Хартвуд

III

Фрэнк вздохнул и вгляделся в ночь. Единственным источником света в кабинете была тусклая настольная лампа, но и её слабого света было достаточно для того, чтобы выхватывать из темноты стволы плотно растущих деревьев. Этот мягкий, слегка мерцающий свет создавал у Фрэнка ощущение, что он на собрании какой-то религиозной секты, чьи мрачные замыслы всегда исполняются при свете свечей. Не сказать, чтобы ему это не нравилось. Такой налёт таинственности всегда возвращал Фрэнка в детство, когда в шкафу сидели воображаемые чудовища, и лишь свет ночника был преградой между ним и монстром. Фрэнк печально улыбнулся, вспомнив, как однажды ночник погас. Тогда маленький мальчик испугался того, что чудище сейчас вылезет из шкафа и сожрет его. Интересно, что малыш Фрэнки сказал бы начёт того, как иронично поступит с ним жизнь. Фрэнк подумал, что тот разревелся бы.

В участке было тихо. Фрэнку это нравилось. Он был рад, что подчинённые уважают его волю. А указание было простым – если жалюзи опущены – никаких посещений его офиса. Ну, только в самых крайних случаях, но такое случалось всего пару раз за его карьеру. Подчинение вообще было одним из самых важных качеств в их работе – “если хотите жить – слушайте приказы” – вот что он втолковывал своим парням с первых дней работы. И они железно усвоили это правило. Все, кроме новичка, разумеется.

Фрэнк раздражённо откинулся на спинку кресла. Сзади послышался звонкий удар. Пустая бутылка упала на стол и покатилась к краю. Фрэнк развернулся достаточно быстро, чтобы перехватить её, но делать этого не стал. Вместо этого он завороженно наблюдал за медленным движением бутылки, пока та не упала с края стола. Но звона разбитого стекла не последовало, лишь один глухой удар. Бутылка упала на ковёр. Черт, даже ковёр отрабатывал свою норму в участке, ведь именно для этого он и был здесь постелен.

Фрэнк кряхтя наклонился и поднял бутылку. Виски, не лучшей пробы, но и не помои. Достаточно хороший, чтобы промыть рану и помянуть друга. По-хорошему ему надо было ехать к Доку чтобы тот занялся ногой, но она не сильно беспокоила Фрэнка, так что он решил отложить поездку. Вообще на нём бывали раны и посерьёзнее, чего стоит одна только Ночь Пожара, а это – царапина, не стоящая особого внимания.

Телефон не звонил и Фрэнка это радовало. В последнее время тот зачастил. Конечно бывали периоды, когда становилось довольно тяжело, но они справились. “Они справились”. Фрэнк любил повторять себе эту фразу, но не любил мысль, которая с ней приходила – это было давно. Ночь Пожара, например, была шесть лет назад, а их кости едва не превратились в дымящиеся угольки. А ведь ни Фрэнк, ни его парни с тех пор не помолодели. Может с такой точки зрения даже хорошо, что здесь появился этот “Кайл”.

Нет. Что-то с ним было нечисто. В новичке была самая подозрительная деталь, какая только может быть в человеке – он был кристально чист. Отличная биография, хорошие результаты в академии, а то, что он делал на испытании… Кто-то мог и не заметить этого, но орлиный взгляд Фрэнка всё подмечал. Сукин сын специально демонстрировал чуть худшие результаты от тех, на которые был способен. Особенно сильно это было заметно на тесте по стрельбе. Парень и так стрелял метко для новичка, но Фрэнк подметил одну деталь – засранец всегда целился идеально, но в последнюю секунду совсем чуть-чуть уводил прицел в сторону. Достаточно сильно, чтобы результат не оказался идеальным, но недостаточно сильно чтобы кто-то заметил. Кто-то кроме старика Олдмэна, разумеется.

Фрэнк прикрыл глаза. Из-за разгорающейся злости у него начала болеть голова, к тому же в кабинете становилось душно, так что Шеф принял волевое решение выйти из своего офиса. Но сначала, конечно, нужно переодеться. Фрэнк был не из тех, кто любит щеголять в форме в свободное время, да и тот комплект, что был на нём сейчас, последний. Так что Фрэнк переоделся в гражданское, повесил кобуру с пистолетом на пояс и вышел из кабинета. В главном зале его встретил любопытный взгляд Тома.

– Как вы Шеф? – Коротко и лаконично. Да, они слишком хорошо его знали.

– Всё в порядке, Томми, чуть зацепили ногу, а так – всё нормально. Как дежурство, спать не хочется? – задал Фрэнк наводящий вопрос. Все в участке знали, что если Шеф спрашивает, не устал ли ты, то тебе предстоит остаться в участке в одиночку.

– Нет Шеф, ни в одном глазу. Бобби сказал, что в случае необходимости готов подъехать, так что всё отлично.

Фрэнк благодарно кивнул и направился к выходу. Ночь встретила его приятной прохладой, именно той, которой могут обладать только летние ночи. А учитывая то, что в лесу не водились надоедливые насекомые, ночь превращалась из приятной в волшебную. Такие ночи просто не могут возникать сами по себе. Это подарки судьбы. Это подарки…

Фрэнк всмотрелся в чащу деревьев. Свет от ламп участка был сильнее, чем от его настольной, но даже он не разрушал магию ночи в лесу. Нарушить её не могло ничего.

Но Фрэнк ошибся, магию ночи разрушило урчание в желудке. Шеф призадумался. Если не считать скудного обеда, то единственное, что побывало у него в желудке за пол дня – полбутылки виски. А если он сейчас отправится домой, то эти полбутылки останутся единственными до завтрашнего утра, и это в лучшем случае.

Фрэнк решил, что так себя запускать нельзя, нужно оставаться хоть в какой-то форме, а то так и до серьёзных проблем со здоровьем не далеко, тем более что место, в котором он может поесть находится по пути к дому.

Свет фар скрестил лучи с сиянием окон участка. Зачем они создали это братство? Чтобы вместе бороться с тьмой? Могли бы они делать это поодиночке? Что вообще объединяет их: единые средства, задачи или цель? Цель, вероятно. Борьба с тьмой – вот их цель. Но сколь скоро они перегорят, сколь скоро навсегда угаснут? Этого не знал никто. Заменит ли их кто-то? Будет ли вообще кто-то, кто сможет их заменить? Этого тоже никто не знал.

Фрэнк тряхнул головой. Ну и бредни иногда встречаются среди нормальных мыслей. Он нажал на педаль газа. Металлический зверь начал свой путь среди деревьев.

Вскоре из тьмы вынырнул поворот к закусочной. Никакого знака у этого поворота не было – все местные и так знали, что закусочная находится недалеко от участка, а уж расположение участка знал каждый в Хартвуде. Каждый местный, разумеется, но другие здесь появлялись нечасто, и что-то подсказывало Фрэнку, что задерживаться в лесу им не хотелось.

Сиявшая прежде вывеска закусочной теперь безжизненно нависала над дверями. Одна из бурь оторвала пару букв и повредила проводку, а за починку никто не взялся. И дело не в том, что не было мастера, просто образовавшейся надписи придали мистический символизм, и её никто не стал трогать. Фрэнка и самого взяла лёгкая дрожь, когда он увидел закусочную после бури.

– Черт, да чего греха таить, дрожь меня каждый раз берёт. – Пробурчал себе под нос Шеф, разглядывая вывеску. Надпись ничего нового не ответила.

Фрэнк вылез из машины и слегка размялся. Несмотря на то, что поездка была довольно короткой, его тело всё равно слегка ныло. Фрэнку это не нравилось. Но ещё меньше ему нравилось глазеть на чертову вывеску, так что Фрэнк вошёл внутрь.

Внутри было тепло. Не сказать, что во время летней ночи можно сильно замёрзнуть, но и тепло здесь было не в привычном смысле. Как-то… уютно? Да, пожалуй именно так. Воздух, нагретый готовкой, приятный запах еды, которым не могла похвастаться его нехитрая стряпня, тихие звуки джаза из старого музыкального автомата, голос которого угасал с каждым годом, и старик Бауэрс, сбегавший сюда от одиночества. Всё на своих местах.

Фрэнк уселся за столик у окна, выходившего на дорогу. Это было его любимое место, так как с него было легко наблюдать как за самой закусочной, так и за обстановкой перед ней. Не то чтобы в этом была большая необходимость, но Шефу внутри Фрэнка нравилось всё контролировать, а кто он такой, чтобы отказывать себе в маленьких капризах.

– Как день, шериф? – Послышался вопрос из-за плеча. Ещё один ритуал, только теперь наводящий вопрос задавал не он.

– Могло быть и получше, Джоди, могло быть куда лучше. – Вот и “кодовый ответ”. Джоди быстро черканула в своём блокноте и, развернувшись, направилась к кухне. Фрэнк улыбнулся – порядок придавал ему сил. Если вечно жить в водовороте событий, то только действия, отточенные как механизм, могут помочь оставаться на плаву. Он это знал. Все это знали. И Фрэнк был очень признателен остальным за то, что они поддерживали его, образовывая этот механизм.

Из глубины зала донёсся запах жарящегося мяса. Желудок Фрэнка приятно заурчал, а рот наполнился слюной. Всё же ужин в закусочной стоил того, чтобы увидеть её вывеску. Он любил проводить здесь вечера, что было довольно странно, учитывая то, что ехать в закусочную Фрэнку совершенно не хотелось. Проще всего это было списать на то состояние, когда дело кажется неприятным и сложным до того момента, пока им не займёшься. Но можно ли отнести к этому явлению поход в закусочную?

От сложной дилеммы Фрэнка спас звон поставленной на стол тарелки, на которой расположился аппетитно выглядящий стейк. Джоди опустила чашку с кофе рядом с тарелкой и посмотрела на Фрэнка. Тот протянул руку к голове и, как бы в знак благодарности, приподнял невидимую шляпу. Джоди чуть усмехнулась, кивнула, развернулась и пошла за стойку, а Фрэнк с наслаждением втянул в себя запах крепкого кофе и хорошо прожаренного стейка. Чисто в теории такой ужин идеально не подходил для человека, который хотя бы делал вид, что пытается следить за здоровьем, но, во первых это лучше, чем ничего, а во вторых Фрэнк редко позволял себе столь неправильно питаться.

Фрэнк даже почти начал сомневаться в том, правильно ли он поступает, обрекая себя на холестериновые страдания, но запах пересилил волю, а когда в род попал первый кусочек сочного мяса, все сомнения как-то сразу приутихли. Фрэнк жевал стейк, запивал его кофе и ни о чём не думал. Это было невероятным блаженством – дать мозгу отдохнуть, а челюстям и желудку – поработать. Мягкий джаз заполнял пустое пространство в голове, пока Фрэнк опустошал пока ещё полную тарелку. В такие моменты он даже мог почувствовать что-то очень странное, что-то вроде… счастья.

Но вечной в мире была только одна вещь, и это было вовсе не счастье. На тарелке остался только подсыхающий жир, в чашке – коричневато-черные разводы от кофе, а музыкальный старик решил выпалить в мир какую-то пошлятину, которую Фрэнк терпеть не мог. Все весточки для того, чтобы уйти. Это Фрэнк и сделал.