Грустные сказки о Любви

Тим Константинов

Грустные сказки о Любви

01. Предисловие

Сказки... как прекрасен и увлекателен ваш мир. Мир, в котором всегда торжествует добро, где умный всегда побеждает глупого, хороший - плохого, и в финале, как правило, все счастливы. Нет, конечно, и среди вас есть такие, после которых становится грустно и хочется плакать. Но это святая грусть и святые слезы. Они очищают. Такие сказки ближе к жизни, даже если они рассказывают о самых невероятных вещах на свете. И, наверное, поэтому мы их также любим как и веселые. Сказки окружают нас повсюду, и было бы смешно и наивно полагать, что они живут только в детстве, когда мы сами еще такие же маленькие как и они. Нет, сказки живет везде, во всем, что вокруг нас - в деревьях, осыпавших на уже начавшую замерзать землю свои, бывшие когда-то зелеными, листья. В самих листьях, которые ветер гоняет по всему двору, в самом ветре, в земле, в кресле, в доме, в марте, в тебе самом. Во всем. Нужно только верить в это и ты увидишь их бесконечную вереницу. Сказки научат тебя быть добрым, ты увидишь, что они смогут выручить из любой беды, в которую ты можешь угодить. Сказки покажут как веселый, но слабый может победить сильного, но хмурого. Бывают, правда, и злые сказки, в которых все наоборот. Но ведь и люди тоже бывают злые. А между прочим, даже среди вас, людей, злых значительно меньше чем добрых, а уж про сказки-то и говорить не приходиться. Да и злой-то сказка становится от того, что кто-то обидел ее, сломал, согнул грубыми руками. Ведь сказки не могут быть злыми от природы, такими их делаете вы, люди. Когда специально, а чаще случайно, забыв о той поре, когда вы еще верили им, причиняете друг другу боль. Вы забываете об их все исцеляющей доброте и мечетесь в своем тесном мирке ища выхода и не видя его. А ведь он поразительно прост. Надо верить в них. Верить и жить, жить так, чтобы на нашей с вами земле рождались только добрые и веселые сказки.

02. Вступление

Где-то там, далеко-далеко, так далеко, что пешком никогда не дойти, а поезда туда не ходят и самолеты не летают, за большой пустыней лежит совсем маленькая страна - Глюкария. Ее не найдешь ни в одном географическом атласе. Не найдешь потому, что она волшебная. Самая настоящая волшебная страна. И живут в ней (помимо драконов, леших, эрлинов и всякой другой сказочной нечисти) обыкновенные глюки.

Как, ты не знаешь, кто такие глюки? Конечно же, ты их не замечала раньше, Настенька, хотя с их проделками уже наверняка сталкивалась. Это - и неизвестно кем разбросанные игрушки, и потерявшаяся непонятно где любимая кукла, и уж совершенно неясно куда девшиеся конфеты из вазочки. Все это, и многое-многое другое, о чем ты пока еще даже и не догадываешься - проделки этих маленьких шалунишек. А заметить их трудно потому, что уж очень ловко умеют они прятаться. Во что хочешь превратиться могут. В коробку из под обуви? Пожалуйста! В письменный стол? Пара пустяков! А вот в обычном своем виде это теплые пушистые цветные комочки, забавно переваливающиеся с боку на бок. Кто синий, кто зеленый, кто белый. Каких только цветов нет! А еще они бывают сладкими и солеными, кислыми и горькими, и такими... ну просто объедение! Да-да, не удивляйся! Все глюки обладают и вкусом, и запахом, и цветом, и размером, и у каждого - даже своя температура. И вообще, во всей Глюкарии нет двух одинаковых глюков. Да и не мудрено это, ведь мало их, глюков-то. Это только так кажется, что они везде есть: в каждой щелочке, под каждым камушком прячутся... Это все от проворства их: больно хитры, шельмы. Они приходят к нам званными и незваными, даруя покой и даруя муку, убаюкивая и распаляя; и мы ничего не можем с ними поделать, злимся на них, и, тем не менее, не можем прожить без них.

Вот о жизни этого смешного и забавного народца, который достаточно много сделал для людей, я и расскажу тебе, Настя. Расскажу все, что слышал от своего друга - Розового Непоседы, самого скромного и нахального глюка из всех, с которыми я когда-либо встречался. Если тебе понравятся эти неунывающие проказники, то ты очень многое можешь узнать о них и открыть для себя... А если нет - то сомни этот листочек и выбрось его в мусорное ведро - глюки все равно вернуться с него ко мне, возбужденно рассказывая о своих похождениях.

03. Сказка о Капитане

Эта история случилась очень давно. Так давно, что если бы мне ее не рассказали после очередного перерождения, я бы и не вспомнил, что принимал в ней такое активное участие. И началось-то все вроде бы с пустячного разговора. Сидели мы однажды с Капитаном, так звали одного моего друга, на берегу Бескрайнего моря и, болтая ногами в теплой воде, болтали о чем попало. А попало на наши взаимоотношения с людьми.

Извечная тема - люди и глюки (правильнее - глюки и люди). Когда-то этой темы просто не существовало. Мы дружили с людьми, помогали друг другу. Но потом Первая эпоха Больших войн разделила людей, поселив в их сердцах зло. Те из них, кто остался за пределами Глюкарии, стали порой использовать нашу дружбу для того, чтобы разбогатеть, выделиться, насолить кому-либо, а то и вовсе убить. Ведь мы, глюки, безотказны. Для любого, кто в нас нуждается, мы готовы на все, а иногда даже и больше.

И вот тогда Совет мудрейших решил запретить раз и навсегда дружбу с людьми. А тот, кто отважился нарушить этот закон подвергался жестокому наказанию отречению (у вас это называется высшей мерой). И уже не одну сотню лет наш народ подчиняется этому запрету. А всякие гномы, лешие, кикиморы и прочая живность, живущая в ваших сказках - это лишь смутные воспоминания о той поре, когда мы дружили друг с другом...

Так вот, сидим мы как-то на берегу, а Капитан и говорит.

- Слушай, Непоседа, а как ты думаешь, далеко ли другой берег моря?

- Откуда же мне знать? - засмеялся я. - Ты ведь Капитан, а не я. Да и море-то бескрайнее, а не так просто!

- Ну, почему меня называют Капитаном, ты и сам отлично знаешь. А каким бы бескрайним это море ни было, должно же оно где-нибудь кончиться!

- Я слышал, что это море, как и Большая пустыня, отделяет нас от мира людей - так в свое время решил Совет.

- Да, я тоже об этом слышал. А как, должно быть, здорово - дружить с людьми!

Я чуть было не ляпнул, что это не совсем так, но вовремя поймал себя за язык. Тогда бы Капитан догадался, что я уже давно дружу с людьми, а это было моей самой сокровенной тайной.

- Если ты попытаешься нарушить этот запрет, то тебя наверняка ждет отречение, - произнес я тихо, не поднимая глаз на Капитана.

- Э нет! В законе сказано, что тот, кто, возникнув в мире людей, вступит с ними в контакт, будет предан отречению.

- Ну?

- А если проникнуть к людям не волшебством, а обыкновенно, например, по морю. И это не будет нарушением Закона!

У меня от удивления даже челюсть отвисла. Ай да Капитан! Ведь никто до него даже и не догадался об этом!

- Ты хочешь переплыть Бескрайнее море? Но как?

- Я построю настоящий корабль, как у людей. Хочешь, поплывем вместе?

- Если ты сделаешь это, то они закроют для тебя границы. Ты останешься глюком без Глюкарии!

- Совет мудрейших не сделает этого, это будет не по Закону!

- Капитан, известно, что меня, за наивность, часто за глаза зовут Недотепой, но даже я знаю, что Совет сделает это.

- Ты всегда был трусоват, Непоседа.

Я только горько улыбнулся в ответ. Был за мной такой грешок, но в тот момент он не играл никакой роли. - Я помогу тебе чем смогу, но без Глюкарии - мне не жизнь!

Так было решено построить настоящий корабль, такой же как у людей. У глюков кораблей не было, да и сейчас нет, просто они нам ни к чему. Мы можем попасть куда угодно, стоит только захотеть, и ты, исчезнув тут - возникаешь там. Поэтому на любые дальние расстояния (например, к людям) мы путешествуем только так.

Почти полгода мы строили корабль вдали от всех, чтобы, ни дай Бог, не узнал Совет. На этом настоял я, а Капитан, смеясь, говорил, что я просто люблю играть в прятки. Однажды, когда корабль уже был почти готов и моя помощь уже не требовалась, я решил съездить домой. Надо было повидать друзей. Строго-настрого предупредив Капитана об осторожности, я отправился в путь. О том, чем закончилась эта поездка и как мы одолели Ночной Страх, я расскажу как-нибудь в другой раз. Самое главное - будучи в Тенистом Городе, я узнал, что в Гавань зашел невиданный доселе корабль и что глюк, командующий им, хочет переплыть бескрайнее море и встретиться с людьми. Все население Глюкарии судачило по этому поводу. Я стремглав бросился в Гавань, но было уже поздно. Глюки, с интересом рассматривающие с берега корабль Капитана, сообщили мне, что хозяина судна Совет заточил в тюрьму.

Конечно, смешно звучит: "заточили в тюрьму", ведь для глюка ни стены, ни решетки - не преграда. Так-то оно так, да не так! У дверей темницы, в которую поместили Капитана, Совет посадил страшного Дракона Сна, злейшего врага всех глюков. Это одна из немногих напастей, которуя мы боимся. Драконы Сна тоже немножечко волшебники, вот только их волшебства хватает лишь на то, чтобы лишить глюка возможности передвигаться, и тогда тот становится почти беззащитным перед Драконом. Ведь у нас-то ни зубов, ни когтей.

Вот и сидел Капитан в подземелье, не в силах сбежать на корабль. Я знал, что Дракон, охраняющий Капитана, дрессированный, а значит, вроде бы, не должен меня съесть и поэтому отважился на свидание с Капитаном. Ко всему прочему Дракон был ленив, да к тому же еще и простужен. Поэтому он совершенно не обратил на меня внимания и продолжал чихать, проклиная скверную погоду и тюремную сырость.

- Капитан! - позвал я.

- Непоседа! - обрадовался моему появлению он,- Я боялся, что ты не прийдешь.

- Я ведь предупреждал тебя, что Совет не одобрит твоего путешествия.

- Ты был прав - мне грозит отречение.

- Беги!

- Надо бы, но как? Видишь этого, - он указал на Дракона - разлегся как у себя дома!

- Не паникуй, Капитан! Что-нибудь придумаем! - сказал я, глядя на чихающего Дракона. В голове лихорадочно закопошились мысли: "Волшебства Дракона хватает только на то, чтобы удержать одного глюка. А если я отвлеку его, то он переключит свое внимание на меня - и Капитан спасен! Кажется, я знаю что делать!"

Спустившись по ступенькам к самой морде Дракона, я еще не представлял себе, как мне удастся задуманное, но ведь надо же было спасать друга.

- Эй, Дракон!

Дракон даже не повернул головы в мою сторону. Он сосредоточено готовился к очередному чиху.

- Эй, говорят тебе! - я попытался ткнуться в его морду, но тот, подтянув свой тонкий и гибкий хвост, оттолкнул меня им. И тут меня осенило! Я схватил кончик хвоста и сунул его прямо в пасть готового вот-вот чихнуть Дракона.

И Дракон чихнул! И прикусил свой собственный хвост! Он взвыл от боли, подпрыгнул, да так высоко, что ударился о потолок. Тюрьма задрожала от такого удара. И когда Дракон упал на пол, на него обрушился с потолка град камней. Дракон, как маленькая собачонка, крутился на одном месте и визжал от боли. При этом он забыл не только о Капитане, но и обо мне!

- Бежим! - закричал я и исчез из тюрьмы. Но прежде чем исчезнуть, я успел убедится, что Капитана в темнице уже нет.

Корабль Капитана под всеми парусами шел из Гавани в открытое море. Мы стояли на корме, у руля и Капитан уговаривал меня отправиться с ним.

- Нет, Капитан. Я не смогу прожить без Глюкарии, это раз. А во-вторых, люди еще не готовы к встрече с нами.

- Но почему не готовы?

- Ты же сам знаешь, что стоит нам появиться среди них в нашем истинном виде, и нас пугаются, в нас не верят. Сейчас у тебя такой же корабль как и у людей, и они, встретив его в море, захотят познакомиться с командой. А вместо нее увидят тебя. Я не знаю, что они при этом почувствуют и как поступят. Люди еще очень недоверчивы и злы, чтобы жить с нами в мире. Подумай об этом, Капитан!

- Мне обратной дороги нет! Я должен попасть к людям! Не верю, что все они злы; я буду плавать до тех пор, пока мы не поймем друг друга. Прощай, Непоседа!

- Прощай, Капитан!

Мы крепко обнялись и расстались навсегда. Я слышал, что Капитан пытался встретиться с людьми, но, как я и предполагал, они испытывали только страх и ужас от этой встречи. Так было уже не раз и не два. "Летучий Голландец", а именно так прозвали люди корабль Капитана, уже не одну сотню лет бороздит океаны земли в надежде, что люди со временем станут добрее. Тогда он сможет прийти к ним и жить с ними в мире. Но пока все тщетно. Однако, я верю, что именно Капитан будет первым из нас, кто безнаказанно встретится с вами. Так будьте же добры к нему, люди!

04. Откуда берутся сказки

Сказки, конечно же, любят все. И те, кто их ругает, и те, кто, замирая от наслаждения и затаив дыхание, слушает их, забравшись с ногами в большое мягкое кресло. Ты, наверное, тоже любишь их, правда, Настенька? И уж наверняка слышала их много-премного: и про Иванушку-дурачка слышала, и про Бабу-ягу, Кощея Бессмертного, Бременских музыкантов, Карлсона, и многих-многих других. А ведь все они, вместе взятые, лишь малая часть всех сказок, которые только есть на белом свете.

Ты уже, наверное, знаешь, что сказки живут везде и всюду. Да вот только вы, люди, обычно проходите мимо, не замечая их и не желая поверить. Вы не чувствуете сказку, а можете лишь читать ее или слушать, или смотреть по телевизору. В лучшем случае - перессказывать. Вот и приходится нам, глюкам, добывать для вас всевозможные сказки. Мы их добываем, а потом показываем людям. Нет, конечно не всем. Некоторым. А эти некоторые уже записывают их с наших чувств, переделывают, то есть пересказывают, на ваш язык и печатают в толстых книжках или снимают кино. Есть, разумеется, среди таких людей (их обычно называют сказочниками) и наши глюки. Точнее, они когда-то были глюками, а потом, по какой-либо причине, приняли "человеческий вид" и стали рассказывать людям сказки. Они-то и являются тем звеном, которое связывает нас с вами. И только они знают как, каким трудом, потом, а порой и своей жизнью добывают глюки сказки. Я хочу, Настенька, чтобы и ты знала об этом.

У нас в Глюкарии живут самые разные сказки. Одни, их называют "домашними", всегда у нас под рукой, так как мы сами принимаем в них активное участие. Другие - сказки, о которых мы сами до поры до времени ничего не ведаем. Чтобы узнать эти сказки, их вначале нужно добыть. Добыть в прямом смысле слова из-под земли (если это очень древняя сказка) или ловить, если сказка вольная. В общем, без труда - не вытянешь и сказку из Глюкарии.

Домашнюю сказку мы можем рассказывать сказочникам сразу. Если же нужна древняя сказка, то приходится брать в руки ломы и лопаты, и идти к подножию Высоких гор добывать ее. Немало предстоит помахать киркой, чтобы найти и высвободить из-под тяжести тысяч лет старую сказку. Но и это не самое сложное. Главные трудности начинаются тогда, когда необходима вольная сказка. А это значит, что предстоит большая облава на сказки в Мрачном Лесу. Мы потихонечку, одну за другой, вылавливаем, добываем и рассказываем их сказочникам.

Правда, сказки не все одинаковые: одни лучше, другие хуже, но ведь и вы, люди, тоже все разные. Ну да я отвлекся. Значит так, самые большие хлопоты доставляют нам вольные сказки. Очень уж это непростое, серьезное дело поймать вольную сказку. Для того, чтобы его совершить, необходимо немало пролить пота.

Итак, появляется кто-нибудь из глюков, и мы узнаем, что ему очень нужна вольная сказка. Тотчас же эта весть облетает всех друзей, и те собираются в крепкой бревенчатой избушке, которая стоит на краю леса. С давних пор она называется "Заимкой Радости", а почему - я пока и сам не знаю.

Вот незадача! Я сегодня что-то постоянно отвлекаюсь от главного. Вобщем, собираемся на Заимке и готовимся начать Большую Облаву. Ты думаешь, сказки ничего не боятся? Ан нет, боятся, и еще как! Конечно, всякой сказке важно, чтобы ей верили. Чтобы были люди, которые бы сопереживали, волновались за ее исход, радовались, когда добро побеждает зло и коварство. Если таких людей нет, то сказке очень тяжело, не может она полностью раскрыться, отдать всю себя людям, но сказка может методично добиваться того, чтобы ее услышали. Самое главное для сказки - это научить людей добру, любви, нежности (помнишь: "Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок"?). И потому, самое страшное для сказки - переделка. Это когда те, кто не верят в сказки, хватают их грязными, грубыми руками, врываясь в их хрупкий ранимый мир, перекраивая всех и вся так, как им будет угодно. Они изменяют сказку до неузнаваемости. Из ласковой, светлой и теплой она становится холодной, ребристой, с вороненым отливом. Такие люди ставят сказки себе на службу, принуждая врать и оболванивать других людей, и в итоге, заставляя забывать, что они люди. Поэтому переделки сказки и боятся больше всего на свете. Кому же понравится делать то, что ты не хочешь? И должен признаться, что мы этим пользуемся. А делаем это для того, чтобы поймать сказку. Мы превращаемся в самых гадких и страшных людей: разбойников, бандитов, врунов, ябед и прочее, прочее, прочее... Занятие не из приятных, да что поделаешь, сказку-то нужно загнать. Вот эти превращения и происходят на Заимке Радости. И тот, кто видел со стороны, как удаляется в лес мрачная толпа людей, непрерывно переругивающихся между собой (ведь всем известно, что разбойники и бандиты ни секунды мирно провести не могут), никогда бы не поверил, что еще пять минут назад все они были такими милыми и забавными глюками.

И начинается облава! С криками, стрельбой в воздух, свистом и улюлюканьем мы бежим по лесу, вытянувшись в длинную-предлинную цепочку. И чем длиннее эта цепь, тем больше сказок мы можем загнать. Сказки чувствуют нас, и, страшно испугавшись, бросаются наутек. Но и мы-то не лыком шиты! Те, кто идут в центре, замедляют шаг, а те, кто идут по краям наоборот - идут все быстрее и быстрее, и цепь уже больше напоминает подкову. А потом крайние встречаются, и мы замыкаем подкову, образуя кольцо, в котором мечутся пойманные сказки. Потом мы начинаем потихоньку добреть, чтобы не так сильно пугать их, ведь сказкам ничего не угрожает. Кольцо сужается, сужается, и тот, кому нужна сказка, начинает выбирать ее среди всех прочих. Ну, а дальше уже все просто и не интересно. Мы осторожно отпускаем сказки на волю, оставляя лишь одну, нужную. И глюк забирает ее с собой, чтобы вы потом, забравшись с ногами в большое мягкое кресло, слушали ее, затаив дыхание.

05. Сказка о слепом мальчике

В одном большом городе стоял ближе к окраине старый-старый дом. Он был настолько стар, что весь покрылся морщинами трещин, а в темных, глубоких, вечно сырых подъездах все было затянуто паутиной, и жили страшные-престрашные пауки. Они пугали всех жильцов дома, спускаясь на толстой как бельевая веревка паутине и громко скрипя лапами. Жильцы жались к стенам и быстро бежали по лестнице.

И только один маленький мальчик не боялся страшных черных пауков. Потому, что никогда не видел их. Он был слепой. Слепой с самого рождения. И всякий раз, когда мама вела его по темному подъезду во двор, он веселился, пел песни, предвкушая встречу с чем-то ласковым и теплым как мамины руки. С тем, что все остальные называли солнцем. В их с мамой квартире всегда было холодно и сыро. Мама говорила, что их окна выходят на север, и поэтому солнышко бывает только во дворе. Но во дворе мальчик играл очень редко, потому что мама либо работала, либо искала ему нового папу, потому что старого у него никогда не было. И мальчик сидел в темной сырой комнате и на ощупь играл в солдатики.

И вот однажды, когда усатый гусар готов был уложить наповал одноногого кирасира, мальчик почувствовал, как что-то мягкое и ласковое прислонилось к щеке.

- Солнышко! - обрадовался он.

- Я не солнышко, малыш, я глюк.

Мальчик испугался и спрятался за шкаф. Но это мягкое и пушистое тоже забежало за шкаф.

- Не бойся, я не причиню тебе зла. Мальчику было приятно и совсем не страшно прикасаться к тому, кто назвал себя глюком. И он выбрался из-за шкафа. Малыш уселся в кресле, глюк забрался к нему на колени, и мальчику показалось, что он сидит во дворе на солнышке - так ему стало хорошо.

- А что такое "глюк"? - спросил мальчик. - Ну, глюк... это... Как тебе сказать?... Я и сам толком не знаю. В общем, глюк - это глюк. Вот ты - человек, кошки - это кошки, собаки - собаки, а глюки - это глюки.

- А кто такие "кошки", "собаки"? - заинтересовался малыш.

- Ты что же, кошек с собаками никогда не видел?

- Я вообще ничего никогда не видел. Я же слепой мальчик. - сказал малыш.

- Как это слепой? - удивился глюк.

- Мама говорит - от рождения.

Глюк замолчал, но малыш почувствовал, что ему стало еще теплее.

- Как тебя зовут, глюк?

- Розовый Непоседа. Послушай, малыш, а хочешь, я покажу тебе все то, что ты никогда не видел? Кошек, собак, соседского попугая, все-все. Хочешь?

- Конечно, конечно хочу! - обрадовался малыш.

И тотчас же почувствовал у себя на коленях маленькое, пушистое мурлычущее существо. И он увидел этого зверя. Правда мысленно, только внутри себя, но увидел! Потом Непоседа показывал ему собак, машины, маму, доктора и многое-многое другое. Они подружились и глюк стал чаще приходить в гости к малышу, показывал те или иные предметы и рассказывал о том мире, в котором живет мальчик. И теперь малышу казалось, что он на самом деле видит, бывший еще недавно таким загадочным, мир - ведь у него теперь были глаза - Розовый Непоседа.

Так продолжалось долго: может месяц, может год, а может и десять лет. Все удивлялись, что слепой мальчик так хорошо знает мир, словно он еще вчера был зрячим. Но вот мама мальчика, не без помощи Непоседы и его вездесущих друзей, нашла таки ему папу, который смог положить сына в больницу, где ему сделали операцию. Непоседа все дни и ночи дежурил у постели малыша. И вот наконец-то мальчику сняли с глаз повязку.

- Солнце, солнце! - закричал он, вскакивая с кровати и кидаясь к окну.

Перегнувшись вниз через подоконник, он жадно вдыхал глазами яркий солнечный свет, зелень деревьев. А затем, выскочив из больничной палаты, малыш побежал по аллеям, громко смеясь и крича: "Солнышко! Я вижу солнышко!"

Розовый Непоседа, выбившийся из сил за эти дни, бросился за ним: ему так хотелось быть рядом! Он бежал, напрягая всю свою волю, но не выдержал и упал посреди улицы. А мальчик все бежал по дороге, излучая вокруг себя смех и радость. Ему было очень хорошо, но казалось, что он уже когда-то раньше видел и это солнце, и эти деревья, и эту мостовую, и эти дома...

И тут он вспомнил Непоседу, который показывал все это ему, приходя каждый день в гости. Вспомнил и оглянулся. Но дорога была пуста... Вечерело...

06. Сказка о пяти добрых глюках и одном Ночном страхе

В небольшом, но очень красивом тенистом городе, славившемся во всей Глюкарии своими парками и садами, стоял в глубине одного из скверов небольшой дом. Дом как дом, каких много в любом городе. Только вот жильцы были в нем необычные, - глюки. Нет, конечно, жили в нем и самые обыкновенные люди как и везде, но вот кроме них в доме жили еще и глюки. А ведь далеко не каждый дом может похвастаться этим, правда? В гости глюки заходили, разумеется, ко многим, но чтобы так, жить в одном доме - это редкость. Всего глюков было пятеро, по числу квартир в доме. И каждый из них был чем-то похож на тех, кто жил в этом доме. И звали их, в соответствии с характерами хозяев: Умный, Сильный, Обаятельный (он же Длинный), Ласковый (он же Кучерявый) и Веселый (он же Непоседа).

Разумеется, глюки есть глюки, и поэтому в этих квартирах творились самые невероятные вещи: из буфетов пропадали леденцы, варенье из банки, открытой только вчера вечером, почти полностью испарялось к утру, а сахар, случайно рассыпанный на пол, никто из хозяев даже не думал убирать - он исчезал как по волшебству. Конечно, в одиночку справиться со всеми этими делами было невозможно, но глюки жили дружно и всегда помогали друг другу.

А во всем остальном, что не касалось сладкого, они были примерными волшебниками, хотя и очень маленькими, и все время старались во всем помогать жильцам. Но только так, чтобы самих глюков никто не заметил.

И все было бы хорошо, и жизнь в этом доме текла бы легко и спокойно, если бы помимо глюков в доме не жил еще один волшебник - Ночной Страх. Никто и никогда не видел его, но каждый, кто входил в полумрак подъезда и неосторожно заглядывал в черный провал подвала, похожий на чью-то хищно разинутую пасть, сразу же ощущал его присутствие. Сердце вдруг замирало в груди, казалось, его уже нет, а потом, потом начинало бешено колотиться; ноги - те сами несли прочь от этого страшного места. Несли поближе к свету, к добрым и ласковым глюкам.

По ночам Страх выползал из подвала и, проникая в квартиры, властвовал в всем доме. Дети пугались его, им становилось страшно и они плакали. Единственное, что могло спасти от Страха - это яркий свет или большое пушистое одеяло, которым укрываются с головой, спасаясь от всех страхов вместе взятых. Когда глюки были в доме, Страх особенно не зверствовал - видно побаивался глюков. Но в последнее время, пользуясь тем, что все они отлучились по неотложным делам, Ночной Страх совсем замучил обитателей дома. И не только маленьких. Люди спали не выключая света, а одна девочка даже накрывалась с головой сразу тремя одеялами. Про глюков уже никто не вспоминал, каждый день жильцы с ужасом ждали ночи. И решили тогда глюки собраться все вместе и победить Ночной Страх, изгнать его навсегда из дома. Но как это сделать? Ведь если он затаился в комнате, то как только ты зайдешь с фонарем или зажжешь свет, страх исчезнет, забиваясь во всевозможные щелочки и норки. А войти без света в темную комнату... На это еще никто не решался. Но глюки есть глюки! Сказано - сделано! Как следует собравшись и подпоясавшись крепкими цветными поясами, они отважно шагнули в бездонную темноту подвала.

Когда глаза привыкли к темноте, выяснилось что, оказывается, в подвале полным-полно всяких интересных вещей: старый, покрытый многолетней пылью патефон с набором пластинок, отслужившие свой срок школьные портфели, лыжи, санки, радиоприемники, десятка полтора галош (причем все на левую ногу), почти развалившееся кресло-качалка и многое-многое другое. От такого разнообразия глюки даже забыли о цели своего прихода. Они тут же бросились разбирать старье и сортировать его по кучам. Это может пригодиться, это еще послужит, если подремонтировать немножко, а это надо бы выкинуть. В следующий раз.

Надо сказать, что не было у наших глюков другого такого занятия, которое бы они так любили, как копание в куче никому ненужных вещей. И лишь только первый луч света разбудил неугомонных птиц, Умный спохватился.

- А где же Ночной Страх?

Все сразу же встрепенулись и быстро встали в круг, спиной к спине, готовые дать отпор любому нападению. Но никто даже не думал нападать на них, тишину подвала нарушали только звонкие птичьи голоса. А сам подвал представлял собой уже совсем иную картину: все вещи были тщательно рассортированы по кучам, и сразу стало видно, что подвал совсем маленький, и если бы в нем был кто-нибудь кроме глюков, то спрятаться ему было бы негде.

- Выходи, Ночной Страх, мы пришли сразиться с тобой! нарушил молчание Сильный. (Надо сказать, что в Глюкарии даже у самых коварных волшебников принято выходить на поединок, если кто-то отваживается их на него вызвать).

Ничто не изменилось в подвале.

- Его здесь нет?! - удивился Ласковый,- Ушел!

- Куда ему отсюда уйти - на улице утро! - Умный был как всегда на высоте.

- А ведь из подвала никто за ночь не выходил, мы бы почувствовали это!Веселый был непривычно серьезен.

- Что-то здесь не так... - задумчиво произнес Длинный.

- А ведь его просто нет и никогда не было! - звенящий голос Веселого заставил всех вздрогнуть. - Его же никто никогда не видел! Кто-то просто испугался темноты и, постыдившись признаться в этом, выдумал Ночной Страх, а остальные подхватили, чтобы замаскировать свое неумение быть сильными и смелыми. Вот кого мы все боялись - самих себя! Все, мы победили его, только нужно больше не пугаться темноты, иначе страх появится вновь и будет пугать весь дом. Ясно?

- Ясно! - дружно ответили глюки и, взявшись за руки, побежали навстречу встающему солнцу. Побежали, чтобы рассказать всем о том, что бояться больше нечего, что Ночного Страха теперь нет и о том, как можно победить любой страх, который станет у нас на пути.

07. Сказка о том, как стойкий оловянный солдатик потерял ногу

Эту историю старые глюки всегда рассказывают молодым. И те, не зависимо от цвета или запаха, очень внимательно слушают ее, стараясь не пропустить ни одного слова. Причем каждый рассказывает ее по-своему, но суть всегда остается той же. Сегодня я расскажу ее вам - людям. Надеюсь, что вы уже знакомы с одним из ее героев, уже читали о нем; но вы знаете только о том, как он любил и погиб, а вот как он жил, расскажу вам я Непоседа. Вы, люди, можете называть это сказкой, как хотите, но все глюки знают, что это чистая правда. Вот только жаль, что Ганс Христиан Андерсен не захотел переделать рассказ о жизни Стойкого Оловянного Солдатика так же, как переделал рассказ о его смерти. Итак...

Однажды, во время очередной войны между оловянными армиями, один из полководцев решил добиться победы, разгромив штаб врага. Но чтобы что-то разгромить, надо знать где это "что-то" находится. И для этого он послал в разведку двух оловянных солдатиков. Это были два бравых гвардейца с одинаковыми усами, в одинаковых зеленых мундирах, с новенькими воронеными автоматами. И надо сказать, что, хоть внешне они и были похожи друг на друга как две капли воды, солдатики были совершенно разными. Они смотрели на свою игрушечную жизнь под абсолютно разным углом. И звали бойцов соответственно Оптимистом и Пессимистом. А ведь их жизнь только для вас, людей, игрушечная, а для них самая что ни на есть реальная, всамомделишняя. Так вот, предстояло этим двоим солдатикам пройти через всю песочницу и обыскать в поисках вражеского штаба правый, самый темный угол двора. Собрали солдатики свои вещмешки, забросили за спину и, взяв тройной боезапас, отправились в разведку. Отошли они от своих окопов, притаились в следе чьего-то сандалика и высматривают, как бы им получше через песочницу пробраться.

- Эх! - говорит Пессимист, - Влипли мы с тобой, друг, в историю! Не сносить нам голов. Тут же столько засад, какой там штаб! Мы и до горки-то дойти не успеем. А вот за тем пригорком наверняка притаились. Я бы именно там установил пулемет. Ясно? Пошли, погибнем как герои.

- Спокойно, все будет нормально, мы с тобой еще погуляем! Может отпуск дадут, когда вернемся. Пошли!

И двинулись они дальше, хоронясь за бугорками и прячась в ямках. В общем, как они плутали надо рассказывать отдельно. Это своя, особая история. В конце-концов нашли-таки наши герои вражеский штаб (он был ловко спрятан в картонной коробке из под говорящей куклы) и так же скрытно стали возвращаться.

Дошли солдатики до того самого окопа, следа от сандалика, и легли отдышаться.

- Ну что, убили? - засмеялся Оптимист, - Эй, "мертвец", похоронил себя заживо и теперь молчишь! Я же говорил что все будет отлично. Мы с тобой те еще ребятки, нас голыми руками не возьмешь! А?

- По всей теории вероятности мы должны были погибнуть, понимаешь, должны! Там же такая охрана была! Да еще засветились мы дважды!

- Ну, может ты и не вернулся, а я уже дома! До наших совсем немного осталось.

Из-за ближайшего бугра показались вражеские пехотинцы. Собаки на поводках не лаяли, а молча шли по следу, волоча за собой проводников. Лишь только враги заметили солдатиков, как открыли ураганный огонь.

- Я же говорил! - почти радостно прокричал Пессимист и передернул затвор. Длинная очередь вспорола тишину двора. Несколько пехотинцев упали.

- Дорого вы за нас заплатите, сволочи! - процедил сквозь зубы помрачневший Пессимист и еще одна очередь вынудила преследователей залечь.

- Уходи, прикрою! - Оптимист выбрал удачную позицию и несколькими короткими очередями заставляя врагов зарыться носами в песок. - Уходи!

Пессимист пополз к своим окопам, волоча за собой автомат. "Все равно убьют - думал он, - чего же зря мордой грязь пахать? Побегу, быстрее все кончится". И, вскочив на ноги, резко рванулся вперед. "Убьют, убьют" - стучало в висках. Пули пели свою лебединую песню где-то совсем рядом с ним, вздымая в песочнице пыль рядом с его ногами, но ни одна не задела его. Пессимист добежал до своих и рухнул на дно окопа. "Убьют, убьют, убьют" - стучало у него в мозгу.

А Оптимист, убедившись, что товарищ благополучно добрался до своих, тоже стал медленно отходить. "Вот и ладненько, Пессимист уже дома, да и мне всего ничего осталось". Он улыбнулся при мысли о том, что все же они выполнили задание и уже совсем скоро он тоже будет у своих. - А Пессимист-то: "Убьют, убьют"!

Минометный залп накрыл его уже у своих окопов. Слишком долго солдатик отстреливался, и его успели засечь. Небо и земля внезапно поменялись местами, все закрутилось, смешалось, поплыло перед глазами.

- Врешь, не возьмешь!

Внезапная боль пронзила все тело.

- Дудки! - Оптимист вцепился в жизнь зубами. - Со мной этот номер не пройдет! - И скрипя зубами, срывая ногти на руках, он все полз и полз вперед...

Когда он открыл глаза, то увидел склонившегося над ним усатого оловянного полковника.

- Дошел... Я знал что все будет хорошо!

Мигом поднявшись, Оптимист лихо доложил о выполнении боевого задания и даже захотел от усердия щелкнуть каблуками, но с удивлением обнаружил, что одной ноги-то у него и нет!

- Молодец! - сказал усатый полковник, - Хвалю! И побежал докладывать оловянному генералу.

- Ну что, приятель , убили нас, а? Кто был прав? Оптимист наклонился к товарищу. Тот лежал на дне окопа неестественно съежившись и смотрел в небо широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Вся беда была в том, что Пессимист настолько поверил в неизбежность своей смерти, что не смог примириться с необходимостью жить дальше. И умер.

А через несколько дней полководец-победитель, копаясь в песочнице, нашел одного из своих солдатиков, которому кто-то уже успел отломать одну ногу, и маленький бесформенный кусочек олова.

08. Сказка о телефонной будке

Как бы ни была эта история похожа на сказку, вы все равно не верьте в это. Ибо она произошла на моих глазах, и порой, вольно или невольно, я принимал в ней участие. Хотя, не будь меня - ничего бы не было. Ведь это я, Недотепа, самый розовый глюк в наших краях, предложил Неразберичто залезть в телефонную трубку. Впрочем, начну по порядку, иначе вы ничего не поймете.

Следующим, кого посвящали в глюки после меня, был очень маленький и какой-то неказистый глюк Неразберичто. Это прозвище он получил за свою сущность. От рождения он умел только читать мысли, подражать чужим голосам и звукам и совсем чуть-чуть влиять на окружающий его мир, то есть совсем не умел глюкать. А ведь для нас это равносильно смерти. От скуки. И сколько его не учили, он так и не смог стать настоящим глюком. Долго решали Старейшины, что же делать с ним, никто и припомнить не мог на своей памяти ничего подобного. Но ведь не бросать же его одного на погибель! И тут меня осенило (я очень горжусь этим, ведь даже старый Фант прислал мне волну благодарности). Я вспомнил, что рядом с моим районом стоит одинокий телефон-автомат, который не пользуется большой популярностью у местных звонарей. Вот я и представил себе Неразберичто, глюкающего в телефонной трубке. Все сразу поняли и согласились. Так и решилась его судьба.

Как он осваивался в темной дребезжащей трубке, делал первые попытки глюкать, я рассказывать не буду. Это было и смешно и жалко ощущать, а если пересказывать словами, то вы, люди, ничего не поймете. Но самое главное началось после.

Освоившись и более-менее привыкнув к новым условиям, он начал скучать. Редко кто подходил позвонить, а телефонный мастер, пять раз приходивший по телефонным вызовам Неразберичто, уже перестал реагировать на все последующие. И когда автомат действительно сломался, Неразберичто пришлось самому чинить его. Ох и намаялся же он тогда!

И вот однажды (как часто это "однажды" играет в наших судьбах такую большую роль!), к автомату подошел ничем не примечательный молодой человек лет двадцати, каких вокруг много. Правда, Неразберичто давно выделил его из толпы, ведь прежде, чем тот появился на этой богом забытой улочке, на нее стремительно ворвалась песня. У каждого из вас есть своя песня. Правда вы, люди, редко слышите чужие песни, а все больше прислушиваетесь к своей, единственной. Порой у влюбленных бывает общая песня, которую они поют на два голоса. У близких друзей - многоголосие, а так - кругом все больше солисты. Плохонькие. Ведь многие песни на фоне бетонных домов и отличить-то невозможно, не то, что услышать. Надоело! А здесь, здесь парила над выщербленной мостовой тоскующая, бьющаяся в оковах мирской суеты Песня.

Парень опустил в автомат привязанную веревочкой "вечную" двушку, набрал номер и затаил дыхание. Неразберичто затих и решил выждать. Томительно долго тянулись гудки.

- Слушаю! - прозвенел девичий голос.

Парень перевел дух и ответил: "Здравствуй."

- А, это ты...

Неразберичто даже заиндевел от волны равнодушия, окатившей его от этого мелодичного голоса.

Парень тоже поежился.

- Я. Вот, вышел прогуляться и решил позвонить.

На другом конце провода молчали.

- Ты сейчас занята? Может встретимся?

- Да ты знаешь, мне тут еще надо... В общем, я не могу.

- А завтра?

- Нет, завтра я тоже не могу, я иду в кино.

- А когда же мы можем встретиться?

- Звони...

Неразберичто пришлось до предела поднять температуру, чтобы выдержать этот смертельный холод, замораживающий душу.

Парень еще несколько секунд слушал гудки, потом вздохнул, поежился и, сгорбившись, медленно, понуро побрел вдоль по улице. Неразберичто стало до боли в душе жаль его. Ведь он-то, глюк, уже все знал, а тот еще на что-то надеялся, дурачок. "И что это он такой бестолковый, все же ясно? - недоумевал Неразберичто, - Может, я чего не понимаю, у них всегда все не как у глюков."

И чтобы убедиться в правильности своих выводов, Неразберичто еще раз позвонил Ей.

- Алло, я слушаю! - в трубке вновь зазвенели серебряные колокольчики.

- Я рад, что ты меня слушаешь, - Неразберичто старался изо всех сил - решил еще раз тебе позвонить.

Не надо было обладать отличным слухом, чтобы различить тяжелый вздох раздавшийся на другом конце провода.

- Ну что еще?

- Ничего, просто позвонил и все...

- Ты знаешь, я сейчас занята, позвони завтра. Ту-ту-ту...

Только через получаса (!) (хотя Вам ничего не говорят ни эти "получаса", ни этот восклицательный знак. Для нас это очень большой срок: старый Фант отдыхал целых сорок минут после Подкаменной Тунгуски), так вот, только через получаса Неразберичто смог осознать всего себя, так забрало его Ее равнодушие.

Целые сутки он раздумывал над тем, как можно помочь этому парню. А еще, он очень боялся, что тот будет звонить из другого автомата и Неразберичто вновь окажется не у дел. Но через день глюк почувствовал, что этот парень где-то рядом. И точно: он шел по улице и что-то беззвучно мурлыкал себе под нос. Из проходивших мимо людей никто, разумеется, ничего не замечал, а Неразберичто просто был потрясен метавшейся по узкой пыльной улочке и рвущейся ввысь песней. Парень брал не голосом душой. И никто кроме глюка не видел, что там, где песня ударялась о стены домов и падала на асфальт, оставались алые пятна еще теплой, дымящейся крови. Вот тогда-то Неразберичто и решился, тем более, что в случае успеха парень этот впредь будет часто звонить из его автомата.

Двушка с глухим щелчком проскользнула в телефон, и Неразберичто сразу же заблокировал связь и выждав пару секунд ответил.

- Алло, я слушаю! - серебряный колокольчик звучал так же приятно и мелодично.

- Здравствуй! - Голос у парня неприметно дрожал от напряжения.

- Хорошо, что ты позвонил, я ждала.

После этих слов Неразберичто у парня перехватило дыхание, и глюк почувствовал, что тот становится похож на тяжело груженный вагон, который начинает медленно-медленно катиться с крутой горки. Сначала едва заметно, а потом все быстрее и быстрее, становясь, в конце концов, страшным смертоносным снарядом для любого, вставшего у него на пути.

- Ждала?! Что-то случилось? Ты впервые так говоришь со мной. Раньше я каждый раз звонил тебе с мыслью о том, что это последний звонок. Ведь я чувствовал, что тебе это до фени, но я не мог не звонить. Не мог, потому что я не представляю себе, что меня будет провожать и ждать, а самое главное, встречать не ты, а какая-то другая девчонка. А я не хочу, - парень сорвался почти на крик,- не хочу чтобы это была другая, понимаешь? Да с другими и сердце уже не екает как прежде, оно ждет тебя. А ты..., ты просто украла меня случайно, а потом потеряла где-то, за ненадобностью. Или забыла, как забывают об отслуживших свой век мелочах. Верни меня, слышишь! Конечно, если я не найдусь отстроюсь заново, но как меня будет встречать другая и как я смогу возвращаться к другой - не знаю.

Парень на секунду умолк, переводя дыхание. Неразберичто еще никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Он словно купался в теплых обволакиваюших волнах. Парень долго еще говорил, иногда запинаясь и путаясь, а глюк блаженствовал, хотя все это предназначалось не ему... И забывшись от неведомой дотоле сладкой истомы заполнившей все его тело, он расслабился и перестал контролировать телефон. В трубку внезапно ворвались глухие длинные гудки: "Туу... Туу..."

- Алло, ты меня слышишь? Алло? Спохватившись, Неразберичто только и успел, что разъединить линию прежде, чем Она возьмет трубку.

Парень смотрел на автомат и не видел его. "Неужели же это - правда? Ждала! Ждала, значит она все-таки любит меня! Она меня любит!!!" Он звонко расхохотался и, радостно улыбаясь и заполняя весь окружающий мир счастьем, пошел вдоль улицы. А песня его уже не сочилась кровью как раньше, а высоко парила в бездонном небе.

Недобрые предчувствия уже рождались где-то в глубине, и Неразберичто со страхом смотрел вслед удаляющемуся парню. Вот, он остановился. Подумал минуту, оглянулся. Недалеко от него, метрах в двадцати, стоял еще один телефонный автомат.

- Нет! Не надо!!! - страх сковал Неразберичто. Не делай этого! - просил он мысленно. Он валялся в ногах у парня, молил, плакал, но тот в своей радости не видя ничего этого, подошел к другому автомату и опустил монетку...

Неразберичто так никогда и не узнал, что же Она сказала тому парню. Только вышел он из будки ошарашенный и красный, как рак. Ничего не замечая брел он по улице, сталкиваясь с прохожими и спотыкаясь о выщербленный асфальт. А песни нигде не было! Нигде! Неразберичто метался в своей будке, но так и не смог ее разглядеть. Парень поравнялся с телефоном Неразберичто, остановился. Внезапно, как первая молния в майскую грозу, в его глазах сверкнуло бешенство. Он отвернулся от телефона и даже как-то съежился весь. И вдруг, с разворота, наотмашь ударил автомат. Брызнула кровь из разбитых пальцев. В автомате что-то жалобно хрустнуло. На пол посыпались обломки номерного диска. Парень облизнул кровоточащие костяшки пальцев и ударил по телефону еще и еще раз.

Я случайно был в то время рядом и видел, как падала на телефонную будку в смертельном пике черная и зловещая как авиабомба, песня. Только вот сейчас трудно было назвать ее песней - уж очень страшный у нее был оскал.

А из автомата этого больше никто никогда не звонил...

09. Запретная сказка

Сказка, которую я расскажу вам сегодня - Запретная. Глюк может рассказать ее только один раз в своей жизни, рассказать той единственной, которую так трудно найти и так легко потерять. А если глюк ошибся в своем выборе, то он умирает (в нашем понимании этого слова), а если нет, то рассказывать ее во второй раз ему уже ни к чему.

Глюк рассказывает Запретную человеку - событие из ряда вон выходящее, и я ставлю на карту свою жизнь, а мне ведь чуть больше двух месяцев. И хотя все эти сказки - для Настеньки, но эту историю я рассказываю не ей, и сегодня тебе решать, ошибся Непоседа или нет. И не удивляйся, если содержание этой сказки покажется тебе банальным. За те тысячи лет которые мой народ рассказывает ее своим любимым эта сказка могла уже, запросто, кому-то наскучить...

В небольшом уютном королевстве, раскинувшемся на зеленых холмах Глюкарии и жившим тихой, размеренной жизнью, случилось страшное несчастье. Местный Король получил в подарок искусно сделанную фигурку дракона. Это значило, что в его владения пожаловал Озл - самый страшный, подлый и коварный волшебник в Глюкарии и требует дани. А королевство-то ничем таким особенным и похвастать-то не могло. Все как у всех. Все, кроме Принцессы. Ни в одном другом королевстве не было такой принцессы. И не сказать что красы не виданной, да только каждый, кто встречался с ней, слышал ее звонкий смех и видел ее улыбку, уже не мог забыть это никогда. И потому королевский замок всегда осаждала толпа поклонников. Кого там только не было: разные принцы с королевичами, рыцари, странствующие и не очень, а уж всяких купцов да путешественников и вообще без счета. Вот и Озл потребовал отдать ему Принцессу. Туго пришлось Королю, не отдать Принцессу - Озл все королевство с землей сравняет, а отдать - так лучше сразу самому в петлю! И решил тогда Король объявить по всей Глюкарии, что, если найдется смельчак, который одолеет Озла, то получит он все что только пожелает. Толпа поклонников заметно поредела, но тем не менее немало нашлось храбрецов, которым не давали спокойно спать карие глаза Принцессы. Отправились те храбрецы к Озлу, да так и не вернулся никто. И не мудрено: слишком уж дурная слава об Озле ходила...

Осталось со всей страны только три рыцаря. Вручили они Королю свои требования и отправились в путь. Только выехали все вместе за ворота замка, как поднял их, закружил и понес куда-то стремительный черный вихрь. А когда ветер стих, то очутились рыцари в огромном, выложенном грубо обтесанным камнем зале, стены которого терялись во мраке. Прямо перед ними на троне восседал Озл - нечто бесформенное, черная пульсирующая масса, по которой пробегали яркие мерцающие вспышки.

- Ну что, явились, смертнички? - громовой голос волшебника даже заставил их присесть. - Неужто биться со мной надумали? За что ж, интересно, вы на гибель-то свою идете? Озл полыхнул огнем, и перед ним в воздухе повисли три опечатанных свитка. Один из них развернулся сам собой, и волшебник прочел: "Хочу получить за победу над Озлом всю королевскую казну. Бешеный Волк."

- И ради этого ты идешь на смерть? - насмешливо спросил Озл.

- А разве за это не стоит рискнуть! - ответил Волк.

- Ты не любишь Принцессу?

- Любовь - это выдумки полоумных слюнтяев и беременных женщин. В жизни нет ничего подобного. Вот когда у меня будет казна, то стоит только позвенеть монетами, и любая женщина будет моей!

- Ладно, все ясно. Посмотрим дальше.

Второй свиток сбросил с себя печать и изогнулся как змея.

- "Хочу получить за победу над Озлом право на всех""всех" подчеркнуто, иш-ты, - "женщин и девушек Королевства. Зельсельский Вепрь." А плоховато не станет? - насмешливо спросил Озл.

- Можешь не волноваться, тебя о помощи не попрошу! надменно заявил Вепрь.

- Насколько я понял, у тебя о любви тоже речь не идет.

- Зачем мне кабала с одной, пусть даже и очень красивой, когда кругом тысячи и тысячи других! - Вепрь стоял подбоченясь, стараясь скрыть свой страх перед Озлом.

- Ну-ну! Интересно, а что у тебя на уме?

Третий свиток развернулся и предстал перед Озлом. Свиток был чист.

- Ты что же, за так умереть захотел? Или поразвлечься сюда пришел, а?

- Сказать, что я люблю Принцессу, значит не сказать ничего, - глухо, сквозь опущенное забрало ответил третий рыцарь.

- Ну хоть один, и то - дело. А почему не просишь ее в жены?

- Долго объяснять.

- А я не тороплюсь, да и вам не советую. Только дураки спешат умереть. Так что давай, может в последний раз разговариваешь, рассказывай.

- Мы недавно знакомы с Принцессой, правда, во время наших кратких встреч я ни разу не подымал забрала. А она сама и не пыталась этого сделать. Не пыталась, значит не хотела насильно мил не будешь.

- Ну и на что ты надеялся?

- Не знаю, ведь бывают же романы в письмах...

- Так, может быть, она тебя тоже любит?

Рыцарь усмехнулся.

- Если человек любит, он живет любимым, каждая минута разлуки кажется годом, хочется быть рядом с родным тебе человеком, слышать его дыхание, оберегать его от всех бед и невзгод и, самое важное, - знать что он нетерпеливо ждет и не может без тебя прожить, впрочем, как и ты без него. Вот что такое любовь. Банально, но как могу. А Принцесса даже ни разу не поинтересовалась кто я, что я, как я и, самое главное, зачем? Значит я ей не нужен.

- А ты привередлив!

- Нет, просто люблю и хочу быть любимым. Ведь только взаимность творит чудеса в этом мире. А так, будто бы отделили тело от разума, либо буйство, либо тихое помешательство. Верно только то, что ничего хорошего из этого не выйдет.

- Не слишком ли ты торопишься? - в голосе Озла явно слышалась насмешка.

- Да я спешу жить, что тут плохого? А по поводу любви, так я готов ждать. Но ведь всегда чувствуешь, когда ты нужен, интересен, а когда нет. Ведь равнодушное "привет" все равно не вычеркнешь из памяти. Поэтому я ничего не прошу.

- Ну что же, понятно. Теперь послушайте меня. Хотя и считается, что я злой и коварный, но биться мы будем честно. Тот из вас, кто доберется до Старого Замка и срубит в подземелье Черный цветок - победит меня. Ну а я, в свою очередь, постараюсь этому помешать. Все ясно?

- Ясно! - клацнули закрываемые забрала и поправляемые доспехи.

Пол неожиданно ушел из под ног, и рыцари рухнули в черную бездну. Их полет был долог и страшен своей неизвестностью. И прекратился он так же внезапно, как и начался.

Ослепительно яркое солнце, узкое горное ущелье и движущаяся прямо на них стая драконов.

Тяжелое дыхание, хруст костей, свист рассекаемого мечами воздуха, предсмертные хрипы, лязганье лат - все смешалось в единый клубок. Нельзя сказать, как долго продолжалась битва. Время исчезло. Были только драконы, нападающие со всех сторон, драконы и рыцари. Сначала первых было намного больше, потом просто больше, наконец они сравнялись, и вот уже их не осталось совсем.

- Началось! - Бешеный Волк вытер меч от еще теплой крови и вложил его в ножны.

- Закончилось! - Зельсельский Вепрь с сожалением посмотрел на растерзанных драконами лошадей.

- Будем ждать следующих сюрпризов! - подытожил Безымянный Рыцарь и они отправились в путь.

Сюрпризы не заставили себя долго ждать. Путь был похож на непрерывный бой со всей нечистью, которая только водилась в Глюкарии: лешие, водяные, болотные, вампиры, даже стая диких глюков пыталась им помешать. Время от времени рыцари видели останки тех, кто пытался одолеть Озла до них. Погибших было не много, и это заставляло предположить, что основные испытания еще впереди. В конце третьего дня все еще были живы, но нервы уже начали сдавать. Первым не выдержал Бешеный Волк. Они только что отразили атаку рлинов, препротивнейших тварей, отличающихся необычайной свирепостью. Во время схватки Волк едва увернулся от упавшего с большой высоты вожака рлинов, убитого стрелой Вепря. Только чудо спасло его от гибели: вожак в последний момент зацепился крылом за скалу и рухнул в нескольких сантиметрах левее, поцарапав Волку лицо.

- Все, хватит с меня! - Волк быстро собрал свои вещи (щит, меч, арбалет и колчан), - Не стоит она того, чтобы я за нее гробился!

- Повтори, что ты сказал! - Безымянный схватил Волка за локоть.

Тот повернулся к нему, недоуменно посмотрел, а затем, рассмеявшись пояснил:" Да не Принцесса твоя, а папашина казна!"

Бешеный Волк ушел даже не оглянувшись, а Зельсельскому Вепрю и Безымянному Рыцарю предстояло пройти знаменитый Лес Привидений. Описать, что это такое, невозможно. Достаточно лишь сказать, что дойдя до середины, Вепрь тоже решил вернуться, заявив, что все женщины мира вместе взятые не стоят того, чтобы он стал еще одним обитателем этого Леса. Безымянный вызвал его по возвращении на поединок, и они расстались. Еще через день Безымянный Ры-царь вышел к Большой пустыне в центре которой стоял старый, забытый всеми Замок, бывший когда-то резиденцией королей глюков.

Все, последний бросок - и он у цели! В одиночку идти было страшновато, но другого выхода не было, и он пошел. К концу первого дня Рыцарь подметил одну странную особенность. Число погибших увеличивалось по мере того, как сокращалось расстояние до Замка. Больше всего их было в пустыне, хотя, на первый взгляд, здесь им ничто не угрожало. И все, кто лежали сейчас, полузасыпанные песком, умерли по одной и той же причине: от жажды. Это было тем более не понятно, если учесть, что в Большой Пустыне всегда хватало колодцев, а переход от одного колодца к другому редко когда занимал более суток.

Но как бы там ни было, почти все, кто шел по Большой пустыне до Безымянного полегли именно здесь. Их убила жажда, хотя у многих, а он проверял, оставалась во флягах вода. Это было очень странно и поэтому Рыцарь держался настороже.

К вечеру показался первый оазис. Безымянный Рыцарь уже сходил с ума от этого солнца, висевшего прямо над головой и будто бы и не собиравшегося садиться. Он с трудом дотащился до колодца и жадно припал к воде. Он пил долго, но страшная жажда, мучившая его, не проходила. Пить уже было просто невозможно, а распухший язык все еще еле ворочался в пересохшем рту.

- Не старайся, пустое! - Безымянный Рыцарь резко обернулся, - Ты все равно не напьешься.

- Фант! - Безымянный опустился на колени перед дряхлым стариком, сидевшим на песке.

- Раз уж ты решился рассказать Запретную человеку, Непоседа, то должен знать всю правду. Ты больше не можешь пользоваться тем, что умел ранее. Озл обманул, говоря что будет биться честно. Те, кто дошел сюда победили все его чары, а вот одолеть в одиночку чары пустыни не удавалось еще никому. Ты ведь знаешь, что здесь как нигде много колодцев. Но ты не сможешь утолить свою жажду, даже если выпьешь из них всю воду. Так решил Озл.

- Значит я проиграл? - Непоседа поднял забрало и наклонился к морщинистому лицу старика, стараясь заглянуть ему в глаза, - Я проиграл?

- Мы сделали все, что могли, малыш. Я же сказал, тебе не одолеть чары пустыни в одиночку. Но если та, которой ты рассказываешь эту сказку будет помнить и беспокоиться о тебе, будет всей душой желать помочь, то вода вновь обретет свою силу и ты дойдешь. В противном случае...

Непоседа сел на песок и попытался сплюнуть себе под ноги.

- Я рассказал ее Принцессе, Учитель! - тяжело вздохнув произнес он и помолчав добавил, - А отключиться я уже не могу?

- Сам ведь знаешь - обратной дороги нет. Ты уже не глюк!

- Ну что уж теперь, никто не неволил. Спасибо тебе, Учитель!

- У тебя еще есть возможность - вернись!

- Разве ты этому учил меня? - Непоседа улыбнулся. Прощай и прости, если что не так!

Он ушел на восток, и старик долго смотрел ему вслед, смотрел до тех пор, пока ночь не поглотила все вокруг.

На четвертые сутки пути трупы исчезли, на шестой день из растрескавшихся губ перестала течь кровь, а утром на седьмой день он увидел развалины и решил, что это очередной мираж. Но, по мере того как солнце поднималось по небу, тень от миража уменьшалась, и Непоседа понял, что ошибся. У ворот, точнее у места, которое когда-то было воротами был виден источник, но он не подошел к нему, все равно напрасно. В мозгу тяжело пульсировала лишь одна мысль: "Черный цветок!" Спасительная прохлада подземелья поглотила Непоседу. Он ничего не видел после слепящего солнца, но все же, на ощупь продолжал искать зловещий цветок. Вот, наконец-то руки нащупали огромный бархатный бутон. Непоседа выхватил меч, но не удержал его, и, жалобно звякнув, клинок выпал и затерялся в камнях. Тогда, намертво вцепившись в еще не раскрывшиеся лепестки, Непоседа рванул его из последних сил. Цветок затрещал, но еще держался. Непоседа впился зубами в стебель, горьковатый сок обжег иссушеный рот. Еще рывок, еще, и... и Непоседа упал на камни держа в руках сорванный бутон.

- Ты победил, Безымянный Рыцарь! - Озл пульсировал в самом темном углу, - но теперь попробуй сам унести отсюда ноги! - Громовой хохот Озла заполнил все подземелье и вдруг пе-решел в кашель, затем в хрип и исчез совсем.

- Все, кончено!

Непоседа не помнил, как он выбрался из замка, как опять шел по пустыне. Он изредка приходил в себя, а затем вновь впадал в забытье. Последний раз он очнулся на том же месте, где его встретил Фант. Остался всего один переход, и он спасен. Но для того, чтобы встать и идти, сил уже больше не было. Прямо перед ним стояло ведро кристально чистой холодной воды. Непоседа всем нутром ясно ощутил ее прохладу. "Вода!" - он потянулся к ведру, - "Все равно бесполезно, бестолку, ты никому не нужен, дурачок! Мавр сделал свое дело, мавр может уходить." - беспорядочно шевелились в голове раскаленные мысли. После первых же глотков стало ясно, что пить ни к чему.

"Если та, которой ты рассказываешь сказку, будет помнить тебя, то вода вновь обретет свою силу!" - мелькнули в мозгу слова Учителя.

Непоседа посмотрел на запад. "Вспомни! - первый раз попросил он,Вспомни, родная моя! Теперь только ты в силах что-либо изменить. Я честно прошел свой путь и сделал все, что смог, вспомни! Не в знак благодарности, нет, а так, просто! Вспомни, что есть такой Непоседа, который не хочет, а, точнее, сейчас и просто не может жить без тебя, вспомни..."

10. Вершина

Очень хотелось спать. Хотелось до боли в глазах. Боль затаилась даже глубже, в глазницах, под бровями, и стоило больших усилий разомкнуть веки. Но открыть глаза было просто необходимо, ибо уже ясно слышался грохот приближающейся лавины. Человек открыл глаза. Боль вырвалась наружу, он щурился, пытаясь сдержать ее, но тщетно. Камнепад стремительно надвигался, и сквозь полуприкрытые веки он ясно видел его неотвратимый бег. "Все!" - спокойно, даже равнодушно, подумал Человек - "Вот и конец!" Он висел в гамаке на отвесной стене прямо на пути камнепада. Вчера Человек шел весь день и почти всю ночь и остановился для отдыха в кромешной темноте, не дойдя до гребня каких-то паршивых двадцать метров. Двадцать метров, отделивших его от жизни.

У него еще оставалось немного времени, и Человек начал очень методично готовиться к смерти. Он вытащил записную книжку и, чиркнув несколько строк, засунул ее в одну из трещин, паутиной опутавших стену. Там же он спрятал часы, два больших ключа и потрепанный заклеенный конверт. Едва он успел сделать все это, как его хищным языком слизнул со стены стремящийся вниз каменный поток.

Человек проснулся и открыл глаза. Солнце уже подкралось к окну и вот-вот было готово ворваться своими лучами в эту белую комнату, заставленную кроватями. Он попытался повернуться на другой бок и вскрикнул от боли, пронзившей насквозь все тело. Боль была внезапной, как случайный выстрел, и Человек мучительно застонал, и все вспомнил: стену, камнепад, долгий полет в бездну и первый, самый страшный удар о камни...

- Опять! - Человек собрался, рывком вскочил на ноги и посмотрел на часы. Времени оставалось только позавтракать и добраться до работы. Сегодня предстоял нелегкий день: надо было очень много успеть, и расклеиваться он не имел права. Человек тяжело вздохнул, вспомнив о Вершине, и начал собраться.

Он любил эту Вершину. Каждую ночь, засыпая и проваливаясь в черную бездну сна, он оказывался у ее подножия. Огромный пик, щедро изрезанной ледниками, будто подернутой сединой, уходил далеко в облака. И каждую ночь Человек пытался ее покорить. Он менял маршруты, шел с запада, с востока, с юга и с севера, но каждый раз его постигала неудача. Вокруг возвышалось множество других вершин; время от времени он видел на них других альпинистов, но сам всегда возвращался только к своей Вершине. Он вновь и вновь бросал ей вызов, надеясь победить.

Срываясь, он ломал себе руки, ноги, разбивал в кровь лицо. Коллеги по работе удивлялись: вчера расстались поздно вечером, - все было нормально, а утром - весь в гипсе. Но это было не самое страшное, весь ужас положения заключался в другом - ведь засыпая, он не спал. Ему предстоял тяжелый путь вперед, и уж здесь-то надо было смотреть в оба. И только в те дни, когда Человек был настолько вымотан или так запеленат в гипс, что о восхождении нечего было и думать, он погружался в тяжелое и тревожное забытье. Но даже в нем он видел сны о Вершине, о том, как он наконец-то покоряет ее, стоит на самом пике, а под ним распластались огромные, бескрайние поля облаков, и, глядя на них, он счастливо смеется. Он победил!

Но вот снимали гипс, и все начиналось сначала. Он вновь стоял у подножия, и неприступная Вершина вновь скрывалась в нависающих свинцовых облаках. Не раз он обещал сам себе бросить это все к чертям, навсегда забыть о манящей Вершине, начисто выбросить ее из головы. Но вновь и вновь он возвращался к ней и опять срывался в тщетной попытке победить. И ведь как-будто бы ничего особенного в этой Вершине-то и не было, но он всегда возвращался именно к ней и начинал очередное восхождение. Иной раз оно длилось несколько ночей подряд, и часто казалось - уже все, Вершина покорена, но одно неверное движение, поспешно вбитый крюк, трещина, нежданно пропоровшая ледник, лавина или выскочивший из под ноги камень ввергали его в бездну. И Человек просыпался не ощущая своего тела, весь в кровоподтеках и ссадинах.

Конечно, он мог разорвать этот порочный круг. Это стоило бы больших трудов, но он был способен на это. Он мог, но почему-то не хотел этого делать. Нет, Человек не был мазохистом: самоистязание не доставляло ему удовольствия, просто... он любил ее и шел вперед. Шел, невзирая на холодное равнодушие, которым она встречала его каждый раз. Лишь однажды, очутившись у подножия Вершины, он увидел вместо ставших уже привычными жмущихся к земле облаков яркое и ласковое солнце. Вершина ждала его. И он немедленно ринулся вверх. За эту ночь Человек прошел раза в два больше обычного и проснулся утром выспавшимся и отдохнувшим.

В последний раз я видел его, когда он укладывал снаряжение и готовился продолжить удачно начатое восхождение. Как всегда он был полон решимости покорить неприступную Вершину, даже, не смотря на то, что погода ухудшалась. Я искренне пожелал ему удачи, ибо знал, что, если и на этот раз Человеку не повезет, то врядли он сумеет спастись как раньше. Вопрос встал ребром: "Или - или". Удачи тебе, Человек!

11. Сказка о трех волшебных дверях или Почему Капитана называют Капитаном

("Маленькая" пародия на самого себя)

Эта история случилась задолго до того, как Капитан отправился в свое долгое морское плавание. Она произошла еще тогда, когда глюки были дружны с людьми и часто помогали друг другу. А самого Капитана в ту пору и звали-то совсем не Капитаном, а просто Клубничным Поручиком. И, в зависимости от того, кто произносил это имя, в устах говорившего оно приобретало либо язвительно унижающий, либо одобрительно влюбленный оттенок. А почему Капитана называли Поручиком, так это уже совсем древняя история, о которой он не любил распространяться, а значит и я о ней умолчу. А вот как он стал Капитаном, это я знаю доподлинно, о чем и поведаю тебе, Настенька.

В те далекие времена, когда каждый замок был королевским, а странствующих рыцарей на дорогах было больше чем сейчас бродячих собак, Клубничный Поручик был одним из самых веселых и бесшабашных глюков во всей Глюкарии. У него было какое-то невероятное количество друзей среди людей и глюков, каждый из которых всегда был рад его видеть. А потому, большую часть своего свободного времени Поручик путешествовал от замка к замку, оставляя после себя, как правило, добрую память и приобретая все новых и новых друзей, которые и после исчезновения Поручика еще долго вспоминали его тягучий клубничный запах и хохотали над его проделками и небылицами.

Однажды, заглянул он в один из многочисленных замков, принадлежащий одному из королей Долины. Разумеется, это был один из его старейших друзей и, конечно же, у него, как у всякого уважающего себя короля, была красавица-дочь.

Ты уже, наверное, знаешь Настенька, что в Глюкарии, как и вообще в любой сказочной стране, если речь идет о принцессе, то она непременно необычайно прекрасна и, почти наверняка, на выданье. И вокруг нее роем, как мухи, т.е. как пчелы над цветком, густо кружатся поклонники. Между почим, по сказочной статистике на каждую принцессу приходится, в среднем, сто тридцать - сто пятьдесят странствующих рыцарей, отставных солдат и Иванов-дураков. Так что и в этом замке все было именно так, иначе бы местный король давно бы уже удавился шнуром от портьеры, не вынеся насмешек и пересудов соседей.

И наша сказка совсем уж не была бы похожа на правду, если бы поблизости от королевского замка не жил бы в Мрачном лесу злой колдун Озл. В те времена он еще не был столь могущественен как сейчас, хотя уже и отличался излишней самонадеянностью. Так вот, этот вредный и мерзкий колдун задумал погубить принцессу и заколдовал ее злыми чарами. И были они столь же коварны, как и он сам. Нет, он не усыпил ее, не превратил в чудовище и даже не заточил ее в темном подземелье, как уже не единожды делал в других сказках, нет. Он взял и подсыпал ей в..., ну, скажем, в минеральную воду (которую она всегда пила перед едой, то ли для возбуждения, то ли для аппетита) волшебное зелье. А выпив его, принцесса начала стремительно стареть, и к вечеру того же дня, из цветущей прелестной девушки превратилась во взрослую зрелую женщину, к утру она стала уже перезрелой, и к вечеру, похоже, должна была превратиться совсем уж в дряхлую старуху. Но, как это и положено во всякой нормальной сказке, кое-кто оказался не равнодушен к судьбе бедной принцессы, и тотчас же после ее отравления, король получил срочную телеграмму. Текст послания гласил: "Противоядие подземелье Полигона зпт тремя волшебными дверьми тчк Доброжелатель" Конечно же, все многочисленные поклонники несчастной принцессы тотчас же ринулись в подземелья Полигона искать эти самые двери, да только близился к полудню третий, последний день жизни принцессы, а от спасителей ее не было ни слуха, ни духа. Нет, вообще-то дух, время от времени достигал замка, но это было совсем не то, и придворные морщились и жгли вокруг себя спички. Ну еще бы, это ведь Полигон, а не хухры-мухры.

Как, Настена, ты не знаешь что такое Полигон?! Да ведь это же...! Там ведь...! Вообщем, если представить себе самое гиблое, самое страшное и таинственное место в сказке, то это и будут только самые дальние подступы к Полигону. А на самом Полигоне все волшебники за все сказки такого понаворотили, что ступить спокойно нельзя, чтоб не вляпаться во что-нибудь: то ли окаменеешь, то ли сгоришь до тла, а то еще и из чьего-нибудь пепла возродишся, а может, и вообще козленочком станешь. Короче, все те невероятные штуковины, что происходят со сказочными героями (начиная с безродных Иванов-дураков, коих там уже целый батальон перебывал, и заканчивая одиноким бароном Мюнхгаузеном) случаются именно на Полигоне. Ну, а что такое подземелье в эдаком проклятом месте, я надеюсь, что ты и сама вообразить сумеешь.

Ну, да я, как всегда, отвлекся. Итак, ровно в полдень, Клубничный Поручик неожиданно возник прямо перед Королем, сидевшим на своем троне-качалке с самым безутешным видом. Король был настолько поглощен обрушившимся на него горем, что даже и не заметил появления Поручика, а тот, оскорбленный в своих лучших чувствах, уже собирался высказать язвительное предположение о причине столь жестокого уныния. Но тут он увидел, как по монаршеской щеке, никогда не знавшей чудодейственной силы лезвий "Жилет", градом катятся скупые королевские слезы.

- Что случилось? - сразу же взял быка за рога Поручик, мигом забыв о несостоявшейся обиде. Король, даже не удивившись его появлению, кратко рассказал обо всем происшедшем за последние два дня, и Поручик узнал о страшной беде, постигшей Принцессу. Кроме того, ему попутно поведали, что делали в это время все прочие подданные и надданные короля, что натворил проштрафившийся повар, а также каковы виды на урожай в ближайшие три года, и как это все отразится на стоимости лампадного масла и кровельных гвоздей. Ну, а как же иначе, король-то, поди, обязан думать не только о своей семье, но и о всей стране в целом!

- Боже, как мне все это осточертело! - в сердцах закончил свой монолог Король, с грустью глядя на Поручика. Клубничный весь покрылся лиловыми пятнами, что у него означало высшую степень сочувствия. В этот момент в воздухе зазвучала необычная чарующая мелодия, и Поручик понял, что если волшебники из Гонконга не соврали, то уже минуло три часа по полудню и у него осталось лишь шесть часов чтобы спасти Принцессу.

- Ну ладно, я пошел! - сказал он Королю и исчез.

Не подумай, Настенька, что Король не догадался попросить Поручика спасти свою дочь, вовсе нет. Просто мы, глюки, такой народ, что нас редко надо просить о помощи, если кому плохо, то мы, как правило, тут как тут. (Тем более, что в дворцовых хрониках последняя фраза Короля звучала так: "Дорогой друг, только на тебя вся надежда, спаси мою девочку и проси все, что хочешь!" Почитав ее Король даже прослезился и приказал тотчас же выдать летописцу десять золотых, а чтобы никто не сомневался в подлинности цитаты, казнить оного, как стемнеет. Но это уже его личное королевское дело, за которое он рано или поздно поплатится.)

Но это все была, так сказать, присказка, а самая настоящая сказка, Настенька, еще только начинается.

Поручик стоял перед хищно разинутой пастью черного провала, ведущего в подземелья Полигона, и настороженно прислушивался к доносящимся оттуда звукам. А там было что послушать! Из пугающей темноты явственно долетал приглушенный шум какого-то большого сражения. Лязганье стали сливалось в один непрерывный и почти мелодичный звон, а хриплый животный рык, время от времени прорезающий этот звон, говорил о том, что кто-то вступил в неравную битву с Ночным драконом, живущим в подземелье. Несколько поклонников принцессы, выбравшихся наверх за то время, что Клубничный стоял у входа, устало пробрели мимо него, и по их отрешенным взглядам он понял, что где-то там, в глубине, они столкнулись с испепеляющим все живое взглядом удава Равнодушия. Даже не смотря на то, что Поручик был глюком, ему было мучительно страшно шагнуть в эту бездну, таящую в себе бесчисленные опасности и ловушки. Но в противном случае, Принцесса должна была умереть, и он, зажмурившись на мгновение, шагнул в темноту. Поручик сделал это, даже не подозревая, что этим шагом заложил самый первый кирпичик будущей победы глюков над Ночным страхом, ну да об этом в свое время.

Итак, первый шаг был сделан, и темнота поглотила Клубничного Поручика. И не успел он даже подумать о том, что неплохо бы найти первую волшебную дверь, как тотчас же и увидел ее, освещенную каким-то тусклым магическим светом. Это была огромная, окованная железом дверь, на которой висел старый заржавленный замок. "Дверь No1." - гласила светящаяся пластиковая табличка, заботливо прикрученная к двери. "Здесь был Вася!" - грубо процарапали под ней. Поручик не успел даже удивиться или возмутиться, как почувствовал себя скованным по рукам и ногам. Огромный и почти непобедимый удав Равнодушия мгновенно запеленал его своими кольцами и сжимал их все сильнее и сильнее. Конечно, Поручику ничего не стоило просто исчезнуть из его смертельных объятий, но ведь не они-то были страшны! Опасен был взгляд удава, взгляд этих маленьких, абсолютно ничего не выражающих и не мигающих глаз.

Только впоследствии, прочитав эту сказку, Поручик, ставший после нее Капитаном, узнал, что удав имел строжайшее указание пропускать дальше только тех, у кого была четко определенная цель: то ли страстная любовь к Принцессе (таких было меньшинство), то ли к ее приданному (этих было поболе), то ли чувства дружеские, но только оч-ч-чень сильные. А все же прочие, кто просто пришел мечом помахать, да скуку развеять, тотчас же сникали под сжигающим душу взглядом и мигом теряли интерес ко всему происходящему. Но ничего этого Поручик тогда не знал.

Удав долго смотрел ему в глаза, а потом как-то даже смущенно спросил.

- Ты че приперся-то, а?

- Принцессу спасать!

- Ну это-то я, положим, понимаю, а зачем?

- Что значит "зачем"? - удивился Поручик, - Она попала в беду, и я должен ее спасти!

- Как это должен? - обескураженно спросил Удав. - А! Ты, наверное, любишь ее! - с облегчением воскликнул он после небольшой паузы.

- Вот уж вряд ли, я ее даже в глаза никогда не видел!

- Тогда, может быть, тебе нужно ее приданное? значительно менее уверенно прошипел змей.

- Да ты в своем уме-то, а? Ну, скажи на милость, зачем мне, глюку, ее приданное? Солить, что ли? Это все равно что...Поручик мучительно подбирал сравнение, но вспомнив, что Удав славится как один из самых тонких знатоков душ человеческих, быстро нашелся, - Все равно что какому-нибудь простому инженеру строительство нового валютного отеля в Сочи!

Удав, знавший, что ему невозможно соврать, по достоинству оценил отношение Клубничного к приданному и обескураженно спросил: "Так зачем ты пришел-то, глюк?"

- Да, ты понимаешь, я ее просто должен спасти. Мне хорошо, ей плохо - значит я должен.

- Не понимаю! - задумчиво произнес Удав и начал медленно раскачиваться, непрерывно повторяя - Не понимаю, не понимаю, не понимаю...

Постепенно его хватка ослабла, и в конце концов, Поручик вновь оказался свободен.

- Ну, я пойду?

- Да че уж, катись! - как-то уж совсем равнодушно произнес Удав и уполз в темноту, откуда еще долго доносилось его монотонное бормотание: "Не понимаю... Должен? Не понимаю, не понимаю!"

Неожиданно, громко звякнув, упал на пол замок, дверь сама собой распахнулась и Клубничный Поручик, с замиранием сердца, перешагнул через порог. (Правда, у глюков нет ничего похожего на сердце, но это так, что бы тебе, Настенька, понятнее было). Первое, что бросилось ему в глаза, был яркий неоновый указатель "К двери No2".

Эта дверь, больше похожая на дверцу несгораемого шкафа оказалась совсем рядом, всего в какой-то паре минут ходьбы. Но на ней не было ни замка, ни даже замочной скважины. "Вот ведь незадача, как же ее открыть?" - не на шутку встревожился Поручик, и в этот момент его внимание привлек лист бумаги, белеющий на стене и заботливо помещенный под стекло. "Инструкция по правилам эксплуатации изделия "Дверь волшебная No2" Лысогорского завода металлоконструкций." - с удивлением прочел Поручик и тотчас же углубился в чтение.

Из инструкции следовало, что дверь откроется сама по себе после того, как будет убит Ночной дракон, местонахождение которого было показано на схеме No1 (схема прилагалась), и дверь будет обрызгана его кровью.

С тяжелым сердцем отправился Поручик на поиски Ночного дракона. Найти его было не сложно, даже не прибегая к схеме. Глюк еще издали услышал тяжелое хриплое дыхание и лязганье лат одного из спасителей принцессы. Когда до поля битвы оставалось уже совсем немного, раздался мучительный крик и такой страшный грохот, будто кто-то невидимый там в темноте со всей силы швырнул на каменный пол огромное железное ведро. "Однако, кому-то не повезло! - с сожалением подумал глюк. - Вот ведь задачку-то поставили,- сетовал он - ведь еще нигде и никогда Ночной дракон ни на кого не нападал первым. Хотя злые языки и утверждали, что он питается мясом, но подтвердить этого никто не мог. Те, кто встречались с Драконом и не нападали на него, были живы и ничего такого не видели, а те кто пытался напасть, рассказывать уже ничего не могли. И потом, всем ведь известно, что мы, глюки, самые мирные существа в Глюкарии, как же это я вдруг убью Ночного дракона?"

Задумавшись над этим не простым вопросом, он споткнулся об одного из тех, кто пытался проделать эту процедуру до него, и чуть было не упал. Оглядевшись, Поручик заметил, что здесь до него уже побывало немало всякого рода претендентов, о чем красноречиво свидетельствовали их красочные останки. В этот момент он услышал откуда-то справа какой-то непонятный шум, и, повернувшись, увидел Ночного дракона. Трудно было представить себе более трогательную картину. На полу, усевшись на могучий хвост, расположился Ночной дракон, а перед ним, на площадке, заботливо огороженной его мощными крыльями, резвилось шесть маленьких дракончиков. Только что они устроили веселую кучу-малу и теперь с радостным визгом выбирались друг из-под друга.

Поручику стало совсем не по себе. "Я должен убить Дракона ради того чтобы спасти Принцессу, но ведь тогда эти шестеро несмышленышей тоже погибнут! Семь жизней за одну! (В том, что он сможет убить дракона Клубничный не сомневался, достаточно вспомнить о способности глюков мгновенно перемещаться куда угодно, чтобы согласиться с этим.) Если я не убью его, Принцесса умрет, но ведь дракончики имеют такое же право на жизнь, как и она! Нет, я не убийца, даже думать об этом не стоит! Такой ценой не спасают!" Поручик решительно повернулся спиной к счастливому семейству и побрел назад, размышляя о том, каким другим методом он мог бы спасти Принцессу. Когда, всецело погруженный в свои невеселые мысли, он поравнялся со второй дверью, послышалось негромкое хлопанье кожистых крыльев, и перед Клубничным завис в воздухе один из шестерых малышей.

- Папа пъясил пеедать, что Вы выбъяли самое пъявильное ешение.- смешно картавя пропищал дракончик.

Поручик опешил от этих слов и с изумлением увидел, как медленно открывается волшебная дверь. Дракончик радостно захихикал.

- Еще папа пъясил Вас пеедать пъевет Непоседе. Я очень люблю глюков,гордо добавил малыш, - папа о вас много ясказывал, вы очень хоешие! - скороговоркой выпалил он и, чмокнув Поручика в щеку, улетел.

То, что Клубничный увидел за второй дверью, превзошло все его ожидания. Он стоял на пороге огромного зала в конце которого смутно угадывалась третья, заветная дверь. Правда самым интересным было то, что ее-то и не существовало! Так, просто небольшой коридорчик в маленькую комнатку, где на изящном столике стоял пузырек с волшебным зельем. Казалось, ничто не мешает спокойно пересечь этот зал и завладеть снадобьем. Но так только ка-залось.

Весь зал был густо уставлен игрушечными фигурками Черных Рыцарей. Поручик узнал их, его друг Непоседа, то есть я, уже не единожды имел с ними дело и рассказывал, что эти слуги Озла страшные и жестокие убийцы, не ведающие ни капли жалости. Весь ужас ситуации заключался в том, что каждый, кто перешагивал порог второй двери сам становился ростом с игрушечного солдатика. Те из поклонников Принцессы, кому посчастливилось пройти сквозь две предыдущие двери, теперь с ожесточением отбивались от наседающих полчищ. Вокруг каждого из них Черные Рыцари смыкали тесное кольцо из которого уже просто невозможно было вырваться. Стоя на пороге волшебной двери, Поручик отчетливо видел, как гибли один за другим эти смельчаки. Он ясно понимал, что если бы спасители Принцессы объединили свои усилия, то еще неизвестно, кто бы кого одолел, но все они, как назло, пытались в одиночку прорваться к цели. Поручик отчетливо осознавал, что ему одному в такую сечу лучше не соваться, и тогда (я этим очень горжусь) он вспомнил обо мне и позвал, и я тотчас появился рядом с ним. Мы, глюки, сразу же понимаем друг друга, а потому обошлось без объяснений.

- Что будем делать? - Поручик был даже слегка растерян.

- Сейчас сообразим! Вот ведь задал этот проклятый Озл задачку!- Я подумал, подумал и, кажется, нашел выход. - По Сеньке и шапка! Я сейчас слетаю за ними, а дальше уж действуй сам!

"За ними" это значит за нашими общими друзьями, оловянными солдатиками, которые жили в большой казарме поблизости от Полигона и всегда были заклятыми врагами Озла. Дважды друзей не просят, и через пару минут под началом Поручика уже была отборная рота оловянных солдатиков. И они разом перешагнули волшебный порог. Это была великая битва! К сожалению, наши неписаные законы не позволяли мне участвовать в ней, но зато я наблюдал эту схватку до конца. Рыцари, мгновенно осознав грозящую им опасность со стороны нового врага, бросили против Клубничного и его бойцов все свои силы. Поговаривали даже, что Озл, узнав о вмешательстве оловянных солдатиков, отчаянно ругался и даже грозился подать жалобу в Организацию Объединенных Сказок, да только там на такую мелочь не обратят внимания: каждый выкручивается как может!

А в это время Поручик вел бой. Он так умело командовал солдатиками, что они почти без потерь неуклонно приближались к конечной цели. Кое-кто из поклонников Принцессы, воспользовался тем, что Рыцари Озла заняты Клубничным, и первым ворвался в заветную комнату. А там между ними, как между людьми имеющими одну общую цель, состоялась короткая, но очень выразительная беседа, в результате которой они быстренько поубивали друг друга.

Принцессе оставалось жить всего два часа, когда, разгромив-таки армию Озла, Поручик прорвался к противоядию. Он аккуратно упаковывал бесценный сосуд и тут к нему подскочил один из оловянных солдатиков и щелкнув каблуками лихо отрапортовал.

- Мой Капитан, враг разбит, обратная дорога под нашим контролем!

Вот с той самой поры и приклеилось к Поручику новое имя Капитан, имя, которым он втайне гордился. А дальше рассказывать, в общем, и нечего. Возвращение в замок для Клубничного Поручика, простите, отныне - Капитана, теперь не представляло никакой проблемы, ведь колдовские чары были побеждены. Он перенесся прямо в замок, предварительно от всей души поблагодарив солдатиков за верную службу. Принцесса выпила настойку и снова помолодела, и стала такой же юной и красивой, как и прежде. Все, казалось бы, кончилось хорошо, но вот только сейчас я отчетливо понял, что именно эта история и заставляла Капитана всю свою жизнь искать возможность стать на равных с людьми. Ведь яд, которым отравили Принцессу, был не чем иным, как соком корня безразличия, а противоядие, за которое было пролито столько крови, оказалось обычным экстрактом любви. И Принцесса, выпив его, влюбилась в Капитана, а истории Глюкарии по пальцам одной руки можно пересчитать такие случаи, когда человек любил глюка.

Я узнал обо всем этом от старого Фанта, когда вернулся с корабля Капитана. Именно потому, что случай этот был из ряда вон выходящий, Совет и решил не организовывать погони, а просто отпустить Капитана к его Принцессе.

12. Сказка о беспокойном сердцеи бессердечных людях

Эта история в свое время не произвела на меня должного впечатления, и только впоследствии я понял, почему Непоседа был такой странный в тот вечер, и откуда взялись те капли крови, которые я обнаружил на полу после его ухода.

- Оно лежало прямо на мостовой. Как же вы так можете? Как?!

- Успокойся, Непоседа, и рассказывай все по порядку, иначе я ничего не пойму.

Непоседа отдышался и начал, как всегда, размеренно и плавно.

"Он проснулся и понял: что-то случилось! Яркий солнечный свет, заливавший комнату каждое утро и еще вчера казавшийся лишь досадной помехой сну, сегодня обрадовал и был даже как-то дорог, просто необходим. Человек внимательно наблюдал за Солнечным Зайчиком, который бесшабашно носился по комнате, и вместо своей обычной фразы: "Все ему невтерпеж, норовит разбудить, непоседа!" - просто улыбнулся. И в тот же миг он почувствовал в груди какой-то странный толчок. Тук. И через несколько секунд вновь - Тук. Тук. Тук.

- Ой, что это?

- Это же сердце! - засмеялся Солнечный Зайчик.

- Как сердце? - еще больше удивился человек.

- Просто сердце. У тебя проснулось сердце, у всех спит, а у тебя проснулось. Ну посмотри же по сторонам - и поймешь все сам. - Зайчик громко рассмеялся и исчез.

Человек осторожно оглянулся по сторонам и почувствовал... Он увидел маленькие, крошечные пылинки, кружащиеся в тоненьком неописуемо красивом солнечном луче. Они то слетались в центр, то вновь кидались врассыпную. Он услышал как тяжело стонет под тяжестью толстых томов книжная полка, разглядел в паутине трещин в углу стены лицо старой, прожившей нелегкую жизнь женщины и многое, многое другое. "Что это? Почему?" - мысли в голове смешались. Зайчик снова возник прямо перед лицом человека, он просто повис в воздухе.

- У тебя проснулось сердце и ты перестал быть просто человеком.

- А кто же я теперь?

- Теперь? - Зайчик на мгновение задумался - Теперь ты Поэт. Ты видишь сущность вещей, их душу, можешь подмечать все мелочи и тонкости, и главное, - властвуешь над словом. Твори, Поэт! - Сказал и растаял в воздухе.

Человек сидел на кровати, обхватив голову руками, и мысли, беспорядочно путаясь, теснились в его голове, просто не привыкшей к их обилию.

- Я не человек, я Поэт... А как это? Что же я должен делать? Не понимаю. А что сказал Солнечный Зайчик? Твори... А как это? О чем творить? Чем?

Он беспомощно оглядел свое жилище и вновь увидел хоровод пылинок. Сами собой мысли сложились в четкую строфу, и неведомая доселе сила вышвырнула его из кровати к столу. Сами собой оказались под рукой бумага и ручка, и...

Волшебным, стройным хороводом

Пылинок стая пронеслась.

Нам этот мир с тобой неведом,

Вот чья-то жизнь оборвалась...

Когда Поэт прочитал свое первое стихотворение, он был счастлив. Счастлив, как никогда прежде. В этот день он еще много раз брался за перо и рассказывал о книжной полке и о паутине трещин, из которых смотрела старушка, о Солнечном Зайчике и о том сладковатом клубничном запахе, который почему-то наполнил в тот день его комнату. Так продолжалось до вечера. Да и ночью Поэт не сомкнул глаз, в результате чего стопка исписанной бумаги на столе заметно увеличилась, а в груди появилось неведомое дотоле чувство удовлетворения. Он творил!

А наутро он, как обычно, пошел на работу (а работал Поэт мусорщиком). И нечего тут усмехаться, работа, конечно, грязная, но кто-то должен ведь ее делать, иначе вы просто зарастете грязью! Так вот, выйдя на работу, он по новому увидел окружавший его мир: дома, улицы, деревья, людей, и в голове его проносились неосознанные, туманные образы, которые были еще непонятны до конца, но без которых, он уже знал точно, ему больше не жить. И работу свою он увидел совсем иначе. Раньше он просто выполнял то, что положено, а вот теперь он делал все так, как никто до него. Он изобретал новые маршруты для своей мусороуборочной машины, менял время уборки и добился того, что его район стал самым чистым в городе, а никто из жителей никогда даже не видел его мусорки. Люди удивлялись, коллеги недоумевали и завидовали, начальство радовалось и недоумевало: "С чего бы это?". Но недоумение недоумением, а хорошую работу Поэта решили отметить. И вот однажды, один Большой Начальник на большом собрании после ночной смены решил поблагодарить Поэта, поставив его в пример остальным, а заодно и узнать, как же это у него так хорошо получается.

Поэт поднялся, зардевшись от неожиданной похвалы, и впервые увидел сотни глаз, смотревших на него. Одни смотрели с иронией, другие насмешливо, участливо, с тайной завистью, пренебрежением и равнодушием. Кое-кто смотрел откровенно враждебно. Но самое главное, Поэт не услышал ни одного сердца.

Так как же тебе удается так хорошо работать? - спросил Большой Начальник. "Рассказать? А вдруг не поверят, засмеют? Как это пережить... Но ведь если все время молчать, то зачем тогда я вообще пишу, кому? Для кого бьется мое сердце? А, будь что будет!"

- Мне помогают мои стихи. - "Все, назад дороги нет!"

- Что? Стихи?

Гробовое молчание повисло над залом. Состояние людей можно было охарактеризовать как шоковое.

Это как же? Что еще за стихи? - недоуменно спросил Большой Начальник.

- Как что? Стихи это... Это стихи... Когда слова в рифму... Строчки... - Поэт был растерян. Ну как объяснить, что такое стихи... А если... И он громко начал.

Нас с детства звездный свет манит,

Воображение наше будит,

Он наши взгляды как магнит

К себе притягивает. Люди

Его воспели сотни раз

В сонетах, одах, мадригалах.

Устал от этого Парнас

Он слышал их уже немало...

Дальше он уже не успел продолжить. Сидящий рядом с ним здоровенный Детина громко на весь зал заржал: "Га-га-га!". Поэт будто споткнувшись, недоуменно, не понимая, как можно смеяться, когда читают стихи и растеряно посмотрел на Детину.

- Ты что? Это же стихи?!

Но все было бесполезно. Смеялся уже весь зал. Люди корчились от смеха, всхлипывали, падали со стульев, катаясь по полу и суча коленками.

- Хо-хо-хо!

- Парнас! Вот умора!

- Ха-ха-ха!

- Нет, вы слыхали, - он нас будит!

- Ну, уморил! - Большой Начальник вытирал платком слезы. - Ну ты даешь! Где же ты такое нашел?

- Люди, вы что! Это же... Я ведь... - Поэт инстинктивно понимал, что сейчас лучше молчать. Но ведь тогда эти люди так и останутся равнодушными и не живыми. Нет, он должен им по-мочь! Но как? Как? И тогда Поэт решился на крайность.

- Смотрите же, слепцы!

Поэт рванул грудь и, схватив рукой сердце, высоко поднял его над головой.

- Смотрите же!

Хохот прервался мгновенно. Люди ошарашено смотрели, как на ладони Поэта ритмично пульсирует какой-то непонятный, невиданный доселе предмет. Поэт торжествовал.

- Когда оно забилось в моей груди, я все увидел иначе. Оно живет в каждом из вас, но оно спит. Разбудите его, и вы почувствуете, что жизнь - это не только работа и зарплата, телевизор и диван, это еще и песня, полет. Вы ощутите, как прекрасна лунная ночь и ранний рассвет, как можно опьянеть от одного запаха весны и поймете, что самое тяжелое - расставание с любимой, а самое страшное - потерять честь. Поймете, что счастье не в том, чтобы получать больше, чем другие и быстрее копить, а в том, чтобы тебе верили и где-то ждали, чтобы ты был кому-то нужен, чтобы любить и быть любимым, чтобы после твоей смерти люди могли вспомнить о тебе и поблагодарить за то, что ты был. Так разбудите же его в себе, люди!

Повиснувшую тяжелую тишину нарушил слегка обалдевший от этой речи голос Детины.

- Кого разбудить-то? Кто спит?

- Как кто? Сердце!

Поэту казалось, что он убедил их, доказал людям свою правоту, а когда на его слова зал ответил оглушительным смехом, Поэт отшатнулся. Сердце качнулось и упало с ладони на пол. Растерявшись, он хотел было тут же поднять его, но в этот момент Большой Начальник, сползший от истерического смеха под стол, махнул рукой, всем своим видом показывая, что собрание закончено. Все вскочили со своих мест и бросились прочь из душного зала. Поэта едва не сбили с ног.

- Сердце, осторожно же, люди, сердце! - закричал он, но эти слова потонули в новом взрыве смеха. И увлекаемой толпой, Поэт очутился на улице. Сердце кто-то поддал ногой, и оно, несколько раз перевернувшись в воздухе и забрызгав толкающихся в дверях кровью, вылетело на мостовую.

Поэт пытался выбраться из людского потока, уносившего его все дальше и дальше, но толпа не пускала, ибо каждый спешил домой, а чтобы пропустить Поэта, нужно было на мгновение притормозить. И постепенно порывы Поэта становились все слабее и слабее.

Опомнившись у себя дома, Поэт долго не мог понять, куда же ему так важно было попасть. Смутное ощущение какой-то потери еще жило в нем, что-то необходимо было найти, но в этот момент перед ним заплясал на стене Солнечный Зайчик. И человек привычно отмахнулся от него: "Вот невтерпеж, разыгрался! Отстань!"

С удивлением обнаружил он в секретере стопку бумаги, заполненной ровным мелким почерком. Взяв наугад несколько листов, исписанных почему-то столбиками по четыре строки он прочел.

Прости меня, что я такой, как есть,

Что не научен лгать и притворяться,

Что ненавижу пошленькую лесть

И что в любви привык делами объясняться.

Что стройный хоровод красивых слов,

Подвластных мне, тебе не доверяю,

Уста самовлюбленных подлецов

Немало их нам под ноги швыряют...

"Ересь какая-то!" - подумал человек и прикинув, что этой бумаги ему хватит надолго, наколол ее на гвоздик.

На холодной мостовой, вымощенной грубым булыжником, уже покрытое слоем пыли, лежало сердце Поэта. Будто утренней росой, оно было усеяно мелкими капельками крови. Каждая капля маленький рубиновый шарик - искрилась в лучах восходящего багрового солнца. Шарики понемногу набухали и вдруг, внезапно сорвавшись, стремительно сбегали на мостовую, унося с собой частицу тепла человеческой души и всю пыль и грязь, попавшуюся на их пути. Кровь выступала как капли пота, будто сердце хотело смыть с себя всю налипшую дрянь. Но тоненькие влажные следы, остававшиеся после капель, быстро покрывались свежим слоем пыли. Мостовая под сердцем была скользкой и липкой от крови, но, несмотря на это, сердце билось. Тук. Тук. Тук. Его удары гулким эхом отдавались в еще непроснувшемся городе. Сердце жило и продолжало бороться. Оно еще билось, правда уже значительно реже. Тук... Тук... Тук..."

13. Поэт и Принцесса

Дело было под Новый год. Я был занят, изображал усердное написание диплома (на самом деле - подписывал открытки), и потому появление Непоседы было не кстати. В добавок он был на редкость весел и бесшабашен, и я понял, что если его сейчас быстро не спровадить - мне не сдобровать.

- Рассказывай, только без предисловий.

Непоседа даже позеленел от обиды: "Ну и ладно, не очень-то и хотелось!" - но тотчас же, вернув свою обычную розовую окраску, произнес: "Значит, так...

В тот год на дорогах Спокойного королевства можно было встретить кого угодно: бродягу и разбойника, фокусника и факира, астролога и прорицателя и многих, многих других. Так уж вышло. То ли голод с войной согнал их со своих мест, то ли искали где получше устроиться - точно не ведаю, но факт остается фактом. А поскольку каждый из них был настолько своеобразен, что найти другого похожего было просто невозможно, то наблюдение за ними доставляло жителям королевства истинное наслаждение. А потому, все свободное время они проводило у обочин дорог, потешаясь над бредущей в неизвестность публикой.

- Смотри, смотри - горбатый! - и взрыв смеха здоровых людей еще долго провожал горбуна.

- Ишь ты, обезьянка! Глянь-ка, ну и рожи корчит, ну и умора! - и одобрительный хохот и всхлипывание горожан неслись вслед бродячему актеру с обезьянкой на плече.

Не брезговала этим зрелищем и знать, тем более, что она в Спокойном королевстве была особенно демократичной. Тут же, среди пестрой толпы, под навесом, на простом деревянном кресле восседала, а, проще говоря, сидела, закинув ногу на ногу, сама Принцесса."

- А она как из себя - ничего? - спросил я.

- Это ты - ничего, а она - Принцесса!!! - усмехнулся Непоседа.

Я глянул в зеркало и сконфужено умолк.

"Принцесса с большим интересом рассматривала всех, кто проходил мимо. Сколько пережили эти странники, сколько необычного видели и знали! И хотя сама Принцесса знала много всякого и разного и повидала тоже немало, она всегда с уважением относилась к чужому опыту."

- В отличии от некоторых... - добавил Непоседа в мою сторону.

"Особенно смешили ее те, кто, проходя мимо, пытались, делая вид, что им неизвестно, что она Принцесса, обратить на себя ее внимание - а чем, мол, черт не шутит!

Но она лишь звонко смеялась - и они уходили дальше искать свое счастье. Но вот впереди раздались взрывы смеха. Зрители оживились - значит сейчас из-за поворота появится что-то интересное. Принцесса устроились поудобней. И это интересное не заставило себя ждать. Из-за поворота, окруженный целой свитой попутчиков, вышел странник. Сразу было видно, что шел он издалека. Синяя униформа была сильно потрепана и покрылась дорожной пылью, у форменной фуражки начисто был оторван козырек, и лишь большой нагрудный знак городского мусорщика был ярко начищен и заботливо приколот на грудь. Но самое удивительное было то, что если все предыдущие весело, грустно или беспристрастно болтали со зрителями и очень резко друг с другом, то этот разговаривал только со своими спутниками, обступившими его тесной гурьбой. Глаза его возбужденно блестели, временами он вместе с друзьями громко смеялся - и вновь между ними вспыхивал оживленный разговор.

"Странно, - подумала Принцесса - впервые вижу подобную разношерстную компанию."

- Позовите мне их! - приказала она слуге.

Компания, по правде говоря, действительно была разношерстной.

Слуга подошел к путнику и сказал ему несколько слов, тот обернулся, глянул внимательно на Принцессу и согласно кивнул.

"У него удивительно добрые глаза" - подумала Принцесса, вспомнив сотни грустных, усталых, безразличных и похотливых глаз, которые ей доводилось видеть.

- Кто вы и куда идете?

- Он Поэт, а куда мы идем никто не знает! - крикнул кто-то из толпы."

Я даже слегка опешил.

- Как Поэт? Непоседа, ты верно ошибся - он же Человек!

- Где раз - там и два - раздраженно бросил Непоседа и продолжал.

"- Зачем же вы идете неизвестно куда?

- Нам вместе интересно и весело. Мы учимся жить, видеть мир, радоваться и плакать, любить и ненавидеть, учимся работать и отдыхать в свое удовольствие...

- И из-за этого куда-то идти, а сидя дома этому не научишься?

- Сейчас сравним.

И тот, кто назвался Поэтом, спросил толпу зрителей: "Вот как вы, например, отдыхаете?" Толпа молчала. Потом кто-то робко выкрикнул.

- В картишки играем, песни поем, в гости ходим...

Раздалось еще несколько возгласов, не изменивших общей картины. Поэт сочувственно улыбнулся и вдруг воскликнул: "А ну, друзья, покажем, чему мы научились!"

Что тут началось, передать сложно... Они тоже ходили в гости друг к другу, играли в карты, пели песни, выкидывали еще черт знает какие трюки, но все это вместе было нечто фантастическое. Не стесняясь сотен зрителей, самой Принцессы, они, словно забыв обо всех, жили своей нормальной жизнью. И это было так необычно, так весело и интересно!

Я, к сожалению, в тот момент был вызван старым Фантом, и пропустил самое главное. Но когда вернулся, толпа зрителей оглушительно хохотала и рукоплескала Поэту и его друзьям. Поэт повернулся к Принцессе и к толпе.

- Вы понастроили себе большие каменные дома, обнесли их крепкими высокими заборами, и теперь тщательно наводите там лоск, полируете, моете, чистите, даже на окна сетки повесили, чтобы пылинка не залетела или мошка какая-нибудь. Конечно, от этих трудов за день так намаешься, где уж там в гости сходить или книжку почитать! Что вы можете вспомнить, кроме суеты у себя за забором, да как у соседа в прошлый праздник пятачок выиграли. А мы ходим по всему свету и знаем, как поют птицы, как поутру встает солнце, как холодна и вкусна роса и как надежна и сильна рука друга. И пусть у нас нет таких крепких домов, зато у нас много верных друзей. И мы знаем куда мы идем - мы идем за новыми друзьями и воспоминаниями.

И вся ватага со смехом вновь устремилась по дороге.

Говорят, что кое-кто из жителей спокойного Королевства забросил свои большие дома и присоединился к Поэту и его друзьям. А еще говорят, что потом в королевском замке долго и безуспешно пытались разыскать исчезнувшую Принцессу и пропавшее платье ее служанки."

14. Заповедник снов

(Короткая сказка после длинной ночи за чашкой чая в 324ой)

Вечерние часы для нас, глюков, самые сложные и тяжелые. Ведь в это время все дети, посмотрев по телевизору на Хрюшу и Филю, ложатся спать. Через два - три часа за ними туда же следует большинство взрослых, а нам приходится работать. Да, да, работать! Ведь все из вас хотят ночью спать и видеть интересные сны. А не так-то просто подарить каждому из вас красивый и удивительный сон.

Разве вы не знаете, что сны живут тоже у нас, в Глюкарии? Для них Совет отвел даже специальный заповедник, который так и называется - Заповедник Снов. Там они и обитают, смешной и бестолковый народец. Почему бестолковый? Да потому, что я в своей жизни еще не встречал ничего подобного. Судите сами если представить себе, к примеру, огромное общежитие лучшей половины человечества, готовящейся принять худшую, то это будет лишь слабая пародия на этот заповедник. Сами сны - это мягкие, пушистые шарики, непрерывно переливающиеся всеми цветами радуги, без умолку болтающие о всякой всячине. Они чем-то напоминают нас, глюков, и за это мы их и любим и стараемся оградить от всяческих бед и напастей. Ведь они даже беззащитнее нас, всего-то и могут, что подарить во сне смутные воспоминания о чем-то большом и прекрасном, высоком и бездонном. О том, что потом весь день дарит радостное, приподнятое настроение, ощущение полета, которое так необходимо всем вам.

А страшная неразбериха царит там потому, что все сны ужасные непоседы, они ну просто никак не могут ни секунды побыть на одном месте, шныряют туда - сюда по заповеднику. А так как их там, мягко говоря, немало, то они постоянно сталкиваются друг с другом, возмущаются, обвиняя всех и вся в своих несчастьях и во всяких прочих смертных грехах. Этакий сумасшедший муравейник, только в отличии от муравьев, сны абсолютно беспорядочно мечутся по заповеднику, кто куда. И при всей моей любви к ним, нельзя не признать, что такие ласковые, мягкие, теплые с вами - между собой они ведут себя как отъявленные скандалисты. Ругаются почем зря, и самое главное не поймешь кто и в чем виноват: то ли этот тому дорогу не уступил, то ли тот обнюхал облюбованные этим цветы, то ли вообще черт знает что.

Да, разве я не говорил, что все сны питаются цветочным запахом? Нет? Что вы, это же их самое лакомое, самое любимое блюдо. Кстати, Шура, налей мне еще чашечку, пожалуйста. Спасибо, хотя заварку мог бы тоже налить, я бы не обиделся. Так вот, если уж у кого из-под носа уведут любимый запах, то тут начинается такое... В общем, со стороны это похоже на маленький ядерный взрыв, после которого все, находящиеся поблизости, оказываются в липких и скользких словах, фразах и целых монологах. Соответственно, невинно пострадавшие реагируют на это также бурно, и уже через несколько минут там нет никого, кого бы это не коснулось так или иначе. Совсем как в атомном реакторе. Один нейтрончик выскочил - и понеслось! Правда, как и во всяком реакторе, в этом заповеднике есть свои замедлители. Это мы, глюки. Не буду рассказывать, каких трудов стоит погасить такой конфликт и успокоить сны. Ибо горе тому из вас, кому попадется на ночь разбушевавшийся сон. О сладком и безмятежном отдыхе можно просто забыть. Вместо радости и ощущения полной свободы, он приносит тяжелый кошмар, наполненный ужасными персонажами с очень нехорошей репутацией. Вот так-то.

Что? Почему вы не каждую ночь их видите? Ну, понимаешь, Саша, во-первых, вас во много раз больше, чем нас. Во-вторых, мы, скажу по секрету, конечно же можем подарить каждому сон. Но для этого необходимо, чтобы все сны были спокойны. Ведь ты не хочешь, чтобы тебе попался только что взорвавшийся, или, что еще хуже, готовый взорваться сон. Вот и мы этого не хотим, и потому дарим вам только те сны, которые приносят радость или, на худой конец, не испортят настроения. По крайней мере, стараемся! Вот так-то.

О, опять! Кто-то обнюхал Розу Любви, не спросив у Озорного Сна и он сейчас взорвется. Я исчезаю, ибо, если он все-таки шарахнет, то это будет похуже нейтронной бомбы. Если успею, то подкину сегодня вам кого-нибудь поспокойнее да поинтереснее. Привет!

15. Самая короткая сказка

Однажды, просидев над тетрадкой целую ночь, я написал, ну просто великолепные стихи (на мой взгляд). И, желая похвастаться своими многочисленными талантами, прочел их Непоседе, гостившему в ту пору у нас. Он "воздал дань" моей декламации, непрерывно меняя форму и цвет, а затем сказал: "Садись и слушай". Я сел и услышал.

"В большом тенистом лесу росло дерево, сплошь усыпанное крупными яркими плодами. Какие это были плоды - никто не знал, то ли яблоки, то ли груши, а может ананасы с бананами там висели, а может и арбузы с дынями - в общем это не важно. А важно то, что очень хотелось этим плодам, чтобы их кто-нибудь съел. А то чего им зря висеть-то, правда ведь?!

Вот один из них как закричит: "Самые сочные, самые вкусные, самые свежие! Налетай, честной народ, сам прошусь к тебе я в рот!" А остальные плоды помалкивают пока. Только искоса на смельчака поглядывают. Ну, разумеется, сразу же на сей призыв кто-то да откликнулся. Ведь не на субботник зовут и не взносы платить, а поесть приглашают. Это мы можем. И съели. Да только вот незадача - чуть кусочек откусили, так сразу же и выплюнули, а сам плод еще и ногой поддали: "Пшел вон, зараза!" То ли кислый был, безвкусный какой, а может и терпкий - видно не дозрел еще.

Но вот прошло время - и другой плод орать начинает, остановиться не может, чувствует - пора ему. А сосед его молчит, только про себя думает: "Кричи, кричи. А я вот потерплю еще чуток, дозрею - уж меня-то точно никто ногами не пнет не посмеет." Ну, а на кричащий плод опять охотничков немало нашлось, попробовали и говорят: "Ох, хорош! Ох, вкусен! Да только если бы еще чуть-чуть дозрел, так ему бы вообще цены не было!" Слышит это сосед и решает: "Какой я молодец! Вот подожду еще капельку и стану совсем бесценным!" И ждет. Уж все остальные плоды прокричали свою плодино-лебединую песню, а он все висит, дозревает. Но пришел, наконец-то день, когда решил он, что уже пора, самое время. Набрал в грудь побольше воздуха (чтоб громче крикнуть, лучше известить, что дозрел), поднатужился - и лопнул! Лопнул и упал с дерева на землю. А к нему уже давно все, кто плодами лакомился, приглядывались. Бросились они к нему, да только сразу же прочь от него побежали, носы зажав. "Перезрел,- говорят, - испортился. Жаль, - говорят - что мы его раньше не съели." Действительно, жаль. Присыпали его землей, чтоб не пах и разочарованно разошлись."

Непоседа улыбнулся и сказал: "То-то же..." И исчез. А я с той поры бросил писать стихи - стал ждать, пока не созрею.

16. Про Ивана-дурашку

Примерно в то же самое время, а точнее, через два фортеля после спасения принцессы Клубничным поручиком, еще один король или барон, я уж точно не ведаю, решил выдать замуж последнюю из своих шестнадцати дочерей. Или его дочь того захотела,- не знаю, я в эти тонкости не вдавался. Доподлинно известно только одно: кому-то из королевского замка очень захотелось. Как же иначе объяснить тот факт, что она, то есть дочь, девица лет этак четырнадцати (имеется в виду сказочный возраст), оказалась в руках шайки злодеев, как нельзя кстати появившейся в соседнем лесу. И, как это водится во всяком уважающем себя сказочном королевстве (или баронстве, а может быть - баранстве), местный Владыка всех морей и океанов, гор и лесов, полей и дорог, Солнцеликий, даже керосиновую лампу светом своим затмевающий, объявил, что тот, кто освободит, то есть спасет принцессу, получит... Я думаю, что нет особой нужды объяснять что должен получить тот, кто совершит сей "беспримерный" подвиг.

Во все концы королевства, тот час же, отправился королевский гонец. И на каждой рыночной площади он вещал подданным и надданным Солнцеликого о его неординарном предложении.

А Иван-дурашка в это время лежал как всегда на печи и с увлечением перечитывал, невесть откуда взявшийся в их деревеньке, томик Омар-Хойяма. Вдруг за окном раздался странный и неожиданный звук, напомнивший Ивану крик разъяренной слонихи, который ему пришлось услышать на днях (но это уже совсем другая история). Вихрь воспоминаний промелькнул перед ним и, проворно выглянув в окно, он с сожалением отметил полное отсутствие сходства оной с королевским гонцом, дующим изо всех сил в свой старый ржавый рожок. Привлекаемые пронзительными звуками, на площадь со всех концов деревни стекались люди. Надданных в этом селе не было, поэтому подданные, не стесняясь, выдергивали из земли колья, выламывали штакетник и плотным кольцом окружали гонца. Самые слабые из них с перекошенными губами закрывали руками уши, дабы не слышать призывных трелей рожка. Гонец, осунувшийся, и похожий от этого на высококачественную тарань, уже успел за долгие месяцы пути определить то минимальное расстояние, на которое можно было безопасно подпускать к себе этих людей. А потому он вовремя прервал свою песню и что есть силы закричал.

- Мужики! А ну! Дело есть!

Толпа дрогнула и остановилась. Гонец, воспользовавшись замешательством, быстро и внятно затараторил.

- Как сообщило агентство Рейтер, группа известных террористов в неизвестном количестве похитила шестнадцатую дочь Солнцеликого - принцессу Анну. О цели похищения и местонахождении принцессы ничего не известно. Лучшие силы Н-ского королевства брошены на поиски похищенной.

Вовремя этого монолога собравшиеся начали медленно расходиться, побросав колья и палки. Тогда гонец, вобрав в легкие весь окружающий воздух, с силой выплюнув его в рожок. Толпа заволновалась, вновь угрожающе сомкнув ряды. Мимо гонца просвистел увесистый камень. "Пожалуй, хватит" - решил гонец, с сожалением отрываясь от любимого инструмента, и скороговоркой закончил.

- Тот, кто спасет прекрасную принцессу, получит все, что ему полагается из предложенного Солнцеликим! Спешите успеть! Не упустите свой шанс! Сейчас или никогда!

Эти слова донеслись до растерявшихся людей уже с окраины деревни, куда, пришпорив что есть мочи своего битюга, помчался гонец. Через полчаса в сторону Диких Гор двигалось все мужское население деревни. То тут, то там можно было услышать недовольное бормотание.

- Сколько же можно! Шестнадцатую спасать!

- Ладно, а то ведь спасешь, и сам рад не будешь! Точно! Королем сделают - сиди мудри: куда что, и что куда! Ну их!

Колонна получилась достаточно внушительная, что и позволило доложить куда положено о проведении Дня бегуна спортивной ходьбой под девизом: "Чем чаще и дальше - тем лучше и легче!"

И только Иван продолжал читать свою книжку, развалившись на печи. Он так увлекся, что не услышал как в деревню вошел отряд королевской стражи, и командир стражников, старый рубака, жаловался молоденькому лейтенанту.

- Если мы и здесь никого не найдем, то мне - все! Конец, отрежут голову.

Больше того - Иван не слышал, как стражники обыскивали деревню в надежде найти хотя бы одного какого-нибудь завалященького мужичка. Их командир уже отчаялся и с ужасом смотрел, как ехидно ухмыляющийся палач точил свои большие ножницы. Но в этот миг стражники наконец-то наткнулись на Ивана-дурашку. Он ничего не успел понять, как его подхватили под руки и вынесли из хаты. (Последнее, что он успел заметить был какой-то непонятный розо-вый отблеск в слюдяном окошке и заполнивший всю избу сладкий запах клубники.) Ивана усадили на лошадь, палач огорченно крякнул, и отряд с места в карьер бросился прочь из деревни.

Вскоре Иван понял, что его везут в темный лес, где, по агентурным данным, бурно цвела малина. По дороге командир разоткровенничался.

- Понимаешь, парень, король уже и сам не рад, что ввязался в эту историю. За три месяца никаких результатов. Так что ты уж постарайся. Я конечно понимаю: может ты не хочешь на ней жениться, так мы это уладим в два счета: делаем раз и два! И он показал, что делается на два счета и Иван, не смотря на то, что был дураком, понял, что это действительно будет самым кардинальным решением вопроса женитьбы.

- Ты пойми, сейчас уже речь о том, чтобы хотя бы вернуть ее домой, а то сколько ей не говори, она не хочет. Видите ли, ей понравилось. Крутит там какие-то урановые изотопы, и прочее, в том же и с тем же духом... Так что уж выручай, приятель!