– Марина Григорьна, я на сегодня могу быть свободным? – невинным голосом полюбопытствовал Барыбенко.
– Увы, нет, – сурово отозвалась Бояркина. – Все остаются на своих рабочих местах!
– Но какая же работа сегодня? – всплеснул руками Барыбенко. – Я в полной мере, да, после всех этих событий, я полностью и целиком в стадии распада оказался. А Катя? А Людмила Александровна?
Бояркина зловеще усмехнулась, затем скользнула мрачным взором по лицам притихших Кати и Людмилы Александровны.
– Никто никуда не уходит! Вы, дорогие мои коллеги, будете со мной до конца, – решительно заявила она. – К тому же нам необходимо провести внутреннее, служебное, так сказать, расследование.
– Василий Александрыч! – Барыбенко метнулся к сотруднику милиции, который стоял, взявшись за дверную ручку, и задумчиво улыбался. – Василий Александрыч, что же это такое?
Василий Александрович пожал плечами и ничего не ответил.
– Катя! Людмила Александровна! Вы чего молчите?
– Действительно, Марина Григорьевна, – неуверенно проговорила Катя, – мне за дочерью в садик нужно.
– У тебя муж есть, звони ему.
– Но он поздно с работы возвращается.
– Всё, проехали! – отрезала Бояркина. – Кто ещё хочет воздух сотрясать понапрасну?
Людмила Александровна открыла рот, но тотчас и закрыла, наткнувшись на строгий взгляд начальницы.
– Василий Александрыч! – Барыбенко воззвал к правоохранительной системе страны в лице всё того же Василия Александровича. – Нас же не оставят в покое! Вы уедете, и эти бандиты или их коллеги завалятся сюда. С пистолетами, утюгами и другими своими бандитскими штучками! И будут нас терроризировать! Вы должны нас защитить!