Харшини

Глава 47

Коронация Дамиана на трон Высочайшего Принца прошла без особой помпы, чему он был несказанно рад. Ему совсем не хотелось сейчас пышных излишеств, обычно сопутствующих этой процедуре. Гринхарбор еще не оправился от осады и последовавшей за ней битвы, волной разрушений, прокатившейся по улицам города. Тысячи остались без крова, до сих пор еще не хватало еды на всех. Устраивать в этой обстановке роскошное празднество было просто невежливо. Адрина согласилась с этим, а вот Марла осталась недовольна. Всю жизнь она мечтала о том дне, когда ее сына коронуют Высочайшим Принцем, и, конечно, была разочарована, поняв, что все выходит настолько буднично.

Калан водрузила корону на голову Дамиана, едва заметно подмигнув ему, и перешла к Адрине. На ее темные волосы она возложила корону торжественно, и почти никто не заметил, что жесты Верховного Арриона не совсем соответствовали ее желаниям. В Хитрии вот уже больше пятидесяти лет не было Высочайшей Принцессы. Последняя принцесса была маленькой болезненной девочкой, которая, перенеся две беременности, разродилась наконец здоровой дочкой. Она умерла, не успев узнать, что ее дочь назвали Марлой. Да и вообще после смерти одного из мальчиков-двойняшек, которых она произвела на свет годом раньше, она мало на что обращала внимание в этой жизни. Дамиан задумался, что чувствует Марла сейчас, когда корону ее матери одевают на голову его фардоннской жены. Лицо Марлы было непроницаемо.

После коронации они уединились в банкетном зале, где их ждал легкий обед, за которым военлорды Хитрии собрались, чтобы поздравить его и подтвердить свою верность дому Вулфблэйдов.

Все четверо военлордов, что поддерживали его во время гражданской войны, один за другим подходили к почетному столу и уверенно повторяли слова присяги. Теджи Лайнскло была весела, Рохан Бербоу — степенен и почтителен. Нарвелл с трудом сдерживал ликование. Один Торен Фоксталон был слегка насторожен — уж он-то, без сомнения, до сих пор благодарил богов, что успел вовремя переметнуться на нужную сторону.

Выслушав клятвы верности, Дамиан поднялся со своего места, и в собрании воцарилось молчание. Зал был полон гостей. Здесь была и верхушка хитрианской знати, не пригласить которую было никак нельзя, и новые фардоннские друзья, и защитники, которые так вовремя появились на сцене и которым все присутствующие были обязаны своим спасением. Окинув их всех беглым взглядом, Дамиан подумал, что едва ли на коронацию хотя бы одного Высочайшего Принца до него собиралась такая разношерстная компания.

Он поднял чашу.

— За Хитрию!

— Да здравствует Хитрия! — почтительно отозвались гости.

— Принято, когда новый Высочайший Принц восходит на трон, отличать тех, кто достоин награды, а также наказывать тех, кто в свою очередь заслужил это. Я думаю, что мы легко обойдемся без последнего. Те, кому требовалось определить наказание, успели получить свое до коронации.

Над залом пронесся легкий смех. Дамиан славился безжалостной решительностью, когда речь шла о его врагах. Он не собирался растить своего ребенка во дворце, населенном потенциальными убийцами. Если и остался здесь кто из его недоброжелателей, то они предпочитали помалкивать.

— Теперь мне выпало назвать имена новых военлордов тех провинций, которые остались без правителя. Во-первых, это Кракандар, и я рад передать свою должность человеку, который действительно заслужил ее. Выйдите вперед, лорд Альмодавар Кракеншилд.

Конечно, Альмодавар был предупрежден. Провинции не раздает просто так, из одной симпатии, и собрание уже утвердило негласно все решения, которые он будет оглашать сегодня. Но Альмодавар все равно казался ошеломленным. Он выглядел озабоченным уже три дня — с тех пор как Дамиан сообщил ему о принятом решении.

Чтобы принять должность, Альмодавару пришлось взять имя Кракеншилд, чтобы не исчезло имя Ларана. Альмодавар был ближайшим другом его отца и против этого условия ничего не имел. О другом условии, оговоренном Дамианом, никто, кроме него и Альмодавара, не знал, и при мысли об этом он едва сдержал озорную улыбку. Его веселье омрачало только то, что ему не придется увидеть лицо Старроса, когда Альмодавар наконец признает его своим сыном и сообщит главе Гильдии воров, что он отныне является кракандарским наследником.

Альмодавар заботился о Кракандаре, как о своем собственном доме, уже с тех пор, когда Дамиана еще не было на свете, а его сыну управление провинцией должно показаться сущим пустяком по сравнению с руководством такой сложной организацией, как Гильдия воров. Дамиан попросил Альмодавара передать кое-что Старросу, и старый капитан обещал сделать это по возвращении домой.

— Передай Старросу, что он не побил меня. Я просто позволил ему победить.

— А это правда? — с любопытством спросил Альмодавар.

— Он поймет, что я имею в виду.

Альмодавар вышел вперед, гордо произнес клятву верности и вернулся на свое место за почетным столом рядом с прочими военлордами. Его проводили аплодисментами. Никто из присутствующих не сомневался ни в Альмодаваре, ни в его способности управиться с Кракандаром. Не одна мать оценивающе глядела на него, прикидывая, что он до сих пор не женат. И не одна из присутствующих девиц, замечая оценивающий взгляд матери, направленный на Альмодавара, мысленно содрогалась — Альмодавар был, может быть, и не плох, но он был стар.

— Следующая провинция, оставшаяся без правителя, — Дреджиан.

Собравшиеся притихли, гадая, кому достанется провинция, бывший правитель которой участвовал в заговоре против Дамиана. Взгляды многих присутствующих обратились на Гарину Иглспайк и ее трехлетнего сына Тэва, которые были приглашены на собрание в числе прочих. Ее старшая дочь Бэйла сидела рядом со своим мужем Валерианом Лайнскло, с ужасом глядя вокруг. Если Дамиан собрался теперь полностью разделаться с Иглспайками, то защитить ее могло только замужество за Валерианом, ведь сама Теджи терпеть не могла невестку. Во власти Дамиана было уничтожить ее, ведь многие недоумевали, почему он до сих пор оставил в живых ее брата и мать.

— Я дарую провинцию Дреджиан Тэву Иглспайку, а опекуном его назначаю лорда Бербоу. Тэв будет воспитываться вместе со своей сестрой при дворце леди Лайнскло, пока не вырастет. Леди Иглспайк может оставаться в провинции Дреджиан, если на то будет воля лорда Бербоу. Если на то будет воля леди Лайнскло, она может присматривать за своим сыном и дочерью.

Это решение было встречено радостной овацией. Дамиан ловко избежал возможных неприятностей в будущем, оставив провинцию в руках семейства Иглспайков, которые с самого начала правили ею, но возложив воспитание юного Тэва на Теджи, которая вырастит мальчика совсем не так, как это сделала бы его озлобленная матушка. И до тех пор пока Тэв не подрастет, провинции не будет урона. Ведь провинция Рохана Бербоу расположена по соседству, так что он сможет присмотреть за обеими. Гарина приняла объявленное решение со смешанным чувством. Она потеряла свой дом и сына, но ей оставили жизнь и положение, каким бы оно ни было. Это было больше того, на что она рассчитывала, и больше того, что она заслужила, по мнению большинства.

— Остается Гринхарбор, — объявил Дамиан, дождавшись, пока аплодисменты утихнут. Он посмотрел поверх стола на Теджи Лайнскло. Она знала, что он собирается сказать, и в конечном счете согласилась с ним, но было видно, что эта идея не кажется ей особо блестящей. У Фальконланца не осталось наследников. Конин в свое время выдвинулся из простых граждан и был назначен военлордом провинции после смерти предыдущего правителя. У него не было ни кузенов, которых пришлось бы умиротворять, ни наследников, которые могли бы оспорить решение Дамиана. Адрина сидела рядом с ним и ничего не подозревала.

— Я дарую провинцию Гринхарбор моему шурину, Гаффену из Фардоннии, на том условии, что он откажется от фардоннского подданства и присягнет на верность Хитрии. Также он должен отказаться от всяческих претензий на трон Фардоннии и выбрать для своего дома новое хитрианское имя.

Его слова были встречены ошеломленным молчанием. Адрина потрясенно глядела на него — она-то моментально сообразила, что стоит за этим назначением. Давая Гаффену хитрианское имя и обрывая его связи с Фардоннией, Дамиан исключал его из ряда фардоннского престолонаследия. Если Габлет, следуя традиции, прикажет убить своих бастардов, когда обзаведется законным наследником, сводный брат Адрины окажется вне опасности.

— Спасибо, — прошептала она одними губами. Ее глаза светились благодарным восторгом.

Дамиан быстро улыбнулся ей и обернулся к собранию. Гости молча взирали на него. Молчание нарушила Теджи, которая вскочила на ноги, брякнув кружку на стол.

— Проклятье! Если уж я согласна на это, то и прочие пусть соглашаются! — заявила она. — Да будет Гаффен! Никто из нас не сидел бы здесь, если бы не он да не защитники, пришедшие к нам на помощь. И благодарите богов, что больше никто из нас не убит, а не то был бы у нас еще и медалонский военлорд!

Кто-то не выдержал и рассмеялся. Потом кто-то захлопал, и вскоре аплодировало все собрание. Гаффен выступил вперед и принес клятву. Подобно сестре, он отдавал себе отчет в смысле происходящего.

Он занял место возле Теджи, слегка изменившей после собрания свое мнение о высоких светловолосых фардоннцах. Может быть, она и была постарше его лет на десять, но Теджи любила крупных мужчин, а Гаффен унаследовал немало шарма от матери-курт'есы и мог быть неотразим — если хотел. Дамиан с улыбкой покачал головой и вернулся на свое место.

— Почему ты не сказал мне? — шутливо укорила его Адрина.

— Хотел сделать тебе сюрприз.

— Мой отец будет в ярости.

— Догадываюсь, — ухмыльнулся он.

— А ты и доволен?

— Мне это начинает нравиться, — признал он. — Мне бы, наверное, совсем понравилось быть Высочайшим Принцем, если бы не риск остаться без головы, ввязываясь во все окрестные войны.

— Но ты же раньше любил войну?

— Мне по душе добрая схватка, Адрина. А одной этой осады мне хватило бы на всю жизнь.

— Что жизнь еще не кончена, он узнал этим же вечером от Гленанарана, решительно прошагавшего через зал к почетному столу. Харшини сочувственно посмотрел на Высочайшего Принца, склонился перед ним и печально заговорил:

— Мне жаль нарушать празднование, ваше высочество, но я должен передать вам послание от дитя демона и боюсь, что оно не может ждать.

Больше Гленанаран не произнес ни слова, пока они не дошли до тронного зала. Когда Дамиан направился к выходу из банкетного зала, все собрались было последовать за ним, но Дамиан остановил толпу и взял с собой только военлордов, двух капитанов защитников — Денджона и Линста, а также Адрину, Марлу и Калан.

— Р'шейл сейчас в Цитадели, — сообщил им Гленанаран, когда они наконец уединились. — По крайней мере была там, когда я разговаривал с ее демонами.

— А еще недавно она направлялась в Фардоннию, — заметила Теджи. — Определенно, ей не сидится на месте.

— Но почему ты сомневаешься в том, что она и сейчас там? — спросила Адрина.

— Король Коранделлен занемог. Убежище оказалось снова в потоке времени. Возможно, она направилась туда, чтобы помочь им, чем может.

Дамиан оглядел соратников и понял, что на их лицах отражается та же тревога, что и в его собственной душе.

— Что сейчас творится в Цитадели? — нетерпеливо спросил Денджон.

— Защитники захватили Цитадель, капитан, и держат в качестве заложников кариенских герцогов и жрецов, но город по-прежнему окружен кариенскими войсками. Мне кажется, вы называете такую ситуацию… ничьей? — Гленанаран перевел печальный взгляд на Дамиана. — Дитя демона просит тебя собрать защитников и тех хитрианцев, которых ты можешь собрать для этого похода, и прийти к ним на помощь. Я уже послал Джоранару в Фардоннию, чтобы просить помощи у короля Габлета.

— Ты полагаешь, он откликнется? — с сомнением фыркнула Теджи.

— Откликнется, — заверил ее Гаффен. — Узнав, что случилось с Тристаном и его стражами, он хотел в тот же день напасть на кариенцев.

— Сколько человек у кариенцев, осаждающих Цитадель?

«Еще одна осада, — промелькнуло в голове у Дамиана. — Проклятье, как я ненавижу осадную войну!

— По меньшей мере сто тысяч, насколько я понял.

Высочайший Принц выругался про себя и оглядел собравшихся военлордов.

— Считая вместе с фардоннцами, сколько мы можем поставить со своей стороны?

— Пятьдесят тысяч, может быть, шестьдесят, если Габлет раскачается, — прикинул Рохан. — Но на это может уйти не один месяц. А о том, как организовывать перемещение такого войска, мне и подумать страшно.

— Долго ли может продержаться Цитадель, божественный?

Гленанаран пожал плечами.

— Этого дитя демона не сказала, ваше высочество. Но зато она сообщила, что боги согласны покровительствовать вашему походу.

— А что это значит? — Вопрос исходил от второго защитника, Линста. Видно было, что на него заверение Гленанарана не произвело никакого впечатления.

— Это значит, что, если Габлет пустится в плавание по Стеклянной реке, всю дорогу ему будет попутный ветер, — объяснил Гленанаран. — К вам не пристанут болезни, и не будет недостатка в пресной воде. Все щедроты земли будут в вашем распоряжении.

— Это не слишком много, — заметил Торен Фоксталон. — Боги ведь не могут сделать дороги короче, а наши войска менее прожорливыми.

— Жаль, что мы не можем отправиться в Медалон по морю, — пошутил Альмодавар.

— Я не думаю, что, обещая помощь, боги имели в виду изменение очертаний континентов, милорд, — отозвался харшини, сочувственно улыбнувшись.

— Тогда как мы доберемся туда? — спросил Гаффен. — Я могу взять всех своих людей, но много ли будет от них толку, если мы дойдем до Цитадели не раньше следующей зимы?

Дамиан посмотрел в безмятежные глаза Гленанарана и обратился к Гаффену:

— Мы попадем туда тем же путем, которым я в прошлый раз попал в Медалон.

Харшини улыбнулся.

— Я вижу, вы все поняли, ваше высочество.

— Я страшно рада, что хотя бы он понял, потому что я вот ничего не понимаю, — пробурчала Теджи.

— Когда его высочество по просьбе лорда Брэкандарана отправился в Медалон, на помощь дитя демона, мы обратились к богам с просьбой покровительствовать нашему походу, — попытался объяснить харшини.

— Это мне ничего не говорит.

— Не бери в голову, Теджи. Просто собери всех своих рейдеров.

— А что станется с моими границами за то время, что мы будем бегать по Медалону?

— Я пошлю в Восточную провинцию Фаранделлан, и она проследит за тем, чтобы твои соседи-фардоннцы не воспользовались вашим отсутствием.

— Я признательна тебе за твое предложение, божественный, но Фаранделлан не может убивать.

— В этом не будет нужды, миледи. Будет достаточно ее присутствия. Она сама не допустит никаких убийств. Так было раньше, и так будет отныне теперь.

— Допустим, мы доберемся до Цитадели раньше, чем она падет, — предположил Дамиан. — И что тогда? Они все равно превосходят нас по численности вдвое.

— Дитя демона полагает, что этого будет достаточно, капитан. Большего я не могу вам сказать.

— Тем более что все мы знаем, каким тактическим гением обладает Р'шейл, — саркастически пробормотал Линст.

— Капитан, я не могу разрешить ваши сомнения или пообещать вам то, в чем я сам не уверен. Все, что я могу делать, — это просить вас, чтобы вы откликнулись на просьбу дитя демона и как можно быстрее собирали свои войска. Остальные харшини присоединятся к вам, когда вы отправитесь на север.

— Остальные харшини? — повторила за ним Калан.

— Теперь, когда Убежище больше не спрятано, нам безопаснее быть с вами, а не дома. Мы поможем вам, чем сумеем, Верховный Аррион.

— Решено, — объявил Дамиан, глядя на друзей. — Мы отправляемся в Медалон.

Глава 48

Майкл помогал Адрине упаковывать вещи в дорогу. Она собирались в Медалон, но Майкл был уверен, что все барахло придется распаковывать обратно, как только Дамиан Вулфблэйд узнает, что она собралась ехать с ним. Ее живот уже заметно вырос, хотя и не мешал ей двигаться. Вялость, досаждавшая ей поначалу, прошла. Она вся дышала здоровьем, зеленые глаза сверкали, как изумруды, волосы блестели. Первые месяцы беременности она провела в седле и в итоге почти не набрала лишнего веса. Бодрость переполняла ее, а общаться с ней, по крайней мере в последнее время, стало очень легко. Майкл как-то даже услышал краем уха, как принцесса Марла недовольно говорила, что женщина в ее положении не имеет права выглядеть так хорошо.

После исчезновения Р'шейл Майкл снова сделался пажом Адрины. Когда Тамилан умерла, Адрина перебрала множество слуг, но никто из них не удовлетворял ее запросам. Последняя служанка сбежала вся в слезах этим утром, после того как Адрина обозвала ее безмозглой растяпой.

Майкл считал, что принцесса не виновата, — у него были свои соображения о прислуге, которую ей присылали. Казалось, что вдовствующая принцесса специально подыскивает самых нерасторопных служанок, лишь бы досадить Адрине. Может быть, по старому знакомству, Адрина решила, что ей сейчас подходит Майкл. Его детское преклонение перед ней сменилось более реалистичным отношением, но он по-прежнему восхищался принцессой и рад был служить ей.

— В Медалоне холодно, Майкл?

Он свалил на постель кучу одежды, которую держал в руках, и посмотрел на принцессу. Держа подбитый мехом плащ, она любовалась своим отражением в зеркале.

— Не знаю, ваше высочество. К тому времени, как мы туда доберемся, наверное, уже настанет лето.

— Тогда подойдет шерстяной плащ. Буду путешествовать налегке.

Майкл окинул взглядом гигантскую гору одежды, в которую Адрина свалила все самое необходимое, и с сомнением покачал головой.

— Ваше высочество, я не уверен в том, что принц Дамиан так представляет себе путешествие налегке.

Она тоже посмотрела на кучу одежды и вздохнула.

— Ты прав. Я без Тами как без рук. Вот если бы она была здесь…

Он не нашелся что ответить. Ему нравилась фардоннская служанка, но он не был настолько привязан к ней, чтобы от всей души разделить скорбь Адрины. Былое чувство вины перед ней сгладилось с течением времени.

От необходимости подыскивать подходящий ответ его спасло появление Дамиана, который возник в дверях и с удивлением огляделся вокруг.

— Что все это значит?

— Я пытаюсь выбрать, что мне стоит брать с собой, — объяснила ему Адрина. — Мне так не хватает Тами. У нее такие дела получались куда лучше, чем у меня.

— А что сталось со служанкой, которую тебе прислала Марла?

— Она оказалась полной идиоткой. Я отослала ее.

Дамиан прошел в комнату и обвел взглядом царящий там хаос.

— А куда ты собираешься?

— В Медалон, конечно.

Он уставился на нее, словно не расслышал последней фразы.

— Что ты сказала?

— Я собираю вещи в Медалон. Как ты думаешь, мне брать с собой меха?

— Нет, Адрина, меха тебе не понадобятся. Да и все остальное тоже, если уж на то пошло. Ты останешься здесь.

Она ответила ему ошеломленным взглядом.

— Вовсе я не останусь здесь! Я еду с тобой.

— На тот случай, если ты об этом забыла, Адрина, напоминаю — у тебя ребенок.

— Я только беременна, а вовсе не смертельно больна.

— А я не собираюсь тащить тебя и нашего ребенка прямо на войну.

— Ради всех богов, Дамиан. Будь я крестьянкой, я работала бы в поле, пока не пришел бы срок рожать щенка, а на следующий день снова была бы в поле.

— Этот щенок, как ты его называешь, будет наследником Хитрии.

— В таком случае путешествие пойдет ему на пользу. Оно расширит его горизонты.

— К тому же и ты не крестьянка, — добавил он, не обращая внимания на ее легкомысленный тон. — Я запрещаю тебе ехать.

— А я и не собираюсь спрашивать твоего разрешения.

— Потому что ты слишком хорошо знаешь, что я его не дам ни под каким соусом.

Адрина бросила меховой плащ на пол и уперла руки в бока. Ее глаза яростно заблестели. Майкл подался назад — ему уже случалось видеть Адрину в подобном состоянии.

— Дамиан, мне кажется, нам нужно кое-что уточнить. Я твоя жена. А не твоя курт'еса, или лакей, или прислужница. Я не твоя собственность. Я еду с тобой. Если ты откажешься брать меня, я просто поеду сама, но так или иначе я поеду в Медалон. — Она внезапно улыбнулась, словно ее заявление разом снимало все проблемы. — Кроме того, я тебе нужна.

— Зачем бы это?

— Затем, что фардоннцев поведет мой отец, а тебе вовсе не хочется встретиться с ним один на один, когда рядом не будет меня, чтобы остудить его пыл.

— Я как-нибудь справлюсь.

— Не говори так уверенно, — предостерегла его она. — Ты же не знаешь моего отца.

Дамиан вздохнул. Майкл подумал, что Вулфблэйд частенько стал делать это, общаясь с женой.

— Адрина, я готов признать, что насчет твоего отца ты права, но дело в том, что хитрианский наследник должен родиться на хитрианской земле. А если ты отправишься со мной в Медалон, ребенок может родиться раньше, чем мы на нее вернемся.

— Только это тебя и останавливает? Майкл, иди сюда!

Дамиан молча глядел, как мальчик, бочком обходя его, приближается к своей госпоже. Майкл до сих пор побаивался Высочайшего Принца, хотя тот обычно и не обращал на него особого внимания.

— Да, ваше высочество?

— У меня есть для тебя дело, Майкл. — Она подскочила к кровати и, схватив подушку, вытряхнула ее из шелковой наволочки. Наволочку она вручила Майклу. — Отнеси к садовникам и попроси их ее наполнить.

— Чем, ваше высочество?

— Хитрианской землей, конечно. — Она победно улыбнулась Дамиану. — Если тебе так нужна хитрианская земля, Дамиан, то я просто возьму ее с собой. Бегом, Майкл! Будь умницей.

Дамиан покачал головой.

— Я никак не могу отговорить тебя?

— Нет.

Они долго смотрели друг другу в глаза, выясняя, кто сдастся первым. Наконец Дамиан Вулфблэйд поднял руки в знак поражения. Ему не нравилась эта затея, но он восхищался мужеством своей жены. Кратин бы просто побил ее», — подумал Майкл виновато.

— Иди, Майкл. Принеси мешок хитрианской земли. И храни ее пуще своей жизни, парень. Она нам скоро очень понадобится.

Недавняя битва не затронула дворцовый сад, но фардоннцы Гаффена, высадившиеся на причалы, расположенные под дворцом, все до одного прошли здесь, устремляясь в бой, и вытоптали все, что смогли. Статуи лежали опрокинутые, ряды кустарников разметаны, и даже большой фонтан в центре сада был сломан, водяные драконы со свернутыми носами резвились теперь среди высыхающей лужи. Многим из них явно не хватало плавников. Майкл прошелся по саду, ища кого-нибудь, кто мог бы наполнить наволочку землей. Но садовников не было видно.

— Прискорбное зрелище, правда?

Майкл внезапно обнаружил старика, сидящего на краю неработающего фонтана. Он давненько не видел его, но помнил, что у него есть обыкновение возникать в самых неожиданных местах. Он был очень похож на того старика, с которым Майкл беседовал как-то вечером в Чалой долине, но мальчик решил, что это, конечно, другой человек. Этот старик свободно бродил по хитрианскому дворцу. Майкл думал, что это был старый слуга или раб, отпущенный на волю в благодарность за верную службу, отнявшую целую жизнь. Майкл частенько наталкивался на него в глухих углах дворца и привык считать старика чуть ли не приятелем, хотя, если бы его спросили, не мог бы даже сказать, как того зовут.

— Они потом все починят, наверное. Просто сейчас пришлось восстанавливать дома, и было не до фонтанов.

— Да, так у хитрианцев и ведется, — усмехнулся старик. — Вечно они так. Потому-то мне и не удавалось добиться толку от них.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Значит, ты идешь со всеми в Медалон?

Майкл кивнул и, обойдя вокруг фонтана, присел рядом со стариком.

— Я буду с принцессой Адриной. Я ведь теперь ее паж.

— Прекрасно! — воскликнул старик, хлопая Майкла по спине. — Можешь гордиться этим. Представь себе только, сколько новых мест ты увидишь, каких важных людей повстречаешь.

— Да, уж наверное. Может быть, посмотрю на короля Фардоннии. Он тоже направляется в Медалон.

— Вот как? А успеет ли он вовремя?

— Харшини Гленанаран сказал, что боги обещают помочь нам.

По лицу старика пробежала судорога ярости, словно на поверхность вырвалась тщательно скрываемая злость. Но не прошло и секунды, как все прошло, и Майкл подумал, что ему просто почудилось.

— Значит, все будет в порядке. А как насчет тебя, дружище? Увидишься опять с дитя демона?

— Наверное, да.

— Это просто прекрасно. Надо бы мне передать с тобой послание для нее.

— Ты знаешь дитя демона?

— Знаю, — ответил старик. — Отлично знаю.

Майкл удивленно посмотрел на него, сам не понимая, что в тоне старика насторожило его.

— А что мне передать ей?

— О, мне нужно тщательно продумать мое послание. Мы с тобой еще увидимся до твоего отъезда. Тогда я тебе и скажу. И кстати, а что ты тут делаешь в саду с этой пустой наволочкой, парень?

Майкл опустил взгляд на наволочку и пожал плечами.

— Принцесса Адрина попросила меня набрать в нее хитрианской земли на случай, если в Медалоне у нее появится ребенок.

Старик рассмеялся.

— Мудрая предосторожность. Ну что же, не позволяй мне отвлекать тебя от такого важного дела, Майкл. Мы еще встретимся с тобой, и тогда я обязательно передам тебе послание для дитя демона.

Поднявшись, Майкл обернулся, чтобы попрощаться со стариком, но того уже нигде не было видно.

Глава 49

Р'шейл и Брэк летели над горами, не отрывая глаз от сверкающего в лучах рассвета Убежища, гордо возвышающегося на том же месте, где оно стояло до того, пока было скрыто от взглядов в безвременье. От холодного ветра на глаза наворачивались слезы, и Брэку казалось, что не Убежище появилось в нынешнем мире, а он сам вернулся в далекое прошлое.

Прошло уже две сотни лет с тех пор, как он в последний раз летел на драконе к Убежищу. В тот раз он прилетал предупредить Лорандранека, что настала пора спрятать поселение, чтобы его не нашли сестры Клинка — те лютовали еще несколько десятилетий после первой чистки. Лорандранек согласился спрятать город вне потока времени — это требовало труда, но не слишком обременительного. В те дни он делил эту работу со своим племянником, молодым Коранделленом. Убежище могло появляться или исчезать по желанию, оставаясь в безопасности от сестер, кариенских жрецов и многочисленных мародеров, скрывающихся в горах от правосудия.

Но затем последовали безумие и смерть Лорандранека, появление на свет дитя демона, а прежнее величие кануло в лету. Хафиста делался все сильнее и все упорнее стремился к отмщению, а Убежищу приходилось постоянно укрываться вне времени. Коранделлен теперь нес эту ношу на себе, хотя Брэку казалось, что Шананара вполне могла бы взять часть работы. Она была такой же ти Ортин, как и король, и не хуже брата могла управляться с силой. Он собирался выяснить у принцессы, в чем тут дело, при первой же личной встрече. Брэк был достаточно близок с Шананарой ти Ортин, чтобы без колебаний задавать ей такие вопросы, — когда-то давно они были любовниками.

Брэк посмотрел украдкой на Р'шейл, благоговейно взирающую перед собой. Ей раньше не случалось увидеть Убежище со стороны, и наверное, это зрелище заставило ее затаить дыхание. «А может быть, мы просто забрались слишком высоко, — цинично подумал он — Р'шейл нынче не так-то просто удивить».

Не дожидаясь команды Брэка, его дракон начал забирать вправо, описывая дугу вокруг высоких башен поселения харшини. Дранимир, везущий Р'шейл, повторил его маневр. Расправив крылья, драконы опустились на окруженную балюстрадой открытую террасу, залитую серебряным утренним светом. Их встречала одинокая женщина, одетая в длинные белые одеяния, какие и принято носить у харшини.

Брэк спрыгнул на землю и, щурясь от лучей восходящего солнца, смотрел на приближающуюся фигуру. Как только он соскочил со своего дракона, слияние распалось и демоны рассыпались по террасе, радуясь возвращению домой.

— Ты немного опоздал, Брэкандаран, — сказала Шананара, осторожно ступая среди резвящихся демонов. — И ты привез дитя демона.

— Привет, Шананара.

Принцесса внимательно осмотрела Брэка и переключила свое внимание на Р'шейл.

— Ты все еще жива, как я вижу. Поразительно.

— Мы почувствовали, что Убежище вернулось.

— Ничего удивительного. Это почувствовали все боги, все чародеи, все жрецы и даже все деревенские шарлатаны континента. Пойдем-ка со мной. Коранделлен хочет видеть тебя. — Она решительно повернулась и направилась к высоким дверям ближайшей башни, даже не глядя на них.

— Что это с ней? — спросила Р'шейл на ходу.

— Она рассержена.

— Я думала, что харшини не умеют сердиться.

— Они и не умеют.

— Значит, она очень ловко притворяется.

Брэк покачал головой и ничего не ответил. Он-то видел, что творится с Шананарой. Отказавшись от выражения таких человеческих чувств, как гнев, страх или обида, она кипела теперь эмоциями, не находящими выхода.

Они проходили вслед за принцессой по залам Убежища, мимо его тревожных и подавленных жителей. Когда наконец они подошли к широким белым дверям, ведущим в королевские покои, Шананара отворила их перед Р'шейл и остановилась.

— Ты должна поговорить с королем. Наедине.

Р'шейл оглянулась на Брэка, спрашивая взглядом, следует ли ей подчиниться. Он утвердительно кивнул, и она направилась к двери делая глубокий вдох, словно перед прыжком в воду. Он проводил ее взглядом, дождался, пока Шананара закроет за ней высокую дверь, и спросил:

— Что случилось?

— Не здесь, — ответила принцесса, окинув взглядом пустой зал. — Пойдем в мои покои.

Он даже не пытался скрыть удивление. Это было Убежище. Здесь было не место секретам. Но и возражать не стал и молча спустился вслед за ней в ее апартаменты. Переступив порог, Брэк подумал, что в ее комнатах ничего не изменилось с тех пор, как он в последний раз был здесь. Тут было все так же просторно и светло, и по-прежнему повсюду валялись трофеи — следы ее многочисленных вылазок в человеческий мир. Она затворила дверь и остановилась у входа, глядя, как он осматривает ее жилье.

— Зачем ты привез ее сюда?

— Р'шейл? Она собирается спасти харшини. У нее есть план, — ответил он, взяв в руки небольшую статуэтку, стоящую на столике возле очага. Это была фигура лошади, искусно вырезанная из нефрита. Судя по всему, фардоннская.

— Если она собирается делать это так же, как разбираться с Хафистой, то лучше уж мы обойдемся без нее.

Брэк поставил статуэтку на место и улыбнулся ей.

— Цинизм тебе не идет, Шананара. В этом амплуа ты выглядишь немного смешно. Для настоящей серьезности тебе недостает человеческой крови.

— Дитя демона крупно повезло, что во мне вовсе нет человеческой крови. Если бы ты видел Коранделлена…

— Он очень плох?

— Очень.

Она оторвалась от дверей и подошла к открытому окну. Лучи восходящего солнца тронули ее темно-рыжие волосы золотом, подчеркнув малиновыми тенями черты лица — лица безупречной харшини. Она скрестила руки на груди, словно от холода, но ведь в Убежище всегда было тепло и уютно.

— Он умирает, Брэк.

— Как? — выговорил он, слишком потрясенный, чтобы говорить связно.

— А как ты думал? Дитя демона черпала силу, словно воду из реки. Она угрожала, уговаривала, принуждала с каждым вздохом, Коранделлену пришлось распоряжаться силой с момента рождения Р'шейл, и, если бы боги помогли мне, я научила бы ее обращаться с силой бережно. Ты хоть представляешь, что это значило для него? Подумай только, каково это — пытаться удерживать Убежище вне времени, пока дитя демона дает волю своему гневу, не заботясь ни о ком и ни о чем? Это просто убивало его.

— Шелтаран не может спасти его?

— Ему плохо от общения с силой богов, Брэк. Ему станет только хуже, если попробуют вмешаться боги.

— Но раньше Шелтаран помогал тем, кто пострадал от чрезмерного употребления силы. Не так давно он делал это в Гринхарборе.

— Гленанаран и его друзья прикасались только к одному полюсу силы. Шелтаран смог излечить их, используя другой род силы, тот, к которому они были непричастны. А Коранделлен работал со всей силой сразу. Вмешательство богов просто убьет его.

— А почему ты не помогла ему? Ты могла бы взять на себя часть его ноши.

— Думаешь, я не хотела? Я только об этом его постоянно и молила. Но он верил, что Р'шейл сможет победить раньше, чем он сдаст. Дурацкая надежда, как видно.

— Но он же еще не умер, Шананара, да и харшини еще целы. Приспешники Хафисты еще не пробрались в эти горы. У нас есть еще время.

— На что нам это время, Брэк? Посмотреть, как умрет Коранделлен? А ты знаешь, что будет после его смерти? Р'шейл ведь дочь Лорандранека. Она единственная законная наследница.

Брэк уставился на принцессу, пораженный ее словами.

— Но ведь ты не собираешься позволить Р'шейл занять трон? Это же безумие! Разве у Коранделлена не осталось детей?

— У него не было детей, Брэк.

— Тогда королевой должна стать ты.

— Я не могу предлагать свою кандидатуру, пока Р'шейл не откажется от короны.

— Будь я проклят, если она не откажется, — решительно ответил он. Страшно было даже вообразить, что Р'шейл может править спокойными послушными харшини.

Шананара нежно улыбнулась ему.

— Я верю, что ты бы отказался, Брэкандаран. Но решать не тебе и не мне. Слово за Коранделленом и дитя демона.

— Она откажется.

— Возможно. Но корона ее, стоит ей только протянуть руку.

— Она ее не протянет. Ею движет гнев, а не стремление к власти.

— Я вижу, ты изменил свое отношение к ней.

— Она многому научилась.

— Но чему, собственно, ты научил ее?

Он пожал плечами.

— Только тому, что было нужно по ходу дела. Но она учится быстро. Ей стоит один раз объяснить, что к чему, и она сразу это запоминает.

Шананара кивнула.

— Ее учителя говорили мне то же самое. Беда в том, что ей не достает мудрости, но мудрость приобретается только опытом, а не передается на словах, как бы ни старались учителя.

Р'шейл не было уже несколько часов, и Брэку оставалось только мерить шагами покои Шананары, ожидая дальнейшего развития событий. Самаранан зашла проведать своего брата-полукровку, но даже присутствие жизнерадостной сестренки не могло развлечь его. Они поболтали о всяких пустяках, старательно обходя стороной то, что привело Брэка сюда. Харшини отрицали насилие, но отдавали себе отчет в возможных последствиях болезни Коранделлена. Они видели, что дитя демона возвратилась пока ни с чем, а Хафиста по-прежнему силен. От будущего они не ждали ничего хорошего и понимали, что настали тяжелые времена для их народа.

Наконец в покоях материализовался Дранимир, встревожив Брэка внезапным появлением, и обратился к присутствующим:

— Лорд Брэкандаран. Ваше высочество. Король хочет видеть вас.

Они поспешно поднялись по лестнице к покоям Коранделлена и вошли в открытые двери. Брэк входил нерешительно, страшась того, что может увидеть. Р'шейл ожидала их у дверей в спальню короля, она была бледна и взволнована. Не говоря ни слова, она посторонилась, пропуская их, закрыла двери, когда они прошли.

Вид короля потряс Брэка. Коранделлен лежал в постели, бледный, как простыня. Он истощал, словно голодал, по крайней мере, месяц, блестящие глаза его потускнели и запали.

— Благодарю тебя, Брэкандаран, за то, что ты вернул дитя демона в дом. — Привычный звонкий и открытый голос короля сменился хриплым шепотом.

— Она сама этого захотела, ваше величество. Я просто показал ей дорогу.

Король устало улыбнулся.

— Хорошо, что ты это сделал… Шананара?

— Я здесь, Коран, — отозвалась принцесса, приближаясь к брату. Брэк отступил назад, пропуская ее к постели. Р'шейл, не двигаясь, стояла у двери.

— Р'шейл пришла, чтобы увести наш народ домой.

— Мы и так дома, брат.

— Нет. Убежище было нашей тюрьмой последние два столетия. Наш истинный дом в Цитадели.

— В Цитадели? — Шананара ошеломленно сверкнула глазами на Р'шейл и снова обратила свой взор на короля. — Не хочешь же ты сказать, что мы должны возвратиться в Цитадель?

— Там нам будет хорошо. Цитадель защитит нас.

— А как насчет Сестринской общины и их прихвостней-защитников?

— Сестринской общины больше нет, — ответила Р'шейл.

— У власти теперь защитники. Тарджа стал новым Лордом Защитником. Он обещал мне, что харшини нечего будет опасаться, если они вернутся.

Шананара подозрительно посмотрела на нее и уселась на постель подле Коранделлена, согревая своими ладонями его холодные руки.

— Не переживай сейчас, Коран. Мы все обсудим, когда ты поправишься.

— Я не поправлюсь, Шанан. Ты знаешь это не хуже меня. Веди наших людей домой. Я поручаю тебе заботу о них.

— Ты совсем поглупела? — тихо прошипела она, обращаясь к Р'шейл. — Как ты посмела являться сюда и манить его такой несбыточной мечтой?

— Но это не иллюзорная мечта, Шананара. Харшини в самом деле могут спокойно возвращаться в Цитадель.

Шананара обернулась к Брэку.

— Это правда?

Он кивнул.

— Я же говорил тебе, что у нее есть план.

— Ты мог бы заранее сказать мне, в чем он заключается.

Король приоткрыл глаза и улыбнулся сестре.

— Будь умницей, Шанан. Сделай это ради меня. И потом, ты нужна нашим людям.

— Я не понадоблюсь им, Коран. Когда ты уйдешь, королевой станет дитя демона.

— Я уже сказала Коранделлену, что отказываюсь от короны, — произнесла Р'шейл.

— Вот видишь, сестрица, дитя демона оказалась мудрее, чем ты полагала. — Коранделлен с трудом улыбнулся и протянул руку Р'шейл. Она приблизилась к нему и взяла его за руку. Брэк с изумлением увидел, что ее глаза полны слез. — Не жалей о том, что ты сделала, дитя демона. Думай только о том добре, которое тебе предстоит сотворить. У тебя есть все, что нужно, чтобы победить Хафисту, и не забудь того, что я говорил тебе о Всевидящих Кристаллах. Делай то, к чему ведет тебя твое предназначение, и оставайся в мире с собой.

Р'шейл молча кивнула и украдкой взглянула на Брэка. Король тоже посмотрел на него, и усталые глаза Коранделлена наполнились светом благословения.

— Я могу посоветовать тебе то же самое, Брэкандаран. Не сожалей о том, что сделал. Все было так, как и должно было быть. Ты сделал намного больше, чем если бы ты просто взялся исправлять былые ошибки. Глядя в глаза Смерти, будь уверен в том, что твоя жертва не была напрасна.

— Я сделаю так.

— И ты, Шананара. Ты последняя из ти Ортин. На твоих плечах теперь забота о том, чтобы наш род не пресекся. Когда вернешься в Цитадель, поговори с Гленанараном. Вам пора завести ребенка.

Шананара доверчиво улыбнулась брату.

— Если я захочу ребенка, с чего ты взял, что я выберу Гленанарана?

— Я слишком хорошо знаю тебя, дорогая.

— Что ж, это правда, брат. Это правда.

Внезапно Брэк вздрогнул, почувствовав, что в комнате появился еще кто-то. Он еще не видел, кто это, но уже знал. Властным взглядом он отстранил Р'шейл от постели умирающего. Она тоже почувствовала это присутствие, но пока еще не знала, кто это. Шананара склонилась и поцеловала Коранделлена в лоб и тоже отступила на шаг назад.

— Что… — начала было спрашивать Р'шейл, но Шананара грозно посмотрела на нее, и она тут же замолчала.

В ногах постели короля возникла Смерть. Чтобы пригласить короля в свое царство, она милосердно выбрала облик харшини, пусть ее одежды и просвечивали, а черные глазницы пусты, так что их было не спутать с ясными глазами харшини. Увидев ее, король бестрепетно улыбнулся.

— Этой ночью вы отужинаете со мной, ваше величество. — Губы Смерти не двигались, но все присутствующие слышали ее, как будто голос звучал в их душах.

— Вы оказываете мне высокую честь, госпожа, лично придя за мной.

— Это вы оказываете мне честь, сэр. Мне не часто выпадает пригласить одного из ваших людей в мое жилище. — Смерть отвернулась от него и посмотрел на Р'шейл, испуганно отступившую назад под этим взглядом. — Не тревожься, дитя демона. Мы с тобой еще не скоро встретимся снова. — Р'шейл ничего не ответила. Она словно окаменела от вида Смерти. Та повернула голову к Брэку. — А вот с тобой мы встретимся, Брэкандаран, и скоро, как мне кажется. Условие нашей сделки почти выполнено.

— Не торопись, — дерзко ответил Брэк. — Почти не считается.

— Я буду ждать, Брэкандаран.

— В этом я ни секунды не сомневался, госпожа.

Фантом снова обратился к Коранделлену:

— Вы готовы, ваше величество?

— Я готов.

Смерть воздела руки и направила их на Коранделлена. И как только она сделала это, король начал меняться. Он на глазах наливался силой, к нему вернулся здоровый цвет лица. Его аура дышала здоровьем, на ней не осталось следов боли и страха. Это был Коранделлен во цвете своих дней. Глаза его засверкали, и весь он был наполнен теперь здоровьем и силой — Брэку представилось, что он должен немедленно вскочить с постели. Но король просто не спеша поднялся на ноги, причем матрас на кровати даже не прогнулся под его ногами.

Затем с безмятежной и счастливой улыбкой Коранделлен шагнул в объятия Смерти, и оба они исчезли из комнаты.

Глава 50

— Не понимаю.

— Как всегда. — Брэк улыбнулся в ответ на сердитый взгляд Р'шейл.

Она махнула рукой в сторону толпы харшини, собиравшихся в дорогу. Повсюду толпились сплавленные из демонов драконы, а кое-кто, видимо, предпочитал путешествовать на птицах — и неправдоподобно огромные пернатые тоже расхаживали по террасам, неторопливо взмахивая крыльями и неприязненно шипя на драконов. А уж драконы были всех размеров и расцветок. Некоторые огромные, подобно Дранимиру и его братьям, другие поизящнее, они сверкали металлическим блеском в лучах заходящего солнца.

— Почему они так неприлично веселы?

Казалось, что с того момента, как Коранделлен умер, а Шананара объявила, что они возвращаются в Цитадель, Убежище очнулось от спячки. Натужная веселость, царившая в крепости дотоле, сменилась атмосферой радостного ожидания. Харшини бодро готовились к отправлению, только что песен не распевали во время сборов. Некоторые направлялись в Цитадель, другие в Фардоннию и в Хитрию. Шананара собирала добровольцев, которые должны были полететь на помощь освободительной армии, направляющейся в Медалон.

— Они возвращаются домой.

— В Цитадель? Я даже не представляла себе, что это так много значит для них.

— Харшини неотделимы от Цитадели, Р'шейл. Им было очень тяжело так долго оставаться вдали от нее.

— Разве они не представляют себе, что их там ждет? Защитники, кариенцы…

— Конечно, представляют. Но ты заверила их, что они окажутся там в безопасности, а они доверяют слову Тарджи.

Она увидела, что он ухмыляется, и настороженно посмотрела на него.

— Чему это ты так улыбаешься?

— Помнишь, я говорил, что Цитадель еще потребует, чтобы ей вернули харшини?

— Да.

Он негромко рассмеялся.

— Мне не терпится увидеть, что будет, когда они туда наконец доберутся.

— Это что, еще одна жизненно важная мелочь, о которой ты не счел нужным мне упомянуть?

— Цитадель была в спячке больше двух столетий, Р'шейл. Как только харшини вернутся домой, она проснется.

— Что это значит?

— Я и сам точно не представляю, — ответил он, широко улыбаясь. — Но посмотреть очень хочется.

Выведенная из себя его ухмылками, Р'шейл переключила внимание на отбывающих харшини. Они сидели на балюстраде вокруг той самой террасы, на которую они опустились сегодня утром, и ждали, пока демоны закончат сплавляться. Дранимир и еще дюжина ведущих демонов толкались на площадке переполненной террасы, загоняя развеселившуюся братию в сплав. Между молодыми демонами то и дело вспыхивали перебранки, но взрослые быстро и решительно пресекали эти размолвки. Глядя на них, Р'шейл подумала о непослушных детях.

— Посмотри на них! — фыркнула она. — Их король только что умер, им самим приходится убегать из собственного дома. Могли бы хоть из почтения к бедному Коранделлену вести себя потише.

— Горе — человеческое чувство. Кроме того, харшини есть чему радоваться. Не Коранделлен умер. Смерть сама пришла за ним.

— Да? Ты хочешь сказать, это не одно и то же?

— Конечно, не одно и то же. Смерть забрала тело Коранделлена и его душу. Это редкая почесть.

— И все же он мертв, Брэк.

— Да, но ты же видела, каким он стал, перед тем как исчез. Смерть вернула ему прежний облик. И к тому же всегда остается шанс того, что он вернется назад.

— Что? — спросила она, широко распахнув глаза.

— Такое случалось раньше.

— Когда? — недоверчиво вопросила она.

— По крайней мере, теоретически это возможно. — Он улыбнулся, видя ее недоверие. — Посмотри на это так: если ты умираешь и Смерть забирает только твою душу, то это конец. Тебя больше нет. Именно поэтому твой народ сжигает своих мертвых, разве ты не знала этого? Язычники погребают покойных, чтобы Смерть могла прийти за телом, если надумает.

— А если сжечь тело, то надежды на воскрешение уже нет? — уточнила она, понимающе, кивая. Ей никогда не приходило в голову задуматься, почему в Медалоне покойных сжигают, а у язычников обычно хоронят, но теперь ей стало понятно, почему это так.

— Никакой. Даже если твоя душа и вернется, ей придется воплощаться в другое тело. Но если Смерть забрала и твое тело и твою душу, то она же может вернуть тебя обратно, если захочет.

— А такое бывает?

— Не часто. Она не слишком любит нарушать естественный ход вещей. Она большой законник.

— Можно подумать, что ты хорошо ее знаешь.

— Мне доводилось встречаться с ней раньше, — коротко ответил Брэк. Видно было, что он не хочет развивать эту тему.

— А что она имела в виду…

— К нам идет новая королева, — быстро проговорил Брэк, не дав ей закончить вопрос, — она поняла, что он не хочет отвечать на него. В его голосе прорезались незнакомые нотки. — Давай попрощаемся с ней.

К ним подошла Шананара, одетая в кожаный костюм наездницы на драконе. Она выглядела истинной харшини — длинноногая, легкая, сияющая непроглядной чернотой огромных глаз. Приблизившись к ним, она улыбнулась, бегло бросила взгляд через плечо на Дранимира, командующего сплавляющимися демонами, и обратилась к Р'шейл:

— Как только доберемся до Цитадели, я пошлю Дранимира и Эларнимир назад к вам. Вы знаете, что нужно сделать?

Р'шейл кивнула. Харшини покидали Убежище, но не собирались оставлять его на разграбление кариенцам, чтобы те обошлись с ним так же бессмысленно, как расправились когда-то с Цитаделью новые хозяева. Шананара уже объяснила Р'шейл, как убрать крепость из потока времени. Никто живой не должен оказаться в этот момент внутри. Все звери уже убежали. Все харшини приготовились улететь. Даже насекомым посоветовали исчезнуть. Когда харшини покинут Убежище, Р'шейл выбросит его так далеко из потока времени, что только она или Шананара смогут потом попробовать вернуть его.

И пусть кариенцы приходят. Здесь они ничего не найдут.

— Надеюсь, я все сделаю правильно, — сказала Р'шейл, вдруг почувствовав себя очень неуверенно.

— Все у тебя получится, — успокоила ее Шананара. — Коранделлен не ошибся в тебе. Ты вовсе не такая бестолковая, как мне сначала показалось.

— Спасибо… коли так.

— Все идет, как надо, Р'шейл.

— Включая смерть Коранделлена?

— Смерть почтила моего брата. Не может быть большей награды за правильно прожитую жизнь. А теперь нам пора попрощаться. Я постараюсь проследить, чтобы наше возвращение не навредило нынешним обитателям Цитадели.

Шананара обменялась с Брэком выразительным взглядом.

— Вы оба говорите загадками! Что вы имеете в виду?

— Увидишь, — ответила Шананара, таинственно улыбаясь. — Я еще увижу тебя, Брэк?

— Да. Дело еще не сделано.

— Тогда не будем долго прощаться. Я жду вас обоих в Цитадели. Надеюсь, Тарджа стал понятливей с той поры, когда я видела его.

— Он не был непонятливым, Шанан. Он просто был под действием гис.

Сделавшись внезапно серьезной, Шананара кивнула ей.

— Я знаю. И знаю, что теперь гисы рассеяны. Странно, когда мы сидели у огня на берегу Стеклянной реки, пытаясь уговорить дитя демона вернуться домой, я и представить себе не могла, что через пару лет вернусь в Цитадель королевой харшини, а Тарджа станет Лордом Защитником. Порой предназначение играет с нами в странные игры.

— Будь с ним помягче, Шанан, — посоветовал Брэк. — Ему туго приходилось в последнее время.

— Не бойся, Брэк. Я умею обращаться с людьми, даже если они и не слишком послушны. — Она коротко обняла Р'шейл. — А ты, сестренка, сделай все, как надо, и возвращайся в Цитадель, там тебя ждет твое предназначение. Я помогу тебе найти Всевидящий Кристалл.

— А почему бы не использовать здешний? — спросил Брэк. — Теперь, когда Убежище вернулось в поток времени, разве он не подойдет?

— Коранделлен сказал, что для того, что я задумала, годится только Всевидящий Кристалл Цитадели. Мне придется или найти его, или придумывать что-нибудь новое.

— Мы найдем его, Р'шейл. Верховный Аррион была права. Не в человеческих силах разрушить Всевидящий Кристалл. Если он все еще в Цитадели, то мы его разыщем.

Шананара резко развернулась и зашагала к своему дракону. Она легко вскочила ему на спину, и дракон, взмахнув сильными крыльями, взмыл в небо. Ее взлет послужил сигналом прочим харшини, и через минуту все небо было покрыто кляксами поднимающихся к розовым облакам драконов. Их было слишком много, чтобы пытаться сосчитать. Р'шейл смотрела им вслед, пока они не растаяли вдали. Это зрелище и восхитило, и опечалило ее. Харшини опять разлетелись по миру, но мир, который они покинули столетия назад, сильно изменился за это время.

— Все будет в порядке, Брэк?

— Да. Шананара права, ты и сама это видишь. Все идет, как должно идти.

Она посмотрела на него, пораженная горечью, прозвучавшей в его голосе.

— Коранделлен был хорошим королем, но он никогда не переступал пределов Убежища. Шананара еще ребенком привыкла общаться с людьми. Теперь, когда они возвращаются к людям, она будет править куда лучше, чем Коран.

— Но ты печалишься о Коранделлене?

Брэк кивнул.

— Да. Он был хорошим другом.

— Сколько хороших друзей ты оставил ради меня, Брэк?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Она не нашлась что ответить. Словно в ответ на его слова, над опустевшей крепостью сгустилась темнота.

Брэк соскочил с балюстрады и протянул ей руку.

— Давай убедимся, что здесь и вправду пусто, прежде чем отсылать замок из этого мира.

Она оперлась на его руку и спрыгнула вниз к нему. И вместе они пошли по молчаливым пустым залам.

Глава 51

Закончив осмотр, они отправились в комнату Брэка. Р'шейл с любопытством осматривала ее — многие предметы здесь оказались для нее полной неожиданностью. Около окна стоял мольберт с недописанным ландшафтом. Около кровати к стене была прислонена прекрасная лира и возле нее толстая пачка нот. Она взяла лиру в руки и задумчиво дотронулась до струн. Брэк оторвался от горы бумаг, которые взялся раскладывать на столе, и нахмурился.

— Пожалуйста, не трогай здесь ничего, Р'шейл.

— Я и не знала, что ты умеешь играть.

— Немного умею.

— Я не знала, что ты и рисовать умеешь.

— Ты много чего обо мне не знаешь.

Она осторожно поставила лиру на место и присела на кровать.

— Почему Смерть сказала, что вы скоро встретитесь?

Брэк пожал плечами.

— Она вообще общительный малый.

— Я заметила, — улыбнулась Р'шейл, надеясь, что он тоже улыбнется в ответ. С каждым часом, проведенным ими в гулких пустых комнатах Убежища, он становился все мрачнее. — Коранделлен посоветовал тебе, когда ты встретишь Смерть, верить, что твоя жертва не напрасна. И Шананара спрашивала, увидит ли тебя еще. Что она хотела этим сказать?

— Спроси у нее.

Брэк бесцельно перекладывал бумаги по столу. Она чувствовала, что он злится на нее, и не могла понять, за что.

— Я сделала что-то не так?

— Нет… послушай, почему бы тебе не пойти посмотреть, не осталось ли на этом этаже непроверенных комнат? Я выйду к тебе на террасу, когда закончу свои дела здесь.

Она поднялась, слегка обиженная его холодным тоном.

— Я могу помочь тебе?

— Нет.

— Брэк…

— Уходи!

Р'шейл поразила злость, которой был наполнен его голос.

— Но что я такого сделала?

— Сейчас, например, ты дышишь! — взорвался он. — Этого достаточно.

— Да что с тобой, Брэк? Разве я виновата в этом?

— Как ни странно, да. А теперь, если ты не против, я хотел бы остаться один — мне нужно разобрать свои вещи. Другого случая сделать это мне, похоже, не представится.

— Ну и пожалуйста! — бросила она. — Копайся, сколько хочешь. Я никуда не спешу!

Р'шейл вылетела из комнаты и побежала по галерее темных залов, тревожа тишину резким звуком своих шагов. Добежав до балкона, нависающего над долиной, она остановилась, разозленная и обиженная внезапной холодностью Брэка. На противоположном склоне долины звенел водопад, вот только радуги, висящей над ним, не было видно в сумерках, заменяющих здесь ночь. Ровный шум воды успокоил ее. В конце концов, насколько она могла припомнить, она не сделала ничего, что могло бы вызвать гнев Брэка. По крайней мере, ничего нового.

Ее озадачивала неожиданно проявившаяся нетерпимость Брэка. Она стала припоминать все, что произошло с момента их прибытия в Убежище. Но ей было не сообразить, что могло бы так повлиять на него. Возможно, ее расспросы о словах Смерти. И только что на террасе он опять оборвал ее попытку заговорить на эту тему. «И зачем, во имя основательниц, ему приспичило прямо сейчас разбирать свои бумаги? Можно подумать…»

Не успев еще додумать до конца эту мысль, Р'шейл вихрем ворвалась в комнату Брэка. Слезы застилали глаза, злость боролась с обрушившимся на нее горестным отчаянием.

— Это был ты!

— Что?

— Ты, разве не так? Жизнь, за которую ты выторговал меня. «Жизнь, приблизительно равная по цене», — вот как ты говорил. Ты рассказывал мне, что продал чью-то жизнь в обмен на мою, когда Джойхиния почти что убила меня. Ты сторговался со Смертью и предложил ей свою жизнь, чтобы спасти меня, ведь так? Поэтому Смерть и сказала, что условие вашей сделки почти выполнено. Вот почему Шананара спрашивала, увидит ли она еще тебя. Тебя, проклятого, сентиментального, самоотверженного идиота-полукровку!

Брэк посмотрел на нее и, не выдержав, отвел взгляд. Его гнев угас, сменившись покорностью судьбе.

— Это не имеет значения.

Она подбежала к нему и схватила его за плечи, заставляя глядеть себе в глаза.

— Но как ты мог это сделать?

— А как бы я смог этого не сделать? — тихо ответил он. Она ожесточенно смахнула слезы с глаз и ударила его по руке.

— Ты не имел права так поступать со мной. И с собой тоже. Я этого не заслужила. Основательницы, что же мне делать, Брэк? Прожить всю жизнь — все десять тысяч лет, отведенных мне, — зная, что я жива только потому, что ты пожертвовал своей жизнью ради моей?

Она опять замахнулась на него, но Брэк прижал ее к себе и держал так, пока она не перестала всхлипывать. Она никак не могла до конца поверить, что он действительно сделал это, — чувство вины, навалившееся на нее, было несоразмерно ни с чем, что ей до сих пор приходилось испытывать.

— Полно, полно, — проговорил он наконец, успокаивая ее, как маленького ребенка. — Теперь уже ничего не поделаешь.

— Но почему ты это сделал? — зарыдала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

— У меня была только одна жизнь, которую я мог ему отдать. Предлагать чью-нибудь чужую жизнь было бы просто убийством.

— Ты мог бы позволить ему забрать меня.

Брэк поцеловал ее в макушку и, подняв ее лицо к себе, смахнул с глаз слезы.

— Нет. Этого я никак не мог.

Бесконечно долгое мгновение он молча смотрел на нее. Потом осторожно поцеловал, едва касаясь ее губ своими, словно опасаясь, что она отстранится от него. По позвоночнику пробежала незнакомая дрожь. За этим поцелуем стоял целый мир, настолько непохожий на искусственную страсть Тарджи, что от восторга у нее перехватило дыхание. Р'шейл изумленно уставилась на него, неожиданно осознав причину и своего гнева, и своей скорби. «Как долго пришлось ждать этого мига, — подумалось ей, — мига, вызревающего в глубине наших переменчивых, странных отношений, дожидаясь момента, когда их можно будет застать врасплох».

Р'шейл потянулась пальцами к черным кудрям Брэка и притянула его голову к себе, проникшись неожиданной уверенностью в том, его страсть не навязана никакими богами, что никакие гисы не внушают ей чувств, на которые он в глубине души не хотел бы ответить. Брэк сильнее прижал ее к себе, и последние сомнения покинули ее. Он целовал ее в шею, в тонкие раковины ушей и снова в губы, а потом внезапно вырвался из объятий и осторожно взял ее лицо в свои ладони.

— Посмотри на меня.

Она спокойно встретила его взгляд, желая только, чтобы он перестал болтать сейчас.

— Ты в курсе, что это ничего не меняет?

Она молча замотала головой, не решаясь заговорить.

— Ничего нельзя изменить, Р'шейл. Что бы ни случилось, ждет ли тебя успех или неудача, заключенную сделку нельзя отменить.

— Но…

— Никаких но. Никаких уверток. Никаких обходных путей. Ты понимаешь это?

На глаза Р'шейл опять навернулись слезы, но она неохотно кивнула, не разжимая губ.

— Тогда пойми и другое. Ты наполовину человек, Р'шейл, но на другую половину ты харшини. Ты еще многого не понимаешь. Тебе еще столькому предстоит научиться. И до восхода солнца ты не можешь убрать Убежище из времени. У нас с тобой есть одна ночь. Я могу показать тебе, что значит быть харшини в том смысле, о котором ты, может быть, и не подозреваешь. Но ты ничем мне не обязана, и не стоит делать этого ни из чувства вины, ни чтобы расквитаться с Тарджой. Завтра ты по-прежнему будешь дитя демона, а я по-прежнему буду лордом Брэкандараном, полукровкой, которому суждено умереть, едва ты добьешься цели. Будущего нет. Есть только настоящее. Выбор за тобой. — Его глаза впились в ее лицо, требуя ответа. Помолчав, он грубовато добавил: — Останься со мной или оставь меня до утра в покое.

Этот выбор оказался тяжелее, чем ей думалось. Но завтра будет потом, а в глубине своей души, она, несмотря ни на что, не верила, что ее жизнь ведома только предназначением.

— Я остаюсь.

Он вгляделся в ее лицо, желая убедиться в том, что она уверена в своем решении. Не обнаружив в ней ни тени сомнения, он с улыбкой поцеловал ее снова, и глаза его начали темнеть, а поцелуи становиться все более жаркими. Р'шейл покорно отвечала ему, подставляя губы его поцелуям и открываясь для силы. Ее глаза темнели, пока не сделались совершенно черными, а тело наполнялось опьяняющей сладостью. Брэк потянулся к ней, но не руками, а всем сознанием. Пространство вокруг них начало меркнуть по мере того, как он обволакивал их волшебством, не оставляющим места ничему, кроме сладостного, чарующего желания, какого не знают в мире людей.

Именно об этом говорили легенды. Это был дар харшини, делающий их любовниками, с которыми люди не могли состязаться. Она слышала истории об этом. Послушницы шептались об этом в дортуарах по ночам, восхищенно и испуганно одновременно. Именно страх перед этим чудом заставлял сестер стремиться уничтожить харшини. Отвергнутое насилие, стремление к борьбе и победе превращались в жертвенный, всепоглощающий, страстный огонь, превращающий каждую мысль, каждый фибр души в стремление к обоюдному удовольствию. Именно в этом ярче всего выражалось стремление харшини к счастью.

Р'шейл потеряла счет времени. Ей было уже не под силу отделять реальность от фантазии. Она не помнила, как они добрались до постели и сколько на самом деле длилась эта ночь. Для нее стерлась разница между желанием и прикосновением, между наслаждением и болью. Ничто из того, что было с ней раньше, не давало ей даже предположить, что подобное возможно, и она не верила, что такое может повториться снова.

В первый раз в жизни она наконец поняла, что такое магия.

Брэк разбудил ее на рассвете. Она потянулась в его объятиях, слегка удивленная тем, что до сих пор продолжает удерживать силу. Ее переполняла тяжелая покойная истома.

— Пора вставать и заниматься делом, дитя демона, — напомнил он ей с усмешкой.

— Брэк, я же…

— Нет, — остановил он ее, прикладывая палец к губам. — не говори этого.

Она кивнула, улыбнувшись.

— Я только хотела спросить, нет ли чего поесть. Умираю с голода.

— Я сейчас найду, чем позавтракать, пока ты одеваешься.

Когда Брэк вернулся с тарелкой невероятных фруктов, выросших здесь, в Убежище, где даже гусеницы умели вести себя как положено, Р'шейл уже оделась и собралась в дорогу. Они поели на ходу, шагая по пустым залам. Брэк был молчалив, и Р'шейл тоже не чувствовала потребности в словах. Говорить было не о чем. Они решили, что эта ночь, проведенная вместе, не повторится, и готовы были заплатить за эту решимость. Разговоры ничего не могли изменить.

Когда они вышли за ворота, солнце уже поднималось над вершинами гор. За пределами Убежища было прохладно, на земле лежал снег. Они отошли подальше от крепости, и Р'шейл оглянулась.

— Интересно, надолго ли оно скроется из мира на этот раз?

— Надеюсь, что теперь уже нет.

Она прищурилась.

— Если я что-нибудь напутаю, мы его никогда не найдем.

— Значит, постарайся не путаться, — сухо отозвался он.

Она немного помедлила, стараясь осторожнее сформулировать занимавший ее вопрос.

— Можно я спрошу тебя, Брэк, насчет прошедшей ночи? — Он не ответил, и она решила считать его молчание за согласие! — Когда мы… ну, могли остальные харшини чувствовать это?

— Да-

Ее лицо вспыхнуло от смущения, но интересовало ее не это.

— А демоны?

— Да, если им случилось обратить на это внимание.

— А боги?

— Конечно.

— Значит, и Кальяна знает?

— Да, уж Кальяна этого не пропустит.

— А Хафиста тоже чувствовал это?

— Несомненно.

Она швырнула яблочным огрызком в любопытную белку, подбежавшую к ним поближе.

— Хорошо.

Он удивленно взглянул на нее.

— Я хочу, чтобы этот ублюдок знал, что я неплохо провожу время.

— Если тебя это может утешить, то я думаю, он всю ночь ворочался. Когда он пришел к власти, первым делом он запретил своим людям наслаждаться тем, что не имеет отношения к делу. Они в Кариене теперь называют секс грехом, но главным образом он хотел добиться того, чтобы люди перестали общаться с харшини. В этом он сходится с Сестринской общиной. Они боятся того, что людям так нравится общаться с нами. Для некоторых это вообще становилось чем-то вроде наркотика. А единственный способ получить его — это жить с харшини, которые на дух не переносят жестокости, и в итоге жизнь становится мирной и счастливой — совсем как в старые добрые времена, до Хафисты и сестер Клинка.

— И повсюду полно полукровок, — добавила она, улыбнувшись.

— И это тоже.

— Значит, Хафиста презирает удовольствия.

— Он боится, что они отвратят людей от него.

Р'шейл покивала, запоминая это на будущее. А теперь она уже не могла откладывать то, ради чего они пришли сюда. Открывшись для потока силы, она сосредоточилась на Убежище. Крепость сияла в лучах восходящего солнца, словно старалась на прощание покрасоваться перед ними.

Набравшись смелости, Р'шейл принялась осторожно наводить чары, которым научила ее Шананара, окутывая Убежище лучами силы. Она чувствовала, что Брэк тоже присоединился к ней, умело направляя ее. Его сноровка была очень кстати, но только у нее и у Шананары хватило бы сил на то, чтобы вывести крепость за пределы, доступные смертным.

Наконец она почувствовала, что окружила все поселение магическим коконом, и приостановилась, ощутив, что Брэк разорвал связь с ней и отпустил свою силу на волю. То, что она сейчас должна была сделать, могло смести его с лица земли, если бы он остался соединенным с нею.

Она убедилась, что его глаза снова стали светло-голубыми, и внутренне собралась. Мощным усилием Р'шейл направила всю накопленную силу в сторону Убежища. Оно замерцало, словно пытаясь удержаться в этом мире, а потом с громким гулом, прокатившимся по горам, как удар грома, растворилось в воздухе.

Сделав это, Р'шейл в изнеможении покачнулась, но Брэк подхватил ее прежде, чем она успела упасть. Она с облегчением отпустила свою силу.

— Я все сделала правильно?

— Думаю, мы не узнаем этого до тех пор, пока ты не попытаешься вернуть его назад.

Она с трудом улыбнулась.

— Ничего себе утешил.

— Я старался.

Внезапно она рассмеялась. Она сама не понимала толком, почему. Она чувствовала странную легкость, в которой была не только радость от мысли, что она ловко спрятала Убежище. Эта радость поднималась из самых глубин ее существа. Словно она наконец преодолела невидимую стену, до тех пор незримо стоявшую перед ней.

— Что тут смешного?

— Я понимаю, что это звучит совсем глупо, но, по-моему, я в первый раз в жизни действительно просто рада тому, что жива.

Брэк задумчиво улыбнулся ей.

— Я тоже.

Прижавшись друг к другу, чтобы согреться, они уселись под высокой сосной и, не говоря больше ни слова, стали ждать возвращения драконов.

Глава 52

— Ой, Тарджа, какие они красивые! — благоговейно выдохнула Мэнда.

Он с улыбкой посмотрел на нее. Она глядела на небо, словно зачарованная. Тарджа взял ее с собой встречать гостей, поскольку просто не смог придумать, как от этого отвертеться. И кроме того, уж кто-кто, а Мэнда не станет обижать харшини.

Тарджа с восхищением смотрел на драконов, один за другим приземлявшихся на песчаную арену амфитеатра. Такое же выражение было и на лицах Мэнды и защитников, которых он взял с собой. Гарет Уорнер, нахмурясь, посмотрел на роящихся в небе драконов и покачал головой.

— Хочется верить, что ты знаешь, что делаешь, Тарджа, — пробормотал он.

— Господин! Сэр!

Тарджа повернулся на голос. По песку арены к нему бежал молодой кадет. Гарет освободил всех кадетов от занятий и назначил кого посыльными, кого на административную работу, лишь бы высвободить больше защитников. Парню было около четырнадцати лет, и было видно, как он и боится, и гордится тем, что ему поручено такое важное задание. Подбежав, он встал перед Лордом Защитником.

— Что случилось? — спросил его Тарджа.

— Кариенцы, сэр. Капитан Симин послал меня за вами.

— А что они еще придумали? — быстро спросил Гарет.

— Да это из-за драконов, сэр. Когда они появились, кариенцы сразу ополоумели. Некоторые вообще бросились бежать.

Удивленный Гарет посмотрел на Тарджу.

— Ну что ж, хоть какая-то польза от них есть. Я посмотрю, что творится у ворот. А ты лучше оставайся здесь, проконтролируй своих новых друзей.

Гарет побежал вслед за мальчиком к тоннелю, и в это время высокая рыжеволосая харшини изящно спрыгнула со спины своего дракона, совсем такого же, как тот, с которым Тарджа познакомился на винограднике возле Тестры. Тарджа шагнул ей навстречу, отогнав вспыхнувшие вдруг недобрые предчувствия. Она была так похожа на Р'шейл.

— Здравствуй, Тарджа.

— Шананара.

— Спасибо, что позволил нам вернуться домой.

— Можешь пока подождать с благодарностями. Мы в осаде и не слишком-то рады вам. Все не так просто.

— Я знаю. — Она заметила Мэнду, осторожно подошедшую вслед за Тарджой, и улыбнулась ей. — Может, представишь мне своих друзей?

— Конечно. Шананара, это Мэнда Родак. Мэнда, это ее высочество принцесса Шананара ти Ортин.

— Я теперь королева Шананара, но об этом мы поговорим потом. Боги да благословят тебя, Мэнда.

— Ваше величество. Божественная, — выдохнула девушка и упала на колени. Казалось, язычница готова упасть в обморок от восторга.

Шананара милостиво улыбнулась ей.

— Встань, дитя. У нас нет времени на эти церемонии. — И с озорной улыбкой она обратилась к Тардже: — Боюсь, что должна попросить у вас прощения, Лорд Защитник. Конечно, это было ребячеством, но я не могла удержаться от того, чтобы не подразнить осаждающих. Подлетая, мы прошлись над полями вокруг Цитадели и, кажется, устроили панику среди кариенцев.

Тарджа безуспешно пытался скрыть восхищение.

— Уверен, что сумею заставить себя простить вас.

— Я надеюсь, вам это удастся.

Он видел, как остальные харшини слезают со своих драконов и с восхищением оглядываются по сторонам. Его немного удивило то, что среди них не было детей.

— Я приказал приготовить для вас дортуары. Сестринской общины больше не существует, значит, теперь нет нужды в послушницах и трудницах.

— Что вы сделали с ними? — полюбопытствовала Шананара.

Ему очень хотелось сказать ей, что он лично убил их всех прямо в постелях, — просто чтобы взглянуть на ее реакцию, но он сдержался.

— Отпустили их по домам.

— Можно ли нам посетить теперь Храм богов?

Тарджа недоуменно посмотрел на нее, и она с улыбкой уточнила:

— По-моему, вы называете его главным залом.

— Может быть, завтра, и я предпочел бы, чтобы вы ходили туда небольшими группами. Тысячная колонна харшини, проходящая по улицам Цитадели, может вызвать беспорядки.

— Мы пойдем все вместе, господин.

— Благодарю вас. Будем держать связь через Мэнду. Она язычница, и с ней довольно много ее людей. Я думаю, вам будет легче общаться с ними, чем с защитниками.

— Я тем более благодарна тебе за такую заботу о наших чувствах, чего вовсе не ожидала встретить, Тарджа, — ответила она с легким поклоном. — Видимо, Р'шейл была права, утверждая, что тебе можно доверять.

— Она не с вами сейчас?

— У них с Брэком осталось еще одно дело, но они будут здесь до захода солнца. И тут встает еще один деликатный вопрос. Я не могу просить демонов надолго оставаться сплавленными в драконов, а тебе негде разместить их. Но если их распустить, я не смогу гарантировать, что они будут вести себя идеально.

Тарджа беззвучно застонал. Он не подумал об этом, когда сказал Р'шейл, что харшини могут вернуться. С другой стороны, она и не упоминала, что договоренность распространяется на демонов.

— Нельзя ли сделать, чтобы они… исчезли — или что-то в этом роде?

Шананара рассмеялась.

— Демон, которого не видно, доставляет куда больше хлопот, чем тот, которого держишь перед глазами. Хорошо, Тарджа, я постараюсь что-нибудь придумать, но сплав придется разъединить.

— Постарайся, чтобы они ничего не натворили.

— Хорошо. А теперь, если ты позволишь нам расположиться, мы бы отдохнули. Мы летели всю ночь.

— Мэнда покажет вам дорогу.

Шананара посмотрела на него с горькой улыбкой.

— Мы знаем дорогу, Тарджа.

Тарджа сделал вид, что не заметил упрека.

— Эти люди сопроводят вас.

— Значит, мы пленники?

— Это для вашей безопасности, Шананара. Я не боюсь за жителей Цитадели, но я боюсь, что они могут причинить вред вам.

— Значит, я должна еще раз поблагодарить тебя за твою заботу. Сможем ли мы встретиться позже? Нам нужно многое обсудить.

— Конечно.

Шананара поклонилась и вернулась к своим людям, терпеливо поджидавшим в отдалении, пока их королева закончит беседу. Мэнда последовала за ней, преисполненная благоговения, не покидавшего ее с самого утра, когда она увидела небо, полное драконов. Тарджа подозвал лейтенанта, командующего эскортом, отдал необходимые распоряжения и направился к тоннелю.

Шагая по темному проходу, ему показалось, что земля под ногами слегка дрожит. Он остановился и прислушался, ожидая, не повторится ли толчок, но все было спокойно. Пожав плечами, Тарджа решил, что ему почудилось, и двинулся дальше.

— Кариенцы взбудоражены, — сообщил ему в тот же день Гарет.

— Шананара ведь не просто доставила свой народ к нам, Гарет, — с улыбкой объяснил Тарджа. — Харшини пролетели прямо над их головами. Я думаю, увидев это, они должны были сильно пошатнуться в вере. Как ты думаешь, много жрецов осталось там, за стеной?

— Полагаю, что немного. Эти жрецы очень любят комфорт. Большинство из них расквартировалось в Цитадели.

— Значит, их армии недостает теперь не только боевых командиров, но и пастырей. Много ли сбежавших?

— По меньшей мере, несколько тысяч, — ответил Гарет. — Есть новости от короля Ясноффа? Совершив переворот, они сразу же послали свои требования кариенскому королю. Ему отправили дюжину птиц с копиями письма, чтобы быть уверенными, что хоть одно да дойдет.

Тарджа покачал головой.

— Слишком далеко, чтобы уже ждать ответа. Птицы, которых мы послали, наверное, еще не долетели до Ярнарроу.

— А кстати, наши друзья собираются идти нам на подмогу?

— Может быть, Р'шейл что-нибудь скажет, когда вернется.

Гарет молча кивнул и уселся за стол. Тарджу переполняла энергия, ему не сиделось. Нужно было так много всего сделать.

— Я послал ребят проверить, что у нас с запасами провианта. Оказалось, что мы можем продержаться здесь несколько лет. Мэтен грабил окрестные поселения, а все награбленное весьма заботливо собирал в Цитадели. Видимо, запасал провизию для войск, стоящих вокруг крепости.

— Значит, они скоро проголодаются.

— И это еще сильнее проредит их ряды. Проблема дезертирства всегда встает особенно остро, когда солдаты недокормлены.

— Что же, будем надеяться, что наши страшные харшини да пустые желудки кариенцев сделают свое дело и, когда подоспеет помощь, их будет столько, что с ними можно будет справиться. Есть проблемы в городе?

— Не больше, чем всегда. Опять же, спасибо кавалеру Мэтену, люди уже привыкли жить при военном положении. А мы к тому же снова открыли дома курт'ес, и людям стало веселее. — Гарет едва заметно улыбнулся. — Я сделал это от твоего имени, конечно. Ты теперь стал еще популярнее.

— Интересно, долго еще это продлится?

В этот момент стены опять слегка закачались. Значит, тогда, в тоннеле под амфитеатром, ему не почудилось, и земля и вправду дрожала. Вибрации продолжались, делаясь все сильнее и чаще. Нахмурившись, он взглянул на озабоченного Гарета.

— Только этого нам не хватало, — пробормотал он. — Сперва осада, потом харшини, а теперь еще и землетрясение, будь оно неладно.

— Это не землетрясение, Тарджа, — сообщила Шананара, входя в дверь кабинета, предупредительно распахнутую перед ней Мэндой. — Это Цитадель просыпается от оцепенения.

— Тебя послушать, так Цитадель живая.

— Цитадель не может быть живой в твоем понимании, Тарджа. Но мы относимся к ней как к разумному существу.

— Я должен вас покинуть, — объявил Гарет, поднимаясь на ноги. — Можете сидеть здесь с харшини и рассказывать друг другу языческие сказки, а меня ждут дела.

Шананара обратила на коменданта царственный взгляд.

— Ты Гарет Уорнер?

— Вы слышали обо мне?

— Брэкандаран отзывался о вас как о весьма достойной личности, сэр. Для человека.

— И что же, теперь он изменил свое мнение?

Тарджа услышал опасные нотки в нарочито спокойном ответе Гарета и встрепенулся. Нужно было вмешиваться, и быстрее, иначе дело может кончиться плохо.

— Ваши люди уже размещены, ваше величество?

— Да, спасибо. Правда, мы взяли на себя смелость и убрали гобелены и прочие… украшения, которыми вы пытались замаскировать истинное происхождение Цитадели. Надеюсь, вы не обидитесь. Теперь мы здесь почти как дома.

Тарджа знал, что большинство дортуаров было побелены, чтобы скрыть харшинские фрески, когда-то украшавшие их стены. Он вздохнул; они пробыли здесь всего несколько часов, а уже успели навести свои порядки.

— Но, я надеюсь, ничего серьезного не сломано?

— Цитадели не так-то легко повредить, милорд.

Что именно она имела в виду, он не понял и решил про себя, что и не хочет понимать.

— Гарет тут как раз рассказывал мне, что ваше эффектное появление этим утром сильно переполошило кариенцев.

Она пожала плечами.

— Мы не можем сражаться с вами, милорд, но рады помочь там, где можем. Те, кто верят в Хафисту, либо отрицают наше существование, либо видят в нас воплощение зла в чистом виде. В обоих случаях они не знают, как быть, когда встречаются с нами.

— Мы тоже отрицаем ваше существование, — вставил Гарет. — А между тем наши люди ничуть не напуганы.

— Нет, комендант, вы вовсе не отрицаете нашего существования. Вы просто пытались уничтожить нас и полагали, что преуспели. А это большая разница.

Гарет тяжело посмотрел на нее, но возражать не стал. Здание снова затряслось, да так сильно, что Тарджа вцепился в стол, чтобы устоять на ногах. Шананара обвела комнату задумчивым взглядом и обратилась к Тардже:

— Мне кажется, с этим нужно что-то делать.

— А что конкретно вы можете предложить?

— Мне нужно поговорить с Цитаделью. Она почувствовала наше присутствие, и ее тревожат находящиеся здесь люди. Как только я заверю ее, что вы не собираетесь причинять нам вред, все успокоится.

Гарет неразборчиво пробормотал что-то недоброе.

— А как вы собираетесь общаться с… ну, с этой… проклятье, в общем, как вы это сделаете?

— Это проще всего сделать в Храме богов. Именно там сосредоточен дух Цитадели.

— Я выделю вам сопровождающих.

— Побойся Основательниц, Тарджа! Ты что, всерьез собираешься послать эту женщину уговаривать город прекратить землетрясение?

Шананара невозмутимо улыбнулась Гарету.

— Может быть, комендант, вы с Лордом Защитником составите мне компанию?

— Зачем? Чтобы мы полюбовались, как вы разговариваете со стенами?

— Нет, комендант, — спокойно ответила королева харшини. — Вы пойдете, потому что вы вот уже две сотни лет как захватили наш дом. Вы оскверняли и разрушали его, не задумываясь о последствиях. Для вас настало время понять, что вы наделали.

Глава 53

Как и Р'шейл, Тарджа тоже не любил называть главный зал залом Франсил — его всегда коробило это название. Но, по крайней мере, это он сможет теперь изменить. «Главный зал снова будет Главным залом», — размышлял он, шагая вместе с Гаретом за Шананарой, и прикидывал, долго ли проживет это имя, прежде чем харшини приучат всех называть его старым именем — Храм богов. «Если они займутся этим так же решительно, как восстановлением исходного декора дортуаров, — подумал Тарджа, — то нескольких дней может оказаться достаточно».

Солнце уже почти садилось, повеяло вечерним холодком. У входа в зал стоял на страже отряд защитников. Тарджа вопросительно посмотрел на Гарета: он не отдавал приказа об охране главного зала, да в ней и не было необходимости. Шананара уже подходила ко входу, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, занятая мыслями о том непонятном, что она собиралась сделать. Земля под ногами ощутимо дрожала.

— Зачем тут стражники? — недоуменно спросил коменданта Тарджа.

— Мы заключили сюда жрецов. Больше их негде было разместить.

Тарджа негромко выругался и побежал вслед за королевой харшини. Стражники, стоящие на дверях, видя, что она идет в сопровождении Лорда Защитника и коменданта Уорнера, не стали ее останавливать. Она исчезла за дверями, прежде чем Тарджа успел остановить ее.

Рывком отворив дверь, он увидел, что королева потрясена. Она была бледнее беленых стен, и можно было подумать, что она внезапно разучилась дышать. Вдоль стен выстроились защитники, присматривающие за кариенскими жрецами. На полу зала были разбросаны тощие матрасы, а весь зал забит служителями. На них все еще были коричневые рясы, головы обросли щетиной, у многих потихоньку отрастали бороды. Доверять этим людям бритвы никто не собирался.

Лишенные посохов и жреческого достоинства, они представляли собой жалкое зрелище. Жрецы равнодушно повернулись на звук открывающейся двери, и на вошедших почти никто не обратил особого внимания. Кроме тех, кто увидел глаза Шананары.

А потом в зале воцарился сущий ад.

Жрецы истерично завопили. Некоторые кинулись на королеву харшини, другие в ужасе отпрянули назад. Все здание затряслось, словно больной в горячке. Шананара отчаянно закричала. Защитники отреагировали мгновенно и, крикнув товарищей, стоящих снаружи, стали оттеснять жрецов от входа. Тарджа выхватил меч и встал между Шананарой и наступающими жрецами, глаза которых горели фанатичной ненавистью.

Он скорее почувствовал, чем увидел, что Гарет тоже оказался рядом с ним, исполненный такой же готовности, как и он сам, расправиться с ненавистными жрецами. Служители, бросившиеся на харшини, угрюмо отступили, остановленные в равной мере и холодным блеском мечей, и гневным блеском их глаз.

С прибытием внешней стражи гвалт быстро стих. Кариенцы не могли справиться с вооруженными защитниками, тем более что те только и ждали подходящего случая, чтобы безнаказанно разделаться с ними. Гарет Уорнер отдал несколько приказов, и вот уже жрецов согнали в кучу посреди зала, а вокруг выстроились защитники. Тарджа тревожно посмотрел на них и повернулся к Шананаре, засовывая меч в ножны. Ее трясло, и, хотя Тарджа не мог этого проверить, он был уверен, что она успела призвать всю свою силу. Он мельком успел порадоваться, что здесь не было Р'шейл. Будь на месте Шананары ее кузина-полукровка, жрецов бы уже размазало по стенам.

— Я очень сожалею, ваше величество. Я не знал, что их держат здесь в заключении. Сейчас мы переведем их в другое место.

Шананара покачала головой.

— Не надо. Оставьте их. Просто держите подальше от меня.

— Вы уверены? — Он внимательно вглядывался в ее глаза. Тарджа знал, что харшини не способны на зло, но сейчас ему почему-то было трудно поверить Шананаре.

Королева кивнула и, глубоко вдохнув, прошла мимо Тарджи к середине зала. Защитники очищали ей дорогу, грубо отгоняя жрецов с ее пути.

Шананара огляделась, не обращая внимания ни на жрецов, ни на защитников, закрыла глаза, и вот тут Цитадель затрясло по-настоящему.

Воцарилась тишина, нарушаемая только хныканьем одного из жрецов. И среди этой тишины стояла королева харшини, запрокинув голову, сосредоточенно прикрыв глаза. Тарджа подумал, что ему мерещится, увидев, как вокруг нее соткался сияющий нимб белого света. С беленого потолка стали падать небольшие белые чешуйки.

Под его ногами Цитадель ходила ходуном.

Сначала их было немного, и Тарджа решил, что они падают просто потому, что трясется здание. Но вскоре хлопья побелки начали падать со всех сторон, началось что-то вроде снегопада. С громким треском, заставившим его подпрыгнуть на месте, рухнула штукатурка, обнажая небольшую нишу в основании колонны справа от него. Вслед за этим, стряхивая побелку, обращающуюся в пыль на полу, открылось более дюжины заштукатуренных ниш.

Зал тряхнуло так, что у него стучали зубы.

Сходящая лоскутами побелка обнажала роспись на потолке, и уже можно было разобрать скрытые до этого момента изображения. Стены пузырились, и с них тоже начала сходить побелка. Тарджа был весь в хлопьях штукатурки и побелки, а бросив взгляд на Гарета, увидел, что и тот выглядит так, словно его вываляли в муке. Темные глаза коменданта были исполнены неизъяснимого ужаса. Здание затряслось сильнее, и жрецы завыли от страха. Тарджа с трудом удерживался на ногах.

Шананара не шевелилась.

По залу пронесся громкий треск. Тарджа повернул голову на звук и сквозь белый водоворот, кружащийся в воздухе, увидел большую трещину, появившуюся на стене за подиумом. Еще одна трещина, потом еще одна прорезали украшающий стену символ сестер Клинка. Шананара говорила, что Цитадели не просто повредить, но казалось, что сейчас она решила просто обрушить здание им на голову. Стена затрещала и стала падать, но, как ни странно, раковина полукупола осталась на месте.

И когда в потоках штукатурки, рушащейся на пол, и белой пыли стена рухнула, унося с собой последние следы знака Сестринской общины, стало ясно, в чем дело. Эта стена была всего-навсего фальш-панелью, скрывающей за собой большую часть подиума. Красный свет заходящего солнца заливал полукруглый альков, освещая оседающую белую пыль пляшущими языками пламени. Купол изнутри был покрыт замысловатым узором, переходящим на стены, разрисованные величественными фресками, — правда, оттуда, где стоял Тарджа, рассмотреть детали было невозможно.

Но не фрески и не золоченый купол заставили его замереть в изумлении. В центре подиума стоял массивный кристалл, выше человеческого роста, возвышающийся на пьедестале из белого мрамора. Он не представлял себе, что это такое и зачем он здесь стоит, но понятно было, что он занимал почетное место в Храме богов. И сразу стало ясно, почему его спрятали за стеной. Камень был слишком тяжел, чтобы перетаскивать его с места на место, и, вероятно, его невозможно было разрушить, поэтому у сестер Клинка не было другого пути избавиться от камня, когда они пытались вытравить все следы харшини из своего нового дома. Они просто спрятали его.

Толчки перешли в мелкую дрожь и стихли, и Тарджа наконец смог благоговейно оглядеться вокруг. Шананара возвратила храм к тому состоянию, в котором он был во времена владычества харшини. Наступала ночь, но колонны светились и внутри было светло, как днем. На сводах зала сияли изображения первичных богов. Вдоль галереи шли фрески, посвященные множеству других богов. Казалось, не меньше сотни или тысячи умельцев многие годы наносили их на стены. То, что он мог разглядеть, было великолепно. Кроме того, стены покрывали надписи, видимо стихотворные, может быть, слова песен. В основании каждой поддерживающей галерею колонны теперь обнаружились ниши, и Тарджа задумался, каково было их изначальное предназначение.

Потом он увидел жрецов и забыл про зал.

Они стояли на коленях. Некоторые всхлипывали, как убитые горем дети. Некоторые разрывали одежды, завывая от отчаяния. Один царапал лицо руками, пока кровь не хлынула ручьем. Внезапно тишину зала прорезали отчаянные вопли, и один из жрецов вскочил на ноги и слепо побежал в пустоту.

Тарджу замутило, и он с трудом удержался от рвоты. На месте глаз у жреца были теперь кровоточащие раны. В раскрытых ладонях он держал выпавшие глазные яблоки. Несчастный вырвал свои глаза, только чтобы не видеть возвратившихся харшини.

Тарджа схватил бедолагу и прижал его к земле. Тот завывал от боли и отчаяния. Тарджа гневно посмотрел на Шананару, которая наконец опустила голову и открыла глаза. Если ее и огорчил вид жрецов, творящих насилие над собой, то она не подала виду.

Гарет помог Тардже скрутить впавшего в истерику жреца и поднял лицо к приблизившейся Шананаре. Комендант был так же бледен, как покрывающая его меловая пыль.

— Так вы себе представляете непричинение вреда? — прорычал он в ее сторону.

Шананара посмотрела на несчастного жреца и ответила не сразу.

— Это дело рук Хафисты, а не моих, комендант. Исцелить его значило бы посягнуть на его веру, а он дорожит ею больше, чем глазами. И даже если бы я могла вернуть ему зрение и унять его боль, он бы опять выцарапал себе глаза, стоило бы тебе отвернуться.

В ее словах была странная логика. Кариенский жрец и вправду предпочел бы страдать и умереть, чем признать существование харшини и бога врачевания. Тарджа не сомневался, что она может исцелить его, — он видел, на что способны харшини. Но он не сомневался и в том, что она права, утверждая, что этот бедняга снова сотворит что-нибудь с собой, едва они оставят его в покое. Несчастные создания эти жрецы. Чем скорее Р'шейл придумает, как разобраться с Хафистой, тем лучше.

— Отправьте его в лазарет, — приказал Тарджа, поднимаясь на ноги и предоставляя двум охранникам поднять сопротивляющегося завывающего жреца.

Тарджа окинул взглядом прочих жрецов, которых отчаянные действия их собрата повергли в ошеломленное молчание. Казалось, они все почли бы за честь сделать то же, только не хватало смелости. «Сколькие из них помышляли о том же самом?» Пострадать за Хафисту для этих людей было не просто отвлеченной идеей — они считали это своей служебной обязанностью. Этому надо было положить конец. Сейчас же.

— Следующий из вас, кто попытается изувечить себя, — громко объявил он, — будет отправлен для лечения к харшини. И его не отпустят, пока он не отречется от Хафисты и не присягнет на верность первичным богам.

Шананара удивленно посмотрела на него, но, осознав, что значит для жрецов такая угроза, согласно кивнула.

— Интересно, что еще они выкинут? — вопросил Гарет, безрезультатно стряхивая белую пыль с куртки.

— Угроза Тарджи должна звучать очень серьезно для этих людей, комендант. Они теперь будут беречься каждого синяка, лишь бы до них не дотронулся кто-нибудь из моих людей.

Гарет холодно посмотрел на нее и окинул взором зал.

— Восстановление облика дортуаров вы проводили так же неряшливо?

— Там мы были аккуратнее.

— А это что за дурацкая штуковина? — спросил он, указывая на кристалл, украшающий открывшийся теперь подиум.

— Это Всевидящий Кристалл.

Гарет оставил безнадежные попытки очистить куртку и посмотрел на кристалл осмысленным взглядом.

— Мне казалось, что он должен быть в Гринхарборе.

— В Гринхарборе тоже есть камень. А этот всегда стоял здесь.

— Зачем он нужен?

— Помимо всего прочего, он проводит в мир силу богов.

Гарет молча переварил это сообщение и посмотрел на жрецов.

— Мне кажется, лучше забрать их отсюда. Я их переведу в малый зал. — Искоса посмотрев на Шананару, он добавил бесстрастно: — Если, конечно, вы не собираетесь делать то же самое со всеми зданиями, в которые будете входить, ваше величество?

— Я больше не буду беспокоить ваших пленников, комендант, — заверила его она.

Казалось, Гарет не слишком поверил ее словам, но вслух ничего не высказал. Он посмотрел на Тарджу и покачал головой.

— Тарджа, они здесь и дня еще не провели.

— Я все приведу в порядок, — пообещал Тарджа, сам не слишком веря своим словам.

— Ну что ж, ты можешь для начала организовать харшини, чтобы они привели в порядок этот разгром. В конце концов, это она его учинила, — недружелюбно кивнув в направлении Шананары, Гарет Уорнер отправился организовывать вывод кариенских жрецов из главного зала.

— Извини, Тарджа, — сказала Шананара, когда Гарет отошел от них. — Я хотела помочь, утихомирив Цитадель.

Харшини неспособны врать — по крайней мере так утверждают легенды, но он не был уверен, что она не кривит душой слегка. Не могла она не предвидеть, как подействует на жрецов демонстрация ее силы. А может быть, она и вправду этого не понимала. Если она не приемлет даже мыслей о ярости, как может она вообразить человека, по своей воле вырывающего себе глаза?

— Что сделано, то сделано. По крайней мере тряска прекратилась.

— Это потому, что Цитадель наконец проснулась.

— А что, это может создать дополнительные проблемы?

Внезапно она улыбнулась.

— Посмотри сам.

Взяв за руку, она подвела его к дверям. Он заметил, что бронзовые пластины, которыми они были обшиты, упали, и выяснилось, что двери покрыты затейливой резьбой, линии которой, причудливо извиваясь и перетекая друг в друга, образовывали сложный рисунок.

Они вышли из зала и оказались на заполненной людьми улице. Солнце уже село, но было светло как днем. Вот уже два столетия стены Цитадели каждые сутки освещались днем и погружались в темноту ночью, но сейчас, хотя время было уже позднее, они горели ярким светом. Каждый дом, на какой ни посмотри, сиял в ночи огнем.

— Великие Основательницы! — пробормотал он благоговейно. То же настроение отражалось на лицах всех окруживших его людей. Высыпавшая на улицу перед главным залом толпа стояла молча, люди пытались осознать, что же им довелось увидеть.

Потом он услышал негромкий звук, словно раздающиеся вдалеке причитания, доносящийся из-за стены. Кариенцы.

— Иди за мной, — коротко приказал он, сбегая по ступенькам. Шананара последовала за ним сквозь толпу. Пришлось хорошенько поработать локтями, чтобы пробраться к главным воротам, а добравшись до них, он не стал останавливаться и проверять, не отстала ли от него Шананара. Ворвавшись в воротную башню, он взлетел на смотровую площадку и впился взглядом в расстилающуюся перед крепостью равнину.

Там сейчас царил полнейший хаос. Легкий беспорядок, случившийся с кариенцами поутру, сменился полной неразберихой. Раздавались крики ужаса перед открывшимся их взорам зрелищем. Многие бежали, объятые паникой. Не понимая, в чем дело, Тарджа посмотрел назад, на высокие башни, а потом опустил глаза на стены крепости.

Вся Цитадель светилась в темноте подобно маяку, заливая волнами ласкового света пространство до самой реки Саран.

Глава 54

Р'шейл внезапно объявила Брэку, что перед возвращением в Цитадель хочет взглянуть на Дамиана и Габлета и проверить, как продвигаются армии, которые они должны были выслать для освобождения Цитадели. Он удивился такому неожиданному решению, но задавать вопросов не стал, подозревая, что дело тут в ночи, которую они вместе провели в Убежище. Видимо, ей не хотелось сейчас встречаться с Тарджой или с харшини, которые были уже в курсе дела.

Ему хотелось объяснить ей, что харшини получают удовольствие от секса, не отягощая его чувством вины, как это принято у людей. Для харшини любовь является праздником жизни, еще одним прекрасным способом выразить восторг существования. Харшини не вступают в брак, и им неведома ревность. Они делятся друг с другом волшебным даром радости, заключенным в их телах, не отягощаясь мыслями о последствиях, и не понимают, почему люди придают этому вопросу такое странное значение. Они не делают из любви проблему, и когда им случается заниматься любовью друг с другом, не нужны никакие оправдания.

Но когда харшини разделяет прекрасный дар любви с человеком, все становится сложнее. Он говорил Р'шейл, что до появления сестер Клинка жизнь была мирной и счастливой, но именно зависть к этому миру и счастью и двигала основательницами Сестринской общины. Весь их болезненный культ был создан горсткой женщин, опасающихся оказаться несостоятельными по сравнению с совершенными, магически одаренными харшини. Сестра-основательница ордена, Парам, была ожесточенной старой женщиной, молодой супруг которой так и не оправился после недолгого романа с женщиной-харшини. Парам так и не смогла понять, что потеряла супруга не из-за того, что недостаточно любила его, но просто потому, что никто из людей не может сравниться в любви с наполненными магией харшини.

И только Брэк помнил, что женщину-харшини, опрометчиво подарившую свое тело и дар любви приглянувшемуся ей статному молодому человеку, звали Шананара ти Ортин.

Она рассказала ему об этом через несколько дней, опасаясь, что может забеременеть, — ведь ребенок, прижитый ею от человека, был дитя демона. Ему легче было понять, чем ее чистокровным сородичам, в каком затруднительном положении оказалась бы она тогда. Она страшилась необходимости объясняться с дядюшкой, Лорандранеком, — или, хуже того, с богами, которые не потерпели бы появления такого ребенка. Хафиста тогда не был так силен, и остальные боги не обращали на него особого внимания. Через пару недель у нее начались месячные, Шананара объявила, что люди не идут ни в какое сравнение с харшини, и забыла и думать о них. Все они забыли.

А потом Парам со своей Сестринской общиной захватила Цитадель и начала гонения на харшини.

Драконы держали курс на юг, пролетая над Стеклянной рекой. Брэк посмотрел на Р'шейл и решил ничего не говорить ей. У нее сейчас хватало и своих собственных хлопот. По крайней мере, он избавил ее от последних остатков скорби по Тардже. Сама того не осознавая, она все чаще вела себя как настоящая харшини. Ему припомнилось, как она держала себя с Мэндой в холле перед кабинетом Верховной сестры. Готовность отступить в сторону и предоставить Мэнде свободу действий, возможно, была ее самым харшинским поступком.

В нескольких часах полета к северу от Заставы они увидели фардоннский флот. Брэка поразило, что они смогли пройти такой большой путь за столь короткое время, пусть даже с помощью харшини. Суда шли стройной цепочкой, размеренно сверкая веслами.

Этому походу покровительствовали Майра, богиня Стеклянной реки, и Бренн, бог бури. Майра, правда, не заставила реку повернуть вспять, но сделала ее обычно бурное течение таким спокойным, что гребцы могли без труда держать хороший темп, поднимаясь вверх по реке. Вдобавок к этому ветра были покорны Бренну и постоянно дули в правильном направлении, а летевшие на юг харшини помогали, чем могли. Такими темпами фардоннцы могли оказаться в Броденвэйле уже через пару недель.

Убедившись, что у фардоннцев все спокойно, они пронеслись на бреющем полете над флотилией и направились на юго-восток, в сторону Хитрии.

На поиски Дамиана у них ушла чуть ли не неделя. Все откликнулись на его призыв прийти на помощь Цитадели, но опять возникла та же проблема, с которой они столкнулись, когда Гринхарбор попал в осаду. Армии военлордов были рассеяны по всей Хитрии, и потребовались невероятные усилия, и магические и организационные, чтобы собрать их всех в одном месте.

Наконец они нашли их, еще на территории Хитрии, но всего в нескольких днях пути от границы. Садилось солнце, когда они приземлились на краю лагеря Дамиана. Их встретил Высочайший Принц вместе с Адриной. Беременность Адрины была хорошо видна, но выглядела она прекрасно. Увидев ее, Брэк нахмурился. Дамиан мог бы пораскинуть мозгами, стоит ли позволять женщине в ее положении соваться прямо в битву. «Впрочем, — сообразил он, — поскольку речь идет об Адрине, у Дамиана, видимо, не было особого выбора».

— Здорово, что ты забежала к нам, дитя демона, — приветствовал их Дамиан. Он был явно в хорошем настроении — как по случаю их появления, так и просто оттого, что снова оказался на войне. Брэку всегда нравился Дамиан, воин от бога. Положение Высочайшего Принца, ответственность за жену и будущего ребенка ничуть не изменили его.

Р'шейл улыбнулась, ей тоже было приятно встретиться с ними. Она оглядела Адрину с легким неодобрением и покачала головой.

— Адрина, что ты делаешь здесь?

— Почти ничего, если честно. Дамиан мне пальцем не позволяет шевельнуть.

— Ему бы вообще не стоило пускать тебя в этот поход.

— Как будто бы меня спрашивали, — пожаловался Дамиан. — Привет, Брэк. Как тебе Фардонния?

— Любопытно.

Дамиан рассмеялся.

— Хочется послушать твои рассказы. Мы тут поджидаем Рохана с его рейдерами, они собираются присоединиться к нам через денек, а сейчас у нас временная остановка. Вы останетесь?

— Нет, — ответила за Брэка Р'шейл. — Нам нужно лететь обратно в Цитадель.

— По крайней мере, вечерок у нас, надеюсь, есть. Драконов можно оставить здесь?

— С ними все будет в порядке. Гленанаран с вами?

— Он сейчас отдыхает. Совсем выбился из сил, помогая нам двигаться быстрее.

— Остальные благополучно добрались до вас? — Брэк не знал точно, кто из харшини направился на помощь хитрианцам и сколько всего было волонтеров.

Адрина кивнула.

— Они появились пару дней назад. Никогда не видела столько харшини сразу.

— Никто не видел, — согласилась Р'шейл. Тут она заметила за спиной Адрины маленькую фигурку. — Майкл! Что ты там прячешься?

Кариенский мальчик подошел к ней, нерешительно улыбаясь.

— Госпожа.

— Посмотри на себя, Майкл! Ты тянешься кверху, как трава! Чем вы его кормите, Адрина?

— Обычный армейский паек, — с гримасой ответила Адрина. — Спасибо еще, что он оказывает такой благотворный эффект на маленьких мальчиков. По-моему, совершенно безвкусная кормежка.

— Вечно ты жалуешься, — вздохнул Дамиан, тем не менее улыбаясь Адрине, весело оглянувшейся в его сторону. Они поразительно переменились. Адрина никогда не выглядела так хорошо, как теперь, а Дамиан, который и всегда был жизнерадостным малым, просто лучился счастьем. — Пойдемте. Отведаете изысков хитрианского армейского пайка и расскажете мне, как вам удалось уговорить Габлета, прах его побери, послать флот нам в помощь.

Р'шейл пристроилась к Дамиану, и они направились к шатру, в котором Р'шейл повела свой рассказ о событиях, последовавших за тем, как она вынесла дверь в талабарском дворце Габлета.

Шатер Дамиана на этот раз был крайне роскошен — несомненно, это была его уступка Адрине, никогда не скрывавшей любви к бытовым удобствам. Несмотря на зловещие предупреждения относительно хитрианского армейского пайка, ужин оказался превосходен, вина изысканны, а компания веселой.

Высочайший Принц со своей принцессой уселись рядом на разбросанные по полу подушки, и, когда Майкл убрал с низкого стола остатки ужина, Адрина непринужденно прислонилась к Дамиану и стала слушать новости о событиях последних недель. Дамиан ласково и властно приобнял ее за плечи. Они по-прежнему много пререкались, но теперь в их перебранках не чувствовалось былой ярости — хотя Адрина не стала воздержанней на язык, а Дамиан не сделался серьезнее.

Глядя на эту пару, Брэк гадал, приложила ли Кальяна руку к этому роману. И решил, что нет. Они слишком хорошо подходили друг другу. Вмешательство Кальяны требовалось только тогда, когда двое не могли бы влюбиться друг в друга без ее помощи. Она получала извращенное удовольствие, частенько занимаясь этим. Это давало ей ощущение силы. Но хитрианский Высочайший Принц и дочь фардоннского короля, несомненно, были родственными душами. Он подумал, что если бы Дамиан не избегал общества Адрины так долго, то их обоюдная симпатия, которая, по словам защитников, а с ними Брэк общался достаточно долго в Медалоне, проявлялась недвусмысленно, как только они увидели друг друга, могла бы наделать немало бед.

Случись так, и все в мире вышло бы совсем иначе.

Когда Дамиан рассказывал, как Гринхарбор был эффектно освобожден вовремя появившимися защитниками, Брэк краем глаза заметил Майкла. Он отвлекся от рассказа и присмотрелся к ребенку, приближающемуся к Р'шейл. В руках у него был кубок — обычная металлическая чаша, ничем не отличающаяся от других подобных посудин в этом шатре, — но он держал ее так благоговейно, словно делал подношение богам.

— И вот, — говорил в это время Дамиан, — мы уже были готовы спалить Гринхарбор, когда я услышал вдалеке звук трубы. Я подумал, что схожу с ума.

— Но почему защитники направились в Гринхарбор? — спросила Р'шейл. — Я думала, вы намеревались собрать их в Кракандаре.

— Так оно и было, — согласился Дамиан. — Но вышла какая-то неразбериха, и защитники решили, что я отдал им приказание двигаться на юг. Самое забавное, — добавил он со смехом, — что они быстро подоспели к нам. Денджон с Линстом разозлились на то, что будто бы я попытался грубо командовать ими, и двинулись со всеми своими людьми на юг, просто чтобы сказать мне, что они по этому поводу думают.

Р'шейл рассмеялась и обратила внимание на Майкла. Приняв из его рук кубок, она снова переключилась на Дамиана и Адрину.

— Хотела бы я видеть ваши лица, когда вы сообразили, что вас пришли спасать защитники. А как это приняли прочие военлорды?

— Боюсь, они почувствовали себя задетыми.

— Мне кажется, что к тому времени, когда подоспели защитники, они готовы были принять помощь от кого угодно, — с улыбкой отозвалась Адрина. — Им уже пришлось, спрятав подальше свою гордость, принять помощь моего брата, но, хотя они выглядели очень благодарными, я думаю, появление защитников для них было как соль на раны.

Р'шейл хихикнула и поднесла кубок к губам. Майкл стоял возле нее, широко раскрыв глаза и напрягшись.

— Р'шейл! Не надо!

Перелетев через низенький стол, Брэк выбил кубок из ее рук, прежде чем она успела сделать глоток. Адрина завизжала. Изумленная Р'шейл, на которую Брэк в итоге обрушился, пыталась удержаться на ногах. Дамиан уже вскочил, меч возник в его руках прежде, чем Брэк успел приземлиться по другую сторону стола. Майкл испуганно застыл, а затем ринулся к выходу. Брэк, приземлившись, рванулся за ним, схватил мальчишку за лодыжку и повалил на пол. Майкл протестующе кричал, но Брэк крепко вцепился в него, и вырваться он не мог. Перешагивая через разбросанные подушки, Дамиан подошел к ним, поднял опрокинутый кубок и подозрительно принюхался.

— Джарабана, — сказал он. — Отравлено. — Он швырнул чашу на землю и обратил свое внимание на мальчика.

Тот лежал лицом вниз на полу около входа в шатер, пытаясь вырваться из железных объятий Брэка.

Дамиан кивнул Брэку, чтобы тот отпустил мальчишку, ухватил его за воротник и рывком поднял на ноги, приставив острие меча к шее Майкла.

— Дамиан! Не надо! — закричала Адрина, прочитав в глазах супруга судьбу своего раба. — Он же ребенок!

— Он убийца, — поправил ее Дамиан.

Брэк поднялся на ноги, протянул руку Р'шейл, чтобы помочь ей встать, и они обменялись тревожными взглядами. В лице Высочайшего Принца больше не было ни улыбки, ни снисхождения.

— Дамиан, Брэку и мне нужно разобраться с этим, — быстро сказала Р'шейл. Она говорила спокойно и рассудительно, не хуже Брэка понимая, насколько Дамиан близок сейчас к тому, чтобы совершить хладнокровное убийство.

— Этот мальчик принадлежит к числу моих домашних. Он пытался убить моего гостя в моем доме. Даже если бы ты не была дитя демона, Р'шейл, расплатой за такое преступление была бы смерть.

Майкл не издавал ни звука. Ужас парализовал его. На его шее появилась тонкая струйка крови, вытекающая из той точки, в которую уперся меч Дамиана.

— Если ты убьешь его, Дамиан, мы не сможем допросить его.

— А что его допрашивать? Этот ваш ребенок — кариенец. Конечно, поклонник Всевышнего. Что вам еще нужно знать?

Р'шейл повернулась к Брэку, моля его глазами урезонить Дамиана.

— Нам нужно знать, почему он отвернулся от Дэйсендарана, — вставил Брэк. — Бог воров лично интересовался этим мальчиком, но почему-то был отвергнут. Я не хочу мешать тебе вершить правосудие, Дамиан, но если ты убьешь его прежде, чем мы успеем поговорить с ним, ты пожалеешь об этом.

Дамиан тяжело посмотрел на Брэка.

— Ты пытаешься угрожать мне?

— Да, — тихо отозвался тот. — Именно это я и делаю.

Сказав так, Брэк сразу же усомнился в мудрости избранной политики. Казалось, он ухитрился сказать единственные слова, способные гарантированно вывести Дамиана из себя. Мучительно долгое мгновение Дамиан вызывающе глядел на Брэка, потом опустил меч и отшвырнул Майкла.

— У тебя есть один час, Брэк. Спрашивай его, о чем хочешь, делай, что хочешь. Но через час он умрет. Р'шейл, я надеюсь, ты извинишь меня за этот прискорбный инцидент. — Он засунул меч в ножны и посмотрел на Брэка, подхватившего мальчика, который не мог удержаться на ногах от пережитого потрясения. — Да, кстати, не надумайте удрать из лагеря вместе с ним, — холодно добавил он. — Если вы это сделаете, я просто развернусь и поеду домой. Я отзову назад всех своих военлордов, и медалонцы могут сами решать, как следует поступать с кариенцами, прах их побери.

Не говоря больше не слова, Дамиан вышел из шатра. Брэк усадил Майкла на подушки и обратился к Адрине:

— Ты можешь отговорить его?

Она беспомощно пожала плечами.

— Не знаю. Я еще ни разу не видела его таким сердитым.

— У тебя остается еще час, Адрина, — холодно обронила Р'шейл. Принцесса кивнула.

— Я сделаю, что смогу, но он может не послушаться меня. Ведь это именно я привела Майкла с собой.

— Значит, именно тебе и стоит позаботиться о том, чтобы он остался в живых, верно? — жестко ответила дитя демона.

Глава 55

Бог воров явился на зов Р'шейл, но особой радости по поводу встречи не выказал. Р'шейл уже сказала Брэку, что Кальяна считает, что Дэйс дуется на что-то, и он предположил, что причина этого может быть связана с Майклом.

Ребенок был в полном отчаянии. Он сидел, съежившись, на подушках, подогнув колени к подбородку, и по его лицу ручьем лились слезы. От него не удавалось добиться ни слова. В теплом свете свечей он весь был как сгусток горя и беды.

— Что ты хочешь, дитя демона? — замкнуто осведомился Дэйсендаран, материализовавшись перед Р'шейл.

— Что с тобой творится? — воскликнула она, увидев его лицо. Конечно, Р'шейл знала, что Дэйсендаран — бог, но она долгое время считала его простым воришкой из Гримфилда и до сих пор не могла отделаться от старого представления о нем. Брэку хотелось бы, чтобы она держала себя осторожнее. Каким бы обворожительным и милым он ни был, каким бы бесхитростно простодушным ни казался, Дэйсендаран был богом, и к тому же очень могущественным.

— Я занят, — пробурчал Дэйс, ковыряя ковер ботинком, непарным к тому, что сидел на другой ноге.

— Я хочу знать, что случилось с Майклом.

— Как что: ты его у меня украла, — обвиняюще фыркнул Дэйс.

— Я украла его у тебя? Но это просто смешно. Я же не бог! Как я могла украсть его у тебя?

— Ты передала его Гимлори.

— Ах, — вымолвила Р'шейл, внезапно почувствовав себя виноватой. — Это.

Брэк посмотрел на Р'шейл, потом перевел взгляд на Майкла.

— А зачем ты передала его богу музыки?

— Мне нужно было быть уверенной, что кариенцы отстанут от нас, и я попросила Гимлори о помощи.

— Что именно ты сделала, Р'шейл? — настойчиво допытывался Брэк.

— Я попросила его научить Майкла песне, которая пробудила бы у кариенцев неодолимую тягу к дому. Я знала, что это может быть слегка… опасно, поэтому я попросила Гимлори сделать его брата Джеймса опекуном Майкла. На тот случай, если он потеряется в песне, Джеймс должен был подстраховать его.

Брэк тихо выругался.

— Р'шейл, ты хоть понимаешь, что ты наделала? Опекун должен быть постоянно рядом со своим подопечным. Как только Джеймс разлучился с Майклом, тот сделался уязвимым для любых воздействий.

— Интересно, выходит, я во всем и виновата? Это он пытался убить меня!

Ни Брэк, ни Дэйс ничего не ответили.

— Мне нужно было повернуть их домой, — оправдывалась она. — Тогда это показалось мне действительно хорошей идеей.

— Песни Гимлори опасны, Р'шейл. Они могут вывернуть человеку душу. Тебе не следовало учить им мальчика.

— Да я и не учила его. Учил Гимлори. Он ничего не сказал, когда я попросила его об этом.

— Еще бы он что-нибудь сказал. Каждый, кто слышал эти песни, будет жаждать общения с ним снова и снова. А вот тебе стоило подумать о том, что сделается с Майклом.

— Ты хочешь сказать, что Гимлори сделал Майкла убийцей?

— Нет, — промолвил Дэйсендаран. — Гимлори этого не делал. Это ты сделала Майкла подвластным влиянию Хафисты.

— Людям нужно верить в богов, Р'шейл, — лекторским тоном добавил Брэк. — Но ты лишила Майкла свободы верить или не верить. Ты отняла у него свободу воли и сделала его слугой бога. Другого бога.

Р'шейл нетерпеливо повернулась к мальчику.

— Это так, Майкл? Ты вернулся к поклонению Всевышнему?

Майкл молча покачал головой, не в силах раскрыть рот.

— Но кто тогда? Кто подучил тебя сделать это?

— Старик, — ответил мальчик так тихо, что даже Дэйсендарану пришлось напрячься, чтобы расслышать его.

— Какой старик? — спросил Брэк.

— Один старик из Хитрии. Из дворца. Он попросил меня передать дитю демона подарок. Сказал, что это поможет ей увидеть правду.

— О каком старике он говорит? — обратилась Р'шейл к Брэку.

— Наверное, это был сам Хафиста, — пожал плечами Дэйс.

— А он мог это сделать?

Бог воров бросил на дитя демона испепеляющий взгляд.

— Да, конечно же, если ты можешь это сделать, то и он может. — Она сочувственно посмотрела на несчастного ребенка, скорчившегося на подушках, и подняла глаза на Брэка. — Но почему он выбрал Майкла?

— Потому что он молод, впечатлителен, а в первую очередь, потому что он чувствует себя виноватым за то, что оставил своего бога, и, — добавил Брэк хмуро, — потому что ты сделала его доступным любым манипуляциям, когда позволила Гимлори научить его своим песням.

— Но откуда мне было знать, что они так на него подействуют? В Убежище харшини постоянно распевают. И им ничего от этого не делается.

— Харшини частично принадлежат к богам, Р'шейл. И они поют эти песни только среди себе подобных. Ни один харшини не станет показывать их людям.

— Что же нам с ним теперь делать?

— Не знаю, но лучше бы нам решить этот вопрос в ближайшие полчаса, — мрачно напомнил ей Брэк.

— Дэйс? Не могут ли боги что-нибудь сделать?

Бог покачал головой.

— Ты не можешь разучить его, Р'шейл, и он подчиняется распоряжениям Всевышнего. Никому из богов не интересно спасать этого ребенка.

— Но он же был твоим другом, Дэйс!

Бог поднял на нее глаза. Его улыбка исчезла, и на мгновение Р'шейл открылась его истинная сущность. Симпатичный мошенник исчез, и перед ней оказался просто Дэйсендаран, бог воров, могущественный, безжалостный и занятый только своей божественной персоной. Брэку случалось видеть его в таком обличье и раньше, и знание того, что представляют собой на самом деле боги, заставляло его держаться от них подальше. Но Р'шейл никогда раньше с этим не сталкивалась, и зрелище ошеломило ее.

В страхе она отступила от Дэйсендарана.

— Делай с ребенком, что хочешь, — сказал Дэйсендаран таким голосом, что Брэка мороз пробрал до костей. — Его судьба не интересует первичных богов.

С этими словами Дэйс исчез, оставив их одних в шатре. Р'шейл почувствовала, что вся дрожит. Майкл сидел неподвижно, покорившись своей судьбе — и, может быть, даже радуясь ей. Скоро он сядет обедать за столом Всевышнего.

Дамиан Вулфблэйд поможет ему в этом.

Они пришли за ним через час, три тяжеловооруженных рейдера, посланные, чтобы гости не пытались защитить мальчика, — дотащить одиннадцатилетнего ребенка до места казни мог бы и один воин. Но они и не стали мешать рейдерам забрать Майкла, даже с помощью магии. Этим они только разозлили бы Высочайшего Принца. Условие, поставленное Дамианом Вулфблэйдом, было невыразимо тяжелым: он пойдет освобождать осажденную Цитадель, но для этого им придется молча смотреть на то, как ребенка предают смерти просто за то, что он послужил орудием в чужих руках.

Адрина стояла рядом с Дамианом. У нее распухли глаза, и она до сих пор пыталась уговаривать его. Дамиан же держался сурово и вид имел беспощадный. Рядом с Адриной стояли харшини, пришедшие помогать хитрианцам освобождать Цитадель. Во главе небольшой группы прилетевших стоял Гленанаран. Даже издалека Брэк чувствовал их боль. Слишком жестоким оказался мир людей, в который им пришлось возвращаться.

Бросив взгляд на Адрину, Брэк понял, что ей не удалось переубедить Дамиана.

— Ты не сможешь отдать такой приказ, — сказала Р'шейл, когда Майкла подвели к стоящему у края земляной площадки Дамиану. — Ты не можешь приказывать своим воинам казнить ребенка!

Он спокойно выдержал ее взгляд.

— Я не стану перекладывать на других то, что могу сделать сам.

— Дамиан, только не это! — в ужасе закричала Адрина. Она подскочила к нему и схватила его за руки, но он решительно отстранил ее.

— Тебе не нужно на это смотреть, Адрина. Да и вам тоже, божественные, — добавил он, поглядев через плечо на потрясенных харшини. — Никого из вас это не касается.

— Но, проклятье, Дамиан, будь же разумным! — гневно воззвала Р'шейл.

Дамиан, сопровождаемый воинами, уже повел Майкла прочь.

Дамиан развернулся и пошел на нее, сверкая отражающимся в его глазах светом факелов, расставленных по лагерю.

— Разумным? — прорычал он. — Что значит быть разумным, дитя демона? Разве разумно оставлять этого ребенка в живых, чтобы он мог снова покуситься на тебя? Разумно ли, чтобы я позволял убийце безнаказанно расхаживать среди членов моего семейства? А если бы эта чаша досталась Адрине? А если бы Брэк не заметил неладного? Будь я проклят, если понимаю, чего ты от меня ждешь!

— Но нельзя же убивать одиннадцатилетнего мальчика за то, что не является его виной. Он ребенок, Дамиан, он просто орудие в чужих руках. Если кто и виноват в случившемся, то это я.

Но ее успокаивающие слова не подействовали на Дамиана.

— Р'шейл, я всю жизнь был окружен убийцами. Я с детства боялся темноты, потому что для меня темнота действительно могла таить опасность. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос так же, как я. Я не хочу, чтобы он засыпал, окруженный вооруженными стражами. Я хочу, чтобы он рос и играл со своими сверстниками, а не учился бы с детства, как справиться с человеком, который вдвое тяжелее его, если на него вдруг нападут. Я хочу, чтобы весь этот проклятый мир узнал, на что я могу быть способен, если они осмелятся угрожать мне или моим близким. Прямо сейчас я положу этому конец.

— Но он не угрожал ни тебе, Дамиан, ни твоей жене и ребенку. Он просто пытался убить меня.

— Ты мой друг, Р'шейл, а он осмелился сделать это в моем доме. Для меня это много значит.

— Если ты это сделаешь, Дамиан, мы с тобой больше не друзья.

Брэк видел, как Дамиан на мгновение заколебался, но так и не смог преодолеть гнев. Ему нравился Дамиан, несмотря на то что тот задумал сейчас очевидную гадость. Брэк прожил семь столетий и видел, как люди совершают и большие гадости по совершенно ничтожным причинам. Кто знает, много ли раз Дамиана пытались убить в детстве, но видно было, что это не прошло для него бесследно. Он был готов теперь буквально на все, только бы спасти своего еще не рожденного отпрыска от того страха, который преследовал его все детство, не понимая, что вместо того, чтобы убить чудовище, он делается чудовищем сам.

Брэк видел ужас во взгляде Адрины и отчаяние, охватывающее харшини, наблюдающих эту сцену. И еще он видел, чего стоило Дамиану принятое решение. Ведь ему казалось, что вопрос стоит однозначно: жизнь кариенского мальчишки или жизнь его собственного ребенка.

— Я сделаю это, — решительно сказал Брэк, выступая вперед в освещенный факелами круг.

Р'шейл в ужасе развернулась к нему.

— Брэк!

— Извини, Р'шейл, но Дамиана не переубедить. Если он не положит конец этому сейчас, то не избавится от угрозы никогда. Мальчик нужен ему для того, чтобы показать всем, что ждет его врагов.

Дамиан был поражен появлением столь неожиданного союзника.

— Я не могу просить харшини сделать это. Я даже своих людей не стал просить об этом.

— Я полукровка, Дамиан, и мне случалось делать и худшие вещи в своей жизни. — Он обратился к харшини и встретился с черными глазами Гленанарана. — Уведи своих людей отсюда, Гленанаран. И молите богов, которым поручен этот мальчик, чтобы Смерть скорее пришла за ним.

Харшини пристально смотрел на него, а Брэк взглядом пытался донести до него свою мысль. Наконец Гленанаран торжественно кивнул.

— Мы будем молиться за мальчика.

«Поторопитесь», — безмолвно ответил Брэк.

Харшини исчезли в темноте. Р'шейл в смятении смотрела, как Брэк прошел к Майклу и взял его за руку. Дамиан удивленно глядел на них — готовность Брэка стать убийцей, видимо, казалась ему подозрительной.

— А откуда я знаю, что это не какой-нибудь трюк?

— Это не трюк, Дамиан.

Он взял Майкла за руку и вывел его из круга стражников, снимая с пояса кинжал. Поиграв им, он обратился к Дамиану:

— Ты будешь смотреть на это?

— Да.

— Ты что, совсем озверел, сукин сын?

— Нет, я просто недоверчив. Я не верю, что ты сделаешь это.

«Он пытается заставить меня раскрыть карты». Но призывать Силу, чтобы создать подходящую иллюзию, было нельзя. Дамиан сразу заметил бы, что его глаза почернели, и догадался бы обо всем.

Р'шейл стояла возле Дамиана и не делала ничего, чтобы его остановить. Наверное, тоже пыталась сообразить, что у него на уме.

Он всмотрелся в глаза несчастного ребенка. Майкл уже не боялся — он был во власти парализовавшего его ужаса.

— Готов ли ты встретить Смерть, Майкл? — спросил он негромко и спокойно. Где-то за краем освещенного круга всхлипнула Адрина, да факелы затрещали громче в наступившей тишине.

Едва договорив, он ощутил близкое присутствие бога и облегченно вздохнул. Воздух вокруг них наполнила немыслимая хрустальная музыка, и посреди круга возникла фигура Смерти. На ней был плащ с капюшоном — темнее ночи, притаившейся за кругом света. Вместо лица — белый череп, пустые глазницы источали свет, а в левой руке она держала косу.

«Показушник», — кисло подумал Брэк.

— Ты хочешь, чтобы я забрала вот этого мальчика? — У фантома был звучный голос, эхом разнесшийся по равнине.

— Да, госпожа.

— Ты много хочешь, Брэкандаран.

— Это необходимо.

Гость всмотрелся в собравшихся и остановил взгляд на Р'шейл. Брэк заметил с облегчением, — что та держится скорее подозрительно, чем испуганно. Все-таки крепкая девочка. Рано или поздно она догадается, в чем тут дело, и Брэку оставалось только надеяться, что у нее хватит ума не проговориться.

— Дитя демона, — произнес фантом, слегка поклонившись ей.

— Божественный.

Создание повернуло ужасный лик в сторону Майкла и протянуло ему костяную руку.

— Иди.

Словно в трансе, кариенский мальчик покорно направился к призраку. В его глазах больше не было страха, только молчаливая покорность. Смерть взяла ребенка за руку, окинула ошеломленных собравшихся испепеляющим взглядом и исчезла вместе с Майклом.

Повисшее ледяное молчание прервали рыдания Адрины.

Они вывели Дамиана из транса. Он подбежал к ней, но она оттолкнула его и разгневанно накинулась на Брэка:

— Убирайся! Убирайся отсюда, ты, убийца, хладнокровный ублюдок!

— Адрина… — проговорил Дамиан, пытаясь приобнять ее.

— Не смей ко мне прикасаться! Ты этого хотел и ешь теперь сам, что получилось. Оставьте меня одну! — Громко рыдая, она убежала в темноту. Дамиан беспомощно поглядел на Брэка и последовал за ней.

Брэк огляделся и увидел, что на поляне осталась только Р'шейл, которая, скрестив руки на груди, обвиняюще смотрит на него.

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Меньше крови.

Она подлетела к нему и больно ударила в плечо.

— Да что это было за безобразие?

— Давай разберемся, Р'шейл. Дамиан собирался его убить, в этом не может быть ни малейшего сомнения. Это казалось ему удачной идеей, но у нее есть отдаленные последствия, о которых он не подумал, и весьма неприятные. А так Гимлори присмотрит, чтобы с мальчиком не случилось ничего плохого.

Она опять замахнулась на него.

— Так ты просил Гленанарана позвать Гимлори, так, что ли? Ах вот почему харшини даже спорить не стали.

— Умная девочка.

— Но зачем ему понадобилось изображать Смерть?

— Нужно было, чтобы Дамиан поверил, будто Майкл умер, а не то он мог бы сам об этом позаботиться. Между нами говоря, я считаю, что Гимлори сыграл Смерть просто недурно, хотя с косой он, конечно, переборщил.

— Так Майкл мертв теперь?

— Он временно пребывает с богами.

— Когда ты только перестанешь быть таким омерзительно скрытным!

Он только улыбнулся в ответ на ее злость, но это не сильно ее беспокоило.

— Я потом все объясню. А сейчас, мне кажется, нам пора сматываться, пока Адрина не собралась меня повесить, колесовать и четвертовать.

— И куда мы полетим среди ночи?

— Назад в Цитадель. Меня уже слегка тошнит от Хафисты. По-моему, пора тебе исполнить свое предназначение, дитя демона.

Глава 56

Подлетая к Цитадели, Р'шейл была поражена переменами в лагере кариенцев, осаждающих Цитадель. Оккупанты перенесли свои укрепления за реку Саран. Мосты были забаррикадированы перевернутыми повозками, и между Цитаделью и кариенскими войсками теперь образовалась полоса пустой земли. Кажется, кариенцев стало меньше, но и оставшихся удобней было считать десятками тысяч. Отсутствие военного и духовного руководства в сочетании с нехваткой провианта плюс, как она узнала чуть позже, весть о возвращении харшини — все это вместе внесло сильное смятение в ряды осаждающих.

Но поразмышлять об этом ей не удалось, потому что тут она увидела Цитадель. Начало смеркаться, и Р'шейл ожидала увидеть, как стены крепости медленно гаснут и сливаются с ночной темнотой. Но в сгущающихся сумерках Цитадель горела, как фонарь, освещая мягким светом окрестности до самых берегов Саран. Теперь стало понятно, почему кариенцы перенесли свои укрепления на другой берег. Они просто пытались укрыться от света, которым Цитадель заливала все пространство вокруг себя.

Драконы приземлились в амфитеатре одновременно с закатом солнца, но и внутри вместо ночной темноты горело приветливое сияние. Незнакомый защитник встретил их, посмотрел на драконов утомленным взглядом человека, все повидавшего в этой жизни, и сообщил, что Лорд Защитник ждет их, более того — желает их видеть прямо сейчас.

— Где ты была так долго? — требовательно спросил Тарджа, едва они вошли. — Мы ждали вас уже несколько дней назад.

— Мы проверяли, как дела у Дамиана и у фардоннцев.

— Ну и как они? — спросил Гарет. Они с Шананарой расположились в массивных кожаных креслах возле стола, а Тарджа беспокойно расхаживал по комнате.

— Фардоннцы доберутся до Броденвэйла к концу следующей недели. Дамиан немного отстает — он прибудет, наверное, через пару дней после них.

— Не может быть! — воскликнул Гарет. — Такое расстояние невозможно преодолеть так быстро.

— Ты забываешь, что им помогают харшини и боги, комендант, — напомнила ему Шананара.

— Мне наплевать, кто им помогает, ваше величество. Просто невозможно подниматься по реке с такой скоростью, даже на веслах. Да и армия не может идти таким темпом. — Он посмотрел на Брэка и Р'шейл, с сомнением качая головой. — Боюсь, что вы ошибаетесь.

— Мы не ошибаемся, Гарет. Хочешь верь, хочешь не верь. Нам все равно. — Р'шейл прошла к столу, села рядом с Шананарой и посмотрела на Тарджу. Он выглядел усталым. — Защитник, встретивший нас в амфитеатре, сказал, что ты хочешь поговорить с нами.

— Мы получили ответ от короля Ясноффа.

— Ну и что он пишет?

— Он прислал очень длинное послание, но суть его недвусмысленна: «Попробуйте убить моих герцогов, и я сровняю Медалон с землей».

— Ну, и что вы собираетесь делать? — спросила Р'шейл.

— Как раз это мы сейчас и обсуждаем, — объяснил ей Гарет. — Тарджа предлагает подождать, пока появятся войска друзей, и потом совместными усилиями атаковать окружающих нас кариенцев. Я считаю, что следует действовать в соответствии с изначальным планом: убить одного из герцогов и послать Ясноффу его голову, чтобы он видел, что мы не блефуем. А ее величество хочет, чтобы мы сложили оружие, вплели в волосы цветы и заключили вечный мир с нашими врагами.

Р'шейл улыбнулась, хотя и не была уверена, что Гарет шутит.

— План Шананары мне нравится больше.

Тарджа нахмурился.

— Сейчас не время для шуток, Р'шейл. Можешь ты предложить что-нибудь конструктивное? Если нет, то лучше уходи.

— Могу. Я предлагаю отдать жрецам их посохи и отпустить их.

Это предложение показалось нелепым даже Шананаре.

— Это ты не всерьез.

— Она говорит серьезно, — возразил Тарджа, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Ты предлагала взять их в плен. Теперь ты хочешь отпустить их. Я полагаю, у тебя есть серьезные основания?

— Нам нужно, чтобы они оказались на свободе и смогли влиять на войска.

— Мне казалось, что мы для того их посадили под стражу, что бы они прекратили влиять на войска, — отметил Гарет. Как ни странно, он не стал открыто возражать против ее предложения. А Р'шейл полагала, что он будет кричать громче всех.

— Тогда я еще не знала, как управлять жрецами.

— Значит, нам нужно выпустить этих фанатиков-жрецов к войскам, которые сейчас бездействуют только потому, что лишены командиров, — ведь числом они превосходят нас раз в семь, в надежде на то, что ты сможешь заставить их плясать под твою дудку? — уточнил Гарет. Он задумчиво покивал. — Неплохая идея. Знаешь, я думаю, лучше выгнать всех наших людей из Цитадели — здесь, внутри, кариенцам будет труднее нас перерезать.

— Жалко, Гарет, что при твоем уме ты предпочитаешь быть слепым, — взорвалась Р'шейл.

— По крайней мере, мой ум при мне. А ты свой, похоже, уже потеряла.

— Гарет… — предостерегающе проговорил Тарджа, пытаясь остановить ссору. Он строго поглядел на Р'шейл, взглядом советуя больше не дразнить коменданта. — Но как ты сможешь управлять жрецами?

— Их посохи сделаны из кусочков пропавшего Всевидящего Кристалла. Они связывают жрецов между собой и тем, кто ими командует. Если мне удастся найти Всевидящий Кристалл, который когда-то был в Цитадели, я смогу с его помощью передавать жрецам все, что захочу.

— А как ты это сделаешь? — спросила Шананара.

— Ну, если даже ты этого не знаешь, я думаю, полагаться на эту идею не стоит, — пробормотал Гарет.

— Я предполагаю, — вставил Брэк, сообразив, что имеет в виду Шананара, — что либо фардоннцы, либо сестры продали свой кристалл кариенцам, а те разбили его на части. По крайней мере, судьба этих двух камней нам неизвестна.

— Нет, сестры своего кристалла не продавали, — сообщил Тарджа. — Мы нашли Всевидящий Кристалл, принадлежащий Цитадели.

— Вы нашли его? Где?

— В главном зале. Там была фальшстена за… Р'шейл!

Но Р'шейл уже выпорхнула из кабинета и сбегала вниз по ступенькам, сопровождаемая Брэком. Они исчезли из виду раньше, чем собеседники успели спросить их, в чем дело.

— Что здесь произошло?

Голос Р'шейл гулко разнесся под сводами главного зала, хотя теперь это имя едва ли ему подходило. Это снова был Храм богов в полном величии. Это было то место, которое ей так красиво описывал Брэк, и теперь она поняла, что он имел в виду.

— Полагаю, это дело рук Шананары, — благоговейно предположил Брэк. — Наверное, ей понадобилось успокоить Цитадель, и она начала отсюда.

— Невероятно! Посмотри сюда! — Она побежала в дальний придел зала, к подиуму. На нем стоял Всевидящий Кристалл, вдвое большего размера, чем тот, который Р'шейл видела в Гринхарборе. Он разбрасывал вокруг себя лучи ласкового света, не оставляющего теней даже в самых дальних углах. — О Брэк, зачем им было прятать такое?

— Потому что они были людьми, а люди вечно пытаются разрушить то, чего не могут понять.

Р'шейл положила ладони на прохладную поверхность камня и с сомнением посмотрела на Брэка.

— Как ты думаешь, получится?

— Теоретически это возможно.

— Что-то подобное ты говорил насчет возвращения из мертвых.

Он пожал плечами.

— Там все зависит от прихоти Смерти, а о ней нельзя заранее сказать, что придет в голову. Но здесь, — он указал на камень, — все куда проще. Проблема не в том, возможно ли это.

— А в чем тогда проблема?

— Р'шейл, ты владеешь силой, способной вызывать пламя. Ты играючи укрыла Убежище от этого мира. Но все это требует грубой силы, а не умения. Но то, что ты хочешь делать с этими жрецами, надо делать очень умело — уйдут века, пока ты это сможешь.

— Может, подождем? Проживешь на пару столетий больше.

Он улыбнулся ей.

— Не думаю, что у первичных богов хватит терпения на это. Кроме того, за сотни лет я тебе до смерти надоем.

— С чего ты взял?

— Даже харшини не живут вместе так долго. Кстати, поэтому-то они и не женятся. Жить с человеком стоит, только пока он не начал действовать тебе на нервы.

— Когда я проживу семь столетий, я буду такой же циничной, как и ты?

— Ты уже сейчас хуже меня.

Она улыбнулась ему и уселась на ступеньки подиума. Он сел рядом с ней, и в наступившем молчании она посмотрела на величественный храм. И все это было наследием, созданным ее предками. Она положила руку Брэку на плечо, стараясь, чтобы мысли о его неминуемой смерти не смущали ее душу.

Закрыв глаза, она молча вспоминала Убежище. Как жаль, что Брэк поставил это жесткое условие — ей так хотелось, чтобы он опять окружил их обоих этим невероятным коконом магии и перенес ее туда, где имеют значение только радость и милость…

— Основательницы! — встрепенувшись, она изумленно уставилась на него.

— Что такое?

— Не нужно мне никакого умения, Брэк.

— Не нужно?

— Нет! Мне хватит только удовольствия!

— Прямо здесь? Сейчас? Тебе не кажется, что тут слишком людно?

— Не будь ослом! — отозвалась она, вскакивая, с головокружительной ясностью ощущая, что знает теперь, как низвергнуть Хафисту. — Неужели ты не понимаешь? Еще одна ночь, чтобы харшини почувствовали нас. Ты говорил, что даже Хафиста может это чувствовать. Ты же сам сказал, что он потому и заставляет своих людей отказываться от наслаждения, что оно отвращает их от поклонения ему.

Брэк подозрительно выслушал ее.

— Ну и что нам делать, дитя демона? Устроить оргию прямо здесь, в Храме богов, и показать ее жрецам при помощи Всевидящего Кристалла?

Она рассмеялась.

— Ты даже не подозреваешь, насколько близок к истине. Идем, Брэк!

Схватив Брэка за руку, она подняла его на ноги и побежала к выходу из зала, таща его за собой.

— Р'шейл!

— Что?

— Что ты задумала?

— Увидишь, — ответила она со смешком. Он уперся и развернул ее лицом к себе.

— Хватит! Я больше ни шагу не сделаю, пока ты не объяснишь мне, что у тебя на уме.

— Ты мне не веришь?

— Ни в малейшей степени.

Она тяжело вздохнула.

— Брэк, я хочу просто отвлечь внимание кариенцев. Чтобы они на какое-то время забыли о Хафисте.

— И все?

Р'шейл кивнула.

— Больше ничего и не понадобится.

Она увидела по его глазам, что он начинает понимать ее план, и улыбнулась. Брэк печально покачал головой.

— Экая ты поганка, однако. Хорошо, что ты на нашей стороне.

— На этот раз получится, не правда ли? — ответила она. Но это был уже не вопрос, а констатация факта.

Он задумчиво кивнул.

— Да. Должно получиться.

— Тогда пошли найдем Тарджу.

— О боги, ты же не собираешься объяснять ему, что задумала?

— Нет, конечно. Я просто попрошу его устроить вечеринку.

Глава 57

На следующий день Тарджа смилостивился и позволил отпустить жрецов. Гарет бурно протестовал, но Р'шейл успела переговорить с Шананарой и заручиться ее поддержкой, так что он остался в меньшинстве. Тарджа не был в ней уверен — она видела это по его глазам и по скептическим ноткам в его голосе. Но фардоннцы были уже на подходе, следом за ними должен был появиться Дамиан Вулфблэйд — кажется, он решил, что она не слишком повредит их делу своими капризами, и заранее простил ее. На этот раз.

Вечером следующего дня жрецов выпустили из малого зала и повели к городским воротам. Двое из них вели под руки третьего, с повязкой на глазах, но что с ним приключилось, Р'шейл не знала, неподалеку от ворот стояла повозка с конфискованными посохами.

После того как она изложила Тардже свои соображения относительно посохов, а защитники осознали, что кристаллы на них — вовсе не алмазы, а простые недрагоценные камни, интерес к этим посохам был полностью утрачен. Но сама она вовсе не хотела бы встретиться лицом к лицу со жрецом, вооруженным своим посохом, поэтому предпочла наблюдать за происходящим с безопасной площадки, расположенной высоко над воротами.

Когда жрецов подвели к повозке, один из защитников сдернул с нее парусину. Небритые жрецы столпились вокруг нее и мигом расхватали эти символы своего ранга. Один из жрецов поднял голову, увидел Р'шейл и, размахивая посохом, принялся выкрикивать что-то оскорбительное — что именно, ей не было слышно. Вскоре прочие, разобрав свои драгоценные скипетры, тоже увидели ее. Р'шейл охватили дурные предчувствия.

— Послушай, Брэк, а такая ли это хорошая идея — вернуть им их посохи?

— Ты же не сможешь управлять жрецами Всевышнего, пока они не воссоединяться со своими посохами, — пожал он плечами. — Не беспокойся. Я не думаю, что они способны…

Его речь оборвал раздавшийся неподалеку взрыв, и зубец городской стены совсем рядом с Р'шейл разлетелся роем осколков. Второй взрыв пришелся ближе, и Р'шейл упала на площадку, укрываясь от разлетающегося щебня. Испуганные вопли и тревожные крики защитников внезапно наполнили улицу.

— Ты не думаешь, что они способны на что? — завопила она, перекрикивая поднявшийся гвалт.

Брэк увидел, что ее глаза темнеют, и решительно положил руку ей на плечо.

— Они разрушают магию, Р'шейл. Сейчас у тебя нет под рукой Всевидящего Кристалла, так что и не пытайся драться с ними.

— Подстрахуй меня, — злобно прорычала она.

Р'шейл встала и посмотрела, что происходит на улице. Защитники бежали навстречу неожиданно возникшему противнику, а горожане, пришедшие поглазеть на освобождаемых жрецов, в панике пытались покинуть опасное место, но не решались приближаться к воротам. А все остальные пути к отступлению были перекрыты защитниками.

Она быстро сообразила, в чем беда. Три бритых жреца потрясали посохами над головами, в один голос призывая силу Всевышнего сразить дитя демона. Остальные жрецы еще не успели присоединиться к дозорному ковену, но понятно было, что долго неразбериха не продлится. С тремя жрецами она еще могла справиться. Это она знала по своему опыту. Но если их станет больше, исход схватки станет сомнителен.

Сосредоточив свое внимание на первом жреце, она направила поток силы на его посох, сознательно повторяя то, что случайно проделала на северной границе Медалона. Какие бы чары ни лежали на посохе, позволяя ему поглощать магическую силу, сердцем его был небольшой осколок Всевидящего Кристалла на рукояти. С силой, которую она сфокусировала на посохе, кристалл справиться не мог, а посох продолжал поглощать магическую энергию — и, не выдержав нагрузки, посох взорвался, а жрец упал на землю; из его ушей потекла кровь. Она повторила тот же фокус со следующим противником, потом еще с одним, не заботясь о том, сколько силы она расходует.

Еще несколько попыток защититься от нее, и еще несколько человек распростерто на земле рядом с расколотыми посохами, золотая звезда и серебряная молния на рукоятях спекались в сгустки бесполезного металла. Р'шейл чувствовала стоящего за ней Брэка. Он что-то кричал ей, но она не разбирала его слов. Что-то о необходимости сдерживаться, кажется, — на деле ему приходилось теперь стоять рядом с ней, готовясь подхватить ее, если она упадет, истощив все свои силы.

После дюжины взрывов жрецы наконец отказались от своих попыток расправиться с дитя демона; но еще не скоро защитники навели хотя бы относительный порядок. Р'шейл высилась над воротами, переполненная силой, и сверкала почерневшими глазами, словно вызывая противников на схватку. Она дрожала от утомления и ощущала, как рука Брэка осторожно поддерживает ее за талию. Пускай. Если эти кариенцы внизу считают ее столпом силы, то пусть так и думают. Им не нужно видеть, как он поддерживает ее.

— Ты уже зашла слишком далеко. Теперь нельзя останавливаться, дитя демона, — прошептал ей Брэк, когда она, обессилев, осела на него.

— По-моему, я падаю в обморок.

— Нет, не падаешь, — жестко ответил он. — Ты стоишь и смотришь, как они уходят.

— Не дай мне упасть, Брэк.

— Не бойся.

Она стояла, опираясь на Брэка, и глядела вниз на то, как подобравшие свои посохи кариенцы проходят по одному через ворота. Когда их шеренга уже подходила к концу, возник небольшой переполох — трем жрецам посохов не хватило.

— Похоже, кто-то приобрел экзотичный сувенир, — откомментировал это Брэк.

— Наверное, — вяло согласилась она.

Р'шейл смотрела, как последние жрецы выходят из крепости. Она услышала, как за ними закрываются ворота, и, повернувшись, наблюдала, как вышедшие бегут к своим войскам, стоящим на другом берегу Саран. Она удерживала силу до тех пор, пока между ними и Цитаделью не оказалась река.

Праздник, устроенный по поводу отбытия жрецов, было не так-то просто организовать.

Р'шейл удалось в конце концов убедить Тарджу, что это поднимет боевой дух — более того, это досадит Сестринской общине. Даже Гарет не имел ничего против того, чтобы досадить сестрам, а благодаря тому, что защитники предусмотрительно сократили дневные рационы, им теперь еще долго не грозила опасность остаться совсем без провизии. Она убедила их, что, проявив щедрость, они, несомненно, успокоят население, что особенно актуально теперь, когда многие из сестер Клинка, оставшихся в Цитадели, только и ждут какого-нибудь повода, чтобы организовать беспорядки. Р'шейл спокойно изложила все свои соображения и даже не попыталась устроить склоки с Гаретом Уорнером. В итоге Тарджа дал согласие на проведение празднества и приказал капитану Граннону заняться организацией этого мероприятия. Теперь Р'шейл оставалось только упросить харшини сделать то, что зависит от них.

Дортуары, куда расквартировали харшини, уже ничем не напоминали те помещения, которые Р'шейл помнила по своему детству. Все здание светилось и сияло яркими красками. Разинув рот, она прошла по зданию, разглядывая красоты, скрывавшиеся раньше под слоем штукатурки. Комнату отдыха Шананара устроила в бывшем кабинете мистресс Сестринской общины.

— Я слышала, у вас вышла неприятность возле ворот, — отмерила Шананара, когда Р'шейл постучалась в открытую дверь.

— Жрецам пришлось не по нраву мое присутствие, — пожала плечами Р'шейл. — Но я отбила у них охоту спорить со мной.

— Я в курсе, — ответила королева харшини, поморщившись. — У меня даже голова разболелась. Я думаю, тебе и вправду пора научиться сдерживать себя, Р'шейл. А то временами твои выходки обходятся слишком накладно.

— Извини.

Шананара улыбнулась и предложила Р'шейл сесть. Тяжелой мебели больше не было. Теперь, когда стенам вернули былую красу, здесь были уместны только легкие, воздушные предметы, но никак не мрачная, громоздкая обстановка, которую предпочитали в Сестринской общине.

— Брэк сказал мне, что у тебя есть план.

— Мне нужна ваша помощь, — ответила Р'шейл, усаживаясь напротив королевы.

— Мы не можем помочь тебе справиться с Хафистой, Р'шейл. Я не могла бы помочь тебе, даже если бы ты задумала раздавить букашку.

— Знаю. Я и не собираюсь просить харшини ни о чем таком, что шло бы вразрез с их природой, — мне просто нужно на время отвлечь от него последователей.

— Отвлечь их? Каким образом? — недоуменно спросила Шананара.

Р'шейл изложила свою идею. Королева выслушала ее, кивая время от времени, и наконец с наслаждением рассмеялась.

— И ты всерьез полагаешь, что эта уловка сработает?

— Брэк тоже так думает.

— Это хорошо, ведь он наполовину человек. Видимо, это согласуется с его странным чувством юмора.

— Так вы поможете мне?

— Да, дитя демона, харшини помогут тебе.

— Даже зная, что это может помочь мне убить бога?

— Я не уверена, что это так, Р'шейл. Насколько я могу судить, это только досадит ему.

Р'шейл кивнула, внутренне соглашаясь с королевой. Пусть Брэк и считает, что ее план может удасться, но уверенной в этом быть нельзя.

— Я хочу просить тебя еще об одной милости.

— Я рада помочь тебе, если это в моих силах.

— Мне нужна твоя помощь в Храме богов. Моего искусства может не хватить.

— Мне нельзя принимать непосредственного участия в этом, Р'шейл.

— Да, но ты можешь показать мне, что делать.

— Ну что ж, я согласна, — неохотно проговорила Шананара. — Но не рассчитывай на мою помощь. Я не хочу, чтобы это звучало как угроза, но я просто не могу делать ничего, что было бы противно природе харшини. Я постараюсь сделать все, что смогу, но может оказаться, что в самый ответственный момент ты останешься без моей поддержки.

— Я готова рискнуть.

— Тогда я пойду с тобой, дитя демона. И боги да направят наши руки.

Чтобы завершить свои приготовления, Р'шейл нужно было провернуть еще одно дело, поэтому, выйдя от Шананары, она побежала в кузницу защитников. Там ее ждал готовый заказ, и она придирчиво исследовала его, стараясь не прикасаться руками, и наконец решила, что все сделано, как надо. Сержант, заправляющий кузницей, с улыбкой глядел на нее.

— Можешь трогать эту штуку сколько хочешь, девочка. Она не кусается. — Ему приходилось орать, чтобы перекричать стук молотков по металлу. Кузнецы работали день и ночь бок о бок с мастерами по стрелам, запасая вооружение на случай нападения кариенцев.

— Вообще-то, Джулиан, она кусается. — Распрямившись, она удовлетворенно улыбнулась. — Нельзя ли попросить одного из твоих людей отнести это в главный зал? Пусть положат возле Всевидящего Кристалла.

— Можно, если ты об этом просишь.

— Очень прошу, и спасибо тебе.

Когда Р'шейл вышла из кузницы, было уже за полдень. Она с удовольствием подумала, что сделала все, что можно было сделать. Теперь осталось только ждать, чтобы Хафиста попался в ее ловушку.

Глава 58

Музыка поднималась над амфитеатром и летела в ночь, музыканты, настроив свои инструменты, один за другим вступали в игру. Цитадель казалась со стороны пятном ласкового света под безоблачным темно-синим небом. Стоя на стене крепости, Р'шейл осматривала кариенские войска, расположившиеся по округе. Тут и там, насколько хватало глаз, горели костры, прорезавшие темноту, как капки горячей крови. Она сделала все, что могла, предусмотрела все мыслимые неожиданности.

Теперь оставалось только ждать.

— С тех пор как мы отпустили жрецов, там стало слишком спокойно.

Она чувствовала, что Тардже было немного неуютно с ней. После ее возвращения они еще ни разу не оставались наедине, и она привела его сюда, чтобы поговорить без помех. В его кабинете это было бы невозможно, а у нее было что сказать ему, хотя бы ради собственного спокойствия.

— Вероятно, они решают, как им разгромить нас.

— Спорить готов, что так оно и есть.

Она бросила взгляд в его сторону, но он решительно уставился на равнину. На его лице была одна только сдержанная неприступность.

— Тарджа.

— Да?

— Прости меня.

Он повернулся к ней.

— За что?

— За то, что Кальяна сделала с тобой. Вообще за все.

Тарджа пожал плечами, пытаясь уйти от поднятой темы.

— Р'шейл, ты действительно не должна…

— Должна, Тарджа. По крайней мере чтобы не чувствовать себя настолько виноватой перед тобой.

— В таком случае я принимаю твои извинения, — ответил он, натянуто улыбнувшись.

Она еще столько всего хотела сказать ему, но видно было, что Тарджа рад поскорее закрыть эту болезненную тему. Он снова углубился в лицезрение погруженной в темноту равнины. Р'шейл вздохнула и решила не настаивать. Зачем бередить старые раны. Видно было, что Тардже слишком тяжело вспоминать прошлое.

Мысли Р'шейл обратились к предстоящему столкновению. Она попыталась посчитать, сколько ей еще осталось ждать. Сейчас вечер пятницы. Завтра будет выходной, и на рассвете все кариенцы устремятся в деревенские церкви, а городские жители потекут в свои храмы. Даже осаждающие их солдаты отвернутся от Цитадели, чтобы послушать проповеди своих жрецов. Вот тогда она и сделает свой решающий ход. Когда каждый кариенец примется славить своего бога. Тогда, когда Хафиста будет в полной силе.

Но в это же время он наиболее уязвим.

— Если у меня все получится, — нарушила она молчание, повисшее над стеной, — то Дамиану и Габлету придется только вымести мусор.

— Вытолкать десять тысяч кариенцев за линию границы, даже если они особо не сопротивляются — сама по себе работа немаленькая, Р'шейл. Не забывай, что нам еще нужно взять под контроль весь Медалон. Да, сестры Клинка подчинились нам здесь, в Цитадели, но думаю, что причиной тому только эта осада. Они охотно предоставят нам право сражаться за них, но стоит нам избавиться от кариенцев, как они попытаются восстановить свое прежнее положение. У нас еще столько дел…

— Ты будешь хорошим Лордом Защитником, Тарджа.

Он пожал плечами.

— Я никогда не хотел быть Лордом Защитником, ты же знаешь, даже когда был еще кадетом. Я знал, что говорили обо мне. Я знал, что все считают, будто меня готовят к этой должности, — а меня пугала одна мысль о ней. Меня страшила ответственность, да и сейчас страшит. Мне куда больше нравилось быть простым капитаном на южной границе и сражаться там с Дамианом Вулфблэйдом. Тогда все было проще.

— Мне кажется, Дамиан согласился бы с тобой. Он находит, что Высочайшему Принцу случается принимать решения, которых ему не хотелось бы брать на себя. — Ей вспомнились беспощадные глаза Дамиана, приговаривающего Майкла к смерти. Можно не сомневаться, что и Тардже придется столкнуться с такими же проблемами. Ни тому ни другому она не завидовала. Неожиданно она улыбнулась, подумав еще об одном общем знакомом. — Он идет сюда с Адриной.

— Просто превосходно, — прорычал Тарджа.

— Не беспокойся, — она поспешила успокоить его, увидев, как он изменился в лице. — Тебе ничего не грозит. Она теперь смотрит только на Дамиана. Кроме того, она собирается рожать. Кто знает… она, видимо, будет рожать прямо здесь, в Цитадели, — может быть, решит назвать ребенка в честь тебя. Но если серьезно, я думаю, она будет слишком занята, чтобы еще и флиртовать с тобой.

Он облегченно вздохнул.

— Мне нравится Адрина, но она бывает очень… настойчивой.

Сочувственно улыбнувшись ему, Р'шейл отвернулась от кариенских войск и облокотилась на мягко светящуюся стену. Обхватив плечи щуками, она сосредоточенно разглядывала каменные плитки под ношами, готовясь сказать ему то, ради чего она привела его сюда наверх.

— Ты знаешь, Тарджа, когда все кончится, я уйду.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Куда ты уйдешь?

— У меня осталось еще несколько дел. Локлон до сих пор на свободе, это во-первых. А я не успокоюсь, пока не разделаюсь с ним.

— Мне жаль, что мы не нашли его. Нет, хуже — жаль, что я не нашла его. Ты была права. Ты уже несколько лет назад предупреждала меня, что нужно покончить с ним, — помнишь, тогда вечером, на арене, когда он убил Джорджа. Знаешь, как часто я мечтал о том, чтобы сделать это?

— Наверное, приблизительно так же часто, как и я.

Он не решился посмотреть ей в глаза. Ему было страшно вспоминать, что Локлон сделал с ней. Прежде чем ответить, он опять посмотрел на темное поле.

— Мы не заметили его среди уходящих кариенцев. Может быть, он до сих пор в Цитадели.

— Нет, Тарджа. Он давно уже ушел. Но это не важно. Я наполовину харшини, и у меня впереди долгая жизнь. Я не поленюсь потратить часть ее на то, чтобы найти Локлона.

Он молчаливо кивнул, внутренне соглашаясь с ней.

— Кроме того, я должна вернуть в этом мир Майкла.

— Майкла? Того кариенского мальчика, который был на границе вместе с Адриной? А что с ним случилось?

— Его на время взял к себе бог музыки. Мне нужно забрать его обратно.

— Его взял к себе бог музыки? — недоверчиво повторил Тарджа. — Можно я не буду спрашивать, что это значит?

Она тихонько рассмеялась.

— Можно.

— Но ты вернешься, когда закончишь дела?

— Не знаю, — пожала она плечами. — После этого у меня останется еще несколько дел, но я не знаю, сколько времени они займут. Если хочешь, не забывай меня, Тарджа, но обратно лучше не жди.

Он улыбнулся, испытав облегчение от мысли, что ее не будет рядом, постоянно напоминающей о прошлом, которое он так стремился забыть. Воспоминания о гисах Кальяны были еще слишком свежи. Со временем ему станет легче смириться с пережитым тогда. Он больше не был ее братом и больше не будет ее любовником, так пусть она считает его своим другом.

— Мне будет тебя не хватать.

— Вовсе нет. Ты будешь рад избавиться от меня. Как и Гарет. И Мэнда. — Он отвернулся, и Р'шейл не сразу поняла, что он вовсе не рассердился, а просто смущен ее откровенными словами. — Тарджа, не будь дураком. Я никогда не была ее подругой, но она обожает тебя, это же видно. Я видела это уже тогда, когда мы впервые встретились в Реддингдэйле. Наверное, поэтому я и не смогла толком сдружиться с ней. И еще потому, что она чересчур хорошенькая. Наверное, она из тех послушниц, что росли в Цитадели и томились по тебе и Джорджу. Меня это не волнует, и ты не переживай по этому поводу.

Тарджа усмехнулся, внезапно посмотрев на себя со стороны.

— Это очень, благородно с твоей стороны, Р'шейл.

— Знаешь, Брэк сказал мне то же самое.

При упоминании о Брэке улыбка Тарджи сразу померкла. Р'шейл знала, что они до сих пор не доверяют друг другу. Брэк сделал много такого, что Тардже было трудно простить.

— Он пойдет с тобой в твои странствия?

Она печально покачала головой.

— Нет, Тарджа. Туда, куда он пойдет, мне ходу не будет.

Он помолчал и холодно посмотрел на нее.

— Ты любишь его, Р'шейл?

— Не так, как ты думаешь. Это другое. Тебе не понять. Вот харшини поняли бы.

— Уж эти харшини, — тяжело вздохнул он. — Я не думаю, что харшини захотят уйти из Цитадели, когда вся эта заваруха закончится.

— Кажется, что нет, — улыбнулась она. Он печально склонил голову.

— Что ж, куда бы ты ни шла и что бы ни делала, не забывай меня, Р'шейл. Я боюсь, что все станет еще хуже перед тем, как дела начнут налаживаться.

Р'шейл дружелюбно улыбнулась, но ничего не ответила. Они постояли еще, не нарушая молчания, пока далекие музыканты не закончили настраивать свои инструменты. Все стихло, а потом пространство заполнила дивная музыка, свидетельствующая о том, что в амфитеатре началось празднование. Не сговариваясь, они одновременно стали спускаться вниз по спиральной лестнице, вышли на улицу и пошли навстречу музыке.

Глава 59

Опасения Р'шейл, что встреча харшини с людьми в амфитеатре закончится неприятностями, оказались напрасными. Хотя медалонцы уже два века воспитывались в духе неприязни к харшини, при личной встрече с ними антипатии не почувствовалось. Харшини не страдали от таких человеческих слабостей, как застенчивость или неуверенность в себе, и были уверены, что все так же рады им, как и они — своим новым знакомым. Харшини так искренне обрадовались, когда их пригласили на праздник, что веселье передалось всем. Когда они появились в амфитеатре, повисло неловкое молчание, но вскоре оно рассеялось и жители Цитадели принялись веселиться, зарыв про стоящую под их стенами кариенскую армию.

— Поразительно, что могут сделать с моральными устоями горожан немного бесплатной еды и спиртного, — отметил Брэк, найдя Р'шейл, наблюдающую за праздником с одного из верхних ярусов амфитеатра.

— Подумаешь, немного развеселились, и все. Вот когда они выяснят, что этим вечером курт'есы работают бесплатно…

— Как тебе удалось уговорить Тарджу согласиться на это?

— Ну, честно говоря… я его и не спрашивала. Он был так занят. Не хотелось обременять его еще и этим.

— Представляю, как он будет благодарен тебе за твою заботу, когда дома курт'ес пришлют ему счета за сегодняшний вечер.

— Он просто выйдет из себя.

— Ты поговорила с ним?

— Да.

— И?

— Что — и? Здесь не о чем говорить, Брэк.

— Никакой вины? Никаких обид? — осторожно спросил он.

— Нет.

— Тогда нам остается только ждать, дитя демона.

Она молча кивнула. Брэк обнял ее за плечи, защищая от холода, и, прижавшись друг к другу, они стали смотреть на праздник, дожидаясь рассвета.

Веселье было в самом разгаре, когда Р'шейл с Брэком поднялись со своих мест в амфитеатре и направились в Храм богов. До восхода солнца было еще далеко, но в воздухе уже чувствовалось приближение рассвета. Цитадель радостно светилась. Они молча прошли по опустевшим улицам, чувствуя всей кожей, что, по крайней мере, сейчас над городом царит радость, и что вовсе не осталось страха.

Шананара уже ждала их в храме, спокойная и полная надежды. В ответ на их приветствия она с улыбкой ответила:

— С тех пор как мы вернулись, в первый раз Цитадель выглядит так, как ей и положено.

— Хочется надеяться, что так оно и останется, — пробормотала Р'шейл — ее опять начали съедать сомнения.

— Ты должна в это верить, дитя демона.

Р'шейл не удостоила ее ответом. Веру ее с детства приучили презирать. Она вопросительно посмотрела на собеседников.

— Сколько времени?

— Сейчас рассветет.

— Значит, нечего больше ждать.

Повернувшись к Всевидящему Кристаллу, она открылась потоку энергии. Упиваясь ее опьяняющей сладостью, она позволила силе наполнить себя до краев, и вот ее глаза почернели и она задрожала от ощущения своего могущества. Она чувствовала, как открываются силе Шананара, а за ней и Брэк. Его глаза темнели, пока не стали угольно-черными. Она и Шананара могли удерживать под контролем весь поток, а в его силах было лишь прикасаться к отдельным его струям — но он касался их рукой виртуоза, рядом с которым ее мощь казалась неуклюжей и неуместной. Краем сознания она почувствовала, что Брэк обращается к Цитадели. Невыразимо огромное присутствие не спешило отзываться, но Брэк знал Цитадель, а Цитадель знала Брэка. Они были связаны между собой уже много веков, и постичь природу их отношений Р'шейл пока еще не могла.

Где-то вдалеке, в Цитадели, раздались встревоженные крики и женские вопли. Стены налились пульсирующим светом и задрожали, по мере того как Цитадель откликалась на призыв Брэка. Р'шейл почувствовала шевеление в самом существе крепости. Ощутив прикосновение Цитадели к своему сознанию, она едва удержалась, чтобы не упасть на колени. Только один раз случилось ей раньше ощутить это присутствие, и сейчас она поняла, что тогда Цитадель всего лишь без особого интереса посмотрела на нее.

Р'шейл переключила внимание на Храм богов и мысленно обратилась к Бренну, богу бури. Он уже ждал ее сигнала. С немыслимой скоростью над крепостью начали собираться облака, закрывая поднимающееся солнце и устрашающе нависая над расположившейся снаружи армией.

Она призвала остальных богов. Утреннее небо прорезала молния, и перед ней появились Дэйсендаран в своем шутовском костюме, а вслед за ним и Джондалуп, бог удачи. В дальнем приделе храма возникла Кальяна, для этого случая выбравшая облик молодой женщины, а не ребенка, в виде которого она обычно являлась. Она стояла, излучая сияние, способное ослепить любого смертного, набравшегося глупости поднять на нее свой взгляд. Один за другим появлялись первичные боги, многих из которых Р'шейл даже не знала. Но все те, кого она призывала, явились без промедления. Сейчас они были не в силах противиться ее зову. Она настолько приблизилась к их сокровенной сущности, что на какое-то время получила некоторую власть над ними. Наконец появился и Зигарнальд, почему-то меньшего роста, чем обычно, хотя все равно он доставал головой до самой галереи.

Им с Шананарой не требовалось слов, чтобы понимать друг друга. Они одновременно потянулись сознанием к Цитадели. Каждая мысль, каждое чувство, радостный смех и непристойная песня, танцы и ласки всех любовников крепости попадали в их сеть. Р'шейл собирала все, полагаясь на умение Шананары, которая отсеивала все ненужные детали — драку между двумя перепившими защитниками, вспомнившими, как один из них обидел другого еще в кадетские годы; перепалку двух женщин, выясняющих, чей ребенок красивее; перебранку любовников. Все это проходило через сплетенную ими сеть, и Шананара ловко отбирала то, что нужно, пока не осталось чистого ощущения радости и счастья.

Но наряду с человеческой радостью в этой смеси присутствовало и нечто большее. На празднике веселились харшини, и они сознательно вплетали ощущение своего присутствия в общее веселье. Страстность, наслаждение и восхищение чудом жизни, которые Р'шейл испытала, оставшись в Убежище с Брэком, явственно чувствовались и здесь. По позвоночнику Р'шейл пробежала дрожь, и ей потребовалось взять себя в руки, чтобы не впасть в восторженный экстаз.

Она не представляла себе, сколько времени прошло — может быть, еще не рассвело, а может быть, уже прошел целый день. Она открыла глаза и, не видя ничего, кроме кристалла, сияющего перед ней, возложила ладони на Всевидящий Кристалл.

Набрав полную грудь воздуха, Р'шейл выплеснула все собранное ими в камень, не заботясь о том, насколько искусно она действует. Она могла полагаться только на свою силу и на знание о том, что каждый Всевидящий Кристалл должен откликнуться на ее импульс. Все Всевидящие Кристаллы и все их части тоже. Каждый посох, украшенный обломком кристалла, жадно впитывал этот эликсир радости. Каждую каплю радости, которую ей удавалось выжать из Цитадели, она послала туда и вслед за этим нырнула в камень сама.

В его глубинах царил хаос.

Всевидящий Кристалл в Гринхарборе горел пульсирующим светом, и она узнала Калан, которая стоит перед камнем, с восторгом пытаясь постичь, что все это значит. Потом она ощутила себя в другом камне, стоящем в грязной пещере, и с отвращением увидела окруживших его выбритых жрецов, воющих от отчаяния, но бессильных сопротивляться эманации веселья, отвращающей от их мрачного бога. Краем сознания она ощутила камень Убежища, спрятанного вне времени и пространства, — он тоже пытался откликнуться на ее зов. Она вобрала свои мысли, раздираемые водоворотом впечатлений, и направила сознание на север, в сторону Кариена.

Она проникала в каждый осколок Всевидящего Кристалла, до которого могла дотянуться, и все кристаллы послушно отвечали ей. Она увидела большой храм, потолок которого был выстлан перламутровыми пластинами, и жреца в роскошных одеждах, судорожно сжимающего посох и с ужасом смотрящего на свою паству, зачарованно внимающую заклинаниям Р'шейл. Другой храм. Другой перепуганный жрец. Еще одна группа прихожан, застигнутых врасплох потоком экстатического веселья. Куда бы она ни посмотрела, всюду было одно и то же. Ее переполнила дикая радость, она потеряла на мгновение ощущение связи и оторвалась от камня.

Впрочем, это уже не имело значения. Дело было сделано. Сила текла через Всевидящий Кристалл, как через плотину, снесенную водами разлившейся реки. Вся радость, все наслаждения, все грехи, в которых было отказано поверившим Всевышнему, волной блаженства накрыли верующих, заставляя их на мгновение забыть обо всем… включая и бога.

Она почувствовала волну силы — это Цитадель откликнулась на ее призыв и поддерживала теперь ее своим незримым плечом, — и не напрасно. Стоило ей снять ладони с камня, как в храме появился Хафиста, шагая по направлению к ней. Его глаза пылали яростью.

— Прекрати это безобразие!

До сих пор Р'шейл сталкивалась только с обворожительным духовным обликом Хафисты, но встречать его во плоти ей не приходилось. Она даже почувствовала легкое разочарование. Он выбрал облик старика с седыми волосами, падающими на широкие плечи, хотя это тело должно было принадлежать гораздо более молодому человеку. Темная сутана колыхалась в такт его шагам, а в руках он держал посох высотой почти до потолка, на рукояти которого горело маленькое солнце, заливающее своим ослепительным светом весь храм.

— Как ты посмела! Это же мои люди!

От его гнева тряслась земля.

— Я просто напоминаю им про то, о чем ты заставил их забыть!

В ответ Хафиста метнул в нее поток ярости, почти сбивший ее с ног. Но Цитадель помогла ей встретить удар, соединив свою волю с волей Р'шейл, и она устояла.

Первичные боги не сдвинулись с места. Они не могли ничего сделать — только предоставить ей возможность пользоваться их силой.

Хафиста был сильнее, чем все они, вместе взятые. Этим он и был опасен. Они создали дитя демона, потому что сами могли только беспомощно жаловаться на противника. Ни у одного из них не хватило бы сил, чтобы победить его, а убить Хафисту им не позволяли их собственные нерушимые законы. Дитя демона была их единственной надеждой.

— Ты пожалеешь, что встала на моем пути, дитя демона!

— А ты пожалеешь, что осмелился угрожать мне!

И тут внезапно она ощутила, что Шананара больше не держит силу. Р'шейл поняла, что с этой стороны ее больше не поддерживают, и пошатнулась под тяжестью гнева Хафисты. Королева харшини не могла сдерживать мощь божественного гнева. Но едва поток силы, текущей через Всевидящий Кристалл, начал иссякать, как Хафиста закричал, будто от отчаянной боли. Р'шейл не знала точно, что произошло, но догадывалась: на широких просторах Кариена еще недавно верные последователи Хафисты начали сбрасывать путы рабства. Созданный Р'шейл ураган радости стих, и теперь одно чувство владело сердцами верующих.

Сомнение.

— Все кончено, Хафиста. Кариенцы уже усомнились в тебе. Как ты думаешь, останутся ли они верны тебе после того, как Кальяна или Зигарнальд пройдутся среди них? Они уже потеряны для тебя!

— У тебя не хватит сил на то, чтобы победить меня, дитя демона.

— Я и не пытаюсь победить тебя, Хафиста. Я просто хочу, что бы твои люди усомнились в тебе.

Всевышний глядел на нее горящим взором.

— Тебе не отнять у меня моих людей!

— Ты так полагаешь? Ты столетиями убеждал их, что других богов не существует. Сейчас, куда бы ни посмотрели кариенцы, они видят одного из первичных богов. Я наполню этот мир чудесами. На моей стороне Джондалуп, который любого игрока сделает победителем. За меня Дэйсендаран, который из кого угодно сделает вора, Шелтаран исцелит любую рану, каждого больного ребенка, каждую больную старуху. По моей просьбе первичные боги ответят теперь на любую молитву твоих подданных. Боги заполнят твою страну, и через месяц не останется ни одного кариенца, который не будет верить в существование первичных богов.

— Такое безрассудство нарушит естественный порядок вещей.

— Мне все равно.

Это действительно было так, и Хафиста видел, что она не лжет. Вовсе не харшини вырастили Р'шейл. Несмотря на то что она многому научилась в Убежище, несмотря на то что Брэк постоянно учил ее после этого, она до сих пор не понимала, какое положение занимают в структуре мироздания боги. Именно это неведение и позволяло ей пренебречь его угрозой. Ни одному чистокровному харшини в голову не пришло бы действовать подобным образом. А Р'шейл даже не представляла себе последствий своих поступков. Она была ребенком, в руки которого случайно попало оружие массового уничтожения, — ребенок хочет добиться своего, не понимая, что и сам погибнет вместе с врагами.

Всевышний окинул взглядом остальных богов, которые до сих пор не проронили ни слова.

— Вам негоже прятаться за спиной этой девчонки. Когда я войду в силу, вас не станет.

— Тебе не справиться с нами, Хафиста, — пророкотал Зигарнальд, не в силах больше сдерживать свой гнев. — Посмотри на себя! Сомнения твоих подданных уже съедают тебя.

Зигарнальд был прав. За короткий срок, проведенный в храме, Хафиста заметно уменьшился в росте. Но Р'шейл не знала, много ли у нее есть времени до того момента, когда жрецы восстановят порядок. Она не знала, как долго продлятся сомнения его последователей, надолго ли радость, которую она вселила в их сердца, отвлечет их мысли от Всевышнего.

— Я еще рассчитаюсь с тобой, дитя демона. — Это было почти признание поражения со стороны Хафисты. Но он еще не отказывался от мысли о победе, и он не собирался уступать без боя. Он яростно повернулся к богу войны, становясь между тем с каждым мигом все меньше и меньше. — Мне и не нужно справляться с тобой, Зигарнальд. Когда весь мир ляжет к моим ногам, не будет больше и войн, и ты останешься ни с чем… Каждый из вас представляет здесь порок, от которого мои последователи откажутся. Ты, Кальяна, и ты, Дэйсендаран, — когда каждый человек поверит, что грешно любить или красть, в вас не будет нужды, ни в одном из вас… Я уже сейчас представляю, как вы умрете, первичные боги. Еще немного, и вы станете всего лишь печальными забытыми легендами.

Несмотря на вызывающую речь, Хафисте приходилось тяжело. Он был теперь не выше Брэка, и у него уже не хватало сил на то, чтобы сохранять обличье, в котором он явился сюда. Перед ними стоял простой демон, чуть выше среднего роста и страшно разгневанный. Но это превращение произошло не сразу. Временами он опять начинал расти — видимо, когда его последователи отказывались верить тому, что видели и чувствовали, но уменьшался он все-таки гораздо быстрее. Но сколько еще у них осталось времени до того момента, когда сомнения уступят место привычке? Пока они не откажутся от того, что почувствовали, или, хуже того, припишут все своему Всевышнему и опять вернутся к старой вере?

Времени оставалось мало, это Р'шейл чувствовала отчетливо. Очень мало.

— Идите же! — крикнула она первичным богам. — Идите к его людям! Сейчас же! Пока у вас есть еще шанс победить!

Почти все боги тут же исчезли, и Р'шейл тут же услышала крики. Повсюду вокруг раздавались отчаянные вопли. Она напряженно застыла, прислушиваясь к стонам и выкрикам, доносившимся снаружи.

Между тем Хафиста все уменьшался, превратившись в конце концов в демона размером не больше Дранимира.

И тут она почувствовала это.

Ощутила самым краем своего сознания.

Ответный удар.

— Брэк! — В ее голосе слышалась неприкрытая паника. У нее не было ни умения, ни даже просто сил, чтобы сделать то, что сделать было нужно. Но у Брэка они были. Клетка, сделанная защитниками из чистого железа, летела, повинуясь в большей степени усилиям сознания Брэка, чем его рукам. Как и Р'шейл, он не мог безнаказанно прикасаться к ней. С лязгом она опустилась на демона, бывшего недавно богом, и богом он мог бы стать снова, если бы вера фанатиков напитала его силой снова. Хафиста завыл от гнева, а затем от боли, которая пронзила его, когда он прикоснулся к прутьям клетки. Три древка посохов, переплавленных в клетку, поглощали его силу и мучили его так же, как того маленького демона, которого поймали жрецы, когда Р'шейл пыталась выдать перед Кворумом слияние демонов за Верховную сестру.

Удар пришелся по ней со всей силы.

Р'шейл неловко упала, еле расслышав голос Брэка, зовущего ее сквозь пелену, застлавшую глаза, и видя падающую рядом с ней Шананару. Хафиста метался в клетке, но ответный удар был слишком силен, и она потеряла сознание, так и не узнав, достаточно ли хорошо сделана ловушка для демона.

Глава 60

Когда Р'шейл наконец очнулась, перед ней стояла Смерть.

Зал опустел; даже боги исчезли. Все вокруг было залито дневным светом, окрашенным витражами во все цвета радуги. Голова шумела, ватное тело казалось чужим. Р'шейл чувствовала себя совершенно избитой.

— Я должна теперь умереть?

Смерть поглядела на нее сверху вниз и покачала головой. Сегодня она явилась в одежде харшини, в которой появлялась, когда приходила увести в нижний мир Коранделлена.

Вздрогнув, Р'шейл осознала, что значит этот молчаливый взгляд, и, преодолевая боль, приподнялась. Брэк лежал неподалеку, неподвижный и бледный. Он уже не дышал. Встав на четвереньки, она подползла к нему и дотронулась до него, но Брэк не подавал признаков жизни.

— Ты уже забрала его! — зарыдала она.

— Его убил ответный удар, дитя демона. Он прошелся по всем харшини.

Она потрясенно взглянула на Шананару, неподвижно лежащую на полу храма.

— Что, все харшини умерли?

— Нет. Цитадель не допустит, чтобы харшини умирали в ее пределах. Она защитила их. А харшини, бывшие вне Цитадели, находились слишком далеко от удара.

— А что с людьми?

— Ответный удар не был направлен на них. С ними все должно быть в порядке — по крайней мере физически. В опасности были только полукровки.

— Значит, Брэка убила я, — равнодушно выговорила она. Она была слишком измучена, чтобы переживать по-настоящему.

— Брэк обменял свою жизнь на твою уже несколько лет назад, дитя демона. Он знал, на что идет.

Она все еще глядела на Брэка, не в силах смириться с произошедшим. Он не должен был умирать за нее.

— Ты пришла за ним?

— Я собиралась это сделать, дитя демона. Но ты отправила в странствия его душу, лишенную тела.

— Но ты же можешь теперь забрать его тело?

Смерть посмотрела на нее и ничего не ответила. Р'шейл с испугом поняла, что ответ может быть и отрицательным. Она наклонилась и нежно поцеловала Брэка в быстро остывающий лоб, потом поднялась на ноги и, шатаясь, доплелась до клетки, в которой был заперт Хафиста.

Ловушка выдержала. Хафиста стоял в середине клетки, стараясь не касаться насыщенных магией прутьев, и тихо скулил. Магия, заложенная в посохе, защитила его от удара, но вышло так, что его же магия помешала ему принять силу, содержавшуюся в ответном ударе именно тогда, когда он нуждался в ней больше всего. Она боялась, что ловушка не выдержит такого напора магии. Но поток силы, пронесшийся недавно по храму, не был сфокусирован. Он не был сконцентрирован Всевидящим Кристаллом, не был направлен в цель умелой рукой. Хафиста-бог был побежден. Остался лишь Хафиста-демон. И очень жалкий демон к тому же.

— Я заберу с собой и его, — сказала ей Смерть, кивая в сторону клетки. — У меня под присмотром он не причинит вреда.

— Только душу, — ответила Р'шейл, твердо глядя на Смерть. — Тело не отдам. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ты решила со скуки снова послать его в мир.

— Ты слишком многого хочешь, дитя демона.

Она посмотрела на тело Брэка, на распростертую по полу Шананару и уверенно встретила взгляд Смерти.

— Разве я не заслужила этого?

— Возможно.

— И ты заберешь тело Брэка. Пусть он весь будет у тебя.

— Его душа уже отлетела, дитя демона.

— Ты же Смерть. Объедини их.

— Зачем?

— Хотя бы эту малость боги должны сделать для меня.

— Есть еще просьбы?

Не будь она столь усталой, она почувствовала бы нотку нетерпения в голосе Смерти.

— Могу ли я как-нибудь вернуть Брэка?

— Я Смерть, дитя демона, а не мальчик на побегушках. Живые не могут приходить ко мне и покидать мои владения по своей прихоти.

Смерть не сказала ни «да» ни «нет». Выпрямившись, она посмотрела ей в лицо. Сейчас ей не хотелось продолжать эту тему.

— Можно задать тебе вопрос, пока ты еще здесь?

— Задавай.

— Много ли преисподних в твоих краях?

Если Смерть и удивил ее вопрос, то виду она не подала.

— Столько же, сколько могут себе их представить создания, дитя демона. Я сама не творю преисподних. Каждая душа создает свой собственный ад. Будут ли они страдать или радоваться после смерти — вопрос их личного выбора.

— А если я хочу, чтобы кто-то страдал, как мне добиться этого?

— Зло служит наказанием само по себе, дитя демона.

Она кивнула, решив, что поняла ее слова. Смерть отвернулась от нее и перевела взор на Хафисту. Маленький демон затрепетал под ее взглядом и внезапно рухнул на прутья. Покинутому душой телу больше не страшна была наполненная магией клетка. Смерть отвернулась от него и протянула руки к Брэку. Р'шейл молча следила, как безжизненное тело Брэка взлетело с пола и перенеслось в объятия Смерти.

Не говоря больше ни слова, Смерть исчезла, оставив Р'шейл одну в пустом зале. Она услышала, как на полу зашевелилась Шананара, и стала приводить королеву харшини в чувство, защищаясь от боли, придя в состояние душевного оцепенения.

Кое-как они выбрались из храма на залитую солнечным светом улицу. В Цитадели царил хаос. На улицах было полно народа, кто-то отчаянно выкрикивал команды, пытаясь утихомирить поднявшуюся панику. Стоя на ступенях храма, они молча смотрели на происходящее. Р'шейл придерживала рукой Шананару, но кто на кого опирайся, решить было трудно.

— Ты умеешь устроить беспорядок, кузина, — со слабой улыбкой проговорила Шананара.

Она помогла королеве спуститься вниз, и они начали пробираться сквозь перепуганную толпу к дортуарам. Несколько раз им приходилась спешно убираться с дороги и прижиматься к стенам, пропуская отряды конных защитников, пролетающих мимо. Очередной отряд, миновавший их, внезапно остановился, подчиняясь команде старшего офицера, который резво соскочил с коня и подбежал к ним. Это был Тарджа.

— Что случилось? — быстро спросил он у повисшей на его плече Р'шейл.

— Хафиста умер, — обессиленно ответила она.

Тарджа тревожно взглянул на нее и махнул рукой своим бойцам. Подлетевший лейтенант едва успел подхватить Шананару, прежде чем она осела на землю.

— Отвези ее в дортуары, — приказал он лейтенанту, поддерживающему королеву. — Пусть о ней позаботятся ее люди. И организуйте охрану.

Молодой офицер отсалютовал свободной рукой и поднял королеву харшини на руки. Он усадил Шананару к себе в седло, сел позади нее и, сопровождаемый еще несколькими всадниками из отряда, поехал через толчею в сторону дортуаров. Только теперь, когда Шананара была в безопасности, Р'шейл смогла перевести дыхание. Наконец-то можно было заботиться только о себе.

— Держишься на ногах? — спросил Тарджа.

— Кажется, да.

— А где Брэк?

— Умер.

— Соболезную. — Было видно, что Тарджа не кривит душой, но Р'шейл знала, что он не станет долго печалиться об этой смерти. Это горе ей придется вытерпеть одной. — Давай выберемся отсюда.

— У тебя все в порядке?

Он оторвал взгляд от нее, посмотрел на хаос, заполнивший улицы, и улыбнулся.

— Ты об этом?

Она кивнула.

— Да, насколько я могу судить, все идет нормально. Сразу после рассвета тут было… ну, я не знаю, что это было, но почти все харшини попадали без сознания, а остальные на какое-то время впали в исступление. Мы наведем порядок, но на это уйдет время, а тут еще и кариенцы поднялись.

— Кариенцы поднялись?

— Не беспокойся, ничего серьезного. Они больше бьют друг-друга, чем нас, но все-таки с этим нужно что-то делать. Сержант! — К ним подбежал и отдал честь стоявший поодаль защитник. — Проследите, чтобы она дошла до своих покоев, и поставьте стражу. Я не хочу, чтобы леди Р'шейл тревожили, пока она отдыхает, понятно?

— Да, господин.

— Тарджа, мне не нужна…

— Заткнись, Р'шейл. Ты еле стоишь. Сержант, когда леди Р'шейл будет доставлена в ее покои, найдите Мэнду Родак и попросите ее позаботиться о леди.

— Тарджа!

Тарджа ухмыльнулся, видя, что она отчетливо поняла, что означает его приказ. Мэнда и пошевелиться ей не даст, пока не решит, что Р'шейл полностью оправилась. Хуже того, Мэнда будет настаивать на том, чтобы называть ее «божественная». Поручив ее заботам сержанта, он побежал к своему коню, на ходу выкрикивая приказы, вскочил в седло и поскакал со своим отрядом к главным воротам. Р'шейл яростно прорычала что-то невразумительное ему вслед, но сил сопротивляться у нее уже не было. Она позволила защитнику втащить себя в седло и увезти прочь от хаоса, заполнившего улицы Цитадели.

Глава 61

Защитники без особого труда отбили атаку на Цитадель. Кариенцы были слишком дезорганизованы, чтобы представлять серьезную угрозу, несмотря на значительный численный перевес. К полудню их оттеснили на другой берег Саран. А многих и значительно дальше. Дезертирство стремительно косило ряды кариенской армии. Гарет считал, что численность противника не превышает теперь семидесяти тысяч.

Когда Тарджа наконец вернулся в свой кабинет, чтобы разбираться с последствиями неразберихи, устроенной Р'шейл, он был уже полностью измотан. Вчерашней праздничной ночью он не удержался и выпил слишком много вина. Когда на рассвете вся преисподняя сорвалась с цепей и выплеснулась на улицы Цитадели, он лежал в постели с Мэндой в ее объятиях, густые светлые волосы девушки разметались по подушке и щекотали ему нос, а в голове царил сущий бардак. Он резко отстранил ее, удивляясь себе. Он ведь не собирался принимать участие в празднике. Он даже не думал затаскивать Мэнду в постель и не мог теперь избавиться от впечатления, что сделал это только потому, что его благословила на это Р'шейл. «Проклятье. Проклятые харшини».

Увидев, что ее сильно задел его торопливый жест, Тарджа звучно поцеловал Мэнду, пообещал увидеть ее позже и выскочил из комнаты, на ходу натягивая одежду. Он как раз прыгал на одной ноге, одевая на другую сапог, когда в дверь без стука вошел Гарет.

— Похоже, что на нас напали, милорд, — спокойно уведомил его Гарет. Он посмотрел на заспанно зевающую в дверях спальни Мэнду, закутавшуюся в одну простыню. — Доброе утро, Мэнда.

— Доброе утро, комендант.

Тарджа настороженно посмотрел на Гарета, ожидая, что тот скажет ему что-нибудь связанное с появлением молодой язычницы в его комнате. Ему было дурно с утра, и он готов был отреагировать даже на неосторожный взгляд.

Но самообладание коменданта, видимо, было непоколебимо.

— Да, и горожане тоже волнуются.

— Проклятье, да что же это?

— Мне кажется, что это как-то связано с планами Р'шейл, но не уверен. Я полагаю, тебе стоит поторопиться, милорд. Кажется, нам сегодня будет чем заняться.

И это было очень мягко сказано. Дел оказалось невпроворот. Пришлось отбиваться от кариенцев и утихомиривать горожан. Озверевших и недоумевающих жителей постепенно разгоняли по домам, но и это было еще не все.

Постоянно оказывалось, что нужно сделать что-то еще.

Когда же наконец он отворил дверь своего кабинета, то обнаружил там поджидающих его харшини. Трое из них были одеты в свои любимые белые хламиды, а двое щеголяли в одеждах наездников драконов. Все пятеро торжественно поклонились ему, когда он вошел, и осторожно приблизились к его столу.

— Господин защитник.

— Как там Шан… ваша королева?

— Приходит в себя, милорд, — сообщил один из харшини в белой хламиде. — Мы очень благодарны вам за помощь этим утром.

— А как остальные ваши люди?

— У нас все хорошо, господин. Спасибо за заботу.

Эти постоянные благодарности начали утомлять его.

— Чем я могу быть вам полезен?

— Мы пришли предложить свою помощь, милорд. — Это сказала одна из одетых в кожаные костюмы харшини. Улыбаясь, она представилась ему: — Я Пиларена, а вот это Джалерана. Я имела честь помогать принцу Дамиану в его путешествии на север, а мой товарищ сопровождал короля Габлета в его плавании. Мы пришли, чтобы скоординировать ваши усилия, милорд.

Тарджа ошеломленно откинулся на спинку своего кресла.

— Скоординировать мои усилия?

— Мы будет доставлять сообщения, милорд, — объяснил второй наездник. — Если они будут устными, то мы можем доставлять любые радостные послания. Ну а если вы захотите передать что-нибудь другое… тогда мы просим, чтобы они были написаны и запечатаны, а нас не нужно извещать об их содержании.

Тарджа понимающе кивнул. Харшини не могли способствовать военным действиям. Если они будут знать, что доставляемые ими сообщения станут причиной чьей-то смерти, они не смогут их доставлять. Он улыбнулся, подумав, что харшини очень просто недооценивать. Их раса существовала тысячи лет, будучи неспособной шевельнуть пальцем ради защиты своей жизни. И теперь он начал понимать, как им это удавалось.

— Вы можете показать мне, где они сейчас? — спросил он, указывая на карту, развернутую на его столе. Вчера они с Гаретом долго рассматривали ее и гадали, докуда успел дойти Дамиан. Джалерана кивнул и подошел к столу.

— Высочайший Принц вот здесь, милорд. С ним сейчас около сорока тысяч человек. Король Фардоннии вот здесь, и у него еще десять тысяч. Его величество просил передать извинения за то, что он не смог взять большего количества солдат. Это все, что он сумел собрать на момент отправления, да его суда и не вмещают больше.

— То есть у нас есть пятьдесят тысяч солдат, готовых к бою?

— У вас есть пятьдесят тысяч солдат, господин. Как вы распорядитесь их силами — дело ваше, — непреклонно ответила Пиларена.

— Простите, я не хотел задеть вас.

Она отвесила легкий поклон.

— Ваши извинения приняты, господин.

— Но как Дамиану удалось добраться так быстро? Да еще с такой большой армией?

— С помощью богов, — невозмутимо ответил Джалерана. Тарджа покачал головой и решил, что лучше не вдаваться в детали.

— Я хотел бы послать сообщения и Габлету, и Дамиану. Письменные сообщения. Скоро ли вы сможете отправиться с ними в дорогу?

— Мы вылетим, как только вы приготовите депеши, — заверил его Джалерана.

— Тогда, простите меня, божественные, я должен заняться делом.

Через четыре часа Тарджа запечатал письма, адресованные Дамиану Вулфблэйду и королю Габлету. Гарет хмуро наблюдал, как тот придавливает горячий сургуч печатью Лорда Защитника.

— Ты сам понимаешь, что будет беда, если эти письма попадут не по назначению.

— Харшини аккуратно доставят их.

— А если они решат доставить их не туда?

Тарджа покачал головой, удивляясь подозрительности Гарета.

— Неужели того, что ты видел, недостаточно, чтобы понять — они за нас.

— Они не за нас, Тарджа. Они только за себя. И лучше бы тебе не забывать об этом. Если их королева великолепна, а они постоянно улыбаются нам, это еще не значит, что они не могут принести вреда.

Тарджа с улыбкой посмотрел на коменданта.

— Я могу передать Шананаре, что ты считаешь ее великолепной?

— Не советую, если ты хочешь дожить до завтрашнего рассвета, — ответил ему комендант, сухо улыбнувшись в ответ. — Какие новости от Р'шейл?

— Мэнда сказала, что она спит как убитая.

— Ты хоть представляешь, что она на самом деле сотворила там, в зале?

— Нет, и не очень стремлюсь.

— Я тоже. — Гарет поднялся и подошел к карте, нахмурившись при виде флажков, обозначающих местоположение войск. Он до сих пор полагал, что харшини лгут, уверяя, что помощь уже на подходе. — А если говорить о Мэнде…

— Это не твое дело, комендант.

— Ты Лорд Защитник, а она язычница.

— Если посмотреть на дело с этой стороны, то ты должен быть доволен. Еще несколько месяцев назад я спал с харшини. Если я буду продолжать в таком же темпе, к следующей весне дойду до членов Кворума.

— Эти шутки неуместны, Тарджа. Прогнав кариенцев, нам придется укрепить свою власть во всем Медалоном. Ради этого нам приходится держать половину этих проклятых сестер Клинка под домашним арестом. В этой ситуации едва ли тебе стоит щеголять любовницей из язычников.

— Но ты же сам предлагал занять мне должность, утверждая, кто язычники пойдут только за мной.

— Да, но я не ожидал, что им придется для этого забираться в твою постель.

Тарджа развалился в кресле и изучающе посмотрел на Гарета.

— Тебя заботит только это?

— Да.

— Тогда проваливай и займись своими делами.

Гарет покачал головой и шутовски поклонился.

— Слушаю и повинуюсь, господин. Дело твое.

— Гарет, ты же хотел перемен. Ты хотел сместить сестер. Нельзя получить то, что хочешь, без довеска неизбежных последствий.

— Верно, — неохотно признал комендант. — Но что же поделаешь, я все-таки надеялся.

Стук в дверь прервал их беседу. Тарджа крикнул, что можно войти, и на пороге появились Джалерана и Пиларена. Они вежливо поклонились и приняли письма, даже не разглядывая врученные им пакеты.

— Есть еще сообщения, господин?

— Просто передайте принцу Дамиану и королю Габлету, что мы с нетерпением ожидаем их прибытия. И рады им, конечно.

Джалерана улыбнулся.

— Будет передано, господин.

Гарет подозрительно посмотрел им вслед и покачал головой, ничуть не переубежденный.

— Ты слишком доверчив, Тарджа.

— Они не могут сознательно причинять зло, Гарет.

— Может быть, и так, но зато они могут натворить очень много зла бездумно. Кроме того, я никогда не доверял тем, кто постоянно выглядит таким отвратительно счастливым.

Глава 62

Дамиан Вулфблэйд со своими войсками добрался до Цитадели через час после первых подданных короля Габлета. Постоянный обмен сообщениями, осуществляемый с помощью наездников на драконах между Цитаделью, кораблями Габлета и военлордами Дамиана, позволил достичь беспрецедентной точности в координации совместных действий. Расстановка войск, стратегия — все было обсуждено до мельчайших деталей, и их победа стала неизбежной задолго до того, как Цитадель наконец появилась перед ними на горизонте.

Единственное, что грызло Дамиана, когда он подъехал представиться своему тестю, было то, что Габлет все-таки успел первым.

Габлет оказался невысоким, крепко сбитым человеком с седеющей бородой и сердитым взглядом, который он явно приберегал для тех, кто отважился связаться с его дочерью. Адрину на этот случай оставили в лагере, невзирая на ее протесты. Харшини пришли к нему на помощь и уговорили ее остаться — им, как и ему, казалось немыслимым позволять беременной женщине соваться на поле боя.

Габлет ждал его на небольшом холме, разглядывая кариенскую армию. Враги уже узнали об их появлении. Такое огромное войско и не может совершать передислокацию незаметно, но сейчас кариенцы просто попусту топтались на одном месте. Кариенские герцоги до сих пор были пленниками в Цитадели, и их войскам остро не хватало дельного руководства.

Дамиан нахмурился, увидев Габлета, сидящего верхом на роскошном черном жеребце, поджидая Высочайшего Принца. В том, что эта поза была тщательно продумана, Дамиан ни на секунду не усомнился. Габлет хотел выставить его просителем. Бросив быстрый взгляд на Нарвелла, скачущего слева, Дамиан спрятал амбиции подальше и поскакал вперед.

— Ваше величество, — произнес Дамиан и коротко поклонился, осадив коня перед королем. Жеребец Дамиана нервно шарахнулся в сторону, почувствовав аромат скакуна Габлета. Чувство юмора не оставило Дамиана, и, утихомиривая расплясавшегося коня, он усмехнулся про себя: «И правда, два жеребца делят территорию, и все тут».

— Я полагаю, что говорю с Вулфблэйдом?

— Вы крайне проницательны, ваше величество.

— Где моя дочь?

— Она в безопасности.

— Замужем за вами? Сомнительно.

Неожиданно Дамиан понял, что король Фардоннии боится встречи с ним еще больше, чем он сам боялся встречи с Габлетом. Ведь этот человек столько раз пытался убить его, а совсем недавно собирался напасть на его страну. У Дамиана были все основания вызвать его на дуэль при первой же встрече. Поняв это, он улыбнулся королю.

— Ваше величество, я уверен, у вас есть что сказать Адрине, и я знаю, что у нее тоже есть что сказать вам. Но давайте на время отложим в сторону наши разногласия и посмотрим, что мы можем сделать с этими кариенцами, если вы не против. — Он не стал дожидаться ответа Габлета. — Это Нарвелл Хоксворд, военлорд Эласапина. Он будет моим связным. Когда начнется битва, харшини неизбежно выйдут из игры и нам придется пользоваться обычными средствами связи. Так как у меня в четыре раза больше войск, чем у вас, к тому же со мной две тысячи защитников, мы возьмем на себя основную тяжесть операции, но любой ваш совет мы примем с радостью. Если вы хотите присоединиться к нам в командном шатре, дайте знать лорду Хоксворду, и он выделит человека, который проводит вас.

В ответ на властное заявление Дамиана Габлет, брызгая слюной, быстро заговорил по-фардоннски, но у Дамиана не было времени выяснять, что он имел в виду. Он развернул жеребца и, вспоминая, как изменился в лице Габлет, с хохотом поскакал к своим войскам.

Со стен Цитадели прозвучал сигнал к атаке, ворота крепости распахнулись, и из них ряд за рядом начали выходить безупречно дисциплинированные медалонские войска, и с ними конные отряды защитников. Пока они выстраивались перед стеной на своем берегу реки Саран, Дамиан пустил вперед свои силы. Его ударные части состояли в основном из конных войск, и они хлынули на равнину, подобно потоку неотвратимой смерти. Он подал следующую команду, и с запада двинулась фардоннская пехота.

А потом они остановились, выжидая.

Шананара настояла на том, чтобы кариенцам была предоставлена возможность сдаться. Только на этом условии ее люди согласились работать связными, доставляя сообщения из Цитадели к идущим на подмогу войскам и обратно.

Дамиан взял подзорную трубу и стал наблюдать, как Тарджа выезжает из главных ворот Цитадели. Всадник рядом с ним был, безусловно, кариенцем — видимо, один из герцогов короля Ясноффа. Тарджа терпеливо ждал, пока тот разглядывал войска, выставленные против кариенской армии. Какое-то время они беседовали, кариенский герцог гневно жестикулировал, а потом развернул своего скакуна и умчался обратно в Цитадель. Дамиан навел объектив на флагшток над воротами. Белый флаг мира торопливо пополз вниз, а на его место взлетел вымпел, украшенный боевыми цветами. По хитрианским войскам прокатился ликующий вопль.

— Кажется, кариенцы не собираются сдаваться, милорд, — отметил Дамиан, с усмешкой поворачиваясь к Альмодавару.

— Какая досада, ваше высочество, — неискренне сокрушился Альмодавар.

— Я полагаю, что раз так, то нам стоит их всех перебить.

— Они не оставляют нам другого выбора, ваше высочество.

Дамиан обернулся.

— Харшини уже отошли?

— Да, ваше высочество. Они удалились с поля, как только увидели, что мы поднимаем боевые флаги.

Дамиан кивнул, передал подзорную трубу помощнику и обнажил свой меч. Ветер донес до него голоса труб защитников, и он махнул рукой, подавая своим войскам сигнал к наступлению.

Битва вышла такая же скверная, как когда-то на северной границе. Кариенцев никто не заставлял драться, но они были деморализованы, голодны и ими фактически никто не командовал. Их бог умер, их командиры скучали в плену во вражеской крепости. Конечно, они приняли бой, но у них не было никакой стратегии. Дамиан постоянно вспоминал, как утихомиривал мятежные толпы, штурмовавшие изнутри ворота Гринхарбора во время осады. Он просто наступал сомкнутым строем — большего и не потребовалось, — постоянно сужая стальное кольцо вокруг кариенского войска, пока те не лишились возможности удирать или маневрировать.

Рыцари предпочли сражаться. Их кодекс чести не оставлял им другого выбора, кроме как пасть в неравном бою. Когда Дамиану выпала свободная секунда поднять голову, он обнаружил, что солнце уже поднялось в зенит. Земля под ногами была усыпана телами, а воды Саран, через которую навстречу врагу переправлялись сейчас защитники, были красными от крови.

Оглядевшись вокруг и осознав, что сражаться здесь больше не с кем, Дамиан уложил меч поперек седла и посмотрел на Цитадель. Даже в ярком свете дня крепость продолжала светиться. Лучники, стоящие на ее стенах, опустили луки, потому что на расстоянии полета стрелы не осталось никого, кроме медалонских солдат.

Раздался трубный сигнал, и он увидел, как боевые знамена поползли вниз, сменяясь синими флагами, которые они уговорились поднимать в знак победы.

Над полями пронесся радостный гул. Дамиан осматривал поле проведшей битвы, чувствуя себя слегка обескураженным. Как и тогда, на северной границе, ему показалось, что вместо благородной войны он попал на бойню. Единственным достойным его противником могли бы стать защитники, а он сам заключил с ними союз. Может быть, лучше было бы остаться дома и строить план захвата Медалона. Тогда, по крайней мере, ему была бы гарантирована честная драка.

— Ваше высочество? Принц Дамиан?

Он развернулся в седле и увидел защитника, скачущего навстречу.

— Я Дамиан Вулфблэйд.

Защитник коротко отдал честь.

— Ваше высочество, Лорд Защитник передает вам свои поклоны и приглашает к себе в Цитадель.

— Отлично.

— Не знаете ли вы, где я могу найти короля Фардоннии, сэр?

— Где-то там, — ответил Дамиан, неопределенно махнув рукой в направлении командного пункта, находящегося в нескольких лигах от них. Чем позже Габлет присоединится к ним в Цитадели, тем лучше. Он хотел без помех поговорить с Тарджой. — Там его штабной шатер.

— Благодарю вас, сэр.

— Кстати, лейтенант!

— Что, ваше высочество?

— Когда вы переговорите с королем Габлетом, не могли бы вы заодно попросить лорда Хоксворда забрать мою жену и привезти ее в Цитадель?

— Конечно, ваше высочество.

Защитник поскакал к штабному шатру, а Дамиан повернул своего жеребца в сторону Цитадели.

— Можно подумать, ты прямо из преисподней, — заявил ему Тарджа вместо приветствия.

Дамиан устало улыбнулся и спешился, передав поводья стоявшему рядом кадету. Мальчик почтительно принял их и увел жеребца.

— Да, знаешь ли, некоторым пришлось подраться, а не сидеть в Цитадели, изображая Лорда Защитника. Каким образом, во имя всех богов, им удалось уговорить тебя взяться за эту работу?

Тарджа сморщился.

— Это долгая история. Смотри-ка, ты ранен.

Дамиан опустил взгляд на запачканный кровью рукав, озадаченно прощупал руку и, не почувствовав боли, пожал плечами.

— Не моя кровь. Не мог бы ты найти мне чистую одежку до того, как сюда доберется Адрина? Если она застанет меня в таком виде, вот тогда мне действительно не обойтись без ран. Я ведь обещал ей, что не стану ввязываться в схватку.

— Не может же она всерьез ожидать, что ты будешь стоять в сторонке?

— Кто ее знает; — пожал плечами Дамиан.

Он поднялся вслед за Тарджой по широким закругленным ступеням ко входу во внушительное здание, смутно напоминающее один из храмов Гринхарбора. Тарджа отворил тяжелую дверь, и Дамиан шагнул внутрь, замирая от изумления.

— Храм богов, — благоговейно прошептал он.

— Мы обычно называем его Главным залом, — заметил Тарджа с легкой улыбкой.

— Поверить не могу, что вы оставили его нетронутым.

— Мы и не оставили. Просто королева харшини, возвратившись, восстановила тут прежний порядок.

Дамиан усмехнулся.

— Должно быть, для такого атеиста, как ты, это был удар в самое сердце. Представишь меня королеве?

— Конечно. Она скоро придет сюда.

— А где дитя демона? Я думал, что она будет стоять на крепостной стене и разить врага огненными шарами.

— Р'шейл теперь спит без просыпа.

— Спит?

— Она говорит, что уничтожила Хафисту.

— Значит, у тебя теперь одной головной болью меньше? — Он хлопнул Тарджу по плечу, показывая, что шутит. — То есть действительно просто спит? А не лежит без сознания? А что говорят по этому поводу харшини?

— Они не придают этому особого значения.

— Значит, и тебе не стоит.

Они прошли в дальний придел храма, к длинному полированному столу, стоящему в тени массивного Всевидящего Кристалла. По сравнению с ним камень в храме Гринхарбора казался просто маленьким. Дамиан пожалел, что с ним нет Калан. Она бы многое отдала, чтобы попасть в легендарный харшинский храм в Цитадели и посмотреть на его кристалл.

Они приблизились к столу, и стоящие на страже защитники вытянулись по стойке «смирно». Тарджа послал одного из них за чистой одеждой для Дамиана, а тот распустил шнуровку своего кожаного нагрудного панциря и снял его через голову.

— Ты припас что-нибудь выпить или это будет долгая и скучная официальная встреча?

Тарджа улыбнулся и послал защитника за вином. Тот вскоре вернулся с графином, двумя бокалами и комплектом чистой одежды.

Дамиан проглотил первую выпивку, быстро переоделся, выпил второй бокал и только после этого рухнул в одно из высоких кресел, стоящих вокруг стола.

— Как я понимаю, мы собрались здесь, чтобы как следует запугать кариенских герцогов? — осведомился он, наливая себе следующую порцию.

— Да, мне тоже приходила на ум эта мысль.

— Хорошая идея. А где они?

— Я предлагаю подождать, пока к нам присоединятся Габлет и Шананара, а потом уже ввести их.

Дамиан одобрительно кивнул.

— Ты неплохо справляешься со всей этой дипломатией.

— Надеюсь. А каково тебе быть Высочайшим Принцем?

— Меня просто тошнит от этого. Пару недель назад пришлось убить кариенского ребенка. Он пытался отравить Р'шейл. В жизни не приходилось сталкиваться с более мерзкой ситуацией.

— Р'шейл мне ничего не рассказывала об этом.

— И не станет — после того, что там учинил Брэк. Кстати, где он? Присматривает за дитя демона?

— Он умер.

Эта новость поразила Дамиана почти так же сильно, как равнодушный тон Тарджи, сообщающего об этой смерти.

— Что ж, Адрина будет рада. А то она собиралась убить его сама.

Дверь в зал отворилась, и на пороге показалась женщина. Сначала Дамиан решил, что это Р'шейл, но, по мере того как она приближалась, по ее черным глазам и окружающей ее атмосфере безмятежного спокойствия он догадался, что это королева харшини. Он вскочил на ноги и низко поклонился ей, когда она приблизилась.

— Ваше величество.

— Высочайший Принц, — ответила она милостиво и обратилась к Тардже: — Я надеюсь, ты не станешь возражать, Тарджа, — я послала часть моих людей, чтобы они помогали раненым.

— Конечно, я не возражаю, но разве для них не мучительно пребывание на поле битвы?

— Мы не приемлем жестокости, господин, но еще больше не приемлем мучений. И не бойся за моих людей. Они не такие неженки, как тебе кажется.

— Тарджа!

У входа в зал Тарджу подзывал Гарет Уорнер, комендант Сестринской общины, которого в свое время Сестринская община послала разбираться с тем, что происходит на северной границе. Тарджа извинился и, поспешно поднявшись из-за стола, подошел к нему. Вернулся назад он в сильной задумчивости.

— Что случилось?

— Мы только что получили сообщение из Ярнарроу. Яснофф умер. Покончил с собой в тот самый день, когда Р'шейл сказала, что убила Хафисту.

Шананара спокойно выслушала эту новость.

— Он правил Кариеном по воле бога. Со смертью Хафисты он потерял и корону, и смысл жизни.

— Кто теперь будет править Кариеном?

— После смерти Кратина следующий наследник, некто, называемый Дрендином. Племянник Ясноффа. Видимо, он здесь, среди пленных герцогов.

— Дрендин? — воскликнул со смехом Дамиан. — Ну, Тарджа, интересные дела. Он же совсем мальчик. И я уверен, что его не готовили править такой огромной страной, как Кариен.

— Значит, стоит осторожно сообщить ему об этом. А то еще неизвестно, как он воспримет новость, что стал теперь королем.

— Если хочешь моего совета, поговори с ним наедине и не посвящай остальных герцогов в это. Они просто станут манипулировать им. А так, под твоим чутким руководством, из него может получиться удобный для нас король.

— Нехорошо навязывать свою волю другим народам, ваше высочество, — пожурила Дамиана Шананара.

— Почему же, ваше величество? Мы только что безо всякого смысла потратили несколько тысяч жизней. Если бы мы сумели взять этого мальчика и сделать из него короля, который думает перед тем, как напасть на соседей, то всем от этого было бы только лучше. Королева харшини неожиданно улыбнулась.

— Возможно, нам стоит подумать о восстановлении старого обычая держать советников-харшини при дворах, ваше высочество. Вы сами видели, насколько удобно иметь возможность держать связь между разрозненными отрядами.

— Включая и мой двор, я надеюсь? — спросил он, восхищаясь ее острым умом и ее неприкрытым стремлением самой направлять события.

— Не хотелось бы, чтобы нас обвинили в том, что мы держим любимчиков, ваше высочество, — ответила она чистосердечно.

— Ну конечно же, — согласился он, усмехнувшись, и поглядел на Тарджу. — А знаешь, это неплохая идея. Теперь, когда Хафисты больше нет, Лига чародеев может переехать в Кариен. А если за молодым Дрендином будут присматривать харшини, мы сможем спать спокойно, пока он будет дорастать до своей короны.

— Этот неплохой план, — задумчиво согласился Тарджа.

— Но у меня есть одно условие, ваше величество, — добавил Дамиан, поворачиваясь к королеве.

— В чем же оно заключается, ваше высочество?

— Я хочу быть при том, как вы будете сообщать эту новость Габлету, — коварно усмехаясь, ответил он.

Глава 63

Проснувшись, Р'шейл какое-то время лежала, не открывая глаз.

Она притворялась спящей, пока Мэнда не вышла из комнаты. Убедившись, что осталась одна, она опустила ноги на пол и протерла глаза. Последние остатки мучившей ее во время сна головной боли еще прятались возле висков, но больше никаких последствий битва с Хафистой, кажется, не оставила.

Она поднялась на ноги, подкралась босиком к двери и приоткрыла ее. За дверью Мэнда разговаривала с Тарджой. Их голосов не было слышно, но, закончив говорить, он жадно и смачно поцеловал ее и только после этого вышел. Мэнда закрыла за ним дверь и направилась обратно к спальне. Р'шейл подбежала к кровати и натянула одеяло, закрыла глаза и заставила себя дышать медленно и глубоко. Она слышала, как Мэнда вошла в комнату, чувствовала прикосновение прохладной руки к своему лбу, а затем дверь в спальню опять отворилась и закрылась и издалека послышался хлопок закрываемой входной двери.

Итак, Мэнда ушла, может быть к Тардже. Значит, есть надежда, что какое-то время они будут заняты. Она порыскала по комнате в поисках своей одежды и наконец нашла ее, запихнутую в комод возле окна. «Характерно», — подумала она хмуро. Мэнда была не только чересчур хорошенькой, но еще и аккуратисткой. Она встряхнула свои одежды и быстро влезла в них, сбросив ночную рубаху на пол.

На комоде была щетка для волос, и она взяла ее, чтобы пройтись по спутанным волосам. Но, поглядев на себя в зеркало, она замерла с поднятой рукой. Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина. Она не призывала силу, однако ее глаза были черными. Белки глаз исчезли, а кожа стала золотистой, как у чистокровной харшини. Пережитое в Храме богов оставило на ней действительно неизгладимый отпечаток. Р'шейл аккуратно положила щетку на место, свыкаясь с мыслью, что больше никто не примет ее за человека. Почему-то эта мысль не особенно тревожила ее теперь. У нее не только изменился цвет глаз — она чувствовала, что перемена произошла закономерно и что-то в ее жизни полностью завершилось. Она стала харшини.

Оглядев комнату, Р'шейл решила, что здесь нет ничего, что принадлежало бы ей. Ничего, что она хотела бы взять с собой. Ее жизнь повернула в другую сторону, и ничто здесь, в Цитадели, не притягивало ее к себе. Почувствовав дыхание незнакомого будущего, она отвернулась от зеркала и прошла в следующую комнату.

Оказавшись около входных дверей, она приложила к ним ухо и услышала отдаленные мужские голоса в холле. Она вспомнила — Тарджа приставил к ней стражу, чтобы никто не беспокоил ее сон. Р'шейл с легким замиранием воззвала к силе. Ее поразило, с какой легкостью она управлялась с ней теперь. Может быть, дело было в том, что она достаточно долго была связана с Шананарой и переняла от кузины часть умений и опыта. Демоны часто учатся друг у друга подобным образом.

С неожиданной уверенностью в своих действиях она накинула на себя чары невидимости и приоткрыла дверь. Стражник, стоящий в холле, повернулся на скрип двери и посмотрел на открывающуюся саму по себе дверь. Но за дверью никого не было, и он пожал плечами и закрыл ее обратно.

Р'шейл пробежала по коридору, защищенная чарами, делающими ее невидимой для всех встречных. Она не помнила, с каких пор это перестало казаться ей сложным и теперь она инстинктивно знает, как управлять чарами. Это было совсем не похоже на то, как она боролась с чарами невидимости, прикладывая все силы, чтобы удержать их, когда помогала Дамиану освободить Адрину из крепости Дреджиан.

Спустившись по лестнице, она вышла на улицу и с изумлением увидела, что город занят своими делами, словно ничего и не случилось. По мостовым катились фургоны, груженные провиантом, и повсюду было полно солдат, но они носили цвета хитрианской и фардоннской армий и выглядели скорее как туристы, а не как воины.

«Значит, осада снята», — подумала она, начиная тревожно обдумывать, сколько же она проспала. Если за это время успели снять осаду, а город вернулся к относительно упорядоченной жизни, значит, времени прошло немало. Она дошла до угла и свернула на центральную улицу. Здесь было еще более людно, и кроме того, тут было много харшини. Она понадеялась, что среди шума и запахов города они не почувствуют ее — ведь она использовала сейчас очень малое количество силы.

Дойдя до перекрестка, она посмотрела в сторону Храма богов и увидела поднимающихся по ступенькам Дамиана и теперь уже заметно беременную Адрину. Следом за ними шагали Тарджа с Гаретом Уорнером, Шананара и молодой кариенец, лицо которого казалось Р'шейл знакомым, но имени вспомнить она не смогла. Сзади них шествовал богато одетый мужчина. Его широкую грудь и седую бороду трудно было забыть. Габлет из Фардоннии.

Не снимая чар, Р'шейл проскользнула вслед за ними в Храм богов и стала с любопытством наблюдать, как они рассаживаются за столом совета.

Пока все рассаживались, Шананара молча стояла возле своего кресла. Держа в руках свиток, она разглядывала собравшихся. Потом с улыбкой подняла глаза на Р'шейл. Шананара чувствовала ее присутствие, но никому об этом не сообщила. Дружелюбно кивнув в сторону Р'шейл, она сосредоточила свое внимание на собравшихся за столом.

— Пусть на это ушло некоторое время, но вот наконец я держу в руках соглашение, которое вы все согласились подписать. Если один из вас нарушит его, ему придется иметь дело с оставшимися тремя.

Р'шейл с интересом посмотрела на собравшихся. Тарджа и Гарет выглядели удовлетворенными. Адрина самодовольно улыбалась. Дамиан смотрел вокруг с чувством легкого превосходства. Что бы ни было в этом соглашении, Хитрия явно в обиде не осталась. Габлет имел вид оскорбленной добродетели. А молодой кариенец, в нем Р'шейл наконец признала того рыцаря, который вместе с Кратином преследовал Адрину, колебался между отчаянием и облегчением.

— Я не буду сейчас вдаваться в детали, но суть сводится к следующему: вы все уводите свои войска за те границы, которые существовали к моменту захвата Медалона Кариеном. Ни одна страна не приобретает новых территорий, и ни одна не теряет старых. Вы, король Дрендин, открываете границы для Лиги чародеев. Ваш бог умер, и вашим людям придется плохо, если не предоставить им возможности найти себе новых богов. Король Габлет, вы тоже предоставляете Лиге свободный доступ в свою страну, то же относится к Медалону. Больше никаких арестов. Никого не сажают в тюрьмы без нужды. Никаких гонений.

Габлет пробурчал что-то неразборчивое, но открыто возражать против полученного нагоняя не стал. Тардже это условие явно было не по душе.

— Все монархи, а также то правительство, которое будет принято в Медалоне, не возражают против присутствия при их дворах советников-харшини, — продолжала Шананара. — Харшини будут выполнять функции верховных арбитров в случае разногласий, возникших между вашими странами.

— Порядок престолонаследования во всех странах остается прежним, за двумя оговорками. В том случае, если король Габлет умрет до того, как его ныне еще не рожденный наследник достигнет зрелости, Высочайшая Принцесса Хитрии Адрина примет на себя обязанности регента. Вторая оговорка тоже связана с фардоннским троном. Соглашение, по которому Вулфблэйды наследуют фардоннский трон в случае отсутствия законного наследника, больше не считается действительным. В случае отсутствия законного наследника мужского пола трон Фардоннии переходит к старшей из законных дочерей.

— Нет, подождите-ка! — запротестовал Габлет. — На это я не согласен. Если я умру, Адрине достаточно убить моего сына, чтобы стать королевой.

— Хоть вы и готовы без раздумий убивать своих родных, отец, — холодно отметила Адрина, — это еще не значит, что я похожа в этом пункте на вас. Даю вам слово: я не убью моего брата. Ни одного из них.

— В любом случае вам нечего опасаться, ваше величество, — разъяснила Шананара. — Положение регента автоматически исключает Адрину из линии наследования. Если с вашим сыном что-нибудь случится, трон переходит к следующей за Адриной по старшинству дочери.

— К Кассандре? — расхохотался Габлет. — Да сохранят нас боги от такой участи! Ну, теперь я спокоен — Адрина будет драться до последнего, чтобы сохранить жизнь брата. Уверен, что она скорее умрет, чем позволит Кассандре занять трон.

Мир.

Р'шейл мрачно отстранилась от колонны, прислонившись к которой стояла до сих пор. До нее начало доходить, насколько лишней она сделалась. Зигарнальд не умрет; он был и оставался первичным богом, истинно бессмертным. Но у него уже не будет возможности единолично прийти в Кариен и занять вакуум, образовавшийся со смертью Хафисты. Он хотел, чтобы она закалилась и набралась силы, чтобы противостоять Хафисте. Что ж, он получил, что хотел, но и она отомстила ему за испытанные ею по его милости страдания. Боги будут вырастать и умаляться, набирать силы и ослабевать — жизнь продолжается, но бог войны уже не сможет набрать столько сил, чтобы сделать прочих богов своими прислужниками. Баланс сил восстановлен.

И больше не будет нужды в дитя демона. Ее не ждет никакое предназначение. Никакой стране не нужен ее совет. Тот факт, что они отлично разобрались со своими делами, пока она спала, по-обидному недвусмысленно демонстрировал этот договор.

Между тем собравшимся принесли чернильницы и перья, чтобы официально подписать принимаемое соглашение. За этим занятием она и оставила их.

Больше ей нечего было здесь делать.

Р'шейл выскользнула за дверь на солнечный свет, осознав, что впервые за всю свою жизнь она не должна заботиться ни о ком, кроме себя самой. Никакое предназначение не висело над ней тенью. Она не принадлежала больше никому — ни людям, ни харшини, ни богам.

Не снимая защитных чар, Р'шейл направилась к главным воротам. Защитники, стоящие на страже, не заметили ее, и она вышла на большую дорогу. Здесь все еще расчищали поле битвы, и отряды могильщиков стаскивали трупы в братские могилы, выкопанные пленными кариенцами, но воды реки Саран были снова чисты и прозрачны, волны радостно накатывались на берега. Хотя едва ли стоило называть ее гордым именем реки. Это был всего лишь широкий ручей. Она остановилась на мосту и обернулась к сияющей Цитадели. Там был ее дом и ее тюрьма. Ее гибель и спасение.

Повинуясь неожиданному импульсу, она обратилась к огромной крепости с мысленным прощальным приветом. Она не знала, получит ли ответ, а если да, то когда это будет. Ей предстояло еще найти Локлона. И встретиться с Гимлори. И может быть, ей удастся найти способ уговорить Смерть освободить Брэка.

Цитадель ответила ей приветливой волной благоволения, ласково окатившей ее с головы до ног. Улыбнувшись сама себе, Р'шейл посмотрела под ноги и обнаружила, что она не одна. Маленький демон, которого она в последний раз видела рядом с Майклом в Гринхарборе, сидел подле нее на земле, уставившись на нее огромными черными глазами.

— Откуда ты взялась? — спросила она, опускаясь на корточки рядом с ним.

Создание прочирикало что-то невразумительное и прыгнуло ей на руки.

— Ты хочешь мне сказать, что жалеешь о Майкле? — хихикнула она. — Тут ты не виновата, малыш. Тебе придется прожить сотни лет, прежде чем ты сможешь защищать кого-нибудь от таких, как Хафиста.

Упоминание имени умершего бога напугало демона, и она крепко обхватила ее за шею тонкими лапками. Р'шейл поднялась на ноги, сбросила с себя чары и, в последний раз поглядев на Цитадель, перешла по мосту на другую сторону реки.

— Я думаю, — обратилась она к демону, шагая по дороге, — нам стоит теперь придумать тебе имя.

Глава 64

Локлон заметался во сне и перекатился по земле. Его снова мучили кошмары. Они преследовали его во сне, а когда он просыпался, делалось еще хуже. Ему не оставалось ни минуты покоя.

Это началось с тех пор, как они выбрались из Цитадели. Он думал, что его вывезут в лагерь кариенцев и станут воздавать ему почести, как герою, а потом возьмут крепость штурмом и перережут всех, кто там есть. Но мистресса Хинер с этим ее головорезом Лорком и пугающе прекрасным мальчишкой Алладаном все шли и шли вперед. Они не остановились, пока не дошли до Броденвэйла, а потом погрузили его в маленькую речную лодку и поплыли в Заставу. Там они пробыли ровно столько, сколько было нужно, чтобы нанять другую лодку, и раньше, чем он догадался, что может протестовать, они уже держали курс на остров Сларн.

Сначала все было неплохо. Остров был сырым и заброшенным, а жрецы оказались странными типами, но они позаботились о его изнуренном теле и помогли ему набрать силы. Они даже начали поговаривать о том, чтобы отправить его в Ярнарроу.

«Он оказал большую услугу Всевышнему, — твердили они, — и его ожидала заслуженная награда».

Какое-то время он, как дурак, верил их обещаниям, пока не вспомнил, что сторонников Всевышнего награда ожидает не при жизни, а после нее.

Его первый побег сочли результатом печального недопонимания ситуации. За вторую попытку его жестоко выпороли. Третья и последняя попытка почти удалась. Она и совсем удалась бы, но тут, как на беду, остров задрожал, будто при землетрясении, а жрецы внезапно сошли с ума.

Произошло что-то немыслимое.

Локлон находился как раз на задах кариенской часовни, дожидаясь возможности улизнуть с утренней службы, когда посох жреца, совершавшего службу, засветился, и на паству, подобно теплому ветру, обрушился поток чувственной радости. Она захватила его врасплох и лишила возможности двигаться. Она несла в себе столько обещаний. Намек на веселье. Дуновение сексуальной фантазии. Обещание блаженства. Даже воспоминание о богах. У него перехватило дыхание.

Жрецы были поражены.

Они выбежали из часовни и помчались в пещеру, где был спрятан их священный камень, завывая на ходу от ужаса перед происходящим. Это длилось всего несколько мгновений, потом это ощущение резко оборвалось, и Локлон потряс головой, пытаясь прийти в себя.

Его изначальный план состоял в том, чтобы пробраться к небольшому причалу неподалеку, но сейчас, когда вокруг, как лунатики, повсюду сновали жрецы, это было нереально. Поэтому он побежал в другую сторону, перелез через стену, расположенную с подветренной стороны острова, выругался, упав с нее с другой стороны, и бежал, пока не упал, обессиленный, на каком-то болоте. Он был перепуган, ему слышались голоса жрецов, бегущих за ним. Он еще не верил, что ему удалось удрать от них.

Тогда-то и начался этот кошмар.

Они пришли к нему вечером, когда он, дрожащий и измученный, пытался прийти в себя, и в темноте он не смог различить их лиц. Жрецами они не были. Он разглядел только, что один из них был завернут в одеяло, а у другого в руках была чаша холодной воды. Он жадно выпил ее и вцепился в кусок заплесневелого хлеба, предложенный ими. Они повели его в темноту и вскоре пришли к лачуге, стоящей так близко к морю, что слышно было, как волны бьются о берег. Он слушал их шум, пока не провалился в сон.

Среди ночи он проснулся и почувствовал рядом с собой горячее тело, молодое и явно принадлежащее женщине. Он улыбнулся, подумав, что, перед тем как убраться отсюда, ему удастся поразвлечься. Если он будет осторожен и не оставит никаких следов, они и не узнают, что он был с ней. Удовлетворенно вздохнув, Локлон прижал девочку к себе и снова уснул.

А вместе с рассветом пришел ужас.

Он медленно раскрыл глаза, наслаждаясь ощущением прижатого к нему обнаженного тела. Он прошелся руками по ее маленьким грудям и тощим бедрам и попытался раздвинуть ей ноги. Тут он почувствовал на руках что-то липкое и выругался. Отдернув руку, он поднял ее к свету.

Но на его пальцах была вовсе не кровь — это был гной.

Он заверещал и вскочил с убогого тюфяка, разглядев наконец эту девчонку при свете дня. Она была ужасна. Ее лицо было наполовину уничтожено болезнью, разъедающей плоть изнутри. Левая половина ее тела была покрыта язвами, из которых сочились гной и прозрачная липкая жидкость, которой была залита вся подстилка под ней.

— Не надо… — закричала девочка, ее здоровый глаз моментально наполнился слезами. От ее жалобного крика его чуть не стошнило; от мысли о том, что он прикасался к ней, ему захотелось умереть.

Он перепрыгнул через стену, окружающую колонию больных Проклятием Малика.

Локлон заверещал и не замолчал до тех пор, пока здоровый мужик с огромными кулаками и половиной лица, изъеденного той же болезнью, не ворвался в хижину и не заставил его заткнуться.

Он прятался от них до сих пор. Стараясь держаться подальше от деревеньки и ее омерзительных обитателей, по ночам он подбирался к жилищам, чтобы найти что-нибудь съедобное среди отбросов. Они знали, что он бродит где-то поблизости, а та самая ужасная девочка из хижины, где он провел одну ночь, иногда специально оставляла ему объедки, может быть надеясь заманить его к себе в постель. Видимо, когда-то она была просто очаровательна, но болезнь, от которой не существует лекарств, не оставила и следа былой красоты. Болезнь, пожирающая конечности, от которой тело покрывается язвами, затем перекидывающаяся на внутренние органы и уничтожающая тело изнутри, пока жертва не умирает неотвратимой мучительной смертью.

Он выбросил старую одежду и каждый день пугливо осматривал свое тело, выискивая признаки того, что он успел подцепить страшную болезнь, но пока что никаких симптомов не было. Ему оставалось только рыскать по острову, высматривая, нет ли способов удрать отсюда.

Их не было.

Именно поэтому несчастных, пораженных Проклятием Малика, и помещали сюда.

Он попытался однажды вернуться в кариенское поселение, но стена, на которую было так легко взобраться изнутри, с наружной стороны оказалась практически неприступной. Под ней был выкопан глубокий ров, и взобраться наверх без веревки было невозможно. А достать веревку было негде. Поэтому он вернулся к прежнему существованию, рыская по задворкам и пытаясь найти какой-нибудь способ убраться с острова.

Локлон беспокойно приподнялся, не понимая, что заставило его проснуться. Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел и, встав на колени, пополз к выходу из маленькой пещеры, служившей ему прибежищем. Выглянув наружу, он увидел человека, стоящего на залитом лунным светом берегу, и выполз из пещеры, чтобы разглядеть его получше. Кажется, это была женщина, но издалека трудно было разобрать. Он почувствовал нарастающий восторг.

Женщина увидела его, выбравшегося на берег, и пошла к нему навстречу. Он приветственно поднял руку, проникаясь уверенностью, что наконец-то пришло его спасение.

У нее была уверенная поступь человека, не знакомого с проказой. Она явно была не из колонии.

— Здравствуй, Локлон.

Он замер, услышав этот голос.

— Р'шейл!

— Чему ты удивляешься, капитан? Ты же знал, что я приду за тобой.

Он осторожно разглядывал ее. Должно быть, она уже призвала силу — глаза ее были чернее ночи, царящей вокруг. Ее волосы отросли и спадали теперь до плеч, свежий ветерок легко перебирал их. Он не сразу понял, в чем еще она переменилась. Дело было не в исходящем от нее ощущении уверенности в себе и не в переполняющей ее силе.

В ней не чувствовалось страха.

Локлон сделал шаг назад.

— Ты пришла за мной?

— А ты думал, что я не приду?

Он почувствовал надежду на спасение. Ей придется забрать его отсюда. Возможно, его повезут в Цитадель, закованным в цепи, но это все равно лучше, чем оставаться здесь. Лучше, чем медленная неотвратимая смерть, при которой твое тело гниет заживо. И кроме того, оттуда можно сбежать. Или по дороге, или уже из Цитадели. Это уже не имеет значения.

Он кивнул и поднял руки.

— Я иду добровольно. Сопротивляться не буду.

Р'шейл изучающе посмотрела на него и улыбнулась. Его мороз пробрал от этой улыбки.

— Смерть сказала мне как-то, что зло является наказанием само по себе, Локлон. Теперь я понимаю, что она имела в виду.

— О чем ты говоришь? Я сдаюсь! Забирай меня!

— Мне это не нужно.

— Тогда что же ты хочешь? — отчаянно завопил он.

— Отмщения, — спокойно ответила она.

— Ну так пожалуйста! Забери меня отсюда! Возьми меня в Цитадель! Суди меня! Я признаюсь во всем. Я расскажу обо всем, что сделал. Меня повесят, Р'шейл, ты же знаешь. Изнасилование карается смертью. Ты будешь стоять и смотреть, как я качаюсь. Ты сможешь полюбоваться на мой труп! Забери меня! Возьми меня отсюда! — Он захлебнулся отчаянием и замолчал.

— Я думаю, мы поступим иначе, Локлон.

Она отвернулась от него и пошла вдоль берега. Волны, фосфоресцируя, накатывались на галечный пляж. Он упад на колени, горестно всхлипывая.

— Не можешь же ты оставить меня здесь! Сжалься!

Она остановилась и посмотрела на него. Мерцающие волны отражались в ее черных глазах.

— Сжалиться?

— Пожалуйста, Р'шейл. Забери меня с собой. Я сделаю все, что ты захочешь. Я буду страдать столько, сколько тебе вздумается будешь меня мучить. Только забери меня с этого проклятого острова, пока я еще не заразился!

Р'шейл стояла и смотрела, как он просит пощады, стоя на коленях. Он уже делал это — она заставила его пресмыкаться в Гримфилде, и когда они выберутся отсюда, он заставит ее расплатиться за то унижение, да и за это тоже. Но пока что…

Она колебалась. Он видел это. Она возвратилась к нему. Его глаза засветились надеждой. Она ведь наполовину харшини, верно? Говорят, что они не способны убивать. Они просто не могут лишить другого жизни. То, что он до сих пор жив, — лучшее тому доказательство. Она выросла в Сестринской общине, где ее приучили верить во всякий вздор типа закона и чести. Она не сможет оставить его здесь.

Но, увидев ее лицо, он понял, насколько сильно заблуждался. В этих чужих черных глазах не было сочувствия. Не было жалости. Не было сострадания.

Ничего, кроме холодного безжалостного презрения.

— Я пришла, чтобы отправить тебя в ад, — сказала она. — Но, похоже, это не нужно. Ты ведь уже там.

Он не знал, что ей ответить, он даже не понимал, что она имеет в виду. А она стояла и смотрела на него огромными черными глазами…

И тут он почувствовал зуд. Сначала едва заметный. Он был слишком перепуган ее взглядом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он начался с кончиков пальцев — неприметный, противный, еле ощутимый. Он почесался прямо сквозь дырявые штаны, пытаясь унять его, но зуд только сделался сильнее.

Р'шейл не двигалась с места.

А зуд перекинулся на левую руку. Он почесал ее правой рукой и обнаружил, что левая покрылась маленькими твердыми бугорками. Он оторвал взгляд от Р'шейл и посмотрел на руки. Бугорки росли. Прямо на его глазах бугорок на предплечье превратился в гнойник. И тогда из легкого почесывания зуд превратился в боль. Бугорки вырастали по всему телу. Он чувствовал, как они появляются на спине и на животе. Штаны прилипли к коже ног, когда язвы стали прорезаться в паху. Лицо раздулось от появившихся на нем нарывов. Он разодрал одежду, расчесывая растущие язвы, а зуд делался все более невыносимым. Он задыхался от ужаса, вызванного пониманием того, что происходит с ним. Болячки все росли и росли.

— Нет, — простонал он, раздирая кожу в бесплодной попытке ослабить жжение. — Нет! Нет!.. Не-е-ет!

Р'шейл стояла и смотрела на него.

— Что ты со мной сделала? — провыл он. — Останови это! Не надо этого! Только не это! Убей меня, если хочешь, Р'шейл, но только не это! Дай мне умереть, как мужчине!

Это наконец вызвало у нее какую-то реакцию. Она рассмеялась.

— Как человеку, Локлон?

— Останови это, Р'шейл! Пожалуйста! Умоляю тебя!

— Ты знаешь, что от Проклятия Малика умирают в течение нескольких лет? — спросила она светским голосом. — Конечно, несколько лет медленно гнить в собственном теле — недостаточная кара за то, что ты сделал, но, по крайней мере, это тебе предстоит.

— Я… убью себя… раньше… чем этот ужас… поглотит меня, — выдохнул он, не в силах прекратить расчесывать горящую кожу.

— Нет, Локлон, ты не убьешь себя. Во-первых, ты для этого слишком труслив, а во-вторых, я тебе этого не позволю.

— А как ты… собираешься… помешать мне?

— При помощи магии.

Р'шейл повернулась и пошла прочь, и вскоре исчезла в ночной тьме. На него она не оглядывалась.

«Я убью себя сам, — молча решил он. — Я не хочу такой мерзкой смерти. — Он поднялся на ноги и посмотрел на море. — Всего-то и нужно, что войти в воду и позволить океану поглотить меня».

Морская соль защипала язвы на ногах, стоило ему ступить в воду. Он уходил от берега, пока вода не дошла ему до пояса, и неожиданно обнаружил, что не может идти дальше. В отчаянии он осознал, что ему хочется жить. Пусть он принял твердое решение умереть, но некий голос внутри него твердил ему, что делать этого нельзя. Он понял, что не может сделать ни шага в глубину.

Локлон выкарабкался назад на берег, бросился на песок и стал кататься по нему, пытаясь унять зуд, но песчинки, въедаясь в кожу, только сделали ему еще больнее. Он не мог избавиться от боли. Он не мог даже умереть…

Он почувствовал прикосновение руки к себе, и надежда вновь вспыхнула в его сердце. Он так и знал, что она не сможет бросить его! Она должна была вернуться! Это была просто игра, она просто мучила его из мести…

— Господин? — произнес нежный голос. — Все в порядке, господин. Зуд пройдет через несколько дней.

Он открыл глаза и увидел девчонку из селения прокаженных, она сочувственно улыбалась ему уцелевшей половиной лица.

Отчаянный вопль, вырвавшийся из груди Локлона, раскатился над пустым берегом.

Он поднялся и недоуменно огляделся, ее нигде не было видно.

От Р'шейл не осталось и следа.

Даже отпечатка ноги на песке.