Хмурое небо

Улица.

На почте, как ни странно, не оказалось ничего ценного, один лишь спам. Спрятав флешку в тайник, приняв пару таблеток просроченного успокоительного, я покинул свое жилище. Позади щелкнул автоматический замок, передав сигнал о моем выходе из дома. Одеться по погоде – значит одеться тепло, температура в самые жаркие летние дни в Новасити достигала десяти градусов по Цельсию. Прогноз показал 3 градуса тепла, поэтому на мне были плотные брюки, черные лакированные ботинки из заменителя кожи, теплый свитер и серое пальто с высоким воротом, под которым надежно висела кобура с табельным пистолетом. От редких осадков голову защищала старая блекло коричневая шляпа. В Трибунале не особо приветствовалось хождение в форменной одежде. Считается, что, смешавшись с толпой, вероятность засечь нарушителя существенно выше, одна из немногих побед здравого смысла в этом мире.

В воздухе я уловил легкий запах озона. Отлично, значит фильтры снова работают на полную мощность. В это время улицы по обыкновению полны людей, спешащих занять разные места в едином организме Новасити. Люди его кровь, а мы, если угодно, лейкоциты, защищающие его здоровье, так должно было быть, только вот город все больше напоминает раковую опухоль, а Трибунал метастазы, приближающие его смерть. Мимо проехал забитый битком автобус, пассажиры которого уставились в свои ладони. Рядом прошла симпатичная блондинка, чьи кудри ложились на плечи из-под тоненькой шапочки. Перед ее взором в воздухе парило голографическое окно подружки:

– Джесс, ты даже не представляешь, куда мы вчера ходили!

Вижу смех и движение губ собеседницы, но не слышу, стало быть, сигнал поступает прямо девице в мозг. У меня такая функция, к счастью, отсутствует, а ее личное устройство, оно же сокращенно Лу или просто личка, как раз на поколения два, опережает мое, нельзя же такой красавице отставать от заданных трендов.

– Да, именно туда!

Парадокс, но в предплечье каждого гражданина вмонтирован высокотехнологичный компьютер с искусственным интеллектом, способным самостоятельно распланировать твой день, с учетом скидок, вкусовых предпочтений пользователя и его друзей, до точности отследить самочувствие и поставить точный диагноз, ретранслировать информацию напрямую в мозг минуя органы чувств, и в то же время мы едим отвратительную питательную смесь, нам не хватает одежды и обуви, простых предметов домашнего обихода, вроде электрического чайника или керамической посуды. Однако, и в этой, казалось бы, нелепости заложен смысл. Если ты становишься неугоден, тебя всегда можно найти, твой счет с бонами заблокируют, и ты даже не сможешь открыть дверь своего жилища. Хуже всего, человек скорее всего не поймет, когда он станет неугоден, за него все скажет нейросеть, и мирно заснув в своей постели, он очнется под шум ломающейся двери.

Мой дом стоял на улице Теодора Рихтера, старого партийца, умершего более десяти лет назад. Его вертолет разбился о скалы, отказ оборудования, сообщила пресса, только никто не удосужился объяснить, почему главный бухгалтер оказался так далеко в Вельде? Много вопросов и так мало ответов.

Успокоительное начало действовать, хорошо, немного пройдусь, и я снова «на коне»! Ага, черта с два, ну по крайней мере освежусь немного. Значит построю путь по длинному маршруту, два квартала вниз, затем пересеку проспект атомщиков и улицу Григория Киселева, далее метров пятьсот направо, и я на станции метро.

Подстроившись под темп толпы, я то и дело всматривался в понурые, уставшие лица, прохожие, если и замечали на себе мой взгляд, предпочитали отвернуться или уставится в серый асфальт. Мимо вновь проехал автобус, потоком воздуха всколыхнув на стенах потрепанные плакаты: «А ты сделал выбор в пользу партии?», «Отец следит за тобой!», «Гордись совей работой!», «Я грешен и полон раскаяния! А ты?». Тут же с ними вступают в противоречие интерактивные билборды, призывая променять свою жизнь на гонку за новыми безделушками. Наверное единственное, что мне импонирует в городе – его чистота. Действительно моют Новасити постоянно, обильно ополаскивая улицы дерадиационным раствором. Не смотря на высоты стены, радиоактивная пыль все равно просачивается на улицы мегаполиса, неся в себе невидимую угрозу. Особенно скверно приходится во время бурь и радиоактивных дождей. Так что речь идет не о эстетических мотивах, чистая логика: раб должен быть здоровым, как деталь механизма должна быть целой.

Поток постепенно сходил на нет, люди занимали свои рабочие места.

– Ей красавчик! – прозвучал сладострастный женский голос. Вырванный из своих мыслей, я машинально потянулся к оружию, как рядом материализовалась прозрачно-голубая голограмма весьма сексуальной девушки.

– Ты ведь хочешь поразвлечься?

Я одернул руку, стараясь скрыть нервозность.

– Нет, спасибо – не останавливаясь бросил я.

Бот похотливой походкой последовал за мной, настигнув меня у светофора. Легкое покалывание прошло по спине – эффект объятия виртуальной девушки.

– Ну и наглая же ты.

– Да я такая, – она игриво улыбнулась, – заходи сегодня ко мне вечерком. Бар «Пьяная леди» всего в нескольких домах отсюда, вывеску невозможно пропустить.

– Подумаю об этом, – соврал я.

– До встречи сладенький, – подмигнув, виртуальная путана растворилась, оставив после себя аромат давно увядших цветов.

Проспект атомщиков, одна из главных улиц рабочих районов, славится своими развлекательными заведения. На той стороне, неоном горит салон виртуальной реальности, где можно погрузится в «One life»9. Если тебе не нравится выпивка, проститутки и наркотики, там надев специальный костюм, ты можешь получить все сразу. К примеру, пролететь над джунглями в старом вертолете с бутылкой виски и сигарой в зубах, поливая все огнем из пулемета. Я даже не знаю, что из них популярнее. Хотя последних я могу понять, их мир куда лучше реального. Если бы была возможность, они навсегда остались бы в своих грезах, ходят слухи кому-то даже удалось, но это все бредни, обязательная работа и необходимость бонов каждый раз возвращает игроков в реальный мир.

На улице совсем опустело. Я особенно ценил именно эти минуты, когда ничто не отвлекало от раздумий, а разум с каждым шагом очищался от наростов отвратительного официоза. Повернув за угол, к моему разочарованию идиллию одиночества разрушили двое полицейских. Один из них облокотился на стену и курил, ведя беседу с напарником, то и дело переходящую в громкий смех. Другой, одобрительно восклицал интеллектуальным потугам старшего. Мое приближение не осталось незамеченным, оберфельдфебель хитро улыбнулся, видимо надеясь вытрясти с меня бонов. О как же он ошибается.

– И кто у нас тут? – полицейский небрежно затушил сигарету о стену и швырнул окурок на тротуар.

– Гражданин, почему вы еще не на работе? Вы же знаете, что опоздание является грубым нарушением закона. Немедленно предъявите документы, – затараторил второй.

Полиция в Новасити представляла собой весьма пестрое зрелище, вместе с профессионалами, там служили откровенные дегенераты. Мне всегда казалось – последних больше.

– Своим обращением Вы нарушили пункт 1 статьи 3 закона «О работе полиции», принятого нашей великой партией и закрепленного подписью Отца10.

– Чего? – во всем виде недомерка читалось охватившее его сомнение.

– Курение в неположенном месте и брошенный окурок, я расцениваю как асоциальный проступок, который будет занесен в ваше личное дело. А вы – обратился я к второму, – пойдете как соучастник.

– Да что черт возьми происходит… Ты кто вообще такой?

Из Лу высветилось удостоверение, и их сомнение поглотил страх. Полицейские вытянулись по стойке «Смирно» и выполнили старое воинское приветствие, приложив ладонь к головному убору.

– Виноваты господин комиссар! Мы чтим Отца, Партию и Трибунал! Мы грешны и полны раскаяния! Просим прощение за свой проступок, клянемся упорной работой реабилитировать себя в глазах Общества! – стражи народа отчеканили уже впитавшиеся в подкорку мозга оправдание. Интересно, есть ли хоть капля искренности в их словах?

– Вы так с каждым себя ведете?

– Никак нет. Просто по Вашей одежде так и не скажешь, что Вы из Трибунала, вот мы и…

– Что ты несешь идиот… – выговаривая сквозь зубы остепенил его старший по званию.

– То есть вы приняли меня за простого рабочего или служащего и решили за счет меня поднять свою самооценку и заодно материальное положение? Отлично! Ведь с ними же можно поступать, как угодно, не правда ли!?

– Господин комиссар, но Вы же не из их числа… ведь на благо общества необходимо держать людей в благочестивом смирении…

Омерзительно, и эти люди стоят на страже порядка, хотя какие порядки, такие и люди.

– Убирайтесь!

Идиоты радостно переглянулись.

– Спасибо, спасибо, сию же секунду нас здесь не будет.

Полицейские спешно зашагали в противоположную от моего пути сторону. Мне хотелось достать пистолет и разрядить им вслед весь магазин. Однако, я не должен так мыслить. Нельзя по такой причине лишать человека жизни, даже если он представляет собой подлое ничтожество как те двое. А возможно сей акт будет благом? Может полезно избавить мир от этих никчемных созданий? Нет. Мнение субъективно. Грань дозволенного и мировосприятие у людей разное. Так недолго возомнить себя вершителем судеб на пользу человечества и прийти к царству нескончаемого террора. Важные решения должны быть взвешены, вопреки эмоциональным импульсам, люди не должны быть заложниками своих эмоций. Данный путь неизбежно приведет к множественным ошибкам, которые непременно погубят, в том числе и меня, если я перестану соблюдать осторожность.

Оставшаяся дорога до станции метро не отметилась чем-то интересным. Точно такие же улицы, пару магазинов, один бар.

Как только я ступил на ступеньку эскалатора, в лицо ударил поток теплого воздуха, всколыхнув не только одежду, но и пока свежие воспоминания о сне. Метро, как можно догадаться по глубине прокладки путей, имеет не только транспортное значение. Во время Великой войны, не мало жизней спасла подземка, на глубине, ниже поездов рядом с правительственными бункерами находятся еще на половину целые склады и действующие производственные комплексы. Благодаря им люди не умерли от голода, когда наверху все горело в атомном смерче. Без преувеличения в заслугу этим комплексам можно поставить возрождение города, как феникса, восставшего из пепла. Однако таким ли он был до перерождения?

О довоенных временах известно крайне мало. Официальная история описывает «погрязшее в хаосе, неверии, бунтарстве и личных амбициях общество. Когда каждый работал только для себя в безумной жажде власти и богатства, следуя древнему принципу «Homo homini lupus est»11». Потом краткое описание войны. А затем следует вывод: «Каждый из нас по отдельности не имеет ценности, только все вместе мы представляем собой ту силу, которая способна возродить мир. Поэтому каждый, в отведенной ему роли, обязан усердно трудиться и не роптать. Ибо Бог любит смиренных! Только новое общество под руководством благословленной Партии Возрождения12 под бдительным оком нашего Отца и Трибунала готово к великому подвигу строительства Нового Света13!». «Только партия», «только мы вместе», только громкие слова расходятся с делом.

Поезд с длинным рядом вагонов тронулся с места. В мерно покачивающимся вагоне сидело не более десятка человек. В основном все смотрели в свой встроенный в тело гаджет, ведя переписку, пролистывая блоги, в общем тратя в пустую свой короткий век. И только двое, я и молодой парень в углу противоположного конца вагона задумчиво смотрели в окно, где то и дело темноту прорезал свет ламп накаливания. Интересно, о чем он думает? Может он также, как и я осознает всю печальность нынешнего положения вещей?

Неожиданно для меня, мы вышли с ним на одной станции. Во мне зародилась бредовая идея заговорить с ним. «Как же хочется сейчас излить свои мысли, поделиться переживаниями», мысленно пожалел я себя и тут же с вспыхнувшей яростью отбросил глупое саможаление.

– Ну поговорим мы и что изменится?

– Поднимем бунт?

– Вздор! Потом либо с дыркой в голове встретимся в морге, либо вцепимся друг другу в глотки на Арене.

Пока я вел внутренний диалог, на гаджет моего возможного собеседника поступил звонок.

– Ало!

– Привееет! Как дела?

Стоя на эскалаторе всего на несколько ступенек ниже, я стал невольным слушателем их разговора.

– Кэти?

– А кто же еще, ты что ослеп?

– Привет! Прости, у меня просто Лу заболел, экран не выдает.

– О, печаль. Ты на работу?

– Ахах, ты как всегда! Как будто я могу идти куда-нибудь еще в пол восьмого утра! Это, конечно, расстраивает, но еще хуже, когда личка отъехала. Я думал сдохну от скуки в вагоне. Еще какой-то тип на меня косился, мерзкий извращенец.

Дальше я не слушал, мое настроение стало еще паршивей.