«Предтропье»

Выше мы уже убедились из реферата академика Броссе, что в январе 1840 года Абовян представил на конкурс свою «Книгу для чтения», которую он позже назвал «Предтропьем». Не только ее практическая часть (хрестоматия), но и ее теоретическая часть — вступительные методические указания для учителей, была готова в 1839 году. Следовательно, нисколько не рискуя нарушить истину, мы можем утверждать, что над своим «Предтропьем» он начал работать сейчас же по возвращении из Дерпта.

Перечисленные выше злоключения были не последние из тех, каким подверглось «Предтропье». После неудачи с изданием книги на казенный счет, Абовян пытался выпустить книгу на свой счет. Он даже отпечатал ее в типографии. Но меднолобый вождь тифлисских попов был взбешен тем, что учебник составлен на народном языке, собрал все экземпляры и сжег. Сохранился только один или два экземпляра, которые хранятся теперь в Эриванской государственной библиотеке (или литературном музее?). Я, к великому своему сожалению, с «Предтропьем» не знаком. Судить о достоинствах хрестоматии не берусь. Но педагогическое предисловие было опубликовано в «Оризоне». Прочитав его, нетрудно понять, откуда взялся саботаж этих работ Абовяна со стороны национал-демократической интеллигенции.

Когда банкир Джамгаров принялся за издание сочинений Абовяна, он не только постарался подбором редакции обеспечить умеренно-националистическую интерпретацию Абовяна, но и старательно устранял, из своего издания такие великолепные памятники демократически-педагогической мысли, как предисловие к «Предтропью», педагогические и методологические рассуждения которого стоят на уровне самой передовой теории своей эпохи

Одного этого предисловия достаточно, чтобы Абовян занял в истории общественной мысли Армении почетное место великого демократа. Самая исходная точка зрения Абовяна — цель педагогики облегчить участь школьника — была революционной для варварских поповских застенков, которые назывались тогда школами.

А принципы трудового воспитания и наглядного обучения — так страстно отстаиваемые Абовяном, перекликаются с нашим сегодняшним политехнизмом.

Такая близость и родственность обусловлены европейскими истоками педагогики Абовяна: ученик Руссо, несомненно, он был знаком и с Песталоцци, я не исключаю возможности его знакомства с Оуэном, книга которого об образовании человеческого характера тогда пользовалась огромной популярностью в Европе. Во всяком случае следы влияния утопических социалистов явственно видны в теоретических высказываниях Абовяна. Мудрено ли после всего этого, что он так близко подошел к нашему времени и педагогике.

Для того, чтобы ослабить впечатления от предисловия Абовяна, обычно ссылаются на подбор учебного материала, который включает «Предтропье». Но, странное дело, обвинители вовсе упускают из виду, что учебник составлялся с расчетом стать руководством в казенных школах и обязательно должен был отвечать программе Министерства народного просвещения.

Во всех учебниках того времени материал распадался на целый ряд тем, среди которых Министерство просвещения особо ревниво относилось к духовным и дидактическим стихотворениям, ко всяким заздравным декламациям в честь отечественных героев и царей. Для Абовяна многие из этих материалов были обязательны. Было бы интересно, если бы исследователи проследили, в какой мере ему удалось обезвредить этот балласт реакции. Учебник обычно составлялся из материала уже устоявшегося, выдержавшего критику времени и освежающей учебно-дидактической и методологической части, которую автор излагал, исходя из своих педагогических взглядов. Для Абовяна задача была тем труднее, что не было ни одной строчки на новом языке и ему приходилось создавать все самому. Это была задача неблагодарная и трудно осуществимая.

В «Предтропье» подлинный Абовян — его предисловие. Оно является настоящей педагогической платформой, — оно рисует его чистокровным демократом и великолепным, европейского уровня, педагогом. Вот почему банкир Джамгаров и его литературные поденщики устранили этот яркий документ из собрания сочинений Абовяна.

Но может быть эта платформа была только декларацией? Нет. Мы имеем не одно свидетельство в мемуарах о том, как Абовян строил педагогический процесс у себя в школе. Его предисловие является теоретической декларацией, предварившей его многолетнюю педагогическую практику. Если бы у нас не было других свидетельств кроме великолепного рассказа Перча Прошьяна о посещении Абовяном школы Аштарака, то и тогда мы имели бы полное основание утверждать, что на практике Абовян придерживался новой педагогики.

Загрузка...