Холодные дни

Глава 1

У Мэб, Королевы Воздуха и Тьмы, повелительницы Зимнего Двора Сидхе, были весьма своеобразные представления о физиотерапии.

Я проснулся в мягкости.

Наверное, следовало сказать, что проснулся я в мягкой постели. Но… это не передаст ощущения того, насколько мягкой была эта постель. Вспомните ли вы старые мультики, где персонажи спят на пушистых облаках? Эти ребята проснулись бы, вопя от боли, если бы их заманили на такое облачко после того, как они побывали в постели Мэб.

Огонь в моей груди наконец-то начал угасать. Тяжелая шерстяная ткань, окутывавшая мои мысли, похоже, уже не давила на них с прежней силой. Когда я, поморгав, открыл глаза, они были словно залеплены клейкой резиной, но я смог поднять руку и протереть их. Мне доводилось бегать по пляжам, где песка было меньше, чем в моих глазах.

Ох… Быть скорее мертвым, чем живым – тяжеловато, доложу я вам.

Я лежал на кровати.

Размером с мою старую квартиру.

Простыни были идеально белыми и гладкими, а сама кровать завешена занавесками еще более ослепительной белизны, покачивающимися от легкого дуновения прохладного воздуха. Температура была настолько низкой, что пар изо рта выходил клубами, но под покрывалом лежалось уютно.

Занавеси вокруг кровати раздвинулись, и в проеме возникла девушка.

На вид слишком молода, чтобы иметь право на выпивку[1], она оказалась одной из самых прекрасных женщин, когда-либо виденных мной. Высокие скулы, экзотические миндалевидные глаза. Кожа светло-оливкового оттенка, зрачки – с почти сверхъестественным зелено-золотым отливом. Волосы стянуты в простой хвост. На ней был бледно-голубой костюм медсестры. Макияж отсутствовал.

Ух ты! Любая женщина, даже в таком скромном одеянии, выглядящая настолько потрясающе, должна быть, офигеть мне на этом месте, просто богиней.

– Привет, – сказала она и улыбнулась. Может быть, мое роскошное ложе производило такой эффект, но улыбка и голос девушки показались еще лучше, чем ее внешность.

– Привет, – ответил я. Скорее, каркнул, человеческого в моем голосе было мало. И тут же закашлялся.

Она поставила накрытый поднос на небольшой столик у кровати и присела на ее край. Сняла с подноса крышку и взяла в руки белую фарфоровую чашку. Потом передала ее мне – внутри исходил паром куриный бульон с лапшой.

– Вы повторяете эту ошибку ежедневно – начинаете говорить, не промочив предварительно чем-нибудь горло. Попейте.

Я сделал глоток. «Кэмпбелл»[2]. Потрясающий вкус. Внезапно всплыло воспоминание о том, как я, еще малец, болел. Не помню чем, но отец приготовил для меня куриный суп с лапшой. Точь-в-точь такой же.

– Мне кажется… я что-то вспоминаю, – сказал я после нескольких глотков. – Вас зовут… Сара?

Она нахмурилась, но я отрицательно покачал головой прежде, чем она успела открыть рот. – Нет, погодите. Сарисса! Вас зовут Сарисса.

Она чуть приподняла брови и улыбнулась:

– Ну вот, наконец-то! Похоже, к вам возвращается способность ясно мыслить.

В животе у меня заурчало, и в то же мгновение я ощутил жуткий голод. Я удивленно заморгал – ощущение было неожиданным, – и принялся жадно поглощать суп.

Сарисса рассмеялась, и от ее смеха в комнате словно посветлело.

– Не захлебнитесь. Торопиться некуда.

Я прикончил чашку, пролив на подбородок совсем немного, и пробормотал: – Черта с два «некуда» – умираю с голоду. Что еще в меню?

– Договоримся так, – сказала она. – Прежде, чем перейти ко второму блюду, вы попытаетесь сделать еще кое-что.

– А?

– Можете назвать свое имя?

– Вы что, не знаете, как меня зовут?

Сарисса снова улыбнулась.

– А вы?

– Гарри Дрезден, – сказал я.

Ее глаза радостно вспыхнули, и от этого приятнейшее чувство обволокло меня с головы до ног. К тому же оно еще усилилось, когда девушка достала тарелку с курятиной, картофельным пюре и какими-то овощами, которые мне были совершенно неинтересны, но, вероятно, полезны для здоровья. Я едва не начал пускать слюни на пол – до того аппетитной выглядела еда.

– Чем вы занимаетесь, Гарри?

– Профессиональный чародей и частный детектив в Чикаго. – Я нахмурился, внезапно припомнив кое-что еще. – О! И Зимний Рыцарь, надо полагать.

Несколько секунд она внимательно всматривалась в меня, при этом лицо ее абсолютно ничего не выражало.

– Кгм, – произнес я. – Так что насчет еды?

Девушка вздрогнула и отвела взгляд. Сделав резкий вдох, она взяла небольшую вилку причудливой формы, из тех, что дают детям с нарушением двигательных функций, – со множеством закругленных зубцов – и вложила ее в мою руку.

– Если вам и в третий раз удастся удивить меня, у нас будет чудесный день.

В моих пальцах вилка казалась странной и тяжелой. Я помнил, как есть вилкой. Помнил, какой она должна быть: тонкой и легкой. Помнил движения, которыми нужно отправлять еду с тарелки в рот. Но эта вилка казалась слишком тяжелой и неудобной. Я провозился с ней несколько секунд и со второй попытки умудрился все же воткнуть ее в пюре. Потом мне снова пришлось поднапрячься, чтобы донести эту дурацкую штуковину до рта.

Пюре было превосходным! В меру теплое, почти без соли и с легким привкусом растаявшего свежайшего масла.

– Божежжжмой, – пробормотал я с набитым ртом. После чего снова потянулся к тарелке.

Управляться с вилкой во второй раз было легче, в третий – еще легче, и, не успел я опомниться, как тарелка опустела, и я уже соскребывал с нее последние остатки, отправляя их в рот. Сарисса наблюдала за мной с довольной улыбкой.

– Что, небось, всю физиономию перемазал? – поинтересовался я.

– Это значит, что еда вам понравилась, – ответила она, поднося салфетку к моему лицу, чтобы аккуратно вытереть его. – И было приятно услышать наконец ваше имя, Гарри.

Послышался приближающийся звук легких ровных шагов.

Сарисса немедленно встала, повернулась и грациозно опустилась на колени, склонив голову.

– Ну? – нетерпеливо спросил бархатистый женский голос.

Все мое тело содрогнулось, отозвавшись на него. Так начинает дрожать гитарная струна, реагируя на раздавшийся рядом с ней и попавший точнехонько в резонанс звук.

– Он пришел в себя, Ваше Величество, вспомнил мое имя и свое собственное. Ел самостоятельно.

– Чудесно, – произнес голос. – На сегодня ты свободна.

– Благодарю, Ваше Величество, – ответила Сарисса. Она поднялась с колен, взглянула на меня, и сказала:

– Рада, что вы чувствуете себя лучше, сэр Рыцарь.

Я попытался выдать нечто остроумное, но не нашел ничего лучше, как ляпнуть:

– Позвони мне.

Она удивленно фыркнула, едва не рассмеявшись, но бросила боязливый взгляд в сторону полога и исчезла за занавеской. Звук ее кроссовок, шуршащих по паркету, постепенно растаял вдали.

За пологом у изножья кровати начала перемещаться тень. Я знал, кому она принадлежит.

– Ты прошел свой надир, – проговорила она явно довольным тоном. – Ты растешь, а не убываешь, мой Рыцарь.

Внезапно мои мысли спутались настолько, что говорить было почти невозможно, все же мне удалось выдавить:

– Ну, это ведь как обычно. Растешь вверх, растешь вниз.

Она не стала отдергивать занавеску, просто скользнув сквозь нее. Тонкая ткань на секунду прижалась к ее телу, очертив великолепные формы. Встав рядом с кроватью, она медленно выдохнула, глядя на меня сверху вниз: в ее зрачках кружились и плясали мерцающие зеленые искорки.

Мэб, Королева Воздуха и Тьмы, слишком ужасала, чтобы быть прекрасной. И, хотя каждая клеточка моего тела внезапно задрожала от безудержного желания, а глаза наполнились слезами, мешавшими как следует разглядеть ее красоту, я бы не хотел оказаться ближе к ней ни на дюйм. Она была высокой женщиной, шести футов с добрым лишком, и каждый дюйм ее тела был ослепительно прекрасен. Бледная кожа, мягкие губы цвета замороженной малины, длинные серебристо-белые волосы, отливающие матовым светом. На ней было шелковое платье глубокого и холодного зеленого цвета – платье, оставлявшее обнаженными ее сильные белые плечи.

И сейчас она находилась лишь в шести дюймах от того, чтобы оказаться в моей постели.

– Великолепно выглядите, – прохрипел я.

В ее миндалевидных глазах затлели красноватые огоньки.

– Я всегда великолепна, мой Рыцарь, – прошептала она. Потом протянула руку, ногти которой переливались синим и зеленым цветами, словно опалы – и прикоснулась этими ногтями к моему голому плечу.

Внезапно я ощутил себя пятнадцатилетним сопляком, который вот-вот впервые поцелует девушку – возбуждение, ожидание чуда и трепещущий страх.

Ее ногти, даже сами их кончики, были ледяными. Она провела ими по моей груди, остановив движение прямо у сердца.

– Кгм, – произнес я в невыносимо неловкой тишине. – Как ваши дела?

Она чуть наклонила голову и, не мигая, молча смотрела на меня.

– Сарисса, похоже, славная девушка, – рискнул я высказаться.

– Подменыш, – ответила Мэб. – Некогда попросившая меня об одолжении. Она насмотрелась на Ллойда Слейта в его бытность моим Рыцарем.

Я облизнул губы.

– Кгм. А где мы?

– Арктис-Тор, – ответила она. – Моя цитадель. Рыцарский номер-люкс. Здесь сосредоточены все удобства и удовольствия, какие только могут представить себе смертные.

– Мило, – сказал я. – Особенно учитывая, что моя квартира сгорела дотла. А здесь требуется вносить залог за сохранность имущества?

Медленная улыбка словно просочилась на губы Мэб, и она склонилась ко мне еще ниже.

– Хорошо, что ты исцеляешься, – прошептала она. – Твой дух, пока ты спал, бродил далеко от тела.

– Свободолюбивый дух, – сказал я. – Таков уж я.

– Более нет, – прожурчала Мэб, придвигаясь почти вплотную. – Ты дрожишь.

– Да.

Сейчас я не видел ничего, кроме ее глаз.

– Боишься меня, Гарри?

– Как и любой, кто в здравом уме, – ответил я.

– Думаешь, я собираюсь причинить тебе боль? – выдохнула Королева; ее губы были уже в дюйме от моих.

Сердце билось так сильно, что стало и вправду больно.

– Я думаю… ты та, кто ты есть.

– Но у тебя, конечно же, нет причин для страха, – прошептала она, щекоча своим дыханием мои губы. – Ведь теперь ты мой. И если не поправишься, то будешь бесполезен для исполнения моей воли.

Я попытался заставить себя расслабиться:

– Это… это верно.

Я не заметил, как она подняла толстую пухлую подушку, лежавшую рядом со мной, потому что никак не мог оторваться от ее глаз, и оказался совершенно не готов к атаке, – когда Королева молниеносно, как змея, напала, вдавливая подушку в мое лицо.

Я замер на полсекунды и подушка прижалась сильнее, перекрывая мне воздух, забивая нос и рот. И тогда включился страх. Я начал сопротивляться, но мои руки и ноги, казалось, покрывал толстый слой свинца. Я пытался оттолкнуть Мэб, но она была слишком тяжелой, а мои руки слишком слабыми. Ее ладони и предплечья казались отлитыми из ледяной стали – тонкие, но абсолютно несгибаемые.

Красная пелена в глазах сменилась тьмой. Чувства начали угасать.

Мэб была холодна. Неумолима. Безжалостна.

Истинная Королева Льда.

Если я не остановлю ее, она убьет меня. Мэб не может убивать смертных, но я больше не принадлежал к их числу. Я – ее вассал, неотъемлемая часть ее двора, и, по ее представлениям, она имеет полнейшее право распоряжаться моей жизнью так, как сочтет нужным.

Осознание этого простого и сурового факта встряхнуло меня. Я сомкнул свои ладони вокруг одной ее руки и повернул, призвав на помощь все свои силы. Мои бедра в напряжении изогнулись над кроватью, а ведь я даже не пытался ее оттолкнуть! Ее абсолютной мощи невозможно было противостоять, но я умудрился слегка сдвинуть ее давящее усилие в сторону, и в результате столкнул ее ладони и удушающую подушку со своего лицо настолько, чтобы втянуть в легкие хоть немного сладкого и холодного воздуха.

Всем своим торсом Мэб лежала на мне, не делая попыток пошевелиться. Я чувствовал, что ее глаза направлены на меня; ощущал, задыхаясь, пустую давящую интенсивность ее взгляда – а голова плыла от внезапной инъекции благословенного кислорода.

Мэб сдвинулась очень медленно и невероятно грациозно. Было что-то змеиное в том, как она скользнула над моим телом и легла, пристроив свою грудь на моей. Это было едва ощутимое давление, немыслимо женственная мягкость – а ее шелковые волосы растеклись по моим щекам, губам и шее.

Из ее горла лился низкий голодный звук, и она наклонялась до тех пор, пока губы едва не коснулись моего уха.

– Мне не нужна слабость, чародей, – она дрожала в каком-то медленном нечеловеческом экстазе. – Отдыхай. Лечись. Спи. А убью я тебя, пожалуй, завтра.

– Вы цитируете «Принцессу-невесту»[3]? – прохрипел я.

– А что это? – спросила она.

И затем исчезла. Просто исчезла.

Таким был первый день моей физиотерапии.

Я мог бы описать последующие несколько недель в деталях, но помимо того, что они были малоприятными, в них проглядывала еще и какая-то рутина. Да и вообще, все это начинало казаться мне монтажной подкладкой для видеоклипа группы Foo Fighters «Walk».

Просыпаясь утром, я обнаруживал, что Сарисса уже ждет меня, по-прежнему соблюдая вежливую и профессиональную дистанцию медсестры и пациента. Она помогала моему чуть живому организму справить все нужды – при этом трудно сохранять достоинство, – но о себе не говорила никогда. И потом с какого-то неопределенного момента Мэб начинала пытаться убить меня все более неожиданными и изощренными способами.

В видео, крутившемся в моей голове, есть кадр, как я уплетаю свой завтрак, однако стоит мне закончить – и гигантскую кровать охватывает пламя. Я неуклюже пытаюсь сбить его и отползти в сторону, прежде чем поджарюсь. Затем, кажется, на следующий день Сарисса помогает мне добраться до туалета и провожает обратно. Как только я вновь расслабляюсь в постели, ядовитая змеюка, индийская, чтоб ей сдохнуть, кобра, шмякается с балдахина кровати мне на плечи. Я визжу, как девчонка, и сбрасываю ее на пол. Еще день спустя я одеваюсь с помощью Сариссы, неуклюже путаясь в новой одежде – пока из ее складок не вываливается рой жалящих муравьев, яростно вгрызающихся в мою плоть, и мне приходится буквально сдирать эту одежду с себя.

И так далее – все в том же духе. Мы с Сариссой на параллельных спортивных брусьях, доходящих до пояса, и я пытаюсь вспомнить, как сохранять равновесие, – но занятие это прерывает хлынувшая невесть откуда армия красноглазых крыс, вынуждающая нас запрыгнуть на брусья, пока нам не отгрызли ступни. Сарисса отправляет меня на скамью для жима лежа, и тогда Мэб нападает с огромным старинным пожарным топором, который со свистом обрушивается на мою голову на третьем подходе, и мне приходится блокировать удар осточертевшим грифом от штанги. Измотанный, я плетусь в горячий душ, но его дверца тут же захлопывается, и кабинка наполняется водой, в которой плещутся чертовы пираньи.

И тд., и тп. Семьдесят семь дней. Семьдесят семь покушений на мою жизнь. Напрягите-ка воображение! У Мэб его хватало с избытком. Был, помнится, даже крокодил, внутри которого что-то подозрительно тикало.

Я только что вернулся из тренировочного зала, где накрутил четыре мили, шагая вверх и вниз – и черт знает сколько еще миль по прямой, занимаясь на эллиптическом тренажере. Я вспотел, вымотался, и мечтал только о том, чтобы принять душ и снова завалиться на кровать. Стоило мне открыть дверь своих апартаментов, как в ту же секунду Мэб шарахнула в меня из долбаного дробовика.

У меня не было ни секунды на какие-либо расчеты и прикидки, пока она давила на спусковой крючок, оставалось только полагаться на инстинкты. Я рванулся назад, выстрелив всю свою волю в пространство между нами, соединив ее в энергетический барьер. Ружье оглушительно громыхнуло в закрытом пространстве. Картечь лупанула по барьеру и отскочила от него, рассыпавшись во все стороны с хлопками и треском. Я рухнул на пол, продолжая удерживать барьер, а Мэб двинулась вперед – глаза ее, сверкавшие всеми оттенками опала, были дикими, полными экстаза и казались совершенно неуместными на спокойном и безэмоциональном лице.

Дробовик оказался русского производства, с огромным барабанным магазином, и она выпускала – выстрел за выстрелом – весь заряд в меня, целясь в лицо.

Как только ружье сделало «клик» вместо «бум», я резко перекатился в сторону, едва успев уйти от прыжка серебристо-серого малка – кота размером с рысь, с пугающими когтями и силой низкорослого медведя. Он приземлился там, где мгновение назад находилась моя голова, из-под его когтей полетели выщербленные осколки каменного пола.

Я пнул малка пяткой, отправив его в полет через все помещение – прямо в каменную стену. Он врезался в нее с протестующим воем. Я переключил внимание на Мэб, которая бросила барабан дробовика на пол, и выудила незнамо откуда еще один.

Но прежде, чем она успела вставить барабан, я рубанул воздух ладонью и проорал:

– Forzare!

Невидимая сила рванулась вперед, выбив из рук Мэб и магазин, и дробовик. Я дернул рукой, и отскочившее от пола ружье внезапно выпалило в пустое пространство между нами. Я схватил дробовик за ствол (черт, он был раскаленным), и очень вовремя, потому что малк очухался и снова прыгнул на меня. Держа дробовик обеими руками, я сделал хороший замах и обрушил приклад на голову малка. Удар оказался достаточно сильным: зверюга взлетела в воздух и без чувств шмякнулась на пол.

Мэб рассмеялась радостным серебристым смехом и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, которой только что пообещали подарить лошадку.

– Да! – сказала она. – Чудесно. Жестоко, зло и чудесно!

Я продолжал держать дробовик в руках, и только когда оглушенный малк пришел в себя и угрюмо поплелся прочь, исчезнув за углом, я позволил себе повернуться к Мэб:

– Это начинает надоедать. Вам нечем больше заняться, кроме как играть со мной в игру «убей или сдохни»?

– Конечно же, есть, – ответила она. – Чем же еще могут быть игры, если не подготовкой к испытаниям, которые ждут нас впереди?

Я закатил глаза.

– Развлечением, например?

Радость погасла на ее лице, сменившись обычным ледяным спокойствием. Это была пугающая трансформация, и я от души надеялся, что моя неуклюжая острота не повлечет за собой чего-нибудь ужасного.

– Развлечение начинается тогда, когда заканчиваются игры, мой Рыцарь.

Я нахмурился.

– И что это означает?

– Это означает, что в твоих покоях тебя ждет подобающее облачение, которое понадобится тебе нынче вечером.

Она повернулась, чтобы удалиться вслед за малком, и ее платье прошелестело по каменному полу.

– Сегодня вечером, мой чародей, мы… развлечемся.