Холод и яд

Глава 2

Варя, высунув кончик языка и запрокинув голову, старательно красила ресницы. Рука подрагивала, так и норовя сорваться, но Варя упрямо зигзагообразно взмахивала кисточкой. Отстранилась и качнула головой: «Ну и рожа у тебя, Шарапов, ну и рожа. А хотя… Так вроде и ничего». Хотела закрутить тушь, но промахнулась: тёмно-фиолетовый штрих, как из косметического каталога, теперь красовался на руке. Чертыхнувшись, она убрала тушь в косметичку и, послюнявив пальцы, наспех размазала пятно. «Мама бы сейчас сказала, что проще идти и помыть руки, – вздохнула Варя; след от туши стал похож на синяк или перелом. – И, очевидно, была бы права!»

– Доброе утро, – папины руки легли на плечи внезапно, так что Варя подпрыгнула.

– Доброе, пап! – бодро отозвалась Варя, прищуриваясь от поцелуя в щёку, нежно-заботливого, но чрезвычайно щекотного.

Когда папа отошёл к телефону, чтобы проверить пропущенные вызовы и сообщения, Варя юркнула в ванную. Старательно растирая руки жидким персиковым мылом, Варя разглядывала своё отражение. Оно, как водится, не приводило её в восторг. Вроде бы милое личико, но не красавица. Варе чего-то не хватало. Или что-то казалось лишним…

Например, синяки под глазами.

Воскресенье вчера выдалось по-настоящему сумасшедшим. Сперва Варя проснулась ни свет ни заря вместо того, чтобы поспать до десяти, как нормальные люди. Потом папу в одиннадцать выдернули на срочное обсуждение по региональному проекту – новой школе, которая строилась уже второй год. К вечеру пришли Фил с Артёмом, вернее сказать, приползли. Такими побитыми Варя их ещё не видела. У Артёма под глазом (хорошо – не вокруг) наливался сочный синяк; у Фила из трещины на краю брови по всему лицу растекалась кровь. Варя едва не упала, увидев хромающего окровавленного Фила. Шок выбил из сознания все вопросы. Была лишь одна мысль: «Привести в порядок!»

Она даже забыла спросить, как они в таком виде добирались домой. Как их не выгнали. Она даже забыла узнать, что именно случилось. Слишком нетипичной была картина. Сбитые костяшки, синяки на руках и по всему телу – это было всегда. Но обе «банды» всегда придерживались негласного правила: не бить по лицу.

Кроме вчерашнего дня. Видимо, встреча прошла неудачно – результат был налицо!

Варя с трудом отпустила парней по домам и забралась за писательство: Машка давно просила новую главу фанфика. Не получалось. Тексты не шли, от сериалов тошнило, котлеты на ужин пригорели. И побитые парни никак не желали выходить из головы.

Папа пришёл только часов в десять и, наспех выпив кофе с парой горячих бутербродов, уселся играть в компьютер. Варя мгновенно притащила из коридора пуфик и, уместившись рядом, вполглаза следила за игрой и болтала ни о чём. Только бы руки не чесались написать Филу или Артёму, как они. Парням ведь нужна свобода.

Если бы папа не посмотрел на часы в двенадцать вечера, Варя там бы и уснула, уткнувшись носом в исписанные мелким угловатым почерком, так похожим на её, страницы его записной книжки.

Разумеется, выспаться при таком раскладе Варя не смогла.

Сквозь шум воды прорвалось папино ворчание:

– Ну и чего ты не разбудила меня, а? Теперь поздно приедешь.

Варя любила, когда папа говорил с ней вот так, как с маленькой, заботливо и мягко. А не строго и серьёзно, как с равной. От этого в квартире и на душе сразу становилось теплее. Она усмехнулась, тщательно растирая руки на пороге ванной:

– Просто ты вчера так допоздна сидел… Вот я и не стала тебя будить. У тебя же ещё работа.

Папа уловил тонкую язву в её словах и цыкнул. Варя коварно улыбнулась, склонив голову к плечу и увернувшись от шутливого щипка:

– Я кого-то наказывать за такие слова буду. Что за разговоры, а?

Варя рассмеялась, уступая место в ванной папе. Он прикрыл за собой дверь, а Варя вновь замерла перед хорошо освещённым зеркалом прихожей, оценивающе оглядывая себя. «А всё из-за этих дураков, – беззлобно насупилась Варя. – Они дерутся, а ты их корми, переживай за них. Ух!» Варя наморщилась, и тут же невольно хихикнула: слишком уж забавно выглядело её насупившееся отражение.

Дверь ванной приоткрылась, и папа недовольно проворчал:

– Дочь моя, ты в курсе, что благими намерениями устлана дорога в ад?

– К чему это ты?

– Да к тому, что поеду тебя отвозить не как мэр города, а как отсидевший трое суток! – мрачно пояснил: – Бородатый и помятый.

– Нам нужен водитель и уборщица, – с готовностью отозвалась Варя, перепроверяя, весь ли рюкзак собрала.

– Ага, – саркастично поддакнул папа, – а ещё повар и дворецкий! И целый штат прислуги в трёхкомнатной квартире. И следить за каждым, чтобы ничего не украл, не нашёл, не отфотал. Не отравил. И ещё надо нанять человека, который будет развлекать маму. Она ж кайф ловит, пока готовит и убирается.

– Иногда, – мрачно вставила Варя, невольно содрогаясь от мысли о домашних делах.

– А когда не ловит – убираешься ты, – папа стрельнул взглядом на часы под зеркалом и раздражённо нахмурился: – Так, всё, заболтала ты меня. Сейчас точно опоздаешь.

Дверь ванной захлопнулась, и зашумела вода. «Подумаешь! Не доверяет он никому, кроме родных… – закатила глаза Варя, недовольно бухаясь на пуфик. – И вообще, если б я не разбудила, ещё хуже было бы».

В кармане рюкзака вжикнул телефон. С утра Варе могли писать только два человека: Маша или Артём. И оба – исключительно по делу.

Табличка «ВКонтакте» оповестила, что писал Артём, заставляя Варю нахмуриться.

Артём Родионов, 7:38

Выходи, я жду

Варвара Ветрова, 7:38

Зачем? _(ред.)

Пальцы соскользнули, набрав абракадабру, которую пришлось срочно редактировать. Варя верила, что Артём её поймёт и сумеет прочесть в этом одном простом вопросе тысячу сложных, мгновенно закрутивших её, как детскую юлу. «Зачем он меня ждёт, ему лучше подлечиться! Зачем он в таком состоянии пойдёт в школу? Зачем он вообще опять лезет на рожон? Илья же пообещал им каких-то неприятностей. Пусть лучше бы дома посидели. Нет, ну точно идиоты!» – Варя нервно щёлкала кнопкой блокировки новенького телефона и подрагивающими пальцами разглаживала плёнку. Её почему-то вдруг охватил зябкий страх непонятного происхождения.

Она ведь никогда не верила в эту их глупую вражду, в эти их драки и игры в крутых бойцов! А сейчас вдруг ни с того ни с сего стало тревожно: её как будто обволок удушающе ледяной туман, в котором скользили тени неприятностей. Телефон звякнул, оповещая о сообщении.

Артём Родионов, 7:39

Чтобы отвести тебя в школу ;)

Друг предпочёл сделать вид, что не понял вопроса. «Балбес!» – возмутилась Варя, но, коротко ответив Артёму смайликом, принялась собираться. Она честно пыталась искать плюсы в этой ситуации, пока вытирала сапоги. «Папе не придётся мотаться туда-сюда, прогуляюсь. Может, Тёмка всё-таки признается, что ему сказал Илья. Может…» – Варя с трудом застегнула молнию и шумно выдохнула.

Обмануть себя невозможно. Нехорошее предчувствие никуда не делось.

– Ты куда собралась? Я ещё не завтракал, вообще-то, – наспех умывшийся папа повесил полотенце и захлопнул дверь ванной.

– Пап, ты иди завтракай, я сама, – протараторила Варя, хватая с вешалки пуховик.

Папа недоверчиво приподнял бровь:

– Ууу… И с чего вдруг такой героизм?

Варя как можно невиннее улыбнулась и пожала плечами. На телефон посыпались сообщения: очевидно, Артём уже замёрз ждать. Варя поморщилась, пытаясь одной рукой ответить Тёме, что уже бежит, а другой рукой надеть пуховик. Папа укоризненно покачал головой и помог дочери одеться. Варя вжикнула молнией до самого подбородка, поправила белый шарфик, подхватила рюкзак и уверенно щёлкнула замком.

– Стоять. Шапку одень!

Варя разочарованно отпустила дверную ручку и обернулась. Белая мягкая шапочка чудом не прилетела ей в самое лицо – Варя едва успела её поймать и тут же недовольно поморщилась:

– Ну па-ап, это же детский сад!

– Менингит заработать хочешь? На улице под сорок градусов. – Папа проверил на телефоне прогноз погоды: – Ну вот, минус двадцать восемь. Околеешь.

Варя шумно выдохнула и повертела шапку в руках. Она-то надеялась, что с отъездом мамы хотя бы ходить будет, как многие девчонки: без шапки, лишь едва накинув капюшон. Ещё раз просительно взглянула на папу, хотя и понимала, что это, в общем-то, бессмысленно. Он никогда не отступал от своих слов, как бы его ни умоляли.

– Ну я капюшон наки…

– Шапку одень, – многозначительно приподнял брови папа, и его карие глаза, такие же, как у Вари, сверкнули холодом стали.

– Надень, – пробурчала Варя, вкладывая в это слово всё своё недовольство, а потом натянула шапку, закрывая серебряные гвоздики-звёздочки.

– И в кого ты такая умная, а? – ядовито усмехнулся папа, подходя к двери.

Варя развела руками и, задорно наморщив нос, заметила, что есть в кого, а потом клацнула кнопкой вызова лифта. Папа, качнув головой, хотел было закрыть дверь, но Варя ойкнула, метнулась к нему, чтобы поцеловать в колючую щёку. Он в ответ чмокнул Варю в нос.

Лифт пришёл. Варя кинулась к нему, на ходу бросив через плечо:

– А я ещё кофе сварила, как ты учил!

– Ну всё! Жизнь удалась! – рассмеялся в ответ папа и тут же шутливо пригрозил: – Артёму привет. И предупреди, что если в следующий раз меня зазря гонять из кровати вздумает – я ему крылья пообломаю.

Двери захлопнулись.

В лифте Варя то снимала, то надевала шапку, взлохмачивая косичку всё больше и больше. Можно было, конечно, сунуть шапку в карман – вряд ли папа стал бы следить за нею из окна, но внутри отчаянно забилась совесть, заставляя с зубным скрежетом скрыть шапку под капюшоном. «Проклятая совесть, – засунув руки в карманы, Варя уставилась на чёрные маркерные записи неприличного характера на желтоватых стенах. – Ладно, так хотя бы не так убого». Едва двери старого лифта содрогнулись и с каким-то загробным скрежетом раздвинулись, Варя пулей вылетела вон.

Пронизывающий ветер взметнул вверх колючие снежинки, Варя поёжилась, зарылась носом в мягкий шарфик и натянула шапку по самые мочки ушей. Она определённо оказалась не лишней.

– Привет, – мягкий и чуть хрипловатый голос друга заставил Варю испытать целую гамму эмоций: от леденящего душу ужаса до желания прибить Артёма сиюсекундно.

– Привет, – недовольно поджала губы Варя: – Ну и зачем?

Артём с иронией упрекнул Варю в вечном недовольстве и пригрозил повернуть назад. Варя шутки не оценила. Лишь, поёжившись от утреннего морозца, вгляделась в лицо Артёма, так чётко освещённого грязно-жёлтым фонарным светом. Следы вчерашней драки в глаза бросились сразу: разбитый уголок губы, красно-лиловый синяк на скуле, пластырь на лбу, торчащий из-под жёстких каштановых прядей.

Снова щемящее чувство сдавило грудь, и Варя оглядела зловеще чёрный двор. В душе повисло на тоненькой нити необоснованное ожидание угрозы. Варя, стянув варежку, невольно коснулась синяка на скуле Артёма. Он содрогнулся и едва уловимо поморщился – больно. Варя тут же отдёрнула руку, как от огня, и, потупив взгляд, всё же осуждающе качнула головой:

– На твоём месте я б никуда не ходила.

– Хорошо, что мы на своих местах, – натянуто рассмеялся Артём, а потом легонько хлопнул её по плечу: – Варь, правда, расслабься. С переломами же ходил. А тут всего-навсего пара синяков.

– Пара синяков, – передразнила его Варя. – Да у тебя рожа, как у уголовника!

– Ла-асковая ты, – Артём задумчиво потёр синяк. – Да ладно, не парься! Сегодня в городе я не один в таком боевом раскрасе приду в школу. Даже в нашей школе таких красавцев будет трое.

Варя осуждающе покачала головой. К неприятному непонятному страху прибавилось ощущение, будто это последняя их с Артёмом встреча. Где-то под сердцем то ли нервно застучало, то ли тянуще заныло.

Артём кивком головы поманил Варю за собой. Она осталась на месте, задумчиво покусывая губу и прислушиваясь к себе. Артём решительно отошёл шагов на десять, а потом обернулся и широко развёл руки в стороны. Варя, мотнув головой, потёрла переносицу и в два шага (остаток расстояния просто проскользила по ледяному накату) врезалась в грудь друга. Он сдержанно охнул и тепло обнял её, прижимаясь щекой к виску. Варя рвано вздохнула и подняла голову, заглядывая в светлые, зелёные с янтарными вкраплениями, глаза, сиявшие под грязным фонарным светом живыми огнями:

– Тёма! Может, ты всё-таки пойдёшь домой? А то мало ли что…

– Всё хорошо, – Артём, напоследок крепко приобняв Варю, плавно отпустил её. – Идём, уже без пятнадцати.

– Но Илья…

Варя в растерянности теребила варежки, не зная, как ещё убедить друга остаться.

Она не знала, почему это так важно. Просто отчаянно хотела, чтобы сегодня, только сегодня, его в школе не было. Артём сердито засунул руки в карманы, ускоряя шаг:

– Даже Лерка не пыталась мной так манипулировать. Поддержала моё решение. Это моё дело, Варь! Мой выбор, – Артём резко остановился и крутанулся на пятках. – Мне не стыдно за этот выбор. А тебе?

– Нет, – тихий шелест слов потонул в вое ветра над двором.

– Тогда хватит глупостей. Надо поторопиться, а то Янина Сергеевна нам обоим устроит казнить нельзя помиловать.

– Да, – неестественно усмехнулась Варя и тут же обиженно закусила губу. Терпеть не могла, когда её с кем-то сравнивают. Но всё же поравнялась с Артёмом и, взглянув на его сосредоточенное лицо, постаралась сказать как можно искренней: – Я, наверно, просто параноик.

Артём похлопал Варю по плечу, призывая расслабиться. Она выдохнула, посмотрела на синее-синее небо, на котором ещё мерцали далёкие белые точки звёзд. «Лерка его поддерживает, – пренебрежительно наморщилась, слушая перехруст снега под ногами. – Кто бы сомневался! Она проныра. Лишь бы помиловаться с ним. Бе! Хотя, может, Тёмка прав? Ну что может случиться? Подумаешь – предчувствие. Не все предчувствия сбываются, у меня ж интуиция не мамина».

У мамы сбывалось девяносто процентов точно. Она могла вскользь упомянуть о внезапно накрывшей мысли, незначительной по своему масштабу (например, о внезапной проверочной по ненавистной Варе математике), и она сбывалось. Незамедлительно или через некоторое время. Мама шутливо звала себя ведьмой и учила Варю прислушиваться к своей интуиции.

У Вари не сбылось пока ничего. Может, оттого что чаще всего это были не предчувствия, а желания. Может, она просто не умела слушать.

Сейчас Варя постаралась запихать подальше это неприятное беспокойство и попыталась посмотреть на Артёма тепло, игнорируя упоминание о его девушке. Он шёл чуть впереди широкими шагами, распинывая в разные стороны крупные ледышки. Взгляд его был непривычно мрачен и угрюм. Липкий холод, навевающий опасность, снова настойчиво зацарапался в груди, принуждая бояться грядущего. Варя тяжело вздохнула и заторопилась поравняться с Артёмом.

Впрочем, в этом не было смысла. Они были вместе, но как будто порознь – каждый шёл, засунув руки в карманы и утонув в своих мыслях, сомнениях, терзаниях. Как будто и друзьями не были никогда. От этого в душе было болезненно пусто и тошно.

– Тём… – осторожно позвала Варя, и тут же её ноги разъехались на ледяном накате, припорошённым тонким слоем льда.

Варя хаотично замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, но рюкзак предательски тянул вниз. Артём резко схватил её за руку и рванул на себя. Переборщил. Варя глазом моргнуть не успела, как они оказались в сугробе рядом с проезжей частью. Мимо пронеслась машина.

– Ты что-то разъелась, подруга, – дружески проворчал Артём, шлёпая Варю по бедру. – Тяжеловато.

– Это просто кто-то слишком мало ест, – парировала Варя, слезая с друга и отряхиваясь. – Зашибись день начался.

Артём прыснул в кулак. Варя подняла на него глаза и не смогла сдержать улыбки. Падение словно разрядило атмосферу и поставило на место мозги. Артём рассмеялся первым, Варя – вслед за ним. Их смех долго разносился по пустынной дорожке между закрытыми магазинами и ещё не оживлённой проезжей частью и поднимался вверх вместе с январским ветром. Они смеялись искренне и надтреснуто, словно пытаясь нелепой случайностью перекрыть мрак в душе.

Вроде бы получилось.

Варя замолчала первой и прислушалась к себе: внутри пульсировало тепло, отдававшееся мурашками по коже. В глазах Артёма тоже больше не сверкали страхи и сомнения.

Теперь они шли близко. Плечом к плечу. Рука к руке. Голова к голове. И болтали о всякой бессмыслице вроде уроков, компьютерных игр и сериалов. Обсуждали ЕГЭ, делились планами уже, пожалуй, по сотому разу. Безобидно подшучивали друг над другом, пихаясь локтями в бок. Иногда даже повышали голос, но Варе казалось, что всё это – только чтобы создать иллюзию, что всё по-прежнему хорошо и легко. И разбитые лица – пустяк. Чтобы заглушить эту тревогу, царапающуюся в душе.

Она ведь никуда не исчезла – просто ненадолго притупилась. А стоило замолчать, как мерзкое волнение вновь проползло под кожей и стукнуло где-то в районе затылка.

Они совершенно незаметно подошли к своему лицею, который часов с шести переливался желтоватыми огнями в окнах. Артём слишком резко и нервно дёрнул чёрную калитку. «Он тоже не рад», – Варя натянуто улыбнулась и проскользнула вперёд, когда друг с полушутливым поклоном пропустил её к калитке. Сапоги вновь предательски пронесли её по ледяному накату («Зато красивые!» – нахмурилась Варя, хватаясь за берёзу в школьной аллее). Варя обернулась. Артём пропустил ещё двух учеников начальной школы, мимоходом поймав чуть не улетевшую носом в лёд девочку с огромным портфелем. «Рыцарь, – тепло улыбнулась Варя, – приятно посмотреть».

На ступеньки школы Варя поднялась медленно, оборачиваясь и ожидая, когда Артём её догонит. Сбоку послышалось тяжёлое пыхтение, незамедлительно сменившееся задорным смехом. Тонкое «хи-хи» показалось очень знакомым, Варя обернулась и тоже не удержалась от смешка. Перед ней стояли её лучшая подруга и брат девушки Артёма, Машка Зеленкова и Виктор Зимин. По совместительству – гордость школы, золотые медалисты и просто красавцы.

Сейчас эти гении стояли все в снегу, стыдливо пряча взгляд, как нашкодившие первоклассники, и пытались протереть заледенелые очки.

Варя с улыбкой махнула им ладонью и покосилась на взлетевшего по лестнице Артёма, который тоже разглядывал друзей с нескрываемой насмешкой.

Виктор немногословно помахал рукой в ответ, Маша громко поприветствовала Варю и надела большие очки в толстой чёрной оправе. Виктор небрежно смахнул снег со своих очков и вернул Машке её рюкзак камуфляжной расцветки, мало вязавшийся с образом тихони-отличницы. Машка стянула шапку и принялась вытряхивать снег из завидно густых тёмно-русых волос.

Варя и Артём, снисходительно улыбаясь, в абсолютном молчании, нарушаемом изредка лишь открывающейся-закрывающейся входной дверью, глазели на заснеженных смущённых ребят. И Варе даже казалось, что сейчас они с Тёмой поймали одну волну и могут общаться без слов, одними мыслями.

– Ничего смешного, – сердито отозвалась Маша, поправляя замусоленные очки.

– Ну, – деланно серьёзно поинтересовался Артём, – и кто первым начал этот «детский сад»?

Виктор с Машкой, переглянувшись, спросили хором:

– Ты о чём?

Теперь пришла очередь Вари с Артёмом переглядываться. Смех, уже, пожалуй, немного надтреснуто-нервный, вырвался наружу: уж слишком комично смотрелись самые умные люди школы в снегу по самые уши. Проглотив смешок, Варя хлопнула Артёма ладонью по груди:

– Да ладно тебе. Они просто грохнулись вместе в сугроб, как мы. С кем не бывает?

– Да! – кивнули Виктор и Маша.

Варя подмигнула Артёму, взяла его за руку и потащила в школу, оставив Машу с Виктором вытряхивать из капюшонов, волос и карманов снег и протирать друг другу очки.

Обычно в это время в фойе тусовались лишь переобувавшиеся ученики начальной школы да старый вахтёр. Других безумных, приходящих за полчаса до занятий, просто не было. Сейчас же у вахты замер высоченный старший лейтенант в отглаженной тёмно-синей форме, расстёгнутой на заметно выпирающем животе. Звёздочки на его погонах тускло мерцали.

Варя обмерла. Она испытывала какое-то невероятное благоговение при виде сотрудников полиции – слишком уж красиво сверкала синевой их форма, слишком привлекательно поблёскивали звёздочки, слишком интересно было скользить взглядом в поисках предположительного места хранения пистолета. «Интересно, он у груди или сзади?» – Варя столкнулась с тучным взглядом полицейского и торопливо отвела глаза. Оглушительно потопала ногами, чтобы грязный снег осыпался с сапог.

– А что тут полиция делает? – прошептал в самое ухо Варе Артём, и она невольно вздрогнула.

– А я откуда знаю? Надо, наверное, им. А что?

– Да не, я так… Интересно просто, – Артём стянул шапку и, нервно усмехаясь, пригладил копну волос.

– Сегодня понедельник, – рассудила Варя, – скорее всего, этот старлей – это же старлей, да? – пришёл на Час Просвещения.

– Думаешь?..

– Ну, иди, спроси, проверь! – вспылила Варя, вглядываясь во встревоженное лицо друга. – Блин, да что с тобой? Ты ведь сам говорил, что всё окей!

– Да ты меня паранойей заразила, – Артём шумно вздохнул, скомкал шапку и запихал её в карман. – Ладно, я тебя в классе жду, если что!

– Кто ещё ждать будет! – крикнула ему Варя на пороге раздевалки, параллельно приветственно кивая вахтёру и протискиваясь в ещё не плотный поток девчонок.

Боковым зрением уловила остолбенение друга. Он какое-то время тупо смотрел мимо людей куда-то вглубь стены, а потом вдруг встряхнулся, провёл руками по лицу и метнулся к мужской раздевалке, прежде недружелюбно выдавив сквозь зубы:

– Здрас-сьте.

Варя поймала пропуск в броуновском движении девочек и нырнула влево. На автомате проскользнула среди толстых пуховиков и едва не врезалась в чрезмерно смешливых восьмиклассниц. Переодевалась бездумно, рефлекторно: все мысли были об Артёме, о его подозрительно-напряжённом поведении. Словно бы на него что-то (или, может, вообще кто-то) давило. Впрыгнув в лакированные балетки и затянув тонкий пояс на форменном чёрном платье, Варя готова была вылететь из раздевалки. Но у самого зеркала, поправив длинную, до талии, косу, столкнулась с Машкой.

Удержаться от едкого комментария не позволило паршивое настроение:

– Как вы быстро. Хорошо ещё, что ты подстриглась. А то бы все сорок минут снег вытряхивала из волос.

– Варвара Олеговна, а чегой-то ты такая токсичная, да с утра? День не задался?

Варя едко фыркнула и с остервенением поправила косу. Скрипнула зубами: неприятный холодок, который вроде бы отступил, когда они подошли к школе, вновь скользнул под кожей, заставляя встать дыбом волоски от макушки до пят. Варя покосилась в фойе. Сквозь проблески между переодевающимися и только ломящимися в раздевалку девочками можно было различить Артёма и Виктора, сдержанно о чём-то переговаривающихся и хмурящихся. Варя раздражённо поторопила Машу, психующую перед зеркалом из-за помявшихся влажных волос. Машка махнула на внешний вид рукой, и подруги рванулись прочь из раздевалки, кивком головы приветствуя знакомых.

Парней догнали уже у парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Сдержанно поздоровались с дежурным учителем и взлетели на пролёт. Машка торопливо подхватила Виктора под руку, увлекая его в обсуждение уравнений со звёздочкой. Артём не отводя глаз смотрел на полицейского, и Варе оставалось лишь обречённо качать головой. Она аккуратно обогнула распалившихся Машку с Виктором, обсуждавших уже что-то очень далёкое от учёбы, и легонько тронула Артёма за локоть. Он дёрнулся.

– Прекрати так на него смотреть. Ты ведёшь себя, как человек, у которого проблемы с законом.

– Я просто хочу понять, зачем он пришёл!

– От того, что ты на него пялишься, он тебе ничего не расскажет. Или ты в гипнотизёры записался? – не сдержавшись, Варя легонько стукнула Артёма по руке. Тот нахмурился. – Да я тебе гарантирую: Час Просвещения! Тут отделение недалеко. Минутах в пятнадцати ходьбы. Вот и пришёл отметиться…

Варя неодобрительно поджала губы. Отчасти она могла понять друга: всё-таки драки, особенно последние две, не то чтобы были законными. Да и, по слухам, у Ильи Муромцева мать работала где-то в структуре МВД. Но всё-таки ей казалось глупым так сильно напрягаться при виде полицейского: это всё равно что кричать «я виновен».

«Или есть что-то, что он мне не рассказал…»

– А если он узнал обо всём? – Артём притормозил.

– Ага, – сочувствия не осталось; на его место встало раздражение от беспочвенной паранойи, так не свойственной Артёму. Варя саркастично рыкнула: – О твоих драках с Ильёй, и решил прихватить тебя в школе, чтобы ты не сбежал и ещё раз не побил его!

Артём кинул на неё разочарованно-мрачный взгляд и отстранился. Варя поджала губы и виновато отвела взгляд в сторону. На душе скребли кошки, которых она отчаянно прогоняла: «На правду не обижаются так-то! Сам же говорил, что ему надоело всё. Так чего теперь сидит боится? Зачем продолжает драки?»

Варя не верила, что всё дело в девушке Артёма, Лерке Зиминой, к которой Илья уже не приставал почти целый год. Да, первое время после перевода Лерки из их лицея в третий, она часто жаловалась на Муромцева, притом не стесняясь никого. Вешалась на Артёма, вставала на носочки, утыкаясь ему носом в шею и хныча. Как будто брата ей было мало. Варя скрипела зубами и делала вид, что сопереживает ей. Хотя ни одному слову не верила.

После прошлого Нового года Лерка примчалась в свою старую школу, окрылённая необъяснимым счастьем, и долго и горячо целовала Артёма и называла его самым лучшем парнем.

Варя подумала, что вопрос с Ильёй отпал. Оказалось, что отпали лишь проблемы с Леркой, а Илья по-прежнему оставался для парней врагом №1.

А потом и вовсе выяснилось, что идея битвы зародилась ещё до перевода Леры в лицей №3. А её травля в новой школе, возглавляемая Ильёй, стала лишь хорошим поводом к началу боя.

Варя не понимала, зачем эти драки парням. Быть может, оттого что не была с Ильёй знакома так, как Фил с Артёмом. Быть может, ей просто была чужда эта романтика боя, которую так обожали парни… Но всё казалось ей странной и бессмысленной игрой с перетягиванием каната, где победитель не получит ничего, кроме шанса окунуть проигравшего в грязь.

– Чего вы там шушукаетесь? – подал голос Виктор, протирая очки рубашкой, небрежно топорщившейся из-под жакета.

– Да так, – вяло отмахнулся Артём.

Но его выдох потонул в нотациях Машки, бесцеремонно отвесившей лёгкий подзатыльник Виктору, о том, чем правильно протирать очки. Виктор защищался принципом «моё здоровье – что хочу, то и ворочу», Машка продолжала воспитывать друга. Артём обернулся и столкнулся взглядом с Варей. Они улыбнулись друг другу. Варя нервно потеребила воротник. На языке крутились слова извинения, но сказать их не получилось. «В конце концов, за правду не извиняются!» – она нагнала Артёма.

Перекинувшись парой дежурных фраз о том, какой предмет у них первый и что сегодня Час Просвещения, они решили сперва заглянуть в свой кабинет, отметиться перед классной руководительницей, Яниной Сергеевной. Она поймала их сама в коридоре и решительно развернула по направлению к актовому залу, сообщив, что сегодня на Час Просвещения придёт представитель Отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков – сравнительно нового отдела в городе. От Вари не укрылось, как расслабился Артём.

А вот внутри неё напряжённое ожидание неприятностей вибрировало по-прежнему.

– Всего три года активной деятельности и много спасённых ребят! – вещала Янина Сергеевна, провожая компанию до актового зала. – Шаховскому бы послушать. Где он опять, кстати? Артём?..

– А шут его знает, – небрежно передёрнул плечами Артём. – Не ругайте Фила сильно, Янина Сергеевна.

– Не понимаю, как это вы с ним сдружились, Артём. Вы же такие разные. Ты ответственный и серьёзный, а Шаховской…

Артём развёл руками, широко улыбаясь. Янина Сергеевна покачала головой, а Машка успела цыкнуть на Виктора, уже собиравшегося встрять в диалог.

Когда над небольшим актовым залом, обогреваемом тепловыми пушками, прозвенел звонок, вибрирующий гул затих. Одиннадцатый «Б», забравшийся на галёрку, дружно зевнул под укоризненным взглядом иссиня-зелёных глаз молодой классной руководительницы. В зале показался тот самый старший лейтенант, стоявший на вахте, и Варя не преминула шутливо ткнуть Артёма локтем в бок и торжествующе прошептать: «А я же говорила!»

Старший лейтенант представился, но имени его, конечно, никто не запомнил. Всех учеников куда больше волновали грядущие самостоятельные и контрольные, чем лекция о вреде наркотиков от представителя ОБНОНа. Первые пять минут все старательно, через зевки, делали вид, что внимательно слушают. Через десять минут уже занялись своими делами, а минут через пятнадцать оглушительно хлопнула входная дверь. Варя, которая, положив голову на плечо Артёма, вполуха слушала полицейские сводки, на деле звучащие не так интересно, как в любимых сериалах, вздрогнула и вытянула шею, пытаясь рассмотреть такого наглого ученика.

После его приветствия, чуть рычащего и небрежного, впрочем, не перебившего монолога старшего лейтенанта, Варе даже не нужно было видеть это подбитое лицо со сверкающими озорством светло-голубыми глазами. Она даже, вопреки обыкновению, не смогла сдержать счастливой улыбки, расползшейся по лицу. Лишь уткнулась в плечо Артёма и сдавленно простонала:

– Господи, Фил… Откуда он?..

– Сейчас и спросишь, – приобняв её, шепнул друг.

Фил Шаховской, на автомате извинившись за опоздание и не дождавшись приглашения присесть (впрочем, он всегда так делал, так что от него иного ожидать было нельзя), чуть прихрамывая, прошёл на последний ряд. Вытянулся, пулей прошмыгнул мимо Янины Сергеевны, сверлившей нелюбимого ученика недовольным взглядом, грохотнул пару раз стульями, обменялся рукопожатиями с Артёмом и Виктором и в конце концов плюхнулся на стул именно рядом с Варей. Она сцепила зубы, но дурацкая тёплая улыбка впервые оказалась неудержима. Варя широко улыбнулась, счастливо оглядывая Фила и подмечая, что, в принципе, синяк на подбородке не такой большой, а пластырь на ссадине в углу брови почти и не заметен. «Красавец! – Варя прикусила щёку. – И чего вылупилась на него? Как в первый раз?» Пальцы сами потянулись подкрутить накрашенные ресницы и поправить косу. Фил посмотрел на неё и улыбнулся краем губ.

– Не надоело опаздывать? – в голосе вместо возмущения почему-то звякнуло переживание. – Где ты был?

– Угадай… – от Фила повеяло терпкостью дорогих сигарет и мороза.

Варя осуждающе нахмурилась:

– Опять? Ну и зачем оно тебе надо…

– Слушай, не лезь! Тебя не касается. Я же тебя не подсаживаю на сигареты. И вообще, дай лекцию посмотреть, воспитательница! – вспыхнул в одно мгновение Фил и незамедлительно отвернулся, делая, к радости Янины Сергеевны, вид, что ему ужасно интересна лекция.

«Дурак! – закусила губу Варя. – И сама дура! Чего переживаешь-то за него?»

Час Просвещения длился ровно сорок минут и ни секундой больше. Старший лейтенант свою роль играл исправно: приводил точные данные за прошедший год, подчёркивая опасность наркозависимости. Звонок прозвенел синхронно с фразой, подводящей итог всей лекции:

– Если вам покажется, что ваши друзья каким-то образом связаны с наркотиками, не бойтесь – сообщайте нам. Мы поможем и вам, и вашим друзьям. – И угрожающе добавил: – Пока не поздно!

Все дружно закивали, лишь бы поскорее выйти из зала. Маше, Виктору и Филу повезло влиться в самую первую волну и выскочить из зала раньше всех. Варя осталась растерянно рыться в сумке и нырять во все карманы в поисках телефона, а Артём, как настоящий друг, остался преданно её ждать. Варя со психа послала его в кабинет, по новой перерыла весь рюкзак, но не нашла ничего, и даже отчаялась. В глаза вдруг бросился старший лейтенант, суетливо круживший вокруг Артёма, и друг, чуть возвышавшийся над полицейским за счёт почти двухметрового роста. «Интересно…» – выдохнула Варя, засунув руки в карманы платья. В ладонь попался телефон. «Точно дура!» – проверила время и пулей вылетела из актового зала.

Артём вышел вслед за ней, пригладил пластырь на лбу и оглянулся:

– И что у них вдруг за интерес к наркошам?

– В смысле?

Артём неопределённо повёл плечом и вкратце пересказал странные вопросы старлея, связанные с распространением наркотиков: о шприцах в подъездах, адресах закладок и наркоманах. Вроде как из-за проживания в не самом благополучном районе города. «Ну есть районы и похуже…» – ответить Варя не успела, потому что Артём резко переключился на рабочий лад и предложил поторопиться на русский.

Школьный день начался.

После четвёртого урока, когда большая часть малышей уходит домой, движение в школе стало особенно активным. Из кабинета биологии Варя вышла в сопровождении четырёх друзей – Маши с Виктором и Артёма с Филом. Однако по пути к кабинету истории Фил куда-то потерялся, а Артёма и Виктора отнесло вперёд – только и маячила каштановая макушка над потоком учеников. Машка заставляла Варю написать новую главу, а Варя предлагала попробовать написать что-нибудь в соавторстве: оставалось всего шесть месяцев побыть рядом, и надо было испробовать всё.

У кабинета девчонки столкнулись с парнями и замолчали. Во всегда тёплом, пропахшем кофе и шоколадом, родном кабинете вдруг показалось холодно и неуютно. Янина Сергеевна, обхватив ладонью лоб, методично и словно бездумно кивала на слова какого-то мужчины в кремовом пиджаке. Он подкреплял свои слова жестами, и на его руке блеснула недешёвая золотая печатка. Янина Сергеевна кинула тусклый взгляд на вошедших и снова утомлённо кивнула. На ней лица не было. «Она ведь даже на Фила не ругалась… Хотя обычно не упускала возможности. Что с ней сейчас-то случилось?» – затормозила Варя. В неё врезался Артём и заговорщицки зашипел:

– Если бы я не знал отца Фила, я бы решил, что это он.

Варя напряжённо цепанула взглядом печатку на одной руке, перстень на другой, нестандартный крой пиджака, что-то красное, лежащее перед Яниной Сергеевной и мотнула головой:

– Больше на мента-взяточника похож.

– Варя, – Виктор, бросив рюкзак на свою вторую парту третьего ряда, авторитетно хмыкнул: – Мне кажется, ты переборщила с дешёвыми детективами.

Варя, молчаливо закатив глаза, уселась за парту позади. Артём запрыгнул на крышку Викторовой парты и, параллельно переписываясь с кем-то, завёл непринуждённый диалог ни о чём. Одноклассники, расползшиеся по школе, медленно собирались в классе, но среди них так и не объявился Фил, и в душе вдруг вспорхнуло и замерло ожидание. Вместо дописывания вывода к таблице Варя вздрагивала каждый раз, едва открывалась дверь, и поднимала голову в надежде встретиться с ним взглядом. Это странное предвкушение встречи с Филом томило её уже второй год, не имея под собой ни одной рациональной причины. Иногда он бесил её своим чёрным юмором, импульсивностью и безразличием ко всему.

Он был слишком не похож на неё. Но как будто стал её неотъемлемой частью, и без него школьные дни, а иногда и выходные, были не теми.

– А где опять этот человек-невидимка? Где Фил? – Варя подчеркнула слово «вывод» и, захлопнув тетрадь, подняла глаза на парней.

– Наверное, курит за углом, как обычно. – Пожав плечами и не отрываясь от телефона, Артём лениво переполз на стул. – Ты ж его лучше меня уже знаешь.

– Да ничего я… – протест вышел похожим на писк, и его никто не услышал.

– Тем более, он опять вчера разругался с родаками по поводу, – Артём красноречиво обвёл свою подбитую физиономию пальцем, – во-от. Сегодня будет нервы успокаивать целый день… Наверное.

Варя кивнула. Это было очень похоже на Фила. В груди что-то неприязненно сжалось, когда Артём упомянул о ссоре с родителями. «Наверное, его надо поддержать», – Варя стрельнула взглядом в переписку Артёма и тут же скривилась: судя по обилию чёрных сердечек, это могла быть только Лера. Оглядела одноклассников. Класс гудел, шумел, шуршал, переливался разными голосами, как переливаются разными цветами на свету грани алмаза. Янина Сергеевна что-то вполголоса объясняла мужчине, словно бы они пытались найти компромисс.

Фил в кабинет не вошёл – пулей пронёсся за свою парту, позади Вари с Артёмом, и швырнул на неё рюкзак. Он так и пылал едва сдерживаемой яростью – аж до побеления костяшек пальцев вцепился в спинку стула Артёма. Варя туго сглотнула, ощущая тугой ком от знакомого парфюма Фила, не разбавленного горечью сигарет. Дыхание Фила колыхало короткие волосы на макушке и отчего-то прошивало насквозь теплом. Варя спрятала смартфон в карман платья и подняла голову. Фил внимательно смотрел на неё в упор голубыми-голубыми глазами.

– А подглядывать нехорошо, – сладко протянула Варя.

– Ладно, – взгляд Фила бесстыже впился в переписку Артёма. – Смотрю, с Лерой опять общаешься. Она ж тебе бойкот объявляла, не?

Голос Фила сочился ядом и негодованием. Словно бы он только что схлестнулся с Ильёй – только после драк Варя видела его… Таким. Комком обнажённых эмоций и нервов, грозовым облаком, выпускающим короткие молнии.

– Иди нафиг, – Артём тоже спрятал телефон, – что докопался?

– А может, ревную!

– Опасно-опасно, Филипп Андреевич… – не оборачиваясь, Виктор многозначительно потряс ручкой. – Могут неправильно понять.

– В субботу уже неправильно поняли, – мрачно отозвался Фил.

Виктор тут же отбросил конспекты и с любопытством навалился на парту Артёма и Вари, подперев ладонью щёку. Варя сдавленно фыркнула и вновь достала телефон, открывая в читалке детектив. Обсудив по сотому, пожалуй, кругу, последние драки, парни начали сплетничать о Лерке Зиминой. Варя отложила книжку и переключилась на рисование сердечек на полях: так было легче подслушивать.

Виктор говорил, что у сестры какие-то проблемы. Голос его был пропитан негодованием и чёрным гневом, очевидно, от того, что сестра не позволяет себе помочь. Они с Лерой давно жили порознь: Виктор до сих пор жил со строгой бабушкой, а вот Лерка в десять лет переехала к внезапно объявившемуся отцу. Потому что с ним было веселее. История Зиминых была покруче любого дешёвого сериала: отец бросил детей первым, мать второй, бабушка, отставная работница УФСИН, растила их десять лет, а потом вдруг вернулся отец, воспылал к детям внезапной любовью, и внучка легко предала бабушку, подарившую ей детство.

Эта история регулярно всплывала в Варином сознании, когда дело касалось Лерки, вызывая глупую злобу: как можно быть такой неблагодарной? Эта злоба причудливым образом преобразовывалась в холодную ненависть и ожидание подвоха. А вдруг Лера попользуется Артёмом так же, как бабушкой, и тоже предаст?

Увы, Артём был слеп, как и все влюблённые, и Варя опасалась рассориться из-за этой девчонки с другом раз и навсегда.

– Она мне регулярно пишет, мол, задолбало так жить. Говорю: приходи, обогреем-накормим – шлёт на три буквы. – Виктор усмехнулся и задумчиво крутанул ручку на столе: – Ума нет – считай калека, денег нет – совсем дурак. А у неё ни того, ни другого.

– До-обрый ты брат.

– Это взаимно. Ты ж знаешь, у неё Характер, – последнее слово так и сквозило сарказмом.

– Знаю, – вздохнул Артём. – Только почему она мне не сказала?

Варя с трудом сдержала едкую усмешку на губах и прислушалась к прелюбопытнейшей беседе. Вообще-то Виктор не любил распространяться о семейных делах, но о Лериной проблеме, затмившей даже Илью Муромцева, интересно было услышать всем. Даже обычно молчаливо слушавшей Машке. И Виктор слабовольно сдался под давлением трёх взглядов и единственной просьбы Артёма.

– Её отец, – Зимин буквально выплюнул это словосочетание, не скрывая ненависти к родителю, и понизил голос до заговорщицкого шепотка: – Подсел на психотропы или что-то такое. У него крыша совсем слетела. Я не говорю, что он вообще когда-либо был нормальным, но сейчас вообще капздец. Лерка ноет, что побаивается его. А уйти тоже не может… Любит, видите ли.

В завершение откровения Виктор ядовито хрюкнул и взъерошил пятернёй русые волосы. Артём озадаченно присвистнул, качнувшись на стуле:

– Понятно. И она мне об этом, конечно же, не скажет?

– От ба она переняла только одно: всё, что происходит в доме, остаётся в доме.

Артём не смог не ткнуть Виктора нарушением этого принципа. Они беззлобно сцепились в словесной перепалке. Варя прикусила щёку, размышляя, стоит ли уточнять, зачем принимал психотропы Лерин отец, кормил ли ими дочь или это слишком личное. Не то чтобы для Вари это было важно, но любопытство хотелось удовлетворить. Её опередил Фил, бесцеремонно и громко ляпнув:

– Он типа наркоман?!

Варя закатила глаза и вдруг перехватила холодный взгляд мужчины с перстнями. Он смотрел внимательно, как хищник, с презрительным прищуром. Варя сглотнула, одними губами выдавив: «Здравствуйте». Мужчина едва заметно кивнул и вернулся к Янине Сергеевне. Виктор, воровато стрельнув глазами по сторонам, рыкнул на Фила. А потом махнул рукой:

– Типа да, но не совсем. Психотропы похожи на наркоту, но более узаконены. А… У этого просто какие-то флешбеки с девяностых. Он там что-то вытворял.

Варя сдавленно хрюкнула и покосилась на Фила. От папы она знала, что Андрей Шаховской, по кличке Шах, был чуть ли не вторым по величине авторитетом в крае, притом добился этого безо всякой отсидки. Фил отчего-то тоже посмотрел на неё внимательно и как будто понимающе. «Ну про папу-то мало кто знает… Это Шаховской даже в Википедии упоминается», – успокоила себя Варя и уверенно усмехнулась парням:

– Ну, в девяностые кто только чего… Не вытворял!

– Ну ты-то самый главный знаток девяностых… – протянул Фил. – Докторскую по ним планируешь защищать?

Варя мило оскалилась, на ходу придумывая ядовитый ответ. Но грохот захлопывающейся двери и гулкий приказ Янины Сергеевны поймать тишину и выслушать объявление заставил все слова выветриться из головы. По классу прошёлся ропоток недовольства, которое громко озвучил Фил справедливым замечанием, что урок ещё не начался.

Его проигнорировали все, даже Янина Сергеевна. А через секунду в кабинет вошёл старший лейтенант, проводивший лекцию.

– Вот это коалиция… – впологолоса присвистнул Фил, но в неживой тишине его слова прозвучали отчётливо и громко.

– Что-то не нравится, молодой человек? – многозначительно приподнял бровь мужчина в пиджаке.

– У нас просто как бы контрольная сегодня! – спокойно и даже чуть лениво откликнулся Артём. – Мы готовимся. А вы перемену забираете. Нарушаете права учеников.

Янина Сергеевна вытаращила глаза и едва заметно мотнула головой, заставляя командира класса замолчать. Артём открыл переписку с Леркой.

В классе стало страшно тихо. Только едва слышно скрипели стулья, пока класс рассаживался по местам. Все переглядывались испуганно и недоумённо. Кто-то даже осмеливался шёпотом спросить, что случилось. Появление полицейских в их родном кабинете в такой обстановке не сулило ничего хорошего. Варя поёжилась, сама не заметив, как застучали друг о друга зубы. На плечи опустился тёплый пиджак Артёма, пропахший столовской выпечкой и его духами. Друг улыбнулся, Варя с трудом растянула губы в улыбку в ответ. Скрипнул последний стул.

И только Фил остался стоять за Варей и Артёмом.

– Шаховской, – тяжело, без любимой ядовитой интонации, протянула Янина Сергеевна, – прошу тебя. Ну будь ты человеком. Сядь, как все.

Фил покорно кивнул и взгромоздился на парту за спиной Вари. Она не удержалась и, прикрыв ладонью рот, улыбнулась. Фил мог превратить в фарс даже самую напряжённую ситуацию.

– Мило, – безжизненно выдохнула классная руководительница, с силой сплетая пальцы с тонкими серебряными кольцами в замок. – Но, быть может, ты хоть раз соизволишь сделать то, что тебя просят?

– Эти мужчины случайно не из отдела образования? – широко улыбнулся Фил. – Уважаемые господа, в этом классе не хватает стульев. Не будете ли вы добры их нам докупить?

Едкие фразы Фила с треском рассекли натянутое до предела напряжение в классе. С таким же треском нож вспарывает туго натянутую ткань. Никто не шелохнулся. Лишь самые смелые, среди которых были Варя и Артём, беззвучно усмехнулись, пряча улыбки. А Фил ловил кайф.

– Да ладно, я ж не мешаю, – развёл руками Фил. – Чем раньше начнём – тем раньше закончим, верно?..

– Шаховской! Молчать! – впервые классная руководительница не просто прикрикнула – истерично, надтреснуто и словно болезненно взвизгнула, вынуждая всех съёжиться.

Фил испуганно соскочил с парты, и её крышка отъехала в сторону вслед за ним.

– Я тогда лучше постою.

Неуверенные смешки раздались с разных концов класса. Янина Сергеевна с шумом вдохнула, приглаживая волосы и пронзая каждого острым взглядом. Смешки затихли. Фил так и остался стоять, положив руки на спинки стульев Вари и Артёма.

– Концерт окончен? – строго поинтересовался мужчина с перстнями.

– Ну, если меня только не попросят «на бис»! – с неизменной улыбкой обернулся к классу Фил.

Ребята отвернулись, кто куда, лишь бы не выдавать усмешки. Варя легонько стукнула Фила по животу и прошипела: «Прекрати паясничать!» Фил побарабанил по спинке стула и вроде как согласно кивнул.

Янина Сергеевна туго сглотнула и подошла к кафедре с разложенными на ней листами. Нервно зашелестела ими. Мужчины стояли рядом, словно восковые фигуры.

Тишина угнетала. Варя чувствовала, как что-то пугающее всё выше и выше подбирается к её горлу, пытается задушить. Захотелось вдруг подорваться и бежать, бежать прочь из этого проклятого места, от этих мужчин, смотревших на детей, как опытные охотники на несчастных зайчат, от Янины Сергеевны, мертвецки бледной и как будто чужой. Но тело свело судорогой. Варя, сцепив пальцы в замок, поставила на них подбородок и воззрилась на полицейских. Странно: раньше бы она полыхала любопытством при виде полиции, а сейчас внутри разливался холодок тревоги.

– Мой дорогой класс, – Янина Сергеевна стукнула листами о кафедру и заговорила спокойно, но чуть хрипловато, – это сотрудники отдела по борьбе с наркотиками. Со старшим лейтенантом Ивановым Сергеем Антоновичем вы уже знакомы. А это, – она указала на мужчину в пиджаке, – капитан Светлаков Александр Николаевич. Они попросили меня выделить пятнадцать минут от моего урока на важное объявление, связанное с… – учительнице словно не хватало воздуха, чтобы завершить речь. – С их непосредственной деятельностью. Давайте их выслушаем, и… И начнём контрольную.

– Спасибо, Янина Сергеевна, – благодарно кивнул капитан. – Сегодня мой коллега проводил среди классов вашего лицея лекцию о подростковой наркомании и распространении наркотиков. Я понимаю, что не все слушали или кто-то слушал не очень внимательно. Но это очень важно. Особенно для вас.

– У госдури план по раскрываемости накрылся. Из нас пытаются нариков сделать, – ехидно хихикнул в Варино ухо Фил, но схлопотал подзатыльник от Артёма.

– Нам стало известно, – продолжал капитан, – что в вашем классе есть человек, являющийся курьером. Посредником между наркодилерами и наркоманами. Он ещё не увяз в этом глубоко, так что помогите нам помочь ему. Назовите его имя.

Все впали в ступор, как в немой сцене «Ревизора». Кто как сидел – тот так и посмотрел на двух представителей ОБНОН. У кого-то рука зависла над экраном телефона, кто-то задрал очки на лоб, у кого-то на пол полетела тетрадь с чужой домашкой. И никто не смотрел на одноклассников. Не хотелось увидеть в глазах почти родного человека страх быть пойманным.

Варя нервно усмехнулась. Всё походило на какой-то дурацкий розыгрыш – как раз в духе шуток Фила. Тело окутал озноб. Она, знавшая этих людей одиннадцать лет, вдруг упустила наркомана или наркоторговца – да быть такого не могло! Варя всегда была из тех, кто всё про всех знает, но молчит. Да, многие ходили тусить, выпивали, курили… Разное. «Но героин или синтетика… Не может этого быть!» – Варя недоверчиво мотнула головой. Одноклассники озвучили её мнение слово в слово, словно бы класс вдруг стал единым организмом. Но, очевидно, это звучало недостаточно убедительно, потому что полицейские ещё трижды взывали к благоразумию.

Откинутое днём в сторону неприятное предчувствие сейчас с новой силой засвербило под кожей, сковало судорогой тело.

– В таком случае мы побеседуем индивидуально, – пожал плечами Светлаков. – В первую очередь с детьми из не самых благополучных районов. Родионов Артём Александрович, пройдёмте с нами к директору.

Руки дрогнули и ударились о парту. Тупая боль стрельнула в локте, но Варя не обратила внимания – впилась взглядом в полицейских, пытаясь разобраться, что не так. «Это же не так происходит, – дышала глубоко и медленно, чувствуя волну жара, подкатывавшую к самым вискам, – они же знали, за кем идут. Они знали!»

– Я же уже говорил с директором и старшим лейтенантом Ивановым по этому поводу, – резко отозвался Артём.

Светлаков намекнул, что главным является всё же он, и Артём, сквозь зубы обозвав полицейских, тяжело поднялся. Варина ладонь сама вцепилась в горячую руку Артёма с корочками на костяшках, умоляя остаться, не ходить – не потащат же его насильно, в самом деле. Это скандал уже. Варя смотрела на Артёма во все глаза и шепнула, что ей страшно.

Страшно остаться без него. Страшно оставить его с полицейскими, которых он так боялся.

Артём мягко выпутал ладонь из её рук, осторожно скользнул пальцами по её коже и пообещал, что всё будет хорошо, что скоро вернётся. Однако выйти из-за парты не успел, его задержал гулкий голос Иванова:

– На выход с вещами. Прихвати рюкзак.

В классе раздался оглушительный грохот. Это Фил оступился и сполз под парту, опрокинув за собой столешницу. Никто даже не шелохнулся. Кажется, в классе вдруг все перестали дышать и просто существовать. Из Вари вырвался полувсхлип-полусмешок – нервы, напряжённые до предела, сделали своё. Почему-то показалось, что кто-то схватил её за горло, приподнял над землёй и с силой сдавил, забирая силы, волю, чувства.

Артём почему-то не стал ни с чем спорить – лишь злым рывком схватил рюкзак и вышел к полицейским. На пороге обернулся и одарил класс своей тёплой улыбкой. Варя содрогнулась: она так и знала, что надо было остаться дома. Им всем!