Холодная война – глубины океана…

Я родился,

когда еще пепел войны не остыл.

Дети в роще играли

немецкой простреленной каской.

В пол, как в колокол, бил скорбно

старый костыль —

Инвалид шел в худой гимнастерке

солдатской.

Улыбались на стенах

слегка пожелтевшие фото

Непришедших солдат —

между хмурых икон.

Пьяно вскрикивал в чайной:

«В атаку, пехота!»

Одноногий печник,

вспоминая штрафной батальон.

В почерневшей избе

хрипло хлопали шкафчика дверцы,

В ней старуха жила,

пыль сметая с военных картин.

И позднее я понял

ранимым мальчишеским сердцем,

Почему в деревнях

больше женщин и меньше мужчин.

Из калитки ты шагнул в войну

С легкою котомкой за плечами.

И, как предки к правде в старину,

Шел по ней и днями, и ночами.

В поисках всемирной тишины

Укрощал безжалостные доты.

И в Берлине вышел из войны

Через Бранденбургские ворота.

«Танки прут… Их пуля не берет…

Взвод в земле… В живых лишь я, сынок!

Оставляю Сорок первый год,

По России пятясь на восток».

Он заплакал… Распахнул окно…

Прохрипел, садясь на табурет:

«Помни – поражение одно

Не забыть и после ста побед!»

Отступленье, пепел, плач сирот

От отца ко мне приходят в сны.

Поминаю Сорок первый год,

В семьи не вернувшийся с войны.

Он в хату вошел невесел.

– За душу молились?.. Ждали?..

И рядом с иконой повесил

На стену свои медали.

Друзей поминал. И плакал,

Казалось, что мир нереален.

И грозно смотрел из мрака

С медалей Иосиф Сталин.

Сорок первый, хмурый и уставший,

В окруженье раненным попавший…

Сорок первый, без вести пропавший,

Мертвых в спешке не похоронивший,

Под Москвой врага остановивший,

Ты несешь и горестно, и свято

Имя неизвестного солдата.

Неизвестный солдат. Мы покойных

забываем… Они помнят нас!

Справедливы солдатские войны,

если выполнен точно приказ.

Всех погибших помянем достойно,

на потомков потом поворчим.

Справедливы солдатские войны,

а о маршальских… мы помолчим.

Разбитый дот. Осколочный металл.

Война давно ржавеет в катакомбах.

Вслепую здесь похоронил обвал

В корнях берез не взорванную бомбу.

А соловьи поют. Земля в цвету.

Среди травы разбросаны ромашки.

Березы атакуют высоту,

Как моряки в разорванных тельняшках.

Опустели, как в дождь, бельевые веревки —

Нищета. Мы у века живем на краю.

Петербургу не выплакать слез Пискаревки

И не снять ленинградской блокады петлю.

Прячем взгляды в себя, сторонимся друг друга;

Как в тугом кошельке, в сердце носим вину

Перед теми, кто умер. Мы загнаны в угол.

Шулера – словно карты – тасуют страну.

Твой ракетный крейсер на флоте

Называли гордо «Варяг».

И хранится – свято! – в комоде

Корабельный гвардейский флаг.

Ты Евангелием от Матфея

Зачитался – вокруг нищета.

А над якорем багровеет

На кокарде – раной! – звезда.

Все осмеяно или оболгано

Телеящиком – метод не нов.

Весел внук комиссара Когана