Хищная птица-любовь

Глава 5. Дамские разговоры за жизнь

Раиса Витальевна пришла первой и заняла столик в углу у окна. Отсюда ей была видна улица с немногочисленными торопящимися прохожими, напоминавшими мокрых ворон – ветер вырывал из рук зонтики, и почти все держали их под мышкой. Небо было серым, вдоль тротуаров бежали ручьи, кусты в парке через дорогу пригибались к земле под тяжестью мокрого снега, а трава на газоне казалась удивительно свежей и зеленой. Декабрь…

Вот так и в жизни, вдруг подумала она, мокро, холодно, гадко, а трава зеленеет. Надежда? Наверное. Она вздохнула и покачала головой. А если нет ни травы, ни надежды? Тупик. Что тогда? Если нет ни сил, ни желания что-то менять? Приехать в город из ее тмутаракани потребовало особых усилий, два или три раза она доставала телефон, чтобы позвонить Шуре и сказать, что не приедет, – погода, настроение… даже соврать, что простудилась, – и не решалась. Представила, как они сидят в маленьком уютном кафе с не менее уютным названием «Шарлотка», пьют кофе и разговаривают. Обо всем.

Они не виделись семь лет, с тех пор как она уволилась и в город стала выезжать редко и неохотно. Если не считать того корпоратива… с кошкой, почти месяц назад. Нет, сначала, конечно, хотелось пробежаться по лавкам, встретиться с подружками… Подружки? Их было несколько, с работы, с которыми она перезванивалась поначалу, а потом все реже и реже. Не о чем стало говорить. Офисные новости – кто уволился, женился, развелся, родил детей, – перестали интересовать. Максим в восемь утра уезжал на работу, и она оставалась одна. Шлялась по дому нечесаная, в халате и растоптанных шлепанцах, пила кофе, смотрела бесконечные сериалы, прибиралась…

Сначала у них была домработница, одна, другая, третья, но у нее с ними не складывалось. Да и для них было мало радости, что хозяйка торчит дома, заглядывает в руки и тычет пальцем в пыль на мебели и на полу, в плохо выглаженные полотенца, потускневшие зеркала и хрусталь. Они ее раздражали. Ей не хотелось никого видеть. Только цветы были отдушиной, она любила их всем сердцем, и они платили ей взаимностью. Гибискусы, азалии, в последнее время орхидеи – все буйно цвело и тянулось ей навстречу. Она с ними разговаривала…

Раиса часто вспоминала рассказ одного геолога, который в одиночку искал золото в Сибири – дело было в тридцатых, когда геологов было мало. Сидя у костра, он разговаривал сам с собой, чтобы не забыть речь. Иногда из тайги выходил енот, садился напротив и, глядя ему в глаза, завороженно слушал. Мог сидеть так час, два… Так и она разговаривала с собой, только енота у нее не было. Были цветы – они слушали и понимали. А еще кошка Мирка, большая персидская зверюка с паршивым характером и неприветливой мордой. Она не позволяла себя гладить, могла укусить или царапнуть. Радости от нее было немного, вернее, чисто визуальная: смотреть можно, трогать нельзя. Иногда она думала, что нужно завести еще одну, пусть даже подобрать на улице – беспородные котики ласковые; был у нее в детстве Марсик, самый обыкновенный полосатик, любил лежать на коленях и мурлыкать. Думала, но руки не доходили.

А потом она начала наливать себе винца, сначала по чуть-чуть, потом… А потом суп с котом. Заказывала по Интернету тайком от Макса. От вина хорошо спалось, и ночью и днем. Спальни у них были разные, они давно перестали интересовать друг дружку. Она убедила себя, что Макс ни о чем не догадывается. Собирала бутылки, прятала и раз в неделю выбрасывала в дальние контейнеры. Дни ее катились по наезженной колее: завтрак Максу – в последнее время все реже, – потом себе: кофе, кусочек сыру, фужер вина, дремота под бормочущий телевизор; цветы; еще фужер, еще, и сонная одурь до вечера. Она располнела и постарела. Иногда она обещала себе, что завтра же возьмет себя в руки, выскочит в город, зайдет в кафе, выпьет кофе…

Она представляла, как сидит за столиком уличного кафе, пьет кофе и глазеет в окно на прохожих, а потом бродит по «Мегацентру», меряет кучу одежек, покупает что-нибудь… Платье! Или шляпку из рисовой соломки с широкими полями и кожаными шнурами с разноцветными бусинами на тулье. Такую шляпку Гриша купил ей в Айянапе… сто лет назад. Бледно-розовую. Интересно, где она сейчас? Валяется на антресолях? И Гриши больше нет. Умер Гриша. Инфаркт и… все. Мигом. Она тогда растерялась, и Макс, их генеральный директор, взял все в свои руки. Руки у него хорошие, он предприимчив, умеет ладить с клиентами и сотрудниками, прекрасно знает производство. И все легко, с шуточками, с улыбкой и комплиментами.

Гриша был не такой, а серьезный и тяжеловесный, принимая решение, отмерял не семь раз, а семьдесят семь. Никто не удивился, когда Макс через год сделал ей предложение и они поженились. Макс был моложе на семь лет… это не страшно, всякое бывает. Оба понимали – это скорее деловой союз, ну и что? Говорят, браки по расчету самые удачные. Макс был внимательным мужем, часто дарил цветы, а на юбилеи обязательно золотую безделушку. Он рассказывал ей офисные новости, советовался, она кивала, понимая, что это скорее вежливость, чем необходимость. Она стала оживать, они много ездили, бывали в театре, звали гостей, а потом как-то незаметно, постепенно…

Когда она впервые это почувствовала? Ему позвонили по мобильному, и он не стал отвечать, сбросил звонок, сказал, неважно. У них были гости, она подавала на стол, бегала из гостиной в кухню, смеялась незатейливым шуткам подвыпивших мужчин и не заметила, как Макс исчез. Она увидела его через кухонное окно: он разговаривал по телефону на террасе, смеялся; раз или два оглянулся на окна гостиной. Ее супружеские инстинкты молчали, ну позвонил ему кто-то, подумаешь! Она не то чтобы верила ему, скорее, была равнодушна. Однажды она спросила себя: а если бы Гриша нашел себе кого-то и тайно встречался… что тогда? Гриша? Другая женщина? Она даже рассмеялась столь нелепому предположению. Нет! Гриша никогда бы не стал ее обманывать.

Макс уставал и часто увиливал от исполнения… гм… супружеского долга, но ее сексуальные аппетиты были весьма умеренны, и все постепенно сошло на нет. Он храпел, и она долго не могла заснуть. В доме было четыре спальни на случай «ночных» гостей, которых за семь лет ни разу не случилось. Она выбрала ту, что подальше от семейной, и сказала Максу, что плохо спит, а потому… а потому уходит в другую спальню. Макс удивился, подумал и сказал, что будет приходить к ней в гости…

…В кафе тепло и уютно. Людей мало: молодая пара, уткнувшаяся в айфоны, и две пожилые дамы, сидевшие голова к голове и негромко беседующие. Раиса Витальевна вдруг подумала, что они намного старше… так ей показалось, но интереса к жизни не утратили, встречаются и в театр, наверное, ходят. И вдруг ее посетило чувство, что все будет хорошо, что-то носится в воздухе, перемены уже в пути, и она сможет вот так же… ну хотя бы с Шурой. На концерт или в кино… В кино? Она лет двадцать не была в кино, теперь, говорят, суперсовременные кинотеатры с эффектом присутствия. Жизнь продолжается! Оживление сменилось дремотой, она закрыла глаза и откинулась на спинку диванчика. Едва слышная музыка и мелькающие картинки на экране большого телевизора усыпляли, как и звяканье посуды, запах кофе и ванили.

– Раечка! Извини, я опоздала! – услышала Раиса Витальевна и вздрогнула. – Дрянная погода, маршрутки не ходят, везде толпы! И тачку не поймаешь!

Шура, холодная, мокрая, сдернула с головы берет и стряхнула капли растаявшего снега, стащила дубленку, повесила на спинку стула. Наклонилась и обняла Раису Витальевну, громко чмокнула в щеку и упала на стул, воскликнув:

– Ну и погодка! Терпеть не могу декабрь! Я голодная как собака! Что тут у них, не смотрела еще?

Раиса Витальевна рассматривала красное обветренное лицо Шуры, влажные пряди, упавшие на лоб, и улыбалась.

– Что? – спросила Шура, поправляя волосы. – Ой, мокрая! – Она схватила салфетку и вытерла лицо. – Давно ждешь?

Раиса Витальевна покачала головой:

– Я думала, ты не придешь.

– Я бы позвонила. Как пошла на работу, полно времени стало, а то, поверишь, крутишься с утра до вечера с детишками… у нас двое близняшек, Маришка и Сережа, приготовить, накормить, постирать, выгулять, да еще и ужин! Упаси боже запоздать! Сразу: а что ты весь день делала? Ты ж дома сидишь! А на работе лучше – пришла, перекинулась словом с девочками, сварили кофейку… Не дай бог сидеть дома! Да еще и смотрят как на нахлебницу. Дорастила до трех лет, не угнаться за двумя сразу, старая стала, и говорю: а теперь, детишки, сами воспитывайте наследников! – Она рассмеялась.

Раиса Витальевна слушала, растроганно улыбаясь и испытывая то самое чувство ожидания, которое появилось внезапно, как вестник добрых перемен.

– Покажи внуков, – попросила Раиса Витальевна, и Шура с готовностью достала айфон.

– Славные! В кого пошли?

– Не разобрать. Света и Алик между собой очень похожи, их все принимают за брата и сестру. Оба светленькие, небольшие… И малышня такая же.

К ним подошла молоденькая официантка в длинном черном переднике, улыбнулась, взглянула вопросительно:

– Выбрали?

– Нам пасту с креветками, – сказала Раиса Витальевна. Спохватившись, спросила: – Шура, как тебе?

– Нормально!

– Тогда две пасты и… вино?

– Мне пиво! Люблю пиво. Зять приучил.

– А потом кофе и какой-нибудь десерт, у вас когда-то были отличные пирожные. По одному! – поспешила она, заметив гримаску Шуры. – И сегодня не ужинаем.

Девушка отошла.

– Надо чаще встречаться, – сказала Раиса Витальевна. – А то я совсем от людей отвыкла. За целый день, бывает, и слова не скажешь.

– Зато чистый воздух и природа. А у нас в городе дышать нечем, особенно летом. Ты говорила, у тебя цветов много?

– Много. Приедешь в гости, покажу. Макс часто задерживается, возвращается поздно – работы много. Вот и сегодня тоже сказал, чтобы не ждала. Декабрь, надо подводить итоги.

Шура промолчала и увела взгляд. Сказала с деланым оживлением:

– Макс у тебя классный спец, в руках все так и горит, любую сделку провернет!

Раиса Витальевна кивнула. Им принесли бокалы: ей с вином, Шуре с пивом.

– За тебя! – сказала Раиса Витальевна, поднимая бокал.

– За нас! Я просто не могу поверить, что мы вот так сидим… Надо бы почаще.

Они наблюдали, как девушка разгружает поднос с тарелками.

– Как тебе паста? – спросила Раиса Витальевна.

– Очень вкусно! – с энтузиазмом отозвалась Шура. – Раечка, я давно хотела спросить про вашу городскую квартиру, как она? Вы сдаете или продали?

Раиса Витальевна пожала плечами:

– Не сдаем. Не хочется возиться.

– Так и стоит пустая? А коммуналка? Не жалко денег?

Она снова пожала плечами и спросила, меняя тему:

– Ты хоть в театр ходишь? Или на концерты?

– Не очень. Последний раз была в театре два года назад, дети на день рождения подарили билет. Мюзикл вроде американский, много крику, прыгают, суетятся… Я бы лучше на «Сильву» сходила, честное слово. Красивая музыка, все понятно, меня еще в детстве мама водила…

– Приглашаю! Посмотрю, что у них, и закажу билеты, согласна?

– Согласна!

…Они хорошо сидели. Заказали еще по бокалу, а потом долго пили кофе с миндальными пирожными – одним дело не обошлось, – и вспоминали добрые старые времена, когда еще был Гриша… хороший и добрый человек. Уговаривались сходить в «Мегацентр» – пробежаться по лавкам; в театр, на концерт, а то и просто в парк посмотреть на реку, пусть только погода позволит. И вообще, скоро Новый год, снег обязательно выпадет… хоть немного. И мороз!

Они вышли на улицу, постояли у кафе, не желая расставаться. Погода между тем переменилась, ветер стих, и дождь перестал. Было не холодно, свежо, пахло мокрым асфальтом и бензином. Народу на улице прибавилось, стало шумно. Шура поправила берет и прокричала:

– Раечка, я на маршрутку, вон моя семерка! Спасибо за ужин, я позвоню!

Она клюнула Раису Витальевну в щеку и побежала через дорогу. Раиса Витальевна осталась одна. Погода, конечно, не для прогулок, того и гляди снова польет, но ей не хотелось домой. Запахнув шубку и уткнувшись лицом в поднятый воротник, она пошла к площади. Там стояла громадная елка, пока без игрушек, как будто только что из лесу. Народу было немного, но в паре теремков торговали горячим шоколадом и кофе, а под навесом жарили шашлыки – запах пригорелого мяса шибал в нос. Там стояло несколько человек. И ведь находятся желающие, подумала она, остановившись под елкой.

Постояв, Раиса Витальевна пересекла площадь, собираясь поймать такси у театра, но что-то словно подтолкнуло ее, и она пошла к их старому дому. Их первая с Гришей нормальная квартира, три комнаты, прекрасный вид на парк. Как они радовались тогда! Гриша сам сделал ремонт… Она нашла окна и увидела, что они освещены. Тогда она вспомнила расспросы Шуры о городской квартире, на корпоративе и сегодня в кафе, ее уклончивый взгляд, когда она сказала, что Макс часто задерживается на работе… Первым побуждением Раисы Витальевны было пойти туда и… что? Лучше позвонить! Она достала айфон и набрала номер Макса. Он откликнулся после десятого сигнала.

– Раечка, что случилось? – спросил он, и ей показалось, что муж растерян.

– Ничего, просто решила позвонить. Я в городе, была с приятельницей в кафе… Ты еще долго? Может, зайти за тобой?

– Раечка, я в дороге… если бы раньше! Хотя бы на полчаса…

– Жаль, я думала, мы погуляем. На площади уже елка, дождь перестал…

– Я бы с удовольствием, но… Давай завтра? Приглашаю тебя в ресторан! В «Белую сову»!

Мысль о том, что Макс дал кому-нибудь ключ или даже сдал квартиру… а что? промелькнула и исчезла. Она отошла вглубь двора и принялась ждать. Через двадцать минут свет в квартире погас. Раиса Витальевна вжалась в дерево, боясь, что Макс ее заметит. Она не знала, зачем это делает, ей казалось, что она участница дешевого водевиля: обманутая жена выслеживает беспутного мужа, прячется в кустах, подглядывает в бинокль… Обманутая! Комедийный персонаж. Над обманутыми смеются и показывают пальцем.

Она вспомнила, как смотрели на нее сотрудники Макса, когда он танцевал с той… кошкой! Шура сказала, это Лена, будущая секретарша, вместо Насти… Вспомнила, как стояла под запертой дверью его кабинета, а там смеялись. Вспомнила, что чувствовала после анонимного звонка. Дура! Трижды дура! Не нужно было лететь на чертов корпоратив… Купилась на звонок! Зачем? Чтобы убедиться… в чем? Она вспомнила, как выдергивала из шкафа платья, одно за другим, как крутилась перед зеркалом и отбрасывала их прочь. А на тумбочке стояла бутылка вина и бокал. Она остановилась на белом – когда-то ей шел белый. Платье было тесновато, она смотрелась в зеркало, одергивала его, злилась, смахивала с лица упавшие пряди и тянулась за бокалом. Хороша!

Макс потом сказал, что дверь захлопнулась случайно, что-то там заедает, и он был один. Она не стала настаивать, ей было стыдно. Подумала: может, правда, один, может, показалось? Ревновать по ее понятиям было унизительно. Она никогда не ревновала Гришу…

Макс появился не один. С ним была женщина в шубке с длинными темными волосами. Держась за руки, они подошли к припаркованной в глубине двора машине. Раиса Витальевна услышала, как пискнул пульт. В машине вспыхнул свет…

Была ли это та самая, хеллоуинская кошка? А разве она знает, как выглядит будущая секретарша? На ее лице была маска. Женщина из водевиля.

Машина давно уехала, а Раиса Витальевна все стояла за деревом, опираясь плечом о ствол. Она опомнилась, когда снова начал накрапывать дождь. Почувствовала, что озябла, и медленно пошла прочь со двора…