Хитрый Бангерхоп

Уильям Моррисон. Хитрый Бангерхоп

William Morrison.The Sly Bungerhop. Galaxy Science Fiction, September, 1957

Миры Уильяма Моррисона. Том 3. МИФ, 2014. стр. 374-396

Колмер был пять футов четыре дюйма высотой и столь же свиреп, как юный кролик, но зато у него был мощный голос, который он использовал вовсю.

— Вы разжирели на лучших человеческих умах! — буквально гремел он. — Почему вы считаете, что знаете о будущем больше меня?

Л. Ричард де Вик нервно барабанил пальцами по кнопке вызова секретаря, но не спешил ее нажимать. Он вздохнул, позволяя бушевать вокруг себя буре ярких оскорблений. Такова уж у него работа.

Есть редакторы, которые отлично чувствуют стиль и ритм произведений, у де Вика было полное отсутствие музыкального слуха. Есть редакторы, которые легко заводят отношения и привлекают новых авторов, де Вик не сумел подружиться даже с собственной матерью, а все его последующие отношения кончались еще хуже.

Как у редактора, у де Вика был лишь один настоящий талант, а именно способность переносить грубое обращение. И его было вполне достаточно. Пусть автор приходит и выкладывает весь свой набор — паршивая реклама, жалкое производство, преднамеренное, рассчитанное оскорбление от мисс Харгрив в приемной, которая притворилась, что не помнит его имя! — и именно де Вик должен был благополучно вынести эту бурю.

Его должность называлась Ответственный Секретарь, но она с тем же успехом могла бы носить название Мальчик Для Битья. После получаса бушевания перед де Виком даже самый неуравновешенный автор считал, что иссяк, и становился легкой добычей для других редакторов издательства, которые делали с ним все, что хотели.

И нынешний ураган страстей не возымел никакого действия.

Когда наступило секундное затишье, де Вик откашлялся и сказал:

— Ну, действительно, Колмер, редколлегия считает, что вашему описанию жизни в тридцать первом столетии не хватает некоторой теплоты. Как вы можете понять...

— Теплоты! — взвыл Колмер. — Боже милостивый, де Вик, это моя книга и мое будущее. Я же не учу вас, как надувать авторов на гонорарах за переиздания, так что не говорите мне, на что должно походить тридцать первое тысячелетие! Вспомните «Рассказы о Миллениуме»! Вспомните, что написала «Лайф» в передовице о «Б — значит Будущее»! Вспомните...

Все остальное де Вик пропустил мимо ушей и сосредоточился на воспоминаниях. И, правда, Колмер был у них лучшим писателем-фантастом. Но он также был и самым темпераментным, хотя и не выглядел таковым — робкий человечек в очках с толстыми линзами, без которых оказывался слеп, как летучая мышь. Его герои завоевывали галактики и инопланетных дев с равной смелостью и непринужденностью — сам Колмер не рискнул бы проехаться к западу от Гудзона или к северу от своей квартиры в «Гранд Конкорсе». Но критики любили его, а покупатели буквально сметали с прилавков его книги. Так что...

Бух!

Л. Ричард де Вик вернулся к действительности и поднял глаза. Колмер как раз углубился в подробности рассуждений о наследственном кретинизме, передающемся по мужской линии всем издателям, и, сорвав с носа очки, потрясал ими. Дико жестикулируя, он столкнул «Чашу Луны», гордо покоившуюся на столе де Вика. Чаша перелетела комнату и разбилась о серебряную пластину стоявшего у противоположной стены мраморного бюста, изображавшего Л. Ричарда де Вика в детстве.

— Ну, знаете, Колмер! — испуганно воскликнул де Вик. Не только из-за стоимости Чаши — всего лишь тридцать-сорок долларов. Из-за принципа. Чаша была наградой за лучшую серию научно— фантастических книг, она являлась собственностью издательства де Вика уже целых шесть лет, и стоила немалых расходов — чтобы настроить судей, оплачивать их торжественные обеды и вылазки на природу в течение какого времени, требовалась куча денег.

Колмер слепо уставился на де Вика, затем разъяренно взревел:

— Я разбил свои единственные очки, а вы беспокоитесь о своей паршивой чашке! Ну, вы мне заплатите за это, де Вик!

И он вслепую ринулся из кабинета, наткнувшись по пути на стул, картотеку и приоткрытую дверь.

За ней Колмер повернул к лифту и притормозил, опасаясь в кого-нибудь врезаться. Гамлет мог отличить ястреба от ручной пилы — а Колмер не мог, по крайней мере, без очков на расстоянии в дюжину футов. В шести футах даже человек расплывался в его глазах. Колмер видел размытую фигуру, но не мог бы описать ее возраст, пол или хотя бы количество. Но это его не слишком заботило. Все затмевали воспоминания об оскорблении и плохом обращении с ним.

— Мои единственные очки! — жарко бормотал он. — Тридцать первое столетие!

Фигура, которая могла быть бабуином с розовым задом или толстяком в коричневом костюме, возникла из тумана и вежливо произнесла:

— Вам туда, сэр.

— Спасибо! — прорычал Колмер и пошел к лифту.

Обычно это было легко даже без очков — кабинет де Вика находился на верхнем этаже, и хотя бы один лифт стоял с открытой дверцей, ожидая, пока его вызовут снизу Но только не в этот раз. Все двери были закрыты.

Колмер отыскал самую удобную дверь и буквально воткнулся в нее носом, чтобы убедиться, что это не чей-нибудь кабинет, а также нащупать кнопку. Найдя ее, Колмер с десяток секунд разглядывал эту несчастную кнопку, чтобы убедиться, что это не сигнал пожарной тревоги, а затем ткнул в нее указательным пальцем. Это была действительно кнопка лифта, и на ней было написано «Вверх».

Секунду Колмер прождал, затем открылась дверь, и он шагнул внутрь.

И тогда внутри него прозвенел первый звоночек. Кабинет де Вика был на последнем этаже.

А на кнопке было написано: «Вверх».

Он взглянул на лифтера и увидел лишь расплывчатое синее пятно униформы с чем-то неопределенно светлым вверху. Волосы?

— Веттиго, миззер? — произнес лифтер приятным сопрано.

— Что вы сказали? — подозрительно спросил Колмер.

— Ах, — произнесло приятное сопрано, затем раздался сочный хлопок, словно лифтер (лифтерша?) надул пузырь жевательной резинки, а затем лопнул его.

— Вам куда, сэр? — спросила она (все же лифтерша!).

— Как это «куда»? — раздраженно передразнил ее Колмер. — А куда, к дьяволу, я могу направиться? Разумеется, вниз! Я хочу убраться из этого проклятого места, прежде чем...

— Простите, сэр. Этот вагон идет только вверх. Где вы хотите остановиться?

— Здесь! — рявкнул он. Этого просто не могло быть, только не из кабинета де Вика и не в этом здании. — Я хочу спуститься. Не пытайтесь делать из меня дурака и не мелите чепуху!

— Простите, сэр. Этот вагон идет только вверх. Где вы хотите остановиться?

Колмер уставился на нее, но ее лицо было всего лишь розовым пятном под светлым ореолом. Ему хотелось разглядеть ее получше — он почти был уверен, что все лифтеры, которых он видел в этом здании, были мужчинами. Но не мог же он уткнуться носом в эту странную блондинку, оправдываясь тем, что разбил очки. Или все-таки мог?

— Где вы хотите остановиться? — повторило приятное сопрано.

«Точно проклятый попугай, — со злостью подумал он. — Или как машина. Но что можно ожидать от здания, арендованного такими тварями, как де Вик?»

Он выбрал число наугад.

— На сто десятый, — рявкнул он. — И давайте, поехали!

Это должно поставить ее на место.

— Простите, сэр. Мы уже едем, но этот вагон идет только до девяносто девятого.

— Ага, — с отвращением сказал он. — Только до девяносто девятого.

И он должен согласиться с этой ерундой? Лифт, конечно же, никуда не ехал, в этом он был уверен! Он достаточно поездил в лифтах, чтобы знать это. И его известное описание свободного падения в «Марсианском хануке» было основано на ощущениях от поездки в лифте с последнего этажа высотного здания. Если лифт шел вниз, тяжесть увеличивалась, если же вниз — уменьшалась. «А почему же сейчас, — с любопытством подумал он, — я чувствую лишь тошноту? Возможно, куда-то лифт все же перемещается». Колмеру показалось, что ему немного трудно сохранять равновесие.

Он прислонился к стенке лифта и тупо уставился вперед. Над закрытой дверью мигали какие-то розовые и зеленые огоньки. «Ну, ладно, — подумал он, — они движутся. Пусть так. А поскольку единственное направление, куда лифт мог двигаться, это вниз, то скоро они окажутся на первом этаже, он выберется из этого проклятого здания и поедет в офисы Форестри, Брэсбита и Хэйка, с которыми у него была договоренность о встречах. Нужно попробовать издавать книги у кого-нибудь из них...»

«Однако, — тут же подумал Колмер, — де Вик не самый плохой вариант. У старика Брэсбита, например, были свои недостатки, помнится, он как-то потащил пять своих авторов в суд за то, что они нарушили какие-то пункты в договорах... и в целом, на издательство де Вика все же можно положиться, если хорошенько подумать. Они бы не стали спорить, если заручиться мнением экспертов».

Но вся трудность была в том, кого можно назвать экспертом по жизни в тридцать первом столетии? Колмер описал этот век, как жесткий и до предела автоматизированный. Редколлегия де Вика считала, что нравы к тому времени должны стать значительно мягче. Ну, почему бы и нет? Например, в девятнадцатой главе он может написать, что Комитет по Евгенике отменит закон, по которому кузены девятого колена не могут вступать в брак и...

— Пожалуйста, сэр. Девяносто девятый.