Хищное творчество

Великий Блатной

Отсутствие такого взгляда и адекватного – соответствующего эпохе – восприятия Мира делало и делает официальное (хищное) искусство реакционным, потому что большинство «поэтических картин», «художественных полотен» и других подобных «шедевров» создаются жуликоватыми малыми по заказам подлецов и на потребу дураков. Поэтому чисто эстетические вопросы о духовной ценности многих творений искусства перерастают в проблему этическую: есть ли у этих, так сказать, «творцов» совесть? Ответ здесь единственный: нет, значит и не было!

Доказательством этому является, например, то, как проявили себя бывшие советские «мэтры» и «классики» после «перестройки». Казалось бы, им – «культурному авангарду общества» – следовало бить в набат: страна гибнет! Но нет, они стали предельно цинично хаять всё свое просоветское творчество, выявили себя во всей мерзопакостной «красе». Нехищные творческие люди относятся к своим произведениям, как к собственным детям. И они будут их защищать, даже иногда неправедно, «по-матерински», во всяком случае, никогда не предадут. Те же – всё продали при первом подходящем случае.

Для хищных творцов – всё есть лишь средство достижения успеха, им наплевать на судьбу своих книг, картин и т.д. «Мы посадим сад прекраснее этого! А этот пусть рубят, чёрт с ним! С нового доходу будет больше». Хотя, конечно, им лестно, если с ними носятся, причём безотносительно к истинным достоинствам их произведений, главное – носятся, а самих «носителей» они глубоко презирают. Эти хищные зоопсихологические механизмы возможно понять только исключительно в русле «моральной невменяемости», действительно разновидности паранойи.

Негативный лавинообразный процесс внедрения бесталанных, но наглых и расчётливых хищных гоминид в искусство совпал, естественно, с его постановкой на широкую «коммерческую ногу». И «золотой век чистого искусства» (барды, трубадуры, скоморохи, мейстерзингеры, менестрели) канул в лету. Буржуазные революции, совершённые «новыми суггесторами», изгнали Муз и призвали в искусство проститутку Маммону – картавую инфернальную богиню торгашества с её сутенёром и сожителем – Золотым Тельцом, питающимся исключительно потом и кровью людей труда.

Трудовой феодализм сменился полностью продажным капитализмом. Гильдии тружеников были сметены фондовыми биржами ростовщиков. Романтика чувств, рыцарство в отношениях между мужчиной и женщиной, благородство, честность и всё такое прочее стали тяжкой обузой «человека экономического», для которого «музыкой сфер» стали понятия рынок, капитал, прибыль, нажива, тайная власть денег, тотальный контроль. Всё продаётся и все покупается.

Продалось и искусство, и надо сказать, сделало оно это с удовольствием. Не зря проституция – родственное хищному искусству занятие. Театр (хотя, возможно, и не всякий) – некая элитарная разновидность публичного дома. Достаточно вспомнить знаменитую «прямую сексуальную связь» по линии «крупные политики – красивые актрисы». А то, что вытворяют с молодыми дебютирующими актрисами (кино)режиссёры (= сутенёры) не поддаётся описанию. Прослойка честных ремесленников-работяг бесталанных диффузников в искусстве не может идти в счёт, как и горстка бескорыстных сумасшедших служителей Муз, ибо все они катятся в общем русле, и служат для фона и ореола, соответственно.

Именно поэтому в призывах «новых левых» 60-х годов отрицание прежнего искусства выглядит более чем убедительно. Хотя ничего позитивного эти «новые» хищники и безумцы не сделали, да и не смогли бы сделать при всём желании, за исключением крайних форм эпатажа. Например. на крупномасштабных фестивалях хиппи – этих «детей (ядовитых) цветов» – всегда совершалось несколько преднамеренных, демонстративных, «художественно оформленных» убийств и самоубийств.

Диффузные массы никогда не «поймут» хищного искусства, на что так часто сетовали и продолжают сетовать мастера этого опосредованного воздействия на сознание людей. И это вовсе не говорит о неразвитости масс – к великому сожалению для деятелей искусства эти времена медленно, но проходят. Это лишь свидетельство того, что это не их искусство (хотя, по идее, оно предназначено именно для них), не их чувства и переживания, но – лишь самих авторов-суггесторов, да и то неискренние. И смысл таких произведений, если он есть, внятен лишь причастным к миру искусства.

Подобное явление узкой, специфической причастности наблюдается в миниатюре в художественном творчестве заключённых. Смысл и назначение татуировок понятны лишь сидевшим в тюрьме, зэков могут также волновать до слез песни про «Колыму-Колыму» и «Ванино-порт», а разухабистый «Гоп-стоп» подымет им настроение. Сейчас, понятно, появились новые песни, да и нравы уголовного мира внешне изменились, но суть осталась прежней. Так что современное искусство правильнее будет именовать по этой аналогии, но с большей масштабностью – «Великим Блатным». Предельно отчётливо эта аналогия проявилась сейчас у нас в России.

Криминализация общества зашла столь далеко, что на самой широкой сцене (радио, ТВ) исполняются блатные, тюремные песни.

Остаётся горьким сухим осадком (типа рвотного порошка) лишь суггестивная способность искусства как-то воздействовать на специфически забитую аудиторию, со временем непрерывно уменьшающуюся, но – лишь в относительном численном выражении. В абсолютном же исчислении происходит её увеличение. К величайшему сожалению, в России этот рост огромен по всем параметрам. Американизированный примитивный поп-арт завоёвывает всё большую аудиторию в мире. Но всё же процесс уменьшения непосредственного влияния хищного искусства на умы людей идёт (но только не в России, у нас всё наоборот, у нас очередное, дежурное горе!). Характерный пример – снижение естественного уровня фанатизма среди «поклонников талантов». На международных кинофестивалях раньше не было проходу от «старлеток», сейчас их вынуждены нанимать для создания традиционного колорита «безумия поклонников».

Нынешний же этический уровень искусства однозначно предопределяет последовательность объективного восприятия художественного действа любого уровня патетического наполнения. Что же должен увидеть такой «сторонний наблюдатель», по-настоящему беспристрастный? Поначалу его объективному, незамутнённому взору предстанут только какие-то человекоподобные существа, или, может быть, даже и люди, по внешнему виду которых можно уверенно заключить о злоупотреблении ими всеми биологическими аспектами Бытия (т.н. «праздными желаниями низшего Я»). Потом вдруг выяснятся, что это – артисты, музыканты, поэты, танцоры… И только встряхнувшись, подобно вылезшей из воды собаке, можно догадаться, что с подмостков в это время пытаются что-то преподать, преподнести нечто возвышенное, дают возможность прикоснуться к чему-то непостижимому для простых смертных.

Здесь исключаются из рассмотрения очень редкие честные и откровенные произведения искусства, когда исполнители не в силах испортить их. Как правило, такие произведения большинством современников не признаются, а их создатели бывают нещадно гонимы. Кроме того, всё сказанное в наименьшей степени относится к Цирку, искусству, обходящемуся своими силами, без покровительства Муз, не зря столь любимому детьми.

Лишь иллюзионисты да укротители хищных зверей неприятно выделяются на фоне Искусства Арены, культивирующие обман и мучающие животных, соответственно. По признанию самих дрессировщиков, легенда о «доброй» дрессуре – миф, животные работают лишь из-за страха наказания. Такова реальность, грустная для всех любителей животных.