Ходатай Нового Завета

Глубоковский Н.

Ходатай Нового Завета

Ред. Golden-Ship.ru 2014

Экзегетический анализ Евр. I, 1-5.

Во всяком деле важно не только основоположительное замышление, но и осуществляющее исполнение, которое воплощает предположенную идею и фактически оправдывает ее своею успешностью. Верное всегда и вообще, — это требование оказывается еще более несомненным для широких предприятий всемирно-исторического значения, где самая грандиозность внушает естественные сомнения и убедительно постигается лишь в соответственном конкретном выражении. Понятно, что — с человеческой стороны — отмеченная норма является самою настоятельною но отношению к божественному домостроительству, совершающемуся по недоведомым советам и планам Божиим. Но именно в силу их абсолютности здесь невозможна адекватная реализация в нашем ограниченном мире, а потому гарантиею служит единственно лишь достоинство исполнителя, который обеспечивает должный успех своим личным превосходством. Так христианская мысль неизбежно и необходимо приходила к принципиальному рассмотрению самого фундамента своей веры в выяснении божественных преимуществ Ходатая Нового Завета. Нужда этого рода коренилась в свойстве предмета и должна была вызываться самым его бытием постепенного раскрытия и прочного утверждения в апостольскую эпоху. Теперь всячески натурально, что мы находим мотивированный ответ на эти кардинальные запросы уже в первой главе апостольского документа, усвоенного св. Павлу под именем «Послания к Евреям». Правда, последнее сразу начинается торже-

3

ственным вступлением без всяких личных .указаний и эпистолярных предварений, обычных в Павловых писаниях. Однако по существу отсюда вытекает разве то, что тут не было в этом фактической надобности за достаточною взаимною известностью автора и читателей. Посему что вовсе не исключает, что в данном случае мы имеем литературное произведение, аналогичное, напр., 1 Ин. Применительно к изобретенной проф. Ад. Дейсманом терминологии, — Евр. в отличие от других писаний Павловых будет собственно «посланием» (Epistel), между тем все прочие суть специально «письма» (Brief). Отсутствие личных рекомендаций и обращений к адресатам может говорить, что все они более или менее знали писателя и — в своих руководителях — представляли не очень многочисленный круг лиц сходного с ним настроения. Об этом же свидетельствует категоричность вводных заявлений, которые высказываются в качестве бесспорных истин. Автор отправляется от них с незыблемостью, чтобы осветить во всей глубине и раскрыть свое целостное воззрение. Он согласен с первыми получателями в общих мессианско-догматических формулах¹) и просто констатирует их в собственном божественно-христианском достоинстве по сравнению с откровением в Ветхом Завете. Этим прямо внушается, что и писатель и читатели были иудеохристиане. Для них здесь был жизненный интерес, особенно обострявшийся под влиянием благовестия Павлова. Эта тема обсуждается в Евр. более спокойно и теологически. Очевидно, горячий кризис резкого напряжения уже миновал, но далеко не исчезла еще потребность для иудеохристианской мысли и совести в том, чтобы не смущаться оставлением иудейства. В этом слышится непосредственный отголосок самой христианской жизни, лишь постепенно преодолевающей переход от старого к новому. Это — не простая теоретическая конструкция, анализирующая давно минувшее. В Евр. пред нами рисуется ситуация даже не послания Вар-

_________________

1) Ср. Prof. D Bernhard Weiss, Der Hebraerbriet in zeitgeschichtlicher Beleuchtung в «Texte und Untersuchungen» 3 Reihe, V Band, 3 Helt (XXXV. 3), Leipzig 1910, S. 4. См. и † F. W. Farrai, The Epistle of Paul the Apostle to the Hebrews (Cambridge 1906), p. 60.

4

навы, а — скорее — времен апостольских и именно Павловых, когда она создавалась всем течением и складом христианской действительности. В таком случае кто же всего более вызывался и обязывался отвечать на эти жизненные запросы, как не тот, в ком был главнейший источник, способствовавший их фактической настоятельности? В этом пункте исторические нужды совпадали с догматико-теоретическими постулатами, причем вторые устраняли личные эпистолярные обращения, не отнимая у Евр. характера действительного послания, а первые давали ему живую воспринимающую среду, препятствуя его пора обращению в чисто «теологический трактат»²).

Всякий успех в разрешении взятой задачи мог достигаться лишь при обеспеченной солидарности в некоторых общих предпосылках, чтобы они служили бесспорными тезисами убеждающей аргументации. На этом и необходимо было сосредоточиться сразу ко взаимной пользе писателя и читателей, почему эпистолярные наслоения не соответствовали целям и только ослабляли бы силу авторитетного внушения во имя не личных отношений, но единых истин³). Последние, служа точкою отправления, оказываются по своей мотивировке фундаментом всего дальнейшего построения⁴) и возводят к высшему от общепризнанного. Это прежде всего незыблемый факт (I. 1), что в Новом Завете глаголал и открывал верховную волю тот же Бог Ветхого Завета. Но тогда — при абсолютности причины — ста-

___________________

2) Таким доселе называет первую главу Lie. Dr. Hans Windisch (Der Hebräerbrief erklärt в Handbuch zum Neuen Testament herausg. von Hans Lietzmann IV Band, .3 Abteilung, Tübingen 1913, S. 10), хотя Prot. Alexander Nairne справедливо замечает (The Epistle of Priesthood: Studies in the Epistle to the Hebrews. Edinburgh 1913. p. 302), что здесь видна «более живописательная, чем философская манера» аргументации, как и вообще Евр. носит характер послания (р. 300). Равно «the Epistle is no а controversial treatise» (А. В. Daridson, Hebrews, p. 35).

3) Cp. у Prof. Dr. Bernhard Weiss. Der Brief an die Hebraer в Kritisch — exegeticher Kommentar über des Neue Testament begründet von H A. W. Meyer, ХIII Abt., Göttinge, 1897, S. 38.

4) Посему † Prof. Franz Delitzsch правильно утверждает (Commentar zum Briefe an die Hebräer mit archäologischen und dogmatischen Excursen über das Opfer und die Versöhnung, Leipzig 1857. S. 1). что Евр. 1. 1-3 относится ко всему посланию, содержа все основные мысли и предуготовляя их последовательное развитие.

5

новилась сомнительною самая необходимость этого новшества, которое могло оправдываться в своем бытии лишь особыми отличительными чертами по сравнению со старым. Так потребовалась соотносительная характеристика обоих. Для сего писатель и отмечает сразу характерною для его литературного стиля (ср. V, 8, 14. VII, 3. IX, 10 и др.) аллитерацией типические свойства ветхозаветного домостроительства, что при нем Бог говорил πολυμερῶς καὶ πολυτρόπως. А если содержание в ветхом и новом одно но единству первоисточника или первовиновника, то данные термины могут и должны указывать в нем только разности со стороны состава, в его объеме, и по способу. В этом смысле πολυμερῶς отмечает не разновременность и продолжительность соответственно разным открываемым частям⁵). Конечно, многочисленность их не совсем гармонирует с единократностью, но это уже побочная идея, а главным является именно многочастность самого содержания (ср. Прем. Сол. VII. 22), в котором сообщались Богом многие части. Сами но себе они все истинны и своим множеством обеспечивают высокую полновесность ветхозаветного откровения; — однако множественность, не сведенная к единству, ни в каком случае не выражает целого и не исчерпывает его, хотя бы и не являлось скудною фрагментарностью (ср. 1 Кор. XIII. 9). Такая многочастность содержания неизбежно сопровождается и многообразностью форм при его обнаружении. В своем целом все эти части имеют одинаковый вид служебного соподчинения ему, как его слагаемые, заимствующие в нем все отличительные черты равного характера. Напротив, будучи оторваны и разрознены, они приобретают уже обособленную типичность в своем фактическом выражении и действительном применении. Значит, это не способы, орудия и посредства разного сообщения⁶), а разные качественно формы, свойственные

___________________

5) См. † Prof. Herrmann con Soden в Hand—Commentar zum Neuen Testament III, 2 (Freiburg i. B. 1892), S. 17: « πολυμερῶς weist auf die zeitliche Dauer, πολυτρόπως auf die Mannigfaltigkeit des Iuhalts wie der Form der Offenbarung hin».

6) Если при этом разумеют сны, видения, символические образы и т. п. (Hans Windisch, S. 10), то справедливо указывается, что здесь речь о сообщении Бога не пророкам, а чрез них отцам (Prof. I).

6

этим частям при их отдельном возвещении людям и постепенном утверждении в мире⁷). Разные части предлагались для восприятия в своих различных видах (ср. Иов. V, 13 в S.4 Макк. I, 25. III, 21. XIV, 11. XV, 24: τὴν τῶν στρεβλῶν πολύτροπον ποικιλίαν). При первом второе безусловно необходимо и в свою очередь убеждает, что множественность содержания ограждалась в своем достоинстве и действии равною множественностью отражения, способствуя общему успеху. Многообразность здесь понятна сама собою, но особо подчеркивается потому, что в В. З. она выделяется слишком характерно, причем ей постепенно усвоялось неподобающая, собственная или самостоятельная важность. Нет надобности выяснять, что специально разумеется под множественностью материальных частей и внешних образов. И тогда и теперь одинаково бесспорно, что в В. З. Бог сообщал много откровений и во многих формах — религиозно-морального заповедания, иерархическо-культового установления, гражданско-теократического устройства, мессианско-пророческого предвозвещения. Везде тут были сражения божественной истины, которые при последовательном накоплении должны были оказываться вместе, хотя бы исторически появлялись в разные эпохи. Но это было лишь простое сосуществование, ибо все части напоминали буквы рассыпанного алфавита⁸) и, - оставаясь раздроб-

______________________

Eduard Riggenbach, Der Brief an die Hebräer в Kommentar zum Neuen Testament herausg. von Prof. D. Dr. Theodor Zahn, Band XIV. Leipzig 1913. S. 4; Prof. A. S. Peake, Hebrews. Edinburgh, p. 73), почему отсюда нельзя выводить идеи о несовершенстве пророческого познания (Prof. Marcus Dods, The Epistle to the Hebrews в The Expositor's Greek Testament. London 1910, p. 248 a: A. S. Peake. Hebrews, p. 72) или глаголания (Prof. Dr. Friedrich Bleek, Der Hebräerbrief, Eberfeld 1868, S. 85) в смысле апостольского исповедания (1 Кор. ХIII, 9): εκ μέρους γινώσκομεν καὶ εκ μέρους προφητεύομεν. Ср. и † Prof. Robert Kübel, Pastoralbriefe, Hebräerbrief und Offenbarung Johannis в Kurzgefasster Kommentar zu den heiligen Schriften Alten und Neuen Testaments sowie zu den Apokryphen, herausg. von Proff. Hermann L. Strack und Otto Zöckler. N. T., V Abteilung. zweite Auflage, neubearbeitet von Lic. Ed. Riggenbach und O. Zöckler (München 1898), s. 92.

7) Ср. у Примазия (Migue lat. LXVIII, col. 686) «multis modis, hoc est multi-qualitatibus».

8) Ср. J. Grange Radford, The Eternal Inheritance: Expositions from the Epistle to the Hebrews (London 1913). p. 10.

7

ленными и обособленными, — даже при своем численном обилии не могли составить целого, пока не объединятся в своем первоисточнике. А таковым со всех сторон и было ветхозаветное домостроительство. В нем содержались в достаточной полноте все новозаветные истины, — и тем не менее лишь фактическое воплощение обнаружило их внутреннюю, органическую солидарность, в какую они должны были слагаться в живой действительности.

До тех пор в них были разные по содержанию и форме преломления целого, предуготовлявшие его совершенную реализацию. О последней по ним не все могли догадываться точно, ибо возможен был субъективизм комбинаций и предположений относительно общего на основании многого. Но эта множественность почерпалась в едином и разнообразно освещала его, а потому постепенно должна была все отчетливее и нагляднее открывать будущее завершение. И это продолжалось πάλαι - во все времена, когда Бог говорил во пророках вплоть до проглаголания в Сыне. т. е. не только древле, а и во все дальнейшее течение, которое, как исчерпанное прошлое, является теперь сплошною минувшею древностью (ср. Иуд. 4). Πάλαι противополагается нынешнему Сыновнему вещанию и потому обнимает весь предшествующий период. Для него пригодно πάλαι, поскольку он обветшал, прошел и не воротится, будучи сменен и антиквирован своим увенчанием. Здесь прямо чувствуется Павлово «древняя мимоидоша» с явным оттенением, что для сего уже нет места, поелику теперь «быша вся нова» (2 Кор. V, 17). То было сказано: — тут акт законченный согласно форме аориста (λαλήσας)⁹), хотя и не единичным, раз его действие простирается на все протяжение πάλαι, — издревле и доселе. На всем этом пространстве глаголание Божие никогда не прекращалось, если и выражалось многообразными частичными обнаружениями. Это не отрывочные, бессвязные и неупорядоченные звуки, ибо но излюбленному в Евр. (II. 2, 3. III, 5. IV, 8. V, XI, 18. XII, 25) глаголу λαλεῖν необходимо предполагается живая, непосредственно

______________________

9) Конечно, здесь аорист имеет значение plusquamperf., как эта часто бывает в подобных причастных предложениях, особенно в придаточных, о чем см. у Fr Delitzch. S 2.

8

говорящая личность в самом процессе произнесения, а тогда — ее речь не есть нечто лишь записанное и почерпаемое в авторитетном документе ссылкою γέγραπται, но постоянно звучащее слово, которое в Писании и чрез Писание всегда говорит (λέγει I, 6, 7. IV, 14 и др.) людям. В результате получается непрерывное откровение, объединяемое своим активным производителем, который может стремиться только к свойственному единству. Естественно, что должна быть преемственность и в самих хранителях. Таковыми были «отцы» в определенном смысле (τοῖς πατράσιν) и именно те, которым Бог глаголал чрез пророков, или еврейские (ср. Ин. VII, 22. Рим. IX, 5. XV, 8. Сир. XLIV: πατέρων ὕμνος). Это, бесспорно, «отцы» и для писателя с читателями в качестве предков¹⁰), почему отсюда несомненна еврейская национальность адресатов¹¹). Конечно. «отчество» было пропедевтическим предварением Сыновнего глаголания и в нем распространяется на всех его соучастников или на все христианское общество¹²), но это уже косвенное применение данного достоинства, которое приобретено раньше и существует независимо, будучи прочным достоянием еще доблагодатной эпохи, куда оно переходит по простой фактической наличности без всякой непосредственной мотивировки в прямых отношениях. Все преимущество берется помимо связей с «нами», или в его историческом положении, когда восприемниками откровения были старшие поколения, способные усвоить и сохранить точно и передать неповрежденно дальнейшим поколениям. И если глаголание Божие не было всецелым, а варьировалось по содержанию и форме, то все его звуки концентрировались в авторитетных носителях и чрез них путем живого предания достигали всех родов, хотя бы не каждый слышал их из собственных уст Божиих. Таково было в еврейском народе религиозно-воспитательное, национально-государственное и семейно-бытовое устройство, где все покоилось на преемстве младших старшим.

_____________________

10) См. и Prof. Dr. Joh. Heinr. Auq. Ebrard. Der Brief an die Hebraer (Konigsberg 1850). S. 12.

11) См. и Fr. Bleck. S. 85: Ed. Riggenbach. S. 2.

12) H. v. Soden, S. 17: Prof. D. Alfred Seebery. Der Brief an die Hebräei (Leipzig 1912) S. 11.

9

детей — отцам. Последние — по живому общению с предками и чрез них с самим первоисточником — были незыблемыми поручителями священной истинности сообщения, — и апелляция, что это «от отец» (Ии. VII, 22), являлась высшим удостоверением у евреев, которые почивали на «преданиях старцев» и блюли все «речения отцев».

Указанным способом «патриотической» традиции гарантировалась сохранность божественного откровения, но его надо было наперед обеспечить в пунктуальности сообщения, а это ограждалось самым достоинством функционировавшего посредства - ἐν τοῖς προφήταις. Они тоже рисуются специально определенною величиной, но — соответственно объему πάλαι — не могут замыкаться кругом строго пророческих лиц, как и терминологически включаются в разряд τῶν ἁγίων ἀπ᾽ αιῶνος προφήτων (Лк. I, 70. Деян. III, 21) Авраам (Быт. XX, 7), Моисей (Второз. XXXIV, 10 и ср. XVIII, 18). Давид (Деян. II, 30) и вообще все богодухновенные мужи (Ис. CIV, 15). Пророки, конечно, были высшими представителями божественного озарения и проникновенного прозрения, но чрез них только говорил Бог, и всякий Его избранник обязательно являлся до известной степени профетическим, поскольку передавал волю Божию, а она, даже регулируя настоящее, непременно предуготовляла и приоткрывала будущее (ср. 2 Петр. I, 21). Тем не менее главнейшими провозвестниками его были собственно пророки, которые и служат олицетворением всего ветхозаветного глаголания, ибо в нем были maxima pars, показывая его основной характер и обнаруживая внутреннюю природу всех других представителей. И если их было много, - этим только достигалось надлежащее совершенство передачи многочастного и многообразного содержания. II успех усугублялся еще тем, что пророки не были здесь механическими орудиями пассивного свойства. Правда, в эллинистической речи ἐν с dat. может равняться διά с accus.. но по сравнению со вторым сочетанием (II, 2. 8) первое при именах лиц не является простым евраизмом¹³) чистой орудности (Аввак. II. 1) и удерживает

__________________

13) Против Fr. Delilzsch’а, видящего здесь beth instrumentш (S. 3), см и В. Weiss'a, у Meyer’а XIII, S. 39.

10

особый оттенок — активного соучастия посредников в данном деле (см. IV, 7). где они бывают рациональными и ответственными исполнителями функционирующей в них силы¹⁴). Последняя, сохраняя свою самобытности, обеспечивает соответственное осуществление избранными ей» органами, которые разумно воспринимают и верно сообщают полученное. В этом смысле и пророки были сознательными вместилищами верховных откровений, почему естественно передавали их по назначению со всею точностью и с наилучшим эффектом. Преисполненные божественного вдохновения, — они постигали подлинную его энергию и могли осведомлять о ней других с должным разумением и со всеми необходимыми разъяснениями. Так ветхозаветное провозглашение было глаголанием самого Бога, Который устами пророков непосредственно говорил людям.

В результате теперь имеем, что в Ветхом Завете 1) был божественный источник непрерывного откровения, 2) последнее сообщилось во множестве своих частей и многообразно, 3) ограждалось «отцами» по восприятию и передаче, 4) доходя до них чрез уполномоченное и бесспорное пророческое посредство. Божественно авторитетное и неизмеримо богатое содержанием, — это пророчество путем постепенного накопления достигло такого предела, что ждало лишь объединяющего подсчета и решительного вывода. Требовался в божественном глаголании заключительный аккорд, и он раздался «в последок дний сих» (I. 2). В этом сочетании первый член представляется завершительным для всего разумеемого периода¹⁵), который по необходимости бывает уже позади. Действие не было бы «на последок» дней, если бы они продолжались доселе. Здесь очевидна хронологическая смена всего раннейшего позднейшим, почему второе никоим образом не может ни предварять, ни обнимать того, будучи для него конечным итогом. Вся фраза неотразимо внушает, что те дни прошли, принадлежат минувшему и не могут относиться к функциониру-

_____________________

14) См. к сему M. Dods, p. 249 и † Bishop Brocke Foss Westcott, The Epistle to the Hebrews (London ³1909), p. 6.

15) Ср. Prof. Ed. K. Aug. Riehm, Der Lehrbegriff des Hebräerbriefes (Pasel und Ludwigsburg ²1867), S. 73-74, 78-79, 205-209.

11

ющему «последку», откуда ясно, что слабо засвидетельствованное ἐπ᾽ ἐσχάτων возникло по грамматической приспособительности и должно уступить более прочному текстуально ἐπ᾽ ἐσχάτου (χρόνου). Тогда это будет последняя грань тех дней (ср. IX. 26), в которых не отмечалось бы подобного выделения, раз все они были фактически таковы¹⁶). и не подчеркивалось бы тесной связи, если бы тут был остаток чего-то иного, сопутствуемый ими¹⁷). В этом случае получается окончательное увенчание всего предыдущего развития. Но там были пророческие предвозвещения, и потому здесь констатируется божественное осуществление. В силу этого «последок&raqraquo; обнимает время мессианского исполнения древних пророчеств, когда те дни будут простираться на предшествующую подготовительную эпоху. Тут выразительность ударения на τούτων не может удостоверять наличности¹⁸) и свидетельствует лишь о технической терминологии. Вся фраза будет аналогичною но своему строению традиционной формуле (Быт. ХLIХ, 1. Числ. XXIV, 14. Иерем. XXIII. 20. ХЫХ, 39 [XXV, 19]), а это сочетание обозначало мессианскую эпоху (Иса. II, 2. Дан. X. 14. 1 Петр. I, 20. Кимхи: Ibicumque legifnr Beaharith hayamim, ibi sermo est de diebus Messiae. P. Нахман: Extremum dierum consensu omnium doctorum sunt Dies Messiae). Получается обычное для всего иудейского сознания и всем понятное различение несколько позднейшей терминологии между (ὁ αἰὼν οὗτος ὁ νῦν καιρός) и (ὁ μέλλων αιών ὁ ᾽αἰὼν ἐκεῖνος ὁ αἰὼν ὁ ἐρχόμενος). В средине их, как заключение того века и переход к будущему, полагается «последовк» для мессианского утверждения грядущего славного царства¹⁹). Радостные в качестве увенчивающего завершения, — эти дни были вместе с тем и тя-

___________________

16) Это видим у Fr. Delitzxch'a, по которому остаток образуется именно из этих дней (S. 2), но тогда правильнее было бы называть их прямо последними, как и выражает редакция επ᾽ ἐσχατων τῶν ημερῶν τούτων.

17) Так получается у B. Weiss'а, что дни Мессии отвисятся к οὖτος, а ἔσχατον обнимает все предшествующее (Meyer XIII. S. 39-40).

18) Напр., Hans Windisch находит, что по Евр. I, 2 «тот век» стал «этим» в «тех днях» (S. 11).

19) Ср. Dr. А. Tholuck, Kommentar zum Briefe an die Hebräer (Hamburg 1836), S. 115. A. S. Peake, Hebrews, p. 73.

12

желым переломом воссоздания нового в замену старого, которое должно было устраняться даже по самой своей подготовительности. Это момент болезненного рождения путем (ὠδῖνες Мф. XXIV, 8), после чего следует критический период фактического утверждения со всякими потрясениями, которые являются неизбежными спутниками столь грандиозных пертурбаций. По данной теневой стороне мессианская эпоха еще тяготеет к прошлому²⁰) и по этому свойству рисуется в Новом Завете в качестве «последних дней» (Деян. II, 17. Иак. V, 8 и ср. 2 Тим. III, 11, «последней годины» (1 Ин. II. 18), «последнего времени» (ἐπ᾽ ἐσχάτου χρόνωυ Иуд. 18) и «конца времен» (ἐπ᾽ ἐσχάτου τῶν χρόνων 1 Петр. I, 20). В этом пункте иудейская традиция сильно колебалась, то причисляя дни Мессии или к веку нынешнему или к веку будущему, то считая их особым промежуточным периодом. Христианская мысль склоняется к этому третьему решению, хотя видит здесь больше связующее звено между завершаемым напоследок прошлым и открываемым будущим, которое однако же действует фактически и ныне, как предуготовление к тому абсолютному торжеству, когда «Бог всех будет во всех» (1 Кор. XV, 28). И писатель Евр. выдвигает по преимуществу собственно эту внутреннюю связь, констатируя, что в конце одного периода произошло в настоящем совершеннейшее увенчание его высших стремлений. В нем не отмечается никаких разграничений, ибо это есть настоящее, поскольку Бог сказал в Сыне решительное и неповторяемое слово (aor.), которое господствует всецело. С этой стороны все дальнейшее бывает сплошным целым и единым, хотя и в разных стадиях — основания, утверждения, торжества.

Новым строи вполне обеспечен в своем бытии, так как покоится на прочном фундаменте предшествующего предварения, где все элементы были величественны и священны, а в целом все направлялось к мессианскому исходу, поелику все пророки пророчествовали именно о

___________________

20) Ср. С. J. Vaughan, The Epistle to the Hebrews with Notes (London 1890 p. 3; Prof. Marvin R. Vincent. Word Studies in the New Testament, vol IV (New York 1908), p. 379.

13

[до] Мессии (Schabbath 63a). Новое не просто вытесняет прежнее, когда для него нужно бы отыскивать и оценивать держащие и скрепляющие опоры. Оно созидается на равнейшем и гарантируется его достоинствами, будучи божественною вершиной всех грандиозных сооружений. «В последок дний» говорит тот же Бог и, конечно, в свойственном Ему тоне. Тут уже самый заключительный аккорд, в котором слагаются в стройную гармонию все прежние разрозненные звуки, и он может только продолжаться, а не повторяться, когда свидетельствовалась бы внутренняя слабость, нуждающаяся в усилении и никогда не достигающая полноты по причине своих органических дефектов. У нас удостоверяется обратное, что Бог сказал раз навсегда (ср. IX, 20). ибо аорист означает здесь закопченную единократность соответственно строгой единичности посредника — ἐν υἱῷ — в отличие от множественности равнейших предтеч — ἐν τοῖς προφήταις. Этот новый деятель нарочито характеризуется по своему сыновству, как тот, кто есть сын²¹). Безчленность имени специально выдвигает это основное, существенное качество, с рельефностью оттеняя, что в нем почерпается вся важность и ходатая и его дела. Правда, такая безчленность иногда указывает лишь знакомые, обычные и общеизвестные термины, но и в этом техническом употреблении всегда отмечается для взятого свойства его очевидное и устойчивое преобладание в предмете, почему последний и определяется чрез него. Эта особенность в пашем примере тем несомненнее, что ведь и «отцы» и «пророки» равно были принятыми и понятными наименованиями, а однако при них имеются точные грамматические квалификации. Если этого нет при υἱῷ, — мы обязаны выводить, что в нем подчеркивается собственно его сыновство, как эссенциально доминирующее у него настолько, что этим выражается вес достоинство самой природы. Значит, посредником ныне служит Сын в особенном, исключительном смысле самой тесной натуральной близости к Богу по естеству.

Отсюда прямо вытекает, что чрез Него мы должны по-

____________________

21) Ср. Adolph Saphir. Expository Lectures on the Epistle to the Hebrews, part I. new ed., London (1884), p. 36, l. A. S Peake. Hebrews, p. 73

14

лучать наивысшее откровение, — не просто завершительное для всего предшествующего, по согласию с последним, но и абсолютно заключительное, по увенчанию его, раз не может быть ничего лучшего по сравнению с явлением Отца в Сыне (Мф. XI, 27. Лк. X, 22. Ин. I, 18. VI, 46. XIV, 9). Несомненный по общему понятию сыновства, — этот тезис подкрепляется и раскрывается частнейшими предикатами, какие у него необходимы в разумеемой конкретной личности, когда отвлеченная идея приобретает типическую индивидуальность. И мы видим, что сыновние отношения нового посредника сопровождаются чрезвычайными преимуществами в самом деле, поскольку «Бог положил Его наследником всего». Что сын наследует отцу, — это тогда было еще бесспорнее, чем теперь, ибо наследничество почиталось безусловно данным в самом сыновстве и фактически осуществлялось с неизбежностью jure haereditatis (Гал. IV, 7 и ср. Рим. VIII, 17). В рассматриваемом случае допустима лишь та особенность, что сын единственный получал все достояние со всеми правами первородства. Вопреки сему в Евр. говорится о специальном поставлении Божием, без которого наследование — теоретически — могло бы и не совершиться (ср. Гал. IV, 1-2). Очевидно, здесь констатируется нечто такое, что доставляется Богом заслужившему в обсуждаемой области, в которой обетованные богатства с исключительною собственностью принадлежат Ему и достаются лишь достойному по нарочитому усмотрению Божию²²). У нас же трактуется о пророческих предвозвещениях, увенчанных откровением в Сыне, или о мессианских благах. Значит, к ним и относится разумеемое наследование со всею безграничностью, отмечаемою безчленным πάντων для самого разнообразного множества. Сын приобрел описываемую привилегию в силу того, что пророчески предуготовленная цель нашла в Нем свое всецелое выполнение. В таком случае обязателен и соответствующий сему результат в реальном наследовании

____________________

22) В таком случае нельзя здесь усматривать догматически-предзанятой мысли о божественном предопределении Сыновнего воплощения независимо от человеческого падения, которое, якобы, условливало лишь фактический способ — как это делает, напр., Br F. Westcott, р. 8.

15

Тогда ἔθηκε указывает не на предвечное предопределение²³), где принципиальная прерогатива наследничества была незыблемою по самому сыновству и не требовала специального решения, которое удостоверяет исторический акт²⁴). Но это и не простое юридическое право, хотя бы авторитетно обеспеченное ветхозаветным божественным пред течением (в Пс. II, 8) поелику в нем было лишь пророческое глаголание Божие и — о Сыне, а не в Сыне. По всей комбинации моментов ожидается бесспорное обладание в наличности. Тут ἔθηκε равняется «сделал» (ср. Рим. IV, 17, Быт. XVII. 5. 1 Тим. 11, 7. 2 Тим. I, 11), выражая, что все произошло по соизволению Бога, как основоположника и совершителя всего спасительного процесса во всех его исторических стадиях²⁶). Мыслится наследование не по натуральной божественности, а по домостроительству искупительного подвига, по которому «все предано» (ἐδόθη) Сыну-Христу (Мф. XXVIII, 18 и ср. Пс. II, 8). Эта сторона бесспорна еще и потому, что Сын рассматривается в положении, тожественном пророческому, т. е. при самом служении или по воплощении. Здесь Он внешне аналогичен своим предтечам, но неизмеримо превосходит но чрезвычайному успеху в общей миссии. Последняя не достигалась в совершенстве пророками, ибо они лишь предвозвещали утешительные факты, но не владели ими и потому не могли снабдить других. Наоборот, Сын унаследовал все и усвоил себе настолько, что фактическое приобретение стало неотъемлемым обладанием, почему теперь в качестве господина Он сообщает присным от своего неисчерпаемого изобилия.

Вот здесь и заключается безусловная причина, что Сын окончательно завершил все откровение, сделав обетованное живою реальностью. На общем промыслительном

_____________________

23) См. и С. J. Vaughan, р 4; М. Н. Vincent, р 380.

24) Ср. и Fr. Delitzsch. S. 5.

25) Так ныне М. Dods, p. 249. Ed. Riggenbach. S. 6, но см. еще и Br. Westcott. р. 7, а также у архиеп Никанора (Каменского), Экзегетико-критическое исследование послания Святого Апостола Павла к Евреям (Казань 1904 г. стр. 12: «вообще в смысле, предназначения Сына Божия к будущему обладанию (которое должно быть вечным, премирным)».

26) Ср. Prof. Gustaf Dalman. Die Worte Jesu I (Leipzig 1898), S. 220.

16

пути Сын недосягаемо выше всех предшественников в реализации искомой задачи и, следовательно, должен иметь для того индивидуальные оправдания в самом своем существе, как заранее и натурально бывшие и определившие достоинство подвига. Он лучше других совершил и потому, очевидно, превосходнеe всех по своей природе. Его преимущества, неизмеримо выдвигающие над историческою условностью, оказываются высшими и равнейшими по сравнению с нею, доминирующими в ней с властною державностью свободного распоряжения владыки своим созданием. И это вполне неотразимо по миротворческому влиянию Сына. Данный момент служит разъясняющим и мотивирующим по отношению к наследничеству и отмечается у писателя выразительным καί. Последнее не связывает, для чего было бы излишним при ὅς, но усилительно утверждает вышесказанное ссылкою на бывшее некогда, что чрез Сына было уже и миротворение, а отсюда тем понятнее совершившееся в самом домостроительстве²⁷). Важно активное посредническое соучастие, которое и должно с решительностью оттеняться поставлением εποίη&ssigma;εν перед τοὺς αιώρας - согласно авторитетной текстуальной традиции. Акт этот констатирует миротворчество, однако со специальною целью принципиального освещения домирной независимости Сына, чтобы обеспечить Его окончательное и всецелое наследничество. По этой комбинации αιῶρες, бесспорно, обнимают κόσμος, но именно в его периодических сменах, квалифицированных в иудействе особыми «веками» (). Это все сотворенное чрез Сына, которое Им и охраняется, или τὰ πάρτα (ст. 3). Но — по логическому ходу построения — мысль сосредоточивается не на бытии мира в его упорядоченном течении, а на соприсущей ему временности или временной последовательности. каковая началась и держится вместе с осуществлением тварности. Тогда ясно, что Сын был совиновником Богу в происхождении самого времени и потому в нем нату-

_____________________

27) При таком соотношении нельзя выводить мысли о предвечном «положении» Сыновнего наследничества на том основании, якобы упоминание о нем ранее речи о миротворчестве говорит и о фактическом предварении последнего, отсылая в сферу домирного бытия: см. A. S. Peake Hebrews, p. 75 и ср. о сем B. Weiss у Meyer᾽a XIII. S. ⁶40.

17

рально торжествует над ним. Этим удостоверяется, что естество его совсем иное и содержит стихии чисто божественные, которые порождают исключительные отличия спасительного подвига и соприсутствуют в нем²⁸). Они и описываются далее в ближайшей характеристике Сыновней природы (I, 3). Прежде всего, Сын по отношению к Отцу есть ἀπαύγασμα, а этот термин по своему производству и употреблению означает 1) излучение в его процессе и результате, или 2) отражение света другим предметом, как напр., зеркалом, рефлектором и т. п. Но втором случае вся важность будет в отражающих свойствах, которыми условливается достоинство образа, как отраженной копии. Но рефлективная способность чего-либо нимало не говорит о соответственности его излучающему источнику и собственно даже не отмечает ближайших качеств, ибо этой энергией обладают весьма многие объекты, различные и но существу и по действию. Такое понятие констатировало бы лишь факт божественной отраженности в Сыне, не давая решительно ничего конкретного для индивидуальной Его характеристики, между тем у нас в этом пункте лежит центр тяжести всего построения. Ведь фактически и весь мир во воем своем составе служит отблеском божественного сияния, а нам нужно с точностью определить специальную особенность Сыновнего отражения по степени восприятия в нем Отчего первосвета, который сам тут функционирует и вызывает свои следствия. Отсюда неоспоримо, что разумеется активное излучение, но не столько по самой процессуальности, а в его неразрывности и пунктуальном воспроизведении светового фактора. Это — ἡλίου φθέγγος (Исихий), излученный свет, эссенциально равный со своим производителем, являясь φῶς ἐκ φωτός. Сын бывает излучением τῆς δόξης, или той известной читателям славы Божией (Еф. III, 16. Кол. I, 11), в которой непосредственно отражается существо Божие к в котором Бог живет, как в неприступном свете (1 Тим. VI, 16). В этом виде слава Божия недосязаема для человека и открывается для него приспособительно (см. Исx. XXXIII,

_______________________

28) Ср. Prof. George Milligan. The Theology of the Epistle to the Hebrews (Edinburgh 1899), p. 75-76.

18

19 сл. Иса. XL, 5. XLVI. 13. LX, 1 сл.), когда усвояется людьми, пока они сами сохраняют ее в себе (ср. Рим. III. 23). В Ветхом Завете она обнаруживалась в шехине (Исх. XXIV, 16. Пс. LXXXIV, 10 и ср. Рим. IX, 4. 2 Петр. 1. 17), а в Новом — всегдашним носителем ее явился Христос (Рим. VI, 4. Ин. 1, 12), сообщивший ее миру (2 Кор. IV, 4 и ср. Рим. IX, 23. 1 Тит. I. 11. Ин. XI, 40) и открывший путь к первоисточнику в эссенциальной славе Божией (Апок. XXI, 23), которая служит лишь целью достижения для наших стремлений (Тит. II, 18. Рим. V, 2). Христос направляет и приводит туда, ибо Он исконно был излученным светом. Это достаточно обнаруживает Его природу: — однако излучение ничуть еще не обеспечивает самостоятельного бытия и во всяком случае совершенно не предрешает, что с ним будет при подобном обособлении. Этот второй момент теперь и характеризуется вполне уместно через χαρακτήρ. Давно ходившее и всегда довольно обычное, — слово это (от χα&rhrho;άσσω) отмечает собственно орудие для начертания на чем-либо, а затем и самое начертание, в котором отпечатывается нечто. Такое новое применение данного термина было тем натуральнее, что в древности обычным средством этого рода служили печати, но для сего они сами должны были носить на себе известное начертание. Раз же последнее в точности переходило на оттиск, то и этот по тожеству с ним оказывался χαρακτήρ, являясь равным ему двойником. Здесь вся особенность состоит именно в отчетливости воспроизведения, отражающего со всею типичностью лишь данное начертание и характерное для него. Отсюда дальше естественно развивается и получает возобладание идея типически-характерного отражения, адекватно передающего все собственные черты особого от него оригинала. В этом смысле термин χαρακτήρ отмечает не простое подражательное подобие, лишенное отдельной реальности, но самостоятельность вещи при материальном тожестве с отражаемою в ней другою²⁹). Очевидно, только этот предикат и допустим при описании Сыновней природы в отношении к Богу. Сын и в своем обособлении, сохраняя

_____________________

29) Ср. Fr. Delitzsch. S. 10.

19

все свойства излучения, выражает в себе самые типические стороны первоисточника. В этом частном оттенке заключается специальная энергия набранного слова, тогда как εἰκών означает целостное и безупречное изображение незримого в осязательном внешнем воплощении (2 Кор. IV, 4. Кол. I, 15. 1 Кор XI, 6. Кол. III, 10), а μορφή (Филипп. II, 6 сл.) отмечает эссенциально соответственную форму бытия³⁰). Первое пока здесь не требуется, второе же достаточно указывается излучением, поскольку ἀπαύγασμα по контексту речи означает не откровение недоступной славы Божией для других (ср. Прем. Сол. VII. 26) чрез Сына, но отраженное сосредоточение ее в Сыне, удостоверяя общие натуральные Его свойства. Касательно последних χαρακτήρ и определяет индивидуальную их концентрацию, как выпуклое отпечатление τῆς ὑποστάσεως. По своему производству, это слово знаменует то, что стоит внизу под чем-нибудь (τὸ ̡#8017;ποκείμενον) и служит для него основою (Иезек. XLIII, 11) и опорой (Пс. LXVIII, 3. Иерем. XXIII, 22) в качестве фундамента. По отношению ко всякому бытию это есть самая его природа, которою оно держится и существует, а для каждой частной вещи таковы ее особенные натуральные отличия, какими она выделяется из среды других в своей самостоятельности. Понятно, что ὑπόστασις, первоначально тожественное с οὐσία, потом наклоняется в сторону индивидуалистического оттенка, который всегда содержался в глаголе ὑφίστασθαι и мало-помалу получил в догматике решительное преобладание³¹). Посему нормально, если в применении к человеку ὑπόστασις стало характеризовать сколько естество, столько же и лицо в его обособленной индивидуальности. В рассматриваемом контексте единственно пригоден лишь второй оттенок³²), ибо по своей природе Сын описан ранее, как излученный свет славы Божией. Теперь речь сосредоточивается

__________________

30) Ср Rev. Vincent McNabb, A Vont Point of Pauline Christology в «The Expository Times» XIX, 2 (November 1907), p. 93.

31) См. у Very Rev. T. B. Strong, The History of the Theological Term «Substance» в «The Journal of Theological Studies» III. 9 (October, 1901) p. 36 sqq.

32) Ср. Ed. Riggenbach, S 9 Anm., что здесь ὑπόστασις не Dasem. Existenz. Realität, а именно Wesen.

20

на выяснении его отрешенного существования, когда вполне возможно, что, удаляясь от первоисточника, луч постепенно помрачается и теряет типическую яркость своего светоча. Здесь мыслим лишь единственный вопрос: насколько эта обособленная величина сохраняет и воспроизводит свой индивидуальный оригинал? В этой ассоциации необходимо должен господствовать момент персональности³³) хотя бы не со всею строгостью догматической Никейской формулировки, которая, однако же имела тут достаточное предварение и авторитетное оправдание.

Таковы эссенциальные Сыновние свойства, в которых заключается самая природа бытия³⁴), почему — вместе с ним — они всегда являются настоящими (ὤν). Неизбежно, что соответственными бывают и все функции. В характеристике Сына это уже новая сторона, присоединяемая к данному описанию чрез внутренне связующее τἐ (ср. Деян. II, 37. ХХVII, 5) по правилу: καί conjungit., τἐ adjungit³⁵). Внимание обращается теперь к деятельности Сыновней в сообразности с описанною выше природой. Но последняя отличалась божественною независимостью по бытию, а потому и первая будет одинаковою по сохранению нормального существования во всем, что к этом нуждается. Отсюда — φέρων, аналогичное, которое употреблялось для

_____________________

33) † Prof. A. B. Davidson. The Epistle to the Hebrews, Edinburgh, p. 42.

34) B. Weiss (согласно Winer᾽у § 45, 1 а) защищает, что – по связи с аористом главного предложения – part. praes. имеет имперфектное значение и служит для того обоснованием в смысле «quum esset, поелику-поскольку Он был» (Meyer XIII, S ⁶42-43). Но идейно здесь обосновывается самое искупительное дело, для которого отмечается не случайная или единичная причина, а постоянный базис в исконных и всегдашних свойствах действующего фактора. Посему правильнее указание Br. F. Westcott'а (р. 9), что данным ὤν устраняется идея адопции. Естественно, что тогда излучение будет не описанием действия Божия в мире, но и объективною характеристикой Сына, вечно сияющего в Боге (см. Prof. Dr. Julius Kögel, Die Verborgenheit Jesu als des Messiadas Problem des Hebraerbriefes, Greifswald 1899, S 8, 1).

35) См. † Prof. Dr. Friedrich Blass, Grammatik des neutestamentlichen Griechisch, zw Aufl. (Gottingen 1902). § 77: 8 (8. 268-269); vierte vollig neugearbeitete Aufiage von Dr. Albert Debrunner (Göttingen 1913), § 443 (S 257). Prot. В Weiss, Die Paulinisehen Briefe und der Hebraerbrief (Leipzig ²1902). S. 522, и в «Texte und Untersuchungen» XXXV. 3. S 7. George Milligan, p. 74.

21

промыслительного сохранения Богом мира (Schemot Rabba, par 36 у Aug. Wünsche, Bibliotheca Rabbinica XVIII, Leipzig 1882, S. 271). Оно дает знать, что разумеемый объект не имеет собственного устоя и должен бы пасть и развалиться, если бы не поддерживающая помощь, которая сообщает ему свою прочность. По внешности пассивный, этот акт содержит внутреннюю жизненную активность, ибо не ограничивается чисто механическим подкреплением, а внедряет собственную энергию. Он преодолевает косность тяготения и разложения и вдохновляет к обеспеченному бытию. Об этом свидетельствует тот факт, что механический агрегат, сам по себе готовый развалиться, теперь образует стройное целое, поскольку квалифицированное τὰ πάνια, по сравнению с простым πάντα (Ин. I. 3) означает «все» не по простой нумерической численности, но обнимает все мыслимые вещи в совокупном, органическом единстве³⁶). Уже одно это достаточно удостоверяет, что φέρειν обладает движущею, развивающего силой, какая предполагается и понятием несения, — конечно, вперед, к чему-нибудь высшему и лучшему. Достигается это τῷ ῥήμαι τῆς δυνάμεως αὐτοῦ. Говорится о действиях Сына на основании принадлежащих ему натуральных преимуществ и — значит — своими личными средствами, почему αὐτοῦ относится к Нему³⁷), а не к Отцу³⁸). Если бы справедливо было второе — этим колебалось бы достоинство Сына, коль скоро Он не может сам поддерживать мир, хотя активно соучаствовал в творении его. Ведь Бог обнаруживает Свое величие независимо от важности посредника и во всяком случае не констатирует у каждого равных отличий. Тогда и для Сына получалась бы лишь несомненность его миропромыслительного посредничества, но не божественного достоинства Его, между тем на этом сосредоточивается вся сущность авторской аргументации. В ней закрепляются за Сыном божественные качества природы и на них утверждаются соответствующие обнаруже-

____________________

36) Ср. Ed. Riggenbach. S. 10.

37) Fr. Delitzsch. S. 12; Fr. Bleek. S. 91.

38) Friedrich Zimmer. Neutestamentliche Studien I: Exegetische Probleme des Hebraier und Galater — briefes (Hildburghausen 1882). S. 11

22

ния, как натурально собственные. Теперь пред нами будет «слово соприсущей Сыну силы» в данном частном применении, которое не исчерпывает ее всецело и бывает только специальным отзвуком Сыновнего глаголания. При таком соотношении у λόγος с ῥῆμα³⁹) — совершенно понятно, что второе отражает свойства первого, проникается его божественною мощию и сообщает Сыновнему мироправлению характер действия самого Бога Отца (ср. Кол. I. 17). Все это нормально по комбинации описанных элементов, но идея слова не представляется необходимою в данной связи и могла вызываться лишь исконною ассоциацией, которая была подготовлена ранее. А там отношения Божия к миру рисовались под формою глаголания, каковая вполне законна и для Сына. Тем более это уместно здесь касательно тварного мира, вызванного к бытию творческим словом Божиим, которое принадлежит и Сыну по Его соучастию в миротворении. Здесь «все» простирается на всю совокупность созданного без всяких ограничений и определений. Сотворенное чрез Сына, — оно Им же и существует в своем нормальном историческом течении.

Все отмеченные преимущества и действия сохраняются у Сына в том Иго состоянии, когда Он достиг наследничества. Это было в воплощении и по воплощении. Последнее внешне являлось уничижением и по наружности приравнивало Сына ко всем земнородным по самому лицу и служению. В таком случае Сыновнее глаголание не было бы по существу слишком несоизмеримо с пророческим, превосходя разве лишь градально. Раньше константировано совсем иное, а ныне разъясняется, что и в своем вочеловечении Сын неизменно оставался индивидуальным божественным отблеском (ὤν), продолжая на земле удерживать (φέρω) Свою миропромыслительную активность. Всюду обнаруживается соответствие Сыновних проявлений с самою природой, где все отражения условливаются ею в силе и применениях. По непосредственному участию в творении мира Сын близко соприкасается с ним и потому бывает заправителем его, ограждая регулярное течение и постепенное развитие. Нормально, что Он

_________________

39) Для сего см Br. F. Westrott, р. 14.

23

же восстановляет нарушенное равновесие и для исцеления нисходить к падшему, ибо последний не может подняться до божественности Так условливается воплощение Сына и предначертывается самый подвиг — сосредоточением на устранении дефектов, вызванных греховностью и сопровождающихся язвою разрушающих и дезорганизующих грехов человеческих. На этот пункт и устремляется теперь Сыновняя энергия со всею натуральною божественностью. При таких данных искупительное служение воплощенного Сына получает божественную державность самого решительного акта, а он заключается в καθαρισμός или в очищении, изглаждающем пятно (см. Мф. VIII, 3. Иов. VII, 21 и ср. Исх. XXX, 10) и освобождающем от него замаранный предмет (ср. Евр IX, 14). Поскольку у нас трактуется сейчас о грехах, писатель напоминает религиозно-ритуальные способы морального очищения, причем легалистический термин (Лк. II. 22 и Мрк. I. 44. Лк. V. 14. Ин. II, 6. III, 25) приобретает этический смысл (2 Петр. I, 9 и ср. Исx. XXX. 10 и Иов. VII, 21 по LХХ-ти). В этом очистительном действии конечно, тоже допустимы оба названные момента, из которых первый непременно сопровождается вторым, но обратное не требуется с безусловностью, ибо возможно кого-нибудь очистить от грязи, не уничтожая ее, а только снявши. Естественно, что при этом всегда остается опасность последовательных дальнейших загрязнений, — и успех тут сомнителен и случаен. Это всего менее вероятно для Сына при описанных предварениях о достоинстве Его лица и подвига, где все располагало ожидать полного, окончательного эффекта. Очевидно, Сын уничтожил самый источник нечистоты именно тем, что счистил, смыл самые грехи, упразднив их (ср. Евр. IX, 26), почему больше они ни к кому не могут пристать⁴⁰). Таково здесь обязательное требование но фактическому течению вещей, в которых вредные следствия устранялись единственно поражением причин. В виду сего нельзя согласиться, когда ближайшую аналогию в Мф. VIII,

______________________

40) См Н. Ewald, Das Sendschreiben an die Hebraer und Jakobos Runaschreiben übersetzt und erklart (Göttingen 1870). S 31, 52 и cp. Prof. Ed K. Aug Riehm. Der Lehrbegriff des Hebraerbrieles. S. 560-572.

24

3 странным образом обращают против представленного понимания, якобы в обоих случаях тут просто искусственность и некорректность, между тем разумеются лица в качестве освобождаемых от грехов путем очищения их⁴¹). Но подобное толкование, гораздо насильственнее грамматически, а предметно грешит уже тем, что усвояет Сыну чисто внешнее действие, которое бывает поверхностным и временным по объему и результату, поелику простирается на непосредственно подвергшихся ему и допускает даже у них возобновление старого с необходимостью бесконечного повторения очистительных операций. В этом отношении Сын ничуть не превосходил бы прежней, ветхозаветно-ритуальной практики, и Его специальное вторжение в обычный процесс оказывалось бы спорным по принципиальной надобности и по фактической благостности. Такая возможность всего менее подходила к авторской аргументации, ибо ход ее направлял к незыблемой уверенности, что очистительное действие Сына, как сосущественного Богу миротворческого и миропромыслительного соучастника, будет решительным и всецелым, а это и вполне истинно, раз в корне побивается самая греховность. Тогда констатирование самых объектов становится излишним, и текстуально непрочное ἡμῶν является неприемлемым идейно, поскольку напрасно и говорит о пунктах применения известной силы за совершенным упразднением ее. Зато тем натуральнее, что наперед выдвигается со всесторонним освещением все дело Сыновнее в качестве καφαρισμὸς τῶν ἁμαρτιῶ&nunu; по его достоинству, чтобы потом отметить самым способом исполнения, которым определяется полученный отсюда результат. В этом отношении все значение данного события целиком зиждется на авторитете совершителя, и тут требуется утвердить, что оно обязано последнему по Его собственной инициативе. Это и выражает ме-

____________________

41) См. Prof. Joh. H Aug. Ebiard. S 27; Martin Kahler, Der Hebräerbriet in genauer Wiedenrabe seines Gedankes (Halle 1880). S 1; Dr. Karl Kluge Der Hebraerbriet: Auslegung und Lehrbegriff (Nen-Rupin 1861), S. 7-8, Prof. R. Kubel, S. 93; «Reinigunsr [der Menschen] von den Sunden. nich Reinigung – Wegschaffung der Sünden); Dr. Leonhard Zill, Der Brief an die Hebräer (Mainz 1879). S. 23, и M. R. Vincent IV. p 384 в смысле ἀπὸ τῶν ἀμαρτιῶν.

25

диальная форма ποιούμεωος, которая имеет при accusativus’е активную энергию⁴²) и потому не нуждается в дополнении чрез δι᾽ ἑαυτοῦ, каковая прибавка текстуально сомнительна и могла явиться лишь по недоразумению — в применении αὐτοῦ к Отцу, когда необходимо было потом с рельефностью оттенить Сына. Без этого и одно ποιούμενος отчетливо раскрывает, что все описанное Он сделал Сам собою до присущей Ему божественной мощи и промыслительной миродержавности.

Сам источник и виновник своего подвига — Сын, естественно, Сам и торжествует, независимо пользуясь плодами своей победы. Он «восседает одесную величествия», как заслуживший особого отличии. Эти не простой факт временного триумфа, а наглядное засвидетельствование удостоверенной авторитетности, которая, видимо, коренится в существе природы (ср. Пс. CIX. 1). Посему, проявившись фактически, она приобщается отныне к самому центру абсолютного владычества, будучи богодержавною в своем искупительном влиянии. Этот центр заключается, конечно, в Боге, предполагавшемся соответственною послебиблейскою сигнатурой , а с Ним Сын искони был в единении по своему божественному естеству. Но теперь берется богочеловеческое бытие, и для него надобно было разъяснить, что ему тоже принадлежит божественное превосходство. Поэтому разумеемый центр не просто называется, ни характеризуется по своему величеству царственного господства (ср. Пс. CL, 2) – и ἐν δεξιῷ с топографическою конкретностью рисует достоинство непосредственной близости и активного соучастия. В этой форме употребленная фигура восседания, применяемая лишь к превознесенному Христу в качестве царя (Деян. II, 38 сл. Еф. I. 20 сл. Кол. III. 1, Евр. X. 12-13), первосвященника (1 Петр. III, 22. Евр. VIII, 1. XII, 2) и ходатая (Рим. VIII. 34). выдвигает момент исключительной величественности, чтобы по сравнению с земным уничижением выразить приобретение всей полноты божественного верховенства и всемогущества. Сын теперь достиг соцарственных прерогатив, будучи главою Церкви

____________________

42) Ср. μνείαν ποιεῖσθαι Рим. I, 9. Еф. I. 16 и др., (ср. проф. С. М. Зарин, Современные открытия в области папирусов и надписей, 1914, стр. 119), ποιεῖσsigma;θαι δεήσεις 1 Тим. II, 1. Лк. V, 33. Ин. XIV, 23.

26

Еф. I. 22), хотя в Нем последняя устремляется к Богу, чтобы перейти в царство Отца. Но Сын не просто воссел одесную по причине изначальной божественности: — это богообщение могло быть уже в земной сфере воплощенного Его бытия и обеспечивало бы только человеческие преимущества опять же чисто градального превосходства пред пророками. Фактически было иначе и неизмеримо больше, поелику речь идет о возвращении по человечеству к прежнему богосыновнему воссоединению с Отцом до воплощения или в небесной области. Это и свидетельствуется дополнительным упоминанием εν ύψηλοῖς о престоле Божием. Но что последний находился там, — в этом была общеизвестная аксиома, которую излишне повторять, между тем важно было убедить, что Сын по человечеству проник туда, при акте восседания и находится в месте обитания Божия на небесах (ср. Евр. VIII. 1. 1 Петр. III. 22. Еф. I. 20. Кол. III. 10⁴³), превосходя и обнимая всю их превыспреннюю множественность, принимавшуюся тогда всеми ⁴⁴).

Такая беспримерная интронизация, ставя Сына выше всего, решительно выделяла Его из среды не только земного, но и небесного. А в религиозном смысле над человеческими посредниками спасения возвышались еще лишь небожители — Ангелы, как это допускало даже иудейство. Подле пророков или земных вестников воли Божией спасительными ходатаями были именно небесные силы, и если Сын был в ряду с первыми по земному служению, то теперь оказывается в общей сфере со вторыми по своем превознесении. Отсюда естественное и неизбежное сопоставление с Ангелами, которые отныне соприкасаются с Сыном в однородной деятельности и не могли затрагивать ее раньше, когда она граничила с пророческим глаголанием. Начинается новая фаза Сыновнего посредничества — в сфере ангельского промышления, где требуется точное выяснение

________________

43) Посему ἐν ὑψηλοῖς относится не к τῆς μεγαλοσυνης (М. Dods, р. 252 и ср Ed. Riggenbach, S. 12—13), а к глаголу ἐκάθισεν (Fr Delitzsch. S 14; B Weiss у Meyer’a ХIΙΙ, S. ⁶47, 1).

44) Не без основания подчеркивается здесь (Β. Weiss у Meyer’a ХIII, S. ⁶47, 1), что греческие прилагательные во множ. ч. ср. р. выражают иногда не столько множественность, сколько весь объем того, что заключается в данном понятии (ср. Апок. II, 24: τἀ βαθέα 2 Кор. V, 17)

27

всего положения конкурирующих величин, т.е.. Сына и Ангелов ⁴⁵). Но здесь сразу поражает, что последним нигде не усвояется сидение с Богом, и они всегда стоят у престола Божия (Иса. VI, 2. 3 Цар. XXII. 19), или падают ниц пред лицом Божиим. Понятно, что. воссевши одесную величества, Сын этим актом сталь выше Ангелов по самому своему превосходству уже в качестве превознесенного Искупители (Ι, 4). И грамматически бесспорно, что γενόμενος отмечает исторический факт и относится к искупительному служению Сына, где Он возвысился Своим царственным восседаниеми,. Это знаменовало не превосходство натуральных качеств, несравнимых по всецелой их божественности. Отмечается преимущество по достоинству, могуществу и власти не со стороны их конкретных отличий у того пли иного лица (ἀμείνων, ἄριστις), а по самому свойству, присущему им. И — редкое у других новозаветных писателей — κρείττων обычно в Евр. (13 раз) для характеристики важности известного положения. Но всякой власти принадлежит выражающий ее титул со строгою пропорциональностью полного тожества в гармоническом соответствии τοσούτῳ — ὅσῳ (см. еще VII. 20—22 VIII, 6. X. 25). Значить, насколько лучше имя дли воcседания, настолько и Сын выше Ангелов. В конце концов градальное соотношение отмечается степенью, в какой него διαφερώτερον ὄνομα — не в смысле простой разности (ср. X, 10). но по выделению от всего прочего с обособлением от него в самых натуральных преимуществах. Сын выше Ангелов по эссенциальному, внутреннему превосходству, сближаясь с ними лишь в частных внешних обнаружениях, а не по самой природе, как этот отте-

_________________

45) В гаком случае именно здесь в трактации нормально появление Ангелов, между тем оно было бы неожиданно в начале, где натуральна речь о пророках И положение и смена обоих вполне естественны в нынешнем тексте, а потому — текстуально необеспеченная ни единым свидетелем —оказывается невозможною и с идейной стороны конъектура, будто в Евр. I, 1 вместо τοῖς προφήταις нужно читать τοῖς αγγέλοις как предлагает Prof D Friedrich Spitta. Zum Eingang des Hebräerbriefs в «Studien und Kritiken» 1914, I, S, 106-109. См. пространное опровержение у Urban Holemeister S J, Zum Eingang des Hebraerbriefes в «Zeitschrift für katholische Theologie » 1913, IV, S 805-830

28

нок подчеркивается и сочетанием παρά c accus (ср. Eвр. III. 3. 1 Ездр. IV, 35) ⁴⁶). Все теперь сосредоточивается на понятии имени. Оно наследовано, когда приобретено отмечаемое; им превосходство, каковое достигнуто при восседении одесную. Первое просто удостоверяет второе в качестве раньше него совершившегося факта и потому в κεκληρονόμηκεν не может указывать ни предвечного нредуставления⁴⁷),ни пророческого предопределения в ветхозаветном слове⁴⁸). Разумеется исторический акт царственного провозглашения законченного события, которое отныне делается историческим и неотъемлемым⁴⁹). Чрезвычайная особенность этого торжества заключалась в том, что победитель бывает правою рукой верховной власти. Это равночестный соучастник величества не по временному фаворитизму, а по природному праву, поскольку воссел Сам и сидит без всяких протестов или соизволений. В данной области натурально- юридического наследования ветхозаветных прерогатив таким может быть только сыновство, которое — по достижению законной зрелости —обеспечивает полномощное восприятие всех отеческих достояний. Отсюда ясно, что унаследованное имя есть «Сын» для всей превознесенной богочеловеческой личности, — и всякие другие догадки напрасны, недопустимы или неподходящи. Мыслится точное обозначение конкретного достоинства, которое заранее существует и ничуть не заменяется и не вытесняется именем, а только делается чрез него понятным для всех: тогда ὄνομα ни коим образом не может быть nomen explicitus в schem bammephorasch ⁵⁰).

Конечно, Сын берется в совокупности всех божественных отличий и привилегий, но органически объединяет их в целостной индивидуальности, которая требует и целост-

___________________

46) См. Winer — Ininemann. Grammatik des neutestamentichen Sprachidioms Leipzig ⁷1867), S 35: 2 b (S. 226); cp. † Fr. Blass, Grammatik des neutestamentlichen Griechisch; 2-te Aufl., § 36; 12 (S. 110), 4-te Autl. von Albert Debrunner § 185: 3 (S. 110); Prof. Dr. Ludwig Radermacher. Neutestamentliche Grammatik (Tübingen 1911), S. 104.

47) См , напр. Fr. Bleek, S. 96—97.

48) Так, напр, В. Weiss у Meyer'a ХΙΙΙ, S. ^b49; М Dods, p 253.

49) Для perf. κεκληρονόμηκεν ср. напр. τιτέλεσαι н XIX, 30.

50) Так Fr. Delitzsch, S. 17 —19.

29

ного наименования. Посему нет ни оснований, ни надобности разуметь всю сложную божественную номенклатуру ⁵¹), коль скоро все согласны, что это — не голый звук, а полновесная реальная величина. Затруднения здесь совсем иные и касаются естественного недоумения, что как будто получается ужо бывшее прежде. Догматически — сыновство эссенциально и предвечно, почему не может восприниматься после. Все это верно с принципиальной стороны, однако писатель совершенно не затрагивает здесь этих пунктов, а говорить о Сыне в Его историческо-искупительной миссии. Но и в ней еще в первой фразе сразу сказано, что в конце дней Бог глоголал именно в Сыне; значит, такое достоинство принадлежало Ему с самого начала и не могло восприниматься когда-либо позднее. Подобное суждение было бы незыблемо, если бы в тексте допускалось хронологическое разграничение моментов, чего совсем нет при наличности прямо обратного. Сыновнее глоголание параллельно вещаниям пророческим, а ими охватываются не частные акты или обособленные стадии, но все соответственные деяния во всей их совокупности и завершенности всего ветхозаветного домостроительства. Согласно сему и ἐλάλησεν έν υίῷ обнимает весь Сыновний подвиг во всей законченности, с какою он рисуется нам в исторической перспективе во своем божественном увенчании. С этой точки зрения всячески бесспорно, что все тут соделано Сыном, хотя превознесение по человечеству было уже в итоге всего спасительного процесса. На земле Христос фактически являлся «Сыном человеческим», не имеющим, где приклонить главу (Мф. VIII, 20. Лк. IX, 58), и свое искупительное господство утвердил лишь восседением одесную Отца, как Сын Божий и в своем богочеловечестве. Отселе, это стало вечным обладанием, которое сообщило свою божественную силу всему мессианскому служению. Теперь последнее во всех частях является и может трактоваться только Сыновним. Иначе оно теряло бы всякую ценность и получает ее единственно потому, что все предшествующее, будучи существенным элементом целого, ингредиентно входит в конечный результат, заимствуя из

______________

51) К сему склоняется Br F Westcott. р. 17.

30

него принадлежащее ему достоинство. А раз здесь богосыновство, то и там будут исходившие из него богосыновные функции.

Пред нами находится целостный образ необыкновенной яркости. Вся картина нарисована молниеносно-быстрой кистью огненно-яркими, пылающими чертами. Это истинный плод величайшего вдохновления, когда дух возносится до непосредственного созерцания и все кипит порывами восторженной гармонии, которая естественно отражается и звучностью закругленной речи, где больше показывается, чем рассказывается. Посему дальше требовалось всмотреться в данный тип и понять, анализировать и оценить существенные особенности. Ранее все сводилось к рельефному, наглядному описанию. В нем автор констатирует, что новозаветное откровение было поглощающим завершением издревнего. Тут нет оттенков специальной полемики или намеренного противопоставления, рас решительно внушается, что ветхое было сколько предварением, столько и предуготовлением нового. Разумеется, второе превосходит своего предшественника, а — при несомненности общего для обоих первовиновника в едином глоголющем Боге — такое отличие может созидаться лишь на индивидуальных отличиях новозаветного посредника. Мысль неизбежно сосредоточивается на нем и в авторском изображении видит пред собою фактически бесспорного наследника всех обетованных благ и соучастника миротворения. который, будучи божественным по природе и миродержавно-промыслителыиым, смыл все грехи и своим подвигом достиг божественного величества по самой своей искупительности, как совоссевший с Богом Сын, превысший Ангелов. Тут вся важность заключается в сыновстве, и именно оно должно служить предметом последующих изысканий.

Приобретенный тезис гласит, что Новозаветный Ходатай — в качестве Сына — безмерно превосходит все ангельские инстанции. Пока данные положения формулировались аподиктически. Для писателя это незыблемые аксиомы, и не видно, чтобы имелись глубокие сомнения у читателей, однако, но по самой своей догматической важности они требовали авторитетного обоснования и конкретного раскрытия в целях утверждения, постижения и убеждения. В этих сентен-

31

циях — исходный пункт отправления и фундамент всего авторского построения, но в интересах совершенной прочности необходимо было наперед обеспечить их всецелую незыблемость специальной трактацией. Отсюда вполне правильно. что стихи 1—4 служат базисом всего послания и непосредственно воспринимаются во второй главе, но столь же ошибочно, яко бы I, 5—14 являются лишь побочною вставкой в роде примечания⁵²). Контекст гласить совсем иначе. Новозаветный посредник превосходит Ангелов соответственно своему имени, а что последнее есть «Сын»,— это удостоверяется и библейскими цитатами о нем. Но откуда же узнать это имя и его достоинство по их принадлежности этому деятелю? Последний по сравнению с пророками бывает, завершительным изречением Божиим и вместе с ними может освещаться лишь божественными свидетельствами. Так с логическо-фактической принудительностью вызывалась необходимость библейской аргументации. хотя сему должна была способствовать и пригодность ее для ближайших читателей.

О глаголях Божиих естественно справляться в слове Божием, которое в речи о вещах божественных единственно дает силу и разум человеческим учениям и суждениям. Свою идею писатель формулировал слишком категорически и, конечно, потому, что она с решительной неотразимостью выражается Библией. Отсюда дальнейшее (I. 5) γάρ есть не просто риторическое украшение обычных у автора интеррогативных оборотов (ср. еще I, 14. ΙΙ. 2—8 ΙΙΙ, 16. VII, 11. XII, 7), а служит к причинно-оправдывающему разъяснению⁵³) исключительной, вышеангельской природы провозглашенного сыновства, которое запечатлено адекватным наименованием. Вся фраза формулируется вопросительно с неустранимою неизбежностью отрицательного ответа, но так должны были сказать сами вопрошаемые по бесспорности дела. Говорящим и здесь предполагается Бог, хотя бы чрез Писание, ибо во всем рассматриваемом отделе Он единственный субъект наряду с Сыном, о Котором никто другой и не может свидетельствовать.

_______________

52) Так Friedrich Zimmer. S 18, 19.

53) Fr. Zimmer. S 6

32

Берутся два библейских изречения с знаменательным ударением, что на всем протяжении откровения Божия ничего подобного не прилагалось к Ангелам. Во-первых, таковы слова Псал. II, 7. что царь в Сионе это Сын Божий, рожденный ныне Богом, и, во-вторых, воля Божия во 2 Цар. VII, 14 чрез пророка Нафана о наследнике Давидовом, что Господь будет ему отцом, а он — сыном. Простые ссылки писатель считает достаточными, будучи уверен, что читатели принимают приводимые тексты согласно с ним и не нуждаются в убеждающем обосновании ⁵⁴). Для увещательных целей ничего больше не требовалось, поскольку непосредственный успех гарантировался безошибочно. Историческая оценка, конечно, должна созидаться на фактических результатах действия аргументации, а этого у нас нет по неясности адресатов и среды ближайшего предназначения послания. Тогда остается одно средство — в проверке того, не было ли предположение автора о единомыслии читателей субъективною фикцией и подтверждается ли оно историческими известиями? Но тут еще не конец делу. Солидарность обеих сторон могла быть тоже общим заблуждением возобладавшего мнения, которое по существу было лишь общепринятой иллюзией. Историческо-догматическая важность всей аргументации принципиально колеблется, если она имеет только условную и временную состоятельность, не обладая объективною силой. Но писатель послания к Евреям всего менее допускал что- либо подобное, раз стремился внедрить вечные и непреложные истины. Так по чисто экзегетическим требованиям мы обращаемся к объективному рассмотрению, а оно само собою решает и подлинную оценку, поскольку утверждает библейскую правоту автора, хотя бы читатели и не были столь единомысленны с ним.

С объективной стороны вызывает специальное внимание та особенность комментируемого текста, будто подобных слов никогда не было говорено Ангелам, между тем

______________

54) Ср. Prof. Dr. Fr. Bleek, Einige Bemerkungen über die dogmatische Benutzung alttestamentlicher Aussprucge im neuen Testament und deren normative Bedeutung fur den christhchen Auskeger, mit besonderer Baziehung auf Hebr. 1, 5-13 в «Studien und Kritiken» 1835, II, S. 452-453, 455 ft.

33

известно, что они почитались и объявлялись сынами Божиими. Это бесспорно и для Библии (Быт. VI, 2. Второз. XXXII, 43. Ис. ХХVII, 1. LXXXVIII, 7. Иов. I, 6. II, 1. XXXVIII, 7) и для иудейских верований (ср.. напр., кн. Еноха VI, 2), однако во вторых не было привычным, а в первой дается почти исключительно подлинным, еврейским текстом и отсутствует в греческом переводе. В этом обстоятельстве обыкновенно и находят легкую разгадку, думая, что писатель упустил все противные примеры по неведению, ибо пользуется лишь редакциею LXX-ти⁵⁵), откуда формулируется более серьезный вывод, что принимаемое в Евр. применение ветхозаветных выдержек вообще не соответствует оригиналу, и достоинство авторских мыслей нельзя связывать с такою фиктивною аргументацией⁵⁶) Но последняя оговорка ничего не разъясняет, а все губить, поскольку идея необходимо должна падать при крушении своих оснований, если она здесь прямо извлекается из них. Ведь превосходство Новозаветного Ходатая по его богосыновству пред Ангелами заимствуется единственно из библейских свидетельств и условливается ими по самой своей принципиальной состоятельности. Этого, конечно, не мог не сознавать автор, и потому нельзя допустить, чтобы он не постарался обеспечить себя самым прочным образом. Для сего нужна была прежде всего точность в библейской цитации, а на этот счет едва ли позволительно отрицать, что писатель не считал Библию оригинально-греческою. И в этом отношении его метод не настолько прост и прямолинеен, чтобы приравнивать его к механической шаблонности. Конечно, преобладает тот взгляд, что Евр. утилизирует лишь перевод LXX-ти и при том в одной форме, близкой к тексту Александрийского кодекса ⁵⁷); однако в частностях обнаруживаются большие колебания ⁵⁸). Греческий вид ветхозаветного текста в анализируемом по-

________________

55) Hans Windischh. S. 16; Fr. Zimmer, S. 8: Fr. Bleek, S. 98; .A. S. Peake, p. 81.

56) Даже Fr. Bleek, S. 99

57) См. И † Prof. Alexander Balman Bruce. The Epistle to the Hebrews the first Apology for the Christianity (Edinburgh 1899), p. 46, 1.

58) См. C. Büchsed. Der Hebräerbrief und das Alte Testament в «Studien und Kritiken» 1906, IV, S.508-591.

34

сланиине покрывается имеющимися ныне копиями⁵⁹) и заставляет предполагать у автора свой экземпляр⁶⁰), особенности которого не объясняются свободным цитированием по памяти⁶¹) и удостоверяют другую, уклоняющуюся рецензию ⁶²) В свою очередь эта последняя не совпадает со всеми существующими списками⁶³) и иногда содержит самостоятельную обработку⁶⁴), где встречаются характерные созвучия с еврейским оригиналом⁶⁵). При таких условиях законно ли аподиктически полагать, будто автор «всецело держался греческого перевода LXX-ти и, невидимому, не знал еврейского текста» ⁶⁶), хотя был «ученым писателем»?⁶⁷) Несомненно не более того, что редакция Евр. сходна с LXX-ти, но дает немало индивидуального, допускающего разные толкования ⁶⁸), а тогда можно ли признать огулом, что авторский экземпляр непременно разнился от еврейского типа в обсуждаемых пунктах? Не резоннее согласиться, что серьезный и образованный писатель с тщательною библейско-текстуальной осведомленностью обладал солидными основаниями для своих решительных утверждений? И раз они находятся,— науке совсем непристойно апеллировать к примитивному недоразумению, которое и вообще дозволительно привлекать только в самом крайнем случае, как единственный доступный выход из непреодолимого затруднения. Но этого у нас нет, а имеется совсем обратное. Во всех соответственных библейских указаниях всегда и везде богосыновство усвояется лишь всему сонму ангельскому и было параллельно тому, что Из-

_______________

59) С. Büchsel в «Studien und Kritiken» 1906. IV, S. 538.

60) С. Büchsel ibid., S. 520, 522, 526, 527

61) С. Büchsel ibid., S. 520, 522, 523, 524, 526

62) С. Büchsel ibid., S. 522, 524, 525

63) С. Büchsel ibid., S. 529 ff.

64) С. Büchsel ibid., S. 537.

65) С. Büchsel ibid., S. 527.

66) С. Büchsel ibid., S. 511—512.

67 С. Büchsel ibid., S. 521.

68) Так, yапр., предполагают, что в период времени около христианской эпохи существовал и применялся арамейский таргум в сборике мессианских текстов: см. Rev. J. Courtenay James. An Intermediate Aramaic Version в «The Expository Times» XXV 2 (November 1913), p. 88—90

35

раил в своей совокупности был сыном Божиим — первенцем (Исх. IV, 22, 23). При всяком толковании отсюда должно вытекать неотвратимо, что это есть сыновство коллективное и, следовательно, не собственное и не эссенциальное ⁶⁹). В этом виде оно не подходило к авторским намерениям, ибо в Евр. писатель специально допрашивает о том, кому в отдельности из Ангелов усвоилось индивидуальное и — потому — натуральное сыновство? Отрицательный ответ прямо внушает, что у Новозаветного Ходатая последнее было и личным и природным по абсолютно авторитетному здесь слову Божию.

Для объективного исследования обратимся к цитируемым текстам.

В псалме втором вспоминается дерзновенная попытка возмущения народов и племен с царями и вельможами против царственного помазанника. Речь ведется частью от самого этого лица, которое пережило описанную борьбу и свое торжество понимало во свете богоизбранности. Всего приличнее такие черты Давиду, который и называется во многих кодексах LXX-ти в качестве автора. Впрочем, по существу вопроса для нас важно лишь то, что разумеется исторический деятель, утвердившийся на царстве с преобладанием над всеми враждебными царями. Столь исключительное превознесение могло оправдываться, конечно, особыми природными преимуществами но сравнению со всеми соперниками, а — по своей грандиозности неограниченного превосходства — это знаменовало сверхчеловеческое достоинство. Но последнее необходимо постулировало к Богу, так как именно от Него исходит всякое царство па земле. Дальше следовало, что подобный царь есть натуральный наместник Божий, и его победная интронизация равнялась рождению от Бога в изображаемом царственном!, отличии. Он сын Божий по своей божественной царственности, в день овладения или наделения ею⁷⁰). Ясно, что

______________

69) Ср. и у проф. о. А А Глоголева. Ветхозаветное библейское учение об Ангелах, (Киев 1900). стр. 185 сл.

70) См. Prof. D. E. W. Bengstenberg, Cominentar über die Psalmen [ (Berlin ² 1849), S. 41—42: Prod. II. Fr. Baethgen, Die Psalmen übersetzt und erklärt (Göttingen 1892), S 6: Prot. Rudolf Kittel, Die Psalmen übersetzt und erklärt (Leipzig 1914), S. 11 — 12; † Prof. R. Kübel, S. 93; F. W. Farrar, p. 6

36

это преимущество индивидуально и фактически верно для царственно торжествующtго победителя ⁷¹). Тем не менее анализируемые слова не исчерпываются взятою личностью, ибо приложимы к ней с весьма большою относительностью. Конкретно — сыновство простиралось собственно на царственность, как порожденную от Бога и обязанную ему, а не на самую сущность индивидуального бытия, откуда царственно-абсолютная державность вытекала бы тогда непосредственно, сама заявляя и утверждая свои неотъемлемые нрава. В разбираемом примере и во всех его исторических повторениях — этого не было в совершенной степени, поелику все цари в Сионе были если не (всегда) вопреки своей природе, то все-таки свыше ее — единственно милостью Божией. Понятно, что здесь личное дело царское не было столь неразрывно от Божия, чтобы последнее условливалось и выражалось в духе второго псалма, где Сионское воцарение рисуется рождением от Бога и антимонархическое противление бичуется в качестве восстания на Господа и Владыку всяческих, живущего на небесах. При отсутствии псаломски возвещаемой неразрывности божественного и человеческого элементов натурально и то, что эмпирически совсем и никем не достигалось предрекаемого абсолютного господства. Посему все должны согласиться, что пред нами не простая коронационная ода ⁷²), ибо псаломская картина не нашла точной реализации в иудейской теократии и для обычной истории всегда оставалось идеальною целью. Но центральною фигурой в этой картине был Помазанник Божий, имевший водворить на земле единодержавное царство Божие. Ее содержание — строго мессианское⁷³), и в целом второй псалом является бесспорно мес-

______________

71) И Lic. Hans Kessler относит их к избранию Давида, но лишь per adoptionem (Die Psalmen, München 1898, S. 3-4).

72) Так Prof. Crawford Howell Toy, Quotatioms on the New Testament (New York 1884), p. 204, и Prof. D. Bernh Duhm. Die Psalmen erklärt (Freiburg i. B. 1889), S. 8: ср. A. S. Peake, p. 81

73) Посему и Prof. Dr. W. M. L. de Wette соглашается, что хотя 2-ой псалом не мессианский, но все его основные черты подходят к Мессии (Commentar über die Psalmen, Heidelberg ⁴ 1836, S. 78-79), a Prof. D. Hermann Gunkel полагает, что в нем свойства последнего усвоены историческому царю (Ausgewäblte Psalmen übersetzt und erklärt. Göttingen ³ 1911, S. 16-17).

37

сианским⁷⁴), почему таковыми будут все главнейшие частности ⁷⁵), как и ветхозаветный теократизм был фактическим предуказанием мессианского богоправления, где Бог подлинно царствует в своем божественном гражданстве. Чтобы отрицать данное понимание, — надо отвергнуть объективную истинность библейского откровения с разрешением его в субъективную игру горячих порывов, широких притязаний, поэтических мечтаний, но тут вопрос переходит из экзегетики в иную область теоретических прений об основательности библейско-христианской веры, без которой всегда и везде будут казаться человеческие миражи и условные случайности. А с библейской точки зрения, исповедующей в истории планомерно раскрываемую волю Божию, мессианство было главнейшим ее фактором, как предназначенная к осуществлению цель, которая проникает все историческое движение и сообщает ему разумную поступательность. В силу этого мессианский идеал, составляя душу истории, частью реализуется в ней, частью же предносится в качестве заветного пункта притяжения. Отсюда неизбежность и натуральность мессианского пророчества вплоть до самого воплощения. С этой стороны псаломские предречения будут именно мессианско-пророческими, каковыми и почитались всегда у людей библейских убеждений ветхозаветного и христианского мира (см. Деян. XIII, 33. Евр. V, 5 и еще для 2-го псалма ср. Деян. IV. 26 сл. Апок. II, 27. XII, 5. XIX, 15). Но — для читателей послания к Евреям и всех предположенных читателей его — новозаветный посредник Христос был истинным Мессией, и потому псаломские пророческея слова необходимо должны были относиться собственно и исключительно к нему (ср. Евр. V, 2), удостоверяя не общее понятие богосыновства ⁷⁶).

________________

74) См. Prof. E. W. Hengstenberg ² 4. S 24 ff: Prof. Fr. Baethgn, S. 5; Prof. Joh. H. Aug. Ebrard, S. 43 ff.

75) И с этой стороны неосновательно суждение Fr. Bleek’a, что слова о рождении «днесь», относят к историческому факту помазания описываемого царя, у псалмопевца вовсе не отсылают к другим событиям и будущим (мессианским) временам (S. 104-105), как неверно видеть в них и указание лишь на день пророческого произнесения (Prof. Joh. H. Aug. Ebrard, S. 45)

76) Так Prof. Dr. Ed. K. Aug. Riehm, Der Lehrbegriff des Hebreerbriefes. S. 287-288.

38

а особенную, сосущественную родственность его Богу ⁷⁷). В результате получалось, что своего заключительного вестника Бог назвал (в Пс. II, 7) Сыном со всею решительностью, не допускающею сближения с ним кого-либо из Ангелов.

Это еще прямее провозглашается во второй цитате, присоединяемой обычным в иудейской литературе καὶ πάλιν — «и еще» (см. Евр. X, 30). Здесь тоже веления Божии чрез Нафана. Пророк возвещает Давиду, что задуманный последним храм построит не он, но лишь его преемник, которому Бог будет отцом, а тог Ему — сыном (2 Цр. VII, 14). Ближайшим образом это обетование Господне исполнилось в великом храмоздателе Соломоне, сыне Давидовом, при помощи прочно организованного культа обеспечившем теократический строй царства Израилева. Однако этим исчерпывалось далеко не все пророческое содержание, ибо исторически Соломон вовсе не утвердил престол царства Давидова на веки и фактически был предшественником скорого разделения его и постепенного упадка. Значит, Соломоново храмоздательство было только временным проявлением и обусловленным применением пророческого предречения, почему последнее, будучи словом Божиим, отсылало ко всецелой реализации в том же духе, но в совершеннейшей силе. При таком положении знаменательно, что в подлинном тексте говорится или потомстве во всей непрерывности генеалогического приемства до конечного увенчания, а в параллельной редакции 1 Пар. XVII, 11 категорически упоминается о «семени Давида из сынов его» в неограниченном смысле. Следовательно, по своему существу это библейское свидетельство опять оказывается пророческо-мессианским ⁷⁸), как подобные выражения и понимались в библейском употреблении (см. 2 Кор. VI, 18 и ср. Апок. XXI, 7).

___________________

77) См. Dr. Joh. H. R. Biesenthai, Das Trostschreiben des Apostels Paulus and die Habräer (Leipzig 1878), S. 76.

78) Поэтому неосновательно резкое заявление Prot. Eugene Menegoz’a якобы автор послания к Евреям совершенно напрасно применил ко Христу данное место, ибо оно не имеет никакого отношения к Мессии (La thelologie de l’ Epitre aux Hebreux. Paris 1894, p. 82 not.).

39

Вторая цитата подкрепляет и разъясняет предшествующую. Она редактирована в форме будущего и относилась лишь к имеющему быть воцарению, с которого только и должно было начаться предсказанное богосыновство в рождении от Бога на царство. Соответственно этому и во втором псалме разумеется мессианское сыновство в том моменте, когда его незыблемость гарантировалась окончательно в качестве натурального преимущества по рождению или происхождению. В этой концепции хронологическое обозначение приобретает особенную важность в оригинале и сохраняет ее в новозаветном комментировании, о котором нельзя сказать, будто σήμερον удержано просто по точности копирования ⁷⁹) и для автора не заключало ни малейшей ценности ⁸⁰). Нужно принять обратное и по вербальной конструкции фразы, где вся сила в вопросе о возможности исторического бытия данного случая, а о предметной стороны требовалась ссылка на совершившийся факт, что недопустимое для Ангелов действительно было с Новозаветным Ходатаем. Теперь псе затруднение будет в специальной энергии хронологического указания. В псалме рисуется торжество победного воцарения, и буквалистически его должно мыслить при σήμερον. Это есть день царственного утверждения помазанника Божия ⁸¹). Однако хронологический штрих не обнимается простым констатированием события, ибо тогда не достигал бы цели при всяких суждениях о происхождении и достоинстве псаломского изображения ⁸²). В нем рисуется воцарение с преобладанием над противниками и непреоборимостью для них. При подобном превосходстве оно, естественно, должно не столько отмечаться, сколько обосновываться. Но ничуть не служила бы достаточным оправданием голая дата, что описываемый субъект воцарился, хотя бы по своей цар-

____________________

79) A. Seeberg, S. 13, 14.

80) Ed. Riggenbach, S. 17—18; † А. В. Davidson, р. 47.

81) Конечно, лишь в этом смысле и у † о. Н. П. Вишнякова говорится (Толкование на псалтирь: пс. 1—IX, Спб. 1880. сто. 90—91), что в псалме 2-м разумеется больше время земного служения Мессии.

82) Касательно догадок о принадлежности 2-го псалма к Маккавейской эпохе ср. и у Dr. theol. E. Goossens. Die Frage nach makkabäischen Psalmen. (Münster i. W. 1941. S. 69 ft.)

40

ственной урожденности, коль скоро успешная интронизация многими оспаривалась тоже по фактическим правам. Тут истинное обеcпечение могло почерпаться лишь в том, что превышает все историческо-условные преимущества и дает господство над ними, как независимо от них по бытию и природе. Значит, вполне основательно всегда находили у псалмопевца учение о всемирном богосыновстве⁸³), которое принимается даже либеральными толкователями ⁸⁴) и для Евр. I, 5 ⁸⁵). Тем не менее фактически говорится о событии царственного возобладания по принципиальному превосходству вечного существа. Для мессианского исполнения последнее, конечно, обязательно предполагается, но здесь все внимание должно лежать на высшем завершении того, что прежде выражалось недостаточно и предзнаменовательно. И поскольку псаломское пророчество — всецело мессианское, для его реализации необходим параллельный прежнему факт в мессианском служении, для чего искони назывались крещение (Лк. III, 22 no cod. D: Иустина M. Диал. с Триф. 88) ⁸⁶) и воскресение (Деян. ХШ, .33 и ср. Рим. I, 4) ⁸⁷). Но мессианское применение определяет искупительное достоинство Новозаветного Ходатая, как Сына по самому богочеловечеству, отныне обеcпеченному на веки в благодатном царстве. Этим констатируется искупительное увенчание в последнем мессианском торжестве, а такое состояние наступило лишь с превознесением божественного Избавителя до сыновства во всей Его богочеловеческой

__________________

83) См. напр. Dr. Laur. Reinke. Die messianischen Psalmen I (Guessen 1857), S. 74 ff. 79. † проф. И. Н. Корсунский, Новозаветное толкование Ветхого Завета (Москва 1885), стр. 295; † архиеп. Никанор (Каменский), Изображение Мессии в Псалтири (Казань ² 1901), стр. 52-53

84) Hans Windisch, S. 16,17.

85) A. S. Peake, p. 82 † Prof. Em. Kautzsch видит здесь речь о метафорическом богосновстве (Die Heilige Schrift des Alten Testaments übersetzt, II Band, Tübingen 1910, S. 112)

86) См. н. Rev. J. M. Neale, A Commentary of the Psalms. vol. I (London 1960), p. 98.

87) См. Die heligen Schrigtn des Alten Testamentes nach der Vulgata, übersetzt und erklärt von Dr. Valentin Loch und Dr. Wilhelm Reischl, I Band (Regensburg ³ 1885), S. 746; Dr. Leonh. Zill, S. 32; Adolph Saphir I. p. 88-89. Prot. Fraklin Johnson, Quotations in the New Testament from the Old (Philadelphia 1896). p. 238.

41

личности. Потому и σήμερον означает «день» воcседения Господа Христа одесную величества Божия 88), когда окончательно обеcпечена господственная царственность всего мессианского подвига но достоинству богосыновства.

В итоге всего получаем, что новозаветный посредник должен почитаться Сыном Божиим по велению божественного авторитета в слове Божием. Тогда Его искупительное достоинство возносится превыше всего досточтимого в той области и оказывается несоизмеримо преимуществующим пред ангельством. В этом смысле категорически несомненны прямые свидетельства, которые вообще приводятся и применяются у автора с убеждающею действенностью ⁸⁹). В Писании Мессия по самому своему искупительному званию провозглашается собственным Сыном Божиим, которому уже при вхождении во вселенную на спасительное избавление должны покланяться все Ангелы (Евр. I, 6). Это общее превосходство неразрывно от того, что ангельское служение, очевидно, бывает вторичным, соподчиненным и как бы стихийным, между тем миссия Сына сохраняет вечную силу и обязательность (Евр. 1, 7). Естественно, что результатом сего бывает победное увенчание Искупителя и Его спасительного дела. Ангелы же будут лишь споспешниками последнего на пользу людей (Евр. I, 8 — 14). Здесь ангельские функции ничуть не уничтожаются, а — скорее — утверждаются и санкционируются, но так, что ограждают и освещают божественное величие Сыновнего подвига. Между ними бесспорно тесное соотношение — предварения и окончания, вспомогательной подчиненности и активного главенства.

Эта связь раскрывает нам и характер всей аргументации, где в особенности типично, что все строится на сравнении

______________

88) См. и Prof. D .A. Schlatter, Der Hebraerbrief (Calw und Stuttgart 1898), S. 30; Prof D Вernh Weiss, Die Paulusbriefe und Hebräerbrief, S. 523.

89) Cм. и Franz Dibelius, Der Verfasser des Hebräerbriefes (Strassburg 1910), S. 29. Cp. Rev. H. A. A. Kennedy, St. Paul’s Conceptions of the Last Things (London 1904), p. 56, и вообще † Prot. B. Jowett, The Epistles of St. Paul to the Thessalonians, Galatians and Romans I: Text and Notes (Loudon ³ 1894), p. 96.

42

Сына с Ангелами. Теоретически это представляется некоторым труизмом. Конечно, превосходство кого-нибудь пред чем-либо исключительно высоким тем сильнее выдвигает величие первого — и с этой стороны преимущество пред верховными духами обеспечивало Сыну непререкаемый авторитет, абсолютной несоизмеримости. Однако для всех, принимавших обе истины, такой вывод был заранее бесспорен догматически, и тут всякие рассуждения оказывались совершенно излишними. А для состоятельности и убедительности их необходимо, чтобы наперед уже исповедовалось божественное сыновство новозаветного посредника, но когда последнее несомненно,— при нем совсем неуместно сличение с ангельством для его ограждения, раз данное преимущество всеми признается с непоколебимостью безусловной веры, что это Сын Божий и потому всячески превосходствует пред Ангелами Божиими. Эта коллизия может разрешиться только мыслию, что сыновство служит лишь предпосылкой и должно оправдываться и обрисовываться конкретными фактами сыновнего обнаружения в заключительном глаголании Божием. Очевидно, Сын берется по Его искупительному подвигу, и уже отсюда очерчивается в нем персональное достоинство. Писатель преследует не теоретическо-отвлеченные интересы метафизической догматики ⁹⁰), всецело сосредоточиваясь па сотериологических потребностях — возвеличения новозаветного дела и привлечения к нему всех людей. Для этого и было важно раскрыть, что оно — исключительно и единственно спасительно, а эта истина лучше всего обосновывалась божественным его первенством пред всеми аналогичными начинаниями и стараниями. Но среди таковых явно выделяется своим одинаковым направлением именно ангельское служение для спасения людей и потому вполне натурально привлекается для сравнения с мессианским. И если теперь превосходство последнего пред первым является для христиан догматической аксиомой, то — значит — рассматриваемое послание относится к другой христианской эпохе и иной среде, где даже в христианской сфере не было подобной бесспорности, — конечно, по присутствию и рас-

_______________

90) См. и Ed. Reggenbach, S. 10.

43

пространению обратных воззрений. Но это перспектива апостольских времен в иудействе. Оно значительно уклонилось от прежнего, собственно библейского течения в своих религиозных созерцаниях и моральных настроениях. Тогда всех и всюду проникало чувство непосредственной,—почти интимной,— близости заветного народа к Богу, Который всегда был с ним во всей жизни всего общества и отдельных избранников. Фактический опыт истории был, однако, неблагоприятен,— и Израилю не суждено было удержаться па первоначальной высоте. Частные грехи и общие падения воспитывали и обостряли ощущение виновности, а внутренние потрясения и внешние бедствия слишком наглядно и внушительно говорили о неблаговолении Божием. Сознание близости к Богу постепенно колеблется и помрачается, между тем постоянные удары сменяются жестокими грозами и ведут к тяжелой катастрофе в потере теократическо-государственной автономности. Все яснее и неумолимее обрисовывается отчуждение Божие от народа Израильского с таким контрастом святого и грешного, что взаимное соприкосновение представляется и невозможным и немыслимым, когда самое имя Божие бывает неизреченным для человеческих уст (schem hammephorasch). Утверждается как бы непроходная пропасть. Но ее необходимо было заполнить и по наличности самого бытия Израиля, ибо основу своего существования оп полагал всецело в Боге и при отрешении от Него лишался бы единственной опоры, подвергаясь неизбежному и совершенному крушению. Ради самосохранения обязательно было обеспечить нарушенную связь, без которой все тварное неминуемо обрекалось бы на погибель. При отмеченном обособлении это возможно было лишь чрез посредников, сближающих обе стороны и потому родственных каждой из них — одной по божественной духовности, другой — по тварной ограниченности. Так рождается неумолимая потребность в ангелической плироме, покрывающей образовавшуюся бездну, и отсюда в иудействе — наряду с догматическим деизмом — водворятся сотериологическая ангелология. Основы ее были даны в библейском учении, а вся теоретическая разработка принадлежит школьному религиозному умозрению, особенно развивающемуся в этой области

44

с эпохи Вавилонского плена при самых разнообразных пособиях и материалах. Не только имена Ангелов, но и существенные концепции имеют инородное происхождение, если в конечном устремлении и применяются всегда к теократическо-сотериологическим созерцаниям и упованиям народа зраильского. Теперь понятно, что в сознании позднейшего иудейства большую, иногда — доминирующую важность приобретает ангелология ⁹¹). Религиозное внимание сосредоточивается на Ангелах, а они во всех категориях рисуются служебными духами ради Израиля и — в нем — всего мира. Бесспорно, что такая ангельская миссия по своей задаче вполне совпадает с мессианскою. Выдвигался вопрос о градальном их соотношении, но иудейскою догматикой он не был решен категорически и — тем менее — в пользу второй, хотя и были отдельные голоса о превосходстве Избавителя над небесными духами 92). Напротив, достоинство Ангелов было для всех очевидно, у Мессии же во всяком случае неясно. Иудейский деизм мог утвердиться лишь при мертвом, чисто арифметическом монотеизме, без чего не было бы самой надобности в искусственных посредниках. Нет нужды особо аргументировать, что для иудейства здесь у Мессии была совсем недопустима натуральная божественность. Последняя никак не могла быт у него выше ангельской, а фактически сильно принижалась по сравнению с нею. Правда, Мессия часто именовался в иудейской теологии Сыном Божиим, однако это сближало Его не с ангелами, но с первенцем Божиим в Израиле, показывая в нем лишь лучшего из сынов человеческих. Личность Мессии в иудействе является по самому существу глубоко человеческою, низшею по природе перед Ангелами, и самое дело представлялось временною стадией в обеспечении Израильского торжества ⁹³), между тем ангельские функции сохраняли вечную значимость спасительно-служебного посредничества для реализации верховных планов Божиих. В такой атмосфере христианское

____________

91) Ср. у нас. Благовестите св. Апостола Павла по его происхождению и существу I (Спб. 1905), стр. 663 сл., 800—810.

92) См. и Вг. F. Westcolt, р 16.

93) См. у нас, Блоговестие Благовестите св. Апостола Павла по его происхождению и существу III (Спб. 1912), стр. 48.

45

возвеличение божественного мессианства во Христе обязательно требовало специального обоснования и для своего успеха должно было раскрыть несравнимое его превосходство в отношении к ангельству. Эта задача вызывалась самым свойством предмета и ничуть не предполагает борьбы с апгелолатрическими или прямо гностическими мечтаниями, ибо не слышится отзвуков даже косвенной полемики данного рода ⁹⁴). И без этого в описанной среде аргументация послания понятна и по своим мотивам и по фактическим результатам, поскольку имеет для себя соответствующую жизненно-догматическую почву и, базируясь на ней, предусматривает все запросы, чтобы удовлетворением их обеспечить себе должное внимание и убежденное подчинение. Автор, видимо, исходит от иудейских ангелологических предпосылок в читателях и, следовательно, апеллирует к иудейски-воспитанной публике. При этом невыясненность касательно взаимности мессианства и ангелологии свидетельствует о религиозно-догматической колебательности по настоящему пункту при особой остроте мессианских упований, а все это отсылает нас к иудейству апостольских времен. Была тогда жажда мессианского спасения, но она не всегда питалась из чистого христианского источника или примешивала к нему свои иудейские суррогаты. Писатель и устраняет последние, раскрывая на основании соответственных иудейских воззрений божественное превосходство искупительного дела Христова, как богосыновнего по качествам и результатам в силу натуральной богосыновности Новозаветного Ходатая.

Так в наличных исторических условиях утверждается принципиальная догматическая истина, которая своею пригодностью для них свидетельствует о своей внутренней жизненности и внешней живительности. А она заключается в том, что христианское здание всесовершенно и незыблемо, поскольку основывается и держится божественным посредничеством Сына и всегда имеет в нем свою опору, не уклоняясь и не колеблясь. Этим ограж-

__________________

94) См. о сем и М Dods. р. 25З: Hans Windisch. S. 19: Ed. Riggenbach. S 14.

46

дается его вечная действенность неисчерпаемой и всеобщей спасительности для мира.

Но тоже верно и для всяких духовных учреждений, которые могут быть продуктивными и благотворными лишь тогда, когда возникают из высоких духовных запросов и неизменно питаются ими, функционируя с духовною благостностью приобщения людей к светлой области духа, где постепенно исчезает все бренное и разгорается не мерцающий свет вечности. В этом смысле сколь искренно приветствуем, столь же душевно и желаем, чтобы матерински дорогая нам Московская Духовная Академия, верная лучшим духовным заветам своей славной столетней истории, всегда сохраняла «непреложное ходатайство» своего благословенного основания в правде Божией и истине Христовой.

Больше книг на Golden-Ship.ru