Холодный человек

Глава 2 Битва начинается: первая кровь

На следующее утро Вера проснулась в своей кроватке как ни в чем не бывало. О ночных событиях она забыла начисто. Да и случились ли они, эти события, на самом деле? Может, их вовсе и не было или просто привиделся дурной сон, от которого в памяти ничего не осталось.

Вера поднялась, потянулась и глянула за окно. Ярко светило октябрьское солнце. Всю территорию двора усеивала опавшая листва. Мокрая после дождя, она испускала слабое сияние, словно потемневшая от времени позолота. Кое-где блестели подсыхающие лужи. Первые, еще не совсем проснувшиеся ребятишки брели в направлении школы. Автомобилисты прогревали двигатели своих стальных коней. Служащие спешили на автобусную остановку. Ничего экстраординарного не наблюдалось. Ночь прошла, а с нею исчезли и тайны.

Вера отправилась умываться, а затем стала готовить себе завтрак. До начала работы оставался еще целый час. Потом она оделась, наложила макияж и вышла из дома, решив пройти пару остановок пешком.

После ночного осеннего ненастья, казалось, вернулось лето. Оживленно щебетали воробьи, на которых из кустов с интересом посматривали кошки. Хозяева выгуливали четвероногих друзей человека. Троица бомжей, в рюкзаках которых звенели пустые бутылки, спешила на приемный пункт стеклотары. Словом, привычная реальность.

Мимо проезжала нужная ей маршрутка. Вера подняла руку. «Газель» остановилась, и она влезла внутрь. Маршрутка оказалась полупустой. Усевшись, Вера с интересом огляделась. Это было внове. Обычно она не обращала никакого внимания на попутчиков, однако на этот раз ее внимание привлек молодой человек, сидевший впереди нее, и Вера видела только его профиль. Но какой профиль! Орлиный нос, длинные ресницы, волевой подбородок.

Интересно, кто он? Скорее всего студент. Да, именно студент! Вон и папка в руке. В вуз едет. В педагогический, скорее всего. Эта маршрутка как раз останавливается напротив.

Хотя Вера видела незнакомца всего пару минут, впечатление он оставлял вполне благоприятное. Неплохо бы с ним познакомиться.

До сих пор наша героиня ничего такого себе не позволяла. Напротив, вела она себя, тем более в общественном транспорте, очень даже скромно и о случайных знакомствах и не помышляла. А тут повела себя в совсем несвойственной для нее манере. Она бесцеремонно подсела к молодому человеку, благо место рядом с ним оказалось свободным. Нужно было спешить со знакомством, до педагогического оставалось всего четыре остановки. Парень равнодушно взглянул на нее и чуть подвинулся. Был он несколько старше, чем Вера себе представляла.

– Вы студент? – напрямик спросила наша героиня.

– Я – аспирант, – не поворачивая головы, отозвался парень. – А что?

– А специальность? – не отставала Вера.

– Ну, допустим, историк.

«Наверняка знает Абрамова, – мелькнуло в голове. – Да какая, собственно, разница? С Абрамовым не складывается, почему бы не попробовать с кем-то другим?»

– Историк – это звучит слишком общо. Какова же ваша специализация?

– Вообще-то я пишу диссертацию о периоде феодальной смуты на Руси. Пятнадцатый век… Василий Темный, Шемякичи… Ну, и так далее. Данные события имеют отношение к нашим местам. Но вам, наверное, эти имена ни о чем не говорят?

– Нет, почему же, – ответствовала Вера, хотя слышала о каких-то там Шемякичах в первый раз. – А скажите: археология тоже входит в сферу ваших интересов?

– Конечно. В нынешнем году мы вели раскопки поля битвы Дмитрия Шемяки с великим князем Московским Василием Вторым.

– Были интересные находки?

– Да, кое-что отыскали. А, собственно, чем вызван наш интерес?

– Я – журналистка, – сообщила Вера. – Работаю в газете «Путь наверх».

– Никогда о такой не слыхал.

– Неважно. Пишу на темы культуры, искусства, в том числе и археологии.

Ученый молодец улыбнулся.

– Веду рубрику «Интересно, аж жуть!».

Новая улыбка.

– Замечательно, что судьба столь неожиданно свела меня с историком-археологом, – бойко зачастила Вера. – Раскопки, ведь это так интересно. Романтично, я бы сказала… Извлекаете из земли разные древние вещи… Ищете клады… Хотелось бы подготовить материал на эту тему. Скажем, интервью с вами. Допустим, под заголовком «Тайны веков» или «Загадки древних цивилизаций».

– Но мы не ищем клады, – отозвался историк. – Поиски кладов сами по себе весьма интересны, но заниматься ими нужно исключительно в свободное время. А у нас работа. Довольно тяжелая, грязная и весьма нудная. Копаем целыми днями, а толку иной раз с гулькин нос.

– Эта вам кажется. Просто притерпелись. Привычка свыше нам дана, как выразился классик. А народу хочется знать. Поэтому давайте договоримся о встрече.

Историк искоса посмотрел на Веру. Видимо, он не знал, как от нее отвязаться. И ничего лучшего не придумал, как достать из кармана пиджака визитную карточку.

– Вот мои координаты, – сказал он, вручая визитку Вере.

– Сегодня вечером вас устроит? – весело поинтересовалась Вера.

– Как? Так сразу?

– А чего тянуть.

– Ну, если вы желаете…

– Да, желаю. Только нужно уточнить в редакции некоторые детали. Я вам позвоню на работу. Телефон тут имеется? – Она потрясла перед носом нового знакомого карточкой. – Кстати, меня зовут Вера Воропаева.

– Очень приятно. А меня – Михаил Сабуров.

– Вот и познакомились. Позвоню ровно в два. Ждите.

Видимо, потрясенный столь мощным натиском, Сабуров вскочил и, даже не попрощавшись, поспешно бросился к выходу, а Вера поехала дальше, на ходу обдумывая план будущей кампании по завоеванию историка.

«А ловко я его захомутала, – довольно размышляла она. – И везет же мне на археологов! Хотя они ребята небогатые, но кто сказал, что я должна связывать с ним жизнь? Посмотрим…»

Вере и в голову не пришло, что до сего дня ничего подобного она и в мыслях позволить себе не могла. Хотя в жизни она была девушкой бойкой, однако подобный стиль поведения, по ее разумению, присущ только дамам легкого поведения. Но что-то изменилось, а она этого еще не замечала.

В редакции газеты «Путь наверх» царила суета, обычная для любого времени суток. Вера уселась за свой столик с наклонной крышкой и принялась читать полосы. Против обыкновения ей не сиделось на месте. Она никак не могла сосредоточиться и с нетерпением ждала двух часов. Наконец нужное время настало. Вера набрала номер.

– Давайте в четыре, – услышала она едва узнаваемый голос Сабурова, после того как назвала свое имя. – Приезжайте в институт, поднимитесь на третий этаж, зайдите на кафедру и отыщете меня.

Вере не особенно хотелось появляться на истфаке, поскольку она не без оснований опасалась встречи с Гришей Абрамовым. Однако деваться было некуда, и девушка согласилась. Предварительно посвятив ответственного секретаря редакции в свои планы сделать интервью с археологом и выпросив у него диктофон, она отправилась на встречу с Сабуровым.

К этому часу в институте было уже немноголюдно. Вера нашла нужную дверь и, не стучась, уверенно толкнула ее. Кроме Сабурова в просторной, уставленной столами и шкафами комнате не имелось больше никого, что обрадовало, ибо она не без трепета ожидала обнаружить на кафедре Гришу. Увидев Веру, аспирант кисло улыбнулся, явно не испытывая особого желания беседовать. Однако отказываться было уже поздно.

– Итак, – спросил Сабуров, – с чего начнем?

– Прежде всего расскажите о последних ваших находках, – сказала Вера и сунула диктофон историку прямо под нос.

– Хорошо, – согласился тот, отодвигая ее руку. – Тогда давайте пройдем ко мне в кабинет.

По длинному коридору они проследовали в крохотную каморку, в которой имелся стеллаж, стол и компьютер на нем.

– Значит, так, – сказал Сабуров. – В первой половине пятнадцатого века разгорелся конфликт между наследником московского престола Василием Вторым и его двоюродными братьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой за право княжения на Москве…

При ближайшем рассмотрении новый знакомый Веры разочаровывал. Орлиный нос, который заинтриговал ее при первой встрече, превратился в клюв, нижняя челюсть оказалась излишне массивна, а действительно длинные ресницы не могли скрыть бледно-голубых вытаращенных глаз. Он имел широкие плечи, несуразно длинные руки, сильно сутулился, напоминая недоразвитую гориллу. Словом, внешность Сабурова оказалась скорее отталкивающей, чем привлекательной. Какие-либо разговоры вести с этим человеком было бессмысленно.

«Как бы сделать так, чтобы это интервью поскорее закончилось?» – соображала Вера. Прервать беседу и откланяться казалось ей неудобным, а потому она смирилась и приготовилась слушать. Сабуров же, напротив, разглядел и оценил Верины стати. Глаза его заблестели, а язык развязался. Он нес какую-то чепуху про никому не интересные средневековые междоусобицы, при этом размахивал руками и брызгал во все стороны слюной.

– Что же вы все-таки нашли? – бесцеремонно перебив разглагольствования об особенностях среднерусского исторического ландшафта, поинтересовалась Вера.

– Взгляните. – Сабуров снял со стеллажа объемистую картонную коробку и стал извлекать ее содержимое. – Находки пока что не разобраны, тем более не изучены.

– Показывайте! – потребовала Вера.

– Вот, например, меч, вернее, часть меча. – Сабуров бережно развернул бумагу, и Вера увидела ржавую железяку, какие на каждом шагу встречаются на любой свалке. – Скорее всего, этот меч переломился в ходе сражения.

– Очень интересно. А еще?

– Это шлем древнерусского воина, – сообщил археолог, доставая еще одну железяку, – вернее…

– …его часть, – докончила за Сабурова Вера. – Замечательная находка! – не скрывая иронии, произнесла она.

– А сейчас я покажу вам фрагмент кольчуги. – На свет был извлечен кусок ржавой кроватной сетки.

– Вещи, конечно, замечательные, – заключила Вера. – Наверное, даже редчайшие. Но вот скажите: что-нибудь изготовленное из драгоценных металлов вы находили?

– Из драгоценных?..

– Из золота там… или хоть из серебра.

– Монеты только. Но их немного. С десяток. Где-то здесь были… Так называемые «чешуйки». – Сабуров долго копался в коробке, наконец достал прозрачный пакетик, в котором виднелось несколько корявых черных пластинок величиной с ноготь мизинца.

– Не густо, – сообщила Вера свои выводы.

– Чем богаты… – отшутился Сабуров. – Но ведь мы раскапывали не древнее городище, а место битвы. Откуда же на нем золото и серебро?

– И я некогда принимала участие в раскопках, – похвалилась Вера.

– Интересно, где?

– На Таманском полуострове.

– И кто же руководил вашей экспедицией?

– Доцент Абрамов.

– Григорий Ефимович?

– Он. Я тоже училась в вашем институте.

– Уж не на истфаке ли?

– Нет, на филологическом.

– А что вы делаете вечером? – неожиданно спросил Сабуров. Его настроение, как видно, поменялось на противоположное.

Вера нервно усмехнулась: начинаются ухаживания.

– Да, собственно, ничего, – ответила она.

– Тогда, может быть, куда-нибудь сходим? – В голосе Сабурова звучала чуть ли не мольба.

Но связывать себя с подобным типом Вера не желала. Даже всего лишь на время похода в заведение. Что он может ей дать? Да ничего! Ни внешности, ни денег. Одет весьма непрезентабельно: потертые джинсы и такая же рубашка. Может быть, он и в ресторан желает идти в подобном виде? Чем-то он напоминал ей Абрамова. Но тот хоть красив, а этот… Все в нем утрировано. И нос, и челюсть, и фигура… Нет, он не то что на мужа, даже на одновечернего ухажера не тянет.

И Вера уж хотела было отказаться от заманчивого предложения, но тут в ее сознании произошел некий сдвиг. Словно один разум уступил место другому. Свирепому и безжалостному… Ни капли сострадания не имелось в нем. Только холодная злоба. Кто перед ней? Пигмей! Истинно пигмей! А таких необходимо не просто отвергать. Их следует учить, чтобы знали свое место. И учить крепко. На всю жизнь. Поэтому зачем же отказывать? Не нужно. Напротив, стоит принять его ухаживания, а уж потом… Потом можно поставить этого зарвавшегося урода на место.

– Сходим? – переспросила она. – Так вы, значит, решили за мной приударить?

Сабуров неопределенно пожал плечами, стараясь не выдать своих внезапно возникших чувств к этой девушке, однако в его водянистых глазах появилось нечто такое, что говорило само за себя лучше всяких слов.

– Можно, конечно, и сходить, – продолжала Вера. – Вот только куда?

– В какое-нибудь кафе или в бар…

– Тьфу! Какая дешевка! В бар!.. Нет уж! Если приглашаете меня на рандеву, то только в ресторан. Причем в самый дорогой.

– В «Савой»!

– А деньги-то на «Савой» у вас имеются?

– Найдем.

– Вот и отлично. Только мне, естественно, нужно переодеться. Привести себя в порядок. Давайте встретимся в семь у входа.

– Идет, – произнес Сабуров. В голосе его слышалась плохо скрытая радость. – Значит, в семь возле «Савоя».

Вера ни разу в жизни не была в дорогом ресторане, тем более в «Савое», который считался самым крутым заведением в Сорочинске. Она только слышала, что кухня там европейского уровня, а цены невероятные. Как пример приводился тот факт, что в ресторане имелся сорт шампанского, бутылка которого стоила десять тысяч рублей – Верина двухмесячная зарплата.

Откровенно говоря, ее вполне бы устроил какой-нибудь недорогой бар, в котором она чувствовала себя гораздо привычней, чем в «Савое». Немного музыки, немного сухого вина или пива. Вполне демократично. А в «Савое», насколько она слышала, собирается городской бомонд. Вызывал у нее удивление и тот факт, что Сабуров видел ее сегодня первый раз и уже сделал столь широкий жест. Это выглядело в высшей степени странным. С чего бы вдруг?! Неужели он настолько воспылал любовью к ней, что решился на весьма ощутимые траты? Вера знала, сколько зарабатывает аспирант, и решила: Сабуров действительно нашел клад и теперь гуляет напропалую. Кстати сказать, к досаде Веры, доцент Абрамов не только ни разу не сводил ее в какое-нибудь общепитовское заведение средней руки, но даже избегал разговоров на эту тему. Он предпочитал проводить интимные встречи в Вериной квартирке. Алкоголь почти не употреблял, а если и пил, то только водку, причем в очень небольших количествах.

Вера уже начисто забыла о том, с какой яростью она только что отнеслась к знакам внимания со стороны Сабурова. Сейчас девушка думала: что бы такое надеть, чтобы не показаться в «Савое» белой вороной? Из одежды ничего сколько-нибудь приличного для ресторана у нее не было. Правда, имелись шикарные туфли на шпильке, надевавшиеся всего один раз, на новогоднюю вечеринку в редакции. Оставалось пойти в магазин и купить ту итальянскую шелковую блузку с рюшами, на которую она давно смотрела, но никак не решалась ее приобрести по причине высокой цены. Вера так и сделала, а заодно прихватила шикарную коричневую юбку в тон блузке. Истратив на покупки все имевшиеся сбережения, Вера тем не менее осталась довольна. Она вертелась перед стоявшим в прихожей древним зеркалом, в котором едва различала свое расплывчатое, словно призрачное отражение. Однако и это мутное чудище не могло скрыть ее великолепия.

– Самое то! – с гордостью произнесла Вера. – Теперь держись, «Савой»!

Естественно, наша героиня явилась ко входу в ресторан вовсе не в семь, а почти в восемь, нисколько не сомневаясь: новый ухажер терпеливо ожидает ее появления. Так и было. Сабуров одиноко стоял на ступеньках входа, и Вере на миг стало его жалко. Она глядела из темноты на несуразную фигуру историка и размышляла: подойти или нет, словно предвидела в этом шаге нечто роковое. Однако долго думать на этот счет Вера не стала.

Не подойти? Да с какой стати?! Зря, что ли, она истратила все деньги на шикарный прикид. Когда еще ее пригласят в «Савой»? И Вера, раскачивая плечами и бедрами, что, по ее мнению, соответствовало стилю «бедовая девчонка», двинулась к Сабурову.

Молодой человек тотчас узнал в приближавшейся фигуре Веру и бросился ей навстречу.

– Где же вы пропадали? – с робкой укоризной поинтересовался он.

– Да вот размышляла, идти или не идти, – довольно нагло отозвалась наша героиня.

– Как же так?! Ведь мы договаривались?

– Но я же пришла!

– Да, конечно, конечно… Лучше поздно, чем никогда.

– Вот именно! Так мы идем или не идем?

– Безусловно.

Швейцар в ливрее с галунами с поклоном распахнул перед ними массивную дверь, и пара вошла в «Савой». Уже перед гардеробом, куда вновь прибывшие сдали свои плащи, Вера отметила: Сабуров одет достаточно дорого и изысканно. На нем был пусть и не смокинг, но отличный темно-синий, похоже, английский костюм, на ногах элегантные коричневые туфли, а вместо обычного галстука темную сорочку украшала белая бабочка.

«Эге, да ты не так прост!» – произнесла про себя девушка.

Она еще раз оглядела себя в зеркале и, оставшись довольной, смело вошла в зал. Здесь было полутемно, почти пусто, пахло хорошим табаком, французской косметикой и еще чем-то неуловимым, но явно принадлежащим к атрибутике сладкой жизни. Приглушенно играла струнная музыка.

– Устроитесь в зале или предпочитаете кабинет? – поинтересовался неизвестно откуда возникший метрдотель.

– Кабинет, – сказал Сабуров.

Метрдотель провел их в небольшое помещение, где на сервированном на две персоны столе сверкал хрусталь и матово светились серебряные столовые приборы.

– Пожалуйте, – солидно произнес метрдотель и удалился, но появившийся вместо него официант с поклоном подал книжицу меню в марокеновой папке.

Вообще все убранство кабинета: обтянутые винно-красным шелком стены, бра под абажурчиками того же цвета, столик и стулья с гнутыми ножками а-ля «Людовик XV» – настраивало на вальяжный, исполненный сытого достоинства лад, однако не без капли пряного разврата в заключение ужина.

– Салат «Пикадилли», суп из раков, – принялся заказывать Сабуров, – почки в мадере…

– Я не люблю почки, – перебила его Вера.

– Прошу прощения. Тогда язык под соусом, трубочки в вине, мороженое… Какое посоветуете?

– Рекомендую пломбир с фруктами и орехами. Свежайший! Пить чего изволите? Карта вин у нас разнообразнейшая. От чилийских и испанских до французских.

– Я, знаете ли, как-то не очень в них разбираюсь. Какого-нибудь французского хотелось бы.

– Тогда смею предложить «Шато-Лафитт» урожая две тысячи второго года. Изысканнейший букет…

– Несите.

– Оставьте меню, – потребовала Вера, когда официант протянул руку за марокеновой папкой.

– Да… – подтвердил Сабуров, – возможно, мы еще чего-нибудь пожелаем.

Официант, своим фраком и белоснежной манишкой напомнивший девушке пингвина, молча поклонился и исчез. Вера схватила меню и принялась изучать цены. Они и вправду оказались умопомрачительными.

– Однако! – только и смогла произнести она.

– Вам что-нибудь не нравится?

– Мне показалось – дороговато.

– Один раз живем, – с купеческой спесью в голосе ответствовал Сабуров. В первый раз он изменил своему стилю «трудяга-интеллигент».

Вера внутренне усмехнулась:

– Так вы – подпольный миллионер.

– Почему подпольный? Сейчас нет подпольных.

– Ну, значит, реальный?

– Понимаете, Вера… – Сабуров чуточку замялся. – Я недавно получил наследство. Квартиру. Умер дед, он и отписал… Еще одна квартира мне не нужна. Мне и своей собственной достаточно. Я и продал. Деньги получил весьма приличные… Вот и гуляю.

– Тогда все понятно. А я думала: клад нашли.

– Хм, клад… А же говорил: археологи почти не находят что-либо ценное. Вы и сами знаете. Ведь копали же!

– Да, конечно… Но все же случается.

– А если и случается, то по закону клад нужно сдать государству. А иначе…

Но что случится в противном случае, Вера так и не узнала, потому что принесли вино и салат.

– Кислятина, – пробормотал Сабуров, пригубив из фужера.

– А мне нравится. Терпкое и едва заметно сластит.

Сабуров одним глотком выпил весь фужер, потом подцепил вилкой кусок языка. Его глаза заблестели.

– Знаете, – вполголоса произнес он, наклонившись к Вериному лицу, – я действительно всегда мечтал найти клад. Сызмальства еще… Книжки про клады любил. «Остров сокровищ», «Приключения Тома Сойера»… – Он вновь наполнил свой фужер и сделал изрядный глоток. – Поэтому и подался в археологи. Как только окончил школу, так и подался… Конечно, не сразу в археологи, а на исторический факультет. А в детстве монетки собирал… Да и сейчас собираю. И старину всякую. Видимо, одно к одному.

Вера с интересом слушала.

– Город наш, как вы знаете, старинный, – продолжал свое повествование Сабуров. – До революции в нем много всякого интересного народа проживало. И купцы, и дворяне… Сейчас уж ничего не осталось от тех времен, но если походить по кладбищам, то по памятникам тех времен можно себе представить… Ну, и дома, конечно, старые имеются. А в домах этих… – он не договорил и допил вино.

«Так он быстро наклюкается, – насторожилась Вера. – А ведь по нему не скажешь, что любит употребить».

– Вы почему ничего не едите? – спохватился Сабуров. – Супчик вот раковый… Попробуйте! – Его рука вновь потянулась к бутылке.

«Пока я буду лопать этот, как он выразился, «супчик», мой новый друг целиком прикончит эту французскую дрянь, – подумала Вера. – Так дело не пойдет! Нужно отвлечь его разговором».

– Вы так интересно рассказываете, – заметила она. – Про старину… О домах вот заговорили… Так что же в них такое есть?

– Послушайте, Вера, может быть, вы мне немного расскажете о себе, – неожиданно сменил тему разговора Сабуров.

– О себе? Что же рассказывать? Родилась, училась… Теперь работаю в газете. Жизнь самая обычная. Этим летом на юга ездила. Скукота.

– А молодой человек у вас имеется? Поклонник, другими словами.

– Зачем вам это знать?

– Так просто. Вернее, не просто. Я, как только вас увидел, сразу понял: хорошая девушка.

Вера хмыкнула:

– Да вы физиогномист. А мне показалось: в первый момент я вам не понравилась.

Сабуров потупился.

– Было немного. Но только в самом начале знакомства. А потом…

– Что потом?

Сабуров прошептал что-то себе под нос.

– Я не расслышала. Так что же потом?

– Я человек уже не то чтобы очень молодой…

– Да неужели?!

– Но и не старый. Пока не старый.

– Это я вижу.

– Пора подумать о серьезном.

– Ну-ну…

– О женитьбе, я хочу сказать.

Вера в изумлении приоткрыла розовый ротик. Она ждала каких-то слов, возможно, даже не совсем приличных. Подвыпивший Сабуров мог с ходу предложить переспать с ним. Понятно, за роскошный ужин нужно платить. Но такого оборота она не ожидала. По сути, этот тип предлагает… Или она чего-то не поняла?

– Вы что же, меня замуж зовете? – напрямую спросила Вера.

– А почему бы и нет! – горячо произнес Сабуров, видимо, обрадовавшись, что не придется самому выдавливать из себя столь трудно произносимые слова.

Вера захохотала:

– Да ведь вы видите меня всего второй раз в жизни. Вернее, третий. И знакомы-то мы всего один день. А как же любовь? Чувства там всякие… Ухаживания, вздохи при луне…

– Я – человек практичный, – заявил Сабуров, протягивая руку к бутылке. Заметив выразительный взгляд Веры, он усмехнулся. – Волнуюсь вот… Да и чего с этой кислушки сделается? Так вот, о практичности. Чего тянуть кота за хвост. Вы мне нравитесь, даже очень. И поэтому я вполне обдуманно делаю вам предложение.

– Вполне обдуманно? Это после трех… нет, четырех бокалов?

– Еще идя на свидание с вами, я уже знал, как себя поведу, что скажу… И вот… сказал!

– Семью, выходит, желаете завести? – язвительно спросила Вера. – Семья денег требует. У молодой жены, скорее всего, имеются запросы, которые предполагают наличие средств… и немалых. А зарплата аспиранта… Это так, только на булавки…

– Зарплата аспиранта?! Что за чушь?! Неужели вы считаете, что поход в «Савой» возможен на зарплату аспиранта?!

– Вы же говорите, дедову квартиру продали.

– При чем тут дедова квартира? Я… У меня…

– Ну-ну?

Но Сабуров внезапно замолчал и уставился осоловелым взглядом на Веру. И тут наша героиня взглянула на своего кавалера иными глазами. В них читалась неистовая ярость, смешанная с ледяным презрением. Этот мозгляк смеет претендовать на ее руку?! С первых же часов знакомства делает предложение. Наглец! Ну, она ему сейчас устроит!

– Официант! – внезапно заорал Сабуров. – Ко мне!

На зов явился пингвинообразный служитель общепита.

– Водки! – продолжал Сабуров в том же тоне. – И закуски… соответствующей. – Он раскрыл меню и стал тупо в него пялиться. – Вот! Разварная осетрина с хреном и уксусом. Тащи осетрину.

Официант перевел взгляд с Сабурова на Веру. Та пожала плечами.

– Чего ухмыляешься?! – заревел историк. – Неси, коли приказали. – Он взял в руки почти пустую бутылку от французского вина, повертел ее в руках и, обнаружив, что на дне еще плещется жидкость, поднес горлышко ко рту и допил ее.

Появился официант с графинчиком водки и тарелкой с осетриной. Сабуров взмахом руки отослал его прочь, потом наполнил водкой половину фужера, залпом выпил его, потом взял пальцами кусок осетрины и затолкал его в рот.

– Здорово, отлично! – громко произнес он. – Вот напиток! Не то что эта дрянь, – он щелкнул по бутылке. – Ну, так как? – обратился он к Вере.

– Вы о чем?

– О моем предложении. Замуж за меня пойдешь?

– Мы разве на «ты»?

– А почему нет? Раз пьем вместе, значит, наверное, на «ты». Правда, на брудершафт еще не пили, так это дело поправимое. – Он хотел налить Вере водки.

– У меня еще вино осталось, – сообщила та.

– Вино?! А мы его вот так. – Сабуров схватил фужер и выплеснул его содержимое на пол. – Нет ничего лучше водочки, – ласково произнес он, наполнив бокал до краев. – Давай, Верка, выпьем за дружбу и любовь.

– О! Я уже Верка!

– Ну, извини, подруга. Давай, глотни!..

– Вы, я смотрю, любите выпить.

– А то! Могу себе позволить. Правда, изредка. Не хочу привлекать к себе внимания. Кошу под слесаря-интеллигента. Эдакий паренек «от сохи», пошедший в науку. Серый мышонок. В институте все так и думают. Мол, Миша Сабуров – червяк. И даже не книжный, а земляной. Копается себе в грязи, ищет какие-то древние цацки. Не спорю – имеет место. Но это для души. Археология то есть… Для души, для души… А для кармана – другие раскопки. Ты вот меня про клады спрашивала. Интересовалась. Так вот, я нашел клад. И не один.

– Где же?

– Какая разница? Нашел, и все! Поделился с кем надо! Но все равно денег осталось выше крыши! Могу этот сраный кабак на корню купить. Со всеми официантишками, метрами и поварами. Хочешь, куплю и тебе подарю?

– Спасибо, мне ресторан ни к чему.

– А что ты хочешь? Газету? Это еще п-проще. Ты почему не употребляешь?! Так не пойдет. Ну хоть пригуби.

– Я водку не пью.

– Неужто? Вот никогда бы не поверил! Ладно, не пьешь – дело твое. А что пьешь? Ну, скажи?!

– Шампанское.

– Ха. Да сколько угодно! Эй, официант… холуй?.. Где ты, милый? Топай сюда. А какая в вашем вертепе есть шампунька? – спросил он, когда официант явился на зов. – Любая? А самая крутая? «Моэт э Шандон»? Тащи бутылек!

– А знаете, сколько оно стоит? – холодно спросил официант.

– Да какая разница! Не дороже денег. – Сабуров извлек из кармана пачку зеленых банкнот. – Тут десять штук. Надеюсь, хватит? Плачу за все!

Деньги исчезли в руках официанта как по волшебству. Строгость на его лице сменилась сладчайшей улыбкой.

– Конечно, конечно, – зачастил он, – все, что пожелаете.

– Тогда, акромя этого «Моэта», тащи еще водки! – приказал Сабуров, и официант поспешно убежал. – Неплохо бы поразмяться, – изрек гуляка. – Сплясать бы неплохо. Краковяк или хоть гопака.

– Что-то уж больно старомодное, – отозвалась Вера.

– Нам и такое сойдет. Пойду закажу…

Сабуров поднялся, при этом заметно качнувшись, схватил девушку за руку и повлек ее за собой из кабинета.

Струнный оркестр, развлекавший публику, которой, впрочем, почти не наблюдалось, состоял из двух молодых людей и такого же количества девиц. Молодые люди, облаченные во фраки, играли на скрипках, а девицы в длинных кисейных платьях – одна на виолончели, другая на арфе.

– Краковяк знаете?! – рявкнул Сабуров.

Оркестранты испуганно воззрились на него.

– Краковяк, говорю, сбацайте!

– Мы такую вещь играть не умеем, – сообщил худосочный скрипач.

– А-а… Деньги нужны, – глумливо произнес Сабуров. – Извольте, получите… – Он извлек новую пачку долларов, отмусолил четыре бумажки, протянул скрипачу: – Давай, земеля!

Тот отвел руку с купюрами и отрицательно качнул головой.

– Не умеем, – равнодушно повторил он.

– Ну, тогда… – Сабуров задумался. – Ну, тогда хоть кадриль или полечку.

– Польку – пожалуйста! – воскликнула арфистка и, поспешно поднявшись, почти выхватила деньги из рук Сабурова.

– Начинайте, – махнул тот платочком.

Оркестрик затянул старомодную мелодию. Сабуров подхватил Веру и сделал несколько па. Одной рукой добрый молодец поддерживал свою партнершу, а другой махал над головой платком. Неожиданно он остановился.

– Не то играете! – крикнул он музыкантам. – Ох, не то!

Гуляка подскочил к виолончелистке, вырвал у нее смычок и замахал им над головой, пытаясь дирижировать. Однако в его руках сия принадлежность струнного инструмента скорее казалась похожа на шпагу. Сабуров грозно вращал смычок, словно собираясь стукнуть им кого-нибудь. Так и случилось.

Оставшись без орудия производства звуков, виолончелистка осторожно положила инструмент на пол, подошла к Сабурову и схватилась за смычок.

– Ты чего? – опешил тот.

– Отдайте, – тихо произнесла виолончелистка.

– Чего тебе отдать?! – взревел Сабуров

– Смычок.

– На, получи!

Сабуров с размаху треснул виолончелистку смычком по голове. Та закрыла часть лица и лоб белыми, пухлыми руками и беззвучно зарыдала.

– Эй, мужик, ты чего это себе позволяешь! – заорал другой скрипач, довольно плотный парень. Фрак, казалось, готов был расползтись у него в плечах.

– И тебе, и тебе – на! – перешел в наступление Сабуров. Смычок в его руке свистел как хлыст.

На небольшой сцене, где еще недавно музицировал квартет, началась свалка. Жалобно зазвенела упавшая арфа, завизжала рухнувшая следом на свой инструмент арфистка. Плотный скрипач одной рукой вцепился Сабурову в пиджак, а другой молотил его по чему попало. Однако и Сабуров не остался в долгу. Не выпуская своего оружия из рук, он что есть силы стукнул скрипача головой в лицо. Тот от неожиданности выпустил буяна из рук, и Сабуров нанес музыканту еще один удар кулаком, «вдогонку». Фрак затрещал и разошелся на спине.

– Ах вы, гады! – ревел Сабуров, сокрушая оркестровую братию, которая, поняв, что потерпела поражение, разбегалась во все стороны.

Вера, встав у стенки, следила за титанической борьбой своего нового знакомого. Зрелище, что и говорить, выглядело впечатляюще. Но, как оказалось, оно еще не окончено. Кроме них, в ресторане пребывала еще одна компания – трое крепких мужчин средних лет, не то коммерсантского, не то бандитского вида. Сидели они в противоположном конце зала, недалеко от выхода, и о чем-то тихо беседовали, время от времени поднимая рюмки. Поведение Cабурова, по-видимому, не оставило их равнодушными. Мужчины отвлеклись от распития спиртных напитков и с интересом взирали на происходящее.

Разогнав музыкантов, Сабуров бросил взгляд в зал, и его глаза наткнулись на зрителей.

– Эй, ребята, – обратился он к мужчинам. – Не выпьете ли со мной? За победу.

– Охотно, – отозвался один из них. – Ты, парень, вел себя как герой.

– А скажите, ребята, вы, часом, не цыгане ли?

– Точно, браток, угадал.

– А не сыграете ли вы для меня, купца второй гильдии Тимофея сына Петрова Брыкина, что-нибудь родное?

– Что же, милый, тебе исполнить?

– Да хоть «Ты не шей мне, матушка, красный сарафан…».

– Хороший выбор. Только извини, милый, гитар-то мы с собой не захватили.

– Гитар?! Это поправимо. Эй, половой?! Человек, где ты?! Поди сюда?

Появился слегка возбужденный официант. Нервозность его выражалась в том, что он беспрестанно перекидывал салфетку с одной руки на другую.

– Дорогой мой человек, доставь-ка сюда три гитары. Душа песен просит. А вот эти черноголовые, оказывается, поют.

Официант недоуменно оглядел троицу.

– Мы только танцуем, – вступил в разговор другой мужчина.

– Как, только танцуете?! А вон тот сказал: поете.

– Он ошибся.

– Нет, братовья, так дело не пойдет. Сказали: петь могете, так пойте. А то я и вам накостыляю. Тащи, урод, гитару! – Это Сабуров обратился уже к официанту.

– Нет у меня гитар, – раздраженно произнес тот. – И не урод я вовсе. Вы, гражданин, уж очень себе позволяете…

– Что я позволяю?!

– Лишнее, вот что.

– Я деньги плачу.

– Деньги деньгами, а оскорблять-то зачем?

– Кого это я оскорбляю? Тебя, что ли, хама? Да тебя и оскорбить нет никакой возможности, потому как ты – быдло.

И Сабуров влепил официанту здоровенную оплеуху. Бедняга покатился по полу.

– Ну, что, ребятишки, будем музицировать? – как ни в чем не бывало спросил он у крепкой троицы.

– Будем, будем, – вкрадчиво произнесли мужчины и тут же бросились на любителя злачных мест. Быстро и сноровисто они скрутили его, завели руки за спину и щелкнули наручниками.

– Вызывай ментов, – приказал старший официанту.

– Ах, вы так! – заревел пришедший в себя Сабуров. – Мне, второгильдейному купцу, руки выламывать?! Да как вы смеете?! Я тут все купил! И вас куплю… Куплю и продам! Я всех куплю и продам.

– Ладно-ладно, успокойся, – похлопал его по плечу главный из мужчин. – Купишь, всех купишь…

– Нас, Брыкиных, в трубу сажать, жопу сажей мазать!!! – орал Сабуров, пытаясь освободиться от наручников.

«Почему вдруг Сабуров стал называть себя Брыкиным?» – размышляла Вера. Она уже где-то слышала эту фамилию, но никак не могла вспомнить где.

В зал, помахивая дубинками, вошли два милиционера.

– Этот, что ли, хулиганит? – спросил первый, высокий и прыщавый, с нашивками сержанта, указав дубинкой на Сабурова. Вера, стоявшая почти рядом, уловила мощные ароматы только что выпитого алкоголя и лука, которым этот алкоголь, как видно, закусывали.

– Этот самый, – сообщил пострадавший официант.

– А почему на нем браслеты? – поинтересовался второй милиционер, низенький и толстый.

– Наша работа, – заметил один из мужчин.

– А вы, собственно, кто?

– Сотрудники убойного отдела уголовного розыска Заречного района. Я майор Глебский, а это капитан Сухомлинов и старший лейтенант Гумеров.

– Ясно, майор. Куда его?

– В отделение, естественно.

– Он рассчитался? – поинтересовался Глебский у неизвестно откуда возникшего метрдотеля.

Тот солидно кивнул.

– И за оркестр?

Новый кивок.

– Тогда забирайте. И девушку эту прихватите, – майор кивнул на Веру. – Она с ним была. Показания даст. А то этот тип, похоже, невменяем.

– Вперед! – распорядился высокий сержант. – И ты, красавица.

– Насилие над личностью! – заорал Сабуров.

– Иди, иди!..

И пленников повели в милицейский «газик».

В отделении дежурный капитан, даже не взглянув на Сабурова, принялся оформлять протокол. Сам же историк сидел на жесткой скамье и клевал носом. Рядом примостилась Вера.

– Эге, – произнес капитан с насмешливым уважением, оглядывая извлеченную из кармана Сабурова распечатанную пачку долларов. – А земляк-то непрост. Кто передо мной? – спросил милиционер Веру. – Документов при нем не имеется.

– Я – купец второй гильдии Тимофей Петрович Брыкин, – заявил неожиданно очнувшийся Сабуров. – Москательная торговля «Брыкин и сыновья». Слыхали, наверное. Магазин на Губернаторской, лавка возле Архангельского подворья и еще одна в Петуховской слободе.

– Чего-чего? – изумился капитан. – Девушка, вы, кажется, с ним были? Чего он такое несет?

– Напился, – односложно ответила Вера.

– А что он пил?

– Вино. А потом водку.

– Тогда понятно. Мешал, значится. А кто он на самом деле? Мне протокол составить нужно.

– Говорю же, купец второй гильдии Брыкин, – вновь встрял Сабуров. – В участок, сволочи, свели. А за что?! Я в своем праве, коли деньги заплатил.

– Заткнись, придурок! Так, как его звать по-настоящему?

– Михаил Сабуров.

– Работает где?

– В пединституте… То есть по-новому в госуниверситете. Аспирант на факультете истории и права.

– Историк, значит… Тогда понятно. А то купец второй гильдии…

– Да, купец! – вскинул голову Сабуров.

– Ладно, ладно… Успокойся. Деньги-то у него откуда?

Вера пожала плечами.

– А вы сами кто?

Девушка достала из сумочки служебное удостоверение.

– Так, газета «Путь наверх», – стал читать капитан. – Корректор. Значит, вы с ним в «Савое» гуляли и стали свидетельницей его художеств. Или, может, участницей? Он вас не обижал?

Вера отрицательно покачала головой.

– Ну, хорошо. Я вас отпускаю, Вера Карловна. Идите себе и впредь при походе в ресторан выбирайте более подходящих попутчиков.

– А с ним что будет? – Вера указала на дремлющего на скамейке Сабурова.

– С ним-то? Да ничего особенного. Сейчас в «обезьянник» отведем. Пускай купец проспится.

– Да, купец! – не открывая глаз, пробормотал Сабуров.

– Вот-вот. Отдохнет малость.

Уже ночью, пребывая в своей кроватке, Вера пыталась вспомнить: откуда же ей известна фамилия Брыкин?

«Брыкин, Брыкин… – повторяла она. – Что-то, связанное с детством… Может, учителя какого так звали? Или, наоборот, одноклассника?»

Наконец до нее дошло. Старое кладбище… Памятник… Мраморный ангел с отбитым крылом… Точно! На постаменте так и написано: «Купец второй гильдии Тимофей Петрович Брыкин». Но он умер в незапамятные времена. Почему же Сабуров вдруг вспомнил о нем? И не только вспомнил, а, похоже, и вообразил себя им.

Размышляя над странным фактом, Вера незаметно заснула.