Химера

13

Норман был человеком, далеким от какой-либо религии, так что в местах отправления культа бывал только в порядке экскурсий. Как устроена церковная администрация, он не представлял, а таблички, как в нормальном офисе, в Нотр-Дам предусмотрены не были. Пришлось поймать за рукав первого встречного человека в священническом одеянии.

— Извините, мсье. Я из полиции, отдел по борьбе с терроризмом. Мне необходимо увидеть настоятеля.

— Пойдемте, я провожу вас, — охотно согласился священник.

Пройдя по каменным катакомбам, навевавшим мысли о «готичной» фэнтези, они оказались в коридорчике вполне современного офисного вида, и провожатый постучал в одну из дверей.

— Войдите.

Настоятелю было где-то под 60, и он чем-то напоминал пожилого и опытного школьного учителя: этакое сбалансированное сочетание добродушия и строгости.

— Отец Регин, этот мсье из полиции, он хочет с вами поговорить.

— Норман Олле, отдел по борьбе с терроризмом, — представился Норман.

— Присаживайтесь, сын мой. Что у вас за дело?

— Если коротко, то дело связано с убийством 4 человек в Люксембургском саду и, как ни странно, с одной из химер. Вот этой, — Норман положил на стол фотографию галереи правого крыла собора, где одна химера была обведена красным кружком, — комиссар из отдела расследования убийств не исключает, что убийство носило культовый характер. Возможно, падре, вы, знаете о каких-нибудь культах или ритуалах, связанных с химерами, или конкретно с этой химерой.

Настоятель задумчиво пощелкал бусинками на четках, которые держал в правой руке.

— Даже не знаю, как вам ответить… Скажите, вы — верующий?

— Я — агностик. Это существенно?

— Полагаю, да. Некоторые вещи, которые я мог бы рассказать, вряд ли будут восприняты вами, если вы неверующий.

— Тем не менее, падре, мне по долгу службы часто приходится иметь дело с проявлениями религии, и до сих пор агностицизм никак мне в этом не мешал.

— Приходится иметь дело с проявлениями религии, — со вздохом повторил отец Регин, — с какими, сын мой? С бомбами исламистов? С хулиганством христианских радикалов? С побоищами между католиками и протестантами? С жестокими играми ньюэйджеров? Но это — не религия, а человеческая порочность. Религия — это осознание реалий невидимого мира, который нас окружает и к которому принадлежит каждая человеческая душа.

Норман вздохнул и грустно улыбнулся.

— Если для восприятия вашего сообщения необходимо считать, что невидимый мир существует, и души к нему принадлежат, для меня это не составит проблемы.

— Пусть будет так, — сказал отец Регин, — возможно, вы знаете, что в моменты сильного религиозного переживания, человек воспринимает мир особым образом. Наш брат Эжен иногда видит удивительные вещи, но я расскажу только о том, что может интересовать вас. Он рассказал мне, что однажды вечером, выйдя на галерею, заметил, что химера, та самая, исчезла. На ее месте была длинная глыба камня, похожая на нее.

— Похожая, но не та же самая? — уточнил полковник.

— Это не объяснить простым описанием, — ответил настоятель, — когда я расскажу дальше, будет понятно, что имел в виду брат Эжен. Он, по какому-то наитию, перешел на левый берег, повернул направо по бульвару Сен-Жермен и скоро вышел на Рю де Бабилон. Там он обратил внимание на маленькую арку, под которую вела дорожка из белых плит, окруженная зеленью. Он прошел по дорожке, и попал в маленькое открытое кафе. Там, за столиком, между двумя зверями, львом и драконом, сидела химера в образе женщины. Он сразу узнал ее, в ужасе, побежал, не разбирая дороги, и вел себя так тревожно, что его задержала полиция. К счастью, полисмен, выяснив, что брат Эжен — клирик в Нотр-Дам, догадался позвонить мне, и все уладилось.

Настоятель замолчал и внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Значит, брат Эжен видел химеру, льва и дракона, — спокойно уточнил Норман.

— В этом кафе есть две садовые скульптуры, — пояснил отец Регин, — Лев, опирающийся на шар, это символ земных царей, и рогатый дракон — символ Зверя Апокалипсиса.

— В даосском символизме эта пара означает гармонию, — заметил полковник, — я много раз видел таких зверей в китайских ресторанчиках.

— Верно, — согласился настоятель, — но, помимо зверей, там была жена в багряной одежде, с золотой чашей в руке и тайными знаками, начертанными на лбу. И это на улице с именем «Вавилон». Знаете, сын мой, что об этом сказано в Писании?

Настоятель протянул руку, взял со столика библию, раскрыл, и медленно прочел:

«С нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле… Жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным… Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель».

Отложив книгу, он добавил:

— Это Апокалипсис, глава 17.

— Странно, — сказал Норман, — если брат Эжен пользовался библией, то почему он опознал в той даме химеру, а не вавилонянку в красном? Ведь химера — это языческий персонаж, а не христианский.

— А вас не удивляет, что этот языческий персонаж многократно повторяется в экстерьере Нотр-Дам, христианского собора?

— Я где-то читал, что химеры Нотр-Дам связаны с христианским обычаем изображать злых демонов в виде античных богов… Или античных богов в виде злых демонов.

— Вы считаете демонов, выдумками? — спросил настоятель, — Вы совершенно не допускаете мысли, что они могут существовать в действительности?

Полковник Олле покачал головой.

— Нет. На мой взгляд, демоны это что-то вроде Микки Мауса. С одной стороны, хорошо известно, что Микки Маус придуман Уолтом Диснеем в 20-е годы прошлого века. Но с другой стороны, Микки Маус уже так знаменит, что он представляется более реальным, чем, например, святой Бернар, аббат Клерво, который действительно жил в XII веке.

— И вы не сочтете сумасшедшим человека, который верит в реальность Микки Мауса?

— Нет, конечно. Почему бы человеку не поверить в то существо, которое он тысячи раз видел на картинках? Если, со слов свидетелей, во главе банды стоит Коннор Мак-Лауд, значит надо искать человека, похожего на Кристофера Ламберта.

— Боюсь, что не знаю, о ком вы говорите, — сказал отец Регин.

— Мак-Лауд это герой культового фэнтези-фильма «Горец». Его играл Ламберт.

Настоятель скривился, как будто выпил что-то кислое.

— Культовое фэнтези. Какие нелепые суеверия бывают у современных людей.

— Возможно, — согласился Норман, — но моя работа защищать этих людей независимо от того, суеверны они или нет. Так что, я хотел бы поговорить с братом Эженом по поводу примет той женщины, которую он видел.

— Вы полагаете, сын мой, у вас хватило бы чувства такта?

— О чем вы, падре?

— Брат Эжен очень ранимая натура, он сразу почувствует, если вы будете разговаривать с ним как с… скажем так, не вполне вменяемым человеком. Вы ведь считаете такие видения признаком психического расстройства, я прав?

Норман вздохнул.

— Отец Регин, вчера мне пришлось полчаса разговаривать с человеком, который держал боевую гранату посреди автобуса с 28 заложниками. Если бы я дал ему понять, что считаю его сумасшедшим, заложники стали бы фаршем ровно через 7 секунд. Как по-вашему, я достаточно владею собой, чтобы говорить с братом Эженом, у которого ни гранаты, ни заложников?

— Хорошо, — согласился настоятель, — Тогда идем.

Снова была прогулка по катакомбам «готичной» фэнтези, после чего они оказались в каменном закутке, посреди которого неподвижно стоял на коленях болезненно-худощавый молодой человек.

Норман вопросительно посмотрел на настоятеля. Тот молча прижал палец к губам.

Ждать пришлось около четверти часа. Потом юноша обернулся, быстро поднялся на ноги и виновато произнес:

— Простите, отец Регин, я не видел вас… И вас, брат… Простите…

— Меня зовут Норман, — ровным голосом сказал полковник, — Вы подарили нам некоторое время на раздумья, брат Эжен, а это всегда полезно, вы согласны?

— Да, раздумья… Вы правы, брат Норман. Я вижу, вы умеете ценить это. Ваш день так насыщен делами, что не всегда остается время на то, чтобы побыть наедине с богом.

— Вы очень проницательны, брат Эжен. Такова моя служба. Кто-то должен ее исполнять.

— Вы солдат? — спросил клирик.

— В прошлом. Сейчас я полицейский.

— Значит, вы пришли спросить у меня что-то?

— Скорее попросить вашей помощи. Падре сказал, вы видели химеру в обличии женщины.

— Да, я видел ее.

— Вы могли бы описать внешность этой женщины словами?

— Описать словами? Я никогда не пробовал. Боюсь, что я не смогу.

— Человек способен на гораздо большее, чем кажется возможным. Ведь так, брат Эжен?

— Да, брат Норман. Но я даже не знаю с чего начать.

— Давайте попробуем начать вместе, — предложил полковник, — Сейчас вы закроете глаза и представите себя в кафе, а я буду спрашивать, что вы видите.

— Это очень необычно, но я согласен.

Брат Эжен закрыл глаза.

— Вы видите кафе, сколько там столиков? — спросил Норман.

— Три.

— За которым из них она сидит?

— Средний.

— Она сидит спиной или лицом к вам?

— Примерно в пол-оборота, правой стороной ко мне.

— На ней платье или брюки?

— Брюки. Темно-бардовые, спортивные. И куртка такая же. И еще у нее на лбу белая повязка с черными письменами.

— Что написано на повязке?

— Не знаю. Какой-то незнакомый мне алфавит, похожий на узоры.

— А какое у нее телосложение? Она худощавая или полная?

— Не то и не другое. Она не очень крупная, но сильная.

— На вид ей больше или меньше тридцати лет?

— Кажется, меньше. Она выглядит молодо.

— Волосы у нее темные или светлые?

— Очень темные, прямые. Она коротко подстрижена. И лицо у нее тоже темное, не как у африканцев, а как у сильно загорелых европейцев. А глаза голубые.