Холодный дом (Bleak House)

Чарльз Диккенс. Холодный дом

BLEAK HOUSE	ХОЛОДНЫЙ ДОМ
by Charles Dickens	Чарльз Диккенс
PREFACE	Предисловие
A Chancery judge once had the kindness to inform me, as one of a company of some hundred and fifty men and women not labouring under any suspicions of lunacy, that the Court of Chancery, though the shining subject of much popular prejudice (at which point I thought the judge's eye had a cast in my direction), was almost immaculate.	Как-то раз в моем присутствии один из канцлерских судей любезно объяснил обществу примерно в полтораста человек, которых никто не подозревал в слабоумии, что хотя предубеждения против Канцлерского суда распространены очень широко (тут судья, кажется, покосился в мою сторону), но суд этот на самом деле почти безупречен.
There had been, he admitted, a trivial blemish or so in its rate of progress, but this was exaggerated and had been entirely owing to the "parsimony of the public," which guilty public, it appeared, had been until lately bent in the most determined manner on by no means enlarging the number of Chancery judges appointed--! believe by Richard the Second, but any other king will do as well.	Правда, он признал, что у Канцлерского суда случались кое-какие незначительные промахи -один-два на протяжении всей его деятельности, но они были не так велики, как говорят, а если и произошли, то только лишь из-за "скаредности общества": ибо это зловредное общество до самого последнего времени решительно отказывалось увеличить количество судей в Канцлерском суде, установленное - если не ошибаюсь - Ричардом Вторым, а впрочем, неважно, каким именно королем.
This seemed to me too profound a joke to be inserted in the body of this book or I should have restored it to Conversation Kenge or to Mr. Vholes, with one or other of whom I think it must have originated.	Эти слова показались мне шуткой, и, не будь она столь тяжеловесной, я решился бы включить ее в эту книгу и вложил бы ее в уста Велеречивого Кенджа или мистера Воулса, так как ее, вероятно, придумал либо тот, либо другой.
In such mouths I might have coupled it with an apt quotation from one of Shakespeare's sonnets:	Они могли бы даже присовокупить к ней подходящую цитату из шекспировского сонета:
"My nature is subdued To what it works in, like the dyer's hand: Pity me, then, and wish I were renewed!"	Красильщик скрыть не может ремесло, Так на меня проклятое занятье Печатью несмываемой легло. О, помоги мне смыть мое проклятье!
But as it is wholesome that the parsimonious public should know what has been doing, and still is doing, in this connexion, I mention here that everything set forth in these pages concerning the Court of Chancery is substantially true, and within the truth.	Но скаредному обществу полезно знать о том, что именно происходило и все еще происходит в судейском мире, поэтому заявляю, что все написанное на этих страницах о Канцлерском суде - истинная правда и не грешит против правды.
The case of Gridley is in no essential altered from one of actual occurrence, made public by a disinterested person who was professionally acquainted with the whole of the monstrous wrong from beginning to end.	Излагая дело Гридли, я только пересказал, не изменив ничего по существу, историю одного истинного происшествия, опубликованную беспристрастным человеком, который по роду своих занятий имел возможность наблюдать это чудовищное злоупотребление с самого начала и до конца.

At the present moment (August, 1853) there is a suit before the court which was commenced nearly twenty years ago, in which from thirty to forty counsel have been known to appear at one time, in which costs have been incurred to the amount of seventy thousand pounds, which is A FRIENDLY SUIT, and which is (I am assured) no nearer to its termination now than when it was begun.	В настоящее время в суде разбирается тяжба, которая была начата почти двадцать лет тому назад; в которой иногда выступало от тридцати до сорока адвокатов одновременно; которая уже обошлась в семьдесят тысяч фунтов, истраченных на судебные пошлины; которая является дружеской тяжбой и которая (как меня уверяют) теперь не ближе к концу, чем в тот день, когда она началась.
There is another well-known suit in Chancery, not yet decided, which was commenced before the close of the last century and in which more than double the amount of seventy thousand pounds has been swallowed up in costs.	В Канцлерском суде разбирается и другая знаменитая тяжба, все еще не решенная, а началась она в конце прошлого столетия и поглотила в виде судебных пошлин уже не семьдесят тысяч фунтов, а в два с лишком раза больше.
If I wanted other authorities for Jarndyce and Jarndyce, I could rain them on these pages, to the shame of--a parsimonious public.	Если бы понадобились другие доказательства того, что тяжбы, подобные делу "Джарндисы против Джарндисов", существуют, я мог бы в изобилии привести их на этих страницах к стыду... скаредного общества.
There is only one other point on which I offer a word of remark.	Есть еще одно обстоятельство, о котором я хочу коротко упомянуть.
The possibility of what is called spontaneous combustion has been denied since the death of Mr. Krook; and my good friend Mr. Lewes (quite mistaken, as he soon found, in supposing the thing to have been abandoned by all authorities) published some ingenious letters to me at the time when that event was chronicled, arguing that spontaneous combustion could not possibly be.	С того самого дня, как умер мистер Крук, некоторые лица отрицают, что так называемое самовозгорание возможно; после того как кончина Крука была описана, мой добрый друг, мистер Льюис(быстро убедившийся в том, что глубоко ошибается, полагая, будто специалисты уже перестали изучать это явление), опубликовал несколько остроумных писем ко мне, в которых доказывал, что самовозгорания быть не может.
I have no need to observe that I do not wilfully or negligently mislead my readers and that before I wrote that description I took pains to investigate the subject.	Должен заметить, что я не ввожу своих читателей в заблуждение ни умышленно, ни по небрежности и, перед тем как писать о самовозгорании, постарался изучить этот вопрос.
There are about thirty cases on record, of which the most famous, that of the Countess Cornelia de Baudi Cesenate, was minutely investigated and described by Giuseppe Bianchini, a prebendary of Verona, otherwise distinguished in letters, who published an account of it at Verona in 1731, which he afterwards republished at Rome.	Известно около тридцати случаев самовозгорания, и самый знаменитый из них, происшедший с графиней Корнелией де Баиди Чезенате, был тщательно изучен и описан веронским пребендарием Джузеппе Бианкини, известным литератором, опубликовавшим статью об этом случае в 1731 году в Вероне и позже, вторым изданием, в Риме.
The appearances, beyond all rational doubt, observed in that case are the appearances observed in Mr. Krook's case.	Обстоятельства смерти графини не вызывают никаких обоснованных сомнений и весьма сходны с обстоятельствами смерти мистера Крука.
The next most famous instance happened at Rheims six years earlier, and the historian in that case is Le Cat, one of the most renowned surgeons produced by France.	Вторым в ряду наиболее известных происшествий этого рода можно считать случай, имевший место в Реймсе шестью годами раньше и описанный доктором Ле Ка, одним из самых известных хирургов во Франции.

The subject was a woman, whose husband was ignorantly convicted of having murdered her; but on solemn appeal to a higher court, he was acquitted because it was shown upon the evidence that she had died the death of which this name of spontaneous combustion is given.	На этот раз умерла женщина, мужа которой, по недоразумению, обвинили в ее убийстве, но оправдали после того, как он подал хорошо аргументированную апелляцию в вышестоящую инстанцию, так как свидетельскими показаниями было неопровержимо доказано, что смерть последовала от самовозгорания.
I do not think it necessary to add to these notable facts, and that general reference to the authorities which will be found at page 30, vol. ii.,* the recorded opinions and experiences of distinguished medical professors, French, English, and Scotch, in more modern days, contenting myself with observing that I shall not abandon the facts until there shall have been a considerable spontaneous combustion of the testimony on which human occurrences are usually received.	Я не считаю нужным добавлять к этим знаменательным фактам и тем общим ссылкам на авторитет специалистов, которые даны в главе XXXIII, мнения и исследования знаменитых профессоров-медиков, французских, английских и шотландских, опубликованные в более позднее время; отмечу только, что не откажусь от признания этих фактов, пока не произойдет основательное "самовозгорание" тех свидетельств, на которых основываются суждения о происшествиях с людьми.
In Bleak House I have purposely dwelt upon the romantic side of familiar things.	В "Холодном доме" я намеренно подчеркнул романтическую сторону будничной жизни.
CHAPTER I	Глава I
In Chancery	В Канцлерском суде
London.	Лондон.
Michaelmas term lately over, and the Lord Chancellor sitting in Lincoln's Inn Hall.	Осенняя судебная сессия - "Сессия Михайлова дня" - недавно началась, и лорд-канцлер восседает в Линкольнс-Инн-Холле.
Implacable November weather.	Несносная ноябрьская погода.
As much mud in the streets as if the waters had but newly retired from the face of the earth, and it would not be wonderful to meet a Megalosaurus, forty feet long or so, waddling like an elephantine lizard up Holborn Hill.	На улицах такая слякоть, словно воды потопа только что схлынули с лица земли, и, появись на Холборн-Хилле мегалозавр длиной футов в сорок, плетущийся, как слоноподобная ящерица, никто бы не удивился.
Smoke lowering down from chimney-pots, making a soft black drizzle, with flakes of soot in it as big as full-grown snowflakes--gone into mourning, one might imagine, for the death of the sun.	Дым стелется едва поднявшись из труб, он словно мелкая черная изморось, и чудится, что хлопья сажи - это крупные снежные хлопья, надевшие траур по умершему солнцу.
Dogs, undistinguishable in mire.	Собаки так вымазались в грязи, что их и не разглядишь.
Horses, scarcely better; splashed to their very blinkers.	Лошади едва ли лучше - они забрызганы по самые наглазники.
Foot passengers, jostling one another's umbrellas in a general infection of ill temper, and losing their foot-hold at street-corners, where tens of thousands of other foot passengers have been slipping and sliding since the day broke (if this day ever broke), adding new deposits to the crust upon crust of mud, sticking at those points tenaciously to the pavement, and accumulating at compound interest.	Пешеходы, поголовно заразившись раздражительностью, тычут друг в друга зонтами и теряют равновесие на перекрестках, где, с тех пор как рассвело (если только в этот день был рассвет), десятки тысяч других пешеходов успели споткнуться и поскользнуться, добавив новые вклады в ту уже скопившуюся - слой на слое -грязь, которая в этих местах цепко прилипает к мостовой, нарастая, как сложные проценты.

Fog everywhere.	Туман везде.
Fog up the river, where it flows among green aits and meadows; fog down the river, where it rolls defiled among the tiers of shipping and the waterside pollutions of a great (and dirty) city.	Туман в верховьях Темзы, где он плывет над зелеными островками и лугами; туман в низовьях Темзы, где он, утратив свою чистоту, клубится между лесом мачт и прибрежными отбросами большого (и грязного) города.
Fog on the Essex marshes, fog on the Kentish heights.	Туман на Эссекских болотах, туман на Кентских возвышенностях.
Fog creeping into the cabooses of collier-brigs; fog lying out on the yards and hovering in the rigging of great ships; fog drooping on the gunwales of barges and small boats.	Туман ползет в камбузы угольных бригов; туман лежит на реях и плывет сквозь снасти больших кораблей; туман оседает на бортах баржей и шлюпок.
Fog in the eyes and throats of ancient Greenwich pensioners, wheezing by the firesides of their wards; fog in the stem and bowl of the afternoon pipe of the wrathful skipper, down in his close cabin; fog cruelly pinching the toes and fingers of his shivering little 'prentice boy on deck.	Туман слепит глаза и забивает глотки престарелым гринвичским пенсионерам, хрипящим у каминов в доме призрения; туман проник в чубук и головку трубки, которую курит после обеда сердитый шкипер, засевший в своей тесной каюте; туман жестоко щиплет пальцы на руках и ногах его маленького юнги, дрожащего на палубе.
Chance people on the bridges peeping over the parapets into a nether sky of fog, with fog all round them, as if they were up in a balloon and hanging in the misty clouds.	На мостах какие-то люди, перегнувшись через перила, заглядывают в туманную преисподнюю и, сами окутанные туманом, чувствуют себя как на воздушном шаре, что висит среди туч.
Gas looming through the fog in divers places in the streets, much as the sun may, from the spongey fields, be seen to loom by husbandman and ploughboy.	На улицах свет газовых фонарей кое-где чуть маячит сквозь туман, как иногда чуть маячит солнце, на которое крестьянин и его работник смотрят с пашни, мокрой, словно губка.
Most of the shops lighted two hours before their time--as the gas seems to know, for it has a haggard and unwilling look.	Почти во всех магазинах газ зажгли на два часа раньше обычного, и, кажется, он это заметил -светит тускло, точно нехотя.
The raw afternoon is rawest, and the dense fog is densest, and the muddy streets are muddiest near that leaden-headed old obstruction, appropriate ornament for the threshold of a leaden-headed old corporation, Temple Bar.	Сырой день всего сырее, и густой туман всего гуще, и грязные улицы всего грязнее у ворот Тэмпл-Бара, сей крытой свинцом древней заставы, что отменно украшает подступы, но преграждает доступ к некоей свинцоволобой древней корпорации.
And hard by Temple Bar, in Lincoln's Inn Hall, at the very heart of the fog, sits the Lord High Chancellor in his High Court of Chancery.	А по соседству с Трмпл-Баром, в Линкольнс-Инн-Холле, в самом сердце тумана восседает лорд верховный канцлер в своем Верховном Канцлерском суде.
Never can there come fog too thick, never can there come mud and mire too deep, to assort with the groping and floundering condition which this High Court of Chancery, most pestilent of hoary sinners, holds this day in the sight of heaven and earth.	И в самом непроглядном тумане и в самой глубокой грязи и трясине невозможно так заплутаться и так увязнуть, как ныне плутает и вязнет перед лицом земли и неба Верховный Канцлерский суд, этот зловреднейший из старых грешников.

On such an afternoon, if ever, the Lord High Chancellor ought to be sitting here--as here he is--with a foggy glory round his head, softly fenced in with crimson cloth and curtains, addressed by a large advocate with great whiskers, a little voice, and an interminable brief, and outwardly directing his contemplation to the lantern in the roof, where he can see nothing but fog.	День выдался под стать лорд-канцлеру - в такой, и только в такой вот день подобает ему здесь восседать, - и лорд-канцлер здесь восседает сегодня с туманным ореолом вокруг головы, в мягкой ограде из малиновых сукон и драпировок, слушая обратившегося к нему дородного адвоката с пышными бакенбардами и тоненьким голоском, читающего нескончаемое краткое изложение судебного дела, и созерцая окно верхнего света, за которым он видит туман и только туман.
On such an afternoon some score of members of the High Court of Chancery bar ought to be--as here they are--mistily engaged in one of the ten thousand stages of an endless cause, tripping one another up on slippery precedents, groping knee-deep in technicalities, running their goat-hair and horsehair warded heads against walls of words and making a pretence of equity with serious faces, as players might.	День выдался под стать членам адвокатуры при Верховном Канцлерском суде, - в такой-то вот день и подобает им здесь блуждать, как в тумане, и они в числе примерно двадцати человек сегодня блуждают здесь, разбираясь в одном из десяти тысяч пунктов некоей донельзя затянувшейся тяжбы, подставляя ножку друг другу на скользких прецедентах, по колено увязая в технических затруднениях, колотясь головами в защитных париках из козьей шерсти и конского волоса о стены пустословия и по-актерски серьезно делая вид, будто вершат правосудие.
On such an afternoon the various solicitors in the cause, some two or three of whom have inherited it from their fathers, who made a fortune by it, ought to be--as are they not?--ranged in a line, in a long matted well (but you might look in vain for truth at the bottom of it) between the registrar's red table and the silk gowns, with bills, cross-bills, answers, rejoinders, injunctions, affidavits, issues, references to masters, masters' reports, mountains of costly nonsense, piled before them.	День выдался под стать всем причастным к тяжбе поверенным, из коих двое-трое унаследовали ее от своих отцов, зашибивших на ней деньгу, - в такой-то вот день и подобает им здесь сидеть, в длинном, устланном коврами "колодце" (хоть и бессмысленно искать Истину на его дне); да они и сидят здесь все в ряд между покрытым красным сукном столом регистратора и адвокатами в шелковых мантиях, навалив перед собой кипы исков, встречных исков, отводов, возражений ответчиков, постановлений, свидетельских показаний, судебных решений, референтских справок и референтских докладов, словом, -целую гору чепухи, что обошлась очень дорого.
Well may the court be dim, with wasting candles here and there; well may the fog hang heavy in it, as if it would never get out; well may the stained-glass windows lose their colour and admit no light of day into the place; well may the uninitiated from the streets, who peep in through the glass panes in the door, be deterred from entrance by its owlish aspect and by the drawl, languidly echoing to the roof from the padded dais where the Lord High Chancellor looks into the lantern that has no light in it and where the attendant wigs are all stuck in a fog-bank!	Да как же суду этому не тонуть во мраке, рассеять который бессильны горящие там и сям свечи; как же туману не висеть в нем такой густой пеленой, словно он застрял тут навсегда; как цветным стеклам не потускнеть настолько, что дневной свет уже не проникает в окна; как непосвященным прохожим, заглянувшим внутрь сквозь стеклянные двери, осмелиться войти сюда, не убоявшись этого зловещего зрелища и тягучих словопрений, которые глухо отдаются от потолка, прозвучав с помоста, где восседает лорд верховный канцлер, созерцая верхнее окно, не пропускающее света, и где все его приближенные париконосцы заблудились в тумане!

This is the Court of Chancery, which has its decaying houses and its blighted lands in every shire, which has its worn-out lunatic in every madhouse and its dead in every churchyard, which has its ruined suitor with his slipshod heels and threadbare dress borrowing and begging through the round of every man's acquaintance, which gives to monied might the means abundantly of wearying out the right, which so exhausts finances, patience, courage, hope, so overthrows the brain and breaks the heart, that there is not an honourable man among its practitioners who would not give--who does not often give--the warning,	Ведь это Канцлерский суд, и в любом графстве найдутся дома, разрушенные, и поля, заброшенные по его вине, в любом сумасшедшем доме найдется замученный человек, которого он свел с ума, а на любом кладбище - покойник, которого он свел в могилу; ведь это он разорил истца, который теперь ходит в стоптанных сапогах, в поношенном платье, занимая и клянча у всех и каждого; это он позволяет могуществу денег бессовестно попирать право; это он так истощает состояния, терпение, мужество, надежду, так подавляет умы и разбивает сердца, что нет среди судейских честного человека, который не стремится предостеречь, больше того, - который часто не предостерегает людей:
"Suffer any wrong that can be done you rather than come here!"	"Лучше стерпеть любую обиду, чем подать жалобу в этот суд!"
Who happen to be in the Lord Chancellor's court this murky afternoon besides the Lord Chancellor, the counsel in the cause, two or three counsel who are never in any cause, and the well of solicitors before mentioned?	Так кто же в этот хмурый день присутствует в суде лорд-канцлера, кроме самого лорд-канцлера, адвоката, выступающего по делу, которое разбирается, двух-трех адвокатов, никогда не выступающих ни по какому делу, и вышеупомянутых поверенных в "колодце"?
There is the registrar below the judge, in wig and gown; and there are two or three maces, or petty-bags, or privy purses, or whatever they may be, in legal court suits.	Здесь в парике и мантии, присутствует секретарь, сидящий ниже судьи; здесь, облаченные в судейскую форму, присутствуют два-три блюстителя не то порядка, не то законности, не то интересов короля.
These are all yawning, for no crumb of amusement ever falls from Jarndyce and Jarndyce (the cause in hand), which was squeezed dry years upon years ago.	Все они одержимы зевотой - ведь они никогда не получают ни малейшего развлечения от тяжбы "Джарндисы, против Джарндисов" (того судебного дела, которое слушается сегодня), ибо все интересное было выжато из нее многие годы тому назад.
The short-hand writers, the reporters of the court, and the reporters of the newspapers invariably decamp with the rest of the regulars when Jarndyce and Jarndyce comes on.	Стенографы, судебные докладчики, газетные репортеры неизменно удирают вместе с прочими завсегдатаями, как только дело Джарндисов выступает на сцену.
Their places are a blank.	Их места уже опустели.
Standing on a seat at the side of the hall, the better to peer into the curtained sanctuary, is a little mad old woman in a squeezed bonnet who is always in court, from its sitting to its rising, and always expecting some incomprehensible judgment to be given in her favour.	Стремясь получше разглядеть все, что происходит в задрапированном святилище, на скамью у боковой стены взобралась щупленькая, полоумная старушка в измятой шляпке, которая вечно торчит в суде от начала и до конца заседаний и вечно ожидает, что решение каким-то непостижимым образом состоится в ее пользу.
Some say she really is, or was, a party to a suit, but no one knows for certain because no one cares.	Говорят, она действительно с кем-то судится или судилась; но никто этого не знает наверное, потому что никому до нее нет дела.

She carries some small litter in a reticule which she calls her documents, principally consisting of paper matches and dry lavender.	Она всегда таскает с собой в ридикюле какой-то хлам, который называет своими "документами", хотя он состоит главным образом из бумажных спичек и сухой лаванды.
A sallow prisoner has come up, in custody, for the half- dozenth time to make a personal application "to purge himself of his contempt," which, being a solitary surviving executor who has fallen into a state of conglomeration about accounts of which it is not pretended that he had ever any knowledge, he is not at all likely ever to do.	Арестант с землистым лицом является под конвоем, - чуть не в десятый раз, - лично просить о снятии с него "обвинения в оскорблении суда", но просьбу его вряд ли удовлетворят, ибо он был когда-то одним из чьих-то душеприказчиков, пережил их всех и безнадежно запутался в каких-то счетах, о которых, по общему мнению, и знать не знал.
In the meantime his prospects in life are ended.	Тем временем все его надежды на будущее рухнули.
Another ruined suitor, who periodically appears from Shropshire and breaks out into efforts to address the Chancellor at the close of the day's business and who can by no means be made to understand that the Chancellor is legally ignorant of his existence after making it desolate for a quarter of a century, plants himself in a good place and keeps an eye on the judge, ready to call out "My Lord!" in a voice of sonorous complaint on the instant of his rising.	Другой разоренный истец, который время от времени приезжает из Шропшира, каждый раз всеми силами стараясь добиться разговора с канцлером после конца заседаний, и которому невозможно растолковать, почему канцлер, четверть века отравлявший ему жизнь, теперь вправе о нем забыть, - другой разоренный истец становится на видное место и следит глазами за судьей, готовый, едва тот встанет, воззвать громким и жалобным голосом: "Милорд!"
A few lawyers' clerks and others who know this suitor by sight linger on the chance of his furnishing some fun and enlivening the dismal weather a little.	Несколько адвокатских клерков и других лиц, знающих этого просителя в лицо, задерживаются здесь в надежде позабавиться на его счет и тем разогнать скуку, навеянную скверной погодой.
Jarndyce and Jarndyce drones on.	Нудное судоговорение по делу Джарндисов все тянется и тянется.
This scarecrow of a suit has, in course of time, become so complicated that no man alive knows what it means.	В этой тяжбе - пугале, а не тяжбе! - с течением времени все так перепуталось, что никто не может в ней ничего понять.
The parties to it understand it least, but it has been observed that no two Chancery lawyers can talk about it for five minutes without coming to a total disagreement as to all the premises.	Сами тяжущиеся разбираются в ней хуже других, и общеизвестно, что даже любые два юриста Канцлерского суда не могут поговорить о ней и пять минут без того, чтобы не разойтись во мнениях относительно всех ее пунктов.
Innumerable children have been born into the cause; innumerable young people have married into it; innumerable old people have died out of it.	Нет числа младенцам, что сделались участниками этой тяжбы, едва родившись на свет; нет числа юношам и девушкам, что породнились с нею, как только вступили в брак; нет числа старикам, что выпутались из нее лишь после смерти.
Scores of persons have deliriously found themselves made parties in Jarndyce and Jarndyce without knowing how or why; whole families have inherited legendary hatreds with the suit.	Десятки людей с ужасом узнавали вдруг, что они неизвестно как и почему оказались замешанными в тяжбе "Джарндисы против Джарндисов"; целые семьи унаследовали вместе с нею старые полузабытые распри.

The little plaintiff or defendant who was promised a new rocking-horse when Jarndyce and Jarndyce should be settled has grown up, possessed himself of a real horse, and trotted away into the other world.	Маленький истец или ответчик, которому обещали подарить новую игрушечную лошадку, как только дело Джарндисов будет решено, успевал вырасти, обзавестись настоящей лошадью и ускакать на тот свет.
Fair wards of court have faded into mothers and grandmothers; a long procession of Chancellors has come in and gone out; the legion of bills in the suit have been transformed into mere bills of mortality; there are not three Jarndyces left upon the earth perhaps since old Tom Jarndyce in despair blew his brains out at a coffee-house in Chancery Lane; but Jarndyce and Jarndyce still drags its dreary length before the court, perennially hopeless.	Опекаемые судом красавицы девушки увяли, сделавшись матерями, а потом бабушками; прошла длинная вереница сменявших друг друга канцлеров; кипы приобщенных к делу свидетельств по искам уступили место кратким свидетельствам о смерти; с тех пор как старый Том Джарндис впал в отчаяние и, войдя в кофейню на Канцлерской улице, пустил себе пулю в лоб, на Земле не осталось, кажется, и трех Джарндисов, но тяжба "Джарндисы против Джарндисов" все еще тянется в суде - год за годом, томительная и безнадежная.
Jarndyce and Jarndyce has passed into a joke.	Тяжба Джарндисов дает пищу остроумию.
That is the only good that has ever come of it.	Больше ничего хорошего из нее не вышло.
It has been death to many, but it is a joke in the profession.	Многим людям она принесла смерть, зато в судейской среде она дает пищу остроумию.
Every master in Chancery has had a reference out of it.	Каждый референт Канцлерского суда наводил справки в приобщенных к ней документах.
Every Chancellor was "in it," for somebody or other, when he was counsel at the bar.	Каждый канцлер, в бытность свою адвокатом, выступал в ней от имени того или иного лица.
Good things have been said about it by blue-nosed, bulbous-shoed old benchers in select port- wine committee after dinner in hall.	Старшины юридических корпораций, - пожилые юристы с сизыми носами и в тупоносых башмаках, - не раз удачно острили на ее счет, заседая после обеда в избранном кругу своей "комиссии по распитию портвейна".
Articled clerks have been in the habit of fleshing their legal wit upon it.	Ученики-клерки привыкли оттачивать на ней свое юридическое острословие.
The last Lord Chancellor handled it neatly, when, correcting Mr. Blowers, the eminent silk gown who said that such a thing might happen when the sky rained potatoes, he observed, "or when we get through Jarndyce and Jarndyce, Mr. Blowers"--a pleasantry that particularly tickled the maces, bags, and purses.	Теперешний лорд-канцлер как-то раз тонко выразил всеобщее отношение к тяжбе: видный адвокат мистер Блоуэрс сказал про что-то: "Это будет, когда с неба хлынет картофельный дождь", а канцлер заметил: "Или - когда мы распутаем дело Джарндисов, мистер Блоуэрс", и этой шутке тогда до упаду смеялись блюстители порядка, законности и интересов короля.
How many people out of the suit Jarndyce and Jarndyce has stretched forth its unwholesome hand to spoil and corrupt would be a very wide question.	Трудно ответить на вопрос: сколько людей, даже не причастных к тяжбе "Джарндисы против Джарндисов", было испорчено и совращено с пути истинного ее губительным влиянием.

From the master upon whose impaling files reams of dusty warrants in Jarndyce and Jarndyce have grimly writhed into many shapes, down to the copying-clerk in the Six Clerks' Office who has copied his tens of thousands of Chancery folio-pages under that eternal heading, no man's nature has been made better by it.	Она развратила всех судейских, начиная с референта, который хранит стопы насаженных на шпильки, пропыленных, уродливо измятых документов, приобщенных к тяжбе, и кончая последним клерком-переписчиком в "Палате шести клерков", переписавшим десятки тысяч листов формата "канцлерский фолио" под неизменным заголовком
In trickery, evasion, procrastination, spoliation, botheration, under false pretences of all sorts, there are influences that can never come to good.	"Джарндисы против Джарндисов". Под какими бы благовидными предлогами ни совершались вымогательство, надувательство, издевательство, подкуп и волокита, они тлетворны, и ничего, кроме вреда, принести не могут.
The very solicitors' boys who have kept the wretched suitors at bay, by protesting time out of mind that Mr. Chizzle, Mizzle, or otherwise was particularly engaged and had appointments until dinner, may have got an extra moral twist and shuffle into themselves out of Jarndyce and Jarndyce.	Даже мальчикам-слугам поверенных, издавна приучившимся не впускать несчастных просителей, уверяя их, будто мистер Чизл, Мизл -или как его там зовут? - сегодня особенно перегружен работой и занят до самого обеда, -даже этим мальчишкам пришлось лишний раз покривить душой из-за тяжбы Джарндисов.
The receiver in the cause has acquired a goodly sum of money by it but has acquired too a distrust of his own mother and a contempt for his own kind.	Сборщику судебных пошлин она принесла изрядную сумму денег, а в придачу - недоверие ко всем, даже - к родной матери - и презрение к ближним.
Chizzle, Mizzle, and otherwise have lapsed into a habit of vaguely promising themselves that they will look into that outstanding little matter and see what can be done for Drizzle--who was not well used--when Jarndyce and Jarndyce shall be got out of the office.	Чизл, Мизл - или как их там зовут? - привыкли давать себе туманные обещания разобраться в таком-то затянувшемся дельце и посмотреть, нельзя ли чем-нибудь помочь Дризлу, - с которым так плохо обошлись, - но не раньше, чем их контора развяжется с делом Джарндисов.
Shirking and sharking in all their many varieties have been sown broadcast by the ill-fated cause; and even those who have contemplated its history from the outermost circle of such evil have been insensibly tempted into a loose way of letting bad things alone to take their own bad course, and a loose belief that if the world go wrong it was in some off-hand manner never meant to go right.	Повсюду рассеяло это злополучное дело семена жульничества и жадности всех видов, и даже те люди, которые наблюдали за развитием тяжбы, находясь за пределами ее порочного круга, сами того не заметив, поддались искушению беспринципно махнуть рукой на все дурное вообще и, предоставив ему идти все тем же дурным путем, столь же беспринципно решили, что если мир плох, значит устроен он как попало и не суждено ему быть хорошим.
Thus, in the midst of the mud and at the heart of the fog, sits the Lord High Chancellor in his High Court of Chancery.	Так в самой гуще грязи и в самом сердце тумана восседает лорд верховный канцлер в своем Верховном Канцлерском суде.
"Mr. Tangle," says the Lord High Chancellor, latterly something restless under the eloquence of that learned gentleman.	- Мистер Тенгл, - говорит лорд верховный канцлер, не вытерпев, наконец, красноречия этого ученого джентльмена.
"Mlud," says Mr. Tangle.	- М'лорд? - отзывается мистер Тенгл.
Mr. Tangle knows more of Jarndyce and Jarndyce than anybody.	Никто так тщательно не изучил дела "Джарндисы против Джарндисов", как мистер Тенгл.

He is famous for it--supposed never to have read anything else since he left school.	Он этим славится, - говорят даже, будто он со школьной скамьи ничего другого не читал.
"Have you nearly concluded your argument?"	- Вы скоро закончите изложение своих доводов?
"Mlud, no--variety of points--feel it my duty tsubmit--ludship," is the reply that slides out of Mr. Tangle.	-Нет, м'лорд... много разнообразных вопросов... но мой долг повиноваться... вашей м'лости, -выскальзывает ответ из уст мистера Тенгла.
"Several members of the bar are still to be heard, I believe?" says the Chancellor with a slight smile.	- Мы должны выслушать еще нескольких адвокатов, не правда ли? - говорит канцлер с легкой усмешкой.
Eighteen of Mr. Tangle's learned friends, each armed with a little summary of eighteen hundred sheets, bob up like eighteen hammers in a pianoforte, make eighteen bows, and drop into their eighteen places of obscurity.	Восемнадцать ученых собратьев мистера Тенгла, каждый из которых вооружен кратким изложением дела на восемнадцати сотнях листов, подскочив, словно восемнадцать молоточков в рояле, и, отвесив восемнадцать поклонов, опускаются на свои восемнадцать мест, тонущих во мраке.
"We will proceed with the hearing on Wednesday fortnight," says the Chancellor.	- Мы продолжим слушание дела через две недели, в среду, - говорит канцлер.
For the question at issue is only a question of costs, a mere bud on the forest tree of the parent suit, and really will come to a settlement one of these days.	Надо сказать, что вопрос, подлежащий обсуждению, это всего лишь вопрос о судебных пошлинах, ничтожный росток в дремучем лесу породившей его тяжбы, - и уж он-то, несомненно, будет разрешен рано или поздно.
The Chancellor rises; the bar rises; the prisoner is brought forward in a hurry; the man from Shropshire cries,	Канцлер встает; адвокаты встают; арестанта поспешно выводят вперед; человек из Шропшира взывает:
"My lord!"	"Милорд!"
Maces, bags, and purses indignantly proclaim silence and frown at the man from Shropshire.	Блюстители порядка, законности и интересов короля негодующе кричат: "Тише!" - бросая суровые взгляды на человека из Шропшира.
"In reference," proceeds the Chancellor, still on Jarndyce and Jarndyce, "to the young girl--"	- Что касается, - начинает канцлер, все еще продолжая судоговорение по делу "Джарндисы против Джарндисов", - что касается молодой девицы...
"Begludship's pardon--boy," says Mr. Tangle prematurely.	- Прош'прощенья, ваш'милость... молодого человека, - преждевременно вскакивает мистер Тенгл.
"In reference," proceeds the Chancellor with extra distinctness, "to the young girl and boy, the two young people"--Mr. Tangle crushed-- "whom I directed to be in attendance to-day and who are now in my private room, I will see them and satisfy myself as to the expediency of making the order for their residing with their uncle."	- Что касается, - снова начинает канцлер, произнося слова особенно внятно, - молодой девицы и молодого человека, то есть обоих молодых людей... (Мистер Тенгл повержен во прах.) - ...коих я сегодня вызвал и кои сейчас находятся в моем кабинете, то я побеседую с ними и рассмотрю вопрос - целесообразно ли вынести решение о дозволении им проживать у их дяди.
Mr. Tangle on his legs again.	Мистер Тенгл снова вскакивает.
"Begludship's pardon--dead."	-Прош'прощенья, ваш'милость... он умер.

"With their"--Chancellor looking through his double eye-glass at the papers on his desk--"grandfather."	- Если так, - канцлер, приложив к глазам лорнет, просматривает бумаги на столе, - то у их деда.
"Begludship's pardon--victim of rash action--brains."	-Прош'прощенья, ваш'милость... дед пал жертвой... собственной опрометчивости... пустил пулю в лоб.
Suddenly a very little counsel with a terrific bass voice arises, fully inflated, in the back settlements of the fog, and says,	Тут из дальних скоплений тумана внезапно возникает крохотный адвокат и, пыжась изо всех сил, гудит громоподобным басом:
"Will your lordship allow me?	- Ваша милость, разрешите мне?
I appear for him.	Я выступаю от имени своего клиента.
He is a cousin, several times removed.	Молодым людям он приходится родственником в отдаленной степени родства.
I am not at the moment prepared to inform the court in what exact remove he is a cousin, but he IS a cousin."	Я пока не имею возможности доложить суду - в какой именно степени, но он бесспорно их родственник.
Leaving this address (delivered like a sepulchral message) ringing in the rafters of the roof, the very little counsel drops, and the fog knows him no more.	Эта речь (произнесенная замогильным голосом) еще звучит где-то в вышине меж стропилами, а крохотный адвокат уже плюхнулся на свое место, скрывшись в тумане.
Everybody looks for him.	Все его ищут глазами.
Nobody can see him.	Никто не видит его.
"I will speak with both the young people," says the Chancellor anew, "and satisfy myself on the subject of their residing with their cousin.	- Я побеседую с обоими молодыми людьми, -повторяет канцлер, - и рассмотрю вопрос о дозволении им проживать у их родственника.
I will mention the matter to-morrow morning when I take my seat."	Я сообщу о своем решении завтра утром, когда открою заседание.
The Chancellor is about to bow to the bar when the prisoner is presented.	Канцлер уже собирается легким поклоном отпустить адвокатов, но тут подводят арестанта.
Nothing can possibly come of the prisoner's conglomeration but his being sent back to prison, which is soon done.	Его запутанные дела, по-видимому, невозможно распутать, и остается только отдать приказ отвести его обратно в тюрьму, что и выполняют немедленно.
The man from Shropshire ventures another remonstrative	Человек из Шропшира решается воззвать еще раз:
"My lord!" but the Chancellor, being aware of him, has dexterously vanished.	"Милорд!" - но канцлер, заметив его, мгновенно исчезает.
Everybody else quickly vanishes too.	Все остальные тоже исчезают мигом.
A battery of blue bags is loaded with heavy charges of papers and carried off by clerks; the little mad old woman marches off with her documents; the empty court is locked up.	Батарею синих мешков заряжают тяжелыми бумажными снарядами, и клерки тащат ее прочь; полоумная старушка удаляется вместе со своими документами; опустевший суд запирают.

If all the injustice it has committed and all the misery it has caused could only be locked up with it, and the whole burnt away in a great funeral pyre--why so much the better for other parties than the parties in Jarndyce and Jarndyce!	О, если б можно было здесь запереть всю им содеянную несправедливость, все горе, им принесенное, и сжечь дотла вместе с ним как огромный погребальный костер, - какое это было бы счастье и для лиц, непричастных к тяжбе "Джарндисы против Джарндисов"!
CHAPTER II	Глава II
In Fashion	В большом свете
It is but a glimpse of the world of fashion that we want on this same miry afternoon.	В этот слякотный день нам довольно лишь мельком взглянуть на большой свет.
It is not so unlike the Court of Chancery but that we may pass from the one scene to the other, as the crow flies.	Он не так уж резко отличается от Канцлерского суда, и нам нетрудно будет сразу же перенестись из одного мира в другой.
Both the world of fashion and the Court of Chancery are things of precedent and usage: oversleeping Rip Van Winkles who have played at strange games through a deal of thundery weather; sleeping beauties whom the knight will wake one day, when all the stopped spits in the kitchen shall begin to turn prodigiously!	И большой свет и Канцлерский суд скованы прецедентами и обычаями: они - как заспавшиеся Рипы Ван-Уинклы, что и в сильную грозу играли в странные игры; они - как спящие красавицы, которых когда-нибудь разбудит рыцарь, после чего все вертелы в кухне, теперь неподвижные, завертятся стремительно!
It is not a large world.	Большой свет не велик.
Relatively even to this world of ours, which has its limits too (as your Highness shall find when you have made the tour of it and are come to the brink of the void beyond), it is a very little speck.	Даже по сравнению с миром таких, как мы, впрочем тоже имеющим свои пределы (в чем вы, ваша светлость, убедитесь, когда, изъездив его вдоль и поперек, окажетесь перед зияющей пустотой), большой свет - всего лишь крошечное пятнышко.
There is much good in it; there are many good and true people in it; it has its appointed place.	В нем много хорошего; много хороших, достойных людей; он занимает предназначенное ему место.
But the evil of it is that it is a world wrapped up in too much jeweller's cotton and fine wool, and cannot hear the rushing of the larger worlds, and cannot see them as they circle round the sun.	Но все зло в том, что этот изнеженный мир живет, как в футляре для драгоценностей, слишком плотно закутанный в мягкие ткани и тонкое сукно, а потому не слышит шума более обширных миров, не видит, как они вращаются вокруг солнца.
It is a deadened world, and its growth is sometimes unhealthy for want of air.	Это отмирающий мир, и порождения его болезненны, ибо в нем нечем дышать.
My Lady Dedlock has returned to her house in town for a few days previous to her departure for Paris, where her ladyship intends to stay some weeks, after which her movements are uncertain.	Миледи Дедлок вернулась в свой лондонский дом и дня через три-четыре отбудет в Париж, где ее милость собирается пробыть несколько недель; куда она отправится потом, еще неизвестно.
The fashionable intelligence says so for the comfort of the Parisians, and it knows all fashionable things.	Так, стремясь осчастливить парижан, предвещает великосветская хроника, а кому, как не ей, знать обо всем, что делается в большом свете.
To know things otherwise were to be unfashionable.	Узнавать об этом из других источников было бы не по-светски.

My Lady Dedlock has been down at what she calls, in familiar conversation, her "place" in Lincolnshire.	Миледи Дедлок провела некоторое время в своей линкольнширской "усадьбе", как она говорит, беседуя в тесном кругу.
The waters are out in Lincolnshire.	В Линкольншире настоящий потоп.
An arch of the bridge in the park has been sapped and sopped away.	Мост в парке обрушился - одну его арку подмыло и унесло паводком.
The adjacent low-lying ground for half a mile in breadth is a stagnant river with melancholy trees for islands in it and a surface punctured all over, all day long, with falling rain.	Низина вокруг превратилась в запруженную реку шириной в полмили, и унылые деревья островками торчат из воды, а вода вся в пузырьках - ведь дождь льет и льет день-деньской.
My Lady Dedlock's place has been extremely dreary.	В "усадьбе" миледи Дедлок скука была невыносимая.
The weather for many a day and night has been so wet that the trees seem wet through, and the soft loppings and prunings of the woodman's axe can make no crash or crackle as they fall.	Погода стояла такая сырая, много дней и ночей напролет так лило, что деревья, должно быть, отсырели насквозь, и когда лесник подсекает и обрубает их, не слышно ни стука, ни треска -кажется, будто топор бьет по-мягкому.
The deer, looking soaked, leave quagmires where they pass.	Олени, наверное, промокли до костей, и там, где они проходят, в их следах стоят лужицы.
The shot of a rifle loses its sharpness in the moist air, and its smoke moves in a tardy little cloud towards the green rise, coppice-topped, that makes a background for the falling rain.	Выстрел в этом влажном воздухе звучит глухо, а дымок из ружья ленивым облачком тянется к зеленому холму с рощицей на вершине, на фоне которого отчетливо выделяется сетка дождя.
The view from my Lady Dedlock's own windows is alternately a lead-coloured view and a view in Indian ink.	Вид из окон в покоях миледи Дедлок напоминает то картину, написанную свинцовой краской, то рисунок, сделанный китайской тушью.
The vases on the stone terrace in the foreground catch the rain all day; and the heavy drops fall—drip, drip, drip--upon the broad flagged pavement, called from old time the Ghost's Walk, all night.	Вазы на каменной террасе перед домом весь день наполняются дождевой водой, и всю ночь слышно, как она переливается через край и падает тяжелыми каплями - кап-кап-кап - на широкий настил из плитняка, исстари прозванный "Дорожкой призрака".
On Sundays the little church in the park is mouldy; the oaken pulpit breaks out into a cold sweat; and there is a general smell and taste as of the ancient Dedlocks in their graves.	В воскресенье пойдешь в церковку, что стоит среди парка, видишь - вся она внутри заплесневела, на дубовой кафедре выступил холодный пот, и чувствуешь такой запах, такой привкус во рту, словно входишь в склеп дедлоковских предков.
My Lady Dedlock (who is childless), looking out in the early twilight from her boudoir at a keeper's lodge and seeing the light of a fire upon the latticed panes, and smoke rising from the chimney, and a child, chased by a woman, running out into the rain to meet the shining figure of a wrapped-up man coming through the gate, has been put quite out of temper.	Как-то раз миледи Дедлок (женщина бездетная), глядя ранними сумерками из своего будуара на сторожку привратника, увидела отблеск каминного пламени на стеклах решетчатых окон, и дым, поднимающийся из трубы, и женщину, догоняющую ребенка, который выбежал под дождем к калитке навстречу мужчине в клеенчатом плаще, блестящем от влаги, - увидела и потеряла душевное спокойствие.

My Lady Dedlock says she has been "bored to death."	И миледи Дедлок теперь говорит, что все это ей "до смерти надоело".
Therefore my Lady Dedlock has come away from the place in Lincolnshire and has left it to the rain, and the crows, and the rabbits, and the deer, and the partridges and pheasants.	Вот почему миледи Дедлок сбежала из линкольнширской усадьбы, предоставив ее дождю, воронам, кроликам, оленям, куропаткам и фазанам.
The pictures of the Dedlocks past and gone have seemed to vanish into the damp walls in mere lowness of spirits, as the housekeeper has passed along the old rooms shutting up the shutters.	А в усадьбе домоправительница прошла по комнатам старинного дома, закрывая ставни, и портреты покойных Дедлоков исчезли - словно скрылись от неизбывной тоски в отсыревшие стены.
And when they will next come forth again, the fashionable intelligence--which, like the fiend, is omniscient of the past and present, but not the future--cannot yet undertake to say.	Скоро ли они вновь появятся на свет божий -этого даже великосветская хроника, всеведущая, как дьявол, когда речь идет о прошлом и настоящем, но не ведающая будущего, пока еще предсказать не решается.
Sir Leicester Dedlock is only a baronet, but there is no mightier baronet than he.	Сэр Лестер Дедлок всего лишь баронет, но нет на свете баронета более величественного.
His family is as old as the hills, and infinitely more respectable.	Род его так же древен, как горы, но бесконечно почтеннее.
He has a general opinion that the world might get on without hills but would be done up without Dedlocks.	Сэр Лестер склонен думать, что мир, вероятно, может обойтись без гор, но он погибнет без Дедлоков.
He would on the whole admit nature to be a good idea (a little low, perhaps, when not enclosed with a park-fence), but an idea dependent for its execution on your great county families.	О природе он, в общем, мог бы сказать, что замысел ее хорош (хоть она, пожалуй, немножко вульгарна, когда не заключена в ограду парка), но замысел этот еще предстоит осуществить, что всецело зависит от нашей земельной аристократии.
He is a gentleman of strict conscience, disdainful of all littleness and meanness and ready on the shortest notice to die any death you may please to mention rather than give occasion for the least impeachment of his integrity.	Это джентльмен строгих правил, презирающий все мелочное и низменное, и он готов когда угодно пойти на какую угодно смерть, лишь бы на его безупречно честном имени не появилось ни малейшего пятнышка.
He is an honourable, obstinate, truthful, high-spirited, intensely prejudiced, perfectly unreasonable man.	Это человек почтенный, упрямый, правдивый, великодушный, с закоренелыми предрассудками и совершенно неспособный прислушиваться к голосу разума.
Sir Leicester is twenty years, full measure, older than my Lady.	Сэр Лестер на добрых два десятка лет старше миледи.
He will never see sixty-five again, nor perhaps sixty-six, nor yet sixty-seven.	Ему уже перевалило за шестьдесят пять или шестьдесят шесть лет, а то и за все шестьдесят семь.
He has a twist of the gout now and then and walks a little stiffly.	Время от времени он страдает приступами подагры, и походка у него немного деревянная.

He is of a worthy presence, with his light-grey hair and whiskers, his fine shirt-frill, his pure-white waistcoat, and his blue coat with bright buttons always buttoned.	Вид у него представительный: серебристо-седые волосы и бакенбарды, тонкое жабо, белоснежный жилет, синий сюртук, который всегда застегнут на все пуговицы, начищенные до блеска.
He is ceremonious, stately, most polite on every occasion to my Lady, and holds her personal attractions in the highest estimation.	Он церемонно учтив, важен, изысканно вежлив с миледи во всех случаях жизни и превыше всего ценит ее обаяние.
His gallantry to my Lady, which has never changed since he courted her, is the one little touch of romantic fancy in him.	К миледи он относится по-рыцарски, - так же, как в те времена, когда добивался ее руки, - и это -единственная романтическая черточка в его натуре.
Indeed, he married her for love.	Что и говорить, женился он на ней по любви, только по любви.
A whisper still goes about that she had not even family; howbeit, Sir Leicester had so much family that perhaps he had enough and could dispense with any more.	До сего времени ходят слухи, будто она даже не родовита; впрочем, сам сэр Лестер происходит из столь знатного рода, что, вероятно, решил удовольствоваться им и обойтись без новых родственных связей.
But she had beauty, pride, ambition, insolent resolve, and sense enough to portion out a legion of fine ladies.	Зато миледи так прекрасна, так горда и честолюбива, одарена такой дерзновенной решительностью и умом, что может затмить целый легион светских дам.
Wealth and station, added to these, soon floated her upward, and for years now my Lady Dedlock has been at the centre of the fashionable intelligence and at the top of the fashionable tree.	Эти качества в сочетании с богатством и титулом быстро помогли ей подняться в высшие сферы, и вот уже много лет, как миледи Дедлок пребывает в центре внимания великосветской хроники, на верхней ступени великосветской лестницы.
How Alexander wept when he had no more worlds to conquer, everybody knows--or has some reason to know by this time, the matter having been rather frequently mentioned.	О том, как лил слезы Александр Македонский, осознав, что он завоевал весь мир и больше завоевывать нечего, знает каждый или может узнать теперь, потому что об этом стали упоминать довольно часто.
My Lady Dedlock, having conquered HER world, fell not into the melting, but rather into the freezing, mood.	Миледи Дедлок, завоевав свой мирок, не только не изошла слезами, но как бы оледенела.
An exhausted composure, a worn-out placidity, an equanimity of fatigue not to be ruffled by interest or satisfaction, are the trophies of her victory.	Утомленное самообладание, равнодушие пресыщения, такая невозмутимость усталости, что никаким интересам и удовольствиям ее не всколыхнуть, - вот победные трофеи этой женщины.
She is perfectly well-bred.	Держится она безукоризненно.
If she could be translated to heaven to-morrow, she might be expected to ascend without any rapture.	Если бы завтра ее вознесли на небеса, она, вероятно, поднялась бы туда не выразив ни малейшего восторга.
She has beauty still, and if it be not in its heyday, it is not yet in its autumn.	Она все еще хороша собой, и хотя красота ее уже пережила летний расцвет, но осень для нее еще не настала.

She has a fine face--originally of a character that would be rather called very pretty than handsome, but improved into classicality by the acquired expression of her fashionable state.	Лицо у леди Дедлок примечательное - раньше его можно было назвать скорее очень миловидным, чем красивым, но с годами оно приобрело выражение, свойственное лицам высокопоставленных женщин, и это придало ее чертам классическую строгость.
Her figure is elegant and has the effect of being tall.	Она очень стройна и потому кажется высокой.
Not that she is so, but that "the most is made," as the Honourable Bob Stables has frequently asserted upon oath, "of all her points."	На самом деле она среднего роста, но, как не раз клятвенно утверждал достопочтенный Боб Стейблс, "она умеет выставить свои стати в самом выгодном свете".
The same authority observes that she is perfectly got up and remarks in commendation of her hair especially that she is the best-groomed woman in the whole stud.	Тот же авторитетный ценитель находит, что "экстерьер у нее безупречный", и, в частности, по поводу ее прически отмечает, что она "самая выхоленная кобылица во всей конюшне".
With all her perfections on her head, my Lady Dedlock has come up from her place in Lincolnshire (hotly pursued by the fashionable intelligence) to pass a few days at her house in town previous to her departure for Paris, where her ladyship intends to stay some weeks, after which her movements are uncertain.	Итак, украшенная всеми этими совершенствами, миледи Дедлок (неотступно преследуемая великосветской хроникой) приехала в Лондон из линкольнширской усадьбы, чтобы провести дня три-четыре в своем городском доме, а затем отбыть в Париж, где ее милость собирается прожить несколько недель; куда она отправится потом, пока еще не ясно.
And at her house in town, upon this muddy, murky afternoon, presents himself an old- fashioned old gentleman, attorney-at-law and eke solicitor of the High Court of Chancery, who has the honour of acting as legal adviser of the Dedlocks and has as many cast-iron boxes in his office with that name outside as if the present baronet were the coin of the conjuror's trick and were constantly being juggled through the whole set.	А в городском ее доме в этот слякотный, хмурый день появляется старосветский пожилой джентльмен, ходатай по делам, а также поверенный при Верховном Канцлерском суде, имеющий честь быть фамильным юрисконсультом Дедлоков, имя которых начертано на стольких чугунных ящиках, стоящих в его конторе, как будто ныне здравствующий баронет не человек, а монета, беспрерывно перелетающая по мановению фокусника из одного ящика в другой.
Across the hall, and up the stairs, and along the passages, and through the rooms, which are very brilliant in the season and very dismal out of it--fairy-land to visit, but a desert to live in--the old gentleman is conducted by a Mercury in powder to my Lady's presence.	Через вестибюль, вверх по лестнице, по коридорам, по комнатам, столь праздничным во время лондонского сезона и столь унылым остальное время года - страна чудес для посетителей, но пустыня для обитателей, -Меркурий в пудреном парике провожает пожилого джентльмена к миледи.
The old gentleman is rusty to look at, but is reputed to have made good thrift out of aristocratic marriage settlements and aristocratic wills, and to be very rich.	Пожилой джентльмен выглядит немного обветшалым, хотя, по слухам, он очень богат, ибо нажил большое состояние на заключении брачных договоров и составлении завещаний для членов аристократических семейств.
He is surrounded by a mysterious halo of family confidences, of which he is known to be the silent depository.	Окруженный таинственным ореолом хранителя семейных тайн, он, как всем известно, владеет ими, не открывая их никому.

There are noble mausoleums rooted for centuries in retired glades of parks among the growing timber and the fern, which perhaps hold fewer noble secrets than walk abroad among men, shut up in the breast of Mr. Tulkinghorn.	Мавзолеи аристократии, век за веком врастающие в землю на уединенных прогалинах парков, среди молодой поросли и папоротника, хранят, быть может, меньше аристократических тайн, чем грудь мистера Талкингхорна, запертые в которой эти тайны бродят вместе с ним по белу свету.
He is of what is called the old school--a phrase generally meaning any school that seems never to have been young--and wears knee-breeches tied with ribbons, and gaiters or stockings.	Он, что называется, "человек старой школы", - в этом образном выражении речь идет о школе, которая, кажется, никогда не была молодой, - и носит короткие штаны, стянутые лентами у колен, и гетры или чулки.
One peculiarity of his black clothes and of his black stockings, be they silk or worsted, is that they never shine.	Его черный костюм и черные чулки, все равно шелковые они или шерстяные, имеют одну отличительную особенность: они всегда тусклы.
Mute, close, irresponsive to any glancing light, his dress is like himself.	Как и он сам, платье его не бросается в глаза, застегнуто наглухо и не меняет своего оттенка даже при ярком свете.
He never converses when not professionaly consulted.	Он ни с кем никогда не разговаривает - разве только, если с ним советуются по юридическим вопросам.
He is found sometimes, speechless but quite at home, at corners of dinner-tables in great country houses and near doors of drawing-rooms, concerning which the fashionable intelligence is eloquent, where everybody knows him and where half the Peerage stops to say	Иногда можно увидеть, как он, молча, но чувствуя себя как дома, сидит в каком-нибудь крупном поместье на углу обеденного стола или стоит у дверей гостиной, о которой красноречиво повествует великосветская хроника; здесь он знаком со всеми, и половина английской знати, проходя мимо, останавливается, чтобы сказать ему:
"How do you do, Mr. Tulkinghorn?"	"Как поживаете, мистер Талкингхорн?"
He receives these salutations with gravity and buries them along with the rest of his knowledge.	Он без улыбки принимает эти приветствия и хоронит их в себе вместе со всем, что ему известно.
Sir Leicester Dedlock is with my Lady and is happy to see Mr. Tulkinghorn.	Сэр Лестер Дедлок сидит у миледи и рад видеть мистера Талкингхорна.
There is an air of prescription about him which is always agreeable to Sir Leicester; he receives it as a kind of tribute.	Мистер Талкингхорн как будто сознает, что принадлежит Дедлокам по праву давности, а это всегда приятно сэру Лестеру; он принимает это как некую дань.
He likes Mr. Tulkinghorn's dress; there is a kind of tribute in that too.	Ему нравится костюм мистера Талкингхорна: подобный костюм тоже в некотором роде - дань.
It is eminently respectable, and likewise, in a general way, retainer-like.	Он безукоризненно приличен, но все-таки чем-то смахивает на ливрею.
It expresses, as it were, the steward of the legal mysteries, the butler of the legal cellar, of the Dedlocks.	Он облекает, если можно так выразиться, хранителя юридических тайн, дворецкого, ведающего юридическим погребом Дедлоков.
Has Mr. Tulkinghorn any idea of this himself?	Подозревает ли об этом сам мистер Талкингхорн?

It may be so, or it may not, but there is this remarkable circumstance to be noted in everything associated with my Lady Dedlock as one of a class--as one of the leaders and representatives of her little world. She supposes herself to be an inscrutable Being, quite out of the reach and ken of ordinary mortals--seeing herself in her glass, where indeed she looks so.	Быть может, да, а может быть, и нет; но следует отметить одну замечательную особенность, свойственную миледи Дедлок, как дочери своего класса, как одной из предводительниц и представительниц своего мирка: смотрясь в зеркало, созданное ее воображением, она видит себя каким-то непостижимым существом, совершенно недоступным для понимания простых смертных, и в этом зеркале она действительно выглядит так.
Yet every dim little star revolving about her, from her maid to the manager of the Italian Opera, knows her weaknesses, prejudices, follies, haughtinesses, and caprices and lives upon as accurate a calculation and as nice a measure of her moral nature as her dressmaker takes of her physical proportions.	Однако любая тусклая планетка, вращающаяся вокруг нее, начиная с ее собственной горничной и кончая директором Итальянской оперы, знает ее слабости, предрассудки, причуды, аристократическое высокомерие, капризы и кормится тем, что подсчитывает и измеряет ее душевные качества с такой же точностью и так же тщательно, как портниха снимает мерку с ее талии.
Is a new dress, a new custom, a new singer, a new dancer, a new form of jewellery, a new dwarf or giant, a new chapel, a new anything, to be set up?	Допустим, что понадобилось создать моду на новый фасон платья, новый обычай, нового певца, новую танцовщицу, новое драгоценное украшение, нового карлика или великана, новую часовню - что-нибудь новое, все равно что.
There are deferential people in a dozen callings whom my Lady Dedlock suspects of nothing but prostration before her, who can tell you how to manage her as if she were a baby, who do nothing but nurse her all their lives, who, humbly affecting to follow with profound subservience, lead her and her whole troop after them; who, in hooking one, hook all and bear them off as Lemuel Gulliver bore away the stately fleet of the majestic Lilliput.	Этим займутся угодливые люди самых различных профессий, которые, по глубокому убеждению миледи Дедлок, способны лишь на преклонение перед ее особой, но в действительности могут научить вас командовать ею, как ребенком, -люди, которые всю свою жизнь только и делают, что нянчатся с ней, смиренно притворяясь, будто следуют за нею с величайшим подобострастием, на самом же деле ведут ее и всю ее свиту на поводу и, зацепив одного, непременно зацепят и уведут всех, куда хотят, как Лемюэль Гулливер увел грозный флот величественной Лилипутии.
"If you want to address our people, sir," say Blaze and Sparkle, the jewellers--meaning by our people Lady Dedlock and the rest--"you must remember that you are not dealing with the general public; you must hit our people in their weakest place, and their weakest place is such a place."	- Если вы хотите привлечь внимание наших, сэр, -говорят ювелиры Блейз и Спаркл, подразумевая под "нашими" леди Дедлок и ей подобных, - вы должны помнить, что имеете дело не с широкой публикой; вы должны поразить их в самое уязвимое место, а их самое уязвимое место - вот это.
"To make this article go down, gentlemen," say Sheen and Gloss, the mercers, to their friends the manufacturers, "you must come to us, because we know where to have the fashionable people, and we can make it fashionable."	- Чтобы выгодно распродать этот товар, джентльмены, - говорят галантерейщики Шийн и Глосс своим знакомым фабрикантам, - вы должны обратиться к нам, потому что мы умеем привлекать светскую клиентуру и можем создать моду на ваш товар.

"If you want to get this print upon the tables of my high connexion, sir," says Mr. Sladdery, the librarian, "or if you want to get this dwarf or giant into the houses of my high connexion, sir, or if you want to secure to this entertainment the patronage of my high connexion, sir, you must leave it, if you please, to me, for I have been accustomed to study the leaders of my high connexion, sir, and I may tell you without vanity that I can turn them round my finger"-- in which Mr. Sladdery, who is an honest man, does not exaggerate at all.	- Если вы желаете видеть эту гравюру на столе у моих высокопоставленных клиентов, сэр, -говорит книгопродавец мистер Следдери, - если вы желаете ввести этого карлика или этого великана в дома моих высокопоставленных клиентов, сэр, если вы желаете обеспечить успех этому спектаклю у моих высокопоставленных клиентов, сэр, осмелюсь посоветовать вам поручить это дело мне, ибо я имею обыкновение изучать тех, кто задает тон в среде моих высокопоставленных клиентов, сэр, и, скажу не хвастаясь, могу обвести их вокруг пальца.
Therefore, while Mr. Tulkinghorn may not know what is passing in the Dedlock mind at present, it is very possible that he may.	И, говоря это, мистер Следдери - человек честный - отнюдь не преувеличивает. Итак, мистер Талкингхорн, быть может, не знает, что сейчас на душе у Дедлоков; но скорей всего знает.
"My Lady's cause has been again before the Chancellor, has it, Mr. Tulkinghorn?" says Sir Leicester, giving him his hand.	- Дело миледи сегодня опять разбиралось в Канцлерском суде, не правда ли, мистер Талкингхорн? - спрашивает сэр Лестер, протягивая ему руку.
"Yes.	-Да.
It has been on again to-day," Mr. Tulkinghorn replies, making one of his quiet bows to my Lady, who is on a sofa near the fire, shading her face with a hand-screen.	Сегодня оно опять разбиралось, - отвечает мистер Талкингхорн, как всегда, неторопливо кланяясь миледи, которая сидит на диване у камина и, держа перед собой ручной экран, защищает им лицо от огня.
"It would be useless to ask," says my Lady with the dreariness of the place in Lincolnshire still upon her, "whether anything has been done."	- Не стоит и спрашивать, вышло ли из этого хоть что-нибудь путное, - говорит миледи с таким же скучающим видом, какой был у нее в линкольнширской усадьбе.
"Nothing that YOU would call anything has been done to-day," replies Mr. Tulkinghorn.	- Ничего такого, что вы назвали бы "путным", сегодня не вышло, - отзывается мистер Талкингхорн.
"Nor ever will be," says my Lady.	-Да и никогда не выйдет, - говорит миледи.
Sir Leicester has no objection to an interminable Chancery suit.	Сэр Лестер не против бесконечных канцлерских тяжб.
It is a slow, expensive, British, constitutional kind of thing.	Тянутся они долго, денег стоят уйму, зато соответствуют британскому духу и конституции.
To be sure, he has not a vital interest in the suit in question, her part in which was the only property my Lady brought him; and he has a shadowy impression that for his name--the name of Dedlock--to be in a cause, and not in the title of that cause, is a most ridiculous accident.	Правда, сэр Лестер не очень заинтересован в тяжбе "Джарндисы против Джарндисов", хотя, кроме участия в ней - и, значит, надежды на наследство, - миледи не принесла ему никакого приданого, и он только смутно ощущает, как нелепейшую случайность, что его фамилия -фамилия Дедлок - встречается лишь в бумагах, приобщенных к какой-то тяжбе, тогда как должна бы стоять в ее заголовке.

But he regards the Court of Chancery, even if it should involve an occasional delay of justice and a trifling amount of confusion, as a something devised in conjunction with a variety of other somethings by the perfection of human wisdom for the eternal settlement (humanly speaking) of everything.	Но, по его мнению, Канцлерский суд, даже если он порой несколько замедляет правосудие и слегка путается, все-таки есть нечто, изобретенное - вкупе со многими другими "нечто" - совершенным человеческим разумом для закрепления навечно всего на свете.
And he is upon the whole of a fixed opinion that to give the sanction of his countenance to any complaints respecting it would be to encourage some person in the lower classes to rise up somewhere--like Wat Tyler.	Вообще он твердо убежден, что санкционировать своей моральной поддержкой жалобы на этот суд, все равно что подстрекать какого-нибудь простолюдина поднять где-нибудь восстание... по примеру Уота Тайлера.
"As a few fresh affidavits have been put upon the file," says Mr. Tulkinghorn, "and as they are short, and as I proceed upon the troublesome principle of begging leave to possess my clients with any new proceedings in a cause"--cautious man Mr. Tulkinghorn, taking no more responsibility than necessary--" and further, as I see you are going to Paris, I have brought them in my pocket."	- Ввиду того, что к делу приобщено несколько новых показаний, притом коротких, - начинает мистер Талкингхорн, - и ввиду того, что у меня есть прескверный обычай докладывать моим клиентам, - с их разрешения, - обо всех новых обстоятельствах их судебного дела, - осторожный мистер Талкингхорн предпочитает не брать на себя лишней ответственности, - и далее, поскольку вы, как мне известно, собираетесь в Париж, я принес с собой эти показания.
(Sir Leicester was going to Paris too, by the by, but the delight of the fashionable intelligence was in his Lady.)	(Сэр Лестер, кстати сказать, тоже собирается в Париж, но великосветская хроника жадно интересуется только его супругой.)
Mr. Tulkinghorn takes out his papers, asks permission to place them on a golden talisman of a table at my Lady's elbow, puts on his spectacles, and begins to read by the light of a shaded lamp.	Мистер Талкингхорн вынимает бумаги, просит разрешения положить их на великолепный позолоченный столик, у которого сидит миледи, и, надев очки, начинает читать при свете лампы, прикрытой абажуром:
"'In Chancery.	- "В Канцлерском суде.
Between John Jarndyce--'"	Между Джоном Джарндисом..."
My Lady interrupts, requesting him to miss as many of the formal horrors as he can.	Миледи прерывает его просьбой по возможности опускать "всю эту судейскую тарабарщину".
Mr. Tulkinghorn glances over his spectacles and begins again lower down.	Мистер Талкингхорн бросает на нее взгляд поверх очков и, пропустив несколько строк, продолжает читать.
My Lady carelessly and scornfully abstracts her attention.	Миледи с небрежным и презрительным видом перестает слушать.
Sir Leicester in a great chair looks at the file and appears to have a stately liking for the legal repetitions and prolixities as ranging among the national bulwarks.	Сэр Лестер, покоясь в огромном кресле, смотрит на пламя камина и, кажется, величественно одобряет перегруженное бесчисленными повторами судейское многословие, видимо почитая его одним из оплотов нации.
It happens that the fire is hot where my Lady sits and that the hand-screen is more beautiful than useful, being priceless but small.	Там, где сидит миледи, становится жарко, а ручной экран, хоть и драгоценный, слишком мал; он красив, но бесполезен.

My Lady, changing her position, sees the papers on the table--looks at them nearer--looks at them nearer still—asks impulsively,	Пересев на другое место, миледи замечает бумаги на столе... присматривается к ним... присматривается внимательней... и вдруг спрашивает:
"Who copied that?"	- Кто это переписывал?
Mr. Tulkinghorn stops short, surprised by my Lady's animation and her unusual tone.	Мистер Талкингхорн мгновенно умолкает, изумленный волнением миледи и необычным для нее тоном.
"Is it what you people call law-hand?" she asks, looking full at him in her careless way again and toying with her screen.	- Кажется, такой почерк называется у вас, юристов, писарским почерком? - спрашивает она, снова приняв небрежный вид, и, обмахиваясь ручным экраном, пристально смотрит мистеру Талкингхорну в лицо.
"Not quite. Probably"--Mr. Tulkinghorn examines it as he speaks-- "the legal character which it has was acquired after the original hand was formed.	- Нет, не сказал бы, - отвечает мистер Талкингхорн, рассматривая бумаги. - Вероятно, этот почерк приобрел писарской характер уже после того, как установился.
Why do you ask?"	А почему вы спрашиваете?
"Anything to vary this detestable monotony.	- Просто так, для разнообразия - очень уж скучно слушать.
Oh, go on, do!"	Но продолжайте, пожалуйста, продолжайте!
Mr. Tulkinghorn reads again.	Мистер Талкингхорн снова принимается за чтение.
The heat is greater; my Lady screens her face.	Становится еще жарче; миледи загораживает лицо экраном.
Sir Leicester dozes, starts up suddenly, and cries,	Сэр Лестер дремлет; но внезапно он вскакивает с криком:
"Eh?	-Как?
What do you say?"	Что вы сказали?
"I say I am afraid," says Mr. Tulkinghorn, who had risen hastily, "that Lady Dedlock is ill."	- Я сказал, - отвечает мистер Талкингхорн, быстро поднявшись, - "боюсь, что миледи Дедлок нездоровится".
"Faint," my Lady murmurs with white lips, "only that; but it is like the faintness of death.	- Мне дурно, - шепчет миледи побелевшими губами, - только и всего; но дурно, как перед смертью.
Don't speak to me.	Не говорите со мной.
Ring, and take me to my room!"	Позвоните и проводите меня в спальню!
Mr. Tulkinghorn retires into another chamber; bells ring, feet shuffle and patter, silence ensues.	Мистер Талкингхорн переходит в другую комнату; звонят колокольчики; чьи-то шаги шаркают и топочут; но вот наступает тишина.
Mercury at last begs Mr. Tulkinghorn to return.	Наконец Меркурий приглашает мистера Талкингхорна вернуться.
"Better now," quoth Sir Leicester, motioning the lawyer to sit down and read to him alone.	- Ей лучше, - говорит сэр Лестер, жестом предлагая поверенному сесть и читать вслух -теперь уже ему одному.

"I have been quite alarmed.	- Я очень испугался.
I never knew my Lady swoon before.	Насколько я знаю, у миледи никогда в жизни не было обмороков.
But the weather is extremely trying, and she really has been bored to death down at our place in Lincolnshire."	Правда, погода совершенно невыносимая... и миледи до смерти соскучилась у нас в линкольширской усадьбе.
CHAPTER III	Глава III
A Progress	Жизненный путь
I have a great deal of difficulty in beginning to write my portion of these pages, for I know I am not clever.	Мне очень трудно приступить к своей части этого повествования, - ведь я знаю, что я не умная.
I always knew that.	Да и всегда знала.
I can remember, when I was a very little girl indeed, I used to say to my doll when we were alone together,	Помнится, еще в раннем детстве я часто говорила своей кукле, когда мы с ней оставались вдвоем:
"Now, Dolly, I am not clever, you know very well, and you must be patient with me, like a dear!"	- Ты же отлично знаешь, куколка, что я дурочка, так будь добра, не сердись на меня!
And so she used to sit propped up in a great arm-chair, with her beautiful complexion and rosy lips, staring at me--or not so much at me, I think, as at nothing--while I busily stitched away and told her every one of my secrets.	Румяная, с розовыми губками, она сидела в огромном кресле, откинувшись на его спинку, и смотрела на меня, - или, пожалуй, не на меня, а в пространство, - а я усердно делала стежок за стежком и поверяла ей все свои тайны.
My dear old doll!	Милая старая кукла!
I was such a shy little thing that I seldom dared to open my lips, and never dared to open my heart, to anybody else.	Я была очень застенчивой девочкой, - не часто решалась открыть рот, чтобы вымолвить слово, а сердца своего не открывала никому, кроме нее.
It almost makes me cry to think what a relief it used to be to me when I came home from school of a day to run upstairs to my room and say,	Плакать хочется, когда вспомнишь, как радостно было, вернувшись домой из школы, взбежать наверх, в свою комнату, крикнуть:
"Oh, you dear faithful Dolly, I knew you would be expecting me!" and then to sit down on the floor, leaning on the elbow of her great chair, and tell her all I had noticed since we parted. I had always rather a noticing way--not a quick way, oh, no!--a silent way of noticing what passed before me and thinking I should like to understand it better.	"Милая, верная куколка, я знала, ты ждешь меня!", сесть на пол и, прислонившись к подлокотнику огромного кресла, рассказывать ей обо всем, что я видела с тех пор, как мы расстались, Я с детства была довольно наблюдательная, - но не сразу все понимала, нет! -просто я молча наблюдала за тем, что происходило вокруг, и мне хотелось понять это как можно лучше.
I have not by any means a quick understanding.	Я не могу соображать быстро.
When I love a person very tenderly indeed, it seems to brighten.	Но когда я очень нежно люблю кого-нибудь, я как будто яснее вижу все.
But even that may be my vanity.	Впрочем, возможно, что мне это только кажется потому, что я тщеславна.
I was brought up, from my earliest remembrance--like some of the princesses in the fairy stories, only I was not charming--by my godmother.	С тех пор как я себя помню, меня, как принцесс в сказках (только принцессы всегда красавицы, а я нет), воспитывала моя крестная.

At least, I only knew her as such.	То есть мне говорили, что она моя крестная.
She was a good, good woman!	Это была добродетельная, очень добродетельная женщина!
She went to church three times every Sunday, and to morning prayers on Wednesdays and Fridays, and to lectures whenever there were lectures; and never missed.	Она часто ходила в церковь: по воскресеньям -три раза в день, а по средам и пятницам - к утренней службе, кроме того, слушала все проповеди, не пропуская ни одной.
She was handsome; and if she had ever smiled, would have been (I used to think) like an angel--but she never smiled.	Она была красива, и если б улыбалась хоть изредка, была бы прекрасна, как ангел (думала я тогда); но она никогда не улыбалась.
She was always grave and strict.	Всегда оставалась серьезной и суровой.
She was so very good herself, I thought, that the badness of other people made her frown all her life.	И она была такая добродетельная, что если и хмурилась всю жизнь, то лишь оттого, казалось мне, что видела, как плохи другие люди.
I felt so different from her, even making every allowance for the differences between a child and a woman; I felt so poor, so trifling, and so far off that I never could be unrestrained with her--no, could never even love her as I wished.	Я чувствовала, что не похожа на нее ничем, что отличаюсь от нее гораздо больше, чем отличаются маленькие девочки от взрослых женщин, и казалась себе такой жалкой, такой ничтожной, такой чуждой ей, что при ней не могла держать себя свободно, мало того - не могла даже любить ее так, как хотелось бы любить.
It made me very sorry to consider how good she was and how unworthy of her I was, and I used ardently to hope that I might have a better heart; and I talked it over very often with the dear old doll, but I never loved my godmother as I ought to have loved her and as I felt I must have loved her if I had been a better girl.	Я с грустью сознавала, до чего она добродетельна и до чего я недостойна ее, страстно надеялась, что когда-нибудь стану лучше, и часто говорила об этом со своей милой куклой; но все-таки я не любила крестной так, как должна была бы любить и любила бы, будь я по-настоящему хорошей девочкой.
This made me, I dare say, more timid and retiring than I naturally was and cast me upon Dolly as the only friend with whom I felt at ease.	От этого, думается мне, я с течением времени сделалась более робкой и застенчивой, чем была от природы, и привязалась к кукле - единственной подруге, с которой чувствовала себя легко.
But something happened when I was still quite a little thing that helped it very much.	Я была совсем маленькой девочкой, когда случилось одно событие, еще больше укрепившее эту привязанность.
I had never heard my mama spoken of.	При мне никогда не говорили о моей маме.
I had never heard of my papa either, but I felt more interested about my mama.	О папе тоже не говорили, но больше всего мне хотелось знать о маме.
I had never worn a black frock, that I could recollect.	Не помню, чтобы меня когда-нибудь одевали в траурное платье.
I had never been shown my mama's grave.	Мне ни разу не показали маминой могилы.
I had never been told where it was.	Мне даже не говорили, где находится ее могила.
Yet I had never been taught to pray for any relation but my godmother.	Однако меня учили молиться только за крестную, - словно у меня и не было других родственников.

I had more than once approached this subject of my thoughts with Mrs. Rachael, our only servant, who took my light away when I was in bed (another very good woman, but austere to me), and she had only said,	Не раз пыталась я, когда вечером уже лежала в постели, заговорить об этих волновавших меня вопросах с нашей единственной служанкой, миссис Рейчел (тоже очень добродетельной женщиной, но со мной обращавшейся строго), однако миссис Рейчел отвечала только:
"Esther, good night!" and gone away and left me.	"Спокойной ночи, Эстер!", брала мою свечу и уходила, оставляя меня одну.
Although there were seven girls at the neighbouring school where I was a day boarder, and although they called me little Esther Summerson, I knew none of them at home.	В нашей школе, где я была приходящей, училось семеро девочек, - они называли меня "крошка Эстер Саммерсон", - но я ни к одной из них не ходила в гости.
All of them were older than I, to be sure (I was the youngest there by a good deal), but there seemed to be some other separation between us besides that, and besides their being far more clever than I was and knowing much more than I did.	Правда, все они были гораздо старше и умнее меня и знали гораздо больше, чем я (я была много моложе других учениц), но, помимо разницы в возрасте и развитии, нас, казалось мне, разделяло что-то еще.
One of them in the first week of my going to the school (I remember it very well) invited me home to a little party, to my great joy.	В первые же дни после моего поступления в школу (я это отчетливо помню) одна девочка пригласила меня к себе на вечеринку, чему я очень обрадовалась.
But my godmother wrote a stiff letter declining for me, and I never went.	Но крестная в самых официальных выражениях написала за меня отказ, и я не пошла.
I never went out at all.	Я ни у кого не бывала в гостях.
It was my birthday.	Наступил день моего рождения.
There were holidays at school on other birthdays--none on mine.	В дни рождения других девочек нас отпускали из школы, а в мой нет.
There were rejoicings at home on other birthdays, as I knew from what I heard the girls relate to one another--there were none on mine.	Дни рождения других девочек праздновали у них дома - я слышала, как ученицы рассказывали об этом друг другу; мой не праздновали.
My birthday was the most melancholy day at home in the whole year.	Мой день рождения был для меня самым грустным днем в году.
I have mentioned that unless my vanity should deceive me (as I know it may, for I may be very vain without suspecting it, though indeed I don't), my comprehension is quickened when my affection is.	Я уже говорила, что, если меня не обманывает тщеславие (а я знаю, оно способно обманывать, и, может быть, я очень тщеславна, сама того не подозревая... впрочем, нет, не тщеславна), моя проницательность обостряется вместе с любовью.
My disposition is very affectionate, and perhaps I might still feel such a wound if such a wound could be received more than once with the quickness of that birthday.	Я крепко привязываюсь к людям, и если бы теперь меня ранили, как в тот день рождения, мне, пожалуй, было бы так же больно, как тогда; но подобную рану нельзя перенести дважды.
Dinner was over, and my godmother and I were sitting at the table before the fire.	Мы уже пообедали и сидели с крестной за столом у камина.
The clock ticked, the fire clicked; not another sound had been heard in the room or in the house for I don't know how long.	Часы тикали, дрова потрескивали; не помню, как долго никаких других звуков не было слышно в комнате, да и во всем доме.

I happened to look timidly up from my stitching, across the table at my godmother, and I saw in her face, looking gloomily at me,	Наконец, оторвавшись от шитья, я робко взглянула через стол на крестную, и в ее лице, в ее устремленном на меня хмуром взгляде прочла:
"It would have been far better, little Esther, that you had had no birthday, that you had never been born!"	"Лучше б у тебя вовсе не было дня рождения, Эстер... лучше бы ты и не родилась на свет!"
I broke out crying and sobbing, and I said,	Я расплакалась и, всхлипывая, проговорила:
"Oh, dear godmother, tell me, pray do tell me, did Mama die on my birthday?"	- Милая крестная, скажите мне, умоляю вас, скажите, моя мама умерла в тот день, когда я родилась?
"No," she returned.	- Нет, - ответила она.
"Ask me no more, child!"	- Не спрашивай меня, дитя.
"Oh, do pray tell me something of her.	- Пожалуйста, пожалуйста, расскажите мне что-нибудь о ней.
Do now, at last, dear godmother, if you please!	Расскажите же, наконец, милая крестная, пожалуйста, расскажите сейчас.
What did I do to her?	За что она покинула меня?
How did I lose her?	Как я ее потеряла?
Why am I so different from other children, and why is it my fault, dear godmother?	Почему я так отличаюсь от других детей и как получилось, что я сама в этом виновата, милая крестная?
No, no, no, don't go away.	Нет, нет, нет, не уходите!
Oh, speak to me!"	Скажите же мне что-нибудь!
I was in a kind of fright beyond my grief, and I caught hold of her dress and was kneeling to her.	Меня обуял какой-то страх, и я в отчаянии уцепилась за ее платье и бросилась перед ней на колени.
She had been saying all the while,	Она все время твердила:
"Let me go!"	"Пусти меня!"
But now she stood still.	Но вдруг замерла.
Her darkened face had such power over me that it stopped me in the midst of my vehemence.	Ее потемневшее лицо так поразило меня, что мой порыв угас.
I put up my trembling little hand to clasp hers or to beg her pardon with what earnestness I might, but withdrew it as she looked at me, and laid it on my fluttering heart.	Я протянула ей дрожащую ручонку и хотела было от всей души попросить прощения, но крестная так посмотрела на меня, что я отдернула руку и прижала ее к своему трепещущему сердцу.
She raised me, sat in her chair, and standing me before her, said slowly in a cold, low voice--I see her knitted brow and pointed finger--"Your mother, Esther, is your disgrace, and you were hers.	Она подняла меня и, поставив перед собой, села в кресло, потом заговорила медленно, холодным, негромким голосом (я и сейчас вижу, как она, сдвинув брови, показала на меня пальцем): - Твоя мать покрыла тебя позором, Эстер, а ты навлекла позор на нее.
The time will come--and soon enough--when you will understand this better and will feel it too, as no one save a woman can.	Настанет время - и очень скоро, - когда ты поймешь это лучше, чем теперь, и почувствуешь так, как может чувствовать только женщина.

I have forgiven her"--but her face did not relent--"the wrong she did to me, and I say no more of it, though it was greater than you will ever know--than any one will ever know but I, the sufferer.	То горе, что она принесла мне, я ей простила, -однако лицо крестной не смягчилось, когда она сказала это, - и я больше не буду о нем говорить, хотя это такое великое горе, какого ты никогда не поймешь... да и никто не поймет, кроме меня, страдалицы.
For yourself, unfortunate girl, orphaned and degraded from the first of these evil anniversaries, pray daily that the sins of others be not visited upon your head, according to what is written.	А ты, несчастная девочка, осиротела и была опозорена в тот день, когда родилась - в первый же из этих твоих постыдных дней рождения; так молись каждодневно о том, чтобы чужие грехи не пали на твою голову, как сказано в писании.
Forget your mother and leave all other people to forget her who will do her unhappy child that greatest kindness.	Забудь о своей матери, и пусть люди забудут ее и этим окажут величайшую милость ее несчастному ребенку.
Now, go!"	А теперь уйди.
She checked me, however, as I was about to depart from her--so frozen as I was!--and added this,	Я хотела было уйти - так замерли во мне все чувства, - но крестная остановила меня и сказала:
"Submission, self-denial, diligent work, are the preparations for a life begun with such a shadow on it.	- Послушание, самоотречение, усердная работа -вот что может подготовить тебя к жизни, на которую в самом ее начале пала подобная тень.
You are different from other children, Esther, because you were not born, like them, in common sinfulness and wrath.	Ты не такая, как другие дети, Эстер, - потому что они рождены в узаконенном грехе и вожделении, а ты - в незаконном.
You are set apart."	Ты стоишь особняком.
I went up to my room, and crept to bed, and laid my doll's cheek against mine wet with tears, and holding that solitary friend upon my bosom, cried myself to sleep.	Я поднялась в свою комнату, забралась в постель, прижалась мокрой от слез щекой к щечке куклы и, обнимая свою единственную подругу, плакала, пока не уснула.
Imperfect as my understanding of my sorrow was, I knew that I had brought no joy at any time to anybody's heart and that I was to no one upon earth what Dolly was to me.	Хоть я и плохо понимала причины своего горя, мне теперь стало ясно, что никому на свете я не принесла радости и никто меня не любит так, как я люблю свою куколку.
Dear, dear, to think how much time we passed alone together afterwards, and how often I repeated to the doll the story of my birthday and confided to her that I would try as hard as ever I could to repair the fault I had been born with (of which I confessedly felt guilty and yet innocent) and would strive as I grew up to be industrious, contented, and kind-hearted and to do some good to some one, and win some love to myself if I could.	Подумать только, как много времени я проводила с нею после этого вечера, как часто я рассказывала ей о своем дне рождения и заверяла ее, что всеми силами попытаюсь искупить тяготеющий на мне от рождения грех (в котором покаянно считала себя без вины виноватой) и постараюсь быть всегда прилежной и добросердечной, не жаловаться на свою судьбу и по мере сил делать добро людям, а если удастся, то и заслужить чью-нибудь любовь.
I hope it is not self-indulgent to shed these tears as I think of it.	Надеюсь, я не потворствую своим слабостям, если, вспоминая об этом, плачу.
I am very thankful, I am very cheerful, but I cannot quite help their coming to my eyes.	Я очень довольна своей жизнью, я очень бодра духом, но мне трудно удержаться.
There!	Ну вот!

I have wiped them away now and can go on again properly.	Я вытерла глаза и могу продолжать.
I felt the distance between my godmother and myself so much more after the birthday, and felt so sensible of filling a place in her house which ought to have been empty, that I found her more difficult of approach, though I was fervently grateful to her in my heart, than ever.	После этого дня я стала еще сильнее ощущать свое отчуждение от крестной и страдать оттого, что занимаю в ее доме место, которое лучше было бы не занимать, и хотя в душе я была глубоко благодарна ей, но разговаривать с нею почти не могла.
I felt in the same way towards my school companions; I felt in the same way towards Mrs. Rachael, who was a widow; and oh, towards her daughter, of whom she was proud, who came to see her once a fortnight!	То же самое я чувствовала по отношению к своим школьным подругам, то же - к миссис Рейчел и особенно - к ее дочери, навещавшей ее два раза в месяц, - дочерью миссис Рейчел (она была вдовой) очень гордилась!
I was very retired and quiet, and tried to be very diligent.	Я стала очень замкнутой и молчаливой и старалась быть как можно прилежнее.
One sunny afternoon when I had come home from school with my books and portfolio, watching my long shadow at my side, and as I was gliding upstairs to my room as usual, my godmother looked out of the parlour-door and called me back.	Как-то раз в солнечный день, когда я вернулась из школы с книжками в сумке и, глядя на свою длинную тень, стала, как всегда, тихонько подниматься наверх, к себе в комнату, крестная выглянула из гостиной и позвала меня.
Sitting with her, I found-- which was very unusual indeed--a stranger. A portly, important- looking gentleman, dressed all in black, with a white cravat, large gold watch seals, a pair of gold eye-glasses, and a large seal-ring upon his little finger.	Я увидела, что у нее сидит какой-то незнакомый человек, - а незнакомые люди заходили к нам очень редко, - представительный важный джентльмен в черном костюме и белом галстуке; на мизинце у него был толстый перстень-печать, на часовой цепочке - большие золотые брелоки, а в руках очки в золотой оправе.
"This," said my godmother in an undertone, "is the child."	- Вот она, эта девочка, - сказала крестная вполголоса.
Then she said in her naturally stern way of speaking, "This is Esther, sir."	Затем проговорила, как всегда, суровым тоном: -Это Эстер, сэр.
The gentleman put up his eye-glasses to look at me and said,	Джентльмен надел очки, чтобы получше меня рассмотреть, и сказал:
"Come here, my dear!"	- Подойдите, милая.
He shook hands with me and asked me to take off my bonnet, looking at me all the while.	Продолжая меня разглядывать, он пожал мне руку и попросил меня снять шляпу.
When I had complied, he said,	Когда же я сняла ее, он проговорил:
"Ah!" and afterwards	"А!", потом
"Yes!"	"Да!"
And then, taking off his eye-glasses and folding them in a red case, and leaning back in his arm-chair, turning the case about in his two hands, he gave my godmother a nod.	Затем уложил очки в красный футляр, откинулся назад в кресле и, перекладывая футляр с ладони на ладонь, кивнул крестной.
Upon that, my godmother said,	Тогда крестная сказала мне:
"You may go upstairs, Esther!" And I made him my curtsy and left him.	"Можешь идти наверх, Эстер", а я сделала реверанс джентльмену и ушла.

It must have been two years afterwards, and I was almost fourteen, when one dreadful night my godmother and I sat at the fireside.	С тех пор прошло года два, и мне было уже почти четырнадцать, когда я однажды ненастным вечером сидела с крестной у камина.
I was reading aloud, and she was listening.	Я читала вслух, она слушала.
I had come down at nine o'clock as I always did to read the Bible to her, and was reading from St. John how our Saviour stooped down, writing with his finger in the dust, when they brought the sinful woman to him.	Как всегда, я сошла вниз в девять часов, чтобы почитать библию крестной, и читала одно место из евангелия от Иоанна, где говорится о том, что к нашему спасителю привели грешницу, а он наклонился и стал писать пальцем по земле.
"So when they continued asking him, he lifted up himself and said unto them, 'He that is without sin among you, let him first cast a stone at her!'"	- "Когда же продолжали спрашивать его, - читала я, - он, восклонившись, сказал им: "Кто из вас без греха, первый брось в нее камень".
I was stopped by my godmother's rising, putting her hand to her head, and crying out in an awful voice from quite another part of the book, "'Watch ye, therefore, lest coming suddenly he find you sleeping.	На этих словах я оборвала чтение, потому что крестная внезапно встала, схватилась за голову и страшным голосом выкрикнула слова из другой главы евангелия: - "Итак, бодрствуйте... чтобы, пришедши внезапно, не нашел вас спящими.
And what I say unto you, I say unto all, Watch!'"	А что вам говорю, говорю всем, бодрствуйте".
In an instant, while she stood before me repeating these words, she fell down on the floor.	Мгновение она стояла, повторяя эти слова, и вдруг рухнула на пол.
I had no need to cry out; her voice had sounded through the house and been heard in the street.	Мне незачем было звать на помощь - ее голос прозвучал по всему дому, и его услышали даже с улицы.
She was laid upon her bed.	Ее уложили в постель.
For more than a week she lay there, little altered outwardly, with her old handsome resolute frown that I so well knew carved upon her face.	Она лежала больше недели, почти не изменившись внешне, - ее красивое лицо, со столь хорошо мне знакомым решительным и хмурым выражением, как бы застыло.
Many and many a time, in the day and in the night, with my head upon the pillow by her that my whispers might be plainer to her, I kissed her, thanked her, prayed for her, asked her for her blessing and forgiveness, entreated her to give me the least sign that she knew or heard me.	Часто-часто, днем и ночью, прижавшись щекой к ее подушкам, чтобы она могла лучше расслышать мой шепот, я целовала ее, благодарила, молилась за нее, просила ее благословить и простить меня, умоляла подать хоть малейший знак, что она меня узнает и слышит.
No, no, no.	Все напрасно!
Her face was immovable.	Лицо ее словно окаменело.
To the very last, and even afterwards, her frown remained unsoftened.	Ни разу, вплоть до самого последнего мгновения, и даже после смерти, оно не смягчилось.
On the day after my poor good godmother was buried, the gentleman in black with the white neckcloth reappeared.	На следующий день после похорон моей бедной, доброй крестной джентльмен в черном костюме и белом галстуке снова явился к нам.
I was sent for by Mrs. Rachael, and found him in the same place, as if he had never gone away.	Он послал за мной миссис Рейчел, и я увидела его на прежнем месте - как будто он и не уходил.
"My name is Kenge," he said; "you may remember it, my child; Kenge and Carboy, Lincoln's Inn."	- Моя фамилия Кендж, - сказал он, - запомните ее, дитя мое: контора Кенджа и Карбоя, в Линкольнс-Инне.

I replied that I remembered to have seen him once before.	Я сказала, что уже встречалась с ним однажды и помню его.
"Pray be seated--here near me.	-Садитесь, пожалуйста... вот здесь, поближе ко мне.
Don't distress yourself; it's of no use.	Не отчаивайтесь, - это бесполезно.
Mrs. Rachael, I needn't inform you who were acquainted with the late Miss Barbary's affairs, that her means die with her and that this young lady, now her aunt is dead--"	Миссис Рейчел, вы осведомлены о делах покойной мисс Барбери, значит мне незачем говорить вам, что средства, которыми она располагала при жизни, так сказать, умерли вместе с нею, и эта молодая девица теперь, когда ее тетка скончалась...
"My aunt, sir!"	- Моя тетка, сэр!
"It is really of no use carrying on a deception when no object is to be gained by it," said Mr. Kenge smoothly,	- Не стоит продолжать обман, если этим не достигаешь никакой цели, - мягко проговорил мистер Кендж.
"Aunt in fact, though not in law.	- Она ваша тетка по крови, но не по закону.
Don't distress yourself!	Не отчаивайтесь!
Don't weep!	Перестаньте плакать!
Don't tremble!	Не надо так дрожать!
Mrs. Rachael, our young friend has no doubt heard of--the--a-- Jarndyce and Jarndyce."	Миссис Рейчел, наша юная приятельница, конечно, слышала о... э-э... - тяжбе "Джарндисы против Джарндисов"?
"Never," said Mrs. Rachael.	- Нет, - ответила миссис Рейчел.
"Is it possible," pursued Mr. Kenge, putting up his eye-glasses, "that our young friend--I BEG you won't distress yourself!--never heard of Jarndyce and Jarndyce!"	- Может ли быть, - изумился мистер Кендж, надев очки, - чтобы наша юная приятельница... прошу вас, не отчаивайтесь!., никогда не слыхала о деле Джарндисов?
I shook my head, wondering even what it was.	Я покачала головой, спрашивая себя, что это такое.
"Not of Jarndyce and Jarndyce?" said Mr. Kenge, looking over his glasses at me and softly turning the case about and about as if he were petting something.	- Не слыхала о тяжбе "Джарндисы против Джарндисов"? - проговорил мистер Кендж, глядя на меня поверх очков и осторожно поворачивая их футляр какими-то ласкающими движениями.
"Not of one of the greatest Chancery suits known?	- Не слыхала об одной из знаменитейших тяжб Канцлерского суда?
Not of Jarndyce and Jarndyce--the--a--in itself a monument of Chancery practice.	О тяжбе Джарндисов, которая... э... является величайшим монументом канцлерской судебной практики?
In which (I would say) every difficulty, every contingency, every masterly fiction, every form of procedure known in that court, is represented over and over again?	Тяжбе, в которой, я бы сказал, каждое осложнение, каждое непредвиденное обстоятельство, каждая фикция, каждая форма процедуры, известная этому суду, повторяется все вновь и вновь?

It is a cause that could not exist out of this free and great country.	Это такая тяжба, какой не может быть нигде, кроме как в нашем свободном и великом отечестве.
I should say that the aggregate of costs in Jarndyce and Jarndyce, Mrs. Rachael"--I was afraid he addressed himself to her because I appeared inattentive"--amounts at the present hour to from SIX-ty to SEVEN-ty THOUSAND POUNDS!" said Mr. Kenge, leaning back in his chair.	Должен сказать, миссис Рейчел, - очевидно, я казалась ему невнимательной и потому он обращался к ней, - что общая сумма судебных пошлин по тяжбе "Джарндисы против Джарндисов" дошла к настоящему времени до ше-сти-десяти, а может быть и се-ми-десяти тысяч фунтов! - заключил мистер Кендж, откидываясь назад в кресле.
I felt very ignorant, but what could I do?	Я ничего не могла понять; но что мне было делать?
I was so entirely unacquainted with the subject that I understood nothing about it even then.	Я была так несведуща в подобных вопросах, что и после его разъяснений ровно ничего не понимала.
"And she really never heard of the cause!" said Mr. Kenge.	- Неужели она и впрямь ничего не слышала об этой тяжбе? - проговорил мистер Кендж.
"Surprising!"	- Поразительно!
"Miss Barbary, sir," returned Mrs. Rachael, "who is now among the Seraphim--"	- Мисс Барбери, сэр, - начала миссис Рейчел, -которая ныне пребывает среди серафимов...
"I hope so, I am sure," said Mr. Kenge politely.	- Надеюсь, что так, надеюсь, - вежливо вставил мистер Кендж.
"--Wished Esther only to know what would be serviceable to her.	- ...желала, чтобы Эстер знала лишь то, что может быть ей полезно.
And she knows, from any teaching she has had here, nothing more."	Только этому ее и учили здесь, а больше она ничего не знает.
"Well!" said Mr. Kenge.	- Прекрасно! - проговорил мистер Кендж.
"Upon the whole, very proper.	- В общем, это очень разумно.
Now to the point," addressing me.	Теперь приступим к делу, - обратился он ко мне.
"Miss Barbary, your sole relation (in fact that is, for I am bound to observe that in law you had none) being deceased and it naturally not being to be expected that Mrs. Rachael--"	- Мисс Барбери была вашей единственной родственницей (разумеется - незаконной; по закону же у вас, должен заметить, нет никаких родственников), но она скончалась, и, конечно, нельзя ожидать, что миссис Рейчел...
"Oh, dear no!" said Mrs. Rachael quickly.	- Конечно, нет! - поспешила подтвердить миссис Рейчел.
"Quite so," assented Mr. Kenge; "--that Mrs. Rachael should charge herself with your maintenance and support (I beg you won't distress yourself), you are in a position to receive the renewal of an offer which I was instructed to make to Miss Barbary some two years ago and which, though rejected then, was understood to be renewable under the lamentable circumstances that have since occurred.	- Разумеется, - согласился мистер Кендж. -Нельзя ожидать, что миссис Рейчел обременит себя вашим содержанием и воспитанием (прошу вас, не отчаивайтесь), поэтому вы теперь имеете возможность принять предложение, которое мне поручили сделать мисс Барбери года два тому назад, ибо хоть сама она тогда и отвергла это предложение, но просила сделать его вам в случае, если произойдет прискорбное событие, случившееся теперь.

Now, if I avow that I represent, in Jarndyce and Jarndyce and otherwise, a highly humane, but at the same time singular, man, shall I compromise myself by any stretch of my professional caution?" said Mr. Kenge, leaning back in his chair again and looking calmly at us both.	Далее, если я сейчас открыто признаю, что в тяжбе "Джарндисы против Джарндисов", а также в других делах я выступаю от имени весьма гуманного, хоть и своеобразного человека, погрешу ли я в каком-нибудь отношении против своей профессиональной осторожности? -заключил мистер Кендж, откидываясь назад в кресле и спокойно глядя на нас обеих.
He appeared to enjoy beyond everything the sound of his own voice.	Он, видимо, прямо-таки наслаждался звуками собственного голоса.
I couldn't wonder at that, for it was mellow and full and gave great importance to every word he uttered.	Да и немудрено - голос у него был сочный и густой, что придавало большой вес каждому его слову.
He listened to himself with obvious satisfaction and sometimes gently beat time to his own music with his head or rounded a sentence with his hand.	Он слушал себя с явным удовольствием, по временам слегка покачивая головой в такт своей речи или закругляя конец фразы движением руки.
I was very much impressed by him--even then, before I knew that he formed himself on the model of a great lord who was his client and that he was generally called Conversation Kenge.	На меня он произвел большое впечатление, - даже в тот день, то есть раньше, чем я узнала, что он подражает одному важному лорду, своему клиенту, и что его прозвали "Велеречивый Кендж".
"Mr. Jarndyce," he pursued, "being aware of the--I would say, desolate--position of our young friend, offers to place her at a first-rate establishment where her education shall be completed, where her comfort shall be secured, where her reasonable wants shall be anticipated, where she shall be eminently qualified to discharge her duty in that station of life unto which it has pleased--shall I say Providence?--to call her."	- Мистер Джарндис, - продолжал он, - осведомлен о... я бы сказал, печальном положении нашей юной приятельницы и предлагает поместить ее в первоклассное учебное заведение, где воспитание ее будет завершено, где она ни в чем не станет нуждаться, где будут предупреждать ее разумные желания, где ее превосходно подготовят к выполнению ее долга на той ступени общественной лестницы, которая ей была предназначена... скажем, провидением.
My heart was filled so full, both by what he said and by his affecting manner of saying it, that I was not able to speak, though I tried.	И то, что он говорил, и его выразительная манера говорить произвели на меня такое сильное впечатление, что я, как ни старалась, не могла вымолвить ни слова.
"Mr. Jarndyce," he went on, "makes no condition beyond expressing his expectation that our young friend will not at any time remove herself from the establishment in question without his knowledge and concurrence. That she will faithfully apply herself to the acquisition of those accomplishments, upon the exercise of which she will be ultimately dependent. That she will tread in the paths of virtue and honour, and--the--a--so forth."	- Мистер Джарндис, - продолжал он, - не ставит никаких условий, только выражает надежду, что наша юная приятельница не покинет упомянутое заведение без его ведома и согласия; что она добросовестно постарается приобрести знания, применяя которые будет впоследствии зарабатывать средства на жизнь; что она вступит на стезю добродетели и чести и... э-э... тому подобное.
I was still less able to speak than before.	Я все еще была не в силах выдавить из себя ни звука.
"Now, what does our young friend say?" proceeded Mr. Kenge.	- Ну, так что же скажет наша юная приятельница? - продолжал мистер Кендж.
"Take time, take time!	- Не торопитесь, не торопитесь!
I pause for her reply.	Я подожду ответа.

But take time!"	Не надо торопиться!
What the destitute subject of such an offer tried to say, I need not repeat.	Мне не к чему приводить здесь слова, которые тщетно пыталась произнести несчастная девочка, получившая это предложение.
What she did say, I could more easily tell, if it were worth the telling.	Мне легче было бы повторить те, которые она произнесла, если бы только их стоило повторять.
What she felt, and will feel to her dying hour, I could never relate.	Но я никогда не смогу выразить то, что она чувствовала и будет чувствовать до своего смертного часа.
This interview took place at Windsor, where I had passed (as far as I knew) my whole life.	Этот разговор происходил в Виндзоре, где я (насколько мне было известно) жила от рождения.
On that day week, amply provided with all necessaries, I left it, inside the stagecoach, for Reading.	Ровно через неделю, в изобилии снабженная всем необходимым, я уехала оттуда в почтовой карете, направлявшейся в Рединг.
Mrs. Rachael was too good to feel any emotion at parting, but I was not so good, and wept bitterly.	Миссис Рейчел была так добра, что, прощаясь со мной, не растрогалась; я же была не так добра и плакала горькими слезами.
I thought that I ought to have known her better after so many years and ought to have made myself enough of a favourite with her to make her sorry then.	Мне казалось, что за столько лет, прожитых вместе, я должна была бы узнать ее ближе, должна была так привязать ее к себе, чтобы наше расставание ее огорчило.
When she gave me one cold parting kiss upon my forehead, like a thaw-drop from the stone porch--it was a very frosty day--I felt so miserable and self-reproachful that I clung to her and told her it was my fault, I knew, that she could say good-bye so easily!	Она коснулась моего лба холодным прощальным поцелуем, упавшим на меня словно капля талого снега с каменного крыльца, - в тот день был сильный мороз, - а я почувствовала такую боль, такие укоры совести, что прижалась к ней и сказала, что если она расстается со мной так легко, то это - моя вина.
"No, Esther!" she returned. "It is your misfortune!"	- Нет, Эстер, - возразила она, - это твоя беда!
The coach was at the little lawn-gate--we had not come out until we heard the wheels--and thus I left her, with a sorrowful heart.	Почтовая карета подъехала к калитке палисадника, - мы не выходили из дома, пока не услышали стука колес, - и тут я грустно простилась с миссис Рейчел.
She went in before my boxes were lifted to the coach-roof and shut the door.	Она вернулась в комнаты, прежде чем мой багаж был уложен на крышу кареты, и захлопнула дверь.
As long as I could see the house, I looked back at it from the window through my tears.	Пока наш дом был виден, я сквозь слезы неотрывно смотрела на него из окна кареты.
My godmother had left Mrs. Rachael all the little property she possessed; and there was to be a sale; and an old hearth-rug with roses on it, which always seemed to me the first thing in the world I had ever seen, was hanging outside in the frost and snow.	Крестная оставила все свое небольшое имущество миссис Рейчел, а та собиралась его распродать и уже вывесила наружу, на мороз и снег, тот старенький предкаминный коврик с узором из роз, который всегда казался мне самой лучшей вещью на свете.
A day or two before, I had wrapped the dear old doll in her own shawl and quietly laid her--I am half ashamed to tell it—in the garden-earth under the tree that shaded my old window.	Дня за два до отъезда я завернула свою милую старую куклу в ее собственную шаль и - стыдно признаться - похоронила ее в саду под деревом, которое росло у окна моей комнаты.

I had no companion left but my bird, and him I carried with me in his cage.	У меня больше не осталось друзей, кроме моей птички, и я увезла ее с собой в клетке.
When the house was out of sight, I sat, with my bird-cage in the straw at my feet, forward on the low seat to look out of the high window, watching the frosty trees, that were like beautiful pieces of spar, and the fields all smooth and white with last night's snow, and the sun, so red but yielding so little heat, and the ice, dark like metal where the skaters and sliders had brushed the snow away.	Клетка стояла у моих ног, на соломенной подстилке, и когда дом скрылся из виду, я села на самый край низкого сиденья, чтобы легче было дотянуться до высокого окна кареты, и стала смотреть на опушенные инеем деревья, напоминавшие мне красивые кристаллы; на поля, совсем ровные и белые под пеленой снега, который выпал накануне; на солнце, такое красное, но излучавшее так мало тепла; на лед, отливающий темным металлическим блеском там, где конькобежцы и люди, скользившие по катку без коньков, смели с него снег.
There was a gentleman in the coach who sat on the opposite seat and looked very large in a quantity of wrappings, but he sat gazing out of the other window and took no notice of me.	На противоположной скамье в карете сидел джентльмен, который казался очень толстым - так он был закутан; но он смотрел в другое окно, не обращая на меня никакого внимания.
I thought of my dead godmother, of the night when I read to her, of her frowning so fixedly and sternly in her bed, of the strange place I was going to, of the people I should find there, and what they would be like, and what they would say to me, when a voice in the coach gave me a terrible start.	Я думала о своей покойной крестной... и о памятном вечере, когда в последний раз читала ей вслух, и о том, как неподвижен и суров был ее хмурый взгляд, когда она лежала при смерти; думала о чужом доме, в который ехала; о людях, которых там увижу; о том, какими они окажутся и как встретят меня... но вдруг чуть не подскочила, -так неожиданны были чьи-то слова, прозвучавшие в карете:
It said, "What the de-vil are you crying for?"	- Какого черта вы плачете?
I was so frightened that I lost my voice and could only answer in a whisper,	Я так испугалась, что потеряла голос и могла только отозваться шепотом:
"Me, sir?"	- Я, сэр?
For of course I knew it must have been the gentleman in the quantity of wrappings, though he was still looking out of his window.	Закутанный джентльмен не отрывался от окна, но я, конечно, догадалась, что это он заговорил со мной.
"Yes, you," he said, turning round.	- Да, вы, - ответил он, повернувшись ко мне.
"I didn't know I was crying, sir," I faltered.	-Я не плачу, сэр, - пролепетала я.
"But you are!" said the gentleman.	- Нет, плачете, - сказал джентльмен.
"Look here!"	- Вот, смотрите!
He came quite opposite to me from the other corner of the coach, brushed one of his large furry cuffs across my eyes (but without hurting me), and showed me that it was wet.	Он сидел в дальнем углу кареты, но теперь подвинулся, сел прямо против меня и провел широким меховым обшлагом своего пальто по моим глазам (однако не сделав мне больно), а потом показал мне следы моих слез на меху.
"There!	- Ну вот!
Now you know you are," he said.	Теперь поняли, что плачете, - проговорил он.
"Don't you?"	- Ведь так?
"Yes, sir," I said.	- Да, сэр, - согласилась я.

"And what are you crying for?" said the gentleman,	- А отчего вы плачете? - спросил джентльмен.
"Don't you want to go there?"	- Вам не хочется ехать туда?
"Where, sir?"	- Куда, сэр?
"Where?	- Куда?
Why, wherever you are going," said the gentleman.	Да туда, куда вы едете, - объяснил джентльмен.
"I am very glad to go there, sir," I answered.	- Я очень рада, что еду, сэр, - ответила я.
"Well, then! Look glad!" said the gentleman.	- Ну, так пусть у вас будет радостное лицо! -воскликнул джентльмен.
I thought he was very strange, or at least that what I could see of him was very strange, for he was wrapped up to the chin, and his face was almost hidden in a fur cap with broad fur straps at the side of his head fastened under his chin; but I was composed again, and not afraid of him.	Он показался мне очень странным; то есть показались очень странными те немногие его черты, которые я могла разглядеть, - ведь он был закутан до самого подбородка, а лицо его почти закрывала меховая шапка с широкими меховыми наушниками, застегнутыми под подбородком; но я уже успокоилась и перестала его бояться.
So I told him that I thought I must have been crying because of my godmother's death and because of Mrs. Rachael's not being sorry to part with me.	И я сказала, что плакала, должно быть, оттого, что моя крестная умерла, а миссис Рейчел не горевала, расставаясь со мною.
"Confound Mrs. Rachael!" said the gentleman.	- К чертям миссис Рейчел! - вскричал джентльмен.
"Let her fly away in a high wind on a broomstick!"	- Чтоб ее ветром унесло верхом на помеле!
I began to be really afraid of him now and looked at him with the greatest astonishment.	Я опять испугалась, уже не на шутку, и взглянула на него с величайшим удивлением.
But I thought that he had pleasant eyes, although he kept on muttering to himself in an angry manner and calling Mrs. Rachael names.	Но я заметила, что глаза у него добрые, хоть он и сердито бормотал что-то себе под нос, продолжая всячески поносить миссис Рейчел.
After a little while he opened his outer wrapper, which appeared to me large enough to wrap up the whole coach, and put his arm down into a deep pocket in the side.	Немного погодя он распахнул свой плащ, такой широкий, что в него, казалось, можно было завернуть всю карету, и сунул руку в глубокий боковой карман.
"Now, look here!" he said.	- Слушайте, что я вам скажу! - начал он.
"In this paper," which was nicely folded, "is a piece of the best plum-cake that can be got for money--sugar on the outside an inch thick, like fat on mutton chops.	- Вот в эту бумагу, - он показал мне аккуратно сделанный пакет, - завернут кусок самого лучшего кекса, какой только можно достать за деньги... сверху слой сахара в дюйм толщины -точь-в-точь как жир на бараньей отбивной.
Here's a little pie (a gem this is, both for size and quality), made in France.	А вот это - маленький паштет (настоящий деликатес и на вид и на вкус); привезен из Франции.
And what do you suppose it's made of?	Как вы думаете, из чего он сделан?
Livers of fat geese.	Из превосходной гусиной печенки.
There's a pie!	Вот так паштет!
Now let's see you eat 'em."	Теперь посмотрим, как вы все это скушаете.

"Thank you, sir," I replied; "thank you very much indeed, but I hope you won't be offended--they are too rich for me."	- Благодарю вас, сэр, - ответила я, - я, право же, очень благодарна вам, но, - пожалуйста, не обижайтесь, - все это для меня слишком жирно.
"Floored again!" said the gentleman, which I didn't at all understand, and threw them both out of window.	- Опять сел в лужу! - воскликнул джентльмен, - я не поняла, что он этим хотел сказать, - и выбросил оба пакета в окно.
He did not speak to me any more until he got out of the coach a little way short of Reading, when he advised me to be a good girl and to be studious, and shook hands with me.	Больше он не заговаривал со мной и только, выйдя из кареты неподалеку от Рединга, посоветовал мне быть паинькой и прилежно учиться, а на прощанье пожал мне руку.
I must say I was relieved by his departure.	Расставшись с ним, я, признаться, почувствовала облегчение.
We left him at a milestone.	Карета отъехала, а он остался стоять у придорожного столба.
I often walked past it afterwards, and never for a long time without thinking of him and half expecting to meet him.	Впоследствии мне часто случалось проходить мимо этого столба, и, поравнявшись с ним, я всякий раз вспоминала своего спутника - мне почему-то казалось, что я должна его встретить.
But I never did; and so, as time went on, he passed out of my mind.	Так было несколько лет; но я ни разу его не встретила и с течением времени позабыла о нем.
When the coach stopped, a very neat lady looked up at the window and said,	Когда карета остановилась, в окно заглянула очень подтянутая дама и сказала:
"Miss Donny."	- Мисс Донни.
"No, ma'am, Esther Summerson."	- Нет, сударыня, я Эстер Саммерсон.
"That is quite right," said the lady,	- Да, конечно, - сказала дама.
"Miss Donny."	- Мисс Донни.
I now understood that she introduced herself by that name, and begged Miss Donny's pardon for my mistake, and pointed out my boxes at her request.	Наконец я поняла, что она, представляясь мне, назвала свою фамилию, и, попросив у нее извинения за недогадливость, ответила на ее вопрос, где уложены мои вещи.
Under the direction of a very neat maid, they were put outside a very small green carriage; and then Miss Donny, the maid, and I got inside and were driven away.	Под надзором столь же подтянутой служанки вещи мои перенесли в крошечную зеленую карету, затем мы трое - мисс Донни, служанка и я - уселись в нее и тронулись в путь.
"Everything is ready for you, Esther," said Miss Donny, "and the scheme of your pursuits has been arranged in exact accordance with the wishes of your guardian, Mr. Jarndyce."	- Мы все приготовили к вашему приезду, Эстер, -сказала мисс Донни, - а программу ваших занятий составили так, как пожелал ваш опекун, мистер Джарндис.
"Of--did you say, ma'am?"	- Мой... как вы сказали, сударыня?
"Of your guardian, Mr. Jarndyce," said Miss Donny.	- Ваш опекун, мистер Джарндис, - повторила мисс Донни.
I was so bewildered that Miss Donny thought the cold had been too severe for me and lent me her smelling-bottle.	Я прямо обомлела, а мисс Донни подумала, что у меня захватило дух на морозе, и протянула мне свой флакон с нюхательной солью.

"Do you know my--guardian, Mr. Jarndyce, ma'am?" I asked after a good deal of hesitation.	-А вы знакомы с моим... опекуном, мистером Джарндисом, сударыня? - спросила я, наконец, после долгих колебаний.
"Not personally, Esther," said Miss Donny; "merely through his solicitors, Messrs. Kenge and Carboy, of London.	- Не лично, Эстер, - ответила мисс Донни, - только через посредство его лондонских поверенных, господ Кенджа и Карбоя.
A very superior gentleman, Mr. Kenge.	Мистер Кендж - человек замечательный.
Truly eloquent indeed.	Необычайно красноречивый.
Some of his periods quite majestic!"	Некоторые периоды в его речах просто великолепны!
I felt this to be very true but was too confused to attend to it.	В душе я согласилась с мисс Донни, но от смущения не решилась сказать это вслух.
Our speedy arrival at our destination, before I had time to recover myself, increased my confusion, and I never shall forget the uncertain and the unreal air of everything at Greenleaf (Miss Donny's house) that afternoon!	Не успела я опомниться, как мы доехали, и тут уж я совсем растерялась - никогда не забуду, что в тот вечер все в Гринлифе (доме мисс Донни) казалось мне каким-то туманным и призрачным.
But I soon became used to it.	Впрочем, я быстро здесь освоилась.
I was so adapted to the routine of Greenleaf before long that I seemed to have been there a great while and almost to have dreamed rather than really lived my old life at my godmother's.	Вскоре я так привыкла к гринлифским порядкам, что мне стало казаться, будто я приехала сюда уже давным-давно, а моя прежняя жизнь у крестной была не действительной жизнью, но сном.
Nothing could be more precise, exact, and orderly than Greenleaf.	Такой точности, аккуратности и педантичности, какие царили в Гринлифе, наверное, не было больше нигде на свете.
There was a time for everything all round the dial of the clock, and everything was done at its appointed moment.	Здесь все обязанности распределялись по часам, -сколько их есть на циферблате, - и каждую выполняли в назначенный для нее час.
We were twelve boarders, and there were two Miss Donnys, twins.	Нас, двенадцать пансионерок, воспитывали две мисс Донни - сестры-близнецы.
It was understood that I would have to depend, by and by, on my qualifications as a governess, and I was not only instructed in everything that was taught at Greenleaf, but was very soon engaged in helping to instruct others.	Было решено, что в будущем я сама стану воспитательницей, и потому сестры Донни не только учили меня всему, что полагалось изучить в Гринлифе, но вскоре заставили помогать им в занятиях с другими девочками.
Although I was treated in every other respect like the rest of the school, this single difference was made in my case from the first.	Только этим и отличалась моя жизнь здесь от жизни других воспитанниц.
As I began to know more, I taught more, and so in course of time I had plenty to do, which I was very fond of doing because it made the dear girls fond of me.	Чем больше расширялись мои познания, тем больше уроков я давала, так что с течением времени у меня оказалось много работы, которую я очень любила, потому что, занимаясь со мной, милые девочки полюбили меня.

At last, whenever a new pupil came who was a little downcast and unhappy, she was so sure--indeed I don't know why--to make a friend of me that all new-comers were confided to my care.	Если, поступив к нам, новая воспитанница немного грустила и тосковала, она, право не знаю почему, непременно сближалась со мной; поэтому всех новеньких стали отдавать на мое попечение.
They said I was so gentle, but I am sure THEY were!	Они говорили, что я такая ласковая; а я думала, что это они сами ласковые.
I often thought of the resolution I had made on my birthday to try to be industrious, contented, and true-hearted and to do some good to some one and win some love if I could; and indeed, indeed, I felt almost ashamed to have done so little and have won so much.	Я часто вспоминала о том, как в день своего рождения решила быть, прилежной и добросердечной, не жаловаться на судьбу, стараться делать добро и, если удастся, заслужить чью-нибудь любовь, и, право же, право, готова была устыдиться, что сделала так мало, получив так много.
I passed at Greenleaf six happy, quiet years.	В Гринлифе я прожила шесть счастлив ых спокойных лет.
I never saw in any face there, thank heaven, on my birthday, that it would have been better if I had never been born.	В день своего рождения я, слава богу, ни разу за это время не видела по глазам людей, что было бы лучше, если б я не родилась на свет.
When the day came round, it brought me so many tokens of affectionate remembrance that my room was beautiful with them from New Year's Day to Christmas.	Когда наступал этот день, он приносил мне столько знаков любви и внимания, что они круглый год украшали мою комнату.
In those six years I had never been away except on visits at holiday time in the neighbourhood.	За эти шесть лет я ни разу никуда не выезжала, если не считать визитов к соседям во время каникул.
After the first six months or so I had taken Miss Donny's advice in reference to the propriety of writing to Mr. Kenge to say that I was happy and grateful, and with her approval I had written such a letter.	Спустя примерно полгода после приезда в Гринлиф я спросила мисс Донни, как она думает, не написать ли мне мистеру Кенджу, что мне здесь хорошо живется, за что я очень благодарна, и, с ее одобрения, написала такое письмо.
I had received a formal answer acknowledging its receipt and saying, "We note the contents thereof, which shall be duly communicated to our client."	В ответ я получила официальное отношение юридической конторы, в котором подтверждалось получение моего письма и было сказано, что "содержание оного будет неукоснительно передано нашему клиенту".
After that I sometimes heard Miss Donny and her sister mention how regular my accounts were paid, and about twice a year I ventured to write a similar letter.	После этого я иногда слышала, как мисс Донни и ее сестра говорили, что плата за мое обучение поступает очень регулярно, и раза два в год отваживалась написать письмо мистеру Кенджу -такое же, как в первый раз.
I always received by return of post exactly the same answer in the same round hand, with the signature of Kenge and Carboy in another writing, which I supposed to be Mr. Kenge's.	На каждое я получала обратной почтой точно такой же ответ, какой получила на свое первое, и все они были написаны тем же круглым почерком, а внизу стояла подпись: "Кендж и Карбой", сделанная другой рукой, - вероятно, самим мистером Кенджем.
It seems so curious to me to be obliged to write all this about myself!	Как странно, что мне приходится столько писать о себе самой!
As if this narrative were the narrative of MY life!	Как будто эта повесть - повесть о моей жизни!

But my little body will soon fall into the background now.	Впрочем, моя скромная особа вскоре отступит на задний план.
Six quiet years (I find I am saying it for the second time) I had passed at Greenleaf, seeing in those around me, as it might be in a looking-glass, every stage of my own growth and change there, when, one November morning, I received this letter.	Шесть спокойных лет прожила я в Гринлифе (вспомнила, что уже говорила это), наблюдая в окружающих, как в зеркале, каждую ступень моего собственного роста и развития, и вот однажды ноябрьским утром получила следующее письмо.
I omit the date.	Я привожу его здесь без даты.
Old Square, Lincoln's Inn Madam,	Для мисс Эстер Саммерсон. Олд-сквер в Линкольнс-Инне.
Jarndyce and Jarndyce	Дело "Джарндисы против Джарндисов".
Our clt Mr. Jarndyce being abt to rece into his house, under an Order of the Ct of Chy, a Ward of the Ct in this cause, for whom he wishes to secure an elgble compn, directs us to inform you that he will be glad of your serces in the afsd capacity.	Сударыня! Наш клиент, мистер Джарндис, согласно постановлению Канцлерского суда, принимает к себе в дом состоящую под опекой оного суда участницу вышеуказанного судебного дела и, вознамерившись подыскать ей достойную компаньонку, поручает нам уведомить Вас, что он желал бы воспользоваться Вашими услугами для достижения данной цели.
We have arrngd for your being forded, carriage free, pr eight o'clock coach from Reading, on Monday morning next, to White Horse Cellar, Piccadilly, London, where one of our clks will be in waiting to convey you to our offe as above.	Мы обеспечили Вам проезд за наш счет в почтовой карете, выезжающей из Рединга в следующий понедельник в восемь часов утра и имеющей прибыть в Лондон, на Пикадилли, в каретный двор при гостинице "Погреб белого коня", где Вас будет ожидать наш клерк, чтобы проводить Вас в нашу контору по вышеуказанному адресу.
We are, Madam, Your obedt Servts,	Готовые к Вашим услугам, сударыня,
Kenge and Carboy Miss Esther Summerson	Кендж и Карбой".
Oh, never, never, never shall I forget the emotion this letter caused in the house!	Ах, никогда, никогда, никогда не забыть мне, как взволновало это письмо весь дом!
It was so tender in them to care so much for me, it was so gracious in that father who had not forgotten me to have made my orphan way so smooth and easy and to have inclined so many youthful natures towards me, that I could hardly bear it.	Так трогательно и горячо любили меня его обитательницы; так милостив был небесный отец, который не забыл меня, который облегчил и сгладил мой сиротский путь и привлек ко мне столько юных существ, что я едва могла вынести все это.
Not that I would have had them less sorry--I am afraid not; but the pleasure of it, and the pain of it, and the pride and joy of it, and the humble regret of it were so blended that my heart seemed almost breaking while it was full of rapture.	- Не могу сказать, чтобы мне хотелось видеть моих девочек не очень огорченными - нет, конечно, - но радость, и печаль, и гордость, и счастье, и смутное сожаление, вызванные их грустью, - все эти чувства так перемешались в моем сердце, что оно прямо разрывалось, хоть и было исполнено восторга.
The letter gave me only five days' notice of my removal.	День моего отъезда был назначен в письме, и на сборы у меня осталось только пять дней.

When every minute added to the proofs of love and kindness that were given me in those five days, and when at last the morning came and when they took me through all the rooms that I might see them for the last time, and when some cried,	И вот, когда я в течение всех этих пяти дней стала с каждой минутой получать все новые и новые доказательства любви и нежности; и когда, наконец, наступило утро отъезда и меня провели по всем комнатам, чтобы я взглянула на них в последний раз; и когда одна девочка крикнула:
"Esther, dear, say good-bye to me here at my bedside, where you first spoke so kindly to me!" and when others asked me only to write their names,	"Эстер, дорогая, простимся тут, у моей постели, ведь здесь ты впервые говорила со мной и - так ласково!"; и когда другие девочки попросили меня только написать им на бумажках их имена, с припиской:
"With Esther's love," and when they all surrounded me with their parting presents and clung to me weeping and cried,	"От любящей Эстер"; и когда они все окружили меня, протягивая прощальные подарки, и со слезами прижимались ко мне, восклицая:
"What shall we do when dear, dear Esther's gone!" and when I tried to tell them how forbearing and how good they had all been to me and how I blessed and thanked them every one, what a heart I had!	"Что мы будем делать, когда наша милая, милая Эстер уедет!"; и когда я пыталась объяснить им, как снисходительны, как добры они были ко мне и как я благословляю и благодарю их всех, - что только творилось в моем сердце!
And when the two Miss Donnys grieved as much to part with me as the least among them, and when the maids said,	И когда обе мисс Донни, расставаясь со мной, горевали не меньше, чем самая маленькая воспитанница, и когда служанки говорили:
"Bless you, miss, wherever you go!" and when the ugly lame old gardener, who I thought had hardly noticed me in all those years, came panting after the coach to give me a little nosegay of geraniums and told me I had been the light of his eyes--indeed the old man said so!-- what a heart I had then!	"Будьте счастливы, мисс, где бы вам ни пришлось жить!", и когда невзрачный, хромой старик садовник, который, как мне казалось, все эти годы вряд ли замечал мое присутствие, тяжело дыша, побежал за отъезжавшей каретой, чтобы преподнести мне букетик герани, и сказал, что я была светом его очей, - старик именно так и сказал, - что только творилось в моем сердце!
And could I help it if with all this, and the coming to the little school, and the unexpected sight of the poor children outside waving their hats and bonnets to me, and of a grey-haired gentleman and lady whose daughter I had helped to teach and at whose house I had visited (who were said to be the proudest people in all that country), caring for nothing but calling out,	И как мне было не плакать, если, проезжая мимо деревенской школы, я увидела неожиданное зрелище: бедные ребятишки высыпали наружу и махали мне шапками и капорами, а один седой джентльмен и его жена (я давала уроки их дочке и бывала у них в гостях, хотя они считались самыми высокомерными людьми во всей округе) закричали мне, позабыв обо всем, что нас разделяло:
"Good-bye, Esther.	"До свиданья, Эстер!
May you be very happy! "--could I help it if I was quite bowed down in the coach by myself and said	Желаем вам большого счастья!" - как мне было не плакать от всего этого и, сидя одной в карете, не твердить в глубочайшем волнении:
"Oh, I am so thankful, I am so thankful!" many times over!	"Я так благодарна, так благодарна!"
But of course I soon considered that I must not take tears where I was going after all that had been done for me.	Но, конечно, я скоро рассудила, что после всего того, что для меня сделали, мне не подобает явиться в Лондон заплаканной.
Therefore, of course, I made myself sob less and persuaded myself to be quiet by saying very often,	Поэтому я проглотила слезы и заставила себя успокоиться, то и дело повторяя:

"Esther, now you really must!	"Ну, Эстер, перестань!
This WILL NOT do!"	Нельзя же так!"
I cheered myself up pretty well at last, though I am afraid I was longer about it than I ought to have been; and when I had cooled my eyes with lavender water, it was time to watch for London.	В конце концов мне удалось вполне овладеть собой, хотя и не так быстро, как следовало бы, а когда я освежила себе глаза лавандовой водой, пора уже было готовиться к приезду в Лондон.
I was quite persuaded that we were there when we were ten miles off, and when we really were there, that we should never get there.	И вот я решила, что мы уже приехали, но оказалось, что до Лондона еще десять миль; когда же мы, наконец, действительно прибыли в город, мне все не верилось, что мы когда-нибудь доедем.
However, when we began to jolt upon a stone pavement, and particularly when every other conveyance seemed to be running into us, and we seemed to be running into every other conveyance, I began to believe that we really were approaching the end of our journey.	Но как только мы начали трястись по булыжной мостовой и особенно когда мне стало казаться, будто все прочие экипажи наезжают на нас, а мы наезжаем на них, я, наконец, поняла, что мы и в самом деле приближаемся к концу нашего путешествия.
Very soon afterwards we stopped.	Немного погодя мы остановились.
A young gentleman who had inked himself by accident addressed me from the pavement and said,	На тротуаре стоял какой-то молодой человек, который, должно быть по неосторожности, вымазался чернилами; он обратился ко мне с такими словами:
"I am from Kenge and Carboy's, miss, of Lincoln's Inn."	- Я от конторы Кендж и Карбой в Линкольнс-Инне, мисс.
"If you please, sir," said I.	- Очень приятно, сэр, - отозвалась я.
He was very obliging, and as he handed me into a fly after superintending the removal of my boxes, I asked him whether there was a great fire anywhere? For the streets were so full of dense brown smoke that scarcely anything was to be seen.	Он оказался весьма предупредительным -приказал перенести в пролетку мой багаж, потом усадил в нее меня, и тут я спросила, уж не вспыхнул ли где-нибудь большой пожар, -спросила потому, что в городе стоял необычайно густой и темный дым - ни зги не было видно.
"Oh, dear no, miss," he said.	- Ну, что вы, мисс! Конечно, нет, - ответил молодой человек.
"This is a London particular."	- В Лондоне всегда так.
I had never heard of such a thing.	Я была поражена.
"A fog, miss," said the young gentleman.	- Это туман, мисс, - объяснил он.
"Oh, indeed!" said I.	- Вот как! - воскликнула я.
We drove slowly through the dirtiest and darkest streets that ever were seen in the world (I thought) and in such a distracting state of confusion that I wondered how the people kept their senses, until we passed into sudden quietude under an old gateway and drove on through a silent square until we came to an odd nook in a corner, where there was an entrance up a steep, broad flight of stairs, like an entrance to a church.	Мы медленно двигались по улицам, самым грязным и темным на свете (казалось мне), и на каждой из них было такое столпотворение, что я удивлялась, как можно здесь не потерять головы; но вот шум внезапно сменился тишиной, -проехав под какими-то старинными воротами, мы покатили по безлюдной площади и остановились в углу у подъезда с широкой крутой лестницей, такой, какие бывают перед входом в церковь.

And there really was a churchyard outside under some cloisters, for I saw the gravestones from the staircase window.	И как по соседству с церковью нередко видишь кладбище, так и здесь я, поднимаясь наверх, увидела в окно окаймленный аркадами двор, а в нем могилы с надгробными плитами.
This was Kenge and Carboy's.	В этом доме помещалась контора Кенджа и Карбоя.
The young gentleman showed me through an outer office into Mr. Kenge's room--there was no one in it--and politely put an arm-chair for me by the fire.	Молодой человек провел меня через канцелярию в кабинет мистера Кенджа, где сейчас никого не было, и вежливо пододвинул кресло к огню.
He then called my attention to a little looking-glass hanging from a nail on one side of the chimney-piece.	Потом он показал мне на зеркальце, висевшее на гвозде сбоку от камина.
"In case you should wish to look at yourself, miss, after the journey, as you're going before the Chancellor.	- Может, вам с дороги захочется привести себя в порядок, мисс, перед тем как представиться канцлеру.
Not that it's requisite, I am sure," said the young gentleman civilly.	Впрочем, в этом вовсе нет надобности, смею заверить, - галантно проговорил молодой человек.
"Going before the Chancellor?" I said, startled for a moment.	- Представиться канцлеру? - промолвила я в недоумении.
"Only a matter of form, miss," returned the young gentleman.	- Простая формальность, мисс, - объяснил молодой человек.
"Mr. Kenge is in court now.	- Мистер Кендж сейчас в суде.
He left his compliments, and would you partake of some refreshment"--there were biscuits and a decanter of wine on a small table--"and look over the paper," which the young gentleman gave me as he spoke.	Он просил вам кланяться... не желаете ли подкрепиться, - я увидела на столике печенье и графин с вином, - а также просмотреть газету? -Молодой человек подал мне газету.
He then stirred the fire and left me.	Затем помешал угли в камине и ушел.
Everything was so strange--the stranger from its being night in the day-time, the candles burning with a white flame, and looking raw and cold--that I read the words in the newspaper without knowing what they meant and found myself reading the same words repeatedly.	Все в этой комнате казалось мне таким странным - особенно потому, что здесь среди бела дня царил ночной мрак, свечи горели каким-то бледным пламенем и от всех предметов веяло сыростью и холодом, - и так все это было непривычно, что, взяв газету, я читала слова, не понимая их значения, и, наконец, поймала себя на том, что перечитываю одни и те же строки несколько раз подряд.
As it was of no use going on in that way, I put the paper down, took a peep at my bonnet in the glass to see if it was neat, and looked at the room, which was not half lighted, and at the shabby, dusty tables, and at the piles of writings, and at a bookcase full of the most inexpressive-looking books that ever had anything to say for themselves.	Продолжать в том же духе не имело смысла, поэтому я отложила газету, посмотрела в зеркало, хорошо ли на мне сидит шляпа, затем окинула взглядом полутемную комнату, потертые, покрытые пылью столы, кипы исписанной бумаги, книжный шкаф, набитый книгами самого невзрачного, самого непривлекательного вида.

Then I went on, thinking, thinking, thinking; and the fire went on, burning, burning, burning; and the candles went on flickering and guttering, and there were no snuffers--until the young gentleman by and by brought a very dirty pair--for two hours.	Потом я стала думать, и все думала, думала, думала; а огонь в камине все горел, и горел, и горел, а свечи мигали и оплывали, - щипцов для снимания нагара не было, пока молодой человек не принес щипцы, очень грязные, - и так я просидела целых два часа.
At last Mr. Kenge came. HE was not altered, but he was surprised to see how altered I was and appeared quite pleased.	Наконец прибыл мистер Кендж. Кто-кто, а он ничуть не изменился; зато он нашел во мне резкую перемену, которой, видимо, был удивлен и очень доволен.
"As you are going to be the companion of the young lady who is now in the Chancellor's private room, Miss Summerson," he said, "we thought it well that you should be in attendance also.	- Поскольку вам предстоит сделаться компаньонкой той молодой девицы, что сейчас сидит в кабинете канцлера, мисс Саммерсон, -сказал он, - мы полагаем, что вам сейчас следует находиться при ней.
You will not be discomposed by the Lord Chancellor, I dare say?"	Присутствие лорд-канцлера вас не смутит, не правда ли?
"No, sir," I said, "I don't think I shall," really not seeing on consideration why I should be.	- Нет, сэр, не думаю, - ответила я, поразмыслив, но так и не поняв, почему, собственно, я могу смутиться.
So Mr. Kenge gave me his arm and we went round the corner, under a colonnade, and in at a side door.	Итак, мистер Кендж взял меня под руку, и мы, выйдя на площадь, завернули за угол, миновали колоннаду какого-то здания и вошли в него через боковую дверь.
And so we came, along a passage, into a comfortable sort of room where a young lady and a young gentleman were standing near a great, loud-roaring fire.	Потом мы прошли по коридору и, наконец, очутились в хорошо обставленной комнате, где я увидела девушку и юношу у камина, в котором жарко горели и громко трещали дрова.
A screen was interposed between them and it, and they were leaning on the screen, talking.	Молодые люди разговаривали, стоя друг против друга и опираясь на экран, поставленный перед камином.
They both looked up when I came in, and I saw in the young lady, with the fire shining upon her, such a beautiful girl! With such rich golden hair, such soft blue eyes, and such a bright, innocent, trusting face!	Когда я вошла, они оба взглянули на меня, и девушка, озаренная пламенем, показалась мне необычайно красивой, - у нее были такие густые золотистые волосы, такие нежные голубые глаза, такое светлое, невинное, доверчивое лицо!
"Miss Ada," said Mr. Kenge, "this is Miss Summerson."	- Мисс Ада, - сказал мистер Кендж, - разрешите представить вам мисс Саммерсон.
She came to meet me with a smile of welcome and her hand extended, but seemed to change her mind in a moment and kissed me.	Здороваясь со мной, она приветливо улыбнулась и протянула было мне руку, но вдруг передумала и поцеловала меня.
In short, she had such a natural, captivating, winning manner that in a few minutes we were sitting in the window-seat, with the light of the fire upon us, talking together as free and happy as could be.	Скажу коротко: она была так естественна, так мила и обаятельна, что уже спустя несколько минут мы с ней уселись в оконной нише, освещенной пламенем камина, и принялись болтать до того непринужденно и весело, будто век были подругами.
What a load off my mind!	У меня точно гора с плеч свалилась!

It was so delightful to know that she could confide in me and like me!	Как отрадно было сознавать, что она доверяет мне и что я ей нравлюсь!
It was so good of her, and so encouraging to me!	Как мило она отнеслась ко мне и как это меня ободрило!
The young gentleman was her distant cousin, she told me, and his name Richard Carstone.	Юноша был ее дальний родственник, Ричард Карстон, - она сама мне это сказала.
He was a handsome youth with an ingenuous face and a most engaging laugh; and after she had called him up to where we sat, he stood by us, in the light of the fire, talking gaily, like a light-hearted boy.	Красивый, с ясным, открытым лицом, он удивительно хорошо смеялся, а когда Ада подозвала его, он стал возле нас и тоже озаренный пламенем камина стал разговаривать с нами весело, словно беззаботный мальчик.
He was very young, not more than nineteen then, if quite so much, but nearly two years older than she was.	Лет ему было немного - девятнадцать, не больше, может быть меньше; Ада была почти на два года моложе.
They were both orphans and (what was very unexpected and curious to me) had never met before that day.	Оба они потеряли родителей, а познакомились друг с другом только сегодня (что показалось мне очень удивительным и странным).
Our all three coming together for the first time in such an unusual place was a thing to talk about, and we talked about it; and the fire, which had left off roaring, winked its red eyes at us--as Richard said--like a drowsy old Chancery lion.	Итак, мы трое впервые встретились при столь необычных обстоятельствах, что об этом стоило поговорить, и мы говорили об этом, а огонь, переставший трещать, уже только подмигивал нам рдеющими очами, словно "засыпающий старый канцлерский лев", по выражению Ричарда.
We conversed in a low tone because a full-dressed gentleman in a bag wig frequently came in and out, and when he did so, we could hear a drawling sound in the distance, which he said was one of the counsel in our case addressing the Lord Chancellor.	Мы говорили вполголоса, потому что были не одни - какой-то судейский, в парадной мантии и парике фасона "с кошельком", то входил в комнату, то уходил, и, когда он открывал дверь, мы слышали какое-то отдаленное тягучее гуденье - судейский объяснил нам, что это один из адвокатов, выступающих по нашей тяжбе, обратился с речью к лорд-канцлеру.
He told Mr. Kenge that the Chancellor would be up in five minutes; and presently we heard a bustle and a tread of feet, and Mr. Kenge said that the Court had risen and his lordship was in the next room.	Наконец судейский сообщил мистеру Кенджу, что канцлер освободится через пять минут, и действительно вскоре послышался шум и топот, а мистер Кендж сказал, что заседание суда окончилось и его милость вернулся в свой кабинет.
The gentleman in the bag wig opened the door almost directly and requested Mr. Kenge to come in.	Судейский в парике почти тотчас же распахнул дверь и пригласил мистера Кенджа войти.
Upon that, we all went into the next room, Mr. Kenge first, with my darling--it is so natural to me now that I can't help writing it; and there, plainly dressed in black and sitting in an arm-chair at a table near the fire, was his lordship, whose robe, trimmed with beautiful gold lace, was thrown upon another chair.	И вот мы все перешли в соседнюю комнату, -мистер Кендж впереди с моей дорогой девочкой (я теперь настолько привыкла называть ее так, что не могу писать иначе), - и здесь увидели лорд-канцлера, который сидел в кресле за столом у камина, одетый в простой черный костюм, -свою мантию, обшитую великолепным золотым кружевом, он бросил на другое кресло.
He gave us a searching look as we entered, but his manner was both courtly and kind.	Когда мы вошли, его милость окинул нас испытующим взглядом, но поздоровался с нами изысканно-вежливо и любезно.

The gentleman in the bag wig laid bundles of papers on his lordship's table, and his lordship silently selected one and turned over the leaves.	Судейский в парике положил на стол его милости кипу дел, а его милость молча выбрал одно из них и принялся его перелистывать.
"Miss Clare," said the Lord Chancellor.	- Мисс Клейр, - проговорил лорд-канцлер.
"Miss Ada Clare?"	- Мисс Ада Клейр?
Mr. Kenge presented her, and his lordship begged her to sit down near him.	Мистер Кендж представил ему Аду, и его милость предложил ей сесть рядом с ним.
That he admired her and was interested by her even I could see in a moment.	Даже я сразу заметила, что она очень понравилась лорд-канцлеру и заинтересовала его.
It touched me that the home of such a beautiful young creature should be represented by that dry, official place. The Lord High Chancellor, at his best, appeared so poor a substitute for the love and pride of parents.	Но мне стало больно, когда я подумала о том, что у этой юной, прелестной девушки нет родного дома и ее опекает бездушное государственное учреждение, - ведь лорд верховный канцлер, даже самый добрый, едва ли может заменить любящих родителей.
"The Jarndyce in question," said the Lord Chancellor, still turning over leaves, "is Jarndyce of Bleak House."	- Джарндис, о котором идет речь, - начал лорд-канцлер, продолжая перелистывать дело, -это тот Джарндис, что владеет Холодным домом?
"Jarndyce of Bleak House, my lord," said Mr. Kenge.	- Да, милорд, тот самый, что владеет Холодным домом, - подтвердил мистер Кендж.
"A dreary name," said the Lord Chancellor.	- Неуютное название, - заметил лорд-канцлер.
"But not a dreary place at present, my lord," said Mr. Kenge.	- Но теперь это уютный дом, милорд, - сказал мистер Кендж.
"And Bleak House," said his lordship, "is in--"	- А Холодный дом, - продолжал его милость, -находится в...
"Hertfordshire, my lord."	- В Хэртфордшире, милорд.
"Mr. Jarndyce of Bleak House is not married?" said his lordship.	- Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, не женат? - спросил его милость.
"He is not, my lord," said Mr. Kenge.	- Нет, он не женат, милорд, - ответил мистер Кендж.
A pause.	Минута молчания.
"Young Mr. Richard Carstone is present?" said the Lord Chancellor, glancing towards him.	- Мистер Ричард Карстон здесь? - спросил лорд-канцлер, бросив взгляд на юношу.
Richard bowed and stepped forward.	Ричард поклонился и сделал шаг вперед.
"Hum!" said the Lord Chancellor, turning over more leaves.	-Гм! - произнес лорд-канцлер и снова принялся перелистывать дело.
"Mr. Jarndyce of Bleak House, my lord," Mr. Kenge observed in a low voice, "if I may venture to remind your lordship, provides a suitable companion for--"	- Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, милорд, - начал мистер Кендж вполголоса, -осмелюсь напомнить вашей милости, подыскал достойную компаньонку для...
"For Mr. Richard Carstone?" I thought (but I am not quite sure) I heard his lordship say in an equally low voice and with a smile.	- Для мистера Ричарда Карстона? - спросил (как мне показалось, но, может быть, я ослышалась) лорд-канцлер тоже вполголоса и улыбнулся.
"For Miss Ada Clare.	- Для мисс Ады Клейр.

This is the young lady. Miss Summerson."	Разрешите представить ее... мисс Саммерсон.
His lordship gave me an indulgent look and acknowledged my curtsy very graciously.	Его милость бросил на меня снисходительный взгляд и ответил на мой реверанс очень учтивым кивком.
"Miss Summerson is not related to any party in the cause, I think?"	- Мисс Саммерсон ведь не состоит в родстве ни с кем из тяжущихся?
"No, my lord."	- Нет, милорд.
Mr. Kenge leant over before it was quite said and whispered.	Не успев договорить, мистер Кендж наклонился к канцлеру и начал о чем-то ему докладывать шепотом.
His lordship, with his eyes upon his papers, listened, nodded twice or thrice, turned over more leaves, and did not look towards me again until we were going away.	Его милость слушал, не спуская глаз с бумаг; кивнул два-три раза, перевернул еще несколько страниц и потом до самого нашего ухода избегал смотреть на меня.
Mr. Kenge now retired, and Richard with him, to where I was, near the door, leaving my pet (it is so natural to me that again I can't help it!) sitting near the Lord Chancellor, with whom his lordship spoke a little part, asking her, as she told me afterwards, whether she had well reflected on the proposed arrangement, and if she thought she would be happy under the roof of Mr. Jarndyce of Bleak House, and why she thought so?	Мистер Кендж с Ричардом отошли к двери, у которой сидела я, а моя прелесть (я настолько привыкла называть ее так, что опять не могу удержаться!) осталась подле лорд-канцлера, и его милость побеседовал с нею отдельно - спросил (как она мне потом передала), тщательно ли она обдумала предложенный ей план устройства ее жизни, уверена ли, что ей будет хорошо у мистера Джарндиса, в Холодном доме, и почему она в этом уверена.
Presently he rose courteously and released her, and then he spoke for a minute or two with Richard Carstone, not seated, but standing, and altogether with more ease and less ceremony, as if he still knew, though he WAS Lord Chancellor, how to go straight to the candour of a boy.	Вскоре он поднялся и с поклоном отпустил ее, потом минуты две поговорил с Ричардом Карстоном, но уже стоя и не так официально, как говорил раньше, а проще - очевидно, он, хоть и стал лорд-канцлером, но все еще не забыл, как нужно обращаться с наивными юношами, чтобы завоевать их симпатию.
"Very well!" said his lordship aloud.	- Прекрасно! - громко проговорил его милость.
"I shall make the order.	- Так я отдам приказ.
Mr. Jarndyce of Bleak House has chosen, so far as I may judge," and this was when he looked at me, "a very good companion for the young lady, and the arrangement altogether seems the best of which the circumstances admit."	Мистер Джарндис, владелец Холодного дома, подыскал для мисс Клейр очень хорошую компаньонку, насколько я могу судить, - тут только он взглянул на меня, - и при данных обстоятельствах весь план в целом, по-видимому, удачен - лучшего не придумать.
He dismissed us pleasantly, and we all went out, very much obliged to him for being so affable and polite, by which he had certainly lost no dignity but seemed to us to have gained some.	Он учтиво дал нам понять, что прием окончен, и все мы вышли, очень благодарные ему за то, что он был с нами так приветлив и любезен, чем, конечно, ничуть не умалил своего достоинства; напротив, это еще больше возвысило его в наших глазах.

When we got under the colonnade, Mr. Kenge remembered that he must go back for a moment to ask a question and left us in the fog, with the Lord Chancellor's carriage and servants waiting for him to come out.	Когда мы дошли до колоннады, мистер Кендж вспомнил, что ему нужно на минуту вернуться за какой-то справкой, и оставил нас одних в тумане возле кареты лорд-канцлера, у которой стояли ожидавшие его слуги.
"Well!" said Richard Carstone. "THAT'S over! And where do we go next, Miss Summerson?"	- Ну, с этим делом покончено! - сказал Ричард Карстон, - Куда же мы отправимся теперь, мисс Саммерсон?
"Don't you know?" I said.	- Разве вы этого не знаете? - спросила я.
"Not in the least," said he.	- Не имею понятия, - ответил он.
"And don't YOU know, my love?" I asked Ada.	- А ты знаешь, дорогая? - спросила я Аду.
"No!" said she.	- Нет! - сказала она.
"Don't you?"	- А ты?
"Not at all!" said I.	-И не подозреваю! - ответила я.
We looked at one another, half laughing at our being like the children in the wood, when a curious little old woman in a squeezed bonnet and carrying a reticule came curtsying and smiling up to us with an air of great ceremony.	Мы переглянулись, посмеиваясь над тем, что стоим тут, словно дети, которые заблудились в лесу, как вдруг к нам подошла какая-то диковинная маленькая старушка в помятой шляпке и с ридикюлем в руках и, улыбаясь, сделала нам необычайно церемонный реверанс.
"Oh!" said she.	-О! - проговорила она.
"The wards in Jarndyce!	- Подопечные тяжбы Джарндисов!
Ve-ry happy, I am sure, to have the honour!	Оч-чень рада, конечно, что имею честь представиться!
It is a good omen for youth, and hope, and beauty when they find themselves in this place, and don't know what's to come of it."	Какое это доброе предзнаменование для молодости, и надежды, и красоты, если они очутились здесь и не знают, что из этого выйдет.
"Mad!" whispered Richard, not thinking she could hear him.	- Полоумная! - прошептал Ричард, не подумав, что она может услышать.
"Right!	- Совершенно верно!
Mad, young gentleman," she returned so quickly that he was quite abashed.	Полоумная, молодой джентльмен, - отозвалась она так быстро, что он совсем растерялся.
"I was a ward myself.	- Я сама когда-то была подопечной.
I was not mad at that time," curtsying low and smiling between every little sentence.	Тогда я еще не была полоумной, - продолжала она, делая глубокие реверансы и улыбаясь после каждой своей коротенькой фразы.
"I had youth and hope.	- Я была одарена молодостью и надеждой.
I believe, beauty.	Пожалуй, даже красотой.
It matters very little now.	Теперь все это не имеет никакого значения.
Neither of the three served or saved me.	Ни та, ни другая, ни третья не поддержала меня, не спасла.
I have the honour to attend court regularly.	Я имею честь постоянно присутствовать на судебных заседаниях.

With my documents.	Со своими документами.
I expect a judgment.	Ожидаю, что суд вынесет решение.
Shortly.	Скоро.
On the Day of Judgment.	В день Страшного суда.
I have discovered that the sixth seal mentioned in the Revelations is the Great Seal.	Я разгадала, что шестая печать, о которой сказано в Откровении, - это печать лорда верховного канцлера.
It has been open a long time!	Она давным-давно снята!
Pray accept my blessing."	Прошу вас, примите мое благословение.
As Ada was a little frightened, I said, to humour the poor old lady, that we were much obliged to her.	Ада немного испугалась, а я, желая сделать удовольствие старушке, сказала, что мы ей очень обязаны.
"Ye-es!" she said mincingly.	- Да-а! - промолвила она жеманно.
"I imagine so.	- Полагаю, что так.
And here is Conversation Kenge.	А вот и Велеречивый Кендж.
With HIS documents!	Со своими документами!
How does your honourable worship do?"	Как поживаете, ваша честь?
"Quite well, quite well!	- Прекрасно, прекрасно!
Now don't be troublesome, that's a good soul!" said Mr. Kenge, leading the way back.	Ну, не приставайте к нам, любезная! - бросил на ходу мистер Кендж, уводя нас в свою контору.
"By no means," said the poor old lady, keeping up with Ada and me.	- И не думаю, - возразила бедная старушка, семеня рядом со мной и Адой.
"Anything but troublesome. I shall confer estates on both--which is not being troublesome, I trust?	- Вовсе не пристаю, я обеим им завещаю поместья, а это, надеюсь, не значит приставать?
I expect a judgment.	Ожидаю, что суд вынесет решение.
Shortly.	Скоро.
On the Day of Judgment.	В день Страшного суда.
This is a good omen for you.	Для вас это доброе предзнаменование.
Accept my blessing!"	Примите же мое благословение!
She stopped at the bottom of the steep, broad flight of stairs; but we looked back as we went up, and she was still there, saying, still with a curtsy and a smile between every little sentence,	Дойдя до широкой крутой лестницы, она остановилась и не пошла дальше; но когда мы, поднимаясь наверх, оглянулись, то увидели, что она все еще стоит внизу и лепечет, приседая и улыбаясь после каждой своей коротенькой фразы:
"Youth.	- Молодость.
And hope.	И надежда.
And beauty.	И красота.
And Chancery.	И Канцлерский суд.
And Conversation Kenge!	И Велеречивый Кендж!

Ha!	Ха!
Pray accept my blessing!"	Прошу вас, примите мое благословение!
CHAPTER IV	Глава IV
Telescopic Philanthropy	Телескопическая филантропия
We were to pass the night, Mr. Kenge told us when we arrived in his room, at Mrs. Jellyby's; and then he turned to me and said he took it for granted I knew who Mrs. Jellyby was.	Мистер Кендж сообщил нам, когда мы вошли в его кабинет, что нам придется переночевать у миссис Джеллиби, затем повернулся ко мне и сказал, что я, конечно, знаю, кто такая миссис Джеллиби.
"I really don't, sir," I returned.	- Нет, не знаю, сэр, - ответила я.
"Perhaps Mr. Carstone--or Miss Clare--"	- Может быть, мистер Карстон... или мисс Клейр...
But no, they knew nothing whatever about Mrs. Jellyby.	Но нет, они ровно ничего не знали о миссис Джеллиби.
"In-deed!	- Та-ак, та-ак!..
Mrs. Jellyby," said Mr. Kenge, standing with his back to the fire and casting his eyes over the dusty hearth-rug as if it were Mrs. Jellyby's biography, "is a lady of very remarkable strength of character who devotes herself entirely to the public.	Миссис Джеллиби, - начал мистер Кендж, становясь спиной к камину и устремляя взор на пыльный каминный коврик, словно на нем была написана биография упомянутой дамы, - миссис Джеллиби - это особа с необычайно сильным характером, всецело посвятившая себя обществу.
She has devoted herself to an extensive variety of public subjects at various times and is at present (until something else attracts her) devoted to the subject of Africa, with a view to the general cultivation of the coffee berry--AND the natives--and the happy settlement, on the banks of the African rivers, of our superabundant home population.	В разные времена она занималась разрешением чрезвычайно разнообразных общественных вопросов, а в настоящее время посвящает себя (пока не увлечется чем-либо другим) африканскому вопросу, точнее - культивированию кофейных бобов... а также туземцев... и благополучному переселению на берега африканских рек лишнего населения Англии.
Mr. Jarndyce, who is desirous to aid any work that is considered likely to be a good work and who is much sought after by philanthropists, has, I believe, a very high opinion of Mrs. Jellyby."	Мистер Джарндис, - а он охотно поддерживает любое мероприятие, если оно считается полезным, и его часто осаждают филантропы, -мистер Джарндис, по-видимому, очень высокого мнения о миссис Джеллиби.
Mr. Kenge, adjusting his cravat, then looked at us.	Мистер Кендж поправил галстук и посмотрел на нас.
"And Mr. Jellyby, sir?" suggested Richard.	- А мистер Джеллиби, сэр? - спросил Ричард.
"Ah!	- Да!
Mr. Jellyby," said Mr. Kenge, "is--a--I don't know that I can describe him to you better than by saying that he is the husband of Mrs. Jellyby."	Мистер Джеллиби - он... э... я - пожалуй, смогу сказать вам о нем только то, что он муж миссис Джеллиби, - ответил мистер Кендж.
"A nonentity, sir?" said Richard with a droll look.	- Значит, он просто ничтожество, сэр? -проговорил Ричард, усмехаясь.
"I don't say that," returned Mr. Kenge gravely.	- Этого я не говорю, - с важностью ответил мистер Кендж.

"I can't say that, indeed, for I know nothing whatever OF Mr. Jellyby.	- Никак не могу этого сказать, ибо ровно ничего не знаю о мистере Джеллиби.
I never, to my knowledge, had the pleasure of seeing Mr. Jellyby.	Если мне не изменяет память, я ни разу не имел удовольствия его видеть.
He may be a very superior man, but he is, so to speak, merged--merged--in the more shining qualities of his wife."	Возможно, что мистер Джеллиби человек выдающийся, но он, так сказать, растворился, растворился в более блестящих качествах своей супруги.
Mr. Kenge proceeded to tell us that as the road to Bleak House would have been very long, dark, and tedious on such an evening, and as we had been travelling already, Mr. Jarndyce had himself proposed this arrangement.	Далее мистер Кендж объяснил, что в такой ненастный вечер путь до Холодного дома показался бы нам очень долгим, темным и скучным, тем более что сегодня нам уже пришлось проехаться; поэтому мистер Джарндис сам предложил, чтобы мы переночевали в Лондоне.
A carriage would be at Mrs. Jellyby's to convey us out of town early in the forenoon of to-morrow.	Завтра утром за нами к миссис Джеллиби приедет карета, которая и увезет нас из города.
He then rang a little bell, and the young gentleman came in.	Он позвонил в колокольчик, и вошел молодой человек, тот самый, который встретил меня, когда я приехала.
Addressing him by the name of Guppy, Mr. Kenge inquired whether Miss Summerson's boxes and the rest of the baggage had been "sent round."	Мистер Кендж назвал его Гаппи и спросил, отвезли ли к миссис Джеллиби вещи мисс Саммерсон и весь остальной багаж.
Mr. Guppy said yes, they had been sent round, and a coach was waiting to take us round too as soon as we pleased.	Мистер Г аппи сказал, что багаж отвезли, а сейчас у подъезда ждет карета, которая отвезет туда же и нас, как только мы пожелаем.
"Then it only remains," said Mr. Kenge, shaking hands with us, "for me to express my lively satisfaction in (good day, Miss Clare!) the arrangement this day concluded and my (GOOD-bye to you, Miss Summerson!) lively hope that it will conduce to the happiness, the (glad to have had the honour of making your acquaintance, Mr. Carstone!) welfare, the advantage in all points of view, of all concerned!	- Теперь, - начал мистер Кендж, пожимая нам руки, - мне осталось только выразить мое живейшее удовлетворение (до свиданья, мисс Клейр!) вынесенным сегодня решением и (всего вам хорошего, мисс Саммерсон!) живейшую надежду, что оно принесет счастье (рад, что имел честь познакомиться с вами, мистер Карстон!), всяческое благополучие и пользу всем заинтересованным лицам.
Guppy, see the party safely there."	Гаппи, проводите наших друзей до места.
"Where IS 'there,' Mr. Guppy?" said Richard as we went downstairs.	-А где это "место", мистер Гаппи?- спросил Ричард, когда мы спускались с лестницы.
"No distance," said Mr. Guppy; "round in Thavies Inn, you know."	- Близехонько, - ответил мистер Г аппи, -Тейвис-Инн, знаете?
"I can't say I know where it is, for I come from Winchester and am strange in London."	- Понятия не имею, где это, - ведь я приехал из Винчестера и никогда не бывал в Лондоне.
"Only round the corner," said Mr. Guppy.	- Да тут рядом, за углом, - объяснил мистер Гаппи.
"We just twist up Chancery Lane, and cut along Holborn, and there we are in four minutes' time, as near as a toucher.	- Свернем на Канцлерскую улицу, прокатимся по Холборну, и не пройдет четырех минут, как мы уже на месте, - рукой подать.

This is about a London particular NOW, ain't it, miss?"	Ну, мисс, теперь-то уж вы сами видите, что в Лондоне "всегда так", не правда ли?
He seemed quite delighted with it on my account.	Он, кажется, был в восторге от того, что я это вижу.
"The fog is very dense indeed!" said I.	- Туман действительно очень густой! -подтвердила я.
"Not that it affects you, though, I'm sure," said Mr. Guppy, putting up the steps.	- Но нельзя сказать, что он дурно влияет на вас, смею заверить, - проговорил мистер Гаппи, закинув подножку кареты.
"On the contrary, it seems to do you good, miss, judging from your appearance."	- Напротив, мисс, судя по вашему цвету лица, он вам на пользу.
I knew he meant well in paying me this compliment, so I laughed at myself for blushing at it when he had shut the door and got upon the box; and we all three laughed and chatted about our inexperience and the strangeness of London until we turned up under an archway to our destination--a narrow street of high houses like an oblong cistern to hold the fog.	Я поняла, что, отпуская этот комплимент, он просто хотел доставить мне удовольствие, и сама посмеялась над собой за то, что покраснела; а мистер Гаппи, захлопнув дверцу, уже взобрался на козлы, и мы трое со смехом принялись болтать о том, какие мы все неопытные и какой этот Лондон странный, да так и болтали, пока не свернули под какую-то арку и не достигли места нашего назначения - узкой улицы с высокими домами, похожей на длинную цистерну, до краев наполненную туманом.
There was a confused little crowd of people, principally children, gathered about the house at which we stopped, which had a tarnished brass plate on the door with the inscription JELLYBY.	Кучка зевак, в которой детей было больше, чем взрослых, стояла перед домом, к которому мы подъехали, - на двери его была прибита потускневшая медная дощечка с надписью: "Джеллиби".
"Don't be frightened!" said Mr. Guppy, looking in at the coach- window.	- Ничего страшного, не волнуйтесь! - сказал мистер Гаппи, заглядывая к нам в окно кареты.
"One of the young Jellybys been and got his head through the area railings!"	- Это просто один из ребят Джеллиби застрял головой в ограде нижнего дворика.
"Oh, poor child," said I; "let me out, if you please!"	- Бедняжка! - воскликнула я. - Откройте, пожалуйста, дверцу, - я выйду!
"Pray be careful of yourself, miss.	- Будьте осторожны, мисс.
The young Jellybys are always up to something," said Mr. Guppy.	Ребята Джеллиби вечно выкидывают какие-нибудь штуки, - предупредил меня мистер Гаппи.
I made my way to the poor child, who was one of the dirtiest little unfortunates I ever saw, and found him very hot and frightened and crying loudly, fixed by the neck between two iron railings, while a milkman and a beadle, with the kindest intentions possible, were endeavouring to drag him back by the legs, under a general impression that his skull was compressible by those means.	Я направилась к дворику, вырытому ниже уровня улицы, и подошла к бедному мальчугану, который оказался одним из самых жалких замарашек, каких я когда-либо видела; застряв между двумя железными прутьями, он, весь красный, вопил не своим голосом, испуганно и сердито, в то время как продавец молока и приходский надзиратель, движимые самыми лучшими побуждениями, старались вытащить его наверх за ноги, очевидно полагая, что это поможет его черепу сжаться.

As I found (after pacifying him) that he was a little boy with a naturally large head, I thought that perhaps where his head could go, his body could follow, and mentioned that the best mode of extrication might be to push him forward.	Присмотревшись к мальчику (но сначала успокоив его), я заметила, что голова у него, как у всех малышей, большая, а значит туловище, вероятно, пролезет там, где пролезла она, и сказала, что лучший способ вызволить ребенка -это пропихнуть его головой вперед.
This was so favourably received by the milkman and beadle that he would immediately have been pushed into the area if I had not held his pinafore while Richard and Mr. Guppy ran down through the kitchen to catch him when he should be released.	Продавец молока и приходский надзиратель принялись выполнять мое предложение с таким усердием, что бедняжка немедленно грохнулся бы вниз, если бы я не удержала его за передник, а Ричард и мистер Гаппи не прибежали на дворик через кухню, чтобы подхватить мальчугана, когда его протолкнут.
At last he was happily got down without any accident, and then he began to beat Mr. Guppy with a hoop-stick in quite a frantic manner.	В конце концов он, целый и невредимый, очутился внизу, и тут же в остервенении принялся колотить мистера Гаппи палочкой от обруча.
Nobody had appeared belonging to the house except a person in pattens, who had been poking at the child from below with a broom; I don't know with what object, and I don't think she did.	Ни один из обитателей этого дома не вышел на шум, если не считать какой-то особы в высоких деревянных сандалиях, которая, стоя внизу во дворике, тыкала в мальчугана метлой, - не знаю, зачем, да, впрочем, она, пожалуй, и сама этого не знала.
I therefore supposed that Mrs. Jellyby was not at home, and was quite surprised when the person appeared in the passage without the pattens, and going up to the back room on the first floor before Ada and me, announced us as,	Поэтому я решила, что миссис Джеллиби нет дома, и была очень удивлена, когда та же особа появилась в коридоре, - но уже без сандалий, - и, проводив Аду и меня до выходящей во двор комнаты на втором этаже, доложила о нас так:
"Them two young ladies, Missis Jellyby!"	- Молодые леди пришли, миссис Джеллиби, те самые!
We passed several more children on the way up, whom it was difficult to avoid treading on in the dark; and as we came into Mrs. Jellyby's presence, one of the poor little things fell downstairs--down a whole flight (as it sounded to me), with a great noise.	Поднимаясь наверх, мы прошли мимо нескольких других детей, на которых трудно было не наткнуться в темноте, а когда предстали перед миссис Джеллиби, один из этих бедных малышей с громким криком полетел кувырком вниз по лестнице и (как я заключила по шуму) прокатился целый марш.
Mrs. Jellyby, whose face reflected none of the uneasiness which we could not help showing in our own faces as the dear child's head recorded its passage with a bump on every stair--Richard afterwards said he counted seven, besides one for the landing-received us with perfect equanimity.	Однако лицо миссис Джеллиби не отражало и малой доли того беспокойства, какого нельзя было не заметить на наших лицах, когда голова ее дорогого отпрыска отмечала свое движение по лестнице, стукаясь о каждую ступеньку, - Ричард говорил впоследствии, что их целых семь, да еще площадка, - и нас миссис Джеллиби встретила совершенно невозмутимо.
She was a pretty, very diminutive, plump woman of from forty to fifty, with handsome eyes, though they had a curious habit of seeming to look a long way off.	Это была миловидная, очень маленькая, пухленькая женщина лет сорока - пятидесяти, с красивыми глазами, которые, как ни странно, все время были устремлены куда-то вдаль.
As if--I am quoting Richard again--they could see nothing nearer than Africa!	Казалось, - я опять повторяю слова Ричарда, -будто они видят только то, что находится не ближе Африки!

"I am very glad indeed," said Mrs. Jellyby in an agreeable voice, "to have the pleasure of receiving you.	- Очень, очень рада, - проговорила миссис Джеллиби приятным голосом, - что имею удовольствие принять вас у себя.
I have a great respect for Mr. Jarndyce, and no one in whom he is interested can be an object of indifference to me."	Я глубоко уважаю мистера Джарндиса и не могу отнестись безучастно к тем, с кем он поддерживает знакомство.
We expressed our acknowledgments and sat down behind the door, where there was a lame invalid of a sofa.	Мы поблагодарили ее и сели у двери на колченогий, ветхий диван.
Mrs. Jellyby had very good hair but was too much occupied with her African duties to brush it.	У миссис Джеллиби были очень хорошие волосы, но, по горло занятая своими африканскими делами, она, очевидно, не успевала причесываться.
The shawl in which she had been loosely muffled dropped onto her chair when she advanced to us; and as she turned to resume her seat, we could not help noticing that her dress didn't nearly meet up the back and that the open space was railed across with a lattice-work of stay-lace--like a summer-house.	Шаль, небрежно накинутая на ее плечи, упала на кресло, когда миссис Джеллиби встала и двинулась нам навстречу; когда же она повернулась, чтобы снова сесть на свое место, мы не могли не заметить, что платье ее не застегнуто на спине и видна корсетная шнуровка - ни дать ни взять решетчатая стена садовой беседки.
The room, which was strewn with papers and nearly filled by a great writing-table covered with similar litter, was, I must say, not only very untidy but very dirty.	Комната, усыпанная бумажками и почти вся загроможденная огромным письменным столом, тоже заваленным бумагами, была, надо сознаться, не только в полном беспорядке, но и очень грязна.
We were obliged to take notice of that with our sense of sight, even while, with our sense of hearing, we followed the poor child who had tumbled downstairs: I think into the back kitchen, where somebody seemed to stifle him.	Наши глаза не могли не заметить этого, а уши не могли не слышать воплей бедного ребенка, который упал с лестницы, должно быть - в кухню, где кто-то, казалось, пытался его задушить.
But what principally struck us was a jaded and unhealthy-looking though by no means plain girl at the writing-table, who sat biting the feather of her pen and staring at us.	Но кто нас особенно поразил, так это изможденная, нездоровая с виду, хоть и довольно хорошенькая девушка, которая сидела за письменным столом, покусывая гусиное перо и уставившись на нас.
I suppose nobody ever was in such a state of ink.	Трудно было так измазаться чернилами, как измазалась она.
And from her tumbled hair to her pretty feet, which were disfigured with frayed and broken satin slippers trodden down at heel, she really seemed to have no article of dress upon her, from a pin upwards, that was in its proper condition or its right place.	К тому же она с головы до ног (с нечесаной головки и до изящных ножек, обезображенных изношенными и рваными атласными туфлями со стоптанными каблуками) была одета так неряшливо, что, кажется, ни одна принадлежность ее туалета, начиная с булавок, не была в должном порядке и на своем месте.

"You find me, my dears," said Mrs. Jellyby, snuffing the two great office candles in tin candlesticks, which made the room taste strongly of hot tallow (the fire had gone out, and there was nothing in the grate but ashes, a bundle of wood, and a poker), "you find me, my dears, as usual, very busy; but that you will excuse.	- Вы видите, дорогие мои, - начала миссис Джеллиби, снимая нагар с двух вставленных в оловянные подсвечники толстых конторских свечей, от которых вся комната пропахла горелым салом (камин давно погас, и в нем лежали только зола, несколько головешек да кочерга), - вы видите, дорогие мои, что у меня, как всегда, очень много работы; но вы меня извините.
The African project at present employs my whole time.	Теперь все мое время занято африканским проектом.
It involves me in correspondence with public bodies and with private individuals anxious for the welfare of their species all over the country.	В связи с ним я должна вести обширную переписку с различными общественными организациями и частными лицами, которые радеют о благосостоянии своих соотечественников.
I am happy to say it is advancing.	Я с удовлетворением могу сообщить вам, что дело подвигается.
We hope by this time next year to have from a hundred and fifty to two hundred healthy families cultivating coffee and educating the natives of Borrioboola-Gha, on the left bank of the Niger."	Мы надеемся, что уже через год от полутораста до двухсот здоровых семейств будут у нас заняты выращиванием кофе и обучением туземцев в Бориобула-Гха на левом берегу Нигера.
As Ada said nothing, but looked at me, I said it must be very gratifying.	Ада молча взглянула на меня, и я тогда сказала, что все это, должно быть, очень отрадно.
"It IS gratifying," said Mrs. Jellyby.	- Очень отрадно, - подтвердила миссис Джеллиби.
"It involves the devotion of all my energies, such as they are; but that is nothing, so that it succeeds; and I am more confident of success every day.	- И требует от меня всех моих сил; но не стоит их жалеть, если дело увенчается успехом, а я с каждым днем все больше верю в успех.
Do you know, Miss Summerson, I almost wonder that YOU never turned your thoughts to Africa."	Вы знаете, мисс Саммерсон, я просто не могу понять, почему вы до сих пор не заинтересовались Африкой.
This application of the subject was really so unexpected to me that I was quite at a loss how to receive it.	Признаюсь, этот поворот в разговоре явился для меня столь неожиданным, что я растерялась.
I hinted that the climate--	Я заикнулась было, что африканский климат...
"The finest climate in the world!" said Mrs. Jellyby.	- Лучший климат в мире! - перебила меня миссис Джеллиби.
"Indeed, ma'am?"	- Разве, сударыня?
"Certainly.	- Безусловно.
With precaution," said Mrs. Jellyby.	Надо только остерегаться, - сказала миссис Джеллиби.
"You may go into Holborn, without precaution, and be run over.	- Пройдите по Холборну, не остерегаясь, -попадете под колеса.
You may go into Holborn, with precaution, and never be run over.	Пройдите по Холборну осторожно, и вы никогда не попадете под колеса.
Just so with Africa."	То же самое и в Африке.

I said, "No doubt."	- Совершенно верно, - согласилась я, подумав:
I meant as to Holborn.	"Верно-то верно, но только по отношению к Холборну".
"If you would like," said Mrs. Jellyby, putting a number of papers towards us, "to look over some remarks on that head, and on the general subject, which have been extensively circulated, while I finish a letter I am now dictating to my eldest daughter, who is my amanuensis--"	- Вот, не хотите ли взглянуть, - продолжала миссис Джеллиби, пододвигая к нам какие-то бумаги, - это заметки по поводу африканского климата и по всему африканскому вопросу в целом (мы их широко распространили) -почитайте, а я пока закончу письмо, которое диктую... своей старшей дочери, - она мне заменяет секретаря...
The girl at the table left off biting her pen and made a return to our recognition, which was half bashful and half sulky.	Девушка, сидевшая за столом, перестала покусывать перо и поздоровалась с нами не то застенчиво, не то хмуро.
"--I shall then have finished for the present," proceeded Mrs. Jellyby with a sweet smile, "though my work is never done. Where are you, Caddy?"	- Вот только допишем это письмо, и все мои сегодняшние дела будут завершены, - продолжала миссис Джеллиби с ласковой улыбкой, - хотя вообще работа моя никогда не кончается... На чем мы остановились, Кедди?
"'Presents her compliments to Mr. Swallow, and begs--'" said Caddy.	- "Кланяется мистеру Суоллоу и имеет честь..." -прочла Кедди.
"'And begs,'" said Mrs. Jellyby, dictating, "'to inform him, in reference to his letter of inquiry on the African project--' No, Peepy! Not on my account!"	- "...имеет честь уведомить его, - начала диктовать миссис Джеллиби, - в ответ на его письменный запрос об африканском проекте..." Уйди, Пищик, не приставай!
Peepy (so self-named) was the unfortunate child who had fallen downstairs, who now interrupted the correspondence by presenting himself, with a strip of plaster on his forehead, to exhibit his wounded knees, in which Ada and I did not know which to pity most-- the bruises or the dirt.	Пищик (так он сам себя прозвал) оказался тем самым несчастным ребенком, который только что скатился с лестницы; подойдя с пластырем на лбу к матери, он мешал ей диктовать, показывая на свои разбитые коленки, а мы с Адой, глядя на них, не знали, чему ужасаться больше - ссадинам или грязи, которыми они были покрыты.
Mrs. Jellyby merely added, with the serene composure with which she said everything,	Но миссис Джеллиби с безмятежным спокойствием, с каким говорила всегда, только бросила ему:
"Go along, you naughty Peepy!" and fixed her fine eyes on Africa again.	"Уходи прочь, Пищик, несносный мальчишка!" - и снова устремила свои красивые глаза на Африку.
However, as she at once proceeded with her dictation, and as I interrupted nothing by doing it, I ventured quietly to stop poor Peepy as he was going out and to take him up to nurse.	Она опять принялась за диктовку, а я отважилась тихонько остановить уходившего Пищика и, уверенная, что никому этим не помешаю, посадила бедняжку к себе на колени.
He looked very much astonished at it and at Ada's kissing him, but soon fell fast asleep in my arms, sobbing at longer and longer intervals, until he was quiet.	Он очень удивился, особенно когда Ада поцеловала его, но вскоре стал всхлипывать все реже и реже, пока не затих совсем, и крепко уснул у меня на руках.

I was so occupied with Peepy that I lost the letter in detail, though I derived such a general impression from it of the momentous importance of Africa, and the utter insignificance of all other places and things, that I felt quite ashamed to have thought so little about it.	Занявшись Пищиком, я упустила многие подробности письма, но все же сделала из него вывод, что Африка - это самое главное, а все прочие страны и вообще все на свете не имеет ровно никакого значения, и я прямо-таки устыдилась, что так мало о ней думала.
"Six o'clock!" said Mrs. Jellyby.	-Уже шесть часов!- проговорила миссис Джеллиби.
"And our dinner hour is nominally (for we dine at all hours) five!	- А мы обедаем в пять - то есть это только считается, что в пять, а на самом деле мы обедаем в разное время.
Caddy, show Miss Clare and Miss Summerson their rooms.	Кедди, проводи мисс Клейр и мисс Саммерсон в их комнаты.
You will like to make some change, perhaps?	Вы, наверное, хотите переодеться?
You will excuse me, I know, being so much occupied.	Меня вы, конечно, извините, ведь я так занята.
Oh, that very bad child!	Ох, что за противный ребенок!
Pray put him down, Miss Summerson!"	Пожалуйста, мисс Саммерсон, спустите его на пол!
I begged permission to retain him, truly saying that he was not at all troublesome, and carried him upstairs and laid him on my bed.	Но я попросила позволения взять малыша с собой, искренне уверяя, что он вовсе меня не беспокоит, унесла его наверх и положила на свою кровать.
Ada and I had two upper rooms with a door of communication between.	Нам с Адой отвели наверху две смежные комнаты, сообщающиеся дверью.
They were excessively bare and disorderly, and the curtain to my window was fastened up with a fork.	В них почти совсем не было мебели и царил немыслимый беспорядок, а занавеска на моем окне держалась только при помощи вилки.
"You would like some hot water, wouldn't you?" said Miss Jellyby, looking round for a jug with a handle to it, but looking in vain.	- Принести вам горячей воды? - спросила нас мисс Джеллиби и огляделась в поисках кувшина с уцелевшей ручкой, но так и не нашла его.
"If it is not being troublesome," said we.	- Пожалуйста, если вам нетрудно, - ответили мы.
"Oh, it's not the trouble," returned Miss Jellyby; "the question is, if there IS any."	- Дело не в трудности, - отрезала мисс Джеллиби, - вопрос в том, есть ли у нас вообще горячая вода.
The evening was so very cold and the rooms had such a marshy smell that I must confess it was a little miserable, and Ada was half crying.	Вечер был такой холодный, а воздух в комнатах такой сырой и затхлый, что, признаюсь, я чувствовала себя довольно скверно, тогда как Ада едва удерживалась от слез.
We soon laughed, however, and were busily unpacking when Miss Jellyby came back to say that she was sorry there was no hot water, but they couldn't find the kettle, and the boiler was out of order.	Впрочем, мы вскоре развеселились и усердно принялись распаковывать свои вещи, но тут вернулась мисс Джеллиби и сказала, что, к сожалению, горячей воды нет, - чайник не удалось отыскать, а кипятильник испортился.
We begged her not to mention it and made all the haste we could to get down to the fire again.	Мы попросили ее не беспокоиться и поторопились как можно скорее спуститься вниз -к огоньку.

But all the little children had come up to the landing outside to look at the phenomenon of Peepy lying on my bed, and our attention was distracted by the constant apparition of noses and fingers in situations of danger between the hinges of the doors.	Но тут все дети, сколько их было в доме, поднялись по лестнице на площадку перед моей комнатой, чтобы полюбоваться чудом - спящим в моей постели Пищиком, - так что внимание наше все время отвлекалось непрестанным мельканием носиков и пальчиков, которым грозила опасность быть прищемленными дверью.
It was impossible to shut the door of either room, for my lock, with no knob to it, looked as if it wanted to be wound up; and though the handle of Ada's went round and round with the greatest smoothness, it was attended with no effect whatever on the door.	Надо сказать, что комнаты наши не запирались - у моей двери не было ручки, так что открыть и закрыть эту дверь можно было бы, только вставив в дырку заводной ключ, а в комнате Ады дверная ручка, правда, вертелась с величайшей легкостью, описывая полный круг, но на дверь это не оказывало никакого влияния.
Therefore I proposed to the children that they should come in and be very good at my table, and I would tell them the story of Little Red Riding Hood while I dressed; which they did, and were as quiet as mice, including Peepy, who awoke opportunely before the appearance of the wolf.	Поэтому я предложила детям войти ко мне в комнату и посидеть смирно за столом, пока я буду переодеваться и рассказывать им сказку о Красной Шапочке, на что они согласились и, войдя, вели себя тихо, как мышки, все до единого, даже Пищик, который проснулся как раз вовремя - еще до появления волка.
When we went downstairs we found a mug with "A Present from Tunbridge Wells" on it lighted up in the staircase window with a floating wick, and a young woman, with a swelled face bound up in a flannel bandage blowing the fire of the drawing-room (now connected by an open door with Mrs. Jellyby's room) and choking dreadfully.	Наконец мы спустились по лестнице при свете коптилки, точнее зажженного фитиля, который плавал в стоявшей на окне кружке с надписью: "На память о Тенбриджских водах", и, войдя в гостиную (с открытой настежь дверью в комнату миссис Джеллиби), застали в ней девицу с опухшим, обмотанным фланелью лицом, которая, задыхаясь, тщетно старалась раздуть огонь в камине.
It smoked to that degree, in short, that we all sat coughing and crying with the windows open for half an hour, during which Mrs. Jellyby, with the same sweetness of temper, directed letters about Africa.	Комната была полна дыму, так что мы целых полчаса просидели в ней при открытых окнах, кашляя и вытирая слезы, в то время как миссис Джеллиби все так же кротко диктовала письма об Африке.
Her being so employed was, I must say, a great relief to me, for Richard told us that he had washed his hands in a pie-dish and that they had found the kettle on his dressing-table, and he made Ada laugh so that they made me laugh in the most ridiculous manner.	Я, признаться, была очень рада видеть ее столь поглощенной делами, ибо Ричард стал рассказывать нам, как ему пришлось мыть руки в форме для паштета и как чайник отыскался на его туалетном столике, и до того насмешил этим Аду, что и я, глядя на них, смеялась как дурочка.
Soon after seven o'clock we went down to dinner, carefully, by Mrs. Jellyby's advice, for the stair-carpets, besides being very deficient in stair-wires, were so torn as to be absolute traps.	В начале восьмого мы направились в столовую и, вняв совету миссис Джеллиби, спускались по лестнице очень осторожно - половики, лишь кое-где прикрепленные прутьями к ступеням, были так изорваны, что превратились в настоящие ловушки.
We had a fine cod-fish, a piece of roast beef, a dish of cutlets, and a pudding; an excellent dinner, if it had had any cooking to speak of, but it was almost raw.	Нам подали превосходную треску, ростбиф, котлеты и пудинг - словом, обед мог бы быть очень хорошим, если бы только он был приготовлен хоть мало-мальски сносно; но все кушанья были недоварены или недожарены.

The young woman with the flannel bandage waited, and dropped everything on the table wherever it happened to go, and never moved it again until she put it on the stairs.	Девица с фланелевой повязкой, прислуживая за столом, швыряла на него блюда куда попало и больше уже к ним не притрагивалась, а убирая со стола, ставила посуду на ступеньки лестницы.
The person I had seen in pattens, who I suppose to have been the cook, frequently came and skirmished with her at the door, and there appeared to be ill will between them.	Та особа, которая была в деревянных сандалиях, когда мы впервые ее увидели (вероятно -кухарка), то и дело подходила к дверям и препиралась с опухшей девицей - судя по всему, они не ладили.
All through dinner--which was long, in consequence of such accidents as the dish of potatoes being mislaid in the coal skuttle and the handle of the corkscrew coming off and striking the young woman in the chin--Mrs. Jellyby preserved the evenness of her disposition.	В течение всего обеда, который очень затянулся из-за различных происшествий - миску с картофелем уронили в угольное ведро, от штопора отлетела ручка и ударила девицу в подбородок, - в течение всего обеда миссис Джеллиби была по-прежнему невозмутима.
She told us a great deal that was interesting about Borrioboola-Gha and the natives, and received so many letters that Richard, who sat by her, saw four envelopes in the gravy at once.	Она рассказала нам кучу интересных вещей о Бориобула-Гха и туземцах, и ей принесли столько писем, что Ричард, сидевший рядом с нею, заметил в подливке четыре конверта сразу.
Some of the letters were proceedings of ladies' committees or resolutions of ladies' meetings, which she read to us; others were applications from people excited in various ways about the cultivation of coffee, and natives; others required answers, and these she sent her eldest daughter from the table three or four times to write.	Некоторые письма содержали отчеты о деятельности дамских комитетов или принятые на дамских совещаниях резолюции, и наша хозяйка читала их вслух; в других были запросы лиц, по разным причинам интересующихся культивированием кофе и туземцев; третьи требовали немедленного отклика, и миссис Джеллиби три или четыре раза заставляла старшую дочь выходить из-за стола, чтобы писать на них ответы.
She was full of business and undoubtedly was, as she had told us, devoted to the cause.	Она была полна энергии и, несомненно, как сама говорила нам раньше, предана делу.
I was a little curious to know who a mild bald gentleman in spectacles was, who dropped into a vacant chair (there was no top or bottom in particular) after the fish was taken away and seemed passively to submit himself to Borrioboola-Gha but not to be actively interested in that settlement.	Мне хотелось узнать, кто тот скромный, лысый джентльмен в очках, который сел на свободный стул, (определенных мест для хозяина и хозяйки здесь не было) после того как рыбу уже унесли, и, казалось, пассивно мирился с существованием Бориобула-Гха, но не был активно заинтересован этой колонией.
As he never spoke a word, he might have been a native but for his complexion.	За весь вечер он не вымолвил ни слова, и если бы не цвет лица, его можно было бы принять за туземца.
It was not until we left the table and he remained alone with Richard that the possibility of his being Mr. Jellyby ever entered my head.	Лишь после того, как обед кончился и мы, дамы, вышли из столовой, оставив его наедине с Ричардом, мне пришло в голову, что ведь это, пожалуй, мистер Джеллиби.

But he WAS Mr. Jellyby; and a loquacious young man called Mr. Quale, with large shining knobs for temples and his hair all brushed to the back of his head, who came in the evening, and told Ada he was a philanthropist, also informed her that he called the matrimonial alliance of Mrs. Jellyby with Mr. Jellyby the union of mind and matter.	И он действительно оказался мистером Джеллиби, что подтвердил некий мистер Куэйл - говорливый молодой человек, с зачесанными назад волосами, открывавшими лоснящийся шишковатый на висках лоб; он пришел после обеда и, отрекомендовавшись Аде филантропом, сказал ей, что, по его мнению, брак миссис Джеллиби с мистером Джеллиби - это союз духа и материи.
This young man, besides having a great deal to say for himself about Africa and a project of his for teaching the coffee colonists to teach the natives to turn piano-forte legs and establish an export trade, delighted in drawing Mrs. Jellyby out by saving,	Этот молодой человек не только сам разглагольствовал очень пространно о своих заслугах в африканских делах и о своем проекте подготовки "кофейных колонистов" к тому, чтобы они, обучив туземцев вытачивать ножки для роялей, наладили экспортную торговлю этими ножками, но всячески старался обратить общее внимание на миссис Джеллиби, задавая ей такие, например, вопросы:
"I believe now, Mrs. Jellyby, you have received as many as from one hundred and fifty to two hundred letters respecting Africa in a single day, have you not?" or,	"Насколько я знаю, миссис Джеллиби, вы за один день получили от полутораста до двухсот писем об Африке, не правда ли?", или:
"If my memory does not deceive me, Mrs. Jellyby, you once mentioned that you had sent off five thousand circulars from one post-office at one time?"--always repeating Mrs. Jellyby's answer to us like an interpreter.	"Если меня не обманывает память, вы, миссис Джеллиби, говорили мне, что однажды отправили из одного почтового отделения пять тысяч циркуляров сразу?", и, как переводчик, повторял нам ответы миссис Джеллиби.
During the whole evening, Mr. Jellyby sat in a corner with his head against the wall as if he were subject to low spirits.	Мистер Джеллиби весь вечер просидел в углу, прислонившись головой к стене и явно предаваясь унынию.
It seemed that he had several times opened his mouth when alone with Richard after dinner, as if he had something on his mind, but had always shut it again, to Richard's extreme confusion, without saying anything.	Оставшись наедине с Ричардом после обеда, он, оказывается, несколько раз открывал было рот, словно собираясь что-то сказать, но, к величайшему смущению Ричарда, закрывал его, не проронив ни слова.
Mrs. Jellyby, sitting in quite a nest of waste paper, drank coffee all the evening and dictated at intervals to her eldest daughter.	Миссис Джеллиби, обложившись кипами исписанной бумаги, сидела в ней, как в гнезде, весь вечер пила кофе и время от времени диктовала своей старшей дочери.
She also held a discussion with Mr. Quale, of which the subject seemed to be--if I understood it--the brotherhood of humanity, and gave utterance to some beautiful sentiments.	Кроме того, она завела спор с мистером Куэйлом на тему - если только я правильно поняла - о братстве людей и при этом высказала несколько возвышенных суждений.
I was not so attentive an auditor as I might have wished to be, however, for Peepy and the other children came flocking about Ada and me in a corner of the drawing-room to ask for another story; so we sat down among them and told them in whispers "Puss in Boots" and I don't know what else until Mrs. Jellyby, accidentally remembering them, sent them to bed.	Впрочем, я не могла слушать их беседу так внимательно, как следовало бы, потому что Пищик и все остальные ребятишки столпились возле нас с Адой в углу гостиной, приставая, чтобы им опять рассказали сказку, так что мы сидели, окруженные детьми, и шепотом рассказывали им о Коте в сапогах и не помню еще о чем, пока миссис Джеллиби случайно не вспомнила о них и не отослала их спать.

As Peepy cried for me to take him to bed, I carried him upstairs, where the young woman with the flannel bandage charged into the midst of the little family like a dragon and overturned them into cribs.	Пищик с криком требовал, чтобы в постель его уложила я, и я отнесла его наверх, где девица с фланелевой повязкой, как дракон, налетела на ребят и рассовала их всех по кроваткам.
After that I occupied myself in making our room a little tidy and in coaxing a very cross fire that had been lighted to burn, which at last it did, quite brightly.	Потом я принялась наводить порядок в нашей комнате и ублажать огонь в камине - ведь огонь тут был такой строптивый, что сначала никак не желал разгораться, но в конце концов ярко запылал.
On my return downstairs, I felt that Mrs. Jellyby looked down upon me rather for being so frivolous, and I was sorry for it, though at the same time I knew that I had no higher pretensions.	Вернувшись в гостиную, я почувствовала, что миссис Джеллиби презирает меня за мое легкомыслие, и мне стало не по себе, хоть я и знала, что не могу претендовать на более высокое мнение о моей особе.
It was nearly midnight before we found an opportunity of going to bed, and even then we left Mrs. Jellyby among her papers drinking coffee and Miss Jellyby biting the feather of her pen.	Нам удалось отправиться на покой лишь около полуночи, но даже в этот поздний час миссис Джеллиби все еще сидела, обложившись бумагами, и пила кофе, а мисс Джеллиби все еще покусывала гусиное перо.
"What a strange house!" said Ada when we got upstairs.	- Вот нелепый дом! - проговорила Ада, когда мы поднялись наверх.
"How curious of my cousin Jarndyce to send us here!"	- Как странно, что кузен Джарндис направил нас сюда!
"My love," said I, "it quite confuses me.	- А меня, душенька, это прямо ошеломило, -откликнулась я.
I want to understand it, and I can't understand it at all."	- Хочу понять, но никак не могу.
"What?" asked Ada with her pretty smile.	- Что именно? - спросила Ада с прелестной улыбкой.
"All this, my dear," said I.	- Да все в этом доме, дорогая, - ответила я.
"It MUST be very good of Mrs. Jellyby to take such pains about a scheme for the benefit of natives--and yet--Peepy and the housekeeping!"	- Должно быть, это очень хорошо со стороны миссис Джеллиби так надрываться над каким-то проектом облагодетельствования туземцев... но... как посмотришь, в каком состоянии Пищик и домашнее хозяйство!..
Ada laughed and put her arm about my neck as I stood looking at the fire, and told me I was a quiet, dear, good creature and had won her heart.	Ада рассмеялась, обвила рукой мою шею, - я стояла перед камином и смотрела на огонь, - и сказала мне, что я спокойная, милая, добрая девушка и что она всем сердцем полюбила меня.
"You are so thoughtful, Esther," she said, "and yet so cheerful! And you do so much, so unpretendingly!	- Ты такая заботливая, Эстер, - говорила она, - и вместе с тем такая веселая; и ты с такой скромностью делаешь так много.
You would make a home out of even this house."	В твоих руках даже этот дом превратился бы в уютное гнездышко.
My simple darling!	Моя милая, простодушная девочка!

She was quite unconscious that she only praised herself and that it was in the goodness of her own heart that she made so much of me!	Она и не подозревала, что этими словами хвалила себя, - ведь надо было быть очень доброй, чтобы так меня превозносить!
"May I ask you a question?" said I when we had sat before the fire a little while.	- Можно задать тебе один вопрос? - спросила я после того, как мы с нею немного посидели у камина.
"Five hundred," said Ada.	- Пожалуйста - хоть пятьсот, - сказала Ада.
"Your cousin, Mr. Jarndyce.	- Я хочу спросить тебя о твоем родственнике, мистере Джарндисе.
I owe so much to him.	Я ему многим обязана.
Would you mind describing him to me?"	Ты могла бы что-нибудь рассказать мне о нем?
Shaking her golden hair, Ada turned her eyes upon me with such laughing wonder that I was full of wonder too, partly at her beauty, partly at her surprise.	Ада откинула назад свои золотистые волосы и, смеясь, посмотрела на меня так удивленно, что я тоже диву далась - до того поразили меня и ее красота и ее изумление.
"Esther!" she cried.	- Эстер! - воскликнула она.
"My dear!"	- Да, дорогая?
"You want a description of my cousin Jarndyce?"	- Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе про кузена Джарндиса?
"My dear, I never saw him."	- Да, милая, ведь я никогда его не видела.
"And I never saw him!" returned Ada.	- Я тоже никогда его не видела! - сказала Ада.
Well, to be sure!	Кто бы мог этому поверить!
No, she had never seen him.	Да, она в самом деле никогда его не видела.
Young as she was when her mama died, she remembered how the tears would come into her eyes when she spoke of him and of the noble generosity of his character, which she had said was to be trusted above all earthly things; and Ada trusted it.	Но, как она ни была мала, когда мама ее скончалась, она помнит, что мама никогда не могла говорить без слез о мистере Джарндисе, о его благородстве и великодушии, о том, что на него можно положиться во всех случаях жизни; и Ада полагается на него.
Her cousin Jarndyce had written to her a few months ago--"a plain, honest letter," Ada said--proposing the arrangement we were now to enter on and telling her that "in time it might heal some of the wounds made by the miserable Chancery suit."	Несколько месяцев назад кузен Джарндис, по словам Ады, написал ей "простое, искреннее письмо", в котором предложил устроить ее жизнь так, как это теперь было решено, и выразил надежду, что "со временем это, возможно, залечит кое-какие раны, нанесенные роковой канцлерской тяжбой".
She had replied, gratefully accepting his proposal.	Ада ответила письмом, в котором с благодарностью приняла это предложение.
Richard had received a similar letter and had made a similar response.	Ричард получил такое же письмо и написал такой же ответ.
He HAD seen Mr. Jarndyce once, but only once, five years ago, at Winchester school.	Вот ему удалось видеть мистера Джарндиса, но только раз, пять лет назад, в Винчестерской школе.

He had told Ada, when they were leaning on the screen before the fire where I found them, that he recollected him as "a bluff, rosy fellow."	Он рассказывал о нем Аде в ту минуту, когда я вошла и увидела, как они стоят у камина, опираясь на Экран, и добавил, что мистер Джарндис, "помнится, этакий грубовато-добродушный, краснощекий человек".
This was the utmost description Ada could give me.	Вот и все, что Ада могла мне сказать о нем.
It set me thinking so that when Ada was asleep, I still remained before the fire, wondering and wondering about Bleak House, and wondering and wondering that yesterday morning should seem so long ago.	Это заставило меня призадуматься, и когда Ада уже спала, я все еще сидела у камина и все думала да раздумывала, - какой он, этот Холодный дом, и почему вчерашнее утро кажется мне теперь таким далеким.
I don't know where my thoughts had wandered when they were recalled by a tap at the door.	Не помню, куда забрели мои мысли, когда стук в дверь вернул меня к действительности.
I opened it softly and found Miss Jellyby shivering there with a broken candle in a broken candlestick in one hand and an egg-cup in the other.	Я тихонько открыла дверь и увидела, что за нею стоит мисс Джеллиби, трясясь от холода и держа в одной руке сломанную свечу в сломанном подсвечнике, а в другой - рюмку для яиц.
"Good night!" she said very sulkily.	- Спокойной ночи! - хмуро проговорила она.
"Good night!" said I.	- Спокойной ночи! - отозвалась я.
"May I come in?" she shortly and unexpectedly asked me in the same sulky way.	- Можно войти? - неожиданно буркнула она, все так же хмуро.
"Certainly," said I.	- Конечно, - ответила я.
"Don't wake Miss Clare."	- Только не разбудите мисс Клейр.
She would not sit down, but stood by the fire dipping her inky middle finger in the egg-cup, which contained vinegar, and smearing it over the ink stains on her face, frowning the whole time and looking very gloomy.	Мисс Джеллиби отказалась присесть и, угрюмо насупившись, стояла у камина, макая черный от чернил средний палец в уксус, налитый в рюмку, и размазывая им чернильные пятна по лицу.
"I wish Africa was dead!" she said on a sudden.	- Чтоб ей провалиться, этой Африке! - внезапно воскликнула она.
I was going to remonstrate.	Я хотела было что-то возразить.
"I do!" she said	- Да, да, чтоб ей провалиться! - перебила она меня.
"Don't talk to me, Miss Summerson.	- Не спорьте, мисс Саммерсон.
I hate it and detest it.	Я ее ненавижу, терпеть не могу!
It's a beast!"	Противная!
I told her she was tired, and I was sorry.	Я сказала девушке, что она просто устала и мне ее жаль.
I put my hand upon her head, and touched her forehead, and said it was hot now but would be cool to-morrow.	Положила ей руку на голову и пощупала лоб, заметив, что сейчас он горячий, но завтра это пройдет.
She still stood pouting and frowning at me, but presently put down her egg-cup and turned softly towards the bed where Ada lay.	Она стояла все так же, надув губы и хмуро глядя на меня, но вдруг поставила рюмку и тихонько подошла к кровати, на которой лежала Ада.

"She is very pretty!" she said with the same knitted brow and in the same uncivil manner. I assented with a smile.	- Какая хорошенькая! - проговорила она, по-прежнему хмуря брови и все тем же сердитым тоном, Я улыбкой выразила согласие.
"An orphan.	- Сирота.
Ain't she?"	Ведь она сирота, правда?
"Yes."	-Да.
"But knows a quantity, I suppose?	- Но, должно быть, умеет многое?
Can dance, and play music, and sing?	Танцует, играет на рояле, поет?
She can talk French, I suppose, and do geography, and globes, and needlework, and everything?"	Наверное, говорит по-французски, знает географию, разбирается в глобусе, умеет вышивать, все умеет?
"No doubt," said I.	- Несомненно, - подтвердила я.
"I can't," she returned.	- А вот я не умею, - сказала девушка.
"I can't do anything hardly, except write.	- Почти ничего не умею, только - писать.
I'm always writing for Ma.	Вечно пишу для мамы.
I wonder you two were not ashamed of yourselves to come in this afternoon and see me able to do nothing else.	И как только вам обеим не стыдно было явиться сюда сегодня и глазеть на меня, понимая, что я ни к чему другому не способна?
It was like your ill nature.	Вот какие вы скверные.
Yet you think yourselves very fine, I dare say!"	Но, конечно, считаете себя очень хорошими!
I could see that the poor girl was near crying, and I resumed my chair without speaking and looked at her (I hope) as mildly as I felt towards her.	Я видела, что бедная девушка вот-вот расплачется, и снова села в кресло, молча и только глядя на нее так же благожелательно (хочется думать), как относилась к ней.
"It's disgraceful," she said.	- Позорище, - проговорила она.
"You know it is. The whole house is disgraceful.	- И вы это сами знаете... Весь наш дом - сплошное позорище.
The children are disgraceful.	Дети - позорище.
I'M disgraceful.	Я - позорище.
Pa's miserable, and no wonder!	Папа страдает, да и немудрено!
Priscilla drinks--she's always drinking.	Приссилла пьет - вечно пьяная!
It's a great shame and a great story of you if you say you didn't smell her to-day.	И если вы скажете, что не почувствовали сегодня, как от нее пахнет, то это будет наглая ложь и очень стыдно с вашей стороны.
It was as bad as a public-house, waiting at dinner; you know it was!"	Обед подавали ужасно, не лучше, чем в харчевне, и вы это заметили!
"My dear, I don't know it," said I.	- Ничего я не заметила, дорогая, - возразила я.
"You do," she said very shortly.	- Заметили, - отрезала она.
"You shan't say you don't.	- Не говорите, что не заметили.
You do!"	Заметили!

"Oh, my dear!" said I. "If you won't let me speak--"	- Но, милая, - начала я, - если вы не даете мне говорить...
"You're speaking now.	- Да ведь вы сейчас говорите.
You know you are.	Сами знаете, что говорите.
Don't tell stories, Miss Summerson."	Не выдумывайте, мисс Саммерсон.
"My dear," said I, "as long as you won't hear me out--"	- Милая моя, - снова начала я, - пока вы меня не выслушаете...
"I don't want to hear you out."	- Не хочу я вас слушать.
"Oh, yes, I think you do," said I, "because that would be so very unreasonable.	- Нет, хотите, - сказала я, - а если бы не хотели, это было бы совсем уж неразумно.
I did not know what you tell me because the servant did not come near me at dinner; but I don't doubt what you tell me, and I am sorry to hear it."	Я ничего не заметила, потому что за обедом служанка ко мне не подходила, но я вам верю и мне грустно это слышать.
"You needn't make a merit of that," said she.	- Нечего ставить это себе в заслугу, - промолвила она.
"No, my dear," said I.	-Я и не ставлю, дорогая, - сказала я.
"That would be very foolish."	- Это было бы очень глупо.
She was still standing by the bed, and now stooped down (but still with the same discontented face) and kissed Ada.	Не отходя от кровати, она вдруг наклонилась и поцеловала Аду (однако все с тем же недовольным выражением лица).
That done, she came softly back and stood by the side of my chair.	Потом тихонько отошла и стала у моего кресла.
Her bosom was heaving in a distressful manner that I greatly pitied, but I thought it better not to speak.	Волнуясь, она тяжело дышала, и мне было очень жаль ее, но я решила больше ничего не говорить.
"I wish I was dead!" she broke out.	- Лучше бы мне умереть! - вырвалось у нее вдруг.
"I wish we were all dead.	- Лучше бы всем нам умереть!
It would be a great deal better for us."	Это было бы самое лучшее для всех нас.
In a moment afterwards, she knelt on the ground at my side, hid her face in my dress, passionately begged my pardon, and wept.	Мгновение спустя она упала передо мной на колени и, уткнувшись лицом в мое платье, зарыдала, горячо прося у меня прощенья.
I comforted her and would have raised her, but she cried no, no; she wanted to stay there!	Я успокаивала ее, старалась поднять, но она, вся в слезах, твердила, что ни за что не встанет, нет, нет!
"You used to teach girls," she said,	- Вы учили девочек, - проговорила она.
"If you could only have taught me, I could have learnt from you!	- Ах, если бы вы учили меня, я могла бы от вас всему научиться!
I am so very miserable, and I like you so much!"	Я такая несчастная, а вы мне так полюбились!
I could not persuade her to sit by me or to do anything but move a ragged stool to where she was kneeling, and take that, and still hold my dress in the same manner.	Мне не удалось уговорить ее сесть рядом со мною, - она только пододвинула к себе колченогую скамеечку и села на нее, по-прежнему цепляясь за мое платье.

By degrees the poor tired girl fell asleep, and then I contrived to raise her head so that it should rest on my lap, and to cover us both with shawls.	Но постепенно усталость взяла свое, и девушка уснула, а я, приподняв и положив к себе на колени ее голову, чтобы ей было удобнее, покрыла бедняжку шалью и закуталась сама.
The fire went out, and all night long she slumbered thus before the ashy grate.	Так она и проспала всю ночь напролет у камина, в котором огонь погас и осталась только зола.
At first I was painfully awake and vainly tried to lose myself, with my eyes closed, among the scenes of the day.	А меня сначала мучила бессонница, и я, закрыв глаза и перебирая в уме события этого дня, тщетно старалась забыться.
At length, by slow degrees, they became indistinct and mingled.	Наконец они мало-помалу стали тускнеть и сливаться в моей памяти.
I began to lose the identity of the sleeper resting on me.	Я перестала сознавать, кто спит здесь, прислонившись ко мне.
Now it was Ada, now one of my old Reading friends from whom I could not believe I had so recently parted. Now it was the little mad woman worn out with curtsying and smiling, now some one in authority at Bleak House.	То мне казалось, что это Ада; то - одна из моих прежних редингских подруг (и мне не верилось, что я так недавно с ними рассталась); то -маленькая помешанная старушка, смертельно уставшая от реверансов и улыбок; то - некто, владеющий Холодным домом.
Lastly, it was no one, and I was no one.	Наконец все исчезло, исчезла и я сама.
The purblind day was feebly struggling with the fog when I opened my eyes to encounter those of a dirty-faced little spectre fixed upon me.	Подслеповатый рассвет слабо боролся с туманом, когда я открыла глаза и увидела, что на меня пристально смотрит маленькое привидение с измазанным личиком.
Peepy had scaled his crib, and crept down in his bed-gown and cap, and was so cold that his teeth were chattering as if he had cut them all.	Пищик выкарабкался из своей кроватки и пробрался ко мне в ночной рубашке и чепчике, стуча зубками от холода, да так громко, словно все они уже прорезались и зубов у него полон рот.
CHAPTER V	Глава V
A Morning Adventure	Утреннее приключение
Although the morning was raw, and although the fog still seemed heavy--I say seemed, for the windows were so encrusted with dirt that they would have made midsummer sunshine dim--I was sufficiently forewarned of the discomfort within doors at that early hour and sufficiently curious about London to think it a good idea on the part of Miss Jellyby when she proposed that we should go out for a walk.	Утро было сырое, а туман все еще казался густым, - говорю "казался", ибо оконные стекла в этом доме так обросли грязью, что за ними и солнечный свет в разгаре лета показался бы тусклым, - но я хорошо знала, какие неудобства грозят нам здесь в этот ранний час, и очень интересовалась Лондоном, а потому, когда мисс Джеллиби предложила нам пойти погулять, согласилась сразу.
"Ma won't be down for ever so long," she said, "and then it's a chance if breakfast's ready for an hour afterwards, they dawdle so.	- Мама выйдет не скоро, - сказала она, - и хорошо, если завтрак подадут через час после этого, - вот как долго у нас всегда возятся.
As to Pa, he gets what he can and goes to the office.	А папа - тот подкрепится чем бог послал и пойдет на службу.
He never has what you would call a regular breakfast.	Никогда ему не удается позавтракать как следует.

Priscilla leaves him out the loaf and some milk, when there is any, overnight.	Приссилла с вечера оставляет для него булку и молоко, если только оно есть.
Sometimes there isn't any milk, and sometimes the cat drinks it.	Но молока часто не бывает - то не принесут, то кошка вылакает.
But I'm afraid you must be tired, Miss Summerson, and perhaps you would rather go to bed."	Впрочем, вы, наверное, устали, мисс Саммерсон; может быть, вам лучше лечь в постель?
"I am not at all tired, my dear," said I, "and would much prefer to go out."	- Ничуть не устала, милая, - сказала я, -прогуляюсь с большим удовольствием.
"If you're sure you would," returned Miss Jellyby, "I'll get my things on."	- Ну, если так, - отозвалась мисс Джеллиби, - я пойду оденусь.
Ada said she would go too, and was soon astir.	Ада сказала, что тоже хочет проветриться, и сразу же встала.
I made a proposal to Peepy, in default of being able to do anything better for him, that he should let me wash him and afterwards lay him down on my bed again.	Я спросила У Пищика, не позволит ли он мне вымыть его и потом снова уложить, но уже на мою кровать - ведь ничего лучшего я для него придумать не могла.
To this he submitted with the best grace possible, staring at me during the whole operation as if he never had been, and never could again be, so astonished in his life--looking very miserable also, certainly, but making no complaint, and going snugly to sleep as soon as it was over.	Он согласился с величайшей готовностью и, пока я его отмывала, смотрел на меня такими удивленными глазками, словно с ним совершалось какое-то чудо; но личико у него, конечно, было очень несчастное, хоть он ни на что не жаловался и заснул, свернувшись комочком, как только улегся.
At first I was in two minds about taking such a liberty, but I soon reflected that nobody in the house was likely to notice it.	Надо сказать, что я не сразу решилась вымыть и уложить ребенка без позволения его мамаши, но потом рассудила, что никто в доме, по-видимому, ничего не заметит.
What with the bustle of dispatching Peepy and the bustle of getting myself ready and helping Ada, I was soon quite in a glow.	То ли от возни с Пищиком, то ли от возни с собственным одеванием и с Адой, которой я помогала одеться, но мне скоро стало жарко.
We found Miss Jellyby trying to warm herself at the fire in the writing- room, which Priscilla was then lighting with a smutty parlour candlestick, throwing the candle in to make it burn better.	Мисс Джеллиби мы застали в кабинете, - она старалась согреться у камина, который Приссилла силилась затопить, взяв из гостиной залитый салом подсвечник и бросив свечу в огонь, чтобы он, наконец, разгорелся.
Everything was just as we had left it last night and was evidently intended to remain so.	Все в доме было в том же виде, как и вчера, и, судя по всему, никто не собирался навести порядок.
Below-stairs the dinner-cloth had not been taken away, but had been left ready for breakfast.	Скатерть, на которой мы обедали, даже не стряхнули, - так она и осталась на столе в ожидании первого завтрака.
Crumbs, dust, and waste-paper were all over the house.	Все было покрыто пылью, усеяно хлебными крошками и обрывками бумаги.
Some pewter pots and a milk-can hung on the area railings; the door stood open; and we met the cook round the corner coming out of a public-house, wiping her mouth.	На ограде нижнего дворика висели оловянные кружки и бидон для молока; входная дверь была открыта настежь, а кухарку мы встретили за углом в тот момент, когда она, вытирая рот, выходила из трактира.

She mentioned, as she passed us, that she had been to see what o'clock it was.	Пробежав мимо, она объяснила, что пошла туда посмотреть, который час.
But before we met the cook, we met Richard, who was dancing up and down Thavies Inn to warm his feet.	Но еще до встречи с кухаркой мы увидели Ричарда, который бегал вприпрыжку по Тейвис-Инну, чтобы согреть ноги.
He was agreeably surprised to see us stirring so soon and said he would gladly share our walk.	Приятно удивленный нашим столь ранним появлением, он сказал, что с удовольствием погуляет вместе с нами.
So he took care of Ada, and Miss Jellyby and I went first.	Ричард взял под руку Аду, а мы с мисс Джеллиби пошли впереди них.
I may mention that Miss Jellyby had relapsed into her sulky manner and that I really should not have thought she liked me much unless she had told me so.	Кстати сказать, мисс Джеллиби опять насупилась, и я никак не подумала бы, что я ей нравлюсь, если б она вчера сама мне этого не сказала.
"Where would you wish to go?" she asked.	- Куда бы нам пойти, как по-вашему? - спросила она.
"Anywhere, my dear," I replied.	- Куда угодно, милая, - ответила я.
"Anywhere's nowhere," said Miss Jellyby, stopping perversely.	- Куда угодно - все равно что никуда, - с досадой проговорила мисс Джеллиби и остановилась.
"Let us go somewhere at any rate," said I.	- Все-таки пойдемте куда-нибудь, - предложила я.
She then walked me on very fast.	Она пошла вперед очень быстро, увлекая меня за собой.
"I don't care!" she said.	- Мне все равно! - начала она вдруг.
"Now, you are my witness, Miss Summerson, I say I don't care--but if he was to come to our house with his great, shining, lumpy forehead night after night till he was as old as Methuselah, I wouldn't have anything to say to him.	- Будьте свидетельницей, мисс Саммерсон, повторяю, мне все равно, но если даже он каждый вечер будет к нам приходить, пока не доживет до Мафусаиловых лет, ничего он от меня не дождется... один лоб чего стоит - высоченный, лоснится, весь в шишках!
Such ASSES as he and Ma make of themselves!"	Каких ослов они строят из себя: и он и мама!
"My dear!" I remonstrated, in allusion to the epithet and the vigorous emphasis Miss Jellyby set upon it.	- Дорогая! - упрекнула я мисс Джеллиби за столь непочтительное словцо и подчеркнутую выразительность, с какой она его произнесла.
"Your duty as a child--"	- Ваш дочерний долг...
"Oh! Don't talk of duty as a child, Miss Summerson; where's Ma's duty as a parent?	- Эх, мисс Саммерсон, не говорите мне о дочернем долге! Где же тогда мамин материнский долг?
All made over to the public and Africa, I suppose!	Или она выполняет его только по отношению к обществу и Африке?
Then let the public and Africa show duty as a child; it's much more their affair than mine.	Так пусть же общество и Африка выполняют дочерний долг, - это скорей их обязанность, чем моя.
You are shocked, I dare say!	Вы возмущены, я вижу!
Very well, so am I shocked too; so we are both shocked, and there's an end of it!"	Ну что ж, я тоже возмущена, значит мы обе возмущены - и делу конец!

She walked me on faster yet.	Она еще быстрее повлекла меня вперед.
"But for all that, I say again, he may come, and come, and come, and I won't have anything to say to him.	- Но так или иначе, а я опять скажу: пускай себе ходит, и ходит, и ходит, все равно - ничего он от меня не дождется.
I can't bear him.	Видеть его не могу.
If there's any stuff in the world that I hate and detest, it's the stuff he and Ma talk.	А чего я совершенно не выношу, что ненавижу больше всего на свете, так это ту околесицу, которую они несут - мама и он.
I wonder the very paving-stones opposite our house can have the patience to stay there and be a witness of such inconsistencies and contradictions as all that sounding nonsense, and Ma's management!"	Удивляюсь, как это у булыжников хватает терпения лежать на мостовой перед нашим домом, слушать, как она и он городят вздор, сами себе противореча, и смотреть, как нелепо хозяйничает мама!
I could not but understand her to refer to Mr. Quale, the young gentleman who had appeared after dinner yesterday.	Я не могла не догадаться, что ее слова относятся к мистеру Куэйлу - тому молодому джентльмену, который пришел вчера после обеда.
I was saved the disagreeable necessity of pursuing the subject by Richard and Ada coming up at a round pace, laughing and asking us if we meant to run a race.	Продолжать этот разговор было бы не особенно приятно, но меня спасли Ричард и Ада, которые быстро догнали нас и со смехом спросили, не взбрело ли нам в голову устроить соревнование в беге.
Thus interrupted, Miss Jellyby became silent and walked moodily on at my side while I admired the long successions and varieties of streets, the quantity of people already going to and fro, the number of vehicles passing and repassing, the busy preparations in the setting forth of shop windows and the sweeping out of shops, and the extraordinary creatures in rags secretly groping among the swept-out rubbish for pins and other refuse.	Это прервало излияния мисс Джеллиби; она умолкла и уныло поплелась рядом со мной, тогда как я не переставала удивляться разнообразию улиц, сменявших одна другую, людским толпам, которые уже двигались во всех направлениях, множеству экипажей, проезжавших мимо, деловитой возне с установкой товаров в витринах и уборкой магазинов, странным людям в лохмотьях, которые украдкой рылись в мусоре, ища булавок и всякое старье.
"So, cousin," said the cheerful voice of Richard to Ada behind me. "We are never to get out of Chancery!	- Итак, кузина, - послышался сзади меня веселый голос Ричарда, говорившего с Адой, - я вижу, нам не уйти от Канцлерского суда!
We have come by another way to our place of meeting yesterday, and--by the Great Seal, here's the old lady again!"	Мы другой дорогой пришли к тому месту, где встретились вчера, и... клянусь Большой печатью, вон и та самая старушка!
Truly, there she was, immediately in front of us, curtsying, and smiling, and saying with her yesterday's air of patronage,	И правда, она стояла прямо перед нами, приседая, улыбаясь и так же, как и вчера, твердя покровительственным тоном:
"The wards in Jarndyce!	- Подопечные тяжбы Джарндисов!
Ve-ry happy, I am sure!"	Оч-чень счастлива, поверьте!
"You are out early, ma'am," said I as she curtsied to me.	- Раненько вы из дому вышли, сударыня, - сказала я, в то время как она делала мне реверанс.
"Ye-es!	- Да-а!
I usually walk here early.	Я всегда гуляю здесь рано утром.
Before the court sits.	До начала судебных заседаний.

It's retired.	Уединенное местечко.
I collect my thoughts here for the business of the day," said the old lady mincingly.	Здесь я обдумываю повестку дня, - жеманно лепетала старушка.
"The business of the day requires a great deal of thought.	- Повестка дня требует длительных размышлений.
Chancery justice is so ve-ry difficult to follow."	Оч-чень трудно следить за канцлерским судопроизводством.
"Who's this, Miss Summerson?" whispered Miss Jellyby, drawing my arm tighter through her own.	- Кто это, мисс Саммерсон? - прошептала мисс Джеллиби, крепче прижимая к себе мой локоть.
The little old lady's hearing was remarkably quick.	Слух у старушки был поразительно острый.
She answered for herself directly.	Она сию же секунду сама ответила вместо меня:
"A suitor, my child.	- Истица, дитя мое.
At your service.	К вашим услугам.
I have the honour to attend court regularly.	Я имею честь регулярно присутствовать в суде.
With my documents.	Со своими документами.
Have I the pleasure of addressing another of the youthful parties in Jarndyce?" said the old lady, recovering herself, with her head on one side, from a very low curtsy.	Не имею ли я удовольствия разговаривать еще с одной юной участницей тяжбы Джарндисов? -проговорила старушка, снова сделав глубокий реверанс, и выпрямилась, склонив голову набок.
Richard, anxious to atone for his thoughtlessness of yesterday, good-naturedly explained that Miss Jellyby was not connected with the suit.	Ричард, стремясь искупить свою вчерашнюю оплошность, любезно объяснил, что мисс Джеллиби не имеет никакого отношения к тяжбе.
"Ha!" said the old lady.	-Ха!- произнесла старушка.
"She does not expect a judgment?	- Значит, она не ждет решения судьи?
She will still grow old.	А все-таки и она состарится.
But not so old.	Но не так рано.
Oh, dear, no!	О нет, не так рано!
This is the garden of Lincoln's Inn.	Вот это сад Линкольнс-Инна.
I call it my garden.	Я считаю его своим садом.
It is quite a bower in the summer-time.	Летом он такой тенистый - в нем как в беседке.
Where the birds sing melodiously.	Где мелодично поют пташки.
I pass the greater part of the long vacation here.	Я провожу здесь большую часть долгих каникул суда.
In contemplation.	В созерцании.
You find the long vacation exceedingly long, don't you?"	Вы находите долгие каникулы чересчур долгими, не так ли?
We said yes, as she seemed to expect us to say so.	Мы ответили утвердительно, так как она, по-видимому, этого ждала.

"When the leaves are falling from the trees and there are no more flowers in bloom to make up into nosegays for the Lord Chancellor's court," said the old lady, "the vacation is fulfilled and the sixth seal, mentioned in the Revelations, again prevails.	- Когда с деревьев падают листья и нет больше цветов на букеты для суда лорд-канцлера, -продолжала старушка, - каникулы кончаются и шестая печать, о которой сказано в Откровении, снова торжествует.
Pray come and see my lodging.	Зайдите, пожалуйста, ко мне.
It will be a good omen for me.	Это будет для меня добрым предзнаменованием.
Youth, and hope, and beauty are very seldom there.	Молодость, надежда и красота бывают у меня очень редко.
It is a long, long time since I had a visit from either."	Много, много времени прошло с тех пор, как они меня навещали.
She had taken my hand, and leading me and Miss Jellyby away, beckoned Richard and Ada to come too.	Она взяла меня под руку и повела вперед вместе с мисс Джеллиби, кивком предложив Ричарду и Аде идти вслед за нами.
I did not know how to excuse myself and looked to Richard for aid.	Не зная, как отказаться, я взглянула на Ричарда, ища у него помощи.
As he was half amused and half curious and all in doubt how to get rid of the old lady without offence, she continued to lead us away, and he and Ada continued to follow, our strange conductress informing us all the time, with much smiling condescension, that she lived close by.	Но эта встреча и забавляла его и возбуждала его любопытство, к тому же он сам не знал, как отделаться от старушки, не обидев ее, и потому шел за нами вместе с Адой; а наша чудаковатая проводница вела нас все дальше, снисходительно улыбаясь и то и дело повторяя, что живет совсем близко.
It was quite true, as it soon appeared.	Так оно и было, и мы в этом быстро убедились.
She lived so close by that we had not time to have done humouring her for a few moments before she was at home.	Она жила очень близко, и не успели мы сказать ей двух-трех любезных слов, как дошли до ее дома.
Slipping us out at a little side gate, the old lady stopped most unexpectedly in a narrow back street, part of some courts and lanes immediately outside the wall of the inn, and said,	Проведя нас через маленькую боковую калитку, старушка совершенно неожиданно остановилась в узком переулке, который так же, как и соседние дворы и улички, непосредственно примыкал к стене Линкольнс-Инна, и сказала:
"This is my lodging.	- Вот моя квартира.
Pray walk up!"	Пожалуйте!
She had stopped at a shop over which was written KROOK, RAG AND BOTTLE WAREHOUSE. Also, in long thin letters, KROOK, DEALER IN MARINE STORES.	Она остановилась у лавки, над дверью которой была надпись: "Крук, склад тряпья и бутылок", и другая - длинными, тонкими буквами: "Крук, торговля подержанными корабельными принадлежностями".
In one part of the window was a picture of a red paper mill at which a cart was unloading a quantity of sacks of old rags.	В одном углу окна висело изображение красного здания бумажной фабрики, перед которой разгружали подводу с мешками тряпья.
In another was the inscription BONES BOUGHT.	Рядом была надпись: "Скупка костей": Дальше -
In another, KITCHEN-STUFF BOUGHT.	"Скупка негодной кухонной утвари".
In another, OLD IRON BOUGHT.	Дальше - "Скупка железного лома".

In another, WASTE-PAPER BOUGHT.	Дальше - "Скупка макулатуры".
In another, LADIES' AND GENTLEMEN'S WARDROBES BOUGHT.	Дальше - "Скупка дамского и мужского платья".
Everything seemed to be bought and nothing to be sold there.	Можно было подумать, что здесь скупают все, но ничего не продают.
In all parts of the window were quantities of dirty bottles--blacking bottles, medicine bottles, ginger-beer and soda- water bottles, pickle bottles, wine bottles, ink bottles; I am reminded by mentioning the latter that the shop had in several little particulars the air of being in a legal neighbourhood and of being, as it were, a dirty hanger-on and disowned relation of the law.	Окно было сплошь заставлено грязными бутылками: тут были бутылки из-под ваксы, бутылки из-под лекарств, бутылки из-под имбирного пива и содовой воды, бутылки из-под пикулей, винные бутылки, бутылки из-под чернил. Назвав последние, я вспомнила, что по ряду признаков можно было догадаться о близком соседстве лавки с юридическим миром, - она, если можно так выразиться, казалась чем-то вроде грязной приживалки и бедной родственницы юриспруденции.
There were a great many ink bottles.	Чернильных бутылок в ней было великое множество.
There was a little tottering bench of shabby old volumes outside the door, labelled	У входа в лавку стояла маленькая шаткая скамейка с горой истрепанных старых книг и надписью:
"Law Books, all at 9d."	"Юридические книги, по девять пенсов за том".
Some of the inscriptions I have enumerated were written in law-hand, like the papers I had seen in Kenge and Carboy's office and the letters I had so long received from the firm.	Некоторые из перечисленных мною надписей были сделаны писарским почерком, и я узнала его - тем же самым почерком были написаны документы, которые я видела в конторе Кенджа и Карбоя, и письма, которые я столько лет получала от них.
Among them was one, in the same writing, having nothing to do with the business of the shop, but announcing that a respectable man aged forty-five wanted engrossing or copying to execute with neatness and dispatch: Address to Nemo, care of Mr. Krook, within.	Среди надписей было объявление, написанное тем же почерком, но не имевшее отношения к торговым операциям лавки, а гласившее, что почтенный человек, сорока пяти лет, берет на дом переписку, которую выполняет быстро и аккуратно; "обращаться к Немо через посредство мистера Крука".
There were several second-hand bags, blue and red, hanging up.	Кроме того, тут во множестве висели подержанные мешки для хранения документов, синие и красные.
A little way within the shop-door lay heaps of old crackled parchment scrolls and discoloured and dog's-eared law-papers.	Внутри за порогом кучей лежали свитки старого потрескавшегося пергамента и выцветшие судебные бумаги с загнувшимися уголками.
I could have fancied that all the rusty keys, of which there must have been hundreds huddled together as old iron, had once belonged to doors of rooms or strong chests in lawyers' offices.	Напрашивалась догадка, что сотни ржавых ключей, брошенных здесь грудой, как железный лом, были некогда ключами от дверей или несгораемых шкафов в юридических конторах.

The litter of rags tumbled partly into and partly out of a one-legged wooden scale, hanging without any counterpoise from a beam, might have been counsellors' bands and gowns torn up.	А тряпье - и то, что было свалено на единственную чашку деревянных весов, коромысло которых, лишившись противовеса, криво свисало с потолочной балки, и то, что валялось под весами, возможно, было когда-то адвокатскими нагрудниками и мантиями.
One had only to fancy, as Richard whispered to Ada and me while we all stood looking in, that yonder bones in a corner, piled together and picked very clean, were the bones of clients, to make the picture complete.	Оставалось только вообразить, как шепнул Ричард нам с Адой, пока мы стояли, заглядывая в глубь лавки, что кости, сложенные в углу и обглоданные начисто, - это кости клиентов суда, и картина могла считаться законченной.
As it was still foggy and dark, and as the shop was blinded besides by the wall of Lincoln's Inn, intercepting the light within a couple of yards, we should not have seen so much but for a lighted lantern that an old man in spectacles and a hairy cap was carrying about in the shop.	Туман еще не рассеялся, и на улице было полутемно, к тому же доступ света в лавку преграждала стена Линкольнс-Инна, стоявшая в нескольких ярдах; поэтому нам, конечно, не удалось бы увидеть здесь так много, если бы не зажженный фонарь в руках бродившего по лавке старика в очках и мохнатой шапке.
Turning towards the door, he now caught sight of us.	Повернувшись ко входу, старик заметил нас.
He was short, cadaverous, and withered, with his head sunk sideways between his shoulders and the breath issuing in visible smoke from his mouth as if he were on fire within.	Он был маленького роста, мертвенно-бледный, сморщенный; голова его глубоко ушла в плечи и сидела как-то косо, а дыхание вырывалось изо рта клубами пара - чудилось, будто внутри у него пылает огонь.
His throat, chin, and eyebrows were so frosted with white hairs and so gnarled with veins and puckered skin that he looked from his breast upward like some old root in a fall of snow.	Шея его, подбородок и брови так густо заросли белой, как иней, щетиной и были так изборождены морщинами и вздувшимися жилами, что он смахивал на корень старого дерева, усыпанный снегом.
"Hi, hi!" said the old man, coming to the door.	- Ха! - пробурчал старик, подходя к двери.
"Have you anything to sell?"	- Принесли что-нибудь на продажу?
We naturally drew back and glanced at our conductress, who had been trying to open the house-door with a key she had taken from her pocket, and to whom Richard now said that as we had had the pleasure of seeing where she lived, we would leave her, being pressed for time.	Мы невольно отшатнулись и взглянули на нашу проводницу, которая силилась открыть наружную дверь, ведущую в жилые комнаты, вынутым из кармана ключом, а Ричард сказал, что раз мы уже получили удовольствие видеть, где она живет, то можем с нею проститься, так как времени у нас мало.
But she was not to be so easily left.	Но проститься с нею оказалось вовсе не просто.
She became so fantastically and pressingly earnest in her entreaties that we would walk up and see her apartment for an instant, and was so bent, in her harmless way, on leading me in, as part of the good omen she desired, that I (whatever the others might do) saw nothing for it but to comply.	Старушка с такой поразительной, искренней настойчивостью упрашивала нас хоть на минутку зайти и посмотреть, как она живет, и так простодушно, но упорно влекла меня в дом, к себе, должно быть видя во мне желанное для нее "доброе предзнаменование", что я (не знаю, как другие) просто не могла противиться.
I suppose we were all more or less curious; at any rate, when the old man added his persuasions to hers and said,	Впрочем, у всех нас любопытство было более или менее возбуждено, - во всяком случае, когда старушку поддержал ее хозяин, говоря:

"Aye, aye!	"Да, да!
Please her!	Сделайте ей удовольствие!
It won't take a minute!	Загляните на минутку!
Come in, come in!	Входите, входите!
Come in through the shop if t'other door's out of order!" we all went in, stimulated by Richard's laughing encouragement and relying on his protection.	Пройдите через эту дверь, если та не в порядке!" -мы вошли в лавку, положившись на покровительство Ричарда и ободренные его улыбкой."
"My landlord, Krook," said the little old lady, condescending to him from her lofty station as she presented him to us.	- Мой хозяин, Крук, - проговорила маленькая старушка, представляя нам хозяина с таким видом, словно она снизошла к нему с высоты своего величия.
"He is called among the neighbours the Lord Chancellor.	- Соседи прозвали его "Лорд-канцлером".
His shop is called the Court of Chancery.	Его лавку называют "Канцлерским судом".
He is a very eccentric person.	Очень эксцентричная личность.
He is very odd.	Очень странный.
Oh, I assure you he is very odd!"	О, уверяю вас, очень странный!
She shook her head a great many times and tapped her forehead with her finger to express to us that we must have the goodness to excuse him,	Она несколько раз качнула головой и постучала пальцем себе по лбу, как бы прося нас любезно извинить слабости своего хозяина.
"For he is a little--you know--M!" said the old lady with great stateliness.	-Ведь он, знаете ли, немножко... того!..-величественно проговорила старушка.
The old man overheard, and laughed.	Старик расслышал ее слова и ухмыльнулся.
"It's true enough," he said, going before us with the lantern, "that they call me the Lord Chancellor and call my shop Chancery.	- Что правда, то правда, - сказал он, шагая с фонарем впереди нас, - меня действительно прозвали Лорд-канцлером, а мою лавку -Канцлерским судом.
And why do you think they call me the Lord Chancellor and my shop Chancery?"	А как вы думаете, почему люди прозвали меня Лорд-канцлером, а мою лавку Канцлерским судом?
"I don't know, I am sure!" said Richard rather carelessly.	-Право, не знаю!- бросил Ричард довольно пренебрежительным тоном.
"You see," said the old man, stopping and turning round, "they--Hi!	- Изволите видеть, - начал старик, остановившись и повернувшись к нам, - люди потому... Ха!
Here's lovely hair!	Что за чудесные волосы!
I have got three sacks of ladies' hair below, but none so beautiful and fine as this.	У меня в подвале три мешка женских волос, но таких красивых и тонких нету.
What colour, and what texture!"	Какой цвет, какие шелковистые!
"That'll do, my good friend!" said Richard, strongly disapproving of his having drawn one of Ada's tresses through his yellow hand.	- Довольно, приятель, - проговорил Ричард, раздраженный тем, что старик провел своей желтой рукой по косам Ады.

"You can admire as the rest of us do without taking that liberty."	- Можете восхищаться, как и все мы, но не позволяйте себе вольностей.
The old man darted at him a sudden look which even called my attention from Ada, who, startled and blushing, was so remarkably beautiful that she seemed to fix the wandering attention of the little old lady herself.	Старик внезапно метнул на него такой взгляд, что я позабыла и про Аду, а та, смущенная и зардевшаяся, была до того красива, что привлекла даже рассеянное внимание маленькой старушки.
But as Ada interposed and laughingly said she could only feel proud of such genuine admiration, Mr. Krook shrunk into his former self as suddenly as he had leaped out of it.	Стараясь предотвратить ссору, Ада со смехом сказала, что может лишь гордиться столь неподдельным восхищением, а мистер Крук снова сжался и погас столь же внезапно, как вспыхнул.
"You see, I have so many things here," he resumed, holding up the lantern, "of so many kinds, and all as the neighbours think (but THEY know nothing), wasting away and going to rack and ruin, that that's why they have given me and my place a christening.	- У меня здесь, изволите видеть, полным-полно всякой всячины, - продолжал он, подняв фонарь, -и все это, как полагают соседи (хотя они ничего не знают, эти люди), изнашивается, разваливается, гниет, вот почему они так и окрестили меня и мою лавку.
And I have so many old parchmentses and papers in my stock.	А склад у меня битком набит старым пергаментом и бумагой.
And I have a liking for rust and must and cobwebs.	Да еще есть у меня страстишка к ржавчине, плесени, паутине.
And all's fish that comes to my net.	По мне - "что в сеть попало, то и рыба" - ничем не брезгую.
And I can't abear to part with anything I once lay hold of (or so my neighbours think, but what do THEY know?) or to alter anything, or to have any sweeping, nor scouring, nor cleaning, nor repairing going on about me.	А уж если что попадет ко мне в лапы, того я из них не выпущу (то есть соседи мои так думают, но что они знают, эти люди?); а еще я терпеть не могу никаких перемен, никакой уборки, стирки, чистки, ремонта у себя в доме.
That's the way I've got the ill name of Chancery.	Потому-то лавка моя и получила столь зловещее прозвище - "Канцлерский суд".
I don't mind.	Но сам я на это не обижаюсь.
I go to see my noble and learned brother pretty well every day, when he sits in the Inn.	Я чуть не каждый день хожу любоваться на своего благородного и ученого собрата, когда он заседает в Линкольнс-Инне.
He don't notice me, but I notice him.	Он меня не замечает, но я-то его замечаю.
There's no great odds betwixt us.	Между нами невелика разница.
We both grub on in a muddle. Hi, Lady Jane!"	Оба копаемся в неразберихе... Ха, Леди Джейн!
A large grey cat leaped from some neighbouring shelf on his shoulder and startled us all.	Большая серая кошка соскочила с полки к нему на плечо, и все мы вздрогнули.
"Hi!	-Ха!
Show 'em how you scratch.	Покажи-ка им, как ты царапаешься.
Hi!	Ха!
Tear, my lady!" said her master.	Ну-ка, рви, миледи! - приказал ей хозяин.

The cat leaped down and ripped at a bundle of rags with her tigerish claws, with a sound that it set my teeth on edge to hear.	Кошка, спрыгнув на узел тряпья, принялась рвать его своими тигриными когтями и так шипела, что мне стало не по себе.
"She'd do as much for any one I was to set her on," said the old man.	- Вот как она расправится со всяким, на кого я ее науськаю, - сказал старик.
"I deal in cat-skins among other general matters, and hers was offered to me.	- Кроме всего прочего, я скупаю кошачьи шкурки, ну мне и принесли эту кошку.
It's a very fine skin, as you may see, but I didn't have it stripped off! THAT warn't like Chancery practice though, says you!"	Отличная шкурка - сами видите, - однако я ее не содрал. Не содрал - не в пример Канцлерскому суду!
He had by this time led us across the shop, and now opened a door in the back part of it, leading to the house-entry.	Он уже провел нас через лавку и открыл заднюю дверь, ведущую в подъезд.
As he stood with his hand upon the lock, the little old lady graciously observed to him before passing out,	Остановившись, он положил руку на задвижку, а старушка, проходя мимо, снисходительно бросила:
"That will do, Krook.	- Довольно, Крук.
You mean well, but are tiresome.	Вы любезны, но надоедливы.
My young friends are pressed for time.	Моим молодым друзьям некогда.
I have none to spare myself, having to attend court very soon.	Мне тоже некогда, - я должна присутствовать на судебном заседании, а оно вот-вот начнется.
My young friends are the wards in Jarndyce."	Мои молодые друзья - подопечные тяжбы Джарндисов.
"Jarndyce!" said the old man with a start.	- Джарндисов! - вздрогнул старик.
"Jarndyce and Jarndyce. The great suit, Krook," returned his lodger.	- "Джарндисы против Джарндисов" - знаменитая тяжба, Крук, - уточнила его жилица.
"Hi!" exclaimed the old man in a tone of thoughtful amazement and with a wider stare than before.	- Ха! - удивленно воскликнул старик, словно эти слова напомнили ему о многом, и еще шире раскрыл глаза.
"Think of it!"	- Подумать только!
He seemed so rapt all in a moment and looked so curiously at us that Richard said,	Он был явно ошеломлен и смотрел на нас с таким любопытством, что Ричард сказал ему:
"Why, you appear to trouble yourself a good deal about the causes before your noble and learned brother, the other Chancellor!"	- Вы, очевидно, очень интересуетесь делами, которые разбирает ваш благородный и ученый собрат - другой канцлер!
"Yes," said the old man abstractedly.	- Да, - рассеянно отозвался старик.
"Sure! YOUR name now will be--"	- Еще бы! Вас зовут...
"Richard Carstone."	- Ричард Карстон.
"Carstone," he repeated, slowly checking off that name upon his forefinger; and each of the others he went on to mention upon a separate finger.	- Карстон, - повторил он, медленно загибая указательный палец, как потом загибал остальные пальцы, перечисляя другие фамилии.
"Yes.	- Так, так.

There was the name of Barbary, and the name of Clare, and the name of Dedlock, too, I think."	А еще там встречаются фамилия Барбери, фамилия Клейр и фамилия Дедлок тоже, если не ошибаюсь.
"He knows as much of the cause as the real salaried Chancellor!" said Richard, quite astonished, to Ada and me.	- Да он знает нашу тяжбу не хуже, чем настоящий канцлер, который за это жалованье получает! -удивленно проговорил Ричард, обращаясь ко мне и Аде.
"Aye!" said the old man, coming slowly out of his abstraction.	- Еще бы! - начал старик, с трудом пытаясь сосредоточиться.
"Yes!	- Да!
Tom Jarndyce--you'll excuse me, being related; but he was never known about court by any other name, and was as well known there as--she is now," nodding slightly at his lodger.	Том Джарндис... не посетуйте, что я называю вашего родственника Томом, в суде его иначе не называли и знали так же хорошо, как... как вот теперь знают ее, - он кивнул на свою жилицу.
"Tom Jarndyce was often in here.	- Том Джарндис частенько забегал в наши края.
He got into a restless habit of strolling about when the cause was on, or expected, talking to the little shopkeepers and telling 'em to keep out of Chancery, whatever they did.	Все, бывало, шатался тут по соседству, места себе не находил, когда тяжба разбиралась или скоро должна была разбираться в суде; болтал с лавочниками и советовал им ни в коем случае не обращаться в Канцлерский суд.
'For,' says he, 'it's being ground to bits in a slow mill; it's being roasted at a slow fire; it's being stung to death by single bees; it's being drowned by drops; it's going mad by grains.'	"Ведь это, - говаривал он, - все равно что попасть под жернов, который едва вертится, но сотрет тебя в порошок; все равно что изжариться на медленном огне; все равно что быть до смерти закусанным пчелами, которые жалят тебя одна за другой; все равно что утонуть в воде, которая прибывает по каплям; все равно что сходить с ума постепенно, минута за минутой".
He was as near making away with himself, just where the young lady stands, as near could be."	Однажды он чуть руки на себя не наложил, как раз вон там, где сейчас стоит молодая леди.
We listened with horror.	Мы слушали его с ужасом.
"He come in at the door," said the old man, slowly pointing an imaginary track along the shop, "on the day he did it--the whole neighbourhood had said for months before that he would do it, of a certainty sooner or later--he come in at the door that day, and walked along there, and sat himself on a bench that stood there, and asked me (you'll judge I was a mortal sight younger then) to fetch him a pint of wine.	- Вошел он тогда в эту дверь, - рассказывал старик, медленно чертя пальцем в воздухе воображаемый путь по лавке, - я говорю про тот день, когда он это все-таки сделал... да, впрочем, все вокруг уже давно говорили, что рано или поздно, а он этим кончит... вошел он тогда в эту дверь, походил взад-вперед, сел на скамью, что стояла вон там, и попросил меня (я, конечно, был тогда гораздо моложе) принести ему пинту вина.
'For,' says he, 'Krook, I am much depressed; my cause is on again, and I think I'm nearer judgment than I ever was.'	"Видишь ли, Крук, говорит, я прямо сам не свой; дело мое опять разбирается, и, судя по всему, теперь наконец-то вынесут решение".
I hadn't a mind to leave him alone; and I persuaded him to go to the tavern over the way there, t'other side my lane (I mean Chancery Lane); and I followed and looked in at the window, and saw him, comfortable as I thought, in the arm-chair by the fire, and company with him.	Мне не хотелось оставлять его тут одного, вот я и уговорил его пойти в трактир напротив - на той стороне моей улицы (то есть Канцлерской улицы), а сам пошел за ним вслед, посмотрел в окно, вижу - он сидит в кресле у камина, как будто спокойный, и не один, а в компании.

I hadn't hardly got back here when I heard a shot go echoing and rattling right away into the inn.	Не успел я вернуться домой, слышу - выстрел... грянул и раскатился до самого Инна.
I ran out--neighbours ran out--twenty of us cried at once,	Я выбежал... соседи выбежали... и сразу же человек двадцать крикнули:
'Tom Jarndyce!'"	"Том Джарндис!"
The old man stopped, looked hard at us, looked down into the lantern, blew the light out, and shut the lantern up.	Старик умолк и окинул нас жестким взглядом, потом открыл фонарь, задул пламя и закрыл дверцу.
"We were right, I needn't tell the present hearers.	- Кому-кому, а вам говорить не нужно, что угадали мы правильно.
Hi!	Ха!
To be sure, how the neighbourhood poured into court that afternoon while the cause was on!	А как в тот день все соседи хлынули в суд на разбор дела!
How my noble and learned brother, and all the rest of 'em, grubbed and muddled away as usual and tried to look as if they hadn't heard a word of the last fact in the case or as if they had--Oh, dear me!--nothing at all to do with it if they had heard of it by any chance!"	Как мой достойный и ученый собрат и все прочие судейские, по обыкновению, виляли и петляли, но делали вид, что и не слыхивали про последнее событие, к которому привела тяжба, а если даже слышали, - о господи! - так оно не имеет к ней ровно никакого отношения.
Ada's colour had entirely left her, and Richard was scarcely less pale.	Румянец сошел с лица Ады, а Ричард побледнел не меньше, чем она.
Nor could I wonder, judging even from my emotions, and I was no party in the suit, that to hearts so untried and fresh it was a shock to come into the inheritance of a protracted misery, attended in the minds of many people with such dreadful recollections.	Да и немудрено - ведь даже я взволновалась, хотя и была непричастна к тяжбе; так как же горько было столь юным и неискушенным сердцам получить в наследство бесконечное несчастье, связанное для множества людей с такими ужасными воспоминаниями!
I had another uneasiness, in the application of the painful story to the poor half-witted creature who had brought us there; but, to my surprise, she seemed perfectly unconscious of that and only led the way upstairs again, informing us with the toleration of a superior creature for the infirmities of a common mortal that her landlord was "a little M, you know!"	С другой стороны, мне было больно думать, что жизнь этого несчастного самоубийцы кое в чем напоминает жизнь бедной полоумной старушки, которая привела нас сюда; но, к моему удивлению, сама она этого как будто совершенно не сознавала и, ведя нас вверх по лестнице, объясняла нам, со снисходительностью высшего существа к слабостям простых смертных, что ее хозяин "немножко... того... знаете ли!"
She lived at the top of the house, in a pretty large room, from which she had a glimpse of Lincoln's Inn Hall.	Она жила на самом верху, в довольно большой комнате, из которой был виден Линкольнс-Инн-Холл.
This seemed to have been her principal inducement, originally, for taking up her residence there.	Это, должно быть, и послужило для нее главной побудительной причиной поселиться здесь.
She could look at it, she said, in the night, especially in the moonshine.	Ведь отсюда она, по ее словам, могла смотреть на здание Канцлерского суда даже ночью, особенно при лунном свете.
Her room was clean, but very, very bare.	Комната у нее была чистенькая, но почти совсем пустая.

I noticed the scantiest necessaries in the way of furniture; a few old prints from books, of Chancellors and barristers, wafered against the wall; and some half-dozen reticles and work-bags, "containing documents," as she informed us.	Самая необходимая мебель, старые гравированные портреты канцлеров и адвокатов, вырезанные из книг и прилепленные облатками к стенам, да несколько ридикюлей и рабочих мешочков, по словам хозяйки, "набитых документами", - вот все, что я здесь увидела.
There were neither coals nor ashes in the grate, and I saw no articles of clothing anywhere, nor any kind of food.	В камине ни угля, ни золы; нигде никакой одежды, ни крошки еды.
Upon a shelf in an open cupboard were a plate or two, a cup or two, and so forth, but all dry and empty.	На полке открытого посудного шкафчика стояло, правда, несколько тарелок, две-три чайных чашки и еще кое-какая посуда, но вся она была пустая, насухо вытертая.
There was a more affecting meaning in her pinched appearance, I thought as I looked round, than I had understood before.	Оглядывая комнату, я с жалостью подумала, что, значит, недаром ее хозяйка такая изможденная, и только теперь поняла - почему.
"Extremely honoured, I am sure," said our poor hostess with the greatest suavity, "by this visit from the wards in Jarndyce.	- Чрезвычайно польщена, поверьте, этим визитом подопечных тяжбы Джарндисов, - начала бедная старушка самым любезным тоном.
And very much indebted for the omen.	- И весьма признательна за доброе предзнаменование.
It is a retired situation.	Местожительство у меня уединенное.
Considering.	Сравнительно.
I am limited as to situation.	Я ограничена в выборе местожительства.
In consequence of the necessity of attending on the Chancellor.	Вынуждена находиться при канцлере.
I have lived here many years.	Я живу здесь уже много лет.
I pass my days in court, my evenings and my nights here.	Дни свои провожу в суде; вечера и ночи здесь.
I find the nights long, for I sleep but little and think much.	Ночи кажутся мне длинными, - ведь сплю я мало, а думаю много.
That is, of course, unavoidable, being in Chancery.	Это, конечно, неизбежно, когда твое дело разбирается в Канцлерском суде.
I am sorry I cannot offer chocolate.	К сожалению, не имею возможности предложить шоколаду.
I expect a judgment shortly and shall then place my establishment on a superior footing.	Ожидаю, что суд вынесет решение скоро, а тогда устрою свою жизнь получше.
At present, I don't mind confessing to the wards in Jarndyce (in strict confidence) that I sometimes find it difficult to keep up a genteel appearance.	В настоящее время не стесняюсь признаться подопечным тяжбы Джарндисов (строго доверительно), что иногда трудно сохранить приличный вид.
I have felt the cold here.	Мне здесь случалось страдать от холода.
I have felt something sharper than cold.	А порой и от кое-чего более тяжкого, чем холод.
It matters very little.	Но это неважно.

Pray excuse the introduction of such mean topics."	Прошу извинить, что завела разговор на столь низменные темы.
She partly drew aside the curtain of the long, low garret window and called our attention to a number of bird-cages hanging there, some containing several birds.	Она немного отодвинула занавеску продолговатого низкого чердачного окна и показала нам висящие в нем птичьи клетки; в некоторых из них сидело по нескольку птичек.
There were larks, linnets, and goldfinches--I should think at least twenty.	Здесь были жаворонки, коноплянки, щеглы - всего птиц двадцать, не меньше.
"I began to keep the little creatures," she said, "with an object that the wards will readily comprehend.	- Я завела у себя этих малюток с особой целью, и подопечные ее сразу поймут, - сказала она.
With the intention of restoring them to liberty.	- С намерением выпустить птичек на волю.
When my judgment should be given.	Как только вынесут решение по моему делу.
Ye- es!	Да-а!
They die in prison, though.	Однако они умирают в тюрьме.
Their lives, poor silly things, are so short in comparison with Chancery proceedings that, one by one, the whole collection has died over and over again.	Бедные глупышки, жизнь у них такая короткая в сравнении с канцлерским судопроизводством, что все они, птичка за птичкой, умирают, - целые коллекции у меня так вымерли одна за другой.
I doubt, do you know, whether one of these, though they are all young, will live to be free!	И я, знаете ли, опасаюсь, что ни одна из этих вот птичек, хоть все они молоденькие, тоже не доживет до освобождения.
Ve-ry mortifying, is it not?"	Оч-чень прискорбно, не правда ли?
Although she sometimes asked a question, she never seemed to expect a reply, but rambled on as if she were in the habit of doing so when no one but herself was present.	Среди потока ее фраз изредка мелькал вопрос, но она не дожидалась ответа, а продолжала тараторить, как будто привыкла задавать вопросы в пространство, даже когда была одна.
"Indeed," she pursued, "I positively doubt sometimes, I do assure you, whether while matters are still unsettled, and the sixth or Great Seal still prevails, I may not one day be found lying stark and senseless here, as I have found so many birds!"	- И, право же, - продолжала она, - я положительно опасаюсь иногда, уверяю вас, что, поскольку дело еще не решено и шестая, или Большая, печать все еще торжествует, может случиться, что и меня найдут здесь окоченевшей и бездыханной, как я находила стольких птичек.
Richard, answering what he saw in Ada's compassionate eyes, took the opportunity of laying some money, softly and unobserved, on the chimney-piece.	В ответ на полный сострадания взгляд Ады Ричард ухитрился тихо и незаметно положить на каминную полку немного денег.
We all drew nearer to the cages, feigning to examine the birds.	Мы все подошли поближе к клеткам, делая вид, будто рассматриваем птичек.
"I can't allow them to sing much," said the little old lady, "for (you'll think this curious) I find my mind confused by the idea that they are singing while I am following the arguments in court.	- Я не могу позволить им петь слишком много, -говорила старушка, - так как (вам это покажется странным) в голове у меня путается, когда я слежу за судебными прениями и вдруг вспоминаю, что пташки мои сейчас поют.
And my mind requires to be so very clear, you know!	А голова у меня, знаете ли, должна быть очень, очень ясной!
Another time, I'll tell you their names.	В другой раз я назову вам их имена.

Not at present.	Не сейчас.
On a day of such good omen, they shall sing as much as they like.	В день столь доброго предзнаменования пусть поют сколько угодно.
In honour of youth," a smile and curtsy, "hope," a smile and curtsy, "and beauty," a smile and curtsy.	В честь молодости, - улыбка и реверанс, -надежды, - улыбка и реверанс, - и красоты. -Улыбка и реверанс.
"There!	- Ну вот!
We'll let in the full light."	Раздвинем занавески - пусть будет совсем светло.
The birds began to stir and chirp.	Птички оживились и начали щебетать.
"I cannot admit the air freely," said the little old lady--the room was close, and would have been the better for it--"because the cat you saw downstairs, called Lady Jane, is greedy for their lives.	- Я не могу открывать окно, чтобы воздух у меня был свежее, - говорила маленькая старушка (воздух в комнате был спертый, и ее не худо было бы проветрить), - потому что Леди Джейн -кошка, которую вы видели внизу, - покушается на их жизнь.
She crouches on the parapet outside for hours and hours.	Целыми часами сидит, притаившись, за окном на парапете.
I have discovered," whispering mysteriously, "that her natural cruelty is sharpened by a jealous fear of their regaining their liberty.	Я поняла, - тут она перешла на таинственный шепот, - что ее природное жестокосердие теперь обострилось - она охвачена ревнивой боязнью, как бы их не выпустили на волю.
In consequence of the judgment I expect being shortly given.	В результате решения суда, которое, я надеюсь, вынесут вскоре.
She is sly and full of malice.	Она хитрая и коварная.
I half believe, sometimes, that she is no cat, but the wolf of the old saying.	Иногда я готова поверить, что она не кошка, а волк из старинной поговорки:
It is so very difficult to keep her from the door."	"Волк, что голод - не выгонишь!"
Some neighbouring bells, reminding the poor soul that it was half- past nine, did more for us in the way of bringing our visit to an end than we could easily have done for ourselves.	Бой часов на колокольне, где-то поблизости, напомнил бедняжке, что уже половина десятого, и положил конец нашему визиту, - нам самим закончить его было бы не так-то легко.
She hurriedly took up her little bag of documents, which she had laid upon the table on coming in, and asked if we were also going into court.	Придя домой, старушка положила на стол свой мешочек с документами, а теперь торопливо схватила его и осведомилась, не собираемся ли мы тоже пойти в суд.
On our answering no, and that we would on no account detain her, she opened the door to attend us downstairs.	Мы ответили отрицательно, подчеркнув, что никоим образом не хотим ее задерживать, и тогда она открыла дверь, чтобы проводить нас вниз.
"With such an omen, it is even more necessary than usual that I should be there before the Chancellor comes in," said she, "for he might mention my case the first thing.	- После такого предзнаменования мне более чем когда-либо нужно попасть в суд до выхода канцлера, - сказала она, - ибо он может назначить слушание моего дела в первую очередь.
I have a presentiment that he WILL mention it the first thing this morning"	У меня предчувствие, что он действительно назначит его в первую очередь сегодня утром.

She stopped to tell us in a whisper as we were going down that the whole house was filled with strange lumber which her landlord had bought piecemeal and had no wish to sell, in consequence of being a little M. This was on the first floor.	На лестнице она остановила нас и зашептала, что весь дом набит каким-то диковинным хламом, который ее хозяин скупил постепенно, а продавать не желает... потому что он чуть-чуть... того.
But she had made a previous stoppage on the second floor and had silently pointed at a dark door there.	Это она говорила на площадке второго этажа, а перед тем, на третьем этаже, ненадолго остановилась и молча указала нам пальцем на темную закрытую дверь.
"The only other lodger," she now whispered in explanation, "a law- writer.	- Единственный жилец, не считая меня, -объяснила она шепотом, - переписчик судебных бумаг.
The children in the lanes here say he has sold himself to the devil.	Здешние уличные мальчишки болтают, будто он продал душу черту.
I don't know what he can have done with the money.	Не представляю себе, на что он мог истратить вырученные деньги!
Hush!"	Тсс!
She appeared to mistrust that the lodger might hear her even there, and repeating "Hush!" went before us on tiptoe as though even the sound of her footsteps might reveal to him what she had said.	Тут она, должно быть, испугалась, как бы жилец не услышал ее слов из-за двери, и, повторяя "тсс!", пошла впереди нас на цыпочках, точно шум ее шагов мог выдать ему то, что она сказала.
Passing through the shop on our way out, as we had passed through it on our way in, we found the old man storing a quantity of packets of waste-paper in a kind of well in the floor.	Проходя через лавку к выходу тем же путем, как мы шли к лестнице, мы снова увидели старика хозяина, убиравшего в подполье кипы исписанной бумаги, видимо макулатуры.
He seemed to be working hard, with the perspiration standing on his forehead, and had a piece of chalk by him, with which, as he put each separate package or bundle down, he made a crooked mark on the panelling of the wall.	Старик работал очень усердно, - так, что пот выступил у него на лбу, - и, убрав сверток или пачку, хватал лежащий у него под рукой кусок мела и чертил им какую-то закорючку на обшивке стены.
Richard and Ada, and Miss Jellyby, and the little old lady had gone by him, and I was going when he touched me on the arm to stay me, and chalked the letter J upon the wall--in a very curious manner, beginning with the end of the letter and shaping it backward.	Ричард, Ада, мисс Джеллиби и маленькая старушка уже прошли мимо него, а я не успела, так как он внезапно остановил меня и, дотронувшись до моего локтя, написал мелом на стене букву "Д" - написал чрезвычайно странным образом, начав снизу.
It was a capital letter, not a printed one, but just such a letter as any clerk in Messrs. Kenge and Carboy's office would have made.	Это была заглавная буква, не печатная, но написанная точь-в-точь так, как написал бы ее клерк из конторы господ Кенджа и Карбоя.
"Can you read it?" he asked me with a keen glance.	- Можете вы произнести ее? - спросил старик, устремив на меня пронзительный взгляд.
"Surely," said I.	- Конечно, - ответил я.
"It's very plain."	- Это нетрудно.
"What is it?"	- Как же она произносится?
"J."	-Д.

With another glance at me, and a glance at the door, he rubbed it out and turned an "a" in its place (not a capital letter this time), and said,	Снова бросив взгляд на меня, потом на дверь, он стер букву, вывел на ее месте букву "ж" (теперь незаглавную) и спросил:
"What's that?"	- А это что такое?
I told him.	Я ответила.
He then rubbed that out and turned the letter "r," and asked me the same question.	Он стер "ж", написал "а" и задал мне тот же вопрос.
He went on quickly until he had formed in the same curious manner, beginning at the ends and bottoms of the letters, the word Jarndyce, without once leaving two letters on the wall together.	Так он быстро чертил букву за буквой, все тем же странным образом, начиная снизу, а начертив, стирал ее, - причем ни разу не оставил на стене двух одновременно, - и остановился лишь после того, как написал все буквы, составляющие слово "Джарндис".
"What does that spell?" he asked me.	- Как произносится это слово? - спросил он меня.
When I told him, he laughed.	Я произнесла его, и старик рассмеялся.
In the same odd way, yet with the same rapidity, he then produced singly, and rubbed out singly, the letters forming the words Bleak House.	Затем он таким же странным образом и с такой же быстротой начертил и стер одну за другой все буквы, составляющие слова "Холодный дом".
These, in some astonishment, I also read; and he laughed again.	Не без удивления прочла я вслух и эти слова, а старик снова рассмеялся.
"Hi!" said the old man, laying aside the chalk.	- Ха! - сказал он, отложив в сторону мел.
"I have a turn for copying from memory, you see, miss, though I can neither read nor write."	- Вот видите, мисс, я могу рисовать слова по памяти, хоть и не умею ни читать, ни писать.
He looked so disagreeable and his cat looked so wickedly at me, as if I were a blood-relation of the birds upstairs, that I was quite relieved by Richard's appearing at the door and saying,	У него был такой неприятный вид, а кошка устремила на меня такой хищный взгляд, - словно я была кровной родственницей живших наверху птичек, - что я почувствовала настоящее облегчение, когда Ричард появился в дверях и сказал:
"Miss Summerson, I hope you are not bargaining for the sale of your hair.	- Надеюсь, мисс Саммерсон, вы не собираетесь продавать свои волосы?
Don't be tempted.	Не поддавайтесь искушению.
Three sacks below are quite enough for Mr. Krook!"	Три мешка уже лежат в подполье, и хватит с мистера Крука!
I lost no time in wishing Mr. Krook good morning and joining my friends outside, where we parted with the little old lady, who gave us her blessing with great ceremony and renewed her assurance of yesterday in reference to her intention of settling estates on Ada and me.	Я не замедлила пожелать мистеру Круку всего хорошего и присоединилась к своим друзьям, стоявшим на улице, и тут мы расстались с маленькой старушкой, которая очень торжественно простилась с нами и повторила свое вчерашнее обещание завещать Аде и мне какие-то поместья.
Before we finally turned out of those lanes, we looked back and saw Mr. Krook standing at his shop-door, in his spectacles, looking after us, with his cat upon his shoulder, and her tail sticking up on one side of his hairy cap like a tall feather.	Заходя за угол, мы оглянулись и увидели мистера Крука, - он смотрел нам вслед, стоя у входа в лавку с очками на носу и кошкой на плече, - хвост ее торчал над его мохнатой шапкой, словно длинное перо.

"Quite an adventure for a morning in London!" said Richard with a sigh.	- Вот так утреннее приключение в Лондоне, -сказал Ричард со вздохом.
"Ah, cousin, cousin, it's a weary word this Chancery!"	- Ах, кузина, кузина, какие это страшные слова -"Канцлерский суд"!
"It is to me, and has been ever since I can remember," returned Ada.	- И я боялась их с тех пор, как помню себя, -откликнулась Ада.
"I am grieved that I should be the enemy--as I suppose I am --of a great number of relations and others, and that they should be my enemies--as I suppose they are--and that we should all be ruining one another without knowing how or why and be in constant doubt and discord all our lives.	- Тяжело сознавать себя врагом, - ведь я, очевидно, враг, - своих многочисленных родственников и других людей; тяжело сознавать, что они мои враги, - а так оно, вероятно, и есть, -и видеть, что мы разоряем друг друга, сами не зная, как и зачем, и всю жизнь проводим в подозрениях и раздорах.
It seems very strange, as there must be right somewhere, that an honest judge in real earnest has not been able to find out through all these years where it is."	Должна же где-то быть правда, и очень странно, что за столько лет не нашлось ни одного честного судьи, который взялся бы за дело всерьез и выяснил, на чьей она стороне.
"Ah, cousin!" said Richard. "Strange, indeed!	- Да, кузина, - вздохнул Ричард, - еще бы не странно!
All this wasteful, wanton chess-playing IS very strange.	Вся эта разорительная, бесцельная шахматная игра действительно кажется очень странной.
To see that composed court yesterday jogging on so serenely and to think of the wretchedness of the pieces on the board gave me the headache and the heartache both together.	Когда я видел вчера, как безмятежно топчется на месте этот невозмутимый суд, и думал о страданиях пешек на его шахматной доске, у меня разболелись и голова и сердце.
My head ached with wondering how it happened, if men were neither fools nor rascals; and my heart ached to think they could possibly be either.	Г олова - оттого, что я был не в силах понять, как все это возможно, если только люди не дураки и не подлецы, а сердце - от мысли о том, что люди бывают и дураками и подлецами.
But at all events, Ada--I may call you Ada?"	Но, во всяком случае, Ада... можно мне называть вас Адой?
"Of course you may, cousin Richard."	- Конечно, можно, кузен Ричард.
"At all events, Chancery will work none of its bad influences on US.	- Во всяком случае, Ада, Канцлерский суд не может вредно повлиять на нас.
We have happily been brought together, thanks to our good kinsman, and it can't divide us now!"	К счастью, мы с вами встретились, - благодаря нашему доброму родственнику, - и теперь суд не в силах нас разлучить!
"Never, I hope, cousin Richard!" said Ada gently.	- Надеюсь, что нет, кузен Ричард! - тихо промолвила Ада.
Miss Jellyby gave my arm a squeeze and me a very significant look.	Мисс Джеллиби сжала мой локоть и бросила на меня весьма многозначительный взгляд.
I smiled in return, and we made the rest of the way back very pleasantly.	Я улыбнулась в ответ, и весь остальной путь до дому мы прошли очень весело.

In half an hour after our arrival, Mrs. Jellyby appeared; and in the course of an hour the various things necessary for breakfast straggled one by one into the dining-room.	Спустя полчаса после нашего возвращения из спальни вышла миссис Джеллиби, а потом в течение часа в столовой один за другим появлялись разнообразные предметы, необходимые для первого завтрака.
I do not doubt that Mrs. Jellyby had gone to bed and got up in the usual manner, but she presented no appearance of having changed her dress.	Я не сомневаюсь, что миссис Джеллиби легла спать и встала точно так же, как это делают все люди, но по ее виду казалось, будто она, ложась в постель, даже платья не сняла.
She was greatly occupied during breakfast, for the morning's post brought a heavy correspondence relative to Borrioboola-Gha, which would occasion her (she said) to pass a busy day.	За завтраком она была совершенно поглощена своими делами, так как утренняя почта принесла ей великое множество писем относительно Бориобула-Гха, а это, по ее собственным словам, сулило ей хлопотливый день.
The children tumbled about, and notched memoranda of their accidents in their legs, which were perfect little calendars of distress; and Peepy was lost for an hour and a half, and brought home from Newgate market by a policeman.	Дети шатались повсюду, то и дело падая и оставляя следы пережитых злоключений на своих ногах, превратившихся в какие-то краткие летописи ребячьих бедствий; а Пищик пропадал полтора часа, и домой его привел полисмен, который нашел его на Ньюгетском рынке.
The equable manner in which Mrs. Jellyby sustained both his absence and his restoration to the family circle surprised us all.	Спокойствие, с каким миссис Джеллиби перенесла и отсутствие и возвращение своего отпрыска в лоно семьи, поразило всех нас.
She was by that time perseveringly dictating to Caddy, and Caddy was fast relapsing into the inky condition in which we had found her.	Все это время она усердно продолжала диктовать Кедди, а Кедди беспрерывно пачкалась чернилами, быстро обретая тот вид, в каком мы застали ее накануне.
At one o'clock an open carriage arrived for us, and a cart for our luggage.	В час дня за нами приехала открытая коляска и подвода для нашего багажа.
Mrs. Jellyby charged us with many remembrances to her good friend Mr. Jarndyce; Caddy left her desk to see us depart, kissed me in the passage, and stood biting her pen and sobbing on the steps; Peepy, I am happy to say, was asleep and spared the pain of separation (I was not without misgivings that he had gone to Newgate market in search of me); and all the other children got up behind the barouche and fell off, and we saw them, with great concern, scattered over the surface of Thavies Inn as we rolled out of its precincts.	Миссис Джеллиби попросила нас передать сердечный привет своему доброму другу мистеру Джарндису; Кедди встала из-за письменного стола и, провожая нас, поцеловала меня, когда мы шли по коридору, а потом стояла на ступеньках крыльца, покусывая гусиное перо и всхлипывая; Пищик, к счастью, спал, так что сон избавил его от мук расставанья (я не могла удержаться от подозрений, что на Ньюгетский рынок он ходил искать меня); остальные же дети прицепились сзади к нашей коляске, но вскоре сорвались и попадали на землю, и мы, оглянувшись назад, с тревогой увидели, что они валяются по всему Тейвис-Инну.
CHAPTER VI	Глава VI
Quite at Home	Совсем как дома
The day had brightened very much, and still brightened as we went westward.	Тем временем прояснило, и чем дальше мы двигались на запад, тем светлей и светлей становился день.

We went our way through the sunshine and the fresh air, wondering more and more at the extent of the streets, the brilliancy of the shops, the great traffic, and the crowds of people whom the pleasanter weather seemed to have brought out like many-coloured flowers.	Озаренные солнцем, вдыхая свежий воздух, мы ехали, все больше и больше дивясь на бесчисленные улицы, роскошь магазинов, оживленное движение и толпы людей, которые запестрели, словно цветы, как только туман рассеялся.
By and by we began to leave the wonderful city and to proceed through suburbs which, of themselves, would have made a pretty large town in my eyes; and at last we got into a real country road again, with windmills, rick-yards, milestones, farmers' waggons, scents of old hay, swinging signs, and horse troughs: trees, fields, and hedge-rows.	Но вот мы мало-помалу стали выбираться из этого удивительного города, пересекли предместья, которые, как мне казалось, сами могли бы образовать довольно большой город, и, наконец, свернули на настоящую деревенскую дорогу, а тут на нас пахнуло ароматом давно скошенного сена и перед нами замелькали ветряные мельницы, стога, придорожные столбы, фермерские телеги, качающиеся вывески и водопойные колоды, деревья, поля и живые изгороди.
It was delightful to see the green landscape before us and the immense metropolis behind; and when a waggon with a train of beautiful horses, furnished with red trappings and clear-sounding bells, came by us with its music, I believe we could all three have sung to the bells, so cheerful were the influences around.	Чудесно было видеть расстилавшийся перед нами зеленый простор и знать, что громадная столица осталась позади, а когда какой-то фургон, запряженный породистыми лошадьми в красной сбруе, поравнялся с нами, бойко тарахтя под музыку звонких бубенчиков, мы все трое, кажется, готовы были запеть им в лад, - таким весельем дышало все вокруг.
"The whole road has been reminding me of my namesake Whittington," said Richard, "and that waggon is the finishing touch. Halloa!	- Дорога все время напоминает мне о моем тезке -Виттингтоне, - сказал Ричард, - и этот фургон -последний штрих на картине... Эй!
What's the matter?"	В чем дело?
We had stopped, and the waggon had stopped too.	Мы остановились, фургон тоже остановился.
Its music changed as the horses came to a stand, and subsided to a gentle tinkling, except when a horse tossed his head or shook himself and sprinkled off a little shower of bell-ringing.	Как только лошади стали, звон бубенчиков перешел в легкое позвякиванье, но стоило одной из лошадей дернуть головой или встряхнуться, как нас вновь окатывало ливнем звона.
"Our postilion is looking after the waggoner," said Richard, "and the waggoner is coming back after us. Good day, friend!"	- Наш форейтор оглядывается на возчика, - сказал Ричард, - а тот идет назад, к нам... Добрый день, приятель!
The waggoner was at our coach-door.	- Возчик уже стоял у дверцы нашей коляски.
"Why, here's an extraordinary thing!" added Richard, looking closely at the man.	- Смотрите-ка, вот чудеса! - добавил Ричард, всматриваясь в него.
"He has got your name, Ada, in his hat!"	- У него на шляпе ваша фамилия, Ада!
He had all our names in his hat.	На шляпе у него оказались все три наши фамилии.
Tucked within the band were three small notes--one addressed to Ada, one to Richard, one to me.	За ее ленту были заткнуты три записки: одна -адресованная Аде, другая - Ричарду, третья - мне.
These the waggoner delivered to each of us respectively, reading the name aloud first.	Возчик вручил их нам одну за другой поочередно, всякий раз сперва прочитывая вслух фамилию адресата.

In answer to Richard's inquiry from whom they came, he briefly answered,	На вопрос Ричарда, от кого эти записки, он коротко ответил:
"Master, sir, if you please"; and putting on his hat again (which was like a soft bowl), cracked his whip, re-awakened his music, and went melodiously away.	"От хозяина, сэр", - надел шляпу (похожую на котелок, только мягкий) и щелкнул бичом, а "музыка" зазвучала снова, и под ее звон он покатил дальше.
"Is that Mr. Jarndyce's waggon?" said Richard, calling to our post- boy.	- Это фургон мистера Джарндиса? - спросил Ричард форейтора.
"Yes, sir," he replied.	- Да, сэр, - ответил тот.
"Going to London."	- Едет в Лондон.
We opened the notes.	Мы развернули записки.
Each was a counterpart of the other and contained these words in a solid, plain hand.	Написанные твердым, разборчивым почерком, они были совершенно одинакового содержания, и в каждой мы прочли следующие слова:
"I look forward, my dear, to our meeting easily and without constraint on either side.	"Надеюсь, друг мой, что мы встретимся непринужденно и не будем стесняться один другого.
I therefore have to propose that we meet as old friends and take the past for granted.	Поэтому предлагаю встретиться, как старые приятели, ни словом не поминая о прошлом.
It will be a relief to you possibly, and to me certainly, and so my love to you.	Возможно, так будет легче и для Вас, а для меня -безусловно. Любящий Вас
"John Jarndyce"	Джон Джарндис".
I had perhaps less reason to be surprised than either of my companions, having never yet enjoyed an opportunity of thanking one who had been my benefactor and sole earthly dependence through so many years.	Эта просьба удивила меня, вероятно, меньше, чем моих спутников, - ведь мне так ни разу и не удалось поблагодарить того, кто столько лет был моим благодетелем и единственным покровителем.
I had not considered how I could thank him, my gratitude lying too deep in my heart for that; but I now began to consider how I could meet him without thanking him, and felt it would be very difficult indeed.	Раньше я не спрашивала себя: как мне благодарить его?- признательность была слишком глубоко скрыта в моем сердце; теперь же стала думать: как удержаться от благодарности при встрече с ним? и поняла, что это будет очень трудно.
The notes revived in Richard and Ada a general impression that they both had, without quite knowing how they came by it, that their cousin Jarndyce could never bear acknowledgments for any kindness he performed and that sooner than receive any he would resort to the most singular expedients and evasions or would even run away.	Прочитав записки, Ричард и Ада стали говорить, что у них осталось впечатление, - только они не помнят, откуда оно взялось, - будто их кузен Джарндис не терпит благодарности за свои добрые дела и, уклоняясь от нее, прибегает к самым диковинным хитростям и уловкам вплоть до того, что спасается бегством.
Ada dimly remembered to have heard her mother tell, when she was a very little child, that he had once done her an act of uncommon generosity and that on her going to his house to thank him, he happened to see her through a window coming to the door, and immediately escaped by the back gate, and was not heard of for three months.	Ада смутно припомнила, как еще в раннем детстве слышала от своей мамы, будто мистер Джарндис однажды оказал ей очень большую услугу, а когда мама отправилась его благодарить, он, увидев в окно, что она подошла к дверям, немедленно сбежал через задние ворота, и потом целых три месяца о нем не было ни слуху ни духу.

This discourse led to a great deal more on the same theme, and indeed it lasted us all day, and we talked of scarcely anything else.	Мы много беседовали на эту тему, и, сказать правду, она не иссякала весь день, так что мы почти ни о чем другом не говорили.
If we did by any chance diverge into another subject, we soon returned to this, and wondered what the house would be like, and when we should get there, and whether we should see Mr. Jarndyce as soon as we arrived or after a delay, and what he would say to us, and what we should say to him.	Случайно отвлекшись от нее, мы немного погодя возвращались к ней опять и гадали, какой он, этот Холодный дом, да скоро ли мы туда доедем, да увидим ли мистера Джарндиса тотчас же по приезде или позже, да что он нам скажет и что следует нам сказать ему.
All of which we wondered about, over and over again.	Обо всем этом мы думали и раздумывали и говорили все вновь и вновь.
The roads were very heavy for the horses, but the pathway was generally good, so we alighted and walked up all the hills, and liked it so well that we prolonged our walk on the level ground when we got to the top.	Дорога оказалась очень скверной - лошадям было тяжело, но пешеходные тропинки по обочинам большей частью были удобны; поэтому мы выходили из коляски на всех подъемах и шли в гору пешком, и нам так это нравилось, что, добравшись доверху, мы и на ровном месте не сразу садились в свой экипаж.
At Barnet there were other horses waiting for us, but as they had only just been fed, we had to wait for them too, and got a long fresh walk over a common and an old battle- field before the carriage came up.	В Барнете нас ждали сменные лошади, но им только что задали корму, так что нам пришлось подождать и мы успели сделать еще одну длинную прогулку по выгону и древнему полю битвы, пока не подъехала наша коляска.
These delays so protracted the journey that the short day was spent and the long night had closed in before we came to St. Albans, near to which town Bleak House was, we knew.	Все это нас так задержало, что короткий осенний день уже угас и наступила долгая ночь, а мы еще не доехали до городка Сент-Олбенса, близ которого, как нам было известно, находился Холодный дом.
By that time we were so anxious and nervous that even Richard confessed, as we rattled over the stones of the old street, to feeling an irrational desire to drive back again.	К тому времени мы уже так разволновались и разнервничались, что даже Ричард признался, -когда мы катили по булыжной мостовой старинного городка, - что его обуяло нелепое искушение повернуть вспять.
As to Ada and me, whom he had wrapped up with great care, the night being sharp and frosty, we trembled from head to foot.	А мы с Адой - Аду он очень заботливо укутал, так как вечер был ветреный и морозный - дрожали с головы до ног.
When we turned out of the town, round a corner, and Richard told us that the post-boy, who had for a long time sympathized with our heightened expectation, was looking back and nodding, we both stood up in the carriage (Richard holding Ada lest she should be jolted down) and gazed round upon the open country and the starlight night for our destination.	Когда же мы выехали за черту города и завернули за угол крайнего дома, Ричард сказал, что форейтор, который давно уже сочувствовал нашему нетерпеливому ожиданию, обернулся и кивнул нам; и тут обе мы поднялись и дальше ехали стоя (причем Ричард поддерживал Аду, чтобы она не вывалилась), напряженно всматриваясь в звездную ночь и расстилавшееся перед нами пространство.
There was a light sparkling on the top of a hill before us, and the driver, pointing to it with his whip and crying,	Но вот впереди на вершине холма блеснул свет, и кучер, указав на него бичом, крикнул:

"That's Bleak House!" put his horses into a canter and took us forward at such a rate, uphill though it was, that the wheels sent the road drift flying about our heads like spray from a water-mill.	"Вон он, Холодный дом!", пустил лошадей крупной рысью и погнал их в гору так быстро, что нас, как брызгами на водяной мельнице, осыпало дорожной пылью, взлетающей из-под колес.
Presently we lost the light, presently saw it, presently lost it, presently saw it, and turned into an avenue of trees and cantered up towards where it was beaming brightly.	Свет блеснул, погас, снова блеснул, опять погас, блеснул вновь, и мы, свернув в аллею, покатили в ту сторону, где он горел ярко.
It was in a window of what seemed to be an old-fashioned house with three peaks in the roof in front and a circular sweep leading to the porch.	А горел он в окне старинного дома с тремя вздымавшимися на переднем фасаде шпилями и покатым въездом, который вел к крыльцу, изгибаясь дугой.
A bell was rung as we drew up, and amidst the sound of its deep voice in the still air, and the distant barking of some dogs, and a gush of light from the opened door, and the smoking and steaming of the heated horses, and the quickened beating of our own hearts, we alighted in no inconsiderable confusion.	Как только мы подъехали, где-то зазвонил колокол, и вот под его густой звон, гулко раздававшийся в тишине, и лай собак, доносившийся издали, озаренные потоком света, хлынувшим через распахнутую дверь, окутанные паром, поднявшимся от разгоряченных лошадей, чувствуя, как быстро забилось у нас сердце, мы вышли из коляски в немалом смятении.
"Ada, my love, Esther, my dear, you are welcome.	- Ада, милая! Эстер, дорогая моя, добро пожаловать!
I rejoice to see you!	Как я счастлив встретиться с вами!
Rick, if I had a hand to spare at present, I would give it you!"	Рик, будь у меня сейчас еще одна свободная рука, я протянул бы ее вам!
The gentleman who said these words in a clear, bright, hospitable voice had one of his arms round Ada's waist and the other round mine, and kissed us both in a fatherly way, and bore us across the hall into a ruddy little room, all in a glow with a blazing fire.	Джентльмен, произносивший эти слова звучным, веселым, приветливым голосом, одной рукой обнял Аду, другою - меня и, отечески поцеловав нас обеих, провел через переднюю в небольшую с красными стенами комнатку, залитую светом огня, который ярко пылал в камине.
Here he kissed us again, and opening his arms, made us sit down side by side on a sofa ready drawn out near the hearth.	Тут он снова поцеловал нас и, разжав руки, усадил рядом на диванчик, уже пододвинутый поближе к огню.
I felt that if we had been at all demonstrative, he would have run away in a moment.	В эту минуту я поняла, что стоит нам хоть немножко дать волю своим чувствам, и он убежит во мгновение ока.
"Now, Rick!" said he. "I have a hand at liberty.	- Ну, Рик, - сказал он, - теперь у меня рука свободна.
A word in earnest is as good as a speech.	Одно лишь искреннее слово не хуже целой речи.
I am heartily glad to see you.	От души рад вас видеть.
You are at home.	Вы теперь дома.
Warm yourself!"	Отогревайтесь же!

Richard shook him by both hands with an intuitive mixture of respect and frankness, and only saying (though with an earnestness that rather alarmed me, I was so afraid of Mr. Jarndyce's suddenly disappearing),	Ричард пожал ему обе руки и доверчиво и почтительно, но сказал только (хотя сказал так горячо, что порядком меня напугал, - очень уж я боялась, как бы мистер Джарндис сразу же не скрылся):
"You are very kind, sir!	"Вы очень добры, сэр.
We are very much obliged to you!" laid aside his hat and coat and came up to the fire.	Мы вам чрезвычайно обязаны!" - и, сняв шляпу и пальто, подошел к камину.
"And how did you like the ride?	- Ну как, приятно было прокатиться?
And how did you like Mrs. Jellyby, my dear?" said Mr. Jarndyce to Ada.	А миссис Джеллиби вам понравилась, моя милая? - спросил мистер Джарндис Аду.
While Ada was speaking to him in reply, I glanced (I need not say with how much interest) at his face.	Пока Ада отвечала, я украдкой посматривала на него, - не стоит и говорить, с каким интересом.
It was a handsome, lively, quick face, full of change and motion; and his hair was a silvered iron-grey.	Лицо его, красивое, живое, подвижное, часто меняло выражение; волосы были слегка посеребрены сединой.
I took him to be nearer sixty than fifty, but he was upright, hearty, and robust.	Я решила, что ему уже лет под шестьдесят, но держался он прямо и выглядел бодрым и крепким.
From the moment of his first speaking to us his voice had connected itself with an association in my mind that I could not define; but now, all at once, a something sudden in his manner and a pleasant expression in his eyes recalled the gentleman in the stagecoach six years ago on the memorable day of my journey to Reading.	Не успел он заговорить с нами, как голос его вызвал в моей памяти что-то пережитое в прошлом, только я не могла припомнить, что именно; и вот, наконец, что-то в его порывистых манерах и ласковых глазах внезапно напомнило мне джентльмена, сидевшего в почтовой карете шесть лет назад, в памятный день моего отъезда в Рединг.
I was certain it was he.	И я поняла, что это был он.
I never was so frightened in my life as when I made the discovery, for he caught my glance, and appearing to read my thoughts, gave such a look at the door that I thought we had lost him.	Но никогда в жизни я так не пугалась, как в ту минуту, когда сделала это открытие, - ведь он поймал мой взгляд и, словно прочитав мои мысли, так выразительно взглянул на дверь, что я подумала: "Только мы его и видели!"
However, I am happy to say he remained where he was, and asked me what I thought of Mrs. Jellyby.	Однако, к счастью, он никуда не сбежал, а спросил меня, какого я мнения о миссис Джеллиби.
"She exerts herself very much for Africa, sir," I said.	- Она изо всех сил трудится на пользу Африки, сэр, - сказала я.
"Nobly!" returned Mr. Jarndyce.	- Прекрасно! - воскликнул мистер Джарндис.
"But you answer like Ada."	- Но вы отвечаете так же, как Ада.
Whom I had not heard.	- Я не слышала слов Ады.
"You all think something else, I see."	- Я вижу, вы все чего-то не договариваете.
"We rather thought," said I, glancing at Richard and Ada, who entreated me with their eyes to speak, "that perhaps she was a little unmindful of her home."	- Если уж говорить всю правду, - начала я, посмотрев на Ричарда и Аду, которые взглядами умоляли меня ответить вместо них, - нам показалось, что она, пожалуй, недостаточно заботится о своем доме.

"Floored!" cried Mr. Jarndyce.	- Не может быть! - вскричал мистер Джарндис.
I was rather alarmed again.	Мне опять стало страшно.
"Well! I want to know your real thoughts, my dear.	- Слушайте, мне хочется знать, что вы о ней действительно думаете, дорогая моя.
I may have sent you there on purpose."	Быть может, я послал вас к ней не без умысла.
"We thought that, perhaps," said I, hesitating, "it is right to begin with the obligations of home, sir; and that, perhaps, while those are overlooked and neglected, no other duties can possibly be substituted for them."	- Нам кажется, - проговорила я нерешительно, -что, пожалуй, ей лучше было бы начать со своих домашних обязанностей, сэр; ведь если их выполняешь небрежно и нерадиво, то этого не искупят никакие другие заслуги.
"The little Jellybys," said Richard, coming to my relief, "are really--I can't help expressing myself strongly, sir--in a devil of a state."	- А малютки Джеллиби, - вмешался Ричард, приходя мне на помощь, - ведь они - простите за резкость, сэр, - прямо-таки черт знает в каком виде.
"She means well," said Mr. Jarndyce hastily.	- У нее благие намерения, - торопливо проговорил мистер Джарндис.
"The wind's in the east."	- А ветер-то восточный, оказывается.
"It was in the north, sir, as we came down," observed Richard.	- Пока мы сюда ехали, ветер был северный, -заметил Ричард.
"My dear Rick," said Mr. Jarndyce, poking the fire, "I'll take an oath it's either in the east or going to be.	- Дорогой Рик, - сказал мистер Джарндис, мешая угли в камине, - ветер дует или вот-вот подует с востока - могу поклясться.
I am always conscious of an uncomfortable sensation now and then when the wind is blowing in the east."	Когда ветер восточный, мне время от времени становится как-то не по себе.
"Rheumatism, sir?" said Richard.	- У вас ревматизм, сэр? - спросил Ричард.
"I dare say it is, Rick.	- Пожалуй что так, Рик.
I believe it is.	Вероятно.
And so the little Jell --I had my doubts about 'em--are in a--oh, Lord, yes, it's easterly!" said Mr. Jarndyce.	Значит, малютки Джел... Я и сам подозревал... что они в... о господи, ну, конечно, ветер восточный! -повторил мистер Джарндис.
He had taken two or three undecided turns up and down while uttering these broken sentences, retaining the poker in one hand and rubbing his hair with the other, with a good-natured vexation at once so whimsical and so lovable that I am sure we were more delighted with him than we could possibly have expressed in any words.	Роняя эти обрывки фраз, он раза два-три нерешительно прошелся взад и вперед по комнате, в одной руке держа кочергу, а другой ероша волосы с добродушной досадой, такой чудаковатый и такой милый, что нет слов выразить, как горячо мы им восхищались.
He gave an arm to Ada and an arm to me, and bidding Richard bring a candle, was leading the way out when he suddenly turned us all back again.	Но вот он взял под руку меня и Аду и, попросив Ричарда захватить свечу, пошел с нами к двери, как вдруг повернул назад.
"Those little Jellybys.	- Насчет ребятишек Джеллиби... - начал он.

Couldn't you--didn't you--now, if it had rained sugar-plums, or three-cornered raspberry tarts, or anything of that sort!" said Mr. Jarndyce.	- Вы не могли разве... вы не... ну, словом, неплохо было бы, если б, скажем, на них вдруг градом посыпались с небес леденцы, или пирожки с малиновым вареньем, или вообще что-нибудь в этом роде!
"Oh, cousin--" Ada hastily began.	- Но, кузен... - торопливо подхватила Ада.
"Good, my pretty pet.	- Вот это хорошо, моя прелесть!
I like cousin.	Приятно слышать, когда тебя называют "кузеном".
Cousin John, perhaps, is better."	А "кузен Джон" - и того лучше, пожалуй.
"Then, cousin John--" Ada laughingly began again.	-Так вот, кузен Джон... - снова начала Ада со смехом.
"Ha, ha!	- Ха-ха!
Very good indeed!" said Mr. Jarndyce with great enjoyment.	Замечательно! - воскликнул мистер Джарндис в полном восторге.
"Sounds uncommonly natural.	- Звучит необычайно естественно.
Yes, my dear?"	Ну, и что же, дорогая моя?
"It did better than that.	- Они получили кое-что получше.
It rained Esther."	К ним с небес слетела Эстер.
"Aye?" said Mr. Jarndyce.	- Вот как? - сказал мистер Джарндис.
"What did Esther do?"	- Что же Эстер делала?
"Why, cousin John," said Ada, clasping her hands upon his arm and shaking her head at me across him--for I wanted her to be quiet--	- А вот что, кузен Джон, - принялась рассказывать Ада, обхватив обеими руками его руку и отрицательно качая головой в ответ на мою просьбу помолчать.
"Esther was their friend directly.	- Эстер сразу подружилась с ними.
Esther nursed them, coaxed them to sleep, washed and dressed them, told them stories, kept them quiet, bought them keepsakes"--My dear girl!	Эстер нянчила их, укладывала спать, умывала, одевала, рассказывала им сказки, успокаивала их, покупала им подарки. Милая моя девочка!
I had only gone out with Peepy after he was found and given him a little, tiny horse!-- "and, cousin John, she softened poor Caroline, the eldest one, so much and was so thoughtful for me and so amiable!	Ведь я всего только и сделала, что вышла на улицу с Пищиком, когда его разыскали, и подарила ему крошечную лошадку. - И еще, кузен Джон, она утешала бедную Кэролайн, старшую дочь миссис Джеллиби, и была так внимательна ко мне, так мила!..
No, no, I won't be contradicted, Esther dear!	Нет, нет, не спорь, милая Эстер!
You know, you know, it's true!"	Сама знаешь, отлично знаешь, что это правда!
The warm-hearted darling leaned across her cousin John and kissed me, and then looking up in his face, boldly said,	И, не выпуская руки своего кузена Джона, моя ласковая девочка потянулась ко мне и поцеловала меня, потом вдруг расхрабрилась и, глядя ему прямо в глаза, сказала:

"At all events, cousin John, I WILL thank you for the companion you have given me."	- Во всяком случае, кузен Джон, кто-кто, а я все-таки благодарю вас за подругу, которую вы мне дали.
I felt as if she challenged him to run away.	Она словно вызывала его на то, чтобы он убежал.
But he didn't.	Но он остался.
"Where did you say the wind was, Rick?" asked Mr. Jarndyce.	- Как вы сказали, Рик, какой сейчас ветер? -спросил мистер Джарндис.
"In the north as we came down, sir."	- Когда мы приехали, сэр, ветер был северный.
"You are right. There's no east in it.	- Правильно, ветер вовсе не восточный.
A mistake of mine.	Я просто ошибся.
Come, girls, come and see your home!"	Пойдемте, девочки, посмотрим ваш родной дом.
It was one of those delightfully irregular houses where you go up and down steps out of one room into another, and where you come upon more rooms when you think you have seen all there are, and where there is a bountiful provision of little halls and passages, and where you find still older cottage-rooms in unexpected places with lattice windows and green growth pressing through them.	Это был один из тех очаровательных, причудливо построенных домов, где, переходя из одной комнаты в другую, спускаешься или поднимаешься по ступенькам, где находишь новые комнаты, после того как уже кажется, что ты осмотрел их все, где, миновав множество закоулков и коридорчиков, неожиданно попадаешь в еще более старинные, - как в деревенских коттеджах, - комнаты с решетчатыми оконными переплетами, к которым прижимается зеленая листва.
Mine, which we entered first, was of this kind, with an up-and-down roof that had more corners in it than I ever counted afterwards and a chimney (there was a wood fire on the hearth) paved all around with pure white tiles, in every one of which a bright miniature of the fire was blazing.	Моя комната - первая, в которую мы вошли, была именно такая - с двухскатным потолком, в котором было столько углов, что я никогда не могла их сосчитать, и с камином (в нем пылали дрова), выложенным внутри белоснежным кафелем, каждая плитка которого отражала в миниатюре ярко пылающий огонь.
Out of this room, you went down two steps into a charming little sitting-room looking down upon a flower-garden, which room was henceforth to belong to Ada and me.	Из этой комнаты, спустившись по двум ступенькам, можно было попасть в прелестную маленькую гостиную, выходящую окнами на цветник и предназначенную Аде и мне.
Out of this you went up three steps into Ada's bedroom, which had a fine broad window commanding a beautiful view (we saw a great expanse of darkness lying underneath the stars), to which there was a hollow window-seat, in which, with a spring-lock, three dear Adas might have been lost at once.	А отсюда, поднявшись по трем ступенькам, -перейти в спальню Ады, где из красивого широкого окна открывался чудесный вид (в тот вечер мы увидели только обширное темное пространство, расстилавшееся под звездами), а под окном было устроено сиденье в такой глубокой нише, что, стоило только навесить на нее дверь с пружиной, и здесь сумели бы спрятаться три милых Ады.
Out of this room you passed into a little gallery, with which the other best rooms (only two) communicated, and so, by a little staircase of shallow steps with a number of corner stairs in it, considering its length, down into the hall.	Из ее спальни можно было пройти на маленькую галерею, к которой примыкали две (только две) парадные комнаты, а из галереи, спустившись по короткой лесенке с низкими ступеньками и, пожалуй, слишком частыми поворотами, перейти в переднюю.

But if instead of going out at Ada's door you came back into my room, and went out at the door by which you had entered it, and turned up a few crooked steps that branched off in an unexpected manner from the stairs, you lost yourself in passages, with mangles in them, and three-cornered tables, and a native Hindu chair, which was also a sofa, a box, and a bedstead, and looked in every form something between a bamboo skeleton and a great bird-cage, and had been brought from India nobody knew by whom or when.	Но если бы вы направились в другую сторону, то есть вернулись бы из спальни Ады в мою, вышли бы из нее через ту самую дверь, в которую вошли, и поднялись по нескольким винтовым ступеням, ответвлявшимся от лестницы, вы, наверное, заблудились бы в коридорах, где увидели бы катки для белья, трехугольные столики и индийское кресло, которое могло превратиться в диван, сундук или кровать, - хотя на вид казалось не то остовом бамбуковой хижины, не то огромной птичьей клеткой, - а вывезено было из Индии неизвестно кем и когда.
From these you came on Richard's room, which was part library, part sitting- room, part bedroom, and seemed indeed a comfortable compound of many rooms.	Отсюда можно было пройти в комнату Ричарда, которая служила библиотекой, гостиной и спальней одновременно, заменяя целую удобную квартирку.
Out of that you went straight, with a little interval of passage, to the plain room where Mr. Jarndyce slept, all the year round, with his window open, his bedstead without any furniture standing in the middle of the floor for more air, and his cold bath gaping for him in a smaller room adjoining.	Небольшой коридор соединял ее с очень просто обставленной спальней, где мистер Джарндис круглый год спал при открытом окне на кровати без полога, стоявшей посредине комнаты, чтобы со всех сторон обдувал воздух; открытая дверь вела из спальни в смежную комнатку, где он принимал холодные ванны.
Out of that you came into another passage, where there were back-stairs and where you could hear the horses being rubbed down outside the stable and being told to	Другой коридор вел из спальни к черному ходу, и когда у конюшни чистили лошадей, отсюда было слышно, как им кричали:
"Hold up" and	"Стой!" и
"Get over," as they slipped about very much on the uneven stones.	"Пошел!" - если им случалось поскользнуться на неровных булыжниках.
Or you might, if you came out at another door (every room had at least two doors), go straight down to the hall again by half-a-dozen steps and a low archway, wondering how you got back there or had ever got out of it.	Но, если угодно, вы могли бы из спальни хозяина перейти прямо в переднюю - стоило только выйти в другую дверь (в каждой комнате здесь было не меньше двух дверей), спуститься по нескольким ступенькам и пройти по низкому сводчатому коридору, - а очутившись в передней, вы просто не поняли бы, каким образом вы отсюда вышли и как вам удалось сюда вернуться.
The furniture, old-fashioned rather than old, like the house, was as pleasantly irregular.	Как и сам дом, обстановка в нем была старинная, хоть и не казалась старой, и так же пленяла своим приятным разнообразием.
Ada's sleeping-room was all flowers--in chintz and paper, in velvet, in needlework, in the brocade of two stiff courtly chairs which stood, each attended by a little page of a stool for greater state, on either side of the fire-place.	Спальня Ады была, если можно так выразиться, "вся в цветах" - цветочным узором были украшены и ситцевые чехлы, и обои, и бархатные портьеры, и вышивки, и парчовая обивка стоявших по обе стороны камина двух роскошных, как во дворце, прямых кресел, к которым для большей пышности было приставлено, в качестве пажей, по скамеечке.

Our sitting-room was green and had framed and glazed upon the walls numbers of surprising and surprised birds, staring out of pictures at a real trout in a case, as brown and shining as if it had been served with gravy; at the death of Captain Cook; and at the whole process of preparing tea in China, as depicted by Chinese artists.	Г остиная у нас была зеленая, увешанная картинками, на которых было изображено множество удивительных птиц, пристально и удивленно смотревших с полотен в застекленных рамах на аквариум с живой форелью, - такой коричневой и блестящей, словно ее подали под соусом, - и на другие картинки, например "Смерть капитана Кука" и весь процесс заготовки чая в Китае, нарисованный китайскими художниками.
In my room there were oval engravings of the months--ladies haymaking in short waists and large hats tied under the chin, for June; smooth-legged noblemen pointing with cocked-hats to village steeples, for October.	В моей комнате висели овальные гравюры с аллегорическими изображениями двенадцати месяцев, причем июнь олицетворяли дамы, работавшие на сенокосе в платьях с короткими талиями и широких шляпах, завязанных лентами, а октябрь - джентльмены в узких рейтузах, которые указывали треуголками на деревенские колокольни.
Half-length portraits in crayons abounded all through the house, but were so dispersed that I found the brother of a youthful officer of mine in the china-closet and the grey old age of my pretty young bride, with a flower in her bodice, in the breakfast-room.	Поясные портреты пастелью во множестве встречались по всему дому, но развешаны они были в полном беспорядке: так, например, брат молодого офицера, портрет которого висел в моей комнате, попал в посудную кладовую, а седую старуху, в которую превратилась моя хорошенькая юная новобрачная с цветком на корсаже, я увидела в той столовой, где завтракали.
As substitutes, I had four angels, of Queen Anne's reign, taking a complacent gentleman to heaven, in festoons, with some difficulty; and a composition in needlework representing fruit, a kettle, and an alphabet.	Зато вместо них у меня висели написанные во времена королевы Анны четыре ангела, которые не без труда поднимали на небо опутанного гирляндами самодовольного джентльмена, а другую стену украшал вышитый натюрморт -фрукты, чайник и букварь.
All the movables, from the wardrobes to the chairs and tables, hangings, glasses, even to the pincushions and scent-bottles on the dressing-tables, displayed the same quaint variety.	Вся обстановка в этом доме, начиная с гардеробов и кончая креслами, столами, драпировками, зеркалами, вплоть до булавочных подушечек и флаконов с духами на туалетных столиках, отличалась столь же причудливым разнообразием.
They agreed in nothing but their perfect neatness, their display of the whitest linen, and their storing-up, wheresoever the existence of a drawer, small or large, rendered it possible, of quantities of rose-leaves and sweet lavender.	Ни одной общей черты не было у этих вещей -разве только безукоризненная опрятность, сверкающая белизна полотняных скатертей и салфеток да кучки засушенных розовых лепестков и пахучей лаванды, которые лежали повсюду, в каждом ящике, - все равно, большой он был или маленький.

Such, with its illuminated windows, softened here and there by shadows of curtains, shining out upon the starlight night; with its light, and warmth, and comfort; with its hospitable jingle, at a distance, of preparations for dinner; with the face of its generous master brightening everything we saw; and just wind enough without to sound a low accompaniment to everything we heard, were our first impressions of Bleak House.	Так вот: сначала - сияющий в звездной ночи свет в окнах, лишь кое-где притушенный занавесками; потом - светлые, теплые, уютные комнаты и доносящийся издали гостеприимный, предобеденный стук посуды в столовой, и лицо великодушного хозяина, излучающее доброту, от которой светлело все, что мы видели, и глухой шум ветра за стенами, служащий негромким аккомпанементом всему, что мы слышали, - так вот каковы были наши первые впечатления от Холодного дома.
"I am glad you like it," said Mr. Jarndyce when he had brought us round again to Ada's sitting-room.	- Я рад, что он вам понравился, - сказал мистер Джарндис после того, как показал нам весь дом и снова привел нас в гостиную Ады.
"It makes no pretensions, but it is a comfortable little place, I hope, and will be more so with such bright young looks in it.	- Никаких особых претензий у него нет, но домик уютный, хочется думать, а с такими вот веселыми молодыми обитателями он будет еще уютнее.
You have barely half an hour before dinner.	До обеда осталось всего полчаса.
There's no one here but the finest creature upon earth--a child."	Гость у нас только один, но другого такого во всем мире не сыщешь - это чудеснейшее создание... дитя.
"More children, Esther!" said Ada.	- И тут дети, Эстер! - воскликнула Ада.
"I don't mean literally a child," pursued Mr. Jarndyce; "not a child in years.	- Дитя не настоящее, - пояснил мистер Джарндис, - дитя не по летам.
He is grown up--he is at least as old as I am--but in simplicity, and freshness, and enthusiasm, and a fine guileless inaptitude for all worldly affairs, he is a perfect child."	Он взрослый - никак не моложе меня, - но по свежести чувств, простодушию, энтузиазму, прелестной бесхитростной неспособности заниматься житейскими делами - он сущее дитя.
We felt that he must be very interesting.	Мы решили, что этот гость, очевидно, очень интересный человек.
"He knows Mrs. Jellyby," said Mr. Jarndyce.	- Это один знакомый миссис Джеллиби, -продолжал мистер Джарндис.
"He is a musical man, an amateur, but might have been a professional.	- Он музыкант - правда, только любитель, хотя мог бы сделаться профессионалом.
He is an artist too, an amateur, but might have been a professional.	Кроме того, он художник-любитель, хотя тоже мог бы сделать живопись своей профессией.
He is a man of attainments and of captivating manners.	Очень одаренный, обаятельный человек.
He has been unfortunate in his affairs, and unfortunate in his pursuits, and unfortunate in his family; but he don't care--he's a child!"	В делах ему не везет, в профессии не везет, в семье не везет, но это его не тревожит... сущий младенец!
"Did you imply that he has children of his own, sir?" inquired Richard.	- Вы сказали, что он человек семейный, значит у него есть дети, сэр? - спросил Ричард.
"Yes, Rick!	- Да, Рик!
Half-a-dozen.	С полдюжины, - ответил мистер Джарндис.
More!	- Больше!

Nearer a dozen, I should think.	Пожалуй, дюжина наберется.
But he has never looked after them.	Но он о них никогда не заботился.
How could he?	Да и где ему?
He wanted somebody to look after HIM.	Нужно, чтобы кто-то заботился о нем самом.
He is a child, you know!" said Mr. Jarndyce.	Сущий младенец, уверяю вас!
"And have the children looked after themselves at all, sir?" inquired Richard.	- А дети его сумели позаботиться о себе, сэр? -спросил Ричард.
"Why, just as you may suppose," said Mr. Jarndyce, his countenance suddenly falling.	- Ну, сами понимаете, насколько это им удалось, -проговорил мистер Джарндис, и лицо его внезапно омрачилось.
"It is said that the children of the very poor are not brought up, but dragged up.	- Есть поговорка, что беднота своих Отпрысков не "ставит на ноги", но "тащит за ноги".
Harold Skimpole's children have tumbled up somehow or other.	Так или иначе, дети Гарольда Скимпола с грехом пополам стали на ноги.
The wind's getting round again, I am afraid.	А ветер опять переменился, к сожалению.
I feel it rather!"	Я это уже почувствовал!
Richard observed that the situation was exposed on a sharp night.	Ричард заметил, что дом стоит на открытом месте, и когда ночь ветреная, в комнатах дует.
"It IS exposed," said Mr. Jarndyce.	- Да, он стоит на открытом месте, - подтвердил мистер Джарндис.
"No doubt that's the cause.	- В том-то и дело.
Bleak House has an exposed sound.	Потому в нем и гуляет ветер, в этом Холодном доме.
But you are coming my way.	Ну, Рик, наши комнаты рядом.
Come along!"	Пойдемте!
Our luggage having arrived and being all at hand, I was dressed in a few minutes and engaged in putting my worldly goods away when a maid (not the one in attendance upon Ada, but another, whom I had not seen) brought a basket into my room with two bunches of keys in it, all labelled.	Багаж привезли, и все у меня было под рукой, поэтому я быстро переоделась и уже принялась раскладывать свое "добро", как вдруг горничная (не та, которую приставили к Аде, а другая, еще незнакомая мне) вошла в мою комнату с корзиночкой, в которой лежали две связки ключей с ярлычками.
"For you, miss, if you please," said she.	- Это для вас, мисс, позвольте вам доложить, -сказала она.
"For me?" said I.	- Для меня? - переспросила я.
"The housekeeping keys, miss."	- Ключи со всего дома, мисс.
I showed my surprise, for she added with some little surprise on her own part,	Я не скрыла своего удивления, а она, тоже немного удивленная, добавила:
"I was told to bring them as soon as you was alone, miss.	- Мне приказали отдать их вам, как только вы останетесь одни, мисс.
Miss Summerson, if I don't deceive myself?"	Ведь, если я не ошибаюсь, мисс Саммерсон - это вы?

"Yes," said I.	- Да, - ответила я.
"That is my name."	- Это я.
"The large bunch is the housekeeping, and the little bunch is the cellars, miss.	- Большая связка - ключи от кладовых в доме, маленькая - от погребов, мисс.
Any time you was pleased to appoint to-morrow morning, I was to show you the presses and things they belong to."	И еще мне ведено показать вам завтра утром все шкафы и что каким ключом отпирается, - в любое время, когда прикажете.
I said I would be ready at half-past six, and after she was gone, stood looking at the basket, quite lost in the magnitude of my trust.	Я сказала, что буду готова к половине седьмого, а когда горничная ушла, посмотрела на корзиночку и уже не спускала с нее глаз, совершенно растерявшись оттого, что мне оказали столь большое доверие.
Ada found me thus and had such a delightful confidence in me when I showed her the keys and told her about them that it would have been insensibility and ingratitude not to feel encouraged.	Так я и стояла, когда вошла Ада; и тут я показала ей ключи и объяснила, зачем их принесли, а она так очаровательно высказала свою веру в мои хозяйственные таланты, что я была бы бесчувственной и неблагодарной, если бы это меня не ободрило.
I knew, to be sure, that it was the dear girl's kindness, but I liked to be so pleasantly cheated.	Я понимала, конечно, что милая девушка говорит так лишь по доброте сердечной, но все-таки мне было приятно поддаться столь лестному обману.
When we went downstairs, we were presented to Mr. Skimpole, who was standing before the fire telling Richard how fond he used to be, in his school-time, of football.	Когда мы сошли вниз, нас представили мистеру Скимполу, который стоял у камина, рассказывая Ричарду о том, как он в свои школьные годы увлекался футболом.
He was a little bright creature with a rather large head, but a delicate face and a sweet voice, and there was a perfect charm in him.	Маленький жизнерадостный человек с довольно большой головой, но тонкими чертами лица и нежным голосом, он казался необычайно обаятельным.
All he said was so free from effort and spontaneous and was said with such a captivating gaiety that it was fascinating to hear him talk.	Он говорил обо всем на свете так легко и непринужденно, с такой заразительной веселостью, что слушать его было одно удовольствие.
Being of a more slender figure than Mr. Jarndyce and having a richer complexion, with browner hair, he looked younger.	Фигура у него была стройнее, чем у мистера Джарндиса, цвет лица более свежий, а седина в волосах менее заметна, и потому он казался моложе своего друга.
Indeed, he had more the appearance in all respects of a damaged young man than a well- preserved elderly one.	Вообще он походил скорее на преждевременно постаревшего молодого человека, чем на хорошо сохранившегося старика.
There was an easy negligence in his manner and even in his dress (his hair carelessly disposed, and his neckkerchief loose and flowing, as I have seen artists paint their own portraits) which I could not separate from the idea of a romantic youth who had undergone some unique process of depreciation.	Какая-то беззаботная небрежность проглядывала в его манерах и даже костюме (волосы у него были несколько растрепаны, а слабо завязанный галстук развевался, как у художников на известных мне автопортретах), и это невольно внушало мне мысль, что он похож па романтического юношу, который странным образом одряхлел.

It struck me as being not at all like the manner or appearance of a man who had advanced in life by the usual road of years, cares, and experiences.	Мне сразу показалось, что и манеры его и внешность совсем не такие, какие бывают у человека, который прошел, как и все пожилые люди, долголетний путь забот и жизненного опыта.
I gathered from the conversation that Mr. Skimpole had been educated for the medical profession and had once lived, in his professional capacity, in the household of a German prince.	Из общего разговора я узнала, что мистер Скимпол получил медицинское образование и одно время был домашним врачом у какого-то немецкого князя.
He told us, however, that as he had always been a mere child in point of weights and measures and had never known anything about them (except that they disgusted him), he had never been able to prescribe with the requisite accuracy of detail.	Но, как он сам сказал нам, он всегда был сущим ребенком "в отношении мер и весов", ничего в них не смыслил (кроме того, что они ему противны) и никогда не был способен прописать лекарство с надлежащей аккуратностью в каждой мелочи.
In fact, he said, he had no head for detail.	Вообще, говорил он, голова его не создана для мелочей.
And he told us, with great humour, that when he was wanted to bleed the prince or physic any of his people, he was generally found lying on his back in bed, reading the newspapers or making fancy-sketches in pencil, and couldn't come.	И с большим юмором рассказывал нам, что, когда за ним посылали, чтобы пустить кровь князю или дать врачебный совет кому-нибудь из его приближенных, он обыкновенно лежал навзничь в постели и читал газеты или рисовал карандашом фантастические наброски, а потому не мог пойти к больному.
The prince, at last, objecting to this, "in which," said Mr. Skimpole, in the frankest manner, "he was perfectly right," the engagement terminated, and Mr. Skimpole having (as he added with delightful gaiety) "nothing to live upon but love, fell in love, and married, and surrounded himself with rosy cheeks."	В конце концов князь рассердился, - "вполне резонно", откровенно признал мистер Скимпол, -и отказался от его услуг, а так как для мистера Скимпола "не осталось ничего в жизни, кроме любви" (объяснил он с очаровательной веселостью), то он "влюбился, женился и окружил себя румяными щечками".
His good friend Jarndyce and some other of his good friends then helped him, in quicker or slower succession, to several openings in life, but to no purpose, for he must confess to two of the oldest infirmities in the world: one was that he had no idea of time, the other that he had no idea of money.	Его добрый друг Джарндис и некоторые другие добрые друзья время от времени подыскивали ему те или иные занятия, но ничего путного из этого не получалось, так как он, должен признаться, страдает двумя самыми древними человеческими слабостями: во-первых, не знает, что такое "время", во-вторых, ничего не понимает в деньгах.
In consequence of which he never kept an appointment, never could transact any business, and never knew the value of anything!	Поэтому он никогда никуда не являлся вовремя, никогда не мог вести никаких дел и никогда не знал, сколько стоит то или другое.
Well!	Ну что ж!
So he had got on in life, and here he was!	Так вот он и жил всю жизнь, и такой уж он человек!
He was very fond of reading the papers, very fond of making fancy-sketches with a pencil, very fond of nature, very fond of art.	Он очень любит читать газеты, очень любит рисовать карандашом фантастические наброски, очень любит природу, очень любит искусство.
All he asked of society was to let him live. THAT wasn't much.	Все, что он просит у общества, - это не мешать ему жить. Не так уж это много.

His wants were few.	Потребности у него ничтожные.
Give him the papers, conversation, music, mutton, coffee, landscape, fruit in the season, a few sheets of Bristol-board, and a little claret, and he asked no more.	Дайте ему возможность читать газеты, беседовать, слушать музыку, любоваться красивыми пейзажами, дайте ему баранины, кофе, свежих фруктов, несколько листов бристольского картона; немножко красного вина, и больше ему ничего не нужно.
He was a mere child in the world, but he didn't cry for the moon.	В жизни он сущий младенец, но он не плачет, как дети, требуя луны с неба.
He said to the world,	Он говорит людям:
"Go your several ways in peace!	"Идите с миром каждый своим путем!
Wear red coats, blue coats, lawn sleeves; put pens behind your ears, wear aprons; go after glory, holiness, commerce, trade, any object you prefer; only--let Harold Skimpole live!"	Хотите - носите красный мундир армейца, хотите - синий мундир моряка, хотите - облачение епископа, хотите - фартук ремесленника, а нет, так засуньте себе перо за ухо, как это делают клерки; стремитесь к славе, к святости, к торговле, к промышленности, к чему угодно, только... не мешайте жить Гарольду Скимполу!"
All this and a great deal more he told us, not only with the utmost brilliancy and enjoyment, but with a certain vivacious candour-- speaking of himself as if he were not at all his own affair, as if Skimpole were a third person, as if he knew that Skimpole had his singularities but still had his claims too, which were the general business of the community and must not be slighted.	Все эти мысли и многие другие он излагал нам с необычайным блеском и удовольствием, а о себе говорил с каким-то оживленным беспристрастием, - как будто ему не было до себя никакого дела, как будто Скимпол был какое-то постороннее лицо, как будто он знал, что у Скимпола, конечно, есть свои странности, но есть и свои требования, которыми общество обязано заняться и не смеет пренебрегать.
He was quite enchanting.	Он просто очаровывал своих слушателей.
If I felt at all confused at that early time in endeavouring to reconcile anything he said with anything I had thought about the duties and accountabilities of life (which I am far from sure of), I was confused by not exactly understanding why he was free of them.	Если вначале я и смущалась, безуспешно стараясь примирить его признания со своими собственными взглядами на нравственный долг и ответственность (хотя я сама представляю их себе не очень ясно), меня смущало лишь то, что я не могла как следует уразуметь, почему этот человек свободен и от ответственности и от нравственного долга.
That he WAS free of them, I scarcely doubted; he was so very clear about it himself.	А что он действительно был от них свободен, я почти не сомневалась, - этого он ничуть не скрывал.
"I covet nothing," said Mr. Skimpole in the same light way.	- Я ничего не домогаюсь, - продолжал мистер Скимпол все с тою же легкостью.
"Possession is nothing to me.	- Мне не нужно ничем обладать.
Here is my friend Jarndyce's excellent house.	Вот великолепный дом моего друга Джарндиса.
I feel obliged to him for possessing it.	Я чувствую себя обязанным моему другу за то, что у меня есть этот дом.
I can sketch it and alter it.	Я могу нарисовать и, рисуя, изменить его.
I can set it to music.	Я могу написать о нем музыку.

When I am here, I have sufficient possession of it and have neither trouble, cost, nor responsibility.	Когда я живу здесь, я в достаточной мере им обладаю, не испытывая никаких беспокойств, не неся расходов и ответственности.
My steward's name, in short, is Jarndyce, and he can't cheat me.	Короче говоря, у меня есть управляющий по фамилии Джарндис, и он не может меня обмануть.
We have been mentioning Mrs. Jellyby.	Мы только что говорили о миссис Джеллиби.
There is a bright-eyed woman, of a strong will and immense power of business detail, who throws herself into objects with surprising ardour!	Вот вам женщина с острым умом, сильной волей и огромной способностью вникать в каждую мелочь любого дела, - женщина, которая с поразительным рвением преследует те или иные цели!
I don't regret that I have not a strong will and an immense power of business detail to throw myself into objects with surprising ardour.	Но я не жалею, что у меня нет ни сильной воли, ни огромной способности вникать в мелочи, ни уменья преследовать те или иные цели с поразительным рвением.
I can admire her without envy.	Я могу восхищаться этой женщиной без зависти.
I can sympathize with the objects.	Я могу сочувствовать ее целям.
I can dream of them.	Я могу мечтать о них.
I can lie down on the grass--in fine weather--and float along an African river, embracing all the natives I meet, as sensible of the deep silence and sketching the dense overhanging tropical growth as accurately as if I were there.	Я могу лежать на траве - в хорошую погоду - и мысленно плыть по какой-нибудь африканской реке, обнимая всех встречных туземцев, и при этом так же полно наслаждаться глубокой тишиной и так же верно рисовать пышную растительность тропических дебрей, как если бы я и впрямь находился в Африке.
I don't know that it's of any direct use my doing so, but it's all I can do, and I do it thoroughly.	Не знаю, приносит ли эта моя деятельность какую-нибудь непосредственную пользу, но только это я могу делать, и делаю отлично.
Then, for heaven's sake, having Harold Skimpole, a confiding child, petitioning you, the world, an agglomeration of practical people of business habits, to let him live and admire the human family, do it somehow or other, like good souls, and suffer him to ride his rocking-horse!"	А затем, когда Гарольд Скимпол, доверчивое дитя, умоляет вас, весь свет, то есть скопище практичных деловых людей: "Прошу вас, не мешайте мне жить и восхищаться человеческим родом", будьте добры, сделайте это так или иначе и позвольте ему качаться на его игрушечной лошадке!
It was plain enough that Mr. Jarndyce had not been neglectful of the adjuration.	Было совершенно ясно, что мистер Джарндис не остался глух к этой мольбе.
Mr. Skimpole's general position there would have rendered it so without the addition of what he presently said.	Ясно хотя бы потому, какое почетное положение занимал в его доме мистер Скимпол, который вскоре сам подтвердил это, высказавшись еще яснее.
"It's only you, the generous creatures, whom I envy," said Mr. Skimpole, addressing us, his new friends, in an impersonal manner.	- Если я кому-нибудь и завидую, так это вам, великодушные вы создания, - сказал мистер Скимпол, обращаясь к нам троим, своим новым знакомым.
"I envy you your power of doing what you do.	- Я завидую вашей способности делать то, что вы делаете.

It is what I should revel in myself.	На вашем месте я тоже бы этим увлекся.
I don't feel any vulgar gratitude to you.	Но я не чувствую к вам пошлой благодарности; ни малейшей.
I almost feel as if YOU ought to be grateful to ME for giving you the opportunity of enjoying the luxury of generosity.	Я готов думать, что это вам следует благодарить меня за то, что я даю вам возможность наслаждаться собственной щедростью.
I know you like it.	Я знаю, вам это нравится.
For anything I can tell, I may have come into the world expressly for the purpose of increasing your stock of happiness.	Быть может, я и на свет-то появился лишь для того, чтобы обогатить сокровищницу вашего счастья.
I may have been born to be a benefactor to you by sometimes giving you an opportunity of assisting me in my little perplexities.	Быть может, я родился затем, чтобы иногда давать вам возможность помогать мне в моих маленьких затруднениях и тем самым сделаться вашим благодетелем.
Why should I regret my incapacity for details and worldly affairs when it leads to such pleasant consequences?	Зачем же мне скорбеть о моей неспособности вникать в мелочи и заниматься житейскими делами, если она порождает столь приятные последствия?
I don't regret it therefore."	Я и не скорблю.
Of all his playful speeches (playful, yet always fully meaning what they expressed) none seemed to be more to the taste of Mr. Jarndyce than this.	Из всех его шутливых речей (шутливых, но совершенно точно выражавших его взгляды) эта речь всего более пришлась по вкусу мистеру Джарндису.
I had often new temptations, afterwards, to wonder whether it was really singular, or only singular to me, that he, who was probably the most grateful of mankind upon the least occasion, should so desire to escape the gratitude of others.	Впоследствии мне не раз хотелось выяснить вопрос, действительно ли это странно или только мне одной кажется странным, что мистер Джарндис, человек, способный, как никто, испытывать чувство благодарности за всякий пустяк, так стремится избежать благодарности других.
We were all enchanted.	Все мы были очарованы.
I felt it a merited tribute to the engaging qualities of Ada and Richard that Mr. Skimpole, seeing them for the first time, should he so unreserved and should lay himself out to be so exquisitely agreeable.	Я поняла, что мистер Скимпол, говоря откровенно с Адой и Ричардом, которых увидел впервые, и всячески стараясь быть столь утонченно любезным, только воздает должное их обаянию.
They (and especially Richard) were naturally pleased, for similar reasons, and considered it no common privilege to be so freely confided in by such an attractive man.	Ричард и Ада (особенно Ричард), естественно, были польщены и решили, что для них это редкостная честь пользоваться столь большим доверием такого привлекательного человека.
The more we listened, the more gaily Mr. Skimpole talked.	Чем внимательнее мы слушали, тем оживленнее болтал мистер Скимпол.
And what with his fine hilarious manner and his engaging candour and his genial way of lightly tossing his own weaknesses about, as if he had said,	А уж если говорить о его веселом остроумии, его чарующей откровенности, его простодушной привычке слегка касаться своих собственных слабостей, как будто он хотел сказать:
"I am a child, you know!	"Вы видите, я - дитя!

You are designing people compared with me" (he really made me consider myself in that light) "but I am gay and innocent; forget your worldly arts and play with me!" the effect was absolutely dazzling.	В сравнении со мной вы коварные люди (он и вправду заставил меня считать себя коварной), а я весел и невинен; так забудьте же о своих хитростях и поиграйте со мной!" - то придется признать, что все это производило прямо-таки ошеломляющее впечатление.
He was so full of feeling too and had such a delicate sentiment for what was beautiful or tender that he could have won a heart by that alone.	И он был так чувствителен, так тонко ценил все прекрасное и юное, что уже одним этим мог бы покорять сердца.
In the evening, when I was preparing to make tea and Ada was touching the piano in the adjoining room and softly humming a tune to her cousin Richard, which they had happened to mention, he came and sat down on the sofa near me and so spoke of Ada that I almost loved him.	Вечером, когда я готовила чай, а моя Ада, сидя в соседней комнате за роялем, вполголоса напевала Ричарду какую-то мелодию, которую они случайно вспомнили, мистер Скимпол подсел ко мне на диван и так говорил об Аде, что я в него чуть не влюбилась.
"She is like the morning," he said.	- Она как утро, - говорил он.
"With that golden hair, those blue eyes, and that fresh bloom on her cheek, she is like the summer morning.	- Эти золотистые волосы, эти голубые глаза, этот свежий румянец на щеках... - ну, точь-в-точь летнее утро!
The birds here will mistake her for it.	Здешние птички так и подумают, когда увидят ее.
We will not call such a lovely young creature as that, who is a joy to all mankind, an orphan.	Нельзя же называть сиротой столь прелестное юное создание, - оно живет на радость всему человечеству.
She is the child of the universe."	Оно дитя вселенной.
Mr. Jarndyce, I found, was standing near us with his hands behind him and an attentive smile upon his face.	Тут я заметила, что мистер Джарндис, улыбаясь, стоит рядом с нами, заложив руки за спину, и внимательно слушает.
"The universe," he observed, "makes rather an indifferent parent, I am afraid."	- Вселенная - довольно равнодушная мать, к сожалению, - проговорил он.
"Oh! I don't know!" cried Mr. Skimpole buoyantly.	- Ну, не знаю! - с жаром возразил ему мистер Скимпол.
"I think I do know," said Mr. Jarndyce.	-А я знаю, - сказал мистер Джарндис.
"Well!" cried Mr. Skimpole. "You know the world (which in your sense is the universe), and I know nothing of it, so you shall have your way.	- Что ж! - воскликнул мистер Скимпол, - вы, конечно, знаете свет (который для вас - вся вселенная), а я не имею о нем понятия, так будь по-вашему.
But if I had mine," glancing at the cousins, "there should be no brambles of sordid realities in such a path as that.	Но если бы все было по-моему, - тут он взглянул на Аду и Ричарда, - на пути этих двух юных созданий не попадались бы колючие шипы гнусной действительности.
It should be strewn with roses; it should lie through bowers, where there was no spring, autumn, nor winter, but perpetual summer.	Их путь был бы усыпан розами; он пролегал бы по садам, где не бывает ни весны, ни осени, ни зимы, где вечно царит лето.
Age or change should never wither it.	Ни годы, ни беды не могли бы его омрачить.
The base word money should never be breathed near it!"	Мерзкое слово "деньги" никогда бы не долетало до него!

Mr. Jarndyce patted him on the head with a smile, as if he had been really a child, and passing a step or two on, and stopping a moment, glanced at the young cousins.	Мистер Джарндис с улыбкой погладил по голове мистера Скимпола, словно тот и в самом деле был ребенком, потом, сделав два-три шага, остановился на минуту и устремил глаза на девушку и юношу.
His look was thoughtful, but had a benignant expression in it which I often (how often!) saw again, which has long been engraven on my heart.	Он смотрел на них задумчиво и благожелательно, и впоследствии я часто (так часто!) вспоминала этот взгляд, надолго запечатлевшийся в моем сердце.
The room in which they were, communicating with that in which he stood, was only lighted by the fire.	Ада и Ричард все еще оставались в соседней комнате, освещенной только огнем камина.
Ada sat at the piano; Richard stood beside her, bending down.	Ада сидела за роялем; Ричард стоял рядом, склонившись над нею.
Upon the wall, their shadows blended together, surrounded by strange forms, not without a ghostly motion caught from the unsteady fire, though reflecting from motionless objects.	Тени их на стене сливались, окруженные другими причудливыми тенями, которые хоть и были отброшены неподвижными предметами, но, движимые трепещущим пламенем, слегка шевелились.
Ada touched the notes so softly and sang so low that the wind, sighing away to the distant hills, was as audible as the music.	Ада так мягко касалась клавиш и пела так тихо, что музыка не заглушала ветра, посылавшего свои вздохи к далеким холмам.
The mystery of the future and the little clue afforded to it by the voice of the present seemed expressed in the whole picture.	Тайна будущего и ее раскрытие, предвещаемое голосом настоящего, - вот что, казалось, выражала вся эта картина.
But it is not to recall this fancy, well as I remember it, that I recall the scene.	Но я не потому упоминаю об этой сцене, что хочу рассказать про какое-то свое фантастическое предчувствие, хоть оно и запечатлелось у меня в памяти, а вот почему.
First, I was not quite unconscious of the contrast in respect of meaning and intention between the silent look directed that way and the flow of words that had preceded it.	Во-первых, я не могла не заметить, что поток слов, только что сказанных мистером Скимполом, был внушен отнюдь не теми мыслями и чувствами, которые отражались в безмолвном взгляде мистера Джарндиса.
Secondly, though Mr. Jarndyce's glance as he withdrew it rested for but a moment on me, I felt as if in that moment he confided to me-- and knew that he confided to me and that I received the confidence --his hope that Ada and Richard might one day enter on a dearer relationship.	Во-вторых, хотя взгляд его, оторвавшись от молодых людей, лишь мимолетно остановился на мне, я почувствовала, что в этот миг мистер Джарндис признается мне, - признается умышленно и видит, что я понимаю его признание, - в своих надеждах на то, что между Адой и Ричардом когда-нибудь установится связь еще более близкая, чем родственные отношения.
Mr. Skimpole could play on the piano and the violoncello, and he was a composer--had composed half an opera once, but got tired of it--and played what he composed with taste.	Мистер Скимпол играл на рояле и на виолончели, он даже был композитором (однажды начал писать оперу, но, наскучив ею, бросил ее на половине) и со вкусом исполнял собственные сочинения.

After tea we had quite a little concert, in which Richard--who was enthralled by Ada's singing and told me that she seemed to know all the songs that ever were written--and Mr. Jarndyce, and I were the audience.	После чая у нас состоялся маленький концерт, на котором слушателями были мистер Джарндис, я и Ричард, - очарованный пением Ады, он сказал мне, что она, должно быть, знает все песни на свете.
After a little while I missed first Mr. Skimpole and afterwards Richard, and while I was thinking how could Richard stay away so long and lose so much, the maid who had given me the keys looked in at the door, saying,	Немного погодя я заметила, что сначала мистер Скимпол, а потом и Ричард куда-то исчезли, и пока я раздумывала о том, как может Ричард не возвращаться так долго, зная, что он столько теряет, горничная, передавшая мне ключи, заглянула в дверь и проговорила:
"If you please, miss, could you spare a minute?"	- Нельзя ли попросить вас сюда на минуту, мисс?
When I was shut out with her in the hall, she said, holding up her hands,	Я вышла с нею в переднюю, и тут горничная, всплеснув руками, воскликнула:
"Oh, if you please, miss, Mr. Carstone says would you come upstairs to Mr. Skimpole's room.	- Позвольте вам доложить, мисс, мистер Карстон просит вас подняться в комнату мистера Скимпола.
He has been took, miss!"	Плохо его дело, мисс.
"Took?" said I.	- Ему плохо? - переспросила я.
"Took, miss.	- Плохо, мисс.
Sudden," said the maid.	Как громом поразило, - ответила горничная.
I was apprehensive that his illness might be of a dangerous kind, but of course I begged her to be quiet and not disturb any one and collected myself, as I followed her quickly upstairs, sufficiently to consider what were the best remedies to be applied if it should prove to be a fit.	Меня охватил страх, как бы внезапное недомогание мистера Скимпола не оказалось опасным, но я, конечно, попросила девушку успокоиться и никого не тревожить, сама же, быстро поднимаясь по лестнице вслед за нею, успела настолько овладеть собой, что стала обдумывать, какие средства лучше всего применить, если наш гость лишился чувств.
She threw open a door and I went into a chamber, where, to my unspeakable surprise, instead of finding Mr. Skimpole stretched upon the bed or prostrate on the floor, I found him standing before the fire smiling at Richard, while Richard, with a face of great embarrassment, looked at a person on the sofa, in a white great-coat, with smooth hair upon his head and not much of it, which he was wiping smoother and making less of with a pocket-handkerchief.	Но вот горничная распахнула дверь, и я вошла в комнату, где, к своему несказанному изумлению, увидела, что мистер Скимпол не лежит на кровати и не распростерт на полу, но стоит спиной к камину, улыбаясь Ричарду, а Ричард в полном замешательстве смотрит на какого-то мужчину в белом пальто, который сидит на кушетке, то и дело приглаживая носовым платком свои редкие, прилизанные волосы, отчего они кажутся совсем уж редкими.
"Miss Summerson," said Richard hurriedly, "I am glad you are come. You will be able to advise us.	- Хорошо, что вы пришли, мисс Саммерсон, -торопливо начал Ричард, - вы можете дать нам совет.
Our friend Mr. Skimpole--don't be alarmed!--is arrested for debt."	Наш друг, мистер Скимпол, - не пугайтесь! -арестован за неуплату долга.

"And really, my dear Miss Summerson," said Mr. Skimpole with his agreeable candour, "I never was in a situation in which that excellent sense and quiet habit of method and usefulness, which anybody must observe in you who has the happiness of being a quarter of an hour in your society, was more needed."	- Действительно, дорогая мисс Саммерсон, -проговорил мистер Скимпол со своей всегдашней милой откровенностью, - я сейчас очутился в таком положении, что нуждаюсь, как никогда, в вашем замечательном здравом смысле и в свойственных вам спокойной методичности и услужливости, - словом, в тех ваших качествах, которых не может не заметить каждый, кто имел счастье провести хоть четверть часа в вашем обществе.
The person on the sofa, who appeared to have a cold in his head, gave such a very loud snort that he startled me.	Мужчина, сидевший на кушетке и, видимо, страдавший насморком, чихнул так громко, что я вздрогнула.
"Are you arrested for much, sir?" I inquired of Mr. Skimpole.	- А он велик, этот долг, из-за которого вы арестованы, сэр? - спросила я мистера Скимпола.
"My dear Miss Summerson," said he, shaking his head pleasantly, "I don't know.	- Дорогая мисс Саммерсон, - ответил он, качая головой в шутливом недоумении, - право, не знаю.
Some pounds, odd shillings, and halfpence, I think, were mentioned."	Несколько фунтов сколько-то шиллингов и полупенсов, не так ли?
"It's twenty-four pound, sixteen, and sevenpence ha'penny," observed the stranger.	- Двадцать четыре фунта шестнадцать шиллингов и семь с половиной пенсов, - ответил незнакомец.
"That's wot it is."	- Вот сколько.
"And it sounds--somehow it sounds," said Mr. Skimpole, "like a small sum?"	-И это! кажется... это, кажется, небольшая сумма? - сказал мистер Скимпол.
The strange man said nothing but made another snort. It was such a powerful one that it seemed quite to lift him out of his seat.	Незнакомец вместо ответа чихнул опять, и с такой силой, что чуть не свалился на пол.
"Mr. Skimpole," said Richard to me, "has a delicacy in applying to my cousin Jarndyce because he has lately--I think, sir, I understood you that you had lately--"	- Мистеру Скимполу неудобно обратиться к кузену Джарндису, - объяснил мне Ричард, -потому что он на днях... насколько я понял, сэр, кажется, вы на днях...
"Oh, yes!" returned Mr. Skimpole, smiling.	- Вот именно! - подтвердил мистер Скимпол с улыбкой.
"Though I forgot how much it was and when it was.	- Но я забыл, много ли это было и когда это было.
Jarndyce would readily do it again, but I have the epicure-like feeling that I would prefer a novelty in help, that I would rather," and he looked at Richard and me, "develop generosity in a new soil and in a new form of flower."	Джарндис охотно сделает это опять, но мне чисто по-эпикурейски хочется чего-то новенького и в одолжениях... хочется, - он взглянул на Ричарда и меня, - вырастить щедрость на новой почве, в форме цветка нового вида.
"What do you think will be best, Miss Summerson?" said Richard, aside.	- Как же быть, по-вашему, мисс Саммерсон? -тихонько спросил меня Ричард.
I ventured to inquire, generally, before replying, what would happen if the money were not produced.	Прежде чем ответить, я осмелилась задать вопрос всем присутствующим: чем грозит неуплата долга?

"Jail," said the strange man, coolly putting his handkerchief into his hat, which was on the floor at his feet.	- Тюрьмой, - буркнул незнакомец и с самым спокойным видом положил носовой платок в цилиндр, стоявший на полу у кушетки.
"Or Coavinses."	- Или отсидкой у Ковинса.
"May I ask, sir, what is--"	- А можно спросить, сэр, кто такой...
"Coavinses?" said the strange man.	- Ковинс? - подсказал незнакомец.
"A 'ouse."	- Судебный исполнитель.
Richard and I looked at one another again.	Мы с Ричардом снова переглянулись.
It was a most singular thing that the arrest was our embarrassment and not Mr. Skimpole's.	Как ни странно, арест беспокоил нас, но отнюдь не самого мистера Скимпола.
He observed us with a genial interest, but there seemed, if I may venture on such a contradiction, nothing selfish in it.	Он наблюдал за нами с добродушным интересом, в котором, - да простится мне это противоречие, -видимо, не было ничего эгоистического.
He had entirely washed his hands of the difficulty, and it had become ours.	Он, как говорится, "умыл руки" - забыл о своих неприятностях, когда передоверил их нам.
"I thought," he suggested, as if good-naturedly to help us out, "that being parties in a Chancery suit concerning (as people say) a large amount of property, Mr. Richard or his beautiful cousin, or both, could sign something, or make over something, or give some sort of undertaking, or pledge, or bond?	- Вот о чем я думаю, - начал он, словно желая от чистого сердца помочь нам, - не может ли мистер Ричард, или его прелестная кузина, или оба они, в качестве участников той канцлерской тяжбы, в которой, как говорят, спор идет об огромном состоянии, не могут ли они подписать что-нибудь там такое, или взять на себя, или дать что-нибудь вроде поручительства, или залога, или обязательства?
I don't know what the business name of it may be, but I suppose there is some instrument within their power that would settle this?"	Не знаю уж, как это называется по-деловому, но, очевидно, есть же средство уладить дело?
"Not a bit on it," said the strange man.	- Никакого нет, - изрек незнакомец.
"Really?" returned Mr. Skimpole.	- В самом деле? - подхватил мистер Скимпол.
"That seems odd, now, to one who is no judge of these things!"	- Это кажется странным тому, кто не судья в подобных делах!
"Odd or even," said the stranger gruffly, "I tell you, not a bit on it!"	- Странно или не странно, но говорю вам -никакого! - сердито пробурчал незнакомец.
"Keep your temper, my good fellow, keep your temper!" Mr. Skimpole gently reasoned with him as he made a little drawing of his head on the fly-leaf of a book.	- Полегче, приятель, полегче! - кротко увещевал незнакомца мистер Скимпол, делая с него набросок на форзаце какой-то книги.
"Don't be ruffled by your occupation.	- Не раздражайтесь тем, что у вас такая служба.
We can separate you from your office; we can separate the individual from the pursuit.	Мы можем относиться к вам, позабыв о ваших занятиях, можем оценить человека вне зависимости от того, где он служит.

We are not so prejudiced as to suppose that in private life you are otherwise than a very estimable man, with a great deal of poetry in your nature, of which you may not be conscious."	Не так уж мы закоснели в предрассудках, чтобы не допустить мысли, что в частной жизни вы -весьма уважаемая личность, глубоко поэтическая натура, о чем вы, возможно, и сами не подозреваете.
The stranger only answered with another violent snort, whether in acceptance of the poetry-tribute or in disdainful rejection of it, he did not express to me.	В ответ незнакомец снова только чихнул - и чихнул оглушительно, но что именно он хотел этим выразить - то ли, что принял как должное дань, отданную его поэтичности, то ли - что отверг ее с презрением - этого я не могу сказать.
"Now, my dear Miss Summerson, and my dear Mr. Richard," said Mr. Skimpole gaily, innocently, and confidingly as he looked at his drawing with his head on one side, "here you see me utterly incapable of helping myself, and entirely in your hands!	- Итак, дорогая мисс Саммерсон и дорогой мистер Ричард, - весело, невинно и доверчиво начал мистер Скимпол, склонив голову набок и разглядывая свой рисунок, - вы видите, я совершенна неспособен выпутаться самостоятельно и всецело нахожусь в ваших руках!
I only ask to be free.	Я хочу только одного - свободы.
The butterflies are free.	Бабочки свободны.
Mankind will surely not deny to Harold Skimpole what it concedes to the butterflies!"	Неужели у человечества хватит духу отказать Гарольду Скимполу в том, что оно предоставляет бабочкам!
"My dear Miss Summerson," said Richard in a whisper, "I have ten pounds that I received from Mr. Kenge.	- Слушайте, мисс Саммерсон, - шепотом сказал мне Ричард, - у меня есть десять фунтов, полученных от мистера Кенджа.
I must try what that will do."	Я могу их отдать.
I possessed fifteen pounds, odd shillings, which I had saved from my quarterly allowance during several years.	У меня было пятнадцать фунтов и несколько шиллингов, отложенных из карманных денег, которые я все эти годы получала каждые три месяца.
I had always thought that some accident might happen which would throw me suddenly, without any relation or any property, on the world and had always tried to keep some little money by me that I might not be quite penniless.	Я всегда полагала, что может произойти какая-нибудь несчастная случайность, и я окажусь брошенной на произвол судьбы, без родных и без средств, и всегда старалась откладывать немного денег, чтобы не остаться без гроша.
I told Richard of my having this little store and having no present need of it, and I asked him delicately to inform Mr. Skimpole, while I should be gone to fetch it, that we would have the pleasure of paying his debt.	Сказав Ричарду, что у меня есть маленькие сбережения, которые мне пока не нужны, я попросила его объяснить в деликатной форме мистеру Скимполу, пока я схожу за деньгами, что мы с удовольствием уплатим его долг.
When I came back, Mr. Skimpole kissed my hand and seemed quite touched.	Когда я вернулась, мистер Скимпол, растроганный и обрадованный, поцеловал мне руку.
Not on his own account (I was again aware of that perplexing and extraordinary contradiction), but on ours, as if personal considerations were impossible with him and the contemplation of our happiness alone affected him.	Рад он был не за себя (я снова заметила эту непонятную и удивительную несообразность), а за нас; как будто собственные интересы для него не существовали и трогало его только созерцание того счастья, которое мы испытали, уплатив его долг.

Richard, begging me, for the greater grace of the transaction, as he said, to settle with Coavinses (as Mr. Skimpole now jocularly called him), I counted out the money and received the necessary acknowledgment.	Ричард попросил меня уладить дело с "Ковинсовым" (так мистер Скимпол шутя называл теперь агента Ковинса), сказав, что я сумею проделать эту операцию тактично, а я отсчитала ему деньги и взяла с него расписку.
This, too, delighted Mr. Skimpole.	И это тоже привело в восторг мистера Скимпола.
His compliments were so delicately administered that I blushed less than I might have done and settled with the stranger in the white coat without making any mistakes.	Он так деликатно расточал мне комплименты, что я даже не очень краснела и расплатилась с человеком в белом пальто, ни разу не сбившись со счета.
He put the money in his pocket and shortly said,	Тот положил деньги в карман и отрывисто буркнул:
"Well, then, I'll wish you a good evening, miss.	- Теперь пожелаю вам всего наилучшего, мисс.
"My friend," said Mr. Skimpole, standing with his back to the fire after giving up the sketch when it was half finished, "I should like to ask you something, without offence."	- Друг мой, - обратился к нему мистер Скимпол, став спиной к камину и отложив недоконченный набросок, - мне хотелось бы расспросить вас кое о чем, но только не обижайтесь.
I think the reply was, "Cut away, then!"	- Валяйте! - так, помнится, ответил тот.
"Did you know this morning, now, that you were coming out on this errand?" said Mr. Skimpole.	- Знали ли вы сегодня утром, что вам предстоит выполнить это поручение?- спросил мистер Скимпол.
"Know'd it yes'day aft'noon at tea-time," said Coavinses.	- Знал уже вчера перед вечерним чаем, - ответил "Ковинсов".
"It didn't affect your appetite?	- И это не испортило вам аппетита?
Didn't make you at all uneasy?"	Ничуть не взволновало вас?
"Not a bit," said Coavinses.	- Ни капельки, - ответил "Ковинсов".
"I know'd if you wos missed to-day, you wouldn't be missed to-morrow.	- Не застал бы вас нынче, так застал бы завтра.
A day makes no such odds."	Лишний день - пустяки.
"But when you came down here," proceeded Mr. Skimpole, "it was a fine day.	- Но когда вы сюда ехали, - продолжал мистер Скимпол, - была прекрасная погода.
The sun was shining, the wind was blowing, the lights and shadows were passing across the fields, the birds were singing."	Светило солнце, дул ветерок, пели пташки, свет и тени мелькали по полям.
"Nobody said they warn't, in MY hearing," returned Coavinses.	- А разве кто-нибудь говорил, что нет? - заметил "Ковинсов".
"No," observed Mr. Skimpole.	- Никто не говорил, - подтвердил мистер Скимпол.
"But what did you think upon the road?"	- Но о чем вы думали в пути?
"Wot do you mean?" growled Coavinses with an appearance of strong resentment.	- Что значит "думали"? - рявкнул "Ковинсов" с чрезвычайно оскорбленным видом. -
"Think!	"Думали"!

I've got enough to do, and little enough to get for it without thinking.	У меня и без думанья работы хватает, а вот заработка не хватает.
Thinking!" (with profound contempt).	"Думали"! Последнее слово он произнес с глубоким презрением.
"Then you didn't think, at all events," proceeded Mr. Skimpole, "to this effect:	- Следовательно, - продолжал мистер Скимпол, -вы, во всяком случае, не думали о таких, например, вещах:
'Harold Skimpole loves to see the sun shine, loves to hear the wind blow, loves to watch the changing lights and shadows, loves to hear the birds, those choristers in Nature's great cathedral.	"Гарольд Скимпол любит смотреть, как светит солнце; любит слушать, как шумит ветер; любит следить за изменчивой светотенью; любит слушать пташек, этих певчих в величественном храме Природы.
And does it seem to me that I am about to deprive Harold Skimpole of his share in such possessions, which are his only birthright!'	И сдается мне, что я собираюсь лишить Г арольда Скимпола его доли того единственного блага, которое по праву принадлежит ему в силу рождения!"
You thought nothing to that effect?"	Неужели вы совсем об этом не думали?
"I--certainly--did--NOT," said Coavinses, whose doggedness in utterly renouncing the idea was of that intense kind that he could only give adequate expression to it by putting a long interval between each word, and accompanying the last with a jerk that might have dislocated his neck.	-Будьте... уверены... что... нет! - проговорил "Ковинсов", который, видимо, отрицал малейшую возможность возникновения у него подобных мыслей и - столь упорно, что не мог достаточно ярко выразить это иначе как длинными паузами между словами, а под конец дернулся так, что чуть не вывихнул себе шею.
"Very odd and very curious, the mental process is, in you men of business!" said Mr. Skimpole thoughtfully.	- Я вижу, у вас, деловых людей, мыслительный процесс протекает очень странным, очень любопытным образом! - задумчиво проговорил мистер Скимпол.
"Thank you, my friend.	- Благодарю вас, друг мой.
Good night."	Прощайте.
As our absence had been long enough already to seem strange downstairs, I returned at once and found Ada sitting at work by the fireside talking to her cousin John.	Мы отсутствовали довольно долго, и это могло вызвать удивление тех, кто остался внизу, поэтому я немедленно вернулась в гостиную и застала Аду у камина, занятую рукоделием и беседой с кузеном Джоном.
Mr. Skimpole presently appeared, and Richard shortly after him.	Вскоре пришел мистер Скимпол, а вслед за ним и Ричард.
I was sufficiently engaged during the remainder of the evening in taking my first lesson in backgammon from Mr. Jarndyce, who was very fond of the game and from whom I wished of course to learn it as quickly as I could in order that I might be of the very small use of being able to play when he had no better adversary.	Весь остаток вечера мысли мои были заняты первым уроком игры в трик-трак, преподанным мне мистером Джарндисом, который очень любил эту игру, и я старалась поскорее научиться играть, чтобы впоследствии приносить хоть крупицу пользы, заменяя ему в случае нужды более достойного партнера.

But I thought, occasionally, when Mr. Skimpole played some fragments of his own compositions or when, both at the piano and the violoncello, and at our table, he preserved with an absence of all effort his delightful spirits and his easy flow of conversation, that Richard and I seemed to retain the transferred impression of having been arrested since dinner and that it was very curious altogether.	Но все-таки я не раз думала, - в то время как мистер Скимпол играл нам на рояле или виолончели отрывки из своих сочинений или, присев к нашему столу и без всяких усилий сохраняя прекраснейшее расположение духа, непринужденно болтал, - не раз думала, что, как ни странно, но не у мистера Скимпола, а только у меня и Ричарда остался какой-то осадок от послеобеденного происшествия, - ведь нам все казалось, будто это нас собирались арестовать.
It was late before we separated, for when Ada was going at eleven o'clock, Mr. Skimpole went to the piano and rattled hilariously that the best of all ways to lengthen our days was to steal a few hours from night, my dear!	Мы разошлись очень поздно, - Ада хотела было уйти в одиннадцать часов, но мистер Скимпол подошел к роялю и весело забарабанил: "Для продления дней надо красть у ночей хоть по два-три часа, дорогая!"
It was past twelve before he took his candle and his radiant face out of the room, and I think he might have kept us there, if he had seen fit, until daybreak.	Только после двенадцати вынес он из комнаты и свою свечу и свою сияющую физиономию, и я даже думаю, что он задержал бы всех нас до зари, если бы только захотел.
Ada and Richard were lingering for a few moments by the fire, wondering whether Mrs. Jellyby had yet finished her dictation for the day, when Mr. Jarndyce, who had been out of the room, returned.	Ада и Ричард еще стояли у камина, решая вопрос, успела ли миссис Джеллиби закончить свою сегодняшнюю порцию диктовки, как вдруг вернулся мистер Джарндис, который незадолго перед тем вышел из комнаты.
"Oh, dear me, what's this, what's this!" he said, rubbing his head and walking about with his good-humoured vexation.	- О господи, да что же это такое, что это такое! -говорил он, шагая по комнате и ероша волосы в добродушной досаде.
"What's this they tell me?	- Что я слышу?
Rick, my boy, Esther, my dear, what have you been doing?	Рик, мальчик мой, Эстер, дорогая, что вы натворили?
Why did you do it?	Зачем вы это сделали?
How could you do it?	Как вы могли это сделать?
How much apiece was it?	Сколько пришлось на каждого?..
The wind's round again.	Ветер опять переменился.
I feel it all over me!"	Насквозь продувает!
We neither of us quite knew what to answer.	Мы не знали, что на это ответить.
"Come, Rick, come!	- Ну же, Рик, ну!
I must settle this before I sleep.	Я должен уладить это перед сном.
How much are you out of pocket?	Сколько вы дали?
You two made the money up, you know!	Я знаю, это вы двое уплатили деньги!
Why did you?	Зачем?
How could you?	Как вы могли?..
Oh, Lord, yes, it's due east--must be!"	О господи, настоящий восточный... не иначе!

"Really, sir," said Richard, "I don't think it would be honourable in me to tell you.	- Я, право же, не смогу ничего сказать вам, сэр, -начал Ричард, - это было бы неблагородно.
Mr. Skimpole relied upon us--"	Ведь мистер Скимпол положился на нас...
"Lord bless you, my dear boy!	- Господь с вами, милый мальчик!
He relies upon everybody!" said Mr. Jarndyce, giving his head a great rub and stopping short.	На кого только он не полагается! - перебил его мистер Джарндис, яростно взъерошив волосы, и остановился как вкопанный.
"Indeed, sir?"	- В самом деле, сэр?
"Everybody!	- На всех и каждого!
And he'll be in the same scrape again next week!" said Mr. Jarndyce, walking again at a great pace, with a candle in his hand that had gone out.	А через неделю он опять попадет в беду, - сказал мистер Джарндис, снова шагая по комнате быстрыми шагами с погасшей свечой в руке.
"He's always in the same scrape.	- Он вечно попадает все в ту же самую беду.
He was born in the same scrape.	Так уж ему на роду было написано.
I verily believe that the announcement in the newspapers when his mother was confined was	Не сомневаюсь, что, когда его матушка разрешилась от бремени, объявление в газетах гласило:
'On Tuesday last, at her residence in Botheration Buildings, Mrs. Skimpole of a son in difficulties.'"	"Во вторник на прошлой неделе у себя, в Доме Бед, миссис Скимпол произвела на свет сына в стесненных обстоятельствах".
Richard laughed heartily but added,	Ричард расхохотался от всей души, но все же заметил:
"Still, sir, I don't want to shake his confidence or to break his confidence, and if I submit to your better knowledge again, that I ought to keep his secret, I hope you will consider before you press me any more.	- Тем не менее, сэр, я не считаю возможным поколебать и нарушить его доверие и потому снова осмелюсь сказать, что обязан сохранить его тайну; но я предоставляю вам, как более опытному человеку, решить этот вопрос, а вы, надеюсь, подумаете, прежде чем настаивать.
Of course, if you do press me, sir, I shall know I am wrong and will tell you."	Конечно, если вы будете настаивать, сэр, я признаю, что был неправ, и скажу вам все.
"Well!" cried Mr. Jarndyce, stopping again, and making several absent endeavours to put his candlestick in his pocket.	- Пусть так! - воскликнул мистер Джарндис, снова остановившись и в рассеянности пытаясь засунуть подсвечник к себе в карман.
"I--here!	- Я... ох, чтоб тебя!
Take it away, my dear.	Уберите его, дорогая!
I don't know what I am about with it; it's all the wind--invariably has that effect--I won't press you, Rick; you may be right.	Сам не понимаю, на что он мне нужен, этот подсвечник... а все из-за ветра - всегда так действует... Я не буду настаивать, Рик, - может, вы и правы.
But really--to get hold of you and Esther--and to squeeze you like a couple of tender young Saint Michael's oranges!	Но все же так вцепиться в вас и Эстер и выжать обоих, как пару нежных осенних апельсинов!..
It'll blow a gale in the course of the night!"	Ночью разразится буря!

He was now alternately putting his hands into his pockets as if he were going to keep them there a long time, and taking them out again and vehemently rubbing them all over his head.	Он то засовывал руки в карманы, словно решив оставить их там надолго, то хватался за голову и ожесточенно ерошил волосы.
I ventured to take this opportunity of hinting that Mr. Skimpole, being in all such matters quite a child—	Я осмелилась намекнуть, что в такого рода делах мистер Скимпол сущее дитя...
"Eh, my dear?" said Mr. Jarndyce, catching at the word.	- Как, дорогая моя? - подхватил мистер Джарндис последнее слово.
"Being quite a child, sir," said I, "and so different from other people--"	- Сущее дитя, сэр, - повторила я, - и он так отличается от других людей...
"You are right!" said Mr. Jarndyce, brightening.	- Вы правы! - перебил меня мистер Джарндис, просияв.
"Your woman's wit hits the mark.	- Вы своим женским умом попали прямо в точку.
He is a child--an absolute child.	Он - дитя, совершенное дитя.
I told you he was a child, you know, when I first mentioned him."	Помните, я сам сказал вам, что он младенец, когда впервые заговорил о нем.
Certainly!	- Помним!
Certainly! we said.	Помним! - подтвердили мы.
"And he IS a child.	- Вот именно - дитя.
Now, isn't he?" asked Mr. Jarndyce, brightening more and more.	Не правда ли? - твердил мистер Джарндис, и лицо его прояснялось все больше и больше.
He was indeed, we said.	- Конечно, правда, - отозвались мы.
"When you come to think of it, it's the height of childishness in you--I mean me--" said Mr. Jarndyce, "to regard him for a moment as a man.	- И подумать только, ведь это был верх глупости с вашей стороны... то есть с моей, - продолжал мистер Джарндис, - хоть одну минуту считать его взрослым.
You can't make HIM responsible.	Да разве можно заставить его отвечать за свои поступки?
The idea of Harold Skimpole with designs or plans, or knowledge of consequences!	Гарольд Скимпол и... какие-то замыслы, расчеты и понимание их последствий... надо же было вообразить такое!
Ha, ha, ha!"	Ха-ха-ха!
It was so delicious to see the clouds about his bright face clearing, and to see him so heartily pleased, and to know, as it was impossible not to know, that the source of his pleasure was the goodness which was tortured by condemning, or mistrusting, or secretly accusing any one, that I saw the tears in Ada's eyes, while she echoed his laugh, and felt them in my own.	Так приятно было видеть, как рассеялись тучи, омрачавшие его светлое лицо, видеть, как глубоко он радуется, и понимать, - а не понять было нельзя, - что источник этой радости доброе сердце, которому очень больно осуждать, подозревать или втайне обвинять кого бы то ни было; и так хорошо все это было, что слезы выступили на глазах у Ады, смеявшейся вместе с ним, и я сама тоже прослезилась.
"Why, what a cod's head and shoulders I am," said Mr. Jarndyce, "to require reminding of it!	- Ну и голова у меня на плечах - прямо рыбья голова, - если мне нужно напоминать об этом! -продолжал мистер Джарндис.

The whole business shows the child from beginning to end.	- Да вся эта история с начала и до конца показывает, что он ребенок.
Nobody but a child would have thought of singling YOU two out for parties in the affair!	Только ребенок мог выбрать вас двоих и впутать в это дело!
Nobody but a child would have thought of YOUR having the money!	Только ребенок мог предположить, что у вас есть деньги!
If it had been a thousand pounds, it would have been just the same!" said Mr. Jarndyce with his whole face in a glow.	Задолжай он целую тысячу фунтов, произошло бы то же самое! - говорил мистер Джарндис, и лицо его пылало.
We all confirmed it from our night's experience.	Мы все согласились с ним, наученные своим давешним опытом.
"To be sure, to be sure!" said Mr. Jarndyce.	-Ну! конечно, конечно!- говорил мистер Джарндис.
"However, Rick, Esther, and you too, Ada, for I don't know that even your little purse is safe from his inexperience--I must have a promise all round that nothing of this sort shall ever be done any more.	- И все-таки, Рик, Эстер, и вы тоже, Ада, - ведь я не знаю, чего доброго вашему маленькому кошельку тоже угрожает неопытность мистера Скимпола, - вы все должны обещать мне, что ничего такого больше не повторится!
No advances!	Никаких ссуд!
Not even sixpences."	Ни гроша!
We all promised faithfully, Richard with a merry glance at me touching his pocket as if to remind me that there was no danger of OUR transgressing.	Все мы торжественно обещали это, причем Ричард лукаво покосился на меня и хлопнул себя по карману, как бы напоминая, что кому-кому, а нам с ним теперь уж не грозит опасность нарушить свое слово.
"As to Skimpole," said Mr. Jarndyce, "a habitable doll's house with good board and a few tin people to get into debt with and borrow money of would set the boy up in life.	- Что касается Скимпола, - сказал мистер Джарндис, - то поселите его в удобном кукольном домике, кормите его повкуснее да подарите ему несколько оловянных человечков, чтобы он мог брать у них деньги взаймы и залезать в долги, и этот ребенок будет вполне доволен своей жизнью.
He is in a child's sleep by this time, I suppose; it's time I should take my craftier head to my more worldly pillow.	Сейчас он, наверное, уже спит сном младенца, так не пора ли и мне склонить свою более трезвую голову на свою более жесткую подушку.
Good night, my dears. God bless you!"	Спокойной ночи, дорогие, господь с вами!
He peeped in again, with a smiling face, before we had lighted our candles, and said,	Но не успели мы зажечь свои свечи, как он снова заглянул в комнату и сказал с улыбкой:
"Oh! I have been looking at the weather-cock.	-Да! я ходил взглянуть на флюгер.
I find it was a false alarm about the wind.	Тревога-то оказалась ложной... насчет ветра.
It's in the south!"	Дует с юга!
And went away singing to himself.	И он ушел, тихонько напевая что-то.

Ada and I agreed, as we talked together for a little while upstairs, that this caprice about the wind was a fiction and that he used the pretence to account for any disappointment he could not conceal, rather than he would blame the real cause of it or disparage or depreciate any one.	Поднявшись к себе, мы с Адой немножко поболтали, и обе сошлись на том, что все эти причуды с ветром - просто выдумка, которой мистер Джарндис прикрывается, когда не может скрыть своей горечи, но не хочет порицать того, в ком разочаровался, и вообще осуждать или обвинять кого-нибудь.
We thought this very characteristic of his eccentric gentleness and of the difference between him and those petulant people who make the weather and the winds (particularly that unlucky wind which he had chosen for such a different purpose) the stalking-horses of their splenetic and gloomy humours.	Мы решили, что это очень показательно для его необычайного душевного благородства и что он совсем непохож на тех раздражительных ворчунов, которые обрушиваются на непогоду и ветер (особенно - злополучный ветер, избранный мистером Джарндисом для другой цели) и валят на них вину за свою желчность и хандру.
Indeed, so much affection for him had been added in this one evening to my gratitude that I hoped I already began to understand him through that mingled feeling.	Нечего и говорить, что я всегда была благодарна мистеру Джарндису, но за один этот вечер я так его полюбила, что как будто уже начала его понимать; и помогли мне в этом благодарность и любовь, слившиеся в одно чувство.
Any seeming inconsistencies in Mr. Skimpole or in Mrs. Jellyby I could not expect to be able to reconcile, having so little experience or practical knowledge.	Пожалуй, трудно было ожидать, что я смогу примирить кажущиеся противоречия в характерах мистера Скимпола или миссис Джеллиби, - так мал был мой опыт, так плохо я знала жизнь.
Neither did I try, for my thoughts were busy when I was alone, with Ada and Richard and with the confidence I had seemed to receive concerning them.	Впрочем, я и не пыталась их примирить, потому что, оставшись одна, принялась размышлять об Аде и Ричарде и о том касавшемся их признании, которое, казалось, сделал мне мистер Джарндис.
My fancy, made a little wild by the wind perhaps, would not consent to be all unselfish, either, though I would have persuaded it to be so if I could.	К тому же, моя фантазия немного взбудораженная, должно быть, ветром, не могла не обратиться на меня, хоть и против моей воли.
It wandered back to my godmother's house and came along the intervening track, raising up shadowy speculations which had sometimes trembled there in the dark as to what knowledge Mr. Jarndyce had of my earliest history--even as to the possibility of his being my father, though that idle dream was quite gone now.	Она устремилась назад, к дому моей крестной, потом обратно и пролетела по всему моему жизненному пути, воскрешая неясные думы, трепетавшие некогда в глубине моего существа, -думы о том, известна ли мистеру Джарндису тайна моего рождения, и даже - уж не он ли мой отец... впрочем, эта праздная мечта теперь совсем исчезла.
It was all gone now, I remembered, getting up from the fire.	Да, все это исчезло, напомнила я себе, отойдя от камина.
It was not for me to muse over bygones, but to act with a cheerful spirit and a grateful heart.	Не мне копаться в прошлом; я должна действовать, сохраняя бодрость духа и признательность в сердце.
So I said to myself,	Поэтому я сказала себе:
"Esther, Esther, Esther!	- Эстер, Эстер, Эстер!
Duty, my dear!" and gave my little basket of housekeeping keys such a shake that they sounded like little bells and rang me hopefully to bed.	Помни о своем долге, дорогая! - и так тряхнула корзиночкой с ключами, что они зазвенели, как колокольчики, окрыляя меня надеждой, и под их ободряющий звон я спокойно легла спать.

CHAPTER VII	Глава VII
The Ghost's Walk	Дорожка призрака
While Esther sleeps, and while Esther wakes, it is still wet weather down at the place in Lincolnshire.	Спит ли Эстер, проснулась ли, а в линкольнширской усадьбе все та же ненастная погода.
The rain is ever falling--drip, drip, drip--by day and night upon the broad flagged terrace- pavement, the Ghost's Walk.	День и ночь дождь беспрерывно моросит -кап-кап-кап - на каменные плиты широкой дорожки, которая пролегает по террасе и называется "Дорожкой призрака".
The weather is so very bad down in Lincolnshire that the liveliest imagination can scarcely apprehend its ever being fine again.	Погода в Линкольншире так плоха, что, даже обладая очень живым воображением, невозможно представить себе, чтобы она когда-нибудь снова стала хорошей.
Not that there is any superabundant life of imagination on the spot, for Sir Leicester is not here (and, truly, even if he were, would not do much for it in that particular), but is in Paris with my Lady; and solitude, with dusky wings, sits brooding upon Chesney Wold.	Да и кому тут обладать избытком живого воображения, если сэр Лестер сейчас не живет в своем поместье (хотя, сказать правду, живи он здесь, воображения бы не прибавилось), но вместе с миледи пребывает в Париже, и темнокрылое одиночество нависло над Чесни-Уолдом.
There may be some motions of fancy among the lower animals at Chesney Wold.	Впрочем, кое-какие проблески фантазии, быть может, и свойственны в Чесни-Уолде представителям низшего животного мира.
The horses in the stables--the long stables in a barren, red-brick court-yard, where there is a great bell in a turret, and a clock with a large face, which the pigeons who live near it and who love to perch upon its shoulders seem to be always consulting--THEY may contemplate some mental pictures of fine weather on occasions, and may be better artists at them than the grooms.	Быть может, кони в конюшне - длинной конюшне, расположенной в пустом, окруженном красной кирпичной оградой дворе, где на башенке висит большой колокол и находятся часы с огромным циферблатом, на который, словно справляясь о времени, то и дело посматривают голуби, что гнездятся поблизости и привыкли садиться на его стрелки, - быть может, кони иногда и рисуют себе мысленно картины погожих дней, и, может статься, они более искусные художники, чем их конюхи.
The old roan, so famous for cross-country work, turning his large eyeball to the grated window near his rack, may remember the fresh leaves that glisten there at other times and the scents that stream in, and may have a fine run with the hounds, while the human helper, clearing out the next stall, never stirs beyond his pitchfork and birch-broom.	Старик чалый, который столь прославился своим уменьем скакать без дорог - прямо по полям, -теперь косится большим глазом на забранное решеткой окно близ кормушки и, быть может, вспоминает, как в иную пору там, за стеной конюшни, поблескивала молодая зелень, а внутрь потоком лились сладостные запахи; быть может, даже воображает, что снова мчится вдаль с охотничьими собаками, в то время как конюх, который сейчас чистит соседнее стойло, ни о чем не думает - разве только о своих вилах и березовой метле.
The grey, whose place is opposite the door and who with an impatient rattle of his halter pricks his ears and turns his head so wistfully when it is opened, and to whom the opener says,	Серый, который стоит прямо против входа, нетерпеливо побрякивая недоуздком, и настораживает уши, уныло поворачивая голову к двери, когда она открывается и вошедший говорит:

"Woa grey, then, steady!	"Ну, Серый, стой смирно!
Noabody wants you to-day!" may know it quite as well as the man.	Никому ты сегодня не нужен!" Серый, быть может, не хуже человека Знает, что он сейчас действительно не нужен никому.
The whole seemingly monotonous and uncompanionable half-dozen, stabled together, may pass the long wet hours when the door is shut in livelier communication than is held in the servants' hall or at the Dedlock Arms, or may even beguile the time by improving (perhaps corrupting) the pony in the loose-box in the corner.	Шестерка лошадей, которая помещается в одном стойле, на первый взгляд кажется угрюмой и необщительной, но, быть может, она только и ждет, чтобы закрылись двери, а когда они закроются, будет проводить долгие дождливые часы в беседе, более оживленной, чем разговоры в людской или в харчевне "Герб Дедлоков"; быть может, даже будет коротать время, воспитывая (а то и развращая) пони, что стоит за решетчатой загородкой в углу.
So the mastiff, dozing in his kennel in the court-yard with his large head on his paws, may think of the hot sunshine when the shadows of the stable-buildings tire his patience out by changing and leave him at one time of the day no broader refuge than the shadow of his own house, where he sits on end, panting and growling short, and very much wanting something to worry besides himself and his chain.	Так и дворовый пес, который дремлет в своей конуре, положив огромную голову на лапы, быть может, вспоминает о жарких, солнечных днях, когда тени конюшенных строений, то и дело меняясь, выводят его из терпения, пока, наконец, не загонят в узкую тень его собственной конуры, где он сидит на задних лапах и, тяжело дыша, отрывисто ворчит, стремясь грызть не только свои лапы и цепь, но и еще что-нибудь.
So now, half-waking and all-winking, he may recall the house full of company, the coach-houses full of vehicles, the stables full of horses, and the out-buildings full of attendants upon horses, until he is undecided about the present and comes forth to see how it is.	А может быть, просыпаясь и мигая со сна, он настолько отчетливо вспоминает дом, полный гостей, каретный сарай, полный экипажей, конюшню, полную лошадей, службы, полные кучеров и конюхов, что начинает сомневаться, -постой, уж нет ли всего этого на самом деле? и вылезает, чтобы проверить себя.
Then, with that impatient shake of himself, he may growl in the spirit,	Затем, нетерпеливо отряхнувшись, он, быть может, ворчит себе под нос:
"Rain, rain, rain!	"Все дождь, и дождь, и дождь!
Nothing but rain--and no family here!" as he goes in again and lies down with a gloomy yawn.	Вечно дождь... а хозяев нет!" - снова залезает в конуру и укладывается, позевывая от неизбывной скуки.
So with the dogs in the kennel-buildings across the park, who have their restless fits and whose doleful voices when the wind has been very obstinate have even made it known in the house itself-- upstairs, downstairs, and in my Lady's chamber.	Так и собаки на псарне, за парком, - те тоже иногда беспокоятся, и если ветер дует очень уж упорно, их жалобный вой слышен даже в доме - и наверху, и внизу, и в покоях миледи.
They may hunt the whole country-side, while the raindrops are pattering round their inactivity.	Собаки эти в своем воображении, быть может, бегают по всей округе, хотя на самом деле они лежат неподвижно и только слушают стук дождевых капель.

So the rabbits with their self-betraying tails, frisking in and out of holes at roots of trees, may be lively with ideas of the breezy days when their ears are blown about or of those seasons of interest when there are sweet young plants to gnaw.	Так и кролики с предательскими хвостиками, снующие из норы в нору между корнями деревьев, быть может, оживляются воспоминаниями о тех днях, когда теплый ветер трепал им уши, или о той чудесной поре года, когда можно жевать сладкие молодые побеги.
The turkey in the poultry-yard, always troubled with a class-grievance (probably Christmas), may be reminiscent of that summer morning wrongfully taken from him when he got into the lane among the felled trees, where there was a barn and barley.	Индейка на птичнике, вечно расстроенная какой-то своей наследственной обидой (должно быть, тем, что индеек режут к рождеству), вероятно, вспоминает о том летнем утре, когда она вышла на тропинку между срубленными деревьями, а там оказался амбар с ячменем, и думает - как это несправедливо, что то утро прошло.
The discontented goose, who stoops to pass under the old gateway, twenty feet high, may gabble out, if we only knew it, a waddling preference for weather when the gateway casts its shadow on the ground.	Недовольный гусь, который вперевалку проходит под старыми воротами, нагнув шею, хотя они высотой с дом, быть может, гогочет - только мы его не понимаем, - что отдает свое неустойчивое предпочтение такой погоде, когда эти ворота отбрасывают тень на землю.
Be this as it may, there is not much fancy otherwise stirring at Chesney Wold.	Но как бы там ни было, фантазия не очень-то разыгрывается в Чесни-Уолде.
If there be a little at any odd moment, it goes, like a little noise in that old echoing place, a long way and usually leads off to ghosts and mystery.	Если случайно и прозвучит ее слабый голос, он потом долго отдается тихим эхом в гулком старом доме и обычно порождает сказки о привидениях и таинственные истории.
It has rained so hard and rained so long down in Lincolnshire that Mrs. Rouncewell, the old housekeeper at Chesney Wold, has several times taken off her spectacles and cleaned them to make certain that the drops were not upon the glasses.	Дождь в Линкольншире лил так упорно, лил так долго, что миссис Раунсуэлл - старая домоправительница в Чесни-Уолде - уже не раз снимала очки и протирала их, желая убедиться, что она не обманывается и дождевые капли действительно текут не по их стеклам, а по оконным.
Mrs. Rouncewell might have been sufficiently assured by hearing the rain, but that she is rather deaf, which nothing will induce her to believe.	Миссис Раунсуэлл могла бы не сомневаться в этом, если бы слышала, как громко шумит дождь; но она глуховата, в чем никто не может ее убедить.
She is a fine old lady, handsome, stately, wonderfully neat, and has such a back and such a stomacher that if her stays should turn out when she dies to have been a broad old-fashioned family fire-grate, nobody who knows her would have cause to be surprised.	Почтенная старушка, красивая, представительная, безукоризненно опрятная, она держится так прямо и носит корсаж с таким прямым и длинным мысом спереди, что никто из ее знакомых не удивился бы, если бы после ее смерти оказалось, что корсетом ей служила широкая старомодная каминная решетка.
Weather affects Mrs. Rouncewell little.	Миссис Раунсуэлл почти не обращает внимания на погоду.
The house is there in all weathers, and the house, as she expresses it, "is what she looks at."	Ведь дом, которым она "правит", стоит на месте во всякую погоду, а, по ее же собственным словам, "на что ей и смотреть, как не на дом?"

She sits in her room (in a side passage on the ground floor, with an arched window commanding a smooth quadrangle, adorned at regular intervals with smooth round trees and smooth round blocks of stone, as if the trees were going to play at bowls with the stones), and the whole house reposes on her mind.	Она сидит у себя в комнате (а комнатой ей служит боковой коридорчик в нижнем этаже с полукруглым окном и видом на гладкую четырехугольную площадку, украшенную гладко подстриженными деревьями с шарообразными кронами и гладко обтесанными каменными шарами, которые стоят на одинаковых расстояниях друг от друга, так что можно подумать, будто деревья затеяли игру в шары) -она сидит у себя, но ни на минуту не забывает обо всем доме.
She can open it on occasion and be busy and fluttered, but it is shut up now and lies on the breadth of Mrs. Rouncewell's iron-bound bosom in a majestic sleep.	Она может открыть его, если нужно, и может тогда возиться и хлопотать в нем; но сейчас он заперт и величаво покоится во сне на широкой, окованной железом груди миссис Раунсуэлл.
It is the next difficult thing to an impossibility to imagine Chesney Wold without Mrs. Rouncewell, but she has only been here fifty years.	Очень трудно представить себе Чесни-Уолд без миссис Раунсуэлл, хотя живет она в нем только пятьдесят лет.
Ask her how long, this rainy day, and she shall answer "fifty year, three months, and a fortnight, by the blessing of heaven, if I live till Tuesday."	Спросите ее в этот дождливый день, как долго она здесь живет, и она ответит: "Будет пятьдесят лет и три с половиной месяца, если, бог даст, доживу до вторника".
Mr. Rouncewell died some time before the decease of the pretty fashion of pig-tails, and modestly hid his own (if he took it with him) in a corner of the churchyard in the park near the mouldy porch.	Мистер Раунсуэлл умер незадолго до того, как вышли из моды очаровательные парики с косами, и смиренно схоронил свою косичку (если только взял ее с собой) в углу кладбища, расположенного в парке, возле заплесневелой церковной паперти.
He was born in the market-town, and so was his young widow.	Он родился в соседнем городке, и там же родилась его жена; а овдовела она в молодых летах.
Her progress in the family began in the time of the last Sir Leicester and originated in the still-room.	Карьера ее в доме Дедлоков началась со службы в кладовой еще при покойном отце сэра Лестера.
The present representative of the Dedlocks is an excellent master.	Ныне здравствующий баронет, старший в роде Дедлоков, - безупречный хозяин.
He supposes all his dependents to be utterly bereft of individual characters, intentions, or opinions, and is persuaded that he was born to supersede the necessity of their having any.	Он считает, что вся его челядь совершенно лишена индивидуальных характеров, стремлений, взглядов, и убежден, что они ей и не нужны, так как сам он создан для того, чтобы возместить ей все это своей собственной персоной.
If he were to make a discovery to the contrary, he would be simply stunned--would never recover himself, most likely, except to gasp and die.	Случись ему узнать, что дело обстоит как раз наоборот, он был бы просто ошеломлен и, вероятно, никогда бы не пришел в себя - разве только затем, чтобы глотнуть воздуху и умереть.
But he is an excellent master still, holding it a part of his state to be so.	Но тем не менее он ведет себя как безупречный хозяин, полагая, что к этому его обязывает высокое положение в обществе.
He has a great liking for Mrs. Rouncewell; he says she is a most respectable, creditable woman.	Он очень ценит миссис Раунсуэлл. Говорит, что она достойна всяческого уважения и доверия.

He always shakes hands with her when he comes down to Chesney Wold and when he goes away; and if he were very ill, or if he were knocked down by accident, or run over, or placed in any situation expressive of a Dedlock at a disadvantage, he would say if he could speak,	Неизменно пожимает ей руку и по приезде в Чесни-Уолд и перед отъездом, и если б ему случилось занемочь тяжкой болезнью, или свалиться с лошади, или попасть под колеса, или вообще очутиться в положении, не подобающем Дедлоку, он сказал бы, будь он в силах говорить:
"Leave me, and send Mrs. Rouncewell here!" feeling his dignity, at such a pass, safer with her than with anybody else.	"Уйдите прочь и позовите миссис Раунсуэлл!" -ибо он знает, что в критических случаях никто не сумеет так поддержать его достоинство, как она.
Mrs. Rouncewell has known trouble.	Миссис Раунсуэлл хлебнула горя на своем веку.
She has had two sons, of whom the younger ran wild, and went for a soldier, and never came back.	У нее было два сына, и младший, как говорится, сбился с пути - завербовался в солдаты, да так и пропал без вести.
Even to this hour, Mrs. Rouncewell's calm hands lose their composure when she speaks of him, and unfolding themselves from her stomacher, hover about her in an agitated manner as she says what a likely lad, what a fine lad, what a gay, good-humoured, clever lad he was!	До нынешнего дня руки миссис Раунсуэлл, обычно спокойно сложенные на мыске корсажа, поднимаются и судорожно трепещут, когда она рассказывает, какой он был славный мальчик, какой красивый мальчик, какой веселый, добрый и умный мальчик!
Her second son would have been provided for at Chesney Wold and would have been made steward in due season, but he took, when he was a schoolboy, to constructing steam-engines out of saucepans and setting birds to draw their own water with the least possible amount of labour, so assisting them with artful contrivance of hydraulic pressure that a thirsty canary had only, in a literal sense, to put his shoulder to the wheel and the job was done.	Ее старший сын мог бы хорошо устроить свою жизнь в Чеени-Уолде и со временем получить здесь место управляющего, но он еще в школьные годы увлекался изготовлением паровых машин из кастрюль и обучал певчих птиц накачивать для себя воду с минимальной затратой сил, причем изобрел им в помощь такое хитроумное приспособление типа насоса, что жаждущей канарейке оставалось только "приналечь плечом на колесо" - в буквальном смысле слова, - и вода текла.
This propensity gave Mrs. Rouncewell great uneasiness.	Подобные наклонности причиняли большое беспокойство миссис Раунсуэлл.
She felt it with a mother's anguish to be a move in the Wat Tyler direction, well knowing that Sir Leicester had that general impression of an aptitude for any art to which smoke and a tall chimney might be considered essential.	Обуреваемая материнской тревогой, она опасалась, как бы сын ее не пошел "по дорожке Уота Тайлера", ибо отлично знала, что сэр Лестер пророчит эту "дорожку" всем тем, кто одарен способностями к ремеслам, неразрывно связанным с дымом и высокими трубами.
But the doomed young rebel (otherwise a mild youth, and very persevering), showing no sign of grace as he got older but, on the contrary, constructing a model of a power-loom, she was fain, with many tears, to mention his backslidings to the baronet.	Но обреченный молодой мятежник (в общем -кроткий, хотя и очень упорный юноша), подрастая, не только не проявлял раскаяния, но в довершение всего соорудил модель механического ткацкого станка, и тогда матушке его волей-неволей пришлось пойти к баронету и, заливаясь слезами, доложить ему об отступничестве сына.
"Mrs. Rouncewell," said Sir Leicester, "I can never consent to argue, as you know, with any one on any subject.	- Миссис Раунсуэлл, как вам известно, я никогда ни с кем не спорю ни на какие темы, - изрек тогда сэр Лестер.

You had better get rid of your boy; you had better get him into some Works.	- Вам надо сбыть с рук своего сына; вам надо устроить его на какой-нибудь завод.
The iron country farther north is, I suppose, the congenial direction for a boy with these tendencies."	Железные месторождения где-то там на севере, по-моему, самое подходящее место для подростка с подобными наклонностями.
Farther north he went, and farther north he grew up; and if Sir Leicester Dedlock ever saw him when he came to Chesney Wold to visit his mother, or ever thought of him afterwards, it is certain that he only regarded him as one of a body of some odd thousand conspirators, swarthy and grim, who were in the habit of turning out by torchlight two or three nights in the week for unlawful purposes.	И вот на север подросток отбыл, на севере вырос, и если сэр Лестер замечал его, когда тот приезжал в Чесни-Уолд навестить свою мать, или вспоминал о нем впоследствии, то, несомненно, видел в нем одного из тех нескольких тысяч темнолицых и угрюмых заговорщиков, которые привыкли шататься при свете факелов две-три ночи в неделю и всегда - с противозаконными намерениями.
Nevertheless, Mrs. Rouncewell's son has, in the course of nature and art, grown up, and established himself, and married, and called unto him Mrs. Rouncewell's grandson, who, being out of his apprenticeship, and home from a journey in far countries, whither he was sent to enlarge his knowledge and complete his preparations for the venture of this life, stands leaning against the chimney- piece this very day in Mrs. Rouncewell's room at Chesney Wold.	Тем не менее сын миссис Раунсуэлл рос и развивался и по законам природы и под воздействием воспитания; он устроил свою жизнь, женился и произвел на свет внука миссис Раунсуэлл, а тот, кончив ученье и вернувшись на родину из путешествия по дальним странам, куда его посылали, чтобы он пополнил свои знания и завершил подготовку к жизненному пути, - тот стоит теперь, в этот самый день, прислонившись к камину, в комнате миссис Раунсуэлл в Чесни-Уолде.
"And, again and again, I am glad to see you, Watt!	- Еще и еще раз скажу - я рада видеть тебя, Уот!
And, once again, I am glad to see you, Watt!" says Mrs. Rouncewell.	И опять скажу, Уот, что рада тебя видеть! -говорит миссис Раунсуэлл.
"You are a fine young fellow.	- Ты очень хороший мальчик.
You are like your poor uncle George.	Ты похож на своего бедного дядю Джорджа.
Ah!" Mrs. Rouncewell's hands unquiet, as usual, on this reference.	Ах! - и при этом воспоминании руки миссис Раунсуэлл, как всегда, начинают дрожать.
"They say I am like my father, grandmother."	- Говорят, бабушка, я похож на отца.
"Like him, also, my dear--but most like your poor uncle George!	- На него тоже, милый мой, но ты больше похож на бедного дядю Джорджа!
And your dear father."	А как твой дорогой отец?
Mrs. Rouncewell folds her hands again.	- Миссис Раунсуэлл снова складывает руки.
"He is well?"	- Он здоров?
"Thriving, grandmother, in every way."	- Живет хорошо, бабушка, - лучше некуда.
"I am thankful!"	- Слава богу!
Mrs. Rouncewell is fond of her son but has a plaintive feeling towards him, much as if he were a very honourable soldier who had gone over to the enemy.	Миссис Раунсуэлл любит старшего сына, но осуждает его примерно так же, как осудила бы очень храброго солдата, перешедшего на сторону врага.
"He is quite happy?" says she.	- Он вполне доволен своей жизнью? - спрашивает она.

"Quite."	- Вполне.
"I am thankful!	- Слава богу!
So he has brought you up to follow in his ways and has sent you into foreign countries and the like?	- Значит, он обучил тебя своему ремеслу и послал за границу, и все такое?
Well, he knows best.	Ну что ж, ему лучше знать.
There may be a world beyond Chesney Wold that I don't understand.	Может, вокруг Чесни-Уолда творится много такого, чего я не понимаю.
Though I am not young, either.	А ведь я уж не молода.
And I have seen a quantity of good company too!"	И кто-кто, а я повидала немало людей из высшего общества!
"Grandmother," says the young man, changing the subject, "what a very pretty girl that was I found with you just now.	- Бабушка, - говорит юноша, меняя разговор, - а кто эта хорошенькая девушка, которую я застал здесь у вас?
You called her Rosa?"	Кажется, ее зовут Розой?
"Yes, child.	- Да, милый.
She is daughter of a widow in the village.	Она дочь одной вдовы из нашей деревни.
Maids are so hard to teach, now-a-days, that I have put her about me young.	В теперешние времена так трудно обучать прислугу, что я взяла ее к себе с малых лет.
She's an apt scholar and will do well.	Девушка толковая, и прок из нее будет.
She shows the house already, very pretty.	Уже неплохо научилась показывать дом посетителям.
She lives with me at my table here."	Она живет и столуется здесь, у меня.
"I hope I have not driven her away?"	- Может, она меня стесняется и потому ушла из комнаты?
"She supposes we have family affairs to speak about, I dare say.	- Должно быть, подумала, что нам надо поговорить о своих семейных делах.
She is very modest.	Она очень скромная.
It is a fine quality in a young woman.	Что ж, это хорошее качество для молодой девушки.
And scarcer," says Mrs. Rouncewell, expanding her stomacher to its utmost limits, "than it formerly was!"	И редкое, - добавляет миссис Раунсуэлл, а мыс на ее корсаже выпячивается донельзя, - в прежние времена скромных девушек было больше.
The young man inclines his head in acknowledgment of the precepts of experience.	Юноша наклоняет голову в знак уважения к взглядам столь опытной женщины.
Mrs. Rouncewell listens.	Миссис Раунсуэлл прислушивается.
"Wheels!" says she.	- Кто-то приехал! - говорит она.
They have long been audible to the younger ears of her companion.	Более острый слух ее молодого собеседника давно уже уловил стук колес.
"What wheels on such a day as this, for gracious sake?"	- Кому это взбрело в голову явиться в такую погоду, хотела бы я знать?
After a short interval, a tap at the door.	Немного погодя слышен стук в дверь.

"Come in!"	- Войдите!
A dark- eyed, dark-haired, shy, village beauty comes in--so fresh in her rosy and yet delicate bloom that the drops of rain which have beaten on her hair look like the dew upon a flower fresh gathered.	Входит темноглазая, темноволосая, застенчивая деревенская красавица, такая свежая, с таким румяным и нежным личиком, что дождевые капли, осыпавшие ее волосы, напоминают росу на только что сорванном цветке.
"What company is this, Rosa?" says Mrs. Rouncewell.	- Кто это приехал, Роза? - спрашивает миссис Раунсуэлл.
"It's two young men in a gig, ma'am, who want to see the house-- yes, and if you please, I told them so!" in quick reply to a gesture of dissent from the housekeeper.	- Два молодых человека в двуколке, сударыня, и они хотят осмотреть дом... Ну да, так я им и сказала, позвольте вам доложить! - спешит она добавить в ответ на отрицательный жест домоправительницы.
"I went to the hall-door and told them it was the wrong day and the wrong hour, but the young man who was driving took off his hat in the wet and begged me to bring this card to you."	- Я вышла на крыльцо и сказала, что они приехали не в тот день и час, когда разрешается осматривать дом, но молодой человек, который был за кучера, снял шляпу, несмотря на дождь, и упросил меня передать вам эту карточку.
"Read it, my dear Watt," says the housekeeper.	- Прочти, что там написано, милый Уот, - говорит домоправительница.
Rosa is so shy as she gives it to him that they drop it between them and almost knock their foreheads together as they pick it up.	Роза так смущается, подавая карточку юноше, что молодые люди роняют ее и чуть не сталкиваются лбами, поднимая ее с полу.
Rosa is shyer than before.	Роза смущается еще больше.
"Mr. Guppy" is all the information the card yields.	"Мистер Гаппи" - вот все, что написано на карточке.
"Guppy!" repeats Mrs. Rouncewell, "MR. Guppy!	-Гаппи! - повторяет миссис Раунсуэлл. - Мистер Гаппи!
Nonsense, I never heard of him!"	Что за чепуха; да я о нем и не слыхивала!
"If you please, he told ME that!" says Rosa.	- С вашего позволения, он так мне и сказал! -объясняет Роза.
"But he said that he and the other young gentleman came from London only last night by the mail, on business at the magistrates' meeting, ten miles off, this morning, and that as their business was soon over, and they had heard a great deal said of Chesney Wold, and really didn't know what to do with themselves, they had come through the wet to see it.	- Но он говорит, что он и другой молодой джентльмен приехали на почтовых из Лондона вчера вечером по своим делам - на заседание судей; а оно было нынче утром где-то за десять миль отсюда, но они быстро покончили с делами и не знали, что с собою делать, да к тому же много чего наслушались про Чесни-Уолд, вот и приехали сюда в такую погоду осматривать дом.
They are lawyers.	Они юристы.
He says he is not in Mr. Tulkinghorn's office, but he is sure he may make use of Mr. Tulkinghorn's name if necessary."	Он говорит, что хоть и не служит в конторе мистера Талкингхорна, но может, если потребуется, сослаться на него, потому что мистер Талкингхорн его знает.
Finding, now she leaves off, that she has been making quite a long speech, Rosa is shyer than ever.	Умолкнув, Роза спохватилась, что произнесла довольно длинную речь, и смущается еще больше.

Now, Mr. Tulkinghorn is, in a manner, part and parcel of the place, and besides, is supposed to have made Mrs. Rouncewell's will.	Надо сказать, что мистер Талкингхорн - в некотором роде неотъемлемая принадлежность этого поместья; кроме того, он, как говорят, составлял завещание миссис Раунсуэлл.
The old lady relaxes, consents to the admission of the visitors as a favour, and dismisses Rosa.	Старуха смягчается, разрешает, в виде особой милости, принять посетителей и отпускает Розу.
The grandson, however, being smitten by a sudden wish to see the house himself, proposes to join the party.	Однако внук, внезапно возжаждав осмотреть дом, просит позволения присоединиться к посетителям.
The grandmother, who is pleased that he should have that interest, accompanies him--though to do him justice, he is exceedingly unwilling to trouble her.	Бабушка, обрадованная его интересом к Чесни-Уолду, сопровождает его... хотя, надо отдать ему должное, он настоятельно просит ее не беспокоиться.
"Much obliged to you, ma'am!" says Mr. Guppy, divesting himself of his wet dreadnought in the hall.	- Очень вам признателен, сударыня! - говорит в вестибюле мистер Г аппи, стаскивая с себя промокший суконный дождевик.
"Us London lawyers don't often get an out, and when we do, we like to make the most of it, you know."	- Мы, лондонские юристы, изволите видеть, не часто выезжаем за город, а уж если выедем, так стараемся извлечь из поездки все что можно.
The old housekeeper, with a gracious severity of deportment, waves her hand towards the great staircase.	Старая домоправительница с чопорным изяществом показывает рукой на огромную лестницу.
Mr. Guppy and his friend follow Rosa; Mrs. Rouncewell and her grandson follow them; a young gardener goes before to open the shutters.	Мистер Гаппи и его спутник следуют за Розой, миссис Раунсуэлл и ее внук следуют за ними; молодой садовник шествует впереди и открывает ставни.
As is usually the case with people who go over houses, Mr. Guppy and his friend are dead beat before they have well begun.	Как всегда бывает с людьми, которые осматривают дома, не успели мистер Г аппи и его спутник начать осмотр, как уже выбились из сил.
They straggle about in wrong places, look at wrong things, don't care for the right things, gape when more rooms are opened, exhibit profound depression of spirits, and are clearly knocked up.	Они задерживаются не там, где следует, разглядывают не то, что следует, не интересуются тем, чем следует, зевают во весь рот, когда открываются новые комнаты, впадают в глубокое уныние и явно изнемогают.
In each successive chamber that they enter, Mrs. Rouncewell, who is as upright as the house itself, rests apart in a window-seat or other such nook and listens with stately approval to Rosa's exposition.	Перейдя из одной комнаты в другую, миссис Раунсуэлл, прямая, как и сам этот дом, всякий раз присаживается в сторонке - в оконной нише или где-нибудь в уголке - и с величавым одобрением слушает объяснения Розы.
Her grandson is so attentive to it that Rosa is shyer than ever-- and prettier.	А внук ее, тот слушает так внимательно,, что Роза смущается все больше... и все больше хорошеет.
Thus they pass on from room to room, raising the pictured Dedlocks for a few brief minutes as the young gardener admits the light, and reconsigning them to their graves as he shuts it out again.	Так они переходят из комнаты в комнату, то ненадолго воскрешая портреты Дедлоков, - когда молодой садовник впускает в дом дневной свет, то погружая их в могильную тьму, - когда садовник вновь преграждает ему путь.

It appears to the afflicted Mr. Guppy and his inconsolable friend that there is no end to the Dedlocks, whose family greatness seems to consist in their never having done anything to distinguish themselves for seven hundred years.	Удрученный мистер Гаппи и его безутешный спутник конца не видят этим Дедлокам, чья знатность, по-видимому, зиждится лишь на том, что они и за семьсот лет ровно ничем не сумели отличиться.
Even the long drawing-room of Chesney Wold cannot revive Mr. Guppy's spirits.	Продолговатая гостиная Чесни-Уолда и та не может оживить мистера Гаппи.
He is so low that he droops on the threshold and has hardly strength of mind to enter.	Он так изнемог, что обмяк: на ее пороге и насилу собрался с духом, чтобы войти.
But a portrait over the chimney-piece, painted by the fashionable artist of the day, acts upon him like a charm.	Но вдруг портрет над камином, написанный модным современным художником, поражает его, как чудо.
He recovers in a moment.	Мистер Гаппи мгновенно приходит в себя.
He stares at it with uncommon interest; he seems to be fixed and fascinated by it.	Он во все глаза смотрит на портрет с живейшим интересом; он как будто прикован к месту, заворожен.
"Dear me!" says Mr. Guppy.	- Ну и ну! - восклицает мистер Гаппи.
"Who's that?"	- Кто это?
"The picture over the fire-place," says Rosa, "is the portrait of the present Lady Dedlock.	- Портрет над камином, - объясняет Роза, -написан с ныне здравствующей леди Дедлок.
It is considered a perfect likeness, and the best work of the master."	По общему мнению, художник добился разительного сходства, и все считают, что это его лучшее произведение.
"Blest," says Mr. Guppy, staring in a kind of dismay at his friend, "if I can ever have seen her.	- Черт меня побери, если я ее когда-нибудь видел! - говорит мистер Гаппи, в замешательстве глядя на своего спутника.
Yet I know her!	- Однако я ее узнаю.
Has the picture been engraved, miss?"	С этого портрета была сделана гравюра, мисс?
"The picture has never been engraved.	- Нет, его никто не гравировал.
Sir Leicester has always refused permission."	У сэра Лестера не раз просили разрешения сделать гравюру, но он неизменно отказывал
"Well!" says Mr. Guppy in a low voice.	- Вот как! - негромко говорит мистер Гаппи.
"I'll be shot if it ain't very curious how well I know that picture!	- Провалиться мне, если я не знаю ее портрета как свои пять пальцев, хоть это и очень странно!
So that's Lady Dedlock, is it!"	Так, значит, это леди Дедлок?
"The picture on the right is the present Sir Leicester Dedlock.	- Направо портрет ныне здравствующего сэра Лестера Дедлока.
The picture on the left is his father, the late Sir Leicester."	Налево портрет его отца, покойного сэра Лестера.
Mr. Guppy has no eyes for either of these magnates.	Мистер Г аппи не обращает никакого внимания на обоих этих вельмож.
"It's unaccountable to me," he says, still staring at the portrait, "how well I know that picture!	- Понять не могу, - говорит он, не отрывая глаз от портрета, - почему я так хорошо его знаю!

I'm dashed," adds Mr. Guppy, looking round, "if I don't think I must have had a dream of that picture, you know!"	Будь я проклят, - добавляет мистер Гаппи, оглядываясь вокруг, - если этот портрет не привиделся мне во сне!
As no one present takes any especial interest in Mr. Guppy's dreams, the probability is not pursued.	Никто из присутствующих не проявляет особого интереса к снам мистера Гаппи, так что возможность эту не обсуждают.
But he still remains so absorbed by the portrait that he stands immovable before it until the young gardener has closed the shutters, when he comes out of the room in a dazed state that is an odd though a sufficient substitute for interest and follows into the succeeding rooms with a confused stare, as if he were looking everywhere for Lady Dedlock again.	Сам мистер Г аппи по-прежнему стоит как вкопанный перед портретом, так глубоко погрузившись в созерцание, что не двигается с места, пока молодой садовник не закрывает ставен; а тогда мистер Г аппи выходит из гостиной в состоянии оцепенения, которое служит хоть и своеобразной, но достаточной заменой интереса, и плетется по анфиладе комнат, растерянно выпучив глаза и словно повсюду ища леди Дедлок.
He sees no more of her.	Но он больше нигде ее не видит.
He sees her rooms, which are the last shown, as being very elegant, and he looks out of the windows from which she looked out, not long ago, upon the weather that bored her to death.	Он видит ее покои, куда всю компанию ведут напоследок, так как они очень красиво обставлены; он глядит в окна, как и миледи недавно глядела на дождь, смертельно ей надоевший.
All things have an end, even houses that people take infinite pains to see and are tired of before they begin to see them.	Но всему приходит конец, - даже осмотру домов, ради которых люди тратят столько сил, добиваясь разрешения их осмотреть, и в которых скучают, едва начав их осматривать.
He has come to the end of the sight, and the fresh village beauty to the end of her description; which is always this:	Мистер Гаппи, наконец, кончил осмотр, а свежая деревенская красавица - свои объяснения, которые она неизменно завершает следующими словами:
"The terrace below is much admired.	- Терраса там, внизу, вызывает всеобщее восхищение.
It is called, from an old story in the family, the Ghost's Walk."	В связи с одним древним семейным преданием, ее назвали "Дорожкой призрака".
"No?" says Mr. Guppy, greedily curious.	- Вот как? - говорит мистер Г аппи с жадным любопытством.
"What's the story, miss?	- А что это за предание, мисс?
Is it anything about a picture?"	Может, оно имеет нечто общее с каким-нибудь портретом?
"Pray tell us the story," says Watt in a half whisper.	- Расскажите нам его, пожалуйста, - полушепотом просит Уот.
"I don't know it, sir."	- Я его не знаю, сэр.
Rosa is shyer than ever.	Роза совсем смутилась.
"It is not related to visitors; it is almost forgotten," says the housekeeper, advancing.	- Посетителям его не рассказывают; оно почти забыто, - говорит домоправительница, подойдя к ним.
"It has never been more than a family anecdote."	- Это просто семейная легенда, и только.

"You'll excuse my asking again if it has anything to do with a picture, ma'am," observes Mr. Guppy, "because I do assure you that the more I think of that picture the better I know it, without knowing how I know it!"	- Простите, сударыня, если я еще раз спрошу, не связано ли предание с каким-нибудь портретом, -настаивает мистер Гаппи, - потому что, верьте не верьте, но чем больше я думаю об этом портрете, тем лучше узнаю его, хоть и не знаю, откуда я его знаю!
The story has nothing to do with a picture; the housekeeper can guarantee that.	Предание не связано ни с каким портретом, -домоправительнице это известно наверное.
Mr. Guppy is obliged to her for the information and is, moreover, generally obliged.	Мистер Гаппи признателен ей за это сообщение, да и вообще очень ей признателен.
He retires with his friend, guided down another staircase by the young gardener, and presently is heard to drive away.	Он уходит вместе с приятелем, спускается по другой лестнице в сопровождении молодого садовника, и вскоре все слышат, как посетители уезжают.
It is now dusk.	Смеркается.
Mrs. Rouncewell can trust to the discretion of her two young hearers and may tell THEM how the terrace came to have that ghostly name.	Миссис Раунсуэлл не сомневается в скромности своих юных слушателей - кому-кому, а им она может рассказать, отчего здешней террасе дали такое жуткое название.
She seats herself in a large chair by the fast-darkening window and tells them:	Она усаживается в большое кресло у быстро темнеющего окна и начинает:
"In the wicked days, my dears, of King Charles the First--I mean, of course, in the wicked days of the rebels who leagued themselves against that excellent king--Sir Morbury Dedlock was the owner of Chesney Wold.	- В смутное время короля Карла Первого, милые мои, - то бишь в смутное время бунтовщиков, которые устроили заговор против этого славного короля, - Чесни-Уолдом владел сэр Морбари Дедлок.
Whether there was any account of a ghost in the family before those days, I can't say.	Есть ли сведения, что и раньше в роду Дедлоков был какой-нибудь призрак, я сказать не могу.
I should think it very likely indeed."	Но очень возможно, что был, я так думаю.
Mrs. Rouncewell holds this opinion because she considers that a family of such antiquity and importance has a right to a ghost.	Миссис Раунсуэлл думает так потому, что, по ее глубокому убеждению, род, столь древний и знатный, имеет право на призрак.
She regards a ghost as one of the privileges of the upper classes, a genteel distinction to which the common people have no claim.	Она считает, что обладанье призраком - это одна из привилегий высшего общества, аристократическое отличие, на которое простые люди претендовать не могут.
"Sir Morbury Dedlock," says Mrs. Rouncewell, "was, I have no occasion to say, on the side of the blessed martyr.	- Нечего и говорить, - продолжает миссис Раунсуэлл, - что сэр Морбари Дедлок стоял за августейшего мученика.
But it IS supposed that his Lady, who had none of the family blood in her veins, favoured the bad cause.	А его супруга, в жилах которой не текла кровь Этого знатного рода, судя по всему, одобряла неправое дело.
It is said that she had relations among King Charles's enemies, that she was in correspondence with them, and that she gave them information.	Говорят, будто у нее были родственники среди недругов короля Карла, будто она поддерживала связь с ними и доставляла им нужные сведения.

When any of the country gentlemen who followed his Majesty's cause met here, it is said that my Lady was always nearer to the door of their council-room than they supposed. Do you hear a sound like a footstep passing along the terrace, Watt?"	И вот, когда местные дворяне, преданные его величеству, съезжались сюда, леди Дедлок, как говорят, всякий раз стояла за дверью той комнаты, где они совещались, а те и не подозревали об этом... Слышишь, Уот, будто кто-то ходит по террасе?
Rosa draws nearer to the housekeeper.	Роза придвигается ближе к домоправительнице.
"I hear the rain-drip on the stones," replies the young man, "and I hear a curious echo--I suppose an echo--which is very like a halting step."	- Я слышу, как дождь стучит по каменным плитам, - отвечает юноша, - и еще слышу какие-то странные отголоски, вроде эхо... Должно быть, это и есть эхо, - очень похоже на шаги хромого.
The housekeeper gravely nods and continues:	Домоправительница важно кивает головой и продолжает:
"Partly on account of this division between them, and partly on other accounts, Sir Morbury and his Lady led a troubled life.	- Частью по причине этих разногласий, частью по другим причинам сэр Морбари не ладил с женой.
She was a lady of a haughty temper.	Она была гордая леди.
They were not well suited to each other in age or character, and they had no children to moderate between them.	Они не подошли друг к другу ни по возрасту, ни по характеру, а детей у них не было - некому было мирить супругов.
After her favourite brother, a young gentleman, was killed in the civil wars (by Sir Morbury's near kinsman), her feeling was so violent that she hated the race into which she had married.	Когда же ее любимый брат, молодой джентльмен, погиб на гражданской войне (а убил его близкий родственник сэра Морбари), леди Дедлок так по нем горевала, что возненавидела всю мужнину родню.
When the Dedlocks were about to ride out from Chesney Wold in the king's cause, she is supposed to have more than once stolen down into the stables in the dead of night and lamed their horses; and the story is that once at such an hour, her husband saw her gliding down the stairs and followed her into the stall where his own favourite horse stood.	И вот, бывало, соберутся Дедлоки выступить из Чесни-Уолд а, чтобы сражаться за короля, а она потихоньку спустится в конюшню поздней ночью, да и подрежет жилы на ногах их коням; а еще говорят, будто раз ее супруг заметил, как она крадется вниз по лестнице ночью, и пробрался за ней по пятам в денник, где стоял его любимый конь.
There he seized her by the wrist, and in a struggle or in a fall or through the horse being frightened and lashing out, she was lamed in the hip and from that hour began to pine away."	Тут он схватил жену за руку, и то ли когда они боролись, то ли когда она упала, а может, это конь испугался и лягнул ее, но она повредила себе бедро и с тех пор стала сохнуть и тосковать.
The housekeeper has dropped her voice to a little more than a whisper.	Домоправительница понизила голос; теперь она говорила почти шепотом:
"She had been a lady of a handsome figure and a noble carriage.	- Раньше она была хорошо сложена и осанка у нее была величавая.
She never complained of the change; she never spoke to any one of being crippled or of being in pain, but day by day she tried to walk upon the terrace, and with the help of the stone balustrade, went up and down, up and down, up and down, in sun and shadow, with greater difficulty every day.	Однако теперь она не роптала на свое увечье; никому не говорила, что искалечена, что страдает, но день за днем все пыталась ходить по террасе, опираясь на палку и держась за каменную ограду, и все ходила, и ходила, и ходила взад и вперед, и по солнцепеку и в тени, и с каждым днем ходить ей было все труднее.

At last, one afternoon her husband (to whom she had never, on any persuasion, opened her lips since that night), standing at the great south window, saw her drop upon the pavement.	Но вот как-то раз под вечер ее супруг (а она с той ночи не сказала ему ни единого слова) - ее супруг стоял у большого окна на южной стороне и увидел, как она рухнула на каменные плиты.
He hastened down to raise her, but she repulsed him as he bent over her, and looking at him fixedly and coldly, said,	Он сбежал вниз, чтобы поднять ее, наклонился, а она оттолкнула его, глянула на него в упор холодными глазами и промолвила:
'I will die here where I have walked.	"Я умру здесь - где ходила.
And I will walk here, though I am in my grave.	И буду ходить тут и после смерти.
I will walk here until the pride of this house is humbled.	Я буду ходить здесь, пока не сломится в унижении гордость вашего рода.
And when calamity or when disgrace is coming to it, let the Dedlocks listen for my step!'"	А когда ему будет грозить беда или позор, да услышат Дедлоки мои шаги!"
Watt looks at Rosa.	Уот смотрит на Розу.
Rosa in the deepening gloom looks down upon the ground, half frightened and half shy.	В сгущающихся сумерках Роза опускает глаза, не то испуганная, не то смущенная.
"There and then she died.	-И в ту же минуту она скончалась.
And from those days," says Mrs. Rouncewell, "the name has come down--the Ghost's Walk.	С тех-то пор, - продолжает миссис Раунсуэлл, -террасу и прозвали "Дорожкой призрака".
If the tread is an echo, it is an echo that is only heard after dark, and is often unheard for a long while together.	Если шум шагов - просто эхо, так это такое эхо, которое слышно только в ночной темноте, и бывает, что его очень долго не слышно вовсе.
But it comes back from time to time; and so sure as there is sickness or death in the family, it will be heard then."	Но время от времени оно слышится вновь, и это случается всякий раз, как Дедлокам грозит болезнь или смерть.
"And disgrace, grandmother--" says Watt.	- Или позор, бабушка... - говорит Уот.
"Disgrace never comes to Chesney Wold," returns the housekeeper.	- Позор не может грозить Чесни-Уолду, -останавливает его домоправительница.
Her grandson apologizes with	Внук просит извинения, бормоча:
"True. True."	"Разумеется, разумеется!"
"That is the story.	- Вот о чем говорит предание.
Whatever the sound is, it is a worrying sound," says Mrs. Rouncewell, getting up from her chair; "and what is to be noticed in it is that it MUST BE HEARD.	Что это за звуки - неизвестно, но от них как-то тревожно на душе, - говорит миссис Раунсуэлл, вставая с кресла, - и, что особенно интересно, их нельзя не слышать.
My Lady, who is afraid of nothing, admits that when it is there, it must be heard.	Миледи ничего не боится, но и она признает, что, когда они звучат, их нельзя не слышать.
You cannot shut it out.	Их невозможно заглушить.
Watt, there is a tall French clock behind you (placed there, 'a purpose) that has a loud beat when it is in motion and can play music.	Оглянись, Уот, сзади тебя стоят высокие французские часы (их нарочно поставили там), и когда их заведут, они тикают очень громко, а бой у них с музыкой.
You understand how those things are managed?"	Ты умеешь обращаться с такими часами?

"Pretty well, grandmother, I think."	- Как не уметь, бабушка!
"Set it a-going."	-Так заведи их.
Watt sets it a-going--music and all.	Уот заводит часы и бой с музыкой тоже.
"Now, come hither," says the housekeeper. "Hither, child, towards my Lady's pillow.	- Теперь подойди-ка сюда, - говорит домоправительница, - сюда, милый, поближе к изголовью миледи.
I am not sure that it is dark enough yet, but listen!	Сейчас, пожалуй, еще недостаточно темно, но все-таки прислушайся!
Can you hear the sound upon the terrace, through the music, and the beat, and everything?"	Слышишь шум шагов на террасе, несмотря на музыку и тиканье?
"I certainly can!"	- Конечно, слышу!
"So my Lady says."	- Вот и миледи говорит, что слышит.
CHAPTER VIII	Глава VIII
Covering a Multitude of Sins	Как покрывают множество грехов
It was interesting when I dressed before daylight to peep out of window, where my candles were reflected in the black panes like two beacons, and finding all beyond still enshrouded in the indistinctness of last night, to watch how it turned out when the day came on.	Как интересно мне было, встав до зари и принявшись за свой туалет, увидеть в окне, - в темных стеклах которого мои свечи отражались, словно огни двух маяков, - что мир там, за этими стеклами, еще окутан мглой уходящей ночи, а потом, с наступлением утра, наблюдать за его появлением на свет.
As the prospect gradually revealed itself and disclosed the scene over which the wind had wandered in the dark, like my memory over my life, I had a pleasure in discovering the unknown objects that had been around me in my sleep.	По мере того как вид, открывавшийся из окна, постепенно становился все более отчетливым и передо мной вставали просторы, над которыми ветер блуждал во мраке, как в памяти моей блуждали мысли о моем прошлом, я с удовольствием обнаруживала незнакомые предметы, окружавшие меня во сне.
At first they were faintly discernible in the mist, and above them the later stars still glimmered.	Сначала их едва можно было различить в тумане, и утренние звезды еще мерцали над ними.
That pale interval over, the picture began to enlarge and fill up so fast that at every new peep I could have found enough to look at for an hour.	Когда же бледный сумрак рассеялся, картина стала развертываться и заполняться так быстро и каждый мой взгляд открывал в ней так много нового, что я могла бы рассматривать ее целый час.
Imperceptibly my candles became the only incongruous part of the morning, the dark places in my room all melted away, and the day shone bright upon a cheerful landscape, prominent in which the old Abbey Church, with its massive tower, threw a softer train of shadow on the view than seemed compatible with its rugged character.	Мало-помалу совсем рассвело, и свечи стали казаться мне чем-то лишним, ненужным, а все темные углы в моей комнате стали светлыми, и яркое солнце озарило приветливые поля и луга, над которыми древняя церковь аббатства с массивной колокольней возвышалась, отбрасывая на землю полосу тени, менее густой, чем этого можно было ожидать от такого мрачного с виду здания.
But so from rough outsides (I hope I have learnt), serene and gentle influences often proceed.	Но грубоватая внешность бывает обманчива (кто-кто, а я это, к счастью, уже знала), и нередко за нею скрываются нежность и ласка.

Every part of the house was in such order, and every one was so attentive to me, that I had no trouble with my two bunches of keys, though what with trying to remember the contents of each little store-room drawer and cupboard; and what with making notes on a slate about jams, and pickles, and preserves, and bottles, and glass, and china, and a great many other things; and what with being generally a methodical, old-maidish sort of foolish little person, I was so busy that I could not believe it was breakfast- time when I heard the bell ring.	В доме все было в таком порядке, а все его обитатели так внимательно относились ко мне, что обе мои связки ключей ничуть меня не тяготили, но это все-таки очень трудно -запоминать содержимое каждого ящика и шкафа во всех кладовых и чуланах, отмечать на грифельной доске количество банок с вареньем, маринадами и соленьями, бутылок, хрусталя, фарфора и множества всяких других вещей, особенно если ты молода и глупа и к тому же одержима методичностью старой девы; поэтому не успела я оглянуться, как услышала звон колокола - просто не верилось, что уже подошло время завтракать.
Away I ran, however, and made tea, as I had already been installed into the responsibility of the tea-pot; and then, as they were all rather late and nobody was down yet, I thought I would take a peep at the garden and get some knowledge of that too.	Однако я немедленно побежала готовить чай, ибо мне уже поручили распоряжаться чаепитием; но все в доме, должно быть, заспались, - внизу никого еще не было, - и я решила заглянуть в сад, чтобы познакомиться и с ним.
I found it quite a delightful place--in front, the pretty avenue and drive by which we had approached (and where, by the by, we had cut up the gravel so terribly with our wheels that I asked the gardener to roll it); at the back, the flower-garden, with my darling at her window up there, throwing it open to smile out at me, as if she would have kissed me from that distance.	Сад привел меня в полный восторг: к дому тянулась красивая широкая аллея, по которой мы приехали (и где, кстати сказать, до того разворошили колесами гравий, что я попросила садовника пригладить его катком), а позади дома был разбит цветник, и, перейдя туда, я увидела, что за окном появилась моя милая подружка и, распахнув его, так улыбнулась мне, как будто ей хотелось послать мне воздушный поцелуй.
Beyond the flower-garden was a kitchen-garden, and then a paddock, and then a snug little rick-yard, and then a dear little farm-yard.	За цветником начинался огород, за ним была лужайка, дальше маленький укромный выгон со стогами сена и, наконец, прелестный дворик небольшой фермы.
As to the house itself, with its three peaks in the roof; its various-shaped windows, some so large, some so small, and all so pretty; its trellis-work, against the southfront for roses and honey-suckle, and its homely, comfortable, welcoming look--it was, as Ada said when she came out to meet me with her arm through that of its master, worthy of her cousin John, a bold thing to say, though he only pinched her dear cheek for it.	А дом, уютный, удобный, приветливый, с тремя шпилями на крыше, с окнами разной формы - где очень маленькими, а где очень большими, но всюду очень красивыми, со шпалерами для роз и жимолости на южном фасаде, - этот дом был "достоин кузена Джона", как сказала Ада, которая вышла мне навстречу под руку с хозяином и безбоязненно проговорила эти слова, но не понесла наказания - "кузен Джон" только ущипнул ее нежную щечку.
Mr. Skimpole was as agreeable at breakfast as he had been overnight.	За завтраком мистер Скимпол разглагольствовал не менее занимательно, чем вчера вечером.
There was honey on the table, and it led him into a discourse about bees.	К столу подали мед, и это побудило мистера Скимпола завести разговор о пчелах.
He had no objection to honey, he said (and I should think he had not, for he seemed to like it), but he protested against the overweening assumptions of bees.	Он ничего не имеет против меда, говорил он (и я в этом не сомневалась, - мед он кушал с явным удовольствием), но протестует против самонадеянных притязаний пчел.

He didn't at all see why the busy bee should be proposed as a model to him; he supposed the bee liked to make honey, or he wouldn't do it-- nobody asked him.	Он не постигает, почему трудолюбивая пчела должна служить ему примером; он думает, что пчеле нравится делать мед, иначе она бы его не делала - ведь никто ее об этом не просит.
It was not necessary for the bee to make such a merit of his tastes.	Пчеле не следует ставить себе в заслугу свои пристрастия.
If every confectioner went buzzing about the world banging against everything that came in his way and egotistically calling upon everybody to take notice that he was going to his work and must not be interrupted, the world would be quite an unsupportable place.	Если бы каждый кондитер носился по миру, жужжа и стукаясь обо все, что попадается на дороге, и самовлюбленно призывал всех и каждого заметить, что он летит на работу и ему нельзя мешать, мир стал бы совершенно несносным местом.
Then, after all, it was a ridiculous position to be smoked out of your fortune with brimstone as soon as you had made it.	И потом, разве не смешно, что, как только вы обзавелись своим домком, вас из него выкуривают серой?
You would have a very mean opinion of a Manchester man if he spun cotton for no other purpose.	Вы были бы невысокого мнения, скажем, о каком-нибудь манчестерском фабриканте, если бы он прял хлопок только ради этого.
He must say he thought a drone the embodiment of a pleasanter and wiser idea.	Мистер Скимпол должен сказать, что считает трутня выразителем более приятной и мудрой идеи.
The drone said unaffectedly,	Трутень говорит простодушно:
"You will excuse me; I really cannot attend to the shop!	"Простите, но я, право же, не в силах заниматься делом.
I find myself in a world in which there is so much to see and so short a time to see it in that I must take the liberty of looking about me and begging to be provided for by somebody who doesn't want to look about him."	Я живу в мире, где есть на что посмотреть, а времени на это мало, и вот я позволяю себе наблюдать за тем, что делается вокруг меня, и прошу, чтобы меня содержал тот, у кого нет никакого желания наблюдать за тем, что делается вокруг него".
This appeared to Mr. Skimpole to be the drone philosophy, and he thought it a very good philosophy, always supposing the drone to be willing to be on good terms with the bee, which, so far as he knew, the easy fellow always was, if the consequential creature would only let him, and not be so conceited about his honey!	Он, мистер Скимпол, полагает, что такова философия трутня, и находит ее очень хорошей философией, конечно лишь при том условии, если трутень готов жить в ладу с пчелой, а насколько ему, мистеру Скимполу, известно, этот покладистый малый действительно готов жить с нею в ладу - только бы самонадеянное насекомое не противилось и поменьше кичилось своим медом!
He pursued this fancy with the lightest foot over a variety of ground and made us all merry, though again he seemed to have as serious a meaning in what he said as he was capable of having.	Он продолжал развивать эти фантастические теории с величайшей легкостью и в самых разнообразных вариантах и очень смешил всех нас, но сегодня он, по-видимому, говорил серьезно, насколько вообще мог быть серьезным.
I left them still listening to him when I withdrew to attend to my new duties.	Все слушали его, а я ушла заниматься новыми для меня хозяйственными делами.

They had occupied me for some time, and I was passing through the passages on my return with my basket of keys on my arm when Mr. Jarndyce called me into a small room next his bed-chamber, which I found to be in part a little library of books and papers and in part quite a little museum of his boots and shoes and hat- boxes.	Это отняло у меня некоторое время, а когда я на обратном пути проходила по коридору, захватив свою корзиночку с ключами, мистер Джарндис окликнул меня и попросил пройти с ним в небольшую комнату, которая примыкала к его спальне и казалась не то маленькой библиотекой, набитой книгами и бумагами, не то маленьким музеем сапог, башмаков и шляпных коробок.
"Sit down, my dear," said Mr. Jarndyce.	- Присаживайтесь, дорогая, - сказал мистер Джарндис.
"This, you must know, is the growlery.	- Эта комната, к вашему сведению, называется Брюзжальней.
When I am out of humour, I come and growl here."	Когда я не в духе, я удаляюсь сюда и брюзжу.
"You must be here very seldom, sir," said I.	- Значит, вы бываете здесь очень редко, сэр, -сказала я.
"Oh, you don't know me!" he returned.	- Э, вы меня не знаете! - возразил он.
"When I am deceived or disappointed in--the wind, and it's easterly, I take refuge here.	- Всякий раз, как меня обманет или разочарует... ветер, да еще если он восточный, я укрываюсь здесь.
The growlery is the best-used room in the house.	Брюзжальня - моя самая любимая комната во всем доме, - тут я сижу чаще всего.
You are not aware of half my humours yet.	Вы еще не знаете всех моих причуд.
My dear, how you are trembling!"	Дорогая моя, почему вы так дрожите?
I could not help it; I tried very hard, but being alone with that benevolent presence, and meeting his kind eyes, and feeling so happy and so honoured there, and my heart so full--	Я не могла удержаться. Старалась изо всех сил, но - сидеть наедине с ним, таким добрым, смотреть в его ласковые глаза, испытывать такое счастье, такую гордость оказанной тебе честью, чувствовать, что сердце твое так полно, и не...
I kissed his hand.	Я поцеловала ему руку.
I don't know what I said, or even that I spoke.	Не помню, что именно я сказала, да и сказала ли что-нибудь вообще.
He was disconcerted and walked to the window; I almost believed with an intention of jumping out, until he turned and I was reassured by seeing in his eyes what he had gone there to hide.	Смущенный, он отошел к окну, а я готова была подумать, что он сейчас выпрыгнет вон; но вот он обернулся, и я успокоилась, увидев в его глазах то, что он хотел скрыть, отойдя от меня.
He gently patted me on the head, and I sat down.	Он ласково погладил меня по голове, и я села.
"There! There!" he said.	- Полно, полно! - промолвил он.
"That's over.	- Все прошло.
Pooh!	Уф!
Don't be foolish."	Не делайте глупостей.
"It shall not happen again, sir," I returned, "but at first it is difficult--"	- Этого больше не повторится, сэр, - отозвалась я, - но вначале трудно...
"Nonsense!" he said.	- Пустяки! - перебил он меня.

"It's easy, easy.	- Легко, совсем легко.
Why not?	Да и о чем говорить?
I hear of a good little orphan girl without a protector, and I take it into my head to be that protector.	Я слышу, что одна хорошая девочка осиротела, осталась без покровителя, и я решаю стать ее покровителем.
She grows up, and more than justifies my good opinion, and I remain her guardian and her friend.	Она вырастает и с избытком оправдывает мое доверие, а я остаюсь ее опекуном и другом.
What is there in all this?	Что в этом особенного?
So, so!	Ну, вот!
Now, we have cleared off old scores, and I have before me thy pleasant, trusting, trusty face again."	Теперь мы свели старые счеты, и "вновь предо мною милое лицо доверие и верность обещает".
I said to myself,	Тут я сказала себе:
"Esther, my dear, you surprise me!	"Слушай, Эстер, ты меня удивляешь, дорогая моя!
This really is not what I expected of you!" And it had such a good effect that I folded my hands upon my basket and quite recovered myself.	Не этого я от тебя ожидала!" - и это так хорошо на меня подействовало, что я сложила руки на своей корзиночке и вполне овладела собой.
Mr. Jarndyce, expressing his approval in his face, began to talk to me as confidentially as if I had been in the habit of conversing with him every morning for I don't know how long.	Мистер Джарндис одобрительно посмотрел на меня и стал говорить со мной совершенно откровенно, - словно я давным-давно привыкла беседовать с ним каждое утро.
I almost felt as if I had.	Да мне казалось, что так оно и было.
"Of course, Esther," he said, "you don't understand this Chancery business?"	- Вы, Эстер, конечно, ничего не понимаете в нашей канцлерской тяжбе? - сказал он.
And of course I shook my head.	И я, конечно, покачала головой.
"I don't know who does," he returned.	- Не знаю, есть ли на свете такой человек, который в ней хоть что-нибудь понимает, -продолжал он.
"The lawyers have twisted it into such a state of bedevilment that the original merits of the case have long disappeared from the face of the earth.	- Судейские ухитрились так ее запутать, превратить ее в такую чертовщину, что если вначале она имела какой-то смысл, то теперь его давно уже нет.
It's about a will and the trusts under a will--or it was once.	Спор в этой тяжбе идет об одном завещании и праве распоряжаться наследством, оставленным по этому завещанию... точнее, так было когда-то.
It's about nothing but costs now.	Но теперь спор идет только о судебных пошлинах.

We are always appearing, and disappearing, and swearing, and interrogating, and filing, and cross-filing, and arguing, and sealing, and motioning, and referring, and reporting, and revolving about the Lord Chancellor and all his satellites, and equitably waltzing ourselves off to dusty death, about costs.	Мы, тяжущиеся, то и дело появляемся и удаляемся, присягаем и запрашиваем, представляем свои документы и оспариваем чужие, аргументируем, прикладываем печати, вносим предложения, ссылаемся на разные обстоятельства, докладываем, крутимся вокруг лорд-канцлера и всех его приспешников и, на основании закона, допляшемся до того, что и мы сами и все у нас пойдет прахом... из-за судебных пошлин.
That's the great question.	В них-то и весь вопрос.
All the rest, by some extraordinary means, has melted away."	Все прочее каким-то непонятным образом улетучилось.
"But it was, sir," said I, to bring him back, for he began to rub his head, "about a will?"	- Но вначале, сэр, спор шел о завещании? -попыталась я вернуть его к теме разговора, потому что он уже начал ерошить себе волосы.
"Why, yes, it was about a will when it was about anything," he returned.	- Ну да, конечно, о завещании, - ответил он.
"A certain Jarndyce, in an evil hour, made a great fortune, and made a great will.	- Некий Джарндис нажил огромное богатство и однажды в недобрый час оставил огромное путаное завещание.
In the question how the trusts under that will are to be administered, the fortune left by the will is squandered away; the legatees under the will are reduced to such a miserable condition that they would be sufficiently punished if they had committed an enormous crime in having money left them, and the will itself is made a dead letter.	Возник вопрос - как распорядиться завещанным имуществом, и вот на разрешение этого вопроса растрачивается все наследство; наследников так измучили, что, если бы стать наследником было все равно, что стать величайшим преступником, эти мучения послужили бы для них достаточной карой; а само завещание свелось к мертвой букве.
All through the deplorable cause, everything that everybody in it, except one man, knows already is referred to that only one man who don't know, it to find out--all through the deplorable cause, everybody must have copies, over and over again, of everything that has accumulated about it in the way of cartloads of papers (or must pay for them without having them, which is the usual course, for nobody wants them) and must go down the middle and up again through such an infernal country-dance of costs and fees and nonsense and corruption as was never dreamed of in the wildest visions of a witch's Sabbath.	С самого начала этой злополучной тяжбы все обстоятельства дела, о которых уже осведомлены все тяжущиеся, кроме одного, докладываются для ознакомления тому единственному, который о них еще не осведомлен; с самого начала этой злополучной тяжбы каждый тяжущийся вновь и вновь получает копии всех документов, которыми она обрастает (или не получает, как обычно и наблюдается, потому что никому эти копии не нужны, но тем не менее платит за них), а это целые возы бумаги; все вновь и вновь возвращается каждый тяжущийся к исходной точке в обстановке такой дьявольской свистопляски судебных издержек, пошлин, бессмыслицы и лихоимства, какая никому и не снилась, даже в самых диких видениях шабаша ведьм.

Equity sends questions to law, law sends questions back to equity; law finds it can't do this, equity finds it can't do that; neither can so much as say it can't do anything, without this solicitor instructing and this counsel appearing for A, and that solicitor instructing and that counsel appearing for B; and so on through the whole alphabet, like the history of the apple pie.	Суд справедливости запрашивает Суд общего права; Суд общего права, вместо ответа, запрашивает Суд справедливости; Суд общего права находит, что он не вправе поступить так; Суд справедливости находит, что по справедливости он не может поступить этак; причем ни тот, ни другой не решаются даже сознаться, что они бессильны что-нибудь сделать без того, чтобы этот поверенный не давал советов и этот адвокат не выступал от имени А, а тот поверенный не давал советов и тот адвокат не выступал от имени Б, и так далее вплоть до конца всей азбуки, как в детских стишках про "Яблочный пирог".
And thus, through years and years, and lives and lives, everything goes on, constantly beginning over and over again, and nothing ever ends.	И так вот все это и тянется из года в год, из поколения в поколение, то и дело начинаясь сызнова и никогда не кончаясь.
And we can't get out of the suit on any terms, for we are made parties to it, and MUST BE parties to it, whether we like it or not.	И мы, тяжущиеся, никоим образом не можем избавиться от тяжбы, ибо нас сделали "сторонами в судебном деле", и мы вынуждены оставаться "сторонами", хотим мы или не хотим.
But it won't do to think of it!	Впрочем, лучше об этом не думать.
When my great uncle, poor Tom Jarndyce, began to think of it, it was the beginning of the end!"	Когда мой двоюродный дед, несчастный Том Джарндис, стал об этом думать, это было началом его конца!
"The Mr. Jarndyce, sir, whose story I have heard?"	- Тот самый мистер Джарндис, сэр, о котором я слышала?
He nodded gravely.	Он хмуро кивнул.
"I was his heir, and this was his house, Esther.	- Я его наследник, Эстер, и это был его дом.
When I came here, it was bleak indeed.	Когда я здесь поселился, он и в самом деле был холодным.
He had left the signs of his misery upon it."	Хозяин оставил в нем следы своих несчастий.
"How changed it must be now!" I said.	- Но как этот дом изменился теперь! - сказала я.
"It had been called, before his time, the Peaks.	- В старину он назывался "Шпили".
He gave it its present name and lived here shut up, day and night poring over the wicked heaps of papers in the suit and hoping against hope to disentangle it from its mystification and bring it to a close.	Том Джарндис дал ему теперешнее название и жил здесь взаперти - день и ночь корпел над кипами проклятых бумаг, приобщенных к тяжбе, тщетно надеясь распутать ее и привести к концу.
In the meantime, the place became dilapidated, the wind whistled through the cracked walls, the rain fell through the broken roof, the weeds choked the passage to the rotting door.	Между тем дом обветшал, ветер, свистя, дул сквозь трещины в стенах, дождь лил сквозь дырявую кровлю, разросшиеся сорняки мешали подойти к полусгнившей двери.
When I brought what remained of him home here, the brains seemed to me to have been blown out of the house too, it was so shattered and ruined."	Когда я привез сюда домой останки покойного, мне почудилось, будто дом тоже пустил себе пулю в лоб - так он был запушен и разрушен.

He walked a little to and fro after saying this to himself with a shudder, and then looked at me, and brightened, and came and sat down again with his hands in his pockets.	Последние слова он произнес с дрожью в голосе, обращаясь словно не ко мне, а к себе самому, и прошелся раза два-три взад и вперед по комнате, потом взглянул на меня, повеселел и, подойдя ко мне, снова уселся, засунув руки в карманы.
"I told you this was the growlery, my dear.	- Вот видите, дорогая, - я же говорил вам, что эта комната - моя Брюзжальня.
Where was I?"	Так на чем я остановился?
I reminded him, at the hopeful change he had made in Bleak House.	Я напомнила ему о тех улучшениях, которые он здесь сделал, - ведь они совершенно преобразили Холодный дом.
"Bleak House; true.	- Да, верно, я говорил о Холодном доме.
There is, in that city of London there, some property of ours which is much at this day what Bleak House was then; I say property of ours, meaning of the suit's, but I ought to call it the property of costs, for costs is the only power on earth that will ever get anything out of it now or will ever know it for anything but an eyesore and a heartsore.	В Лондоне у нас есть недвижимое имущество, очень похожее теперь на Холодный дом, каким он был в те времена. Когда я говорю, "наше имущество", я подразумеваю имущество, принадлежащее Тяжбе, но мне следовало бы сказать, что оно принадлежит Судебным пошлинам, так как Судебные пошлины - это единственная в мире сила, способная извлечь из него хоть какую-нибудь пользу, а людям оно только оскорбляет зрение и ранит сердце.
It is a street of perishing blind houses, with their eyes stoned out, without a pane of glass, without so much as a window-frame, with the bare blank shutters tumbling from their hinges and falling asunder, the iron rails peeling away in flakes of rust, the chimneys sinking in, the stone steps to every door (and every door might be death's door) turning stagnant green, the very crutches on which the ruins are propped decaying.	Это улица гибнущих слепых домов, глаза которых выбиты камнями, - улица, где окна - без единого стекла, без единой оконной рамы, а голые ободранные ставни срываются с петель и падают, разлетаясь на части; где железные перила изъедены пятнами ржавчины, а дымовые трубы провалились внутрь; где зеленая плесень покрыла камни каждого порога (а каждый порог может стать Порогом смерти), - улица, где рушатся даже подпорки, которые поддерживают эти развалины.
Although Bleak House was not in Chancery, its master was, and it was stamped with the same seal. These are the Great Seal's impressions, my dear, all over England--the children know them!"	Холодный дом не судился в Канцлерском суде, зато хозяин его судился, и дом был отмечен той же печатью... Вот какие они, эти оттиски Большой печати; а ведь они испещряют всю Англию, дорогая моя; их узнают даже дети!
"How changed it is!" I said again.	- Как он теперь изменился, этот дом! - сказала я опять.
"Why, so it is," he answered much more cheerfully; "and it is wisdom in you to keep me to the bright side of the picture." (The idea of my wisdom!) "These are things I never talk about or even think about, excepting in the growlery here.	- Да, - подтвердил мистер Джарндис, гораздо более спокойным тоном, - и это очень умно, что вы обращаете мой взор на светлую сторону картины... (Это я-то умная!) Я никогда обо всем этом не говорю и даже не думаю, - разве только здесь, в Брюзжальне.
If you consider it right to mention them to Rick and Ada," looking seriously at me, "you can.	Если вы считаете нужным рассказать про это Рику и Аде, - продолжал он, и взгляд его стал серьезным, - расскажите.
I leave it to your discretion, Esther."	На ваше усмотрение, Эстер.

"I hope, sir--" said I.	- Надеюсь, сэр... - начала я.
"I think you had better call me guardian, my dear."	- Называйте меня лучше опекуном, дорогая.
I felt that I was choking again--I taxed myself with it,	У меня снова захватило дыхание, но я сейчас же призвала себя к порядку:
"Esther, now, you know you are! "--when he feigned to say this slightly, as if it were a whim instead of a thoughtful tenderness.	"Эстер, что с тобой? Опять!" А ведь он сказал эти слова таким тоном, словно они были не проявлением заботливой нежности, но простым капризом.
But I gave the housekeeping keys the least shake in the world as a reminder to myself, and folding my hands in a still more determined manner on the basket, looked at him quietly.	Вместо предостережения самой себе я чуть-чуть тряхнула ключами и, еще более решительно сложив руки на корзиночке, спокойно взглянула на него.
"I hope, guardian," said I, "that you may not trust too much to my discretion.	- Надеюсь, опекун, - сказала я, - вы лишь немногое будете оставлять на мое усмотрение.
I hope you may not mistake me.	Хочу думать, что вы во мне не обманетесь.
I am afraid it will be a disappointment to you to know that I am not clever, but it really is the truth, and you would soon find it out if I had not the honesty to confess it."	Чего доброго, вы разочаруетесь, когда убедитесь, что я не очень-то умна - а ведь это истинная правда, и вы сами об этом догадались бы, если б у меня не хватило честности признаться.
He did not seem at all disappointed; quite the contrary.	Но он как будто ничуть не был разочарован -напротив.
He told me, with a smile all over his face, that he knew me very well indeed and that I was quite clever enough for him.	Широко улыбаясь, он сказал, что прекрасно меня знает и для него я достаточно умна.
"I hope I may turn out so," said I, "but I am much afraid of it, guardian."	- Будем надеяться, что так, - сказала я, - но я в этом глубоко сомневаюсь.
"You are clever enough to be the good little woman of our lives here, my dear," he returned playfully; "the little old woman of the child's (I don't mean Skimpole's) rhyme:	- Вы достаточно умны, дорогая, - проговорил он шутливо, - чтобы сделаться нашей доброй маленькой Хозяюшкой - той старушкой, о которой поется в "Песенке младенца" (не Скимпола, конечно, а Просто младенца):
"'Little old woman, and whither so high?'	Куда ты, старушка, летишь в высоту?
' To sweep the cobwebs out of the sky.'	"Всю паутину я с неба смету!"
"You will sweep them so neatly out of OUR sky in the course of your housekeeping, Esther, that one of these days we shall have to abandon the growlery and nail up the door."	Вы займетесь нашим домашним хозяйством, Эстер, и так тщательно очистите наше небо от паутины, что нам скоро придется покинуть Брюзжальню и гвоздями забить дверь в нее.
This was the beginning of my being called Old Woman, and Little Old Woman, and Cobweb, and Mrs. Shipton, and Mother Hubbard, and Dame Durden, and so many names of that sort that my own name soon became quite lost among them.	С этого дня меня стали называть то Старушкой, то Хлопотуньей, то Паутинкой, а не то - именами разных персонажей из детских сказок и песен -миссис Шиптон, матушка Хабберд, госпожа Дарден, - и вообще надавали мне столько прозвищ, что мое настоящее имя совсем затерялось среди них.
"However," said Mr. Jarndyce, "to return to our gossip.	- Однако давайте вернемся к теме нашей болтовни, - сказал мистер Джарндис.

Here's Rick, a fine young fellow full of promise.	- Возьмем хоть Рика - прекрасный многообещающий юноша.
What's to be done with him?"	Скажите, на какой путь его направить?
Oh, my goodness, the idea of asking my advice on such a point!	О господи! Да что это ему в голову пришло спрашивать моего совета в таком деле!
"Here he is, Esther," said Mr. Jarndyce, comfortably putting his hands into his pockets and stretching out his legs.	- Так вот, Эстер, - продолжал мистер Джарндис, непринужденно засунув руки в карманы и вытянув ноги.
"He must have a profession; he must make some choice for himself.	- Ему надо подготовиться к какой-нибудь профессии, и он должен сам ее выбрать.
There will be a world more wiglomeration about it, I suppose, but it must be done."	Конечно, тут, наверное, не обойтись без целой кучи "парикатуры", но это нужно сделать.
"More what, guardian?" said I.	- Целой кучи чего, опекун?
"More wiglomeration," said he.	- Парикатуры, - объяснил он.
"It's the only name I know for the thing.	- Это для нее самое меткое название.
He is a ward in Chancery, my dear.	Ведь Рик состоит под опекой Канцлерского суда, дорогая моя.
Kenge and Carboy will have something to say about it; Master Somebody--a sort of ridiculous sexton, digging graves for the merits of causes in a back room at the end of Quality Court, Chancery Lane--will have something to say about it; counsel will have something to say about it; the Chancellor will have something to say about it; the satellites will have something to say about it; they will all have to be handsomely feed, all round, about it; the whole thing will be vastly ceremonious, wordy, unsatisfactory, and expensive, and I call it, in general, wiglomeration.	Кендж и Карбой пожелают высказать свое мнение; мистер Такой-то - какой-нибудь нелепый могильщик, роющий могилы для правосудия в задней комнатушке где-нибудь в конце переулка Куолити-Корт, что выходит на Канцлерскую улицу, пожелает высказать свое мнение; адвокат пожелает высказать свое мнение; канцлер пожелает высказать свое мнение; его приспешники пожелают высказать свое мнение; всех их вкупе придется по этому случаю хорошенько подкормить; вся эта история повлечет за собой бесконечные церемонии и словоизвержение, никого не удовлетворит, будет стоить уйму денег, и все это в целом я называю парикатурой.
How mankind ever came to be afflicted with wiglomeration, or for whose sins these young people ever fell into a pit of it, I don't know; so it is."	Не знаю, как случилось, что человечество занемогло этой самой парикатурой, и за чьи грехи наши молодые люди попали в подобную яму, но это так!
He began to rub his head again and to hint that he felt the wind.	Он снова принялся ерошить себе волосы, твердя, что на него действует ветер.
But it was a delightful instance of his kindness towards me that whether he rubbed his head, or walked about, or did both, his face was sure to recover its benignant expression as it looked at mine; and he was sure to turn comfortable again and put his hands in his pockets and stretch out his legs.	Но мне было приятно, что ко мне он относится благожелательно - ведь когда он ерошил волосы, или шагал взад и вперед, или делал то и другое одновременно, стоило ему посмотреть на меня, как он успокаивался, светлел и, снова усевшись поудобнее, засовывал руки в карманы и вытягивал ноги.
"Perhaps it would be best, first of all," said I, "to ask Mr. Richard what he inclines to himself."	- Не лучше ли прежде всего спросить самого мистера Ричарда, к чему именно его влечет? -сказала я.

"Exactly so," he returned.	- Правильно, - отозвался он.
"That's what I mean!	- Я и сам так думаю!
You know, just accustom yourself to talk it over, with your tact and in your quiet way, with him and Ada, and see what you all make of it.	А знаете что - попробуйте-ка со свойственным вам тактом и непритязательностью почаще говорить об этом с ним и с Адой, и посмотрим, на чем вы все сойдетесь.
We are sure to come at the heart of the matter by your means, little woman."	При вашем посредстве мы, наверное, достигнем цели, Хозяюшка.
I really was frightened at the thought of the importance I was attaining and the number of things that were being confided to me.	Я не на шутку испугалась мысли о том, какое большое значение начинаю приобретать и как много мне доверено.
I had not meant this at all; I had meant that he should speak to Richard.	Я вовсе этого не хотела; я просто собиралась сказать, что с Ричардом следует поговорить ему самому.
But of course I said nothing in reply except that I would do my best, though I feared (I realty felt it necessary to repeat this) that he thought me much more sagacious than I was.	Но сейчас я, конечно, не стала спорить и сказала только, что постараюсь, хоть и боюсь (я не могла не повторить этого), как бы он не вообразил меня гораздо более проницательной, чем я есть.
At which my guardian only laughed the pleasantest laugh I ever heard.	На это опекун мой только рассмеялся самым ласковым смехом.
"Come!" he said, rising and pushing back his chair.	- Пойдемте! - сказал он, поднявшись и отодвинув кресло.
"I think we may have done with the growlery for one day!	- Хватит с нас Брюзжальни на сегодня!
Only a concluding word.	Еще одно последнее слово.
Esther, my dear, do you wish to ask me anything?"	Эстер, дорогая моя, не нужно ли вам спросить меня о чем-нибудь?
He looked so attentively at me that I looked attentively at him and felt sure I understood him.	Он смотрел на меня так внимательно, что я в свою очередь внимательно посмотрела ему в глаза и почувствовала, что поняла его.
"About myself, sir?" said I.	- О себе, сэр? - спросила я.
"Yes."	-Да-
"Guardian," said I, venturing to put my hand, which was suddenly colder than I could have wished, in his, "nothing!	- Опекун, - начала я, отважившись протянуть ему руку (которая внезапно похолодела больше, чем следует), - мне ни о чем не нужно вас спрашивать!
I am quite sure that if there were anything I ought to know or had any need to know, I should not have to ask you to tell it to me.	Если бы мне следовало узнать или необходимо было узнать о чем-нибудь, вы бы сами мне это сказали - и просить бы вас не пришлось.
If my whole reliance and confidence were not placed in you, I must have a hard heart indeed.	Я всецело на вас полагаюсь, я доверяю вам вполне, и, будь это иначе, у меня поистине было бы черствое сердце.
I have nothing to ask you, nothing in the world."	Мне не о чем спрашивать вас, совершенно не о чем.
He drew my hand through his arm and we went away to look for Ada.	Он взял меня под руку, и мы пошли искать Аду.

From that hour I felt quite easy with him, quite unreserved, quite content to know no more, quite happy.	С этого часа я чувствовала себя с ним совсем свободно, совсем непринужденно, ничего больше не стремилась узнать и была вполне счастлива.
We lived, at first, rather a busy life at Bleak House, for we had to become acquainted with many residents in and out of the neighbourhood who knew Mr. Jarndyce.	Первое время мы вели в Холодном доме довольно беспокойную жизнь, так как нам пришлось познакомиться с теми нашими многочисленными соседями, которые знали мистера Джарндиса.
It seemed to Ada and me that everybody knew him who wanted to do anything with anybody else's money.	А как нам с Адой казалось, его знали все, кто устраивал какие-нибудь дела на чужие деньги.
It amazed us when we began to sort his letters and to answer some of them for him in the growlery of a morning to find how the great object of the lives of nearly all his correspondents appeared to be to form themselves into committees for getting in and laying out money.	Принявшись разбирать его письма и отвечать за него на некоторые из них, что мы иногда делали по утрам в Брюзжальне, мы с удивлением поняли, что почти все его корреспонденты видят цель своей жизни в том, чтобы объединяться в комитеты для добывания и расходования денег.
The ladies were as desperate as the gentlemen; indeed, I think they were even more so.	И тут леди действовали не менее, а пожалуй, даже еще более рьяно, чем джентльмены.
They threw themselves into committees in the most impassioned manner and collected subscriptions with a vehemence quite extraordinary.	Они с величайшей страстностью не вступали, но прямо-таки врывались в комитеты и с необычайным рвением собирали деньги по подписке.
It appeared to us that some of them must pass their whole lives in dealing out subscription-cards to the whole post-office directory-- shilling cards, half-crown cards, half-sovereign cards, penny cards.	Нам казалось, что некоторые из них всю свою жизнь только и делают, что рассылают подписные карточки по всем адресам, напечатанным в Почтовом адрес-календаре, - карточки на шиллинг, карточки на полкроны, карточки на полсоверена, карточки на пенни.
They wanted everything.	Эти дамы, требовали всего на свете.
They wanted wearing apparel, they wanted linen rags, they wanted money, they wanted coals, they wanted soup, they wanted interest, they wanted autographs, they wanted flannel, they wanted whatever Mr. Jarndyce had--or had not.	Они требовали одежды, они требовали поношенного белья, они требовали денег, они требовали угля, они требовали супа, они требовали поддержки, они требовали автографов, они требовали фланели, они требовали всего, что имел мистер Джарндис... и чего он не имел.
Their objects were as various as their demands.	Их стремления были так же разнообразны, как их просьбы.

They were going to raise new buildings, they were going to pay off debts on old buildings, they were going to establish in a picturesque building (engraving of proposed west elevation attached) the Sisterhood of Mediaeval Marys, they were going to give a testimonial to Mrs. Jellyby, they were going to have their secretary's portrait painted and presented to his mother-in-law, whose deep devotion to him was well known, they were going to get up everything, I really believe, from five hundred thousand tracts to an annuity and from a marble monument to a silver tea-pot.	Они стремились строить новые здания, они стремились выкупать закладные на старые здания, они стремились разместить в живописном здании (гравюра будущего западного фасада прилагалась) Общину сестер Марии, созданную по образцу средневековых братств; они стремились преподнести адрес миссис Джеллиби; они стремились заказать портрет своего секретаря и подарить его секретарской теще, чья глубокая преданность зятю пользовалась широкой известностью; они явно стремились добыть все на свете, начиная с пятисот тысяч брошюр и кончая ежегодной рентой, начиная с мраморного памятника и кончая серебряным чайником.
They took a multitude of titles.	Они присваивали себе множество титулов.
They were the Women of England, the Daughters of Britain, the Sisters of all the cardinal virtues separately, the Females of America, the Ladies of a hundred denominations.	Среди них были и Женщины Англии, и Дочери Британии, и Сестры всех главнейших добродетелей, каждой в отдельности, и Жены Америки, и Дамы всевозможных наименований.
They appeared to be always excited about canvassing and electing.	Они то и дело волновались по поводу разных избирательных кампаний и выборов.
They seemed to our poor wits, and according to their own accounts, to be constantly polling people by tens of thousands, yet never bringing their candidates in for anything.	Нам, бедным глупышкам, казалось - впрочем, это явствовало из их собственных отчетов, - что эти дамы вечно подсчитывают голоса целыми десятками тысяч, но кандидаты их никогда не получают большинства.
It made our heads ache to think, on the whole, what feverish lives they must lead.	Прямо в голове мутилось при одной мысли о том, какую лихорадочную жизнь они, должно быть, ведут.
Among the ladies who were most distinguished for this rapacious benevolence (if I may use the expression) was a Mrs. Pardiggle, who seemed, as I judged from the number of her letters to Mr. Jarndyce, to be almost as powerful a correspondent as Mrs. Jellyby herself.	Среди дам, особенно энергично предающихся этой хищной благотворительности (если можно так выразиться), оказалась некая миссис Пардигл, которая, судя по количеству ее писем к мистеру Джарндису, была одержима почти столь же мощным влечением к переписке, как сама миссис Джеллиби.
We observed that the wind always changed when Mrs. Pardiggle became the subject of conversation and that it invariably interrupted Mr. Jarndyce and prevented his going any farther, when he had remarked that there were two classes of charitable people; one, the people who did a little and made a great deal of noise; the other, the people who did a great deal and made no noise at all.	Мы заметили, что едва разговор заходил о миссис Пардигл, ветер обязательно менял свое направление, мешая говорить мистеру Джарндису, который неизменно умолкал, сказав, что люди, занимающиеся благотворительностью, делятся на два разряда: одни ничего не делают, но поднимают большой шум, а другие делают большое дело, но без всякого шума.
We were therefore curious to see Mrs. Pardiggle, suspecting her to be a type of the former class, and were glad when she called one day with her five young sons.	Подозревая, что миссис Пардигл принадлежит к первым, мы заинтересовались ею и обрадовались, когда она как-то раз приехала к нам вместе со своими пятерыми сынками.
She was a formidable style of lady with spectacles, a prominent nose, and a loud voice, who had the effect of wanting a great deal of room.	Эта дама грозной наружности, в очках на огромном носу и с громовым голосом, видимо, требовала большого простора.

And she really did, for she knocked down little chairs with her skirts that were quite a great way off.	Так оно и оказалось - она опрокинула своими накрахмаленными юбками несколько стульев, хотя они стояли не так уж близко от нее.
As only Ada and I were at home, we received her timidly, for she seemed to come in like cold weather and to make the little Pardiggles blue as they followed.	Мы с Адою были одни дома и приняли ее не без робости - нам почудилось, будто она ворвалась к нам, как врывается вьюга, и если у шедших за нею маленьких Пардиглов лица казались застывшими до синевы, то в этом была виновата их матушка.
"These, young ladies," said Mrs. Pardiggle with great volubility after the first salutations, "are my five boys.	- Разрешите, молодые леди, представить вам моих пятерых сыновей, - затараторила миссис Пардигл после первых приветствий.
You may have seen their names in a printed subscription list (perhaps more than one) in the possession of our esteemed friend Mr. Jarndyce.	- Возможно, вы видели их имена (и, пожалуй, не раз) на печатных подписных листах, присланных нашему уважаемому другу мистеру Джарндису.
Egbert, my eldest (twelve), is the boy who sent out his pocket-money, to the amount of five and threepence, to the Tockahoopo Indians.	Эгберт, мой старший сын (двенадцати лет) - это тот самый мальчик, который послал свои карманные деньги в сумме пяти шиллингов и трех пенсов индейцам Токехупо.
Oswald, my second (ten and a half), is the child who contributed two and nine-pence to the Great National Smithers Testimonial.	Освальд, второй сын (десяти с половиной лет) -тот ребенок, который пожертвовал два шиллинга и девять пенсов на Памятник Великим Точильщикам нации.
Francis, my third (nine), one and sixpence halfpenny; Felix, my fourth (seven), eightpence to the Superannuated Widows; Alfred, my youngest (five), has voluntarily enrolled himself in the Infant Bonds of Joy, and is pledged never, through life, to use tobacco in any form."	Фрэнсис, мой третий сын (девяти лет), дал шиллинг и шесть с половиной пенсов, а Феликс, четвертый сын (семи лет) - восемь пенсов на Перезрелых вдов; Альфред же, самый младший (пяти лет), добровольно записался в "Союз ликующих малюток" и дал зарок никогда в жизни не употреблять табака.
We had never seen such dissatisfied children.	В жизни мы не видывали таких несчастных детей.
It was not merely that they were weazened and shrivelled--though they were certainly that too--but they looked absolutely ferocious with discontent.	Они были не просто изможденные и сморщенные - так что казались маленькими старичками, - но недовольство их доходило до яростного озлобления.
At the mention of the Tockahoopo Indians, I could really have supposed Egbert to be one of the most baleful members of that tribe, he gave me such a savage frown.	Услышав про индейцев Токехупо, Эрберт впился в меня такими дикими и хмурыми глазами, что я легко могла бы принять его за одного из самых свирепых представителей этого племени.
The face of each child, as the amount of his contribution was mentioned, darkened in a peculiarly vindictive manner, but his was by far the worst.	Надо сказать, что все пятеро детей злобно мрачнели, как только миссис Пардигл упоминала о их пожертвованиях, но Эгберт был самым ожесточенным.
I must except, however, the little recruit into the Infant Bonds of Joy, who was stolidly and evenly miserable.	Впрочем, слова мои не относятся к маленькому члену "Союза ликующих малюток", - этот все время выглядел одинаково тупым и несчастным.
"You have been visiting, I understand," said Mrs. Pardiggle, "at Mrs. Jellyby's?"	- Насколько я знаю, - промолвила миссис Пардигл, - вы нанесли визит миссис Джеллиби?
We said yes, we had passed one night there.	Мы ответили, что переночевали у нее.

"Mrs. Jellyby," pursued the lady, always speaking in the same demonstrative, loud, hard tone, so that her voice impressed my fancy as if it had a sort of spectacles on too--and I may take the opportunity of remarking that her spectacles were made the less engaging by her eyes being what Ada called "choking eyes," meaning very prominent--"Mrs. Jellyby is a benefactor to society and deserves a helping hand.	- Миссис Джеллиби, - продолжала наша гостья, не переставая говорить таким навязчиво выразительным, громким, резким голосом, что мне почудилось, будто голос ее тоже в очках (кстати сказать, очки отнюдь не красили миссис Пардигл, и особенно потому, что глаза у нее, по выражению Ады, "лезли на лоб", то есть были сильно навыкате), - миссис Джеллиби -благодетельница общества и достойна того, чтобы ей протянули руку помощи.
My boys have contributed to the African project--Egbert, one and six, being the entire allowance of nine weeks; Oswald, one and a penny halfpenny, being the same; the rest, according to their little means.	Мои мальчики внесли свою лепту на африканский проект: Эгберт - один шиллинг и шесть пенсов, то есть все свои карманные деньги за девять недель целиком; Освальд - один шиллинг и полтора пенса, тоже все свои карманные деньги полностью; остальные - в соответствии с их скромными доходами.
Nevertheless, I do not go with Mrs. Jellyby in all things.	Однако не все в миссис Джеллиби мне нравится.
I do not go with Mrs. Jellyby in her treatment of her young family.	Мне не нравится, как она воспитывает своих отпрысков.
It has been noticed.	В обществе это заметили.
It has been observed that her young family are excluded from participation in the objects to which she is devoted.	Известно, что ее отпрыски не принимают участия в той деятельности, которой она себя посвятила.
She may be right, she may be wrong; but, right or wrong, this is not my course with MY young family.	Возможно, она права, возможно, не права, но права она или не права, я не так воспитываю своих отпрысков.
I take them everywhere."	Я всюду беру их с собой.
I was afterwards convinced (and so was Ada) that from the ill- conditioned eldest child, these words extorted a sharp yell.	Я была убеждена (да и Ада также), что, услышав это, злонравный старший мальчик чуть было не издал пронзительного вопля.
He turned it off into a yawn, but it began as a yell.	Мальчик удержался - только зевнул, - хотя первым его побуждением было завопить.
"They attend matins with me (very prettily done) at half-past six o'clock in the morning all the year round, including of course the depth of winter," said Mrs. Pardiggle rapidly, "and they are with me during the revolving duties of the day.	- Они ходят со мной к заутрене (в нашей церкви служат очень недурно) в половине седьмого утра, круглый год, включая, конечно, и самые холодные зимние месяцы, - трещала миссис Пардигл, - и целый день состоят при мне, в то время как я выполняю свои ежедневные обязанности.
I am a School lady, I am a Visiting lady, I am a Reading lady, I am a Distributing lady; I am on the local Linen Box Committee and many general committees; and my canvassing alone is very extensive--perhaps no one's more so.	Я - леди-попечительница школ, я -леди-посетительница бедных, я - леди-чтица назидательных книг, я - леди-распределительница пособий; я - член местного Комитета бельевых пожертвований и член многих общенациональных комитетов; одна лишь моя работа по подготовке избирательных кампаний просто не поддается учету - вероятно, никто так много не работает в этой области.

But they are my companions everywhere; and by these means they acquire that knowledge of the poor, and that capacity of doing charitable business in general--in short, that taste for the sort of thing--which will render them in after life a service to their neighbours and a satisfaction to themselves.	И меня всюду сопровождают мои отпрыски, приобретая тем самым то знание бедноты, ту способность к благотворительности вообще, словом, ту склонность к такого рода деятельности, которая в будущем поможет им приносить пользу ближним и достигнуть довольства собой.
My young family are not frivolous; they expend the entire amount of their allowance in subscriptions, under my direction; and they have attended as many public meetings and listened to as many lectures, orations, and discussions as generally fall to the lot of few grown people.	Мои отпрыски не легкомысленны: под моим руководством они тратят все свои карманные деньги на подписки и перебывали на стольких собраниях, прослушали столько лекций, речей и прений, сколько обычно выпадает на долю лишь очень немногим взрослым людям.
Alfred (five), who, as I mentioned, has of his own election joined the Infant Bonds of Joy, was one of the very few children who manifested consciousness on that occasion after a fervid address of two hours from the chairman of the evening."	Альфред (пяти лет), - как я уже говорила, он по собственному почину вступил в "Союз ликующих малюток", - Альфред был одним из тех очень немногих малышей, которые, придя на митинг, устроенный по этому случаю, не впали в забытье после пламенной двухчасовой речи председателя.
Alfred glowered at us as if he never could, or would, forgive the injury of that night.	Альфред сверкнул на нас глазами так свирепо, что мы поняли - он никогда не сможет и не захочет забыть пытки, которой его подвергли в тот вечер.
"You may have observed, Miss Summerson," said Mrs. Pardiggle, "in some of the lists to which I have referred, in the possession of our esteemed friend Mr. Jarndyce, that the names of my young family are concluded with the name of O. A. Pardiggle, F.R.S., one pound.	- Вы, вероятно, заметили, мисс Саммерсон, -продолжала миссис Пардигл, - что на некоторых подписных листах, которые, как я уже говорила, присланы нашему уважаемому другу мистеру Джарндису, после имен моих отпрысков стоит имя О. А. Пардигла, члена Королевского общества, подписавшегося на один фунт.
That is their father.	Это - их отец.
We usually observe the same routine.	Мы обычно действуем одним и тем же порядком.
I put down my mite first; then my young family enrol their contributions, according to their ages and their little means; and then Mr. Pardiggle brings up the rear.	Сначала я вношу свою лепту, потом мои отпрыски делают пожертвования в соответствии со своим возрастом и своими скромными доходами, и, наконец, мистер Пардигл замыкает шествие.
Mr. Pardiggle is happy to throw in his limited donation, under my direction; and thus things are made not only pleasant to ourselves, but, we trust, improving to others."	Мистер Пардигл счастлив вносить свои скромные дары под моим руководством, и, таким образом, все это не только доставляет удовольствие нам, но, смеем думать, подает хороший пример другим.
Suppose Mr. Pardiggle were to dine with Mr. Jellyby, and suppose Mr. Jellyby were to relieve his mind after dinner to Mr. Pardiggle, would Mr. Pardiggle, in return, make any confidential communication to Mr. Jellyby?	Предположим, что мистеру Пардиглу довелось бы обедать с мистером Джеллиби, и предположим, что после обеда мистер Джеллиби излил бы свою душу мистеру Пардиглу; спрашивается: а не пожелал бы мистер Пардигл в обмен на это сделать мистеру Джеллиби какое-нибудь конфиденциальное признание?

I was quite confused to find myself thinking this, but it came into my head.	Я смутилась, поймав себя на таких мыслях, но они почему-то пришли мне в голову.
"You are very pleasantly situated here!" said Mrs. Pardiggle.	- Здесь у вас очень недурная местность! -заметила миссис Пардигл.
We were glad to change the subject, and going to the window, pointed out the beauties of the prospect, on which the spectacles appeared to me to rest with curious indifference.	Мы были рады переменить разговор и, подойдя к окну, обратили ее внимание на красоты открывшегося перед нами вида, но я заметила, что миссис Пардигл таращит на них свои очки с каким-то странным равнодушием.
"You know Mr. Gusher?" said our visitor.	- Вы знакомы с мистером Гашером? - спросила наша гостья.
We were obliged to say that we had not the pleasure of Mr. Gusher's acquaintance.	Нам пришлось ответить, что мы не имели удовольствия познакомиться с ним.
"The loss is yours, I assure you," said Mrs. Pardiggle with her commanding deportment.	- Тем хуже для вас, верьте мне! - безапелляционно изрекла миссис Пардигл.
"He is a very fervid, impassioned speaker-- full of fire!	- Какой это пылкий, страстный оратор... сколько в нем огня!
Stationed in a waggon on this lawn, now, which, from the shape of the land, is naturally adapted to a public meeting, he would improve almost any occasion you could mention for hours and hours!	Случись ему стоять в фургоне, вот хоть на этой лужайке - ведь она по своему местоположению самой природой приспособлена для митинга, - он мог бы целыми часами ораторствовать на любую тему!
By this time, young ladies," said Mrs. Pardiggle, moving back to her chair and overturning, as if by invisible agency, a little round table at a considerable distance with my work-basket on it, "by this time you have found me out, I dare say?"	А теперь, молодые леди, - продолжала миссис Пардигл, возвращаясь к своему креслу и, словно невидимой силой, опрокидывая на довольно большом от себя расстоянии круглый столик с моей рабочей корзинкой, - а теперь вы, надеюсь, меня раскусили?
This was really such a confusing question that Ada looked at me in perfect dismay.	Вопрос был столь ошеломляющий, что Ада взглянула на меня в полном замешательстве.
As to the guilty nature of my own consciousness after what I had been thinking, it must have been expressed in the colour of my cheeks.	А о том, как была нечиста моя совесть после всего, что я передумала о нашей гостье, говорил цвет моих щек.
"Found out, I mean," said Mrs. Pardiggle, "the prominent point in my character.	- Я хочу сказать, - объяснила миссис Пардигл, -что вы раскусили, какая черта в моем характере самая выпуклая.
I am aware that it is so prominent as to be discoverable immediately.	Как мне известно, она такая выпуклая, что ее можно заметить сразу же.
I lay myself open to detection, I know.	Я знаю, - меня нетрудно видеть насквозь.
Well!	Ну что ж!
I freely admit, I am a woman of business. I love hard work; I enjoy hard work.	Не хочу скрывать - я женщина деловая; я обожаю трудную работу; я наслаждаюсь трудной работой.
The excitement does me good.	Волнения приносят мне пользу.
I am so accustomed and inured to hard work that I don't know what fatigue is."	Я так привыкла к трудной работе, так втянулась в нее, что не знаю усталости.

We murmured that it was very astonishing and very gratifying, or something to that effect.	Мы пролепетали, что это достойно удивления и восхищения или что-то в этом духе.
I don't think we knew what it was either, but this is what our politeness expressed.	Вряд ли мы сами хорошенько понимали, чего это в самом деле достойно, а если сказали так, то просто из вежливости.
"I do not understand what it is to be tired; you cannot tire me if you try!" said Mrs. Pardiggle.	- Я не понимаю, что значит - утомиться; попробуйте утомить меня, это вам не удастся! -продолжала, миссис Пардигл.
"The quantity of exertion (which is no exertion to me), the amount of business (which I regard as nothing), that I go through sometimes astonishes myself.	- Усилия, которые я трачу (хотя для меня это не усилия), количество дел, которые я делаю (хотя для меня они ничто), порой изумляют меня самое.
I have seen my young family, and Mr. Pardiggle, quite worn out with witnessing it, when I may truly say I have been as fresh as a lark!"	Мои отпрыски и мистер Пардигл иной раз только посмотрят на меня, как уже выбиваются из сил, тогда как я поистине бодра, словно жаворонок!
If that dark-visaged eldest boy could look more malicious than he had already looked, this was the time when he did it.	Казалось бы, трудно было выглядеть более угрюмым, чем выглядел старший мальчик, однако сейчас его лицо еще больше потемнело.
I observed that he doubled his right fist and delivered a secret blow into the crown of his cap, which was under his left arm.	Я видела, как он сжал правый кулак и украдкой пырнул им в тулью своей шляпы, которую держал под мышкой.
"This gives me a great advantage when I am making my rounds," said Mrs. Pardiggle.	- Это для меня большое преимущество, когда я обхожу своих бедных, - говорила миссис Пардигл.
"If I find a person unwilling to hear what I have to say, I tell that person directly,	- Если я встречаю человека, который не желает меня выслушать, я заявляю напрямик:
'I am incapable of fatigue, my good friend, I am never tired, and I mean to go on until I have done.'	"Я не знаю, что такое усталость, милейший, я никогда не утомляюсь и намерена говорить, пока не кончу".
It answers admirably!	Действует великолепно!
Miss Summerson, I hope I shall have your assistance in my visiting rounds immediately, and Miss Clare's very soon."	Мисс Саммерсон, надеюсь, вы согласитесь сопровождать меня во время обходов сегодня же, а мисс Клейр - в ближайшем будущем?
At first I tried to excuse myself for the present on the general ground of having occupations to attend to which I must not neglect.	Вначале я пыталась отказаться под тем предлогом, что у меня сегодня срочные дела и я не могу их бросить.
But as this was an ineffectual protest, I then said, more particularly, that I was not sure of my qualifications. That I was inexperienced in the art of adapting my mind to minds very differently situated, and addressing them from suitable points of view. That I had not that delicate knowledge of the heart which must be essential to such a work. That I had much to learn, myself, before I could teach others, and that I could not confide in my good intentions alone.	Но отказ мой не возымел никакого действия, поэтому я сказала, что не уверена в своей компетентности, неопытна в искусстве приспосабливаться к людям, которые живут в совсем других условиях, чем я, и обходиться с ними надлежащим образом; сказала, что не владею тем тонким знанием человеческого сердца, которое существенно необходимо для такой работы; что мне самой нужно многому научиться, прежде чем учить других, и я не могу полагаться только на свои добрые намерения.

For these reasons I thought it best to be as useful as I could, and to render what kind services I could to those immediately about me, and to try to let that circle of duty gradually and naturally expand itself.	Итак, лучше мне по мере сил помогать окружающим меня людям, стараясь, чтобы этот круг постепенно и естественно расширялся.
All this I said with anything but confidence, because Mrs. Pardiggle was much older than I, and had great experience, and was so very military in her manners.	Все это я говорила очень неуверенно, так как миссис Пардигл была гораздо старше меня, обладала большим опытом, да и вела себя уж очень воинственно.
"You are wrong, Miss Summerson," said she, "but perhaps you are not equal to hard work or the excitement of it, and that makes a vast difference.	- Вы не правы, мисс Саммерсон, - возразила она, -но, может быть, вы просто не любите трудной работы или связанных с нею волнений, а это совсем другое дело.
If you would like to see how I go through my work, I am now about--with my young family--to visit a brickmaker in the neighbourhood (a very bad character) and shall be glad to take you with me.	Если хотите видеть, как я работаю, извольте: я сейчас намерена - вместе со своими отпрысками -зайти тут поблизости к одному рабочему кирпичнику (пренеприятному субъекту) и охотно возьму вас с собою.
Miss Clare also, if she will do me the favour."	И мисс Клейр тоже, если она окажет мне эту любезность.
Ada and I interchanged looks, and as we were going out in any case, accepted the offer.	Ада переглянулась со мной, и мы согласились, так как все равно собирались пойти погулять.
When we hastily returned from putting on our bonnets, we found the young family languishing in a corner and Mrs. Pardiggle sweeping about the room, knocking down nearly all the light objects it contained.	Мы пошли надеть шляпы и, быстро вернувшись, увидели, что "отпрыски" томятся в углу, а их родительница носится по комнате, опрокидывая чуть ли не все легкие предметы.
Mrs. Pardiggle took possession of Ada, and I followed with the family.	Миссис Пардигл завладела Адой, а я пошла сзади с отпрысками.
Ada told me afterwards that Mrs. Pardiggle talked in the same loud tone (that, indeed, I overheard) all the way to the brickmaker's about an exciting contest which she had for two or three years waged against another lady relative to the bringing in of their rival candidates for a pension somewhere.	Ада говорила мне впоследствии, что всю дорогу до дома кирпичника миссис Пардигл говорила все тем же громовым голосом (доносившимся, впрочем, и до меня), разглагольствуя о том, какое волнующее соревнование было у нее с другой дамой два-три года назад, когда предстояло выбрать кандидатов на какую-то пенсию и каждая дама выставила своего.
There had been a quantity of printing, and promising, and proxying, and polling, and it appeared to have imparted great liveliness to all concerned, except the pensioners--who were not elected yet.	Обеим пришлось то и дело обращаться к печати, давать обещания, кого-то уполномачивать, за кого-то голосовать, и эта сутолока, видимо, чрезвычайно оживила всех заинтересованных лиц, кроме самих кандидатов, которые так и не получили пенсии.
I am very fond of being confided in by children and am happy in being usually favoured in that respect, but on this occasion it gave me great uneasiness.	Мне очень приятно, когда дети со мной откровенны, и, к счастью, мне в этом отношении обычно везет, но на этот раз я попала в чрезвычайно щекотливое положение.
As soon as we were out of doors, Egbert, with the manner of a little footpad, demanded a shilling of me on the ground that his pocket-money was "boned" from him.	Как только мы вышли из дому, Эгберт, с ухватками маленького разбойника, выпросил у меня шиллинг на том основании, что у него "сперли" карманные деньги.

On my pointing out the great impropriety of the word, especially in connexion with his parent (for he added sulkily	Когда же я заметила, что употреблять такое слово в высшей степени неприлично, особенно по отношению к матери (ибо он сердито добавил:
"By her!"), he pinched me and said,	"Она сперла!"), он ущипнул меня и сказал:
"Oh, then!	- Вот еще!
Now!	Подумаешь!
Who are you! YOU wouldn't like it, I think? What does she make a sham for, and pretend to give me money, and take it away again?	А вы-то сами! Попробуй у вас что-нибудь спереть - вам это тоже будет не по нутру! Чего она притворяется, что дает мне деньги, если потом отнимает?
Why do you call it my allowance, and never let me spend it?"	Зачем говорить, что это мои карманные деньги, раз мне не позволяют их тратить?
These exasperating questions so inflamed his mind and the minds of Oswald and Francis that they all pinched me at once, and in a dreadfully expert way-screwing up such little pieces of my arms that I could hardly forbear crying out.	Эти волнующие вопросы привели в такое возбуждение и его, и Освальда, и Фрэнсиса, что они все трое разом ущипнули меня, да так умело -с вывертом, что я чуть не вскрикнула.
Felix, at the same time, stamped upon my toes.	В тот же миг Феликс наступил мне на ногу.
And the Bond of Joy, who on account of always having the whole of his little income anticipated stood in fact pledged to abstain from cakes as well as tobacco, so swelled with grief and rage when we passed a pastry-cook's shop that he terrified me by becoming purple.	А "Ликующий малютка", обреченный обходиться не только без табака, но и без пирожных, ибо маленький его доход отбирали целиком, так надулся от обиды и злости, когда мы проходили мимо кондитерской, что весь побагровел, и я даже испугалась.
I never underwent so much, both in body and mind, in the course of a walk with young people as from these unnaturally constrained children when they paid me the compliment of being natural.	Ни разу во время прогулок с детьми не испытывала я столько телесных и душевных мук, сколько причинили мне эти неестественно сдержанные дети, оказав мне честь быть естественными со мною.
I was glad when we came to the brickmaker's house, though it was one of a cluster of wretched hovels in a brick-field, with pigsties close to the broken windows and miserable little gardens before the doors growing nothing but stagnant pools.	Я обрадовалась, когда мы дошли до дома кирпичника, хотя это была убогая лачуга, стоявшая у кирпичного завода среди других таких же лачуг с жалкими палисадниками, которых ничто не украшало, кроме грязных луж, и свиными закутами под самыми окнами, стекла которых были разбиты.
Here and there an old tub was put to catch the droppings of rain-water from a roof, or they were banked up with mud into a little pond like a large dirt-pie.	Кое-где были выставлены старые тазы, и дождевая вода лилась в них с крыш или стекала в окруженные глиняной насыпью ямки, где застаивалась, образуя прудики, похожие на огромные торты из грязи.
At the doors and windows some men and women lounged or prowled about, and took little notice of us except to laugh to one another or to say something as we passed about gentlefolks minding their own business and not troubling their heads and muddying their shoes with coming to look after other people's.	Перед окнами и дверьми стояли или слонялись мужчины и женщины, которые почти не обращали на нас внимания и только пересмеивались, когда мы проходили мимо, отпуская на наш счет различные замечания вроде того, что лучше бы, мол, господам заниматься своим делом, чем беспокоиться да марать башмаки, суя нос в чужие дела.

Mrs. Pardiggle, leading the way with a great show of moral determination and talking with much volubility about the untidy habits of the people (though I doubted if the best of us could have been tidy in such a place), conducted us into a cottage at the farthest corner, the ground-floor room of which we nearly filled.	Миссис Пардигл, шествуя впереди с чрезвычайно решительным видом и без умолку разглагольствуя о неряшливости простонародья (хотя даже самые чистоплотные из нас вряд ли могли бы соблюдать чистоту в подобной трущобе), провела нас в стоявший на краю поселка домишко, и мы, войдя в каморку, - единственную на первом этаже, - чуть не заполнили в ней все свободное пространство.
Besides ourselves, there were in this damp, offensive room a woman with a black eye, nursing a poor little gasping baby by the fire; a man, all stained with clay and mud and looking very dissipated, lying at full length on the ground, smoking a pipe; a powerful young man fastening a collar on a dog; and a bold girl doing some kind of washing in very dirty water.	Кроме нас, в этой сырой отвратительной конуре было несколько человек: женщина с синяком под глазом нянчила у камина тяжело дышавшего грудного ребенка; изможденный мужчина, весь измазанный глиной и грязью, курил трубку, растянувшись на земляном полу; крепкий парень надевал ошейник на собаку; бойкая девушка стирала что-то в очень грязной воде.
They all looked up at us as we came in, and the woman seemed to turn her face towards the fire as if to hide her bruised eye; nobody gave us any welcome.	Когда мы вошли, все они подняли на нас глаза, а женщина повернулась лицом к огню, вероятно стыдясь своего синяка и стараясь, чтобы мы его не заметили; никто с нами не поздоровался.
"Well, my friends," said Mrs. Pardiggle, but her voice had not a friendly sound, I thought; it was much too business-like and systematic.	- Ну-с, друзья мои! - так начала миссис Пардигл, но тон у нее был, по-моему, отнюдь не дружественный, а какой-то слишком уж деловой и педантичный.
"How do you do, all of you?	- Как вы все поживаете?
I am here again.	Вот я и опять здесь.
I told you, you couldn't tire me, you know.	Я уже говорила, что меня вам не утомить, будьте спокойны.
I am fond of hard work, and am true to my word."	Я люблю трудную работу и как сказала, так и сделаю.
"There an't," growled the man on the floor, whose head rested on his hand as he stared at us, "any more on you to come in, is there?"	- Ну что, вы уже все тут собрались или еще кто-нибудь явится?- буркнул человек, растянувшийся на полу, и, подперев голову рукой, уставился на нас.
"No, my friend," said Mrs. Pardiggle, seating herself on one stool and knocking down another.	- Нет, милейший, - ответила миссис Пардигл, усаживаясь на один табурет и опрокидывая другой.
"We are all here."	- Мы все тут.
"Because I thought there warn't enough of you, perhaps?" said the man, with his pipe between his lips as he looked round upon us.	- А мне показалось, будто вас маловато набралось, - заметил он, не вынимая трубки изо рта.
The young man and the girl both laughed.	Парень и девушка расхохотались.
Two friends of the young man, whom we had attracted to the doorway and who stood there with their hands in their pockets, echoed the laugh noisily.	Двое приятелей парня, заглянувшие посмотреть на нас, стояли в дверях, засунув руки в карманы, и тоже громко хохотали.
"You can't tire me, good people," said Mrs. Pardiggle to these latter.	- Вам меня не утомить, добрые люди, - обратилась к ним миссис Пардигл.

"I enjoy hard work, and the harder you make mine, the better I like it."	- Я наслаждаюсь трудной работой, и чем больше вы ее затрудняете, тем она мне больше нравится.
"Then make it easy for her!" growled the man upon the floor.	- Так облегчим ей работу! - гневно проговорил человек, лежавший на полу.
"I wants it done, and over.	- С этой работой я хочу покончить раз и навсегда.
I wants a end of these liberties took with my place.	Хватит таскаться ко мне без зова.
I wants an end of being drawed like a badger.	Хватит травить меня, как зверя.
Now you're a-going to poll-pry and question according to custom--I know what you're a-going to be up to.	Сейчас вы, уж конечно, приметесь разнюхивать да выпытывать - знаю я вас!
Well!	Так нет же!
You haven't got no occasion to be up to it. I'll save you the trouble.	Не удастся, Я сам вместо вас буду вопросы задавать.
Is my daughter a-washin?	Моя дочь стирает?
Yes, she IS a-washin.	Да, стирает.
Look at the water.	Поглядите на воду.
Smell it!	Понюхайте ее!
That's wot we drinks.	Вот эту самую воду мы пьем.
How do you like it, and what do you think of gin instead!	Нравится она вам или, может, по-вашему, лучше вместо нее пить джин?
An't my place dirty?	В доме у меня грязно?
Yes, it is dirty-- it's nat'rally dirty, and it's nat'rally onwholesome; and we've had five dirty and onwholesome children, as is all dead infants, and so much the better for them, and for us besides.	Да, грязно, и немудрено, что грязно, и немудрено, что тут захворать недолго; и у нас было пятеро грязных и хворых ребят, и все они померли еще грудными, да оно и лучше для них и для нас тоже.
Have I read the little book wot you left?	Читал я книжицу, что вы оставили?
No, I an't read the little book wot you left.	Нет, я не читал книжицы, что вы оставили.
There an't nobody here as knows how to read it; and if there wos, it wouldn't be suitable to me.	Здесь у нас никто читать не умеет, а хоть бы кто и умел, так мне она все равно ни к чему.
It's a book fit for a babby, and I'm not a babby.	Это книжонка для малых ребят, а я не ребенок.
If you was to leave me a doll, I shouldn't nuss it.	Вы бы еще куклу оставили; что же, вы мне куклу нянчить прикажете?
How have I been conducting of myself?	Как я себя вел?
Why, I've been drunk for three days; and I'da been drunk four if I'da had the money.	Вот как: три дня я пил, а были бы деньги, так и на четвертый выпил бы.
Don't I never mean for to go to church?	А не собираюсь ли я пойти в церковь?
No, I don't never mean for to go to church.	Нет, в церковь я не собираюсь.
I shouldn't be expected there, if I did; the beadle's too gen-teel for me.	Да хоть бы и собрался, так меня там никто не дожидается; приходский надзиратель мне не компания, - больно уж он важная шишка.

And how did my wife get that black eye?	А почему у моей бабы синяк под глазом?
Why, I give it her; and if she says I didn't, she's a lie!"	Ну что ж, это я ей синяк наставил, а если она скажет, что не я, - так соврет!
He had pulled his pipe out of his mouth to say all this, and he now turned over on his other side and smoked again.	Перед тем как произнести все это, он вынул трубку изо рта, а договорив, повернулся на другой бок и закурил снова.
Mrs. Pardiggle, who had been regarding him through her spectacles with a forcible composure, calculated, I could not help thinking, to increase his antagonism, pulled out a good book as if it were a constable's staff and took the whole family into custody.	Миссис Пардигл, глядя на него сквозь очки с напускной невозмутимостью, рассчитанной, как мне казалось, на то, чтоб обострить его неприязнь, вынула назидательную книжку с таким видом, словно это был жезл полицейского, и "арестовала" все семейство.
I mean into religious custody, of course; but she really did it as if she were an inexorable moral policeman carrying them all off to a station- house.	Я хочу сказать, что, принуждая бедняков слушать религиозное поучение, она вела себя так, словно была неумолимым блюстителем нравственности, тащившим их в полицейский участок.
Ada and I were very uncomfortable.	Аде и мне было очень неприятно.
We both felt intrusive and out of place, and we both thought that Mrs. Pardiggle would have got on infinitely better if she had not had such a mechanical way of taking possession of people.	Мы обе чувствовали себя какими-то незваными гостьями, которым здесь не место, и обе думали, что миссис Пардигл не следовало бы так бездушно навязывать себя людям.
The children sulked and stared; the family took no notice of us whatever, except when the young man made the dog bark, which he usually did when Mrs. Pardiggle was most emphatic.	Отпрыски ее хмуро глазели по сторонам; семья кирпичника обращала на нас внимание только тогда, когда парень заставлял свою собаку лаять, что он проделывал всякий раз, как миссис Пардигл произносила фразу с особым пафосом.
We both felt painfully sensible that between us and these people there was an iron barrier which could not be removed by our new friend.	Нам обеим было тяжело видеть, что между нами и этими людьми воздвигнут железный барьер, разрушить который наша новая знакомая не могла.
By whom or how it could be removed, we did not know, but we knew that.	Кто и как мог бы сломать этот барьер, мы не знали, но нам было ясно, что ей это не по силам.
Even what she read and said seemed to us to be ill-chosen for such auditors, if it had been imparted ever so modestly and with ever so much tact.	Все то, что она читала и говорила, на наш взгляд никуда не годилось для таких слушателей, даже если бы она вела себя безупречно скромно и тактично.
As to the little book to which the man on the floor had referred, we acquired a knowledge of it afterwards, and Mr. Jarndyce said he doubted if Robinson Crusoe could have read it, though he had had no other on his desolate island.	А книжку, о которой говорил мужчина, лежавший на полу, мы просмотрели впоследствии, и мистер Джарндис, помнится, тогда усомнился, чтобы сам Робинзон Крузо смог ее одолеть, даже если бы на его необитаемом острове не было других книг.
We were much relieved, under these circumstances, when Mrs. Pardiggle left off.	Понятно, что у нас прямо гора с плеч свалилась, когда миссис Пардигл умолкла.
The man on the floor, then turning his head round again, said morosely,	Мужчина, лежавший на полу, тогда снова обернулся к ней и проговорил угрюмо:
"Well!	-Ну?
You've done, have you?"	Кончили наконец?

"For to-day, I have, my friend.	- На сегодня кончила, милейший.
But I am never fatigued.	Но я никогда не утомляюсь.
I shall come to you again in your regular order," returned Mrs. Pardiggle with demonstrative cheerfulness.	И я опять приду к вам, когда настанет ваш черед, -ответила миссис Пардигл с подчеркнутой веселостью.
"So long as you goes now," said he, folding his arms and shutting his eyes with an oath, "you may do wot you like!"	- Выкатывайтесь, да поживее, - отрезал он, ругнувшись, и, скрестив руки, закрыл глаза, - а когда уйдете, можете делать что угодно!
Mrs. Pardiggle accordingly rose and made a little vortex in the confined room from which the pipe itself very narrowly escaped.	Миссис Пардигл встала, и ее пышные юбки подняли в этой тесной каморке целый вихрь, от которого чуть не пострадала трубка хозяина.
Taking one of her young family in each hand, and telling the others to follow closely, and expressing her hope that the brickmaker and all his house would be improved when she saw them next, she then proceeded to another cottage.	Взяв за руки двоих своих отпрысков и приказав остальным идти следом, она выразила надежду, что кирпичник и все его домочадцы исправятся к тому времени, когда она в следующий раз придет сюда, а потом двинулись к другому домику.
I hope it is not unkind in me to say that she certainly did make, in this as in everything else, a show that was not conciliatory of doing charity by wholesale and of dealing in it to a large extent.	Надеюсь, я не погрешу против справедливости, если отмечу, что, уходя, она, как всегда, рисовалась, хотя это отнюдь не подобает тем, кто занимается оптовой благотворительностью и филантропией на широкую ногу.
She supposed that we were following her, but as soon as the space was left clear, we approached the woman sitting by the fire to ask if the baby were ill.	Она думала, что мы последуем за ней, но, как только заполненное ею пространство освободилось, мы подошли к женщине, сидевшей у камина, и спросили, не болен ли ее маленький.
She only looked at it as it lay on her lap.	Женщина только молча взглянула на ребенка, лежавшего у нее на коленях.
We had observed before that when she looked at it she covered her discoloured eye with her hand, as though she wished to separate any association with noise and violence and ill treatment from the poor little child.	Мы уже раньше заметили, что, глядя на него, она закрывает рукой свой синяк, как бы затем, чтобы отгородить бедного малютку от всяких напоминаний о грубости, насилии и побоях.
Ada, whose gentle heart was moved by its appearance, bent down to touch its little face.	Ада, чье нежное сердце было растрогано его жалким видом, нагнулась было, чтобы погладить его по щечке.
As she did so, I saw what happened and drew her back.	Но я уже поняла, что случилось, и потянула ее назад.
The child died.	Ребенок был мертв.
"Oh, Esther!" cried Ada, sinking on her knees beside it.	- Ах, Эстер! - воскликнула Ада, опустившись перед ним на колени.
"Look here!	- Посмотри!
Oh, Esther, my love, the little thing!	Ах, милая Эстер, какая крошка!
The suffering, quiet, pretty little thing!	Замученный, тихий, прелестный крошка!
I am so sorry for it.	Как мне его жалко!
I am so sorry for the mother.	Как жаль его мать.

I never saw a sight so pitiful as this before!	До чего же все это грустно!
Oh, baby, baby!"	Бедный маленький!
Such compassion, such gentleness, as that with which she bent down weeping and put her hand upon the mother's might have softened any mother's heart that ever beat.	Вся в слезах, она с таким состраданием, с такой нежностью склонилась к матери и взяла ее за руку, что смягчилось бы любое материнское сердце.
The woman at first gazed at her in astonishment and then burst into tears.	Женщина удивленно посмотрела на нее и вдруг разрыдалась.
Presently I took the light burden from her lap, did what I could to make the baby's rest the prettier and gentler, laid it on a shelf, and covered it with my own handkerchief.	Я сняла легкую ношу с ее колен, как можно лучше убрала маленького покойника, уложила его на полку и покрыла своим носовым платком.
We tried to comfort the mother, and we whispered to her what Our Saviour said of children.	Мы старались успокоить мать, повторяя ей шепотом те слова, которые наш Спаситель сказал о детях.
She answered nothing, but sat weeping--weeping very much.	Она не отзывалась, только плакала, плакала горючими слезами.
When I turned, I found that the young man had taken out the dog and was standing at the door looking in upon us with dry eyes, but quiet.	Обернувшись, я увидела, что парень увел из комнаты собаку и стоит за дверью, глядя на нас сухими глазами, но не говоря ни слова.
The girl was quiet too and sat in a corner looking on the ground.	Девушка тоже молчала, сидя в углу и опустив глаза.
The man had risen.	Мужчина поднялся с пола.
He still smoked his pipe with an air of defiance, but he was silent.	Он не выпустил трубки изо рта и ничего не сказал. Но лицо у него было все такое же настороженное.
An ugly woman, very poorly clothed, hurried in while I was glancing at them, and coming straight up to the mother, said,	Я посмотрела на них, и тут в комнату вбежала некрасивая, очень бедно одетая женщина и, подойдя к матери, воскликнула:
"Jenny!	- Дженни!
Jenny!"	Дженни!
The mother rose on being so addressed and fell upon the woman's neck.	Мать поднялась и упала в раскрытые объятия женщины.
She also had upon her face and arms the marks of ill usage.	У этой тоже и на лице и на руках были видны следы побоев.
She had no kind of grace about her, but the grace of sympathy; but when she condoled with the woman, and her own tears fell, she wanted no beauty.	Она была совершенно лишена обаяния - если забыть про ее обаятельную отзывчивость, - но когда она утешала мать и плакала сама, ей не нужна была красота.
I say condoled, but her only words were	Я говорю - утешала, хотя она только твердила:
"Jenny!	"Дженни!
Jenny!"	Дженни!"
All the rest was in the tone in which she said them.	Но главное было в тоне, каким она произносила эти слова.

I thought it very touching to see these two women, coarse and shabby and beaten, so united; to see what they could be to one another; to see how they felt for one another, how the heart of each to each was softened by the hard trials of their lives.	Очень трогательно было видеть этих двух женщин, простых, оборванных, забитых, но таких дружных; видеть, чем они могли быть друг для друга; видеть, как они сочувствовали одна другой, как сердце каждой из них смягчалось ради другой во время тяжелых жизненных испытаний.
I think the best side of such people is almost hidden from us.	Мне кажется, что лучшие стороны этих людей почти совсем скрыты от нас.
What the poor are to the poor is little known, excepting to themselves and God.	Что значит бедняк для бедняка - мало кому понятно, кроме них самих и бога.
We felt it better to withdraw and leave them uninterrupted.	Мы сочли за лучшее уйти, чтобы не докучать им.
We stole out quietly and without notice from any one except the man.	Вышли мы тихонько, и этого не заметил никто, кроме хозяина.
He was leaning against the wall near the door, and finding that there was scarcely room for us to pass, went out before us.	Он стоял, прислонившись к стене у двери, и, сообразив, что мешает нам пройти, вышел первый.
He seemed to want to hide that he did this on our account, but we perceived that he did, and thanked him.	Ему, видимо, не хотелось признать, что сделал он это ради нас, но мы все поняли и поблагодарили его.
He made no answer.	Он не отозвался ни словом.
Ada was so full of grief all the way home, and Richard, whom we found at home, was so distressed to see her in tears (though he said to me, when she was not present, how beautiful it was too!), that we arranged to return at night with some little comforts and repeat our visit at the brick-maker's house.	Когда мы возвращались, Ада всю дорогу так плакала, а Ричард, которого мы застали дома, так огорчился, увидев ее слезы (хоть и не преминул сказать мне, когда она вышла из комнаты: как она красива и в слезах!), что мы решили снова сходить к кирпичнику вечером, захватив с собой кое-какие вещи.
We said as little as we could to Mr. Jarndyce, but the wind changed directly.	Мистеру Джарндису мы рассказали обо всем этом очень коротко, тем не менее ветер мгновенно переменился.
Richard accompanied us at night to the scene of our morning expedition.	Вечером Ричард пошел проводить нас туда, где мы были утром.
On our way there, we had to pass a noisy drinking-house, where a number of men were flocking about the door.	По дороге нам пришлось пройти мимо шумного кабака, у дверей которого толпились мужчины.
Among them, and prominent in some dispute, was the father of the little child.	Среди них был отец ребенка, принимавший ревностное участие в чьей-то ссоре.
At a short distance, we passed the young man and the dog, in congenial company.	Немного погодя мы встретили в такой же компании парня с собакой.
The sister was standing laughing and talking with some other young women at the corner of the row of cottages, but she seemed ashamed and turned away as we went by.	Его сестра стояла на углу улицы, смеясь и болтая в кругу других девушек, но когда мы поравнялись с нею, она как будто застыдилась и отвернулась.
We left our escort within sight of the brickmaker's dwelling and proceeded by ourselves.	Завидев домишко кирпичника, мы расстались со своим провожатым и дальше пошли одни.

When we came to the door, we found the woman who had brought such consolation with her standing there looking anxiously out.	Подойдя к двери, мы увидели на пороге женщину, которая утром внесла в этот дом такое успокоение, а сейчас стояла, тревожно высматривая кого-то.
"It's you, young ladies, is it?" she said in a whisper.	- Это вы, молодые леди? - прошептала она.
"I'm a- watching for my master.	- А я вот все поглядываю, не идет ли мой хозяин.
My heart's in my mouth.	Прямо сердце замирает от страха.
If he was to catch me away from home, he'd pretty near murder me."	Узнай он только, что я ушла из дому, - изобьет до полусмерти.
"Do you mean your husband?" said I.	- Вы говорите о вашем муже? - спросила я.
"Yes, miss, my master.	- Да, мисс, о своем хозяине.
Jenny's asleep, quite worn out.	Дженни спит, совсем из сил выбилась.
She's scarcely had the child off her lap, poor thing, these seven days and nights, except when I've been able to take it for a minute or two."	Ведь она, бедная, семь суток, ни днем ни ночью, не спускала ребенка с колен, разве только если я, бывало, прибегу сюда да подержу его минутку-другую.
As she gave way for us, she went softly in and put what we had brought near the miserable bed on which the mother slept.	Она уступила нам дорогу, тихонько вошла и положила принесенные нами вещи близ убогой кровати, на которой спала мать.
No effort had been made to clean the room--it seemed in its nature almost hopeless of being clean; but the small waxen form from which so much solemnity diffused itself had been composed afresh, and washed, and neatly dressed in some fragments of white linen; and on my handkerchief, which still covered the poor baby, a little bunch of sweet herbs had been laid by the same rough, scarred hands, so lightly, so tenderly!	Никто не потрудился вымыть комнату; впрочем, вся лачуга была такая ветхая, что в ней, очевидно, и нельзя было навести чистоту и порядок, но восковое тельце, от которого веяло глубокой торжественностью смерти, переложили на другое место, обмыли и аккуратно завернули в белые полотняные лоскутки, потом снова покрыли моим носовым платком; и те же грубые потрескавшиеся руки, которые все это сделали, положили на него пучок душистых трав, прикасаясь к нему так осторожно, так нежно!
"May heaven reward you!" we said to her.	- Награди вас бог! - сказали мы женщине.
"You are a good woman."	- Вы добрая.
"Me, young ladies?" she returned with surprise.	- Я, молодые леди? - удивилась она.
"Hush!	- Тсс!
Jenny, Jenny!"	Дженни, Дженни!
The mother had moaned in her sleep and moved.	Мать застонала во сне и шевельнулась.
The sound of the familiar voice seemed to calm her again.	Звук знакомого голоса как будто успокоил ее.
She was quiet once more.	Она опять уснула.

How little I thought, when I raised my handkerchief to look upon the tiny sleeper underneath and seemed to see a halo shine around the child through Ada's drooping hair as her pity bent her head-- how little I thought in whose unquiet bosom that handkerchief would come to lie after covering the motionless and peaceful breast!	Могла ли я знать, когда, приподняв свой носовой платок, смотрела на лежащее под ним тельце сквозь локоны Ады, рассыпавшиеся, как только она склонилась над младенцем, - мне тогда почудилось, будто вокруг него засиял ореол, -могла ли я знать, на чьей неспокойной груди будет со временем лежать тот самый платок, который сейчас прикрывает эту застывшую, спокойную грудь!
I only thought that perhaps the Angel of the child might not be all unconscious of the woman who replaced it with so compassionate a hand; not all unconscious of her presently, when we had taken leave, and left her at the door, by turns looking, and listening in terror for herself, and saying in her old soothing manner,	Я только думала, что, быть может, ангел-хранитель младенца вспомнит когда-нибудь о той сострадательной женщине, которая снова покрыла маленького покойника моим платком, -вспомнит о ней теперь, когда мы уйдем, а она останется стоять на пороге, то всматриваясь вдаль, то к чему-то прислушиваясь в страхе, то по-прежнему ласково повторяя:
"Jenny, Jenny!"	"Дженни, Дженни!"
CHAPTER IX	Глава IX
Signs and Tokens	Признаки и приметы
I don't know how it is I seem to be always writing about myself.	Не знаю, почему так получается, что я вечно пишу о себе.
I mean all the time to write about other people, and I try to think about myself as little as possible, and I am sure, when I find myself coming into the story again, I am really vexed and say,	Я постоянно хочу писать о других людях, стараясь как можно меньше вспоминать о себе, и всякий раз, как вижу, что снова появляюсь в этой повести, очень досадую и говорю:
"Dear, dear, you tiresome little creature, I wish you wouldn't!" but it is all of no use.	"Ах ты надоедливая девчонка, как ты смела опять появиться?" Но все без толку.
I hope any one who may read what I write will understand that if these pages contain a great deal about me, I can only suppose it must be because I have really something to do with them and can't be kept out.	Каждый, кто прочитает написанное мною, надеюсь, поймет, что если на этих страницах очень много говорится обо мне - то лишь потому, что я, право же, играю какую-то роль в своем повествовании и меня нельзя выкинуть совсем.
My darling and I read together, and worked, and practised, and found so much employment for our time that the winter days flew by us like bright-winged birds.	Милая моя подруга и я, мы вместе читали, работали, занимались музыкой, и все наше время было так заполнено, что зимние дни летели как яркокрылые птицы.
Generally in the afternoons, and always in the evenings, Richard gave us his company.	Обычно уже во второй половине дня, а вечером -всегда, к нам присоединялся Ричард.
Although he was one of the most restless creatures in the world, he certainly was very fond of our society.	Трудно было найти другого такого непоседливого юношу, однако сидеть в нашем обществе ему, несомненно, очень нравилось.
He was very, very, very fond of Ada.	Ему очень, очень, очень нравилась Ада.
I mean it, and I had better say it at once.	Это я знаю наверное, и лучше сказать это сразу.
I had never seen any young people falling in love before, but I found them out quite soon.	Мне тогда еще не приходилось видеть влюбленных, но тайну Ады и Ричарда я разгадала очень быстро.

I could not say so, of course, or show that I knew anything about it.	Конечно, я не могла сказать им об этом или намекнуть, что о чем-то догадываюсь.
On the contrary, I was so demure and used to seem so unconscious that sometimes I considered within myself while I was sitting at work whether I was not growing quite deceitful.	Напротив, я была так сдержанна, притворялась такой непонятливой, что иной раз, сидя за работой, подумывала, уж не становлюсь ли я настоящей притворщицей?
But there was no help for it.	Но ничего не поделаешь.
All I had to do was to be quiet, and I was as quiet as a mouse.	Все, что мне оставалось, - это сидеть тихо, и я была тише мышки.
They were as quiet as mice too, so far as any words were concerned, but the innocent manner in which they relied more and more upon me as they took more and more to one another was so charming that I had great difficulty in not showing how it interested me.	Они тоже были тише мышек, - я хочу этим сказать, что они еще не говорили о своем чувстве, но наивность, с какой они тем больше льнули ко мне, чем крепче привязывались друг к другу, была так очаровательна, что мне стало очень трудно скрывать до чего меня интересуют их отношения.
"Our dear little old woman is such a capital old woman," Richard would say, coming up to meet me in the garden early, with his pleasant laugh and perhaps the least tinge of a blush, "that I can't get on without her.	- Наша милая маленькая Старушка - такая замечательная старушка, - говорил Ричард, ласково посмеиваясь и чуть-чуть краснея, когда выходил рано утром в сад мне навстречу, - что я просто не могу без нее обойтись.
Before I begin my harum-scarum day-- grinding away at those books and instruments and then galloping up hill and down dale, all the country round, like a highwayman--it does me so much good to come and have a steady walk with our comfortable friend, that here I am again!"	Опять начинается суматошный день - сначала буду возиться с книгами и приборами, потом, словно разбойник, скакать и в гору и под гору по всей округе, - и мне очень полезно начать этот день с неторопливой прогулки в обществе нашего уютного друга, так что вот я опять пришел!
"You know, Dame Durden, dear," Ada would say at night, with her head upon my shoulder and the firelight shining in her thoughtful eyes, "I don't want to talk when we come upstairs here. Only to sit a little while thinking, with your dear face for company, and to hear the wind and remember the poor sailors at sea--"	- Ты знаешь, милая Хлопотунья, - говорила Ада, склонив голову на мое плечо, когда мы вечером сидели вместе у камина и пламя отражалось в ее задумчивых глазах, - когда мы с тобой приходим сюда наверх, в свои комнаты, мне не хочется разговаривать - только бы немножко посидеть, подумать, глядя на твое милое лицо, послушать шум ветра, вспомнить о бедных моряках на море...
Ah! Perhaps Richard was going to be a sailor.	Надо сказать, что Ричард, по-видимому, собирался сделаться моряком.
We had talked it over very often now, and there was some talk of gratifying the inclination of his childhood for the sea.	Теперь мы очень часто говорили на эту тему, считая, что следует удовлетворить жившее в нем с детства влечение к морю.

Mr. Jarndyce had written to a relation of the family, a great Sir Leicester Dedlock, for his interest in Richard's favour, generally; and Sir Leicester had replied in a gracious manner that he would be happy to advance the prospects of the young gentleman if it should ever prove to be within his power, which was not at all probable, and that my Lady sent her compliments to the young gentleman (to whom she perfectly remembered that she was allied by remote consanguinity) and trusted that he would ever do his duty in any honourable profession to which he might devote himself.	Мистер Джарндис написал по этому поводу одному своему знатному родственнику, некоему сэру Лестеру Дедлоку, и попросил его помочь Ричарду стать на ноги; однако сэр Лестер вежливо ответил, что "был бы счастлив содействовать молодому джентльмену в его начинаниях, если бы мог, но ничего сделать не может", и добавил, что "миледи передает поклон молодому джентльмену (с которым, помнится, состоит в дальнем родстве) и убеждена, что он всегда будет выполнять свой долг, какую бы деятельность ни избрал".
"So I apprehend it's pretty clear," said Richard to me, "that I shall have to work my own way.	- Итак, по-моему, все ясно, - придется самому пробивать себе дорогу, - сказал мне Ричард.
Never mind!	- Ну что ж, ничего!
Plenty of people have had to do that before now, and have done it.	Многим людям приходилось пробиваться самим, и они пробились.
I only wish I had the command of a clipping privateer to begin with and could carry off the Chancellor and keep him on short allowance until he gave judgment in our cause.	Хотелось бы только начать с командования быстроходным пиратским кораблем, чтобы увезти с собой канцлера и держать его на голодном пайке, пока он не вынесет решения по нашей тяжбе.
He'd find himself growing thin, if he didn't look sharp!"	И пусть тогда не мешкает, не то от него только кости да кожа останутся!
With a buoyancy and hopefulness and a gaiety that hardly ever flagged, Richard had a carelessness in his character that quite perplexed me, principally because he mistook it, in such a very odd way, for prudence.	Жизнерадостность, оптимизм и почти неиссякаемая веселость сочетались в характере Ричарда с какой-то беспечностью, которая меня изумляла, и особенно потому, что он странным образом принимал ее за благоразумие.
It entered into all his calculations about money in a singular manner which I don't think I can better explain than by reverting for a moment to our loan to Mr. Skimpole.	Это очень своеобразно проявлялось во всех его денежных делах, и, пожалуй, мне лучше всего удастся объяснить это на примере, несколько отклонившись в сторону и напомнив о деньгах, которые мы одолжили мистеру Скимполу.
Mr. Jarndyce had ascertained the amount, either from Mr. Skimpole himself or from Coavinses, and had placed the money in my hands with instructions to me to retain my own part of it and hand the rest to Richard.	Мистер Джарндис узнал, сколько нам тогда пришлось выложить, не то от самого мистера Скимпола, не то от "Ковинсова" и, вернув мне деньги, сказал, чтобы я взяла себе свою долю, а остальное передала Ричарду.
The number of little acts of thoughtless expenditure which Richard justified by the recovery of his ten pounds, and the number of times he talked to me as if he had saved or realized that amount, would form a sum in simple addition.	Но если бы количество мелких необдуманных трат, которые Ричард оправдывал возвращением своих десяти фунтов, сложить с количеством его бесед со мною на тему о том, что он якобы "сберег" или "скопил" эти деньги, - получилась бы крупная сумма.
"My prudent Mother Hubbard, why not?" he said to me when he wanted, without the least consideration, to bestow five pounds on the brickmaker.	- Почему бы и нет, благоразумная наша Хозяюшка? - сказал он мне, когда, недолго думая, решил подарить пять фунтов кирпичнику.
"I made ten pounds, clear, out of Coavinses' business."	- Я же заработал десять фунтов чистых на деле "Ковинсова".

"How was that?" said I.	- Как так? - удивилась я.
"Why, I got rid of ten pounds which I was quite content to get rid of and never expected to see any more.	- Ну да, ведь в тот день я очень охотно расстался со своими десятью фунтами и не надеялся получить их обратно.
You don't deny that?"	Вы не можете этого отрицать?
"No," said I.	- Нет, - согласилась я.
"Very well!	- Отлично!
Then I came into possession of ten pounds--"	А потом я получил десять фунтов...
"The same ten pounds," I hinted.	-То есть свои же десять фунтов, - напомнила я.
"That has nothing to do with it!" returned Richard.	-Не в этом дело! - возразил Ричард.
"I have got ten pounds more than I expected to have, and consequently I can afford to spend it without being particular."	- Я теперь имею на десять фунтов больше, чем рассчитывал иметь, и, значит, могу позволить себе истратить их без особенных колебаний.
In exactly the same way, when he was persuaded out of the sacrifice of these five pounds by being convinced that it would do no good, he carried that sum to his credit and drew upon it.	Когда же его убедили не отдавать этих пяти фунтов, доказав, что они не принесут пользы, он опять записал эту сумму себе в актив и решил ее израсходовать.
"Let me see!" he would say.	- Давайте-ка подсчитаем! - говорил он.
"I saved five pounds out of the brickmaker's affair, so if I have a good rattle to London and back in a post-chaise and put that down at four pounds, I shall have saved one.	- Я сэкономил пять фунтов на истории с кирпичником, поэтому, если я прокачусь до Лондона и обратно на почтовых и потрачу на это четыре фунта, то сберегу один фунт.
And it's a very good thing to save one, let me tell you: a penny saved is a penny got!"	А сберечь один фунт - неплохая штука, позвольте вам заметить; пенни сберег - пенни нажил!
I believe Richard's was as frank and generous a nature as there possibly can be.	Ричард был по натуре искренний и великодушный юноша, каких мало - в этом я уверена.
He was ardent and brave, and in the midst of all his wild restlessness, was so gentle that I knew him like a brother in a few weeks.	Пылкий и храбрый, он при всем своем беспокойном характере был так мягок, что я за несколько недель сблизилась с ним словно с братом.
His gentleness was natural to him and would have shown itself abundantly even without Ada's influence; but with it, he became one of the most winning of companions, always so ready to be interested and always so happy, sanguine, and light-hearted.	Мягкость была свойственна ему от природы и широко проявлялась бы и без влияния Ады, а под этим влиянием он стал самым обаятельным из друзей - всегда отзывчивый, всегда такой веселый, жизнерадостный и легкий.
I am sure that I, sitting with them, and walking with them, and talking with them, and noticing from day to day how they went on, falling deeper and deeper in love, and saying nothing about it, and each shyly thinking that this love was the greatest of secrets, perhaps not yet suspected even by the other--I am sure that I was scarcely less enchanted than they were and scarcely less pleased with the pretty dream.	Я то сидела, то гуляла, то разговаривала с ним и Адой и подмечала, как они день ото дня все сильнее влюбляются друг в друга, не говоря об этом ни слова и каждый про себя застенчиво думая, что его любовь - величайшая тайна, о которой, быть может, еще не подозревает другой, - и, конечно, я была очарована не меньше, чем они сами, и не меньше, чем они, пленена их чудесной мечтой.

We were going on in this way, when one morning at breakfast Mr. Jarndyce received a letter, and looking at the superscription, said,	Так вот мы и жили; но как-то раз утром во время завтрака мистер Джарндис получил письмо и, бросив взгляд на фамилию отправителя, воскликнул:
"From Boythorn?	"От Бойторна?
Aye, aye!" and opened and read it with evident pleasure, announcing to us in a parenthesis when he was about half-way through, that Boythorn was "coming down" on a visit.	Так, так!" - потом распечатал письмо и начал читать его с видимым удовольствием, а когда дошел примерно до половины, прервал на секунду чтение и объявил, что Бойторн "собирается к нам" погостить.
Now who was Boythorn, we all thought.	"Интересно, кто такой этот Бойторн?" - думали мы.
And I dare say we all thought too--I am sure I did, for one--would Boythorn at all interfere with what was going forward?	И, конечно, все мы думали также - я во всяком случае, - а не помешает ли он тому, что у нас назревает?
"I went to school with this fellow, Lawrence Boythorn," said Mr. Jarndyce, tapping the letter as he laid it on the table, "more than five and forty years ago.	- С Лоуренсом Бойторном я учился в школе, -сказал мистер Джарндис, хлопнув письмом по столу, - это было сорок пять лет назад; нет -больше.
He was then the most impetuous boy in the world, and he is now the most impetuous man.	В те времена он был самым пылким мальчишкой на свете, теперь нет более пылкого мужчины.
He was then the loudest boy in the world, and he is now the loudest man.	В те времена он был самым шумливым мальчишкой на свете, теперь нет более шумливого мужчины.
He was then the heartiest and sturdiest boy in the world, and he is now the heartiest and sturdiest man.	В те времена он был самым добродушным и здоровым мальчишкой на свете, теперь нет более добродушного и здорового мужчины.
He is a tremendous fellow."	Очень большой человек.
"In stature, sir?" asked Richard.	-То есть рослый, сэр? - спросил Ричард.
"Pretty well, Rick, in that respect," said Mr. Jarndyce; "being some ten years older than I and a couple of inches taller, with his head thrown back like an old soldier, his stalwart chest squared, his hands like a clean blacksmith's, and his lungs! There's no simile for his lungs.	- Да, Рик, и рослый, - ответил мистер Джарндис, -он лет на десять старше меня, дюйма на два выше; голова закинута назад, как у старого воина, руки сильные, как у кузнеца, только белые, грудь колесом, а легкие!., других таких легких во всем мире не сыщешь.
Talking, laughing, or snoring, they make the beams of the house shake."	Говорит ли он, хохочет ли, храпит ли - в доме балки дрожат.
As Mr. Jarndyce sat enjoying the image of his friend Boythorn, we observed the favourable omen that there was not the least indication of any change in the wind.	Мистер Джарндис, по-видимому, любовался обликом своего друга Бойторна, и мы заметили доброе предзнаменование - исчезли все признаки того, что ветер может перемениться.
"But it's the inside of the man, the warm heart of the man, the passion of the man, the fresh blood of the man, Rick--and Ada, and little Cobweb too, for you are all interested in a visitor--that I speak of," he pursued.	- Но, Рик... и Ада, а также вы, маленькая Паутинка (ведь все вы интересуетесь нашим новым гостем), - продолжал он, - когда я назвал его большим человеком, я думал о его душе, его горячем сердце, страстности, свежести восприятия.

"His language is as sounding as his voice.	Речь у него так же выразительна, как голос.
He is always in extremes, perpetually in the superlative degree.	Он вечно впадает в крайности... говорит только в превосходной степени.
In his condemnation he is all ferocity.	В своих обличениях он сама беспощадность.
You might suppose him to be an ogre from what he says, and I believe he has the reputation of one with some people.	Послушать его - подумаешь, это какой-то людоед, да, кажется, он и слывет людоедом в некоторых кругах.
There!	Впрочем, довольно!
I tell you no more of him beforehand.	Я больше ничего не скажу о нем.
You must not be surprised to see him take me under his protection, for he has never forgotten that I was a low boy at school and that our friendship began in his knocking two of my head tyrant's teeth out (he says six) before breakfast.	Не удивляйтесь, если заметите, что ко мне он относится покровительственно, - он не забывает, что в школьные годы я был тихоней и наша дружба началась с того, что он как-то раз перед завтраком выбил два зуба (по его словам, целых шесть) у моего главного угнетателя.
Boythorn and his man," to me, "will be here this afternoon, my dear."	Бойторн и его камердинер приедут сегодня во второй половине дня, дорогая моя, - добавил мистер Джарндис, обращаясь ко мне.
I took care that the necessary preparations were made for Mr. Boythorn's reception, and we looked forward to his arrival with some curiosity.	Я позаботилась о том, чтобы все было готово к приему мистера Бойторна, и мы с любопытством стали ожидать его.
The afternoon wore away, however, and he did not appear.	Однако день проходил, а гость наш не появлялся.
The dinner-hour arrived, and still he did not appear.	Подошло время обеда, но мистер Бойторн все еще не прибыл.
The dinner was put back an hour, and we were sitting round the fire with no light but the blaze when the hall-door suddenly burst open and the hall resounded with these words, uttered with the greatest vehemence and in a stentorian tone:	Обед отложили на час, и мы сидели у камина, сумерничая при свете пламени, как вдруг входная дверь с грохотом распахнулась, и из передней донеслись следующие слова, произнесенные с величайшим пафосом и громовым голосом:
"We have been misdirected, Jarndyce, by a most abandoned ruffian, who told us to take the turning to the right instead of to the left.	- Нас обманули, Джарндис, - обманул какой-то отпетый мерзавец: сказал, что нам нужно свернуть направо, тогда как надо было свернуть налево.
He is the most intolerable scoundrel on the face of the earth.	Свет не видывал такого отъявленного негодяя!
His father must have been a most consummate villain, ever to have such a son.	Ясно, что и отец его был самым бессовестным из злодеев, если у него такой сын.
I would have had that fellow shot without the least remorse!"	Я бы его пристрелил, и - без малейших угрызений совести!
"Did he do it on purpose?" Mr. Jarndyce inquired.	- Он сделал это нарочно? - спросил мистер Джарндис.
"I have not the slightest doubt that the scoundrel has passed his whole existence in misdirecting travellers!" returned the other.	- Ничуть не сомневаюсь, что мошенник всю свою жизнь только и делает, что сбивает проезжих с пути! - Загремел тот в ответ.

"By my soul, I thought him the worst-looking dog I had ever beheld when he was telling me to take the turning to the right.	- Когда он советовал мне свернуть направо, я, клянусь душой, подумал, что это самый паршивый пес, какого я когда-либо встречал.
And yet I stood before that fellow face to face and didn't knock his brains out!"	Да и я тоже хорош - стоял лицом к лицу с подобным прохвостом и не выбил ему мозгов!
"Teeth, you mean?" said Mr. Jarndyce.	- Ты хочешь сказать - зубов! - вставил мистер Джарндис.
"Ha, ha, ha!" laughed Mr. Lawrence Boythorn, really making the whole house vibrate.	- Ха-ха-ха! - захохотал мистер Лоуренс Бойторн, да так раскатисто, что стекла задребезжали.
"What, you have not forgotten it yet!	- Как? Ты еще помнишь?
Ha, ha, ha!	Ха-ха-ха!..
And that was another most consummate vagabond!	Тот малый тоже был беспутнейшим из бродяг!
By my soul, the countenance of that fellow when he was a boy was the blackest image of perfidy, cowardice, and cruelty ever set up as a scarecrow in a field of scoundrels.	Могу поклясться, что он еще мальчишкой являл собой такое мрачное воплощение коварства, трусости и жестокости, что мог бы торчать пугалом на поле, усеянном подлецами.
If I were to meet that most unparalleled despot in the streets to-morrow, I would fell him like a rotten tree!"	Случись мне завтра встретить на улице этого беспримерного мерзавца, я его сшибу как трухлявое дерево!
"I have no doubt of it," said Mr. Jarndyce.	- Не сомневаюсь, - откликнулся мистер Джарндис.
"Now, will you come upstairs?"	- А теперь не хочешь ли пройти наверх?
"By my soul, Jarndyce," returned his guest, who seemed to refer to his watch, "if you had been married, I would have turned back at the garden-gate and gone away to the remotest summits of the Himalaya Mountains sooner than I would have presented myself at this unseasonable hour."	- Могу поклясться, Джарндис, - проговорил гость, очевидно взглянув на часы, - будь ты женат, я повернул бы обратно у садовых ворот и удрал бы на отдаленнейшую вершину Гималайских гор, лишь бы не являться сюда в такой поздний час.
"Not quite so far, I hope?" said Mr. Jarndyce.	- Ну, зачем же так далеко! - сказал мистер Джарндис.
"By my life and honour, yes!" cried the visitor.	-Клянусь жизнью и честью,- на Гималаи!-вскричал гость.
"I wouldn't be guilty of the audacious insolence of keeping a lady of the house waiting all this time for any earthly consideration.	- Я ни в коем случае не позволил бы себе столь дерзкой вольности - заставить хозяйку дома ждать меня так долго.
I would infinitely rather destroy myself--infinitely rather!"	Я скорей уничтожил бы сам себя... гораздо скорей!
Talking thus, they went upstairs, and presently we heard him in his bedroom thundering "Ha, ha, ha!" and again "Ha, ha, ha!" until the flattest echo in the neighbourhood seemed to catch the contagion and to laugh as enjoyingly as he did or as we did when we heard him laugh.	Не прерывая разговора, они стали подниматься по лестнице, и вскоре мы услышали из комнаты, отведенной мистеру Бойторну, громогласное "ха-ха-ха!", потом снова "ха-ха-ха!" - и вот даже самое отдаленное эхо стало вторить этим звукам и захохотало так же весело, как он или как мы, когда до нас донесся его хохот.

We all conceived a prepossession in his favour, for there was a sterling quality in this laugh, and in his vigorous, healthy voice, and in the roundness and fullness with which he uttered every word he spoke, and in the very fury of his superlatives, which seemed to go off like blank cannons and hurt nothing.	Еще не видя гостя, мы почувствовали, что он всем нам придется по душе, - столько искренности было в его хохоте, в его могучем, здоровом голосе, в той выразительности и отчетливости, с какими он произносил каждое слово, и даже в самом неистовстве, с каким он обо всем говорил в превосходной степени, что, впрочем, подобно холостой стрельбе из орудий, не задевало никого.
But we were hardly prepared to have it so confirmed by his appearance when Mr. Jarndyce presented him.	Но мы и не подозревали, что он так нам понравится, как понравился, когда мистер Джарндис представил его нам.
He was not only a very handsome old gentleman--upright and stalwart as he had been described to us-- with a massive grey head, a fine composure of face when silent, a figure that might have become corpulent but for his being so continually in earnest that he gave it no rest, and a chin that might have subsided into a double chin but for the vehement emphasis in which it was constantly required to assist; but he was such a true gentleman in his manner, so chivalrously polite, his face was lighted by a smile of so much sweetness and tenderness, and it seemed so plain that he had nothing to hide, but showed himself exactly as he was--incapable, as Richard said, of anything on a limited scale, and firing away with those blank great guns because he carried no small arms whatever--that really I could not help looking at him with equal pleasure as he sat at dinner, whether he smilingly conversed with Ada and me, or was led by Mr. Jarndyce into some great volley of superlatives, or threw up his head like a bloodhound and gave out that tremendous "Ha, ha, ha!"	Это был не только очень красивый пожилой джентльмен - прямой и крепкий, каким нам его уже описали, с большой головой и седой гривой, с привлекательно-спокойным выражением лица (когда он молчал), с телом, которое, пожалуй, могло бы располнеть, если бы не постоянная горячность, не дававшая ему покоя, с подбородком, который, возможно, превратился бы в двойной подбородок, если бы не страстный пафос, с которым мистер Бойторн всегда говорил, - словом, он был не только очень красивый пожилой джентльмен, но истинный джентльмен с рыцарски-вежливыми манерами, а лицо его освещала такая ласковая и нежная улыбка, до того ясно было, что скрывать ему нечего и он показывает себя таким, какой он есть на самом деле, то есть человеком, который не способен (по выражению Ричарда) ни на что ограниченное и лишь потому стреляет холостыми зарядами из огромных пушек, что не носит с собой никакого мелкокалиберного оружия, - так ясно все это было, что за обедом я с удовольствием смотрела на него, все равно, разговаривал ли он, улыбаясь, с Адой и со мною, или в ответ на слова мистера Джарндиса, залпом выпаливал что-нибудь "в превосходной степени", или, вздернув голову, словно борзая, разражался громогласным "ха-ха-ха!".
"You have brought your bird with you, I suppose?" said Mr. Jarndyce.	- Ты, конечно, привез свою птичку? - спросил мистер Джарндис.
"By heaven, he is the most astonishing bird in Europe!" replied the other.	- Клянусь небом, это самая замечательная птичка в Европе! - ответил тот.
"He IS the most wonderful creature!	- Удивительнейшее создание!
I wouldn't take ten thousand guineas for that bird.	Эту птичку я не отдал бы и за десять тысяч гиней.
I have left an annuity for his sole support in case he should outlive me.	В своем завещании я выделил средства на ее содержание, на случай, если она переживет меня.
He is, in sense and attachment, a phenomenon.	Прямо чудо какое-то, - так она разумна и привязчива.
And his father before him was one of the most astonishing birds that ever lived!"	А ее отец был одной из самых необычайных птиц, когда-либо живших на свете!

The subject of this laudation was a very little canary, who was so tame that he was brought down by Mr. Boythorn's man, on his forefinger, and after taking a gentle flight round the room, alighted on his master's head.	Предметом его похвал была очень маленькая канарейка, совсем ручная, - когда камердинер мистера Бойторна принес ее на указательном пальце, она, тихонько облетев комнату, уселась на голову хозяину.
To hear Mr. Boythorn presently expressing the most implacable and passionate sentiments, with this fragile mite of a creature quietly perched on his forehead, was to have a good illustration of his character, I thought.	Я слушала неукротимые и страстные высказывания мистера Бойторна, смотрела на малюсенькую, слабенькую пташку, спокойно сидевшую у него на голове, и думала, что такой контраст очень показателен для его характера.
"By my soul, Jarndyce," he said, very gently holding up a bit of bread to the canary to peck at, "if I were in your place I would seize every master in Chancery by the throat to-morrow morning and shake him until his money rolled out of his pockets and his bones rattled in his skin.	- Могу поклясться, Джарндис, - говорил он, очень осторожно подавая канарейке крошку хлеба, -будь я на твоем месте, я бы завтра же утром схватил за горло всех судейских Канцлерского суда и тряс их до тех пор, пока деньги не выкатились бы у них из карманов, а кости не загремели в коже.
I would have a settlement out of somebody, by fair means or by foul.	Не мытьем так катаньем, а уж я бы вытряс из них решение по делу!
If you would empower me to do it, I would do it for you with the greatest satisfaction!" (All this time the very small canary was eating out of his hand.)	Поручи это мне, и я займусь этим для тебя с величайшим удовольствием! (Все это время маленькая канарейка клевала крошки у него срук)
"I thank you, Lawrence, but the suit is hardly at such a point at present," returned Mr. Jarndyce, laughing, "that it would be greatly advanced even by the legal process of shaking the bench and the whole bar."	- Спасибо, Лоуренс, - отозвался мистер Джарндис со смехом, - но тяжба теперь зашла в такой тупик, что ее не продвинешь, даже если законным образом перетряхнешь всех судей и всех адвокатов.
"There never was such an infernal cauldron as that Chancery on the face of the earth!" said Mr. Boythorn.	- Да, не было еще на земле такого дьявольского котла, как этот Канцлерский суд! - загремел мистер Бойторн.
"Nothing but a mine below it on a busy day in term time, with all its records, rules, and precedents collected in it and every functionary belonging to it also, high and low, upward and downward, from its son the Accountant-General to its father the Devil, and the whole blown to atoms with ten thousand hundredweight of gunpowder, would reform it in the least!"	- Ничем его не исправить, - разве только подложить под него мину с десятью тысячами центнеров пороха да во время какого-нибудь важного заседания взорвать его вместе со всеми протоколами, процессуальными кодексами и прецедентами, со всеми причастными к нему чиновниками, высшими и низшими, сверху донизу, начиная с отпрыска его, главного казначея, и кончая родителем его, дьяволом, так чтобы все они вместе рассыпались в прах!
It was impossible not to laugh at the energetic gravity with which he recommended this strong measure of reform.	Нельзя было не рассмеяться, когда он с такой энергией и серьезностью предлагал принять столь суровые меры для реформы суда.
When we laughed, he threw up his head and shook his broad chest, and again the whole country seemed to echo to his "Ha, ha, ha!"	И мы рассмеялись, а он откинул голову назад, расправил широкую грудь, и мне снова почудилось, будто все кругом загудело, вторя его хохоту.

It had not the least effect in disturbing the bird, whose sense of security was complete and who hopped about the table with its quick head now on this side and now on that, turning its bright sudden eye on its master as if he were no more than another bird.	Но это не произвело никакого впечатления на птичку, уверенную в своей безопасности, - она прыгала по столу, склоняя подвижную головку то на один бок, то на другой и вскидывая живые, блестящие глазки на хозяина, как будто он тоже был всего только птичкой.
"But how do you and your neighbour get on about the disputed right of way?" said Mr. Jarndyce.	- А в каком положения твоя тяжба с соседом о спорной тропинке? - спросил мистер Джарндис.
"You are not free from the toils of the law yourself!"	- Ведь и ты не свободен от судебных хлопот.
"The fellow has brought actions against ME for trespass, and I have brought actions against HIM for trespass," returned Mr. Boythorn.	- Этот субъект подал жалобу на меня за то, что я незаконно вступил на его землю, а я подал жалобу на него за то, что он незаконно вступил на мою землю, - ответил мистер Бойторн.
"By heaven, he is the proudest fellow breathing.	- Клянусь небом, это надменнейший из смертных.
It is morally impossible that his name can be Sir Leicester.	Трудно поверить, что его зовут сэром Лестером.
It must be Sir Lucifer."	Лучше б ему называться сэром Люцифером.
"Complimentary to our distant relation!" said my guardian laughingly to Ada and Richard.	- Лестно для нашего дальнего родственника! - со смехом сказал мой опекун, обращаясь к Аде и Ричарду.
"I would beg Miss Clare's pardon and Mr. Carstone's pardon," resumed our visitor, "if I were not reassured by seeing in the fair face of the lady and the smile of the gentleman that it is quite unnecessary and that they keep their distant relation at a comfortable distance."	- Я бы попросил извинения, - заметил наш гость, -если бы не понял по выражению прекрасного лица мисс Клейр и улыбке мистера Карстона, что это лишнее, так как они держат своего дальнего родственника на дальнем расстоянии.
"Or he keeps us," suggested Richard.	- Или - он нас, - вставил Ричард.
"By my soul," exclaimed Mr. Boythorn, suddenly firing another volley, "that fellow is, and his father was, and his grandfather was, the most stiff-necked, arrogant imbecile, pig-headed numskull, ever, by some inexplicable mistake of Nature, born in any station of life but a walking-stick's!	- Могу поклясться, что этот субъект, подобно отцу своему и деду, самый упрямый, надменный, тупой, меднолобый дурень на свете, и он лишь по какой-то необъяснимой ошибке природы явился на свет живым существом, а не палкой с набалдашником! - воскликнул мистер Бойторн, внезапно разражаясь новым залпом.
The whole of that family are the most solemnly conceited and consummate blockheads!	- Да и все его сородичи - самодовольнейшие и совершеннейшие болваны!..
But it's no matter; he should not shut up my path if he were fifty baronets melted into one and living in a hundred Chesney Wolds, one within another, like the ivory balls in a Chinese carving.	Но все равно - ему не загородить моей тропинки, будь он даже пятьюдесятью баронетами, слитыми воедино, и живи он в целой сотне Чесни-Уолдов, вложенных один в другой, как полые шары из слоновой кости работы китайских резчиков.
The fellow, by his agent, or secretary, or somebody, writes to me	Этот субъект пишет мне через своего уполномоченного, или секретаря, или не знаю там кого:

'Sir Leicester Dedlock, Baronet, presents his compliments to Mr. Lawrence Boythorn, and has to call his attention to the fact that the green pathway by the old parsonage-house, now the property of Mr. Lawrence Boythorn, is Sir Leicester's right of way, being in fact a portion of the park of chesney Wold, and that Sir Leicester finds it convenient to close up the same.'	"Сэр Лестер Дедлок, баронет, кланяется мистеру Лоуренсу Бойторну и обращает его внимание на то, что право прохода по тропинке у бывшего церковного дома, ныне перешедшего в собственность мистера Лоуренса Бойторна, принадлежит сэру Лестеру Дедлоку, ибо тропинка является частью чесни-уолдского парка, а посему сэр Лестер Дедлок находит нужным загородить таковую".
I write to the fellow,	Я отвечаю этому субъекту:
'Mr. Lawrence Boythorn presents his compliments to Sir Leicester Dedlock, Baronet, and has to call HIS attention to the fact that he totally denies the whole of Sir Leicester Dedlock's positions on every possible subject and has to add, in reference to closing up the pathway, that he will be glad to see the man who may undertake to do it.'	"Мистер Лоуренс Бойторн кланяется сэру Лестеру Дедлоку, баронету, и, обращая его внимание на то, что он, Бойторн, полностью отрицает все утверждения сэра Лестера Дедлока по поводу любого предмета, добавляет касательно заграждения тропинки, что был бы рад увидеть человека, который отважится ее загородить".
The fellow sends a most abandoned villain with one eye to construct a gateway.	Этот субъект подсылает какого-то отъявленного одноглазого негодяя поставить на тропинке калитку.
I play upon that execrable scoundrel with a fire-engine until the breath is nearly driven out of his body.	Я поливаю этого отвратительного подлеца из пожарной кишки, пока он едва не испускает духа.
The fellow erects a gate in the night.	За ночь этот субъект сооружает ворота.
I chop it down and burn it in the morning.	Утром я их срубаю на дрова и сжигаю.
He sends his myrmidons to come over the fence and pass and repass.	Он приказывает своим наемникам перелезть через ограду и шляться по моим владениям.
I catch them in humane man traps, fire split peas at their legs, play upon them with the engine--resolve to free mankind from the insupportable burden of the existence of those lurking ruffians.	Я ловлю их в безвредные капканы, стреляю в них лущеным горохом, целясь в ноги, поливаю их из пожарной кишки - словом, стремлюсь освободить человечество от непереносимого бремени в лице этих отпетых головорезов.
He brings actions for trespass; I bring actions for trespass.	Он подает жалобу на меня за вторжение в его владения, я подаю жалобу на него за вторжение в мои владения.
He brings actions for assault and battery; I defend them and continue to assault and batter.	Он подает жалобу, обвиняя меня в нападении и оскорблении действием; я защищаюсь, но продолжаю оскорблять и нападать.
Ha, ha, ha!"	Ха-ха-ха!
To hear him say all this with unimaginable energy, one might have thought him the angriest of mankind.	Слыша, с какой невероятной энергией он все это говорил, можно было подумать, что нет на свете более сердитого человека.
To see him at the very same time, looking at the bird now perched upon his thumb and softly smoothing its feathers with his forefinger, one might have thought him the gentlest.	Но стоило только увидеть, как он в то же самое время смотрит на птичку, усевшуюся теперь на его большом пальце, и тихонько гладит указательным пальцем ее перышки, и сразу становилось ясно, что нет на свете человека более кроткого.

To hear him laugh and see the broad good nature of his face then, one might have supposed that he had not a care in the world, or a dispute, or a dislike, but that his whole existence was a summer joke.	А прислушиваясь к его смеху и глядя на его добродушное лицо, казалось, что нет у него никаких забот, что ни с кем он не ссорится, ни к кому не испытывает неприязни и вся его жизнь -сплошное удовольствие.
"No, no," he said, "no closing up of my paths by any Dedlock!	- Нет, нет, - продолжал он, - никакому Дедлоку не удастся загородить мою тропинку.
Though I willingly confess," here he softened in a moment, "that Lady Dedlock is the most accomplished lady in the world, to whom I would do any homage that a plain gentleman, and no baronet with a head seven hundred years thick, may.	Хотя я охотно признаю, - тут он на минуту смягчился, - что леди Дедлок - достойнейшая леди на свете, и я готов воздать ей всю ту дань уважения, на какую способен простой джентльмен, а не баронет, получивший в наследство всю тупость своего семисотлетнего рода.
A man who joined his regiment at twenty and within a week challenged the most imperious and presumptuous coxcomb of a commanding officer that ever drew the breath of life through a tight waist--and got broke for it—is not the man to be walked over by all the Sir Lucifers, dead or alive, locked or unlocked.	Человека, который, двадцати лет поступив в полк, через неделю вызвал на дуэль своего начальника -самого властного и самонадеянного хлыща, когда-либо вдыхавшего воздух грудью, туго стянутой мундиром, - вызвал и был за то разжалован, такого человека не запугают никакие сэры Люциферы Дед-локи, ни деды их, ни внуки, ни локоны их, ни лысины.
Ha, ha, ha!"	Ха-ха-ха!
"Nor the man to allow his junior to be walked over either?" said my guardian.	- И такой человек не допустит, чтобы запугали его младшего товарища? - промолвил мой опекун.
"Most assuredly not!" said Mr. Boythorn, clapping him on the shoulder with an air of protection that had something serious in it, though he laughed.	- Безусловно нет! - подтвердил мистер Бойторн, покровительственно хлопая его по плечу, и мы все почувствовали, что хоть он и смеется, но говорит совершенно серьезно.
"He will stand by the low boy, always.	- Он всегда будет стоять на стороне "тихони".
Jarndyce, you may rely upon him!	Можешь положиться на него, Джарндис!
But speaking of this trespass-- with apologies to Miss Clare and Miss Summerson for the length at which I have pursued so dry a subject--is there nothing for me from your men Kenge and Carboy?"	Но, кстати, раз уж мы завели разговор об этом незаконном вторжении, - прошу прощения - у мисс Клейр и мисс Саммерсон за то, что так долго говорил на столь скучную тему, - нет ли для меня письма от ваших поверенных Кенджа и Карбоя?
"I think not, Esther?" said Mr. Jarndyce.	- Как будто нет, Эстер? - осведомился мистер Джарндис.
"Nothing, guardian."	- Ничего нет, опекун.
"Much obliged!" said Mr. Boythorn.	- Благодарю вас, - сказал мистер Бойторн.
"Had no need to ask, after even my slight experience of Miss Summerson's forethought for every one about her." (They all encouraged me; they were determined to do it.) "I inquired because, coming from Lincolnshire, I of course have not yet been in town, and I thought some letters might have been sent down here.	- Незачем было и спрашивать; если бы письмо пришло, мне его передала бы мисс Саммерсон -ведь я уже успел заметить, как она заботится обо всех ее окружающих. (Все они всегда хвалили меня: просто захвалить хотели!) Я спросил потому, что приехал к вам прямо из Линкольншира, не заезжая в Лондон, и подумал, не переслали ли моих писем сюда.

I dare say they will report progress to- morrow morning."	Очевидно, они придут завтра утром.
I saw him so often in the course of the evening, which passed very pleasantly, contemplate Richard and Ada with an interest and a satisfaction that made his fine face remarkably agreeable as he sat at a little distance from the piano listening to the music--and he had small occasion to tell us that he was passionately fond of music, for his face showed it—that I asked my guardian as we sat at the backgammon board whether Mr. Boythorn had ever been married.	В течение вечера, проведенного очень приятно, я не раз наблюдала, как мистер Бойторн, усевшись неподалеку от рояля и слушая музыку, - которую страстно любил, о чем ему не надо было говорить нам, потому что это было и так видно по его лицу, - посматривал на Ричарда и Аду с интересом и удовольствием, которые придавали необычайно привлекательное выражение его красивым чертам, так что я, подметив все это, даже спросила опекуна, когда мы сели играть в трик-трак, не был ли мистер Бойторн женат.
"No," said he.	- Нет, - ответил он.
"No."	- Нет.
"But he meant to be!" said I.	- Но он был помолвлен? - сказала я.
"How did you find out that?" he returned with a smile.	- Как вы об этом догадались? - с улыбкой спросил опекун.
"Why, guardian," I explained, not without reddening a little at hazarding what was in my thoughts, "there is something so tender in his manner, after all, and he is so very courtly and gentle to us, and --"	- Видите ли, опекун, - начала я, слегка краснея оттого, что осмелилась высказать свои мысли, - в его обращении, несмотря ни на что, проглядывает такая нежность души, и он так вежлив и ласков с нами, что...
Mr. Jarndyce directed his eyes to where he was sitting as I have just described him.	Мистер Джарндис взглянул в ту сторону, где сидел его друг, точь-в-точь такой, каким я его сейчас описывала.
I said no more.	Я замолчала.
"You are right, little woman," he answered.	- Вы правы, Хлопотунья, - подтвердил он.
"He was all but married once.	- Он чуть не женился однажды.
Long ago.	Это было давным-давно.
And once."	И больше он подобных попыток не делал.
"Did the lady die?"	- Его невеста умерла?
"No--but she died to him.	- Нет... но она умерла для него.
That time has had its influence on all his later life.	Это повлияло на всю его дальнейшую жизнь.
Would you suppose him to have a head and a heart full of romance yet?"	А вам не кажется, что у него и теперь голова и сердце полны всякой романтики?
"I think, guardian, I might have supposed so.	- Я, пожалуй, могла бы так подумать, опекун.
But it is easy to say that when you have told me so."	Да и немудрено, раз вы сами сказали мне это.
"He has never since been what he might have been," said Mr. Jarndyce, "and now you see him in his age with no one near him but his servant and his little yellow friend. It's your throw, my dear!"	- С тех пор он уже никогда не был таким, каким обещал быть, - проговорил мистер Джарндис. - А теперь, в старости, у него никого нет, если не считать камердинера да маленькой желтенькой подружки... Ваш ход, дорогая моя!

I felt, from my guardian's manner, that beyond this point I could not pursue the subject without changing the wind.	Я поняла по тону опекуна, что мне не удастся продолжить разговор на эту тему без того, чтобы не вызвать перемены ветра.
I therefore forbore to ask any further questions.	Поэтому я воздержалась от дальнейших вопросов.
I was interested, but not curious.	Я была заинтересована, но не сгорала от любопытства.
I thought a little while about this old love story in the night, when I was awakened by Mr. Boythorn's lusty snoring; and I tried to do that very difficult thing, imagine old people young again and invested with the graces of youth.	Ночью, разбуженная громким храпом мистера Бойторна, я стала думать о его юношеской любви и старалась - что очень трудно - вообразить себе стариков снова молодыми и одаренными обаянием молодости.
But I fell asleep before I had succeeded, and dreamed of the days when I lived in my godmother's house.	Но я заснула раньше, чем мне это удалось, и видела во сне свое детство в доме крестной.
I am not sufficiently acquainted with such subjects to know whether it is at all remarkable that I almost always dreamed of that period of my life.	Не знаю, интересно это или нет, но мне почти каждый день снилось мое детство.
With the morning there came a letter from Messrs. Kenge and Carboy to Mr. Boythorn informing him that one of their clerks would wait upon him at noon.	Утром от господ Кенджа и Карбоя пришло письмо, в котором говорилось, что в полдень к мистеру Бойторну приедет их клерк.
As it was the day of the week on which I paid the bills, and added up my books, and made all the household affairs as compact as possible, I remained at home while Mr. Jarndyce, Ada, and Richard took advantage of a very fine day to make a little excursion, Mr. Boythorn was to wait for Kenge and Carboy's clerk and then was to go on foot to meet them on their return.	Был как раз тот день недели, в который я платила по счетам и подводила итоги в своих расходных книгах, а очередные хозяйственные дела старалась закончить побыстрее, поэтому я осталась дома, тогда как мистер Джарндис, Ада и Ричард, воспользовавшись прекрасной погодой, уехали кататься. Мистер Бойторн решил сначала увидеться с клерком от "Кенджа и Карбоя", а потом пойти пешком навстречу друзьям.
Well! I was full of business, examining tradesmen's books, adding up columns, paying money, filing receipts, and I dare say making a great bustle about it when Mr. Guppy was announced and shown in.	Ну, так вот, я была занята по горло -просматривала торговые книги наших поставщиков, складывала столбцы цифр, платила по счетам, писала расписки и, признаться, совсем захлопоталась, когда доложили, что приехал мистер Гаппи и ожидает в гостиной.
I had had some idea that the clerk who was to be sent down might be the young gentleman who had met me at the coach-office, and I was glad to see him, because he was associated with my present happiness.	Я и раньше подумывала, что клерк, которого обещали прислать, возможно, окажется тем самым молодым человеком, который встретил меня у почтовой конторы, и была рада увидеть его, так как он имел какое-то отношение к моей теперешней счастливой жизни.
I scarcely knew him again, he was so uncommonly smart.	Но я с трудом узнала его - так аляповато он был разряжен.

He had an entirely new suit of glossy clothes on, a shining hat, lilac-kid gloves, a neckerchief of a variety of colours, a large hot-house flower in his button-hole, and a thick gold ring on his little finger. Besides which, he quite scented the dining-room with bear's-grease and other perfumery.	Он предстал предо мной в новом с иголочки костюме из глянцевитой ткани, в сверкающем цилиндре, сиреневых лайковых перчатках, пестром шейном платке, с громадным оранжерейным цветком в петлице и толстым золотым кольцом на мизинце; и вдобавок от него на всю столовую разило ароматом индийской помады и прочей парфюмерии.
He looked at me with an attention that quite confused me when I begged him to take a seat until the servant should return; and as he sat there crossing and uncrossing his legs in a corner, and I asked him if he had had a pleasant ride, and hoped that Mr. Kenge was well, I never looked at him, but I found him looking at me in the same scrutinizing and curious way.	Он так пристально посмотрел на меня, когда я попросила его присесть и подождать, пока не вернется горничная, которая пошла доложить о нем, что мной овладело смущение, и за все время, пока он сидел в углу, то кладя ногу на ногу, то ставя ее опять на пол, а я спрашивала, хорошо ли он доехал и выражала надежду, что мистер Кендж здоров, я ни разу на него не взглянула, но подметила, что он смотрит на меня все так же испытующе и странно.
When the request was brought to him that he would go upstairs to Mr. Boythorn's room, I mentioned that he would find lunch prepared for him when he came down, of which Mr. Jarndyce hoped he would partake.	Но вот его пригласили подняться наверх в комнату мистера Бойторна, а я сказала, что мистер Джарндис просит его закусить и, когда он вернется, ему подадут завтрак.
He said with some embarrassment, holding the handle of the door,	Взявшись за ручку двери, мистер Г аппи проговорил немного смущенным тоном:
"Shall I have the honour of finding you here, miss?"	- Буду ли я иметь честь снова увидеть вас тут, мисс?
I replied yes, I should be there; and he went out with a bow and another look.	Я ответила, что, вероятно, никуда не уйду отсюда, и он удалился, отвесив мне поклон и еще раз взглянув на меня.
I thought him only awkward and shy, for he was evidently much embarrassed; and I fancied that the best thing I could do would be to wait until I saw that he had everything he wanted and then to leave him to himself.	Подумав, что он просто неотесанный и застенчивый малый, - ведь он явно чувствовал себя очень неловко, - я решила подождать, пока он не сядет за стол; а убедившись, что ему подали все, что полагается, уйду.
The lunch was soon brought, but it remained for some time on the table.	Завтрак принесли быстро, но он долго стоял нетронутым на столе.
The interview with Mr. Boythorn was a long one, and a stormy one too, I should think, for although his room was at some distance I heard his loud voice rising every now and then like a high wind, and evidently blowing perfect broadsides of denunciation.	Беседа у мистера Гаппи с мистером Бойторном вышла длинной и... бурной, судя по тому, что до меня доносился громовый голос нашего гостя, хотя комната его была довольно далеко от столовой, и время от времени звук этого голоса нарастал, как рев штормового ветра: очевидно, на клерка сыпался град обличений.
At last Mr. Guppy came back, looking something the worse for the conference.	Наконец мистер Гаппи вернулся, и теперь вид у него был еще более растерянный, чем до совещания.
"My eye, miss," he said in a low voice, "he's a Tartar!"	- Ну и ну, мисс! - проговорил он вполголоса. -Это настоящий варвар!
"Pray take some refreshment, sir," said I.	- Кушайте, пожалуйста, сэр, - сказала я.

Mr. Guppy sat down at the table and began nervously sharpening the carving-knife on the carving-fork, still looking at me (as I felt quite sure without looking at him) in the same unusual manner.	Мистер Гаппи сел за стол, все так же странно всматриваясь в меня (я это чувствовала, хотя сама не смотрела на него), и суетливо принялся точить большой нож для разрезанья жаркого о длинную вилку.
The sharpening lasted so long that at last I felt a kind of obligation on me to raise my eyes in order that I might break the spell under which he seemed to labour, of not being able to leave off.	Точил он так долго, что я, наконец, сочла себя обязанной поднять глаза, чтобы рассеять чары, под влиянием которых он, видимо, трудился, будучи не в силах перестать.
He immediately looked at the dish and began to carve.	Мистер Г аппи мгновенно перевел взгляд на блюдо с жарким и принялся резать мясо.
"What will you take yourself, miss?	- А вы сами, мисс, что желаете скушать?
You'll take a morsel of something?"	Позвольте угостить вас чем-нибудь?
"No, thank you," said I.	- Нет, благодарю вас, - ответила я.
"Shan't I give you a piece of anything at all, miss?" said Mr. Guppy, hurriedly drinking off a glass of wine.	- Неужто вы не позволите мне положить вам хоть кусочек?- спросил мистер Гаппи, торопливо проглотив большую рюмку вина.
"Nothing, thank you," said I.	- Благодарю вас, я ничего не хочу, - отказалась я.
"I have only waited to see that you have everything you want.	- Я осталась здесь, только желая убедиться, что вам подали все, что вам нужно.
Is there anything I can order for you?"	Может быть, приказать принести еще чего-нибудь?
"No, I am much obliged to you, miss, I'm sure.	- Нет, очень вам признателен, мисс.
I've everything that I can require to make me comfortable--at least I--not comfortable-- I'm never that."	У меня есть все необходимое для того, чтобы чувствовать себя удовлетворенным... по крайней мере я... то есть не удовлетворенным... нет... удовлетворенным я никогда не бываю.
He drank off two more glasses of wine, one after another.	Он выпил еще две рюмки вина, одну за другой.
I thought I had better go.	Я подумала, что мне лучше уйти.
"I beg your pardon, miss!" said Mr. Guppy, rising when he saw me rise.	- Прошу прощенья, мисс, - проговорил мистер Гаппи и встал, увидев, что я поднялась.
"But would you allow me the favour of a minute's private conversation?"	- Может, вы будете так добры уделить мне минутку для беседы по личному делу?
Not knowing what to say, I sat down again.	Не зная, что на это ответить, я снова села.
"What follows is without prejudice, miss?" said Mr. Guppy, anxiously bringing a chair towards my table.	- "Все, что за этим последует, да не послужит во вред", не правда ли, мисс? - проговорил мистер Гаппи, волнуясь и придвигая стул к моему столу.
"I don't understand what you mean," said I, wondering.	- Я вас не понимаю, - ответила я в недоумении.
"It's one of our law terms, miss.	- Так говорят у нас, юристов, - это юридическая формула, мисс.

You won't make any use of it to my detriment at Kenge and Carboy's or elsewhere.	Это значит, что вы не воспользуетесь моими словами, дабы повредить мне у Кенджа и Карбоя или где-нибудь еще.
If our conversation shouldn't lead to anything, I am to be as I was and am not to be prejudiced in my situation or worldly prospects.	Если наша беседа не приведет ни к чему, я останусь при своем, и ни моей службе, ни моим планам на будущее это не повредит.
In short, it's in total confidence."	Словом, буду говорить совершенно конфиденциально.
"I am at a loss, sir," said I, "to imagine what you can have to communicate in total confidence to me, whom you have never seen but once; but I should be very sorry to do you any injury."	- Не могу представить себе, сэр, - отозвалась я, - о чем вы можете говорить со мною столь конфиденциально, ведь вы видите меня всего только во второй раз в жизни; но я, конечно, никоим образом не хочу вам вредить.
"Thank you, miss.	- Благодарю вас, мисс.
I'm sure of it--that's quite sufficient."	Не сомневаюсь... уверен вполне.
All this time Mr. Guppy was either planing his forehead with his handkerchief or tightly rubbing the palm of his left hand with the palm of his right.	- Все это время мистер Гаппи то вытирал лоб носовым платком, то с силой тер левую ладонь о правую.
"If you would excuse my taking another glass of wine, miss, I think it might assist me in getting on without a continual choke that cannot fail to be mutually unpleasant."	- Если вы позволите мне опрокинуть еще бокальчик вина, мисс, это, пожалуй, поможет мне говорить, а то у меня, знаете, то и дело горло перехватывает, что, конечно, неприятно обеим сторонам.
He did so, and came back again.	Он выпил рюмку и вернулся на прежнее место.
I took the opportunity of moving well behind my table.	Я воспользовалась случаем и пересела подальше, -так, чтобы отгородиться от него своим столом.
"You wouldn't allow me to offer you one, would you miss?" said Mr. Guppy, apparently refreshed.	- Позвольте мне предложить вам бокальчик, мисс? - сказал мистер Гаппи, видимо приободрившись.
"Not any," said I.	- Нет, - ответила я.
"Not half a glass?" said Mr. Guppy.	- Ну, полбокальчика? - настаивал мистер Гаппи.
"Quarter?	- Четверть?
No!	Нет!
Then, to proceed.	В таком случае, приступим.
My present salary, Miss Summerson, at Kenge and Carboy's, is two pound a week.	В настоящее время, мисс Саммерсон, Кендж и Карбой платят мне два фунта в неделю.
When I first had the happiness of looking upon you, it was one fifteen, and had stood at that figure for a lengthened period.	Когда я впервые имел счастье увидеть вас, я получал один фунт пятнадцать шиллингов, и жалованье мне довольно долго не повышали.
A rise of five has since taken place, and a further rise of five is guaranteed at the expiration of a term not exceeding twelve months from the present date.	Потом дали прибавку в пять шиллингов и обещают новую прибавку в пять шиллингов не позже чем через год, считая с нынешнего дня.

My mother has a little property, which takes the form of a small life annuity, upon which she lives in an independent though unassuming manner in the Old Street Road.	У моей мамаши есть небольшой доход в виде маленькой пожизненной ренты, на которую она и живет, хотя и скромно, но ни от кого не завися, на улице Олд-стрит-роуд.
She is eminently calculated for a mother-in-law.	Кто-кто, а уж она прямо создана для того, чтобы стать свекровью.
She never interferes, is all for peace, and her disposition easy.	Не сует носа в чужие дела, не сварлива, да и вообще характер у нее легкий.
She has her failings--as who has not?--but I never knew her do it when company was present, at which time you may freely trust her with wines, spirits, or malt liquors.	Конечно, у нее есть свои слабости - у кого их нет? - но я ни разу не видел, чтоб она заложила за галстук в присутствии посторонних лиц, - при посторонних она и в рот не возьмет ни вина, ни спиртного, ни пива - можете быть спокойны.
My own abode is lodgings at Penton Place, Pentonville.	Сам я квартирую на площади Пентон-Плейс, в Пентонвилле.
It is lowly, but airy, open at the back, and considered one of the 'ealthiest outlets.	Местность низменная, но воздуху много - за домом пустырь; считается одной из самых здоровых окраин.
Miss Summerson!	Мисс Саммерсон!
In the mildest language, I adore you.	Самое меньшее, что я могу сказать, это: я вас обожаю.
Would you be so kind as to allow me (as I may say) to file a declaration--to make an offer!"	Может, вы будете столь добры разрешить мне (если можно так выразиться) подать декларацию... то есть сделать предложение?
Mr. Guppy went down on his knees.	Мистер Гаппи опустился на колени.
I was well behind my table and not much frightened.	Стол отгораживал меня от него, и потому я не очень испугалась.
I said,	Я сказала:
"Get up from that ridiculous position immediately, sir, or you will oblige me to break my implied promise and ring the bell!"	- Что за нелепая поза? Немедленно встаньте, сэр, а не то мне придется нарушить обещание и позвонить!
"Hear me out, miss!" said Mr. Guppy, folding his hands.	- Выслушайте меня, мисс! - воскликнул мистер Гаппи, складывая руки в мольбе.
"I cannot consent to hear another word, sir," I returned, "Unless you get up from the carpet directly and go and sit down at the table as you ought to do if you have any sense at all."	- Я не выслушаю ни слова больше, сэр, - ответила я, - если вы сию же минуту не встанете с ковра и не сядете за стол; а вы это сделаете, если у вас есть хоть капля разума.
He looked piteously, but slowly rose and did so.	Он жалостно посмотрел на меня, но все-таки медленно встал с колен и сел за стол.
"Yet what a mockery it is, miss," he said with his hand upon his heart and shaking his head at me in a melancholy manner over the tray, "to be stationed behind food at such a moment.	- Какая насмешка, мисс! - начал он, положив руку на сердце, и, склонившись к подносу, меланхолически покачал головой. - Какая это насмешка - сидеть за столом в такой момент.
The soul recoils from food at such a moment, miss."	Душу воротит от еды в такой момент, мисс.

"I beg you to conclude," said I; "you have asked me to hear you out, and I beg you to conclude."	- Прошу вас прекратить этот разговор, - сказала я, - вы попросили меня вас выслушать, а теперь я прошу, вас прекратить разговор.
"I will, miss," said Mr. Guppy.	- Прекращу, мисс, - отозвался мистер Гаппи.
"As I love and honour, so likewise I obey.	- Как я люблю и почитаю, так и повинуюсь.
Would that I could make thee the subject of that vow before the shrine!"	О, если б мог я дать обет тебе пред алтарем!
"That is quite impossible," said I, "and entirely out of the question."	- Это совершенно невозможно, - сказала я, - об этом не может быть и речи.
"I am aware," said Mr. Guppy, leaning forward over the tray and regarding me, as I again strangely felt, though my eyes were not directed to him, with his late intent look, "I am aware that in a worldly point of view, according to all appearances, my offer is a poor one.	- Я понимаю, - начал мистер Гаппи, перегнувшись через поднос и снова впиваясь в меня пристальным взглядом, который я, странным образом, почувствовала, хоть и смотрела в другую сторону, - я понимаю, что в глазах света мое предложение, по всей вероятности, выглядит неавантажным.
But, Miss Summerson! Angel!	Но, мисс Саммерсон! ангел!..
No, don't ring--I have been brought up in a sharp school and am accustomed to a variety of general practice.	Нет, не надо звонить... Я прошел суровую школу жизни и чем-чем только не занимался!
Though a young man, I have ferreted out evidence, got up cases, and seen lots of life.	Правда, я молод, но мне уже приходилось вести всякие расследования и возбуждать судебные дела, и я много чего повидал в жизни.
Blest with your hand, what means might I not find of advancing your interests and pushing your fortunes!	Удостойте меня вашей ручки, и чего только я не придумаю, чтобы защитить ваши интересы и составить ваше счастье!
What might I not get to know, nearly concerning you?	Чего только я не разведаю насчет вас!
I know nothing now, certainly; but what MIGHT I not if I had your confidence, and you set me on?"	Правда, я пока ничего не знаю, но чего только я не смогу узнать, если буду пользоваться вашим доверием и вы пустите меня по следу!
I told him that he addressed my interest or what he supposed to be my interest quite as unsuccessfully as he addressed my inclination, and he would now understand that I requested him, if he pleased, to go away immediately.	Я сказала, что, стремясь защитить мои интересы, или, точнее, то, что он считает моими интересами, он так же обрекает себя на неудачу, как и стремясь завоевать мою благосклонность, а теперь он должен, наконец, понять, что я покорнейше прошу его удалиться.
"Cruel miss," said Mr. Guppy, "hear but another word!	- Жестокая мисс, выслушайте еще одно лишь слово! - сказал мистер Гаппи.
I think you must have seen that I was struck with those charms on the day when I waited at the Whytorseller.	- Полагаю, вы заметили, как поражен я был вашими прелестями в тот день, когда ждал вас у "Погреба белого коня".
I think you must have remarked that I could not forbear a tribute to those charms when I put up the steps of the 'ackney-coach.	Полагаю, вы заметили, что я не мог удержаться от того, чтобы не отдать должного этим прелестям, когда откидывал подножку кареты.
It was a feeble tribute to thee, but it was well meant.	То была лишь ничтожная дань Тебе, но дань искренняя,

Thy image has ever since been fixed in my breast.	"С той поры образ Твой запечатлен в моей груди.
I have walked up and down of an evening opposite Jellyby's house only to look upon the bricks that once contained thee.	Не раз я целыми вечерами ходил взад и вперед по улице, против дома Джеллиби, для того лишь, чтобы смотреть на кирпичные стены, за которыми некогда пребывала Ты.
This out of to- day, quite an unnecessary out so far as the attendance, which was its pretended object, went, was planned by me alone for thee alone.	Сегодня мне было абсолютно не нужно являться сюда, и если я все же явился под предлогом деловых переговоров, то этот предлог придумал я один ради Тебя одной.
If I speak of interest, it is only to recommend myself and my respectful wretchedness.	Если я говорю об интересах, то лишь для того, чтобы зарекомендовать себя и свою почтительную скорбь.
Love was before it, and is before it."	Любовь была и есть превыше всего.
"I should be pained, Mr. Guppy," said I, rising and putting my hand upon the bell-rope, "to do you or any one who was sincere the injustice of slighting any honest feeling, however disagreeably expressed.	- Мне было бы больно обидеть вас, мистер Гаппи, - сказала я, вставая и берясь за шнурок от звонка, - как, впрочем, и любого другого правдивого человека; и я не могу отнестись пренебрежительно ни к какому искреннему чувству, как бы неприятно оно ни проявлялось.
If you have really meant to give me a proof of your good opinion, though ill-timed and misplaced, I feel that I ought to thank you.	Если вы действительно хотели убедить меня в вашем добром мнении обе мне, пусть несвоевременно и неуместно, я все же нахожу, что мне следует вас поблагодарить.
I have very little reason to be proud, and I am not proud.	Мне нечем гордиться; и я не гордая.
I hope," I think I added, without very well knowing what I said, "that you will now go away as if you had never been so exceedingly foolish and attend to Messrs. Kenge and Carboy's business."	Надеюсь, - добавила я, не зная хорошенько, что говорю, - вы сейчас же удалитесь, забудете о том, что вели себя совершенно неразумно, и займетесь делами господ Кенджа и Карбоя.
"Half a minute, miss!" cried Mr. Guppy, checking me as I was about to ring.	- Полминуты, мисс! - воскликнул мистер Гаппи, останавливая меня, когда я потянулась к звонку.
"This has been without prejudice?"	- Значит, все это не послужит мне во вред?
"I will never mention it," said I, "unless you should give me future occasion to do so."	- Я никому ничего не скажу, - ответила я, - если только вы сами не подадите мне к этому повода.
"A quarter of a minute, miss!	- Четверть минуты, мисс!
In case you should think better at any time, however distant--THAT'S no consequence, for my feelings can never alter--of anything I have said, particularly what might I not do, Mr. William Guppy, eighty-seven, Penton Place, or if removed, or dead (of blighted hopes or anything of that sort), care of Mrs. Guppy, three hundred and two, Old Street Road, will be sufficient."	На случай, если вы передумаете - когда угодно, хотя бы в далеком будущем, неважно, ведь мои чувства все равно никогда не изменятся, - если вы иначе отнесетесь к моим словам, особенно насчет того, чего бы я ни сделал для вас... запомните адрес: мистер Уильям Гаппи, площадь Пентон-Плейс, дом восемьдесят семь, а в случае моего переезда или кончины (от погибших надежд и тому подобное), пишите в адрес миссис Гаппи, Олд-стрит-роуд, дом триста два.
I rang the bell, the servant came, and Mr. Guppy, laying his written card upon the table and making a dejected bow, departed.	Я позвонила, вошла горничная, а мистер Гаппи положил на стол свою визитную карточку и удалился с горестным поклоном.

Raising my eyes as he went out, I once more saw him looking at me after he had passed the door.	Когда он уходил, я подняла глаза и снова увидела, как он, уже на пороге, оглянулся и посмотрел на меня.
I sat there for another hour or more, finishing my books and payments and getting through plenty of business.	Я просидела в столовой еще час или больше, подводя итоги записям в книгах и счетам, и много успела сделать.
Then I arranged my desk, and put everything away, and was so composed and cheerful that I thought I had quite dismissed this unexpected incident.	Потом привела в порядок свой письменный стол и разложила все по местам, и была так спокойна и бодра, что мне даже казалось, будто я окончательно выбросила из головы этот неожиданный эпизод.
But, when I went upstairs to my own room, I surprised myself by beginning to laugh about it and then surprised myself still more by beginning to cry about it.	Но, поднявшись в свою комнату, я, к собственному удивлению, рассмеялась, потом, к еще большему удивлению, расплакалась.
In short, I was in a flutter for a little while and felt as if an old chord had been more coarsely touched than it ever had been since the days of the dear old doll, long buried in the garden.	Словом, я немного поволновалась, как будто в моей душе задели какую-то чувствительную струнку, связанную с моим прошлым, - задели так грубо, как этого еще не случалось ни разу с тех пор, как я зарыла в саду свою милую старую куклу.
CHAPTER X	Глава X
The Law-Writer	Переписчик судебных бумаг
On the eastern borders of Chancery Lane, that is to say, more particularly in Cook's Court, Cursitor Street, Mr. Snagsby, law- stationer, pursues his lawful calling.	На восточной стороне Канцлерской улицы, точнее - в переулке Кукс-Корт, выходящем на Карситор-стрит, торговец канцелярскими принадлежностями, мистер Снегсби, поставщик блюстителей закона, ведет свое дозволенное законом дело.
In the shade of Cook's Court, at most times a shady place, Mr. Snagsby has dealt in all sorts of blank forms of legal process; in skins and rolls of parchment; in paper--foolscap, brief, draft, brown, white, whitey- brown, and blotting; in stamps; in office-quills, pens, ink, India- rubber, pounce, pins, pencils, sealing-wax, and wafers; in red tape and green ferret; in pocket-books, almanacs, diaries, and law lists; in string boxes, rulers, inkstands--glass and leaden--pen-knives, scissors, bodkins, and other small office-cutlery; in short, in articles too numerous to mention, ever since he was out of his time and went into partnership with Peffer.	Под сумрачной сенью Кукс-Корта, почти всегда погруженного в сумрак, мистер Снегсби торгует всякого рода бланками, потребными для судопроизводства, листами и свитками пергамента; бумагой - писчей, почтовой, вексельной, оберточной, белой, полубелой и промокательной; марками; канцелярскими гусиными перьями, стальными перьями, чернилами, резинками, копировальным угольным порошком, булавками, карандашами; сургучом и облатками; красной тесьмой и зелеными закладками; записными книжками, календарями, тетрадями для дневников и списками юристов; бечевками, линейками, чернильницами -стеклянными и свинцовыми, перочинными ножами, ножницами, шнуровальными иглами и другими мелкими металлическими изделиями, потребными для канцелярий, - словом, товарами столь разнообразными, что их не перечислить, и торгует он ими с тех пор, как отбыл срок ученичества и сделался компаньоном Пеффера.

On that occasion, Cook's Court was in a manner revolutionized by the new inscription in fresh paint, PEFFER AND SNAGSBY, displacing the time-honoured and not easily to be deciphered legend PEFFER only.	По этому случаю в Куке-Корте произошла своего рода революция - новая вывеска, намалеванная свежей краской и гласившая: "Пеффер и Снегсби", заменила старую, с надписью "Пеффер" (только), освященную временем, но уже неразборчивую.
For smoke, which is the London ivy, had so wreathed itself round Peffer's name and clung to his dwelling-place that the affectionate parasite quite overpowered the parent tree.	Потому неразборчивую, что копоть - этот "плющ Лондона" - цепко обвилась вокруг вывески с фамилией Пеффера и прильнула к его жилищу, которое, словно дерево, сплошь обросло этим "привязчивым паразитом".
Peffer is never seen in Cook's Court now.	Самого Пеффера теперь в Куке-Корте не видно.
He is not expected there, for he has been recumbent this quarter of a century in the churchyard of St. Andrews, Holborn, with the waggons and hackney-coaches roaring past him all the day and half the night like one great dragon.	Да и нечего искать его здесь, ибо вот уже четверть столетия, как он покоится на кладбище Сент Эндрью, близ Холборна, под грохот подвод и наемных карет, раздающийся весь день и половину ночи и подобный реву громадного дракона.
If he ever steal forth when the dragon is at rest to air himself again in Cook's Court until admonished to return by the crowing of the sanguine cock in the cellar at the little dairy in Cursitor Street, whose ideas of daylight it would be curious to ascertain, since he knows from his personal observation next to nothing about it—if Peffer ever do revisit the pale glimpses of Cook's Court, which no law-stationer in the trade can positively deny, he comes invisibly, and no one is the worse or wiser.	Если в те часы, когда дракон спит, мертвец и вылезает проветриться, если он и гуляет по Кукс-Корту, пока его не заставит вернуться на кладбище кукареканье жизнерадостного петуха, который почему-то, - интересно знать, почему? -неизменно предчувствует рассвет, хотя обитает в погребе маленькой молочной на Карситор-стрит, а значит, не может иметь почти никакого представления о дневном свете, - если Пеффер и навещает когда-нибудь скудно освещенный Кукс-Корт, - чего ни один владелец писчебумажной лавки не может категорически отрицать, - то он приходит незримо, никому не мешая, и никто об этом не знает.
In his lifetime, and likewise in the period of Snagsby's "time" of seven long years, there dwelt with Peffer in the same law- stationering premises a niece--a short, shrewd niece, something too violently compressed about the waist, and with a sharp nose like a sharp autumn evening, inclining to be frosty towards the end.	Когда Пеффер еще не отжил своего срока, а Снегсби семь долгих лет "отбывал срок ученичества", у Пеффера, в той же писчебумажной лавке, жила его племянница -низенькая, хитрая племянница, перетянутая, пожалуй, слишком туго, и с острым носом, напоминающим о резком холоде осеннего вечера, который тем холоднее, чем он ближе к концу.
The Cook's Courtiers had a rumour flying among them that the mother of this niece did, in her daughter's childhood, moved by too jealous a solicitude that her figure should approach perfection, lace her up every morning with her maternal foot against the bed-post for a stronger hold and purchase; and further, that she exhibited internally pints of vinegar and lemon-juice, which acids, they held, had mounted to the nose and temper of the patient.	Жители Кукс-Корта поговаривают, будто маменька этой племянницы, побуждаемая слишком ревностной заботливостью о том, чтобы фигура ее дочки достигла совершенства, с детских лет шнуровала ее сама каждое утро, упершись своей материнской ногой в ножку кровати для большей устойчивости; а еще говорят, будто она заставляла дочь принимать целыми пинтами уксус и лимонный сок, каковые кислоты, по общему мнению, "ударили" в нос и характер пациентки.

With whichsoever of the many tongues of Rumour this frothy report originated, it either never reached or never influenced the ears of young Snagsby, who, having wooed and won its fair subject on his arrival at man's estate, entered into two partnerships at once.	Но какой бы из многих языков Молвы ни породил эти вздорные слухи, они либо не дошли до ушей юного Снегсби, либо он пропустил их мимо ушей, а возмужав, посватался к обольстительному предмету этих слухов, получил согласие и заключил два союза сразу - и брачный и коммерческий.
So now, in Cook's Court, Cursitor Street, Mr. Snagsby and the niece are one; and the niece still cherishes her figure, which, however tastes may differ, is unquestionably so far precious that there is mighty little of it.	Итак, мистер Снегсби и племянница покойного Пеффера совместно проживают теперь в Кукс-Корте, переулке, выходящем на Карситор-стрит, и племянница по-прежнему дорожит своей фигурой, да и как не дорожить? -ведь эта фигура, правда, быть может, и не всем по вкусу, но бесспорно должна считаться драгоценной, хотя бы потому, что она так миниатюрна.
Mr. and Mrs. Snagsby are not only one bone and one flesh, but, to the neighbours' thinking, one voice too.	Мистер и миссис Снегсби, как муж и жена, считаются "единой плотью и кровью", а по мнению их соседей, и "единым голосом".
That voice, appearing to proceed from Mrs. Snagsby alone, is heard in Cook's Court very often.	Этот голос, впрочем звучащий из уст одной лишь миссис Снегсби, частенько слышен в Куке-Корте.
Mr. Snagsby, otherwise than as he finds expression through these dulcet tones, is rarely heard.	Мистера Снегсби же почти совсем не слышно, ибо чуть не все, что он хочет сказать, говорит за него своим сладостным голосом миссис Снегсби.
He is a mild, bald, timid man with a shining head and a scrubby clump of black hair sticking out at the back.	Это смирный, лысый, робкий человек с блестящей плешью и крошечным пучком черных волос, торчащим на затылке.
He tends to meekness and obesity.	Он склонен к уступчивости и к полноте.
As he stands at his door in Cook's Court in his grey shop-coat and black calico sleeves, looking up at the clouds, or stands behind a desk in his dark shop with a heavy flat ruler, snipping and slicing at sheepskin in company with his two 'prentices, he is emphatically a retiring and unassuming man.	Поглядите на него, когда он стоит на своем пороге в Кукс-Корте, одетый в серый рабочий сюртук с черными коленкоровыми нарукавниками, и созерцает облака, или когда он стоит в своей полутемной лавке с тяжелой плоской линейкой в руках и разрезает пергамент ножницами или ножом в обществе двух своих "мальчиков" -подмастерьев, - поглядите на него только, сразу скажете, что это исключительно скромный, непритязательный человек.
From beneath his feet, at such times, as from a shrill ghost unquiet in its grave, there frequently arise complainings and lamentations in the voice already mentioned; and haply, on some occasions when these reach a sharper pitch than usual, Mr. Snagsby mentions to the 'prentices,	В такие часы из-под пола, на котором он стоит, словно из могилы визгливого призрака, мятущегося в гробу, нередко раздаются крики и вопли, испускаемые тем самым голосом, о котором говорилось выше, и когда звуки эти становятся необычно пронзительными, мистер Снегсби говорит своим подмастерьям:
"I think my little woman is a-giving it to Guster!"	- Должно быть, это моя крошечка распекает Гусю!

This proper name, so used by Mr. Snagsby, has before now sharpened the wit of the Cook's Courtiers to remark that it ought to be the name of Mrs. Snagsby, seeing that she might with great force and expression be termed a Guster, in compliment to her stormy character.	Уменьшительное имя, упоминаемое в подобных случаях мистером Снегсби, не раз возбуждало остроумие кукс-кортовцев, отмечавших, что имя это больше подошло бы к самой миссис Снегсби, которая столь криклива, что ее закономерно и очень метко можно было бы прозвать "гусыней".
It is, however, the possession, and the only possession except fifty shillings per annum and a very small box indifferently filled with clothing, of a lean young woman from a workhouse (by some supposed to have been christened Augusta) who, although she was farmed or contracted for during her growing time by an amiable benefactor of his species resident at Tooting, and cannot fail to have been developed under the most favourable circumstances, "has fits," which the parish can't account for.	Однако это имя принадлежит и, если не считать жалованья - пятьдесят шиллингов в год - да крошечного сундучка с тряпками, является единственной собственностью некоей тощей молодой девицы из работного дома (как полагают, ее окрестили Августой), которая еще подростком была взята на воспитание, а точнее - напрокат или в аренду, одним добродушным благодетелем, обитающим в Тутинге, и, значит, несомненно, росла и развивалась в самых благоприятных условиях, но тем не менее "подвержена припадкам", а почему - этого приходский совет никак не может понять.
Guster, really aged three or four and twenty, but looking a round ten years older, goes cheap with this unaccountable drawback of fits, and is so apprehensive of being returned on the hands of her patron saint that except when she is found with her head in the pail, or the sink, or the copper, or the dinner, or anything else that happens to be near her at the time of her seizure, she is always at work.	Гусе года двадцать три - двадцать четыре, но выглядит она на добрых десять лет старше, жалованье получает ничтожное - из-за своего необъяснимого недуга - и так боится вновь попасть в лапы своего бывшего покровителя, что работает без передышки, кроме как в те часы, когда лежит, уткнувшись головой в бадью, в помойное ведро, в котел, в блюдо, приготовленное к обеду, - словом, в то, что было поблизости, когда ее "схватило".
She is a satisfaction to the parents and guardians of the 'prentices, who feel that there is little danger of her inspiring tender emotions in the breast of youth; she is a satisfaction to Mrs. Snagsby, who can always find fault with her; she is a satisfaction to Mr. Snagsby, who thinks it a charity to keep her.	Ею довольны родители и опекуны подмастерьев мистера Снегсби, ибо нечего бояться, что она внушит нежные чувства юным сердцам; ею довольна миссис Снегсби, которая всегда имеет возможность уличить ее в какой-нибудь оплошности; ею доволен мистер Снегсби, убежденный, что держит ее у себя только из милости.
The law-stationer's establishment is, in Guster's eyes, a temple of plenty and splendour.	В глазах же Гуси жилище торговца канцелярскими принадлежностями - это храм изобилия и блеска.
She believes the little drawing- room upstairs, always kept, as one may say, with its hair in papers and its pinafore on, to be the most elegant apartment in Christendom.	Маленькую гостиную наверху, с которой, если можно так выразиться, никогда не снимают папильоток и передника, иначе говоря - чехлов. Гуся почитает самой роскошной комнатой во всем христианском мире.
The view it commands of Cook's Court at one end (not to mention a squint into Cursitor Street) and of Coavinses' the sheriff’s officer's backyard at the other she regards as a prospect of unequalled beauty.	Вид, открывающийся из окон этой гостиной - с одной стороны на Кукс-Корт (и даже на кусочек Карситор-стрит), а с другой - на задний двор судебного исполнителя Ковинса, - кажется Гусе не имеющим себе равных по красоте.

The portraits it displays in oil--and plenty of it too--of Mr. Snagsby looking at Mrs. Snagsby and of Mrs. Snagsby looking at Mr. Snagsby are in her eyes as achievements of Raphael or Titian.	Висящие в этой гостиной написанные - и очень густо написанные - масляной краской портреты мистера Снегсби, взирающего на миссис Снегсби, и миссис Снегсби, взирающей на мистера Снегсби, в ее глазах - все равно что шедевры Рафаэля или Тициана.
Guster has some recompenses for her many privations.	Итак, Гуся все-таки получает кое-какую награду за многие свои лишения.
Mr. Snagsby refers everything not in the practical mysteries of the business to Mrs. Snagsby.	Мистер Снегсби предоставил миссис Снегсби ведать всеми теми их делами, которые не имеют отношения к таинствам его торгового предприятия.
She manages the money, reproaches the tax-gatherers, appoints the times and places of devotion on Sundays, licenses Mr. Snagsby's entertainments, and acknowledges no responsibility as to what she thinks fit to provide for dinner, insomuch that she is the high standard of comparison among the neighbouring wives a long way down Chancery Lane on both sides, and even out in Holborn, who in any domestic passages of arms habitually call upon their husbands to look at the difference between their (the wives') position and Mrs. Snagsby's, and their (the husbands') behaviour and Mr. Snagsby's.	Она расходует деньги по своему усмотрению, бранится со сборщиками налогов, назначает время и место воскресных молений, контролирует развлечения мистера Снегсби и не желает признавать себя ответственной за провизию, которую выбирает к обеду; поэтому ей завидуют жены во всем околотке, - то есть по обеим сторонам Канцлерской улицы на всем ее протяжении и даже за ее пределами, на Холборне, - и жены эти во время всех домашних сражений обычно просят своих мужей заметить, как отличается их (жен) положение от положения миссис Снегсби, а также их (мужей) поведение от поведения мистера Снегсби.
Rumour, always flying bat-like about Cook's Court and skimming in and out at everybody's windows, does say that Mrs. Snagsby is jealous and inquisitive and that Mr. Snagsby is sometimes worried out of house and home, and that if he had the spirit of a mouse he wouldn't stand it.	Молва, которая, словно летучая мышь, вечно носится над Кукс-Кортом, шмыгая из окна в окно, утверждает, будто миссис Снегсби ревнива и въедливо любопытна, а мистера Снегсби она изводит так, что ему иной раз приходится бежать вон из дому, и обладай он хотя бы мышиной храбростью, он бы этого не потерпел.
It is even observed that the wives who quote him to their self-willed husbands as a shining example in reality look down upon him and that nobody does so with greater superciliousness than one particular lady whose lord is more than suspected of laying his umbrella on her as an instrument of correction.	Говорят даже, будто жены, которые ставят его в пример своим своевольным мужьям, сами в глубине души смотрят на него свысока, а больше всех его презирает некая госпожа, чей господии и повелитель не без основания заподозрен в том, что он иной раз "учит" свою супругу, причем орудием этого "учения" ему служит собственный зонт.
But these vague whisperings may arise from Mr. Snagsby's being in his way rather a meditative and poetical man, loving to walk in Staple Inn in the summer-time and to observe how countrified the sparrows and the leaves are, also to lounge about the Rolls Yard of a Sunday afternoon and to remark (if in good spirits) that there were old times once and that you'd find a stone coffin or two now under that chapel, he'll be bound, if you was to dig for it.	Но все эти смутные слухи, быть может, возникли потому, что мистер Снегсби, в своем роде человек скорее созерцательного и поэтического склада, -летней порой он не прочь прогуляться по Степл-Инну и отметить, что воробьи и листва "выглядят совсем как в деревне"; а по воскресным дням он любит прохаживаться по Ролс-Ярду и (если он в хорошем расположении духа) разглагольствовать о том, что некогда были древние времена, и чтоб ему провалиться, если под этой часовней не окажется парочки каменных гробов, стоит только копнуть поглубже.

He solaces his imagination, too, by thinking of the many Chancellors and Vices, and Masters of the Rolls who are deceased; and he gets such a flavour of the country out of telling the two 'prentices how he HAS heard say that a brook "as clear as crystial" once ran right down the middle of Holborn, when Turnstile really was a turnstile, leading slap away into the meadows--gets such a flavour of the country out of this that he never wants to go there.	Далее, он тешит свое воображение мыслями о бесчисленных, уже усопших канцлерах, вице-канцлерах и государственных архивариусах и так остро ощущает прелесть сельской природы, рассказывая обоим подмастерьям о том, что некогда, как он слышал своими ушами, ручей "прозрачный, как "христалл", бежал посередине Холборна, а на Рогатке действительно была рогатка, и дорога оттуда пролегала прямо по лугам, - так остро ощущает прелесть сельской природы, что не испытывает никакого желания очутиться среди этой природы.
The day is closing in and the gas is lighted, but is not yet fully effective, for it is not quite dark.	День подходит к концу, газ зажжен, но светит он не очень ярко, так как еще не совсем стемнело.
Mr. Snagsby standing at his shop-door looking up at the clouds sees a crow who is out late skim westward over the slice of sky belonging to Cook's Court.	Мистер Снегсби стоит у дверей своей лавки, взирая на облака, и видит поздно вылетевшую куда-то ворону, которая мчится на запад по кусочку неба, принадлежащему Кукс-Корту.
The crow flies straight across Chancery Lane and Lincoln's Inn Garden into Lincoln's Inn Fields.	Ворона пересекла Канцлерскую улицу и сад Линкольнс-Инна и теперь летит прямо на Линкольнс-Инн-Филдс - Линкольновы поля.
Here, in a large house, formerly a house of state, lives Mr. Tulkinghorn.	Здесь в большом доме, некогда роскошном особняке, живет мистер Талкингхорн.
It is let off in sets of chambers now, and in those shrunken fragments of its greatness, lawyers lie like maggots in nuts.	Теперь особняк сдается внаем под юридические конторы, и в этих обшарпанных обломках его величия, как черви в орехах, засели юристы.
But its roomy staircases, passages, and antechambers still remain; and even its painted ceilings, where Allegory, in Roman helmet and celestial linen, sprawls among balustrades and pillars, flowers, clouds, and big-legged boys, and makes the head ache--as would seem to be Allegory's object always, more or less.	Но просторные его лестницы, коридоры и вестибюли остались неизменными; сохранились и расписные потолки, в том числе потолок, на котором изображена некая "Аллегория" - воин в римском шлеме и небесно-голубой тоге, разлегшийся среди балюстрад, колонн, цветов, облаков и толстоногих младенцев и раздражающий зрителя до головной боли, что в той или иной степени, видимо, является целью всех Аллегорий.
Here, among his many boxes labelled with transcendent names, lives Mr. Tulkinghorn, when not speechlessly at home in country-houses where the great ones of the earth are bored to death.	Здесь, среди своих многочисленных железных ящиков, на которых начертаны знатнейшие имена, всегда пребывает мистер Талкингхорн, если не считать тех дней, когда он гостит, помалкивая, но чувствуя себя как дома, в поместьях, где великие мира сего до смерти замучены скукой.
Here he is to-day, quiet at his table.	Здесь он и нынче спокойно сидит за столом.
An oyster of the old school whom nobody can open.	Устрица старого закала, раковины которой никто не может открыть.
Like as he is to look at, so is his apartment in the dusk of the present afternoon.	В сумерках этого вечера жилище его смахивает на него самого.
Rusty, out of date, withdrawing from attention, able to afford it.	И он и оно обветшали, не гонятся за модой, не бросаются в глаза, - они могут позволить себе все это.

Heavy, broad-backed, old-fashioned, mahogany-and-horsehair chairs, not easily lifted; obsolete tables with spindle-legs and dusty baize covers; presentation prints of the holders of great titles in the last generation or the last but one, environ him.	Мистера Талкингхорна окружают тяжелые, старомодные, с широкими спинками, набитые волосом кресла красного дерева, сдвинуть которые нелегко; старинные столы с веретенообразными тонкими ножками, покрытые пыльными суконными скатертями; полученные в подарок гравированные портреты носителей громких титулов - и ныне здравствующих носителей и их отцов.
A thick and dingy Turkey-carpet muffles the floor where he sits, attended by two candles in old-fashioned silver candlesticks that give a very insufficient light to his large room.	Толстый полинявший турецкий ковер устилает пол под столом, за которым сидит хозяин при свете двух свечей в старомодных серебряных подсвечниках, - свечей, слишком скудно освещающих эту большую комнату.
The titles on the backs of his books have retired into the binding; everything that can have a lock has got one; no key is visible.	Названия его книг на корешках скрыты переплетом; все, что можно запереть, заперто; нигде не видно ни одного ключа.
Very few loose papers are about.	На виду лишь две-три бумаги.
He has some manuscript near him, but is not referring to it.	На столе под рукой у мистера Талкингхорна лежит какая-то рукопись, но он на нее не смотрит.
With the round top of an inkstand and two broken bits of sealing-wax he is silently and slowly working out whatever train of indecision is in his mind.	Вооружившись круглой крышкой от чернильницы и двумя кусочками сургуча, он молча и неторопливо старается решить какую-то еще не решенную задачу.
Now the inkstand top is in the middle, now the red bit of sealing-wax, now the black bit.	Он кладет прямо перед собой то крышку от чернильницы, то кусочек красного сургуча, то кусочек черного.
That's not it.	Нет, не то!
Mr. Tulkinghorn must gather them all up and begin again.	Мистер Талкингхорн вынужден все смешать и начать сызнова.
Here, beneath the painted ceiling, with foreshortened Allegory staring down at his intrusion as if it meant to swoop upon him, and he cutting it dead, Mr. Tulkinghorn has at once his house and office.	Здесь, под расписным потолком с Аллегорией -изображенным в ракурсе римлянином, который пристально смотрит вниз и, кажется, вот-вот ринется на того, кто вторгся в его владения, тогда как тот не обращает на него никакого внимания, -здесь обитает мистер Талкингхорн и помещается его контора.
He keeps no staff, only one middle-aged man, usually a little out at elbows, who sits in a high pew in the hall and is rarely overburdened with business.	У него нет служащих, если не считать человека средних лет во фраке с немного продранными локтями, который сидит на высоком деревянном диване в передней и лишь редко бывает слишком обременен работой.
Mr. Tulkinghorn is not in a common way.	Мистер Талкингхорн не такой юрист, как все.
He wants no clerks.	Клерков ему не нужно.
He is a great reservoir of confidences, not to be so tapped.	Он - великий хранитель чужих исповедей, с которыми надо обращаться бережно.
His clients want HIM; he is all in all.	Его клиенты нуждаются только в нем самом, и он сам делает для них все.

Drafts that he requires to be drawn are drawn by special- pleaders in the temple on mysterious instructions; fair copies that he requires to be made are made at the stationers', expense being no consideration.	Документы, которые ежу нужно составить, составляются в Тэмпле специальными юрисконсультами по его тайным указаниям; точные копии, которые ему нужно снять, снимают в писчебумажной лавке, как бы дорого это ни обходилось.
The middle-aged man in the pew knows scarcely more of the affairs of the peerage than any crossing-sweeper in Holborn.	Человек средних лет, сидящий на деревянном диване, осведомлен о делах знати не больше, чем любой уличный метельщик на Холборне.
The red bit, the black bit, the inkstand top, the other inkstand top, the little sand-box.	Кусочек красного сургуча, кусочек черного, крышка от чернильницы, крышка от другой чернильницы, маленькая песочница.
So!	Так!
You to the middle, you to the right, you to the left.	Это - в середину, это - направо, Это - налево.
This train of indecision must surely be worked out now or never. Now!	Надо обязательно решить задачу, теперь или никогда... Теперь!
Mr. Tulkinghorn gets up, adjusts his spectacles, puts on his hat, puts the manuscript in his pocket, goes out, tells the middle-aged man out at elbows,	Мистер Талкингхорн поднимается, поправляет очки, надевает цилиндр, кладет рукопись в карман, выходит из комнаты, говорит человеку средних лет во фраке с продранными локтями:
"I shall be back presently."	"Я скоро вернусь".
Very rarely tells him anything more explicit.	Он лишь очень редко говорит ему что-нибудь более определенное.
Mr. Tulkinghorn goes, as the crow came--not quite so straight, but nearly--to Cook's Court, Cursitor Street.	Мистер Талкингхорн направляется в ту сторону, откуда прилетела ворона, - не столь прямым путем, как она, но почти, - к переулку Кукс-Корту, выходящему на Карситор-стрит.
To Snagsby's, Law- Stationer's, Deeds engrossed and copied, Law-Writing executed in all its branches, &c., &c., &c.	Идет он в лавку с вывеской: "Снегсби. Торговля канцелярскими принадлежностями; переписка крупным почерком и копировка документов; переписка всевозможных судебных бумаг...", и прочее, и прочее, и прочее.
It is somewhere about five or six o'clock in the afternoon, and a balmy fragrance of warm tea hovers in Cook's Court.	Сейчас что-то около пяти или шести часов вечера, и в Кукс-Корте веет тонким благоуханием горячего чая.
It hovers about Snagsby's door.	Веет им и у дверей мистера Снегсби.
The hours are early there: dinner at half-past one and supper at half-past nine.	День тут начинается и кончается рано - обедают в половине второго, ужинают в половине десятого.
Mr. Snagsby was about to descend into the subterranean regions to take tea when he looked out of his door just now and saw the crow who was out late.	Когда мистер Снегсби давеча выглянул на улицу и увидел запоздавшую ворону, он уже собирался спуститься в свое "подземелье", чтобы попить чайку.
"Master at home?"	- Хозяин дома?

Guster is minding the shop, for the 'prentices take tea in the kitchen with Mr. and Mrs. Snagsby; consequently, the robe-maker's two daughters, combing their curls at the two glasses in the two second-floor windows of the opposite house, are not driving the two 'prentices to distraction as they fondly suppose, but are merely awakening the unprofitable admiration of Guster, whose hair won't grow, and never would, and it is confidently thought, never will.	Гуся сторожит лавку, так как подмастерья пьют чай вместе с мистером и миссис Снегсби; поэтому обе дочки портного - специалиста по судейским мантиям, - которые сейчас расчесывают свои локоны перед двумя зеркалами, за двумя окнами, во втором этаже дома напротив, никак не могут отвлечь обоих подмастерьев от работы, на что они обе лелеют надежду, но всего-навсего возбуждают ненужное им восхищение Гуси, чьи волосы не растут, никогда не росли и, по общему убеждению, никогда не будут расти.
"Master at home?" says Mr. Tulkinghorn.	- Хозяин дома? - спрашивает мистер Талкингхорн.
Master is at home, and Guster will fetch him.	Хозяин дома, и Гуся сейчас сходит за ним.
Guster disappears, glad to get out of the shop, which she regards with mingled dread and veneration as a storehouse of awful implements of the great torture of the law--a place not to be entered after the gas is turned off.	Гуся исчезает, радуясь случаю выбраться из лавки, ибо лавка эта вызывает в ее душе смешанное чувство страха и благоговения, представляясь ей каким-то складом устрашающих орудий жестокой пытки, которой суд подвергает тяжущихся, - местом, куда лучше не входить после того, как потушен газ.
Mr. Snagsby appears, greasy, warm, herbaceous, and chewing.	Приходит мистер Снегсби, засаленный, распаренный, пахнущий "китайской травкой" и что-то жующий.
Bolts a bit of bread and butter.	Старается поскорей проглотить кусочек хлеба с маслом.
Says,	Говорит:
"Bless my soul, sir!	- Вот так неожиданность, сэр!
Mr. Tulkinghorn!"	Да это мистер Талкингхорн!
"I want half a word with you, Snagsby."	- Хочу сказать вам несколько слов, Снегсби.
"Certainly, sir!	- Пожалуйста, сэр!
Dear me, sir, why didn't you send your young man round for me?	Но, господи, сэр, почему вы не послали за мной вашего служителя?
Pray walk into the back shop, sir."	Извольте, сэр, пройти в заднюю комнату.
Snagsby has brightened in a moment.	Снегсби моментально оживился.
The confined room, strong of parchment-grease, is warehouse, counting-house, and copying-office.	Тесная комнатушка, вся пропахшая салом пергамента, служит и складом товаров, и конторой, и мастерской, где переписывают бумаги.
Mr. Tulkinghorn sits, facing round, on a stool at the desk.	Обежав ее "взглядом, мистер Талкингхорн садится на табурет у конторки.
"Jarndyce and Jarndyce, Snagsby."	- Я насчет тяжбы "Джарндисы против Джарндисов", Снегсби.
"Yes, sir."	- Да, сэр?
Mr. Snagsby turns up the gas and coughs behind his hand, modestly anticipating profit.	Мистер Снегсби зажигает газ и, скромно предвкушая барыш, кашляет в руку.

Mr. Snagsby, as a timid man, is accustomed to cough with a variety of expressions, and so to save words.	Надо сказать, что мистер Снегсби, по робости характера, не любит много говорить и, чтобы избежать лишних слов, научился придавать самые разнообразные выражения своему кашлю.
"You copied some affidavits in that cause for me lately."	- У вас на днях снимали для меня копии с некоторых свидетельских показаний по этому делу?
"Yes, sir, we did."	- Да, сэр, снимали.
"There was one of them," says Mr. Tulkinghorn, carelessly feeling-- tight, unopenable oyster of the old school!--in the wrong coat- pocket, "the handwriting of which is peculiar, and I rather like.	- Одна из этих копий, - говорит мистер Талкингхорн (устрица старого закала, так крепко стиснувшая створки своей раковины, что никто не может ее открыть!) и небрежно ощупывает не тот карман, в какой сунул рукопись, - одна из этих копий переписана своеобразным почерком, и он мне понравился.
As I happened to be passing, and thought I had it about me, I looked in to ask you--but I haven't got it.	Я шел мимо вас, подумал, что она при мне, и вот зашел спросить... но, оказывается, я не взял ее с собою.
No matter, any other time will do. Ah! here it is!	Все равно, когда-нибудь потом... А, вот она!..
I looked in to ask you who copied this."	Скажите, кто это переписывал?
"Who copied this, sir?" says Mr. Snagsby, taking it, laying it flat on the desk, and separating all the sheets at once with a twirl and a twist of the left hand peculiar to lawstationers.	- Кто переписывал, сэр? - повторяет мистер Снегсби, взяв рукопись и разгладив ее на пюпитре; потом берет ее левой рукой и сразу отделяет друг от друга все листы одним поворотом кисти, как умеют делать торговцы канцелярскими принадлежностями.
"We gave this out, sir.	- Мы отдали эту работу на сторону, сэр.
We were giving out rather a large quantity of work just at that time.	Как раз тогда нам пришлось отдать много переписки на сторону.
I can tell you in a moment who copied it, sir, by referring to my book."	Я сию минуту скажу вам, кто переписывал это, сэр, - вот только посмотрю в торговой книге.
Mr. Snagsby takes his book down from the safe, makes another bolt of the bit of bread and butter which seemed to have stopped short, eyes the affidavit aside, and brings his right forefinger travelling down a page of the book,	Мистер Снегсби берет книгу из несгораемого шкафа, снова старается проглотить кусок хлеба с маслом, который, должно быть, застрял у него в горле, и, косясь на копию свидетельских показаний, водит правым указательным пальцем по странице сверху вниз.
"Jewby--Packer--Jarndyce." "Jarndyce!	- Джуби... Пекер... Джарндис... Джарндис!
Here we are, sir," says Mr. Snagsby.	Нашел, сэр, - говорит мистер Снегсби.
"To be sure!	- Ну конечно!
I might have remembered it.	Как это я запамятовал!
This was given out, sir, to a writer who lodges just over on the opposite side of the lane."	Эту работу, сэр, сдали одному переписчику, который живет по соседству с нами, по ту сторону Канцлерской улицы.

Mr. Tulkinghorn has seen the entry, found it before the law- stationer, read it while the forefinger was coming down the hill.	Мистер Талкингхорн уже увидел запись в книге, -нашел ее раньше, чем мистер Снегсби, и успел прочесть за то время, пока указательный палец полз вниз по странице.
"WHAT do you call him?	- Как его фамилия?
Nemo?" says Mr. Tulkinghorn.	Немо? - спрашивает юрист.
"Nemo, sir.	- Немо, сэр.
Here it is.	Вот что у меня записано.
Forty-two folio.	Сорок два полулиста.
Given out on the Wednesday night at eight o'clock, brought in on the Thursday morning at half after nine."	Отданы в переписку в среду, в восемь часов вечера; получены в четверг, в половине десятого утра.
"Nemo!" repeats Mr. Tulkinghorn.	- Немо! - повторяет мистер Талкингхорн. -
"Nemo is Latin for no one."	"Немо" по-латыни значит "никто".
"It must be English for some one, sir, I think," Mr. Snagsby submits with his deferential cough.	- А по-английски это, вероятно, значит "некто", сэр, - вежливо объясняет мистер Снегсби, почтительно покашливая.
"It is a person's name.	- Это просто фамилия.
Here it is, you see, sir!	Вот видите, сэр!
Forty-two folio.	Сорок два полулиста.
Given out Wednesday night, eight o'clock; brought in Thursday morning, half after nine."	Сдано: среда, восемь вечера; получено: четверг, половина десятого утра.
The tail of Mr. Snagsby's eye becomes conscious of the head of Mrs. Snagsby looking in at the shop-door to know what he means by deserting his tea.	Уголком глаза мистер Снегсби увидел голову миссис Снегсби, заглянувшей в дверь лавки, чтобы узнать, почему он сбежал во время чаепития.
Mr. Snagsby addresses an explanatory cough to Mrs. Snagsby, as who should say,	И мистер Снегсби кашляет в сторону миссис Снегсби, как бы желая ей объяснить:
"My dear, a customer!"	"Заказчик, душенька!"
"Half after nine, sir," repeats Mr. Snagsby.	- В половине десятого, сэр, - повторяет мистер Снегсби.
"Our law-writers, who live by job-work, are a queer lot; and this may not be his name, but it's the name he goes by.	- Наши переписчики, те, что занимаются сдельной работой, довольно-таки странные люди, и возможно, что это не настоящая его фамилия; но так он себя называет.
I remember now, sir, that he gives it in a written advertisement he sticks up down at the Rule Office, and the King's Bench Office, and the Judges' Chambers, and so forth.	Теперь я припоминаю, сэр, что так он подписывается на рукописных объявлениях, которые расклеил в Рул-офисе, в Суде королевской скамьи, в камерах судей и прочих местах.
You know the kind of document, sir--wanting employ?"	Вам знакомы такого рода объявления, сэр: "Ищу работы..."?

Mr. Tulkinghorn glances through the little window at the back of Coavinses', the sheriffs officer's, where lights shine in Coavinses' windows.	Мистер Талкингхорн смотрит в окошко на задний двор судебного исполнителя Ковинса и на его освещенные окна.
Coavinses' coffee-room is at the back, and the shadows of several gentlemen under a cloud loom cloudily upon the blinds.	Столовая у Ковинса расположена в задней части дома, и тени нескольких джентльменов, попавших в переплет, переплетаясь, маячат на занавесках.
Mr. Snagsby takes the opportunity of slightly turning his head to glance over his shoulder at his little woman and to make apologetic motions with his mouth to this effect:	Мистер Снегсби пользуется случаем чуть-чуть повернуть голову, взглянуть на свою "крошечку" через плечо и, еле шевеля губами, объяснить ей в свое оправдание, что это -
"Tul-king-horn-- rich--in-flu-en-tial!"	"Тал-кинг-хорн... бо-гатый... вли-я-тель-ный!"
"Have you given this man work before?" asks Mr. Tulkinghorn.	- А раньше вы давали работу этому человеку? -спрашивает мистер Талкингхорн.
"Oh, dear, yes, sir!	- Ну конечно, сэр.
Work of yours."	В том числе и ваши заказы.
"Thinking of more important matters, I forget where you said he lived?"	- Как вы сказали, где он живет? Я задумался о более важных вопросах и прослушал.
"Across the lane, sir.	- По ту сторону Канцлерской улицы, сэр.
In fact, he lodges at a--" Mr. Snagsby makes another bolt, as if the bit of bread and buffer were insurmountable "--at a rag and bottle shop."	Говоря точнее, - мистер Снегсби снова делает глотательное движение, словно никак не может одолеть кусочек хлеба с маслом, - он снимает комнату у одного старьевщика.
"Can you show me the place as I go back?"	- Можете вы немного проводить меня и показать этот дом?
"With the greatest pleasure, sir!"	- С величайшим удовольствием, сэр!
Mr. Snagsby pulls off his sleeves and his grey coat, pulls on his black coat, takes his hat from its peg.	Мистер Снегсби снимает нарукавники и серый сюртук, надевает черный сюртук, снимает с вешалки свой цилиндр.
"Oh!	-А!
Here is my little woman!" he says aloud.	Вот и моя женушка, - говорит он громко.
"My dear, will you be so kind as to tell one of the lads to look after the shop while I step across the lane with Mr. Tulkinghorn?	- Будь добра, дорогая, прикажи мальчику присмотреть за лавкой, покуда я провожу на ту сторону мистера Талкингхорна.
Mrs. Snagsby, sir—I shan't be two minutes, my love!"	Позвольте представить вам миссис Снегсби, сэр.. - Я вернусь сию минуту, душенька!
Mrs. Snagsby bends to the lawyer, retires behind the counter, peeps at them through the window-blind, goes softly into the back office, refers to the entries in the book still lying open.	Миссис Снегсби кланяется юристу, удаляется за прилавок, следит за спутниками из-за оконной занавески, крадется в заднюю комнатку, просматривает записи в книге, которая осталась открытой.
Is evidently curious.	Ее любопытство явно возбуждено.

"You will find that the place is rough, sir," says Mr. Snagsby, walking deferentially in the road and leaving the narrow pavement to the lawyer; "and the party is very rough.	- Дом, как вы сами увидите, сэр, очень уж неказистый, - говорит мистер Снегсби, почтительно уступив узкий мощеный тротуар юристу и шагая по мостовой, - да и человек этот, то есть переписчик, тоже очень неказистый.
But they're a wild lot in general, sir.	Впрочем, все они какие-то дикие, сэр.
The advantage of this particular man is that he never wants sleep.	Этот хорош хоть тем, что может совсем не спать.
He'll go at it right on end if you want him to, as long as ever you like."	Прикажите, и он будет писать без передышки.
It is quite dark now, and the gas-lamps have acquired their full effect.	Теперь уже совсем стемнело, и газовые фонари горят ярко.
Jostling against clerks going to post the day's letters, and against counsel and attorneys going home to dinner, and against plaintiffs and defendants and suitors of all sorts, and against the general crowd, in whose way the forensic wisdom of ages has interposed a million of obstacles to the transaction of the commonest business of life; diving through law and equity, and through that kindred mystery, the street mud, which is made of nobody knows what and collects about us nobody knows whence or how--we only knowing in general that when there is too much of it we find it necessary to shovel it away--the lawyer and the law-stationer come to a rag and bottle shop and general emporium of much disregarded merchandise, lying and being in the shadow of the wall of Lincoln's Inn, and kept, as is announced in paint, to all whom it may concern, by one Krook.	Натыкаясь на клерков, спешащих отправить по почте дневную корреспонденцию, на адвокатов и поверенных, возвращающихся домой обедать, на истцов, ответчиков, всякого рода жалобщиков и толпу простых людей, чей путь вековая судебная мудрость перегородила миллионом препятствий и, мешая им выполнять их самые несложные будничные дела, заставляет этих людей вязнуть в трясине судов "общего права" и "справедливости" и в той родственной ей таинственной уличной грязи, которая создается неизвестно из чего и которой мы обрастаем неизвестно когда и как, - а мы вообще знаем о ней только то, что, когда ее накопится слишком много, мы считаем нужным ее отгрести, - натыкаясь на всех этих встречных, поверенный и владелец писчебумажной лавки подходят к лавке старьевщика - складу бросовых, никому не нужных товаров, - расположенной у стены Линкольнс-Инна и принадлежащей, как объясняет вывеска всем тем, кого это может интересовать, некоему Круку.
"This is where he lives, sir," says the law-stationer.	- Вот где он живет, сэр, - говорит торговец канцелярскими принадлежностями.
"This is where he lives, is it?" says the lawyer unconcernedly.	- Значит, вот где он живет? - равнодушно повторяет юрист.
"Thank you."	- Благодарю вас, до свиданья.
"Are you not going in, sir?"	- Разве вы не хотите войти, сэр?
"No, thank you, no; I am going on to the Fields at present.	- Нет, спасибо, не хочу; я пройду прямо домой, на Линкольновы поля.
Good evening.	Спокойной ночи.
Thank you!"	Благодарю вас!
Mr. Snagsby lifts his hat and returns to his little woman and his tea.	Мистер Снегсби приподнимает цилиндр и возвращается к своей "крошечке" и своему чаю.
But Mr. Tulkinghorn does not go on to the Fields at present.	Но мистер Талкингхорн не идет домой на Линкольновы поля.

He goes a short way, turns back, comes again to the shop of Mr. Krook, and enters it straight.	Он проходит немного вперед, поворачивает назад, возвращается к лавке мистера Крука и входит в нее.
It is dim enough, with a blot-headed candle or so in the windows, and an old man and a cat sitting in the back part by a fire.	В лавке полутемно; на подоконниках стоят две-три нагоревшие свечи; старик хозяин с кошкой на коленях сидит в глубине комнаты у огня.
The old man rises and comes forward, with another blot-headed candle in his hand.	Старик поднимается и, взяв нагоревшую свечу, идет навстречу гостю.
"Pray is your lodger within?"	- Скажите, ваш жилец дома?
"Male or female, sir?" says Mr. Krook.	- Жилец или жилища, сэр? - переспрашивает мистер Крук.
"Male.	- Жилец.
The person who does copying."	Тот, что занимается перепиской.
Mr. Krook has eyed his man narrowly.	Мистер Крук уже хорошо рассмотрел гостя.
Knows him by sight.	Он знает юриста в лицо.
Has an indistinct impression of his aristocratic repute.	Имеет смутное представление о его аристократических связях.
"Did you wish to see him, sir?"	- Вы хотите его видеть, сэр?
"Yes."	-Да.
"It's what I seldom do myself," says Mr. Krook with a grin.	- Я сам вижу его редко, - говорит мистер Крук, ухмыляясь.
"Shall I call him down?	- Может, вызвать его сюда, вниз?
But it's a weak chance if he'd come, sir!"	Только вряд ли он придет, сэр!
"I'll go up to him, then," says Mr. Tulkinghorn.	- Тогда я поднимусь к нему, - говорит мистер Талкингхорн.
"Second floor, sir.	- Третий этаж, сэр.
Take the candle.	Возьмите свечу.
Up there!"	Сюда, наверх!
Mr. Krook, with his cat beside him, stands at the bottom of the staircase, looking after Mr. Tulkinghorn.	Мистер Крук, стоя с кошкой на нижней ступеньке лестницы, смотрит вслед мистеру Талкингхорну.
"Hi-hi!" he says when Mr. Tulkinghorn has nearly disappeared.	- Ха! - бурчит он, когда мистер Талкингхорн уже почти исчез из виду.
The lawyer looks down over the hand-rail.	Юрист смотрит вниз, перегнувшись через перила.
The cat expands her wicked mouth and snarls at him.	Кошка, злобно разинув пасть, шипит на него.
"Order, Lady Jane!	- Брысь, Леди Джейн!
Behave yourself to visitors, my lady!	Веди себя прилично при гостях, миледи!
You know what they say of my lodger?" whispers Krook, going up a step or two.	А вы знаете, что говорят о моем жильце? - шепчет Крук, поднимаясь на одну-две ступеньки.

"What do they say of him?"	- Что же о нем говорят?
"They say he has sold himself to the enemy, but you and I know better--he don't buy.	- Говорят, будто он продал душу дьяволу; но мы-то с вами знаем, что это чушь - ведь тот ничего не покупает.
I'll tell you what, though; my lodger is so black-humoured and gloomy that I believe he'd as soon make that bargain as any other.	И все-таки вот что я вам скажу: жилец мой такой мрачный, такой угрюмый человек, что он, чего доброго, мог бы пойти на подобную сделку.
Don't put him out, sir.	Не раздражайте его, сэр.
That's my advice!"	Вот мой совет!
Mr. Tulkinghorn with a nod goes on his way.	Кивнув головой, мистер Талкингхорн продолжает свой путь.
He comes to the dark door on the second floor.	Он подходит к темной двери на третьем этаже.
He knocks, receives no answer, opens it, and accidentally extinguishes his candle in doing so.	Стучит, не получает ответа, открывает дверь и, открывая ее, нечаянно гасит свечу.
The air of the room is almost bad enough to have extinguished it if he had not.	Впрочем, воздух в каморке такой спертый, что свеча могла бы и сама здесь погаснуть.
It is a small room, nearly black with soot, and grease, and dirt.	Каморка тесная, почти черная от копоти, сажи и грязи.
In the rusty skeleton of a grate, pinched at the middle as if poverty had gripped it, a red coke fire burns low.	На ржавом остове каминной решетки, помятой в середине, - как будто сама Бедность вцепилась в нее когтями, - тускло рдеет красное пламя догорающего кокса.
In the corner by the chimney stand a deal table and a broken desk, a wilderness marked with a rain of ink. In another corner a ragged old portmanteau on one of the two chairs serves for cabinet or wardrobe; no larger one is needed, for it collapses like the cheeks of a starved man.	В углу у камина стоит дощатый сосновый стол со сломанным пюпитром - пустыня, испещренная пятнами от чернильного дождя, В другом углу потертый, старый чемодан лежит на одном из двух стульев, заменяя комод или гардероб; и, как он ни мал, большего, очевидно, не требуется -ведь и у этого стенки ввалились, как щеки голодающего.
The floor is bare, except that one old mat, trodden to shreds of rope-yarn, lies perishing upon the hearth.	На полу ничего нет, если не считать старой полусгнившей циновки у камина, до того истоптанной, что веревка, из которой она сплетена, вся разлезлась.
No curtain veils the darkness of the night, but the discoloured shutters are drawn together, and through the two gaunt holes pierced in them, famine might be staring in--the banshee of the man upon the bed.	На окне нет занавесок, и ночную тьму прикрывают только облупившиеся ставни; они закрыты, и чудится, будто через две прорезанные в них узкие дыры в комнату заглядывает голод, подобно фее, предвещающей смерть человеку на койке.
For, on a low bed opposite the fire, a confusion of dirty patchwork, lean-ribbed ticking, and coarse sacking, the lawyer, hesitating just within the doorway, sees a man.	Да, против камина стоит низкая койка, на которой в беспорядке валяются грязное лоскутное одеяло, тощий тюфяк из полосатого тика и грубая холстинная простыня, и поверенный, нерешительно остановившийся в дверях, видит на этой койке человека.

He lies there, dressed in shirt and trousers, with bare feet.	Человек лежит в рубашке и штанах; ноги у него босые.
He has a yellow look in the spectral darkness of a candle that has guttered down until the whole length of its wick (still burning) has doubled over and left a tower of winding-sheet above it.	Лицо его кажется желтым при мертвенно-тусклом свете свечи, которая совсем оплыла, так что вокруг загнувшегося (но все еще тлеющего) фитиля выросло что-то вроде белой башенки.
His hair is ragged, mingling with his whiskers and his beard--the latter, ragged too, and grown, like the scum and mist around him, in neglect.	Волосы у человека растрепаны и спутались с бакенбардами и бородой, борода тоже растрепанная и такая же запущенная, как и все вокруг.
Foul and filthy as the room is, foul and filthy as the air is, it is not easy to perceive what fumes those are which most oppress the senses in it; but through the general sickliness and faintness, and the odour of stale tobacco, there comes into the lawyer's mouth the bitter, vapid taste of opium.	Каморка такая промозглая и затхлая, и воздух в ней такой промозглый и затхлый, что нелегко разобрать, какие запахи здесь больше всего терзают обоняние; но в тошнотворном спертом воздухе, насыщенном застоявшимся табачным дымом, юрист различает терпкий, приторный запах опиума.
"Hallo, my friend!" he cries, and strikes his iron candlestick against the door.	- Эй, приятель! - окликает он человека и стучит железным подсвечником в створку двери.
He thinks he has awakened his friend.	Ему кажется, что он разбудил своего приятеля.
He lies a little turned away, but his eyes are surely open.	Тот лежит, слегка повернувшись к стене, но глаза у него широко открыты.
"Hallo, my friend!" he cries again.	- Эй, приятель! - снова окликает его юрист.
"Hallo! Hallo!"	- Эй, вы, проснитесь!
As he rattles on the door, the candle which has drooped so long goes out and leaves him in the dark, with the gaunt eyes in the shutters staring down upon the bed.	Он колотит по двери, а свеча, так долго оплывавшая, гаснет, оставляя его во тьме, и только узкие глаза ставен пристально смотрят на койку.
CHAPTER XI	Глава XI
Our Dear Brother	Возлюбленный брат наш
A touch on the lawyer's wrinkled hand as he stands in the dark room, irresolute, makes him start and say,	Поверенный стоит в темной комнате, не зная, как поступить, но вот кто-то прикасается к его морщинистой руке, и он, вздрогнув, спрашивает:
"What's that?"	- Кто тут?
"It's me," returns the old man of the house, whose breath is in his ear.	- Это я, - отвечает старик хозяин, дыша ему в ухо.
"Can't you wake him?"	- Ну что, не добудились?
"No."	- Нет.
"What have you done with your candle?"	- А где же ваша свечка?
"It's gone out.	- Погасла.
Here it is."	Вот она.
Krook takes it, goes to the fire, stoops over the red embers, and tries to get a light.	Крук, взяв у него из рук погасшую свечу, подходит к камину и, нагнувшись, старается зажечь ее о красные угольки, еще тлеющие в золе.

The dying ashes have no light to spare, and his endeavours are vain.	Но они почти догорели, и фитиль не зажигается.
Muttering, after an ineffectual call to his lodger, that he will go downstairs and bring a lighted candle from the shop, the old man departs.	Окликнув жильца, но не получив ответа, он бормочет, что сейчас принесет зажженную свечу из лавки, и уходит.
Mr. Tulkinghorn, for some new reason that he has, does not await his return in the room, but on the stairs outside.	Мистер Талкингхорн, движимый какими-то новыми соображениями, решил не оставаться в комнате, пока не вернется хозяин, и выходит на площадку.
The welcome light soon shines upon the wall, as Krook comes slowly up with his green-eyed cat following at his heels.	Вскоре желанный свет озаряет стены, - это Крук медленно поднимается по лестнице вместе со своей зеленоглазой кошкой, которая идет за ним следом.
"Does the man generally sleep like this?" inquired the lawyer in a low voice.	- Он всегда так спит? - спрашивает юрист вполголоса.
"Hi!	-Ха!
I don't know," says Krook, shaking his head and lifting his eyebrows.	Не знаю, - отвечает Крук, качая головой и поднимая брови.
"I know next to nothing of his habits except that he keeps himself very close."	- Я почти ничего о нем не знаю, - очень уж он нелюдимый.
Thus whispering, they both go in together.	Перешептываясь, они вместе входят в комнату.
As the light goes in, the great eyes in the shutters, darkening, seem to close.	При свете свечи огромные глаза ставен тускнеют и как будто закрываются.
Not so the eyes upon the bed.	Но не закрываются глаза человека на койке.
"God save us!" exclaims Mr. Tulkinghorn.	- Боже мой! - восклицает мистер Талкингхорн.
"He is dead!"	- Да он умер!
Krook drops the heavy hand he has taken up so suddenly that the arm swings over the bedside.	Крук, приподнявший было тяжелую руку лежащего, мгновенно роняет ее, и она, упав, свешивается с койки.
They look at one another for a moment.	С минуту они молча смотрят друг на друга.
"Send for some doctor!	- Пошлите за доктором!
Call for Miss Flite up the stairs, sir.	Позовите мисс Флайт, сэр, - она живет выше!
Here's poison by the bed!	Смотрите - у постели яд!
Call out for Flite, will you?" says Krook, with his lean hands spread out above the body like a vampire's wings.	Позовите же Флайт, будьте добры! - просит Крук, раскинув тощие руки и наклонившись над телом, словно летучая мышь с распростертыми крыльями.
Mr. Tulkinghorn hurries to the landing and calls,	Мистер Талкингхорн, выбежав на площадку лестницы, кричит:
"Miss Flite!	- Мисс Флайт!
Flite!	Флайт!
Make haste, here, whoever you are!	Скорей сюда, как вас там?

Flite!"	Флайт!
Krook follows him with his eyes, and while he is calling, finds opportunity to steal to the old portmanteau and steal back again.	Крук следит за ним глазами и, в то время как юрист зовет мисс Флайт, пользуется возможностью подкрасться к старому чемодану и потом прокрасться на прежнее место.
"Run, Flite, run!	- Скорее, Флайт, скорее!
The nearest doctor!	Сбегайте за доктором!
Run!" So Mr. Krook addresses a crazy little woman who is his female lodger, who appears and vanishes in a breath, who soon returns accompanied by a testy medical man brought from his dinner, with a broad, snuffy upper lip and a broad Scotch tongue.	Бегите же! - торопит мистер Крук полоумную старушку, свою жилицу, а та, мгновенно появившись и столь же мгновенно исчезнув, вскоре возвращается в сопровождении раздраженного медика, которому она помешала обедать, - мужчины с заметно потемневшей от нюхательного табака верхней губой и заметным шотландским акцентом.
"Ey!	-Эге!
Bless the hearts o' ye," says the medical man, looking up at them after a moment's examination.	Вот так история! - говорит медик, быстро осмотрев тело и подняв глаза.
"He's just as dead as Phairy!"	- Да он мертв, как фараонова мумия!
Mr. Tulkinghorn (standing by the old portmanteau) inquires if he has been dead any time.	Мистер Талкингхорн (стоя возле старого чемодана) спрашивает, когда именно этот человек скончался.
"Any time, sir?" says the medical gentleman.	- Когда, сэр? - говорит медик.
"It's probable he wull have been dead aboot three hours."	- Пожалуй, уже часа три тому назад.
"About that time, I should say," observes a dark young man on the other side of the bed.	- И мне так кажется, - подтверждает смуглый молодой человек, который только что пришел и стоит по ту сторону койки.
"Air you in the maydickle prayfession yourself, sir?" inquires the first.	- А вы тоже доктор, сэр? - спрашивает первый медик.
The dark young man says yes.	Смуглый молодой человек отвечает утвердительно.
"Then I'll just tak' my depairture," replies the other, "for I'm nae gude here!"	- Ну, так я уйду, - говорит тот, - потому что мне тут делать нечего!
With which remark he finishes his brief attendance and returns to finish his dinner.	И, закончив этими словами свой краткий визит, он уходит доедать обед.
The dark young surgeon passes the candle across and across the face and carefully examines the law-writer, who has established his pretensions to his name by becoming indeed No one.	Смуглый молодой врач водит свечой перед лицом переписчика, потом тщательно осматривает того, кто оправдал выбор своего псевдонима, действительно сделавшись Никем.
"I knew this person by sight very well," says he.	- Я хорошо знал его в лицо, - говорит молодой врач.
"He has purchased opium of me for the last year and a half.	- Последние полтора года он покупал у меня опиум.

Was anybody present related to him?" glancing round upon the three bystanders.	Может быть, кто-нибудь из вас ему сродни? -спрашивает он, оглядывая всех троих.
"I was his landlord," grimly answers Krook, taking the candle from the surgeon's outstretched hand.	- Он снимал у меня комнату, - угрюмо отвечает Крук, взяв свечу, которую протянул ему врач.
"He told me once I was the nearest relation he had."	- Как-то раз он сказал мне, что у него нет родных, так что самый близкий ему человек - это я.
"He has died," says the surgeon, "of an over-dose of opium, there is no doubt.	- Он умер от слишком большой дозы опиума, -говорит врач, - в этом сомневаться не приходится.
The room is strongly flavoured with it.	Комната вся пропахла опиумом.
There is enough here now," taking an old tea-pot from Mr. Krook, "to kill a dozen people."	Да вот еще сколько осталось, - добавляет он, взяв из рук мистера Крука чайник, - человек десять отравить можно.
"Do you think he did it on purpose?" asks Krook.	- А как по-вашему, он это - нарочно? - спрашивает Крук.
"Took the over-dose?"	- Принял слишком большую дозу?
"Yes!"	-Да!
Krook almost smacks his lips with the unction of a horrible interest.	Крук чуть не чмокнул губами, так он смакует все происходящее, сгорая от отвратительного любопытства.
"I can't say.	- Не могу сказать.
I should think it unlikely, as he has been in the habit of taking so much.	По-моему, это маловероятно - ведь он привык к таким дозам.
But nobody can tell.	Но наверное знать нельзя.
He was very poor, I suppose?"	Очевидно, он очень нуждался?
"I suppose he was.	- Очевидно.
His room--don't look rich," says Krook, who might have changed eyes with his cat, as he casts his sharp glance around.	В комнате у него... не особенно богато, - говорит Крук, окинув каморку острыми глазами; а глаза у него сейчас точь-в-точь такие, как у его кошки.
"But I have never been in it since he had it, and he was too close to name his circumstances to me."	- Впрочем, я к нему сюда не заходил с тех пор, как он ее снял, а сам он был очень уж нелюдимый -никогда не говорил о себе.
"Did he owe you any rent?"	- Он задолжал вам за квартиру?
"Six weeks."	- За шесть недель.
"He will never pay it!" says the young man, resuming his examination.	- Ну, этого долга он не заплатит, - говорит молодой человек, закончив осмотр.
"It is beyond a doubt that he is indeed as dead as Pharaoh; and to judge from his appearance and condition, I should think it a happy release.	- Он и вправду мертв, как фараонова мумия, да оно, пожалуй, и лучше - смотрите, какой у него вид, как он жил... вот уж можно сказать -отмучился!
Yet he must have been a good figure when a youth, and I dare say, good-looking."	А ведь в молодости он, наверное, вращался в хорошем обществе, может быть даже был красавцем.

He says this, not unfeelingly, while sitting on the bedstead's edge with his face towards that other face and his hand upon the region of the heart.	- Сидя на краю койки, врач говорит все это сочувственным тоном, обернувшись к покойнику и положив руку ему на грудь.
"I recollect once thinking there was something in his manner, uncouth as it was, that denoted a fall in life.	- Помнится, я как-то раз подумал, что он хоть и грубоват, а манеры у него как у светского человека, который скатился на дно.
Was that so?" he continues, looking round.	Так оно и было? - спрашивает он, оглядывая присутствующих.
Krook replies,	Крук отвечает:
"You might as well ask me to describe the ladies whose heads of hair I have got in sacks downstairs.	- Почем я знаю? Вы бы еще спросили меня о тех дамах, чьи волосы хранятся у меня внизу в мешках.
Than that he was my lodger for a year and a half and lived--or didn't live--by law-writing, I know no more of him."	Он полтора года квартировал у меня и жил - или не жил - перепиской, вот и все, что я о нем знаю.
During this dialogue Mr. Tulkinghorn has stood aloof by the old portmanteau, with his hands behind him, equally removed, to all appearance, from all three kinds of interest exhibited near the bed--from the young surgeon's professional interest in death, noticeable as being quite apart from his remarks on the deceased as an individual; from the old man's unction; and the little crazy woman's awe.	Во время этого разговора мистер Талкингхорн, заложив руки за спину, стоит возле старого чемодана, явно не разделяя ни одного из трех разных чувств, которые владеют людьми, стоящими у койки, - ни профессионального интереса к смерти вообще, который испытывает молодой врач, независимо от того, что он говорит о покойнике; ни острого любопытства старика; ни ужаса полоумной старушки.
His imperturbable face has been as inexpressive as his rusty clothes.	Невозмутимое лицо юриста так же невыразительно, как его поношенный костюм.
One could not even say he has been thinking all this while.	Трудно даже сказать, думал ли он в течение всего этого времени.
He has shown neither patience nor impatience, nor attention nor abstraction.	Ничего нельзя заметить в его чертах - ни терпения, ни нетерпения, ни внимания, ни рассеянности.
He has shown nothing but his shell.	Видна только его внешняя оболочка.
As easily might the tone of a delicate musical instrument be inferred from its case, as the tone of Mr. Tulkinghorn from his case.	Однако легче судить о свойствах хорошего музыкального инструмента по его футляру, чем о свойствах мистера Талкингхорна по его футляру.
He now interposes, addressing the young surgeon in his unmoved, professional way.	Но вот он вмешивается в разговор, обращаясь к молодому врачу, как всегда, спокойным профессиональным тоном.
"I looked in here," he observes, "just before you, with the intention of giving this deceased man, whom I never saw alive, some employment at his trade of copying.	- Я зашел сюда, - начинает он, - как раз перед тем, как пришли вы, потому что хотел дать покойному, которого вижу впервые, работу по переписке.
I had heard of him from my stationer--Snagsby of Cook's Court.	Я слышал о нем от своего поставщика - от Снегсби, что имеет лавку в Куке-Корте.
Since no one here knows anything about him, it might be as well to send for Snagsby.	Поскольку никто здесь ничего не знает об умершем, следует послать за Снегсби.

Ah!" to the little crazy woman, who has often seen him in court, and whom he has often seen, and who proposes, in frightened dumb-show, to go for the law-stationer.	А, это вы? - обращается он к полоумной старушке, которую часто видел в суде и которая сама часто видела его в суде, а теперь, перепуганная до того, что потеряла дар речи, мимикой предлагает пойти за торговцем канцелярскими принадлежностями.
"Suppose you do!"	- Сходите-ка вы за ним!
While she is gone, the surgeon abandons his hopeless investigation and covers its subject with the patchwork counterpane.	В ее отсутствие врач, прекратив бесплодное исследование, покрывает тело лоскутным одеялом.
Mr. Krook and he interchange a word or two.	Он обменивается несколькими словами с мистером Круком.
Mr. Tulkinghorn says nothing, but stands, ever, near the old portmanteau.	Мистер Талкингхорн не говорит ничего, но не отходит от старого чемодана.
Mr. Snagsby arrives hastily in his grey coat and his black sleeves.	Мистер Снегсби быстро прибегает, не успев даже снять серый сюртук и черные нарукавники.
"Dear me, dear me," he says; "and it has come to this, has it!	- Боже мой, боже мой, - лепечет он, - надо же было до этого дойти, а?
Bless my soul!"	Подумать только!
"Can you give the person of the house any information about this unfortunate creature, Snagsby?" inquires Mr. Tulkinghorn.	- Вы можете дать хозяину дома какие-нибудь сведения об этом несчастном, Снегсби? -спрашивает мистер Талкингхорн.
"He was in arrears with his rent, it seems.	- Он, кажется, остался должен за квартиру.
And he must be buried, you know."	И его, разумеется, нужно похоронить.
"Well, sir," says Mr. Snagsby, coughing his apologetic cough behind his hand,	- Но, сэр, - отзывается мистер Снегсби, покашливая в руку с извиняющимся видом.
"I really don't know what advice I could offer, except sending for the beadle."	- Я, право, не знаю, что посоветовать... вот разве только послать за приходским надзирателем.
"I don't speak of advice," returns Mr. Tulkinghorn.	- Не в советах дело, - говорит мистер Талкингхорн.
"I could advise--"	- Совет мог бы дать и я...
"No one better, sir, I am sure," says Mr. Snagsby, with his deferential cough.	- Конечно, сэр, кому и советовать, как не вам, -вставляет мистер Снегсби, покашливая почтительно.
"I speak of affording some clue to his connexions, or to where he came from, or to anything concerning him."	- Дело в том, что вы, может быть, знаете что-нибудь о его родных, или о том, откуда он прибыл, или вообще о чем-нибудь таком, что имеет к нему отношение.
"I assure you, sir," says Mr. Snagsby after prefacing his reply with his cough of general propitiation, "that I no more know where he came from than I know--"	- Уверяю вас, сэр, - отвечает мистер Снегсби, умоляюще кашлянув, - о том, откуда он прибыл, я знаю не больше, чем о том...
"Where he has gone to, perhaps," suggests the surgeon to help him out.	- Куда он отбыл, - подсказывает врач, приходя ему на помощь.
A pause.	Молчание.

Mr. Tulkinghorn looking at the law-stationer.	Мистер Талкингхорн смотрит на торговца.
Mr. Krook, with his mouth open, looking for somebody to speak next.	Мистер Крук, разинув рот, ожидает, чтобы кто-нибудь заговорил опять.
"As to his connexions, sir," says Mr. Snagsby, "if a person was to say to me,	- А насчет его родных, сэр, - говорит мистер Снегсби, - то скажи мне кто-нибудь:
'Snagsby, here's twenty thousand pound down, ready for you in the Bank of England if you'll only name one of 'em,' I couldn't do it, sir!	"Снегсби, вот двадцать тысяч фунтов лежат для вас наготове в Английском банке, назовите только хоть одного его родственника" - и я не мог бы назвать ни одного, сэр!
About a year and a half ago--to the best of my belief, at the time when he first came to lodge at the present rag and bottle shop--"	Г ода полтора назад, помнится, как раз в то время, когда он снял комнату здесь, у старьевщика...
"That was the time!" says Krook with a nod.	- В это самое время, - подтверждает Крук, кивнув головой.
"About a year and a half ago," says Mr. Snagsby, strengthened, "he came into our place one morning after breakfast, and finding my little woman (which I name Mrs. Snagsby when I use that appellation) in our shop, produced a specimen of his handwriting and gave her to understand that he was in want of copying work to do and was, not to put too fine a point upon it," a favourite apology for plain speaking with Mr. Snagsby, which he always offers with a sort of argumentative frankness, "hard up!	- Г ода полтора назад, - продолжает мистер Снегсби, ободренный поддержкой, - он пришел к нам как-то раз утром, после первого завтрака, застал мою крошечку (это я так называю миссис Снегсби) в лавке, показал ей образец своего почерка и объяснил, что ищет работы по переписке и, говоря напрямик, - излюбленное выражение мистера Снегсби, которое он всегда произносит с какой-то убедительной искренностью, как бы извиняясь за свою прямоту, - говоря напрямик, признался, что очень нуждается.
My little woman is not in general partial to strangers, particular--not to put too fine a point upon it--when they want anything.	Моя женушка вообще недолюбливает незнакомцев, особенно, говоря напрямик, если им что-нибудь нужно.
But she was rather took by something about this person, whether by his being unshaved, or by his hair being in want of attention, or by what other ladies' reasons, I leave you to judge; and she accepted of the specimen, and likewise of the address.	Но этот человек ее почему-то растрогал, - то ли потому, что он давно не брился, то ли потому, что волосы у него были растрепаны, или еще по каким-нибудь там дамским соображениям, - не знаю, судите сами, - но так или иначе, она взяла у него и образец почерка и адрес.
My little woman hasn't a good ear for names," proceeds Mr. Snagsby after consulting his cough of consideration behind his hand, "and she considered Nemo equally the same as Nimrod.	Моя женушка плохо запоминает фамилии, -продолжает мистер Снегсби, снисходительно кашлянув в руку, - он сказал, что его зовут Немо, а она не расслышала и подумала, что Нимродом.
In consequence of which, she got into a habit of saying to me at meals,	И вот с тех пор все, бывало, твердит мне за обедом и завтраком:
'Mr. Snagsby, you haven't found Nimrod any work yet!' or	"Снегсби, что ж это ты еще не нашел работы для Нимрода!" или:
'Mr. Snagsby, why didn't you give that eight and thirty Chancery folio in Jarndyce to Nimrod?' or such like.	"Снегсби, почему ты не дал Нимроду переписывать эти тридцать восемь полулистов из дела Джарндисов?" - и тому подобное.

And that is the way he gradually fell into job-work at our place; and that is the most I know of him except that he was a quick hand, and a hand not sparing of night-work, and that if you gave him out, say, five and forty folio on the Wednesday night, you would have it brought in on the Thursday morning.	Ну вот, так он и начал мало-помалу выполнять сдельную работу для нас, и это все, что я о нем знаю, кроме того, что работал он быстро и не отказывался от ночной работы, так что если, бывало, сдашь ему, скажем, сорок пять полулистов в среду вечером, так он принесет их в четверг утром.
All of which--" Mr. Snagsby concludes by politely motioning with his hat towards the bed, as much as to add, "I have no doubt my honourable friend would confirm if he were in a condition to do it."	И все это, - заключает мистер Снегсби, почтительно указывая цилиндром на койку, - мой уважаемый знакомый, несомненно, подтвердил бы, если бы мог.
"Hadn't you better see," says Mr. Tulkinghorn to Krook, "whether he had any papers that may enlighten you?	- Надо бы вам посмотреть, - обращается мистер Талкингхорн к Круку, - не осталось ли после него каких-нибудь бумаг; может быть, вам удастся что-нибудь узнать из них.
There will be an inquest, and you will be asked the question.	О его смерти произведут дознание, и вас будут допрашивать.
You can read?"	Вы грамотный?
"No, I can't," returns the old man with a sudden grin.	- Нет, неграмотный, - отвечает старик и вдруг усмехается.
"Snagsby," says Mr. Tulkinghorn, "look over the room for him.	- Снегсби, - говорит мистер Талкингхорн, -осмотрите комнату вместо него.
He will get into some trouble or difficulty otherwise.	А не то он может попасть в беду, нажить себе неприятность.
Being here, I'll wait if you make haste, and then I can testify on his behalf, if it should ever be necessary, that all was fair and right.	Я подожду, раз уж я здесь, - только не мешкайте, -а потом засвидетельствую, если потребуется, что обыск был произведен правильно, законным образом.
If you will hold the candle for Mr. Snagsby, my friend, he'll soon see whether there is anything to help you."	Посветите мистеру Снегсби, любезный, а он быстро узнает, нет ли здесь чего-нибудь такого, что могло бы вам помочь.
"In the first place, here's an old portmanteau, sir," says Snagsby.	- Во-первых, тут имеется старый чемодан, сэр, -говорит Снегсби.
Ah, to be sure, so there is!	А, верно, чемодан!
Mr. Tulkinghorn does not appear to have seen it before, though he is standing so close to it, and though there is very little else, heaven knows.	Мистер Талкингхорн как будто не замечал его раньше, хотя стоит совсем рядом, а в каморке почти ничего больше нет.
The marine-store merchant holds the light, and the law-stationer conducts the search.	Старьевщик держит свечу, торговец производит обыск.
The surgeon leans against the corner of the chimney-piece; Miss Flite peeps and trembles just within the door.	Врач прислонился к углу камина, мисс Флайт, трепеща, выглядывает из-за двери.

The apt old scholar of the old school, with his dull black breeches tied with ribbons at the knees, his large black waistcoat, his long- sleeved black coat, and his wisp of limp white neckerchief tied in the bow the peerage knows so well, stands in exactly the same place and attitude.	Закаленный опытом старый юрист старого закала в тускло-черных коротких штанах, завязанных лентами у колен, в просторном черном жилете, в черном фраке со слишком длинными рукавами, в шейном платке, слабо свернутом мягким жгутом и завязанном узлом того особенного фасона, который так хорошо знаком всей знати, стоит на том же самом месте и в той же самой позе.
There are some worthless articles of clothing in the old portmanteau; there is a bundle of pawnbrokers' duplicates, those turnpike tickets on the road of poverty; there is a crumpled paper, smelling of opium, on which are scrawled rough memoranda--as, took, such a day, so many grains; took, such another day, so many more-- begun some time ago, as if with the intention of being regularly continued, but soon left off. There are a few dirty scraps of newspapers, all referring to coroners' inquests; there is nothing else.	В старом чемодане лежат какие-то лохмотья; пачка квитанций ссудной кассы - этих расписок в получении проездных пошлин у застав на пути к Нищете; смятая бумажка, пахнущая опиумом, с нацарапанными на ней краткими записями, начатыми недавно, очевидно с намерением вести их регулярно, но скоро заброшенными: в такой-то день принято столько-то гранов, в такой-то - на столько гранов больше; несколько запачканных вырезок из газет с отчетами о дознаниях коронера по делам о смертях, вызванных неизвестной причиной; больше ничего нет.
They search the cupboard and the drawer of the ink-splashed table.	Обыскивают посудный шкаф и ящик забрызганного чернилами стола.
There is not a morsel of an old letter or of any other writing in either.	Нигде нет ни обрывка старого письма или вообще бумаги, на которой было бы написано хоть слово.
The young surgeon examines the dress on the law-writer.	Молодой врач осматривает платье, в которое одет переписчик.
A knife and some odd halfpence are all he finds.	Перочинный нож и несколько полупенсов - вот все, что он находит.
Mr. Snagsby's suggestion is the practical suggestion after all, and the beadle must be called in.	Таким образом, предложение мистера Снегсби оказалось единственным разумным предложением, и решено вызвать приходского надзирателя.
So the little crazy lodger goes for the beadle, and the rest come out of the room.	Маленькая полоумная жилица отправляется за надзирателем, а все остальные выходят из каморки.
"Don't leave the cat there!" says the surgeon; "that won't do!"	- Нельзя же оставлять здесь кошку! - говорит врач. - Это не годится!
Mr. Krook therefore drives her out before him, and she goes furtively downstairs, winding her lithe tail and licking her lips.	Мистер Крук гонит кошку перед собой, а она крадется вниз, виляя гибким хвостом и облизываясь.
"Good night!" says Mr. Tulkinghorn, and goes home to Allegory and meditation.	- До свидания! - говорит мистер Талкингхорн и возвращается домой к Аллегории и своим размышлениям.
By this time the news has got into the court.	Тем временем новость успела облететь весь переулок.
Groups of its inhabitants assemble to discuss the thing, and the outposts of the army of observation (principally boys) are pushed forward to Mr. Krook's window, which they closely invest.	Обыватели собираются кучками, чтобы обсудить происшествие, и высылают авангард разведчиков (главным образом мальчишек) к окнам мистера Крука, которые подвергаются осаде.

A policeman has already walked up to the room, and walked down again to the door, where he stands like a tower, only condescending to see the boys at his base occasionally; but whenever he does see them, they quail and fall back.	Полисмен уже поднялся в комнату умершего и снова спустился, а теперь стоит, как башня, у входа в лавку, лишь изредка удостаивая взглядом мальчишек, копошащихся у его подножия; но стоит ему на них взглянуть, как они пугаются и отступают в замешательстве.
Mrs. Perkins, who has not been for some weeks on speaking terms with Mrs. Piper in consequence for an unpleasantness originating in young Perkins' having "fetched" young Piper "a crack," renews her friendly intercourse on this auspicious occasion.	Миссис Перкинс, которая несколько недель не разговаривала с миссис Пайпвр, - ибо между ними возникли недоразумения из-за того, что маленький Перкинс "дал затрещину" маленькому Пайперу, - миссис Перкинс пользуется этим знаменательным случаем, чтобы возобновить дружеские отношения с соседкой.
The potboy at the corner, who is a privileged amateur, as possessing official knowledge of life and having to deal with drunken men occasionally, exchanges confidential communications with the policeman and has the appearance of an impregnable youth, unassailable by truncheons and unconfinable in station-houses.	Молодой слуга из углового трактира, привилегированный любитель полицейского искусства, по должности своей обязанный знать жизнь и порой расправляться с пьяницами, обменивается конфиденциальными сообщениями с полисменом, напустив на себя неуязвимый вид молодца, которого не смеют коснуться полицейские дубинки и которого нельзя забрать в полицейский участок.
People talk across the court out of window, and bare-headed scouts come hurrying in from Chancery Lane to know what's the matter.	Люди, высунувшись из окон, переговариваются через переулок, и простоволосые разведчицы прибегают с Канцлерской улицы узнать, что случилось.
The general feeling seems to be that it's a blessing Mr. Krook warn't made away with first, mingled with a little natural disappointment that he was not.	По-видимому, все охвачены одним чувством -слава тебе господи, что не мистер Крук первый приказал долго жить, - но чувство это не лишено доли вполне понятного сожаления о том, что случилось так, а не наоборот.
In the midst of this sensation, the beadle arrives.	В разгаре этих волнений появляется приходский надзиратель.
The beadle, though generally understood in the neighbourhood to be a ridiculous institution, is not without a certain popularity for the moment, if it were only as a man who is going to see the body.	Обычно во всем околотке приходского надзирателя считают ни на что не нужным должностным лицом, но сейчас он пользуется некоторой популярностью хотя бы уж потому, что скоро увидит мертвое тело.
The policeman considers him an imbecile civilian, a remnant of the barbarous watchmen times, but gives him admission as something that must be borne with until government shall abolish him.	Полисмен смотрит на него, как на болвана-штатского, - на пережиток варварской эпохи уличных сторожей, - но все-таки разрешает войти этому официальному лицу, с которым приходится считаться, пока правительство не упразднит его должности.
The sensation is heightened as the tidings spread from mouth to mouth that the beadle is on the ground and has gone in.	Волнение нарастает по мере того, как из уст в уста все дальше передаются слухи о том, что приходский надзиратель прибыл и вошел в дом.
By and by the beadle comes out, once more intensifying the sensation, which has rather languished in the interval.	Вскоре надзиратель выходит, снова возбуждая волнение обывателей, которые в его отсутствие несколько успокоились.

He is understood to be in want of witnesses for the inquest to-morrow who can tell the coroner and jury anything whatever respecting the deceased.	Он объявляет, что для завтрашнего дознания требуются свидетели, которые могут сообщить коронеру и присяжным какие-либо сведения о покойном.
Is immediately referred to innumerable people who can tell nothing whatever.	Ему немедленно называют многочисленных свидетелей, которые ровно ничего не могут сообщить.
Is made more imbecile by being constantly informed that Mrs. Green's son "was a law-writer his-self and knowed him better than anybody," which son of Mrs. Green's appears, on inquiry, to be at the present time aboard a vessel bound for China, three months out, but considered accessible by telegraph on application to the Lords of the Admiralty.	Еще больше его сбивают с толку, то и дело твердя, что сын миссис Грин сам был "переписчиком судебных бумаг и знал покойника как свои пять пальцев", но по расследовании выясняется, что упомянутый сын миссис, Грин сейчас находится на борту корабля, три месяца назад отплывшего в Китай; впрочем, снестись с ним можно по телеграфу, испросив на то разрешения у адмиралтейства.
Beadle goes into various shops and parlours, examining the inhabitants, always shutting the door first, and by exclusion, delay, and general idiotcy exasperating the public.	Приходский надзиратель обходит все местные лавки и квартиры, чтобы допросить жителей, а войдя в какой-нибудь дом, всякий раз первым делом закрывает за собой дверь и доводит публику до исступления своей скрытностью, медлительностью и глупостью.
Policeman seen to smile to potboy.	Кто-то видел, как полисмен улыбнулся трактирному слуге.
Public loses interest and undergoes reaction.	Интерес публики, ослабев, начинает переходить в равнодушие.
Taunts the beadle in shrill youthful voices with having boiled a boy, choruses fragments of a popular song to that effect and importing that the boy was made into soup for the workhouse.	Визгливыми ребячьими голосами она обвиняет приходского надзирателя в том, что он якобы сварил в котле какого-то мальчугана, и хором горланит отрывки из сложенной на эту тему народной песенки, в которой поется, будто упомянутый мальчуган пошел на суп для работного дома.
Policeman at last finds it necessary to support the law and seize a vocalist, who is released upon the flight of the rest on condition of his getting out of this then, come, and cutting it—a condition he immediately observes.	В конце концов полисмен находит нужным защитить честь блюстителя благочиния и хватает одного певца, с тем чтобы отпустить его не раньше, чем разбегутся все остальные, и - с обязательством убраться прочь отсюда, прочь! да поживей! - обязательство, которое тот немедленно выполняет.

So the sensation dies off for the time; and the unmoved policeman (to whom a little opium, more or less, is nothing), with his shining hat, stiff stock, inflexible great-coat, stout belt and bracelet, and all things fitting, pursues his lounging way with a heavy tread, beating the palms of his white gloves one against the other and stopping now and then at a street-corner to look casually about for anything between a lost child and a murder.	Итак, волнение на время улеглось, а невозмутимый полисмен (для которого немножко больше опиума, немножко меньше не имеет ровно никакого значения) - невозмутимый полисмен в блестящем шлеме, немнущемся, жестком мундире, стянутом крепким ременным поясом, к которому прикреплены наручники, с толстой дубинкой в руке и прочими необходимыми для полицейского принадлежностями под стать перечисленным, тяжелой походкой неторопливо шагает дальше, похлопывая в ладоши руками в белых перчатках и время от времени останавливаясь на перекрестке посмотреть, не случилось ли какое-нибудь происшествие, начиная с пропажи ребенка и кончая убийством.
Under cover of the night, the feeble-minded beadle comes flitting about Chancery Lane with his summonses, in which every juror's name is wrongly spelt, and nothing rightly spelt but the beadle's own name, which nobody can read or wants to know.	Приходский надзиратель, человек не блещущий умом, носится под покровом ночи по Канцлерской улице с повестками, в которых фамилии всех присяжных перевраны, а не переврана только фамилия самого надзирателя, которую, впрочем, никто не может прочесть, да и не желает знать.
The summonses served and his witnesses forewarned, the beadle goes to Mr. Krook's to keep a small appointment he has made with certain paupers, who, presently arriving, are conducted upstairs, where they leave the great eyes in the shutter something new to stare at, in that last shape which earthly lodgings take for No one--and for Every one.	После того как повестки вручены и свидетели получили приказ явиться, приходский надзиратель направляется к мистеру Круку, чтобы встретиться у него, как было условлено, с какими-то нищими, которые вскоре приходят, а потом ведет их наверх, где они преподносят большим "глазам" в ставнях новый предмет для созерцания, а именно, то последнее из земных жилищ, в которое предстоит вселиться тому, кто называл себя "Никто"... как, впрочем, и каждому смертному, кто бы он ни был.
And all that night the coffin stands ready by the old portmanteau; and the lonely figure on the bed, whose path in life has lain through five and forty years, lies there with no more track behind him that any one can trace than a deserted infant.	И всю эту ночь гроб стоит наготове рядом со старым чемоданом, а на койке лежит одинокий человек, чей жизненный путь, продолжавшийся сорок пять лет, так же невозможно проследить, как путь брошенного ребенка.
Next day the court is all alive--is like a fair, as Mrs. Perkins, more than reconciled to Mrs. Piper, says in amicable conversation with that excellent woman.	Наутро в переулке жизнь бьет ключом - "сущая ярмарка", как выражается миссис Перкинс, которая уже окончательно наладила свои отношения с миссис Пайпер и завела дружескую беседу с этой достойной особой.
The coroner is to sit in the first-floor room at the Sol's Arms, where the Harmonic Meetings take place twice a week and where the chair is filled by a gentleman of professional celebrity, faced by Little Swills, the comic vocalist, who hopes (according to the bill in the window) that his friends will rally round him and support first-rate talent.	Коронер будет заседать в зале на втором этаже трактира "Солнечный герб", где два раза в неделю устраиваются "Гармонические собрания любителей пения" под председательством некоего джентльмена, знаменитого музыканта, против которого всегда сидит исполнитель комических песен, Маленький Суиллс, выражающий надежду (как гласит вывешенное в окне объявление), что все его друзья соберутся вновь, сплотятся вокруг него и поддержат его выдающийся талант.

The Sol's Arms does a brisk stroke of business all the morning.	Все это утро "Солнечный герб" торгует бойко.
Even children so require sustaining under the general excitement that a pieman who has established himself for the occasion at the corner of the court says his brandy-balls go off like smoke.	Под влиянием всеобщего возбуждения даже детвора чувствует потребность подкрепиться, и пирожник, расположившийся по этому случаю на углу переулка, говорит, что его ромовые пончики раскупают нарасхват.
What time the beadle, hovering between the door of Mr. Krook's establishment and the door of the Sol's Arms, shows the curiosity in his keeping to a few discreet spirits and accepts the compliment of a glass of ale or so in return.	Между тем приходский надзиратель снует между лавкой мистера Крука и трактиром "Солнечный герб" и показывает вверенный его попечению интересный предмет немногим избранным, умеющим держать язык за зубами, а те в благодарность подносят ему стаканчик-другой эля.
At the appointed hour arrives the coroner, for whom the jurymen are waiting and who is received with a salute of skittles from the good dry skittle-ground attached to the Sol's Arms.	В назначенный час прибывает коронер, которого уже ожидают присяжные и которому салютуют кегли, что с грохотом валятся на пол в превосходном сухом кегельбане, пристроенном к "Солнечному гербу".
The coroner frequents more public-houses than any man alive.	Никто так часто не бывает в трактирах, как коронер.
The smell of sawdust, beer, tobacco-smoke, and spirits is inseparable in his vocation from death in its most awful shapes.	Такая уж у него работа, что запахи опилок, пива, табачного дыма для него неотделимы от смерти в самых ужасных ее обличиях.
He is conducted by the beadle and the landlord to the Harmonic Meeting Room, where he puts his hat on the piano and takes a Windsor-chair at the head of a long table formed of several short tables put together and ornamented with glutinous rings in endless involutions, made by pots and glasses.	Приходский надзиратель и трактирщик провожают коронера в зал Г армонических собраний, где он, сняв цилиндр, кладет его на рояль и садится в кресло с решетчатой спинкой в конце длинного стола, который составлен из нескольких небольших, столов, сдвинутых вместе и украшенных бесконечно переплетающимися липкими кругами от пивных кружек и стаканов.
As many of the jury as can crowd together at the table sit there.	Тут же расселись присяжные, сколько их смогло поместиться за столом.
The rest get among the spittoons and pipes or lean against the piano.	Остальные располагаются между плевательницами и винными бочками или прислоняются к роялю.
Over the coroner's head is a small iron garland, the pendant handle of a bell, which rather gives the majesty of the court the appearance of going to be hanged presently.	Над головой у коронера висит небольшое железное кольцо, прикрепленное к висячей ручке звонка, и кажется, будто это - петля, уготованная для почтенного вершителя правосудия.
Call over and swear the jury!	Сделайте перекличку присяжным и приведите их к присяге!
While the ceremony is in progress, sensation is created by the entrance of a chubby little man in a large shirt-collar, with a moist eye and an inflamed nose, who modestly takes a position near the door as one of the general public, but seems familiar with the room too.	В то время как происходит эта церемония, снова возникает волнение, потому что в зал вошел толстощекий коротыш со слезящимися глазами и пылающим носом, в рубашке с широким отложным воротником и, войдя, скромно стал у дверей, как простой зритель, хотя этот зал, видимо, для него привычное место.

A whisper circulates that this is Little Swills.	В публике шепчутся, что это Маленький Суиллс.
It is considered not unlikely that he will get up an imitation of the coroner and make it the principal feature of the Harmonic Meeting in the evening.	Как полагают некоторые, очень возможно, что он выучится передразнивать коронера и на этой теме построит главный номер программы Гармонического собрания сегодня вечером.
"Well, gentlemen--" the coroner begins.	- Итак, джентльмены... - начинает коронер.
"Silence there, will you!" says the beadle.	- Тише вы! - кричит приходский надзиратель.
Not to the coroner, though it might appear so.	Он обращается не к коронеру, хотя могло показаться, что именно к коронеру.
"Well, gentlemen," resumes the coroner. "You are impanelled here to inquire into the death of a certain man.	- Итак, джентльмены, - снова начинает коронер, -вы включены в список присяжных и вызваны сюда, чтобы произвести дознание о смерти одного человека.
Evidence will be given before you as to the circumstances attending that death, and you will give your verdict according to the--skittles; they must be stopped, you know, beadle!--evidence, and not according to anything else.	В вашем присутствии будет произведено расследование обстоятельств этой смерти, и вы вынесете свой приговор, приняв во внимание... -кегли! слушайте, надзиратель, кегли долой! -свидетельские показания, а не что-либо другое.
The first thing to be done is to view the body."	Первое, что надлежит сделать, это осмотреть тело.
"Make way there!" cries the beadle.	- Эй, вы, дайте дорогу! - кричит приходский надзиратель.
So they go out in a loose procession, something after the manner of a straggling funeral, and make their inspection in Mr. Krook's back second floor, from which a few of the jurymen retire pale and precipitately.	И вот все выступают нестройной процессией, чем-то напоминающей похоронную, и осматривают заднюю комнатку на третьем этаже дома мистера Крука, откуда некоторые из присяжных торопятся уйти и выходят, побледнев.
The beadle is very careful that two gentlemen not very neat about the cuffs and buttons (for whose accommodation he has provided a special little table near the coroner in the Harmonic Meeting Room) should see all that is to be seen.	Приходский надзиратель очень заботится о двух джентльменах, чьи манжеты и запонки не в полном порядке (он даже поставил для этой пары специальный столик в зале Г армонических собраний, поближе к коронеру), и всячески старается, чтобы они увидели все, что можно видеть.
For they are the public chroniclers of such inquiries by the line; and he is not superior to the universal human infirmity, but hopes to read in print what	Старается потому, что это газетные репортеры, которые пишут отчеты о подобных дознаниях за построчный гонорар, а он, приходский надзиратель, не свободен от общечеловеческих слабостей и надеется прочесть в газетах о том, что сказал и сделал
"Mooney, the active and intelligent beadle of the district," said and did and even aspires to see the name of Mooney as familiarly and patronizingly mentioned as the name of the hangman is, according to the latest examples.	"Муни, расторопный и сметливый приходский надзиратель этого квартала"; больше того, он жаждет, чтобы фамилия "Муни" так же часто и благожелательно упоминалась в прессе, как, судя по недавним примерам, упоминается фамилия палача.
Little Swills is waiting for the coroner and jury on their return.	Маленький Суиллс ждет возвращения коронера и присяжных.
Mr. Tulkinghorn, also.	Ждет их и мистер Талкингхорн.

Mr. Tulkinghorn is received with distinction and seated near the coroner between that high judicial officer, a bagatelle-board, and the coal-box.	Мистера Талкингхорна принимают с особенным почетом и сажают рядом с коронером, - между этим маститым вершителем правосудия, бильярдом и ящиком для угля.
The inquiry proceeds.	Дознание продолжается.
The jury learn how the subject of their inquiry died, and learn no more about him.	Присяжные узнают о том, как умер объект их расследования, но больше ничего о нем не узнают.
"A very eminent solicitor is in attendance, gentlemen," says the coroner, "who, I am informed, was accidentally present when discovery of the death was made, but he could only repeat the evidence you have already heard from the surgeon, the landlord, the lodger, and the law-stationer, and it is not necessary to trouble him.	- Джентльмены, - говорит коронер, - здесь присутствует весьма известный поверенный, который, как мне доложили, случайно оказался среди тех, кто обнаружил мертвое тело; но он может только повторить показания врача, домохозяина, жилицы и владельца писчебумажной лавки, уже выслушанные вами, следовательно нет необходимости его беспокоить.
Is anybody in attendance who knows anything more?"	Известно ли кому-нибудь из присутствующих еще что-либо?
Mrs. Piper pushed forward by Mrs. Perkins.	Миссис Перкинс толкает вперед миссис Пайпер.
Mrs. Piper sworn.	Миссис Пайпер приводят к присяге.
Anastasia Piper, gentlemen.	Анастасия Пайпер, джентльмены.
Married woman.	Замужняя.
Now, Mrs. Piper, what have you got to say about this?	Итак, миссис Пайпер, что вы можете сказать по этому поводу?
Why, Mrs. Piper has a good deal to say, chiefly in parentheses and without punctuation, but not much to tell.	Ну что ж, миссис Пайпер может сказать многое -главным образом в скобках и без знаков препинания, - но сообщить она может немного.
Mrs. Piper lives in the court (which her husband is a cabinet-maker), and it has long been well beknown among the neighbours (counting from the day next but one before the half-baptizing of Alexander James Piper aged eighteen months and four days old on accounts of not being expected to live such was the sufferings gentlemen of that child in his gums) as the plaintive--so Mrs. Piper insists on calling the deceased--was reported to have sold himself.	Миссис Пайпер живет в этом переулке (где муж ее работает столяром), и все соседи были уверены уже давно (можно считать с того дня, который был за два дня до крещения Александра Джеймса Пайпера, а крестили его, когда ему было полтора годика и четыре дня, потому что не надеялись, что он выживет, так страдал ребенок от зубок, джентльмены), соседи давно уже были уверены, что потерпевший, - так называет миссис Пайпер покойного, - по слухам, продал свою душу.
Thinks it was the plaintive's air in which that report originatinin.	Она думает, что слухи распространились потому, что вид у потерпевшего был какой-то чудной.
See the plaintive often and considered as his air was feariocious and not to be allowed to go about some children being timid (and if doubted hoping Mrs. Perkins may be brought forard for she is here and will do credit to her husband and herself and family).	Она постоянно встречала потерпевшего и находила, что вид у него свирепый и его нельзя подпускать к малышам, потому что некоторые малыши очень пугливы (а если в этом сомневаются, так она надеется, что можно допросить миссис Перкинс, которая здесь присутствует и может поручиться за миссис Пайпер, за ее мужа и за все ее семейство).

Has seen the plaintive wexed and worrited by the children (for children they will ever be and you cannot expect them specially if of playful dispositions to be Methoozellers which you was not yourself).	Видела, как потерпевшего изводила и дразнила детвора (дети они и есть дети - что с них возьмешь? - и нельзя же ожидать, особенно если они шаловливые, чтоб они вели себя какими-то Мафузилами, какими вы сами не были в детстве).
On accounts of this and his dark looks has often dreamed as she see him take a pick-axe from his pocket and split Johnny's head (which the child knows not fear and has repeatually called after him close at his eels).	По этой причине, а также из-за его мрачного вида, ей часто снилось, будто он вынул из кармана острую кирку и раскроил голову Джонни (хотя мальчуган прямо бесстрашный и не раз дразнил его, гоняясь за ним по пятам).
Never however see the plaintive take a pick-axe or any other wepping far from it.	Однако она ни разу не видела наяву, чтобы потерпевший вытаскивал кирку или какое другое оружие, - уж чего не было, того не было.
Has seen him hurry away when run and called after as if not partial to children and never see him speak to neither child nor grown person at any time (excepting the boy that sweeps the crossing down the lane over the way round the corner which if he was here would tell you that he has been seen a-speaking to him frequent).	Видела, как он спешил уйти подобру-поздорову, когда за ним бежали ребятишки и улюлюкали ему вслед, - надо думать, он не любил ребят, - и никогда не видела, чтоб он разговаривал с ребенком или взрослым (если не считать того мальчика, что подметает перекресток на Канцлерской улице, вон там напротив, за углом, а будь он здесь, он бы вам сказал, что люди видали, как он частенько разговаривал с потерпевшим).
Says the coroner, is that boy here?	Коронер спрашивает: - Мальчик здесь?
Says the beadle, no, sir, he is not here.	Приходский надзиратель отвечает: - Нет, сэр, его здесь нет.
Says the coroner, go and fetch him then.	Коронер говорит: - Так ступайте и приведите его сюда.
In the absence of the active and intelligent, the coroner converses with Mr. Tulkinghorn.	В отсутствие "расторопного и сметливого" приходского надзирателя коронер беседует с мистером Талкингхорном.
Oh! Here's the boy, gentlemen!	А! вот и мальчик, джентльмены!
Here he is, very muddy, very hoarse, very ragged.	Вот он здесь, очень грязный, очень охрипший, очень оборванный.
Now, boy!	Ну, мальчик!..
But stop a minute.	Но нет, погодите.
Caution.	Осторожней.
This boy must be put through a few preliminary paces.	Мальчику надо задать несколько предварительных вопросов.
Name, Jo.	Зовут - Джо.
Nothing else that he knows on.	Так и зовут, а больше никак.
Don't know that everybody has two names.	Что все имеют имя и фамилию, он не знает.
Never heerd of sich a think.	Никогда и не слыхивал.
Don't know that Jo is short for a longer name.	Не знает, что "Джо" - уменьшительное от какого-то длинного имени.

Thinks it long enough for HIM. HE don't find no fault with it.	С него и короткого хватит. А чем оно плохо?
Spell it?	Сказать по буквам, как оно пишется?
No. HE can't spell it.	Нет. Он по буквам сказать не может.
No father, no mother, no friends.	Отца нет, матери нет, друзей нет.
Never been to school.	В школу не ходил.
What's home?	Местожительство? А что это такое?
Knows a broom's a broom, and knows it's wicked to tell a lie.	Вот метла она и есть метла, а врать нехорошо, это он знает.
Don't recollect who told him about the broom or about the lie, but knows both.	Не помнит, кто ему говорил насчет метлы и вранья, но так оно и есть.
Can't exactly say what'll be done to him arter he's dead if he tells a lie to the gentlemen here, but believes it'll be something wery bad to punish him, and serve him right--and so he'll tell the truth.	Не может сказать в точности, что с ним сделают после смерти, если он сейчас соврет этим джентльменам, - должно быть, очень строго накажут, да и поделом... - так что он скажет правду.
"This won't do, gentlemen!" says the coroner with a melancholy shake of the head.	- Ничего не выйдет, джентльмены! - говорит коронер, меланхолически покачивая головой.
"Don't you think you can receive his evidence, sir?" asks an attentive juryman.	- Вы полагаете, что не стоит слушать его показания, сэр? - спрашивает какой-то внимательный присяжный.
"Out of the question," says the coroner.	- Безусловно, - отвечает коронер.
"You have heard the boy.	- Вы слышали, как выразился мальчик?
'Can't exactly say' won't do, you know.	"Не могу сказать в точности", а этак не годится, знаете ли.
We can't take THAT in a court of justice, gentlemen.	Подобные показания суду не нужны, джентльмены.
It's terrible depravity.	Потрясающая испорченность.
Put the boy aside."	Уведите мальчика.
Boy put aside, to the great edification of the audience, especially of Little Swills, the comic vocalist.	Мальчика уводят, производя этим огромное впечатление на слушателей, особенно на Маленького Суиллса, исполнителя комических песенок.
Now.	Далее.
Is there any other witness?	Имеются другие свидетели?
No other witness.	Других свидетелей не имеется.
Very well, gentlemen!	Итак, джентльмены!
Here's a man unknown, proved to have been in the habit of taking opium in large quantities for a year and a half, found dead of too much opium.	Перед нами неизвестный человек, который, как уже доказано, полтора года регулярно принимал опиум большими дозами и был найден умершим оттого, что принял слишком много опиума.

If you think you have any evidence to lead you to the conclusion that he committed suicide, you will come to that conclusion.	Если вы, по вашему мнению, располагаете доказательствами, которые могут привести вас к заключению, что он покончил с собой, вы придете к этому заключению.
If you think it is a case of accidental death, you will find a verdict accordingly.	Если вы полагаете, что смерть произошла от несчастной случайности, вы вынесете соответственный приговор.
Verdict accordingly.	Приговор выносят соответственный.
Accidental death.	Смерть произошла от несчастной случайности.
No doubt.	Сомнений нет.
Gentlemen, you are discharged.	Джентльмены, вы свободны.
Good afternoon.	До свидания.
While the coroner buttons his great-coat, Mr. Tulkinghorn and he give private audience to the rejected witness in a corner.	Застегивая пальто, коронер вместе с мистером Талкингхорном частным образом выслушивает показания отвергнутого свидетеля, забившегося в уголок.
That graceless creature only knows that the dead man (whom he recognized just now by his yellow face and black hair) was sometimes hooted and pursued about the streets.	Несчастный помнит только, что покойника (которого он только что видел и узнал по желтому лицу и черным волосам) иногда дразнили и гнали по улицам.
That one cold winter night when he, the boy, was shivering in a doorway near his crossing, the man turned to look at him, and came back, and having questioned him and found that he had not a friend in the world, said,	Помнит, что как-то раз, студеным, зимним вечером, когда он, Джо, дрожал от холода у какого-то подъезда, неподалеку от своего перекрестка, человек оглянулся, повернул назад, расспросил его и, узнав, что у него нет на свете ни единого друга, сказал:
"Neither have I.	"У меня тоже нет.
Not one!" and gave him the price of a supper and a night's lodging.	Ни единого!" - и дал ему денег на ужин и ночлег.
That the man had often spoken to him since and asked him whether he slept sound at night, and how he bore cold and hunger, and whether he ever wished to die, and similar strange questions.	Помнит, что с тех пор человек часто с ним разговаривал и спрашивал, крепко ли он спит по ночам, и как переносит голод и холод, и не хочется ли ему умереть, и задавал всякие другие столь же странные вопросы.
That when the man had no money, he would say in passing,	Помнит, что, когда у человека не было денег, он, проходя мимо, говорил:
"I am as poor as you to-day, Jo," but that when he had any, he had always (as the boy most heartily believes) been glad to give him some.	"Сегодня я такой же бедный, как ты, Джо"; когда же у него были деньги, он всегда был рад (в это Джо верит всем сердцем), - всегда был рад поделиться с ним.
"He was wery good to me," says the boy, wiping his eyes with his wretched sleeve.	- Очень уж он жалел меня, - говорит мальчик, вытирая глаза оборванным рукавом.
"Wen I see him a-layin' so stritched out just now, I wished he could have heerd me tell him so.	- Поглядел я давеча, как он лежит вытянувшись -вот так, - и думаю: что бы ему услыхать, как я ему говорю про это.
He wos wery good to me, he wos!"	Очень уж он жалел меня, очень!

As he shuffles downstairs, Mr. Snagsby, lying in wait for him, puts a half-crown in his hand.	Джо спускается с лестницы, волоча ноги, а мистер Снегсби, поджидавший его, сует ему в руку полкроны.
"If you ever see me coming past your crossing with my little woman--I mean a lady--" says Mr. Snagsby with his finger on his nose, "don't allude to it!"	- Если ты увидишь, что я перехожу твой перекресток со своей крошечкой - то есть с одной дамой, - говорит мистер Снегсби, прикладывая палец к носу, - смотри не вздумай сказать, что я дал тебе денег!
For some little time the jurymen hang about the Sol's Arms colloquially.	Некоторое время присяжные слоняются но "Солнечному гербу", болтая о том о сем.
In the sequel, half-a-dozen are caught up in a cloud of pipe-smoke that pervades the parlour of the Sol's Arms; two stroll to Hampstead; and four engage to go half-price to the play at night, and top up with oysters.	Наконец несколько человек совсем пропадают в табачном дыму, заполнившем зал "Солнечного герба", двое направляются в Хэмпстед, а четверо сговариваются пойти в театр по контрамаркам и закончить вечер устрицами.
Little Swills is treated on several hands.	Маленького Суиллса усердно потчуют.
Being asked what he thinks of the proceedings, characterizes them (his strength lying in a slangular direction) as "a rummy start."	На вопрос, что он думает о событиях дня, Маленький Суиллс отвечает (как всегда хлестко), что это "сногсшибательный случай".
The landlord of the Sol's Arms, finding Little Swills so popular, commends him highly to the jurymen and public, observing that for a song in character he don't know his equal and that that man's character-wardrobe would fill a cart.	Хозяин "Солнечного герба", заметив, как популярен сегодня Маленький Суиллс, горячо рекомендует его присяжным и публике, подчеркивая, что в характерных песенках он не имеет себе равных, а характерных костюмов у него целый воз.
Thus, gradually the Sol's Arms melts into the shadowy night and then flares out of it strong in gas.	Итак, "Солнечный герб" постепенно исчезает во мраке ночи, а потом снова возникает, вспыхивая яркими огнями газовых рожков.
The Harmonic Meeting hour arriving, the gentleman of professional celebrity takes the chair, is faced (red-faced) by Little Swills; their friends rally round them and support first-rate talent.	Наступает час Г армонического собрания, и знаменитый музыкант занимает председательское место, против него лицом (красным лицом) к лицу располагается Маленький Суиллс, а их друзья, собравшись вновь, сплотились вокруг них и поддерживают выдающийся талант.
In the zenith of the evening, Little Swills says,	В разгаре вечера Маленький Суиллс объявляет:
"Gentlemen, if you'll permit me, I'll attempt a short description of a scene of real life that came off here to-day."	- Джентльмены, с вашего позволения, я попытаюсь представить короткую сцену из действительной жизни, разыгравшуюся здесь сегодня.
Is much applauded and encouraged; goes out of the room as Swills; comes in as the coroner (not the least in the world like him); describes the inquest, with recreative intervals of piano-forte accompaniment, to the refrain: With his (the coroner's) tippy tol li doll, tippy tol lo doll, tippy tol li doll, Dee!	Его награждают громкими аплодисментами и возгласами одобрения; он выходит Суиллсом, возвращается Коронером (ничуть не похожим на оригинал); изображает в лицах Дознание, а рояль для приятного разнообразия аккомпанирует припеву: "Он... - (то есть коронер) - ведь типпи-тол-ли-долл, он ведь типпи-тол-ло-долл, он ведь типпи-тол-ли-долл. Ди!"

The jingling piano at last is silent, and the Harmonic friends rally round their pillows.	Наконец дребезжащий рояль умолкает, и "Гармонические друзья" собираются вновь положить свои головы на подушки.
Then there is rest around the lonely figure, now laid in its last earthly habitation; and it is watched by the gaunt eyes in the shutters through some quiet hours of night.	Тогда покой нисходит на одинокое тело, уже вселенное в последнее из своих земных жилищ, и узкие глаза ставен смотрят на него в течение всех тихих часов ночи.
If this forlorn man could have been prophetically seen lying here by the mother at whose breast he nestled, a little child, with eyes upraised to her loving face, and soft hand scarcely knowing how to close upon the neck to which it crept, what an impossibility the vision would have seemed!	Если бы в те дни, когда этот несчастный еще младенцем лежал, как в гнездышке, в объятиях своей матери, подняв глазки на ее любящее лицо, цепляясь за ее шею и неумело стараясь обвить ее мягкими ручонками, - если бы в те дни его мать могла видеть в пророческом видении, как он сейчас лежит здесь, она не поверила бы видению!
Oh, if in brighter days the now- extinguished fire within him ever burned for one woman who held him in her heart, where is she, while these ashes are above the ground!	О, если в более счастливые дни в душе его пылал огонь, теперь угасший, - огонь любви к той женщине, которая любила его, где же эта женщина теперь, когда останки его еще не зарыты в землю?
It is anything but a night of rest at Mr. Snagsby's, in Cook's Court, where Guster murders sleep by going, as Mr. Snagsby himself allows--not to put too fine a point upon it--out of one fit into twenty.	Ночь в доме мистера Снегсби в Куке-Корте проходит отнюдь не спокойно - Гуся никому не дает спать, ибо, как выражается мистер Снегсби, говоря напрямик, - "не успеет она оправиться от одного припадка, как забьется в другом и так доходит чуть не до двадцати".
The occasion of this seizure is that Guster has a tender heart and a susceptible something that possibly might have been imagination, but for Tooting and her patron saint.	А "схватило" ее потому, что она одарена нежным сердцем и еще чем-то очень впечатлительным, что, возможно, превратилось бы в воображение, если бы в ее жизни не было Тутинга и благодетеля.
Be it what it may, now, it was so direfully impressed at tea-time by Mr. Snagsby's account of the inquiry at which he had assisted that at supper-time she projected herself into the kitchen, preceded by a flying Dutch cheese, and fell into a fit of unusual duration, which she only came out of to go into another, and another, and so on through a chain of fits, with short intervals between, of which she has pathetically availed herself by consuming them in entreaties to Mrs. Snagsby not to give her warning "when she quite comes to," and also in appeals to the whole establishment to lay her down on the stones and go to bed.	Чем бы это ни было, но за чаем оно было так жестоко потрясено отчетом мистера Снегсби о дознании, происходившем в его присутствии, что, когда сели ужинать, Гуся внезапно метнулась в кухню, выронив голландский сыр, который с быстротой "Летучего Голландца" покатился туда же, опередив ее, и забилась в необычайно длительном припадке, а когда оправилась от него, забилась в другом припадке, потом в третьем, в четвертом... да так и промучилась всю ночь с короткими промежутками, которыми пользовалась, чтобы страстно упрашивать миссис Снегсби не увольнять ее, когда она "совсем очнется", и убеждать всех домочадцев уложить ее на каменный пол и отправиться спать.
Hence, Mr. Snagsby, at last hearing the cock at the little dairy in Cursitor Street go into that disinterested ecstasy of his on the subject of daylight, says, drawing a long breath, though the most patient of men,	Поэтому, услышав, наконец, как в маленькой молочной на Карситор-стрит петух пришел в бескорыстный экстаз оттого, что настал рассвет, мистер Снегсби, хоть он и терпеливейший из людей, глубоко вздыхает и говорит с облегчением:
"I thought you was dead, I am sure!"	- Я уж думал, что он околел, право!

What question this enthusiastic fowl supposes he settles when he strains himself to such an extent, or why he should thus crow (so men crow on various triumphant public occasions, however) about what cannot be of any moment to him, is his affair.	Какой вопрос решает эта охваченная энтузиазмом птица, напрягаясь до такой степени, и почему ей нужно кричать так громко о том, что ее никак не касается (впрочем, люди на разных публичных торжествах кричат так же), это уж ее дело.
It is enough that daylight comes, morning comes, noon comes.	Достаточно того, что наступает рассвет, наступает утро, наступает полдень.
Then the active and intelligent, who has got into the morning papers as such, comes with his pauper company to Mr. Krook's and bears off the body of our dear brother here departed to a hemmed-in churchyard, pestiferous and obscene, whence malignant diseases are communicated to the bodies of our dear brothers and sisters who have not departed, while our dear brothers and sisters who hang about official back-stairs--would to heaven they HAD departed!--are very complacent and agreeable.	Тогда "расторопный и сметливый" приходский надзиратель, как пишут о нем в утренних газетах, приходит со своей компанией нищих к мистеру Круку и уносит тело новопреставленного возлюбленного брата нашего на затиснутое в закоулок кладбище, зловонное и отвратительное, источник злокачественных недугов, заражающих тела возлюбленных братьев и сестер наших, еще не преставившихся, в то время как возлюбленные братья и сестры наши, торчащие на черных лестницах власть имущих - о, если бы преставились они! - так прекраснодушны и любезны.
Into a beastly scrap of ground which a Turk would reject as a savage abomination and a Caffre would shudder at, they bring our dear brother here departed to receive Christian burial.	На скверный клочок земли, который турок отверг бы, как ужасающую мерзость, при виде которого содрогнулся бы кафр, приносят нищие новопреставленного возлюбленного брата нашего, чтобы похоронить его по христианскому обряду.
With houses looking on, on every side, save where a reeking little tunnel of a court gives access to the iron gate--with every villainy of life in action close on death, and every poisonous element of death in action close on life--here they lower our dear brother down a foot or two, here sow him in corruption, to be raised in corruption: an avenging ghost at many a sick-bedside, a shameful testimony to future ages how civilization and barbarism walked this boastful island together.	Здесь, на кладбище, которое со всех сторон обступают дома и к железным воротам которого ведет узкий зловонный крытый проход, - на кладбище, где вся скверна жизни делает свое дело, соприкасаясь со смертью, а все яды смерти делают свое дело, соприкасаясь с жизнью, -зарывают на глубине одного-двух футов возлюбленного брата нашего; здесь сеют его в тлении, чтобы он поднялся в тлении - призраком возмездия у одра многих болящих, постыдным свидетельством будущим векам о том времени, когда цивилизация и варварство совместно вели на поводу наш хвастливый остров.
Come night, come darkness, for you cannot come too soon or stay too long by such a place as this!	Внемли, ночь, внемли, тьма: тем лучше будет, чем скорей вы придете, чем дольше останетесь в таком месте, как это!
Come, straggling lights into the windows of the ugly houses; and you who do iniquity therein, do it at least with this dread scene shut out!	Внемлите, редкие огни в окнах безобразных домов, а вы, творящие в них беззаконие, творите его, хотя бы отгородившись от этого грозного зрелища!
Come, flame of gas, burning so sullenly above the iron gate, on which the poisoned air deposits its witch-ointment slimy to the touch!	Внемли, пламя газа, так угрюмо горящее над железными воротами, в отравленном воздухе, что покрыл их колдовской мазью, слизистой на ощупь!
It is well that you should call to every passerby,	К каждому прохожему взывай:
"Look here!"	"Загляни сюда!"

With the night comes a slouching figure through the tunnel-court to the outside of the iron gate.	Вместе с ночью приходит какое-то неуклюжее существо и крадется по дворовому проходу к железным воротам.
It holds the gate with its hands and looks in between the bars, stands looking in for a little while.	Вцепившись в прутья решетки, заглядывает внутрь; две-три минуты стоит и смотрит.
It then, with an old broom it carries, softly sweeps the step and makes the archway clean. It does so very busily and trimly, looks in again a little while, and so departs.	Потом тихонько метет старой метлой ступеньку перед воротами и очищает весь проход под сводами, Метет очень усердно и тщательно, снова две-три минуты смотрит на кладбище, затем уходит.
Jo, is it thou?	Джо, это ты?
Well, well!	Так-так!
Though a rejected witness, who "can't exactly say" what will be done to him in greater hands than men's, thou art not quite in outer darkness.	Хоть ты и отвергнутый свидетель, неспособный "сказать в точности", что сделают с тобой руки, более могущественные, чем человеческие, а все-таки ты не совсем погряз во мраке.
There is something like a distant ray of light in thy muttered reason for this:	В твое неясное сознание, очевидно, проникает нечто вроде отдаленного луча света, ибо ты бормочешь:
"He wos wery good to me, he wos!"	"Очень уж он жалел меня, очень!"
CHAPTER XII	Глава XII
On the Watch	Настороже
It has left off raining down in Lincolnshire at last, and Chesney Wold has taken heart.	Дожди наконец-то перестали идти в Линкольншире, и Чесни-Уолд воспрянул духом.
Mrs. Rouncewell is full of hospitable cares, for Sir Leicester and my Lady are coming home from Paris.	Миссис Раунсуэл хлопочет, ожидая гостей, потому что сэр Лестер и миледи едут домой из Парижа.
The fashionable intelligence has found it out and communicates the glad tidings to benighted England.	Великосветская хроника уже разнюхала это и утешает радостной вестью омраченную Англию.
It has also found out that they will entertain a brilliant and distinguished circle of the ELITE of the BEAU MONDE (the fashionable intelligence is weak in English, but a giant refreshed in French) at the ancient and hospitable family seat in Lincolnshire.	Она разнюхала также, что сэр Лестер и миледи намерены принимать избранный и блестящий круг "сливок бомонда" (великосветская хроника слаба в английском языке, но, подкрепившись французским, обретает титаническую силу) в своем древнем и гостеприимном родовом поместье в Линкольншире.
For the greater honour of the brilliant and distinguished circle, and of Chesney Wold into the bargain, the broken arch of the bridge in the park is mended; and the water, now retired within its proper limits and again spanned gracefully, makes a figure in the prospect from the house.	В знак уважения к избранному и блестящему кругу, а попутно и к самому Чесни-Уолду, обвалившийся мост в парке исправлен, а река вернулась в свои берега и, вновь перекрытая изящной аркой, выглядит очень эффектно, когда на нее смотришь из дома.
The clear, cold sunshine glances into the brittle woods and approvingly beholds the sharp wind scattering the leaves and drying the moss.	Холодный, ясный, солнечный свет заглядывает в промерзшие до хрупкости леса и с удовлетворением видит, как резкий ветер разбрасывает листья и сушит мох.

It glides over the park after the moving shadows of the clouds, and chases them, and never catches them, all day.	Целый день свет скользит по парку за бегущими тенями облаков, пытается их догнать и не может.
It looks in at the windows and touches the ancestral portraits with bars and patches of brightness never contemplated by the painters.	Он проникает в окна и кладет на портреты предков яркие полосы и блики, которые вовсе не входили в замыслы художников.
Athwart the picture of my Lady, over the great chimney- piece, it throws a broad bend-sinister of light that strikes down crookedly into the hearth and seems to rend it.	На портрет миледи, висящий над огромным камином, он бросает широкую яркую полосу, скошенную влево, как перевязь на гербе внебрачных детей, и полоса эта, изламываясь, ложится на стенки каминной ниши, словно стремясь рассечь ее надвое.
Through the same cold sunshine and the same sharp wind, my Lady and Sir Leicester, in their travelling chariot (my Lady's woman and Sir Leicester's man affectionate in the rumble), start for home.	В столь же холодный солнечный день, в столь же ветреную погоду миледи и сэр Лестер в дорожной карете (камеристка миледи и любимый камердинер сэра Лестера - на запятках) трогаются в обратный путь на родину.
With a considerable amount of jingling and whip-cracking, and many plunging demonstrations on the part of two bare-backed horses and two centaurs with glazed hats, jack-boots, and flowing manes and tails, they rattle out of the yard of the Hotel Bristol in the Place Vendome and canter between the sun-and-shadow-chequered colonnade of the Rue de Rivoli and the garden of the ill-fated palace of a headless king and queen, off by the Place of Concord, and the Elysian Fields, and the Gate of the Star, out of Paris.	Под громкий звон бубенчиков и щелканье бичей пара неоседланных коней и пара кентавров в лакированных шляпах и ботфортах, с развевающимися гривами и хвостами, рьяно рвутся вперед, вывозя грохочущую карету со двора отеля "Бристоль" на Вандомской площади, скачут между исполосованной светом и тенью колоннадой улицы Риволи и садом рокового дворца обезглавленных короля и королевы, мчатся по площади Согласия и Елисейским полям и, проехав под Триумфальной аркой на площади Звезды, выезжают из Парижа.
Sooth to say, they cannot go away too fast, for even here my Lady Dedlock has been bored to death.	Сказать правду, чем быстрей они мчатся, тем лучше, ибо даже в Париже миледи соскучилась до смерти.
Concert, assembly, opera, theatre, drive, nothing is new to my Lady under the worn-out heavens.	Концерты, балы, опера, театр, катанье - все это старо; да и ничто не ново для миледи под одряхлевшими небесами.

Only last Sunday, when poor wretches were gay--within the walls playing with children among the clipped trees and the statues in the Palace Garden; walking, a score abreast, in the Elysian Fields, made more Elysian by performing dogs and wooden horses; between whiles filtering (a few) through the gloomy Cathedral of Our Lady to say a word or two at the base of a pillar within flare of a rusty little gridiron-full of gusty little tapers; without the walls encompassing Paris with dancing, love-making, wine-drinking, tobacco-smoking, tomb-visiting, billiard card and domino playing, quack-doctoring, and much murderous refuse, animate and inanimate-only last Sunday, my Lady, in the desolation of Boredom and the clutch of Giant Despair, almost hated her own maid for being in spirits.	Не далее как в прошлое воскресенье, когда беднота веселилась и внутри городских стен, -играя с детьми среди статуй и подстриженных деревьев Дворцового сада, гуляя группами человек в двадцать по Елисейским (что значит -"райским") полям, которые казались в тот день еще более райскими благодаря каруселям и дрессированным собакам, или изредка заходила (в очень небольшом числе) в сумрачный собор Парижской богоматери, чтобы прошептать краткую молитву у подножья колонны, озаренной трепещущим пламенем тонких восковых свечек в похожем на рашпер ржавом подсвечнике; когда беднота веселилась и за городскими стенами, окружая Париж кольцом танцевальных вечеринок, любовных приключений, выпивок, табачного дыма, поминовения усопших на кладбищах, бильярдных партий, карточных игр, состязаний в домино, шарлатанства и бесчисленных зловредных отбросов, одушевленных и неодушевленных, - не дальше как в прошлое воскресенье миледи, подавленная безысходной Скукой и томясь в лапах Г иганта Отчаяния, почти ненавидела свою собственную камеристку за то, что та была в хорошем настроении.
She cannot, therefore, go too fast from Paris.	И миледи не терпится уехать из Парижа.
Weariness of soul lies before her, as it lies behind--her Ariel has put a girdle of it round the whole earth, and it cannot be unclasped--but the imperfect remedy is always to fly from the last place where it has been experienced.	Душевная тоска осталась у нее позади, но ждет ее и впереди, - ее злой гений опоясал тоской весь земной шар, и пояс этот нельзя расстегнуть; остается лишь одно, впрочем несовершенное, средство спастись - бежать из того места, где она тосковала.
Fling Paris back into the distance, then, exchanging it for endless avenues and cross-avenues of wintry trees!	Отбросить Париж назад, вдаль, и сменить его на бесконечные аллеи по-зимнему безлистых деревьев, пересеченные другими бесконечными аллеями!
And, when next beheld, let it be some leagues away, with the Gate of the Star a white speck glittering in the sun, and the city a mere mound in a plain--two dark square towers rising out of it, and light and shadow descending on it aslant, like the angels in Jacob's dream!	И напоследок взглянуть на него, уже отъехав на несколько миль, когда Триумфальная арка на площади Звезды будет казаться всего лишь белым пятнышком, сверкающим на солнце, а город -просто холмиком на равнине со вздымающимися над ним двумя темными прямоугольными башнями, со светом и тенью, наклонно слетающими к нему, как ангелы в сновидении Иакова!
Sir Leicester is generally in a complacent state, and rarely bored.	Сэр Лестер, тот обычно доволен жизнью и потому скучает редко.
When he has nothing else to do, he can always contemplate his own greatness.	Когда ему нечего делать, он может размышлять о своей знатности.
It is a considerable advantage to a man to have so inexhaustible a subject.	А как это приятно - когда то, о чем размышляешь, неистощимо!

After reading his letters, he leans back in his corner of the carriage and generally reviews his importance to society.	Прочитав полученные письма, сэр Лестер откидывается на спинку сиденья в углу кареты и предается размышлениям, главным образом - о том, как велико его значение для общества.
"You have an unusual amount of correspondence this morning?" says my Lady after a long time.	- Сегодня утром вы, кажется, получили особенно много писем? - говорит миледи после долгого молчания.
She is fatigued with reading. Has almost read a page in twenty miles.	Ей надоело читать - ведь за перегон в двадцать миль она успела прочесть чуть не целую страницу.
"Nothing in it, though. Nothing whatever."	-Но в письмах нет ничего интересного... решительно ничего.
"I saw one of Mr. Tulkinghorn's long effusions, I think?"	- Я, помнится, видела среди них письмо от мистера Талкингхорна - длиннейшее послание, какие он всегда пишет.
"You see everything," says Sir Leicester with admiration.	- Вы видите все, - отзывается сэр Лестер в восхищении.
"Ha!" sighs my Lady. "He is the most tiresome of men!"	- Ах, он скучнейший человек на свете! - вздыхает миледи.
"He sends--I really beg your pardon--he sends," says Sir Leicester, selecting the letter and unfolding it, "a message to you. Our stopping to change horses as I came to his postscript drove it out of my memory.	- Он просит, - очень прошу извинить меня, - он просит, - говорит сэр Лестер, отыскав письмо и развернув его, - передать вам... Когда я дошел до постскриптума, мы остановились сменить лошадей, и я позабыл про письмо.
I beg you'll excuse me.	Прошу прощенья.
He says--" Sir Leicester is so long in taking out his eye-glass and adjusting it that my Lady looks a little irritated.	Он пишет... - сэр Лестер так медлительно достает и прикладывает к глазам лорнет, что это слегка раздражает миледи.
"He says	- Он пишет:
'In the matter of the right of way--' I beg your pardon, that's not the place.	"Относительно дела о праве прохода..." Простите, пожалуйста, это не о том.
He says--yes!	Он пишет... Да!
Here I have it!	Вот оно, нашел!
He says,	Он пишет:
'I beg my respectful compliments to my Lady, who, I hope, has benefited by the change.	"Прошу передать мой почтительный поклон миледи и надеюсь, что перемена места принесла ей пользу.
Will you do me the favour to mention (as it may interest her) that I have something to tell her on her return in reference to the person who copied the affidavit in the Chancery suit, which so powerfully stimulated her curiosity.	Не будете ли Вы так любезны сказать ей (ибо это ей, вероятно, будет интересно), что, когда она вернется, я смогу сообщить ей кое-что о том человеке, который переписывал свидетельские показания, приобщенные к делу, которое разбирается в Канцлерском суде, и столь сильно возбудившие ее любопытство.
I have seen him.'"	Я его видел".

My Lady, leaning forward, looks out of her window.	Миледи наклонилась вперед и смотрит в окно кареты.
"That's the message," observes Sir Leicester.	- Вот что он просит передать, - говорит сэр Лестер.
"I should like to walk a little," says my Lady, still looking out of her window.	- Я хочу немного пройтись пешком, - роняет миледи, не отрываясь от окна.
"Walk?" repeats Sir Leicester in a tone of surprise.	- Пешком? - переспрашивает сэр Лестер, не веря своим ушам.
"I should like to walk a little," says my Lady with unmistakable distinctness.	- Я хочу немного пройтись пешком, - повторяет миледи так отчетливо, что сомневаться уже не приходится.
"Please to stop the carriage."	- Остановите, пожалуйста, карету.
The carriage is stopped, the affectionate man alights from the rumble, opens the door, and lets down the steps, obedient to an impatient motion of my Lady's hand.	Карета останавливается; любимый камердинер соскакивает с запяток, открывает дверцу и откидывает подножку, повинуясь нетерпеливому жесту миледи.
My Lady alights so quickly and walks away so quickly that Sir Leicester, for all his scrupulous politeness, is unable to assist her, and is left behind.	Миледи выходит так быстро и удаляется так быстро, что сэр Лестер, при всей своей щепетильной учтивости, не успевает помочь ей и отстает.
A space of a minute or two has elapsed before he comes up with her.	Минуты через две он ее нагоняет.
She smiles, looks very handsome, takes his arm, lounges with him for a quarter of a mile, is very much bored, and resumes her seat in the carriage.	Очень красивая, она улыбается, берет его под руку, не спеша идет с ним вперед около четверти мили, говорит, что это ей до смерти наскучило, и снова садится на свое место в карете.
The rattle and clatter continue through the greater part of three days, with more or less of bell-jingling and whip-cracking, and more or less plunging of centaurs and bare-backed horses.	Целых три дня грохот и дребезжанье раздаются почти беспрерывно под аккомпанемент более или менее громкого звона бубенчиков и щелканья бичей, а кентавры и неоседланные кони с большим или меньшим усердием продолжают рваться вперед.
Their courtly politeness to each other at the hotels where they tarry is the theme of general admiration.	Сэр Лестер и миледи так изысканно вежливы друг с другом, что в отелях, где они останавливаются, это вызывает всеобщее восхищение.
Though my Lord IS a little aged for my Lady, says Madame, the hostess of the Golden Ape, and though he might be her amiable father, one can see at a glance that they love each other.	- Милорд, правда, староват для миледи, - говорит мадам, хозяйка "Золотой обезьяны", - в отцы ей годится, - но с первого взгляда видно, что они любящие супруги.
One observes my Lord with his white hair, standing, hat in hand, to help my Lady to and from the carriage.	Подмечено, что милорд обнажает свою убеленную сединами голову, когда помогает миледи выйти из кареты или усаживает ее в карету.
One observes my Lady, how recognisant of my Lord's politeness, with an inclination of her gracious head and the concession of her so-genteel fingers!	Подмечено, что миледи благодарит милорда за почтительное внимание, наклоняя прелестную головку и подавая супругу свою столь изящную ручку!

It is ravishing!	Восхитительно!
The sea has no appreciation of great men, but knocks them about like the small fry.	Море не ценит великих людей - качает их, как и всякую мелкую рыбешку.
It is habitually hard upon Sir Leicester, whose countenance it greenly mottles in the manner of sage-cheese and in whose aristocratic system it effects a dismal revolution.	Оно всегда жестоко обращается с сэром Лестером, чье лицо покрывается зеленоватыми пятнами, подобными плесени на сдобренном шалфеем сыре-чеддере, и в чьем аристократическом организме происходит гнетущая революция.
It is the Radical of Nature to him.	Сэру Лестеру море представляется "оппозиционером" в Природе.
Nevertheless, his dignity gets over it after stopping to refit, and he goes on with my Lady for Chesney Wold, lying only one night in London on the way to Lincolnshire.	Тем не менее сознание своей родовитости помогает баронету прийти в себя после остановки для отдыха, и он вместе с миледи едет дальше, в Чесни-Уолд, пролежав лишь одну ночь в Лондоне по дороге в Линкольншир.
Through the same cold sunlight, colder as the day declines, and through the same sharp wind, sharper as the separate shadows of bare trees gloom together in the woods, and as the Ghost's Walk, touched at the western corner by a pile of fire in the sky, resigns itself to coming night, they drive into the park.	В столь же холодный солнечный день, - который становится все более холодным, по мере того как склоняется к вечеру, - в столь же ветреную погоду, - которая становится все более ветреной, по мере того как отдельные тени безлистых деревьев в лесу все больше сливаются в сумраке, а Дорожка призрака, западный конец которой еще озарен пламенем небесного костра, готовится исчезнуть в ночном мраке, - они въезжают в парк.
The rooks, swinging in their lofty houses in the elm-tree avenue, seem to discuss the question of the occupancy of the carriage as it passes underneath, some agreeing that Sir Leicester and my Lady are come down, some arguing with malcontents who won't admit it, now all consenting to consider the question disposed of, now all breaking out again in violent debate, incited by one obstinate and drowsy bird who will persist in putting in a last contradictory croak.	Грачи, покачиваясь в своих высоких жилищах на вязовой аллее, должно быть, решают вопрос - кто же это сидит в карете, проезжающей под деревьями; причем одни сходятся на том, что это сэр Лестер и миледи едут домой; другие спорят с недовольными, которые не желают этого признать; одно время все соглашаются, что решение вопроса следует отложить; потом снова заводят яростные споры, подстрекаемые какой-то упрямой и заспанной птицей, которая всем противоречит и жаждет, чтобы за ней осталось последнее карканье.
Leaving them to swing and caw, the travelling chariot rolls on to the house, where fires gleam warmly through some of the windows, though not through so many as to give an inhabited expression to the darkening mass of front.	Так они качаются на ветках и каркают, а дорожная карета подкатывает к дому, где в нескольких окнах тепло светятся огни, хоть этих освещенных окон не так много, чтобы придать жилой вид громадному темнеющему фасаду.
But the brilliant and distinguished circle will soon do that.	Впрочем, жилой вид он примет скоро, - когда в Чесни-Уолд съедется избранный и блестящий круг.
Mrs. Rouncewell is in attendance and receives Sir Leicester's customary shake of the hand with a profound curtsy.	Миссис Раунсуэлл находится на своем посту и отвечает на освященное обычаем рукопожатие сэра Лестера глубоким реверансом.
"How do you do, Mrs. Rouncewell?	- Как поживаете, миссис Раунсуэлл?
I am glad to see you."	Рад вас видеть.

"I hope I have the honour of welcoming you in good health, Sir Leicester?"	- Имею честь приветствовать вас, сэр Лестер, и надеюсь, что вы в добром здоровье!
"In excellent health, Mrs. Rouncewell."	- В отменнейшем здоровье, миссис Раунсуэлл.
"My Lady is looking charmingly well," says Mrs. Rouncewell with another curtsy.	- Миледи выглядит прекрасно, донельзя очаровательно, - говорит миссис Раунсуэлл и снова приседает.
My Lady signifies, without profuse expenditure of words, that she is as wearily well as she can hope to be.	Миледи коротко дает понять, что она чувствует себя прекрасно, только донельзя утомлена.
But Rosa is in the distance, behind the housekeeper; and my Lady, who has not subdued the quickness of her observation, whatever else she may have conquered, asks,	Но поодаль, сзади домоправительницы, стоит Роза, и миледи, которая хоть и победила в себе многое в борьбе с собой, но еще не притупила своей острой наблюдательности, спрашивает:
"Who is that girl?"	- Кто эта девушка?
"A young scholar of mine, my Lady. Rosa."	- Это моя молоденькая ученица, миледи... ее зовут Роза.
"Come here, Rosa!"	- Подойди поближе, Роза!
Lady Dedlock beckons her, with even an appearance of interest.	- Леди Дедлок подзывает девушку знаком и, кажется, даже проявляет к ней некоторый интерес.
"Why, do you know how pretty you are, child?" she says, touching her shoulder with her two forefingers.	- А ты знаешь, дитя мое, какая ты хорошенькая? -говорит она, дотрагиваясь до плеча девушки двумя пальцами.
Rosa, very much abashed, says,	Роза, очень смущенная, отвечает:
"No, if you please, my Lady!" and glances up, and glances down, and don't know where to look, but looks all the prettier.	"Нет, с вашего позволения, миледи!" - и то поднимает глаза, то опускает, не зная, куда их девать, но еще больше хорошеет.
"How old are you?"	- Сколько тебе лет?
"Nineteen, my Lady."	- Девятнадцать, миледи.
"Nineteen," repeats my Lady thoughtfully.	- Девятнадцать, - повторяет миледи задумчиво.
"Take care they don't spoil you by flattery."	- Берегись, как бы тебя не избаловали комплиментами.
"Yes, my Lady."	- Слушаю, миледи.
My Lady taps her dimpled cheek with the same delicate gloved fingers and goes on to the foot of the oak staircase, where Sir Leicester pauses for her as her knightly escort.	Миледи, потрепав ее по щеке с ямочкой своими изящными, затянутыми в перчатку, пальчиками, направляется к дубовой лестнице, у которой дожидается сэр Лестер, чтобы по-рыцарски проводить супругу наверх.
A staring old Dedlock in a panel, as large as life and as dull, looks as if he didn't know what to make of it, which was probably his general state of mind in the days of Queen Elizabeth.	Древний Дедлок, написанный в натуральную величину на панно, такой же тучный, каким был при жизни, и такой же скучный, смотрит со стены, выпучив глаза, словно не знает, что и подумать; впрочем, он и во времена королевы Елизаветы, должно быть, неизменно пребывал в недоумении.

That evening, in the housekeeper's room, Rosa can do nothing but murmur Lady Dedlock's praises.	В этот вечер в комнате домоправительницы Роза только и делает, что расточает хвалы леди Дедлок.
She is so affable, so graceful, so beautiful, so elegant; has such a sweet voice and such a thrilling touch that Rosa can feel it yet!	Она такая приветливая, такая изящная, такая красивая, такая элегантная, у нее такой нежный голос и такая мягкая ручка, что Роза до сих пор ощущает ее прикосновение!
Mrs. Rouncewell confirms all this, not without personal pride, reserving only the one point of affability.	Миссис Раунсуэлл, не без личной гордости, соглашается с нею во всем, кроме одного, - что миледи приветлива.
Mrs. Rouncewell is not quite sure as to that.	В этом миссис Раунсуэлл не вполне уверена.
Heaven forbid that she should say a syllable in dispraise of any member of that excellent family, above all, of my Lady, whom the whole world admires; but if my Lady would only be "a little more free," not quite so cold and distant, Mrs. Rouncewell thinks she would be more affable.	Она никогда ни единым словом не осудит ни одного из членов этого достойнейшего семейства, - боже сохрани! - и осо-бе-нно миледи, которой восхищается весь свет; но если бы миледи была "немножко более свободной в обращении", не такой холодной и отчужденной, она, по мнению миссис Раунсуэлл, была бы более приветливой.
"'Tis almost a pity," Mrs. Rouncewell adds--only "almost" because it borders on impiety to suppose that anything could be better than it is, in such an express dispensation as the Dedlock affairs--"that my Lady has no family.	- Я почти готова пожалеть, - добавляет миссис Раунсуэлл (только "почти", ибо в такой благодати, как семейная жизнь Дедлоков, все обстоит как нельзя лучше, и думать, что это не так, граничит с богохульством), - я почти готова пожалеть, что у миледи нет детей.
If she had had a daughter now, a grown young lady, to interest her, I think she would have had the only kind of excellence she wants."	Вот, скажем, будь у миледи дочь, теперь уже взрослая молодая леди, миледи было бы о ком заботиться, а тогда, мне кажется, она обладала бы и тем единственным качеством, которого ей теперь не хватает.
"Might not that have made her still more proud, grandmother?" says Watt, who has been home and come back again, he is such a good grandson.	- А вам не кажется, бабушка, что тогда она стала бы еще более гордой? - говорит Уот, который съездил домой, но быстро вернулся - вот какой он любящий внук!
"More and most, my dear," returns the housekeeper with dignity, "are words it's not my place to use--nor so much as to hear--applied to any drawback on my Lady."	- "Еще более" и "всего более" в приложении к какой-либо слабости миледи, дорогой мой, - с достоинством отвечает домоправительница, - это такие слова, которых я не должна ни произносить, ни слушать.
"I beg your pardon, grandmother.	- Простите, бабушка.
But she is proud, is she not?"	Но ведь миледи все-таки гордая; разве нет?
"If she is, she has reason to be.	- Если она и гордая, то - не без основания.
The Dedlock family have always reason to be."	В роду Дедлоков все имеют основание гордиться.
"Well," says Watt, "it's to be hoped they line out of their prayer- books a certain passage for the common people about pride and vainglory.	- Ну, значит, им надо вычеркнуть из своих молитвенников текст о гордости и тщеславии, предназначенный для простонародья, - говорит Уот.
Forgive me, grandmother!	- Простите, бабушка!

Only a joke!"	Я просто шучу!
"Sir Leicester and Lady Dedlock, my dear, are not fit subjects for joking."	- Над сэром Лестером и леди Дедлок, дорогой мой, подшучивать не годится.
"Sir Leicester is no joke by any means," says Watt, "and I humbly ask his pardon.	- Сэр Лестер и правда так серьезен, что с ним не до шуток, - соглашается Уот, - так что я смиренно прошу у него прощения.
I suppose, grandmother, that even with the family and their guests down here, there is no objection to my prolonging my stay at the Dedlock Arms for a day or two, as any other traveller might?"	Надеюсь, бабушка, что, хотя сюда съезжаются и хозяева и гости, мне можно, как и любому проезжему, пробыть еще день-два на постоялом дворе "Герб Дедлоков"?
"Surely, none in the world, child."	- Конечно, дитя мое.
"I am glad of that," says Watt, "because I have an inexpressible desire to extend my knowledge of this beautiful neighbourhood."	- Очень рад, - говорит Уот. - Мне ведь ужасно хочется получше познакомиться с этой прекрасной местностью.
He happens to glance at Rosa, who looks down and is very shy indeed.	Тут он, должно быть случайно, бросает взгляд на Розу, а та опускает глаза и очень смущается.
But according to the old superstition, it should be Rosa's ears that burn, and not her fresh bright cheeks, for my Lady's maid is holding forth about her at this moment with surpassing energy.	Однако, по старинной примете, у Розы сейчас должны были бы гореть не ее свежие, румяные щечки, но ушки, ибо в эту самую минуту камеристка миледи бранит ее на чем свет стоит.
My Lady's maid is a Frenchwoman of two and thirty, from somewhere in the southern country about Avignon and Marseilles, a large-eyed brown woman with black hair who would be handsome but for a certain feline mouth and general uncomfortable tightness of face, rendering the jaws too eager and the skull too prominent.	Камеристка миледи, француженка тридцати двух лет, родом откуда-то с юга, из-под Авиньона или Марселя, большеглазая, смуглая, черноволосая женщина, была бы красивой, если бы не ее кошачий рот и неприятно напряженные черты лица, - от этого челюсти ее кажутся слишком хищными, а лоб слишком выпуклым.
There is something indefinably keen and wan about her anatomy, and she has a watchful way of looking out of the corners of her eyes without turning her head which could be pleasantly dispensed with, especially when she is in an ill humour and near knives.	Плечи и локти у нее острые, и она так худа, что кажется истощенной; к тому же она привыкла, особенно когда сердится или раздражается, настороженно смотреть вокруг, скосив глаза и не поворачивая головы, от чего ей лучше было бы отвыкнуть.
Through all the good taste of her dress and little adornments, these objections so express themselves that she seems to go about like a very neat she-wolf imperfectly tamed.	Она одевается со вкусом, но, несмотря на это и на всякие побрякушки, которыми она себя украшает, недостатки ее так бросаются в глаза, что она напоминает волчицу, которая рыщет среди людей, очень чистоплотная, но плохо прирученная.
Besides being accomplished in all the knowledge appertaining to her post, she is almost an Englishwoman in her acquaintance with the language; consequently, she is in no want of words to shower upon Rosa for having attracted my Lady's attention, and she pours them out with such grim ridicule as she sits at dinner that her companion, the affectionate man, is rather relieved when she arrives at the spoon stage of that performance.	Она не только умеет делать все, что ей надлежит делать по должности, но говорит по-английски почти как англичанка; поэтому ей не приходится подбирать слова, чтобы облить грязью Розу за то, что та привлекла внимание миледи, а сидя за обедом, она с такой нелепой жестокостью изливает свое негодование, что ее сосед, любимый камердинер сэра Лестера, чувствует некоторое облегчение, когда она, взяв ложку, на время прерывает свою декламацию.
Ha, ha, ha!	Ха-ха-ха!

She, Hortense, been in my Lady's service since five years and always kept at the distance, and this doll, this puppet, caressed--absolutely caressed--by my Lady on the moment of her arriving at the house!	Она, Ортанз, целых пять лет служит у миледи, и всегда ее держали на расстоянии, а эта кукла, эта марионетка, не успела она поступить сюда, как ее уже обласкала - прямо-таки обласкала - хозяйка!
Ha, ha, ha!	Ха-ха-ха!
"And do you know how pretty you are, child?"	"А ты знаешь, дитя мое, какая ты хорошенькая?" -
"No, my Lady." You are right there!	"Нет, миледи". (Тут она права!)
"And how old are you, child!	"А сколько тебе лет, дитя мое?
And take care they do not spoil you by flattery, child!"	Берегись, как бы тебя не избаловали комплиментами, дитя мое!"
Oh, how droll!	Ну и потеха!
It is the BEST thing altogether.	Лучше не придумаешь!
In short, it is such an admirable thing that Mademoiselle Hortense can't forget it; but at meals for days afterwards, even among her countrywomen and others attached in like capacity to the troop of visitors, relapses into silent enjoyment of the joke--an enjoyment expressed, in her own convivial manner, by an additional tightness of face, thin elongation of compressed lips, and sidewise look, which intense appreciation of humour is frequently reflected in my Lady's mirrors when my Lady is not among them.	Короче говоря, все это так восхитительно, что мадемуазель Ортанз не может этого забыть, и еще много дней, за обедом и ужином и даже в кругу своих соотечественниц и других особ, служащих в той же должности у приехавших гостей, она порой внезапно умолкает, чтобы вновь пережить полученное от "потехи" наслаждение, и оно проявляется в свойственной ей "любезной" манере еще сильнее напрягать черты лица, бросать вокруг косые взгляды и, поджимая тонкие губы, растягивать до ушей крепко сжатый рот -словом, выражать восхищение собственным остроумием при помощи мимики, которая нередко отражается в зеркалах миледи, когда миледи нет поблизости.
All the mirrors in the house are brought into action now, many of them after a long blank.	Для всех зеркал в доме теперь находится дело, и для многих из них - после длительного отдыха.
They reflect handsome faces, simpering faces, youthful faces, faces of threescore and ten that will not submit to be old; the entire collection of faces that have come to pass a January week or two at Chesney Wold, and which the fashionable intelligence, a mighty hunter before the Lord, hunts with a keen scent, from their breaking cover at the Court of St. James's to their being run down to death.	Они отражают красивые лица, глупо ухмыляющиеся лица, молодые лица, лица, что насчитывают добрых шесть-семь десятков лет, но все еще не желают поддаваться старости, словом, весь калейдоскоп лиц, появившихся в январе в Чесни-Уолде, чтобы погостить там од ну-две недели, - лиц, на которых великосветская хроника, грозная охотница с острым нюхом, охотится с тех пор, как они, впервые поднятые с логовища, появились при Сент-Джеймском дворе, и вплоть до того часа, когда их затравят до смерти.
The place in Lincolnshire is all alive.	В линкольнширском поместье жизнь бьет ключом.
By day guns and voices are heard ringing in the woods, horsemen and carriages enliven the park roads, servants and hangers-on pervade the village and the Dedlock Arms.	Днем в лесах гремят выстрелы и звучат голоса; на дорогах в парке оживленное движение: скачут всадники, катят кареты; слуги и прихлебатели заполонили деревню и постоялый двор "Герб Дедлоков".

Seen by night from distant openings in the trees, the row of windows in the long drawing-room, where my Lady's picture hangs over the great chimney-piece, is like a row of jewels set in a black frame.	Ночью издалека сквозь просветы между деревьями видны освещенные окна продолговатой гостиной, где над огромным камином висит портрет миледи, и эти окна - как цепь из драгоценных камней в черной оправе.
On Sunday the chill little church is almost warmed by so much gallant company, and the general flavour of the Dedlock dust is quenched in delicate perfumes.	По воскресеньям в холодной церковке становится почти тепло - столько в нее набирается молящихся аристократов, и запах, напоминающий о склепе Дедлоков, теряется в аромате тонких духов.
The brilliant and distinguished circle comprehends within it no contracted amount of education, sense, courage, honour, beauty, and virtue.	В этом избранном и блестящем кругу можно встретить немало людей образованных, неглупых, мужественных, честных, красивых и добродетельных.
Yet there is something a little wrong about it in despite of its immense advantages.	И все-таки, несмотря на все его громадные преимущества, есть в нем что-то порочное.
What can it be?	Что же именно?
Dandyism?	Дендизм?
There is no King George the Fourth now (more the pity) to set the dandy fashion; there are no clear-starched jack-towel neckcloths, no short-waisted coats, no false calves, no stays.	Но теперь уже нет в живых короля Георга Четвертого (и тем хуже!), так что некому поощрять моду на Дендизм; теперь уже нет накрахмаленных галстуков, которыми обматывали шею, как полотенца навертывают на валики; теперь уже не носят фраков с короткой талией, накладных икр, мужских корсетов.
There are no caricatures, now, of effeminate exquisites so arrayed, swooning in opera boxes with excess of delight and being revived by other dainty creatures poking long-necked scent-bottles at their noses.	Теперь уже нет карикатурных женоподобных модников, которые все это носили и, восседая в ложах оперного театра, падали в обморок от избытка восторга, после чего их приводили в чувство другие изящные создания, совавшие им под нос нюхательную соль во флаконах с длинным горлышком.
There is no beau whom it takes four men at once to shake into his buckskins, or who goes to see all the executions, or who is troubled with the self-reproach of having once consumed a pea.	Теперь не найдешь такого светского льва, который вынужден звать на помощь четырех человек, чтобы впихнуть его в лосины, который ходит смотреть на все публичные казни и горько упрекает себя за то, что однажды скушал горошину.
But is there dandyism in the brilliant and distinguished circle notwithstanding, dandyism of a more mischievous sort, that has got below the surface and is doing less harmless things than jack-towelling itself and stopping its own digestion, to which no rational person need particularly object?	Но, быть может, избранный и блестящий круг все-таки заражен Дендизмом и - Дендизмом гораздо более опасным, проникшим вглубь и порождающим менее безобидные причуды, чем удушение себя галстуком-полотенцем или порча собственного пищеварения против чего ни один разумный человек не станет особенно возражать?
Why, yes.	Да, это так.
It cannot be disguised.	И этого нельзя скрыть.

There ARE at Chesney Wold this January week some ladies and gentlemen of the newest fashion, who have set up a dandyism--in religion, for instance.	В нынешнем январе в Чесни-Уолде гостят некоторые леди и джентльмены именно в этом новейшем вкусе, и они вносят Дендизм... даже в Религию.
Who in mere lackadaisical want of an emotion have agreed upon a little dandy talk about the vulgar wanting faith in things in general, meaning in the things that have been tried and found wanting, as though a low fellow should unaccountably lose faith in a bad shilling after finding it out!	Томимые мечтательной и неудовлетворенной жаждой эмоций, они за легким изысканным разговором единодушно сошлись на том, что у Простонародья не хватает веры вообще, - то есть, скажем прямо, в те вещи, которые подверглись испытанию и оказались не безупречными, - как будто простолюдин почему-то обязательно должен извериться в фальшивом шиллинге, убедившись, что он фальшивый!
Who would make the vulgar very picturesque and faithful by putting back the hands upon the clock of time and cancelling a few hundred years of history.	И эти леди и джентльмены готовы повернуть вспять стрелки на Часах Времени и вычеркнуть несколько столетий из истории, лишь бы превратить Простой народ в нечто очень живописное и преданное аристократии.
There are also ladies and gentlemen of another fashion, not so new, but very elegant, who have agreed to put a smooth glaze on the world and to keep down all its realities.	Здесь гостят также леди и джентльмены в другом вкусе, - не столь новомодные, зато чрезвычайно элегантные и сговорившиеся наводить ровный глянец на весь мир и скрывать все его горькие истины.
For whom everything must be languid and pretty.	Им все должно казаться томным и миловидным.
Who have found out the perpetual stoppage.	Они изобрели вечную неподвижность.
Who are to rejoice at nothing and be sorry for nothing.	Ничто не должно их радовать или огорчать.
Who are not to be disturbed by ideas.	Никакие идеи не смеют возмутить их спокойствие.
On whom even the fine arts, attending in powder and walking backward like the Lord Chamberlain, must array themselves in the milliners' and tailors' patterns of past generations and be particularly careful not to be in earnest or to receive any impress from the moving age.	Даже Изящные Искусства, которые прислуживают им в пудреных париках и в их присутствии пятятся назад, как лорд-камергер в присутствии короля, обязаны одеваться по выкройкам модисток и портных прошлых поколений, тщательно избегать серьезных вопросов и ни в малейшей степени не поддаваться влиянию текущего века.
Then there is my Lord Boodle, of considerable reputation with his party, who has known what office is and who tells Sir Leicester Dedlock with much gravity, after dinner, that he really does not see to what the present age is tending.	Здесь гостит и милорд Будл, который считается одним из самых видных членов своей партии, который изведал, что такое государственная служба, и с величайшей важностью заявляет сэру Лестеру Дедлоку после обеда, что решительно не понимает, куда идет наш век.
A debate is not what a debate used to be; the House is not what the House used to be; even a Cabinet is not what it formerly was.	Дебаты уже не те, какими они были когда-то; Парламент уже не тот, каким он некогда был; даже Кабинет министров не тот, каким он был прежде.

He perceives with astonishment that supposing the present government to be overthrown, the limited choice of the Crown, in the formation of a new ministry, would lie between Lord Coodle and Sir Thomas Doodle--supposing it to be impossible for the Duke of Foodle to act with Goodle, which may be assumed to be the case in consequence of the breach arising out of that affair with Hoodle.	Милорд Будл, недоумевая, предвидит, что, если теперешнее Правительство свергнут, у Короны при формировании нового Министерства будет ограниченный выбор, - только между лордом Кудлом и сэром Томасом Дудлом, конечно, лишь в том случае, если герцог Фудл откажется работать с Гудлом, а это вполне допустимо, -вспомните о их разрыве в результате известной истории с Худлом.
Then, giving the Home Department and the leadership of the House of Commons to Joodle, the Exchequer to Koodle, the Colonies to Loodle, and the Foreign Office to Moodle, what are you to do with Noodle?	Итак, если предложить Министерство внутренних дел и пост Председателя палаты общин Джудлу, Министерство финансов Зудлу, Министерство колоний Лудлу, а Министерство иностранных дел Мудлу, куда же тогда девать Нудла?
You can't offer him the Presidency of the Council; that is reserved for Poodle.	Пост Председателя Тайного совета ему предложить нельзя - он обещан Пудлу.
You can't put him in the Woods and Forests; that is hardly good enough for Quoodle.	Сунуть его в Министерство вод и лесов нельзя -оно не очень нравится даже Квудлу.
What follows?	Что же из этого следует?
That the country is shipwrecked, lost, and gone to pieces (as is made manifest to the patriotism of Sir Leicester Dedlock) because you can't provide for Noodle!	Что страна потерпела крушение, погибла, рассыпалась в прах (а это ясно, как день, патриотическому уму сэра Лестера Дедлока) из-за того, что никак не удается устроить Нудла!
On the other hand, the Right Honourable William Buffy, M.P., contends across the table with some one else that the shipwreck of the country--about which there is no doubt; it is only the manner of it that is in question--is attributable to Cuffy.	С другой стороны, член парламента достопочтенный Уильям Баффи доказывает кому-то через стол, что в крушении страны, - в котором никто не сомневается, спорят лишь о том, почему оно произошло, - в крушении страны повинен Каффи.
If you had done with Cuffy what you ought to have done when he first came into Parliament, and had prevented him from going over to Duffy, you would have got him into alliance with Fuffy, you would have had with you the weight attaching as a smart debater to Guffy, you would have brought to bear upon the elections the wealth of Huffy, you would have got in for three counties Juffy, Kuffy, and Luffy, and you would have strengthened your administration by the official knowledge and the business habits of Muffy.	Если бы с Каффи, когда он впервые был избран в Парламент, поступили так, как надлежало с ним поступить, и помешали ему перейти на сторону Даффи, можно было бы объединить его с Фаффи, заполучить для себя столь красноречивого оратора, как Гаффи, привлечь к поддержке предвыборной кампании громадные средства Хаффи, в трех графствах провести своих кандидатов - Джаффи, ЗаФФи и Лаффи и укрепить власть государственной мудростью и деловитостью Маффи.
All this, instead of being as you now are, dependent on the mere caprice of Puffy!	А вместо всего этого мы теперь очутились в зависимости от любой прихоти Паффи!
As to this point, and as to some minor topics, there are differences of opinion; but it is perfectly clear to the brilliant and distinguished circle, all round, that nobody is in question but Boodle and his retinue, and Buffy and HIS retinue.	По этому, как и по менее важным поводам, имеются разногласия, однако весь избранный и блестящий круг отлично понимает, что вопрос только в Будле и его сторонниках, а также в Баффи и его сторонниках.
These are the great actors for whom the stage is reserved.	Вот те великие актеры, которым предоставлены подмостки.

A People there are, no doubt--a certain large number of supernumeraries, who are to be occasionally addressed, and relied upon for shouts and choruses, as on the theatrical stage; but Boodle and Buffy, their followers and families, their heirs, executors, administrators, and assigns, are the born first-actors, managers, and leaders, and no others can appear upon the scene for ever and ever.	Несомненно, существует и Народ - множество статистов, которых иногда угощают речами, в уверенности, что эти статисты будут испускать восторженные клики и петь хором, как на театральной сцене, но Будл и Баффи, их приверженцы и родственники, их наследники, душеприказчики, управляющие и уполномоченные родились актерами на главные роли, антрепренерами и дирижерами, и никто, кроме них, не посмеет выступить на сцене во веки веков.
In this, too, there is perhaps more dandyism at Chesney Wold than the brilliant and distinguished circle will find good for itself in the long run.	И в этом отношении в Чесни-Уолде столько Дендизма, что избранный и блестящий круг когда-нибудь найдет это вредным для себя.
For it is, even with the stillest and politest circles, as with the circle the necromancer draws around him--very strange appearances may be seen in active motion outside.	Ибо даже с самыми окаменелыми и вылощенными кругами может случиться то, что бывает с магическим кругом, которым обводит себя волшебник, - за их пределами тоже могут возникнуть совершенно неожиданные призраки, действующие весьма энергично.
With this difference, that being realities and not phantoms, there is the greater danger of their breaking in.	Разница в том, что это будут не видения, но существа из плоти и крови, и - тем опаснее, что они ворвутся в круг.
Chesney Wold is quite full anyhow, so full that a burning sense of injury arises in the breasts of ill-lodged ladies'-maids, and is not to he extinguished.	Как бы то ни было, в Чесни-Уолде людей полон дом, - так полон, что жгучее чувство обиды вспыхивает в сердцах приехавших с гостями, неудобно размещенных камеристок, и погасить это чувство невозможно.
Only one room is empty.	Только одна комната не занята никем.
It is a turret chamber of the third order of merit, plainly but comfortably furnished and having an old-fashioned business air.	Расположенная в башенке, предназначенная для гостей третьестепенных, просто, но удобно обставленная, она носит какой-то старомодный деловой отпечаток.
It is Mr. Tulkinghorn's room, and is never bestowed on anybody else, for he may come at any time.	Это комната мистера Талкингхорна, и ее не отводят никому другому, потому что он может приехать в любое время.
He is not come yet.	Но он еще не появлялся.
It is his quiet habit to walk across the park from the village in fine weather, to drop into this room as if he had never been out of it since he was last seen there, to request a servant to inform Sir Leicester that he is arrived in case he should be wanted, and to appear ten minutes before dinner in the shadow of the library-door.	В хорошую погоду он, доехав до деревни, обычно идет в Чесни-Уолд пешком через парк; входит в свою комнату с таким видом, словно и не выходил из нее с тех пор, как его видели здесь в последний раз; просит слугу доложить сэру Лестеру о его прибытии, на случай если он понадобится, и появляется за десять минут до обеда у входа в библиотеку.

He sleeps in his turret with a complaining flag- staff over his head, and has some leads outside on which, any fine morning when he is down here, his black figure may be seen walking before breakfast like a larger species of rook.	Он спит в своей башенке, и над головой у него -жалобно скрипящий флагшток, а под окном -веранда с полом, крытым свинцом, на которой, если он живет здесь, каждое погожее утро показывается черная фигура, смахивающая на какого-то великана-грача: это мистер Талкингхорн прогуливается перед завтраком.
Every day before dinner, my Lady looks for him in the dusk of the library, but he is not there.	Каждый день миледи перед обедом ищет его в сумрачной библиотеке; но его нет.
Every day at dinner, my Lady glances down the table for the vacant place that would be waiting to receive him if he had just arrived, but there is no vacant place.	Каждый день миледи за обедом окидывает глазами весь стол в поисках незанятого места, перед которым стоял бы прибор для мистера Талкингхорна, если бы он только что приехал; но незанятого места нет.
Every night my Lady casually asks her maid,	Каждый вечер миледи небрежным тоном спрашивает свою камеристку:
"Is Mr. Tulkinghorn come?"	- Мистер Талкингхорн уже приехал?
Every night the answer is,	Каждый вечер она слышит в ответ:
"No, my Lady, not yet."	- Нет, миледи, еще не приехал.
One night, while having her hair undressed, my Lady loses herself in deep thought after this reply until she sees her own brooding face in the opposite glass, and a pair of black eyes curiously observing her.	Как-то раз под вечер, услышав этот ответ от своей камеристки, которая расчесывает ей волосы, миледи забывается, погрузившись в глубокое раздумье; но вдруг видит в зеркале свое сосредоточенное, печальное лицо и чьи-то черные глаза, с любопытством наблюдающие за ней.
"Be so good as to attend," says my Lady then, addressing the reflection of Hortense, "to your business.	- Будьте добры заняться делом, - говорит миледи, обращаясь к отражению мадемуазель Ортанз.
You can contemplate your beauty at another time."	- Любуйтесь своей красотой в другое время.
"Pardon!	- Простите!
It was your Ladyship's beauty."	Я любовалась красотой вашей милости.
"That," says my Lady, "you needn't contemplate at all."	- А ею вам вовсе незачем любоваться, - говорит миледи.
At length, one afternoon a little before sunset, when the bright groups of figures which have for the last hour or two enlivened the Ghost's Walk are all dispersed and only Sir Leicester and my Lady remain upon the terrace, Mr. Tulkinghorn appears.	Но вот однажды, незадолго до заката, когда уже разошлись нарядные гости, часа два толпившиеся на Дорожке призрака, и сэр Лестер с миледи остались одни на террасе, появляется мистер Талкингхорн.
He comes towards them at his usual methodical pace, which is never quickened, never slackened.	Он подходит к ним, как всегда, ровным шагом, которого никогда не ускоряет и не замедляет.
He wears his usual expressionless mask--if it be a mask --and carries family secrets in every limb of his body and every crease of his dress.	На лице у него обычная, лишенная всякого выражения маска (если это маска), но каждая частица его тела, каждая складка одежды пропитана семейными тайнами.
Whether his whole soul is devoted to the great or whether he yields them nothing beyond the services he sells is his personal secret.	Действительно ли он всей душой предан великим мира сего, или же служит им за плату и только -это его собственная тайна.

He keeps it, as he keeps the secrets of his clients; he is his own client in that matter, and will never betray himself.	Он хранит ее так же, как хранит тайны своих клиентов; в этом отношении он сам себе клиент и никогда себя не выдаст.
"How do you do, Mr. Tulkinghorn?" says Sir Leicester, giving him his hand.	- Как ваше здоровье, мистер Талкингхорн? -говорит сэр Лестер, подавая ему руку.
Mr. Tulkinghorn is quite well.	Мистер Талкингхорн совершенно здоров.
Sir Leicester is quite well.	Сэр Лестер совершенно здоров.
My Lady is quite well.	Миледи совершенно здорова.
All highly satisfactory.	Все обстоит в высшей степени благополучно.
The lawyer, with his hands behind him, walks at Sir Leicester's side along the terrace.	Юрист, заложив руки за спину, идет по террасе рядом с сэром Лестером.
My Lady walks upon the other side.	Миледи тоже идет рядом с ним, но - с другой стороны.
"We expected you before," says Sir Leicester.	- Мы думали, что вы приедете раньше, - говорит сэр Лестер.
A gracious observation.	Любезное замечание.
As much as to say,	Другими словами это означает:
"Mr. Tulkinghorn, we remember your existence when you are not here to remind us of it by your presence.	"Мистер Талкингхорн, мы помним о вашем существовании, даже когда вас здесь нет, - когда вы не напоминаете нам о себе своим присутствием.
We bestow a fragment of our minds upon you, sir, you see!"	Мы уделяем вам крупицу своего внимания, сэр, заметьте это!"
Mr. Tulkinghorn, comprehending it, inclines his head and says he is much obliged.	Мистер Талкингхорн, понимая все, наклоняет голову и говорит, что он очень признателен.
"I should have come down sooner," he explains, "but that I have been much engaged with those matters in the several suits between yourself and Boythorn."	- Я приехал бы раньше, - объясняет он, - если бы не был так занят вашими тяжбами с Бойторном.
"A man of a very ill-regulated mind," observes Sir Leicester with severity.	- Очень неуравновешенный человек, - строго замечает сэр Лестер.
"An extremely dangerous person in any community.	- Подобный человек представляет огромную опасность для любого общества.
A man of a very low character of mind."	Личность весьма низменного умонаправления.
"He is obstinate," says Mr. Tulkinghorn.	- Он упрям, - говорит мистер Талкингхорн.
"It is natural to such a man to be so," says Sir Leicester, looking most profoundly obstinate himself.	- Да и как ему не быть упрямым, раз он такой человек! - подтверждает сэр Лестер, хотя сам всем своим видом выражает непоколебимое упрямство.
"I am not at all surprised to hear it."	- Ничуть этому не удивляюсь.
"The only question is," pursues the lawyer, "whether you will give up anything."	- Вопрос только в одном, - продолжает поверенный, - согласны ли вы уступить ему хоть в чем-нибудь?
"No, sir," replies Sir Leicester.	- Нет, сэр, - отвечает сэр Лестер.

"Nothing.	- Ни в чем.
I give up?"	Мне... уступать?
"I don't mean anything of importance.	- Не в чем-нибудь важном.
That, of course, I know you would not abandon.	Тут вы, я знаю, конечно, не уступите.
I mean any minor point."	Я хочу сказать - в чем-нибудь маловажном.
"Mr. Tulkinghorn," returns Sir Leicester, "there can be no minor point between myself and Mr. Boythorn.	- Мистер Талкингхорн, - возражает сэр Лестер, - в моем споре с мистером Бойторном не может быть ничего маловажного.
If I go farther, and observe that I cannot readily conceive how ANY right of mine can be a minor point, I speak not so much in reference to myself as an individual as in reference to the family position I have it in charge to maintain."	Если я пойду дальше и скажу, что не постигаю, как это любое мое право может быть маловажным, я буду при этом думать не столько о себе лично, сколько о чести своего рода, блюсти которую обязан я.
Mr. Tulkinghorn inclines his head again.	Мистер Талкингхорн снова наклоняет голову.
"I have now my instructions," he says.	- Теперь я знаю, что мне делать, - говорит он.
"Mr. Boythorn will give us a good deal of trouble--"	- Но предвижу, что мистер Бойторн наделает нам неприятностей...
"It is the character of such a mind, Mr. Tulkinghorn," Sir Leicester interrupts him, "TO give trouble.	- Подобным людям, мистер Талкингхорн, -перебивает его сэр Лестер, - свойственно делать неприятности всем.
An exceedingly ill-conditioned, levelling person.	Личность исключительно недостойная, стремящаяся ко всеобщему равенству.
A person who, fifty years ago, would probably have been tried at the Old Bailey for some demagogue proceeding, and severely punished--if not," adds Sir Leicester after a moment's pause, "if not hanged, drawn, and quartered."	Человек, которого пятьдесят лет тому назад, вероятно, судили бы в уголовном суде Олд-Бейли[80] за какие-нибудь демагогические выступления и приговорили бы к суровому наказанию... быть может, даже, - добавляет сэр Лестер после короткой паузы, - к повешению, колесованию или четвертованию.
Sir Leicester appears to discharge his stately breast of a burden in passing this capital sentence, as if it were the next satisfactory thing to having the sentence executed.	Произнеся этот смертный приговор, сэр Лестер, по-видимому, свалил гору со своих аристократических плеч и теперь почти так же удовлетворен, как если бы приговор уже был приведен в исполнение.
"But night is coming on," says he, "and my Lady will take cold.	- Однако ночь на дворе, - говорит сэр Лестер, - как бы миледи не простудилась.
My dear, let us go in."	Пойдемте домой, дорогая.
As they turn towards the hall-door, Lady Dedlock addresses Mr. Tulkinghorn for the first time.	Они поворачивают назад, ко входу в вестибюль, и только тогда леди Дедлок заговаривает с мистером Талкингхорном.
"You sent me a message respecting the person whose writing I happened to inquire about.	- Вы что-то хотели мне сообщить насчет того человека, о котором я спросила, когда увидела его почерк.
It was like you to remember the circumstance; I had quite forgotten it.	Как похоже на вас - не забыть о таком пустяке; а у меня он совсем выскочил из головы.

Your message reminded me of it again.	После вашего письма все это снова всплыло у меня в памяти.
I can't imagine what association I had with a hand like that, but I surely had some."	Не могу представить себе, что именно мог мне напомнить этот почерк, но безусловно что-то напомнил тогда.
"You had some?" Mr. Tulkinghorn repeats.	- Что-то напомнил? - повторяет мистер Талкингхорн.
"Oh, yes!" returns my Lady carelessly.	- Да, да, - небрежно роняет миледи.
"I think I must have had some.	- Кажется, что-то напомнил.
And did you really take the trouble to find out the writer of that actual thing--what is it!--affidavit?"	Неужели вы действительно взяли на себя труд отыскать переписчика этих... как это называется?.. свидетельских показаний?
"Yes."	-Да.
"How very odd!"	- Как странно!
They pass into a sombre breakfast-room on the ground floor, lighted in the day by two deep windows.	Они входят в неосвещенную утреннюю столовую, расположенную в нижнем этаже. Днем свет льется сюда через два окна с глубокими нишами.
It is now twilight.	Сейчас комната погружена в сумрак.
The fire glows brightly on the panelled wall and palely on the window-glass, where, through the cold reflection of the blaze, the colder landscape shudders in the wind and a grey mist creeps along, the only traveller besides the waste of clouds.	Огонь в камине бросает яркий отблеск на обшитые деревом стены и тусклый - на оконные стекла, а за ними, сквозь холодное отражение пламени, видно, как совсем уже похолодевший парк содрогается на ветру и как стелется серый туман - единственный в этих местах путник, кроме несущихся по небу разорванных туч.
My Lady lounges in a great chair in the chimney-corner, and Sir Leicester takes another great chair opposite.	Миледи опускается в огромное кресло у камина, сэр Лестер садится в другое огромное кресло напротив.
The lawyer stands before the fire with his hand out at arm's length, shading his face.	Поверенный становится перед огнем, вытянув вперед руку, чтобы заслонить лицо от света пламени.
He looks across his arm at my Lady.	Повернув голову, он смотрит на миледи.
"Yes," he says, "I inquired about the man, and found him.	- Так вот, - говорит он, - я стал наводить справки об этом человеке и нашел его.
And, what is very strange, I found him--"	И, как ни странно, я нашел его...
"Not to be any out-of-the-way person, I am afraid!" Lady Dedlock languidly anticipates.	- Вполне заурядной личностью, - томно подсказывает миледи.
"I found him dead."	- Я нашел его мертвым.
"Oh, dear me!" remonstrated Sir Leicester. Not so much shocked by the fact as by the fact of the fact being mentioned.	- Как можно! - укоризненно внушает сэр Лестер, не столько шокированный самим фактом, сколько тем фактом, что об этом факте упомянули.
"I was directed to his lodging--a miserable, poverty-stricken place --and I found him dead."	- Мне указали, где он живет, - это была убогая, нищенская конура, - и я нашел его мертвым.

"You will excuse me, Mr. Tulkinghorn," observes Sir Leicester. "I think the less said--"	- Вы меня извините, мистер Талкингхорн, -замечает сэр Лестер, - но я полагаю, что чем меньше говорить о...
"Pray, Sir Leicester, let me hear the story out" (it is my Lady speaking).	- Прошу вас, сэр Лестер, дайте мне выслушать рассказ мистера Талкингхорна, - говорит миледи.
"It is quite a story for twilight.	- В сумерках только такие рассказы и слушать.
How very shocking!	Какой ужас!
Dead?"	Так вы нашли его мертвым?
Mr. Tulkinghorn re-asserts it by another inclination of his head.	Мистер Талкингхорн подтверждает это, снова наклоняя голову.
"Whether by his own hand--"	- Сам ли он наложил на себя руки...
"Upon my honour!" cries Sir Leicester.	- Клянусь честью! - восклицает сэр Лестер.
"Really!"	- Но, право, это уж чересчур!
"Do let me hear the story!" says my Lady.	- Дайте же мне дослушать! - говорит миледи.
"Whatever you desire, my dear.	- Все, что вам будет угодно, дорогая.
But, I must say--"	Но я должен сказать...
"No, you mustn't say!	- Нет, вы не должны сказать!
Go on, Mr. Tulkinghorn."	Продолжайте, мистер Талкингхорн.
Sir Leicester's gallantry concedes the point, though he still feels that to bring this sort of squalor among the upper classes is really--really--	Сэр Лестер галантно подчиняется, однако он все же находит, что заносить такого рода грязь в высшее общество - это... право же... право же...
"I was about to say," resumes the lawyer with undisturbed calmness, "that whether he had died by his own hand or not, it was beyond my power to tell you.	- Я хотел сказать, - продолжает поверенный, сохраняя невозмутимое спокойствие, - что не имею возможности сообщить вам, сам ли он наложил на себя руки, или нет.
I should amend that phrase, however, by saying that he had unquestionably died of his own act, though whether by his own deliberate intention or by mischance can never certainly be known.	Однако, выражаясь точнее, должен заметить, что он, несомненно, умер от своей руки, хотя сделал ли он это с заранее обдуманным намерением или по несчастной случайности - узнать наверное никогда не удастся.
The coroner's jury found that he took the poison accidentally."	Присяжные коронера вынесли решение, что он принял яд случайно.
"And what kind of man," my Lady asks, "was this deplorable creature?"	- А кто он был такой, - спрашивает миледи, - этот несчастный?
"Very difficult to say," returns the lawyer, shaking his head.	- Очень трудно сказать, - отвечает поверенный, покачивая головой.
"He had lived so wretchedly and was so neglected, with his gipsy colour and his wild black hair and beard, that I should have considered him the commonest of the common.	- Он жил бедно, совсем опустился, - лицо у него было темное, как у цыгана, черные волосы и борода всклокочены, словом, он, вероятно, был почти нищий.
The surgeon had a notion that he had once been something better, both in appearance and condition."	Врач почему-то предположил, что в прошлом он и выглядел лучше и жил лучше.
"What did they call the wretched being?"	- А как его звали, этого беднягу?

"They called him what he had called himself, but no one knew his name."	- Его называли так, как он сам называл себя; но настоящего его имени не знал никто.
"Not even any one who had attended on him?"	- Даже те, кто ему прислуживал?
"No one had attended on him.	- Ему никто не прислуживал.
He was found dead.	Просто его нашли мертвым.
In fact, I found him."	Точнее, это я его нашел.
"Without any clue to anything more?"	- И больше никаких сведений о нем не удалось получить?
"Without any; there was," says the lawyer meditatively, "an old portmanteau, but--No, there were no papers."	- Никаких. После него остался, - задумчиво говорит юрист, - старый чемодан.
During the utterance of every word of this short dialogue, Lady Dedlock and Mr. Tulkinghorn, without any other alteration in their customary deportment, have looked very steadily at one another--as was natural, perhaps, in the discussion of so unusual a subject.	Но... нет, никаких бумаг в нем не было. В течение этого короткого разговора леди Дедлок и мистер Талкингхорн, ничуть не меняя своей обычной манеры держаться, произносили каждое слово, не спуская глаз друг с друга, что, пожалуй, и не удивительно, когда приходится говорить на столь необычную тему.
Sir Leicester has looked at the fire, with the general expression of the Dedlock on the staircase.	А сэр Лестер смотрел на пламя камина, всем своим видом смахивая на Дедлока, портрет которого красуется на стене у лестницы.
The story being told, he renews his stately protest, saying that as it is quite clear that no association in my Lady's mind can possibly be traceable to this poor wretch (unless he was a begging-letter writer), he trusts to hear no more about a subject so far removed from my Lady's station.	Дослушав рассказ, он снова начинает важно протестовать, подчеркивая, что раз у миледи, очевидно, не сохранилось ровно никаких воспоминаний об этом несчастном (если только он не обращался к ней с письменной просьбой о вспомоществовании), он, сэр Лестер, надеется, что больше не услышит о происшествии, столь чуждом тому кругу, в котором вращается миледи.
"Certainly, a collection of horrors," says my Lady, gathering up her mantles and furs, "but they interest one for the moment!	- Да, все это какое-то нагромождение ужасов, -говорит миледи, подбирая свои меха и шали, -ими можно заинтересоваться, но ненадолго.
Have the kindness, Mr. Tulkinghorn, to open the door for me."	Будьте любезны, мистер Талкингхорн, откройте дверь.
Mr. Tulkinghorn does so with deference and holds it open while she passes out.	Мистер Талкингхорн почтительно открывает дверь и держит ее открытой, пока миледи выплывает из столовой.
She passes close to him, with her usual fatigued manner and insolent grace.	Она проходит совсем близко от него, и вид у нее, как всегда, утомленный, исполненный надменного изящества.
They meet again at dinner--again, next day-- again, for many days in succession.	Они снова встречаются за обедом... и на следующий день... и много дней подряд.
Lady Dedlock is always the same exhausted deity, surrounded by worshippers, and terribly liable to be bored to death, even while presiding at her own shrine.	Леди Дедлок все та же томная богиня, окруженная поклонниками и, как никто, склонная смертельно скучать даже тогда, когда восседает в посвященном ей храме.

Mr. Tulkinghorn is always the same speechless repository of noble confidences, so oddly but of place and yet so perfectly at home.	Мистер Талкингхорн - все тот же безмолвный хранитель аристократических признаний... здесь он явно не на своем месте, но тем не менее чувствует себя совсем как дома.
They appear to take as little note of one another as any two people enclosed within the same walls could.	Оба они, казалось бы, так же мало замечают друг друга, как любые другие люди, живущие в тех же стенах.
But whether each evermore watches and suspects the other, evermore mistrustful of some great reservation; whether each is evermore prepared at all points for the other, and never to be taken unawares; what each would give to know how much the other knows--all this is hidden, for the time, in their own hearts.	Но следит ли каждый из них за другим, всегда подозревая его в сокрытии чего-то очень важного; но всегда ли каждый готов отразить любой удар другого, чтобы ни в коем случае не быть застигнутым врасплох; но что дал бы один, чтоб узнать, сколь много знает другой, - все это до поры до времени таится в их сердцах.
CHAPTER XIII	Глава XIII
Esther's Narrative	Повесть Эстер
We held many consultations about what Richard was to be, first without Mr. Jarndyce, as he had requested, and afterwards with him, but it was a long time before we seemed to make progress.	Не раз мы обсуждали вопрос, - сначала без мистера Джарндиса, как он и просил, потом вместе с ним, - какую карьеру должен избрать себе Ричард, но не скоро пришли к решению.
Richard said he was ready for anything.	Ричард говорил, что он готов взяться за что угодно.
When Mr. Jarndyce doubted whether he might not already be too old to enter the Navy, Richard said he had thought of that, and perhaps he was.	Когда мистер Джарндис заметил как-то, что Ричард, пожалуй, уже вышел из возраста, в котором поступают во флот, юноша сказал, что тоже так думает, - пожалуй, и вправду вышел.
When Mr. Jarndyce asked him what he thought of the Army, Richard said he had thought of that, too, and it wasn't a bad idea.	Когда мистер Джарндис спросил его, не хочет ли он поступить в армию, Ричард ответил, что подумывал об этом и это было бы неплохо.
When Mr. Jarndyce advised him to try and decide within himself whether his old preference for the sea was an ordinary boyish inclination or a strong impulse, Richard answered, Well he really HAD tried very often, and he couldn't make out.	Когда же мистер Джарндис посоветовал ему хорошенько разобраться в себе самом и решить, является ли его давняя тяга к морю простым ребяческим увлечением или настоящей любовью, Ричард сказал, что очень часто пытался это решить, но так и не смог.
"How much of this indecision of character," Mr. Jarndyce said to me, "is chargeable on that incomprehensible heap of uncertainty and procrastination on which he has been thrown from his birth, I don't pretend to say; but that Chancery, among its other sins, is responsible for some of it, I can plainly see.	- Не знаю, потому ли он сделался столь нерешительным, - сказал мне как-то мистер Джарндис, - что с самого своего рождения попал в такую обстановку, где, как ни странно, все всегда откладывалось в долгий ящик, все было неясно и неопределенно, но что Канцлерский суд, в придачу к прочим своим грехам, частично виновен в его нерешительности, это я вижу.
It has engendered or confirmed in him a habit of putting off--and trusting to this, that, and the other chance, without knowing what chance--and dismissing everything as unsettled, uncertain, and confused.	Влияние суда породило или укрепило в Ричарде привычку всегда все откладывать со дня на день, все оставлять нерешенным, неопределенным, запутанным, надеясь, что произойдет, то, или другое, или третье, а что именно - мальчик и сам себе не представляет.

The character of much older and steadier people may be even changed by the circumstances surrounding them.	Даже у менее юных и более уравновешенных людей характер может измениться под влиянием обстановки, так что же говорить о Ричарде?
It would be too much to expect that a boy's, in its formation, should be the subject of such influences and escape them."	Можно ли ожидать, чтобы юноше с еще не сложившимся характером удалось противостоять подобным влияниям, если он попал в их сферу?
I felt this to be true; though if I may venture to mention what I thought besides, I thought it much to be regretted that Richard's education had not counteracted those influences or directed his character.	Все это была правда, но позволю себе сказать вдобавок, о чем думала я сама; а думала я, что воспитание Ричарда, к величайшему сожалению, не оказало противодействия этим влияниям и не дало направления его характеру.
He had been eight years at a public school and had learnt, I understood, to make Latin verses of several sorts in the most admirable manner.	Он проучился восемь лет в привилегированной закрытой школе и, насколько мне известно, выучился превосходно сочинять разнообразные стихи на латинском языке.
But I never heard that it had been anybody's business to find out what his natural bent was, or where his failings lay, or to adapt any kind of knowledge to HIM. HE had been adapted to the verses and had learnt the art of making them to such perfection that if he had remained at school until he was of age, I suppose he could only have gone on making them over and over again unless he had enlarged his education by forgetting how to do it.	Но я не слыхивала, чтобы кто-нибудь из его воспитателей попытался узнать, какие у него склонности, какие недостатки, или потрудился приспособить к его складу ума преподавание какой-либо науки! Нет, это его самого приспособили к сочинению латинских стихов, и мальчик научился сочинять их так хорошо, что, останься он в школе до своего совершеннолетия, он, я думаю, только и делал бы, что писал стихи, если бы не решил, наконец, завершить свое образование, позабыв, как они пишутся.
Still, although I had no doubt that they were very beautiful, and very improving, and very sufficient for a great many purposes of life, and always remembered all through life, I did doubt whether Richard would not have profited by some one studying him a little, instead of his studying them quite so much.	Правда, латинские стихи очень красивы, очень поучительны, во многих случаях очень полезны для жизни и даже запоминаются на всю жизнь, но я все же спрашивала себя, не лучше ли было бы для Ричарда, если бы сам он менее усердно изучал латинскую поэтику, зато кто-нибудь хоть немножко постарался бы изучить его.
To be sure, I knew nothing of the subject and do not even now know whether the young gentlemen of classic Rome or Greece made verses to the same extent--or whether the young gentlemen of any country ever did.	Впрочем, я в этом ничего не понимаю и не знаю даже, способны ли были молодые люди древнего Рима и Греции и вообще молодые люди любой другой страны сочинять стихи в таком количестве.
"I haven't the least idea," said Richard, musing, "what I had better be.	- Не имею ни малейшего представления, какую профессию мне избрать, - озабоченно говорил Ричард.
Except that I am quite sure I don't want to go into the Church, it's a toss-up."	- Я не хочу быть священником и это знаю твердо, а все остальное под вопросом.
"You have no inclination in Mr. Kenge's way?" suggested Mr. Jarndyce.	- А не хочется вам пойти по стопам: Кенджа? -предложил однажды мистер Джарндис.
"I don't know that, sir!" replied Richard.	-Не знаю; пожалуй, не очень, сэр! - ответил Ричард.
"I am fond of boating.	- Правда, я люблю кататься на лодке.

Articled clerks go a good deal on the water. It's a capital profession!"	А клерки у юристов разводят свою писанину такой уймой воды... Ну и профессия!
"Surgeon--" suggested Mr. Jarndyce.	- Может, хотите сделаться врачом? - подсказал мистер Джарндис.
"That's the thing, sir!" cried Richard.	- Вот это по мне, сэр! - воскликнул Ричард.
I doubt if he had ever once thought of it before.	Сомневаюсь, чтобы до этой минуты ему хоть раз пришла в голову мысль о медицине.
"That's the thing, sir," repeated Richard with the greatest enthusiasm.	-Вот это по мне, сэр!- повторил Ричард с величайшим энтузиазмом.
"We have got it at last.	- Наконец-то мы попали в точку!
M.R.C.S.!"	"Член Королевского Медицинского общества".
He was not to be laughed out of it, though he laughed at it heartily.	И никакими шутками нельзя было его разубедить, хотя он сам весело подшучивал над собой.
He said he had chosen his profession, and the more he thought of it, the more he felt that his destiny was clear; the art of healing was the art of all others for him.	Он говорил, что теперь выбрал себе профессию и чем больше о ней думает, тем лучше понимает, что его судьба ясна - искусство врачевания для него самое высокое искусство.
Mistrusting that he only came to this conclusion because, having never had much chance of finding out for himself what he was fitted for and having never been guided to the discovery, he was taken by the newest idea and was glad to get rid of the trouble of consideration, I wondered whether the Latin verses often ended in this or whether Richard's was a solitary case.	Подозревая, что он лишь потому пришел к этому выводу, что никогда не умел самостоятельно разобраться в своих способностях и, лишенный руководства, увлекался всяким новым предложением, радуясь возможности избавиться от тяжелой необходимости думать, я спрашивала себя, всегда ли сочинение стихов на латинском языке приводит к таким результатам, или Ричард -единственный в своем роде юноша.
Mr. Jarndyce took great pains to talk with him seriously and to put it to his good sense not to deceive himself in so important a matter.	Мистер Джарндис всячески старался вызвать его на серьезный разговор, убедительно доказывая, что нельзя обманывать себя в столь важном деле.
Richard was a little grave after these interviews, but invariably told Ada and me that it was all right, and then began to talk about something else.	После таких бесед Ричард ненадолго погружался в размышления, но вскоре неизменно говорил Аде и мне, что "все ясно", после чего переводил разговор на другую тему.
"By heaven!" cried Mr. Boythorn, who interested himself strongly in the subject--though I need not say that, for he could do nothing weakly; "I rejoice to find a young gentleman of spirit and gallantry devoting himself to that noble profession!	- Клянусь небом! - вскричал однажды мистер Бойторн, который горячо интересовался этим вопросом (впрочем, мне незачем добавлять, что он ни к чему не мог относиться равнодушно), -как отрадно видеть, что мужественный и достойный молодой джентльмен посвящает себя этой благородной профессии!
The more spirit there is in it, the better for mankind and the worse for those mercenary task-masters and low tricksters who delight in putting that illustrious art at a disadvantage in the world.	Чем больше достойных людей будет заниматься ею, тем лучше будет для человечества, тем хуже -для продажных деляг и подлых шарлатанов, которые только принижают славное искусство врачевания в глазах всего мира.

By all that is base and despicable," cried Mr. Boythorn, "the treatment of surgeons aboard ship is such that I would submit the legs--both legs--of every member of the Admiralty Board to a compound fracture and render it a transportable offence in any qualified practitioner to set them if the system were not wholly changed in eight and forty hours!"	Клянусь всем, что низко и презренно! - загремел мистер Бойторн. - Судовые лекари лечат до того скверно, что я предлагаю подвергнуть ноги - обе ноги - каждого члена Совета адмиралтейства сложному перелому, а всем опытным врачам запретить пользовать их под страхом ссылки на каторгу, если всю систему врачебной помощи во флоте не изменят коренным образом в течение сорока восьми часов!
"Wouldn't you give them a week?" asked Mr. Jarndyce.	-Дай им хоть неделю сроку! - сказал мистер Джарндис.
"No!" cried Mr. Boythorn firmly.	- Нет! - воскликнул мистер Бойторн непреклонно.
"Not on any consideration!	- Ни в коем случае!
Eight and forty hours!	Сорок восемь часов!
As to corporations, parishes, vestry-boards, and similar gatherings of jolter-headed clods who assemble to exchange such speeches that, by heaven, they ought to be worked in quicksilver mines for the short remainder of their miserable existence, if it were only to prevent their detestable English from contaminating a language spoken in the presence of the sun--as to those fellows, who meanly take advantage of the ardour of gentlemen in the pursuit of knowledge to recompense the inestimable services of the best years of their lives, their long study, and their expensive education with pittances too small for the acceptance of clerks, I would have the necks of every one of them wrung and their skulls arranged in Surgeons' Hall for the contemplation of the whole profession in order that its younger members might understand from actual measurement, in early life, HOW thick skulls may become!"	Что касается всяких там корпораций, приходских общин, приходских советов и прочих им подобных сборищ, куда олухи с трясущимися головами сходятся, чтобы обмениваться такими речами, за которые - клянусь небом! - их следует сослать на каторжные работы, в ртутные рудники, на весь короткий остаток их мерзкого существования, хотя бы лишь для того, чтобы помешать их отвратительному английскому языку заражать язык, на котором люди говорят под солнцем, - что касается этих мерзавцев, что подло наживаются на рвении джентльменов, ищущих знания и, в награду за их неоценимые услуги, за лучшие годы их жизни и большие средства, потраченные ими на получение медицинского образования, платят медикам какие-то жалкие гроши, от каких откажется и простой клерк, - то я приказал бы свернуть шею всем этим подлецам, а черепа их выставить в Медицинской коллегии на обзор всему медицинскому миру так, чтобы младшие его представители уже. в юности могли определить посредством точных измерений, какими толстыми могут стать черепа!
He wound up this vehement declaration by looking round upon us with a most agreeable smile and suddenly thundering,	Он закончил эту неистовую декларацию, оглядев всех нас с приятнейшей улыбкой, и внезапно загрохотал:
"Ha, ha, ha!" over and over again, until anybody else might have been expected to be quite subdued by the exertion.	"Ха-ха-ха!" - и хохотал так долго, что всякий другой на его месте изнемог бы от напряжения.
As Richard still continued to say that he was fixed in his choice after repeated periods for consideration had been recommended by Mr. Jarndyce and had expired, and he still continued to assure Ada and me in the same final manner that it was "all right," it became advisable to take Mr. Kenge into council.	Мистер Джарндис несколько раз давал Ричарду сроки на размышление, но после того как они истекали, Ричард продолжал утверждать, что не намерен отказываться от сделанного выбора и все с тем же решительным видом уверял Аду и меня, что "все ясно"; поэтому мы надумали вызвать на совет мистера Кенджа.

Mr. Kenge, therefore, came down to dinner one day, and leaned back in his chair, and turned his eye-glasses over and over, and spoke in a sonorous voice, and did exactly what I remembered to have seen him do when I was a little girl.	И вот как-то раз мистер Кендж приехал к нам обедать и уж, конечно, откидывался на спинку кресла, вертел и перевертывал свои очки, говорил звучным голосом и вообще держал себя совершенно так же, как в те времена, когда я была еще девочкой.
"Ah!" said Mr. Kenge.	-А! - говорил мистер Кендж.
"Yes.	- Да
Well!	Прекрасно!
A very good profession, Mr. Jarndyce, a very good profession."	Отменная профессия, мистер Джарндис... отменная профессия.
"The course of study and preparation requires to be diligently pursued," observed my guardian with a glance at Richard.	- Но теоретическая и практическая подготовка к этой профессии требует усердия, - заметил мой опекун, бросив взгляд на Ричарда.
"Oh, no doubt," said Mr. Kenge.	- Без сомнения, - согласился мистер Кендж.
"Diligently."	- Именно усердия.
"But that being the case, more or less, with all pursuits that are worth much," said Mr. Jarndyce, "it is not a special consideration which another choice would be likely to escape."	- Впрочем, усердие более или менее необходимо для достижения любой цели, если она чего-нибудь стоит, - заметил мистер Джарндис, -и это вовсе не какое-то особое условие, которого можно избежать, сделав иной выбор.
"Truly," said Mr. Kenge.	- Совершенно верно! - подтвердил мистер Кендж.
"And Mr. Richard Carstone, who has so meritoriously acquitted himself in the--shall I say the classic shades?--in which his youth had been passed, will, no doubt, apply the habits, if not the principles and practice, of versification in that tongue in which a poet was said (unless I mistake) to be born, not made, to the more eminently practical field of action on which he enters."	- И мистер Ричард Карстон, столь достойным образом проявивший себя в... скажем... в области изучения классиков, под сенью коих прошла его юность, вступая теперь на более практическое поприще, бесспорно найдет применение если не теории и практике сочинения стихов, то хотя бы навыкам, приобретенным в занятиях латинским языком - тем самым языком, на котором было сказано, что поэтом (если я не ошибаюсь) нужно родиться, но сделаться им нельзя.
"You may rely upon it," said Richard in his off-hand manner, "that I shall go at it and do my best."	- Можете на меня положиться, - недолго думая, отозвался Ричард, - дайте мне только взяться за ученье, и я сделаю все, что в моих силах.
"Very well, Mr. Jarndyce!" said Mr. Kenge, gently nodding his head.	- Прекрасно, мистер Джарндис, - сказал мистер Кендж, слегка кивнув.
"Really, when we are assured by Mr. Richard that he means to go at it and to do his best," nodding feelingly and smoothly over those expressions, "I would submit to you that we have only to inquire into the best mode of carrying out the object of his ambition.	- Если мистер Ричард заверил нас, что, начав ученье, он сделает все, что в его силах, - повторяя эти слова, мистер Кендж сочувственно и ласково кивал головой, - то, мне кажется, нам остается только решить, как достигнуть цели его стремлений наиболее разумным образом.
Now, with reference to placing Mr. Richard with some sufficiently eminent practitioner. Is there any one in view at present?"	Далее, поскольку мистера Ричарда придется отдать в ученье к достаточно опытному практикующему врачу... у вас есть на примете такой врач?

"No one, Rick, I think?" said my guardian.	- Как будто нет, Рик? - осведомился опекун.
"No one, sir," said Richard.	- Никого нет, сэр, - ответил Ричард.
"Quite so!" observed Mr. Kenge.	-Так! - отозвался мистер Кендж.
"As to situation, now. Is there any particular feeling on that head?"	- Ну, а что касается медицинской специальности... тут у вас имеется какое-нибудь предпочтение?
"N--no," said Richard.	- Н-нет, - проговорил Ричард.
"Quite so!" observed Mr. Kenge again.	- Так, так! - заметил мистер Кендж.
"I should like a little variety," said Richard; "I mean a good range of experience."	- Мне хотелось бы разнообразия в занятиях, -объяснил Ричард, - то есть широкого поля деятельности.
"Very requisite, no doubt," returned Mr. Kenge.	- Бесспорно, это весьма желательно, - согласился мистер Кендж.
"I think this may be easily arranged, Mr. Jarndyce?	- Мне кажется, это легко устроить, не правда ли, мистер Джарндис?
We have only, in the first place, to discover a sufficiently eligible practitioner; and as soon as we make our want--and shall I add, our ability to pay a premium?-- known, our only difficulty will be in the selection of one from a large number.	Нам придется только, во-первых, найти достаточно опытного врача; а едва мы объявим о нашем желании, - и нужно ли добавлять? - о нашей возможности платить за преподавание, у нас останется лишь одна трудность - выбрать одного из многих.
We have only, in the second place, to observe those little formalities which are rendered necessary by our time of life and our being under the guardianship of the court.	Во-вторых, нам придется только соблюсти те небольшие формальности, которые обусловлены нашим возрастом и нашим состоянием под опекой Канцлерского суда.
We shall soon be--shall I say, in Mr. Richard's own light-hearted manner, 'going at it'--to our heart's content.	И тогда мы быстро, - выражаясь в непринужденном стиле самого мистера Ричарда, -возьмемся за ученье и будем заниматься сколько нашей душе угодно.
It is a coincidence," said Mr. Kenge with a tinge of melancholy in his smile, "one of those coincidences which may or may not require an explanation beyond our present limited faculties, that I have a cousin in the medical profession.	Какое совпадение, - продолжал мистер Кендж, улыбаясь с легким оттенком меланхолии, - одно из тех совпадений, объяснить которые мы можем, - или не можем при наших теперешних ограниченных способностях, - но у меня есть родственник - врач.
He might be deemed eligible by you and might be disposed to respond to this proposal.	Возможно, вы найдете его подходящим, а он, возможно, согласится принять ваше предложение.
I can answer for him as little as for you, but he MIGHT!"	Конечно, я так же не могу ручаться за него, как и за вас, но возможно, что он согласится!
As this was an opening in the prospect, it was arranged that Mr. Kenge should see his cousin.	Это было разумное предложение, и мы попросили мистера Кенджа, чтобы он переговорил со своим родственником.
And as Mr. Jarndyce had before proposed to take us to London for a few weeks, it was settled next day that we should make our visit at once and combine Richard's business with it.	Мистер Джарндис еще раньше собирался увезти нас в Лондон на несколько недель, поэтому мы на другой же день решили выехать как можно скорее, чтобы наладить дела Ричарда.

Mr. Boythorn leaving us within a week, we took up our abode at a cheerful lodging near Oxford Street over an upholsterer's shop.	Неделю спустя мистер Бойторн от нас уехал, а мы поселились в уютной квартире близ улицы Оксфорд-стрит, над лавкой одного обойщика.
London was a great wonder to us, and we were out for hours and hours at a time, seeing the sights, which appeared to be less capable of exhaustion than we were.	Лондон поразил нас, как чудо, и мы целыми часами осматривали его достопримечательности, но запас их был так неистощим, что силы наши грозили иссякнуть раньше, чем мы успеем все осмотреть.
We made the round of the principal theatres, too, with great delight, and saw all the plays that were worth seeing.	Мы с величайшим наслаждением бывали во всех лучших театрах и смотрели все пьесы, которые стоило видеть.
I mention this because it was at the theatre that I began to be made uncomfortable again by Mr. Guppy.	Я упоминаю об этом потому, что именно в театре мне опять начал досаждать мистер Гаппи.
I was sitting in front of the box one night with Ada, and Richard was in the place he liked best, behind Ada's chair, when, happening to look down into the pit, I saw Mr. Guppy, with his hair flattened down upon his head and woe depicted in his face, looking up at me.	Как-то раз, на вечернем спектакле, когда мы с Адой сидели у барьера ложи, а Ричард занимал свое любимое место - за креслом Ады, я случайно бросила взгляд на задние ряды партера и увидела мистера Г аппи - его прилизанные волосы, омраченное скорбью лицо и глаза, устремленные вверх, на меня.
I felt all through the performance that he never looked at the actors but constantly looked at me, and always with a carefully prepared expression of the deepest misery and the profoundest dejection.	В течение всего спектакля я чувствовала, что мистер Г аппи не смотрит на актеров, но не отрывает глаз от меня - и все с тем же деланным выражением глубочайшего страдания и самого безнадежного уныния.
It quite spoiled my pleasure for that night because it was so very embarrassing and so very ridiculous.	Его поведение испортило мне весь вечер - так оно было нелепо и стеснительно.
But from that time forth, we never went to the play without my seeing Mr. Guppy in the pit, always with his hair straight and flat, his shirt-collar turned down, and a general feebleness about him.	И с тех пор всякий раз, как мы были в театре, я видела в задних рядах партера мистера Гаппи -его неизменно прямые, прилизанные волосы, упавший на плечи воротничок рубашки и совершенно расслабленную фигуру.
If he were not there when we went in, and I began to hope he would not come and yielded myself for a little while to the interest of the scene, I was certain to encounter his languishing eyes when I least expected it and, from that time, to be quite sure that they were fixed upon me all the evening.	Если его не было видно, когда мы входили в зрительный зал, я, воспрянув духом, начинала надеяться, что он не придет, и все свое внимание отдавала пьесе, но - ненадолго, ибо рано иди поздно встречала его томный взор, когда никак этого не ждала, и с той минуты не сомневалась, что мистер Г аппи ни разу за весь вечер не отведет от меня глаз.
I really cannot express how uneasy this made me.	Не могу выразить, как это меня стесняло.
If he would only have brushed up his hair or turned up his collar, it would have been bad enough; but to know that that absurd figure was always gazing at me, and always in that demonstrative state of despondency, put such a constraint upon me that I did not like to laugh at the play, or to cry at it, or to move, or to speak.	Трудно было бы им любоваться, даже если б он взбил свою шевелюру и поправил воротничок рубашки, но, зная, что на меня все с тем же подчеркнуто страдальческим лицом уставился человек столь нелепого вида, я чувствовала себя так неловко, что могла только смотреть на сцену, но не могла ни смеяться, ни плакать, ни двигаться, ни разговаривать.
I seemed able to do nothing naturally.	Кажется, я ничего не могла делать естественно.

As to escaping Mr. Guppy by going to the back of the box, I could not bear to do that because I knew Richard and Ada relied on having me next them and that they could never have talked together so happily if anybody else had been in my place.	Избежать внимания мистера Г аппи, удалившись в аванложу, я тоже не могла, так как догадывалась, что Ричард и Ада хотят, чтобы я оставалась рядом с ними, зная, что им не удастся разговаривать непринужденно, если мое место займет кто-нибудь другой.
So there I sat, not knowing where to look--for wherever I looked, I knew Mr. Guppy's eyes were following me--and thinking of the dreadful expense to which this young man was putting himself on my account.	Поэтому я сидела с ними, не зная, куда девать глаза, - ведь я не сомневалась, что, куда бы я ни взглянула, взор мистера Г аппи последует за мной, - и была не в силах отвязаться от мысли, что молодой человек тратит из-за меня уйму денег.
Sometimes I thought of telling Mr. Jarndyce.	Иной раз я подумывала - а не сказать ли обо всем этом мистеру Джарндису?
Then I feared that the young man would lose his situation and that I might ruin him.	Но боялась, как бы молодой человек не потерял места и не испортил себе карьеры.
Sometimes I thought of confiding in Richard, but was deterred by the possibility of his fighting Mr. Guppy and giving him black eyes.	Иной раз подумывала - а не довериться ли мне Ричарду; но терялась при мысли, что он, чего доброго, подерется с мистером Гаппи и наставит ему синяков под глазами.
Sometimes I thought, should I frown at him or shake my head.	То я думала - не посмотреть ли мне на него, нахмурив брови и покачав головой?
Then I felt I could not do it.	Но чувствовала, что не в силах.
Sometimes I considered whether I should write to his mother, but that ended in my being convinced that to open a correspondence would be to make the matter worse.	То решалась написать его матери, но потом убеждала себя, что, начав переписку, только поставлю себя в еще более неприятное положение.
I always came to the conclusion, finally, that I could do nothing.	И всякий раз я приходила к выводу, что ничего сделать нельзя.
Mr. Guppy's perseverance, all this time, not only produced him regularly at any theatre to which we went, but caused him to appear in the crowd as we were coming out, and even to get up behind our fly— where I am sure I saw him, two or three times, struggling among the most dreadful spikes.	Все это время мистер Гаппи с упорством, достойным лучшего применения, не только появлялся решительно на всех спектаклях, которые мы смотрели, но стоял в толпе, когда мы выходили из театра и даже - как я видела раза два-три - прицеплялся сзади к нашему экипажу с риском напороться на громадные гвозди.
After we got home, he haunted a post opposite our house.	Когда мы приезжали домой, он уже торчал у столба для афиш против нашей квартиры.
The upholsterer's where we lodged being at the corner of two streets, and my bedroom window being opposite the post, I was afraid to go near the window when I went upstairs, lest I should see him (as I did one moonlight night) leaning against the post and evidently catching cold.	Обойщик, у которого мы поселились, жил на углу, а столб стоял против окон моей спальни, и я, поднявшись к себе в комнату, не смела подойти к окну из боязни увидеть мистера Гаппи (как я и видела его однажды в лунную ночь) прислонившимся к столбу и явно рискующим простудиться.
If Mr. Guppy had not been, fortunately for me, engaged in the daytime, I really should have had no rest from him.	Если бы мистер Гаппи, к счастью для меня, не был занят днем, мне не было бы от него покоя.

While we were making this round of gaieties, in which Mr. Guppy so extraordinarily participated, the business which had helped to bring us to town was not neglected.	Предаваясь этим развлечениям, в которых мистер Г аппи принимал участие столь странным образом, мы не забывали и о деле, ради которого приехали в город.
Mr. Kenge's cousin was a Mr. Bayham Badger, who had a good practice at Chelsea and attended a large public institution besides.	Родственником мистера Кенджа оказался некий мистер Бейхем Беджер, который имел хорошую практику в Челси и, кроме того, работал в крупной общественной больнице.
He was quite willing to receive Richard into his house and to superintend his studies, and as it seemed that those could be pursued advantageously under Mr. Badger's roof, and Mr. Badger liked Richard, and as Richard said he liked Mr. Badger "well enough," an agreement was made, the Lord Chancellor's consent was obtained, and it was all settled.	Он охотно согласился взять к себе Ричарда и руководить его занятиями, для которых, по-видимому, мог создать благоприятную обстановку; и так как мистеру Беджеру понравился Ричард, а Ричард сказал, что мистер Беджер понравился ему "в достаточной степени", то сделка была заключена, разрешение лорд-канцлера получено, и все устроилось.
On the day when matters were concluded between Richard and Mr. Badger, we were all under engagement to dine at Mr. Badger's house.	В тот день, когда Ричард и мистер Беджер договорились, нас всех пригласили отобедать у мистера Беджера.
We were to be "merely a family party," Mrs. Badger's note said; and we found no lady there but Mrs. Badger herself.	Нам предстояло провести "чисто семейный вечер", как было сказано в письменном приглашении миссис Беджер, и в доме ее не оказалось других дам, кроме самой хозяйки.
She was surrounded in the drawing-room by various objects, indicative of her painting a little, playing the piano a little, playing the guitar a little, playing the harp a little, singing a little, working a little, reading a little, writing poetry a little, and botanizing a little.	Она сидела в гостиной, окруженная разнообразными предметами, по которым можно было догадаться, что она немножко пишет красками, немножко играет на рояле, немножко -на гитаре, немножко - на арфе, немножко поет, немножко вышивает, немножко читает, немножко пишет стихи и немножко занимается ботаникой.
She was a lady of about fifty, I should think, youthfully dressed, and of a very fine complexion.	Это была женщина лет пятидесяти, с прекрасным цветом лица, одетая не по возрасту молодо.
If I add to the little list of her accomplishments that she rouged a little, I do not mean that there was any harm in it.	Если к небольшому списку ее занятий я добавлю, что она немножко румянилась, то - вовсе не для того, чтобы ее осудить.
Mr. Bayham Badger himself was a pink, fresh-faced, crisp-looking gentleman with a weak voice, white teeth, light hair, and surprised eyes, some years younger, I should say, than Mrs. Bayham Badger.	Сам мистер Бейхем Беджер, краснощекий, бодрый джентльмен со свежим лицом, тонким голосом, белыми зубами, светлыми волосами и удивленными глазами, был, вероятно, на несколько лет моложе миссис Бейхем Беджер.
He admired her exceedingly, but principally, and to begin with, on the curious ground (as it seemed to us) of her having had three husbands.	Он от души восхищался женой, но, как ни странно, прежде всего и преимущественно тем (как нам показалось), что она трижды выходила замуж.
We had barely taken our seats when he said to Mr. Jarndyce quite triumphantly,	Едва мы успели сесть, как он торжествующе сообщил мистеру Джарндису:
"You would hardly suppose that I am Mrs. Bayham Badger's third!"	- Вы, наверное, и не подозреваете, что я у миссис Бейхем Беджер третий муж!
"Indeed?" said Mr. Jarndyce.	- В самом деле? - промолвил мистер Джарндис.

"Her third!" said Mr. Badger.	- Третий! - повторил мистер Беджер.
"Mrs. Bayham Badger has not the appearance, Miss Summerson, of a lady who has had two former husbands?"	- Не правда ли, мисс Саммерсон, миссис Беджер не похожа на даму, у которой уже было двое мужей?
I said "Not at all!"	- Нисколько, - согласилась я.
"And most remarkable men!" said Mr. Badger in a tone of confidence.	- И оба в высшей степени замечательные люди! -проговорил мистер Беджер конфиденциальным тоном.
"Captain Swosser of the Royal Navy, who was Mrs. Badger's first husband, was a very distinguished officer indeed.	- Первый муж миссис Беджер - капитан Суоссер, моряк королевского флота, был выдающимся офицером.
The name of Professor Dingo, my immediate predecessor, is one of European reputation."	Профессор Динго, мой ближайший предшественник, прославился на всю Европу.
Mrs. Badger overheard him and smiled.	Миссис Беджер случайно услышала его слова и улыбнулась.
"Yes, my dear!" Mr. Badger replied to the smile, "I was observing to Mr. Jarndyce and Miss Summerson that you had had two former husbands--both very distinguished men. And they found it, as people generally do, difficult to believe."	- Да, дорогая, - ответил мистер Беджер на ее улыбку, - я сейчас говорил мистеру Джарндису и мисс Саммерсон, что у тебя уже было двое мужей- весьма выдающихся, и наши гости нашли, как и все вообще находят, что этому трудно поверить.
"I was barely twenty," said Mrs. Badger, "when I married Captain Swosser of the Royal Navy.	- Мне было всего двадцать лет, - начала миссис Беджер, - когда я вышла замуж за капитана Суоссера, офицера королевского флота.
I was in the Mediterranean with him; I am quite a sailor.	Я плавала с ним по Средиземному морю и сделалась прямо-таки заправским моряком.
On the twelfth anniversary of my wedding-day, I became the wife of Professor Dingo."	В двенадцатую годовщину нашей свадьбы я стала женой профессора Динго.
"Of European reputation," added Mr. Badger in an undertone.	- Прославился на всю Европу, - вставил мистер Беджер вполголоса.
"And when Mr. Badger and myself were married," pursued Mrs. Badger, "we were married on the same day of the year.	- А когда на мне женился мистер Беджер, -продолжала миссис Беджер, - мы венчались в тот же самый месяц и число.
I had become attached to the day."	Я уже успела полюбить этот день.
"So that Mrs. Badger has been married to three husbands--two of them highly distinguished men," said Mr. Badger, summing up the facts, "and each time upon the twenty-first of March at eleven in the forenoon!"	- Итак, миссис Беджер выходила замуж трижды, причем двое ее мужей были в высшей степени выдающимися людьми, - проговорил мистер Беджер, суммируя факты, - и каждый раз она венчалась двадцать первого марта, в одиннадцать часов утра!
We all expressed our admiration.	Мы все выразили свое восхищение этим обстоятельством.
"But for Mr. Badger's modesty," said Mr. Jarndyce, "I would take leave to correct him and say three distinguished men."	- Если бы не скромность мистера Беджера, -заметил мистер Джарндис, - я позволил бы себе поправить его, назвав выдающимися людьми всех троих мужей его супруги.
"Thank you, Mr. Jarndyce!	- Благодарю вас, мистер Джарндис.

What I always tell him!" observed Mrs. Badger.	Я всегда ему это говорю, - промолвила миссис Беджер.
"And, my dear," said Mr. Badger, "what do I always tell you?	- А я, дорогая, что я тебе всегда говорю? -осведомился мистер Беджер.
That without any affectation of disparaging such professional distinction as I may have attained (which our friend Mr. Carstone will have many opportunities of estimating), I am not so weak--no, really," said Mr. Badger to us generally, "so unreasonable--as to put my reputation on the same footing with such first-rate men as Captain Swosser and Professor Dingo.	- Что, не стараясь притворно умалять те профессиональные успехи, которых я, быть может, достиг (и оценить которые нашему другу, мистеру Карстону, представится немало случаев), я не столь глуп, о нет! - добавил мистер Беджер, обращаясь ко всем нам вместе, - и не столь самонадеян, чтобы ставить свою собственную репутацию на одну доску с репутацией таких замечательных людей, как капитан Суоссер и профессор Динго.
Perhaps you may be interested, Mr. Jarndyce," continued Mr. Bayham Badger, leading the way into the next drawing-room, "in this portrait of Captain Swosser.	Быть может, мистер Джарндис, - продолжал мистер Бейхем Беджер, пригласив нас пройти в гостиную, - вам будет интересно взглянуть на этот портрет капитана Суоссера.
It was taken on his return home from the African station, where he had suffered from the fever of the country.	Он был написан, когда капитан вернулся домой с одной африканской базы, где страдал от тамошней лихорадки.
Mrs. Badger considers it too yellow.	Миссис Беджер находит, что на этом портрете он слишком желт.
But it's a very fine head.	Но все-таки это красавец мужчина.
A very fine head!"	Прямо красавец!
We all echoed,	Мы все повторили, как эхо:
"A very fine head!"	- Красавец!
"I feel when I look at it," said Mr. Badger, "'That's a man I should like to have seen!'	- Когда я смотрю на него, - продолжал мистер Беджер, - я думаю: как жаль, что я с ним не был знаком!
It strikingly bespeaks the first-class man that Captain Swosser pre-eminently was.	И это бесспорно доказывает, каким исключительным человеком был капитан Суоссер.
On the other side, Professor Dingo.	С другой стороны - профессор Динго.
I knew him well-attended him in his last illness--a speaking likeness!	Этого я знал хорошо - лечил его во время его последней болезни... разительное сходство!
Over the piano, Mrs. Bayham Badger when Mrs. Swosser.	Над роялем портрет миссис Бейхем Беджер в бытность ее миссис Суоссер.
Over the sofa, Mrs. Bayham Badger when Mrs. Dingo.	Над диваном - портрет миссис Бейхем Беджер в бытность ее миссис Динго.
Of Mrs. Bayham Badger IN ESSE, I possess the original and have no copy."	Что касается миссис Бейхем Беджер в теперешний период ее жизни, то я обладаю оригиналом, но копии у меня нет.
Dinner was now announced, and we went downstairs.	Доложили, что обед подан, и мы спустились в столовую.

It was a very genteel entertainment, very handsomely served.	Обед был весьма изысканный и очень красиво сервированный.
But the captain and the professor still ran in Mr. Badger's head, and as Ada and I had the honour of being under his particular care, we had the full benefit of them.	Но капитан и профессор все еще не выходили из головы у мистера Беджера, и, так как нам с Адой досталась честь сидеть рядом с хозяином, он потчевал нас ими очень усердно.
"Water, Miss Summerson?	- Вам воды, мисс Саммерсон?
Allow me!	Позвольте мне!
Not in that tumbler, pray.	Нет, простите, только не в этот стакан.
Bring me the professor's goblet, James!"	Джеймс, принесите бокальчик профессора!
Ada very much admired some artificial flowers under a glass.	Ада восхищалась искусственными цветами, стоявшими под стеклянным колпаком.
"Astonishing how they keep!" said Mr. Badger.	- Удивительно, как они сохранились! - сказал мистер Беджер.
"They were presented to Mrs. Bayham Badger when she was in the Mediterranean."	- Миссис Бейхем Беджер получила их в подарок, когда была на Средиземном море.
He invited Mr. Jarndyce to take a glass of claret.	Он протянул было мистеру Джарндису бутылку красного вина.
"Not that claret!" he said.	- Не то вино! - вдруг спохватился он.
"Excuse me!	- Прошу извинения!
This is an occasion, and ON an occasion I produce some very special claret I happen to have. (James, Captain Swosser's wine!) Mr. Jarndyce, this is a wine that was imported by the captain, we will not say how many years ago.	Сегодня у нас исключительный случай, а в исключительных случаях я угощаю гостей совершенно необычайным бордо (Джеймс, вино капитана Суоссера!). Мистер Джарндис, капитан привез в Англию это вино, - не будем говорить, сколько лет тому назад.
You will find it very curious.	Вы такого вина не пивали.
My dear, I shall he happy to take some of this wine with you. (Captain Swosser's claret to your mistress, James!) My love, your health!"	Дорогая, я буду счастлив выпить с тобой этого вина. (Джеймс, налейте бордо капитана Суоссера вашей хозяйке!) Твое здоровье, любовь моя!
After dinner, when we ladies retired, we took Mrs. Badger's first and second husband with us.	Когда мы, дамы, удалились после обеда, нам пришлось забрать с собой и первого и второго мужа миссис Веджер.
Mrs. Badger gave us in the drawing-room a biographical sketch of the life and services of Captain Swosser before his marriage and a more minute account of him dating from the time when he fell in love with her at a ball on board the Crippler, given to the officers of that ship when she lay in Plymouth Harbour.	В гостиной миссис Беджер набросала нам краткий биографический очерк добрачной жизни и деятельности капитана Суоссера, а затем сделала более подробный доклад о нем, начиная с того момента, жак он влюбился в нее на балу, который давали на борту "Разящего" офицеры этого корабля, стоявшего тогда в Плимутской гавани.
"The dear old Crippler!" said Mrs. Badger, shaking her head.	- Ах, этот старый милый "Разящий"! - говорила миссис Беджер, покачивая головой.
"She was a noble vessel.	- Вот был великолепный, корабль!
Trim, ship-shape, all a taunto, as Captain Swosser used to say.	Нарядный, блестяще оснащенный, прямо "высший класс", по словам капитана Суоссера.

You must excuse me if I occasionally introduce a nautical expression; I was quite a sailor once.	Извините меня, если я случайно употреблю флотское выражение, - ведь я когда-то была заправским моряком.
Captain Swosser loved that craft for my sake.	Капитан Суоссер обожал это судно из-за меня.
When she was no longer in commission, he frequently said that if he were rich enough to buy her old hulk, he would have an inscription let into the timbers of the quarter- deck where we stood as partners in the dance to mark the spot where he fell--raked fore and aft (Captain Swosser used to say) by the fire from my tops.	Когда оно уже больше не годилось для плавания, он частенько говаривал, что, будь он богат, он купил бы его старый остов и велел бы сделать надпись на шканцах, там, где мы стояли с ним во время бала, чтобы отметить то место, где он пал, испепеленный с носа и до кормы (как выражался капитан Суоссер) моими марсовыми огнями.
It was his naval way of mentioning my eyes."	Так он по-своему, по-флотски, называл мои глаза.
Mrs. Badger shook her head, sighed, and looked in the glass.	Миссис Беджер покачала головой, вздохнула и посмотрелась в зеркало.
"It was a great change from Captain Swosser to Professor Dingo," she resumed with a plaintive smile.	- Профессор Динго сильно отличался от капитана Суоссера, - продолжала она с жалобной улыбкой.
"I felt it a good deal at first.	- Вначале я это чувствовала очень остро.
Such an entire revolution in my mode of life!	Полнейший переворот во всем моем образе жизни!
But custom, combined with science--particularly science--inured me to it.	Но время и наука - в особенности наука - помогли мне свыкнуться и с ним.
Being the professor's sole companion in his botanical excursions, I almost forgot that I had ever been afloat, and became quite learned.	Я была единственной спутницей профессора в его ботанических экскурсиях, так что почти забыла, что когда-то плавала по морям, и сделалась заправским ученым.
It is singular that the professor was the antipodes of Captain Swosser and that Mr. Badger is not in the least like either!"	Замечательно, что профессор был полной противоположностью капитана Суоссера, а мистер Беджер ничуть не похож ни на того, ни на другого!
We then passed into a narrative of the deaths of Captain Swosser and Professor Dingo, both of whom seem to have had very bad complaints.	Затем мы перешли к повествованию о кончине капитана Суоссера и профессора Динго, - оба они, видимо, страдали тяжкими болезнями.
In the course of it, Mrs. Badger signified to us that she had never madly loved but once and that the object of that wild affection, never to be recalled in its fresh enthusiasm, was Captain Swosser.	Рассказывая об этом, миссис Беджер призналась, что только раз в жизни была безумно влюблена и предметом этой пылкой страсти, неповторимой по свежести энтузиазма, был капитан Суоссер.
The professor was yet dying by inches in the most dismal manner, and Mrs. Badger was giving us imitations of his way of saying, with great difficulty,	Потом настал черед профессора, и он самым грустным образом начал постепенно умирать, -миссис Беджер только что стала передразнивать, как он, бывало, с трудом выговаривал:
"Where is Laura?	"Где Лора?
Let Laura give me my toast and water!" when the entrance of the gentlemen consigned him to the tomb.	Пусть Лора принесет мне сухарной водицы", - как в гостиную пришли джентльмены, и он сошел в могилу.

Now, I observed that evening, as I had observed for some days past, that Ada and Richard were more than ever attached to each other's society, which was but natural, seeing that they were going to be separated so soon.	В тот вечер, и вообще за последнее время, я видела, что Ада и Ричард все больше стараются быть вместе, да и немудрено - ведь им так скоро предстояло расстаться.
I was therefore not very much surprised when we got home, and Ada and I retired upstairs, to find Ada more silent than usual, though I was not quite prepared for her coming into my arms and beginning to speak to me, with her face hidden.	Поэтому, когда мы с Адой, вернувшись домой, поднялись к себе наверх, я не очень удивилась, заметив, что она молчаливее, чем всегда, но уж никак не ожидала, что она внезапно бросится в мои объятия и спрячет лицо на моей груди.
"My darling Esther!" murmured Ada. "I have a great secret to tell you!"	- Милая моя Эстер, - шептала Ада, - я хочу открыть тебе одну важную тайну!
A mighty secret, my pretty one, no doubt!	Конечно, прелесть моя, "тайну", да еще какую!
"What is it, Ada?"	- Что же это такое, Ада?
"Oh, Esther, you would never guess!"	- Ах, Эстер, ты ни за что не догадаешься.
"Shall I try to guess?" said I.	- А если постараюсь? - сказала я.
"Oh, no!	- Нет, нет!
Don't!	Не надо!
Pray don't!" cried Ada, very much startled by the idea of my doing so.	Пожалуйста, не надо! - воскликнула Ада, испуганная одной лишь мыслью о том, что я могу догадаться.
"Now, I wonder who it can be about?" said I, pretending to consider.	- Не представляю себе, что это может быть? -сказала я, притворяясь, что раздумываю.
"It's about--" said Ada in a whisper. "It's about--my cousin Richard!"	-Это... - прошептала Ада, - это - насчет кузена Ричарда!
"Well, my own!" said I, kissing her bright hair, which was all I could see. "And what about him?"	- Ну, родная моя, - сказала я, целуя ее золотистые волосы (лица ее я не видела), - что же ты о нем скажешь?
"Oh, Esther, you would never guess!"	- Ах, Эстер, ты ни за что не угадаешь!
It was so pretty to have her clinging to me in that way, hiding her face, and to know that she was not crying in sorrow but in a little glow of joy, and pride, and hope, that I would not help her just yet.	Так приятно было, что она прильнула ко мне, спрятав лицо; так приятно было знать, что плачет она не от горя, а от сверкающей радости, гордости и надежды, - даже не хотелось сразу же помочь ей признаться.
"He says--I know it's very foolish, we are both so young--but he says," with a burst of tears, "that he loves me dearly, Esther."	- Он говорит... Я знаю, это очень глупо, ведь мы так молоды... но он говорит, - и она залилась слезами, - что он нежно любит меня, Эстер.
"Does he indeed?" said I.	- В самом деле? - сказала я.
"I never heard of such a thing!	- Как странно!..
Why, my pet of pets, I could have told you that weeks and weeks ago!"	Но, душенька моя, я сама могла бы сказать это тебе давным-давно!
To see Ada lift up her flushed face in joyful surprise, and hold me round the neck, and laugh, and cry, and blush, was so pleasant!	Ада в радостном изумлении подняла свое прелестное личико, обвила руками мою шею, рассмеялась, расплакалась, покраснела, снова рассмеялась, - и все это было так чудесно!

"Why, my darling," said I, "what a goose you must take me for!	- Но, милая моя, - сказала я, - ты, должно быть, считаешь меня совсем дурочкой!
Your cousin Richard has been loving you as plainly as he could for I don't know how long!"	Твой кузен Ричард любит тебя я уж и не помню сколько времени и ничуть этого не скрывает!
"And yet you never said a word about it!" cried Ada, kissing me.	- Так почему же ты мне ни слова про это не сказала?! - воскликнула Ада, целуя меня.
"No, my love," said I.	- Как можно, милая моя! - проговорила я.
"I waited to be told."	- Я ждала, чтобы ты мне призналась сама.
"But now I have told you, you don't think it wrong of me, do you?" returned Ada.	- Но раз уж я тебе сейчас призналась, ты не думаешь, что это дурно, нет? - спросила Ада.
She might have coaxed me to say no if I had been the hardest-hearted duenna in the world.	Будь я самой жестокосердной дуэньей в мире, я и то не устояла бы против ее ласковой мольбы и сказала бы "нет".
Not being that yet, I said no very freely.	Но я еще не сделалась дуэньей и сказала "нет" с легким сердцем.
"And now," said I, "I know the worst of it."	- А теперь, - промолвила я, - я знаю самое страшное.
"Oh, that's not quite the worst of it, Esther dear!" cried Ada, holding me tighter and laying down her face again upon my breast.	- Нет, это - еще не самое страшное, милая Эстер! -вскричала Ада, еще крепче прижимаясь ко мне и снова пряча лицо у меня на груди.
"No?" said I.	- Разве? - сказала я.
"Not even that?"	- Разве может быть что-нибудь страшнее?
"No, not even that!" said Ada, shaking her head.	- Может! - ответила Ада, качая головой.
"Why, you never mean to say--" I was beginning in joke.	-Неужели ты хочешь сказать, что... - начала я шутливо.
But Ada, looking up and smiling through her tear's, cried,	Но Ада подняла глаза и, улыбаясь сквозь слезы, воскликнула:
"Yes, I do!	- Да, люблю!
You know, you know I do!" And then sobbed out, "With all my heart I do!	Ты знаешь, ты знаешь, что да! - и, всхлипывая, пролепетала: - Люблю всем сердцем!
With all my whole heart, Esther!"	Всем моим сердцем, Эстер!
I told her, laughing, why I had known that, too, just as well as I had known the other!	Я со смехом сказала ей, что знала об этом так же хорошо, как и о любви Ричарда.
And we sat before the fire, and I had all the talking to myself for a little while (though there was not much of it); and Ada was soon quiet and happy.	И вот мы уселись перед камином, и некоторое время (хоть и недолго) я говорила одна; и вскоре Ада успокоилась и развеселилась.
"Do you think my cousin John knows, dear Dame Durden?" she asked.	- А как ты думаешь, милая моя Хлопотунья, кузен Джон знает? - спросила она.
"Unless my cousin John is blind, my pet," said I, "I should think my cousin John knows pretty well as much as we know."	- Если кузен Джон не слепой, душенька моя, надо думать, кузен Джон знает ничуть не меньше нас, -ответила я.

"We want to speak to him before Richard goes," said Ada timidly, "and we wanted you to advise us, and to tell him so.	- Мы хотим поговорить с ним до отъезда Ричарда, - робко промолвила Ада, - и еще хотим посоветоваться с тобой и попросить тебя сказать ему все.
Perhaps you wouldn't mind Richard's coming in, Dame Durden?"	Ты не против того, чтобы Ричард вошел сюда, милая моя Хлопотунья?
"Oh!	- Вот как!
Richard is outside, is he, my dear?" said I.	Значит, Ричард здесь, милочка моя? - спросила я.
"I am not quite certain," returned Ada with a bashful simplicity that would have won my heart if she had not won it long before, "but I think he's waiting at the door."	- Я в этом не уверена, - ответила Ада с застенчивой наивностью, которая завоевала бы мое сердце, если б оно давно уже не было завоевано, - но мне кажется, он ждет за дверью.
There he was, of course.	Разумеется, так оно и оказалось.
They brought a chair on either side of me, and put me between them, and really seemed to have fallen in love with me instead of one another, they were so confiding, and so trustful, and so fond of me.	Они притащили кресла и поставили их по обе стороны моего, а меня посадили в середине, и вид у них был такой, словно они влюбились не друг в друга, а в меня, - так они были доверчивы, откровенны и ласковы со мной.
They went on in their own wild way for a little while--I never stopped them; I enjoyed it too much myself-- and then we gradually fell to considering how young they were, and how there must be a lapse of several years before this early love could come to anything, and how it could come to happiness only if it were real and lasting and inspired them with a steady resolution to do their duty to each other, with constancy, fortitude, and perseverance, each always for the other's sake.	Некоторое время они ворковали, перескакивая с одной темы на другую, а я их не прерывала, - я сама наслаждалась этим, - затем мы постепенно начали говорить о том, что они молоды, и должно пройти несколько лет, прежде чем эта ранняя любовь приведет к чему-нибудь определенному, ибо она только в том случае приведет к счастью, если окажется настоящей и верной и внушит им твердое решение исполнять свой долг по отношению друг к другу, - исполнять преданно, стойко, постоянно - так, чтобы каждый жил для другого.
Well!	Ну что ж!
Richard said that he would work his fingers to the bone for Ada, and Ada said that she would work her fingers to the bone for Richard, and they called me all sorts of endearing and sensible names, and we sat there, advising and talking, half the night.	Ричард сказал, что пойдет на все для Ады, Ада же сказала, что пойдет на все для Ричарда, потом они стали называть меня всякими ласковыми и нежными именами, и мы до полуночи просидели за разговором.
Finally, before we parted, I gave them my promise to speak to their cousin John to- morrow.	В конце концов, уже на прощанье, я обещала им завтра же поговорить с кузеном Джоном.
So, when to-morrow came, I went to my guardian after breakfast, in the room that was our town-substitute for the growlery, and told him that I had it in trust to tell him something.	Итак, наутро я пошла после завтрака к опекуну в ту комнату, которая в городе заменяла нам Брюзжальню, и сказала, что меня попросили кое-что сообщить ему.
"Well, little woman," said he, shutting up his book, "if you have accepted the trust, there can be no harm in it."	- Если вы согласились, Хозяюшка, - отозвался он, закрывая книгу, - значит, в этом не может быть ничего дурного.
"I hope not, guardian," said I.	- Надеюсь, что так, опекун, - сказала я.
"I can guarantee that there is no secrecy in it. For it only happened yesterday."	- Это не тайна, могу вас уверить, но мне ее рассказали только вчера.

"Aye?	-Да?
And what is it, Esther?"	Что же это такое, Эстер?
"Guardian," said I, "you remember the happy night when first we came down to Bleak House? When Ada was singing in the dark room?"	- Опекун, - начала я, - вы, помните тот радостный вечер, когда мы впервые приехали в Холодный дом и Ада пела в полутемной комнате?
I wished to call to his remembrance the look he had given me then.	Мне хотелось напомнить ему, какой взгляд бросил он на меня в тот вечер.
Unless I am much mistaken, I saw that I did so.	И, пожалуй, мне это удалось.
"Because--" said I with a little hesitation.	-Так вот... - начала было я снова, но запнулась.
"Yes, my dear!" said he.	- Да, моя милая, - проговорил он.
"Don't hurry."	- Не торопитесь.
"Because," said I, "Ada and Richard have fallen in love. And have told each other so."	- Так вот, - повторила я, - Ада и Ричард полюбили друг друга и объяснились.
"Already!" cried my guardian, quite astonished.	- Уже! - вскричал опекун в полном изумлении.
"Yes!" said I.	- Да! - подтвердила я.
"And to tell you the truth, guardian, I rather expected it."	- И, сказать вам правду, опекун, я, пожалуй, ожидала этого.
"The deuce you did!" said he.	- Надо полагать! - воскликнул он.
He sat considering for a minute or two, with his smile, at once so handsome and so kind, upon his changing face, and then requested me to let them know that he wished to see them.	Минуты две он сидел задумавшись, с прекрасной и такой доброй улыбкой на изменчивом лице, потом попросил меня передать Аде и Ричарду, что хочет их видеть.
When they came, he encircled Ada with one arm in his fatherly way and addressed himself to Richard with a cheerful gravity.	Когда они пришли, он отечески обнял Аду одной рукой и с ласковой серьезностью обратился к Ричарду.
"Rick," said Mr. Jarndyce, "I am glad to have won your confidence.	- Рик, - начал мистер Джарндис, - я рад, что завоевал ваше доверие.
I hope to preserve it.	Надеюсь сохранить его и впредь.
When I contemplated these relations between us four which have so brightened my life and so invested it with new interests and pleasures, I certainly did contemplate, afar off, the possibility of you and your pretty cousin here (don't be shy, Ada, don't be shy, my dear!) being in a mind to go through life together.	Когда я думал об отношениях, которые завязались между нами четырьмя и так украсили мою жизнь, наделив ее столькими новыми интересами и радостями, я, конечно, подумывал о том, что вы и ваша прелестная кузина (не смущайтесь, Ада, не смущайтесь, милая!) в будущем, возможно, решите пройти свой жизненный путь вместе.
I saw, and do see, many reasons to make it desirable.	Я по многим причинам считал и считаю это желательным.
But that was afar off, Rick, afar off!"	Но не теперь, а в будущем, Рик, в будущем!
"We look afar off, sir," returned Richard.	- И мы думаем, что в будущем, сэр, - ответил Ричард.
"Well!" said Mr. Jarndyce.	- Прекрасно! - сказал мистер Джарндис.
"That's rational.	- Это разумно.

Now, hear me, my dears!	А теперь выслушайте меня, дорогие мои!
I might tell you that you don't know your own minds yet, that a thousand things may happen to divert you from one another, that it is well this chain of flowers you have taken up is very easily broken, or it might become a chain of lead.	Я мог бы сказать вам, что вы еще хорошенько не знаете самих себя и может произойти многое такое, что заставит вас разойтись, а цепь из цветов, которой вы себя связали, к счастью, очень легко порвать раньше, чем она превратится в цепь из свинца.
But I will not do that.	Но этого я не скажу.
Such wisdom will come soon enough, I dare say, if it is to come at all.	Такого рода мудрость вскоре сама придет к вам, если только ей суждено прийти.
I will assume that a few years hence you will be in your hearts to one another what you are to-day.	Допустим, что вы и в ближайшие годы будете относиться друг к другу так же, как сегодня.
All I say before speaking to you according to that assumption is, if you DO change-- if you DO come to find that you are more commonplace cousins to each other as man and woman than you were as boy and girl (your manhood will excuse me, Rick!)--don't be ashamed still to confide in me, for there will be nothing monstrous or uncommon in it.	Я хочу поговорить с вами и об этом, но сначала отмечу одно: если вы все-таки изменитесь, если, сделавшись зрелыми людьми, вы поймете, что ваши отношения не те, какими они были в ту пору, когда вы были еще мальчиком и девочкой (простите, что я называю вас мальчиком, Рик!), но перешли в простые родственные отношения, не стесняйтесь признаться в этом мне, ибо тут не будет ничего страшного и ничего исключительного.
I am only your friend and distant kinsman.	Я всего только друг ваш и дальний родственник.
I have no power over you whatever.	Я не имею никакого права распоряжаться вашей судьбой.
But I wish and hope to retain your confidence if I do nothing to forfeit it."	Но я хочу и надеюсь сохранить ваше доверие, если сам ничем его не подорву.
"I am very sure, sir," returned Richard, "that I speak for Ada too when I say that you have the strongest power over us both--rooted in respect, gratitude, and affection--strengthening every day."	- Я считаю, сэр, и Ада тоже, конечно, - отозвался Ричард, - что вы имеете полное право распоряжаться нами, и право это зиждется на нашем уважении, благодарности и любви и крепнет с каждым днем.
"Dear cousin John," said Ada, on his shoulder, "my father's place can never be empty again.	- Милый кузен Джон, - проговорила Ада, склонив голову к нему на плечо, - отныне вы замените мне отца.
All the love and duty I could ever have rendered to him is transferred to you."	Всю любовь, всю преданность, которые я могла бы отдать ему, я теперь отдаю вам.
"Come!" said Mr. Jarndyce.	- Ну, полно, полно! - остановил ее мистер Джарндис.
"Now for our assumption.	- Значит, допустим, что ваши отношения не изменятся.
Now we lift our eyes up and look hopefully at the distance!	С надеждою бросим взгляд на отдаленное будущее.
Rick, the world is before you; and it is most probable that as you enter it, so it will receive you.	Рик, у вас вся жизнь впереди, и она, конечно, примет вас так, как вы сами в нее войдете.
Trust in nothing but in Providence and your own efforts.	Надейтесь только на провидение и на свой труд.

Never separate the two, like the heathen waggoner.	Не отделяйте одного от другого, как это сделал возница-язычник.
Constancy in love is a good thing, but it means nothing, and is nothing, without constancy in every kind of effort.	Постоянство в любви прекрасно, но оно не имеет никакого значения, оно ничто без постоянства в любом труде.
If you had the abilities of all the great men, past and present, you could do nothing well without sincerely meaning it and setting about it.	Будь вы даже одарены талантами всех великих людей древности и современности, вы ничего не сможете делать как следует, если твердо не решите трудиться и не выполните своего решения.
If you entertain the supposition that any real success, in great things or in small, ever was or could be, ever will or can be, wrested from Fortune by fits and starts, leave that wrong idea here or leave your cousin Ada here."	Если вы думаете, что когда-нибудь было или будет возможно достигнуть подлинного успеха в больших делах или малых, вырывая его у судьбы, то есть без длительных усилий, а лихорадочными порывами, оставьте это заблуждение или оставьте Аду.
"I will leave IT here, sir," replied Richard smiling, "if I brought it here just now (but I hope I did not), and will work my way on to my cousin Ada in the hopeful distance."	- Я оставлю это заблуждение, сэр, - ответил Ричард с улыбкой, - если только пришел с ним сюда (но, к счастью, кажется, нет), и трудом проложу свой путь к кузине Аде, в то будущее, что сулит нам счастье.
"Right!" said Mr. Jarndyce.	- Правильно! - сказал мистер Джарндис.
"If you are not to make her happy, why should you pursue her?"	- Если вы не можете сделать ее счастливой, вы не должны ее добиваться.
"I wouldn't make her unhappy--no, not even for her love," retorted Richard proudly.	-Я не мог бы сделать ее несчастной... нет, даже ради того, чтоб она меня полюбила, - гордо возразил Ричард.
"Well said!" cried Mr. Jarndyce.	- Хорошо сказано! - воскликнул мистер Джарндис.
"That's well said!	- Это хорошо сказано!
She remains here, in her home with me.	Она будет жить у меня, в родном для нее доме.
Love her, Rick, in your active life, no less than in her home when you revisit it, and all will go well.	Любите ее, Рик, в своей трудовой жизни не меньше, чем здесь, дома, когда будете ее навещать, и все пойдет хорошо.
Otherwise, all will go ill.	Иначе все пойдет плохо.
That's the end of my preaching.	Вот и вся моя проповедь.
I think you and Ada had better take a walk."	А теперь пойдите-ка вы с Адой погулять.
Ada tenderly embraced him, and Richard heartily shook hands with him, and then the cousins went out of the room, looking back again directly, though, to say that they would wait for me.	Ада нежно обняла опекуна. Ричард горячо пожал ему руку, и влюбленные направились к выходу, но на пороге оглянулись и сказали, что не уйдут гулять одни, а подождут меня.
The door stood open, and we both followed them with our eyes as they passed down the adjoining room, on which the sun was shining, and out at its farther end.	Дверь осталась открытой, и мы следили за ними глазами, пока они не вышли через другую дверь из залитой солнечным светом соседней комнаты.

Richard with his head bent, and her hand drawn through his arm, was talking to her very earnestly; and she looked up in his face, listening, and seemed to see nothing else.	Ричард шел, склонив голову, под руку с Адой и говорил ей что-то очень серьезным тоном, а она смотрела снизу вверх ему в лицо, слушала и, казалось, ничего больше не видела.
So young, so beautiful, so full of hope and promise, they went on lightly through the sunlight as their own happy thoughts might then be traversing the years to come and making them all years of brightness.	Такие юные, прекрасные, окрыленные надеждами и взаимными обещаниями, они шли, озаренные лучами солнца, так же легко, как, вероятно, мысли их летели над вереницей грядущих лет, превращая их в сплошное сияние.
So they passed away into the shadow and were gone.	Так перешли они в полосу тени, а потом исчезли.
It was only a burst of light that had been so radiant.	Это была только вспышка света, но такого яркого.
The room darkened as they went out, and the sun was clouded over.	Как только они ушли, солнце покрылось облаками и вся комната потемнела.
"Am I right, Esther?" said my guardian when they were gone.	- Прав ли я, Эстер? - спросил опекун, когда они скрылись из виду.
He was so good and wise to ask ME whether he was right!	Подумать только, что он, такой добрый и мудрый, спрашивал меня, прав ли он!
"Rick may gain, out of this, the quality he wants. Wants, at the core of so much that is good!" said Mr. Jarndyce, shaking his head.	- Возможно, что Рик, полюбив, приобретет те качества, которых ему недостает... недостает, несмотря на столько достоинств! - промолвил мистер Джарндис, качая головой.
"I have said nothing to Ada, Esther.	- Аде я ничего не сказал, Эстер.
She has her friend and counsellor always near."	- Ее подруга и советчица всегда рядом с нею.
And he laid his hand lovingly upon my head.	- И он ласково положил руку мне на голову.
I could not help showing that I was a little moved, though I did all I could to conceal it.	Как я ни старалась, я не могла скрыть своего волнения.
"Tut tut!" said he.	- Полно! Полно! - успокаивал он меня.
"But we must take care, too, that our little woman's life is not all consumed in care for others."	- Но нам надо позаботиться и о том, чтобы жизнь нашей милой Хлопотуньи не целиком ушла на заботы о других.
"Care?	- Какие заботы?
My dear guardian, I believe I am the happiest creature in the world!"	Дорогой опекун, да счастливей меня нет никого на свете!
"I believe so, too," said he.	-И я так думаю, - сказал он.
"But some one may find out what Esther never will--that the little woman is to be held in remembrance above all other people!"	- Но, возможно, кто-нибудь поймет то, чего сама Эстер никогда не захочет понять, - поймет, что прежде всего надо помнить о нашей Хозяюшке!
I have omitted to mention in its place that there was some one else at the family dinner party.	Я забыла своевременно упомянуть, что на сегодняшнем семейном обеде было еще одно лицо.
It was not a lady.	Не леди.
It was a gentleman.	Джентльмен.

It was a gentleman of a dark complexion--a young surgeon.	Смуглый джентльмен... молодой врач.
He was rather reserved, but I thought him very sensible and agreeable.	Он вел себя довольно сдержанно, но мне показался очень умным и приятным.
At least, Ada asked me if I did not, and I said yes.	Точнее, Ада спросила, не кажется ли мне, что он приятный умный человек, и я сказала "да".
CHAPTER XIV	Глава XIV
Deportment	Хороший тон
Richard left us on the very next evening to begin his new career, and committed Ada to my charge with great love for her and great trust in me.	На другой день вечером Ричард расстался с нами, чтобы приступить к своим новым занятиям, и оставил Аду на мое попечение с чувством глубокой любви к ней и глубокого доверия ко мне.
It touched me then to reflect, and it touches me now, more nearly, to remember (having what I have to tell) how they both thought of me, even at that engrossing time.	В те дни я всегда волновалась при мысли, а теперь (зная, о чем мне предстоит рассказать) еще больше волнуюсь при воспоминании о том, как много они думали обо мне даже в те дни, когда были так поглощены друг другом.
I was a part of all their plans, for the present and the future.	Они включили меня во все свои планы на настоящее и будущее.
I was to write Richard once a week, making my faithful report of Ada, who was to write to him every alternate day.	Я обещала посылать Ричарду раз в неделю точный отчет о жизни Ады, а она обещала писать ему через день.
I was to be informed, under his own hand, of all his labours and successes; I was to observe how resolute and persevering he would be; I was to be Ada's bridesmaid when they were married; I was to live with them afterwards; I was to keep all the keys of their house; I was to be made happy for ever and a day.	Ричард же сказал, мне, что я от него самого буду узнавать обо всех его трудах и успехах; что увижу, каким он сделается решительным и стойким; что буду подружкой Ады на их свадьбе, а когда они поженятся, буду жить вместе с ними, буду вести их домашнее хозяйство и они сделают меня счастливой навсегда и на всю мою жизнь.
"And if the suit SHOULD make us rich, Esther--which it may, you know!" said Richard to crown all.	- Если бы только наша тяжба сделала нас богатыми, Эстер... а ведь вы знаете, это может случиться! - сказал Ричард, должно быть желая увенчать этой мечтой свои радужные надежды.
A shade crossed Ada's face.	По лицу Ады пробежала легкая тень.
"My dearest Ada," asked Richard, "why not?"	- Ада, любимая моя, почему бы и нет? - спросил ее Ричард.
"It had better declare us poor at once," said Ada.	- Лучше уж пусть она теперь же объявит нас нищими.
"Oh! I don't know about that," returned Richard, "but at all events, it won't declare anything at once.	- Ну, не знаю, - возразил Ричард, - так или иначе, она ничего не объявит теперь.
It hasn't declared anything in heaven knows how many years."	Бог знает сколько лет прошло с тех пор, как она перестала что-либо объявлять.
"Too true," said Ada.	- К сожалению, это верно, - согласилась Ада.

"Yes, but," urged Richard, answering what her look suggested rather than her words, "the longer it goes on, dear cousin, the nearer it must be to a settlement one way or other.	- Да, но чем дольше она тянется, дорогая кузина, тем ближе та или иная развязка, - заметил Ричард, отвечая скорее на то, что говорил ее взгляд, чем на ее слова.
Now, is not that reasonable?"	- Ну, разве это не логично?
"You know best, Richard.	- Вам лучше знать, Ричард.
But I am afraid if we trust to it, it will make us unhappy."	Боюсь только, что, если мы станем рассчитывать на нее, она принесет нам горе.
"But, my Ada, we are not going to trust to it!" cried Richard gaily.	- Но, Ада, мы вовсе не собираемся на нее рассчитывать! - весело воскликнул Ричард.
"We know it better than to trust to it.	- Мы же знаем, что рассчитывать на нее нельзя.
We only say that if it SHOULD make us rich, we have no constitutional objection to being rich.	Мы только говорим, что если она сделает нас богатыми, то у нас нет никаких разумных возражений против богатства.
The court is, by solemn settlement of law, our grim old guardian, and we are to suppose that what it gives us (when it gives us anything) is our right.	В силу торжественного законного постановления Канцлерский суд является нашим мрачным, старым опекуном, и на все, что он даст нам (если он нам что-нибудь даст), мы имеем право.
It is not necessary to quarrel with our right."	Не следует отказываться от своих прав.
"No," Said Ada, "but it may be better to forget all about it."	- Нет, - сказала Ада, - но, может быть, лучше позабыть обо всем этом.
"Well, well," cried Richard, "then we will forget all about it!	- Ладно, ладно, позабудем! - воскликнул Ричард.
We consign the whole thing to oblivion.	- Предадим все это забвению.
Dame Durden puts on her approving face, and it's done!"	Хлопотунья смотрит на нас сочувственно - и кончено дело!
"Dame Durden's approving face," said I, looking out of the box in which I was packing his books, "was not very visible when you called it by that name; but it does approve, and she thinks you can't do better."	- А вы даже и не видели сочувствующего лица Хлопотуньи, когда приписали ему такое выражение, - сказала я, выглядывая из-за ящика, в который укладывала книги Ричарда, - но она все-таки сочувствует и думает, что ничего лучшего вы сделать не можете.
So, Richard said there was an end of it, and immediately began, on no other foundation, to build as many castles in the air as would man the Great Wall of China.	Итак, Ричард сказал, что с этим покончено, но немедленно, и без всяких новых оснований, принялся строить воздушные замки, да такие, что они могли бы затмить Великую Китайскую стену.
He went away in high spirits.	Он уехал в прекраснейшем расположении духа.
Ada and I, prepared to miss him very much, commenced our quieter career.	А мы с Адой приготовились очень скучать по нем и снова зажили своей тихой жизнью.
On our arrival in London, we had called with Mr. Jarndyce at Mrs. Jellyby's but had not been so fortunate as to find her at home.	Вскоре после приезда в Лондон мы вместе с мистером Джарндисом сделали визит миссис Джеллиби, но нам не посчастливилось застать ее дома.
It appeared that she had gone somewhere to a tea-drinking and had taken Miss Jellyby with her.	Она уехала куда-то на чаепитие, взяв с собой мисс Джеллиби.

Besides the tea-drinking, there was to be some considerable speech-making and letter-writing on the general merits of the cultivation of coffee, conjointly with natives, at the Settlement of Borrioboola-Gha.	В том доме, куда она уехала, должно было состояться не только чаепитие, но и обильное словоизвержение и письмописание на тему о пользе культивирования кофе и одновременно -туземцев в колонии Бориобула-Гха.
All this involved, no doubt, sufficient active exercise of pen and ink to make her daughter's part in the proceedings anything but a holiday.	Все это, наверное, требовало такой усиленной работы пером и чернилами, что дочери миссис Джеллиби участие в этой процедуре никак не могло показаться праздничным развлечением.
It being now beyond the time appointed for Mrs. Jellyby's return, we called again.	Миссис Джеллиби должна была бы отдать нам визит, но срок для этого истек, а она не появлялась, поэтому мы снова отправились к ней.
She was in town, but not at home, having gone to Mile End directly after breakfast on some Borrioboolan business, arising out of a society called the East London Branch Aid Ramification.	Она была в городе, но не дома, - сразу же после первого завтрака устремилась в Майл-Энд по каким-то бориобульским делам, связанным с некиим обществом, именуемым "Восточно-Лондонским отделением отдела вспомоществования".
As I had not seen Peepy on the occasion of our last call (when he was not to be found anywhere, and when the cook rather thought he must have strolled away with the dustman's cart), I now inquired for him again.	В прошлый наш визит я не видела Пищика (его нигде не могли отыскать, и кухарка полагала, что он, должно быть, уехал куда-то в повозке мусорщика), и поэтому я теперь снова спросила о нем.
The oyster shells he had been building a house with were still in the passage, but he was nowhere discoverable, and the cook supposed that he had "gone after the sheep."	Устричные раковины, из которых он строил домик, все еще валялись в коридоре, но мальчика нигде не было видно, и кухарка предположила, что он "убежал за овцами".
When we repeated, with some surprise,	Мы немного удивленно повторили:
"The sheep?" she said, Oh, yes, on market days he sometimes followed them quite out of town and came back in such a state as never was!	"За овцами?", и она объяснила: -Ну да, в базарные дни он иной раз провожает их далеко за город и является домой бог знает в каком виде!
I was sitting at the window with my guardian on the following morning, and Ada was busy writing--of course to Richard--when Miss Jellyby was announced, and entered, leading the identical Peepy, whom she had made some endeavours to render presentable by wiping the dirt into corners of his face and hands and making his hair very wet and then violently frizzling it with her fingers.	На следующее утро я сидела с опекуном у окна, а моя Ада писала письмо (конечно, Ричарду), когда нам доложили о приходе мисс Джеллиби, и вот она вошла, держа за руку Пищика, которого, видимо, попыталась привести в приличный вид, а сделала это так: втерла грязь в ямочки на его щеках и ручонках и, хорошенько смочив ему волосы, круто завила их, - намотав пряди на собственные пальцы.
Everything the dear child wore was either too large for him or too small.	Вся одежда на бедном малыше была ему не по росту - либо широка, либо узка.
Among his other contradictory decorations he had the hat of a bishop and the little gloves of a baby.	В числе прочих разнокалиберных принадлежностей туалета на него напялили шляпу, вроде тех, какие носят епископы, и рукавички для грудного младенца.

His boots were, on a small scale, the boots of a ploughman, while his legs, so crossed and recrossed with scratches that they looked like maps, were bare below a very short pair of plaid drawers finished off with two frills of perfectly different patterns.	Башмаки у Пищика смахивали на сапоги пахарей, только были поменьше, а голые ножонки - густо испещренные царапинами вдоль и поперек, они напоминали сетку меридианов и параллелей на географических картах - торчали из слишком коротких клетчатых штанишек, края которых были обшиты неодинаковыми оборками: на одной штанине одного фасона, на другой - другого.
The deficient buttons on his plaid frock had evidently been supplied from one of Mr. Jellyby's coats, they were so extremely brazen and so much too large.	Недостающие застежки на его клетчатом платьице были заменены медными пуговицами, вероятно споротыми с сюртука мистера Джеллиби, - так ярко они были начищены и так несоразмерно велики.
Most extraordinary specimens of needlework appeared on several parts of his dress, where it had been hastily mended, and I recognized the same hand on Miss Jellyby's.	Самые необыкновенные образцы дамского рукоделья красовались на его костюме в тех нескольких местах, где он был наспех починен, а платье самой мисс Джеллиби, как я сразу же догадалась, было заштопано той же рукой.
She was, however, unaccountably improved in her appearance and looked very pretty.	Сама Кедди, однако, почему-то изменилась к лучшему, и мы нашли ее прехорошенькой.
She was conscious of poor little Peepy being but a failure after all her trouble, and she showed it as she came in by the way in which she glanced first at him and then at us.	Она, по-видимому, сознавала, что, несмотря на все ее старания, бедный маленький Пищик выглядит каким-то чучелом, и как только вошла, взглянула сначала на него, потом на нас.
"Oh, dear me!" said my guardian.	- О господи! - проговорил опекун.
"Due east!"	- Опять восточный ветер, не иначе!
Ada and I gave her a cordial welcome and presented her to Mr. Jarndyce, to whom she said as she sat down,	Мы с Адой приняли девушку ласково и познакомили ее с мистером Джарндисом, после чего она села и сказала ему:
"Ma's compliments, and she hopes you'll excuse her, because she's correcting proofs of the plan.	- Привет от мамы, и она надеется, что вы извините ее, потому что она занята правкой корректуры своего проекта.
She's going to put out five thousand new circulars, and she knows you'll be interested to hear that.	Она собирается разослать пять тысяч новых циркуляров и убеждена, что вам будет интересно это узнать.
I have brought one of them with me.	Я принесла с собой циркуляр.
Ma's compliments."	Привет от мамы.
With which she presented it sulkily enough.	И, немного насупившись, она подала циркуляр опекуну.
"Thank you," said my guardian.	- Благодарю вас, - сказал опекун.
"I am much obliged to Mrs. Jellyby.	- Очень обязан миссис Джеллиби.
Oh, dear me!	О господи!
This is a very trying wind!"	Какой неприятный ветер!
We were busy with Peepy, taking off his clerical hat, asking him if he remembered us, and so on.	Мы занялись Пищиком, - сняли с него его епископскую шляпу, стали спрашивать, помнит ли он нас, и тому подобное.

Peepy retired behind his elbow at first, but relented at the sight of sponge-cake and allowed me to take him on my lap, where he sat munching quietly.	Сначала Пищик все закрывался рукавом, но при виде бисквитного торта осмелел, - даже не стал упираться, когда я посадила его к себе на колени, а сидел смирно и жевал торт.
Mr. Jarndyce then withdrawing into the temporary growlery, Miss Jellyby opened a conversation with her usual abruptness.	Вскоре мистер Джарндис ушел в свою временную Брюзжальню, а мисс Джеллиби заговорила, как всегда, отрывисто.
"We are going on just as bad as ever in Thavies Inn," said she.	- У нас, в Тейвис-Инне, все так же скверно, -начала она.
"I have no peace of my life.	- У меня - ни минуты покоя.
Talk of Africa!	А еще говорят об Африке!
I couldn't be worse off if I was a what's-his-name--man and a brother!"	Хуже мне быть не может, будь я даже... как это называется?., "страдающим братом нашим!"
I tried to say something soothing.	Я попыталась сказать ей что-то в утешение.
"Oh, it's of no use, Miss Summerson," exclaimed Miss Jellyby, "though I thank you for the kind intention all the same.	- Утешать меня бесполезно, мисс Саммерсон, -воскликнула она, - но все-таки благодарю вас за сочувствие.
I know how I am used, and I am not to be talked over. YOU wouldn't be talked over if you were used so.	Кто-кто, а уж я-то знаю, как со мной поступают, и разубедить меня нельзя. Вас тоже не разубедишь, если с вами будут так поступать.
Peepy, go and play at Wild Beasts under the piano!"	Пищик, полезай под рояль, поиграй в диких зверей!
"I shan't!" said Peepy.	- Не хочу! - отрезал Пищик.
"Very well, you ungrateful, naughty, hard-hearted boy!" returned Miss Jellyby with tears in her eyes.	- Ну, погоди, неблагодарный, злой, бессердечный мальчишка! - упрекнула его мисс Джеллиби со слезами на глазах.
"I'll never take pains to dress you any more."	- Никогда больше не буду стараться тебя наряжать.
"Yes, I will go, Caddy!" cried Peepy, who was really a good child and who was so moved by his sister's vexation that he went at once.	-Ладно, Кедди, я пойду! - вскричал Пищик; он, право же, был очень милый ребенок и, тронутый огорченьем сестры, немедленно полез под рояль.
"It seems a little thing to cry about," said poor Miss Jellyby apologetically, "but I am quite worn out.	- Пожалуй, не стоит плакать из-за таких пустяков, - проговорила бедная мисс Джеллиби, как бы извиняясь, - но я прямо из сил выбилась.
I was directing the new circulars till two this morning.	Сегодня до двух часов ночи надписывала адреса на новых циркулярах.
I detest the whole thing so that that alone makes my head ache till I can't see out of my eyes.	Я так ненавижу все эти дела, что от одного этого у меня голова разбаливается, до того, что прямо глаза не глядят на свет божий.
And look at that poor unfortunate child!	Посмотрите на этого несчастного малыша!
Was there ever such a fright as he is!"	Ну есть ли на свете подобное пугало!
Peepy, happily unconscious of the defects in his appearance, sat on the carpet behind one of the legs of the piano, looking calmly out of his den at us while he ate his cake.	Пищик, к счастью, не ведающий о недостатках своего туалета, сидел на ковре за ножкой рояля и, уплетая торт, безмятежно смотрел на нас из своей берлоги.

"I have sent him to the other end of the room," observed Miss Jellyby, drawing her chair nearer ours, "because I don't want him to hear the conversation.	- Я отослала его на другой конец комнаты, -сказала мисс Джеллиби, подвигая свой стул поближе к нам, - потому что не хочу, чтобы он слышал наш разговор.
Those little things are so sharp!	Эти крошки такие понятливые!
I was going to say, we really are going on worse than ever.	Так вот, я хотела сказать, что все у нас сейчас так плохо, что хуже некуда.
Pa will be a bankrupt before long, and then I hope Ma will be satisfied.	Скоро папу объявят банкротом - вот мама и получит по заслугам.
There'll he nobody but Ma to thank for it."	Она одна во всем виновата, ее и надо благодарить.
We said we hoped Mr. Jellyby's affairs were not in so bad a state as that.	Мы выразили надежду, что дела мистера Джеллиби не так уж плохи.
"It's of no use hoping, though it's very kind of you," returned Miss Jellyby, shaking her head.	- Надеяться бесполезно, хоть это очень мило с вашей стороны, - отозвалась мисс Джеллиби, качая головой.
"Pa told me only yesterday morning (and dreadfully unhappy he is) that he couldn't weather the storm.	- Не дальше как вчера утром папа (он ужасно несчастный) сказал мне, что не в силах "выдержать эту бурю".
I should be surprised if he could.	Да и немудрено, - будь он в силах, я бы очень этому удивилась.
When all our tradesmen send into our house any stuff they like, and the servants do what they like with it, and I have no time to improve things if I knew how, and Ma don't care about anything, I should like to make out how Pa is to weather the storm.	Если лавочники присылают нам на дом всякую дрянь, какую им угодно, а служанки делают с нею все, что им угодно, а мне некогда наводить порядок в хозяйстве, да я и не умею, а маме ни до чего нет дела, так может ли папа "выдержать бурю"?
I declare if I was Pa, I'd run away."	Скажу прямо, будь я на месте папы, я бы сбежала.
"My dear!" said I, smiling. "Your papa, no doubt, considers his family."	- Но, милая, - сказала я, улыбаясь, - не может же ваш папа бросить свою семью.
"Oh, yes, his family is all very fine, Miss Summerson," replied Miss Jellyby; "but what comfort is his family to him?	- Хорошенькая семья, мисс Саммерсон! -отозвалась мисс Джеллиби. - Какие радости дает она ему, эта семья?
His family is nothing but bills, dirt, waste, noise, tumbles downstairs, confusion, and wretchedness.	Счета, грязь, ненужные траты, шум, падения с лестниц, неурядицы и неприятности - вот все, что он видит от своей семьи.
His scrambling home, from week's end to week's end, is like one great washing-day--only nothing's washed!"	В его доме все летит кувырком, всю неделю, от первого дня до последнего, как будто у нас каждый день большая стирка, только ничего не стирают!
Miss Jellyby tapped her foot upon the floor and wiped her eyes.	Мисс Джеллиби топнула ногой и вытерла слезы.
"I am sure I pity Pa to that degree," she said, "and am so angry with Ma that I can't find words to express myself!	- Мне так жаль папу, - сказала она, - и я так сержусь на маму, что слов не нахожу!
However, I am not going to bear it, I am determined.	Однако я больше не намерена терпеть.

I won't be a slave all my life, and I won't submit to be proposed to by Mr. Quale.	Не хочу быть рабой всю жизнь, не хочу выходить за мистера Куэйла.
A pretty thing, indeed, to marry a philanthropist.	Выйти за филантропа... счастье какое, подумаешь.
As if I hadn't had enough of THAT!" said poor Miss Jellyby.	Только этого не хватает! - заключила бедная мисс Джеллиби.
I must confess that I could not help feeling rather angry with Mrs. Jellyby myself, seeing and hearing this neglected girl and knowing how much of bitterly satirical truth there was in what she said.	Признаюсь, я сама не могла не сердиться на миссис Джеллиби, когда видела и слушала эту заброшенную девушку, - ведь я знала, сколько горькой бичующей правды было в ее словах.
"If it wasn't that we had been intimate when you stopped at our house," pursued Miss Jellyby, "I should have been ashamed to come here to-day, for I know what a figure I must seem to you two.	- Если бы мы не подружились с вами, когда вы остановились у нас, - продолжала мисс Джеллиби, - я постеснялась бы прийти сюда сегодня, - понятно, какой нелепой я должна казаться вам обеим.
But as it is, I made up my mind to call, especially as I am not likely to see you again the next time you come to town."	Но так или иначе, я решилась прийти, и в особенности потому, что вряд ли увижу вас, когда вы опять приедете в Лондон.
She said this with such great significance that Ada and I glanced at one another, foreseeing something more.	Она сказала это с таким многозначительным видом, что мы с Адой переглянулись, предвидя новые признания.
"No!" said Miss Jellyby, shaking her head.	- Да! - проговорила мисс Джеллиби, качая головой.
"Not at all likely!	- Вряд ли!
I know I may trust you two.	Я знаю, что могу довериться вам обеим.
I am sure you won't betray me.	Вы меня никогда не выдадите.
I am engaged."	Я стала невестой.
"Without their knowledge at home?" said I.	- Без ведома ваших родных? - спросила я.
"Why, good gracious me, Miss Summerson," she returned, justifying herself in a fretful but not angry manner, "how can it be otherwise?	- Ах, боже мой, мисс Саммерсон, - ответила она в свое оправдание немного раздраженным, но не сердитым тоном, - как же иначе?
You know what Ma is--and I needn't make poor Pa more miserable by telling HIM."	Вы знаете, что за женщина мама, а рассказывать папе я не могу - нельзя же расстраивать его еще больше.
"But would it not he adding to his unhappiness to marry without his knowledge or consent, my dear?" said I.	- А не будет он еще несчастнее, если вы выйдете замуж без его ведома и согласия, дорогая? -сказала я.
"No," said Miss Jellyby, softening.	- Нет, - проговорила мисс Джеллиби, смягчаясь.
"I hope not.	- Надеюсь, что нет.
I should try to make him happy and comfortable when he came to see me, and Peepy and the others should take it in turns to come and stay with me, and they should have some care taken of them then."	Я всячески буду стараться, чтобы ему было хорошо и уютно, когда он будет ходить ко мне в гости, а Пищика и остальных ребятишек я собираюсь по очереди брать к себе, и тогда за ними будет хоть какой-нибудь уход.
There was a good deal of affection in poor Caddy.	В бедной Кедди таились большие запасы любви.

She softened more and more while saying this and cried so much over the unwonted little home-picture she had raised in her mind that Peepy, in his cave under the piano, was touched, and turned himself over on his back with loud lamentations.	Она все больше и больше смягчалась и так расплакалась над непривычной ей картиной семейного счастья, которую создала в своем воображении, что Пищик совсем растрогался в своей пещере под роялем и, повалившись навзничь, громко разревелся.
It was not until I had brought him to kiss his sister, and had restored him to his place on my lap, and had shown him that Caddy was laughing (she laughed expressly for the purpose), that we could recall his peace of mind; even then it was for some time conditional on his taking us in turns by the chin and smoothing our faces all over with his hand.	Я поднесла его к сестре, которую он поцеловал, потом снова посадила к себе на колени, сказав: "Смотри - Кедди смеется" (она ради него заставила себя рассмеяться), - и только тогда он постепенно успокоился, но все же не раньше, чем мы разрешили ему потрогать нас всех по очереди за подбородок и погладить по щекам.
At last, as his spirits were not equal to the piano, we put him on a chair to look out of window; and Miss Jellyby, holding him by one leg, resumed her confidence.	Однако его душевное состояние еще недостаточно улучшилось для пребывания под роялем, поэтому мы поставили его на стул, чтобы он мог смотреть в окно, а мисс Джеллиби, придерживая его за ногу, продолжала изливать душу.
"It began in your coming to our house," she said.	- Это началось с того дня, когда вы приехали к нам, - сказала она.
We naturally asked how.	Естественно, мы спросили, как все случилось.
"I felt I was so awkward," she replied, "that I made up my mind to be improved in that respect at all events and to learn to dance.	- Я почувствовала себя такой неуклюжей, -ответила она, - что решила исправиться хоть в этом отношении и выучиться танцевать.
I told Ma I was ashamed of myself, and I must be taught to dance.	Я сказала маме, что мне стыдно за себя и я должна учиться танцам.
Ma looked at me in that provoking way of hers as if I wasn't in sight, but I was quite determined to be taught to dance, and so I went to Mr. Turveydrop's Academy in Newman Street."	А мама только скользнула по мне своим невидящим взором, который меня так раздражает; но я все-таки твердо решила выучиться танцевать и поступила в Хореографическую академию мистера Тарвидропа на Ньюмен-стрит.
"And was it there, my dear--" I began.	- И там, дорогая... - начала я.
"Yes, it was there," said Caddy, "and I am engaged to Mr. Turveydrop.	- Да, там, - сказала Кедди, - там я обручилась с мистером Тарвидропом.
There are two Mr. Turveydrops, father and son.	Мистеров Тарвидропов двое - отец и сын.
My Mr. Turveydrop is the son, of course.	Мой мистер Тарвидроп - это сын, конечно.
I only wish I had been better brought up and was likely to make him a better wife, for I am very fond of him."	Жаль только, что я так плохо воспитана, - ведь мне хочется быть ему хорошей женой, потому что я его очень люблю.
"I am sorry to hear this," said I, "I must confess."	- Должна сознаться, - промолвила я, - что мне грустно слышать все это.
"I don't know why you should be sorry," she retorted a little anxiously, "but I am engaged to Mr. Turveydrop, whether or no, and he is very fond of me.	- Не знаю, почему вам грустно, - сказала она с легкой тревогой, - но так или иначе, я обручилась с мистером Тарвидропом, и он меня очень любит.

It's a secret as yet, even on his side, because old Mr. Turveydrop has a share in the connexion and it might break his heart or give him some other shock if he was told of it abruptly.	Пока это тайна, - даже он скрывает нашу помолвку, потому что мистер Тарвидроп-старший имеет свою долю доходов в их предприятии, и, если сообщить ему обо всем сразу, без подготовки, это, чего доброго, разобьет ему сердце или вообще как-нибудь повредит.
Old Mr. Turveydrop is a very gentlemanly man indeed--very gentlemanly."	Мистер Тарвидроп-старший - настоящий джентльмен, настоящий.
"Does his wife know of it?" asked Ada.	- А жена его знает обо всем? - спросила Ада.
"Old Mr. Turvey drop's wife, Miss Clare?" returned Miss Jellyby, opening her eyes.	- Жена мистера Тарвидропа-старшего, мисс Клейр? - переспросила мисс Джеллиби, широко раскрыв глаза.
"There's no such person.	- У него нет жены.
He is a widower."	Ой вдовец.
We were here interrupted by Peepy, whose leg had undergone so much on account of his sister's unconsciously jerking it like a bell- rope whenever she was emphatic that the afflicted child now bemoaned his sufferings with a very low-spirited noise.	Тут нас прервал Пищик, - оказывается, его сестра, увлеченная разговором, сама того не замечая, то и дело дергала его за ногу, как за шнурок от звонка, и бедный мальчуган, не выдержав, уныло захныкал.
As he appealed to me for compassion, and as I was only a listener, I undertook to hold him.	Ища сочувствия, он обратился ко мне, и я, будучи только слушательницей, сама взялась придерживать его.
Miss Jellyby proceeded, after begging Peepy's pardon with a kiss and assuring him that she hadn't meant to do it.	Мисс Джеллиби, поцелуем попросив прощенья у Пищика, сказала, что дергала его не нарочно, потом продолжала рассказывать.
"That's the state of the case," said Caddy.	- Вот как обстоят дела, - говорила она.
"If I ever blame myself, I still think it's Ma's fault.	- Но если я и пожалею, что так поступила, все равно я буду считать, что во всем виновата мама.
We are to be married whenever we can, and then I shall go to Pa at the office and write to Ma.	Мы поженимся, как только будет можно, и тогда я пойду в контору к папе и скажу ему, а маме просто напишу.
It won't much agitate Ma; I am only pen and ink to HER.	Мама не расстроится; для нее я только перо и чернила.
One great comfort is," said Caddy with a sob, "that I shall never hear of Africa after I am married.	Одно меня утешает, и немало, - всхлипнула Кедди, - если я выйду замуж, я никогда уже больше не услышу об Африке.
Young Mr. Turveydrop hates it for my sake, and if old Mr. Turveydrop knows there is such a place, it's as much as he does."	Мистер Тарвидроп-младший ненавидит ее из любви ко мне, а если мистер Тарвидроп-старший и знает, что она существует, то больше он ничего о ней не знает.
"It was he who was very gentlemanly, I think!" said I.	- Настоящий джентльмен - это он, не правда ли? -спросила я.
"Very gentlemanly indeed," said Caddy.	- Да, он настоящий джентльмен, - сказала Кедди.
"He is celebrated almost everywhere for his deportment."	- Он почти всюду славится своим хорошим тоном.

"Does he teach?" asked Ada.	- Он тоже преподает? - спросила Ада.
"No, he don't teach anything in particular," replied Caddy.	- Нет, он ничего не преподает, - ответила Кедди.
"But his deportment is beautiful."	- Но у него замечательно хороший тон.
Caddy went on to say with considerable hesitation and reluctance that there was one thing more she wished us to know, and felt we ought to know, and which she hoped would not offend us.	Затем Кедди очень застенчиво и нерешительно сказала, что хочет сообщить нам еще кое-что, так как нам следует это знать, и она надеется, что это нас не шокирует.
It was that she had improved her acquaintance with Miss Flite, the little crazy old lady, and that she frequently went there early in the morning and met her lover for a few minutes before breakfast--only for a few minutes.	Она подружилась с мисс Флайт, той маленькой полоумной старушкой, с которой мы познакомились в день своего первого приезда в Лондон, и нередко заходит к ней рано утром, а там встречается со своим женихом и проводит с ним несколько минут до первого завтрака - всего несколько минут.
"I go there at other times," said Caddy, "but Prince does not come then.	- Я захожу к ней и в другие часы, - проговорила Кедди, - когда Принца у нее нет.
Young Mr. Turveydrop's name is Prince; I wish it wasn't, because it sounds like a dog, but of course he didn't christen himself.	Принцем зовут мистера Тарвидропа-младшего. Мне не нравится это имя, потому что оно похоже на собачью кличку, но ведь он не сам себя окрестил.
Old Mr. Turveydrop had him christened Prince in remembrance of the Prince Regent.	Мистер Тарвидроп-старший назвал его Принцем в память принца-регента.
Old Mr. Turveydrop adored the Prince Regent on account of his deportment.	Мистер Тарвидроп-старший боготворил принца-регента за его хороший тон.
I hope you won't think the worse of me for having made these little appointments at Miss Flite's, where I first went with you, because I like the poor thing for her own sake and I believe she likes me.	Надеюсь, вы не осудите меня за эти коротенькие свидания у мисс Флайт, - ведь я впервые пошла к ней вместе с вами и люблю ее, бедняжку, совершенно бескорыстно, да и она, кажется, привязалась ко мне.
If you could see young Mr. Turveydrop, I am sure you would think well of him--at least, I am sure you couldn't possibly think any ill of him.	Если бы вы увидели мистера Тарвидропа-младшего, я уверена, что он вам понравился бы... во всяком случае, уверена, что вы не подумали бы о нем дурно.
I am going there now for my lesson.	А сейчас мне пора на урок.
I couldn't ask you to go with me, Miss Summerson; but if you would," said Caddy, who had said all this earnestly and tremblingly, "I should be very glad--very glad."	Я не решаюсь просить вас, мисс Саммерсон, пойти со мною, но если бы вы пожелали, -закончила Кедди, которая все время говорила серьезным, взволнованным тоном, - я была бы очень рада... очень.
It happened that we had arranged with my guardian to go to Miss Flite's that day.	Так совпало, что мы уже условились с опекуном навестить мисс Флайт в этот самый день.
We had told him of our former visit, and our account had interested him; but something had always happened to prevent our going there again.	Мы давно рассказали ему о том, как однажды попали к ней, и он выслушал нас с интересом, но нам все почему-то не удавалось пойти к ней снова.

As I trusted that I might have sufficient influence with Miss Jellyby to prevent her taking any very rash step if I fully accepted the confidence she was so willing to place in me, poor girl, I proposed that she and I and Peepy should go to the academy and afterwards meet my guardian and Ada at Miss Flite's, whose name I now learnt for the first time.	Я подумала, что, быть может, сумею повлиять на мисс Джеллиби и помешать ей сделать какой-нибудь опрометчивый шаг, если соглашусь быть ее поверенной, - она так хотела этого, бедняжка, - и потому решила пойти с нею и Пищиком в Хореографическую академию, чтобы затем встретиться с опекуном и Адой у мисс Флайт, - я только сегодня узнала, как ее фамилия.
This was on condition that Miss Jellyby and Peepy should come back with us to dinner.	Но согласилась я лишь с тем условием, чтобы мисс Джеллиби и Пищик вернулись к нам обедать.
The last article of the agreement being joyfully acceded to by both, we smartened Peepy up a little with the assistance of a few pins, some soap and water, and a hair- brush, and went out, bending our steps towards Newman Street, which was very near.	Последний пункт соглашения был радостно принят ими обоими, и вот мы при помощи булавок, мыла, воды и щетки для волос привели Пищика в несколько более приличный вид, потом отправились на Ньюмен-стрит, которая была совсем близко.
I found the academy established in a sufficiently dingy house at the corner of an archway, with busts in all the staircase windows.	Академия помещалась в довольно грязном доме, стоявшем в каком-то закоулке, к которому вел крытый проход, и в каждом окне ее парадной лестницы красовались гипсовые бюсты.
In the same house there were also established, as I gathered from the plates on the door, a drawing-master, a coal-merchant (there was, certainly, no room for his coals), and a lithographic artist.	Насколько я могла судить по табличкам на входной двери, в том же доме жили учитель рисования, торговец углем (хотя места для склада тут, конечно, не могло быть) и художник-литограф.
On the plate which, in size and situation, took precedence of all the rest, I read, MR. TURVEYDROP.	На самой большой табличке, прибитой на самом видном месте, я прочла: "Мистер Тарвидроп".
The door was open, and the hall was blocked up by a grand piano, a harp, and several other musical instruments in cases, all in progress of removal, and all looking rakish in the daylight.	Дверь в его квартиру была открыта настежь, а передняя загромождена роялем, арфой и другими музыкальными инструментами, которые были упакованы в футляры, видимо, для перевозки и при дневном свете у них был какой-то потрепанный вид.
Miss Jellyby informed me that the academy had been lent, last night, for a concert.	Мисс Джеллиби сказала мне, что на прошлый вечер помещение Академии было сдано - тут устроили концерт.
We went upstairs--it had been quite a fine house once, when it was anybody's business to keep it clean and fresh, and nobody's business to smoke in it all day--and into Mr. Turveydrop's great room, which was built out into a mews at the back and was lighted by a skylight.	Мы поднялись наверх, в квартиру мистера Тарвидропа, которая, вероятно, была очень хорошей квартирой в те времена, когда кто-то ее убирал и проветривал и когда никто не курил в ней целыми днями, и прошли в зал с верхним светом, пристроенный к конюшне извозчичьего двора.

It was a bare, resounding room smelling of stables, with cane forms along the walls, and the walls ornamented at regular intervals with painted lyres and little cut-glass branches for candles, which seemed to be shedding their old-fashioned drops as other branches might shed autumn leaves.	В этом зале, почти пустом и гулком, пахло, как в стойле, вдоль стен стояли тростниковые скамьи, а на стенах были нарисованы лиры, чередующиеся через одинаковые промежутки с маленькими хрустальными бра, которые были похожи на ветки и уже разроняли часть своих старомодных подвесок, как ветви деревьев роняют листья осенью.
Several young lady pupils, ranging from thirteen or fourteen years of age to two or three and twenty, were assembled; and I was looking among them for their instructor when Caddy, pinching my arm, repeated the ceremony of introduction.	Здесь собралось несколько учениц в возрасте от тринадцати - четырнадцати лет до двадцати двух -двадцати трех, и я уже искала среди них учителя, как вдруг Кедди схватила меня за руку и представила его:
"Miss Summerson, Mr. Prince Turveydrop!"	- Мисс Саммерсон, позвольте представить вам мистера Принца Тарвидропа!
I curtsied to a little blue-eyed fair man of youthful appearance with flaxen hair parted in the middle and curling at the ends all round his head.	Я сделала реверанс голубоглазому миловидному молодому человеку маленького роста, на вид совсем еще мальчику, с льняными волосами, причесанными на прямой пробор и вьющимися на концах.
He had a little fiddle, which we used to call at school a kit, under his left arm, and its little bow in the same hand.	Под мышкой левой руки у него была крошечная скрипочка (у нас в школе такие скрипки называли "кисками"), и в той же руке он держал коротенький смычок.
His little dancing-shoes were particularly diminutive, and he had a little innocent, feminine manner which not only appealed to me in an amiable way, but made this singular effect upon me, that I received the impression that he was like his mother and that his mother had not been much considered or well used.	Его бальные туфельки были совсем крохотные, а держался он так простодушно и женственно, что не только произвел на меня приятное впечатление, но, как ни странно, внушил мне мысль, что он, должно быть, весь в мать, а мать его не слишком уважали и баловали.
"I am very happy to see Miss Jellyby's friend," he said, bowing low to me.	- Очень счастлив познакомиться с приятельницей мисс Джеллиби, - сказал он, отвесив мне низкий поклон.
"I began to fear," with timid tenderness, "as it was past the usual time, that Miss Jellyby was not coming."	- А я уже побаивался, что мисс Джеллиби не придет, - добавил он с застенчивой нежностью, -сегодня она немного запоздала.
"I beg you will have the goodness to attribute that to me, who have detained her, and to receive my excuses, sir," said I.	- Это я виновата, сэр, я задержала ее; вы уж меня простите, - сказала я.
"Oh, dear!" said he.	- О, что вы! - проговорил он.
"And pray," I entreated, "do not allow me to be the cause of any more delay."	- И, пожалуйста, - попросила я, - не прерывайте из-за меня ваших занятий.
With that apology I withdrew to a seat between Peepy (who, being well used to it, had already climbed into a corner place) and an old lady of a censorious countenance whose two nieces were in the class and who was very indignant with Peepy's boots.	Я отошла и села на скамью между Пищиком (он тоже здесь был завсегдатаем и уже привычно забрался в уголок) и пожилой дамой сурового вида, которая пришла сюда с двумя племянницами, учившимися танцевать, и с величайшим возмущением смотрела на башмаки Пищика.

Prince Turveydrop then tinkled the strings of his kit with his fingers, and the young ladies stood up to dance.	Принц Тарвидроп провел пальцами по струнам своей "киски", а ученицы стали в позицию перед началом танца.
Just then there appeared from a side-door old Mr. Turveydrop, in the full lustre of his deportment.	В эту минуту из боковой двери вышел мистер Тарвидроп-старший во всем блеске своего хорошего тона.
He was a fat old gentleman with a false complexion, false teeth, false whiskers, and a wig.	Это был тучный джентльмен средних лет с фальшивым румянцем, фальшивыми зубами, фальшивыми бакенбардами и в парике.
He had a fur collar, and he had a padded breast to his coat, which only wanted a star or a broad blue ribbon to be complete.	Он носил пальто с меховым воротником, подбитое - для красоты - таким толстым слоем ваты на груди, что ей не хватало только орденской звезды или широкой голубой ленты.
He was pinched in, and swelled out, and got up, and strapped down, as much as he could possibly bear.	Телеса его были сдавлены, вдавлены, выдавлены, придавлены корсетом, насколько хватало сил терпеть.
He had such a neckcloth on (puffing his very eyes out of their natural shape), and his chin and even his ears so sunk into it, that it seemed as though be must inevitably double up if it were cast loose.	Он носил шейный платок (который завязал так туго, что глаза на лоб лезли) и так обмотал им шею, закрыв подбородок и даже уши, что, казалось, стоит этому платку развязаться, и мистер Тарвидроп весь поникнет.
He had under his arm a hat of great size and weight, shelving downward from the crown to the brim, and in his hand a pair of white gloves with which he flapped it as he stood poised on one leg in a high-shouldered, round-elbowed state of elegance not to be surpassed.	Он носил цилиндр огромного размера и веса, сужавшийся к полям, но сейчас держал его под мышкой и, похлопывая по нему белыми перчатками, стоял, опираясь всей тяжестью на одну ногу, высоко подняв плечи и округлив локти, - воплощение непревзойденной элегантности.
He had a cane, he had an eye-glass, he had a snuff-box, he had rings, he had wristbands, he had everything but any touch of nature; he was not like youth, he was not like age, he was not like anything in the world but a model of deportment.	Он носил тросточку, носил монокль, носил табакерку, носил перстни, носил белые манжеты, носил все, что можно было носить, но ничто в нем самом не носило отпечатка естественности; он не выглядел молодым человеком, он не выглядел пожилым человеком, он выглядел только образцом хорошего тона.
"Father!	- Папенька!
A visitor.	У нас гостья.
Miss Jellyby's friend, Miss Summerson."	Знакомая мисс Джеллиби, мисс Саммерсон.
"Distinguished," said Mr. Turveydrop, "by Miss Summerson's presence."	- Польщен, - проговорил мистер Тарвидроп, -посещением мисс Саммерсон.
As he bowed to me in that tight state, I almost believe I saw creases come into the whites of his eyes.	Весь перетянутый, он кланялся мне с такой натугой, что я боялась, как бы у него глаза не лопнули.
"My father," said the son, aside, to me with quite an affecting belief in him, "is a celebrated character.	- Папенька - знаменитость, - вполголоса сказал сын, обращаясь ко мне тоном, выдававшим его трогательную веру в отца.
My father is greatly admired."	- Папенькой восхищаются все на свете.

"Go on, Prince!	- Продолжайте, Принц!
Go on!" said Mr. Turveydrop, standing with his back to the fire and waving his gloves condescendingly.	Продолжайте! - произнес мистер Тарвидроп, становясь спиной к камину и снисходительно помахивая перчатками.
"Go on, my son!"	- Продолжай, сын мой!
At this command, or by this gracious permission, the lesson went on.	Выслушав это приказание, а может быть, милостивое разрешение, сын продолжал урок.
Prince Turveydrop sometimes played the kit, dancing; sometimes played the piano, standing; sometimes hummed the tune with what little breath he could spare, while he set a pupil right; always conscientiously moved with the least proficient through every step and every part of the figure; and never rested for an instant.	Принц Тарвидроп то играл на "киске" танцуя; то играл на рояле стоя; то слабым голоском -насколько хватало дыхания - напевал мелодию, поправляя позу ученицы; добросовестно проходил с неуспевающими все па и все фигуры танца и ни разу за все время не отдохнул.
His distinguished father did nothing whatever but stand before the fire, a model of deportment.	Его изысканный родитель ровно ничего не делал -только стоял спиною к камину, являя собой воплощение хорошего тона.
"And he never does anything else," said the old lady of the censorious countenance.	- Вот так он всегда - бездельничает, - сказала пожилая дама сурового вида.
"Yet would you believe that it's HIS name on the door-plate?"	- Однако, верите ли, на дверной табличке написана его фамилия!
"His son's name is the same, you know," said I.	- Но сын носит ту же фамилию, - сказала я.
"He wouldn't let his son have any name if he could take it from him," returned the old lady.	- Он не позволил бы сыну носить никакой фамилии, если бы только мог отнять ее, -возразила пожилая дама.
"Look at the son's dress!"	- Посмотрите, как его сын одет!
It certainly was plain--threadbare--almost shabby.	- И правда, костюм у Принца был совсем простой, потертый, почти изношенный.
"Yet the father must be garnished and tricked out," said the old lady, "because of his deportment.	- А папаша только и делает, что франтит да прихорашивается, - продолжала пожилая дама, -потому что у него, изволите видеть, "хороший тон".
I'd deport him!	Я бы ему показала "тон"!
Transport him would be better!"	Не худо бы сбавить ему его тон, вот что!
I felt curious to know more concerning this person. I asked,	Мне было интересно узнать о нем побольше, и я спросила:
"Does he give lessons in deportment now?"	- Может быть, он теперь дает уроки хорошего тона?
"Now!" returned the old lady shortly.	- Теперь! - сердито повторила пожилая дама.
"Never did."	- Никогда он никаких уроков не давал.
After a moment's consideration, I suggested that perhaps fencing had been his accomplishment.	Немного подумав, я сказала, что, может быть, он когда-то был специалистом по фехтованию.
"I don't believe he can fence at all, ma'am," said the old lady.	- Да он вовсе не умеет фехтовать, сударыня, -ответила пожилая дама.

I looked surprised and inquisitive.	Я посмотрела на нее с удивлением и любопытством.
The old lady, becoming more and more incensed against the master of deportment as she dwelt upon the subject, gave me some particulars of his career, with strong assurances that they were mildly stated.	Пожилая дама, все более и более кипевшая гневом на "воплощение хорошего тона", рассказала мне кое-что из его жизни, категорически утверждая, что даже смягчает правду.
He had married a meek little dancing-mistress, with a tolerable connexion (having never in his life before done anything but deport himself), and had worked her to death, or had, at the best, suffered her to work herself to death, to maintain him in those expenses which were indispensable to his position.	Он женился на кроткой маленькой женщине, скромной учительнице танцев, дававшей довольно много уроков (сам он и до этого никогда в жизни ничего не делал - только отличался хорошим тоном), а женившись, уморил ее работой, или, в лучшем случае, позволил ей доработаться до смерти, чтобы оплачивать расходы на поддержание его репутации в свете.
At once to exhibit his deportment to the best models and to keep the best models constantly before himself, he had found it necessary to frequent all public places of fashionable and lounging resort, to be seen at Brighton and elsewhere at fashionable times, and to lead an idle life in the very best clothes.	Стремясь рисоваться своим хорошим тоном в присутствии наиболее томных денди и вместе с тем всегда иметь их перед глазами, он считал нужным посещать все модные увеселительные места, где собиралось светское общество, во время сезона появляться в Брайтоне[85] и на других курортах и вести праздную жизнь, одеваясь как можно шикарней.
To enable him to do this, the affectionate little dancing-mistress had toiled and laboured and would have toiled and laboured to that hour if her strength had lasted so long.	А маленькая любящая учительница танцев трудилась и старалась изо всех сил, чтобы дать ему эту возможность, и, наверное, по сию пору продолжала бы трудиться и стараться, если бы ей не изменили силы.
For the mainspring of the story was that in spite of the man's absorbing selfishness, his wife (overpowered by his deportment) had, to the last, believed in him and had, on her death-bed, in the most moving terms, confided him to their son as one who had an inextinguishable claim upon him and whom he could never regard with too much pride and deference.	Объяснялось все это тем, что, несмотря на всепоглощающее себялюбие мужа, жена (завороженная его хорошим тоном) верила в него до конца и на смертном одре в самых трогательных выражениях поручила его Принцу, говоря, что отец имеет неотъемлемое право рассчитывать на сына, а сын обязан всемерно превозносить и почитать отца.
The son, inheriting his mother's belief, and having the deportment always before him, had lived and grown in the same faith, and now, at thirty years of age, worked for his father twelve hours a day and looked up to him with veneration on the old imaginary pinnacle.	Сын унаследовал веру матери и, всегда имея перед глазами пример "хорошего тона", жил и вырос в этой вере, а теперь, дожив до тридцати лет, работает на отца по двенадцати часов в день и благоговейно смотрит снизу вверх на это мнимое совершенство.
"The airs the fellow gives himself!" said my informant, shaking her head at old Mr. Turveydrop with speechless indignation as he drew on his tight gloves, of course unconscious of the homage she was rendering.	- Как он рисуется! - сказала моя собеседница и с немым возмущением покачала головой, глядя на мистера Тарвидропа-старшего, который натягивал узкие перчатки, конечно не подозревая, как его честят.
"He fully believes he is one of the aristocracy!	- Он искренне воображает себя аристократом!
And he is so condescending to the son he so egregiously deludes that you might suppose him the most virtuous of parents.	Подло обманывает сына, но говорит с ним так благосклонно, что его можно принять за самого любящего из отцов.

Oh!" said the old lady, apostrophizing him with infinite vehemence. "I could bite you!"	У, я бы тебя на куски растерзала! - проговорила пожилая дама, глядя на мистера Тарвидропа с беспредельным негодованием.
I could not help being amused, though I heard the old lady out with feelings of real concern.	Мне было немножко смешно, хотя я слушала пожилую даму с искренним огорчением.
It was difficult to doubt her with the father and son before me.	Трудно было сомневаться в ее правдивости при виде отца и сына.
What I might have thought of them without the old lady's account, or what I might have thought of the old lady's account without them, I cannot say.	Не знаю, как бы я отнеслась к ним, если бы не слышала ее рассказа, или как бы я отнеслась к этому рассказу, если бы не видела их сама.
There was a fitness of things in the whole that carried conviction with it.	Но одно так соответствовало другому, что нельзя было ей не верить.
My eyes were yet wandering, from young Mr. Turveydrop working so hard, to old Mr. Turveydrop deporting himself so beautifully, when the latter came ambling up to me and entered into conversation.	Я переводила глаза с мистера Тарвидропа-младшего, работавшего так усердно, на мистера Тарвидропа-старшего, державшего себя так изысканно, как вдруг последний мелкими шажками подошел ко мне и вмешался в мой разговор с пожилой дамой.
He asked me, first of all, whether I conferred a charm and a distinction on London by residing in it?	Прежде всего он спросил меня, оказала ли я честь и придала ли очарование Лондону, избрав его своей резиденцией.
I did not think it necessary to reply that I was perfectly aware I should not do that, in any case, but merely told him where I did reside.	Я не нашла нужным ответить, что, как мне прекрасно известно, я ничего не могу оказать или придать этому городу, и потому просто сказала, где я живу всегда.
"A lady so graceful and accomplished," he said, kissing his right glove and afterwards extending it towards the pupils, "will look leniently on the deficiencies here.	- Столь грациозная и благовоспитанная леди, -изрек он, поцеловав свою правую перчатку и указывая ею в сторону танцующих, - отнесется снисходительно к недостаткам этих девиц.
We do our best to polish-- polish--polish!"	Мы делаем все, что в наших силах, дабы навести на них лоск... лоск... лоск!
He sat down beside me, taking some pains to sit on the form, I thought, in imitation of the print of his illustrious model on the sofa.	Он сел рядом со мной, стараясь, как показалось мне, принять на скамье ту позу, в какой сидит на диване его августейший образец на известном гравированном портрете.
And really he did look very like it.	И правда, вышло очень похоже.
"To polish--polish--polish!" he repeated, taking a pinch of snuff and gently fluttering his fingers.	-Навести лоск... лоск... лоск! - повторил он, беря понюшку табаку и слегка пошевеливая пальцами.
"But we are not, if I may say so to one formed to be graceful both by Nature and Art--" with the high-shouldered bow, which it seemed impossible for him to make without lifting up his eyebrows and shutting his eyes "--we are not what we used to be in point of deportment."	- Но мы теперь уже не те, какими были, - если только я осмелюсь сказать это особе, грациозной не только от природы, но и благодаря искусству, -он поклонился, вздернув плечи, чего, кажется, не мог сделать, не поднимая бровей и не закрывая глаз, - мы теперь уже не те, какими были раньше в отношении хорошего тона.
"Are we not, sir?" said I.	- Разве, сэр? - усомнилась я.

"We have degenerated," he returned, shaking his head, which he could do to a very limited extent in his cravat.	- Мы выродились, - ответил он, качая головой с большим трудом, так как шейный платок очень мешал ему.
"A levelling age is not favourable to deportment.	- Век, стремящийся к равенству, не благоприятствует хорошему тону.
It develops vulgarity.	Он способствует вульгарности.
Perhaps I speak with some little partiality.	Быть может, я несколько пристрастен.
It may not be for me to say that I have been called, for some years now, Gentleman Turveydrop, or that his Royal Highness the Prince Regent did me the honour to inquire, on my removing my hat as he drove out of the Pavilion at Brighton (that fine building),	Пожалуй, не мне говорить, что вот уже много лет, как меня прозвали "Джентльменом Тарвидропом", или что его королевское высочество принц-регент, заметив однажды, как я снял шляпу, когда он выезжал из Павильона в Брайтоне (прекрасное здание!), сделал мне честь осведомиться:
'Who is he?	"Кто он такой?
Who the devil is he?	Кто он такой, черт подери?
Why don't I know him?	Почему я с ним незнаком?
Why hasn't he thirty thousand a year?'	Надо б ему платить тридцать тысяч в год!"
But these are little matters of anecdote--the general property, ma'am-- still repeated occasionally among the upper classes."	Впрочем, все это пустяки, анекдоты... Однако они получили широкое распространение, сударыня... их до сих пор иногда повторяют в высшем свете.
"Indeed?" said I.	- В самом деле? - сказала я.
He replied with the high-shouldered bow.	Он ответил поклоном и высоко вздернул плечи.
"Where what is left among us of deportment," he added, "still lingers.	- В высшем свете, - добавил он, - где пока еще сохраняется то немногое, что осталось у нас от хорошего тона.
England--alas, my country!--has degenerated very much, and is degenerating every day.	Англия - горе тебе, отечество мое! - выродилась и с каждым днем вырождается все больше.
She has not many gentlemen left.	В ней осталось не так уж много джентльменов.
We are few.	Нас мало.
I see nothing to succeed us but a race of weavers."	У нас нет преемников - на смену нам идут ткачи.
"One might hope that the race of gentlemen would be perpetuated here," said I.	- Но можно надеяться, что джентльмены не переведутся благодаря вам, - сказала я.
"You are very good." He smiled with a high-shouldered bow again.	- Вы очень любезны, - улыбнулся он и снова поклонился, вздернув плечи.
"You flatter me.	- Вы мне льстите.
But, no--no!	Но нет... нет!
I have never been able to imbue my poor boy with that part of his art.	Учитель танцев должен отличаться хорошим тоном, но мне так и не удалось привить его своему бедному мальчику.
Heaven forbid that I should disparage my dear child, but he has--no deportment."	Сохрани меня бог осуждать моего дорогого отпрыска, но про него никак нельзя сказать, что у него хороший тон.

"He appears to be an excellent master," I observed.	- Он, по-видимому, прекрасно знает свое дело, -заметила я.
"Understand me, my dear madam, he IS an excellent master.	- Поймите меня правильно, сударыня; он действительно прекрасно знает свое дело.
All that can be acquired, he has acquired.	Все, что можно заучить, он заучил.
All that can be imparted, he can impart.	Все, что можно преподать, он преподает.
But there ARE things--" He took another pinch of snuff and made the bow again, as if to add,	Но есть вещи... - он взял еще понюшку табаку и снова поклонился, как бы желая сказать:
"This kind of thing, for instance."	"Например, такие вот вещи".
I glanced towards the centre of the room, where Miss Jellyby's lover, now engaged with single pupils, was undergoing greater drudgery than ever.	Я посмотрела на середину комнаты, где жених мисс Джеллиби, занимаясь теперь с отдельными ученицами, усердствовал пуще прежнего.
"My amiable child," murmured Mr. Turveydrop, adjusting his cravat.	- Мое милое дитя, - пробормотал мистер Тарвидроп, поправляя шейный платок.
"Your son is indefatigable," said I.	- Ваш сын неутомим, - сказала я.
"It is my reward," said Mr. Turveydrop, "to hear you say so.	- Я вознагражден вашими словами, - отозвался мистер Тарвидроп.
In some respects, he treads in the footsteps of his sainted mother.	- В некоторых отношениях он идет по стопам своей матери - святой женщины.
She was a devoted creature.	Вот было самоотверженное создание!
But wooman, lovely wooman," said Mr. Turveydrop with very disagreeable gallantry, "what a sex you are!"	О вы, женщины, прелестные женщины, -продолжал мистер Тарвидроп с весьма неприятной галантностью, - какой обольстительный пол!
I rose and joined Miss Jellyby, who was by this time putting on her bonnet.	Я встала и подошла к мисс Джеллиби, которая уже надевала шляпу.
The time allotted to a lesson having fully elapsed, there was a general putting on of bonnets.	Да и все ученицы надевали шляпы, так как урок окончился.
When Miss Jellyby and the unfortunate Prince found an opportunity to become betrothed I don't know, but they certainly found none on this occasion to exchange a dozen words.	Когда только мисс Джеллиби и несчастный Принц успели обручиться - не знаю, но на этот раз они не успели обменяться и десятком слов.
"My dear," said Mr. Turveydrop benignly to his son, "do you know the hour?"	- Дорогой мой, - ты знаешь, который час? -благосклонно обратился мистер Тарвидроп к сыну.
"No, father."	- Нет, папенька.
The son had no watch.	У сына не было часов.
The father had a handsome gold one, which he pulled out with an air that was an example to mankind.	У отца были прекрасные золотые часы, и он вынул их с таким видом, как будто хотел показать всему человечеству, как нужно вынимать часы.
"My son," said he, "it's two o'clock.	- Сын мой, - проговорил он, - уже два часа.
Recollect your school at Kensington at three."	Не забудь, что в три ты должен быть на уроке в Кенсингтоне.

"That's time enough for me, father," said Prince. "I can take a morsel of dinner standing and be off."	- Времени хватит, папенька, - сказал Принц, - я успею наскоро перекусить и побегу.
"My dear boy," returned his father, "you must be very quick.	- Поторопись, мой дорогой мальчик, - настаивал его родитель.
You will find the cold mutton on the table."	- Холодная баранина стоит на столе.
"Thank you, father.	- Благодарю вас, папенька.
Are YOU off now, father?"	А вы тоже уходите, папенька?
"Yes, my dear.	- Да, милый мой.
I suppose," said Mr. Turveydrop, shutting his eyes and lifting up his shoulders with modest consciousness, "that I must show myself, as usual, about town."	Я полагаю, - сказал мистер Тарвидроп, закрывая глаза и поднимая плечи со скромным сознанием своего достоинства, - что мне, как всегда, следует показаться в городе.
"You had better dine out comfortably somewhere," said his son.	- Надо бы вам пообедать где-нибудь в хорошем ресторане, - заметил сын.
"My dear child, I intend to.	- Дитя мое, так я и сделаю.
I shall take my little meal, I think, at the French house, in the Opera Colonnade."	Я скромно пообедаю хотя бы во французском ресторане у Оперной колоннады.
"That's right.	- Вот и хорошо.
Good-bye, father!" said Prince, shaking hands.	До свидания, папенька! - оказал Принц, пожимая ему руку.
"Good-bye, my son.	- До свидания, сын мой.
Bless you!"	Благослови тебя бог!
Mr. Turveydrop said this in quite a pious manner, and it seemed to do his son good, who, in parting from him, was so pleased with him, so dutiful to him, and so proud of him that I almost felt as if it were an unkindness to the younger man not to be able to believe implicitly in the elder.	Мистер Тарвидроп произнес эти слова прямо-таки набожным тоном, и они, видимо, приятно подействовали на его сына, - прощаясь с отцом, он был так им доволен, так гордился им, всем своим видом выражал такую преданность, что, как мне показалось тогда, было бы просто нехорошо по отношению к младшему из Тарвидропов не верить слепо в старшего.
The few moments that were occupied by Prince in taking leave of us (and particularly of one of us, as I saw, being in the secret), enhanced my favourable impression of his almost childish character.	Прощаясь с нами (и особенно с одной из нас, что я подметила, будучи посвящена в тайну), Принц вел себя так, что укрепил благоприятное впечатление, произведенное на меня его почти детским характером.
I felt a liking for him and a compassion for him as he put his little kit in his pocket--and with it his desire to stay a little while with Caddy--and went away good-humouredly to his cold mutton and his school at Kensington, that made me scarcely less irate with his father than the censorious old lady.	Я почувствовала к нему симпатию и сострадание, когда он, засунув в карман свою "киску" (а одновременно свое желание побыть немножко с Кедди), покорно пошел есть холодную баранину, чтобы потом отправиться на урок в Кенсингтон, и я вознегодовала на его "папеньку" едва ли не больше, чем суровая пожилая дама.
The father opened the room door for us and bowed us out in a manner, I must acknowledge, worthy of his shining original.	Папенька же распахнул перед нами дверь и пропустил нас вперед с поклоном, достойным, должна сознаться, того блестящего образца, которому он всегда подражал.

In the same style he presently passed us on the other side of the street, on his way to the aristocratic part of the town, where he was going to show himself among the few other gentlemen left.	Вскоре он, все такой же изысканный, прошел мимо нас по другой стороне улицы, направляясь в аристократическую часть города, чтобы показаться среди немногих других уцелевших "джентльменов".
For some moments, I was so lost in reconsidering what I had heard and seen in Newman Street that I was quite unable to talk to Caddy or even to fix my attention on what she said to me, especially when I began to inquire in my mind whether there were, or ever had been, any other gentlemen, not in the dancing profession, who lived and founded a reputation entirely on their deportment.	На несколько минут я целиком погрузилась в мысли обо всем, что видела и слышала на Ньюмен-стрит, и потому совсем не могла разговаривать с Кедди или хотя бы прислушиваться к ее словам, - особенно, когда задумалась над вопросом: нет ли, или не было ли когда-нибудь джентльменов, которые, не занимаясь танцами как профессией, тем не менее тоже создали себе репутацию исключительно своим хорошим тоном?
This became so bewildering and suggested the possibility of so many Mr. Turveydrops that I said,	Это меня так смутило и мне так живо представилось, что "мистеров Тарвидропов", может быть, много, что я сказала себе:
"Esther, you must make up your mind to abandon this subject altogether and attend to Caddy."	"Эстер, перестань думать об этом и обрати внимание на Кедди".
I accordingly did so, and we chatted all the rest of the way to Lincoln's Inn.	Так я и поступила, и мы проболтали весь остаток пути до Линкольнс-Инна.
Caddy told me that her lover's education had been so neglected that it was not always easy to read his notes.	По словам Кедди, ее жених получил такое скудное образование, что письма его не всегда легко разобрать.
She said if he were not so anxious about his spelling and took less pains to make it clear, he would do better; but he put so many unnecessary letters into short words that they sometimes quite lost their English appearance.	Она сказала также, что если бы он не так беспокоился о своей орфографии и поменьше старался писать правильно, то выходило бы гораздо лучше; но он прибавляет столько лишних букв к коротким английским словам, что те порой смахивают на иностранные.
"He does it with the best intention," observed Caddy, "but it hasn't the effect he means, poor fellow!"	- Ему, бедняжке, хочется сделать лучше, -заметила Кедди, - а получается хуже!
Caddy then went on to reason, how could he be expected to be a scholar when he had passed his whole life in the dancing-school and had done nothing but teach and fag, fag and teach, morning, noon, and night!	Затем Кедди принялась рассуждать о том, что нельзя же требовать, чтобы он был образованным человеком, если он всю свою жизнь провел в танцевальной школе и только и делал, что учил да прислуживал, прислуживал да учил, утром, днем и вечером!
And what did it matter?	Ну и что же? Да ничего!
She could write letters enough for both, as she knew to her cost, and it was far better for him to be amiable than learned.	Ведь она-то умеет писать письма за двоих, -выучилась, на свое горе, - и пусть уж лучше он будет милым, чем ученым.
"Besides, it's not as if I was an accomplished girl who had any right to give herself airs," said Caddy.	"Да ведь и меня тоже нельзя назвать образованной девушкой, и я не имею права задирать нос, -добавила Кедди.
"I know little enough, I am sure, thanks to Ma!	- Знаю я, конечно, очень мало, - по милости мамы!"

"There's another thing I want to tell you, now we are alone," continued Caddy, "which I should not have liked to mention unless you had seen Prince, Miss Summerson.	- Пока мы одни, мне хочется рассказать вам еще кое-что, мисс Саммерсон, - продолжала Кедди, -но я не стала бы этого говорить, если бы вы не познакомились с Принцем.
You know what a house ours is.	Вы знаете, что такое наш дом.
It's of no use my trying to learn anything that it would be useful for Prince's wife to know in OUR house.	У нас в доме не научишься тому, что полезно знать жене Принца, - не стоит и пытаться.
We live in such a state of muddle that it's impossible, and I have only been more disheartened whenever I have tried.	Мы живем в такой неразберихе, что об этом и думать нечего, и всякий раз, как я делала такие попытки, у меня только еще больше опускались руки.
So I get a little practice with--who do you think? Poor Miss Flite!	И вот я стала понемногу учиться... у кого бы вы думали - у бедной мисс Флайт!
Early in the morning I help her to tidy her room and clean her birds, and I make her cup of coffee for her (of course she taught me), and I have learnt to make it so well that Prince says it's the very best coffee he ever tasted, and would quite delight old Mr. Turveydrop, who is very particular indeed about his coffee.	Рано утром я помогаю ей убирать комнату и чистить птичьи клетки; варю ей кофе (конечно, она сама меня этому научила), и стала так хорошо его варить, что, по словам Принца, он никогда нигде не пил такого вкусного кофе и мой кофе привел бы в восторг даже мистера Тарвидропа-старшего, а тот ведь очень разборчивый.
I can make little puddings too; and I know how to buy neck of mutton, and tea, and sugar, and butter, and a good many housekeeping things.	Кроме того, я теперь умею делать маленькие пудинги и знаю, как покупать баранину, чай, сахар, масло и вообще все, что нужно для хозяйства.
I am not clever at my needle, yet," said Caddy, glancing at the repairs on Peepy's frock, "but perhaps I shall improve, and since I have been engaged to Prince and have been doing all this, I have felt better-tempered, I hope, and more forgiving to Ma.	Вот шить я еще не умею, - сказала Кедди, взглянув на залатанное платьице Пищика, - но, может быть, научусь; а главное, с тех пор как я обручилась с Принцем и начала заниматься всем этим, я чувствую, что характер у меня стал получше, и я многое прощаю маме.
It rather put me out at first this morning to see you and Miss Clare looking so neat and pretty and to feel ashamed of Peepy and myself too, but on the whole I hope I am better-tempered than I was and more forgiving to Ma."	Нынче утром я совсем было расстроилась, когда увидела вас и мисс Клейр, таких чистеньких и хорошеньких, и мне стало стыдно за Пищика, да и за себя тоже; но, в общем, характер у меня, кажется, стал получше, и я многое прощаю маме.
The poor girl, trying so hard, said it from her heart, and touched mine.	Бедная девушка, как она старалась, как искренне говорила... я даже растрогалась.
"Caddy, my love," I replied, "I begin to have a great affection for you, and I hope we shall become friends."	- Милая Кедди, - сказала я, - я начинаю очень привязываться к вам и надеюсь, что мы подружимся.
"Oh, do you?" cried Caddy.	- Неужели правда? - воскликнула Кедди.
"How happy that would make me!"	- Какое счастье!
"My dear Caddy," said I, "let us be friends from this time, and let us often have a chat about these matters and try to find the right way through them."	- Знаете что, Кедди, душенька моя, - сказала я, -давайте отныне будем друзьями, давайте почаще разговаривать обо всем этом и попытаемся найти правильный путь.
Caddy was overjoyed.	Кедди пришла в восторг.

I said everything I could in my old-fashioned way to comfort and encourage her, and I would not have objected to old Mr. Turveydrop that day for any smaller consideration than a settlement on his daughter-in-law.	Я всячески старалась по-своему, по-старосветски утешить и ободрить ее и в тот день чувствовала, что простила бы мистера Тарвидропа-старшего только в том случае, если бы он преподнес своей будущей невестке целое состояние.
By this time we were come to Mr. Krook's, whose private door stood open.	И вот мы подошли к лавке мистера Крука и увидели, что дверь в жилые помещения открыта.
There was a bill, pasted on the door-post, announcing a room to let on the second floor.	На дверном косяке было наклеено объявление, гласившее, что сдается комната на третьем этаже.
It reminded Caddy to tell me as we proceeded upstairs that there had been a sudden death there and an inquest and that our little friend had been ill of the fright.	Тут Кедди вспомнила и рассказала мне, пока мы поднимались наверх, что в этом доме кто-то скоропостижно умер и о его смерти производилось дознание, а наша маленькая приятельница захворала с перепугу.
The door and window of the vacant room being open, we looked in.	Окно и дверь в пустующую комнату были открыты, и мы решились в нее заглянуть.
It was the room with the dark door to which Miss Flite had secretly directed my attention when I was last in the house.	Это была та самая комната с окрашенной в темную краску дверью, на которую мисс Флайт тайком обратила мое внимание, когда я впервые была в этом доме.
A sad and desolate place it was, a gloomy, sorrowful place that gave me a strange sensation of mournfulness and even dread.	Печальный и нежилой вид был у этой каморки -мрачной и угрюмой, и, как ни странно, мне стало как-то тоскливо и даже страшно.
"You look pale," said Caddy when we came out, "and cold!"	- Вы побледнели, - сказала Кедди, когда мы вышли на лестницу, - вам холодно?
I felt as if the room had chilled me.	Все во мне застыло - так подействовала на меня эта комната.
We had walked slowly while we were talking, and my guardian and Ada were here before us.	Увлекшись разговором, мы шли сюда медленно, поэтому опекун и Ада опередили нас.
We found them in Miss Flite's garret.	Мы застали их уже в мансарде у мисс Флайт.
They were looking at the birds, while a medical gentleman who was so good as to attend Miss Flite with much solicitude and compassion spoke with her cheerfully by the fire.	Они разглядывали птичек в клетках, в то время как врач, который был так добр, что взялся лечить старушку и отнесся к ней очень заботливо и участливо, оживленно разговаривал с нею у камина.
"I have finished my professional visit," he said, coming forward.	- Ну, мне как врачу тут больше делать нечего, -сказал он, идя нам навстречу.
"Miss Flite is much better and may appear in court (as her mind is set upon it) to-morrow.	- Мисс Флайт чувствует себя гораздо лучше и уже завтра сможет снова пойти в суд (ей прямо не терпится).
She has been greatly missed there, I understand."	Насколько я знаю, ее там очень недостает.
Miss Flite received the compliment with complacency and dropped a general curtsy to us.	Мисс Флайт выслушала этот комплимент с самодовольным видом и сделала всем нам общий реверанс.
"Honoured, indeed," said she, "by another visit from the wards in Jarndyce!	- Весьма польщена этим новым визитом подопечных тяжбы Джарндисов! - сказала она.

Ve-ry happy to receive Jarndyce of Bleak House beneath my humble roof!" with a special curtsy.	- Оч-чень счастлива принять Джарндиса, владельца Холодного дома, под своим скромным кровом! - мистеру Джарндису она сделала отдельный реверанс.
"Fitz-Jarndyce, my dear"-- she had bestowed that name on Caddy, it appeared, and always called her by it—"a double welcome!"	- Фиц-Джарндис, милая, - так она прозвала Кедди и всегда называла ее так, - вам особый привет!
"Has she been very ill?" asked Mr. Jarndyce of the gentleman whom we had found in attendance on her.	- Она была очень больна? - спросил мистер Джарндис доктора.
She answered for herself directly, though he had put the question in a whisper.	Мисс Флайт немедленно ответила сама, хотя опекун задал вопрос шепотом.
"Oh, decidedly unwell!	- Ах, совсем, совсем расхворалась!
Oh, very unwell indeed," she said confidentially.	Ах, действительно тяжко болела! - пролепетала она конфиденциальным тоном.
"Not pain, you know--trouble.	- Не боль, заметьте... но волнение.
Not bodily so much as nervous, nervous!	Не столько физические страдания, сколько нервы... нервы!
The truth is," in a subdued voice and trembling, "we have had death here.	Сказать вам правду, - продолжала она, понизив голос и вся дрожа, - у нас тут умер один человек.
There was poison in the house.	В доме нашли яд.
I am very susceptible to such horrid things.	Я очень тяжело переживаю такие ужасы.
It frightened me.	Я испугалась.
Only Mr. Woodcourt knows how much.	Один мистер Вудкорт знает - как сильно.
My physician, Mr. Woodcourt!" with great stateliness.	Мой доктор, мистер Вудкорт! - представила она его очень церемонно.
"The wards in Jarndyce--Jarndyce of Bleak House--Fitz-Jarndyce!"	- Подопечные тяжбы Джарндисов... Джарндис, владелец Холодного дома... Фиц-Джарндис.
"Miss Flite," said Mr. Woodcourt in a grave kind of voice, as if he were appealing to her while speaking to us, and laying his hand gently on her arm, "Miss Flite describes her illness with her usual accuracy.	- Мисс Флайт, - начал мистер Вудкорт серьезным тоном (словно, говоря с нами, он обращался к ней) и мягко касаясь рукой ее локтя, - мисс Флайт описывает свой недуг со свойственной ей обстоятельностью.
She was alarmed by an occurrence in the house which might have alarmed a stronger person, and was made ill by the distress and agitation.	Ее напугало одно происшествие в этом доме, которое могло напугать и более сильного человека, и она занемогла от огорчения и волнения.
She brought me here in the first hurry of the discovery, though too late for me to be of any use to the unfortunate man.	Она поспешила привести меня сюда, как только нашли тело, но было уже поздно, и я ничем не мог помочь несчастному.
I have compensated myself for that disappointment by coming here since and being of some small use to her."	Впрочем, я вознаградил себя за неудачу - стал часто заходить к мисс Флайт, чтобы хоть немного помочь ей.
"The kindest physician in the college," whispered Miss Flite to me.	- Самый добрый доктор из всей медицинской корпорации, - зашептала мне мисс Флайт.

"I expect a judgment.	- Я жду решения суда.
On the day of judgment.	В Судный день.
And shall then confer estates."	И тогда буду раздавать поместья.
"She will be as well in a day or two," said Mr. Woodcourt, looking at her with an observant smile, "as she ever will be. In other words, quite well of course.	- Дня через два она будет так же здорова, как всегда, - сказал мистер Вудкорт, внимательно глядя на нее и улыбаясь, - другими словами, совершенно здорова.
Have you heard of her good fortune?"	А вы слышали о том, как ей повезло?
"Most extraordinary!" said Miss Flite, smiling brightly.	- Поразительно! - воскликнула мисс Флайт, восторженно улыбаясь.
"You never heard of such a thing, my dear!	- Просто невероятно, милая моя!
Every Saturday, Conversation Kenge or Guppy (clerk to Conversation K.) places in my hand a paper of shillings.	Каждую субботу Велеречивый Кендж или Гаппи (клерк Велеречивого Кенджа) вручает мне пачку шиллингов.
Shillings. I assure you!	Шиллингов... уверяю вас!
Always the same number in the paper.	И всегда их одинаковое количество.
Always one for every day in the week.	Всегда по шиллингу на каждый день недели.
Now you know, really!	Ну, знаете ли!
So well-timed, is it not?	И так своевременно, не правда ли?
Ye-es!	Да-а!
From whence do these papers come, you say?	Но откуда же эти деньги, спросите вы?
That is the great question.	Вот это важный вопрос!
Naturally.	А как же!
Shall I tell you what I think?	Сказать вам, что думаю я?
I think," said Miss Flite, drawing herself back with a very shrewd look and shaking her right forefinger in a most significant manner, "that the Lord Chancellor, aware of the length of time during which the Great Seal has been open (for it has been open a long time!), forwards them.	Я думаю, - промолвила мисс Флайт, отодвигаясь с очень хитрым видом и весьма многозначительно покачивая указательным пальцем правой руки, - я думаю, что лорд-канцлер, зная о том, как давно была снята Большая печать (а ведь она была снята очень давно!), посылает мне эти деньги.
Until the judgment I expect is given.	И будет посылать вплоть до решения суда, которого я ожидаю.
Now that's very creditable, you know.	Да... это, знаете ли, очень похвально с его стороны.
To confess in that way that he IS a little slow for human life.	Таким путем признать, что он и вправду немножко медлителен для человеческой жизни.
So delicate!	Так деликатно!
Attending court the other day--I attend it regularly, with my documents--I taxed him with it, and he almost confessed.	Когда я в прошлый раз была в суде, - а я бываю там регулярно, со своими документами, - я дала ему понять, что знаю, кто присылает деньги, и он почти признался.

That is, I smiled at him from my bench, and HE smiled at me from his bench.	То есть я улыбнулась ему со своей скамьи, а он улыбнулся мне со своей.
But it's great good fortune, is it not?	Но это большая удача, не правда ли?
And Fitz- Jarndyce lays the money out for me to great advantage.	А Фиц-Джарндис очень экономно тратит для меня эти деньги.
Oh, I assure you to the greatest advantage!"	О, уверяю вас, очень!
I congratulated her (as she addressed herself to me) upon this fortunate addition to her income and wished her a long continuance of it.	Я поздравила мисс Флайт (так как она обращалась ко мне) с приятной добавкой к ее обычному бюджету и пожелала ей подольше получать эти деньги.
I did not speculate upon the source from which it came or wonder whose humanity was so considerate.	Я не стала раздумывать, кто бы это мог присылать ей пособие, не спросила себя, кто был к ней так добр и так внимателен.
My guardian stood before me, contemplating the birds, and I had no need to look beyond him.	Опекун стоял передо мной, рассматривая птичек, и мне незачем было искать других добрых людей.
"And what do you call these little fellows, ma'am?" said he in his pleasant voice.	- Как зовут этих пташек, сударыня? - спросил он.
"Have they any names?"	- У них есть имена?
"I can answer for Miss Flite that they have," said I, "for she promised to tell us what they were.	- Я могу ответить за мисс Флайт, - сказала я, -имена у птичек есть, и она обещала нам назвать их.
Ada remembers?"	Помнишь, Ада?
Ada remembered very well.	Ада помнила это очень хорошо.
"Did I?" said Miss Flite.	- Разве обещала? - проговорила мисс Флайт.
"Who's that at my door?	- Кто там за дверью?..
What are you listening at my door for, Krook?"	Зачем вы подслушиваете, Крук?
The old man of the house, pushing it open before him, appeared there with his fur cap in his hand and his cat at his heels.	Старик, хозяин дома, распахнул дверь и появился на пороге с меховой шапкой в руках и с кошкой, которая шла за ним по пятам.
"I warn't listening, Miss Flite," he said,	-Я не подслушивал, мисс Флайт, - сказал он.
"I was going to give a rap with my knuckles, only you're so quick!"	- Я хотел было к вам постучать, а вы уж успели догадаться, что я здесь!
"Make your cat go down.	- Гоните вниз свою кошку!
Drive her away!" the old lady angrily exclaimed.	Гоните ее вон! - сердито закричала старушка.
"Bah, bah!	- Ну, ну, будет вам!..
There ain't no danger, gentlefolks," said Mr. Krook, looking slowly and sharply from one to another until he had looked at all of us; "she'd never offer at the birds when I was here unless I told her to it."	Бояться нечего, господа, - сказал мистер Крук, медленно и пристально оглядывая всех нас поочередно, - пока я здесь, на птиц она не кинется, если только я сам не велю ей.
"You will excuse my landlord," said the old lady with a dignified air.	- Не посетуйте на моего хозяина, - проговорила старушка с достоинством.

"M, quite M! What do you want, Krook, when I have company?"	- Он ведь... того, совсем того! Что вам нужно, Крук? У меня гости.
"Hi!" said the old man.	-Ха!- произнес старик.
"You know I am the Chancellor."	- Вы ведь знаете, что меня прозвали Канцлером?
"Well?" returned Miss Elite. "What of that?"	- Да! Ну и что же? - сказала мисс Флайт.
"For the Chancellor," said the old man with a chuckle, "not to be acquainted with a Jarndyce is queer, ain't it, Miss Flite?	- "Канцлер", а незнаком с одним из Джарндисов, неужто это не странно, мисс Флайт? - захихикал старик.
Mightn't I take the liberty?	- Разрешите представиться?..
Your servant, sir.	Ваш слуга, сэр.
I know Jarndyce and Jarndyce a'most as well as you do, sir.	Я знаю тяжбу "Джарндисы против Джарндисов" почти так же досконально, как вы, сэр.
I knowed old Squire Tom, sir.	Я и старого сквайра Тома знавал, сэр.
I never to my knowledge see you afore though, not even in court.	Но вас, помнится, никогда не видывал... даже в суде.
Yet, I go there a mortal sight of times in the course of the year, taking one day with another."	А ведь, если сложить все дни в году, когда я там бываю, получится немало времени.
"I never go there," said Mr. Jarndyce (which he never did on any consideration).	- Я никогда туда не хожу, - отозвался мистер Джарндис (и он действительно никогда, ни при каких обстоятельствах, не появлялся в суде).
"I would sooner go--somewhere else."	- Я скорей отправился бы в... какое-нибудь другое скверное место.
"Would you though?" returned Krook, grinning.	- Вот как? - ухмыльнулся Крук.
"You're bearing hard upon my noble and learned brother in your meaning, sir, though perhaps it is but nat'ral in a Jarndyce.	- Очень уж вы строги к моему благородному и ученому собрату, сэр; впрочем, это, пожалуй, естественно - для Джарндиса.
The burnt child, sir!	Обжегся на молоке, будешь дуть на воду, сэр!
What, you're looking at my lodger's birds, Mr. Jarndyce?"	Что я вижу! Вы, кажется, интересуетесь птичками моей жилицы, мистер Джарндис?
The old man had come by little and little into the room until he now touched my guardian with his elbow and looked close up into his face with his spectacled eyes.	- Шаг за шагом, старик прокрался в комнату, приблизился к опекуну и, коснувшись его локтем, впился пристальным взглядом ему в лицо.
"It's one of her strange ways that she'll never tell the names of these birds if she can help it, though she named 'em all."	- Чудачка такая, ни за что не соглашается сказать, как зовут ее птиц, хотя всем им дала имена.
This was in a whisper.	- Последние слова он произнес шепотом.
"Shall I run 'em over, Flite?" he asked aloud, winking at us and pointing at her as she turned away, affecting to sweep the grate.	- Ну как, назвать мне их, Флайт? - громко спросил он, подмигивая нам и показывая пальцем на старушку, которая отошла и сделала вид, что выметает золу из камина.
"If you like," she answered hurriedly.	- Как хотите, - быстро ответила она.

The old man, looking up at the cages after another look at us, went through the list.	Старик посмотрел на нас, потом перевел глаза па клетки и принялся называть имена птичек:
"Hope, Joy, Youth, Peace, Rest, Life, Dust, Ashes, Waste, Want, Ruin, Despair, Madness, Death, Cunning, Folly, Words, Wigs, Rags, Sheepskin, Plunder, Precedent, Jargon, Gammon, and Spinach.	- Надежда, Радость, Юность, Мир, Покой, Жизнь, Прах, Пепел, Растрата, Нужда, Разорение, Отчаяние, Безумие, Смерть, Коварство, Глупость, Слова, Парики, Тряпье, Пергамент, Грабеж, Прецедент, Тарабарщина, Обман и Чепуха.
That's the whole collection," said the old man, "all cooped up together, by my noble and learned brother."	Вот и вся коллекция, - сказал старик, - и все заперты в клетку моим благородным ученым собратом.
"This is a bitter wind!" muttered my guardian.	- Какой неприятный ветер! - пробормотал опекун.
"When my noble and learned brother gives his judgment, they're to be let go free," said Krook, winking at us again.	- Когда мой благородный и ученый собрат вынесет свое решение, всех их выпустят на волю, - проговорил Крук, снова подмигивая нам.
"And then," he added, whispering and grinning, "if that ever was to happen--which it won't--the birds that have never been caged would kill 'em."	- А тогда, - добавил он шепотом и осклабился, -если только это когда-нибудь случится, - но этого не случится, - их заклюют птицы, которых никогда не сажали в клетки.
"If ever the wind was in the east," said my guardian, pretending to look out of the window for a weathercock,	- Восточный ветер! - сказал опекун и посмотрел в окно, делая вид, будто ищет глазами флюгер.
"I think it's there to- day!"	- Ну да, прямо с востока дует!
We found it very difficult to get away from the house.	Нам было очень трудно уйти из этого дома.
It was not Miss Flite who detained us; she was as reasonable a little creature in consulting the convenience of others as there possibly could be.	Задерживала нас не мисс Флайт, - когда дело шло об удобствах других людей, эта малюсенькая старушка вела себя как нельзя внимательней.
It was Mr. Krook.	Нас задерживал мистер Крук.
He seemed unable to detach himself from Mr. Jarndyce.	Казалось, он был не в силах оторваться от мистера Джарндиса.
If he had been linked to him, he could hardly have attended him more closely.	Будь они прикованы друг к другу, Крук и то не мог бы так цепляться за него.
He proposed to show us his Court of Chancery and all the strange medley it contained; during the whole of our inspection (prolonged by himself) he kept close to Mr. Jarndyce and sometimes detained him under one pretence or other until we had passed on, as if he were tormented by an inclination to enter upon some secret subject which he could not make up his mind to approach.	Он предложил нам осмотреть его "Канцлерский суд" и весь тот диковинный хлам, который там накопился. Пока мы осматривали лавку, хозяин (который сам затягивал осмотр) не отходил от мистера Джарндиса, а порой даже задерживал его под тем или иным предлогом, когда мы проходили дальше, по-видимому терзаемый желанием поговорить о какой-то тайне, коснуться которой не решался.
I cannot imagine a countenance and manner more singularly expressive of caution and indecision, and a perpetual impulse to do something he could not resolve to venture on, than Mr. Krook's was that day.	Вообще весь облик и поведение мистера Крука в тот день так ярко изобличали осторожность, нерешительность и неотвязное стремление сделать нечто такое, на что трудно отважиться, что это производило чрезвычайно странное впечатление.
His watchfulness of my guardian was incessant.	Он неотступно следил за моим опекуном.

He rarely removed his eyes from his face.	Он почти не сводил глаз с его лица.
If he went on beside him, he observed him with the slyness of an old white fox.	Если они шли рядом, Крук наблюдал за опекуном с лукавством старой лисицы.
If he went before, he looked back.	Если Крук шел впереди, он все время оглядывался назад.
When we stood still, he got opposite to him, and drawing his hand across and across his open mouth with a curious expression of a sense of power, and turning up his eyes, and lowering his grey eyebrows until they appeared to be shut, seemed to scan every lineament of his face.	Когда мы останавливались, он стоял против мистера Джарндиса, водя рукой перед открытым ртом с загадочным видом человека, сознающего свою силу, поднимал глаза, опускал седые брови, щурился и, кажется, изучал каждую черточку на лице опекуна.
At last, having been (always attended by the cat) all over the house and having seen the whole stock of miscellaneous lumber, which was certainly curious, we came into the back part of the shop.	Обойдя весь дом (вместе с приставшей к нам кошкой) и осмотрев всю находившуюся в нем разнообразную рухлядь, и вправду прелюбопытную, мы, наконец, вернулись в заднюю комнатушку при лавке.
Here on the head of an empty barrel stood on end were an ink-bottle, some old stumps of pens, and some dirty playbills; and against the wall were pasted several large printed alphabets in several plain hands.	Здесь на днище пустого бочонка стояла бутылка с чернилами, лежали огрызки гусиных перьев и какие-то грязные театральные афиши, а на стене было наклеено несколько больших печатных таблиц с прописями, начертанными разными, но одинаково разборчивыми почерками.
"What are you doing here?" asked my guardian.	- Что вы тут делаете? - спросил опекун.
"Trying to learn myself to read and write," said Krook.	- Учусь читать и писать, - ответил Крук.
"And how do you get on?"	- И как у вас идет дело?
"Slow. Bad," returned the old man impatiently.	- Медленно... плохо, - с досадой ответил старик.
"It's hard at my time of life."	- В мои годы это трудно.
"It would be easier to be taught by some one," said my guardian.	- Было бы легче учиться с преподавателем, -сказал опекун.
"Aye, but they might teach me wrong!" returned the old man with a wonderfully suspicious flash of his eye.	- Да, но меня могут научить неправильно! -возразил старик, и в глазах его промелькнула странная подозрительность.
"I don't know what I may have lost by not being learned afore.	- Уж и не знаю, сколько я потерял оттого, что не учился раньше.
I wouldn't like to lose anything by being learned wrong now."	Обидно будет потерять еще больше, если меня научат неправильно.
"Wrong?" said my guardian with his good-humoured smile.	- Неправильно?- переспросил опекун, добродушно улыбаясь.
"Who do you suppose would teach you wrong?"	- Но кому же придет охота учить вас неправильно, как вы думаете?
"I don't know, Mr. Jarndyce of Bleak House!" replied the old man, turning up his spectacles on his forehead and rubbing his hands.	- Не знаю, мистер Джарндис, хозяин Холодного дома, - ответил старик, сдвигая очки на лоб и потирая руки.

"I don't suppose as anybody would, but I'd rather trust my own self than another!"	- Я никого не подозреваю, но лучше все-таки полагаться на самого себя, чем на других!
These answers and his manner were strange enough to cause my guardian to inquire of Mr. Woodcourt, as we all walked across Lincoln's Inn together, whether Mr. Krook were really, as his lodger represented him, deranged.	Эти ответы и вообще поведение старика были так странны, что опекун спросил мистера Вудкорта, когда мы все вместе шли через Линкольнс-Инн, правда ли, что мистер Крук не в своем уме, как на это намекала его жилица.
The young surgeon replied, no, he had seen no reason to think so.	Молодой врач ответил, что не находит этого.
He was exceedingly distrustful, as ignorance usually was, and he was always more or less under the influence of raw gin, of which he drank great quantities and of which he and his back-shop, as we might have observed, smelt strongly; but he did not think him mad as yet.	Конечно, старик донельзя подозрителен, как и большинство невежд, к тому же он всегда немного навеселе - напивается неразбавленным джином, которым так разит от него и его лавки, как мы, наверное, заметили, - но пока что он в своем уме.
On our way home, I so conciliated Peepy's affections by buying him a windmill and two flour-sacks that he would suffer nobody else to take off his hat and gloves and would sit nowhere at dinner but at my side.	По дороге домой я купила Пищику игрушку -ветряную мельницу с двумя мешочками муки, чем так расположила его к себе, что он никому, кроме меня, не позволил снять с него шляпу и рукавички, а когда мы сели за стол, пожелал быть моим соседом.
Caddy sat upon the other side of me, next to Ada, to whom we imparted the whole history of the engagement as soon as we got back.	Кедди сидела рядом со мною с другой стороны, а рядом с нею села Ада, которой мы рассказали всю историю помолвки, как только вернулись домой.
We made much of Caddy, and Peepy too; and Caddy brightened exceedingly; and my guardian was as merry as we were; and we were all very happy indeed until Caddy went home at night in a hackney-coach, with Peepy fast asleep, but holding tight to the windmill.	Мы очень ухаживали за Кедди и Пищиком, и Кедди совсем развеселилась, а опекун был так же весел, как мы, и все очень приятно проводили время, пока не настал вечер и Кедди не уехала домой в наемной карете с Пищиком, который уже сладко спал, так и не выпуская своей ветряной мельницы из крепко сжатых ручонок.
I have forgotten to mention--at least I have not mentioned--that Mr. Woodcourt was the same dark young surgeon whom we had met at Mr. Badger's.	Я забыла сказать - во всяком случае, не сказала, -что мистер Вудкорт был тем самым смуглым молодым врачом, с которым мы познакомились у мистера Беджера.
Or that Mr. Jarndyce invited him to dinner that day.	Не сказала я и о том, что в тот день мистер Джарндис пригласил его к нам отобедать.
Or that he came.	А также о том, что он пришел.
Or that when they were all gone and I said to Ada,	А также о том, что, когда все разошлись и я предложила Аде:
"Now, my darling, let us have a little talk about Richard!" Ada laughed and said--	"Ну, душенька, давай немножко поболтаем о Ричарде!", Ада рассмеялась и сказала...
But I don't think it matters what my darling said.	Впрочем, неважно, что именно сказала моя прелесть.
She was always merry.	Она всегда любила подшучивать.
CHAPTER XV	Глава XV
Bell Yard	Белл-Ярд

While we were in London Mr. Jarndyce was constantly beset by the crowd of excitable ladies and gentlemen whose proceedings had so much astonished us.	Пока мы жили в Лондоне, мистера Джарндиса постоянно осаждали толпы леди и джентльменов, которые волновались по всякому поводу и уже успели очень удивить нас своим образом действий.
Mr. Quale, who presented himself soon after our arrival, was in all such excitements.	Мистер Куэйл, появившийся у нас вскоре после нашего приезда, участвовал во всех этих волнующих мероприятиях.
He seemed to project those two shining knobs of temples of his into everything that went on and to brush his hair farther and farther back, until the very roots were almost ready to fly out of his head in inappeasable philanthropy.	Он совал свой лоснящийся шишковатый лоб во все, что происходило на свете, а волосы зачесывал назад, с такой силой приглаживая их щеткой, что самые корни их, казалось, готовы были вырваться из головы в ненасытной жажде благотворительности.
All objects were alike to him, but he was always particularly ready for anything in the way of a testimonial to any one.	Любые объекты этой благотворительности были для него равны, но особенно охотно он хлопотал о поднесении адресов всем и каждому.
His great power seemed to be his power of indiscriminate admiration.	По-видимому, главнейшей его способностью была способность восхищаться кем угодно без всякого разбора.
He would sit for any length of time, with the utmost enjoyment, bathing his temples in the light of any order of luminary.	Он с величайшим наслаждением мог заседать сколько угодно часов, подставляя свой лоб лучам любого светила.
Having first seen him perfectly swallowed up in admiration of Mrs. Jellyby, I had supposed her to be the absorbing object of his devotion.	Вначале, видя, как беззаветно он восхищается миссис Джеллиби, я подумала, что он предан до самозабвения ей одной.
I soon discovered my mistake and found him to be train-bearer and organ-blower to a whole procession of people.	Но я скоро заметила свою ошибку и поняла, что он прислужник и глашатай целой толпы.
Mrs. Pardiggle came one day for a subscription to something, and with her, Mr. Quale.	Однажды миссис Пардигл явилась к нам с просьбой подписаться в пользу чего-то, и с нею пришел мистер Куэйл.
Whatever Mrs. Pardiggle said, Mr. Quale repeated to us; and just as he had drawn Mrs. Jellyby out, he drew Mrs. Pardiggle out.	Что бы ни говорила миссис Пардигл, мистер Куэйл повторял нам ее слова, и если раньше он расхваливал миссис Джеллиби, то теперь расхваливал миссис Пардигл.
Mrs. Pardiggle wrote a letter of introduction to my guardian in behalf of her eloquent friend Mr. Gusher.	Миссис Пардигл написала опекуну письмо, в котором рекомендовала ему своего красноречивого друга, мистера Гашера.
With Mr. Gusher appeared Mr. Quale again.	Вместе с мистером Гашером снова явился и мистер Куэйл.

Mr. Gusher, being a flabby gentleman with a moist surface and eyes so much too small for his moon of a face that they seemed to have been originally made for somebody else, was not at first sight prepossessing; yet he was scarcely seated before Mr. Quale asked Ada and me, not inaudibly, whether he was not a great creature--which he certainly was, flabbily speaking, though Mr. Quale meant in intellectual beauty-- and whether we were not struck by his massive configuration of brow.	Мистер Гашер, рыхлый джентльмен с потной кожей и глазами, столь несоразмерно маленькими для его лунообразного лица, что казалось, будто они первоначально предназначались кому-то другому, на первый взгляд не внушал симпатии; однако не успел он сесть, как мистер Куэйл довольно громко спросил меня и Аду, не кажется ли нам, что его спутник крупная личность - какой он, конечно, и был, если говорить о его расплывшихся телесах, но мистер Куэйл имел в виду красоту духовную, - и не поражают ли нас монументальные формы его чела?
In short, we heard of a great many missions of various sorts among this set of people, but nothing respecting them was half so clear to us as that it was Mr. Quale's mission to be in ecstasies with everybody else's mission and that it was the most popular mission of all.	Короче говоря, в среде этих людей мы слышали о множестве "миссий" разного рода, но яснее всего поняли, что миссия мистера Куэйла сводится к восторженному восхищению миссиями всех прочих и что именно эта миссия пользуется наибольшей популярностью.
Mr. Jarndyce had fallen into this company in the tenderness of his heart and his earnest desire to do all the good in his power; but that he felt it to be too often an unsatisfactory company, where benevolence took spasmodic forms, where charity was assumed as a regular uniform by loud professors and speculators in cheap notoriety, vehement in profession, restless and vain in action, servile in the last degree of meanness to the great, adulatory of one another, and intolerable to those who were anxious quietly to help the weak from failing rather than with a great deal of bluster and self-laudation to raise them up a little way when they were down, he plainly told us.	Мистер Джарндис попал в их компанию по влечению своего сострадательного сердца, повинуясь искреннему желанию делать добро по мере сил, но ничуть не скрывал от нас, что компания эта слишком часто кажется ему неприятной, ибо ее милосердие проявляется судорожно, а благотворительность превратилась в мундир для жаждущих дешевой известности крикливых проповедников и аферистов, неистовых на словах, суетливых и тщеславных на деле, до крайности низко раболепствующих перед сильными мира сего, льстящих друг другу и невыносимых для людей, которые стремятся без всякой шумихи предотвращать падение слабых, вместо того чтобы с непомерным хвастовством и самовосхвалением чуть-чуть приподымать павших, когда они уже повержены ниц.
When a testimonial was originated to Mr. Quale by Mr. Gusher (who had already got one, originated by Mr. Quale), and when Mr. Gusher spoke for an hour and a half on the subject to a meeting, including two charity schools of small boys and girls, who were specially reminded of the widow's mite, and requested to come forward with halfpence and be acceptable sacrifices, I think the wind was in the east for three whole weeks.	После того как мистеру Куэйлу однажды поднесли адрес благодаря стараниям мистера Г ашера (которому уже поднесли адрес стараниями мистера Куэйла), а мистер Гашер полтора часа говорил об этом на митинге, где присутствовали воспитанники двух школ для бедных, причем то и дело напоминал мальчикам и девочкам о лепте вдовицы и убеждал их пожертвовать по полупенсу, - ветер, кажется, недели три подряд дул с востока.
I mention this because I am coming to Mr. Skimpole again.	Я говорю об этом потому, что мне опять придется рассказывать о мистере Скимполе.

It seemed to me that his off-hand professions of childishness and carelessness were a great relief to my guardian, by contrast with such things, and were the more readily believed in since to find one perfectly undesigning and candid man among many opposites could not fail to give him pleasure.	Мне казалось, что по контрасту с такого рода явлениями его откровенные признания в своей ребячливости и беспечности были большим облегчением для опекуна, который тем охотнее им верил, что ему было приятно видеть хоть одного вполне искреннего и бесхитростного человека среди стольких людей, противоположных ему по характеру.
I should be sorry to imply that Mr. Skimpole divined this and was politic; I really never understood him well enough to know.	Я не хочу думать, что мистер Скимпол об этом догадывался и умышленно вел себя таким образом, - утверждать это я не имею права, ибо никогда не могла понять его вполне.
What he was to my guardian, he certainly was to the rest of the world.	Во всяком случае, он со всеми на свете вел себя так же, как с моим опекуном.
He had not been very well; and thus, though he lived in London, we had seen nothing of him until now.	Мистер Скимпол был не совсем здоров, и поэтому мы до сих пор не встречались с ним, хотя он жил в Лондоне.
He appeared one morning in his usual agreeable way and as full of pleasant spirits as ever.	Но как-то раз утром он пришел к нам веселый, как всегда, и в приятнейшем расположении духа.
Well, he said, here he was!	Ну, вот он и появился, говорил он.
He had been bilious, but rich men were often bilious, and therefore he had been persuading himself that he was a man of property.	Он болел желтухой; а ведь желчь часто разливается у богатых людей, поэтому он во время болезни уверял себя, что он богат.
So he was, in a certain point of view--in his expansive intentions.	Впрочем, в одном отношении он действительно богат, а именно - благими намерениями.
He had been enriching his medical attendant in the most lavish manner.	Своего врача он, можно сказать, озолотил самым щедрым образом.
He had always doubled, and sometimes quadrupled, his fees.	Он всегда удваивал, а порой даже учетверял его гонорар.
He had said to the doctor,	Он говорил доктору:
"Now, my dear doctor, it is quite a delusion on your part to suppose that you attend me for nothing.	"Слушайте, дорогой доктор, вы глубоко ошибаетесь, считая, что лечите меня даром.
I am overwhelming you with money--in my expansive intentions--if you only knew it!"	Если б вы только знали, как щедро я осыпаю вас деньгами... в душе, преисполненной благих намерений!"
And really (he said) he meant it to that degree that he thought it much the same as doing it.	И в самом деле, он (по его словам) так горячо желал заплатить за свое леченье, что желание это считал почти равным действию.
If he had had those bits of metal or thin paper to which mankind attached so much importance to put in the doctor's hand, he would have put them in the doctor's hand.	Имей он возможность сунуть доктору в руку эти кусочки металла и листки тонкой бумаги, которым человечество придает такое значение, он вручил бы их доктору.
Not having them, he substituted the will for the deed.	Но раз он такой возможности не имеет, он заменяет действие желанием.
Very well!	Прекрасно!

If he really meant it—if his will were genuine and real, which it was--it appeared to him that it was the same as coin, and cancelled the obligation.	Если он действительно хочет заплатить доктору, если его желание искренне и непритворно, - а так оно и есть, - значит, оно все равно что звонкая монета и, следовательно, погашает долг.
"It may be, partly, because I know nothing of the value of money," said Mr. Skimpole, "but I often feel this.	- Возможно, мне это только кажется, - отчасти потому, что я ничего не понимаю в ценности денег, - говорил мистер Скимпол, - но так мне кажется часто.
It seems so reasonable!	И даже представляется вполне разумным.
My butcher says to me he wants that little bill.	Мой мясник говорит мне, что хотел бы получить деньги по "счетику".
It's a part of the pleasant unconscious poetry of the man's nature that he always calls it a 'little' bill—to make the payment appear easy to both of us.	Кстати, он всегда говорит не "счет", а именно "счетик", и в этом сказывается приятная, хоть и неосознанная им поэтичность его натуры, - тем самым он стремится облегчить расчеты нам обоим.
I reply to the butcher,	Я отвечаю мяснику:
'My good friend, if you knew it, you are paid.	"Мой добрый друг, вам уже уплачено, и жаль, что вы этого не понимаете.
You haven't had the trouble of coming to ask for the little bill.	К чему вам трудиться, - ходить сюда и требовать уплаты по вашему "счетику"?
You are paid.	Вам уже уплачено.
I mean it.'"	Ведь я искренне хочу этого".
"But, suppose," said my guardian, laughing, "he had meant the meat in the bill, instead of providing it?"	- Но предположим, - сказал опекун, рассмеявшись, - что он только хотел доставить вам мясо, указанное в счете, но не доставил?
"My dear Jarndyce," he returned, "you surprise me.	- Дорогой Джарндис, - возразил мистер Скимпол, - вы меня удивляете.
You take the butcher's position.	Вы разделяете точку зрения мясника.
A butcher I once dealt with occupied that very ground.	Один мясник, с которым я как-то имел дело, занял ту же самую позицию.
Says he,	Он сказал:
'Sir, why did you eat spring lamb at eighteen pence a pound?'	"Сэр, почему вы скушали молодого барашка по восемнадцати пенсов за фунт?" -
'Why did I eat spring lamb at eighteen pence a pound, my honest friend?' said I, naturally amazed by the question.	"Почему я скушал молодого барашка по восемнадцати пенсов за фунт, любезный друг? -спросил я, натурально изумленный таким вопросом.
'I like spring lamb!' This was so far convincing.	- Да просто потому, что я люблю молодых барашков"... Не правда ли, убедительно?
'Well, sir,' says he, 'I wish I had meant the lamb as you mean the money!'	"Если так, сэр, - говорит он, - надо мне было только хотеть доставить вам барашка, раз вы только хотите уплатить мне деньги". -
'My good fellow,' said I, 'pray let us reason like intellectual beings.	"Давайте, приятель, - говорю я, - рассуждать, как подобает разумным существам.

How could that be?	Ну, как же это могло быть?
It was impossible.	Это совершенно немыслимо.
You HAD got the lamb, and I have NOT got the money.	Ведь у вас барашек был, а у меня денег нет.
You couldn't really mean the lamb without sending it in, whereas I can, and do, really mean the money without paying it!'	Значит, если вы действительно хотели прислать мне барашка, вы не могли его не прислать; тогда как я могу хотеть и действительно хочу уплатить вам деньги, но не могу их уплатить".
He had not a word.	Он не нашелся что ответить.
There was an end of the subject."	Тем дело и кончилось.
"Did he take no legal proceedings?" inquired my guardian.	- И он не подал на вас жалобы в суд? - спросил опекун.
"Yes, he took legal proceedings," said Mr. Skimpole.	- Подал, - ответил мистер Скимпол.
"But in that he was influenced by passion, not by reason.	- Но так он поступил под влиянием страсти, а не разума.
Passion reminds me of Boythorn.	Кстати, слово "страсть" напомнило мне о Бойторне.
He writes me that you and the ladies have promised him a short visit at his bachelor-house in Lincolnshire."	Он пишет мне, что вы и ваши дамы обещали ненадолго приехать к нему в Линкольншир и погостить в его холостяцком доме.
"He is a great favourite with my girls," said Mr. Jarndyce, "and I have promised for them."	- Мои девочки его очень любят, - сказал мистер Джарндис, - и ради них я обещал ему приехать.
"Nature forgot to shade him off, I think," observed Mr. Skimpole to Ada and me.	- Мне кажется, природа позабыла его отретушировать, - заметил мистер Скимпол, обращаясь ко мне и Аде.
"A little too boisterous--like the sea.	- Слишком уж он бурлив... как море.
A little too vehement--like a bull who has made up his mind to consider every colour scarlet.	Слишком уж вспыльчив... ни дать ни взять бык, который раз навсегда решил считать любой цвет красным.
But I grant a sledge-hammering sort of merit in him!"	Но я признаю, что достоинства его поражают, как удары кузнечного молота по голове.
I should have been surprised if those two could have thought very highly of one another, Mr. Boythorn attaching so much importance to many things and Mr. Skimpole caring so little for anything.	Впрочем, странно было бы, если бы эти двое высоко ставили друг друга, - ведь мистер Бойторн так серьезно относился ко всему на свете, а мистер Скимпол ни к чему не относился серьезно.
Besides which, I had noticed Mr. Boythorn more than once on the point of breaking out into some strong opinion when Mr. Skimpole was referred to.	Кроме того, я заметила, что всякий раз, как речь заходила о мистере Скимполе, мистер Бойторн едва удерживался от того, чтобы не высказать о нем свое мнение напрямик.
Of course I merely joined Ada in saying that we had been greatly pleased with him.	Сейчас мы с Адой, конечно, сказали только, что нам мистер Бойторн очень нравится.

"He has invited me," said Mr. Skimpole; "and if a child may trust himself in such hands--which the present child is encouraged to do, with the united tenderness of two angels to guard him--I shall go.	- Он и меня пригласил, - продолжал мистер Скимпол, - и если дитя может довериться такому человеку (а данное дитя склоняется к этому, раз оно будет под охраной соединенной нежности двух ангелов), то я поеду.
He proposes to frank me down and back again.	Он предлагает оплатить мне дорогу в оба конца.
I suppose it will cost money?	Пожалуй, это будет стоить денег?
Shillings perhaps?	Сколько-то шиллингов?
Or pounds?	Или фунтов?
Or something of that sort?	Или чего-нибудь в этом роде?
By the by, Coavinses.	Кстати, я вспомнил о "Ковинсове".
You remember our friend Coavinses, Miss Summerson?"	Вы не забыли нашего друга "Ковинсова", мисс Саммерсон?
He asked me as the subject arose in his mind, in his graceful, light-hearted manner and without the least embarrassment.	Очевидно, в уме его возникло некое воспоминание, и он тотчас же задал мне этот вопрос свойственным ему беспечным, легким тоном и без малейшего смущения.
"Oh, yes!" said I.	- Как забыть! - ответила я.
"Coavinses has been arrested by the Great Bailiff," said Mr. Skimpole.	- Так вот! "Ковинсов" сам арестован великим Судебным исполнителем - смертью, - сказал мистер Скимпол.
"He will never do violence to the sunshine any more."	- Он уже больше не будет оскорблять солнечный свет своим присутствием.
It quite shocked me to hear it, for I had already recalled with anything but a serious association the image of the man sitting on the sofa that night wiping his head.	Меня это известие огорчило, и я сразу вспомнила с тяжелым чувством, как этот человек сидел в тот вечер на диване, вытирая потный лоб.
"His successor informed me of it yesterday," said Mr. Skimpole.	- Его преемник рассказал мне об этом вчера, -продолжал мистер Скимпол.
"His successor is in my house now--in possession, I think he calls it. He came yesterday, on my blue-eyed daughter's birthday.	- Его преемник сейчас у меня в доме... "описывает", или, как это там называется... Явился вчера в день рождения моей голубоглазой дочери.
I put it to him,	Я, конечно, его урезонивал:
' This is unreasonable and inconvenient.	"Это с вашей стороны неразумно и неприлично.
If you had a blue-eyed daughter you wouldn't like ME to come, uninvited, on HER birthday?'	Будь у вас голубоглазая дочь и приди я к вам без зова в день ее рождения, вам это понравилось бы?"
But he stayed."	Но он все-таки не ушел.
Mr. Skimpole laughed at the pleasant absurdity and lightly touched the piano by which he was seated.	Мистер Скимпол сам посмеялся своей милой шутке и, легко прикоснувшись к клавишам рояля, за которым сидел, извлек несколько звуков.

"And he told me," he said, playing little chords where I shall put full stops,	- И он сообщил мне, - начал мистер Скимпол, прерывая свои слова негромкими аккордами там, где я ставлю точки.
"The Coavinses had left.	- Что "Ковинсов" оставил.
Three children.	Троих детей.
No mother.	Круглых сирот.
And that Coavinses' profession.	И так как профессия его.
Being unpopular.	Не популярна.
The rising Coavinses.	Подрастающие "Ковинсовы".
Were at a considerable disadvantage."	Живут очень плохо.
Mr. Jarndyce got up, rubbing his head, and began to walk about.	Мистер Джарндис встал и, взъерошив волосы, принялся ходить взад и вперед.
Mr. Skimpole played the melody of one of Ada's favourite songs.	Мистер Скимпол начал играть мелодию одной из любимых песен Ады.
Ada and I both looked at Mr. Jarndyce, thinking that we knew what was passing in his mind.	Мы с Адой смотрели на мистера Джарндиса, догадываясь о его мыслях.
After walking and stopping, and several times leaving off rubbing his head, and beginning again, my guardian put his hand upon the keys and stopped Mr. Skimpole's playing.	Опекун ходил по комнате, останавливался, ерошил волосы, оставлял их в покое, опять ерошил и вдруг положил руку на клавиши и прекратил игру мистера Скимпола.
"I don't like this, Skimpole," he said thoughtfully.	- Мне это не нравится, Скимпол, - сказал он озабоченно.
Mr. Skimpole, who had quite forgotten the subject, looked up surprised.	Мистер Скимпол, начисто позабывший о своих словах, взглянул на него удивленно.
"The man was necessary," pursued my guardian, walking backward and forward in the very short space between the piano and the end of the room and rubbing his hair up from the back of his head as if a high east wind had blown it into that form.	- Человек этот занимался нужным делом, -продолжал опекун, шагая взад и вперед по очень ограниченному пространству между роялем и стеной и ероша волосы от затылка к макушке, так что казалось, будто их раздувает сильный восточный ветер.
"If we make such men necessary by our faults and follies, or by our want of worldly knowledge, or by our misfortunes, we must not revenge ourselves upon them.	- Мы сами виноваты - сами вызываем необходимость в подобной профессии нашими собственными ошибками и безумствами, недостатком житейской мудрости или неудачами, а значит, мы не должны мстить тем, кто занимается ею.
There was no harm in his trade.	В ней нет ничего дурного.
He maintained his children.	Этот человек кормил своих детей.
One would like to know more about this."	Хотелось бы узнать о нем побольше.
"Oh! Coavinses?" cried Mr. Skimpole, at length perceiving what he meant.	- О "Ковинсове"? - воскликнул мистер Скимпол, наконец, поняв, о чем идет речь.
"Nothing easier.	- Нет ничего легче.

A walk to Coavinses' headquarters, and you can know what you will."	Сходите в штаб-квартиру самого Ковинса и узнаете все, что хотите знать.
Mr. Jarndyce nodded to us, who were only waiting for the signal.	Мистер Джарндис кивнул нам, а мы только и ждали этого знака.
"Come! We will walk that way, my dears.	- Ну, мои дорогие, пойдемте-ка прогуляемся туда.
Why not that way as soon as another!"	Эта прогулка ведь не хуже всякой другой, правда?
We were quickly ready and went out.	Мы быстро собрались и вышли.
Mr. Skimpole went with us and quite enjoyed the expedition.	Мистер Скимпол пошел вместе с нами, положительно наслаждаясь своим участием в нашей экспедиции.
It was so new and so refreshing, he said, for him to want Coavinses instead of Coavinses wanting him!	Он говорил, что это для него так ново и свежо -разыскивать "Ковинсова", после того как "Ковинсов" столько раз разыскивал его самого.
He took us, first, to Cursitor Street, Chancery Lane, where there was a house with barred windows, which he called Coavinses' Castle.	И вот он повел нас по Карситор-стрит, выходящей на Канцлерскую улицу, и указал нам дом с забранными решеткой окнами, который назвал "замком Ковинса".
On our going into the entry and ringing a bell, a very hideous boy came out of a sort of office and looked at us over a spiked wicket.	Когда мы подошли к подъезду и позвонили, из какого-то помещения вроде конторы вышел уродливый малый и уставился на нас из-за железной калитки с заостренными прутьями.
"Who did you want?" said the boy, fitting two of the spikes into his chin.	- Вам кого нужно? - спросил малый, опершись подбородком на два острия.
"There was a follower, or an officer, or something, here," said Mr. Jarndyce, "who is dead."	- Здесь служил один сыщик, или агент судебного исполнителя, или кто-то в этом роде, - тот, что недавно умер, - сказал мистер Джарндис.
"Yes?" said the boy.	- Да, - отозвался малый.
"Well?"	- Ну и что?
"I want to know his name, if you please?"	- Скажите, пожалуйста, как его фамилия?
"Name of Neckett," said the boy.	- Его фамилия Неккет, - ответил малый.
"And his address?"	- А адрес?
"Bell Yard," said the boy.	- Белл-Ярд, - ответил тот.
"Chandler's shop, left hand side, name of Blinder."	- Мелочная лавка Блайндера, на левой стороне.
"Was he--I don't know how to shape the question--" murmured my guardian, "industrious?"	-Скажите, был он... не знаю как выразиться,-запнулся опекун, - был он трудолюбив?
"Was Neckett?" said the boy.	- Неккет? - переспросил малый.
"Yes, wery much so.	- И очень даже.
He was never tired of watching.	В слежке устали не знал.
He'd set upon a post at a street corner eight or ten hours at a stretch if he undertook to do it."	Уж если возьмется следить за кем-нибудь, так, бывало, часов по восемь, по десять кряду проторчит на углу у афишного столба.

"He might have done worse," I heard my guardian soliloquize.	- Могло быть и хуже, - проговорил опекун, ни к кому не обращаясь.
"He might have undertaken to do it and not done it.	- Если бы, например, он брался за дело, но не выполнял его.
Thank you.	Спасибо.
That's all I want."	Только это мы и хотели узнать.
We left the boy, with his head on one side and his arms on the gate, fondling and sucking the spikes, and went back to Lincoln's Inn, where Mr. Skimpole, who had not cared to remain nearer Coavinses, awaited us.	Мы простились с малым, который стоял, склонив голову набок, и, облокотившись на калитку, поглаживал и посасывал ее острые прутья, а сами вернулись в Линкольнс-Инн, - там нас поджидал мистер Скимпол, которому отнюдь не хотелось приближаться к дому судебного исполнителя Ковинса.
Then we all went to Bell Yard, a narrow alley at a very short distance.	Затем мы все вместе направились в Белл-Ярд, узкую уличку, находившуюся поблизости.
We soon found the chandler's shop.	Вскоре мы нашли мелочную лавку.
In it was a good-natured-looking old woman with a dropsy, or an asthma, or perhaps both.	В ней сидела добродушная с виду старуха, страдавшая водянкой или астмой, а может быть, и той и другой болезнью.
"Neckett's children?" said she in reply to my inquiry.	- Дети Неккета? - отозвалась она в ответ на мой вопрос.
"Yes, Surely, miss.	- Да, мисс, они живут здесь.
Three pair, if you please.	Пройдите, пожалуйста, на четвертый этаж.
Door right opposite the stairs."	Дверь прямо против лестницы.
And she handed me the key across the counter.	- И она протянула мне ключ через прилавок.
I glanced at the key and glanced at her, but she took it for granted that I knew what to do with it.	Я взглянула на ключ и взглянула на нее; но у нее, очевидно, и в мыслях не было, что я не знаю, зачем он мне может понадобиться.
As it could only be intended for the children's door, I came out without asking any more questions and led the way up the dark stairs.	Догадавшись, однако, что это, должно быть, ключ от комнаты детей, я, не задавая больше никаких вопросов, пошла вперед по темной лестнице.
We went as quietly as we could, but four of us made some noise on the aged boards, and when we came to the second story we found we had disturbed a man who was standing there looking out of his room.	Мы шли, стараясь не шуметь, но нас было четверо, ветхие деревянные ступени скрипели под нами, и когда мы поднялись на третий этаж, оказалось, что наш приход потревожил какого-то человека, и тот выглянул из своей комнаты.
"Is it Gridley that's wanted?" he said, fixing his eyes on me with an angry stare.	-Вам кого... Гридли? - спросил он, устремив на меня сердитый взгляд.
"No, sir," said I; "I am going higher up."	- Нет, сэр, - ответила я, - я иду выше.
He looked at Ada, and at Mr. Jarndyce, and at Mr. Skimpole, fixing the same angry stare on each in succession as they passed and followed me.	Он посмотрел на Аду, на мистера Джарндиса и на мистера Скимпола, устремляя сердитый взгляд на всех троих поочередно, по мере того как они проходили мимо, следуя за мной.
Mr. Jarndyce gave him good day.	Мистер Джарндис сказал ему: "Добрый день".

"Good day!" he said abruptly and fiercely.	- Добрый день! - отозвался тот отрывисто и гневно.
He was a tall, sallow man with a careworn head on which but little hair remained, a deeply lined face, and prominent eyes.	Это был высокий, изжелта-бледный, изможденный мужчина, с почти облысевшей головой, лицом, изборожденным глубокими морщинами, и глазами навыкате.
He had a combative look and a chafing, irritable manner which, associated with his figure--still large and powerful, though evidently in its decline--rather alarmed me.	Крупный и сильный, хотя уже стареющий, он говорил раздраженным, вызывающим тоном и даже немного напугал меня своей воинственностью.
He had a pen in his hand, and in the glimpse I caught of his room in passing, I saw that it was covered with a litter of papers.	В руке он держал перо, и, проходя мимо его комнаты, я мельком заметила, что она завалена бумагами.
Leaving him standing there, we went up to the top room.	Он остался на площадке, а мы поднялись на самый верх.
I tapped at the door, and a little shrill voice inside said,	Я постучала в дверь, и чей-то звонкий голосок послышался из комнаты:
"We are locked in.	- Мы заперты на замок.
Mrs. Blinder's got the key!"	Ключ у миссис Блайндер.
I applied the key on hearing this and opened the door.	Вложив ключ в замочную скважину, я открыла дверь.
In a poor room with a sloping ceiling and containing very little furniture was a mite of a boy, some five or six years old, nursing and hushing a heavy child of eighteen months.	В убогой комнатке с покатым потолком и очень скудной обстановкой стоял крошечный мальчик лет пяти-шести, который нянчил и укачивал на руках тяжелого полуторагодовалого ребенка.
There was no fire, though the weather was cold; both children were wrapped in some poor shawls and tippets as a substitute.	Погода стояла холодная, а комната была не топленная; правда, дети были закутаны в какие-то ветхие шали и пелеринки.
Their clothing was not so warm, however, but that their noses looked red and pinched and their small figures shrunken as the boy walked up and down nursing and hushing the child with its head on his shoulder.	Но одежда эта, видимо, грела плохо - дети съежились от холода, а носики у них покраснели и заострились, хотя мальчуган без отдыха ходил взад и вперед, укачивая и баюкая малютку, склонившую головку к нему на плечо.
"Who has locked you up here alone?" we naturally asked.	- Кто запер вас здесь одних? - естественно, спросили мы.
"Charley," said the boy, standing still to gaze at us.	- Чарли, - ответил мальчик, останавливаясь и глядя на нас.
"Is Charley your brother?"	- Чарли - это твой брат?
"No.	- Нет.
She's my sister, Charlotte.	Сестра - Чарлот.
Father called her Charley."	Папа называл ее Чарли.
"Are there any more of you besides Charley?"	- А кроме Чарли, сколько вас всего детей?
"Me," said the boy, "and Emma," patting the limp bonnet of the child he was nursing. "And Charley."	- Я, - ответил мальчик, - да вот Эмма, - он дотронулся до слабо завязанного чепчика ребенка, - и еще Чарли.

"Where is Charley now?"	- А где же Чарли?
"Out a-washing," said the boy, beginning to walk up and down again and taking the nankeen bonnet much too near the bedstead by trying to gaze at us at the same time.	- Ушла стирать, - ответил мальчик и снова принялся ходить взад и вперед, неотрывно глядя на нас и не замечая, что головенка в нанковом чепчике вот-вот ударится о кровать.
We were looking at one another and at these two children when there came into the room a very little girl, childish in figure but shrewd and older-looking in the face--pretty-faced too--wearing a womanly sort of bonnet much too large for her and drying her bare arms on a womanly sort of apron.	Мы смотрели то на детишек, то друг на друга, но вот в комнату вбежала девочка очень маленького роста с совсем еще детской фигуркой, но умным, уже недетским личиком, - хорошеньким личиком, едва видным из-под широкополой материнской шляпы, слишком большой для такой крошки, и в широком переднике, тоже материнском, о который она вытирала голые руки.
Her fingers were white and wrinkled with washing, and the soap-suds were yet smoking which she wiped off her arms.	Они были в мыльной пене, от которой еще шел пар, и девочка стряхнула ее со своих пальчиков, сморщенных и побелевших от горячей воды.
But for this, she might have been a child playing at washing and imitating a poor working-woman with a quick observation of the truth.	Если бы не эти пальчики, ее можно было бы принять за смышленого, наблюдательного ребенка, который играет в стирку, подражая бедной женщине-работнице.
She had come running from some place in the neighbourhood and had made all the haste she could.	Девочка, очевидно, работала по соседству и домой бежала во всю прыть.
Consequently, though she was very light, she was out of breath and could not speak at first, as she stood panting, and wiping her arms, and looking quietly at us.	Поэтому, как она ни была легка, она все-таки запыхалась и вначале не могла выговорить ни слова, - только спокойно смотрела на нас, тяжело дыша и вытирая руки.
"Oh, here's Charley!" said the boy.	- А вот и Чарли! - воскликнул мальчик.
The child he was nursing stretched forth its arms and cried out to be taken by Charley.	Малютка, которую он нянчил, потянулась к Чарли и закричала, просясь к ней "на ручки".
The little girl took it, in a womanly sort of manner belonging to the apron and the bonnet, and stood looking at us over the burden that clung to her most affectionately.	Девочка взяла ее совершенно по-матерински - это движение было под стать шляпе и переднику - и посмотрела на нас поверх своей ноши, а малютка нежно прижалась к сестре.
"Is it possible," whispered my guardian as we put a chair for the little creature and got her to sit down with her load, the boy keeping close to her, holding to her apron, "that this child works for the rest?	- Неужели, - прошептал опекун, когда мы пододвинули девочке стул и усадили ее вместе с малюткой, а мальчик прильнул к старшей сестренке, уцепившись за ее передник, - неужели эта крошка содержит своим трудом остальных?
Look at this!	Посмотрите на них!
For God's sake, look at this!"	Посмотрите на них, ради бога!
It was a thing to look at.	И правда, на них стоило посмотреть.
The three children close together, and two of them relying solely on the third, and the third so young and yet with an air of age and steadiness that sat so strangely on the childish figure.	Все трое ребят крепко прижались друг к другу, и двое из них во всем зависели от третьей, а третья была еще так мала, но какой у нее был взрослый и положительный вид, как странно он не вязался с ее детской фигуркой!
"Charley, Charley!" said my guardian.	- Ах, Чарли! Чарли! - начал мой опекун.

"How old are you?"	- Да сколько же тебе лет?
"Over thirteen, sir," replied the child.	- Четырнадцатый год пошел, сэр, - ответила девочка.
"Oh! What a great age," said my guardian.	- Ого, какой почтенный возраст! - сказал опекун.
"What a great age, Charley!"	- Какой почтенный возраст, Чарли!
I cannot describe the tenderness with which he spoke to her, half playfully yet all the more compassionately and mournfully.	Не могу выразить, с какой нежностью он говорил с нею - полушутя, но так сострадательно и грустно.
"And do you live alone here with these babies, Charley?" said my guardian.	- И ты одна живешь здесь с этими ребятишками, Чарли? - спросил опекун.
"Yes, sir," returned the child, looking up into his face with perfect confidence, "since father died."	- Да, сэр, - ответила девочка, доверчиво глядя ему прямо в лицо, - с тех пор как умер папа.
"And how do you live, Charley? Oh! Charley," said my guardian, turning his face away for a moment, "how do you live?"	- Чем же вы все живете, Чарли? - спросил опекун, отворачиваясь на мгновенье. - Эх, Чарли, чем же вы живете?
"Since father died, sir, I've gone out to work.	- С тех пор как папа умер, я работаю, сэр.
I'm out washing to-day."	Сегодня нанялась стирать.
"God help you, Charley!" said my guardian.	- Помоги тебе бог, Чарли! - сказал опекун.
"You're not tall enough to reach the tub!"	- Да ведь ты так мала, что, наверное, и до лоханки не достаешь!
"In pattens I am, sir," she said quickly.	- В деревянных сандалиях достаю, сэр, - быстро возразила девочка.
"I've got a high pair as belonged to mother."	- У меня есть высокие деревянные сандалии, - от мамы остались.
"And when did mother die?	- А когда умерла твоя мама?
Poor mother!"	Бедная мама!
"Mother died just after Emma was born," said the child, glancing at the face upon her bosom. "Then father said I was to be as good a mother to her as I could.	- Мама умерла, как только родилась Эмма, -ответила девочка, глядя на личико малютки, прижавшейся к ее груди, - и тогда папа сказал, что мне нужно постараться заменить ей маму.
And so I tried. And so I worked at home and did cleaning and nursing and washing for a long time before I began to go out.	И вот я старалась - работала по дому, убирала, нянчила ребят, стирала - еще задолго до того, как начала ходить по чужим людям.
And that's how I know how; don't you see, sir?"	Так вот и научилась, сэр, понимаете?
"And do you often go out?"	- И ты часто ходишь на работу?
"As often as I can," said Charley, opening her eyes and smiling, "because of earning sixpences and shillings!"	- Да когда бы ни наняли, - ответила Чарли, широко раскрывая глаза и улыбаясь, - надо же зарабатывать шестипенсовики и шиллинги!
"And do you always lock the babies up when you go out?"	- И ты запираешь ребят всякий раз, как уходишь?
"To keep 'em safe, sir, don't you see?" said Charley.	- А это Для безопасности, сэр, понимаете? -объяснила Чарли.

"Mrs. Blinder comes up now and then, and Mr. Gridley comes up sometimes, and perhaps I can run in sometimes, and they can play you know, and Tom an't afraid of being locked up, are you, Tom?"	- Миссис Блайндер заходит к ним время от времени, и мистер Гридли наведывается, да и мне иной раз удается забежать домой, а они тут играют себе, и Том не боится сидеть взаперти... правда, Том?
"No-o!" said Tom stoutly.	- Нет, не боюсь! - стойко ответил Том.
"When it comes on dark, the lamps are lighted down in the court, and they show up here quite bright--almost quite bright.	- А когда стемнеет, внизу - в переулке - зажигают фонари, и в комнате тогда совсем светло, почти совсем светло.
Don't they, Tom?"	Правда, Том?
"Yes, Charley," said Tom, "almost quite bright."	- Да, Чарли, - подтвердил Том, - почти совсем светло.
"Then he's as good as gold," said the little creature--Oh, in such a motherly, womanly way!	- Он прямо золотой мальчик! - сказала девочка таким женственным, материнским тоном.
"And when Emma's tired, he puts her to bed.	- А когда Эмме захочется спать, он уложит ее в постель.
And when he's tired he goes to bed himself.	А когда ему самому захочется спать, он тоже уляжется.
And when I come home and light the candle and has a bit of supper, he sits up again and has it with me.	А когда я приду домой, зажгу свечку да соберу ужин, он встанет и поужинает со мной.
Don't you, Tom?"	Правда, Том?
"Oh, yes, Charley!" said Tom.	- Ну, еще бы, Чарли! - ответил Том.
"That I do!"	- А как же!
And either in this glimpse of the great pleasure of his life or in gratitude and love for Charley, who was all in all to him, he laid his face among the scanty folds of her frock and passed from laughing into crying.	И то ли при мысли об этой величайшей радости в его жизни, то ли от прилива благодарности и любви к Чарли, которая была для него всем на свете, он уткнулся лицом в складки ее узкой юбчонки, и его улыбка перешла в слезы.
It was the first time since our entry that a tear had been shed among these children.	С тех пор как мы пришли сюда, это были первые слезы, пролитые детьми.
The little orphan girl had spoken of their father and their mother as if all that sorrow were subdued by the necessity of taking courage, and by her childish importance in being able to work, and by her bustling busy way.	Маленькая сиротка так спокойно говорила о своих умерших родителях, как будто ее огромное горе заглушали и необходимость мужественно бороться за существование, и детская гордость своим уменьем работать, и старательность, и деловитость.
But now, when Tom cried, although she sat quite tranquil, looking quietly at us, and did not by any movement disturb a hair of the head of either of her little charges, I saw two silent tears fall down her face.	Но теперь, когда расплакался Том, она хоть и сидела смирно, хоть и смотрела на нас совершенно спокойно, ни одним движением не сдвинув и волоска на головках своих маленьких питомцев, я все же заметила, как две слезинки скатились по ее щекам.

I stood at the window with Ada, pretending to look at the housetops, and the blackened stack of chimneys, and the poor plants, and the birds in little cages belonging to the neighbours, when I found that Mrs. Blinder, from the shop below, had come in (perhaps it had taken her all this time to get upstairs) and was talking to my guardian.	Мы с Адой стояли у окна, делая вид, что смотрим на крыши домов и закопченные дымовые трубы, на чахлые комнатные цветы и птичьи клетки в окнах у соседей; но вот явилась миссис Блайндер, та женщина, которая сидела внизу, в лавке, когда мы пришли (должно быть, она поднималась по лестнице все то время, что мы пробыли здесь), и завела разговор с опекуном.
"It's not much to forgive 'em the rent, sir," she said; "who could take it from them!"	- Если я не беру с них квартирной платы, так ведь это пустяк, сэр, - сказала она, - у кого хватит совести с них брать?
"Well, well!" said my guardian to us two.	- Да, это пустяк, - отозвался опекун, обращаясь к Аде и ко мне.
"It is enough that the time will come when this good woman will find that it WAS much, and that forasmuch as she did it unto the least of these--This child," he added after a few moments, "could she possibly continue this?"	- Но этого достаточно, ибо наступит время, когда добрая женщина поймет, как много она сделала и что раз она сделала это для одного из малых сих, то... А эта крошка, - добавил он спустя несколько мгновений, - неужели она действительно в силах работать?
"Really, sir, I think she might," said Mrs. Blinder, getting her heavy breath by painful degrees.	- Да, сэр, пожалуй что так, - ответила миссис Блайндер, с мучительным трудом переводя дыхание.
"She's as handy as it's possible to be.	- До чего она ловкая, - прямо на все руки.
Bless you, sir, the way she tended them two children after the mother died was the talk of the yard!	И, вы знаете, сэр, после смерти матери она так заботится о малышах, что весь переулок про нее говорит!
And it was a wonder to see her with him after he was took ill, it really was!	А как она ухаживала за отцом, когда он расхворался, мы просто диву давались!
'Mrs. Blinder,' he said to me the very last he spoke--he was lying there --'Mrs. Blinder, whatever my calling may have been, I see a angel sitting in this room last night along with my child, and I trust her to Our Father!'"	"Миссис Блайндер, - сказал он мне, когда был уже при смерти, - он вон там лежал. - Миссис Блайндер, хоть и плохое у меня было занятие, но прошлой ночью я видел, будто тут в комнате, рядом с моей девочкой, сидит ангел, и я поручаю ее нашему общему отцу!"
"He had no other calling?" said my guardian.	- Он ничем другим не занимался? - спросил опекун.
"No, sir," returned Mrs. Blinder, "he was nothing but a follerers.	- Нет, сэр, - ответила миссис Блайндер, - он всегда был только сыщиком - то есть агентом у судебного исполнителя.
When he first came to lodge here, I didn't know what he was, and I confess that when I found out I gave him notice.	Когда он снял у меня комнату, я сначала не знала, кто он такой, а когда узнала, признаюсь откровенно, попросила его съехать.
It wasn't liked in the yard.	В переулке у нас на таких соседей косятся.
It wasn't approved by the other lodgers.	Таких прочие жильцы недолюбливают.
It is NOT a genteel calling," said Mrs. Blinder, "and most people do object to it.	Неблагородное это занятие, - продолжала миссис Блайндер, - и почти все осуждают тех, кто берется за такую работу.

Mr. Gridley objected to it very strong, and he is a good lodger, though his temper has been hard tried."	Мистер Гридли очень их не одобряет, а он хороший жилец, хотя ему довелось хлебнуть горя и это ему даже характер испортило.
"So you gave him notice?" said my guardian.	- Поэтому вы попросили мистера Неккета съехать? - переспросил опекун.
"So I gave him notice," said Mrs. Blinder.	- Попросила, - ответила миссис Блайндер.
"But really when the time came, and I knew no other ill of him, I was in doubts.	- Но, когда наступил срок, а я больше ничего плохого о нем не услышала, меня взяло сомненье.
He was punctual and diligent; he did what he had to do, sir," said Mrs. Blinder, unconsciously fixing Mr. Skimpole with her eye, "and it's something in this world even to do that."	Платил он аккуратно, работал усердно, - что ж, ведь он делал только то, что должен был делать, -говорила миссис Блайндер, бессознательно устремив глаза на мистера Скимпола, - уж и это хорошо, даже если занимаешься такой работой.
"So you kept him after all?"	- Значит, вы все-таки оставили его у себя?
"Why, I said that if he could arrange with Mr. Gridley, I could arrange it with the other lodgers and should not so much mind its being liked or disliked in the yard.	- Ну да, я сказала, что если он сумеет поладить с мистером Гридли, то я сама как-нибудь улажу дело с другими жильцами и не буду особенно обращать внимания, нравится это соседям у нас в переулке или нет.
Mr. Gridley gave his consent gruff--but gave it.	Мистер Гридли дал согласие - хоть и грубовато, а все-таки дал.
He was always gruff with him, but he has been kind to the children since.	Он всегда был грубоват с Неккетом, но с тех пор, как тот умер, хорошо относится к его детям.
A person is never known till a person is proved."	Человека ведь нельзя узнать как следует, пока его не испытаешь.
"Have many people been kind to the children?" asked Mr. Jarndyce.	- А многие ли хорошо отнеслись к его детям? -спросил мистер Джарндис.
"Upon the whole, not so bad, sir," said Mrs. Blinder; "but certainly not so many as would have been if their father's calling had been different.	- В общем, нашлись бы люди, сэр, - ответила миссис Блайндер, - но, конечно, нашлось бы больше, занимайся покойный чем-нибудь другим.
Mr. Coavins gave a guinea, and the follerers made up a little purse.	Мистер Ковинс пожертвовал гинею, а его агенты сложились и тоже дали небольшую сумму.
Some neighbours in the yard that had always joked and tapped their shoulders when he went by came forward with a little subscription, and--in general--not so bad.	Кое-кто из соседей, те, что всегда насмехались и хлопали друг друга по плечам, когда Неккет, бывало, проходил по переулку, собрали немного денег по подписке... вообще... к детям не так уж плохо относятся.
Similarly with Charlotte.	Тоже и насчет Чарлот.
Some people won't employ her because she was a follerer's child; some people that do employ her cast it at her; some make a merit of having her to work for them, with that and all her draw-backs upon her, and perhaps pay her less and put upon her more.	Некоторые не хотят ее нанимать, потому что она, мол, дочь шпика; другие нанимают, но попрекают отцом; третьи ставят себе в заслугу, что, несмотря на это и на ее малолетство, дают ей работу; и ей зачастую платят меньше, чем другим поденщицам, а работать заставляют больше.
But she's patienter than others would be, and is clever too, and always willing, up to the full mark of her strength and over.	Но другой такой безответной девчонки не сыскать, да и ловкая она, послушная, всегда старается изо всех сил и даже через силу.

So I should say, in general, not so bad, sir, but might be better."	В общем, можно сказать, что к ней все относятся неплохо, сэр, но могли бы отнестись и получше.
Mrs. Blinder sat down to give herself a more favourable opportunity of recovering her breath, exhausted anew by so much talking before it was fully restored.	Миссис Блайндер совсем задохнулась после своей длинной речи и села, чтобы легче было отдышаться.
Mr. Jarndyce was turning to speak to us when his attention was attracted by the abrupt entrance into the room of the Mr. Gridley who had been mentioned and whom we had seen on our way up.	Мистер Джарндис обернулся, желая сказать нам что-то, но отвлекся, потому что в комнату неожиданно вошел мистер Гридли, тот жилец, о котором говорила хозяйка, - это его мы видели, поднимаясь наверх.
"I don't know what you may be doing here, ladies and gentlemen," he said, as if he resented our presence, "but you'll excuse my coming in.	- Не знаю, зачем вы здесь, леди и джентльмены, -сказал он, словно раздосадованный нашим присутствием, - но вы уж извините меня за то, что я пришел.
I don't come in to stare about me.	Кто-кто, а я прихожу сюда не затем, чтобы глазеть по сторонам.
Well, Charley!	Ну, Чарли!
Well, Tom!	Ну, Том!
Well, little one!	Ну, малютка!
How is it with us all to-day?"	Как мы нынче поживаем?
He bent over the group in a caressing way and clearly was regarded as a friend by the children, though his face retained its stern character and his manner to us was as rude as it could be.	Он ласково наклонился к детям, и нам стало ясно, что они его любят, хотя лицо его было по-прежнему сурово, а с нами он говорил очень резким тоном.
My guardian noticed it and respected it.	Опекун заметил все это и почувствовал к нему уважение.
"No one, surely, would come here to stare about him," he said mildly.	- Никто, конечно, не придет сюда только затем, чтобы глазеть по сторонам, - проговорил он мягко.
"May be so, sir, may be so," returned the other, taking Tom upon his knee and waving him off impatiently.	- Все может быть, сэр, все может быть, - ответил тот, нетерпеливым жестом отмахнувшись от опекуна и сажая к себе на колени Тома.
"I don't want to argue with ladies and gentlemen.	- С леди и джентльменами я спорить не собираюсь.
I have had enough of arguing to last one man his life."	Спорить мне довелось столько, что одному человеку на всю жизнь хватит.
"You have sufficient reason, I dare say," said Mr. Jarndyce, "for being chafed and irritated--"	- Очевидно, - сказал мистер Джарндис, - у вас есть достаточные основания раздражаться и досадовать...
"There again!" exclaimed the man, becoming violently angry. "I am of a quarrelsome temper.	-Ну вот, опять! - воскликнул мистер Гридли, загораясь гневом, - я сварлив.
I am irascible.	Я вспыльчив.
I am not polite!"	Я невежлив!
"Not very, I think."	- По-моему, этого нельзя сказать.

"Sir," said Gridley, putting down the child and going up to him as if he meant to strike him, "do you know anything of Courts of Equity?"	- Сэр, - сказал Гридли, спуская на пол мальчугана и подходя к мистеру Джарндису с таким видом, словно хотел его ударить. - Вы что-нибудь знаете о Судах справедливости?
"Perhaps I do, to my sorrow."	- Кое-что знаю, к своему горю.
"To your sorrow?" said the man, pausing in his wrath, "if so, I beg your pardon.	- "К своему горю"? - повторил Гридли спокойней.- Если так, прошу прощения.
I am not polite, I know.	Я невежа, как известно.
I beg your pardon!	Прошу у вас прощенья!
Sir," with renewed violence, "I have been dragged for five and twenty years over burning iron, and I have lost the habit of treading upon velvet.	Сэр, - вскричал он вдруг еще более страстно, -меня двадцать пять лет таскали по раскаленному железу, и я по бархату ступать отвык.
Go into the Court of Chancery yonder and ask what is one of the standing jokes that brighten up their business sometimes, and they will tell you that the best joke they have is the man from Shropshire.	Подите вон туда, в Канцлерский суд, и спросите судейских, кто тот шут гороховый, что иногда развлекает их во время работы, и они вам скажут, что самый забавный шут - это "человек из Шропшира".
I," he said, beating one hand on the other passionately, "am the man from Shropshire."	Так вот, - крикнул он, с силой колотя одним кулаком о другой, - этот "человек из Шропшира" -это я и есть!
"I believe I and my family have also had the honour of furnishing some entertainment in the same grave place," said my guardian composedly.	- Мои родственники и я, мы тоже, кажется, не раз имели честь потешать народ в этом высоком учреждении, - сдержанно проговорил опекун.
"You may have heard my name--Jarndyce."	- Вы, может быть, слышали мою фамилию? Я -Джарндис.
"Mr. Jarndyce," said Gridley with a rough sort of salutation, "you bear your wrongs more quietly than I can bear mine.	- Мистер Джарндис, - отозвался Г ридли с неуклюжим поклоном, - вы спокойней меня переносите свои обиды.
More than that, I tell you--and I tell this gentleman, and these young ladies, if they are friends of yours--that if I took my wrongs in any other way, I should be driven mad!	Скажу вам больше, скажу этому джентльмену и этим молодым леди, если они ваши друзья, что, относись я к своим обидам иначе, я бы с ума сошел!
It is only by resenting them, and by revenging them in my mind, and by angrily demanding the justice I never get, that I am able to keep my wits together.	Только потому я и сохранил разум, что возмущаюсь, мысленно мщу за свои обиды и гневно требую правосудия, которого, впрочем, так и не могу добиться.
It is only that!" he said, speaking in a homely, rustic way and with great vehemence.	Только поэтому! - Он говорил просто, безыскусственно, с большим жаром.
"You may tell me that I over-excite myself.	- Может, вы скажете, что я слишком горячусь!
I answer that it's in my nature to do it, under wrong, and I must do it.	Отвечу, что это в моем характере, и я не могу не горячиться, когда обижен.
There's nothing between doing it, and sinking into the smiling state of the poor little mad woman that haunts the court.	Или кипеть гневом, или вечно улыбаться, как та несчастная полоумная старушонка, что не вылезает из суда, а середины тут нет.
If I was once to sit down under it, I should become imbecile."	Смирись я хоть раз, и мне несдобровать - рехнусь!

The passion and heat in which he was, and the manner in which his face worked, and the violent gestures with which he accompanied what he said, were most painful to see.	Он говорил с такой страстностью и горячностью, так резко меняясь в лице и размахивая руками, что на него было очень тяжело смотреть.
"Mr. Jarndyce," he said, "consider my case.	- Мистер Джарндис, - начал он, - разберитесь в моей тяжбе.
As true as there is a heaven above us, this is my case.	Вот как дело было - расскажу все по правде, как правда то, что есть небо над нами.
I am one of two brothers.	Нас два брата.
My father (a farmer) made a will and left his farm and stock and so forth to my mother for her life.	Отец мой (он был фермером) написал завещание и оставил свою ферму, скот и прочее имущество моей матери в пожизненное владение.
After my mother's death, all was to come to me except a legacy of three hundred pounds that I was then to pay my brother.	После смерти матери все должно было перейти ко мне, кроме трехсот фунтов деньгами, которые я обязан был уплатить брату.
My mother died.	Мать умерла.
My brother some time afterwards claimed his legacy.	Прошло сколько-то времени, и брат потребовал завещанные ему деньги.
I and some of my relations said that he had had a part of it already in board and lodging and some other things.	Я да и некоторые наши родные говорили, что я уже выплатил ему часть этого наследства, раз он жил у меня в доме и питался за мой счет, а кроме того, получил кое-что из вещей.
Now mind!	Теперь слушайте!
That was the question, and nothing else.	Только об этом и шел спор, ни о чем другом.
No one disputed the will; no one disputed anything but whether part of that three hundred pounds had been already paid or not.	Завещания никто не оспаривал; спор шел только о том, выплатил я часть этих трехсот фунтов брату или нет.
To settle that question, my brother filing a bill, I was obliged to go into this accursed Chancery; I was forced there because the law forced me and would let me go nowhere else.	Чтобы разрешить спор, брат подал иск, и мне пришлось с ним судиться в этом проклятом Канцлерском суде. Я был вынужден судиться там - меня закон вынудил, и больше мне податься некуда.
Seventeen people were made defendants to that simple suit!	К этой немудреной тяжбе притянули семнадцать ответчиков!
It first came on after two years.	В первый раз дело слушали только через два года после подачи иска.
It was then stopped for another two years while the master (may his head rot off!) inquired whether I was my father's son, about which there was no dispute at all with any mortal creature.	Слушание отложили, и потом еще два года референт (чтоб ему головы не сносить!) наводил справки, правда ли, что я сын своего отца, чего ни один смертный не оспаривал.
He then found out that there were not defendants enough--remember, there were only seventeen as yet!--but that we must have another who had been left out and must begin all over again.	Но вот он решил, что ответчиков мало, -вспомните, ведь их было только семнадцать! - и что должен явиться еще один, которого пропустили, после чего нужно все начать сначала.

The costs at that time--before the thing was begun!--were three times the legacy.	К тому времени - то есть раньше, чем приступили к разбору дела! - судебных пошлин накопилось столько, что нам, тяжущимся, пришлось уплатить суду втрое больше, чем стоило все наше наследство.
My brother would have given up the legacy, and joyful, to escape more costs.	Брат с радостью отказался бы от этого наследства, лишь бы больше не платить пошлин.
My whole estate, left to me in that will of my father's, has gone in costs.	Все мое добро, все, что досталось мне по отцовскому завещанию, ушло на судебные пошлины.
The suit, still undecided, has fallen into rack, and ruin, and despair, with everything else--and here I stand, this day!	Из этой тяжбы - а она все еще не решена - только и вышло, что разоренье, да нищета, да горе горькое - вот в какую беду я попал!
Now, Mr. Jarndyce, in your suit there are thousands and thousands involved, where in mine there are hundreds.	Правда, мистер Джарндис, у вас спор идет о многих тысячах, у меня - только о сотнях.
Is mine less hard to bear or is it harder to bear, when my whole living was in it and has been thus shamefully sucked away?"	Но не знаю уж, легче мне или тяжелей, чем вам, если на карту были поставлены все мои средства к жизни, а тяжба так бесстыдно их высосала?
Mr. Jarndyce said that he condoled with him with all his heart and that he set up no monopoly himself in being unjustly treated by this monstrous system.	Мистер Джарндис сказал, что сочувствует ему всем сердцем и не считает себя единственным человеком, безвинно пострадавшим от этой чудовищной системы.
"There again!" said Mr. Gridley with no diminution of his rage.	-Опять!- воскликнул мистер Гридли с не меньшей яростью.
"The system!	- Опять система!
I am told on all hands, it's the system.	Мне со всех сторон твердят, что вся причина в системе.
I mustn't look to individuals.	Не надо, мол, обвинять отдельных личностей.
It's the system.	Вся беда в системе.
I mustn't go into court and say,	Не следует, мол, ходить в суд и говорить:
'My Lord, I beg to know this from you--is this right or wrong?	"Милорд, позвольте вас спросить, справедливо это или не справедливо?
Have you the face to tell me I have received justice and therefore am dismissed?'	Хватит у вас нахальства сказать, что я добился правосудия и, значит, волен идти куда угодно?"
My Lord knows nothing of it.	Милорд об этом и понятия не имеет.
He sits there to administer the system.	Он сидит в суде, чтобы разбирать дела по системе.

I mustn't go to Mr. Tulkinghorn, the solicitor in Lincoln's Inn Fields, and say to him when he makes me furious by being so cool and satisfied--as they all do, for I know they gain by it while I lose, don't I?--I mustn't say to him, 'I will have something out of some one for my ruin, by fair means or foul!' HE is not responsible.	Мне твердят, что не надо, мол, ходить к мистеру Талкингхорну, поверенному, который живет на Линкольновых полях, и говорить ему, когда он доводит меня до белого каления, - такой он бездушный и самодовольный (все они на один лад, знаю я их, - ведь они только выигрывают, а я теряю, разве не правда?), не надо, мол, говорить ему, что не мытьем, так катаньем, а уж отплачу я кому-нибудь за свое разоренье! Он, мол, не виноват.
It's the system.	Вся беда в системе.
But, if I do no violence to any of them, here--I may!	Но если я пока еще не расправился ни с кем из них, то, кто знает, может и расправлюсь!
I don't know what may happen if I am carried beyond myself at last!	Не знаю, что случится, если меня в конце концов выведут из себя!
I will accuse the individual workers of that system against me, face to face, before the great eternal bar!"	Но служителей этой системы я буду обвинять на очной ставке перед великим, вечным судом!
His passion was fearful.	Он был страшен в своем неистовстве.
I could not have believed in such rage without seeing it.	Я никогда бы не поверила, что можно прийти в такую ярость, если бы не видела этого своими глазами.
"I have done!" he said, sitting down and wiping his face.	- Я кончил! - сказал он, садясь и вытирая лицо.
"Mr. Jarndyce, I have done!	- Мистер Джарндис, я кончил!
I am violent, I know.	Я знаю, что я горяч.
I ought to know it.	Мне ли не знать?
I have been in prison for contempt of court.	Я сидел в тюрьме за оскорбление суда.
I have been in prison for threatening the solicitor.	Я сидел в тюрьме за угрозы этому поверенному.
I have been in this trouble, and that trouble, and shall be again.	Были у меня всякие неприятности и опять будут.
I am the man from Shropshire, and I sometimes go beyond amusing them, though they have found it amusing, too, to see me committed into custody and brought up in custody and all that.	Я - "человек из Шропшира", и для них это забава -сажать меня под стражу и приводить в суд под стражей и все такое; но иной раз я не только их забавляю, - иной раз бывает хуже.
It would be better for me, they tell me, if I restrained myself.	Мне твердят, что, мол, сдерживай я себя, мне самому было бы легче.
I tell them that if I did restrain myself I should become imbecile.	А я говорю, что рехнусь, если буду сдерживаться.
I was a good-enough-tempered man once, I believe.	Когда-то я, кажется, был довольно добродушным человеком.
People in my part of the country say they remember me so, but now I must have this vent under my sense of injury or nothing could hold my wits together.	Земляки мои говорят, что помнят меня таким; но теперь я до того обижен, что мне нужно открывать отдушину, давать выход своему возмущению, а не то я с ума сойду.

It would be far better for you, Mr. Gridley,' the Lord Chancellor told me last week, 'not to waste your time here, and to stay, usefully employed, down in Shropshire.'	"Лучше бы вам, мистер Гридли, - сказал мне на прошлой неделе лорд-канцлер, - не тратить тут времени попусту, а жить в Шропшире, занимаясь полезным делом". -
'My Lord, my Lord, I know it would,' said I to him, 'and it would have been far better for me never to have heard the name of your high office, but unhappily for me, I can't undo the past, and the past drives me here!'	"Милорд, милорд, я знаю, что лучше, - сказал ему я, - еще того лучше - никогда бы в жизни не слышать о вашем высоком учреждении; только вот беда - не могу я разделаться с прошлым, а оно тянет меня сюда!"
Besides," he added, breaking fiercely out, "I'll shame them.	Но погодите, - добавил он во внезапном припадке ярости, - уж я их осрамлю когда-нибудь.
To the last, I'll show myself in that court to its shame.	До конца своей жизни буду я ходить в этот суд для его посрамления.
If I knew when I was going to die, and could be carried there, and had a voice to speak with, I would die there, saying,	Кабы знал я, когда наступит мой смертный час, да кабы возможно было принести меня в суд, да кабы остался у меня голос, чтобы говорить с ними, я бы умер там, в суде, только сначала сказал бы:
'You have brought me here and sent me from here many and many a time.	"Многое множество раз вы таскали меня сюда и выгоняли отсюда.
Now send me out feet foremost!'"	Выносите теперь ногами вперед!"
His countenance had, perhaps for years, become so set in its contentious expression that it did not soften, even now when he was quiet.	Его лицо столько лет и так часто выражало гнев, что оно не смягчилось даже теперь, когда он, наконец, успокоился.
"I came to take these babies down to my room for an hour," he said, going to them again, "and let them play about.	- Я пришел забрать этих малышей к себе в комнату на часок, - сказал он, снова подходя к детям, - пусть поиграют у меня.
I didn't mean to say all this, but it don't much signify.	Я не собирался говорить всего этого, ну да уж ладно.
You're not afraid of me, Tom, are you?"	Ты не боишься меня, Том? Правда?
"No!" said Tom.	- Нет! - сказал Том.
"You ain't angry with ME."	- На меня-то ведь вы не сердитесь.
"You are right, my child.	- Верно, мальчуган.
You're going back, Charley? Aye?	А ты уже уходишь, Чарли?
Come then, little one!"	Ну, иди ко мне, крошка!
He took the youngest child on his arm, where she was willing enough to be carried.	- Он взял младшую девочку на руки, и она охотно к нему пошла.
"I shouldn't wonder if we found a ginger-bread soldier downstairs.	- А вдруг мы найдем внизу пряничного солдатика?
Let's go and look for him!"	Пойдемте-ка поищем его!
He made his former rough salutation, which was not deficient in a certain respect, to Mr. Jarndyce, and bowing slightly to us, went downstairs to his room.	Он по-прежнему неуклюже, но довольно почтительно поклонился мистеру Джарндису, кивнул нам и пошел вниз, в свою комнату.

Upon that, Mr. Skimpole began to talk, for the first time since our arrival, in his usual gay strain.	Тут мистер Скимпол, не проронивший ни слова с тех пор, как мы пришли сюда, заговорил, как всегда, веселым тоном.
He said, Well, it was really very pleasant to see how things lazily adapted themselves to purposes.	Он сказал, что, право же, очень приятно видеть, как все в мире бессознательно служит определенным целям.
Here was this Mr. Gridley, a man of a robust will and surprising energy--intellectually speaking, a sort of inharmonious blacksmith--and he could easily imagine that there Gridley was, years ago, wandering about in life for something to expend his superfluous combativeness upon--a sort of Young Love among the thorns--when the Court of Chancery came in his way and accommodated him with the exact thing he wanted.	Вот, например, мистер Гридли, человек с сильной волей и поразительной энергией, - в интеллектуальном отношении нечто вроде "Невеселого кузнеца". Ведь он, мистер Скимпол, легко представляет себе, что много лет назад Гридли блуждал по жизни, ища, на что бы потратить избыток своего задора - как Юная Любовь блуждает среди шипов в жажде борьбы с препятствиями, - но вдруг на дороге у него стал Канцлерский суд и дал ему как раз то, чего он желал.
There they were, matched, ever afterwards!	И вот они соединены навеки!
Otherwise he might have been a great general, blowing up all sorts of towns, or he might have been a great politician, dealing in all sorts of parliamentary rhetoric; but as it was, he and the Court of Chancery had fallen upon each other in the pleasantest way, and nobody was much the worse, and Gridley was, so to speak, from that hour provided for.	При других условиях он мог бы сделаться великим полководцем и взрывать всякие там города, а нет - так великим политическим деятелем, который упражняется в разного рода парламентской риторике; но теперь Гридли и Канцлерский суд приятнейшим образом столкнулись друг с другом, и никому от этого не стало хуже, а Гридли с того часа, так сказать, имеет все, что ему требовалось.
Then look at Coavinses!	А теперь вспомните про "Ковинсова"!
How delightfully poor Coavinses (father of these charming children) illustrated the same principle!	Как чудесно бедный "Ковинсов" (отец этих прелестных деток) иллюстрирует тот же самый принцип!
He, Mr. Skimpole, himself, had sometimes repined at the existence of Coavinses.	Он, мистер Скимпол, сам иной раз сетовал на то, что есть на свете "Ковинсовы".
He had found Coavinses in his way.	"Ковинсов" становился ему поперек дороги.
He could had dispensed with Coavinses.	Он охотно обошелся бы без "Ковинсова".
There had been times when, if he had been a sultan, and his grand vizier had said one morning,	Будь он, Скимпол, султаном и скажи ему как-нибудь утром его великий визирь:
"What does the Commander of the Faithful require at the hands of his slave?" he might have even gone so far as to reply,	"Что потребует у раба своего повелитель правоверных?", он мог бы зайти так далеко, что ответил бы:
"The head of Coavinses!"	"Голову "Ковинсова"!
But what turned out to be the case?	Но как же обернулось дело?
That, all that time, he had been giving employment to a most deserving man, that he had been a benefactor to Coavinses, that he had actually been enabling Coavinses to bring up these charming children in this agreeable way, developing these social virtues!	Оказывается, все это время он давал заработок вполне достойному человеку; он был благодетелем "Ковинсова"; он фактически дал возможность "Ковинсову" отлично воспитать этих прелестных деток, развивающих в себе такие общественные добродетели!

Insomuch that his heart had just now swelled and the tears had come into his eyes when he had looked round the room and thought,	Так что даже сердце у него забилось и слезы выступили на глазах, когда он, оглядев комнату, подумал:
"I was the great patron of Coavinses, and his little comforts were MY work!"	"Это я был великим покровителем "Ковинсова", и его скромный уют - дело моих рук!"
There was something so captivating in his light way of touching these fantastic strings, and he was such a mirthful child by the side of the graver childhood we had seen, that he made my guardian smile even as he turned towards us from a little private talk with Mrs. Blinder.	Было нечто столь пленительное в той легкости, с какой он перебирал струны своей фантазии, и сам он казался таким веселым ребенком рядом с серьезными детьми, которых мы видели в этой комнате, что опекун улыбнулся, возвращаясь к нам после короткой беседы вполголоса с миссис Блайндер.
We kissed Charley, and took her downstairs with us, and stopped outside the house to see her run away to her work.	Мы поцеловали Чарли и вместе с нею спустились по лестнице, а выйдя на улицу, остановились посмотреть, как она бежит на работу.
I don't know where she was going, but we saw her run, such a little, little creature in her womanly bonnet and apron, through a covered way at the bottom of the court and melt into the city's strife and sound like a dewdrop in an ocean.	Не знаю, куда она шла; мы видели только, как она побежала, - такая маленькая-маленькая, в материнской шляпке и переднике, - скользнула под сводчатый проход в глубине двора и растворилась в суете и грохоте города, словно капля росы в океане.
CHAPTER XVI	Глава XVI
Tom-all-Alone's	В "Одиноком Томе"
My Lady Dedlock is restless, very restless.	Миледи Дедлок не сидится на месте, никак не сидится.
The astonished fashionable intelligence hardly knows where to have her.	Сбитая с толку великосветская хроника прямо не знает, где ее найти.
To-day she is at Chesney Wold; yesterday she was at her house in town; to- morrow she may be abroad, for anything the fashionable intelligence can with confidence predict.	Сегодня миледи в Чесни-Уолде; вчера была в своем лондонском доме; завтра, возможно, окажется за границей, - великосветская хроника ничего не может предсказать с уверенностью.
Even Sir Leicester's gallantry has some trouble to keep pace with her.	Даже галантный сэр Лестер с трудом поспевает за супругой.
It would have more but that his other faithful ally, for better and for worse--the gout--darts into the old oak bed-chamber at Chesney Wold and grips him by both legs.	И ему вскоре стало бы еще труднее, но вторая его верная подруга в счастье и несчастье - подагра -врывается в старинную дубовую спальню в Чесни-Уолде и хватает его за ноги, зажимая их в тиски.
Sir Leicester receives the gout as a troublesome demon, but still a demon of the patrician order.	Сэр Лестер мирится с подагрой, как с надоедливым демоном, но демоном патрицианским.
All the Dedlocks, in the direct male line, through a course of time during and beyond which the memory of man goeth not to the contrary, have had the gout.	Со времен, памятных человечеству, и даже незапамятных, все Дедлоки по прямой мужской линии страдали подагрой.
It can be proved, sir.	И это можно доказать, сэр.

Other men's fathers may have died of the rheumatism or may have taken base contagion from the tainted blood of the sick vulgar, but the Dedlock family have communicated something exclusive even to the levelling process of dying by dying of their own family gout.	Предки других людей, быть может, умирали от ревматизма или подвергались низменной заразе от нечистой крови болезненного простонародья, но Дедлоки внесли нечто особенное даже в равняющий всех процесс умиранья, ибо умирали они только от своей родовой подагры.
It has come down through the illustrious line like the plate, or the pictures, or the place in Lincolnshire.	Она переходила от одного славного поколения к другому, как столовое серебро, картины или лин-кбльнширское поместье.
It is among their dignities.	Она - одно из их достоинств.
Sir Leicester is perhaps not wholly without an impression, though he has never resolved it into words, that the angel of death in the discharge of his necessary duties may observe to the shades of the aristocracy,	Сэр Лестер, пожалуй, даже склонен думать, - хотя никогда не высказывал этих дум, - что ангел смерти, исполняя свои обязанности, когда-нибудь сообщит теням аристократов:
"My lords and gentlemen, I have the honour to present to you another Dedlock certified to have arrived per the family gout."	"Милорды и джентльмены, имею честь представить вам еще одного Дедлока, прибывшего сюда, согласно удостоверению, по милости родовой подагры".
Hence Sir Leicester yields up his family legs to the family disorder as if he held his name and fortune on that feudal tenure.	Итак, сэр Лестер отдает свои родовые ноги на растерзание родовому недугу, и можно подумать, что он держит свой титул и состояние на условиях этой феодальной повинности.
He feels that for a Dedlock to be laid upon his back and spasmodically twitched and stabbed in his extremities is a liberty taken somewhere, but he thinks,	Он чувствует, что кто-то позволяет себе вольность, заставляя представителя рода Дедлоков лежать на спине и ощущать судорожные схватки и колотье в нижних конечностях; но он рассуждает так:
"We have all yielded to this; it belongs to us; it has for some hundreds of years been understood that we are not to make the vaults in the park interesting on more ignoble terms; and I submit myself to the compromise."	"Все мы, Дедлоки, подвергались этому. Это наша отличительная особенность. Веками принято было у нас нисходить в склеп, вырытый в парке, только из-за нашей родовой подагры, но никак не по более низменным причинам, и я мирюсь с этим компромиссом".
And a goodly show he makes, lying in a flush of crimson and gold in the midst of the great drawing-room before his favourite picture of my Lady, with broad strips of sunlight shining in, down the long perspective, through the long line of windows, and alternating with soft reliefs of shadow.	Великолепное зрелище представляет он, когда лежит с пылающими багровым и золотым огнем щеками перед своим любимым портретом миледи, в середине огромной гостиной, куда солнечный свет проникает через длинную вереницу окон и ложится широкими полосами на уходящую вдаль анфиладу комнат, чередуясь с мягкими полосами тени.
Outside, the stately oaks, rooted for ages in the green ground which has never known ploughshare, but was still a chase when kings rode to battle with sword and shield and rode a-hunting with bow and arrow, bear witness to his greatness.	За стенами дома о величии сэра Лестера свидетельствуют могучие дубы, которые вот уже много веков раскинули свои корни в покрытой зеленым газоном земле, не знавшей плуга и отведенной под охотничий парк еще в те времена, когда короли ездили на войну с мечом и щитом, а на охоту - с луком и стрелами.

Inside, his forefathers, looking on him from the walls, say,	В доме предки сэра Лестера, глядя на него со стен, говорят ему:
"Each of us was a passing reality here and left this coloured shadow of himself and melted into remembrance as dreamy as the distant voices of the rooks now lulling you to rest," and hear their testimony to his greatness too.	"Каждый из нас был тут преходящей действительностью, оставил здесь эту раскрашенную тень свою и превратился в воспоминание, столь же неясное, как далекие голоса грачей, которые убаюкивают тебя", и предки тоже утверждают его величие.
And he is very great this day.	И в этот день он действительно велик.
And woe to Boythorn or other daring wight who shall presumptuously contest an inch with him!	И горе Бойторну или иным дерзким наглецам, которые самонадеянно осмелятся поспорить с ним хотя бы из-за одного дюйма!
My Lady is at present represented, near Sir Leicester, by her portrait.	Вместо миледи при сэре Лестере сейчас состоит ее портрет.
She has flitted away to town, with no intention of remaining there, and will soon flit hither again, to the confusion of the fashionable intelligence.	Сама же она умчалась в Лондон, но не намерена там оставаться и, к недоумению великосветской хроники, вскоре примчится домой.
The house in town is not prepared for her reception.	Но лондонский дом не подготовлен к ее приезду.
It is muffled and dreary.	Он одет в чехлы и мрачен.
Only one Mercury in powder gapes disconsolate at the hall-window; and he mentioned last night to another Mercury of his acquaintance, also accustomed to good society, that if that sort of thing was to last--which it couldn't, for a man of his spirits couldn't bear it, and a man of his figure couldn't be expected to bear it--there would be no resource for him, upon his honour, but to cut his throat!	Только Меркурий в пудреном парике безутешно зевает у окна в вестибюле и вчера вечером даже сказал другому Меркурию, своему знакомому, тоже привыкшему вращаться в хорошем обществе, что если так будет продолжаться дальше, - чего быть не может, ибо человек с его характером этого не вынесет и нельзя ожидать от человека с его фигурой, чтобы он это вынес, - то он честью клянется, что ему останется только вонзить себе нож в грудь!
What connexion can there be between the place in Lincolnshire, the house in town, the Mercury in powder, and the whereabout of Jo the outlaw with the broom, who had that distant ray of light upon him when he swept the churchyard-step?	Какое отношение имеют линкольнширское поместье Дедлоков, их лондонский дом, их Меркурий в пудреном парике к тем местам, где прозябает Джо, отщепенец с метлой в руках, на которого упал слабый луч света, когда он подметал ступеньку перед входом на кладбище?
What connexion can there have been between many people in the innumerable histories of this world who from opposite sides of great gulfs have, nevertheless, been very curiously brought together!	Какое отношение имели друг к другу многие люди, которые, стоя на противоположных краях разделяющей их бездонной пропасти, все-таки столкнулись, самым любопытным образом, на бесчисленных путях жизни?
Jo sweeps his crossing all day long, unconscious of the link, if any link there be.	Джо день-деньской подметает свой перекресток, не подозревая об этой связи, если она вообще существует.
He sums up his mental condition when asked a question by replying that he "don't know nothink."	На любой заданный ему вопрос он отвечает: "Ничего я не знаю", и этим исчерпывающе определяет свое невежество.

He knows that it's hard to keep the mud off the crossing in dirty weather, and harder still to live by doing it.	Он знает, что в скверную погоду очищать перекресток от грязи трудно и еще трудней прокормиться этой работой.
Nobody taught him even that much; he found it out.	Никто ему не объяснил даже этого; он сам догадался.
Jo lives--that is to say, Jo has not yet died--in a ruinous place known to the like of him by the name of Tom-all-Alone's.	Джо живет, - точнее, Джо только что не умирает, -в одном гиблом месте - трущобе, известной среди ему подобных под названием "Одинокий Том".
It is a black, dilapidated street, avoided by all decent people, where the crazy houses were seized upon, when their decay was far advanced, by some bold vagrants who after establishing their own possession took to letting them out in lodgings.	Это темная, полуразрушенная улица, которой избегают порядочные люди, улица, где убогие дома, уже совсем обветшалые, попали в лапы каких-то предприимчивых проходимцев и теперь сдаются ими под ночлежки.
Now, these tumbling tenements contain, by night, a swarm of misery.	По ночам лачуги эти кишат беднотой.
As on the ruined human wretch vermin parasites appear, so these ruined shelters have bred a crowd of foul existence that crawls in and out of gaps in walls and boards; and coils itself to sleep, in maggot numbers, where the rain drips in; and comes and goes, fetching and carrying fever and sowing more evil in its every footprint than Lord Coodle, and Sir Thomas Doodle, and the Duke of Foodle, and all the fine gentlemen in office, down to Zoodle, shall set right in five hundred years--though born expressly to do it.	Как на гниющем человеческом теле гнездится всякая ползучая тварь, так в этих гнилых развалинах теснятся толпы обездоленных, -вползают и выползают сквозь дыры в каменных и дощатых стенах, спят вповалку, бесчисленные, как личинки, скорчившись под проникающим внутрь дождем, где-то бродят, заражаются лихорадкой, потом заражают ею других и в каждом отпечатке ног своих сеют столько зла, что ни лорду Кудлу, ни сэру Томасу Дудлу, ни герцогу Фудлу, ни всем прочим стоящим у власти знатным джентльменам, вплоть до Чудла, и в пятьсот лет не искоренить этого зла, хотя на то они и существуют.
Twice lately there has been a crash and a cloud of dust, like the springing of a mine, in Tom-all-Alone's; and each time a house has fallen.	За последние дни в Одиноком Томе дважды раздавался грохот, и облако пыли вздымалось, как после взорвавшейся мины, и всякий раз это означало, что обвалился дом.
These accidents have made a paragraph in the newspapers and have filled a bed or two in the nearest hospital.	В газетах появились коротенькие заметки об этих происшествиях, а в ближайшей больнице оказались занятыми две-три лишних койки.
The gaps remain, and there are not unpopular lodgings among the rubbish.	Зияющие провалы на улице не застраиваются, а бездомные по-прежнему ютятся в развалинах.
As several more houses are nearly ready to go, the next crash in Tom- all-Alone's may be expected to be a good one.	Вот-вот рухнет еще несколько домов, и можно думать, что в следующий раз грохот в Одиноком Томе будет еще оглушительней.
This desirable property is in Chancery, of course.	Нечего и говорить, что это заманчивое недвижимое имущество подведомственно Канцлерскому суду.
It would be an insult to the discernment of any man with half an eye to tell him so.	Об этом знает каждый мало-мальски разумный. человек, и объяснять ему это значит оскорблять его.

Whether "Tom" is the popular representative of the original plaintiff or defendant in Jarndyce and Jarndyce, or whether Tom lived here when the suit had laid the street waste, all alone, until other settlers came to join him, or whether the traditional title is a comprehensive name for a retreat cut off from honest company and put out of the pale of hope, perhaps nobody knows.	Как возникло название "Одинокий Том", неизвестно, - может быть, эту улицу в народе прозвали "Томом" в честь первого истца или ответчика в тяжбе "Джарндисы против Джарндисов"; или, может быть, - потому, что Том жил тут один-одинешенек, когда тяжба уже опустошила всю улицу, а другие жители еще не успели присоединиться к нему; или же это просто меткое название для трущобы, отрезанной от порядочного общества и обреченной на безнадежность, - никто этого, вероятно, не знает.
Certainly Jo don't know.	И, конечно, не знает Джо.
"For I don't," says Jo,	- Да не знаю я, - говорит Джо.
"I don't know nothink."	- Ничего я не знаю.
It must be a strange state to be like Jo!	Как это, должно быть, нелепо быть таким, как Джо!
To shuffle through the streets, unfamiliar with the shapes, and in utter darkness as to the meaning, of those mysterious symbols, so abundant over the shops, and at the corners of streets, and on the doors, and in the windows!	Бродить по улицам, не запоминая очертаний и совершенно не понимая смысла тех загадочных знаков, которые в таком изобилии начертаны над входом в лавки, на углах улиц, на дверях и витринах!
To see people read, and to see people write, and to see the postmen deliver letters, and not to have the least idea of all that language--to be, to every scrap of it, stone blind and dumb!	Видеть, как люди читают, видеть, как люди пишут, видеть, как почтальоны разносят письма, и не иметь ни малейшего понятия об этом средстве общения людей, - чувствовать себя в этом отношении совершенно слепым и немым!
It must be very puzzling to see the good company going to the churches on Sundays, with their books in their hands, and to think (for perhaps Jo DOES think at odd times) what does it all mean, and if it means anything to anybody, how comes it that it means nothing to me?	Чудно, должно быть, смотреть, как прилично одетые люди идут по воскресеньям в церковь с молитвенником в руках, и думать (ведь, может быть, Джо когда-нибудь все-таки думает) - какой во всем этом смысл? и если это имеет смысл для других, почему это не имеет смысла для меня?
To be hustled, and jostled, and moved on; and really to feel that it would appear to be perfectly true that I have no business here, or there, or anywhere; and yet to be perplexed by the consideration that I AM here somehow, too, and everybody overlooked me until I became the creature that I am!	Терпеть, когда меня толкают, пинают, гонят прочь, и подумывать иной раз: а может, мне и вправду незачем быть ни здесь, ни там и нигде вообще, и вместе с тем недоумевать при мысли, что ведь как-никак, а я все-таки существую, но никому до меня никогда не было дела, вот я и стал таким!
It must be a strange state, not merely to be told that I am scarcely human (as in the case of my offering myself for a witness), but to feel it of my own knowledge all my life!	Как это, должно быть, нелепо, не только слышать от других, что я почти не человек (как я слышал, когда предложил себя в свидетели на дознании), но самому чувствовать это по опыту всю жизнь!
To see the horses, dogs, and cattle go by me and to know that in ignorance I belong to them and not to the superior beings in my shape, whose delicacy I offend!	Видеть, как лошади, собаки, рогатый скот проходят мимо меня, и сознавать, что по невежеству своему я принадлежу к ним, а не к тем высшим существам, подобным мне с виду, чью чувствительность я оскорбляю!

Jo's ideas of a criminal trial, or a judge, or a bishop, or a government, or that inestimable jewel to him (if he only knew it) the Constitution, should be strange!	Представления Джо об уголовном суде, о судьях, о епископах, о правительстве или о своем неоцененном сокровище - конституции (если только он об этом сокровище знает), вероятно, довольно нелепы!
His whole material and immaterial life is wonderfully strange; his death, the strangest thing of all.	Вся его физическая и духовная жизнь - сплошная нелепость, а смерть - нелепей всего.
Jo comes out of Tom-all-Alone's, meeting the tardy morning which is always late in getting down there, and munches his dirty bit of bread as he comes along.	Джо выходит из Одинокого Тома навстречу медлительному утру, которое здесь всегда наступает с опозданием, и жует на ходу замызганный ломтик хлеба.
His way lying through many streets, and the houses not yet being open, he sits down to breakfast on the door-step of the Society for the Propagation of the Gospel in Foreign Parts and gives it a brush when he has finished as an acknowledgment of the accommodation.	Ему надо пройти много улиц, и, так как двери подъездов еще не открыты, он садится завтракать на пороге "Общества распространения слова божия в чужих странах", а покончив с едой, подметает порог в благодарность за приют.
He admires the size of the edifice and wonders what it's all about.	Восхищаясь размерами этого здания, он спрашивает себя, для кого оно построено.
He has no idea, poor wretch, of the spiritual destitution of a coral reef in the Pacific or what it costs to look up the precious souls among the coco-nuts and bread-fruit.	Он и не подозревает, несчастный, о духовной нищете на коралловых рифах в Тихом океане, не знает, во что обходится спасение драгоценных душ под кокосовыми пальмами и хлебными деревьями.
He goes to his crossing and begins to lay it out for the day.	Он подходит к своему перекрестку и принимается за утреннюю уборку.
The town awakes; the great tee-totum is set up for its daily spin and whirl; all that unaccountable reading and writing, which has been suspended for a few hours, recommences.	Г ород пробуждается; огромный волчок уже запущен и будет вертеться и крутиться весь день; люди, на несколько часов прервавшие свои занятия, снова начинают читать и писать -неизвестно зачем.
Jo and the other lower animals get on in the unintelligible mess as they can.	Джо и прочие живые существа низшего разряда кое-как прозябают в этой немыслимой неразберихе.
It is market-day.	Сегодня базарный день.
The blinded oxen, over-goaded, over-driven, never guided, run into wrong places and are beaten out, and plunge red- eyed and foaming at stone walls, and often sorely hurt the innocent, and often sorely hurt themselves.	Ослепленные волы, которых слишком часто подгоняли палками и слишком тяжело нагружали, но никогда не направляли на дорогу, мечутся куда попало, с налитыми кровью глазами и пеной у рта, а когда их отгоняют ударами, тычутся в каменные стены, часто калеча тех, кто их ничем не обидел, и часто калеча самих себя.
Very like Jo and his order; very, very like!	Очень похоже на Джо и ему подобных... очень, очень похоже!
A band of music comes and plays.	Подходит оркестр уличных музыкантов и начинает играть.
Jo listens to it.	Джо слушает.

So does a dog --a drover's dog, waiting for his master outside a butcher's shop, and evidently thinking about those sheep he has had upon his mind for some hours and is happily rid of.	Слушает и собака - собака гуртовщика, которая заждалась хозяина у порога мясной лавки и, должно быть, вспоминает об овцах, с которыми возилась несколько часов и, наконец, благополучно развязалась.
He seems perplexed respecting three or four, can't remember where he left them, looks up and down the street as half expecting to see them astray, suddenly pricks up his ears and remembers all about it.	Ее как будто взяли сомнения насчет трех-четырех овец - не может понять, куда они подевались; она оглядывает улицу, словно ждет, не объявятся ли беглянки, и вдруг настораживает уши и вспоминает все.
A thoroughly vagabond dog, accustomed to low company and public- houses; a terrific dog to sheep, ready at a whistle to scamper over their backs and tear out mouthfuls of their wool; but an educated, improved, developed dog who has been taught his duties and knows how to discharge them.	Это настоящая бродячая собака, привыкшая ко всякому сброду и харчевням; страшная для овец собака, готовая по свисту хозяина броситься на спину ослушнице и выдрать у нее клок шерсти; но вместе с тем - обученная, выдрессированная, развитая собака, которая улилась выполнять свои обязанности и умеет их выполнять.
He and Jo listen to the music, probably with much the same amount of animal satisfaction; likewise as to awakened association, aspiration, or regret, melancholy or joyful reference to things beyond the senses, they are probably upon a par.	Она и Джо слушают музыку, быть может, с одинаково сильным чувством животного удовольствия; да и в отношении пробуждающихся ассоциаций, мечтаний, сожалений, печальных или радостных представлений о том, что находится за пределами пяти чувств, он и она, вероятно, стоят на одном уровне.
But, otherwise, how far above the human listener is the brute!	Но в прочих отношениях насколько зверь выше слушателя-человека!
Turn that dog's descendants wild, like Jo, and in a very few years they will so degenerate that they will lose even their bark--but not their bite.	Дайте потомкам этой собаки одичать, как одичал Джо, и не пройдет нескольких лет, как они выродятся, да так, что даже разучатся лаять, хоть и не перестанут кусаться.
The day changes as it wears itself away and becomes dark and drizzly.	Близясь к концу, день меняется, тускнеет, сыреет.
Jo fights it out at his crossing among the mud and wheels, the horses, whips, and umbrellas, and gets but a scanty sum to pay for the unsavoury shelter of Tom-all-Alone's.	Джо работает на своем перекрестке, увязая в уличной грязи, увертываясь от колес, лошадей, бичей, зонтов, чтобы получить гроши, которых хватит лишь на плату за отвратительный ночлег в Одиноком Томе.
Twilight comes on; gas begins to start up in the shops; the lamplighter, with his ladder, runs along the margin of the pavement.	Смеркается; в лавках один за другим вспыхивают газовые рожки; фонарщик с лестницей бежит по улице у самого тротуара.
A wretched evening is beginning to close in.	Хмурый вечер близок.
In his chambers Mr. Tulkinghorn sits meditating an application to the nearest magistrate to-morrow morning for a warrant.	Мистер Талкингхорн сидит в своем кабинете и обдумывает прошение о выдаче ордера на арест, которое хочет подать завтра утром местному судье.
Gridley, a disappointed suitor, has been here to-day and has been alarming.	Гридли - один недовольный сутяга - сегодня приходил сюда и угрожал ему.

We are not to be put in bodily fear, and that ill-conditioned fellow shall be held to bail again.	Никто не имеет права запугивать других, и этого зловредного субъекта придется снова посадить в тюрьму.
From the ceiling, foreshortened Allegory, in the person of one impossible Roman upside down, points with the arm of Samson (out of joint, and an odd one) obtrusively toward the window.	С потолка кабинета смотрит Аллегория - в виде написанного в ракурсе неправдоподобного, опрокинутого вверх ногами римлянина, - и громадной, как у Самсона, рукой (вывихнутой и нелепой) настойчиво указывает на окно.
Why should Mr. Tulkinghorn, for such no reason, look out of window?	Но с какой стати мистеру Талкингхорну смотреть в окно по такому пустячному поводу?
Is the hand not always pointing there?	Ведь эта рука всегда указывает туда.
So he does not look out of window.	Поэтому он не смотрит в окно.
And if he did, what would it be to see a woman going by?	А если б он и посмотрел, если б увидел проходящую мимо женщину, так на что она ему?
There are women enough in the world, Mr. Tulkinghorn thinks--too many; they are at the bottom of all that goes wrong in it, though, for the matter of that, they create business for lawyers.	На свете женщин много; по мнению мистера Талкингхорна, - слишком много, и они - источник всяческого зла, но, правда, тем самым дают заработок юристам.
What would it be to see a woman going by, even though she were going secretly?	Зачем ему видеть женщину, проходящую мимо, даже если она ушла из дому тайком?
They are all secret.	Все они что-нибудь да утаивают.
Mr. Tulkinghorn knows that very well.	Мистеру Талкингхорну это очень хорошо известно.
But they are not all like the woman who now leaves him and his house behind, between whose plain dress and her refined manner there is something exceedingly inconsistent.	Но не все они похожи на ту женщину, которая сейчас прошла мимо него и его дома, - женщину, чье скромное платье разительно не вяжется с ее утонченным обликом.
She should be an upper servant by her attire, yet in her air and step, though both are hurried and assumed--as far as she can assume in the muddy streets, which she treads with an unaccustomed foot--she is a lady.	По платью ее можно принять за служанку высшего ранга, но по осанке и поступи, торопливой и вместе с тем гордой (насколько можно быть гордой на грязных улицах, по которым ей так непривычно идти), она - светская дама.
Her face is veiled, and still she sufficiently betrays herself to make more than one of those who pass her look round sharply.	Лицо ее закрыто вуалью, но тем не менее она себя выдает, и - настолько, что многие прохожие, обернувшись, внимательно смотрят ей вслед.
She never turns her head.	Она ни разу не оглянулась.
Lady or servant, she has a purpose in her and can follow it.	Дама она или служанка, у нее есть какая-то цель, и она умеет добиваться этой цели.
She never turns her head until she comes to the crossing where Jo plies with his broom.	Она ни разу не оглянулась, пока не подошла к перекрестку, на котором Джо усердно работает метлой.
He crosses with her and begs.	Он переходит улицу вместе с нею и просит у нее милостыни.
Still, she does not turn her head until she has landed on the other side.	Но она по-прежнему не оглядывается, пока не переходит на другую сторону.

Then she slightly beckons to him and says,	Здесь она делает Джо едва заметный знак и говорит:
"Come here!"	- Подойди ближе!
Jo follows her a pace or two into a quiet court.	Джо следует за нею, и, пройдя несколько шагов, они входят в безлюдный двор.
"Are you the boy I've read of in the papers?" she asked behind her veil.	- Ты - тот мальчик, о котором я читала в газетах? -спрашивает она, не поднимая вуали.
"I don't know," says Jo, staring moodily at the veil, "nothink about no papers.	- Не знаю, - отвечает Джо, хмуро уставившись на вуаль, - не знаю я ни про какие газеты.
I don't know nothink about nothink at all."	Ничего я не знаю ни об чем.
"Were you examined at an inquest?"	- Тебя допрашивали на дознании?
"I don't know nothink about no--where I was took by the beadle, do you mean?" says Jo.	- Ничего я не знаю ни... это вы про то, куда меня водил приходский надзиратель? - догадывается вдруг Джо.
"Was the boy's name at the inkwhich Jo?"	- А мальчика на дознании звали Джо, что ли?
"Yes."	-Да.
"That's me!" says Jo.	- Ну, так это я! - говорит Джо.
"Come farther up."	- Пройдем немного дальше.
"You mean about the man?" says Jo, following.	- Вы насчет того человека? - спрашивает Джо, следуя за нею.
"Him as wos dead?"	- Того, что помер?
"Hush!	- Тише!
Speak in a whisper!	Говори шепотом!
Yes.	Да.
Did he look, when he was living, so very ill and poor?"	Правда ли, что при жизни вид у него был совсем больной, нищенский?
"Oh, jist!" says Jo.	- Ну да! - отвечает Джо.
"Did he look like--not like YOU?" says the woman with abhorrence.	-У него был вид... не такой, как у тебя?-спрашивает женщина с отвращением.
"Oh, not so bad as me," says Jo.	- Ну нет, не такой скверный, - отвечает Джо.
"I'm a reg'lar one I am!	- Я-то настоящий нищий, уж это да!
You didn't know him, did you?"	А вы его знали?
"How dare you ask me if I knew him?"	- Как ты смеешь об этом спрашивать?
"No offence, my lady," says Jo with much humility, for even he has got at the suspicion of her being a lady.	- Не обижайтесь, миледи, - смиренно извиняется Джо: теперь даже он заподозрил, что она дама.
"I am not a lady.	-Я не леди, я служанка.
I am a servant."	- Служанка!

"You are a jolly servant!" says Jo without the least idea of saying anything offensive, merely as a tribute of admiration.	Черта с два! - говорит Джо, ничуть не желая ее оскорбить, а просто выражая свое восхищение.
"Listen and be silent.	- Слушай и молчи.
Don't talk to me, and stand farther from me!	Не разговаривай со мной и отойди подальше!
Can you show me all those places that were spoken of in the account I read?	Можешь ты показать мне все те места, о которых писали в газетах?
The place he wrote for, the place he died at, the place where you were taken to, and the place where he was buried?	Место, где ему давали переписку, место, где он умер, место, куда тебя водили, место, где он погребен?
Do you know the place where he was buried?"	Ты знаешь, где его похоронили?
Jo answers with a nod, having also nodded as each other place was mentioned.	Джо отвечает кивком; да и на все вопросы женщины он отвечал кивками.
"Go before me and show me all those dreadful places.	- Ступай вперед и покажи мне все эти ужасные места.
Stop opposite to each, and don't speak to me unless I speak to you.	Останавливайся против каждого и не говори со мной, пока я сама с тобой не заговорю.
Don't look back.	Не оглядывайся.
Do what I want, and I will pay you well."	Сделай, что я требую, и я тебе хорошо заплачу.
Jo attends closely while the words are being spoken; tells them off on his broom-handle, finding them rather hard; pauses to consider their meaning; considers it satisfactory; and nods his ragged head.	Джо внимательно слушает ее слова; повторяет их про себя, постукивая по ручке метлы, и находит не совсем понятными; молчит, размышляя о их значении; наконец, уразумевает их смысл и, удовлетворенный, кивает лохматой головой.
"I'm fly," says Jo.	- Ладно! - говорит Джо.
"But fen larks, you know.	- Только чур - без обману.
Stow hooking it!"	Не вздумайте дать стрекача!
"What does the horrible creature mean?" exclaims the servant, recoiling from him.	- Что говорит этот противный мальчишка? -восклицает служанка, отшатнувшись.
"Stow cutting away, you know!" says Jo.	- Не вздумайте улепетнуть, вот что! - объясняет Дж°.
"I don't understand you.	- Ничего не понимаю.
Go on before!	Ступай вперед!
I will give you more money than you ever had in your life."	Я дам тебе столько денег, - сколько у тебя никогда в жизни не было.
Jo screws up his mouth into a whistle, gives his ragged head a rub, takes his broom under his arm, and leads the way, passing deftly with his bare feet over the hard stones and through the mud and mire.	Джо складывает губы трубочкой и свистит, скребет лохматую голову, сует метлу под мышку и шагает впереди женщины, ловко переступая босыми ногами через острые камни, через грязь и лужи.
Cook's Court.	Кукс-Корт.
Jo stops.	Джо останавливается.

A pause.	Молчание.
"Who lives here?"	- Кто здесь живет?
"Him wot give him his writing and give me half a bull," says Jo in a whisper without looking over his shoulder.	- Который давал ему переписывать, а мне полкроны дал, - отвечает Джо шепотом и не оборачиваясь.
"Go on to the next."	- Иди дальше.
Krook's house.	Дом Крука.
Jo stops again.	Джо опять останавливается.
A longer pause.	Долгое молчание.
"Who lives here?"	- А здесь кто живет?
"HE lived here," Jo answers as before.	- Он здесь жил, - отвечает Джо все так же шепотом.
After a silence he is asked,	После недолгого молчания его спрашивают:
"In which room?"	- В какой комнате?
"In the back room up there.	- В задней, наверху.
You can see the winder from this corner.	Окно отсюда видать, с угла.
Up there!	Вон там, наверху!
That's where I see him stritched out.	Там-то я и видел, как он лежал - вытянулся весь.
This is the public-ouse where I was took to."	А вот и трактир - это куда меня водили.
"Go on to the next!"	- Иди к месту, где его похоронили.
It is a longer walk to the next, but Jo, relieved of his first suspicions, sticks to the forms imposed upon him and does not look round.	До этого места довольно далеко, но Джо, теперь уже доверяя своей спутнице, выполняет все ее требования и не оглядывается.
By many devious ways, reeking with offence of many kinds, they come to the little tunnel of a court, and to the gas-lamp (lighted now), and to the iron gate.	Они долго идут по кривым проулкам, омерзительным во многих отношениях, и, наконец, подходят к сводчатому проходу, ведущему в какой-то двор, к газовому фонарю (уже зажженному) и к железным решетчатым воротам.
"He was put there," says Jo, holding to the bars and looking in.	- Тут его и зарыли, - говорит Джо, ухватившись за решетку и заглядывая во двор.
"Where?	-Где?
Oh, what a scene of horror!"	Ох, какое страшное место!
"There!" says Jo, pointing.	- Здесь! - отвечает Джо, показывая пальцем.
"Over yinder.	- Вон там.
Among them piles of bones, and close to that there kitchin winder!	Где куча костей - как раз под кухонным окном!
They put him wery nigh the top.	Да, почитай, и не зарывали.
They was obliged to stamp upon it to git it in.	Пришлось ногами его топтать, чтобы в землю запихнуть.

I could unkiver it for you with my broom if the gate was open.	Я бы вам его метлой отрыл, кабы ворота были открыты.
That's why they locks it, I s'pose," giving it a shake.	Должно, потому их и запирают, - объясняет он, дергая за решетку.
"It's always locked.	- День и ночь запертые.
Look at the rat!" cries Jo, excited.	Глядите, крыса! - возбужденно вскрикивает Джо.
"Hi!	- Эй!
Look!	Глядите!
There he goes!	Туда шмыгнула!
Ho!	Ого!
Into the ground!"	Прямо в землю!
The servant shrinks into a corner, into a corner of that hideous archway, with its deadly stains contaminating her dress; and putting out her two hands and passionately telling him to keep away from her, for he is loathsome to her, so remains for some moments.	Служанка отшатывается в угол, - в угол этой отвратительной подворотни, пачкая платье о мерзкие пятна на стене; в волнении приказывает Джо отойти в сторону, потому что он ей противен, и, протянув руки вперед, на несколько минут замирает.
Jo stands staring and is still staring when she recovers herself.	Джо стоит и смотрит на нее во все глаза, даже после того, как она уже пришла в себя.
"Is this place of abomination consecrated ground?"	- Эта трущоба - освященная земля?
"I don't know nothink of consequential ground," says Jo, still staring.	- Не знаю я ни об какой "освеченной" земле, -отвечает Джо, по-прежнему не отрывая глаз от женщины.
"Is it blessed?"	- Благословляли ее?
"Which?" says Jo, in the last degree amazed.	- Кого? - спрашивает Джо, совершенно сбитый с толку.
"Is it blessed?"	- Благословляли ее?
"I'm blest if I know," says Jo, staring more than ever; "but I shouldn't think it warn't.	- Чтоб меня черти благословили, если я знаю! -говорит Джо, все шире раскрывая глаза. - Должно быть, что нет.
Blest?" repeats Jo, something troubled in his mind.	Благословляли? - повторяет он оторопело.
"It an't done it much good if it is.	- А хоть бы и так, все равно толку мало.
Blest?	Благословляли?
I should think it was t'othered myself.	Похоже, скорей проклинали.
But I don't know nothink!"	Ничего я не знаю!
The servant takes as little heed of what he says as she seems to take of what she has said herself.	Служанка так же плохо слышит его слова, как и свои собственные.
She draws off her glove to get some money from her purse.	Она снимает перчатку, чтобы вынуть деньги из кошелька.
Jo silently notices how white and small her hand is and what a jolly servant she must be to wear such sparkling rings.	Джо молча думает, какая белая и маленькая у нее рука, и какая же это, к черту, служанка, если она носит такие сверкающие кольца.

She drops a piece of money in his hand without touching it, and shuddering as their hands approach.	Не прикасаясь к нему, она бросает ему на ладонь монету и вздрагивает, когда их руки сближаются.
"Now," she adds, "show me the spot again!"	- Теперь, - говорит она, - покажи мне опять могилу!
Jo thrusts the handle of his broom between the bars of the gate, and with his utmost power of elaboration, points it out.	Джо просовывает ручку метлы между железными прутьями и с ее помощью старается возможно точнее показать, где находится могила.
At length, looking aside to see if he has made himself intelligible, he finds that he is alone.	Потом поворачивает голову, желая убедиться, что его поняли, и видит, что остался один.
His first proceeding is to hold the piece of money to the gas-light and to be overpowered at finding that it is yellow--gold.	Первое, что он делает, это - подносит монету к свету газового фонаря и приходит в полное изумление, увидев, что она желтая - золотая.
His next is to give it a one-sided bite at the edge as a test of its quality.	Затем пробует монету на зуб, чтобы узнать, не фальшивая ли она.
His next, to put it in his mouth for safety and to sweep the step and passage with great care.	Наконец сует ее в рот для сохранности и тщательно подметает ступеньку и весь проход.
His job done, he sets off for Tom-all-Alone's, stopping in the light of innumerable gas-lamps to produce the piece of gold and give it another one-sided bite as a reassurance of its being genuine.	Покончив с этим, он направляется к Одинокому Тому, но останавливается чуть не под всеми бесчисленными газовыми фонарями, вынимает золотую монету и снова пробует ее на зуб, чтобы вновь убедиться, что она не фальшивая.
The Mercury in powder is in no want of society to-night, for my Lady goes to a grand dinner and three or four balls.	Сегодня вечером Меркурий в пудреном парике не может пожаловаться на одиночество, так как миледи едет на парадный обед и на три или четыре бала.
Sir Leicester is fidgety down at Chesney Wold, with no better company than the goat; he complains to Mrs. Rouncewell that the rain makes such a monotonous pattering on the terrace that he can't read the paper even by the fireside in his own snug dressing-room.	Далеко, в Чесни-Уолде, сэр Лестер беспокойно тоскует в обществе одной лишь подагры и жалуется миссис Раунсуэлл на дождь, который так монотонно барабанит по террасе, что он, сэр Лестер, не может читать газету, даже сидя у камина в своей уютной гардеробной.
"Sir Leicester would have done better to try the other side of the house, my dear," says Mrs. Rouncewell to Rosa.	- Лучше бы, милая, сэру Лестеру перейти на другую половину дома, - говорит миссис Раунсуэлл Розе.
"His dressing-room is on my Lady's side.	- Его гардеробная на половине миледи.
And in all these years I never heard the step upon the Ghost's Walk more distinct than it is to-night!"	А я за все эти годы ни разу так ясно не слышала шагов на Дорожке призрака, как нынче вечером!
CHAPTER XVII	Глава XVII
Esther's Narrative	Повесть Эстер
Richard very often came to see us while we remained in London (though he soon failed in his letter-writing), and with his quick abilities, his good spirits, his good temper, his gaiety and freshness, was always delightful.	Пока мы жили в Лондоне, Ричард очень часто приходил к нам в гости (однако после нашего отъезда он скоро перестал писать нам регулярно), и мы всегда наслаждались его обществом - такой он был остроумный, жизнерадостный, добродушный, веселый и непосредственный.

But though I liked him more and more the better I knew him, I still felt more and more how much it was to be regretted that he had been educated in no habits of application and concentration.	Чем лучше я его узнавала, тем больше он мне нравился; и я тем сильнее жалела, что его не приучили работать усердно и сосредоточиваться на чем-нибудь одном.
The system which had addressed him in exactly the same manner as it had addressed hundreds of other boys, all varying in character and capacity, had enabled him to dash through his tasks, always with fair credit and often with distinction, but in a fitful, dazzling way that had confirmed his reliance on those very qualities in himself which it had been most desirable to direct and train.	Его воспитывали совершенно так же, как и многое множество других мальчиков, отличающихся друг от друга характером и способностями, и научили его справляться со своими обязанностями очень быстро, всегда успешно, иногда даже превосходно, но как-то судорожно и порывисто, что и позволило развиться тем его качествам, которые непременно следовало бы сдерживать и направлять.
They were good qualities, without which no high place can be meritoriously won, but like fire and water, though excellent servants, they were very bad masters.	Это были хорошие качества, без которых нельзя заслуженно добиться никакого высокого положения, но, как огонь и вода, они, будучи отличными слугами, были очень плохими хозяевами.
If they had been under Richard's direction, they would have been his friends; but Richard being under their direction, they became his enemies.	Если бы Ричард умел управлять ими, они стали бы его друзьями; но это они управляли Ричардом, и, разумеется, сделались его врагами.
I write down these opinions not because I believe that this or any other thing was so because I thought so, but only because I did think so and I want to be quite candid about all I thought and did.	Я не потому пишу все это, что считаю правильным свое мнение о воспитании Ричарда или любом другом предмете, - просто я так думала, а я хочу правдиво рассказывать обо всем, что думала и делала.
These were my thoughts about Richard.	Так вот какие у меня были мысли насчет Ричарда.
I thought I often observed besides how right my guardian was in what he had said, and that the uncertainties and delays of the Chancery suit had imparted to his nature something of the careless spirit of a gamester who felt that he was part of a great gaming system.	Кроме того, я нередко замечала, как прав был опекун, говоря, что неопределенность и волокита канцлерской тяжбы заразили Ричарда беспечностью игрока, который чувствует себя участником какой-то очень большой игры.
Mr. and Mrs. Bayham Badger coming one afternoon when my guardian was not at home, in the course of conversation I naturally inquired after Richard.	Мистер и миссис Бейхем Беджер пришли к нам как-то раз днем, когда опекуна не было дома, и, разговаривая с ними, я, естественно, спросила о Ричарде.
"Why, Mr. Carstone," said Mrs. Badger, "is very well and is, I assure you, a great acquisition to our society.	- Что сказать о нем? - промолвила миссис Беджер.- Мистер Карстон чувствует себя прекрасно, и он прямо-таки украшает наше общество, могу вас уверить.
Captain Swosser used to say of me that I was always better than land a-head and a breeze a-starn to the midshipmen's mess when the purser's junk had become as tough as the fore-topsel weather earings.	Капитан Суоссер нередко говаривал обо мне, что для мичманов мое присутствие на обеде в кают-компании приятней, чем берег впереди по носу и ветер за кормой - даже после длинного перехода, когда солонина, которой кормит судовой ревизор, стала жесткой, как нок-бензели фор-марселей.
It was his naval way of mentioning generally that I was an acquisition to any society.	Так он по-своему, по-флотски, хотел выразить, что я украшаю любое общество.

I may render the same tribute, I am sure, to Mr. Carstone.	И я, безусловно, могу совершенно так же воздать должное мистеру Карстону.
But I--you won't think me premature if I mention it?"	Но я... вы не подумаете, что я сужу слишком поспешно, если я скажу вам кое-что?
I said no, as Mrs. Badger's insinuating tone seemed to require such an answer.	Я ответила отрицательно, ибо вкрадчивый тон миссис Беджер требовал именно такого ответа.
"Nor Miss Clare?" said Mrs. Bayham Badger sweetly.	- И мисс Клейр тоже? - ласково проговорила миссис Беджер.
Ada said no, too, and looked uneasy.	Ада также ответила отрицательно, но, видимо, забеспокоилась.
"Why, you see, my dears," said Mrs. Badger, "--you'll excuse me calling you my dears?"	- Так вот, душеньки мои, - проговорила миссис Беджер, - вы извините меня, что я называю вас душеньками?
We entreated Mrs. Badger not to mention it.	Мы попросили миссис Беджер не стесняться.
"Because you really are, if I may take the liberty of saying so," pursued Mrs. Badger, "so perfectly charming.	- Потому что вы действительно душеньки, позволю себе сказать, - продолжала миссис Беджер, - просто очаровательные во всех отношениях.
You see, my dears, that although I am still young--or Mr. Bayham Badger pays me the compliment of saying so--"	Так вот, душеньки мои, хоть я еще молода... или, может быть, мистер Бейхем Беджер говорит мне это только из любезности...
"No," Mr. Badger called out like some one contradicting at a public meeting.	- Нет! - воскликнул мистер Беджер, как участник митинга, возражающий оратору.
"Not at all!"	- Нет, вовсе нет!
"Very well," smiled Mrs. Badger, "we will say still young."	- Отлично, - улыбнулась миссис Беджер, - скажем, еще молода.
"Undoubtedly," said Mr. Badger.	(- Несомненно, - вставил мистер Беджер.)
"My dears, though still young, I have had many opportunities of observing young men.	- Хоть я сама еще молода, душеньки мои, но мне много раз приходилось наблюдать молодых людей.
There were many such on board the dear old Crippler, I assure you.	Сколько их было на борту милого старого "Разящего"!
After that, when I was with Captain Swosser in the Mediterranean, I embraced every opportunity of knowing and befriending the midshipmen under Captain Swosser's command. YOU never heard them called the young gentlemen, my dears, and probably would not understand allusions to their pipe-claying their weekly accounts, but it is otherwise with me, for blue water has been a second home to me, and I have been quite a sailor.	Впоследствии, плавая с капитаном Суоссером по Средиземному морю, я пользовалась всяким удобным случаем узнать поближе и обласкать мичманов, подчиненных капитану Суоссеру. Правда, их никогда не называют "молодыми джентльменами", душеньки мои, и вы, вероятно, ничего не поймете, если сказать вам, что они еженедельно "чистят белой глиной" свои счета, но я-то понимаю (это значит, что они их приводят в порядок), да и немудрено, что понимаю - ведь синее море сделалось для меня второй родиной и я была заправским моряком.
Again, with Professor Dingo."	Опять же и при профессоре Динго...

"A man of European reputation," murmured Mr. Badger.	(- Прославился на всю Европу, - пробормотал мистер Беджер.)
"When I lost my dear first and became the wife of my dear second," said Mrs. Badger, speaking of her former husbands as if they were parts of a charade, "I still enjoyed opportunities of observing youth.	- Когда я потеряла своего дорогого первого и стала женой своего дорогого второго, -продолжала миссис Беджер, говоря о своих двух мужьях, как будто они были частями шарады, - я снова смогла продолжать свои наблюдения над молодежью.
The class attendant on Professor Dingo's lectures was a large one, and it became my pride, as the wife of an eminent scientific man seeking herself in science the utmost consolation it could impart, to throw our house open to the students as a kind of Scientific Exchange.	Аудитория на лекциях профессора Динго была многолюдная, и я, как жена выдающегося ученого, сама ищущая в науке того великого утешения, которое она способна дать, считала своей почетной обязанностью принимать у себя студентов для обмена научным опытом.
Every Tuesday evening there was lemonade and a mixed biscuit for all who chose to partake of those refreshments.	Каждый вторник, вечером, у нас в доме подавали лимонад и печенье всем тем, кто желал их отведать.
And there was science to an unlimited extent."	А науки было сколько душе угодно.
"Remarkable assemblies those, Miss Summerson," said Mr. Badger reverentially.	(- Замечательные это были собрания, мисс Саммерсон, - с благоговением вставил мистер Беджер.
"There must have been great intellectual friction going on there under the auspices of such a man!"	- Какое великолепное общение умов происходило там, вероятно, под председательством такого человека!)
"And now," pursued Mrs. Badger, "now that I am the wife of my dear third, Mr. Badger, I still pursue those habits of observation which were formed during the lifetime of Captain Swosser and adapted to new and unexpected purposes during the lifetime of Professor Dingo.	- А теперь, - продолжала миссис Беджер, - будучи женой моего дорогого третьего, то есть мистера Беджера, я не теряю своей наблюдательности, выработанной при жизни капитана Суоссера и послужившей новым, неожиданным целям при жизни профессора Динго.
I therefore have not come to the consideration of Mr. Carstone as a neophyte.	Поэтому о мистере Карстоне я сужу не как новичок.
And yet I am very much of the opinion, my dears, that he has not chosen his profession advisedly."	И все же я убеждена, душеньки мои, что мистер Карстон выбрал себе профессию неосмотрительно.
Ada looked so very anxious now that I asked Mrs. Badger on what she founded her supposition.	Ада так явно встревожилась, что я спросила у миссис Беджер, на чем основаны ее предположения.
"My dear Miss Summerson," she replied, "on Mr. Carstone's character and conduct.	- На характере и поведении мистера Карстона, дорогая мисс Саммерсон, - ответила она.
He is of such a very easy disposition that probably he would never think it worth-while to mention how he really feels, but he feels languid about the profession.	- Он такой легкомысленный, что, вероятно, никогда не найдет нужным высказать свои истинные чувства, - подумает, что "не стоит того", - но к медицине он относится вяло.
He has not that positive interest in it which makes it his vocation.	У него нет к ней того живого интереса, который необходим, чтобы она стала его призванием.
If he has any decided impression in reference to it, I should say it was that it is a tiresome pursuit.	Если он и думает о ней что-нибудь определенное, то я бы сказала, он считает ее скучной.

Now, this is not promising.	А это не обещает успеха.
Young men like Mr. Allan Woodcourt who take it from a strong interest in all that it can do will find some reward in it through a great deal of work for a very little money and through years of considerable endurance and disappointment.	Те молодые люди, которые серьезно интересуются медициной и всеми ее возможностями, - как, например, мистер Аллен Вудкорт, - найдут удовлетворение в ней самой, а значит будут как-то вознаграждены, несмотря на то, что им придется работать очень усердно за ничтожную плату и много лет терпеть большие лишения и горькие разочарования.
But I am quite convinced that this would never be the case with Mr. Carstone."	Но я совершенно убеждена, что мистер Карстон не из таких.
"Does Mr. Badger think so too?" asked Ada timidly.	- Мистер Беджер тоже так думает? - робко спросила Ада.
"Why," said Mr. Badger, "to tell the truth, Miss Clare, this view of the matter had not occurred to me until Mrs. Badger mentioned it.	- Видите ли, - начал мистер Беджер, - откровенно говоря, мисс Клейр, подобный взгляд на веши не приходил мне в голову, пока миссис Беджер его не высказала.
But when Mrs. Badger put it in that light, I naturally gave great consideration to it, knowing that Mrs. Badger's mind, in addition to its natural advantages, has had the rare advantage of being formed by two such very distinguished (I will even say illustrious) public men as Captain Swosser of the Royal Navy and Professor Dingo.	Но когда миссис Беджер так осветила вопрос, я, натурально, отнесся к этому с величайшим вниманием, зная, что умственные способности миссис Беджер, не говоря уж о том, каковы они от природы, имели редкостное счастье развиваться в общении с двумя столь выдающимися (скажу даже прославленными) деятелями, какими были капитан Суоссер, моряк королевского флота, и профессор Динго.
The conclusion at which I have arrived is--in short, is Mrs. Badger's conclusion."	И я сделал вывод... коротко говоря, он совпадает с выводом миссис Беджер.
"It was a maxim of Captain Swosser's," said Mrs. Badger, "speaking in his figurative naval manner, that when you make pitch hot, you cannot make it too hot; and that if you only have to swab a plank, you should swab it as if Davy Jones were after you.	- Капитан Суоссер, - сказала миссис Беджер, -поговаривал, выражаясь образно, по-флотски, что, когда варишь смолу, старайся, чтоб она была как можно горячее, а когда драишь палубу шваброй, то драй так, словно у тебя сам Дэви Джонс - то бишь дьявол - за спиной.
It appears to me that this maxim is applicable to the medical as well as to the nautical profession.	Мне кажется, что этот афоризм подходит не только к мореходной, но и к медицинской профессии.
"To all professions," observed Mr. Badger.	- Ко всем профессиям, - заметил мистер Беджер.
"It was admirably said by Captain Swosser.	- Капитан Суоссер выразил это замечательно.
Beautifully said."	Прекрасно сказано.
"People objected to Professor Dingo when we were staying in the north of Devon after our marriage," said Mrs. Badger, "that he disfigured some of the houses and other buildings by chipping off fragments of those edifices with his little geological hammer.	- Когда я вышла за профессора Динго и мы после свадьбы жили в северной части Девоншира, -промолвила миссис Беджер, - местные жители протестовали, когда он портил внешний вид домов и других строений, откалывая от них куски камня своим геологическим молотком.
But the professor replied that he knew of no building save the Temple of Science.	Но профессор отвечал, что он не признает никаких зданий, кроме Храма науки.

The principle is the same, I think?"	Принцип тот же самый, не правда ли?
"Precisely the same," said Mr. Badger.	- Именно тот же самый! - подтвердил мистер Беджер.
"Finely expressed!	- Отлично сказано!
The professor made the same remark, Miss Summerson, in his last illness, when (his mind wandering) he insisted on keeping his little hammer under the pillow and chipping at the countenances of the attendants.	Во время своей последней болезни, мисс Саммерсон, профессор выражался так же, когда (уже не вполне владея своими умственными способностями) не давал убрать из-под подушки свой молоточек и все порывался откалывать кусочки от физиономий окружающих.
The ruling passion!"	Всепоглощающая страсть!
Although we could have dispensed with the length at which Mr. and Mrs. Badger pursued the conversation, we both felt that it was disinterested in them to express the opinion they had communicated to us and that there was a great probability of its being sound.	Мы, пожалуй, предпочли бы, чтобы мистер и миссис Беджер говорили покороче, но все же поняли, что, не скрыв от нас своего мнения о Ричарде, они поступили бескорыстно и мнение их, по всей вероятности, справедливо.
We agreed to say nothing to Mr. Jarndyce until we had spoken to Richard; and as he was coming next evening, we resolved to have a very serious talk with him.	Мы условились ничего не передавать мистеру Джарндису, пока не увидимся с Ричардом, который собирался прийти к нам на следующий день, а с ним решили поговорить очень серьезно.
So after he had been a little while with Ada, I went in and found my darling (as I knew she would be) prepared to consider him thoroughly right in whatever he said.	Итак, переждав некоторое время, чтобы Ричард мог немного побыть вдвоем с Адой, я вошла в комнату, где они сидели, и сразу поняла, что моя девочка (как и следовало ожидать) готова считать его совершенно правым, что бы он ни говорил!
"And how do you get on, Richard?" said I.	- Ну, Ричард, как идут ваши занятия? - спросила я.
I always sat down on the other side of him.	Когда он сидел с Адой, я всегда садилась рядом с ним с другой стороны.
He made quite a sister of me.	Он любил меня как родную сестру.
"Oh! Well enough!" said Richard.	- Да, в общем, недурно! - ответил Ричард.
"He can't say better than that, Esther, can he?" cried my pet triumphantly.	- Лучше этого он не мог сказать, ведь правда, Эстер? - с торжеством воскликнула моя прелесть.
I tried to look at my pet in the wisest manner, but of course I couldn't.	Я попыталась бросить на нее укоризненный взгляд, но мне это, конечно, не удалось.
"Well enough?" I repeated.	- Недурно? - повторила я.
"Yes," said Richard, "well enough.	- Да, - ответил Ричард, - недурно.
It's rather jog-trotty and humdrum.	Медицина - наука довольно скучная и однообразная.
But it'll do as well as anything else!"	Но она не хуже любой другой науки.
"Oh! My dear Richard!" I remonstrated.	- Милый Ричард! - проговорила я с упреком.
"What's the matter?" said Richard.	- А что? - спросил Ричард.
"Do as well as anything else!"	- "Не хуже любой другой"!

"I don't think there's any harm in that, Dame Durden," said Ada, looking so confidingly at me across him; "because if it will do as well as anything else, it will do very well, I hope."	- Я не вижу в этом ничего плохого, Хлопотунья, -проговорила Ада, доверчиво переводя глаза с него на меня, - ведь если медицина не хуже любой другой науки, то Ричард, надеюсь, сделает в ней большие успехи.
"Oh, yes, I hope so," returned Richard, carelessly tossing his hair from his forehead.	- Ну да, конечно, и я надеюсь, - сказал Ричард, небрежно откинув волосы со лба.
"After all, it may be only a kind of probation till our suit is—I forgot though.	- Может быть, это в конце концов всего только испытание, пока наша тяжба не... простите, совсем было позабыл!
I am not to mention the suit.	Я ведь не должен упоминать о тяжбе.
Forbidden ground!	Запретная тема!
Oh, yes, it's all right enough.	Ну да, в общем все обстоит недурно.
Let us talk about something else."	Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Ada would have done so willingly, and with a full persuasion that we had brought the question to a most satisfactory state.	Ада охотно согласилась бы с ним - ведь она уже была твердо убеждена, что вопрос решен вполне удовлетворительно.
But I thought it would be useless to stop there, so I began again.	Но я не считала возможным остановиться на этом и начала все сызнова.
"No, but Richard," said I, "and my dear Ada!	- Нельзя же так, Ричард, и ты, милая Ада! -сказала я.
Consider how important it is to you both, and what a point of honour it is towards your cousin, that you, Richard, should be quite in earnest without any reservation.	- Подумайте, как это важно для вас обоих; а вы, Ричард, должны твердо знать, нравится ли вам ваша будущая профессия и намерены ли вы заниматься ею серьезно, или нет, - этого требует ваш нравственный долг по отношению к кузине.
I think we had better talk about this, really, Ada.	Я думаю, что нам обязательно надо поговорить об этом, Ада.
It will be too late very soon."	А то будет поздно и - очень скоро.
"Oh, yes!	- Конечно!
We must talk about it!" said Ada.	Давайте поговорим! - согласилась Ада.
"But I think Richard is right."	- Но, мне кажется, Ричард прав.
What was the use of my trying to look wise when she was so pretty, and so engaging, and so fond of him!	Как могла я укорять ее хотя бы взглядом, если она была такая красивая, такая обаятельная и так любила его!
"Mr. and Mrs. Badger were here yesterday, Richard," said I, "and they seemed disposed to think that you had no great liking for the profession."	- Вчера у нас были мистер и миссис Беджер, Ричард. - сказала я, - и, судя по всему, они думают, что медицина вам не очень-то по вкусу.
"Did they though?" said Richard. "Oh!	- Неужели? - проговорил Ричард. - Вот как!
Well, that rather alters the case, because I had no idea that they thought so, and I should not have liked to disappoint or inconvenience them.	Ну, это, пожалуй, меняет дело, - ведь я понятия не имел, что они так думают, и мне не хотелось их разочаровывать или доставлять им какие-нибудь неприятности.

The fact is, I don't care much about it.	Да я и правда не особенно интересуюсь медициной.
But, oh, it don't matter!	Но ведь это неважно!
It'll do as well as anything else!"	Она не хуже других наук!
"You hear him, Ada!" said I.	- Ты слышишь, Ада! - воскликнула я.
"The fact is," Richard proceeded, half thoughtfully and half jocosely, "it is not quite in my way.	- Должен сознаться, - продолжал Ричард полузадумчиво, полушутливо, - что медицина не совсем в моем вкусе.
I don't take to it.	У меня к ней не лежит душа.
And I get too much of Mrs. Bayham Badger's first and second."	И я слишком много слышу о мужьях миссис Бейхем Беджер - первом и втором.
"I am sure THAT'S very natural!" cried Ada, quite delighted.	- Ну, это можно понять, - в восторге воскликнула Ада.
"The very thing we both said yesterday, Esther!"	- Мы с тобой, Эстер, вчера говорили то же самое!
"Then," pursued Richard, "it's monotonous, and to-day is too like yesterday, and to-morrow is too like to-day."	- И потом, - продолжал Ричард, - слишком все это однообразно: сегодня то же, что и вчера, завтра то же, что и сегодня.
"But I am afraid," said I, "this is an objection to all kinds of application--to life itself, except under some very uncommon circumstances."	- Мне думается, - сказала я, - что это недостаток, свойственный любой деятельности... даже самой жизни, если только она не протекает в каких-то необыкновенных условиях.
"Do you think so?" returned Richard, still considering.	- Вы полагаете? - промолвил Ричард задумчиво.
"Perhaps!	- Может быть!
Ha!	Ха!
Why, then, you know," he added, suddenly becoming gay again, "we travel outside a circle to what I said just now.	Но слушайте, - он снова внезапно развеселился, -мы отвлеклись от того, о чем я говорил.
It'll do as well as anything else.	Повторяю - медицина не хуже любой другой науки.
Oh, it's all right enough!	В общем, все обстоит недурно!
Let us talk about something else."	Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
But even Ada, with her loving face--and if it had seemed innocent and trusting when I first saw it in that memorable November fog, how much more did it seem now when I knew her innocent and trusting heart--even Ada shook her head at this and looked serious.	Однако даже Ада, чье личико сияло любовью, - а теперь, когда я уже знала, какая у нее невинная и доверчивая душа, это личико казалось мне еще более невинным и доверчивым, чем в тот памятный ноябрьский туманный день, когда я впервые его увидела, - даже Ада, услышав его слова, покачала головой и приняла серьезный вид.

So I thought it a good opportunity to hint to Richard that if he were sometimes a little careless of himself, I was very sure he never meant to be careless of Ada, and that it was a part of his affectionate consideration for her not to slight the importance of a step that might influence both their lives.	Поэтому я воспользовалась удобным случаем и намекнула Ричарду, что если он иногда перестает заботиться о себе, то он, по моему глубокому убеждению, конечно, никогда не перестанет заботиться об Аде, и если он ее любит и считается с ней, он не должен преуменьшать важность того, что может оказать влияние на всю их жизнь.
This made him almost grave.	Это заставило его призадуматься.
"My dear Mother Hubbard," he said, "that's the very thing!	- Милая моя Хлопотунья, в том-то все и дело! -отозвался он.
I have thought of that several times and have been quite angry with myself for meaning to be so much in earnest and--somehow--not exactly being so.	- Я думал об этом несколько раз и очень сердился на себя за то, что хоть я и очень хочу серьезно взяться за дело и... но это мне... почему-то не совсем удается.
I don't know how it is; I seem to want something or other to stand by.	Не знаю, как это получается; должно быть, мне не хватает чего-то.
Even you have no idea how fond I am of Ada (my darling cousin, I love you, so much!), but I don't settle down to constancy in other things.	Как дорога мне Ада, не знает никто, даже вы, Эстер (милая моя кузина, я так вас люблю!), но во всем остальном я не способен на постоянство.
It's such uphill work, and it takes such a time!" said Richard with an air of vexation.	Это такие трудные занятия, и на них уходит столько времени! - добавил Ричард с досадой.
"That may be," I suggested, "because you don't like what you have chosen."	- Может быть, - начала я, - вы так относитесь к ним, потому что сделали неудачный выбор?
"Poor fellow!" said Ada.	- Бедный! - промолвила Ада.
"I am sure I don't wonder at it!"	- Ничуть этому не удивляюсь!
No.	Да!
It was not of the least use my trying to look wise.	Никакие мои попытки смотреть на них укоризненно не удавались.
I tried again, but how could I do it, or how could it have any effect if I could, while Ada rested her clasped hands upon his shoulder and while he looked at her tender blue eyes, and while they looked at him!	Я сделала еще попытку, но просто не могла ничего поделать с собой, да если б и могла, какой вышел бы толк, пока Ада сидела, скрестив руки на плече Ричарда, а он глядел в ее нежные голубые глаза, устремленные на него?
"You see, my precious girl," said Richard, passing her golden curls through and through his hand, "I was a little hasty perhaps; or I misunderstood my own inclinations perhaps.	- Видите ли, милая девушка, - начал Ричард, перебирая пальцами золотистые локоны Ады, -возможно, что я немного поторопился, может быть сам не разобрался в своих склонностях.
They don't seem to lie in that direction.	Очевидно, они направлены в другую сторону.
I couldn't tell till I tried.	Мог ли я знать наверное, пока не попробовал?
Now the question is whether it's worth-while to undo all that has been done.	Теперь вопрос в том, стоит ли бросать то, что начато.
It seems like making a great disturbance about nothing particular."	По-моему, это все равно что поднимать переполох по пустякам.
"My dear Richard," said I, "how CAN you say about nothing particular?"	- Милый Ричард, - проговорила я, - да как же у вас хватает духу считать свои занятия пустяками?

"I don't mean absolutely that," he returned.	- Я этого не считаю, - возразил он.
"I mean that it MAY be nothing particular because I may never want it."	- Я хочу сказать, что они могут оказаться пустяками, потому что знание медицины мне, может быть, и не понадобится.
Both Ada and I urged, in reply, not only that it was decidedly worth-while to undo what had been done, but that it must be undone.	Тут мы с Адой начали убеждать его, что ему не только следует, но положительно необходимо бросить медицину.
I then asked Richard whether he had thought of any more congenial pursuit.	Затем я спросила Ричарда, не подумывает ли он о какой-нибудь другой профессии, которая ему больше по душе.
"There, my dear Mrs. Shipton," said Richard, "you touch me home.	- Теперь, дорогая моя Хлопотунья, - сказал Ричард, - вы попали в цель.
Yes, I have.	Да, подумываю.
I have been thinking that the law is the boy for me."	Я считаю, что юриспруденция подходит мне больше всего.
"The law!" repeated Ada as if she were afraid of the name.	- Юриспруденция! - повторила Ада, как будто испугавшись этого слова.
"If I went into Kenge's office," said Richard, "and if I were placed under articles to Kenge, I should have my eye on the--hum!-- the forbidden ground--and should be able to study it, and master it, and to satisfy myself that it was not neglected and was being properly conducted.	- Если я поступлю в контору Кенджа, - объяснил Ричард, - и буду обучаться у Кенджа, я получу возможность следить за... хм! - "запретной темой", смогу досконально изучить ее, овладеть ею и удостовериться, что о ней не забывают и ведут ее как следует.
I should be able to look after Ada's interests and my own interests (the same thing!); and I should peg away at Blackstone and all those fellows with the most tremendous ardour."	Я смогу позаботиться об интересах Ады и своих собственных (они совпадают!) и буду корпеть над трудом Блекстона и прочими юридическими книгами с самым пламенным усердием.
I was not by any means so sure of that, and I saw how his hankering after the vague things yet to come of those long-deferred hopes cast a shade on Ada's face.	Я вовсе не была в этом уверена и к тому же заметила, как омрачило лицо Ады его упование на какие-то туманные возможности, с которыми были связаны столь долго не сбывающиеся надежды.
But I thought it best to encourage him in any project of continuous exertion, and only advised him to be quite sure that his mind was made up now.	Но я сочла за лучшее поддержать его намерение упорно работать - в любой области - и только посоветовала ему хорошенько проверить себя и убедиться в том, что теперь-то уж он сделал выбор раз и навсегда.
"My dear Minerva," said Richard, "I am as steady as you are.	- Дорогая Минерва, - отозвался Ричард, - я такой же уравновешенный, как вы.
I made a mistake; we are all liable to mistakes; I won't do so any more, and I'll become such a lawyer as is not often seen.	Я сделал ошибку, - всем нам свойственно ошибаться. Больше этого не будет, и я стану юристом, каких мало.
That is, you know," said Richard, relapsing into doubt, "if it really is worth-while, after all, to make such a disturbance about nothing particular!"	То есть, конечно, - тут Ричард опять впал в сомнения, - если стоит поднимать такой переполох по пустякам!

This led to our saying again, with a great deal of gravity, all that we had said already and to our coming to much the same conclusion afterwards.	Это побудило нас снова и очень серьезно повторить ему все то, что говорилось раньше, и мы пришли к прежнему заключению.
But we so strongly advised Richard to be frank and open with Mr. Jarndyce, without a moment's delay, and his disposition was naturally so opposed to concealment that he sought him out at once (taking us with him) and made a full avowal.	Но мы так настоятельно советовали Ричарду откровенно и без утайки поговорить с мистером Джарндисом, не медля ни минуты, да и самому Ричарду скрытность была так чужда, что он вместе с нами сейчас же разыскал опекуна и признался ему во всем.
"Rick," said my guardian, after hearing him attentively, "we can retreat with honour, and we will.	- Рик, - отозвался опекун, внимательно выслушав его, - мы можем отступить с честью, да так и сделаем.
But we must be careful--for our cousin's sake, Rick, for our cousin's sake--that we make no more such mistakes.	Но нам необходимо быть осторожными - ради нашей кузины, Рик, ради нашей кузины, - чтобы впредь уже не делать подобных ошибок.
Therefore, in the matter of the law, we will have a good trial before we decide.	Поэтому, прежде чем решить, намерены ли мы стать юристами, мы должны выдержать серьезное испытание.
We will look before we leap, and take plenty of time about it."	Прежде чем сделать прыжок, мы хорошенько подумаем и отнюдь не будем торопиться.
Richard's energy was of such an impatient and fitful kind that he would have liked nothing better than to have gone to Mr. Kenge's office in that hour and to have entered into articles with him on the spot.	Ричард был до того энергичен, нетерпелив и порывист, что ничего на свете так не желал, как сию же минуту отправиться в контору мистера Кенджа и немедленно заключить с ним договор.
Submitting, however, with a good grace to the caution that we had shown to be so necessary, he contented himself with sitting down among us in his lightest spirits and talking as if his one unvarying purpose in life from childhood had been that one which now held possession of him.	Однако он охотно согласился повременить, когда ему доказали, что это необходимо, и удовольствовался тем, что, усевшись среди нас в самом веселом настроении, начал рассуждать в таком духе, словно единственной и неизменной целью его жизни с самого детства была именно та, которая увлекла его теперь.
My guardian was very kind and cordial with him, but rather grave, enough so to cause Ada, when he had departed and we were going upstairs to bed, to say,	Опекун говорил с ним ласково и сердечно, но довольно серьезным тоном - настолько серьезным, что это произвело впечатление на Аду, и, когда Ричард ушел, а мы уже собирались подняться к себе наверх и лечь спать, она сказала:
"Cousin John, I hope you don't think the worse of Richard?"	- Кузен Джон, я надеюсь, что вы не думаете о Ричарде хуже, чем раньше?
"No, my love," said he.	- Нет, милая, - ответил он.
"Because it was very natural that Richard should be mistaken in such a difficult case.	- Ведь очень естественно, что Ричард мог ошибиться в таком трудном вопросе.
It is not uncommon."	Это случается довольно часто.
"No, no, my love," said he.	- Да, да, милая, - согласился он.
"Don't look unhappy."	- Не надо грустить.
"Oh, I am not unhappy, cousin John!" said Ada, smiling cheerfully, with her hand upon his shoulder, where she had put it in bidding him good night.	- Да мне вовсе не грустно, кузен Джон! - сказала Ада с бодрой улыбкой и не отнимая своей руки, -прощаясь, она положила руку ему на плечо.

"But I should be a little so if you thought at all the worse of Richard."	- Но мне было бы немножко грустно, если бы вы начали дурно думать о Ричарде.
"My dear," said Mr. Jarndyce, "I should think the worse of him only if you were ever in the least unhappy through his means. I should be more disposed to quarrel with myself even then, than with poor Rick, for I brought you together.	- Дорогая моя, - проговорил мистер Джарндис, - я только в том случае буду думать о нем дурно, если вы хоть чуть-чуть почувствуете себя несчастной по его вине, и даже тогда я скорее стану бранить не бедного Рика, но самого себя, -ведь это я познакомил вас друг с другом.
But, tut, all this is nothing!	Ну, довольно, - все это пустяки!
He has time before him, and the race to run.	У него впереди долгие годы и длинный путь.
I think the worse of him?	Да разве я могу думать о нем дурно?
Not I, my loving cousin!	Нет, милая моя кузина, только не я!
And not you, I swear!"	И не вы - могу поклясться!
"No, indeed, cousin John," said Ada,	- Нет, конечно, кузен Джон, - отозвалась Ада.
"I am sure I could not--I am sure I would not--think any ill of Richard if the whole world did.	- Я уверена, что не смогу, - уверена, что не стану думать дурно о Ричарде, даже если весь свет будет так думать.
I could, and I would, think better of him then than at any other time!"	А если весь свет будет думать о нем дурно, я тогда и смогу и стану думать о нем лучше, чем когда-либо!
So quietly and honestly she said it, with her hands upon his shoulders--both hands now--and looking up into his face, like the picture of truth!	Она проговорила эти слова так спокойно, искренне, не снимая рук - теперь уже обеих рук - с плеча опекуна, и посмотрела ему в лицо, как сама Верность!
"I think," said my guardian, thoughtfully regarding her, "I think it must be somewhere written that the virtues of the mothers shall occasionally be visited on the children, as well as the sins of the father.	- Мне кажется, - сказал опекун, глядя на нее задумчиво, - мне кажется, где-то должно быть сказано, что добродетели матерей иногда проявляются в детях так же, как грехи отцов.
Good night, my rosebud.	Спокойной ночи, мой цветочек.
Good night, little woman.	Спокойной ночи, Хозяюшка.
Pleasant slumbers!	Приятного сна!
Happy dreams!"	Чудесных сновидений!
This was the first time I ever saw him follow Ada with his eyes with something of a shadow on their benevolent expression.	И тут я впервые заметила, что благожелательный взгляд, которым он всегда провожал Аду, теперь омрачен какой-то тенью.
I well remembered the look with which he had contemplated her and Richard when she was singing in the firelight; it was but a very little while since he had watched them passing down the room in which the sun was shining, and away into the shade; but his glance was changed, and even the silent look of confidence in me which now followed it once more was not quite so hopeful and untroubled as it had originally been.	Я хорошо помнила, как он смотрел на нее и Ричарда, когда она пела, озаренная пламенем камина. Еще недавно он любовался на них, когда они пересекали комнату, освещенную солнцем, и потом уходили в тень; но теперь взгляд его изменился, и даже, когда он перевел глаза на меня, этот безмолвный взгляд, выражавший доверие ко мне, не был уже столь спокойным и полным надежд, как раньше.

Ada praised Richard more to me that night than ever she had praised him yet.	В тот вечер Ада хвалила мне Ричарда больше, чем когда-либо.
She went to sleep with a little bracelet he had given her clasped upon her arm.	Ложась в постель, она не сняла подаренного им браслета.
I fancied she was dreaming of him when I kissed her cheek after she had slept an hour and saw how tranquil and happy she looked.	После того как она проспала около часу, я поцеловала ее в щеку, любуясь ее спокойным, счастливым личиком, и решила, что она видит во сне Ричарда.
For I was so little inclined to sleep myself that night that I sat up working.	А мне в тот вечер совсем не хотелось спать, и я села за работу.
It would not be worth mentioning for its own sake, but I was wakeful and rather low-spirited.	Об этом, пожалуй, не стоит упоминать, но мне действительно не спалось, и на душе у меня было довольно тоскливо.
I don't know why.	Не знаю, почему.
At least I don't think I know why.	По крайней мере думаю, что не знаю.
At least, perhaps I do, but I don't think it matters.	Впрочем, может быть, и знаю, но не думаю, что это имеет значение.
At any rate, I made up my mind to be so dreadfully industrious that I would leave myself not a moment's leisure to be low-spirited.	Во всяком случае, я решила работать как можно усерднее, так, чтобы некогда было тосковать.
For I naturally said,	И я, конечно, сказала себе:
"Esther! You to be low-spirited. YOU!"	"Ты что же это, Эстер! Тоскуешь?
And it really was time to say so, for I--yes, I really did see myself in the glass, almost crying.	Ты!" - И сказала как раз вовремя, потому что... да, взглянув на себя в зеркало, я заметила, что чуть не плачу.
"As if you had anything to make you unhappy, instead of everything to make you happy, you ungrateful heart!" said I.	"Как будто тебе есть о чем горевать; наоборот, тебе бы только радоваться надо, неблагодарная ты душа!" - сказала я.
If I could have made myself go to sleep, I would have done it directly, but not being able to do that, I took out of my basket some ornamental work for our house (I mean Bleak House) that I was busy with at that time and sat down to it with great determination.	Будь я в силах заставить себя уснуть, я бы немедленно уснула; но это было не в моих силах, и я вынула из рабочей корзинки вышивку, которую начала в те дни, - это было украшение, предназначенное для одной из комнат нашего дома (то есть Холодного дома), - и, полная решимости, принялась за нее.
It was necessary to count all the stitches in that work, and I resolved to go on with it until I couldn't keep my eyes open, and then to go to bed.	Эта работа требовала большого внимания -необходимо было считать все стежки, - и я сказала себе, что не прекращу ее, пока у меня не начнут слипаться глаза, и только тогда лягу спать.
I soon found myself very busy.	Итак, я вскоре совершенно погрузилась в работу.
But I had left some silk downstairs in a work-table drawer in the temporary growlery, and coming to a stop for want of it, I took my candle and went softly down to get it.	Но оказалось, что я забыла шелк в ящике рабочего столика внизу, в нашей временной Брюзжальне, а обойтись без него было нельзя, поэтому я взяла свечу и тихонько спустилась вниз, чтобы его взять.

To my great surprise, on going in I found my guardian still there, and sitting looking at the ashes.	И вот я, к великому своему изумлению, увидела, входя в комнату, что опекун еще не ушел спать, но сидит и смотрит на пепел в камине.
He was lost in thought, his book lay unheeded by his side, his silvered iron-grey hair was scattered confusedly upon his forehead as though his hand had been wandering among it while his thoughts were elsewhere, and his face looked worn.	Он глубоко задумался, позабыв о раскрытой книге, лежавшей рядом на столике; серебристо-седые волосы рассыпались у него по лбу, словно рука его бессознательно перебирала их, в то время как мысли бродили где-то далеко, а лицо было очень усталое.
Almost frightened by coming upon him so unexpectedly, I stood still for a moment and should have retired without speaking had he not, in again passing his hand abstractedly through his hair, seen me and started.	Я чуть не испугалась, увидев его так неожиданно; несколько мгновений стояла не двигаясь и уже хотела было уйти, не заговорив с ним, но он снова рассеянно взъерошил волосы, заметил меня и вздрогнул.
"Esther!"	- Эстер!
I told him what I had come for.	Я объяснила ему, зачем пришла.
"At work so late, my dear?"	- Что это вы так поздно сидите за работой, дорогая?
"I am working late to-night," said I, "because I couldn't sleep and wished to tire myself.	- Я потому так засиделась сегодня вечером, -ответила я, - что не могу заснуть, и хотела хорошенько утомиться.
But, dear guardian, you are late too, and look weary.	Но, дорогой опекун, вы тоже засиделись, и у вас усталый вид.
You have no trouble, I hope, to keep you waking?"	Может быть, у вас неприятности, и они мешают вам спать?
"None, little woman, that YOU would readily understand," said he.	- Нет, Хозяюшка, у меня нет неприятностей, а если и есть, то такие, каких вам не понять, - сказал он.
He spoke in a regretful tone so new to me that I inwardly repeated, as if that would help me to his meaning,	Он говорил каким-то скорбным тоном, - так он еще никогда не говорил, - и я мысленно повторила его слова, словно это могло помочь мне уяснить себе их значение:
"That I could readily understand!"	"Такие, каких мне не понять".
"Remain a moment, Esther," said he,	- Не уходите, Эстер, посидите минутку, - сказал он.
"You were in my thoughts."	- Я сейчас думал о вас.
"I hope I was not the trouble, guardian?"	- Надеюсь, опекун, что неприятности у вас не из-за меня?
He slightly waved his hand and fell into his usual manner.	Он слегка махнул рукой и сейчас же заговорил своим обычным тоном.
The change was so remarkable, and he appeared to make it by dint of so much self-command, that I found myself again inwardly repeating,	Перемена была так разительна, и он овладел собой таким большим усилием воли, что я снова невольно повторила про себя:
"None that I could understand!"	"Такие неприятности, каких мне не понять!"

"Little woman," said my guardian, "I was thinking--that is, I have been thinking since I have been sitting here--that you ought to know of your own history all I know.	- Милая Хозяюшка, - начал опекун, - я все думал... то есть думал сейчас, пока сидел здесь, что вам следует знать о себе все, что знаю о вас я.
It is very little.	Это очень мало.
Next to nothing."	Почти ничего.
"Dear guardian," I replied, "when you spoke to me before on that subject--"	- Дорогой опекун, - отозвалась я, - когда вы однажды заговорили со мной об этом...
"But since then," he gravely interposed, anticipating what I meant to say, "I have reflected that your having anything to ask me, and my having anything to tell you, are different considerations, Esther.	- Но с тех пор я передумал, - серьезным тоном перебил он меня, угадав, что я хочу сказать, - и решил, что одно дело, когда вы меня о чем-нибудь спрашиваете, Эстер, и совсем другое, когда я сам что-нибудь говорю вам.
It is perhaps my duty to impart to you the little I know."	Может быть, это мой долг сообщить вам то немногое, что я знаю.
"If you think so, guardian, it is right."	- Если вы так думаете, опекун, значит это правильно.
"I think so," he returned very gently, and kindly, and very distinctly.	- Да, я так думаю, - проговорил он очень мягко, ласково, но очень твердо.
"My dear, I think so now.	- Теперь я именно так думаю, дорогая.
If any real disadvantage can attach to your position in the mind of any man or woman worth a thought, it is right that you at least of all the world should not magnify it to yourself by having vague impressions of its nature."	Возможно, что некоторым людям, с которыми стоит считаться, ваше положение представляется унизительным; а если так, надо, чтоб уж вы-то сами не преувеличивали значения всего этого только потому, что имеете лишь смутное понятие о том, как обстоит дело.
I sat down and said after a little effort to be as calm as I ought to be,	Я села и, сделав над собой небольшое усилие, чтобы успокоиться как следует, проговорила:
"One of my earliest remembrances, guardian, is of these words:	- Одним из самых ранних моих воспоминаний, опекун, были следующие слова:
'Your mother, Esther, is your disgrace, and you were hers.	"Твоя мать покрыла тебя позором, Эстер, а ты навлекла позор на нее.
The time will come, and soon enough, when you will understand this better, and will feel it too, as no one save a woman can.'" I had covered my face with my hands in repeating the words, but I took them away now with a better kind of shame, I hope, and told him that to him I owed the blessing that I had from my childhood to that hour never, never, never felt it.	Настанет время, - и очень скоро, - когда ты поймешь это лучше, чем теперь, и почувствуешь так, как может чувствовать только женщина". Повторяя эти слова, я закрыла лицо руками, потом отняла их со стыдом, но стыд мой, надеюсь, был теперь не такой, как прежде, а более высокий, - и тогда я сказала опекуну, что это ему я обязана счастьем никогда, никогда, никогда, начиная с отрочества и до сего времени, не чувствовать себя опозоренной.
He put up his hand as if to stop me.	Он протянул руку, как бы желая остановить меня.
I well knew that he was never to be thanked, and said no more.	Я хорошо знала, что он не любит, когда его благодарят, и умолкла.

"Nine years, my dear," he said after thinking for a little while, "have passed since I received a letter from a lady living in seclusion, written with a stern passion and power that rendered it unlike all other letters I have ever read.	- Девять лет, милая, - начал он, немного подумав, - девять лет прошло с тех пор, как я получил письмо от одной женщины, которая жила совсем одна, - письмо, написанное с такой суровой страстностью и силой, каких я не встречал ни в каком другом письме.
It was written to me (as it told me in so many words), perhaps because it was the writer's idiosyncrasy to put that trust in me, perhaps because it was mine to justify it.	Она написала его (так и было откровенно сказано в письме) потому, быть может, что ей пришла блажь оказать доверие мне; а может быть, потому, что мне свойственно оправдывать чужое доверие.
It told me of a child, an orphan girl then twelve years old, in some such cruel words as those which live in your remembrance.	В письме говорилось о девочке-сиротке, двенадцати лет, - говорилось в жестоких выражениях, примерно таких же, как те, которые вы все еще помните.
It told me that the writer had bred her in secrecy from her birth, had blotted out all trace of her existence, and that if the writer were to die before the child became a woman, she would be left entirely friendless, nameless, and unknown.	Женщина писала, что взяла на воспитание девочку и, скрыв, что она жива, растит ее втайне с самого дня ее рождения; но случись ей, то есть "воспитательнице, умереть, раньше чем девочка вырастет, та останется совершенно одинокой, без друзей, без имени, брошенной на произвол судьбы.
It asked me to consider if I would, in that case, finish what the writer had begun."	И она спрашивала меня, не возьмусь ли я в этом случае завершить воспитание ребенка, начатое ею.
I listened in silence and looked attentively at him.	Я молча слушала, внимательно глядя на него.
"Your early recollection, my dear, will supply the gloomy medium through which all this was seen and expressed by the writer, and the distorted religion which clouded her mind with impressions of the need there was for the child to expiate an offence of which she was quite innocent.	- Ваши детские воспоминания, дорогая моя, помогут вам представить себе, в каком мрачном свете эта особа видела и выражала все это и как затуманивала ей ум ее извращенная религия, учившая, что дитя должно искупать чужую вину, в которой оно совершенно неповинно.
I felt concerned for the little creature, in her darkened life, and replied to the letter."	Я пожалел малютку, обреченную на такую печальную жизнь, и ответил на письмо.
I took his hand and kissed it.	Я взяла его руку и поцеловала ее.
"It laid the injunction on me that I should never propose to see the writer, who had long been estranged from all intercourse with the world, but who would see a confidential agent if I would appoint one.	- Особа эта потребовала от меня, чтобы я не пытался ее увидеть, ибо она давно уже отказалась от всяких сношений с внешним миром и согласна встретиться только с моим доверенным лицом, если я кого-нибудь уполномочу на это.
I accredited Mr. Kenge.	Я направил к ней мистера Кенджа.
The lady said, of her own accord and not of his seeking, that her name was an assumed one.	Она сказала ему - конечно, по своему почину, так как сам он и не думал ее спрашивать, - что живет под вымышленным именем.
That she was, if there were any ties of blood in such a case, the child's aunt.	Сказала, что если в подобном случае можно говорить об узах кровного родства, то она приходится девочке родной теткой.

That more than this she would never (and he was well persuaded of the steadfastness of her resolution) for any human consideration disclose.	И еще сказала, что ничего больше не откроет (мистер Кендж был убежден в том, что это ее решение непоколебимо), не откроет никогда и ни в каком случае.
My dear, I have told you all."	Дорогая моя, я сказал вам все.
I held his hand for a little while in mine.	Я взяла его руку и задержала в своей.
"I saw my ward oftener than she saw me," he added, cheerily making light of it, "and I always knew she was beloved, useful, and happy.	- Я видел свою подопечную чаще, чем она видела меня, - с улыбкой проговорил он, стараясь перейти на менее серьезный тон, - и знал, что все ее любят, а она приносит пользу людям и счастлива сама.
She repays me twenty-thousandfold, and twenty more to that, every hour in every day!"	И теперь она воздает мне за это сторицей каждый день и каждый час!
"And oftener still," said I, "she blesses the guardian who is a father to her!"	- А еще чаще, - добавила я, - она благословляет опекуна, который стал для нее отцом!
At the word father, I saw his former trouble come into his face.	Не успела я произнести слово "отец", как заметила, что лицо его снова покрылось какой-то тенью.
He subdued it as before, and it was gone in an instant; but it had been there and it had come so swiftly upon my words that I felt as if they had given him a shock.	Он опять прогнал ее, и она мгновенно исчезла; но ведь она все-таки появилась, и так скоро после моих слов, что мне почудилось, будто они кольнули его.
I again inwardly repeated, wondering,	В недоумении я снова повторила про себя:
"That I could readily understand.	"Каких мне не понять.
None that I could readily understand!"	Такие неприятности, каких мне не понять!"
No, it was true.	Да, это была правда.
I did not understand it. Not for many and many a day.	Я тогда ничего не поняла и не понимала еще много-много дней.
"Take a fatherly good night, my dear," said he, kissing me on the forehead, "and so to rest.	- Давайте я отечески попрощаюсь с вами, дорогая моя, - сказал он, целуя меня в лоб, - и ложитесь спать.
These are late hours for working and thinking.	Сейчас уже поздно работать и думать.
You do that for all of us, all day long, little housekeeper!"	Вы и так делаете это ради нас целый день напролет, маленькая наша домоправительница.
I neither worked nor thought any more that night.	В ту ночь я уже больше не работала и не думала.
I opened my grateful heart to heaven in thankfulness for its providence to me and its care of me, and fell asleep.	Я раскрыла свое признательное сердце перед богом, поблагодарила его за его милости и заботу обо мне, а потом заснула.
We had a visitor next day. Mr. Allan Woodcourt came.	На другой день у нас был гость: пришел мистер Аллен Вудкорт.
He came to take leave of us; he had settled to do so beforehand.	Он явился с прощальным визитом; несколько дней назад он обещал прийти проститься с нами перед отъездом.

He was going to China and to India as a surgeon on board ship.	Он получил должность корабельного врача и уезжал далеко - в Китай, в Индию.
He was to be away a long, long time.	Он уезжал очень, очень надолго.
I believe--at least I know--that he was not rich.	Я думаю, точнее знаю, что он был небогат.
All his widowed mother could spare had been spent in qualifying him for his profession.	Все, что могла ему уделить его овдовевшая мать, было истрачено на обучение медицине.
It was not lucrative to a young practitioner, with very little influence in London; and although he was, night and day, at the service of numbers of poor people and did wonders of gentleness and skill for them, he gained very little by it in money.	Молодой врач, не имевший в Лондоне почти никаких связей, конечно не мог хорошо зарабатывать, и хотя он день и ночь лечил бедняков, проявляя чудеса заботливости и искусства, платили ему очень мало.
He was seven years older than I. Not that I need mention it, for it hardly seems to belong to anything.	Он был старше меня на семь лет... впрочем, мне, пожалуй, незачем упоминать об этом, так как это совершенно некстати.
I think--I mean, he told us--that he had been in practice three or four years and that if he could have hoped to contend through three or four more, he would not have made the voyage on which he was bound.	Помнится, то есть он сам говорил нам, что занимался медицинской практикой три-четыре года и если бы мог продержаться еще года три-четыре, ему незачем было бы уезжать в чужие страны.
But he had no fortune or private means, and so he was going away.	Но у него не было ни состояния, ни достаточного заработка, так что пришлось пуститься в далекий путь.
He had been to see us several times altogether.	Он уже несколько раз заходил к нам.
We thought it a pity he should go away. Because he was distinguished in his art among those who knew it best, and some of the greatest men belonging to it had a high opinion of him.	Нам было жаль, что он вынужден уехать, так как в медицинском мире он считался очень талантливым, и многие выдающиеся врачи ценили его высоко.
When he came to bid us good-bye, he brought his mother with him for the first time.	Когда он пришел с прощальным визитом, он впервые привел к нам свою мать.
She was a pretty old lady, with bright black eyes, but she seemed proud.	Это была красивая пожилая дама с живыми черными глазами, но, кажется, довольно высокомерная.
She came from Wales and had had, a long time ago, an eminent person for an ancestor, of the name of Morgan ap- Kerrig--of some place that sounded like Gimlet--who was the most illustrious person that ever was known and all of whose relations were a sort of royal family.	Она родилась в Уэльсе и вела свое происхождение от одного достославного мужа, некоего Моргана-ап-Керрига, который жил в незапамятные времена в какой-то местности, именуемой Гимлет или что-то в этом роде, и прогремел чуть ли не на весь мир, а вся его родня была связана кровными узами с королевским семейством.
He appeared to have passed his life in always getting up into mountains and fighting somebody; and a bard whose name sounded like Crumlinwallinwer had sung his praises in a piece which was called, as nearly as I could catch it, Mewlinnwillinwodd.	Судя по всему, он всю жизнь только и делал, что уходил в горы и с кем-то сражался, а некий бард, чье имя звучало как-то вроде Крамлинуоллинуэр, воспел его в произведении, которое называлось, если я правильно расслышала, "Мьюлиннуиллинуодд".

Mrs. Woodcourt, after expatiating to us on the fame of her great kinsman, said that no doubt wherever her son Allan went he would remember his pedigree and would on no account form an alliance below it.	Миссис Вудкорт пространно рассказала нам о славе своего именитого предка и заявила, что, куда бы ее сын Аллен ни поехал, он, без сомнения, не забудет о своей родословной и ни в коем случае не сделает мезальянса, то есть не женится на девице, которая ниже его по рождению.
She told him that there were many handsome English ladies in India who went out on speculation, and that there were some to be picked up with property, but that neither charms nor wealth would suffice for the descendant from such a line without birth, which must ever be the first consideration.	Она сказала ему, что в Индии живет много красивых англичанок, уехавших туда с известной целью, и среди них не трудно выбрать невесту с приданым, но потомку столь знаменитого предка не надо ни красоты, ни богатства, если с ними не сочетается хорошее происхождение, ибо происхождение - это главное.
She talked so much about birth that for a moment I half fancied, and with pain-- But what an idle fancy to suppose that she could think or care what MINE was!	Она так много рассуждала на эту тему, что я вообразила, и не без душевной боли... но как глупо было воображать, что у нее могут быть какие-то задние мысли насчет моего происхождения.
Mr. Woodcourt seemed a little distressed by her prolixity, but he was too considerate to let her see it and contrived delicately to bring the conversation round to making his acknowledgments to my guardian for his hospitality and for the very happy hours--he called them the very happy hours--he had passed with us.	Мистеру Вудкорту ее многословие как будто немного испортило настроение, но он был слишком вежлив, чтобы дать ей это понять, и, постаравшись незаметно перевести разговор, выразил благодарность опекуну за его радушие и за те очень счастливые часы, - он так и сказал: "очень счастливые часы", - которые он провел с нами.
The recollection of them, he said, would go with him wherever he went and would be always treasured.	Воспоминание о них, сказал он, будет сопровождать его, куда бы он ни поехал, и он всегда будет дорожить ими.
And so we gave him our hands, one after another--at least, they did--and I did; and so he put his lips to Ada's hand--and to mine; and so he went away upon his long, long voyage!	И вот мы поочередно пожали ему руку... по крайней мере так поступили все наши... и я тоже, а он поцеловал руку у Ады и... у меня, а потом ушел, расставшись с нами надолго, - ведь он уезжал далеко, так далеко!
I was very busy indeed all day and wrote directions home to the servants, and wrote notes for my guardian, and dusted his books and papers, and jingled my housekeeping keys a good deal, one way and another.	Весь этот день я была очень занята: писала домой письма, в которых давала распоряжения прислуге, писала записки от имени опекуна, стирала пыль с его книг и бумаг, и мои ключи от хозяйства то и дело звенели.
I was still busy between the lights, singing and working by the window, when who should come in but Caddy, whom I had no expectation of seeing!	Стало смеркаться, а я все еще была занята -вышивала, сидя у окна и что-то напевая, - и вдруг к нам неожиданно пришла не кто иная, как Кедди.
"Why, Caddy, my dear," said I, "what beautiful flowers!"	- Кедди, милая моя, - сказала я, - какие прелестные цветы!
She had such an exquisite little nosegay in her hand.	В руках у нее был очаровательный букетик цветов.
"Indeed, I think so, Esther," replied Caddy.	- И правда, Эстер, - отозвалась Кедди.
"They are the loveliest I ever saw."	- Таких чудесных цветов я в жизни не видела.

"Prince, my dear?" said I in a whisper.	- Принц подарил, милочка? - спросила я шепотом.
"No," answered Caddy, shaking her head and holding them to me to smell.	- Нет, - ответила Кедди, качая головой и протягивая мне цветы, чтобы я их понюхала.
"Not Prince."	- Не Принц.
"Well, to be sure, Caddy!" said I.	- Ну и Кедди! - воскликнула я.
"You must have two lovers!"	- Так, значит, у вас два поклонника!
"What?	- Что вы!
Do they look like that sort of thing?" said Caddy.	Да разве это такие цветы, какие дарят поклонники? - промолвила Кедди.
"Do they look like that sort of thing?" I repeated, pinching her cheek.	- Разве это такие цветы, какие дарят поклонники? - повторила я, ущипнув ее за щечку.
Caddy only laughed in return, and telling me that she had come for half an hour, at the expiration of which time Prince would be waiting for her at the corner, sat chatting with me and Ada in the window, every now and then handing me the flowers again or trying how they looked against my hair.	Кедди в ответ только рассмеялась, сказала, что зашла ненадолго, потому что через полчаса придет Принц и будет ждать ее на углу улицы, потом села со мной и Адой у окна и, разговаривая, то и дело снова протягивала мне цветы или прикладывала их к моим волосам.
At last, when she was going, she took me into my room and put them in my dress.	В конце концов, уже перед уходом, она увела меня в мою комнату и сунула их мне за корсаж.
"For me?" said I, surprised.	- Значит, это мне? - спросила я удивленно.
"For you," said Caddy with a kiss.	- Вам, - ответила Кедди, целуя меня.
"They were left behind by somebody."	- Их оставил один человек.
"Left behind?"	- Оставил?
"At poor Miss Flite's," said Caddy.	- У бедной мисс Флайт, - сказала Кедди.
"Somebody who has been very good to her was hurrying away an hour ago to join a ship and left these flowers behind.	- Один человек, который всегда был очень добр к ней, час назад торопился на корабль и оставил у нее эти цветы.
No, no!	Нет, нет!
Don't take them out.	Не снимайте их.
Let the pretty little things lie here," said Caddy, adjusting them with a careful hand, "because I was present myself, and I shouldn't wonder if somebody left them on purpose!"	Они такие прелестные, пусть останутся! -добавила Кедди, осторожно поправляя цветы. -Ведь я сама была там при этом и не удивлюсь, если этот человек оставил их нарочно!
"Do they look like that sort of thing?" said Ada, coming laughingly behind me and clasping me merrily round the waist.	- Разве это такие цветы, какие дарят поклонники? - со смехом проговорила Ада, подойдя сзади и обняв меня за талию.
"Oh, yes, indeed they do, Dame Durden!	- Ну, конечно, такие, Хлопотунья!
They look very, very like that sort of thing.	Именно такие, какие дарят поклонники.
Oh, very like it indeed, my dear!"	Как раз такие, душенька моя!
CHAPTER XVIII	Глава XVIII
Lady Dedlock	Леди Дедлок

It was not so easy as it had appeared at first to arrange for Richard's making a trial of Mr. Kenge's office.	Не так-то легко было, как мы думали вначале, поместить Ричарда в контору мистера Кенджа, чтобы юноша мог "проверить себя".
Richard himself was the chief impediment.	И больше всего этому помешал сам Ричард.
As soon as he had it in his power to leave Mr. Badger at any moment, he began to doubt whether he wanted to leave him at all.	Как только он получил возможность покинуть мистера Беджера когда угодно, он начал сомневаться, хочется ему с ним расстаться или нет.
He didn't know, he said, really.	Он, право, не знает, говорил он, нужно ли это!
It wasn't a bad profession; he couldn't assert that he disliked it; perhaps he liked it as well as he liked any other--suppose he gave it one more chance!	Ведь медицина не плохая профессия; он не стал бы утверждать, что она ему не нравится; может быть, она ему нравится не меньше, чем любая другая; а что, если сделать еще одну попытку?
Upon that, he shut himself up for a few weeks with some books and some bones and seemed to acquire a considerable fund of information with great rapidity.	Тут он на несколько недель уединился, обложившись учебниками и костями, и, кажется, приобрел большой запас знаний в очень короткий срок.
His fervour, after lasting about a month, began to cool, and when it was quite cooled, began to grow warm again.	Но рвение его спустя примерно месяц стало остывать, а когда совсем остыло, начало разгораться снова.
His vacillations between law and medicine lasted so long that midsummer arrived before he finally separated from Mr. Badger and entered on an experimental course of Messrs. Kenge and Carboy.	Колебания Ричарда между юридическими науками и медицинскими тянулись так долго, что он только в середине лета окончательно расстался с мистером Беджером и поступил на испытание в контору господ Кенджа и Карбоя.
For all his waywardness, he took great credit to himself as being determined to be in earnest "this time."	Несмотря на свое непостоянство, он ставил себе в большую заслугу, что "на этот раз" решил всерьез приняться за дело.
And he was so good-natured throughout, and in such high spirits, and so fond of Ada, that it was very difficult indeed to be otherwise than pleased with him.	И он всегда был так добродушен, так радужно настроен и так ласков с Адой, что порицать его было, право же, очень трудно.
"As to Mr. Jarndyce," who, I may mention, found the wind much given, during this period, to stick in the east; "As to Mr. Jarndyce," Richard would say to me, "he is the finest fellow in the world, Esther!	- А мистер Джарндис (который, должна заметить, все это время находил, что ветер застрял где-то на востоке и дует только оттуда), мистер Джарндис, это такой человек, что лучше его во всем свете не сыщешь, Эстер! - нередко говорил мне Ричард.
I must be particularly careful, if it were only for his satisfaction, to take myself well to task and have a regular wind-up of this business now."	- Хотя бы только ради его удовольствия я должен по-настоящему взяться за дело и принять окончательное решение.
The idea of his taking himself well to task, with that laughing face and heedless manner and with a fancy that everything could catch and nothing could hold, was ludicrously anomalous.	Мысль о том, что можно "по-настоящему взяться за дело" с таким смеющимся лицом, беззаботным видом и уверенностью в том, что все на свете может привлечь на время, но ничто не может удержать навсегда, - казалась мне до смешного невероятной.

However, he told us between-whiles that he was doing it to such an extent that he wondered his hair didn't turn grey.	Как бы то ни было, в этот переходный период Ричард, по его собственным словам, работал так, что сам удивлялся, почему у него не седеют волосы.
His regular wind-up of the business was (as I have said) that he went to Mr. Kenge's about midsummer to try how he liked it.	Но его "окончательное решение" свелось к тому, что (как я уже говорила) он в середине лета поступил в контору мистера Кенджа, чтобы узнать, как ему там понравится.
All this time he was, in money affairs, what I have described him in a former illustration--generous, profuse, wildly careless, but fully persuaded that he was rather calculating and prudent.	В денежных делах он все это время был таким, каким я уже описывала его раньше: щедрым, расточительным, безрассудно небрежным, но глубоко убежденным в своей расчетливости и осмотрительности.
I happened to say to Ada, in his presence, half jestingly, half seriously, about the time of his going to Mr. Kenge's, that he needed to have Fortunatus' purse, he made so light of money, which he answered in this way,	Примерно в ту пору, когда он собирался поступить к мистеру Кенджу, я полушутя, полусерьезно сказала как-то раз Аде в его присутствии, что ему не худо бы иметь кошелек Фортуната, так легкомысленно он относится к деньгам... на что он возразил следующим образом:
"My jewel of a dear cousin, you hear this old woman!	- Драгоценная моя кузина, послушайте-ка эту Старушку!
Why does she say that?	Почему она так ворчит?
Because I gave eight pounds odd (or whatever it was) for a certain neat waistcoat and buttons a few days ago.	Потому что я на днях заплатил всего только восемь фунтов (или сколько их там было?) за довольно изящный жилет и пуговицы к нему.
Now, if I had stayed at Badger's I should have been obliged to spend twelve pounds at a blow for some heart-breaking lecture-fees.	Но, останься я у Беджера, мне пришлось бы выложить двенадцать фунтов за какие-то невыносимо скучные лекции.
So I make four pounds--in a lump--by the transaction!"	В итоге получается, что на этой операции я одним махом заработал целых четыре фунта!
It was a question much discussed between him and my guardian what arrangements should be made for his living in London while he experimented on the law, for we had long since gone back to Bleak House, and it was too far off to admit of his coming there oftener than once a week.	Опекун долго обсуждал с ним вопрос, где ему поселиться на время его пробных занятий юриспруденцией, потому что мы давно уже вернулись в Холодный дом, а он был далеко от Лондона, и Ричард мог навещать нас лишь раз в неделю, не чаше.
My guardian told me that if Richard were to settle down at Mr. Kenge's he would take some apartments or chambers where we too could occasionally stay for a few days at a time; "but, little woman," he added, rubbing his head very significantly, "he hasn't settled down there yet!"	И вот однажды опекун сказал мне, что, если Ричард окончательно утвердится у мистера Кенджа, придется нанять ему квартиру или меблированные комнаты, куда мы могли бы иногда приезжать на несколько дней.
The discussions ended in our hiring for him, by the month, a neat little furnished lodging in a quiet old house near Queen Square.	- Но в том-то и дело, Хозяюшка, - добавил он, ероша волосы с очень многозначительным видом, - что он еще не окончательно там утвердился!

He immediately began to spend all the money he had in buying the oddest little ornaments and luxuries for this lodging; and so often as Ada and I dissuaded him from making any purchase that he had in contemplation which was particularly unnecessary and expensive, he took credit for what it would have cost and made out that to spend anything less on something else was to save the difference.	Эти разговоры кончились тем, что мы наняли для Ричарда очень уютную меблированную квартиру в тихом старинном доме близ Куин-сквера, с платой за месяц вперед. И тут Ричард немедленно принялся тратить все деньги, какие у него были, на покупку всяких нелепых безделушек и украшений для своих комнат, и каждый раз, как нам с Адой удавалось отговорить его от какойнибудь совершенно ненужной и особенно дорогой покупки, он записывал себе в актив ее стоимость и заявлял, что, купив что-нибудь более дешевое, он тем самым получит чистую прибыль.
While these affairs were in abeyance, our visit to Mr. Boythorn's was postponed.	Пока заканчивались все эти дела, наша поездка к мистеру Бойторну все откладывалась и откладывалась.
At length, Richard having taken possession of his lodging, there was nothing to prevent our departure.	Но вот, наконец, Ричард устроился в своей квартире, и ничто больше не мешало нам уехать.
He could have gone with us at that time of the year very well, but he was in the full novelty of his new position and was making most energetic attempts to unravel the mysteries of the fatal suit.	В такое время года, то есть летом, когда в юридическом мире застой, Ричард отлично мог бы отправиться вместе с нами, но он был страстно увлечен новизной своего положения и с головой ушел в энергичнейшие попытки раскрыть тайны роковой тяжбы.
Consequently we went without him, and my darling was delighted to praise him for being so busy.	Поэтому мы уехали без него, и моя милая подруга была счастлива возможностью похвалить его за такое усердие.
We made a pleasant journey down into Lincolnshire by the coach and had an entertaining companion in Mr. Skimpole.	В Линкольншир мы отправились в пассажирской карете, и поездка эта была очень приятной, причем с нами ехал занимательный собеседник в лице мистера Скимпола.
His furniture had been all cleared off, it appeared, by the person who took possession of it on his blue-eyed daughter's birthday, but he seemed quite relieved to think that it was gone.	Как оказалось, всю его мебель увез тот самый человек, который описывал ее в день рождения его голубоглазой дочери; но мистер Скимпол не огорчался, напротив - даже испытывал большое облегчение при мысли о том, что мебели у него больше нет.
Chairs and table, he said, were wearisome objects; they were monotonous ideas, they had no variety of expression, they looked you out of countenance, and you looked them out of countenance.	Кресла и столы, говорил он, предметы утомительные, ибо они всегда одинаковы и выражение у них не меняется - тупо уставятся на тебя и смотрят, так что даже неприятно становится, а ты на них смотришь столь же тупо.
How pleasant, then, to be bound to no particular chairs and tables, but to sport like a butterfly among all the furniture on hire, and to flit from rosewood to mahogany, and from mahogany to walnut, and from this shape to that, as the humour took one!	Словом, гораздо лучше не привязываться к одним и тем же креслам и столам, но порхать, как бабочка, среди мебели, взятой напрокат, перелетая с палисандрового дерева на красное, с красного на ореховое, с мебели одного стиля на мебель другого стиля - как бог на душу положит!

"The oddity of the thing is," said Mr. Skimpole with a quickened sense of the ludicrous, "that my chairs and tables were not paid for, and yet my landlord walks off with them as composedly as possible.	- Любопытней всего, - говорил мистер Скимпол с внезапно пробудившимся юмором, - что я не заплатил мебельному торговцу за свои столы и кресла, тем не менее мой квартирохозяин отобрал их, недолго думая.
Now, that seems droll!	Потеха, да и только!
There is something grotesque in it.	Просто нелепость какая-то!
The chair and table merchant never engaged to pay my landlord my rent.	Мебельный торговец ведь не давал обязательства вносить моему хозяину плату за мою квартиру.
Why should my landlord quarrel with HIM?	Так зачем же мой хозяин ссорится с ним?
If I have a pimple on my nose which is disagreeable to my landlord's peculiar ideas of beauty, my landlord has no business to scratch my chair and table merchant's nose, which has no pimple on it.	Если у меня на носу сидит прыщик, который не соответствует оригинальным представлениям моего хозяина о красоте, то хозяину моему незачем скрести нос мебельного торговца, на котором и прыщика-то нет.
His reasoning seems defective!"	Он рассуждает нелогично.
"Well," said my guardian good-humouredly, "it's pretty clear that whoever became security for those chairs and tables will have to pay for them."	- Ну, - добродушно заметил опекун, - за столы и кресла, очевидно, заплатит тот, кто давал поручительство, что за них будет заплачено.
"Exactly!" returned Mr. Skimpole.	- Правильно! - согласился мистер Скимпол.
"That's the crowning point of unreason in the business!	- Но в том-то и вся загвоздка этой нелепой истории!
I said to my landlord,	Я сказал своему хозяину:
'My good man, you are not aware that my excellent friend Jarndyce will have to pay for those things that you are sweeping off in that indelicate manner.	"Вы, вероятно, не знаете, любезный, что за вещи, которые вы столь неделикатно отбираете, придется платить моему добрейшему другу Джарндису.
Have you no consideration for HIS property?'	Неужели вы не питаете уважения к его собственности?"
He hadn't the least."	Нет, не питает, ответил он; ни малейшего.
"And refused all proposals," said my guardian.	- И отверг все предложения? - спросил опекун.
"Refused all proposals," returned Mr. Skimpole.	- Отверг все предложения, - ответил мистер Скимпол.
"I made him business proposals.	- Я сделал ему несколько деловых предложений.
I had him into my room.	Я привел его к себе в комнату.
I said,	Я спросил:
' You are a man of business, I believe?'	"Вы деловой человек, не так ли?"
He replied,	Он ответил:
' I am,'	"Да, деловой". -
'Very well,' said I, 'now let us be business-like.	"Отлично, - сказал я, - так давайте поступать по-деловому.

Here is an inkstand, here are pens and paper, here are wafers.	Вот чернильница, вот перья и бумага, вот облатки.
What do you want?	Чего вы хотите?
I have occupied your house for a considerable period, I believe to our mutual satisfaction until this unpleasant misunderstanding arose; let us be at once friendly and business-like.	Я много лет жил в вашем доме, и думается мне, -к обоюдному удовольствию, - покуда не возникло это неприятное недоразумение; так давайте же будем и друзьями и деловыми людьми одновременно.
What do you want?'	Чего вы хотите?"
In reply to this, he made use of the figurative expression--which has something Eastern about it—that he had never seen the colour of my money.	На это он ответил образным выражением - оно хоть и английское, но в восточном вкусе, - он сказал, что "никогда не видел, какого цвета у меня деньги".
'My amiable friend,' said I, 'I never have any money.	"Любезный друг, - сказал я, - да у меня никогда не бывает денег.
I never know anything about money.'	Я о деньгах и понятия не имею". -
'Well, sir,' said he, 'what do you offer if I give you time?'	"Ну, сэр, - спросил он, - так что же вы мне предложите, если я соглашусь повременить?" -
'My good fellow,' said I, 'I have no idea of time; but you say you are a man of business, and whatever you can suggest to be done in a business-like way with pen, and ink, and paper--and wafers--I am ready to do.	"Дорогой мой, - ответил я, - о времени я тоже не имею понятия; но вы, по вашим же словам, -деловой человек, и все, что вы ни предложите осуществить деловым образом при помощи перьев, чернил и бумаги... и облаток... я на все готов.
Don't pay yourself at another man's expense (which is foolish), but be business-like!'	Не возмещайте своих убытков за счет другого человека (ибо это глупо), но поступайте по-деловому!"
However, he wouldn't be, and there was an end of it."	Однако он отказался, и этим все кончилось.
If these were some of the inconveniences of Mr. Skimpole's childhood, it assuredly possessed its advantages too.	Если ребячливость мистера Скимпола и причиняла ему самому известные неудобства, то она зато, несомненно, давала ему некоторые преимущества.
On the journey he had a very good appetite for such refreshment as came in our way (including a basket of choice hothouse peaches), but never thought of paying for anything.	Во время нашей поездки он с большим аппетитом уплетал все то, что мы покупали в пути (управился даже с целой корзинкой отборных оранжерейных персиков), но ему и в голову не приходило платить за себя.
So when the coachman came round for his fee, he pleasantly asked him what he considered a very good fee indeed, now--a liberal one--and on his replying half a crown for a single passenger, said it was little enough too, all things considered, and left Mr. Jarndyce to give it him.	Так, например, когда кучер начал собирать плату за проезд и мистер Скимпол шутливо спросил его, какую плату он, кучер, считает очень хорошей, скажем даже - щедрой, а тот ответил: "Полкроны с пассажира", мистер Скимпол заметил, что, принимая во внимание все обстоятельства, это совсем дешево, но платить предоставил мистеру Джарндису.
It was delightful weather.	Погода была чудесная.

The green corn waved so beautifully, the larks sang so joyfully, the hedges were so full of wild flowers, the trees were so thickly out in leaf, the bean-fields, with a light wind blowing over them, filled the air with such a delicious fragrance!	Еще не созревшие хлеба волновались так красиво, жаворонки пели так радостно, живые изгороди были так густо усыпаны цветами, листва на деревьях была так пышна, а легкий ветерок веял над цветущими бобовыми плантациями, которые наполняли воздух таким дивным благоуханием!
Late in the afternoon we came to the market- town where we were to alight from the coach--a dull little town with a church-spire, and a marketplace, and a market-cross, and one intensely sunny street, and a pond with an old horse cooling his legs in it, and a very few men sleepily lying and standing about in narrow little bits of shade.	Близился вечер, когда мы въехали в город, где нам предстояло выйти из пассажирской кареты, -невзрачный городок со шпилем на церковной колокольне, рыночной площадью, каменной часовенкой на этой площади, единственной улицей, ярко освещенной солнцем, прудом, в который, ища прохлады, забрела старая кляча, и очень немногочисленными обитателями, которые от нечего делать полеживали или стояли сложа руки в холодке, отыскав где-нибудь немножко тени.
After the rustling of the leaves and the waving of the corn all along the road, it looked as still, as hot, as motionless a little town as England could produce.	После шелеста листьев, сопровождавшего нас всю дорогу, после окаймлявших ее волнующихся хлебов этот городишко показался нам самым душным и сонным из всех захолустных городков Англии.
At the inn we found Mr. Boythorn on horseback, waiting with an open carriage to take us to his house, which was a few miles off.	На постоялом дворе мистер Бойторн, верхом на коне, ждал у открытого экипажа, в котором собирался везти нас к себе в усадьбу, расположенную в нескольких милях отсюда.
He was overjoyed to see us and dismounted with great alacrity.	Завидев пассажирскую карету, он пришел в неописуемый восторг и мгновенно соскочил на землю.
"By heaven!" said he after giving us a courteous greeting. This a most infamous coach.	- Клянусь небом! - воскликнул он, изысканно-вежливо поздоровавшись с нами, - это не карета, а позор!
It is the most flagrant example of an abominable public vehicle that ever encumbered the face of the earth.	Вот вам раэительнейший пример, как отвратительны эти экипажи общего пользования; но такой, как этот, еще никогда не обременял земли.
It is twenty-five minutes after its time this afternoon.	Сегодня он опоздал на двадцать пять минут.
The coachman ought to be put to death!"	Кучера надо казнить!
"IS he after his time?" said Mr. Skimpole, to whom he happened to address himself.	- Да разве он опоздал? - спросил мистер Скимпол, к которому мистер Бойторн случайно повернулся.
"You know my infirmity."	- Вы знаете мой недостаток - не имею представления о времени.
"Twenty-five minutes!	- На двадцать пять минут!
Twenty-six minutes!" replied Mr. Boythorn, referring to his watch.	Нет, на двадцать шесть минут! - ответил мистер Бойторн, взглянув на свои часы.
"With two ladies in the coach, this scoundrel has deliberately delayed his arrival six and twenty minutes.	- Этот негодяй вез двух дам и все-таки нарочно опоздал на целых двадцать шесть минут.

Deliberately!	Нарочно!
It is impossible that it can be accidental!	Это не могло произойти случайно.
But his father--and his uncle--were the most profligate coachmen that ever sat upon a box."	Да и немудрено, ведь его отец, да и дядя тоже были самыми беспутными кучерами, какие когда-либо сидели на козлах.
While he said this in tones of the greatest indignation, he handed us into the little phaeton with the utmost gentleness and was all smiles and pleasure.	Выпаливая все это с самым яростным возмущением, он с величайшей деликатностью усаживал нас в маленький фаэтон, расточая улыбки и сияя от радости.
"I am sorry, ladies," he said, standing bare-headed at the carriage-door when all was ready, "that I am obliged to conduct you nearly two miles out of the way.	- Очень жаль, молодые леди, - сказал он, стоя с обнаженной головой у дверцы экипажа, когда все уже уселись, - очень жаль, что мне придется везти вас кружным путем - почти две лишних мили.
But our direct road lies through Sir Leicester Dedlock's park, and in that fellow's property I have sworn never to set foot of mine, or horse's foot of mine, pending the present relations between us, while I breathe the breath of life!"	Но прямая дорога идет через парк сэра Лестера Дедлока, а у нас с ним такие отношения, что я дал клятву - пока я жив, ни моей ноги, ни ноги моего коня не будет во владениях этого господина!
And here, catching my guardian's eye, he broke into one of his tremendous laughs, which seemed to shake even the motionless little market-town.	И, поймав взгляд опекуна, он расхохотался так громогласно, что даже застывший в неподвижности городишко как будто зашевелился.
"Are the Dedlocks down here, Lawrence?" said my guardian as we drove along and Mr. Boythorn trotted on the green turf by the roadside.	- Разве Дедлоки тут, Лоуренс? - спросил опекун, когда мы уже отъехали и мистер Бойторн рысцой трусил по обочине, покрытой зеленым дерном.
"Sir Arrogant Numskull is here," replied Mr. Boythorn.	- Сэр Гордец Болван тут, - ответил мистер Бойторн.
"Ha ha ha!	- Ха-ха-ха!
Sir Arrogant is here, and I am glad to say, has been laid by the heels here.	Сэр Гордец тут, и я рад сообщить, что тут ему сбили спесь.
My Lady," in naming whom he always made a courtly gesture as if particularly to exclude her from any part in the quarrel, "is expected, I believe, daily.	Миледи, - упоминая о ней, он всегда делал изысканно-вежливый жест, как бы желая подчеркнуть, что она непричастна к ссоре, -миледи, насколько я знаю, вот-вот должна приехать.
I am not in the least surprised that she postpones her appearance as long as possible.	Ничуть не удивляюсь, что она нарочно не приезжает сюда как можно дольше.
Whatever can have induced that transcendent woman to marry that effigy and figure-head of a baronet is one of the most impenetrable mysteries that ever baffled human inquiry.	Что только могло побудить столь бесподобную женщину выйти за это чучело, за этого истукана-баронета - неизвестно, и из всех тайн, какие когда-либо ставили в тупик любознательное человечество, эта тайна - самая непроницаемая!
Ha ha ha ha!"	Ха-ха-ха-ха!
"I suppose," said my guardian, laughing, "WE may set foot in the park while we are here?	- Ну, если там не будет твоей ноги, - со смехом сказал опекун, - то наши-то ноги, вероятно, имеют право ходить по парку, пока мы здесь?
The prohibition does not extend to us, does it?"	На нас этот запрет не распространяется, не так ли?

"I can lay no prohibition on my guests," he said, bending his head to Ada and me with the smiling politeness which sat so gracefully upon him, "except in the matter of their departure.	- Своим гостям я ничего не могу запретить, -ответил мистер Бойторн, слегка поклонившись Аде и мне с той вежливой улыбкой, которая так к нему шла, - разве только уезжать из моего дома.
I am only sorry that I cannot have the happiness of being their escort about Chesney Wold, which is a very fine place!	Все же я огорчен, что лишен удовольствия сопровождать их в прогулках по Чесни-Уолду, который очень красив.
But by the light of this summer day, Jarndyce, if you call upon the owner while you stay with me, you are likely to have but a cool reception.	Но клянусь светом этого летнего дня, Джарндис, если ты сделаешь визит владельцу поместья, пока гостишь у меня, тебя примут холодно.
He carries himself like an eight-day clock at all times, like one of a race of eight-day clocks in gorgeous cases that never go and never went--Ha ha ha!--but he will have some extra stiffness, I can promise you, for the friends of his friend and neighbour Boythorn!"	Он и всегда-то чопорный, деревянный - ни дать ни взять часы с недельным заводом, те часы, что стоят в роскошном деревянном футляре, но никогда не идут и никогда не шли, ха-ха-ха! - но с друзьями своего друга и соседа Бойторна он будет особенно чопорен, можешь быть уверен.
"I shall not put him to the proof," said my guardian.	- Я не стану подвергать его испытанию, -промолвил опекун.
"He is as indifferent to the honour of knowing me, I dare say, as I am to the honour of knowing him.	- Он, вероятно, так же не добивается чести познакомиться со мной, как я - чести познакомиться с ним.
The air of the grounds and perhaps such a view of the house as any other sightseer might get are quite enough for me."	Подышу воздухом в парке да, пожалуй, посмотрю издали на дом, которым вольны любоваться все туристы, и хватит с меня.
"Well!" said Mr. Boythorn.	- Отлично! - сказал мистер Бойторн.
"I am glad of it on the whole.	- В общем, я этому радуюсь.
It's in better keeping.	Так лучше.
I am looked upon about here as a second Ajax defying the lightning.	В этой округе на меня смотрят как на второго Аякса, который вызывает на бой молнию.
Ha ha ha ha!	Ха-ха-ха-ха!
When I go into our little church on a Sunday, a considerable part of the inconsiderable congregation expect to see me drop, scorched and withered, on the pavement under the Dedlock displeasure.	Когда я по воскресеньям хожу в нашу церковку, значительная часть незначительных прихожан ожидает, что когда-нибудь я, иссушенный и опаленный гневом Дедлока, рухну на каменный пол.
Ha ha ha ha!	Ха-ха-ха-ха!
I have no doubt he is surprised that I don't.	Дедлок, несомненно, удивляется, что я не падаю.
For he is, by heaven, the most self-satisfied, and the shallowest, and the most coxcombical and utterly brainless ass!"	Да и как ему не удивляться, клянусь небом, этому самодовольнейшему, тупейшему, чванливейшему и совершенно безмозглому ослу!
Our coming to the ridge of a hill we had been ascending enabled our friend to point out Chesney Wold itself to us and diverted his attention from its master.	Мы достигли вершины холма, на который поднимались, и тут наш друг показал нам издали на Чесни-Уолд, позабыв на время о владельце этого поместья.
It was a picturesque old house in a fine park richly wooded.	Живописный старинный дом стоял в чудесном парке, очень густом и тенистом.

Among the trees and not far from the residence he pointed out the spire of the little church of which he had spoken.	Над деревьями, невдалеке от дома, возвышалась церковка, о которой говорил мистер Бойторн, и он указал нам на нее.
Oh, the solemn woods over which the light and shadow travelled swiftly, as if heavenly wings were sweeping on benignant errands through the summer air; the smooth green slopes, the glittering water, the garden where the flowers were so symmetrically arranged in clusters of the richest colours, how beautiful they looked!	О, как прекрасны были они, эти торжественные леса, по которым свет солнца и тени облаков мелькали, словно крылья небожителей, уносящихся в летнем воздухе к какой-то благой цели; как прекрасны были эти пологие зеленые склоны, эта блещущая река, этот сад, где цветы на симметрично разбитых клумбах цвели, сверкая ярчайшими красками!
The house, with gable and chimney, and tower, and turret, and dark doorway, and broad terrace-walk, twining among the balustrades of which, and lying heaped upon the vases, there was one great flush of roses, seemed scarcely real in its light solidity and in the serene and peaceful hush that rested on all around it.	Дом с фронтонами, трубами, башнями, башенками, темной нишей подъезда, широкой террасой и пылающими розами, которые оплетали балюстраду и лежали на каменных вазах, казался почти призрачным, - так он был легок и вместе с тем монументален, в такую безмятежную, мирную тишину он был погружен.
To Ada and to me, that above all appeared the pervading influence.	Мы с Адой решили, что тишина - это самая отличительная его черта.
On everything, house, garden, terrace, green slopes, water, old oaks, fern, moss, woods again, and far away across the openings in the prospect to the distance lying wide before us with a purple bloom upon it, there seemed to be such undisturbed repose.	Все здесь - дом, сад, терраса, зеленые склоны, река, старые дубы, папоротники, мох, леса, открывшаяся в просеках, широко разостлавшаяся перед нами лиловатая даль - все, казалось, замерло в невозмутимом покое.
When we came into the little village and passed a small inn with the sign of the Dedlock Arms swinging over the road in front, Mr. Boythorn interchanged greetings with a young gentleman sitting on a bench outside the inn-door who had some fishing-tackle lying beside him.	Мы въехали в небольшую деревню, миновали маленький постоялый двор с качавшейся над дорогой вывеской, которая гласила: "Герб Дедлоков", и, проезжая мимо, мистер Бойторн поздоровался с каким-то молодым джентльменом, который сидел на скамье у входа, положив рядом с собой рыболовные принадлежности.
"That's the housekeeper's grandson, Mr. Rouncewell by name," said, he, "and he is in love with a pretty girl up at the house.	- Это внук домоправительницы, мистер Раунсуэлл, - объяснил мистер Бойторн, - он влюблен в одну хорошенькую девушку, которая служит в усадьбе.
Lady Dedlock has taken a fancy to the pretty girl and is going to keep her about her own fair person--an honour which my young friend himself does not at all appreciate.	Леди Дедлок привязалась к этой красотке и намерена удержать ее при своей прекрасной особе, но мой молодой друг отнюдь не ценит этой чести!
However, he can't marry just yet, even if his Rosebud were willing; so he is fain to make the best of it.	Впрочем, сейчас он и сам не мог бы жениться, даже если б его бутончик согласился за него выйти, а значит волей-неволей покоряется судьбе.
In the meanwhile, he comes here pretty often for a day or two at a time to--fish. Ha ha ha ha!"	Так он пока что частенько наведывается сюда на день - на два... удить рыбу... Ха-ха-ха-ха!
"Are he and the pretty girl engaged, Mr. Boythorn?" asked Ada.	- Он обручился с этой хорошенькой девушкой, мистер Бойторн? - спросила Ада.

"Why, my dear Miss Clare," he returned, "I think they may perhaps understand each other; but you will see them soon, I dare say, and I must learn from you on such a point--not you from me."	- Как вам сказать, дорогая мисс Клейр, - ответил он, - мне думается, они, вероятно, уже объяснились; но вы сами их скоро увидите, конечно, а о такого рода делах вы можете рассказать мне побольше... чем я вам.
Ada blushed, and Mr. Boythorn, trotting forward on his comely grey horse, dismounted at his own door and stood ready with extended arm and uncovered head to welcome us when we arrived.	Ада залилась румянцем, а мистер Бойторн рысью понесся вперед на сером красавце коне, спешился у подъезда своего дома и стал перед ним, протянув руку и сняв шляпу, чтобы приветствовать нас, когда мы подъедем.
He lived in a pretty house, formerly the parsonage house, with a lawn in front, a bright flower-garden at the side, and a well- stocked orchard and kitchen-garden in the rear, enclosed with a venerable wall that had of itself a ripened ruddy look.	Мистер Бойторн поселился в доме, где раньше жил приходский священник, - очаровательном доме с лужайкой перед входом, пышным цветником сбоку и превосходным фруктовым садом и огородом в глубине усадьбы, окруженной старинной кирпичной стеной, у которой был такой вид, словно она сама созрела и зарумянилась как плод.
But, indeed, everything about the place wore an aspect of maturity and abundance.	Да и все здесь радовало глаз зрелостью и полнотой жизни.
The old lime-tree walk was like green cloisters, the very shadows of the cherry-trees and apple-trees were heavy with fruit, the gooseberry-bushes were so laden that their branches arched and rested on the earth, the strawberries and raspberries grew in like profusion, and the peaches basked by the hundred on the wall.	Старые липы в аллее сплелись кронами, образовав зеленый свод; самые тени вишен и яблонь казались тяжелыми, так густо были усыпаны их ветви плодами, а ветки на кустах крыжовника, обремененные ягодами, гнулись дугой и ложились на землю; клубника и малина росли в таком же изобилии, а на шпалерах сотнями зрели персики.
Tumbled about among the spread nets and the glass frames sparkling and winking in the sun there were such heaps of drooping pods, and marrows, and cucumbers, that every foot of ground appeared a vegetable treasury, while the smell of sweet herbs and all kinds of wholesome growth (to say nothing of the neighbouring meadows where the hay was carrying) made the whole air a great nosegay.	Под раскинутыми сетями и стеклами парниковых рам, сверкавшими и мерцавшими на солнце, виднелись такие густые заросли гороха, тыкв и огурцов, что каждый квадратный фут почвы здесь казался какой-то овощной сокровищницей, а запах душистых трав и разных полезных растений (не говоря уж об аромате ближних лугов, где начинался сенокос) насыщал воздух благоуханием, точно огромный букет.
Such stillness and composure reigned within the orderly precincts of the old red wall that even the feathers hung in garlands to scare the birds hardly stirred; and the wall had such a ripening influence that where, here and there high up, a disused nail and scrap of list still clung to it, it was easy to fancy that they had mellowed with the changing seasons and that they had rusted and decayed according to the common fate.	Такая тишина и спокойствие царили в этой благоустроенной усадьбе, огражденной старинной красной стеной, что даже гирлянды из перьев, вывешенные для отпугивания птиц, едва колыхались, а у самой стены вид был прямо-таки цветущий, и хотя на верхушке ее кое-где и торчали бесцельно гвозди и обломки упавшего карниза, но легче было вообразить их перезревшими подобно плодам в смене времен года, чем поверить в то, что эти гвозди заржавели, а карниз обрушился, подчиняясь общей судьбе всего на свете.

The house, though a little disorderly in comparison with the garden, was a real old house with settles in the chimney of the brick-floored kitchen and great beams across the ceilings.	В доме, правда, было меньше порядка, чем в саду, зато это был настоящий старинный дом, где во всех комнатах потолки были настланы на толстые балки, где в кухне пол был кирпичный, а камин огромный, со скамьями внутри, вдоль боковых стен.
On one side of it was the terrible piece of ground in dispute, where Mr. Boythorn maintained a sentry in a smock-frock day and night, whose duty was supposed to be, in cases of aggression, immediately to ring a large bell hung up there for the purpose, to unchain a great bull-dog established in a kennel as his ally, and generally to deal destruction on the enemy.	По соседству с домом находился злосчастный спорный участок земли, и там мистер Бойторн поставил караульного в рабочей блузе, который дежурил здесь день и ночь и был обязан в случае нападения немедленно звонить в большой колокол, повешенный специально для этой цели, спускать с цепи своего союзника - огромного бульдога, помещенного тут же, в конуре, и вообще разить врага.
Not content with these precautions, Mr. Boythorn had himself composed and posted there, on painted boards to which his name was attached in large letters, the following solemn warnings:	Не довольствуясь этими мерами предосторожности, мистер Бойторн самолично составил и вывесил на крашеных деревянных щитах, на которых огромными буквами было начертано его имя, следующие объявления с торжественными предупреждениями:
"Beware of the bull-dog.	"Берегитесь бульдога.
He is most ferocious.	Свиреп ужасно.
Lawrence Boythorn."	Лоуренс Бойторн".
"The blunderbus is loaded with slugs.	"Мушкетон заряжен крупной дробью.
Lawrence Boythorn."	Лоуренс Бойторн".
"Man-traps and spring-guns are set here at all times of the day and night.	"Капканы и самострелы расставлены повсюду и стоят здесь круглые сутки.
Lawrence Boythorn."	Лоуренс Бойторн".
"Take notice.	"Внимание!
That any person or persons audaciously presuming to trespass on this property will be punished with the utmost severity of private chastisement and prosecuted with the utmost rigour of the law.	Любое лицо или лица, которые дерзко осмелятся переступить границу этого владения, будут строжайше наказаны мною и подвергнутся судебному преследованию по всей строгости закона.
Lawrence Boythorn."	Лоуренс Бойторн".
These he showed us from the drawing-room window, while his bird was hopping about his head, and he laughed,	Эти щиты он показал нам из окна гостиной, а птичка прыгала у него на голове, и сам он хохотал:
"Ha ha ha ha!	"Ха-ха-ха-ха!
Ha ha ha ha!" to that extent as he pointed them out that I really thought he would have hurt himself.	Ха-ха-ха-ха!" - до того неистово, что я опасалась, как бы он себе не повредил.
"But this is taking a good deal of trouble," said Mr. Skimpole in his light way, "when you are not in earnest after all."	- Стоит ли так хлопотать, - заметил мистер Скимпол всегдашним своим легким тоном, - если вы в глубине души относитесь к этому несерьезно?

"Not in earnest!" returned Mr. Boythorn with unspeakable warmth.	- Несерьезно! - подхватил мистер Бойторн с несказанной горячностью.
"Not in earnest!	- Несерьезно!
If I could have hoped to train him, I would have bought a lion instead of that dog and would have turned him loose upon the first intolerable robber who should dare to make an encroachment on my rights.	Да если бы только я мог надеяться, что сумею выдрессировать льва, я бы купил льва вместо этого пса и спустил его на первого же дерзкого разбойника, который осмелится попирать мое право.
Let Sir Leicester Dedlock consent to come out and decide this question by single combat, and I will meet him with any weapon known to mankind in any age or country.	Пусть только сэр Лестер Дедлок согласится выйти и решить наш спор поединком, и я буду биться с ним любым оружием, известным человечеству в любую эпоху и в любой стране.
I am that much in earnest.	Вот как серьезно я к этому отношусь!
Not more!"	Вот как!
We arrived at his house on a Saturday.	Мы приехали к нему в субботу.
On the Sunday morning we all set forth to walk to the little church in the park.	В воскресенье утром все мы отправились пешком в церковку, стоявшую в парке.
Entering the park, almost immediately by the disputed ground, we pursued a pleasant footpath winding among the verdant turf and the beautiful trees until it brought us to the church-porch.	Пройдя спорный участок земли, мы почти тотчас же вступили в парк и пошли по прелестной тропинке, которая извивалась в зеленой траве под раскидистыми деревьями и, наконец, привела нас к паперти.
The congregation was extremely small and quite a rustic one with the exception of a large muster of servants from the house, some of whom were already in their seats, while others were yet dropping in.	Молящихся оказалось очень мало - все только деревенские жители, если не считать многолюдной дворни Чесни-Уолда, - некоторые уже сидели на скамьях, другие еще только входили в церковь.
There were some stately footmen, and there was a perfect picture of an old coachman, who looked as if he were the official representative of all the pomps and vanities that had ever been put into his coach.	В толпе слуг выделялись осанистые ливрейные лакеи и типичный старосветский кучер, сидевший с таким чванным видом, словно он прибыл сюда как официальный представитель всех тех напыщенных и важных персон, которых он когда-либо возил в своей карете.
There was a very pretty show of young women, and above them, the handsome old face and fine responsible portly figure of the housekeeper towered pre-eminent.	Была тут и целая выставка миловидных молодых женщин; но величавая домоправительница затмевала их всех красивым немолодым лицом и статной крупной фигурой.
The pretty girl of whom Mr. Boythorn had told us was close by her.	Рядом с нею сидела та хорошенькая девушка, о которой нам говорил мистер Бойторн.
She was so very pretty that I might have known her by her beauty even if I had not seen how blushingly conscious she was of the eyes of the young fisherman, whom I discovered not far off.	Она была необыкновенно хороша, и я могла бы догадаться, кто она такая, по ее красоте, даже если бы не заметила, как она вспыхивает под взглядами юного рыболова, которого я увидела неподалеку от нее.
One face, and not an agreeable one, though it was handsome, seemed maliciously watchful of this pretty girl, and indeed of every one and everything there.	Одна женщина, с неприятным, хотя и красивым лицом, недоброжелательно рассматривала хорошенькую девушку, да, пожалуй всех и все в церкви.

It was a Frenchwoman's.	Оказалось, что эта женщина француженка.
As the bell was yet ringing and the great people were not yet come, I had leisure to glance over the church, which smelt as earthy as a grave, and to think what a shady, ancient, solemn little church it was.	Колокол все звонил и звонил, но знатные прихожане пока еще не прибыли, поэтому я успела рассмотреть церковь, в которой пахло землей, словно от могилы, и подумать о том, как эта церковка сумрачна, ветха и торжественна.
The windows, heavily shaded by trees, admitted a subdued light that made the faces around me pale, and darkened the old brasses in the pavement and the time and damp-worn monuments, and rendered the sunshine in the little porch, where a monotonous ringer was working at the bell, inestimably bright.	Свет едва проникал сюда через окна, за которыми росли деревья, и в этом тусклом свете окружающие меня лица казались бледными, а древние латунные плитки в полу и попорченные временем и сыростью надгробия - совсем темными; зато маленькая паперть, где звонарь монотонно звонил в колокол, казалась залитой необыкновенно ярким солнцем.
But a stir in that direction, a gathering of reverential awe in the rustic faces, and a blandly ferocious assumption on the part of Mr. Boythorn of being resolutely unconscious of somebody's existence forewarned me that the great people were come and that the service was going to begin.	Но вот молящиеся, сидевшие у входа, заволновались, благоговейный трепет пробежал по лицам всех этих простых людей, а мистер Бойторн напустил на себя добродушно-свирепый вид, притворяясь, будто твердо решил не замечать существования некоторых лиц, и мне стало ясно, что знатные прихожане прибыли, а значит, служба сейчас начнется.
"'Enter not into judgment with thy servant, O Lord, for in thy sight--'"	"Господи, не входи в суд с рабом твоим, ибо око твое видит..."
Shall I ever forget the rapid beating at my heart, occasioned by the look I met as I stood up!	Забуду ли, как быстро забилось мое сердце, когда, встав с места, я почувствовала на себе чей-то взгляд?
Shall I ever forget the manner in which those handsome proud eyes seemed to spring out of their languor and to hold mine!	Забуду ли, как эти прекрасные, гордые глаза внезапно утратили свою томность и приковали к себе мои?
It was only a moment before I cast mine down-released again, if I may say so--on my book; but I knew the beautiful face quite well in that short space of time.	Прошло лишь мгновение, а с меня, выражаясь образно, уже "сняли оковы", и я опустила глаза и перевела их на страницы молитвенника; но хоть и короток был этот миг, я успела хорошо разглядеть прекрасное лицо той, что на меня взглянула.
And, very strangely, there was something quickened within me, associated with the lonely days at my godmother's; yes, away even to the days when I had stood on tiptoe to dress myself at my little glass after dressing my doll.	И, странное дело, во мне всколыхнулось нечто связанное с моей одинокой жизнью у крестной; да, именно с теми далекими днями, когда я, кончив одевать свою куклу и одеваясь сама, становилась на цыпочки перед зеркальцем.
And this, although I had never seen this lady's face before in all my life—I was quite sure of it--absolutely certain.	А ведь я никогда в жизни не видела этой дамы... в этом я была уверена вполне... глубоко убеждена.
It was easy to know that the ceremonious, gouty, grey-haired gentleman, the only other occupant of the great pew, was Sir Leicester Dedlock, and that the lady was Lady Dedlock.	Нетрудно было догадаться, что церемонный, подагрический седовласый джентльмен, сидевший вместе с нею на большой, отгороженной от прочих скамье, - это сэр Лестер Дедлок, а дама - его супруга, леди Дедлок.

But why her face should be, in a confused way, like a broken glass to me, in which I saw scraps of old remembrances, and why I should be so fluttered and troubled (for I was still) by having casually met her eyes, I could not think.	Но отчего лицо ее пробудило во мне обрывки давних воспоминаний, смутных, разрозненных, словно увиденных в разбитом зеркале, и отчего, случайно встретившись с нею взглядом, я так взволновалась, пришла в такое смятение (а я все еще не могла успокоиться) - этого я не могла понять.
I felt it to be an unmeaning weakness in me and tried to overcome it by attending to the words I heard.	Решив, что это просто необъяснимая слабость, я попыталась преодолеть ее, вслушиваясь в слова молитв.
Then, very strangely, I seemed to hear them, not in the reader's voice, but in the well- remembered voice of my godmother.	Но, как ни странно, мне чудилось, будто это звучит не голос священника, а незабываемый голос моей крестной.
This made me think, did Lady Dedlock's face accidentally resemble my godmother's?	И тут я подумала: а может быть, леди Дедлок случайно оказалась похожей на мою крестную?
It might be that it did, a little; but the expression was so different, and the stern decision which had worn into my godmother's face, like weather into rocks, was so completely wanting in the face before me that it could not be that resemblance which had struck me.	Пожалуй, между ними действительно было небольшое сходство, но только не в выражении лица - ибо в тех чертах, на которые я смотрела, не было и следа суровой решимости, избороздившей лицо крестной, как ливни скалу; а одно лишь легкое сходство черт едва ли могло бы так поразить меня.
Neither did I know the loftiness and haughtiness of Lady Dedlock's face, at all, in any one.	Кроме того, я до этой минуты ни в чьем лице не наблюдала такого высокомерия и гордости, как в лице леди Дедлок.
And yet I--I, little Esther Summerson, the child who lived a life apart and on whose birthday there was no rejoicing--seemed to arise before my own eyes, evoked out of the past by some power in this fashionable lady, whom I not only entertained no fancy that I had ever seen, but whom I perfectly well knew I had never seen until that hour.	И все же я - я, маленькая Эстер Саммерсон, девочка, которая когда-то жила одиноко, девочка, чей день рождения не праздновали, - казалось, вставала перед моими собственными глазами, вызванная из прошлого какой-то силой, таившейся в этой светской даме, а ведь я не могла бы сказать:
It made me tremble so to be thrown into this unaccountable agitation that I was conscious of being distressed even by the observation of the French maid, though I knew she had been looking watchfully here, and there, and everywhere, from the moment of her coming into the church.	"Мне кажется, что я вижу ее впервые", - нет, я была твердо уверена, что никогда не видела ее раньше. Я так трепетала от этого необъяснимого волнения, что даже наблюдательный взгляд француженки-горничной тревожил меня, хоть я и заметила, что не успела она войти в церковь, как принялась шнырять глазами туда, сюда и во все стороны.
By degrees, though very slowly, I at last overcame my strange emotion.	Мало-помалу, но очень медленно, я в конце концов поборола свое странное волнение.
After a long time, I looked towards Lady Dedlock again.	Не скоро взглянула я снова на леди Дедлок.
It was while they were preparing to sing, before the sermon.	Это было в ту минуту, когда молящиеся готовились петь хором перед началом проповеди.
She took no heed of me, and the beating at my heart was gone.	Но леди Дедлок уже не обращала на меня внимания, и сердце мое перестало стучать.

Neither did it revive for more than a few moments when she once or twice afterwards glanced at Ada or at me through her glass.	Да и после оно трепетало лишь несколько мгновений, - когда леди Дедлок раза два взглянула в лорнет не то на меня, не то на Аду.
The service being concluded, Sir Leicester gave his arm with much taste and gallantry to Lady Dedlock--though he was obliged to walk by the help of a thick stick--and escorted her out of church to the pony carriage in which they had come.	Служба кончилась, сэр Лестер изысканно-вежливо и галантно предложил руку леди Дедлок - хотя ему самому приходилось опираться на толстую палку - и повел свою супругу к выходу из церкви, а потом к поджидавшему их экипажу, в который были запряжены пони.
The servants then dispersed, and so did the congregation, whom Sir Leicester had contemplated all along (Mr. Skimpole said to Mr. Boythorn's infinite delight) as if he were a considerable landed proprietor in heaven.	После этого разошлись и слуги и остальные прихожане, на которых сэр Лестер (по выражению мистера Скимпола, вызвавшему бурный восторг мистера Бойторна) взирал с таким видом, словно считал себя крупным землевладельцем не только на земле, но и на небесах.
"He believes he is!" said Mr. Boythorn.	- Да ведь он и впрямь верит, что так оно и есть! -воскликнул мистер Бойторн.
"He firmly believes it.	- Верит твердо.
So did his father, and his grandfather, and his great-grandfather!"	Так же верили его отец, дед и прадед.
"Do you know," pursued Mr. Skimpole very unexpectedly to Mr. Boythorn, "it's agreeable to me to see a man of that sort."	- А вы знаете, - совершенно неожиданно заметил мистер Скимпол, обращаясь к мистеру Бойторну, - мне приятно видеть человека такого склада.
"IS it!" said Mr. Boythorn.	- Неужели? - удивился мистер Бойторн.
"Say that he wants to patronize me," pursued Mr. Skimpole.	- Представьте себе, что он пожелает отнестись ко мне покровительственно, - продолжал мистер Скимпол.
"Very well!	- Пускай себе!
I don't object."	Я не возражаю.
"I do," said Mr. Boythorn with great vigour.	- А я возражаю, - проговорил мистер Бойторн очень решительно.
"Do you really?" returned Mr. Skimpole in his easy light vein.	- В самом деле? - подхватил мистер Скимпол со свойственной ему легкостью и непринужденностью.
"But that's taking trouble, surely.	- Но ведь с этими возражениями связано много всякого беспокойства.
And why should you take trouble?	А стоит ли вам беспокоиться?
Here am I, content to receive things childishly as they fall out, and I never take trouble!	Вот я совсем по-детски принимаю все, что выпадает мне на долю, и ни о чем не беспокоюсь!
I come down here, for instance, and I find a mighty potentate exacting homage.	Скажем так: я приезжаю сюда и нахожу здесь могущественного властителя, который требует к себе почтения.
Very well!	Прекрасно!

I say	Я говорю:
'Mighty potentate, here IS my homage!	"Могущественный властитель, вот вам дань моего почтения!
It's easier to give it than to withhold it.	Легче отдать ее, чем удержать.
Here it is.	Берите!
If you have anything of an agreeable nature to show me, I shall be happy to see it; if you have anything of an agreeable nature to give me, I shall be happy to accept it.'	Можете показать мне что-нибудь приятное -пожалуйста, буду счастлив полюбоваться; можете подарить мне что-нибудь приятное - пожалуйста, буду счастлив принять".
Mighty potentate replies in effect,	Выслушав мои слова, могущественный властитель подумает:
' This is a sensible fellow.	"Неглупый малый.
I find him accord with my digestion and my bilious system.	Я вижу, он приспособляется к моему пищеварению и к моей желчи.
He doesn't impose upon me the necessity of rolling myself up like a hedgehog with my points outward.	Он не принуждает меня свертываться подобно ежу и топорщить иглы.
I expand, I open, I turn my silver lining outward like Milton's cloud, and it's more agreeable to both of us.'	Напротив, при нем я расцветаю, раскрываюсь, показываю свои светлые стороны, как туча у Мильтона, и тем приятнее нам обоим.
That's my view of such things, speaking as a child!"	Вот мой детский взгляд на такие вещи.
"But suppose you went down somewhere else to-morrow," said Mr. Boythorn, "where there was the opposite of that fellow--or of this fellow.	- Но предположим, что завтра вы отправитесь куда-нибудь в другое место, - проговорил мистер Бойторн, - и там встретите человека совершенно противоположного склада.
How then?"	Как тогда?
"How then?" said Mr. Skimpole with an appearance of the utmost simplicity and candour.	- Как тогда? - повторил мистер Скимпол, являя всем своим видом величайшую искренность и прямодушие.
"Just the same then!	- Совершенно так же.
I should say,	Я скажу:
'My esteemed Boythorn'--to make you the personification of our imaginary friend--'my esteemed Boythorn, you object to the mighty potentate?	"Глубокоуважаемый Бойторн (допустим, что это вы олицетворяете нашего мифического приятеля), глубокоуважаемый Бойторн, вам не нравится могущественный властитель?
Very good.	Прекрасно.
So do I.	Мне также.
I take it that my business in the social system is to be agreeable; I take it that everybody's business in the social system is to be agreeable.	Но я считаю, что в обществе я должен быть приятным; я считаю, что в обществе приятным обязан быть каждый.
It's a system of harmony, in short.	Короче говоря, общество должно быть гармоничным.
Therefore if you object, I object.	Поэтому, если вам что-либо не нравится, мне это тоже не нравится.

Now, excellent Boythorn, let us go to dinner!'"	А теперь, высокочтимый Бойторн, пойдемте обедать!"
"But excellent Boythorn might say," returned our host, swelling and growing very red,	-Но высокочтимый Бойторн мог бы сказать... -возразил наш хозяин, надуваясь и густо краснея: -
"I'll be--"	"Будь я...
"I understand," said Mr. Skimpole.	- Понимаю, - перебил его мистер Скимпол.
"Very likely he would."	- Весьма возможно, он так и сказал бы.
"--if I WILL go to dinner!" cried Mr. Boythorn in a violent burst and stopping to strike his stick upon the ground.	-...если я пойду обедать!" - вскричал мистер Бойторн в буйном порыве, останавливаясь, чтобы хватить палкой по земле.
"And he would probably add,	- И он, наверное, добавил бы:
'Is there such a thing as principle, Mr. Harold Skimpole?'"	"А есть ли в природе такая вещь, как принцип, мистер Гарольд Скимпол?"
"To which Harold Skimpole would reply, you know," he returned in his gayest manner and with his most ingenuous smile, "'Upon my life I have not the least idea!	- На что Гарольд Скимпол ответил бы следующее, - отозвался тот самым веселым тоном и с самой светлой улыбкой: - "Клянусь жизнью, не имею об этом ни малейшего понятия!
I don't know what it is you call by that name, or where it is, or who possesses it.	Не знаю, какую вещь вы называете этим словом, не знаю, где она и кто ею владеет.
If you possess it and find it comfortable, I am quite delighted and congratulate you heartily.	Если вы владеете ею и находите ее удобной, я в восторге и сердечно вас поздравляю.
But I know nothing about it, I assure you; for I am a mere child, and I lay no claim to it, and I don't want it!'	Но сам я понятия о ней не имею, уверяю вас, потому что я сущее дитя; и я ничуть не стремлюсь к ней и не жажду ее".
So, you see, excellent Boythorn and I would go to dinner after all!"	Итак, сами видите, что высокопочтенный Бойторн и я, мы в конце концов пошли бы обедать.
This was one of many little dialogues between them which I always expected to end, and which I dare say would have ended under other circumstances, in some violent explosion on the part of our host.	То был один из их многих кратких разговоров, неизменно внушавших мне опасение, что они могут кончиться, - как, пожалуй, и кончились бы при других обстоятельствах, - бурным взрывом со стороны мистера Бойторна.
But he had so high a sense of his hospitable and responsible position as our entertainer, and my guardian laughed so sincerely at and with Mr. Skimpole, as a child who blew bubbles and broke them all day long, that matters never went beyond this point.	Но в нем было сильно развито чувство гостеприимства и своей ответственности как нашего хозяина, а мой опекун искренне хохотал, вторя шуткам и смеху мистера Скимпола, словно смеху ребенка, который день-деньской то выдувает, то протыкает мыльные пузыри; поэтому дело никогда не заходило далеко.

Mr. Skimpole, who always seemed quite unconscious of having been on delicate ground, then betook himself to beginning some sketch in the park which be never finished, or to playing fragments of airs on the piano, or to singing scraps of songs, or to lying down on his back under a tree and looking at the sky--which he couldn't help thinking, he said, was what he was meant for; it suited him so exactly.	Сам мистер Скимпол, казалось, не сознавал, что становится на скользкий путь, и после таких случаев обычно шествовал в парк рисовать, - но никогда не кончал рисунка, - или принимался играть на рояле отрывки из каких-нибудь музыкальных произведений, или напевать отдельные фразы из разных песенок, а не то ложился на спину под дерево и созерцал небо, для чего, по его словам, он и был создан - так ему это правилось.
"Enterprise and effort," he would say to us (on his back), "are delightful to me.	- Предприимчивость и энергия приводят меня в восторг, - говорил он нам (лежа на спине).
I believe I am truly cosmopolitan.	- Я, должно быть, заядлый космополит.
I have the deepest sympathy with them.	К космополитам у меня глубочайшая симпатия.
I lie in a shady place like this and think of adventurous spirits going to the North Pole or penetrating to the heart of the Torrid Zone with admiration.	Я лежу в тенистом месте, как, например, вот это, и с восхищением размышляю о тех храбрецах, что отправляются на Северный полюс или проникают в самую глубь знойных областей.
Mercenary creatures ask,	Меркантильные души спрашивают:
'What is the use of a man's going to the North Pole?	"Зачем человеку отправляться на Северный полюс?
What good does it do?'	Какой в этом толк?"
I can't say; but, for anything I CAN say, he may go for the purpose--though he don't know it--of employing my thoughts as I lie here.	Не знаю, но знаю одно: быть может, он отправляется с целью, - хотя и неведомой ему самому, - занять мои мысли, покуда я лежу здесь.
Take an extreme case.	Возьмем особый пример.
Take the case of the slaves on American plantations.	Возьмем рабов на американских плантациях.
I dare say they are worked hard, I dare say they don't altogether like it. I dare say theirs is an unpleasant experience on the whole; but they people the landscape for me, they give it a poetry for me, and perhaps that is one of the pleasanter objects of their existence.	Допускаю, что их жестоко эксплуатируют, допускаю, что им это не совсем нравится, допускаю, что, в общем, им приходится туго; но зато для меня рабы населяют пейзаж, для меня они придают ему поэтичность и, может быть, это -одна из отраднейших целей их существования.
I am very sensible of it, if it be, and I shouldn't wonder if it were!"	Если так - прекрасно, и я не удивлюсь, если так оно и есть.
I always wondered on these occasions whether he ever thought of Mrs. Skimpole and the children, and in what point of view they presented themselves to his cosmopolitan mind.	В подобных случаях я всегда спрашивала себя, думает ли он когда-нибудь о миссис Скимпол и своих детях и в каком аспекте они представляются его космополитическому уму.
So far as I could understand, they rarely presented themselves at all.	Впрочем, насколько мне было известно, они вообще возникали в его представлении весьма редко.

The week had gone round to the Saturday following that beating of my heart in the church; and every day had been so bright and blue that to ramble in the woods, and to see the light striking down among the transparent leaves and sparkling in the beautiful interlacings of the shadows of the trees, while the birds poured out their songs and the air was drowsy with the hum of insects, had been most delightful.	Опять настала суббота, то есть прошла почти неделя с того дня, когда мы были в церкви, где у меня так сильно забилось сердце, и каждый день этой недели был до того ясным и лазурным, что мы с величайшим наслаждением гуляли в лесу, любуясь на прозрачные листья, пронизанные светом, который сверкал искрами в узорном сплетенье отброшенных деревьями теней, в то время как птицы распевали свои песни, а воздух, наполненный жужжанием насекомых, навевал дремоту.
We had one favourite spot, deep in moss and last year's leaves, where there were some felled trees from which the bark was all stripped off.	В лесу мы облюбовали одно местечко -небольшую вырубку, покрытую толстым слоем мха и палых прошлогодних листьев, где лежало несколько поваленных деревьев с ободранной корой.
Seated among these, we looked through a green vista supported by thousands of natural columns, the whitened stems of trees, upon a distant prospect made so radiant by its contrast with the shade in which we sat and made so precious by the arched perspective through which we saw it that it was like a glimpse of the better land.	Расположившись среди них, в конце просеки, зеленые своды которой опирались на тысячи белеющих древесных стволов - этих колонн, созданных природой, - мы смотрели на открывавшийся в другом ее конце далекий простор, такой сияющий по контрасту с тенью, в которой мы сидели, и такой волшебный в обрамлении сводчатой просеки, что он казался нам видением земли обетованной.
Upon the Saturday we sat here, Mr. Jarndyce, Ada, and I, until we heard thunder muttering in the distance and felt the large raindrops rattle through the leaves.	Втроем - мистер Джарндис, Ада и я - мы сидели здесь и в эту субботу, пока не услышали, как вдали загремел гром, а вокруг нас по листьям забарабанили крупные дождевые капли.
The weather had been all the week extremely sultry, but the storm broke so suddenly--upon us, at least, in that sheltered spot--that before we reached the outskirts of the wood the thunder and lightning were frequent and the rain came plunging through the leaves as if every drop were a great leaden bead.	Всю неделю парило и было невыносимо душно, но гроза разразилась так внезапно, по крайней мере над нами, в этом укромном месте, что не успели мы добежать до опушки леса, как гром и молния стали чередоваться почти беспрерывно, а дождь так легко пробивал листву, словно каждая его капля была тяжелой свинцовой бусинкой.
As it was not a time for standing among trees, we ran out of the wood, and up and down the moss-grown steps which crossed the plantation-fence like two broad-staved ladders placed back to back, and made for a keeper's lodge which was close at hand.	В такую грозу укрываться под деревьями не следовало, и мы, выбежав из леса, поднялись и спустились по обомшелым ступенькам, которые вели через живую изгородь, напоминая две приставленные друг к другу стремянки с широкими перекладинами, и помчались к ближней сторожке лесника.
We had often noticed the dark beauty of this lodge standing in a deep twilight of trees, and how the ivy clustered over it, and how there was a steep hollow near, where we had once seen the keeper's dog dive down into the fern as if it were water.	Мы уже бывали здесь, и внимание наше не раз привлекала сумрачная красота этих мест, -хороши были и сама сторожка, стоявшая в густом полумраке леса, и плющ, обвивавший ее всю целиком, и крутой овраг по соседству с нею; а однажды мы видели, как собака сторожа нырнула в этот заросший папоротником овраг, словно в воду.

The lodge was so dark within, now the sky was overcast, that we only clearly saw the man who came to the door when we took shelter there and put two chairs for Ada and me.	Теперь все небо заволокло тучами, и в сторожке было до того темно, что мы разглядели только лесника, который подошел к порогу, едва мы подбежали, и принес нам два стула - Аде и мне.
The lattice-windows were all thrown open, and we sat just within the doorway watching the storm.	Окна с частым свинцовым переплетом были открыты настежь, мы сидели в дверях и смотрели на грозу.
It was grand to see how the wind awoke, and bent the trees, and drove the rain before it like a cloud of smoke; and to hear the solemn thunder and to see the lightning; and while thinking with awe of the tremendous powers by which our little lives are encompassed, to consider how beneficent they are and how upon the smallest flower and leaf there was already a freshness poured from all this seeming rage which seemed to make creation new again.	Чудесно было наблюдать, как поднимается ветер, гнет ветви деревьев и гонит перед собой дождь, словно клубы дыма; чудесно было слышать торжественные раскаты грома, видеть молнию, думать с благоговейным страхом о могущественных силах природы, окружающих нашу ничтожную жизнь, и размышлять о том, как они благотворны, - ведь уже сейчас все цветы и листья, даже самые крошечные, дышали свежестью, исходящей от этой мнимой ярости, которая словно заново сотворила мир.
"Is it not dangerous to sit in so exposed a place?"	-А не опасно сидеть в таком открытом месте?
"Oh, no, Esther dear!" said Ada quietly.	- Конечно, нет, Эстер! - спокойно отозвалась Ада.
Ada said it to me, but I had not spoken.	Ада ответила мне, но вопрос задала не я.
The beating of my heart came back again.	Сердце мое забилось снова.
I had never heard the voice, as I had never seen the face, but it affected me in the same strange way.	Я никогда не слышала этого голоса и до прошлой недели не видела этого лица, но теперь голос подействовал на меня так же странно, как тогда подействовало лицо.
Again, in a moment, there arose before my mind innumerable pictures of myself.	В тот же миг передо мной опять всплыли бесчисленные образы моего прошлого.
Lady Dedlock had taken shelter in the lodge before our arrival there and had come out of the gloom within.	Леди Дедлок укрылась в сторожке раньше нас, а сейчас вышла из ее темной глубины.
She stood behind my chair with her hand upon it.	Она стала за моим стулом, положив руку на его спинку.
I saw her with her hand close to my shoulder when I turned my head.	Повернув голову, я увидела, что рука ее почти касается моего плеча.
"I have frightened you?" she said.	- Я вас испугала? - спросила она.
No. It was not fright.	Нет; то был не страх.
Why should I be frightened!	Чего мне было бояться?
"I believe," said Lady Dedlock to my guardian, "I have the pleasure of speaking to Mr. Jarndyce."	- Если мне не изменяет память, - проговорила леди Дедлок, обращаясь к опекуну, - я имею удовольствие говорить с мистером Джарндисом?
"Your remembrance does me more honour than I had supposed it would, Lady Dedlock," he returned.	- Ваша память оказала мне такую честь, о которой я не смел и мечтать, леди Дедлок, - ответил опекун.
"I recognized you in church on Sunday.	- Я узнала вас в церкви, в прошлое воскресенье.

I am sorry that any local disputes of Sir Leicester's--they are not of his seeking, however, I believe--should render it a matter of some absurd difficulty to show you any attention here."	Жаль, что ссора сэра Лестера кое с кем из местных жителей, - хоть и не он ее начал, кажется, - лишает меня возможности оказать вам внимание здесь... такая нелепость!
"I am aware of the circumstances," returned my guardian with a smile, "and am sufficiently obliged."	- Я знаю обо всем этом, - ответил опекун, улыбаясь, - и очень вам признателен.
She had given him her hand in an indifferent way that seemed habitual to her and spoke in a correspondingly indifferent manner, though in a very pleasant voice.	Она подала ему руку, не меняя безучастного выражения лица, по-видимому привычного для нее, и заговорила тоже безучастным тоном, но голос у нее был необычайно приятный.
She was as graceful as she was beautiful, perfectly self-possessed, and had the air, I thought, of being able to attract and interest any one if she had thought it worth her while.	Она была очень изящна, очень красива, превосходно владела собой и, как мне показалось, могла бы очаровать и заинтересовать любого человека, если бы только считала нужным снизойти до него.
The keeper had brought her a chair on which she sat in the middle of the porch between us.	Лесник принес ей стул, и она села на крыльце между нами.
"Is the young gentleman disposed of whom you wrote to Sir Leicester about and whose wishes Sir Leicester was sorry not to have it in his power to advance in any way?" she said over her shoulder to my guardian.	- А тот молодой джентльмен, о котором вы писали сэру Лестеру и которому сэр Лестер, к сожалению, ничем не мог посодействовать, он нашел свое призвание? - спросила она, обращаясь к опекуну через плечо.
"I hope so," said he.	- Надеюсь, что да, - ответил тот.
She seemed to respect him and even to wish to conciliate him.	Она, по-видимому, уважала мистера Джарндиса, а сейчас даже старалась расположить его к себе.
There was something very winning in her haughty manner, and it became more familiar--I was going to say more easy, but that could hardly be--as she spoke to him over her shoulder.	В ее надменности было что-то очень обаятельное, и когда она заговорила с опекуном через плечо, тон ее сделался более дружеским, - я чуть было не сказала "более простым", но простым он, вероятно, не мог быть.
"I presume this is your other ward, Miss Clare?"	- Это, кажется, мисс Клейр, и вы опекаете ее тоже?
He presented Ada, in form.	Мистер Джарндис представил Аду по всем правилам.
"You will lose the disinterested part of your Don Quixote character," said Lady Dedlock to Mr. Jarndyce over her shoulder again, "if you only redress the wrongs of beauty like this.	- Вы слывете бескорыстным Дон-Кихотом, но берегитесь, как бы вам не потерять своей репутации, если вы будете покровительствовать только таким красавицам, как эта, - сказала леди Дедлок, снова обращаясь к мистеру Джарндису через плечо.
But present me," and she turned full upon me, "to this young lady too!"	- Однако познакомьте же меня и с другой молодой леди, - добавила она и повернулась ко мне.
"Miss Summerson really is my ward," said Mr. Jarndyce.	- Мисс Саммерсон я опекаю совершенно самостоятельно, - сказал мистер Джарндис.
"I am responsible to no Lord Chancellor in her case."	- За нее я не должен давать отчета никакому лорд-канцлеру.

"Has Miss Summerson lost both her parents?" said my Lady.	- Мисс Саммерсон потеряла родителей? -спросила миледи.
"Yes."	-Да.
"She is very fortunate in her guardian."	- Такой опекун, как вы, - это для нее большое счастье.
Lady Dedlock looked at me, and I looked at her and said I was indeed.	Леди Дедлок взглянула на меня, а я взглянула на нее и сказала, что это действительно большое счастье.
All at once she turned from me with a hasty air, almost expressive of displeasure or dislike, and spoke to him over her shoulder again.	Она сразу же отвернулась с таким видом, словно ей почему-то стало неприятно или что-то не понравилось, и снова заговорила с мистером Джарндисом, обращаясь к нему через плечо:
"Ages have passed since we were in the habit of meeting, Mr. Jarndyce."	- Давно мы с вами не встречались, мистер Джарндис.
"A long time.	- Да, давненько.
At least I thought it was a long time, until I saw you last Sunday," he returned.	Точнее, это я раньше думал, что давно, - пока не увидел вас в прошлое воскресенье, - отозвался он.
"What!	- Вот как!
Even you are a courtier, or think it necessary to become one to me!" she said with some disdain.	Даже вы начали говорить комплименты; или вы считаете, что они мне нужны? - проговорила она немного пренебрежительно.
"I have achieved that reputation, I suppose."	- Очевидно, я приобрела такую репутацию.
"You have achieved so much, Lady Dedlock," said my guardian, "that you pay some little penalty, I dare say.	- Вы приобрели так много, леди Дедлок, - сказал опекун, - что, осмелюсь сказать, вам приходится платить за это кое-какие небольшие пени.
But none to me."	Но только не мне.
"So much!" she repeated, slightly laughing.	-Так много! - повторила она с легким смехом.
"Yes!"	- Да
With her air of superiority, and power, and fascination, and I know not what, she seemed to regard Ada and me as little more than children.	Уверенная в своем превосходстве, власти и обаянии, - да и в чем только не уверенная! - она, очевидно, считала меня и Аду просто девчонками.
So, as she slightly laughed and afterwards sat looking at the rain, she was as self-possessed and as free to occupy herself with her own thoughts as if she had been alone.	И когда, рассмеявшись легким смехом, она молча стала смотреть на дождь, лицо у нее сделалось невозмутимым, ибо она, как видно, предалась своим собственным мыслям, и уже не обращала внимания на окружающих.
"I think you knew my sister when we were abroad together better than you know me?" she said, looking at him again.	- Если я не ошибаюсь, с моей сестрой вы были знакомы короче, чем со мной, в ту пору, когда мы все были за границей? - проговорила она, снова бросая взгляд на опекуна.
"Yes, we happened to meet oftener," he returned.	- Да; с нею я встречался чаще, - ответил он.
"We went our several ways," said Lady Dedlock, "and had little in common even before we agreed to differ.	- Мы шли каждая своим путем, - сказала леди Дедлок, - и еще до того, как мы решили расстаться, между нами было мало общего.

It is to be regretted, I suppose, but it could not be helped."	Жаль, что так вышло, конечно, но ничего не поделаешь.
Lady Dedlock again sat looking at the rain.	Леди Дедлок умолкла и сидела, глядя на дождь.
The storm soon began to pass upon its way.	Вскоре гроза начала проходить.
The shower greatly abated, the lightning ceased, the thunder rolled among the distant hills, and the sun began to glisten on the wet leaves and the falling rain.	Ливень ослабел, молния перестала сверкать, гром гремел уже где-то далеко, над холмами появилось солнце и засияло в мокрой листве и каплях дождя.
As we sat there, silently, we saw a little pony phaeton coming towards us at a merry pace.	Мы сидели молча; но вот вдали показался маленький фаэтон, запряженный парой пони, которые везли его бойкой рысцой, направляясь к сторожке.
"The messenger is coming back, my Lady," said the keeper, "with the carriage."	- Это посланный возвращается с экипажем, миледи, - проговорил лесник.
As it drove up, we saw that there were two people inside.	Когда фаэтон подъехал, мы увидели в нем двух женщин.
There alighted from it, with some cloaks and wrappers, first the Frenchwoman whom I had seen in church, and secondly the pretty girl, the Frenchwoman with a defiant confidence, the pretty girl confused and hesitating.	Они вышли с плащами и шалями в руках - сначала та француженка, которую я видела в церкви, потом хорошенькая девушка; француженка - с вызывающим и самоуверенным видом, хорошенькая девушка - нерешительно и в смущении.
"What now?" said Lady Dedlock.	- Это еще что? - сказала леди Дедлок.
"Two!"	- Почему вы явились обе?
"I am your maid, my Lady, at the present," said the Frenchwoman. "The message was for the attendant."	- Посланный приехал за "горничной миледи", -сказала француженка, - а пока что ваша горничная- это я.
"I was afraid you might mean me, my Lady," said the pretty girl.	- Я думала, вы посылали за мной, миледи, -проговорила хорошенькая девушка.
"I did mean you, child," replied her mistress calmly.	- Да, я посылала за тобой, девочка моя, - спокойно ответила леди Дедлок.
"Put that shawl on me."	- Накинь на меня вот эту шаль.
She slightly stooped her shoulders to receive it, and the pretty girl lightly dropped it in its place.	Она слегка наклонилась, и хорошенькая девушка накинула шаль ей на плечи.
The Frenchwoman stood unnoticed, looking on with her lips very tightly set.	Француженка не была удостоена вниманием миледи и только наблюдала за происходящим, крепко стиснув губы.
"I am sorry," said Lady Dedlock to Mr. Jarndyce, "that we are not likely to renew our former acquaintance.	- Жаль, что нам вряд ли удастся возобновить наше давнее знакомство, - сказала леди Дедлок мистеру Джарндису.
You will allow me to send the carriage back for your two wards.	- Разрешите мне прислать назад экипаж для ваших питомиц?
It shall be here directly."	Он вернется немедленно.

But as he would on no account accept this offer, she took a graceful leave of Ada--none of me--and put her hand upon his proffered arm, and got into the carriage, which was a little, low, park carriage with a hood.	Опекун решительно отказался, а миледи любезно попрощалась с Адой, - со мною же не простилась вовсе, - и, опираясь на руку мистера Джарндиса, села в экипаж - небольшой, низенький, с опущенным верхом фаэтон для прогулок по парку.
"Come in, child," she said to the pretty girl; "I shall want you. Go on!"	- Садись, милая, - приказала она хорошенькой девушке, - ты мне будешь нужна... Трогайте.
The carriage rolled away, and the Frenchwoman, with the wrappers she had brought hanging over her arm, remained standing where she had alighted.	Экипаж отъехал, а француженка, с плащами, висевшими у нее на руке, так и осталась стоять там, где из него вышла.
I suppose there is nothing pride can so little bear with as pride itself, and that she was punished for her imperious manner.	Для гордых натур, пожалуй, нет ничего более нестерпимого, чем гордость других людей, и француженка понесла кару за свою навязчивость.
Her retaliation was the most singular I could have imagined.	Отомстила же она за себя таким странным способом, какой мне и в голову бы не пришел.
She remained perfectly still until the carriage had turned into the drive, and then, without the least discomposure of countenance, slipped off her shoes, left them on the ground, and walked deliberately in the same direction through the wettest of the wet grass.	Она стояла как вкопанная, пока фаэтон не свернул в аллею, потом, как ни в чем не бывало, сбросила с ног туфли и, оставив их валяться на земле, решительными шагами двинулась за экипажем по совершенно мокрой траве.
"Is that young woman mad?" said my guardian.	- Она с придурью, эта девица? - спросил опекун.
"Oh, no, sir!" said the keeper, who, with his wife, was looking after her.	- Ну, нет, сэр, - ответил лесник, глядя ей вслед вместе с женой.
"Hortense is not one of that sort.	- Ортанз не дура.
She has as good a head-piece as the best.	Башка у нее работает на славу.
But she's mortal high and passionate-- powerful high and passionate; and what with having notice to leave, and having others put above her, she don't take kindly to it."	Только она до черта гордая и горячая... такая гордячка и горячка, каких мало; к тому же ей на днях отказали от места, да еще ставят других выше нее, вот ей это и не по нутру.
"But why should she walk shoeless through all that water?" said my guardian.	- Но зачем ей шлепать в одних чулках по таким лужам? - спросил опекун.
"Why, indeed, sir, unless it is to cool her down!" said the man.	- И правда, зачем, сэр? Разве затем, чтобы чуточку поостыть, - ответил лесник.
"Or unless she fancies it's blood," said the woman.	- А может, она воображает, что это кровь, -предположила жена лесника.
"She'd as soon walk through that as anything else, I think, when her own's up!"	- Она, сдается мне, и по крови ходить не постесняется, коли в ней самой кровь закипит.
We passed not far from the house a few minutes afterwards.	Несколько минут спустя мы проходили мимо дома Дедлоков.

Peaceful as it had looked when we first saw it, it looked even more so now, with a diamond spray glittering all about it, a light wind blowing, the birds no longer hushed but singing strongly, everything refreshed by the late rain, and the little carriage shining at the doorway like a fairy carriage made of silver.	Каким бы спокойным он ни был в тот день, когда мы впервые его увидели, сейчас он показался нам погруженным в еще более глубокий покой; а вокруг него сверкала алмазная пыль, веял легкий ветерок, примолкшие было птицы громко пели, все освежилось после дождя, и маленький фаэтон сверкал у подъезда, как серебряная колесница фей.
Still, very steadfastly and quietly walking towards it, a peaceful figure too in the landscape, went Mademoiselle Hortense, shoeless, through the wet grass.	Все так же упорно и невозмутимо устремляясь к этому дому - мирная человеческая фигура на фоне идиллического пейзажа, - мадемуазель Ортанз шагала в одних чулках по мокрой траве.
CHAPTER XIX	Глава XIX
Moving On	"Проходи, не задерживайся"
It is the long vacation in the regions of Chancery Lane.	На Канцлерской улица и по соседству с нею теперь долгие каникулы.
The good ships Law and Equity, those teak-built, copper-bottomed, iron- fastened, brazen-faced, and not by any means fast-sailing clippers are laid up in ordinary.	Славные суда, то бишь суды Общего права и Справедливости, эти построенные из тика, одетые в броню, скрепленные железом, непробиваемые, как бесстыдные медные лбы, но отнюдь не быстроходные клип-перы, разоружены, расснащены и отведены в док.
The Flying Dutchman, with a crew of ghostly clients imploring all whom they may encounter to peruse their papers, has drifted, for the time being, heaven knows where.	Летучий Г олландец с командой просителей-призраков, вечно умоляющих каждого встречного ознакомиться с их документами, на время отплыл по воле волн бог весть куда.
The courts are all shut up; the public offices lie in a hot sleep. Westminster Hall itself is a shady solitude where nightingales might sing, and a tenderer class of suitors than is usually found there, walk.	Все судебные здания закрыты; присутственные места, разомлев, спят мертвым сном; даже Вестминстер-холл совсем обезлюдел, и в его тени могли бы петь соловьи, могли бы гулять "истцы", которые ищут не правосудия (как те, что встречаются здесь обычно), но счастья в любви.
The Temple, Chancery Lane, Serjeants' Inn, and Lincoln's Inn even unto the Fields are like tidal harbours at low water, where stranded proceedings, offices at anchor, idle clerks lounging on lop-sided stools that will not recover their perpendicular until the current of Term sets in, lie high and dry upon the ooze of the long vacation.	Тэмпл, Канцлерская улица, Сарджентс-Инн, Линкольнс-Инн и даже Линкольновы поля напоминают мелководные океанские гавани во время отлива - судопроизводство, что сидит на мели, учреждения, что стоят на якоре, праздные клерки, что от нечего делать лениво раскачиваются на табуретах, которые не примут вертикального положения, пока не начнется прилив судебной сессии, - все они обретаются на суше в тине долгих каникул.
Outer doors of chambers are shut up by the score, messages and parcels are to be left at the Porter's Lodge by the bushel.	Входные двери юридических контор десятками запираются одна за другой, письма и пакеты целыми мешками сносятся в швейцарские.

A crop of grass would grow in the chinks of the stone pavement outside Lincoln's Inn Hall, but that the ticket-porters, who have nothing to do beyond sitting in the shade there, with their white aprons over their heads to keep the flies off, grub it up and eat it thoughtfully.	Мостовая против Линкольнс-Инн-Холла заросла бы пышной травой, если бы не рассыльные, которые сидят без дела в тени и, прикрыв от мух головы белыми фартуками, рвут и жуют эту траву с глубокомысленным видом.
There is only one judge in town. Even he only comes twice a week to sit in chambers.	В Лондоне остался только один-единственный судья, но даже он заседает в своей камере не более двух раз в неделю.
If the country folks of those assize towns on his circuit could see him now!	Вот бы теперь поглядеть на него жителям тех городков его судебного округа, где он бывает на выездной сессии!
No full-bottomed wig, no red petticoats, no fur, no javelin-men, no white wands.	Пышный парик, красная мантия, меха, свита с алебардами, белые жезлы, - куда все это подевалось!
Merely a close-shaved gentleman in white trousers and a white hat, with sea- bronze on the judicial countenance, and a strip of bark peeled by the solar rays from the judicial nose, who calls in at the shellfish shop as he comes along and drinks iced ginger-beer!	Теперь он просто-напросто гладко выбритый джентльмен в белых брюках и белом цилиндре, с бронзовым морским загаром на судейской физиономии и со ссадиной на облупленном солнцем судейском носу, - джентльмен, который по пути в камеру заходит в устричную лавку и пьет имбирное пиво со льдом!
The bar of England is scattered over the face of the earth.	Адвокатура Англии рассеялась по лицу земли.
How England can get on through four long summer months without its bar --which is its acknowledged refuge in adversity and its only legitimate triumph in prosperity--is beside the question; assuredly that shield and buckler of Britannia are not in present wear.	Как может Англия прожить четыре долгих летних месяца без своей адвокатуры - общепризнанного ее убежища в дни невзгод и единственной ее законной славы в дни процветания, - об этом вопрос не поднимается, ибо сей щит и панцирь Британии, очевидно, не входит в состав ее теперешнего облачения.
The learned gentleman who is always so tremendously indignant at the unprecedented outrage committed on the feelings of his client by the opposite party that he never seems likely to recover it is doing infinitely better than might be expected in Switzerland.	Ученый джентльмен, который всегда столь страстно негодует на беспримерные оскорбления, нанесенные его клиенту противной стороной, что, кажется, не в силах оправиться от них, теперь поправляется - и гораздо быстрее, чем можно было ожидать - в Швейцарии.
The learned gentleman who does the withering business and who blights all opponents with his gloomy sarcasm is as merry as a grig at a French watering-place.	Ученый джентльмен, - великий мастер испепелять противников и губить оппонентов своим мрачным сарказмом, - теперь прыгает, как кузнечик, и веселится до упаду на французском курорте.
The learned gentleman who weeps by the pint on the smallest provocation has not shed a tear these six weeks.	Ученый джентльмен, который по малейшему поводу льет слезы целыми ведрами, вот уже шесть недель не пролил ни одной слезинки.

The very learned gentleman who has cooled the natural heat of his gingery complexion in pools and fountains of law until he has become great in knotty arguments for term-time, when he poses the drowsy bench with legal "chaff," inexplicable to the uninitiated and to most of the initiated too, is roaming, with a characteristic delight in aridity and dust, about Constantinople.	Высокоученый джентльмен, который охлаждал природный жар своего пылкого темперамента в омутах и фонтанах юриспруденции, пока не достиг великого уменья заготовлять впрок неопровержимые аргументы в предвидении судебной сессии, а на сессии ставить в тупик дремлющих судей своими юридическими остротами, непонятными непосвященным, равно как и большинству посвященных, - этот высокоученый джентльмен бродит теперь, привычно наслаждаясь сухостью и пылью, по Константинополю.
Other dispersed fragments of the same great palladium are to be found on the canals of Venice, at the second cataract of the Nile, in the baths of Germany, and sprinkled on the sea-sand all over the English coast.	Прочие рассеянные обломки того же великого Палладиума встречаются на каналах Венеции, на втором пороге Нила, на германских водах, а также рассыпаны по всем песчаным пляжам побережья Англии.
Scarcely one is to be encountered in the deserted region of Chancery Lane.	Но трудно увидеть хоть один из них на опустевшей Канцлерской улице и по соседству с нею.
If such a lonely member of the bar do flit across the waste and come upon a prowling suitor who is unable to leave off haunting the scenes of his anxiety, they frighten one another and retreat into opposite shades.	Если же иной раз и бывает, что какой-нибудь член адвокатской корпорации, одиноко проносясь по этой пустыне, завидит истца, который здесь блуждает, как призрак, бессильный покинуть арену своих страданий, оба они пугаются один другого и жмутся к стенам противоположных домов.
It is the hottest long vacation known for many years.	Никто не запомнит такой жары, какая стоит в эти долгие каникулы.
All the young clerks are madly in love, and according to their various degrees, pine for bliss with the beloved object, at Margate, Ramsgate, or Gravesend.	Все молодые клерки безумно влюблены и соответственно своим различным рангам мечтают о блаженстве с предметом своей страсти в Маргете, Рамсгете или Грейвзенде.
All the middle-aged clerks think their families too large.	Все пожилые клерки находят, что семьи их слишком велики.
All the unowned dogs who stray into the Inns of Court and pant about staircases and other dry places seeking water give short howls of aggravation.	Все бродячие собаки, которые блуждают по Судебным Иннам и задыхаются на лестницах и в прочих душных закоулках, ищут воды и отрывисто воют в исступлении.
All the blind men's dogs in the streets draw their masters against pumps or trip them over buckets.	Все собаки, что водят слепых на улицах, тянут своих хозяев к каждому встречному колодцу или, бросившись к ведру с водой, сбивают их с ног.
A shop with a sun-blind, and a watered pavement, and a bowl of gold and silver fish in the window, is a sanctuary.	Лавка с тентом для защиты от солнца, перед входом в которую тротуар полит водой и где в витрине стоит банка с золотыми и серебряными рыбками, кажется каким-то святилищем.
Temple Bar gets so hot that it is, to the adjacent Strand and Fleet Street, what a heater is in an urn, and keeps them simmering all night.	Ворота Тэмпл-Бар, к которым примыкают Стрэнд и Флит-стрит, накаляются до того, что служат для этих двух улиц чем-то вроде нагревателя внутри кипятильника и всю ночь заставляют их кипеть.

There are offices about the Inns of Court in which a man might be cool, if any coolness were worth purchasing at such a price in dullness; but the little thoroughfares immediately outside those retirements seem to blaze.	В Судебных Иннах есть конторы, где можно было бы посидеть в прохладе, если бы стоило покупать прохладу ценой невыносимой скуки; зато в узких уличках, непосредственно прилегающих к этим укромным местам, настоящее пекло.
In Mr. Krook's court, it is so hot that the people turn their houses inside out and sit in chairs upon the pavement--Mr. Krook included, who there pursues his studies, with his cat (who never is too hot) by his side.	В переулке мистера Крука так жарко, что обыватели распахивают настежь окна и двери и, чуть ли не вывернув свои дома наизнанку, выносят наружу стулья и сидят на тротуаре, а среди них - сам мистер Крук, предающийся учебным занятиям в обществе своей кошки, которой никогда не бывает жарко.
The Sol's Arms has discontinued the Harmonic Meetings for the season, and Little Swills is engaged at the Pastoral Gardens down the river, where he comes out in quite an innocent manner and sings comic ditties of a juvenile complexion calculated (as the bill says) not to wound the feelings of the most fastidious mind.	"Солнечный герб" прекратил на лето созыв Гармонических собраний, а Маленький Суиллс, получив ангажемент в "Пасторальные сады", расположенные ниже по течению Темзы, выступает там совершенно безобидным образом и поет комические песенки самого невинного содержания, которые, как гласит афиша, ни в малейшей степени не могут задеть самолюбие самых строгих и придирчивых особ.
Over all the legal neighbourhood there hangs, like some great veil of rust or gigantic cobweb, the idleness and pensiveness of the long vacation.	Над всем этим юридическим миром, покрытым ржавчиной, безделье и сонная одурь долгих каникул нависли как гигантская паутина.
Mr. Snagsby, law-stationer of Cook's Court, Cursitor Street, is sensible of the influence not only in his mind as a sympathetic and contemplative man, but also in his business as a law-stationer aforesaid.	Мистер Снегсби, владелец писчебумажной лавки в Куке-Корте, выходящем на Карситор-стрит, чувствует, что общее безделье и одурь влияют не только на его душу, - душу человека, чувствительного и склонного к созерцанию, - но и на его торговлю, - как уже было сказано, торговлю канцелярскими принадлежностями.
He has more leisure for musing in Staple Inn and in the Rolls Yard during the long vacation than at other seasons, and he says to the two 'prentices, what a thing it is in such hot weather to think that you live in an island with the sea a-rolling and a-bowling right round you.	Во время долгих каникул у него больше досуга прогуливаться по Степл-Инну и Рол^Ярду, чем в другие времена года, и он говорит обоим своим подмастерьям о том, как приятно в такую жару сознавать, что живешь на острове и что море плещет и волнуется вокруг тебя!
Guster is busy in the little drawing-room on this present afternoon in the long vacation, when Mr. and Mrs. Snagsby have it in contemplation to receive company.	Сегодня, в один из этих каникулярных дней, Гуся хлопочет в маленькой гостиной, так как мистер и миссис Снегсби собираются принимать гостей.
The expected guests are rather select than numerous, being Mr. and Mrs. Chadband and no more.	Г ости будут скорее избранные, нежели многочисленные, - только мистер и миссис Чедбенд.
From Mr. Chadband's being much given to describe himself, both verbally and in writing, as a vessel, he is occasionally mistaken by strangers for a gentleman connected with navigation, but he is, as he expresses it, "in the ministry."	Мистер Чедбенд очень любит называть себя и устно и письменно "сосудом", но иные непосвященные, спутав это наименование со словом "судно", порой ошибочно принимают его за человека, имеющего какое-то отношение к мореплаванию, хоть он и выдает себя за "священнослужителя".

Mr. Chadband is attached to no particular denomination and is considered by his persecutors to have nothing so very remarkable to say on the greatest of subjects as to render his volunteering, on his own account, at all incumbent on his conscience; but he has his followers, and Mrs. Snagsby is of the number.	На самом деле мистер Чедбенд не имеет никакого духовного сана, - впрочем, хулители его находят, что он не способен сказать ничего выдающегося на величайшую из тем, а значит подобное самозванство не может лежать тяжелым грузом на его совести, - однако у него есть последователи, и миссис Снегсби в их числе.
Mrs. Snagsby has but recently taken a passage upward by the vessel, Chadband; and her attention was attracted to that Bark A 1, when she was something flushed by the hot weather.	Миссис Снегсби лишь с недавнего времени поплыла вверх по течению на буксире у Чедбенда, - это первоклассное судно привлекло ее внимание, когда ей от летнего зноя кровь слегка бросилась в голову.
"My little woman," says Mr. Snagsby to the sparrows in Staple Inn, "likes to have her religion rather sharp, you see!"	- Моя крошечка, - говорит мистер Снегсби воробьям в Степл-Инне, - уж очень, знаете ли, привержена к своей религии!
So Guster, much impressed by regarding herself for the time as the handmaid of Chadband, whom she knows to be endowed with the gift of holding forth for four hours at a stretch, prepares the little drawing-room for tea.	Поэтому Гуся, потрясенная тем, что ей предстоит сделаться временной прислужницей Чедбенда, который, как ей известно, обладает даром проповедовать часа по четыре кряду, убирает маленькую гостиную к вечернему чаю.
All the furniture is shaken and dusted, the portraits of Mr. and Mrs. Snagsby are touched up with a wet cloth, the best tea-service is set forth, and there is excellent provision made of dainty new bread, crusty twists, cool fresh butter, thin slices of ham, tongue, and German sausage, and delicate little rows of anchovies nestling in parsley, not to mention new-laid eggs, to be brought up warm in a napkin, and hot buttered toast.	Вся мебель уже выколочена и очищена от пыли, портреты мистера и миссис Снегсби протерты мокрой тряпкой, лучший чайный сервиз стоит на столе, и готовится великолепное угощение: вкусный, еще теплый хлеб, поджаристые крендельки, холодное свежее масло, нарезанная тонкими ломтиками ветчина, язык, сосиски и нежные анчоусы, уложенные рядами в гнездышке из петрушки, не говоря уже о яйцах только что из-под кур - яйца сварят и подадут в салфетке, чтобы не успели остыть, - и о горячих поджаренных ломтиках хлеба, намазанных сливочным маслом.
For Chadband is rather a consuming vessel--the persecutors say a gorging vessel--and can wield such weapons of the flesh as a knife and fork remarkably well.	Ибо Чедбенд - это судно, требующее много топлива, - хулители даже считают, что оно обжирается топливом, - и отлично умеет орудовать не только духовным оружием, но и такими материальными орудиями, как нож и вилка.
Mr. Snagsby in his best coat, looking at all the preparations when they are completed and coughing his cough of deference behind his hand, says to Mrs. Snagsby,	Когда все приготовления закончены, мистер Снегсби, облачившись в свой лучший сюртук, осматривает накрытый стол и, почтительно покашливая из-под руки, спрашивает миссис Снегсби:
"At what time did you expect Mr. and Mrs. Chadband, my love?"	- К какому часу ты пригласила мистера и миссис Чедбенд, душечка?
"At six," says Mrs. Snagsby.	- К шести, - отвечает миссис Снегсби.
Mr. Snagsby observes in a mild and casual way that "it's gone that."	Кротко и как бы мимоходом мистер Снегсби отмечает, что "шесть уже пробило".

"Perhaps you'd like to begin without them," is Mrs. Snagsby's reproachful remark.	- Тебе, чего доброго, хочется начать без них? -язвительно осведомляется миссис Снегсби.
Mr. Snagsby does look as if he would like it very much, but he says, with his cough of mildness,	Мистеру Снегсби этого, по-видимому, очень хочется, но, кротко покашливая, он отвечает:
"No, my dear, no.	- Нет, дорогая, нет.
I merely named the time."	Просто я сказал, который теперь час, только и всего.
"What's time," says Mrs. Snagsby, "to eternity?"	- Что значит час по сравнению с вечностью?! -изрекает миссис Снегсби.
"Very true, my dear," says Mr. Snagsby.	- Сущие пустяки, душечка, - соглашается мистер Снегсби.
"Only when a person lays in victuals for tea, a person does it with a view--perhaps--more to time.	- Но когда готовишь угощение к чаю, то готовишь... его, так сказать... к известному часу.
And when a time is named for having tea, it's better to come up to it."	А когда час для чаепития назначен, лучше его соблюдать.
"To come up to it!" Mrs. Snagsby repeats with severity.	- Соблюдать! - повторяет миссис Снегсби строгим тоном.
"Up to it!	- Соблюдать!
As if Mr. Chadband was a fighter!"	Можно подумать, что мистер Чедбенд идет драться на дуэли.
"Not at all, my dear," says Mr. Snagsby.	- Вовсе нет, душечка, - говорит мистер Снегсби.
Here, Guster, who had been looking out of the bedroom window, comes rustling and scratching down the little staircase like a popular ghost, and falling flushed into the drawing-room, announces that Mr. and Mrs. Chadband have appeared in the court.	Но вот Гуся, которую поставили сторожить приход гостей у окна спальни, шурша юбками и шаркая шлепанцами, мчится вниз по маленькой лестнице, как те призраки, что, по народным поверьям, бродят в домах, затем влетает в гостиную и с пылающими щеками докладывает, что мистер и миссис Чедбенд показались в переулке.
The bell at the inner door in the passage immediately thereafter tinkling, she is admonished by Mrs. Snagsby, on pain of instant reconsignment to her patron saint, not to omit the ceremony of announcement.	Тотчас же после этого раздается звон колокольчика на внутренней двери в коридоре, и миссис Снегсби строго внушает Гусе, под страхом немедленного водворения ее в Тутинг к благодетелю, доложить о прибытии гостей по всем правилам - ни в коем случае не пропустить этой церемонии.
Much discomposed in her nerves (which were previously in the best order) by this threat, she so fearfully mutilates that point of state as to announce	Угрозы хозяйки расстраивают Гусе нервы (до этой минуты бывшие в полном порядке), и она самым ужасным образом нарушает этикет, объявляя:
"Mr. and Mrs. Cheeseming, least which, Imeantersay, whatsername!" and retires conscience-stricken from the presence.	- Мистер и миссис Чизминг... то есть как их... дай бог памяти! - после чего скрывается, терзаемая угрызениями совести.
Mr. Chadband is a large yellow man with a fat smile and a general appearance of having a good deal of train oil in his system.	Мистер Чедбенд - здоровенный мужчина с желтым лицом, расплывшимся в елейной улыбке, и такой тучный, что кажется налитым ворванью.

Mrs. Chadband is a stern, severe-looking, silent woman.	Миссис Чедбенд - строгая, суровая на вид, молчаливая женщина.
Mr. Chadband moves softly and cumbrously, not unlike a bear who has been taught to walk upright.	Мистер Чедбенд ступает мягко и неуклюже, как медведь, обученный ходить на задних лапах.
He is very much embarrassed about the arms, as if they were inconvenient to him and he wanted to grovel, is very much in a perspiration about the head, and never speaks without first putting up his great hand, as delivering a token to his hearers that he is going to edify them.	Он не знает, куда девать руки, - кажется, будто они всегда мешают ему и он предпочел бы ползать, - голова у него покрыта обильным потом, и перед тем как заговорить, он неизменно поднимает огромную длань, делая знак слушателям, что собирается их поучать.
"My friends," says Mr. Chadband, "peace be on this house!	- Друзья мои, - начинает мистер Чедбенд, - мир дому сему!
On the master thereof, on the mistress thereof, on the young maidens, and on the young men!	Хозяину его, хозяйке его, отрокам и отроковицам!
My friends, why do I wish for peace?	Друзья мои, почему я жажду мира?
What is peace?	Что есть мир?
Is it war?	Есть ли это война?
No.	Нет.
Is it strife?	Есть ли это борьба?
No.	Нет.
Is it lovely, and gentle, and beautiful, and pleasant, and serene, and joyful?	Есть ли это состояние прелестное и тихое, и прекрасное и приятное, и безмятежное и радостное?
Oh, yes!	О да!
Therefore, my friends, I wish for peace, upon you and upon yours."	Посему, друзья мои, я желаю мира и вам и сродникам вашим.
In consequence of Mrs. Snagsby looking deeply edified, Mr. Snagsby thinks it expedient on the whole to say amen, which is well received.	У миссис Снегсби такое выражение лица, словно она до дна души впитала в себя это назидательное поучение, поэтому мистер Снегсби находит своевременным произнести "аминь", что вызывает явное одобрение собравшихся.
"Now, my friends," proceeds Mr. Chadband, "since I am upon this theme--"	- А теперь, друзья мои, - продолжает мистер Чедбенд, - поелику я коснулся этого предмета...
Guster presents herself.	Появляется Гуся.
Mrs. Snagsby, in a spectral bass voice and without removing her eyes from Chadband, says with dreadful distinctness,	Миссис Снегсби, замогильным басом и не отрывая глаз от Чедбенда, произносит с устрашающей отчетливостью:
"Go away!"	- Пошла вон!
"Now, my friends," says Chadband, "since I am upon this theme, and in my lowly path improving it--"	- А теперь, друзья мои, - повторяет Чедбенд, -поелику я коснулся этого предмета и на своей смиренной стезе развиваю его...
Guster is heard unaccountably to murmur "one thousing seven hundred and eighty-two."	Однако Гуся, непонятно почему, бормочет: - Тысяча семьсот восемьдесят два.

The spectral voice repeats more solemnly,	Замогильный голос повторяет еще более грозно:
"Go away!"	- Пошла вон!
"Now, my friends," says Mr. Chadband, "we will inquire in a spirit of love--"	- А теперь, друзья мои, - снова начинает мистер Чедбенд, - спросим себя в духе любви... Но Гуся твердит свое:
Still Guster reiterates "one thousing seven hundred and eighty- two."	- Тысяча семьсот восемьдесят два.
Mr. Chadband, pausing with the resignation of a man accustomed to be persecuted and languidly folding up his chin into his fat smile, says,	Мистер Чедбенд, немного помолчав со смирением человека, привыкшего к хуле, говорит с елейной улыбкой, в которой его двойной подбородок медленно расплывается складками:
"Let us hear the maiden!	- Выслушаем сию отроковицу.
Speak, maiden!"	Говори, отроковица!
"One thousing seven hundred and eighty-two, if you please, sir.	- Тысяча семьсот восемьдесят два его номер, позвольте вам доложить, сэр.
Which he wish to know what the shilling ware for," says Guster, breathless.	Так что он спрашивает, за что дали шиллинг, -лепечет Гуся, едва переводя дух.
"For?" returns Mrs. Chadband.	- За что? - отвечает миссис Чедбенд.
"For his fare!"	- За проезд.
Guster replied that "he insistes on one and eightpence or on summonsizzing the party."	Гуся докладывает, что "он требует шиллинг и восемь пенсов, а не то подаст жалобу на седоков".
Mrs. Snagsby and Mrs. Chadband are proceeding to grow shrill in indignation when Mr. Chadband quiets the tumult by lifting up his hand.	Миссис Снегсби и миссис Чедбенд чуть не взвизгивают от негодования, но мистер Чедбенд, подняв длань, успокаивает всеобщее волнение.
"My friends," says he,	- Друзья мои! - объясняет он.
"I remember a duty unfulfilled yesterday.	- Я вспомнил сейчас, что не выполнил вчера одного своего нравственного долга.
It is right that I should be chastened in some penalty.	Справедливо, чтобы я за это понес какую-либо кару.
I ought not to murmur.	Мне не должно роптать.
Rachael, pay the eightpence!"	Рейчел, доплати восемь пенсов.
While Mrs. Snagsby, drawing her breath, looks hard at Mr. Snagsby, as who should say,	Пока миссис Снегсби, едва дыша, смотрит на мистера Снегсби жестким взглядом, как бы желая сказать:
"You hear this apostle!" and while Mr. Chadband glows with humility and train oil, Mrs. Chadband pays the money.	"Слышишь ты этого апостола!", а мистер Чедбенд блистает смирением и елейностью, миссис Чедбенд расплачивается.
It is Mr. Chadband's habit—it is the head and front of his pretensions indeed--to keep this sort of debtor and creditor account in the smallest items and to post it publicly on the most trivial occasions.	У мистера Чедбенда есть привычка - его излюбленный конек - сводить такого рода мелочные счеты публично и рисоваться этим по самым пустяковым поводам.

"My friends," says Chadband, "eightpence is not much; it might justly have been one and fourpence; it might justly have been half a crown.	- Друзья мои, - говорит Чедбенд, - восемь пенсов -это немного. Справедливо было бы потребовать с меня лишний шиллинг и четыре пенса, справедливо было бы потребовать с меня полкроны.
O let us be joyful, joyful!	О, возликуем, возликуем!
O let us be joyful!"	О, возликуем!
With which remark, which appears from its sound to be an extract in verse, Mr. Chadband stalks to the table, and before taking a chair, lifts up his admonitory hand.	После этого пожелания, напоминающего отрывок из духовного стиха, мистер Чедбенд важно шествует к столу, но, прежде чем опуститься в кресло, поднимает длань, приступая к увещеванию.
"My friends," says he, "what is this which we now behold as being spread before us?	- Друзья мои? - начинает он, - что зрим мы ныне, расставленное перед нами?
Refreshment.	Угощение.
Do we need refreshment then, my friends?	Нуждаемся ли мы в угощении, друзья мои?
We do.	Нуждаемся.
And why do we need refreshment, my friends?	А почему мы нуждаемся в угощении, друзья мои?
Because we are but mortal, because we are but sinful, because we are but of the earth, because we are not of the air.	Потому что мы смертны, потому что мы грешны, потому что мы принадлежим Земле, потому что мы не принадлежим воздуху.
Can we fly, my friends?	Можем ли мы летать, друзья мои?
We cannot.	Не можем.
Why can we not fly, my friends?"	Почему же не можем мы летать, друзья мои?
Mr. Snagsby, presuming on the success of his last point, ventures to observe in a cheerful and rather knowing tone,	Мистер Снегсби, памятуя успех своего давешнего выступления, решается ответить бодрым тоном знатока:
"No wings."	"Крыльев нет".
But is immediately frowned down by Mrs. Snagsby.	Но в тот же миг съеживается под суровым взглядом миссис Снегсби.
"I say, my friends," pursues Mr. Chadband, utterly rejecting and obliterating Mr. Snagsby's suggestion, "why can we not fly?	- Я повторяю вопрос, друзья мои, - продолжает мистер Чедбенд, полностью отвергая и предавая забвенью ответ мистера Снегсби, - почему мы не можем летать?
Is it because we are calculated to walk?	Не потому ли, что нам предопределено ходить?
It is.	Именно потому.
Could we walk, my friends, without strength?	Могли бы мы ходить, друзья мои, не имея сил?
We could not.	Не могли бы.
What should we do without strength, my friends?	Что сталось бы с нами, если бы мы не имели сил, друзья мои?
Our legs would refuse to bear us, our knees would double up, our ankles would turn over, and we should come to the ground.	Наши ноги отказались бы носить нас, наши колени подогнулись бы, наши лодыжки вывихнулись бы, и мы рухнули бы на землю.

Then from whence, my friends, in a human point of view, do we derive the strength that is necessary to our limbs?	Так откуда же, друзья мои, черпаем мы на нашей бренной земле силу, потребную членам тела нашего?
Is it," says Chadband, glancing over the table, "from bread in various forms, from butter which is churned from the milk which is yielded unto us by the cow, from the eggs which are laid by the fowl, from ham, from tongue, from sausage, and from such like?	Не из хлеба ли в его разнообразных видах, -вопрошает Чедбенд, озирая стол, - не из масла ли, каковое сбивается из молока, которое уделяет нам корова; не из яиц ли, кои несет домашняя птица; не из ветчины ли, не из языка ли, не из сосисок ли и тому подобного?
It is.	Из этого самого.
Then let us partake of the good things which are set before us!"	Итак, вкусим же от яств отменных, расставленных перед нами.
The persecutors denied that there was any particular gift in Mr. Chadband's piling verbose flights of stairs, one upon another, after this fashion.	Хулители не одобряют подобных словоизвержений, следующих друг за другом, как ступеньки лестницы, и не видят в них признаков одаренности мистера Чедбенда.
But this can only be received as a proof of their determination to persecute, since it must be within everybody's experience that the Chadband style of oratory is widely received and much admired.	Но это только доказывает их решимость предавать его хуле, ибо всякий знает по личному опыту, что "чедбендовский" ораторский стиль широко распространен и пользуется большим успехом.
Mr. Chadband, however, having concluded for the present, sits down at Mr. Snagsby's table and lays about him prodigiously.	Так или иначе, мистер Чедбенд, закончив свою мысль, на время умолкает и, сев за стол мистера Снегсби, мастерски расправляется с яствами.
The conversion of nutriment of any sort into oil of the quality already mentioned appears to be a process so inseparable from the constitution of this exemplary vessel that in beginning to eat and drink, he may be described as always becoming a kind of considerable oil mills or other large factory for the production of that article on a wholesale scale.	Превращение всякого рода пищи в жир упомянутого вида - процесс, столь привычный для этого образцового судна, что, когда мистер Чедбенд приступает к еде и питью, его смело можно уподобить большому салотопенному заводу или крупной фабрике, производящей ворвань для оптовой продажи.
On the present evening of the long vacation, in Cook's Court, Cursitor Street, he does such a powerful stroke of business that the warehouse appears to be quite full when the works cease.	В этот каникулярный вечер в Куке-Корте, выходящем на Карситор-стрит, "завод" работает так энергично, что, когда работа заканчивается, склад оказывается битком набитым.
At this period of the entertainment, Guster, who has never recovered her first failure, but has neglected no possible or impossible means of bringing the establishment and herself into contempt--among which may be briefly enumerated her unexpectedly performing clashing military music on Mr. Chadband's head with plates, and afterwards crowning that gentleman with muffins--at which period of the entertainment, Guster whispers Mr. Snagsby that he is wanted.	На этой стадии приема Гуся, которая все еще не оправилась от своей первой неудачи, но не упустила ни одного возможного и невозможного случая осрамить себя и весь дом, - достаточно кратко упомянуть, что, взяв стопку тарелок, она с их помощью исполнила бравурный военный марш на голове мистера Чедбенда, а потом увенчала этого джентльмена блюдом с пышками, - на этой стадии приема появляется Гуся и шепчет на ухо мистеру Снегсби, что его вызывают.
"And being wanted in the--not to put too fine a point upon it—in the shop," says Mr. Snagsby, rising, "perhaps this good company will excuse me for half a minute."	- Меня вызывают, говоря напрямик, в лавку, -объявляет мистер Снегсби, поднимаясь, - поэтому уважаемые гости, может быть, извинят меня, если я отлучусь на минутку.

Mr. Snagsby descends and finds the two 'prentices intently contemplating a police constable, who holds a ragged boy by the arm.	Мистер Снегсби спускается в лавку, а там оба подмастерья смотрят во все глаза на полицейского - квартального надзирателя, - который держит за плечо оборванца-подростка.
"Why, bless my heart," says Mr. Snagsby, "what's the matter!"	- Боже мой, что такое? - осведомляется мистер Снегсби. - Что тут происходит?
"This boy," says the constable, "although he's repeatedly told to, won't move on--"	- Этому малому, - говорит квартальный, - тысячу раз приказывали проходить, не задерживаясь на одном месте, но он не хочет...
"I'm always a-moving on, sar," cries the boy, wiping away his grimy tears with his arm.	- Да неужто я задерживаюсь, сэр? - горячо возражает подросток, вытирая грязные слезы рукавом.
"I've always been a-moving and a-moving on, ever since I was born.	- Я не задерживаюсь, а сроду все хожу да хожу.
Where can I possibly move to, sir, more nor I do move!"	Куда ж мне идти, сэр, и разве можно ходить больше, чем я хожу!
"He won't move on," says the constable calmly, with a slight professional hitch of his neck involving its better settlement in his stiff stock, "although he has been repeatedly cautioned, and therefore I am obliged to take him into custody.	- Он не желает слушаться и задерживается на одном месте, - спокойно объясняет квартальный, слегка вздернув головой характерным для полицейских движением, чтобы шее было удобнее в твердом воротнике, - не желает, да и только, хотя не раз получал предупреждения, и я поэтому вынужден заключить его под стражу.
He's as obstinate a young gonoph as I know.	Это такой упрямый сорванец, каких я в жизни не видывал.
He WON'T move on."	Не желает проходить, и все тут.
"Oh, my eye!	- О господи!
Where can I move to!" cries the boy, clutching quite desperately at his hair and beating his bare feet upon the floor of Mr. Snagsby's passage.	Да куда ж мне идти! - кричит мальчик, в отчаянии хватаясь за волосы и топая босой ногой по полу в коридоре мистера Снегсби.
"Don't you come none of that or I shall make blessed short work of you!" says the constable, giving him a passionless shake.	- Не дурить, а не то я с тобой живо расправлюсь! -внушает квартальный, невозмутимо встряхивая его.
"My instructions are that you are to move on.	- Мне приказано, чтобы ты не задерживался.
I have told you so five hundred times."	Я тебе это пятьсот раз говорил.
"But where?" cries the boy.	- Да куда ж мне деваться? - взвизгивает мальчик.
"Well!	- М-да!
Really, constable, you know," says Mr. Snagsby wistfully, and coughing behind his hand his cough of great perplexity and doubt, "really, that does seem a question.	А все-таки, знаете, господин квартальный, это разумный вопрос, - оторопело произносит мистер Снегсби и покашливает в руку, выражая этим кашлем величайшее недоумение и замешательство.
Where, you know?"	- В самом деле, куда ему деваться, а?
"My instructions don't go to that," replies the constable.	- Насчет этого мне ничего не приказано, -отвечает квартальный.

"My instructions are that this boy is to move on."	- Мне приказано, чтобы этот мальчишка не задерживался на одном месте.
Do you hear, Jo?	Слышишь, Джо?
It is nothing to you or to any one else that the great lights of the parliamentary sky have failed for some few years in this business to set you the example of moving on.	Ни тебе да и никому вообще нет дела до того, что великие светила парламентского неба вот уже много лет не показывают тебе своей деятельностью примера продвижения вперед без задержки.
The one grand recipe remains for you--the profound philosophical prescription--the be-all and the end-all of your strange existence upon earth.	Это мудрое правило, это глубоко философское предписание относится только к тебе, и оно -сущность и завершение твоего нелепого бытия на земле.
Move on!	Проходи, не задерживайся!
You are by no means to move off, Jo, for the great lights can't at all agree about that. Move on!	Ты, конечно, не должен уходить совсем, Джо, ибо на это великие светила никак не согласны, но... проходи, не задерживайся!
Mr. Snagsby says nothing to this effect, says nothing at all indeed, but coughs his forlornest cough, expressive of no thoroughfare in any direction.	Мистер Снегсби ничего не говорит по этому поводу. Он вообще ничего не говорит, но покашливает своим самым безнадежным кашлем, намекая на полную безвыходность создавшегося положения.
By this time Mr. and Mrs. Chadband and Mrs. Snagsby, hearing the altercation, have appeared upon the stairs.	К тому времени мистер и миссис Чедбенд и миссис Снегсби, заслышав спор, выходят на площадку лестницы.
Guster having never left the end of the passage, the whole household are assembled.	Гуся и не уходила из коридора, так что теперь все общество в сборе.
"The simple question is, sir," says the constable, "whether you know this boy.	- Вопрос в том, сэр, - снова начинает квартальный, - знаете ли вы этого малого?
He says you do."	Он говорит, что знаете.
Mrs. Snagsby, from her elevation, instantly cries out,	Миссис Снегсби немедленно кричит с площадки:
"No he don't!"	- Нет, не знает!
"My lit-tle woman!" says Mr. Snagsby, looking up the staircase. "My love, permit me!	- Кро-ше-чка! - умоляет мистер Снегсби, устремив глаза вверх, на лестницу, - дорогая, позволь уж мне!
Pray have a moment's patience, my dear.	Прошу тебя, имей капельку терпения, душечка.
I do know something of this lad, and in what I know of him, I can't say that there's any harm; perhaps on the contrary, constable."	Я немного знаю этого мальчугана и, право же, господин квартальный, не могу сказать о нем ничего плохого, скорей наоборот.
To whom the law-stationer relates his Joful and woeful experience, suppressing the half-crown fact.	После чего владелец писчебумажной лавки рассказывает квартальному грустную историю своего знакомства с Джо, опустив эпизод с полукроной.
"Well!" says the constable, "so far, it seems, he had grounds for what he said.	- Так, так! Значит, он не врет, - говорит квартальный.

When I took him into custody up in Holborn, he said you knew him.	- Когда я его забрал на Холборне, он сказал, что вы его знаете.
Upon that, a young man who was in the crowd said he was acquainted with you, and you were a respectable housekeeper, and if I'd call and make the inquiry, he'd appear.	Тут какой-то молодой человек из толпы заявил, что знаком с вами, что вы почтенный домохозяин, и если я зайду к вам навести справки, он тоже придет сюда.
The young man don't seem inclined to keep his word, but--Oh! Here IS the young man!"	Молодой человек, очевидно, не собирается сдержать свое слово, но... Ага! вот и он!
Enter Mr. Guppy, who nods to Mr. Snagsby and touches his hat with the chivalry of clerkship to the ladies on the stairs.	Входит мистер Г аппи и, кивнув мистеру Снегсби, с писарской рыцарственностью снимает цилиндр перед дамами, собравшимися на лестнице.
"I was strolling away from the office just now when I found this row going on," says Mr. Guppy to the law-stationer, "and as your name was mentioned, I thought it was right the thing should be looked into."	- Я как раз шел из конторы, - говорит мистер Гаппи торговцу, - вижу - скандал, и кто-то упомянул ваше имя, вот я и подумал, что надо бы разузнать, в чем дело.
"It was very good-natured of you, sir," says Mr. Snagsby, "and I am obliged to you."	- Вы очень любезны, сэр, - отзывается мистер Снегсби, - я вам очень благодарен.
And Mr. Snagsby again relates his experience, again suppressing the half-crown fact.	И мистер Снегсби снова рассказывает о своем знакомстве с мальчиком, снова опуская эпизод с полукроной.
"Now, I know where you live," says the constable, then, to Jo.	- Теперь я знаю, где ты живешь, - обращается квартальный к Джо.
"You live down in Tom-all-Alone's.	- Ты живешь в Одиноком Томе.
That's a nice innocent place to live in, ain't it?"	Тихое местечко, вполне приличное для житья, а?
"I can't go and live in no nicer place, sir," replies Jo.	- Как же я могу жить в более приличном месте, сэр? - возражает Джо.
"They wouldn't have nothink to say to me if I wos to go to a nice innocent place fur to live.	- Попробуй-ка я попроситься в тихое, приличное место, да там со мной и разговаривать не станут.
Who ud go and let a nice innocent lodging to such a reg'lar one as me!"	Кто же захочет пустить в приличную квартиру такого нищего бродягу, как я?
"You are very poor, ain't you?" says the constable.	- Так, значит, ты очень бедный, да? - спрашивает квартальный.
"Yes, I am indeed, sir, wery poor in gin'ral," replies Jo.	- А как же, сэр! Куда уж бедней быть, - отвечает Дж°.
"I leave you to judge now!	- Теперь судите сами!
I shook these two half-crowns out of him," says the constable, producing them to the company, "in only putting my hand upon him!"	Не успел я к нему притронуться, как вытряхнул из него вот эти две полу кроны! - говорит квартальный, показывая монеты всему обществу.
"They're wot's left, Mr. Snagsby," says Jo, "out of a sov-ring as wos give me by a lady in a wale as sed she wos a servant and as come to my crossin one night and asked to be showd this 'ere ouse and the ouse wot him as you giv the writin to died at, and the berrin-ground wot he's berrid in.	- Только и осталось, мистер Снегсби, - объясняет Джо, - только всего и осталось от того соверена, что мне дала леди под вуалью, а говорила, будто -служанка, та, что пришла вечером на мой перекресток и велела показать ваш дом и дом, где он помер, тот, кому вы переписку давали, а еще кладбище, где его зарыли.

She ses to me she ses 'are you the boy at the inkwhich?' she ses.	Говорит мне: "Ты, говорит, мальчик, который был на дознании?" - говорит.
I ses 'yes' I ses.	Я говорю: "Да", - говорю.
She ses to me she ses 'can you show me all them places?'	Она говорит: "Можешь, говорит, показать мне все те места?"
I ses 'yes I can' I ses.	Я говорю: "Да, говорю, могу".
And she ses to me 'do it' and I dun it and she giv me a sov'ring and hooked it.	Она говорит: "Покажи"; я и показал, а она дала мне соверен, а сама улизнула.
And I an't had much of the sov'ring neither," says Jo, with dirty tears, "fur I had to pay five bob, down in Tom-all-Alone's, afore they'd square it fur to give me change, and then a young man he thieved another five while I was asleep and another boy he thieved ninepence and the landlord he stood drains round with a lot more on it."	А мне от этого соверена толку мало, - жалуется Джо, проливая грязные слезы, - пришлось заплатить пять шиллингов в Одиноком Томе, чтобы разменяли монету, а то не соглашались; потом один парень украл у меня еще пятерку, когда я спал, да один мальчишка девять пенсов стянул, а хозяин, тот еще больше высосал на пьянку.
"You don't expect anybody to believe this, about the lady and the sovereign, do you?" says the constable, eyeing him aside with ineffable disdain.	- Неужто ты надеешься, что кто-нибудь поверит этим вракам насчет какой-то леди и соверена? -говорит квартальный, косясь на него с невыразимым презрением.
"I don't know as I do, sir," replies Jo.	- Ни на что я не надеюсь, сэр, - отвечает Джо.
"I don't expect nothink at all, sir, much, but that's the true hist'ry on it."	- Вовсе я ничего не думаю, но это правда истинная.
"You see what he is!" the constable observes to the audience.	- Вот он каков, сами видите! - обращается квартальный к своим слушателям.
"Well, Mr. Snagsby, if I don't lock him up this time, will you engage for his moving on?"	- Ну, мистер Снегсби, если я на этот раз не посажу его под замок, вы поручитесь за то, что он не будет задерживаться на одном месте?
"No!" cries Mrs. Snagsby from the stairs.	- Нет! - кричит миссис Снегсби с лестницы.
"My little woman!" pleads her husband.	- Женушка! - умоляет ее супруг.
"Constable, I have no doubt he'll move on.	- Господин квартальный, он безусловно не будет задерживаться на месте.
You know you really must do it," says Mr. Snagsby.	Знаешь, Джо, тебе, право же, не следует задерживаться, - говорит мистер Снегсби.
"I'm everyways agreeable, sir," says the hapless Jo.	- Не буду, сэр, - отвечает злосчастный Джо.
"Do it, then," observes the constable.	- Ну, так и не задерживайся, - внушает квартальный.
"You know what you have got to do.	- Ты знаешь, что тебе нужно делать?
Do it!	Ну и делай!
And recollect you won't get off so easy next time.	И заруби себе на носу, что в следующий раз тебе не удастся выкрутиться так легко.
Catch hold of your money.	Бери свои деньги.

Now, the sooner you're five mile off, the better for all parties."	А теперь, чем скорей ты очутишься за пять миль отсюда, тем лучше будет для всех.
With this farewell hint and pointing generally to the setting sun as a likely place to move on to, the constable bids his auditors good afternoon and makes the echoes of Cook's Court perform slow music for him as he walks away on the shady side, carrying his iron-bound hat in his hand for a little ventilation.	Высказав это прощальное наставление, квартальный показывает пальцем на закатное небо - вероятно, считая, что туда-то и должен отправиться Джо, потом желает своим слушателям доброго вечера и удаляется, а перейдя на теневую сторону Кукс-Корта, в котором негромко отдается стук его мерных шагов, снимает свой бронированный шлем, чтобы немножко проветрить голову.
Now, Jo's improbable story concerning the lady and the sovereign has awakened more or less the curiosity of all the company.	Неправдоподобная история о леди и соверене, рассказанная Джо, возбудила в той или иной мере любопытство всех присутствующих.
Mr. Guppy, who has an inquiring mind in matters of evidence and who has been suffering severely from the lassitude of the long vacation, takes that interest in the case that he enters on a regular crossexamination of the witness, which is found so interesting by the ladies that Mrs. Snagsby politely invites him to step upstairs and drink a cup of tea, if he will excuse the disarranged state of the tea-table, consequent on their previous exertions.	Мистер Г аппи, одаренный пытливым умом, обожает разбираться в свидетельских показаниях и к тому же донельзя устал от безделья во время долгих каникул, поэтому он живо интересуется подвернувшимся делом и накипает форменным образом допрашивать "свидетеля", а это столь интересно для дам, что миссис Снегсби радушно приглашает его подняться наверх и выпить чашку чаю, но просит извинить за беспорядок на чайном столе, вызванный тем, что чаепитие было прервано в самом разгаре.
Mr. Guppy yielding his assent to this proposal, Jo is requested to follow into the drawing-room doorway, where Mr. Guppy takes him in hand as a witness, patting him into this shape, that shape, and the other shape like a butterman dealing with so much butter, and worrying him according to the best models.	Мистер Гаппи принимает приглашение, а Джо приказано следовать за всей компанией до порога гостиной, где мистер Г аппи, взявшись за свидетеля, терзает его в соответствии с наилучшими образцами допросов, разминая и так и этак, подобно маслоделу, выжимающему кусок сливочного масла.
Nor is the examination unlike many such model displays, both in respect of its eliciting nothing and of its being lengthy, for Mr. Guppy is sensible of his talent, and Mrs. Snagsby feels not only that it gratifies her inquisitive disposition, but that it lifts her husband's establishment higher up in the law.	Допрос, как и многие другие образцовые процедуры этого рода, дает лишь отрицательные результаты, но отнимает уйму времени, ибо мистер Г аппи высоко ценит свой талант, а миссис Снегсби находит, что все это не только удовлетворяет ее любознательность, но и возвышает торговое предприятие ее супруга в юридическом мире.
During the progress of this keen encounter, the vessel Chadband, being merely engaged in the oil trade, gets aground and waits to be floated off.	Пока жестокая схватка между "следователем" и "свидетелем" продолжается, "судно Чедбенд", занятое только производством жиров, сидит на мели и ждет отплытия.
"Well!" says Mr. Guppy.	- Ну-с! - изрекает, наконец, мистер Гаппи.
"Either this boy sticks to it like cobbler's-wax or there is something out of the common here that beats anything that ever came into my way at Kenge and Carboy's."	- Или мальчишка врет без зазрения совести, или это совершенно необычайный случай, превосходящий все, с чем мне приходилось сталкиваться по моей работе у Кенджа и Карбоя.
Mrs. Chadband whispers Mrs. Snagsby, who exclaims,	Миссис Чедбенд шепчет что-то на ухо миссис Снегсби, и та восклицает:

"You don't say so!"	"Не может быть!"
"For years!" replied Mrs. Chadband.	- Много лет! - подтверждает миссис Чедбенд.
"Has known Kenge and Carboy's office for years," Mrs. Snagsby triumphantly explains to Mr. Guppy.	- Она много лет знает контору Кенджа и Карбоя, -торжествующе объясняет миссис Снегсби мистеру Гаппи.
"Mrs. Chadband--this gentleman's wife--Reverend Mr. Chadband."	- Позвольте вам представить: миссис Чедбенд -супруга этого джентльмена... его преподобие мистер Чедбенд.
"Oh, indeed!" says Mr. Guppy.	- Неужели знает! - восклицает мистер Гаппи.
"Before I married my present husband," says Mrs. Chadband.	- Знала еще до того, как вышла за своего теперешнего мужа, - говорит миссис Чедбенд.
"Was you a party in anything, ma'am?" says Mr. Guppy, transferring his cross-examination.	- Вы являлись одной из тяжущихся сторон в каком-либо судебном процессе, сударыня? -осведомляется мистер Гаппи, приступая теперь уже к ее допросу.
"No."	- Нет.
"NOT a party in anything, ma'am?" says Mr. Guppy.	- Ни в каком судебном процессе, сударыня? -спрашивает мистер Гаппи.
Mrs. Chadband shakes her head.	Миссис Чедбенд качает головой.
"Perhaps you were acquainted with somebody who was a party in something, ma'am?" says Mr. Guppy, who likes nothing better than to model his conversation on forensic principles.	- Быть может, вы были знакомы с каким-нибудь лицом, являвшимся одной из тяжущихся сторон в каком-либо судебном процессе, сударыня? -спрашивает мистер Г аппи, которого ничем не корми, только дай ему поговорить по всем правилам судебной процедуры.
"Not exactly that, either," replies Mrs. Chadband, humouring the joke with a hard-favoured smile.	- И да и нет, - отвечает миссис Чедбенд, жесткой усмешкой придавая оттенок шутливости своим словам.
"Not exactly that, either!" repeats Mr. Guppy.	-И да и нет! - повторяет мистер Гаппи.
"Very good.	- Прекрасно.
Pray, ma'am, was it a lady of your acquaintance who had some transactions (we will not at present say what transactions) with Kenge and Carboy's office, or was it a gentleman of your acquaintance?	Скажите, сударыня, лицо, имевшее дело (мы пока не будем уточнять, какое именно дело) с конторой Кенджа и Карбоя, было знакомой вам леди или знакомым вам джентльменом?
Take time, ma'am.	Не торопитесь, сударыня.
We shall come to it presently.	Мы сейчас все это выясним.
Man or woman, ma'am?"	Мужчина это был или женщина, сударыня?
"Neither," says Mrs. Chadband as before.	- И ни мужчина и ни женщина, - отвечает миссис Чедбенд тем же тоном.
"Oh!	- Ага!
A child!" says Mr. Guppy, throwing on the admiring Mrs. Snagsby the regular acute professional eye which is thrown on British jurymen.	Значит; малолетнее дитя! - догадывается мистер Г аппи, бросая на миссис Снегсби тот пронзительный взгляд, который юристам полагается бросать на британских присяжных.

"Now, ma'am, perhaps you'll have the kindness to tell us WHAT child."	- Ну, сударыня, может вы будете столь добры сообщить нам, что же это было за дитя?
"You have got it at last, sir," says Mrs. Chadband with another hard-favoured smile.	- Наконец-то вы попали в точку, сэр, - отзывается миссис Чедбенд, снова сопровождая свои слова жесткой усмешкой.
"Well, sir, it was before your time, most likely, judging from your appearance.	- Так вот, сэр, судя по вашей наружности, надо думать, это было еще до вашего рождения.
I was left in charge of a child named Esther Summerson, who was put out in life by Messrs. Kenge and Carboy."	Я нянчила одну девочку, - ее звали Эстер Саммерсон, - а когда она подросла, кто-то поместил ее в школу и деньги за право учения посылал через контору господ Кенджа и Карбоя.
"Miss Summerson, ma'am!" cries Mr. Guppy, excited.	- Мисс Саммерсон, сударыня! - восклицает мистер Гаппи в волнении.
"I call her Esther Summerson," says Mrs. Chadband with austerity.	- Кто как, а я называю ее попросту - Эстер Саммерсон, - строго говорит миссис Чедбенд.
"There was no Miss-ing of the girl in my time.	- В мое время эту девчонку не величали "мисс".
It was Esther.	Просто - Эстер.
' Esther, do this!	"Эстер, сделай это!
Esther, do that!' and she was made to do it."	Эстер, сделай то!" - и ей хочешь не хочешь, а приходилось делать, что приказывали.
"My dear ma'am," returns Mr. Guppy, moving across the small apartment, "the humble individual who now addresses you received that young lady in London when she first came here from the establishment to which you have alluded.	- Уважаемая сударыня, - отзывается на это мистер Гаппи, пересекая тесную комнатку, - ваш покорный слуга встретил эту молодую леди в Лондоне, когда она впервые приехала сюда из того заведения, на которое вы намекнули.
Allow me to have the pleasure of taking you by the hand."	Доставьте удовольствие, разрешите пожать вамруку.
Mr. Chadband, at last seeing his opportunity, makes his accustomed signal and rises with a smoking head, which he dabs with his pocket-handkerchief.	Мистер Чедбенд видит, что, наконец, и ему подвернулся удобный случай вымолвить слово, и, вставая, подает свой привычный сигнал, причем от головы у него идет пар, и он отирает ее носовым платком.
Mrs. Snagsby whispers	Миссис Снегсби шипит:
"Hush!"	- Тише! Тише!
"My friends," says Chadband, "we have partaken in moderation" (which was certainly not the case so far as he was concerned) "of the comforts which have been provided for us.	- Друзья мои, - начинает Чедбенд, - мы вкусили с умеренностью (чего никак нельзя было сказать о нем самом) от благ, уготованных нам.
May this house live upon the fatness of the land; may corn and wine be plentiful therein; may it grow, may it thrive, may it prosper, may it advance, may it proceed, may it press forward!	Да живет дом сей от плодородия земли; да будет в нем изобилие зерна и вина; да растет он, да процветает он, да благоденствует он, да возвышается он, да поднимается он, да продвигается он!
But, my friends, have we partaken of anything else?	Но, друзья мои, вкусили ли мы еще от чего-либо?
We have.	Вкусили.

My friends, of what else have we partaken?	Друзья мои, от чего же мы еще вкусили?
Of spiritual profit?	От духовного блага?
Yes.	Именно.
From whence have we derived that spiritual profit?	Где же мы почерпнули сие духовное благо?
My young friend, stand forth!"	Юный друг мой, выступи вперед!
Jo, thus apostrophized, gives a slouch backward, and another slouch forward, and another slouch to each side, and confronts the eloquent Chadband with evident doubts of his intentions.	Джо, к которому обращены эти слова, дергается всем телом назад, дергается вперед, дергается вправо и влево и, наконец, становится перед златоустым Чедбендом, относясь к нему с явным недоверием.
"My young friend," says Chadband, "you are to us a pearl, you are to us a diamond, you are to us a gem, you are to us a jewel.	- Юный друг мой, - говорит Чедбенд, - ты для нас перл, ты для нас алмаз, ты для нас самоцвет, ты для нас драгоценность.
And why, my young friend?"	А почему, юный друг мой?
"I don't know," replies Jo.	- Не знаю я, - отвечает Джо.
"I don't know nothink."	- Ничего я не знаю.
"My young friend," says Chadband, "it is because you know nothing that you are to us a gem and jewel.	- Юный друг мой, - продолжает Чедбенд, - ты ничего не знаешь, потому-то ты для нас драгоценность и самоцвет.
For what are you, my young friend?	Ибо что ты такое, юный друг мой?
Are you a beast of the field?	Зверь ли ты полевой?
No.	Нет.
A bird of the air?	Птица ли ты небесная?
No.	Нет.
A fish of the sea or river?	Рыба ли морская или речная?
No.	Нет.
You are a human boy, my young friend.	Ты отпрыск рода человеческого, юный друг мой.
A human boy.	Отпрыск рода человеческого.
O glorious to be a human boy!	О, сколь блистательный жребий быть отпрыском рода человеческого!
And why glorious, my young friend?	А почему блистательный, юный друг мой?
Because you are capable of receiving the lessons of wisdom, because you are capable of profiting by this discourse which I now deliver for your good, because you are not a stick, or a staff, or a stock, or a stone, or a post, or a pillar.	Потому, что ты можешь получать уроки мудрости; потому, что ты можешь извлечь пользу из того поучения, кое я сейчас произношу ради твоего блага; потому, что ты не палка, не палица, не порог, не пень, не плаха, не подпорка.
"O running stream of sparkling joy To be a soaring human boy!	Быть юным отпрыском людей - Блаженства блещущий ручей!
"And do you cool yourself in that stream now, my young friend?	Прохлаждаешься ли ты ныне в этом ручье, юный друг мой?
No.	Нет.

Why do you not cool yourself in that stream now?	Почему ты не прохлаждаешься ныне в этом ручье?
Because you are in a state of darkness, because you are in a state of obscurity, because you are in a state of sinfulness, because you are in a state of bondage.	Потому, что ты находишься в состоянии мрака; потому, что ты находишься в состоянии темноты; потому, что ты находишься в состоянии греховности; потому, что ты находишься в состоянии рабства.
My young friend, what is bondage?	Юный друг мой, что есть рабство?
Let us, in a spirit of love, inquire."	Давайте рассмотрим сие в духе любви.
At this threatening stage of the discourse, Jo, who seems to have been gradually going out of his mind, smears his right arm over his face and gives a terrible yawn.	На этой угрожающей стадии поучения Джо, который, кажется, мало-помалу сходит с ума, заслоняет правым рукавом лицо и зевает во весь рот.
Mrs. Snagsby indignantly expresses her belief that he is a limb of the arch-fiend.	Возмущенная миссис Снегсби выражает убеждение, что он - отродье сатаны.
"My friends," says Mr. Chadband with his persecuted chin folding itself into its fat smile again as he looks round, "it is right that I should be humbled, it is right that I should be tried, it is right that I should be mortified, it is right that I should be corrected.	- Друзья мои, - продолжает мистер Чедбенд, озирая свою паству, и его хулимый подбородок вновь расплывается складками в елейной улыбке, - надлежит мне терпеть унижения, надлежит мне терпеть испытания, надлежит мне терпеть оскорбления, надлежит мне терпеть наказания.
I stumbled, on Sabbath last, when I thought with pride of my three hours' improving.	Я оступился в прошлый день субботний, возгордившись произнесенным мною трехчасовым поучением.
The account is now favourably balanced: my creditor has accepted a composition.	Ныне итог подведен правильно - мой заимодавец получил следуемое ему.
O let us be joyful, joyful!	О, возликуем, возликуем!
O let us be joyful!"	О, возликуем!
Great sensation on the part of Mrs. Snagsby.	Миссис Снегсби потрясена.
"My friends," says Chadband, looking round him in conclusion, "I will not proceed with my young friend now.	- Друзья мои, - говорит в заключение Чедбенд, оглядываясь кругом, - сейчас я не стану больше заниматься своим юным другом.
Will you come to- morrow, my young friend, and inquire of this good lady where I am to be found to deliver a discourse unto you, and will you come like the thirsty swallow upon the next day, and upon the day after that, and upon the day after that, and upon many pleasant days, to hear discourses?" (This with a cow-like lightness.)	Не хочешь ли, юный друг мой, прийти сюда завтра и, спросив у этой доброй госпожи, где меня можно застать, прослушать поучение, которое я тебе преподам; не хочешь ли также прийти, подобно жаждущей ласточке, на другой день, и на следующий за ним, и еще на следующий и приходить в течение многих приятных дней слушать поучения? (Все это говорится с коровьей грацией.)
Jo, whose immediate object seems to be to get away on any terms, gives a shuffling nod.	Джо, видимо, хочет только одного: удрать во что бы то ни стало, и потому уклончиво кивает головой.

Mr. Guppy then throws him a penny, and Mrs. Snagsby calls to Guster to see him safely out of the house.	Тогда мистер Гаппи бросает ему пенни, а миссис Снегсби вызывает Гусю и приказывает ей выпроводить мальчика вон из дома.
But before he goes downstairs, Mr. Snagsby loads him with some broken meats from the table, which he carries away, hugging in his arms.	Но, прежде чем он выходит на лестницу, мистер Снегсби отдает ему объедки, взятые со стола, и мальчик уносит их, прижимая к себе.
So, Mr. Chadband--of whom the persecutors say that it is no wonder he should go on for any length of time uttering such abominable nonsense, but that the wonder rather is that he should ever leave off, having once the audacity to begin--retires into private life until he invests a little capital of supper in the oil-trade.	А мистер Чедбенд, о котором хулители его говорят так: нечего удивляться, что он сколько угодно часов несет такую несусветную чепуху, но достойно удивления, что, раз имея наглость начать, он все-таки когда-нибудь умолкает, -мистер Чедбенд тоже возвращается к частной жизни и вкладывает в свое жировое предприятие небольшой капитал в виде ужина.
Jo moves on, through the long vacation, down to Blackfriars Bridge, where he finds a baking stony corner wherein to settle to his repast.	Джо, не задерживаясь, бредет по улицам, оцепеневшим от долгих каникул, к Блекфрайерскому мосту и там находит среди раскаленных камней закоулок, где можно присесть и закусить.
And there he sits, munching and gnawing, and looking up at the great cross on the summit of St. Paul's Cathedral, glittering above a red-and-violet-tinted cloud of smoke.	И здесь он сидит, жует и грызет, устремив глаза вверх на огромный крест, что сверкает на куполе собора св. Павла, выше красных и фиолетовых клубов дыма.
From the boy's face one might suppose that sacred emblem to be, in his eyes, the crowning confusion of the great, confused city--so golden, so high up, so far out of his reach.	Лицо у мальчика такое, словно эта священная эмблема - самый непонятный для него предмет во всем огромном, непонятном городе; да и немудрено - ведь крест такой ярко-золотой, вознесен так высоко и так ему недоступен.
There he sits, the sun going down, the river running fast, the crowd flowing by him in two streams--everything moving on to some purpose and to one end--until he is stirred up and told to "move on" too.	Здесь Джо сидит, а солнце закатывается, а река течет стремительно, а толпы плывут мимо него двумя потоками - все движется к какой-то цели и к одному и тому же концу, - а он не тронется с места, пока его не прогонят приказом: "Проходи, не задерживайся!"
CHAPTER XX	Глава XX
A New Lodger	Новый жилец
The long vacation saunters on towards term-time like an idle river very leisurely strolling down a flat country to the sea.	Долгие каникулы тянутся к сессии, как ленивая река, которая очень медленно течет по равнине к морю.
Mr. Guppy saunters along with it congenially.	Точно так же тянется жизнь мистера Гаппи.
He has blunted the blade of his penknife and broken the point off by sticking that instrument into his desk in every direction.	Лезвие его перочинного ножа затупилось, а острие сломалось - так часто вонзает мистер Гаппи этот инструмент в свою конторку, бороздя ее во всех направлениях.
Not that he bears the desk any ill will, but he must do something, and it must be something of an unexciting nature, which will lay neither his physical nor his intellectual energies under too heavy contribution.	Он вовсе не желает портить конторку, просто ему необходимо заняться хоть каким-нибудь делом, только непременно спокойным и не требующим слишком большого напряжения, физического или умственного.

He finds that nothing agrees with him so well as to make little gyrations on one leg of his stool, and stab his desk, and gape.	По его мнению, самое лучшее для него сейчас -это сидеть на табурете, неторопливо вращаясь вместе с ним на одной его ножке, вонзать нож в конторку и зевать.
Kenge and Carboy are out of town, and the articled clerk has taken out a shooting license and gone down to his father's, and Mr. Guppy's two fellow-stipendiaries are away on leave.	Кенджа и Карбоя в городе нет, ученик клерк взял разрешение на право охоты и уехал к отцу, оба товарища мистера Г аппи - клерки, уже получающие жалованье, - находятся в отпуску.
Mr. Guppy and Mr. Richard Carstone divide the dignity of the office.	Честь конторы блюдут на равных началах мистер Гаппи и мистер Ричард Карстон.
But Mr. Carstone is for the time being established in Kenge's room, whereat Mr. Guppy chafes. So exceedingly that he with biting sarcasm informs his mother, in the confidential moments when he sups with her off a lobster and lettuce in the Old Street Road, that he is afraid the office is hardly good enough for swells, and that if he had known there was a swell coming, he would have got it painted.	Но мистер Карстон на время помещен в кабинете самого Кенджа, и мистер Г аппи так на это негодует, что, ужиная вместе со своей мамашей омаром и салатом-латуком на Олд-стрит-роуд, заявляет ей в минуту откровенности со свойственным ему язвительным сарказмом, что контора, кажется, недостаточно хороша для некоторых франтов, и, знай он заранее о появлении такого франта, он велел бы ее перекрасить.
Mr. Guppy suspects everybody who enters on the occupation of a stool in Kenge and Carboy's office of entertaining, as a matter of course, sinister designs upon him.	Каждого новичка, занявшего табурет в конторе Кенджа и Карбоя, мистер Гаппи подозревает в том, что тот, само собой разумеется, коварно подкапывается под него, мистера Гаппи.
He is clear that every such person wants to depose him.	Он не сомневается, что каждому такому субъекту хочется его спихнуть.
If he be ever asked how, why, when, or wherefore, he shuts up one eye and shakes his head.	Если его спросить: как спихнуть, почему, когда и зачем? он только сощурит один глаз и покачает головой.
On the strength of these profound views, he in the most ingenious manner takes infinite pains to counterplot when there is no plot, and plays the deepest games of chess without any adversary.	Вдохновленный этими глубокомысленными соображениями, он чрезвычайно изобретательно прилагает невероятные усилия к тому, чтобы встречной интригой расстроить интригу, которой нет и в помине, и разыгрывает сложнейшую шахматную партию, не имея противника.
It is a source of much gratification to Mr. Guppy, therefore, to find the new-comer constantly poring over the papers in Jarndyce and Jarndyce, for he well knows that nothing but confusion and failure can come of that.	Поэтому мистер Гаппи обрел источник глубокого удовлетворения в том, что новичок вечно корпит над бумагами, приобщенными к тяжбе "Джарндисы против Джарндисов", - ведь кто-кто, а мистер Гаппи отлично знает, что ничего, кроме путаницы и неудачи, из этого не выйдет.
His satisfaction communicates itself to a third saunterer through the long vacation in Kenge and Carboy's office, to wit, Young Smallweed.	Его удовлетворение заражает третьего их сослуживца, жизнь которого во время долгих каникул тянется в конторе Кенджа и Карбоя так же томительно, а именно - юного Смоллуида.

Whether Young Smallweed (metaphorically called Small and eke Chick Weed, as it were jocularly to express a fledgling) was ever a boy is much doubted in Lincoln's Inn.	Был ли когда-нибудь юный Смоллуид (которого обычно зовут просто Смолл или же Цып-Уид, шутливо выражая этим, что он еще не оперившийся цыпленок) - был ли когда-нибудь юный Смоллуид маленьким мальчиком, этот вопрос считается в Линкольнс-Инне весьма спорным.
He is now something under fifteen and an old limb of the law.	Ему еще нет пятнадцати, но он уже великий знаток юриспруденции.
He is facetiously understood to entertain a passion for a lady at a cigar-shop in the neighbourhood of Chancery Lane and for her sake to have broken off a contract with another lady, to whom he had been engaged some years.	Его дразнят тем, что он якобы пылает страстью к одной особе, торгующей в табачной лавочке неподалеку от Канцлерской улицы, и ради нее нарушил слово, данное другой особе, с которой был помолвлен несколько лет.
He is a town-made article, of small stature and weazen features, but may be perceived from a considerable distance by means of his very tall hat.	Это типичное дитя города - низенький, щупленький, с высохшим личиком; однако его можно заметить даже издали, так как он носит высоченный цилиндр.
To become a Guppy is the object of his ambition.	Сделаться таким, как Гаппи, - вот цель его честолюбивых стремлений.
He dresses at that gentleman (by whom he is patronized), talks at him, walks at him, founds himself entirely on him.	Он подражает мистеру Гаппи (который относится к нему покровительственно) - подражает ему в одежде, в манере говорить, в походке, словом уподобляется ему во всем.
He is honoured with Mr. Guppy's particular confidence and occasionally advises him, from the deep wells of his experience, on difficult points in private life.	Он имеет честь пользоваться исключительным доверием мистера Г аппи и порой, когда в личной жизни мистера Гаппи возникают трудности, дает ему советы, почерпнутые из глубоких источников собственного опыта.
Mr. Guppy has been lolling out of window all the morning after trying all the stools in succession and finding none of them easy, and after several times putting his head into the iron safe with a notion of cooling it.	Мистер Гаппи все утро лежит на подоконнике, высунувшись наружу, после того как посидел на всех табуретах поочередно, но ни один из них не нашел удобным, и, стремясь освежить голову, несколько раз совал ее в несгораемый шкаф.
Mr. Smallweed has been twice dispatched for effervescent drinks, and has twice mixed them in the two official tumblers and stirred them up with the ruler.	Он дважды посылал мистера Смоллуида за шипучими напитками, а тот дважды наливал их в два конторские стакана и размешивал линейкой.
Mr. Guppy propounds for Mr. Smallweed's consideration the paradox that the more you drink the thirstier you are and reclines his head upon the window- sill in a state of hopeless languor.	Мистер Г аппи изрекает в назидание мистеру Смоллуиду следующий парадокс: "Чем больше пьешь, тем больше пить хочется", затем склоняет голову на подоконник и предается безнадежному томлению.

While thus looking out into the shade of Old Square, Lincoln's Inn, surveying the intolerable bricks and mortar, Mr. Guppy becomes conscious of a manly whisker emerging from the cloistered walk below and turning itself up in the direction of his face.	Продолжая смотреть в окно на погруженную в тень Старую площадь Линкольнс-Инна и окидывая взором опостылевшие кирпичные стены, выбеленные известкой, мистер Г аппи вдруг замечает внизу, под аркадой, чьи-то мужественные бакенбарды, которые выставились наружу и приподнялись, повернувшись в сторону его окна.
At the same time, a low whistle is wafted through the Inn and a suppressed voice cries,	В ту же секунду в Инне раздается негромкий свист, и приглушенный голос зовет:
"Hip!	-Эй!
Gup-py!"	Га-аппи!
"Why, you don't mean it!" says Mr. Guppy, aroused.	-Не может быть! - восклицает мистер Гаппи, оживляясь.
"Small!	- Смолл!
Here's Jobling!"	Да это Джоблинг!
Small's head looks out of window too and nods to Jobling.	Смолл тоже высовывается из окна и кивает Джоблингу.
"Where have you sprung up from?" inquires Mr. Guppy.	- Откуда ты взялся? - спрашивает мистер Гаппи.
"From the market-gardens down by Deptford.	- С огородов, что под Детфордом.
I can't stand it any longer.	Невтерпеж стало.
I must enlist.	Придется завербоваться в солдаты.
I say!	Слушай!
I wish you'd lend me half a crown.	Дай-ка мне в долг полкроны.
Upon my soul, I'm hungry."	Есть хочется невыносимо.
Jobling looks hungry and also has the appearance of having run to seed in the market-gardens down by Deptford.	Джоблинг явно изголодался, и лицо у него такое, словно, пожив на огородах под Детфордом, он совсем увял.
"I say!	- Слушай, Гаппи!
Just throw out half a crown if you have got one to spare.	Брось полкроны, если найдется.
I want to get some dinner."	Необходимо пообедать.
"Will you come and dine with me?" says Mr. Guppy, throwing out the coin, which Mr. Jobling catches neatly.	- Хочешь пообедать со мной? - спрашивает мистер Гаппи, бросая монету, которую мистер Джоблинг ловко подхватывает на лету.
"How long should I have to hold out?" says Jobling.	- А долго придется терпеть? - спрашивает Джоблинг.
"Not half an hour.	- Полчаса - и того меньше.
I am only waiting here till the enemy goes, returns Mr. Guppy, butting inward with his head.	Дай только дождаться, чтобы неприятель убрался восвояси, - отвечает мистер Гаппи, мотнув головой назад в комнату.

"What enemy?"	- Какой неприятель?
"A new one.	- Новичок.
Going to be articled.	Учится на клерка.
Will you wait?"	Подождешь?
"Can you give a fellow anything to read in the meantime?" says Mr. Jobling.	- Может, дашь мне чего-нибудь почитать для препровождения времени? - спрашивает мистер Джоблинг.
Smallweed suggests the law list.	Смоллуид предлагает "Список юристов".
But Mr. Jobling declares with much earnestness that he "can't stand it."	Но мистер Джоблинг с большим жаром заявляет, что "видеть его не может".
"You shall have the paper," says Mr. Guppy. "He shall bring it down.	- Когда так, бери газету, - говорит мистер Г аппи, -Смолл снесет ее тебе.
But you had better not be seen about here.	Только лучше не стой тут на виду.
Sit on our staircase and read.	Сядь у нас на лестнице и читай.
It's a quiet place."	Тут тихо-спокойно.
Jobling nods intelligence and acquiescence.	Джоблинг с понимающим видом утвердительно кивает.
The sagacious Smallweed supplies him with the newspaper and occasionally drops his eye upon him from the landing as a precaution against his becoming disgusted with waiting and making an untimely departure.	Сметливый Смоллуид снабжает его газетой и время от времени присматривает за ним с площадки, опасаясь, как бы ему не надоело ждать и он не улепетнул преждевременно.
At last the enemy retreats, and then Smallweed fetches Mr. Jobling up.	Наконец "неприятель" отступает, и Смоллуид ведет мистера Джоблинга наверх.
"Well, and how are you?" says Mr. Guppy, shaking hands with him.	- Ну, как поживаешь? - спрашивает мистер Г аппи, подавая ему руку.
"So, so.	-Так себе.
How are you?"	А ты как?
Mr. Guppy replying that he is not much to boast of, Mr. Jobling ventures on the question,	Мистер Г аппи отвечает, что особенно похвалиться нечем, и мистер Джоблинг осмеливается спросить:
"How is SHE?"	- А как она?
This Mr. Guppy resents as a liberty, retorting,	Мистер Гаппи воспринимает это как вольность и внушает:
"Jobling, there ARE chords in the human mind--" Jobling begs pardon.	- Джоблинг, в человеческой душе есть такие струны... Джоблинг извиняется.
"Any subject but that!" says Mr. Guppy with a gloomy enjoyment of his injury.	- Любые темы, только не эта! - говорит мистер Гаппи, мрачно наслаждаясь своей обидой.
"For there ARE chords, Jobling--"	- Ибо есть струны, Джоблинг...
Mr. Jobling begs pardon again.	Мистер Джоблинг снова извиняется.

During this short colloquy, the active Smallweed, who is of the dinner party, has written in legal characters on a slip of paper,	В течение этого краткого разговора деятельный Смоллуид, которому тоже предстоит принять участие в обеде, успел вывести писарским почерком на клочке бумаги:
"Return immediately."	"Вернемся немедленно".
This notification to all whom it may concern, he inserts in the letter-box, and then putting on the tall hat at the angle of inclination at which Mr. Guppy wears his, informs his patron that they may now make themselves scarce.	Он сует это объявление в щель почтового ящика, к сведению тех, кого оно может интересовать, затем надевает цилиндр, сдвигая его набекрень под тем углом, под каким мистер Гаппи обычно сдвигает свой, и уведомляет патрона, что теперь можно удирать.
Accordingly they betake themselves to a neighbouring dining-house, of the class known among its frequenters by the denomination slap-bang, where the waitress, a bouncing young female of forty, is supposed to have made some impression on the susceptible Smallweed, of whom it may be remarked that he is a weird changeling to whom years are nothing.	И вот все трое направляются в ближайший трактир того разряда, который завсегдатаи прозвали: "Лопай и хлопай!", и где служанка, сорокалетняя разбитная девица, как говорят, произвела впечатление на чувствительного Смоллуида, для которого, как для подмененных эльфами детей в сказках, возраст не имеет значения.
He stands precociously possessed of centuries of owlish wisdom.	Ведь этот преждевременно развившийся юноша уже овладел вековой мудростью сов.
If he ever lay in a cradle, it seems as if he must have lain there in a tail-coat.	Если он когда-нибудь и лежал в люльке, то, наверное, лежал в ней, облаченный во фрак.
He has an old, old eye, has Smallweed; and he drinks and smokes in a monkeyish way; and his neck is stiff in his collar; and he is never to be taken in; and he knows all about it, whatever it is.	Глаза у него, у этого Смоллуида, старые-престарые; пьет и курит он по-обезьяньи; шея у него сдавлена тугим воротником; его не проведешь - он знает все обо всем на свете.
In short, in his bringing up he has been so nursed by Law and Equity that he has become a kind of fossil imp, to account for whose terrestrial existence it is reported at the public offices that his father was John Doe and his mother the only female member of the Roe family, also that his first long-clothes were made from a blue bag.	Словом, суды Общего права и Справедливости так его воспитали, что он сделался чем-то вроде древнего, допотопного чертенка, а если теперь и живет на земле, то лишь потому, как острят в канцеляриях, что отцом его был Джон Доу, а матерью единственная женщина в семействе Роу, что же касается первых его пеленок, то их выкроили из синего мешка для хранения документов.
Into the dining-house, unaffected by the seductive show in the window of artificially whitened cauliflowers and poultry, verdant baskets of peas, coolly blooming cucumbers, and joints ready for the spit, Mr. Smallweed leads the way.	Не обращая внимания на провизию, соблазнительно разложенную в витрине трактира - подмазанную белилами цветную капусту и битую птицу, корзинки с зеленым горошком, прохладные спелые огурцы и куски мяса, нарезанные для вертела, мистер Смоллуид ведет спутников за собой.
They know him there and defer to him.	Здесь его все знают и уважают.
He has his favourite box, he bespeaks all the papers, he is down upon bald patriarchs, who keep them more than ten minutes afterwards.	Он кушает только в своем любимом отделении, требует себе все газеты и ругает тех лысых старцев, которые читают их дольше десяти минут.
It is of no use trying him with anything less than a full-sized "bread" or proposing to him any joint in cut unless it is in the very best cut.	Ему не подашь начатого хлебного пудинга и не предложишь куска мяса из вырезки, если это не самый лучший кусок.

In the matter of gravy he is adamant.	А насчет качества подливки он тверд как алмаз.
Conscious of his elfin power and submitting to his dread experience, Mr. Guppy consults him in the choice of that day's banquet, turning an appealing look towards him as the waitress repeats the catalogue of viands and saying	Зная его колдовскую силу и подчиняясь его огромной опытности, мистер Гаппи советуется с ним относительно выбора блюд для сегодняшнего банкета и, устремив на него молящий взор, в то время как служанка перечисляет яства, спрашивает:
"What do YOU take, Chick?"	- Что закажешь ты, Цып?
Chick, out of the profundity of his artfulness, preferring "veal and ham and French beans--and don't you forget the stuffing, Polly" (with an unearthly cock of his venerable eye), Mr. Guppy and Mr. Jobling give the like order.	Цып с видом глубокого знатока заказывает "ветчинно-телячий паштет и фасоль" и, демонически подмигнув старообразным оком, добавляет: - Да смотри, Полли, не забудь положить в паштет начинку! Мистер Гаппи и мистер Джоблинг заказывают то же самое.
Three pint pots of half-and-half are superadded.	Напитки - три пинты портера пополам с элем.
Quickly the waitress returns bearing what is apparently a model of the Tower of Babel but what is really a pile of plates and flat tin dish-covers.	Вскоре служанка возвращается и приносит нечто похожее на модель вавилонской башни, а на самом деле - стопку тарелок и плоских оловянных судков.
Mr. Smallweed, approving of what is set before him, conveys intelligent benignity into his ancient eye and winks upon her.	Мистер Смоллуид, одобрив все, что поставлено перед ним, подмигивает ей, придав своим древним очам благостно-понимающее выражение.
Then, amid a constant coming in, and going out, and running about, and a clatter of crockery, and a rumbling up and down of the machine which brings the nice cuts from the kitchen, and a shrill crying for more nice cuts down the speaking-pipe, and a shrill reckoning of the cost of nice cuts that have been disposed of, and a general flush and steam of hot joints, cut and uncut, and a considerably heated atmosphere in which the soiled knives and tablecloths seem to break out spontaneously into eruptions of grease and blotches of beer, the legal triumvirate appease their appetites.	И вот среди беспрестанно входящих и выходящих посетителей и снующей взад и вперед прислуги, под стук посуды, под лязг и грохот подъемника, спускающегося в кухню и поднимающего оттуда лучшие куски мяса из вырезки, под визгливые требования новых лучших кусков мяса, передаваемые вниз через переговорную трубу, под визгливые выкрикиванья цены тех лучших кусков мяса, которые уже съедены, в испарениях горячего кровяного мяса, разрезанного и неразрезанного, и в такой невыносимой жаре, что грязные ножи и скатерти, кажется, вот-вот извергнут из себя жир и пролитое пиво, триумвират юристов приступает к утолению своего аппетита.
Mr. Jobling is buttoned up closer than mere adornment might require.	Мистер Джоблинг застегнут плотнее, чем этого требует элегантность.
His hat presents at the rims a peculiar appearance of a glistening nature, as if it had been a favourite snail-promenade.	Поля его цилиндра так залоснились, как если бы улитки избрали их своим любимым местом для прогулок.
The same phenomenon is visible on some parts of his coat, and particularly at the seams.	Та же особенность свойственна некоторым частям его сюртука, особенно швам.
He has the faded appearance of a gentleman in embarrassed circumstances; even his light whiskers droop with something of a shabby air.	Вообще вид у мистера Джоблинга поблекший как у джентльмена в стесненных обстоятельствах; даже его белокурые бакенбарды несколько пообтрепались и уныло никнут.

His appetite is so vigorous that it suggests spare living for some little time back.	Аппетит у него такой ненасытный, словно все последнее время мистер Джоблинг питался отнюдь недосыта.
He makes such a speedy end of his plate of veal and ham, bringing it to a close while his companions are yet midway in theirs, that Mr. Guppy proposes another.	Он так стремительно управляется со своей порцией паштета из ветчины и телятины, что одолевает ее раньше, чем его сотрапезники успели съесть половину своих, и мистер Г аппи предлагает ему заказать еще порцию.
"Thank you, Guppy," says Mr. Jobling, "I really don't know but what I WILL take another."	- Спасибо, Г аппи, - говорит мистер Джоблинг, -право, не знаю, хочется ли мне еще.
Another being brought, he falls to with great goodwill.	Но когда приносят вторую порцию, он уплетает ее с величайшей охотой.
Mr. Guppy takes silent notice of him at intervals until he is half way through this second plate and stops to take an enjoying pull at his pint pot of half-and-half (also renewed) and stretches out his legs and rubs his hands.	Мистер Гаппи поглядывает на него, не говоря ни слова; но вот мистер Джоблинг, наполовину опустошив вторую тарелку, перестает есть, чтобы с наслаждением отпить портера с элем из кружки (также наполненной заново), вытягивает ноги и потирает руки.
Beholding him in which glow of contentment, Mr. Guppy says,	Заметив, что он сияет довольством, мистер Г аппи говорит:
"You are a man again, Tony!"	- Теперь ты опять стал человеком, Тони!
"Well, not quite yet," says Mr. Jobling.	- Ну, не совсем еще, - возражает мистер Джоблинг.
"Say, just born."	- Скажи лучше - новорожденным младенцем.
"Will you take any other vegetables?	- Хочешь еще овощей?
Grass?	Салата?
Peas?	Горошка?
Summer cabbage?"	Ранней капусты?
"Thank you, Guppy," says Mr. Jobling.	- Спасибо, Гаппи, - отвечает мистер Джоблинг.
"I really don't know but what I WILL take summer cabbage."	- Право, не знаю, хочется ли мне ранней капусты.
Order given; with the sarcastic addition (from Mr. Smallweed) of	Блюдо заказывают с саркастическим наставлением (исходящим от мистера Смоллуида):
"Without slugs, Polly!"	"Только без слизняков, Полли!"
And cabbage produced.	И капусту приносят.
"I am growing up, Guppy," says Mr. Jobling, plying his knife and fork with a relishing steadiness.	-Я расту, Гаппи! - говорит мистер Джоблинг, орудуя ножом и вилкой степенно, но с наслаждением.
"Glad to hear it."	- Рад слышать.
"In fact, I have just turned into my teens," says Mr. Jobling.	- Пожалуй, мне уж лет за десять перевалило, -говорит мистер Джоблинг.

He says no more until he has performed his task, which he achieves as Messrs. Guppy and Smallweed finish theirs, thus getting over the ground in excellent style and beating those two gentlemen easily by a veal and ham and a cabbage.	Больше он ничего не говорит, пока не кончает своей работы, что ему удается сделать как раз к тому времени, когда мистер Г аппи и мистер Смоллуид кончают свою, и, таким образом, он в превосходном стиле достигает финиша, без труда обогнав двух других джентльменов на один ветчинно-телячий паштет и одну порцию капусты.
"Now, Small," says Mr. Guppy, "what would you recommend about pastry?"	- А теперь, Смолл, что ты порекомендуешь на третье? - спрашивает мистер Гаппи.
"Marrow puddings," says Mr. Smallweed instantly.	- Пудинг с костным мозгом, - без запинки отвечает мистер Смоллуид.
"Aye, aye!" cries Mr. Jobling with an arch look.	- Ну и ну! - восклицает мистер Джоблинг с хитрым видом.
"You're there, are you?	- Вот ты как, а?
Thank you, Mr. Guppy, I don't know but what I WILL take a marrow pudding."	Спасибо, мистер Гаппи, но я, право, не знаю, хочется ли мне пудинга с костным мозгом.
Three marrow puddings being produced, Mr. Jobling adds in a pleasant humour that he is coming of age fast.	Приносят три пудинга, и мистер Джоблинг шутя отмечает, что быстро близится к совершеннолетию.
To these succeed, by command of Mr. Smallweed, "three Cheshires," and to those "three small rums."	Затем, по приказанию мистера Смоллуида, подают "три сыра-честера", а потом "три рома с водой".
This apex of the entertainment happily reached, Mr. Jobling puts up his legs on the carpeted seat (having his own side of the box to himself), leans against the wall, and says,	Счастливо добравшись до этой вершины пиршества, мистер Джоблинг кладет ноги на покрытую ковром скамью (он один занимает целую сторону отделения) и, прислонившись к стене, говорит:
"I am grown up now, Guppy.	- Теперь я взрослый, Гаппи.
I have arrived at maturity."	Я достиг зрелости.
"What do you think, now," says Mr. Guppy, "about--you don't mind Smallweed?"	- А что ты теперь думаешь, - спрашивает мистер Гаппи, - насчет... ты не стесняешься Смоллуида?
"Not the least in the worid.	- Ничуть.
I have the pleasure of drinking his good health."	Даже с удовольствием выпью за его здоровье.
"Sir, to you!" says Mr. Smallweed.	- За ваше, сэр! - откликается мистер Смоллуид.
"I was saying, what do you think NOW," pursues Mr. Guppy, "of enlisting?"	- Я хотел спросить, - продолжает мистер Г аппи, -что думаешь ты теперь насчет вербовки в солдаты?
"Why, what I may think after dinner," returns Mr. Jobling, "is one thing, my dear Guppy, and what I may think before dinner is another thing.	- Что я думаю после обеда, - отвечает мистер Джоблинг, - это одно, дорогой Гаппи, а что я думаю до обеда - это совсем другое.
Still, even after dinner, I ask myself the question, What am I to do?	Но даже после обеда я спрашиваю себя: что мне делать?
How am I to live?	Чем мне жить?

Ill fo manger, you know," says Mr. Jobling, pronouncing that word as if he meant a necessary fixture in an English stable.	Иль фо манжет, знаете ли, - объясняет мистер Джоблинг, причем произносит последнее слово так, как будто говорит об одной из принадлежностей мужского костюма.
"Ill fo manger.	- Иль фо манжет.
That's the French saying, and mangering is as necessary to me as it is to a Frenchman.	Это французская поговорка, а мне нужно "манжет" не меньше, чем какому-нибудь французику.
Or more so."	Скорей даже больше.
Mr. Smallweed is decidedly of opinion "much more so."	Мистер Смоллуид твердо убежден, что "значительно больше".
"If any man had told me," pursues Jobling, "even so lately as when you and I had the frisk down in Lincolnshire, Guppy, and drove over to see that house at Castle Wold--"	- Скажи мне кто-нибудь, - продолжает Джоблинг, - да хотя бы не дальше, чем в тот день, когда мы с тобой, Г аппи, махнули в Линкольншир и поехали осматривать дом в Касл-Уолде...
Mr. Smallweed corrects him--Chesney Wold.	- Чесни-Уолде, - поправляет его мистер Смоллуид.
"Chesney Wold. (I thank my honourable friend for that cheer.) If any man had told me then that I should be as hard up at the present time as I literally find myself, I should have--well, I should have pitched into him," says Mr. Jobling, taking a little rum-and-water with an air of desperate resignation;	- В Чесни-Уолде (благодарю моего почтенного друга за поправку). Скажи мне кто-нибудь, что я окажусь в таком отчаянном положении, в какое буквально попал теперь, я... ну, я бы его отделал, -говорит мистер Джоблинг, глотнув разбавленного водой рома с видом безнадежной покорности судьбе.
"I should have let fly at his head."	- Я бы ему шею свернул!
"Still, Tony, you were on the wrong side of the post then," remonstrates Mr. Guppy.	- И все же, Тони, ты и тогда был в пиковом положении, - внушает ему мистер Гаппи.
"You were talking about nothing else in the gig."	- Ты тогда в шарабане только про это и твердил.
"Guppy," says Mr. Jobling, "I will not deny it.	- Г аппи, я этого не отрицаю, - говорит мистер Джоблинг.
I was on the wrong side of the post.	- Я действительно был в пиковом положении.
But I trusted to things coming round."	Но я надеялся, что авось все сгладится.
That very popular trust in flat things coming round!	Ох, уж это столь распространенное убеждение в том, что всякие шероховатости "сгладятся"!
Not in their being beaten round, or worked round, but in their "coming" round!	Не в том, что их обстрогают или отшлифуют, а в том, что они "сами сгладятся"!
As though a lunatic should trust in the world's "coming" triangular!	Так иному сумасшедшему все вещи кажутся полированными!
"I had confident expectations that things would come round and be all square," says Mr. Jobling with some vagueness of expression and perhaps of meaning too.	- Я так надеялся, что все сгладится и наладится, -говорит мистер Джоблинг, слегка заплетающимся языком выражая свои мысли, которые тоже, пожалуй, заплетаются.
"But I was disappointed.	- Но пришлось разочароваться.
They never did.	Ничего не наладилось.

And when it came to creditors making rows at the office and to people that the office dealt with making complaints about dirty trifles of borrowed money, why there was an end of that connexion.	А когда дошло до того, что кредиторы мои принялись скандалить у нас в конторе, а люди, с которыми контора имела дела, стали жаловаться на какие-то пустяки - будто я занимал у них деньги, - ну, тут и пришел конец моей службе.
And of any new professional connexion too, for if I was to give a reference to-morrow, it would be mentioned and would sew me up.	Да и всякой новой службе тоже, - ведь если мне завтра понадобится рекомендация, все это в нее запишут, чем доконают меня окончательно.
Then what's a fellow to do?	Так что же мне с собой делать?
I have been keeping out of the way and living cheap down about the market-gardens, but what's the use of living cheap when you have got no money?	Я скрылся во мраке неизвестности, жил скромно, на огородах; но какой толк жить скромно, когда нет денег?
You might as well live dear."	С тем же успехом можно было бы жить шикарно.
"Better," Mr. Smallweed thinks.	- Даже с большим, - полагает мистер Смоллуид.
"Certainly.	- Конечно.
It's the fashionable way; and fashion and whiskers have been my weaknesses, and I don't care who knows it," says Mr. Jobling.	Так и живут в высшем свете; а высший свет и бакенбарды всегда были моей слабостью, и мне наплевать, если кто-нибудь об этом знает, -говорит мистер Джоблинг.
"They are great weaknesses--Damme, sir, they are great.	- Это - возвышенная слабость, будь я проклят, сэр, возвышенная.
Well," proceeds Mr. Jobling after a defiant visit to his rum-and- water, "what can a fellow do, I ask you, BUT enlist?"	Ну! - продолжает мистер Джоблинг, с вызывающим видом глотнув еще рома, - что же мне с собой делать, спрошу я вас, как не завербоваться в солдаты?
Mr. Guppy comes more fully into the conversation to state what, in his opinion, a fellow can do.	Мистер Гаппи, решив принять более деятельное участие в разговоре, разъясняет, что именно, по его мнению, можно сделать.
His manner is the gravely impressive manner of a man who has not committed himself in life otherwise than as he has become the victim of a tender sorrow of the heart.	Он говорит серьезным и внушительным тоном человека, который еще ничем себя не уронил в жизни - разве что сделался жертвой своих нежных чувств и сердечных горестей.
"Jobling," says Mr. Guppy, "myself and our mutual friend Smallweed--"	- Джоблинг, - начинает мистер Г аппи, - я и наш общий друг Смоллуид...
Mr. Smallweed modestly observes,	(Мистер Смоллуид скромно вставляет:
"Gentlemen both!" and drinks.	"Оба джентльмены!", после чего делает глоток.)
"--Have had a little conversation on this matter more than once since you--"	- Мы не раз беседовали на эту тему, с тех пор как ты...
"Say, got the sack!" cries Mr. Jobling bitterly.	- Скажи: получил по шеям! - с горечью восклицает мистер Джоблинг.
"Say it, Guppy.	- Скажи, Гаппи.
You mean it."	Ведь ты именно это хотел сказать.
"No-o-o!	- Нн-е-ет!

Left the Inn," Mr. Smallweed delicately suggests.	Бросил службу в Инне, - деликатно подсказывает мистер Смоллуид.
"Since you left the Inn, Jobling," says Mr. Guppy; "and I have mentioned to our mutual friend Smallweed a plan I have lately thought of proposing.	- С тех пор как ты бросил службу в Инне, Джоблинг, - говорит мистер Гаппи, - и я говорил нашему общему другу Смоллуиду об одном проекте, который на днях собирался тебе предложить.
You know Snagsby the stationer?"	Ты знаешь Снегсби, того, что держит писчебумажную лавку?
"I know there is such a stationer," returns Mr. Jobling.	- Знаю, что есть такой, - отвечает мистер Джоблинг.
"He was not ours, and I am not acquainted with him."	- Но он не был нашим поставщиком, и я незнаком с ним.
"He IS ours, Jobling, and I AM acquainted with him," Mr. Guppy retorts.	- А с нами он ведет дела, и я с ним знаком, -говорит мистер Гаппи.
"Well, sir!	- Так вот, сэр!
I have lately become better acquainted with him through some accidental circumstances that have made me a visitor of his in private life.	На днях мне довелось познакомиться с ним еще короче, так как непредвиденный случай привел меня к нему в дом.
Those circumstances it is not necessary to offer in argument.	Сейчас незачем рассказывать об этом случае.
They may--or they may not--have some reference to a subject which may--or may not--have cast its shadow on my existence."	Быть может, он имеет, - а может быть, и нет, -отношение к обстоятельствам, которые, быть может, набросили тень, - а может быть, и нет, - на мое существование.
As it is Mr. Guppy's perplexing way with boastful misery to tempt his particular friends into this subject, and the moment they touch it, to turn on them with that trenchant severity about the chords in the human mind, both Mr. Jobling and Mr. Smallweed decline the pitfall by remaining silent.	У мистера Г аппи есть коварная привычка хвастаться своими горестями, соблазняя закадычных друзей завести разговор об упомянутых обстоятельствах, а как только друзья коснутся этой темы, накидываться на них с беспощадной суровостью, напоминая о струнах в человеческой душе; поэтому мистер Джоблинг и мистер Смоллуид обходят западню, сохраняя молчание.
"Such things may be," repeats Mr. Guppy, "or they may not be.	- Все это может быть, а может и не быть, -повторяет мистер Гаппи.
They are no part of the case.	- Но не в этом дело.
It is enough to mention that both Mr. and Mrs. Snagsby are very willing to oblige me and that Snagsby has, in busy times, a good deal of copying work to give out.	Достаточно тебе знать, что мистер и миссис Снегсби очень охотно сделают мне одолжение и что мистер Снегсби в горячую пору сдает много переписки на сторону.
He has all Tulkinghorn's, and an excellent business besides.	Через его руки проходит вся переписка для Талкингхорна, бывают и другие выгодные заказы.
I believe if our mutual friend Smallweed were put into the box, he could prove this?"	Я уверен, что, если бы нашего общего друга Смоллуида допросили на суде, он подтвердил бы это.

Mr. Smallweed nods and appears greedy to be sworn.	Мистер Смоллуид кивает и, как видно, жаждет, чтобы его привели к присяге.
"Now, gentlemen of the jury," says Mr. Guppy, "--I mean, now, Jobling--you may say this is a poor prospect of a living.	- Ну-с, джентльмены присяжные, - говорит мистер Гаппи, - то бишь ну, Джоблинг, ты, может быть, скажешь, что это незавидный образ жизни.
Granted.	Согласен.
But it's better than nothing, and better than enlistment.	Но это лучше, чем ничего, и лучше, чем солдатчина.
You want time.	Тебе необходимо переждать непогоду.
There must be time for these late affairs to blow over.	Нужно время, чтобы забылись твои недавние истории.
You might live through it on much worse terms than by writing for Snagsby."	И смотри - как бы тебе не пришлось провести это время похуже, чем в работе по переписке для Снегсби.
Mr. Jobling is about to interrupt when the sagacious Smallweed checks him with a dry cough and the words,	Мистер Джоблинг хочет прервать мистера Г аппи, но проницательный Смоллуид останавливает его сухим кашлем и словами:
"Hem!	- Ишь ты!
Shakspeare!"	Говорит, как пишет, - ни дать ни взять Шекспир!
"There are two branches to this subject, Jobling," says Mr. Guppy.	- Вопрос делится на два пункта, Джоблинг, -продолжает мистер Гаппи.
"That is the first.	- Это первый.
I come to the second.	Перехожу ко второму.
You know Krook, the Chancellor, across the lane.	Ты знаешь Крука, по прозвищу "Канцлер", проживающего на той стороне Канцлерской улицы?
Come, Jobling," says Mr. Guppy in his encouraging cross-examination-tone, "I think you know Krook, the Chancellor, across the lane?"	Да ну же, Джоблинг, ты, конечно, знаешь Крука, по кличке - "Канцлер", - того, что живет на той стороне Канцлерской улицы, - настаивает мистер Гаппи понукающим тоном следователя, который ведет допрос.
"I know him by sight," says Mr. Jobling.	- Я знаю его в лицо, - говорит мистер Джоблинг.
"You know him by sight.	- Знаешь в лицо.
Very well.	Очень хорошо.
And you know little Flite?"	А ты знаешь старушку Флайт?
"Everybody knows her," says Mr. Jobling.	- Ее все знают, - отвечает мистер Джоблинг.
"Everybody knows her. VERY well.	- Ее все знают. Оч-чень хорошо.
Now it has been one of my duties of late to pay Flite a certain weekly allowance, deducting from it the amount of her weekly rent, which I have paid (in consequence of instructions I have received) to Krook himself, regularly in her presence.	Так вот, с недавнего времени в число моих обязанностей входит выдача этой самой Флайт недельного денежного пособия с вычетом из него недельной квартирной платы, каковую я (согласно полученным мною инструкциям) регулярно вручаю самому Круку в присутствии Флайт.

This has brought me into communication with Krook and into a knowledge of his house and his habits.	Поэтому мне пришлось завязать знакомство с Круком, и я теперь знаю, какой у него дом и какие привычки.
I know he has a room to let.	Мне известно, что у него сдается комната.
You may live there at a very low charge under any name you like, as quietly as if you were a hundred miles off.	Ты мог бы ее снять задешево и жить в ней под любым именем так же спокойно, как в ста милях от города.
He'll ask no questions and would accept you as a tenant at a word from me-- before the clock strikes, if you chose.	Он не будет задавать никаких вопросов и возьмет тебя в квартиранты по одному моему слову - хоть сию секунду, если хочешь.
And I tell you another thing, Jobling," says Mr. Guppy, who has suddenly lowered his voice and become familiar again, "he's an extraordinary old chap--always rummaging among a litter of papers and grubbing away at teaching himself to read and write, without getting on a bit, as it seems to me.	И вот еще что я скажу тебе, Джоблинг, -продолжает мистер Гаппи, внезапно понижая голос и снова переходя на дружеский тон, - это какой-то необыкновенный старикан... вечно роется в кипах каких-то бумаг, всеми силами старается научиться читать и писать, но, кажется, без всякого успеха.
He is a most extraordinary old chap, sir.	Совершенно необычайный старикашка, сэр.
I don't know but what it might be worth a fellow's while to look him up a bit."	Не знаю, пожалуй, стоило бы последить за ним немножко.
"You don't mean--" Mr. Jobling begins.	-Ты хочешь сказать... - начинает мистер Джоблинг.
"I mean," returns Mr. Guppy, shrugging his shoulders with becoming modesty, "that I can't make him out.	- Я хочу сказать, что даже я не могу его раскусить, - объясняет мистер Гаппи, пожимая плечами с подобающей скромностью.
I appeal to our mutual friend Smallweed whether he has or has not heard me remark that I can't make him out."	- Прошу нашего общего друга Смоллуида дать показание, слышал он или нет, как я говорил, что не могу раскусить Крука?
Mr. Smallweed bears the concise testimony,	Мистер Смоллуид дает весьма краткое показание:
"A few!"	- Несколько раз.
"I have seen something of the profession and something of life, Tony," says Mr. Guppy, "and it's seldom I can't make a man out, more or less.	- Я кое-что понимаю в своей профессии и кое-что понимаю в жизни, Тони, - говорит мистер Гаппи, -и мне лишь редко не удается раскусить человека в той или иной степени.
But such an old card as this, so deep, so sly, and secret (though I don't believe he is ever sober), I never came across.	Но с таким старым чудаком, как он, с таким скрытным, хитрым, замкнутым (хотя трезвым он, кажется, никогда не бывает) я в жизни не встречался.
Now, he must be precious old, you know, and he has not a soul about him, and he is reported to be immensely rich; and whether he is a smuggler, or a receiver, or an unlicensed pawnbroker, or a money-lender--all of which I have thought likely at different times--it might pay you to knock up a sort of knowledge of him.	Ну-с, лет ему, должно быть, немало, а близких у него нет ни единой души, и поговаривают, будто он страшно богат; но кто бы он ни был -контрабандист, или скупщик краденого, или беспатентный содержатель ссудной кассы, или ростовщик (а я в разное время подозревал, что он занимается либо тем, либо другим), ты, может статься, сумеешь извлечь кое-какую выгоду для себя, если хорошенько его прощупаешь.

I don't see why you shouldn't go in for it, when everything else suits."	Не вижу, почему бы тебе не заняться этим, если все прочие условия подходят.
Mr. Jobling, Mr. Guppy, and Mr. Smallweed all lean their elbows on the table and their chins upon their hands, and look at the ceiling.	Мистер Джоблинг, мистер Г аппи и мистер Смоллуид опираются локтями на стол, а подбородками на руки и устремляют глаза в потолок.
After a time, they all drink, slowly lean back, put their hands in their pockets, and look at one another.	Немного погодя все они выпивают, медленно откидываются назад, засовывают руки в карманы и переглядываются.
"If I had the energy I once possessed, Tony!" says Mr. Guppy with a sigh.	- Если бы только была у меня моя прежняя энергия, Тони! - говорит мистер Гаппи со вздохом.
"But there are chords in the human mind--"	- Но в человеческой душе есть такие струны...
Expressing the remainder of the desolate sentiment in rum-and- water, Mr. Guppy concludes by resigning the adventure to Tony Jobling and informing him that during the vacation and while things are slack, his purse, "as far as three or four or even five pound goes," will be at his disposal.	Оборвав эту грустную фразу на половине, мистер Гаппи пьет ром с водой и заканчивает свою речь передачей дела в руки Тони Джоблинга, добавив, что до конца каникул, пока в делах застой, его кошелек "в размере до трех, четырех и даже пяти фунтов, уж коли на то пошло", предоставляется в распоряжение Тони.
"For never shall it be said," Mr. Guppy adds with emphasis, "that William Guppy turned his back upon his friend!"	- Пусть никто не посмеет сказать, что Уильям Гаппи повернулся спиной к другу! - с жаром изрекает мистер Гаппи.
The latter part of the proposal is so directly to the purpose that Mr. Jobling says with emotion,	Последнее предложение мистера Гаппи попало прямо в точку, и взволнованный мистер Джоблинг просит:
"Guppy, my trump, your fist!"	- Гаппи, твою лапу, благодетель ты мой!
Mr. Guppy presents it, saying,	Мистер Гаппи протягивает ему руку со словами:
"Jobling, my boy, there it is!"	- Вот она, Джоблинг, друг!
Mr. Jobling returns, "Guppy, we have been pals now for some years!"	- Г аппи, сколько уж лет нас с тобой водой не разольешь! - вспоминает мистер Джоблинг.
Mr. Guppy replies, "Jobling, we have."	- Да, Джоблинг, что и говорить! - соглашается мистер Гаппи.
They then shake hands, and Mr. Jobling adds in a feeling manner,	Они трясут друг другу руки, потом мистер Джоблинг говорит с чувством:
"Thank you, Guppy, I don't know but what I WILL take another glass for old acquaintance sake."	- Спасибо тебе, Гаппи, но, право, не знаю, хочется ли мне выпить еще стаканчик ради старого знакомства.
"Krook's last lodger died there," observes Mr. Guppy in an incidental way.	- Прежний жилец Крука умер в этой комнате, -роняет мистер Гаппи как бы мимоходом.
"Did he though!" says Mr. Jobling.	- Да неужели? - удивляется мистер Джоблинг.
"There was a verdict.	- Было произведено дознание.
Accidental death.	Вынесли решение: скоропостижная смерть.
You don't mind that?"	Это тебя не пугает?

"No," says Mr. Jobling, "I don't mind it; but he might as well have died somewhere else.	- Нет, - отвечает мистер Джоблинг, - это меня не пугает, хотя он прекрасно мог бы умереть где-нибудь в другом месте.
It's devilish odd that he need go and die at MY place!"	Чертовски странно, что ему взбрело в голову умереть именно в моей комнате!
Mr. Jobling quite resents this liberty, several times returning to it with such remarks as,	Мистер Джоблинг весьма возмущен подобной вольностью и несколько раз возвращается к этой теме, отпуская такие, например, замечания:
"There are places enough to die in, I should think!" or,	"Ведь на свете немало мест, где можно умереть!" или
"He wouldn't have liked my dying at HIS place, I dare say!"	"Умри я в его комнате, он бы не очень-то обрадовался, надо полагать!"
However, the compact being virtually made, Mr. Guppy proposes to dispatch the trusty Smallweed to ascertain if Mr. Krook is at home, as in that case they may complete the negotiation without delay.	Как бы то ни было, соглашение уже заключено, и мистер Г аппи предлагает послать верного Смоллуида узнать, дома ли мистер Крук, ибо, если он дома, можно будет закончить дело без дальнейших проволочек.
Mr. Jobling approving, Smallweed puts himself under the tall hat and conveys it out of the dining-rooms in the Guppy manner.	Мистер Джоблинг соглашается, а Смоллуид становится под свой высоченный цилиндр и выносит его из трактира точь-в-точь, как это обычно делает Гаппи.
He soon returns with the intelligence that Mr. Krook is at home and that he has seen him through the shop-door, sitting in the back premises, sleeping "like one o'clock."	Вскоре он возвращается с известием, что мистер Крук дома и в открытую дверь его лавки видно, как он сидит в задней каморке и спит "как мертвый".
"Then I'll pay," says Mr. Guppy, "and we'll go and see him.	- Так я расплачусь, а потом пойдем повидаемся с ним, - говорит мистер Гаппи.
Small, what will it be?"	- Смолл, сколько с нас причитается?
Mr. Smallweed, compelling the attendance of the waitress with one hitch of his eyelash, instantly replies as follows:	Мистер Смоллуид, подозвав служанку одним взмахом ресниц, выпаливает без запинки:
"Four veals and hams is three, and four potatoes is three and four, and one summer cabbage is three and six, and three marrows is four and six, and six breads is five, and three Cheshires is five and three, and four half-pints of half-and-half is six and three, and four small rums is eight and three, and three Pollys is eight and six.	- Четыре ветчинно-телячьих паштета - три шиллинга; плюс четыре картофеля - три шиллинга и четыре пенса; плюс одна капуста - три шиллинга и шесть пенсов; плюс три пудинга -четыре и шесть; плюс шесть раз хлеб - пять шиллингов; плюс три сыра-честера - пять и три; плюс четыре пинты портера с элем - шесть и три; плюс четыре рома с водой - восемь и три, плюс три "на-чай" Полли - восемь и шесть.
Eight and six in half a sovereign, Polly, and eighteenpence out!"	Итого восемь шиллингов шесть пенсов; вот тебе полсоверена, Полли, - сдачи восемнадцать пенсов!

Not at all excited by these stupendous calculations, Smallweed dismisses his friends with a cool nod and remains behind to take a little admiring notice of Polly, as opportunity may serve, and to read the daily papers, which are so very large in proportion to himself, shorn of his hat, that when he holds up the Times to run his eye over the columns, he seems to have retired for the night and to have disappeared under the bedclothes.	Ничуть не утомленный этими сложнейшими подсчетами, мистер Смоллуид прощается с приятелями холодным кивком, а сам остается в трактире, чтобы приволокнуться за Полли, если представится случай, и прочитать свежие газеты, которые чуть ли не больше его самого, - сейчас он без цилиндра, - так что, когда он держит перед собой "Таймс", пробегая глазами газетные столбцы, кажется, будто он улегся спать и с головой укрылся одеялом.
Mr. Guppy and Mr. Jobling repair to the rag and bottle shop, where they find Krook still sleeping like one o'clock, that is to say, breathing stertorously with his chin upon his breast and quite insensible to any external sounds or even to gentle shaking.	Мистер Гаппи и мистер Джоблинг направляются в лавку старьевщика, где Крук все еще спит "как мертвый", точнее - храпит, уткнув подбородок в грудь, не слыша никаких звуков и даже не чувствуя, как его легонько трясут.
On the table beside him, among the usual lumber, stand an empty gin- bottle and a glass.	На столе рядом с ним, посреди прочего хлама, стоит пустая бутылка из-под джина и стакан.
The unwholesome air is so stained with this liquor that even the green eyes of the cat upon her shelf, as they open and shut and glimmer on the visitors, look drunk.	Нездоровый воздух в каморке так проспиртован, что даже зеленые глаза кошки, расположившейся на полке, кажутся пьяными, когда она то открывает их, то закрывает, то поблескивает ими на посетителей.
"Hold up here!" says Mr. Guppy, giving the relaxed figure of the old man another shake.	- Эй, вставайте же! - взывает мистер Г аппи к старику, снова встряхивая его поникшее тело.
"Mr. Krook!	- Мистер Крук!
Halloa, sir!"	Хелло, сэр!
But it would seem as easy to wake a bundle of old clothes with a spirituous heat smouldering in it.	Но разбудить его, как видно, не легче, чем разбудить узел старого платья, пропитанный спиртом и пышущий жаром.
"Did you ever see such a stupor as he falls into, between drink and sleep?" says Mr. Guppy.	- Не то спит, не то пьян вдрызг - видал ты такой столбняк? - говорит мистер Гаппи.
"If this is his regular sleep," returns Jobling, rather alarmed, "it'll last a long time one of these days, I am thinking."	- Если он всегда так спит, - отзывается Джоблинг, несколько встревоженный, - как бы ему когда-нибудь не пришлось заснуть навеки.
"It's always more like a fit than a nap," says Mr. Guppy, shaking him again.	- Больше похоже на обморок, чем на сон, -говорит мистер Гаппи, снова встряхивая старика.
"Halloa, your lordship!	- Хелло, ваша милость!
Why, he might be robbed fifty times over!	Да его тут пятьдесят раз ограбить можно!
Open your eyes!"	Откройте глаза!
After much ado, he opens them, but without appearing to see his visitors or any other objects.	Они долго возятся со стариком, и он, наконец, открывает глаза, но как будто ничего не видит -даже посетителей.
Though he crosses one leg on another, and folds his hands, and several times closes and opens his parched lips, he seems to all intents and purposes as insensible as before.	Он закидывает ногу на ногу, складывает руки, жует потрескавшимися губами, но кажется столь же нечувствительным ко всему окружающему, как и раньше.

"He is alive, at any rate," says Mr. Guppy.	- Во всяком случае, он жив, - говорит мистер Гаппи.
"How are you, my Lord Chancellor.	- Как поживаете, милорд-канцлер?
I have brought a friend of mine, sir, on a little matter of business."	Я привел к вам своего приятеля по одному дельцу.
The old man still sits, often smacking his dry lips without the least consciousness.	Старик сидит смирно, чмокая сухими губами, но не проявляя никаких признаков сознания.
After some minutes he makes an attempt to rise.	Спустя несколько минут он делает попытку встать.
They help him up, and he staggers against the wall and stares at them.	Приятели помогают ему, и он, пошатываясь, встает и, прислонившись к стене, смотрит на них, выпучив глаза.
"How do you do, Mr. Krook?" says Mr. Guppy in some discomfiture.	- Как поживаете, мистер Крук? - повторяет мистер Гаппи, несколько растерявшись.
"How do you do, sir?	- Как поживаете, сэр?
You are looking charming, Mr. Krook.	У вас прекрасный вид, мистер Крук.
I hope you are pretty well?"	Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
The old man, in aiming a purposeless blow at Mr. Guppy, or at nothing, feebly swings himself round and comes with his face against the wall.	Старик бесцельно замахивается не то на мистера Гаппи, не то в Пустое пространство и, с трудом повернувшись, припадает лицом к стене.
So he remains for a minute or two, heaped up against it, and then staggers down the shop to the front door.	Так он стоит минуты две, прижимаясь к стене всем телом, потом ковыляет, пошатываясь, через всю лавку к наружной двери.
The air, the movement in the court, the lapse of time, or the combination of these things recovers him.	Воздух, движение в переулке, время или все это вместе, наконец, приводит его в себя.
He comes back pretty steadily, adjusting his fur cap on his head and looking keenly at them.	Он возвращается довольно твердыми шагами, поправляет на голове меховую шапку и острым взглядом смотрит на посетителей.
"Your servant, gentlemen; I've been dozing.	- Ваш покорный слуга, джентльмены; я задремал!
Hi!	Ха!
I am hard to wake, odd times."	Иной раз трудновато бывает меня разбудить.
"Rather so, indeed, sir," responds Mr. Guppy.	- Пожалуй, что так, сэр, - подтверждает мистер Гаппи.
"What?	- Как!
You've been a-trying to do it, have you?" says the suspicious Krook.	Разве вы пытались меня разбудить, а? -спрашивает подозрительный Крук.
"Only a little," Mr. Guppy explains.	- Немножко, - объясняет мистер Гаппи.
The old man's eye resting on the empty bottle, he takes it up, examines it, and slowly tilts it upside down.	Случайно заметив пустую бутылку, старик берет ее в руки, осматривает и медленно опрокидывает вверх дном.
"I say!" he cries like the hobgoblin in the story.	- Что такое! - кричит он, словно злой кобольд в сказке.

"Somebody's been making free here!"	- Кто-то здесь самовольно угостился!
"I assure you we found it so," says Mr. Guppy.	- Когда мы пришли, она уже была пустая, уверяю вас, - говорит мистер Гаппи.
"Would you allow me to get it filled for you?"	- Вы разрешите мне снова наполнить ее для вас?
"Yes, certainly I would!" cries Krook in high glee.	-Еще бы, конечно разрешу! - восклицает Крук в восторге.
"Certainly I would!	- Конечно разрешу!
Don't mention it!	Нечего и говорить!
Get it filled next door--Sol's Arms--the Lord Chancellor's fourteenpenny.	Ступайте в "Солнечный герб"... это здесь близехонько... возьмите "лорд-канцлерский" джин, четырнадцать пенсов бутылка.
Bless you, they know ME!"	Будьте спокойны, кого-кого, а меня там знают!
He so presses the empty bottle upon Mr. Guppy that that gentleman, with a nod to his friend, accepts the trust and hurries out and hurries in again with the bottle filled.	Он так навязчиво сует мистеру Гаппи бутылку, что этот джентльмен, согласившись выполнить поручение, поспешно уходит, кивнув другу, и столь же поспешно возвращается с полной бутылкой.
The old man receives it in his arms like a beloved grandchild and pats it tenderly.	Старик берет ее на руки, словно любимого внука, и нежно поглаживает.
"But, I say," he whispers, with his eyes screwed up, after tasting it, "this ain't the Lord Chancellor's fourteenpenny.	- Что такое? - шепчет он, отпив из бутылки и прищурив глаза. - Да это вовсе не "лорд-канцлерский" - четырнадцать пенсов бутылка.
This is eighteenpenny!"	Этот стоит дороже - восемнадцать пенсов!
"I thought you might like that better," says Mr. Guppy.	- Я думал, он вам больше по вкусу, - говорит мистер Гаппи.
"You're a nobleman, sir," returns Krook with another taste, and his hot breath seems to come towards them like a flame.	- Вы благородный человек, сэр, - отзывается Крук, сделав еще глоток и пахнув на приятелей своим горячим, как пламя, дыханием.
"You're a baron of the land."	- Вы прямо владетельный барон какой-то.
Taking advantage of this auspicious moment, Mr. Guppy presents his friend under the impromptu name of Mr. Weevle and states the object of their visit.	Пользуясь удобным моментом, мистер Г аппи представляет своего друга под первым попавшимся именем, как "мистера Уивла", и объясняет, с какой целью они пришли.
Krook, with his bottle under his arm (he never gets beyond a certain point of either drunkenness or sobriety), takes time to survey his proposed lodger and seems to approve of him.	Крук с бутылкой под мышкой (он никогда не бывает ни совсем пьяным, ни вполне трезвым) не спеша разглядывает предложенного ему квартиранта и как будто остается доволен им.
"You'd like to see the room, young man?" he says.	- Хотите посмотреть комнату, молодой человек? -говорит он.
"Ah! It's a good room!	- Отличная комната!
Been whitewashed.	Недавно побелили.
Been cleaned down with soft soap and soda.	Вымыли ее мылом и содой.

Hi!	Ха!
It's worth twice the rent, letting alone my company when you want it and such a cat to keep the mice away."	Стоит вдвое дороже, чем я за нее беру, не говоря уж о том, что вы можете болтать со мной когда угодно; да еще кошка в придачу - мышей ловит на славу.
Commending the room after this manner, the old man takes them upstairs, where indeed they do find it cleaner than it used to be and also containing some old articles of furniture which he has dug up from his inexhaustible stores.	Расхвалив таким образом комнату, старик ведет приятелей наверх, в каморку, которая теперь действительно чище, чем была раньше, и обставлена кое-какой подержанной мебелью, извлеченной стариком из его неисчерпаемых складов.
The terms are easily concluded-- for the Lord Chancellor cannot be hard on Mr. Guppy, associated as he is with Kenge and Carboy, Jarndyce and Jarndyce, and other famous claims on his professional consideration--and it is agreed that Mr. Weevle shall take possession on the morrow.	Условие заключают быстро, - ибо "лорд-канцлер" не хочет торговаться с мистером Гаппи, который по роду своих занятий имеет отношение к Кенджу и Карбою, тяжбе "Джарндисы против Джарндисов" и другим знаменитым судебным делам, - и договариваются, что мистер Уивл переберется на следующий день.
Mr. Weevle and Mr. Guppy then repair to Cook's Court, Cursitor Street, where the personal introduction of the former to Mr. Snagsby is effected and (more important) the vote and interest of Mrs. Snagsby are secured.	Покончив с этим, мистер Уивл и мистер Гаппи направляются в переулок Кукс-Корт, выходящий на Карситор-стрит, где мистер Г аппи представляет мистера Уивла мистеру Снегсби и (что еще важнее) добивается одобрения и сочувствия миссис Снегсби.
They then report progress to the eminent Smallweed, waiting at the office in his tall hat for that purpose, and separate, Mr. Guppy explaining that he would terminate his little entertainment by standing treat at the play but that there are chords in the human mind which would render it a hollow mockery.	Затем они докладывают о своих успехах достославному Смоллуиду, который ждал их в конторе и специально для этой встречи напялил свой высоченный цилиндр, затем расстаются, причем мистер Г аппи объясняет, что охотно завершил бы угощение приятелей, сводив их на свой счет в театр, но, к сожалению, в человеческой душе есть такие струны, что это удовольствие превратится для него в горькую насмешку.
On the morrow, in the dusk of evening, Mr. Weevle modestly appears at Krook's, by no means incommoded with luggage, and establishes himself in his new lodging, where the two eyes in the shutters stare at him in his sleep, as if they were full of wonder.	На другой день мистер Уивл, отнюдь не обремененный багажом, скромно приходит в дом Крука вечером, когда уже темнеет, и обосновывается в своем новом жилье, а два глаза в ставнях дивятся на него, когда он спит, и прямо надивиться не могут.
On the following day Mr. Weevle, who is a handy good-for-nothing kind of young fellow, borrows a needle and thread of Miss Flite and a hammer of his landlord and goes to work devising apologies for window-curtains, and knocking up apologies for shelves, and hanging up his two teacups, milkpot, and crockery sundries on a pennyworth of little hooks, like a shipwrecked sailor making the best of it.	На другое утро мистер Уивл, расторопный, но ни на что не годный молодой человек, просит у мисс Флайт иголку с ниткой, а у хозяина молоток и принимается за работу: изобретает нечто вроде занавесок, прибивает что-то вроде полок и развешивает две принадлежащие ему чайные чашки, молочник и прочую сборную посуду на нескольких гвоздиках, уподобляясь потерпевшему кораблекрушение моряку, который пытается как-то скрасить свое жалкое положение.

But what Mr. Weevle prizes most of all his few possessions (next after his light whiskers, for which he has an attachment that only whiskers can awaken in the breast of man) is a choice collection of copper-plate impressions from that truly national work The Divinities of Albion, or Galaxy Gallery of British Beauty, representing ladies of title and fashion in every variety of smirk that art, combined with capital, is capable of producing.	Но что всего дороже мистеру Уивлу из того немногого, чем он владеет (не считая белокурых бакенбард, внушающих ему такую привязанность, какую лишь бакенбарды способны пробудить в сердце мужчины), - что ему всего дороже, так это избранная коллекция портретов, входящих в состав одной истинно национальной серии гравюр на меди, именуемой "Богини Альбион, или Галерея Звезд Британской Красоты", - гравюр, на которых титулованные и светские дамы изображены во всем разнообразии деланных улыбок, какое только может создать искусство при содействии капитала.
With these magnificent portraits, unworthily confined in a band-box during his seclusion among the market-gardens, he decorates his apartment; and as the Galaxy Gallery of British Beauty wears every variety of fancy dress, plays every variety of musical instrument, fondles every variety of dog, ogles every variety of prospect, and is backed up by every variety of flower-pot and balustrade, the result is very imposing.	Этими великолепными портретами, которые были незаслуженно погребены в шляпной картонке во время его уединенной жизни на огородах, он и украшает свое помещение, а так как "Галерея Звезд Британской Красоты" одета в самые разностильные и фантастические костюмы, играет на самых разнородных музыкальных инструментах, ласкает собачек самых различных пород, делает глазки самым разнообразным пейзажам и располагается на фоне самых разнокалиберных цветочных горшков и балюстрад, результат получается совершенно умопомрачительный.
But fashion is Mr. Weevle's, as it was Tony Jobling's, weakness.	Но что поделаешь - мистер Уивл, как в прошлом Тони Джоблинг, питает слабость к высшему свету.
To borrow yesterday's paper from the Sol's Arms of an evening and read about the brilliant and distinguished meteors that are shooting across the fashionable sky in every direction is unspeakable consolation to him.	Взять как-нибудь вечерком в "Солнечном гербе" вчерашнюю газету и читать про избранные и блестящие метеоры, мчащиеся во всех направлениях по светским небесам, - вот что приносит ему несказанное утешение.
To know what member of what brilliant and distinguished circle accomplished the brilliant and distinguished feat of joining it yesterday or contemplates the no less brilliant and distinguished feat of leaving it to-morrow gives him a thrill of joy.	Читать о том, что такой-то член такого-то избранного и блестящего круга совершил избранный и блестящий подвиг, присоединившись к этому кругу вчера, или предполагает совершить не менее избранный и блестящий подвиг, вознамерившись покинуть его завтра, - вот что вызывает в мистере Уивле трепет восторга.
To be informed what the Galaxy Gallery of British Beauty is about, and means to be about, and what Galaxy marriages are on the tapis, and what Galaxy rumours are in circulation, is to become acquainted with the most glorious destinies of mankind.	Ведь знать, как проводит время "Галерея Звезд Британской Красоты" и как она собирается его проводить, знать, какие свадьбы устраиваются в этой Галерее и какие в ней ходят слухи, - это все равно, что соприкасаться с самыми прославленными из судеб людских.

Mr. Weevle reverts from this intelligence to the Galaxy portraits implicated, and seems to know the originals, and to be known of them.	Почерпнув такого рода новости из светской хроники, мистер Уивл переводит взор на портреты тех лиц, о которых он читал, и смотрит на них с таким видом, словно он знаком с оригиналами этих портретов, а они знакомы с ним.
For the rest he is a quiet lodger, full of handy shifts and devices as before mentioned, able to cook and clean for himself as well as to carpenter, and developing social inclinations after the shades of evening have fallen on the court.	В общем, он спокойный жилец, мастер на всякие изобретения и выдумки, вроде уже упомянутых, умеет готовить себе пищу и убирать за собой, умеет и столярничать, а когда вечерние тени ложатся на переулок, проявляет склонность к общительности.
At those times, when he is not visited by Mr. Guppy or by a small light in his likeness quenched in a dark hat, he comes out of his dull room--where he has inherited the deal wilderness of desk bespattered with a rain of ink--and talks to Krook or is "very free," as they call it in the court, commendingly, with any one disposed for conversation.	В эти часы, если только его не навещает мистер Г аппи или другой похожий на него юнец, всунутый в темный цилиндр, мистер Уивл выходит из своей убогой каморки, - где находится унаследованная им деревянная пустыня письменного стола, испещренная пятнами от чернильного дождя, - и беседует с Круком или "запросто болтает", как хвалебно отзываются в переулке, с каждым, кто пожелает завязать с ним разговор.
Wherefore, Mrs. Piper, who leads the court, is impelled to offer two remarks to Mrs. Perkins: firstly, that if her Johnny was to have whiskers, she could wish 'em to be identically like that young man's; and secondly, "Mark my words, Mrs. Perkins, ma'am, and don't you be surprised, Lord bless you, if that young man comes in at last for old Krook's money!"	Поэтому миссис Пайпер, которая играет в переулке ведущую роль, не может не сделать двух замечаний, к сведению миссис Перкинс: во-первых, если ее Джонни будет носить бакенбарды, ей хотелось бы, чтобы они были точь-в-точь такими, как бакенбарды нового жильца, и, во-вторых, "попомните мои слова, почтеннейшая миссис Перкинс, и не удивляйтесь, дорогая, если в конце концов деньги старого Крука достанутся этому молодому человеку!"
CHAPTER XXI	Глава XXI
The Smallweed Family	Семейство Смоллуидов
In a rather ill-favoured and ill-savoured neighbourhood, though one of its rising grounds bears the name of Mount Pleasant, the Elfin Smallweed, christened Bartholomew and known on the domestic hearth as Bart, passes that limited portion of his time on which the office and its contingencies have no claim.	В довольно неблагоустроенной и отнюдь не благоуханной части города, хотя одна из ее возвышенностей и носит название "Приятный холм", карлик Смоллуид, нареченный при крещении Бартоломью, а в лоне семьи именуемый Бартом, проводит те немногие часы, которые у него не отнимает служба и все связанное с нею.
He dwells in a little narrow street, always solitary, shady, and sad, closely bricked in on all sides like a tomb, but where there yet lingers the stump of an old forest tree whose flavour is about as fresh and natural as the Smallweed smack of youth.	Он живет на узкой уличке, всегда безлюдной, темной, мрачной и, словно склеп, со всех сторон плотно обложенной кирпичами; а ведь тут когда-то росли леса, но от них сохранился лишь один пень, запах которого почти так же свеж и не испорчен, как аромат юности Смоллуида.
There has been only one child in the Smallweed family for several generations.	Несколько поколений Смоллуидов произвели на свет лишь одного-единственного младенца.

Little old men and women there have been, but no child, until Mr. Smallweed's grandmother, now living, became weak in her intellect and fell (for the first time) into a childish state.	Правда, у них рождались маленькие старички и старушки, но детей не было, пока ныне здравствующая бабушка мистера Смоллуида не выжила из ума и не впала в детство.
With such infantine graces as a total want of observation, memory, understanding, and interest, and an eternal disposition to fall asleep over the fire and into it, Mr. Smallweed's grandmother has undoubtedly brightened the family.	И бабушка мистера Смоллуида бесспорно украшает семейство такими, например, младенческими свойствами, как полное отсутствие наблюдательности, памяти, разума, интереса к чему бы то ни было, а также привычкой то и дело засыпать у камина и валиться в огонь.
Mr. Smallweed's grandfather is likewise of the party.	Дедушка мистера Смоллуида тоже входит в состав семьи.
He is in a helpless condition as to his lower, and nearly so as to his upper, limbs, but his mind is unimpaired.	Он совсем не владеет своими нижними конечностями и почти не владеет верхними, но разум у него не помутился.
It holds, as well as it ever held, the first four rules of arithmetic and a certain small collection of the hardest facts.	Старик не хуже чем в прежние годы помнит первые четыре правила арифметики и небольшое количество самых элементарных сведений.
In respect of ideality, reverence, wonder, and other such phrenological attributes, it is no worse off than it used to be.	Что касается возвышенных мыслей, благоговения, восхищения и прочих подобных чувств, о наличии которых френологи судят по буграм и впадинам на черепе, то подобные мысли и чувства у него, очевидно, как были, так и остались только в буграх и впадинах, но глубже не проникли.
Everything that Mr. Smallweed's grandfather ever put away in his mind was a grub at first, and is a grub at last.	Все, что приходит в голову дедушке мистера Смоллуида, является туда в виде личинки и навсегда остается личинкой.
In all his life he has never bred a single butterfly.	За всю свою жизнь он не вырастил ни одной бабочки.
The father of this pleasant grandfather, of the neighbourhood of Mount Pleasant, was a horny-skinned, two-legged, money-getting species of spider who spun webs to catch unwary flies and retired into holes until they were entrapped.	Родитель этого приятного дедушки, обитающего в окрестностях "Приятного холма", был из породы тех толстокожих, двуногих, деньгососущих пауков, которые ткут паутину, чтобы ловить в нее неосторожных мух, и прячутся в норы, пока мухи не очутятся в западне.
The name of this old pagan's god was Compound Interest.	Бог этого старого язычника назывался Сложным Процентом.
He lived for it, married it, died of it.	Прадедушка Смоллуид жил для него, обвенчался с ним, умер из-за него.
Meeting with a heavy loss in an honest little enterprise in which all the loss was intended to have been on the other side, he broke something--something necessary to his existence, therefore it couldn't have been his heart--and made an end of his career.	Как-то раз он потерпел крупный убыток в одном чистеньком дельце, затеянном с тем расчетом, чтоб убыток потерпели другие, и тут в прадедушке Смоллуиде что-то надорвалось, -что-то необходимое для его существования, а значит, не сердце, - и его жизненный путь окончился.

As his character was not good, and he had been bred at a charity school in a complete course, according to question and answer, of those ancient people the Amorites and Hittites, he was frequently quoted as an example of the failure of education.	Он обучался в благотворительной школе, где прошел составленный по методу вопросов и ответов полный курс истории древних народов -аморитян и хититов, тем не менее репутация у него была прескверная, и его нередко приводили в пример, когда желали доказать, что образование не всем идет впрок.
His spirit shone through his son, to whom he had always preached of "going out" early in life and whom he made a clerk in a sharp scrivener's office at twelve years old.	Дух его прославился в сыне, которого он всегда учил, что "в жизнь надо вступать рано", и двенадцати лет от роду поместил клерком в контору одного пройдохи-ростовщика.
There the young gentleman improved his mind, which was of a lean and anxious character, and developing the family gifts, gradually elevated himself into the discounting profession.	Там этот молодой джентльмен развил свой ум, узкий и беспокойный, и, обладая наследственными талантами, мало-помалу возвысился до профессии дисконтера, то есть занялся учетом векселей.
Going out early in life and marrying late, as his father had done before him, he too begat a lean and anxious- minded son, who in his turn, going out early in life and marrying late, became the father of Bartholomew and Judith Smallweed, twins.	Рано вступив в жизнь и поздно в брак, - по примеру своего отца, - он произвел на свет сына, тоже одаренного узким и беспокойным умом, а тот в свою очередь, рано вступив в жизнь и поздно - в брак, сделался отцом двух близнецов: Бартоломью и Джудит Смоллуид.
During the whole time consumed in the slow growth of this family tree, the house of Smallweed, always early to go out and late to marry, has strengthened itself in its practical character, has discarded all amusements, discountenanced all story-books, fairytales, fictions, and fables, and banished all levities whatsoever.	И все время, пока продолжался медленный рост этого родового древа, представители дома Смоллуидов, неизменно вступавшие в жизнь рано, а в брак поздно, развивали свои практические способности, отказываясь от всех решительно увеселений, отвергая все детские книги, волшебные сказки, легенды и басни и клеймя всякого рода легкомыслие.
Hence the gratifying fact that it has had no child born to it and that the complete little men and women whom it has produced have been observed to bear a likeness to old monkeys with something depressing on their minds.	Это привело к отрадному последствию: в их доме перестали рождаться дети, а те перезрелые маленькие мужчины и женщины, которые в нем появлялись на свет, были похожи на старых обезьян, и их внутренний мир производил гнетущее впечатление.
At the present time, in the dark little parlour certain feet below the level of the street--a grim, hard, uncouth parlour, only ornamented with the coarsest of baize table-covers, and the hardest of sheet-iron tea-trays, and offering in its decorative character no bad allegorical representation of Grandfather Smallweed's mind-- seated in two black horsehair porter's chairs, one on each side of the fire-place, the superannuated Mr. and Mrs. Smallweed while away the rosy hours.	Темная тесная гостиная Смоллуидов расположена в полуподвале, мрачна, угрюма, украшена только грубейшей суконной скатертью и уродливейшим чайным подносом из листового железа, так что стиль ее обстановки аллегорически и довольно точно отображает душу дедушки Смоллуида; и сейчас в этой гостиной, погруженные в черные, со спинками в виде ниш, набитые волосом кресла, что стоят по обеим сторонам камина, дряхлые мистер и миссис Смоллунд проводят часы своего заката.

On the stove are a couple of trivets for the pots and kettles which it is Grandfather Smallweed's usual occupation to watch, and projecting from the chimney-piece between them is a sort of brass gallows for roasting, which he also superintends when it is in action.	В камине стоят два тагана для котелков и чайников, за которыми обычно следит дедушка Смоллуид, а над ними из-под каминной полки выступает что-то вроде латунной виселицы, за которой он наблюдает, когда на ней жарится мясо.
Under the venerable Mr. Smallweed's seat and guarded by his spindle legs is a drawer in his chair, reported to contain property to a fabulous amount.	В кресле почтенного мистера Смоллуида под сиденьем устроен ящик, охраняемый его журавлиными ногами и, по слухам, содержащий баснословное богатство.
Beside him is a spare cushion with which he is always provided in order that he may have something to throw at the venerable partner of his respected age whenever she makes an allusion to money--a subject on which he is particularly sensitive.	Под рукой у старца лежит подушка, которой его заботливо снабжают, чтобы у него было чем швырнуть в почтенную спутницу его уважаемой старости всякий раз, как она заговорит о деньгах, ибо эта тема особенно сильно задевает его чувствительность.
"And where's Bart?" Grandfather Smallweed inquires of Judy, Bart's twin sister.	- Где же Барт? - спрашивает дедушка Смоллуид у Джуди, которой Барт приходится братом-близнецом.
"He an't come in yet," says Judy.	- Еще не пришел, - отвечает Джуди.
"It's his tea-time, isn't it?"	- Но ведь пора чай пить?
"No."	- Нет еще.
"How much do you mean to say it wants then?"	- А сколько же времени осталось, по-твоему?
"Ten minutes."	- Десять минут.
"Hey?"	-Что?
"Ten minutes." (Loud on the part of Judy.)	- Десять минут, - орет Джуди.
"Ho!" says Grandfather Smallweed.	- Хо! - произносит дедушка Смоллуид.
"Ten minutes."	- Десять минут.
Grandmother Smallweed, who has been mumbling and shaking her head at the trivets, hearing figures mentioned, connects them with money and screeches like a horrible old parrot without any plumage,	Бабушка Смоллуид, которая все время что-то бормотала и трясла головой, уставившись на таганы, слышит, что назвали число, и, связав его с деньгами, кричит, как отвратительный, старый, наголо ощипанный попугай:
"Ten ten-pound notes!"	- Десять десятифунтовых бумажек!
Grandfather Smallweed immediately throws the cushion at her.	Дедушка Смоллуид незамедлительно швыряет в нее подушкой.
"Drat you, be quiet!" says the good old man.	- Замолчи, черт тебя подери! - кричит славный старикан.
The effect of this act of jaculation is twofold.	Это метательное движение влечет за собой два последствия.

It not only doubles up Mrs. Smallweed's head against the side of her porter's chair and causes her to present, when extricated by her granddaughter, a highly unbecoming state of cap, but the necessary exertion recoils on Mr. Smallweed himself, whom it throws back into HIS porter's chair like a broken puppet.	Брошенная подушка вдавливает череп миссис Смоллуид в мягкую боковую стенку ее кресла, и когда внучка извлекает бабушку на свет божий, бабушкин чепец представляет собой совершенно непристойное зрелище; что касается мистера Смоллуида, то, потратив на бросок все силы, он валится назад в своем кресле, как сломанная марионетка.
The excellent old gentleman being at these times a mere clothes-bag with a black skull-cap on the top of it, does not present a very animated appearance until he has undergone the two operations at the hands of his granddaughter of being shaken up like a great bottle and poked and punched like a great bolster.	В подобные минуты достойный пожилой джентльмен обычно напоминает мешок тряпья с черной ермолкой на макушке и почти не подает признаков жизни, пока внучка не произведет над ним двух операций, - не встряхнет его, как огромную бутыль, и не взобьет, как огромный валик, который кладут на кровать, под подушку.
Some indication of a neck being developed in him by these means, he and the sharer of his life's evening again fronting one another in their two porter's chairs, like a couple of sentinels long forgotten on their post by the Black Serjeant, Death.	После применения этих средств у него появляются некоторые признаки шеи, и тогда он и спутница заката его жизни, вернувшись в прежнее состояние, снова сидят в своих креслах-нишах друг против друга, как два часовых, давно позабытых на посту Черным Разводящим -Смертью.
Judy the twin is worthy company for these associates.	Джуди, их внучка, - достойная союзница этой четы.
She is so indubitably sister to Mr. Smallweed the younger that the two kneaded into one would hardly make a young person of average proportions, while she so happily exemplifies the before-mentioned family likeness to the monkey tribe that attired in a spangled robe and cap she might walk about the table-land on the top of a barrel- organ without exciting much remark as an unusual specimen.	Она столь неоспоримо является сестрой мистера Смоллуида-младшего, что, если бы их обоих смешать, из полученного теста не удалось бы вылепить юношу или девушку нормального размера; кроме того, она представляет собой столь отменный образец упомянутого фамильного сходства Смоллуидов с обезьяньим племенем, что, надев платьице с блестками и шапочку, могла бы гулять по плоской крышке шарманки, не вызывая слишком большого удивления и не считаясь из ряда вон выходящим экземпляром.
Under existing circumstances, however, she is dressed in a plain, spare gown of brown stuff.	Впрочем, сейчас она одета в простое платье из коричневой ткани.
Judy never owned a doll, never heard of Cinderella, never played at any game.	У Джуди никогда не было куклы, она никогда не слышала о Золушке, никогда не играла ни в какие игры.
She once or twice fell into children's company when she was about ten years old, but the children couldn't get on with Judy, and Judy couldn't get on with them.	Раз или два, лет десяти от роду, она случайно попадала в детское общество, но дети не могли поладить с Джуди, а Джуди не могла поладить с детьми.
She seemed like an animal of another species, and there was instinctive repugnance on both sides.	Она казалась им существом какого-то другого вида, и в них это вызывало инстинктивное отвращение к ней, а в ней - отвращение к ним.
It is very doubtful whether Judy knows how to laugh.	Вряд ли Джуди умеет смеяться.
She has so rarely seen the thing done that the probabilities are strong the other way.	Скорей всего не умеет - слишком редко она слышала смех.

Of anything like a youthful laugh, she certainly can have no conception.	А уж о девичьем смехе она безусловно не имеет ни малейшего понятия.
If she were to try one, she would find her teeth in her way, modelling that action of her face, as she has unconsciously modelled all its other expressions, on her pattern of sordid age.	Попробуй она хоть раз рассмеяться по-девичьи, ей помешали бы зубы, - ведь и смеясь, она бессознательно подражала бы безобразным беззубым старикам, как подражает им всегда, чтобы она ни чувствовала.
Such is Judy.	Такова Джуди.
And her twin brother couldn't wind up a top for his life.	А ее брат-близнец никогда в жизни не запускал волчка.
He knows no more of Jack the Giant Killer or of Sinbad the Sailor than he knows of the people in the stars.	О Джеке, истребителе великанов, или о Синдбаде-Мореходе он знает не больше, чем о жителях звезд.
He could as soon play at leap- frog or at cricket as change into a cricket or a frog himself.	Он так же мало способен играть в лягушку-скакушку или крикет, как превратиться в лягушку или крикетный мяч.
But he is so much the better off than his sister that on his narrow world of fact an opening has dawned into such broader regions as lie within the ken of Mr. Guppy.	Но он все-таки ушел несколько дальше своей сестры, так как в узком мире его опыта приоткрылось окно на более обширные области, лежащие в пределах кругозора мистера Гаппи.
Hence his admiration and his emulation of that shining enchanter.	Отсюда его восхищение этим ослепительным чародеем и желание соревноваться с ним.
Judy, with a gong-like clash and clatter, sets one of the sheet- iron tea-trays on the table and arranges cups and saucers.	Со стуком и звоном, громким, как звуки гонга, Джуди ставит на стол один из своих железных чайных подносов и расставляет чашки и блюдца.
The bread she puts on in an iron basket, and the butter (and not much of it) in a small pewter plate.	Хлеб она кладет в корpинку из железной проволоки, а масло (крошечный кусочек) на оловянную тарелочку.
Grandfather Smallweed looks hard after the tea as it is served out and asks Judy where the girl is.	Дедушка Смоллуид, пристально следя за тем, как Джуди разливает чай, спрашивает у нее, где девчонка.
"Charley, do you mean?" says Judy.	- Какая? Чарли, что ли? - отзывается Джуди.
"Hey?" from Grandfather Smallweed.	- Как? - переспрашивает дедушка Смоллуид.
"Charley, do you mean?"	- Вы про Чарли спрашиваете?
This touches a spring in Grandmother Smallweed, who, chuckling as usual at the trivets, cries,	Это задевает какую-то пружину в бабушке Смоллуид, и, по привычке ухмыльнувшись таганам, она разражается неистовым воплем:
"Over the water!	- За море!
Charley over the water, Charley over the water, over the water to Charley, Charley over the water, over the water to Charley!" and becomes quite energetic about it.	Чарли за море, Чарли за море, за море к Чарли, Чарли за море, за море к Чарли! Вопит она с величайшей страстностью.
Grandfather looks at the cushion but has not sufficiently recovered his late exertion.	Дедушка смотрит на подушку, но чувствует, что еще не совсем оправился после своего давешнего подвига.

"Ha!" he says when there is silence. "If that's her name.	- Ну да, про Чарли, если ее так зовут, - отвечает старик, когда наступает тишина.
She eats a deal.	- Больно много она жрет.
It would be better to allow her for her keep."	Лучше бы нанимать ее на своих харчах.
Judy, with her brother's wink, shakes her head and purses up her mouth into no without saying it.	Джуди подмигивает, точь-в-точь как ее брат, кивает головой и складывает губы для слова "нет", но не произносит его вслух.
"No?" returns the old man.	- Нет? - переспрашивает старик.
"Why not?"	- Почему?
"She'd want sixpence a day, and we can do it for less," says Judy.	- Она тогда запросит шесть пенсов в день, а нам ее прокорм дешевле обходится.
"Sure?"	- Правда?
Judy answers with a nod of deepest meaning and calls, as she scrapes the butter on the loaf with every precaution against waste and cuts it into slices,	Джуди отвечает весьма многозначительным кивком, очень осторожно намазывает масло на хлеб, так, чтобы не намазать лишнего, и, разрезав хлеб на ломтики, кричит:
"You, Charley, where are you?"	- Эй, Чарли, где ты?
Timidly obedient to the summons, a little girl in a rough apron and a large bonnet, with her hands covered with soap and water and a scrubbing brush in one of them, appears, and curtsys.	Робко повинуясь этому зову, появляется маленькая девочка в жестком переднике и огромной шляпе, с половой щеткой в мокрых, покрытых мыльной пеной руках и, подойдя, приседает.
"What work are you about now?" says Judy, making an ancient snap at her like a very sharp old beldame.	- Что ты сейчас делаешь? - спрашивает Джуди, по-старушечьи набрасываясь на нее, словно злющая старая ведьма.
"I'm a-cleaning the upstairs back room, miss," replies Charley.	- Убираю заднюю комнату наверху, мисс, -отвечает Чарли.
"Mind you do it thoroughly, and don't loiter.	- Смотри работай хорошенько, да не прохлаждайся.
Shirking won't do for me.	У меня лодырничать не удастся.
Make haste!	Поторапливайся!
Go along!" cries Judy with a stamp upon the ground.	Ступай! - кричит Джуди, топнув ногой.
"You girls are more trouble than you're worth, by half."	- С вами, девчонками, столько беспокойства, что вы и половины его не стоите.
On this severe matron, as she returns to her task of scraping the butter and cutting the bread, falls the shadow of her brother, looking in at the window.	Суровая матрона снова принимается за исполнение своих обязанностей - скупо намазывает масло, режет хлеб, - но вот на нее падает тень ее брата, заглянувшего в окно.
For whom, knife and loaf in hand, she opens the street-door.	Джуди с ножом и хлебом в руках открывает ему входную дверь.
"Aye, aye, Bart!" says Grandfather Smallweed.	- А-а, Барт! - говорит дедушка Смоллуид.
"Here you are, hey?"	- Пришел, а?
"Here I am," says Bart.	- Пришел, - отвечает Барт.

"Been along with your friend again, Bart?"	- Опять проводил время с приятелем, Барт?
Small nods.	Смолл кивает.
"Dining at his expense, Bart?"	- Обедал на его счет, Барт?
Small nods again.	Смолл опять кивает.
"That's right.	-Так и надо.
Live at his expense as much as you can, and take warning by his foolish example.	Пользуйся чем только можешь на его счет, но пусть его глупый пример послужит тебе предостережением.
That's the use of such a friend. The only use you can put him to," says the venerable sage.	Вот на что нужен такой приятель... только на то он и нужен, - изрекает почтенный мудрец.
His grandson, without receiving this good counsel as dutifully as he might, honours it with all such acceptance as may lie in a slight wink and a nod and takes a chair at the tea-table.	Внук, не выслушав этого доброго наставления с должной почтительностью, все же удостаивает деда молчаливым ответом, еле заметно подмигнув и наклонив голову, а потом садится за чайный стол.
The four old faces then hover over teacups like a company of ghastly cherubim, Mrs. Smallweed perpetually twitching her head and chattering at the trivets and Mr. Smallweed requiring to be repeatedly shaken up like a large black draught.	Все четыре старческих лица парят над чайными чашками, словно компания страшных херувимов, причем миссис Смоллуид беспрестанно вертит головой и болтает с таганами, а мистера Смоллуида приходится то и дело встряхивать, как взбалтывают огромную черную склянку со слабительной микстурой.
"Yes, yes," says the good old gentleman, reverting to his lesson of wisdom.	- Да, да, - говорит добрый старец, продолжая мудрое поучение.
"That's such advice as your father would have given you, Bart.	- То же самое посоветовал бы тебе твой отец, Барт.
You never saw your father.	Не пришлось тебе видеть своего отца.
More's the pity.	А жаль.
He was my true son."	Он был весь в меня.
Whether it is intended to be conveyed that he was particularly pleasant to look at, on that account, does not appear.	Значит ли это, что на отца Барта было очень приятно смотреть, - неясно.
"He was my true son," repeats the old gentleman, folding his bread and butter on his knee, "a good accountant, and died fifteen years ago."	- Он был весь в меня, считать умел мастерски, -повторяет старец, сложив пополам ломоть хлеба с маслом у себя на коленях. - А умер он лет... пожалуй, уже десятка полтора прошло.
Mrs. Smallweed, following her usual instinct, breaks out with	Миссис Смоллуид, повинуясь своему инстинкту, взвизгивает:
"Fifteen hundred pound.	- Полторы тысячи фунтов!
Fifteen hundred pound in a black box, fifteen hundred pound locked up, fifteen hundred pound put away and hid!"	Полторы тысячи фунтов в черной шкатулке, полторы тысячи фунтов заперты, полторы тысячи фунтов убраны и припрятаны!

Her worthy husband, setting aside his bread and butter, immediately discharges the cushion at her, crushes her against the side of her chair, and falls back in his own, overpowered.	Достойный ее супруг, отложив в сторону хлеб с маслом, немедленно запускает в нее подушкой, припечатывая супругу к боковой стенке ее кресла, и, обессиленный, откидывается на спинку своего кресла.
His appearance, after visiting Mrs. Smallweed with one of these admonitions, is particularly impressive and not wholly prepossessing, firstly because the exertion generally twists his black skull-cap over one eye and gives him an air of goblin rakishness, secondly because he mutters violent imprecations against Mrs. Smallweed, and thirdly because the contrast between those powerful expressions and his powerless figure is suggestive of a baleful old malignant who would be very wicked if he could.	Теперь, то есть после того, как он обратился к миссис Смоллуид с такого рода увещеванием, он производит необычайно внушительное, но не вполне благоприятное впечатление, во-первых, потому, что от сделанного усилия черная его ермолка съехала на один глаз, придав ему вид распутного беса; во-вторых, потому, что он бормочет яростные ругательства по адресу миссис Смоллуид; и, в-третьих, потому, что в этом контрасте между его сильным духом и бессильным телом угадываешь злобу старого душегуба, который наделал бы елико возможно больше зла, если бы только мог.
All this, however, is so common in the Smallweed family circle that it produces no impression.	Однако зрелище это столь хорошо знакомо семейному кругу Смоллуидов, что ничуть не привлекает к себе внимания.
The old gentleman is merely shaken and has his internal feathers beaten up, the cushion is restored to its usual place beside him, and the old lady, perhaps with her cap adjusted and perhaps not, is planted in her chair again, ready to be bowled down like a ninepin.	В таких случаях старца просто встряхивают и взбивают, словно он набит пером или пухом; подушку водворяют на ее обычное место рядом с ним, а старуху, чепец которой иногда приводят в порядок, а иногда нет, снова усаживают в кресло, где она сидит, готовая к тому, что ее опять повалят как кеглю.
Some time elapses in the present instance before the old gentleman is sufficiently cool to resume his discourse, and even then he mixes it up with several edifying expletives addressed to the unconscious partner of his bosom, who holds communication with nothing on earth but the trivets.	На сей раз прошло некоторое время, прежде чем престарелый джентльмен почувствовал себя достаточно остывшим, чтобы продолжать прерванную речь; но, начав ее, он и тут примешивает к этой речи назидательные вставки, обращенные к своей выжившей из ума подруге жизни, которая ни с кем в мире не общается, если не считать таганов.
As thus:	Вот примерно что он говорит:
"If your father, Bart, had lived longer, he might have been worth a deal of money--you brimstone chatterer!--but just as he was beginning to build up the house that he had been making the foundations for, through many a year--you jade of a magpie, jackdaw, and poll-parrot, what do you mean!--he took ill and died of a low fever, always being a sparing and a spare man, full of business care--I should like to throw a cat at you instead of a cushion, and I will too if you make such a confounded fool of yourself!--and your mother, who was a prudent woman as dry as a chip, just dwindled away like touchwood after you and Judy were born--you are an old pig.	- Поживи твой отец подольше, Барт, он нажил бы кучу денег - болтунья зловредная! - но как раз, когда он начал возводить здание, основу которого закладывал много лет, - сорока ты беспутная, галка, попугаиха, что ты там мелешь? - он заболел и умер от лихорадки, причем до последнего издыхания оставался бережливым человеком, ничего лишнего себе не позволял, а только и думал что о делах, - кошкой бы в тебя швырнуть, а не подушкой, да и швырну, раз уж ты такая несусветная дура! - а твоя мать - благоразумная женщина, сухая, как щепка, зачахла, истлела, как трут, после того как родила тебя и Джуди.
You are a brimstone pig.	Ах ты старая свинья!

You're a head of swine!"	Чертова свинья! Свиная башка!
Judy, not interested in what she has often heard, begins to collect in a basin various tributary streams of tea, from the bottoms of cups and saucers and from the bottom of the tea-pot for the little charwoman's evening meal.	Джуди, ничуть не интересуясь тем, о чем она не раз слышала, сливает в полоскательницу недопитый чай из чашек, блюдец и чайника на ужин маленькой поденщице.
In like manner she gets together, in the iron bread-basket, as many outside fragments and worn-down heels of loaves as the rigid economy of the house has left in existence.	Затем она ссыпает в железную хлебную корзинку все те крошки и обгрызанные корки хлеба, которые уцелели, несмотря на строгую экономию, царящую в доме.
"But your father and me were partners, Bart," says the old gentleman, "and when I am gone, you and Judy will have all there is.	- Мы с твоим отцом были компаньонами, Барт, -продолжает старик, - и когда я скончаюсь, вам с Джуди достанется все, что у меня есть.
It's rare for you both that you went out early in life--Judy to the flower business, and you to the law.	Повезло вам, что оба вы рано вступили в жизнь -Джуди пошла по цветочной части, а ты по судебной.
You won't want to spend it.	Наследство-то вам и тронуть не придется.
You'll get your living without it, and put more to it.	Вы и без него заработаете себе на жизнь да еще приложите к нему сколько-нибудь.
When I am gone, Judy will go back to the flower business and you'll still stick to the law."	Когда я скончаюсь, Джуди опять примется за цветочное дело, а ты по-прежнему будешь заниматься судебным.
One might infer from Judy's appearance that her business rather lay with the thorns than the flowers, but she has in her time been apprenticed to the art and mystery of artificial flower-making.	Поглядеть на Джуди, можно подумать, что она имеет дело скорее с шипами, чем с цветами; но она действительно научилась ремеслу и тайнам изготовления искусственных цветов.
A close observer might perhaps detect both in her eye and her brother's, when their venerable grandsire anticipates his being gone, some little impatience to know when he may be going, and some resentful opinion that it is time he went.	Когда же почтенный дед Джуди и ее братца говорил о своей будущей кончине, внимательный наблюдатель, быть может, заметил бы в глазах внуков довольно нетерпеливое желание узнать, когда же, наконец, он скончается, и смешанное с затаенной обидой убеждение, что пора бы уж ему покончить счеты с жизнью.
"Now, if everybody has done," says Judy, completing her preparations, "I'll have that girl in to her tea.	- Ну, если все наелись, - говорит Джуди, закончив свои приготовления, - я позову сюда девчонку пить чай.
She would never leave off if she took it by herself in the kitchen."	Позволь ей только пить одной на кухне - этому конца не будет.
Charley is accordingly introduced, and under a heavy fire of eyes, sits down to her basin and a Druidical ruin of bread and butter.	Итак, Чарли вызвана в гостиную и под жестоким обстрелом хозяйских взглядов садится хлебать чай из полоскательницы и жевать объедки хлеба с маслом, напоминающие друидические развалины.
In the active superintendence of this young person, Judy Smallweed appears to attain a perfectly geological age and to date from the remotest periods.	Занятая бдительным надзором за этой молодой особой, Джуди Смоллуид приняла вид существа поистине геологического возраста, родившегося в отдаленнейшую эпоху.

Her systematic manner of flying at her and pouncing on her, with or without pretence, whether or no, is wonderful, evincing an accomplishment in the art of girl-driving seldom reached by the oldest practitioners.	Достойна удивления ее способность то и дело налетать и накидываться на девочку по всякому поводу и без всякого, зря и не зря, ибо в искусстве помыкать служанками Джуди достигла такого совершенства, какого лишь редко достигают самые старые и опытные мастерицы этого дела.
"Now, don't stare about you all the afternoon," cries Judy, shaking her head and stamping her foot as she happens to catch the glance which has been previously sounding the basin of tea, "but take your victuals and get back to your work."	- Нечего день-деньской глазеть по сторонам, -визжит, тряся головой и топая ногой, Джуди, успев поймать взгляд девочки, измерявший глубину чая в полоскательнице, - ешь скорей да принимайся за работу.
"Yes, miss," says Charley.	- Слушаю, мисс, - говорит Чарли.
"Don't say yes," returns Miss Smallweed, "for I know what you girls are.	- Нечего твердить "слушаю", - кричит мисс Смоллуид, - я вас, девчонок, насквозь вижу!
Do it without saying it, and then I may begin to believe you."	Делай, что говорят, без лишних слов, может я тогда тебе и поверю.
Charley swallows a great gulp of tea in token of submission and so disperses the Druidical ruins that Miss Smallweed charges her not to gormandize, which "in you girls," she observes, is disgusting.	В доказательство своей покорности Чарли делает большой глоток чаю и так спешит управиться с друидическими развалинами хлеба, что мисс Смоллуид приказывает ей не объедаться, подчеркивая, что в этом отношении "вы, девчонки, прямо противные".
Charley might find some more difficulty in meeting her views on the general subject of girls but for a knock at the door.	В дальнейшем Чарли, пожалуй, было бы еще труднее приспособиться ко взглядам Джуди на вопрос о девчонках вообще, но тут раздается стук в дверь.
"See who it is, and don't chew when you open it!" cries Judy.	- Посмотри, кто пришел, да не жуй, когда будешь отпирать! - кричит Джуди.
The object of her attentions withdrawing for the purpose, Miss Smallweed takes that opportunity of jumbling the remainder of the bread and butter together and launching two or three dirty tea-cups into the ebb-tide of the basin of tea as a hint that she considers the eating and drinking terminated.	Как только предмет ее неусыпных забот убегает, чтобы открыть дверь, мисс Смоллуид пользуется возможностью убрать остатки хлеба с маслом и швырнуть две-три грязных чашки в чайное мелководье полоскательницы в знак того, что она считает еду и питье оконченными.
"Now!	-Ну?
Who is it, and what's wanted?" says the snappish Judy.	Кто там и чего ему нужно? - спрашивает раздражительная Джуди.
It is one Mr. George, it appears.	Оказывается, это некий "мистер Джордж".
Without other announcement or ceremony, Mr. George walks in.	Без дальнейших докладов и церемоний мистер Джордж входит в комнату.
"Whew!" says Mr. George.	- Ого! - говорит мистер Джордж.
"You are hot here.	- Жарковато здесь у вас.
Always a fire, eh?	Неужто вы и летом камин топите, а?
Well!	Что ж!
Perhaps you do right to get used to one."	Пожалуй, вам не худо заранее приучиться к огоньку.

Mr. George makes the latter remark to himself as he nods to Grandfather Smallweed.	Последнее суждение мистер Джордж бормочет себе под нос, кивая дедушке Смоллуиду.
"Ho!	-Хо!
It's you!" cries the old gentleman.	Это вы! - восклицает старик.
"How de do?	- Как дела?
How de do?"	Как дела?
"Middling," replies Mr. George, taking a chair.	- Помаленьку, - отвечает мистер Джордж, усаживаясь на стул.
"Your granddaughter I have had the honour of seeing before; my service to you, miss."	- Я уже имел честь познакомиться с вашей внучкой; готов служить вам, мисс.
"This is my grandson," says Grandfather Smallweed.	- А это мой внук, - говорит дедушка Смоллуид.
"You ha'n't seen him before.	- Его вы еще не видели.
He is in the law and not much at home."	Он пошел по судебной части и дома бывает редко.
"My service to him, too!	- Готов служить и ему!
He is like his sister.	Он похож на сестру.
He is very like his sister.	Очень похож на сестру.
He is devilish like his sister," says Mr. George, laying a great and not altogether complimentary stress on his last adjective.	Чертовски похож на сестру, - говорит мистер Джордж, делая сильное и не вполне лестное ударение на этом наречии.
"And how does the world use you, Mr. George?" Grandfather Smallweed inquires, slowly rubbing his legs.	- А вам как живется, мистер Джордж? -спрашивает дедушка Смоллуид, медленно потирая ноги.
"Pretty much as usual.	- Да по-прежнему.
Like a football."	Вроде как футбольному мячу.
He is a swarthy brown man of fifty, well made, and good looking, with crisp dark hair, bright eyes, and a broad chest.	Мистер Джордж - смуглый и загорелый мужчина лет пятидесяти, хорошо сложенный и красивый, с вьющимися темными волосами, живыми глазами и широкой грудью.
His sinewy and powerful hands, as sunburnt as his face, have evidently been used to a pretty rough life.	Его мускулистые, сильные руки, такие же загорелые, как и лицо, поработали, должно быть, не мало.
What is curious about him is that he sits forward on his chair as if he were, from long habit, allowing space for some dress or accoutrements that he has altogether laid aside.	Бросается в глаза его странная манера садиться на самый краешек стула, словно он с давних пор привык оставлять у себя за спиной место для запасной одежды или снаряжения, которого теперь никогда не носит.
His step too is measured and heavy and would go well with a weighty clash and jingle of spurs.	И походка у него ровная и твердая - к ней очень пошли бы бряцанье тяжелой сабли и громкий звон шпор.

He is close-shaved now, but his mouth is set as if his upper lip had been for years familiar with a great moustache; and his manner of occasionally laying the open palm of his broad brown hand upon it is to the same effect.	Теперь он гладко выбрит, но губы складывает так, словно много лет носил пышные усы; об этом говорит и его привычка время от времени трогать верхнюю губу ладонью широкой смуглой руки.
Altogether one might guess Mr. George to have been a trooper once upon a time.	В общем, можно догадаться, что мистер Джордж -отставной кавалерист.
A special contrast Mr. George makes to the Smallweed family.	Трудно представить себе большую противоположность, чем мистер Джордж, с одной стороны, и члены семейства Смоллуид - с другой.
Trooper was never yet billeted upon a household more unlike him.	Вряд ли случалось хоть одному кавалеристу на свете квартировать у людей, столь непохожих на него.
It is a broadsword to an oyster-knife.	Рядом с ними он точно палаш рядом с устричным ножичком.
His developed figure and their stunted forms, his large manner filling any amount of room and their little narrow pinched ways, his sounding voice and their sharp spare tones, are in the strongest and the strangest opposition.	Его мускулистая фигура - и их чахлые тельца; его широкие движения, которым нужно как можно больше свободного пространства, - и их напряженные ужимки; его звучная речь - и их скрипучие, тонкие голоса - все это никак не вяжется одно с другим, представляя чрезвычайно резкий и странный контраст.
As he sits in the middle of the grim parlour, leaning a little forward, with his hands upon his thighs and his elbows squared, he looks as though, if he remained there long, he would absorb into himself the whole family and the whole four-roomed house, extra little back-kitchen and all.	Когда он сидит в середине мрачной гостиной, слегка наклонившись вперед, уперев руки в бока и расставив локти, кажется, будто стоит ему остаться здесь подольше, и он поглотит все семейство и весь четырехкомнатный дом, включая выходящую во двор кухоньку и прочее.
"Do you rub your legs to rub life into 'em?" he asks of Grandfather Smallweed after looking round the room.	- Вы трете себе ноги, чтобы их оживить? -спрашивает он дедушку Смоллуида, окинув взглядом комнату.
"Why, it's partly a habit, Mr. George, and--yes--it partly helps the circulation," he replies.	- Да так, знаете ли, мистер Джордж, отчасти по привычке, и... да... отчасти это помогает кровообращению, - отвечает тот.
"The cir-cu-la-tion!" repeats Mr. George, folding his arms upon his chest and seeming to become two sizes larger.	- К-ро-во-о-бра-щению! - повторяет мистер Джордж, складывая руки на груди и как будто становясь вдвое шире.
"Not much of that, I should think."	- С этим у вас дело плохо, должно быть.
"Truly I'm old, Mr. George," says Grandfather Smallweed.	- Что и говорить, мистер Джордж, стар стал, -соглашается дедушка Смоллуид.
"But I can carry my years.	- Но для своих лет я еще крепкий.
I'm older than HER," nodding at his wife, "and see what she is?	Я старше ее, - он кивает на жену, - а видите, какая она!
You're a brimstone chatterer!" with a sudden revival of his late hostility.	Ах ты трещотка зловредная! - снова вспыхивает в нем ярость.

"Unlucky old soul!" says Mr. George, turning his head in that direction.	- Несчастная старушенция! - говорит мистер Джордж, повернувшись в сторону миссис Смоллуид.
"Don't scold the old lady.	- Не надо ругать бабушку.
Look at her here, with her poor cap half off her head and her poor hair all in a muddle.	Поглядите на нее: чепчик набок съехал - вот-вот с головы свалится; волосы спутались.
Hold up, ma'am.	Ну-ка, мамаша, сядьте-ка попрямее!
That's better.	Вот так лучше.
There we are!	Совсем молодцом!..
Think of your mother, Mr. Smallweed," says Mr. George, coming back to his seat from assisting her, "if your wife an't enough."	Вспомните о своей матери, мистер Смоллуид, -говорит мистер Джордж, усадив как следует старуху и возвращаясь на место, - если вам мало, что эта женщина ваша жена.
"I suppose you were an excellent son, Mr. George?" the old man hints with a leer.	- А вы сами, конечно, были примерным сыном, мистер Джордж? - язвит старик, косясь на него.
The colour of Mr. George's face rather deepens as he replies, "Why no. I wasn't."	- Да нет. Я примерным не был, - отвечает мистер Джордж, заливаясь густым румянцем.
"I am astonished at it." "So am I.	- Это меня удивляет. - Меня тоже.
I ought to have been a good son, and I think I meant to have been one.	А мне следовало быть хорошим сыном, да, помнится, я и хотел этого.
But I wasn't.	Но не вышло.
I was a thundering bad son, that's the long and the short of it, and never was a credit to anybody."	Да, я был чертовски плохим сыном, и родные не могут мной похвалиться.
"Surprising!" cries the old man.	- Поразительно! - восклицает старик.
"However," Mr. George resumes, "the less said about it, the better now.	- Но теперь чем меньше об этом говорить, тем лучше, - продолжает мистер Джордж.
Come!	- Приступим к делу!
You know the agreement.	Помните наше условие?
Always a pipe out of the two months' interest! (Bosh!	Всякий раз, как я плачу проценты за два месяца, вы угощаете меня трубкой. Не беспокойтесь!
It's all correct.	Все в порядке.
You needn't be afraid to order the pipe.	Бояться вам нечего - можете подать мне трубку.
Here's the new bill, and here's the two months' interest-money, and a devil-and-all of a scrape it is to get it together in my business.)"	Вот новый вексель, а вот деньги - проценты за два месяца; принес полностью, хоть и чертовски трудно скопить такую сумму, когда занимаешься тем, чем занимаюсь я.

Mr. George sits, with his arms folded, consuming the family and the parlour while Grandfather Smallweed is assisted by Judy to two black leathern cases out of a locked bureau, in one of which he secures the document he has just received, and from the other takes another similar document which he hands to Mr. George, who twists it up for a pipelight.	Мистер Джордж сидит, скрестив руки на груди и словно поглощая всю гостиную вместе со всем семейством, а дедушка Смоллуид с помощью Джуди отпирает конторку и достает два черных кожаных бумажника; в один из них он кладет только что полученный документ, из другого вынимает другой такой же документ и передает его мистеру Джорджу, который скручивает его, чтобы потом раскурить им трубку.
As the old man inspects, through his glasses, every up-stroke and down-stroke of both documents before he releases them from their leathern prison, and as he counts the money three times over and requires Judy to say every word she utters at least twice, and is as tremulously slow of speech and action as it is possible to be, this business is a long time in progress.	Прежде чем выпустить один документ из его кожаной тюрьмы и заключить в нее другой, старик, надев очки, проверяет каждую букву и каждый знак препинания в обоих, трижды пересчитывает деньги, требует, чтобы Джуди не менее двух раз повторила каждое произнесенное ею слово, и, весь дрожа, говорит и действует так медлительно, что эта операция отнимает уйму времени.
When it is quite concluded, and not before, he disengages his ravenous eyes and fingers from it and answers Mr. George's last remark by saying,	Только после того как она закончена вполне, старик, наконец, отрывает жадные глаза и пальцы от бумаг и денег и отвечает на последнее замечание мистера Джорджа следующими словами:
"Afraid to order the pipe?	- Бояться набить трубку?
We are not so mercenary as that, sir.	Мы вовсе не так скупы, сэр.
Judy, see directly to the pipe and the glass of cold brandy-and-water for Mr. George."	Джуди, сейчас же подай трубку и стакан холодного грога мистеру Джорджу.
The sportive twins, who have been looking straight before them all this time except when they have been engrossed by the black leathern cases, retire together, generally disdainful of the visitor, but leaving him to the old man as two young cubs might leave a traveller to the parental bear.	Игривые близнецы все это время смотрели прямо перед собой, если не считать той минуты, когда внимание их было приковано к черным кожаным бумажникам; теперь же оба они удаляются, полные презрения к посетителю и бросая его на произвол старика, подобно тому как удирают два медвежонка, оставив путешественника в лапах папаши-медведя.
"And there you sit, I suppose, all the day long, eh?" says Mr. George with folded arms.	- Так, значит, вы тут и сидите целый день? -говорит мистер Джордж, скрестив руки на груди.
"Just so, just so," the old man nods.	- Именно, именно, - кивает старик.
"And don't you occupy yourself at all?"	- И ничем не занимаетесь?
"I watch the fire--and the boiling and the roasting--"	- Присматриваю за камином, чтоб огонь не погас, чайник не выкипел, жаркое не пережарилось...
"When there is any," says Mr. George with great expression.	- Когда оно есть, - вставляет мистер Джордж весьма многозначительным тоном.
"Just so.	-Вот именно.
When there is any."	Когда оно есть.
"Don't you read or get read to?"	- Неужто вы ничего не читаете, не просите, чтобы вам почитали вслух?

The old man shakes his head with sharp sly triumph.	Старик качает головой с жестким, коварным торжеством.
"No, no.	- Нет, нет.
We have never been readers in our family.	В нашем семействе охотников до чтения не было.
It don't pay. Stuff.	Читать - только время терять. Чтением денег не заработаешь.
Idleness.	Ни к чему.
Folly.	Бесполезное занятие.
No, no!"	Нет, нет!
"There's not much to choose between your two states," says the visitor in a key too low for the old man's dull hearing as he looks from him to the old woman and back again.	- Не знаешь, кому из вас двоих лучше живется, -говорит посетитель так тихо, что глуховатому старику трудно расслышать эти слова, и переводит глаза с него на старуху.
"I say!" in a louder voice.	- Послушайте! - произносит он громко.
"I hear you."	- Слушаю.
"You'll sell me up at last, I suppose, when I am a day in arrear."	- А ведь вы, наверное, распродадите мое имущество, если я хоть на день опоздаю внести проценты, - говорит мистер Джордж.
"My dear friend!" cries Grandfather Smallweed, stretching out both hands to embrace him.	- Любезный друг мой! - восклицает дедушка Смоллуид, раскрыв объятия.
"Never! Never, my dear friend!	- Никогда, никогда, любезный друг мой!
But my friend in the city that I got to lend you the money--HE might!"	Но мой приятель в Сити - тот, кого я упросил одолжить вам деньги, - он, пожалуй, на это способен!
"Oh! You can't answer for him?" says Mr. George, finishing the inquiry in his lower key with the words	- Ага, значит, вы не можете за него поручиться? -спрашивает мистер Джордж и едва слышно заканчивает свой вопрос словами:
"You lying old rascal!"	"Подлый старый лжец!"
"My dear friend, he is not to be depended on.	- Любезный друг мой, ведь на него положиться нельзя.
I wouldn't trust him.	Я бы не решился ему довериться.
He will have his bond, my dear friend."	Он требует, чтобы соглашение выполнялось неукоснительно, любезный друг мой.
"Devil doubt him," says Mr. George.	- Требует, черт бы его побрал, - говорит мистер Джордж.
Charley appearing with a tray, on which are the pipe, a small paper of tobacco, and the brandy-and-water, he asks her,	Чарли приносит поднос с трубкой, маленькой пачкой табаку и грогом, и мистер Джордж спрашивает ее:
"How do you come here!	- А ты что тут делаешь?
You haven't got the family face."	Больно уж ты непохожа на здешних обитателей.
"I goes out to work, sir," returns Charley.	- Я хожу к ним на работу, сэр, - отвечает Чарли.

The trooper (if trooper he be or have been) takes her bonnet off, with a light touch for so strong a hand, and pats her on the head.	Осторожно сняв с девочки шляпу, кавалерист (если только он действительно служит или служил в кавалерии) гладит Чарли по головке, едва прикасаясь к ней сильной рукой.
"You give the house almost a wholesome look.	- Ты украшаешь этот дом - придаешь ему здоровья.
It wants a bit of youth as much as it wants fresh air."	А то ведь тут не хватает молодости, как не хватает свежего воздуха.
Then he dismisses her, lights his pipe, and drinks to Mr. Smallweed's friend in the city-- the one solitary flight of that esteemed old gentleman's imagination.	Он отпускает ее, закуривает трубку и пьет за здоровье "приятеля мистера Смоллуида в Сити", каковой представляет собою единственную выдумку, созданную воображением уважаемого старого джентльмена.
"So you think he might be hard upon me, eh?"	- Значит, по-вашему, он способен жестоко прижать меня, а?
"I think he might--I am afraid he would.	- По-моему, способен... боюсь, что так.
I have known him do it," says Grandfather Smallweed incautiously, "twenty times."	Я знаю, что так он уже поступал раз двадцать, -опрометчиво говорит дедушка Смоллуид.
Incautiously, because his stricken better-half, who has been dozing over the fire for some time, is instantly aroused and jabbers	Опрометчиво потому, что его оцепеневшая дражайшая половина, некоторое время дремавшая у огня, мгновенно встрепенулась и затараторила:
"Twenty thousand pounds, twenty twenty-pound notes in a money-box, twenty guineas, twenty million twenty per cent, twenty--" and is then cut short by the flying cushion, which the visitor, to whom this singular experiment appears to be a novelty, snatches from her face as it crushes her in the usual manner.	- Двадцать тысяч фунтов, двадцать двадцатифунтовых бумажек в денежной шкатулке, двадцать гиней, двадцать миллионов по двадцати процентов, двадцать... Но тут ее внезапно прерывает летящая подушка, которую посетитель, ошарашенный новизной этого своеобразного эксперимента, ловит в тот самый миг, когда она, как всегда, уже чуть было не придавила старуху.
"You're a brimstone idiot.	- Дура зловредная!
You're a scorpion--a brimstone scorpion!	Скорпион... зловредный скорпион!
You're a sweltering toad.	Жаба разомлевшая!
You're a chattering clattering broomstick witch that ought to be burnt!" gasps the old man, prostrate in his chair.	Трещотка, болтунья, ведьма на помеле, сжечь тебя давно пора! - задыхается старик, распростертый в кресле.
"My dear friend, will you shake me up a little?"	- Любезный друг, встряхните меня немножко!
Mr. George, who has been looking first at one of them and then at the other, as if he were demented, takes his venerable acquaintance by the throat on receiving this request, and dragging him upright in his chair as easily as if he were a doll, appears in two minds whether or no to shake all future power of cushioning out of him and shake him into his grave.	Изумленный мистер Джордж переводит глаза с одного на другую, а выслушав просьбу, хватает своего почтенного знакомца за шиворот и легко, словно куклу, сажает его прямо, раздумывая, по-видимому: "Уж не вытрясти ли из старца всякую возможность швыряться подушками и не стряхнуть ли его в могилу?"

Resisting the temptation, but agitating him violently enough to make his head roll like a harlequin's, he puts him smartly down in his chair again and adjusts his skull-cap with such a rub that the old man winks with both eyes for a minute afterwards.	Поборов искушение, он все же так трясет старика, что голова у того мотается, как у балаганного арлекина, потом ловко сажает его в кресло и столь резким движением поправляет на нем ермолку, что старик после этого добрую минуту моргает глазами.
"O Lord!" gasps Mr. Smallweed.	- О господи! - вздыхает мистер Смоллуид.
"That'll do.	- Довольно!
Thank you, my dear friend, that'll do.	Благодарю вас, любезный друг, довольно.
Oh, dear me, I'm out of breath.	Ох, боже мой, не продохнуть!
O Lord!"	О господи!
And Mr. Smallweed says it not without evident apprehensions of his dear friend, who still stands over him looming larger than ever.	Мистер Смоллуид бормочет все это, явно побаиваясь своего любезного друга, который все еще маячит перед ним и кажется ему еще более крупным, чем раньше.
The alarming presence, however, gradually subsides into its chair and falls to smoking in long puffs, consoling itself with the philosophical reflection,	Однако устрашающее видение постепенно оседает на свой стул и глубоко затягивается табачным дымом, утешая себя следующими философскими размышлениями вслух:
"The name of your friend in the city begins with a D, comrade, and you're about right respecting the bond."	- Вы, пожалуй, правы, что соблюдаете условие со своим приятелем в Сити, почтенный, - ведь его имя начинается с буквы "Ч".
"Did you speak, Mr. George?" inquires the old man.	- Вы что-то сказали, мистер Джордж? -спрашивает старик.
The trooper shakes his head, and leaning forward with his right elbow on his right knee and his pipe supported in that hand, while his other hand, resting on his left leg, squares his left elbow in a martial manner, continues to smoke.	Кавалерист, мотнув головой, наклоняется вперед, держа трубку в правой руке, и, облокотившись на правое колено, другую руку кладет на левое, по-военному отставив левый локоть, затем снова подносит трубку ко рту.
Meanwhile he looks at Mr. Smallweed with grave attention and now and then fans the cloud of smoke away in order that he may see him the more clearly.	Покуривая, он серьезно и внимательно смотрит на мистера Смоллуида, время от времени разгоняя клубы дыма, чтобы лучше видеть старика.
"I take it," he says, making just as much and as little change in his position as will enable him to reach the glass to his lips with a round, full action, "that I am the only man alive (or dead either) that gets the value of a pipe out of YOU?"	- Мне думается, - говорит он, чуть меняя позу, чтобы плавным округлым движением поднести стакан к губам, - что я единственный из живых людей (да и мертвых тоже), кому удалось заставить вас потратить деньги на трубку.
"Well," returns the old man, "it's true that I don't see company, Mr. George, and that I don't treat.	- Пожалуй! - соглашается старик. - Сказать правду, я никого не приглашаю в гости, мистер Джордж, и никого не угощаю.
I can't afford to it.	Не могу себе этого позволить.
But as you, in your pleasant way, made your pipe a condition--"	Но раз уж вы, хоть и вежливо, настояли на трубке...
"Why, it's not for the value of it; that's no great thing.	- Дело не в том, сколько она стоит, - это мелочь.
It was a fancy to get it out of you.	Просто мне пришла блажь вытянуть из вас хоть это.

To have something in for my money."	Получить хоть что-нибудь за свои деньги.
"Ha!	-Ха!
You're prudent, prudent, sir!" cries Grandfather Smallweed, rubbing his legs.	Вы предусмотрительны, сэр, вы предусмотрительны! - восклицает дедушка Смоллуид, потирая ноги.
"Very.	- Очень.
I always was."	И всегда был.
Puff.	- Пых!
"It's a sure sign of my prudence that I ever found the way here."	- Вот вам неоспоримое доказательство моей предусмотрительности, - я нашел дорогу сюда.
Puff.	- Пых!
"Also, that I am what I am."	- И еще одно - я сделался тем, кем являюсь теперь.
Puff.	- Пых!
"I am well known to be prudent," says Mr. George, composedly smoking.	- Я славлюсь своей предусмотрительностью, -говорит мистер Джордж, спокойно продолжая курить.
"I rose in life that way."	- Она-то меня и вывела в люди.
"Don't he down-hearted, sir.	- Не унывайте, сэр.
You may rise yet."	Вы еще можете выйти в люди.
Mr. George laughs and drinks.	Мистер Джордж смеется и делает глоток.
"Ha'n't you no relations, now," asks Grandfather Smallweed with a twinkle in his eyes, "who would pay off this little principal or who would lend you a good name or two that I could persuade my friend in the city to make you a further advance upon?	- Может быть, у вас есть родственники, которые согласятся уплатить этот должок, - спрашивает дедушка Смоллуид, и в глазах его зажигаются огоньки, - а может, среди них найдутся два-три кредитоспособных человека, которые поручатся за вас, так, чтобы я мог уговорить своего приятеля в Сити дать вам новый заем?
Two good names would be sufficient for my friend in the city.	Мой приятель в Сити удовольствуется двумя кредитоспособными поручителями.
Ha'n't you no such relations, Mr. George?"	Неужели у вас нет таких родственников, мистер Джордж?
Mr. George, still composedly smoking, replies,	Продолжая курить, мистер Джордж отвечает на это с невозмутимым видом:
"If I had, I shouldn't trouble them.	- Ежели бы они и были, я все равно не стал бы их беспокоить.
I have been trouble enough to my belongings in my day.	В юности я и так причинил немало беспокойства своей родне.

It MAY be a very good sort of penitence in a vagabond, who has wasted the best time of his life, to go back then to decent people that he never was a credit to and live upon them, but it's not my sort.	Может быть, это и хорошо, когда блудный сын, в лучшие свои годы только прожигавший жизнь, наконец раскаивается, возвращается к порядочным людям, которые не могли им гордиться, и живет на их счет; но это не в моем духе.
The best kind of amends then for having gone away is to keep away, in my opinion."	Если уж ты ушел из дому, то, по-моему, лучший вид покаяния - держаться подальше от своих.
"But natural affection, Mr. George," hints Grandfather Smallweed.	- Но естественная привязанность, мистер Джордж? - возражает дедушка Смоллуид.
"For two good names, hey?" says Mr. George, shaking his head and still composedly smoking.	- К двум кредитоспособным поручителям, а? -говорит мистер Джордж, покачивая головой и спокойно покуривая.
"No.	- Нет.
That's not my sort either."	Это тоже не в моем духе.
Grandfather Smallweed has been gradually sliding down in his chair since his last adjustment and is now a bundle of clothes with a voice in it calling for Judy.	Дедушка Смоллуид, после того как его в последний раз встряхнули, мало-помалу соскальзывал с кресла, а теперь превратился в узел тряпья, из которого раздается голос, зовущий Джуди.
That houri, appearing, shakes him up in the usual manner and is charged by the old gentleman to remain near him. For he seems chary of putting his visitor to the trouble of repeating his late attentions.	Эта гурия появляется, привычно встряхивает его, и старец приказывает ей остаться в комнате, ибо он, по-видимому, остерегается докучать гостю просьбами о помощи.
"Ha!" he observes when he is in trim again.	- Да! - начинает приведенный в порядок дедушка Смоллуид.
"If you could have traced out the captain, Mr. George, it would have been the making of you.	- Если бы вам удалось разыскать капитана, мистер Джордж, - это бы вас поставило на ноги.
If when you first came here, in consequence of our advertisement in the newspapers--when I say 'our,' I'm alluding to the advertisements of my friend in the city, and one or two others who embark their capital in the same way, and are so friendly towards me as sometimes to give me a lift with my little pittance-- if at that time you could have helped us, Mr. George, it would have been the making of you."	Помните, как вы в первый раз пришли сюда, прочитав наши объявления в газетах, - когда я говорю наши, я имею в виду объявления моего приятеля в Сити и еще двух-трех человек, которые таким же образом помещают свои капиталы и так со мной дружны, что изредка помогают мне в моей нужде, - вот если бы вы тогда услужили нам, мистер Джордж, это поставило бы вас на ноги.
"I was willing enough to be 'made,' as you call it," says Mr. George, smoking not quite so placidly as before, for since the entrance of Judy he has been in some measure disturbed by a fascination, not of the admiring kind, which obliges him to look at her as she stands by her grandfather's chair, "but on the whole, I am glad I wasn't now."	- Я бы не прочь стать на ноги, как вы выражаетесь, - говорит мистер Джордж, продолжая курить, однако уже несколько утратив спокойствие духа, ибо с той минуты, как Джуди вошла и стала за стулом дедушки, он до некоторой степени находится во власти каких-то чар, - но, конечно, не очарования, - и не в силах оторвать глаза от нее, - я бы не прочь стать на ноги, однако, в общем, я рад, что это не удалось.
"Why, Mr. George?	- Почему же, мистер Джордж?

In the name of--of brimstone, why?" says Grandfather Smallweed with a plain appearance of exasperation. (Brimstone apparently suggested by his eye lighting on Mrs. Smallweed in her slumber.)	Почему, скажите, ради... ради ведьмы? -спрашивает дедушка Смоллуид, явно раздраженный. (Слово "ведьма", вероятно, вырвалось у него потому, что взгляд его упал на спящую миссис Смоллуид.)
"For two reasons, comrade."	- По двум причинам, почтенный.
"And what two reasons, Mr. George?	- Какие же это две причины, мистер Джордж?
In the name of the--"	Какие, скажите, ради...
"Of our friend in the city?" suggests Mr. George, composedly drinking.	- Нашего приятеля в Сити? - доканчивает его фразу мистер Джордж, спокойно отпивая из стакана.
"Aye, if you like.	- Да, если хотите.
What two reasons?"	Какие причины?
"In the first place," returns Mr. George, but still looking at Judy as if she being so old and so like her grandfather it is indifferent which of the two he addresses, "you gentlemen took me in.	- Во-первых, - отвечает мистер Джордж, по-прежнему не отрывая глаз от Джуди, словно она так стара и так похожа на дедушку, что безразлично, к кому из них обоих обращаться, -вы, джентльмены, меня провели.
You advertised that Mr. Hawdon (Captain Hawdon, if you hold to the saying	Вы писали в объявлениях, что мистер Хоудон (или капитан Хоудон, если верить поговорке:
'Once a captain, always a captain') was to hear of something to his advantage."	"Капитан - капитаном и останется") может узнать от вас нечто для него полезное.
"Well?" returns the old man shrilly and sharply.	- Ну? - резким, пронзительным голосом понукает его старик.
"Well!" says Mr. George, smoking on.	-Вот вам и ну! - говорит мистер Джордж, не переставая курить.
"It wouldn't have been much to his advantage to have been clapped into prison by the whole bill and judgment trade of London."	- Не велика польза, когда тебя сажают в тюрьму по приговору лондонских торговцев, а ведь так оно и было бы, явись он к вам.
"How do you know that?	- Почем вы знаете?
Some of his rich relations might have paid his debts or compounded for 'em.	Богатые родственники могли бы уплатить его долги целиком или хоть частично.
Besides, he had taken US in.	Не мы провели его, а он - нас.
He owed us immense sums all round.	Он задолжал нам кучу денег.
I would sooner have strangled him than had no return.	Я скорей задушу его, чем прощу ему долг.
If I sit here thinking of him," snarls the old man, holding up his impotent ten fingers, "I want to strangle him now."	Как вспомнишь про него... - рычит старик, растопырив бессильные пальцы, - так бы и задушил его сию же минуту.
And in a sudden access of fury, he throws the cushion at the unoffending Mrs. Smallweed, but it passes harmlessly on one side of her chair.	Во внезапном порыве ярости он запускает подушкой в безобидную миссис Смоллуид, но подушка, никого не задев, пролетает мимо, ее кресла.

"I don't need to be told," returns the trooper, taking his pipe from his lips for a moment and carrying his eyes back from following the progress of the cushion to the pipe-bowl which is burning low, "that he carried on heavily and went to ruin.	- Я и сам знаю, - отзывается кавалерист, на мгновение вынимая трубку изо рта и переводя глаза, следившие за полетом подушки, на головку трубки, которая едва курится, - я и сам знаю, что он сорил деньгами и промотался.
I have been at his right hand many a day when he was charging upon ruin full-gallop.	Я долгое время был с ним, когда он во весь опор мчался к разорению.
I was with him when he was sick and well, rich and poor.	Болен он был или здоров, богат или беден, я всегда находился при нем.
I laid this hand upon him after he had run through everything and broken down everything beneath him--when he held a pistol to his head."	Вот этой самой рукой я удержал его однажды, когда он уже прошел через все, разбил все в своей жизни... и поднес пистолет к виску.
"I wish he had let it off," says the benevolent old man, "and blown his head into as many pieces as he owed pounds!"	- Жалко, что не выстрелил! - говорит благожелательный старец. - Жалко, что голова его не разлетелась на столько кусков, сколько фунтов он задолжал!
"That would have been a smash indeed," returns the trooper coolly; "any way, he had been young, hopeful, and handsome in the days gone by, and I am glad I never found him, when he was neither, to lead to a result so much to his advantage.	- Случись так, от нее бы, конечно, только пыль осталась, - холодно отзывается кавалерист. - Так или иначе, когда-то у него было все - молодость, надежды, красота; потом не осталось ничего, и хорошо, что я не смог его разыскать тогда и принести ему столь большую "пользу".
That's reason number one."	Это причина номер один.
"I hope number two's as good?" snarls the old man.	- Надеюсь, причина номер два так же уважительна? - рычит старик.
"Why, no.	- Нет.
It's more of a selfish reason.	Вторая причина более эгоистическая.
If I had found him, I must have gone to the other world to look.	Чтобы его разыскать, мне самому пришлось бы попасть на тот свет.
He was there."	Он теперь там.
"How do you know he was there?"	- Почем вы знаете, что он на том свете?
"He wasn't here."	- Потому что на этом его нет.
"How do you know he wasn't here?"	- А почем вы знаете, что на этом его нет?
"Don't lose your temper as well as your money," says Mr. George, calmly knocking the ashes out of hispipe.	- Не теряйте терпения, как потеряли деньги, -советует мистер Джордж, невозмутимо выбивая пепел из трубки.
"He was drowned long before.	- Он давным-давно утонул.
I am convinced of it.	В этом я уверен.
He went over a ship's side.	Он упал за борт корабля.
Whether intentionally or accidentally, I don't know.	Не знаю только - нарочно или случайно.
Perhaps your friend in the city does. Do you know what that tune is, Mr. Smallweed?" he adds after breaking off to whistle one, accompanied on the table with the empty pipe.	Может, ваш приятель в Сити знает... А вы не помните этого мотива, мистер Смоллуид? -добавляет он и насвистывает мотив, отбивая такт пустой трубкой по столу.

"Tune!" replied the old man.	- Мотив! - повторяет старик.
"No.	- Нет.
We never have tunes here."	Тут у нас никаких мотивов не поют.
"That's the Dead March in Saul.	-Это похоронный марш из "Саула".
They bury soldiers to it, so it's the natural end of the subject.	Под этот марш хоронят военных, и лучше всего закончить наш разговор этой музыкой.
Now, if your pretty granddaughter --excuse me, miss--will condescend to take care of this pipe for two months, we shall save the cost of one next time.	А теперь, если ваша прелестная внучка, -простите, мисс, - соблаговолит прибрать эту трубку, вам не придется тратиться на новую, когда я опять приду сюда через два месяца.
Good evening, Mr. Smallweed!"	Добрый вечер, мистер Смоллуид!
"My dear friend!" the old man gives him both his hands.	- Любезный друг! Старик протягивает ему обе руки.
"So you think your friend in the city will be hard upon me if I fall in a payment?" says the trooper, looking down upon him like a giant.	- Значит, вы думаете, что ваш приятель в Сити жестоко прижмет меня, если я не уплачу процентов в срок? - спрашивает кавалерист, глядя на него сверху вниз, словно великан на карлика.
"My dear friend, I am afraid he will," returns the old man, looking up at him like a pygmy.	- Боюсь, что так, любезный друг, - отвечает старик, глядя на него снизу вверх, словно карлик на великана.
Mr. George laughs, and with a glance at Mr. Smallweed and a parting salutation to the scornful Judy, strides out of the parlour, clashing imaginary sabres and other metallic appurtenances as he goes.	Мистер Джордж смеется, бросает последний взгляд на мистера Смоллуида, делает прощальный поклон в сторону презирающей его Джуди и выходит из гостиной такой походкой, что чудится, будто он гремит саблей и прочими металлическими предметами кавалерийского обмундирования.
"You're a damned rogue," says the old gentleman, making a hideous grimace at the door as he shuts it.	- Проклятый плут! - рычит престарелый джентльмен, скорчив отвратительную рожу в сторону закрывшейся двери.
"But I'll lime you, you dog, I'll lime you!"	- Но я скручу тебя, собаку! Я тебя скручу!
After this amiable remark, his spirit soars into those enchanting regions of reflection which its education and pursuits have opened to it, and again he and Mrs. Smallweed while away the rosy hours, two unrelieved sentinels forgotten as aforesaid by the Black Serjeant.	Прорычав эти доброжелательные слова, мистер Смоллуид воспаряет духом в те увлекательные области мышления, которые для него открыты его воспитанием и деятельностью; и вот опять он и миссис Смоллуид недвижно проводят часы своего заката, словно два бессменных часовых, забытых, как уже было сказано, Черным Разводящим -Смертью.
While the twain are faithful to their post, Mr. George strides through the streets with a massive kind of swagger and a grave- enough face.	Пока чета неотлучно находится на своем посту, мистер Джордж тяжелой поступью шагает по улицам с молодецким видом, но очень серьезным выражением лица.
It is eight o'clock now, and the day is fast drawing in.	Уже восемь часов вечера, и сумерки наступают быстро.
He stops hard by Waterloo Bridge and reads a playbill, decides to go to Astley's Theatre.	Он останавливается у моста Ватерлоо, читает афишу и решает пойти в цирк Астли.

Being there, is much delighted with the horses and the feats of strength; looks at the weapons with a critical eye; disapproves of the combats as giving evidences of unskilful swordsmanship; but is touched home by the sentiments.	Там он восторгается лошадьми и цирковым искусством, критическим оком разглядывает оружие; недоволен фехтовальными номерами, так как фехтующие не умеют обращаться с рапирой; зато растроган до глубины души чувствительными сценами.
In the last scene, when the Emperor of Tartary gets up into a cart and condescends to bless the united lovers by hovering over them with the Union Jack, his eyelashes are moistened with emotion.	Когда же под конец император Татарии, поднявшись на колесницу, улетает, милостиво благословляя соединившихся влюбленных британским флагом, ресницы мистера Джорджа увлажняются от душевного волнения.
The theatre over, Mr. George comes across the water again and makes his way to that curious region lying about the Haymarket and Leicester Square which is a centre of attraction to indifferent foreign hotels and indifferent foreigners, racket-courts, fighting- men, swordsmen, footguards, old china, gaming-houses, exhibitions, and a large medley of shabbiness and shrinking out of sight.	Но вот представление окончилось, и мистер Джордж, снова перейдя по мосту через реку, направляется к тому расположенному между Хэймаркетом и Лестер-сквером прелюбопытному кварталу, где в изобилии встречаются невзрачные гостиницы и невзрачные иностранцы, помещения для игры в мяч, боксеры, учителя фехтования, телохранители, лавки старинного фарфора, игорные дома, выставки и всякий разношерстный люд, потрепанный жизнью и не желающий привлекать к себе внимания.
Penetrating to the heart of this region, he arrives by a court and a long whitewashed passage at a great brick building composed of bare walls, floors, roof-rafters, and skylights, on the front of which, if it can be said to have any front, is painted GEORGE'S SHOOTING GALLERY, &c.	Забравшись в самую глубь этого околотка, он входит во двор, потом в длинный, выбеленный крытый проход и приближается к большому кирпичному строению, которое состоит лишь из голых стен, пола, стропил и кровли с прорезанными в ней окнами верхнего света и на фасаде которого, - если только можно сказать, что у этого строения есть фасад, - написано: "Галерея-Тир Джорджа, стрельба в цель и прочее".
Into George's Shooting Gallery, &c., he goes; and in it there are gaslights (partly turned off now), and two whitened targets for rifle-shooting, and archery accommodation, and fencing appliances, and all necessaries for the British art of boxing.	Он входит в "Галерею-Тир Джорджа, стрельба в цель и прочее", а в ней горят газовые рожки (частью уже погашенные), стоят две выбеленные мишени для стрельбы из ружья, принадлежности для стрельбы из лука и для фехтования и все, что требуется для бокса, этого поистине британского искусства.
None of these sports or exercises being pursued in George's Shooting Gallery to- night, which is so devoid of company that a little grotesque man with a large head has it all to himself and lies asleep upon the floor.	Сегодня вечером здесь никто не занимается этими видами спорта, поэтому "Галерея-Тир Джорджа" безлюдна и вся целиком предоставлена уродливому коротышу с большой головой, который сейчас спит на полу.
The little man is dressed something like a gunsmith, in a green- baize apron and cap; and his face and hands are dirty with gunpowder and begrimed with the loading of guns.	Коротыш смахивает на оружейного мастера - он в зеленом суконном фартуке и шапочке, а лицо и руки у него запачканы порохом и почернели от возни с ружьями, которые ему приходится заряжать.
As he lies in the light before a glaring white target, the black upon him shines again.	Он лежит на свету, перед ярко-белой мишенью, и на ее фоне кажется еще чернее, чем он на самом деле.

Not far off is the strong, rough, primitive table with a vice upon it at which he has been working.	Неподалеку стоит крепкий, грубо сколоченный стол с тисками, - за этим столом коротыш работал весь день.
He is a little man with a face all crushed together, who appears, from a certain blue and speckled appearance that one of his cheeks presents, to have been blown up, in the way of business, at some odd time or times.	Лицо у него словно сдавленное; одна щека сизого цвета и вся в пятнах - очевидно, он как-то раз, а может быть и не раз, пострадал от взрыва во время работы.
"Phil!" says the trooper in a quiet voice.	- Фил! - тихо окликает его кавалерист.
"All right!" cries Phil, scrambling to his feet.	- Здесь! - громко отзывается Фил, с трудом поднимаясь на ноги.
"Anything been doing?"	- Как дела?
"Flat as ever so much swipes," says Phil.	- Дела - как сажа бела, - отвечает Фил.
"Five dozen rifle and a dozen pistol.	- Только пять дюжин ружейных выстрелов да дюжина пистолетных.
As to aim!"	И как нарочно - все в цель!
Phil gives a howl at the recollection.	Вспомнив об этом, Фил жалобно охает.
"Shut up shop, Phil!"	- Закрывай лавочку, Фил!
As Phil moves about to execute this order, it appears that he is lame, though able to move very quickly.	Фил идет выполнять приказ, и тогда становится ясно, что он хромает, хотя способен двигаться очень быстро.
On the speckled side of his face he has no eyebrow, and on the other side he has a bushy black one, which want of uniformity gives him a very singular and rather sinister appearance.	На испещренной пятнами стороне его лица нет брови, на другой стороне бровь черная, косматая, и это несоответствие придает ему чрезвычайно своеобразный и довольно зловещий вид.
Everything seems to have happened to his hands that could possibly take place consistently with the retention of all the fingers, for they are notched, and seamed, and crumpled all over.	Руки его, как видно, испытали все, что только можно испытать, кроме потери пальцев, - они скрючены, изборождены рубцами и шрамами.
He appears to be very strong and lifts heavy benches about as if he had no idea what weight was.	Сила у него, должно быть, большая, - тяжелые скамьи он поднимает с таким видом, словно они легче перышка.
He has a curious way of limping round the gallery with his shoulder against the wall and tacking off at objects he wants to lay hold of instead of going straight to them, which has left a smear all round the four walls, conventionally called "Phil's mark."	У него есть занятная привычка: когда ему нужна какая-нибудь вещь, он не идет к ней прямо, а ковыляет вокруг всей галереи, задевая плечом за стену, так что по всем четырем стенам этого помещения тянется грязная полоса, которую принято называть "следом Фила".
This custodian of George's Gallery in George's absence concludes his proceedings, when he has locked the great doors and turned out all the lights but one, which he leaves to glimmer, by dragging out from a wooden cabin in a corner two mattresses and bedding.	Сей страж, охраняющий "Галерею-Тир Джорджа" в отсутствие самого Джорджа, теперь запирает огромные двери, гасит все газовые рожки, кроме одного, - да и тот горит тускло, - и заканчивает свою работу тем, что вытаскивает из-за дощатой перегородки в углу два тюфяка и постельные принадлежности.

These being drawn to opposite ends of the gallery, the trooper makes his own bed and Phil makes his.	Тюфяки раскладывают в противоположных концах галереи, причем кавалерист стелет постель себе, а Фил себе.
"Phil!" says the master, walking towards him without his coat and waistcoat, and looking more soldierly than ever in his braces.	- Фил! - говорит, подойдя к нему, хозяин, который уже снял сюртук и жилет и, оставшись в рубашке и штанах, выглядит еще более воинственно, чем раньше.
"You were found in a doorway, weren't you?"	- Тебя, кажется, нашли в чьем-то подъезде, а?
"Gutter," says Phil.	- В сточной канаве, - отвечает Фил.
"Watchman tumbled over me."	- Ночной сторож споткнулся и шлепнулся прямо на меня.
"Then vagabondizing came natural to YOU from the beginning."	- Так, значит, для тебя бродячая жизнь дело привычное сызмальства?
"As nat'ral as possible," says Phil.	- Чего привычней! - отвечает Фил.
"Good night!"	- Спокойной ночи!
"Good night, guv'ner."	- Спокойной ночи, командир.
Phil cannot even go straight to bed, but finds it necessary to shoulder round two sides of the gallery and then tack off at his mattress.	Фил даже к постели не может направиться прямо, а находит нужным пройти вдоль двух стен галереи, задевая их плечом, и только тогда поворачивает к своему тюфяку.
The trooper, after taking a turn or two in the rifle-distance and looking up at the moon now shining through the skylights, strides to his own mattress by a shorter route and goes to bed too.	Кавалерист, пройдясь раза два от места для прицельной стрельбы до мишени и посмотрев на луну, свет которой проникает сквозь окна в кровле, направляется более прямым путем к своему тюфяку и тоже укладывается спать.
CHAPTER XXII	Глава XXII
Mr. Bucket	Мистер Банкет
Allegory looks pretty cool in Lincoln's Inn Fields, though the evening is hot, for both Mr. Tulkinghorn's windows are wide open, and the room is lofty, gusty, and gloomy.	Вечер сегодня жаркий, но аллегорическому римлянину на Линкольновых полях, должно быть, прохладно, да и немудрено - ведь у мистера Талкингхорна оба окна открыты настежь, а кабинет у него высокий, сумрачный, и в нем всегда сквозняк.
These may not be desirable characteristics when November comes with fog and sleet or January with ice and snow, but they have their merits in the sultry long vacation weather.	Все это не очень приятно, когда приходит ноябрь с туманом и слякотью или январь со льдом и снегом, но в душные знойные дни долгих каникул тут хорошо.
They enable Allegory, though it has cheeks like peaches, and knees like bunches of blossoms, and rosy swellings for calves to its legs and muscles to its arms, to look tolerably cool to-night.	Вот почему у аллегорического римлянина довольно свежий вид, хотя щеки у него как персики, колени как букеты цветов, а вместо икр на ногах и мускулов на руках - розовые припухлости.
Plenty of dust comes in at Mr. Tulkinghorn's windows, and plenty more has generated among his furniture and papers.	Тучи пыли летят в окна мистера Талкингхорна, но еще больше ее скопилось на его мебели и бумагах.
It lies thick everywhere.	Все здесь покрыто толстым слоем пыли.

When a breeze from the country that has lost its way takes fright and makes a blind hurry to rush out again, it flings as much dust in the eyes of Allegory as the law--or Mr. Tulkinghorn, one of its trustiest representatives--may scatter, on occasion, in the eyes of the laity.	И когда полевой ветерок, заблудившись, попадает в эту комнату и в испуге мечется, как слепой, торопясь улететь вон отсюда, он пускает столько же пыли в глаза аллегорическому римлянину, сколько суд - или мистер Талкингхорн, как один из его самых преданных служителей, - временами пускает в глаза непосвященным.
In his lowering magazine of dust, the universal article into which his papers and himself, and all his clients, and all things of earth, animate and inanimate, are resolving, Mr. Tulkinghorn sits at one of the open windows enjoying a bottle of old port.	В этом своем унылом складе пыли, - вездесущего вещества, в которое превратятся и его бумаги, и он сам, и все его клиенты, и все одушевленные и неодушевленные предметы, какие есть на свете, -мистер Талкингхорн сидит за бутылкой у открытого окна и смакует старый портвейн.
Though a hard-grained man, close, dry, and silent, he can enjoy old wine with the best.	Человек жесткий, замкнутый, сухой и молчаливый, он, однако, не хуже других способен смаковать старое вино.
He has a priceless bin of port in some artful cellar under the Fields, which is one of his many secrets.	Ларь с бесценным портвейном хранится у него в хитроумно устроенном погребе под Линкольновыми полями, и этот погреб - одна из его многочисленных тайн.
When he dines alone in chambers, as he has dined to-day, and has his bit of fish and his steak or chicken brought in from the coffee-house, he descends with a candle to the echoing regions below the deserted mansion, and heralded by a remote reverberation of thundering doors, comes gravely back encircled by an earthy atmosphere and carrying a bottle from which he pours a radiant nectar, two score and ten years old, that blushes in the glass to find itself so famous and fills the whole room with the fragrance of southern grapes.	Когда он обедает дома один, как обедал сегодня, он сначала съедает принесенные из ресторана рыбу и бифштекс или цыпленка, потом спускается со свечой в руке в гулкие подвалы, вырытые под опустелым домом, а затем неторопливо возвращается к себе, предшествуемый отдаленным отзвуком хлопающих дверей и овеянный запахом земли, приносит в свой кабинет бутылку и наливает из нее в рюмку сверкающий полувековой нектар, который краснеет за стеклом от сознания своей славы и наполняет всю комнату благоуханием виноградников Юга.
Mr. Tulkinghorn, sitting in the twilight by the open window, enjoys his wine.	Сидя в сумерках у открытого окна, мистер Талкингхорн смакует вино.
As if it whispered to him of its fifty years of silence and seclusion, it shuts him up the closer.	Оно как будто шепчет ему о своем полувековом безмолвии и плене, а он от этого все крепче замыкается в себе.

More impenetrable than ever, he sits, and drinks, and mellows as it were in secrecy, pondering at that twilight hour on all the mysteries he knows, associated with darkening woods in the country, and vast blank shut-up houses in town, and perhaps sparing a thought or two for himself, and his family history, and his money, and his will--all a mystery to every one--and that one bachelor friend of his, a man of the same mould and a lawyer too, who lived the same kind of life until he was seventy-five years old, and then suddenly conceiving (as it is supposed) an impression that it was too monotonous, gave his gold watch to his hair-dresser one summer evening and walked leisurely home to the Temple and hanged himself.	Еще более непроницаемый, чем всегда, он сидит, пьет и, пожалуй, немного размякает в одиночестве, вспоминая в этот час сумерек обо всех известных ему тайнах, которые связываются в его представлении с темнеющими лесами за городом и просторными, обезлюдевшими, запертыми особняками в городе; а быть может, даже уделяет несколько мыслей самому себе, своей семейной истории, своим деньгам, своему завещанию, - все это тайна для всех, - и тому единственному своему другу, холостяку, человеку того же склада и тоже юристу, который до семидесяти пяти лет жил так же, как мистер Талкингхорн, но внезапно почувствовал (как говорят), что жизнь эта слишком однообразна, и как-то раз, летним вечером, подарил свои золотые часы своему парикмахеру, не спеша вернулся домой в Тэмпл и повесился.
But Mr. Tulkinghorn is not alone to-night to ponder at his usual length.	Но сегодня вечером мистер Талкингхорн не один и потому не может размышлять так долго, как привык.
Seated at the same table, though with his chair modestly and uncomfortably drawn a little way from it, sits a bald, mild, shining man who coughs respectfully behind his hand when the lawyer bids him fill his glass.	Из скромности отодвинув стул, так что сидеть не очень удобно, за тем же столом сидит лысый, кроткий, с лоснящимся лицом человек, который почтительно кашляет в руку, когда юрист приглашает его налить себе вина.
"Now, Snagsby," says Mr. Tulkinghorn, "to go over this odd story again."	- Ну, Снегсби, - говорит мистер Талкингхорн, -давайте опять поговорим об этой странной истории.
"If you please, sir."	- Пожалуйста, сэр.
"You told me when you were so good as to step round here last night--"	- Вы сказали мне, когда были так добры зайти сюда вчера вечером...
"For which I must ask you to excuse me if it was a liberty, sir; but I remember that you had taken a sort of an interest in that person, and I thought it possible that you might--just--wish--to--"	- За что я должен попросить у вас извинения, сэр, если это была смелость с моей стороны; но вы, помнится, проявили некоторый интерес к этому лицу, и я подумал, что вы, может быть... пожелаете...
Mr. Tulkinghorn is not the man to help him to any conclusion or to admit anything as to any possibility concerning himself.	Мистер Талкингхорн не такой человек, чтобы помочь собеседнику сделать вывод или подтвердить какое-нибудь предположение, если они касаются его самого.
So Mr. Snagsby trails off into saying, with an awkward cough,	Поэтому мистер Снегсби, робко покашливая, нерешительно повторяет:
"I must ask you to excuse the liberty, sir, I am sure."	- Я, конечно, должен просить у вас извинения, сэр, за эту смелость.
"Not at all," says Mr. Tulkinghorn.	- Не беспокойтесь, - ободряет его мистер Талкингхорн.
"You told me, Snagsby, that you put on your hat and came round without mentioning your intention to your wife.	- Так вы говорили мне, Снегсби, что надели шляпу и отправились сюда, не сказав об этом жене.

That was prudent I think, because it's not a matter of such importance that it requires to be mentioned."	Мне кажется, вы поступили осмотрительно, ибо все это не так важно, чтобы об этом стоило говорить кому-нибудь.
"Well, sir," returns Mr. Snagsby, "you see, my little woman is--not to put too fine a point upon it--inquisitive.	- Изволите видеть, сэр, - объясняет мистер Снегсби, - моя женушка, говоря напрямик, любознательна.
She's inquisitive.	Да, любознательна.
Poor little thing, she's liable to spasms, and it's good for her to have her mind employed.	Она, бедняжка, страдает спазмами, и ей полезно, когда ум у нее чем-нибудь занят.
In consequence of which she employs it—I should say upon every individual thing she can lay hold of, whether it concerns her or not--especially not.	Вот она и старается его занять... я бы сказал, чем попало, все равно касается это ее или не касается... особенно, если не касается.
My little woman has a very active mind, sir."	У моей женушки очень деятельный ум, сэр.
Mr. Snagsby drinks and murmurs with an admiring cough behind his hand,	Мистер Снегсби делает глоток и, восторженно кашляя в руку, бормочет:
"Dear me, very fine wine indeed!"	- Боже мой, какое прекрасное вино!
"Therefore you kept your visit to yourself last night?" says Mr. Tulkinghorn.	- Значит, вы скрыли от нее свой вчерашний визит? - спрашивает мистер Талкингхорн.
"And to-night too?"	- И сегодняшний тоже?
"Yes, sir, and to-night, too.	- Да, сэр, сегодняшний тоже.
My little woman is at present in-- not to put too fine a point on it—in a pious state, or in what she considers such, and attends the Evening Exertions (which is the name they go by) of a reverend party of the name of Chadband.	Сейчас моя женушка, говоря напрямик, в набожном настроении - так по крайней мере она считает сама - и присутствует на так называемых "Вечерних бдениях" одного духовного лица, некоего Чедбенда.
He has a great deal of eloquence at his command, undoubtedly, but I am not quite favourable to his style myself.	Он, бесспорно, очень красноречив, но мне лично не особенно нравится его стиль.
That's neither here nor there.	Однако не в этом дело.
My little woman being engaged in that way made it easier for me to step round in a quiet manner."	Но поскольку моя женушка сегодня занята, мне легко удалось заглянуть к вам без ее ведома.
Mr. Tulkinghorn assents.	Мистер Талкингхорн кивает.
"Fill your glass, Snagsby."	- Налейте себе еще, Снегсби.
"Thank you, sir, I am sure," returns the stationer with his cough of deference.	- Очень вам благодарен, сэр, - отзывается торговец, почтительно покашливая.
"This is wonderfully fine wine, sir!"	- Замечательное вино, сэр!
"It is a rare wine now," says Mr. Tulkinghorn.	- Теперь это вино считается редким, - говорит мистер Талкингхорн.
"It is fifty years old."	- Ему пятьдесят лет.
"Is it indeed, sir?	- Да неужели, сэр?
But I am not surprised to hear it, I am sure.	Впрочем, я ничуть этому не удивляюсь, разумеется.

It might be--any age almost."	Ему можно дать... сколько угодно лет.
After rendering this general tribute to the port, Mr. Snagsby in his modesty coughs an apology behind his hand for drinking anything so precious.	Воздав эту дань портвейну, мистер Снегсби скромно покашливает в руку, как бы извиняясь за то, что пьет такую драгоценность.
"Will you run over, once again, what the boy said?" asks Mr. Tulkinghorn, putting his hands into the pockets of his rusty smallclothes and leaning quietly back in his chair.	- Вы можете повторить еще раз все то, что говорил мальчик? - спрашивает мистер Талкингхорн, засовывая руки в карманы своих поношенных брюк и спокойно откидываясь назад в кресле.
"With pleasure, sir."	- С удовольствием, сэр.
Then, with fidelity, though with some prolixity, the law-stationer repeats Jo's statement made to the assembled guests at his house.	И владелец писчебумажной лавки очень точно, хотя и несколько многословно, пересказывает все, что говорил Джо у него в доме при гостях.
On coming to the end of his narrative, he gives a great start and breaks off with,	Подойдя к концу рассказа, он вдруг вздрагивает всем телом и обрывает свою речь восклицанием:
"Dear me, sir, I wasn't aware there was any other gentleman present!"	- Боже мой, я и не знал, сэр, что здесь присутствует еще один джентльмен!
Mr. Snagsby is dismayed to see, standing with an attentive face between himself and the lawyer at a little distance from the table, a person with a hat and stick in his hand who was not there when he himself came in and has not since entered by the door or by either of the windows.	Мистер Снегсби испугался, заметив, что между ним и поверенным, неподалеку от стола, стоит внимательно всматривающийся в них человек со шляпой и палкой в руках - человек, которого не было здесь, когда сам мистер Снегсби вошел, и который при нем не входил ни в дверь, ни в окно.
There is a press in the room, but its hinges have not creaked, nor has a step been audible upon the floor.	В комнате стоит шкаф, но петли его дверцы не заскрипели ни разу; не слышно было и шума шагов по полу.
Yet this third person stands there with his attentive face, and his hat and stick in his hands, and his hands behind him, a composed and quiet listener.	Однако этот третий человек стоит здесь со шляпой и палкой в руках, заложенных за спину, -внимательный, сосредоточенный и спокойный слушатель.
He is a stoutly built, steady-looking, sharp-eyed man in black, of about the middle-age.	Это крепко сложенный, немолодой, степенный на вид мужчина с острыми глазами, одетый в черный костюм.
Except that he looks at Mr. Snagsby as if he were going to take his portrait, there is nothing remarkable about him at first sight but his ghostly manner of appearing.	Он смотрит на мистера Снегсби с таким видом, словно хочет написать с него портрет, но, кроме этого, в нем на первый взгляд нет ничего особенно замечательного, - разве что появился он на манер привидения.
"Don't mind this gentleman," says Mr. Tulkinghorn in his quiet way.	- Не обращайте внимания на этого джентльмена, -говорит мистер Талкингхорн как всегда спокойно.
"This is only Mr. Bucket."	- Это просто мистер Баккет.
"Oh, indeed, sir?" returns the stationer, expressing by a cough that he is quite in the dark as to who Mr. Bucket may be.	- Ах, вот как, сэр! - отзывается торговец, и его покашливание означает, что он понятия не имеет, кто такой мистер Баккет.

"I wanted him to hear this story," says the lawyer, "because I have half a mind (for a reason) to know more of it, and he is very intelligent in such things.	- Я устроил так, чтобы он услышал вашу историю, - говорит поверенный, - потому что мне хочется (по некоторым причинам) узнать все это поподробнее, а он хорошо разбирается в подобных делах.
What do you say to this, Bucket?"	Что скажете, Баккет?
"It's very plain, sir.	- Все очень просто, сэр.
Since our people have moved this boy on, and he's not to be found on his old lay, if Mr. Snagsby don't object to go down with me to Tom-all-Alone's and point him out, we can have him here in less than a couple of hours' time.	Наши люди приказали мальчишке не задерживаться на одном месте и убраться подальше, так что на прежнем перекрестке его не найдешь, но если мистер Снегсби не против отправиться со мной в Одинокий Том и там опознать этого малого, мы приведем его сюда часа через два, даже раньше.
I can do it without Mr. Snagsby, of course, but this is the shortest way."	Конечно, я могу сделать это и без мистера Снегсби, но так выйдет скорее.
"Mr. Bucket is a detective officer, Snagsby," says the lawyer in explanation.	- Мистер Баккет - агент сыскной полиции, Снегсби, - объясняет поверенный.
"Is he indeed, sir?" says Mr. Snagsby with a strong tendency in his clump of hair to stand on end.	- Да неужели, сэр? - ужасается мистер Снегсби, и волосы, окаймляющие его плешь, готовы стать дыбом.
"And if you have no real objection to accompany Mr. Bucket to the place in question," pursues the lawyer, "I shall feel obliged to you if you will do so."	- Так если вы действительно согласитесь пойти туда с мистером Баккетом, - продолжает мистер Талкингхорн, - я буду вам очень признателен.
In a moment's hesitation on the part of Mr. Snagsby, Bucket dips down to the bottom of his mind.	Мистер Снегсби колеблется лишь одно мгновение, но Баккет сразу же проникает в самую глубину его души.
"Don't you be afraid of hurting the boy," he says.	- Да вы не бойтесь повредить мальчишке, -говорит он.
"You won't do that.	- Ни капельки вы ему не повредите.
It's all right as far as the boy's concerned.	С мальчишкой все в порядке.
We shall only bring him here to ask him a question or so I want to put to him, and he'll be paid for his trouble and sent away again.	Мы только доставим его сюда, я ему задам два-три вопроса, а потом ему заплатят за беспокойство и отпустят его на все четыре стороны.
It'll be a good job for him.	Он на этом хорошо заработает.
I promise you, as a man, that you shall see the boy sent away all right.	Обещаю вам, как честный человек, что мальчишку отпустят с миром.
Don't you be afraid of hurting him; you an't going to do that."	Не бойтесь ему повредить, бояться нечего.
"Very well, Mr. Tulkinghorn!" cries Mr. Snagsby cheerfully. And reassured, "Since that's the case--"	- Прекрасно, мистер Талкингхорн, - бодро восклицает мистер Снегсби, немного успокоившись, - если так...
"Yes!	- Конечно!

And lookee here, Mr. Snagsby," resumes Bucket, taking him aside by the arm, tapping him familiarly on the breast, and speaking in a confidential tone.	И вот еще что, мистер Снегсби, -конфиденциальным тоном говорит Баккет, подхватив торговца под руку, отводя его в сторону и дружески похлопывая по груди.
"You're a man of the world, you know, and a man of business, and a man of sense.	- Вы, видать по всему, человек опытный, деловой, благоразумный.
That's what YOU are."	Вот какой вы.
"I am sure I am much obliged to you for your good opinion," returns the stationer with his cough of modesty, "but--"	- Я, конечно, очень благодарен вам за ваше доброе мнение обо мне, - отзывается мистер Снегсби, скромно покашливая, - но...
"That's what YOU are, you know," says Bucket.	- Вот вы какой, заметьте, - продолжает Баккет.
"Now, it an't necessary to say to a man like you, engaged in your business, which is a business of trust and requires a person to be wide awake and have his senses about him and his head screwed on tight (I had an uncle in your business once)--it an't necessary to say to a man like you that it's the best and wisest way to keep little matters like this quiet.	- Значит, незачем говорить такому человеку, как вы, человеку, который занимается таким делом, как ваше, а дело это основано на доверии и требует, чтобы его вели люди с головой на плечах, какие умеют глядеть в оба и держать язык за зубами (один мой дядя тоже когда-то имел писчебумажную лавку), - значит, незачем говорить такому человеку, как вы, что лучше всего и умней всего о такого рода делишках помалкивать.
Don't you see?	Ясно вам это?
Quiet!"	Помалкивать!
"Certainly, certainly," returns the other.	- Конечно, конечно, - соглашается мистер Снегсби.
"I don't mind telling YOU," says Bucket with an engaging appearance of frankness, "that as far as I can understand it, there seems to be a doubt whether this dead person wasn't entitled to a little property, and whether this female hasn't been up to some games respecting that property, don't you see?"	- Не считаю нужным скрывать от вас следующее, - добавляет мистер Баккет с обаятельной, но притворной искренностью. -Есть сведения, что покойник оставил небольшое имущество, и вот тут возникает вопрос - уж не задумала ли эта бабенка как-нибудь изловчиться и присвоить себе наследство. Ясно вам это?
"Oh!" says Mr. Snagsby, but not appearing to see quite distinctly.	- Вот оно что! - восклицает мистер Снегсби, которому это, видимо, не совсем ясно.
"Now, what YOU want," pursues Bucket, again tapping Mr. Snagsby on the breast in a comfortable and soothing manner, "is that every person should have their rights according to justice.	- Ну, а вы, - продолжает Баккет, ласково и успокоительно похлопывая мистера Снегсби по груди, - вы стремитесь к тому, чтобы каждый пользовался своими правами согласно закону.
That's what YOU want."	Вот к чему стремитесь вы.
"To be sure," returns Mr. Snagsby with a nod.	- Конечно, - соглашается мистер Снегсби, кивая.
"On account of which, and at the same time to oblige a--do you call it, in your business, customer or client?	- По этой причине и в то же время желая услужить... как это вы, мастера переписки, говорите - "заказчику" или "клиенту"?
I forget how my uncle used to call it."	Я забыл, как выражался мой дядя.
"Why, I generally say customer myself," replies Mr. Snagsby.	-Я обычно говорю "заказчику", - отвечает мистер Снегсби.

"You're right!" returns Mr. Bucket, shaking hands with him quite affectionately. "--On account of which, and at the same time to oblige a real good customer, you mean to go down with me, in confidence, to Tom-all-Alone's and to keep the whole thing quiet ever afterwards and never mention it to any one.	- Правильно! - подтверждает мистер Банкет, совсем по-дружески пожимая ему руку. - По этой-то самой причине и в то же время желая услужить своему очень крупному заказчику, вы собираетесь вместе со мною, секретно, отправиться в Одинокий Том и впредь держать в тайне все это дело - никому никогда о нем не говорить.
That's about your intentions, if I understand you?"	Ведь вы именно этого хотите, насколько я понимаю?
"You are right, sir.	- Совершенно верно, сэр.
You are right," says Mr. Snagsby.	Совершенно верно, - отвечает мистер Снегсби.
"Then here's your hat," returns his new friend, quite as intimate with it as if he had made it; "and if you're ready, I am."	- Так вот ваша шляпа, - продолжает его новый друг, так бесцеремонно обращаясь со шляпой, как будто он ее сам сделал, - и, если вы готовы, я тоже готов.
They leave Mr. Tulkinghorn, without a ruffle on the surface of his unfathomable depths, drinking his old wine, and go down into the streets.	Они прощаются с мистером Талкингхорном, -который попивает свое старое вино, по-прежнему совершенно невозмутимый, так что на поверхности его неизмеримых глубин не видно ни малейшего следа ряби, - затем направляются к выходу.
"You don't happen to know a very good sort of person of the name of Gridley, do you?" says Bucket in friendly converse as they descend the stairs.	- Вам не случалось знавать одного очень славного малого по фамилии Гридли, нет? - спрашивает Баккет, когда они, дружески разговаривая, спускаются по лестнице.
"No," says Mr. Snagsby, considering, "I don't know anybody of that name.	- Нет, - отвечает мистер Снегсби, подумав, - я не pнаю никого с такой фамилией.
Why?"	А что?
"Nothing particular," says Bucket; "only having allowed his temper to get a little the better of him and having been threatening some respectable people, he is keeping out of the way of a warrant I have got against him--which it's a pity that a man of sense should do."	- Да ничего особенного, - отвечает Баккет, -просто мне вспомнилось, как он немножко дал себе волю и принялся угрожать некоторым уважаемым лицам, так что я получил приказ арестовать его, но он скрылся... а жаль -благоразумному человеку скрываться не следует.
As they walk along, Mr. Snagsby observes, as a novelty, that however quick their pace may be, his companion still seems in some undefinable manner to lurk and lounge; also, that whenever he is going to turn to the right or left, he pretends to have a fixed purpose in his mind of going straight ahead, and wheels off, sharply, at the very last moment.	По дороге мистер Снегсби наблюдает нечто для него новое: каким бы скорым шагом они ни шли, у спутника его, как ни странно, все время такое выражение лица, как будто они не спеша прогуливаются от нечего делать; и еще -собираясь повернуть направо или налево, Баккет всякий раз притворяется, будто твердо решил идти прямо, но в самый последний момент делает крутой поворот.

Now and then, when they pass a police-constable on his beat, Mr. Snagsby notices that both the constable and his guide fall into a deep abstraction as they come towards each other, and appear entirely to overlook each other, and to gaze into space.	Время от времени навстречу им попадается квартальный полицейский, который обходит свой участок, и тут мистер Снегсби подмечает, что оба они - и его проводник и квартальный, -встречаясь, становятся чрезвычайно рассеянными и смотрят куда-то в пространство, как бы совсем не замечая друг друга.
In a few instances, Mr. Bucket, coming behind some under-sized young man with a shining hat on, and his sleek hair twisted into one flat curl on each side of his head, almost without glancing at him touches him with his stick, upon which the young man, looking round, instantly evaporates.	Изредка мистер Баккет нагоняет какого-то невысокого молодого человека в блестящем цилиндре с прилизанными волосами, закрученными на висках в два плоских завитка, и, почти не глядя на него, прикасается к нему своей палкой, а молодой человек, оглянувшись, мгновенно улетучивается.
For the most part Mr. Bucket notices things in general, with a face as unchanging as the great mourning ring on his little finger or the brooch, composed of not much diamond and a good deal of setting, which he wears in his shirt.	Мистер Баккет замечает почти все, что происходит вокруг, но лицо его так же не меняется, как не меняется огромный траурный перстень на его мизинце или булавка с крохотным брильянтиком в массивной оправе, воткнутая в его рубашку.
When they come at last to Tom-all-Alone's, Mr. Bucket stops for a moment at the corner and takes a lighted bull's-eye from the constable on duty there, who then accompanies him with his own particular bull's-eye at his waist.	Когда они, наконец, подходят к Одинокому Тому, мистер Баккет ненадолго останавливается на углу и берет зажженный потайной фонарик у здешнего квартального надзирателя, а тот отправляется провожать их с другим фонариком у пояса.
Between his two conductors, Mr. Snagsby passes along the middle of a villainous street, undrained, unventilated, deep in black mud and corrupt water--though the roads are dry elsewhere--and reeking with such smells and sights that he, who has lived in London all his life, can scarce believe his senses.	Мистер Снегсби шагает между своими проводниками по отвратительной улице, где нет стоков для воды, нет выхода для затхлого воздуха, где в черной глубокой грязи застаиваются смрадные лужи, - хотя в других кварталах сейчас мостовые сухи, - улице, издающей такое зловоние и представляющей такое зрелище, что он, проживший в Лондоне всю жизнь, едва верит своим органам чувств.
Branching from this street and its heaps of ruins are other streets and courts so infamous that Mr. Snagsby sickens in body and mind and feels as if he were going every moment deeper down into the infernal gulf.	От этой улицы, загроможденной грудами развалин, ответвляются другие улицы и переулки, столь омерзительные, что мистер Снегсби чувствует тошноту телесную и душевную, и ему чудится, будто он с каждым шагом все глубже погружается в преисподнюю.
"Draw off a bit here, Mr. Snagsby," says Bucket as a kind of shabby palanquin is borne towards them, surrounded by a noisy crowd.	- Отойдите-ка в сторону, мистер Снегсби, -говорит Баккет, когда навстречу им несут что-то вроде потрепанного паланкина, окруженного шумной толпой.
"Here's the fever coming up the street!"	- Тут по улицам горячка гуляет!

As the unseen wretch goes by, the crowd, leaving that object of attraction, hovers round the three visitors like a dream of horrible faces and fades away up alleys and into ruins and behind walls, and with occasional cries and shrill whistles of warning, thenceforth flits about them until they leave the place.	Несчастного невидимку уносят, а толпа, забыв об этом увлекательном зрелище, проносится мимо, как вереница страшных образин в бредовых видениях, рассеявшись, исчезает в переулках, развалинах, за стенами, но вдруг снова начинает метаться вокруг троих путников, что-то выкрикивая с пронзительным предостерегающим свистом, пока все трое не удаляются прочь.
"Are those the fever-houses, Darby?" Mr. Bucket coolly asks as he turns his bull's-eye on a line of stinking ruins.	- В этих домах повальная горячка, Дарби? -хладнокровно спрашивает квартального мистер Баккет, направляя свой фонарик на какие-то зловонные лачуги.
Darby replies that "all them are," and further that in all, for months and months, the people "have been down by dozens" and have been carried out dead and dying "like sheep with the rot."	Дарби отвечает, что "во всех", и даже, что много месяцев подряд люди здесь "валились десятками" и их уносили мертвых или умирающих, "как шелудивых овец".
Bucket observing to Mr. Snagsby as they go on again that he looks a little poorly, Mr. Snagsby answers that he feels as if he couldn't breathe the dreadful air.	Они идут дальше, и Баккет говорит, что вид у мистера Снегсби довольно скверный, а мистер Снегсби отвечает, что тут ужасный воздух -просто дышать нечем.
There is inquiry made at various houses for a boy named Jo.	Они справляются в нескольких домах о мальчике, которого зовут Джо.
As few people are known in Tom-all-Alone's by any Christian sign, there is much reference to Mr. Snagsby whether he means Carrots, or the Colonel, or Gallows, or Young Chisel, or Terrier Tip, or Lanky, or the Brick.	В Одиноком Томе лишь немногих знают по имени, данном при крещении, поэтому мистера Снегсби спрашивают, кто ему, собственно, нужен - Рыжий или Полковник, Виселица, Малец-Резец или Песий нос, Долговязый или Кирпич.
Mr. Snagsby describes over and over again.	Мистер Снегсби то и дело сызнова описывает наружность Джо.
There are conflicting opinions respecting the original of his picture.	Мнения расходятся насчет того, кто же оригинал этого портрета.
Some think it must be Carrots, some say the Brick.	Одни думают, что это, наверное, Рыжий; другие -что не кто иной, как Кирпич.
The Colonel is produced, but is not at all near the thing.	Приводят Полковника, но он ничуть не похож на того, кого ищут.
Whenever Mr. Snagsby and his conductors are stationary, the crowd flows round, and from its squalid depths obsequious advice heaves up to Mr. Bucket.	Всякий раз, как мистер Снегсби и его проводники останавливаются, толпа окружает их со всех сторон, и из ее темных недр на мистера Баккета сыплются вкрадчивые советы.
Whenever they move, and the angry bull's-eyes glare, it fades away and flits about them up the alleys, and in the ruins, and behind the walls, as before.	Всякий раз, как путники трогаются дальше, в толпу яростно врывается резкий свет их фонариков, и она исчезает, потом снова мечется вокруг них в проходах, развалинах и за стенами.
At last there is a lair found out where Toughy, or the Tough Subject, lays him down at night; and it is thought that the Tough Subject may be Jo.	Наконец отыскивают какую-то лачугу, в которой обычно ночует подросток по прозвищу Тупица, или Тупой малец, и тогда возникает надежда, что Тупица и Джо - одно лицо.

Comparison of notes between Mr. Snagsby and the proprietress of the house--a drunken face tied up in a black bundle, and flaring out of a heap of rags on the floor of a dog- hutch which is her private apartment--leads to the establishment of this conclusion.	К этому выводу приходят, сопоставив приметы, указанные мистером Снегсби, и сведения, полученные от хозяйки дома - бабы с головой, обмотанной черными тряпками, и с лицом пропойцы, которая выскочила из вороха лохмотьев, сваленных на полу какой-то собачьей конуры, служащей ей спальней.
Toughy has gone to the doctor's to get a bottle of stuff for a sick woman but will be here anon.	Тупица ушел к доктору за склянкой лекарства для больной женщины, но скоро вернется.
"And who have we got here to-night?" says Mr. Bucket, opening another door and glaring in with his bull's-eye.	- А здесь нынче кто ночует? - спрашивает мистер Баккет, открыв другую дверь и освещая соседнюю каморку своим фонариком.
"Two drunken men, eh?	- Двое пьяных мужчин, а?
And two women?	И две женщины?
The men are sound enough," turning back each sleeper's arm from his face to look at him.	Мужчины в хорошем виде! - говорит он, подойдя к спящим, и у каждого отводит руку от лица, чтобы получше рассмотреть его.
"Are these your good men, my dears?"	- Это ваши хозяева, сестрицы?
"Yes, sir," returns one of the women.	- Да, сэр, - отвечает одна из женщин.
"They are our husbands."	- Наши мужья.
"Brickmakers, eh?"	- Кирпичники?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
"What are you doing here?	- Что вы тут делаете?
You don't belong to London."	Вы не лондонские жители.
"No, sir.	- Нет, сэр.
We belong to Hertfordshire."	Мы из Хэртфордшира.
"Whereabouts in Hertfordshire?"	- Из какой именно местности в Хэртфордшире?
"Saint Albans."	- Из Сент-Олбенса.
"Come up on the tramp?"	- Пешком приплелись?
"We walked up yesterday.	- Пришли вчера.
There's no work down with us at present, but we have done no good by coming here, and shall do none, I expect."	Там без работы сидели, а здесь тоже ничего путного не выходит, да, должно быть, и не выйдет.
"That's not the way to do much good," says Mr. Bucket, turning his head in the direction of the unconscious figures on the ground.	- А таким способом ничего путного и не добьешься, - говорит мистер Баккет, поворачиваясь в сторону бесчувственных фигур на полу.
"It an't indeed," replies the woman with a sigh.	- Вот именно ничего, - со вздохом отвечает женщина.
"Jenny and me knows it full well."	- Нам с Дженни это куда как хорошо известно.

The room, though two or three feet higher than the door, is so low that the head of the tallest of the visitors would touch the blackened ceiling if he stood upright.	Каморка фута на два, на три выше двери, и все-таки она так низка, что если бы самый высокий из посетителей выпрямился во весь рост, он уперся бы головой в закопченный потолок.
It is offensive to every sense; even the gross candle burns pale and sickly in the polluted air.	Все здесь оскорбляет органы чувств; в затхлом воздухе даже толстая свеча горит каким-то бледным, болезненным пламенем.
There are a couple of benches and a higher bench by way of table.	В каморке стоят две скамьи, и еще одна, повыше, заменяет стол.
The men lie asleep where they stumbled down, but the women sit by the candle.	Мужчины спят там, где повалились на пол, а женщины сели поближе к свече.
Lying in the arms of the woman who has spoken is a very young child.	Женщина, отвечавшая на вопросы, держит на руках грудного ребенка.
"Why, what age do you call that little creature?" says Bucket.	- Сколько ему времени, этому крошке? -спрашивает Баккет.
"It looks as if it was born yesterday."	- На вид кажется, будто родился он только вчера.
He is not at all rough about it; and as he turns his light gently on the infant, Mr. Snagsby is strangely reminded of another infant, encircled with light, that he has seen in pictures.	Он говорит с женщиной довольно мягким тоном и осторожно направляет на ребенка свет своего фонарика, а мистеру Снегсби почему-то вспоминается другое дитя, окруженное сиянием, -дитя, которое он видел только на картинах.
"He is not three weeks old yet, sir," says the woman.	- Ему еще трех недель нету, сэр, - отвечает женщина.
"Is he your child?"	- Это ваш ребенок?
"Mine."	- Мой.
The other woman, who was bending over it when they came in, stoops down again and kisses it as it lies asleep.	Другая женщина стояла, наклонившись над спящим младенцем, когда путники входили; теперь она нагибается снова и целует его.
"You seem as fond of it as if you were the mother yourself," says Mr. Bucket.	- А вы, должно быть, любите его, как родная мать, - говорит ей мистер Банкет.
"I was the mother of one like it, master, and it died."	- Я сама была матерью, хозяин; был и у меня такой же ребеночек, да помер.
"Ah, Jenny, Jenny!" says the other woman to her. "Better so.	- Эх, Дженни, Дженни! - говорит ей другая женщина, - оно и лучше так.
Much better to think of dead than alive, Jenny!	Лучше вспоминать о мертвом, чем думать о живом, Дженни!
Much better!"	Куда лучше!
"Why, you an't such an unnatural woman, I hope," returns Bucket sternly, "as to wish your own child dead?"	- Надеюсь, вы не настолько бессердечная женщина, - строго внушает мистер Баккет, -чтобы желать смерти своему собственному ребенку!
"God knows you are right, master," she returns.	- Бог свидетель, конечно нет, хозяин, - отвечает она.
"I am not.	- Я не бессердечная.

I'd stand between it and death with my own life if I could, as true as any pretty lady."	Я не хуже любой нарядной леди отдала бы за него жизнь, кабы это было возможно.
"Then don't talk in that wrong manner," says Mr. Bucket, mollified again.	- Ну, значит, и не говорите таких глупостей, -поучает ее мистер Баккет, снова смягчаясь.
"Why do you do it?"	- Зачем это?
"It's brought into my head, master," returns the woman, her eyes filling with tears, "when I look down at the child lying so.	- Мне эти мысли в голову лезут, хозяин, когда ребенок вот так лежит у меня на коленях, а я на него смотрю, - говорит женщина, и глаза ее наполняются слезами.
If it was never to wake no more, you'd think me mad, I should take on so.	- Случись ему не проснуться больше, вы скажете, что я с ума сошла, так я буду по нем убиваться.
I know that very well.	Это я хорошо знаю.
I was with Jenny when she lost hers--warn't I, Jenny?--and I know how she grieved.	Я была при Дженни, когда у нее ребенок помер, -ведь правда, Дженни? - и помню, как она горевала.
But look around you at this place.	Но оглянитесь кругом, посмотрите на эту лачугу.
Look at them," glancing at the sleepers on the ground.	Поглядите на них! - Она взглянула в сторону спящих на полу мужчин.
"Look at the boy you're waiting for, who's gone out to do me a good turn.	- Поглядите на мальчишку, которого вы дожидаетесь, - того, что пошел за лекарством для меня!
Think of the children that your business lays with often and often, and that YOU see grow up!"	Вспомните, каких ребят вы то и дело встречаете по своей работе и какими они вырастают у вас на глазах!
"Well, well," says Mr. Bucket, "you train him respectable, and he'll be a comfort to you, and look after you in your old age, you know."	- Ладно, ладно, - говорит мистер Баккет, -воспитайте его порядочным человеком, - увидите, что он будет вас утешать и покоить в старости; так-то.
"I mean to try hard," she answers, wiping her eyes.	- Я всячески буду стараться его воспитывать, -отвечает она, вытирая глаза.
"But I have been a-thinking, being over-tired to-night and not well with the ague, of all the many things that'll come in his way.	- Но нынче вечером я прямо из сил выбилась, да и лихорадка меня трясет, вот я и стала раздумывать, что трудно ему будет вырасти хорошим человеком.
My master will be against it, and he'll be beat, and see me beat, and made to fear his home, and perhaps to stray wild.	Хозяин мой будет против этого, мальчонка и сам хлебнет колотушек и увидит, как меня колотят, и дома ему станет страшно - убежит, а там, глядишь, и вовсе с пути собьется.

If I work for him ever so much, and ever so hard, there's no one to help me; and if he should be turned bad 'spite of all I could do, and the time should come when I should sit by him in his sleep, made hard and changed, an't it likely I should think of him as he lies in my lap now and wish he had died as Jenny's child died!"	Как я ни старайся, как ни работай на него изо всех сил, одной не справиться, а помощи ждать неоткуда; так что, несмотря на все мои старания, он все-таки может вырасти плохим человеком, и придет час, когда я буду глядеть на него сонного, - вот как теперь, - а он уже огрубеет, будет не такой, как прежде, ну, значит, и немудрено, что сейчас, когда он лежит у меня на коленях, я все о нем думаю и хочу, чтоб он помер, как ребенок Дженни.
"There, there!" says Jenny.	- Ну, будет, будет! - говорит Дженни.
"Liz, you're tired and ill.	- Ты устала, Лиз, да и больна.
Let me take him."	Дай-ка мне его подержать.
In doing so, she displaces the mother's dress, but quickly readjusts it over the wounded and bruised bosom where the baby has been lying.	Она берет на руки ребенка и при этом нечаянно распахивает платье матери, но сейчас же оправляет его на истерзанной, исцарапанной груди, у которой лежал младенец.
"It's my dead child," says Jenny, walking up and down as she nurses, "that makes me love this child so dear, and it's my dead child that makes her love it so dear too, as even to think of its being taken away from her now.	- Это я из-за своего покойничка души не чаю в этом малыше, - говорит Дженни, шагая взад и вперед с ребенком на руках, - а она из-за моего покойничка души не чает в своем мальчике, так что даже думает: уж не лучше ли схоронить его, пока он еще мал?
While she thinks that, I think what fortune would I give to have my darling back.	А я в это время думаю: чего только я не отдала бы, чтобы вернуть свое дитятко!
But we mean the same thing, if we knew how to say it, us two mothers does in our poor hearts!"	Ведь обе мы - матери и чувствуем одинаково, только, бедные, не умеем сказать, что у нас на сердце лежит!
As Mr. Snagsby blows his nose and coughs his cough of sympathy, a step is heard without.	В то время как мистер Снегсби сморкается, покашливая сочувственным кашлем, за стеной слышны шаги.
Mr. Bucket throws his light into the doorway and says to Mr. Snagsby,	Мистер Баккет направляет свет фонарика на дверь и говорит мистеру Снегсби:
"Now, what do you say to Toughy?	- Ну, что вы скажете насчет Тупицы?
Will HE do?"	Тот самый?
"That's Jo," says Mr. Snagsby.	- Да, это Джо, - отвечает мистер Снегсби.
Jo stands amazed in the disk of light, like a ragged figure in a magic-lantern, trembling to think that he has offended against the law in not having moved on far enough.	Джо, ошеломленный, стоит в кругу света, напоминая оборванца на картинке в волшебном фонаре и трепеща при мысли о том, что он совершил преступление, слишком долго задержавшись на одном месте.
Mr. Snagsby, however, giving him the consolatory assurance,	Но мистер Снегсби успокаивает его заверением:

"It's only a job you will be paid for, Jo," he recovers; and on being taken outside by Mr. Bucket for a little private confabulation, tells his tale satisfactorily, though out of breath.	"Ты просто нужен нам по делу, Джо, а за труды тебе заплатят", и мальчик приходит в себя; когда же мистер Баккет уводит его на улицу для небольшого частного собеседования, он хотя и дышит с трудом, но неплохо повторяет свой рассказ.
"I have squared it with the lad," says Mr. Bucket, returning, "and it's all right.	- Ну вот, от мальчишки я толку добился, и все в порядке, - говорит мистер Баккет, вернувшись.
Now, Mr. Snagsby, we're ready for you."	- Мы вас ждем, мистер Снегсби.
First, Jo has to complete his errand of good nature by handing over the physic he has been to get, which he delivers with the laconic verbal direction that "it's to be all took d'rectly."	Но, во-первых, Джо должен завершить свое доброе дело - отдать больной лекарство, за которым ходил, - и он отдает ей склянку, кратко объясняя: "Все зараз выпить немедля".
Secondly, Mr. Snagsby has to lay upon the table half a crown, his usual panacea for an immense variety of afflictions.	Во-вторых, мистер Снегсби должен положить на стол полукрону - свое привычное всеисцеляющее средство от самых разнообразных недугов.
Thirdly, Mr. Bucket has to take Jo by the arm a little above the elbow and walk him on before him, without which observance neither the Tough Subject nor any other Subject could be professionally conducted to Lincoln's Inn Fields.	В-третьих, мистер Баккет должен взять Джо за руку повыше локтя, чтобы вести его перед собой, ибо только таким порядком Тупой малец, как и любой другой малец, может быть приведен полицией на Линкольновы поля.
These arrangements completed, they give the women good night and come out once more into black and foul Tom-all-Alone's.	Сделав все это, посетители желают спокойной ночи женщинам и снова погружаются в мрак и зловоние Одинокого Тома.
By the noisome ways through which they descended into that pit, they gradually emerge from it, the crowd flitting, and whistling, and skulking about them until they come to the verge, where restoration of the bull's-eyes is made to Darby.	Но вот они постепенно выбираются из этой трущобы теми же отвратительными путями, какими забрались в нее, а вокруг них толпа мечется, свистит и крадется, пока они не выходят за пределы Одинокого Тома и не возвращают потайного фонарика мистеру Дарби.
Here the crowd, like a concourse of imprisoned demons, turns back, yelling, and is seen no more.	Здесь толпа, подобно скопищу пленных демонов, с воем и визгом поворачивает назад и скрывается из виду.
Through the clearer and fresher streets, never so clear and fresh to Mr. Snagsby's mind as now, they walk and ride until they come to Mr. Tulkinghorn's gate.	Путники идут и едут по другим улицам, лучше освещенным и более благоустроенным - никогда еще они не казались мистеру Снегсби так ярко освещенными и такими благоустроенными, - и, наконец, входят в те ворота Линкольнс-Инна, за которыми обитает мистер Талкингхорн.
As they ascend the dim stairs (Mr. Tulkinghorn's chambers being on the first floor), Mr. Bucket mentions that he has the key of the outer door in his pocket and that there is no need to ring.	Когда они поднимаются по темной лестнице (контора мистера Талкингхорна расположена на втором этаже), мистер Баккет объявляет, что ключ от входной двери у него в кармане, а значит, звонить не нужно.
For a man so expert in most things of that kind, Bucket takes time to open the door and makes some noise too.	Но для человека столь сведущего в такого рода делах Баккет что-то уж очень долго и шумно отпирает дверь.
It may be that he sounds a note of preparation.	Возможно, он подает кому-то сигнал подготовиться к при ходу посетителей.

Howbeit, they come at last into the hall, where a lamp is burning, and so into Mr. Tulkinghorn's usual room--the room where he drank his old wine to-night.	Как бы то ни было, они, наконец, входят в переднюю, где горит лампа, а потом - в комнату мистера Талкингхорна, ту самую, где он сегодня вечером пил свое старое вино.
He is not there, but his two old-fashioned candlesticks are, and the room is tolerably light.	Самого хозяина здесь нет, но свечи в обоих его старинных подсвечниках зажжены, и комната довольно хорошо освещена.
Mr. Bucket, still having his professional hold of Jo and appearing to Mr. Snagsby to possess an unlimited number of eyes, makes a little way into this room, when Jo starts and stops.	Мистеру Снегсби чудится, будто у мистера Баккета столько глаз, что им счету нет, а мистер Баккет, по-прежнему крепко, по-сыщицки, стискивая руку Джо, делает несколько шагов вперед; но Джо внезапно вздрагивает и останавливается.
"What's the matter?" says Bucket in a whisper.	- Что с тобой? - спрашивает Баккет шепотом.
"There she is!" cries Jo.	- Она! - вскрикивает Джо.
"Who!"	- Кто?
"The lady!"	- Леди!
A female figure, closely veiled, stands in the middle of the room, where the light falls upon it.	В середине комнаты, там, куда падает свет, стоит женщина под густой вуалью.
It is quite still and silent.	Неподвижная, безмолвная.
The front of the figure is towards them, but it takes no notice of their entrance and remains like a statue.	Она стоит, окаменев, как статуя, лицом к вошедшим, но как будто не замечает их.
"Now, tell me," says Bucket aloud, "how you know that to be the lady."	- Теперь скажи мне, - громко спрашивает Баккет, -откуда ты взял, что это та самая леди?
"I know the wale," replies Jo, staring, "and the bonnet, and the gownd."	- А вуаль-то, - отвечает Джо, пристально вглядываясь в нее, - а шляпа, а платье... узнал сразу.
"Be quite sure of what you say, Tough," returns Bucket, narrowly observant of him.	- Смотри, не ошибись, Тупица, - предостерегает Баккет, внимательно наблюдая за мальчиком.
"Look again."	- Взгляни-ка еще разок!
"I am a-looking as hard as ever I can look," says Jo with starting eyes, "and that there's the wale, the bonnet, and the gownd."	- Да я и так во все глаза гляжу, - говорит Джо, уставившись на женщину, - и вуаль та же, и шляпа, и платье.
"What about those rings you told me of?" asks Bucket.	- Ты мне говорил про кольца, а где же они? -спрашивает Баккет.
"A-sparkling all over here," says Jo, rubbing the fingers of his left hand on the knuckles of his right without taking his eyes from the figure.	- Они у ней прямо сверкали, вот тут, - отвечает Джо, потирая пальцами левой руки суставы правой и не отрывая глаз от женщины.
The figure removes the right-hand glove and shows the hand.	Женщина снимает перчатку и показывает ему правую руку.
"Now, what do you say to that?" asks Bucket.	- Ну, что ты на это скажешь? - спрашивает Баккет.
Jo shakes his head.	Джо качает головой.
"Not rings a bit like them.	- У этой кольца совсем не такие, как те.

Not a hand like that."	И рука не такая.
"What are you talking of?" says Bucket, evidently pleased though, and well pleased too.	- Что ты мелешь? - говорит Баккет, хотя он, как видно, доволен и даже очень доволен.
"Hand was a deal whiter, a deal delicater, and a deal smaller," returns Jo.	- Та рука была куда белей, и куда мягче, и куда меньше, - объясняет Джо.
"Why, you'll tell me I'm my own mother next," says Mr. Bucket.	- Толкуй там... ты еще, чего доброго, скажешь, что я сам себе родная мать, - говорит мистер Баккет.
"Do you recollect the lady's voice?"	- А ты запомнил голос той леди?
"I think I does," says Jo.	- Как не запомнить, - отвечает Джо.
The figure speaks.	Тут в разговор вступает женщина:
"Was it at all like this?	- Похож ее голос на мой?
I will speak as long as you like if you are not sure.	Я буду говорить сколько хочешь, если ты не сразу можешь сказать.
Was it this voice, or at all like this voice?"	Тот голос хоть сколько-нибудь похож на мой голос?
Jo looks aghast at Mr. Bucket.	Джо с ужасом смотрит на мистера Баккета.
"Not a bit!"	- Ни капельки!
"Then, what," retorts that worthy, pointing to the figure, "did you say it was the lady for?"	- Так почему же, - вопрошает этот достойный джентльмен, указывая на женщину, - ты сказал, что это та самая леди?
"Cos," says Jo with a perplexed stare but without being at all shaken in his certainty, "cos that there's the wale, the bonnet, and the gownd.	- А вот почему, - отвечает Джо, в замешательстве тараща глаза, но ничуть не колеблясь, - потому что на ней та самая вуаль, и шляпа, и платье.
It is her and it an't her.	Это она и не она.
It an't her hand, nor yet her rings, nor yet her woice.	Рука не ее, и кольца не ее, и голос не ее.
But that there's the wale, the bonnet, and the gownd, and they're wore the same way wot she wore 'em, and it's her height wot she wos, and she giv me a sov'ring and hooked it."	А вуаль, и шляпа, и платье ее, и так же на ней сидят, как на той, и росту она такого же, и она дала мне соверен, а сама улизнула.
"Well!" says Mr. Bucket slightly, "we haven't got much good out of YOU.	- Ну, - говорит мистер Баккет небрежным тоном, -от тебя нам проку немного.
But, however, here's five shillings for you.	Но все равно, вот тебе пять шиллингов.
Take care how you spend it, and don't get yourself into trouble."	Трать их поразумнее да смотри не влипни в какую-нибудь историю.
Bucket stealthily tells the coins from one hand into the other like counters--which is a way he has, his principal use of them being in these games of skill--and then puts them, in a little pile, into the boy's hand and takes him out to the door, leaving Mr. Snagsby, not by any means comfortable under these mysterious circumstances, alone with the veiled figure.	Баккет незаметно перекладывает монеты из одной руки в другую, как фишки, - такая уж у него привычка, ибо деньгами он пользуется главным образом, когда играет в подобные "игры", требующие ловкости, - кучкой кладет их мальчику на ладонь и выводит его за дверь, покидая мистера Снегсби, которому очень не по себе в этой таинственной обстановке, наедине с женщиной под вуалью.

But on Mr. Tulkinghorn's coming into the room, the veil is raised and a sufficiently good-looking Frenchwoman is revealed, though her expression is something of the intensest.	Но вот мистер Талкингхорн входит в комнату, и вуаль приподнимается, а из-под нее выглядывает довольно красивое, но чересчур выразительное лицо горничной француженки.
"Thank you, Mademoiselle Hortense," says Mr. Tulkinghorn with his usual equanimity.	- Благодарю вас, мадемуазель Ортанз, - говорит мистер Талкингхорн, как всегда бесстрастно.
"I will give you no further trouble about this little wager."	- Я вызвал вас, чтобы решить один незначительный спор - пари, - и больше не стану вас беспокоить.
"You will do me the kindness to remember, sir, that I am not at present placed?" says mademoiselle.	- Окажите мне милость, не забудьте, что я теперь без места, сэр, - говорит мадемуазель.
"Certainly, certainly!"	- Разумеется, разумеется!
"And to confer upon me the favour of your distinguished recommendation?"	- И вы соизволите дать мне вашу ценную рекомендацию?
"By all means, Mademoiselle Hortense."	- Всенепременно, мадемуазель Ортанз.
"A word from Mr. Tulkinghorn is so powerful."	- Одно словечко мистера Талкингхорна - это такая сила!
"It shall not be wanting, mademoiselle."	- Словечко за вас замолвят, мадемуазель.
"Receive the assurance of my devoted gratitude, dear sir."	- Примите уверение в моей преданной благодарности, уважаемый сэр.
"Good night."	- До свидания.
Mademoiselle goes out with an air of native gentility; and Mr. Bucket, to whom it is, on an emergency, as natural to be groom of the ceremonies as it is to be anything else, shows her downstairs, not without gallantry.	Мадемуазель, от природы одаренная безукоризненными манерами, направляется к выходу с видом светской дамы, а мистер Баккет, для которого при случае так же естественно исполнять обязанности церемониймейстера, как и всякие другие обязанности, не без галантности провожает ее вниз по лестнице.
"Well, Bucket?" quoth Mr. Tulkinghorn on his return.	- Ну, как, Баккет? - спрашивает мистер Талкингхорн, когда тот возвращается.
"It's all squared, you see, as I squared it myself, sir.	- Все ясно и все объяснилось так, как я сам объяснял, сэр.
There an't a doubt that it was the other one with this one's dress on.	Нет сомнений, что в тот раз была другая женщина, но она надела платье этой.
The boy was exact respecting colours and everything. Mr. Snagsby, I promised you as a man that he should be sent away all right.	Мальчишка точно описал цвет платья и все прочее... Мистер Снегсби, я обещал вам, как честный человек, что его отпустят с миром.
Don't say it wasn't done!"	Так и сделали, не правда ли?
"You have kept your word, sir," returns the stationer; "and if I can be of no further use, Mr. Tulkinghorn, I think, as my little woman will be getting anxious--"	- Вы сдержали свое слово, сэр, - отвечает торговец, - и, если я вам больше не нужен, мистер Талкингхорн, мне думается... поскольку моя женушка будет волноваться...
"Thank you, Snagsby, no further use," says Mr. Tulkinghorn.	- Благодарю вас, Снегсби, вы нам больше не нужны, - говорит мистер Талкингхорн.

"I am quite indebted to you for the trouble you have taken already."	- А я перед вами в долгу за беспокойство.
"Not at all, sir.	- Что вы, сэр.
I wish you good night."	Позвольте пожелать вам спокойной ночи.
"You see, Mr. Snagsby," says Mr. Bucket, accompanying him to the door and shaking hands with him over and over again, "what I like in you is that you're a man it's of no use pumping; that's what YOU are.	- Вы знаете, мистер Снегсби, - говорит мистер Баккет, провожая его до двери и беспрестанно пожимая ему руку, - что именно мне в вас нравится: вы такой человек, из которого ничего не выудишь, - вот какой вы.
When you know you have done a right thing, you put it away, and it's done with and gone, and there's an end of it.	Когда вы поняли, что поступили правильно, вы о своем поступке забываете, - что было, то прошло, и всему конец.
That's what YOU do."	Вот что делаете вы.
"That is certainly what I endeavour to do, sir," returns Mr. Snagsby.	- Я, конечно, стараюсь это делать, сэр, -отзывается мистер Снегсби.
"No, you don't do yourself justice.	- Нет, вы не воздаете должного самому себе.
It an't what you endeavour to do," says Mr. Bucket, shaking hands with him and blessing him in the tenderest manner, "it's what you DO.	Вы не только стараетесь, вы именно так делаете, -говорит мистер Баккет, пожимая ему руку и прощаясь с ним нежнейшим образом.
That's what I estimate in a man in your way of business."	- Вот это я уважаю в человеке вашей профессии.
Mr. Snagsby makes a suitable response and goes homeward so confused by the events of the evening that he is doubtful of his being awake and out--doubtful of the reality of the streets through which he goes--doubtful of the reality of the moon that shines above him.	Мистер Снегсби произносит что-то приличествующее случаю и направляется домой, совсем сбитый с толку событиями этого вечера, -он сомневается в том, что сейчас бодрствует и шагает по улицам, сомневается в реальности улиц, по которым шагает, сомневается в реальности луны, которая сияет над его головой.
He is presently reassured on these subjects by the unchallengeable reality of Mrs. Snagsby, sitting up with her head in a perfect beehive of curl-papers and night-cap, who has dispatched Guster to the police-station with official intelligence of her husband's being made away with, and who within the last two hours has passed through every stage of swooning with the greatest decorum.	Однако все эти сомнения скоро рассеиваются неоспоримой реальностью в лице миссис Снегсби, которая уже отправила Гусю в полицейский участок официально заявить о том, что ее супруга похитили, а сама в течение двух последних часов успела пройти все стадии обморока, ничуть не погрешив против самых строгих правил приличия, и теперь ждет не дождется пропавшего, увенчанная целым роем папильоток, торчащих из-под ночного чепца.
But as the little woman feelingly says, many thanks she gets for it!	Но за все это, как с горечью говорит "женушка", никто ей даже спасибо не скажет!
CHAPTER XXIII	Глава XXIII
Esther's Narrative	Повесть Эстер
We came home from Mr. Boythorn's after six pleasant weeks.	С удовольствием прогостив у мистера Бойторна шесть недель, мы вернулись домой.

We were often in the park and in the woods and seldom passed the lodge where we had taken shelter without looking in to speak to the keeper's wife; but we saw no more of Lady Dedlock, except at church on Sundays.	Живя у него, мы часто гуляли по парку и в лесу, а проходя мимо сторожки, где однажды укрывались от дождя, почти всегда заглядывали к леснику, чтобы поговорить с его женой; но леди Дедлок мы видели только в церкви, по воскресеньям.
There was company at Chesney Wold; and although several beautiful faces surrounded her, her face retained the same influence on me as at first.	В Чесни-Уолде собралось большое общество, и хотя леди Дедлок всегда была окружена красивыми женщинами, ее лицо волновало меня так же, как и в тот день, когда я впервые ее увидела.
I do not quite know even now whether it was painful or pleasurable, whether it drew me towards her or made me shrink from her.	Даже теперь мне не совсем ясно, было ли оно мне приятно, или неприятно, влекло ли оно меня, или отталкивало.
I think I admired her with a kind of fear, and I know that in her presence my thoughts always wandered back, as they had done at first, to that old time of my life.	Мне кажется, я восхищалась ею с каким-то страхом, и я хорошо помню, что в ее присутствии мысли мои, как и в первую нашу встречу, неизменно уносились назад, в мое прошлое.
I had a fancy, on more than one of these Sundays, that what this lady so curiously was to me, I was to her--I mean that I disturbed her thoughts as she influenced mine, though in some different way.	Не раз казалось мне в эти воскресенья, что я так же странно действую на леди Дедлок, как она на меня, то есть мне казалось, что если она приводит меня в смятение, то и я тревожу ее, но как-то по-другому.
But when I stole a glance at her and saw her so composed and distant and unapproachable, I felt this to be a foolish weakness.	Однако всякий раз, как я, украдкой бросив на нее взгляд, видела ее по-прежнему такой спокойной, отчужденной и неприступной, я понимала, что подобные догадки - просто моя блажь.
Indeed, I felt the whole state of my mind in reference to her to be weak and unreasonable, and I remonstrated with myself about it as much as I could.	Больше того, понимала, что вообще мои переживания, связанные с нею, это какая-то блажь и нелепость, и строго бранила себя за них.
One incident that occurred before we quitted Mr. Boythorn's house, I had better mention in this place.	Пожалуй, следует теперь же рассказать об одном случае, который произошел, пока мы еще гостили у мистера Бойторна.
I was walking in the garden with Ada and when I was told that some one wished to see me.	Однажды я гуляла в саду вместе с Адой, и вдруг мне доложили, что меня хочет видеть какая-то женщина.
Going into the breakfast-room where this person was waiting, I found it to be the French maid who had cast off her shoes and walked through the wet grass on the day when it thundered and lightened.	Войдя в утреннюю столовую, где эта женщина меня ожидала, я узнала в ней француженку-горничную, которая, сняв туфли, шагала по мокрой траве в тот день, когда разразилась гроза с громом и молнией.
"Mademoiselle," she began, looking fixedly at me with her too-eager eyes, though otherwise presenting an agreeable appearance and speaking neither with boldness nor servility, "I have taken a great liberty in coming here, but you know how to excuse it, being so amiable, mademoiselle."	- Мадемуазель, - начала она, пристально глядя на меня слишком бойкими глазами, хотя вообще вид у нее был приятный, а говорила она и без излишней смелости и неподобострастно, - придя сюда, я позволила себе большую вольность, но вы извините меня, ведь вы так обходительны, мадемуазель.
"No excuse is necessary," I returned, "if you wish to speak to me."	- Никаких извинений не нужно, если вы хотите поговорить со мной, - отозвалась я.

"That is my desire, mademoiselle.	- Да, хочу, мадемуазель.
A thousand thanks for the permission.	Тысячу раз благодарю вас за разрешение.
I have your leave to speak. Is it not?" she said in a quick, natural way.	Значит, вы позволяете мне поговорить с вами, не правда ли? - спросила она быстро и непринужденно.
"Certainly," said I.	- Конечно, - ответила я.
"Mademoiselle, you are so amiable!	- Мадемуазель, вы такая обходительная!
Listen then, if you please.	Так выслушайте меня, пожалуйста.
I have left my Lady.	Я ушла от миледи.
We could not agree. My Lady is so high, so very high.	Мы с ней не могли поладить... Миледи такая гордая... такая высокомерная.
Pardon!	Простите!
Mademoiselle, you are right!"	Вы правы, мадемуазель!
Her quickness anticipated what I might have said presently but as yet had only thought.	- Быстрая сообразительность помогла ей предугадать то, что я собиралась сказать.
"It is not for me to come here to complain of my Lady.	- Мне не к лицу приходить сюда и жаловаться на миледи.
But I say she is so high, so very high.	Но, повторяю, она такая гордая, такая высокомерная!
I will not say a word more.	Больше я не скажу ничего.
All the world knows that."	Весь свет это знает.
"Go on, if you please," said I.	- Продолжайте, пожалуйста, - сказала я.
"Assuredly; mademoiselle, I am thankful for your politeness.	- Слушаю, и очень благодарна вам, мадемуазель, за ваше любезное обхождение.
Mademoiselle, I have an inexpressible desire to find service with a young lady who is good, accomplished, beautiful.	Мадемуазель, мне очень, очень хочется поступить в услужение к какой-нибудь молодой леди -доброй, образованной и прекрасной.
You are good, accomplished, and beautiful as an angel.	Вы добры, образованны и прекрасны, как ангел.
Ah, could I have the honour of being your domestic!"	Ах, если бы мне выпала честь сделаться вашей горничной!
"I am sorry--" I began.	- К сожалению... - начала я.
"Do not dismiss me so soon, mademoiselle!" she said with an involuntary contraction of her fine black eyebrows.	- Не отсылайте меня так быстро, мадемуазель! -перебила она меня, невольно сдвинув тонкие черные брови.
"Let me hope a moment!	- Позвольте мне надеяться хоть минутку!
Mademoiselle, I know this service would be more retired than that which I have quitted.	Мадемуазель, я знаю, что это место будет более скромным, чем мое прежнее.
Well!	Ну что ж!
I wish that.	Такое мне и нужно!

I know this service would be less distinguished than that which I have quitted.	Я знаю, что это место будет менее почетным, чем мое прежнее.
Well!	Ну что ж!
I wish that, I know that I should win less, as to wages here.	Такого я и хочу. Я знаю, что буду получать меньше жалованья.
Good.	Прекрасно.
I am content."	С меня хватит.
"I assure you," said I, quite embarrassed by the mere idea of having such an attendant, "that I keep no maid--"	- Уверяю вас, - сказала я, чувствуя себя очень неловко при одной лишь мысли о подобной служанке, - я не держу камеристки...
"Ah, mademoiselle, but why not?	- Ах, мадемуазель, но почему бы не держать?
Why not, when you can have one so devoted to you! Who would be enchanted to serve you; who would be so true, so zealous, and so faithful every day!	Почему, если вы можете нанять особу, которая к вам так привержена?.. была бы так счастлива вам служить... так верна вам, так усердна, так предана всегда?
Mademoiselle, I wish with all my heart to serve you.	Мадемуазель, я всем сердцем желаю служить вам.
Do not speak of money at present.	Не говорите сейчас о деньгах.
Take me as I am.	Возьмите меня так.
For nothing!"	Без жалованья!
She was so singularly earnest that I drew back, almost afraid of her.	Она говорила с такой странной настойчивостью, что я чуть не испугалась и сделала шаг назад.
Without appearing to notice it, in her ardour she still pressed herself upon me, speaking in a rapid subdued voice, though always with a certain grace and propriety.	А она в своем увлечении как будто даже не заметила этого и продолжала наступать на меня, говоря быстро, сдержанно, глухим голосом, однако выражаясь не без изящества и соблюдая все приличия.
"Mademoiselle, I come from the South country where we are quick and where we like and dislike very strong.	- Мадемуазель, я родилась на юге, а мы, южане, вспыльчивы и умеем любить и ненавидеть до самозабвения.
My Lady was too high for me; I was too high for her.	Миледи была слишком горда, чтобы со мной ужиться, а я была слишком горда, чтоб ужиться с нею.
It is done--past--finished!	Все это позади... прошло... кончено!
Receive me as your domestic, and I will serve you well.	Возьмите меня к себе, и я буду вам хорошо служить.
I will do more for you than you figure to yourself now.	Я сделаю для вас так много, что вы сейчас этого и представить себе не можете.
Chut! Mademoiselle, I will-- no matter, I will do my utmost possible in all things.	Уверяю вас, мадемуазель, я сделаю... ну, не важно, что именно, - сделаю все возможное во всех отношениях.
If you accept my service, you will not repent it.	Воспользуйтесь моими услугами, и вы об этом не пожалеете.

Mademoiselle, you will not repent it, and I will serve you well.	Вы не пожалеете об этом! мадемуазель, и я хорошо вам услужу.
You don't know how well!"	Вы не представляете себе, как хорошо!
There was a lowering energy in her face as she stood looking at me while I explained the impossibility of my engaging her (without thinking it necessary to say how very little I desired to do so), which seemed to bring visibly before me some woman from the streets of Paris in the reign of terror.	Я объяснила ей, почему не имею возможности ее нанять (не считая нужным добавить, как мало мне этого хотелось), а она смотрела на меня, и лицо ее дышало мрачной энергией, вызывая в моем уме образы женщин на парижских улицах во времена террора.
She heard me out without interruption and then said with her pretty accent and in her mildest voice,	Она выслушала меня не перебивая и проговорила нежнейшим голосом и с очень приятным иностранным акцентом:
"Hey, mademoiselle, I have received my answer!	- Ну что ж, мадемуазель, так тому и быть!
I am sorry of it.	Я очень огорчена.
But I must go elsewhere and seek what I have not found here.	Значит, придется мне пойти в другое место и там искать то, чего не удалось найти здесь.
Will you graciously let me kiss your hand?"	Будьте так милостивы, позвольте мне поцеловать вашу ручку!
She looked at me more intently as she took it, and seemed to take note, with her momentary touch, of every vein in it.	Еще пристальнее взглянув на меня, она взяла мою руку и чуть коснулась ее губами, но за этот миг как будто успела разглядеть и запомнить каждую ее жилку.
"I fear I surprised you, mademoiselle, on the day of the storm?" she said with a parting curtsy.	- Боюсь, что я удивила вас, мадемуазель, в тот день, когда разразилась гроза? - сказала она, делая прощальный реверанс.
I confessed that she had surprised us all.	Я призналась, что она удивила всех нас.
"I took an oath, mademoiselle," she said, smiling, "and I wanted to stamp it on my mind so that I might keep it faithfully.	- Я тогда дала один обет, мадемуазель, -объяснила она с улыбкой, - и тут же решила запечатлеть его в своей памяти, так чтобы выполнить его свято.
And I will!	И я его выполню!
Adieu, mademoiselle!"	Прощайте, мадемуазель!
So ended our conference, which I was very glad to bring to a close.	Так завершился наш разговор, и я очень обрадовалась, когда он пришел к концу.
I supposed she went away from the village, for I saw her no more; and nothing else occurred to disturb our tranquil summer pleasures until six weeks were out and we returned home as I began just now by saying.	Я решила, что француженка уехала из деревни, так как я ее больше не видела; а в дальнейшем ничто другое не нарушало наших тихих летних радостей, и спустя шесть недель мы, как я уже говорила, вернулись домой.
At that time, and for a good many weeks after that time, Richard was constant in his visits.	И в то время и позже, в течение многих недель после нашего возвращения, Ричард постоянно навещал нас.

Besides coming every Saturday or Sunday and remaining with us until Monday morning, he sometimes rode out on horseback unexpectedly and passed the evening with us and rode back again early next day.	Не говоря уж о том, что он являлся каждую субботу или воскресенье и гостил у нас до утра понедельника, он иногда неожиданно приезжал верхом среди недели, проводил с нами вечер и уезжал рано утром на другой день.
He was as vivacious as ever and told us he was very industrious, but I was not easy in my mind about him.	Он был весел, как всегда, и говорил нам, что занимается очень прилежно, но в душе я не была спокойна за него!
It appeared to me that his industry was all misdirected.	Прилежание его, казалось мне, было дурно направлено.
I could not find that it led to anything but the formation of delusive hopes in connexion with the suit already the pernicious cause of so much sorrow and ruin.	Я видела, что оно только потворствует обманчивым надеждам, связанным с губительной тяжбой, которая и так уже послужила причиной стольких горестей и бедствий.
He had got at the core of that mystery now, he told us, and nothing could be plainer than that the will under which he and Ada were to take I don't know how many thousands of pounds must be finally established if there were any sense or justice in the Court of Chancery--but oh, what a great IF that sounded in my ears--and that this happy conclusion could not be much longer delayed.	По словам Ричарда выходило, будто он разгадал все ее тайны и у него не осталось сомнений, что завещание, по которому он и Ада должны получить не знаю сколько тысяч фунтов, будет, наконец, утверждено, если у Канцлерского суда есть хоть капля разума и чувства справедливости, - но, боже! каким сомнительным казалось мне это "если"! - больше того, решение уже не может откладываться надолго, и дело близится к счастливому концу.
He proved this to himself by all the weary arguments on that side he had read, and every one of them sunk him deeper in the infatuation.	Ричард доказывал это самому себе при помощи всяких избитых доводов, которые вычитал в документах, и каждый из них все глубже погружал его в трясину заблуждения.
He had even begun to haunt the court.	Он даже начал то и дело наведываться в суд.
He told us how he saw Miss Flite there daily, how they talked together, and how he did her little kindnesses, and how, while he laughed at her, he pitied her from his heart.	Он говорил нам, что всякий раз видит там мисс Флайт, болтает с нею, оказывает ей мелкие услуги и, втайне подсмеиваясь над старушкой, жалеет ее всем сердцем.
But he never thought--never, my poor, dear, sanguine Richard, capable of so much happiness then, and with such better things before him-- what a fatal link was riveting between his fresh youth and her faded age, between his free hopes and her caged birds, and her hungry garret, and her wandering mind.	Но он и не подозревал, - мой бедный, милый, жизнерадостный Ричард, которому в то время было даровано столько счастья и уготовано такое светлое будущее! - какая роковая связь возникает между его свежей юностью и ее блеклой старостью, между его вольными надеждами и ее запертыми в клетку птичками, убогим чердаком и не вполне здравым рассудком.
Ada loved him too well to mistrust him much in anything he said or did, and my guardian, though he frequently complained of the east wind and read more than usual in the growlery, preserved a strict silence on the subject.	Ада слишком горячо любила его, чтобы усомниться в нем, что бы он ни говорил и ни делал, а опекун, тот, правда, частенько жаловался на восточный ветер и больше прежнего сидел за книгами в Брюзжальне, но ровно ничего не говорил о Ричарде.

So I thought one day when I went to London to meet Caddy Jellyby, at her solicitation, I would ask Richard to be in waiting for me at the coach-office, that we might have a little talk together.	И вот как-то раз, собираясь в Лондон, чтобы повидаться с Кедди Джеллиби по ее приглашению, я заранее попросила Ричарда встретить меня в этот день у конечной почтовой станции, - мне хотелось немного поговорить с ним.
I found him there when I arrived, and we walked away arm in arm.	Приехав, я сразу увидела его, он взял меня под руку, и мы пошли пешком.
"Well, Richard," said I as soon as I could begin to be grave with him, "are you beginning to feel more settled now?"	- Ну, как, Ричард, - начала я, как только мне удалось настроиться на серьезный лад, -чувствуете вы теперь, что окончательно решили, в чем ваше призвание?
"Oh, yes, my dear!" returned Richard. "I'm all right enough."	- Ну да, дорогая, - ответил Ричард, - в общем, все у меня обстоит благополучно.
"But settled?" said I.	- Значит, решили? - спросила я.
"How do you mean, settled?" returned Richard with his gay laugh.	- То есть что именно решил? - осведомился Ричард с веселым смехом.
"Settled in the law," said I.	- Окончательно решили сделаться юристом?
"Oh, aye," replied Richard, "I'm all right enough."	- Ну да, - ответил Ричард, - в общем, со мной все обстоит благополучно.
"You said that before, my dear Richard."	- Вы уже говорили это, милый Ричард.
"And you don't think it's an answer, eh?	- Но вы считаете, что это не ответ.
Well!	Что ж!
Perhaps it's not.	Пожалуй, вы правы.
Settled?	Решил?
You mean, do I feel as if I were settling down?"	Вы спрашиваете, чувствую ли я, что окончательно решил, в чем мое призвание?
"Yes."	-Да.
"Why, no, I can't say I am settling down," said Richard, strongly emphasizing "down," as if that expressed the difficulty, "because one can't settle down while this business remains in such an unsettled state.	- Нет, я, пожалуй, не могу сказать, что уже решил, в чем мое призвание, - сказал Ричард, делая сильное ударение на слове "уже", как будто в нем-то и заключалась вся трудность, - потому что этого нельзя решить, пока дело все еще не решено.
When I say this business, of course I mean the--forbidden subject."	Под "делом" я подразумеваю... запретную тему.
"Do you think it will ever be in a settled state?" said I.	- А вы думаете, оно когда-нибудь будет решено?
"Not the least doubt of it," answered Richard.	- Ничуть в этом не сомневаюсь, - ответил Ричард.
We walked a little way without speaking, and presently Richard addressed me in his frankest and most feeling manner, thus:	Некоторое время мы шли молча, но вдруг Ричард заговорил со мной самым искренним, самым проникновенным тоном:
"My dear Esther, I understand you, and I wish to heaven I were a more constant sort of fellow.	- Милая Эстер, я понимаю вас, и, клянусь небом, я хотел бы сделаться более постоянным человеком.

I don't mean constant to Ada, for I love her dearly--better and better every day--but constant to myself. (Somehow, I mean something that I can't very well express, but you'll make it out.) If I were a more constant sort of fellow, I should have held on either to Badger or to Kenge and Carboy like grim death, and should have begun to be steady and systematic by this time, and shouldn't be in debt, and--"	Не только постоянным по отношению к Аде, -ее-то я люблю нежно, все больше и больше, - но постоянным по отношению к самому себе. (Мне почему-то трудно выразить это яснее, но вы поймете.) Будь я более постоянным человеком, я окончательно остался бы либо у Беджера, либо у Кенджа и Карбоя и теперь уже начал бы учиться упорно и систематически, и не залез бы в долги, и...
"ARE you in debt, Richard?"	-А у вас есть долги, Ричард?
"Yes," said Richard, "I am a little so, my dear.	- Да, - ответил Ричард, - я немного задолжал, дорогая.
Also, I have taken rather too much to billiards and that sort of thing.	А еще, пожалуй, слишком пристрастился к бильярду и все такое.
Now the murder's out; you despise me, Esther, don't you?"	Ну, теперь преступление раскрыто; вы презираете меня, Эстер, да?
"You know I don't," said I.	- Вы знаете, что нет, - сказала я.
"You are kinder to me than I often am to myself," he returned.	- Вы ко мне снисходительней, чем я сам, -продолжал он.
"My dear Esther, I am a very unfortunate dog not to be more settled, but how CAN I be more settled?	- Милая Эстер, это мое большое несчастье, что я ничего не умею решать; но как могу я что-то решить?
If you lived in an unfinished house, you couldn't settle down in it; if you were condemned to leave everything you undertook unfinished, you would find it hard to apply yourself to anything; and yet that's my unhappy case.	Когда живешь в недостроенном доме, нельзя решать окончательно, как в нем лучше устроиться; когда ты обречен оставлять все свои начинания незавершенными, очень трудно браться за дело с усердием - в том-то все и горе; вот как мне не повезло.
I was born into this unfinished contention with all its chances and changes, and it began to unsettle me before I quite knew the difference between a suit at law and a suit of clothes; and it has gone on unsettling me ever since; and here I am now, conscious sometimes that I am but a worthless fellow to love my confiding cousin Ada."	Я родился под знаком нашей неоконченной тяжбы, в которой то и дело что-нибудь случается или меняется, и она развила во мне нерешительность раньше, чем я вполне понял, чем отличается судебный процесс, скажем, от процесса переодевания; и это из-за нее я становился все более и более нерешительным, и сам я ничего с этим поделать не могу, хоть и сознаю по временам, что недостоин любить свою доверчивую кузину Аду.
We were in a solitary place, and he put his hands before his eyes and sobbed as he said the words.	Мы шли по безлюдной улице, и Ричард, не удержавшись от слез, прикрыл рукой глаза.
"Oh, Richard!" said I. "Do not be so moved.	- Ричард, не надо так расстраиваться! -проговорила я.
You have a noble nature, and Ada's love may make you worthier every day."	- Натура у вас благородная, а любовь Ады с каждым днем делает вас все лучше и достойнее.
"I know, my dear," he replied, pressing my arm, "I know all that.	- Я знаю, милая, знаю, - отозвался он, сжимая моюруку.

You mustn't mind my being a little soft now, for I have had all this upon my mind for a long time, and have often meant to speak to you, and have sometimes wanted opportunity and sometimes courage.	- Не обращайте внимания на то, что я сейчас немного разволновался, ведь я долго думал обо всем этом и не раз собирался поговорить с вами, но то случая не представлялось, то мужества у меня не хватало.
I know what the thought of Ada ought to do for me, but it doesn't do it.	Знаю, как должны бы влиять на меня мысли об Аде; но и они теперь больше не действуют.
I am too unsettled even for that.	Слишком я нерешителен.
I love her most devotedly, and yet I do her wrong, in doing myself wrong, every day and hour.	Я люблю ее всей душой и все-таки каждый день и каждый час причиняю ей вред тем, что врежу самому себе.
But it can't last for ever.	Но это не может продолжаться вечно.
We shall come on for a final hearing and get judgment in our favour, and then you and Ada shall see what I can really be!"	В конце концов дело будет слушаться в последний раз, и решение вынесут в нашу пользу, а тогда вы с Адой увидите, каким я могу быть!
It had given me a pang to hear him sob and see the tears start out between his fingers, but that was infinitely less affecting to me than the hopeful animation with which he said these words.	Минуту назад, когда я услышала его всхлипыванья, когда увидела, как слезы потекли у него между пальцев, у меня сжалось сердце; но гораздо больше огорчило меня то самообольщение, с каким он возбужденно произнес последние слова.
"I have looked well into the papers, Esther. I have been deep in them for months," he continued, recovering his cheerfulness in a moment, "and you may rely upon it that we shall come out triumphant.	-Я досконально изучил все документы, Эстер... я несколько месяцев рылся в них, - продолжал он, мгновенно развеселившись, - и, можете на меня положиться, мы восторжествуем.
As to years of delay, there has been no want of them, heaven knows! And there is the greater probability of our bringing the matter to a speedy close; in fact, it's on the paper now.	А что касается многолетних проволочек, так чего-чего, а уж этого, видит небо, хватало; зато тем более вероятно, что теперь мы быстро закончим тяжбу... она уже внесена в список дел, назначенных к слушанию.
It will be all right at last, and then you shall see!"	Все наконец-то окончится благополучно, и тогда вы увидите!
Recalling how he had just now placed Messrs. Kenge and Carboy in the same category with Mr. Badger, I asked him when he intended to be articled in Lincoln's Inn.	Вспомнив о том, как он только что поставил Кенджа и Карбоя на одну доску с мистером Беджером, я спросила, когда он думает вступить в Линкольнс-Инн для продолжения своего образования.
"There again!	- Опять!
I think not at all, Esther," he returned with an effort.	Да я об этом и не думаю, Эстер, - ответил он с видимым усилием.
"I fancy I have had enough of it.	- Хватит с меня.
Having worked at Jarndyce and Jarndyce like a galley slave, I have slaked my thirst for the law and satisfied myself that I shouldn't like it.	Я работал, как каторжник, над делом Джарндисов, утолил свою жажду знаний в области юридических наук и убедился, что они мне не по душе.

Besides, I find it unsettles me more and more to be so constantly upon the scene of action.	К тому же я чувствую, как становлюсь все более и более нерешительным потому только, что вечно торчу на поле боя.
So what," continued Richard, confident again by this time, "do I naturally turn my thoughts to?"	Итак, - продолжал Ричард, снова приободрившись, - о чем же я подумываю теперь?
"I can't imagine," said I.	- Понятия не имею, - ответила я.
"Don't look so serious," returned Richard, "because it's the best thing I can do, my dear Esther, I am certain.	- Не смотрите на меня такими серьезными глазами, - сказал Ричард, - ведь то, о чем я думаю теперь, для меня лучше всего, дорогая Эстер, - я в этом уверен.
It's not as if I wanted a profession for life.	Профессия на всю жизнь мне не нужна.
These proceedings will come to a termination, and then I am provided for.	Тяжба кончится, и я буду обеспеченным человеком.
No.	Но тут совсем другое дело.
I look upon it as a pursuit which is in its nature more or less unsettled, and therefore suited to my temporary condition--I may say, precisely suited.	Эта будущая моя профессия по самой своей природе довольно изменчива и потому прекрасно подходит к моему теперешнему переходному периоду, могу даже сказать - подходит как нельзя лучше.
What is it that I naturally turn my thoughts to?"	Так вот, о чем же я теперь, естественно, подумываю?
I looked at him and shook my head.	Я посмотрела на него и покачала головой.
"What," said Richard, in a tone of perfect conviction, "but the army!"	- О чем же, как не об армии? - проговорил Ричард тоном глубочайшего убеждения.
"The army?" said I.	- Вы хотите служить в армии? - переспросила я.
"The army, of course.	- Конечно, в армии.
What I have to do is to get a commission; and--there I am, you know!" said Richard.	Все, что нужно сделать - это получить патент, и вот я уже военный - пожалуйста! - сказал Ричард.
And then he showed me, proved by elaborate calculations in his pocket-book, that supposing he had contracted, say, two hundred pounds of debt in six months out of the army; and that he contracted no debt at all within a corresponding period in the army--as to which he had quite made up his mind; this step must involve a saving of four hundred pounds in a year, or two thousand pounds in five years, which was a considerable sum.	И тут он принялся доказывать мне при помощи сложных подсчетов, занесенных в его записную книжку, что если он, не будучи в армии, за полгода задолжал, скажем, двести фунтов, а служа в армии, полгода не будет делать долгов, - что он решил твердо и бесповоротно, - то это даст ему четыреста фунтов в год экономии, а за пять лет две тысячи фунтов - сумму не малую.
And then he spoke so ingenuously and sincerely of the sacrifice he made in withdrawing himself for a time from Ada, and of the earnestness with which he aspired--as in thought he always did, I know full well--to repay her love, and to ensure her happiness, and to conquer what was amiss in himself, and to acquire the very soul of decision, that he made my heart ache keenly, sorely.	Затем он так чистосердечно, так искренне начал говорить о том, какую жертву приносит, временно расставаясь с Адой, как жаждет он любовью вознаградить ее за любовь и дать ей счастье (а он действительно этого жаждал всегда, что мне было хорошо известно), как стремится побороть свои недостатки и развить в себе настоящую решимость; а я слушала, и сердце мое горестно сжималось.

For, I thought, how would this end, how could this end, when so soon and so surely all his manly qualities were touched by the fatal blight that ruined everything it rested on!	И я думала: чем все это кончится, чем все это может кончиться, если и мужество его и стойкость были так рано и так неисцелимо подорваны роковым недугом, который губит всех, кто им заражен?
I spoke to Richard with all the earnestness I felt, and all the hope I could not quite feel then, and implored him for Ada's sake not to put any trust in Chancery.	Я стала говорить с Ричардом со всей страстностью, на какую была способна, со всей надеждой, которой у меня почти не было; стала умолять его хоть ради Ады не возлагать упований на Канцлерский суд.
To all I said, Richard readily assented, riding over the court and everything else in his easy way and drawing the brightest pictures of the character he was to settle into--alas, when the grievous suit should loose its hold upon him!	А Ричард, охотно соглашаясь со мной, продолжал витать со свойственной ему легкостью вокруг Канцлерского суда и всего прочего, расписывая мне самыми радужными красками, каким он станет решительным человеком... увы, лишь тогда, когда губительная тяжба выпустит его на волю!
We had a long talk, but it always came back to that, in substance.	Г оворили мы долго, но, в сущности, все об одном и том же.
At last we came to Soho Square, where Caddy Jellyby had appointed to wait for me, as a quiet place in the neighbourhood of Newman Street.	Наконец мы подошли к площади Сохо, где Кедди Джеллиби обещала ждать меня, считая, что это наиболее подходящее место, так как здесь было не людно, да и от Ньюмен-стрит близко.
Caddy was in the garden in the centre and hurried out as soon as I appeared.	Кедди сидела в садике, разбитом посреди площади, и, завидев меня, поспешила выйти.
After a few cheerful words, Richard left us together.	Весело поболтав с нею, Ричард ушел, оставив нас вдвоем.
"Prince has a pupil over the way, Esther," said Caddy, "and got the key for us.	- У Принца тут, через дорогу, живет ученица, Эстер, - сказала Кедди, - и он добыл для нас ключ от садика.
So if you will walk round and round here with me, we can lock ourselves in and I can tell you comfortably what I wanted to see your dear good face about."	Хотите погуляем здесь вместе - мы запремся, и я без помехи расскажу вам, почему мне хотелось увидеть ваше милое, доброе личико.
"Very well, my dear," said I. "Nothing could be better."	- Отлично, дорогая, лучше не придумать, - сказала я.
So Caddy, after affectionately squeezing the dear good face as she called it, locked the gate, and took my arm, and we began to walk round the garden very cosily.	И вот, Кедди, ласково поцеловав мое "милое, доброе личико", как она сказала, заперла калитку, взяла меня под руку, и мы стали с удовольствием прогуливаться по саду.
"You see, Esther," said Caddy, who thoroughly enjoyed a little confidence, "after you spoke to me about its being wrong to marry without Ma's knowledge, or even to keep Ma long in the dark respecting our engagement--though I don't believe Ma cares much for me, I must say--I thought it right to mention your opinions to Prince.	- Видите ли, Эстер, - начала Кедди, глубоко наслаждаясь возможностью поговорить по душам, - вы находите, что мне не следует выходить замуж без ведома мамы и даже скрывать от нее нашу помолвку, и хоть я не верю, что мама интересуется моей жизнью, но, раз вы так находите, я решила передать Принцу ваши слова.

In the first place because I want to profit by everything you tell me, and in the second place because I have no secrets from Prince."	Во-первых, потому, что мне всегда хочется поступать, как вы советуете, и, во-вторых, потому, что у меня нет тайн от Принца.
"I hope he approved, Caddy?"	- Надеюсь, он согласился со мной, Кедди?
"Oh, my dear!	- Милая моя!
I assure you he would approve of anything you could say.	Да он согласится со всем, что вы скажете.
You have no idea what an opinion he has of you!"	Вы и представить себе не можете, какого он о вас мнения!
"Indeed!"	- Ну, что вы!
"Esther, it's enough to make anybody but me jealous," said Caddy, laughing and shaking her head; "but it only makes me joyful, for you are the first friend I ever had, and the best friend I ever can have, and nobody can respect and love you too much to please me."	- Эстер, другая на моем месте воспылала бы ревностью, - проговорила Кедди, смеясь и качая головой, - а я только радуюсь - ведь вы моя первая подруга, и лучшей подруги у меня не будет, так что чем больше вас любят, тем приятнее мне.
"Upon my word, Caddy," said I, "you are in the general conspiracy to keep me in a good humour.	- Слушайте, Кедди, - сказала я, - все вокруг как будто сговорились баловать меня, и вы, должно быть, участвуете в этом заговоре.
Well, my dear?" "Well!	Ну, что же дальше, милая?
I am going to tell you," replied Caddy, crossing her hands confidentially upon my arm.	- Сейчас расскажу, - ответила Кедди, доверчиво взяв меня за руку.
"So we talked a good deal about it, and so I said to Prince,	- Мы много говорили обо всем этом, и я сказала Принцу:
'Prince, as Miss Summerson--'"	"Принц, если мисс Саммерсон..."
"I hope you didn't say 'Miss Summerson'?"	- Надеюсь, вы не назвали меня "мисс Саммерсон"?
"No. I didn't!" cried Caddy, greatly pleased and with the brightest of faces.	-Нет... Конечно, нет! - воскликнула Кедди, очень довольная и сияющая.
"I said,	- Я назвала вас
' Esther.'	"Эстер".
I said to Prince,	Я сказала Принцу:
'As Esther is decidedly of that opinion, Prince, and has expressed it to me, and always hints it when she writes those kind notes, which you are so fond of hearing me read to you, I am prepared to disclose the truth to Ma whenever you think proper.	"Если Эстер решительно настаивает, Принц, и постоянно напоминает об этом в своих милых письмах, - а ты ведь с большим удовольствием слушаешь, когда я читаю их тебе, - то я готова открыть маме всю правду, как только ты найдешь нужным.
And I think, Prince,' said I, 'that Esther thinks that I should be in a better, and truer, and more honourable position altogether if you did the same to your papa.'"	И мне кажется, Принц, - добавила я, - Эстер полагает, что мое положение будет лучше, определеннее и достойнее, если ты тоже скажешь обо всем своему папе".
"Yes, my dear," said I. "Esther certainly does think so."	- Да, милая, - проговорила я, - Эстер действительно так полагает.

"So I was right, you see!" exclaimed Caddy.	- Значит, я была права! - воскликнула Кедди.
"Well! This troubled Prince a good deal, not because he had the least doubt about it, but because he is so considerate of the feelings of old Mr. Turveydrop; and he had his apprehensions that old Mr. Turveydrop might break his heart, or faint away, or be very much overcome in some affecting manner or other if he made such an announcement.	- Однако это сильно встревожило Принца, -конечно, не потому, что он хоть капельку усомнился в том, что о нашей помолвке нужно сказать его папе, но потому, что он очень считается с мистером Тарвидропом-старшим и боится, как бы мистер Тарвидроп-старший не пришел в отчаяние, не лишился чувств или вообще как-нибудь не пострадал, услышав такую новость.
He feared old Mr. Turveydrop might consider it undutiful and might receive too great a shock.	Принц опасается, как бы мистер Тарвидроп-старший не подумал, что он нарушил сыновний долг, а это было бы для него жестоким ударом.
For old Mr. Turveydrop's deportment is very beautiful, you know, Esther," said Caddy, "and his feelings are extremely sensitive."	Ведь вы знаете, Эстер, у мистера Тарвидропа-старшего исключительно хороший тон, - добавила Кедди, - и он необычайно чувствительный человек.
"Are they, my dear?"	- Разве так, милая моя?
"Oh, extremely sensitive.	- Необычайно чувствительный.
Prince says so.	Так говорит Принц.
Now, this has caused my darling child—I didn't mean to use the expression to you, Esther," Caddy apologized, her face suffused with blushes, "but I generally call Prince my darling child."	Поэтому мой милый мальчуган... у меня это нечаянно вырвалось, Эстер, - извинилась Кедди и густо покраснела, - но я привыкла называть Принца своим милым мальчуганом.
I laughed; and Caddy laughed and blushed, and went on.	Я рассмеялась, а Кедди, тоже смеясь и краснея, продолжала:
"This has caused him, Esther--"	- Поэтому он...
"Caused whom, my dear?"	- Кто он, милая?
"Oh, you tiresome thing!" said Caddy, laughing, with her pretty face on fire.	- Насмешница какая! - сказала Кедди, и ее хорошенькое личико запылало.
"My darling child, if you insist upon it!	- Мой милый мальчуган, раз уж вам так хочется!
This has caused him weeks of uneasiness and has made him delay, from day to day, in a very anxious manner.	Он мучился из-за этого несколько недель и так волновался, что со дня на день откладывал разговор.
At last he said to me,	В конце концов он сказал мне:
'Caddy, if Miss Summerson, who is a great favourite with my father, could be prevailed upon to be present when I broke the subject, I think I could do it.'	"Кедди, папенька очень ценит мисс Саммерсон, и если ты упросишь ее присутствовать при моей беседе с ним, тогда я, пожалуй, решусь".
So I promised I would ask you.	И вот я обещала попросить вас.
And I made up my mind, besides," said Caddy, looking at me hopefully but timidly, "that if you consented, I would ask you afterwards to come with me to Ma.	А если вы согласитесь, - Кедди посмотрела на меня с робкой надеждой, - то, может быть, после пойдете со мной и к маме?

This is what I meant when I said in my note that I had a great favour and a great assistance to beg of you.	Это я и хотела сказать, когда написала, что хочу попросить вас о большом одолжении и большой услуге.
And if you thought you could grant it, Esther, we should both be very grateful."	И если вы так сделаете, Эстер, мы оба будем вам очень благодарны.
"Let me see, Caddy," said I, pretending to consider.	- Дайте мне подумать, Кедди, - сказала я, притворяясь, что обдумываю ее слова.
"Really, I think I could do a greater thing than that if the need were pressing.	- Право же, я могла бы сделать и больше, если бы потребовалось.
I am at your service and the darling child's, my dear, whenever you like."	Я когда угодно готова помочь вам и вашему милому мальчугану, дорогая.
Caddy was quite transported by this reply of mine, being, I believe, as susceptible to the least kindness or encouragement as any tender heart that ever beat in this world; and after another turn or two round the garden, during which she put on an entirely new pair of gloves and made herself as resplendent as possible that she might do no avoidable discredit to the Master of Deportment, we went to Newman Street direct.	Мой ответ привел Кедди в полный восторг, да и немудрено, - ведь у нее было такое нежное сердце, каких мало найдется на свете, и оно так чутко отзывалось на малейшее проявление доброты и одобрения, - и вот мы еще два-три раза обошли садик, пока Кедди надевала свои новенькие перчатки и прихорашивалась, как умела, чтобы не ударить лицом в грязь перед "Образцом хорошего тона", а потом отправились прямо на Ньюмен-стрит.
Prince was teaching, of course.	Как и следовало ожидать, Принц давал урок.
We found him engaged with a not very hopeful pupil--a stubborn little girl with a sulky forehead, a deep voice, and an inanimate, dissatisfied mama--whose case was certainly not rendered more hopeful by the confusion into which we threw her preceptor.	На этот раз он обучал не очень успевающую ученицу - упрямую и хмурую девочку с низким голосом, при которой застыла в неподвижности недовольная мамаша - а смущение, в которое мы повергли учителя, отнюдь не способствовало успехам ученицы.
The lesson at last came to an end, after proceeding as discordantly as possible; and when the little girl had changed her shoes and had had her white muslin extinguished in shawls, she was taken away.	Урок все время как-то не ладился, а когда он пришел к концу, девочка переменила туфли и закуталась в шаль, закрыв ею свое белое муслиновое платье; затем ее увели.
After a few words of preparation, we then went in search of Mr. Turveydrop, whom we found, grouped with his hat and gloves, as a model of deportment, on the sofa in his private apartment--the only comfortable room in the house.	Немного поговорив, мы отправились искать мистера Тарвидропа-старшего и нашли этот "Образец хорошего тона" вместе с его цилиндром и перчатками расположившимися на диване в своей опочивальне - единственной хорошо обставленной комнате во всей квартире.
He appeared to have dressed at his leisure in the intervals of a light collation, and his dressing-case, brushes, and so forth, all of quite an elegant kind, lay about.	Судя по всему, он только что завершил свой туалет - его шкатулка с туалетными принадлежностями, щетки и прочие вещи, все очень изящные и дорогие, были разбросаны повсюду, - причем одевался он не спеша и порой отрываясь от этого занятия, чтобы слегка закусить.
"Father, Miss Summerson; Miss Jellyby."	-Папенька, к нам пожаловали мисс Саммерсон... и мисс Джеллиби.
"Charmed!	-Я в восторге!

Enchanted!" said Mr. Turveydrop, rising with his high- shouldered bow.	В упоенье! - воскликнул мистер Тарвидроп, вставая, и поклонился нам, высоко вздернув плечи.
"Permit me!"	- Соблаговолите!
Handing chairs.	- Он подвинул нам стулья.
"Be seated!"	- Присядьте!
Kissing the tips of his left fingers.	- Он поцеловал кончики пальцев левой руки.
"Overjoyed!"	- Я осчастливлен!
Shutting his eyes and rolling.	- Он то закрывал глаза, то вращал ими.
"My little retreat is made a paradise."	- Мое скромное пристанище превратилось в райскую обитель.
Recomposing himself on the sofa like the second gentleman in Europe.	- Он опять расположился на диване в позе "второго джентльмена Европы".
"Again you find us, Miss Summerson," said he, "using our little arts to polish, polish!	- Мисс Саммерсон, - начал он, - вы снова видите, как мы занимаемся нашим скромным искусством- наводим лоск... лоск... лоск!
Again the sex stimulates us and rewards us by the condescension of its lovely presence.	Снова прекрасный пол вдохновляет нас и вознаграждает, удостаивая нас своим чарующим присутствием.
It is much in these times (and we have made an awfully degenerating business of it since the days of his Royal Highness the Prince Regent--my patron, if I may presume to say so) to experience that deportment is not wholly trodden under foot by mechanics.	В наш век (а мы пришли в ужасный упадок со времен его королевского высочества принца-регента, моего патрона, - если осмелюсь так выразиться) - в наш век большое значение имеет уверенность в том, что хороший тон еще не совсем попран ногами ремесленников.
That it can yet bask in the smile of beauty, my dear madam."	Что его, сударыня, еще может озарять улыбка Красоты.
I said nothing, which I thought a suitable reply; and he took a pinch of snuff.	Я решила, что на эти слова лучше не отвечать, а он взял понюшку табаку.
"My dear son," said Mr. Turveydrop, "you have four schools this afternoon.	- Сын мой, - проговорил мистер Тарвидроп, -сегодня во второй половине дня у тебя четыре урока.
I would recommend a hasty sandwich."	Я посоветовал бы тебе наскоро подкрепиться бутербродом.
"Thank you, father," returned Prince, "I will be sure to be punctual.	- Благодарю вас, папенька; я всюду попаду вовремя, отозвался Принц.
My dear father, may I beg you to prepare your mind for what I am going to say?"	- Дражайший папенька, убедительно прошу вас подготовиться к тому, что я хочу вам сказать!
"Good heaven!" exclaimed the model, pale and aghast as Prince and Caddy, hand in hand, bent down before him.	- Праведное небо! - воскликнул "Образец", бледный и ошеломленный, когда Принц и Кедди, взявшись за руки, опустились перед ним на колени.
"What is this?	- Что с ними?
Is this lunacy!	Они с ума сошли?

Or what is this?"	А если нет, так что с ними?
"Father," returned Prince with great submission, "I love this young lady, and we are engaged."	- Папенька, - проговорил Принц с величайшей покорностью, - я люблю эту молодую леди, и мы обручились.
"Engaged!" cried Mr. Turveydrop, reclining on the sofa and shutting out the sight with his hand.	- Обручились! - возопил мистер Тарвидроп, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза рукой.
"An arrow launched at my brain by my own child!"	- Стрела вонзилась мне в голову, и пущена она моим родным детищем!
"We have been engaged for some time, father," faltered Prince, "and Miss Summerson, hearing of it, advised that we should declare the fact to you and was so very kind as to attend on the present occasion.	- Мы давно уже обручились, папенька, -запинаясь, продолжал Принц, - а мисс Саммерсон, узнав об этом, посоветовала нам рассказать вам обо всем и была так добра, что согласилась присутствовать здесь сегодня.
Miss Jellyby is a young lady who deeply respects you, father."	Мисс Джеллиби глубоко уважает вас, папенька.
Mr. Turveydrop uttered a groan.	Мистер Тарвидроп издал стон.
"No, pray don't!	- Успокойтесь, прошу вас!
Pray don't, father," urged his son.	Прошу вас, папенька, успокойтесь! - молил сын.
"Miss Jellyby is a young lady who deeply respects you, and our first desire is to consider your comfort."	- Мисс Джеллиби глубоко уважает вас, и мы прежде всего стремимся заботиться о ваших удобствах.
Mr. Turveydrop sobbed.	Мистер Тарвидроп зарыдал.
"No, pray don't, father!" cried his son.	- Прошу вас, папенька, успокойтесь! - воскликнул сын.
"Boy," said Mr. Turveydrop, "it is well that your sainted mother is spared this pang.	- Сын мой, - проговорил мистер Тарвидроп, -хорошо, что святая женщина - твоя мать -избежала этих мук.
Strike deep, and spare not.	Рази глубже и не щади меня.
Strike home, sir, strike home!"	Разите в сердце, сэр, разите в сердце!
"Pray don't say so, father," implored Prince, in tears.	- Прошу вас, папенька, не говорите так! - умолял его Принц, весь в слезах.
"It goes to my heart.	- У меня прямо душа разрывается.
I do assure you, father, that our first wish and intention is to consider your comfort.	Уверяю вас, папенька, главное наше желание и стремление - это заботиться о ваших удобствах.
Caroline and I do not forget our duty--what is my duty is Caroline's, as we have often said together--and with your approval and consent, father, we will devote ourselves to making your life agreeable."	Кэролайн и я, мы не забываем о своем долге, -ведь мой долг - это и ее долг, как мы с ней не раз говорили, - и с вашего одобрения и согласия, папенька, мы всеми силами постараемся скрасить вам жизнь.
"Strike home," murmured Mr. Turveydrop.	- Рази в сердце! - бормотал мистер Тарвидроп.
"Strike home!"	- Рази в сердце!

But he seemed to listen, I thought, too.	Но, мне кажется, он начал прислушиваться к словам сына.
"My dear father," returned Prince, "we well know what little comforts you are accustomed to and have a right to, and it will always be our study and our pride to provide those before anything.	- Дорогой папенька, - продолжал Принц, - мы прекрасно знаем, что вы привыкли к маленьким удобствам, на которые имеете полное право, и мы всегда и прежде всего будем стараться, чтобы вы ими пользовались, - для нас это станет делом чести.
If you will bless us with your approval and consent, father, we shall not think of being married until it is quite agreeable to you; and when we ARE married, we shall always make you--of course-- our first consideration.	Если вы удостоите нас своего одобрения и согласия, папенька, нам и в голову не придет венчаться, пока вы не найдете это желательным, а когда мы поженимся, мы, само собой разумеется, будем прежде всего соблюдать ваши интересы.
You must ever be the head and master here, father; and we feel how truly unnatural it would be in us if we failed to know it or if we failed to exert ourselves in every possible way to please you."	Вы всегда будете здесь главою семьи и хозяином дома, папенька, и мы были бы просто бесчеловечными, если б не поняли этого и всячески не старались угодить вам во всем.
Mr. Turveydrop underwent a severe internal struggle and came upright on the sofa again with his cheeks puffing over his stiff cravat, a perfect model of parental deportment.	Мистер Тарвидроп перенес жестокую внутреннюю борьбу; но вот он оторвался от спинки дивана - причем пухлые его щеки легли на туго замотанный шейный платок - и выпрямился, снова превратившись в совершенный образец отцовского хорошего тона.
"My son!" said Mr. Turveydrop.	- Сын мой! - изрек мистер Тарвидроп.
"My children!	- Дети мои!
I cannot resist your prayer.	Я не в силах устоять перед вашими мольбами.
Be happy!"	Будьте счастливы!
His benignity as he raised his future daughter-in-law and stretched out his hand to his son (who kissed it with affectionate respect and gratitude) was the most confusing sight I ever saw.	Благодушие, с каким он поднял с полу будущую невестку и протянул руку сыну (который поцеловал ее с искренним уважением и благодарностью), произвело на меня прямо ошеломляющее впечатление.
"My children," said Mr. Turveydrop, paternally encircling Caddy with his left arm as she sat beside him, and putting his right hand gracefully on his hip. "My son and daughter, your happiness shall be my care.	- Дети мои, - начал мистер Тарвидроп, отечески обнимая левой рукой севшую рядом с ним Кедди и грациозно уперев правую руку в бок, - сын мой и дочь моя, я буду заботиться о вашем благополучии.
I will watch over you.	Я буду опекать вас.
You shall always live with me"--meaning, of course, I will always live with you--"this house is henceforth as much yours as mine; consider it your home.	Вы всегда будете жить у меня (этим он хотел сказать, что всегда будет жить у них) - отныне этот дом так же принадлежит вам, как и мне, -считайте его своим родным домом.
May you long live to share it with me!"	Да пошлет вам провидение долгую жизнь, чтобы обитать в нем со мною!

The power of his deportment was such that they really were as much overcome with thankfulness as if, instead of quartering himself upon them for the rest of his life, he were making some munificent sacrifice in their favour.	И так велика была власть его хорошего тона, что влюбленные преисполнились искренней благодарности, словно он принес им какую-то огромную жертву, а не устроился у них на содержании до конца дней своих.
"For myself, my children," said Mr. Turveydrop, "I am falling into the sear and yellow leaf, and it is impossible to say how long the last feeble traces of gentlemanly deportment may linger in this weaving and spinning age.	- Что до меня, дети мои, - продолжал мистер Тарвидроп, - то я вступаю в ту пору своей жизни, когда желтеют и увядают листья, и нельзя предвидеть, как долго сохранятся последние, едва заметные, следы джентльменского хорошего тона в наш век ткачей и прядильщиков.
But, so long, I will do my duty to society and will show myself, as usual, about town.	Но пока что я по-прежнему буду выполнять свой долг перед обществом и, как всегда, показываться в городе.
My wants are few and simple.	Потребности у меня немногочисленные и скромные.
My little apartment here, my few essentials for the toilet, my frugal morning meal, and my little dinner will suffice.	Вот эта моя комнатка, самое необходимое по части моего туалета, мой скудный завтрак и мой простой обед - и с меня довольно.
I charge your dutiful affection with the supply of these requirements, and I charge myself with all the rest."	Заботу об этих потребностях я возлагаю на вашу преданную любовь, а на себя возлагаю все остальное.
They were overpowered afresh by his uncommon generosity.	Эта столь необычайная щедрость снова повергла в умиление жениха и невесту.
"My son," said Mr. Turveydrop, "for those little points in which you are deficient--points of deportment, which are born with a man, which may be improved by cultivation, but can never be originated-- you may still rely on me.	- Сын мой, - проговорил мистер Тарвидроп, - у тебя нет кое-каких качеств, вернее нет хорошего тона, с которым человек рождается, - его можно усовершенствовать воспитанием, но нельзя приобрести - однако в этом отношении ты по-прежнему можешь полагаться на меня.
I have been faithful to my post since the days of his Royal Highness the Prince Regent, and I will not desert it now.	Я стоял на своем посту со времен его королевского высочества принца-регента; я не сойду с него и теперь.
No, my son.	Нет, сын мой.
If you have ever contemplated your father's poor position with a feeling of pride, you may rest assured that he will do nothing to tarnish it.	Если ты когда-нибудь взирал с чувством гордости на скромное общественное положение своего отца, будь уверен, что я ни в малейшей степени не запятнаю своей репутации.
For yourself, Prince, whose character is different (we cannot be all alike, nor is it advisable that we should), work, be industrious, earn money, and extend the connexion as much as possible."	Ты, Принц, иного склада человек (все люди не могут быть одинаковыми, да это и не желательно), поэтому работай, старайся, зарабатывай деньги и, насколько возможно, расширяй масштаб своей деятельности.
"That you may depend I will do, dear father, with all my heart," replied Prince.	- Все это я буду делать от всего сердца, дражайший папенька: можете на меня положиться, - отозвался Принц.
"I have no doubt of it," said Mr. Turveydrop.	- Не сомневаюсь, - сказал мистер Тарвидроп.

"Your qualities are not shining, my dear child, but they are steady and useful.	- Способности у тебя не блестящие, дитя мое, но ты прилежен и услужлив.
And to both of you, my children, I would merely observe, in the spirit of a sainted wooman on whose path I had the happiness of casting, I believe, SOME ray of light, take care of the establishment, take care of my simple wants, and bless you both!"	И во имя той святой Женщины, чью жизнь я, смею думать, имел счастье озарить ярким лучом света, я буду напутствовать вас обоих, дети мои, следующими словами: заботьтесь о нашем заведении, заботьтесь об удовлетворении моих скромных потребностей, и да пребудет с вами мое благословение!
Old Mr. Turveydrop then became so very gallant, in honour of the occasion, that I told Caddy we must really go to Thavies Inn at once if we were to go at all that day.	Тут мистер Тарвидроп-старший сделался чрезмерно галантным, - должно быть, в честь знаменательного события, - и мне пришлось сказать Кедди, что если мы хотим попасть к ней в Тейвис-Инн сегодня, то нам следует отправиться туда немедленно.
So we took our departure after a very loving farewell between Caddy and her betrothed, and during our walk she was so happy and so full of old Mr. Turveydrop's praises that I would not have said a word in his disparagement for any consideration.	Кедди ласково простилась со своим женихом, мы ушли, и всю дорогу она была так весела и так расхваливала мистера Тарвидропа-старшего, что я ни за что на свете не согласилась бы осудить его хоть единым словом.
The house in Thavies Inn had bills in the windows annoucing that it was to let, and it looked dirtier and gloomier and ghastlier than ever.	На окнах дома в Тейвис-Инне, занятого семейством Джеллиби, были расклеены объявления о том, что дом сдается внаймы, и теперь он казался еще грязнее, темнее и неприютнее, чем всегда.
The name of poor Mr. Jellyby had appeared in the list of bankrupts but a day or two before, and he was shut up in the dining-room with two gentlemen and a heap of blue bags, account- books, and papers, making the most desperate endeavours to understand his affairs.	Всего лишь день-два назад бедного мистера Джеллиби внесли в список банкротов, а сегодня он заперся в столовой с двумя джентльменами и, окруженный грудами синих мешков с бумагами, счетоводных книг и каких-то документов, делал самые отчаянные попытки разобраться в своих делах.
They appeared to me to be quite beyond his comprehension, for when Caddy took me into the dining-room by mistake and we came upon Mr. Jellyby in his spectacles, forlornly fenced into a corner by the great dining-table and the two gentlemen, he seemed to have given up the whole thing and to be speechless and insensible.	Но эти дела, судя по всему, были выше его понимания, и когда Кедди по ошибке привела меня в столовую, мы увидели, что мистер Джеллиби, в очках на носу, растерянно сидит, загнанный в угол, между большим обеденным столом и обоими джентльменами, а лицо у него такое, словно он решил махнуть рукой на все, потерял дар слова и ничего уже больше не чувствует.
Going upstairs to Mrs. Jellyby's room (the children were all screaming in the kitchen, and there was no servant to be seen), we found that lady in the midst of a voluminous correspondence, opening, reading, and sorting letters, with a great accumulation of torn covers on the floor.	Поднявшись наверх, в комнату миссис Джеллиби (дети кричали на кухне, а прислуги нигде не было видно), мы увидели, что хозяйка дома занята своей обширной корреспонденцией -распечатывает, читает и сортирует письма, а на полу накапливается громадная куча разорванных конвертов.
She was so preoccupied that at first she did not know me, though she sat looking at me with that curious, bright-eyed, far-off look of hers.	Миссис Джеллиби была так озабочена, что не сразу узнала меня, хотя и смотрела мне прямо в лицо своими странными блестящими глазами, устремленными куда-то вдаль.

"Ah!	- А!
Miss Summerson!" she said at last.	Мисс Саммерсон! - проговорила она наконец.
"I was thinking of something so different!	- Я думала совсем о другом!
I hope you are well.	Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
I am happy to see you.	Очень рада вас видеть.
Mr. Jarndyce and Miss Clare quite well?"	Как чувствуют себя мистер Джарндис и мисс Клейр?
I hoped in return that Mr. Jellyby was quite well.	В ответ я выразила надежду, что мистер Джеллиби тоже чувствует себя хорошо.
"Why, not quite, my dear," said Mrs. Jellyby in the calmest manner.	- Да нет, не вполне, моя милая, - возразила миссис Джеллиби самым невозмутимым тоном.
"He has been unfortunate in his affairs and is a little out of spirits.	- Ему не повезло в делах, и он немного расстроен.
Happily for me, I am so much engaged that I have no time to think about it.	К счастью для меня, я так занята, что мне некогда об этом думать.
We have, at the present moment, one hundred and seventy families, Miss Summerson, averaging five persons in each, either gone or going to the left bank of the Niger."	Теперь, мисс Саммерсон, у нас уже сто семьдесят семейств, в среднем по пяти человек в каждом, переселились или желают переселиться на левый берег Нигера.
I thought of the one family so near us who were neither gone nor going to the left bank of the Niger, and wondered how she could be so placid.	Я вспомнила о той семье, которая жила тут, в этом доме, и еще не переселилась, да и не желала переселяться на левый берег Нигера, и не поняла, как может миссис Джеллиби оставаться такой спокойной.
"You have brought Caddy back, I see," observed Mrs. Jellyby with a glance at her daughter.	- Я вижу, вы привели домой Кедди, - заметила миссис Джеллиби, взглянув на дочь.
"It has become quite a novelty to see her here.	- Теперь даже странно видеть ее дома.
She has almost deserted her old employment and in fact obliges me to employ a boy."	Она почти совсем забросила свои прежние занятия и прямо-таки вынудила меня нанять мальчика.
"I am sure, Ma--" began Caddy.	- Но, мама... - начала Кедди.
"Now you know, Caddy," her mother mildly interposed, "that I DO employ a boy, who is now at his dinner.	- Ты же знаешь, Кедди, - мягко перебила ее мать, -что я действительно наняла мальчика, - сейчас он ушел обедать.
What is the use of your contradicting?"	К чему противоречить?
"I was not going to contradict, Ma," returned Caddy.	- Я не хотела противоречить, мама, - отозвалась Кедди.
"I was only going to say that surely you wouldn't have me be a mere drudge all my life."	- Я только хотела сказать, что вы ведь и сами не собирались заставлять меня тянуть лямку всю жизнь.

"I believe, my dear," said Mrs. Jellyby, still opening her letters, casting her bright eyes smilingly over them, and sorting them as she spoke, "that you have a business example before you in your mother.	- Я полагаю, милая, - возразила миссис Джеллиби, продолжая вскрывать письма, с улыбкой пробегать их блестящими глазами и раскладывать по разным местам, - я полагаю, что твоя мать для тебя образец деловой женщины.
Besides.	Далее.
A mere drudge?	Как это ты сказала: "Тянуть лямку всю жизнь"?
If you had any sympathy with the destinies of the human race, it would raise you high above any such idea.	Если бы ты хоть сколько-нибудь интересовалась судьбами человеческого рода, ты не так относилась бы к делу.
But you have none.	Но высокие интересы тебе чужды.
I have often told you, Caddy, you have no such sympathy."	Я часто говорила тебе, Кедди, что судьбами человеческого рода ты ничуть не интересуешься.
"Not if it's Africa, Ma, I have not."	- Да, мама, Африкой я действительно не интересуюсь.
"Of course you have not.	- Конечно, нет.
Now, if I were not happily so much engaged, Miss Summerson," said Mrs. Jellyby, sweetly casting her eyes for a moment on me and considering where to put the particular letter she had just opened, "this would distress and disappoint me.	И не будь я, к счастью, так занята, мисс Саммерсон, - продолжала миссис Джеллиби, бросая на меня мимолетный ласковый взгляд и раздумывая, куда бы положить только что вскрытое письмо, - это могло бы меня огорчать и расстраивать.
But I have so much to think of, in connexion with Borrioboola-Gha and it is so necessary I should concentrate myself that there is my remedy, you see."	Но в связи с Бориобула-Гха мне приходится думать о стольких вещах, на которых необходимо сосредоточиваться, что это служит для меня лекарством.
As Caddy gave me a glance of entreaty, and as Mrs. Jellyby was looking far away into Africa straight through my bonnet and head, I thought it a good opportunity to come to the subject of my visit and to attract Mrs. Jellyby's attention.	Кедди бросила на меня умоляющий взгляд, и, так как миссис Джеллиби снова устремила глаза на далекую Африку - прямо сквозь мою шляпу и голову, - я решила, что настал подходящий момент перейти к цели своего визита и привлечь к себе внимание миссис Джеллиби.
"Perhaps," I began, "you will wonder what has brought me here to interrupt you."	- Пожалуй, вы удивитесь, - начала я, - когда узнаете, зачем я пришла сюда и прервала ваши занятия.
"I am always delighted to see Miss Summerson," said Mrs. Jellyby, pursuing her employment with a placid smile. "Though I wish," and she shook her head, "she was more interested in the Borrioboolan project."	- Я всегда рада видеть вас, мисс Саммерсон, -отозвалась миссис Джеллиби, спокойно улыбаясь и не переставая заниматься своим делом, - но мне жаль, - и она покачала головой, - что вы так равнодушны к бориобульскому проекту.
"I have come with Caddy," said I, "because Caddy justly thinks she ought not to have a secret from her mother and fancies I shall encourage and aid her (though I am sure I don't know how) in imparting one."	- Я пришла с Кедди, - сказала я, - ибо Кедди - и в этом она права - считает, что у нее не должно быть никаких тайн от матери, и думает, что я могу поддержать ее и помочь ей (хоть я сама не знаю, каким образом) открыть вам одну тайну.

"Caddy," said Mrs. Jellyby, pausing for a moment in her occupation and then serenely pursuing it after shaking her head, "you are going to tell me some nonsense."	- Кедди, - обратилась миссис Джеллиби к дочери, на миг оторвавшись от работы, но сейчас же безмятежно принялась за нее снова, покачав головой, - ты обязательно скажешь мне какую-нибудь глупость.
Caddy untied the strings of her bonnet, took her bonnet off, and letting it dangle on the floor by the strings, and crying heartily, said,	Кедди развязала ленты своей шляпы, сняла ее и, держа за завязки, принялась раскачивать над полом, но вдруг залилась слезами и пролепетала:
"Ma, I am engaged."	- Мама, я выхожу замуж.
"Oh, you ridiculous child!" observed Mrs. Jellyby with an abstracted air as she looked over the dispatch last opened; "what a goose you are!"	- Вот нелепая девчонка! - заметила миссис Джеллиби с отсутствующим видом, просматривая только что распечатанное письмо. - Какая ты дурочка!
"I am engaged, Ma," sobbed Caddy, "to young Mr. Turveydrop, at the academy; and old Mr. Turveydrop (who is a very gentlemanly man indeed) has given his consent, and I beg and pray you'll give us yours, Ma, because I never could be happy without it.	- Я выхожу замуж, мама, - всхлипывала Кедди, -За мистера Тарвидропа-младшего из танцевальной академии, а мистер Тарвидроп-старший (он, право же, настоящий джентльмен) дал свое согласие, и я прошу и умоляю вас, мама, тоже дать согласие, потому что без него я никогда не буду счастлива.
I never, never could!" sobbed Caddy, quite forgetful of her general complainings and of everything but her natural affection.	Никогда, никогда! - всхлипывала Кедди, начисто позабыв о своих обидах и обо всем на свете, кроме любви к матери.
"You see again, Miss Summerson," observed Mrs. Jellyby serenely, "what a happiness it is to be so much occupied as I am and to have this necessity for self-concentration that I have.	- Вот вы опять видите, мисс Саммерсон, - все также безмятежно заметила миссис Джеллиби, -какое это счастье, что я так занята и обязана сосредоточиться на чем-то одном.
Here is Caddy engaged to a dancing-master's son--mixed up with people who have no more sympathy with the destinies of the human race than she has herself!	Кедди обручилась с сыном какого-то учителя танцев... водит знакомство с людьми, которые интересуются судьбами человечества не больше, чем она сама!
This, too, when Mr. Quale, one of the first philanthropists of our time, has mentioned to me that he was really disposed to be interested in her!"	И это в то время, как мистер Куэйл, один из виднейших филантропов нашего века, сказал мне, что готов сделать ей предложение!
"Ma, I always hated and detested Mr. Quale!" sobbed Caddy.	- Мама, я всегда ненавидела и терпеть не могла мистера Куэйла! - проговорила Кедди, всхлипывая.
"Caddy, Caddy!" returned Mrs. Jellyby, opening another letter with the greatest complacency.	- Ах, Кедди, Кедди! - отозвалась миссис Джеллиби, с величайшим благодушием распечатывая следующее письмо.
"I have no doubt you did.	- Я в этом не сомневаюсь.
How could you do otherwise, being totally destitute of the sympathies with which he overflows!	Как ты могла относиться к нему иначе, если у тебя нет и крупицы тех интересов, которыми он так переполнен?

Now, if my public duties were not a favourite child to me, if I were not occupied with large measures on a vast scale, these petty details might grieve me very much, Miss Summerson.	Если бы общественные обязанности не были моим любимым детищем, если бы я не была занята обширными предприятиями мирового масштаба, все эти мелочи, признаюсь, могли бы меня глубоко огорчать, мисс Саммерсон.
But can I permit the film of a silly proceeding on the part of Caddy (from whom I expect nothing else) to interpose between me and the great African continent?	Но могу ли я допустить, чтобы сумасбродства Кедди (от которой я ничего другого и не ожидаю) встали преградой между мной и великим африканским материком?
No.	Нет.
No," repeated Mrs. Jellyby in a calm clear voice, and with an agreeable smile, as she opened more letters and sorted them.	Нет, - повторила миссис Джеллиби спокойным, ясным голосом и с приятной улыбкой, продолжая распечатывать и сортировать письма.
"No, indeed."	- Нет, конечно.
I was so unprepared for the perfect coolness of this reception, though I might have expected it, that I did not know what to say.	Я была так мало подготовлена к столь холодному приему, хоть и ожидала его, что просто не находила слов.
Caddy seemed equally at a loss.	Кедди, по-видимому, тоже совершенно растерялась.
Mrs. Jellyby continued to open and sort letters and to repeat occasionally in quite a charming tone of voice and with a smile of perfect composure,	А миссис Джеллиби по-прежнему вскрывала и сортировала письма, время от времени повторяя ласковым голосом и с невозмутимой улыбкой:
"No, indeed."	- Нет, конечно.
"I hope, Ma," sobbed poor Caddy at last, "you are not angry?"	- Надеюсь, мама, - всхлипнула в заключение бедная Кедди, - вы на меня не сердитесь?
"Oh, Caddy, you really are an absurd girl," returned Mrs. Jellyby, "to ask such questions after what I have said of the preoccupation of my mind."	- Ну, Кедди, значит, ты и вправду глупая девчонка, если продолжаешь задавать мне такие вопросы после того, как я тебе рассказала о своих заботах, поглощающих все мое внимание, -ответила миссис Джеллиби.
"And I hope, Ma, you give us your consent and wish us well?" said Caddy.	- Надеюсь, мама, вы даете согласие и желаете нам счастья? - проговорила Кедди.
"You are a nonsensical child to have done anything of this kind," said Mrs. Jellyby; "and a degenerate child, when you might have devoted yourself to the great public measure.	- Если ты так поступила, значит ты просто неразумное дитя, - сказала миссис Джеллиби, - и даже испорченное дитя; а ведь ты могла бы посвятить себя грандиозной общественной деятельности.
But the step is taken, and I have engaged a boy, and there is no more to be said.	Но шаг сделан, я наняла мальчика, и говорить больше не о чем.
Now, pray, Caddy," said Mrs. Jellyby, for Caddy was kissing her, "don't delay me in my work, but let me clear off this heavy batch of papers before the afternoon post comes in!"	Нет, Кедди, пожалуйста, не надо, - проговорила миссис Джеллиби, когда Кедди попыталась ее поцеловать, - не мешай работать; дай же мне разобраться в этой куче бумаг до прихода послеобеденной почты!
I thought I could not do better than take my leave; I was detained for a moment by Caddy's saying,	Я решила, что делать мне тут больше нечего и пора уходить. Однако мне пришлось ненадолго задержаться, так как Кедди сказала:

"You won't object to my bringing him to see you, Ma?"	- Вы позволите, мама, привести его сюда и познакомить с вами?
"Oh, dear me, Caddy," cried Mrs. Jellyby, who had relapsed into that distant contemplation, "have you begun again?	- О господи, Кедди!- воскликнула миссис Джеллиби, уже успевшая погрузиться в созерцание какой-то неведомой дали. - Ты опять?
Bring whom?"	Кого привести?
"Him, Ma."	- Его, мама.
"Caddy, Caddy!" said Mrs. Jellyby, quite weary of such little matters.	- Кедди, Кедди! - промолвила миссис Джеллиби, которой все эти пустяки, должно быть, осточертели.
"Then you must bring him some evening which is not a Parent Society night, or a Branch night, or a Ramification night.	- Если уж тебе так хочется, приведи его как-нибудь вечером, когда не будет ни собрания Главного Общества, ни совещания Отдела, ни заседания Подотдела.
You must accommodate the visit to the demands upon my time.	Тебе придется согласовать этот визит с расписанием моих занятий.
My dear Miss Summerson, it was very kind of you to come here to help out this silly chit.	Дорогая мисс Саммерсон, вы были очень любезны, что пришли сюда помочь этой глупышке.
Good-bye!	До свидания!
When I tell you that I have fifty- eight new letters from manufacturing families anxious to understand the details of the native and coffee-cultivation question this morning, I need not apologize for having very little leisure."	Сегодня утром я получила еще пятьдесят восемь писем от рабочих семейств, желающих ознакомиться с различными деталями вопроса о культивировании кофе и туземцев, значит мне незачем просить извинения за то, что у меня так мало досуга.
I was not surprised by Caddy's being in low spirits when we went downstairs, or by her sobbing afresh on my neck, or by her saying she would far rather have been scolded than treated with such indifference, or by her confiding to me that she was so poor in clothes that how she was ever to be married creditably she didn't know.	Меня нисколько не удивило, что Кедди расстроилась и, когда мы спускались по лестнице, снова зарыдала, бросившись мне на шею и говоря, что лучше бы ее выбранили, чем отнеслись к ней так безучастно, а потом призналась, что ей почти не во что одеться, и она прямо не знает, как ей удастся выйти замуж прилично.
I gradually cheered her up by dwelling on the many things she would do for her unfortunate father and for Peepy when she had a home of her own; and finally we went downstairs into the damp dark kitchen, where Peepy and his little brothers and sisters were grovelling on the stone floor and where we had such a game of play with them that to prevent myself from being quite torn to pieces I was obliged to fall back on my fairy-tales.	Однако я постепенно утешила ее, заведя разговор о том, как много она будет делать для своего несчастного отца и Пищика, когда заживет своим домом; и вот, наконец, мы спустились вниз, в сырую темную кухню, где Пищик валялся на каменном полу со своими братцами и сестрицами и где мы затеяли с ними такую возню, что я побоялась, как бы меня не разорвали на куски, и поскорее принялась рассказывать им сказки.
From time to time I heard loud voices in the parlour overhead, and occasionally a violent tumbling about of the furniture.	Время от времени я слышала у себя над головой громкие голоса, доносившиеся из столовой, и грохот падающей мебели.

The last effect I am afraid was caused by poor Mr. Jellyby's breaking away from the dining-table and making rushes at the window with the intention of throwing himself into the area whenever he made any new attempt to understand his affairs.	Грохот, боюсь, объяснялся тем, что бедный мистер Джеллиби все еще силился разобраться в своих делах, но после каждой бесплодной попытки отрывался от обеденного стола и устремлялся к окну, намереваясь выброситься из него во дворик.
As I rode quietly home at night after the day's bustle, I thought a good deal of Caddy's engagement and felt confirmed in my hopes (in spite of the elder Mr. Turveydrop) that she would be the happier and better for it.	Вечером, мирно возвращаясь домой после этого беспокойного дня, я много думала о помолвке Кедди, твердо надеясь, что (несмотря на мистера Тарвидропа-старшего) девушка будет счастливее, чем теперь.
And if there seemed to be but a slender chance of her and her husband ever finding out what the model of deportment really was, why that was all for the best too, and who would wish them to be wiser?	Да, думала я, и она и муж ее едва ли когда-нибудь поймут, что представляет собою в действительности "Образец хорошего тона"; что ж, тем лучше для них, и стоит ли желать им узнать истину?
I did not wish them to be any wiser and indeed was half ashamed of not entirely believing in him myself.	Я лично вовсе не хотела, чтобы они эту истину узнали, и мне даже было почти стыдно, что сама я не вполне верю в мистера Тарвидропа-старшего.
And I looked up at the stars, and thought about travellers in distant countries and the stars THEY saw, and hoped I might always be so blest and happy as to be useful to some one in my small way.	И еще я смотрела на звезды и думала о тех, кто путешествует по дальним странам, и о звездах, которые видят они, и надеялась, что, быть может, и на мою долю выпадет благодать и счастье приносить пользу кому-нибудь по мере моих слабых сил.
They were so glad to see me when I got home, as they always were, that I could have sat down and cried for joy if that had not been a method of making myself disagreeable.	Когда я вернулась домой, наши, по обыкновению, так обрадовались мне, что я, наверное, села бы и расплакалась от умиления, если бы не знала, что это будет им неприятно.
Everybody in the house, from the lowest to the highest, showed me such a bright face of welcome, and spoke so cheerily, and was so happy to do anything for me, that I suppose there never was such a fortunate little creature in the world.	Все в доме от первого до последнего человека приветствовали меня с такими сияющими лицами, разговаривали со мной так весело и были так рады хоть чем-нибудь мне услужить, что во всем мире, думалось мне, не нашлось бы никого счастливее меня.
We got into such a chatty state that night, through Ada and my guardian drawing me out to tell them all about Caddy, that I went on prose, prose, prosing for a length of time.	В тот вечер мы долго засиделись за разговором, потому что Ада и опекун заставили меня подробно рассказать про Кедди, и я болтала, болтала, болтала без умолку.
At last I got up to my own room, quite red to think how I had been holding forth, and then I heard a soft tap at my door.	Наконец я ушла к себе наверх, краснея при мысли о том, как я разглагольствовала, и вдруг услышала негромкий стук в дверь.
So I said,	Я сказала:
"Come in!" and there came in a pretty little girl, neatly dressed in mourning, who dropped a curtsy.	"Войдите!", и в комнату вошла хорошенькая маленькая девочка, чистенько одетая в траурное платье, и сделала мне реверанс.
"If you please, miss," said the little girl in a soft voice, "I am Charley."	- Позвольте вам доложить, мисс, - сказала девочка нежным голосом, - я Чарли.

"Why, so you are," said I, stooping down in astonishment and giving her a kiss.	- Ну да, конечно Чарли, - в изумлении воскликнула я, наклоняясь и целуя ее.
"How glad am I to see you, Charley!"	- Как я рада видеть тебя, Чарли!
"If you please, miss," pursued Charley in the same soft voice, "I'm your maid."	- Позвольте вам доложить, мисс, - продолжала Чарли все тем же нежным голосом, - я теперь ваша горничная.
"Charley?"	- Ты, Чарли?
"If you please, miss, I'm a present to you, with Mr. Jarndyce's love."	- Позвольте вам доложить, мисс, это вам подарок от мистера Джарндиса, а еще он шлет привет.
I sat down with my hand on Charley's neck and looked at Charley.	Я села и, обняв Чарли, смотрела на нее не отрывая глаз.
"And oh, miss," says Charley, clapping her hands, with the tears starting down her dimpled cheeks,	-Ах, мисс!- проговорила Чарли, всплеснув руками, и слезы потекли по ямочкам на ее щеках.
"Tom's at school, if you please, and learning so good!	- Том в школе, позвольте вам доложить, и учится так хорошо!
And little Emma, she's with Mrs. Blinder, miss, a-being took such care of!	А маленькая Эмма, мисс, она у миссис Блайндер, мисс, и о ней так заботятся!
And Tom, he would have been at school--and Emma, she would have been left with Mrs. Blinder--and me, I should have been here--all a deal sooner, miss; only Mr. Jarndyce thought that Tom and Emma and me had better get a little used to parting first, we was so small.	А Том давно уже поступил бы в школу, а Эмма перешла бы к миссис Блайндер, а я приехала бы сюда, но мистер Джарндис считал, что Тому, и Эмме и мне надо было сначала привыкнуть к тому, что придется нам жить врозь, - ведь мы такие маленькие!
Don't cry, if you please, miss!"	Не плачьте, пожалуйста, мисс!
"I can't help it, Charley."	- Не могу удержаться, Чарли.
"No, miss, nor I can't help it," says Charley.	- Да, мисс, я тоже не могу удержаться, - сказала Чарли.
"And if you please, miss, Mr. Jarndyce's love, and he thinks you'll like to teach me now and then.	- И позвольте вам доложить, мисс, мистер Джарндис шлет привет и думает, что вы захотите давать мне уроки.
And if you please, Tom and Emma and me is to see each other once a month.	И, позвольте вам доложить, Том, и Эмма! и я - мы будем видеться раз в месяц.
And I'm so happy and so thankful, miss," cried Charley with a heaving heart, "and I'll try to be such a good maid!"	И я так счастлива и так благодарна, мисс, -воскликнула Чарли от полноты сердца, - и я постараюсь быть такой хорошей горничной!
"Oh, Charley dear, never forget who did all this!"	- Чарли, милая, никогда не забывай того, кто все это сделал!
"No, miss, I never will.	- Нет, мисс, никогда не забуду.
Nor Tom won't.	И Том не забудет.
Nor yet Emma.	И Эмма.
It was all you, miss."	Все это благодаря вам, мисс.
"I have known nothing of it.	-Да я ничего об этом не знала.
It was Mr. Jarndyce, Charley."	Все сделал мистер Джарндис, Чарли.

"Yes, miss, but it was all done for the love of you and that you might be my mistress.	- Да, мисс, но он это сделал из любви к вам и чтобы вы стали моей хозяйкой.
If you please, miss, I am a little present with his love, and it was all done for the love of you.	Позвольте вам доложить, мисс, это вам маленький подарок от него - с приветом; и все это он сделал из любви к вам.
Me and Tom was to be sure to remember it."	Мне и Тому приказано это запомнить.
Charley dried her eyes and entered on her functions, going in her matronly little way about and about the room and folding up everything she could lay her hands upon.	Чарли вытерла глаза и принялась выполнять свои новые обязанности - расхаживать по комнате с хозяйственным видом и прибирать все, что попадалось под руку.
Presently Charley came creeping back to my side and said,	Но вдруг Чарли подкралась ко мне сбоку и проговорила:
"Oh, don't cry, if you please, miss."	- Ах, мисс, не плачьте, пожалуйста.
And I said again,	И я повторила:
"I can't help it, Charley."	- Не могу удержаться, Чарли.
And Charley said again,	А Чарли тоже повторила:
"No, miss, nor I can't help it."	- Да, мисс, и я не могу удержаться.
And so, after all, I did cry for joy indeed, and so did she.	Так что я все-таки немного поплакала от радости, и она тоже.
CHAPTER XXIV	Глава XXIV
An Appeal Case	Апелляция
As soon as Richard and I had held the conversation of which I have given an account, Richard communicated the state of his mind to Mr. Jarndyce.	Вскоре после моей беседы с Ричардом, о которой я уже писала, он рассказал о своих планах мистеру Джарндису.
I doubt if my guardian were altogether taken by surprise when he received the representation, though it caused him much uneasiness and disappointment.	Опекуна это признание, вероятно, не застало врасплох, но все-таки очень огорчило и разочаровало.
He and Richard were often closeted together, late at night and early in the morning, and passed whole days in London, and had innumerable appointments with Mr. Kenge, and laboured through a quantity of disagreeable business.	Теперь они с Ричардом нередко разговаривали наедине, то поздно вечером, то рано утром, проводили целые дни в Лондоне, постоянно встречались с мистером Кенджем и были обременены кучей неприятных хлопот.
While they were thus employed, my guardian, though he underwent considerable inconvenience from the state of the wind and rubbed his head so constantly that not a single hair upon it ever rested in its right place, was as genial with Ada and me as at any other time, but maintained a steady reserve on these matters.	Все время, пока они были заняты этими делами, опекун очень страдал от восточного ветра и так часто ерошил свою шевелюру, что, кажется, ни один волос у него не лежал на месте; тем не менее со мной и Адой он был так же ласков, как и прежде, только никогда не говорил о делах Ричарда.
And as our utmost endeavours could only elicit from Richard himself sweeping assurances that everything was going on capitally and that it really was all right at last, our anxiety was not much relieved by him.	Как мы ни старались, мы ничего не могли добиться и от самого Ричарда, кроме неопределенных заверений, что "все идет как нельзя лучше и наконец-то все в порядке", а это не могло рассеять нашу тревогу.

We learnt, however, as the time went on, that a new application was made to the Lord Chancellor on Richard's behalf as an infant and a ward, and I don't know what, and that there was a quantity of talking, and that the Lord Chancellor described him in open court as a vexatious and capricious infant, and that the matter was adjourned and readjourned, and referred, and reported on, and petitioned about until Richard began to doubt (as he told us) whether, if he entered the army at all, it would not be as a veteran of seventy or eighty years of age.	Однако мы со временем узнали, что лорд-канцлеру была подана новая просьба от имени Ричарда, как "несовершеннолетнего" и "состоящего под опекой суда" и не знаю еще кого, и что по этому поводу велись бесконечные переговоры, а лорд-канцлер во время заседания открыто назвал Ричарда "надоедливым и капризным несовершеннолетним"; узнали также, что решение все откладывали и откладывали, что собирали справки, делали доклады и подавали прошения, пока, наконец, Ричард (как он сам нам говорил) не начал подумывать, что если он вообще когда-нибудь поступит на военную службу, то не раньше чем стариком лет семидесяти - восьмидесяти.
At last an appointment was made for him to see the Lord Chancellor again in his private room, and there the Lord Chancellor very seriously reproved him for trifling with time and not knowing his mind--"a pretty good joke, I think," said Richard, "from that quarter! "--and at last it was settled that his application should be granted.	В конце концов его вызвали в кабинет лорд-канцлера, и лорд-канцлер сделал ему очень строгое внушение за то, что он без толку проводит время и сам не знает, чего хочет ("Не им бы говорить, не мне слушать!" - сказал Ричард по этому поводу), но в конце концов все-таки было решено удовлетворить его просьбу.
His name was entered at the Horse Guards as an applicant for an ensign's commission; the purchase-money was deposited at an agent's; and Richard, in his usual characteristic way, plunged into a violent course of military study and got up at five o'clock every morning to practise the broadsword exercise.	Его зачислили в конногвардейский полк кандидатом на патент прапорщика, деньги на покупку патента внесли агенту, а сам Ричард, как и следовало ожидать, с головой ушел в изучение военных наук и каждое утро вставал в пять часов, чтобы упражняться в фехтовании.
Thus, vacation succeeded term, and term succeeded vacation.	Каникулы суда приходили на смену сессиям, а сессии каникулам.
We sometimes heard of Jarndyce and Jarndyce as being in the paper or out of the paper, or as being to be mentioned, or as being to be spoken to; and it came on, and it went off.	Время от времени мы узнавали, что тяжба "Джарндисы против Джарндисов" назначена к слушанию или отложена, должна рассматриваться или пересматриваться, так что она то появлялась на сцене, то исчезала.
Richard, who was now in a professor's house in London, was able to be with us less frequently than before; my guardian still maintained the same reserve; and so time passed until the commission was obtained and Richard received directions with it to join a regiment in Ireland.	Ричард жил теперь у одного профессора в Лондоне и уже не мог бывать у нас так часто, как раньше; опекун был по-прежнему сдержан; и так вот и проходило время, пока патент не был выдан и Ричард не получил приказа явиться в свой полк, стоявший в Ирландии.
He arrived post-haste with the intelligence one evening, and had a long conference with my guardian.	Он сломя голову примчался к нам как-то вечером с этой новостью и долго беседовал с опекуном.
Upwards of an hour elapsed before my guardian put his head into the room where Ada and I were sitting and said,	Примерно через час опекун заглянул в комнату, где сидели мы с Адой, и позвал нас:
"Come in, my dears!"	"Подите-ка сюда, девочки!"

We went in and found Richard, whom we had last seen in high spirits, leaning on the chimney-piece looking mortified and angry.	Мы вошли и увидели, что Ричард, который только что был в прекрасном расположении духа, сейчас стоит, прислонившись к камину, чем-то недовольный и сердитый.
"Rick and I, Ada," said Mr. Jarndyce, "are not quite of one mind.	- Я хочу сказать вам, Ада, - начал мистер Джарндис, - что мы с Риком несколько разошлись во взглядах.
Come, come, Rick, put a brighter face upon it!"	Ну, ну, Рик, не хмурьтесь!
"You are very hard with me, sir," said Richard.	- Вы ко мне слишком жестоки, сэр, - проговорил Ричард.
"The harder because you have been so considerate to me in all other respects and have done me kindnesses that I can never acknowledge.	- И мне это больно, особенно потому, что во всех прочих отношениях вы всегда были так снисходительны и сделали мне столько добра, что я ввек за него не отплачу.
I never could have been set right without you, sir."	Без вас я никогда бы не мог найти правильный путь, сэр.
"Well, well!" said Mr. Jarndyce.	- Ладно, ладно! - сказал мистер Джарндис.
"I want to set you more right yet.	- Но я хочу, чтобы вы стали на еще более правильный путь.
I want to set you more right with yourself."	Я хочу, чтобы вы нашли правильный путь в самом себе.
"I hope you will excuse my saying, sir," returned Richard in a fiery way, but yet respectfully, "that I think I am the best judge about myself."	- Надеюсь, вы извините меня, сэр, - возразил Ричард с жаром, но все-таки почтительно, - если я скажу, что считаю себя наилучшим судьей во всем, что касается меня самого.
"I hope you will excuse my saying, my dear Rick," observed Mr. Jarndyce with the sweetest cheerfulness and good humour, "that it's quite natural in you to think so, but I don't think so.	- Надеюсь, вы извините меня, дорогой Рик, -ласково проговорил опекун веселым и добродушным тоном, - если я скажу, что для вас это вполне естественно; но я иного мнения.
I must do my duty, Rick, or you could never care for me in cool blood; and I hope you will always care for me, cool and hot."	Я обязан исполнить свой долг, Рик, а не то вы перестанете меня уважать, когда остынете; я же хотел бы, чтобы вы всегда меня уважали - и когда вы в пылу и когда остываете.
Ada had turned so pale that he made her sit down in his reading- chair and sat beside her.	Ада так побледнела, что опекун заставил ее сесть в свое кресло - то, в котором он обычно читал, - и сам сел рядом с нею.
"It's nothing, my dear," he said, "it's nothing.	- Пустяки, дорогая моя, все это пустяки, - сказал он.
Rick and I have only had a friendly difference, which we must state to you, for you are the theme.	- Просто у нас с Ричардом произошла размолвка, какие бывают и у близких друзей, и мы должны сказать об этом вам, потому что именно вы послужили ее причиной.
Now you are afraid of what's coming."	Ну вот, вас уже пугает то, что вам придется услышать.
"I am not indeed, cousin John," replied Ada with a smile, "if it is to come from you."	- Вовсе нет, кузен Джон, - возразила Ада с улыбкой, - если, конечно, это исходит от вас.

"Thank you, my dear.	- Благодарю вас, дорогая.
Do you give me a minute's calm attention, without looking at Rick.	Уделите мне минутку внимания, выслушайте меня спокойно и в это время не смотрите на Ричарда.
And, little woman, do you likewise.	И вы тоже, Хозяюшка.
My dear girl," putting his hand on hers as it lay on the side of the easy-chair, "you recollect the talk we had, we four when the little woman told me of a little love affair?"	Дорогая моя девочка, - продолжал он, прикрыв ладонью руку Ады, лежавшую на подлокотнике кресла, - вы помните, о чем говорили мы четверо, когда наша Хлопотунья рассказала мне об одной маленькой любовной истории?
"It is not likely that either Richard or I can ever forget your kindness that day, cousin John."	- Ричард и я, мы никогда не забудем, как добры вы были к нам в тот день, кузен Джон.
"I can never forget it," said Richard.	- Я никогда не забуду этого, - подтвердил Ричард.
"And I can never forget it," said Ada.	-И я не забуду, - повторила Ада.
"So much the easier what I have to say, and so much the easier for us to agree," returned my guardian, his face irradiated by the gentleness and honour of his heart.	- Тем легче мне сейчас высказать то, что я должен сказать, и тем легче нам столковаться, - отозвался опекун, лицо которого как бы излучало всю нежность и благородство его сердца.
"Ada, my bird, you should know that Rick has now chosen his profession for the last time.	- Ада, пташка моя, вам следует знать, что теперь Ричард избрал себе специальность в последний раз.
All that he has of certainty will be expended when he is fully equipped.	Все деньги, какие у него еще остались, уйдут на экипировку.
He has exhausted his resources and is bound henceforward to the tree he has planted."	Он растратил свое состояние и отныне привязан к дереву, которое посадил сам.
"Quite true that I have exhausted my present resources, and I am quite content to know it.	- Я действительно растратил свое теперешнее состояние, что, впрочем, меня ничуть не огорчает.
But what I have of certainty, sir," said Richard, "is not all I have."	Но то, что у меня осталось, сэр, - сказал Ричард, -это далеко не все, что я имею.
"Rick, Rick!" cried my guardian with a sudden terror in his manner, and in an altered voice, and putting up his hands as if he would have stopped his ears.	- Рик, Рик! - в ужасе воскликнул опекун изменившимся голосом и взмахнул руками, словно собираясь зажать себе уши.
"For the love of God, don't found a hope or expectation on the family curse!	- Ради бога, не возлагайте никаких надежд и ожиданий на это родовое проклятие!
Whatever you do on this side the grave, never give one lingering glance towards the horrible phantom that has haunted us so many years.	Что бы вы ни делали в жизни, не бросайте и мимолетного взгляда на тот страшный призрак, который преследует нас уже столько лет.
Better to borrow, better to beg, better to die!"	Лучше брать в долг, лучше просить подаяние, лучше умереть!
We were all startled by the fervour of this warning.	Все мы были потрясены страстностью, с какой он произнес эти слова.
Richard bit his lip and held his breath, and glanced at me as if he felt, and knew that I felt too, how much he needed it.	Ричард закусил губу и, затаив дыхание, смотрел на меня так, словно понимал, как важно для него предостережение опекуна, и знал, что я тоже это понимаю.

"Ada, my dear," said Mr. Jarndyce, recovering his cheerfulness, "these are strong words of advice, but I live in Bleak House and have seen a sight here.	- Милая моя Ада, - сказал мистер Джарндис, успокоившись, - свой совет я высказал слишком резко; но ведь я живу в Холодном доме, и чего только я в нем не перевидал!
Enough of that.	Впрочем, об этом ни слова больше.
All Richard had to start him in the race of life is ventured.	Все средства, какими Ричард располагал, чтобы начать свой жизненный путь, теперь поставлены на карту.
I recommend to him and you, for his sake and your own, that he should depart from us with the understanding that there is no sort of contract between you.	Я советую ему и вам, ради его же блага и ради вашего, решить перед разлукой, что вы ничем друг с другом не связаны.
I must go further.	Пойду дальше.
I will be plain with you both.	Буду говорить напрямик с вами обоими.
You were to confide freely in me, and I will confide freely in you.	Вы ничего не хотели скрывать от меня; и я тоже хочу говорить с вами откровенно.
I ask you wholly to relinquish, for the present, any tie but your relationship."	Я прошу вас считать, что пока вас больше не связывают никакие узы, кроме родственных.
"Better to say at once, sir," returned Richard, "that you renounce all confidence in me and that you advise Ada to do the same."	- Лучше сразу сказать, сэр, - возразил Ричард, -что вы совершенно лишили меня своего доверия и советуете Аде поступить так же.
"Better to say nothing of the sort, Rick, because I don't mean it."	- Лучше не говорить этого, Рик, потому что это неправда.
"You think I have begun ill, sir," retorted Richard.	- Вы считаете, что я плохо начал, сэр, - упирался Ричард.
"I HAVE, I know."	- Да, начал я плохо.
"How I hoped you would begin, and how go on, I told you when we spoke of these things last," said Mr. Jarndyce in a cordial and encouraging manner.	- О том, как вам, по-моему, надо было начать и как продолжать, я говорил, когда мы в последний раз беседовали с вами, - сказал мистер Джарндис сердечным и ободряющим тоном.
"You have not made that beginning yet, but there is a time for all things, and yours is not gone by; rather, it is just now fully come.	- Пока что вы ничего не начали, но всему свое время, и ваше еще не упущено... вернее, оно наступило теперь.
Make a clear beginning altogether.	Так начните же как следует!
You two (very young, my dears) are cousins. As yet, you are nothing more.	Вы оба еще очень молоды, милые мои, и вы в родстве друг с другом, но пока вы только родственники.
What more may come must come of being worked out, Rick, and no sooner."	Если же вас свяжут и более крепкие узы, то лишь тогда, Рик, когда вы для этого поработаете, не раньше.
"You are very hard with me, sir," said Richard. "Harder than I could have supposed you would be."	- Вы ко мне слишком жестоки, сэр, - сказал Ричард, - не ждал я от вас такой жестокости.
"My dear boy," said Mr. Jarndyce, "I am harder with myself when I do anything that gives you pain.	- Милый мой мальчик, я еще более жесток к самому себе, когда огорчаю вас, - возразил мистер Джарндис.

You have your remedy in your own hands.	- Ваше лекарство в ваших руках.
Ada, it is better for him that he should be free and that there should be no youthful engagement between you.	Ада, Рику будет лучше, если он вновь сделается свободным, если его перестанет связывать ваша ранняя помолвка.
Rick, it is better for her, much better; you owe it to her.	Рик, для Ады это будет лучше, гораздо лучше, - в этом ваш долг перед нею.
Come!	Ну, решайтесь!
Each of you will do what is best for the other, if not what is best for yourselves."	Пусть каждый из вас поступит так, чтобы не ему самому, а другому было лучше.
"Why is it best, sir?" returned Richard hastily.	- Но почему же это лучше, сэр? - мгновенно откликнулся Ричард.
"It was not when we opened our hearts to you.	- Когда мы открылись вам, вы не считали, что "так лучше".
You did not say so then."	Тогда вы говорили другое.
"I have had experience since.	- С тех пор я узнал кое-что новое.
I don't blame you, Rick, but I have had experience since."	Я не обвиняю вас, Рик, но с тех пор я узнал кое-что новое.
"You mean of me, sir."	- Очевидно, насчет меня, сэр?
"Well! Yes, of both of you," said Mr. Jarndyce kindly.	- Что ж, пожалуй; вернее, насчет вас обоих, -ласково ответил мистер Джарндис.
"The time is not come for your standing pledged to one another.	- Для вас еще не настала пора взаимных обещаний.
It is not right, and I must not recognize it.	Все это пока преждевременно, и я не имею права дать согласие на вашу помолвку.
Come, come, my young cousins, begin afresh!	Решайтесь же, мои юные друзья, решайтесь и начинайте сызнова!
Bygones shall be bygones, and a new page turned for you to write your lives in."	Что было, то прошло, и для вас открылась новая страница - вот и пишите на ней историю своей жизни.
Richard gave an anxious glance at Ada but said nothing.	Ричард бросил на Аду встревоженный взгляд, но ничего не сказал.
"I have avoided saying one word to either of you or to Esther," said Mr. Jarndyce, "until now, in order that we might be open as the day, and all on equal terms.	- Я до сих пор избегал говорить об этом с вами обоими и с Эстер, - продолжал мистер Джарндис, - потому что хотел, чтобы все мы потолковали вместе, вполне откровенно и на равных началах.
I now affectionately advise, I now most earnestly entreat, you two to part as you came here.	Теперь же я от всего сердца советую вам, теперь я настоятельно прошу вас вернуться к тем отношениям, в каких вы были, когда приехали сюда.
Leave all else to time, truth, and steadfastness.	Предоставьте времени, верности и постоянству соединить вас вновь.

If you do otherwise, you will do wrong, and you will have made me do wrong in ever bringing you together."	Если вы поступите иначе, вы поступите плохо и тем убедите меня, что и я плохо поступил, познакомив вас друг с другом.
A long silence succeeded.	Наступило долгое молчание.
"Cousin Richard," said Ada then, raising her blue eyes tenderly to his face, "after what our cousin John has said, I think no choice is left us.	- Кузен Ричард, - проговорила, наконец, Ада, с нежностью подняв на него свои голубые глаза, -после того, что сказал кузен Джон, выбора нам не осталось.
Your mind may he quite at ease about me, for you will leave me here under his care and will be sure that I can have nothing to wish for--quite sure if I guide myself by his advice.	Не беспокойтесь обо мне, ведь вы оставляете меня на его попечении и знаете, что лучшей жизни я не желаю; да и не пожелаю никогда, если буду руководствоваться его советами, - это вы тоже хорошо знаете.
I--I don't doubt, cousin Richard," said Ada, a little confused, "that you are very fond of me, and I--I don't think you will fall in love with anybody else.	Я... я не сомневаюсь, кузен Ричард, - продолжала Ада с легким смущением, - что я вам очень дорога и... и вряд ли вы полюбите другую.
But I should like you to consider well about it too, as I should like you to be in all things very happy.	Но прошу вас хорошенько подумать об этом тоже - ведь я хочу, чтобы вам во всем улыбалось счастье.
You may trust in me, cousin Richard.	Можете мне верить, кузен Ричард.
I am not at all changeable; but I am not unreasonable, and should never blame you.	Сама я не изменчива; но и не безрассудна и никогда не стала бы вас осуждать.
Even cousins may be sorry to part; and in truth I am very, very sorry, Richard, though I know it's for your welfare.	Ведь и просто родственникам бывает грустно расставаться, и мне, право же, очень, очень грустно, Ричард, хоть я и знаю, что все это нужно для вашего блага.
I shall always think of you affectionately, and often talk of you with Esther, and--and perhaps you will sometimes think a little of me, cousin Richard.	Я всегда буду думать о вас с любовью и часто говорить о вас с Эстер, и... и, может быть, вы иногда будете немножко думать обо мне, кузен Ричард.
So now," said Ada, going up to him and giving him her trembling hand, "we are only cousins again, Richard--for the time perhaps-- and I pray for a blessing on my dear cousin, wherever he goes!"	А теперь, - сказала Ада, подойдя к Ричарду и протянув ему дрожащую руку, - мы опять только родственники, Ричард... быть может, навеки... и я всей душой желаю, чтобы моему милому кузену было хорошо, куда бы ни занесла его судьба!
It was strange to me that Richard should not be able to forgive my guardian for entertaining the very same opinion of him which he himself had expressed of himself in much stronger terms to me. But it was certainly the case.	Я удивлялась, почему Ричард не может простить опекуну, что тот имеет о нем точь-в-точь такое же мнение, какое сам Ричард - в недавнем разговоре со мной - высказал о себе, и даже - в гораздо более сильных выражениях; но, как ни странно, он действительно не мог этого простить.
I observed with great regret that from this hour he never was as free and open with Mr. Jarndyce as he had been before.	С большим огорчением заметила я, что с этого часа он перестал быть таким непринужденным и откровенным с мистером Джарндисом, каким был раньше.

He had every reason given him to be so, but he was not; and solely on his side, an estrangement began to arise between them.	У него были все основания относиться к опекуну по-прежнему, но этого не случилось, и - всецело по вине Ричарда - между ними начало возникать отчуждение.
In the business of preparation and equipment he soon lost himself, and even his grief at parting from Ada, who remained in Hertfordshire while he, Mr. Jarndyce, and I went up to London for a week.	Но вскоре он так увлекся подготовкой к отъезду и закупкой обмундирования, что позабыл обо всем на свете, даже о горе разлуки с Адой, - она осталась в Хэртфордшире, а Ричард, мистер Джарндис и я отправились на неделю в Лондон.
He remembered her by fits and starts, even with bursts of tears, and at such times would confide to me the heaviest self- reproaches.	Порой он внезапно вспоминал об Аде, заливаясь слезами, и тогда признавался мне, что осыпает себя самыми тяжкими упреками.
But in a few minutes he would recklessly conjure up some undefinable means by which they were both to be made rich and happy for ever, and would become as gay as possible.	Но спустя несколько минут снова начинал легкомысленно болтать о каких-то неопределенных надеждах на богатство и вечное счастье с Адой и приходил в самое веселое расположение духа.
It was a busy time, and I trotted about with him all day long, buying a variety of things of which he stood in need.	Это было очень хлопотливое время, и я целыми днями бегала с Ричардом по магазинам, покупая разные необходимые ему вещи.
Of the things he would have bought if he had been left to his own ways I say nothing.	Я уж не говорю о тех вещах, которые он накупил бы сам, будь ему предоставлена эта возможность.
He was perfectly confidential with me, and often talked so sensibly and feelingly about his faults and his vigorous resolutions, and dwelt so much upon the encouragement he derived from these conversations that I could never have been tired if I had tried.	Со мной он был вполне откровенен и зачастую так разумно и с таким чувством говорил о своих ошибках и своих твердых намерениях и так широко распространялся на тему о том, какой поддержкой служат для него наши беседы, что мне никогда не надоедало разговаривать с ним.
There used, in that week, to come backward and forward to our lodging to fence with Richard a person who had formerly been a cavalry soldier; he was a fine bluff-looking man, of a frank free bearing, with whom Richard had practised for some months.	Всю эту неделю к нам часто приходил один отставной солдат кавалерийского полка, обучавший Ричарда фехтованию. Это был красивый, грубовато-добродушный мужчина, с открытым лицом и непринужденным обращением, вот уже несколько месяцев занимавшийся с Ричардом.
I heard so much about him, not only from Richard, but from my guardian too, that I was purposely in the room with my work one morning after breakfast when he came.	Я так много слышала о нем не только от Ричарда, но и от опекуна, что как-то раз утром, после завтрака, когда солдат пришел, я нарочно уселась со своим рукодельем в гостиной.
"Good morning, Mr. George," said my guardian, who happened to be alone with me.	- Доброе утро, мистер Джордж, - сказал опекун, который тоже был в комнате.
"Mr. Carstone will be here directly.	- Мистер Карстон скоро придет.
Meanwhile, Miss Summerson is very happy to see you, I know.	А пока мисс Саммерсон будет очень рада познакомиться с вами.
Sit down."	Присаживайтесь.

He sat down, a little disconcerted by my presence, I thought, and without looking at me, drew his heavy sunburnt hand across and across his upper lip.	Он сел, как мне показалось, слегка смущенный моим присутствием, и, не глядя на меня, принялся поглаживать верхнюю губу широкой загорелой рукой.
"You are as punctual as the sun," said Mr. Jarndyce.	- Вы всегда появляетесь вовремя - как солнце, -сказал мистер Джарндис.
"Military time, sir," he replied.	- По-военному, сэр, - отозвался тот.
"Force of habit. A mere habit in me, sir.	- Привычка, просто привычка, сэр.
I am not at all business-like."	Я совсем не деловой человек.
"Yet you have a large establishment, too, I am told?" said Mr. Jarndyce.	- Однако у вас, как я слышал, большое заведение, - заметил мистер Джарндис.
"Not much of a one, sir.	- Не особенно, сэр.
I keep a shooting gallery, but not much of a one."	Я держу галерею-тир, но не очень-то большую.
"And what kind of a shot and what kind of a swordsman do you make of Mr. Carstone?" said my guardian.	- А как по-вашему, мистер Карстон хорошо стреляет и фехтует? - спросил опекун.
"Pretty good, sir," he replied, folding his arms upon his broad chest and looking very large.	- Довольно хорошо, сэр, - ответил мистер Джордж, сложив руки на широкой груди и сделавшись как будто еще крупнее.
"If Mr. Carstone was to give his full mind to it, he would come out very good."	- Если бы мистер Карстон увлекся этими занятиями, он мог бы сделать огромные успехи.
"But he don't, I suppose?" said my guardian.	- Но он, очевидно, ими не увлекается? - сказал опекун.
"He did at first, sir, but not afterwards. Not his full mind.	- Вначале он занимался с увлечением, а теперь нет... не увлекается.
Perhaps he has something else upon it--some young lady, perhaps."	Может, он увлечен чем-нибудь другим... может быть, какой-нибудь молодой леди.
His bright dark eyes glanced at me for the first time.	Его живые темные глаза впервые остановились на мне.
"He has not me upon his mind, I assure you, Mr. George," said I, laughing, "though you seem to suspect me."	- Уверяю вас, мистер Джордж, что он увлечен не мной, - сказала я со смехом, - хотя вы, должно быть, заподозрили меня.
He reddened a little through his brown and made me a trooper's bow.	Он залился румянцем, проступившим сквозь его загар, и поклонился мне по-военному.
"No offence, I hope, miss.	- Надеюсь, я не оскорбил вас, мисс.
I am one of the roughs."	Ведь я простой солдат, человек неотесанный.
"Not at all," said I.	- Ничуть не оскорбили, - сказала я.
"I take it as a compliment."	- Я считаю это комплиментом.
If he had not looked at me before, he looked at me now in three or four quick successive glances.	Если вначале он почти не смотрел в мою сторону, то теперь взглянул на меня несколько раз подряд.

"I beg your pardon, sir," he said to my guardian with a manly kind of diffidence, "but you did me the honour to mention the young lady's name--"	- Прошу прощения, сэр, - обратился он к опекуну с застенчивостью, свойственной иным мужественным людям, - но вы оказали мне честь назвать фамилию молодой леди...
"Miss Summerson."	- Мисс Саммерсон.
"Miss Summerson," he repeated, and looked at me again.	- Мисс Саммерсон, - повторил он и снова взглянул на меня.
"Do you know the name?" I asked.	- Вам знакома эта фамилия? - спросила я.
"No, miss. To my knowledge I never heard it.	- Нет, мисс, по-моему, я такой никогда не слыхал.
I thought I had seen you somewhere."	Но мне кажется, будто я с вами где-то встречался.
"I think not," I returned, raising my head from my work to look at him; and there was something so genuine in his speech and manner that I was glad of the opportunity.	- Вряд ли, - усомнилась я, подняв голову и отрываясь от своего рукоделья, - его слова и манеры были так непосредственны, что я обрадовалась случаю посмотреть на него.
"I remember faces very well."	- У меня очень хорошая память на лица.
"So do I, miss!" he returned, meeting my look with the fullness of his dark eyes and broad forehead.	- У меня тоже, мисс, - отозвался он, повернувшись ко мне, и тогда я хорошо разглядела его темные глаза и широкий лоб.
"Humph!	- Хм!
What set me off, now, upon that!"	Не знаю, почему мне это показалось.
His once more reddening through his brown and being disconcerted by his efforts to remember the association brought my guardian to his relief.	Он снова покраснел и так смутился, тщетно силясь вспомнить, где именно он мог меня видеть, что опекун пришел к нему на помощь.
"Have you many pupils, Mr. George?"	- У вас много учеников, мистер Джордж?
"They vary in their number, sir.	-То много, то мало, сэр.
Mostly they're but a small lot to live by."	Большей частью маловато - не хватает на жизнь.
"And what classes of chance people come to practise at your gallery?"	- А какого рода люди приходят упражняться в вашей галерее?
"All sorts, sir.	- Всякие люди, сэр.
Natives and foreigners.	И англичане и иностранцы.
From gentlemen to 'prentices.	От джентльменов до подмастерьев.
I have had Frenchwomen come, before now, and show themselves dabs at pistol-shooting.	Не так давно приходили ко мне и француженки и оказались большими мастерицами стрелять из пистолета.
Mad people out of number, of course, but THEY go everywhere where the doors stand open."	А сумасбродов, конечно, сколько угодно; впрочем, эти шляются всюду - была бы дверь открыта.
"People don't come with grudges and schemes of finishing their practice with live targets, I hope?" said my guardian, smiling.	- Надеюсь, к вам не заглядывают люди оскорбленные, из тех, что замышляют окончить свою практику на живых мишенях? - сказал опекун, улыбаясь.
"Not much of that, sir, though that HAS happened.	- Таких не много, сэр, но бывают.

Mostly they come for skill--or idleness.	Большинство приходит или упражняться... или от нечего делать.
Six of one, and half-a-dozen of the other.	Тех и других примерно поровну.
I beg your pardon," said Mr. George, sitting stiffly upright and squaring an elbow on each knee, "but I believe you're a Chancery suitor, if I have heard correct?"	Прошу прощения, сэр, - продолжал мистер Джордж, выпрямившись, расставив локти и упершись руками в колени, - вы, кажется, участвуете в тяжбе, которая разбирается в Канцлерском суде?
"I am sorry to say I am."	- К несчастью, да.
"I have had one of YOUR compatriots in my time, sir."	- У меня бывал один из ваших товарищей по несчастью, сэр.
"A Chancery suitor?" returned my guardian.	- Тоже какой-нибудь истец, чье дело разбирается в Канцлерском суде? - спросил опекун.
"How was that?"	- А зачем он приходил?
"Why, the man was so badgered and worried and tortured by being knocked about from post to pillar, and from pillar to post," said Mr. George, "that he got out of sorts.	- Человек этот был затравлен, загнан, замучен оттого, что его, так сказать, гоняли взад-вперед от старта к финишу и от финиша к старту, и он вроде как помешался, - объяснил мистер Джордж.
I don't believe he had any idea of taking aim at anybody, but he was in that condition of resentment and violence that he would come and pay for fifty shots and fire away till he was red hot.	- Не думаю, чтобы ему взбрело в голову кого-нибудь пристрелить, но он был в таком озлоблении, в такой ярости, что платил за пятьдесят выстрелов и стрелял до седьмого пота.
One day I said to him when there was nobody by and he had been talking to me angrily about his wrongs,	Как-то раз, когда в галерее никого больше не было и он гневно рассказывал мне о своих обидах, я сказал ему:
'If this practice is a safety-valve, comrade, well and good; but I don't altogether like your being so bent upon it in your present state of mind; I'd rather you took to something else.'	"Если такая стрельба служит для вас отдушиной, приятель, - прекрасно; но мне не очень нравится, что вы, в теперешнем вашем настроении, столь усердно ей предаетесь; лучше бы вам пристраститься к чему-нибудь другому".
I was on my guard for a blow, he was that passionate; but he received it in very good part and left off directly.	Я был начеку - ведь он прямо обезумел, того и гляди затрещину даст, - однако он на меня не рассердился и сразу перестал стрелять.
We shook hands and struck up a sort of friendship."	Мы пожали друг другу руки и вроде как подружились.
"What was that man?" asked my guardian in a new tone of interest.	- Кто же он такой? - спросил опекун, как видно заинтересованный.
"Why, he began by being a small Shropshire farmer before they made a baited bull of him," said Mr. George.	- Когда-то был мелким фермером в Шропшире, но теперь его превратили в затравленного быка, -ответил мистер Джордж.
"Was his name Gridley?"	- А это, случайно, не Гридли?
"It was, sir."	- Он самый, сэр.

Mr. George directed another succession of quick bright glances at me as my guardian and I exchanged a word or two of surprise at the coincidence, and I therefore explained to him how we knew the name.	Мы с опекуном немного поговорили о том, "как тесен мир", а мистер Джордж снова бросил на меня несколько быстрых, острых взглядов, и я тогда объяснила ему, каким образом мы узнали фамилию его клиента.
He made me another of his soldierly bows in acknowledgment of what he called my condescension.	Он опять поклонился по-военному - в благодарность за мое "снисхождение", как он выразился.
"I don't know," he said as he looked at me, "what it is that sets me off again--but--bosh!	- Не знаю, - начал он, глядя на меня, - почему мне опять кажется... но... чепуха!
What's my head running against!"	Чего только не взбредет в голову!
He passed one of his heavy hands over his crisp dark hair as if to sweep the broken thoughts out of his mind and sat a little forward, with one arm akimbo and the other resting on his leg, looking in a brown study at the ground.	Он провел тяжелой рукой по жестким темным волосам, как бы затем, чтобы отогнать какие-то посторонние мысли, и, немного подавшись вперед, сел, уперев одну руку в бок, а другую положив на колено, и в задумчивости устремил глаза на пол.
"I am sorry to learn that the same state of mind has got this Gridley into new troubles and that he is in hiding," said my guardian.	- Очень жаль, что этот Гридли снова попал в беду из-за своей вспыльчивости и теперь скрывается, как я слышал, - сказал опекун.
"So I am told, sir," returned Mr. George, still musing and looking on the ground.	- Да, так говорят, - отозвался мистер Джордж, по-прежнему задумчиво и не отрывая глаз от пола.
"So I am told."	- Так говорят.
"You don't know where?"	- Вы не знаете, где он скрывается?
"No, sir," returned the trooper, lifting up his eyes and coming out of his reverie.	- Нет, сэр, - ответил кавалерист, встрепенувшись и подняв глаза.
"I can't say anything about him.	- Я ничего не могу о нем сказать.
He will be worn out soon, I expect.	Судя по всему, его скоро совсем доконают.
You may file a strong man's heart away for a good many years, but it will tell all of a sudden at last."	Можно терзать сердце крепкого человека много лет подряд, но в конце концов это внезапно скажется.
Richard's entrance stopped the conversation.	Приход Ричарда положил конец нашему разговору.
Mr. George rose, made me another of his soldierly bows, wished my guardian a good day, and strode heavily out of the room.	Мистер Джордж встал, снова поклонился мне по-военному, простился с опекуном и тяжелой поступью вышел из комнаты.
This was the morning of the day appointed for Richard's departure.	Этот разговор произошел утром в тот день, когда Ричард собирался уезжать.
We had no more purchases to make now; I had completed all his packing early in the afternoon; and our time was disengaged until night, when he was to go to Liverpool for Holyhead.	Покупки мы уже закончили, а все его веши я уложила в середине дня, так что у нас оставалось свободное время до вечера, когда Ричард должен был выехать в Ливерпуль, чтобы оттуда направиться в Холихед.

Jarndyce and Jarndyce being again expected to come on that day, Richard proposed to me that we should go down to the court and hear what passed.	Дело "Джарндисы против Джарндисов" снова должно было слушаться в этот самый день, поэтому Ричард предложил мне пойти с ним в суд и посмотреть, что там делается.
As it was his last day, and he was eager to go, and I had never been there, I gave my consent and we walked down to Westminster, where the court was then sitting.	Это был его последний день в Лондоне, и ему очень хотелось побывать в суде, а я ни разу туда не ходила, поэтому я согласилась, и мы направились к Вестминстер-Холлу, где происходило судебное заседание.
We beguiled the way with arrangements concerning the letters that Richard was to write to me and the letters that I was to write to him and with a great many hopeful projects.	Всю дорогу мы уговаривались, что Ричард будет писать мне, а я ему, и строили огромные воздушные замки.
My guardian knew where we were going and therefore was not with us.	Опекун знал, куда мы направились, и поэтому не пошел с нами.
When we came to the court, there was the Lord Chancellor--the same whom I had seen in his private room in Lincoln's Inn--sitting in great state and gravity on the bench, with the mace and seals on a red table below him and an immense flat nosegay, like a little garden, which scented the whole court.	Когда мы вошли в зал суда, лорд-канцлер - тот самый, которого я видела в его кабинете в Линкольнс-Инне, - уже восседал на своем судейском помосте с чрезвычайно важным и торжественным видом, а ниже помоста стоял покрытый красным сукном стол с жезлом, печатями и огромным приплюснутым букетом цветов, который напоминал крошечную клумбочку и наполнял ароматом весь зал.
Below the table, again, was a long row of solicitors, with bundles of papers on the matting at their feet; and then there were the gentlemen of the bar in wigs and gowns--some awake and some asleep, and one talking, and nobody paying much attention to what he said.	Ниже этого стола, навалив перед собой кипы бумаг на устланный циновками пол, длинной вереницей сидели поверенные, и тут же, в париках и мантиях, расположились джентльмены из адвокатуры, причем некоторые бодрствовали, другие спали, а один произносил речь, но никто его не слушал.
The Lord Chancellor leaned back in his very easy chair with his elbow on the cushioned arm and his forehead resting on his hand; some of those who were present dozed; some read the newspapers; some walked about or whispered in groups: all seemed perfectly at their ease, by no means in a hurry, very unconcerned, and extremely comfortable.	Лорд-канцлер откинулся на спинку своего очень покойного кресла с подушечками на ручках и, облокотившись на подушечку, опустил голову на руку; некоторые из присутствующих дремали; другие читали газеты; третьи прохаживались по залу или шептались, сбившись в кучку, и все, казалось, были тут совсем как дома, ничуть не торопились, ни о чем не заботились и чувствовали себя очень уютно.

To see everything going on so smoothly and to think of the roughness of the suitors' lives and deaths; to see all that full dress and ceremony and to think of the waste, and want, and beggared misery it represented; to consider that while the sickness of hope deferred was raging in so many hearts this polite show went calmly on from day to day, and year to year, in such good order and composure; to behold the Lord Chancellor and the whole array of practitioners under him looking at one another and at the spectators as if nobody had ever heard that all over England the name in which they were assembled was a bitter jest, was held in universal horror, contempt, and indignation, was known for something so flagrant and bad that little short of a miracle could bring any good out of it to any one--this was so curious and self- contradictory to me, who had no experience of it, that it was at first incredible, and I could not comprehend it.	Видеть, как все тут идет так гладко, и думать о страшной жизни и смерти тяжущихся, видеть всю эту пышность и великолепие, вспоминая о разорении, нужде и нищенском прозябании, которые за этим скрываются; сознавать, что, в то время как боль несбыточных надежд терзает столько сердец, эта торжественная церемония спокойно продолжается изо дня в день, из года в год в столь же безукоризненном порядке и так же невозмутимо; смотреть на лорд-канцлера и всю орду юристов, поглядывающих друг на друга и на публику с таким видом, словно никто из них и не слыхивал, что правосудие, во имя которого они здесь собрались, служит предметом горьких шуток во всей Англии, вызывает всеобщий ужас, презрение и негодование, славится как нечто столь позорное и постыдное, что разве только чудо может заставить его принести кому-нибудь хоть малейшую пользу, - словом, наблюдать, что тут творится, было для меня так странно и противоестественно, что я, неискушенная во всем этом, вначале просто не верила своим глазам и ничего не могла понять.
I sat where Richard put me, and tried to listen, and looked about me; but there seemed to be no reality in the whole scene except poor little Miss Flite, the madwoman, standing on a bench and nodding at it.	Я сидела там, куда посадил меня Ричард, старалась прислушиваться и присматриваться к окружающему, но мне чудилось, будто все здесь какое-то нереальное, если не считать бедной маленькой мисс Флайт, слабоумной старушки, которая стояла на скамье, кивая головой в сторону судейских.
Miss Flite soon espied us and came to where we sat.	Заметив нас, мисс Флайт сейчас же подошла.
She gave me a gracious welcome to her domain and indicated, with much gratification and pride, its principal attractions.	Она радушно приняла меня в своих владениях и с большим удовлетворением и гордостью обратила мое внимание на их главнейшие достопримечательности.
Mr. Kenge also came to speak to us and did the honours of the place in much the same way, with the bland modesty of a proprietor.	Мистер Кендж тоже подошел побеседовать с нами и примерно в том же стиле отдал должное суду с учтивой скромностью хозяина, который показывает гостям свой дом.
It was not a very good day for a visit, he said; he would have preferred the first day of term; but it was imposing, it was imposing.	Он сказал, что мы не очень удачно выбрали день для посещения суда - лучше было прийти на первое заседание сессии, - но и сегодня все здесь очень внушительно, очень внушительно.
When we had been there half an hour or so, the case in progress--if I may use a phrase so ridiculous in such a connexion--seemed to die out of its own vapidity, without coming, or being by anybody expected to come, to any result.	Мы пробыли в суде с полчаса, и, наконец, дело, которое разбиралось, - хотя смешно говорить "разбиралось", когда никто здесь не мог ни в чем разобраться, - по-видимому, иссякло по причине собственной бессодержательности, ибо судоговорение не привело ни к какому результату, которого, впрочем, никто и не ожидал.

The Lord Chancellor then threw down a bundle of papers from his desk to the gentlemen below him, and somebody said,	Лорд-канцлер сбросил со своего стола пачку бумаг джентльменам, сидевшим ниже его, и кто-то провозгласил:
"Jarndyce and Jarndyce."	"Джарндисы против Джарндисов".
Upon this there was a buzz, and a laugh, and a general withdrawal of the bystanders, and a bringing in of great heaps, and piles, and bags and bags full of papers.	Тут послышался глухой говор, смех, посторонние устремились к выходу, а клерки принялись втаскивать в зал документы, приобщенные к этому делу, - громадные кипы, связки, бесчисленные мешки, набитые бумагами.
I think it came on "for further directions"--about some bill of costs, to the best of my understanding, which was confused enough.	Кажется, дело было назначено к слушанию для получения "дальнейших указаний" относительно какого-то расчета судебных пошлин - по крайней мере так поняла я, хотя понимала я довольно смутно.
But I counted twenty-three gentlemen in wigs who said they were "in it," and none of them appeared to understand it much better than I.	Впрочем, я сосчитала, что целых двадцать три джентльмена в париках "выступили по этому делу", как они выражались, но все они, видимо, разбирались в нем не лучше меня.
They chatted about it with the Lord Chancellor, and contradicted and explained among themselves, and some of them said it was this way, and some of them said it was that way, and some of them jocosely proposed to read huge volumes of affidavits, and there was more buzzing and laughing, and everybody concerned was in a state of idle entertainment, and nothing could be made of it by anybody.	Они толковали о нем с лорд-канцлером, спорили и объяснялись друг с другом, причем одни говорили, что надо поступить так, другие - что надо поступить этак, третьи в насмешку предлагали зачитать свидетельские показания, а это были громадные томы; меж тем глухой говор и смех все нарастали, и присутствующие развлекались от нечего делать всем происходящим, но никто не мог ничего понять.
After an hour or so of this, and a good many speeches being begun and cut short, it was "referred back for the present," as Mr. Kenge said, and the papers were bundled up again before the clerks had finished bringing them in.	Прошло около часа, множество речей было начато и прервано, наконец "дело отложили", как выразился мистер Кендж, а бумаги снова увязали, прежде чем клерки успели притащить весь их запас.
I glanced at Richard on the termination of these hopeless proceedings and was shocked to see the worn look of his handsome young face.	Когда эта безнадежная процедура пришла к концу, я взглянула на Ричарда и была глубоко потрясена - таким измученным выглядело его красивое молодое лицо.
"It can't last for ever, Dame Durden.	- Не может это продолжаться вечно, Хлопотунья.
Better luck next time!" was all he said.	В следующий раз нам повезет, и дело пойдет на лад! Вот все, что он мне сказал.
I had seen Mr. Guppy bringing in papers and arranging them for Mr. Kenge; and he had seen me and made me a forlorn bow, which rendered me desirous to get out of the court.	Пока мы тут сидели, я видела, как мистер Гаппи приносит и раскладывает документы для мистера Кенджа; клерк тоже увидел меня и поклонился с таким жалостным видом, что мне захотелось уйти из суда.
Richard had given me his arm and was taking me away when Mr. Guppy came up.	И вот, не успел Ричард взять меня под руку и повести к выходу, как мистер Гаппи подошел к нам.

"I beg your pardon, Mr. Carstone," said he in a whisper, "and Miss Summerson's also, but there's a lady here, a friend of mine, who knows her and wishes to have the pleasure of shaking hands."	- Извините меня, мистер Карстон, - зашептал он, -и вы тоже, мисс Саммерсон, но здесь присутствует одна дама, моя хорошая знакомая, которая знает мисс Саммерсон и жаждет иметь удовольствие пожать ей руку.
As he spoke, I saw before me, as if she had started into bodily shape from my remembrance, Mrs. Rachael of my godmother's house.	И тут я увидела миссис Рейчел - женщину, которая когда-то служила у моей крестной, а теперь внезапно возникла передо мной, словно воспоминание, принявшее человеческий облик.
"How do you do, Esther?" said she.	- Как поживаете, Эстер? - сказала она.
"Do you recollect me?"	- Вы меня помните?
I gave her my hand and told her yes and that she was very little altered.	Протянув ей руку, я ответила утвердительно и сказала, что она почти не изменилась.
"I wonder you remember those times, Esther," she returned with her old asperity.	- Удивляюсь, что вы еще не забыли тех времен, Эстер, - проговорила она так же сурово, как встарь.
"They are changed now.	- Теперь все стало по-другому.
Well!	Ну что ж!
I am glad to see you, and glad you are not too proud to know me."	Рада вас видеть, рада, что вы не слишком загордились - узнали меня.
But indeed she seemed disappointed that I was not.	Однако она явно была разочарована тем, что я "не загордилась".
"Proud, Mrs. Rachael!" I remonstrated.	- Зачем же мне "гордиться", миссис Рейчел? -сказала я укоризненно.
"I am married, Esther," she returned, coldly correcting me, "and am Mrs. Chadband.	- Я вышла замуж, Эстер, - холодно отозвалась она, поправляя меня, - и теперь меня зовут миссис Чедбенд.
Well!	Ну что ж!
I wish you good day, and I hope you'll do well."	Прощайте, и желаю вам всего лучшего.
Mr. Guppy, who had been attentive to this short dialogue, heaved a sigh in my ear and elbowed his own and Mrs. Rachael's way through the confused little crowd of people coming in and going out, which we were in the midst of and which the change in the business had brought together.	Мистер Г аппи, который внимательно вслушивался в наш короткий разговор, вздохнул мне прямо в ухо и начал проталкиваться вместе с миссис Рейчел сквозь обступившую нас небольшую толпу каких-то людей, входивших и выходивших и столкнувшихся здесь потому, что суд перешел к слушанию другого дела.
Richard and I were making our way through it, and I was yet in the first chill of the late unexpected recognition when I saw, coming towards us, but not seeing us, no less a person than Mr. George.	Мы с Ричардом тоже стали пробираться к выходу, и у меня еще не изгладилось неприятное впечатление от этой неожиданной встречи со старой знакомой, когда я увидела, что в нашу сторону, но не видя нас, идет не кто иной, как мистер Джордж.
He made nothing of the people about him as he tramped on, staring over their heads into the body of the court.	Он шагал, не обращая внимания на людей, теснившихся вокруг, и, будучи на голову выше их ростом, всматривался в глубину зала.

"George!" said Richard as I called his attention to him.	- Джордж! - крикнул Ричард, когда я показала ему на кавалериста.
"You are well met, sir," he returned.	- Вот хорошо, что я вас встретил, сэр, - отозвался тот.
"And you, miss.	- И вас тоже, мисс.
Could you point a person out for me, I want?	Вы не можете помочь мне найти одну особу, которая мне нужна?
I don't understand these places."	А то я здесь совсем запутался.
Turning as he spoke and making an easy way for us, he stopped when we were out of the press in a corner behind a great red curtain.	Он повернулся, проложил нам дорогу и, когда мы вышли из толпы, остановился в углу за широкой красной портьерой.
"There's a little cracked old woman," he began, "that--"	- Здесь должна быть одна свихнувшаяся старушка, - начал он, - и ее...
I put up my finger, for Miss Flite was close by me, having kept beside me all the time and having called the attention of several of her legal acquaintance to me (as I had overheard to my confusion) by whispering in their ears,	Я предостерегающе подняла палец, так как рядом со мною стояла мисс Флайт, которая с самого начала не отходила от меня и (к моему великому смущению) то и дело указывала на меня своим судейским знакомым, шепча им на ухо:
"Hush!	"Тсс!
Fitz Jarndyce on my left!"	Слева от меня Фиц-Джарндис!"
"Hem!" said Mr. George.	- Хм! - произнес мистер Джордж.
"You remember, miss, that we passed some conversation on a certain man this morning?	- Помните, мисс, как мы нынче утром говорили об одном человеке?
Gridley," in a low whisper behind his hand.	О Г ридли, - добавил он тихим шепотом и прикрыв рот рукой.
"Yes," said I.	- Да, - ответила я.
"He is hiding at my place.	- Он прячется у меня.
I couldn't mention it.	Я тогда не мог сказать вам об этом.
Hadn't his authority.	Не имел на это его разрешенья.
He is on his last march, miss, and has a whim to see her.	Но сейчас он кончает свой последний поход, мисс, и ему хочется повидаться с нею.
He says they can feel for one another, and she has been almost as good as a friend to him here.	Говорит, что они друг другу сочувствуют и что здесь они вроде как дружили.
I came down to look for her, for when I sat by Gridley this afternoon, I seemed to hear the roll of the muffled drums."	Вот я и пришел сюда за нею, потому что, когда я сидел сегодня у постели Гридли, мне чудилось, будто я слышу бой барабанов, повязанных траурным крепом.
"Shall I tell her?" said I.	- Сказать ей об этом? - спросила я.
"Would you be so good?" he returned with a glance of something like apprehension at Miss Flite.	- Пожалуйста, - ответил он, глядя на мисс Флайт с некоторой опаской.
"It's a providence I met you, miss; I doubt if I should have known how to get on with that lady."	- Счастье, что я вас здесь встретил, мисс, а не то я один, пожалуй, и не сумел бы обойтись с этой леди.

And he put one hand in his breast and stood upright in a martial attitude as I informed little Miss Flite, in her ear, of the purport of his kind errand.	Он выпрямился и, засунув руку за полу сюртука, стоял навытяжку, по-военному, пока я шепотом объясняла маленькой мисс Флайт, с какой доброй целью он пришел сюда.
"My angry friend from Shropshire!	- Мой сердитый друг из Шропшира!
Almost as celebrated as myself!" she exclaimed.	Почти такой же прославленный, как я! -воскликнула она.
"Now really!	- Вот уж не ожидала!
My dear, I will wait upon him with the greatest pleasure."	Дорогая моя, я с величайшим удовольствием пойду к нему.
"He is living concealed at Mr. George's," said I.	- Он скрывается у мистера Джорджа, - сказала я.
"Hush!	- Тсс!
This is Mr. George."	Вот и сам мистер Джордж.
"In--deed!" returned Miss Flite.	- В самом деле! - воскликнула мисс Флайт.
"Very proud to have the honour!	- Очень польщена такой честью!
A military man, my dear.	Военный, дорогая моя.
You know, a perfect general!" she whispered to me.	Ни дать ни взять генерал! - шептала она мне.
Poor Miss Flite deemed it necessary to be so courtly and polite, as a mark of her respect for the army, and to curtsy so very often that it was no easy matter to get her out of the court.	В знак уважения к армии бедная мисс Флайт считала нужным вести себя столь церемонно и вежливо и приседать так часто, что ее нелегко было вывести из здания суда.
When this was at last done, and addressing Mr. George as "General," she gave him her arm, to the great entertainment of some idlers who were looking on, he was so discomposed and begged me so respectfully "not to desert him" that I could not make up my mind to do it, especially as Miss Flite was always tractable with me and as she too said,	Когда же это наконец, удалось, она позволила мистеру Джорджу взять ее под руку и стала величать его "генералом", к безмерному удовольствию каких-то зевак, глазевших на нас. Мистер Джордж был так смущен всем этим и так почтительно умолял меня не покидать его, что я не решилась расстаться с ними, особенно потому, что при мне мисс Флайт всегда была сговорчива; да и она тоже сказала:
"Fitz Jarndyce, my dear, you will accompany us, of course."	- Фиц-Джарндис, вы, милая моя, конечно, пойдете с нами.
As Richard seemed quite willing, and even anxious, that we should see them safely to their destination, we agreed to do so.	Ричард, тот не только хотел, но даже настаивал, чтобы мы проводили их до дому, и мы с ним решили, что так и надо сделать.
And as Mr. George informed us that Gridley's mind had run on Mr. Jarndyce all the afternoon after hearing of their interview in the morning, I wrote a hasty note in pencil to my guardian to say where we were gone and why.	Далее мистер Джордж сказал нам, что Гридли весь день вспоминал мистера Джарндиса, после того как узнал о нашем утреннем разговоре; поэтому я написала карандашом несколько слов опекуну, объяснив, куда мы поехали и зачем.
Mr. George sealed it at a coffee-house, that it might lead to no discovery, and we sent it off by a ticket-porter.	Мистер Джордж зашел в кофейню, где запечатал мою записку, чтобы никто не узнал ее содержания, и мы отослали ее с посыльным.
We then took a hackney-coach and drove away to the neighbourhood of Leicester Square.	Затем мы наняли карету, которая привезла нас на одну улицу по соседству с Лестер-сквером.

We walked through some narrow courts, for which Mr. George apologized, and soon came to the shooting gallery, the door of which was closed.	Тут нам пришлось пробираться пешком по каким-то узким переулочкам, так что мистер Джордж даже извинялся перед нами, и вскоре подошли к "Тиру", дверь которого была заперта.
As he pulled a bell-handle which hung by a chain to the door-post, a very respectable old gentleman with grey hair, wearing spectacles, and dressed in a black spencer and gaiters and a broad-brimmed hat, and carrying a large gold-beaded cane, addressed him.	Мистер Джордж потянул было за ручку звонка, висевшую на цепочке у двери, но в эту минуту какой-то очень почтенный на вид пожилой джентльмен, с проседью, в очках, черной короткой куртке, гетрах и широкополой шляпе, опиравшийся на большую палку с золоченым набалдашником, обратился к нему со следующими словами:
"I ask your pardon, my good friend," said he, "but is this George's Shooting Gallery?"	- Простите, милейший, - начал он, - здесь находится "Галерея-Тир Джорджа"?
"It is, sir," returned Mr. George, glancing up at the great letters in which that inscription was painted on the whitewashed wall.	- Да, сэр, - ответил мистер Джордж, поднимая глаза на огромные буквы, выведенные на побеленной стене.
"Oh! To be sure!" said the old gentleman, following his eyes.	- Ага! прекрасно! - сказал пожилой джентльмен, следуя за его взглядом.
"Thank you.	- Благодарю вас.
Have you rung the bell?"	Вы позвонили?
"My name is George, sir, and I have rung the bell."	- Да, позвонил; а Джордж - это я, сэр.
"Oh, indeed?" said the old gentleman.	- Так, так! - проговорил пожилой джентльмен.
"Your name is George?	- Значит, вы и есть Джордж?
Then I am here as soon as you, you see.	Стало быть, я, как видите, прибыл сюда одновременно с вами.
You came for me, no doubt?"	Ведь это вы приходили за мной, не правда ли?
"No, sir.	- Нет, сэр.
You have the advantage of me."	Я у вас не был.
"Oh, indeed?" said the old gentleman.	- Вот как! - сказал пожилой джентльмен.
"Then it was your young man who came for me.	- Ну, так, значит, это ваш служитель был у меня.
I am a physician and was requested--five minutes ago--to come and visit a sick man at George's Shooting Gallery."	Я - лекарь, и пять минут назад меня попросили прийти осмотреть больного в "Тире Джорджа".
"The muffled drums," said Mr. George, turning to Richard and me and gravely shaking his head.	- Барабаны уже повязаны траурным крепом, -проговорил мистер Джордж, обернувшись ко мне и Ричарду, и с серьезным видом покачал головой.
"It's quite correct, sir.	- Совершенно верно, сэр, больной действительно здесь.
Will you please to walk in."	Войдите, пожалуйста.

The door being at that moment opened by a very singular-looking little man in a green-baize cap and apron, whose face and hands and dress were blackened all over, we passed along a dreary passage into a large building with bare brick walls where there were targets, and guns, and swords, and other things of that kind.	В эту минуту дверь отпер маленький, очень странного вида человек в шапочке и фартуке из зеленого сукна, - лицо его, руки и платье были сплошь вымазаны чем-то черным, - и мы прошли по темному коридору в просторное помещение с голыми кирпичными стенами, в котором находились мишени, ружья, рапиры и тому подобные предметы.
When we had all arrived here, the physician stopped, and taking off his hat, appeared to vanish by magic and to leave another and quite a different man in his place.	Но не успели мы войти, как лекарь остановился и, сняв шляпу, как бы исчез, словно по волшебству, оставив вместо себя какого-то другого человека, Совсем не похожего на того, кто входил сюда с нами.
"Now lookee here, George," said the man, turning quickly round upon him and tapping him on the breast with a large forefinger.	- Слушайте, Джордж, - сказал человек, быстро повернувшись к кавалеристу и похлопывая его по груди толстым указательным пальцем.
"You know me, and I know you.	- Вы знаете меня, а я знаю вас.
You're a man of the world, and I'm a man of the world.	Вы человек бывалый, и я человек бывалый.
My name's Bucket, as you are aware, and I have got a peace-warrant against Gridley.	Меня зовут Баккет, как вам известно, и я имею ордер на арест Гридли - за нарушение общественной тишины и спокойствия.
You have kept him out of the way a long time, and you have been artful in it, and it does you credit."	Этого человека вы прятали долго и очень ловко, надо вам отдать справедливость.
Mr. George, looking hard at him, bit his lip and shook his head.	Мистер Джордж закусил губу и, покачав головой, устремил на него суровый взгляд.
"Now, George," said the other, keeping close to him, "you're a sensible man and a well-conducted man; that's what YOU are, beyond a doubt.	- Ну, Джордж, - снова начал мистер Баккет, подойдя к нему вплотную, - вы человек разумный и примерного поведения; вот какой вы, бесспорно.
And mind you, I don't talk to you as a common character, because you have served your country and you know that when duty calls we must obey.	Имейте в виду, я говорю с вами не как с первым встречным, - вы служили родине и знаете, что, когда нас призывает долг, мы должны повиноваться.
Consequently you're very far from wanting to give trouble.	Значит, хлопот с вами не будет - этого у вас и в мыслях нет.
If I required assistance, you'd assist me; that's what YOU'D do.	Понадобись мне ваша помощь, вы мне поможете -вот что сделаете вы.
Phil Squod, don't you go a-sidling round the gallery like that"--the dirty little man was shuffling about with his shoulder against the wall, and his eyes on the intruder, in a manner that looked threatening--"because I know you and won't have it."	Фил Сквод, нечего тебе шляться бочком вокруг галереи таким манером, - грязный маленький человек ковылял вдоль стены, задевая за нее плечом и угрожающе глядя на незваного гостя, -все равно ведь я тебя знаю, и со мной это не пройдет.
"Phil!" said Mr. George.	- Фил! - проговорил мистер Джордж.
"Yes, guv'ner."	- Слушаю, хозяин.
"Be quiet."	- Стой смирно.

The little man, with a low growl, stood still.	Маленький человек остановился, проворчав что-то сквозь зубы.
"Ladies and gentlemen," said Mr. Bucket, "you'll excuse anything that may appear to be disagreeable in this, for my name's Inspector Bucket of the Detective, and I have a duty to perform.	- Леди и джентльмены, - проговорил мистер Баккет, - извините, если вам здесь что-нибудь придется не по нутру, но я инспектор Баккет из сыскного отделения и действую по долгу службы.
George, I know where my man is because I was on the roof last night and saw him through the skylight, and you along with him.	Джордж, мне известно, где скрывается тот, кого я ищу, потому что я прошлой ночью сидел на крыше и видел его через окно в кровле, да и вас вместе с ним.
He is in there, you know," pointing; "that's where HE is--on a sofy.	Он вон там, и вы это знаете, - добавил Баккет, показывая куда-то пальцем, - вон где... там, на диване.
Now I must see my man, and I must tell my man to consider himself in custody; but you know me, and you know I don't want to take any uncomfortable measures.	Мне, разумеется, нужно увидеться с ним и заявить ему, что он должен считать себя арестованным; но вы меня знаете и знаете, что крутые меры мне принимать не хочется.
You give me your word, as from one man to another (and an old soldier, mind you, likewise), that it's honourable between us two, and I'll accommodate you to the utmost of my power."	Дайте мне слово, как мужчина мужчине (имейте в виду, я тоже отставной солдат!), - дайте слово, что между нами все обойдется честь по чести, а я по мере сил постараюсь уладить дело по-хорошему.
"I give it," was the reply.	- Даю слово, - ответил мистер Джордж.
"But it wasn't handsome in you, Mr. Bucket."	- Но это с вашей стороны некрасиво, мистер Баккет.
"Gammon, George!	- Чепуха, Джордж!
Not handsome?" said Mr. Bucket, tapping him on his broad breast again and shaking hands with him.	Некрасиво? - возразил мистер Баккет, снова похлопывая его по широкой груди и пожимая емуруку.
"I don't say it wasn't handsome in you to keep my man so close, do I?	- А я разве сказал, что некрасиво укрывать у себя человека, которого я ищу, сказал я так, а?
Be equally good-tempered to me, old boy!	Так будьте и вы справедливы ко мне, старый приятель!
Old William Tell, Old Shaw, the Life Guardsman!	Эх вы, старый Вильгельм Телль, старый лейб-гвардеец Шоу!
Why, he's a model of the whole British army in himself, ladies and gentlemen.	Да что говорить, леди и джентльмены, ведь он -цвет всей британской армии.
I'd give a fifty-pun' note to be such a figure of a man!"	Мне бы такую молодецкую фигуру - полсотни фунтов не пожалел бы!
The affair being brought to this head, Mr. George, after a little consideration, proposed to go in first to his comrade (as he called him), taking Miss Flite with him.	Итак, все открылось, и мистер Джордж после небольшого раздумья попросил разрешения сперва пройти с мисс Флайт к своему товарищу (так он называл Гридли).
Mr. Bucket agreeing, they went away to the further end of the gallery, leaving us sitting and standing by a table covered with guns.	Мистер Баккет разрешил, и мистер Джордж с мисс Флайт ушли в дальний угол галереи, оставив нас у стола, на котором лежали ружья.

Mr. Bucket took this opportunity of entering into a little light conversation, asking me if I were afraid of fire-arms, as most young ladies were; asking Richard if he were a good shot; asking Phil Squod which he considered the best of those rifles and what it might be worth first-hand, telling him in return that it was a pity he ever gave way to his temper, for he was naturally so amiable that he might have been a young woman, and making himself generally agreeable.	Тогда мистер Баккет, пользуясь случаем завязать легкий светский разговор, спросил меня, не боюсь ли я, как почти все молодые леди, огнестрельного оружия; спросил Ричарда, хорошо ли он стреляет; спросил Фила Сквода, какое из этих ружей тот считает самым лучшим и сколько оно могло стоить из первых рук, а выслушав ответ, выразил сожаление, что Фил Сквод дал волю своей вспыльчивости, ведь на самом-то деле Фил такой кроткий, что ему бы девушкой быть, - словом, мистер Баккет любезничал напропалую.
After a time he followed us to the further end of the gallery, and Richard and I were going quietly away when Mr. George came after us.	Через некоторое время он вместе с нами прошел в дальний конец галереи, и мы с Ричардом хотели было уже потихоньку уйти, как вдруг к нам подошел мистер Джордж.
He said that if we had no objection to see his comrade, he would take a visit from us very kindly.	Он сказал, что, если мы не прочь повидаться с его товарищем, тот будет очень рад нас видеть.
The words had hardly passed his lips when the bell was rung and my guardian appeared, "on the chance," he slightly observed, "of being able to do any little thing for a poor fellow involved in the same misfortune as himself."	Но не успел он произнести эти слова, как зазвонил звонок и пришел опекун, - "на тот случай, -заметил он небрежным тоном, - если понадобится оказать хоть маленькую услугу бедняге, который страдает по тем же причинам, что и я".
We all four went back together and went into the place where Gridley was.	Итак, мы все четверо вернулись и пошли к Гридли.
It was a bare room, partitioned off from the gallery with unpainted wood.	Он лежал в почти пустой каморке, отделенной от галереи некрашеной дощатой перегородкой.
As the screening was not more than eight or ten feet high and only enclosed the sides, not the top, the rafters of the high gallery roof were overhead, and the skylight through which Mr. Bucket had looked down.	Перегородка была низенькая - футов в восемь или десять, а потолка в каморке не было, так что мы видели у себя над головой стропила высокой крыши и то окно в кровле, через которое мистер Баккет смотрел вниз.
The sun was low--near setting--and its light came redly in above, without descending to the ground.	Солнце стояло низко, почти у горизонта, и озаряло своим алым светом лишь верхнюю часть стены, так что в каморке было полутемно.
Upon a plain canvas-covered sofa lay the man from Shropshire, dressed much as we had seen him last, but so changed that at first I recognized no likeness in his colourless face to what I recollected.	На простом, обитом парусиной диване лежал "человек из Шропшира", одетый почти так же, как в тот раз, когда мы впервые с ним встретились, но изменившийся так резко, что я сперва не узнала его - это мертвенно-бледное лицо не походило на то, которое сохранилось у меня в памяти.
He had been still writing in his hiding-place, and still dwelling on his grievances, hour after hour.	Скрываясь в этом убежище, он все еще целыми днями что-то писал, вновь переживая свои обиды.
A table and some shelves were covered with manuscript papers and with worn pens and a medley of such tokens.	Об этом свидетельствовали стол и несколько полок в каморке, заваленные рукописями и тупыми гусиными перьями.
Touchingly and awfully drawn together, he and the little mad woman were side by side and, as it were, alone.	Трогательно привязанные друг к другу своими горестями, Гридли и помешанная старушка были теперь вместе, и казалось, что они одни.

She sat on a chair holding his hand, and none of us went close to them.	Она сидела на стуле, сжимая руку шропширца, а мы стали поодаль.
His voice had faded, with the old expression of his face, with his strength, with his anger, with his resistance to the wrongs that had at last subdued him.	Как ослабел его голос, куда девалось его прежнее выражение лица, дышащее силой, гневом, стремлением бороться с несправедливостью, которая, наконец, сломила его!
The faintest shadow of an object full of form and colour is such a picture of it as he was of the man from Shropshire whom we had spoken with before.	Призрачная тень некогда полного жизни, сильного мужчины - вот чем он был теперь по сравнению с "человеком из Шропшира", который когда-то беседовал с нами.
He inclined his head to Richard and me and spoke to my guardian.	Он кивнул мне и Ричарду и обратился к опекуну:
"Mr. Jarndyce, it is very kind of you to come to see me.	- Мистер Джарндис, вы очень добры, что пришли повидаться со мной.
I am not long to be seen, I think.	Пожалуй, больше и не увидимся.
I am very glad to take your hand, sir.	Очень рад пожать вам руку, сэр.
You are a good man, superior to injustice, and God knows I honour you."	Вы хороший человек, вам противна несправедливость, и, видит бог, я вас искренне уважаю!
They shook hands earnestly, and my guardian said some words of comfort to him.	Они сердечно пожали друг другу руки, и опекун сказал ему несколько ободряющих слов.
"It may seem strange to you, sir," returned Gridley; "I should not have liked to see you if this had been the first time of our meeting.	- Может, вам покажется странным, сэр, что я не захотел бы видеть вас сегодня, будь это наша первая встреча, - проговорил Гридли.
But you know I made a fight for it, you know I stood up with my single hand against them all, you know I told them the truth to the last, and told them what they were, and what they had done to me; so I don't mind your seeing me, this wreck."	- Но вы знаете, как я боролся; вы знаете, как я один шел против всех; вы знаете, что я швырнул им в лицо настоящую правду - сказал им, кто они такие и что они со мной сделали; вот почему мне не стыдно, что вы видите, в какую развалину я превратился.
"You have been courageous with them many and many a time," returned my guardian.	- Вы мужественно боролись с ними много-много лет, - отозвался опекун.
"Sir, I have been," with a faint smile.	- Да, сэр, это правда, - сказал Г ридли со слабой улыбкой.
"I told you what would come of it when I ceased to be so, and see here!	- Я говорил вам о том, что произойдет, когда я потеряю мужество, и вот теперь - сами видите!
Look at us--look at us!"	Взгляните на нас... взгляните на нас!..
He drew the hand Miss Flite held through her arm and brought her something nearer to him.	- Он высвободил руку, которую держала мисс Флайт, взял старушку под руку и привлек ее немного ближе к себе.
"This ends it.	- Это конец.
Of all my old associations, of all my old pursuits and hopes, of all the living and the dead world, this one poor soul alone comes natural to me, and I am fit for.	От всех моих прежних привязанностей, от всех моих прежних стремлений и надежд, от всего живого и мертвого мира осталась у меня только вот эта несчастная, и только она одна близка мне, а я ей.

There is a tie of many suffering years between us two, and it is the only tie I ever had on earth that Chancery has not broken."	Связали нас долгие годы общих страданий, и только эту мою связь с людьми еще не оборвал Канцлерский суд.
"Accept my blessing, Gridley," said Miss Flite in tears.	- Примите мое благословение, Гридли, -промолвила мисс Флайт, заливаясь слезами.
"Accept my blessing!"	- Примите мое благословение!
"I thought, boastfully, that they never could break my heart, Mr. Jarndyce.	- Мистер Джарндис, я самонадеянно думал, что им меня не сломить, - сказал Гридли.
I was resolved that they should not.	- Я решил, что я им не поддамся.
I did believe that I could, and would, charge them with being the mockery they were until I died of some bodily disorder.	Я верил, что могу разоблачить и разоблачу их суд, что я докажу, какое это посмешище, раньше, чем умру от какой-нибудь болезни.
But I am worn out.	Но силы мои истаяли.
How long I have been wearing out, I don't know; I seemed to break down in an hour.	Как долго они таяли, не знаю; мне кажется, что я сломился сразу.
I hope they may never come to hear of it.	Надеюсь, они никогда об этом не услышат.
I hope everybody here will lead them to believe that I died defying them, consistently and perseveringly, as I did through so many years."	Надеюсь, все вы заставите их понять, что, даже умирая, я все еще вызывал их на бой так же решительно и упорно, как и во все эти долгие годы.
Here Mr. Bucket, who was sitting in a corner by the door, good- naturedly offered such consolation as he could administer.	Тут мистер Баккет, сидевший в уголку у двери, добродушно принялся утешать страдальца как мог.
"Come, come!" he said from his corner.	- Будет, будет! - проговорил он, не вставая с места.
"Don't go on in that way, Mr. Gridley.	- Не надо так говорить, мистер Гридли.
You are only a little low.	Просто-напросто вы немножко упали духом.
We are all of us a little low sometimes.	Все мы иной раз немножко падаем духом.
I am.	Даже я.
Hold up, hold up!	Держитесь, держитесь!
You'll lose your temper with the whole round of 'em, again and again; and I shall take you on a score of warrants yet, if I have luck."	Не раз еще вам доведется выходить из себя и ругательски ругать всю эту компанию, а я тоже еще раз двадцать успею вас арестовать, если мне повезет.
He only shook his head.	Гридли только покачал головой.
"Don't shake your head," said Mr. Bucket.	- Не качайте головой, - сказал мистер Баккет.
"Nod it; that's what I want to see you do.	- Кивайте утвердительно, вот что вы должны делать.
Why, Lord bless your soul, what times we have had together!	Эх, как вспомнишь, чего только мы с вами не вытворяли!
Haven't I seen you in the Fleet over and over again for contempt?	Или я не знаю, что вы то и дело попадали во Флитскую тюрьму за оскорбление суда?

Haven't I come into court, twenty afternoons for no other purpose than to see you pin the Chancellor like a bull-dog?	Или я двадцать раз не приходил в суд только за тем, чтобы поглядеть, как вы, не хуже бульдога, вцепитесь в канцлера?
Don't you remember when you first began to threaten the lawyers, and the peace was sworn against you two or three times a week?	Или вы не помните тех лет, когда вы лишь начали угрожать судейским и вас выводили из зала суда по два-три раза в неделю?
Ask the little old lady there; she has been always present.	Спросите-ка эту старушку, - она все видела.
Hold up, Mr. Gridley, hold up, sir!"	Держитесь, мистер Гридли, держитесь, сэр!
"What are you going to do about him?" asked George in a low voice.	- Как вы хотите поступить с ним? - спросил его Джордж вполголоса.
"I don't know yet," said Bucket in the same tone.	- Не знаю еще, - ответил Баккет так же тихо.
Then resuming his encouragement, he pursued aloud: "Worn out, Mr. Gridley?	Потом он снова заговорил громко, ободряющим тоном: - Так, значит, вы сломились, мистер Гридли?
After dodging me for all these weeks and forcing me to climb the roof here like a tom cat and to come to see you as a doctor?	И это вы говорите после того, как увертывались от меня столько недель, так что мне, как коту, пришлось лазить по крышам и явиться к вам под видом лекаря?
That ain't like being worn out.	Ну нет, не похоже, что вы сломились!
I should think not!	Кто-кто, а я этого не думаю!
Now I tell you what you want.	А теперь я скажу, чего вам не хватает.
You want excitement, you know, to keep YOU up; that's what YOU want.	Вам, знаете ли, не хватает волнений, - они бы вас поддержали, - вот чего не хватает вам!
You're used to it, and you can't do without it.	Вы привыкли к ним и не можете без них обойтись.
I couldn't myself.	Да я бы и сам не мог.
Very well, then; here's this warrant got by Mr. Tulkinghorn of Lincoln's Inn Fields, and backed into half-a-dozen counties since.	Прекрасно, так вот вам ордер на арест, - он выдан по жалобе мистера Талкингхорна, проживающего на Линкольновых полях, и разослан в несколько графств.
What do you say to coming along with me, upon this warrant, and having a good angry argument before the magistrates?	Как думаете, - не пойти ли вам со мной, согласно этому ордеру, да не поругаться ли всласть с судьями?
It'll do you good; it'll freshen you up and get you into training for another turn at the Chancellor.	Это вам на пользу пойдет; слегка освежитесь и поупражняетесь, перед тем как снова налететь на канцлера.
Give in?	Сдаваться?
Why, I am surprised to hear a man of your energy talk of giving in.	Мне даже странно слышать это от такого энергичного человека, как вы.
You mustn't do that.	Вам нельзя сдаваться.
You're half the fun of the fair in the Court of Chancery.	В Канцлерском суде вы - душа общества.

George, you lend Mr. Gridley a hand, and let's see now whether he won't be better up than down."	Джордж, помогите-ка мистеру Гридли подняться, и посмотрим, может, ему лучше встать, чем валяться в постели.
"He is very weak," said the trooper in a low voice.	- Он очень ослабел, - сказал кавалерист вполголоса.
"Is he?" returned Bucket anxiously.	- Разве? - встревоженно отозвался Баккет.
"I only want to rouse him.	- Я ведь только хотел его ободрить.
I don't like to see an old acquaintance giving in like this.	Неприятно видеть, когда сдает старый знакомый.
It would cheer him up more than anything if I could make him a little waxy with me.	Надо бы ему хорошенько разозлиться на меня -это его оживит лучше некуда.
He's welcome to drop into me, right and left, if he likes.	Пусть себе тузит меня справа и слева сколько угодно.
I shall never take advantage of it."	Кто-кто, а уж я этим никогда не воспользуюсь, жалобы не подам.
The roof rang with a scream from Miss Flite, which still rings in my ears.	Вся кровля зазвенела от вопля мисс Флайт, и вопль этот до сих пор звенит в моих ушах.
"Oh, no, Gridley!" she cried as he fell heavily and calmly back from before her.	-Не надо, Гридли! - вскрикнула она, когда он тяжело и медленно повалился навзничь, отдалившись от нее.
"Not without my blessing.	- Как же без моего благословения?
After so many years!"	После стольких лет!
The sun was down, the light had gradually stolen from the roof, and the shadow had crept upward.	Солнце зашло, свет постепенно соскользнул с крыши, а тени поползли вверх.
But to me the shadow of that pair, one living and one dead, fell heavier on Richard's departure than the darkness of the darkest night.	Но для меня тень этих двух людей - мертвого и живой - нависла над отъездом Ричарда, и была она гуще, чем тьма самой темной ночи.
And through Richard's farewell words I heard it echoed:	И за прощальными словами юноши мне слышалось:
"Of all my old associations, of all my old pursuits and hopes, of all the living and the dead world, this one poor soul alone comes natural to me, and I am fit for.	"От всех моих прежних привязанностей, от всех моих прежних стремлений и надежд, от всего живого и мертвого мира осталась у меня только вот эта несчастная и только она одна близка мне, а я ей.
There is a tie of many suffering years between us two, and it is the only tie I ever had on earth that Chancery has not broken!"	Связали нас долгие годы общих страданий, и только эту мою связь с людьми еще не оборвал Канцлерский суд".
CHAPTER XXV	Глава XXV
Mrs. Snagsby Sees It All	Миссис Снегсби все насквозь видит
There is disquietude in Cook's Court, Cursitor Street.	В переулке Кукс-Корт, что выходит на Карситор-стрит, неспокойно.
Black suspicion hides in that peaceful region.	Черное подозрение гнездится в этом мирном уголке.

The mass of Cook's Courtiers are in their usual state of mind, no better and no worse; but Mr. Snagsby is changed, and his little woman knows it.	Впрочем, почти все кукс-кортовцы сохраняют свое обычное состояние духа - им не лучше и не хуже, но вот мистер Снегсби, тот изменился, и его "крошечка" это знает.
For Tom-all-Alone's and Lincoln's Inn Fields persist in harnessing themselves, a pair of ungovernable coursers, to the chariot of Mr. Snagsby's imagination; and Mr. Bucket drives; and the passengers are Jo and Mr. Tulkinghorn; and the complete equipage whirls though the law-stationery business at wild speed all round the clock.	А все из-за того, что Одинокий Том и Линкольновы поля, как пара неукротимых скакунов, впрягаются в колесницу воображения мистера Снегсби, причем правит ею мистер Баккет, а сидят в ней Джо и мистер Талкингхорн, и все они вместе день-деньской кружатся с бешеной скоростью по писчебумажной лавке.
Even in the little front kitchen where the family meals are taken, it rattles away at a smoking pace from the dinner-table, when Mr. Snagsby pauses in carving the first slice of the leg of mutton baked with potatoes and stares at the kitchen wall.	Даже в кухоньке, где обедает и ужинает все семейство, колесница эта громыхает и мчится во весь опор, отъехав от обеденного стола как раз в ту минуту, когда мистер Снегсби, отрезавший первый кусок от бараньей ноги, зажаренной с картофелем, ни с того ни с сего вдруг застывает, устремляя пристальный взор на кухонную стену.
Mr. Snagsby cannot make out what it is that he has had to do with.	Мистер Снегсби никак не может взять в толк, во что он оказался замешанным.
Something is wrong somewhere, but what something, what may come of it, to whom, when, and from which unthought of and unheard of quarter is the puzzle of his life.	Что-то и где-то неладно, но что именно и что из этого может получиться - для кого именно, когда именно, с какой нежданной-негаданной стороны, -вот над чем он все время ломает себе голову.
His remote impressions of the robes and coronets, the stars and garters, that sparkle through the surface-dust of Mr. Tulkinghorn's chambers; his veneration for the mysteries presided over by that best and closest of his customers, whom all the Inns of Court, all Chancery Lane, and all the legal neighbourhood agree to hold in awe; his remembrance of Detective Mr. Bucket with his forefinger and his confidential manner, impossible to be evaded or declined, persuade him that he is a party to some dangerous secret without knowing what it is.	Ему смутно мерещатся мантии и короны пэров, орденские звезды и подвязки, сверкающие сквозь слой пыли в конторе мистера Талкингхорна; он благоговеет перед тайнами, подведомственными этому лучшему и самому замкнутому из его клиентов, к которому все Судебные Инны, вся Канцлерская улица и весь прилегающий к ним юридический мир относятся с почтительным страхом; он вспоминает о сыщике, мистере Баккете, его указательном пальце и его фамильярности, которой нельзя ни избежать, ни отклонить, и все это убеждает мистера Снегсби в том, что он причастен к какой-то опасной тайне, не зная, к какой именно.
And it is the fearful peculiarity of this condition that, at any hour of his daily life, at any opening of the shop-door, at any pull of the bell, at any entrance of a messenger, or any delivery of a letter, the secret may take air and fire, explode, and blow up--Mr. Bucket only knows whom.	И это чревато грозными последствиями, - ведь в любой час любого дня его жизни, всякий раз как открывается дверь лавки, всякий раз как звонит звонок, всякий раз как входит посыльный, всякий раз как приносят письмо, тайна может открыться, вспыхнуть, взорваться и разорвать на куски... один мистер Баккет знает - кого.
For which reason, whenever a man unknown comes into the shop (as many men unknown do) and says,	Поэтому стоит какому-нибудь незнакомому человеку войти в лавку (а таких незнакомцев приходит много) и произнести
"Is Mr. Snagsby in?" or words to that innocent effect, Mr. Snagsby's heart knocks hard at his guilty breast.	"Мистер Снегсби дома?" - или другие столь же безобидные слова, как сердце мистера Снегсби начинает громко стучать в его преступной груди.

He undergoes so much from such inquiries that when they are made by boys he revenges himself by flipping at their ears over the counter and asking the young dogs what they mean by it and why they can't speak out at once?	Подобные вопросы задевают его за живое, и если их задают мальчишки, он мстит за себя тем, что, перегнувшись через прилавок, дерет их за уши, спрашивая этих щенков, на что, собственно, они намекают и почему сразу же не выкладывают все начисто?
More impracticable men and boys persist in walking into Mr. Snagsby's sleep and terrifying him with unaccountable questions, so that often when the cock at the little dairy in Cursitor Street breaks out in his usual absurd way about the morning, Mr. Snagsby finds himself in a crisis of nightmare, with his little woman shaking him and saying	Другие, более неподатливые мужчины и мальчишки упорно преследуют мистера Снегсби в сновидениях и приводят его в ужас неразрешимыми вопросами; так что, когда петух в маленькой молочной на Карситор-стрит поднимает свой нелепый крик по поводу наступления утра, мистер Снегсби мечется во сне, терзаемый кошмарами, а "крошечка" расталкивает его, бормоча:
"What's the matter with the man!"	"Да что же с ним такое творится?"
The little woman herself is not the least item in his difficulty.	Сама "крошечка" отнюдь не последняя спица в колеснице его неприятностей.
To know that he is always keeping a secret from her, that he has under all circumstances to conceal and hold fast a tender double tooth, which her sharpness is ever ready to twist out of his head, gives Mr. Snagsby, in her dentistical presence, much of the air of a dog who has a reservation from his master and will look anywhere rather than meet his eye.	Он ни на миг не может забыть, что скрывает от нее некую тайну и обязан во что бы то ни стало молчать про этот свой больной зуб мудрости, который супруга того и гляди выдернет у него с зубодерской ловкостью, а потому он в ее присутствии весьма напоминает собаку, которая напроказила тайком от хозяина и, глядя по сторонам, упорно отводит от него глаза, чтобы не встретить его испытующего взора.
These various signs and tokens, marked by the little woman, are not lost upon her.	Не зря подмечает "крошечка" все эти разнообразные признаки и приметы.
They impel her to say,	Они внушают ей догадку:
"Snagsby has something on his mind!"	"У Снегсби что-то на уме!"
And thus suspicion gets into Cook's Court, Cursitor Street.	И вот в Кукс-Корт, что выходит на Карситор-стрит, вторгается подозрение.
From suspicion to jealousy, Mrs. Snagsby finds the road as natural and short as from Cook's Court to Chancery Lane.	Путь от подозрения к ревности столь же прост и краток для миссис Снегсби, как путь от Кукс-Корта до Канцлерской улицы.
And thus jealousy gets into Cook's Court, Cursitor Street.	И вот в Кукс-Корт, что выходит на Карситор-стрит, вторгается ревность.
Once there (and it was always lurking thereabout), it is very active and nimble in Mrs. Snagsby's breast, prompting her to nocturnal examinations of Mr. Snagsby's pockets; to secret perusals of Mr. Snagsby's letters; to private researches in the day book and ledger, till, cash-box, and iron safe; to watchings at windows, listenings behind doors, and a general putting of this and that together by the wrong end.	А попав сюда, ревность (которая, кстати сказать, давно уж блуждала где-то поблизости) становится весьма деятельной и расторопной и, поселившись в груди миссис Снегсби, побуждает эту особу обшаривать по ночам карманы мистера Снегсби, тайно прочитывать его письма, самолично проверять торговый дневник и бухгалтерскую книгу, обыскивать кассу, денежную шкатулку и несгораемый шкаф, подсматривать в окна, подслушивать за дверьми, а затем связывать одно наблюдение с другим, только не тем концом, каким следует.

Mrs. Snagsby is so perpetually on the alert that the house becomes ghostly with creaking boards and rustling garments.	Миссис Снегсби все время настороже, так что в комнатах то и дело слышится скрип половиц и шуршание тканей - точь-в-точь, как в "доме с привидениями".
The 'prentices think somebody may have been murdered there in bygone times.	Подмастерья уже подумывают - а не укокошили ли здесь кого-нибудь в старину?
Guster holds certain loose atoms of an idea (picked up at Tooting, where they were found floating among the orphans) that there is buried money underneath the cellar, guarded by an old man with a white beard, who cannot get out for seven thousand years because he said the Lord's Prayer backwards.	Гуся же, вспоминая отрывки одного предания (слышанного ею в Тутинге, где оно рассказывалось в компании детей-сирот), полагает, что в погребе зарыты деньги и их сторожит белобородый старец, который вот уже семь тысяч лет не может выйти на свет божий потому, что однажды прочитал "Отче наш" не с начала до конца, а наоборот.
"Who was Nimrod?" Mrs. Snagsby repeatedly inquires of herself.	"Кто был Нимрод?" - непрестанно спрашивает себя миссис Снегсби.
"Who was that lady--that creature?	"Кто была рта леди... эта тварь?
And who is that boy?"	И кто такой этот мальчишка?"
Now, Nimrod being as dead as the mighty hunter whose name Mrs. Snagsby has appropriated, and the lady being unproducible, she directs her mental eye, for the present, with redoubled vigilance to the boy.	Но "Нимрод" умер, как и тот могучий охотник, чьим именем прозвала миссис Снегсби покойного переписчика, а леди недосягаема; поэтому миссис Снегсби пока что с удвоенной бдительностью устремляет свой умственный взор на мальчишку.
"And who," quoth Mrs. Snagsby for the thousand and first time, "is that boy?	"Так кто же, - в тысячу первый раз твердит миссис Снегсби, - кто же такой этот мальчишка?
Who is that--!" And there Mrs. Snagsby is seized with an inspiration.	Кто такой..." И вдруг вдохновение осеняет миссис Снегсби.
He has no respect for Mr. Chadband.	Мальчишка ничуть не уважает мистера Чедбенда.
No, to be sure, and he wouldn't have, of course.	Нет, конечно, да и не станет уважать.
Naturally he wouldn't, under those contagious circumstances.	Понятно, не станет, если ему подают дурной пример.
He was invited and appointed by Mr. Chadband--why, Mrs. Snagsby heard it herself with her own ears!--to come back, and be told where he was to go, to be addressed by Mr. Chadband; and he never came!	Мистер Чедбенд позвал его к себе, назначил ему день, когда прийти, - миссис Снегсби сама это слышала, своими ушами! - и велел снова явиться сюда и узнать, куда ему надо направиться, чтобы выслушать поучение; а мальчишка не пришел!
Why did he never come?	Почему он не пришел?
Because he was told not to come.	Потому что кто-то запретил ему приходить.
Who told him not to come?	А кто запретил ему приходить?
Who?	Кто?
Ha, ha!	Ха-ха!
Mrs. Snagsby sees it all.	Миссис Снегсби все насквозь видит.

But happily (and Mrs. Snagsby tightly shakes her head and tightly smiles) that boy was met by Mr. Chadband yesterday in the streets; and that boy, as affording a subject which Mr. Chadband desires to improve for the spiritual delight of a select congregation, was seized by Mr. Chadband and threatened with being delivered over to the police unless he showed the reverend gentleman where he lived and unless he entered into, and fulfilled, an undertaking to appear in Cook's Court to-morrow night, "to--mor--row--night," Mrs. Snagsby repeats for mere emphasis with another tight smile and another tight shake of her head; and to-morrow night that boy will be here, and to-morrow night Mrs. Snagsby will have her eye upon him and upon some one else; and oh, you may walk a long while in your secret ways (says Mrs. Snagsby with haughtiness and scorn), but you can't blind ME!	Но, к счастью (тут миссис Снегсби загадочно улыбается и загадочно качает головой), мистер Чедбенд встретил вчера этого мальчишку на улице, и так как мальчишка - подходящий экземпляр для мистера Чедбенда, который желает преподать ему наставление ради духовной услады своей избранной паствы, - то мистер Чедбенд схватил его и пригрозил выдать полиции, если тот не скажет его преподобию, где он проживает, и не обещает или не выполнит обещания явиться в Кукс-Корт завтра вечером... "за-а-втра ве-че-ром", повторяет миссис Снегсби для пущей выразительности и опять загадочно улыбается и загадочно качает головой; и завтра вечером мальчишка будет здесь, и завтра вечером миссис Снегсби будет зорко следить за ним и еще кое за кем, и - боже ты мой! - можешь секретничать сколько угодно (говорит миссис Снегсби надменно и презрительно), но тебе не удастся отвести глаза мне!
Mrs. Snagsby sounds no timbrel in anybody's ears, but holds her purpose quietly, and keeps her counsel.	Миссис Снегсби никому ничего не выбалтывает, но преследует свою цель втихомолку и хранит молчание.
To-morrow comes, the savoury preparations for the Oil Trade come, the evening comes.	И вот приходит "завтрашний день", приходят вкусные яства - сырье для производства "ворвани", и вечер приходит тоже.
Comes Mr. Snagsby in his black coat; come the Chadbands; come (when the gorging vessel is replete) the 'prentices and Guster, to be edified; comes at last, with his slouching head, and his shuffle backward, and his shuffle forward, and his shuffle to the right, and his shuffle to the left, and his bit of fur cap in his muddy hand, which he picks as if it were some mangy bird he had caught and was plucking before eating raw, Jo, the very, very tough subject Mr. Chadband is to improve.	Приходит мистер Снегсби в черном сюртуке; приходят Чедбенды; приходят (когда прожорливое судно уже нагружено до отказа) подмастерья и Гуся, чтобы выслушать поучение; приходит, наконец, вихрастый мальчишка и дергается назад, дергается вперед, дергается вправо, дергается влево, сжимает грязной рукой рваную меховую шапку и теребит ее, словно какую-то паршивую птицу, которую он поймал и ощипывает, прежде чем съесть в сыром виде, -короче говоря, приходит Джо, очень, очень тупой малый, которому мистер Чедбенд намерен преподать наставление.
Mrs. Snagsby screws a watchful glance on Jo as he is brought into the little drawing-room by Guster.	Гуся приводит Джо в маленькую гостиную, и миссис Снегсби сверлит его бдительным взором.
He looks at Mr. Snagsby the moment he comes in.	Не успел он войти, как взглянул на мистера Снегсби.
Aha!	Ага!
Why does he look at Mr. Snagsby?	Почему он взглянул на мистера Снегсби?
Mr. Snagsby looks at him.	Мистер Снегсби смотрит на Джо.
Why should he do that, but that Mrs. Snagsby sees it all?	Казалось бы, зачем ему смотреть на Джо; но миссис Снегсби все насквозь видит.

Why else should that look pass between them, why else should Mr. Snagsby be confused and cough a signal cough behind his hand?	А если она не права, так с какой стати им переглядываться? С какой стати мистеру Снегсби смущаться и кашлять в руку предостерегающим кашлем?
It is as clear as crystal that Mr. Snagsby is that boy's father.	Ясно, как день, что мистер Снегсби отец этого мальчишки.
"Peace, my friends," says Chadband, rising and wiping the oily exudations from his reverend visage.	- Мир вам, друзья мои, - изрекает Чедбенд, поднимаясь и отирая жировые выделения со своего преподобного лика.
"Peace be with us!	- Да снизойдет на нас мир!
My friends, why with us?	Друзья мои, почему на нас?
Because," with his fat smile, "it cannot be against us, because it must be for us; because it is not hardening, because it is softening; because it does not make war like the hawk, but comes home unto us like the dove.	А потому, - и он расплывается в елейной улыбке, -что мир не может быть против нас, ибо он за нас; ибо он не ожесточает, но умягчает; ибо он не налетает подобно ястребу, но слетает на нас подобно голубю.
Therefore, my friends, peace be with us!	А посему мир нам, друзья мои!
My human boy, come forward!"	Юный отпрыск рода человеческого, подойди!
Stretching forth his flabby paw, Mr. Chadband lays the same on Jo's arm and considers where to station him.	Протянув вперед свою пухлую лапу, мистер Чедбенд кладет ее на плечо Джо, раздумывая, куда бы ему поставить мальчика.
Jo, very doubtful of his reverend friend's intentions and not at all clear but that something practical and painful is going to be done to him, mutters,	Джо, относясь весьма подозрительно к намерениям своего преподобного друга и отнюдь не уверенный, что с ним не сыграют какой-нибудь злой шутки, бормочет:
"You let me alone.	- Пустите, не трогайте меня.
I never said nothink to you.	Я вам слова худого не сказал.
You let me alone."	Пустите.
"No, my young friend," says Chadband smoothly, "I will not let you alone.	- Нет, юный друг мой, - вкрадчиво произносит Чедбенд, - я тебя не отпущу.
And why?	А почему?
Because I am a harvest-labourer, because I am a toiler and a moiler, because you are delivered over unto me and are become as a precious instrument in my hands.	Потому что я жнец, потому что я труженик и мученик, потому что ты ниспослан мне и сделался драгоценным орудием в руках моих.
My friends, may I so employ this instrument as to use it to your advantage, to your profit, to your gain, to your welfare, to your enrichment!	Друзья мои, дозволено ли мне будет употребить сие орудие ради вашего блага, ради вашей пользы, ради вашей выгоды, ради вашего благополучия, ради вашего обогащения?
My young friend, sit upon this stool."	Юный друг мой, сядь на эту скамеечку.
Jo, apparently possessed by an impression that the reverend gentleman wants to cut his hair, shields his head with both arms and is got into the required position with great difficulty and every possible manifestation of reluctance.	Джо, видимо опасаясь, как бы его преподобие не вздумал остричь ему волосы, защищает голову обеими руками, но его заставляют сесть на скамейку, хоть и с большим трудом, так как он сопротивляется изо всех сил.

When he is at last adjusted like a lay-figure, Mr. Chadband, retiring behind the table, holds up his bear's-paw and says,	Когда его, наконец, водворили, как манекен, на скамейку, мистер Чедбенд, отступив за стол, поднимает свою медвежью лапу и произносит:
"My friends!"	- Друзья мои!
This is the signal for a general settlement of the audience.	Это - сигнал для слушателей, призывающий их сосредоточиться.
The 'prentices giggle internally and nudge each other.	Подмастерья, хихикая, подталкивают друг друга локтем.
Guster falls into a staring and vacant state, compounded of a stunned admiration of Mr. Chadband and pity for the friendless outcast whose condition touches her nearly.	Гуся невидящим взором уставилась в пространство, и ее ошеломленное восхищение мистером Чедбендом смешивается с жалостью к одинокому отщепенцу, горькая доля которого глубоко ее трогает.
Mrs. Snagsby silently lays trains of gunpowder.	Миссис Снегсби втихомолку начиняет порохом свои орудия.
Mrs. Chadband composes herself grimly by the fire and warms her knees, finding that sensation favourable to the reception of eloquence.	Миссис Чедбенд мрачно усаживается поближе к огню и греет колени, находя, что в тепле лучше ценишь красноречие.
It happens that Mr. Chadband has a pulpit habit of fixing some member of his congregation with his eye and fatly arguing his points with that particular person, who is understood to be expected to be moved to an occasional grunt, groan, gasp, or other audible expression of inward working, which expression of inward working, being echoed by some elderly lady in the next pew and so communicated like a game of forfeits through a circle of the more fermentable sinners present, serves the purpose of parliamentary cheering and gets Mr. Chadband's steam up.	Надо сказать, что мистер Чедбенд усвоил ораторскую привычку церковных проповедников устремлять пристальный взор на кого-либо из членов паствы и излагать свои доводы, обращаясь именно к этому лицу, в надежде, что оно будет время от времени откликаться на проповедь, издавая стон, вздох, возглас или другой доступный слуху знак глубокого душевного волнения, каковой знак, повторенный какой-нибудь пожилой особой на соседней скамье и затем, как при игре в фанты, всем кругом наиболее впечатлительных из присутствующих грешников, вызовет, как в парламенте, ряд одобрительных восклицаний и даст возможность самому мистеру Чедбенду развести пары.
From mere force of habit, Mr. Chadband in saying	И мистер Чедбенд, произнося обращение:
"My friends!" has rested his eye on Mr. Snagsby and proceeds to make that ill-starred stationer, already sufficiently confused, the immediate recipient of his discourse.	"Друзья мои!", просто по привычке случайно остановил свой взор на мистере Снегсби, превратив злосчастного владельца писчебумажной лавки, и так уже достаточно смущенного, в главного слушателя своих назиданий.
"We have here among us, my friends," says Chadband, "a Gentile and a heathen, a dweller in the tents of Tom-all-Alone's and a mover-on upon the surface of the earth.	- Среди нас, друзья мои, - начинает Чедбенд, -находится идолопоклонник и язычник, обитатель шатров Одинокого Тома, безостановочно блуждающий по поверхности земли.

We have here among us, my friends," and Mr. Chadband, untwisting the point with his dirty thumb-nail, bestows an oily smile on Mr. Snagsby, signifying that he will throw him an argumentative back-fall presently if he be not already down, "a brother and a boy.	Среди нас, друзья мои, - тут мистер Чедбенд, дабы подчеркнуть свою мысль, вращает большой палец с грязным ногтем, удостоив мистера Снегсби елейной улыбкой, означающей, что проповедник вскоре повергнет ниц слушателя своими доводами, если только тот еще не повергнут, - среди нас, друзья мои, находится наш младший собрат.
Devoid of parents, devoid of relations, devoid of flocks and herds, devoid of gold and silver and of precious stones.	Он лишен родителей, лишен родственников, лишен стад и табунов, лишен золота, и серебра, и драгоценных камней.
Now, my friends, why do I say he is devoid of these possessions?	Итак, друзья мои, почему я говорю, что он лишен этих благ?
Why?	Почему?
Why is he?"	Почему он лишен?
Mr. Chadband states the question as if he were propounding an entirely new riddle of much ingenuity and merit to Mr. Snagsby and entreating him not to give it up.	Мистер Чедбенд спрашивает все это таким тоном, словно задает мистеру Снегсби совершенно новую загадку, весьма остроумную и замысловатую, убеждая его не отказываться от попытки ее разгадать.
Mr. Snagsby, greatly perplexed by the mysterious look he received just now from his little woman--at about the period when Mr. Chadband mentioned the word parents--is tempted into modestly remarking,	Мистер Снегсби, который уже не на шутку озадачен таинственным взглядом своей "крошечки", брошенным ею на супруга примерно в тот момент, когда мистер Чедбенд произнес слово "родители", поддается искушению и скромно отвечает:
"I don't know, I'm sure, sir."	"Право, не знаю, сэр".
On which interruption Mrs. Chadband glares and Mrs. Snagsby says,	Но этими словами он прервал проповедь, и в наказание миссис Чедбенд бросает на него свирепый взгляд, а миссис Снегсби восклицает:
"For shame!"	"Постыдись!"
"I hear a voice," says Chadband; "is it a still small voice, my friends?	- Я слышу некий голос, - продолжает мистер Чедбенд. - Голос ли это совести, друзья мои?
I fear not, though I fain would hope so--"	Боюсь, что нет, хотя желал бы надеяться, чтоб он был таковым...
"Ah--h!" from Mrs. Snagsby.	(- А-ах! - вздыхает миссис Снегсби.)
"Which says,	- ...Голос, который говорит:
'I don't know.'	"Не знаю".
Then I will tell you why.	Тогда я сам вам скажу - почему.
I say this brother present here among us is devoid of parents, devoid of relations, devoid of flocks and herds, devoid of gold, of silver, and of precious stones because he is devoid of the light that shines in upon some of us.	Я говорю, что собрат, присутствующий среди нас, лишен родителей, лишен родственников, лишен стад и табунов, лишен золота, и серебра, и драгоценных камней, потому что он лишен света, который озаряет некоторых из нас.
What is that light?	Что есть этот свет?

What is it?	Что он такое?
I ask you, what is that light?"	Я спрашиваю вас, что это за свет?
Mr. Chadband draws back his head and pauses, but Mr. Snagsby is not to be lured on to his destruction again.	Откинув назад голову, мистер Чедбенд делает паузу, но мистера Снегсби уже не завлечь на путь гибели.
Mr. Chadband, leaning forward over the table, pierces what he has got to follow directly into Mr. Snagsby with the thumb-nail already mentioned.	Опираясь на стол, мистер Чедбенд наклоняется вперед и ногтем упомянутого большого пальца как бы вонзает в мистера Снегсби следующие слова:
"It is," says Chadband, "the ray of rays, the sun of suns, the moon of moons, the star of stars.	- Это, - вещает Чедбенд, - луч лучей, солнце солнц, месяц месяцев, звезда звезд.
It is the light of Terewth."	Это - свет Ии-си-тины.
Mr. Chadband draws himself up again and looks triumphantly at Mr. Snagsby as if he would be glad to know how he feels after that.	Мистер Чедбенд выпрямляется опять и торжествующе смотрит на мистера Снегсби, словно желая знать, как чувствует себя его слушатель после этих слов.
"Of Terewth," says Mr. Chadband, hitting him again.	- Ии-си-тина! - повторяет мистер Чедбенд, снова пронзая мистера Снегсби.
"Say not to me that it is NOT the lamp of lamps.	- Не утверждайте, что это не есть светильник светильников.
I say to you it is.	Говорю вам, это так.
I say to you, a million of times over, it is.	Говорю вам миллион раз, это так.
It is!	Так!
I say to you that I will proclaim it to you, whether you like it or not; nay, that the less you like it, the more I will proclaim it to you.	Говорю вам, что буду провозвещать это вам, хотите вы или не хотите... нет, чем меньше вы этого хотите, тем громче я буду провозвещать вам это.
With a speaking-trumpet!	Я буду трубить в трубы!
I say to you that if you rear yourself against it, you shall fall, you shall be bruised, you shall be battered, you shall be flawed, you shall be smashed."	Говорю вам, что, если вы восстанете против этого, вы падете, вы будете сломлены, вы будете раздавлены, вы будете раздроблены, вы будете разбиты вдребезги.
The present effect of this flight of oratory--much admired for its general power by Mr. Chadband's followers--being not only to make Mr. Chadband unpleasantly warm, but to represent the innocent Mr. Snagsby in the light of a determined enemy to virtue, with a forehead of brass and a heart of adamant, that unfortunate tradesman becomes yet more disconcerted and is in a very advanced state of low spirits and false position when Mr. Chadband accidentally finishes him.	Этот поток красноречия, сила которого вызывает глубокое восхищение у последователей мистера Чедбенда, не только приводит к тому, что мистер Чедбенд неприятно обливается потом, но и выставляет ни в чем не повинного мистера Снегсби заядлым врагом добродетели с медным лбом и каменным сердцем, отчего несчастный торговец теряется еще больше и, придя в самое угнетенное состояние духа, чувствует, что попал в какое-то фальшивое положение; но тут мистер Чедбенд приканчивает его смертельным ударом.

"My friends," he resumes after dabbing his fat head for some time-- and it smokes to such an extent that he seems to light his pocket- handkerchief at it, which smokes, too, after every dab--"to pursue the subject we are endeavouring with our lowly gifts to improve, let us in a spirit of love inquire what is that Terewth to which I have alluded.	- Друзья мои! - начинает он снова после того, как некоторое время отирал платком потную голову, от которой валит столь горячий пар, что платок, должно быть, нагревается и тоже извергает клубы пара после каждого прикосновения к голове. -Преследуя цель, которой мы стремимся достигнуть при помощи слабых наших дарований, попытаемся же в духе любви определить, что есть Ии-си-тина, о коей я говорю.
For, my young friends," suddenly addressing the 'prentices and Guster, to their consternation, "if I am told by the doctor that calomel or castor-oil is good for me, I may naturally ask what is calomel, and what is castor-oil.	Ибо, юные друзья мои, - неожиданно обращается он к подмастерьям и Гусе, приводя их в оцепенелое замешательство, - если лекарь пропишет мне каломель или касторовое масло, я, натурально, имею право спросить: что есть каломель и что есть касторовое масло?
I may wish to be informed of that before I dose myself with either or with both.	Я имею право узнать это, прежде чем приму одно из этих лекарств или оба сразу.
Now, my young friends, what is this Terewth then?	Итак, юные друзья мои, что же в таком случае есть Ии-си-тина?
Firstly (in a spirit of love), what is the common sort of Terewth--the working clothes--the every-day wear, my young friends?	Во-первых (в духе любви), юные друзья мои, что есть обычная Ии-си-тина, - обычная, подобно рабочей одежде, подобно будничному платью?
Is it deception?" "Ah--h!" from Mrs. Snagsby.	Есть ли это ложь? (А-ах! - вздыхает миссис Снегсби.)
"Is it suppression?"	- Есть ли это умолчание?
A shiver in the negative from Mrs. Snagsby.	(Миссис Снегсби трепещет в знак отрицания.)
"Is it reservation?" A shake of the head from Mrs. Snagsby--very long and very tight.	- Есть ли это мысленная оговорка? (Миссис Снегсби качает головой очень медленно и с чрезвычайно загадочным видом.)
"No, my friends, it is neither of these.	- Нет, друзья мои, ни то, ни другое, ни третье не есть Ии-си-тина!
Neither of these names belongs to it. When this young heathen now among us--who is now, my friends, asleep, the seal of indifference and perdition being set upon his eyelids; but do not wake him, for it is right that I should have to wrestle, and to combat and to struggle, and to conquer, for his sake--when this young hardened heathen told us a story of a cock, and of a bull, and of a lady, and of a sovereign, was THAT the Terewth?	Ни одно из этих наименований для нее не подходит: Когда сей юный язычник, присутствующий ныне среди нас, - правда, сейчас он, друзья мои, заснул, так как печать равнодушия и смертных грехов легла на его веки, но не будите его, ибо надлежит мне бороться, сражаться, биться и победить ради него, - итак, когда сей юный закоренелый язычник рассказывал нам всякий вздор и чушь о том о сем, о леди, о соверене, было ли это Ии-си-тиной?
No.	Нет.
Or if it was partly, was it wholly and entirely?	И если это было ею отчасти, было ли это Ии-си-тиной целиком и вполне?
No, my friends, no!"	Нет, друзья мои, отнюдь нет!

If Mr. Snagsby could withstand his little woman's look as it enters at his eyes, the windows of his soul, and searches the whole tenement, he were other than the man he is.	Если бы мистер Снегсби выдержал взгляд своей "крошечки", который проникает в его глаза - окна его души, - и обыскивает всю его внутреннюю обитель, он был бы не таким человеком, каким родился.
He cowers and droops.	Но он не выдержал - он съежился и поник.
"Or, my juvenile friends," says Chadband, descending to the level of their comprehension with a very obtrusive demonstration in his greasily meek smile of coming a long way downstairs for the purpose, "if the master of this house was to go forth into the city and there see an eel, and was to come back, and was to call unto him the mistress of this house, and was to say,	- Или, юные друзья мои, - продолжает Чедбенд, снисходя до уровня их понимания и весьма назойливо подчеркивая елейно-кроткой улыбкой, как долго ему пришлось опускаться с высот для этой цели, - если хозяин этого дома пойдет по городу и там увидит угря и вернется и войдет к хозяйке этого дома и скажет ей:
'Sarah, rejoice with me, for I have seen an elephant!' would THAT be Terewth?"	"Сара, возрадуйся со мною, ибо я видел слона!", будет ли это Ии-си-тиной?
Mrs. Snagsby in tears.	На глазах у миссис Снегсби показываются слезы.
"Or put it, my juvenile friends, that he saw an elephant, and returning said	- Или, юные друзья мои, предположим, что он видел слона, а вернувшись, сказал:
'Lo, the city is barren, I have seen but an eel,' would THAT be Terewth?"	"Слушайте, город опустел, я видел только угря!", будет ли это Ии-си-тиной?
Mrs. Snagsby sobbing loudly.	Миссис Снегсби громко всхлипывает.
"Or put it, my juvenile friends," said Chadband, stimulated by the sound, "that the unnatural parents of this slumbering heathen--for parents he had, my juvenile friends, beyond a doubt--after casting him forth to the wolves and the vultures, and the wild dogs and the young gazelles, and the serpents, went back to their dwellings and had their pipes, and their pots, and their flutings and their dancings, and their malt liquors, and their butcher's meat and poultry, would THAT be Terewth?"	- Или же, юные друзья мои, - продолжает Чедбенд, подстрекаемый этими звуками, -предположим, что бесчеловечные родители сего уснувшего язычника - ибо родители у него были, юные друзья мои, сие не внушает сомнения, -предположим, что родители, покинув его на съедение волкам и стервятникам, бешеным псам, юным газелям и змеям, вернулись в свои обиталища и принялись за свои трубки и кубки, за свои флейты и пляски, за свои хмельные напитки, и говядину, и домашнюю птицу, будет ли это Ии-си-тиной?
Mrs. Snagsby replies by delivering herself a prey to spasms, not an unresisting prey, but a crying and a tearing one, so that Cook's Court re-echoes with her shrieks.	На этот вопрос миссис Снегсби отвечает тем, что становится жертвой судорог, - жертвой не смиренной, но рыдающей и вопящей, да так пронзительно, что весь Кукс-Корт звенит от ее воплей.
Finally, becoming cataleptic, she has to be carried up the narrow staircase like a grand piano.	В конце концов она падает в обморок, и ее приходится тащить наверх по узкой лесенке тем же способом, каким переносят рояли.

After unspeakable suffering, productive of the utmost consternation, she is pronounced, by expresses from the bedroom, free from pain, though much exhausted, in which state of affairs Mr. Snagsby, trampled and crushed in the piano-forte removal, and extremely timid and feeble, ventures to come out from behind the door in the drawing-room.	Страдания ее неописуемы и производят ошеломляющее впечатление на всех присутствующих; но вот курьеры, прибывшие из спальни, докладывают, что муки страдалицы прекратились, - она только совсем обессилела, - и мистер Снегсби, затисканный и помятый во время переноски "рояля", донельзя оробевший и ослабевший, отваживается выглянуть из-за двери и войти в гостиную.
All this time Jo has been standing on the spot where he woke up, ever picking his cap and putting bits of fur in his mouth.	Все это время Джо сидел на том месте, где проснулся, непрестанно теребя свою шапку и засовывая клочки меха в рот.
He spits them out with a remorseful air, for he feels that it is in his nature to be an unimprovable reprobate and that it's no good HIS trying to keep awake, for HE won't never know nothink.	Он выплевывает их с покаянным видом, чувствуя себя от природы неисправимым, закоренелым грешником, которому, значит, незачем и стараться не спать, потому что он-то уж все равно никогда ничего знать не будет.
Though it may be, Jo, that there is a history so interesting and affecting even to minds as near the brutes as thine, recording deeds done on this earth for common men, that if the Chadbands, removing their own persons from the light, would but show it thee in simple reverence, would but leave it unimproved, would but regard it as being eloquent enough without their modest aid—it might hold thee awake, and thou might learn from it yet!	Но, может быть, Джо, есть на свете книга интересная и трогательная даже для существ, столь близких к животным, как ты, - книга, повествующая о делах, совершенных на этой земле ради простых людей, - и если бы Чедбенды, перестав заслонять собой ее свет, только указали тебе на нее в простодушном благоговении, не стремясь ее приукрасить - ибо она достаточно красноречива и без их жалкой помощи, - ты, возможно, и не заснул бы, ты даже нашел бы в ней, чему поучиться!
Jo never heard of any such book.	Джо никогда не слыхал о такой книге.
Its compilers and the Reverend Chadband are all one to him, except that he knows the Reverend Chadband and would rather run away from him for an hour than hear him talk for five minutes.	Что ее творцы, что его преподобие Чедбенд - это для Джо "все едино"; но его преподобие Чедбенда Джо знает хорошо и скорей согласился бы бежать от него в течение целого часа, чем пять минут кряду слушать его суесловие.
"It an't no good my waiting here no longer," thinks Jo.	"Незачем мне тут больше околачиваться, - думает Джо.
"Mr. Snagsby an't a-going to say nothink to me to-night."	- Нынче вечером мистеру Снегсби не до меня".
And downstairs he shuffles.	И Джо, волоча ноги, спускается к выходу.
But downstairs is the charitable Guster, holding by the handrail of the kitchen stairs and warding off a fit, as yet doubtfully, the same having been induced by Mrs. Snagsby's screaming.	Но внизу стоит добросердечная Г уся, уцепившись руками за перила кухонной лестницы и едва удерживаясь от грозящего ей припадка, - так ее расстроили вопли миссис Снегсби.
She has her own supper of bread and cheese to hand to Jo, with whom she ventures to interchange a word or so for the first time.	Свой ужин, состоящий из хлеба и сыра, она отдает Джо, с которым впервые осмеливается перекинуться несколькими словами.
"Here's something to eat, poor boy," says Guster.	- На вот тебе, покушай, бедный мальчуган, -говорит Гуся.

"Thank'ee, mum," says Jo.	- Премного благодарен, сударыня, - отзывается Дж°.
"Are you hungry?"	- Небось есть хочется?
"Jist!" says Jo.	- Еще бы! - отвечает Джо.
"What's gone of your father and your mother, eh?"	- А куда девались твои отец с матерью, а?
Jo stops in the middle of a bite and looks petrified.	Джо перестает жевать и стоит столбом.
For this orphan charge of the Christian saint whose shrine was at Tooting has patted him on the shoulder, and it is the first time in his life that any decent hand has been so laid upon him.	Ведь Гуся, эта сиротка, питомица христианского святого, чей храм находится в Тутинге, погладила Джо по плечу, - первый раз в жизни он почувствовал, что до него дотронулась рука порядочного человека.
"I never know'd nothink about 'em," says Jo.	- Не знаю я про них ничего, - говорит Джо.
"No more didn't I of mine," cries Guster.	- Я тоже не знаю про своих! - восклицает Гуся.
She is repressing symptoms favourable to the fit when she seems to take alarm at something and vanishes down the stairs.	Она подавляет в себе симптомы близкого припадка, по вдруг пугается чего-то и, сбежав с лестницы, исчезает.
"Jo," whispers the law-stationer softly as the boy lingers on the step.	- Джо! - тихо шепчет мистер Снегсби мальчику, остановившемуся на ступеньке.
"Here I am, Mr. Snagsby!"	- Да, мистер Снегсби.
"I didn't know you were gone--there's another half-crown, Jo.	-Я не заметил, как ты ушел... вот тебе еще полкроны, Джо.
It was quite right of you to say nothing about the lady the other night when we were out together.	Очень хорошо, что ты ничего не сказал о той леди, которую мы с тобой видели на днях.
It would breed trouble.	Вышло бы худо.
You can't be too quiet, Jo."	Ни в коем случае не проболтайся, Джо.
"I am fly, master!"	- Ну, я пошел, хозяин.
And so, good night.	Итак, спокойной ночи.
A ghostly shade, frilled and night-capped, follows the law- stationer to the room he came from and glides higher up.	Призрачная тень в белье с оборками и ночном чепце следует за владельцем писчебумажной лавки, проникает в комнату, из которой он вышел, и скользит наверх.
And henceforth he begins, go where he will, to be attended by another shadow than his own, hardly less constant than his own, hardly less quiet than his own.	И отныне, куда бы он ни направился, его провожает не только его тень, но и чья-то другая, и эта другая тень следует за ним почти так же неотступно, почти так же бесшумно, как его собственная.
And into whatsoever atmosphere of secrecy his own shadow may pass, let all concerned in the secrecy beware!	И в какую бы тайну ни проникла его собственная тень, все, замешанные в эту тайну, берегитесь!
For the watchful Mrs. Snagsby is there too--bone of his bone, flesh of his flesh, shadow of his shadow.	Знайте, что бдительная миссис Снегсби тут как тут - кость от его кости, плоть от его плоти, тень от его тени.
CHAPTER XXVI	Глава XXVI

Sharpshooters	Меткие стрелки
Wintry morning, looking with dull eyes and sallow face upon the neighbourhood of Leicester Square, finds its inhabitants unwilling to get out of bed.	Зимнее утро обратило свой бледный лик к окружающим Лестер-сквер кварталам и мутными очами видит, что местным жителям не хочется вылезать из постелей.
Many of them are not early risers at the brightest of times, being birds of night who roost when the sun is high and are wide awake and keen for prey when the stars shine out.	Впрочем, тут очень многие никогда не встают спозаранку даже в самую ясную погоду, ибо это не ранние пташки, а ночные птицы, и когда солнце стоит высоко, они спят на насесте, а когда сияют звезды, смотрят в оба и подстерегают добычу.
Behind dingy blind and curtain, in upper story and garret, skulking more or less under false names, false hair, false titles, false jewellery, and false histories, a colony of brigands lie in their first sleep.	За выцветшими, грязными ставнями и занавесками, на верхних этажах и в мансардах, более или менее искусно скрываясь под фальшивыми именами, фальшивыми волосами, фальшивыми титулами, фальшивыми драгоценностями и фальшивыми биографиями, целая колония бандитов спит первым сном.
Gentlemen of the green-baize road who could discourse from personal experience of foreign galleys and home treadmills; spies of strong governments that eternally quake with weakness and miserable fear, broken traitors, cowards, bullies, gamesters, shufflers, swindlers, and false witnesses; some not unmarked by the branding-iron beneath their dirty braid; all with more cruelty in them than was in Nero, and more crime than is in Newgate.	Это "рыцари зеленого стола" - шулеры, - которые могут немало порассказать об иностранных галерах и отечественных ступальных колесах, зная их по личному опыту; это шпионы могущественных правительств, вечно дрожащие от жалкого страха и малодушия; это гнусные предатели, трусы, дуэлисты, бреттеры, картежники, жулики, мошенники, лжесвидетели, и некоторые из них прячут под грязными космами клейма, и все они кровожадней Нерона и преступнее заключенных в Ньюгетской тюрьме.
For howsoever bad the devil can be in fustian or smock-frock (and he can be very bad in both), he is a more designing, callous, and intolerable devil when he sticks a pin in his shirt-front, calls himself a gentleman, backs a card or colour, plays a game or so of billiards, and knows a little about bills and promissory notes than in any other form he wears.	Но как ни порочен дьявол, когда он носит бумазейное платье или рабочую блузу (а дьявол может быть очень порочным и в этом наряде), и в какой бы другой личине он ни являлся, он особенно коварен, черств и несносен, когда вкалывает булавку в манишку, называет себя джентльменом, имеет визитные карточки и знаки отличия, поигрывает на бильярде и знает толк в векселях и заемных письмах.
And in such form Mr. Bucket shall find him, when he will, still pervading the tributary channels of Leicester Square.	В этой личине он все еще обитает на улицах, ведущих к Лестер-скверу, и мистер Баккет разыщет его там, когда найдет нужным.
But the wintry morning wants him not and wakes him not.	Но зимнему утру он не нужен, и его оно не будит.
It wakes Mr. George of the shooting gallery and his familiar.	Зато оно разбудило мистера Джорджа и его закадычного друга в "Галерее-Тире".
They arise, roll up and stow away their mattresses.	Они встают, скатывают и убирают свои тюфяки.

Mr. George, having shaved himself before a looking-glass of minute proportions, then marches out, bare-headed and bare-chested, to the pump in the little yard and anon comes back shining with yellow soap, friction, drifting rain, and exceedingly cold water.	Мистер Джордж, побрившись перед крошечным зеркальцем, марширует с обнаженной головой и обнаженной грудью к колодцу во дворике и вскоре возвращается, сияя после мытья желтым мылом, обливанья ледяной водой и растиранья.
As he rubs himself upon a large jack-towel, blowing like a military sort of diver just come up, his hair curling tighter and tighter on his sunburnt temples the more he rubs it so that it looks as if it never could be loosened by any less coercive instrument than an iron rake or a curry-comb--as he rubs, and puffs, and polishes, and blows, turning his head from side to side the more conveniently to excoriate his throat, and standing with his body well bent forward to keep the wet from his martial legs, Phil, on his knees lighting a fire, looks round as if it were enough washing for him to see all that done, and sufficient renovation for one day to take in the superfluous health his master throws off.	Пока он вытирается широким купальным полотенцем, фыркая, словно какой-то воинственный водолаз, только что вынырнувший из воды, - причем жесткие его волосы вьются на загорелых висках тем круче, чем сильней он их трет, так что их, пожалуй, невозможно расчесать иначе, как железными граблями или конской скребницей, - пока он вытирается, фыркает, растирается и отдувается, поворачивая голову из стороны в сторону, чтобы посуше вытереть шею, и резко наклоняясь вперед, чтобы не замочить своих солдатских ног, Фил, стоя на коленях, разводит огонь в камине с таким видом, словно наблюдать всю эту процедуру для него все равно, что вымыться самому, и словно излишек здоровья, которым пышет хозяин, передается ему, Филу, и достаточно восстанавливает его силы хотя бы на один день.
When Mr. George is dry, he goes to work to brush his head with two hard brushes at once, to that unmerciful degree that Phil, shouldering his way round the gallery in the act of sweeping it, winks with sympathy.	Вытершись досуха, мистер Джордж принимается скрести себе голову двумя жесткими щетками сразу, и - так беспощадно, что Фил, который подметает пол, задевая плечом за стены, сочувственно подмигивает.
This chafing over, the ornamental part of Mr. George's toilet is soon performed.	Но вот мистер Джордж, наконец, причесался, а что касается декоративной стадии его туалета, то она завершается быстро.
He fills his pipe, lights it, and marches up and down smoking, as his custom is, while Phil, raising a powerful odour of hot rolls and coffee, prepares breakfast.	Затем он, как и в любое другое утро, набивает трубку с длинным чубуком, зажигает ее и, покуривая, шагает взад и вперед по галерее, в то время как Фил готовит завтрак, собираясь подать горячие булочки и кофе, от которых распространяется сильный запах.
He smokes gravely and marches in slow time.	Мистер Джордж курит в задумчивости и прохаживается замедленным шагом.
Perhaps this morning's pipe is devoted to the memory of Gridley in his grave.	Быть может, эта утренняя трубка посвящена памяти покойного Гридли.
"And so, Phil," says George of the shooting gallery after several turns in silence, "you were dreaming of the country last night?"	- Так, значит, Фил, - говорит Джордж, владелец "Галереи-Тира", сделав несколько кругов в молчании, - сегодня ты видел во сне деревню?
Phil, by the by, said as much in a tone of surprise as he scrambled out of bed.	Он говорит это, вспомнив, что Фил, вылезая из постели, удивленным тоном рассказал ему свой сон.
"Yes, guv'ner."	- Да, начальник.
"What was it like?"	- Ну, и какая ж она была?

"I hardly know what it was like, guv'ner," said Phil, considering.	- Право, не могу сказать, начальник, какая она была, - говорит Фил, подумав.
"How did you know it was the country?"	-Так почем ты знаешь, что это была деревня?
"On account of the grass, I think.	- Должно быть, потому, что там была трава.
And the swans upon it," says Phil after further consideration.	А на траве - лебеди, - отвечает Фил, опять подумав.
"What were the swans doing on the grass?"	- А что же лебеди делали на траве?
"They was a-eating of it, I expect," says Phil.	- Щипали ее, надо полагать, - отвечает Фил.
The master resumes his march, and the man resumes his preparation of breakfast.	Хозяин снова начинает шагать взад и вперед, а слуга снова принимается готовить завтрак.
It is not necessarily a lengthened preparation, being limited to the setting forth of very simple breakfast requisites for two and the broiling of a rasher of bacon at the fire in the rusty grate; but as Phil has to sidle round a considerable part of the gallery for every object he wants, and never brings two objects at once, it takes time under the circumstances.	Его работа не должна бы затягиваться - ведь нужно только очень незатейливо накрыть стол для завтрака на двоих да поджарить ломоть свиной грудинки на огне, разведенном на ржавой решетке камина; но за каждой вещью Филу приходится идти окольным путем, чуть не вокруг всей галереи, причем он никогда не приносит двух вещей сразу, так что все это берет довольно много времени.
At length the breakfast is ready. Phil announcing it, Mr. George knocks the ashes out of his pipe on the hob, stands his pipe itself in the chimney corner, and sits down to the meal.	Наконец завтрак готов, и когда Фил объявляет об этом, мистер Джордж, постучав трубкой по выступу в камине, чтобы выбить из нее пепел, ставит ее в уголок и садится завтракать.
When he has helped himself, Phil follows suit, sitting at the extreme end of the little oblong table and taking his plate on his knees. Either in humility, or to hide his blackened hands, or because it is his natural manner of eating.	Он накладывает себе еду на тарелку, и лишь после этого Фил, который сидит за длинным узким столиком напротив хозяина, следует его примеру; но он ставит тарелку себе на колени, то ли из скромности, то ли, чтобы не бросались в глаза его почерневшие руки, или просто потому, что привык есть таким манером.
"The country," says Mr. George, plying his knife and fork; "why, I suppose you never clapped your eyes on the country, Phil?"	- Да, деревня, - говорит мистер Джордж, орудуя ножом и вилкой. - А ты, Фил, ее, наверно, и не видывал?
"I see the marshes once," says Phil, contentedly eating his breakfast.	- Болото видел как-то раз, - отвечает Фил, с удовольствием уплетая завтрак.
"What marshes?"	- Какое болото?
"THE marshes, commander," returns Phil.	- Просто болото, командир, - объясняет Фил.
"Where are they?"	- Да где ж ты его видел?
"I don't know where they are," says Phil; "but I see 'em, guv'ner.	- Не помню где, - говорит Фил, - только я его видел, начальник.
They was flat.	Плоское такое.
And miste."	И все в тумане.

Governor and commander are interchangeable terms with Phil, expressive of the same respect and deference and applicable to nobody but Mr. George.	Фил называет хозяина попеременно то начальником, то командиром, выражая этим равную степень уважения и почтительности, и так называет только мистера Джорджа.
"I was born in the country, Phil."	-А я родился в деревне, Фил.
"Was you indeed, commander?"	- Да что вы, командир?
"Yes.	-Да.
And bred there."	Там и вырос.
Phil elevates his one eyebrow, and after respectfully staring at his master to express interest, swallows a great gulp of coffee, still staring at him.	Фил, подняв свою единственную бровь, с почтительным интересом смотрит на хозяина и делает огромный глоток кофе.
"There's not a bird's note that I don't know," says Mr. George. "Not many an English leaf or berry that I couldn't name. Not many a tree that I couldn't climb yet if I was put to it.	- Я знаю, как всякая птица поет, - говорит мистер Джордж, - не много найдется в Англии таких трав или ягод, каких я не мог бы назвать, не много найдется деревьев, на какие я не сумел бы влезть.
I was a real country boy, once.	Когда-то я был настоящим деревенским мальчуганом.
My good mother lived in the country."	Моя матушка жила в деревне.
"She must have been a fine old lady, guv'ner," Phil observes.	- Надо думать, она была прекрасной старушкой, начальник, - замечает Фил.
"Aye!	-Да!
And not so old either, five and thirty years ago," says Mr. George.	И не так уж она была стара... тридцать пять лет тому назад, - говорит мистер Джордж.
"But I'll wager that at ninety she would be near as upright as me, and near as broad across the shoulders."	- Но, бьюсь об заклад, что и в девяносто лет она могла бы держаться почти так же прямо, как я сейчас, да и в плечах была бы почти такой же широкой.
"Did she die at ninety, guv'ner?" inquires Phil.	- Она умерла девяноста лет, начальник? -спрашивает Фил.
"No.	- Нет.
Bosh!	Ну, ладно!
Let her rest in peace, God bless her!" says the trooper.	Оставим ее в покое, благослови ее бог! - говорит кавалерист.
"What set me on about country boys, and runaways, and good-for-nothings?	- С чего это я разболтался о деревенских мальчишках, беглецах и бездельниках?
You, to be sure!	Из-за тебя, конечно!
So you never clapped your eyes upon the country--marshes and dreams excepted.	Так, значит, ты деревни не видывал... кроме как во сне да болота наяву?
Eh?"	Так, что ли?
Phil shakes his head.	Фил качает головой.
"Do you want to see it?"	- А хотелось бы увидеть?
"N-no, I don't know as I do, particular," says Phil.	- Да нет, пожалуй, не очень, - отвечает Фил.

"The town's enough for you, eh?"	- С тебя хватит и города, а?
"Why, you see, commander," says Phil, "I ain't acquainted with anythink else, and I doubt if I ain't a-getting too old to take to novelties."	- Видите ли, командир, - объясняет Фил, - ведь я ничего другого не знаю, а насчет того, чтобы гнаться за чем-нибудь новеньким, пожалуй, уж из лет вышел.
"How old ARE you, Phil?" asks the trooper, pausing as he conveys his smoking saucer to his lips.	- А сколько же тебе лет, Фил? - спрашивает кавалерист, помолчав и поднося ко рту блюдечко, от которого идет пар.
"I'm something with a eight in it," says Phil.	- Сколько-то с восьмеркою, - отвечает Фил.
"It can't be eighty. Nor yet eighteen.	- Никак не восемьдесят, но и не восемнадцать.
It's betwixt 'em, somewheres."	Где-то между.
Mr. George, slowly putting down his saucer without tasting its contents, is laughingly beginning,	Мистер Джордж неторопливо опустил блюдечко, не прикоснувшись к его содержимому, и начинает с улыбкой:
"Why, what the deuce, Phil--" when he stops, seeing that Phil is counting on his dirty fingers.	"Что за черт, Фил...", но не доканчивает фразы, заметив, что Фил считает по своим грязным пальцам.
"I was just eight," says Phil, "agreeable to the parish calculation, when I went with the tinker.	- Мне было ровно восемь, по исчислениям приходского совета, когда я убежал с медником, -говорит Фил.
I was sent on a errand, and I see him a-sittin under a old buildin with a fire all to himself wery comfortable, and he says,	- Раз послали меня куда-то, и вижу я, сидит у какой-то лачуги медник - один у своего горна греется, - вот благодать-то! Ну, он и говорит мне:
'Would you like to come along a me, my man?'	"Не хочешь ли, паренек, побродить со мной?"
I says	Я говорю:
'Yes,' and him and me and the fire goes home to Clerkenwell together.	"Да", ну вот мы с ним да с горном и зашагали к нему домой в Клеркенуэл.
That was April Fool Day.	Это первого апреля было.
I was able to count up to ten; and when April Fool Day come round again, I says to myself,	Я тогда умел считать до десяти, и вот наступает опять первое апреля, я и говорю себе:
'Now, old chap, you're one and a eight in it.'	"Ну, брат, теперь тебе восемь и один".
April Fool Day after that, I says,	А на следующее первое апреля опять говорю себе:
'Now, old chap, you're two and a eight in it.'	"Ну, брат, теперь тебе восемь и два".
In course of time, I come to ten and a eight in it; two tens and a eight in it.	Дальше - больше, сравнялось мне восемь и один десяток, потом - восемь и два десятка.
When it got so high, it got the upper hand of me, but this is how I always know there's a eight in it."	Ну, а когда уж столько наросло, я и запутался; а все ж таки всегда знаю, что мне восемь и сколько-то еще.
"Ah!" says Mr. George, resuming his breakfast.	- Так, - отзывается мистер Джордж, снова принимаясь за еду.
"And where's the tinker?"	- А куда же девался медник?

"Drink put him in the hospital, guv'ner, and the hospital put him-- in a glass-case, I HAVE heerd," Phil replies mysteriously.	- Допился до больницы, начальник, а в больнице его, говорят, положили... в стеклянный ящик, - с таинственным видом отвечает Фил.
"By that means you got promotion?	- Зато ты сразу же повысился в чине?
Took the business, Phil?"	Продолжал его дело, Фил?
"Yes, commander, I took the business. Such as it was.	- Да, командир, худо ли, хорошо ли, продолжал его дело.
It wasn't much of a beat--round Saffron Hill, Hatton Garden, Clerkenwell, Smiffeld, and there--poor neighbourhood, where they uses up the kettles till they're past mending.	Не больно-то оно было выгодное, - бродил я все по таким местам, как Сэфрон-Хилл, Хэттон-гарден, Клеркенуэл, Смитфилд, а там одна голь перекатная живет, - посуда до тех пор на огне стоит, пока совсем не распаяется, - и чинить уж нечего.
Most of the tramping tinkers used to come and lodge at our place; that was the best part of my master's earnings.	При жизни хозяина почти что все бродячие медники у нас останавливались - хозяин на них больше зарабатывал, чем на починке.
But they didn't come to me.	Ну, а ко мне они заходить не стали.
I warn't like him.	Ведь я не то, что он.
He could sing 'em a good song.	Он им, бывало, хорошую песню споет.
I couldn't!	А я не умел.
He could play 'em a tune on any sort of pot you please, so as it was iron or block tin.	Он им, бывало, сыграет что-нибудь на каком хочешь котелке - хоть на чугунном, хоть на оловянном.
I never could do nothing with a pot but mend it or bile it--never had a note of music in me.	А я только и умел, что чинить да лудить эти самые котелки - не мастер я по части музыки.
Besides, I was too ill-looking, and their wives complained of me."	Да еще больно я некрасивый был - бабы ихние на меня и глядеть не хотели.
"They were mighty particular.	- Очень уж они были разборчивые.
You would pass muster in a crowd, Phil!" says the trooper with a pleasant smile.	В толпе ты не хуже других, Фил, - говорит кавалерист с ласковой улыбкой.
"No, guv'ner," returns Phil, shaking his head.	- Нет, начальник, - возражает Фил, качая головой.
"No, I shouldn't.	- Куда уж мне!

I was passable enough when I went with the tinker, though nothing to boast of then; but what with blowing the fire with my mouth when I was young, and spileing my complexion, and singeing my hair off, and swallering the smoke, and what with being nat'rally unfort'nate in the way of running against hot metal and marking myself by sich means, and what with having turn-ups with the tinker as I got older, almost whenever he was too far gone in drink--which was almost always--my beauty was queer, wery queer, even at that time.	Правда, когда я ушел с медником, наружность у меня была ничего себе, хотя тоже похвалиться нечем; ну, а потом, как пришлось мне еще мальчишкой раздувать горн своим собственным ртом, да цвет лица себе портить, да волосы подпаливать, да дым глотать; как пришлось самого себя клеймами метить - ведь мне сроду не везло, то и дело, бывало, о раскаленную медь обжигался; как пришлось мне сражаться с медником, - это уж, когда я подрос, - а дрались мы чуть не всякий раз, как он, бывало, хватит лишнего, что с ним чуть не каждый день случалось, ну, я и подурнел - больно уж чудной, совсем чудной стала моя красота, и это еще в молодых летах.
As to since, what with a dozen years in a dark forge where the men was given to larking, and what with being scorched in a accident at a gas-works, and what with being blowed out of winder case-filling at the firework business, I am ugly enough to be made a show on!"	Ну, а потом, как протрубил я годков двенадцать в темной кузнице, где много было охотников сыграть со мной шутку, да как поджарился я во время несчастного случая на газовом заводе, да как вылетел из окна, когда набивал гильзы для фейерверка, так вот и сделался таким уродом, что можно за деньги показывать.
Resigning himself to which condition with a perfectly satisfied manner, Phil begs the favour of another cup of coffee.	Тем не менее Фил безропотно покоряется горькой своей судьбе и, вполне довольный, просит разрешения налить себе еще чашечку кофе.
While drinking it, he says,	Попивая кофе, он продолжает:
"It was after the case-filling blow-up when I first see you, commander.	- После этого самого взрыва, - когда я гильзы для фейерверка набивал, - мы с вами и познакомились, командир.
You remember?"	Помните?
"I remember, Phil.	- Помню, Фил.
You were walking along in the sun."	Ты тогда брел куда-то на солнцепеке.
"Crawling, guv'ner, again a wall--"	- Ковылял, начальник, вдоль стенки...
"True, Phil--shouldering your way on--"	- Правильно, Фил, - плечом ее задевал...
"In a night-cap!" exclaims Phil, excited.	- В ночном колпаке! - возбужденно восклицает Фил.
"In a night-cap--"	- В ночном колпаке...
"And hobbling with a couple of sticks!" cries Phil, still more excited.	- Плелся на костылях! - кричит Фил еще более возбужденно.
"With a couple of sticks.	- На костылях.
When--"	И вот...
"When you stops, you know," cries Phil, putting down his cup and saucer and hastily removing his plate from his knees, "and says to me,	- И вот вы остановились, - кричит Фил, ставя чашку с блюдцем на стол и торопливо убирая тарелку с колен, - и говорите мне:
' What, comrade!	"Эй, товарищ!
You have been in the wars!'	Ты, сдается мне, был на войне!"

I didn't say much to you, commander, then, for I was took by surprise that a person so strong and healthy and bold as you was should stop to speak to such a limping bag of bones as I was.	Я тогда не нашелся что ответить, командир; меня прямо ошарашило, - гляжу, сильный такой человек, здоровый, смелый, и вдруг остановился, заговорил со мной: а что я тогда был - калека, кожа да кости.
But you says to me, says you, delivering it out of your chest as hearty as possible, so that it was like a glass of something hot,	А вы со мной разговариваете, и слова у вас прямо от сердца идут, так что мне это словно стаканчик хмельного, и вы говорите:
'What accident have you met with?	"Отчего это у тебя? Несчастный случай, что ли?
You have been badly hurt.	Ты, как видно, был опасно ранен.
What's amiss, old boy?	Что у тебя болит, старина?
Cheer up, and tell us about it!'	Приободрись-ка да расскажи мне!"
Cheer up!	Приободрись!
I was cheered already!	Да я уже приободрился.
I says as much to you, you says more to me, I says more to you, you says more to me, and here I am, commander!	Ну, тут я вам что-то сказал, а вы тоже мне что-то сказали, а я вам еще, а вы мне еще - дальше -больше, и вот я здесь, командир.
Here I am, commander!" cries Phil, who has started from his chair and unaccountably begun to sidle away.	Я здесь, командир! - кричит Фил, вскочив со стула, и, сам того не замечая, принимается ковылять вдоль стены.
"If a mark's wanted, or if it will improve the business, let the customers take aim at me.	- И если нужна мишень или если от этого будет польза вашему заведению, - пускай клиенты целятся в меня.
They can't spoil MY beauty.	Моей красоты им все равно не испортить.
I'M all right.	Кто-кто, а я выдержу!
Come on!	Пускай!
If they want a man to box at, let 'em box at me.	Если им нужен человек для бокса, пускай колотят меня.
Let 'em knock me well about the head.	Пусть себе дубасят меня по башке, сколько душе угодно.
I don't mind.	Кому как, а мне хоть бы что.
If they want a light-weight to be throwed for practice, Cornwall, Devonshire, or Lancashire, let 'em throw me.	Если им нужен легковес для борьбы, хоть корнуэллской, хоть девонширской, хоть ланкаширской, хоть на какой хочешь манер, пусть себе швыряют меня на обе лопатки.
They won't hurt ME.	Кому-кому, а мне это не повредит.
I have been throwed, all sorts of styles, all my life!"	Меня жизнь швыряла на всякие манеры!

With this unexpected speech, energetically delivered and accompanied by action illustrative of the various exercises referred to, Phil Squod shoulders his way round three sides of the gallery, and abruptly tacking off at his commander, makes a butt at him with his head, intended to express devotion to his service.	Произнеся эту неожиданную речь с большой страстностью и сопроводив ее наглядными примерами из всех видов спорта, о которых в ней упоминалось, Фил Сквод ковыляет вдоль трех сторон галереи, задевая плечом за стену, потом вдруг отрывается от нее и, ринувшись на своего командира, бодает его головой, чтобы выразить свою преданность.
He then begins to clear away the breakfast.	Потом он убирает со стола остатки завтрака.
Mr. George, after laughing cheerfully and clapping him on the shoulder, assists in these arrangements and helps to get the gallery into business order.	Мистер Джордж, весело рассмеявшись и похлопав его по плечу, помогает ему убрать посуду и привести в порядок заведение к предстоящему рабочему дню.
That done, he takes a turn at the dumb-bells, and afterwards weighing himself and opining that he is getting "too fleshy," engages with great gravity in solitary broadsword practice.	Покончив с этим, он делает гимнастику с гирями, а затем, взвесившись на весах и заметив, что "слишком я раздобрел", с величайшей серьезностью начинает в одиночку упражняться в фехтовании.
Meanwhile Phil has fallen to work at his usual table, where he screws and unscrews, and cleans, and files, and whistles into small apertures, and blackens himself more and more, and seems to do and undo everything that can be done and undone about a gun.	Между тем Фил принимается за работу у своего стола - что-то привинчивает и отвинчивает, подчищает и подпиливает, продувает крошечные дырочки, покрывается еще более толстым слоем грязи и, кажется, проделывает все операции, какие только можно проделать с ружьем.
Master and man are at length disturbed by footsteps in the passage, where they make an unusual sound, denoting the arrival of unusual company.	Но занятия хозяина и служителя неожиданно прерываются шумом шагов в коридоре, -необычным шумом, возвещающим о приходе необычных посетителей.
These steps, advancing nearer and nearer to the gallery, bring into it a group at first sight scarcely reconcilable with any day in the year but the fifth of November.	Шаги эти, приближаясь к галерее, слышны все отчетливей, и вот появляются люди, которых на первый взгляд можно принять за участников потешного шествия, отмечающих пятого ноября годовщину Порохового заговора.
It consists of a limp and ugly figure carried in a chair by two bearers and attended by a lean female with a face like a pinched mask, who might be expected immediately to recite the popular verses commemorative of the time when they did contrive to blow Old England up alive but for her keeping her lips tightly and defiantly closed as the chair is put down.	Два носильщика несут в кресле расслабленного, безобразного старика, а при нем состоит тощая девица, с похожей на маску физиономией, у которой "щека щеку ест", и если бы не ее крепко и вызывающе сжатые губы, могло бы показаться, что эта девица сейчас примется декламировать популярные вирши про те времена, когда заговорщики покушались взорвать Старую Англию.
At which point the figure in it gasping,	Но вот кресло опускают на пол, а старик в кресле охает:
"O Lord!	- Ох, боже мой!
Oh, dear me!	Ох ты, господи!
I am shaken!" adds, "How de do, my dear friend, how de do?"	Меня всего растрясло! - и добавляет: - Как поживаете, любезный друг, как поживаете?

Mr. George then descries, in the procession, the venerable Mr. Smallweed out for an airing, attended by his granddaughter Judy as body-guard.	Тут мистер Джордж узнает в старике почтенного мистера Смоллуида, который выехал проветриться, захватив с собой свою внучку Джуди в качестве телохранительницы.
"Mr. George, my dear friend," says Grandfather Smallweed, removing his right arm from the neck of one of his bearers, whom he has nearly throttled coming along, "how de do?	- Мистер Джордж, любезный друг мой, как поживаете? - говорит дедушка Смоллуид, разжимая правую руку, которой он по дороге стиснул шею одного из носильщиков, да так, что чуть было его не задушил.
You're surprised to see me, my dear friend."	- Вас не удивляет мой приезд, любезный друг мой?
"I should hardly have been more surprised to have seen your friend in the city," returns Mr. George.	- Вряд ли я удивился бы больше, появись здесь ваш "друг в Сити", - отвечает мистер Джордж.
"I am very seldom out," pants Mr. Smallweed.	- Я очень редко выезжаю из дому, - говорит мистер Смоллуид, тяжело дыша.
"I haven't been out for many months.	- Вот уже много месяцев как не выезжал.
It's inconvenient--and it comes expensive.	Хлопотливо это... да и дорого.
But I longed so much to see you, my dear Mr. George.	Но мне так хотелось видеть вас, дорогой мистер Джордж.
How de do, sir?"	Как поживаете, сэр?
"I am well enough," says Mr. George.	- Не плохо, - отвечает мистер Джордж.
"I hope you are the same."	- Надеюсь, и вы тоже.
"You can't be too well, my dear friend." Mr. Smallweed takes him by both hands.	- Вы должны жить лучше, чем "не плохо", любезный друг, - говорит мистер Смоллуид, хватая его за обе руки.
"I have brought my granddaughter Judy.	- Я привез свою внучку Джуди.
I couldn't keep her away.	Не мог от нее отвязаться.
She longed so much to see you."	Ей прямо не терпелось повидаться с вами.
"Hum!	-Хм!
She bears it calmly!" mutters Mr. George.	Что-то непохоже! - бормочет мистер Джордж.
"So we got a hackney-cab, and put a chair in it, and just round the corner they lifted me out of the cab and into the chair, and carried me here that I might see my dear friend in his own establishment!	- И вот мы наняли карету и поставили в нее кресло, а тут у вас за углом меня вынули и перенесли сюда, чтобы я мог повидаться со своим любезным другом в его собственном заведении!
This," says Grandfather Smallweed, alluding to the bearer, who has been in danger of strangulation and who withdraws adjusting his windpipe, "is the driver of the cab.	Этот вот, - говорит дедушка Смоллуид, указывая на носильщика, который чуть было не погиб от удушения, а теперь уходит, отхаркиваясь, - Этот привез нас сюда.
He has nothing extra.	Ему ничего лишнего не полагается.
It is by agreement included in his fare.	Плата за переноску входит в плату за проезд, - так мы договорились.
This person," the other bearer, "we engaged in the street outside for a pint of beer.	А этого молодца, - он показывает на другого носильщика, - мы наняли на улице за пинту пива.

Which is twopence.	Она стоит два пенса.
Judy, give the person twopence.	Джуди, уплати этому молодцу два пенса.
I was not sure you had a workman of your own here, my dear friend, or we needn't have employed this person."	Я не знал наверное, что у вас есть свой служитель, любезный друг; а знал бы, ни за что бы не стал нанимать этого молодца.
Grandfather Smallweed refers to Phil with a glance of considerable terror and a half-subdued	Упомянув о Филе, дедушка Смоллуид бросает на него взгляд, исполненный ужаса, и глухо бормочет:
"O Lord!	"Ох ты, господи!
Oh, dear me!"	О боже мой!"
Nor in his apprehension, on the surface of things, without some reason, for Phil, who has never beheld the apparition in the black-velvet cap before, has stopped short with a gun in his hand with much of the air of a dead shot intent on picking Mr. Smallweed off as an ugly old bird of the crow species.	Впрочем, если судить поверхностно, опасения его имеют некоторые основания, ибо Фил, впервые в жизни увидев это пугало в черной бархатной ермолке, замер на месте с ружьем в руках, и вид у него такой, словно он - меткий стрелок, вознамерившийся подстрелить мистера Смоллуида, как безобразную старую птицу вороньей породы.
"Judy, my child," says Grandfather Smallweed, "give the person his twopence.	- Джуди, - говорит дедушка Смоллуид, - уплати, деточка, этому молодцу два пенса.
It's a great deal for what he has done."	Дорого берет за такой пустяк.
The person, who is one of those extraordinary specimens of human fungus that spring up spontaneously in the western streets of London, ready dressed in an old red jacket, with a "mission" for holding horses and calling coaches, received his twopence with anything but transport, tosses the money into the air, catches it over-handed, and retires.	Упомянутый "молодец", один из тех диковинных экземпляров человеческой плесени, которые внезапно вырастают - в поношенных красных куртках - на западных улицах Лондона и охотно берутся подержать лошадей или сбегать за каретой, - упомянутый молодец без особого восторга получает свои два пенса, подбрасывает монеты в воздух, ловит их и удаляется.
"My dear Mr. George," says Grandfather Smallweed, "would you be so kind as help to carry me to the fire?	- Дорогой мистер Джордж, - говорит дедушка Смоллуид, - будьте так любезны, помогите Джуди придвинуть меня к огоньку.
I am accustomed to a fire, and I am an old man, and I soon chill. Oh, dear me!"	Я привык сидеть у огонька, - человек я старый, все зябну да мерзну... Ох, боже мой!
His closing exclamation is jerked out of the venerable gentleman by the suddenness with which Mr. Squod, like a genie, catches him up, chair and all, and deposits him on the hearth-stone.	Это восклицание неожиданно вырывается у почтенного джентльмена, потому что мистер Сквод, словно нечистый дух из сказки, хватает его вместе с креслом и придвигает вплотную к камину.
"O Lord!" says Mr. Smallweed, panting.	- Ох ты, господи! - задыхается мистер Смоллуид.
"Oh, dear me!	- Ох, боже мой!
Oh, my stars!	Ох, злосчастная моя доля!
My dear friend, your workman is very strong--and very prompt.	Любезный друг мой, служитель у вас чересчур сильный... чересчур расторопный.
O Lord, he is very prompt!	Ох, боже мой, до чего расторопный!

Judy, draw me back a little.	Джуди, отодвинь меня немножко.
I'm being scorched in the legs," which indeed is testified to the noses of all present by the smell of his worsted stockings.	А то у меня ноги поджариваются, - в чем убеждаются и носы всех присутствующих, ощущающие запах паленых шерстяных чулок.
The gentle Judy, having backed her grandfather a little way from the fire, and having shaken him up as usual, and having released his overshadowed eye from its black-velvet extinguisher, Mr. Smallweed again says,	Немного отодвинув дедушку от огня, кроткая Джуди встряхивает его, как обычно, и приподнимает черную бархатную ермолку как абажур, закрывшую ему один глаз, после чего мистер Смоллуид повторяет:
"Oh, dear me!	"Ох, боже мой!
O Lord!" and looking about and meeting Mr. George's glance, again stretches out both hands.	Ох ты, господи!", озирается и, встретив взгляд мистера Джорджа, снова протягивает ему обе руки.
"My dear friend!	- Любезный друг!
So happy in this meeting!	До чего я счастлив вас видеть!
And this is your establishment?	Значит, это и есть ваше заведение?
It's a delightful place.	Восхитительный уголок!
It's a picture!	Прямо картинка!
You never find that anything goes off here accidentally, do you, my dear friend?" adds Grandfather Smallweed, very ill at ease.	А не случается у вас, чтобы какая-нибудь из этих штук сама собой выстрелила, а, любезный друг? -вопрошает дедушка Смоллуид, очень обеспокоенный.
"No, no.	- Нет, нет.
No fear of that."	Не бойтесь.
"And your workman.	- А ваш служитель?
He--Oh, dear me!--he never lets anything off without meaning it, does he, my dear friend?"	Он... боже мой!., не случается ему нечаянно стрельнуть, ведь нет, любезный друг мой?
"He has never hurt anybody but himself," says Mr. George, smiling.	- Он в жизни никого пальцем не тронул, только сам себя искалечил, - с улыбкой отвечает мистер Джордж.
"But he might, you know.	- Но все может случиться, знаете ли.
He seems to have hurt himself a good deal, and he might hurt somebody else," the old gentleman returns.	Он, как видно, немало навредил самому себе, значит может и другого поранить, - возражает старик.
"He mightn't mean it--or he even might.	- Нечаянно... а может быть, и нарочно, почем знать?
Mr. George, will you order him to leave his infernal fire-arms alone and go away?"	Мистер Джордж, прикажите ему, пожалуйста, бросить свое дьявольское огнестрельное оружие и отойти подальше.
Obedient to a nod from the trooper, Phil retires, empty-handed, to the other end of the gallery.	Повинуясь кивку кавалериста, Фил с пустыми руками отходит в дальний конец галереи.
Mr. Smallweed, reassured, falls to rubbing his legs.	Мистер Смоллуид, успокоенный, принимается растирать себе ноги.

"And you're doing well, Mr. George?" he says to the trooper, squarely standing faced about towards him with his broadsword in his hand.	- Значит, ваши дела идут хорошо, мистер Джордж? - обращается он к кавалеристу, который стоит прямо против него, расставив ноги и с палашом в руках.
"You are prospering, please the Powers?"	- Преуспеваете, благодарение богу?
Mr. George answers with a cool nod, adding,	Мистер Джордж холодно кивает и говорит:
"Go on.	- Продолжайте.
You have not come to say that, I know."	Не затем вы сюда явились, чтобы сказать мне это; знаю я вас.
"You are so sprightly, Mr. George," returns the venerable grandfather.	- Ну и шутник же вы, мистер Джордж, -отзывается почтенный дедушка.
"You are such good company."	- С вами не соскучишься!
"Ha ha!	- Ха-ха!
Go on!" says Mr. George.	Продолжайте! - говорит мистер Джордж.
"My dear friend!	- Любезный друг!..
But that sword looks awful gleaming and sharp.	До чего эта ваша сабля острая; и блестит ужасно.
It might cut somebody, by accident.	Как бы случайно кого-нибудь не порезала.
It makes me shiver, Mr. George. Curse him!" says the excellent old gentleman apart to Judy as the trooper takes a step or two away to lay it aside.	Меня прямо дрожь берет, мистер Джордж... Будь он проклят, - говорит достойный старец, обращаясь к Джуди, когда кавалерист отходит на два-три шага в сторону, чтобы положить палаш на место.
"He owes me money, and might think of paying off old scores in this murdering place.	- Ведь он мне деньги должен - чего доброго, еще вздумает свести со мной счеты в этом разбойничьем вертепе.
I wish your brimstone grandmother was here, and he'd shave her head off."	Вот бы притащить сюда твою зловредную бабушку, - он бы ей отбрил голову долой.
Mr. George, returning, folds his arms, and looking down at the old man, sliding every moment lower and lower in his chair, says quietly,	Мистер Джордж возвращается и, скрестив руки, смотрит сверху вниз на старика, сползающего все ниже и ниже в своем кресле, и, наконец, говорит:
"Now for it!"	- Ну, теперь начнем!
"Ho!" cries Mr. Smallweed, rubbing his hands with an artful chuckle.	- Хо! - кричит мистер Смоллуид, потирая руки с хитрым кудахтающим смешком.
"Yes.	- Да.
Now for it.	Теперь начнем.
Now for what, my dear friend?"	Но что же мы теперь начнем, любезный друг?
"For a pipe," says Mr. George, who with great composure sets his chair in the chimney-corner, takes his pipe from the grate, fills it and lights it, and falls to smoking peacefully.	- Курить трубку, - отвечает мистер Джордж и, невозмутимо придвинув свой стул к камину, берет с его решетки трубку, набивает ее, разжигает и спокойно начинает курить.

This tends to the discomfiture of Mr. Smallweed, who finds it so difficult to resume his object, whatever it may be, that he becomes exasperated and secretly claws the air with an impotent vindictiveness expressive of an intense desire to tear and rend the visage of Mr. George.	Это весьма смущает мистера Смоллуида, которому так трудно перейти к цели своего визита, какая б она ни была, что он приходит в бешенство и украдкой в бессильной злобе загребает когтями воздух, обуреваемый страстным желанием расцарапать и разодрать лицо мистеру Джорджу.
As the excellent old gentleman's nails are long and leaden, and his hands lean and veinous, and his eyes green and watery; and, over and above this, as he continues, while he claws, to slide down in his chair and to collapse into a shapeless bundle, he becomes such a ghastly spectacle, even in the accustomed eyes of Judy, that that young virgin pounces at him with something more than the ardour of affection and so shakes him up and pats and pokes him in divers parts of his body, but particularly in that part which the science of self-defence would call his wind, that in his grievous distress he utters enforced sounds like a paviour's rammer.	А когти у достойного старца длинные и твердые, как свинец, руки тощие и жилистые, глаза зеленые и слезящиеся, и, хуже того, - загребая когтями воздух, он совсем съеживается в кресле и превращается в бесформенный узел тряпья, приобретая вид столь жуткий даже для привычных глаз Джуди, что эта юная дева налетает на дедушку и так его трясет в пылу не одной лишь родственной любви, но и кое-каких других чувств, так разминает, так тычет кулаком в различные части его тела и особенно, выражаясь термином, принятым в науке самозашиты, "под ложечку", что в горестном расстройстве своем он невольно начинает издавать звуки, похожие на стук трамбовки.
When Judy has by these means set him up again in his chair, with a white face and a frosty nose (but still clawing), she stretches out her weazen forefinger and gives Mr. George one poke in the back.	Но вот Джуди, наконец, удается усадить его в кресле, и он сидит с побелевшим лицом и посиневшим носом (но не переставая загребать воздух когтями), а она, протянув руку, тычет сухоньким указательным пальцем мистера Джорджа в спину.
The trooper raising his head, she makes another poke at her esteemed grandfather, and having thus brought them together, stares rigidly at the fire.	Кавалерист поднимает голову, Джуди тычет пальцем в своего уважаемого дедушку и, побудив их таким образом возобновить разговор, впивается жестким взглядом в огонь.
"Aye, aye!	- Да-да!
Ho, ho!	Хо-хо!
U--u--u--ugh!" chatters Grandfather Smallweed, swallowing his rage.	У-у-у-х! - бормочет дедушка Смоллуид, подавляя бешенство.
"My dear friend!" (still clawing).	- Любезный друг мой! - И он снова загребает воздух когтями.
"I tell you what," says Mr. George.	- Вот что я вам скажу, - говорит мистер Джордж.
"If you want to converse with me, you must speak out.	- Если хотите со мной побеседовать, говорите начистоту.
I am one of the roughs, and I can't go about and about.	Я простой солдат - человек неотесанный и не умею ходить вокруг да около.
I haven't the art to do it.	Не научился этому искусству.
I am not clever enough.	Недостаточно умен для него.
It don't suit me.	Мне оно ни к чему.

When you go winding round and round me," says the trooper, putting his pipe between his lips again, "damme, if I don't feel as if I was being smothered!"	А вы все только крутитесь да вертитесь вокруг меня, - продолжает кавалерист, поднося трубку ко рту, - и будь я проклят, но мне чудится, будто меня душат!
And he inflates his broad chest to its utmost extent as if to assure himself that he is not smothered yet.	И он вбирает в свою широкую грудь как можно больше воздуха, словно хочет удостовериться, что еще не задушен.
"If you have come to give me a friendly call," continues Mr. George, "I am obliged to you; how are you?	- Если вы приехали по-дружески навестить меня, -продолжает мистер Джордж, - я вам очень признателен - добро пожаловать!
If you have come to see whether there's any property on the premises, look about you; you are welcome.	А если вы явились проверить, имеется ли у меня дома имущество, или нет, - проверяйте, не стесняйтесь.
If you want to out with something, out with it!"	Желаете сказать мне что-нибудь - говорите!
The blooming Judy, without removing her gaze from the fire, gives her grandfather one ghostly poke.	Цветущая красавица Джуди, не спуская глаз с огня, понукает дедушку грубым тычком.
"You see!	- Вот видите!
It's her opinion too.	Она со мной согласна!
And why the devil that young woman won't sit down like a Christian," says Mr. George with his eyes musingly fixed on Judy, "I can't comprehend."	Но какого черта эта молодая особа не хочет присесть, как полагается, - говорит мистер Джордж, обратив недоуменный взгляд на Джуди, - понять не могу.
"She keeps at my side to attend to me, sir," says Grandfather Smallweed.	- Она от меня не отходит, чтобы прислуживать мне, сэр, - объясняет дедушка Смоллуид.
"I am an old man, my dear Mr. George, and I need some attention.	- Я человек старый, дорогой мистер Джордж, мне уход нужен.
I can carry my years; I am not a brimstone poll-parrot" (snarling and looking unconsciously for the cushion), "but I need attention, my dear friend."	Правда, я еще крепок для своих лет - не то что какая-нибудь зловредная попугаиха, - он рычит и по привычке ищет глазами подушку, - но за мной нужен присмотр, любезный друг.
"Well!" returns the trooper, wheeling his chair to face the old man.	- Ладно!- говорит кавалерист, повернув свой стул, чтобы лучше видеть лицо старика.
"Now then?"	- Что же дальше?
"My friend in the city, Mr. George, has done a little business with a pupil of yours."	- Мой друг в Сити, мистер Джордж, дал небольшую сумму в долг одному из ваших учеников.
"Has he?" says Mr. George.	- Вот как? - отзывается мистер Джордж.
"I am sorry to hear it."	- Очень жаль.
"Yes, sir."	- Да, сэр.
Grandfather Smallweed rubs his legs.	- Дедушка Смоллуид растирает себе ноги.
"He is a fine young soldier now, Mr. George, by the name of Carstone.	- Это бравый молодой военный, мистер Джордж, его фамилия Карстон.
Friends came forward and paid it all up, honourable."	Впоследствии явились его друзья и благородно заплатили за него сполна.

"Did they?" returns Mr. George.	- В самом деле? - говорит мистер Джордж.
"Do you think your friend in the city would like a piece of advice?"	- А как вы полагаете, ваш приятель в Сити захочет выслушать добрый совет?
"I think he would, my dear friend.	- Полагаю, что да, любезный мой друг.
From you."	Если это вы желаете дать ему совет.
"I advise him, then, to do no more business in that quarter.	- Так вот, я советую ему не вести никаких дел с этим человеком.
There's no more to be got by it.	Тут ничего больше не высосешь.
The young gentleman, to my knowledge, is brought to a dead halt."	Насколько мне известно, молодой джентльмен промотался.
"No, no, my dear friend.	- Нет, нет, любезный друг!
No, no, Mr. George.	Нет, нет, мистер Джордж!
No, no, no, sir," remonstrates Grandfather Smallweed, cunningly rubbing his spare legs.	Нет, нет, нет, сэр, - убеждает его дедушка Смоллуид, с хитрым видом растирая худые ноги.
"Not quite a dead halt, I think.	- Не совсем промотался, мне кажется.
He has good friends, and he is good for his pay, and he is good for the selling price of his commission, and he is good for his chance in a lawsuit, and he is good for his chance in a wife, and--oh, do you know, Mr. George, I think my friend would consider the young gentleman good for something yet?" says Grandfather Smallweed, turning up his velvet cap and scratching his ear like a monkey.	Он платежеспособен, раз у него есть добрые друзья, платежеспособен, поскольку получает жалованье, платежеспособен, поскольку может продать свой патент, платежеспособен, поскольку имеет шансы выиграть тяжбу, платежеспособен, поскольку имеет шансы выгодно жениться... нет, мистер Джордж, я, знаете ли, полагаю, что мой приятель в Сити все еще находит молодого джентльмена в известной мере платежеспособным, - заключает дедушка Смоллуид, сдвигая бархатную ермолку и по-обезьяньи почесывая ухо.
Mr. George, who has put aside his pipe and sits with an arm on his chair-back, beats a tattoo on the ground with his right foot as if he were not particularly pleased with the turn the conversation has taken.	Отложив трубку в сторону, мистер Джордж кладет руку на спинку своего стула, а правой ногой барабанит по полу с таким видом, словно ему не очень нравится этот разговор.
"But to pass from one subject to another," resumes Mr. Smallweed. "'To promote the conversation,' as a joker might say.	- Но поговорим о другом, - продолжает мистер Смоллуид. - Так сказать, повысим в чине нашу беседу, как выразился бы какой-нибудь остряк.
To pass, Mr. George, from the ensign to the captain."	Перейдем, мистер Джордж, от прапорщика к капитану.
"What are you up to, now?" asks Mr. George, pausing with a frown in stroking the recollection of his moustache.	- Это еще что? - спрашивает мистер Джордж и, хмурясь, перестает поглаживать то место, на котором у него некогда росли усы.
"What captain?"	- К какому капитану?
"Our captain.	- Нашему капитану.
The captain we know of.	Знакомому нам капитану.
Captain Hawdon."	Капитану Хоудону.

"Oh!	- Ага!
That's it, is it?" says Mr. George with a low whistle as he sees both grandfather and granddaughter looking hard at him.	Вот оно что? - говорит мистер Джордж, присвистнув, и видит, что дедушка с внучкой впиваются в него глазами.
"You are there!	- Вот вы к чему клоните!
Well? What about it?	Ну и что же?
Come, I won't be smothered any more.	Валяйте, я больше не хочу, чтобы меня душили.
Speak!"	Выкладывайте!
"My dear friend," returns the old man, "I was applied--Judy, shake me up a little! —I was applied to yesterday about the captain, and my opinion still is that the captain is not dead."	- Любезный друг мой, - отзывается старик, - у меня наводили справки... Джуди, встряхни меня немножко... у меня вчера наводили справки о капитане, и я по-прежнему уверен, что капитан жив.
"Bosh!" observes Mr. George.	- Чепуха! - возражает мистер Джордж.
"What was your remark, my dear friend?" inquires the old man with his hand to his ear.	- Что вы изволили сказать, любезный друг? -спрашивает старик, приложив руку к уху.
"Bosh!"	- Чепуха!
"Ho!" says Grandfather Smallweed.	- Хо! - восклицает дедушка Смоллуид.
"Mr. George, of my opinion you can judge for yourself according to the questions asked of me and the reasons given for asking 'em.	- Мистер Джордж, вы сами поняли бы, что я прав, знай вы, какие вопросы мне задали и по каким причинам.
Now, what do you think the lawyer making the inquiries wants?"	Так как же вы думаете, чего хочет юрист, который наводил эти справки?
"A job," says Mr. George.	- Заработать, - отвечает мистер Джордж.
"Nothing of the kind!"	- Вовсе нет!
"Can't be a lawyer, then," says Mr. George, folding his arms with an air of confirmed resolution.	- Значит, он не юрист, - утверждает мистер Джордж, скрестив руки с видом глубокой убежденности в своих словах.
"My dear friend, he is a lawyer, and a famous one.	- Любезный друг мой, он юрист, и весьма известный.
He wants to see some fragment in Captain Hawdon's writing.	Он хочет получить хоть несколько строк, написанных рукой капитана Хоудона.
He don't want to keep it.	Ему незачем оставлять их у себя.
He only wants to see it and compare it with a writing in his possession."	Ему нужно только посмотреть почерк и сравнить с рукописью, которая у него имеется.
"Well?"	- Ну и что же дальше?
"Well, Mr. George. Happening to remember the advertisement concerning Captain Hawdon and any information that could be given respecting him, he looked it up and came to me--just as you did, my dear friend. WILL you shake hands?	- Видите ли, мистер Джордж, юрист случайно запомнил мое объявление, в котором говорилось, что мне желательно получить сведения о капитане Хоудоне, справился по этому объявлению и пришел ко мне... так же, как и вы, любезный друг мой. Позвольте пожать вам руку!
So glad you came that day!	Как я рад, что вы тогда пришли ко мне!

I should have missed forming such a friendship if you hadn't come!"	Ведь не приди вы тогда, я бы не имел такого друга, как вы!
"Well, Mr. Smallweed?" says Mr. George again after going through the ceremony with some stiffness.	- Дальше, дальше, мистер Смоллуид! - понукает его мистер Джордж, не очень охотно совершив церемонию рукопожатия.
"I had no such thing.	- Ничего такого у меня не нашлось.
I have nothing but his signature.	У меня остались только его подписи.
Plague pestilence and famine, battle murder and sudden death upon him," says the old man, making a curse out of one of his few remembrances of a prayer and squeezing up his velvet cap between his angry hands,	Чтоб на него и мор, и чума, и глад, и бой, и смертоубийство, и гибель нечаянная обрушились! - верещит старик, превращая в проклятие одну из немногих запомнившихся ему молитв и яростно стиснув в руках бархатную ермолку.
"I have half a million of his signatures, I think!	- У меня с полмиллиона его подписей наберется, не меньше!
But you," breathlessly recovering his mildness of speech as Judy re- adjusts the cap on his skittle-ball of a head, "you, my dear Mr. George, are likely to have some letter or paper that would suit the purpose.	Но у вас, - он снова сбавляет тон, еле переводя дух, в то время как Джуди поправляет ермолку на его голом, словно кегельный шар, черепе, - у вас, дорогой мистер Джордж, наверное осталось какое-нибудь письмо или документ, которые нам пригодились бы.
Anything would suit the purpose, written in the hand."	Любая записка пригодится, если она написана его рукой.
"Some writing in that hand," says the trooper, pondering; "may be, I have."	- Написана его рукой, - задумчиво повторяет кавалерист. - Что ж, может, записка у меня и найдется.
"My dearest friend!"	- Дражайший мой друг!
"May be, I have not."	- А может, и нет.
"Ho!" says Grandfather Smallweed, crest-fallen.	- Хо! - разочарованно вздыхает дедушка Смоллуид.
"But if I had bushels of it, I would not show as much as would make a cartridge without knowing why."	- Но, будь у меня хоть целая кипа его рукописей, я не показал бы вам и клочка, годного для ружейного пыжа, пока не узнал бы, зачем он вам нужен.
"Sir, I have told you why.	- Но, сэр, я говорил вам - зачем.
My dear Mr. George, I have told you why."	Дорогой мистер Джордж, я же говорил вам.
"Not enough," says the trooper, shaking his head.	- Говорили, да не договаривали, - упорствует кавалерист, качая головой.
"I must know more, and approve it."	- Мне нужно знать, что за этим кроется, знать, что тут нет никакого подвоха.
"Then, will you come to the lawyer?	- Так не хотите ли отправиться вместе со мной к юристу?

My dear friend, will you come and see the gentleman?" urges Grandfather Smallweed, pulling out a lean old silver watch with hands like the leg of a skeleton.	Любезный друг мой, поедемте, повидайтесь с этим джентльменом! - убеждает его дедушка Смоллуид, вынимая плоские старинные серебряные часы со стрелками, похожими на ноги скелета.
"I told him it was probable I might call upon him between ten and eleven this forenoon, and it's now half after ten.	- Я говорил ему, что, может быть, заеду к нему сегодня утром между десятью и одиннадцатью, а теперь половина одиннадцатого.
Will you come and see the gentleman, Mr. George?"	Поедемте, мистер Джордж, повидайтесь с этим джентльменом!
"Hum!" says he gravely.	- Хм! - произносит мистер Джордж с серьезным видом.
"I don't mind that.	- Что ж, можно.
Though why this should concern you so much, I don't know."	Но мне все-таки неясно, почему вы так заинтересованы во всем этом.
"Everything concerns me that has a chance in it of bringing anything to light about him.	- Меня интересует малейший шанс получить хоть какие-нибудь сведения о капитане.
Didn't he take us all in?	Кто ж, как не он, облапошил всех нас?
Didn't he owe us immense sums, all round?	Кто ж, как не он, задолжал нам огромные суммы денег?
Concern me?	Почему я в этом заинтересован?
Who can anything about him concern more than me?	Кого же, как не меня, интересует все, что его касается?
Not, my dear friend," says Grandfather Smallweed, lowering his tone, "that I want YOU to betray anything.	Впрочем, любезный друг мой, - и дедушка Смоллуид опять сбавляет тон, - я ничуть не стремлюсь принуждать вас выдать какой-нибудь секрет.
Far from it.	Отнюдь нет.
Are you ready to come, my dear friend?"	Вы готовы отправиться со мною, любезный друг мой?
"Aye!	-Да!
I'll come in a moment.	Подождите минутку.
I promise nothing, you know."	Но запомните, что я ничего не обещаю.
"No, my dear Mr. George; no."	- Разумеется, дорогой мистер Джордж, разумеется.
"And you mean to say you're going to give me a lift to this place, wherever it is, without charging for it?" Mr. George inquires, getting his hat and thick wash-leather gloves.	- И вы согласны довезти меня туда задаром? -спрашивает мистер Джордж, доставая шляпу и толстые замшевые перчатки.
This pleasantry so tickles Mr. Smallweed that he laughs, long and low, before the fire.	Эта шутка так смешит мистера Смоллуида, что он долго и еле слышно хихикает перед камином.

But ever while he laughs, he glances over his paralytic shoulder at Mr. George and eagerly watches him as he unlocks the padlock of a homely cupboard at the distant end of the gallery, looks here and there upon the higher shelves, and ultimately takes something out with a rustling of paper, folds it, and puts it in his breast.	Но, хихикая, он смотрит через свое парализованное плечо на мистера Джорджа, напряженно следя за ним, пока тот отпирает замок, висящий на неказистом буфете в дальнем конце галереи, шарит по верхним полкам и, наконец, вынимает что-то - должно быть, записку, потому что слышно шуршанье бумаги, -складывает и сует себе в грудной карман.
Then Judy pokes Mr. Smallweed once, and Mr. Smallweed pokes Judy once.	Тут Джуди толкает локтем мистера Смоллуида, а мистер Смоллуид толкает локтем Джуди.
"I am ready," says the trooper, coming back.	- Я готов! - говорит кавалерист, подойдя к ним.
"Phil, you can carry this old gentleman to his coach, and make nothing of him."	- Фил, отнеси этого пожилого джентльмена в карету, да смотри не ушиби его.
"Oh, dear me!	- Ох, боже мой!
O Lord!	Ох ты, господи!
Stop a moment!" says Mr. Smallweed.	Постойте! - умоляет мистер Смоллуид.
"He's so very prompt!	- Слишком он расторопный.
Are you sure you can do it carefully, my worthy man?"	А вы наверное понесете меня осторожно, милый человек?
Phil makes no reply, but seizing the chair and its load, sidles away, tightly hugged by the now speechless Mr. Smallweed, and bolts along the passage as if he had an acceptable commission to carry the old gentleman to the nearest volcano.	Фил не отвечает, но, схватив кресло вместе с грузом, пускается в свой окольный путь бочком, крепко стиснутый руками безгласного теперь мистера Смоллуида, и так быстро мчится по коридору, как будто ему дали приятное поручение сбросить старца в кратер ближайшего вулкана.
His shorter trust, however, terminating at the cab, he deposits him there; and the fair Judy takes her place beside him, and the chair embellishes the roof, and Mr. George takes the vacant place upon the box.	Но путь его кончается у кареты, и он усаживает в нее старика, после чего обольстительная Джуди садится рядом с дедушкой, кресло водружают на крышу кареты в качестве украшения, а мистер Джордж занимает свободное место на козлах.
Mr. George is quite confounded by the spectacle he beholds from time to time as he peeps into the cab through the window behind him, where the grim Judy is always motionless, and the old gentleman with his cap over one eye is always sliding off the seat into the straw and looking upward at him out of his other eye with a helpless expression of being jolted in the back.	Мистер Джордж совершенно подавлен зрелищем, которое он созерцает, когда время от времени обертывается и заглядывает через оконце внутрь кареты, где мрачная Джуди все так же недвижима, а почтенный джентльмен в ермолке, сдвинутой на один глаз, все так же сползает с сиденья на солому, а другим глазом смотрит вверх, на мистера Джорджа, с беспомощным видом человека, которого тычут в спину.
CHAPTER XXVII	Глава XXVII
More Old Soldiers Than One	Отставные солдаты
Mr. George has not far to ride with folded arms upon the box, for their destination is Lincoln's Inn Fields.	Мистеру Джорджу недолго приходится сидеть на козлах, скрестив руки на груди, ибо карета едет на Линкольновы поля.
When the driver stops his horses, Mr. George alights, and looking in at the window, says,	Когда же возница останавливает лошадей, мистер Джордж соскакивает с козел и, заглянув в карету, говорит:

"What, Mr. Tulkinghorn's your man, is he?"	- Как! Значит, тот юрист, что приходил к вам, -Это мистер Талкингхорн?
"Yes, my dear friend.	- Да, любезный друг мой.
Do you know him, Mr. George?"	А вы его знаете, мистер Джордж?
"Why, I have heard of him--seen him too, I think.	- Слышал о нем... да, кажется, и видел его.
But I don't know him, and he don't know me."	Но я с ним незнаком, и он меня не знает.
There ensues the carrying of Mr. Smallweed upstairs, which is done to perfection with the trooper's help.	Мистера Смоллуида переносят наверх и - вполне благополучно благодаря помощи кавалериста.
He is borne into Mr. Tulkinghorn's great room and deposited on the Turkey rug before the fire.	Его вносят в просторный кабинет мистера Талкингхорна и ставят его кресло на турецкий ковер перед камином.
Mr. Tulkinghorn is not within at the present moment but will be back directly.	Мистера Талкингхорна пока нет дома, но он скоро вернется.
The occupant of the pew in the hall, having said thus much, stirs the fire and leaves the triumvirate to warm themselves.	Доложив об этом, человек, который обычно сидит на деревянном диване в передней, мешает угли в камине и уходит, оставив всю троицу греться у огня.
Mr. George is mightily curious in respect of the room.	Комната сильно возбуждает любопытство мистера Джорджа.
He looks up at the painted ceiling, looks round at the old law-books, contemplates the portraits of the great clients, reads aloud the names on the boxes.	Он бросает взгляд вверх на расписной потолок, осматривает старинные юридические книги, созерцает портреты великосветских клиентов, читает вслух надписи на ящиках.
"'Sir Leicester Dedlock, Baronet,'" Mr. George reads thoughtfully.	- "Сэр Лестер Дедлок, баронет", - задумчиво читает мистер Джордж.
"Ha!	- Так!
'Manor of Chesney Wold.'	"Поместье Чесни-Уолд"!
Humph!"	Хм!
Mr. George stands looking at these boxes a long while--as if they were pictures--and comes back to the fire repeating, "Sir Leicester Dedlock, Baronet, and Manor of Chesney Wold, hey?"	- У ящиков с этой надписью мистер Джордж останавливается надолго и рассматривает их так внимательно, как будто это не ящики, а картины, затем возвращается к камину, повторяя: - Сэр Лестер Дедлок, баронет, и поместье Чесни-Уолд. Так!
"Worth a mint of money, Mr. George!" whispers Grandfather Smallweed, rubbing his legs.	- Денег у него, как на Монетном дворе, мистер Джордж! - шепчет дедушка Смоллуид, потирая себе ноги.
"Powerfully rich!"	- Богатейший человек!
"Who do you mean?	- О ком это вы?
This old gentleman, or the Baronet?"	О поверенном или о баронете?
"This gentleman, this gentleman."	- О поверенном, о поверенном.
"So I have heard; and knows a thing or two, I'll hold a wager.	- Это я слышал и бьюсь об заклад, что он много чего знает.

Not bad quarters, either," says Mr. George, looking round again.	Да и квартира у него недурная, - говорит мистер Джордж, снова оглядываясь вокруг.
"See the strong-box yonder!"	- Взгляните-ка туда, вот так сейф... хорош!
This reply is cut short by Mr. Tulkinghorn's arrival.	Мистер Джордж умолкает, потому что входит мистер Талкингхорн.
There is no change in him, of course.	Он, конечно, ничуть не изменился.
Rustily drest, with his spectacles in his hand, and their very case worn threadbare.	Одет в поношенный костюм, в руках держит очки в футляре, и даже этот футляр протерт чуть ли не до дыр.
In manner, close and dry.	Обращение у него сдержанное и сухое.
In voice, husky and low.	Голос глухой и хриплый.
In face, watchful behind a blind; habitually not uncensorious and contemptuous perhaps.	Лицо, как бы прикрытое занавесом, как всегда довольно жесткое и, пожалуй, даже презрительное, однако настороженное.
The peerage may have warmer worshippers and faithfuller believers than Mr. Tulkinghorn, after all, if everything were known.	В общем, если вдуматься поглубже, пожалуй окажется, что мистер Талкингхорн вовсе уж не такой горячий поклонник и преданный приверженец аристократии, как принято считать.
"Good morning, Mr. Smallweed, good morning!" he says as he comes in.	- Доброе утро, мистер Смоллуид, доброе утро! -говорит он, войдя в кабинет.
"You have brought the sergeant, I see.	- Я вижу, вы привели с собой сержанта.
Sit down, sergeant."	Присядьте, сержант.
As Mr. Tulkinghorn takes off his gloves and puts them in his hat, he looks with half-closed eyes across the room to where the trooper stands and says within himself perchance,	Снимая перчатки и кладя их в цилиндр, мистер Талкингхорн смотрит, полузакрыв глаза, в глубину комнаты, туда, где стоит кавалерист, и, быть может, думает:
"You'll do, my friend!"	"Годишься, приятель!"
"Sit down, sergeant," he repeats as he comes to his table, which is set on one side of the fire, and takes his easy-chair.	- Присядьте, сержант, - повторяет он, подходя к своему столу, поставленному поближе к камину, и садится в кресло.
"Cold and raw this morning, cold and raw!"	- Утро сегодня холодное и сырое... холодное и сырое!
Mr. Tulkinghorn warms before the bars, alternately, the palms and knuckles of his hands and looks (from behind that blind which is always down) at the trio sitting in a little semicircle before him.	Мистер Талкингхорн греет перед огнем то ладони, то пальцы и смотрит (из-за вечно опущенной "завесы") на троицу, полукругом сидящую против него.
"Now, I can feel what I am about" (as perhaps he can in two senses), "Mr. Smallweed."	- Ну, теперь я немного оживился! (Быть может, это следует понимать двояко?) Мистер Смоллуид!
The old gentleman is newly shaken up by Judy to bear his part in the conversation.	- Джуди снова встряхивает старика, чтобы заставить его принять участие в беседе.
"You have brought our good friend the sergeant, I see."	- Я вижу, вы привели с собой нашего доброго друга, сержанта.

"Yes, sir," returns Mr. Smallweed, very servile to the lawyer's wealth and influence.	- Да, сэр, - отвечает мистер Смоллуид, подобострастно преклоняясь перед богатым, влиятельным юристом.
"And what does the sergeant say about this business?"	- Так что же скажет сержант по поводу этого дела?
"Mr. George," says Grandfather Smallweed with a tremulous wave of his shrivelled hand, "this is the gentleman, sir."	- Мистер Джордж, - обращается дедушка Смоллуид к кавалеристу и представляет ему хозяина взмахом дрожащей и сморщенной руки, -это и есть тот самый джентльмен, сэр.
Mr. George salutes the gentleman but otherwise sits bolt upright and profoundly silent--very forward in his chair, as if the full complement of regulation appendages for a field-day hung about him.	Мистер Джордж, отдав честь хозяину, садится и, погруженный в глубокое молчание, сидит прямо, как палка, на самом краю стула, словно за спиной у него полный вещевой комплект для полевого учения.
Mr. Tulkinghorn proceeds,	Мистер Талкингхорн начинает:
"Well, George--I believe your name is George?"	-Ну, Джордж?.. Ваша фамилия Джордж, не так ли?
"It is so, Sir."	- Да, сэр.
"What do you say, George?"	- Что же вы скажете, Джордж?
"I ask your pardon, sir," returns the trooper, "but I should wish to know what YOU say?"	- Прошу прощения, сэр, - отвечает кавалерист, -по мне хотелось бы знать, что скажете вы.
"Do you mean in point of reward?"	-То есть - относительно вознаграждения?
"I mean in point of everything, sir."	- Относительно всего вообще, сэр.
This is so very trying to Mr. Smallweed's temper that he suddenly breaks out with	Эти слова подвергают терпение мистера Смоллуида такому испытанию, что он внезапно вмешивается в разговор и кричит:
"You're a brimstone beast!" and as suddenly asks pardon of Mr. Tulkinghorn, excusing himself for this slip of the tongue by saying to Judy, "I was thinking of your grandmother, my dear."	- Скотина зловредная! - но так же внезапно просит прощения у мистера Талкингхорна и оправдывает свою обмолвку, объясняя Джуди: - Я вспомнил о твоей бабушке, дорогая.
"I supposed, sergeant," Mr. Tulkinghorn resumes as he leans on one side of his chair and crosses his legs, "that Mr. Smallweed might have sufficiently explained the matter.	- Я полагаю, сержант, - продолжает мистер Талкингхорн, облокотившись на ручку кресла и заложив ногу за ногу, - что мистер Смоллуид уже подробно рассказал вам, в чем дело.
It lies in the smallest compass, however.	Впрочем, все и так яснее ясного.
You served under Captain Hawdon at one time, and were his attendant in illness, and rendered him many little services, and were rather in his confidence, I am told.	Вы одно время служили под начальством капитана Хоудона, ухаживали за ним во время его болезни, оказывали ему много мелких услуг и вообще, как я слышал, пользовались его доверием.
That is so, is it not?"	Так это или нет?
"Yes, sir, that is so," says Mr. George with military brevity.	- Точно так, сэр, - отвечает мистер Джордж по-военному кратко.

"Therefore you may happen to have in your possession something-- anything, no matter what; accounts, instructions, orders, a letter, anything--in Captain Hawdon's writing.	- Поэтому у вас, возможно, осталось что-нибудь -все равно что, - счета, инструкции, приказы, письма, вообще какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона.
I wish to compare his writing with some that I have.	Я хочу сравнить образец его почерка с почерком одной рукописи, которая имеется у меня.
If you can give me the opportunity, you shall be rewarded for your trouble.	Если вы мне поможете в этом, вы получите вознаграждение за труды.
Three, four, five, guineas, you would consider handsome, I dare say."	Три, четыре, пять гиней, надеюсь, удовлетворят вас вполне.
"Noble, my dear friend!" cries Grandfather Smallweed, screwing up his eyes.	- Вот это щедрость, любезный друг мой! -восклицает дедушка Смоллуид, закатывая глаза.
"If not, say how much more, in your conscience as a soldier, you can demand.	- Если этого мало, скажите по совести, как честный солдат, сколько вы просите.
There is no need for you to part with the writing, against your inclination--though I should prefer to have it."	Документ вы потом можете взять обратно, если хотите, хотя я предпочел бы хранить его у себя.
Mr. George sits squared in exactly the same attitude, looks at the painted ceiling, and says never a word.	Мистер Джордж сидит, расставив локти, в той же самой позе, смотрит в пол, смотрит на расписной потолок, но не произносит ни слова.
The irascible Mr. Smallweed scratches the air.	Вспыльчивый мистер Смоллуид загребает когтями воздух.
"The question is," says Mr. Tulkinghorn in his methodical, subdued, uninterested way, "first, whether you have any of Captain Hawdon's writing?"	- Вопрос в том, - говорит мистер Талкингхорн, как всегда, педантично, сдержанно, бесстрастно излагая дело, - во-первых, есть ли у вас какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона?
"First, whether I have any of Captain Hawdon's writing, sir," repeats Mr. George.	- Во-первых, есть ли у меня какой-нибудь документ, написанный рукой капитана Хоудона, сэр? - повторяет мистер Джордж.
"Secondly, what will satisfy you for the trouble of producing it?"	- Во-вторых, каким вознаграждением удовольствуетесь вы за предоставление такого документа?
"Secondly, what will satisfy me for the trouble of producing it, sir," repeats Mr. George.	- Во-вторых, каким вознаграждением удовольствуюсь я за предоставление такого документа? - повторяет мистер Джордж.
"Thirdly, you can judge for yourself whether it is at all like that," says Mr. Tulkinghorn, suddenly handing him some sheets of written paper tied together.	- В-третьих, как по-вашему, похож его почерк на этот почерк? - спрашивает мистер Талкингхорн, внезапно протянув кавалеристу пачку исписанных листов бумаги.
"Whether it is at all like that, sir.	- Похож ли его почерк на этот почерк?
Just so," repeats Mr. George.	Так... - повторяет мистер Джордж.

All three repetitions Mr. George pronounces in a mechanical manner, looking straight at Mr. Tulkinghorn; nor does he so much as glance at the affidavit in Jarndyce and Jarndyce, that has been given to him for his inspection (though he still holds it in his hand), but continues to look at the lawyer with an air of troubled meditation.	Все три раза мистер Джордж, как бы машинально, повторял обращенные к нему слова, глядя прямо в лицо мистеру Талкингхорну; а сейчас он даже не смотрит на свидетельские показания, приобщенные к делу "Джарндисы против Джарндисов" и переданные ему для обозрения (хотя держит их в руках), но, задумчивый и смущенный, не спускает глаз с поверенного.
"Well?" says Mr. Tulkinghorn.	- Ну, так как же? - говорит мистер Талкингхорн.
"What do you say?"	- Что скажете?
"Well, sir," replies Mr. George, rising erect and looking immense,	- А вот как, сэр, - отвечает мистер Джордж, потом поднимается и, выпрямившись во весь рост, стоит навытяжку, - великан да и только.
"I would rather, if you'll excuse me, have nothing to do with this."	- Извините меня, но я, пожалуй, не хотел бы иметь никакого отношения ко всему этому.
Mr. Tulkinghorn, outwardly quite undisturbed, demands,	Мистер Талкингхорн, внешне невозмутимый, спрашивает:
"Why not?"	- Почему?
"Why, sir," returns the trooper. "Except on military compulsion, I am not a man of business.	- Изволите видеть, сэр, - объясняет кавалерист, -человек я не деловой и никакими делами не могу заниматься иначе, как по долгу военной службы.
Among civilians I am what they call in Scotland a ne'er-do-weel.	Среди штатских я, как говорят в Шотландии, никудышный малый.
I have no head for papers, sir.	Не такая у меня голова на плечах, сэр, чтобы разбираться в документах.
I can stand any fire better than a fire of cross questions.	Я любой огонь выдержу, только не огонь перекрестных допросов.
I mentioned to Mr. Smallweed, only an hour or so ago, that when I come into things of this kind I feel as if I was being smothered.	Всего час или два назад я говорил мистеру Смоллуиду, что, когда меня впутывают в такие истории, мне чудится, будто меня душат.
And that is my sensation," says Mr. George, looking round upon the company, "at the present moment."	Вот и сейчас у меня такое чувство, - добавляет мистер Джордж, оглядывая всю компанию.
With that, he takes three strides forward to replace the papers on the lawyer's table and three strides backward to resume his former station, where he stands perfectly upright, now looking at the ground and now at the painted ceiling, with his hands behind him as if to prevent himself from accepting any other document whatever.	Он делает три шага вперед, чтобы положить бумаги на стол поверенного, и три шага назад, чтобы вернуться на прежнее место, а вернувшись, снова стоит навытяжку, смотрит то в пол, то на расписной потолок и закладывает руки за спину, как бы желая показать, что не возьмет никакого другого документа.
Under this provocation, Mr. Smallweed's favourite adjective of disparagement is so close to his tongue that he begins the words "my dear friend" with the monosyllable "brim," thus converting the possessive pronoun into brimmy and appearing to have an impediment in his speech.	Это - вызов, и любимый неодобрительный эпитет мистера Смоллуида так настойчиво просится ему на язык, что обращение "любезный друг мой" он начинает со слога "зло", превращая эпитет "любезный" в совершенно новое слово "злолюб", но сейчас же обрывает речь, делая вид, будто у него язык заплетается.

Once past this difficulty, however, he exhorts his dear friend in the tenderest manner not to be rash, but to do what so eminent a gentleman requires, and to do it with a good grace, confident that it must be unobjectionable as well as profitable.	Преодолев первое затруднение, он нежнейшим тоном убеждает своего любезного друга не торопиться, но выполнить требование уважаемого джентльмена - выполнить с охотой и веря, что это столь же не предосудительно, сколь выгодно.
Mr. Tulkinghorn merely utters an occasional sentence, as,	Что касается мистера Талкингхорна, тот просто роняет время от времени фразы вроде следующих:
"You are the best judge of your own interest, sergeant." "Take care you do no harm by this." "Please yourself, please yourself." "If you know what you mean, that's quite enough."	- Вы сами лучший судья во всем, что касается ваших интересов, сержант... Берегитесь, как бы таким путем не наделать бед... Как знаете, как знаете... Если вы стоите на своем, говорить больше не о чем.
These he utters with an appearance of perfect indifference as he looks over the papers on his table and prepares to write a letter.	Он произносит все это совершенно равнодушно, просматривая бумаги, лежащие на столе, и кажется, собираясь написать письмо.
Mr. George looks distrustfully from the painted ceiling to the ground, from the ground to Mr. Smallweed, from Mr. Smallweed to Mr. Tulkinghorn, and from Mr. Tulkinghorn to the painted ceiling again, often in his perplexity changing the leg on which he rests.	Мистер Джордж переводит недоверчивый взгляд с расписного потолка на пол, с пола на мистера Смоллуида, с мистера Смоллуида на мистера Талкингхорна, а с мистера Талкингхорна снова на расписной потолок и в смущении переминается с ноги на ногу.
"I do assure you, sir," says Mr. George, "not to say it offensively, that between you and Mr. Smallweed here, I really am being smothered fifty times over.	- Изволите видеть, сэр, - говорит мистер Джордж, - вы не обижайтесь, но уверяю вас, с тех пор как я тут, между вами и мистером Смоллуидом, у меня, право же, такое чувство, словно меня уже раз пятьдесят придушили.
I really am, sir.	Вот как обстоит дело, сэр.
I am not a match for you gentlemen.	Я вам не чета, джентльмены.
Will you allow me to ask why you want to see the captain's hand, in the case that I could find any specimen of it?"	Но можно вас спросить, - на случай, если мне удастся отыскать образец почерка капитана, -зачем вам нужно видеть этот образец?
Mr. Tulkinghorn quietly shakes his head.	Мистер Талкингхорн бесстрастно качает головой.
"No.	- Нет, нельзя.
If you were a man of business, sergeant, you would not need to be informed that there are confidential reasons, very harmless in themselves, for many such wants in the profession to which I belong.	Будь вы деловым человеком, сержант, мне незачем было бы объяснять вам, что мы, юристы, нередко наводим подобные справки, разумеется в целях вполне безобидных, но совершенно секретных.
But if you are afraid of doing any injury to Captain Hawdon, you may set your mind at rest about that."	Если же вы опасаетесь повредить капитану Хоудону, то насчет этого можете не беспокоиться.
"Aye!	-Я и не беспокоюсь!
He is dead, sir."	Ведь он умер, сэр.
"IS he?"	- Разве?
Mr. Tulkinghorn quietly sits down to write.	- Мистер Талкингхорн спокойно садится за стол и начинает что-то писать.

"Well, sir," says the trooper, looking into his hat after another disconcerted pause, "I am sorry not to have given you more satisfaction.	- Я очень сожалею, сэр, - говорит после недолгого молчания кавалерист, в смущении разглядывая свою шляпу, - очень сожалею, что не смогу вам угодить.
If it would be any satisfaction to any one that I should be confirmed in my judgment that I would rather have nothing to do with this by a friend of mine who has a better head for business than I have, and who is an old soldier, I am willing to consult with him.	Не хочется мне впутываться в это дело, но, может, вам угодно, чтобы мнение мое подтвердил один мой друг, тоже отставной солдат, - он человек деловой, не то что я.
I--I really am so completely smothered myself at present," says Mr. George, passing his hand hopelessly across his brow, "that I don't know but what it might be a satisfaction to me."	А мне... мне сейчас, право же, чудится, будто меня совсем задушили, - говорит мистер Джордж, растерянно проводя рукой по лбу, - так что я даже не знаю, чего угодно мне самому.
Mr. Smallweed, hearing that this authority is an old soldier, so strongly inculcates the expediency of the trooper's taking counsel with him, and particularly informing him of its being a question of five guineas or more, that Mr. George engages to go and see him.	Услышав, что упомянутое авторитетное лицо тоже отставной солдат, мистер Смоллуид так настоятельно убеждает кавалериста посоветоваться с ним и в особенности сообщить ему о вознаграждении в пять гиней и даже больше, что мистер Джордж обязуется пойти и повидаться с ним немедленно.
Mr. Tulkinghorn says nothing either way.	Мистер Талкингхорн не высказывается ни за, ни против.
"I'll consult my friend, then, by your leave, sir," says the trooper, "and I'll take the liberty of looking in again with the final answer in the course of the day.	- Так я посоветуюсь, сэр, если разрешите, -говорит кавалерист, - и, если позволите, зайду к вам с окончательным ответом сегодня же.
Mr. Smallweed, if you wish to be carried downstairs--"	Мистер Смоллуид, если вы хотите, чтобы я снес вас вниз...
"In a moment, my dear friend, in a moment.	- Сию минуту, любезный друг мой, сию минуту.
Will you first let me speak half a word with this gentleman in private?"	Позвольте мне только сказать два слова этому джентльмену с глазу на глаз.
"Certainly, sir.	- Пожалуйста, сэр.
Don't hurry yourself on my account."	Не спешите, я подожду.
The trooper retires to a distant part of the room and resumes his curious inspection of the boxes, strong and otherwise.	Кавалерист отходит в глубь комнаты и снова начинает с любопытством рассматривать ящики -и несгораемые и всякие другие.
"If I wasn't as weak as a brimstone baby, sir," whispers Grandfather Smallweed, drawing the lawyer down to his level by the lapel of his coat and flashing some half-quenched green fire out of his angry eyes, "I'd tear the writing away from him.	- Не будь я слаб, как зловредный младенец, -шипит дедушка Смоллуид, притягивая к себе юриста за лацкан и обжигая его полупотухшим зеленым пламенем злых глаз, - я бы вырвал у него эту бумагу.
He's got it buttoned in his breast.	Она у него за пазухой.
I saw him put it there.	Я сам видел, как он сунул ее туда.
Judy saw him put it there.	И Джуди видела.
Speak up, you crabbed image for the sign of a walking- stick shop, and say you saw him put it there!"	Да вымолви ты хоть слово, истукан, кукла деревянная, скажи, что видела, как он сунул ее за пазуху!

This vehement conjuration the old gentleman accompanies with such a thrust at his granddaughter that it is too much for his strength, and he slips away out of his chair, drawing Mr. Tulkinghorn with him, until he is arrested by Judy, and well shaken.	Сделав это пылкое назидание внучке, пожилой джентльмен толкает ее с такой яростью, что силы ему изменяют, и он скатывается с кресла, увлекая за собой мистера Талкингхорна, но Джуди подхватывает его и трясет изо всей мочи.
"Violence will not do for me, my friend," Mr. Tulkinghorn then remarks coolly.	- Насилия я не применяю, друг мой, - холодно объясняет мистер Талкингхорн.
"No, no, I know, I know, sir.	- Нет, нет, я знаю, знаю, сэр.
But it's chafing and galling--it's-- it's worse than your smattering chattering magpie of a grandmother," to the imperturbable Judy, who only looks at the fire, "to know he has got what's wanted and won't give it up.	Но все это раздражает и бесит хуже... хуже, чем твоя болтунья, трещотка, сорока-бабушка, -обращается старик к невозмутимой Джуди, которая только смотрит на огонь, но не говорит ни слова. - Знать, что у него есть нужная бумага, а он не желает ее отдать!
He, not to give it up! HE!	Не желает! Он!
A vagabond!	Бродяга!
But never mind, sir, never mind.	Но погодите, сэр, погодите.
At the most, he has only his own way for a little while.	В худшем случаем он только немного покобенится.
I have him periodically in a vice.	Он у меня в тисках.
I'll twist him, sir.	Я его прижму, сэр.
I'll screw him, sir.	Я его в бараний рог согну, сэр.
If he won't do it with a good grace, I'll make him do it with a bad one, sir!	Не хочет добром, так я его силой заставлю, сэр!..
Now, my dear Mr. George," says Grandfather Smallweed, winking at the lawyer hideously as he releases him, "I am ready for your kind assistance, my excellent friend!"	А теперь, дорогой мой мистер Джордж, - говорит дедушка Смоллуид, закончив беседу с юристом и безобразно ему подмигивая, - я готов принять вашу любезную помощь, мой добрейший друг!
Mr. Tulkinghorn, with some shadowy sign of amusement manifesting itself through his self-possession, stands on the hearth-rug with his back to the fire, watching the disappearance of Mr. Smallweed and acknowledging the trooper's parting salute with one slight nod.	Мистер Талкингхорн становится на коврик у камина, спиной к огню, чуть-чуть забавляясь всем происходящим, что заметно, несмотря на его сдержанность, и наблюдает за исчезновением мистера Смоллуида, ответив на прощальный поклон кавалериста только легким кивком.
It is more difficult to get rid of the old gentleman, Mr. George finds, than to bear a hand in carrying him downstairs, for when he is replaced in his conveyance, he is so loquacious on the subject of the guineas and retains such an affectionate hold of his button --having, in truth, a secret longing to rip his coat open and rob him--that some degree of force is necessary on the trooper's part to effect a separation.	Мистер Джордж находит, что избавиться от почтенного старца труднее, чем снести его вниз, ибо дедушка Смоллуид, усевшись в свой экипаж, так долго разглагольствует о гинеях и с такой любовью цепляется за пуговицу своего любезного друга, - хотя в душе жаждет разорвать ему сюртук и украсть бумагу, - что кавалерист вынужден силой от него оторваться.
It is accomplished at last, and he proceeds alone in quest of his adviser.	Когда это, наконец, удается, он уходит на поиски своего советчика.

By the cloisterly Temple, and by Whitefriars (there, not without a glance at Hanging-Sword Alley, which would seem to be something in his way), and by Blackfriars Bridge, and Blackfriars Road, Mr. George sedately marches to a street of little shops lying somewhere in that ganglion of roads from Kent and Surrey, and of streets from the bridges of London, centring in the far-famed elephant who has lost his castle formed of a thousand four-horse coaches to a stronger iron monster than he, ready to chop him into mince-meat any day he dares.	Через украшенный аркадами Тэмпл, через Уайт-фрайерс (где путник бросает взгляд на улицу Хэнгинг-суорд, пересекающую ему путь), через Блекфрайерский мост и Блекфрайерс-роуд степенно шагает мистер Джордж к одной скромной уличке, пролегающей в том узле путей, где улицы, идущие от мостов через Темзу, и дороги из Кента и Сэррея сходятся в одной точке у достославного "Слона", чей "паланкин" из тысячи четырехконных карет уступил место более сильному железному чудищу, которое уже готово стереть его в порошок, как только осмелится.
To one of the little shops in this street, which is a musician's shop, having a few fiddles in the window, and some Pan's pipes and a tambourine, and a triangle, and certain elongated scraps of music, Mr. George directs his massive tread.	На этой уличке нет больших магазинов - только лавчонки, - и к одной из них, лавке музыкальных инструментов, в окне которой выставлены две-три скрипки, флейты Пана, тамбурин, треугольник и продолговатые нотные тетради, мистер Джордж направляется своей тяжелой походкой.
And halting at a few paces from it, as he sees a soldierly looking woman, with her outer skirts tucked up, come forth with a small wooden tub, and in that tub commence a-whisking and a-splashing on the margin of the pavement, Mr. George says to himself, "She's as usual, washing greens.	Немного не дойдя до лавки, он останавливается, увидев, что из нее вышла женщина в подоткнутой юбке, чем-то смахивающая на солдата, и, поставив на край тротуара маленькую деревянную лоханку, принимается мыть в ней что-то, разбрызгивая воду во все стороны. "Ну, конечно, опять моет овощи, - говорит себе мистер Джордж.
I never saw her, except upon a baggage-waggon, when she wasn't washing greens!"	- В жизни не видывал ее иначе, как за мытьем овощей, разве только, когда она сидела на обозной фуре!"
The subject of this reflection is at all events so occupied in washing greens at present that she remains unsuspicious of Mr. George's approach until, lifting up herself and her tub together when she has poured the water off into the gutter, she finds him standing near her.	Особа, вызвавшая эти размышления, сейчас действительно моет овощи и столь поглощена своей работой, что не замечает приближения мистера Джорджа и, только выплеснув воду в сточную канаву, выпрямляется, подняв лоханку, и видит, что он стоит рядом.
Her reception of him is not flattering.	Мистера Джорджа она приветствует не очень-то ласково.
"George, I never see you but I wish you was a hundred mile away!"	- Стоит мне вас увидеть, Джордж, как мне уже хочется, чтобы вы убрались подальше - миль за сто отсюда!
The trooper, without remarking on this welcome, follows into the musical-instrument shop, where the lady places her tub of greens upon the counter, and having shaken hands with him, rests her arms upon it.	Не отвечая на это приветствие, кавалерист следует за нею в лавку музыкальных инструментов, где женщина, поставив на прилавок лоханку с овощами, пожимает ему руку.
"I never," she says, "George, consider Matthew Bagnet safe a minute when you're near him.	- Ни на минуту вас нельзя оставить с Мэтью Бегнетом, Джордж, - говорит она, облокотившись на прилавок, - так это для него опасно.
You are that restless and that roving--"	До чего вы беспокойный, до чего непутевый...
"Yes! I know I am, Mrs. Bagnet.	- Да, я и сам это знаю, миссис Бегнет.

I know I am."	Отлично Знаю.
"You know you are!" says Mrs. Bagnet.	- Вот видите, сами знаете, какой вы! -подхватывает миссис Бегнет.
"What's the use of that? WHY are you?"	- А что толку? Отчего вы такой?
"The nature of the animal, I suppose," returns the trooper good- humouredly.	- Должно быть, я от природы бродячее животное, - добродушно отвечает кавалерист.
"Ah!" cries Mrs. Bagnet, something shrilly.	- Вот как! - восклицает миссис Бегнет немного визгливым голосом.
"But what satisfaction will the nature of the animal be to me when the animal shall have tempted my Mat away from the musical business to New Zealand or Australey?"	- Но какая мне будет польза от этого бродячего животного, если оно соблазнит моего Мэта бросить нашу музыкальную торговлю и уехать в Новую Зеландию или Австралию?
Mrs. Bagnet is not at all an ill-looking woman.	Миссис Бегнет никак нельзя назвать некрасивой.
Rather large- boned, a little coarse in the grain, and freckled by the sun and wind which have tanned her hair upon the forehead, but healthy, wholesome, and bright-eyed.	Правда, она довольно широка в кости и так часто бывала на солнце и на ветру, что кожа у нее огрубела и покрылась веснушками, а волосы надо лбом выцвели, но это здоровая, крепкая женщина с блестящими глазами и честным, открытым лицом.
A strong, busy, active, honest-faced woman of from forty-five to fifty.	Сильная, деловитая, энергичная женщина лет сорока пяти - пятидесяти.
Clean, hardy, and so economically dressed (though substantially) that the only article of ornament of which she stands possessed appear's to be her wedding-ring, around which her finger has grown to be so large since it was put on that it will never come off again until it shall mingle with Mrs. Bagnet's dust.	Чистоплотная, выносливая, она одевается очень скромно (хотя и тепло) и позволяет себе лишь одно-единственное украшение - обручальное кольцо на пальце, который так потолстел с того дня, когда оно впервые было надето, что кольцо не снимется с него, пока не смешается с прахом миссис Бегнет.
"Mrs. Bagnet," says the trooper, "I am on my parole with you.	- Миссис Бегнет, я же дал вам слово, - говорит кавалерист.
Mat will get no harm from me.	- От меня Мэту худо не будет.
You may trust me so far."	Тут вы можете на меня положиться.
"Well, I think I may.	- Пожалуй, могу.
But the very looks of you are unsettling," Mrs. Bagnet rejoins.	Хотя вы и с виду такой, что, только погляди на вас, сразу из колеи выбьешься, - добавляет миссис Бегнет.
"Ah, George, George!	- Эх, Джордж, Джордж!
If you had only settled down and married Joe Pouch's widow when he died in North America, SHE'D have combed your hair for you."	Надо вам было остепениться да жениться на вдове Джо Пауча, когда он умер в Северной Америке, -она бы на руках вас носила!
"It was a chance for me, certainly," returns the trooper half laughingly, half seriously, "but I shall never settle down into a respectable man now.	- Что ж, случай, конечно, был подходящий, -отвечает кавалерист полушутя, полусерьезно, -только мне уж теперь никогда не остепениться и не войти в колею.

Joe Pouch's widow might have done me good-- there was something in her, and something of her--but I couldn't make up my mind to it.	Вдова Джо Пауча, пожалуй, могла бы стать мне хорошей женой, - и в ней и у ней кое-что было, -но я никак не мог отважиться на женитьбу.
If I had had the luck to meet with such a wife as Mat found!"	Вот если б мне посчастливилось найти такую жену, какую добыл себе Мэт!
Mrs. Bagnet, who seems in a virtuous way to be under little reserve with a good sort of fellow, but to be another good sort of fellow herself for that matter, receives this compliment by flicking Mr. George in the face with a head of greens and taking her tub into the little room behind the shop.	Миссис Бегнет - добродетельная жена, но обычно не прочь пошутить со славным малым, - да коли на то пошло, она и сама славный малый, - и вместо ответа на комплимент шлепает мистера Джорджа по лицу пучком зелени, а потом уносит лоханку в комнату за лавкой.
"Why, Quebec, my poppet," says George, following, on invitation, into that department.	- А, Квебек, малютка моя! - говорит Джордж, следуя туда же за миссис Бегнет по ее приглашению.
"And little Malta, too!	- И крошка Мальта!
Come and kiss your Bluffy!"	Подите-ка поцелуйте своего Заводилу!
These young ladies--not supposed to have been actually christened by the names applied to them, though always so called in the family from the places of their birth in barracks--are respectively employed on three-legged stools, the younger (some five or six years old) in learning her letters out of a penny primer, the elder (eight or nine perhaps) in teaching her and sewing with great assiduity.	Обе молодые девицы, - которых, конечно, окрестили не этими именами, но всегда так зовут в семейном кругу, памятуя о названиях тех мест, где они родились в казармах, - молодые девицы сидят на трехногих табуретах и Занимаются: младшая (лет пяти-шести) учит буквы по грошовой азбуке, а старшая (лет восьми-девяти) обучает младшую и в то же время шьет с величайшим усердием.
Both hail Mr. George with acclamations as an old friend and after some kissing and romping plant their stools beside him.	Обе встречают мистера Джорджа восторженным криком, как старого друга, а расцеловав его и повозившись с ним, придвигают к нему свои табуреты.
"And how's young Woolwich?" says Mr. George.	- А как поживает юный Вулидж? - спрашивает мистер Джордж.
"Ah!	-Он?
There now!" cries Mrs. Bagnet, turning about from her saucepans (for she is cooking dinner) with a bright flush on her face.	Ну, знаете! - восклицает миссис Бегнет, отрываясь от своих кастрюль (ибо она сейчас готовит обед) и вспыхнув ярким румянцем.
"Would you believe it? Got an engagement at the theayter, with his father, to play the fife in a military piece."	- Вы не поверите, он теперь служит в театре вместе с отцом - играет на флейте в пьесе из военной жизни.
"Well done, my godson!" cries Mr. George, slapping his thigh.	- Молодец у меня крестник! - восклицает мистер Джордж, хлопнув себя по бедру.
"I believe you!" says Mrs. Bagnet.	- Еще бы! - соглашается миссис Бегнет.
"He's a Briton.	- Настоящий британец.
That's what Woolwich is.	Вот он какой, наш Вулидж.
A Briton!"	Британец!

"And Mat blows away at his bassoon, and you're respectable civilians one and all," says Mr. George.	- А Мэт дует себе в свой фагот, и вы стали почтенными штатскими и все такое, - говорит мистер Джордж.
"Family people.	- Семейные люди.
Children growing up.	Растут детки.
Mat's old mother in Scotland, and your old father somewhere else, corresponded with, and helped a little, and--well, well!	Старуха, мать Мэта, в Шотландии, а ваш старик отец где-то в другом месте, и вы с ними переписываетесь и немного помогаете им и... ну ладно!
To be sure, I don't know why I shouldn't be wished a hundred mile away, for I have not much to do with all this!"	Сказать правду, можно понять, почему вам хочется, чтобы я убрался миль за сто отсюда, - тут я совсем не ко двору!
Mr. George is becoming thoughtful, sitting before the fire in the whitewashed room, which has a sanded floor and a barrack smell and contains nothing superfluous and has not a visible speck of dirt or dust in it, from the faces of Quebec and Malta to the bright tin pots and pannikins upon the dresser shelves--Mr. George is becoming thoughtful, sitting here while Mrs. Bagnet is busy, when Mr. Bagnet and young Woolwich opportunely come home.	Мистер Джордж, задумавшись, сидит перед огнем в чисто выбеленной комнате, где пол посыпан песком, где все чем-то напоминает казарму, где нет ничего лишнего, нет ни пылинки, ни пятнышка грязи ни на чем, начиная с щек Квебек и Мальты и кончая сверкающими оловянными кастрюлями и мисками на полках буфета, - мистер Джордж сидит задумавшись, в то время как миссис Бегнет хлопочет по хозяйству, и вот, как раз вовремя, мистер Бегнет и юный Вулидж приходят домой.
Mr. Bagnet is an ex- artilleryman, tall and upright, with shaggy eyebrows and whiskers like the fibres of a coco-nut, not a hair upon his head, and a torrid complexion.	Мистер Бегнет - отставной артиллерист, высокий, прямой, с загорелым лицом, густыми бровями, бакенбардами, как мочалка, но совершенно лысым черепом.
His voice, short, deep, and resonant, is not at all unlike the tones of the instrument to which he is devoted.	Голос его, отрывистый, низкий, звучный, отчасти напоминает тембр того инструмента, на котором мистер Бегнет играет.
Indeed there may be generally observed in him an unbending, unyielding, brass-bound air, as if he were himself the bassoon of the human orchestra.	Вообще мистер Бегнет кажется каким-то негибким, непреклонным, как бы окованным медью, словно сам он - фагот в оркестре человечества.
Young Woolwich is the type and model of a young drummer.	Юный Вулидж смахивает на типичного и примерного подростка-барабанщика.
Both father and son salute the trooper heartily.	Отец и сын приветливо отдают честь кавалеристу.
He saying, in due season, that he has come to advise with Mr. Bagnet, Mr. Bagnet hospitably declares that he will hear of no business until after dinner and that his friend shall not partake of his counsel without first partaking of boiled pork and greens.	Улучив подходящую минуту, мистер Джордж говорит, что пришел посоветоваться с мистером Бегнетом, а тот радушно заявляет, что не хочет и слышать ни о каких делах до обеда и его другу не дадут совета, пока не дадут вареной свинины с овощами и зеленью.
The trooper yielding to this invitation, he and Mr. Bagnet, not to embarrass the domestic preparations, go forth to take a turn up and down the little street, which they promenade with measured tread and folded arms, as if it were a rampart.	Кавалерист принимает приглашение, а затем он и мистер Бегнет, не желая мешать хозяйственным приготовлениям, уходят пройтись взад-вперед по уличке, где и прохаживаются мерным шагом, скрестив руки на груди, словно это не улица, а крепостной вал.

"George," says Mr. Bagnet.	- Джордж, - начинает мистер Бегнет.
"You know me.	- Ты меня знаешь.
It's my old girl that advises.	Советы дает моя старуха.
She has the head.	Это такая голова!
But I never own to it before her.	Но при ней я этого не говорю.
Discipline must be maintained.	Надо соблюдать дисциплину.
Wait till the greens is off her mind.	Погоди, дай ей только развязаться с овощами.
Then we'll consult.	Тогда будем держать совет.
Whatever the old girl says, do--do it!"	Как старуха скажет, так... так и делай!
"I intend to, Mat," replies the other.	- Так я и сделаю, Мэт, - соглашается мистер Джордж.
"I would sooner take her opinion than that of a college."	- Ее мнение для меня важней, чем мнение целой коллегии.
"College," returns Mr. Bagnet in short sentences, bassoon-like.	- Коллегии! - подхватывает мистер Бегнет, выпаливая короткие фразы наподобие фагота.
"What college could you leave--in another quarter of the world-- with nothing but a grey cloak and an umbrella--to make its way home to Europe?	- Какую коллегию бросишь... в другой части света... в одной лишь серой накидке и с зонтом... зная, что она... одна вернется домой в Европу?
The old girl would do it to-morrow.	А старуха, та - хоть завтра.
Did it once!"	Да и вернулась раз, было такое дело!
"You are right," says Mr. George.	- Что правда то правда, - говорит мистер Джордж.
"What college," pursues Bagnet, "could you set up in life--with two penn'orth of white lime--a penn'orth of fuller's earth--a ha'porth of sand--and the rest of the change out of sixpence in money?	- Какая коллегия, - продолжает Бегнет, - сумеет начать новую жизнь... с шестипенсовиком: на два пенса известки... на пенни глины... на полпенни песку... да сдача с этих шести пенсов!
That's what the old girl started on. In the present business."	А так вот старуха и начала... Наше теперешнее дело.
"I am rejoiced to hear it's thriving, Mat."	- Рад слышать, что оно идет хорошо, Мэт.
"The old girl," says Mr. Bagnet, acquiescing, "saves.	- Старуха откладывает деньги, - продолжает мистер Бегнет, кивая в знак согласия.
Has a stocking somewhere.	- У нее где-то чулок припрятан.
With money in it.	А в нем деньги.
I never saw it.	Я его никогда не видал.
But I know she's got it.	Но знаю, что чулок у нее есть.
Wait till the greens is off her mind.	Погоди, дай ей только развязаться с овощами.
Then she'll set you up."	Тогда она тебе даст совет.
"She is a treasure!" exclaims Mr. George.	- Что за сокровище! - восклицает мистер Джордж.
"She's more.	- Больше чем сокровище.
But I never own to it before her.	При ней я этого не говорю.

Discipline must be maintained.	Надо соблюдать дисциплину.
It was the old girl that brought out my musical abilities.	Ведь это старуха направила мои музыкальные способности.
I should have been in the artillery now but for the old girl.	Не будь старухи, я бы до сей поры служил в артиллерии.
Six years I hammered at the fiddle.	Шесть лет я пиликал на скрипке.
Ten at the flute.	Десять играл на флейте.
The old girl said it wouldn't do; intention good, but want of flexibility; try the bassoon.	Старуха сказала: "Ничего, мол, не выйдет... старанья много, да гибкости не хватает; попробуй-ка фагот".
The old girl borrowed a bassoon from the bandmaster of the Rifle Regiment.	Старуха выпросила фагот у капельмейстера стрелкового полка.
I practised in the trenches.	Я упражнялся в траншеях.
Got on, got another, get a living by it!"	Подучился, купил фагот, стал зарабатывать!
George remarks that she looks as fresh as a rose and as sound as an apple.	Джордж говорит, что она свежа, как роза, и крепка, как яблоко.
"The old girl," says Mr. Bagnet in reply, "is a thoroughly fine woman.	- Старуха прекрасная женщина, - соглашается мистер Бегнет.
Consequently she is like a thoroughly fine day.	- Значит, можно сказать, что она похожа на прекрасный день.
Gets finer as she gets on.	Чем дальше, тем прекрасней.
I never saw the old girl's equal.	С моей старухой никто не сравнится.
But I never own to it before her.	Но при ней я этого не говорю.
Discipline must be maintained!"	Надо соблюдать дисциплину.
Proceeding to converse on indifferent matters, they walk up and down the little street, keeping step and time, until summoned by Quebec and Malta to do justice to the pork and greens, over which Mrs. Bagnet, like a military chaplain, says a short grace.	Продолжая беседовать о том о сем, они ходят взад и вперед по уличке, мерно маршируя в ногу, пока Квебек и Мальта не приглашают их отдать должное вареной свинине с овощами, над которой миссис Бегнет, как полковой священник, читает краткую молитву.
In the distribution of these comestibles, as in every other household duty, Mrs. Bagnet developes an exact system, sitting with every dish before her, allotting to every portion of pork its own portion of pot-liquor, greens, potatoes, and even mustard, and serving it out complete.	Раздавая эту пищу и выполняя прочие свои хозяйственные обязанности, миссис Бегнет действует по тщательно выработанной системе: блюда стоят против нее, а она добавляет к каждой порции свинины порцию подливки, зелени, картофеля, других овощей, даже горчицы, и каждому подает тарелку с полным рационом.
Having likewise served out the beer from a can and thus supplied the mess with all things necessary, Mrs. Bagnet proceeds to satisfy her own hunger, which is in a healthy state.	Распределив по той же системе пиво из кувшина и снабдив таким образом столующихся всем необходимым, миссис Бегнет принимается утолять собственный голод, который у нее под стать ее здоровью.

The kit of the mess, if the table furniture may be so denominated, is chiefly composed of utensils of horn and tin that have done duty in several parts of the world.	"Инвентарь военной столовой", если можно так назвать обеденную посуду, в большей своей части состоит из роговых и оловянных предметов, служивших хозяевам в различных частях света.
Young Woolwich's knife, in particular, which is of the oyster kind, with the additional feature of a strong shutting-up movement which frequently balks the appetite of that young musician, is mentioned as having gone in various hands the complete round of foreign service.	В частности, складной нож юного Вулиджа, который открывается так же туго, как устрица, но то и дело с силой закрывается сам собой, - чем портит аппетит молодому музыканту, - по слухам, переходил из рук в руки и обошел все колониальные гарнизоны.
The dinner done, Mrs. Bagnet, assisted by the younger branches (who polish their own cups and platters, knives and forks), makes all the dinner garniture shine as brightly as before and puts it all away, first sweeping the hearth, to the end that Mr. Bagnet and the visitor may not be retarded in the smoking of their pipes.	Покончив с обедом, миссис Бегнет с помощью младших членов семьи (которые сами моют и чистят свои чашки, тарелки, ножи и вилки) начищает до блеска всю обеденную посуду, приводя ее в тот вид, какой она имела до обеда, и убирает все по своим местам, но сначала выметает золу из камина, чтобы не задержать мистера Бегнета и гостя, которым уже хочется закурить трубки.
These household cares involve much pattening and counter-pattening in the backyard and considerable use of a pail, which is finally so happy as to assist in the ablutions of Mrs. Bagnet herself.	Эти хозяйственные хлопоты вынуждают ее то и дело бегать в деревянных сандалиях на задний двор и черпать воду ведром, которое в конце концов получает удовольствие служить для омовения самой миссис Бегнет.
That old girl reappearing by and by, quite fresh, and sitting down to her needlework, then and only then--the greens being only then to be considered as entirely off her mind--Mr. Bagnet requests the trooper to state his case.	Но вот "старуха" вернулась в комнату свежая, как огурчик, и уселась за шитье, и тогда, - только тогда, ибо лишь теперь можно считать, что она окончательно позабыла об овощах, - мистер Бегнет просит кавалериста рассказать в чем дело.
This Mr. George does with great discretion, appearing to address himself to Mr. Bagnet, but having an eye solely on the old girl all the time, as Bagnet has himself.	Мистер Джордж приступает к этому с величайшим тактом, делая вид, будто обращается к мистеру Бегнету, но в действительности не отрывая глаз от "старухи", с которой сам Бегнет тоже не сводит глаз.
She, equally discreet, busies herself with her needlework.	А она, женщина столь же тактичная, усердно занимается шитьем.
The case fully stated, Mr. Bagnet resorts to his standard artifice for the maintenance of discipline.	Когда дело изложено во всех подробностях, мистер Бегнет, соблюдая дисциплину, прибегает к своей обычной хитрости.
"That's the whole of it, is it, George?" says he.	- Это все, Джордж? - спрашивает он.
"That's the whole of it."	- Все.
"You act according to my opinion?"	-Ты согласишься с моим мнением?
"I shall be guided," replies George, "entirely by it."	- Безоговорочно, - отвечает Джордж.
"Old girl," says Mr. Bagnet, "give him my opinion.	- Старуха, скажи ему мое мнение, - говорит мистер Бегнет.
You know it.	- Ты его знаешь.
Tell him what it is."	Скажи ему, в чем оно заключается.

It is that he cannot have too little to do with people who are too deep for him and cannot be too careful of interference with matters he does not understand--that the plain rule is to do nothing in the dark, to be a party to nothing underhanded or mysterious, and never to put his foot where he cannot see the ground.	Мнение ее мужа заключается в том, что мистер Джордж должен как можно меньше водиться с людьми, которые так скрытны, что ему их не раскусить; должен поступать как можно осторожнее в вопросах, которых он не понимает, потому что самое разумное - это не делать ничего втемную, не участвовать ни в чем загадочном и таинственном, не ставить ноги туда, где не видишь земли.
This, in effect, is Mr. Bagnet's opinion, as delivered through the old girl, and it so relieves Mr. George's mind by confirming his own opinion and banishing his doubts that he composes himself to smoke another pipe on that exceptional occasion and to have a talk over old times with the whole Bagnet family, according to their various ranges of experience.	Это и в самом деле мнение мистера Бегнета, но только высказанное "старухой", и оно снимает бремя с души мистера Джорджа, так убедительно подтверждая его собственное мнение и рассеивая его сомнения, что по столь исключительному случаю он решает выкурить еще трубку и поболтать о былых временах со всеми членами семейства Бегнет, сообразуясь с различными степенями их жизненного опыта.
Through these means it comes to pass that Mr. George does not again rise to his full height in that parlour until the time is drawing on when the bassoon and fife are expected by a British public at the theatre; and as it takes time even then for Mr. George, in his domestic character of Bluffy, to take leave of Quebec and Malta and insinuate a sponsorial shilling into the pocket of his godson with felicitations on his success in life, it is dark when Mr. George again turns his face towards Lincoln's Inn Fields.	По этим же причинам мистер Джордж ни разу не вставал с места в этой комнате, пока для британской публики в театре не пробил час ожидать фагот и флейту; но и тогда у мистера Джорджа уходит еще немало времени на то, чтобы в качестве домашнего любимца -"Заводилы" проститься с Квебек и Мальтой и в качестве крестного отца тайком сунуть шиллинг в карман крестнику, прибавив к нему поздравления с успехом; поэтому, когда мистер Джордж поворачивает к Линкольновым полям, на дворе уже темно.
"A family home," he ruminates as he marches along, "however small it is, makes a man like me look lonely.	"Семейный дом, - размышляет он, шагая, - будь он хоть самый скромный, а поглядит на него такой холостяк, как я, и почувствует свое одиночество.
But it's well I never made that evolution of matrimony.	Но все же хорошо, что я не отважился на женитьбу.
I shouldn't have been fit for it.	Не гожусь я для этого.
I am such a vagabond still, even at my present time of life, that I couldn't hold to the gallery a month together if it was a regular pursuit or if I didn't camp there, gipsy fashion.	Я такой бродяга даже теперь, в моих летах, что и месяца бы не выдержал в галерее, будь она порядочным заведением и не живи я в ней по-походному, как цыган.
Come!	Ладно!
I disgrace nobody and cumber nobody; that's something.	Зато я никого не позорю, никому не в тягость; и то хорошо.
I have not done that for many a long year!"	Много лет уж я этого не делал!"
So he whistles it off and marches on.	Он свистом отгоняет от себя эти мысли и шагает дальше.

Arrived in Lincoln's Inn Fields and mounting Mr. Tulkinghorn's stair, he finds the outer door closed and the chambers shut, but the trooper not knowing much about outer doors, and the staircase being dark besides, he is yet fumbling and groping about, hoping to discover a bell-handle or to open the door for himself, when Mr. Tulkinghorn comes up the stairs (quietly, of course) and angrily asks,	Дойдя до Линкольновых полей и поднявшись на лестницу мистера Талкингхорна, он видит, что дверь затворена - контора закрыта; но, не зная, что, если двери заперты, значит хозяев нет дома, и к тому же очутившись в темноте, кавалерист возится, ощупывая стену в надежде отыскать ручку звонка или открыть дверь, как вдруг с улицы входит мистер Талкингхорн, поднимается вверх по лестнице (конечно, бесшумно) и с раздражением спрашивает:
"Who is that?	- Кто тут?
What are you doing there?"	Что вы здесь делаете?
"I ask your pardon, sir.	- Прошу прощения, сэр.
It's George.	Это я, Джордж.
The sergeant."	Сержант.
"And couldn't George, the sergeant, see that my door was locked?"	- А разве сержант Джордж не успел заметить, что дверь моя заперта?
"Why, no, sir, I couldn't.	- Да нет, сэр, не успел.
At any rate, I didn't," says the trooper, rather nettled.	Во всяком случае, не заметил, - отвечает кавалерист, несколько уязвленный.
"Have you changed your mind?	- Вы передумали?
Or are you in the same mind?" Mr. Tulkinghorn demands.	Или стоите на своем? - спрашивает мистер Талкингхорн.
But he knows well enough at a glance.	Впрочем, он сам обо всем догадался с первого взгляда.
"In the same mind, sir."	- Стою на своем, сэр.
"I thought so.	-Так я и думал.
That's sufficient.	Больше говорить не о чем.
You can go.	Можете идти.
So you are the man," says Mr. Tulkinghorn, opening his door with the key, "in whose hiding-place Mr. Gridley was found?"	Значит, вы тот самый человек, у которого нашли мистера Гридли, когда он скрывался? -спрашивает мистер Талкингхорн, отпирая дверь ключом.
"Yes, I AM the man," says the trooper, stopping two or three stairs down.	- Да, тот самый, - отвечает, остановившись, кавалерист, уже спустившийся на две-три ступеньки.
"What then, sir?"	- Ну и что же, сэр?
"What then?	-Что?
I don't like your associates.	Мне не нравятся ваши сообщники.
You should not have seen the inside of my door this morning if I had thought of your being that man.	Вы не вошли бы в мою контору сегодня утром, знай я, что вы тот самый человек.
Gridley?	Гридли?

A threatening, murderous, dangerous fellow."	Злонамеренный, преступный, опасный субъект!
With these words, spoken in an unusually high tone for him, the lawyer goes into his rooms and shuts the door with a thundering noise.	Юрист, проговорив эти слова необычным для него повышенным тоном, входит в контору и с оглушительным грохотом захлопывает дверь.
Mr. George takes his dismissal in great dudgeon, the greater because a clerk coming up the stairs has heard the last words of all and evidently applies them to him.	Мистер Джордж чрезвычайно возмущен подобным обращением, тем более что какой-то клерк, поднимающийся по лестнице, расслышал только последние слова и, очевидно, отнес их на счет мистера Джорджа.
"A pretty character to bear," the trooper growls with a hasty oath as he strides downstairs.	- Хорошо меня тут аттестовали, - ворчит кавалерист, кратко выругавшись и быстро спускаясь по лестнице. -
"A threatening, murderous, dangerous fellow!" And looking up, he sees the clerk looking down at him and marking him as he passes a lamp.	"Злонамеренный, преступный, опасный субъект!" - А проходя под фонарем и взглянув вверх, видит, что клерк смотрит на него, явно стараясь запомнить его лицо.
This so intensifies his dudgeon that for five minutes he is in an ill humour.	Все это настолько усиливает возмущение мистера Джорджа, что он минут пять пребывает в дурном расположении духа.
But he whistles that off like the rest of it and marches home to the shooting gallery.	Но затем свистом прогоняет это свое огорчение так же, как и все прочее, и шагает домой, в "Галерею-Тир".
CHAPTER XXVIII	Глава XXVIII
The Ironmaster	Железных дел мастер
Sir Leicester Dedlock has got the better, for the time being, of the family gout and is once more, in a literal no less than in a figurative point of view, upon his legs.	Сэр Лестер Дедлок преодолел на время родовую подагру и снова встал на ноги как в буквальном, так и в переносном смысле.
He is at his place in Lincolnshire; but the waters are out again on the low-lying grounds, and the cold and damp steal into Chesney Wold, though well defended, and eke into Sir Leicester's bones.	Сейчас он пребывает в своем Линкольнширском поместье, но здесь опять наводнение, и хотя Чесни-Уолд хорошо защищен от холода и сырости, они забираются и туда и пронизывают сэра Лестера до костей.
The blazing fires of faggot and coal--Dedlock timber and antediluvian forest--that blaze upon the broad wide hearths and wink in the twilight on the frowning woods, sullen to see how trees are sacrificed, do not exclude the enemy.	Дрова и каменный уголь - то есть бревна из дедлоковских лесов и останки лесов допотопных -жарко пылают в широких объемистых каминах, и в сумерках огонь подмигивает хмурым рощам, которые угрюмо наблюдают, как приносятся в жертву деревья; но и огонь не в силах отогнать врага.
The hot-water pipes that trail themselves all over the house, the cushioned doors and windows, and the screens and curtains fail to supply the fires' deficiencies and to satisfy Sir Leicester's need.	Ни трубы с горячей водой, протянувшиеся по всему дому, ни обитые войлоком окна и двери, ни ширмы, ни портьеры не могут возместить тепло, недостающее огню, и согреть сэра Лестера.
Hence the fashionable intelligence proclaims one morning to the listening earth that Lady Dedlock is expected shortly to return to town for a few weeks.	Поэтому великосветская хроника однажды утром объявляет всем имеющим уши, что леди Дедлок вскоре собирается вернуться в Лондон на несколько недель.

It is a melancholy truth that even great men have their poor relations.	Печально, но бесспорно, что даже у сильных мира сего бывают бедные родственники.
Indeed great men have often more than their fair share of poor relations, inasmuch as very red blood of the superior quality, like inferior blood unlawfully shed, WILL cry aloud and WILL be heard.	У сильных мира сего нередко бывает даже больше бедных родственников, чем у простых смертных, ибо самая красная кровь высшего качества вопиет так же громко, как и преступно пролитая кровь существ низшего порядка, и ее нельзя не услышать.
Sir Leicester's cousins, in the remotest degree, are so many murders in the respect that they "will out."	Даже самые дальние родственники сэра Лестера похожи на преступления в том смысле, что непременно "выходят наружу".
Among whom there are cousins who are so poor that one might almost dare to think it would have been the happier for them never to have been plated links upon the Dedlock chain of gold, but to have been made of common iron at first and done base service.	Среди них есть родственники столь бедные, что -да будет позволено нам высказать дерзкую мысль - лучше бы им не быть звеньями из накладного золота в отлитой из чистого золота цепи Дедлоков, но появиться на свет выкованными из простого железа и служить для черной работы.
Service, however (with a few limited reservations, genteel but not profitable), they may not do, being of the Dedlock dignity.	Однако, будучи потомками знатных Дедлоков, они не могут выполнять никакой работы (за ничтожными исключениями, когда должность почетна, но не доходна), считая, что работать - это ниже их достоинства.
So they visit their richer cousins, and get into debt when they can, and live but shabbily when they can't, and find--the women no husbands, and the men no wives--and ride in borrowed carriages, and sit at feasts that are never of their own making, and so go through high life.	Поэтому они гостят у своих богатых родственников; если удается, делают долги, если нет, живут бедно; - женщины не находят себе мужей, а мужчины - жен; и все ездят в чужих экипажах и сидят на парадных обедах, которых никогда не устраивают сами, да так вот и прозябают в высшем свете.
The rich family sum has been divided by so many figures, and they are the something over that nobody knows what to do with.	Можно сказать, что род Дедлоков - это крупная сумма, разделенная на некоторое число, а бедные родственники - остаток, и никто не знает, что с ними делать.
Everybody on Sir Leicester Dedlock's side of the question and of his way of thinking would appear to be his cousin more or less.	Каждый, кто считает себя сторонником сэра Лестера Дедлока и разделяет его образ мыслей, по-видимому состоит с ним в более или менее близком или дальнем родстве.
From my Lord Boodle, through the Duke of Foodle, down to Noodle, Sir Leicester, like a glorious spider, stretches his threads of relationship.	Начиная с милорда Будла и герцога Фудла и кончая Нудлом, все попадают в паутину родственных уз, которую, подобно могущественному пауку, соткал сэр Лестер.
But while he is stately in the cousinship of the Everybodys, he is a kind and generous man, according to his dignified way, in the cousinship of the Nobodys; and at the present time, in despite of the damp, he stays out the visit of several such cousins at Chesney Wold with the constancy of a martyr.	Но, спесивый в своих родственных отношениях с "большими людьми", он с "маленькими" великодушен и щедр, - конечно по-своему, свысока, - и даже сейчас, несмотря на сырую погоду, со стойкостью мученика выносит присутствие бедных родственников, приехавших в Чесни-Уолд погостить.

Of these, foremost in the front rank stands Volumnia Dedlock, a young lady (of sixty) who is doubly highly related, having the honour to be a poor relation, by the mother's side, to another great family.	Среди них место в первом ряду занимает Волюмния Дедлок, молодая девица (шестидесяти лет), вдвойне одаренная блестящими родственными связями, ибо с материнской стороны она имеет честь состоять бедной родственницей других высокопоставленных особ.
Miss Volumnia, displaying in early life a pretty talent for cutting ornaments out of coloured paper, and also for singing to the guitar in the Spanish tongue, and propounding French conundrums in country houses, passed the twenty years of her existence between twenty and forty in a sufficiently agreeable manner.	В юности мисс Волюмния обладала приятными талантами по части вырезания украшений из цветной бумаги, пения романсов на испанском языке под аккомпанемент гитары и загадыванья французских загадок в деревенских усадьбах, поэтому двадцать лет своей жизни, между двадцатью и сорока годами, она провела довольно весело.
Lapsing then out of date and being considered to bore mankind by her vocal performances in the Spanish language, she retired to Bath, where she lives slenderly on an annual present from Sir Leicester and whence she makes occasional resurrections in the country houses of her cousins.	Но после сорока Волюмния вышла из моды и, наскучив человечеству своими вокальными выступлениями на испанском языке, удалилась в Бат, где скромно живет на ежегодное пособие, получаемое от сэра Лестера, и откуда время от времени выезжает, чтобы снова воскреснуть в поместьях родственников.
She has an extensive acquaintance at Bath among appalling old gentlemen with thin legs and nankeen trousers, and is of high standing in that dreary city.	В Бате у нее обширное знакомство среди безобразных тонконогих пожилых джентльменов в нанковых брюках, и в этом унылом городе она занимает высокое положение.
But she is a little dreaded elsewhere in consequence of an indiscreet profusion in the article of rouge and persistency in an obsolete pearl necklace like a rosary of little bird's-eggs.	Но в прочих местах ее слегка побаиваются -слишком уж расточительно она употребляет румяна и, кроме того, упорно не желает расстаться со своим старомодным жемчужным ожерельем, похожим на четки из воробьиных яиц.
In any country in a wholesome state, Volumnia would be a clear case for the pension list.	В любой благоустроенной стране Волюмнию беспрекословно включили бы в список пенсионеров.
Efforts have been made to get her on it, and when William Buffy came in, it was fully expected that her name would be put down for a couple of hundred a year.	С этой целью даже были начаты хлопоты, и когда Уильям Баффи пришел к власти, никто уже не сомневался, что Волюмнии Дедлок дадут пенсию - фунтов двести в год.
But William Buffy somehow discovered, contrary to all expectation, that these were not the times when it could be done, and this was the first clear indication Sir Leicester Dedlock had conveyed to him that the country was going to pieces.	Однако Уильям Баффи, вопреки всем ожиданиям, почему-то нашел, что не может это устроить, - не такие, мол, времена, - и, как заявил ему тогда сэр Лестер Дедлок, это был первый очевидный признак того, что страна стоит на краю гибели.
There is likewise the Honourable Bob Stables, who can make warm mashes with the skill of a veterinary surgeon and is a better shot than most gamekeepers.	Здесь гостит также достопочтенный Боб Стейблс, который умеет изготовить конскую примочку не хуже ветеринара и стреляет лучше, чем многие егери.
He has been for some time particularly desirous to serve his country in a post of good emoluments, unaccompanied by any trouble or responsibility.	С недавних пор он превыше всего жаждет послужить отечеству на доходном посту, не связанном ни с хлопотами, ни с ответственностью.

In a well- regulated body politic this natural desire on the part of a spirited young gentleman so highly connected would be speedily recognized, but somehow William Buffy found when he came in that these were not times in which he could manage that little matter either, and this was the second indication Sir Leicester Dedlock had conveyed to him that the country was going to pieces.	В хорошо функционирующем политическом организме столь естественное желание бойкого молодого джентльмена с такими прекрасными связями было бы удовлетворено очень быстро. Однако Уильям Баффи, придя к власти, почему-то нашел, что устроить это пустяковое дело он тоже не может, - не такие, мол, времена, - и, как тогда заявил ему сэр Лестер Дедлок, это был второй признак того, что страна стоит на краю гибели.
The rest of the cousins are ladies and gentlemen of various ages and capacities, the major part amiable and sensible and likely to have done well enough in life if they could have overcome their cousinship; as it is, they are almost all a little worsted by it, and lounge in purposeless and listless paths, and seem to be quite as much at a loss how to dispose of themselves as anybody else can be how to dispose of them.	Остальные родственники - это леди и джентльмены разных возрастов и способностей, в большинстве любезные и неглупые люди, которые, вероятно, преуспели бы в жизни, будь они в силах преодолеть свои родственные связи. Но они не в силах, а потому - почти все - немного подавлены этим и вяло блуждают по своим бесцельным путям, не зная, что с собой делать, тогда как другие не знают, что делать с ними.
In this society, and where not, my Lady Dedlock reigns supreme.	В этом обществе, как и повсюду, полновластно царит миледи Дедлок.
Beautiful, elegant, accomplished, and powerful in her little world (for the world of fashion does not stretch ALL the way from pole to pole), her influence in Sir Leicester's house, however haughty and indifferent her manner, is greatly to improve it and refine it.	Она красива, элегантна, благовоспитанна и в своем мирке (именно "мирке", - ведь большой свет не простирается от полюса до полюса) властвует безраздельно, так что влияние ее в доме сэра Лестера, как ни холодно и надменно ее обращение, очень облагораживает этот мирок и способствует утонченности его нравов.
The cousins, even those older cousins who were paralysed when Sir Leicester married her, do her feudal homage; and the Honourable Bob Stables daily repeats to some chosen person between breakfast and lunch his favourite original remark, that she is the best-groomed woman in the whole stud.	Родственники, даже те старшие родственники, которые оцепенели от возмущения, когда сэр Лестер на ней женился, теперь, как вассалы, воздают ей должную дань, а достопочтенный Боб Стейблс ежедневно, в промежутке между первым и вторым завтраком, повторяет какому-нибудь избранному слушателю свое излюбленное оригинальное изречение, заявляя, что она "самая выхоленная кобылица во всей конюшне".
Such the guests in the long drawing-room at Chesney Wold this dismal night when the step on the Ghost's Walk (inaudible here, however) might be the step of a deceased cousin shut out in the cold.	Вот какие гости сидят в продолговатой гостиной Чесни-Уолда в этот хмурый вечер, когда чудится, будто шаги на Дорожке призрака (хоть и неслышные здесь) - это шаги какого-то умершего родственника, который замерз на дворе, потому что его не впустили в дом.
It is near bed-time.	Близится время идти на покой.
Bedroom fires blaze brightly all over the house, raising ghosts of grim furniture on wall and ceiling.	В спальнях по всему дому ярко горит огонь в каминах, рисуя на стенах и потолке мрачные, призрачные очертания мебели.
Bedroom candlesticks bristle on the distant table by the door, and cousins yawn on ottomans.	Свечи для спален стоят частоколом на дальнем столе у двери, а родственники зевают на диванах.

Cousins at the piano, cousins at the soda-water tray, cousins rising from the card-table, cousins gathered round the fire.	Родственники сидят за роялем; родственники толпятся вокруг подноса с содовой водой; родственники встают из-за карточного стола; родственники расположились перед камином.
Standing on one side of his own peculiar fire (for there are two), Sir Leicester.	Сэр Лестер стоит у своего любимого камина (в гостиной их два).
On the opposite side of the broad hearth, my Lady at her table.	С другой стороны этого широкого камина сидит за своим столиком миледи.
Volumnia, as one of the more privileged cousins, in a luxurious chair between them.	Волюмния, в качестве одной из наиболее привилегированных родственниц, восседает в роскошном кресле между ними.
Sir Leicester glancing, with magnificent displeasure, at the rouge and the pearl necklace.	Сэр Лестер смотрит с величавым неодобрением на ее подрумяненные щеки и жемчужное ожерелье.
"I occasionally meet on my staircase here," drawls Volumnia, whose thoughts perhaps are already hopping up it to bed, after a long evening of very desultory talk, "one of the prettiest girls, I think, that I ever saw in my life."	- Я не раз встречала на лестнице, что ведет в мою спальню, - говорит, растягивая слова, Волюмния, чьи мысли, должно быть, уже скачут вверх по этой лестнице, к постели, в надежде отдохнуть после длинного вечера, проведенного в самой бессвязной болтовне, - я не раз встречала на лестнице одну из самых хорошеньких девушек, каких мне случалось видывать в жизни.
"A PROTEGEE of my Lady's," observes Sir Leicester.	- Это "протеже" миледи, - объясняет сэр Лестер.
"I thought so.	-Так я и думала.
I felt sure that some uncommon eye must have picked that girl out.	Я догадалась, что эту девушку высмотрели чьи-то необычайно зоркие глаза.
She really is a marvel.	Чудо, просто чудо!
A dolly sort of beauty perhaps," says Miss Volumnia, reserving her own sort, "but in its way, perfect; such bloom I never saw!"	Красота, пожалуй, немножко кукольная, - говорит мисс Волюмния, мысленно сравнивая красоту девушки со своей собственной, - но в своем роде она - совершенство. А какой румянец - в жизни я не видела такого румянца!
Sir Leicester, with his magnificent glance of displeasure at the rouge, appears to say so too.	Сэр Лестер, видимо, соглашается с нею, но величаво бросает неодобрительный взгляд на ее румянец.
"Indeed," remarks my Lady languidly, "if there is any uncommon eye in the case, it is Mrs. Rouncewell's, and not mine.	- Надо сказать, - томно возражает миледи, - что если девушку "высмотрели необычайно зоркие глаза", как вы говорите, так это глаза миссис Раунсуэлл, а вовсе не мои.
Rosa is her discovery."	Роза - ее находка.
"Your maid, I suppose?"	- Она ваша горничная, вероятно?
"No.	- Нет.
My anything; pet--secretary--messenger--I don't know what."	Она у меня на все руки: это моя любимица... секретарь... девочка на побегушках... и мало ли еще кто.

"You like to have her about you, as you would like to have a flower, or a bird, or a picture, or a poodle--no, not a poodle, though--or anything else that was equally pretty?" says Volumnia, sympathizing.	- Вам приятно держать ее при себе, как, например, цветок, или птичку, или картину, или пуделя... впрочем, нет, не пуделя... или вообще что-нибудь такое же красивое? - поддакивает Волюмния.
"Yes, how charming now!	- Да, какая она прелесть!
And how well that delightful old soul Mrs. Rouncewell is looking.	А как хорошо сохранилась эта очаровательная старушка миссис Раунсуэлл!
She must be an immense age, and yet she is as active and handsome!	Ей, должно быть, бог знает сколько лет, однако она по-прежнему такая расторопная и красивая!..
She is the dearest friend I have, positively!"	Мы с ней так дружим - право же, я ни с кем так не дружу, как с ней.
Sir Leicester feels it to be right and fitting that the housekeeper of Chesney Wold should be a remarkable person.	Сэр Лестер находит, что все это верно -домоправительница Чесни-Уолда не может не быть замечательной женщиной.
Apart from that, he has a real regard for Mrs. Rouncewell and likes to hear her praised.	Кроме того, он искренне уважает миссис Раунсуэлл, и ему приятно, когда ее хвалят.
So he says,	Поэтому он говорит:
"You are right, Volumnia," which Volumnia is extremely glad to hear.	"Вы правы, Волюмния", чем доставляет Волюмнии безмерное удовольствие.
"She has no daughter of her own, has she?"	- У нее, кажется, нет родной дочери, не правда ли?
"Mrs. Rouncewell?	- У миссис Раунсуэлл?
No, Volumnia.	Нет, Волюмния.
She has a son.	У нее есть сын.
Indeed, she had two."	Даже два сына.
My Lady, whose chronic malady of boredom has been sadly aggravated by Volumnia this evening, glances wearily towards the candlesticks and heaves a noiseless sigh.	Миледи, чья хроническая болезнь - скука - в этот вечер жестоко обострилась по милости Волюмнии, бросает усталый взгляд на свечи, приготовленные для спален, и беззвучно, но тяжело вздыхает.
"And it is a remarkable example of the confusion into which the present age has fallen; of the obliteration of landmarks, the opening of floodgates, and the uprooting of distinctions," says Sir Leicester with stately gloom, "that I have been informed by Mr. Tulkinghorn that Mrs. Rouncewell's son has been invited to go into Parliament."	- Вот вам разительный пример того беспорядка, которым отмечен наш век, когда уничтожаются межи, открываются шлюзы и стираются грани между людьми, - говорит сэр Лестер с угрюмой важностью. - Мистер Талкингхорн сообщил мне, что сыну миссис Раунсуэлл предложили выставить свою кандидатуру в парламент.
Miss Volumnia utters a little sharp scream.	Мисс Волюмния испускает пронзительный стон.
"Yes, indeed," repeats Sir Leicester.	- Да, именно, - повторяет сэр Лестер.
"Into Parliament."	- В парламент.
"I never heard of such a thing!	- В жизни не слыхивала о подобных вещах!
Good gracious, what is the man?" exclaims Volumnia.	Господи твоя воля, да что же он за человек? -восклицает Волюмния.

"He is called, I believe--an--ironmaster."	- Если не ошибаюсь... он... железных дел мастер.
Sir Leicester says it slowly and with gravity and doubt, as not being sure but that he is called a lead-mistress or that the right word may be some other word expressive of some other relationship to some other metal.	Сэр Лестер медленно произносит эти слова серьезным, но не совсем уверенным тоном, как будто он не вполне убежден, нужно ли сказать "железных дел мастер" или, может быть, лучше "свинцовых дел мастерица", и допускает, что есть какой-то другой, более правильный термин, выражающий какое-то другое отношение человека к какому-то другому металлу.
Volumnia utters another little scream.	Волюмния вновь испускает слабый стон.
"He has declined the proposal, if my information from Mr. Tulkinghorn be correct, as I have no doubt it is. Mr. Tulkinghorn being always correct and exact; still that does not," says Sir Leicester, "that does not lessen the anomaly, which is fraught with strange considerations--startling considerations, as it appears to me."	- Он отклонил предложение, если только сведения мистера Талкингхорна соответствуют действительности, а в этом я не сомневаюсь, ибо мистер Талкингхорн всегда правдив и точен; и все же, - говорит сэр Лестер, - все же этот случай остается из ряда вон выходящим и заставляет нас сделать весьма неожиданные... я бы сказал даже потрясающие выводы.
Miss Volumnia rising with a look candlestick-wards, Sir Leicester politely performs the grand tour of the drawing-room, brings one, and lights it at my Lady's shaded lamp.	- Заметив, что мисс Волюмния встает, косясь на свечи для спален, сэр Лестер вежливо предупреждает ее желание, проходит через всю гостиную, приносит свечу и зажигает ее от лампы миледи, покрытой абажуром.
"I must beg you, my Lady," he says while doing so, "to remain a few moments, for this individual of whom I speak arrived this evening shortly before dinner and requested in a very becoming note"--Sir Leicester, with his habitual regard to truth, dwells upon it—"I am bound to say, in a very becoming and well-expressed note, the favour of a short interview with yourself and MYself on the subject of this young girl.	- Я должен попросить вас, миледи, - говорит он, зажигая свечу, - остаться здесь на несколько минут, ибо тот человек, о котором я только что говорил, приехал сегодня незадолго до обеда и попросил в очень учтиво составленной записке, -сэр Лестер, со свойственной ему правдивостью, подчеркивает это, - нельзя не сознаться, в очень учтиво и надлежащим образом составленной записке, попросил вас и меня уделить ему немного времени для каких-то переговоров относительно этой девушки.
As it appeared that he wished to depart to- night, I replied that we would see him before retiring."	Он, кажется, собирается уехать сегодня вечером, поэтому я ответил, что мы примем его перед отходом ко сну.
Miss Volumnia with a third little scream takes flight, wishing her hosts--O Lud!--well rid of the--what is it?--ironmaster!	Мисс Волюмния в третий раз взвизгивает и убегает, пожелав хозяевам... о господи!.. поскорей отделаться от этого, как его?.. железных дел мастера!
The other cousins soon disperse, to the last cousin there.	Остальные родственники вскоре расходятся, все до одного.
Sir Leicester rings the bell,	Сэр Лестер звонит в колокольчик.
"Make my compliments to Mr. Rouncewell, in the housekeeper's apartments, and say I can receive him now."	- Передайте привет мистеру Раунсуэллу, - он сейчас в комнате домоправительницы, - и скажите ему, что теперь я могу его принять.
My Lady, who has heard all this with slight attention outwardly, looks towards Mr. Rouncewell as he comes in.	Миледи до сих пор слушала его как будто чуть-чуть внимательно, а сейчас она смотрит на мистера Раунсуэлла, который входит в гостиную.

He is a little over fifty perhaps, of a good figure, like his mother, and has a clear voice, a broad forehead from which his dark hair has retired, and a shrewd though open face.	Ему, вероятно, лет за пятьдесят; он хорошо сложен - весь в мать; голос у него звучный, лоб широкий, волосы темные, уже сильно поредевшие на темени; лицо открытое, обличающее острый ум.
He is a responsible-looking gentleman dressed in black, portly enough, but strong and active.	Это представительный джентльмен в черном костюме, пожалуй несколько дородный, но крепкий и энергичный.
Has a perfectly natural and easy air and is not in the least embarrassed by the great presence into which he comes.	Он держит себя совершенно естественно и непринужденно и ничуть не растерялся от того, что попал в высший свет.
"Sir Leicester and Lady Dedlock, as I have already apologized for intruding on you, I cannot do better than be very brief.	- Сэр Лестер и леди Дедлок, я уже извинился за свою навязчивость, а сейчас чем короче я буду говорить, тем лучше.
I thank you, Sir Leicester."	Благодарю вас, сэр Лестер.
The head of the Dedlocks has motioned towards a sofa between himself and my Lady.	Старший в роде Дедлоков делает жест в сторону дивана, стоящего между ним и миледи.
Mr. Rouncewell quietly takes his seat there.	Мистер Раунсуэлл спокойно садится на этот диван.
"In these busy times, when so many great undertakings are in progress, people like myself have so many workmen in so many places that we are always on the flight."	- В теперешние деловые времена, когда возникло много крупных предприятий, у нашего брата заводчика повсюду разбросано столько рабочих, что нам не сидится на месте - вечно куда-то спешим.
Sir Leicester is content enough that the ironmaster should feel that there is no hurry there; there, in that ancient house, rooted in that quiet park, where the ivy and the moss have had time to mature, and the gnarled and warted elms and the umbrageous oaks stand deep in the fern and leaves of a hundred years; and where the sun-dial on the terrace has dumbly recorded for centuries that time which was as much the property of every Dedlock--while he lasted-- as the house and lands.	Сэр Лестер не против того, чтобы "железных дел мастер" почувствовал, как не спешат здесь... здесь, в этом старинном доме, утонувшем в тихом парке, где у плюша и мхов хватило времени разрастись с буйной пышностью; где кривые узловатые вязы и густолиственные дубы глубоко погружены в заросли папоротника и столетний слой опавших листьев; где солнечные часы на террасе веками безмолвно отмечают время, которое так же безраздельно принадлежало каждому Дедлоку, - пока он был жив, - как принадлежали ему дом и земли.
Sir Leicester sits down in an easy-chair, opposing his repose and that of Chesney Wold to the restless flights of ironmasters.	Сэр Лестер садится в кресло, противопоставляя свой покой и покой Чесни-Уолда беспокойной спешке всяких там "железных дел мастеров".
"Lady Dedlock has been so kind," proceeds Mr. Rouncewell with a respectful glance and a bow that way, "as to place near her a young beauty of the name of Rosa.	- Леди Дедлок была так добра, - продолжает мистер Раунсуэлл, почтительно глядя и наклоняясь в сторону миледи, - что приблизила к себе одну молоденькую красотку; я говорю о Розе.
Now, my son has fallen in love with Rosa and has asked my consent to his proposing marriage to her and to their becoming engaged if she will take him--which I suppose she will.	Дело в том, что мой сын влюбился в Розу и попросил у меня разрешения посвататься к ней и обручиться с нею, если, конечно, она согласится выйти за него... а она, сдается мне, согласна.

I have never seen Rosa until to-day, but I have some confidence in my son's good sense--even in love.	Я никогда не видал Розы - до нынешнего дня, - но сын мой, я бы сказал, малый не безрассудный... даже когда влюблен.
I find her what he represents her, to the best of my judgment; and my mother speaks of her with great commendation."	И вот теперь я вижу, что, насколько я могу судить, она как раз такая, какой он ее описывал; да и матушка моя ею не нахвалится.
"She in all respects deserves it," says my Lady.	- Она этого заслуживает во всех отношениях, -говорит миледи.
"I am happy, Lady Dedlock, that you say so, and I need not comment on the value to me of your kind opinion of her."	- Очень рад, леди Дедлок, что вы изволили так выразиться, - незачем и говорить, как ценно для меня ваше доброе мнение о ней.
"That," observes Sir Leicester with unspeakable grandeur, for he thinks the ironmaster a little too glib, "must be quite unnecessary."	- Это, - вставляет сэр Лестер с невыразимо величественным видом, ибо он находит "железных дел мастера" излишне фамильярным, -это совершенно не относится к делу.
"Quite unnecessary, Sir Leicester.	- Совершенно не относится, сэр Лестер.
Now, my son is a very young man, and Rosa is a very young woman.	Мой сын еще мальчик, да и Роза еще девочка.
As I made my way, so my son must make his; and his being married at present is out of the question.	Я сам пробил себе дорогу и хочу, чтобы сын мой тоже пробился сам; значит, сейчас об этом браке не может быть и речи.
But supposing I gave my consent to his engaging himself to this pretty girl, if this pretty girl will engage herself to him, I think it a piece of candour to say at once--I am sure, Sir Leicester and Lady Dedlock, you will understand and excuse me--I should make it a condition that she did not remain at Chesney Wold.	Но допустим, что я разрешу сыну стать женихом этой красотки, если красотка согласна стать его невестой; тогда мне придется откровенно сказать сразу - и вы, сэр Лестер и леди Дедлок, конечно, извините и поймете меня, - что я дам согласие лишь при одном условии: девушка должна будет уехать из Чесни-Уолда.
Therefore, before communicating further with my son, I take the liberty of saying that if her removal would be in any way inconvenient or objectionable, I will hold the matter over with him for any reasonable time and leave it precisely where it is."	Поэтому, раньше чем окончательно ответить сыну, я позволю себе сказать вам, что, если ее отъезд окажется в каком-нибудь отношении неудобным или нежелательным для вас теперь, я, насколько возможно, отложу свой ответ, и пусть все пока останется без изменений.
Not remain at Chesney Wold!	Должна уехать из Чесни-Уолда!
Make it a condition!	Ставить условия!
All Sir Leicester's old misgivings relative to Wat Tyler and the people in the iron districts who do nothing but turn out by torchlight come in a shower upon his head, the fine grey hair of which, as well as of his whiskers, actually stirs with indignation.	Все давние опасения, связанные с Уотом Тайлером и людьми из "железных округов", которые только и делают, что шляются при свете факелов, - все эти давние опасения внезапно обрушиваются на голову сэра Лестера, и его красивые седые волосы и бакенбарды чуть не встают дыбом от негодования.

"Am I to understand, sir," says Sir Leicester, "and is my Lady to understand"--he brings her in thus specially, first as a point of gallantry, and next as a point of prudence, having great reliance on her sense--"am I to understand, Mr. Rouncewell, and is my Lady to understand, sir, that you consider this young woman too good for Chesney Wold or likely to be injured by remaining here?"	- Должен ли я понять, сэр, - говорит сэр Лестер, -и должна ли понять миледи, - он сознательно вовлекает ее в беседу, во-первых, из учтивости, во-вторых, из осторожности, ибо привык полагаться на ее благоразумие, - должен ли я понять, мистер Раунсуэлл, и должна ли миледи понять ваши слова, сэр, в том смысле, что эта девушка слишком хороша для Чесни-Уолда или что, оставаясь здесь, она может потерпеть какой-либо ущерб?
"Certainly not, Sir Leicester,"	- Конечно, нет, сэр Лестер.
"I am glad to hear it."	- Рад слышать.
Sir Leicester very lofty indeed.	Сэр Лестер принимает чрезвычайно высокомерный вид.
"Pray, Mr. Rouncewell," says my Lady, warning Sir Leicester off with the slightest gesture of her pretty hand, as if he were a fly, "explain to me what you mean."	- Прошу вас, мистер Раунсуэлл, - говорит миледи, отмахиваясь от сэра Лестера, как от мухи, легчайшим движением прекрасной руки, -объясните мне, что именно вы хотите сказать.
"Willingly, Lady Dedlock.	- Охотно, леди Дедлок.
There is nothing I could desire more."	Этого самого желаю и я.
Addressing her composed face, whose intelligence, however, is too quick and active to be concealed by any studied impassiveness, however habitual, to the strong Saxon face of the visitor, a picture of resolution and perseverance, my Lady listens with attention, occasionally slightly bending her head.	Миледи, невозмутимо повернувшись лицом, - а лицо это отражает ум слишком живой и острый, чтобы его могло скрыть заученное выражение бесстрастия, как оно ни привычно, - миледи, повернувшись лицом к посетителю, типичному англосаксу, чьи резкие черты отражают решимость и упорство, внимательно слушает его, время от времени наклоняя голову.
"I am the son of your housekeeper, Lady Dedlock, and passed my childhood about this house.	- Я сын вашей домоправительницы, леди Дедлок, и детство провел по соседству с этим домом.
My mother has lived here half a century and will die here I have no doubt.	Матушка моя прожила здесь полстолетия; здесь и умрет, очевидно.
She is one of those examples--perhaps as good a one as there is--of love, and attachment, and fidelity in such a nation, which England may well be proud of, but of which no order can appropriate the whole pride or the whole merit, because such an instance bespeaks high worth on two sides--on the great side assuredly, on the small one no less assuredly."	Будучи простого звания, она подает пример, и очень яркий пример, любви, привязанности, верности, словом чувств, которыми Англия законно может гордиться; однако эти чувства не являются привилегией и заслугой какого-то одного общественного слоя и в данном случае порождены прекрасными качествами, которыми обладают обе стороны - высшая бесспорно, и столь же бесспорно низшая.
Sir Leicester snorts a little to hear the law laid down in this way, but in his honour and his love of truth, he freely, though silently, admits the justice of the ironmaster's proposition.	Выслушав изложение этих принципов, сэр Лестер издает легкое фырканье, но чувство чести и любовь к истине заставляют его полностью, хотя и молчаливо, признать правоту "железных дел мастера".

"Pardon me for saying what is so obvious, but I wouldn't have it hastily supposed," with the least turn of his eyes towards Sir Leicester, "that I am ashamed of my mother's position here, or wanting in all just respect for Chesney Wold and the family.	- Прошу прощенья за то, что ломлюсь в открытую дверь, - мистер Раунсуэлл чуть поводит глазами в сторону сэра Лестера, - но мне не хочется подавать повода к поспешному заключению, что я стыжусь положения своей матери в этом доме или не питаю должного уважения к Чесни-Уолду и его владельцам.
I certainly may have desired--I certainly have desired, Lady Dedlock --that my mother should retire after so many years and end her days with me.	Я мог бы, конечно, пожелать, и я, конечно, желал, леди Дедлок, чтобы матушка, прослужив столько лет, уволилась и провела последние годы жизни со мной.
But as I have found that to sever this strong bond would be to break her heart, I have long abandoned that idea."	Но я понял, что, порвав столь крепкие узы, разобью ей сердце, и давно уже отказался от этой мысли.
Sir Leicester very magnificent again at the notion of Mrs. Rouncewell being spirited off from her natural home to end her days with an ironmaster.	Сэр Лестер снова принимает величественный вид - подумать только, что можно упросить миссис Раунсуэлл, чтобы она бросила тот единственный дом, в котором ей следует жить, и свои последние годы провела у какого-то "железных дел мастера"!
"I have been," proceeds the visitor in a modest, clear way, "an apprentice and a workman.	- Я был фабричным учеником, - продолжает посетитель скромным и искренним тоном, - я был рабочим.
I have lived on workman's wages, years and years, and beyond a certain point have had to educate myself.	Многие годы я жил на заработок простого рабочего, и я почти что самоучка.
My wife was a foreman's daughter, and plainly brought up.	Моя жена - дочь мастера и воспитывалась по-простому.
We have three daughters besides this son of whom I have spoken, and being fortunately able to give them greater advantages than we have had ourselves, we have educated them well, very well.	Кроме сына, о котором я уже говорил, у нас есть три дочери, и так как мы, к счастью, имели возможность дать им больше, чем получили сами, то мы и дали им хорошее, очень хорошее образование.
It has been one of our great cares and pleasures to make them worthy of any station."	Мы всеми силами старались воспитать их так, чтобы они были достойны войти в любое общество.
A little boastfulness in his fatherly tone here, as if he added in his heart, "even of the Chesney Wold station."	В этом отцовском признании звучит легкое хвастовство, как будто посетитель добавил про себя: "Достойны войти даже в общество Чесни-Уолда".
Not a little more magnificence, therefore, on the part of Sir Leicester.	И сэр Лестер принимает еще более величественный вид, чем раньше.
"All this is so frequent, Lady Dedlock, where I live, and among the class to which I belong, that what would be generally called unequal marriages are not of such rare occurrence with us as elsewhere.	- В наших местах и в нашей среде, леди Дедлок, подобных случаев сколько угодно, и у нас так называемые неравные браки менее редки, чем в других слоях общества.
A son will sometimes make it known to his father that he has fallen in love, say, with a young woman in the factory.	Бывает, например, что сын признается отцу в своей любви к девушке, которая работает у них на заводе.

The father, who once worked in a factory himself, will be a little disappointed at first very possibly.	Отец и сам когда-то работал на заводе, однако на первых порах он, возможно, будет недоволен.
It may be that he had other views for his son.	Может быть, у него были другие виды на будущее сына.
However, the chances are that having ascertained the young woman to be of unblemished character, he will say to his son,	Но вот он удостоверился, что девушка ведет себя безупречно, и тогда он скорее всего скажет сыну примерно следующее:
'I must be quite sure you are in earnest here.	"Сначала я должен убедиться, что ты ее любишь по-настоящему.
This is a serious matter for both of you.	Ведь это для вас обоих дело нешуточное.
Therefore I shall have this girl educated for two years,' or it may be,	Подожди два года, а я за это время дам образование твоей милой". Или, скажем, так:
'I shall place this girl at the same school with your sisters for such a time, during which you will give me your word and honour to see her only so often.	"Я на такой-то срок помещу девушку в ту школу, где учатся твои сестры, а ты дай мне честное слово, что будешь встречаться с нею не чаще чем столько-то, раз в год.
If at the expiration of that time, when she has so far profited by her advantages as that you may be upon a fair equality, you are both in the same mind, I will do my part to make you happy.'	Если к концу этого срока окажется, что учил я ее не зря и вы с ней теперь сравнялись по образованию, и если вы оба не передумаете, то я помогу вам по мере сил".
I know of several cases such as I describe, my Lady, and I think they indicate to me my own course now."	Я знаю несколько таких случаев, миледи, и думаю, что они указывают мне путь.
Sir Leicester's magnificence explodes. Calmly, but terribly.	Величественная сдержанность сэра Лестера взрывается... спокойно, но грозно.
"Mr. Rouncewell," says Sir Leicester with his right hand in the breast of his blue coat, the attitude of state in which he is painted in the gallery, "do you draw a parallel between Chesney Wold and a--" Here he resists a disposition to choke, "a factory?"	- Мистер Раунсуэлл, - вопрошает сэр Лестер, заложив правую руку за борт синего сюртука и принимая торжественную позу - ту самую, в какой он изображен на портрете, висящем в галерее, - неужели вы проводите параллель между Чесни-Уолдом и... - он задыхается, но овладевает собой, - и... заводом?
"I need not reply, Sir Leicester, that the two places are very different; but for the purposes of this case, I think a parallel may be justly drawn between them."	- Нет нужды говорить, сэр Лестер, что между Чесни-Уолдом и заводом нет ничего, общего, но в данном случае между ними, по-моему, прекрасно можно провести параллель.
Sir Leicester directs his majestic glance down one side of the long drawing-room and up the other before he can believe that he is awake.	Сэр Лестер окидывает величественным взглядом всю продолговатую гостиную из конца в конец и только тогда убеждается, что эти слова он услышал не во сне, а наяву.
"Are you aware, sir, that this young woman whom my Lady--my Lady-- has placed near her person was brought up at the village school outside the gates?"	- А вы знаете, сэр, что девушка, которую миледи -сама миледи! - приблизила к себе, училась в деревенской школе вот здесь, за воротами нашего парка?
"Sir Leicester, I am quite aware of it.	- Я отлично это знаю, сэр Лестер.
A very good school it is, and handsomely supported by this family."	Школа очень хорошая, и владельцы Чесни-Уолда щедро ее поддерживают.

"Then, Mr. Rouncewell," returns Sir Leicester, "the application of what you have said is, to me, incomprehensible."	- В таком случае, мистер Раунсуэлл, - говорит сэр Лестер, - мне непонятно, к чему относятся ваши слова.
"Will it be more comprehensible, Sir Leicester, if I say," the ironmaster is reddening a little, "that I do not regard the village school as teaching everything desirable to be known by my son's wife?"	- Будет ли вам понятней, сэр Лестер, - и владелец железоделательного завода слегка краснеет, - если я скажу, что не считаю образование, полученное в деревенской школе, достаточным для жены моего сына?
From the village school of Chesney Wold, intact as it is this minute, to the whole framework of society; from the whole framework of society, to the aforesaid framework receiving tremendous cracks in consequence of people (iron-masters, lead-mistresses, and what not) not minding their catechism, and getting out of the station unto which they are called--necessarily and for ever, according to Sir Leicester's rapid logic, the first station in which they happen to find themselves; and from that, to their educating other people out of THEIR stations, and so obliterating the landmarks, and opening the floodgates, and all the rest of it; this is the swift progress of the Dedlock mind.	От чесни-уолдской деревенской школы, - хотя в данную минуту она и не затронута, - ко всему общественному строю в целом; от всего общественного строя в целом к тому обстоятельству, что упомянутый строй трещит по всем швам, так как некоторые субъекты (железных дел мастера, свинцовых дел мастерицы и прочие) не сидят смирно, но выходят из рамок своего звания (а по крутой логике сэра Лестера, люди обязаны до самой смерти оставаться в том звании, в каком они родились); от этого обстоятельства к тому, что подобные субъекты подстрекают других людей выходить из рамок их звания и, таким образом, уничтожать межи, открывать шлюзы и прочее и тому подобное - вот направление быстро текущих мыслей в дедлоковском уме.
"My Lady, I beg your pardon.	- Простите, миледи.
Permit me, for one moment!"	Позвольте мне... одну минуту.
She has given a faint indication of intending to speak.	- Миледи как будто собиралась заговорить.
"Mr. Rouncewell, our views of duty, and our views of station, and our views of education, and our views of--in short, ALL our views--are so diametrically opposed, that to prolong this discussion must be repellent to your feelings and repellent to my own.	- Мистер Раунсуэлл, наши взгляды на нравственный долг, наши взгляды на общественное положение, наши взгляды на воспитание, наши взгляды на... короче говоря, все наши взгляды столь диаметрально противоположны, что продолжать этот разговор будет неприятно как вам, так и мне.
This young woman is honoured with my Lady's notice and favour.	Девушка облагодетельствована вниманием и милостью миледи.
If she wishes to withdraw herself from that notice and favour or if she chooses to place herself under the influence of any one who may in his peculiar opinions--you will allow me to say, in his peculiar opinions, though I readily admit that he is not accountable for them to me--who may, in his peculiar opinions, withdraw her from that notice and favour, she is at any time at liberty to do so.	Если она желает уклониться от этого внимания и милости, или если она желает поддаться влиянию кого-либо, кто в соответствии со своими необычными взглядами, вы позволите мне выразиться: в соответствии со своими необычными взглядами, хотя я охотно признаю, что он не обязан всегда соглашаться со мною, -кто в соответствии со своими необычными взглядами заставил ее уклониться от этого внимания и милости, то она вольна уклониться от них, когда ей заблагорассудится.
We are obliged to you for the plainness with which you have spoken.	Мы признательны вам за ту прямоту, с какою вы говорили.

It will have no effect of itself, one way or other, on the young woman's position here.	Это никак не повлияет на положение девушки в нашем доме.
Beyond this, we can make no terms; and here we beg--if you will be so good--to leave the subject."	Но никаких условий мы заключать не можем и просим вас: будьте любезны покончить с этим предметом.
The visitor pauses a moment to give my Lady an opportunity, but she says nothing.	Посетитель молчит, чтобы дать возможность миледи высказаться, но она не говорит ни слова.
He then rises and replies,	Тогда он поднимается и отвечает:
"Sir Leicester and Lady Dedlock, allow me to thank you for your attention and only to observe that I shall very seriously recommend my son to conquer his present inclinations.	- Сэр Лестер и леди Дедлок, разрешите мне поблагодарить вас за внимание и добавить только, что я буду очень серьезно советовать сыну побороть его увлечение.
Good night!"	Спокойной ночи.
"Mr. Rouncewell," says Sir Leicester with all the nature of a gentleman shining in him, "it is late, and the roads are dark.	- Мистер Раунсуэлл, - говорит сэр Лестер с любезностью настоящего джентльмена, - сейчас уже поздно; не следует пускаться в путь в такую темень.
I hope your time is not so precious but that you will allow my Lady and myself to offer you the hospitality of Chesney Wold, for to- night at least."	Как бы вам пи было дорого время, позвольте миледи и мне предложить вам наше гостеприимство и хотя бы сегодня переночуйте в Чесни-Уолде.
"I hope so," adds my Lady.	- Надеюсь, вы согласитесь, - добавляет миледи.
"I am much obliged to you, but I have to travel all night in order to reach a distant part of the country punctually at an appointed time in the morning."	- Я очень вам признателен, но мне нужно утром попасть вовремя в одно место, а оно так далеко отсюда, что придется ехать всю ночь.
Therewith the ironmaster takes his departure, Sir Leicester ringing the bell and my Lady rising as he leaves the room.	Владелец железоделательного завода прощается, сэр Лестер звонит, миледи встает и уходит.
When my Lady goes to her boudoir, she sits down thoughtfully by the fire, and inattentive to the Ghost's Walk, looks at Rosa, writing in an inner room.	Вернувшись в свой будуар, миледи садится у камина и сидит в задумчивости, не прислушиваясь к шагам на Дорожке призрака и глядя на Розу, которая что-то пишет в соседней комнате.
Presently my Lady calls her.	Но вот миледи зовет ее:
"Come to me, child.	- Поди сюда, девочка моя.
Tell me the truth.	Скажи мне правду.
Are you in love?"	Ты влюблена?
"Oh!	-Ах!
My Lady!"	Миледи!
My Lady, looking at the downcast and blushing face, says smiling,	Миледи смотрит на опущенную головку, на краснеющее личико и говорит, улыбаясь:
"Who is it?	- А кто он?
Is it Mrs. Rouncewell's grandson?"	Внук миссис Раунсуэлл?

"Yes, if you please, my Lady.	- Да, миледи, с вашего позволения.
But I don't know that I am in love with him--yet."	Но я не знаю, люблю ли я его... еще не знаю.
"Yet, you silly little thing!	- Еще не знаешь, глупышка!
Do you know that he loves YOU, yet?"	А ты знаешь, что он уже любит тебя?
"I think he likes me a little, my Lady."	- Кажется, я ему немножко нравлюсь, миледи.
And Rosa bursts into tears.	И Роза заливается слезами.
Is this Lady Dedlock standing beside the village beauty, smoothing her dark hair with that motherly touch, and watching her with eyes so full of musing interest?	Неужели это леди Дедлок стоит рядом с деревенской красавицей, матерински поглаживая ее темноволосую головку, и смотрит на нее с таким задумчивым сочувствием?
Aye, indeed it is!	Да, это действительно она.
"Listen to me, child.	- Послушай, дитя мое.
You are young and true, and I believe you are attached to me."	Ты молода и правдива, и я верю, что ты ко мне привязана.
"Indeed I am, my Lady.	- Очень, миледи.
Indeed there is nothing in the world I wouldn't do to show how much."	Чего бы я только не сделала, чтобы доказать, как глубоко я к вам привязана.
"And I don't think you would wish to leave me just yet, Rosa, even for a lover?"	- И, мне кажется, тебе пока еще не хочется расстаться со мной, Роза, даже ради своего милого?
"No, my Lady!	- Нет, миледи!
Oh, no!"	Конечно, нет!
Rosa looks up for the first time, quite frightened at the thought.	Роза только теперь подняла глаза, испуганная одной лишь мыслью о разлуке с миледи.
"Confide in me, my child.	- Доверься мне, дитя мое.
Don't fear me.	Не бойся меня.
I wish you to be happy, and will make you so--if I can make anybody happy on this earth."	Я хочу, чтобы ты была счастлива, и сделаю тебя счастливой... если только могу хоть кому-нибудь на свете дать счастье.
Rosa, with fresh tears, kneels at her feet and kisses her hand.	Роза, снова заливаясь слезами, опускается на колени у ног миледи и целует ей руку.
My Lady takes the hand with which she has caught it, and standing with her eyes fixed on the fire, puts it about and about between her own two hands, and gradually lets it fall.	Миледи удерживает руку Розы в своих руках и, заглядевшись на пламя, перекладывает ее с ладони на ладонь, но вскоре медленно роняет.
Seeing her so absorbed, Rosa softly withdraws; but still my Lady's eyes are on the fire.	Она глубоко задумалась, и Роза, видя это, тихонько уходит; но глаза миледи по-прежнему устремлены на пламя.
In search of what?	Чего они ищут там?
Of any hand that is no more, of any hand that never was, of any touch that might have magically changed her life?	Руки ли, которой уже нет; руки, которой никогда не было; прикосновения, которое, как по волшебству, могло бы изменить всю ее жизнь?

Or does she listen to the Ghost's Walk and think what step does it most resemble?	Или миледи прислушивается к глухим шумам на Дорожке призрака и спрашивает себя, чьи шаги они напоминают?
A man's?	Шаги мужчины?
A woman's?	Женщины?
The pattering of a little child's feet, ever coming on--on--on?	Топот детских ножек, что подбегают все ближе... ближе... ближе?
Some melancholy influence is upon her, or why should so proud a lady close the doors and sit alone upon the hearth so desolate?	Скорбь овладела ею; иначе зачем бы столь гордой леди запирать двери и сидеть одной у огня в таком отчаянии?
Volumnia is away next day, and all the cousins are scattered before dinner.	На другой день Волюмния уезжает, да и прочие родственники разъезжаются еще до обеда.
Not a cousin of the batch but is amazed to hear from Sir Leicester at breakfast-time of the obliteration of landmarks, and opening of floodgates, and cracking of the framework of society, manifested through Mrs. Rouncewell's son.	И нет среди всей родни человека, который не изумился бы, услышав за первым завтраком, как сэр Лестер рассуждает об уничтожении меж, открывании шлюзов и трещинах в общественном строе, обвиняя в них сына миссис Раунсуэлл.
Not a cousin of the batch but is really indignant, and connects it with the feebleness of William Buffy when in office, and really does feel deprived of a stake in the country--or the pension list--or something--by fraud and wrong. As to Volumnia, she is handed down the great staircase by Sir Leicester, as eloquent upon the theme as if there were a general rising in the north of England to obtain her rouge-pot and pearl necklace.	Нет среди всей родни человека, который не высказал бы своего искреннего возмущения, объяснив все это слабостью пришедшего к власти Уильяма Баффи, и не почувствовал бы себя коварно и несправедливо лишенным подобающего места в стране... или пенсии... или чего-нибудь в этом роде... А Волюмния, та разглагольствует на эту тему, спускаясь под руку с сэром Лестером по огромной лестнице и пылая таким красноречивым негодованием, словно вся Северная Англия подняла восстание только затем, чтобы отобрать у нее банку с румянами и жемчужное ожерелье.
And thus, with a clatter of maids and valets--for it is one appurtenance of their cousinship that however difficult they may find it to keep themselves, they MUST keep maids and valets--the cousins disperse to the four winds of heaven; and the one wintry wind that blows to-day shakes a shower from the trees near the deserted house, as if all the cousins had been changed into leaves.	Так, под шумную суету лакеев и горничных, -ибо, как ни трудно бедной родне содержать самое себя, она волей-неволей обязана держать лакеев и горничных, - так разлетаются родственники по всем четырем ветрам, а тот зимний ветер, что дует сегодня, стряхивает столько листьев с деревьев, растущих близ опустевшего дома, что чудится, будто это родственники превратились в листья.
CHAPTER XXIX	Глава XXIX
The Young Man	Молодой человек
Chesney Wold is shut up, carpets are rolled into great scrolls in corners of comfortless rooms, bright damask does penance in brown holland, carving and gilding puts on mortification, and the Dedlock ancestors retire from the light of day again.	Дом в Чесни-Уолде заперт; ковры скатаны и стоят огромными свитками в углах неуютных комнат; яркий штоф, принося покаяние, облекся в чехлы из сурового полотна; резьба и позолота умерщвляют свой блеск, а предки Дедлоков вновь лишены дневного света.

Around and around the house the leaves fall thick, but never fast, for they come circling down with a dead lightness that is sombre and slow.	Листья вокруг дома все падают и падают, - густо, но не быстро, ибо опускаются они кругами с безжизненной легкостью, унылой и медлительной.
Let the gardener sweep and sweep the turf as he will, and press the leaves into full barrows, and wheel them off, still they lie ankle- deep.	Тщетно садовник все подметает и подметает лужайку, туго набивает листьями тачки и катит их прочь, листья все-таки лежат толстым слоем, в котором можно увязнуть по щиколотку.
Howls the shrill wind round Chesney Wold; the sharp rain beats, the windows rattle, and the chimneys growl.	Воет резкий ветер в парке Чесни-Уолда, стучит по крышам холодный дождь, дребезжат окна, и что-то рычит в дымоходах.
Mists hide in the avenues, veil the points of view, and move in funeral-wise across the rising grounds.	Туманы прячутся в аллеях, заволакивают дали и похоронной процессией ползут по склонам холмов.
On all the house there is a cold, blank smell like the smell of a little church, though something dryer, suggesting that the dead and buried Dedlocks walk there in the long nights and leave the flavour of their graves behind them.	Во всем доме, словно в заброшенной церковке, пахнет нежилым холодом, - только здесь не так сыро, - и чудится, будто всю длинную ночь мертвые и погребенные Дедлоки бродят по комнатам, распространяя запах тления.
But the house in town, which is rarely in the same mind as Chesney Wold at the same time, seldom rejoicing when it rejoices or mourning when it mourns, expecting when a Dedlock dies--the house in town shines out awakened.	Зато лондонский дом, настроение которого почти никогда не совпадает с настроением Чесни-Уолда, ибо лишь редко бывает, чтоб один ликовал, когда ликует другой, или один прослезился, когда другой льет слезы, - не считая тех случаев, когда умирает кто-нибудь из Дедлоков, - лондонский дом сияет, пробужденный к жизни.
As warm and bright as so much state may be, as delicately redolent of pleasant scents that bear no trace of winter as hothouse flowers can make it, soft and hushed so that the ticking of the clocks and the crisp burning of the fires alone disturb the stillness in the rooms, it seems to wrap those chilled bones of Sir Leicester's in rainbow-coloured wool.	Теплый и веселый, насколько это доступно столь пышному великолепию, нежно благоухающий самыми сладостными, самыми знойными - отнюдь не зимними - ароматами, какие только могут исходить от оранжерейных цветов; такой безмолвный, что одно лишь тиканье часов да потрескиванье дров в каминах нарушают тишину комнат, он как бы кутает промерзшего до костей сэра Лестера в шерсть всех цветов радуги.
And Sir Leicester is glad to repose in dignified contentment before the great fire in the library, condescendingly perusing the backs of his books or honouring the fine arts with a glance of approbation.	И сэру Лестеру приятно возлежать в величавом довольстве перед огнем, ярко пылающим в библиотеке, и снисходительно пробегать глазами по корешкам своих книг или удостоивать одобрительным взглядом произведения изящных искусств.
For he has his pictures, ancient and modern.	Ибо сэр Лестер обладает собранием картин, старинных и современных.
Some of the Fancy Ball School in which art occasionally condescends to become a master, which would be best catalogued like the miscellaneous articles in a sale.	У него есть и картины так называемой "Маскарадной школы", до которой Искусство снисходит лишь редко, а описывать их лучше всего в том стиле, в каком составляются каталоги разнообразных предметов на аукционе.
As	Как, например:

"Three high-backed chairs, a table and cover, long-necked bottle (containing wine), one flask, one Spanish female's costume, three-quarter face portrait of Miss Jogg the model, and a suit of armour containing Don Quixote."	"Три стула с высокими спинками, стол со скатертью, бутылка с длинным горлышком (в бутылке вино), одна фляжка, один женский испанский костюм, портрет в три четверти натурщицы мисс Джог, набор доспехов, содержащий Дон-Кихота".
Or	Или:
"One stone terrace (cracked), one gondola in distance, one Venetian senator's dress complete, richly embroidered white satin costume with profile portrait of Miss Jogg the model, one Scimitar superbly mounted in gold with jewelled handle, elaborate Moorish dress (very rare), and Othello."	"Одна каменная терраса (с трещинами), одна гондола на заднем плане, одно полное облачение венецианского сенатора, богато расшитый белый атласный костюм с портретом в профиль натурщицы мисс Джог, одна кривая сабля в роскошных золоченых ножнах с рукоятью, выложенной драгоценными камнями, изысканный костюм мавра (очень редкий) и Отелло".
Mr. Tulkinghorn comes and goes pretty often, there being estate business to do, leases to be renewed, and so on.	Мистер Талкингхорн бывает здесь довольно часто, так как он сейчас занимается разными имущественными делами Дедлоков, как, например, возобновлением арендных договоров и тому подобным.
He sees my Lady pretty often, too; and he and she are as composed, and as indifferent, and take as little heed of one another, as ever.	С миледи он тоже встречается довольно часто, и оба они все так же бесстрастны, все так же невозмутимы, все так же почти не обращают внимания друг на друга.
Yet it may be that my Lady fears this Mr. Tulkinghorn and that he knows it.	Возможно, однако, что миледи боится этого мистера Талкингхорна и что он об этом знает.
It may be that he pursues her doggedly and steadily, with no touch of compunction, remorse, or pity.	Возможно, что он преследует ее настойчиво и упорно, без тени сожаления, угрызений совести или сострадания.
It may be that her beauty and all the state and brilliancy surrounding her only gives him the greater zest for what he is set upon and makes him the more inflexible in it.	Возможно, что ее красота и окружающие ее пышность и блеск только разжигают его интерес к тому, что он предпринял, только укрепляют его намерения.
Whether he be cold and cruel, whether immovable in what he has made his duty, whether absorbed in love of power, whether determined to have nothing hidden from him in ground where he has burrowed among secrets all his life, whether he in his heart despises the splendour of which he is a distant beam, whether he is always treasuring up slights and offences in the affability of his gorgeous clients--whether he be any of this, or all of this, it may be that my Lady had better have five thousand pairs of fashionable eyes upon her, in distrustful vigilance, than the two eyes of this rusty lawyer with his wisp of neckcloth and his dull black breeches tied with ribbons at the knees.	Холоден ли он, или жесток; непреклонен ли, когда выполняет то, что считает своим долгом; охвачен ли жаждой власти; решил ли докопаться до последней тайны, погребенной в той почве, где он всю жизнь рылся в поисках тайн; презирает ли в глубине души то великолепие, слабым отблеском которого является сам; копит ли в себе обиды и мелкие оскорбления, нанесенные ему под маской приветливости его высокопоставленными клиентами, - словом, движет ли им лишь одна из этих побудительных причин или все вместе, но возможно, что для миледи было бы лучше, если бы в нее впились с бдительным недоверием пять тысяч пар великосветских глаз, чем лишь два глаза этого старосветского поверенного в помятом галстуке жгутом и в тускло-черных коротких штанах, перехваченных лентами у колен.

Sir Leicester sits in my Lady's room--that room in which Mr. Tulkinghorn read the affidavit in Jarndyce and Jarndyce-- particularly complacent.	Сэр Лестер сидит в комнате миледи - той самой, где мистер Талкингхорн однажды читал свидетельские показания, приобщенные к делу "Джарндисы против Джарндисов", - и сегодня он особенно самодоволен.
My Lady, as on that day, sits before the fire with her screen in her hand.	Миледи, - как и в тот день, - сидит перед камином, обмахиваясь ручным экраном.
Sir Leicester is particularly complacent because he has found in his newspaper some congenial remarks bearing directly on the floodgates and the framework of society.	Сэр Лестер сегодня особенно самодоволен потому, что нашел в своей газете несколько замечаний, совпадающих с его взглядами на "шлюзы" и "рамки" общественного строя.
They apply so happily to the late case that Sir Leicester has come from the library to my Lady's room expressly to read them aloud.	Эти заметки имеют столь близкое отношение к недавнему разговору в Чесни-Уолде, что сэр Лестер пришел из библиотеки в комнату миледи специально для того, чтобы прочесть их вслух.
"The man who wrote this article," he observes by way of preface, nodding at the fire as if he were nodding down at the man from a mount, "has a well-balanced mind."	- Человек, написавший эту статью, обладает уравновешенным умом, - говорит он вместо предисловия, кивая огню с таким видом, словно поднялся на вершину горы и оттуда кивает автору статьи, который стоит у подножия, - да, уравновешенным умом.
The man's mind is not so well balanced but that he bores my Lady, who, after a languid effort to listen, or rather a languid resignation of herself to a show of listening, becomes distraught and falls into a contemplation of the fire as if it were her fire at Chesney Wold, and she had never left it.	Однако ум автора, видимо, не настолько уравновешен, чтобы не наскучить миледи, и, томно попытавшись слушать или, вернее, томно покорившись необходимости притвориться слушающей, она погружается в созерцание пламени, словно это пламя ее камина в Чесни-Уолде, откуда она и не уезжала.
Sir Leicester, quite unconscious, reads on through his double eye-glass, occasionally stopping to remove his glass and express approval, as	Не подозревая об этом, сэр Лестер читает, приложив к глазам лорнет, но время от времени опускает его и прерывает чтение, чтобы выразить одобрение автору такими, например, замечаниями:
"Very true indeed,"	"Совершенно справедливо",
"Very properly put,"	"Весьма удачно выражено",
"I have frequently made the same remark myself," invariably losing his place after each observation, and going up and down the column to find it again.	"Я сам нередко высказывал подобное мнение"; при этом он после каждого замечания неизменно забывает, где остановился, теряет последнюю строчку и в ее поисках снова пробегает глазами весь столбец.
Sir Leicester is reading with infinite gravity and state when the door opens, and the Mercury in powder makes this strange announcement,	Сэр Лестер читает с бесконечной серьезностью и важностью; но вот дверь открывается, и Меркурий в пудреном парике докладывает о приходе посетителя в следующих, необычных для него выражениях:
"The young man, my Lady, of the name of Guppy."	- Молодой человек, миледи, некий Гаппи.
Sir Leicester pauses, stares, repeats in a killing voice,	Сэр Лестер умолкает и, бросив на него изумленный взгляд, повторяет убийственно холодным тоном:

"The young man of the name of Guppy?"	- Молодой человек? Некий Гаппи?
Looking round, he beholds the young man of the name of Guppy, much discomfited and not presenting a very impressive letter of introduction in his manner and appearance.	Оглянувшись, он видит молодого человека: некий Гаппи совершенно растерялся и ни своим видом, ни манерами не внушает особого уважения.
"Pray," says Sir Leicester to Mercury, "what do you mean by announcing with this abruptness a young man of the name of Guppy?"	- Послушайте, - обращается сэр Лестер к Меркурию, - почему вы позволяете себе приводить сюда, без надлежащего доклада, какого-то молодого человека... некоего Гаппи?
"I beg your pardon, Sir Leicester, but my Lady said she would see the young man whenever he called.	- Простите, сэр Лестер, но миледи изволила сказать, что примет этого молодого человека в любое время - когда бы он ни пришел.
I was not aware that you were here, Sir Leicester."	Я не знал, что вы здесь, сэр Лестер.
With this apology, Mercury directs a scornful and indignant look at the young man of the name of Guppy which plainly says,	Оправдываясь, Меркурий бросает презрительный и возмущенный взгляд на молодого человека, некоего Гаппи, как бы желая сказать:
"What do you come calling here for and getting ME into a row?"	"Безобразие! Ворвался сюда и подложил мне свинью".
"It's quite right.	- Он не виноват.
I gave him those directions," says my Lady.	Так я ему приказывала, - говорит миледи.
"Let the young man wait."	- Попросите молодого человека подождать.
"By no means, my Lady.	- Пожалуйста, не беспокойтесь, миледи.
Since he has your orders to come, I will not interrupt you."	Если вы сами велели ему явиться, я не стану мешать.
Sir Leicester in his gallantry retires, rather declining to accept a bow from the young man as he goes out and majestically supposing him to be some shoemaker of intrusive appearance.	Сэр Лестер вежливо удаляется и, выходя из комнаты, не отвечает на поклон молодого человека, в надменной уверенности, что это какой-то назойливый башмачник.
Lady Dedlock looks imperiously at her visitor when the servant has left the room, casting her eyes over him from head to foot.	После ухода лакея леди Дедлок, бросив властный взгляд на посетителя, окидывает его глазами с головы до ног.
She suffers him to stand by the door and asks him what he wants.	Он стоит у дверей, но она не приглашает его подойти ближе - только спрашивает, что ему угодно.
"That your ladyship would have the kindness to oblige me with a little conversation," returns Mr. Guppy, embarrassed.	- Мне желательно, чтобы ваша милость соблаговолили немного побеседовать со мной, -отвечает мистер Гаппи в смущении.
"You are, of course, the person who has written me so many letters?"	- Вы, очевидно, тот человек, который написал мне столько писем?
"Several, your ladyship.	- Несколько, ваша милость.
Several before your ladyship condescended to favour me with an answer."	Пришлось написать несколько, прежде чем ваша милость удостоили меня ответом.
"And could you not take the same means of rendering a Conversation unnecessary?	- А вы не можете вместо беседы написать еще письмо?

Can you not still?"	А?
Mr. Guppy screws his mouth into a silent "No!" and shakes his head.	Мистер Г аппи складывает губы в беззвучное "нет!" и качает головой.
"You have been strangely importunate.	- Вы удивительно навязчивы.
If it should appear, after all, that what you have to say does not concern me--and I don't know how it can, and don't expect that it will--you will allow me to cut you short with but little ceremony.	Если в конце концов все-таки окажется, что ваше сообщение меня не касается, - а я не понимаю, как оно может меня касаться, и не думаю, что касается, - я позволю себе прервать вас без дальнейших церемоний.
Say what you have to say, if you please."	Извольте говорить.
My Lady, with a careless toss of her screen, turns herself towards the fire again, sitting almost with her back to the young man of the name of Guppy.	Небрежно взмахнув ручным экраном, миледи снова поворачивается к камину и садится чуть ли не спиной к молодому человеку, некоему Гаппи.
"With your ladyship's permission, then," says the young man, "I will now enter on my business.	- С позволения вашей милости, - начинает молодой человек, - я сейчас изложу свое дело.
Hem!	Хм!
I am, as I told your ladyship in my first letter, in the law.	Как я уже предуведомил вашу милость в своем первом письме, я служу по юридической части.
Being in the law, I have learnt the habit of not committing myself in writing, and therefore I did not mention to your ladyship the name of the firm with which I am connected and in which my standing--and I may add income--is tolerably good.	И вот, служа по юридической части, я привык не выдавать себя ни в каких документах, почему и не сообщил вашей милости, в какой именно конторе я служу, хотя мое служебное положение - и жалованье тоже, - в общем, можно назвать удовлетворительными.
I may now state to your ladyship, in confidence, that the name of that firm is Kenge and Carboy, of Lincoln's Inn, which may not be altogether unknown to your ladyship in connexion with the case in Chancery of Jarndyce and Jarndyce."	Теперь же я могу открыть вашей милости, разумеется конфиденциально, что служу я в конторе Кенджа и Карбоя в Линкольнс-Инне, и, быть может, она небезызвестна вашей милости, поскольку ведет дела, связанные с тяжбой "Джарндисы против Джарндисов", которая разбирается в Канцлерском суде.
My Lady's figure begins to be expressive of some attention.	Миледи как будто начинает проявлять некоторое внимание.
She has ceased to toss the screen and holds it as if she were listening.	Она перестала обмахиваться ручным экраном и держит его неподвижно, должно быть прислушиваясь к словам молодого человека.
"Now, I may say to your ladyship at once," says Mr. Guppy, a little emboldened, "it is no matter arising out of Jarndyce and Jarndyce that made me so desirous to speak to your ladyship, which conduct I have no doubt did appear, and does appear, obtrusive--in fact, almost blackguardly."	- Вот что, ваша милость, - говорит мистер Г аппи, немного осмелев, - лучше уж я сразу скажу, что дело, которое привело меня сюда, не имеет никакого отношения к тяжбе Джарндисов, - не из-за нее так стремился я поговорить с вашей милостью; а потому мое поведение, конечно, казалось и кажется навязчивым... оно, в сущности, даже похоже на вымогательство.

After waiting for a moment to receive some assurance to the contrary, and not receiving any, Mr. Guppy proceeds, "If it had been Jarndyce and Jarndyce, I should have gone at once to your ladyship's solicitor, Mr. Tulkinghorn, of the Fields.	- Подождав минутку, чтобы получить уверение в противном, но не дождавшись, мистер Г аппи продолжает: - Будь это по поводу тяжбы Джарндисов, я немедленно обратился бы к поверенному вашей милости, мистеру Талкингхорну, проживающему на Линкольновых полях.
I have the pleasure of being acquainted with Mr. Tulkinghorn--at least we move when we meet one another--and if it had been any business of that sort, I should have gone to him."	Я имею удовольствие знать мистера Талкингхорна, - по крайней мере мы при встречах обмениваемся поклонами, - и будь это такого рода дело, я обратился бы к нему.
My Lady turns a little round and says,	Миледи слегка поворачивает голову и говорит:
"You had better sit down."	- Можете сесть.
"Thank your ladyship."	- Благодарю, ваша милость.
Mr. Guppy does so.	- Мистер Гаппи садится.
"Now, your ladyship"-- Mr. Guppy refers to a little slip of paper on which he has made small notes of his line of argument and which seems to involve him in the densest obscurity whenever he looks at it--"I--Oh, yes!--I place myself entirely in your ladyship's hands.	- Итак, ваша милость, - мистер Г аппи справляется по бумажке, на которой сделал краткие заметки по своему докладу, но, по-видимому, ничего в ней не может понять, сколько бы он на нее ни смотрел. - Я... да!.. Я целиком отдаюсь в руки вашей милости.
If your ladyship was to make any complaint to Kenge and Carboy or to Mr. Tulkinghorn of the present visit, I should be placed in a very disagreeable situation.	Если ваша милость найдет нужным пожаловаться на меня Кенджу и Карбою или мистеру Талкингхорну за то, что я сегодня пришел сюда, я попаду в прескверное положение.
That, I openly admit.	Это я признаю откровенно.
Consequently, I rely upon your ladyship's honour."	Следовательно, я полагаюсь на благородство вашей милости.
My Lady, with a disdainful gesture of the hand that holds the screen, assures him of his being worth no complaint from her.	Презрительным движением руки, сжимающей экран, миледи заверяет посетителя, что он не стоит ее жалоб.
"Thank your ladyship," says Mr. Guppy; "quite satisfactory.	- Благодарю, ваша милость, - говорит мистер Гаппи, - я вполне удовлетворен.
Now-- I--dash it!--The fact is that I put down a head or two here of the order of the points I thought of touching upon, and they're written short, and I can't quite make out what they mean.	А теперь... я... ах, чтоб его! Дело в том, что у меня тут записаны два-три пункта насчет тех вопросов, которые я собирался затронуть, но записаны они вкратце, и я никак не могу разобрать, что к чему.
If your ladyship will excuse me taking it to the window half a moment, I--"	Извините, пожалуйста, ваша милость, я только на минуточку поднесу записку к окну, и...
Mr. Guppy, going to the window, tumbles into a pair of love-birds, to whom he says in his confusion,	Идя к окну, мистер Гаппи натыкается на клетку с двумя маленькими попугаями и в замешательстве говорит им:
"I beg your pardon, I am sure."	"Простите, пожалуйста!"
This does not tend to the greater legibility of his notes.	Но от этого заметки его не становятся разборчивее.

He murmurs, growing warm and red and holding the slip of paper now close to his eyes, now a long way off,	Он что-то бормочет, потеет, краснеет и то подносит бумажку к глазам, то читает ее издали, держа в вытянутой руке.
"C.S.	"З. С.?
What's C.S. for?	К чему тут З. С.?
Oh!	А-а!
C.S.!	Э. С.!
Oh, I know!	Понимаю!
Yes, to be sure!"	Ну да, конечно!"
And comes back enlightened.	И он возвращается просветленный.
"I am not aware," says Mr. Guppy, standing midway between my Lady and his chair, "whether your ladyship ever happened to hear of, or to see, a young lady of the name of Miss Esther Summerson."	- Не знаю, случалось ли вашей милости слыхать об одной молодой леди, - говорит мистер Гаппи, останавливаясь на полпути между миледи и своим стулом, - или, может быть, даже видеть одну молодую леди, которую зовут мисс Эстер Саммерсон?
My Lady's eyes look at him full.	Миледи смотрит ему прямо в лицо.
"I saw a young lady of that name not long ago.	- Я как-то встретила девушку, которая носит эту фамилию, и - не так давно.
This past autumn."	Прошлой осенью.
"Now, did it strike your ladyship that she was like anybody?" asks Mr. Guppy, crossing his arms, holding his head on one side, and scratching the corner of his mouth with his memoranda.	- Так; а не показалось ли вашей милости, что она на кого-то похожа? - спрашивает мистер Гаппи, скрестив руки, наклонив голову вбок и почесывая угол рта своей памятной запиской.
My Lady removes her eyes from him no more.	Миледи не отрывает от него глаз.
"No."	- Нет.
"Not like your ladyship's family?"	- Может, она похожа на кого-либо из родственников вашей милости?
"No."	- Нет.
"I think your ladyship," says Mr. Guppy, "can hardly remember Miss Summerson's face?"	- Я думаю, ваша милость, - говорит мистер Г аппи, - вы, очевидно, вряд ли помните лицо мисс Саммерсон.
"I remember the young lady very well.	- Я прекрасно помню эту девушку.
What has this to do with me?"	Но что все это значит и какое мне до этого дело?

"Your ladyship, I do assure you that having Miss Summerson's image imprinted on my 'eart--which I mention in confidence--I found, when I had the honour of going over your ladyship's mansion of Chesney Wold while on a short out in the county of Lincolnshire with a friend, such a resemblance between Miss Esther Summerson and your ladyship's own portrait that it completely knocked me over, so much so that I didn't at the moment even know what it WAS that knocked me over.	- Ваша милость, могу вас уверить, что образ мисс Самммерсон запечатлен в моем сердце - о чем сообщаю конфиденциально, - а когда я имел честь осматривать дворец вашей милости в Чесни-Уолде, - это в тот день, когда мы с приятелем ненадолго махнули в графство Линкольншир, - я тогда увидел столь разительное сходство между мисс Эстер Саммерсон и портретом вашей милости, что был прямо-таки ошарашен, да так, что в тот момент даже не понял, почему я так ошарашен.
And now I have the honour of beholding your ladyship near (I have often, since that, taken the liberty of looking at your ladyship in your carriage in the park, when I dare say you was not aware of me, but I never saw your ladyship so near), it's really more surprising than I thought it."	А теперь, когда я имею честь лицезреть вашу милость вблизи (с того дня я нередко позволял себе разглядывать вашу милость, когда вы катались в карете по парку и, осмелюсь сказать, не замечали моего присутствия, но я никогда не видел вашей милости так близко), - а теперь я до того изумлен этим сходством, - просто сверх всякого ожидания.
Young man of the name of Guppy!	Молодой человек, некий Гаппи!
There have been times, when ladies lived in strongholds and had unscrupulous attendants within call, when that poor life of yours would NOT have been worth a minute's purchase, with those beautiful eyes looking at you as they look at this moment.	Были времена, когда леди жили в укрепленных замках, а при них состояла свита, готовая выполнить без зазрения совести любое их приказание, и в те времена жалкая ваша жизнь и гроша бы не стоила, если бы эти прекрасные глаза смотрели на вас так, как они смотрят сейчас.
My Lady, slowly using her little hand-screen as a fan, asks him again what he supposes that his taste for likenesses has to do with her.	Неторопливо обмахиваясь маленьким ручным экраном, как веером, миледи снова спрашивает посетителя, как он думает, какое ей дело до его интереса к сходствам?
"Your ladyship," replies Mr. Guppy, again referring to his paper, "I am coming to that.	- Сейчас объясню, ваша милость, - отвечает мистер Гаппи, снова углубляясь в свою бумажку.
Dash these notes!	- Провалиться ей, этой бумажонке!
Oh!	Ага!
' Mrs. Chadband.'	"Миссис Чедбенд".
Yes."	Да!
Mr. Guppy draws his chair a little forward and seats himself again.	- Мистер Гаппи придвигает свой стул и опять садится.
My Lady reclines in her chair composedly, though with a trifle less of graceful ease than usual perhaps, and never falters in her steady gaze.	Миледи откидывается на спинку кресла совершенно спокойно, но, пожалуй, с чуть-чуть менее непринужденной грацией, чем обычно, и не сводит пристального взгляда с посетителя.
"A--stop a minute, though!"	- Ага... хотя погодите минутку!
Mr. Guppy refers again.	- Мистер Гаппи снова справляется по бумажке.
"E.S. twice?	- Э. С. два раза?
Oh, yes!	Ну да, конечно!
Yes, I see my way now, right on."	Теперь я во всем разобрался!

Rolling up the slip of paper as an instrument to point his speech with, Mr. Guppy proceeds.	Мистер Г аппи свернул бумажку трубочкой и, вонзая ее в воздух всякий раз, как хочет подчеркнуть свои слова, продолжает:
"Your ladyship, there is a mystery about Miss Esther Summerson's birth and bringing up.	- Ваша милость, рождение и воспитание мисс Эстер Саммерсон окутаны загадочным мраком неизвестности.
I am informed of that fact because--which I mention in confidence--! know it in the way of my profession at Kenge and Carboy's.	Я это знаю потому, - говорю конфиденциально, -что я в связи с этим выполнял кое-какие служебные обязанности у Кенджа и Карбоя.
Now, as I have already mentioned to your ladyship, Miss Summerson's image is imprinted on my 'eart.	Вся суть в том, что, как я уже заявлял вашей милости, образ мисс Саммерсон запечатлен в моем сердце.
If I could clear this mystery for her, or prove her to be well related, or find that having the honour to be a remote branch of your ladyship's family she had a right to be made a party in Jarndyce and Jarndyce, why, I might make a sort of a claim upon Miss Summerson to look with an eye of more dedicated favour on my proposals than she has exactly done as yet.	Сумей я, ради ее же пользы, рассеять этот загадочный мрак или доказать, что у нее есть знатная родня, или обнаружить, что она имеет честь принадлежать к отдаленной ветви рода вашей милости, а значит имеет право сделаться истицею в тяжбе "Джарндисы против Джарндисов", тогда... ну что ж, тогда я мог бы до некоторой степени претендовать на то, чтобы мисс Саммерсон посмотрела на мое предложение более благосклонным взором, чем она смотрела до сих пор.
In fact, as yet she hasn't favoured them at all."	По правде сказать, она до сего времени смотрела на меня отнюдь не благосклонно.
A kind of angry smile just dawns upon my Lady's face.	Что-то вроде гневной улыбки промелькнуло по лицу миледи.
"Now, it's a very singular circumstance, your ladyship," says Mr. Guppy, "though one of those circumstances that do fall in the way of us professional men--which I may call myself, for though not admitted, yet I have had a present of my articles made to me by Kenge and Carboy, on my mother's advancing from the principal of her little income the money for the stamp, which comes heavy--that I have encountered the person who lived as servant with the lady who brought Miss Summerson up before Mr. Jarndyce took charge of her.	- Засим случилось одно весьма странное стечение обстоятельств, ваша милость, - говорит мистер Гаппи, - впрочем, с подобными случаями нам, юристам, иной раз приходится сталкиваться, - а я имею право называть себя юристом, ибо, хотя еще не утвержден, но Кендж и Карбой преподнесли мне свидетельство об окончании обучения, а моя мамаша взяла из своего маленького капитала и внесла деньги на гербовую марку, что обошлось недешево, - повторяю, произошло весьма странное стечение обстоятельств, а именно: я случайно встретил одну особу, жившую в услужении у некоей леди, которая воспитывала мисс Саммерсон, прежде чем мистер Джарндис взял ее на свое попечение.
That lady was a Miss Barbary, your ladyship."	Эту леди звали мисс Барбери, ваша милость.
Is the dead colour on my Lady's face reflected from the screen which has a green silk ground and which she holds in her raised hand as if she had forgotten it, or is it a dreadful paleness that has fallen on her?	Быть может, лицо миледи кажется мертвенным оттого, что она, забывшись, подняла руку и недвижно держит перед собой экран, а он обтянут шелком зеленого цвета; а может быть, миледи внезапно побледнела как смерть?
"Did your ladyship," says Mr. Guppy, "ever happen to hear of Miss Barbary?"	- Ваша милость, - продолжает мистер Г аппи, - вы когда-нибудь изволили слыхать о мисс Барбери?

"I don't know.	- Не помню.
I think so.	Кажется, слышала.
Yes."	Да.
"Was Miss Barbary at all connected with your ladyship's family?"	- Мисс Барбери была в родстве с семейством вашей милости?
My Lady's lips move, but they utter nothing. She shakes her head.	Губы миледи шевелятся, но, не издав ни звука, она качает головой.
"NOT connected?" says Mr. Guppy.	- Не была в родстве? - говорит мистер Гаппи.
"Oh!	- Вот как!
Not to your ladyship's knowledge, perhaps?	Но, может, ваша милость об этом не осведомлены?
Ah!	Ага!
But might be?	Значит, возможно, что и была?
Yes."	Так, так.
After each of these interrogatories, she has inclined her head.	- После каждого из этих вопросов миледи наклоняла голову.
"Very good!	- Прекрасно!
Now, this Miss Barbary was extremely close--seems to have been extraordinarily close for a female, females being generally (in common life at least) rather given to conversation--and my witness never had an idea whether she possessed a single relative.	Далее, эта мисс Барбери была особой чрезвычайно замкнутой... судя по всему, необыкновенно замкнутой для женщины, - ведь женщины (во всяком случае не знатные) обычно не прочь посудачить, - так что моя свидетельница не знает, были ли у мисс Барбери родственники.
On one occasion, and only one, she seems to have been confidential to my witness on a single point, and she then told her that the little girl's real name was not Esther Summerson, but Esther Hawdon."	Раз, но только раз, она как будто доверилась моей свидетельнице в одном-единственном вопросе и тогда сказала ей, что по-настоящему девочку нужно бы называть не Эстер Саммерсон, но Эстер Хоудон.
"My God!"	- Боже!
Mr. Guppy stares.	Мистер Гаппи широко раскрывает глаза.
Lady Dedlock sits before him looking him through, with the same dark shade upon her face, in the same attitude even to the holding of the screen, with her lips a little apart, her brow a little contracted, but for the moment dead.	Леди Дед-лок, пронизывая его взглядом, сидит перед ним, все такая же мрачная, в той же самой позе, так же стиснув пальцами ручку экрана, чуть приоткрыв рот и слегка сдвинув брови, но - как мертвая.
He sees her consciousness return, sees a tremor pass across her frame like a ripple over water, sees her lips shake, sees her compose them by a great effort, sees her force herself back to the knowledge of his presence and of what he has said.	Всего лишь миг спустя он видит, как возвращается к ней сознание: видит, как трепет пробегает по ее телу, словно рябь по воде; видит, как дрожат ее губы и как она сжимает их огромным усилием воли; видит, как она заставляет себя вновь осознать его присутствие и понять его слова.

All this, so quickly, that her exclamation and her dead condition seem to have passed away like the features of those long-preserved dead bodies sometimes opened up in tombs, which, struck by the air like lightning, vanish in a breath.	Она овладела собой мгновенно, а ее восклицание и обморок были, но сгинули, как труп, который сохранялся очень долго, а как только разрыли могилу и его коснулся воздух, рассыпался в прах.
"Your ladyship is acquainted with the name of Hawdon?"	- Вашей милости знакома фамилия Хоудон?
"I have heard it before."	- Я слышала ее когда-то.
"Name of any collateral or remote branch of your ladyship's family?"	- Это фамилия какой-нибудь боковой или отдаленной ветви вашего рода?
"No."	- Нет.
"Now, your ladyship," says Mr. Guppy, "I come to the last point of the case, so far as I have got it up.	- А теперь, ваша милость, - говорит мистер Гаппи, - я перехожу к последнему пункту этого дела, насколько я его расследовал.
It's going on, and I shall gather it up closer and closer as it goes on.	Дело подвигается, и я скоро докопаюсь до сути.
Your ladyship must know--if your ladyship don't happen, by any chance, to know already--that there was found dead at the house of a person named Krook, near Chancery Lane, some time ago, a law-writer in great distress.	Да будет известно вашей милости, - а может, вашей милости почему-либо уже известно, - что некоторое время тому назад в доме некоего Крука, проживающего близ Канцлерской улицы, нашли мертвым одного переписчика юридических документов, почти нищего.
Upon which law-writer there was an inquest, and which law-writer was an anonymous character, his name being unknown.	О смерти упомянутого переписчика производилось дознание, и оказалось, что упомянутый переписчик носил вымышленное имя, а настоящее его имя осталось неизвестным.
But, your ladyship, I have discovered very lately that that law- writer's name was Hawdon."	Но я, ваша милость, на днях разузнал, что фамилия переписчика - Хоудон.
"And what is THAT to me?"	- Но какое мне дело до этого?
"Aye, your ladyship, that's the question!	- Да, ваша милость, в том-то и весь вопрос!
Now, your ladyship, a queer thing happened after that man's death.	Засим, ваша милость, после смерти этого человека произошло странное событие.
A lady started up, a disguised lady, your ladyship, who went to look at the scene of action and went to look at his grave.	Какая-то леди... переодетая леди, ваша милость, пошла посмотреть на место происшествия, а также на могилу переписчика.
She hired a crossing- sweeping boy to show it her.	Она наняла мальчишку-метельщика, чтобы тот ей все это показал.
If your ladyship would wish to have the boy produced in corroboration of this statement, I can lay my hand upon him at any time."	Если ваша милость желает, чтобы мальчишку привели сюда для подтверждения моих слов, я когда угодно его отыщу.
The wretched boy is nothing to my Lady, and she does NOT wish to have him produced.	Бедный мальчишка ни капельки не интересует миледи, и она ничуть не желает, чтобы его приводили.
"Oh, I assure your ladyship it's a very queer start indeed," says Mr. Guppy.	- Да, ваша милость, все это действительно чересчур странно, - говорит мистер Гаппи.

"If you was to hear him tell about the rings that sparkled on her fingers when she took her glove off, you'd think it quite romantic."	- Послушали бы вы, как мальчишка рассказывал про кольца, что засверкали у нее на пальцах, когда она сняла перчатку, подумали бы - роман, да и только!
There are diamonds glittering on the hand that holds the screen.	На руке, в которой миледи держит экран, поблескивают бриллианты.
My Lady trifles with the screen and makes them glitter more, again with that expression which in other times might have been so dangerous to the young man of the name of Guppy.	Она обмахивается экраном, и бриллианты блестят еще ослепительней; а у нее опять такое лицо, что, живи они оба в другие времена, большой опасности подвергся бы молодой человек, некий Гаппи.
"It was supposed, your ladyship, that he left no rag or scrap behind him by which he could be possibly identified.	- Считалось, ваша милость, что покойник не оставил после себя ни клочка, ни обрывка бумаги, по которым можно было бы установить его личность.
But he did.	Однако он все же оставил кое-что.
He left a bundle of old letters."	Пачку старых писем.
The screen still goes, as before.	Экран колеблется по-прежнему.
All this time her eyes never once release him.	За все это время миледи ни на миг не отводила глаз от мистера Гаппи.
"They were taken and secreted.	- Письма были взяты и спрятаны.
And to-morrow night, your ladyship, they will come into my possession."	А завтра вечером, ваша милость, они попадут в мои руки.
"Still I ask you, what is this to me?"	- Я спрашиваю вас еще раз, какое мне дело до всего этого?
"Your ladyship, I conclude with that."	- Сейчас объясню, ваша милость, и этим закончу наш разговор.
Mr. Guppy rises.	- Мистер Гаппи встает.
"If you think there's enough in this chain of circumstances put together-- in the undoubted strong likeness of this young lady to your ladyship, which is a positive fact for a jury; in her having been brought up by Miss Barbary; in Miss Barbary stating Miss Summerson's real name to be Hawdon; in your ladyship's knowing both these names VERY WELL; and in Hawdon's dying as he did--to give your ladyship a family interest in going further into the case, I will bring these papers here.	- Если вы полагаете, что цепь всех этих обстоятельств, сопоставленных одно с другим, а именно: бесспорное разительное сходство этой молодой леди с вашей милостью, что для присяжных служит положительным доказательством; воспитание молодой леди у мисс Барбери; признание мисс Барбери, что по-настоящему молодая леди должна была бы носить фамилию Хоудон, а не Саммерсон; то обстоятельство, что вашей милости очень хорошо известны обе эти фамилии, а также условия, в каких умер Хоудон, - повторяю, если вы полагаете, что цепь этих обстоятельств требует дальнейшего расследования дела в семейных интересах вашей милости, я принесу документы сюда.
I don't know what they are, except that they are old letters: I have never had them in my possession yet.	Я не знаю их содержания, знаю только, что это старые письма. Они еще не были у меня в руках.

I will bring those papers here as soon as I get them and go over them for the first time with your ladyship.	Я принесу их сюда, как только достану, и здесь впервые просмотрю их вместе с вашей милостью.
I have told your ladyship my object.	Я уже говорил вашей милости, к какой цели стремлюсь.
I have told your ladyship that I should be placed in a very disagreeable situation if any complaint was made, and all is in strict confidence."	Я говорил вашей милости, что попаду в прескверное положение, если на меня поступит жалоба, так что все это - строго конфиденциально.
Is this the full purpose of the young man of the name of Guppy, or has he any other?	Полностью ли раскрыл свои планы молодой человек, некий Г аппи, или он преследует какую-то другую цель?
Do his words disclose the length, breadth, depth, of his object and suspicion in coming here; or if not, what do they hide?	Выражают ли его слова всю глубину, длину и ширину его намерений и подозрений, побудивших его прийти сюда; а если нет, так о чем же он умолчал?
He is a match for my Lady there.	Сейчас он достойный противник миледи.
She may look at him, but he can look at the table and keep that witness-box face of his from telling anything.	Конечно, она вольна впиться в него глазами, зато он волен вперить свой взор в стол, не допуская, чтобы его свидетельская физиономия выразила хоть что-нибудь.
"You may bring the letters," says my Lady, "if you choose."	- Можете принести письма, - говорит миледи, -если уж вам так хочется.
"Your ladyship is not very encouraging, upon my word and honour," says Mr. Guppy, a little injured.	- Честное слово, ваша милость, не очень-то вы меня поощряете, - отзывается мистер Гаппи, немного обиженный.
"You may bring the letters," she repeats in the same tone, "if you --please."	- Можете принести письма, - повторяет миледи тем же тоном, - если... вам не трудно.
"It shall he done.	- Слушаюсь.
I wish your ladyship good day."	Желаю вашей милости всего наилучшего.
On a table near her is a rich bauble of a casket, barred and clasped like an old strong-chest.	На столе под рукой у миледи стоит роскошная шкатулочка, обитая металлическими полосками и запертая на замок, - старинный денежный сундук в миниатюре.
She, looking at him still, takes it to her and unlocks it.	Миледи, не отрывая глаз от посетителя, подвигает ее к себе и отпирает.
"Oh! I assure your ladyship I am not actuated by any motives of that sort," says Mr. Guppy, "and I couldn't accept anything of the kind.	- Нет, подобные мотивы мне чужды, уверяю вас, ваша милость, - протестует мистер Гаппи, -ничего такого я принять не могу.
I wish your ladyship good day, and am much obliged to you all the same."	Желаю вашей милости всего наилучшего и очень вам признателен.
So the young man makes his bow and goes downstairs, where the supercilious Mercury does not consider himself called upon to leave his Olympus by the hall-fire to let the young man out.	Итак, молодой человек откланивается и спускается по лестнице в вестибюль, где надменный Меркурий не считает себя обязанным покинуть свой Олимп у камина, чтобы проводить молодого человека вон из дома.

As Sir Leicester basks in his library and dozes over his newspaper, is there no influence in the house to startle him, not to say to make the very trees at Chesney Wold fling up their knotted arms, the very portraits frown, the very armour stir?	Сэр Лестер нежится в своей библиотеке и дремлет над газетой; но нет ли в доме такой силы, которая может заставить его содрогнуться... больше того -заставить даже деревья в Чесни-Уолде всплеснуть узловатыми ветвями, даже портреты нахмуриться, даже доспехи пошевельнуться?
No.	Нет.
Words, sobs, and cries are but air, and air is so shut in and shut out throughout the house in town that sounds need be uttered trumpet-tongued indeed by my Lady in her chamber to carry any faint vibration to Sir Leicester's ears; and yet this cry is in the house, going upward from a wild figure on its knees.	Слова, рыдания, крики - только колебания воздуха, а воздух в лондонском доме так основательно отгорожен от воздуха улицы, что звуки в комнате миледи поистине должны бы стать трубными звуками, чтобы слабый их отголосок достиг ушей сэра Лестера; и все-таки в доме раздается крик, летящий к небу, и это стонет в отчаянье женщина, упавшая на колени:
"O my child, my child!	- О дитя мое, дочь моя!
Not dead in the first hours of her life, as my cruel sister told me, but sternly nurtured by her, after she had renounced me and my name!	Значит, не умерла она в первые же часы своей жизни; значит, обманула меня жестокая моя сестра, что отреклась от меня и моего имени и так сурово воспитывала мое дитя!
O my child, O my child!"	О дитя мое, дочь моя!
CHAPTER XXX	Глава XXX
Esther's Narrative	Повесть Эстер
Richard had been gone away some time when a visitor came to pass a few days with us.	Вскоре после отъезда Ричарда к нам на несколько дней приехала гостья.
It was an elderly lady.	Это была пожилая дама.
It was Mrs. Woodcourt, who, having come from Wales to stay with Mrs. Bayham Badger and having written to my guardian, "by her son Allan's desire," to report that she had heard from him and that he was well "and sent his kind remembrances to all of us," had been invited by my guardian to make a visit to Bleak House.	Это была миссис Вудкорт, - она приехала из Уэльса, чтобы погостить у миссис Бейхем Беджер, и написала опекуну, "по просьбе своего сына Аллена", что получила от него письмо и что он здоров и "передает сердечный привет" всем нам, а в ответ на это опекун пригласил ее пожить в Холодном доме.
She stayed with us nearly three weeks.	Она пробыла у нас недели три.
She took very kindly to me and was extremely confidential, so much so that sometimes she almost made me uncomfortable.	Ко мне она относилась очень хорошо и была чрезвычайно откровенна со мною - настолько, что я этим иногда тяготилась.
I had no right, I knew very well, to be uncomfortable because she confided in me, and I felt it was unreasonable; still, with all I could do, I could not quite help it.	Я прекрасно понимала, что не имею никаких оснований тяготиться ее откровенностью, понимала, что это просто глупо, и все же, как ни старалась, не могла себя побороть.
She was such a sharp little lady and used to sit with her hands folded in each other looking so very watchful while she talked to me that perhaps I found that rather irksome.	Очень уж она была догадливая старушка, к тому же, разговаривая со мной, она всегда сидела сложив руки и смотрела на меня до того пристально, что, может быть, это-то меня и раздражало.

Or perhaps it was her being so upright and trim, though I don't think it was that, because I thought that quaintly pleasant.	А может быть, мне не нравилось, что она держится слишком прямо и вся такая подобранная; но нет, вряд ли; это мне как раз нравилось, казалось очень милым и своеобразным.
Nor can it have been the general expression of her face, which was very sparkling and pretty for an old lady.	Не могло мне не нравиться и выражение ее лица, очень живого и красивого для пожилой женщины.
I don't know what it was.	Не знаю, что было мне неприятно в ней.
Or at least if I do now, I thought I did not then.	Точнее - знаю теперь, но тогда думала, что не знаю.
Or at least--but it don't matter.	Еще точнее... впрочем, это неважно.
Of a night when I was going upstairs to bed, she would invite me into her room, where she sat before the fire in a great chair; and, dear me, she would tell me about Morgan ap-Kerrig until I was quite low-spirited!	По вечерам, когда я поднималась в свою комнату, чтобы лечь спать, она приглашала меня к себе, усаживалась перед камином в огромное кресло и -боже ты мой! - принималась рассказывать мне о Моргане-ап-Керриге, да так многословно, что просто наводила на меня тоску!
Sometimes she recited a few verses from Crumlinwallinwer and the Mewlinnwillinwodd (if those are the right names, which I dare say they are not), and would become quite fiery with the sentiments they expressed.	Иногда она декламировала мне несколько строф из Крамлинуоллинуэра и Мьюлинуиллинуодда (если только я правильно пишу эти названия, что весьма сомнительно) и неизменно загоралась чувствами, которые были выражены в этих произведениях.
Though I never knew what they were (being in Welsh), further than that they were highly eulogistic of the lineage of Morgan ap-Kerrig.	Я ничего не понимала (она декламировала на уэльском языке) и догадывалась только, что в этих стихах превозносится древнее происхождение Моргана-ап-Керрига.
"So, Miss Summerson," she would say to me with stately triumph, "this, you see, is the fortune inherited by my son.	- Вот видите, мисс Саммерсон, - говорила она мне с важным, торжественным видом, - это и есть -богатство, доставшееся в наследство моему сыну.
Wherever my son goes, he can claim kindred with Ap-Kerrig.	Куда бы мой сын ни поехал, он может гордиться своим кровным родством с Ап-Керригом.
He may not have money, but he always has what is much better--family, my dear."	Пусть у него нет денег, у него всегда будет то, что куда лучше денег, - родовитость, милая моя.
I had my doubts of their caring so very much for Morgan ap-Kerrig in India and China, but of course I never expressed them. I used to say it was a great thing to be so highly connected.	Я сомневалась, чтобы в Индии или Китае так уж глубоко уважали Моргана-ап-Керрига, но, конечно, не говорила этого, а соглашалась, что иметь столь великих предков очень важно.
"It IS, my dear, a great thing," Mrs. Woodcourt would reply.	- Очень важно, милая моя, - подчеркивала миссис Вудкорт.
"It has its disadvantages; my son's choice of a wife, for instance, is limited by it, but the matrimonial choice of the royal family is limited in much the same manner."	- Конечно, тут есть свои минусы; так, например, это сужает выбор невесты для моего сына, но когда вступают в брак члены королевской семьи, выбор невест для них ограничен примерно так же.

Then she would pat me on the arm and smooth my dress, as much as to assure me that she had a good opinion of me, the distance between us notwithstanding.	И она слегка похлопывала меня по плечу и разглаживала мое платье, видимо желая показать, что, хотя нас и разделяет огромное расстояние, она все-таки хорошего мнения обо мне.
"Poor Mr. Woodcourt, my dear," she would say, and always with some emotion, for with her lofty pedigree she had a very affectionate heart, "was descended from a great Highland family, the MacCoorts of MacCoort.	- Покойный мистер Вудкорт, милая моя, -говорила она не без волнения, ибо, несмотря на ее древнюю родословную, сердце у нее было любящее, - происходил из знатного шотландского рода Мак-Куртов из Мак-Курта.
He served his king and country as an officer in the Royal Highlanders, and he died on the field.	Он служил королю и отечеству - был офицером Королевского полка шотландских горцев и пал на поле брани.
My son is one of the last representatives of two old families.	Мой сын - один из последних представителей двух старинных родов.
With the blessing of heaven he will set them up again and unite them with another old family."	Даст бог, он восстановит их прежнее положение и соединит их узами брака с другим древним родом.
It was in vain for me to try to change the subject, as I used to try, only for the sake of novelty or perhaps because--but I need not be so particular.	Тщетно пыталась я переменить тему разговора, а я пыталась, хотя бы из желания услышать что-нибудь новое, и даже, может быть, затем... впрочем, не стоит останавливаться на таких подробностях.
Mrs. Woodcourt never would let me change it.	Но миссис Вудкорт никогда не позволяла мне поговорить о чем-нибудь другом.
"My dear," she said one night, "you have so much sense and you look at the world in a quiet manner so superior to your time of life that it is a comfort to me to talk to you about these family matters of mine.	- Милая моя, - обратилась она ко мне как-то вечером, - у вас столько здравого смысла, и вы смотрите на жизнь гораздо более трезво, чем девушки ваших лет; вот почему мне приятно разговаривать с вами о своих семейных делах.
You don't know much of my son, my dear; but you know enough of him, I dare say, to recollect him?"	Вы не очень близко познакомились с моим сыном, милая моя, но все-таки довольно хорошо его знаете и, надеюсь, помните, правда?
"Yes, ma'am.	- Да, сударыня.
I recollect him."	Я его помню.
"Yes, my dear.	- Прекрасно.
Now, my dear, I think you are a judge of character, and I should like to have your opinion of him."	Так вот, милая моя, я считаю, что вы правильно судите о людях, и мне хочется, чтобы вы сказали мне, какого вы мнения о моем сыне.
"Oh, Mrs. Woodcourt," said I, "that is so difficult!"	- Но, миссис Вудкорт, - отозвалась я, - это так трудно.
"Why is it so difficult, my dear?" she returned.	- Отчего же трудно, милая моя? - возразила она.
"I don't see it myself."	- По-моему, ничуть.
"To give an opinion--"	- Сказать, какого я мнения...
"On so slight an acquaintance, my dear. THAT'S true."	- О столь мало знакомом вам человеке, милая моя? Да, вы правы, это действительно трудно.

I didn't mean that, because Mr. Woodcourt had been at our house a good deal altogether and had become quite intimate with my guardian.	Я совсем не то хотела сказать - ведь мистер Вудкорт часто бывал у нас и очень подружился с опекуном.
I said so, and added that he seemed to be very clever in his profession--we thought--and that his kindness and gentleness to Miss Flite were above all praise.	Так я и сказала, добавив, что мистер Вудкорт прекрасно знает свое дело, как считали мы все... а к мисс Флайт он относился с такой добротой и мягкостью, что это было выше всяких похвал.
"You do him justice!" said Mrs. Woodcourt, pressing my hand.	- Вы отдаете ему должное! - сказала миссис Вудкорт, пожимая мне руку.
"You define him exactly.	- Вы правильно его оцениваете.
Allan is a dear fellow, and in his profession faultless.	Аллен славный малый, и работает он безупречно.
I say it, though I am his mother.	Это я всегда говорю, хоть он и мой сын.
Still, I must confess he is not without faults, love."	И все-таки, моя прелесть, я вижу, что и у него есть недостатки.
"None of us are," said I.	- У кого их нет? - заметила я.
"Ah!	- Конечно!
But his really are faults that he might correct, and ought to correct," returned the sharp old lady, sharply shaking her head.	Но свои недостатки он может и должен исправить, - проговорила догадливая старушка, покачивая головой с догадливым видом.
"I am so much attached to you that I may confide in you, my dear, as a third party wholly disinterested, that he is fickleness itself."	- Я так привязана к вам, милая моя, что могу вам довериться, как третьему совершенно беспристрастному лицу: мой сын - воплощенное легкомыслие.
I said I should have thought it hardly possible that he could have been otherwise than constant to his profession and zealous in the pursuit of it, judging from the reputation he had earned.	Я сказала, что, судя по его репутации, вряд ли можно допустить, что он не любит своей профессии и работает не добросовестно.
"You are right again, my dear," the old lady retorted, "but I don't refer to his profession, look you."	- И тут вы правы, милая моя, - согласилась старушка, - но я говорю не о его профессии, заметьте себе.
"Oh!" said I.	- Вот как! - проговорила я.
"No," said she.	- Да, - отозвалась она.
"I refer, my dear, to his social conduct.	- Я, милая моя, говорю о его поведении в обществе.
He is always paying trivial attentions to young ladies, and always has been, ever since he was eighteen.	Он любит слегка поухаживать за молодыми девицами, всегда любил - с восемнадцати лет.
Now, my dear, he has never really cared for any one of them and has never meant in doing this to do any harm or to express anything but politeness and good nature.	Но, милая моя, он ни к одной из них никогда не питал истинного чувства и не имел никаких серьезных намерений; ухаживал просто так - из вежливости и любезности, считая, что в этом ничего дурного нет.
Still, it's not right, you know; is it?"	А все-таки это, знаете ли, нехорошо; ведь правда?

"No," said I, as she seemed to wait for me.	- Конечно, - сказал я, потому что старушка, по-видимому, ждала утвердительного ответа.
"And it might lead to mistaken notions, you see, my dear."	- И это, милая моя, знаете ли, может подать повод к необоснованным надеждам.
I supposed it might.	Я сказала, что, вероятно, может.
"Therefore, I have told him many times that he really should be more careful, both in justice to himself and in justice to others.	- Поэтому я не раз говорила ему, что он обязан вести себя поосторожнее и ради самого себя и ради других.
And he has always said,	А у него один ответ:
'Mother, I will be; but you know me better than anybody else does, and you know I mean no harm--in short, mean nothing.'	"Матушка, я буду вести себя осторожнее; но кому же и знать меня, как не вам, а вы знаете, что в подобных случаях у меня нет никаких дурных намерений... Короче говоря - вообще никаких намерений!"
All of which is very true, my dear, but is no justification.	И все это очень верно, милая моя, но это не оправдание.
However, as he is now gone so far away and for an indefinite time, and as he will have good opportunities and introductions, we may consider this past and gone.	Так ли, этак ли, но раз уж он теперь уехал за тридевять земель и бог знает как долго пробудет в чужих краях, где ему представятся всякие блестящие возможности и удастся завести знакомства, значит можно считать, что с прошлым покончено.
And you, my dear," said the old lady, who was now all nods and smiles, "regarding your dear self, my love?"	Ну, а вы, милая моя, - сказала вдруг старушка, расплываясь в улыбке и кивая головой, - что вы скажете о себе, моя прелесть?
"Me, Mrs. Woodcourt?"	- О себе, миссис Вудкорт?
"Not to be always selfish, talking of my son, who has gone to seek his fortune and to find a wife--when do you mean to seek YOUR fortune and to find a husband, Miss Summerson?	- Нельзя же мне быть такой эгоистичной - вечно болтать о сыне, который уехал искать свою долю и найти себе жену... вот я и спрашиваю: вы-то сами, когда же вы собираетесь искать свою долю и найти себе мужа, мисс Саммерсон?
Hey, look you!	Эх, смотрите-ка!
Now you blush!"	Вот вы и покраснели!
I don't think I did blush--at all events, it was not important if I did--and I said my present fortune perfectly contented me and I had no wish to change it.	Вряд ли я покраснела, - во всяком случае, если и покраснела, то это не имеет никакого значения, -но я сказала, что моя теперешняя доля вполне удовлетворяет меня, и я вовсе не хочу ее менять.
"Shall I tell you what I always think of you and the fortune yet to come for you, my love?" said Mrs. Woodcourt.	- Хотите, я скажу, чтО именно я всегда думаю о вас и о той доле, которая вас ждет, прелесть моя? -спросила миссис Вудкорт.
"If you believe you are a good prophet," said I.	- Пожалуйста, если вы считаете себя хорошим пророком, - ответила я.
"Why, then, it is that you will marry some one very rich and very worthy, much older--five and twenty years, perhaps--than yourself.	- Так вот: вы выйдете замуж за человека очень богатого и очень достойного, гораздо старше вас, - лет этак на двадцать пять.

And you will be an excellent wife, and much beloved, and very happy."	И будете прекрасной женой, глубоко любимой и очень счастливой.
"That is a good fortune," said I.	- Что ж, это действительно счастливая доля, -промолвила я.
"But why is it to be mine?"	- Но почему она должна быть моей?
"My dear," she returned, "there's suitability in it--you are so busy, and so neat, and so peculiarly situated altogether that there's suitability in it, and it will come to pass.	- Милая моя, - ответила она, - это к вам так подходит - ведь вы такая деловитая, такая аккуратная, и у вас такое своеобразное положение, что это самое для вас подходящее; и это сбудется.
And nobody, my love, will congratulate you more sincerely on such a marriage than I shall."	И никто, прелесть моя, не поздравит вас с таким замужеством искреннее, чем я.
It was curious that this should make me uncomfortable, but I think it did.	От этого разговора у меня остался какой-то неприятный осадок; как ни странно, но, кажется, так оно и было.
I know it did.	Наверное так.
It made me for some part of that night uncomfortable.	В ту ночь я заснула не сразу, и мне было очень не по себе.
I was so ashamed of my folly that I did not like to confess it even to Ada, and that made me more uncomfortable still.	Я так стыдилась своей глупости, что мне не хотелось сознаться в ней даже Аде; но тем больше мне было не по себе.
I would have given anything not to have been so much in the bright old lady's confidence if I could have possibly declined it.	Все что угодно я отдала бы за то, чтобы эта умная старушка была менее откровенной со мною, но я никак не могла избежать ее откровенности.
It gave me the most inconsistent opinions of her.	Поэтому я то и дело меняла свое мнение о миссис Вудкорт.
At one time I thought she was a story-teller, and at another time that she was the pink of truth.	То я думала, что она любит фантазировать, то -что она воплощение правдивости.
Now I suspected that she was very cunning, next moment I believed her honest Welsh heart to be perfectly innocent and simple.	Иной раз подозревала, что она очень хитрая, но в ту же секунду уверяла себя, что ее честное уэльское сердце совершенно невинно и простодушно.
And after all, what did it matter to me, and why did it matter to me?	Впрочем, какое это имеет значение для меня, думала я, и почему это все-таки имеет значение?
Why could not I, going up to bed with my basket of keys, stop to sit down by her fire and accommodate myself for a little while to her, at least as well as to anybody else, and not trouble myself about the harmless things she said to me?	Почему бы мне, когда я перед сном поднимаюсь к себе, забрав корзиночку с ключами, самой не зайти к старушке, не посидеть с нею перед камином, не поболтать немножко о том, что интересует ее, - ведь я же умею так говорить с любым другим человеком, - и почему не могу я не огорчаться теми безобидными пустяками, о которых она рассказывает мне?

Impelled towards her, as I certainly was, for I was very anxious that she should like me and was very glad indeed that she did, why should I harp afterwards, with actual distress and pain, on every word she said and weigh it over and over again in twenty scales?	Если меня влечет к ней, - думала я, - а меня, конечно, влечет, так как мне очень хочется ей понравиться и я рада, что нравлюсь ей, - почему же я с душевной болью, с отчаянием вдумываюсь в каждое слово, которое она произносит, и все вновь и вновь взвешиваю его на двадцати весах?
Why was it so worrying to me to have her in our house, and confidential to me every night, when I yet felt that it was better and safer somehow that she should be there than anywhere else?	Почему меня так тревожит, что она живет у нас в доме и каждый вечер разговаривает со мной по душам, если я чувствую, что для меня лучше и спокойнее, чтобы она жила у нас, а не где-нибудь в другом месте?
These were perplexities and contradictions that I could not account for.	Все это были недоумения и противоречия, в которых я не могла разобраться.
At least, if I could--but I shall come to all that by and by, and it is mere idleness to go on about it now.	То есть, может быть, и могла бы, но... впрочем, я вскоре расскажу и об этом, а сейчас это не к месту.
So when Mrs. Woodcourt went away, I was sorry to lose her but was relieved too.	Когда миссис Вудкорт уехала, мне было жаль расставаться с нею, и все-таки я почувствовала облегчение.
And then Caddy Jellyby came down, and Caddy brought such a packet of domestic news that it gave us abundant occupation.	А потом к нам приехала Кедди Джеллиби и привезла с собой такую кучу семейных новостей, что они поглотили все наше внимание.
First Caddy declared (and would at first declare nothing else) that I was the best adviser that ever was known.	Кедди прежде всего заговорила о том (и на первых порах только о том и твердила), что лучшей советчицы, чем я, во всем мире не сыщешь.
This, my pet said, was no news at all; and this, I said, of course, was nonsense.	"Ну, это не новость", - сказала моя Ада, на что я, понятно, ответила: "Чепуха!"
Then Caddy told us that she was going to be married in a month and that if Ada and I would be her bridesmaids, she was the happiest girl in the world.	Потом Кедди объявила, что выйдет замуж через месяц, и если мы с Адой согласимся быть подружками у нее на свадьбе, она будет счастливейшей девушкой на свете.
To be sure, this was news indeed; and I thought we never should have done talking about it, we had so much to say to Caddy, and Caddy had so much to say to us.	Вот это действительно была новость, и я думала, что мы никогда не кончим говорить о ней - так много нам хотелось сказать Кедди, а Кедди так много хотелось сказать нам.
It seemed that Caddy's unfortunate papa had got over his bankruptcy--"gone through the Gazette," was the expression Caddy used, as if it were a tunnel--with the general clemency and commiseration of his creditors, and had got rid of his affairs in some blessed manner without succeeding in understanding them, and had given up everything he possessed (which was not worth much, I should think, to judge from the state of the furniture), and had satisfied every one concerned that he could do no more, poor man.	Оказалось, что бедный отец Кедди был объявлен не злостным банкротом - он "прошел через газету", как выразилась Кедди, точно газета - это нечто вроде туннеля, а кредиторы отнеслись к нему мягко и сострадательно, поэтому он, к счастью, выпутался, - хотя так и не сумел разобраться в своих делах, - отдал все, что имел (очевидно, не так уж это было много, судя по его домашней обстановке), и убедил всех заинтересованных лиц в том, что ничего больше сделать не может, бедняга.
So, he had been honourably dismissed to "the office" to begin the world again.	Ну, его отпустили с миром, честь его не пострадала, и он поступил на службу, чтобы начать жизнь заново.

What he did at the office, I never knew; Caddy said he was a "custom-house and general agent," and the only thing I ever understood about that business was that when he wanted money more than usual he went to the docks to look for it, and hardly ever found it.	Что это была за служба, я так никогда и не узнала. Кедди говорила, что теперь он "таможенный и общий агент"; я же поняла только то, что, когда ему были особенно нужны деньги, он уходил добывать их куда-то в доки, но ему, кажется, никогда не удавалось ничего добыть.
As soon as her papa had tranquillized his mind by becoming this shorn lamb, and they had removed to a furnished lodging in Hatton Garden (where I found the children, when I afterwards went there, cutting the horse hair out of the seats of the chairs and choking themselves with it), Caddy had brought about a meeting between him and old Mr. Turveydrop; and poor Mr. Jellyby, being very humble and meek, had deferred to Mr. Turveydrop's deportment so submissively that they had become excellent friends.	Как только отец Кедди примирился с тем, что его остригли как овцу, и вся семья переехала в меблированную квартиру на Хэттон-гарден (в которой я, зайдя туда впоследствии, увидела, как дети выдергивают из кресел конский волос, жуют его и давятся), Кедди познакомила отца с мистером Тарвидропом-старшим, и бедный мистер Джеллиби, человек донельзя застенчивый и кроткий, так покорно поддался влиянию хорошего тона мистера Тарвидропа, что старики прямо-таки подружились.
By degrees, old Mr. Turveydrop, thus familiarized with the idea of his son's marriage, had worked up his parental feelings to the height of contemplating that event as being near at hand and had given his gracious consent to the young couple commencing housekeeping at the academy in Newman Street when they would.	Мало-помалу мистер Тарвидроп-старший свыкся с мыслью о женитьбе своего сына и, настроив свои родительские чувства на высокий лад, согласился на то, чтобы знаменательное событие совершилось в ближайшее время, а жениху и невесте милостиво разрешил обзавестись хозяйством в танцевальной академии на Ньюмен-стрит, когда им будет угодно.
"And your papa, Caddy.	- А ваш папа, Кедди?
What did he say?"	Что сказал он?
"Oh! Poor Pa," said Caddy, "only cried and said he hoped we might get on better than he and Ma had got on.	- Ах, бедный папа, - ответила Кедди, - он только заплакал и выразил надежду, что мы с Принцем поладим лучше, чем ладил он с мамой.
He didn't say so before Prince, he only said so to me.	Он сказал это, когда Принца не было, - только мне одной.
And he said,	И еще он сказал:
'My poor girl, you have not been very well taught how to make a home for your husband, but unless you mean with all your heart to strive to do it, you had better murder him than marry him--if you really love him.'"	"Бедная моя девочка, плохо тебя учили вить уютное гнездо для мужа, но если ты сама не стремишься к этому всем сердцем, лучше тебе убить своего жениха, чем выйти за него замуж... если только ты искренне любишь его".
"And how did you reassure him, Caddy?"	- И как же вы его успокоили, Кедди?
"Why, it was very distressing, you know, to see poor Pa so low and hear him say such terrible things, and I couldn't help crying myself.	- Вы понимаете, мне было очень тяжело видеть папу таким расстроенным и слышать от него такие страшные вещи; ну, и я тоже не удержалась от слез.
But I told him that I DID mean it with all my heart and that I hoped our house would be a place for him to come and find some comfort in of an evening and that I hoped and thought I could be a better daughter to him there than at home.	Но я сказала ему, что, право же, всем сердцем стремлюсь свить уютное гнездо, а когда он будет приходить к нам по вечерам, ему будет хорошо у нас и я постараюсь заботиться о нем лучше, чем заботилась в своем родном доме.

Then I mentioned Peepy's coming to stay with me, and then Pa began to cry again and said the children were Indians."	Потом я обещала взять Пищика к себе, а папа опять прослезился и сказал, что дети у него -индейцы.
"Indians, Caddy?"	- Индейцы, Кедди?
"Yes," said Caddy, "wild Indians.	- Да, - подтвердила Кедди. - Дикие индейцы.
And Pa said"--here she began to sob, poor girl, not at all like the happiest girl in the world-- "that he was sensible the best thing that could happen to them was their being all tomahawked together."	А еще папа сказал, - и тут она всхлипнула, бедняжка, а это уж вовсе не подобало "самой счастливой девушке на свете", - а еще сказал, что для них будет лучше, если их всех зарубят томагавками.
Ada suggested that it was comfortable to know that Mr. Jellyby did not mean these destructive sentiments.	Ада заметила, что на этот счет можно не беспокоиться - мистер Джеллиби, очевидно, не всерьез высказал столь кровожадное пожелание.
"No, of course I know Pa wouldn't like his family to be weltering in their blood," said Caddy, "but he means that they are very unfortunate in being Ma's children and that he is very unfortunate in being Ma's husband; and I am sure that's true, though it seems unnatural to say so."	- Конечно, я знаю, что папе вовсе не хочется видеть родных детей в лужах их собственной крови, - согласилась Кедди, - но он хотел сказать, что им очень не повезло с такой матерью, а ему очень не повезло с такой женой, и это, бесспорно, правда, хоть мне, как дочери, и не следует этого говорить.
I asked Caddy if Mrs. Jellyby knew that her wedding-day was fixed.	Я спросила Кедди, известно ли миссис Джеллиби, что день свадьбы ее дочери уже назначен.
"Oh! You know what Ma is, Esther," she returned.	- Ах, Эстер, вы же знаете маму, - ответила она.
"It's impossible to say whether she knows it or not.	- Разве можно сказать, известно ей что-нибудь или нет?
She has been told it often enough; and when she IS told it, she only gives me a placid look, as if I was I don't know what--a steeple in the distance," said Caddy with a sudden idea; "and then she shakes her head and says	Я ей не раз говорила, но сколько ни говори, она только бросит на меня равнодушный взгляд, словно я... не знаю что... какая-нибудь отдаленная колокольня, - внезапно придумала Кедди сравнение, - а потом покачает головой и скажет:
'Oh, Caddy, Caddy, what a tease you are!' and goes on with the Borrioboola letters."	"Ах, Кедди, Кедди, какая ты надоедливая!" - и опять примется за свои бориобульские письма.
"And about your wardrobe, Caddy?" said I.	- А платьев у вас достаточно, Кедди? - спросила я.
For she was under no restraint with us.	Я считала себя вправе задать этот вопрос потому, что она всегда откровенно говорила с нами обо всем.
"Well, my dear Esther," she returned, drying her eyes,	- Что вам на это сказать, дорогая Эстер? -ответила она, вытирая слезы.
"I must do the best I can and trust to my dear Prince never to have an unkind remembrance of my coming so shabbily to him.	- Буду всячески стараться одеться поприличнее и хочу верить, что мой милый Принц никогда не попрекнет меня тем, что я вошла в его дом такой замарашкой.
If the question concerned an outfit for Borrioboola, Ma would know all about it and would be quite excited.	Если б меня снаряжали в Бориобулу, мама отлично бы знала, что надо делать, и пришла бы в полный восторг.
Being what it is, she neither knows nor cares."	А в приданом она ничего не понимает, да и не интересуется такими вещами.

Caddy was not at all deficient in natural affection for her mother, but mentioned this with tears as an undeniable fact, which I am afraid it was.	Кедди любила мать, но говорила она все это со слезами, как горькую правду, и вовсе не преувеличивала.
We were sorry for the poor dear girl and found so much to admire in the good disposition which had survived under such discouragement that we both at once (I mean Ada and I) proposed a little scheme that made her perfectly joyful.	Мы так жалели бедняжку, так восхищались тем, что она осталась хорошей девушкой, несмотря на подобное невнимание, что обе (то есть Ада и я) сразу же предложили ей небольшой план действий, которому она очень обрадовалась.
This was her staying with us for three weeks, my staying with her for one, and our all three contriving and cutting out, and repairing, and sewing, and saving, and doing the very best we could think of to make the most of her stock.	А именно: она прогостит у нас три недели, потом я поживу с неделю у нее, и мы втроем будем придумывать фасоны, кроить, переделывать, шить, чинить и всячески постараемся, чтобы приданое у нее было как можно лучше.
My guardian being as pleased with the idea as Caddy was, we took her home next day to arrange the matter and brought her out again in triumph with her boxes and all the purchases that could be squeezed out of a ten-pound note, which Mr. Jellyby had found in the docks I suppose, but which he at all events gave her.	Опекун не менее самой Кедди обрадовался нашей выдумке, и мы на другой же день отвезли девушку домой, чтобы все устроить, а потом торжественно привезли ее назад вместе с ее сундуками и всеми покупками, какие только можно было выжать из десятифунтовой бумажки, которую мистер Джеллиби, быть может, добыл где-то в доках, а может быть, и не в доках, но так или иначе подарил дочери.
What my guardian would not have given her if we had encouraged him, it would be difficult to say, but we thought it right to compound for no more than her wedding-dress and bonnet.	Чего только не надарил бы ей опекун, если бы мы ему не помешали, сказать трудно, но мы уговорили его купить ей только подвенечное платье и шляпу.
He agreed to this compromise, and if Caddy had ever been happy in her life, she was happy when we sat down to work.	Он согласился на этот компромисс, и тот день, когда Кедди села за шитье, был, пожалуй, самым счастливым в ее жизни.
She was clumsy enough with her needle, poor girl, and pricked her fingers as much as she had been used to ink them.	Бедняжка не умела держать иголку в руках и колола себе пальцы так же часто, как, бывало, пачкала их чернилами.
She could not help reddening a little now and then, partly with the smart and partly with vexation at being able to do no better, but she soon got over that and began to improve rapidly.	Время от времени она слегка краснела, то ли от боли, то ли от досады, что шитье у нее не ладилось, но это скоро прошло, и она быстро начала делать успехи.
So day after day she, and my darling, and my little maid Charley, and a milliner out of the town, and I, sat hard at work, as pleasantly as possible.	Итак, все мы - Кедди, Ада, моя маленькая горничная Чарли, портниха из города и я - день за днем усердно работали в самом радостном настроении.
Over and above this, Caddy was very anxious "to learn housekeeping," as she said.	Однако больше всего Кедди стремилась "выучиться домоводству", как она выражалась.
Now, mercy upon us!	Но, господи твоя воля!
The idea of her learning housekeeping of a person of my vast experience was such a joke that I laughed, and coloured up, and fell into a comical confusion when she proposed it.	Одна лишь мысль о том, чтоб учиться домоводству у столь опытной хозяйки, как я, показалась мне такой нелепостью, что, когда Кедди завела об этом разговор, я рассмеялась, покраснела и смутилась самым комичным образом.

However, I said,	Тем не менее я сказала:
"Caddy, I am sure you are very welcome to learn anything that you can learn of ME, my dear," and I showed her all my books and methods and all my fidgety ways.	- Кедди, я охотно помогу вам, дорогая, научиться всему, чему вы можете научиться у меня. И я показала ей все мои записи, объяснила, как веду хозяйство, и вообще посвятила ее во все мелочи своей домашней суеты.
You would have supposed that I was showing her some wonderful inventions, by her study of them; and if you had seen her, whenever I jingled my housekeeping keys, get up and attend me, certainly you might have thought that there never was a greater imposter than I with a blinder follower than Caddy Jellyby.	Можно было подумать, что я показываю ей какие-то необыкновенные изобретения, - так внимательно она все это изучала; когда же, заслышав звон моих ключей, она вставала и всюду ходила за мной, можно было подумать, что свет не видывал такой самозванки-учительницы, как я, и такой доверчивой ученицы, как Кедди Джеллиби.
So what with working and housekeeping, and lessons to Charley, and backgammon in the evening with my guardian, and duets with Ada, the three weeks slipped fast away.	Так - за шитьем и хозяйством, за уроками с Чарли, за игрой в трик-трак с опекуном по вечерам и дуэтами с Адой - три недели прошли очень быстро.
Then I went home with Caddy to see what could be done there, and Ada and Charley remained behind to take care of my guardian.	Затем я вместе с Кедди поехала к ней домой, посмотреть, нельзя ли там что-нибудь наладить, а моя Ада и Чарли остались заботиться об опекуне.
When I say I went home with Caddy, I mean to the furnished lodging in Hatton Garden.	Я сказала, что поехала вместе с Кедди к ней домой, но точнее было бы выразиться, что мы направились в меблированную квартиру на Хэттон-гарден.
We went to Newman Street two or three times, where preparations were in progress too--a good many, I observed, for enhancing the comforts of old Mr. Turveydrop, and a few for putting the newly married couple away cheaply at the top of the house--but our great point was to make the furnished lodging decent for the wedding-breakfast and to imbue Mrs. Jellyby beforehand with some faint sense of the occasion.	Раза два-три мы побывали и на Ньюмен-стрит, где полным ходом шли приготовления - главным образом к тому, чтобы создать все удобства для мистера Тарвидропа-старшего и лишь в незначительной степени - чтобы как можно дешевле устроить молодых подальше от него, чуть не на чердаке; но больше всего мы стремились навести порядок в меблированной квартире к свадебному завтраку и вовремя внушить миссис Джеллиби хоть некоторое представление о грядущем событии.
The latter was the more difficult thing of the two because Mrs. Jellyby and an unwholesome boy occupied the front sitting-room (the back one was a mere closet), and it was littered down with waste-paper and Borrioboolan documents, as an untidy stable might be littered with straw.	Это было труднее всего, так как миссис Джеллиби занималась вместе с каким-то тщедушным мальчуганом в передней гостиной (задняя оказалась просто каморкой), и гостиная эта была завалена ненужными бумагами и бориобульскими документами, как невычищенное стойло -соломой.
Mrs. Jellyby sat there all day drinking strong coffee, dictating, and holding Borrioboolan interviews by appointment.	Миссис Джеллиби сидела тут целый день - пила крепкий кофе, диктовала и вела переговоры по бориобульским делам.
The unwholesome boy, who seemed to me to be going into a decline, took his meals out of the house.	Тщедушный мальчуган, который, казалось мне, все больше худел, столовался где-то на стороне.
When Mr. Jellyby came home, he usually groaned and went down into the kitchen.	Мистер Джеллиби, вернувшись домой, тяжело вздыхал и спускался в кухню.

There he got something to eat if the servant would give him anything, and then, feeling that he was in the way, went out and walked about Hatton Garden in the wet.	Там он что-то ел, если только прислуга подавала ему какую-нибудь еду, затем, чувствуя, что он всем мешает, уходил и под дождем гулял по Хэттон-гардену.
The poor children scrambled up and tumbled down the house as they had always been accustomed to do.	Злосчастные ребятишки все время куда-то карабкались и шлепались на пол, к чему они давно уже привыкли.
The production of these devoted little sacrifices in any presentable condition being quite out of the question at a week's notice, I proposed to Caddy that we should make them as happy as we could on her marriage morning in the attic where they all slept, and should confine our greatest efforts to her mama and her mama's room, and a clean breakfast.	Нечего было и думать о том, чтобы за одну лишь неделю привести этих бедняжек в приличный вид, поэтому я предложила Кедди в день свадьбы по мере возможности угостить детей в мансарде, где все они спали, а главные наши усилия направить на их маму, мамину комнату и уборку столовой к свадебному завтраку.
In truth Mrs. Jellyby required a good deal of attention, the lattice-work up her back having widened considerably since I first knew her and her hair looking like the mane of a dustman's horse.	Ведь миссис Джеллиби требовала особого внимания, так как прореха у нее на спине теперь стала еще шире, чем в день первой нашей встречи, а волосы спутались, словно грива у клячи мусорщика.
Thinking that the display of Caddy's wardrobe would be the best means of approaching the subject, I invited Mrs. Jellyby to come and look at it spread out on Caddy's bed in the evening after the unwholesome boy was gone.	Я решила, что лучше всего мне удастся подойти к делу, если я покажу матери приданое ее дочери, и как-то раз вечером, когда тщедушный мальчуган удалился, пригласила миссис Джеллиби взглянуть на туалеты, разложенные на кровати Кедди.
"My dear Miss Summerson," said she, rising from her desk with her usual sweetness of temper, "these are really ridiculous preparations, though your assisting them is a proof of your kindness.	- Дорогая мисс Саммерсон, - проговорила миссис Джеллиби со свойственной ей мягкостью и встала из-за письменного стола, - право же, все эти приготовления прямо смехотворны, хотя вы, конечно, очень добры, что принимаете в них участие.
There is something so inexpressibly absurd to me in the idea of Caddy being married!	Подумать только - Кедди выходит замуж... Что за дикая нелепость!
Oh, Caddy, you silly, silly, silly puss!"	Ах, Кедди, глупый ты, глупый, глупый котенок!
She came upstairs with us notwithstanding and looked at the clothes in her customary far-off manner.	Тем не менее она вместе с нами поднялась наверх и устремила свой невидящий взор на наряды Кедди.
They suggested one distinct idea to her, for she said with her placid smile, and shaking her head,	Очевидно, приданое дочери вызвало в ее уме только одну отчетливую мысль, которую она и высказала, покачивая головой и с безучастной улыбкой:
"My good Miss Summerson, at half the cost, this weak child might have been equipped for Africa!"	- Но, милая мисс Саммерсон, если бы мы снаряжали нашу глупышку в путешествие по Африке, это обошлось бы вдвое дешевле!
On our going downstairs again, Mrs. Jellyby asked me whether this troublesome business was really to take place next Wednesday.	Когда мы спускались по лестнице, миссис Джеллиби спросила, "неужели эта беспокойная церемония" действительно состоится в будущую среду?
And on my replying yes, she said,	И, получив утвердительный ответ, осведомилась:

"Will my room be required, my dear Miss Summerson?	- А моя комната тоже понадобится, дорогая мисс Саммерсон?
For it's quite impossible that I can put my papers away."	Но ведь я ни в коем случае не могу убрать оттуда свои бумаги.
I took the liberty of saying that the room would certainly be wanted and that I thought we must put the papers away somewhere.	Я осмелилась сказать, что комната обязательно будет нужна и что, по-моему, бумаги необходимо куда-нибудь убрать.
"Well, my dear Miss Summerson," said Mrs. Jellyby, "you know best, I dare say.	- Ну что ж, дорогая мисс Саммерсон, вам лучше знать, конечно, - сказала миссис Джеллиби.
But by obliging me to employ a boy, Caddy has embarrassed me to that extent, overwhelmed as I am with public business, that I don't know which way to turn.	- Но Кедди вынудила меня нанять мальчика и до такой степени стеснила меня, - а ведь я так перегружена общественной деятельностью, - что я просто не знаю, куда повернуться.
We have a Ramification meeting, too, on Wednesday afternoon, and the inconvenience is very serious."	К тому же в среду днем должно состояться собрание отделения нашего общества, -получается очень серьезное неудобство.
"It is not likely to occur again," said I, smiling.	- Больше этого никогда не будет, - заметила я с улыбкой.
"Caddy will be married but once, probably."	- Надо думать, что Кедди выйдет замуж только раз в жизни.
"That's true," Mrs. Jellyby replied; "that's true, my dear.	- Это верно, - согласилась миссис Джеллиби, - это верно, дорогая.
I suppose we must make the best of it!"	Придется уж нам как-нибудь примириться с этим.
The next question was how Mrs. Jellyby should be dressed on the occasion.	Затем предстояло решить следующую задачу - как должна одеться миссис Джеллиби для такого случая?
I thought it very curious to see her looking on serenely from her writing-table while Caddy and I discussed it, occasionally shaking her head at us with a half-reproachful smile like a superior spirit who could just bear with our trifling.	Странно было видеть, как безмятежно посматривала она на меня и Кедди из-за письменного стола, пока мы обсуждали этот вопрос, и по временам качала головой, улыбаясь чуть-чуть укоризненно, словно была высшим существом, которое снисходительно взирает на наши суетные хлопоты.
The state in which her dresses were, and the extraordinary confusion in which she kept them, added not a little to our difficulty; but at length we devised something not very unlike what a common-place mother might wear on such an occasion.	Туалеты ее были в таком состоянии и хранились в столь диком беспорядке, что задача наша оказалась нелегкой; но в конце концов мы придумали наряд, не слишком отличавшийся от того, какой надела бы обыкновенная мать в день свадьбы дочери.
The abstracted manner in which Mrs. Jellyby would deliver herself up to having this attire tried on by the dressmaker, and the sweetness with which she would then observe to me how sorry she was that I had not turned my thoughts to Africa, were consistent with the rest of her behaviour.	Рассеянный вид, с каким миссис Джеллиби позволяла портнихе примерять ей платье, и мягкость, с какой она потом заметила мне, как грустно, что я в свое время не обратила должного внимания на Африку, были под стать ее поведению во всем остальном.

The lodging was rather confined as to space, but I fancied that if Mrs. Jellyby's household had been the only lodgers in Saint Paul's or Saint Peter's, the sole advantage they would have found in the size of the building would have been its affording a great deal of room to be dirty in.	Квартира у миссис Джеллиби была довольно тесная, но, если бы ее домочадцы одни занимали весь собор св. Павла или св. Петра, они получили бы от здания столь грандиозных размеров лишь одно преимущество - больше пространства для разведения грязи.
I believe that nothing belonging to the family which it had been possible to break was unbroken at the time of those preparations for Caddy's marriage, that nothing which it had been possible to spoil in any way was unspoilt, and that no domestic object which was capable of collecting dirt, from a dear child's knee to the door-plate, was without as much dirt as could well accumulate upon it.	К тому времени, когда начались все эти приготовления к свадьбе Кедди, кажется, ни одна вещь, принадлежащая семейству Джеллиби и способная разбиться, не осталась целой, ни одна вещь, которую можно было так или иначе испортить, не осталась неиспорченной, ни один предмет в этом доме, способный покрыться грязью, начиная с коленок милых детишек и кончая дощечкой на входной двери, не покрылся таким слоем грязи, какой только мог на нем уместиться.
Poor Mr. Jellyby, who very seldom spoke and almost always sat when he was at home with his head against the wall, became interested when he saw that Caddy and I were attempting to establish some order among all this waste and ruin and took off his coat to help.	Бедный мистер Джеллиби, который говорил очень редко, а когда был дома, почти всегда сидел, прислонившись головой к стене, увидев, как мы с Кедди пытаемся навести хоть какой-то порядок во всей этой "мерзости запустения", внезапно заинтересовался нашей работой, снял сюртук и взялся нам помогать.
But such wonderful things came tumbling out of the closets when they were opened--bits of mouldy pie, sour bottles, Mrs. Jellyby's caps, letters, tea, forks, odd boots and shoes of children, firewood, wafers, saucepan-lids, damp sugar in odds and ends of paper bags, footstools, blacklead brushes, bread, Mrs. Jellyby's bonnets, books with butter sticking to the binding, guttered candle ends put out by being turned upside down in broken candlesticks, nutshells, heads and tails of shrimps, dinner-mats, gloves, coffee- grounds, umbrellas--that he looked frightened, and left off again.	Но, когда мы открыли стенные шкафы, из них посыпались такие диковинные вещи, как, например, куски заплесневелого паштета, бутылки с какой-то прокисшей жидкостью, чепчики миссис Джеллиби, письма, пачки чаю, вилки, непарные сапоги, детские туфли, лучина для растопки, облатки для запечатывания писем, крышки от кастрюль, отсыревший сахар в рваных бумажных мешках, ножные скамеечки, растушевки для рисованья карандашом, ломти хлеба, шляпки миссис Джеллиби, книги с прилипшим к переплету сливочным маслом, оплывшие свечные огарки, которые когда-то погасили, вставив их горящим концом в сломанные подсвечники, ореховая скорлупа, головки и хвостики креветок, клеенчатые салфетки, на которые ставили тарелки, перчатки, кофейная гуща, зонтики, - словом, столько всякой дряни, что мистер Джеллиби испугался и отступил.
But he came regularly every evening and sat without his coat, with his head against the wall, as though he would have helped us if he had known how.	Но он все-таки приходил к нам каждый вечер и сидел без сюртука, прислонившись головой к стене с таким видом, словно охотно помог бы нам, если бы знал, как за это приняться.
"Poor Pa!" said Caddy to me on the night before the great day, when we really had got things a little to rights.	- Бедный папа! - сказала мне Кедди накануне торжественного дня, уже вечером, когда нам с ней, наконец, удалось привести комнаты в мало-мальски приличный вид.
"It seems unkind to leave him, Esther.	- Нехорошо это, Эстер, что я его покидаю.

But what could I do if I stayed!	Но, останься я здесь, разве смогу я что-то исправить?
Since I first knew you, I have tidied and tidied over and over again, but it's useless.	С тех пор как мы с вами познакомились, я только и делаю что убираю да чищу, а все без толку.
Ma and Africa, together, upset the whole house directly.	Не успеешь навести порядок, как мама с ее Африкой перевернет весь дом вверх дном.
We never have a servant who don't drink.	Наймешь прислугу - обязательно запьет.
Ma's ruinous to everything."	Мама на все влияет разрушительно.
Mr. Jellyby could not hear what she said, but he seemed very low indeed and shed tears, I thought.	Мистер Джеллиби не мог слышать ее слова, но он и вправду приуныл, кажется даже всплакнул.
"My heart aches for him; that it does!" sobbed Caddy.	- Сердце у меня болит за него! - со слезами воскликнула Кедди.
"I can't help thinking to-night, Esther, how dearly I hope to be happy with Prince, and how dearly Pa hoped, I dare say, to be happy with Ma.	- Сегодня вечером, Эстер, я все время мечтаю о том, какой я буду счастливой с Принцем, а папа, вероятно, тоже мечтал когда-то о счастье с мамой.
What a disappointed life!"	Но какое разочарование принесла ему жизнь!
"My dear Caddy!" said Mr. Jellyby, looking slowly round from the wail.	- Милая моя Кедди! - начал сидевший у стены мистер Джеллиби, медленно повертывая голову.
It was the first time, I think, I ever heard him say three words together.	Пожалуй, это я впервые услышала, как он сказал три слова подряд.
"Yes, Pa!" cried Caddy, going to him and embracing him affectionately.	- Да, папа? - отозвалась Кедди, подходя к нему и ласково обнимая его.
"My dear Caddy," said Mr. Jellyby. "Never have--"	- Милая моя Кедди, - снова начал мистер Джеллиби, - не связывай своей жизни...
"Not Prince, Pa?" faltered Caddy.	- Неужели с Принцем, папа? - вздрогнула Кедди.
"Not have Prince?"	- Вы не хотите, чтобы я связала свою жизнь с Принцем?
"Yes, my dear," said Mr. Jellyby.	- Нет, не то, дорогая моя, - сказал мистер Джеллиби.
"Have him, certainly.	- С Принцем, конечно, можно.
But, never have--"	Но никогда не связывай...
I mentioned in my account of our first visit in Thavies Inn that Richard described Mr. Jellyby as frequently opening his mouth after dinner without saying anything.	Описывая наш первый визит в Тейвис-Инн, я привела слова Ричарда, который рассказывал, что мистер Джеллиби после обеда несколько раз открыл рот, но не вымолвил ни слова.
It was a habit of his.	Такая уж у него была привычка.
He opened his mouth now a great many times and shook his head in a melancholy manner.	И теперь он раз за разом открывал рот, но ничего не говорил и только меланхолично качал головой.
"What do you wish me not to have?	- Вы не хотите, чтобы я связывала свою жизнь с чем?
Don't have what, dear Pa?" asked Caddy, coaxing him, with her arms round his neck.	С чем, милый папа? - приставала к нему Кедди, ласкаясь и обняв руками его шею.

"Never have a mission, my dear child."	- Никогда не связывай свою жизнь ни с какой миссией, дорогое мое дитя.
Mr. Jellyby groaned and laid his head against the wall again, and this was the only time I ever heard him make any approach to expressing his sentiments on the Borrioboolan question.	Мистер Джеллиби, застонав, снова прислонил голову к стене, и это был единственный случай, когда я услышала, как он пытается выразить свое отношение к бориобульскому вопросу.
I suppose he had been more talkative and lively once, but he seemed to have been completely exhausted long before I knew him.	Быть может, когда-то он был более разговорчивым и оживленным; но силы его, видимо, совершенно иссякли задолго до того, как я с ним познакомилась.
I thought Mrs. Jellyby never would have left off serenely looking over her papers and drinking coffee that night.	В тот вечер я боялась, что миссис Джеллиби так и не перестанет безмятежно просматривать свои бумаги и пить кофе.
It was twelve o'clock before we could obtain possession of the room, and the clearance it required then was so discouraging that Caddy, who was almost tired out, sat down in the middle of the dust and cried.	Только в полночь удалось нам завладеть гостиной, но уборка ее показалась нам столь неразрешимой задачей, что Кедди, совершенно измученная, села на пыльный пол и расплакалась.
But she soon cheered up, and we did wonders with it before we went to bed.	Впрочем, она скоро успокоилась, и, принявшись за дело, мы с ней перед сном успели совершить чудеса.
In the morning it looked, by the aid of a few flowers and a quantity of soap and water and a little arrangement, quite gay.	Наутро комната приняла совсем веселый вид, так как мы вымыли ее, не жалея воды и мыла, украсили цветами и по-новому расставили мебель.
The plain breakfast made a cheerful show, and Caddy was perfectly charming.	Скромный завтрак сервировали так, что на него было приятно смотреть, а Кедди была просто очаровательна.
But when my darling came, I thought--and I think now-- that I never had seen such a dear face as my beautiful pet's.	Но после того как пришла моя любимая подруга, я подумала, - как и сейчас думаю, - что в жизни я не видывала такого милого личика, как у моей прелестной девочки.
We made a little feast for the children upstairs, and we put Peepy at the head of the table, and we showed them Caddy in her bridal dress, and they clapped their hands and hurrahed, and Caddy cried to think that she was going away from them and hugged them over and over again until we brought Prince up to fetch her away--when, I am sorry to say, Peepy bit him.	Для детей мы устроили маленькую пирушку наверху, посадив Пищика во главе стола, и когда привели к ним Кедди в венчальном платье, они стали хлопать в ладоши и кричать "ура", а Кедди, плача при мысли о разлуке с ними, то и дело прижимала их к себе, пока мы не позвали Принца и не попросили его увести ее с собой; но тут Пищик, к сожалению, укусил жениха.
Then there was old Mr. Turveydrop downstairs, in a state of deportment not to be expressed, benignly blessing Caddy and giving my guardian to understand that his son's happiness was his own parental work and that he sacrificed personal considerations to ensure it.	Мистер Тарвидроп-старший пребывал внизу и милостиво благословил Кедди в столь хорошем тоне, что этого и описать невозможно, потом дал понять моему опекуну, что счастье сына - дело его отцовских рук, и он, мистер Тарвидроп, пожертвовал личными интересами, дабы обеспечить это счастье.

"My dear sir," said Mr. Turveydrop, "these young people will live with me; my house is large enough for their accommodation, and they shall not want the shelter of my roof.	- Дорогой сэр, - сказал мистер Тарвидроп, -молодые будут жить со мной вместе, - мой дом достаточно просторен, чтобы они могли устроиться с удобством, и у них будет приют под моим кровом.
I could have wished--you will understand the allusion, Mr. Jarndyce, for you remember my illustrious patron the Prince Regent --I could have wished that my son had married into a family where there was more deportment, but the will of heaven be done!"	Я мог бы пожелать, - вы поймете мою мысль, мистер Джарндис, ведь вы помните моего августейшего покровителя, принца-регента, - я мог бы пожелать, чтобы сын мой выбрал себе жену в семействе, отличающемся более хорошим тоном, но да свершится воля небес!
Mr. and Mrs. Pardiggle were of the party--Mr. Pardiggle, an obstinate-looking man with a large waistcoat and stubbly hair, who was always talking in a loud bass voice about his mite, or Mrs. Pardiggle's mite, or their five boys' mites.	В числе гостей были мистер и миссис Пардигл. Мистер Пардигл, человек с упрямым выражением лица и щетинистыми волосами, носивший слишком просторный жилет, все время говорил громким басом о своей лепте, о лепте миссис Пардигл и о лептах их пятерых мальчуганов.
Mr. Quale, with his hair brushed back as usual and his knobs of temples shining very much, was also there, not in the character of a disappointed lover, but as the accepted of a young--at least, an unmarried--lady, a Miss Wisk, who was also there.	Мистер Куэйл, у которого волосы были, как всегда, зачесаны назад, а шишковатый лоб ярко блестел, пришел тоже, но не в качестве незадачливого поклонника, а как нареченный одной молодой - лучше сказать незамужней -особы, некоей мисс Уиск, которая также здесь присутствовала.
Miss Wisk's mission, my guardian said, was to show the world that woman's mission was man's mission and that the only genuine mission of both man and woman was to be always moving declaratory resolutions about things in general at public meetings.	Ее миссия, по словам опекуна, заключалась в том, чтобы провозглашать на весь мир, что миссия женщины совпадает с миссией мужчины, а единственная истинная миссия, как мужская, так и женская, состоит в том, чтобы постоянно выдвигать на публичных митингах декларативные резолюции по поводу всего на свете.
The guests were few, but were, as one might expect at Mrs. Jellyby's, all devoted to public objects only.	Гостей собралось немного, но, как и следовало ожидать от гостей миссис Джеллиби, все это были люди, посвятившие себя общественной деятельности, и только ей одной.
Besides those I have mentioned, there was an extremely dirty lady with her bonnet all awry and the ticketed price of her dress still sticking on it, whose neglected home, Caddy told me, was like a filthy wilderness, but whose church was like a fancy fair.	Кроме тех, о ком я уже упомянула, здесь находилась донельзя неопрятная дама в шляпке, криво сидевшей на голове, и в платье, на котором все еще торчал ярлычок с ценой, - дама, чей дом, по словам Кедди, был так запущен, что походил на утопающий в грязи пустырь; зато церковь в ее приходе напоминала благотворительный базар.
A very contentious gentleman, who said it was his mission to be everybody's brother but who appeared to be on terms of coolness with the whole of his large family, completed the party.	Общество украшал также некий сварливый джентльмен, который заявил, что его миссия - это любить каждого человека, как родного брата, но который, по-видимому, был в натянутых отношениях со всем своим многочисленным семейством.
A party, having less in common with such an occasion, could hardly have been got together by any ingenuity.	Трудно было бы умышленно собрать компанию более скучных свадебных гостей.

Such a mean mission as the domestic mission was the very last thing to be endured among them; indeed, Miss Wisk informed us, with great indignation, before we sat down to breakfast, that the idea of woman's mission lying chiefly in the narrow sphere of home was an outrageous slander on the part of her tyrant, man.	"Миссия" столь низменная, как, например, стремление заботиться о своей семье, ни в коем случае не могла быть терпима в их среде, и мисс Уиск с величайшим негодованием заявила нам, перед тем как мы сели завтракать, что утверждать, будто миссия женщины ограничена узкой сферой Домашнего очага, - это оскорбительная клевета, исходящая от Тирана-Мужчины.
One other singularity was that nobody with a mission--except Mr. Quale, whose mission, as I think I have formerly said, was to be in ecstasies with everybody's mission-- cared at all for anybody's mission. Mrs. Pardiggle being as clear that the only one infallible course was her course of pouncing upon the poor and applying benevolence to them like a strait-waistcoat; as Miss Wisk was that the only practical thing for the world was the emancipation of woman from the thraldom of her tyrant, man.	У этих людей была и другая странность - ни один человек с миссией (кроме мистера Куэйла, чья миссия, как я, кажется, уже говорила, сводилась к тому, чтобы восторгаться чужими миссиями), не уважал миссии другого: так, если миссис Пардигл недвусмысленно заявляла, что, набрасываясь на бедняков и напяливая на них свою благотворительность, как смирительную рубашку, она избрала единственно правильный путь, то мисс Уиск столь же недвусмысленно объявляла, что единственный разумный выход для мира - это освобождение женщины от гнета ее Тирана-Мужчины.
Mrs. Jellyby, all the while, sat smiling at the limited vision that could see anything but Borrioboola-Gha.	А миссис Джеллиби все это время только улыбалась при мысли о том, как близоруки люди, если они видят что-нибудь кроме Бориобула-Гха.
But I am anticipating now the purport of our conversation on the ride home instead of first marrying Caddy.	Но я забегаю вперед, передавая содержание беседы, которую мы вели, возвращаясь домой, вместо того чтобы сначала рассказать о венчании Кедди.
We all went to church, and Mr. Jellyby gave her away.	Все мы отправились в церковь, и мистер Джеллиби, по обычаю, торжественно подвел дочь к жениху.
Of the air with which old Mr. Turveydrop, with his hat under his left arm (the inside presented at the clergyman like a cannon) and his eyes creasing themselves up into his wig, stood stiff and high-shouldered behind us bridesmaids during the ceremony, and afterwards saluted us, I could never say enough to do it justice.	С какой важностью мистер Тарвидроп-старший, сунув цилиндр под мышку левой руки (и нацелив его, как пушку, на священника), закатил глаза на лоб чуть не до самого парика и, высоко подняв прямые плечи, стоял, как монумент, позади нас, подружек, в продолжение всей церемонии, а после нее отвесил нам поклон, - этого я никогда не сумела бы описать так, чтобы воздать ему должное.
Miss Wisk, whom I cannot report as prepossessing in appearance, and whose manner was grim, listened to the proceedings, as part of woman's wrongs, with a disdainful face.	Мисс Уиск, чью наружность я не могла бы назвать привлекательной и чье обращение было довольно суровым, сидела в церкви с презрительным выражением лица, очевидно считая обряд венчания одним из актов угнетения Женщины.
Mrs. Jellyby, with her calm smile and her bright eyes, looked the least concerned of all the company.	Миссис Джеллиби, как всегда, спокойно улыбалась и с таким видом смотрела по сторонам блестящими глазами, словно из всей этой компании никто так мало не интересовался происходящим событием, как она.

We duly came back to breakfast, and Mrs. Jellyby sat at the head of the table and Mr. Jellyby at the foot.	Мы вернулись домой к завтраку, и миссис Джеллиби села во главе стола, а мистер Джеллиби против нее.
Caddy had previously stolen upstairs to hug the children again and tell them that her name was Turveydrop.	Кедди перед этим успела пробраться наверх, чтобы еще раз обнять детей и сказать им, что теперь ее фамилия - Тарвидроп.
But this piece of information, instead of being an agreeable surprise to Peepy, threw him on his back in such transports of kicking grief that I could do nothing on being sent for but accede to the proposal that he should be admitted to the breakfast table.	Для Пищика это сообщение не было приятным сюрпризом - он тотчас же повалился навзничь и в таком горестном неистовстве задрыгал ногами, что, когда послали за мной, пришлось согласиться с тем, что лучше посадить его за стол взрослых.
So he came down and sat in my lap; and Mrs. Jellyby, after saying, in reference to the state of his pinafore,	Спустившись в гостиную, он сел ко мне на колени, а миссис Джеллиби, заметив по поводу его передника:
"Oh, you naughty Peepy, what a shocking little pig you are!" was not at all discomposed.	"Ну и гадкий же ты мальчишка, Пищик, что за противный поросенок!" - ни на миг не утратила невозмутимого спокойствия.
He was very good except that he brought down Noah with him (out of an ark I had given him before we went to church) and WOULD dip him head first into the wine-glasses and then put him in his mouth.	Впрочем, ребенок вел себя примерно, если не считать того, что притащил с собой фигурку Ноя (из игрушечного ноева ковчега, который я подарила ему, перед тем как отправиться в церковь) и упорно окунал ее головой в стаканы с вином, а потом запихивал себе в рот.
My guardian, with his sweet temper and his quick perception and his amiable face, made something agreeable even out of the ungenial company.	Опекун, мягкий, все понимающий и приветливый, как всегда, ухитрился привести в приятное расположение духа даже этих нескладных гостей.
None of them seemed able to talk about anything but his, or her, own one subject, and none of them seemed able to talk about even that as part of a world in which there was anything else; but my guardian turned it all to the merry encouragement of Caddy and the honour of the occasion, and brought us through the breakfast nobly.	Ни один из них, видимо, не признавал никаких тем для разговора, кроме своей излюбленной, и даже о ней не умел говорить как о неотъемлемой части мира, в котором есть и многое другое; но опекун все-таки поддерживал оживленный разговор, направляя его к тому, чтобы придать бодрости Кедди, и создать за столом торжественное настроение, подобающее знаменательному событию; так что если завтрак прошел хорошо, то лишь благодаря ему.
What we should have done without him, I am afraid to think, for all the company despising the bride and bridegroom and old Mr. Turveydrop--and old Mr. Thurveydrop, in virtue of his deportment, considering himself vastly superior to all the company--it was a very unpromising case.	Страшно подумать, что бы мы стали делать без него, - ведь вся эта компания презирала новобрачных и мистера Тарвидропа-старшего, а мистер Тарвидроп-старший смотрел на нее с высоты своего хорошего тона, сознавая свое неизмеримое превосходство; словом, обстановка была очень сложная.
At last the time came when poor Caddy was to go and when all her property was packed on the hired coach and pair that was to take her and her husband to Gravesend.	Но вот бедной Кедди настало время уезжать, и все ее вещи уложили на крышу наемной кареты, запряженной парой лошадей, которые должны были увезти новобрачных в Грейвзенд.
It affected us to see Caddy clinging, then, to her deplorable home and hanging on her mother's neck with the greatest tenderness.	Мы очень растрогались, увидев, как Кедди горюет, разлучаясь со своей безалаберной семьей, и с величайшей нежностью обнимает мать.

"I am very sorry I couldn't go on writing from dictation, Ma," sobbed Caddy.	- Мне очень жаль, мама, что я не могла больше писать под диктовку, - всхлипывала Кедди.
"I hope you forgive me now."	- Надеюсь, вы теперь прощаете меня?
"Oh, Caddy, Caddy!" said Mrs. Jellyby.	- Ах, Кедди, Кедди! - промолвила миссис Джеллиби.
"I have told you over and over again that I have engaged a boy, and there's an end of it."	- Я уже говорила тебе, и не раз, что наняла мальчика; значит, с этим покончено.
"You are sure you are not the least angry with me, Ma?	- Вы на меня ничуть не сердитесь, ведь правда, мама?
Say you are sure before I go away, Ma?"	Скажите мне это, мама, пока я еще не уехала.
"You foolish Caddy," returned Mrs. Jellyby, "do I look angry, or have I inclination to be angry, or time to be angry?	-Глупышка ты, Кедди!- ответила миссис Джеллиби. - Неужели у меня сердитый вид, или я часто сержусь, или у меня есть время сердиться?
How CAN you?"	И как только это тебе приходит в голову?
"Take a little care of Pa while I am gone, Mama!"	- Позаботьтесь хоть немного о папе, пока меня здесь не будет, мама!
Mrs. Jellyby positively laughed at the fancy.	Миссис Джеллиби чуть не расхохоталась, выслушав эту блажную просьбу.
"You romantic child," said she, lightly patting Caddy's back.	- Ах ты романтическое дитя, - сказала она, слегка похлопав Кедди по спине.
"Go along.	- Ну, поезжай!
I am excellent friends with you.	Мы с тобой останемся друзьями.
Now, good-bye, Caddy, and be very happy!"	А теперь до свидания, Кедди, и будь счастлива!
Then Caddy hung upon her father and nursed his cheek against hers as if he were some poor dull child in pain.	Тогда Кедди бросилась на шею отцу и прижалась щекой к его щеке, словно он был бедным, глупеньким, обиженным ребенком.
All this took place in the hall.	Все это происходило в передней.
Her father released her, took out his pocket handkerchief, and sat down on the stairs with his head against the wall.	Отец выпустил Кедди из своих объятий, вынул носовой платок и сел на ступеньку лестницы, прислонившись головой к стене.
I hope he found some consolation in walls.	Надеюсь, он обретал утешение хоть в стенах.
I almost think he did.	Почти готова поверить, что так оно и было.
And then Prince took her arm in his and turned with great emotion and respect to his father, whose deportment at that moment was overwhelming.	Тогда Принц, взяв Кедди под руку, с величайшим волнением и почтительностью обратился к своему родителю, чей хороший тон в ту минуту производил прямо-таки потрясающее впечатление.
"Thank you over and over again, father!" said Prince, kissing his hand.	- Еще раз и тысячу раз благодарю вас, папенька! -сказал Принц, целуя ему руку.
"I am very grateful for all your kindness and consideration regarding our marriage, and so, I can assure you, is Caddy."	- Я глубоко благодарен вам за доброту и внимание, с какими вы отнеслись к нашему браку, и, могу вас уверить, Кедди также благодарна.
"Very," sobbed Caddy. "Ve-ry!"	- Очень, - рыдала Кедди, - о-о-чень!

"My dear son," said Mr. Turveydrop, "and dear daughter, I have done my duty.	- Мой дорогой сын и дорогая дочь, я исполнил свой долг, - изрек мистер Тарвидроп.
If the spirit of a sainted wooman hovers above us and looks down on the occasion, that, and your constant affection, will be my recompense.	- Если дух некоей святой Женщины сейчас витает над нами, взирая на совершающееся торжество, то сознание этого и ваша постоянная преданность послужат мне наградой.
You will not fail in YOUR duty, my son and daughter, I believe?"	Надеюсь, вы не пренебрежете исполнением вашего долга, сын мой и дочь моя?
"Dear father, never!" cried Prince.	- Никогда, дражайший папенька! - воскликнул Принц.
"Never, never, dear Mr. Turveydrop!" said Caddy.	- Никогда, никогда, дорогой мистер Тарвидроп! -сказала Кедди.
"This," returned Mr. Turveydrop, "is as it should be.	- Так и должно быть, - подтвердил мистер Тарвидроп.
My children, my home is yours, my heart is yours, my all is yours.	- Дети мои, мой дом принадлежит вам, мое сердце принадлежит вам, все мое принадлежит вам.
I will never leave you; nothing but death shall part us.	Я никогда вас не покину, - нас разлучит только Смерть.
My dear son, you contemplate an absence of a week, I think?"	Дорогой мой сын, ты, кажется, предполагаешь отлучиться на неделю?
"A week, dear father.	- На неделю, дражайший папенька.
We shall return home this day week."	Мы вернемся домой ровно через неделю.
"My dear child," said Mr. Turveydrop, "let me, even under the present exceptional circumstances, recommend strict punctuality.	- Мое дорогое дитя, - сказал мистер Тарвидроп, -позволь мне и в этом исключительном случае посоветовать тебе соблюсти строжайшую пунктуальность.
It is highly important to keep the connexion together; and schools, if at all neglected, are apt to take offence."	Нам в высшей степени важно сохранить нашу клиентуру, а твои ученики могут и обидеться, если ты ими пренебрежешь.
"This day week, father, we shall be sure to be home to dinner."	- Ровно через неделю, папенька, мы непременно вернемся домой к обеду.
"Good!" said Mr. Turveydrop.	- Отлично! - сказал мистер Тарвидроп.
"You will find fires, my dear Caroline, in your own room, and dinner prepared in my apartment.	- В вашей комнате, моя дорогая Кэролайн, вы увидите пылающий камин, а на моей половине -накрытый стол.
Yes, yes, Prince!" anticipating some self-denying objection on his son's part with a great air.	Да, да, Принц! - добавил он с величественным видом, как бы желая предупредить самоотверженный отказ со стороны сына.
"You and our Caroline will be strange in the upper part of the premises and will, therefore, dine that day in my apartment.	- И ты и наша Кэролайн, вы вначале будете чувствовать себя неуютно в мансарде и потому в первый день будете обедать на моей половине.
Now, bless ye!"	Итак, будьте счастливы!
They drove away, and whether I wondered most at Mrs. Jellyby or at Mr. Turveydrop, I did not know.	Молодые уехали, и не знаю, кому я больше удивлялась, - миссис Джеллиби или мистеру Тарвидропу.

Ada and my guardian were in the same condition when we came to talk it over.	Ада и опекун тоже не знали, кому удивляться больше, да так и сказали мне, когда мы заговорили об этом.
But before we drove away too, I received a most unexpected and eloquent compliment from Mr. Jellyby.	Но, прежде чем мы уехали, я получила самый неожиданный и выразительный комплимент от мистера Джеллиби.
He came up to me in the hall, took both my hands, pressed them earnestly, and opened his mouth twice.	В передней он подошел ко мне, взял мои руки, пожал их с серьезным видом и дважды открыл рот.
I was so sure of his meaning that I said, quite flurried,	Я ничуть не сомневалась, что угадала его мысли, и, волнуясь, сказала:
"You are very welcome, sir.	"Вы очень добры, сэр.
Pray don't mention it!"	Не надо ничего говорить, прошу вас!"
"I hope this marriage is for the best, guardian," said I when we three were on our road home.	- Надеюсь, этот брак будет счастливым, опекун? -сказала я, когда мы втроем ехали домой.
"I hope it is, little woman.	- Надеюсь, Хлопотунья.
Patience.	Терпение.
We shall see."	Там видно будет.
"Is the wind in the east to-day?" I ventured to ask him.	- Сегодня ветер дует с востока? - осмелилась я спросить.
He laughed heartily and answered,	Он добродушно расхохотался и ответил:
"No."	- Нет.
"But it must have been this morning, I think," said I.	- Но утром он, наверное, был восточный? -осведомилась я.
He answered "No" again, and this time my dear girl confidently answered "No" too and shook the lovely head which, with its blooming flowers against the golden hair, was like the very spring.	Опекун снова ответил "нет", и на этот раз моя милая девочка тоже очень уверенно сказала "нет", покачав прелестной головкой; и так она была хороша с яркими цветами на золотистых кудрях, что показалась мне воплощением самой Весны.
"Much YOU know of east winds, my ugly darling," said I, kissing her in my admiration--I couldn't help it.	- Много ты знаешь о восточных ветрах, дурнушка ты моя милая, - сказала я, целуя ее в восхищении... невозможно было удержаться.
Well!	Да!
It was only their love for me, I know very well, and it is a long time ago.	То, что я сейчас запишу, было им внушено их любовью ко мне, это я хорошо знаю; к тому же ведь они сказали это давным-давно.
I must write it even if I rub it out again, because it gives me so much pleasure.	Но мне непременно хочется записать это, даже если я потом все вычеркну, - ведь мне так приятно это писать.
They said there could be no east wind where Somebody was; they said that wherever Dame Durden went, there was sunshine and summer air.	Они сказали, что не может ветер дуть с востока, если существует кто-то; они сказали, что где бы ни появилась Хлопотунья, там всегда будет солнечный свет и летний воздух.
CHAPTER XXXI	Глава XXXI

Nurse and Patient	Сиделка и больная
I had not been at home again many days when one evening I went upstairs into my own room to take a peep over Charley's shoulder and see how she was getting on with her copy-book.	Я долго была в отъезде, а вернувшись, как-то раз вечером поднялась наверх в свою комнату, чтобы посмотреть, как Чарли упражняется в чистописании, и, наклонившись, заглянула в ее тетрадку.
Writing was a trying business to Charley, who seemed to have no natural power over a pen, but in whose hand every pen appeared to become perversely animated, and to go wrong and crooked, and to stop, and splash, and sidle into corners like a saddle-donkey.	Чистописание трудно давалось Чарли, - она совсем не владела пером; зато каждое перо в ее руке как бы оживало для озорства, портилось, кривилось, останавливалось, брызгало и, словно осел под седлом, шарахалось в углы страницы.
It was very odd to see what old letters Charley's young hand had made, they so wrinkled, and shrivelled, and tottering, it so plump and round.	Очень смешно было видеть, какие дряхлые буквы выводила детская ручонка Чарли - они были такие сморщенные, сгорбленные, кривые, а ручонка -такая пухленькая и кругленькая.
Yet Charley was uncommonly expert at other things and had as nimble little fingers as I ever watched.	А ведь на всякую другую работу Чарли была на редкость ловкая, и пальчики у нее были такие проворные, каких я в жизни не видела.
"Well, Charley," said I, looking over a copy of the letter O in which it was represented as square, triangular, pear-shaped, and collapsed in all kinds of ways, "we are improving.	- Ну, Чарли, - сказала я, взглянув на страничку, исписанную буквой "О", которая изображалась то в виде квадрата, то в виде треугольника, то в виде груши и наклонялась во все стороны, - я вижу, мы делаем успехи.
If we only get to make it round, we shall be perfect, Charley."	Только бы нам удалось написать ее круглой, Чарли, и мы дойдем до совершенства.
Then I made one, and Charley made one, and the pen wouldn't join Charley's neatly, but twisted it up into a knot.	Я написала букву "О", и Чарли написала эту букву, но перо Чарли не пожелало аккуратно соединить концы и завязало их узлом.
"Never mind, Charley.	- Ничего, Чарли.
We shall do it in time."	Со временем мы научимся.
Charley laid down her pen, the copy being finished, opened and shut her cramped little hand, looked gravely at the page, half in pride and half in doubt, and got up, and dropped me a curtsy.	Кончив заданный урок, Чарли положила на стол перо, разжала и сжала затекшую ручонку, внимательно просмотрела исписанную страницу -не то гордясь своими успехами, не то сомневаясь в них, - встала и сделала мне реверанс.
"Thank you, miss.	- Благодарю вас, мисс.
If you please, miss, did you know a poor person of the name of Jenny?"	Позвольте вам доложить, мисс, вы знаете одну бедную женщину, которую зовут Дженни?
"A brickmaker's wife, Charley?	- Жену кирпичника, Чарли?
Yes."	Да, знаю.
"She came and spoke to me when I was out a little while ago, and said you knew her, miss.	- Она давеча пришла сюда, заговорила со мной, когда я вышла из дому, и сказала, что вы ее знаете, мисс.
She asked me if I wasn't the young lady's little maid--meaning you for the young lady, miss--and I said yes, miss."	Спросила меня, не я ли прислуживаю молодой леди, - молодая леди это вы, мисс, - и я сказала "да", мисс.

"I thought she had left this neighbourhood altogether, Charley."	- Я думала, она совсем уехала отсюда, Чарли.
"So she had, miss, but she's come back again to where she used to live--she and Liz.	- Она и правда уезжала, мисс, только вернулась на прежнее место... она и Лиз.
Did you know another poor person of the name of Liz, miss?"	А вы знаете другую бедную женщину, мисс, которую зовут Лиз?
"I think I do, Charley, though not by name."	- Знаю; то есть я ее видела, Чарли, но не знала, что ее зовут Лиз.
"That's what she said!" returned Charley.	-Так она и сказала! - подтвердила Чарли.
"They have both come back, miss, and have been tramping high and low."	- Они обе вернулись, мисс, а то все бродяжничали- туда-сюда ходили.
"Tramping high and low, have they, Charley?"	- Бродяжничали, Чарли?
"Yes, miss."	- Да, мисс.
If Charley could only have made the letters in her copy as round as the eyes with which she looked into my face, they would have been excellent.	- Вот если бы Чарли научилась писать буквы такими же круглыми, какими были ее глаза, когда она смотрела мне в лицо, - чудесные получились бы буквы!
"And this poor person came about the house three or four days, hoping to get a glimpse of you, miss--all she wanted, she said--but you were away.	- И эта бедная женщина приходила сюда раза три-четыре - все надеялась хоть одним глазком поглядеть на вас, мисс. "Только поглядеть, а больше мне ничего не нужно", говорит; но вы были в отъезде.
That was when she saw me.	Вот она и увидела меня.
She saw me a-going about, miss," said Charley with a short laugh of the greatest delight and pride, "and she thought I looked like your maid!"	Заметила! как я тут расхаживаю, мисс, - сказала Чарли и вдруг тихонько засмеялась от величайшей радости и гордости, - ну и подумала, -не иначе, как я ваша горничная!
"Did she though, really, Charley?"	- Неужели она в самом деле это подумала, Чарли?
"Yes, miss!" said Charley. "Really and truly."	- Да, мисс, - ответила Чарли, - что правда, то правда.
And Charley, with another short laugh of the purest glee, made her eyes very round again and looked as serious as became my maid.	И Чарли снова рассмеялась в полном восторге, опять сделала круглые глаза и приняла серьезный вид, подобающий моей горничной.
I was never tired of seeing Charley in the full enjoyment of that great dignity, standing before me with her youthful face and figure, and her steady manner, and her childish exultation breaking through it now and then in the pleasantest way.	Мне никогда не надоедало смотреть на Чарли, на ее детское личико и фигурку, когда она, от всей души наслаждаясь своим высоким постом, стояла передо мной, совсем еще маленькая девочка, но уже такая серьезная, хотя сквозь ее серьезность и прорывалось порой милое ребяческое ликование.
"And where did you see her, Charley?" said I.	- Где же ты с нею встретилась, Чарли? - спросила я.
My little maid's countenance fell as she replied,	Личико моей маленькой горничной потемнело, когда она ответила:
"By the doctor's shop, miss."	"У аптеки, мисс".
For Charley wore her black frock yet.	Ведь Чарли сама еще носила траур.

I asked if the brickmaker's wife were ill, but Charley said no.	Я спросила, не больна ли жена кирпичника, но Чарли ответила, что нет.
It was some one else.	Захворал кто-то другой.
Some one in her cottage who had tramped down to Saint Albans and was tramping he didn't know where.	Какой-то прохожий, который зашел к ней, а в Сент-Олбенс он приплелся пешком и собирается брести дальше, - сам не знает куда.
A poor boy, Charley said.	Чарли сказала, что это какой-то бедный мальчик.
No father, no mother, no any one.	И у него нет ни отца, ни матери, никого на свете.
"Like as Tom might have been, miss, if Emma and me had died after father," said Charley, her round eyes filling with tears.	- Вот и у нашего Тома, мисс, никого на свете бы не осталось, умри мы с Эммой после смерти отца, - сказала Чарли, и ее круглые глазенки наполнились слезами.
"And she was getting medicine for him, Charley?"	- Значит, женщина пошла купить ему лекарство, Чарли?
"She said, miss," returned Charley, "how that he had once done as much for her."	- Она сказала, мисс, - ответила Чарли, - что он как-то раз принес лекарство ей.
My little maid's face was so eager and her quiet hands were folded so closely in one another as she stood looking at me that I had no great difficulty in reading her thoughts.	Лицо моей маленькой горничной горело от столь сильного нетерпения, а ее всегда спокойные руки так крепко сжимали одна другую, когда она стояла посреди комнаты, пристально глядя на меня, что мне было совеем не трудно угадать ее мысли.
"Well, Charley," said I, "it appears to me that you and I can do no better than go round to Jenny's and see what's the matter."	- Ну что ж, Чарли, - сказала я, - давай-ка мы с тобой пойдем к Дженни и разузнаем, как там и что.
The alacrity with which Charley brought my bonnet and veil, and having dressed me, quaintly pinned herself into her warm shawl and made herself look like a little old woman, sufficiently expressed her readiness.	Чарли мигом принесла мою шляпку и вуаль, подала мне одеться и - такая смешная - сама по-старушечьи закуталась в теплую шаль и заколола ее булавкой - ни дать ни взять маленькая бабушка; а быстрота, с какой она все это проделала, не оставляла сомнений в ее готовности идти к Дженни.
So Charley and I, without saying anything to any one, went out.	И вот мы с Чарли вышли из дому, не сказав никому ни слова.
It was a cold, wild night, and the trees shuddered in the wind.	Вечер был холодный, непогожий, и деревья раскачивались под напором ветра.
The rain had been thick and heavy all day, and with little intermission for many days.	Весь этот день, да и много дней подряд, почти беспрерывно шел проливной дождь.
None was falling just then, however.	Но к вечеру дождь перестал.
The sky had partly cleared, but was very gloomy--even above us, where a few stars were shining.	Небо местами прояснилось, только было затянуто густой дымкой даже в зените, где в просветах меж тучами мерцало несколько звезд.

In the north and north-west, where the sun had set three hours before, there was a pale dead light both beautiful and awful; and into it long sullen lines of cloud waved up like a sea stricken immovable as it was heaving.	На севере и северо-западе, там, где три часа назад зашло солнце, по небу тянулась полоса бледного, мертвенного света, и прекрасного и какого-то зловещего, а на ней лежали волнистые угрюмые гряды туч, словно бурное море, внезапно оцепеневшее во время шторма.
Towards London a lurid glare overhung the whole dark waste, and the contrast between these two lights, and the fancy which the redder light engendered of an unearthly fire, gleaming on all the unseen buildings of the city and on all the faces of its many thousands of wondering inhabitants, was as solemn as might be.	В той стороне, где находился Лондон, грозное зарево висело над темной равниной, и необычайно торжественным казался контраст между его яркостью и гаснущим светом зари, невольно внушая странную мысль, что это алое зарево - отблеск какого-то неземного огня, освещающего невидимые отсюда здания города и лица его бесчисленных обитателей.
I had no thought that night--none, I am quite sure--of what was soon to happen to me.	В тот вечер у меня не было предчувствия. Знаю наверное, - ни малейшего предчувствия того, что должно было вскоре случиться со мною.
But I have always remembered since that when we had stopped at the garden-gate to look up at the sky, and when we went upon our way, I had for a moment an undefinable impression of myself as being something different from what I then was.	Но я на всю жизнь запомнила, что в ту минуту, когда мы остановились у садовой калитки, чтобы взглянуть на небо, а потом пошли дальше своей дорогой, мне на мгновение почудилось, будто я не совсем такая, какой была.
I know it was then and there that I had it.	Я знаю, что это смутное ощущение возникло у меня именно там и тогда.
I have ever since connected the feeling with that spot and time and with everything associated with that spot and time, to the distant voices in the town, the barking of a dog, and the sound of wheels coming down the miry hill.	С тех пор воспоминание об этом ощущении неизменно связывалось у меня с этим местом и часом и со всем тем, что я видела и слышала на этом месте и в этот час - вплоть до далеких шумов города, лая собаки, скрипа колес, катящихся с пригорка по грязной дороге.
It was Saturday night, and most of the people belonging to the place where we were going were drinking elsewhere.	Был субботний вечер, и многие жители того поселка, в который мы направлялись, разошлись по харчевням.
We found it quieter than I had previously seen it, though quite as miserable.	Поэтому сегодня здесь было менее шумно, чем в тот день, когда я пришла сюда впервые, но все выглядело таким же нищенским, как и раньше.
The kilns were burning, and a stifling vapour set towards us with a pale-blue glare.	В печах для обжига кирпича пылал огонь, и удушливый дым тянулся к нам, озаренный бледно-голубым светом.
We came to the cottage, where there was a feeble candle in the patched window.	Мы приблизились к домишку кирпичников, из которого тусклый свет свечи проникал наружу через разбитое и кое-как починенное окно.
We tapped at the door and went in.	Постучав в дверь, мы вошли.
The mother of the little child who had died was sitting in a chair on one side of the poor fire by the bed; and opposite to her, a wretched boy, supported by the chimney-piece, was cowering on the floor.	Мать ребенка, умершего в тот день, когда мы были здесь впервые, сидела в кресле между койкой и убогим камином, а против нее, съежившись и прижавшись к каминной раме, на полу прикорнул какой-то подросток, с виду -нищий.

He held under his arm, like a little bundle, a fragment of a fur cap; and as he tried to warm himself, he shook until the crazy door and window shook.	Свою рваную меховую шапку он держал под мышкой, как узелок, и, стараясь согреться, так дрожал, что дрожали ветхие оконные рамы и дверь.
The place was closer than before and had an unhealthy and a very peculiar smell.	Воздух в комнате был еще более затхлый, чем раньше, и в ней стоял неприятный и очень странный запах.
I had not lifted my veil when I first spoke to the woman, which was at the moment of our going in.	Как только мы вошли, я заговорила с женщиной, не поднимая вуали.
The boy staggered up instantly and stared at me with a remarkable expression of surprise and terror.	Мальчик мгновенно вскочил и, пошатываясь, уставился на меня с каким-то непонятным удивлением и ужасом.
His action was so quick and my being the cause of it was so evident that I stood still instead of advancing nearer.	Он вскочил так быстро и его испуг так явно был вызван моим появлением, что я остановилась, вместо того чтобы подойти ближе.
"I won't go no more to the berryin ground," muttered the boy; "I ain't a-going there, so I tell you!"	- Не пойду я больше на кладбище, - забормотал мальчик, - не xoчу я туда ходить, сказано вам!
I lifted my veil and spoke to the woman.	Я подняла вуаль и заговорила с женщиной.
She said to me in a low voice,	Она отозвалась вполголоса:
"Don't mind him, ma'am.	- Уж вы не посетуйте на него, сударыня.
He'll soon come back to his head," and said to him, "Jo, Jo, what's the matter?"	Он скоро одумается. - А мальчику она сказала: -Джо, Джо, что это с тобой?
"I know wot she's come for!" cried the boy.	- Я знаю, зачем она пришла! - выкрикнул мальчик.
"Who?"	- Кто?
"The lady there.	- Да вот эта леди.
She's come to get me to go along with her to the berryin ground.	Она хочет меня на кладбище увести.
I won't go to the berryin ground.	Не пойду я на кладбище.
I don't like the name on it.	Слышать о нем не хочу.
She might go a-berryin ME."	Она, чего доброго, и меня зароет.
His shivering came on again, and as he leaned against the wall, he shook the hovel.	Он снова задрожал всем телом и прислонился к стене, а вместе с ним задрожала вся лачужка.
"He has been talking off and on about such like all day, ma'am," said Jenny softly.	- Целый день только о том и твердил, сударыня, -мягко проговорила Дженни.
"Why, how you stare!	- Ну, чего ты глаза выпучил?
This is MY lady, Jo."	Ведь это моя леди, Джо.
"Is it?" returned the boy doubtfully, and surveying me with his arm held out above his burning eyes.	- Так ли? - с сомнением отозвался мальчик и принялся разглядывать меня, прикрыв рукой воспаленные глаза.
"She looks to me the t'other one. It ain't the bonnet, nor yet it ain't the gownd, but she looks to me the t'other one."	- А мне сдается, она та, другая... Не та шляпа и не то платье, а все-таки, сдается мне, она та, другая.

My little Charley, with her premature experience of illness and trouble, had pulled off her bonnet and shawl and now went quietly up to him with a chair and sat him down in it like an old sick nurse. Except that no such attendant could have shown him Charley's youthful face, which seemed to engage his confidence.	Моя маленькая Чарли, преждевременно познавшая болезни и несчастья, сняла свою шляпу и шаль, молча притащила кресло и усадила в него мальчика, точь-в-точь как многоопытная старуха сиделка; только у опытной сиделки не могло быть такого детского личика, как у Чарли, которая сразу же завоевала доверие больного.
"I say!" said the boy. "YOU tell me.	- Слушай! - повернулся к ней мальчик. -Скажи-ка мне ты.
Ain't the lady the t'other lady?"	Эта леди - не та леди?
Charley shook her head as she methodically drew his rags about him and made him as warm as she could.	Чарли покачала головой и аккуратно оправила его лохмотья, стараясь, чтобы ему было как можно теплее.
"Oh!" the boy muttered.	-Так! - буркнул мальчик.
"Then I s'pose she ain't."	- Значит, это должно быть, не она.
"I came to see if I could do you any good," said I.	- Я пришла узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь тебе, - сказала я.
"What is the matter with you?"	- Что с тобой?
"I'm a-being froze," returned the boy hoarsely, with his haggard gaze wandering about me, "and then burnt up, and then froze, and then burnt up, ever so many times in a hour.	- Меня то в жар кидает, то в холод, - хрипло ответил мальчик, бросив на меня блуждающий, растерянный взгляд, - то в жар, то в холод, раз за разом, без передышки.
And my head's all sleepy, and all a-going mad-like--and I'm so dry--and my bones isn't half so much bones as pain.	И все ко сну клонит, и вроде как в голове путается... а во рту сухо... и каждая косточка болит - не кости, а сплошная боль.
"When did he come here?" I asked the woman.	- Когда он пришел сюда? - спросила я женщину.
"This morning, ma'am, I found him at the corner of the town.	- Я нынче утром встретила его на краю нашего города.
I had known him up in London yonder.	А познакомилась я с ним раньше, в Лондоне.
Hadn't I, Jo?"	Правда, Джо?
"Tom-all-Alone's," the boy replied.	- В Одиноком Томе, - ответил мальчик.
Whenever he fixed his attention or his eyes, it was only for a very little while.	Иногда ему удавалось сосредоточить внимание или остановить на чем-нибудь блуждающий взгляд, но - лишь очень ненадолго.
He soon began to droop his head again, and roll it heavily, and speak as if he were half awake.	Вскоре он снова опустил голову и, тяжело качая ею из стороны в сторону, забормотал что-то, словно в полусне.
"When did he come from London?" I asked.	- Когда он вышел из Лондона? - спросила я женщину.
"I come from London yes'day," said the boy himself, now flushed and hot.	- Из Лондона я вышел вчера, - ответил за нее мальчик, теперь уже весь красный и пышущий жаром.
"I'm a-going somewheres."	- Иду куда глаза глядят.
"Where is he going?" I asked.	- Куда? - переспросила я.

"Somewheres," repeated the boy in a louder tone.	- Куда глаза глядят, - повторил мальчик немного громче.
"I have been moved on, and moved on, more nor ever I was afore, since the t'other one give me the sov'ring.	- Меня все гонят и гонят - не велят задерживаться на месте; прямо дыхнуть не дают с той поры, как та, другая, мне соверен дала.
Mrs. Snagsby, she's always a- watching, and a-driving of me--what have I done to her?--and they're all a-watching and a-driving of me.	Миссис Снегсби, та вечно за мной следит, прогоняет, - а что я ей сделал? - да и все они следят, все гонят.
Every one of 'em's doing of it, from the time when I don't get up, to the time when I don't go to bed.	Все до одного - с того часу, как встану и пока спать не лягу.
And I'm a-going somewheres.	Ну, я и пошел куда глаза глядят.
That's where I'm a- going.	Вот куда.
She told me, down in Tom-all-Alone's, as she came from Stolbuns, and so I took the Stolbuns Road.	Она мне сказала там, в Одиноком Томе, что пришла из Столбенса, вот я и побрел по дороге в Столбенс.
It's as good as another."	Туда ли, сюда ли - все одно.
He always concluded by addressing Charley.	Что бы он ни говорил, он всякий раз под конец повертывался к Чарли.
"What is to be done with him?" said I, taking the woman aside.	- Что с ним делать? - сказала я, отводя женщину в сторону.
"He could not travel in this state even if he had a purpose and knew where he was going!"	- Не может же он уйти в таком состоянии, тем более что идти ему некуда и он даже сам не отдает себе отчета, куда идет.
"I know no more, ma'am, than the dead," she replied, glancing compassionately at him.	- Не знаю, сударыня, или, как говорится, "знаю не лучше покойника", - отозвалась она, бросая на Джо сострадательный взгляд.
"Perhaps the dead know better, if they could only tell us.	- Может, покойники-то и лучше нашего знают, да только сказать нам не могут.
I've kept him here all day for pity's sake, and I've given him broth and physic, and Liz has gone to try if any one will take him in (here's my pretty in the bed--her child, but I call it mine); but I can't keep him long, for if my husband was to come home and find him here, he'd be rough in putting him out and might do him a hurt.	Я его целый день у себя продержала из жалости, похлебкой его покормила, лекарство дала, а Лиз пошла хлопотать, чтоб его куда-нибудь поместили (вот тут, на койке, мой крошечкаэто ее ребенок, но он все равно что мой); только я долго держать у себя мальчишку я не могу: вернется мой хозяин домой да увидит его здесь, - вон вытолкает, а то и побьет, чего доброго.
Hark!	Смотри-ка!
Here comes Liz back!"	Вот и Лиз вернулась!
The other woman came hurriedly in as she spoke, and the boy got up with a half-obscured sense that he was expected to be going.	И правда, в Лмнату вбежала Лиз, а мальчик поднялся, должно быть смутно сознавая, что ему тут больше нельзя оставаться.
When the little child awoke, and when and how Charley got at it, took it out of bed, and began to walk about hushing it, I don't know.	Когда именно проснулся ребенок, когда Чарли подошла к нему, подняла его с койки и принялась нянчить, шагая взад и вперед по комнате, я не помню.

There she was, doing all this in a quiet motherly manner as if she were living in Mrs. Blinder's attic with Tom and Emma again.	Но она делала все это спокойно, по-матерински, как и в мансарде миссис Блайндер, когда жила там вместе с Томом и Эммой и нянчила их.
The friend had been here and there, and had been played about from hand to hand, and had come back as she went.	Подруга Дженни побывала в разных местах, но всюду ее посылали от одного к другому, и она вернулась ни с чем.
At first it was too early for the boy to be received into the proper refuge, and at last it was too late.	Сначала ей говорили, что сейчас поместить мальчика в больницу нельзя - слишком рано, потом - что уже поздно.
One official sent her to another, and the other sent her back again to the first, and so backward and forward, until it appeared to me as if both must have been appointed for their skill in evading their duties instead of performing them.	Одно должностное лицо посылало ее к другому, а другое отсылало назад к первому, и так она и ходила взад и вперед, а я, слушая ее, подумала, что оба эти должностных лица, очевидно, были приняты на службу за уменье отвиливать от своих обязанностей, но вовсе не для того, чтобы их выполнять.
And now, after all, she said, breathing quickly, for she had been running and was frightened too, "Jenny, your master's on the road home, and mine's not far behind, and the Lord help the boy, for we can do no more for him!"	- А сейчас, - продолжала Лиз, еле переводя дух, потому что все время бежала и вдобавок была чем-то испугана, - сейчас, Дженни, твой хозяин идет домой, да и мой за ним следом, - а что будет с мальчиком, не знаю; помоги ему бог, но мы ничего для него сделать не можем!
They put a few halfpence together and hurried them into his hand, and so, in an oblivious, half-thankful, half-insensible way, he shuffled out of the house.	Женщины сложились и, набрав несколько полупенсов, поспешно сунули их мальчику, а тот взял деньги, как в тумане, с какой-то полубессознательной благодарностью и, волоча ноги, вышел из дома.
"Give me the child, my dear," said its mother to Charley, "and thank you kindly too!	- Дай-ка мне ребенка, доченька, - сказала Лиз, обращаясь к Чарли, - и спасибо тебе от всей души!
Jenny, woman dear, good night!	Дженни, подруженька ты моя, спокойной ночи!
Young lady, if my master don't fall out with me, I'll look down by the kiln by and by, where the boy will be most like, and again in the morning!"	Если хозяин мой на меня не накинется, сударыня, я немного погодя пойду поищу мальчика около печей, - скорей всего он где-нибудь там приютится, - а утром опять схожу туда.
She hurried off, and presently we passed her hushing and singing to her child at her own door and looking anxiously along the road for her drunken husband.	Она быстро ушла, и вскоре, проходя мимо ее дома, мы увидели, как она баюкает ребенка у двери, напевая ему песенку, а сама тревожно смотрит на дорогу, поджидая пьяного мужа.
I was afraid of staying then to speak to either woman, lest I should bring her into trouble.	Я боялась, что, если мы останемся здесь поговорить с этими женщинами, им за это попадет от мужей.
But I said to Charley that we must not leave the boy to die.	Но я сказала Чарли, что нельзя нам покинуть мальчика и тем самым обречь его на верную смерть.

Charley, who knew what to do much better than I did, and whose quickness equalled her presence of mind, glided on before me, and presently we came up with Jo, just short of the brick-kiln.	Чарли гораздо лучше меня знала, что надо делать, а быстрота соображения была у нее под стать присутствию духа, и вот она выскользнула из дома раньше меня, и вскоре мы нагнали Джо, когда он уже подходил к печи для обжига кирпича.
I think he must have begun his journey with some small bundle under his arm and must have had it stolen or lost it. For he still carried his wretched fragment of fur cap like a bundle, though he went bare-headed through the rain, which now fell fast.	Должно быть, он отправился в путешествие с узелком под мышкой, но узелок украли, а может быть, мальчик потерял его; и сейчас он нес жалкие клоки своей меховой шапки, как узелок, хотя шел с непокрытой головой под дождем, который вдруг снова полил как из ведра.
He stopped when we called to him and again showed a dread of me when I came up, standing with his lustrous eyes fixed upon me, and even arrested in his shivering fit.	Когда мы окликнули его, он остановился, но едва я к нему подошла, как он снова с ужасом впился в меня блестящими глазами и даже перестал дрожать.
I asked him to come with us, and we would take care that he had some shelter for the night.	Я предложила мальчику пойти к нам, обещав устроить его на ночлег.
"I don't want no shelter," he said; "I can lay amongst the warm bricks."	- Не надо мне никакого ночлега, - отозвался он, -лягу промеж теплых кирпичей и все.
"But don't you know that people die there?" replied Charley.	- А ты не знаешь, что так и помереть можно? -проговорила Чарли.
"They dies everywheres," said the boy. "They dies in their lodgings--she knows where; I showed her--and they dies down in Tom- all-Alone's in heaps.	- Все равно, люди везде помирают, - сказал мальчик, - дома помирают, - она знает где; я ей показывал... в Одиноком Томе помирают, -целыми толпами.
They dies more than they lives, according to what I see."	Больше помирают, чем выживают, как я вижу.
Then he hoarsely whispered Charley, "If she ain't the t'other one, she ain't the forrenner.	- И вдруг он хрипло зашептал, повернувшись к Чарли: - Ежели она не та, другая, так и не иностранка.
Is there THREE of 'em then?"	Неужто их целых три!
Charley looked at me a little frightened.	Чарли покосилась в мою сторону немного испуганными глазами.
I felt half frightened at myself when the boy glared on me so.	Да и я чуть не испугалась, когда мальчик уставился на меня.
But he turned and followed when I beckoned to him, and finding that he acknowledged that influence in me, I led the way straight home.	Но когда я подозвала его знаком, он повернулся и пошел за нами, а я, убедившись, что он слушается меня, направилась прямо домой.
It was not far, only at the summit of the hill.	Идти было недалеко - только подняться на пригорок.
We passed but one man.	Дорога была безлюдна - мимо нас прошел лишь один человек.
I doubted if we should have got home without assistance, the boy's steps were so uncertain and tremulous.	А я сомневалась, удастся ли нам дойти до дому без посторонней помощи, - мальчик едва плелся неверными шагами и все время пошатывался.

He made no complaint, however, and was strangely unconcerned about himself, if I may say so strange a thing.	Однако он ни на что не жаловался и, как ни странно, ничуть о себе не беспокоился.
Leaving him in the hall for a moment, shrunk into the corner of the window-seat and staring with an indifference that scarcely could be called wonder at the comfort and brightness about him, I went into the drawing-room to speak to my guardian.	Придя домой, я оставила его ненадолго в передней, - где он съежился в углу оконной ниши, глядя перед собой остановившимися глазами, такими безучастными, что его оцепенелое состояние никак нельзя было объяснить сильным и непривычным впечатлением от яркого света и уютной обстановке, в которую он попал, - а сама пошла в гостиную, чтобы поговорить с опекуном.
There I found Mr. Skimpole, who had come down by the coach, as he frequently did without notice, and never bringing any clothes with him, but always borrowing everything he wanted.	Там я увидела мистера Скимпола, который приехал к нам в почтовой карете, как он частенько приезжал - без предупреждения и без вещей; впрочем, он постоянно брал у нас все, что ему было нужно.
They came out with me directly to look at the boy.	Опекун, мистер Скимпол и я, мы сейчас же вышли в переднюю, чтобы посмотреть на больного.
The servants had gathered in the hall too, and he shivered in the window-seat with Charley standing by him, like some wounded animal that had been found in a ditch.	В передней собралась прислуга, а Чарли стояла рядом с мальчиком, который дрожал в оконной нише, как раненый зверек, вытащенный из канавы.
"This is a sorrowful case," said my guardian after asking him a question or two and touching him and examining his eyes.	- Дело дрянь, - сказал опекун, после того как задал мальчику два-три вопроса, пощупал ему лоб и заглянул в глаза.
"What do you say, Harold?"	- Как ваше мнение, Гарольд?
"You had better turn him out," said Mr. Skimpole.	- Лучше всего выгнать его вон, - сказал мистер Скимпол.
"What do you mean?" inquired my guardian, almost sternly.	- То есть как это - вон? - переспросил опекун почти суровым тоном.
"My dear Jarndyce," said Mr. Skimpole, "you know what I am: I am a child.	- Дорогой Джарндис, - ответствовал мистер Скимпол, - вы же знаете, что я такое - я дитя.
Be cross to me if I deserve it.	Будьте со мной строги, если я этого заслуживаю.
But I have a constitutional objection to this sort of thing.	Но я от природы не выношу таких больных.
I always had, when I was a medical man.	И никогда не выносил, даже в бытность мою лекарем.
He's not safe, you know.	Он ведь других заразить может.
There's a very bad sort of fever about him."	Лихорадка у него очень опасная.
Mr. Skimpole had retreated from the hall to the drawing-room again and said this in his airy way, seated on the music-stool as we stood by.	Все это мистер Скимпол изложил свойственным ему легким тоном, вернувшись вместе с нами из передней в гостиную и усевшись на табурет перед роялем.
"You'll say it's childish," observed Mr. Skimpole, looking gaily at us.	- Вы скажете, что это ребячество, - продолжал мистер Скимпол, весело посматривая на нас.

"Well, I dare say it may be; but I AM a child, and I never pretend to be anything else.	- Что ж, признаю, возможно, что и ребячество. Но ведь я и вправду ребенок и никогда не претендовал на то, чтобы меня считали взрослым.
If you put him out in the road, you only put him where he was before.	Если вы его прогоните, он опять пойдет своей дорогой; значит, вы прогоните его туда, где он был раньше, - только и всего.
He will be no worse off than he was, you know.	Поймите, ему будет не хуже, чем было.
Even make him better off, if you like.	Ну, пусть ему будет даже лучше, если уж вам так хочется.
Give him sixpence, or five shillings, or five pound ten--you are arithmeticians, and I am not--and get rid of him!"	Дайте ему шесть пенсов или пять шиллингов, или пять фунтов с половиной, - вы умеете считать, а я нет, - и с рук долой!
"And what is he to do then?" asked my guardian.	- А что же он будет делать? - спросил опекун.
"Upon my life," said Mr. Skimpole, shrugging his shoulders with his engaging smile, "I have not the least idea what he is to do then.	- Клянусь жизнью, не имею ни малейшего представления о том, что именно он будет делать, - ответил мистер Скимпол, пожимая плечами и чарующе улыбаясь.
But I have no doubt he'll do it."	- Но что-нибудь он да будет делать, в этом я ничуть не сомневаюсь.
"Now, is it not a horrible reflection," said my guardian, to whom I had hastily explained the unavailing efforts of the two women, "is it not a horrible reflection," walking up and down and rumpling his hair, "that if this wretched creature were a convicted prisoner, his hospital would be wide open to him, and he would be as well taken care of as any sick boy in the kingdom?"	- Какое безобразие, - проговорил опекун, которому я наскоро рассказала о бесплодных хлопотах женщин, - какое безобразие, - повторял он, шагая взад и вперед и ероша себе волосы, -подумайте только - будь этот бедняга осужденным преступником и сиди он в тюрьме, для него широко распахнулись бы двери тюремной больницы и уход за ним был бы не хуже, чем за любым другим больным мальчиком в нашем королевстве!
"My dear Jarndyce," returned Mr. Skimpole, "you'll pardon the simplicity of the question, coming as it does from a creature who is perfectly simple in worldly matters, but why ISN'T he a prisoner then?"	- Дорогой Джарндис, - сказал мистер Скимпол, -простите за наивный вопрос, но ведь я ничего не смыслю в житейских делах, - если так, почему бы этому мальчику не сесть в тюрьму?
My guardian stopped and looked at him with a whimsical mixture of amusement and indignation in his face.	Опекун остановился и взглянул на него каким-то странным взглядом, в котором смех боролся с негодованием.
"Our young friend is not to be suspected of any delicacy, I should imagine," said Mr. Skimpole, unabashed and candid.	- Нашего юного друга, как мне кажется, вряд ли можно заподозрить в щепетильности, - продолжал мистер Скимпол, ничуть не смущаясь и совершенно искренне.
"It seems to me that it would be wiser, as well as in a certain kind of way more respectable, if he showed some misdirected energy that got him into prison.	- Мне думается, он поступил бы разумнее и в своем роде даже достойнее, если бы проявил энергию не в том направлении, в каком следует, и по этой причине попал в тюрьму.
There would be more of an adventurous spirit in it, and consequently more of a certain sort of poetry."	В этом больше сказалась бы любовь к приключениям, а стало быть и некоторая поэтичность.

"I believe," returned my guardian, resuming his uneasy walk, "that there is not such another child on earth as yourself."	- Другого такого младенца, как вы, пожалуй, во всем мире нет, - отозвался опекун, снова принявшись шагать по комнате и, видимо, чувствуя себя неловко.
"Do you really?" said Mr. Skimpole.	- Вы так думаете? - подхватил мистер Скимпол.
"I dare say!	- Что ж, пожалуй!
But I confess I don't see why our young friend, in his degree, should not seek to invest himself with such poetry as is open to him.	Но, признаюсь, я не понимаю, почему бы нашему юному другу и не овеять себя той поэзией, которая доступна юнцам в его положении.
He is no doubt born with an appetite--probably, when he is in a safer state of health, he has an excellent appetite.	Бесспорно, у него от природы есть аппетит, а когда он здоров, аппетит у него превосходный, надо думать.
Very well.	Прекрасно!
At our young friend's natural dinner hour, most likely about noon, our young friend says in effect to society,	И вот н тот час, когда наш юный друг привык обедать, - скорее всего около полудня, - наш юный друг объявляет обществу:
'I am hungry; will you have the goodness to produce your spoon and feed me?'	"Я голоден; будьте добры дать мне ложку и накормить меня".
Society, which has taken upon itself the general arrangement of the whole system of spoons and professes to have a spoon for our young friend, does NOT produce that spoon; and our young friend, therefore, says	Общество, взявшее на себя организацию всей системы ложек и неизменно утверждающее, что у него есть ложка и для нашего юного друга, тем не менее не дает ему ложки; и тогда наш юный друг говорит:
'You really must excuse me if I seize it.'	"Значит, придется вам меня извинить, если я ее сам стяну".
Now, this appears to me a case of misdirected energy, which has a certain amount of reason in it and a certain amount of romance; and I don't know but what I should be more interested in our young friend, as an illustration of such a case, than merely as a poor vagabond--which any one can be."	Вот это и есть, как мне кажется, случай, когда энергия направлена не туда, куда следует, но зато не лишена некоторой доли разумности и некоторой доли романтики; и, право, не знаю, но я тогда, пожалуй, больше интересовался бы нашим юным другом, как иллюстрацией подобного случая, чем теперь, когда он простой бродяга... каким может сделаться кто угодно.
"In the meantime," I ventured to observe, "he is getting worse."	- Между тем, - решилась я заметить, - ему становится все хуже.
"In the meantime," said Mr. Skimpole cheerfully, "as Miss Summerson, with her practical good sense, observes, he is getting worse.	- Между тем, - весело повторил мистер Скимпол, -ему становится все хуже, как изволила сказать мисс Саммерсон со свойственным ей практическим здравым смыслом.
Therefore I recommend your turning him out before he gets still worse."	Поэтому я рекомендовал бы вам выгнать его вон, прежде чем ему станет еще хуже.
The amiable face with which he said it, I think I shall never forget.	Я, наверное, никогда не забуду того благожелательного выражения лица, с каким он все это говорил.

"Of course, little woman," observed my guardian, turning to me, "I can ensure his admission into the proper place by merely going there to enforce it, though it's a bad state of things when, in his condition, that is necessary.	- Конечно, Хозяюшка, - заметил опекун, повернувшись ко мне, - я могу настоять на его помещении в больницу, если сам отправлюсь туда и потребую принять его, хотя, надо сказать, дело у нас обстоит очень плохо, если приходится этого добиваться, даже когда больной в таком состоянии.
But it's growing late, and is a very bad night, and the boy is worn out already.	Но время позднее, погода отвратительная, а мальчик уже с ног валится.
There is a bed in the wholesome loft-room by the stable; we had better keep him there till morning, when he can be wrapped up and removed.	Чердак у нас над конюшней благоустроенный и там стоит койка; давайте-ка поместим мальчика туда до завтрашнего утра, а утром его можно будет закутать хорошенько и увезти.
We'll do that."	Так и сделаем.
"Oh!" said Mr. Skimpole, with his hands upon the keys of the piano as we moved away.	- Вот как! - произнес мистер Скимпол, положив руки на клавиши, когда мы уже выходили.
"Are you going back to our young friend?"	- Значит, вы идете к нашему юному другу?
"Yes," said my guardian.	- Да, - ответил опекун.
"How I envy you your constitution, Jarndyce!" returned Mr. Skimpole with playful admiration.	-Как я завидую вашему характеру, Джарндис! -проговорил мистер Скимпол с шутливым восхищением.
"You don't mind these things; neither does Miss Summerson.	- Для вас такие вещи - совершенные пустяки, и для мисс Саммерсон тоже.
You are ready at all times to go anywhere, and do anything.	Вы готовы во всякое время пойти куда угодно и сделать все что угодно.
Such is will!	Вот что значит слово "сделаю".
I have no will at all--and no won't--simply can't."	А я никогда не говорю "сделаю" или "не сделаю", я просто говорю "не могу".
"You can't recommend anything for the boy, I suppose?" said my guardian, looking back over his shoulder half angrily; only half angrily, for he never seemed to consider Mr. Skimpole an accountable being.	- Вы, должно быть, не можете даже посоветовать нам, чем помочь больному? - почти сердито спросил опекун, оглядываясь на него через плечо; подчеркиваю - только "почти", ибо он, по-видимому, никогда не считал мистера Скимпола существом, ответственным за свои поступки.
"My dear Jarndyce, I observed a bottle of cooling medicine in his pocket, and it's impossible for him to do better than take it.	- Дорогой Джарндис, я заметил у него в кармане склянку с жаропонижающим лекарством, и самое лучшее, что он может сделать, - это принять его.
You can tell them to sprinkle a little vinegar about the place where he sleeps and to keep it moderately cool and him moderately warm.	Прикажите слегка побрызгать уксусом в помещении, где он будет спать, и держать это помещение в умеренной прохладе, а больного в умеренном тепле.
But it is mere impertinence in me to offer any recommendation.	Но давать советы - это с моей стороны просто дерзость.

Miss Summerson has such a knowledge of detail and such a capacity for the administration of detail that she knows all about it."	Ведь мисс Саммерсон обладает таким знанием всяких мелочей и такой способностью распоряжаться по мелочам, что и без меня сумеет сделать все необходимое.
We went back into the hall and explained to Jo what we proposed to do, which Charley explained to him again and which he received with the languid unconcern I had already noticed, wearily looking on at what was done as if it were for somebody else.	Мы вернулись в переднюю и объяснили Джо, куда хотим его поместить, а Чарли еще раз объяснила ему все сначала, но он слушал ее с тем же вялым безразличием, которое я уже заметила в нем, и только устало озирался, словно все приготовления делались не для него, а для кого-то другого.
The servants compassionating his miserable state and being very anxious to help, we soon got the loft-room ready; and some of the men about the house carried him across the wet yard, well wrappedup.	Прислуга, жалея его, очень охотно принялась нам помогать, так что мы быстро привели в порядок чердак, а несколько мужчин, из тех, что работали в усадьбе, тепло укутали мальчика и перенесли его через сырой двор.
It was pleasant to observe how kind they were to him and how there appeared to be a general impression among them that frequently calling him "Old Chap" was likely to revive his spirits.	Отрадно было наблюдать, как ласково все они обращались с ним и как часто называли его "приятелем", надеясь этим подбодрить его.
Charley directed the operations and went to and fro between the loft-room and the house with such little stimulants and comforts as we thought it safe to give him.	Всеми операциями руководила Чарли, которая беспрестанно сновала между конюшней и домом, перенося разные укрепляющие средства и питательные кушанья, которые, по нашему мнению, не могли повредить мальчику.
My guardian himself saw him before he was left for the night and reported to me when he returned to the growlery to write a letter on the boy's behalf, which a messenger was charged to deliver at day-light in the morning, that he seemed easier and inclined to sleep.	Опекун лично пошел навестить больного, перед тем как его оставили на ночь, и, вернувшись в Брюзжальню, чтобы написать в больницу письмо, которое наш человек должен был передать ранним утром, сообщил мне, что мальчику лучше и его клонит ко сну.
They had fastened his door on the outside, he said, in case of his being delirious, but had so arranged that he could not make any noise without being heard.	Дверь на чердак заперли, сказал опекун, - на случай, если у больного начнется бред и он будет порываться бежать, а внизу ляжет человек, который услышит малейший шум над собой.
Ada being in our room with a cold, Mr. Skimpole was left alone all this time and entertained himself by playing snatches of pathetic airs and sometimes singing to them (as we heard at a distance) with great expression and feeling.	Ада была простужена и не выходила из нашей комнаты, поэтому мистер Скимпол, оставшись в одиночестве, все это время развлекался, наигрывая отрывки из жалобных песенок, а иногда и напевая их (как мы слышали издали) с большим чувством и очень выразительно.
When we rejoined him in the drawing- room he said he would give us a little ballad which had come into his head "apropos of our young friend," and he sang one about a peasant boy,	Когда мы пришли к нему в гостиную, он сказал, что хочет исполнить маленькую балладу, - она вспомнилась ему "по ассоциации с нашим юным другом", - и совершенно очаровательно спел песню о том крестьянском мальчике, который -
"Thrown on the wide world, doomed to wander and roam, Bereft of his parents, bereft of a home." quite exquisitely.	Бездомный, без матери и без отца По свету блуждать обречен без конца.

It was a song that always made him cry, he told us.	Эта песня всегда вызывает у него слезы, - сказал он нам.
He was extremely gay all the rest of the evening, for he absolutely chirped--those were his delighted words--when he thought by what a happy talent for business he was surrounded.	Весь остаток вечера он был очень весел, ибо ему "хочется чирикать, как птичка, - заявил он в восторге, - стоит только вспомнить, какими на редкость талантливыми в деловом отношении людьми" он окружен.
He gave us, in his glass of negus, "Better health to our young friend!" and supposed and gaily pursued the case of his being reserved like Whittington to become Lord Mayor of London.	Поднимая стакан вина, разбавленного кипятком и сдобренного лимоном и сахаром, он предложил нам тост "за выздоровление нашего юного друга" и высказал предположение, которое в дальнейшем развил веселым тоном, что мальчику, как и Виттингтону, в будущем суждено стать лондонским лорд-мэром.
In that event, no doubt, he would establish the Jarndyce Institution and the Summerson Almshouses, and a little annual Corporation Pilgrimage to St. Albans.	А тогда мальчик, без сомнения, учредит Приют имени Джарндиса и Странноприимные дома имени Саммерсон, а также положит начало ежегодному паломничеству корпораций в Сент-Олбенс.
He had no doubt, he said, that our young friend was an excellent boy in his way, but his way was not the Harold Skimpole way; what Harold Skimpole was, Harold Skimpole had found himself, to his considerable surprise, when he first made his own acquaintance; he had accepted himself with all his failings and had thought it sound philosophy to make the best of the bargain; and he hoped we would do the same.	Не подлежит сомнению, говорил он, что наш юный друг в своем роде чудесный мальчик и он идет своим чудесным путем, но путь его не совпадает с путем Гарольда Скимпола. Что за человек Гарольд Скимпол, Гарольд Скимпол узнал, к своему великому изумлению, когда впервые познакомился с самим собой и, тогда же приняв себя со всеми своими недостатками, решил, что самая здоровая философия - это примириться с ними; и он надеется, что мы поступим так же.
Charley's last report was that the boy was quiet.	Наконец Чарли доложила, что мальчик успокоился.
I could see, from my window, the lantern they had left him burning quietly; and I went to bed very happy to think that he was sheltered.	Из своего окна я видела ровно горящий фонарь, который поставили на чердаке конюшни, и легла в постель, радуясь, что бедняга нашел приют.
There was more movement and more talking than usual a little before daybreak, and it awoke me.	Незадолго до рассвета со двора послышались шум и говор более громкие, чем обычно, и они меня разбудили.
As I was dressing, I looked out of my window and asked one of our men who had been among the active sympathizers last night whether there was anything wrong about the house.	Одеваясь, я выглянула в окно и спросила слугу, -одного из тех, кто вчера всячески старался помочь мальчику, - все ли благополучно в доме.
The lantern was still burning in the loft-window.	А фонарь по-прежнему горел в чердачном окне.
"It's the boy, miss," said he.	- Это из-за мальчика, мисс, - ответил слуга.
"Is he worse?" I inquired.	- Ему хуже? - спросила я.
"Gone, miss.	- Был да сплыл, мисс.
"Dead!"	- Неужели умер?
"Dead, miss?	- Умер, мисс?

No.	Да нет!
Gone clean off."	Пропал бесследно, удрал.
At what time of the night he had gone, or how, or why, it seemed hopeless ever to divine.	В котором часу ночи он сбежал, как, почему -гадать не стоило.
The door remaining as it had been left, and the lantern standing in the window, it could only be supposed that he had got out by a trap in the floor which communicated with an empty cart-house below.	Дверь была заперта, как и вечером, фонарь стоял на подоконнике; оставалось только предположить, что мальчик выбрался через люк в полу чердака, под которым был пустой каретный сарай.
But he had shut it down again, if that were so; and it looked as if it had not been raised.	Но если это было так, значит мальчик закрыл за собой люк; между тем, судя по всему, люка не открывали.
Nothing of any kind was missing.	Ни одной вещи не пропало.
On this fact being clearly ascertained, we all yielded to the painful belief that delirium had come upon him in the night and that, allured by some imaginary object or pursued by some imaginary horror, he had strayed away in that worse than helpless state; all of us, that is to say, but Mr. Skimpole, who repeatedly suggested, in his usual easy light style, that it had occurred to our young friend that he was not a safe inmate, having a bad kind of fever upon him, and that he had with great natural politeness taken himself off.	Когда все это выяснилось, мы с грустью поняли, что ночью у мальчика начался бред и, безотчетно влекомый куда-то или преследуемый безотчетным страхом, он убежал прочь в состоянии более чем беспомощном; по крайней мере так думали все мы, если не считать мистера Скимпола, а он, как всегда, в легкомысленном и непринужденном стиле несколько раз высказал предположение, что наш юный друг сообразил, какой он небезопасный гость, если у него такая нехорошая лихорадка, и, побуждаемый природной деликатностью, убрался прочь.
Every possible inquiry was made, and every place was searched.	Опросили всех, кого могли, и обыскали все.
The brick-kilns were examined, the cottages were visited, the two women were particularly questioned, but they knew nothing of him, and nobody could doubt that their wonder was genuine.	Осмотрели печи для обжига кирпича, ходили в поселок кирпичников, подробно расспрашивали обеих женщин, но они ничего о мальчике не знали и только искренне удивлялись.
The weather had for some time been too wet and the night itself had been too wet to admit of any tracing by footsteps.	Несколько дней стояла дождливая погода, и этой ночью тоже шел такой проливной дождь, что отыскать беглеца по следам оказалось невозможным.
Hedge and ditch, and wall, and rick and stack, were examined by our men for a long distance round, lest the boy should be lying in such a place insensible or dead; but nothing was seen to indicate that he had ever been near.	Наши люди осмотрели все живые изгороди, канавы, каменные ограды, стога сена во всей округе - ведь мальчик мог лежать где-нибудь без сознания или мертвый, - но не нашли никаких признаков того, что он хотя бы проходил где-то поблизости.
From the time when he was left in the loft-room, he vanished.	С той минуты, как его оставили одного на чердаке, о нем не было ни слуху ни духу.
The search continued for five days.	Мальчика искали пять дней.
I do not mean that it ceased even then, but that my attention was then diverted into a current very memorable to me.	Это не значит, что потом поиски прекратив, но внимание мое тогда было отвлечено в сторону очень памятным для меня событием.

As Charley was at her writing again in my room in the evening, and as I sat opposite to her at work, I felt the table tremble.	Как-то вечером Чарли снова занималась чистописанием у меня в комнате, а я сидела против нее за работой, и вдруг почувствовала, что наш столик закачался.
Looking up, I saw my little maid shivering from head to foot.	Я подняла глаза и увидела, что моя маленькая горничная дрожит всем телом.
"Charley," said I, "are you so cold?"	- Что с тобой, Чарли, ты озябла? - спросила я.
"I think I am, miss," she replied.	- Кажется, да, мисс, - ответила она.
"I don't know what it is.	- Не знаю, что со мной такое.
I can't hold myself still.	Вся трясусь - никак не могу усидеть смирно.
I felt so yesterday at about this same time, miss.	И вчера меня тоже знобило... примерно в это же время, мисс.
Don't be uneasy, I think I'm ill."	Не извольте беспокоиться, только я, должно быть, заболела.
I heard Ada's voice outside, and I hurried to the door of communication between my room and our pretty sitting-room, and locked it.	Тут я услышала голос Ады и со всех ног кинулась запирать дверь из своей комнаты в нашу уютную гостиную.
Just in time, for she tapped at it while my hand was yet upon the key.	Едва успела - только повернула ключ, как Ада уже постучалась.
Ada called to me to let her in, but I said,	Ада попросила меня впустить ее, но я сказала:
"Not now, my dearest.	- Попозже, душенька моя милая.
Go away.	А сейчас уйди.
There's nothing the matter; I will come to you presently."	Ничего особенного не случилось; я к тебе скоро приду.
Ah! It was a long, long time before my darling girl and I were companions again.	Ах, как много, много утекло времени до того, как мы с моей дорогой девочкой зажили по-прежнему.
Charley fell ill.	Чарли заболела.
In twelve hours she was very ill.	Наутро она совсем расхворалась.
I moved her to my room, and laid her in my bed, and sat down quietly to nurse her.	Я перевела ее в свою комнату, уложила в свою постель и осталась ухаживать за нею.
I told my guardian all about it, and why I felt it was necessary that I should seclude myself, and my reason for not seeing my darling above all.	Я обо всем рассказала опекуну, объяснила, почему считаю нужным остаться одна и почему ни в коем случае не хочу встречаться со своей любимой подругой.
At first she came very often to the door, and called to me, and even reproached me with sobs and tears; but I wrote her a long letter saying that she made me anxious and unhappy and imploring her, as she loved me and wished my mind to be at peace, to come no nearer than the garden.	Вначале она то и дело подходила к моей двери, звала меня и даже упрекала со слезами и рыданиями; но я написала ей длинное письмо, в котором объясняла, что она меня только волнует и расстраивает, и умоляла ее, если она меня любит и дорожит моим спокойствием, разговаривать со мной не иначе, как из сада.

After that she came beneath the window even oftener than she had come to the door, and if I had learnt to love her dear sweet voice before when we were hardly ever apart, how did I learn to love it then, when I stood behind the window-curtain listening and replying, but not so much as looking out!	После этого она стала приходить ко мне под окно еще чаще, чем раньше подходила к двери; и если я и прежде, когда мы почти не расставались, любила ее милый, нежный голос, то как же я полюбила его теперь, когда, стоя за оконной занавеской, слушала ее слова и отвечала ей, но не решалась даже выглянуть наружу!
How did I learn to love it afterwards, when the harder time came!	Как полюбила я его потом, когда наступили еще более тяжелые дни!
They put a bed for me in our sitting-room; and by keeping the door wide open, I turned the two rooms into one, now that Ada had vacated that part of the house, and kept them always fresh and airy.	Ада переселилась в другую часть дома, мне поставили кровать в нашей гостиной, а я перестала закрывать дверь из гостиной в свою спальню и, превратив, таким образом, две комнаты в одну, все время следила за тем, чтобы воздух в них был чистый и свежий.
There was not a servant in or about the house but was so good that they would all most gladly have come to me at any hour of the day or night without the least fear or unwillingness, but I thought it best to choose one worthy woman who was never to see Ada and whom I could trust to come and go with all precaution.	Вся прислуга в доме и усадьбе была так добра, что с радостью явилась бы по моему зову во всякое время дня и ночи, без малейшего страха или неудовольствия; но я решила выбрать для услуг одну хорошую женщину, на которую могла положиться, и взяла с нее обещание соблюдать все предосторожности и не видеться с Адой.
Through her means I got out to take the air with my guardian when there was no fear of meeting Ada, and wanted for nothing in the way of attendance, any more than in any other respect.	Она служила посредницей между мною и опекуном, с которым я выходила из дому подышать свежим воздухом, когда можно было не бояться, что натолкнешься на Аду, и, заручившись такой помощницей, я не терпела недостатка ни в чем.
And thus poor Charley sickened and grew worse, and fell into heavy danger of death, and lay severely ill for many a long round of day and night.	А бедной Чарли становилось все хуже и хуже, и жизни ее грозила большая опасность, - тяжело больная, она пролежала много долгих дней и ночей.
So patient she was, so uncomplaining, and inspired by such a gentle fortitude that very often as I sat by Charley holding her head in my arms--repose would come to her, so, when it would come to her in no other attitude--I silently prayed to our Father in heaven that I might not forget the lesson which this little sister taught me.	И так терпелива она была, так безропотна, с такой кроткой стойкостью переносила страдания, что, когда я сидела у ее постели, обхватив руками ее голову, - иначе она не могла заснуть, - я часто молилась про себя нашему отцу небесному, чтобы он не дал мне забыть тот урок, который преподала мне эта младшая сестра моя.
I was very sorrowful to think that Charley's pretty looks would change and be disfigured, even if she recovered--she was such a child with her dimpled face--but that thought was, for the greater part, lost in her greater peril.	Мне было очень больно думать о том, что, если Чарли и выздоровеет, ее хорошенькое личико, вероятно, утратит свою прелесть, - будет обезображено оспой, - а у нее было такое милое детское личико с ямочками на щеках; но эта мысль исчезала перед угрозой еще большей опасности.

When she was at the worst, and her mind rambled again to the cares of her father's sick bed and the little children, she still knew me so far as that she would be quiet in my arms when she could lie quiet nowhere else, and murmur out the wanderings of her mind less restlessly.	Бывали особенно тяжелые минуты, когда Чарли в полубреду вспоминала о том, как ухаживала за больным отцом и детьми, но и тогда она узнавала меня и успокаивалась в моих объятиях, - ни в каком другом положении она не могла лежать спокойно, - а если и бормотала что-то бессвязное, то уже не так тревожно.
At those times I used to think, how should I ever tell the two remaining babies that the baby who had learned of her faithful heart to be a mother to them in their need was dead!	В подобные минуты я всегда думала: как же я скажу двум осиротевшим малюткам, что малютка, которая всем своим любящим сердцем старалась заменить им мать, теперь умерла?
There were other times when Charley knew me well and talked to me, telling me that she sent her love to Tom and Emma and that she was sure Tom would grow up to be a good man.	Были и другие минуты, когда Чарли хорошо узнавала меня, говорила со мной, просила передать сердечный привет Тому и Эмме и надеялась, что Том вырастет хорошим человеком.
At those times Charley would speak to me of what she had read to her father as well as she could to comfort him, of that young man carried out to be buried who was the only son of his mother and she was a widow, of the ruler's daughter raised up by the gracious hand upon her bed of death.	Тогда Чарли рассказывала мне, что она во время болезни отца читала ему, как умела, чтобы его подбодрить, - читала о том юноше, которого несли хоронить, а он был единственный сын у матери-вдовы; читала о дочери правителя, которую милосердная десница подняла с ложа смерти.
And Charley told me that when her father died she had kneeled down and prayed in her first sorrow that he likewise might be raised up and given back to his poor children, and that if she should never get better and should die too, she thought it likely that it might come into Tom's mind to offer the same prayer for her.	И еще Чарли говорила мне, что, когда отец ее умер, она упала на колени у его постели и в первом порыве горя молилась, чтобы он тоже был воскрешен и вернулся к своим бедным детям; а если сама она теперь не поправится, добавляла Чарли, если она умрет, как умер отец, Том, наверное, тоже помолится, чтобы она воскресла.
Then would I show Tom how these people of old days had been brought back to life on earth, only that we might know our hope to be restored to heaven!	И она просила меня объяснить Тому, что в старину людей возвращали к жизни на земле лишь для того, чтобы мы могли надеяться на воскресение в небесах.
But of all the various times there were in Charley's illness, there was not one when she lost the gentle qualities I have spoken of.	Но в каком бы состоянии ни была больная, она не утратила тех своих добрых качеств, о которых я говорила.
And there were many, many when I thought in the night of the last high belief in the watching angel, and the last higher trust in God, on the part of her poor despised father.	И много, много раз я думала по ночам о возвышенной вере в ангела-хранителя и еще более возвышенной надежде на бога, которые до самого смертного часа жили в душе ее бедного, всеми презираемого отца.
And Charley did not die.	Но Чарли не умерла.
She flutteringly and slowly turned the dangerous point, after long lingering there, and then began to mend.	Она долго была в опасности, медленно и неуверенно боролась с нею, перенесла кризис, а потом стала выздоравливать.
The hope that never had been given, from the first, of Charley being in outward appearance Charley any more soon began to be encouraged; and even that prospered, and I saw her growing into her old childish likeness again.	Вскоре появилась надежда, вначале казавшаяся несбыточной, на то, что Чарли снова станет прежней Чарли, и я уже видела, как ее личико мало-помалу приобретает прежнюю детскую миловидность.

It was a great morning when I could tell Ada all this as she stood out in the garden; and it was a great evening when Charley and I at last took tea together in the next room.	Какое это было радостное утро, когда я рассказывала обо всем Аде, стоявшей в саду, и какой это был радостный вечер, когда мы с Чарли наконец-то вместе пили чай в нашей гостиной.
But on that same evening, I felt that I was stricken cold.	Но в этот самый вечер я внезапно почувствовала, что меня знобит.
Happily for both of us, it was not until Charley was safe in bed again and placidly asleep that I began to think the contagion of her illness was upon me.	К счастью для нас обеих, я только тогда начала догадываться, что заразилась от Чарли, когда она снова улеглась в постель и успела заснуть спокойным сном.
I had been able easily to hide what I felt at tea-time, but I was past that already now, and I knew that I was rapidly following in Charley's steps.	За чаем мне без труда удалось скрыть свое состояние, но сейчас это было бы уже невозможно, и я поняла, что быстро иду по ее следам.
I was well enough, however, to be up early in the morning, and to return my darling's cheerful blessing from the garden, and to talk with her as long as usual.	Однако наутро мне стало гораздо лучше, и я поднялась рано, ответила на веселое приветствие моей милой Ады, стоявшей в саду, и мы разговаривали с нею так же долго, как всегда.
But I was not free from an impression that I had been walking about the two rooms in the night, a little beside myself, though knowing where I was; and I felt confused at times--with a curious sense of fullness, as if I were becoming too large altogether.	Но мне смутно вспоминалось, что ночью я бродила по обеим нашим комнатам и мысли мои немного путались, хоть я и сознавала, где нахожусь; кроме того, мне временами становилось не по себе от какого-то странного ощущения полноты - казалось, я вея распухла.
In the evening I was so much worse that I resolved to prepare Charley, with which view I said,	К вечеру я почувствовала себя настолько плохо, что решила подготовить Чарли, и сказала ей:
"You're getting quite strong, Charley, are you not?'	-Ты теперь совсем окрепла, Чарли, ведь правда?
"Oh, quite!" said Charley.	- Совсем! - ответила Чарли.
"Strong enough to be told a secret, I think, Charley?"	- Достаточно окрепла, Чарли, чтобы узнать одну тайну?
"Quite strong enough for that, miss!" cried Charley.	- Ну, уж для тайны-то я безусловно достаточно окрепла! - воскликнула Чарли.
But Charley's face fell in the height of her delight, for she saw the secret in MY face; and she came out of the great chair, and fell upon my bosom, and said	Но не успела Чарли прийти в восторг, как личико у нее вытянулось - она узнала тайну по моему лицу и, вскочив с кресла, упала мне на грудь, твердя от всего своего благодарного сердца:
"Oh, miss, it's my doing!	"Ох, мисс, это все из-за меня!
It's my doing!" and a great deal more out of the fullness of her grateful heart.	Из-за меня это, я виновата!" - и еще многое другое.
"Now, Charley," said I after letting her go on for a little while, "if I am to be ill, my great trust, humanly speaking, is in you.	- Так вот, Чарли, - начала я немного погодя, после того как дала ей выговориться, - если я расхвораюсь, вся моя надежда на тебя.
And unless you are as quiet and composed for me as you always were for yourself, you can never fulfil it, Charley."	И если ты не будешь такой же спокойной и терпеливой во время моей болезни, какой была, когда хворала сама, ты не оправдаешь моих надежд, Чарли.

"If you'll let me cry a little longer, miss," said Charley.	- Позвольте мне еще немножко поплакать, мисс, -проговорила Чарли.
"Oh, my dear, my dear! If you'll only let me cry a little longer.	- Ох, милая моя, милая! позвольте мне только немножко поплакать, милая вы моя!
Oh, my dear! "--how affectionately and devotedly she poured this out as she clung to my neck, I never can remember without tears--"I'll be good."	- Не могу вспомнить без слез, с какой любовью и преданностью она лепетала, обнимая меня: - Я буду умницей.
So I let Charley cry a little longer, and it did us both good.	Ну, я уж позволила Чарли поплакать еще немножко, и нам обеим стало как-то легче.
"Trust in me now, if you please, miss," said Charley quietly.	- А теперь, мисс, с вашего позволения, можете на меня положиться, - спокойно проговорила Чарли.
"I am listening to everything you say."	- Все буду делать, как вы прикажете.
"It's very little at present, Charley.	- Сейчас я почти ничего не могу приказать тебе, Чарли.
I shall tell your doctor to-night that I don't think I am well and that you are going to nurse me."	Но сегодня вечером скажу твоему доктору, что чувствую себя нехорошо и что ты будешь ухаживать за мной.
For that the poor child thanked me with her whole heart.	За это бедняжка поблагодарила меня от всего сердца.
"And in the morning, when you hear Miss Ada in the garden, if I should not be quite able to go to the window-curtain as usual, do you go, Charley, and say I am asleep--that I have rather tired myself, and am asleep.	- Когда же ты утром услышишь из сада голос мисс Ады, то, если я сама не смогу, как всегда, подойти к окну, подойди ты, Чарли, и скажи, что я сплю... что я очень устала и сплю.
At all times keep the room as I have kept it, Charley, and let no one come."	Все время поддерживай в комнате порядок, как это делала я, Чарли, и никого не впускай.
Charley promised, and I lay down, for I was very heavy.	Чарли обещала выполнить все мои просьбы, а я улеглась в постель, потому что чувствовала себя очень скверно.
I saw the doctor that night and asked the favour of him that I wished to ask relative to his saying nothing of my illness in the house as yet.	В тот же вечер я показалась доктору и попросила его пока ничего не говорить домашним о моей болезни.
I have a very indistinct remembrance of that night melting into day, and of day melting into night again; but I was just able on the first morning to get to the window and speak to my darling.	Я лишь очень смутно помню, как эта ночь перешла в день, а день в свою очередь перешел в ночь, но все же в то первое утро я через силу добралась до окна и поговорила со своей любимой подругой.
On the second morning I heard her dear voice--Oh, how dear now!-- outside; and I asked Charley, with some difficulty (speech being painful to me), to go and say I was asleep.	На следующее утро я услышала за окном ее милый голос - до чего милым он казался мне теперь! - и не без труда (мне было больно говорить) попросила Чарли подойти и сказать, что я сплю.
I heard her answer softly,	Я услышала, как Ада ответила:
"Don't disturb her, Charley, for the world!"	- Ради бога, не тревожь ее, Чарли!
"How does my own Pride look, Charley?" I inquired.	- Какой у нее вид, Чарли, у моей дорогой? -спросила я.

"Disappointed, miss," said Charley, peeping through the curtain.	- Огорченный, мисс, - ответила Чарли, выглянув наружу из-за занавески.
"But I know she is very beautiful this morning."	- Но я знаю, что сегодня утром она очень красивая.
"She is indeed, miss," answered Charley, peeping.	- В самом деле красивая, мисс, - отозвалась Чарли, снова выглянув наружу.
"Still looking up at the window."	- И она все еще смотрит вверх, на ваше окно.
With her blue clear eyes, God bless them, always loveliest when raised like that!	Смотрит... ясными голубыми глазами, благослови их бог! И они всего красивее, когда она их так поднимает ввысь.
I called Charley to me and gave her her last charge.	Я подозвала Чарли и дала ей последнее поручение.
"Now, Charley, when she knows I am ill, she will try to make her way into the room.	- Слушай, Чарли, когда она узнает, что я заболела, она попытается пробраться ко мне в комнату.
Keep her out, Charley, if you love me truly, to the last!	Не впускай ее, Чарли, пока опасность не минует, если только ты любишь меня по-настоящему!
Charley, if you let her in but once, only to look upon me for one moment as I lie here, I shall die."	Чарли, если ты хоть раз впустишь ее сюда, хоть секунду позволишь ей посмотреть, как я лежу здесь, я умру.
"I never will!	- Ни за что не впущу ее!
I never will!" she promised me.	Ни за что! - обещала она.
"I believe it, my dear Charley.	- Я верю тебе, милая моя Чарли.
And now come and sit beside me for a little while, and touch me with your hand.	А теперь подойди сюда, посиди немножко здесь рядом и дотронься до меня.
For I cannot see you, Charley; I am blind."	Ведь я тебя не вижу, Чарли, я ослепла!
CHAPTER XXXII	Глава XXXII
The Appointed Time	Назначенный срок
It is night in Lincoln's Inn--perplexed and troublous valley of the shadow of the law, where suitors generally find but little day--and fat candles are snuffed out in offices, and clerks have rattled down the crazy wooden stairs and dispersed.	Вечер настает в Линкольнс-Инне, этой непроходимой и беспокойной долине теней закона, в которой просители почти никогда не видят дневного света, - вечер настает в Линкольне-Инне, и в конторах гасят толстые свечи, а клерки уже протопали вниз по расшатанным деревянным ступеням лестниц и рассеялись кто куда.
The bell that rings at nine o'clock has ceased its doleful clangour about nothing; the gates are shut; and the night-porter, a solemn warder with a mighty power of sleep, keeps guard in his lodge.	Колокол, который в девять часов звонит здесь, уныло жалуясь на какие-то мнимые обиды, уже умолк; ворота заперты, и ночной привратник, внушительный страж, одаренный редкостной способностью ко сну, стоит на часах в своей каморке.

From tiers of staircase windows clogged lamps like the eyes of Equity, bleared Argus with a fathomless pocket for every eye and an eye upon it, dimly blink at the stars.	Тускло светятся окна на лестницах - это закопченные фонари, как глаза Суда справедливости, близорукого Аргуса с бездонным карманом для каждого глаза и глазом на каждом кармане, подслеповато мигают Звездам.
In dirty upper casements, here and there, hazy little patches of candlelight reveal where some wise draughtsman and conveyancer yet toils for the entanglement of real estate in meshes of sheep-skin, in the average ratio of about a dozen of sheep to an acre of land.	Кое-где за грязными стеклами верхних окон мерцает слабое пламя свечи, позволяя догадываться, что какой-то хитроумный крючкотвор все еще трудится над уловлением недвижимой собственности в сети пергамента из бараньей кожи, что в среднем обходится примерно в дюжину баранов на акр земли.
Over which bee-like industry these benefactors of their species linger yet, though office-hours be past, that they may give, for every day, some good account at last.	Вот над какой пчелиной работой - хотя служебные часы уже миновали, - все еще корпят эти благодетели своих ближних, чтобы, наконец, подвести итог прибыльному дню.
In the neighbouring court, where the Lord Chancellor of the rag and bottle shop dwells, there is a general tendency towards beer and supper.	В ближнем переулке, где проживает "Лорд-канцлер лавки Тряпья и Бутылок", помыслы всех обывателей направлены к пиву и ужину.
Mrs. Piper and Mrs. Perkins, whose respective sons, engaged with a circle of acquaintance in the game of hide and seek, have been lying in ambush about the by-ways of Chancery Lane for some hours and scouring the plain of the same thoroughfare to the confusion of passengers--Mrs. Piper and Mrs. Perkins have but now exchanged congratulations on the children being abed, and they still linger on a door-step over a few parting words.	Миссис Пайпер и миссис Перкинс, чьи сыновья, занятые вместе с приятелями игрой в прятки, вот уже несколько часов то лежат в засаде на "проселках", ведущих к Канцлерской улице, то рыщут по этой "большой дороге", приводя в замешательство прохожих, - миссис Пайпер и миссис Перкинс только что поздравили друг дружку с тем, что ребята их уложены в кровать, а сами замешкались у чьей-то двери, чтобы обменяться несколькими словами на прощанье.
Mr. Krook and his lodger, and the fact of Mr. Krook's being "continually in liquor," and the testamentary prospects of the young man are, as usual, the staple of their conversation.	Мистер Крук и его жилец, и то обстоятельство, что мистер Крук "вечно под мухой", и надежды молодого человека на его завещание, как всегда, служат главной темой их беседы.
But they have something to say, likewise, of the Harmonic Meeting at the Sol's Arms, where the sound of the piano through the partly opened windows jingles out into the court, and where Little Swills, after keeping the lovers of harmony in a roar like a very Yorick, may now be heard taking the gruff line in a concerted piece and sentimentally adjuring his friends and patrons to "Listen, listen, listen, tew the wa-ter fall!"	Но им есть что сказать и о "Гармоническом собрании" в "Солнечном гербе", откуда через полуоткрытые окна до переулка доносятся звуки рояля и где Маленький Суиллс не хуже самого Йорика уже вызвал восторженный рев у любителей гармонии, а теперь ведет басовую партию в дуэте, сентиментально приглашая своих друзей и покровителей "слушать, слушать, слушать рокот во-до-пада!"

Mrs. Perkins and Mrs. Piper compare opinions on the subject of the young lady of professional celebrity who assists at the Harmonic Meetings and who has a space to herself in the manuscript announcement in the window, Mrs. Perkins possessing information that she has been married a year and a half, though announced as Miss M. Melvilleson, the noted siren, and that her baby is clandestinely conveyed to the Sol's Arms every night to receive its natural nourishment during the entertainments.	Миссис Перкинс и миссис Пайпер обмениваются мнениями и об одной молодой особе, музыкальной знаменитости, которая участвует в "Гармонических собраниях" и которой отведено особое место в рукописной афише на окне; причем миссис Перкинс имеет сведения, что эта музыкальная особа уже полтора года замужем, -хотя на афише значится как "мисс М. Мелвилсон, прославленная сирена", - а младенца ее каждый вечер тайком приносят в "Солнечный герб", дабы он в антрактах получал необходимую для него пищу.
"Sooner than which, myself," says Mrs. Perkins, "I would get my living by selling lucifers."	- Чем так жить, - говорит миссис Перкинс, - я скорей занялась бы для пропитания продажей серных спичек.
Mrs. Piper, as in duty bound, is of the same opinion, holding that a private station is better than public applause, and thanking heaven for her own (and, by implication, Mrs. Perkins') respectability.	Миссис Пайпер, как и полагается, держится того же взгляда, отмечая, что домашняя жизнь лучше рукоплесканий публики, и благодарит бога за то, что сама она (разумеется, и миссис Перкинс тоже) занимает приличное положение в обществе.
By this time the pot-boy of the Sol's Arms appearing with her supper-pint well frothed, Mrs. Piper accepts that tankard and retires indoors, first giving a fair good night to Mrs. Perkins, who has had her own pint in her hand ever since it was fetched from the same hostelry by young Perkins before he was sent to bed.	В это время является слуга из "Солнечного герба" и приносит ей увенчанную пышной пеной пинтовую кружку пива на ужин, а миссис Пайпер, приняв этот сосуд, направляется домой, предварительно пожелав спокойной ночи миссис Перкинс, которая все время держала в руках свою кружку с тех пор, как юный Перкинс принес ее из того же трактира, перед тем как его отослали спать.
Now there is a sound of putting up shop- shutters in the court and a smell as of the smoking of pipes; and shooting stars are seen in upper windows, further indicating retirement to rest.	Вот уже в переулке раздается стук ставен, закрываемых в лавках, распространяется запах трубочного табака и дыма, в верхних окнах мелькает что-то вроде падающих звезд, и все это означает, что обыватели готовятся отправиться на покой.
Now, too, the policeman begins to push at doors; to try fastenings; to be suspicious of bundles; and to administer his beat, on the hypothesis that every one is either robbing or being robbed.	Вот уж и полисмен начинает дергать двери, проверять запоры, подозрительно приглядываться к узлам в руках у прохожих и совершать свой обход в уверенности, что все и каждый или сами грабят, или подвергаются ограблению.
It is a close night, though the damp cold is searching too, and there is a laggard mist a little way up in the air.	Вечер душный, хотя все пронизано холодной сыростью, и медленный туман стелется невысоко над землей.
It is a fine steaming night to turn the slaughter-houses, the unwholesome trades, the sewerage, bad water, and burial-grounds to account, and give the registrar of deaths some extra business.	Вечер насыщен влагой - это как раз такой вечер, когда всюду проникают миазмы, исходящие от боен, вредных цехов, сточных канав, гнилой воды, кладбищ, а Регистратору смертей прибавляется работы.
It may be something in the air--there is plenty in it--or it may be something in himself that is in fault; but Mr. Weevle, otherwise Jobling, is very ill at ease.	То ли в воздухе что-то есть, - и даже очень много чего-то, - то ли что-то неладно с самим мистером Уивлом, иначе говоря Джоблингом, но так ли, этак ли, а ему очень не по себе.

He comes and goes between his own room and the open street door twenty times an hour.	Он мечется между своей комнатой и открытой настежь входной дверью, - то туда, то обратно, - и так раз двадцать в час.
He has been doing so ever since it fell dark.	Это когда уже стемнело.
Since the Chancellor shut up his shop, which he did very early to-night, Mr. Weevle has been down and up, and down and up (with a cheap tight velvet skull-cap on his head, making his whiskers look out of all proportion), oftener than before.	А когда "Канцлер" закрыл свою лавку, - сегодня он закрыл ее очень рано, - мистер Уивл (в дешевой бархатной ермолке, так плотно прилегающей к голове, что его бакенбарды кажутся непомерно пышными) то спускается, то поднимается чаще прежнего.
It is no phenomenon that Mr. Snagsby should be ill at ease too, for he always is so, more or less, under the oppressive influence of the secret that is upon him.	Не мудрено, что мистеру Снегсби тоже не по себе; ведь ему всегда более или менее не по себе, так как он всегда чувствует гнетущее влияние тайны, которая тяготеет над ним.
Impelled by the mystery of which he is a partaker and yet in which he is not a sharer, Mr. Snagsby haunts what seems to be its fountain-head--the rag and bottle shop in the court.	Подавленный мыслями о загадочной истории, в которой он участвовал, но которой не разгадал, мистер Снегсби все время бродит близ тех мест, где, по его мнению, скрыт ее источник, а именно -вокруг лавки старьевщика.
It has an irresistible attraction for him.	Эта лавка влечет его неодолимо.
Even now, coming round by the Sol's Arms with the intention of passing down the court, and out at the Chancery Lane end, and so terminating his unpremeditated after-supper stroll of ten minutes' long from his own door and back again, Mr. Snagsby approaches.	И даже сейчас, пройдя мимо "Солнечного герба" с тем, чтобы выйти из переулка на Канцлерскую улицу и закончить свою бесцельную вечернюю десятиминутную прогулку от собственной двери и обратно, мистер Снегсби подходит к лавке Крука.
"What, Mr. Weevle?" says the stationer, stopping to speak.	- А! Мистер Уивл? - говорит торговец канцелярскими принадлежностями, останавливаясь, чтобы поболтать с молодым человеком.
"Are YOU there?"	- Вы здесь?
"Aye!" says Weevle,	- Да! - отвечает Уивл.
"Here I am, Mr. Snagsby."	- Я здесь, мистер Снегсби.
"Airing yourself, as I am doing, before you go to bed?" the stationer inquires.	- Дышите свежим воздухом перед тем, как улечься в постель? - осведомляется торговец.
"Why, there's not much air to be got here; and what there is, is not very freshening," Weevle answers, glancing up and down the court.	- Ну, воздуху здесь не так-то много, и сколько бы его ни было, не очень-то он освежает, - отвечает Уивл, окинув взглядом весь переулок.
"Very true, sir.	- Совершенно верно, сэр.
Don't you observe," says Mr. Snagsby, pausing to sniff and taste the air a little, "don't you observe, Mr. Weevle, that you're--not to put too fine a point upon it—that you're rather greasy here, sir?"	А вы не замечаете, - говорит мистер Снегсби, умолкнув, чтобы втянуть носом воздух и принюхаться, - вы не замечаете, мистер Уивл, говоря напрямик, что здесь у вас пахнет жареным, сэр?
"Why, I have noticed myself that there is a queer kind of flavour in the place to-night," Mr. Weevle rejoins.	- Пожалуй; я сам заметил, что тут сегодня как-то странно пахнет, - соглашается мистер Уивл.

"I suppose it's chops at the Sol's Arms."	- Должно быть, это из "Солнечного герба" -отбивные жарят.
"Chops, do you think?	- Отбивные котлеты жарят, говорите?
Oh! Chops, eh?"	Да... значит, отбивные котлеты?
Mr. Snagsby sniffs and tastes again.	- Мистер Снегсби снова втягивает носом воздух и принюхивается.
"Well, sir, I suppose it is.	- Пожалуй, так оно и есть, сэр.
But I should say their cook at the Sol wanted a little looking after.	Но, смею сказать, не худо бы подтянуть кухарку "Солнечного герба".
She has been burning 'em, sir!	Они у нее подгорели, сэр!
And I don't think"--Mr. Snagsby sniffs and tastes again and then spits and wipes his mouth--"I don't think-- not to put too fine a point upon it—that they were quite fresh when they were shown the gridiron."	И я думаю, - мистер Снегсби снова втягивает носом воздух и принюхивается, потом сплевывает и вытирает рот, - я думаю, говоря напрямик, что они были не первой свежести, когда их положили на рашпер.
"That's very likely.	- Весьма возможно.
It's a tainting sort of weather."	Погода сегодня какая-то гнилая.
"It IS a tainting sort of weather," says Mr. Snagsby, "and I find it sinking to the spirits."	- Погода действительно гнилая, - соглашается мистер Снегсби, - и я нахожу, что она действует угнетающе.
"By George!	- Черт ее подери!
I find it gives me the horrors," returns Mr. Weevle.	На меня она прямо ужас наводит, - говорит мистер Уивл.
"Then, you see, you live in a lonesome way, and in a lonesome room, with a black circumstance hanging over it," says Mr. Snagsby, looking in past the other's shoulder along the dark passage and then falling back a step to look up at the house.	- Что ж, вы ведь, знаете ли, живете уединенно, в уединенной комнате, где произошло мрачное событие, - отзывается мистер Снегсби, глядя через плечо собеседника в темный коридор и отступая на шаг, чтобы посмотреть на дом.
"I couldn't live in that room alone, as you do, sir.	- Я лично не мог бы жить в этой комнате один, как живете вы, сэр.
I should get so fidgety and worried of an evening, sometimes, that I should be driven to come to the door and stand here sooner than sit there.	Я бы так нервничал, так волновался по вечерам, что все время стоял бы тут на пороге - лишь бы не сидеть в этой комнате.
But then it's very true that you didn't see, in your room, what I saw there.	Но, правда, вы в ней не видели того, что видел я.
That makes a difference."	Это большая разница.
"I know quite enough about it," returns Tony.	- Я тоже прекрасно знаю, что там произошло, -говорит Тони.
"It's not agreeable, is it?" pursues Mr. Snagsby, coughing his cough of mild persuasion behind his hand.	- Неприятно, правда? - продолжает мистер Снегсби, покашливая в руку кротким и убеждающим кашлем.
"Mr. Krook ought to consider it in the rent.	- Мистеру Круку не худо бы принять это во внимание и сделать скидку с квартирной платы.

I hope he does, I am sure."	Надеюсь, он так и поступит.
"I hope he does," says Tony.	- Надеюсь, - отвечает Тони.
"But I doubt it."	- Но сомневаюсь.
"You find the rent too high, do you, sir?" returns the stationer.	- Вы считаете квартирную плату слишком высокой, сэр? - спрашивает владелец писчебумажной лавки.
"Rents ARE high about here.	- В этом околотке квартиры и правда дороговаты.
I don't know how it is exactly, but the law seems to put things up in price.	Не знаю почему; должно быть, юристы набивают цены.
Not," adds Mr. Snagsby with his apologetic cough, "that I mean to say a word against the profession I get my living by."	Впрочем, - оговаривается мистер Снегсби, покашливая извиняющимся кашлем, - я отнюдь не хочу опорочить хоть словом профессию, которая меня кормит.
Mr. Weevle again glances up and down the court and then looks at the stationer.	Мистер Уивл снова окидывает взглядом переулок, потом смотрит на торговца.
Mr. Snagsby, blankly catching his eye, looks upward for a star or so and coughs a cough expressive of not exactly seeing his way out of this conversation.	Мистер Снегсби, нечаянно поймав его взгляд, смотрит вверх, на редкие звезды, и, не зная, как прекратить разговор, покашливает.
"It's a curious fact, sir," he observes, slowly rubbing his hands, "that he should have been--"	- Как странно, сэр, - снова начинает он, медленно потирая руки, - что он тоже был...
"Who's he?" interrupts Mr. Weevle.	- Кто он? - перебивает его мистер Уивл.
"The deceased, you know," says Mr. Snagsby, twitching his head and right eyebrow towards the staircase and tapping his acquaintance on the button.	- Покойный, знаете ли, - объясняет мистер Снегсби, указав головой и правой бровью в сторону лестницы и похлопывая собеседника по пуговице.
"Ah, to be sure!" returns the other as if he were not over-fond of the subject.	- А, вы о нем! - отвечает тот, видимо не слишком увлеченный этой темой.
"I thought we had done with him."	- Я думал, мы уже перестали о нем говорить.
"I was only going to say it's a curious fact, sir, that he should have come and lived here, and been one of my writers, and then that you should come and live here, and be one of my writers too.	- Я только хотел сказать, сэр, как странно, что он поселился здесь и сделался одним из моих переписчиков, а потом вы поселились здесь и тоже сделались одним из моих переписчиков.
Which there is nothing derogatory, but far from it in the appellation," says Mr. Snagsby, breaking off with a mistrust that he may have unpolitely asserted a kind of proprietorship in Mr. Weevle, "because I have known writers that have gone into brewers' houses and done really very respectable indeed.	В этом занятии нет ничего унизительного, напротив, - подчеркивает мистер Снегсби, терзаемый внезапным опасением, что этими словами он, сам того не желая, неделикатно предъявил какие-то права на мистера Уивла, - я знавал переписчиков, которые потом работали в конторах пивоваренных заводов и сделались весьма уважаемыми людьми.
Eminently respectable, sir," adds Mr. Snagsby with a misgiving that he has not improved the matter.	Чрезвычайно уважаемыми, сэр, - добавляет мистер Снегсби, подозревая, что не исправил своей оплошности.
"It's a curious coincidence, as you say," answers Weevle, once more glancing up and down the court.	- В самом деле, странное совпадение, как вы говорите, - отзывается Уивл, еще раз обводя взглядом весь переулок.

"Seems a fate in it, don't there?" suggests the stationer.	- Перст Судьбы, не правда ли? - говорит торговец.
"There does."	- Совершенно верно.
"Just so," observes the stationer with his confirmatory cough.	- Вот именно! - соглашается мистер Снегсби, покашливая в подтверждение своих слов.
"Quite a fate in it.	- Перст Судьбы.
Quite a fate.	Судьбы!
Well, Mr. Weevle, I am afraid I must bid you good night"--Mr. Snagsby speaks as if it made him desolate to go, though he has been casting about for any means of escape ever since he stopped to speak--"my little woman will be looking for me else.	А теперь, мистер Уивл, я, к сожалению, должен пожелать вам спокойной ночи. - Мистер Снегсби прощается таким тоном, словно необходимость уйти приводит его в отчаяние, хотя он все время, с тех пор как умолк, только и думал, как бы спастись бегством. - А не то моя крошечка будет искать меня.
Good night, sir!"	Спокойной ночи, сэр!
If Mr. Snagsby hastens home to save his little woman the trouble of looking for him, he might set his mind at rest on that score.	Если мистер Снегсби спешит домой, чтобы избавить свою "крошечку" от необходимости ринуться на его поиски, то об этом ему беспокоиться нечего.
His little woman has had her eye upon him round the Sol's Arms all this time and now glides after him with a pocket handkerchief wrapped over her head, honouring Mr. Weevle and his doorway with a searching glance as she goes past.	Его "крошечка" не спускала с него глаз все то время, пока он бродил вокруг да около "Солнечного герба", и теперь крадется за ним следом, повязав голову платком, а проходя мимо мистера Уивла, удостаивает сверлящим взглядом и его самого и даже его дверь.
"You'll know me again, ma'am, at all events," says Mr. Weevle to himself; "and I can't compliment you on your appearance, whoever you are, with your head tied up in a bundle. Is this fellow NEVER coming!"	"Кого-кого, а меня вы, дамочка, теперь и в толпе узнаете, - думает мистер Уивл, - и кем бы вы ни были, но наружности вашей я похвалить не могу -голова у вас не голова, а узел какой-то... Этот малый, должно быть, так никогда и не явится!"
This fellow approaches as he speaks.	Но "этот малый" как раз приходит.
Mr. Weevle softly holds up his finger, and draws him into the passage, and closes the street door.	Мистер Уивл предостерегающе поднимает палец, тащит "малого" в коридор и запирает наружную дверь.
Then they go upstairs, Mr. Weevle heavily, and Mr. Guppy (for it is he) very lightly indeed.	Затем они поднимаются наверх - мистер Уивл тяжелыми шагами, а мистер Гаппи (ибо это он) весьма легкими.
When they are shut into the back room, they speak low.	Запершись в задней комнате, они начинают беседу вполголоса.
"I thought you had gone to Jericho at least instead of coming here," says Tony.	- Я думал, ты уж к черту на кулички сбежал, вместо того чтобы поспешить сюда, - говорит Тони.
"Why, I said about ten."	-Я же сказал, что - часов в десять.
"You said about ten," Tony repeats.	-Ты сказал - часов в десять, - повторяет Тони.
"Yes, so you did say about ten.	- Да, ты действительно сказал - часов в десять.

But according to my count, it's ten times ten--it's a hundred o'clock.	Но по моему счету прошло десятью десять... прошло сто часов.
I never had such a night in my life!"	В жизни у меня не было такого вечерка!
"What has been the matter?"	- А что случилось?
"That's it!" says Tony.	- Да ну тебя! - отвечает Тони.
"Nothing has been the matter.	- Ничего не случилось.
But here have I been stewing and fuming in this jolly old crib till I have had the horrors falling on me as thick as hail. THERE'S a blessed- looking candle!" says Tony, pointing to the heavily burning taper on his table with a great cabbage head and a long winding-sheet.	Но я тут парился и коптился в этой веселенькой старой лачуге, и на меня градом сыпались всякие страхи. - Вот погляди, какой чудесный вид у этой свечки! - говорит Тони, показывая пальцем на свой стол, на котором тускло горит тонкая свечка с огромным нагаром и вся оплывшая.
"That's easily improved," Mr. Guppy observes as he takes the snuffers in hand.	- Это легко наладить, - отзывается мистер Г аппи, хватая щипцы для сниманья нагара.
"IS it?" returns his friend.	-Ты думаешь? - возражает его друг.
"Not so easily as you think.	- Не так легко, как кажется.
It has been smouldering like that ever since it was lighted."	С тех пор как я ее зажег, она все время чадит.
"Why, what's the matter with you, Tony?" inquires Mr. Guppy, looking at him, snuffers in hand, as he sits down with his elbow on the table.	- Да что с тобой такое, Тони? - спрашивает мистер Г аппи и со щипцами в руках смотрит на приятеля, который сидит, облокотившись на стол.
"William Guppy," replies the other, "I am in the downs.	-Уильям Гаппи,- отвечает ему приятель,- я словно в ад попал.
It's this unbearably dull, suicidal room--and old Boguey downstairs, I suppose."	А все из-за этой невыносимо мрачной, самоубийственной комнаты... да еще старый черт внизу.
Mr. Weevle moodily pushes the snuffers-tray from him with his elbow, leans his head on his hand, puts his feet on the fender, and looks at the fire.	Мистер Уивл хмуро отодвигает от себя локтем подносик для щипцов, опускает голову на руку, ставит ноги па каминную решетку и смотрит на пламя.
Mr. Guppy, observing him, slightly tosses his head and sits down on the other side of the table in an easy attitude.	Мистер Г аппи, наблюдая за ним, слегка покачивает головой и непринужденно усаживается за стол прямо против него.
"Wasn't that Snagsby talking to you, Tony?"	- Кто это с тобой разговаривал, Тони, Снегсби, что ли?
"Yes, and he--yes, it was Snagsby," said Mr. Weevle, altering the construction of his sentence.	-Да, чтоб его... да, это был Снегсби, - отвечает мистер Уивл, меняя конец начатой фразы.
"On business?"	- О делах?
"No.	- Нет.
No business.	Не о делах.
He was only sauntering by and stopped to prose."	Просто он тут прохаживался и остановился почесать язык.

"I thought it was Snagsby," says Mr. Guppy, "and thought it as well that he shouldn't see me, so I waited till he was gone."	- Так я и подумал, что это Снегсби, - говорит мистер Гаппи, - но я не хотел, чтобы он меня видел, и потому ждал, пока он не уйдет.
"There we go again, William G.!" cried Tony, looking up for an instant.	- Ну, вот опять, Уильям Гаппи! - восклицает Тони, на мгновение подняв глаза.
"So mysterious and secret!	- Все какие-то тайны, секреты!
By George, if we were going to commit a murder, we couldn't have more mystery about it!"	Черт возьми, да задумай мы кого-нибудь укокошить, мы и то не вели бы себя так таинственно!
Mr. Guppy affects to smile, and with the view of changing the conversation, looks with an admiration, real or pretended, round the room at the Galaxy Gallery of British Beauty, terminating his survey with the portrait of Lady Dedlock over the mantelshelf, in which she is represented on a terrace, with a pedestal upon the terrace, and a vase upon the pedestal, and her shawl upon the vase, and a prodigious piece of fur upon the shawl, and her arm on the prodigious piece of fur, and a bracelet on her arm.	Мистер Г аппи пытается улыбнуться и, желая переменить разговор, с искренним или притворным восхищением оглядывает комнату и "Галерею Звезд Британской Красоты", заканчивая свой обзор прибитым над каминной полкой портретом леди Дедлок, которая изображена на террасе, возле тумбы на этой террасе, причем на тумбе - ваза, на вазе шаль, на шали огромный меховой палантин, на огромном меховом палантине рука, на руке браслет.
"That's very like Lady Dedlock," says Mr. Guppy.	- Леди Дедлок тут очень похожа, - замечает мистер Гаппи.
"It's a speaking likeness."	- Только что не говорит!
"I wish it was," growls Tony, without changing his position.	- Лучше бы говорила, - ворчит Тони, не меняя позы.
"I should have some fashionable conversation, here, then."	- Тогда я мог бы вести здесь светские разговоры.
Finding by this time that his friend is not to be wheedled into a more sociable humour, Mr. Guppy puts about upon the ill-used tack and remonstrates with him.	Поняв, наконец, что его никакими хитростями не приведешь в более общительное настроение, мистер Г аппи меняет неудачно взятый курс и принимается урезонивать приятеля.
"Tony," says he, "I can make allowances for lowness of spirits, for no man knows what it is when it does come upon a man better than I do, and no man perhaps has a better right to know it than a man who has an unrequited image imprinted on his 'eart.	- Тони, - начинает он, - я способен извинить угнетенное состояние духа, ибо, когда оно находит на человека, ни один человек не знает лучше, чем я, что это за состояние, и, может быть, ни один человек не имеет права знать об этом больше человека, в сердце которого запечатлен образ, не оправдавший надежд.
But there are bounds to these things when an unoffending party is in question, and I will acknowledge to you, Tony, that I don't think your manner on the present occasion is hospitable or quite gentlemanly."	Но, когда речь идет о стороне, непричастной к делу, следует держаться в известных границах, и должен тебе заметить, Тони, что в данном случае я не считаю твое поведение ни гостеприимным, ни вполне джентльменским.
"This is strong language, William Guppy," returns Mr. Weevle.	- Очень уж сильно ты выражаешься, Уильям Гаппи, - одергивает его мистер Уивл.
"Sir, it may be," retorts Mr. William Guppy, "but I feel strongly when I use it."	- Может быть, сэр, - парирует мистер Уильям Гаппи, - но когда я так выражаюсь, значит я сильно чувствую.

Mr. Weevle admits that he has been wrong and begs Mr. William Guppy to think no more about it.	Мистер Уивл признает свою неправоту и просит мистера Уильяма Гаппи предать забвению этот инцидент.
Mr. William Guppy, however, having got the advantage, cannot quite release it without a little more injured remonstrance.	Но мистер Гаппи, получив преимущество, не в силах расстаться с ним без того, чтобы не сделать другу добавочного внушения обидчивым тоном.
"No!	- Нет!
Dash it, Tony," says that gentleman, "you really ought to be careful how you wound the feelings of a man who has an unrequited image imprinted on his 'eart and who is NOT altogether happy in those chords which vibrate to the tenderest emotions.	Черт возьми, Тони, - говорит этот джентльмен, -тебе все-таки надо бы поостеречься и не задевать самолюбия человека, в сердце которого запечатлен некий образ, не оправдавший надежд, и которому струны, дрожащие от нежнейших чувств, не приносят полного счастья.
You, Tony, possess in yourself all that is calculated to charm the eye and allure the taste.	Ты, Тони, обладаешь всем, что способно очаровать глаз и привлечь к тебе внимание.
It is not--happily for you, perhaps, and I may wish that I could say the same--it is not your character to hover around one flower.	Не в твоем характере, - к счастью для тебя, быть может, и я хотел бы то же самое сказать о себе, -не в твоем характере витать вокруг одного-единственного цветка.
The ole garden is open to you, and your airy pinions carry you through it.	Для тебя открыт весь сад, и ты порхаешь в нем на своих воздушных крылышках.
Still, Tony, far be it from me, I am sure, to wound even your feelings without a cause!"	Тем не менее, Тони, я никогда не позволю себе задевать без нужды даже твое самолюбие!
Tony again entreats that the subject may be no longer pursued, saying emphatically,	Тони снова просит его не возвращаться к этой теме, восклицая с пафосом:
"William Guppy, drop it!"	- Уильям Гаппи, бросим этот разговор!
Mr. Guppy acquiesces, with the reply,	Мистер Гаппи соглашается, добавив:
"I never should have taken it up, Tony, of my own accord."	- Сам я никогда бы его не начал, Тони.
"And now," says Tony, stirring the fire, "touching this same bundle of letters.	- А теперь, - говорит Тони, мешая угли в камине, -насчет этой пачки писем.
Isn't it an extraordinary thing of Krook to have appointed twelve o'clock to-night to hand 'em over to me?"	Ну, разве не странно, что Крук решил передать мне письма именно в полночь?
"Very.	- Очень.
What did he do it for?"	А почему так?
"What does he do anything for? HE don't know.	- А почему он вообще поступает так, а не иначе? Он и сам не знает.
Said to-day was his birthday and he'd hand 'em over to-night at twelve o'clock.	Сказал, что сегодня день его рождения и что передаст мне письма в полночь.
He'll have drunk himself blind by that time.	К тому времени он будет мертвецки пьян.
He has been at it all day."	Целый день пил.
"He hasn't forgotten the appointment, I hope?"	- Надеюсь, он не позабыл о том, что условился с тобой?

"Forgotten?	- Позабыл? Ну, нет.
Trust him for that.	В этом на него можно положиться.
He never forgets anything.	Он никогда ничего не забывает.
I saw him to-night, about eight-helped him to shut up his shop--and he had got the letters then in his hairy cap.	Я видел его нынче вечером, часов в восемь, -помогал ему лавку запирать, - и тогда письма лежали в его лохматой шапке.
He pulled it off and showed 'em me.	Он ее снял и показал их мне.
When the shop was closed, he took them out of his cap, hung his cap on the chair-back, and stood turning them over before the fire.	Когда лавку заперли, он вынул их из шапки, повесил ее на спинку кресла и принялся перебирать письма при свете огня.
I heard him a little while afterwards, through the floor here, humming like the wind, the only song he knows-- about Bibo, and old Charon, and Bibo being drunk when he died, or something or other.	Немного погодя я услышал отсюда, как он поет внизу - лучше сказать, воет, как ветер, - одну песню, - только ее он и знает... что-то насчет Бибо и старика Харона, и как этот Бибо умер в пьяном виде или что-то в этом роде.
He has been as quiet since as an old rat asleep in his hole."	Но с тех пор его не слышно - притих, как старая крыса, что заснула в норе.
"And you are to go down at twelve?"	- Значит, ты должен спуститься к нему в двенадцать часов?
"At twelve. And as I tell you, when you came it seemed to me a hundred."	- Да, в двенадцать, но, как я уже говорил, когда ты, наконец, явился, мне показалось, будто прошло сто часов.
"Tony," says Mr. Guppy after considering a little with his legs crossed, "he can't read yet, can he?"	- Тони, - начинает мистер Гаппи, скрестив ноги и немного подумав, - ведь он еще не умеет читать, правда?
"Read!	- Куда там!
He'll never read.	Читать он никогда не научится.
He can make all the letters separately, and he knows most of them separately when he sees them; he has got on that much, under me; but he can't put them together.	Он может писать все буквы одну за другой и многие узнает - каждую в отдельности, -настолько-то он выучился под моим руководством, но складывать их не может.
He's too old to acquire the knack of it now--and too drunk."	Одряхлел, смекалки не хватает... да к тому же горький пьяница.
"Tony," says Mr. Guppy, uncrossing and recrossing his legs, "how do you suppose he spelt out that name of Hawdon?"	- Тони, - говорит мистер Гаппи, положив ногу на ногу, - каким образом он сумел разобрать в этих письмах фамилию Хоудона, как ты думаешь?
"He never spelt it out.	- Ничего он разобрать не может.
You know what a curious power of eye he has and how he has been used to employ himself in copying things by eye alone.	Но ты же знаешь, у него необыкновенно острые глаза, и он постоянно срисовывает всякие надписи и тому подобное, ничего не понимая в них, только на глаз.
He imitated it, evidently from the direction of a letter, and asked me what it meant."	Ну, он и срисовал эту фамилию, - очевидно с адреса на письме, - а потом спросил у меня, что это означает.

"Tony," says Mr. Guppy, uncrossing and recrossing his legs again, "should you say that the original was a man's writing or a woman's?"	-Тони,- говорит мистер Гаппи, перекладывая правую ногу на левую, потом левую на правую, -как ты считаешь, оригинал был написан женским почерком или мужским?
"A woman's.	- Женским.
Fifty to one a lady's--slopes a good deal, and the end of the letter 'n,' long and hasty."	Держу пари на пятьдесят против одного, что писала дама... косой почерк и хвостик у буквы "н" длинный, нацарапан как попало.
Mr. Guppy has been biting his thumb-nail during this dialogue, generally changing the thumb when he has changed the cross leg.	Во время этого разговора мистер Гаппи кусал себе ноготь большого пальца то на правой, то на левой руке и одновременно перекладывал ноги - то правую на левую, то наоборот.
As he is going to do so again, he happens to look at his coat-sleeve.	Собираясь сделать это снова, он случайно бросает взгляд на свой рукав.
It takes his attention.	Рукав привлекает его внимание.
He stares at it, aghast.	Мистер Гаппи в замешательстве смотрит на него, выпучив глаза.
"Why, Tony, what on earth is going on in this house to-night?	- Слушай, Тони, что творится в этом доме нынче ночью?
Is there a chimney on fire?"	Или это сажа в трубе загорелась?
"Chimney on fire!"	- Сажа загорелась?
"Ah!" returns Mr. Guppy.	- Ну да! - отвечает мистер Гаппи.
"See how the soot's falling.	- Смотри, сколько набралось копоти.
See here, on my arm!	Гляди, вот она у меня на рукаве!
See again, on the table here!	И на столе тоже!
Confound the stuff, it won't blow off--smears like black fat!"	Черт ее возьми, эту гадость, - смахнуть невозможно... мажется, как черный жир какой-то!
They look at one another, and Tony goes listening to the door, and a little way upstairs, and a little way downstairs.	Они смотрят друг на друга, потом Тони подходит к двери и прислушивается; поднимается на несколько ступенек, спускается на несколько ступенек.
Comes back and says it's all right and all quiet, and quotes the remark he lately made to Mr. Snagsby about their cooking chops at the Sol's Arms.	Вернувшись, сообщает, что всюду тишина и спокойствие, и повторяет свои слова, сказанные давеча мистеру Снегсби насчет отбивных котлет, подгоревших в "Солнечном гербе".
"And it was then," resumes Mr. Guppy, still glancing with remarkable aversion at the coat-sleeve, as they pursue their conversation before the fire, leaning on opposite sides of the table, with their heads very near together, "that he told you of his having taken the bundle of letters from his lodger's portmanteau?"	- Значит... - начинает мистер Г аппи, все еще глядя с заметным отвращением на свой рукав, когда приятели возобновляют разговор, усевшись друг против друга за стол у камина и вытянув шеи так, что чуть не сталкиваются лбами, - значит, он тогда-то и рассказал тебе, что нашел пачку писем в чемодане своего жильца?
"That was the time, sir," answers Tony, faintly adjusting his whiskers.	- Именно тогда и рассказал, сэр, - отвечает Топи, с томным видом поправляя свои бакенбарды.

"Whereupon I wrote a line to my dear boy, the Honourable William Guppy, informing him of the appointment for to-night and advising him not to call before, Boguey being a slyboots."	- Ну, а я тогда же черкнул словечко своему закадычному другу, достопочтенному Уильяму Гаппи, - сообщил ему, что свидание состоится сегодня ночью, и посоветовал не приходить раньше, потому что старый черт хитрец, каких мало.
The light vivacious tone of fashionable life which is usually assumed by Mr. Weevle sits so ill upon him to-night that he abandons that and his whiskers together, and after looking over his shoulder, appears to yield himself up a prey to the horrors again.	Усвоенный мистером Уивлом легкий оживленный тон светского льва, болтающего в гостиной, сегодня режет ухо ему самому, так что мистер Уивл меняет тон и оставляет бакенбарды в покое, а оглянувшись через плечо, видимо, снова отдается на растерзание охватившим его страхам.
"You are to bring the letters to your room to read and compare, and to get yourself into a position to tell him all about them.	- Вы условились, что ты унесешь письма к себе в комнату, прочитаешь их, разберешь, что к чему, а потом перескажешь Круку их содержание.
That's the arrangement, isn't it, Tony?" asks Mr. Guppy, anxiously biting his thumb-nail.	Такой был уговор, Тони, верно? - спрашивает мистер Гаппи, беспокойно покусывая ноготь большого пальца.
"You can't speak too low.	- Говори потише.
Yes.	Да.
That's what he and I agreed."	На том мы и порешили.
"I tell you what, Tony--"	- Вот что я тебе скажу, Тони...
"You can't speak too low," says Tony once more.	- Говори тише, - повторяет Тони.
Mr. Guppy nods his sagacious head, advances it yet closer, and drops into a whisper.	Мистер Г аппи, кивнув своей хитроумной головой, наклоняет ее еще ближе к приятелю и переходит на шепот.
"I tell you what.	-Вот что я тебе скажу.
The first thing to be done is to make another packet like the real one so that if he should ask to see the real one while it's in my possession, you can show him the dummy."	Первым долгом, надо заготовить другую пачку писем, в точности схожую с настоящей, на тот случай, если старик потребует свою, пока та будет у меня в руках, - тогда ты ему и покажешь поддельную.
"And suppose he detects the dummy as soon as he sees it, which with his biting screw of an eye is about five hundred times more likely than not," suggests Tony.	- Ну, а если он заметит, что пачка поддельная? А на это пятьсот шансов против одного, -догадается, как только бросит на нее свой пронзительный взгляд, - прямо сверло какое-то, -говорит Тони.
"Then we'll face it out.	- Тогда пойдем напролом.
They don't belong to him, and they never did.	Ведь это не его письма, и никогда они его письмами не были.
You found that, and you placed them in my hands--a legal friend of yours--for security.	Ты это разнюхал, и ты передал их мне... своему другу-юристу... для большей сохранности.
If he forces us to it, they'll be producible, won't they?"	Если же он будет настаивать, ведь их можно будет вернуть, не правда ли?
"Ye-es," is Mr. Weevle's reluctant admission.	- Да-а, - неохотно соглашается мистер Уивл.

"Why, Tony," remonstrates his friend, "how you look!	- Ну, Тони, какое у тебя выражение лица! -укоризненно говорит его приятель.
You don't doubt William Guppy?	- Неужели ты сомневаешься в Уильяме Гаппи?
You don't suspect any harm?"	Неужели боишься, как бы чего не вышло?
"I don't suspect anything more than I know, William," returns the other gravely.	- Я боюсь только того, что знаю, Уильям, не больше, - хмуро отвечает Тони.
"And what do you know?" urges Mr. Guppy, raising his voice a little; but on his friend's once more warning him,	- А что ты знаешь? - пристает к нему мистер Гаппи, слегка повышая голос, но приятель снова предупреждает его:
"I tell you, you can't speak too low," he repeats his question without any sound at all, forming with his lips only the words,	"Сказано тебе - говори потише", и он повторяет вопрос совершенно беззвучно, выговаривая слова одними лишь движениями губ:
"What do you know?"	"Что же ты знаешь?"
"I know three things.	- Я знаю три вещи.
First, I know that here we are whispering in secrecy, a pair of conspirators."	Во-первых, я знаю, что мы тут с тобой шепчемся по секрету, уединившись... словно два заговорщика.
"Well!" says Mr. Guppy.	- Ну что ж! - говорит мистер Гаппи.
"And we had better be that than a pair of noodles, which we should be if we were doing anything else, for it's the only way of doing what we want to do.	- Лучше нам быть заговорщиками, чем олухами, а поступай мы иначе, мы были бы олухами; ведь иначе нашего дела не обделать.
Secondly?"	Во-вторых?
"Secondly, it's not made out to me how it's likely to be profitable, after all."	- Во-вторых, мне неясно, какая нам в конце концов от этого дела выгода будет?
Mr. Guppy casts up his eyes at the portrait of Lady Dedlock over the mantelshelf and replies,	Мистер Гаппи, устремив взор на портрет леди Дедлок, прибитый над каминной полкой, отвечает ему:
"Tony, you are asked to leave that to the honour of your friend. Besides its being calculated to serve that friend in those chords of the human mind which--which need not be called into agonizing vibration on the present occasion--your friend is no fool.	- Тони, прошу тебя, положись на честность своего друга; кроме того, мы все это затеяли с целью помочь твоему другу в отношении тех струн человеческой души, которые... которых сейчас не следует трогать, чтобы не вызвать мучительного трепетанья. Твой друг не дурак!..
What's that?"	Что это?
"It's eleven o'clock striking by the bell of Saint Paul's.	- Колокол на соборе святого Павла бьет одиннадцать.
Listen and you'll hear all the bells in the city jangling."	Слышишь - все колокола в городе зазвонили.
Both sit silent, listening to the metal voices, near and distant, resounding from towers of various heights, in tones more various than their situations.	Приятели сидят молча, слушая металлические голоса, близкие и далекие, - голоса, что раздаются с колоколен различной высоты и по звуку различаются между собой еще больше, чем колокола - по высоте своего положения над землей.

When these at length cease, all seems more mysterious and quiet than before.	Когда они, наконец, умолкают, воцаряется тишина еще более таинственная, чем раньше.
One disagreeable result of whispering is that it seems to evoke an atmosphere of silence, haunted by the ghosts of sound--strange cracks and tickings, the rustling of garments that have no substance in them, and the tread of dreadful feet that would leave no mark on the sea-sand or the winter snow.	Ведь шепот имеет одно неприятное свойство, -кажется, будто он создает вокруг шепчущихся атмосферу безмолвия, в которой витают духи звуков: странные потрескиванья и постукиванья, шорох невещественных одежд и шум зловещих шагов, не оставляющих следов на морском песке и зимнем снегу.
So sensitive the two friends happen to be that the air is full of these phantoms, and the two look over their shoulders by one consent to see that the door is shut.	А приятели, оказывается, так впечатлительны, что им чудится, будто воздух кишит призраками. и оба одновременно оглядываются назад, чтобы удостовериться, закрыта ли дверь.
"Yes, Tony?" says Mr. Guppy, drawing nearer to the fire and biting his unsteady thumb-nail. "You were going to say, thirdly?"	-Ну, Тони,- продолжает мистер Гаппи, придвигаясь поближе к камину и покусывая ноготь дрожащего большого пальца, - а что же ты хотел сказать в-третьих?
"It's far from a pleasant thing to be plotting about a dead man in the room where he died, especially when you happen to live in it."	- Не очень-то приятно устраивать заговор против покойника, да еще в той комнате, где он умер, особенно если сам в ней живешь.
"But we are plotting nothing against him, Tony."	- Но мы же не устраиваем никаких заговоров против него, Тони.
"May be not, still I don't like it.	- Может, и нет, а все-таки мне это не нравится.
Live here by yourself and see how YOU like it."	Поживи-ка здесь сам, - увидишь, как все это понравится тебе.
"As to dead men, Tony," proceeds Mr. Guppy, evading this proposal, "there have been dead men in most rooms."	- Что касается покойников, Тони. - продолжает мистер Гаппи, уклоняясь от этого предложения, -то ведь почти во всех комнатах когда-нибудь да были покойники.
"I know there have, but in most rooms you let them alone, and--and they let you alone," Tony answers.	- Знаю, что были, но почти во всех комнатах покойников оставляют в покое, и... они тоже оставляют тебя в покое, - возражает Тони.
The two look at each other again.	Приятели снова смотрят друг на друга.
Mr. Guppy makes a hurried remark to the effect that they may be doing the deceased a service, that he hopes so.	Мистер Гаппи замечает вскользь, что, затеяв все это дело, они, быть может, даже окажут услугу покойнику... надо надеяться.
There is an oppressive blank until Mr. Weevle, by stirring the fire suddenly, makes Mr. Guppy start as if his heart had been stirred instead.	Наступает тягостное молчание, но вдруг мистер Уивл неожиданно начинает мешать угли в камине, а мистер Гаппи вскакивает, словно это в его собственном сердце помешали кочергой.
"Fah!	- Тьфу!
Here's more of this hateful soot hanging about," says he.	Этой отвратительной копоти налетело еще больше, - говорит он.
"Let us open the window a bit and get a mouthful of air.	- Давай-ка откроем на минутку окно и глотнем свежего воздуха.
It's too close."	Здесь невыносимо душно.

He raises the sash, and they both rest on the window-sill, half in and half out of the room.	Он поднимает оконную раму, и оба ложатся животом на подоконник, наполовину высунувшись наружу.
The neighbouring houses are too near to admit of their seeing any sky without craning their necks and looking up, but lights in frowsy windows here and there, and the rolling of distant carriages, and the new expression that there is of the stir of men, they find to be comfortable.	Переулок так узок, что приятели могут увидеть небо не иначе, как выгнув шею и задрав голову вверх; но огни, которые светятся кое-где в запыленных окнах, далекое тарахтенье экипажей и сознание того, что вокруг движутся люди, - все это действует успокоительно.
Mr. Guppy, noiselessly tapping on the window-sill, resumes his whispering in quite a light-comedy tone.	Мистер Г аппи, бесшумно хлопая рукой по подоконнику, снова начинает шептать легким комедийным тоном:
"By the by, Tony, don't forget old Smallweed," meaning the younger of that name.	- Кстати, Тони, не забудь, что старику Смоллуиду про это молчок, - он имеет в виду Смоллуида-младшего.
"I have not let him into this, you know.	- Я, знаешь, решил не впутывать его в это дело.
That grandfather of his is too keen by half.	Дедушка у него до черта въедливый.
It runs in the family."	Это у них в роду.
"I remember," says Tony.	- Не забуду, - говорит Тони.
"I am up to all that."	- Я знаю, как себя держать.
"And as to Krook," resumes Mr. Guppy.	- Теперь насчет Крука, - продолжает мистер Гаппи.
"Now, do you suppose he really has got hold of any other papers of importance, as he has boasted to you, since you have been such allies?"	- Как ты думаешь, правда ли, что он добыл какие-то другие важные документы, как сам похвастался тебе, когда вы так подружились?
Tony shakes his head.	Тони качает головой.
"I don't know.	- Не знаю.
Can't Imagine.	Понятия не имею.
If we get through this business without rousing his suspicions, I shall be better informed, no doubt.	Если мы обделаем это дельце, не возбудив его подозрений, я, конечно, разберусь во всем.
How can I know without seeing them, when he don't know himself?	А как мне знать сейчас, если я не видел этих документов, а сам он ничего не понимает?
He is always spelling out words from them, and chalking them over the table and the shop-wall, and asking what this is and what that is; but his whole stock from beginning to end may easily be the waste-paper he bought it as, for anything I can say.	Он постоянно читает - букву за буквой -отдельные слова из своих бумаг, потом чертит эти слова мелом на столе или на стене в лавке и спрашивает, что значит это, да что значит то; но я не удивлюсь, если все его документы окажутся бросовой бумагой - он и купил-то их как макулатуру.
It's a monomania with him to think he is possessed of documents.	Просто он забрал себе в голову, что у него есть важные документы.
He has been going to learn to read them this last quarter of a century, I should judge, from what he tells me."	Судя по его словам, он целую четверть века все пытался их прочитать.
"How did he first come by that idea, though?	- Но почему это взбрело ему на ум?

That's the question," Mr. Guppy suggests with one eye shut, after a little forensic meditation.	Вот в чем вопрос, - говорит мистер Гаппи, прищурив глаз и немного подумав с видом опытного юриста.
"He may have found papers in something he bought, where papers were not supposed to be, and may have got it into his shrewd head from the manner and place of their concealment that they are worth something."	- Возможно, он случайно нашел бумаги в какой-нибудь вещи, которую купил и где бумаг не должно было быть; а спрятаны они были так и в таком месте, что Крук, вероятно, вбил себе в свою хитрую голову, что они имеют какую-то ценность.
"Or he may have been taken in, in some pretended bargain.	- А может быть, его облапошили, вовлекли в жульническую сделку.
Or he may have been muddled altogether by long staring at whatever he HAS got, and by drink, and by hanging about the Lord Chancellor's Court and hearing of documents for ever," returns Mr. Weevle.	А может, он свихнулся оттого, что постоянно рассматривал свои бумаги, пьянствовал, торчал в суде лорд-канцлера и вечно слушал чтение документов, - предполагает мистер Уивл.
Mr. Guppy sitting on the window-sill, nodding his head and balancing all these possibilities in his mind, continues thoughtfully to tap it, and clasp it, and measure it with his hand, until he hastily draws his hand away.	Мистер Гаппи кивает и, взвешивая в уме все эти возможности, по-прежнему задумчиво похлопывает по подоконнику, на котором теперь уже сидит, упирается в него, измеряет его длину, растопырив пальцы, но вдруг быстро отдергиваетруку.
"What, in the devil's name," he says, "is this!	- Что такое, черт побери? - восклицает он.
Look at my fingers!"	- Посмотри на мои пальцы!
A thick, yellow liquor defiles them, which is offensive to the touch and sight and more offensive to the smell. A stagnant, sickening oil with some natural repulsion in it that makes them both shudder.	Они запачканы какой-то густой желтой жидкостью, омерзительной на ощупь и на вид и еще более омерзительно пахнущей каким-то тухлым тошнотворным жиром, который возбуждает такое отвращение, что приятелей передергивает.
"What have you been doing here?	- Что ты тут делал?
What have you been pouring out of window?"	Что ты выливал из окна?
"I pouring out of window!	- Что выливал?
Nothing, I swear!	Да ничего я не выливал, клянусь тебе!
Never, since I have been here!" cries the lodger.	Ни разу ничего не выливал с тех пор, как живу здесь, - восклицает жилец мистера Крука.
And yet look here--and look here!	И все же смотрите сюда... и сюда!
When he brings the candle here, from the corner of the window-sill, it slowly drips and creeps away down the bricks, here lies in a little thick nauseous pool.	Мистер Уивл приносит свечу, и теперь видно, как жидкость, медленно капая с угла подоконника, стекает вниз, по кирпичам, а в другом месте застаивается густой зловонной лужицей.
"This is a horrible house," says Mr. Guppy, shutting down the window.	-Ужасный дом, - говорит мистер Гаппи, рывком опуская оконную раму.
"Give me some water or I shall cut my hand off."	- Дай воды, не то я руку себе отрежу.

He so washes, and rubs, and scrubs, and smells, and washes, that he has not long restored himself with a glass of brandy and stood silently before the fire when Saint Paul's bell strikes twelve and all those other bells strike twelve from their towers of various heights in the dark air, and in their many tones.	Мистер Г аппи так. долго мыл, тер, скреб, нюхал и опять мыл запачканную руку, что не успел он подкрепиться стаканчиком бренди и молча постоять перед камином, как колокол на соборе св. Павла принялся бить двенадцать часов; и вот уже все другие колокола тоже начинают бить двенадцать на своих колокольнях, низких и высоких, и многоголосый звон разносится в ночном воздухе.
When all is quiet again, the lodger says,	Но вскоре снова наступает тишина, и мистер Уивл объявляет:
"It's the appointed time at last.	- Ну, наконец-то срок наступил.
Shall I go?"	Идти мне?
Mr. Guppy nods and gives him a "lucky touch" on the back, but not with the washed hand, though it is his right hand.	Мистер Гаппи кивает и "на счастье" хлопает его по спине, но не правой рукой, несмотря на то что запачканную правую он вымыл.
He goes downstairs, and Mr. Guppy tries to compose himself before the fire for waiting a long time.	Мистер Уивл спускается по лестнице, а мистер Г аппи садится перед камином, стараясь приготовиться к долгому ожиданию.
But in no more than a minute or two the stairs creak and Tony comes swiftly back.	Но не проходит и двух минут, как слышится скрип ступенек, и Тони вбегает в комнату.
"Have you got them?"	- Письма достал?
"Got them!	- Как бы не так!
No.	Ничего я не достал.
The old man's not there."	Старика там нет.
He has been so horribly frightened in the short interval that his terror seizes the other, who makes a rush at him and asks loudly,	За этот короткий промежуток времени Тони успел так перепугаться, что приятель, заразившись его страхом, бросается к нему и спрашивает громким голосом:
"What's the matter?"	- Что случилось?
"I couldn't make him hear, and I softly opened the door and looked in.	- Я не мог его дозваться, тихонько отворил дверь и заглянул в лавку.
And the burning smell is there--and the soot is there, and the oil is there--and he is not there!"	А там пахнет гарью... всюду копоть и этот жир... а старика нет!
Tony ends this with a groan.	И Тони издает стон.
Mr. Guppy takes the light.	Мистер Гаппи берет свечу.
They go down, more dead than alive, and holding one another, push open the door of the back shop.	Ни живы ни мертвы приятели спускаются по лестнице, цепляясь друг за друга, и открывают дверь комнаты при лавке.
The cat has retreated close to it and stands snarling, not at them, at something on the ground before the fire.	Кошка отошла к самой двери и шипит, - не на пришельцев, а на какой-то предмет, лежащий на полу перед камином.
There is a very little fire left in the grate, but there is a smouldering, suffocating vapour in the room and a dark, greasy coating on the walls and ceiling.	Огонь за решеткой почти погас, но в комнате что-то тлеет, она полна удушливого дыма, а стены и потолок покрыты жирным слоем копоти.

The chairs and table, and the bottle so rarely absent from the table, all stand as usual.	Кресла, стол и бутылка, которая почти не сходит с этого стола, стоят на обычных местах.
On one chair-back hang the old man's hairy cap and coat.	На спинке одного кресла висят лохматая шапка и куртка старика.
"Look!" whispers the lodger, pointing his friend's attention to these objects with a trembling finger.	- Смотри! - шепчет Уивл, показывая на все это приятелю дрожащим пальцем.
"I told you so.	- Так я тебе и говорил.
When I saw him last, he took his cap off, took out the little bundle of old letters, hung his cap on the back of the chair--his coat was there already, for he had pulled that off before he went to put the shutters up--and I left him turning the letters over in his hand, standing just where that crumbled black thing is upon the floor."	Когда я видел его в последний раз, он снял шапку, вынул из нее маленькую пачку старых писем и повесил шапку на спинку кресла, - куртка его уже висела там, он снял ее перед тем, как пошел закрывать ставни; а когда я уходил, он стоял, перебирая письма, на том самом месте, где на полу сейчас лежит что-то черное.
Is he hanging somewhere?	Уж не повесился ли он?
They look up.	Приятели смотрят вверх.
No.	Нет.
"See!" whispers Tony.	- Гляди! - шепчет Тони.
"At the foot of the same chair there lies a dirty bit of thin red cord that they tie up pens with.	- Вон там, у ножки кресла, валяется обрывок грязной тонкой красной тесьмы, какой гусиные перья в пучки связывают.
That went round the letters.	Этой тесьмой и были перевязаны письма.
He undid it slowly, leering and laughing at me, before he began to turn them over, and threw it there.	Он развязывал ее не спеша, а сам все подмигивал мне и ухмылялся, потом начал перебирать письма, а тесемку бросил сюда.
I saw it fall."	Я видел, как она упала.
"What's the matter with the cat?" says Mr. Guppy.	- Что это с кошкой? - говорит мистер Гаппи.
"Look at her!"	- Видишь?
"Mad, I think.	- Должно быть, взбесилась.
And no wonder in this evil place."	Да и немудрено - в таком жутком месте.
They advance slowly, looking at all these things.	Оглядываясь по сторонам, приятели медленно продвигаются.
The cat remains where they found her, still snarling at the something on the ground before the fire and between the two chairs.	Кошка стоит там, где они ее застали, по-прежнему шипя на то, что лежит перед камином между двумя креслами.
What is it?	Что это?
Hold up the light.	Выше свечу!

Here is a small burnt patch of flooring; here is the tinder from a little bundle of burnt paper, but not so light as usual, seeming to be steeped in something; and here is—is it the cinder of a small charred and broken log of wood sprinkled with white ashes, or is it coal?	Вот прожженное место на полу; вот небольшая пачка бумаги, которая уже обгорела, но еще не обратилась в пепел; однако она не так легка, как обычно бывает сгоревшая бумага, и словно пропитана чем-то, а вот... вот головешка -обугленное и разломившееся полено, осыпанное золой; а может быть, это кучка угля?
Oh, horror, he IS here! And this from which we run away, striking out the light and overturning one another into the street, is all that represents him.	О, ужас, это он! и это все, что от него осталось; и они сломя голову бегут прочь на улицу с потухшей свечой, натыкаясь один на другого.
Help, help, help!	На помощь, на помощь, на помощь!
Come into this house for heaven's sake!	Бегите сюда, в этот дом, ради всего святого!
Plenty will come in, but none can help.	Прибегут многие, но помочь не сможет никто.
The Lord Chancellor of that court, true to his title in his last act, has died the death of all lord chancellors in all courts and of all authorities in all places under all names soever, where false pretences are made, and where injustice is done.	"Лорд-канцлер" этого "Суда", верный своему званию вплоть до последнего своего поступка, умер смертью, какой умирают все лорд-канцлеры во всех судах и все власть имущие во всех тех местах - как бы они ни назывались, - где царит лицемерие и творится несправедливость.
Call the death by any name your Highness will, attribute it to whom you will, or say it might have been prevented how you will, it is the same death eternally--inborn, inbred, engendered in the corrupted humours of the vicious body itself, and that only-spontaneous combustion, and none other of all the deaths that can be died.	Называйте, ваша светлость, эту смерть любым именем, какое вы пожелаете ей дать, объясняйте ее чем хотите, говорите сколько угодно, что ее можно было предотвратить, - все равно это вечно та же смерть - предопределенная, присущая всему живому, вызванная самими гнилостными соками порочного тела, и только ими, и это -Самовозгорание, а не какая-нибудь другая смерть из всех тех смертей, какими можно умереть.
CHAPTER XXXIII	Глава XXXIII
Interlopers	Непрошеные гости
Now do those two gentlemen not very neat about the cuffs and buttons who attended the last coroner's inquest at the Sol's Arms reappear in the precincts with surprising swiftness (being, in fact, breathlessly fetched by the active and intelligent beadle), and institute perquisitions through the court, and dive into the Sol's parlour, and write with ravenous little pens on tissue-paper.	И вот оба джентльмена, чьи манжеты и запонки не совсем в порядке, - те самые джентльмены, которые присутствовали на последнем дознании коронера в "Солнечном гербе", - снова появляются в околотке с непостижимой быстротой (за ними сломя голову сбегал расторопный и сметливый приходский надзиратель) и, учинив допрос всему переулку, ныряют в зал "Солнечного герба" и что-то строчат маленькими хищными перьями на листках тонкой бумаги.
Now do they note down, in the watches of the night, how the neighbourhood of Chancery Lane was yesterday, at about midnight, thrown into a state of the most intense agitation and excitement by the following alarming and horrible discovery.	И вот поздней ночью они пишут о том, как вчера, около полуночи, весь квартал, расположенный по соседству с Канцлерской улицей, пришел в сильнейшее волнение и возбуждение, вызванные нижеследующим потрясающим и ужасным открытием.

Now do they set forth how it will doubtless be remembered that some time back a painful sensation was created in the public mind by a case of mysterious death from opium occurring in the first floor of the house occupied as a rag, bottle, and general marine store shop, by an eccentric individual of intemperate habits, far advanced in life, named Krook; and how, by a remarkable coincidence, Krook was examined at the inquest, which it may be recollected was held on that occasion at the Sol's Arms, a well-conducted tavern immediately adjoining the premises in question on the west side and licensed to a highly respectable landlord, Mr. James George Bogsby.	И вот они выражают уверенность, что читатели не забыли, как некоторое время тому назад общество было встревожено случаем загадочной смерти от опиума, имевшем место на втором этаже дома, где помещается лавка тряпья, бутылок и подержанных корабельных принадлежностей, которую держал некий Крук, - в высшей степени странная личность, человек весьма невоздержанный и уже очень немолодой, - и что, может быть, читатели вспомнят, как по удивительному стечению обстоятельств этого самого Крука допрашивали на дознании, которое производилось по данному загадочному случаю в "Солнечном гербе", перворазрядном ресторане, непосредственно примыкающем с западной стороны к упомянутому дому и принадлежащем весьма уважаемому ресторатору мистеру Джеймсу Джорджу Богсби.
Now do they show (in as many words as possible) how during some hours of yesterday evening a very peculiar smell was observed by the inhabitants of the court, in which the tragical occurrence which forms the subject of that present account transpired; and which odour was at one time so powerful that Mr. Swills, a comic vocalist professionally engaged by Mr. J. G.	И вот они описывают (елико возможно многословнее), как вчера вечером обитатели переулка в течение нескольких часов ощущали чрезвычайно странный запах, который и помог обнаружить трагическое происшествие, служащее темой настоящей заметки, каковой запах одно время был настолько силен, что мистер Суиллс, исполнитель комических песен, ангажированный мистером Дж. Дж.
Bogsby, has himself stated to our reporter that he mentioned to Miss M. Melvilleson, a lady of some pretensions to musical ability, likewise engaged by Mr. J. G.	Богсби, самолично рассказал нашему репортеру о том, как он говорил мисс М. Мелвилсон, особе с некоторыми претензиями на музыкальный талант (также ангажированной мистером Дж. Дж.
Bogsby to sing at a series of concerts called Harmonic Assemblies, or Meetings, which it would appear are held at the Sol's Arms under Mr. Bogsby's direction pursuant to the Act of George the Second, that he (Mr. Swills) found his voice seriously affected by the impure state of the atmosphere, his jocose expression at the time being that he was like an empty post-office, for he hadn't a single note in him.	Богсби для участия в ряде концертов под названием "Гармонические ассамблеи или собрания", которые устраиваются в "Солнечном гербе" под руководством мистера Богсби в соответствии с указом короля Георга Второго), -говорил мисс М. Мелвилсон о том, что он (мистер Суиллс) чувствует, как загрязненное состояние атмосферы серьезно повредило его голосу, причем даже заметил в шутку, что он сейчас точь-в-точь отставной дипломат - не может издать ни единой ноты.
How this account of Mr. Swills is entirely corroborated by two intelligent married females residing in the same court and known respectively by the names of Mrs. Piper and Mrs. Perkins, both of whom observed the foetid effluvia and regarded them as being emitted from the premises in the occupation of Krook, the unfortunate deceased.	Описывают, наконец, как это сообщение мистера Суиллса полностью подтвердилось показаниями двух весьма неглупых замужних женщин - миссис Пайпер и миссис Перкинс, которые проживают в том же переулке и, заметив зловонные испарения, решили, что они исходят из помещения, занимаемого Круком - злополучным покойником.

All this and a great deal more the two gentlemen who have formed an amicable partnership in the melancholy catastrophe write down on the spot; and the boy population of the court (out of bed in a moment) swarm up the shutters of the Sol's Arms parlour, to behold the tops of their heads while they are about it.	Все это и многое другое указанные два джентльмена строчат на месте происшествия, заключив между собою дружеский союз на почве прискорбной катастрофы, а мальчишки, населяющие переулок (мигом улизнувшие из своих кроватей) осаждают ставни зала в "Солнечном гербе", пытаясь увидеть хоть макушки обоих джентльменов, пока те еще пишут.
The whole court, adult as well as boy, is sleepless for that night, and can do nothing but wrap up its many heads, and talk of the ill- fated house, and look at it.	Все обитатели переулка - от мала до велика - не спят всю ночь и, нахлобучив что-нибудь на голову, выбегают на улицу, где только и делают, что говорят о злосчастном доме и глазеют на него.
Miss Flite has been bravely rescued from her chamber, as if it were in flames, and accommodated with a bed at the Sol's Arms.	Мисс Флайт самоотверженно вытащили наружу, словно это в ее комнате вспыхнул пожар, и устроили ей ложе в "Солнечном гербе".
The Sol neither turns off its gas nor shuts its door all night, for any kind of public excitement makes good for the Sol and causes the court to stand in need of comfort.	А "Солнечный герб" всю ночь не гасит газа и не закрывает дверей, так как всякий переполох, от чего бы он ни случился, приносит доход трактиру, вызывая в обитателях переулка жажду успокоения.
The house has not done so much in the stomachic article of cloves or in brandy-and-water warm since the inquest.	Со дня дознания "Солнечный герб" ни разу так бойко не торговал столь полезными для желудка головками чесноку и разбавленным горячей водой бренди.
The moment the pot-boy heard what had happened, he rolled up his shirt-sleeves tight to his shoulders and said,	Как только трактирный слуга услышал о происшествии, он засучил рукава рубашки до самых плеч и сказал:
"There'll be a run upon us!"	"Ну, теперь у нас отбоя не будет от посетителей!"
In the first outcry, young Piper dashed off for the fire-engines and returned in triumph at a jolting gallop perched up aloft on the Phoenix and holding on to that fabulous creature with all his might in the midst of helmets and torches.	При первых же признаках тревоги юный Пайпер ринулся за пожарными машинами и с торжеством примчался обратно тряским галопом, верхом на "Фениксе", изо всех сил цепляясь за это мифическое существо и окруженный шлемами и факелами.
One helmet remains behind after careful investigation of all chinks and crannies and slowly paces up and down before the house in company with one of the two policemen who have likewise been left in charge thereof.	Один из "шлемов" остается на месте происшествия, после тщательного осмотра всех щелей и трещин, и теперь неторопливо прохаживается взад и вперед перед домом вместе с одним из двух полисменов, которых также оставили для присмотра.
To this trio everybody in the court possessed of sixpence has an insatiate desire to exhibit hospitality in a liquid form.	Обитатели переулка, из числа тех, у кого водятся лишние деньжонки, охвачены неутолимой жаждой оказать этой троице гостеприимство в виде всевозможных жидкостей.
Mr. Weevle and his friend Mr. Guppy are within the bar at the Sol and are worth anything to the Sol that the bar contains if they will only stay there.	Мистер Уивл и его друг мистер Гаппи сидят за буфетной стойкой "Солнечного герба", и "Солнечный герб" так дорожит ими, что предоставил в их распоряжение все запасы своего буфета, - только бы посидели подольше.

"This is not a time," says Mr. Bogsby, "to haggle about money," though he looks something sharply after it, over the counter; "give your orders, you two gentlemen, and you're welcome to whatever you put a name to."	- Не такое теперь время, - говорит мистер Богсби, - чтобы скупиться на деньги, - хотя сам довольно рьяно гонится за ними, стоя за прилавком. - Заказывайте, джентльмены, и -милости просим - получайте все что назовете!
Thus entreated, the two gentlemen (Mr. Weevle especially) put names to so many things that in course of time they find it difficult to put a name to anything quite distinctly, though they still relate to all new-comers some version of the night they have had of it, and of what they said, and what they thought, and what they saw.	По этому приглашению оба джентльмена (особенно мистер Уивл) называют столько разных яств и напитков, что с течением времени им уже становится трудно назвать что-нибудь достаточно внятно; однако друзья, уже в который раз и всякий раз по-другому, рассказывают каждому новому посетителю о том, какая ночка выпала им на долю, да что они сказали, да что подумали, да что увидели.
Meanwhile, one or other of the policemen often flits about the door, and pushing it open a little way at the full length of his arm, looks in from outer gloom.	Тем временем то один, то другой полисмен подходит к дверям и, протянув руку, приоткрывает их и заглядывает внутрь из мрака ночи.
Not that he has any suspicions, but that he may as well know what they are up to in there.	Не то чтобы у него зародились какие-то подозрения, но ведь ему не худо знать, что тут делается.
Thus night pursues its leaden course, finding the court still out of bed through the unwonted hours, still treating and being treated, still conducting itself similarly to a court that has had a little money left it unexpectedly.	Так ночь движется своей тяжелой поступью и видит, что переулок все еще бодрствует в неурочные часы, все еще угощает и угощается, все еще ведет себя так, как будто неожиданно получил в наследство малую толику денег.
Thus night at length with slow-retreating steps departs, and the lamp-lighter going his rounds, like an executioner to a despotic king, strikes off the little heads of fire that have aspired to lessen the darkness.	Так ночь, медленно отступая, наконец, уходит, а фонарщик начинает свой обход и, как палач короля-деспота, отсекает маленькие огненные головы, стремившиеся хоть немного рассеять тьму.
Thus the day cometh, whether or no.	Так - худо ли, хорошо ли - наступает день.
And the day may discern, even with its dim London eye, that the court has been up all night.	А наступивший день, как ни мутно его лондонское око, может удостовериться, что переулок бодрствовал всю ночь.
Over and above the faces that have fallen drowsily on tables and the heels that lie prone on hard floors instead of beds, the brick and mortar physiognomy of the very court itself looks worn and jaded.	Не говоря уже о головах, что в дремоте опустились на столы, и пятках, что лежат на каменных полах, вместо того чтобы покоиться на кроватях, каменный лик самого переулка выглядит истомленным и осунувшимся.
And now the neighbourhood, waking up and beginning to hear of what has happened, comes streaming in, half dressed, to ask questions; and the two policemen and the helmet (who are far less impressible externally than the court) have enough to do to keep the door.	Но вот просыпается весь околоток и, услышав о том, что произошло, полуодетый, устремляется на расспросы, а у "шлема" и полисменов (которые, судя по их виду, волнуются гораздо меньше, чем переулок) хватает хлопот по охране дверей злополучного дома.
"Good gracious, gentlemen!" says Mr. Snagsby, coming up.	- Боже ты мой, джентльмены! - восклицает мистер Снегсби, подходя к ним.
"What's this I hear!"	- Что я слышу?

"Why, it's true," returns one of the policemen.	- Что ж, все правда, - отвечает один из полисменов.
"That's what it is.	- То-то вот и оно.
Now move on here, come!"	Ну, не задерживайтесь, проходите!
"Why, good gracious, gentlemen," says Mr. Snagsby, somewhat promptly backed away, "I was at this door last night betwixt ten and eleven o'clock in conversation with the young man who lodges here."	- Но, боже ты мой, джентльмены, - снова начинает мистер Снегсби, довольно грубо оттиснутый назад, - я же только вчера вечером стоял у этой самой двери между десятью и одиннадцатью часами и разговаривал с молодым человеком, который здесь проживает.
"Indeed?" returns the policeman.	- В самом деле? - отзывается полисмен.
"You will find the young man next door then.	- Этого молодого человека вы найдете в соседнем доме.
Now move on here, some of you,"	Эй, вы, там, проходите, не задерживайтесь!
"Not hurt, I hope?" says Mr. Snagsby.	- Надеюсь, он не получил повреждений? -осведомляется мистер Снегсби.
"Hurt?	- Каких повреждений?
No.	Нет.
What's to hurt him!"	С чего бы ему получать повреждения?
Mr. Snagsby, wholly unable to answer this or any question in his troubled mind, repairs to the Sol's Arms and finds Mr. Weevle languishing over tea and toast with a considerable expression on him of exhausted excitement and exhausted tobacco-smoke.	Мистер Снегсби так расстроен, что неспособен ответить ни на этот, ни на любой другой вопрос, и, отступив к "Солнечному гербу", видит там мистера Уивла, изнывающего над чаем с гренками в позе выдохшегося возбуждения и в клубах выдохнутого табачного дыма.
"And Mr. Guppy likewise!" quoth Mr. Snagsby.	- И мистер Г аппи тоже! - восклицает мистер Снегсби.
"Dear, dear, dear!	- Ох-ох-ох!
What a fate there seems in all this!	Во всем этом поистине виден перст судьбы!
And my lit--"	А моя кро...
Mr. Snagsby's power of speech deserts him in the formation of the words "my little woman."	Голос отказывается служить мистеру Снегсби раньше, чем он успевает вымолвить слова "моя крошечка".
For to see that injured female walk into the Sol's Arms at that hour of the morning and stand before the beer-engine, with her eyes fixed upon him like an accusing spirit, strikes him dumb.	Лицезрение сей оскорбленной супруги, которая в столь ранний час вошла в "Солнечный герб", стала у пивного бачка и подобно грозному обвиняющему призраку впилась глазами в торговца канцелярскими принадлежностями, лишает его дара речи.
"My dear," says Mr. Snagsby when his tongue is loosened, "will you take anything?	- Дорогая, - говорит мистер Снегсби, когда язык у него, наконец, развязывается, - не хочешь ли чего-нибудь выпить?
A little--not to put too fine a point upon it--drop of shrub?"	Немножко... говоря напрямик, капельку фруктового сока с ромом?

"No," says Mrs. Snagsby.	- Нет, - отвечает миссис Снегсби.
"My love, you know these two gentlemen?"	- Душенька, ты знакома с этими двумя джентльменами?
"Yes!" says Mrs. Snagsby, and in a rigid manner acknowledges their presence, still fixing Mr. Snagsby with her eye.	- Да! - отвечает миссис Снегсби и холодно кланяется им, не спуская глаз с мистера Снегсби.
The devoted Mr. Snagsby cannot bear this treatment.	Любящий мистер Снегсби не в силах всего этого вынести.
He takes Mrs. Snagsby by the hand and leads her aside to an adjacent cask.	Он берет миссис Снегсби под руку и отводит ее в сторону, к ближнему бочонку.
"My little woman, why do you look at me in that way?	- Крошечка, почему ты так смотришь на меня?
Pray don't do it."	Прошу тебя, не надо!
"I can't help my looks," says Mrs. Snagsby, "and if I could I wouldn't."	- Я не могу смотреть иначе, - говорит миссис Снегсби, - а хоть и могла бы, так не стала бы.
Mr. Snagsby, with his cough of meekness, rejoins,	Кротко покашливая, мистер Снегсби спрашивает:
"Wouldn't you really, my dear?" and meditates.	"Неужели не стала бы, дорогая?" - и задумывается.
Then coughs his cough of trouble and says,	Потом кашляет тревожным кашлем и говорит:
"This is a dreadful mystery, my love!" still fearfully disconcerted by Mrs. Snagsby's eye.	"Это ужасная тайна, душенька!", но грозный взгляд миссис Снегсби приводит его в полное замешательство.
"It IS," returns Mrs. Snagsby, shaking her head, "a dreadful mystery."	- Правильно, - соглашается миссис Снегсби, качая головой, - это действительно ужасная тайна.
"My little woman," urges Mr. Snagsby in a piteous manner, "don't for goodness' sake speak to me with that bitter expression and look at me in that searching way!	- Крошечка, - жалобно умоляет мистер Снегсби, -ради бога, не говори со мной так сурово и не смотри на меня как сыщик!
I beg and entreat of you not to do it.	Прошу тебя и умоляю, - не надо.
Good Lord, you don't suppose that I would go spontaneously combusting any person, my dear?"	Господи, уж не думаешь ли ты, что я способен подвергнуть кого-нибудь... самовозгоранию, дорогая?
"I can't say," returns Mrs. Snagsby.	- Почем я знаю? - отвечает миссис Снегсби.
On a hasty review of his unfortunate position, Mr. Snagsby "can't say" either.	Наскоро обдумав свое несчастное положение, мистер Снегсби приходит к выводу, что на этот вопрос он и сам бы ответил "почем я знаю".
He is not prepared positively to deny that he may have had something to do with it.	Ведь он не может категорически отрицать своей причастности к происшествию.
He has had something--he don't know what--to do with so much in this connexion that is mysterious that it is possible he may even be implicated, without knowing it, in the present transaction.	Он принял столь близкое участие, - какое именно, он не имеет понятия, - в одной таинственной истории, связанной с этим домом, и, быть может, сам того не подозревая, замешан и во вчерашнем событии.

He faintly wipes his forehead with his handkerchief and gasps.	В истоме он отирает лоб носовым платком и вздыхает.
"My life," says the unhappy stationer, "would you have any objections to mention why, being in general so delicately circumspect in your conduct, you come into a wine-vaults before breakfast?"	- Жизнь моя, - говорит несчастный торговец канцелярскими принадлежностями, - ты, надеюсь, не откажешься объяснить мне, почему, отличаясь вообще столь щепетильно примерным поведением, ты зашла в винный погребок до первого завтрака?
"Why do YOU come here?" inquires Mrs. Snagsby.	- А зачем пришел сюда ты? - спрашивает миссис Снегсби.
"My dear, merely to know the rights of the fatal accident which has happened to the venerable party who has been--combusted."	- Дорогая моя, только затем, чтоб узнать подробности рокового несчастья, случившегося с почтенным человеком, который... который самовозгорелся.
Mr. Snagsby has made a pause to suppress a groan.	- Мистер Снегсби делает паузу, чтобы подавить стон.
"I should then have related them to you, my love, over your French roll."	- А еще затем, чтобы потом рассказать тебе обо всем, душенька, в то время как ты будешь пить чай с французской булочкой.
"I dare say you would!	- Рассказать? Как бы не так!
You relate everything to me, Mr. Snagsby."	Словно вы рассказываете мне все, мистер Снегсби!
"Every--my lit--"	- Все... моя кро...
"I should be glad," says Mrs. Snagsby after contemplating his increased confusion with a severe and sinister smile, "if you would come home with me; I think you may be safer there, Mr. Snagsby, than anywhere else."	- Я буду рада, - говорит миссис Снегсби, наблюдая с суровой и зловещей усмешкой за его возрастающим смущением, - если вы вместе со мною пойдете домой. Я считаю, мистер Снегсби, что дома сидеть вам не так опасно, как в иных прочих местах.
"My love, I don't know but what I may be, I am sure. I am ready to go."	- Право, не понимаю, душенька, почему ты так думаешь, но я готов уйти.
Mr. Snagsby casts his eye forlornly round the bar, gives Messrs. Weevle and Guppy good morning, assures them of the satisfaction with which he sees them uninjured, and accompanies Mrs. Snagsby from the Sol's Arms.	Мистер Снегсби беспомощно окидывает взором трактир, желает доброго утра мистерам Уивлу и Гаппи, заверяет их в своей радости по случаю того, что они не получили повреждений, и следует за миссис Снегсби, уходящей из "Солнечного герба".
Before night his doubt whether he may not be responsible for some inconceivable part in the catastrophe which is the talk of the whole neighbourhood is almost resolved into certainty by Mrs. Snagsby's pertinacity in that fixed gaze.	К вечеру возникшие у него подозрения насчет непостижимой доли его участия в катастрофе, которая служит предметом людских толков во всем околотке, почти превратились в уверенность, так он подавлен упорством, с каким миссис Снегсби сверлит его пристальным взглядом.
His mental sufferings are so great that he entertains wandering ideas of delivering himself up to justice and requiring to be cleared if innocent and punished with the utmost rigour of the law if guilty.	Душевные муки его столь велики, что в нем возникает смутное желание отдать себя в руки правосудия и потребовать оправдания, если он не виновен, или кары по всей строгости закона, если виновен.

Mr. Weevle and Mr. Guppy, having taken their breakfast, step into Lincoln's Inn to take a little walk about the square and clear as many of the dark cobwebs out of their brains as a little walk may.	После завтрака мистер Уивл и мистер Гаппи направляются в Линкольнс-Инн, чтобы погулять по площади и очиститься от затянувшей их мозги темной паутины, - насколько возможно их очистить в течение небольшой прогулки.
"There can be no more favourable time than the present, Tony," says Mr. Guppy after they have broodingly made out the four sides of the square, "for a word or two between us upon a point on which we must, with very little delay, come to an understanding."	- Сейчас самое время, Тони, - начинает мистер Г аппи, после того как они в задумчивости прошлись по всем четырем сторонам площади, -сейчас самое время нам с тобой перекинуться словечком-другим насчет одного пункта, о котором нам нужно договориться безотлагательно.
"Now, I tell you what, William G.!" returns the other, eyeing his companion with a bloodshot eye.	-Вот что я тебе скажу, Уильям Гаппи!-отзывается мистер Уивл, глядя на своего спутника глазами, налитыми кровью.
"If it's a point of conspiracy, you needn't take the trouble to mention it.	- Если этот пункт имеет отношение к заговору, лучше тебе и не говорить о нем.
I have had enough of that, and I ain't going to have any more.	Этого с меня хватит, и больше я об этом слышать не хочу.
We shall have YOU taking fire next or blowing up with a bang."	А не то смотри, как бы ты сам не загорелся или не взорвался с треском!
This supposititious phenomenon is so very disagreeable to Mr. Guppy that his voice quakes as he says in a moral way,	Возможность эта столь не по вкусу мистеру Г аппи, что голос у него дрожит, когда он назидательным тоном внушает приятелю:
"Tony, I should have thought that what we went through last night would have been a lesson to you never to be personal any more as long as you lived."	"Тони, я полагаю, что все пережитое нами прошлой ночью послужит тебе уроком, и теперь ты до самой смерти не будешь переходить на личности".
To which Mr. Weevle returns,	На это мистер Уивл отзывается следующими словами:
"William, I should have thought it would have been a lesson to YOU never to conspire any more as long as you lived."	"Я полагаю, Уильям, что это послужит уроком тебе, и теперь ты до самой смерти не будешь устраивать заговоров".
To which Mr. Guppy says,	Мистер Гаппи спрашивает:
"Who's conspiring?"	"Кто это устраивает заговоры?"
To which Mr. Jobling replies,	Мистер Джоблинг отвечает:
"Why, YOU are!"	"Кто? Да ты, конечно!"
To which Mr. Guppy retorts,	Мистер Гаппи ему на это:
"No, I am not."	"Нет, не устраиваю".
To which Mr. Jobling retorts again,	А мистер Джоблинг ему на это:
"Yes, you are!"	"Нет, устраиваешь!"
To which Mr. Guppy retorts,	Мистер Гаппи ему:
"Who says so?"	"Кто это сказал?"
To which Mr. Jobling retorts,	Мистер Джоблинг ему:

"I say so!"	"Я сказал!"
To which Mr. Guppy retorts,	Мистер Гаппи:
"Oh, indeed?"	"Ах, вот как?"
To which Mr. Jobling retorts,	Мистер Джоблинг:
"Yes, indeed!"	"Именно так!"
And both being now in a heated state, they walk on silently for a while to cool down again.	И, разгорячившись, оба некоторое время шагают молча, чтобы остыть.
"Tony," says Mr. Guppy then, "if you heard your friend out instead of flying at him, you wouldn't fall into mistakes.	- Тони! - говорит, наконец, мистер Гаппи. - Если бы ты выслушал своего друга, вместо того чтобы набрасываться на него, ты бы не попал впросак.
But your temper is hasty and you are not considerate.	Но ты вспыльчив и неделикатен.
Possessing in yourself, Tony, all that is calculated to charm the eye--"	Ты, Тони, обладая всем, что способно очаровать взор...
"Oh! Blow the eye!" cries Mr. Weevle, cutting him short.	- К черту взор! - восклицает мистер Уивл, перебивая его.
"Say what you have got to say!"	- Выкладывай все, что тебе не терпится сказать.
Finding his friend in this morose and material condition, Mr. Guppy only expresses the finer feelings of his soul through the tone of injury in which he recommences,	Мистер Гаппи снова принимается за свое, но, видя приятеля в угрюмом и прозаическом расположении духа, выражает тончайшие чувства своей души лишь тем, что говорит обиженным тоном:
"Tony, when I say there is a point on which we must come to an understanding pretty soon, I say so quite apart from any kind of conspiring, however innocent.	- Тони, когда я утверждаю, что нам с тобой надо безотлагательно договориться насчет одного пункта, то это не имеет ничего общего с заговором, даже невинным.
You know it is professionally arranged beforehand in all cases that are tried what facts the witnesses are to prove.	Как тебе известно, в тех случаях, когда предстоит судебное разбирательство, необходимо заранее определить, какие именно факты должны быть установлены свидетельскими показаниями.
Is it or is it not desirable that we should know what facts we are to prove on the inquiry into the death of this unfortunate old mo--gentleman?" (Mr. Guppy was going to say "mogul," but thinks "gentleman" better suited to the circumstances.)	Как по-твоему, желательно или не желательно, чтобы мы дали себе отчет, о каких именно фактах нас будут допрашивать на дознании о смерти этого несчастного старого мо... джентльмена? (Мистер Гаппи хотел было сказать "мошенника", но решил, что в данном случае слово "джентльмен" приличнее.)
"What facts? THE facts."	- О каких фактах?
"The facts bearing on that inquiry.	Да о тех фактах, какие были.
Those are"--Mr. Guppy tells them off on his fingers--"what we knew of his habits, when you saw him last, what his condition was then, the discovery that we made, and how we made it."	- Я говорю о тех фактах, которые потребуется установить на дознании. А именно, - мистер Гаппи пересчитывает их по пальцам: - нас спросят, что мы знали о его привычках; когда мы видели его в последний раз; в каком состоянии он был тогда; что именно мы нашли и как мы это нашли.

"Yes," says Mr. Weevle. "Those are about the facts."	-Да,- говорит мистер Уивл,- об этих фактах спросят.
"We made the discovery in consequence of his having, in his eccentric way, an appointment with you at twelve o'clock at night, when you were to explain some writing to him as you had often done before on account of his not being able to read.	- Так вот, мы первые нашли его мертвым, потому что он, будучи человеком со странностями, условился встретиться с тобой в полночь, чтобы ты помог ему разобрать какую-то бумагу, а это ты часто делал и раньше, так как сам он был неграмотный.
I, spending the evening with you, was called down--and so forth.	Я весь вечер сидел у тебя, ты позвал меня вниз... ну, и так далее.
The inquiry being only into the circumstances touching the death of the deceased, it's not necessary to go beyond these facts, I suppose you'll agree?"	Дознание будут вести только об обстоятельствах смерти покойного, значит, не следует говорить о том, что не относится к перечисленным мною фактам; надеюсь, ты с этим согласен?
"No!" returns Mr. Weevle.	- Да! - отвечает мистер Уивл.
"I suppose not."	- Пожалуй, да.
"And this is not a conspiracy, perhaps?" says the injured Guppy.	- И ты не скажешь теперь, что это заговор? -говорит мистер Гаппи обиженным тоном.
"No," returns his friend; "if it's nothing worse than this, I withdraw the observation."	- Нет, - отвечает его приятель, - и если дело только в этом, а не в чем-то похуже, я отказываюсь от своих возражений.
"Now, Tony," says Mr. Guppy, taking his arm again and walking him slowly on, "I should like to know, in a friendly way, whether you have yet thought over the many advantages of your continuing to live at that place?"	-А теперь, Тони, - говорит мистер Гаппи, снова взяв его под руку и медленно увлекая вперед, -мне хотелось бы знать, как другу, подумал ли ты о многочисленных преимуществах, которые получишь, если останешься жить в этом доме?
"What do you mean?" says Tony, stopping.	- Что ты хочешь этим сказать? - спрашивает Тони, остановившись.
"Whether you have yet thought over the many advantages of your continuing to live at that place?" repeats Mr. Guppy, walking him on again.	- Подумал ли ты о многочисленных преимуществах, которые получишь, если останешься жить в этом доме? - повторяет мистер Гаппи, снова увлекая его вперед.
"At what place? THAT place?" pointing in the direction of the rag and bottle shop.	- В каком доме? В том доме? Тони указывает в сторону лавки Крука.
Mr. Guppy nods.	Мистер Гаппи кивает.
"Why, I wouldn't pass another night there for any consideration that you could offer me," says Mr. Weevle, haggardly staring.	- Ну, знаешь, я там ни одной ночи больше не проведу ни за какие блага, что бы ты мне ни предложил, - говорит мистер Уивл, испуганно озираясь.
"Do you mean it though, Tony?"	-Ты так полагаешь, Тони?
"Mean it!	- Полагаю!
Do I look as if I mean it?	Неужели по моему виду можно подумать, что я только полагаю?
I feel as if I do; I know that," says Mr. Weevle with a very genuine shudder.	Я в этом уверен! Я это знаю, - заявляет мистер Уивл, вздрогнув отнюдь не притворно.

"Then the possibility or probability--for such it must be considered--of your never being disturbed in possession of those effects lately belonging to a lone old man who seemed to have no relation in the world, and the certainty of your being able to find out what he really had got stored up there, don't weigh with you at all against last night, Tony, if I understand you?" says Mr. Guppy, biting his thumb with the appetite of vexation.	- Значит возможность или вероятность, - ибо дело надо рассматривать с этой точки зрения, -возможность или вероятность спокойно пользоваться имуществом, принадлежавшим одинокому старику, у которого, по-видимому, не было родственников, и вдобавок уверенность в том, что тебе удастся разузнать, что именно у него хранилось. - все это, по-твоему, не имеет никакого значения - до того тебя расстроила прошлая ночь, - так я тебя понимаю, Тони? - говорит мистер Гаппи, кусая себе большой палец с тем бОльшим ожесточением, чем больше он досадует.
"Certainly not.	- Никакого значения!
Talk in that cool way of a fellow's living there?" cries Mr. Weevle indignantly.	И как только у тебя хватает нахальства предлагать мне жить в этом доме! - негодующе восклицает мистер Уивл.
"Go and live there yourself."	- Ступай-ка сам там поживи!
"Oh! I, Tony!" says Mr. Guppy, soothing him.	- Зачем, говорить обо мне, Тони? - увещевает его мистер Гаппи.
"I have never lived there and couldn't get a lodging there now, whereas you have got one."	- Я никогда в этом доме не жил и не могу в нем поселиться теперь, а ты там снял комнату.
"You are welcome to it," rejoins his friend, "and--ugh!--you may make yourself at home in it."	- Добро пожаловать в эту комнату, - подхватывает его приятель и - тьфу! - будь как дома!
"Then you really and truly at this point," says Mr. Guppy, "give up the whole thing, if I understand you, Tony?"	- Значит, ты твердо решил бросить эту затею, -говорит мистер Гаппи, - так я тебя понимаю, Тони?
"You never," returns Tony with a most convincing steadfastness, "said a truer word in all your life.	- Да, - подтверждает Тони с самой убедительной искренностью. - За всю свою жизнь ты не сказал ничего более правильного.
I do!"	Именно так!
While they are so conversing, a hackney-coach drives into the square, on the box of which vehicle a very tall hat makes itself manifest to the public.	Пока они разговаривают, на площадь въезжает наемная карета, на козлах которой, бросаясь в глаза прохожим, торчит высоченный цилиндр.
Inside the coach, and consequently not so manifest to the multitude, though sufficiently so to the two friends, for the coach stops almost at their feet, are the venerable Mr. Smallweed and Mrs. Smallweed, accompanied by their granddaughter Judy.	В карете, а значит бросаясь в глаза если не прохожим, то уж, во всяком случае, обоим приятелям, - ведь карета останавливается рядом с ними, чуть на них не наехав, - в карете восседают почтенный мистер Смоллуид и миссис Смоллуид вместе со своей внучкой Джуди.
An air of haste and excitement pervades the party, and as the tall hat (surmounting Mr. Smallweed the younger) alights, Mr. Smallweed the elder pokes his head out of window and bawls to Mr. Guppy,	Вся эта компания явно куда-то торопится, и вид у нее возбужденный, а когда высоченный цилиндр (украшающий мистера Смоллуида-внука) спускается с козел, мистер Смоллуид-дед, высунув голову из окна кареты, кричит мистеру Гаппи:
"How de do, sir!	- Как поживаете, сэр?
How de do!"	Как поживаете?

"What do Chick and his family want here at this time of the morning, I wonder!" says Mr. Guppy, nodding to his familiar.	- Удивляюсь, зачем это Смолл и его семейство явились сюда в такую рань? - говорит мистер Гаппи, кивая приятелю.
"My dear sir," cries Grandfather Smallweed, "would you do me a favour?	- Дорогой сэр, - кричит дедушка Смоллуид, -окажите мне милость!
Would you and your friend be so very obleeging as to carry me into the public-house in the court, while Bart and his sister bring their grandmother along?	Может, вы будете так любезны оба, вы и ваш друг, перенести меня в ресторан, тут в переулке, пока Барт с сестрой перенесут бабушку?
Would you do an old man that good turn, sir?"	Окажите услугу старику, сэр!
Mr. Guppy looks at his friend, repeating inquiringly,	Мистер Г аппи бросает взгляд на приятеля, повторяя вопросительным тоном:
"The public- house in the court?"	"Ресторан в переулке?"
And they prepare to bear the venerable burden to the Sol's Arms.	Потом догадывается, что речь идет о "Солнечном гербе", и вместе с мистером Уивлом готовится переправить туда почтенную кладь.
"There's your fare!" says the patriarch to the coachman with a fierce grin and shaking his incapable fist at him.	- Вот тебе плата за проезд! - обращается старец к своему вознице, свирепо усмехаясь и грозя ему бессильным кулаком.
"Ask me for a penny more, and I'll have my lawful revenge upon you.	- Попробуй попросить еще хоть пенни, - я тебе не уплачу, но отплачу по закону.
My dear young men, be easy with me, if you please.	Милые молодые люди, пожалуйста, несите меня поосторожней!
Allow me to catch you round the neck.	Позвольте вас обнять.
I won't squeeze you tighter than I can help.	Постараюсь вас особенно не душить.
Oh, Lord!	Ох, боже мой!
Oh, dear me!	Ох ты, господи!
Oh, my bones!"	Ох, кости вы мои!
It is well that the Sol is not far off, for Mr. Weevle presents an apoplectic appearance before half the distance is accomplished.	Хорошо, что "Солнечный герб" недалеко, - а то ведь не успели они пройти и полдороги, как мистер Уивл принимает вид человека, пораженного апоплексическим ударом.
With no worse aggravation of his symptoms, however, than the utterance of divers croaking sounds expressive of obstructed respiration, he fulils his share of the porterage and the benevolent old gentleman is deposited by his own desire in the parlour of the Sol's Arms.	Состояние его, впрочем, не ухудшается - он только покряхтывает, дыша с трудом, но выполняет свою долю участия в переноске, - так что благодушный пожилой джентльмен, наконец, прибывает в зал "Солнечного герба", как он того и желал.
"Oh, Lord!" gasps Mr. Smallweed, looking about him, breathless, from an arm-chair.	- Ох, боже мой, - охает мистер Смоллуид, озираясь и еле переводя дух в своем кресле.
"Oh, dear me!	- Ох ты, господи!
Oh, my bones and back!	Ох, кости как ноют! Ох, спина болит!
Oh, my aches and pains!	Ох, старость не радость!

Sit down, you dancing, prancing, shambling, scrambling poll-parrot!	Да сядь же ты, наконец, плясунья, прыгунья, болтунья, крикунья, попугаиха!
Sit down!"	Сядь!
This little apostrophe to Mrs. Smallweed is occasioned by a propensity on the part of that unlucky old lady whenever she finds herself on her feet to amble about and "set" to inanimate objects, accompanying herself with a chattering noise, as in a witch dance.	Его маленькая речь обращена к миссис Смоллуид и вызвана своеобразным поведением несчастной старухи, которая имеет привычку, как только ее поставят на ноги, семенить мелкими шажками по комнате в каком-то ведьмовском танце и, что-то бурча, "делать стойку" перед неодушевленными предметами.
A nervous affection has probably as much to do with these demonstrations as any imbecile intention in the poor old woman, but on the present occasion they are so particularly lively in connexion with the Windsor arm-chair, fellow to that in which Mr. Smallweed is seated, that she only quite desists when her grandchildren have held her down in it, her lord in the meanwhile bestowing upon her, with great volubility, the endearing epithet of "a pig-headed jackdaw," repeated a surprising number of times.	Это объясняется не только слабоумием - бедная старуха, по-видимому, страдает еще и каким-то нервным расстройством; и сейчас она так бойко тараторила и плясала перед креслом с решетчатой спинкой, парным с тем, в котором сидит мистер Смоллуид, что угомонилась только тогда, когда внуки усадили ее в это кресло; а повелитель ее тем временем с красноречивым пылом обзывал супругу "упрямой галкой" и столько раз повторял эти ласковые слова, что остается только удивляться.
"My dear sir," Grandfather Smallweed then proceeds, addressing Mr. Guppy, "there has been a calamity here.	- Дорогой сэр, - продолжает дедушка Смоллуид, обращаясь к мистеру Гаппи, - тут случилась беда.
Have you heard of it, either of you?"	Кто-нибудь из вас слышал о ней?
"Heard of it, sir!	- Как не слыхать, сэр!
Why, we discovered it."	Да ведь это мы первые его нашли!
"You discovered it.	- Вы его нашли?
You two discovered it!	Вы оба нашли его?
Bart, THEY discovered it!"	Барт, его нашли они!
The two discoverers stare at the Small weeds, who return the compliment.	Друзья, нашедшие "его", оторопело взирают на Смоллуидов, которые отвечают им тем же.
"My dear friends," whines Grandfather Smallweed, putting out both his hands, "I owe you a thousand thanks for discharging the melancholy office of discovering the ashes of Mrs. Smallweed's brother."	- Дорогие друзья, - визжит дедушка Смоллуид, протягивая руки, - премного вам благодарен за то, что вы приняли на себя скорбный труд найти прах родного брата миссис Смоллуид.
"Eh?" says Mr. Guppy.	- Как? - переспрашивает мистер Гаппи.
"Mrs. Smallweed's brother, my dear friend--her only relation.	- Брата миссис Смоллуид, любезный мой друг, -ее единственного родственника.
We were not on terms, which is to be deplored now, but he never WOULD be on terms.	Мы не были с ним в родственных отношениях, о чем теперь следует пожалеть, но ведь он сам не хотел поддерживать с нами родственные отношения.
He was not fond of us.	Он не любил нас.
He was eccentric--he was very eccentric.	Он был чудак... большой чудак.

Unless he has left a will (which is not at all likely) I shall take out letters of administration.	Если он не оставил завещания (а он, конечно, не оставил), я выхлопочу приказ о назначении меня душеприказчиком.
I have come down to look after the property; it must be sealed up, it must be protected.	Я приехал сюда присмотреть за имуществом - его надо опечатать, его надо стеречь.
I have come down," repeats Grandfather Smallweed, hooking the air towards him with all his ten fingers at once, "to look after the property."	Я приехал сюда, - повторяет дедушка Смоллуид, загребая воздух всеми своими десятью пальцами сразу, - присмотреть за имуществом.
"I think, Small," says the disconsolate Mr. Guppy, "you might have mentioned that the old man was your uncle."	- Мне кажется, Смолл, - говорит безутешный мистер Гаппи, - ты должен был нам сказать, что Крук приходится тебе дядей.
"You two were so close about him that I thought you would like me to be the same," returns that old bird with a secretly glistening eye.	- А вы оба сами ни слова не говорили о нем, вот я и подумал, что вам будет приятней, если я тоже буду помалкивать, - отвечает этот хитрец, таинственно поблескивая глазами.
"Besides, I wasn't proud of him."	- Да я и не очень-то им гордился.
"Besides which, it was nothing to you, you know, whether he was or not," says Judy.	- Вас это вовсе и не касалось, дядя он нам или нет, - говорит Джуди.
Also with a secretly glistening eye.	И тоже таинственно поблескивает глазами.
"He never saw me in his life to know me," observed Small; "I don't know why I should introduce HIM, I am sure!"	- Он меня ни разу в жизни не видел, - добавляет Смолл, - так с какой стати мне было знакомить его с вами!
"No, he never communicated with us, which is to be deplored," the old gentleman strikes in, "but I have come to look after the property--to look over the papers, and to look after the property.	- Да, с нами он никогда не встречался, о чем теперь следует пожалеть, - перебивает его дедушка Смоллуид, - но я приехал присмотреть за имуществом, - просмотреть бумаги и присмотреть за имуществом.
We shall make good our title.	Наследство по праву принадлежит нам, и мы его получим.
It is in the hands of my solicitor.	Это дело я поручил своему поверенному.
Mr. Tulkinghorn, of Lincoln's Inn Fields, over the way there, is so good as to act as my solicitor; and grass don't grow under HIS feet, I can tell ye.	Мистер Талкингхорн, что живет на Линкольновых полях, здесь по соседству, был так любезен, что согласился взяться за это в качестве моего поверенного, а уж он такой человек, что "сквозь Землю видит", будьте покойны.
Krook was Mrs. Smallweed's only brother; she had no relation but Krook, and Krook had no relation but Mrs. Smallweed.	Крук был единственным братом миссис Смоллуид; у нее не было родственников, кроме Крука, а у Крука не было родственников, кроме нее.
I am speaking of your brother, you brimstone black-beetle, that was seventy-six years of age."	Я говорю о твоем брате, зловредная ты тараканиха... семьдесят шесть лет от роду было старику.
Mrs. Smallweed instantly begins to shake her head and pipe up,	Миссис Смоллуид тотчас же принимается трясти головой и пищать:
"Seventy-six pound seven and sevenpence!	- Семьдесят шесть фунтов семь шиллингов и семь пенсов!

Seventy-six thousand bags of money!	Семьдесят шесть тысяч мешков с деньгами!
Seventy-six hundred thousand million of parcels of bank- notes!"	Семьдесят шесть сотен тысяч миллионов пачек банкнотов!
"Will somebody give me a quart pot?" exclaims her exasperated husband, looking helplessly about him and finding no missile within his reach.	- Подайте мне кто-нибудь кувшин! - орет ее разъяренный супруг, беспомощно оглядываясь кругом и не находя под рукой метательного снаряда.
"Will somebody obleege me with a spittoon?	- Одолжите кто-нибудь плевательницу!
Will somebody hand me anything hard and bruising to pelt at her?	Данте мне что-нибудь твердое и острое, чем в нее запустить!
You hag, you cat, you dog, you brimstone barker!"	Ведьма, кошка, собака, трещотка зловредная!
Here Mr. Smallweed, wrought up to the highest pitch by his own eloquence, actually throws Judy at her grandmother in default of anything else, by butting that young virgin at the old lady with such force as he can muster and then dropping into his chair in a heap.	И, дойдя до белого каления от собственного красноречия, мистер Смоллуид, за неимением лучшего, хватает Джуди и что есть силы толкает эту юную деву на бабушку, а сам как мешок в изнеможении валится назад в кресло.
"Shake me up, somebody, if you'll he so good," says the voice from within the faintly struggling bundle into which he has collapsed.	- Встряхните меня кто-нибудь, будьте так добры, -слышится голос из чуть шевелящейся кучи тряпья, в которую он превратился.
"I have come to look after the property.	- Я приехал присмотреть за имуществом.
Shake me up, and call in the police on duty at the next house to be explained to about the property.	Встряхните меня и позовите полисменов, тех, что стоят на посту у соседнего дома, - я им объясню все, что нужно, насчет имущества.
My solicitor will be here presently to protect the property.	Мой поверенный сейчас явится сюда, чтобы подтвердить мои права на имущество.
Transportation or the gallows for anybody who shall touch the property!"	Каторга или виселица всякому, кто покусятся на имущество!
As his dutiful grandchildren set him up, panting, and putting him through the usual restorative process of shaking and punching, he still repeats like an echo,	- И пока верные долгу внуки усаживают его и, как всегда, возвращают к жизни встряхиванием и пинками, он, задыхаясь, повторяет, как эхо:
"The--the property!	"И... имущество!
The property!	Имущество!..
Property!"	Имущество!"
Mr. Weevle and Mr. Guppy look at each other, the former as having relinquished the whole affair, the latter with a discomfited countenance as having entertained some lingering expectations yet.	Мистер Уивл и мистер Гаппи переглядываются: первый - с таким видом, словно он умыл руки и больше не желает вмешиваться в это дело, второй с растерянным лицом, словно у него еще остались какие-то надежды.
But there is nothing to be done in opposition to the Smallweed interest.	Но права Смоллуидов оспаривать бесполезно.

Mr. Tulkinghorn's clerk comes down from his official pew in the chambers to mention to the police that Mr. Tulkinghorn is answerable for its being all correct about the next of kin and that the papers and effects will be formally taken possession of in due time and course.	Приходит клерк мистера Талкингхорна, на время покинувший свое служебное место - деревянный диван в передней хозяина, - и заявляет полиции, что мистер Талкингхорн под свою ответственность удостоверяет родственные отношения Смоллуидов к покойному, обещая представить бумаги н свидетельства к надлежащему сроку и в надлежащем порядке.
Mr. Smallweed is at once permitted so far to assert his supremacy as to be carried on a visit of sentiment into the next house and upstairs into Miss Flite's deserted room, where he looks like a hideous bird of prey newly added to her aviary.	Мистеру Смоллуиду тотчас же разрешают утвердить его права путем родственного визита в соседний дом и втаскивают его наверх в опустевшую комнату мисс Флайт, где он сидит в кресле, смахивая на отвратительную хищную птицу, - новый экземпляр в птичьей коллекции хозяйки.
The arrival of this unexpected heir soon taking wind in the court still makes good for the Sol and keeps the court upon its mettle.	Слух о приезде нежданного наследника быстро распространяется по переулку и тоже приносит прибыль "Солнечному гербу", а обывателей держит в возбуждении.
Mrs. Piper and Mrs. Perkins think it hard upon the young man if there really is no will, and consider that a handsome present ought to be made him out of the estate.	Миссис Панпер и миссис Перкинс полагают, что если завещания действительно не существует, то это несправедливо по отношению к "молодому человеку", и находят, что ему следует подарить что-нибудь ценное из наследства.
Young Piper and young Perkins, as members of that restless juvenile circle which is the terror of the foot-passengers in Chancery Lane, crumble into ashes behind the pump and under the archway all day long, where wild yells and hootings take place over their remains.	Юный Пайпер и юный Перкинс, как члены неукротимого детского кружка - грозы прохожих на Канцлерской улице, - целый день превращаются в прах и пепел, играя в "самовозгорание" за водопроводной колонкой или под воротами, и над их останками раздаются дикие вопли и гиканье.
Little Swills and Miss M. Melvilleson enter into affable conversation with their patrons, feeling that these unusual occurrences level the barriers between professionals and non-professionals.	Маленький Суиллс и мисс М. Мелвилсон ведут дружескую беседу со своими покровителями, чувствуя, что столь необычайные события должны уничтожить преграду между профессионалами и непрофессионалами.
Mr. Bogsby puts up	Мистер Богсби объявляет, что
"The popular song of King Death, with chorus by the whole strength of the company," as the great Harmonic feature of the week and announces in the bill that	"Популярная песня "Король Смерть" - соло и хор, - исполняемая всей труппой", будет всю эту неделю гвоздем Г армонической программы; причем в афише сказано, что
"J. G. B. is induced to do so at a considerable extra expense in consequence of a wish which has been very generally expressed at the bar by a large body of respectable individuals and in homage to a late melancholy event which has aroused so much sensation."	"Джеймс Джордж Богсби, невзирая на огромные дополнительные расходы, ставит этот номер, побуждаемый общими пожеланиями многочисленных уважаемых лиц, высказанными в баре, а также стремлением выразить скорбь по поводу недавно случившегося печального события, вызвавшего столь большую сенсацию".

There is one point connected with the deceased upon which the court is particularly anxious, namely, that the fiction of a full-sized coffin should be preserved, though there is so little to put in it.	Одно обстоятельство, связанное с покойным, особенно сильно волнует переулок, а именно: общество считает, что следует заказать гроб нормального размера, несмотря на то, что положить в него нужно так мало.
Upon the undertaker's stating in the Sol's bar in the course of the day that he has received orders to construct "a six-footer," the general solicitude is much relieved, and it is considered that Mr. Smallweed's conduct does him great honour.	В середине дня, после того как гробовщик сообщил в баре "Солнечного герба" о полученном им заказе на "шестифутовик", общество чувствует себя вполне удовлетворенным и провозглашает, что поступок мистера Смоллуида делает ему великую честь.
Out of the court, and a long way out of it, there is considerable excitement too, for men of science and philosophy come to look, and carriages set down doctors at the corner who arrive with the same intent, and there is more learned talk about inflammable gases and phosphuretted hydrogen than the court has ever imagined.	За пределами переулка и даже на значительном от него расстоянии также наблюдается большое возбуждение: ученые и философы приезжают взглянуть на место происшествия; на углу улицы из карет высаживаются доктора, приехавшие с той же целью, и слышатся такие ученые рассуждения о воспламеняющихся газах и фосфористом водороде, какие переулку и во сне не снились.
Some of these authorities (of course the wisest) hold with indignation that the deceased had no business to die in the alleged manner; and being reminded by other authorities of a certain inquiry into the evidence for such deaths reprinted in the sixth volume of the Philosophical Transactions; and also of a book not quite unknown on English medical jurisprudence; and likewise of the Italian case of the Countess Cornelia Baudi as set forth in detail by one Bianchini, prebendary of Verona, who wrote a scholarly work or so and was occasionally heard of in his time as having gleams of reason in him; and also of the testimony of Messrs. Fodere and Mere, two pestilent Frenchmen who WOULD investigate the subject; and further, of the corroborative testimony of Monsieur Le Cat, a rather celebrated French surgeon once upon a time, who had the unpoliteness to live in a house where such a case occurred and even to write an account of it—still they regard the late Mr. Krook's obstinacy in going out of the world by any such by-way as wholly unjustifiable and personally offensive.	Некоторые из этих авторитетов (конечно, мудрейшие) с возмущением заявляют, что покойник не смел умирать той смертью, какую ему приписывают, а другие авторитеты напоминают им об одном исследовании этого рода смерти, перепечатанном в шестом томе "Философских трудов", и об одном небезызвестном учебнике английской судебной медицины, а также о случае с графиней Корнелией Бауди, имевшем место в Италии (и подробно описанном некиим Бьянкини, веронским пребендарием, автором ряда ученых трудов, в свое время слывшим человеком неглупым), а также - о свидетельствах господ Фодере и Мера, двух зловредных французов, упорно стремившихся изучить этот предмет, и, наконец, - о подтверждающем возможность подобных фактов свидетельстве господина Ле Ка, некогда довольно известного французского врача, который был столь невежлив, что жил в доме, где случилось происшествие подобного рода, и даже написал о нем статью; тем не менее первые из упомянутых авторитетов стоят на своем, и упрямство, с каким мистер Крук ушел из этого мира столь окольным путем, кажется им чем-то совершенно непозволительным и оскорбительным для них лично.
The less the court understands of all this, the more the court likes it, and the greater enjoyment it has in the stock in trade of the Sol's Arms.	Чем меньше переулок разбирается во всех этих спорах, тем больше все это нравится переулку, и с тем большим удовольствием он угощается яствами, которые можно получить в "Солнечном гербе".

Then there comes the artist of a picture newspaper, with a foreground and figures ready drawn for anything from a wreck on the Cornish coast to a review in Hyde Park or a meeting in Manchester, and in Mrs. Perkins' own room, memorable evermore, he then and there throws in upon the block Mr. Krook's house, as large as life; in fact, considerably larger, making a very temple of it.	Вскоре появляется художник, сотрудник иллюстрированной газеты, с листами бумаги, - на которых передний план и фигуры уже нарисованы и годятся для чего угодно, Начиная с кораблекрушения на корнуэльском берегу и вплоть до парада в Гайд-парке или митинга в Манчестере, - и, расположившись в спальне миссис Перкинс, - комнате, которая навеки останется достопримечательностью, - мгновенно делает набросок с дома мистера Крука чуть ли не в натуральную величину, точнее, превращает этот дом в громадное здание - ни дать ни взять Тэмпл.
Similarly, being permitted to look in at the door of the fatal chamber, he depicts that apartment as three-quarters of a mile long by fifty yards high, at which the court is particularly charmed.	А получив приглашение заглянуть в роковую комнату при лавке, он создает из нее помещение длиной в три четверти мили, а высотой в пятьдесят ярдов, чем переулок особенно восторгается.
All this time the two gentlemen before mentioned pop in and out of every house and assist at the philosophical disputations--go everywhere and listen to everybody--and yet are always diving into the Sol's parlour and writing with the ravenous little pens on the tissue-paper.	Все это время оба джентльмена, о которых говорилось выше, рыщут из дома в дом и присутствуют на философских диспутах, -словом, ходят всюду и слушают всех и каждого, однако успевают то и дело нырять в зал "Солнечного герба" и писать там маленькими хищными перьями на листках тонкой бумаги.
At last come the coroner and his inquiry, like as before, except that the coroner cherishes this case as being out of the common way and tells the gentlemen of the jury, in his private capacity, that "that would seem to be an unlucky house next door, gentlemen, a destined house; but so we sometimes find it, and these are mysteries we can't account for!"	И вот, наконец, появляется коронер и производит дознание, совершенно так же, как и в прошлый раз, если не считать того, что, особенно интересуясь этим случаем, как из ряда вон выходящим, он частным образом сообщает джентльменам присяжным, что "соседний дом, джентльмены, по-видимому, приносит несчастье; это - обреченный дом, но подобные вещи иной раз случаются, и это одна из тех загадок, которые мы разгадать не можем".
After which the six-footer comes into action and is much admired.	Затем на сцену появляется "шестифутовик" и вызывает всеобщее восхищение.
In all these proceedings Mr. Guppy has so slight a part, except when he gives his evidence, that he is moved on like a private individual and can only haunt the secret house on the outside, where he has the mortification of seeing Mr. Smallweed padlocking the door, and of bitterly knowing himself to be shut out.	Мистер Г аппи принимает лишь очень незначительное участие в происходящих событиях, если не считать того, что дает показания, ибо, как и всем посторонним, ему велят "проходить, не задерживаясь", и он может только слоняться около таинственного дома, с острой горечью наблюдать, как мистер Смоллуид запирает дверь на замок, и обижаться на то, что в дом его не пускают.
But before these proceedings draw to a close, that is to say, on the night next after the catastrophe, Mr. Guppy has a thing to say that must be said to Lady Dedlock.	Но, прежде чем все заканчивается - то есть на следующий вечер после катастрофы, - мистер Гаппи находит нужным сообщить кое-что леди Дедлок.

For which reason, with a sinking heart and with that hang-dog sense of guilt upon him which dread and watching enfolded in the Sol's Arms have produced, the young man of the name of Guppy presents himself at the town mansion at about seven o'clock in the evening and requests to see her ladyship.	С замирающим сердцем и каким-то унизительным ощущением виновности, порожденным страхом и бодрствованием в "Солнечном гербе", молодой человек, некий Г аппи, подходит в семь часов вечера к подъезду особняка Дедлоков и просит доложить о себе ее милости.
Mercury replies that she is going out to dinner; don't he see the carriage at the door?	Меркурий отвечает, что миледи собирается ехать на званый обед; неужели он не видит кареты у подъезда?
Yes, he does see the carriage at the door; but he wants to see my Lady too.	Да, он видит карету у подъезда; но тем не менее он желает видеть и миледи.
Mercury is disposed, as he will presently declare to a fellow- gentleman in waiting, "to pitch into the young man"; but his instructions are positive.	Меркурий, как он вскоре скажет одному своему коллеге, тоже ливрейному лакею, охотно бы "вытолкал вон молодого человека", если бы не получил приказания принять его, когда бы он ни пришел.
Therefore he sulkily supposes that the young man must come up into the library.	Поэтому он скрепя сердце решается провести молодого человека в библиотеку.
There he leaves the young man in a large room, not over-light, while he makes report of him.	Здесь он оставляет молодого человека в просторной, неярко освещенной комнате, а сам идет доложить о нем.
Mr. Guppy looks into the shade in all directions, discovering everywhere a certain charred and whitened little heap of coal or wood.	Мистер Г аппи озирается по сторонам в полумраке, и всюду ему мерещится не то кучка угля, не то головешка, покрытая белой золой.
Presently he hears a rustling.	Вскоре он слышит шорох.
Is it--? No, it's no ghost, but fair flesh and blood, most brilliantly dressed.	Уж ее... Нет, это не призрак, а прекрасная плоть в блистательном одеянии.
"I have to beg your ladyship's pardon," Mr. Guppy stammers, very downcast. "This is an inconvenient time--"	- Прошу прощения у вашей милости, - говорит, запинаясь, мистер Гаппи в величайшем унынии, -я пришел не вовремя...
"I told you, you could come at any time."	- Я уже говорила вам, что вы можете прийти в любое время.
She takes a chair, looking straight at him as on the last occasion.	Миледи садится в кресло и смотрит ему прямо в лицо, как и в прошлый раз.
"Thank your ladyship.	- Благодарю покорно, ваша милость.
Your ladyship is very affable."	Ваша милость очень любезны.
"You can sit down."	- Можете сесть.
There is not much affability in her tone.	Тон у нее не особенно любезный.
"I don't know, your ladyship, that it's worth while my sitting down and detaining you, for I--I have not got the letters that I mentioned when I had the honour of waiting on your ladyship."	- Не знаю, ваша милость, стоит ли мне садиться и задерживать вас, ведь я... я не достал тех писем, о которых говорил, когда имел честь явиться к вашей милости.
"Have you come merely to say so?"	- Вы пришли только затем, чтобы сказать об этом?
"Merely to say so, your ladyship."	- Только затем, чтобы сказать об этом, ваша милость.

Mr. Guppy besides being depressed, disappointed, and uneasy, is put at a further disadvantage by the splendour and beauty of her appearance.	Мистер Гаппи и так уже угнетен, разочарован, обескуражен, и в довершение всего блеск и красота миледи действуют на него ошеломляюще.
She knows its influence perfectly, has studied it too well to miss a grain of its effect on any one.	Ей отлично известно, как влияют на людей ее качества, - она слишком хорошо это изучила, чтобы не заметить хоть ничтожной доли того впечатления, которое они производят на всех.
As she looks at him so steadily and coldly, he not only feels conscious that he has no guide in the least perception of what is really the complexion of her thoughts, but also that he is being every moment, as it were, removed further and further from her.	Она смотрит на мистера Гаппи пристальным и холодным взглядом, а он не только не может угадать, о чем она сейчас думает, но с каждой минутой чувствует себя все более и более далеким от нее.
She will not speak, it is plain. So he must.	Она не хочет начинать разговор, это ясно; значит, начать должен он.
"In short, your ladyship," says Mr. Guppy like a meanly penitent thief, "the person I was to have had the letters of, has come to a sudden end, and--" He stops.	- Короче говоря, миледи, - приступает к делу мистер Гаппи тоном униженно кающегося вора, -то лицо, от которого я должен был получить эти письма, скоропостижно скончалось и... - Он умолкает.
Lady Dedlock calmly finishes the sentence.	Леди Дедлок невозмутимо доканчивает его фразу:
"And the letters are destroyed with the person?"	- И письма погибли вместе с этим лицом?
Mr. Guppy would say no if he could--as he is unable to hide.	Мистер Гаппи ответил бы отрицательно, если бы мог... но он не в силах скрыть правду.
"I believe so, your ladyship."	- Полагаю, - что так, ваша милость.
If he could see the least sparkle of relief in her face now?	Если бы он теперь мог заметить в ее лице хоть малейший признак облегчения!
No, he could see no such thing, even if that brave outside did not utterly put him away, and he were not looking beyond it and about it.	Но нет, этого он не заметил бы, даже если бы ее присутствие духа не смутило его окончательно и если бы сам он смотрел ей в лицо, а не отводил глаза.
He falters an awkward excuse or two for his failure.	Он что-то бормочет срывающимся голосом, неуклюже извиняясь за свою неудачу.
"Is this all you have to say?" inquires Lady Dedlock, having heard him out--or as nearly out as he can stumble.	- Это все, что вы имеете мне сказать? -спрашивает леди Дедлок, выслушав его, или, точнее, выслушав то, что можно было разобрать в его лепете.
Mr. Guppy thinks that's all.	Мистер Гаппи отвечает, что все.
"You had better be sure that you wish to say nothing more to me, this being the last time you will have the opportunity."	- Подумайте хорошенько, уверены ли вы в том, что ничего больше не желаете мне сказать, потому что вы говорите со мною в последний раз.
Mr. Guppy is quite sure.	Мистер Гаппи в этом совершенно уверен.
And indeed he has no such wish at present, by any means.	Да он и правда ничего больше не хочет сказать ей сейчас.
"That is enough.	- Довольно.
I will dispense with excuses.	Я обойдусь без ваших извинений.

Good evening to you!"	Прощайте.
And she rings for Mercury to show the young man of the name of Guppy out.	И, позвонив Меркурию, она приказывает ему проводить молодого человека, некоего Гаппи.
But in that house, in that same moment, there happens to be an old man of the name of Tulkinghorn.	Но в доме в эту минуту случайно оказался пожилой человек, некий Талкингхорн.
And that old man, coming with his quiet footstep to the library, has his hand at that moment on the handle of the door--comes in--and comes face to face with the young man as he is leaving the room.	И этот пожилой человек, подойдя тихими шагами к библиотеке, в эту самую минуту кладет руку на ручку двери... входит... и чуть не сталкивается с молодым человеком, когда тот выходит из комнаты.
One glance between the old man and the lady, and for an instant the blind that is always down flies up.	Одним лишь взглядом обмениваются пожилой человек и миледи, и на одно лишь мгновение всегда опущенная завеса взлетает вверх.
Suspicion, eager and sharp, looks out.	Вспыхивает подозрение, страстное и острое.
Another instant, close again.	Еще мгновение, и завеса опускается снова.
"I beg your pardon, Lady Dedlock. I beg your pardon a thousand times.	-Прошу прощения, леди Дедлок... тысячу раз прошу прощения.
It is so very unusual to find you here at this hour.	Никак не ожидал застать вас здесь в такой час.
I supposed the room was empty.	Я думал, в комнате никого нет.
I beg your pardon!"	Прошу прощения.
"Stay!" She negligently calls him back.	- Не уходите! - останавливает она его небрежным тоном.
"Remain here, I beg.	- Пожалуйста, останьтесь здесь.
I am going out to dinner.	Я уезжаю на обед.
I have nothing more to say to this young man!"	Я уже кончила свой разговор с этим молодым человеком.
The disconcerted young man bows, as he goes out, and cringingly hopes that Mr. Tulkinghorn of the Fields is well.	Расстроенный молодой человек выходит, кланяясь и подобострастно выражая надежду, что мистер Талкингхорн чувствует себя хорошо.
"Aye, aye?" says the lawyer, looking at him from under his bent brows, though he has no need to look again--not he.	- Так, так, - говорит юрист, посматривая на него из-под сдвинутых бровей, хотя кому-кому, а мистеру Талкингхорну достаточно лишь бросить взгляд на мистера Гаппи.
"From Kenge and Carboy's, surely?"	- От Кенджа и Карбоя, кажется?
"Kenge and Carboy's, Mr. Tulkinghorn.	- От Кенджа и Карбоя, мистер Талкингхорн.
Name of Guppy, sir."	Моя фамилия Гаппи, сэр.
"To be sure.	- Именно.
Why, thank you, Mr. Guppy, I am very well!"	Да, благодарю вас, мистер Г аппи, я чувствую себя прекрасно.
"Happy to hear it, sir.	- Рад слышать, сэр.
You can't be too well, sir, for the credit of the profession."	Желаю вам чувствовать себя как можно лучше, сэр, во славу нашей профессии.

"Thank you, Mr. Guppy!"	- Благодарю вас, мистер Гаппи.
Mr. Guppy sneaks away.	Мистер Гаппи выскальзывает вон крадущимися шагами.
Mr. Tulkinghorn, such a foil in his old- fashioned rusty black to Lady Dedlock's brightness, hands her down the staircase to her carriage.	Мистер Талкингхорн, чей старомодный поношенный черный костюм по контрасту еще сильнее подчеркивает великолепие леди Дедлок, предлагает ей руку и провожает ее вниз по лестнице до кареты.
He returns rubbing his chin, and rubs it a good deal in the course of the evening.	Возвращается он, потирая себе подбородок, и в течение всего этого вечера потирает его очень часто.
CHAPTER XXXIV	Глава XXXIV
A Turn of the Screw	Поворот винта
"Now, what," says Mr. George, "may this be?	- Что это такое? - спрашивает себя мистер Джордж.
Is it blank cartridge or ball? A flash in the pan or a shot?"	- Холостой заряд или пуля... осечка или выстрел?
An open letter is the subject of the trooper's speculations, and it seems to perplex him mightily.	Предмет этих недоумений - распечатанное письмо, - явно приводит кавалериста в полное замешательство.
He looks at it at arm's length, brings it close to him, holds it in his right hand, holds it in his left hand, reads it with his head on this side, with his head on that side, contracts his eyebrows, elevates them, still cannot satisfy himself.	Он разглядывает письмо, держа его в вытянутой руке, потом подносит близко к глазам; берет его то одной рукой, то другой; перечитывает, наклоняя голову то вправо, то влево, то хмуря, то поднимая брови, и все-таки не может ответить на свой вопрос.
He smooths it out upon the table with his heavy palm, and thoughtfully walking up and down the gallery, makes a halt before it every now and then to come upon it with a fresh eye.	Широкой ладонью он разглаживает письмо на столе, потом, задумавшись, ходит взад и вперед по галерее, то и дело останавливаясь, чтобы снова взглянуть на него свежим взглядом.
Even that won't do.	Но даже это не помогает.
"Is it," Mr. George still muses, "blank cartridge or ball?"	"Что же это такое, - раздумывает мистер Джордж, - холостой заряд или пуля?"
Phil Squod, with the aid of a brush and paint-pot, is employed in the distance whitening the targets, softly whistling in quick-march time and in drum-and-fife manner that he must and will go back again to the girl he left behind him.	Неподалеку от него Фил Сквод при помощи кисти и горшка с белилами занимается побелкой мишеней, негромко насвистывая в темпе быстрого марша и на манер полковых музыкантов песню о том, что он "должен вернуться к покинутой деве и скоро вернется к ней".
"Phil!"	- Фил!
The trooper beckons as he calls him.	Кавалерист подзывает его кивком.
Phil approaches in his usual way, sidling off at first as if he were going anywhere else and then bearing down upon his commander like a bayonet-charge.	Фил идет к нему, как всегда: сначала бочком отходит в сторону, словно хочет куда-то удалиться, потом бросается на своего командира, как в штыковую атаку.

Certain splashes of white show in high relief upon his dirty face, and he scrapes his one eyebrow with the handle of the brush.	Брызги белил отчетливо выделяются на его грязном лице, и он чешет свою единственную бровь ручкой малярной кисти.
"Attention, Phil!	- Внимание, Фил!
Listen to this."	Слушай-ка, что я тебе прочитаю.
"Steady, commander, steady."	- Слушаю, командир, слушаю.
"'Sir.	- "Сэр!
Allow me to remind you (though there is no legal necessity for my doing so, as you are aware) that the bill at two months' date drawn on yourself by Mr. Matthew Bagnet, and by you accepted, for the sum of ninety-seven pounds four shillings and ninepence, will become due to-morrow, when you will please be prepared to take up the same on presentation.	Позвольте мне напомнить Вам (хотя, как Вам известно, по закону я не обязан Вам напоминать), что вексель сроком на два месяца, выданный Вами под поручительство мистера Мэтью Бегнета на сумму девяносто семь фунтов четыре шиллинга и девять пенсов, подлежит к уплате завтра, а посему благоволите завтра же внести означенную сумму по предъявлении упомянутого векселя.
Yours, Joshua Smallweed.'	С почтением Джошуа Смоллуид".
What do you make of that, Phil?"	Что ты на это скажешь, Фил?
"Mischief, guv'ner."	- Беда, хозяин.
"Why?"	- Почему?
"I think," replies Phil after pensively tracing out a cross-wrinkle in his forehead with the brush-handle, "that mischeevious consequences is always meant when money's asked for."	- А потому, - отвечает Фил, задумчиво разглаживая поперечную морщину на лбу ручкой малярной кисти, - что, когда с тебя требуют деньги, это всегда значит, что быть беде.
"Lookye, Phil," says the trooper, sitting on the table.	- Слушай, Фил, - говорит кавалерист, присаживаясь на стол.
"First and last, I have paid, I may say, half as much again as this principal in interest and one thing and another."	- Ведь я, можно сказать, уже выплатил половину своего долга в виде процентов и прочего.
Phil intimates by sidling back a pace or two, with a very unaccountable wrench of his wry face, that he does not regard the transaction as being made more promising by this incident.	Отпрянув назад шага на два, Фил неописуемой гримасой на перекошенном лице дает понять, что, на его взгляд, это не может улучшить положения.
"And lookye further, Phil," says the trooper, staying his premature conclusions with a wave of his hand.	- Но слушан дальше, Фил, - говорит кавалерист, опровергая движением руки преждевременные выводы Фила.
"There has always been an understanding that this bill was to be what they call renewed.	- Мы договорились, что вексель будет... как это называется... переписываться.
And it has been renewed no end of times.	И я его переписывал множество раз.
What do you say now?"	Что ты на это скажешь?
"I say that I think the times is come to a end at last."	- Скажу, что на этот раз переписать не удастся.
"You do?	-Вот как?
Humph!	Хм!

I am much of the same mind myself."	Я тоже так думаю.
"Joshua Smallweed is him that was brought here in a chair?"	- Джошуа Смоллуид, это тот, кого сюда притащили в кресле?
"The same."	- Он самый.
"Guv'ner," says Phil with exceeding gravity, "he's a leech in his dispositions, he's a screw and a wice in his actions, a snake in his twistings, and a lobster in his claws."	- Начальник, - говорит Фил очень серьезным тоном, - по характеру он пиявка, а по хватке -винт и тиски; извивается как змея, а клешни у него как у омара.
Having thus expressively uttered his sentiments, Mr. Squod, after waiting a little to ascertain if any further remark be expected of him, gets back by his usual series of movements to the target he has in hand and vigorously signifies through his former musical medium that he must and he will return to that ideal young lady.	Образно выразив свои чувства и немного подождав дальнейших вопросов, мистер Сквод обычным путем возвращается к недобеленной мишени и громким свистом объявляет во всеуслышание, что он должен вернуться и скоро вернется к некоей воображаемой деве.
George, having folded the letter, walks in that direction.	Джордж, сложив письмо, подходит к нему.
"There IS a way, commander," says Phil, looking cunningly at him, "of settling this."	- Командир, - говорит Фил, бросив на него хитрый взгляд, - а все-таки есть способ уладить дело.
"Paying the money, I suppose?	- Уплатить долг, что ли?
I wish I could."	Чего бы лучше - да не могу!
Phil shakes his head.	Фил качает головой.
"No, guv'ner, no; not so bad as that.	- Нет, начальник, нет... не такой плохой.
There IS a way," says Phil with a highly artistic turn of his brush; "what I'm a-doing at present."	Но способ есть; смотрите, как надо поступить! -говорит Фил, делая мастерской мазок своей кистью.
"Whitewashing."	- Ты хочешь сказать - "произвести побелку", то есть объявить себя несостоятельным должником?
Phil nods.	Фил кивает.
"A pretty way that would be!	- Ну и способ!
Do you know what would become of the Bagnets in that case?	А ты знаешь, что тогда будет с Бегнетами?
Do you know they would be ruined to pay off my old scores? YOU'RE a moral character," says the trooper, eyeing him in his large way with no small indignation; "upon my life you are, Phil!"	Ты знаешь, что они разорятся, выплачивая мои долги? Так вот ты какой честный, Фил, - говорит кавалерист, разглядывая его с немалым возмущением, - хорош, нечего сказать!

Phil, on one knee at the target, is in course of protesting earnestly, though not without many allegorical scoops of his brush and smoothings of the white surface round the rim with his thumb, that he had forgotten the Bagnet responsibility and would not so much as injure a hair of the head of any member of that worthy family when steps are audible in the long passage without, and a cheerful voice is heard to wonder whether George is at home.	Стоя на одном колене перед мишенью, Фил горячо оправдывается, подчеркивая свои слова множеством аллегорических взмахов кистью и оглаживая большим пальцем края белой поверхности: оказывается, он совсем позабыл о поручительстве Бегнета, - но раз так, делать нечего, и пусть ни один волосок не упадет с головы любого члена этого достойного семейства; а пока он оправдывается, за стеной, в длинном коридоре, раздается шум шагов, и слышно, как кто-то веселым голосом спрашивает, дома ли Джордж.
Phil, with a look at his master, hobbles up, saying,	Бросив взгляд на хозяина, Фил поднимается, припадая на одну ногу, и отвечает:
"Here's the guv'ner, Mrs. Bagnet!	"Начальник дома, миссис Бегнет!
Here he is!" and the old girl herself, accompanied by Mr. Bagnet, appears.	Он здесь!" И вот появляется сама "старуха" вместе с мистером Бегнетом.
The old girl never appears in walking trim, in any season of the year, without a grey cloth cloak, coarse and much worn but very clean, which is, undoubtedly, the identical garment rendered so interesting to Mr. Bagnet by having made its way home to Europe from another quarter of the globe in company with Mrs. Bagnet and an umbrella.	"Старуха" никогда не выходит на улицу без серой суконной накидки, грубой, поношенной, но очень опрятной, и несомненно той самой, которой столь дорожит мистер Бегнет за то, что она проделала весь путь из другой части света домой, в Европу, вместе с миссис Бегнет и зонтом.
The latter faithful appendage is also invariably a part of the old girl's presence out of doors.	А зонт - этот неизменный спутник "старухи" -тоже всегда сопровождает ее, когда она выходит из дому.
It is of no colour known in this life and has a corrugated wooden crook for a handle, with a metallic object let into its prow, or beak, resembling a little model of a fanlight over a street door or one of the oval glasses out of a pair of spectacles, which ornamental object has not that tenacious capacity of sticking to its post that might be desired in an article long associated with the British army.	Цвет у него такой, что подобного нигде в мире не увидишь, а вместо ручки - ребристый деревянный крюк, в конец которого, похожий на нос корабля или птичий клюв, вставлена металлическая пластинка, напоминающая оконце над дверью подъезда или овальное стеклышко от очков -украшение, не наделенное способностью оставаться на своем посту с тем упорством, которого можно было бы ждать от предмета, длительно связанного с британской армией.
The old girl's umbrella is of a flabby habit of waist and seems to be in need of stays--an appearance that is possibly referable to its having served through a series of years at home as a cupboard and on journeys as a carpet bag.	Зонт у "старухи" какой-то весь обвисший, расхлябанный, в его "корсете" явно не хватает спиц, а все потому, надо думать, что он много лет служил дома - буфетом, а в путешествиях -саквояжем.
She never puts it up, having the greatest reliance on her well-proved cloak with its capacious hood, but generally uses the instrument as a wand with which to point out joints of meat or bunches of greens in marketing or to arrest the attention of tradesmen by a friendly poke.	Как бы то ни было, "старуха" целиком полагается на свою испытанную накидку с ее объемистым капюшоном и потому никогда не распускает зонта, но обычно пользуется этим орудием как жезлом, когда, делая покупки, хочет указать на заинтересовавшие ее куски мяса или пучки зелени или же стремится привлечь внимание торговцев дружеским тычком.

Without her market- basket, which is a sort of wicker well with two flapping lids, she never stirs abroad.	Она никогда не выступает в поход без своей корзинки для покупок, которая смахивает на колодец, сплетенный из ивовых прутьев и прикрытый двухстворчатой откидной крышкой.
Attended by these her trusty companions, therefore, her honest sunburnt face looking cheerily out of a rough straw bonnet, Mrs. Bagnet now arrives, fresh-coloured and bright, in George's Shooting Gallery.	Итак, в сопровождении этих своих верных спутников, в простой соломенной шляпке, из-под которой весело выглядывает открытое загорелое лицо, миссис Бегнет, краснощекая и сияющая, появляется в "Галерее-Тире" Джорджа.
"Well, George, old fellow," says she, "and how do YOU do, this sunshiny morning?"	- Ну, Джордж, старый друг, - говорит миссис Бегнет, - как вы себя чувствуете нынче утром? А утро-то какое солнечное!
Giving him a friendly shake of the hand, Mrs. Bagnet draws a long breath after her walk and sits down to enjoy a rest.	Дружески пожав ему руку, миссис Бегнет переводит дух после долгого пешего пути и садится отдохнуть.
Having a faculty, matured on the tops of baggage-waggons and in other such positions, of resting easily anywhere, she perches on a rough bench, unties her bonnet-strings, pushes back her bonnet, crosses her arms, and looks perfectly comfortable.	Приучившись отдыхать где угодно - и на верхушках обозных фур и на других столь же мало удобных местах, - она усаживается на твердую скамью, развязывает ленты своей шляпы, потом, откинув ее на затылок, складывает руки и, видимо, чувствует себя очень уютно.
Mr. Bagnet in the meantime has shaken hands with his old comrade and with Phil, on whom Mrs. Bagnet likewise bestows a good-humoured nod and smile.	Между тем мистер Бегнет уже успел пожать руку своему старому товарищу и Филу, которого миссис Бегнет тоже приветствует добродушным кивком и улыбкой.
"Now, George," said Mrs. Bagnet briskly, "here we are, Lignum and myself"--she often speaks of her husband by this appellation, on account, as it is supposed, of Lignum Vitae having been his old regimental nickname when they first became acquainted, in compliment to the extreme hardness and toughness of his physiognomy--"just looked in, we have, to make it all correct as usual about that security.	- Ну, Джордж, - быстро начинает миссис Бегнет, -вот и мы с Дубом! - Она привыкла называть так своего мужа, должно быть потому, что в те времена, когда они познакомились, его прозвали в полку Железным дубом за удивительную твердость и жесткость черт его лица. - Мы зашли, чтобы, как всегда, уладить дело с этим поручительством.
Give him the new bill to sign, George, and he'll sign it like a man."	Дайте ему подписать новый вексель, Джордж, и он подпишет как полагается.
"I was coming to you this morning," observes the trooper reluctantly.	- А я сам хотел зайти к вам нынче утром, -неохотно отзывается кавалерист.
"Yes, we thought you'd come to us this morning, but we turned out early and left Woolwich, the best of boys, to mind his sisters and came to you instead--as you see!	- Да, так и мы думали; но решили выйти пораньше, а Вулиджа - до чего он хороший мальчик! - оставили присматривать за сестрами, и вот, как видите, пришли к вам.
For Lignum, he's tied so close now, and gets so little exercise, that a walk does him good.	Дуб теперь так занят на службе и так мало двигается, что ему полезно прогуляться.
But what's the matter, George?" asks Mrs. Bagnet, stopping in her cheerful talk.	Но что с вами, Джордж? - спрашивает миссис Бегнет, прервав оживленную болтовню.
"You don't look yourself."	- Вы прямо сам не свой!

"I am not quite myself," returns the trooper;	- Я действительно сам не свой,- отвечает кавалерист.
"I have been a little put out, Mrs. Bagnet."	- Меня немножко сбили с позиции, миссис Бегнет.
Her bright quick eye catches the truth directly.	Ее умные острые глаза сразу же угадывают правду.
"George!" holding up her forefinger.	- Джордж! - Она поднимает указательный палец.
"Don't tell me there's anything wrong about that security of Lignum's!	- Не говорите мне, что случилось что-то нехорошее с поручительством Дуба!
Don't do it, George, on account of the children!"	Не говорите так, Джордж, ради наших детей!
The trooper looks at her with a troubled visage.	Кавалерист смотрит на нее, и лицо у него расстроенное.
"George," says Mrs. Bagnet, using both her arms for emphasis and occasionally bringing down her open hands upon her knees. "If you have allowed anything wrong to come to that security of Lignum's, and if you have let him in for it, and if you have put us in danger of being sold up--and I see sold up in your face, George, as plain as print--you have done a shameful action and have deceived us cruelly.	- Джордж, - продолжает миссис Бегнет, размахивая обеими руками для пущей выразительности и то и дело хлопая себя ладонями по коленям, - если вы допустили, чтобы с поручительством Дуба случилось что-то нехорошее, если вы его запутали, если по вашей милости наше добро пойдет с молотка, а я вижу по вашему лицу, Джордж, - читаю как по-печатному, - что не миновать нам этого самого молотка, значит вы поступили очень скверно, а нас обманули жестоко.
I tell you, cruelly, George.	Жестоко, Джордж, скажу я вам.
There!"	Вот что!
Mr. Bagnet, otherwise as immovable as a pump or a lamp-post, puts his large right hand on the top of his bald head as if to defend it from a shower-bath and looks with great uneasiness at Mrs. Bagnet.	Мистер Бегнет обычно неподвижен, как насос или фонарный столб, но сейчас он кладет широкую правую ладонь на лысую голову, как бы затем, чтобы защитить ее от душа, и в великом замешательстве смотрит на миссис Бегнет.
"George," says that old girl, "I wonder at you!	- Джордж, - говорит его "старуха", - я вам просто удивляюсь!
George, I am ashamed of you!	Джордж, мне стыдно за вас!
George, I couldn't have believed you would have done it!	Я бы никогда не поверила, Джордж, что вы можете так поступить!
I always knew you to be a rolling stone that gathered no moss, but I never thought you would have taken away what little moss there was for Bagnet and the children to lie upon.	Как говорится, "лежачий камень мохом обрастает", а я всегда знала, что вы не лежачий камень, значит мохом не обрастете, но у меня и в мыслях не было, что вы способны унести наш маленький пучок моха, - ведь на этот пучок Бегнету с детьми жить надо.
You know what a hard-working, steady-going chap he is.	Сами знаете, как он работает и какой он степенный.
You know what Quebec and Malta and Woolwich are, and I never did think you would, or could, have had the heart to serve us so.	А Квебек, Мальта, Вулидж - вы же знаете, какие они; вот уж не ожидала, что у вас хватит духу, что у вас может хватить духу так нам удружить.
Oh, George!"	Ох, Джордж!

Mrs. Bagnet gathers up her cloak to wipe her eyes on in a very genuine manner,	- И миссис Бегнет вытирает накидкой непритворные слезы.
"How could you do it?"	- Как вы могли?
Mrs. Bagnet ceasing, Mr. Bagnet removes his hand from his head as if the shower-bath were over and looks disconsolately at Mr. George, who has turned quite white and looks distressfully at the grey cloak and straw bonnet.	Миссис Бегнет умолкла, мистер Бегнет, сняв руку с головы, словно душ уже прекратился, безутешно взирает на побледневшего мистера Джорджа, а тот в отчаянии смотрит на серую накидку и соломенную шляпу.
"Mat," says the trooper in a subdued voice, addressing him but still looking at his wife, "I am sorry you take it so much to heart, because I do hope it's not so bad as that comes to.	- Слушай, Мэт, - начинает кавалерист сдавленным голосом, обращаясь к мистеру Бегнету, но не отрывая глаз от его жены, - мне тяжело, что ты принимаешь все это так близко к сердцу, - и я полагаю, что дело уж не так плохо, как кажется.
I certainly have, this morning, received this letter"--which he reads aloud--"but I hope it may be set right yet.	Сегодня утром я действительно получил вот это письмо, - и он читает письмо вслух, - однако надеюсь, что все еще можно уладить.
As to a rolling stone, why, what you say is true.	Ну, а насчет камня, что ж, это правильно сказано.
I AM a rolling stone, and I never rolled in anybody's way, I fully believe, that I rolled the least good to.	Я и вправду не лежу на месте, а все качусь да качусь, а когда, бывало, скатывался на чужую дорогу, так ни разу не прикатил туда ничего хорошего; это я знаю.
But it's impossible for an old vagabond comrade to like your wife and family better than I like 'em, Mat, and I trust you'll look upon me as forgivingly as you can.	Но никто не любит твою жену и детей больше, чем их люблю я, твой старый товарищ, бродяга, и я верю, что вы оба простите меня, если можете.
Don't think I've kept anything from you.	Не думайте, что я от вас что-нибудь скрыл.
I haven't had the letter more than a quarter of an hour."	Это письмо я получил только четверть часа назад.
"Old girl," murmurs Mr. Bagnet after a short silence, "will you tell him my opinion?"	- Старуха, - бурчит мистер Бегнет, немного помолчав, - скажи ему мое мнение.
"Oh! Why didn't he marry," Mrs. Bagnet answers, half laughing and half crying, "Joe Pouch's widder in North America?	- Ох, почему он не женился, - отзывается миссис Бегнет, смеясь сквозь слезы, - почему не женился на вдове Джо Пауча в Северной Америке?
Then he wouldn't have got himself into these troubles."	Тогда не стряслась бы с ним эта беда.
"The old girl," says Mr. Bagnet, "puts it correct--why didn't you?"	- Старуха правильно сказала, - говорит мистер Бегнет. - Почему ты не женился, а?
"Well, she has a better husband by this time, I hope," returns the trooper.	- Ну, теперь у вдовы Джо Пауча, надо думать, есть муж получше меня, - отвечает кавалерист.
"Anyhow, here I stand, this present day, NOT married to Joe Pouch's widder.	- Так ли, этак ли, а я теперь здесь, и не женат на ней.
What shall I do?	Что же мне делать?
You see all I have got about me.	Вот все, что у меня за душой, - сами видите.
It's not mine; it's yours.	Это не мое добро, а ваше.
Give the word, and I'll sell off every morsel.	Скажите слово, и я распродам все до нитки.

If I could have hoped it would have brought in nearly the sum wanted, I'd have sold all long ago.	Да если б только я мог надеяться, что выручу примерно ту сумму, какая нам нужна, я бы давно уже все распродал.
Don't believe that I'll leave you or yours in the lurch, Mat.	Не думай, Мэт, что я покину вас в беде - тебя и твою семью.
I'd sell myself first.	Я скорей продам самого себя.
I only wish," says the trooper, giving himself a disparaging blow in the chest, "that I knew of any one who'd buy such a second-hand piece of old stores."	Но хотел бы я знать, - говорит кавалерист, с презрением ударив себя кулаком в грудь, - кто пожелает купить такую рухлядь.
"Old girl," murmurs Mr. Bagnet, "give him another bit of my mind."	- Старуха, - бурчит мистер Бегнет, - скажи ему еще раз мое мнение.
"George," says the old girl, "you are not so much to be blamed, on full consideration, except for ever taking this business without the means."	- Джордж, - говорит "старуха", - если хорошенько подумать, так вас, пожалуй, и не за что очень осуждать, - вот разве только за то, что вы завели свое дело без средств.
"And that was like me!" observes the penitent trooper, shaking his head. "Like me, I know."	- Ну да, и это было как раз в моем духе, -соглашается кавалерист, покаянно качая головой, - именно в моем духе, я знаю.
"Silence! The old girl," says Mr. Bagnet, "is correct--in her way of giving my opinions--hear me out!"	- Замолчи! - прерывает его мистер Бегнет. -Старуха... совершенно правильно... передает мои мнения... так выслушай меня до конца!
"That was when you never ought to have asked for the security, George, and when you never ought to have got it, all things considered.	- Если подумать хорошенько, не надо вам было тогда просить поручительства, Джордж, не надо было брать его.
But what's done can't be undone.	Но теперь уж ничего не поделаешь.
You are always an honourable and straightforward fellow, as far as lays in your power, though a little flighty.	Вы всегда были честным и порядочным человеком, насколько могли, - да таким и остались, - хоть и чуточку легкомысленным.
On the other hand, you can't admit but what it's natural in us to be anxious with such a thing hanging over our heads.	А что до нас, подумайте, как же нам не тревожиться, когда такая штука висит у нас над головой?
So forget and forgive all round, George.	Поэтому простите нас, Джордж, и забудьте все начисто.
Come!	Ну же!
Forget and forgive all round!"	Простите и забудьте все начисто!
Mrs. Bagnet, giving him one of her honest hands and giving her husband the other, Mr. George gives each of them one of his and holds them while he speaks.	Протянув ему свою честную руку, миссис Бегнет другую протягивает мужу, а мистер Джордж берет их руки в свои и не выпускает в продолжение всей своей речи.
"I do assure you both, there's nothing I wouldn't do to discharge this obligation.	- Чего только я бы не сделал, чтобы распутаться с этим векселем, - да все что угодно, поверьте!
But whatever I have been able to scrape together has gone every two months in keeping it up.	Но все деньги, какие мне удавалось наскрести, каждые два месяца уходили на уплату процентов, то есть как раз на то, чтоб опять переписывать вексель.

We have lived plainly enough here, Phil and I.	Жили мы тут довольно скромно, Фил и я.
But the gallery don't quite do what was expected of it, and it's not--in short, it's not the mint.	Но галерея не оправдала ожиданий, и она... словом, она не Монетный двор.
It was wrong in me to take it?	Не надо мне было ее заводить?
Well, so it was.	Конечно, не надо.
But I was in a manner drawn into that step, and I thought it might steady me, and set me up, and you'll try to overlook my having such expectations, and upon my soul, I am very much obliged to you, and very much ashamed of myself."	Но я завел ее вроде как очертя голову, - думал, она меня поддержит, выведет в люди; так что вы уж не осудИте меня за эти надежды, а я благодарю вас от всей души, верьте мне, я прямо готов со стыда сгореть.
With these concluding words, Mr. George gives a shake to each of the hands he holds, and relinquishing them, backs a pace or two in a broad-chested, upright attitude, as if he had made a final confession and were immediately going to be shot with all military honours.	Кончив свою речь, мистер Джордж крепко жмет дружеские руки, а затем, уронив их, отступает шага на два и, распрямив широкие плечи, стоит навытяжку, словно он уже произнес последнее слово подсудимого и уверен, что его немедленно расстреляют со всеми воинскими почестями.
"George, hear me out!" says Mr. Bagnet, glancing at his wife.	- Джордж, выслушай меня! - говорит мистер Бегнет, бросая взгляд на жену.
"Old girl, go on!"	- Ну, старуха, продолжай!
Mr. Bagnet, being in this singular manner heard out, has merely to observe that the letter must be attended to without any delay, that it is advisable that George and he should immediately wait on Mr. Smallweed in person, and that the primary object is to save and hold harmless Mr. Bagnet, who had none of the money.	Мистер Бегнет, мнения которого высказываются столь необычным образом, может только ответить, что на письмо необходимо безотлагательно отозваться; что и ему и Джорджу следует как можно скорее лично явиться к мистеру Смоллуиду и что прежде всего надо вызволить и выручить ни в чем не повинного мистера Бегнета, у которого денег нет.
Mr. George, entirely assenting, puts on his hat and prepares to march with Mr. Bagnet to the enemy's camp.	Мистер Джордж, полностью согласившись с этим, надевает шляпу, готовый двинуться вместе с мистером Бегнетом в лагерь врага.
"Don't you mind a woman's hasty word, George," says Mrs. Bagnet, patting him on the shoulder.	- Плюньте на мои упреки, Джордж, все мы, бабы, болтаем не подумав, что в голову взбредет, -говорит миссис Бегнет, легонько похлопывая его по плечу.
"I trust my old Lignum to you, and I am sure you'll bring him through it."	- Поручаю вам своего старика Дуба - вы его, конечно, выпутаете из беды.
The trooper returns that this is kindly said and that he WILL bring Lignum through it somehow.	Кавалерист говорит, что это добрые слова, и твердо обещает как-нибудь да выпутать Дуба.
Upon which Mrs. Bagnet, with her cloak, basket, and umbrella, goes home, bright-eyed again, to the rest of her family, and the comrades sally forth on the hopeful errand of mollifying Mr. Smallweed.	После чего миссис Бегнет, у которой вновь заблестели глаза, возвращается домой к детям вместе со своей накидкой, корзинкой и зонтом, а товарищи отправляются в многообещающее путешествие - умасливать мистера Смоллуида.
Whether there are two people in England less likely to come satisfactorily out of any negotiation with Mr. Smallweed than Mr. George and Mr. Matthew Bagnet may be very reasonably questioned.	Большой вопрос, найдутся ли в Англии еще хоть два человека, которые так же плохо умели бы вести дела с мистером Смоллуидом, как мистер Джордж и мистер Мэтью Бегнет.

Also, notwithstanding their martial appearance, broad square shoulders, and heavy tread, whether there are within the same limits two more simple and unaccustomed children in all the Smallweedy affairs of life.	Найдутся ли в той же стране еще два столь же простодушных и неопытных младенца во всех делах, что ведутся "на смоллуидовский манер", хотя вид у обоих товарищей воинственный, плечи широкие "и прямые, а походка тяжелая.
As they proceed with great gravity through the streets towards the region of Mount Pleasant, Mr. Bagnet, observing his companion to be thoughtful, considers it a friendly part to refer to Mrs. Bagnet's late sally.	В то время как они с очень серьезным видом шагают по улицам к Приятному холму, мистер Бегнет, заметив, что спутник его озабочен, считает своим дружеским долгом поговорить о давешней вылазке миссис Бегнет.
"George, you know the old girl--she's as sweet and as mild as milk.	-Джордж, ты знаешь старуху... она ласковая и кроткая, как ягненок.
But touch her on the children--or myself--and she's off like gunpowder."	Но попробуй затронуть ее детей... или меня... сразу вспыхнет, как порох.
"It does her credit, Mat!"	- Это можно поставить ей в заслугу, Мэт.
"George," says Mr. Bagnet, looking straight before him, "the old girl--can't do anything--that don't do her credit.	- Джордж, - продолжает мистер Бегнет, глядя прямо перед собой, - старуха... не может сделать ничего такого... чего ей не поставишь в заслугу.
More or less.	Большую или малую, неважно.
I never say so.	При ней я этого не говорю.
Discipline must he maintained."	Надо соблюдать дисциплину.
"She's worth her weight in gold," says the trooper.	- Ее надо ценить на вес золота, - соглашается кавалерист.
"In gold?" says Mr. Bagnet.	- Золота? - повторяет мистер Бегнет.
"I'll tell you what.	- Вот что я тебе скажу.
The old girl's weight--is twelve stone six.	Старуха весит... сто семьдесят четыре фунта.
Would I take that weight--in any metal--for the old girl?	Взял бы я за старуху... столько металла... какого угодно?
No.	Нет.
Why not?	Почему?
Because the old girl's metal is far more precious--than the preciousest metal.	Потому что старуха из такого металла сделана... который куда дороже... чем самый дорогой металл.
And she's ALL metal!"	И она вся целиком из такого металла!
"You are right, Mat!"	- Правильно, Мэт!
"When she took me--and accepted of the ring--she 'listed under me and the children--heart and head, for life.	- Когда она за меня вышла... и согласилась принять обручальное кольцо... она завербовалась на службу ко мне и детям... от всей души и от всего сердца... на всю жизнь.
She's that earnest," says Mr. Bagnet, "and true to her colours--that, touch us with a finger--and she turns out--and stands to her arms.	Она такая преданная, - говорит мистер Бегнет, -такая верная своему знамени... что попробуй только тронуть нас пальцем... и она выступит в поход... и возьмется за оружие.

If the old girl fires wide--once in a way--at the call of duty--look over it, George.	Если старуха откроет огонь... может случиться... по долгу службы... не обращай внимания, Джордж.
For she's loyal!"	Зато она верная!
"Why, bless her, Mat," returns the trooper,	- Что ты, Мэт! - отзывается кавалерист.
"I think the higher of her for it!"	- Да я за это ставлю ее еще выше, благослови ее бог!
"You are right!" says Mr. Bagnet with the warmest enthusiasm, though without relaxing the rigidity of a single muscle.	- Правильно! - соглашается мистер Бегнет с самым пламенным энтузиазмом, однако не ослабляя напряжения ни в одном мускуле.
"Think as high of the old girl--as the rock of Gibraltar--and still you'll be thinking low--of such merits.	- Поставь старуху высоко... как на гибралтарскую скалу... и все-таки ты поставишь ее слишком низко... вот какой она молодец.
But I never own to it before her.	Но при ней я этого не говорю.
Discipline must be maintained."	Надо соблюдать дисциплину.
These encomiums bring them to Mount Pleasant and to Grandfather Smallweed's house.	Так, наперебой расхваливая "старуху", они подходят к Приятному холму и к дому дедушки Смоллуида.
The door is opened by the perennial Judy, who, having surveyed them from top to toe with no particular favour, but indeed with a malignant sneer, leaves them standing there while she consults the oracle as to their admission.	Дверь отворяет неизменная Джуди и, не особенно приветливо, больше того, - со злобной усмешкой оглядев посетителей с головы до ног, оставляет их дожидаться, пока сама вопрошает оракула, можно ли их впустить.
The oracle may be inferred to give consent from the circumstance of her returning with the words on her honey lips that they can come in if they want to it.	Оракул, по-видимому, дает согласие, ибо она возвращается, и с ее медовых уст слетают слова: "Можете войти, если хотите".
Thus privileged, they come in and find Mr. Smallweed with his feet in the drawer of his chair as if it were a paper foot-bath and Mrs. Smallweed obscured with the cushion like a bird that is not to sing.	Получив это любезное приглашение, они входят и видят мистера Смоллуида, который сидит, поставив ноги в выдвижной ящик своего кресла, -словно в ножную ванну из бумаг, - видят и миссис Смоллуид, отгороженную от света подушкой, как птица, которой не дают петь.
"My dear friend," says Grandfather Smallweed with those two lean affectionate arms of his stretched forth. "How de do?	- Любезный друг мой, - произносит дедушка Смоллуид, ласково простирая вперед костлявые руки, - как поживаете?
How de do?	Как поживаете?
Who is our friend, my dear friend?"	А кто этот ваш приятель, любезный друг мой?
"Why this," returns George, not able to be very conciliatory at first, "is Matthew Bagnet, who has obliged me in that matter of ours, you know."	- Кто он? - отвечает мистер Джордж довольно резко, так как еще не может заставить себя говорить примирительным тоном. - Это, да будет вам известно, Мэтью Бегнет, который оказал мне услугу в нашей с вами сделке.
"Oh!	- Ага!
Mr. Bagnet?	Мистер Бегнет?
Surely!"	Так, так!

The old man looks at him under his hand.	- Старик смотрит на него, приложив руку к глазам.
"Hope you're well, Mr. Bagnet?	- Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, мистер Бегнет?
Fine man, Mr. George!	Какой он молодец, мистер Джордж!
Military air, sir!"	Военная выправка, сэр!
No chairs being offered, Mr. George brings one forward for Bagnet and one for himself.	Г остям не предлагают сесть, поэтому мистер Джордж приносит один стул для Бегнета, другой для себя.
They sit down, Mr. Bagnet as if he had no power of bending himself, except at the hips, for that purpose.	Друзья усаживаются, причем мистер Бегнет садится так, словно тело его не может сгибаться, -разве только в бедрах и лишь для того, чтобы сесть.
"Judy," says Mr. Smallweed, "bring the pipe."	- Джуди, - говорит мистер Смоллуид, - принеси трубку.
"Why, I don't know," Mr. George interposes, "that the young woman need give herself that trouble, for to tell you the truth, I am not inclined to smoke it to-day."	- Да нет уж, - вмешивается мистер Джордж, - не стоит девушке беспокоиться, - сказать правду, мне нынче что-то не хочется курить.
"Ain't you?" returns the old man.	- Вот как? - отзывается старик.
"Judy, bring the pipe."	- Джуди, принеси трубку.
"The fact is, Mr. Smallweed," proceeds George, "that I find myself in rather an unpleasant state of mind.	- Дело в том, мистер Смоллуид, - продолжает Джордж, - что я сегодня немножко не в духе.
It appears to me, sir, that your friend in the city has been playing tricks."	Сдается мне, сэр, что ваш друг в Сити устроил мне какой-то подвох.
"Oh, dear no!" says Grandfather Smallweed.	- Ну что вы! - говорит дедушка Смоллуид.
"He never does that!"	- На это он не способен.
"Don't he?	- Разве нет?
Well, I am glad to hear it, because I thought it might be HIS doing.	Что ж, рад слышать; а я думал, что это дело егорук.
This, you know, I am speaking of.	Вы знаете, о чем я говорю.
This letter."	О письме.
Grandfather Smallweed smiles in a very ugly way in recognition of the letter.	Дедушка Смоллуид улыбается самым отвратительным образом в знак того, что понял, о каком письме идет речь.
"What does it mean?" asks Mr. George.	- Что это значит? - спрашивает мистер Джордж.
"Judy," says the old man. "Have you got the pipe?	- Джуди, - говорит старик, - ты принесла трубку?
Give it to me.	Дай-ка ее мне.
Did you say what does it mean, my good friend?"	Так вы спрашиваете, что все это значит, любезный друг?
"Aye!	-Да!

Now, come, come, you know, Mr. Smallweed," urges the trooper, constraining himself to speak as smoothly and confidentially as he can, holding the open letter in one hand and resting the broad knuckles of the other on his thigh, "a good lot of money has passed between us, and we are face to face at the present moment, and are both well aware of the understanding there has always been.	Но вспомните, мистер Смоллуид, вспомните, -убеждает его кавалерист, заставляя себя говорить как можно более мягким и дружественным тоном, и, держа развернутое письмо в правой руке, левым кулаком упирается в бок, - ведь я переплатил вам немало денег, а сейчас мы говорим с вами лицом к лицу, и оба прекрасно знаем, на чем мы порешили и какое условие соблюдали всегда.
I am prepared to do the usual thing which I have done regularly and to keep this matter going.	Я регулярно платил вам проценты, готов уплатить их сегодня и платить в будущем.
I never got a letter like this from you before, and I have been a little put about by it this morning, because here's my friend Matthew Bagnet, who, you know, had none of the money--"	Это первый раз, что я получил от вас такое письмо, и нынче утром оно меня немножко расстроило, потому что мой друг, Мэтью Бегнет, у которого, как вам известно, не было денег, когда...
"I DON'T know it, you know," says the old man quietly.	- Как вам известно, мне это не известно, -перебивает его старик ровным голосом.
"Why, con-found you--it, I mean--I tell you so, don't I?"	-Но черт вас... то бишь, черт подери... я же говорю - вам, что денег у него не было; говорю, не так ли?
"Oh, yes, you tell me so," returns Grandfather Smallweed.	- Ну да, вы мне это говорите, - отвечает дедушка Смоллуид.
"But I don't know it."	- Но сам я этого не знаю.
"Well!" says the trooper, swallowing his fire. "I know it."	- Пусть так, - соглашается кавалерист, подавляя гнев, - зато я знаю.
Mr. Smallweed replies with excellent temper,	Мистер Смоллуид отзывается на его слова чрезвычайно добродушным тоном:
"Ah! That's quite another thing!"	- Да, но это совсем другое дело!
And adds, "But it don't matter.	- И добавляет: - Впрочем, это не важно.
Mr. Bagnet's situation is all one, whether or no."	Так ли, этак ли, мистер Бегнет все равно в ответе.
The unfortunate George makes a great effort to arrange the affair comfortably and to propitiate Mr. Smallweed by taking him upon his own terms.	Бедный Джордж всеми силами старается благополучно уладить дело и задобрить мистера Смоллуида поддакиванием.
"That's just what I mean.	-Так думаю и я.
As you say, Mr. Smallweed, here's Matthew Bagnet liable to be fixed whether or no.	Как вы правильно указали, мистер Смоллуид, Мэтью Бегнета притянут к ответу - все равно, были у него деньги или нет.
Now, you see, that makes his good lady very uneasy in her mind, and me too, for whereas I'm a harum-scarum sort of a good-for-nought that more kicks than halfpence come natural to, why he's a steady family man, don't you see?	Но это, видите ли, очень тревожит его жену, да и меня тоже; ведь если сам я такой никудышный бездельник, какому привычней получать тумаки, чем медяки, то он, надо вам знать, степенный семейный человек.

Now, Mr. Smallweed," says the trooper, gaining confidence as he proceeds in his soldierly mode of doing business, "although you and I are good friends enough in a certain sort of a way, I am well aware that I can't ask you to let my friend Bagnet off entirely."	Слушайте, мистер Смоллуид, - говорит кавалерист, решив вести деловые переговоры с солдатской прямотой, отчего сразу приобретает уверенность в себе, - хотя мы с вами в довольно приятельских отношениях, но я хорошо знаю, что не могу просить вас отпустить моего друга Бегнета на все четыре стороны.
"Oh, dear, you are too modest.	- Боже мой, вы слишком скромны.
You can ASK me anything, Mr. George." (There is an ogreish kind of jocularity in Grandfather Smallweed to-day.)	Можете просить меня о чем угодно, мистер Джордж. (Сегодня в шутливости дедушки Смоллуида есть что-то людоедское.)
"And you can refuse, you mean, eh?	- А вы можете мне отказать - вы это имеете в виду, а?
Or not you so much, perhaps, as your friend in the city?	Или, пожалуй, не столько вы, сколько ваш друг в Сити?
Ha ha ha!"	Ха-ха-ха!
"Ha ha ha!" echoes Grandfather Smallweed. In such a very hard manner and with eyes so particularly green that Mr. Bagnet's natural gravity is much deepened by the contemplation of that venerable man.	- Ха-ха-ха! - как эхо, повторяет дедушка Смоллуид, но так жестко и с таким ядовито-зеленым огнем в глазах, что серьезный от природы мистер Бегнет, взирая на почтенного старца, становится еще более серьезным.
"Come!" says the sanguine George.	- Слушайте! - снова начинает неунывающий Джордж.
"I am glad to find we can be pleasant, because I want to arrange this pleasantly.	- Я рад, что вы в хорошем расположении духа потому, что сам хочу покончить с этой историей по-хорошему.
Here's my friend Bagnet, and here am I.	Вот мой друг Бегнет, и вот я сам.
We'll settle the matter on the spot, if you please, Mr. Smallweed, in the usual way.	Будьте так добры, мистер Смоллуид, давайте сейчас же уладим дело, как всегда.
And you'll ease my friend Bagnet's mind, and his family's mind, a good deal if you'll just mention to him what our understanding is."	И вы очень успокоите моего друга Бегнета и его семью, если просто скажете ему, в чем заключается наше условие.
Here some shrill spectre cries out in a mocking manner,	Какой-то призрак внезапно взвизгивает пронзительным голосом и с издевкой:
"Oh, good gracious! Oh!" Unless, indeed, it be the sportive Judy, who is found to be silent when the startled visitors look round, but whose chin has received a recent toss, expressive of derision and contempt.	"О господи! о!..", хотя, может, это не призрак, а веселая Джуди; но нет, оглянувшись кругом, изумленные друзья убеждаются, что она молчит; только насмешливо и презрительно вздернула подбородок.
Mr. Bagnet's gravity becomes yet more profound.	Мистер Бегнет становится еще более серьезным.
"But I think you asked me, Mr. George"--old Smallweed, who all this time has had the pipe in his hand, is the speaker now--"I think you asked me, what did the letter mean?"	- Но вы как будто спросили меня, мистер Джордж, - говорит вдруг старик Смоллуид, который все это время держал в руках трубку, -вы как будто спросили, что значит это письмо?

"Why, yes, I did," returns the trooper in his off-hand way, "but I don't care to know particularly, if it's all correct and pleasant."	- Да, спросил, конечно, - отвечает кавалерист, как всегда несколько необдуманно, - но, в общем, мне не так уж интересно это знать, лишь бы дело было улажено по-хорошему.
Mr. Smallweed, purposely balking himself in an aim at the trooper's head, throws the pipe on the ground and breaks it to pieces.	Уклонившись от ответа, мистер Смоллуид целится трубкой в голову кавалериста, но вдруг швыряет ее об пол, и она разбивается на куски.
"That's what it means, my dear friend.	- Вот что оно значит, любезный друг.
I'll smash you.	Я вас вдребезги расшибу!
I'll crumble you.	Я вас растопчу!
I'll powder you.	Я вас в порошок сотру!
Go to the devil!"	Убирайтесь к дьяволу!
The two friends rise and look at one another.	Друзья встают и переглядываются.
Mr. Bagnet's gravity has now attained its profoundest point.	Мистер Бегнет становится таким серьезным, что серьезней и быть нельзя.
"Go to the devil!" repeats the old man.	- Убирайтесь к дьяволу! - снова кричит старик.
"I'll have no more of your pipe-smokings and swaggerings.	- Хватит с меня ваших трубок и вашего нахальства.
What?	Вы что это?
You're an independent dragoon, too!	Разыгрываете из себя независимого драгуна? Ишь какой!
Go to my lawyer (you remember where; you have been there before) and show your independence now, will you?	Ступайте к моему поверенному (вы помните, где он живет; вы у него уже были) и там рисуйтесь своей независимостью.
Come, my dear friend, there's a chance for you.	Ступайте, любезный друг, там для вас еще имеются кое-какие шансы.
Open the street door, Judy; put these blusterers out!	Открой дверь, Джуди, гони этих болтунов!
Call in help if they don't go.	Зови на помощь, если они не уберутся.
Put 'em out!"	Гони их вон!
He vociferates this so loudly that Mr. Bagnet, laying his hands on the shoulders of his comrade before the latter can recover from his amazement, gets him on the outside of the street door, which is instantly slammed by the triumphant Judy.	Он ревет так громко, что мистер Бегнет кладет руки на плечи товарища и, не дав ему очнуться от изумления, выводит его за дверь, которую сейчас же захлопывает торжествующая Джуди.
Utterly confounded, Mr. George awhile stands looking at the knocker.	Мистер Джордж, ошарашенный, некоторое время стоит столбом, глядя на дверной молоток.
Mr. Bagnet, in a perfect abyss of gravity, walks up and down before the little parlour window like a sentry and looks in every time he passes, apparently revolving something in his mind.	Мистер Бегнет, погрузившись в глубочайшую бездну серьезности, как часовой, ходит взад и вперед под окошком гостиной и, проходя мимо, всякий раз заглядывает внутрь, как бы что-то обдумывая.
"Come, Mat," says Mr. George when he has recovered himself, "we must try the lawyer.	- Пойдем-ка, Мэт! - говорит мистер Джордж, придя в себя. - Надо нам толкнуться к юристу.

Now, what do you think of this rascal?"	Но что ты думаешь об этом негодяе?
Mr. Bagnet, stopping to take a farewell look into the parlour, replies with one shake of his head directed at the interior,	Остановившись, чтобы кинуть прощальный взгляд в окно гостиной, мистер Бегнет отвечает, качнув головой в ту сторону:
"If my old girl had been here--I'd have told him!"	- Будь моя старуха здесь... уж я бы им сказал!
Having so discharged himself of the subject of his cogitations, he falls into step and marches off with the trooper, shoulder to shoulder.	Отделавшись таким образом от предмета своих размышлений, мистер Бегнет нагоняет кавалериста, и друзья удаляются, маршируя в ногу и плечом к плечу.
When they present themselves in Lincoln's Inn Fields, Mr. Tulkinghorn is engaged and not to be seen.	Когда же они приходят на Линкольновы поля, оказывается, что мистер Талкингхорн сейчас занят и видеть его нельзя.
He is not at all willing to see them, for when they have waited a full hour, and the clerk, on his bell being rung, takes the opportunity of mentioning as much, he brings forth no more encouraging message than that Mr. Tulkinghorn has nothing to say to them and they had better not wait.	Очевидно, он вовсе не желает их видеть, - ведь после того как они прождали целый час, клерк, вызванный звонком, пользуется случаем доложить о них, но возвращается с неутешительным известием: мистеру Талкингхорну не о чем говорить с ними, и пусть они его не ждут.
They do wait, however, with the perseverance of military tactics, and at last the bell rings again and the client in possession comes out of Mr. Tulkinghorn's room.	Но они все-таки ждут с упорством тех, кто знает военную тактику, и вот, наконец, опять раздается звонок, и клиентка, с которой беседовал мистер Талкингхорн, выходит из его кабинета.
The client is a handsome old lady, no other than Mrs. Rouncewell, housekeeper at Chesney Wold.	Эта клиентка, красивая старуха, не кто иная, как миссис Раунсуэлл, домоправительница в Чесни-Уолде.
She comes out of the sanctuary with a fair old-fashioned curtsy and softly shuts the door.	Она выходит из святилища, сделав изящный старомодный реверанс, и осторожно закрывает за собой дверь.
She is treated with some distinction there, for the clerk steps out of his pew to show her through the outer office and to let her out.	Здесь к ней, по-видимому, относятся почтительно, - клерк встает с деревянного дивана, чтобы проводить ее через переднюю комнату конторы и выпустить на улицу.
The old lady is thanking him for his attention when she observes the comrades in waiting.	Старуха благодарит его за любезность и вдруг замечает товарищей, ожидающих поверенного.
"I beg your pardon, sir, but I think those gentlemen are military?"	- Простите, пожалуйста, сэр, если не ошибаюсь, эти джентльмены - военные?
The clerk referring the question to them with his eye, and Mr. George not turning round from the almanac over the fire-place. Mr. Bagnet takes upon himself to reply,	Клерк бросает на них вопросительный взгляд, но мистер Джордж в это время рассматривает календарь, висящий над камином, и не оборачивается, поэтому мистер Бегнет берет на себя труд ответить:
"Yes, ma'am.	- Да, сударыня.
Formerly."	Отставные.
"I thought so.	-Так я и думала.
I was sure of it.	Так и знала.

My heart warms, gentlemen, at the sight of you.	Увидела я вас, джентльмены, и потеплело у меня на сердце.
It always does at the sight of such.	И всегда так - стоит мне увидеть военных.
God bless you, gentlemen!	Благослови вас бог, джентльмены!
You'll excuse an old woman, but I had a son once who went for a soldier.	Вы уж извините старуху, - у меня сын родной в солдаты завербовался.
A fine handsome youth he was, and good in his bold way, though some people did disparage him to his poor mother.	Хороший был, красивый малый; озорной, правда, но добрый по-своему, хоть и находились люди, что хулили его прямо в глаза его бедной матери.
I ask your pardon for troubling you, sir.	Простите за беспокойство, сэр.
God bless you, gentlemen!"	Благослови вас бог, джентльмены!
"Same to you, ma'am!" returns Mr. Bagnet with right good will.	- И вас также, сударыня! - желает ей мистер Бегнет от всего сердца.
There is something very touching in the earnestness of the old lady's voice and in the tremble that goes through her quaint old figure.	Есть что-то очень трогательное в той искренности, с какой говорит эта старомодно одетая, но приятная старушка, в том трепете, что пробегает по ее телу.
But Mr. George is so occupied with the almanac over the fire-place (calculating the coming months by it perhaps) that he does not look round until she has gone away and the door is closed upon her.	Но мистер Джордж так увлекся календарем, висящим над камином (быть может, он считает, сколько месяцев осталось до конца года), что даже не оглянулся, пока она не ушла и за нею не закрылась дверь.
"George," Mr. Bagnet gruffly whispers when he does turn from the almanac at last. "Don't be cast down!	- Джордж, - хрипло шепчет мистер Бегнет, когда тот отрывается от календаря, - не унывай!
'Why, soldiers, why--should we be melancholy, boys?'	"Эй-эй, солдаты, к чему грустить, ребята?"
Cheer up, my hearty!"	Веселей, дружище!
The clerk having now again gone in to say that they are still there and Mr. Tulkinghorn being heard to return with some irascibility,	Клерк снова ушел доложить, что посетители все еще дожидаются, и слышно, как мистер Талкингхорн отвечает довольно раздраженным тоном:
"Let 'em come in then!" they pass into the great room with the painted ceiling and find him standing before the fire.	"Так пусть войдут!", после чего друзья переходят в огромную комнату с расписным потолком и камином, перед которым стоит сам хозяин.
"Now, you men, what do you want?	- Ну, что вам нужно, любезные?
Sergeant, I told you the last time I saw you that I don't desire your company here."	Сержант, я ведь сказал вам в прошлый раз, что ваши посещения для меня нежелательны.
Sergeant replies--dashed within the last few minutes as to his usual manner of speech, and even as to his usual carriage--that he has received this letter, has been to Mr. Smallweed about it, and has been referred there.	Сержант, поневоле изменивший за последние несколько минут и свою манеру говорить и даже свою манеру держаться, отвечает, что получил письмо такого-то содержания, был по поводу него у мистера Смоллуида, а тот послал его сюда.
"I have nothing to say to you," rejoins Mr. Tulkinghorn.	- Мне не о чем говорить с вами, - отзывается на это мистер Талкингхорн.

"If you get into debt, you must pay your debts or take the consequences.	- Если вы задолжали, вы обязаны уплатить долг или понести все последствия неуплаты.
You have no occasion to come here to learn that, I suppose?"	Неужели вам стоило приходить сюда только затем, чтоб услышать это?
Sergeant is sorry to say that he is not prepared with the money.	Сержант должен сознаться, что денег у него, к сожалению, нет.
"Very well!	- Прекрасно!
Then the other man--this man, if this is he--must pay it for you."	Тогда ваш поручитель, - этот человек, если это он, - обязан уплатить за вас.
Sergeant is sorry to add that the other man is not prepared with the money either.	Сержант должен добавить, что, к сожалению, у этого человека тоже нет денег.
"Very well!	- Прекрасно!
Then you must pay it between you or you must both be sued for it and both suffer.	Тогда или вы оба сложитесь и уплатите деньги, или вас обоих привлекут к суду за неуплату долга, и вы оба пострадаете.
You have had the money and must refund it.	Вы получили деньги и должны их возвратить.
You are not to pocket other people's pounds, shillings, and pence and escape scot-free."	Нельзя прикарманивать чужие фунты, шиллинги и пенсы, а потом выходить сухим из воды.
The lawyer sits down in his easy-chair and stirs the fire.	Юрист садится в кресло и мешает угли в камине.
Mr. George hopes he will have the goodness to--	Мистер Джордж выражает надежду, что он будет настолько добр, чтобы...
"I tell you, sergeant, I have nothing to say to you.	- Повторяю, сержант, мне не о чем говорить с вами.
I don't like your associates and don't want you here.	Ваши сообщники мне не нравятся, и я не хочу видеть вас здесь.
This matter is not at all in my course of practice and is not in my office.	Это дело не по моей специальности, и оно не проходило через мою контору.
Mr. Smallweed is good enough to offer these affairs to me, but they are not in my way.	Мистер Смоллуид любезно предлагает мне ведение подобных дел, но, как правило, я за них не берусь.
You must go to Melchisedech's in Clifford's Inn."	Вам нужно обратиться к Мельхиседеку, - контора его в Клиффорде-Инне.
"I must make an apology to you, sir," says Mr. George, "for pressing myself upon you with so little encouragement--which is almost as unpleasant to me as it can be to you--but would you let me say a private word to you?"	- Прошу прощения, сэр, - говорит мистер Джордж, - За то, что я докучаю вам, хоть вы и приняли меня столь неприветливо, - ведь все это так же неприятно мне, как и вам; но, может, вы разрешите мне сказать вам несколько слов с глазу на глаз?
Mr. Tulkinghorn rises with his hands in his pockets and walks into one of the window recesses.	Мистер Талкингхорн встает и, засунув руки в карманы, отходит к оконной нише.
"Now!	- Ну, к делу!
I have no time to waste."	Мне время дорого.

In the midst of his perfect assumption of indifference, he directs a sharp look at the trooper, taking care to stand with his own back to the light and to have the other with his face towards it.	Мастерски разыгрывая полнейшее равнодушие, он все-таки бросил испытующий взгляд на кавалериста и позаботился стать спиной к свету, так, чтобы лицо собеседника было освещено.
"Well, sir," says Mr. George, "this man with me is the other party implicated in this unfortunate affair--nominally, only nominally-- and my sole object is to prevent his getting into trouble on my account.	- Так вот, сэр, - говорит мистер Джордж, - тот человек, что пришел со мной, тоже замешан в этой несчастной истории, - номинально, только номинально, и я хочу лишь того, чтобы он не попал в беду из-за меня.
He is a most respectable man with a wife and family, formerly in the Royal Artillery--"	Он в высшей степени уважаемый человек, имеет жену и детей; служил в королевской артиллерии...
"My friend, I don't care a pinch of snuff for the whole Royal Artillery establishment--officers, men, tumbrils, waggons, horses, guns, and ammunition."	- А мне, милейший, понюшка табаку дороже, чем вся королевская артиллерия - офицеры, солдаты, двуколки, фургоны, лошади, пушки и боевые припасы.
"'Tis likely, sir.	- Весьма возможно, сэр.
But I care a good deal for Bagnet and his wife and family being injured on my account.	Зато мне очень дороги Бегнет, его жена и дети, и я стараюсь, чтоб они не пострадали по моей вине.
And if I could bring them through this matter, I should have no help for it but to give up without any other consideration what you wanted of me the other day."	Значит, если я хочу вызволить их из этой беды, мне, видимо, остается только отдать вам безоговорочно то, что вы на днях хотели получить от меня.
"Have you got it here?"	- Вы принесли это сюда?
"I have got it here, sir."	- Да, сэр, принес.
"Sergeant," the lawyer proceeds in his dry passionless manner, far more hopeless in the dealing with than any amount of vehemence, "make up your mind while I speak to you, for this is final.	- Сержант, - начинает юрист сухим, бесстрастным тоном, который обескураживает больше, чем самое яростное неистовство, - решайтесь, пока я говорю с вами, потому что это наш последний разговор.
After I have finished speaking I have closed the subject, and I won't re- open it.	Закончив его, я перестану говорить на эту тему и больше к ней не вернусь.
Understand that.	Имейте это в виду.
You can leave here, for a few days, what you say you have brought here if you choose; you can take it away at once if you choose.	Хотите - оставьте здесь на несколько дней то, что, по вашим словам, вы принесли сюда; хотите -унесите с собой.
In case you choose to leave it here, I can do this for you--I can replace this matter on its old footing, and I can go so far besides as to give you a written undertaking that this man Bagnet shall never be troubled in any way until you have been proceeded against to the utmost, that your means shall be exhausted before the creditor looks to his.	Если вы оставите это здесь, я сделаю для вас следующее: я поверну ваше дело на прежний лад и, больше того, выдам вам письменное обязательство, что этого вашего Бегнета ничем беспокоить не будут, пока вы не потеряете всякую возможность платить проценты; иначе говоря, пока ваши средства не истощатся полностью, кредитор не будет требовать от него уплаты вашего долга.
This is in fact all but freeing him.	Это значит, что фактически Бегает почти освобождается от ответственности.
Have you decided?"	Ну, как, решились?

The trooper puts his hand into his breast and answers with a long breath,	Кавалерист сует руку за пазуху и, тяжело вздохнув, отвечает:
"I must do it, sir."	- Что делать, сэр, приходится.
So Mr. Tulkinghorn, putting on his spectacles, sits down and writes the undertaking, which he slowly reads and explains to Bagnet, who has all this time been staring at the ceiling and who puts his hand on his bald head again, under this new verbal shower-bath, and seems exceedingly in need of the old girl through whom to express his sentiments.	Мистер Талкингхорн надевает очки, садится и пишет обязательство, потом медленно прочитывает и объясняет его Вегнету, который все это время смотрел в потолок, а теперь опять кладет руку на лысую голову, как бы желая защититься от этого нового словесного душа; и ему, должно быть, очень недостает "старухи", -будь она здесь, уж он бы выразил свои чувства.
The trooper then takes from his breast-pocket a folded paper, which he lays with an unwilling hand at the lawyer's elbow. "'Tis only a letter of instructions, sir.	Кавалерист вынимает из грудного кармана сложенную бумагу и нехотя кладет ее на стол юриста. - Это просто письмо с распоряжениями, сэр.
The last I ever had from him."	Последнее, которое я получил от него.
Look at a millstone, Mr. George, for some change in its expression, and you will find it quite as soon as in the face of Mr. Tulkinghorn when he opens and reads the letter!	Посмотрите на жернов, мистер Джордж, и вы увидите, что он меняется так же мало, как лицо мистера Талкингхорна, когда тот развертывает и читает письмо!
He refolds it and lays it in his desk with a countenance as unperturbable as death.	Кончив читать, он складывает листок и прячет его в свой стол, бесстрастный, как Смерть.
Nor has he anything more to say or do but to nod once in the same frigid and discourteous manner and to say briefly,	Ни говорить, ни делать ему больше нечего; остается только - кивнуть, все так же холодно и неприветливо, и коротко сказать:
"You can go.	- Можете идти.
Show these men out, there!"	Эй, там, проводите этих людей!
Being shown out, they repair to Mr. Bagnet's residence to dine.	Их провожают, и они идут к мистеру Бегнету обедать.
Boiled beef and greens constitute the day's variety on the former repast of boiled pork and greens, and Mrs. Bagnet serves out the meal in the same way and seasons it with the best of temper, being that rare sort of old girl that she receives Good to her arms without a hint that it might be Better and catches light from any little spot of darkness near her.	Вареная говядина с овощами вместо вареной свинины с овощами - только этим и отличается сегодняшний обед от прошлого, и миссис Бегнет по-прежнему распределяет кушанье, приправляя его прекраснейшим расположением духа, - ведь эта редкостная женщина всегда раскрывает объятия для Хорошего и не помышляя о том, что оно могло бы быть Лучшим, и находит свет даже в любом темном пятнышке.
The spot on this occasion is the darkened brow of Mr. George; he is unusually thoughtful and depressed.	На сей раз "пятнышко" - это потемневшее чело мистера Джорджа; он против обыкновения задумчив и угнетен.

At first Mrs. Bagnet trusts to the combined endearments of Quebec and Malta to restore him, but finding those young ladies sensible that their existing Bluffy is not the Bluffy of their usual frolicsome acquaintance, she winks off the light infantry and leaves him to deploy at leisure on the open ground of the domestic hearth.	Вначале миссис Бегнет надеется, что Квебек и Мальта, ласкаясь к нему, развеселят его соединенными усилиями, но, видя, что молодые девицы не узнают сегодня своего прежнего проказника-Заводилу, она мигает им, давая легкой пехоте сигнал к отступлению и предоставляя мистеру Джорджу возможность развернуть свою колонну и дать ей отдых на открытом пространстве, у домашнего очага.
But he does not.	Но он не пользуется этой возможностью.
He remains in close order, clouded and depressed.	Он остается в сомкнутом строю, мрачный и удрученный.
During the lengthy cleaning up and pattening process, when he and Mr. Bagnet are supplied with their pipes, he is no better than he was at dinner.	Пока совершается длительный процесс мытья посуды, сопровождаемый стуком деревянных сандалий, мистер Джордж, хотя он так же, как мистер Бегнет, снабжен трубкой, выглядит не лучше, чем за обедом.
He forgets to smoke, looks at the fire and ponders, lets his pipe out, fills the breast of Mr. Bagnet with perturbation and dismay by showing that he has no enjoyment of tobacco.	Он забывает о курении; смотрит на огонь и задумывается; наконец роняет трубку из рук, приводя мистера Бегнета в уныние и замешательство своим полным равнодушием к табаку.
Therefore when Mrs. Bagnet at last appears, rosy from the invigorating pail, and sits down to her work, Mr. Bagnet growls,	Поэтому, когда миссис Бегнет, разрумянившись от освежающего умыванья холодной водой из ведра, в конце концов появляется в комнате и садится за шитье, мистер Бегнет бурчит:
"Old girl!" and winks monitions to her to find out what's the matter.	"Старуха!" - и, мигнув, побуждает ее разведать, в чем дело.
"Why, George!" says Mrs. Bagnet, quietly threading her needle.	- Слушайте, Джордж! - говорит миссис Бегнет, спокойно вдевая нитку в иглу.
"How low you are!"	- Что это вы такой хмурый?
"Am I?	- Разве?
Not good company?	Значит, я невеселый собеседник?
Well, I am afraid I am not."	Да, пожалуй, что так.
"He ain't at all like Bluffy, mother!" cries little Malta.	- Мама, он совсем не похож на Заводилу, - кричит маленькая Мальта.
"Because he ain't well, I think, mother," adds Quebec.	- Должно быть, он заболел; правда, мама? -спрашивает Квебек.
"Sure that's a bad sign not to be like Bluffy, too!" returns the trooper, kissing the young damsels.	- Да, плохой это признак, когда перестаешь походить на Заводилу!- говорит кавалерист, целуя девочек.
"But it's true," with a sigh, "true, I am afraid.	- Но это верно, - тут он вздыхает, - к сожалению, верно.
These little ones are always right!"	Малыши всегда правы!

"George," says Mrs. Bagnet, working busily, "if I thought you cross enough to think of anything that a shrill old soldier's wife--who could have bitten her tongue off afterwards and ought to have done it almost--said this morning, I don't know what I shouldn't say to you now."	- Джордж, - говорит миссис Бегнет, усердно работая, - если бы я считала, что вы злопамятный и не можете позабыть, какую чушь наболтала вам нынче утром крикливая солдатка, которой потом хотелось язык себе откусить, - да, пожалуй, и надо бы откусить, - я не знаю, чего бы я вам сейчас не наговорила.
"My kind soul of a darling," returns the trooper. "Not a morsel of it."	- Добрая вы душа, - отзывается кавалерист, - да вот ни столечко не вспоминаю.
"Because really and truly, George, what I said and meant to say was that I trusted Lignum to you and was sure you'd bring him through it.	- Ведь, право же, Джордж, я только то сказала и хотела сказать, что поручаю вам своего Дуба и уверена, что вы его выпутаете.
And you HAVE brought him through it, noble!"	А вы и впрямь его выпутали, к нашему счастью!
"Thankee, my dear!" says George.	- Спасибо вам, дорогая! - говорит Джордж.
"I am glad of your good opinion."	- Я рад, что вы обо мне такого хорошего мнения.
In giving Mrs. Bagnet's hand, with her work in it, a friendly shake--for she took her seat beside him--the trooper's attention is attracted to her face.	Кавалерист дружески пожимает руку миссис Бегнет вместе с рукодельем - хозяйка села рядом с ним - и внимательно смотрит ей в лицо.
After looking at it for a little while as she plies her needle, he looks to young Woolwich, sitting on his stool in the corner, and beckons that fifer to him.	Поглядев на нее несколько минут, в то время как она усердно работает иглой, он переводит глаза на Вулиджа, сидящего в углу на табурете, и подзывает к себе юного флейтиста.
"See there, my boy," says George, very gently smoothing the mother's hair with his hand, "there's a good loving forehead for you!	- Смотри, дружок, - говорит мистер Джордж, очень нежно поглаживая по голове мать семейства, - вот какое у твоей мамы доброе, ласковое лицо!
All bright with love of you, my boy.	Оно сияет любовью к тебе, мальчик мой.
A little touched by the sun and the weather through following your father about and taking care of you, but as fresh and wholesome as a ripe apple on a tree."	Правда, оно немножко потемнело от солнца и непогоды, от переездов с твоим отцом да забот о вас всех, но оно свежее и здоровое, как спелое яблоко на дереве.
Mr. Bagnet's face expresses, so far as in its wooden material lies, the highest approbation and acquiescence.	Лицо мистера Бегнета выражает высшую степень одобрения и сочувствия, насколько это вообще возможно для его деревянных черт.
"The time will come, my boy," pursues the trooper, "when this hair of your mother's will be grey, and this forehead all crossed and re-crossed with wrinkles, and a fine old lady she'll be then.	- Наступит время, мальчик мой, - продолжает кавалерист, - когда волосы у твоей мамы поседеют, а ее лоб вдоль и поперек покроется морщинами; но и тогда она будет красивой старухой.
Take care, while you are young, that you can think in those days,	Старайся, пока молод, поступать так, чтобы в будущем ты мог сказать себе:
'I never whitened a hair of her dear head--I never marked a sorrowful line in her face!'	"Ни один волос на ее милой голове не побелел из-за меня; ни одна морщинка горя не появилась из-за меня на ее лице!"
For of all the many things that you can think of when you are a man, you had better have THAT by you, Woolwich!"	Ведь из всех мыслей, какие тебе придут на ум, когда ты станешь взрослым, Вулидж, эта лучше всех!

Mr. George concludes by rising from his chair, seating the boy beside his mother in it, and saying, with something of a hurry about him, that he'll smoke his pipe in the street a bit.	В заключение мистер Джордж встает с кресла, сажает в него мальчика рядом с матерью и говорит с некоторой поспешностью, что пойдет курить трубку на улицу.
CHAPTER XXXV	Глава XXXV
Esther's Narrative	Повесть Эстер
I lay ill through several weeks, and the usual tenor of my life became like an old remembrance.	Я болела несколько недель и о привычном укладе своей жизни вспоминала как о далеком прошлом.
But this was not the effect of time so much as of the change in all my habits made by the helplessness and inaction of a sick-room.	Но это объяснялось не столько тем, что прошло действительно много времени, сколько переменой во всех моих привычках, вызванной болезнью и вытекающими из нее беспомощностью и праздностью.
Before I had been confined to it many days, everything else seemed to have retired into a remote distance where there was little or no separation between the various stages of my life which had been really divided by years.	После того как я несколько дней пролежала в четырех стенах своей комнаты, весь мир словно отошел от меня на огромное расстояние, и в этой дали различные периоды моей жизни почти слились друг с другом, тогда как в действительности их разделяли годы.
In falling ill, I seemed to have crossed a dark lake and to have left all my experiences, mingled together by the great distance, on the healthy shore.	С самого начала болезни я как будто поплыла по какому-то темному озеру, а все события моего прошлого остались на том берегу, где я жила, когда была здорова, и смешались где-то вдали.
My housekeeping duties, though at first it caused me great anxiety to think that they were unperformed, were soon as far off as the oldest of the old duties at Greenleaf or the summer afternoons when I went home from school with my portfolio under my arm, and my childish shadow at my side, to my godmother's house.	Вначале меня очень волновало, что я уже не могу выполнять свои хозяйственные обязанности, но вскоре они стали казаться мне такими же далекими, как самые давние из моих давних обязанностей в Гринлифе, или как те летние дни, когда я возвращалась из школы в дом крестной, с сумкой для книг и тетрадей под мышкой, а тень детской фигурки бежала рядом со мною.
I had never known before how short life really was and into how small a space the mind could put it.	Теперь я впервые поняла, как коротка жизнь и на каком маленьком пространстве может она уместиться в сознании.
While I was very ill, the way in which these divisions of time became confused with one another distressed my mind exceedingly.	В разгаре болезни меня чрезвычайно тревожило, что все эти периоды моей жизни перепутываются в памяти один с другим.
At once a child, an elder girl, and the little woman I had been so happy as, I was not only oppressed by cares and difficulties adapted to each station, but by the great perplexity of endlessly trying to reconcile them.	Чувствуя себя одновременно и ребенком, и молоденькой девушкой, и такой счастливой некогда Хлопотуньей, я мучилась не только воспоминаниями о заботах в трудностях, связанных со всеми этими стадиями моего развития, но и полнейшим своим бессилием поставить каждую из них на надлежащее место, хотя все вновь и вновь пыталась это сделать.
I suppose that few who have not been in such a condition can quite understand what I mean or what painful unrest arose from this source.	Я думаю, что из тех, кому не довелось испытать подобного состояния, лишь немногие способны вполне понять меня, понять, какое болезненное беспокойство вызывали во мне эти переживания.

For the same reason I am almost afraid to hint at that time in my disorder--it seemed one long night, but I believe there were both nights and days in it--when I laboured up colossal staircases, ever striving to reach the top, and ever turned, as I have seen a worm in a garden path, by some obstruction, and labouring again.	По той же причине я едва осмеливаюсь рассказать о том, что чувствовала, когда была в бреду, то есть о том времени, - этот период казался мне одной длинной ночью, хотя, вероятно, продолжался несколько дней и ночей, - о том времени, когда мне чудилось, будто я с огромным трудом карабкаюсь по каким-то гигантским лестницам, неотступно стараясь во что бы то ни стало добраться до верхушки, но, как червяк, которого я когда-то видела на садовой дорожке, непрестанно отступаю перед каким-нибудь препятствием и поворачиваю назад, а потом снова силюсь подняться наверх.
I knew perfectly at intervals, and I think vaguely at most times, that I was in my bed; and I talked with Charley, and felt her touch, and knew her very well; yet I would find myself complaining,	Иногда я понимала очень ясно, но чаще всего смутно, что лежу в постели, и тогда разговаривала с Чарли, чувствовала ее прикосновение и прекрасно ее узнавала, однако ловила себя на том, что жалуюсь ей:
"Oh, more of these never-ending stairs, Charley--more and more--piled up to the sky', I think!" and labouring on again.	"Ох, Чарли, опять эти бесконечные лестницы... опять и опять... громоздятся до самого неба!", и все-таки снова старалась подняться по ним.
Dare I hint at that worse time when, strung together somewhere in great black space, there was a flaming necklace, or ring, or starry circle of some kind, of which I was one of the beads!	Смею ли я рассказать о тех, еще более тяжелых днях, когда в огромном темном пространстве мне мерещился какой-то пылающий круг - не то ожерелье, не то кольцо, не то замкнутая цепь звезд, одним из звеньев которой была я!
And when my only prayer was to be taken off from the rest and when it was such inexplicable agony and misery to be a part of the dreadful thing?	То были дни, когда я молилась лишь о том, чтобы вырваться из круга, - так необъяснимо страшно и мучительно было чувствовать себя частицей этого ужасного видения!
Perhaps the less I say of these sick experiences, the less tedious and the more intelligible I shall be.	Быть может, чем меньше я буду говорить об этих болезненных ощущениях, тем менее скучной и более понятной будет моя повесть.
I do not recall them to make others unhappy or because I am now the least unhappy in remembering them.	Я не потому описываю их здесь, что хочу заставить кого-то страдать от жалости ко мне, и не потому, что хоть сколько-нибудь страдаю сама, вспоминая о них.
It may be that if we knew more of such strange afflictions we might be the better able to alleviate their intensity.	Но ведь, если бы мы глубже понимали природу этих странных недугов, мы, быть может, лучше умели бы их облегчать.
The repose that succeeded, the long delicious sleep, the blissful rest, when in my weakness I was too calm to have any care for myself and could have heard (or so I think now) that I was dying, with no other emotion than with a pitying love for those I left behind--this state can be perhaps more widely understood.	Покой, который за этим последовал, долгий сладостный сон и блаженный отдых, когда я от слабости была совершенно равнодушна к своей судьбе и могла бы (так мне по крайней мере кажется теперь) узнать, что вот-вот умру, и не почувствовать ничего, кроме сострадания к тем, кого покидаю, - все это, пожалуй, более понятно для других.

I was in this state when I first shrunk from the light as it twinkled on me once more, and knew with a boundless joy for which no words are rapturous enough that I should see again.	В таком состоянии я была, когда однажды для меня вдруг снова засиял свет, а я вздрогнула и с безграничной радостью, описать которую невозможно никакими восторженными словами, поняла, что ко мне вернулось зрение.
I had heard my Ada crying at the door, day and night; I had heard her calling to me that I was cruel and did not love her; I had heard her praying and imploring to be let in to nurse and comfort me and to leave my bedside no more; but I had only said, when I could speak,	Я слышала, как моя Ада день и ночь плачет за дверью, слышала, как она взывает ко мне, говоря, что я жестокая и не люблю ее; слышала ее просьбы и мольбы позволить ей войти, чтобы ухаживать за мной и утешать меня, не отходя от моей постели. Но когда я смогла говорить, я твердила только одно:
"Never, my sweet girl, never!" and I had over and over again reminded Charley that she was to keep my darling from the room whether I lived or died.	"Ни за что, моя милая девочка, ни за что!" - и беспрестанно напоминала Чарли, чтобы она не впускала в комнату мою любимую, все равно, останусь я в живых или умру.
Charley had been true to me in that time of need, and with her little hand and her great heart had kept the door fast.	Чарли была мне верна в это трудное время - ее маленькие руки и большое сердце держали дверь на запоре.
But now, my sight strengthening and the glorious light coming every day more fully and brightly on me, I could read the letters that my dear wrote to me every morning and evening and could put them to my lips and lay my cheek upon them with no fear of hurting her.	Но вот мое зрение стало восстанавливаться; лучезарный свет с каждым днем сиял для меня все ярче, я уже могла читать письма моей милой подруги, которые получала от нее каждое утро и каждый вечер; могла целовать их и класть под голову, зная, что Аде это не повредит.
I could see my little maid, so tender and so careful, going about the two rooms setting everything in order and speaking cheerfully to Ada from the open window again.	Я снова могла видеть, как моя маленькая горничная, такая нежная и заботливая, ходит по нашим двум комнатам, наводя порядок, и по-прежнему весело болтает с Адой, стоя у открытого окна.
I could understand the stillness in the house and the thoughtfulness it expressed on the part of all those who had always been so good to me.	Я могла теперь понять, почему у нас в доме так тихо, - это о моем покое заботились все те, кто всегда был так добр ко мне.
I could weep in the exquisite felicity of my heart and be as happy in my weakness as ever I had been in my strength.	Я могла плакать от чудесной, блаженной полноты сердца и, совсем слабая, чувствовала себя не менее счастливой, чем когда была здоровой.
By and by my strength began to be restored.	Мало-помалу я стала набираться сил.
Instead of lying, with so strange a calmness, watching what was done for me, as if it were done for some one else whom I was quietly sorry for, I helped it a little, and so on to a little more and much more, until I became useful to myself, and interested, and attached to life again.	Вместо того чтобы лежать и с каким-то странным равнодушием следить за всем, что делалось для меня, словно это делалось для кого-то другого, кого мне было лишь чуть-чуть жаль, я начала помогать тем, кто за мной ухаживал, сперва понемногу, потом все больше и больше, и, наконец, когда я смогла обслуживать сама себя, ко мне вернулись интерес и любовь к жизни.
How well I remember the pleasant afternoon when I was raised in bed with pillows for the first time to enjoy a great tea-drinking with Charley!	Как хорошо я помню тот блаженный день, когда меня впервые усадили в постели, заложив мне за спину подушки, чтобы я смогла отпраздновать свое выздоровление радостным чаепитием с Чарли!

The little creature--sent into the world, surely, to minister to the weak and sick--was so happy, and so busy, and stopped so often in her preparations to lay her head upon my bosom, and fondle me, and cry with joyful tears she was so glad, she was so glad, that I was obliged to say,	Эта девочка - наверное, она была послана в мир, чтобы помогать слабым и больным, - была так счастлива, так усердно хлопотала и так часто отрывалась от своей возни, чтобы положить голову мне на грудь, приласкать меня и воскликнуть с радостными слезами: "Как хорошо! Как хорошо!", что мне пришлось сказать ей:
"Charley, if you go on in this way, I must lie down again, my darling, for I am weaker than I thought I was!"	- Чарли, если ты будешь продолжать в том же духе, мне придется снова улечься, милая, потому что я слабее, чем думала.
So Charley became as quiet as a mouse and took her bright face here and there across and across the two rooms, out of the shade into the divine sunshine, and out of the sunshine into the shade, while I watched her peacefully.	Тогда Чарли притихла, как мышка, и с сияющим личиком принялась бегать из комнаты в комнату, - от тени к божественному солнечному свету, от света к тени, а я спокойно смотрела на нее.
When all her preparations were concluded and the pretty tea-table with its little delicacies to tempt me, and its white cloth, and its flowers, and everything so lovingly and beautifully arranged for me by Ada downstairs, was ready at the bedside, I felt sure I was steady enough to say something to Charley that was not new to my thoughts.	Когда все было готово и к кровати моей придвинули хорошенький чайный столик, покрытый белой скатертью, заставленный всякими соблазнительными лакомствами и украшенный цветами, - столик, который Ада с такой любовью и так красиво накрыла для меня внизу, - я почувствовала себя достаточно крепкой, чтобы заговорить с Чарли о том, что уже давно занимало мои мысли.
First I complimented Charley on the room, and indeed it was so fresh and airy, so spotless and neat, that I could scarce believe I had been lying there so long.	Сначала я похвалила Чарли за то, что в комнате у меня так хорошо; а в ней и правда воздух был очень свежий и чистый, все было безукоризненно опрятно и в полном порядке, - прямо не верилось, что я пролежала здесь так долго.
This delighted Charley, and her face was brighter than before.	Чарли очень обрадовалась и просияла.
"Yet, Charley," said I, looking round, "I miss something, surely, that I am accustomed to?"	- И все-таки, Чарли, - сказала я, оглядываясь кругом, - здесь недостает чего-то, к чему я привыкла.
Poor little Charley looked round too and pretended to shake her head as if there were nothing absent.	Бедняжка Чарли тоже оглянулась кругом и покачала головой с таким видом, словно, по ее мнению, все было на месте.
"Are the pictures all as they used to be?" I asked her.	- Все картины висят на прежних местах? -спросила я.
"Every one of them, miss," said Charley.	- Все, мисс, - ответила Чарли.
"And the furniture, Charley?"	- И мебель стоит, как стояла. Чарли?
"Except where I have moved it about to make more room, miss."	- Да, только я кое-что передвинула, чтобы стало просторнее мисс.
"And yet," said I, "I miss some familiar object.	- И все-таки, Чарли, - сказала я, - мне недостает какой-то вещи, к которой я привыкла.
Ah, I know what it is, Charley!	А! Теперь, Чарли, я поняла, какой!
It's the looking-glass."	Я не вижу зеркала.

Charley got up from the table, making as if she had forgotten something, and went into the next room; and I heard her sob there.	Чарли встала из-за стола, под тем предлогом, что забыла что-то принести, убежала в соседнюю комнату, и я услышала, как она там всхлипывает.
I had thought of this very often.	Я и раньше очень часто думала об этом.
I was now certain of it.	Теперь я убедилась, что так оно и есть.
I could thank God that it was not a shock to me now.	Слава богу, это уже не было для меня ударом.
I called Charley back, and when she came--at first pretending to smile, but as she drew nearer to me, looking grieved--I took her in my arms and said,	Я позвала Чарли, и она вернулась, заставив себя улыбнуться, но, подойдя ко мне, не сумела скрыть своего горя, а я обняла ее и сказала:
"It matters very little, Charley.	- Это все пустяки, Чарли.
I hope I can do without my old face very well."	Теперь я, наверное, выгляжу иначе, чем раньше, но и с таким лицом жить можно.
I was presently so far advanced as to be able to sit up in a great chair and even giddily to walk into the adjoining room, leaning on Charley.	Вскоре я настолько поправилась, что уже могла сидеть в большом кресле и даже переходить неверными шагами в соседнюю комнату, опираясь на Чарли.
The mirror was gone from its usual place in that room too, but what I had to bear was none the harder to bear for that.	Из этой комнаты зеркало тоже унесли, но от этого бремя мое не сделалось более тяжким.
My guardian had throughout been earnest to visit me, and there was now no good reason why I should deny myself that happiness.	Опекун все время порывался меня навестить, и теперь у меня уже не было оснований лишать себя счастья увидеться с ним.
He came one morning, and when he first came in, could only hold me in his embrace and say,	Он пришел как-то раз утром и, войдя в комнату, сначала только обнимал меня, повторяя:
"My dear, dear girl!"	"Моя милая, милая девочка!"
I had long known--who could know better?--what a deep fountain of affection and generosity his heart was; and was it not worth my trivial suffering and change to fill such a place in it?	Я давно уже знала - кто мог знать это лучше меня? - каким глубоким источником любви и великодушия было его сердце; а теперь подумала: "Так много ли стоят мои пустяковые страдания и перемена в моей внешности, если я занимаю в этом сердце столь большое место?
"Oh, yes!" I thought. "He has seen me, and he loves me better than he did; he has seen me and is even fonder of me than he was before; and what have I to mourn for!"	Да, да, он увидел меня и полюбил больше прежнего; он увидел меня, и я стала ему дороже прежнего; так что же мне оплакивать?"
He sat down by me on the sofa, supporting me with his arm.	Он сел рядом со мной на диван, обняв и поддерживая меня одной рукой.
For a little while he sat with his hand over his face, but when he removed it, fell into his usual manner.	Некоторое время он сидел, прикрыв лицо ладонью, но когда отнял ее, заговорил как ни в чем не бывало.
There never can have been, there never can be, a pleasanter manner.	Я не встречала и никогда не встречу более обаятельного человека.
"My little woman," said he, "what a sad time this has been.	- Девочка моя, - начал он, - какое это было грустное время!
Such an inflexible little woman, too, through all!"	И какая моя девочка стойкая, наперекор всему!

"Only for the best, guardian," said I.	- Все к лучшему, опекун, - сказала я.
"For the best?" he repeated tenderly.	- Все к лучшему? - повторил он нежно.
"Of course, for the best.	- Конечно, к лучшему.
But here have Ada and I been perfectly forlorn and miserable; here has your friend Caddy been coming and going late and early; here has every one about the house been utterly lost and dejected; here has even poor Rick been writing--to ME too--in his anxiety for you!"	Но мы с Адой были совсем одинокие и несчастные; но ваша подруга Кедди то и дело приезжала и уезжала; но все в доме были растерянны и удручены, и даже бедный Рик присылал письма - и мне тоже, - так он беспокоился о вас!
I had read of Caddy in Ada's letters, but not of Richard.	Ада писала мне про Кедди, но о Ричарде - ни слова.
I told him so.	Я сказала об этом опекуну.
"Why, no, my dear," he replied. "I have thought it better not to mention it to her."	- Видите ли, дорогая, - объяснил он, - я считал, что лучше не говорить ей о его письме.
"And you speak of his writing to YOU," said I, repeating his emphasis.	- Вы сказали, что он писал и вам тоже, -промолвила я, сделав ударение на тех же словах, что и он.
"As if it were not natural for him to do so, guardian; as if he could write to a better friend!"	- Как будто у него нет желания писать вам, опекун... как будто у него есть более близкие друзья, которым он пишет охотнее!
"He thinks he could, my love," returned my guardian, "and to many a better.	- Он думает, что есть, моя любимая, - ответил опекун, - и даже гораздо более близкие друзья.
The truth is, he wrote to me under a sort of protest while unable to write to you with any hope of an answer--wrote coldly, haughtily, distantly, resentfully.	Говоря откровенно, он написал мне поневоле, только потому, что бессмысленно было посылать письмо вам, не надеясь на ответ, - написал холодно, высокомерно, отчужденно, обидчиво.
Well, dearest little woman, we must look forbearingly on it.	Ну что ж, милая моя девочка, мы должны отнестись к этому терпимо.
He is not to blame.	Он не виноват.
Jarndyce and Jarndyce has warped him out of himself and perverted me in his eyes.	Под влиянием тяжбы Джарндисов он переменился и стал видеть меня не таким, какой я есть.
I have known it do as bad deeds, and worse, many a time.	Я знаю, что под ее влиянием не раз совершались подобные перемены, и даже еще худшие.
If two angels could be concerned in it, I believe it would change their nature."	Будь в ней замешаны два ангела, она, наверное, сумела бы испортить даже их ангельскую природу.
"It has not changed yours, guardian."	- Но вас-то ведь она не испортила, опекун.
"Oh, yes, it has, my dear," he said laughingly.	- Что вы, дорогая, конечно испортила, - возразил он, смеясь.
"It has made the south wind easterly, I don't know how often.	- По ее вине южный ветер теперь часто превращается в восточный.
Rick mistrusts and suspects me--goes to lawyers, and is taught to mistrust and suspect me.	А Рик мне не доверяет, подозревает меня в чем-то... ходит к юристам, а там его тоже учат не доверять и подозревать.

Hears I have conflicting interests, claims clashing against his and what not.	Ему говорят, что интересы наши в этой тяжбе противоположны, что удовлетворение моих требований грозит ему материальным ущербом, и так далее, и тому подобное.
Whereas, heaven knows that if I could get out of the mountains of wiglomeration on which my unfortunate name has been so long bestowed (which I can't) or could level them by the extinction of my own original right (which I can't either, and no human power ever can, anyhow, I believe, to such a pass have we got), I would do it this hour.	Однако, видит бог, что если бы только я мог выбраться из этих горных дебрей "парикатуры", иначе говоря, волокиты и жульничества, с которыми так долго было связано мое злосчастное имя (а я не могу из них выбраться), или если бы я мог сровнять эти "горные дебри" с землей, отказавшись от своих собственных прав (чего тоже не могу, да бесспорно не может и ни один истец, - в такой тупик нас завели), я бы сделал это немедленно.
I would rather restore to poor Rick his proper nature than be endowed with all the money that dead suitors, broken, heart and soul, upon the wheel of Chancery, have left unclaimed with the Accountant-General--and that's money enough, my dear, to be cast into a pyramid, in memory of Chancery's transcendent wickedness."	Я предпочел бы увидеть, что бедный Ричард снова стал самим собой, нежели получить все те деньги, которые все умершие истцы, раздавленные телесно и душевно колесом Канцлерского суда, оставили невостребованными в казне, а этих денег, дорогая моя, хватило бы на то, чтобы возвести из них пирамиду в память о беспредельной порочности Канцлерского суда.
"IS it possible, guardian," I asked, amazed, "that Richard can be suspicious of you?"	- Возможно ли, опекун, - спросила я, пораженная, - чтобы Ричард в чем-то подозревал вас?
"Ah, my love, my love," he said, "it is in the subtle poison of such abuses to breed such diseases.	- Эх, милая моя, милая, - ответил он, - это у него болезнь, - ведь тонкому яду этих злоупотреблений свойственно порождать подобные болезни.
His blood is infected, and objects lose their natural aspects in his sight.	Кровь у Рика отравлена, и он уже не может видеть вещи такими, каковы они в действительности.
It is not HIS fault."	Но это не его вина.
"But it is a terrible misfortune, guardian."	- Как это ужасно, опекун.
"It is a terrible misfortune, little woman, to be ever drawn within the influences of Jarndyce and Jarndyce.	- Да, Хозяюшка, впутаться в тяжбу Джарндисов -это ужасное несчастье.
I know none greater.	Большего я не знаю.
By little and little he has been induced to trust in that rotten reed, and it communicates some portion of its rottenness to everything around him.	Мало-помалу юношу заставили поверить в эту гнилую соломинку; а ведь она заражает своей гнилью все окружающее.
But again I say with all my soul, we must be patient with poor Rick and not blame him.	Но я опять повторяю от всего сердца: нам надо быть терпимыми и не осуждать бедного Рика.
What a troop of fine fresh hearts like his have I seen in my time turned by the same means!"	Сколько добрых, чистых сердец, таких же, как его сердце, было развращено подобным же образом, и все это я видел в свое время!
I could not help expressing something of my wonder and regret that his benevolent, disinterested intentions had prospered so little.	Я не могла не сказать опекуну, как я потрясена и огорчена тем, что все его благие и бескорыстные побуждения оказались бесплодными.

"We must not say so, Dame Durden," he cheerfully replied;	- Не надо так говорить, Хлопотунья, - ответил он бодро.
"Ada is the happier, I hope, and that is much.	- Ада счастлива, надеюсь, а это уже много.
I did think that I and both these young creatures might be friends instead of distrustful foes and that we might so far counter-act the suit and prove too strong for it.	Когда-то я думал, что эта юная пара и я - мы будем друзьями, а не подозревающими друг друга врагами, что мы сумеем противостоять влиянию тяжбы и осилить его.
But it was too much to expect.	Выходит, однако, что я предавался несбыточным мечтам.
Jarndyce and Jarndyce was the curtain of Rick's cradle."	Тяжба Джарндисов словно пологом отгородила Рика от света, когда он еще лежал в колыбели.
"But, guardian, may we not hope that a little experience will teach him what a false and wretched thing it is?"	- Но, опекун, разве нельзя надеяться, что он узнает по опыту, какая все это ложь и мерзость?
"We WILL hope so, my Esther," said Mr. Jarndyce, "and that it may not teach him so too late.	- Надеяться мы, конечно, будем, Эстер, - сказал мистер Джарндис, - и будем желать, чтобы он понял свою ошибку, пока еще не поздно.
In any case we must not be hard on him.	Во всяком случае, мы не должны быть к нему очень строгими.
There are not many grown and matured men living while we speak, good men too, who if they were thrown into this same court as suitors would not be vitally changed and depreciated within three years--within two--within one.	Он не один: сейчас, когда мы вот так сидим и разговариваем с вами, немного найдется на свете взрослых, зрелых и к тому же хороших людей, которые, стоит им только подать иск в этот суд, не изменятся коренным образом, - которые не испортятся в течение трех лет... двух лет... одного года.
How can we stand amazed at poor Rick?	Так можно ля удивляться бедному Рику?
A young man so unfortunate," here he fell into a lower tone, as if he were thinking aloud, "cannot at first believe (who could?) that Chancery is what it is.	Молодой человек, с которым случилось это несчастье, - теперь опекун говорил негромко, словно думая вслух, - сначала не может поверить (да и кто может?), что Канцлерский суд действительно таков, какой он есть на самом деле.
He looks to it, flushed and fitfully, to do something with his interests and bring them to some settlement.	Молодой человек ждет со всем пылом и страстностью юности, что суд будет защищать его интересы, устраивать его дела.
It procrastinates, disappoints, tries, tortures him; wears out his sanguine hopes and patience, thread by thread; but he still looks to it, and hankers after it, and finds his whole world treacherous and hollow.	А суд изматывает его бесконечной волокитой, водит за вое, терзает, пытает; по нитке раздергивает его радужные надежды и терпение; но бедняга все-таки ждет от него чего-то, цепляется за него, и, наконец, весь мир начинает казаться ему сплошным предательством и обманом.
Well, well, well!	Так-то вот!..
Enough of this, my dear!"	Ну, хватит об этом, дорогая.

He had supported me, as at first, all this time, and his tenderness was so precious to me that I leaned my head upon his shoulder and loved him as if he had been my father.	Он все время осторожно поддерживал меня рукой, и его нежность казалась мне таким бесценным сокровищем, что я склонила голову к нему на плечо, - будь он моим родным отцом, я не могла бы любить его сильнее.
I resolved in my own mind in this little pause, by some means, to see Richard when I grew strong and try to set him right.	Мы ненадолго умолкли, и я тогда решила в душе, что непременно повидаюсь с Ричардом, когда окрепну, и постараюсь образумить его.
"There are better subjects than these," said my guardian, "for such a joyful time as the time of our dear girl's recovery.	- Однако в дни таких радостных событий, как выздоровление нашей дорогой девочки, надо говорить о более приятных вещах, - снова начал опекун.
And I had a commission to broach one of them as soon as I should begin to talk.	- И мне поручили завести беседу об одном таком предмете, как только я вас увижу.
When shall Ada come to see you, my love?"	Когда может прийти к вам Ада, милая моя?
I had been thinking of that too.	О встрече с Адой я тоже думала часто.
A little in connexion with the absent mirrors, but not much, for I knew my loving girl would be changed by no change in my looks.	Отчасти в связи с исчезнувшими зеркалами, но не совсем, - ведь я знала, что никакая перемена в моей внешности не заставит мою любящую девочку изменить ее отношение ко мне.
"Dear guardian," said I, "as I have shut her out so long--though indeed, indeed, she is like the light to me--"	- Милый опекун, - сказала я, - я так долго не пускала ее к себе, хотя для меня она, право же, все равно что свет солнца...
"I know it well, Dame Durden, well."	- Я это знаю, милая Хлопотунья, хорошо знаю.
He was so good, his touch expressed such endearing compassion and affection, and the tone of his voice carried such comfort into my heart that I stopped for a little while, quite unable to go on.	Он был так добр, его прикосновение было полно такого глубокого сострадания и любви, а звук его голоса вносил такое успокоение в мое сердце, что я запнулась, так как была не в силах продолжать.
"Yes, yes, you are tired," said he.	- Вижу, вижу, вы утомились, - сказал он.
"Rest a little."	- Отдохните немножко.
"As I have kept Ada out so long," I began afresh after a short while, "I think I should like to have my own way a little longer, guardian.	- Я так долго не пускала к себе Аду, - начала я снова, немного погодя, - что мне, пожалуй, хотелось бы еще чуточку побыть одной, опекун.
It would be best to be away from here before I see her.	Лучше бы мне пожить вдали от нее, прежде чем вновь встретиться с нею.
If Charley and I were to go to some country lodging as soon as I can move, and if I had a week there in which to grow stronger and to be revived by the sweet air and to look forward to the happiness of having Ada with me again, I think it would be better for us."	Если бы нам с Чарли можно было уехать куда-нибудь в деревню, как только я смогу передвигаться, и провести там с неделю, чтобы мне окрепнуть и набраться сил на свежем воздухе, чтобы мне освоиться с мыслью, какое это счастье - снова быть с Адой, мне кажется, так было бы лучше для нас обеих.

I hope it was not a poor thing in me to wish to be a little more used to my altered self before I met the eyes of the dear girl I longed so ardently to see, but it is the truth.	Надеюсь, это не было малодушием, что мне хотелось сначала немножко самой привыкнуть к своему изменившемуся лицу, а потом уже встретиться с моей дорогой девочкой, которую я так жаждала видеть; и мне действительно этого хотелось.
I did.	Хотелось уехать.
He understood me, I was sure; but I was not afraid of that.	Опекун, разумеется, понял меня, но его я не стеснялась.
If it were a poor thing, I knew he would pass it over.	Если мое желание и было малодушием, я знала, что он отнесется ко мне снисходительно.
"Our spoilt little woman," said my guardian, "shall have her own way even in her inflexibility, though at the price, I know, of tears downstairs.	- Ну, конечно, наша избалованная девочка - такая упрямая, что настоит на своем, даже ценою слез, которые прольются у нас внизу, - сказал опекун.
And see here!	- Но слушайте дальше!
Here is Boythorn, heart of chivalry, breathing such ferocious vows as never were breathed on paper before, that if you don't go and occupy his whole house, he having already turned out of it expressly for that purpose, by heaven and by earth he'll pull it down and not leave one brick standing on another!"	Бойторн, этот рыцарь до мозга костей, дал такой потрясающий обет, какого еще не видывала бумага, - он пишет, что, если вы не приедете и не займете всего его дома, из которого сам он специально для этого уже выехал, он клянется небом и землей снести этот дом, не оставив камня на камне!
And my guardian put a letter in my hand, without any ordinary beginning such as	И опекун передал мне письмо, которое начиналось не с обычного обращения вроде
"My dear Jarndyce," but rushing at once into the words,	"Дорогой Джарндис", а устремлялось прямо к делу:
"I swear if Miss Summerson do not come down and take possession of my house, which I vacate for her this day at one o'clock, P.M.," and then with the utmost seriousness, and in the most emphatic terms, going on to make the extraordinary declaration he had quoted.	"Клянусь, что если мисс Саммерсон не приедет и не поселится в моем доме, который я освобождаю для нее сегодня в час дня...", а дальше совсем всерьез и в самых патетических выражениях излагалась та необычайная декларация, о которой говорил опекун.
We did not appreciate the writer the less for laughing heartily over it, and we settled that I should send him a letter of thanks on the morrow and accept his offer.	Читая ее, мы смеялись от всей души, но это не помешало нам отдать должное ее автору, и мы решили, что я завтра же пошлю благодарственное письмо мистеру Бойторну и приму его приглашение.
It was a most agreeable one to me, for all the places I could have thought of, I should have liked to go to none so well as Chesney Wold.	Оно было мне очень приятно, ибо из всех мест, куда я могла бы уехать, мне никуда так не хотелось, как в Чесни-Уолд.
"Now, little housewife," said my guardian, looking at his watch, "I was strictly timed before I came upstairs, for you must not be tired too soon; and my time has waned away to the last minute.	- Ну, милая наша Хозяюшка, - сказал опекун, взглянув на часы, - вас нельзя утомлять, и прежде чем подняться к вам наверх, мне пришлось дать обещание просидеть у вас не больше стольких-то минут, а они уже прошли все до одной.
I have one other petition.	Но у меня есть к вам еще одна просьба.

Little Miss Flite, hearing a rumour that you were ill, made nothing of walking down here--twenty miles, poor soul, in a pair of dancing shoes--to inquire.	Маленькая мисс Флайт услышала, что вы заболели, и, недолго думая, явилась сюда пешком, - двадцать миль прошагала бедняжка, да еще в бальных туфельках! - чтоб узнать о вашем здоровье.
It was heaven's mercy we were at home, or she would have walked back again."	Мы были дома, благодарение небу, а не то пришлось бы ей и возвращаться пешком.
The old conspiracy to make me happy!	Все тот же заговор!
Everybody seemed to be in it!	Как будто все сговорились доставлять мне удовольствие!
"Now, pet," said my guardian, "if it would not be irksome to you to admit the harmless little creature one afternoon before you save Boythorn's otherwise devoted house from demolition, I believe you would make her prouder and better pleased with herself than I-- though my eminent name is Jarndyce--could do in a lifetime."	- Так вот, моя душенька, - сказал опекун, - если это вас не очень утомит, примите безобидную старушку как-нибудь днем, до того как поедете спасать преданный вам дом Бойторна от разрушения, и вы так ей этим польстите, приведете ее в такой восторг, в какой я бы не мог ее привести за всю свою жизнь, хоть и ношу славное имя - Джарндис.
I have no doubt he knew there would be something in the simple image of the poor afflicted creature that would fall like a gentle lesson on my mind at that time.	Несомненно, он понимал, что встреча с таким бедным обиженным созданием послужит мне мягким и своевременным уроком.
I felt it as he spoke to me.	Я угадала это по его тону.
I could not tell him heartily enough how ready I was to receive her.	И, конечно, я всячески постаралась уверить его, что очень охотно приму старушку.
I had always pitied her, never so much as now.	Я всегда жалела ее... и еще больше жалела теперь.
I had always been glad of my little power to soothe her under her calamity, but never, never, half so glad before.	Я всегда радовалась, что могу утешить ее в ее горестях, а теперь радовалась этому еще больше.
We arranged a time for Miss Flite to come out by the coach and share my early dinner.	Мы условились, на какой день следует пригласить мисс Флайт приехать в почтовой карете и разделить со мной мой ранний обед.
When my guardian left me, I turned my face away upon my couch and prayed to be forgiven if I, surrounded by such blessings, had magnified to myself the little trial that I had to undergo.	Когда опекун ушел, я легла на кушетку, лицом к стене, и стала молиться о прощении, - ведь, одаренная столькими благами, я, быть может, преувеличила в душе тяжесть того ничтожного испытания, которое мне было ниспослано.
The childish prayer of that old birthday when I had aspired to be industrious, contented, and true-hearted and to do good to some one and win some love to myself if I could came back into my mind with a reproachful sense of all the happiness I had since enjoyed and all the affectionate hearts that had been turned towards me.	Мне вспомнилась детски-простодушная молитва, которую я произнесла в тот давний день рождения, когда стремилась быть прилежной, добросердечной, довольствоваться своей судьбой, стараться по мере сил делать добро людям, а если удастся, так и заслужить чью-нибудь любовь, - и я подумала, осуждая себя, о том счастье, которым наслаждалась с тех пор, и обо всех любящих сердцах, привязанных ко мне.
If I were weak now, what had I profited by those mercies?	Если я сейчас малодушна, значит все эти блага не пошли мне впрок, подумала я.

I repeated the old childish prayer in its old childish words and found that its old peace had not departed from it.	И я повторила ребяческие слова своей давней ребяческой молитвы и почувствовала, что она, как и раньше, внесла мир в мою душу.
My guardian now came every day.	Теперь опекун навещал меня каждый день.
In a week or so more I could walk about our rooms and hold long talks with Ada from behind the window-curtain.	Примерно через неделю с небольшим я уже могла бродить по нашим комнатам и подолгу разговаривать с Адой из-за оконной занавески.
Yet I never saw her, for I had not as yet the courage to look at the dear face, though I could have done so easily without her seeing me.	Однако я ни разу ее не видела, - у меня не хватало духу взглянуть на ее милое личико, хоть я легко могла бы смотреть на нее, когда знала, что она не видит меня.
On the appointed day Miss Flite arrived.	В назначенный день приехала мисс Флайт.
The poor little creature ran into my room quite forgetful of her usual dignity, and crying from her very heart of hearts,	Бедная старушка вбежала в мою комнату, совершенно позабыв о своем всегдашнем старании держаться чопорно, и с криком, вырвавшимся из глубины души, бросилась мне на шею, твердя:
"My dear Fitz Jarndyce!" fell upon my neck and kissed me twenty times.	"Дорогая моя Фиц-Джарндис!"; а поцеловала она меня раз двадцать, не меньше.
"Dear me!" said she, putting her hand into her reticule,	- Ах, боже мой! - проговорила она, сунув руку в ридикюль.
"I have nothing here but documents, my dear Fitz Jarndyce; I must borrow a pocket handkerchief."	- Я захватила с собой только документы, дорогая моя Фиц-Джарндис; вы не можете одолжить мне носовой платок?
Charley gave her one, and the good creature certainly made use of it, for she held it to her eyes with both hands and sat so, shedding tears for the next ten minutes.	Чарли дала ей платок, и он очень пригодился доброй старушке, - она прижимала его к глазам обеими руками и целых десять минут плакала в три ручья.
"With pleasure, my dear Fitz Jarndyce," she was careful to explain.	- Это от радости, дорогая моя Фиц-Джарндис, -поспешила она объяснить.
"Not the least pain.	- Вовсе не от горя.
Pleasure to see you well again.	От радости видеть вас по-прежнему здоровой.
Pleasure at having the honour of being admitted to see you.	От радости, что вы оказали мне честь принять меня.
I am so much fonder of you, my love, than of the Chancellor.	Вас, душечка моя, я люблю гораздо больше, чем канцлера.
Though I DO attend court regularly.	Впрочем, я продолжаю регулярно ходить в суд.
By the by, my dear, mentioning pocket handkerchiefs--"	Кстати, дорогая моя, насчет платка...
Miss Flite here looked at Charley, who had been to meet her at the place where the coach stopped.	Тут мисс Флайт взглянула на Чарли, которая выходила встречать ее на остановку почтовой кареты.
Charley glanced at me and looked unwilling to pursue the suggestion.	Чарли посмотрела на меня с таким видом, словно ей не хотелось говорить на эту тему.
"Ve-ry right!" said Miss Flite,	- Оч-чень правильно! - одобрила мисс Флайт.

"Ve-ry correct.	- Оч-чень тактично.
Truly!	Прекрасно!
Highly indiscreet of me to mention it; but my dear Miss Fitz Jarndyce, I am afraid I am at times (between ourselves, you wouldn't think it) a little--rambling you know," said Miss Flite, touching her forehead.	Чрезвычайно нескромно с млей стороны упоминать об этом, но, дорогая мисс Фиц-Джарндис, боюсь, что я иногда (это между нами, и сами вы не догадались бы) - что я иногда путаюсь, говорю немножко... бессвязно, знаете ли, - и мисс Флайт приложила палец ко лбу.
"Nothing more."	- Только и всего.
"What were you going to tell me?" said I, smiling, for I saw she wanted to go on.	- А что же вы хотели сообщить мне? - спросила я с улыбкой, понимая, что ей хочется рассказать что-то.
"You have roused my curiosity, and now you must gratify it."	- Вы возбудили мое любопытство, и придется вам удовлетворить его.
Miss Flite looked at Charley for advice in this important crisis, who said,	Мисс Флайт взглянула на Чарли, спрашивая ее совета в этом затруднительном случае, а Чарли проговорила:
"If you please, ma'am, you had better tell then," and therein gratified Miss Flite beyond measure.	"Лучше уж скажите, сударыня", чем доставила безмерное удовольствие нашей гостье.
"So sagacious, our young friend," said she to me in her mysterious way.	- Какая смышленая девочка, - сказала мисс Флайт, обращаясь ко мне с таинственным видом.
"Diminutive.	- Малышка.
But ve-ry sagacious!	Но оч-чень смышленая!
Well, my dear, it's a pretty anecdote.	Так вот, дорогая моя, это премиленький эпизод.
Nothing more.	Только и всего.
Still I think it charming.	Но, по-моему, он очаровательный.
Who should follow us down the road from the coach, my dear, but a poor person in a very ungenteel bonnet--"	Можете себе представить: от каретной остановки нас провожала одна бедная особа в очень неизящной шляпке...
"Jenny, if you please, miss," said Charley.	- Позвольте вам доложить, мисс, это была Дженни, - вставила Чарли.
"Just so!" Miss Flite acquiesced with the greatest suavity.	- Вот именно! - подтвердила мисс Флайт сладчайшим голосом.
"Jenny.	- Дженни.
Ye-es!	Да-а!
And what does she tell our young friend but that there has been a lady with a veil inquiring at her cottage after my dear Fitz Jarndyce's health and taking a handkerchief away with her as a little keepsake merely because it was my amiable Fitz Jarndyce's!	И можете себе представить: она сказала вот этой нашей девочке, что в ее коттедж приходила какая-то леди под вуалью, справляться о здоровье моей дорогой Фиц-Джарндис, и эта леди взяла себе на память носовой платой только потому, что он когда-то принадлежал моей прелестной Фиц-Джарндис!
Now, you know, so very prepossessing in the lady with the veil!"	Ну, знаете ли, это очень располагает в пользу леди под вуалью!

"If you please, miss," said Charley, to whom I looked in some astonishment,	- Позвольте вам доложить, мисс, - сказала Чарли, на которую я посмотрела с некоторым удивлением.
"Jenny says that when her baby died, you left a handkerchief there, and that she put it away and kept it with the baby's little things.	- Дженни говорит, что, когда ее ребеночек умер, вы оставили у нее свой носовой платок, а она убрала его, и он лежал вместе с пеленками и прочими вещицами, какие остались от младенца.
I think, if you please, partly because it was yours, miss, and partly because it had covered the baby."	Я думаю, позвольте вам доложить, что она сохранила его отчасти потому, что он ваш, мисс, отчасти потому, что им покрыли покойничка.
"Diminutive," whispered Miss Flite, making a variety of motions about her own forehead to express intellect in Charley.	- Малышка, - прошептала мне мисс Флайт, пошевелив пальцами перед лбом, чтобы выразить этим, как умна Чарли.
"But ex- ceedingly sagacious!	- Но чрезвычайно смышленая!
And so dear!	И объясняет все так толково!
My love, she's clearer than any counsel I ever heard!"	Она, душечка, говорит понятней любого адвоката, какого я когда-либо слушала!
"Yes, Charley," I returned. "I remember it.	- Я все это помню, Чарли, - сказала я.
Well?"	- И что же?
"Well, miss," said Charley, "and that's the handkerchief the lady took.	- Так вот, мисс, - продолжала Чарли, - этот самый платок леди и взяла.
And Jenny wants you to know that she wouldn't have made away with it herself for a heap of money but that the lady took it and left some money instead.	И Дженни просила вам передать, что не отдала бы его ни за какие деньги, но леди сама взяла его, а взамен оставила сколько-то монет.
Jenny don't know her at all, if you please, miss!"	Дженни ее совсем не знает, мисс, позвольте вам доложить.
"Why, who can she be?" said I.	- Странно, кто бы это мог быть? - сказала я.
"My love," Miss Flite suggested, advancing her lips to my ear with her most mysterious look, "in MY opinion--don't mention this to our diminutive friend--she's the Lord Chancellor's wife.	- Вы знаете, душечка, - зашептала мисс Флайт, приблизив губы к самому моему уху и принимая в высшей степени таинственный вид, - по моему мнению... только не говорите нашей малышке, -это супруга лорд-канцлера.
He's married, you know.	Ведь он, знаете ли, женат.
And I understand she leads him a terrible life.	И как я слышала, она ему житья не дает.
Throws his lordship's papers into the fire, my dear, if he won't pay the jeweller!"	Бросает бумаги его милости в огонь, дорогая моя, если он отказывается платить по счетам ее ювелира!
I did not think very much about this lady then, for I had an impression that it might be Caddy.	Я тогда не стала гадать, кто эта леди, - просто подумала, что это, вероятно, была Кедди.

Besides, my attention was diverted by my visitor, who was cold after her ride and looked hungry and who, our dinner being brought in, required some little assistance in arraying herself with great satisfaction in a pitiable old scarf and a much-worn and often-mended pair of gloves, which she had brought down in a paper parcel.	Кроме того, мне пришлось заняться нашей гостьей, - она совсем закоченела во время поездки и, должно быть, проголодалась, а тут как раз подали обед, и надо было помочь ей, когда она, желая принарядиться, с величайшим удовольствием накинула на плечи жалкий истрепанный шарф и надела штопаные-перештопанные, совсем заношенные перчатки, которые привезла с собой завернутыми в бумагу.
I had to preside, too, over the entertainment, consisting of a dish of fish, a roast fowl, a sweetbread, vegetables, pudding, and Madeira; and it was so pleasant to see how she enjoyed it, and with what state and ceremony she did honour to it, that I was soon thinking of nothing else.	Мне пришлось также играть роль хозяйки за обедом, состоявшим из рыбы, жареной курицы, телятины, овощей, пудинга и мадеры, и мне так приятно было видеть, какую радость доставил этот обед старушке, как чинно и церемонно она кушала, что я уже не думала ни о чем другом.
When we had finished and had our little dessert before us, embellished by the hands of my dear, who would yield the superintendence of everything prepared for me to no one, Miss Flite was so very chatty and happy that I thought I would lead her to her own history, as she was always pleased to talk about herself.	Когда мы пообедали и нам подали десерт, красиво сервированный моей милой подругой, которая всегда сама наблюдала за приготовлением всего, что мне подавали, мисс Флайт, очень довольная, принялась болтать так оживленно, что я решила завести разговор о ее жизни, так как она всегда любила говорить о себе.
I began by saying	Я начала с того, что спросила ее:
"You have attended on the Lord Chancellor many years, Miss Flite?"	- Вы уже много лет ходите в Канцлерский суд, мисс Флайт?
"Oh, many, many, many years, my dear.	- Ах, много, много, много лет, дорогая моя.
But I expect a judgment.	Но я ожидаю судебного решения.
Shortly."	В ближайшем будущем.
There was an anxiety even in her hopefulness that made me doubtful if I had done right in approaching the subject.	Но даже в ее надеждах сквозила такая тревога, что я усомнилась, надо ли было говорить об этом.
I thought I would say no more about it.	И тут же подумала, что не надо.
"My father expected a judgment," said Miss Flite.	- Мой отец ждал судебного решения, -продолжала, однако, мисс Флайт.
"My brother.	- Мой брат.
My sister.	Моя сестра.
They all expected a judgment.	Все они ждали судебного решения.
The same that I expect."	И я жду.
"They are all--"	- Все они...
"Ye-es.	- Да-а.
Dead of course, my dear," said she.	Умерли, конечно, дорогая моя, - ответила она.
As I saw she would go on, I thought it best to try to be serviceable to her by meeting the theme rather than avoiding it.	Заметив, что ей хочется продолжать этот разговор, и желая ей угодить, я передумала и решила не избегать его, а поддержать.

"Would it not be wiser," said I, "to expect this judgment no more?"	- А не разумней ли было бы, - сказала я, - больше не ждать решения?
"Why, my dear," she answered promptly, "of course it would!"	- Правильно, дорогая моя, - быстро подтвердила она, - конечно, разумней.
"And to attend the court no more?"	- И никогда больше не ходить в суд?
"Equally of course," said she.	- И это тоже правильно, - согласилась она.
"Very wearing to be always in expectation of what never comes, my dear Fitz Jarndyce!	- Когда вечно ждешь того, что никогда не приходит, - это так изматывает, дорогая моя Фиц-Джарндис!
Wearing, I assure you, to the bone!"	Так изматывает, что, верите ли, только кожа да кости остаются!
She slightly showed me her arm, and it was fearfully thin indeed.	Она показала мне свою руку, такую тонкую, что смотреть было страшно.
"But, my dear," she went on in her mysterious way, "there's a dreadful attraction in the place.	- Но, дорогая моя, - продолжала она таинственным тоном. - В суде есть что-то ужасно манящее.
Hush!	Тс!
Don't mention it to our diminutive friend when she comes in.	Не говорите об этом нашей малышке, когда она придет.
Or it may frighten her.	Она может испугаться.
With good reason.	Да и немудрено.
There's a cruel attraction in the place.	В суде есть что-то манящее беспощадно.
You CAN'T leave it.	Расстаться с ним нет сил.
And you MUST expect."	Так что волей-неволей приходится ждать.
I tried to assure her that this was not so.	Я попыталась разуверить ее.
She heard me patiently and smilingly, but was ready with her own answer.	Она терпеливо и с улыбкой выслушала меня, но сейчас же нашла ответ:
"Aye, aye, aye!	- Да, да, да!
You think so because I am a little rambling.	Вы так думаете потому, что я путаюсь, говорю немножко бессвязно.
Ve- ry absurd, to be a little rambling, is it not?	Оч-чень нелепо говорить так бессвязно, не правда ли?
Ve-ry confusing, too.	И оч-чень большая путаница получается.
To the head.	В голове.
I find it so.	Я так полагаю.
But, my dear, I have been there many years, and I have noticed.	Но, дорогая моя, я ходила туда много лет и заметила.
It's the mace and seal upon the table."	Это все от Жезла и Печати, что лежат на столе.
What could they do, did she think? I mildly asked her.	- Но что же они могут сделать, как вы думаете? -мягко спросила я.

"Draw," returned Miss Flite.	- Они притягивают, - ответила мисс Флайт.
"Draw people on, my dear.	- Притягивают к себе людей, дорогая моя.
Draw peace out of them.	Вытягивают из них душевное спокойствие.
Sense out of them.	Вытягивают разум.
Good looks out of them.	Красоту.
Good qualities out of them.	Хорошие качества.
I have felt them even drawing my rest away in the night.	Я не раз чувствовала, как даже ночью они вытягивают мой покой.
Cold and glittering devils!"	Холодные, блестящие дьяволы!
She tapped me several times upon the arm and nodded good-humouredly as if she were anxious I should understand that I had no cause to fear her, though she spoke so gloomily, and confided these awful secrets to me.	Она похлопала меня по руке и добродушно кивнула, как будто стремясь уверить меня, что мне нечего ее бояться, несмотря на то что она говорит о таких мрачных вещах и поверяет мне такие страшные тайны.
"Let me see," said she.	- Постойте-ка, - снова заговорила она.
"I'll tell you my own case.	- Я расскажу вам, как все это было со мной.
Before they ever drew me--before I had ever seen them--what was it I used to do?	До того, как они меня притянули... до того, как я впервые их увидела... что я делала?
Tambourine playing?	Играла на тамбурине?
No.	Нет.
Tambour work.	Вышивала тамбуром.
I and my sister worked at tambour work.	Мы с сестрой делали вышивки тамбуром.
Our father and our brother had a builder's business.	Наш отец и брат имели строительную контору.
We all lived together.	Мы жили все вместе.
Ve-ry respectably, my dear!	Оч-чень прилично, дорогая моя!
First, our father was drawn--slowly.	Сначала притянули отца... постепенно.
Home was drawn with him.	Все в доме вытянули вместе с ним.
In a few years he was a fierce, sour, angry bankrupt without a kind word or a kind look for any one.	За несколько лет отец превратился в свирепого, желчного, сердитого банкрота, - никому, бывало, не скажет ласкового слова, никого не подарит ласковым взглядом.
He had been so different, Fitz Jarndyce.	А раньше он был совсем другой, Фиц-Джарндис.
He was drawn to a debtors' prison.	Его притянули к ответу, - посадили в тюрьму для несостоятельных должников.
There he died.	Там он и умер.
Then our brother was drawn--swiftly--to drunkenness.	Потом втянули брата... быстро... в пьянство.
And rags.	В нищету.
And death.	В смерть.

Then my sister was drawn.	Потом втянули сестру.
Hush!	Тс!
Never ask to what!	Не спрашивайте - во что!
Then I was ill and in misery, and heard, as I had often heard before, that this was all the work of Chancery.	Потом я заболела и оказалась в нужде; и тогда узнала... впрочем, я и раньше знала, что все это -дело рук Канцлерского суда.
When I got better, I went to look at the monster.	Но вот я поправилась и пошла посмотреть на это чудовище.
And then I found out how it was, and I was drawn to stay there."	А как увидела, какое оно, сама втянулась и осталась там.
Having got over her own short narrative, in the delivery of which she had spoken in a low, strained voice, as if the shock were fresh upon her, she gradually resumed her usual air of amiable importance.	Эту краткую повесть о своей жизни она рассказывала тихим голосом, как-то напряженно, словно все еще ощущая боль нанесенного ей удара, а умолкнув, постепенно приняла свой прежний любезный и важный вид.
"You don't quite credit me, my dear!	- Вы не совсем верите мне, дорогая моя!
Well, well!	Ну что ж!
You will, some day.	Когда-нибудь да поверите.
I am a little rambling.	Я говорю немножко бессвязно.
But I have noticed.	Но я заметила.
I have seen many new faces come, unsuspicious, within the influence of the mace and seal in these many years.	Все эти годы я видела, как множество новых лиц появлялось там, и они, сами того не подозревая, поддавались влиянию Жезла и Печати.
As my father's came there.	Так же, как мой отец.
As my brother's.	Как брат.
As my sister's.	Как сестра.
As my own.	Как я сама.
I hear Conversation Kenge and the rest of them say to the new faces,	Я слышу, как Велеречивый Кендж и все остальные говорят этим новым лицам:
'Here's little Miss Flite.	"А вот маленькая мисс Флайт.
Oh, you are new here; and you must come and be presented to little Miss Flite!'	Кажется, вы тут человек новый, так вам надо пойти и представиться маленькой мисс Флайт!"
Ve-ry good.	Оч-чень хорошо.
Proud I am sure to have the honour!	Горжусь, конечно, этой честью!
And we all laugh.	И все мы смеемся.
But, Fitz Jarndyce, I know what will happen.	Но, Фиц-Джарндис, я знаю, что произойдет.
I know, far better than they do, when the attraction has begun.	Я куда лучше их самих знаю, когда их начинает манить.
I know the signs, my dear.	Я различаю признаки, дорогая моя.
I saw them begin in Gridley.	Я видела, как они появились в Гридли.

And I saw them end.	И я видела, чем это кончилось.
Fitz Jarndyce, my love," speaking low again, "I saw them beginning in our friend the ward in Jarndyce.	Фиц-Джарндис, душечка, - она опять начала говорить вполголоса, - я видела, как они появились в нашем друге - подопечном тяжбы Джарндисов.
Let some one hold him back.	Надо его удержать.
Or he'll be drawn to ruin."	А не то его доведут до гибели.
She looked at me in silence for some moments, with her face gradually softening into a smile.	Несколько мгновений она смотрела на меня молча, потом лицо ее стало постепенно смягчаться, и на нем мелькнула улыбка.
Seeming to fear that she had been too gloomy, and seeming also to lose the connexion in her mind, she said politely as she sipped her glass of wine,	Опасаясь, должно быть, что разговор наш оказался слишком мрачным, и, кроме того, вероятно, уже забыв, о чем шла речь, она отпила немного вина из рюмки и проговорила любезным тоном:
"Yes, my dear, as I was saying, I expect a judgment shortly.	- Да, дорогая моя, как я уже говорила, я жду решения суда. В ближайшем будущем.
Then I shall release my birds, you know, and confer estates."	Тогда я, знаете ли, выпущу на волю своих птичек и буду жаловать поместья.
I was much impressed by her allusion to Richard and by the sad meaning, so sadly illustrated in her poor pinched form, that made its way through all her incoherence.	Меня очень огорчили и ее намеки на Ричарда и таившаяся в ее бессвязных речах печальная истина, столь печальным воплощением которой являлась сама эта жалкая, худенькая старушка.
But happily for her, she was quite complacent again now and beamed with nods and smiles.	Но, к счастью, она успокоилась и опять сияла, улыбалась и кивала головой.
"But, my dear," she said, gaily, reaching another hand to put it upon mine.	- А знаете, что я вам скажу, дорогая моя, - весело проговорила она, положив свою руку на мою.
"You have not congratulated me on my physician.	- Вы еще не поздравили меня с моим доктором.
Positively not once, yet!"	Положительно еще ни разу не поздравили!
I was obliged to confess that I did not quite know what she meant.	Я не совсем поняла, что она хочет сказать, в чем и вынуждена была сознаться.
"My physician, Mr. Woodcourt, my dear, who was so exceedingly attentive to me.	- Я говорю о своем докторе, дорогая моя, о мистере Вудкорте, который был так необычайно внимателен ко мне.
Though his services were rendered quite gratuitously.	Хотя лечил меня совершенно безвозмездно.
Until the Day of Judgment.	До Судного дня.
I mean THE judgment that will dissolve the spell upon me of the mace and seal."	Я говорю - о решении суда, которое рассеет во мне чары Жезла и Печати.
"Mr. Woodcourt is so far away, now," said I, "that I thought the time for such congratulation was past, Miss Flite."	- Мистер Вудкорт теперь так далеко, - сказала я, -что поздравлять вас, пожалуй, уже поздно, мисс Флайт.
"But, my child," she returned, "is it possible that you don't know what has happened?"	- Но, дитя мое, - возразила она, - возможно ли, что вы не знаете о том, что случилось?

"No," said I.	- Нет, - ответила я.
"Not what everybody has been talking of, my beloved Fitz Jarndyce!"	- Не знаете, о чем говорят все и каждый, любимая моя Фиц-Джарндис?
"No," said I.	- Нет, - сказала я.
"You forget how long I have been here."	- Вы забыли, как долго я не выходила из своей комнаты.
"True!	- Верно!
My dear, for the moment--true.	Забыла, дорогая моя... верно.
I blame myself.	Виновата.
But my memory has been drawn out of me, with everything else, by what I mentioned.	Но память из меня вытянули так же, как и все остальное, о чем я рассказывала.
Ve-ry strong influence, is it not?	Оч-чень сильное влияние, не правда ли?
Well, my dear, there has been a terrible shipwreck over in those East Indian seas."	Так вот, дорогая моя, произошло страшное кораблекрушение где-то там в Ост-Индских морях.
"Mr. Woodcourt shipwrecked!"	- Мистер Вудкорт погиб?!
"Don't be agitated, my dear.	- Не тревожьтесь, дорогая моя.
He is safe.	Он в безопасности.
An awful scene.	Ужасная сцена.
Death in all shapes.	Смерть во всех ее видах.
Hundreds of dead and dying.	Сотни мертвых и умирающих.
Fire, storm, and darkness.	Пожар, буря и мрак.
Numbers of the drowning thrown upon a rock.	Толпы утопающих выброшены на скалу.
There, and through it all, my dear physician was a hero.	И тут, среди всех этих ужасов, мой дорогой доктор оказался героем.
Calm and brave through everything.	Спокойно и мужественно выдержал все.
Saved many lives, never complained in hunger and thirst, wrapped naked people in his spare clothes, took the lead, showed them what to do, governed them, tended the sick, buried the dead, and brought the poor survivors safely off at last!	Спас множество людей, не жаловался на голод и жажду, прикрывал нагих своей одеждой, руководил этими несчастными, указывал им, что надо делать, управлял ими, ухаживал за больными, хоронил мертвецов и, наконец, выходил тех, что остались в живых!
My dear, the poor emaciated creatures all but worshipped him.	Да, дорогая моя, эти бедные, истерзанные создания буквально молились на него.
They fell down at his feet when they got to the land and blessed him.	Добравшись до суши, они кланялись ему в ноги и благословляли его.
The whole country rings with it.	Это знают все - по всей Англии молва гремит.
Stay!	Погодите!
Where's my bag of documents?	Где мой ридикюль с документами?

I have got it there, and you shall read it, you shall read it!"	Я взяла с собой описание, и вы прочтите его, прочтите!
And I DID read all the noble history, though very slowly and imperfectly then, for my eyes were so dimmed that I could not see the words, and I cried so much that I was many times obliged to lay down the long account she had cut out of the newspaper.	И я действительно прочла с начала и до конца всю эту возвышенную историю, но в тот день читала ее еще очень медленно и с трудом, потому что у меня потемнело в глазах - я не различала слов и так плакала, что вынуждена была несколько раз откладывать в сторону длинную статью, которую мисс Флайт вырезала для меня из газеты.
I felt so triumphant ever to have known the man who had done such generous and gallant deeds, I felt such glowing exultation in his renown, I so admired and loved what he had done, that I envied the storm-worn people who had fallen at his feet and blessed him as their preserver.	Я так гордилась тем, что когда-то знала человека, который поступил столь самоотверженно и доблестно; я ощущала такое пламенное ликование при мысли о его славе; я так восхищалась и восторгалась его подвигами, что завидовала этим пострадавшим от бури людям, которые падали к его ногам и благословляли его как своего спасителя.
I could myself have kneeled down then, so far away, and blessed him in my rapture that he should be so truly good and brave.	Я сама готова была упасть на колени перед ним, таким далеким, и, восхищаясь им, благословлять его за то, что он так великодушен и храбр.
I felt that no one--mother, sister, wife--could honour him more than I.	Я чувствовала, что никто - ни мать, ни сестра, ни жена - не мог бы преклоняться перед ним больше, чем я.
I did, indeed!	И я действительно преклонялась!
My poor little visitor made me a present of the account, and when as the evening began to close in she rose to take her leave, lest she should miss the coach by which she was to return, she was still full of the shipwreck, which I had not yet sufficiently composed myself to understand in all its details.	Моя бедная маленькая гостья подарила мне эту статью, а когда под вечер встала и начала прощаться, чтобы не опоздать к почтовой карете, в которой должна была вернуться в город, снова заговорила о кораблекрушении, но я была все еще очень взволнована и пока не могла представить себе его во всех подробностях.
"My dear," said she as she carefully folded up her scarf and gloves, "my brave physician ought to have a title bestowed upon him.	- Дорогая моя, - сказала мисс Флайт, аккуратно складывая шарф и перчатки, - моему храброму доктору должны пожаловать титул.
And no doubt he will.	И, без сомнения, так оно и будет.
You are of that opinion?"	Вы согласны со мной?
That he well deserved one, yes.	- Что он вполне заслужил титул? Да.
That he would ever have one, no.	Что он получит его? Нет.
"Why not, Fitz Jarndyce?" she asked rather sharply.	- Почему же нет, Фиц-Джарндис? - спросила она довольно резким тоном.
I said it was not the custom in England to confer titles on men distinguished by peaceful services, however good and great, unless occasionally when they consisted of the accumulation of some very large amount of money.	Я объяснила ей, что в Англии не в обычае жаловать титулы лицам, совершившим подвиг в мирное время, как бы он ни был велик и полезен для человечества; впрочем, иной раз и жалуют, -если подвиг сводится к накоплению огромного капитала.
"Why, good gracious," said Miss Flite, "how can you say that?	- Ну, что вы! - возразила мисс Флайт. - Как можете вы так говорить!

Surely you know, my dear, that all the greatest ornaments of England in knowledge, imagination, active humanity, and improvement of every sort are added to its nobility!	Вы же знаете, дорогая моя, что все люди, которые украшают Англию своими знаниями, вдохновением, деятельным человеколюбием, всякого рода полезными усовершенствованиями, приобщаются к ее дворянству!
Look round you, my dear, and consider. YOU must be rambling a little now, I think, if you don't know that this is the great reason why titles will always last in the land!"	Оглянитесь кругом, дорогая моя, и посмотрите. Нет, это вы сами, по-моему, сейчас немножко путаетесь, если не понимаете, что именно по этой веской причине в нашей стране всегда будут титулованные лица!
I am afraid she believed what she said, for there were moments when she was very mad indeed.	Боюсь, что она верила во все, что говорила, - ведь она иногда совсем лишалась рассудка.
And now I must part with the little secret I have thus far tried to keep.	А теперь я должна открыть одну маленькую тайну, которую до сих пор старалась сохранить.
I had thought, sometimes, that Mr. Woodcourt loved me and that if he had been richer he would perhaps have told me that he loved me before he went away.	Я думала иной раз, что мистер Вудкорт меня любил, и если б у него были хоть какие-то средства к жизни, он перед отъездом, пожалуй, сказал бы мне о своей любви.
I had thought, sometimes, that if he had done so, I should have been glad of it.	Я думала иногда, что, если б он так сказал, я была бы этому рада.
But how much better it was now that this had never happened!	Но теперь поняла - как хорошо, что он ничего не сказал!
What should I have suffered if I had had to write to him and tell him that the poor face he had known as mine was quite gone from me and that I freely released him from his bondage to one whom he had never seen!	Как больно мне было бы написать ему, что мое несчастное лицо, то лицо, которое он знал, теперь изменилось до неузнаваемости и я безоговорочно освобождаю его от обещания, данного той, которую он никогда не видел!
Oh, it was so much better as it was!	Да, так вышло гораздо лучше!
With a great pang mercifully spared me, I could take back to my heart my childish prayer to be all he had so brightly shown himself; and there was nothing to be undone: no chain for me to break or for him to drag; and I could go, please God, my lowly way along the path of duty, and he could go his nobler way upon its broader road; and though we were apart upon the journey, I might aspire to meet him, unselfishly, innocently, better far than he had thought me when I found some favour in his eyes, at the journey's end.	Милосердно избавленная от этой великой скорби, я могла теперь от всего сердца молиться своей детской молитвой о том, чтобы стать такой, каким он себя проявил столь блестяще, ибо я знала, что нам ничего не нужно менять, что нас не связывает цепь, которую мне пришлось бы рвать или ему -влачить, и что, с божьего соизволенья, я могу скромно идти путем долга, а он - широким путем доблести, и хотя каждый из нас идет своей дорогой, я имею право мечтать о том, как встречу его, - бескорыстно, с чистыми помыслами, сделавшись гораздо лучше, чем он считал меня, когда я немного нравилась ему, - встречу в конце пути.
CHAPTER XXXVI	Глава XXXVI
Chesney Wold	Чесни-Уолд
Charley and I did not set off alone upon our expedition into Lincolnshire.	Мы с Чарли отправились в Линкольншир не одни.

My guardian had made up his mind not to lose sight of me until I was safe in Mr. Boythorn's house, so he accompanied us, and we were two days upon the road.	Опекун, решив не спускать с меня глаз, пока я не прибуду здравой и невредимой в дом мистера Бойторна, поехал нас провожать, и мы два дня пробыли в дороге.
I found every breath of air, and every scent, and every flower and leaf and blade of grass, and every passing cloud, and everything in nature, more beautiful and wonderful to me than I had ever found it yet.	Какими прекрасными, какими чудесными казались мне теперь каждое дуновенье ветра, каждый цветок, листик и былинка, каждое плывущее облако, все запахи, да и все вообще в природе!
This was my first gain from my illness.	Это было моей первой наградой за болезнь.
How little I had lost, when the wide world was so full of delight for me.	Как мало я утратила, если весь широкий мир давал мне столько радости!
My guardian intending to go back immediately, we appointed, on our way down, a day when my dear girl should come.	Опекун должен был вернуться домой немедленно, поэтому мы еще по дороге решили, в какой день моя милая девочка приедет ко мне.
I wrote her a letter, of which he took charge, and he left us within half an hour of our arrival at our destination, on a delightful evening in the early summer-time.	Я написала ей письмо, которое опекун взялся передать, и через полчаса после нашего приезда, в чудесный вечер раннего лета, он уехал.
If a good fairy had built the house for me with a wave of her wand, and I had been a princess and her favoured god-child, I could not have been more considered in it.	Будь я какой-нибудь принцессой, любимой крестницей доброй феи, которая одним взмахом волшебной палочки возвела для меня этот дом, я и то не была бы окружена в нем столькими знаками внимания.
So many preparations were made for me and such an endearing remembrance was shown of all my little tastes and likings that I could have sat down, overcome, a dozen times before I had revisited half the rooms.	Его обитатели так тщательно приготовились к моему приезду, так любовно вспомнили о всех моих вкусах и склонностях, что не успела я обойти и половины комнат, как уже раз десять была готова упасть в кресло от глубокого волнения.
I did better than that, however, by showing them all to Charley instead.	Однако я поступила лучше и, вместо того чтобы поддаться слабости, показала все эти комнаты Чарли.
Charley's delight calmed mine; and after we had had a walk in the garden, and Charley had exhausted her whole vocabulary of admiring expressions, I was as tranquilly happy as I ought to have been.	А Чарли так восхищалась ими, что мое волнение улеглось, и после того как мы прогулялись по саду и Чарли истощила весь свой запас восторженных похвал, я почувствовала себя такой спокойной и довольной, какой мне и следовало быть.
It was a great comfort to be able to say to myself after tea,	Как приятно было, что после чая я смогла сказать себе:
"Esther, my dear, I think you are quite sensible enough to sit down now and write a note of thanks to your host."	"Ну, Эстер, теперь ты, милая, должно быть, уже образумилась, так надо тебе сесть и написать благодарственное письмо хозяину дома".
He had left a note of welcome for me, as sunny as his own face, and had confided his bird to my care, which I knew to be his highest mark of confidence.	Мистер Бойторн оставил для меня приветственную записку, такую же жизнерадостную, как и он сам, и поручил свою птичку моему попечению, а это, я знала, было проявлением его величайшего доверия ко мне.

Accordingly I wrote a little note to him in London, telling him how all his favourite plants and trees were looking, and how the most astonishing of birds had chirped the honours of the house to me in the most hospitable manner, and how, after singing on my shoulder, to the inconceivable rapture of my little maid, he was then at roost in the usual corner of his cage, but whether dreaming or no I could not report.	И вот я написала ему в Лондон небольшое письмо, в котором рассказывала о том, как выглядят его любимые кусты и деревья, как чудо-птичка самым радушным образом прочирикала мне "добро пожаловать", как она пела у меня на плече, к неописуемому восторгу моей маленькой горничной, а потом уснула в любимом уголке своей клетки, - но видела она что-нибудь во сне или нет, этого я сказать не могу.
My note finished and sent off to the post, I made myself very busy in unpacking and arranging; and I sent Charley to bed in good time and told her I should want her no more that night.	Кончив письмо и отправив его на почту, я усердно принялась распаковывать наши вещи и раскладывать их по местам. Чарли я услала спать пораньше, сказав, что в этот вечер она мне больше не понадобится.
For I had not yet looked in the glass and had never asked to have my own restored to me.	Ведь я еще ни разу не видела себя в зеркале и даже не просила, чтобы мне возвратили мое зеркало.
I knew this to be a weakness which must be overcome, but I had always said to myself that I would begin afresh when I got to where I now was.	Я знала, что это малодушие, которое нужно побороть, но всегда говорила себе, что "начну новую жизнь", когда приеду туда, где находилась теперь.
Therefore I had wanted to be alone, and therefore I said, now alone, in my own room,	Вот почему мне хотелось остаться одной и вот почему, оставшись теперь одна в своей комнате, я сказала:
"Esther, if you are to be happy, if you are to have any right to pray to be true- hearted, you must keep your word, my dear."	"Эстер, если ты хочешь быть счастливой, если хочешь получить право молиться о том, чтобы сохранить душевную чистоту, тебе, дорогая, нужно сдержать слово".
I was quite resolved to keep it, but I sat down for a little while first to reflect upon all my blessings.	И я твердо решила сдержать его; но сначала ненадолго присела, чтобы вспомнить обо всех дарованных мне благах.
And then I said my prayers and thought a little more.	Затем помолилась и еще немного подумала.
My hair had not been cut off, though it had been in danger more than once.	Волосы мои не были острижены; а ведь им не раз угрожала эта опасность.
It was long and thick.	Они были длинные и густые.
I let it down, and shook it out, and went up to the glass upon the dressing-table.	Я распустила их, зачесала с затылка на лоб, закрыв ими лицо, и подошла к зеркалу, стоявшему на туалетном столе.
There was a little muslin curtain drawn across it.	Оно было затянуто тонкой кисеей.
I drew it back and stood for a moment looking through such a veil of my own hair that I could see nothing else.	Я откинула ее и с минуту смотрела на себя сквозь завесу из собственных волос, так что видела только их.
Then I put my hair aside and looked at the reflection in the mirror, encouraged by seeing how placidly it looked at me.	Потом откинула волосы и, взглянув на свое отражение, успокоилась - так безмятежно смотрело оно на меня.
I was very much changed--oh, very, very much.	Я очень изменилась, ах, очень, очень!

At first my face was so strange to me that I think I should have put my hands before it and started back but for the encouragement I have mentioned.	Сначала мое лицо показалось мне таким чужим, что я, пожалуй, отпрянула бы назад, отгородившись от него руками, если бы не успокоившее меня выражение, о котором я уже говорила.
Very soon it became more familiar, and then I knew the extent of the alteration in it better than I had done at first.	Но вскоре я немного привыкла к своему новому облику и лучше поняла, как велика перемена.
It was not like what I had expected, but I had expected nothing definite, and I dare say anything definite would have surprised me.	Она была не такая, какой я ожидала, но ведь я не представляла себе ничего определенного, а значит - любая перемена должна была меня поразить.
I had never been a beauty and had never thought myself one, but I had been very different from this.	Я никогда не была и не считала себя красавицей, и все-таки раньше я была совсем другой.
It was all gone now.	Все это теперь исчезло.
Heaven was so good to me that I could let it go with a few not bitter tears and could stand there arranging my hair for the night quite thankfully.	Но провидение оказало мне великую милость -если я и плакала, то недолго и не очень горькими слезами, а когда заплела косу на ночь, уже вполне примирилась со своей участью.
One thing troubled me, and I considered it for a long time before I went to sleep.	Одно только беспокоило меня, и я долго думала об этом, прежде чем лечь спать.
I had kept Mr. Woodcourt's flowers.	Я хранила цветы мистера Вудкорта.
When they were withered I had dried them and put them in a book that I was fond of.	Когда они увяли, я засушила их и положила в книгу, которая мне очень нравилась.
Nobody knew this, not even Ada.	Никто не знал об этом, даже Ада.
I was doubtful whether I had a right to preserve what he had sent to one so different--whether it was generous towards him to do it.	И я стала сомневаться, имею ли я право хранить подарок, который он послал мне, когда я была совсем другой... стала думать - а может, это нехорошо по отношению к нему?
I wished to be generous to him, even in the secret depths of my heart, which he would never know, because I could have loved him--could have been devoted to him.	Я хотела поступать хорошо во всем, что касалось мистера Вудкорта, - даже в тайниках моего сердца, которого ему не суждено было узнать, -потому что ведь я могла бы любить его... любить преданно.
At last I came to the conclusion that I might keep them if I treasured them only as a remembrance of what was irrevocably past and gone, never to be looked back on any more, in any other light.	В конце концов я поняла, что имею право сохранить цветы, если буду дорожить ими только в память о том, что безвозвратно прошло и кончилось, о чем я никогда больше не должна вспоминать с другими чувствами.
I hope this may not seem trivial.	Надеюсь, никто не назовет это глупой мелочностью.
I was very much in earnest.	Для меня все это имело очень большое значение.
I took care to be up early in the morning and to be before the glass when Charley came in on tiptoe.	Я решила встать пораньше и уже сидела перед зеркалом, когда Чарли на цыпочках вошла в комнату.
"Dear, dear, miss!" cried Charley, starting. "Is that you?"	- О господи, мисс, - вскричала Чарли, пораженная, - да вы уже встали?

"Yes, Charley," said I, quietly putting up my hair. "And I am very well indeed, and very happy."	- Да, Чарли, - ответила я, спокойно расчесывая волосы, - и я отлично себя чувствую и очень счастлива.
I saw it was a weight off Charley's mind, but it was a greater weight off mine.	Тут я поняла, что у Чарли гора с плеч свалилась; но та гора, что свалилась с моих плеч, была еще больше.
I knew the worst now and was composed to it.	Теперь я знала самое худшее и примирилась с этим.
I shall not conceal, as I go on, the weaknesses I could not quite conquer, but they always passed from me soon and the happier frame of mind stayed by me faithfully.	Продолжая свой рассказ, я не буду умалчивать о минутах слабости, которой не могла преодолеть, но они быстро проходили, и меня не покидало спокойствие духа.
Wishing to be fully re-established in my strength and my good spirits before Ada came, I now laid down a little series of plans with Charley for being in the fresh air all day long.	Мне хотелось до приезда Ады окрепнуть вполне и вернуть себе хорошее настроение, поэтому я вместе с Чарли так распределила время, чтобы весь день проводить на свежем воздухе.
We were to be out before breakfast, and were to dine early, and were to be out again before and after dinner, and were to talk in the garden after tea, and were to go to rest betimes, and were to climb every hill and explore every road, lane, and field in the neighbourhood.	Было решено, что мы будем гулять перед завтраком, обедать рано, выходить из дому и до и после обеда, после чая гулять в саду, временами отдыхать, взбираться на все окрестные холмы, бродить по всем окрестным дорогам, тропинкам и полям.
As to restoratives and strengthening delicacies, Mr. Boythorn's good housekeeper was for ever trotting about with something to eat or drink in her hand; I could not even be heard of as resting in the park but she would come trotting after me with a basket, her cheerful face shining with a lecture on the importance of frequent nourishment.	А что касается разных питательных и вкусных блюд, то добродушная экономка мистера Бойторна вечно бегала за мной с какой-нибудь едой или питьем в руках; и стоило ей узнать, что я отдыхаю в парке, как она спешила ко мне с корзинкой, и ее веселое лицо сияло желанием прочесть мне лекцию о том, как полезно кушать почаще.
Then there was a pony expressly for my riding, a chubby pony with a short neck and a mane all over his eyes who could canter--when he would--so easily and quietly that he was a treasure.	Для верховой езды мне был предоставлен пони -толстенький пони с короткой шеей и челкой, падавшей на глаза, - который умел скакать - если хотел - таким ровным, не тряским галопом, что казался мне сущим сокровищем.
In a very few days he would come to me in the paddock when I called him, and eat out of my hand, and follow me about.	Спустя два-три дня он уже привык бежать мне навстречу, когда я, приходя на выгон, подзывала его, ел из моих рук и шел за мной следом.
We arrived at such a capital understanding that when he was jogging with me lazily, and rather obstinately, down some shady lane, if I patted his neck and said,	Мы достигли столь полного взаимопонимания, что, когда он, бывало, ленивой рысцой вез меня по какой-нибудь тенистой дорожке и вдруг начинал упрямиться, стоило мне только потрепать его по шее и сказать:

"Stubbs, I am surprised you don't canter when you know how much I like it; and I think you might oblige me, for you are only getting stupid and going to sleep," he would give his head a comical shake or two and set off directly, while Charley would stand still and laugh with such enjoyment that her laughter was like music.	"Пенек, Пенек, странно, что ты не хочешь скакать, - ты же знаешь, как нравится мне легкий галоп, и не худо бы тебе доставить мне удовольствие, а так ты скоро совсем осовеешь -того и гляди заснешь!" - стоило мне это сказать, как он смешно дергал головой и сейчас же пускался вскачь, а Чарли в это время стояла где-нибудь и хохотала в таком восторге, что смех ее звучал словно музыка.
I don't know who had given Stubbs his name, but it seemed to belong to him as naturally as his rough coat.	Не знаю, кто дал Пеньку его кличку, но она к нему до того подходила, что казалось, будто она появилась на свет вместе с ним, как и его жесткая шерстка.
Once we put him in a little chaise and drove him triumphantly through the green lanes for five miles; but all at once, as we were extolling him to the skies, he seemed to take it ill that he should have been accompanied so far by the circle of tantalizing little gnats that had been hovering round and round his ears the whole way without appearing to advance an inch, and stopped to think about it.	Однажды мы запрягли его в маленький шарабан и торжественно проехали пять миль по зеленым проселкам, но вдруг, именно в ту минуту, когда мы начали превозносить его до небес, ему, должно быть, не понравилось, что его провожает целый рой надоедливых мелких комаров, которые всю дорогу толкутся у него над ушами, но как будто ни на дюйм не подвигаются вперед, и он остановился, чтобы поразмыслить о них.
I suppose he came to the decision that it was not to be borne, for he steadily refused to move until I gave the reins to Charley and got out and walked, when he followed me with a sturdy sort of good humour, putting his head under my arm and rubbing his ear against my sleeve.	Должно быть, он пришел к выводу, что пора от них отвязаться, и упорно отказывался бежать дальше, пока я не передала вожжи Чарли, а сама не вышла из экипажа и не пошла вперед. После этого Пенек с каким-то упрямым добродушием двинулся за мной, сунув голову мне под мышку, и принялся тереться ухом о мой рукав.
It was in vain for me to say,	Тщетно я его уговаривала:
"Now, Stubbs, I feel quite sure from what I know of you that you will go on if I ride a little while," for the moment I left him, he stood stock still again.	"Ну, Пенек, я же тебя знаю, - ты теперь побежишь, если я сяду, чтобы немножко проехаться", - стоило мне от него отойти, он опять останавливался и стоял как вкопанный.
Consequently I was obliged to lead the way, as before; and in this order we returned home, to the great delight of the village.	В конце концов мне пришлось все время идти впереди него: и так мы и вернулись домой, на потеху всей деревне.
Charley and I had reason to call it the most friendly of villages, I am sure, for in a week's time the people were so glad to see us go by, though ever so frequently in the course of a day, that there were faces of greeting in every cottage.	Мы с Чарли не без оснований считали эту деревню удивительно приветливой: спустя какую-нибудь неделю жители ее уже улыбались нам, когда мы шли по улице, сколько бы раз на день мы ни проходили, и в каждом коттедже мы видели дружеские лица.
I had known many of the grown people before and almost all the children, but now the very steeple began to wear a familiar and affectionate look.	Я уже в прошлый свой приезд познакомилась здесь со многими из взрослых и почти со всеми детьми, а теперь даже церковная колокольня казалась мне какой-то родной и милой.

Among my new friends was an old old woman who lived in such a little thatched and whitewashed dwelling that when the outside shutter was turned up on its hinges, it shut up the whole house-front.	В, числе моих новых друзей была одна очень дряхлая старушка, которая жила в беленьком, крытом соломой домике, таком крошечном, что, когда распахивали наружные ставни его единственного окна, они закрывали собой всю переднюю стену.
This old lady had a grandson who was a sailor, and I wrote a letter to him for her and drew at the top of it the chimney-corner in which she had brought him up and where his old stool yet occupied its old place.	У этой старушки был внук-моряк, и под ее диктовку я написала ему письмо, в заголовке которого нарисовала уголок у камина, где когда-то бабушка нянчила внука и где его старенькая скамеечка все еще стояла на прежнем месте.
This was considered by the whole village the most wonderful achievement in the world, but when an answer came back all the way from Plymouth, in which he mentioned that he was going to take the picture all the way to America, and from America would write again, I got all the credit that ought to have been given to the post- office and was invested with the merit of the whole system.	Вся деревня решила, что этот рисунок - чудо искусства, когда же из самого Плимута пришел ответ, гласивший, что внук собирается взять рисунок с собой в Америку, а из Америки напишет снова, мне начали приписывать заслуги, по праву принадлежащие Почтовому ведомству, и расточать похвалы, заслуженные вовсе не мною, а им одним.
Thus, what with being so much in the air, playing with so many children, gossiping with so many people, sitting on invitation in so many cottages, going on with Charley's education, and writing long letters to Ada every day, I had scarcely any time to think about that little loss of mine and was almost always cheerful.	Я проводила столько времени на воздухе, так часто играла с ребятишками, так много беседовала со взрослыми, заходила, по приглашению хозяев, в столько коттеджей - да к тому же по-прежнему давала уроки Чарли и каждый день писала длинные письма Аде, - что мне даже некогда было подумать о моей маленькой утрате, и я почти всегда была веселой.
If I did think of it at odd moments now and then, I had only to be busy and forget it.	Если я иногда и думала о ней в свободное время, то стоило мне чем-нибудь заняться, как я про нее забывала.
I felt it more than I had hoped I should once when a child said,	Как-то раз я огорчилась, пожалуй, больше, чем следовало, - когда кто-то из деревенских детишек сказал:
"Mother, why is the lady not a pretty lady now like she used to be?"	- Мама, почему эта леди теперь не такая хорошенькая, как была?
But when I found the child was not less fond of me, and drew its soft hand over my face with a kind of pitying protection in its touch, that soon set me up again.	Но я поняла, что ребенок любит меня не меньше прежнего, а когда он с каким-то жалостливо-покровительственным видом провел своей нежной ручонкой по моему лицу, ко мне быстро вернулось душевное равновесие.
There were many little occurrences which suggested to me, with great consolation, how natural it is to gentle hearts to be considerate and delicate towards any inferiority.	Не мало произошло мелких событий, которые меня очень утешили, показав, как естественно для мягкосердечных людей быть деликатными и внимательными к тем, кто в каком-нибудь отношении стоит ниже их.
One of these particularly touched me.	Один из таких случаев меня особенно тронул.
I happened to stroll into the little church when a marriage was just concluded, and the young couple had to sign the register.	Как-то раз я зашла в церковку, где только что кончилось венчание и молодые собирались расписываться в книге брачных записей.

The bridegroom, to whom the pen was handed first, made a rude cross for his mark; the bride, who came next, did the same.	Сначала перо подали молодому мужу, и он вместо подписи неуклюже поставил крест; потом настал черед подписываться новобрачной, и она тоже поставила крест.
Now, I had known the bride when I was last there, not only as the prettiest girl in the place, but as having quite distinguished herself in the school, and I could not help looking at her with some surprise.	Между тем я узнала, когда гостила здесь в прошлый раз, что она не только самая хорошенькая девушка в деревне, но и отлично училась в школе; так что теперь я не могла не взглянуть на нее с удивлением.
She came aside and whispered to me, while tears of honest love and admiration stood in her bright eyes,	Немного погодя она отошла в сторону и со слезами искренней любви и восхищения в умных живых глазах прошептала мне:
"He's a dear good fellow, miss; but he can't write yet--he's going to learn of me--and I wouldn't shame him for the world!"	- Он такой милый и хороший, мисс, но еще не умеет писать, - потом я его научу, а сейчас, разве могла я его осрамить? Да ни за что на свете!
Why, what had I to fear, I thought, when there was this nobility in the soul of a labouring man's daughter!	"Так чего же мне бояться людей, - подумала я, -если такое благородство живет в душе простой деревенской девушки?"
The air blew as freshly and revivingly upon me as it had ever blown, and the healthy colour came into my new face as it had come into my old one.	Ветерок освежал и бодрил меня так же, как и прежде, а на моем изменившемся лице играл здоровый румянец.
Charley was wonderful to see, she was so radiant and so rosy; and we both enjoyed the whole day and slept soundly the whole night.	Чарли, та была просто загляденье - такая сияющая и краснощекая, - и обе мы наслаждались жизнью весь день и крепко спали всю ночь напролет.
There was a favourite spot of mine in the park-woods of Chesney Wold where a seat had been erected commanding a lovely view.	В лесах, примыкавших к парку Чесни-Уолда, у меня было одно любимое место, с которого открывался такой очаровательный вид, что здесь даже поставили скамью.
The wood had been cleared and opened to improve this point of sight, and the bright sunny landscape beyond was so beautiful that I rested there at least once every day.	Лес расчистили, прорубили в нем просеку, чтобы вид стал шире, и залитая солнцем даль была так прекрасна, что я каждый день отдыхала на этой скамье.
A picturesque part of the Hall, called the Ghost's Walk, was seen to advantage from this higher ground; and the startling name, and the old legend in the Dedlock family which I had heard from Mr. Boythorn accounting for it, mingled with the view and gave it something of a mysterious interest in addition to its real charms.	Место здесь было высокое, и замечательная терраса Чесни-Уолда, прозванная "Дорожкой призрака", казалась отсюда особенно живописной, а диковинное прозвище и связанное с ним старинное семейное предание Дедлоков, рассказанное мне мистером Бойторном, сливались в моем представлении с этим видом и подчеркивали его природную красоту, придавая ему прелесть таинственности.
There was a bank here, too, which was a famous one for violets; and as it was a daily delight of Charley's to gather wild flowers, she took as much to the spot as I did.	Скамья стояла на отлогом пригорке, усеянном фиалками, и Чарли, большая охотница собирать полевые цветы, полюбила это место не меньше меня.
It would be idle to inquire now why I never went close to the house or never went inside it.	Теперь уже не к чему разбираться, отчего я ни разу не пошла посмотреть чесни-уолдский дом, и даже близко к нему не подходила.

The family were not there, I had heard on my arrival, and were not expected.	А ведь, приехав сюда, я услышала, что хозяева в отъезде и не собираются скоро возвращаться.
I was far from being incurious or uninterested about the building; on the contrary, I often sat in this place wondering how the rooms ranged and whether any echo like a footstep really did resound at times, as the story said, upon the lonely Ghost's Walk.	Нельзя сказать, чтобы я не интересовалась этим домом, чтобы мне не хотелось знать, как он устроен: наоборот, сидя здесь на скамье, я часто пыталась вообразить, как в нем расположены комнаты, и спрашивала себя, правда ли, что отзвуки, похожие на шум человеческих шагов, порою слышатся, если верить преданию, на уединенной Дорожке призрака.
The indefinable feeling with which Lady Dedlock had impressed me may have had some influence in keeping me from the house even when she was absent.	Возможно, что неясное чувство, испытанное мною при встрече с леди Дедлок, не позволяло мне приближаться к этому дому даже в ее отсутствие.
I am not sure.	Не знаю, так это или нет.
Her face and figure were associated with it, naturally; but I cannot say that they repelled me from it, though something did.	Естественно, что лицо ее и весь облик связывались в моем представлении с ее домом, но не могу сказать, чтобы именно это мешало мне подойти к нему; однако что-то мешало.
For whatever reason or no reason, I had never once gone near it, down to the day at which my story now arrives.	По той ли, по другой ли причине, или без всякой причины, но я ни разу не была около него, вплоть до того случая, к которому теперь подошел мой рассказ.
I was resting at my favourite point after a long ramble, and Charley was gathering violets at a little distance from me.	В тот день я отдыхала после долгой прогулки на своем любимом пригорке, а Чарли собирала фиалки неподалеку от меня.
I had been looking at the Ghost's Walk lying in a deep shade of masonry afar off and picturing to myself the female shape that was said to haunt it when I became aware of a figure approaching through the wood.	Я смотрела вдаль, на Дорожку призрака, окутанную густой тенью, которую отбрасывала стена дома, и старалась представить себе призрак женщины, будто бы бродивший там, как вдруг заметила, что кто-то идет по лесу в мою сторону.
The perspective was so long and so darkened by leaves, and the shadows of the branches on the ground made it so much more intricate to the eye, that at first I could not discern what figure it was.	Просека была очень длинная, и в ней стоял сумрак от густой листвы, а тени ветвей на земле переплетались так, что в глазах рябило, поэтому я сначала не могла понять, кто это идет.
By little and little it revealed itself to be a woman's--a lady's--Lady Dedlock's.	Но мало-помалу я различила, что это женщина... леди... леди Дедлок.
She was alone and coming to where I sat with a much quicker step, I observed to my surprise, than was usual with her.	Она была одна и, как ни странно, шла к тому месту, где я сидела, - шла гораздо быстрее, чем ходила всегда.
I was fluttered by her being unexpectedly so near (she was almost within speaking distance before I knew her) and would have risen to continue my walk.	Неожиданно увидев ее чуть ли не рядом с собой, (когда я ее узнала, она успела подойти так близко, что могла бы заговорить со мною), я взволновалась и даже хотела было встать и уйти.
But I could not.	Но не смогла.

I was rendered motionless. Not so much by her hurried gesture of entreaty, not so much by her quick advance and outstretched hands, not so much by the great change in her manner and the absence of her haughty self-restraint, as by a something in her face that I had pined for and dreamed of when I was a little child, something I had never seen in any face, something I had never seen in hers before.	Я была точно скованная, скованная не столько ее торопливым жестом, приглашавшим меня остаться, не столько тем, что она приближалась быстро, простирая ко мне руки, не столько разительной переменой в ее манерах, - куда девалась ее всегдашняя высокомерная сдержанность! - сколько чем-то в ее лице, о чем я тосковала и мечтала, когда была маленькой девочкой... чего никогда не видела в других лицах... чего не видела раньше в ее лице.
A dread and faintness fell upon me, and I called to Charley.	Страх и слабость внезапно овладели мною, и я позвала Чарли.
Lady Dedlock stopped upon the instant and changed back almost to what I had known her.	Леди Дедлок сейчас же остановилась и снова сделалась почти такой, какой я ее знала.
"Miss Summerson, I am afraid I have startled you," she said, now advancing slowly.	- Мисс Саммерсон, боюсь, что я испугала вас, -сказала она, замедлив шаг.
"You can scarcely be strong yet.	- Вы, наверное, еще не окрепли.
You have been very ill, I know.	Я знаю, вы были тяжело больны.
I have been much concerned to hear it."	Я очень огорчилась, когда об этом услышала.
I could no more have removed my eyes from her pale face than I could have stirred from the bench on which I sat.	Я не могла оторвать глаз от ее бледного лица, не могла подняться со скамьи.
She gave me her hand, and its deadly coldness, so at variance with the enforced composure of her features, deepened the fascination that overpowered me.	Леди Дедлок протянула мне руку. Мертвенный холод этих пальцев так не вязался с неестественным спокойствием ее лица, что я окаменела.
I cannot say what was in my whirling thoughts.	Не помню, какие мысли вихрем проносились в моем мозгу.
"You are recovering again?" she asked kindly.	- Вы поправляетесь? - ласково спросила она.
"I was quite well but a moment ago, Lady Dedlock."	-Я совсем здорова, леди Дедлок... была здорова минуту назад.
"Is this your young attendant?"	- Эта девочка - ваша служанка?
"Yes."	-Да.
"Will you send her on before and walk towards your house with me?"	- Может быть, вы пошлете ее вперед и пойдете домой вместе со мною?
"Charley," said I, "take your flowers home, and I will follow you directly."	- Чарли, - сказала я, - отнеси цветы домой, я скоро приду.
Charley, with her best curtsy, blushingly tied on her bonnet and went her way.	Чарли постаралась как можно лучше сделать реверанс, краснея, завязала ленты своей шляпы и ушла.
When she was gone, Lady Dedlock sat down on the seat beside me.	Когда она исчезла из виду, леди Дедлок села рядом со мной на скамью.
I cannot tell in any words what the state of my mind was when I saw in her hand my handkerchief with which I had covered the dead baby.	Никакими словами не передать, что сталось со мной, когда я увидела в ее руке свой платок, тот, которым я когда-то покрыла умершего ребенка.

I looked at her, but I could not see her, I could not hear her, I could not draw my breath.	Я смотрела на нее; но я ее не видела, не слышала ее слов, не могла перевести дух.
The beating of my heart was so violent and wild that I felt as if my life were breaking from me.	Сердце мое билось так сильно и бурно, что мне чудилось, будто что-то во мне сломалось, и я умираю.
But when she caught me to her breast, kissed me, wept over me, compassionated me, and called me back to myself; when she fell down on her knees and cried to me,	Но вот она прижала меня к своей груди и покрыла поцелуями, плача надо мной, жалея меня, умоляя меня очнуться; но вот она упала на колени с криком:
"Oh, my child, my child, I am your wicked and unhappy mother!	"О девочка моя, дочь моя, я - твоя преступная, несчастная мать!
Oh, try to forgive me! "--when I saw her at my feet on the bare earth in her great agony of mind, I felt, through all my tumult of emotion, a burst of gratitude to the providence of God that I was so changed as that I never could disgrace her by any trace of likeness, as that nobody could ever now look at me and look at her and remotely think of any near tie between us.	Прости меня, если можешь!"; но вот я увидела ее у своих ног на голой земле, подавленную беспредельным отчаянием, и, уже тогда, в смятении чувств, подумала в порыве благодарности провидению: "Как хорошо, что я так изменилась, а значит, никогда уже не смогу опозорить ее и тенью сходства с нею... как хорошо, что никто теперь, посмотрев на нас, и не подумает, что между нами может быть кровное родство".
I raised my mother up, praying and beseeching her not to stoop before me in such affliction and humiliation.	Я подняла свою мать, упрашивая и умоляя ее не унижаться передо мною в ослеплении горя и стыда.
I did so in broken, incoherent words, for besides the trouble I was in, it frightened me to see her at MY feet.	Я говорила невнятно и бессвязно; ведь я не только была потрясена, но мне стало страшно, когда я увидела ее у моих ног.
I told her--or I tried to tell her--that if it were for me, her child, under any circumstances to take upon me to forgive her, I did it, and had done it, many, many years.	Я сказала ей, точнее - попыталась сказать, что не мне, ее дочери, прощать ей что бы то ни было, но если уж так выпало мне на долю, то я прощаю ее, простила много, много лет назад.
I told her that my heart overflowed with love for her, that it was natural love which nothing in the past had changed or could change.	Я сказала, что сердце мое переполнено любовью к ней, и никакое прошлое не изменило и не изменит этой дочерней любви.
That it was not for me, then resting for the first time on my mother's bosom, to take her to account for having given me life, but that my duty was to bless her and receive her, though the whole world turned from her, and that I only asked her leave to do it.	Не мне, впервые прижавшейся к материнской груди, судить свою мать за то, что она дала мне жизнь; нет, долг велит мне благословить ее и принять, хотя бы весь свет от нее отвернулся, и я только прошу, чтобы она мне это позволила.
I held my mother in my embrace, and she held me in hers, and among the still woods in the silence of the summer day there seemed to be nothing but our two troubled minds that was not at peace.	Я обнимала мать, она обнимала меня. В тиши этих лесов, в безмолвии этого летнего дня одни лишь наши смятенные души не знали покоя.
"To bless and receive me," groaned my mother, "it is far too late.	- Благословить и принять меня теперь уже поздно, - простонала моя мать.
I must travel my dark road alone, and it will lead me where it will.	- Я должна идти своим темным путем, одна, а куда он меня приведет - не знаю.

From day to day, sometimes from hour to hour, I do not see the way before my guilty feet.	Ведь я даже за день, даже за час вперед не могу угадать, по какой дороге придется мне, грешной, идти.
This is the earthly punishment I have brought upon myself.	Вот какую земную кару навлекла я сама на себя.
I bear it, and I hide it."	Я терплю ее и скрываю.
Even in the thinking of her endurance, she drew her habitual air of proud indifference about her like a veil, though she soon cast it off again.	Вспомнив о своем стойком терпении, она, как вуалью, прикрылась привычным для нее горделивым равнодушием, но снова быстро сбросила его.
"I must keep this secret, if by any means it can be kept, not wholly for myself.	- Я должна хранить эту тайну, если ее можно сохранить, и - не только ради себя.
I have a husband, wretched and dishonouring creature that I am!"	У меня есть муж, - у меня, падшей женщины, позорящей своих близких!
These words she uttered with a suppressed cry of despair, more terrible in its sound than any shriek.	Эти слова она произнесла с приглушенным стоном отчаяния, более страшным, чем громкий крик.
Covering her face with her hands, she shrank down in my embrace as if she were unwilling that I should touch her; nor could I, by my utmost persuasions or by any endearments I could use, prevail upon her to rise.	Закрыв лицо руками, она вырвалась из моих объятий, словно не желая, чтобы я прикасалась к ней, потом опустилась на землю, и никакими мольбами, никакими ласками не могла я заставить ее подняться.
She said, no, no, no, she could only speak to me so; she must be proud and disdainful everywhere else; she would be humbled and ashamed there, in the only natural moments of her life.	Нет, нет, нет, твердила она, только так может она говорить со мною; всюду она должна быть гордой и высокомерной; но здесь, в эти единственные в ее жизни минуты искренности, она будет смиренной и униженной.
My unhappy mother told me that in my illness she had been nearly frantic.	Моя несчастная мать рассказала мне, что, когда я заболела, она чуть не помешалась.
She had but then known that her child was living.	Только тогда узнала она, что ее дочь жива.
She could not have suspected me to be that child before.	Раньше она и не подозревала, что я ее дочь.
She had followed me down here to speak to me but once in all her life.	Сюда она теперь приехала ради меня, чтобы хоть раз в жизни поговорить со мною.
We never could associate, never could communicate, never probably from that time forth could interchange another word on earth.	Нам нельзя встречаться, нельзя переписываться, и наверное отныне и до самой смерти нам не придется сказать друг другу ни слова.
She put into my hands a letter she had written for my reading only and said when I had read it and destroyed it--but not so much for her sake, since she asked nothing, as for her husband's and my own--I must evermore consider her as dead.	Отдавая мне письмо, написанное для меня одной, она наказала уничтожить его сразу же по прочтении, - и не столько ради нее, ибо ей ничего не нужно, сколько ради ее мужа и меня самой, - а потом считать ее умершей.
If I could believe that she loved me, in this agony in which I saw her, with a mother's love, she asked me to do that, for then I might think of her with a greater pity, imagining what she suffered.	Если я, видя ее в таком отчаянии, могу поверить, что она любит меня материнской любовью, то она просит поверить в это, ибо я тогда пойму, как она мучается, и, быть может, сама буду вспоминать о ней с более глубоким состраданием.

She had put herself beyond all hope and beyond all help.	А для нее уже нет никаких надежд, и помощи ей ждать неоткуда.
Whether she preserved her secret until death or it came to be discovered and she brought dishonour and disgrace upon the name she had taken, it was her solitary struggle always; and no affection could come near her, and no human creature could render her any aid.	Сохранит ли она свою тайну до самой смерти, или нет, - а если не сохранит, то навлечет позор и несчастье на то имя, которое носит, - все равно, она будет всегда бороться одна, ибо никто не может стать ей близким другом, никто на свете не в силах помочь ей ничем.
"But is the secret safe so far?" I asked.	- А пока нет опасности, что тайна откроется? -спросила я.
"Is it safe now, dearest mother?"	- Сейчас этой опасности нет, любимая моя матушка?
"No," replied my mother.	- Есть! - ответила мне мать.
"It has been very near discovery.	- Тайна чуть было не открылась.
It was saved by an accident.	Только случай помог ее сохранить.
It may be lost by another accident--to- morrow, any day."	Но другой случай может раскрыть ее... в любой день, может быть, завтра.
"Do you dread a particular person?"	- Вы боитесь кого-нибудь?
"Hush!	- Тише!
Do not tremble and cry so much for me.	Не дрожи и не плачь так горько из-за меня.
I am not worthy of these tears," said my mother, kissing my hands.	Я недостойна этих слез, - проговорила мать, целуя мне руки.
"I dread one person very much."	- Я очень боюсь одного человека.
"An enemy?"	- Это ваш враг?
"Not a friend.	- Во всяком случае, не друг.
One who is too passionless to be either.	Он слишком бесстрастен и для вражды и для дружбы.
He is Sir Leicester Dedlock's lawyer, mechanically faithful without attachment, and very jealous of the profit, privilege, and reputation of being master of the mysteries of great houses."	Это поверенный сэра Лестера Дедлока, и он, как говорят, "вервый человек", но верность эта чисто деловая, бесчувственная - он никого не любит, только очень дорожит выгодами, привилегиями и славой, которыми пользуется как хранитель тайн многих знатных семейств.
"Has he any suspicions?"	- У него возникли подозрения?
"Many."	- Возникли.
"Not of you?" I said alarmed.	- Неужели он подозревает вас? - спросила я в тревоге.
"Yes!	-Да!
He is always vigilant and always near me.	Он вечно следит за мной, вечно тут, рядом.
I may keep him at a standstill, but I can never shake him off."	Я могу держать его в известных границах, но избавиться от него окончательно не могу.

"Has he so little pity or compunction?"	- Неужели он не знает жалости, угрызений совести?
"He has none, and no anger.	- Нет; он не знает и гнева.
He is indifferent to everything but his calling.	Он равнодушен ко всему на свете, кроме своего призвания.
His calling is the acquisition of secrets and the holding possession of such power as they give him, with no sharer or opponent in it."	А его призвание - узнавать чужие тайны и пользоваться властью, которую они дают ему, не деля ее ни с кем и никому ее не уступая.
"Could you trust in him?"	- Вы не могли бы довериться ему?
"I shall never try.	- И пытаться не буду.
The dark road I have trodden for so many years will end where it will.	Много лет я шла своим темным путем, и он как-нибудь да кончится.
I follow it alone to the end, whatever the end be.	Я в одиночестве буду идти им до конца, каков бы ни был конец.
It may be near, it may be distant; while the road lasts, nothing turns me."	Близок он или далек, но, пока я не пройду всего пути, ничто не заставит меня свернуть с него.
"Dear mother, are you so resolved?"	- Милая матушка, неужели вы так твердо решились на это?
"I AM resolved.	- Да, я решилась.
I have long outbidden folly with folly, pride with pride, scorn with scorn, insolence with insolence, and have outlived many vanities with many more.	Я долго побеждала безрассудство безрассудством, гордость - гордостью, презрение - презрением, дерзость - дерзостью и подавляла тщеславие многих еще большим тщеславием.
I will outlive this danger, and outdie it, if I can.	И эту опасность я преодолею, если смогу, а если нет, устраню ее своей смертью.
It has closed around me almost as awfully as if these woods of Chesney Wold had closed around the house, but my course through it is the same.	Кольцо опасности сомкнулось вокруг меня, и это почти так же страшно, как если бы вот эти чесни-уолдские леса глухой стеной сомкнулись вокруг дома; но мой путь от этого не изменится.
I have but one; I can have but one."	У меня один путь, другого быть не может.
"Mr. Jarndyce--" I was beginning when my mother hurriedly inquired,	-Мистер Джарндис... - начала было я, но мать торопливо перебила меня вопросом:
"Does HE suspect?"	-А он подозревает?
"No," said I.	- Нет, - ответила я.
"No, indeed!	- Ничуть!
Be assured that he does not!"	Уверяю вас, он ни о чем не подозревает!
And I told her what he had related to me as his knowledge of my story.	- И я передала ей с его слов все то, что он знал о моем происхождении.
"But he is so good and sensible," said I, "that perhaps if he knew--"	- Но он такой добрый и умный, - сказала я, - и, быть может, если б он знал...
My mother, who until this time had made no change in her position, raised her hand up to my lips and stopped me.	Моя мать, все время сидевшая неподвижно, теперь прикоснулась рукой к моим губам и прервала меня.

"Confide fully in him," she said after a little while.	- Можешь довериться ему вполне, - сказала она немного погодя.
"You have my free consent--a small gift from such a mother to her injured child!--but do not tell me of it.	- На это я охотно даю согласие - жалкий дар покинутой дочери от такой матери! - но не говори об этом мне.
Some pride is left in me even yet."	Какая-то гордость во мне еще живет, даже теперь.
I explained, as nearly as I could then, or can recall now--for my agitation and distress throughout were so great that I scarcely understood myself, though every word that was uttered in the mother's voice, so unfamiliar and so melancholy to me, which in my childhood I had never learned to love and recognize, had never been sung to sleep with, had never heard a blessing from, had never had a hope inspired by, made an enduring impression on my memory--I say I explained, or tried to do it, how I had only hoped that Mr. Jarndyce, who had been the best of fathers to me, might be able to afford some counsel and support to her.	Я объяснила ей, насколько сумела тогда и насколько могу припомнить теперь, ибо волнение мое и отчаяние были так велики, что я сама едва понимала свои слова, хотя в моей памяти неизгладимо запечатлелось каждое слово, произнесенное моей матерью, чей голос звучал для меня так незнакомо и грустно, - ведь в детстве я не училась любить и узнавать этот голос, а он никогда меня не убаюкивал, никогда не благословлял, никогда не вселял в меня надежду, -повторяю, я объяснила ей, или попыталась объяснить, что мистер Джарндис, который всегда был для меня лучшим из отцов, мог бы ей что-нибудь посоветовать и поддержать ее.
But my mother answered no, it was impossible; no one could help her.	Но моя мать ответила: нет, это невозможно; никто не может ей помочь.
Through the desert that lay before her, she must go alone.	Перед нею лежит пустыня, и по этой пустыне она должна идти одна.
"My child, my child!" she said.	- Дитя мое, дитя мое! - промолвила она.
"For the last time!	- В последний раз!
These kisses for the last time!	Эти поцелуи - в последний раз!
These arms upon my neck for the last time!	Эти руки обнимают меня в последний раз!
We shall meet no more.	Мы больше не встретимся.
To hope to do what I seek to do, I must be what I have been so long.	Мне нужно остаться такой, какой я была так долго, иначе нечего и надеяться сохранить тайну.
Such is my reward and doom.	Вот какое возмездие, вот какая судьба выпали мне на долю.
If you hear of Lady Dedlock, brilliant, prosperous, and flattered, think of your wretched mother, conscience-stricken, underneath that mask!	Если ты услышишь о леди Дедлок, блестящей, преуспевающей, окруженной лестью, подумай о своей несчастной матери, которая страдает под этой личиной от угрызений совести.
Think that the reality is in her suffering, in her useless remorse, in her murdering within her breast the only love and truth of which it is capable!	Знай, что она мучается, бесплодно раскаивается, убивает в своем сердце единственную любовь и искренность, на какие способна!
And then forgive her if you can, and cry to heaven to forgive her, which it never can!"	И прости ей, если можешь, и моли бога простить ее, хоть и он этого не может!
We held one another for a little space yet, but she was so firm that she took my hands away, and put them back against my breast, and with a last kiss as she held them there, released them, and went from me into the wood.	Мы обнимали друг друга еще несколько минут, но она так овладела собой, что отвела мои руки и, положив их мне на грудь, поцеловала в последний раз, потом уронила, отошла от меня и исчезла в лесу.

I was alone, and calm and quiet below me in the sun and shade lay the old house, with its terraces and turrets, on which there had seemed to me to be such complete repose when I first saw it, but which now looked like the obdurate and unpitying watcher of my mother's misery.	Я осталась одна; а там вдали, безмятежный и безмолвный в игре света и теней, стоял старый дом с террасами и башенками - тот дом, который вначале, когда я впервые его увидела, казался мне погруженным в полный покой, а теперь предстал передо мною черствым и безжалостным свидетелем мук моей матери.
Stunned as I was, as weak and helpless at first as I had ever been in my sick chamber, the necessity of guarding against the danger of discovery, or even of the remotest suspicion, did me service.	Ошеломленная, слабая и беспомощная, как во время болезни, я, наконец, обрела новые силы, осознав всю необходимость бороться с опасностью раскрытия тайны и предотвратить малейшее подозрение.
I took such precautions as I could to hide from Charley that I had been crying, and I constrained myself to think of every sacred obligation that there was upon me to be careful and collected.	Я постаралась как можно лучше скрыть от Чарли следы своих слез и заставила себя вспомнить о том, что моя священная обязанность - вести себя осторожно и овладеть собою.
It was not a little while before I could succeed or could even restrain bursts of grief, but after an hour or so I was better and felt that I might return.	Не скоро удалось мне подавить или хотя бы сдержать первые вспышки горя; но примерно через час мне стало лучше, и я поняла, что могу вернуться домой.
I went home very slowly and told Charley, whom I found at the gate looking for me, that I had been tempted to extend my walk after Lady Dedlock had left me and that I was over-tired and would lie down.	Я шла очень медленно и, увидев Чарли, ожидавшую меня у калитки, сказала ей, что после того как леди Дедлок ушла, мне захотелось погулять еще немного, но сейчас я чувствую, что выбилась из сил и хочу лечь спать.
Safe in my own room, I read the letter.	Запершись в своей комнате, я прочла письмо.
I clearly derived from it--and that was much then--that I had not been abandoned by my mother.	И я узнала - в то время это имело для меня большое значение, - что, когда я появилась на свет, моя мать меня не бросила.
Her elder and only sister, the godmother of my childhood, discovering signs of life in me when I had been laid aside as dead, had in her stern sense of duty, with no desire or willingness that I should live, reared me in rigid secrecy and had never again beheld my mother's face from within a few hours of my birth.	Меня приняли за мертворожденную и унесли, а старшая и единственная сестра матери - моя крестная, у которой я жила в детстве, - заметив во мне признаки жизни, взяла меня к себе из свойственного ей сурового чувства долга, но взяла неохотно, не желая, чтобы я выжила, воспитала меня в строжайшей тайне и с тех пор, то есть со дня моего рождения, ни разу не виделась с моей матерью.
So strangely did I hold my place in this world that until within a short time back I had never, to my own mother's knowledge, breathed--had been buried--had never been endowed with life--had never borne a name.	Вот каким необычным образом заняла я свое место в этом мире, - моя родная мать до недавнего времени считала, что я родилась бездыханной... погребена... никогда не жила на свете... не имела имени.
When she had first seen me in the church she had been startled and had thought of what would have been like me if it had ever lived, and had lived on, but that was all then.	Когда она впервые увидела меня в церкви, мое лицо поразило ее, и она подумала, что, если бы ее дочь родилась живой и жила до сих пор, она была бы похожа на меня; в то время она ничего другого не подумала.
What more the letter told me needs not to be repeated here.	Я пока не стану пересказывать всего, что еще говорилось в ее письме.

It has its own times and places in my story.	Для этого я найду в своей повести надлежащее время и место.
My first care was to burn what my mother had written and to consume even its ashes.	Прежде всего я поспешила сжечь письмо матери и даже развеять его пепел.
I hope it may not appear very unnatural or bad in me that I then became heavily sorrowful to think I had ever been reared. That I felt as if I knew it would have been better and happier for many people if indeed I had never breathed. That I had a terror of myself as the danger and the possible disgrace of my own mother and of a proud family name. That I was so confused and shaken as to be possessed by a belief that it was right and had been intended that I should die in my birth, and that it was wrong and not intended that I should be then alive.	И тогда - надеюсь, это не было слишком большим грехом, - тогда я стала горько сожалеть о том, что меня вырастили: ведь для многих людей было бы лучше, думала я, если бы я и в самом деле родилась мертвой, ибо во мне таятся опасности и позор, грозящие моей родной матери и одному знатному роду; и я внушала себе такой ужас, была так подавлена и потрясена, что мне стало казаться, будто лучше мне было умереть, как только я родилась, - это было бы хорошо и согласно с волей провидения, а то, что я осталась в живых, - и дурно и идет вразрез с этой волей.
These are the real feelings that I had.	Вот какие чувства владели мною.
I fell asleep worn out, and when I awoke I cried afresh to think that I was back in the world with my load of trouble for others.	Измученная вконец, я заснула, а когда проснулась, снова заплакала, вспомнив, что вернулась в мир, отягощенная бременем тревоги за других.
I was more than ever frightened of myself, thinking anew of her against whom I was a witness, of the owner of Chesney Wold, of the new and terrible meaning of the old words now moaning in my ear like a surge upon the shore,	И я еще больше испугалась самой себя, когда вновь стала думать о той, против кого была свидетельницей, о владельце Чесни-Уолда и о новом и страшном значении давних слов, глухо бившихся мне в уши, как бьются волны прибоя о берег:
"Your mother, Esther, was your disgrace, and you are hers.	"Твоя мать покрыла тебя позором, Эстер, а ты навлекла позор на нее.
The time will come--and soon enough--when you will understand this better, and will feel it too, as no one save a woman can."	Настанет время - и очень скоро, - когда ты поймешь это и почувствуешь, как может чувствовать только женщина".
With them, those other words returned,	Вспомнились мне и другие слова:
"Pray daily that the sins of others be not visited upon your head."	"Молись каждодневно о том, чтобы чужие грехи не пали на твою голову".
I could not disentangle all that was about me, and I felt as if the blame and the shame were all in me, and the visitation had come down.	Я была не в силах распутать все эти узлы, и мне казалось, будто это я во всем виновата, будто источник позора во мне самой, и вот теперь на меня действительно пали чужие грехи.
The day waned into a gloomy evening, overcast and sad, and I still contended with the same distress.	День померк и перешел в безрадостный вечер, пасмурный и хмурый, а я все еще продолжала бороться с отчаянием.
I went out alone, and after walking a little in the park, watching the dark shades falling on the trees and the fitful flight of the bats, which sometimes almost touched me, was attracted to the house for the first time.	Я вышла из дому одна и немного погуляла по парку, наблюдая, как сумрак все гуще окутывает деревья, и следя за судорожным полетом летучих мышей, которые иногда почти задевали меня. Вдруг меня впервые потянуло к дому Дедлоков.

Perhaps I might not have gone near it if I had been in a stronger frame of mind.	Вероятно, я не решилась бы подойти к нему близко, будь я более спокойна.
As it was, I took the path that led close by it.	Но я не была спокойна и пошла по дороге, которая вела к нему.
I did not dare to linger or to look up, but I passed before the terrace garden with its fragrant odours, and its broad walks, and its well-kept beds and smooth turf; and I saw how beautiful and grave it was, and how the old stone balustrades and parapets, and wide flights of shallow steps, were seamed by time and weather; and how the trained moss and ivy grew about them, and around the old stone pedestal of the sun-dial; and I heard the fountain falling.	Не смея останавливаться и даже оглядываться, я прошла мимо разбитого террасами благоухающего цветника с широкими дорожками, превосходно возделанными клумбами и мягким газоном; я увидела, как все тут красиво и величественно, увидела источенные временем и непогодой старинные каменные балюстрады, парапеты, широкие лестницы с низкими ступенями, подстриженный мох и плющ, которые покрывали все это и росли вокруг каменного пьедестала солнечных часов, а вскоре услышала плеск фонтана.
Then the way went by long lines of dark windows diversified by turreted towers and porches of eccentric shapes, where old stone lions and grotesque monsters bristled outside dens of shadow and snarled at the evening gloom over the escutcheons they held in their grip.	Потом я увидела с дороги вереницы темных окон, перемежавшихся большими башнями, к которым лепились крохотные башенки, и вычурные крыльца, где торчали, словно выступив из берлог тьмы и как бы огрызаясь на вечерний сумрак, древние каменные львы и уродливые чудища с гербовыми щитами в лапах и оскаленными мордами.
Thence the path wound underneath a gateway, and through a court-yard where the principal entrance was (I hurried quickly on), and by the stables where none but deep voices seemed to be, whether in the murmuring of the wind through the strong mass of ivy holding to a high red wall, or in the low complaining of the weathercock, or in the barking of the dogs, or in the slow striking of a clock.	Отсюда дорога вела к воротам, потом во двор, куда выходил главный подъезд (здесь я ускорила шаги); дальше она вилась мимо конюшен, расположенных в таком месте, где все звуки и шумы, будь то шуршанье ветра в густом плюще, цеплявшемся за высокую красную стену, слабый, жалобный скрип флюгера, лай собак или медленный бой часов, казались приглушенными.
So, encountering presently a sweet smell of limes, whose rustling I could hear, I turned with the turning of the path to the south front, and there above me were the balustrades of the Ghost's Walk and one lighted window that might be my mother's.	Немного погодя я почувствовала сладкий запах лип, шелест которых доносился до меня, и, не сходя с дороги, повернула к южной стене дома. Тут я увидела над собой балюстраду Дорожки призрака и одно освещенное окно - быть может, окно моей матери.
The way was paved here, like the terrace overhead, and my footsteps from being noiseless made an echoing sound upon the flags.	В этом месте дорога, по которой я шла, была вымощена так же, как и терраса наверху, и шаги мои, ранее бесшумные, теперь стали гулко отдаваться от каменных плит.
Stopping to look at nothing, but seeing all I did see as I went, I was passing quickly on, and in a few moments should have passed the lighted window, when my echoing footsteps brought it suddenly into my mind that there was a dreadful truth in the legend of the Ghost's Walk, that it was I who was to bring calamity upon the stately house and that my warning feet were haunting it even then.	Не останавливаясь, чтобы посмотреть на что-нибудь, но успевая увидеть все, что можно было разглядеть на ходу, я быстро шагала вперед и спустя несколько мгновений прошла бы мимо освещенного окна, но, прислушавшись к отзвуку своих шагов, вдруг подумала, что предание о Дорожке призрака полно грозного значения, - и это я, я должна принести несчастье этому величественному дому, в котором уже сейчас слышны мои зловещие шаги.

Seized with an augmented terror of myself which turned me cold, I ran from myself and everything, retraced the way by which I had come, and never paused until I had gained the lodge-gate, and the park lay sullen and black behind me.	В ужасе от самой себя, еще большем, чем раньше, я похолодела и, повернув назад, пустилась бежать и от себя и от всего на свете, и бежала без передышки, пока не поравнялась со сторожкой привратника и угрюмый, темный парк не остался далеко позади.
Not before I was alone in my own room for the night and had again been dejected and unhappy there did I begin to know how wrong and thankless this state was.	Только ночью, сидя одна в своей комнате и снова чувствуя себя отверженной и несчастной, я мало-помалу начала понимать, как нехорошо предаваться отчаянию и какая это неблагодарность.
But from my darling who was coming on the morrow, I found a joyful letter, full of such loving anticipation that I must have been of marble if it had not moved me; from my guardian, too, I found another letter, asking me to tell Dame Durden, if I should see that little woman anywhere, that they had moped most pitiably without her, that the housekeeping was going to rack and ruin, that nobody else could manage the keys, and that everybody in and about the house declared it was not the same house and was becoming rebellious for her return.	Я получила радостное письмо от своей милой подруги, которая собиралась приехать на другой день, и это письмо дышало такой любовью, такой надеждой на встречу со мной, что не растрогаться им могло бы лишь каменное сердце. И от опекуна я получила письмо, в котором он просил меня передать Хлопотунье, если я встречу эту старушку, что без нее все приуныли, хозяйство пришло в полный упадок, - ибо никто, кроме нее, не знает, что делать с ключами, - а все домочадцы твердят, что без нее дом не дом, и того и гляди взбунтуются, требуя ее возвращения.
Two such letters together made me think how far beyond my deserts I was beloved and how happy I ought to be.	Оба эти письма заставили меня подумать о том, как мало я заслужила подобную любовь и какой счастливой должна себя чувствовать.
That made me think of all my past life; and that brought me, as it ought to have done before, into a better condition.	Потом я стала вспоминать о всей своей прошлой жизни, и на душе у меня стало легче.
For I saw very well that I could not have been intended to die, or I should never have lived; not to say should never have been reserved for such a happy life.	Ведь я теперь ясно видела, что провидение не желало моей смерти, иначе я не осталась бы в живых, не говоря уж о том, что никогда бы не выпала мне на долю такая счастливая жизнь.
I saw very well how many things had worked together for my welfare, and that if the sins of the fathers were sometimes visited upon the children, the phrase did not mean what I had in the morning feared it meant.	Я теперь ясно видела, что в жизни моей многое, очень многое было направлено к моему благу; и если грехи отцов иногда падают на детей, то это изречение имеет не тот смысл, который я нынче утром приписывала ему с таким страхом.
I knew I was as innocent of my birth as a queen of hers and that before my Heavenly Father I should not be punished for birth nor a queen rewarded for it.	Я поняла, что я так же не повинна в своем рождении, как и какая-нибудь королева - в своем, и небесный отец не станет карать меня за мое рождение, как не станет вознаграждать королеву за то, что она родилась.
I had had experience, in the shock of that very day, that I could, even thus soon, find comforting reconcilements to the change that had fallen on me.	Потрясение, испытанное мною в этот самый день, показало мне, что уже теперь, так скоро, я могу примириться с постигшим меня ударом, ибо если лицо мое изменилось, то и в этом есть кое-что хорошее.

I renewed my resolutions and prayed to be strengthened in them, pouring out my heart for myself and for my unhappy mother and feeling that the darkness of the morning was passing away.	Я вновь напомнила себе самой свое решение и помолилась, чтобы мне было даровано утвердиться в нем; я всю свою душу излила в молитве о себе и своей несчастной матери и почувствовала, что мрак, окутавший меня утром, начал рассеиваться.
It was not upon my sleep; and when the next day's light awoke me, it was gone.	Во сне я уже не ощущала его, а когда заря разбудила меня, он исчез совсем.
My dear girl was to arrive at five o'clock in the afternoon.	Моя милая девочка должна была приехать в пять часов.
How to help myself through the intermediate time better than by taking a long walk along the road by which she was to come, I did not know; so Charley and I and Stubbs--Stubbs saddled, for we never drove him after the one great occasion-made a long expedition along that road and back.	Как убить время до ее приезда, я не знала, и решила, что самое лучшее - это сделать длинную прогулку по дороге, которой она ехала; и вот Чарли, я и Пенек - Пенек под седлом, потому что после того памятного случая его уже не решались запрягать, - мы втроем совершили большую экскурсию по дороге, а потом повернули обратно.
On our return, we held a great review of the house and garden and saw that everything was in its prettiest condition, and had the bird out ready as an important part of the establishment.	Возвратившись, мы обошли и тщательно осмотрели дом и сад, постарались, чтобы все выглядело как можно лучше, и вынесли на видное место птичку, как одну из главных достопримечательностей усадьбы.
There were more than two full hours yet to elapse before she could come, and in that interval, which seemed a long one, I must confess I was nervously anxious about my altered looks.	До приезда Ады оставалось еще добрых два часа, и в течение этих часов, показавшихся мне нестерпимо долгими, я, признаюсь, очень тревожилась, думая о своем изменившемся лице.
I loved my darling so well that I was more concerned for their effect on her than on any one.	Я так любила мою дорогую подругу, что ее мнением дорожила больше, чем мнением любых других людей, и потому очень беспокоилась, не зная, какое впечатление произведу на нее.
I was not in this slight distress because I at all repined--I am quite certain I did not, that day--but, I thought, would she be wholly prepared?	Волновалась я вовсе не потому, что скорбела о случившемся, - хорошо помню, что в тот день я ничуть не скорбела, - но, думала я, достаточно ли подготовлена Ада?
When she first saw me, might she not be a little shocked and disappointed?	Может быть, увидев меня, она будет слегка смущена и разочарована?
Might it not prove a little worse than she expected?	А вдруг лицо мое окажется хуже, чем она ожидала?
Might she not look for her old Esther and not find her?	А вдруг она будет искать свою прежнюю Эстер и не найдет ее?
Might she not have to grow used to me and to begin all over again?	А вдруг ей придется привыкать ко мне и начинать все сначала?
I knew the various expressions of my sweet girl's face so well, and it was such an honest face in its loveliness, that I was sure beforehand she could not hide that first look from me.	Я отлично изучила личико моей милой девочки, а это прелестное личико очень правдиво отражало все ее чувства, и поэтому я знала, что она при самом первом взгляде на меня не сумеет скрыть свои чувства.

And I considered whether, if it should signify any one of these meanings, which was so very likely, could I quite answer for myself?	И вот я стала думать: а что, если я увижу в ее лице то, чего и следует ожидать, смогу я за себя поручиться?
Well, I thought I could.	И я поняла, что смогу.
After last night, I thought I could.	После того, что было вчера, наверное смогу.
But to wait and wait, and expect and expect, and think and think, was such bad preparation that I resolved to go along the road again and meet her.	Но все ждать и ждать, все надеяться и надеяться, все думать и думать - это была такая плохая подготовка к нашему свиданию, что я решила опять пойти по дороге навстречу Аде.
So I said to Charley,	Поэтому я сказала Чарли:
"Charley, I will go by myself and walk along the road until she comes."	- Чарли, я одна пойду по дороге ей навстречу и вернусь вместе с ней.
Charley highly approving of anything that pleased me, I went and left her at home.	Чарли всегда полностью одобряла все, что я делала, и я ушла, оставив ее дома.
But before I got to the second milestone, I had been in so many palpitations from seeing dust in the distance (though I knew it was not, and could not, be the coach yet) that I resolved to turn back and go home again.	Еще не дойдя до столба, отмечавшего вторую милю, я успела столько раз вздрогнуть при виде каждого далекого облака пыли (хоть и знала, что подняла его не почтовая карета - для этого было еще рано), что решила повернуть назад и направиться домой.
And when I had turned, I was in such fear of the coach coming up behind me (though I still knew that it neither would, nor could, do any such thing) that I ran the greater part of the way to avoid being overtaken.	А повернув назад, так испугалась, как бы карета не нагнала меня (хоть и знала, что этого не будет, да и не может быть), что пустилась бежать во всю прыть и бежала почти всю дорогу, из боязни, что карета все же меня обгонит.
Then, I considered, when I had got safe back again, this was a nice thing to have done!	Благополучно вернувшись домой, я поняла, какую сделала глупость!
Now I was hot and had made the worst of it instead of the best.	Я разомлела от жары, и вид у меня был очень плохой, тогда как я стремилась выглядеть как можно лучше.
At last, when I believed there was at least a quarter of an hour more yet, Charley all at once cried out to me as I was trembling in the garden,	Наконец, когда я, вся дрожа, сидела в саду, полагая, что осталось не меньше четверти часа до приезда Ады, Чарли внезапно крикнула мне:
"Here she comes, miss!	- Она идет, мисс!
Here she is!"	Вот она!
I did not mean to do it, but I ran upstairs into my room and hid myself behind the door.	Сама не зная, что делаю, я помчалась наверх в свою комнату и спряталась за дверью.
There I stood trembling, even when I heard my darling calling as she came upstairs,	Там я и стояла, дрожа всем телом, и не вышла, даже когда услышала голос моей дорогой девочки, которая звала меня, поднимаясь по лестнице:
"Esther, my dear, my love, where are you?	- Эстер, милая моя, дорогая, где ты?
Little woman, dear Dame Durden!"	Хозяюшка, милая Хлопотунья!
She ran in, and was running out again when she saw me.	Она вбежала в комнату и уже хотела выбежать вон, как вдруг увидела меня.

Ah, my angel girl!	Ах, мой ангел!
The old dear look, all love, all fondness, all affection.	Все тот же прежний милый взгляд, полный любви, полный нежности, полный привязанности.
Nothing else in it--no, nothing, nothing!	Только это и было в ее взгляде... а больше ничего, ничего!
Oh, how happy I was, down upon the floor, with my sweet beautiful girl down upon the floor too, holding my scarred face to her lovely cheek, bathing it with tears and kisses, rocking me to and fro like a child, calling me by every tender name that she could think of, and pressing me to her faithful heart.	И как счастлива я была, когда очутилась на полу, а моя красавица, моя милая девочка, которая тоже очутилась на полу рядом со мною, прижала мое рябое лицо к своей прелестной щечке, обливая его слезами, осыпая поцелуями, и стала баюкать меня, как ребенка, называя всякими нежными именами, какие только могла вспомнить, и прижимая к своему неизменно преданному сердцу, - как счастлива я была тогда!
CHAPTER XXXVII	Глава XXXVII
Jarndyce and Jarndyce	"Джарндисы против Джарндисов"
If the secret I had to keep had been mine, I must have confided it to Ada before we had been long together.	Если бы тайна, которую я должна была хранить, была моей, я непременно и очень скоро поведала бы ее Аде.
But it was not mine, and I did not feel that I had a right to tell it, even to my guardian, unless some great emergency arose.	Но тайна была не моя, и я чувствовала, что не имею права говорить о ней даже опекуну, если только не случится что-то важное.
It was a weight to bear alone; still my present duty appeared to be plain, and blest in the attachment of my dear, I did not want an impulse and encouragement to do it.	Это бремя надо было нести в одиночестве; но я понимала, в чем теперь заключается мой долг, и, счастливая привязанностью своей любимой подруги, не нуждалась в поощрении и ободрении.
Though often when she was asleep and all was quiet, the remembrance of my mother kept me waking and made the night sorrowful, I did not yield to it at another time; and Ada found me what I used to be--except, of course, in that particular of which I have said enough and which I have no intention of mentioning any more just now, if I can help it.	Хоть и случалось нередко, что, в то время как она спала и все было тихо в доме, воспоминание о матери мешало мне уснуть и я проводила ночь в тоске, но зато в другие часы я не поддавалась унынию, и Ада видела меня такой, какой я была раньше... конечно, если не считать той перемены, о которой я уже достаточно говорила и о которой, если удастся, пока упоминать не буду.
The difficulty that I felt in being quite composed that first evening when Ada asked me, over our work, if the family were at the house, and when I was obliged to answer yes, I believed so, for Lady Dedlock had spoken to me in the woods the day before yesterday, was great.	Очень трудно мне было сохранить полное спокойствие в тот первый вечер, когда мы сидели за работой и Ада спросила, живут ли теперь Дедлоки в своем поместье, а мне пришлось ответить, что да, вероятно живут, ведь леди Дедлок третьего дня разговаривала со мною в лесу.
Greater still when Ada asked me what she had said, and when I replied that she had been kind and interested, and when Ada, while admitting her beauty and elegance, remarked upon her proud manner and her imperious chilling air.	Еще трудней мне стало, когда Ада спросила, о чем разговаривала со мной леди Дедлок, и я ответила, что она отнеслась ко мне любезно и участливо, а моя милая подруга, отдавая должное ее изяществу и красоте, заметила, что она очень горделива и вид у нее властный и холодный.

But Charley helped me through, unconsciously, by telling us that Lady Dedlock had only stayed at the house two nights on her way from London to visit at some other great house in the next county and that she had left early on the morning after we had seen her at our view, as we called it.	Но Чарли, сама того не ведая, помогла мне, рассказав, что леди Дедлок провела только две ночи в усадьбе, проездом из Лондона в соседнее графство, где собиралась погостить в каком-то знатном семействе, а уехала она рано утром на другой день после того, как мы видели ее на нашем "Кругозоре", как мы называли место, где мы с нею встретились.
Charley verified the adage about little pitchers, I am sure, for she heard of more sayings and doings in a day than would have come to my ears in a month.	Вообще о Чарли можно было сказать по пословице: "У маленьких кувшинчиков большие ушки"; эта девочка за день успевала услышать столько всяких новостей, сколько до моих ушей и за месяц не дошло бы.
We were to stay a month at Mr. Boythorn's.	Мы собирались прогостить у мистера Бойторна месяц.
My pet had scarcely been there a bright week, as I recollect the time, when one evening after we had finished helping the gardener in watering his flowers, and just as the candles were lighted, Charley, appearing with a very important air behind Ada's chair, beckoned me mysteriously out of the room.	С приезда моей подруги прошла, помнится, всего одна чудесная неделя, и вот как-то раз вечером, когда мы только что кончили помогать садовнику поливать цветы и в доме уже зажгли свечи, за креслом Ады с очень таинственным и многозначительным видом появилась Чарли и знаком попросила меня выйти из комнаты.
"Oh! If you please, miss," said Charley in a whisper, with her eyes at their roundest and largest.	- Ах, мисс, позвольте вам доложить, - зашептала Чарли, раскрыв как можно шире свои круглые глазенки.
"You're wanted at the Dedlock Arms."	- Вас просят прийти в "Герб Дедлоков".
"Why, Charley," said I, "who can possibly want me at the public- house?"	- Полно, Чарли, - отозвалась я, - кто может просить меня прийти на постоялый двор?
"I don't know, miss," returned Charley, putting her head forward and folding her hands tight upon the band of her little apron, which she always did in the enjoyment of anything mysterious or confidential, "but it's a gentleman, miss, and his compliments, and will you please to come without saying anything about it."	- Не знаю, мисс, - ответила Чарли, вытянув шею и крепко прижав сложенные ручонки к нагруднику своего передничка, что она всегда делала, когда наслаждалась чем-нибудь таинственным или секретным, - но это джентльмен, мисс, и он просил передать вам поклон и сказать, что, может, вы будете любезны прийти, только никому про это не говорите.
"Whose compliments, Charley?"	- Чей поклон, Чарли?
"His'n, miss," returned Charley, whose grammatical education was advancing, but not very rapidly.	- Ихний, мисс, - ответила Чарли, которая хотя и делала успехи в изучении грамматики, но не очень быстро.
"And how do you come to be the messenger, Charley?"	- Как же так вышло, что за мной послали тебя, Чарли?
"I am not the messenger, if you please, miss," returned my little maid.	- Это не меня послали, позвольте вам доложить, мисс, - ответила моя маленькая горничная.
"It was W. Grubble, miss."	- Это послали У. Грабла, мисс.
"And who is W.	- А кто такой У.
Grubble, Charley?"	Грабл, Чарли?

"Mister Grubble, miss," returned Charley.	- Это мистер Грабл, мисс, - ответила Чарли.
"Don't you know, miss?	- Неужто не знаете, мисс?
The Dedlock Arms, by W. Grubble," which Charley delivered as if she were slowly spelling out the sign.	"Герб Дедлоков, содержатель У. Грабл", -объяснила Чарли нараспев, словно читая по складам вывеску.
"Aye?	-Вот как?
The landlord, Charley?"	Значит, он хозяин этого заведения, Чарли?
"Yes, miss.	- Да, мисс.
If you please, miss, his wife is a beautiful woman, but she broke her ankle, and it never joined.	Позвольте вам доложить, мисс, жена у него прямо красавица, только она ногу сломала в щиколотке, и кость так и не срослась.
And her brother's the sawyer that was put in the cage, miss, and they expect he'll drink himself to death entirely on beer," said Charley.	А брат у ней пильщик - это который в тюрьме сидел, мисс, и люди говорят, что он наверное допьется до смерти, - ответила Чарли, - кроме пива, ничего в рот не берет.
Not knowing what might be the matter, and being easily apprehensive now, I thought it best to go to this place by myself.	Не понимая, в чем дело, и пугаясь теперь всего на свете, я решила, что мне лучше всего пойти туда одной.
I bade Charley be quick with my bonnet and veil and my shawl, and having put them on, went away down the little hilly street, where I was as much at home as in Mr. Boythorn's garden.	Приказав Чарли поскорее принести мне шляпу с вуалью и шаль, я надела их и пошла по круто спускавшейся деревенской уличке, где чувствовала себя так же свободно, как в саду мистера Бойторна.
Mr. Grubble was standing in his shirt-sleeves at the door of his very clean little tavern waiting for me.	В ожидании моего прихода мистер Грабл стоял без сюртука на пороге своей чистенькой маленькой таверны.
He lifted off his hat with both hands when he saw me coming, and carrying it so, as if it were an iron vessel (it looked as heavy), preceded me along the sanded passage to his best parlour, a neat carpeted room with more plants in it than were quite convenient, a coloured print of Queen Caroline, several shells, a good many tea-trays, two stuffed and dried fish in glass cases, and either a curious egg or a curious pumpkin (but I don't know which, and I doubt if many people did) hanging from his ceiling.	Завидев меня, он обеими руками снял шляпу и, держа ее перед собой, как чугунный котел (очень тяжелый), провел меня по усыпанному песком коридору в свой лучший зал - опрятный, с ковром на полу, но до того загроможденный комнатными растениями, что в нем негде было повернуться, и украшенный такими, например, предметами, как цветная гравюра с портретом королевы Каролины, раковины, множество чайных подносов, два чучела высушенных рыб под стеклянными колпаками и какая-то странная вещь - не то диковинное яйцо, не то диковинная тыква (не знаю, что именно, и сомневаюсь, чтобы кто-нибудь знал), подвешенная к потолку.
I knew Mr. Grubble very well by sight, from his often standing at his door. A pleasant-looking, stoutish, middle-aged man who never seemed to consider himself cozily dressed for his own fire-side without his hat and top-boots, but who never wore a coat except at church.	Я прекрасно знала мистера Грабла в лицо, - ведь я часто видела, как он стоял на своем пороге -приятный, полный человек средних лет, который почти никогда не снимал шляпы и высоких сапог, так как без них, видимо, чувствовал себя неуютно даже у собственного камина, а сюртук надевал только когда ходил в церковь.

He snuffed the candle, and backing away a little to see how it looked, backed out of the room--unexpectedly to me, for I was going to ask him by whom he had been sent.	Сняв нагар со свечи и немного отступив, чтобы посмотреть, как она горит, он вышел так неожиданно, что я не успела даже спросить, кто послал его за мной.
The door of the opposite parlour being then opened, I heard some voices, familiar in my ears I thought, which stopped.	Он не закрыл за собой двери, и я услышала из другого зала голоса, которые мне показались знакомыми; но они внезапно смолкли.
A quick light step approached the room in which I was, and who should stand before me but Richard!	Кто-то шел быстрыми легкими шагами к той комнате, где я находилась, и вдруг передо мной оказался Ричард.
"My dear Esther!" he said. "My best friend!" And he really was so warm-hearted and earnest that in the first surprise and pleasure of his brotherly greeting I could scarcely find breath to tell him that Ada was well.	- Милая моя Эстер, мой лучший друг! -воскликнул он так искренне и сердечно, что, изумленная этой неожиданной встречей и тронутая его братским приветствием, я едва нашла в себе силы сказать ему, что Ада чувствует себя прекрасно.
"Answering my very thoughts--always the same dear girl!" said Richard, leading me to a chair and seating himself beside me.	-Вы отвечаете на мои мысли... все та же милая девушка! - сказал Ричард, подводя меня к креслу и усаживаясь рядом со мной.
I put my veil up, but not quite.	Я приподняла вуаль, но - только приподняла.
"Always the same dear girl!" said Richard just as heartily as before.	- Все та же милая девушка! - повторил Ричард тем же дружеским тоном.
I put up my veil altogether, and laying my hand on Richard's sleeve and looking in his face, told him how much I thanked him for his kind welcome and how greatly I rejoiced to see him, the more so because of the determination I had made in my illness, which I now conveyed to him.	Я откинула вуаль, положила руку ему на плечо и, глядя ему прямо в лицо, сказала, как горячо я благодарю его за ласковые слова и как радуюсь встрече с ним - радуюсь тем сильнее, что еще во время болезни решила поговорить с ним.
"My love," said Richard, "there is no one with whom I have a greater wish to talk than you, for I want you to understand me."	- Милая моя, - сказал Ричард, - с кем же мне еще говорить, как не с вами, если я жажду, чтобы именно вы меня поняли.
"And I want you, Richard," said I, shaking my head, "to understand some one else."	- А я хочу, Ричард, - отозвалась я, покачав головой, - чтобы вы поняли другого человека.
"Since you refer so immediately to John Jarndyce," said Richard, "--I suppose you mean him?"	- Ну, раз уж вы с самого начала завели речь о Джоне Джарндисе... - проговорил Ричард, - ведь вы намекаете на него, надо думать?
"Of course I do."	- Конечно.
"Then I may say at once that I am glad of it, because it is on that subject that I am anxious to be understood.	- Тогда я тоже скажу сразу: я очень рад поговорить о нем, так как стремлюсь, чтобы вы меня поняли именно в этом отношении.
By you, mind--you, my dear!	Чтобы поняли меня вы, заметьте себе: вы, дорогая!
I am not accountable to Mr. Jarndyce or Mr. Anybody."	Ни мистеру Джарндису, ни мистеру Кому-угодно я не обязан давать отчета.
I was pained to find him taking this tone, and he observed it.	Мне стало горько, что он заговорил таким тоном, и он заметил это.

"Well, well, my dear," said Richard, "we won't go into that now.	- Ну, хорошо, хорошо, милая моя, - сказал Ричард, - пока не будем спорить.
I want to appear quietly in your country-house here, with you under my arm, and give my charming cousin a surprise.	Мне хочется взять вас под руку, тихонько войти в ваш здешний деревенский дом и сделать сюрприз моей прелестной кузине.
I suppose your loyalty to John Jarndyce will allow that?"	Как вы ни преданы Джону Джарндису, вы разрешите мне это, надеюсь?
"My dear Richard," I returned, "you know you would be heartily welcome at his house--your home, if you will but consider it so; and you are as heartily welcome here!"	- Дорогой Ричард, - ответила я, - вы знаете, что вас радушно примут в его доме, - а ведь это ваш родной дом, если только вы сами пожелаете считать его родным, - и так же радушно вас примут и здесь!
"Spoken like the best of little women!" cried Richard gaily.	- Вот это слова самой любезной хозяюшки на свете! - весело воскликнул Ричард.
I asked him how he liked his profession.	Я спросила, как ему нравится его профессия.
"Oh, I like it well enough!" said Richard.	- Что ж, в общем она мне нравится, - ответил Ричард.
"It's all right.	- Все обстоит хорошо.
It does as well as anything else, for a time.	Она не хуже любой другой - на время.
I don't know that I shall care about it when I come to be settled, but I can sell out then and--however, never mind all that botheration at present."	Вероятно, я брошу ее, когда дела мои, наконец, уладятся, а тогда продам свой патент и... впрочем, не будем сейчас говорить обо всей этой скучной чепухе.
So young and handsome, and in all respects so perfectly the opposite of Miss Flite!	Такой молодой, красивый, ничуть не похожий на мисс Флайт!
And yet, in the clouded, eager, seeking look that passed over him, so dreadfully like her!	И все же как жутко напоминало о ней хмурое, нетерпеливое беспокойство, промелькнувшее в его глазах!
"I am in town on leave just now," said Richard.	- Я сейчас в отпуску и живу в Лондоне, - сказал Ричард.
"Indeed?"	-Вот как?
"Yes.	-Да.
I have run over to look after my--my Chancery interests before the long vacation," said Richard, forcing a careless laugh.	Приехал последить за своими... за своими интересами в Канцлерском суде, пока не начались долгие каникулы, - объяснил Ричард с деланно-беспечным смехом.
"We are beginning to spin along with that old suit at last, I promise you."	- Наконец-то мы сдвинем с места эту долголетнюю тяжбу, обещаю вам.
No wonder that I shook my head!	Надо ли удивляться тому, что я покачала головой?
"As you say, it's not a pleasant subject."	- По-вашему, это неприятная тема?
Richard spoke with the same shade crossing his face as before.	- И вновь та же тень скользнула по его лицу.

"Let it go to the four winds for to-night. Puff!	- Так давайте пустим ее по ветру - по всем четырем ветрам - хотя бы на нынешний вечер... Пф-ф!..
Gone!	Улетела!..
Who do you suppose is with me?"	А как вы думаете, кто здесь со мной?
"Was it Mr. Skimpole's voice I heard?"	- Мистер Скимпол? Я как будто слышала его голос.
"That's the man!	- Он самый!
He does me more good than anybody.	Вот человек, с которым мне так хорошо, как ни с кем другим.
What a fascinating child it is!"	Что за прелестное дитя!
I asked Richard if any one knew of their coming down together.	Я спросила Ричарда, знает ли кто-нибудь, что они приехали сюда вместе.
He answered, no, nobody.	Нет, ответил он, этого не знает никто.
He had been to call upon the dear old infant--so he called Mr. Skimpole--and the dear old infant had told him where we were, and he had told the dear old infant he was bent on coming to see us, and the dear old infant had directly wanted to come too; and so he had brought him.	Он пошел навестить милого старого младенца, -так он называл мистера Скимпола, - и милый старый младенец сказал ему, где мы находимся, а он, Ричард, сказал тогда милому старому младенцу, что ему очень хочется съездить к нам, и милый старый младенец напросился к нему в спутники; вот Ричард и взял его с собой.
"And he is worth--not to say his sordid expenses--but thrice his weight in gold," said Richard.	- Я ценю его на вес золота, - даже втрое больше, чем он весит - а уж о тех жалких деньгах, которые я уплатил за его проезд, и говорить нечего, -сказал Ричард.
"He is such a cheery fellow.	- Такой веселый малый.
No worldliness about him.	Вот уж непрактичный человек!
Fresh and green-hearted!"	Наивен и молод душой!
I certainly did not see the proof of Mr. Skimpole's worldliness in his having his expenses paid by Richard, but I made no remark about that.	Я, правда, не видела никакой непрактичности в том, что мистер Скимпол катается за счет Ричарда, но ничего не сказала.
Indeed, he came in and turned our conversation.	Впрочем, сам мистер Скимпол вошел в комнату, и мы переменили разговор.

He was charmed to see me, said he had been shedding delicious tears of joy and sympathy at intervals for six weeks on my account, had never been so happy as in hearing of my progress, began to understand the mixture of good and evil in the world now, felt that he appreciated health the more when somebody else was ill, didn't know but what it might be in the scheme of things that A should squint to make B happier in looking straight or that C should carry a wooden leg to make D better satisfied with his flesh and blood in a silk stocking.	Мистер Скимпол был счастлив видеть меня; сказал, что целых шесть недель лил из-за меня сладостные слезы радости и сочувствия; в жизни не был так доволен, как в тот день, когда услышал о моем выздоровлении; только теперь начал понимать, какой смысл имеет сплав добра и зла в нашем мире; почувствовал, как высоко он ценит свое здоровье, когда слышит, что болен кто-то другой; не может утверждать наверное, но, возможно, это все-таки в порядке вещей, что "А" должен косить глазами, чтобы "Б" осознал, как приятно смотреть прямо перед собой, а "В" должен ходить на деревянной ноге, чтобы "Г" лучше ценил свои ноги из плоти и крови, обтянутые шелковыми чулками.
"My dear Miss Summerson, here is our friend Richard," said Mr. Skimpole, "full of the brightest visions of the future, which he evokes out of the darkness of Chancery.	- Дорогая мисс Саммерсон, посмотрите на нашего друга Ричарда, - говорил мистер Скимпол, - он положительно окрылен самыми светлыми надеждами на будущее, хотя вызывает он их из тьмы Канцлерского суда.
Now that's delightful, that's inspiriting, that's full of poetry!	Как это очаровательно, как вдохновляет, как полно поэзии!
In old times the woods and solitudes were made joyous to the shepherd by the imaginary piping and dancing of Pan and the nymphs.	В древности пастух был весел и в лесной глуши, ибо в своем воображении он слышал звуки свирели и видел пляски Пана и нимф.
This present shepherd, our pastoral Richard, brightens the dull Inns of Court by making Fortune and her train sport through them to the melodious notes of a judgment from the bench.	А этот вот пастушок, наш буколический Ричард, увеселяет скучные судебные Инны, заставляя фортуну и ее свиту резвиться в них под мелодичное чтение судебного приговора, звучащее с судейской скамьи.
That's very pleasant, you know!	Очень приятное зрелище, не правда ли?
Some ill-conditioned growling fellow may say tome,	Какой-нибудь брюзгливый ворчун может, конечно, сказать мне:
'What's the use of these legal and equitable abuses?	"А что толку от этих судов "права" и "справедливости", если все они - сплошное злоупотребление?
How do you defend them?'	Что вы можете сказать в их защиту?"
I reply,	Я отвечу:
'My growling friend, I DON'T defend them, but they are very agreeable to me.	"Мой ворчливый друг, я их не защищаю, но они мне очень приятны.
There is a shepherd--youth, a friend of mine, who transmutes them into something highly fascinating to my simplicity.	Вот, например, юный пастушок, мой друг, превращает их в нечто, пленяющее мою наивность.
I don't say it is for this that they exist--for I am a child among you worldly grumblers, and not called upon to account to you or myself for anything--but it may be so.'"	Я не говорю, что они существуют только для этого - ведь я дитя среди вас, практичных ворчунов, и не обязан отчитываться перед вами и перед самим собою, - но, быть может, это и так".

I began seriously to think that Richard could scarcely have found a worse friend than this.	Я всерьез начала думать, что Ричард вряд ли мог бы найти себе худшего друга.
It made me uneasy that at such a time when he most required some right principle and purpose he should have this captivating looseness and putting-off of everything, this airy dispensing with all principle and purpose, at his elbow.	Меня тревожило, что в то время, когда ему так было нужно руководиться твердыми принципами и стремиться к определенной цели, он подружился с тем, кто был так чарующе беспечен, отмахивался от всего на свете и легко обходился без всяких принципов и целей.
I thought I could understand how such a nature as my guardian's, experienced in the world and forced to contemplate the miserable evasions and contentions of the family misfortune, found an immense relief in Mr. Skimpole's avowal of his weaknesses and display of guileless candour; but I could not satisfy myself that it was as artless as it seemed or that it did not serve Mr. Skimpole's idle turn quite as well as any other part, and with less trouble.	Я, пожалуй, могла понять, почему такой человек, как мой опекун, умудренный жизненным опытом и вынужденный наблюдать презренные уловки и раздоры всех тех, кто имел несчастье связаться с семейной тяжбой, находил огромное облегчение в мистере Скимполе, который охотно признавался в своих слабостях и проявлял столь простодушную наивность; но я не была уверена, так ли все это бесхитростно, как кажется, и даже подумывала -уж не играет ли мистер Скимпол какую-то роль, которая не хуже всякой другой роли, но с меньшими хлопотами позволяет ему потворствовать своей лени.
They both walked back with me, and Mr. Skimpole leaving us at the gate, I walked softly in with Richard and said,	Они оба отправились меня провожать, а когда мистер Скимпол расстался с нами у калитки, я тихонько вошла в наш дом вместе с Ричардом и сказала:
"Ada, my love, I have brought a gentleman to visit you."	- Ада, душенька моя, я привела к тебе в гости одного джентльмена.
It was not difficult to read the blushing, startled face.	Не трудно было разгадать выражение ее зардевшегося изумленного личика.
She loved him dearly, and he knew it, and I knew it.	Она всем сердцем любила Ричарда, и он знал это, знала и я.
It was a very transparent business, that meeting as cousins only.	Все это было очень прозрачно, хоть и считалось, что они встретились только как родственники.
I almost mistrusted myself as growing quite wicked in my suspicions, but I was not so sure that Richard loved her dearly.	Я готова была не верить себе, такой скверной становилась я в своей подозрительности, но у меня не было полной уверенности в том, что и Ричард любит Аду всем сердцем.
He admired her very much--any one must have done that--and I dare say would have renewed their youthful engagement with great pride and ardour but that he knew how she would respect her promise to my guardian.	Он горячо восхищался ею, - как все и каждый, - и, наверное, с огромной гордостью и пылом возобновил бы их раннюю помолвку, если бы не знал, что Ада сдержит обещание, данное опекуну.
Still I had a tormenting idea that the influence upon him extended even here, that he was postponing his best truth and earnestness in this as in all things until Jarndyce and Jarndyce should be off his mind.	И все же меня терзала мысль, что влияние тяжбы распространилось даже на его любовь, - в этом, как и во всем остальном, Ричард откладывал осуществление своих самых искренних и серьезных намерений до той поры, когда развяжется с делом Джарндисов.
Ah me!	Ах!

What Richard would have been without that blight, I never shall know now!	Никогда я не узнаю, каким мог бы сделаться Ричард, если бы в его жизнь не вошло это зло!
He told Ada, in his most ingenuous way, that he had not come to make any secret inroad on the terms she had accepted (rather too implicitly and confidingly, he thought) from Mr. Jarndyce, that he had come openly to see her and to see me and to justify himself for the present terms on which he stood with Mr. Jarndyce.	Со свойственной ему прямотой он сказал Аде, что приехал не за тем, чтобы тайком нарушить условия, поставленные мистером Джарндисом с ее согласия (пожалуй, слишком безоговорочного и доверчивого, по его мнению); нет, он приехал открыто повидаться со мной и с нею и доказать, что не по его вине у него с мистером Джарндисом создались натянутые отношения.
As the dear old infant would be with us directly, he begged that I would make an appointment for the morning, when he might set himself right through the means of an unreserved conversation with me.	"Милый старый младенец" должен был прийти к нам с минуты на минуту, поэтому Ричард попросил меня встретиться с ним на следующее утро, - он хотел поговорить со мною наедине и оправдаться.
I proposed to walk with him in the park at seven o'clock, and this was arranged.	Я предложила пойти погулять с ним по парку в семь часов утра, и так мы и условились.
Mr. Skimpole soon afterwards appeared and made us merry for an hour.	Вскоре явился мистер Скимпол и целый час смешил нас своими шутками.
He particularly requested to see little Coavinses (meaning Charley) and told her, with a patriarchal air, that he had given her late father all the business in his power and that if one of her little brothers would make haste to get set up in the same profession, he hoped he should still be able to put a good deal of employment in his way.	Он настоял на том, чтобы мы позвали "Ковинсову малютку" (то есть Чарли), и с видом доброго дедушки сказал ей, что по мере сил давал возможность подзаработать ее покойному отцу, а если кто-нибудь из ее братишек поспешит заняться той же профессией, он, мистер Скимпол, надо надеяться, успеет и его завалить работой.
"For I am constantly being taken in these nets," said Mr. Skimpole, looking beamingly at us over a glass of wine-and-water, "and am constantly being bailed out--like a boat.	- Ведь я то и дело запутываюсь в этих сетях, -объяснил мистер Скимпол, попивая вино, разбавленное водой, и обводя нас сияющим взором, - но меня то и дело выпутывают... как рыбачью лодку.
Or paid off--like a ship's company.	Или, скажем, позволяют мне выйти сухим из воды, как судовой команде, уволенной на берег.
Somebody always does it for me.	Всегда получается так, что кто-то за меня платит.
I can't do it, you know, for I never have any money.	Сам я платить не могу, как вам известно, потому что у меня никогда не бывает денег.
But somebody does it.	Но Кто-то за меня платит.
I get out by somebody's means; I am not like the starling; I get out.	Я выпутываюсь благодаря Кому-то. Не в пример скворцу, я выпутываюсь из силков.
If you were to ask me who somebody is, upon my word I couldn't tell you.	Если вы спросите, кто же этот Кто-то, клянусь честью, я не смогу ответить.
Let us drink to somebody.	Так давайте же выпьем за Кого-то.
God bless him!"	Благослови его бог!
Richard was a little late in the morning, but I had not to wait for him long, and we turned into the park.	На другой день Ричард немного опоздал, но ждала я его недолго, и мы отправились в парк.
The air was bright and dewy and the sky without a cloud.	Утро было ясное и росистое, небо без единого облачка.

The birds sang delightfully; the sparkles in the fern, the grass, and trees, were exquisite to see; the richness of the woods seemed to have increased twenty-fold since yesterday, as if, in the still night when they had looked so massively hushed in sleep, Nature, through all the minute details of every wonderful leaf, had been more wakeful than usual for the glory of that day.	Весело пели птички; дивно красиво искрились капельки росы на траве, зарослях папоротника и листве деревьев, а леса как будто стали еще пышнее, словно в прошлую тихую ночь, когда они покоились в непробудном сне, Природа, проявляясь во всех мельчайших жилках каждого чудесного листика, бодрствовала дольше обычного, чтобы прославить наступающий день.
"This is a lovely place," said Richard, looking round.	- Что за очаровательное место! - воскликнул Ричард, оглядываясь кругом.
"None of the jar and discord of law-suits here!"	- С тяжбами связано столько всяких ссор и раздоров, а тут ничего этого нет.
But there was other trouble.	Зато здесь были иные горести.
"I tell you what, my dear girl," said Richard, "when I get affairs in general settled, I shall come down here, I think, and rest."	- Знаете, что я вам скажу, милая девушка, -продолжал Ричард, - когда я, наконец, приведу в порядок свои дела, я приеду сюда отдыхать.
"Would it not be better to rest now?" I asked.	- Не лучше ли отдохнуть теперь же? - спросила я.
"Oh, as to resting NOW," said Richard, "or as to doing anything very definite NOW, that's not easy.	- Ну, что вы - отдыхать теперь, или вообще делать что-нибудь определенное теперь, это не так-то легко, - возразил Ричард.
In short, it can't be done; I can't do it at least."	- Короче говоря, невозможно, по крайней мере для меня.
"Why not?" said I.	- Почему же нет? - спросила я.
"You know why not, Esther.	- Вы сами знаете, почему, Эстер.
If you were living in an unfinished house, liable to have the roof put on or taken off--to be from top to bottom pulled down or built up--to-morrow, next day, next week, next month, next year--you would find it hard to rest or settle.	Если бы вы жили в недостроенном доме, зная, что его придется покрыть кровлей или снять ее, зная, что его будут сносить или перестраивать сверху донизу уже завтра или послезавтра, на будущей неделе, через месяц или в будущем году, вам трудно было бы там отдыхать - волей-неволей вам пришлось бы вести беспорядочную жизнь.
So do I.	Так живу и я.
Now?	Вы сказали: "Отдохнуть теперь же".
There's no now for us suitors."	Но для нас, истцов, нет слова "теперь".
I could almost have believed in the attraction on which my poor little wandering friend had expatiated when I saw again the darkened look of last night.	Я была почти готова поверить в притягательную силу суда, о которой мне столько говорила моя бедная маленькая слабоумная приятельница, потому что снова увидела, как лицо Ричарда омрачилось по-вчерашнему.
Terrible to think it had in it also a shade of that unfortunate man who had died.	Страшно подумать, но что-то в нем напоминало несчастного, теперь уже покойного "человека из Шропшира".
"My dear Richard," said I, "this is a bad beginning of our conversation."	- Милый Ричард, наш разговор начался плохо, -сказала я.
"I knew you would tell me so, Dame Durden."	- Я знал, что вы это скажете, Хлопотунья.

"And not I alone, dear Richard.	-Не я одна так думаю, милый Ричард.
It was not I who cautioned you once never to found a hope or expectation on the family curse."	Не я предостерегала вас однажды, умоляя не возлагать надежд на это фамильное проклятие.
"There you come back to John Jarndyce!" said Richard impatiently.	- Опять вы возвращаетесь к Джону Джарндису! - с досадой сказал Ричард.
"Well! We must approach him sooner or later, for he is the staple of what I have to say, and it's as well at once.	- Ну что ж, придется нам поговорить о нем рано или поздно - ведь самое важное, что мне нужно сказать, касается его; так уж лучше начать сразу.
My dear Esther, how can you be so blind?	Милая Эстер, неужели вы ослепли?
Don't you see that he is an interested party and that it may be very well for him to wish me to know nothing of the suit, and care nothing about it, but that it may not be quite so well for me?"	Неужели вам не ясно, что в этой тяжбе он заинтересованное лицо, и если ему, быть может, на руку, чтобы я в ней не разбирался и бросил о ней думать, то это вовсе не на руку мне.
"Oh, Richard," I remonstrated, "is it possible that you can ever have seen him and heard him, that you can ever have lived under his roof and known him, and can yet breathe, even to me in this solitary place where there is no one to hear us, such unworthy suspicions?"	- Эх, Ричард, - сказала я с упреком, - вы видели мистера Джарндиса, беседовали с ним, жили у него, знали его; так как же вы можете так говорить, - хотя бы мне одной и в уединенном месте, где никто нас не может услышать, - и как у вас хватает духу высказывать столь недостойные подозрения?
He reddened deeply, as if his natural generosity felt a pang of reproach.	Он густо покраснел; должно быть, врожденное благородство пробудило в нем угрызения совести.
He was silent for a little while before he replied in a subdued voice,	Помолчав немного, он ответил сдержанным тоном:
"Esther, I am sure you know that I am not a mean fellow and that I have some sense of suspicion and distrust being poor qualities in one of my years."	- Эстер, вы, конечно, знаете, что я не подлец и что с моей точки зрения подозрительность и недоверие - это дурные качества в юноше моих лет.
"I know it very well," said I.	- Безусловно, - сказала я.
"I am not more sure of anything."	- Я совершенно в этом уверена.
"That's a dear girl," retorted Richard, "and like you, because it gives me comfort.	- Что за милая девушка! - воскликнул Ричард. -Очень похоже на вас и утешительно для меня.
I had need to get some scrap of comfort out of all this business, for it's a bad one at the best, as I have no occasion to tell you."	А я нуждаюсь хоть в капельке утешения, - так мучит меня вся эта история, потому что как бы хорошо она ни кончилась, она все-таки неприятная, о чем мне излишне говорить вам.
"I know perfectly," said I. "I know as well, Richard--what shall I say? as well as you do--that such misconstructions are foreign to your nature.	- Я отлично знаю, Ричард, - сказала я, - знаю не хуже, чем... чем, скажем, вы сами, что подобные заблуждения чужды вашей натуре.
And I know, as well as you know, what so changes it."	И я не хуже вас понимаю, что именно заставило вас перемениться так резко.
"Come, sister, come," said Richard a little more gaily, "you will be fair with me at all events.	- Нет, нет, сестричка, - проговорил Ричард более веселым тоном, - вы-то уж, во всяком случае, будьте ко мне справедливы!

If I have the misfortune to be under that influence, so has he.	Если я имел несчастье подпасть под влияние тяжбы, то ведь и мистер Джарндис его не избежал.
If it has a little twisted me, it may have a little twisted him too.	Если она слегка развратила меня, то, вероятно, слегка развратила и его.
I don't say that he is not an honourable man, out of all this complication and uncertainty; I am sure he is.	Я не говорю, что он сделался бесчестным человеком, оттого что попал в это сложное и неопределенное положение; нет, человек он честный, в этом я не сомневаюсь.
But it taints everybody.	Но влияние тяжбы оскверняет всех.
You know it taints everybody.	Вы же знаете, что всех.
You have heard him say so fifty times.	Вы слышали, как он сам всегда утверждал это.
Then why should HE escape?"	Так почему же он один уберегся?
"Because," said I, "his is an uncommon character, and he has resolutely kept himself outside the circle, Richard."	- Потому, Ричард, - объяснила я, - что он человек незаурядный, и он твердо держится за пределами порочного круга.
"Oh, because and because!" replied Richard in his vivacious way.	- Ну да, потому-то, потому! - со свойственной ему живостью отозвался Ричард.
"I am not sure, my dear girl, but that it may be wise and specious to preserve that outward indifference.	- Что ж, милая девушка, может, это и вправду умней и расчетливей, когда притворяешься равнодушным к судьбе своей тяжбы.
It may cause other parties interested to become lax about their interests; and people may die off, and points may drag themselves out of memory, and many things may smoothly happen that are convenient enough."	Г лядя на тебя, прочие истцы начинают относиться спустя рукава к защите собственных интересов, и может случиться так, что некоторые люди сойдут в могилу, некоторые обстоятельства исчезнут из людской памяти, и под шумок произойдет немало событий, довольно-таки выгодных для тебя.
I was so touched with pity for Richard that I could not reproach him any more, even by a look.	Мне было так жаль Ричарда, что я уже не смогла упрекнуть его даже взглядом.
I remembered my guardian's gentleness towards his errors and with what perfect freedom from resentment he had spoken of them.	Я вспомнила, как снисходителен был опекун к его заблуждениям, как беззлобно он о них говорил.
"Esther," Richard resumed, "you are not to suppose that I have come here to make underhanded charges against John Jarndyce.	- Эстер, - продолжал Ричард, - вы не должны думать, что я приехал сюда обвинять Джона Джарндиса у него за спиной.
I have only come to justify myself.	Я приехал только затем, чтобы оправдаться.
What I say is, it was all very well and we got on very well while I was a boy, utterly regardless of this same suit; but as soon as I began to take an interest in it and to look into it, then it was quite another thing.	Я скажу одно: все шло прекрасно, и мы прекрасно ладили, пока я был мальчиком и в мыслях не имел этой самой тяжбы; но как только я начал интересоваться ею и разбираться в ней, дело приняло совершенно другой оборот.
Then John Jarndyce discovers that Ada and I must break off and that if I don't amend that very objectionable course, I am not fit for her.	Тогда Джон Джарндис вдруг решает, что мы с Адой должны разойтись, и если я не изменю своего весьма предосудительного образа действий, значит я ее недостоин.

Now, Esther, I don't mean to amend that very objectionable course: I will not hold John Jarndyce's favour on those unfair terms of compromise, which he has no right to dictate.	Но я, Эстер, вовсе не собираюсь менять свой предосудительный образ действий. Я не хочу пользоваться расположением Джона Джарндиса ценой таких несправедливых компромиссных условий, каких он не имеет права диктовать.
Whether it pleases him or displeases him, I must maintain my rights and Ada's.	Нравится ему или не нравится, а я должен защищать свои права и права Ады.
I have been thinking about it a good deal, and this is the conclusion I have come to."	Я очень много думал об этом, и вот к какому выводу я пришел.
Poor dear Richard!	Бедный, милый Ричард!
He had indeed been thinking about it a good deal.	Он действительно думал об этом очень много.
His face, his voice, his manner, all showed that too plainly.	Как ясно это было видно по его лицу, голосу, по всему его виду.
"So I tell him honourably (you are to know I have written to him about all this) that we are at issue and that we had better be at issue openly than covertly.	- Итак, я честно сказал ему (надо вам знать, что я написал ему обо всем этом), - сказал, что между нами имеются разногласия и лучше открыто признать это, чем скрывать.
I thank him for his goodwill and his protection, and he goes his road, and I go mine.	Я благодарен ему за его добрые намерения и покровительство, и пусть он идет своей дорогой, а я пойду своей.
The fact is, our roads are not the same. Under one of the wills in dispute, I should take much more than he.	Дело в том, что дороги наши не сходятся, По одному из двух завещаний, о которых идет спор, я должен получить гораздо больше, чем он.
I don't mean to say that it is the one to be established, but there it is, and it has its chance."	Я не берусь утверждать, что именно оно будет признано законным: однако оно существует и тоже имеет шансы на утверждение.
"I have not to learn from you, my dear Richard," said I, "of your letter.	- Я не от вас первого узнала о вашем письме, дорогой Ричард, - сказала я.
I had heard of it already without an offended or angry word."	- Мне уже говорили об этом, и без единого слова обиды или гнева.
"Indeed?" replied Richard, softening.	- В самом деле? - промолвил Ричард, смягчаясь.
"I am glad I said he was an honourable man, out of all this wretched affair.	- Значит, хорошо, что я назвал его человеком честным, несмотря на всю эту несчастную историю.
But I always say that and have never doubted it.	Но так я всегда говорил и никогда в этом не сомневался.
Now, my dear Esther, I know these views of mine appear extremely harsh to you, and will to Ada when you tell her what has passed between us.	Я знаю, милая Эстер, суждения мои кажутся вам чрезмерно резкими, так же отнесется к ним и Ада, когда вы расскажете ей о том, что произошло между мною и опекуном.
But if you had gone into the case as I have, if you had only applied yourself to the papers as I did when I was at Kenge's, if you only knew what an accumulation of charges and counter-charges, and suspicions and cross-suspicions, they involve, you would think me moderate in comparison."	Но, если бы вы так же вникли в тяжбу, как я; если б вы покорпели над бумагами, как я корпел, когда работал у Кенджа; если бы вы знали, сколько в этих бумагах скопилось всяких обвинений и контробвинений, подозрений и контрподозрений, я казался бы вам сравнительно сдержанным.

"Perhaps so," said I.	- Может быть, и так, - сказала я.
"But do you think that, among those many papers, there is much truth and justice, Richard?"	- Но неужели вы думаете, Ричард, что в этих бесчисленных бумагах много правды и справедливости?
"There is truth and justice somewhere in the case, Esther--"	- В тяжбе есть где-то и правда и справедливость, Эстер...
"Or was once, long ago," said I.	- Точнее, были - давным-давно, - сказала я.
"Is--is--must be somewhere," pursued Richard impetuously, "and must be brought out.	- Есть... есть... должны быть где-то, - с жаром продолжал Ричард, - и их надо вытащить на свет божий.
To allow Ada to be made a bribe and hush-money of is not the way to bring it out.	Но разве можно вытащить их, превращая Аду во что-то вроде взятки, в средство зажать мне рот?
You say the suit is changing me; John Jarndyce says it changes, has changed, and will change everybody who has any share in it.	Вы говорите, что я переменился под влиянием тяжбы. Джон Джарндис говорит, что каждый, кто в ней участвует, меняется, менялся и будет меняться под ее влиянием.
Then the greater right I have on my side when I resolve to do all I can to bring it to an end."	Следовательно, тем правильней я поступил, решив сделать все, что в моих силах, чтобы привести ее к концу.
"All you can, Richard!	- Все, что в ваших силах, Ричард!
Do you think that in these many years no others have done all they could?	А разве другие столько лет не делали всего, что было в их силах?
Has the difficulty grown easier because of so many failures?"	И разве трудности стали легче от того, что было столько неудач?
"It can't last for ever," returned Richard with a fierceness kindling in him which again presented to me that last sad reminder.	- Не может же это продолжаться вечно, - ответил Ричард с такой кипучей страстностью, что во мне снова пробудилось печальное воспоминание об одной недавней встрече.
"I am young and earnest, and energy and determination have done wonders many a time.	- Я молод и полон рвения, а энергия и решимость часто творили чудеса.
Others have only half thrown themselves into it.	Другие отдавались этому делу только наполовину.
I devote myself to it.	Я же посвящаю ему всего себя.
I make it the object of my life."	Я превращаю его в цель своей жизни.
"Oh, Richard, my dear, so much the worse, so much the worse!"	- Но, Ричард, дорогой мой, тем хуже, тем хуже!
"No, no, no, don't you be afraid for me," he returned affectionately.	- Нет, нет и нет! Не бойтесь за меня, - возразил он ласково.
"You're a dear, good, wise, quiet, blessed girl; but you have your prepossessions.	- Вы милая, добрая, умная, спокойная девушка, которую любят все: но у вас предвзятые взгляды.
So I come round to John Jarndyce.	А теперь вернемся к Джону Джарндису.
I tell you, my good Esther, when he and I were on those terms which he found so convenient, we were not on natural terms."	Повторяю, добрая моя Эстер, когда мы с ним были в таких отношениях, которые он считал столь удобными для себя, мы были в неестественных отношениях.

"Are division and animosity your natural terms, Richard?"	- Неужели отчуждение и враждебность - это естественные отношения между вами, Ричард?
"No, I don't say that.	- Нет, этого я не говорю.
I mean that all this business puts us on unnatural terms, with which natural relations are incompatible.	Я хочу сказать, что тяжба поставила нас в неестественные условия, с которыми естественные родственные отношения несовместимы.
See another reason for urging it on!	Вот для меня еще одно основание сдвинуть ее с мертвой точки!
I may find out when it's over that I have been mistaken in John Jarndyce.	Когда тяжба кончится, я, быть может, увижу, что ошибался в Джоне Джарндисе.
My head may be clearer when I am free of it, and I may then agree with what you say to- day.	Когда я с нею разделаюсь, в голове у меня, возможно, прояснится, и, может быть, я соглашусь с тем, что вы говорите сегодня.
Very well.	Отлично.
Then I shall acknowledge it and make him reparation."	Тогда я признаю свою ошибку и принесу ему извинения.
Everything postponed to that imaginary time!	Откладывать все до какого-то дня, который существует только в твоем воображении!
Everything held in confusion and indecision until then!	Оставлять все запутанным и нерешенным на неопределенный срок!
"Now, my best of confidantes," said Richard, "I want my cousin Ada to understand that I am not captious, fickle, and wilful about John Jarndyce, but that I have this purpose and reason at my back.	- А теперь, лучшая из наперсниц, - продолжал Ричард, - мне хочется, чтобы моя кузина Ада поняла, что в своем отношении к Джону Джарндису я не проявляю ни придирчивости, ни непостоянства, ни своенравия, но действую разумно и целесообразно.
I wish to represent myself to her through you, because she has a great esteem and respect for her cousin John; and I know you will soften the course I take, even though you disapprove of it; and-- and in short," said Richard, who had been hesitating through these words, "I--I don't like to represent myself in this litigious, contentious, doubting character to a confiding girl like Ada,"	Я хочу объяснить ей при вашем посредстве свое поведение, потому что она глубоко уважает и почитает кузена Джона, и я знаю, вы опишете ей мой образ действий в светлых тонах, хоть вы его и не одобряете, и... и, короче говоря... - тут он запнулся, - я... я не хочу, чтобы такая доверчивая девушка, как Ада, считала меня сварливым, подозрительным сутягой.
I told him that he was more like himself in those latter words than in anything he had said yet.	Я сказала в ответ, что эти последние слова гораздо более достойны его, чем все, что он говорил раньше.
"Why," acknowledged Richard, "that may be true enough, my love.	- Что ж, это похоже на правду, моя милая, -согласился Ричард.
I rather feel it to be so.	- Пожалуй, так оно и есть.
But I shall be able to give myself fair- play by andby.	Но я скоро добьюсь своих прав.
I shall come all right again, then, don't you be afraid."	И тогда опять стану самим собой, не бойтесь.
I asked him if this were all he wished me to tell Ada.	Я спросила: это все, что я должна передать Аде?

"Not quite," said Richard.	- Не все, - ответил Ричард.
"I am bound not to withhold from her that John Jarndyce answered my letter in his usual manner, addressing me as 'My dear Rick,' trying to argue me out of my opinions, and telling me that they should make no difference in him. (All very well of course, but not altering the case.) I also want Ada to know that if I see her seldom just now, I am looking after her interests as well as my own--we two being in the same boat exactly--and that I hope she will not suppose from any flying rumours she may hear that I am at all light-headed or imprudent; on the contrary, I am always looking forward to the termination of the suit, and always planning in that direction.	- Я не могу утаить от нее, что Джон Джарндис ответил на мое письмо в обычном своем тоне, называя меня "мой дорогой Рик", попытался опровергнуть мои доводы и сказал, что они не ухудшат его отношения ко мне. (Все это очень мило, конечно, но дела не меняет.) Пусть Ада знает: я теперь потому вижусь с ней редко, что защищаю ее интересы также, как и свои, -поскольку мы в совершенно одинаковом положении, - и если до нее дойдут вздорные слухи о том, что я будто бы легкомысленный и неблагоразумный человек, то она им, надеюсь, не поверит; напротив, я все время жду конца тяжбы и в зависимости от этого строю свои планы.
Being of age now and having taken the step I have taken, I consider myself free from any accountability to John Jarndyce; but Ada being still a ward of the court, I don't yet ask her to renew our engagement.	Раз я теперь совершеннолетний и уже вступил на определенный путь, я не считаю себя обязанным давать отчет Джону Джарндису ни в каких своих поступках; но Ада все еще состоит под опекой суда, и я пока не прошу ее снова стать моей невестой.
When she is free to act for herself, I shall be myself once more and we shall both be in very different worldly circumstances, I believe.	Когда же она сделается самостоятельной, я опять буду самим собой, а наши обстоятельства тогда, наверное, изменятся к лучшему.
If you tell her all this with the advantage of your considerate way, you will do me a very great and a very kind service, my dear Esther; and I shall knock Jarndyce and Jarndyce on the head with greater vigour.	Если вы передадите ей все это со свойственной вам деликатностью, вы окажете мне очень большую и очень ценную услугу, милая Эстер, а я с тем большей силой буду врубаться в дебри джарндисовской тяжбы.
Of course I ask for no secrecy at Bleak House."	Конечно, я не прошу вас умалчивать обо всем этом в Холодном доме.
"Richard," said I, "you place great confidence in me, but I fear you will not take advice from me?"	- Ричард, - отозвалась я, - вы оказали мне большое доверие, но боюсь, что вы не послушаетесь моего совета, правда?
"It's impossible that I can on this subject, my dear girl.	- В этом отношении не могу послушаться, милая девушка.
On any other, readily."	Во всем остальном - охотно.
As if there were any other in his life!	Как будто в его жизни было что-то другое!
As if his whole career and character were not being dyed one colour!	Как будто весь его жизненный путь и характер не были окрашены в один цвет!
"But I may ask you a question, Richard?"	- Можно мне задать вам один вопрос, Ричард?
"I think so," said he, laughing.	- Разумеется, - сказал он со смехом.
"I don't know who may not, if you may not."	- Кому же и спрашивать, как не вам?
"You say, yourself, you are not leading a very settled life."	- Вы сами сказали, что ведете беспорядочную жизнь.
"How can I, my dear Esther, with nothing settled!"	- А как быть, милая Эстер, если еще ничего не упорядочено?

"Are you in debt again?"	- Вы опять в долгу?
"Why, of course I am," said Richard, astonished at my simplicity.	- Ну, конечно, - признался Ричард, удивленный моей простотой.
"Is it of course?"	- Почему же "конечно"?
"My dear child, certainly.	- Потому что иначе нельзя, милое дитя.
I can't throw myself into an object so completely without expense.	Не могу же я весь отдаться какой-нибудь цели и не нести никаких расходов.
You forget, or perhaps you don't know, that under either of the wills Ada and I take something.	Вы забываете, а может быть и не знаете, что мы с Адой упомянуты как наследники и в том и в другом из двух спорных завещаний.
It's only a question between the larger sum and the smaller.	По одному из них мы должны получить больше, по другому меньше - вопрос только в этом.
I shall be within the mark any way.	Так или иначе, я не выйду из рамок завещанной суммы.
Bless your heart, my excellent girl," said Richard, quite amused with me, "I shall be all right!	Будьте спокойны, милая девушка, - добавил Ричард, забавляясь моим волнением, - все обойдется хорошо!
I shall pull through, my dear!"	Я все это преодолею, дорогая!
I felt so deeply sensible of the danger in which he stood that I tried, in Ada's name, in my guardian's, in my own, by every fervent means that I could think of, to warn him of it and to show him some of his mistakes.	Я так ясно понимала опасность, угрожающую юноше, что всячески пыталась, заклиная его именем Ады, опекуна и своим собственным, предостеречь его с помощью самых убедительных доводов, какие только могла придумать, и указать ему на его ошибки.
He received everything I said with patience and gentleness, but it all rebounded from him without taking the least effect.	Он слушал меня терпеливо и кротко, но мои слова отскакивали от него, не производя ни малейшего впечатления.
I could not wonder at this after the reception his preoccupied mind had given to my guardian's letter, but I determined to try Ada's influence yet.	Да и немудрено, раз он в своем заблуждении так отнесся к письму опекуна; но я все же решила попробовать, не поможет ли влияние Ады.
So when our walk brought us round to the village again, and I went home to breakfast, I prepared Ada for the account I was going to give her and told her exactly what reason we had to dread that Richard was losing himself and scattering his whole life to the winds.	Итак, когда мы вернулись в деревню, я пошла домой завтракать и, сначала подготовив Аду к тому, что мне предстояло ей сказать, откровенно объяснила ей, почему мы должны опасаться, что Ричард погубит себя и попусту растратит свою жизнь.
It made her very unhappy, of course, though she had a far, far greater reliance on his correcting his errors than I could have--which was so natural and loving in my dear!--and she presently wrote him this little letter:	Это, конечно, очень ее огорчило, хотя она гораздо больше, чем я, надеялась, что он исправит свои ошибки, - так это было похоже на мою любящую девочку!- и она сейчас же написала ему следующее коротенькое письмо:
My dearest cousin,	"Мой дорогой кузен!
Esther has told me all you said to her this morning.	Эстер передала мне все, что Вы говорили ей сегодня утром.

I write this to repeat most earnestly for myself all that she said to you and to let you know how sure I am that you will sooner or later find our cousin John a pattern of truth, sincerity, and goodness, when you will deeply, deeply grieve to have done him (without intending it) so much wrong.	Я пишу это письмо, чтобы самым серьезным образом сказать Вам, что я во всем с нею согласна, и Вы, несомненно, рано или поздно поймете, как исключительно правдив, искренен и добр наш кузен Джон, а тогда будете горько-горько сожалеть о том, что (сами того не желая) были к нему так несправедливы.
I do not quite know how to write what I wish to say next, but I trust you will understand it as I mean it.	Я вряд ли сумею выразить то, что хочу сказать Вам, но верю, что Вы меня поймете.
I have some fears, my dearest cousin, that it may be partly for my sake you are now laying up so much unhappiness for yourself--and if for yourself, for me.	Я опасаюсь, мой дорогой кузен, что Вы отчасти ради моего блага готовите столько горя для себя; а если - для себя, то, значит, и для меня.
In case this should be so, or in case you should entertain much thought of me in what you are doing, I most earnestly entreat and beg you to desist.	Если это так и если Вы, заботясь о моих интересах, занимаетесь этим делом, то я самым серьезным образом прошу и умоляю Вас отказаться от него.
You can do nothing for my sake that will make me half so happy as for ever turning your back upon the shadow in which we both were born.	Все, что Вы можете сделать для меня, не даст мне и половины того счастья, какое я испытаю, когда Вы вырветесь из того мрака, в котором родились мы оба.
Do not be angry with me for saying this.	Не сердитесь на меня за то, что я говорю это.
Pray, pray, dear Richard, for my sake, and for your own, and in a natural repugnance for that source of trouble which had its share in making us both orphans when we were very young, pray, pray, let it go for ever.	Прошу Вас, очень прошу, милый Ричард, и ради меня и ради Вас, поймите, что нельзя не чувствовать отвращения к тому источнику бед, который отчасти послужил причиной того, что оба мы осиротели в детстве, и очень прошу Вас: забудьте о нем навсегда.
We have reason to know by this time that there is no good in it and no hope, that there is nothing to be got from it but sorrow.	Мы по опыту знаем теперь, что ничего хорошего в нем нет, что никаких благ он нам не сулит и ничего, кроме горя, не принесет.
My dearest cousin, it is needless for me to say that you are quite free and that it is very likely you may find some one whom you will love much better than your first fancy.	Мой дорогой кузен, мне незачем говорить Вам, что Вы совершенно свободны и, очень возможно, найдете другую девушку, которую полюбите гораздо больше, чем ту, что была Вашей первой любовью.
I am quite sure, if you will let me say so, that the object of your choice would greatly prefer to follow your fortunes far and wide, however moderate or poor, and see you happy, doing your duty and pursuing your chosen way, than to have the hope of being, or even to be, very rich with you (if such a thing were possible) at the cost of dragging years of procrastination and anxiety and of your indifference to other aims.	Позвольте мне Вам сказать, что по моему глубокому убеждению Ваша избранница охотно разделит с Вами Ваш жребий, как бы он ни был скромен и беден, если только увидит, что Вы счастливы, исполняете свой долг, идете избранной Вами дорогой; но она не захочет возлагать надежды на богатство или даже получить крупное наследство вместе с Вами (хотя получить его вряд ли удастся), если за него придется заплатить многими томительными годами, проведенными в бесплодном ожидании и тревоге, и Вашим равнодушием к любым другим целям.

You may wonder at my saying this so confidently with so little knowledge or experience, but I know it for a certainty from my own heart.	Вы, может быть, удивляетесь, что я говорю это очень уверенно, хотя сама так неопытна и так мало знаю жизнь, но сердце подсказывает мне, что я права.
Ever, my dearest cousin, your most affectionate	Глубоко любящая Вас, дорогой кузен, навсегда Ваша
Ada	Ада".
This note brought Richard to us very soon, but it made little change in him if any.	Прочитав это письмо, Ричард сразу же явился к нам, хотя письмо почти - а может быть, и совсем -не повлияло на него.
We would fairly try, he said, who was right and who was wrong--he would show us--we should see!	Это мы еще посмотрим, кто прав, а кто не прав, говорил он... он нам докажет... мы увидим!
He was animated and glowing, as if Ada's tenderness had gratified him; but I could only hope, with a sigh, that the letter might have some stronger effect upon his mind on re-perusal than it assuredly had then.	Он был оживлен и пылок, - очевидно, нежность Ады приятно взволновала его; но мне оставалось лишь вздыхать и надеяться, что, когда он перечитает письмо, оно произведет на него более глубокое впечатление, чем произвело теперь.
As they were to remain with us that day and had taken their places to return by the coach next morning, I sought an opportunity of speaking to Mr. Skimpole.	Ричард и мистер Скимпол собирались провести с нами весь этот день и заказали себе места в почтовой карете на следующее утро, поэтому я стала искать удобного случая поговорить и с мистером Скимполом.
Our out-of-door life easily threw one in my way, and I delicately said that there was a responsibility in encouraging Richard.	Мы много времени проводили на воздухе, так что случай скоро представился, и я тогда осторожно объяснила мистеру Скимполу, что, потворствуя Ричарду, он возлагает на себя некоторую ответственность.
"Responsibility, my dear Miss Summerson?" he repeated, catching at the word with the pleasantest smile.	- Ответственность, дорогая мисс Саммерсон? -подхватил он мое последнее слово, улыбаясь сладчайшей улыбкой.
"I am the last man in the world for such a thing.	- Ну нет, эта штука никак не для меня.
I never was responsible in my life—I can't be."	Никогда в жизни я не возлагал на себя ответственности и никогда не возложу.
"I am afraid everybody is obliged to be," said I timidly enough, he being so much older and more clever than I.	- По-моему, каждый человек обязан нести за что-то ответственность, - сказала я довольно робко, так как он был гораздо старше и гораздо умнее меня.
"No, really?" said Mr. Skimpole, receiving this new light with a most agreeable jocularity of surprise.	- Разве? - проговорил мистер Скимпол, выслушав эту новую для него точку зрения с очаровательным и шутливым удивлением.
"But every man's not obliged to be solvent?	- Но ведь не каждый человек обязан быть платежеспособным, правда?
I am not.	Я неплатежеспособен.
I never was.	И никогда не был таковым.
See, my dear Miss Summerson," he took a handful of loose silver and halfpence from his pocket, "there's so much money.	Смотрите, дорогая мисс Саммерсон, - он вынул из кармана горсть мелких серебряных и медных монет, - вот сколько-то денег.

I have not an idea how much.	Не имею понятия, сколько именно.
I have not the power of counting.	Лишен способности сосчитать их.
Call it four and ninepence--call it four pound nine.	Скажите, что это четыре шиллинга и девять пенсов, скажите, что - четыре фунта и девять шиллингов, - как хотите.
They tell me I owe more than that.	Говорят, я задолжал больше.
I dare say I do.	Пожалуй, действительно больше.
I dare say I owe as much as good-natured people will let me owe.	Пожалуй, я задолжал столько, сколько добрые люди мне одолжили.
If they don't stop, why should I?	Если они не перестают давать мне в долг, почему я не смею брать у них взаймы?
There you have Harold Skimpole in little.	Вот вам Гарольд Скимпол как на ладони.
If that's responsibility, I am responsible."	Если это называется ответственностью, я готов нести ее.
The perfect ease of manner with which he put the money up again and looked at me with a smile on his refined face, as if he had been mentioning a curious little fact about somebody else, almost made me feel as if he really had nothing to do with it.	Он непринужденно спрятал деньги, взглянув на меня с улыбкой, сиявшей на его тонком лице, словно речь его относилась к чудачествам какого-то постороннего человека; а я почти уверовала в то, что он сам и правда не имеет к ним отношения.
"Now, when you mention responsibility," he resumed, "I am disposed to say that I never had the happiness of knowing any one whom I should consider so refreshingly responsible as yourself.	- Раз уж вы заговорили об ответственности, -продолжал он, - мне хочется отметить, что никогда я не имел счастья встречать особы, столь проникнутой возвышенным чувством ответственности, как вы.
You appear to me to be the very touchstone of responsibility.	Вы представляетесь мне воплощением ответственности.
When I see you, my dear Miss Summerson, intent upon the perfect working of the whole little orderly system of which you are the centre, I feel inclined to say to myself--in fact I do say to myself very often--THAT'S responsibility!"	Когда я вижу, уважаемая мисс Саммерсон, как вы стараетесь, чтобы маленькая упорядоченная система, в центре которой вы стоите, была безупречна, я готов сказать себе, - точнее, я очень часто себе говорю, - вот это ответственность!
It was difficult, after this, to explain what I meant; but I persisted so far as to say that we all hoped he would check and not confirm Richard in the sanguine views he entertained just then.	После этих слов трудно было объяснить ему, что я имею в виду, но я все же сказала, что все мы полагаемся на него и хотим верить, что он будет опровергать, а не поддерживать оптимистические взгляды Ричарда на тяжбу.
"Most willingly," he retorted, "if I could.	- Очень охотно опроверг бы, - отозвался мистер Скимпол, - будь это в моих силах.
But, my dear Miss Summerson, I have no art, no disguise.	Но, дорогая мисс Саммерсон, я человек бесхитростный и не умею притворяться.
If he takes me by the hand and leads me through Westminster Hall in an airy procession after fortune, I must go.	Если он возьмет меня за руку и повлечет по воздуху через Вестминстер-Холл в погоню за фортуной, мне придется следовать за ним.
If he says,	Если он скажет:

'Skimpole, join the dance!' I must join it.	"Скимпол, пляшите со мной!", мне придется пуститься в пляс.
Common sense wouldn't, I know, but I have NO common sense."	Здравый смысл отверг бы это, я знаю, но у меня нет здравого смысла.
It was very unfortunate for Richard, I said.	- Это большое несчастье для Ричарда, - заметила я.
"Do you think so!" returned Mr. Skimpole.	- Вы так думаете? - отозвался мистер Скимпол.
"Don't say that, don't say that.	- Не говорите, не говорите!
Let us suppose him keeping company with Common Sense--an excellent man--a good deal wrinkled--dreadfully practical--change for a ten-pound note in every pocket--ruled account-book in his hand--say, upon the whole, resembling a tax-gatherer.	Предположим, он завел дружбу со Здравым смыслом... а это славный малый... весь в морщинах... ужасающе практичный... в каждом кармане на десять фунтов мелочи... в руках разграфленная счетная книга... в общем, скажем, похож на сборщика налогов.
Our dear Richard, sanguine, ardent, overleaping obstacles, bursting with poetry like a young bud, says to this highly respectable companion,	Допустим, что наш дорогой Ричард -жизнерадостный, пылкий юноша, который скачет через препятствия и, словно едва расцветший бутон, благоухает поэзией, - скажет этому весьма почтенному спутнику:
'I see a golden prospect before me; it's very bright, it's very beautiful, it's very joyous; here I go, bounding over the landscape to come at it!'	"Я вижу перед собой золотую даль; она очень яркая, очень красивая, очень радостная, и вот я несусь по горам и по долам, чтобы доскакать до нее!"
The respectable companion instantly knocks him down with the ruled account-book; tells him in a literal, prosaic way that he sees no such thing; shows him it's nothing but fees, fraud, horsehair wigs, and black gowns.	А почтенный спутник немедленно собьет его с ног разграфленной книгой; заявит ему трезвым, прозаическим тоном, что ничего такого не видит; докажет ему, что это вовсе не золотая даль, а сплошные судебные пошлины, мошенничества, парики из конского волоса и черные мантии.
Now you know that's a painful change-sensible in the last degree, I have no doubt, but disagreeable.	Ну, знаете ли, разочарование будет мучительным; несомненно полезным до последней степени, но неприятным.
I can't do it.	Я так поступать не могу.
I haven't got the ruled account- book, I have none of the tax-gathering elements in my composition, I am not at all respectable, and I don't want to be.	У меня нет разграфленной счетной книги; в моем характере нет элементов, присущих сборщику налогов; я отнюдь не почтенный человек и не хочу им стать.
Odd perhaps, but so it is!"	Странно, быть может, но это так!
It was idle to say more, so I proposed that we should join Ada and Richard, who were a little in advance, and I gave up Mr. Skimpole in despair.	Не стоило больше продолжать этот праздный разговор, поэтому я предложила догнать Аду и Ричарда, которые немного опередили нас, и, отчаявшись в мистере Скимполе, отказалась от безнадежных попыток его усовестить.
He had been over the Hall in the course of the morning and whimsically described the family pictures as we walked.	Утром он успел побывать в усадьбе Дедлоков и во время прогулки юмористически описывал нам портреты их предков.

There were such portentous shepherdesses among the Ladies Dedlock dead and gone, he told us, that peaceful crooks became weapons of assault in their hands.	По его словам, среди покойных леди Дедлок были пастушки столь внушительного вида, что даже мирные посохи превращались в их руках в оружие нападения.
They tended their flocks severely in buckram and powder and put their sticking-plaster patches on to terrify commoners as the chiefs of some other tribes put on their war-paint.	Свои стада они стерегли в пышных юбках с фижмами и пудреных париках и налепляли себе мушки, чтобы пугать простой народ, подобно тому как вожди некоторых племен раскрашивают себя перед битвой.
There was a Sir Somebody Dedlock, with a battle, a sprung-mine, volumes of smoke, flashes of lightning, a town on fire, and a stormed fort, all in full action between his horse's two hind legs, showing, he supposed, how little a Dedlock made of such trifles.	Среди них был некий сэр... как его... Дедлок, которого художник изобразил на фоне битвы, взрыва бомбы, клубов дыма, вспышек молнии, пылающего города и осажденной крепости, причем все это умещалось между задними ногами его коня, что, по мнению мистера Скимпола, доказывало, Сколь низко ставят Дедлоки подобные пустяки.
The whole race he represented as having evidently been, in life, what he called "stuffed people"--a large collection, glassy eyed, set up in the most approved manner on their various twigs and perches, very correct, perfectly free from animation, and always in glass cases.	Все представители этого рода, говорил мистер Скимпол, при жизни были "чучелами", так что из них составилась обширная коллекция чучел, с остекленевшими глазами, посаженных самым пристойным образом на всевозможные сучья и насесты, очень корректных, совершенно оцепеневших и навеки покрытых стеклянными колпаками.
I was not so easy now during any reference to the name but that I felt it a relief when Richard, with an exclamation of surprise, hurried away to meet a stranger whom he first descried coming slowly towards us.	Теперь стоило кому-нибудь упомянуть о Дедлоках, как я начинала волноваться; так что у меня стало легче на душе, когда Ричард с возгласом удивления побежал навстречу какому-то незнакомцу, которого заметил первый, в то время как тот неторопливо подходил к нам.
"Dear me!" said Mr. Skimpole.	- Ну и ну! - проговорил мистер Скимпол.
"Vholes!"	- Смотрите-ка - Воулс!
We asked if that were a friend of Richard's.	Это приятель Ричарда? спросили мы у него.
"Friend and legal adviser," said Mr. Skimpole.	- И приятель и поверенный, - ответил мистер Скимпол.
"Now, my dear Miss Summerson, if you want common sense, responsibility, and respectability, all united--if you want an exemplary man--Vholes is THE man."	- Вот, уважаемая мисс Саммерсон, если вам нужны Здравый смысл, чувство ответственности и порядочность, воплощенные в одном лице, если вам нужен человек, примерный во всех отношениях, - пожалуйста, вот вам Воулс.
We had not known, we said, that Richard was assisted by any gentleman of that name.	А мы и не знали, отозвались мы, что дела Ричарда ведет некто Воулс.
"When he emerged from legal infancy," returned Mr. Skimpole, "he parted from our conversational friend Kenge and took up, I believe, with Vholes.	- Когда Ричард достиг совершеннолетия, -объяснил мистер Скимпол, - он расстался с нашим приятелем, Велеречивым Кенджем, и, насколько я знаю, обратился к Воулсу.
Indeed, I know he did, because I introduced him to Vholes."	Точнее, я знаю это наверное, потому что сам познакомил Ричарда с Воулсом.

"Had you known him long?" asked Ada.	- А вы давно его знаете? - спросила Ада.
"Vholes?	- Воулса?
My dear Miss Clare, I had had that kind of acquaintance with him which I have had with several gentlemen of his profession.	Дорогая мисс Клейр, я знаю его так, как знаю нескольких других джентльменов-юристов.
He had done something or other in a very agreeable, civil manner-- taken proceedings, I think, is the expression--which ended in the proceeding of his taking ME.	Однажды он очень вежливо и любезно начал что-то такое... начал судебное преследование, -так это, кажется, называется, - которое заключилось тем, что меня заключили в тюрьму.
Somebody was so good as to step in and pay the money--something and fourpence was the amount; I forget the pounds and shillings, but I know it ended with fourpence, because it struck me at the time as being so odd that I could owe anybody fourpence--and after that I brought them together.	Кто-то был настолько добр, что вмешался и уплатил за меня деньги... сколько-то и четыре пенса, - я позабыл, сколько там было фунтов и шиллингов, но запомнил, что в конце суммы стояло четыре пенса, запомнил потому, что мне тогда показалось очень странным, что я кому-то должен четыре пенса... ну, а потом я познакомил Воулса с Ричардом.
Vholes asked me for the introduction, and I gave it.	Воулс попросил меня отрекомендовать его, и я исполнил его просьбу.
Now I come to think of it," he looked inquiringly at us with his frankest smile as he made the discovery, "Vholes bribed me, perhaps?	Но теперь мне вдруг пришло в голову, - добавил он, вопросительно глядя на нас с самой ясной своей улыбкой, словно он только сейчас сделал это открытие, - теперь мне пришло в голову, что, может быть, Воулс дал мне за это взятку?
He gave me something and called it commission.	Во всяком случае, он дал мне что-то и назвал это "комиссионными".
Was it a five-pound note?	Может быть, это была бумажка в пять фунтов?
Do you know, I think it MUST have been a five-pound note!"	А вы знаете, пожалуй, он действительно дал мне пятифунтовую бумажку!
His further consideration of the point was prevented by Richard's coming back to us in an excited state and hastily representing Mr. Vholes--a sallow man with pinched lips that looked as if they were cold, a red eruption here and there upon his face, tall and thin, about fifty years of age, high-shouldered, and stooping.	Дальнейшим его рассуждениям на эту тему помешал Ричард, который вернулся очень возбужденный и торопливо представил нам мистера Воулса - долговязого, тощего, сутулого человека лет пятидесяти, с высоко поднятыми плечами, поджатыми губами, посиневшими, точно от холода, и желтым лицом, усеянным красными прыщами.
Dressed in black, black-gloved, and buttoned to the chin, there was nothing so remarkable in him as a lifeless manner and a slow, fixed way he had of looking at Richard.	Он носил черный костюм, застегнутый до самого подбородка, и черные перчатки, и если в нем было что-нибудь замечательное, так это его безжизненный вид и пристальный взгляд, которым он медленно впивался в Ричарда.
"I hope I don't disturb you, ladies," said Mr. Vholes, and now I observed that he was further remarkable for an inward manner of speaking.	- Надеюсь, я не помешал вам, леди, - сказал мистер Воулс; и я заметила еще одну его отличительную особенность: он говорил каким-то утробным голосом.

"I arranged with Mr. Carstone that he should always know when his cause was in the Chancellor's paper, and being informed by one of my clerks last night after post time that it stood, rather unexpectedly, in the paper for to-morrow, I put myself into the coach early this morning and came down to confer with him."	- Я условился с мистером Карстоном, что всегда буду уведомлять его о разборе его дела в Канцлерском суде, и, когда вчера вечером, после отправки почты, один из моих клерков доложил мне, что дело довольно неожиданно поставлено на повестку завтрашнего заседания, я сегодня рано утром сел в почтовую карету и приехал сюда, чтобы переговорить со своим клиентом.
"Yes," said Richard, flushed, and looking triumphantly at Ada and me, "we don't do these things in the old slow way now.	- Вот видите! - проговорил Ричард, краснея и торжествующе глядя на нас с Адой. - Мы теперь ведем дела не по старинке, не плетемся шагом.
We spin along now!	Мы галопом мчимся вперед!
Mr. Vholes, we must hire something to get over to the post town in, and catch the mail to-night, and go up by it!"	Мистер Воулс, нам нужно нанять какой-нибудь экипаж до городка, где останавливается почтовая карета, сесть в нее сегодня же вечером и уехать в Лондон!
"Anything you please, sir," returned Mr. Vholes.	- Как вам будет угодно, сэр, - ответил мистер Воулс.
"I am quite at your service."	- Я весь к вашим услугам.
"Let me see," said Richard, looking at his watch.	- Постойте, - сказал Ричард, посмотрев на часы.
"If I run down to the Dedlock, and get my portmanteau fastened up, and order a gig, or a chaise, or whatever's to be got, we shall have an hour then before starting.	- Если я сейчас сбегаю в "Герб Дедлоков", уложу свой чемодан и найму двуколку, или фаэтон, или что попадется, у нас останется еще час до отъезда.
I'll come back to tea.	Я вернусь к чаю.
Cousin Ada, will you and Esther take care of Mr. Vholes when I am gone?"	Кузина Ада, вы вместе с Эстер займете мистера Воулса в мое отсутствие?
He was away directly, in his heat and hurry, and was soon lost in the dusk of evening.	Горячась и спеша, он сейчас же убежал и скоро скрылся из виду в вечернем сумраке.
We who were left walked on towards the house.	А мы все пошли по направлению к дому.
"Is Mr. Carstone's presence necessary to-morrow, Sir?" said I.	- Но разве это так необходимо, чтобы мистер Карстон присутствовал завтра на судебном заседании, сэр? - спросила я.
"Can it do any good?"	- Разве это может улучшить положение дел?
"No, miss," Mr. Vholes replied.	- Нет, мисс, - ответил мистер Воулс.
"I am not aware that it can."	- Насколько я могу судить, не может.
Both Ada and I expressed our regret that he should go, then, only to be disappointed.	Мы с Адой выразили сожаление, что Ричард поедет только для того, чтобы обмануться в своих надеждах.
"Mr. Carstone has laid down the principle of watching his own interests," said Mr. Vholes, "and when a client lays down his own principle, and it is not immoral, it devolves upon me to carry it out.	- Мистер Карстон желает следить за своими интересами лично и поставил мне условием осведомлять его о ходе дела, - объяснил мистер Воулс, - а когда клиент ставит какое-нибудь условие и оно не является безнравственным, мне надлежит его соблюдать.

I wish in business to be exact and open.	Я стремлюсь вести дела аккуратно и начистоту.
I am a widower with three daughters--Emma, Jane, and Caroline--and my desire is so to discharge the duties of life as to leave them a good name.	Я вдовец, у меня три дочери - Эмма, Джейн и Кэролайн, - и я стараюсь так выполнять свой долг, чтобы оставить им доброе имя.
This appears to be a pleasant spot, miss."	Приятное здесь место, мисс.
The remark being made to me in consequence of my being next him as we walked, I assented and enumerated its chief attractions.	Это замечание было обращено ко мне, так как я шла рядом с мистером Воулсом, и я согласилась с ним и стала перечислять все здешние достопримечательности.
"Indeed?" said Mr. Vholes.	- Интересно! - сказал мистер Воулс.
"I have the privilege of supporting an aged father in the Vale of Taunton--his native place--and I admire that country very much.	- Я имею счастье содержать моего престарелого отца, проживающего в Тоунтонской долине - на своей родине, - и весьма восхищаюсь той местностью.
I had no idea there was anything so attractive here."	Не думал я, что здешняя не менее живописна.
To keep up the conversation, I asked Mr. Vholes if he would like to live altogether in the country.	Желая поддержать разговор, я спросила мистера Воулса, не хочется ли ему навсегда поселиться в деревне?
"There, miss," said he, "you touch me on a tender string.	- Этим вопросом, мисс, вы затронули во мне чувствительную струну, - ответил он.
My health is not good (my digestion being much impaired), and if I had only myself to consider, I should take refuge in rural habits, especially as the cares of business have prevented me from ever coming much into contact with general society, and particularly with ladies' society, which I have most wished to mix in.	- Здоровье у меня неважное (сильно испорчено пищеварение), и если бы я имел возможность думать о себе одном, я искал бы убежища в сельском образе жизни, главным образом потому, что обязанности моей профессии всегда препятствовали мне вращаться в обществе и в частности - дамском, которое меня особенно привлекало.
But with my three daughters, Emma, Jane, and Caroline--and my aged father--I cannot afford to be selfish.	Но, имея трех дочерей - Эмму, Джейн и Кэролайн - и престарелого отца, я не могу позволить себе быть эгоистичным.
It is true I have no longer to maintain a dear grandmother who died in her hundred and second year, but enough remains to render it indispensable that the mill should be always going."	Правда, мне уже не приходится содержать мою дражайшую бабушку, - она скончалась на сто втором году от рождения, - но осталось еще много таких причин, которые заставляют мельницу молоть беспрерывно.
It required some attention to hear him on account of his inward speaking and his lifeless manner.	Слушая его, надо было напрягать внимание, так как он говорил безжизненно, глухим, утробным голосом.
"You will excuse my having mentioned my daughters," he said.	- Вы извините меня за упоминание о моих дочерях, - сказал он.
"They are my weak point.	- Это моя слабость.
I wish to leave the poor girls some little independence, as well as a good name."	Мне хочется оставить бедным девушкам маленькое независимое состояние, а также доброе имя.
We now arrived at Mr. Boythorn's house, where the tea-table, all prepared, was awaiting us.	Тут мы подошли к дому мистера Бойторна, где нас ожидал стол, накрытый для вечернего чая.

Richard came in restless and hurried shortly afterwards, and leaning over Mr. Vholes's chair, whispered something in his ear.	Вскоре, волнуясь и спеша, пришел Ричард и, опершись на спинку кресла, в котором сидел мистер Воулс, шепнул ему что-то на ухо.
Mr. Vholes replied aloud--or as nearly aloud I suppose as he had ever replied to anything--"You will drive me, will you, sir?	Мистер Воулс ответил громко - или, лучше сказать, насколько мог громко: - Вы увозите меня с собой, сэр?
It is all the same to me, sir.	Пожалуйста, мне все равно, сэр.
Anything you please.	Как вам будет угодно.
I am quite at your service."	Я весь к вашим услугам.
We understood from what followed that Mr. Skimpole was to be left until the morning to occupy the two places which had been already paid for.	Мы узнали из дальнейшего разговора, что мистера Скимпола оставят здесь до утра, а завтра он займет те два места в почтовой карете, за которые уже заплатили.
As Ada and I were both in low spirits concerning Richard and very sorry so to part with him, we made it as plain as we politely could that we should leave Mr. Skimpole to the Dedlock Arms and retire when the night-travellers were gone.	Страдая за Ричарда и очень опечаленные разлукой с ним, мы с Адой совершенно ясно, хотя по возможности вежливо, дали понять, что расстанемся с мистером Скимполом в "Гербе Дедлоков" и уйдем к себе, как только путники уедут.
Richard's high spirits carrying everything before them, we all went out together to the top of the hill above the village, where he had ordered a gig to wait and where we found a man with a lantern standing at the head of the gaunt pale horse that had been harnessed to it.	Вместе с Ричардом, который мчался вперед, окрыленный надеждами, мы миновали деревню и поднялись на пригорок, где, по его приказу, ожидал человек с фонарем, державший под уздцы тощую, изможденную клячу, запряженную в двуколку.
I never shall forget those two seated side by side in the lantern's light, Richard all flush and fire and laughter, with the reins in his hand; Mr. Vholes quite still, black-gloved, and buttoned up, looking at him as if he were looking at his prey and charming it.	Никогда мне не забыть этих двух путников, сидевших друг подле друга, в свете фонаря: Ричард - возбужденный, горячий, веселый, с вожжами в руках, и мистер Воулс - оцепеневший, в черных перчатках, застегнутый на все пуговицы, взирающий на соседа, как змея, которая взглядом зачаровывает свою жертву.
I have before me the whole picture of the warm dark night, the summer lightning, the dusty track of road closed in by hedgerows and high trees, the gaunt pale horse with his ears pricked up, and the driving away at speed to Jarndyce and Jarndyce.	Я как сейчас все это вижу: теплый, темный вечер, летние зарницы, пыльная дорога, окаймленная живыми изгородями и высокими деревьями, тощая, изможденная кляча с настороженными ушами, и спешный отъезд на разбирательство тяжбы "Джарндисы против Джарндисов".
My dear girl told me that night how Richard's being thereafter prosperous or ruined, befriended or deserted, could only make this difference to her, that the more he needed love from one unchanging heart, the more love that unchanging heart would have to give him; how he thought of her through his present errors, and she would think of him at all times--never of herself if she could devote herself to him, never of her own delights if she could minister to his.	Моя дорогая девочка сказала мне в тот вечер, что ей безразлично, будет ли Ричард богат или беден, окружен друзьями или покинут всеми; и чем больше он будет Нуждаться в любви верного сердца, тем больше любви найдет он в этом верном сердце; и еще сказала, что, если он и теперь, несмотря на все свои заблуждения, думает о ней, то она будет думать о нем всегда; забудет о себе, если он позволит ей всецело посвятить себя его благу; забудет о своих удовольствиях, желая доставить удовольствие ему.
And she kept her word?	Сдержала ли она свое слово?

I look along the road before me, where the distance already shortens and the journey's end is growing visible; and true and good above the dead sea of the Chancery suit and all the ashy fruit it cast ashore, I think I see my darling.	Я смотрю на лежащую передо мной дорогу, которая становится все короче, - так что конец пути уже виден; и над мертвым морем канцлерской тяжбы и разбитыми обломками, выброшенными им на берег, вижу свою любимую подругу, верную и добрую.
CHAPTER XXXVIII	Глава XXXVIII
A Struggle	Борьба чувств
When our time came for returning to Bleak House again, we were punctual to the day and were received with an overpowering welcome.	Когда нам пришла пора вернуться в Холодный дом, мы выехали в назначенный день, и все наши домочадцы оказали нам самый радушный прием.
I was perfectly restored to health and strength, and finding my housekeeping keys laid ready for me in my room, rang myself in as if I had been a new year, with a merry little peal.	Я совсем поправилась, окрепла и, как только увидела корзиночку с ключами, которую принесли ко мне в комнату, ознаменовала свой приезд веселым тоненьким перезвоном, совсем как на Новый год.
"Once more, duty, duty, Esther," said I; "and if you are not overjoyed to do it, more than cheerfully and contentedly, through anything and everything, you ought to be.	"Ну, Эстер, смотри же, - сказала я себе, -повторяю опять: помни о своем долге, помни; и если ты еще не очень радуешься тому, что должна исполнять свой долг весело и с удовольствием, во что бы то ни стало и при всех обстоятельствах, то обязана радоваться.
That's all I have to say to you, my dear!"	Вот все, что мне нужно сказать тебе, дорогая!"
The first few mornings were mornings of so much bustle and business, devoted to such settlements of accounts, such repeated journeys to and fro between the growlery and all other parts of the house, so many rearrangements of drawers and presses, and such a general new beginning altogether, that I had not a moment's leisure.	В первые дни у меня каждое утро было так занято разными хлопотами и возней с хозяйством, так заполнено проверкой счетов, непрерывной беготней взад и вперед из Брюзжальни в другие комнаты и обратно, новой раскладкой вещей в бесчисленных ящиках и шкафах, и вообще налаживанием всей жизни заново, что я ни минуты не была свободна.
But when these arrangements were completed and everything was in order, I paid a visit of a few hours to London, which something in the letter I had destroyed at Chesney Wold had induced me to decide upon in my own mind.	Но когда все было устроено и приведено в порядок, я решила на несколько часов съездить в Лондон; а побудило меня к этому одно обстоятельство, упомянутое в письме, которое я уничтожила в Чесни-Уолде.
I made Caddy Jellyby--her maiden name was so natural to me that I always called her by it--the pretext for this visit and wrote her a note previously asking the favour of her company on a little business expedition.	Для этой поездки я выдумала предлог: сказала, что хочу повидаться с Кедди Джеллиби - так я ее всегда называла, - но сначала написала ей записку с просьбой пойти со мной в одно место, где мне нужно побывать по делу.
Leaving home very early in the morning, I got to London by stage-coach in such good time that I got to Newman Street with the day before me.	Выехав из дому спозаранку, я так быстро прибыла в Лондон, что отправилась на Ньюмен-стрит, имея целый день в своем распоряжении.
Caddy, who had not seen me since her wedding-day, was so glad and so affectionate that I was half inclined to fear I should make her husband jealous.	Кедди не видела меня со дня своей свадьбы и так обрадовалась, была так приветлива, что я уже почти опасалась, как бы муж не приревновал ее ко мне.

But he was, in his way, just as bad--I mean as good; and in short it was the old story, and nobody would leave me any possibility of doing anything meritorious.	Но он был, по-своему, такой же противный... то есть - милый; словом, повторилась старая история - оба они, как и все, кого я знала, были со мной так ласковы, что я никогда бы не смогла заслужить подобное отношение к себе.
The elder Mr. Turveydrop was in bed, I found, and Caddy was milling his chocolate, which a melancholy little boy who was an apprentice --it seemed such a curious thing to be apprenticed to the trade of dancing--was waiting to carry upstairs.	Мистер Тарвидроп-старший еще лежал в постели, и Кедди готовила для него шоколад, а грустный мальчуган, подмастерье (меня удивило, что в танцевальной профессии могут быть подмастерья), ждал, пока шоколад будет готов, чтобы отнести его наверх.
Her father-in-law was extremely kind and considerate, Caddy told me, and they lived most happily together. (When she spoke of their living together, she meant that the old gentleman had all the good things and all the good lodging, while she and her husband had what they could get, and were poked into two corner rooms over the Mews.)	Кедди сказала мне, что ее свекор чрезвычайно любезен и внимателен, и они дружно живут все вместе. (Она говорила, что они "живут все вместе", но на самом деле пожилой джентльмен кушал самые лучшие кушанья и занимал самое лучшее помещение, тогда как Кедди с мужем довольствовались объедками и ютились в двух угловых комнатушках над конюшнями.)
"And how is your mama, Caddy?" said I.	- А как поживает ваша мама, Кедди? - спросила я.
"Why, I hear of her, Esther," replied Caddy, "through Pa, but I see very little of her.	- Мне рассказывает о ней папа, Эстер, - ответила Кедди, - но вижу я ее очень редко.
We are good friends, I am glad to say, but Ma thinks there is something absurd in my having married a dancing- master, and she is rather afraid of its extending to her."	Мы с ней в хороших отношениях, чему я очень рада, но мама считает мой брак с учителем танцев глупостью и боится, как бы это не набросило тень и на нее.
It struck me that if Mrs. Jellyby had discharged her own natural duties and obligations before she swept the horizon with a telescope in search of others, she would have taken the best precautions against becoming absurd, but I need scarcely observe that I kept this to myself.	Я подумала, что если бы миссис Джеллиби выполняла свой нравственный долг и семейные обязанности, вместо того чтобы водить телескопом по горизонту в поисках других занятий, то сумела бы предохранить себя от подобных неприятностей, но вряд ли стоит упоминать, что я не высказала этих мыслей.
"And your papa, Caddy?"	- А ваш папа, Кедди?
"He comes here every evening," returned Caddy, "and is so fond of sitting in the corner there that it's a treat to see him."	- Он заходит к нам каждый вечер, - ответила Кедди, - и с таким удовольствием сидит вон там в углу, что на него приятно смотреть.
Looking at the corner, I plainly perceived the mark of Mr. Jellyby's head against the wall.	Бросив взгляд на этот угол, я увидела на стене отчетливый след от головы мистера Джеллиби.
It was consolatory to know that he had found such a resting-place for it.	Утешительно было сознавать, что он нашел, наконец, куда приклонить голову.
"And you, Caddy," said I, "you are always busy, I'll be bound?"	- А вы, Кедди, - спросила я, - очень заняты, наверное?
"Well, my dear," returned Caddy,	- Да, дорогая, очень занята, - ответила Кедди.
"I am indeed, for to tell you a grand secret, I am qualifying myself to give lessons.	- Открою вам большой секрет: я сама готовлюсь давать уроки танцев.
Prince's health is not strong, and I want to be able to assist him.	У Принца слабое здоровье, и мне хочется ему помочь.

What with schools, and classes here, and private pupils, AND the apprentices, he really has too much to do, poor fellow!"	Уроки здесь, в других школах, у учеников на дому да еще возня с подмастерьями, - право же, у него, бедняжки, слишком много работы!
The notion of the apprentices was still so odd to me that I asked Caddy if there were many of them.	И опять мне так странно было слышать о каких-то "танцевальных подмастерьях", что я спросила Кедди, много ли их?
"Four," said Caddy.	- Четверо, - ответила Кедди.
"One in-door, and three out.	- Один живет у нас и трое приходящих.
They are very good children; only when they get together they WILL play-- children-like--instead of attending to their work.	Очень милые ребятишки; но когда они сходятся вместе, им, как и всем детям, конечно, хочется играть, а не работать.
So the little boy you saw just now waltzes by himself in the empty kitchen, and we distribute the others over the house as well as we can."	Так, например, мальчуган, которого вы только что видели, вальсирует один в пустой кухне, а остальных мы рассовываем по всему дому - кого куда.
"That is only for their steps, of course?" said I.	- Лишь для того, конечно, чтобы они сами упражнялись делать "па"? - предположила я.
"Only for their steps," said Caddy.	- Именно, - подтвердила Кедди.
"In that way they practise, so many hours at a time, whatever steps they happen to be upon.	- Каждый день они несколько часов практикуются в "па", которые им показали.
They dance in the academy, and at this time of year we do figures at five every morning."	Но танцуют они в классе, а теперь, летом, мы проходим фигуры танцев каждое утро, с пяти часов.
"Why, what a laborious life!" I exclaimed.	- Ну и трудовая жизнь у вас! - воскликнула я.
"I assure you, my dear," returned Caddy, smiling, "when the out- door apprentices ring us up in the morning (the bell rings into our room, not to disturb old Mr. Turveydrop), and when I put up the window and see them standing on the door-step with their little pumps under their arms, I am actually reminded of the Sweeps."	- Вы знаете, дорогая, - отозвалась Кедди с улыбкой, - когда приходящие подмастерья звонят нам утром (звонок проведен в нашу комнату, чтобы не беспокоить мистера Тарвидропа-старшего), я открываю окно и вижу, как они стоят на улице с бальными туфлями под мышкой - ни дать ни взять мальчишки-трубочисты.
All this presented the art to me in a singular light, to be sure.	Теперь хореография предстала передо мной в совершенно новом свете.
Caddy enjoyed the effect of her communication and cheerfully recounted the particulars of her own studies.	Кедди же, насладившись эффектом своих слов, весело рассказала мне во всех подробностях о собственных занятиях.
"You see, my dear, to save expense I ought to know something of the piano, and I ought to know something of the kit too, and consequently I have to practise those two instruments as well as the details of our profession.	- Видите ли, дорогая, чтобы сократить расходы на тапера, мне нужно самой научиться немножко играть на рояле, да и на "киске" тоже - то есть на скрипке, - и вот приходится теперь упражняться в игре на этих инструментах да еще совершенствоваться в нашей профессии.
If Ma had been like anybody else, I might have had some little musical knowledge to begin upon.	Будь мама похожа на других матерей, я бы немножко знала музыку, хоть для начала.

However, I hadn't any; and that part of the work is, at first, a little discouraging, I must allow.	Но музыке меня не учили, и должна признаться, что занятия ею на первых порах приводят меня в отчаяние.
But I have a very good ear, and I am used to drudgery--I have to thank Ma for that, at all events--and where there's a will there's a way, you know, Esther, the world over."	К счастью, у меня очень хороший слух, а к скучной работе я привыкла - этим-то я, во всяком случае, обязана маме, - а вы знаете, Эстер, где есть желание, там будет и успех; это относится ко всему на свете.
Saying these words, Caddy laughingly sat down at a little jingling square piano and really rattled off a quadrille with great spirit.	Тут Кедди со смехом села за маленькое расстроенное фортепьяно и очень бойко забарабанила кадриль.
Then she good-humouredly and blushingly got up again, and while she still laughed herself, said,	Доиграв ее, она покраснела, поднялась и сказала с улыбкой:
"Don't laugh at me, please; that's a dear girl!"	- Не смейтесь надо мной, пожалуйста, милая девочка!
I would sooner have cried, but I did neither.	Мне не смеяться хотелось, а плакать, но я не сделала ни того, ни другого.
I encouraged her and praised her with all my heart.	Я ободряла и хвалила ее от всего сердца.
For I conscientiously believed, dancing-master's wife though she was, and dancing-mistress though in her limited ambition she aspired to be, she had struck out a natural, wholesome, loving course of industry and perseverance that was quite as good as a mission.	Ведь я хорошо понимала, что, хотя она вышла за простого учителя танцев и сама непритязательно стремилась сделаться лишь скромной учительницей, но она избрала естественный, здоровый, внушенный любовью путь труда и постоянства, который был не хуже любой миссии.
"My dear," said Caddy, delighted, "you can't think how you cheer me.	- Дорогая моя, - проговорила Кедди, очень довольная, - вы представить себе не можете, как вы меня подбодрили.
I shall owe you, you don't know how much.	Чем только я вам не обязана!
What changes, Esther, even in my small world!	Какие перемены, Эстер, даже в моем маленьком мирке!
You recollect that first night, when I was so unpolite and inky?	Помните тот первый вечер, когда я вела себя так невежливо и вся выпачкалась чернилами?
Who would have thought, then, of my ever teaching people to dance, of all other possibilities and impossibilities!"	Кто мог подумать тогда, что из всех возможных и невозможных занятий я выберу преподавание танцев?
Her husband, who had left us while we had this chat, now coming back, preparatory to exercising the apprentices in the ball-room, Caddy informed me she was quite at my disposal.	Муж ее, куда-то уходивший во время этого разговора, теперь вернулся и собирался начать упражнения с подмастерьями в бальном зале, а Кедди сказала, что полностью предоставляет себя в мое распоряжение.
But it was not my time yet, I was glad to tell her, for I should have been vexed to take her away then.	Но идти нам было еще рано, и я с большим удовольствием сообщила ей это - мне не хотелось уводить ее в часы занятий.
Therefore we three adjourned to the apprentices together, and I made one in the dance.	Поэтому мы втроем отправились к подмастерьям, и я приняла участие в танцах.
The apprentices were the queerest little people.	Вот были диковинные ребятишки, эти подмастерья!

Besides the melancholy boy, who, I hoped, had not been made so by waltzing alone in the empty kitchen, there were two other boys and one dirty little limp girl in a gauzy dress.	Кроме грустного мальчугана, который, надеюсь, загрустил не потому, что вальсировал один в пустой кухне, подмастерьями числились еще два мальчика и маленькая, неопрятная хромая девочка в прозрачном платьице и очень безвкусной шляпке (тоже из какого-то прозрачного материала).
Such a precocious little girl, with such a dowdy bonnet on (that, too, of a gauzy texture), who brought her sandalled shoes in an old threadbare velvet reticule.	И как не по-детски вела себя эта девочка, носившая свои бальные туфельки в затрепанном бархатном ридикюле!
Such mean little boys, when they were not dancing, with string, and marbles, and cramp-bones in their pockets, and the most untidy legs and feet--and heels particularly.	Как жалки были (когда они не танцевали) эти мальчуганы в рваных чулках и дырявых туфлях с совершенно смятыми задниками, таскавшие в карманах веревочки, камешки и костяшки!
I asked Caddy what had made their parents choose this profession for them.	Я спросила Кедди, что побудило их родителей выбрать для своих ребят эту профессию?
Caddy said she didn't know; perhaps they were designed for teachers, perhaps for the stage.	Кедди ответила, что не знает, - может быть, детей готовят для преподавания танцев, а может быть -для сцены.
They were all people in humble circumstances, and the melancholy boy's mother kept a ginger-beer shop.	Родители их - люди бедные; так, например, мать грустного мальчугана торгует имбирным пивом в ларьке.
We danced for an hour with great gravity, the melancholy child doing wonders with his lower extremities, in which there appeared to be some sense of enjoyment though it never rose above his waist.	Мы с величайшей серьезностью танцевали целый час, причем грустный ребенок делал чудеса своими нижними конечностями, в движениях которых можно было подметить некоторые признаки получаемого им удовольствия; но выше его талии этих признаков не наблюдалось.
Caddy, while she was observant of her husband and was evidently founded upon him, had acquired a grace and self-possession of her own, which, united to her pretty face and figure, was uncommonly agreeable.	Кедди не сводила глаз с мужа, явно стараясь подражать ему, хотя сама уже успела приобрести грацию и уверенность в движениях, что в соединении с ее хорошеньким личиком и прекрасной фигурой производило чрезвычайно приятное впечатление.
She already relieved him of much of the instruction of these young people, and he seldom interfered except to walk his part in the figure if he had anything to do in it.	Она уже теперь почти целиком взяла на себя обучение подмастерьев, и муж ее редко вмешивался в занятия, - разве что исполнял свою роль в какой-нибудь фигуре, если его участие было необходимо.
He always played the tune.	Но он всегда аккомпанировал.
The affectation of the gauzy child, and her condescension to the boys, was a sight.	Стоило посмотреть, как жеманилась девочка в прозрачном одеянии и как снисходительно она относилась к мальчикам!
And thus we danced an hour by the clock.	Так мы проплясали добрый час.
When the practice was concluded, Caddy's husband made himself ready to go out of town to a school, and Caddy ran away to get ready to go out with me.	Когда урок окончился, муж Кедди собрался уходить в какую-то школу, а Кедди убежала принарядиться перед тем как выйти вместе со мной.

I sat in the ball-room in the interval, contemplating the apprentices.	В это время я сидела в бальном зале и смотрела на подмастерьев.
The two out-door boys went upon the staircase to put on their half-boots and pull the in-door boy's hair, as I judged from the nature of his objections.	Двое приходящих убежали на лестницу, переобуться и подергать за волосы пансионера, о чем я догадалась по его негодующим крикам.
Returning with their jackets buttoned and their pumps stuck in them, they then produced packets of cold bread and meat and bivouacked under a painted lyre on the wall.	Вернувшись в застегнутых курточках, с бальными туфлями за пазухой, они вынули свертки с хлебом и холодным мясом и принялись закусывать, расположившись под лирой, нарисованной на стене.
The little gauzy child, having whisked her sandals into the reticule and put on a trodden-down pair of shoes, shook her head into the dowdy bonnet at one shake, and answering my inquiry whether she liked dancing by replying,	Девочка в прозрачном платье, сунув туфельки в ридикюль и натянув на ноги стоптанные башмаки, рывком втиснула голову в безвкусную шляпку; а на мой вопрос, любит ли она танцевать, ответила:
"Not with boys," tied it across her chin, and went home contemptuous.	"Только не с мальчишками", Завязала ленты под подбородком и с презрительным видом ушла домой.
"Old Mr. Turveydrop is so sorry," said Caddy, "that he has not finished dressing yet and cannot have the pleasure of seeing you before you go.	- Мистер Тарвидроп-старший, - сказала Кедди, -очень сожалеет, что еще не кончил своего туалета и потому лишен удовольствия повидать вас перед вашим уходом.
You are such a favourite of his, Esther."	Он вас прямо боготворит, Эстер.
I expressed myself much obliged to him, but did not think it necessary to add that I readily dispensed with this attention.	Я сказала, что очень ему признательна, но не нашла нужным добавить, что охотно обойдусь без его внимания.
"It takes him a long time to dress," said Caddy, "because he is very much looked up to in such things, you know, and has a reputation to support.	- Он очень долго занимается своим туалетом, -объяснила Кедди, - потому что на него, знаете ли, обращают большое внимание и ему нужно поддерживать свою репутацию.
You can't think how kind he is to Pa.	Вы не поверите, до чего он любезен с папой!
He talks to Pa of an evening about the Prince Regent, and I never saw Pa so interested."	Он может целый вечер рассказывать папе о принце-регенте, и я ни разу не видела, чтобы папа слушал кого-нибудь с таким интересом.
There was something in the picture of Mr. Turveydrop bestowing his deportment on Mr. Jellyby that quite took my fancy.	Я представила себе, как мистер Тарвидроп рисуется своим "хорошим тоном" в присутствии мистера Джеллиби, и пришла в полный восторг от этой картины.
I asked Caddy if he brought her papa out much.	Потом я спросила Кедди, не пытается ли он когда-нибудь вызвать ее отца на разговор?
"No," said Caddy, "I don't know that he does that, but he talks to Pa, and Pa greatly admires him, and listens, and likes it.	- Нет, - ответила Кедди, - вряд ли, но он всегда говорит сам, обращаясь к папе, и папа очень восхищается им и слушает его с удовольствием.
Of course I am aware that Pa has hardly any claims to deportment, but they get on together delightfully.	Я знаю, конечно, что папа не имеет понятия о хорошем тоне, но он чудесно ладит с мистером Тарвидропом.
You can't think what good companions they make.	Вы себе не представляете, как они подружились.

I never saw Pa take snuff before in my life, but he takes one pinch out of Mr. Turveydrop's box regularly and keeps putting it to his nose and taking it away again all the evening."	Папа никогда не нюхал табака, а теперь он всякий раз берет понюшку из табакерки мистера Тарвидропа и то поднесет ее к носу, то опустит, и так весь вечер.
That old Mr. Turveydrop should ever, in the chances and changes of life, have come to the rescue of Mr. Jellyby from Borrioboola-Gha appeared to me to be one of the pleasantest of oddities.	Подумать только - надо же было случиться, чтобы именно мистер Тарвидроп-старший явился спасать мистера Джеллиби от Бориобула-Гха! Это показалось мне чрезвычайно странным и забавным.
"As to Peepy," said Caddy with a little hesitation, "whom I was most afraid of--next to having any family of my own, Esther--as an inconvenience to Mr. Turveydrop, the kindness of the old gentleman to that child is beyond everything.	- Что касается Пищика, - нерешительно продолжала Кедди, - я боялась больше всего на свете (почти так же, как боюсь, что у меня самой родится ребенок), как бы он не обеспокоил мистера Тарвидропа, но мистер Тарвидроп так ласков с мальчиком, что и выразить нельзя.
He asks to see him, my dear!	Он сам просит его привести, милая.
He lets him take the newspaper up to him in bed; he gives him the crusts of his toast to eat; he sends him on little errands about the house; he tells him to come to me for sixpences.	Позволяет Пищику приносить ему газету в постель, угощает его корочками от своих гренков, гоняет по дому с разными маленькими поручениями, посылает ко мне за мелочью.
In short," said Caddy cheerily, "and not to prose, I am a very fortunate girl and ought to be very grateful.	Словом, чтобы долго не распространяться на эту тему, скажу, что я очень счастлива и должна горячо благодарить судьбу,- весело заключила Кедди.
Where are we going, Esther?"	- Так куда же мы пойдем, Эстер?
"To the Old Street Road," said I, "where I have a few words to say to the solicitor's clerk who was sent to meet me at the coach- office on the very day when I came to London and first saw you, my dear.	- На Олд-стрит-роуд, - ответила я, - мне нужно сказать несколько слов одному клерку из юридической конторы, тому, которого послали встретить меня у почтовой станции, когда я приехала в Лондон и познакомилась с вами, дорогая.
Now I think of it, the gentleman who brought us to your house."	Я сейчас вспомнила, что этот самый джентльмен отвез нас тогда к вам.
"Then, indeed, I seem to be naturally the person to go with you," returned Caddy.	- Если так, кому же идти туда с вами, как не мне, -сказала Кедди.
To the Old Street Road we went and there inquired at Mrs. Guppy's residence for Mrs. Guppy.	Мы пошли на Олд-стрит-роуд и, отыскав квартиру миссис Г аппи, спросили, дома ли хозяйка.
Mrs. Guppy, occupying the parlours and having indeed been visibly in danger of cracking herself like a nut in the front-parlour door by peeping out before she was asked for, immediately presented herself and requested us to walk in.	Миссис Г аппи, сидевшая в гостиной, не дождавшись, пока ее вызовут, выглянула в переднюю с риском, что дверь раздавит ее, как орех, немедленно представилась нам и пригласила нас войти.
She was an old lady in a large cap, with rather a red nose and rather an unsteady eye, but smiling all over.	Это была пожилая женщина в огромном чепце; нос у нее был красноватый, а глаза посоловелые, зато все лицо расплывалось в улыбке.

Her close little sitting-room was prepared for a visit, and there was a portrait of her son in it which, I had almost written here, was more like than life: it insisted upon him with such obstinacy, and was so determined not to let him off.	Душная маленькая гостиная была убрана для приема гостей, и здесь висел портрет сына хозяйки, более точный, если можно так выразиться, чем сама натура, - столь настойчиво он подчеркивал все черты оригинала без единого исключения.
Not only was the portrait there, but we found the original there too.	Но в гостиной находился не только портрет, мы увидели здесь и оригинал.
He was dressed in a great many colours and was discovered at a table reading law-papers with his forefinger to his forehead.	Разодетый необычайно пестро, он сидел за столом и читал какие-то юридические документы, приставив указательный палец ко лбу.
"Miss Summerson," said Mr. Guppy, rising, "this is indeed an oasis.	- Мисс Саммерсон, - проговорил мистер Г аппи, вставая, - ваше посещение превратило мое жилище в оазис.
Mother, will you be so good as to put a chair for the other lady and get out of the gangway."	Мамаша, будьте добры, принесите стул для другой леди и не путайтесь под ногами.
Mrs. Guppy, whose incessant smiling gave her quite a waggish appearance, did as her son requested and then sat down in a corner, holding her pocket handkerchief to her chest, like a fomentation, with both hands.	Миссис Г аппи, не переставая улыбаться, что придавало ей удивительно игривый вид, исполнила просьбу сына, а сама села в углу и обеими руками прижала к груди носовой платок, словно припарку.
I presented Caddy, and Mr. Guppy said that any friend of mine was more than welcome.	Я представила Кедди, и мистер Г аппи сказал, что все мои друзья встретят у него более чем радушный прием.
I then proceeded to the object of my visit.	Затем я перешла к цели своего посещения.
"I took the liberty of sending you a note, sir," said I.	- Я позволила себе написать вам записку, сэр, -начала я.
Mr. Guppy acknowledged the receipt by taking it out of his breast- pocket, putting it to his lips, and returning it to his pocket with a bow.	Желая засвидетельствовать получение записки, мистер Г аппи вынул ее из грудного кармана, прижал к губам и с поклоном опять положил в карман.
Mr. Guppy's mother was so diverted that she rolled her head as she smiled and made a silent appeal to Caddy with her elbow.	Это так рассмешило мамашу мистера Гаппи, что она завертела головой, заулыбалась еще игривей и, молчаливо ища сочувствия, толкнула локтем Кедди.
"Could I speak to you alone for a moment?" said I.	- Можно мне немного поговорить с вами наедине? - спросила я.
Anything like the jocoseness of Mr. Guppy's mother just now, I think I never saw.	Тут мамашу мистера Гаппи охватил такой припадок веселья, какого я в жизни не видывала.
She made no sound of laughter, but she rolled her head, and shook it, and put her handkerchief to her mouth, and appealed to Caddy with her elbow, and her hand, and her shoulder, and was so unspeakably entertained altogether that it was with some difficulty she could marshal Caddy through the little folding-door into her bedroom adjoining.	Смеялась она совершенно беззвучно, но при этом вертела и качала головой, прикладывала платок ко рту, искала у Кедди сочувствия, толкая ее локтем, рукой, плечом, и вообще так расшалилась, что ей лишь с трудом удалось провести Кедди через маленькую двустворчатую дверь в смежную комнату - свою спальню.

"Miss Summerson," said Mr. Guppy, "you will excuse the waywardness of a parent ever mindful of a son's appiness.	- Мисс Саммерсон, - сказал мистер Г аппи, - вы извините причуды родительницы, которая вечно заботится о счастье своего детища.
My mother, though highly exasperating to the feelings, is actuated by maternal dictates."	Мамаша, правда, очень надоедлива, но все это у нее от материнской любви.
I could hardly have believed that anybody could in a moment have turned so red or changed so much as Mr. Guppy did when I now put up my veil.	Я не представляла себе, что можно так густо покраснеть и так измениться в лице, как это случилось с мистером Гаппи, когда я подняла вуаль.
"I asked the favour of seeing you for a few moments here," said I, "in preference to calling at Mr. Kenge's because, remembering what you said on an occasion when you spoke to me in confidence, I feared I might otherwise cause you some embarrassment, Mr. Guppy."	- Я просила вас позволить мне увидеться с вами здесь, мистер Г аппи, - сказала я, - так как решила не заходить в контору мистера Кенджа: я вспомнила о том, что вы однажды говорили мне по секрету, и боялась поставить вас в неловкое положение.
I caused him embarrassment enough as it was, I am sure.	Должно быть, я все-таки поставила его в неловкое положение.
I never saw such faltering, such confusion, such amazement and apprehension.	Никогда я не видела такого смущения, такого замешательства, такого изумления и страха.
"Miss Summerson," stammered Mr. Guppy,	- Мисс Саммерсон, - запинаясь, пробормотал мистер Гаппи.
"I--I--beg your pardon, but in our profession--we--we--find it necessary to be explicit.	- Я... я... прошу прощения, но мы, юристы, мы... мы считаем необходимым высказываться определенно.
You have referred to an occasion, miss, when I--when I did myself the honour of making a declaration which--"	Вы говорите о том случае, мисс, когда я... я оказал себе честь сделать вам предложение, которое...
Something seemed to rise in his throat that he could not possibly swallow.	У мистера Гаппи как будто подступил комок к горлу, который он не мог проглотить.
He put his hand there, coughed, made faces, tried again to swallow it, coughed again, made faces again, looked all round the room, and fluttered his papers.	Молодой человек взялся рукой за шею, кашлянул, сделал гримасу, снова попытался проглотить комок, опять кашлянул, еще раз сделал гримасу, обвел глазами комнату и принялся судорожно перебирать свои бумаги.
"A kind of giddy sensation has come upon me, miss," he explained, "which rather knocks me over.	- У меня что-то вроде головокружения, мисс, -объяснил он, - прямо с ног валит.
I--er--a little subject to this sort of thing--er--by George!"	Я... э... - немножко подвержен этому... э... черт возьми!
I gave him a little time to recover.	Я молчала, чтобы дать ему время прийти в себя.
He consumed it in putting his hand to his forehead and taking it away again, and in backing his chair into the corner behind him.	И все это время он то прикладывал руку ко лбу, то опускал ее, то отодвигал свое кресло подальше в угол.
"My intention was to remark, miss," said Mr. Guppy, "dear me-- something bronchial, I think--hem!--to remark that you was so good on that occasion as to repel and repudiate that declaration.	-Я хотел бы отметить, мисс... - снова начал мистер Гаппи, - боже мой!., что-то у меня неладно с бронхами, надо думать... хм!., отметить, что в тот раз вы были настолько любезны, что отклонили и отвергли мое предложение.

You-- you wouldn't perhaps object to admit that?	Вы... вы, быть может, не откажетесь подтвердить это?
Though no witnesses are present, it might be a satisfaction to--to your mind--if you was to put in that admission."	Хотя здесь и нет свидетелей, но, может, этак будет спокойней... у вас на душе... если вы подтвердите?
"There can be no doubt," said I, "that I declined your proposal without any reservation or qualification whatever, Mr. Guppy."	- Ну, конечно, - ответила я, - на ваше предложение я ответила категорическим отказом, мистер Гаппи.
"Thank you, miss," he returned, measuring the table with his troubled hands.	- Благодарю вас, мисс, - отозвался он и, растопырив дрожащие пальцы, принялся мерить рукой стол.
"So far that's satisfactory, and it does you credit. Er--this is certainly bronchial!--must be in the tubes--er--you wouldn't perhaps be offended if I was to mention--not that it's necessary, for your own good sense or any person's sense must show 'em that--if I was to mention that such declaration on my part was final, and there terminated?"	- Это меня успокаивает и делает вам честь... Э... должно быть, у меня бронхит, не иначе!., что-то попало в дыхательное горло... э... может, вы не обидитесь, если я замечу, хоть в этом и нет необходимости, ибо ваш собственный здравый смысл, как, впрочем, и здравый смысл любого другого лица, помогает это понять... может, вы не обидитесь, если я замечу, что то предложение было сделано мною в последний раз... и делу конец?
"I quite understand that," said I.	-Так я это и понимаю, - ответила я.
"Perhaps--er--it may not be worth the form, but it might be a satisfaction to your mind--perhaps you wouldn't object to admit that, miss?" said Mr. Guppy.	-Может... э... всякие формальности, пожалуй, излишни, но так вам самой будет спокойнее... может, вы не откажетесь подтвердить это, мисс? -спросил мистер Гаппи.
"I admit it most fully and freely," said I.	- Подтверждаю полностью и очень охотно, -ответила я.
"Thank you," returned Mr. Guppy.	- Благодарю вас, - сказал мистер Гаппи.
"Very honourable, I am sure.	- Очень благородно с вашей стороны, смею заверить.
I regret that my arrangements in life, combined with circumstances over which I have no control, will put it out of my power ever to fall back upon that offer or to renew it in any shape or form whatever, but it will ever be a retrospect entwined--er--with friendship's bowers."	Сожалею, что мои планы на жизнь, в связи с не зависящими от меня обстоятельствами, лишают меня возможности когда-либо вернуться к этому предложению или возобновить его в каком бы то ни было виде или форме; но оно навсегда останется воспоминанием, обвитым... э... цветами под сенью дружбы...
Mr. Guppy's bronchitis came to his relief and stopped his measurement of the table.	Тут ему пришел на помощь бронхит, и мистер Гаппи перестал мерить стол.
"I may now perhaps mention what I wished to say to you?" I began.	- Можно мне теперь сказать вам то, что я хотела, мистер Гаппи? - спросила я.
"I shall be honoured, I am sure," said Mr. Guppy.	- Почту за честь, смею заверить, - ответил мистер Гаппи.

"I am so persuaded that your own good sense and right feeling, miss, will-- will keep you as square as possible--that I can have nothing but pleasure, I am sure, in hearing any observations you may wish to offer."	- Я глубоко убежден, что ваш здравый смысл и ваше благоразумие, мисс... внушат вам желание говорить со всей возможной искренностью и прямотой, а посему не иначе, как с удовольствием, смею заверить, выслушаю всякое заявление, какое вы пожелаете сделать.
"You were so good as to imply, on that occasion--"	- В тот раз вы были так добры намекнуть...
"Excuse me, miss," said Mr. Guppy, "but we had better not travel out of the record into implication.	- Простите, мисс, - перебил меня мистер Г аппи, -но лучше нам не переходить от недвусмысленных суждений к намекам.
I cannot admit that I implied anything."	Я отказываюсь подтвердить, что намекал на что-нибудь.
"You said on that occasion," I recommenced, "that you might possibly have the means of advancing my interests and promoting my fortunes by making discoveries of which I should be the subject.	- Вы сказали в тот раз, - снова начала я, - что желаете позаботиться о моих интересах и улучшить мою судьбу, начав расследование насчет моей особы.
I presume that you founded that belief upon your general knowledge of my being an orphan girl, indebted for everything to the benevolence of Mr. Jarndyce.	Вероятно, вы затеяли все это, узнав, что я сирота и всем обязана великодушию мистера Джарндиса.
Now, the beginning and the end of what I have come to beg of you is, Mr. Guppy, that you will have the kindness to relinquish all idea of so serving me.	Итак, вот о чем я хочу попросить вас, мистер Гаппи: будьте так любезны, откажитесь от мысли принести мне пользу подобным образом.
I have thought of this sometimes, and I have thought of it most lately--since I have been ill.	Я иногда думала об этом, особенно в последнее время, - с тех пор как заболела.
At length I have decided, in case you should at any time recall that purpose and act upon it in any way, to come to you and assure you that you are altogether mistaken.	И, наконец, решила - на случай, если вы когда-нибудь вспомните о своей затее и соберетесь что-то сделать в этом направлении, -решила прийти к вам и убедить вас, что вы ошиблись во всех отношениях.
You could make no discovery in reference to me that would do me the least service or give me the least pleasure.	Ваши расследования не могут принести мне ни малейшей пользы, ни малейшей радости.
I am acquainted with my personal history, and I have it in my power to assure you that you never can advance my welfare by such means.	Мне известно мое происхождение, и могу вас уверить, что вам не удастся улучшить мою долю никакими расследованиями.
You may, perhaps, have abandoned this project a long time.	Может быть, вы давно уже бросили эту свою затею.
If so, excuse my giving you unnecessary trouble.	Если так, простите за беспокойство.
If not, I entreat you, on the assurance I have given you, henceforth to lay it aside.	А если нет, прошу вас поверить мне и отказаться от своих планов.
I beg you to do this, for my peace."	Прошу вас - ради моего душевного спокойствия.
"I am bound to confess," said Mr. Guppy, "that you express yourself, miss, with that good sense and right feeling for which I gave you credit.	- Должен сознаться, мисс, - отозвался мистер Г аппи, - что ваши слова - плод здравого смысла и благоразумия, которые я в вас угадывал.

Nothing can be more satisfactory than such right feeling, and if I mistook any intentions on your part just now, I am prepared to tender a full apology.	Подобное благоразумие вполне успокаивает меня, и если я сейчас превратно понял ваши намерения, то готов принести исчерпывающие извинения.
I should wish to be understood, miss, as hereby offering that apology--limiting it, as your own good sense and right feeling will point out the necessity of, to the present proceedings."	Но поймите меня правильно, мисс: я приношу извинения лишь в тех ошибках, которые мог совершить во время нынешних наших переговоров, - не иначе, - что подтвердят и ваш здравый смысл и ваше благоразумие.
I must say for Mr. Guppy that the snuffling manner he had had upon him improved very much.	Надо отдать должное мистеру Гаппи - он почти перестал вилять.
He seemed truly glad to be able to do something I asked, and he looked ashamed.	Видимо, он теперь был искренне готов исполнить мою просьбу, и лицо у него стало немного пристыженным.
"If you will allow me to finish what I have to say at once so that I may have no occasion to resume," I went on, seeing him about to speak, "you will do me a kindness, sir.	- Будьте любезны, сэр, - продолжала я, заметив, что он хочет что-то сказать, - позвольте мне сразу высказать все, что мне нужно сообщить вам, так чтобы к этому уже не возвращаться.
I come to you as privately as possible because you announced this impression of yours to me in a confidence which I have really wished to respect--and which I always have respected, as you remember.	Я пришла к вам насколько возможно секретно, потому что вы сообщили мне о вашей затее как о тайне, которую я твердо решила хранить, да и сохранила, как вам известно.
I have mentioned my illness.	Я уже говорила о своей болезни.
There really is no reason why I should hesitate to say that I know very well that any little delicacy I might have had in making a request to you is quite removed.	Нет смысла скрывать, что если раньше я слегка стеснялась бы попросить вас о чем-нибудь, то теперь мне стесняться уже не нужно.
Therefore I make the entreaty I have now preferred, and I hope you will have sufficient consideration for me to accede to it."	Итак, обращаюсь к вам с просьбой и надеюсь, вы меня достаточно уважаете, чтобы ее выполнить.
I must do Mr. Guppy the further justice of saying that he had looked more and more ashamed and that he looked most ashamed and very earnest when he now replied with a burning face,	Надо снова отдать должное мистеру Гаппи: он смущался все более и более и, наконец, сгорая со стыда и краснея, сказал очень серьезным тоном.
"Upon my word and honour, upon my life, upon my soul, Miss Summerson, as I am a living man, I'll act according to your wish!	- Даю честное слово, клянусь жизнью и клянусь душой, мисс Саммерсон, что, пока я жив, я буду выполнять ваши желания.
I'll never go another step in opposition to it.	Ни шагу не сделаю наперекор.
I'll take my oath to it if it will be any satisfaction to you. In what I promise at this present time touching the matters now in question," continued Mr. Guppy rapidly, as if he were repeating a familiar form of words, "I speak the truth, the whole truth, and nothing but the truth, so--"	Хотите, могу поклясться, чтобы вам было спокойнее... Когда я в настоящее время даю обещание касательно предмета, о коем идет речь, - скороговоркой продолжал мистер Гаппи, должно быть повторяя по привычке юридическую формулу, - я говорю правду, всю правду полностью и только правду...
"I am quite satisfied," said I, rising at this point, "and I thank you very much.	- Этого вполне довольно, - сказала я, поднимаясь, - очень вам благодарна.
Caddy, my dear, I am ready!"	Кедди, милая, я кончила!

Mr. Guppy's mother returned with Caddy (now making me the recipient of her silent laughter and her nudges), and we took our leave.	Вместе с Кедди вернулась мамаша мистера Г аппи (теперь она уже толкала локтем меня и смеялась мне в лицо своим беззвучным смехом), и мы, наконец, ушли.
Mr. Guppy saw us to the door with the air of one who was either imperfectly awake or walking in his sleep; and we left him there, staring.	Мистер Гаппи проводил нас до двери, с видом человека, который или не совсем проснулся, или спит на ходу, и смотрел нам вслед, вытаращив глаза.
But in a minute he came after us down the street without any hat, and with his long hair all blown about, and stopped us, saying fervently,	Но минуту спустя он выбежал за нами на улицу с непокрытой головой, так что длинные его волосы развевались во все стороны, и, попросив нас остановиться, проговорил с жаром:
"Miss Summerson, upon my honour and soul, you may depend upon me!"	- Мисс Саммерсон, клянусь честью и душой, вы можете на меня положиться!
"I do," said I, "quite confidently."	-Я и полагаюсь, - отозвалась я, - и верю вам.
"I beg your pardon, miss," said Mr. Guppy, going with one leg and staying with the other, "but this lady being present--your own witness--it might be a satisfaction to your mind (which I should wish to set at rest) if you was to repeat those admissions."	- Простите, мисс, - продолжал мистер Г аппи, делая то шаг вперед, то шаг назад, - но поскольку здесь находятся эта леди... ваша собственная свидетельница... может, у вас будет спокойнее на душе (чего я и желаю), если вы повторите ваши утверждения.
"Well, Caddy," said I, turning to her, "perhaps you will not be surprised when I tell you, my dear, that there never has been any engagement--"	- Кедди, - обратилась я к своей подруге, - вы, пожалуй, не удивитесь, милая, если я скажу вам, что никогда не было никакой помолвки...
"No proposal or promise of marriage whatsoever," suggested Mr. Guppy.	- Ни предложения, ни взаимного обещания сочетаться браком, - ввернул мистер Гаппи.
"No proposal or promise of marriage whatsoever," said I, "between this gentleman--"	- Ни предложения, ни взаимного обещания сочетаться браком, - подтвердила я, - между этим джентльменом...
"William Guppy, of Penton Place, Pentonville, in the county of Middlesex," he murmured.	-Уильямом Гаппи, проживающим на Пентон-Плейс, - пробормотал он.
"Between this gentleman, Mr. William Guppy, of Penton Place, Pentonville, in the county of Middlesex, and myself."	- Между этим джентльменом, мистером Уильямом Гаппи, проживающим на Пентон-Плейс (Пентонвилл, графство Мидлсекс), и мною.
"Thank you, miss," said Mr. Guppy. "Very full--er--excuse me-- lady's name, Christian and surname both?"	- Благодарю вас, мисс, - сказал мистер Г аппи, -очень обстоятельное... э... извините меня... как зовут эту леди, как ее имя и фамилия?
I gave them.	Я сказала.
"Married woman, I believe?" said Mr. Guppy.	- Замужняя, я полагаю? - осведомился мистер Гаппи.
"Married woman.	- Замужняя.
Thank you.	Благодарю вас.

Formerly Caroline Jellyby, spinster, then of Thavies Inn, within the city of London, but extra-parochial; now of Newman Street, Oxford Street.	Урожденная Кэролайн Джеллиби; в девичестве проживала в Тейвис-Инне (Сити города Лондона, не числится ни в каком приходе); ныне проживает на улице Ньюмен-стрит, выходящей на Оксфорд-стрит.
Much obliged."	Очень вам признателен.
He ran home and came running back again.	Он убежал домой, но опять вернулся бегом.
"Touching that matter, you know, I really and truly am very sorry that my arrangements in life, combined with circumstances over which I have no control, should prevent a renewal of what was wholly terminated some time back," said Mr. Guppy to me forlornly and despondently, "but it couldn't be.	- Что касается этого предмета, я искренне и от души сожалею, что мои планы на жизнь в связи с не зависящими от меня обстоятельствами препятствуют возобновлению того, с чем некоторое время назад было навеки покончено, -сказал мне мистер Г аппи с жалким и растерянным видом, - но возобновить это невозможно.
Now COULD it, you know!	Ну, как вы думаете, возможно ли это?
I only put it to you."	Прошу вас, ответьте.
I replied it certainly could not. The subject did not admit of a doubt.	Я ответила, что это, конечно, невозможно, - и речи быть не может.
He thanked me and ran to his mother's again--and back again.	Он поблагодарил меня, побежал домой, но опять вернулся.
"It's very honourable of you, miss, I am sure," said Mr. Guppy.	- Это делает вам великую честь, мисс, смею заверить, - сказал мистер Гаппи.
"If an altar could be erected in the bowers of friendship--but, upon my soul, you may rely upon me in every respect save and except the tender passion only!"	- Если бы можно было воздвигнуть алтарь под сенью дружбы... но, клянусь душой, вы можете положиться на меня во всех отношениях, за исключением и кроме нежной страсти!
The struggle in Mr. Guppy's breast and the numerous oscillations it occasioned him between his mother's door and us were sufficiently conspicuous in the windy street (particularly as his hair wanted cutting) to make us hurry away.	Борьба чувств, происходившая в груди мистера Г аппи и заставившая его метаться между порогом его дома и нами, начала привлекать внимание прохожих, - тем более что волосы у молодого человека слишком отросли, а ветер дул сильный, -поэтому мы поспешили удалиться.
I did so with a lightened heart; but when we last looked back, Mr. Guppy was still oscillating in the same troubled state of mind.	Я ушла успокоенная, но, когда мы в последний раз оглянулись, оказалось, что мистер Гаппи все еще продолжает метаться туда-сюда, пребывая все в том же смятенном состоянии духа.
CHAPTER XXXIX	Глава XXXIX
Attorney and Client	Доверенный и клиент
The name of Mr. Vholes, preceded by the legend Ground-Floor, is inscribed upon a door-post in Symond's Inn, Chancery Lane--a little, pale, wall-eyed, woebegone inn like a large dust-binn of two compartments and a sifter.	Надпись "Мистер Воулс", а над нею - "Нижний этаж" начертаны на косяке одной двери в Саймондс-Инне, на Канцлерской улице, а Саймондс-Инн - небольшое полинялое унылое строение со слепыми окнами, - смахивает на громадный мусорный ящик с двумя отделениями и решеткой.

It looks as if Symond were a sparing man in his way and constructed his inn of old building materials which took kindly to the dry rot and to dirt and all things decaying and dismal, and perpetuated Symond's memory with congenial shabbiness.	По-видимому, Саймонд был скряга и воздвиг это сооружение из старых строительных материалов, к которым легко пристают пыль и грязь, все, что гниет и разрушается, так что дом своим запущенным видом как бы увековечил память Саймонда, который при жизни выглядел не лучше.
Quartered in this dingy hatchment commemorative of Symond are the legal bearings of Mr. Vholes.	Это здание - точно памятник с гербом, поставленный Саймонду, и как в одной из "четвертей" герба иногда бывает начертан девиз, так в нижнем этаже Саймондс-Инна помещается юридическая контора мистера Воулса.
Mr. Vholes's office, in disposition retiring and in situation retired, is squeezed up in a corner and blinks at a dead wall.	Контора мистера Воулса, скромная по своему характеру и укромная по местоположению, зажата в угол и щурится на глухую стену.
Three feet of knotty-floored dark passage bring the client to Mr. Vholes's jet-black door, in an angle profoundly dark on the brightest midsummer morning and encumbered by a black bulk-head of cellarage staircase against which belated civilians generally strike their brows.	Темная щель в три фута длиной, мощенная выбитым плитняком, ведет к черной, как деготь, двери мистера Воулса, в закоулок, где и в самое солнечное июльское утро царит непроглядная тьма, а над подвальной лестницей устроен черный навес, о который запоздалые прохожие частенько разбивают себе лоб.
Mr. Vholes's chambers are on so small a scale that one clerk can open the door without getting off his stool, while the other who elbows him at the same desk has equal facilities for poking the fire.	Контора у мистера Воулса такая тесная, что клерк может открыть дверь, не вставая с табурета, в то время как другой клерк, работающий бок о бок с ним за тем же столом, может с такой же легкостью мешать угли в камине.
A smell as of unwholesome sheep blending with the smell of must and dust is referable to the nightly (and often daily) consumption of mutton fat in candles and to the fretting of parchment forms and skins in greasy drawers.	Зловоние, похожее на запах паршивой овцы и смешанное с запахом плесени и пыли, позволяет догадываться, что по вечерам (а нередко и днем) здесь жгут свечи из бараньего сала и перебирают пергамент в засаленных ящиках.
The atmosphere is otherwise stale and close.	Да и без этого запаха в конторе было бы нечем дышать, - такая она затхлая и душная.
The place was last painted or whitewashed beyond the memory of man, and the two chimneys smoke, and there is a loose outer surface of soot everywhere, and the dull cracked windows in their heavy frames have but one piece of character in them, which is a determination to be always dirty and always shut unless coerced.	Если это помещение когда-нибудь красили и белили, то, наверное, в незапамятные времена; оба камина дымят, и все тут покрыто копотью; окна с тусклыми потрескавшимися стеклами в тяжелых подъемных рамах имеют лишь одну отличительную черту - твердую решимость вечно оставаться грязными и опущенными, если только их не принудят к противному.
This accounts for the phenomenon of the weaker of the two usually having a bundle of firewood thrust between its jaws in hot weather.	Поэтому в жаркую погоду между раздвинутыми челюстями наиболее ветхого из этих окон всегда вставлен пучок лучинок.
Mr. Vholes is a very respectable man.	Мистер Воулс - очень почтенный человек.
He has not a large business, but he is a very respectable man.	Практика у него небольшая, но человек он очень почтенный.

He is allowed by the greater attorneys who have made good fortunes or are making them to be a most respectable man.	Более известные поверенные, уже нажившие или еще наживающие крупные состояния, признают, что он в высшей степени почтенный человек.
He never misses a chance in his practice, which is a mark of respectability.	Он не упускает ни одного случая зашибить деньгу юридической практикой, а это признак почтенности.
He never takes any pleasure, which is another mark of respectability.	Он не позволяет себе никаких удовольствий, а это другой признак почтенности.
He is reserved and serious, which is another mark of respectability.	Он сдержан и серьезен - еще один признак почтенности.
His digestion is impaired, which is highly respectable.	Пищеварение у него испорчено, что чрезвычайно почтенно.
And he is making hay of the grass which is flesh, for his three daughters.	Ради своих трех дочерей он готов содрать семь шкур с одного вола, иначе говоря - с любого своего клиента.
And his father is dependent on him in the Vale of Taunton.	И его отец живет на его иждивении в Тоунтонской долине.
The one great principle of the English law is to make business for itself.	Главнейший принцип английской судебной системы сводится к тому, чтобы создавать тяжбу ради самой тяжбы на пользу самой себе.
There is no other principle distinctly, certainly, and consistently maintained through all its narrow turnings.	Нет другого принципа, который проводился бы столь же отчетливо, определенно и последовательно по всем ее извилистым и узким путям.
Viewed by this light it becomes a coherent scheme and not the monstrous maze the laity are apt to think it.	Если посмотреть на нее с этой точки зрения, она покажется вполне стройной и логичной системой, а вовсе не теми непроходимыми дебрями, какими ее считают непосвященные.
Let them but once clearly perceive that its grand principle is to make business for itself at their expense, and surely they will cease to grumble.	Но пусть они, эти непосвященные, хоть раз ясно поймут, что ее главный принцип - это создавать тяжбу ради самой тяжбы себе на пользу, а им во вред, и они безусловно перестанут роптать.
But not perceiving this quite plainly--only seeing it by halves in a confused way--the laity sometimes suffer in peace and pocket, with a bad grace, and DO grumble very much.	Но не вполне понимая это, - сознавая это лишь частично и смутно, - непосвященные не всегда охотно терпят ущерб, наносимый их душевному спокойствию, а также карману, и все-таки ропщут, притом очень громко.
Then this respectability of Mr. Vholes is brought into powerful play against them.	Тогда почтенность мистера Воулса выдвигается против них в качестве неопровержимого аргумента.
"Repeal this statute, my good sir?" says Mr. Kenge to a smarting client.	- Отменить этот законодательный акт, любезный сэр? - говорит мистер Кендж строптивому клиенту.
"Repeal it, my dear sir?	- Отменить его, мой дорогой сэр?
Never, with my consent.	Никогда с этим не соглашусь.

Alter this law, sir, and what will be the effect of your rash proceeding on a class of practitioners very worthily represented, allow me to say to you, by the opposite attorney in the case, Mr. Vholes?	Попробуйте изменить этот закон, сэр, и вы увидите, каковы будут последствия вашей неосмотрительности для определенной категории юристов, очень достойным представителем которой, позвольте вам заметить, можно назвать поверенного противной стороны в данной тяжбе, -мистера Воулса.
Sir, that class of practitioners would be swept from the face of the earth.	Сэр, эта категория юристов будет сметена с лица земли.
Now you cannot afford--I will say, the social system cannot afford--to lose an order of men like Mr. Vholes.	Но вы же не можете позволить себе, скажу больше - весь общественный строй не может позволить себе обойтись без таких юристов, как мистер Воулс.
Diligent, persevering, steady, acute in business.	Это трудолюбивые, упорные, солидные люди, большие мастера своего дела.
My dear sir, I understand your present feelings against the existing state of things, which I grant to be a little hard in your case; but I can never raise my voice for the demolition of a class of men like Mr. Vholes."	Дорогой сэр, я понимаю, почему вы негодуете на существующее положение вещей; согласен, что вас оно не устраивает, но я никогда не подам голоса за уничтожение целой категории юристов, подобных мистеру Воулсу.
The respectability of Mr. Vholes has even been cited with crushing effect before Parliamentary committees, as in the following blue minutes of a distinguished attorney's evidence.	О почтенности мистера Воулса с решающим результатом упоминалось даже на заседаниях парламентских комиссий, что явствует из нижеследующего протокола беседы с одним известным поверенным.
"Question (number five hundred and seventeen thousand eight hundred and sixty-nine): If I understand you, these forms of practice indisputably occasion delay?	Вопрос (номер пятьсот семнадцать тысяч восемьсот шестьдесят девятый). Если я правильно вас понимаю, ваше судопроизводство, несомненно, сопряжено с волокитой?
Answer: Yes, some delay.	Ответ. Да, оно несколько медлительно.
Question: And great expense?	Вопрос. И обходится очень дорого?
Answer: Most assuredly they cannot be gone through for nothing.	Ответ. Безусловно; нельзя вершить правосудие даром.
Question: And unspeakable vexation?	Вопрос. И вызывает всеобщее недовольство?
Answer: I am not prepared to say that.	Ответ. Этого я не могу сказать.
They have never given ME any vexation; quite the contrary.	Во мне оно никакого недовольства не вызывает; скорее наоборот.
Question: But you think that their abolition would damage a class of practitioners?	Вопрос. Но вы полагаете, что реформа нанесет ущерб определенной категории практикующих юристов?
Answer: I have no doubt of it.	Ответ. Несомненно.
Question: Can you instance any type of that class?	Вопрос. Вы можете назвать для примера какого-либо типичного представителя этой категории?
Answer: Yes. I would unhesitatingly mention Mr. Vholes.	Ответ. Да, я, не колеблясь, назову мистера Воулса.

He would be ruined.	Реформа - для него разоренье.
Question: Mr. Vholes is considered, in the profession, a respectable man?	Вопрос. Мистер Воулс считается в среде юристов почтенным человеком?
Answer:"--which proved fatal to the inquiry for ten years--"Mr. Vholes is considered, in the profession, a MOST respectable man."	Ответ (который оказался роковым, ибо на десять лет прекратил подобные расследования). В юридическом мире мистер Воулс считается в высшей степени почтенным человеком.
So in familiar conversation, private authorities no less disinterested will remark that they don't know what this age is coming to, that we are plunging down precipices, that now here is something else gone, that these changes are death to people like Vholes--a man of undoubted respectability, with a father in the Vale of Taunton, and three daughters at home.	А в дружеском разговоре не менее беспристрастные авторитеты заявляют, частным образом, что им непонятно, куда идет наш век, и утверждают, что мы катимся в пропасть, - ведь вот опять что-то отменили, а подобные перемены - гибель для таких людей, как Воулс, человек неоспоримо почтенный, который содержит отца в Тоунтонской долине и трех дочерей дома.
Take a few steps more in this direction, say they, and what is to become of Vholes's father?	Сделайте еще несколько шагов в этом направлении, говорят они, и что будет с отцом Воулса?
Is he to perish?	Погибать ему, что ли?
And of Vholes's daughters?	А куда деваться дочерям Воулса?
Are they to be shirt-makers, or governesses?	Прикажете им сделаться белошвейками или пойти в гувернантки?
As though, Mr. Vholes and his relations being minor cannibal chiefs and it being proposed to abolish cannibalism, indignant champions were to put the case thus: Make man-eating unlawful, and you starve the Vholeses!	Как будто мистер Воулс и его присные - мелкие вожди дикарей-людоедов, и, когда предлагается искоренить людоедство, их негодующие защитники ставят вопрос так: "Объявите людоедство противозаконным, и вы уморите с голоду Воулсов!"
In a word, Mr. Vholes, with his three daughters and his father in the Vale of Taunton, is continually doing duty, like a piece of timber, to shore up some decayed foundation that has become a pitfall and a nuisance.	Итак, мистер Воулс со своими тремя дочерьми в Лондоне и отцом в Тоунтонской долине неуклонно исполняет свой долг в качестве бревна, подпирающего некое ветхое строение, которое превратилось в западню и угрожает гибелью всем.
And with a great many people in a great many instances, the question is never one of a change from wrong to right (which is quite an extraneous consideration), but is always one of injury or advantage to that eminently respectable legion, Vholes.	А очень многие люди в очень многих случаях рассматривают вопрос не с точки зрения перехода от Зла к Добру (о чем и речи нет), но всегда лишь с точки зрения ущерба или пользы для почтеннейшего легиона Воулсов.
The Chancellor is, within these ten minutes, "up" for the long vacation.	Еще десять минут, и лорд-канцлер закроет заседание в последний раз перед долгими каникулами.
Mr. Vholes, and his young client, and several blue bags hastily stuffed out of all regularity of form, as the larger sort of serpents are in their first gorged state, have returned to the official den.	Мистер Воулс, его молодой клиент и несколько синих мешков, набитых бумагами как попало, отчего они, словно объевшиеся удавы, сделались совершенно бесформенными, - мистер Воулс, его клиент и мешки вернулись в конторскую нору.

Mr. Vholes, quiet and unmoved, as a man of so much respectability ought to be, takes off his close black gloves as if he were skinning his hands, lifts off his tight hat as if he were scalping himself, and sits down at his desk.	Мистер Воулс, спокойный и невозмутимый, как и подобает столь почтенному человеку, стягивает с рук свои узкие черные перчатки, словно сдирая с себя кожу, стягивает с головы тесный цилиндр, словно снимая скальп с собственного черепа, и садится за письменный стол.
The client throws his hat and gloves upon the ground--tosses them anywhere, without looking after them or caring where they go; flings himself into a chair, half sighing and half groaning; rests his aching head upon his hand and looks the portrait of young despair.	Клиент швыряет свой цилиндр и перчатки на пол, отталкивает их ногой, не глядя на них и не желая знать, куда они девались, бросается в кресло, издавая не то вздох, не то стон; опускает больную голову на руку и всем своим видом являет воплощение "Юности в отчаянии".
"Again nothing done!" says Richard.	- Опять ничего не сделано! - говорит Ричард.
"Nothing, nothing done!"	- Ничего, ничего не сделано!
"Don't say nothing done, sir," returns the placid Vholes.	- Не говорите, что ничего не сделано, сэр, -возражает бесстрастный Воулс.
"That is scarcely fair, sir, scarcely fair!"	- Едва ли это справедливо, сэр... едва ли справедливо!
"Why, what IS done?" says Richard, turning gloomily upon him.	- Но что же именно сделано? - хмуро спрашивает Ричард.
"That may not be the whole question," returns Vholes,	- В этом заключается не весь вопрос, - отвечает Воулс.
"The question may branch off into what is doing, what is doing?"	- Вопрос может, также идти о том, что именно делается, что именно делается?
"And what is doing?" asks the moody client.	- А что же делается? - спрашивает угрюмый клиент.
Vholes, sitting with his arms on the desk, quietly bringing the tips of his five right fingers to meet the tips of his five left fingers, and quietly separating them again, and fixedly and slowly looking at his client, replies,	Воулс сидит, облокотившись на письменный стол, и спокойно соединяет кончики пяти пальцев правой руки с кончиками пяти пальцев левой, затем так же спокойно разъединяет их и, медленно впиваясь глазами в клиента, отвечает:
"A good deal is doing, sir.	- Многое делается, сэр.
We have put our shoulders to the wheel, Mr. Carstone, and the wheel is going round."	Мы налегли плечом на колесо, мистер Карстон, и колесо вертится.
"Yes, with Ixion on it.	- Да, но это колесо Иксиона.
How am I to get through the next four or five accursed months?" exclaims the young man, rising from his chair and walking about the room.	А как же мне прожить следующие четыре-пять месяцев, будь они прокляты! - восклицает молодой человек, вскочив с кресла и шагая по комнате.
"Mr. C.," returns Vholes, following him close with his eyes wherever he goes, "your spirits are hasty, and I am sorry for it on your account.	- Мистер Карстон, - отвечает Воулс, не спуская глаз с Ричарда, куда бы тот ни повернулся, - вы слишком нетерпеливы, и я сожалею об этом в ваших же интересах.
Excuse me if I recommend you not to chafe so much, not to be so impetuous, not to wear yourself out so. You should have more patience.	Извините меня, если я посоветую вам поменьше волноваться, поменьше рваться вперед.

You should sustain yourself better."	Надо бы вам получше держать себя в руках.
"I ought to imitate you, in fact, Mr. Vholes?" says Richard, sitting down again with an impatient laugh and beating the devil's tattoo with his boot on the patternless carpet.	- Иначе говоря, надо бы мне подражать вам, мистер Воулс? - говорит Ричард с нетерпеливым смехом, снова присаживаясь и отбивая сапогом барабанную дробь на ковре, не украшенном никакими узорами.
"Sir," returns Vholes, always looking at the client as if he were making a lingering meal of him with his eyes as well as with his professional appetite.	- Сэр, - отвечает Воулс, не отрывая взгляда от клиента и как будто неторопливо поедая его глазами с аппетитом заядлого крючкотвора.
"Sir," returns Vholes with his inward manner of speech and his bloodless quietude, "I should not have had the presumption to propose myself as a model for your imitation or any man's.	- Сэр, - продолжает Воулс глухим, утробным голосом и с безжизненным спокойствием, - я не столь самонадеян, чтобы предлагать себя вам или кому-нибудь другому в качестве образца для подражания.
Let me but leave the good name to my three daughters, and that is enough for me; I am not a self-seeker.	Позвольте мне только оставить доброе имя своим трем дочерям, и этого с меня довольно, - я не своекорыстный человек.
But since you mention me so pointedly, I will acknowledge that I should like to impart to you a little of my--come, sir, you are disposed to call it insensibility, and I am sure I have no objection--say insensibility--a little of my insensibility."	Но, раз уж вы столь язвительно сравниваете себя со мной, я сознаюсь, что мне хотелось бы привить вам немножко моей, - вы, сэр, склонны назвать это бесчувственностью, пусть так, ничего не имею против, скажем, бесчувственности, - немножко моей бесчувственности.
"Mr. Vholes," explains the client, somewhat abashed, "I had no intention to accuse you of insensibility."	- Мистер Воулс, я не хотел обвинять вас в бесчувственности, - оправдывается несколько смущенный клиент.
"I think you had, sir, without knowing it," returns the equable Vholes.	- Я полагаю, что хотели, сэр, сами того не ведая, -отвечает беспристрастный Воулс.
"Very naturally.	- Что ж, это очень естественно.
It is my duty to attend to your interests with a cool head, and I can quite understand that to your excited feelings I may appear, at such times as the present, insensible.	Мой долг защищать ваши интересы хладнокровно, и я вполне понимаю, что в такое время, как теперь, когда вы так возбуждены, я могу показаться вам бесчувственным.
My daughters may know me better; my aged father may know me better.	Мои дочери, пожалуй, знают меня лучше; мой престарелый отец, возможно, знает меня лучше.
But they have known me much longer than you have, and the confiding eye of affection is not the distrustful eye of business.	Но они познакомились со мною гораздо раньше, чем вы, к тому же доверчивое око привязанности не похоже на подозрительное око деловых отношений.
Not that I complain, sir, of the eye of business being distrustful; quite the contrary.	Я отнюдь не жалуюсь, сэр, на то, что око деловых отношений подозрительно, - совсем напротив.
In attending to your interests, I wish to have all possible checks upon me; it is right that I should have them; I court inquiry.	Заботясь о ваших интересах, я приветствую любую проверку, которой меня пожелают подвергнуть; меня следует проверять; я стремлюсь к тому, чтобы меня проверяли.

But your interests demand that I should be cool and methodical, Mr. Carstone; and I cannot be otherwise--no, sir, not even to please you."	Но ваши интересы, мистер Карстон, требуют хладнокровия и методичности с моей стороны; иначе нельзя... нет, сэр, даже ради того, чтобы доставить вам удовольствие.
Mr. Vholes, after glancing at the official cat who is patiently watching a mouse's hole, fixes his charmed gaze again on his young client and proceeds in his buttoned-up, half-audible voice as if there were an unclean spirit in him that will neither come out nor speak out,	Взглянув на конторскую кошку, которая терпеливо сторожит мышиную норку, мистер Воулс снова впивается глазами в молодого клиента, зачаровывая его взглядом, и продолжает глухим, как бы застегнутым на все пуговицы, едва слышным голосом, словно в нем сидит нечистый дух, который не хочет выйти наружу и не желает вещать громко.
"What are you to do, sir, you inquire, during the vacation.	- Вам угодно знать, сэр, что вам делать во время каникул?
I should hope you gentlemen of the army may find many means of amusing yourselves if you give your minds to it.	Полагаю, что вы, господа офицеры, можете доставить себе немало развлечений, - стоит только захотеть.
If you had asked me what I was to do during the vacation, I could have answered you more readily.	Если бы вы спросили меня, что буду делать я во время каникул, мне было бы легче вам ответить.
I am to attend to your interests.	Я буду защищать ваши интересы.
I am to be found here, day by day, attending to your interests.	Меня вы всегда найдете здесь, и я день и ночь защищаю ваши интересы.
That is my duty, Mr. C., and term-time or vacation makes no difference to me.	Это мой долг, мистер Карстон, и для меня нет различий между судебными сессиями и каникулами.
If you wish to consult me as to your interests, you will find me here at all times alike.	Если вы пожелаете посоветоваться со мной относительно ваших интересов, вы найдете меня здесь во всякое время.
Other professional men go out of town. I don't.	Другие юристы уезжают из города; я - нет.
Not that I blame them for going; I merely say I don't g°.	Я отнюдь не осуждаю их за то, что они уезжают; я просто говорю, что сам я не уезжаю.
This desk is your rock, sir!"	Этот пюпитр - ваша скала, сэр!
Mr. Vholes gives it a rap, and it sounds as hollow as a coffin.	Мистер Воулс хлопает по пюпитру, и раздается гулкий звук, кажется, будто хлопнули по крышке гроба.
Not to Richard, though.	Но только - не Ричарду.
There is encouragement in the sound to him.	Ему в этом звуке слышится что-то ободряющее.
Perhaps Mr. Vholes knows there is.	Быть может, мистер Воулс понимает это.
"I am perfectly aware, Mr. Vholes," says Richard, more familiarly and good-humouredly, "that you are the most reliable fellow in the world and that to have to do with you is to have to do with a man of business who is not to be hoodwinked.	- Я отлично знаю, мистер Воулс, - говорит Ричард более дружественным и добродушным тоном, -что вы честнейший малый - другого такого на свете нет - и когда имеешь дело с вами, знаешь, что имеешь дело с опытным юристом, которого нельзя провести.

But put yourself in my case, dragging on this dislocated life, sinking deeper and deeper into difficulty every day, continually hoping and continually disappointed, conscious of change upon change for the worse in myself, and of no change for the better in anything else, and you will find it a dark-looking case sometimes, as I do."	Но поставьте себя на мое место: я веду беспорядочную жизнь, с каждым днем все глубже и глубже увязаю во всяких трудностях, постоянно надеюсь и постоянно разочаровываюсь, замечаю в себе самом одну перемену за другой - и все к худшему, а во всем остальном не вижу перемен к лучшему, - представьте это себе, и вы скажете, как я иногда говорю, что я в очень тяжелом положении.
"You know," says Mr. Vholes, "that I never give hopes, sir.	- Вы уже знаете, сэр, - отзывается мистер Воулс, -что я никогда не подаю надежд.
I told you from the first, Mr. C., that I never give hopes.	Я с самого начала сказал вам, мистер Карстон, что надежд я не подаю никогда.
Particularly in a case like this, where the greater part of the costs comes out of the estate, I should not be considerate of my good name if I gave hopes.	А в таком случае, как данный, когда большая часть судебных пошлин покрывается вычетами из спорного наследства, подавать надежды - значит не заботиться о своей репутации.
It might seem as if costs were my object.	Может показаться, будто я стремлюсь только к своей выгоде.
Still, when you say there is no change for the better, I must, as a bare matter of fact, deny that."	И все же, когда вы говорите, что нет никаких перемен к лучшему, я должен опровергнуть ваше мнение, так как оно не соответствует действительности.
"Aye?" returns Richard, brightening.	- Да? - говорит Ричард, повеселев.
"But how do you make it out?"	- Но почему вы так думаете?
"Mr. Carstone, you are represented by--"	- Мистер Карстон, ваши интересы защищает...
"You said just now--a rock."	- Скала, как вы только что сказали.
"Yes, sir," says Mr. Vholes, gently shaking his head and rapping the hollow desk, with a sound as if ashes were falling on ashes, and dust on dust, "a rock.	-Именно, сэр! - подтверждает мистер Воулс и, покачивая головой, легонько похлопывает по пустому пюпитру, извлекая из него такой звук, что чудится, будто пепел где-то сыплется на пепел и прах сыплется на прах. - Именно скала.
That's something.	А это уже кое-что.
You are separately represented, and no longer hidden and lost in the interests of others. THAT'S something.	Ваши интересы я защищаю отдельно от прочих, а значит они не оттеснены чужими интересами и не затерялись среди них. Это уже кое-что.
The suit does not sleep; we wake it up, we air it, we walk it about. THAT'S something.	Тяжба не спит, мы ее будим, расшевеливаем, двигаем. Это уже кое-что.
It's not all Jarndyce, in fact as well as in name. THAT'S something.	В тяжбе теперь фактически участвуют не одни только Джарндисы. Это уже кое-что.
Nobody has it all his own way now, sir.	Никто теперь не может повернуть ее по-своему, сэр.
And THAT'S something, surely."	А это уже безусловно кое-что.
Richard, his face flushing suddenly, strikes the desk with his clenched hand.	Внезапно вспыхнув, Ричард хлопает кулаком по столу.

"Mr. Vholes!	- Мистер Воулс!
If any man had told me when I first went to John Jarndyce's house that he was anything but the disinterested friend he seemed--that he was what he has gradually turned out to be--I could have found no words strong enough to repel the slander; I could not have defended him too ardently.	Скажи мне кто-нибудь, когда я впервые приехал к Джону Джарндису, что он не тот бескорыстный друг, каким казался, что на самом-то деле он таков, каким впоследствии мало-помалу предстал перед нами, я в самых сильных выражениях опроверг бы эту клевету и со всей своей горячностью защищал бы его.
So little did I know of the world!	Так плохо я тогда знал жизнь!
Whereas now I do declare to you that he becomes to me the embodiment of the suit; that in place of its being an abstraction, it is John Jarndyce; that the more I suffer, the more indignant I am with him; that every new delay and every new disappointment is only a new injury from John Jarndyce's hand."	Теперь же объявляю вам, что он сделался для меня воплощением тяжбы; что если раньше она казалась мне чем-то отвлеченным, то теперь она воплотилась в Джоне Джарндисе; что чем больше я страдаю, тем больше возмущаюсь им, и каждая новая проволочка, каждое новое разочарование -только новое оскорбление мне, нанесенное Джоном Джарндисом.
"No, no," says Vholes. "Don't say so.	- Нет, нет, - возражает Воулс, - не надо так говорить.
We ought to have patience, all of us.	Всем нам следует быть потерпеливее.
Besides, I never disparage, sir.	Что до меня, то я никого не осуждаю, сэр.
I never disparage."	Никогда никого не осуждаю.
"Mr. Vholes," returns the angry client.	- Мистер Воулс, - спорит разгневанный клиент, -вы не хуже меня знаете, что он задушил бы нашу тяжбу, будь это в его силах.
"You know as well as I that he would have strangled the suit if he could."	- Он не участвовал в ней активно, - соглашается мистер Воулс с притворной неохотой.
"He was not active in it," Mr. Vholes admits with an appearance of reluctance.	- Он, безусловно, не участвовал в ней активно.
"He certainly was not active in it. But however, but however, he might have had amiable intentions.	Но, как бы то ни было... как бы то ни было, он, возможно, питает благие намерения.
Who can read the heart, Mr. C.!"	Кто может читать в сердцах, мистер Карстон?
"You can," returns Richard.	- Вы можете, - отвечает Ричард.
"I, Mr. C.?"	- Я, мистер Карстон?
"Well enough to know what his intentions were.	- Можете настолько, чтобы знать, какие у него намерения.
Are or are not our interests conflicting?	Противоположны наши интересы или нет?
Tell--me--that!" says Richard, accompanying his last three words with three raps on his rock of trust.	Скажите... мне... это! - говорит Ричард, сопровождая последние три слова ударами кулаком по своей верной "скале".
"Mr. C.," returns Vholes, immovable in attitude and never winking his hungry eyes,	- Мистер Карстон, - отзывается мистер Воулс, не делая ни малейшего движения и не мигая жадными глазами.

"I should be wanting in my duty as your professional adviser, I should be departing from my fidelity to your interests, if I represented those interests as identical with the interests of Mr. Jarndyce.	- Я не исполнил бы своего долга в качестве вашего поверенного, я изменил бы вашим интересам, если бы назвал их совпадающими с интересами мистера Джарндиса.
They are no such thing, sir.	Они не совпадают, сэр.
I never impute motives; I both have and am a father, and I never impute motives.	Я никогда никому не приписываю неблаговидных побуждений, ведь я - отец и сам имею отца, и я никогда никому не приписываю неблаговидных побуждений.
But I must not shrink from a professional duty, even if it sows dissensions in families.	Но я не должен отступать от своего профессионального долга, даже если это порождает семейные ссоры.
I understand you to be now consulting me professionally as to your interests?	Насколько я понимаю, вы сейчас советуетесь со мной, как вашим поверенным, относительно ваших интересов?
You are so?	Не так ли?
I reply, then, they are not identical with those of Mr. Jarndyce."	В таком случае, я вам отвечу, что ваши интересы не совпадают с интересами мистера Джарндиса.
"Of course they are not!" cries Richard.	- Конечно, нет! - восклицает Ричард.
"You found that out long ago."	- Вы поняли это давным-давно.
"Mr. C.," returns Vholes, "I wish to say no more of any third party than is necessary.	- Мистер Карстон, - продолжает Воулс, - я не хочу говорить ничего лишнего о третьем лице.
I wish to leave my good name unsullied, together with any little property of which I may become possessed through industry and perseverance, to my daughters Emma, Jane, and Caroline.	Я желаю оставить своим трем дочерям - Эмме, Джейн и Кэролайн - свое незапятнанное доброе имя вместе с маленьким состоянием, которое я, возможно, накоплю трудолюбием и усидчивостью.
I also desire to live in amity with my professional brethren.	Кроме того, я стремлюсь сохранять хорошие отношения со своими собратьями по профессии.
When Mr. Skimpole did me the honour, sir—I will not say the very high honour, for I never stoop to flattery--of bringing us together in this room, I mentioned to you that I could offer no opinion or advice as to your interests while those interests were entrusted to another member of the profession.	Когда мистер Скимпол оказал мне честь, сэр (я не скажу - очень высокую честь, ибо никогда не унижаюсь до лести), - честь свести нас с вами в этой комнате, я заявил вам, что не могу высказать вам своего мнения или дать совет касательно ваших интересов, покуда эти интересы вверены другому юристу.
And I spoke in such terms as I was bound to speak of Kenge and Carboy's office, which stands high.	И я отозвался должным образом о конторе Кенджа и Карбоя, которая пользуется прекрасной репутацией.
You, sir, thought fit to withdraw your interests from that keeping nevertheless and to offer them to me.	Вы, сэр, тем не менее нашли нужным отказаться от услуг этой конторы и поручить защиту ваших интересов мне.
You brought them with clean hands, sir, and I accepted them with clean hands.	Вы мне передали ее чистыми руками, сэр, и я принял ее на себя чистыми руками.
Those interests are now paramount in this office.	Теперь эти интересы играют в моей конторе важнейшую роль.

My digestive functions, as you may have heard me mention, are not in a good state, and rest might improve them; but I shall not rest, sir, while I am your representative.	Органы пищеварения у меня работают плохо, как вы, вероятно, уже слышали от меня самого, и отдых мог бы дать мне возможность поправиться; но я не буду отдыхать, сэр, пока остаюсь вашим ходатаем.
Whenever you want me, you will find me here.	Когда бы я вам ни потребовался, вы найдете меня здесь.
Summon me anywhere, and I will come.	Вызовите меня куда угодно, и я явлюсь.
During the long vacation, sir, I shall devote my leisure to studying your interests more and more closely and to making arrangements for moving heaven and earth (including, of course, the Chancellor) after Michaelmas term; and when I ultimately congratulate you, sir," says Mr. Vholes with the severity of a determined man, "when I ultimately congratulate you, sir, with all my heart, on your accession to fortune--which, but that I never give hopes, I might say something further about--you will owe me nothing beyond whatever little balance may be then outstanding of the costs as between solicitor and client not included in the taxed costs allowed out of the estate.	В течение долгих каникул, сэр, я посвящу свой досуг все более и более пристальному изучению ваших интересов и подготовлюсь к тому, чтобы после осенней сессии Михайлова дня сдвинуть с места землю и небо (включая, конечно, и лорд-канцлера); когда же я в конечном итоге поздравлю вас, сэр, - продолжает мистер Воулс с суровостью решительного человека, - когда я в конечном итоге от всего сердца поздравлю вас с получением крупного наследства, сэр, - о чем мог бы сказать кое-что дополнительно, только я никогда не подаю надежд, - вы ничего не будете мне должны, помимо того небольшого излишка, который поверенный получает от клиента сверх полагающегося ему установленного по таксе гонорара, вычитаемого из спорного имущества.
I pretend to no claim upon you, Mr. C., but for the zealous and active discharge--not the languid and routine discharge, sir: that much credit I stipulate for--of my professional duty.	Я не предъявляю к вам никаких претензий, мистер Карстон, кроме одной: я прошу вас отдать мне должное, ибо я ревностно и энергично выполняю свои профессиональные обязанности, выполняю их отнюдь не медлительно и не по старинке, сэр.
My duty prosperously ended, all between us is ended."	Когда же мои обязанности будут успешно выполнены, мы расстанемся.
Vholes finally adds, by way of rider to this declaration of his principles, that as Mr. Carstone is about to rejoin his regiment, perhaps Mr. C. will favour him with an order on his agent for twenty pounds on account.	В заключение Воулс присовокупляет добавочный пункт к этой декларации своих принципов, сказав, что, поскольку мистер Карстон собирается вернуться в полк, не будет ли мистер Карстон столь любезен подписать приказ своему банкиру выдать ему, Воулсу, двадцать фунтов.
"For there have been many little consultations and attendances of late, sir," observes Vholes, turning over the leaves of his diary, "and these things mount up, and I don't profess to be a man of capital.	- За последнее время у меня было много мелких консультаций и совещаний, сэр, - объясняет Воулс, перелистывая свой деловой дневник, -издержек накопилось порядочно, а я не выдаю себя за богача.
When we first entered on our present relations I stated to you openly--it is a principle of mine that there never can be too much openness between solicitor and client--that I was not a man of capital and that if capital was your object you had better leave your papers in Kenge's office.	Когда мы с вами заключили наше теперешнее соглашение, я откровенно заявил вам, - а я придерживаюсь того принципа, что поверенный и клиент должны быть вполне откровенны друг с другом, - я откровенно заявил вам, что человек я небогатый, и если вы желаете иметь богатого поверенного, вам лучше оставить свои документы в конторе Кенджа.

No, Mr. C., you will find none of the advantages or disadvantages of capital here, sir.	Нет, мистер Карстон, здесь вы не найдете ни положительных, ни отрицательных сторон богатства, сэр.
This," Vholes gives the desk one hollow blow again, "is your rock; it pretends to be nothing more."	Вот это, - и Воулс опять хлопает по пустому пюпитру, - ваша скала, но ни на что большее она не претендует.
The client, with his dejection insensibly relieved and his vague hopes rekindled, takes pen and ink and writes the draft, not without perplexed consideration and calculation of the date it may bear, implying scant effects in the agent's hands.	Клиент, чье уныние как-то незаметно рассеялось и чьи угасавшие надежды разгорелись снова, берет перо и чернила и подписывает чек, недоуменно раздумывая и соображая, какое число на нем поставить, а это значит, что его вклад в банке довольно скуден.
All the while, Vholes, buttoned up in body and mind, looks at him attentively.	Все это время Воулс, застегнутый на все пуговицы как телесно, так и душевно, не отрывает от него пристального взгляда.
All the while, Vholes's official cat watches the mouse's hole.	Все это время кошка, прижившаяся в конторе Воулса, следит за мышиной норкой.
Lastly, the client, shaking hands, beseeches Mr. Vholes, for heaven's sake and earth's sake, to do his utmost to "pull him through" the Court of Chancery.	Но вот, наконец, клиент пожимает руку мистеру Воулсу, умоляя его ради самого неба и ради самой земли сделать все возможное, чтобы "вызволить его" из Канцлерского суда.
Mr. Vholes, who never gives hopes, lays his palm upon the client's shoulder and answers with a smile,	Мистер Воулс, никогда не подающий надежд, кладет ладонь на плечо своего клиента и с улыбкой отвечает:
"Always here, sir.	- Я всегда здесь, сэр.
Personally, or by letter, you will always find me here, sir, with my shoulder to the wheel."	Если вы пожелаете обратиться ко мне лично или письменно, вы всегда найдете меня здесь, сэр, и я буду плечом подталкивать колесо.
Thus they part, and Vholes, left alone, employs himself in carrying sundry little matters out of his diary into his draft bill book for the ultimate behoof of his three daughters.	Так они расстаются, и Воулс, оставшись один, выписывает из своего делового дневника разные разности и переносит их в счетную книгу на благо своим трем дочерям.
So might an industrious fox or bear make up his account of chickens or stray travellers with an eye to his cubs, not to disparage by that word the three raw-visaged, lank, and buttoned-up maidens who dwell with the parent Vholes in an earthy cottage situated in a damp garden at Kennington.	Так трудолюбивая лисица или медведь, быть может, подсчитывают добытых цыплят или заблудившихся путников, собираясь кормить ими своих детенышей, которым, впрочем, никак нельзя уподобить троих застегнутых на все пуговицы некрасивых, сухопарых девиц, обитающих вместе со своим родителем Воулсом в Кеннигтоне, где они занимают грязный коттедж, расположенный в болотистом саду.
Richard, emerging from the heavy shade of Symond's Inn into the sunshine of Chancery Lane--for there happens to be sunshine there to-day--walks thoughtfully on, and turns into Lincoln's Inn, and passes under the shadow of the Lincoln's Inn trees.	Выйдя из непроглядного мрака Саймондс-Инна на залитую солнцем Канцлерскую улицу - сегодня и здесь, оказывается, светит солнце, - Ричард шагает в задумчивости, потом сворачивает к Линкольнс-Инну и прохаживается в тени линкольнс-иннских деревьев.

On many such loungers have the speckled shadows of those trees often fallen; on the like bent head, the bitten nail, the lowering eye, the lingering step, the purposeless and dreamy air, the good consuming and consumed, the life turned sour.	Часто падала узорная тень этих деревьев на многих подобных прохожих, и все они были на один лад: понурая голова, обгрызанные ногти, хмурый взор, замедленный шаг, мечтательный вид человека, не знающего, что с собой делать; все доброе, что было в душе, разъело ее и разъедено само; вся жизнь испорчена.
This lounger is not shabby yet, but that may come.	Этот прохожий еще не оборван, но, может быть, и он когда-нибудь станет оборванцем.
Chancery, which knows no wisdom but in precedent, is very rich in such precedents; and why should one be different from ten thousand?	Канцлерский суд, черпающий мудрость только в Прецедентах, очень богат подобными "Прецедентами", так почему же один человек должен отличаться от десятка тысяч других людей?
Yet the time is so short since his depreciation began that as he saunters away, reluctant to leave the spot for some long months together, though he hates it, Richard himself may feel his own case as if it were a startling one.	Но упадок его начался еще так недавно, что, уходя отсюда и неохотно покидая на несколько долгих месяцев это место, хоть и столь ему ненавистное, Ричард, быть может, думает, что попал в какое-то исключительное положение.
While his heart is heavy with corroding care, suspense, distrust, and doubt, it may have room for some sorrowful wonder when he recalls how different his first visit there, how different he, how different all the colours of his mind.	На сердце у него тяжело от терзающих забот, напряженного ожидания, недоверия и сомнения, и он, быть может, скорбно спрашивает себя, вспоминая о том дне, когда впервые пришел сюда, почему сегодняшний день так не похож на тот, почему он, Ричард, так не похож на того юношу, каким он был тогда, почему вся его душа так не похожа на его прежнюю душу.
But injustice breeds injustice; the fighting with shadows and being defeated by them necessitates the setting up of substances to combat; from the impalpable suit which no man alive can understand, the time for that being long gone by, it has become a gloomy relief to turn to the palpable figure of the friend who would have saved him from this ruin and make HIM his enemy.	Но несправедливость порождает несправедливость; но когда борешься с тенями и они тебя побеждают, хочется создать себе реального противника; но когда тяжба твоя неосязаема и разобраться в ней не может никто, ибо время для этого давно миновало, чувствуешь горькое облегчение, нападая на друга, который мог бы тебя спасти от гибели, и в нем хочешь видеть своего врага.
Richard has told Vholes the truth.	Ричард сказал Воулсу правду.
Is he in a hardened or a softened mood, he still lays his injuries equally at that door; he was thwarted, in that quarter, of a set purpose, and that purpose could only originate in the one subject that is resolving his existence into itself; besides, it is a justification to him in his own eyes to have an embodied antagonist and oppressor.	В каком бы состоянии духа он ни был, в ожесточенном или смягченном, он все равно винит в своих горестях этого друга, ибо друг мешал ему достичь цели, к которой он, Ричард, стремился; а ведь если у него и может быть цель, то лишь та, которая ныне поглощает его целиком; кроме того, противник и угнетатель из плоти и крови служит ему самооправданием.
Is Richard a monster in all this, or would Chancery be found rich in such precedents too if they could be got for citation from the Recording Angel?	Значит ли это, что Ричард - чудовище? Или, может быть, Канцлерский суд оказался бы очень богат такими "прецедентами", если б о них удалось получить справку у того ангела, который ведает деяниями человеческими?

Two pairs of eyes not unused to such people look after him, as, biting his nails and brooding, he crosses the square and is swallowed up by the shadow of the southern gateway.	Две пары глаз, привыкших видеть таких юношей, как Ричард, смотрят ему вслед, когда он, кусая ногти и погруженный в тяжелые думы, пересекает площадь и скрывается из виду в тени южных ворот.
Mr. Guppy and Mr. Weevle are the possessors of those eyes, and they have been leaning in conversation against the low stone parapet under the trees.	Обладатели этих глаз, мистер Гаппи и мистер Уивл, разговаривают, опершись на невысокий каменный парапет под деревьями.
He passes close by them, seeing nothing but the ground.	Ричард прошел мимо, совсем близко от них, ничего не замечая, кроме земли у себя под ногами.
"William," says Mr. Weevle, adjusting his whiskers, "there's combustion going on there!	-Уильям,- говорит мистер Уивл, расправляя бакенбарды, - вот оно где, горение-то!
It's not a case of spontaneous, but it's smouldering combustion it is."	Только это не самовозгорание, а тление; вот это что.
"Ah!" says Mr. Guppy.	- Да! - отзывается мистер Гаппи.
"He wouldn't keep out of Jarndyce, and I suppose he's over head and ears in debt.	- Теперь уж ему не выпутаться из тяжбы Джарндисов, а в долгах он по уши, надо думать.
I never knew much of him.	Впрочем, я о нем мало что знаю.
He was as high as the monument when he was on trial at our place.	Когда он поступил на испытание к нам в контору, он на всех свысока смотрел - будто на Монумент залез.
A good riddance to me, whether as clerk or client!	У нас он и в клерках служил и клиентом был, но кем бы он ни был, хорошо, что я от него избавился!
Well, Tony, that as I was mentioning is what they're up to."	Да, Тони, так вот, значит, чем они занимаются, как я уже тебе говорил.
Mr. Guppy, refolding his arms, resettles himself against the parapet, as resuming a conversation of interest.	Снова скрестив руки, мистер Г аппи опять прислоняется к парапету и продолжает интересный разговор.
"They are still up to it, sir," says Mr. Guppy, "still taking stock, still examining papers, still going over the heaps and heaps of rubbish. At this rate they'll be at it these seven years."	- Все еще занимаются этим, - говорит мистер Г аппи, - все еще производят учет товаров, все еще пересматривают бумаги, все еще роются в горах всякой рухляди, этак они и лет за семь не управятся.
"And Small is helping?"	- А Смолл им помогает?
"Small left us at a week's notice.	- Смолл от нас уволился - за неделю предупредил об уходе.
Told Kenge his grandfather's business was too much for the old gentleman and he could better himself by undertaking it.	Сказал Кенджу, что его дедушка не справляется со своими делами - трудно стало старику, - а ему, Смоллу, выгодно заняться ими.
There had been a coolness between myself and Small on account of his being so close.	Между мною и Смоллом возникло охлаждение из-за того, что он был таким скрытным.

But he said you and I began it, and as he had me there--for we did—I put our acquaintance on the old footing.	Но он сказал, что мы с тобой первые начали скрытничать, - и, конечно, был прав, ведь мы и впрямь скрывали от него кое-что, - ну, я тогда опять подружился с ним.
That's how I come to know what they're up to."	Вот как я узнал, что они все еще этим занимаются.
"You haven't looked in at all?"	-Ты туда ни разу не заходил?
"Tony," says Mr. Guppy, a little disconcerted, "to be unreserved with you, I don't greatly relish the house, except in your company, and therefore I have not; and therefore I proposed this little appointment for our fetching away your things.	-Тони,- говорит мистер Гаппи, немного смущенный, - говоря откровенно, мне не очень-то хочется идти в этот дом - разве что с тобой вместе; поэтому я туда не заходил и поэтому предложил тебе встретиться сегодня со мною, чтобы забрать оттуда твои вещи.
There goes the hour by the clock!	Теперь час пробил!
Tony"--Mr. Guppy becomes mysteriously and tenderly eloquent--"it is necessary that I should impress upon your mind once more that circumstances over which I have no control have made a melancholy alteration in my most cherished plans and in that unrequited image which I formerly mentioned to you as a friend.	Тони, - мистер Гаппи становится таинственно и вкрадчиво красноречивым, - я должен еще раз внушить тебе, что не зависящие от меня обстоятельства произвели прискорбные перемены и в моих планах на жизнь, самых для меня дорогих, и в том отказавшем мне во взаимности образе, о котором я раньше говорил тебе как другу.
That image is shattered, and that idol is laid low.	Тот образ теперь развенчан и тот кумир повержен.
My only wish now in connexion with the objects which I had an idea of carrying out in the court with your aid as a friend is to let 'em alone and bury 'em in oblivion.	Что касается документов, которые я задумал было достать с твоей дружеской помощью и представить в суд в качестве вещественных доказательств, то единственное мое желание -бросить всю эту затею и предать ее забвению.
Do you think it possible, do you think it at all likely (I put it to you, Tony, as a friend), from your knowledge of that capricious and deep old character who fell a prey to the--spontaneous element, do you, Tony, think it at all likely that on second thoughts he put those letters away anywhere, after you saw him alive, and that they were not destroyed that night?"	Считаешь ли ты возможным, считаешь ли ты хоть сколько-нибудь вероятным (спрашиваю тебя, Тони, как друга), - ведь ты был знаком с этим взбалмошным и скрытным стариком, который пал жертвой... самопроизвольной огненной стихии; считаешь ли ты, Тони, хоть сколько-нибудь вероятным, что он тогда передумал и запрятал куда-то письма, после того как ты в последний раз виделся с ним, и что они в ту ночь не сгорели?
Mr. Weevle reflects for some time.	Мистер Уивл некоторое время размышляет.
Shakes his head.	Качает головой.
Decidedly thinks not.	Говорит, что это совершенно невероятно.
"Tony," says Mr. Guppy as they walk towards the court, "once again understand me, as a friend.	- Тони, - продолжает мистер Гаппи, направляясь к переулку, где жил Крук, - еще раз пойми меня как друг.
Without entering into further explanations, I may repeat that the idol is down.	He входя в дальнейшие объяснения, я могу повторить, что тот кумир повержен.
I have no purpose to serve now but burial in oblivion.	Теперь единственная моя цель - все предать забвению.

To that I have pledged myself.	Я дал обет сделать это.
I owe it to myself, and I owe it to the shattered image, as also to the circumstances over which I have no control.	И я должен выполнить свой обет и ради самого себя, ради развенчанного образа, и вследствие не зависящих меня обстоятельств.
If you was to express to me by a gesture, by a wink, that you saw lying anywhere in your late lodgings any papers that so much as looked like the papers in question, I would pitch them into the fire, sir, on my own responsibility."	Если бы ты хоть одним движением руки, хоть взмахом ресниц намекнул мне, что где-то в твоем прежнем жилище лежат бумаги, хоть чуть-чуть похожие на те письма, я бросил бы их в огонь, сэр, под свою личную ответственность.
Mr. Weevle nods.	Мистер Уивл кивает.
Mr. Guppy, much elevated in his own opinion by having delivered these observations, with an air in part forensic and in part romantic--this gentleman having a passion for conducting anything in the form of an examination, or delivering anything in the form of a summing up or a speech--accompanies his friend with dignity to the court.	Мистер Г аппи возвысился до небес в собственных глазах после того, как высказал эти отчасти юридические, отчасти романтические соображения - ибо этот джентльмен обожает разговаривать в форме допроса и изъясняться в форме резюме или судебной речи, - и сейчас он с достойным видом шествует в сопровождении друга к переулку.
Never since it has been a court has it had such a Fortunatus' purse of gossip as in the proceedings at the rag and bottle shop.	Ни разу, с тех пор как он стал переулком, не доставался ему такой "Фортунатов кошель" сплетен, каким оказались события, происходящие в лавке умершего старьевщика.
Regularly, every morning at eight, is the elder Mr. Smallweed brought down to the corner and carried in, accompanied by Mrs. Smallweed, Judy, and Bart; and regularly, all day, do they all remain there until nine at night, solaced by gipsy dinners, not abundant in quantity, from the cook's shop, rummaging and searching, digging, delving, and diving among the treasures of the late lamented.	Ежедневно в восемь часов утра мистера Смоллуида-старшего подвозят к перекрестку, и несут в лавку в сопровождении миссис Смоллуид, Джуди и Барта, и ежедневно все они сидят там весь день напролет, до девяти вечера, наскоро, по-походному, подкрепляясь не очень сытными яствами, доставленными из кухмистерской и весь день напролет ищут и рыщут, роются копаются и ныряют в сокровищах дорогого покойника.
What those treasures are they keep so secret that the court is maddened.	Что это за сокровища - неизвестно, ибо наследники скрывают тайну так тщательно, что переулок прямо бесятся.
In its delirium it imagines guineas pouring out of tea-pots, crown-pieces overflowing punch-bowls, old chairs and mattresses stuffed with Bank of England notes.	В бреду любопытства ему мерещатся гинеи, которые сыплются из чайников, чаши для пунша, до краев полные кронами, старые кресла и тюфяки, набитые ценными бумагами Английского банка.
It possesses itself of the sixpenny history (with highly coloured folding frontispiece) of Mr. Daniel Dancer and his sister, and also of Mr. Elwes, of Suffolk, and transfers all the facts from those authentic narratives to Mr. Krook.	Переулок, покупает за шесть пенсов историю мистера Дэниела Дансера и его сестры (с ярко раскрашенной картинкой на складной вклейке), а также - историю мистера Ивса, уроженца Саффолка, и все события этих достоверных историй приписывает биографии мистера Крука.
Twice when the dustman is called in to carry off a cartload of old paper, ashes, and broken bottles, the whole court assembles and pries into the baskets as they come forth.	Дважды вызывали мусорщика, чтобы увезти воз бросовой бумаги, золы и разбитых бутылок, и когда мусорщик приезжал, весь переулок собирался и рылся в его корзинах.

Many times the two gentlemen who write with the ravenous little pens on the tissue-paper are seen prowling in the neighbourhood--shy of each other, their late partnership being dissolved.	Не раз люди видели, как оба джентльмена, пишущие хищными перышками на листках тонкой бумаги, снуют по всему околотку, избегая друг друга, так как их недавнее содружество распалось.
The Sol skilfully carries a vein of the prevailing interest through the Harmonic nights.	"Солнечный герб" устраивает Гармонические вечера, умело извлекая выгоду из этих волнующих событий.
Little Swills, in what are professionally known as "patter" allusions to the subject, is received with loud applause; and the same vocalist "gags" in the regular business like a man inspired.	Маленького Суиллса вознаграждают громкими аплодисментами за "речитативные" (как выражаются музыканты) намеки на эти события, и певец вдохновенно вставляет в свои обычные номера отсебятину, посвященную этой теме.
Even Miss M. Melvilleson, in the revived Caledonian melody of	Даже мисс М. Мелвилсон, исполняя снова вошедшую в моду каледонскую песенку
"We're a-Nodding," points the sentiment that "the dogs love broo" (whatever the nature of that refreshment may be) with such archness and such a turn of the head towards next door that she is immediately understood to mean Mr. Smallweed loves to find money, and is nightly honoured with a double encore.	"Мы дремлем", подчеркивает фразу "собаки обожают варево" (какое именно, неизвестно) с таким лукавством и таким кивком в сторону соседнего дома, что все мгновенно понимают ее намек на мистера Смоллуида, который обожает находить деньги, и в награду дважды вызывают ее на бис.
For all this, the court discovers nothing; and as Mrs. Piper and Mrs. Perkins now communicate to the late lodger whose appearance is the signal for a general rally, it is in one continual ferment to discover everything, and more.	Тем не менее переулок не может ничего узнать, и, как сообщают миссис Пайпер и миссис Перкинс бывшему жильцу Крука, чье появление служит сигналом к общему сбору, обыватели беспрерывно находятся в состоянии брожения, томимые жаждой узнать все и даже больше.
Mr. Weevle and Mr. Guppy, with every eye in the court's head upon them, knock at the closed door of the late lamented's house, in a high state of popularity.	Глаза всего переулка устремлены на мистера Уивла и мистера Гаппи, когда они стучат в запертую дверь дома, принадлежавшего дорогому покойнику, достигая тем самым вершины своей популярности.
But being contrary to the court's expectation admitted, they immediately become unpopular and are considered to mean no good.	Когда же их, против всеобщего ожидания, впускают в дом, они тотчас же теряют популярность и даже начинают вызывать подозрение - от них, мол, ничего хорошего не жди.
The shutters are more or less closed all over the house, and the ground-floor is sufficiently dark to require candles.	Во всем доме ставни закрыты более или менее плотно, а в нижнем этаже так темно, что не худо бы зажечь там свечи.

Introduced into the back shop by Mr. Smallweed the younger, they, fresh from the sunlight, can at first see nothing save darkness and shadows; but they gradually discern the elder Mr. Smallweed seated in his chair upon the brink of a well or grave of waste-paper, the virtuous Judy groping therein like a female sexton, and Mrs. Smallweed on the level ground in the vicinity snowed up in a heap of paper fragments, print, and manuscript which would appear to be the accumulated compliments that have been sent flying at her in the course of the day.	Мистер Смоллуид-младший ведет приятелей в заднюю комнату при лавке, где они, придя прямо с улицы, залитой солнцем, сначала не видят ничего - такая здесь тьма. Но вот мало-помалу они различают мистера Смоллуида-старшего, сидящего в своем кресле на краю не то колодца, не то могилы, набитой рваной бумагой, в которой добродетельная Джуди роется, как могильщица, тогда как миссис Смоллуид приютилась поблизости на полу в целом снежном сугробе из обрывков печатных и рукописных бумаг, которыми ее любезно осыпали весь день вместо комплиментов.
The whole party, Small included, are blackened with dust and dirt and present a fiendish appearance not relieved by the general aspect of the room.	Вся эта компания, и Смолл в том числе, почернела от пыли и грязи и приобрела какой-то бесовский вид, под стать виду самой комнаты.
There is more litter and lumber in it than of old, and it is dirtier if possible; likewise, it is ghostly with traces of its dead inhabitant and even with his chalked writing on the wall.	А комната, сейчас пуще прежнего заваленная хламом и рухлядью, стала еще грязнее, - если только можно было покрыться более толстым слоем грязи, - и в ней остались жуткие следы ее покойного обитателя и даже его надписи мелом на стене.
On the entrance of visitors, Mr. Smallweed and Judy simultaneously fold their arms and stop in their researches.	При входе посетителей мистер Смоллуид и Джуди немедленно складывают руки и прекращают свои раскопки.
"Aha!" croaks the old gentleman.	- Ага! - каркает старик.
"How de do, gentlemen, how de do!	- Как поживаете, джентльмены? Как поживаете?
Come to fetch your property, Mr. Weevle?	Пришли забрать свое имущество, мистер Уивл?
That's well, that's well.	Прекрасно, прекрасно.
Ha!	Ха!
Ha!	Ха!
We should have been forced to sell you up, sir, to pay your warehouse room if you had left it here much longer.	А не приди вы за ним вовремя, нам пришлось бы его распродать, чтобы выручить плату за хранение.
You feel quite at home here again, I dare say?	Вы здесь опять чувствуете себя как дома, надо полагать?
Glad to see you, glad to see you!"	Рад вас видеть, рад вас видеть!
Mr. Weevle, thanking him, casts an eye about.	Мистер Уивл благодарит его и озирается.
Mr. Guppy's eye follows Mr. Weevle's eye.	Взгляд мистера Г аппи следует за взглядом мистера Уивла.
Mr. Weevle's eye comes back without any new intelligence in it.	Взгляд мистера Уивла возвращается к исходной точке, не обнаружив ничего нового.
Mr. Guppy's eye comes back and meets Mr. Smallweed's eye.	Взгляд мистера Г аппи тоже возвращается к исходной точке и встречается со взглядом мистера Смоллуида.

That engaging old gentleman is still murmuring, like some wound-up instrument running down,	Приветливый старец все еще лепечет, как заведенный механизм, завод которого скоро кончится:
"How de do, sir--how de--how--" And then having run down, he lapses into grinning silence, as Mr. Guppy starts at seeing Mr. Tulkinghorn standing in the darkness opposite with his hands behind him.	"Как поживаете, сэр... как вы... как..." Но вот завод кончился, и старик, запнувшись, ухмыляется молча, а мистер Г аппи вздрагивает, заметив мистера Талкингхорна, который стоит в темном углу напротив, заложив руки за спину.
"Gentleman so kind as to act as my solicitor," says Grandfather Smallweed.	- Этот джентльмен был так добр, что согласился взять на себя хлопоты по моим делам, - говорит дедушка Смоллуид.
"I am not the sort of client for a gentleman of such note, but he is so good!"	- Я неподходящий клиент для столь прославленного юриста, но он такой любезный!
Mr. Guppy, slightly nudging his friend to take another look, makes a shuffling bow to Mr. Tulkinghorn, who returns it with an easy nod.	Мистер Г аппи слегка подталкивает локтем приятеля, побуждая его еще раз оглянуться кругом, и суетливо кланяется мистеру Талкингхорну, который отвечает легким кивком.
Mr. Tulkinghorn is looking on as if he had nothing else to do and were rather amused by the novelty.	Мистер Талкингхорн смотрит перед собой с таким видом, словно ему нечего делать и даже, пожалуй, немного забавно видеть нечто для него новое.
"A good deal of property here, sir, I should say," Mr. Guppy observes to Mr. Smallweed.	- Тут, наверное, много всякого добра, сэр, -говорит мистер Гаппи мистеру Смоллуиду.
"Principally rags and rubbish, my dear friend!	- Да все больше хлам и тряпье, дорогой мой друг!
Rags and rubbish!	Хлам и тряпье!
Me and Bart and my granddaughter Judy are endeavouring to make out an inventory of what's worth anything to sell.	Мы с Бартом и моей внучкой Джуди стараемся сделать опись того, что годится для продажи.
But we haven't come to much as yet; we--haven't--come--to--hah!"	Но пока что набрали немного; мы... набрали... немного... ха!
Mr. Smallweed has run down again, while Mr. Weevle's eye, attended by Mr. Guppy's eye, has again gone round the room and come back.	Завод мистера Смоллуида опять кончился; тем временем взгляд мистера Уивла, сопровождаемый взглядом мистера Г аппи, снова обежал комнату и вернулся к исходной точке.
"Well, sir," says Mr. Weevle. "We won't intrude any longer if you'll allow us to go upstairs."	- Ну, сэр, - говорит мистер Уивл, - мы больше не станем вам докучать, так позвольте нам пройти наверх.
"Anywhere, my dear sir, anywhere!	- Куда угодно, дорогой сэр, куда угодно!
You're at home.	Вы у себя дома.
Make yourself so, pray!"	Будьте как дома, прошу вас!
As they go upstairs, Mr. Guppy lifts his eyebrows inquiringly and looks at Tony.	Торопясь наверх, мистер Гаппи вопросительно поднимает брови и смотрит на Тони.
Tony shakes his head.	Тони качает головой.

They find the old room very dull and dismal, with the ashes of the fire that was burning on that memorable night yet in the discoloured grate.	Войдя в его прежнюю комнату, они видят, что она все такая же мрачная и зловещая, а под заржавленной каминной решеткой все еще лежит пепел от угля, горевшего в ту памятную ночь.
They have a great disinclination to touch any object, and carefully blow the dust from it first.	Приятелям очень не хочется ни к чему прикасаться, и, прежде чем дотронуться до какой-нибудь вещи, они тщательно сдувают с нее пыль.
Nor are they desirous to prolong their visit, packing the few movables with all possible speed and never speaking above a whisper.	Вообще у них нет ни малейшего желания задерживаться здесь, поэтому они спешат поскорей уложить скудное движимое имущество Тони и, не решаясь говорить громко, только перешептываются.
"Look here," says Tony, recoiling.	- Смотри! - говорит Тони, отшатываясь.
"Here's that horrible cat coming in!"	- Опять эта ужасная кошка... лезет сюда!
Mr. Guppy retreats behind a chair.	Мистер Гаппи прячется за кресло.
"Small told me of her.	- Мне про нее Смолл говорил.
She went leaping and bounding and tearing about that night like a dragon, and got out on the house-top, and roamed about up there for a fortnight, and then came tumbling down the chimney very thin.	В ту ночь она прыгала и кидалась на все и всех, рвала что попало когтями, как сущий дракон, потом забралась на крышу, недели две там шаталась и, наконец, шлепнулась вниз через дымовую трубу, худая, как скелет.
Did you ever see such a brute?	Видал ты такую бестию?
Looks as if she knew all about it, don't she?	Смотрит, как будто все понимает, правда?
Almost looks as if she was Krook.	Точь-в-точь, как сам Крук!
Shoohoo!	Брысь!
Get out, you goblin!"	Пошла вон, ведьма!
Lady Jane, in the doorway, with her tiger snarl from ear to ear and her club of a tail, shows no intention of obeying; but Mr. Tulkinghorn stumbling over her, she spits at his rusty legs, and swearing wrathfully, takes her arched back upstairs.	Стоя в дверях, хвост трубой и по-тигриному разинув пасть от уха да уха, Леди Джейн, как видно, не намерена повиноваться; но тут входит мистер Талкингхорн и спотыкается о нее, а она фыркает на его поношенные брюки, злобно шипит, и, выгнув спину дугой, мчится вверх по лестнице.
Possibly to roam the house-tops again and return by the chimney.	Может быть, ей опять захотелось побродить по крышам и вернуться домой через дымовую тpy6y.
"Mr. Guppy," says Mr. Tulkinghorn, "could I have a word with you?"	- Мистер Г аппи, можно сказать вам несколько слов? - осведомляется мистер Талкингхорн.
Mr. Guppy is engaged in collecting the Galaxy Gallery of British Beauty from the wall and depositing those works of art in their old ignoble band-box.	Мистер Г аппи занят - он снимает со стены гравюры из "Галереи Звезд Британской Красоты" и укладывает эти произведения искусства в старую замызганную шляпную картонку.

"Sir," he returns, reddening, "I wish to act with courtesy towards every member of the profession, and especially, I am sure, towards a member of it so well known as yourself--I will truly add, sir, so distinguished as yourself.	- Сэр, - отвечает он, краснея, - я стремлюсь обходиться вежливо со всеми юристами и особенно, смею заверить, с таким знаменитым, как вы... добавлю искренне, сэр, - со столь прославленным, как вы.
Still, Mr. Tulkinghorn, sir, I must stipulate that if you have any word with me, that word is spoken in the presence of my friend."	Тем не менее, мистер Талкингхорн, если вы желаете сказать мне несколько слов, сэр, я могу выслушать вас лишь при том условии, что вы скажете их в присутствии моего друга.
"Oh, indeed?" says Mr. Tulkinghorn.	- Вот как? - говорит мистер Талкингхорн.
"Yes, sir.	- Да, сэр.
My reasons are not of a personal nature at all, but they are amply sufficient for myself."	У меня есть на то причины - отнюдь не личного характера, но мне они представляются вполне уважительными.
"No doubt, no doubt."	- Бесспорно, бесспорно.
Mr. Tulkinghorn is as imperturbable as the hearthstone to which he has quietly walked.	- Мистер Талкингхорн совершенно невозмутим, точь-в-точь каменная плита перед камином, к которому он неторопливо подошел.
"The matter is not of that consequence that I need put you to the trouble of making any conditions, Mr. Guppy."	- Но дело это не столь важное, мистер Гаппи, чтобы вы из-за меня трудились ставить какие-то условия.
He pauses here to smile, and his smile is as dull and rusty as his pantaloons.	- Он делает паузу в усмехается, а усмешка у него такая же тусклая и потертая, как его брюки.
"You are to be congratulated, Mr. Guppy; you are a fortunate young man, sir."	- Вас можно поздравить, мистер Гаппи; вы удачливый молодой человек, сэр.
"Pretty well so, Mr. Tulkinghorn; I don't complain."	- Похоже на то, мистер Талкингхорн; я не жалуюсь.
"Complain?	- Какие тут жалобы!..
High friends, free admission to great houses, and access to elegant ladies!	Великосветские друзья, свободный вход в знатные дома, доступ к элегантным леди!
Why, Mr. Guppy, there are people in London who would give their ears to be you."	В Лондоне найдется немало людей, которые дали бы уши себе отрезать, лишь бы очутиться на вашем месте, мистер Гаппи.
Mr. Guppy, looking as if he would give his own reddening and still reddening ears to be one of those people at present instead of himself, replies,	Мистер Гаппи отвечает с таким видом, словно он сам дал бы себе отрезать свои все гуще и гуще краснеющие уши, только бы сейчас сделаться одним из этих людей перестать быть самим собой:
"Sir, if I attend to my profession and do what is right by Kenge and Carboy, my friends and acquaintances are of no consequence to them nor to any member of the profession, not excepting Mr. Tulkinghorn of the Fields.	- Сэр, если я занимаюсь своим делом и выполняю все, что от меня требуется у Кенджа и Карбоя, то мои друзья и знакомые не должны интересовать ни моих хозяев, ни любых других юристов, в том числе мистера Талкингхорна.
I am not under any obligation to explain myself further; and with all respect for you, sir, and without offence--I repeat, without offence--"	Я не обязан давать более подробные объяснения, и при всем моем уважении к вам, сэр, и, не в обиду будь сказано... повторяю, не в обиду будь сказано...

"Oh, certainly!"	- Ну, конечно!
"--I don't intend to do it."	- ...я вообще не желаю давать никаких объяснений.
"Quite so," says Mr. Tulkinghorn with a calm nod.	-Так, так... - отзывается мистер Талкингхорн, невозмутимо кивая головой.
"Very good; I see by these portraits that you take a strong interest in the fashionable great, sir?"	- Прекрасно... Я вижу по этим портретам, что вы весьма интересуетесь высшим светом, сэр?
He addresses this to the astounded Tony, who admits the soft impeachment.	С этими словами он обращается к удивленному Тони, и тот признает справедливость этого обвинения, впрочем не очень тяжкого.
"A virtue in which few Englishmen are deficient," observes Mr. Tulkinghorn.	- Это похвально и свойственно большинству англичан, - отмечает мистер Талкингхорн.
He has been standing on the hearthstone with his back to the smoked chimney-piece, and now turns round with his glasses to his eyes.	Все это время он стоял на предкаминной плите спиной к закопченному камину, а теперь оглядывается во круг, приложив к глазам очки.
"Who is this?	- Кто это?
' Lady Dedlock.'	"Леди Дедлок".
Ha!	Хм!
A very good likeness in its way, but it wants force of character.	В общем, очень похожий портрет, но недостаточно выразительно передана сила характера.
Good day to you, gentlemen; good day!"	Всего доброго, джентльмены, всего доброго!
When he has walked out, Mr. Guppy, in a great perspiration, nerves himself to the hasty completion of the taking down of the Galaxy Gallery, concluding with Lady Dedlock.	После его ухода мистер Гаппи, обливаясь потом, собирается с силами и спешит снять со стен последние портреты из "Галереи Звезд Британской Красоты", причем леди Дедлок он снимает под самый конец.
"Tony," he says hurriedly to his astonished companion, "let us be quick in putting the things together and in getting out of this place.	- Тони, давай-ка поскорей уложим вещи и вон отсюда, - возбужденно говорит он своему изумленному товарищу.
It were in vain longer to conceal from you, Tony, that between myself and one of the members of a swan-like aristocracy whom I now hold in my hand, there has been undivulged communication and association.	- Не стоит больше скрывать от тебя, Тони, что с одной из представительниц этой лебединой стаи аристократок - той самой, чей портрет я сейчас держу в руках, у меня когда-то бывали тайные встречи и беседы.
The time might have been when I might have revealed it to you.	Могло наступить такое время, когда я мог бы открыть все это тебе.
It never will be more.	Но оно никогда не наступит.
It is due alike to the oath I have taken, alike to the shattered idol, and alike to circumstances over which I have no control, that the whole should be buried in oblivion.	Данная мною клятва, поверженный кумир, а также не зависящие от меня обстоятельства требуют, чтобы все это было предано забвению.

I charge you as a friend, by the interest you have ever testified in the fashionable intelligence, and by any little advances with which I may have been able to accommodate you, so to bury it without a word of inquiry!"	Я прошу тебя как друг, во имя твоею интереса к светской хронике и в память о тех небольших займах, которыми я, возможно, помогал тебе, предай все это забвению, не задав мне ни единого вопроса!
This charge Mr. Guppy delivers in a state little short of forensic lunacy, while his friend shows a dazed mind in his whole head of hair and even in his cultivated whiskers.	Эту просьбу мистер Г аппи высказывает в состоянии, близком к умопомешательству на почве юриспруденции, душевное смятение его друга проявляется во всей его шевелюре и даже в холеных бакенбардах.
CHAPTER XL	Глава XL
National and Domestic	Дела государственные и дела семейные
England has been in a dreadful state for some weeks.	Не одну неделю находится Англия в ужасном состоянии.
Lord Coodle would go out, Sir Thomas Doodle wouldn't come in, and there being nobody in Great Britain (to speak of) except Coodle and Doodle, there has been no government.	Лорд Кудл подал в отставку, сэр Томас Дудл не пожелал принять пост, а так как, кроме Кудла и Дудла, во всей Великобритании не было никого (о ком стоило бы говорить), то в ней не было и правительства.
It is a mercy that the hostile meeting between those two great men, which at one time seemed inevitable, did not come off, because if both pistols had taken effect, and Coodle and Doodle had killed each other, it is to be presumed that England must have waited to be governed until young Coodle and young Doodle, now in frocks and long stockings, were grown up.	К счастью, поединок между этими великими людьми, одно время казавшийся неминуемым, не состоялся, - ведь если бы оба пистолета выстрелили и Кудл с Дудлом укокошили один другого, Англии, надо думать, пришлось бы дожидаться правительства до тех пор, пока не вырастут маленький Кудл и маленький Дудл, ныне бегающие в платьицах и длинных чулках.
This stupendous national calamity, however, was averted by Lord Coodle's making the timely discovery that if in the heat of debate he had said that he scorned and despised the whole ignoble career of Sir Thomas Doodle, he had merely meant to say that party differences should never induce him to withhold from it the tribute of his warmest admiration; while it as opportunely turned out, on the other hand, that Sir Thomas Doodle had in his own bosom expressly booked Lord Coodle to go down to posterity as the mirror of virtue and honour.	Но это грозное национальное бедствие предотвратил лорд Кудл, который вовремя спохватился и признал, что, выражая в пылу полемики ненависть и презрение ко всей позорной деятельности сэра Томаса Дудла, он хотел сказать только то, что партийные разногласия никогда не помешают ему воздать этой деятельности дань самого горячего восхищения; с другой стороны, как весьма своевременно выяснилось, сэр Томас Дудл в глубине души считает лорда Кудла воплощением доблести и чести, каковым он и останется в памяти потомства.
Still England has been some weeks in the dismal strait of having no pilot (as was well observed by Sir Leicester Dedlock) to weather the storm; and the marvellous part of the matter is that England has not appeared to care very much about it, but has gone on eating and drinking and marrying and giving in marriage as the old world did in the days before the flood.	И все же Англия не одну неделю находилась в гнетуще затруднительном положении, так как не имела кормчего (по удачному выражению сэра Лестера Дедлока), способного бороться со штормом; хотя сама Англия, как ни странно, по-видимому, не очень беспокоилась, а продолжала есть и лить, сочетаться браком в выдавать замуж, как и во времена допотопной древности.
But Coodle knew the danger, and Doodle knew the danger, and all their followers and hangers-on had the clearest possible perception of the danger.	Но Кудл видел опасность, и Дудл видел опасность, и все их сторонники и приспешники совершенно ясно предвидели опасность.

At last Sir Thomas Doodle has not only condescended to come in, but has done it handsomely, bringing in with him all his nephews, all his male cousins, and all his brothers-in-law.	Наконец сэр Томас Дудл не только соблаговолил принять пост, но сделал это, что называется, на широкую ногу, притащив с собой и приняв на службу всех своих племянников, всех своих двоюродных братьев и всех своих зятьев.
So there is hope for the old ship yet.	Таким образом, надежда для старого корабля еще не потеряна.
Doodle has found that he must throw himself upon the country, chiefly in the form of sovereigns and beer.	И вот Дудл решил, что пора ему воззвать к стране - преимущественно в виде соверенов и пива.
In this metamorphosed state he is available in a good many places simultaneously and can throw himself upon a considerable portion of the country at one time.	Перевоплотившись в то и другое, он доступен во множестве мест сразу и сам может взывать к значительной части населения одновременно.
Britannia being much occupied in pocketing Doodle in the form of sovereigns, and swallowing Doodle in the form of beer, and in swearing herself black in the face that she does neither-- plainly to the advancement of her glory and morality--the London season comes to a sudden end, through all the Doodleites and Coodleites dispersing to assist Britannia in those religious exercises.	Сейчас Британия ревностно прикарманивает Дудла в виде соверенов и проглатывает Дудла в виде пива, клянясь до исступления, что не делает ни того, ни другого, - только стремится к вящему расцвету своей славы и укреплению нравственности, - а лондонский сезон внезапно заканчивается, так как все дудлисты и кудлисты разъезжаются, чтобы помочь Британии, занятой священнодействием выборов в парламент.
Hence Mrs. Rouncewell, housekeeper at Chesney Wold, foresees, though no instructions have yet come down, that the family may shortly be expected, together with a pretty large accession of cousins and others who can in any way assist the great Constitutional work.	Поэтому домоправительница Дедлоков миссис Раунсуэлл, - хоть она и не получила никаких приказаний, - предвидит, что в Чесни-Уолд скоро приедут господа вместе с немалой толпой родственников и других лиц, способных так или иначе содействовать важному делу, предусмотренному конституцией.
And hence the stately old dame, taking Time by the forelock, leads him up and down the staircases, and along the galleries and passages, and through the rooms, to witness before he grows any older that everything is ready, that floors are rubbed bright, carpets spread, curtains shaken out, beds puffed and patted, still-room and kitchen cleared for action--all things prepared as beseems the Dedlock dignity.	И поэтому величавая старуха, схватив Время за вихор, водит его вверх и вниз по лестницам, по галереям, коридорам и комнатам, дабы оно теперь же - пока не успеет еще немного постареть, -удостоверилось, что все приведено в порядок: полы натерты до блеска, ковры разостланы, из драпировок выбита пыль, постели оправлены, подушки взбиты, кладовые и кухни вымыты и готовы к услугам, словом, весь дом имеет тот вид, какой подобает достоинству его хозяев -Дедлоков.
This present summer evening, as the sun goes down, the preparations are complete.	Сегодня, в этот летний вечер, приготовления оканчиваются к закату солнца.
Dreary and solemn the old house looks, with so many appliances of habitation and with no inhabitants except the pictured forms upon the walls.	Печальным и торжественным кажется старый дом, где жить очень удобно, но нет обитателей, если не считать портретов на стенах.

So did these come and go, a Dedlock in possession might have ruminated passing along; so did they see this gallery hushed and quiet, as I see it now; so think, as I think, of the gap that they would make in this domain when they were gone; so find it, as I find it, difficult to believe that it could be without them; so pass from my world, as I pass from theirs, now closing the reverberating door; so leave no blank to miss them, and so die.	"И они приходили и уходили, - мог бы сказать в раздумье какой-нибудь ныне здравствующий Дедлок, проходя мимо этих портретов; и они видели эту галерею такой же безлюдной и безмолвной, какой я вижу ее сейчас; и они воображали, как воображаю я, что пусто станет в этом поместье, когда они уйдут; и им трудно было поверить, как трудно мне, что оно может обходиться без них; и они сейчас исчезли для меня, как я исчез для них, закрыв за собой дверь, которая захлопнулась с шумом, гулко раскатившимся по дому; и они преданы равнодушному забвению; и они умерли".
Through some of the fiery windows beautiful from without, and set, at this sunset hour, not in dull-grey stone but in a glorious house of gold, the light excluded at other windows pours in rich, lavish, overflowing like the summer plenty in the land.	Но вот запылали стекла окон, выходящих на запад, прекрасные, когда на них смотришь снаружи, и в этот закатный час словно вставленные не в тусклый серый камень, а в сверкающий золотой чертог, и свет, погаснув в остальных окнах, хлынул внутрь, богатый, щедрый, и затопил комнаты, как летнее изобилие затопляет поля.
Then do the frozen Dedlocks thaw.	И тогда начинают оттаивать застывшие Дедлоки.
Strange movements come upon their features as the shadows of leaves play there.	Странно оживают их черты, когда тени листьев шевелятся в галерее.
A dense justice in a corner is beguiled into a wink.	Надутый судья в углу, увлекшись, невольно подмигивает.
A staring baronet, with a truncheon, gets a dimple in his chin.	У баронета - с тупо вытаращенными глазами и жезлом в руке - появляется ямочка на подбородке.
Down into the bosom of a stony shepherdess there steals a fleck of light and warmth that would have done it good a hundred years ago.	В грудь каменной пастушки проникает луч света и тепла, и будь это сто лет назад, он мог бы ее согреть.
One ancestress of Volumnia, in high- heeled shoes, very like her--casting the shadow of that virgin event before her full two centuries--shoots out into a halo and becomes a saint.	Прабабушка Волюмнии в туфлях на высоких каблучках и очень похожая на правнучку (лицо прабабки за целых два века предсказало появление на свет этой девственницы), испускает сияние, уподобляясь святой в ореоле.
A maid of honour of the court of Charles the Second, with large round eyes (and other charms to correspond), seems to bathe in glowing water, and it ripples as it glows.	Фрейлина Карла Второго с большими круглыми глазами (и прочими прелестями под стать глазам) словно купается в пылающих водах, что, пылая, струятся.
But the fire of the sun is dying.	Но пламя солнца гаснет.
Even now the floor is dusky, and shadow slowly mounts the walls, bringing the Dedlocks down like age and death.	Полы уже во мгле, и тень медленно ползет вверх по стене, разя Дедлоков, как старость и смерть.
And now, upon my Lady's picture over the great chimney- piece, a weird shade falls from some old tree, that turns it pale, and flutters it, and looks as if a great arm held a veil or hood, watching an opportunity to draw it over her.	И вот на портрет миледи, висящий над огромным камином, падает вещая тень какого-то старого дерева, и портрет бледнеет, трепещет, и чудится, будто чья-то огромная рука держит не то покрывало, не то саван, ожидая случая набросить его на миледи.

Higher and darker rises shadow on the wall--now a red gloom on the ceiling--now the fire is out.	Все темнее становится тень, все выше она поднимается по стене... вот уже потолок окутан красноватым сумраком... вот огонь погас.
All that prospect, which from the terrace looked so near, has moved solemnly away and changed--not the first nor the last of beautiful things that look so near and will so change--into a distant phantom.	Вся перспектива парка, с террасы казавшаяся такой близкой, торжественно отошла куда-то вдаль и преобразилась, как многие из тех красот, что кажутся нам столь же близкими и так же преобразятся, обратившись в далекий призрак.
Light mists arise, and the dew falls, and all the sweet scents in the garden are heavy in the air.	Поднимаются легкие туманы, падает роса, и воздух тяжел от сладостных благоуханий сада.
Now the woods settle into great masses as if they were each one profound tree.	Вот, превращаясь в огромные лесные массивы, сливаются друг с другом рощи, и каждая стала как бы одним густолиственным деревом.
And now the moon rises to separate them, and to glimmer here and there in horizontal lines behind their stems, and to make the avenue a pavement of light among high cathedral arches fantastically broken.	Вот, разлучая деревья, всходит луна и, постелив между стволами светлые дорожки, мостит светом аллею под высокими, как в соборе, причудливо изломанными сводами.
Now the moon is high; and the great house, needing habitation more than ever, is like a body without life.	А теперь луна стоит уже высоко, и огромный дом, по-прежнему безлюдный, напоминает тело, покинутое жизнью.
Now it is even awful, stealing through it, to think of the live people who have slept in the solitary bedrooms, to say nothing of the dead.	Теперь, прокрадываясь по комнатам, жутко думать даже о живых людях, которые когда-то спали в этих уединенных опочивальнях, а об умерших - тем более.
Now is the time for shadow, when every corner is a cavern and every downward step a pit, when the stained glass is reflected in pale and faded hues upon the floors, when anything and everything can be made of the heavy staircase beams excepting their own proper shapes, when the armour has dull lights upon it not easily to be distinguished from stealthy movement, and when barred helmets are frightfully suggestive of heads inside.	Теперь настало время теней, когда каждый угол кажется пещерой, каждая ступенька вниз - ямой; когда цветные стекла в окнах отбрасывают на пол бледные, блеклые пятна; когда толстые балки на лестнице можно принять за что угодно и за все на свете, только не за балки; когда тусклые отблески падают на доспехи, и не поймешь, отблески это падают или доспехи, крадучись, движутся, а в шлемах с опущенными забралами мерещатся страшные головы.
But of all the shadows in Chesney Wold, the shadow in the long drawing-room upon my Lady's picture is the first to come, the last to be disturbed.	Но из всех теней в Чесни-Уолде тень на портрете миледи в продолговатой гостиной ложится первой и уползает последней.
At this hour and by this light it changes into threatening hands raised up and menacing the handsome face with every breath that stirs.	В этот поздний час, при лунном свете, тень походит на зловещие руки, поднятые вверх и с каждым дуновением ветра угрожающие прекрасному лицу.
"She is not well, ma'am," says a groom in Mrs. Rouncewell's audience-chamber.	- Ей нехорошо, сударыня, - говорит один из грумов в приемной миссис Раунсуэлл.
"My Lady not well!	- Миледи нездорова?
What's the matter?"	Что с ней такое?

"Why, my Lady has been but poorly, ma'am, since she was last here-- I don't mean with the family, ma'am, but when she was here as a bird of passage like.	- Да миледи все время прихварывает, сударыня, с тех самых пор, как в последний раз приезжала сюда, - не со всей родней приезжала, сударыня, но одна; я говорю о том, когда она сюда заглянула, так сказать, вроде перелетной птицы.
My Lady has not been out much, for her, and has kept her room a good deal."	Миледи выходит из дома реже, чем всегда, и подолгу сидит у себя в покоях.
"Chesney Wold, Thomas," rejoins the housekeeper with proud complacency, "will set my Lady up!	- В Чесни-Уолде, Томас, миледи поправится! -говорит домоправительница с гордым самодовольством.
There is no finer air and no healthier soil in the world!"	- Лучшего воздуха и более здоровой местности во всем свете не сыщешь!
Thomas may have his own personal opinions on this subject, probably hints them in his manner of smoothing his sleek head from the nape of his neck to his temples, but he forbears to express them further and retires to the servants' hall to regale on cold meat-pie and ale.	Насчет этого Томас, возможно, придерживается собственных взглядов и, пожалуй, даже по-своему намекает на них, приглаживая лоснящиеся волосы от затылка к вискам, но высказаться яснее не хочет и уходит в людскую подкрепиться холодным мясным паштетом и элем.
This groom is the pilot-fish before the nobler shark.	Этот грум - рыба-лоцман, плывущая впереди более благородной рыбы, акулы.
Next evening, down come Sir Leicester and my Lady with their largest retinue, and down come the cousins and others from all the points of the compass.	На следующий вечер прибывают сэр Лестер и миледи, и с ними их свита в полном составе, а родственники и другие гости съезжаются со всех четырех сторон.
Thenceforth for some weeks backward and forward rush mysterious men with no names, who fly about all those particular parts of the country on which Doodle is at present throwing himself in an auriferous and malty shower, but who are merely persons of a restless disposition and never do anything anywhere.	С этого дня и в течение нескольких недель по тем областям страны, к которым Дудл взывает в виде золотого и пивного ливня, какие-то таинственные личности без громких имен носятся с деловитым видом, хотя все они просто-напросто беспокойные натуры и никогда ничего не делают, где бы они ни были.
On these national occasions Sir Leicester finds the cousins useful.	Сэр Лестер находит, что во время событий государственного значения родственники приносят пользу.
A better man than the Honourable Bob Stables to meet the Hunt at dinner, there could not possibly be.	У достопочтенного Боба Стейблса нет соперников в искусстве занимать охотников за обедом.
Better got up gentlemen than the other cousins to ride over to polling-booths and hustings here and there, and show themselves on the side of England, it would be hard to find.	У прочих родственников нет соперников в уменье объезжать избирательные участки и трибуны и распинаться за интересы Англии.
Volumnia is a little dim, but she is of the true descent; and there are many who appreciate her sprightly conversation, her French conundrums so old as to have become in the cycles of time almost new again, the honour of taking the fair Dedlock in to dinner, or even the privilege of her hand in the dance.	Волюмния немножко бестолкова, но породиста, и многие ценят ее бойкую болтовню и французские каламбуры, такие старые, что в круговороте времен они приобрели прелесть новизны, многие дорожат честью вести обольстительную Дедлок к столу и даже привилегией танцевать с нею.

On these national occasions dancing may be a patriotic service, and Volumnia is constantly seen hopping about for the good of an ungrateful and unpensioning country.	Когда совершаются события государственного значения, патриотическому делу можно послужить и танцами, и Волюмния неустанно пляшет ради неблагодарного отечества, отказавшего ей в пенсии.
My Lady takes no great pains to entertain the numerous guests, and being still unwell, rarely appears until late in the day.	Миледи не очень старается занимать толпу гостей и, все еще чувствуя недомогание, обычно выходит из своих покоев только во второй половине дня.
But at all the dismal dinners, leaden lunches, basilisk balls, and other melancholy pageants, her mere appearance is a relief.	Но на всех унылых обедах и гнетущих завтраках, на балах, словно скованных взглядом василиска, и на прочих тоскливых празднествах уже одно ее появление вносит приятное разнообразие.
As to Sir Leicester, he conceives it utterly impossible that anything can be wanting, in any direction, by any one who has the good fortune to be received under that roof; and in a state of sublime satisfaction, he moves among the company, a magnificent refrigerator.	Что касается сэра Лестера, ему и в голову не приходит, что те, кому посчастливилось быть принятыми в его доме, могут хоть в чем-нибудь нуждаться, и, пребывая в состоянии божественного удовлетворения, он вращается в обществе гостей, напоминая великолепный холодильник.
Daily the cousins trot through dust and canter over roadside turf, away to hustings and polling-booths (with leather gloves and hunting-whips for the counties and kid gloves and riding-canes for the boroughs), and daily bring back reports on which Sir Leicester holds forth after dinner.	День за днем родственники трусят по пыли и скачут по придорожному дерну, объезжая избирательные участки и трибуны (в кожаных рукавицах и с арапниками, когда снуют по деревням, и в лайковых перчатках и с хлыстиками, когда снуют по городкам), и день за днем привозят донесения, по поводу которых сэр Лестер разглагольствует после обеда.
Daily the restless men who have no occupation in life present the appearance of being rather busy.	День за днем эти беспокойные люди, обычно не имеющие решительно никаких занятий, кажутся по горло занятыми.
Daily Volumnia has a little cousinly talk with Sir Leicester on the state of the nation, from which Sir Leicester is disposed to conclude that Volumnia is a more reflecting woman than he had thought her.	День за днем Волюмния по-родственному болтает с сэром Лестером о положении нации, и сэр Лестер склоняется к выводу, что Волюмния вдумчивей, чем он полагал.
"How are we getting on?" says Miss Volumnia, clasping her hands. "ARE we safe?"	- Как наши дела? - спрашивает Волюмния, сжимая руки. - Все ли у нас благополучно?
The mighty business is nearly over by this time, and Doodle will throw himself off the country in a few days more.	Грандиозная кампания теперь уже почти закончилась, и через несколько дней Дудл перестанет взывать к стране.
Sir Leicester has just appeared in the long drawing-room after dinner, a bright particular star surrounded by clouds of cousins.	Сэр Лестер отобедал и только что появился в продолговатой гостиной - яркая звезда, сверкающая сквозь тучи родственников.
"Volumnia," replies Sir Leicester, who has a list in his hand, "we are doing tolerably."	- Волюмния, - ответствует сэр Лестер, держа в руках какой-то список, - наши дела идут сносно.
"Only tolerably!"	- Только сносно!
Although it is summer weather, Sir Leicester always has his own particular fire in the evening.	Настало лето, и погода теплая, но по вечерам специально для сэра Лестера топят камин.

He takes his usual screened seat near it and repeats with much firmness and a little displeasure, as who should say, I am not a common man, and when I say tolerably, it must not be understood as a common expression,	Сэр Лестер садятся на свое любимое место, отгороженное экраном от камина, и очень решительным, но чуть-чуть недовольным тоном -словно желая сказать: "Я не обыкновенный человек, и если говорю "сносно", это слово не следует понимать в его обычном значении", -повторяет:
"Volumnia, we are doing tolerably."	- Волюмния, наши дела идут сносно.
"At least there is no opposition to YOU," Volumnia asserts with confidence.	- У вас-то, во всяком случае, нет противников, -уверенно говорит Волюмния.
"No, Volumnia.	- Да, Волюмния.
This distracted country has lost its senses in many respects, I grieve to say, but--"	Наша обезумевшая страна, как это ни печально, во многих отношениях утратила здравый смысл, но...
"It is not so mad as that.	- Все-таки еще не настолько свихнулась, чтобы дойти до этого.
I am glad to hear it!"	Приятно слышать!
Volumnia's finishing the sentence restores her to favour.	Удачно закончив фразу сэра Лестера, Волюмния вернула себе его благосклонность.
Sir Leicester, with a gracious inclination of his head, seems to say to himself,	Сэр Лестер, милостиво наклонив голову, как будто говорит себе:
"A sensible woman this, on the whole, though occasionally precipitate."	"В общем, она неглупая женщина, хотя порой говорит не подумав".
In fact, as to this question of opposition, the fair Dedlock's observation was superfluous, Sir Leicester on these occasions always delivering in his own candidateship, as a kind of handsome wholesale order to be promptly executed.	И в самом деле, обольстительная Дедлок совершенно напрасно подняла вопрос о противниках - ведь на всех выборах сэр Лестер неизменно выставляет свою кандидатуру, как своего рода крупный оптовый заказ, который следует выполнить срочно.
Two other little seats that belong to him he treats as retail orders of less importance, merely sending down the men and signifying to the tradespeople,	Два других принадлежащих ему парламентских места он считает как бы розничными заказами меньшего значения и просто направляет своим "поставщикам" угодных ему кандидатов с приказанием:
"You will have the goodness to make these materials into two members of Parliament and to send them home when done."	"Будьте любезны изготовить из этих материалов двух членов парламента и по выполнении заказа прислать их на дом".
"I regret to say, Volumnia, that in many places the people have shown a bad spirit, and that this opposition to the government has been of a most determined and most implacable description."	- Должен признать, Волюмния, что во многих местах народ, к прискорбию, выказал дурное умонастроение и на этот раз оппозиция правительству носила самый решительный и неукротимый характер.
"W-r-retches!" says Volumnia.	- Пр-роходимцы! - бормочет Волюмния.

"Even," proceeds Sir Leicester, glancing at the circumjacent cousins on sofas and ottomans, "even in many--in fact, in most--of those places in which the government has carried it against a faction--"	- Больше того, - продолжает сэр Лестер, окидывая взором родственников, расположившихся кругом на диванах и оттоманках, - больше того, даже во многих местах, точнее, почти во всех тех местах, где правительство одержало победу над некоей кликой...
(Note, by the way, that the Coodleites are always a faction with the Doodleites, and that the Doodleites occupy exactly the same position towards the Coodleites.)	(Заметим кстати, что кудлисты всегда обзывают дудлистов "кликой", а дудлисты платят тем же кудлистам.)
"--Even in them I am shocked, for the credit of Englishmen, to be constrained to inform you that the party has not triumphed without being put to an enormous expense.	- ...даже в этих местах, как я вынужден сообщить вам с краской стыда за англичан, наша партия восторжествовала лишь ценою огромных затрат.
Hundreds," says Sir Leicester, eyeing the cousins with increasing dignity and swelling indignation, "hundreds of thousands of pounds!"	Сотни, - уточняет сэр Лестер, оглядывая родственников со все возрастающим достоинством и обостряющимся негодованием, -сотни тысяч фунтов пришлось истратить!
If Volumnia have a fault, it is the fault of being a trifle too innocent, seeing that the innocence which would go extremely well with a sash and tucker is a little out of keeping with the rouge and pearl necklace.	Есть у Волюмнии небольшой грешок - слишком она наивна, а наивность очень идет к детскому платьицу с широким кушаком и нагрудничку, но как-то не вяжется с румянами и жемчужным ожерельем.
Howbeit, impelled by innocence, she asks,	Так или иначе Волюмния по наивности вопрошает:
"What for?"	- Истратить? На что?
"Volumnia," remonstrates Sir Leicester with his utmost severity.	- Волюмния! - с величайшей суровостью выговаривает ей сэр Лестер.
"Volumnia!"	- Волюмния!
"No, no, I don't mean what for," cries Volumnia with her favourite little scream.	- Нет, нет, я не хотела сказать "на что", - спешит оправдаться Волюмния, взвизгнув по привычке.
"How stupid I am!	- Какая я глупая!
I mean what a pity!"	Я хотела сказать: "Очень грустно!"
"I am glad," returns Sir Leicester, "that you do mean what a pity."	- Я рад, - отзывается сэр Лестер, - что вы хотели "сказать: "Очень грустно".
Volumnia hastens to express her opinion that the shocking people ought to be tried as traitors and made to support the party.	Волюмния спешит высказать убеждение, что этих противных людей необходимо судить как предателей и силой заставить их поддерживать "нашу партию".
"I am glad, Volumnia," repeats Sir Leicester, unmindful of these mollifying sentiments, "that you do mean what a pity.	- Я рад, Волюмния, - повторяет сэр Лестер, не обращая внимания на эту попытку умаслить его, -что вы хотели сказать: "Очень грустно".
It is disgraceful to the electors.	Конечно, это позор для избирателей.
But as you, though inadvertently and without intending so unreasonable a question, asked me 'what for?' let me reply to you.	Но раз уж вы, хоть и нечаянно, хоть и не желая задать столь неразумный вопрос, спросили меня: "На что?" - позвольте мне вам ответить.

For necessary expenses.	На неизбежные расходы.
And I trust to your good sense, Volumnia, not to pursue the subject, here or elsewhere."	И, полагаясь на ваше благоразумие, Волюмния, я надеюсь, что вы не будете говорить на эту тему ни здесь, ни в других местах.
Sir Leicester feels it incumbent on him to observe a crushing aspect towards Volumnia because it is whispered abroad that these necessary expenses will, in some two hundred election petitions, be unpleasantly connected with the word bribery, and because some graceless jokers have consequently suggested the omission from the Church service of the ordinary supplication in behalf of the High Court of Parliament and have recommended instead that the prayers of the congregation be requested for six hundred and fifty-eight gentlemen in a very unhealthy state.	Обращаясь к Волюмнии, сэр Лестер считает своим долгом сохранять суровое выражение лица, так как в народе поговаривают, будто примерно в двухстах петициях по поводу выборов эти "неизбежные расходы" будут откровенно и бесцеремонно названы "подкупом", а некоторые безбожные шутники уже предложили исключить из церковной службы обычную молитву "за парламент" и посоветовать прихожанам вместо этого молиться за шестьсот пятьдесят восемь джентльменов, "болящих и недугующих".
"I suppose," observes Volumnia, having taken a little time to recover her spirits after her late castigation, "I suppose Mr. Tulkinghorn has been worked to death."	- Я думаю, - снова начинает Волюмния, оправившись, после небольшой передышки, от недавней экзекуции, - я думаю, мистер Талкингхорн заработался до смерти.
"I don't know," says Sir Leicester, opening his eyes, "why Mr. Tulkinghorn should be worked to death.	- Не знаю, с какой стати мистеру Талкингхорну зарабатываться до смерти, - возражает сэр Лестер, открывая глаза.
I don't know what Mr. Tulkinghorn's engagements may be.	- Я не знаю, чем занят мистер Талкингхорн.
He is not a candidate."	Он не выставлял своей кандидатуры.
Volumnia had thought he might have been employed.	Волюмния полагает, что его услугами пользовались.
Sir Leicester could desire to know by whom, and what for.	Сэр Лестер желает знать, кто пользовался и для чего именно?
Volumnia, abashed again, suggests, by somebody--to advise and make arrangements.	Волюмния, вторично посрамленная, предполагает, что кто-нибудь... для консультации и устройства дел.
Sir Leicester is not aware that any client of Mr. Tulkinghorn has been in need of his assistance.	Сэр Лестер не имеет понятия, нуждался ли какой-нибудь клиент мистера Талкингхорна в услугах своего поверенного.
Lady Dedlock, seated at an open window with her arm upon its cushioned ledge and looking out at the evening shadows falling on the park, has seemed to attend since the lawyer's name was mentioned.	Леди Дедлок, сидя у открытого окна и облокотившись на подушку, лежащую на подоконнике, не отрывает глаз от вечерних теней, падающих на парк, но с тех пор как заговорили о поверенном, она как будто начинает прислушиваться к беседе.

A languid cousin with a moustache in a state of extreme debility now observes from his couch that man told him ya'as'dy that Tulkinghorn had gone down t' that iron place t' give legal 'pinion 'bout something, and that contest being over t' day, 'twould be highly jawlly thing if Tulkinghorn should 'pear with news that Coodle man was floored.	Один из родственников, томный, усатый кузен, развалившийся на диване в полном изнеможении, сообщает, что кто-то сказал ему вчера, будто Талкингхогн ездил в эти, как их... железные области... на консультацию п'какому-то де'у, и раз уж дгака сегодня закончилась, вот было бы здогово, явись он с известием, что кандидата кудлистов пгговалили с тггеском.
Mercury in attendance with coffee informs Sir Leicester, hereupon, that Mr. Tulkinghorn has arrived and is taking dinner.	Меркурий, разнося кофе, докладывает сэру Лестеру, что приехал мистер Талкингхорн и сейчас обедает.
My Lady turns her head inward for the moment, then looks out again as before.	Миледи на мгновение оборачивается, потом снова начинает смотреть в окно.
Volumnia is charmed to hear that her delight is come.	Волюмния счастлива, что ее Любимец здесь.
He is so original, such a stolid creature, such an immense being for knowing all sorts of things and never telling them!	Он такой оригинал, такой солидный господин, такой поразительный человек, который знает столько всякой всячины, но никогда ни о чем не рассказывает!
Volumnia is persuaded that he must be a Freemason.	Волюмния убеждена, что он франкмасон.
Is sure he is at the head of a lodge, and wears short aprons, and is made a perfect idol of with candlesticks and trowels.	Наверное, он возглавляет какую-нибудь ложу, -наденет короткий фартук, и все ему поклоняются, словно идолу, а вокруг все свечи, свечи и лопаточки.
These lively remarks the fair Dedlock delivers in her youthful manner, while making a purse.	Все эти бойкие фразы обольстительная Дедлок пролепетала, как всегда, ребяческим тоном, продолжая вязать кошелек.
"He has not been here once," she adds, "since I came.	- С тех пор как я сюда приехала, - добавляет Волюмния, - он ни разу здесь не был.
I really had some thoughts of breaking my heart for the inconstant creature.	Я уж стала побаиваться, не разбилось бы у меня сердце по милости этого ветреника.
I had almost made up my mind that he was dead."	Готова даже была подумать, уж не умер ли он?
It may be the gathering gloom of evening, or it may be the darker gloom within herself, but a shade is on my Lady's face, as if she thought,	Быть может, это сгустился вечерний мрак, а может быть, еще более густой мрак окутал душу миледи, но лицо ее потемнело, как будто она подумала:
"I would he were!"	"О, если бы так было!"
"Mr. Tulkinghorn," says Sir Leicester, "is always welcome here and always discreet wheresoever he is.	- Мистер Талкингхорн, - говорит сэр Лестер, -всегда встречает радушный прием в нашем доме и всегда ведет себя корректно, где бы он ни был.
A very valuable person, and deservedly respected."	Весьма достойный человек, всеми уважаемый, и -вполне заслуженно.
The debilitated cousin supposes he is "'normously rich fler."	Изнемогающий кузен предполагает, что он "чу'овищно богатый с'бъект".
"He has a stake in the country," says Sir Leicester, "I have no doubt.	- У него, без сомнения, есть состояние, -отзывается сэр Лестер.

He is, of course, handsomely paid, and he associates almost on a footing of equality with the highest society."	- Разумеется, платят ему щедро, и в высшем обществе он принят почти как равный.
Everybody starts. For a gun is fired close by.	Все вздрагивают - где-то близко грянул выстрел.
"Good gracious, what's that?" cries Volumnia with her little withered scream.	-Господи, что это?- восклицает Волюмния, негромко взвизгнув.
"A rat," says my Lady. "And they have shot him."	- Крысу убили, - отвечает миледи.
Enter Mr. Tulkinghorn, followed by Mercuries with lamps and candles.	Входит мистер Талкингхорн, а за ним следуют Меркурии с лампами и свечами.
"No, no," says Sir Leicester, "I think not.	- Нет, нет, не надо, - говорит сэр Лестер.
My Lady, do you object to the twilight?"	- А впрочем, вы, может быть, не расположены сумерничать, миледи?
On the contrary, my Lady prefers it.	Напротив, миледи это очень любит.
"Volumnia?"	- А вы, Волюмния?
Oh!	О!
Nothing is so delicious to Volumnia as to sit and talk in the dark.	Ничто так не прельщает Волюмнию, как сидеть и разговаривать в темноте.
"Then take them away," says Sir Leicester.	-Так унесите свечи, - приказывает сэр Лестер.
"Tulkinghorn, I beg your pardon.	- Простите, Талкингхорн, я с вами еще не поздоровался.
How do you do?"	Как поживаете?
Mr. Tulkinghorn with his usual leisurely ease advances, renders his passing homage to my Lady, shakes Sir Leicester's hand, and subsides into the chair proper to him when he has anything to communicate, on the opposite side of the Baronet's little newspaper-table.	Мистер Талкингхорн входит, как всегда, неторопливо и непринужденно; кланяется на ходу миледи, пожимает руку сэру Лестеру, подходит к столику, за которым баронет обычно читает газеты, и опускается в кресло, которое занимает, когда хочет что-нибудь сообщить.
Sir Leicester is apprehensive that my Lady, not being very well, will take cold at that open window.	Сэр Лестер опасается, как бы миледи не простудилась у открытого окна - ведь она не совсем здорова.
My Lady is obliged to him, but would rather sit there for the air.	Миледи очень признательна ему, но ей хочется сидеть у окна, чтобы дышать свежим воздухом.
Sir Leicester rises, adjusts her scarf about her, and returns to his seat.	Сэр Лестер встает, поправляет на ней шарф и возвращается на свое место.
Mr. Tulkinghorn in the meanwhile takes a pinch of snuff.	Тем временем мистер Талкингхорн берет понюшку табаку.
"Now," says Sir Leicester. "How has that contest gone?"	- Ну, как проходила предвыборная борьба? -осведомляется сэр Лестер.
"Oh, hollow from the beginning.	- Неудачно с самого начала.
Not a chance.	Не было ни малейшей надежды.
They have brought in both their people.	Они провели обоих своих кандидатов.
You are beaten out of all reason.	Вас разгромили.

Three to one."	Три голоса против одного.
It is a part of Mr. Tulkinghorn's policy and mastery to have no political opinions; indeed, NO opinions.	Мастерски владея уменьем жить, мистер Талкингхорн вменил себе в обязанность не иметь политических убеждений, точнее - никаких убеждений.
Therefore he says "you" are beaten, and not "we."	Поэтому он говорит "вас" разгромили.
Sir Leicester is majestically wroth.	Сэр Лестер обуян величественным гневом.
Volumnia never heard of such a thing.	Волюмния в жизни не слыхивала ничего подобного.
'The debilitated cousin holds that it's sort of thing that's sure tapn slongs votes--giv'n--Mob.	Изнемогающий кузен бормочет, что это... неизбежно, газ... чегни... газгешают голосовать...
"It's the place, you know," Mr. Tulkinghorn goes on to say in the fast-increasing darkness when there is silence again, "where they wanted to put up Mrs. Rouncewell's son."	- И, заметьте, это в том самом месте, - продолжает в быстро сгущающейся темноте мистер Талкингхорн, когда снова водворяется тишина, - в том самом месте, где сыну миссис Раунсуэлл предлагали выставить свою кандидатуру.
"A proposal which, as you correctly informed me at the time, he had the becoming taste and perception," observes Sir Leicester, "to decline.	- Но у него хватило такта и ума отклонить это предложение, как вы уведомили меня в свое время, - говорит сэр Лестер.
I cannot say that I by any means approve of the sentiments expressed by Mr. Rouncewell when he was here for some half-hour in this room, but there was a sense of propriety in his decision which I am glad to acknowledge."	- Не могу утверждать, что я хоть сколько-нибудь одобряю взгляды, которые высказал мистер Раунсуэлл, пробыв около получаса в этой комнате; но его отказ был внушен ему правильным пониманием приличий, и я рад отметить это.
"Ha!" says Mr. Tulkinghorn.	- Вы думаете? - отзывается мистер Талкингхорн.
"It did not prevent him from being very active in this election, though."	- Однако это не помешало ему принять очень активное участие в нынешних выборах.
Sir Leicester is distinctly heard to gasp before speaking.	Отчетливо слышно, как сэр Лестер охает.
"Did I understand you?	-Так ли я вас понял? - говорит он.
Did you say that Mr. Rouncewell had been very active in this election?"	- Вы сказали, что мистер Раунсуэлл принимал очень активное участие в выборах?
"Uncommonly active."	- Исключительно активное.
"Against--"	- Против?..
"Oh, dear yes, against you.	- Ну да, конечно, против вас.
He is a very good speaker.	Он превосходный оратор.
Plain and emphatic.	Говорит просто и убедительно.
He made a damaging effect, and has great influence.	Произвел сокрушительное впечатление и пользуется огромным влиянием.
In the business part of the proceedings he carried all before him."	Деловой стороной выборов ведал он.

It is evident to the whole company, though nobody can see him, that Sir Leicester is staring majestically.	Все общество догадывается (хоть и не видит), что сэр Лестер величественно выкатил глаза.
"And he was much assisted," says Mr. Tulkinghorn as a wind-up, "by his son."	- Ему усердно помогал его сын, - говорит мистер Талкингхорн в заключение.
"By his son, sir?" repeats Sir Leicester with awful politeness.	- Его сын, сэр? - повторяет сэр Лестер ужасающе вежливым тоном.
"By his son."	- Его сын.
"The son who wished to marry the young woman in my Lady's service?"	- Тот сын, что хотел жениться на девушке, которая прислуживает миледи?
"That son.	-Тот самый.
He has but one."	У него один сын.
"Then upon my honour," says Sir Leicester after a terrific pause during which he has been heard to snort and felt to stare, "then upon my honour, upon my life, upon my reputation and principles, the floodgates of society are burst open, and the waters have--a-- obliterated the landmarks of the framework of the cohesion by which things are held together!"	- В таком случае, клянусь честью, - говорит сэр Лестер после угрожающей паузы, во время которой слышалось его сопенье и можно было догадаться, что он выкатил глаза, - в таком случае, клянусь честью, клянусь жизнью, клянусь своей репутацией и принципами, шлюзы общества прорваны, и паводок... э... сровнял с землей грани и подрыл основы системы, коей поддерживается порядок!
General burst of cousinly indignation.	Общий взрыв возмущения в толпе родственников.
Volumnia thinks it is really high time, you know, for somebody in power to step in and do something strong.	Волюмния полагает, что теперь-то уж действительно пора, я вам скажу, кому-нибудь, кто стоит у власти, вмешаться и принять какие-нибудь решительные меры.
Debilitated cousin thinks--country's going--Dayvle--steeple-chase pace.	Изнемогающий кузен полагает, что... стгана летит... во весь опог... к чегту на гога.
"I beg," says Sir Leicester in a breathless condition, "that we may not comment further on this circumstance.	- Я прошу, - говорит сэр Лестер, задыхаясь, - я прошу прекратить дальнейшие разговоры на эту тему.
Comment is superfluous.	Комментарии излишни.
My Lady, let me suggest in reference to that young woman--"	Миледи, относительно этой девушки позвольте мне посоветовать вам...
"I have no intention," observes my Lady from her window in a low but decided tone, "of parting with her."	- Я не хочу расставаться с нею, - отзывается негромким, но твердым голосом миледи, не вставая со своего места у окна.
"That was not my meaning," returns Sir Leicester.	-Я не об этом говорю, - поясняет сэр Лестер.
"I am glad to hear you say so.	- В этом отношении я с вами согласен.
I would suggest that as you think her worthy of your patronage, you should exert your influence to keep her from these dangerous hands.	Но раз вы находите, что она заслуживает вашего покровительства, вам следовало бы удержать ее своим влиянием от таких опасных знакомств.

You might show her what violence would be done in such association to her duties and principles, and you might preserve her for a better fate.	Вам следовало бы объяснить ей, какому насилию подвергнутся в подобном обществе ее чувства долга и принципы; и вы могли бы уберечь ее для лучшей жизни.
You might point out to her that she probably would, in good time, find a husband at Chesney Wold by whom she would not be--" Sir Leicester adds, after a moment's consideration, "dragged from the altars of her forefathers."	Вы могли бы указать ей, что с течением времени она, вероятно, найдет себе в Чесни-Уолде мужа, который... - сэр Лестер на минуту задумывается и заключает: - который не отторгнет ее от алтарей ее праотцев.
These remarks he offers with his unvarying politeness and deference when he addresses himself to his wife.	Все это он произносит тем же неизменно вежливым и почтительным тоном, каким всегда говорит с женой.
She merely moves her head in reply.	В ответ она только чуть заметно кивает.
The moon is rising, and where she sits there is a little stream of cold pale light, in which her head is seen.	Всходит луна, и в окно, у которого сидит миледи, теперь льется маленький поток холодного бледного света, озаряющий ее голову.
"It is worthy of remark," says Mr. Tulkinghorn, "however, that these people are, in their way, very proud."	- Следует заметить, однако, - говорит мистер Талкингхорн, - что эти люди по-своему очень горды.
"Proud?"	- Горды?
Sir Leicester doubts his hearing.	Сэр Лестер не верит своим ушам.
"I should not be surprised if they all voluntarily abandoned the girl--yes, lover and all--instead of her abandoning them, supposing she remained at Chesney Wold under such circumstances."	- Я не удивился бы, если бы все они, - да и жених в том числе, - отреклись от этой девушки, не дожидаясь, пока она сама от них отречется, оставшись в Чесни-Уолде при создавшихся условиях.
"Well!" says Sir Leicester tremulously.	- Ну что ж! - говорит сэр Лестер дрожащим голосом.
"Well!	- Ну что ж!
You should know, Mr. Tulkinghorn.	Вам лучше знать, мистер Талкингхорн.
You have been among them."	Вы бывали в их среде.
"Really, Sir Leicester," returns the lawyer, "I state the fact.	- Уверяю вас, сэр Лестер, я только констатирую факт, - говорит поверенный.
Why, I could tell you a story--with Lady Dedlock's permission."	- Впрочем, я мог бы рассказать по этому поводу одну историю... с разрешения леди Дедлок.
Her head concedes it, and Volumnia is enchanted.	Она дает согласие, наклонив голову, а Волюмния приходит в восторг.
A story!	История!
Oh, he is going to tell something at last!	О, наконец-то он что-то расскажет!
A ghost in it, Volumnia hopes?	Она надеется, что это история с привидениями?
"No.	- Нет.
Real flesh and blood."	Это истинное происшествие.

Mr. Tulkinghorn stops for an instant and repeats with some little emphasis grafted upon his usual monotony, "Real flesh and blood, Miss Dedlock.	- Неожиданно изменив своему обычному бесстрастию и немного помолчав, мистер Талкингхорн повторяет с некоторым пафосом: -Это истинное происшествие, мисс Дедлок.
Sir Leicester, these particulars have only lately become known to me.	Сэр Лестер, мне лишь недавно рассказали его во всех подробностях.
They are very brief.	История очень короткая.
They exemplify what I have said.	Она иллюстрирует то, о чем я говорил.
I suppress names for the present.	Я не буду называть имен - пока.
Lady Dedlock will not think me ill-bred, I hope?"	Надеюсь, леди Дедлок не сочтет меня за это дурно воспитанным человеком?
By the light of the fire, which is low, he can be seen looking towards the moonlight.	При свете угасающего огня видно, как он повернулся к потоку лунного света.
By the light of the moon Lady Dedlock can be seen, perfectly still.	При свете луны видна леди Дедлок, замершая у окна.
"A townsman of this Mrs. Rouncewell, a man in exactly parallel circumstances as I am told, had the good fortune to have a daughter who attracted the notice of a great lady.	- У мистера Раунсуэлла есть один земляк, - тоже заводчик, как мне говорили, - и этому земляку выпало счастье иметь дочь, которая привлекла внимание некоей знатной леди.
I speak of really a great lady, not merely great to him, but married to a gentleman of your condition, Sir Leicester."	Подчеркиваю, что это была действительно знатная леди - знатная не только по сравнению с ним; словом, она была замужем за джентльменом, занимавшим такое же положение в свете, как вы, сэр Лестер.
Sir Leicester condescendingly says,	Сэр Лестер снисходительно роняет:
"Yes, Mr. Tulkinghorn," implying that then she must have appeared of very considerable moral dimensions indeed in the eyes of an iron-master.	"Да, мистер Талкингхорн", - выражая этим, что леди, о которой идет речь, вероятно, стояла на недосягаемой нравственной высоте в глазах какого-то "железных дел мастера".
"The lady was wealthy and beautiful, and had a liking for the girl, and treated her with great kindness, and kept her always near her.	- Леди была богата, красива, расположена к девушке, обращалась с нею очень ласково и всегда держала ее при себе.
Now this lady preserved a secret under all her greatness, which she had preserved for many years.	Надо, однако, сказать, что леди эта, при всей своей знатности, много лет скрывала одну тайну.
In fact, she had in early life been engaged to marry a young rake--he was a captain in the army-- nothing connected with whom came to any good.	Говоря точнее, она в юности собиралась выйти замуж за одного молодого повесу - армейского капитана, - который только портил жизнь себе и другим.
She never did marry him, but she gave birth to a child of which he was the father."	Замуж она за него не вышла, но произвела на свет ребенка, отцом которого был он.
By the light of the fire he can be seen looking towards the moonlight.	При свете пламени видно, как мистер Талкингхорн повернулся к потоку лунного света.
By the moonlight, Lady Dedlock can be seen in profile, perfectly still.	При свете луны видна Дедлок в профиль, замершая у окна.

"The captain in the army being dead, she believed herself safe; but a train of circumstances with which I need not trouble you led to discovery.	- Когда армейский капитан умер, она решила, что теперь ей нечего опасаться разоблачения; но целая цепь событий, которой мне незачем докучать вам, привела к тому, что тайное стало явным.
As I received the story, they began in an imprudence on her own part one day when she was taken by surprise, which shows how difficult it is for the firmest of us (she was very firm) to be always guarded.	Как мне передавали, все началось с ее собственной неосторожности - однажды она не сдержалась, - и это доказывает, как трудно даже самым сдержанным из нас (а она была очень сдержанна) постоянно быть начеку.
There was great domestic trouble and amazement, you may suppose; I leave you to imagine, Sir Leicester, the husband's grief.	Вы, конечно, представляете себе, какое смятение, какой переполох поднялись в ее семье; предлагаю вам, сэр Лестер, вообразить, как был потрясен ее супруг.
But that is not the present point.	Но сейчас не об этом речь.
When Mr. Rouncewell's townsman heard of the disclosure, he no more allowed the girl to be patronized and honoured than he would have suffered her to be trodden underfoot before his eyes.	Когда земляк мистера Раунсуэлла услышал, какая раскрылась тайна, он запретил дочери пользоваться покровительством и расположением этой леди, как не потерпел бы, чтобы девушку растоптали у него на глазах.
Such was his pride, that he indignantly took her away, as if from reproach and disgrace.	Так сильна была в нем гордость, что он с возмущением увез дочь из этого дома, очевидно считая, что жить в нем для нее позор и бесчестие.
He had no sense of the honour done him and his daughter by the lady's condescension; not the least.	Он не понимал, какая честь оказана ему и его дочери благосклонностью этой леди... никак не мог понять.
He resented the girl's position, as if the lady had been the commonest of commoners.	Ему было так же тяжело видеть свою дочь в доме этой леди, как если бы хозяйка его была из подонков общества.
That is the story.	Вот и весь рассказ.
I hope Lady Dedlock will excuse its painful nature."	Надеюсь, леди Дедлок извинит меня за то, что он носит столь печальный характер.
There are various opinions on the merits, more or less conflicting with Volumnia's.	По поводу рассказа общество выражает различные мнения, более или менее не сходные с мнением Волюмнии.
That fair young creature cannot believe there ever was any such lady and rejects the whole history on the threshold.	А это обольстительное юное создание никак не может поверить, что подобные леди существуют на свете, и считает, что вся эта история -чистейший вымысел.
The majority incline to the debilitated cousin's sentiment, which is in few words--"no business--Rouncewell's fernal townsman."	Большинство склонно разделить чувства изнемогающего кузена, выраженные в следующих немногих словах: "а... ну его к дьяволу... этого дугацкого... земляка Гаувсуэлла".
Sir Leicester generally refers back in his mind to Wat Tyler and arranges a sequence of events on a plan of his own.	Сэр Лестер мысленно возвращается к Уоту Тайлеру и воссоздает цепь событий по собственному усмотрению.

There is not much conversation in all, for late hours have been kept at Chesney Wold since the necessary expenses elsewhere began, and this is the first night in many on which the family have been alone.	Вообще разговор что-то не клеится, да и немудрено - ведь с тех пор, как в других местах начались "неизбежные расходы", общество в Чесни-Уолде каждый день засиживалось до поздней ночи; а сегодня, впервые за много вечеров, в доме не было других гостей, кроме родственников.
It is past ten when Sir Leicester begs Mr. Tulkinghorn to ring for candles.	В одиннадцатом часу сэр Лестер просит мистера Талкингхорна позвонить, чтобы принесли свечи.
Then the stream of moonlight has swelled into a lake, and then Lady Dedlock for the first time moves, and rises, and comes forward to a table for a glass of water.	Теперь поток лунного света разлился в целое озеро, и теперь леди Дедлок в первый раз делает движение, встает и подходит к столу, чтобы выпить стакан воды.
Winking cousins, bat-like in the candle glare, crowd round to give it; Volumnia (always ready for something better if procurable) takes another, a very mild sip of which contents her; Lady Dedlock, graceful, self-possessed, looked after by admiring eyes, passes away slowly down the long perspective by the side of that nymph, not at all improving her as a question of contrast.	Родственники, как летучие мыши, вспугнутые ярким светом свечей, щурясь, подлетают к столу, чтобы подать ей стакан; Волюмния (которая всегда не прочь выпить чего-нибудь покрепче, если удастся) берет другой стакан и удовлетворяется очень маленьким глотком; леди Дедлок, изящная, сдержанная, провожаемая восторженными взорами, медленно идет по длинной анфиладе комнат рядом с Волюмнией, и контраст между ними отнюдь не в пользу сей нимфы.
CHAPTER XLI	Глава XLI
In Mr. Tulkinghorn's Room	В комнате мистера Талкингхорна
Mr. Tulkinghorn arrives in his turret-room a little breathed by the journey up, though leisurely performed.	Мистер Талкингхорн поднимается на башенку и входит в свою комнату, немного запыхавшись, хотя поднимался он не спеша.
There is an expression on his face as if he had discharged his mind of some grave matter and were, in his close way, satisfied.	Лицо у него такое, словно он свалил с себя бремя какой-то огромной заботы и по-своему -бесстрастно - удовлетворен.
To say of a man so severely and strictly self-repressed that he is triumphant would be to do him as great an injustice as to suppose him troubled with love or sentiment or any romantic weakness.	Нельзя сказать, что он торжествует, - нет, для этого он слишком замкнут, слишком сурово и непреклонно подавил в себе все чувства, - и сказать это - все равно что заподозрить его в таких, например, грехах, как волнение, вызванное любовью, нежными чувствами или какой-нибудь романтической блажью.
He is sedately satisfied.	Он испытывает спокойное удовлетворение.
Perhaps there is a rather increased sense of power upon him as he loosely grasps one of his veinous wrists with his other hand and holding it behind his back walks noiselessly up and down.	Быть может, он только яснее прежнего сознает свою власть, когда, сжав одной жилистой рукой другую и заложив их за спину, прохаживается взад и вперед бесшумными шагами.
There is a capacious writing-table in the room on which is a pretty large accumulation of papers.	В комнате стоит вместительный письменный стол, заваленный бумагами.

The green lamp is lighted, his reading-glasses lie upon the desk, the easy-chair is wheeled up to it, and it would seem as though he had intended to bestow an hour or so upon these claims on his attention before going to bed.	Зеленая лампа зажжена, очки для чтения лежат на пюпитре, к столу придвинуто кресло, словом, все имеет такой вид, как будто мистер Талкингхорн собирается провести перед сном час-другой за работой.
But he happens not to be in a business mind.	Но сейчас ему, должно быть, не хочется работать.
After a glance at the documents awaiting his notice--with his head bent low over the table, the old man's sight for print or writing being defective at night--he opens the French window and steps out upon the leads.	Он пробегает глазами самые неотложные бумаги, низко наклонившись над столом, ибо вечером старческое зрение лишь с трудом разбирает и печатное и рукописное, потом открывает застекленную дверь и выходит на террасу с полом, обитым свинцом.
There he again walks slowly up and down in the same attitude, subsiding, if a man so cool may have any need to subside, from the story he has related downstairs.	По этой террасе он так же медленно прохаживается взад и вперед, остывая (если столь холодный человек вообще может остыть) после своего рассказа в гостиной.
The time was once when men as knowing as Mr. Tulkinghorn would walk on turret-tops in the starlight and look up into the sky to read their fortunes there.	Было время, когда люди, знавшие так же много, как мистер Талкингхорн, поднимались на башни при свете звезд и смотрели на небо, чтобы прочесть там свое будущее.
Hosts of stars are visible to-night, though their brilliancy is eclipsed by the splendour of the moon.	В эту ночь небо усеяно мириадами звезд, но блеск их затмило яркое сиянье луны.
If he be seeking his own star as he methodically turns and turns upon the leads, it should be but a pale one to be so rustily represented below.	Прохаживаясь мерным шагом взад и вперед по террасе, мистер Талкингхорн, может быть, ищет свою собственную звезду, а она, должно быть, очень неяркая звезда, если тот, кто представляет ее на земле, сам такой тусклый.
If he be tracing out his destiny, that may be written in other characters nearer to his hand.	Если же он пытается предугадать свою судьбу, то она, возможно, начертана другими письменами -не на небе, а гораздо ближе.
As he paces the leads with his eyes most probably as high above his thoughts as they are high above the earth, he is suddenly stopped in passing the window by two eyes that meet his own.	Он прогуливается по террасе, глядя вверх, но сейчас, должно быть, не видя ни неба, ни земли -так далеки от них его мысли, - и вдруг, проходя мимо окна, останавливается, заметив чьи-то глаза, впившиеся в него.
The ceiling of his room is rather low; and the upper part of the door, which is opposite the window, is of glass.	Потолок в его комнате довольно низкий, а верхняя часть двери, расположенной против окна, застеклена.
There is an inner baize door, too, but the night being warm he did not close it when he came upstairs.	Вторая дверь, внутренняя, обита сукном, но он не закрыл ее, когда поднялся наверх, так как ночь очень теплая.
These eyes that meet his own are looking in through the glass from the corridor outside.	Глаза, впившиеся в него, смотрят из коридора сквозь стекло.
He knows them well.	Они ему хорошо знакомы.
The blood has not flushed into his face so suddenly and redly for many a long year as when he recognizes Lady Dedlock.	Уже много лет кровь не бросалась ему в лицо так внезапно и не заливала его таким ярким румянцем, как в тот миг, когда он узнает леди Дедлок.

He steps into the room, and she comes in too, closing both the doors behind her.	Он входит в комнату, входит и миледи, закрывая за собой обе двери.
There is a wild disturbance--is it fear or anger?--in her eyes.	В ее глазах смятение чувств... Страх это или гнев?
In her carriage and all else she looks as she looked downstairs two hours ago.	Но осанка ее и вообще весь вид совершенно такие же, как два часа назад, когда она была в гостиной.
Is it fear or is it anger now?	Все-таки что же это - страх или гнев?
He cannot be sure.	Мистер Талкингхорн не может сказать наверное.
Both might be as pale, both as intent.	Ведь и то и другое чувство способно вызвать такую бледность, достичь такой силы.
"Lady Dedlock?"	- Леди Дедлок!
She does not speak at first, nor even when she has slowly dropped into the easy-chair by the table.	Она отзывается не сразу; молчит и после того, как медленно опустилась в кресло у стола.
They look at each other, like two pictures.	Они смотрят друг на друга, недвижные, как два портрета.
"Why have you told my story to so many persons?"	- Зачем вы рассказали мою историю целой толпе?
"Lady Dedlock, it was necessary for me to inform you that I knew it."	- Леди Дедлок, мне нужно было дать вам понять, что я ее знаю.
"How long have you known it?"	- Как давно вы ее знаете?
"I have suspected it a long while--fully known it a little while."	-Я подозревал уже давно... но узнал наверное лишь недавно.
"Months?"	- Несколько месяцев назад?
"Days."	- Несколько дней.
He stands before her with one hand on a chair-back and the other in his old-fashioned waistcoat and shirt-frill, exactly as he has stood before her at any time since her marriage.	Он стоит перед нею, опустив одну руку на спинку кресла и заложив другую за старомодный жилет, под жабо, совершенно так же, как стоял перед нею всегда со дня ее замужества.
The same formal politeness, the same composed deference that might as well be defiance; the whole man the same dark, cold object, at the same distance, which nothing has ever diminished.	Та же официальная вежливость, та же спокойная почтительность, под маской которой, быть может, таится вызов; тот же самый человек, загадочный, холодный, все такой же далекий, никогда не подходивший близко.
"Is this true concerning the poor girl?"	- Правда ли то, что вы говорили об этой бедной девушке?
He slightly inclines and advances his head as not quite understanding the question.	Он немного наклоняет голову в ее сторону, как будто не вполне понимая ее вопрос.
"You know what you related.	- Вы же помните, о чем рассказывали.
Is it true?	Это правда?
Do her friends know my story also?	Ее друзья тоже знают мою историю?
Is it the town-talk yet?	Об этом уже говорит весь город?
Is it chalked upon the walls and cried in the streets?"	Пишут мелом на стенах, кричат на улицах?
So!	Так!

Anger, and fear, and shame.	Гнев, страх и стыд.
All three contending.	Все три чувства борются друг с другом.
What power this woman has to keep these raging passions down!	Как сильна эта женщина, если она может подавлять в себе эти бушующие страсти!
Mr. Tulkinghorn's thoughts take such form as he looks at her, with his ragged grey eyebrows a hair's breadth more contracted than usual under her gaze.	Вот что думает мистер Талкингхорн, глядя на нее, и его косматые седые брови сдвигаются чуть ближе обычного под ее взглядом.
"No, Lady Dedlock.	- Нет, леди Дедлок.
That was a hypothetical case, arising out of Sir Leicester's unconsciously carrying the matter with so high a hand.	Считайте мои слова гипотезой, - я предполагаю, что так может быть, и высказал это после того, как сэр Лестер, сам того не сознавая, отнесся столь высокомерно к моему рассказу.
But it would be a real case if they knew--what we know."	Но так оно и будет, если эти люди узнают... то, что знаем мы с вами.
"Then they do not know it yet?"	- Значит, они еще не знают?
"No."	- Нет.
"Can I save the poor girl from injury before they know it?"	- Могу ли я спасти честь бедной девушки раньше, чем они узнают?
"Really, Lady Dedlock," Mr. Tulkinghorn replies, "I cannot give a satisfactory opinion on that point."	- Право же, леди Дедлок, - отвечает мистер Талкингхорн, - я не могу дать удовлетворительный ответ на этот вопрос.
And he thinks, with the interest of attentive curiosity, as he watches the struggle in her breast,	Заинтересованный, он внимательно и с любопытством следит за ее внутренней борьбой я думает:
"The power and force of this woman are astonishing!"	"До чего эта женщина сильна, и как изумительно она владеет собой!"
"Sir," she says, for the moment obliged to set her lips with all the energy she has, that she may speak distinctly,	- Сэр, - начинает она снова, всеми силами стараясь произносить слова отчетливо, ибо у нее дрожат губы.
"I will make it plainer.	- Я выскажусь яснее.
I do not dispute your hypothetical case.	Я не оспариваю вашей гипотезы.
I anticipated it, and felt its truth as strongly as you can do, when I saw Mr. Rouncewell here.	Я все это предвидела, и когда встретилась здесь с мистером Раунсуэллом, не хуже вас поняла, что так оно и будет.
I knew very well that if he could have had the power of seeing me as I was, he would consider the poor girl tarnished by having for a moment been, although most innocently, the subject of my great and distinguished patronage.	Не сомневаюсь, что, если б он мог узнать, какая я на самом деле, бедная девушка показалась бы ему оскверненной тем, что она, хоть на мгновение, хоть помимо своей воли, была предметом моего высокого и благородного покровительства.
But I have an interest in her, or I should rather say--no longer belonging to this place--I had, and if you can find so much consideration for the woman under your foot as to remember that, she will be very sensible of your mercy."	Но я к ней расположена, - или, вернее, была расположена, ибо я уже не принадлежу к этому дому, - и если у вас хватит уважения к той женщине, которая сейчас в вашей власти, чтобы считаться с нею, она будет очень тронута вашим великодушием.

Mr. Tulkinghorn, profoundly attentive, throws this off with a shrug of self-depreciation and contracts his eyebrows a little more.	Мистер Талкингхорн слушает с глубоким вниманием, но отклоняет эту просьбу, самоуничижительно пожав плечами и еще ближе сдвинув брови.
"You have prepared me for my exposure, and I thank you for that too.	- Вы подготовили меня к разоблачению, и за это я вам благодарна.
Is there anything that you require of me?	Вы чего-нибудь требуете от меня?
Is there any claim that I can release or any charge or trouble that I can spare my husband in obtaining HIS release by certifying to the exactness of your discovery?	Может быть, я должна отречься от своих прав, может быть, я избавлю мужа от каких-нибудь обвинений или неприятностей, связанных с расторжением брачных уз, если удостоверю сейчас, что вы узнали правду?
I will write anything, here and now, that you will dictate.	Я напишу все, что вы мне продиктуете; напишу здесь и немедленно.
I am ready to do it."	Я готова это написать.
And she would do it, thinks the lawyer, watchful of the firm hand with which she takes the pen!	"И напишет!" - думает юрист, заметив, как решительно она берет перо.
"I will not trouble you, Lady Dedlock.	-Я не буду беспокоить вас, леди Дедлок.
Pray spare yourself."	Пощадите себя, прошу вас.
"I have long expected this, as you know.	- Вы же знаете, я давно ждала этого.
I neither wish to spare myself nor to be spared.	Я не хочу щадить себя и не хочу, чтобы меня щадили.
You can do nothing worse to me than you have done.	Хуже, чем вы поступили со мной, вы поступить не можете.
Do what remains now."	Делайте же то, что вам осталось доделать.
"Lady Dedlock, there is nothing to be done.	- Леди Дедлок, делать ничего не нужно.
I will take leave to say a few words when you have finished."	Я позволю себе сказать несколько слов, когда вы кончите.
Their need for watching one another should be over now, but they do it all this time, and the stars watch them both through the opened window.	Казалось бы, им больше незачем следить друг за другом, но они все время следят, а звезды следят за ними, заглядывая в открытое окно.
Away in the moonlight lie the woodland fields at rest, and the wide house is as quiet as the narrow one.	Далекие леса покоятся в лунном свете, а просторный дом так же безмолвен, как тесная домовина.
The narrow one!	Тесная домовина!
Where are the digger and the spade, this peaceful night, destined to add the last great secret to the many secrets of the Tulkinghorn existence?	Где же теперь в эту тихую ночь тот могильщик, тот заступ, которым суждено добавить последнюю великую тайну ко многим тайнам жизни Талкингхорна?
Is the man born yet, is the spade wrought yet?	Родился ли тот человек? Выкован ли тот заступ?
Curious questions to consider, more curious perhaps not to consider, under the watching stars upon a summer night.	В летнюю ночь, под недреманными очами звезд, как-то странно думать об этих вопросах; а может быть, еще страннее - не думать.

"Of repentance or remorse or any feeling of mine," Lady Dedlock presently proceeds,	- О раскаянии, или угрызениях совести, или вообще о своих чувствах я не скажу ни слова, -снова начинает леди Дедлок.
"I say not a word. If I were not dumb, you would be deaf.	- Если бы я и сказала, вы бы меня не услышали.
Let that go by.	Забудем об этом.
It is not for your ears."	Это не для ваших ушей.
He makes a feint of offering a protest, but she sweeps it away with her disdainful hand.	Он делает вид, что хочет возразить, но она презрительно отмахивается.
"Of other and very different things I come to speak to you.	- О другом, совсем о другом пришла я поговорить с вами.
My jewels are all in their proper places of keeping.	Мои драгоценности находятся там, где хранились всегда.
They will be found there.	Там их и найдут.
So, my dresses.	А также мои платья.
So, all the valuables I have.	И все ценное, что мне принадлежит.
Some ready money I had with me, please to say, but no large amount.	Сознаюсь, я взяла с собой деньги, но немного.
I did not wear my own dress, in order that I might avoid observation.	Я нарочно переоделась в чужое платье, чтобы не привлекать к себе внимания.
I went to be henceforward lost.	Я ушла, чтобы отныне исчезнуть.
Make this known.	Объявите об этом всем.
I leave no other charge with you."	Это моя единственная просьба к вам.
"Excuse me, Lady Dedlock," says Mr. Tulkinghorn, quite unmoved.	- Простите, леди Дедлок, - говорит мистер Талкингхорн совершенно невозмутимо.
"I am not sure that I understand you.	- Я, кажется, вас не совсем понимаю.
You want--"	Вы ушли?..
"To be lost to all here.	- Чтобы исчезнуть для всех, кто живет здесь.
I leave Chesney Wold to-night.	Этой ночью я покидаю Чесни-Уолд.
I go this hour."	Я ухожу сейчас.
Mr. Tulkinghorn shakes his head.	Мистер Талкингхорн качает головой.
She rises, but he, without moving hand from chair-back or from old-fashioned waistcoat and shirt-frill, shakes his head.	Она поднимается, но он качает головой, не снимая одной руки со спинки кресла, а другой - со своего старомодного жилета и жабо.
"What?	- Что это значит?
Not go as I have said?"	Я не должна уходить?
"No, Lady Dedlock," he very calmly replies.	- Нет, леди Дедлок, - отвечает он очень спокойно.
"Do you know the relief that my disappearance will be?	- Вы знаете, каким облегчением для всех будет мой уход?

Have you forgotten the stain and blot upon this place, and where it is, and who it is?"	Разве вы забыли, что этот дом осквернен, запятнан, забыли - чем и кем?
"No, Lady Dedlock, not by any means."	- Нет, леди Дедлок, вовсе не забыл.
Without deigning to rejoin, she moves to the inner door and has it in her hand when he says to her, without himself stirring hand or foot or raising his voice,	Не удостоив его ответом, она подходит к внутренней двери и берется за нее рукой, но он вдруг говорит, не шевельнувшись и не повысив голоса:
"Lady Dedlock, have the goodness to stop and hear me, or before you reach the staircase I shall ring the alarm-bell and rouse the house.	- Леди Дедлок, будьте любезны задержаться здесь и выслушать меня, а не то я ударю в набатный колокол, и не успеете вы дойти до лестницы, как я подниму на ноги весь дом.
And then I must speak out before every guest and servant, every man and woman, in it."	А тогда уж мне придется рассказать все начистоту при всех гостях и слугах, при всех людях в этом доме.
He has conquered her.	Он победил ее.
She falters, trembles, and puts her hand confusedly to her head.	Она пошатнулась, вздрогнула и в замешательстве схватилась за голову.
Slight tokens these in any one else, but when so practised an eye as Mr. Tulkinghorn's sees indecision for a moment in such a subject, he thoroughly knows its value.	Пожалуй, никто бы не придал этому особого значения; но когда человек, одаренный зрением, столь изощренным, как у мистера Талкингхорна, подмечает минутное колебание в женщине ее склада, он прекрасно знает этому цену.
He promptly says again,	Он спешит повторить:
"Have the goodness to hear me, Lady Dedlock," and motions to the chair from which she has risen.	- Будьте добры выслушать меня, леди Дедлок, - и указывает на кресло, с которого она встала.
She hesitates, but he motions again, and she sits down.	Она колеблется, но он снова указывает на кресло, и она садится.
"The relations between us are of an unfortunate description, Lady Dedlock; but as they are not of my making, I will not apologize for them.	- Отношения наши сложились неудачно, леди Дедлок, но - не по моей вине, и потому я не буду извиняться.
The position I hold in reference to Sir Leicester is so well known to you that I can hardly imagine but that I must long have appeared in your eyes the natural person to make this discovery."	Вам отлично известно, какое положение я занимаю при сэре Лестере, и вы, несомненно, давно уже думали, что я как раз тот человек, который способен узнать вашу тайну.
"Sir," she returns without looking up from the ground on which her eyes are now fixed, "I had better have gone.	- Сэр, - отзывается она, не поднимая глаз с пола, на который устремлен ее взгляд, - лучше бы мне было уйти.
It would have been far better not to have detained me.	А вам лучше было бы меня не удерживать.
I have no more to say."	Вот все, что я хочу сказать.
"Excuse me, Lady Dedlock, if I add a little more to hear."	- Простите, леди Дедлок, но я попрошу вас выслушать еще кое-что.
"I wish to hear it at the window, then.	- Если так, я хочу слушать у окна.
I can't breathe where I am."	Здесь нечем дышать.

His jealous glance as she walks that way betrays an instant's misgiving that she may have it in her thoughts to leap over, and dashing against ledge and cornice, strike her life out upon the terrace below.	Она идет к окну, а его бдительный взор отражает внезапно зародившееся опасение - уж не задумала ли она броситься вниз и, ударившись о выступ стены или карниза, разбиться насмерть, рухнув на нижнюю террасу?
But a moment's observation of her figure as she stands in the window without any support, looking out at the stars --not up--gloomily out at those stars which are low in the heavens, reassures him.	Но, быстро оглядев ее с головы до ног, в то время как она стоит у окна, ни на что не опираясь, и смотрит перед собой на звезды, - угрюмо смотрит не вверх, а вперед, на те звезды, что низко стоят на небе, - он успокаивается.
By facing round as she has moved, he stands a little behind her.	Повернувшись в ее сторону, он становится позади нее.
"Lady Dedlock, I have not yet been able to come to a decision satisfactory to myself on the course before me.	- Леди Дедлок, я еще не решил, какой путь мне избрать, - не нашел такого решения, которое сам призвал бы правильным.
I am not clear what to do or how to act next.	Мне еще не ясно, что мне следует делать и как поступать в дальнейшем.
I must request you, in the meantime, to keep your secret as you have kept it so long and not to wonder that I keep it too."	Пока же я прошу вас хранить тайну, как вы ее хранили до сих пор, и не удивляться, что и я храню ее.
He pauses, but she makes no reply.	Он делает паузу, но миледи не отзывается на его слова.
"Pardon me, Lady Dedlock.	- Простите, леди Дедлок.
This is an important subject.	Это важный вопрос.
You are honouring me with your attention?"	Вы изволите слушать меня внимательно?
"I am."	-Да.
"Thank you.	- Благодарю вас.
I might have known it from what I have seen of your strength of character.	Я мог бы не сомневаться в этом, зная силу вашего характера.
I ought not to have asked the question, but I have the habit of making sure of my ground, step by step, as I go on.	Мне не следовало задавать этого вопроса, но я привык шаг за шагом нащупывать почву, по которой ступаю.
The sole consideration in this unhappy case is Sir Leicester."	Единственный человек, с которым нужно считаться в этих несчастных обстоятельствах, -это сэр Лестер.
"Then why," she asks in a low voice and without removing her gloomy look from those distant stars, "do you detain me in his house?"	- Так почему же, - спрашивает она негромко и не отрывая угрюмого взгляда от далеких звезд, -почему вы удерживаете меня в этом доме?
"Because he IS the consideration.	- Потому что необходимо считаться с сэром Лестером.
Lady Dedlock, I have no occasion to tell you that Sir Leicester is a very proud man, that his reliance upon you is implicit, that the fall of that moon out of the sky would not amaze him more than your fall from your high position as his wife."	Леди Дедлок, мне нет нужды говорить вам, что он очень горд; что доверие его к вам безгранично, и падение луны с неба не так ошеломило бы его, как ваше падение с той высоты, на которую он вознес вас, как свою супругу.

She breathes quickly and heavily, but she stands as unflinchingly as ever he has seen her in the midst of her grandest company.	Она дышит быстро и тяжело, но стоит недвижно, такая же сдержанная, какой он видел ее в самом знатном кругу.
"I declare to you, Lady Dedlock, that with anything short of this case that I have, I would as soon have hoped to root up by means of my own strength and my own hands the oldest tree on this estate as to shake your hold upon Sir Leicester and Sir Leicester's trust and confidence in you.	- Уверяю вас, леди Дедлок, что, если б не ваше прошлое, я скорее взялся бы одними своими силами - просто голыми руками - вырвать с корнем самое старое дерево в этом парке, чем расшатать ваше влияние на сэра Лестера или подорвать его доверие и уважение к вам.
And even now, with this case, I hesitate.	Даже теперь я колеблюсь.
Not that he could doubt (that, even with him, is impossible), but that nothing can prepare him for the blow."	Не потому, что он усомнится в моих словах (нет, это невозможно даже для него), но потому, что удар будет для него неожиданным - ведь подготовить его не может никто.
"Not my flight?" she returned.	- Даже мое бегство? - говорит она.
"Think of it again."	- Подумайте об этом хорошенько.
"Your flight, Lady Dedlock, would spread the whole truth, and a hundred times the whole truth, far and wide.	- Ваше бегство, леди Дедлок, разгласит всю правду, вернее в сто раз раздутую правду, по всему свету.
It would be impossible to save the family credit for a day.	Ни на день нельзя будет сохранить честь рода.
It is not to be thought of."	О бегстве и думать нечего.
There is a quiet decision in his reply which admits of no remonstrance.	В его ответе звучит спокойная убежденность, не допускающая возражений.
"When I speak of Sir Leicester being the sole consideration, he and the family credit are one.	- Если я говорю, что сэр Лестер - единственный, с кем надо считаться, я хочу сказать, что его честь и честь рода - это одно целое.
Sir Leicester and the baronetcy, Sir Leicester and Chesney Wold, Sir Leicester and his ancestors and his patrimony "--Mr. Tulkinghorn very dry here--"are, I need not say to you, Lady Dedlock, inseparable."	Сэр Лестер и баронетство, сэр Лестер и Чесни-Уолд, сэр Лестер, его предки и его родовое наследие, - мистер Талкингхорн произносит эти слова очень сухо, - неотделимы друг от друга, о чем мне излишне напоминать вам, леди Дедлок.
"Go on!"	- Продолжайте!
"Therefore," says Mr. Tulkinghorn, pursuing his case in his jog- trot style, "I have much to consider.	- Из этого следует, - продолжает мистер Талкингхорн скучным голосом, - что мне нужно многое принять во внимание.
This is to be hushed up if it can be.	Дело надо замять, если можно.
How can it be, if Sir Leicester is driven out of his wits or laid upon a death-bed?	А как это будет возможно, если сэр Лестер сойдет с ума или будет лежать на смертном одре?
If I inflicted this shock upon him to-morrow morning, how could the immediate change in him be accounted for?	Если я нанесу ему удар завтра утром, как прикажете тогда объяснить людям, почему все случилось так внезапно?
What could have caused it?	Чем это было вызвано?
What could have divided you?	Отчего вы разошлись?

Lady Dedlock, the wall-chalking and the street-crying would come on directly, and you are to remember that it would not affect you merely (whom I cannot at all consider in this business) but your husband, Lady Dedlock, your husband."	Леди Дедлок, люди немедленно примутся писать мелом на стенах и кричать на улицах обо всем этом, и вы должны помнить, что это заденет не только вас (с вами я вовсе не могу считаться в данном случае), но и вашего супруга, леди Дедлок, вашего супруга.
He gets plainer as he gets on, but not an atom more emphatic or animated.	Он говорит чем дальше, тем проще, но только не более выразительно и не более оживленным тоном.
"There is another point of view," he continues, "in which the case presents itself.	- Есть и другая точка зрения, - продолжает он.
Sir Leicester is devoted to you almost to infatuation.	- Сэр Лестер обожает вас чуть не до ослепления.
He might not be able to overcome that infatuation, even knowing what we know.	Быть может, он не прозреет, даже если узнает то, что знаем мы с вами.
I am putting an extreme case, but it might be so.	Я допускаю крайность, но может случиться и так.
If so, it were better that he knew nothing. Better for common sense, better for him, better for me.	А если так, лучше, чтобы он ничего не узнал... лучше потому, что - разумней, лучше для него, лучше для меня.
I must take all this into account, and it combines to render a decision very difficult."	Все это я должен учесть, и все эти обстоятельства в совокупности очень затрудняют решение.
She stands looking out at the same stars without a word.	Она стоит молча и смотрит все на те же звезды.
They are beginning to pale, and she looks as if their coldness froze her.	Они уже бледнеют, и кажется, будто она застыла в неподвижности потому, что холод их оледенил ее тело.
"My experience teaches me," says Mr. Tulkinghorn, who has by this time got his hands in his pockets and is going on in his business consideration of the matter like a machine. "My experience teaches me, Lady Dedlock, that most of the people I know would do far better to leave marriage alone.	- Мои наблюдения привели меня к выводу, -говорит мистер Талкингхорн, который теперь засунул руки в карманы и, как заведенная машина, продолжает высказывать свои соображения, - мои наблюдения, леди Дедлок, привели меня к выводу, что почти всем моим знакомым лучше было бы не вступать в брак.
It is at the bottom of three fourths of their troubles.	Три четверти их горестей вызваны браком.
So I thought when Sir Leicester married, and so I always have thought since.	Так подумал я, когда сэр Лестер женился, и так всегда думал с тех пор.
No more about that.	Но довольно об этом.
I must now be guided by circumstances.	Теперь я должен руководиться обстоятельствами.
In the meanwhile I must beg you to keep your own counsel, and I will keep mine."	Пока же прошу вас хранить молчание, и сам я тоже буду молчать.
"I am to drag my present life on, holding its pains at your pleasure, day by day?" she asks, still looking at the distant sky.	- Неужели я день за днем должна влачить свою тяжкую жизнь, пока вы этого требуете? -спрашивает она, по-прежнему глядя на далекое небо.
"Yes, I am afraid so, Lady Dedlock."	- Да, боюсь, что так, леди Дедлок.

"It is necessary, you think, that I should be so tied to the stake?"	- Неужели я должна оставаться прикованной к месту, где меня ждет душевная пытка?
"I am sure that what I recommend is necessary."	- Все, что я советую, необходимо, - в этом я уверен.
"I am to remain on this gaudy platform on which my miserable deception has been so long acted, and it is to fall beneath me when you give the signal?" she said slowly.	- Неужели мне придется стоять на этих роскошных подмостках, где я так долго играла жалкую роль обманщицы, и они рухнут подо мной, когда вы подадите знак? - медленно говорит она.
"Not without notice, Lady Dedlock.	- Не без предупреждения, леди Дедлок.
I shall take no step without forewarning you."	Я не предприму ничего, не известив вас заранее.
She asks all her questions as if she were repeating them from memory or calling them over in her sleep.	Все эти вопросы она задает таким тоном, как будто на память повторяет заученное или бредит во сне.
"We are to meet as usual?"	- И мы должны встречаться, как встречались?
"Precisely as usual, if you please."	- Только так, если позволите.
"And I am to hide my guilt, as I have done so many years?"	- И я по-прежнему должна скрывать свою вину, как скрывала ее столько лет?
"As you have done so many years.	- Как скрывали столько лет.
I should not have made that reference myself, Lady Dedlock, but I may now remind you that your secret can be no heavier to you than it was, and is no worse and no better than it was.	Не мне говорить об этом, леди Дедлок, но я напомню вам, что ваша тайна не может тяготить вас больше, чем раньше, не может быть хуже или лучше, чем была.
I know it certainly, but I believe we have never wholly trusted each other."	Правда, ее знаю я; но мы с вами, пожалуй, никогда не доверяли друг другу вполне.
She stands absorbed in the same frozen way for some little time before asking,	Она еще некоторое время стоит все так же задумавшись, потом спрашивает.
"Is there anything more to be sald to-night?"	- Вам нужно сказать мне еще что-нибудь?
"Why," Mr. Tulkinghorn returns methodically as he softly rubs his hands, "I should like to be assured of your acquiescence in my arrangements, Lady Dedlock."	- Видите ли, - отвечает педантичный мистер Талкингхорн, слегка потирая руки, - мне хотелось бы получить уверенность, что вы согласны на мое предложение, леди Дедлок.
"You may be assured of it."	- В этом вы можете быть уверены.
"Good.	- Прекрасно.
And I would wish in conclusion to remind you, as a business precaution, in case it should be necessary to recall the fact in any communication with Sir Leicester, that throughout our interview I have expressly stated my sole consideration to be Sir Leicester's feelings and honour and the family reputation.	В заключение я хотел бы в качестве деловой меры предосторожности, - на случай, если вам придется рассказать сэру Лестеру о нашей встрече здесь, - я хотел бы напомнить, что, говоря с вами, я заботился лишь о том, чтобы оградить самолюбие и честь сэра Лестера, а также честь его рода.
I should have been happy to have made Lady Dedlock a prominent consideration, too, if the case had admitted of it; but unfortunately it does not."	Я был бы счастлив всячески оградить и леди Дедлок, если бы обстоятельства это допускали; но они этого, к сожалению, не допускают.

"I can attest your fidelity, sir."	- Я могу засвидетельствовать вашу преданность, сэр.
Both before and after saying it she remains absorbed, but at length moves, and turns, unshaken in her natural and acquired presence, towards the door.	Она все время стояла в задумчивости - и до того, как ответила, и после, - но в конце концов тронулась с места и теперь идет к выходу с невозмутимым видом, отчасти свойственным ей от рождения, отчасти благоприобретенным.
Mr. Tulkinghorn opens both the doors exactly as he would have done yesterday, or as he would have done ten years ago, and makes his old-fashioned bow as she passes out.	Мистер Талкингхорн открывает перед нею обе двери совершенно так же, как он сделал бы это десять лет назад, и прощается с нею старомодным поклоном.
It is not an ordinary look that he receives from the handsome face as it goes into the darkness, and it is not an ordinary movement, though a very slight one, that acknowledges his courtesy.	Странный взгляд устремляет она на него и странным, хоть и едва заметным движением отвечает на его поклон, а затем ее прекрасное лицо исчезает в темноте.
But as he reflects when he is left alone, the woman has been putting no common constraint upon herself.	Да, думает он, оставшись один, эта женщина проявила необыкновенное самообладание.
He would know it all the better if he saw the woman pacing her own rooms with her hair wildly thrown from her flung-back face, her hands clasped behind her head, her figure twisted as if by pain.	Он еще больше убедился бы в этом, случись ему видеть, как эта женщина мечется по своим покоям, вся изогнувшись, точно от боли, закинув назад голову и заломив руки, стиснутые на затылке, а ее распустившиеся волосы развеваются у нее за спиной.
He would think so all the more if he saw the woman thus hurrying up and down for hours, without fatigue, without intermission, followed by the faithful step upon the Ghost's Walk.	Он еще больше бы в этом уверился, если б увидел, как эта женщина часами быстро ходит взад и вперед, без передышки, не зная усталости, и шагам ее вторят неизменные шаги на Дорожке призрака.
But he shuts out the now chilled air, draws the window-curtain, goes to bed, and falls asleep.	Но он закрывает окно, преграждая доступ похолодавшему воздуху, и, задернув оконные занавески, ложится в постель и засыпает.
And truly when the stars go out and the wan day peeps into the turret-chamber, finding him at his oldest, he looks as if the digger and the spade were both commissioned and would soon be digging.	А когда звезды гаснут и бледный рассвет, заглядывая в башенку, видит его лицо, такое старое, каким оно никогда не бывает днем, поистине чудится, будто могильщик с заступом уже вызван и скоро начнет копать могилу.
The same wan day peeps in at Sir Leicester pardoning the repentant country in a majestically condescending dream; and at the cousins entering on various public employments, principally receipt of salary; and at the chaste Volumnia, bestowing a dower of fifty thousand pounds upon a hideous old general with a mouth of false teeth like a pianoforte too full of keys, long the admiration of Bath and the terror of every other community.	Тот же бледный рассвет заглядывает к сэру Лестеру, который прощает в величаво-снисходительном сне свою кающуюся родину, заглядывает к бедным родственникам, которые видят себя во сне занятыми на государственной службе, главным образом -получением жалования; заглядывает к целомудренной Волюмнии, которой снится, будто она принесла приданое в пятьдесят тысяч фунтов противному старику генералу, обладателю вставных зубов, которых у него полон рот - ни дать ни взять рояль, преизбыточно снабженный клавишами, - генералу, давно уже вызывающему восхищение в Бате и ужас в других местах.

Also into rooms high in the roof, and into offices in court-yards, and over stables, where humbler ambition dreams of bliss, in keepers' lodges, and in holy matrimony with Will or Sally.	Заглядывает он и в мансарды под крышами, и в людские на дворе, и в каморки над конюшнями, где спящим снятся более непритязательные сны, например - о блаженстве в сторожке или законном браке с Уиллом или Салли.
Up comes the bright sun, drawing everything up with it--the Wills and Sallys, the latent vapour in the earth, the drooping leaves and flowers, the birds and beasts and creeping things, the gardeners to sweep the dewy turf and unfold emerald velvet where the roller passes, the smoke of the great kitchen fire wreathing itself straight and high into the lightsome air.	Но вот восходит яркое солнце и поднимает все и вся: Уиллов и Салли; испарения, дотоле таившиеся в земле; поникшие листья и цветы; птиц, зверей и ползучих тварей; садовников, которые будут сейчас подметать росистый газон и, укатывая его катком, развертывать позади себя свиток изумрудного бархата; дым, который чуть-чуть вьется, выползая из огромного кухонного очага, потом выпрямляется и стоит столбом в пронизанном светом воздухе.
Lastly, up comes the flag over Mr. Tulkinghorn's unconscious head cheerfully proclaiming that Sir Leicester and Lady Dedlock are in their happy home and that there is hospitality at the place in Lincolnshire.	Последним поднимается флаг над головой спящего мистера Талкингхорна, весело возвещая, что сэр Лестер и леди Дедлок пребывают в своем счастливом доме и что в линкольнширском поместье принимают гостей.
CHAPTER XLII	Глава XLII
In Mr. Tulkinghorn's Chambers	В конторе мистера Талкингхорна
From the verdant undulations and the spreading oaks of the Dedlock property, Mr. Tulkinghorn transfers himself to the stale heat and dust of London.	Покинув зеленые холмы и раскидистые дубы дедлоковского поместья, мистер Талкингхорн возвращается в зловонный, жаркий и пыльный Лондон.
His manner of coming and going between the two places is one of his impenetrabilities.	Каким образом он перебирается оттуда сюда, потом обратно - неизвестно; это одна из его непроницаемых тайн.
He walks into Chesney Wold as if it were next door to his chambers and returns to his chambers as if he had never been out of Lincoln's Inn Fields.	В Чесни-Уолде он появляется с таким видом, словно от его конторы до этой усадьбы рукой подать, а в своей конторе - словно и не покидал Линкольновых полей.
He neither changes his dress before the journey nor talks of it afterwards.	Перед поездкой он не переодевается, а вернувшись, не рассказывает о том, как съездил.
He melted out of his turret-room this morning, just as now, in the late twilight, he melts into his own square.	Сегодня утром он исчез из своей комнаты в башенке так же незаметно, как сейчас, в поздних сумерках, появляется на Линкольновых полях.

Like a dingy London bird among the birds at roost in these pleasant fields, where the sheep are all made into parchment, the goats into wigs, and the pasture into chaff, the lawyer, smoke-dried and faded, dwelling among mankind but not consorting with them, aged without experience of genial youth, and so long used to make his cramped nest in holes and corners of human nature that he has forgotten its broader and better range, comes sauntering home.	Словно пыльная лондонская птица, что устраивается на ночь вместе с другими птицами на этих приятных полях, где все овцы пошли на пергамент, козы - на парики, а пастбище вытоптано и превратилось в пустырь, мистер Талкингхорн, этот сухарь, этот увядший человек, который живет среди людей, но не желает с ними знаться, который состарился, не изведав веселой юности, и так давно привык вить свое тесное гнездо в тайниках и закоулках человеческой души, что начисто позабыл о ее прекрасных просторах, - мистер Талкингхорн не спеша возвращается домой.
In the oven made by the hot pavements and hot buildings, he has baked himself dryer than usual; and he has in his thirsty mind his mellowed port-wine half a century old.	Раскалена мостовая, раскалены все здания, а сам он сегодня так пропекся в этой печи, что почти совсем высох, и его жаждущая душа мечтает о выдержанном полувековом портвейне.
The lamplighter is skipping up and down his ladder on Mr. Tulkinghorn's side of the Fields when that high-priest of noble mysteries arrives at his own dull court-yard.	Фонарщик, быстро перебирая ногами, спускается и поднимается по стремянке на той стороне Линкольновых полей, где живет мистер Талкингхорн, а этот верховный жрец, ведающий аристократическими таинствами, входит в свой скучный двор.
He ascends the door- steps and is gliding into the dusky hall when he encounters, on the top step, a bowing and propitiatory little man.	Он уже поднялся на крыльцо, но еще не успел войти в полутемный вестибюль, как вдруг сталкивается на верхней ступеньке с низеньким человеком, который подобострастно кланяется ему.
"Is that Snagsby?"	- Это вы, Снегсби?
"Yes, sir.	- Да, сэр.
I hope you are well, sir.	Надеюсь, вы здоровы, сэр?
I was just giving you up, sir, and going home."	Я вас тут жду не дождусь, сэр, и собрался было уходить домой.
"Aye?	-Вот как?
What is it?	А в чем дело?
What do you want with me?"	Что вам от меня нужно?
"Well, sir," says Mr. Snagsby, holding his hat at the side of his head in his deference towards his best customer, "I was wishful to say a word to you, sir."	- Изволите видеть, сэр, - отвечает мистер Снегсби, сняв шляпу, но держа ее у головы в знак почтения к своему лучшему заказчику, - я хотел бы сказать вам словечко-другое, сэр.
"Can you say it here?"	- Можете вы сказать его здесь?
"Perfectly, sir."	- Безусловно, сэр.
"Say it then."	- Тогда говорите.
The lawyer turns, leans his arms on the iron railing at the top of the steps, and looks at the lamplighter lighting the court-yard.	Юрист оборачивается и, облокотившись на железные перила, ограждающие площадку крыльца, смотрит на фонарщика, который зажигает фонари во дворе.

"It is relating," says Mr. Snagsby in a mysterious low voice, "it is relating--not to put too fine a point upon it--to the foreigner, sir!"	-Это насчет... - начинает мистер Снегсби таинственным полушепотом, - насчет... говоря напрямик, иностранки, сэр.
Mr. Tulkinghorn eyes him with some surprise.	Мистер Талкингхорн удивленно смотрит на него.
"What foreigner?"	- Какой иностранки?
"The foreign female, sir.	- Иностранки, сэр.
French, if I don't mistake?	Француженки, если не ошибаюсь.
I am not acquainted with that language myself, but I should judge from her manners and appearance that she was French; anyways, certainly foreign.	Сам-то я не знаю ихнего языка, но по ее манерам и виду догадался, что она француженка; во всяком случае, безусловно иностранка.
Her that was upstairs, sir, when Mr. Bucket and me had the honour of waiting upon you with the sweeping-boy that night."	Та самая, что была у вас наверху, сэр, когда мы с мистером Баккетом имели честь явиться к вам в ту ночь и привести подростка-метельщика.
"Oh!	-А!
Yes, yes.	Да-да.
Mademoiselle Hortense."	Мадемуазель Ортанз.
"Indeed, sir?"	-Так ее зовут, сэр?
Mr. Snagsby coughs his cough of submission behind his hat.	- Мистер Снегсби, прикрыв рот шляпой, покорно покашливает.
"I am not acquainted myself with the names of foreigners in general, but I have no doubt it WOULD be that."	- Сам я, вообще говоря, не знаю, какие бывают иностранные имена, сэр, но не сомневаюсь, что ее зовут именно так.
Mr. Snagsby appears to have set out in this reply with some desperate design of repeating the name, but on reflection coughs again to excuse himself.	Мистер Снегсби, кажется, чуть не сделал отчаянной попытки произнести имя француженки, но, подумав, снова только кашлянул, на этот раз вместо извинения.
"And what can you have to say, Snagsby," demands Mr. Tulkinghorn, "about her?"	- Что же вам нужно сказать мне о ней, Снегсби? -спрашивает мистер Талкингхорн.
"Well, sir," returns the stationer, shading his communication with his hat, "it falls a little hard upon me.	- Изволите видеть, сэр, - отвечает торговец, прикрыв рот шляпой, - у меня из-за нее довольно большие неприятности.
My domestic happiness is very great--at least, it's as great as can be expected, I'm sure-- but my little woman is rather given to jealousy.	Я очень счастлив в семейной жизни... по крайней мере настолько счастлив, насколько это вообще возможно, разумеется, - но моя женушка немножко ревнива.
Not to put too fine a point upon it, she is very much given to jealousy.	Говоря напрямик, очень даже ревнива.
And you see, a foreign female of that genteel appearance coming into the shop, and hovering--I should be the last to make use of a strong expression if I could avoid it, but hovering, sir--in the court--you know it is--now ain't it?	А тут, изволите видеть, какая-то иностранка, да еще так шикарно одетая, приходит в лавку и таскается, - я всегда остерегаюсь употреблять грубые выражения, сэр, если без них можно обойтись, но она действительно таскается... по переулку... а это, знаете ли, того... ведь правда?
I only put it to yourself, sir."	Сами посудите, сэр!

Mr. Snagsby, having said this in a very plaintive manner, throws in a cough of general application to fill up all the blanks.	Изложив все это очень жалобным тоном, мистер Снегсби кашляет многозначительным кашлем, дабы восполнить пробелы своего рассказа.
"Why, what do you mean?" asks Mr. Tulkinghorn.	- Что это ей взбрело в голову? - говорит мистер Талкингхорн.
"Just so, sir," returns Mr. Snagsby; "I was sure you would feel it yourself and would excuse the reasonableness of MY feelings when coupled with the known excitableness of my little woman.	- Вот именно, сэр, - отзывается мистер Снегсби, -я знал, что вам это тоже будет не по душе, так что вы извините меня и поймете, что беспокоился я не зря, особенно принимая во внимание всем известную порывистость моей женушки.
You see, the foreign female--which you mentioned her name just now, with quite a native sound I am sure--caught up the word Snagsby that night, being uncommon quick, and made inquiry, and got the direction and come at dinner-time.	Изволите видеть, иностранка, чье имя вы сейчас назвали, - а оно и вправду звучит как-то по-иностранному, - иностранка эта крайне сметливая особа и запомнила в ту ночь фамилию "Снегсби", потом навела справки, узнала мой адрес и как-то раз пришла к нам во время обеда.
Now Guster, our young woman, is timid and has fits, and she, taking fright at the foreigner's looks--which are fierce--and at a grinding manner that she has of speaking--which is calculated to alarm a weak mind--gave way to it, instead of bearing up against it, and tumbled down the kitchen stairs out of one into another, such fits as I do sometimes think are never gone into, or come out of, in any house but ours.	Надо сказать, что Гуся, наша служанка, девушка очень робкая и подверженная припадкам, увидела иностранку и перепугалась - до того у нее лицо сердитое, а когда говорит, чуть ли не зубами скрежещет, чтобы, значит, напугать слабоумную, - ну, девушка и не стерпела, и вместо того чтобы выдержать напор, грохнулась вниз с кухонной лестницы, и тут с ней начались припадки, один за другим, да такие, каких, наверное, ни с кем еще нигде не случалось, кроме как у нас дома.
Consequently there was by good fortune ample occupation for my little woman, and only me to answer the shop.	Так вот и вышло, что у женушки моей было хлопот полон рот, и в лавку пошел я один.
When she DID say that Mr. Tulkinghorn, being always denied to her by his employer (which I had no doubt at the time was a foreign mode of viewing a clerk), she would do herself the pleasure of continually calling at my place until she was let in here.	Иностранка мне и сказала тогда, что к мистеру Талкингхорну ее никогда не пускает его "наниматель" (я тогда еще подумал, что, должно быть, иностранцы так называют клерков), а поэтому она доставит себе удовольствие каждый день приходить ко мне в лавку, пока вы ее не примете.
Since then she has been, as I began by saying, hovering, hovering, sir"--Mr. Snagsby repeats the word with pathetic emphasis--"in the court.	С тех пор она, как я уже говорил, повадилась таскаться, - да, сэр, таскаться! - мистер Снегсби с пафосом делает ударение на этом слове, -таскаться по переулку.
The effects of which movement it is impossible to calculate.	А какие могут произойти от этого последствия, предвидеть невозможно.
I shouldn't wonder if it might have already given rise to the painfullest mistakes even in the neighbours' minds, not mentioning (if such a thing was possible) my little woman.	Не удивлюсь даже, если соседи уже строят насчет меня самые неприятные и ошибочные предположения, а о моей женушке и говорить нечего (хотя о ней нельзя не говорить).

Whereas, goodness knows," says Mr. Snagsby, shaking his head, "I never had an idea of a foreign female, except as being formerly connected with a bunch of brooms and a baby, or at the present time with a tambourine and earrings.	Тогда как, бог свидетель, - уверяет мистер Снегсби, покачивая головой, - я в жизни не видывал иностранок, - вот разве что, бывало, цыганка забредет со связкой метелок и грудным ребенком - это в старину, - или с тамбурином и серьгами в ушах - это в теперешнее время.
I never had, I do assure you, sir!"	В жизни я не видывал иностранок, уверяю вас, сэр!
Mr. Tulkinghorn had listened gravely to this complaint and inquires when the stationer has finished,	Мистер Талкингхорн выслушал жалобу с серьезным видом, а когда торговец умолк, он задает вопрос:
"And that's all, is it, Snagsby?"	- Это все, не так ли, Снегсби?
"Why yes, sir, that's all," says Mr. Snagsby, ending with a cough that plainly adds, "and it's enough too--for me."	- Ну да, сэр, все, - отвечает мистер Снегсби, заканчивая фразу кашлем, который явно означает: "и этого хватит... с меня".
"I don't know what Mademoiselle Hortense may want or mean, unless she is mad," says the lawyer.	- Не знаю, чего хочет мадемуазель Ортанз, -говорит юрист, - с ума она сошла, что ли?
"Even if she was, you know, sir," Mr. Snagsby pleads, "it wouldn't be a consolation to have some weapon or another in the form of a foreign dagger planted in the family."	- Будь она даже сумасшедшей, сэр, - говорит мистер Снегсби умоляющим тоном, - это все-таки, знаете ли, плохое утешение, когда в твою семью вбивают клин или, скажем, иностранный кинжал.
"No," says the other.	- Верно, - соглашается юрист.
"Well, well!	- Так, так!
This shall be stopped.	Это надо прекратить.
I am sorry you have been inconvenienced.	Очень жаль, что вам причинили беспокойство.
If she comes again, send her here."	Если она опять придет, пришлите ее сюда.
Mr. Snagsby, with much bowing and short apologetic coughing, takes his leave, lightened in heart.	Отвесив несколько поклонов и отрывисто покашляв вместо извинения, мистер Снегсби уходит, немного утешенный.
Mr. Tulkinghorn goes upstairs, saying to himself,	Мистер Талкингхорн поднимается по лестнице, говоря себе:
"These women were created to give trouble the whole earth over.	"Ох, уж эти женщины, - на то они только и созданы, чтобы народ мутить.
The mistress not being enough to deal with, here's the maid now!	Мало мне разве пришлось возиться с хозяйкой, а теперь и со служанкой возись!
But I will be short with THIS jade at least!"	Но с этой потаскухой разговоры короткие".
So saying, he unlocks his door, gropes his way into his murky rooms, lights his candles, and looks about him.	Открыв дверь, мистер Талкингхорн ощупью пробирается по своим темным комнатам, зажигает свечи и осматривается.
It is too dark to see much of the Allegory overhead there, but that importunate Roman, who is for ever toppling out of the clouds and pointing, is at his old work pretty distinctly.	При скудном свете трудно рассмотреть всю аллегорию, изображенную на потолке, но ясно видно, как назойливый римлянин, вечно угрожающий ринуться вниз из облаков и указующий куда-то перстом, по-прежнему предается своему привычному занятию.

Not honouring him with much attention, Mr. Tulkinghorn takes a small key from his pocket, unlocks a drawer in which there is another key, which unlocks a chest in which there is another, and so comes to the cellar-key, with which he prepares to descend to the regions of old wine.	Не удостоив его особым вниманием, мистер Талкингхорн вынимает из кармана небольшой ключ и отпирает ящик, в котором лежит другой ключ, а им отпирает сундук, где находится еще ключ, и таким образом добирается до ключа от погреба; а вынув его, готовится сойти в царство старого вина.
He is going towards the door with a candle in his hand when a knock comes.	Он идет к двери со свечой в руке, как вдруг слышит стук.
"Who's this?	- Кто там?..
Aye, aye, mistress, it's you, is it?	Так, так, любезная, это вы?
You appear at a good time.	Легка на помине!
I have just been hearing of you.	Мне только что говорили о вас.
Now!	Ну!
What do you want?"	Что вам угодно?
He stands the candle on the chimney-piece in the clerk's hall and taps his dry cheek with the key as he addresses these words of welcome to Mademoiselle Hortense.	Он ставит свечу на каминную полку в передней, где днем сидит клерк, и, похлопывая ключом по своей иссохшей щеке, обращается с этими приветливыми словами к мадемуазель Ортанз.
That feline personage, with her lips tightly shut and her eyes looking out at him sideways, softly closes the door before replying.	Крепко сжав губы и косясь на него, это создание кошачьей породы закрывает дверь и отвечает:
"I have had great deal of trouble to find you, sir."	- Я никак не могла застать вас дома, сэр.
"HAVE you!"	-Вот как?
"I have been here very often, sir.	- Я приходила сюда очень часто, сэр.
It has always been said to me, he is not at home, he is engage, he is this and that, he is not for you."	Но мне всегда говорили: его нет дома, он занят, он то, он другое, он не может вас принять.
"Quite right, and quite true."	- Совершенно правильно, чистая правда.
"Not true.	- Неправда!
Lies!"	Ложь!
At times there is a suddenness in the manner of Mademoiselle Hortense so like a bodily spring upon the subject of it that such subject involuntarily starts and fails back.	У мадемуазель Ортанз есть привычка внезапно делать какое-нибудь движение, да так, что кажется, будто она вот-вот кинется на человека, с которым говорит, а тот невольно вздрагивает и отшатывается.
It is Mr. Tulkinghorn's case at present, though Mademoiselle Hortense, with her eyes almost shut up (but still looking out sideways), is only smiling contemptuously and shaking her head.	Мистер Талкингхорн тоже вздрогнул и отшатнулся, хотя мадемуазель Ортанз только презрительно улыбнулась, полузакрыв глаза (но по-прежнему косясь на собеседника), и покачала головой.
"Now, mistress," says the lawyer, tapping the key hastily upon the chimney-piece. "If you have anything to say, say it, say it."	- Ну-с, милейшая, - говорит юрист, быстро постукивая ключом по каминной полке, - если у вас есть что сказать, говорите... говорите.
"Sir, you have not use me well.	- Сэр, вы поступили со мной нехорошо.

You have been mean and shabby."	Вы поступили скверно и неблагородно.
"Mean and shabby, eh?" returns the lawyer, rubbing his nose with the key.	- Как? Скверно и неблагородно? - повторяет юрист, потирая себе нос ключом.
"Yes.	-Да.
What is it that I tell you?	Не к чему и говорить об этом.
You know you have.	Вы сами знаете, что это так.
You have attrapped me--catched me--to give you information; you have asked me to show you the dress of mine my Lady must have wore that night, you have prayed me to come in it here to meet that boy. Say!	Вы поймали меня... завлекли... чтобы я давала вам сведения; просили показать мое платье, которое миледи надевала в ту ночь; просили прийти в этом платье, чтобы встретиться здесь с мальчишкой... Скажите!
Is it not?"	Так это или нет?
Mademoiselle Hortense makes another spring.	Мадемуазель Ортанз снова делает порывистое движение.
"You are a vixen, a vixen!" Mr. Tulkinghorn seems to meditate as he looks distrustfully at her, then he replies,	"Ведьма, сущая ведьма!" - по-видимому, думает мистер Талкингхорн, подозрительно глядя на нее; потом говорит вслух:
"Well, wench, well.	- Полегче, душечка, полегче.
I paid you."	Я вам заплатил.
"You paid me!" she repeats with fierce disdain.	- Заплатили! - повторяет она с ожесточенным презрением.
"Two sovereign!	- Это два-то соверена!
I have not change them, I re-fuse them, I des-pise them, I throw them from me!"	А я их и не разменяла даже - ни пенни из них не истратила; я их отвергаю, презираю, швыряю прочь!
Which she literally does, taking them out of her bosom as she speaks and flinging them with such violence on the floor that they jerk up again into the light before they roll away into corners and slowly settle down there after spinning vehemently.	Что она и проделывает, выхватив монеты из-за корсажа и швырнув их об пол с такой силой, что они подпрыгивают в полосе света, потом раскатываются по углам и, стремительно покружившись, постепенно замедляют бег и падают.
"Now!" says Mademoiselle Hortense, darkening her large eyes again.	- Вот! - говорит мадемуазель Ортанз, снова полузакрыв большие глаза.
"You have paid me?	- Так, значит, вы мне заплатили?
Eh, my God, oh yes!"	Хорошенькая плата, боже мой!
Mr. Tulkinghorn rubs his head with the key while she entertains herself with a sarcastic laugh.	Мистер Талкингхорн скребет голову ключом, а француженка язвительно смеется.
"You must be rich, my fair friend," he composedly observes, "to throw money about in that way!"	- Вы, как видно, богаты, душечка, - сдержанно говорит мистер Талкингхорн, - если так сорите деньгами!
"I AM rich," she returns. "I am very rich in hate.	- Да я и правда богата, - отвечает она, - я очень богата ненавистью.
I hate my Lady, of all my heart.	Я всем сердцем ненавижу миледи.

You know that."	Вы это знаете.
"Know it?	- Знаю?
How should I know it?"	Откуда я могу это знать?
"Because you have known it perfectly before you prayed me to give you that information.	- Вы отлично знали это, когда попросили меня дать вам те самые сведения.
Because you have known perfectly that I was en-r-r-r-raged!"	Отлично знали, что я была в яр-р-р-рости!
It appears impossible for mademoiselle to roll the letter "r" sufficiently in this word, notwithstanding that she assists her energetic delivery by clenching both her hands and setting all her teeth.	Нельзя, казалось бы, более раскатисто произнести звук "р" в последнем слове, но для мадемуазель Ортанз этого мало, и она подчеркивает страстность своей речи, сжав руки и стиснув зубы.
"Oh!	-О-о!
I knew that, did I?" says Mr. Tulkinghorn, examining the wards of the key.	Значит я знал это, вот как? - говорит мистер Талкингхорн, внимательно рассматривая нарезку на бородке ключа.
"Yes, without doubt.	- Да, конечно.
I am not blind.	Я не слепая.
You have made sure of me because you knew that.	Вы рассчитывали на меня, потому что знали это.
You had reason!	И были правы!
I det-est her."	Я ненавижу ее.
Mademoiselle folds her arms and throws this last remark at him over one of her shoulders.	Мадемуазель Ортанз теперь стоит скрестив руки и последнее замечание бросает ему через плечо.
"Having said this, have you anything else to say, mademoiselle?"	- Засим, имеете вы сказать мне еще что-нибудь, мадемуазель?
"I am not yet placed.	-Я с тех пор без места.
Place me well.	Найдите мне хорошее место.
Find me a good condition!	Устройте меня в богатом доме!
If you cannot, or do not choose to do that, employ me to pursue her, to chase her, to disgrace and to dishonour her.	Если не можете или не желаете, тогда наймите меня травить ее, преследовать, позорить, бесчестить.
I will help you well, and with a good will.	Я буду помогать вам усердно и очень охотно.
It is what YOU do.	Ведь сами-то вы делаете все это.
Do I not know that?"	Мне ли не знать!
"You appear to know a good deal," Mr. Tulkinghorn retorts.	- Должно быть, вы слишком много знаете, -замечает мистер Талкингхорн.
"Do I not?	- А разве нет?
Is it that I am so weak as to believe, like a child, that I come here in that dress to rec-eive that boy only to decide a little bet, a wager?	Неужели я так глупа и, как младенец, поверю, что приходила сюда в этом платье показаться мальчишке только для того, чтобы разрешить какой-то спор, пари?

Eh, my God, oh yes!"	Хорошенькое дело, боже мой!
In this reply, down to the word "wager" inclusive, mademoiselle has been ironically polite and tender, then as suddenly dashed into the bitterest and most defiant scorn, with her black eyes in one and the same moment very nearly shut and staringly wide open.	Эту тираду, до слова "пари" включительно, мадемуазель произносила иронически вежливо и мягко; затем внезапно перескочила на самый ожесточенный и вызывающий тон, а ее черные глаза закрылись и снова широко раскрылись чуть ли не в одно и то же мгновение.
"Now, let us see," says Mr. Tulkinghorn, tapping his chin with the key and looking imperturbably at her, "how this matter stands."	- Ну-с, теперь посмотрим, - говорит мистер Талкингхорн, похлопывая себя ключом по подбородку и невозмутимо глядя на нее, -посмотрим, как обстоит дело.
"Ah!	- Ах, вот что?
Let us see," mademoiselle assents, with many angry and tight nods of her head.	Ну, посмотрим, - соглашается мадемуазель, гневно и неистово кивая ему в ответ.
"You come here to make a remarkably modest demand, which you have just stated, and it not being conceded, you will come again."	- Вы приходите сюда, чтобы обратиться ко мне с удивительно скромной просьбой, которую сейчас изложили, и, если я вам откажу, вы придете снова.
"And again," says mademoiselle with more tight and angry nods.	- Да, снова! - подтверждает мадемуазель, кивая все так же неистово и гневно.
"And yet again.	- Снова!..
And yet again.	И снова!
And many times again.	И много раз снова!
In effect, for ever!"	Словом, без конца!
"And not only here, but you will go to Mr. Snagsby's too, perhaps?	- И придете не только сюда, но, быть может, и к мистеру Снегсби?
That visit not succeeding either, you will go again perhaps?"	А если визит к нему тоже не будет иметь успеха, вы придете сюда опять?
"And again," repeats mademoiselle, cataleptic with determination.	- И опять! - повторяет мадемуазель, как одержимая.
"And yet again.	- И опять.
And yet again.	И опять.
And many times again.	И много раз опять.
In effect, for ever!"	Словом, без конца!
"Very well.	- Так.
Now, Mademoiselle Hortense, let me recommend you to take the candle and pick up that money of yours.	А теперь, мадемуазель Ортанз, позвольте мне посоветовать вам взять свечу и подобрать ваши деньги.
I think you will find it behind the clerk's partition in the corner yonder."	Вы, вероятно, найдете их за перегородкой клерка, вон там в углу.
She merely throws a laugh over her shoulder and stands her ground with folded arms.	Она отвечает лишь коротким смехом, глядя на юриста через плечо, и стоит как вкопанная, скрестив руки.
"You will not, eh?"	- Не желаете, а?

"No, I will not!"	- Нет, не желаю!
"So much the poorer you; so much the richer I!	-Тем беднее будете вы, и тем богаче я!
Look, mistress, this is the key of my wine-cellar.	Смотрите, милейшая, вот ключ от моего винного погреба.
It is a large key, but the keys of prisons are larger.	Это большой ключ, но ключи от тюремных камер еще больше.
In this city there are houses of correction (where the treadmills are, for women), the gates of which are very strong and heavy, and no doubt the keys too.	В Лондоне имеются исправительные заведения (где женщин заставляют вращать ногами ступальные колеса), и ворота у этих заведений очень крепкие и тяжелые, а ключи под стать воротам.
I am afraid a lady of your spirit and activity would find it an inconvenience to have one of those keys turned upon her for any length of time.	Боюсь, что даже особе с вашим характером и энергией будет очень неприятно, если один из этих ключей повернется и надолго запрет за ней дверь.
What do you think?"	Как вы думаете?
"I think," mademoiselle replies without any action and in a clear, obliging voice, "that you are a miserable wretch."	- Я думаю, - отвечает мадемуазель, не пошевельнувшись, но произнося слова отчетливо и ласковым голосом, - что вы подлый негодяй.
"Probably," returns Mr. Tulkinghorn, quietly blowing his nose.	- Возможно, - соглашается мистер Талкингхорн, невозмутимо сморкаясь.
"But I don't ask what you think of myself; I ask what you think of the prison."	- Но я не спрашиваю, что вы думаете обо мне, я спрашиваю, что вы думаете о тюрьме.
"Nothing.	- Ничего.
What does it matter to me?"	Какое мне до нее дело?
"Why, it matters this much, mistress," says the lawyer, deliberately putting away his handkerchief and adjusting his frill; "the law is so despotic here that it interferes to prevent any of our good English citizens from being troubled, even by a lady's visits against his desire.	- А вот какое, милейшая, - объясняет юрист, как ни в чем не бывало пряча платок и поправляя жабо, - тут у нас законы так деспотично-строги, что ограждают любого из наших добрых английских подданных от нежелательных ему посещений, хотя бы и дамских.
And on his complaining that he is so troubled, it takes hold of the troublesome lady and shuts her up in prison under hard discipline.	И по его жалобе на беспокойство такого рода закон хватает беспокойную даму и сажает ее в тюрьму, подвергая суровому режиму.
Turns the key upon her, mistress."	Повертывает за ней ключ, милейшая.
Illustrating with the cellar-key.	И он наглядно показывает при помощи ключа от погреба, как это происходит.
"Truly?" returns mademoiselle in the same pleasant voice.	- Неужели правда? - отзывается мадемуазель Ортанз все так же ласково.
"That is droll!	- Смехота какая!
But--my faith! —still what does it matter to me?"	Но, черт возьми!.. какое мне все-таки до этого дело?
"My fair friend," says Mr. Tulkinghorn, "make another visit here, or at Mr. Snagsby's, and you shall learn."	- А вы, красотка моя, попробуйте нанести еще один визит мне или мистеру Снегсби, - говорит мистер Талкингхорн, - вот тогда и узнаете - какое.

"In that case you will send me to the prison, perhaps?"	- Может быть, вы тогда меня в тюрьму упрячете?
"Perhaps."	- Может быть.
It would be contradictory for one in mademoiselle's state of agreeable jocularity to foam at the mouth, otherwise a tigerish expansion thereabouts might look as if a very little more would make her do it.	Мадемуазель говорит все это таким шаловливым и милым тоном, что странно было бы видеть пену на ее губах, однако рот ее растянут по-тигриному, и чудится, будто еще немного, и из него брызнет пена.
"In a word, mistress," says Mr. Tulkinghorn, "I am sorry to be unpolite, but if you ever present yourself uninvited here--or there--again, I will give you over to the police.	- Одним словом, милейшая, - продолжает мистер Талкингхорн, - мне не хочется быть неучтивым, но если вы когда-нибудь снова явитесь без приглашения сюда - или туда, - я передам вас в руки полиции.
Their gallantry is great, but they carry troublesome people through the streets in an ignominious manner, strapped down on a board, my good wench."	Полисмены очень галантны, но они самым позорящим образом тащат беспокойных людей по улицам... прикрутив их ремнями к доске, душечка.
"I will prove you," whispers mademoiselle, stretching out her hand, "I will try if you dare to do it!"	- Вот увидим, - шипит мадемуазель, протянув руку вперед, - погляжу я, посмеете вы или нет!
"And if," pursues the lawyer without minding her, "I place you in that good condition of being locked up in jail, it will be some time before you find yourself at liberty again."	- А если, - продолжает юрист, не обращая внимания на ее слова, - если я устрою вас на это хорошее место, иначе говоря, посажу под замок, в тюрьму, пройдет немало времени, прежде чем вы снова очутитесь на свободе.
"I will prove you," repeats mademoiselle in her former whisper.	- Вот увидим! - повторяет мадемуазель все тем же шипящим шепотом.
"And now," proceeds the lawyer, still without minding her, "you had better go.	- Ну-с, - продолжает юрист, по-прежнему не обращая внимания на ее слова, - а теперь убирайтесь вон.
Think twice before you come here again."	И подумайте дважды, прежде чем прийти сюда вновь.
"Think you," she answers, "twice two hundred times!"	- Сами подумайте! - бросает она. - Дважды, двести раз подумайте!
"You were dismissed by your lady, you know," Mr. Tulkinghorn observes, following her out upon the staircase, "as the most implacable and unmanageable of women.	- Ваша хозяйка уволила вас как несносную и непокладистую женщину, - говорит мистер Талкингхорн, провожая ее до лестницы.
Now turn over a new leaf and take warning by what I say to you.	- Теперь начните новую жизнь, а мои слова примите как предостережение.
For what I say, I mean; and what I threaten, I will do, mistress."	Ибо все, что я говорю, я говорю не на ветер; и если я кому-нибудь угрожаю, то выполняю свою угрозу, любезнейшая.
She goes down without answering or looking behind her.	Она спускается по лестнице, не отвечая и не оглядываясь.

When she is gone, he goes down too, and returning with his cobweb-covered bottle, devotes himself to a leisurely enjoyment of its contents, now and then, as he throws his head back in his chair, catching sight of the pertinacious Roman pointing from the ceiling.	После ее ухода он тоже спускается в погреб, а достав покрытую паутиной бутылку, приходит обратно и не спеша смакует ее содержимое, по временам откидывая голову на спинку кресла и бросая взгляд на назойливого римлянина, который указует перстом с потолка.
CHAPTER XLIII	Глава XLIII
Esther's Narrative	Повесть Эстер
It matters little now how much I thought of my living mother who had told me evermore to consider her dead.	Теперь уже не имеет значения, как много я думала о своей матери - живой, но попросившей меня считать ее умершей.
I could not venture to approach her or to communicate with her in writing, for my sense of the peril in which her life was passed was only to be equalled by my fears of increasing it.	Сознавая, какая ей грозит опасность, я не решалась видеться с ней или даже писать ей из боязни навлечь на нее беду.
Knowing that my mere existence as a living creature was an unforeseen danger in her way, I could not always conquer that terror of myself which had seized me when I first knew the secret.	Самое мое существование оказалось непредвиденной опасностью на жизненном пути моей матери, и, зная это, я не всегда могла преодолеть ужас, охвативший меня, когда я впервые узнала тайну.
At no time did I dare to utter her name.	Я не осмеливалась произнести имя своей матери.
I felt as if I did not even dare to hear it.	Мне казалось, что я не должна даже слышать его.
If the conversation anywhere, when I was present, took that direction, as it sometimes naturally did, I tried not to hear: I mentally counted, repeated something that I knew, or went out of the room.	Если в моем присутствии разговор заходил о Дедлоках, что, естественно, случалось время от времени, я старалась не слушать и начинала считать в уме или читать про себя стихи, которые знала на память, или же просто выходила из комнаты.
I am conscious now that I often did these things when there can have been no danger of her being spoken of, but I did them in the dread I had of hearing anything that might lead to her betrayal, and to her betrayal through me.	Помнится, я нередко делала это и тогда, когда нечего было опасаться, что заговорят о ней, - так я боялась услышать что-нибудь такое, что могло бы выдать ее - выдать по моей вине.
It matters little now how often I recalled the tones of my mother's voice, wondered whether I should ever hear it again as I so longed to do, and thought how strange and desolate it was that it should be so new to me.	Теперь уже не имеет значения, как часто я вспоминала о голосе моей матери, спрашивая себя, услышу ли я его снова, - чего страстно желала, - и раздумывая о том, как странно и грустно, что я услышала его так поздно.
It matters little that I watched for every public mention of my mother's name; that I passed and repassed the door of her house in town, loving it, but afraid to look at it; that I once sat in the theatre when my mother was there and saw me, and when we were so wide asunder before the great company of all degrees that any link or confidence between us seemed a dream.	Теперь уже не имеет значения, что я искала имя моей матери в газетах; ходила взад и вперед мимо ее лондонского дома, который казался мне каким-то милым и родным, но боялась даже взглянуть на него; что однажды я пошла в театр, когда моя мать была там, и она видела меня, но мы сидели среди огромной, разношерстной толпы, разделенные глубочайшей пропастью, и самая мысль о том, что мы друг с другом связаны и у нас есть общая тайна, казалась каким-то сном.
It is all, all over.	Все это давным-давно пережито и кончено.

My lot has been so blest that I can relate little of myself which is not a story of goodness and generosity in others.	Удел мой оказался таким счастливым, что если я перестану рассказывать о доброте и великодушии других, то смогу рассказать о себе лишь очень немного.
I may well pass that little and go on.	Это немногое можно пропустить и продолжать дальше.
When we were settled at home again, Ada and I had many conversations with my guardian of which Richard was the theme.	Когда мы вернулись домой и зажили по-прежнему, Ада и я, мы часто разговаривали с опекуном о Ричарде.
My dear girl was deeply grieved that he should do their kind cousin so much wrong, but she was so faithful to Richard that she could not bear to blame him even for that.	Моя милая девочка глубоко страдала оттого, что юноша был несправедлив к их великодушному родственнику, но она так любила Ричарда, что не могла осуждать его даже за это.
My guardian was assured of it, and never coupled his name with a word of reproof.	Опекун все хорошо понимал и ни разу не упрекнул его за глаза ни единым словом.
"Rick is mistaken, my dear," he would say to her.	- Рик ошибается, дорогая моя, - говорил он Аде.
"Well, well!	- Что делать!
We have all been mistaken over and over again.	Все мы ошибались, и не раз.
We must trust to you and time to set him right."	- Будем полагаться на вас и на время, - быть может, он все-таки исправится.
We knew afterwards what we suspected then, that he did not trust to time until he had often tried to open Richard's eyes. That he had written to him, gone to him, talked with him, tried every gentle and persuasive art his kindness could devise.	Впоследствии мы узнали наверное (а тогда лишь подозревали), что опекун не стал полагаться на время и нередко пытался открыть глаза Ричарду, -писал ему, ездил к нему, мягко уговаривал его и, повинуясь велениям своего доброго сердца, приводил все доводы, какие только мог придумать, чтобы его разубедить.
Our poor devoted Richard was deaf and blind to all.	Но наш бедный, любящий Ричард оставался глух и слеп ко всему.
If he were wrong, he would make amends when the Chancery suit was over.	Если он не прав, он принесет извинения, когда тяжба в Канцлерском суде окончится, говорил он.
If he were groping in the dark, he could not do better than do his utmost to clear away those clouds in which so much was confused and obscured.	Если он ощупью бредет во мраке, самое лучшее, что он может сделать, это рассеять тучи, по милости которых столько вещей на свете перепуталось и покрылось тьмой.
Suspicion and misunderstanding were the fault of the suit?	Подозрения и недоразумения возникли из-за тяжбы?
Then let him work the suit out and come through it to his right mind.	Так пусть ему позволят изучить эту тяжбу и таким образом узнать всю правду.
This was his unvarying reply.	Так он отвечал неизменно.
Jarndyce and Jarndyce had obtained such possession of his whole nature that it was impossible to place any consideration before him which he did not, with a distorted kind of reason, make a new argument in favour of his doing what he did.	Тяжба Джарндисов настолько овладела всем его существом, что из каждого приведенного ему довода он с какой-то извращенной рассудительностью извлекал все новые и новые аргументы в свое оправдание.

"So that it is even more mischievous," said my guardian once to me, "to remonstrate with the poor dear fellow than to leave him alone."	- Вот и выходит, - сказал мне как-то опекун, - что убеждать этого несчастного, милого юношу еще хуже, чем оставить его в покое.
I took one of these opportunities of mentioning my doubts of Mr. Skimpole as a good adviser for Richard.	Во время одного разговора на эту тему я воспользовалась случаем высказать свои сомнения в том, что мистер Скимпол дает Ричарду разумные советы.
"Adviser!" returned my guardian, laughing,	- Советы! - смеясь, подхватил опекун.
"My dear, who would advise with Skimpole?"	- Но, дорогая моя, кто же будет советоваться со Скимполом?
"Encourager would perhaps have been a better word," said I.	- Может быть, лучше сказать: поощряет его? -промолвила я.
"Encourager!" returned my guardian again.	- Поощряет! - снова подхватил опекун.
"Who could be encouraged by Skimpole?"	- Кого же может поощрять Скимпол?
"Not Richard?" I asked.	- А Ричарда разве не может? - спросила я.
"No," he replied. "Such an unworldly, uncalculating, gossamer creature is a relief to him and an amusement.	- Нет. - ответил он, - куда ему, этому непрактичному, нерасчетливому, кисейному созданию! - ведь Ричард с ним только отводит душу и развлекается.
But as to advising or encouraging or occupying a serious station towards anybody or anything, it is simply not to be thought of in such a child as Skimpole."	Но советовать, поощрять, вообще серьезно относиться к кому или чему бы то ни было, такой младенец, как Скимпол, совершенно не способен.
"Pray, cousin John," said Ada, who had just joined us and now looked over my shoulder, "what made him such a child?"	- Скажите, кузен Джон, - проговорила Ада, которая подошла к нам и выглянула из-за моего плеча, - почему он сделался таким младенцем?
"What made him such a child?" inquired my guardian, rubbing his head, a little at a loss.	- Почему он сделался таким младенцем? -повторил опекун, немного опешив, и начал ерошить свои волосы.
"Yes, cousin John."	- Да, кузен Джон.
"Why," he slowly replied, roughening his head more and more, "he is all sentiment, and--and susceptibility, and--and sensibility, and-- and imagination.	- Видите ли, - медленно проговорил он, все сильней и сильней ероша волосы, - он весь -чувство и... и впечатлительность... и... и чувствительность... и... и воображение.
And these qualities are not regulated in him, somehow.	Но все это в нем как-то не уравновешено.
I suppose the people who admired him for them in his youth attached too much importance to them and too little to any training that would have balanced and adjusted them, and so he became what he is.	Вероятно, люди, восхищавшиеся им за эти качества в его юности, слишком переоценили их, но недооценили важности воспитания, которое могло бы их уравновесить и выправить; ну, вот он и стал таким.
Hey?" said my guardian, stopping short and looking at us hopefully.	Правильно? - спросил опекун, внезапно оборвав свою речь и с надеждой глядя на нас.
"What do you think, you two?"	- Как полагаете вы обе?

Ada, glancing at me, said she thought it was a pity he should be an expense to Richard.	Ада, взглянув на меня, сказала, что Ричард тратит деньги на мистера Скимпола, и это очень грустно.
"So it is, so it is," returned my guardian hurriedly.	- Очень грустно, очень, - поспешил согласиться опекун.
"That must not be. We must arrange that.	- Этому надо положить конец... Мы должны это прекратить.
I must prevent it.	Я должен этому помешать.
That will never do."	Так не годится.
And I said I thought it was to be regretted that he had ever introduced Richard to Mr. Vholes for a present of five pounds.	Я сказала, что мистер Скимпол, к сожалению, познакомил Ричарда с мистером Воулсом, с которого получил за это пять фунтов в подарок.
"Did he?" said my guardian with a passing shade of vexation on his face.	- Да что вы? - проговорил опекун, и на лице его мелькнула тень неудовольствия.
"But there you have the man. There you have the man!	- Но это на него похоже... очень похоже!
There is nothing mercenary in that with him.	Ведь он сделал это совершенно бескорыстно.
He has no idea of the value of money.	Он и понятия не имеет о ценности денег.
He introduces Rick, and then he is good friends with Mr. Vholes and borrows five pounds of him.	Он знакомит Рика с мистером Воулсом, а затем, -ведь они с Воулсом приятели, - берет у него в долг пять фунтов.
He means nothing by it and thinks nothing of it.	Этим он не преследует никакой цели и не придает этому никакого значения.
He told you himself, I'll be bound, my dear?"	Бьюсь об заклад, что он сам сказал вам это, дорогая!
"Oh, yes!" said I.	- Сказал! - подтвердила я.
"Exactly!" cried my guardian, quite triumphant.	- Вот видите! - торжествующе воскликнул опекун.
"There you have the man!	- Это на него похоже!
If he had meant any harm by it or was conscious of any harm in it, he wouldn't tell it.	Если бы он хотел сделать что-то плохое или понимал, что поступил плохо, он не стал бы об этом рассказывать.
He tells it as he does it in mere simplicity.	А он и рассказывает и поступает так лишь по простоте душевной.
But you shall see him in his own home, and then you'll understand him better.	Но посмотрите на него в домашней обстановке, и вы лучше поймете его.
We must pay a visit to Harold Skimpole and caution him on these points.	Надо нам съездить к Гарольду Скимполу и попросить его вести себя поосторожней с Ричардом.
Lord bless you, my dears, an infant, an infant!"	Уверяю вас, дорогие мои, это ребенок, сущий ребенок!
In pursuance of this plan, we went into London on an early day and presented ourselves at Mr. Skimpole's door.	И вот мы как-то раз встали пораньше, отправились в Лондон и подъехали к дому, где жил мистер Скимпол.

He lived in a place called the Polygon, in Somers Town, where there were at that time a number of poor Spanish refugees walking about in cloaks, smoking little paper cigars.	Он жил в квартале Полигон в Сомерс-Тауне, где в то время ютилось много бедных испанских беженцев, которые носили плащи и курили не сигары, а папиросы.
Whether he was a better tenant than one might have supposed, in consequence of his friend Somebody always paying his rent at last, or whether his inaptitude for business rendered it particularly difficult to turn him out, I don't know; but he had occupied the same house some years.	Не знаю, то ли он все-таки был платежеспособным квартирантом, благодаря своему другу "Кому-то", который рано или поздно всегда вносил за него квартирную плату, то ли его неспособность к делам чрезвычайно усложняла его выселение, но, так или иначе, он уже несколько лет жил в этом доме.
It was in a state of dilapidation quite equal to our expectation.	А дом был совсем запущенный, каким мы, впрочем, его себе и представляли.
Two or three of the area railings were gone, the water-butt was broken, the knocker was loose, the bell-handle had been pulled off a long time to judge from the rusty state of the wire, and dirty footprints on the steps were the only signs of its being inhabited.	Из решетки, ограждавшей нижний дворик, вывалилось несколько прутьев; кадка для дождевой воды была разбита; дверной молоток едва держался на месте; ручку от звонка оторвали так давно, что проволока, на которой она когда-то висела, совсем заржавела, и только грязные следы на ступенях крыльца указывали, что в этом доме живут люди.
A slatternly full-blown girl who seemed to be bursting out at the rents in her gown and the cracks in her shoes like an over-ripe berry answered our knock by opening the door a very little way and stopping up the gap with her figure.	В ответ на наш стук появилась неряшливая пухлая девица, похожая на перезрелую ягоду и выпиравшая из всех прорех своего платья и всех дыр своих башмаков, и, чуть-чуть приоткрыв дверь, загородила вход своими телесами.
As she knew Mr. Jarndyce (indeed Ada and I both thought that she evidently associated him with the receipt of her wages), she immediately relented and allowed us to pass in.	Но, узнав мистера Джарндиса (мы с Адой даже подумали, что она, очевидно, связывала его в своих мыслях с получением жалования), она тотчас же отступила и позволила нам войти.
The lock of the door being in a disabled condition, she then applied herself to securing it with the chain, which was not in good action either, and said would we go upstairs?	Замок на двери был испорчен, и девица попыталась ее запереть, накинув цепочку, тоже неисправную, после чего попросила нас подняться наверх.
We went upstairs to the first floor, still seeing no other furniture than the dirty footprints.	Мы поднялись на второй этаж, причем нигде не увидели никакой мебели; зато на полу всюду виднелись грязные следы.
Mr. Jarndyce without further ceremony entered a room there, and we followed.	Мистер Джарндис без дальнейших церемоний вошел в какую-то комнату, и мы последовали за ним.
It was dingy enough and not at all clean, but furnished with an odd kind of shabby luxury, with a large footstool, a sofa, and plenty of cushions, an easy-chair, and plenty of pillows, a piano, books, drawing materials, music, newspapers, and a few sketches and pictures.	Комната была довольно темная и отнюдь не опрятная, но обставленная с какой-то нелепой, потертой роскошью: большая скамейка для ног, диван, заваленный подушками, мягкое кресло, забитое подушечками, рояль, книги, принадлежности для рисования, ноты, газеты, несколько рисунков и картин.

A broken pane of glass in one of the dirty windows was papered and wafered over, but there was a little plate of hothouse nectarines on the table, and there was another of grapes, and another of sponge-cakes, and there was a bottle of light wine.	Оконные стекла тут потускнели от грязи, и одно из них, разбитое, было заменено бумагой, приклеенной облатками; однако на столе стояла тарелочка с оранжерейными персиками, другая - с виноградом, третья - с бисквитными пирожными, и вдобавок бутылка легкого вина.
Mr. Skimpole himself reclined upon the sofa in a dressing-gown, drinking some fragrant coffee from an old china cup--it was then about mid-day--and looking at a collection of wallflowers in the balcony.	Сам мистер Скимпол полулежал на диване, облаченный в халат, и, попивая душистый кофе из старинной фарфоровой чашки - хотя было уже около полудня, - созерцал целую коллекцию горшков с желтофиолями, стоявших на балконе.
He was not in the least disconcerted by our appearance, but rose and received us in his usual airy manner.	Ничуть не смущенный нашим появлением, он встал и принял нас со свойственной ему непринужденностью.
"Here I am, you see!" he said when we were seated, not without some little difficulty, the greater part of the chairs being broken.	- Так вот я и живу! - сказал он, когда мы уселись (не без труда, ибо почти все стулья были сломаны).
"Here I am!	- Вот я веред вами!
This is my frugal breakfast.	Вот мой скудный завтрак.
Some men want legs of beef and mutton for breakfast; I don't.	Некоторые требуют на завтрак ростбиф или баранью ногу; а я не требую.
Give me my peach, my cup of coffee, and my claret; I am content.	Дайте мне персиков, чашку кофе, красного вина, и с меня хватит.
I don't want them for themselves, but they remind me of the sun.	Все эти деликатесы нужны мне не сами по себе, а лишь потому, что они напоминают о солнце.
There's nothing solar about legs of beef and mutton.	В коровьих и бараньих ногах нет ничего солнечного.
Mere animal satisfaction!"	Животное удовлетворение, - вот все, что они дают!
"This is our friend's consulting-room (or would be, if he ever prescribed), his sanctum, his studio," said my guardian to us.	- Эта комната служит нашему другу врачебным кабинетом (то есть служила бы, если б он занимался медициной); это его святилище, его студия, - объяснил нам опекун.
"Yes," said Mr. Skimpole, turning his bright face about, "this is the bird's cage.	- Да, - промолвил мистер Скимпол, обращая к нам всем поочередно свое сияющее лицо, - а еще ее можно назвать птичьей клеткой.
This is where the bird lives and sings.	Вот где живет и поет птичка.
They pluck his feathers now and then and clip his wings, but he sings, he sings!"	Время от времени ей общипывают перышки, подрезают крылышки; но она поет, поет!
He handed us the grapes, repeating in his radiant way,	Он предложил нам винограду, повторяя с сияющим видом:
"He sings!	- Она поет!
Not an ambitious note, but still he sings."	Ни одной нотки честолюбия, но все-таки поет.
"These are very fine," said my guardian.	- Отличный виноград, - сказал опекун.
"A present?"	- Это подарок?

"No," he answered.	- Нет, - ответил хозяин.
"No!	- Нет!
Some amiable gardener sells them.	Его продает какой-то любезный садовник.
His man wanted to know, when he brought them last evening, whether he should wait for the money.	Подручный садовника принес виноград вчера вечером и спросил, не подождать ли ему денег:
'Really, my friend,' I said, 'I think not--if your time is of any value to you.'	"Нет, мой друг, - сказал я, - не ждите... если вам хоть сколько-нибудь дорого время".
I suppose it was, for he went away."	Должно быть, время было ему дорого - он ушел.
My guardian looked at us with a smile, as though he asked us,	Опекун улыбнулся нам, как бы спрашивая:
"Is it possible to be worldly with this baby?"	"Ну можно ли относиться серьезно к такому младенцу?"
"This is a day," said Mr. Skimpole, gaily taking a little claret in a tumbler, "that will ever be remembered here. We shall call it Saint Clare and Saint Summerson day.	- Этот день мы все здесь запомним навсегда, -весело проговорил мистер Скимпол, наливая себе немного красного вина в стакан, - мы назовем его днем святой Клейр и святой Саммерсон.
You must see my daughters.	Надо вам познакомиться с моими дочерьми.
I have a blue-eyed daughter who is my Beauty daughter, I have a Sentiment daughter, and I have a Comedy daughter.	У меня их три: голубоглазая дочь - Красавица, вторая дочь - Мечтательница, третья -Насмешница.
You must see them all.	Надо вам повидать их всех.
They'll be enchanted."	Они будут в восторге.
He was going to summon them when my guardian interposed and asked him to pause a moment, as he wished to say a word to him first.	Он уже собирался позвать дочерей, но опекун попросил его подождать минутку, так как сначала хотел немного поговорить с ним.
"My dear Jarndyce," he cheerfully replied, going back to his sofa, "as many moments as you please.	- Пожалуйста, дорогой Джарндис, - с готовностью ответил мистер Скимпол, снова укладываясь на диван, - сколько хотите минуток.
Time is no object here.	У нас время - не помеха.
We never know what o'clock it is, and we never care.	Мы никогда не знаем, который час, да и не желаем знать.
Not the way to get on in life, you'll tell me?	Вы скажете, что так не достигнешь успехов в жизни?
Certainly.	Конечно.
But we DON'T get on in life.	Но мы и не достигаем успехов в жизни.
We don't pretend to do it."	Ничуть на них не претендуем.
My guardian looked at us again, plainly saying,	Опекун снова взглянул на нас, как бы желая сказать:
"You hear him?"	"Слышите?"
"Now, Harold," he began, "the word I have to say relates to Rick."	- Г арольд, - начал он, - я хочу поговорить с вами о Ричарде.

"The dearest friend I have!" returned Mr. Skimpole cordially.	- Он мой лучший друг! - отозвался мистер Скимпол самым искренним тоном.
"I suppose he ought not to be my dearest friend, as he is not on terms with you.	- Мне, пожалуй, не надо бы так дружить с ним -ведь с вами он разошелся.
But he is, I can't help it; he is full of youthful poetry, and I love him.	Но все-таки он мой лучший друг. Ничего не поделаешь; он весь - поэзия юности, и я его люблю.
If you don't like it, I can't help it.	Если это не нравится вам, ничего не поделаешь.
I love him."	Я его люблю.
The engaging frankness with which he made this declaration really had a disinterested appearance and captivated my guardian, if not, for the moment, Ada too.	Привлекательная искренность, с какой он изложил эту декларацию, действительно казалась бескорыстной и пленила опекуна, да, пожалуй, на мгновение и Аду.
"You are welcome to love him as much as you like," returned Mr. Jarndyce, "but we must save his pocket, Harold."	- Любите его сколько хотите, - сказал мистер Джарндис, - но не худо бы нам поберечь его карман, Гарольд.
"Oh!" said Mr. Skimpole.	-Что?
"His pocket?	Карман? - отозвался мистер Скимпол.
Now you are coming to what I don't understand."	- Ну, сейчас вы заговорите о том, чего я не понимаю.
Taking a little more claret and dipping one of the cakes in it, he shook his head and smiled at Ada and me with an ingenuous foreboding that he never could be made to understand.	Он налил себе еще немного красного вина и, макая в него бисквит, покачал головой и улыбнулся мне и Аде, простодушно предупреждая нас, что этой премудрости ему не понять.
"If you go with him here or there," said my guardian plainly, "you must not let him pay for both."	- Если вы идете или едете с ним куда-нибудь, -напрямик сказал опекун, - вы не должны позволять ему платить за вас обоих.
"My dear Jarndyce," returned Mr. Skimpole, his genial face irradiated by the comicality of this idea, "what am I to do?	- Дорогой Джарндис, - отозвался мистер Скимпол, и его жизнерадостное лицо засияло улыбкой -такой смешной показалась ему эта мысль, - но что же мне делать?
If he takes me anywhere, I must go.	Если он берет меня с собой куда-нибудь, я должен ехать.
And how can I pay?	Но как могу я платить?
I never have any money.	У меня никогда нет денег.
If I had any money, I don't know anything about it.	А если б и были, так ведь я в них ничего не понимаю.
Suppose I say to a man, how much?	Допустим, я спрашиваю человека: сколько?
Suppose the man says to me seven and sixpence?	Допустим, он отвечает: семь шиллингов и шесть пенсов.
I know nothing about seven and sixpence.	Я не знаю, что такое семь шиллингов и шесть пенсов.

It is impossible for me to pursue the subject with any consideration for the man.	Я не могу продолжать разговор на такую тему, если уважаю этого человека.
I don't go about asking busy people what seven and sixpence is in Moorish--which I don't understand.	Я не спрашиваю занятых людей, как сказать "семь шиллингов и шесть пенсов" на мавританском языке, о котором и понятия не имею.
Why should I go about asking them what seven and sixpence is in Money--which I don't understand?"	Так чего же мне ходить и спрашивать их, что такое семь шиллингов и шесть пенсов в монетах, о которых я тоже не имею понятия?
"Well," said my guardian, by no means displeased with this artless reply, "if you come to any kind of journeying with Rick, you must borrow the money of me (never breathing the least allusion to that circumstance), and leave the calculation to him."	- Ну, хорошо, - сказал опекун, ничуть не раздосадованный этим бесхитростным ответом, -если вам опять случится поехать куда-нибудь с Риком, возьмите в долг у меня (только смотрите не проболтайтесь ему ни намеком), а он пусть себе ведет все расчеты.
"My dear Jarndyce," returned Mr. Skimpole, "I will do anything to give you pleasure, but it seems an idle form--a superstition.	- Дорогой Джарндис, - отозвался мистер Скимпол, - я готов на все, чтобы доставить вам удовольствие, но это кажется мне пустой формальностью... предрассудком.
Besides, I give you my word, Miss Clare and my dear Miss Summerson, I thought Mr. Carstone was immensely rich.	Кроме того, даю вам слово, мисс Клейр и дорогая мисс Саммерсон, я считал мистера Карстона богачом.
I thought he had only to make over something, or to sign a bond, or a draft, or a cheque, or a bill, or to put something on a file somewhere, to bring down a shower of money."	Я думал, что стоит ему написать какой-нибудь там ордер, или подписать обязательство, вексель, чек, счет, или проставить что-нибудь в какой-нибудь ведомости, и деньги польются рекой.
"Indeed it is not so, sir," said Ada.	- Вовсе нет, сэр, - сказала Ада.
"He is poor."	- Он человек бедный.
"No, really?" returned Mr. Skimpole with his bright smile.	-Что вы говорите! - изумился мистер Скимпол, радостно улыбаясь.
"You surprise me.	- Вы меня удивляете.
"And not being the richer for trusting in a rotten reed," said my guardian, laying his hand emphatically on the sleeve of Mr. Skimpole's dressing-gown, "be you very careful not to encourage him in that reliance, Harold."	- И он ничуть не богатеет оттого, что хватается за гнилую соломинку, - сказал опекун и с силой положил руку на рукав халата, в который был облачен мистер Скимпол, - поэтому, Гарольд, всячески остерегайтесь поощрять это заблуждение.
"My dear good friend," returned Mr. Skimpole, "and my dear Miss Simmerson, and my dear Miss Clare, how can I do that?	- Мой дорогой и добрый друг, - проговорил мистер Скимпол, - милая мисс Саммерсон и милая мисс Клейр, да разве я на это способен?
It's business, and I don't know business.	Ведь все это - дела, а в делах я ничего не понимаю.
It is he who encourages me.	Это он сам поощряет меня.
He emerges from great feats of business, presents the brightest prospects before me as their result, and calls upon me to admire them.	Он является ко мне после своих великих деловых подвигов, уверяет, что они подают самые блистательные надежды, и приглашает меня восхищаться ими.

I do admire them--as bright prospects.	Ну, я и восхищаюсь ими... как блистательными надеждами.
But I know no more about them, and I tell him so."	А больше я о них ничего не знаю, да так ему и говорю.
The helpless kind of candour with which he presented this before us, the light-hearted manner in which he was amused by his innocence, the fantastic way in which he took himself under his own protection and argued about that curious person, combined with the delightful ease of everything he said exactly to make out my guardian's case.	Беспомощная наивность, с какой он излагал нам эти мысли, беззаботность, с какой он забавлялся своей неопытностью, странное уменье ограждать себя от всего неприятного и защищать свою диковинную личность, сочетались с очаровательной непринужденностью всех его рассуждений и как будто подтверждали мнение моего опекуна.
The more I saw of him, the more unlikely it seemed to me, when he was present, that he could design, conceal, or influence anything; and yet the less likely that appeared when he was not present, and the less agreeable it was to think of his having anything to do with any one for whom I cared.	Чем чаще я видела мистера Скимпола, тем менее возможным казалось мне, что он способен что-либо замышлять, утаивать или подчинять кого-нибудь своему влиянию; однако в его отсутствие я считала это более вероятным, и тем менее приятно мне было знать, что он как-то связан с одним из моих близких друзей.
Hearing that his examination (as he called it) was now over, Mr. Skimpole left the room with a radiant face to fetch his daughters (his sons had run away at various times), leaving my guardian quite delighted by the manner in which he had vindicated his childish character.	Мистер Скимпол понял, что его экзамен (как он сам выразился) окончен, и, весь сияя, вышел из комнаты, чтобы привести своих дочерей (сыновья его в разное время убежали из дому), оставив опекуна в полном восхищении от тех доводов, какими он оправдывал свою детскую наивность.
He soon came back, bringing with him the three young ladies and Mrs. Skimpole, who had once been a beauty but was now a delicate high-nosed invalid suffering under a complication of disorders.	Вскоре он вернулся с тремя молодыми особами и с миссис Скимпол, которая в молодости была красавицей, но теперь выглядела чахлой высокомерной женщиной, страдающей множеством всяких недугов.
"This," said Mr. Skimpole, "is my Beauty daughter, Arethusa--plays and sings odds and ends like her father.	- Вот это, - представил их нам мистер Скимпол, -моя дочь Красавица: ее зовут Аретуза, она поет и играет разные пьески и песенки, под стать своему папаше.
This is my Sentiment daughter, Laura--plays a little but don't sing.	Это моя дочь Мечтательница: зовут Лаура; немного играет, но не поет.
This is my Comedy daughter, Kitty--sings a little but don't play.	А это моя дочь Насмешница: зовут Китти, немного поет, но не играет.
We all draw a little and compose a little, and none of us have any idea of time or money."	Все мы немножко рисуем и немножко сочиняем музыку, но никто из нас не имеет понятия ни о времени, ни о деньгах.
Mrs. Skimpole sighed, I thought, as if she would have been glad to strike out this item in the family attainments.	Миссис Скимпол вздохнула, и мне почудилось, будто ей хочется вычеркнуть этот пункт из списка семейных достоинств.
I also thought that she rather impressed her sigh upon my guardian and that she took every opportunity of throwing in another.	Я подумала также, что вздохнула она нарочно -чтобы как-то воздействовать на опекуна; а в дальнейшем она вздыхала при каждом удобном случае.

"It is pleasant," said Mr. Skimpole, turning his sprightly eyes from one to the other of us, "and it is whimsically interesting to trace peculiarities in families.	- Как это приятно и даже прелюбопытно -определять характерные особенности каждого семейства, - сказал мистер Скимпол, обводя веселыми глазами всех нас поочередно.
In this family we are all children, and I am the youngest."	- В нашей семье все мы дети, а я - самый младший.
The daughters, who appeared to be very fond of him, were amused by this droll fact, particularly the Comedy daughter.	Дочки, видимо, очень любили отца и, услышав эту забавную истину, громко захохотали -особенно Насмешница.
"My dears, it is true," said Mr. Skimpole, "is it not?	- Это же правда, душечки мои, - разве нет, - сказал мистер Скимпол.
So it is, and so it must be, because like the dogs in the hymn, 'it is our nature to.'	- Так оно и есть, и так должно быть, ибо, как в песне поется, "такова наша природа".
Now, here is Miss Summerson with a fine administrative capacity and a knowledge of details perfectly surprising.	Вот, например, у нас сидит мисс Саммерсон, которая одарена прекрасными административными способностями и поразительно хорошо знает всякие мелочи.
It will sound very strange in Miss Summerson's ears, I dare say, that we know nothing about chops in this house.	Мисс Саммерсон, наверное, очень удивится, если услышит, что в этом доме никто не умеет зажарить отбивную котлету.
But we don't, not the least.	Но мы действительно не умеем; не знаем, как и подступиться к ней.
We can't cook anything whatever.	Мы абсолютно ничего не умеем стряпать.
A needle and thread we don't know how to use.	Как обращаться с иголкой и ниткой, нам тоже неизвестно.
We admire the people who possess the practical wisdom we want, but we don't quarrel with them.	Мы восхищаемся людьми, обладающими практической мудростью, которой нам так недостает, и мы с ними не спорим.
Then why should they quarrel with us?	Так для чего же им спорить с нами?
Live and let live, we say to them.	Живите и дайте жить другим, заявляем мы им.
Live upon your practical wisdom, and let us live upon you!"	Живите за счет своей практической мудрости, а нам позвольте жить на ваш счет!
He laughed, but as usual seemed quite candid and really to mean what he said.	Он смеялся, но, как всегда, казался вполне искренним и глубоко убежденным во всем, что говорил.
"We have sympathy, my roses," said Mr. Skimpole, "sympathy for everything.	- Мы ко всему относимся сочувственно, мои прелестные розы, - сказал мистер Скимпол, - ко всему на свете.
Have we not?"	Не так ли?
"Oh, yes, papa!" cried the three daughters.	- О да, папа! - воскликнули все три дочери.
"In fact, that is our family department," said Mr. Skimpole, "in this hurly-burly of life.	- По сути дела в этом и заключается назначение нашей семьи в сумятице жизни, - пояснил мистер Скимпол.

We are capable of looking on and of being interested, and we DO look on, and we ARE interested.	- Мы способны наблюдать, способны интересоваться всем окружающим, и мы действительно наблюдаем и интересуемся.
What more can we do?	Ничего больше мы не можем делать.
Here is my Beauty daughter, married these three years.	Вот моя дочь - Красавица; она уже три года замужем.
Now I dare say her marrying another child, and having two more, was all wrong in point of political economy, but it was very agreeable.	Признаюсь, что обвенчаться с таким же младенцем, как она сама, и произвести на свет еще двух младенцев было очень неумно с точки зрения политической экономии; зато очень приятно.
We had our little festivities on those occasions and exchanged social ideas.	В честь этих событий мы устраивали пирушки и обменивались мнениями по социальным вопросам.
She brought her young husband home one day, and they and their young fledglings have their nest upstairs.	Как-то раз она привела домой молодого муженька, и они свили себе гнездышко у нас наверху, где и воспитывают своих маленьких птенчиков.
I dare say at some time or other Sentiment and Comedy will bring THEIR husbands home and have THEIR nests upstairs too.	В один прекрасный день Мечтательница и Насмешница, наверное, приведут своих мужей домой и совьют себе гнезда наверху.
So we get on, we don't know how, but somehow."	Так вот мы и живем; сами не знаем как, но как-то живем.
She looked very young indeed to be the mother of two children, and I could not help pitying both her and them.	Не верилось, что Красавица может быть матерью двоих детей, - на вид она сама была еще совсем девочкой, и мне стало жалко и мать и ее ребят.
It was evident that the three daughters had grown up as they could and had had just as little haphazard instruction as qualified them to be their father's playthings in his idlest hours.	Было совершенно ясно, что все три дочери росли без присмотра, а учили их чему попало и как попало - лишь с той целью, чтобы отец мог забавляться ими, как игрушками, когда ему было нечего делать.
His pictorial tastes were consulted, I observed, in their respective styles of wearing their hair, the Beauty daughter being in the classic manner, the Sentiment daughter luxuriant and flowing, and the Comedy daughter in the arch style, with a good deal of sprightly forehead, and vivacious little curls dotted about the corners of her eyes.	Я заметила, что дочки даже причесывались, сообразуясь с его вкусами: так, у Красавицы прическа была классическая - узел волос на затылке; у Мечтательницы романтическая -густые развевающиеся локоны, а у Насмешницы кокетливая - ясный лоб открыт, а на висках задорные кудряшки.
They were dressed to correspond, though in a most untidy and negligent way.	Одевались они в том же стиле, как и причесывались, но чрезвычайно неряшливо и небрежно.
Ada and I conversed with these young ladies and found them wonderfully like their father.	Ада и я, мы поболтали с этими молодыми особами и нашли, что они удивительно похожи на отца.

In the meanwhile Mr. Jarndyce (who had been rubbing his head to a great extent, and hinted at a change in the wind) talked with Mrs. Skimpole in a corner, where we could not help hearing the chink of money.	Тем временем мистер Джарндис (который усиленно ерошил себе волосы и намекал на перемену ветра) беседовал с миссис Скимпол в углу, причем оттуда ясно доносился звон монет.
Mr. Skimpole had previously volunteered to go home with us and had withdrawn to dress himself for the purpose.	Мистер Скимпол еще раньше выразил желание погостить у нас и удалился, чтобы переодеться.
"My roses," he said when he came back, "take care of mama. She is poorly to-day.	- Розочки мои, - сказал он, вернувшись, -позаботьтесь о маме; ей сегодня нездоровится.
By going home with Mr. Jarndyce for a day or two, I shall hear the larks sing and preserve my amiability.	А я денька на два съезжу к мистеру Джарндису, послушаю, как поют жаворонки, и это поможет мне сохранить приятное расположение духа.
It has been tried, you know, and would be tried again if I remained at home."	Вы ведь знаете, что сегодня его хотели испортить и опять захотят, если я останусь дома.
"That bad man!" said the Comedy daughter.	- Такой противный! - воскликнула дочь Насмешница.
"At the very time when he knew papa was lying ill by his wallflowers, looking at the blue sky," Laura complained.	- И ведь он знал, что папа как раз отдыхает, любуясь на свои желтофиоли и голубое небо! -жалобно промолвила Лаура.
"And when the smell of hay was in the air!" said Arethusa.	- И в воздухе тогда пахло сеном! - сказала Аретуза.
"It showed a want of poetry in the man," Mr. Skimpole assented, but with perfect good humour.	- Очевидно, этот человек недостаточно поэтичен, - поддержал их мистер Скимпол, но -очень добродушно.
"It was coarse.	- Это было грубо с его стороны.
There was an absence of the finer touches of humanity in it!	Вот что значит, когда у тебя не хватает чуткости!
My daughters have taken great offence," he explained to us, "at an honest man--"	Мои дочери очень обиделись, - объяснил он нам, -на одного славного малого...
"Not honest, papa.	- Вовсе он не славный, папа.
Impossible!" they all three protested.	Он несносный! - запротестовали все три дочери.
"At a rough kind of fellow--a sort of human hedgehog rolled up," said Mr. Skimpole, "who is a baker in this neighbourhood and from whom we borrowed a couple of arm-chairs.	- Неотесанный малый... своего рода свернувшийся еж в человеческом образе, - уточнил мистер Скимпол. - Он пекарь, живет по соседству, и мы заняли у него два кресла.
We wanted a couple of arm- chairs, and we hadn't got them, and therefore of course we looked to a man who HAD got them, to lend them.	Нам нужны были два кресла, но у нас их не было, и потому мы, конечно, стали искать человека, который их имеет и может одолжить нам.
Well!	Прекрасно!
This morose person lent them, and we wore them out.	Этот угрюмый субъект одолжил нам кресла, и со временем они пришли в негодность.
When they were worn out, he wanted them back.	Когда они уже никуда не годились, он захотел взять их назад.
He had them back.	Он взял их назад.

He was contented, you will say.	Вы скажете - он удовлетворился?
Not at all.	Ничуть.
He objected to their being worn.	Он стал жаловаться - заявил претензию на то, что мы привели их в негодное состояние.
I reasoned with him, and pointed out his mistake.	Я пытался его урезонить, доказать ему, что он ошибается.
I said,	Я сказал:
'Can you, at your time of life, be so headstrong, my friend, as to persist that an arm-chair is a thing to put upon a shelf and look at? That it is an object to contemplate, to survey from a distance, to consider from a point of sight?	"Неужели вы, друг мой, дожив до таких лет, все еще столь упрямы, что продолжаете считать кресло предметом, который надо поставить на полку и созерцать, разглядывать издали, рассматривать под тем или другим углом зрения?
Don't you KNOW that these arm-chairs were borrowed to be sat upon?'	Неужели вы не понимаете, что мы заняли у вас эти кресла для того, чтобы сидеть в них?"
He was unreasonable and unpersuadable and used intemperate language.	Но он не поддался ни на какие резоны и увещания и начал выражаться несдержанно.
Being as patient as I am at this minute, I addressed another appeal to him.	Терпеливый, как и сейчас, я сделал новую попытку его усовестить.
I said,	Я сказал:
'Now, my good man, however our business capacities may vary, we are all children of one great mother, Nature.	"Послушайте, приятель, как бы ни различались между собой наши деловые способности, мои и ваши, все мы дети одной великой матери -Природы.
On this blooming summer morning here you see me' (I was on the sofa) 'with flowers before me, fruit upon the table, the cloudless sky above me, the air full of fragrance, contemplating Nature.	Вы же видите, чем я занимаюсь в это ясное летнее утро (я тогда лежал на диване): передо мною цветы, на столе фрукты, над головой безоблачное небо, воздух напоен ароматами, и я созерцаю Природу.
I entreat you, by our common brotherhood, not to interpose between me and a subject so sublime, the absurd figure of an angry baker!'	Умоляю вас, во имя нашего общечеловеческого братства, не заслоняйте мне столь божественной картины нелепой фигурой сердитого пекаря!"
But he did," said Mr. Skimpole, raising his laughing eyes in playful astonishment; "he did interpose that ridiculous figure, and he does, and he will again.	Но он не послушался, - закончил мистер Скимпол, смеясь и поднимая брови в шутливом изумлении, - он заслонил Природу своей нелепой фигурой, заслоняет и будет заслонять.
And therefore I am very glad to get out of his way and to go home with my friend Jarndyce."	Поэтому я очень рад, что могу ускользнуть от него и уехать к моему другу Джарндису.
It seemed to escape his consideration that Mrs. Skimpole and the daughters remained behind to encounter the baker, but this was so old a story to all of them that it had become a matter of course.	Он, вероятно, и не думал о том, что миссис Скимпол и его дочери останутся в городе, обреченные на встречи с пекарем; впрочем, сами они так привыкли к подобному отношению, что принимали его как нечто само собой разумеющееся.
He took leave of his family with a tenderness as airy and graceful as any other aspect in which he showed himself and rode away with us in perfect harmony of mind.	Мистер Скимпол нежно простился с семьей, веселый и грациозный, как всегда, и уехал с нами в состоянии полной душевной гармонии.

We had an opportunity of seeing through some open doors, as we went downstairs, that his own apartment was a palace to the rest of the house.	Спускаясь по лестнице, мы не могли не видеть комнат, двери которых были открыты настежь, и сделали вывод, что комната хозяина казалась роскошным чертогом по сравнению с остальными.
I could have no anticipation, and I had none, that something very startling to me at the moment, and ever memorable to me in what ensued from it, was to happen before this day was out.	Я не предвидела и не могла предвидеть, что не пройдет еще этот день, как случится одно событие, которое произведет на меня глубокое впечатление и навсегда останется мне памятным по своим последствиям.
Our guest was in such spirits on the way home that I could do nothing but listen to him and wonder at him; nor was I alone in this, for Ada yielded to the same fascination.	По дороге к нам гость наш был так оживлен, что я только слушала его и удивлялась; да и не я одна -Ада тоже поддалась его обаянию.
As to my guardian, the wind, which had threatened to become fixed in the east when we left Somers Town, veered completely round before we were a couple of miles from it.	Что касается опекуна, то не успели мы проехать милю-другую, как ветер, упорно дувший с востока, когда мы уезжали из Сомерс-Тауна, резко изменил направление.
Whether of questionable childishness or not in any other matters, Mr. Skimpole had a child's enjoyment of change and bright weather.	Не знаю, была ли инфантильность мистера Скимпола подлинной или притворной во всех прочих отношениях, но перемене обстановки и прекрасной погоде он радовался совершенно по-детски.
In no way wearied by his sallies on the road, he was in the drawing-room before any of us; and I heard him at the piano while I was yet looking after my housekeeping, singing refrains of barcaroles and drinking songs, Italian and German, by the score.	Ничуть не утомленный остротами, которыми он осыпал нас по дороге, он первым из нас прошел в гостиную, и я, занимаясь хозяйством, слышала, как он, сидя за роялем, одну за другой распевал итальянские и немецкие баркаролы и застольные песни - точнее, только их припевы.
We were all assembled shortly before dinner, and he was still at the piano idly picking out in his luxurious way little strains of music, and talking between whiles of finishing some sketches of the ruined old Verulam wall to-morrow, which he had begun a year or two ago and had got tired of, when a card was brought in and my guardian read aloud in a surprised voice,	Незадолго до обеда все мы были в сборе, и мистер Скимпол все еще сидел за роялем, наигрывая с большим чувством отрывки из музыкальных пьес, а в промежутках болтая о том, что завтра он дорисует развалины древней Веруламской стены, которые начал рисовать года два назад, но не кончил, потому что они ему надоели, - как вдруг нам принесли визитную карточку, и опекун с удивлением прочел вслух:
"Sir Leicester Dedlock!"	- Сэр Лестер Дедлок!
The visitor was in the room while it was yet turning round with me and before I had the power to stir.	Гость вошел в комнату, и вся она завертелась передо мной, прежде чем я смогла сделать хоть шаг.
If I had had it, I should have hurried away.	Будь я в силах пошевельнуться, я бы убежала.
I had not even the presence of mind, in my giddiness, to retire to Ada in the window, or to see the window, or to know where it was.	Голова моя так кружилась, что у меня даже не хватило духу укрыться в оконной нише, где сидела Ада; впрочем, я и окна-то не видела и даже забыла, где оно.
I heard my name and found that my guardian was presenting me before I could move to a chair.	Не успела я собраться с силами и дойти до стула, как услышала свое имя и поняла, что опекун представляет меня.

"Pray be seated, Sir Leicester."	- Садитесь, пожалуйста, сэр Лестер.
"Mr. Jarndyce," said Sir Leicester in reply as he bowed and seated himself,	- Мистер Джарндис, - проговорил сэр Лестер, кланяясь и усаживаясь, - я имел честь заехать к вам...
"I do myself the honour of calling here--"	- Этим вы сделали честь мне, сэр Лестер.
"You do ME the honour, Sir Leicester." "Thank you--of calling here on my road from Lincolnshire to express my regret that any cause of complaint, however strong, that I may have against a gentleman who--who is known to you and has been your host, and to whom therefore I will make no farther reference, should have prevented you, still more ladies under your escort and charge, from seeing whatever little there may be to gratify a polite and refined taste at my house, Chesney Wold."	-Благодарю вас... я имел честь заехать к вам по дороге из Линкольншира, ибо желаю выразить вам свое сожаление по поводу того, что моя неприязнь, - впрочем, имеющая довольно серьезные основания, - моя неприязнь к одному джентльмену, который... который вам знаком, принимал вас у себя и о котором я поэтому больше ничего не скажу, помешала вам и, больше того, молодым леди, находящимся под вашей охраной и опекой, увидеть в моем чесни-уолдском доме кое-какие вещи, которые могли бы понравиться лицам с изысканным и утонченным вкусом.
"You are exceedingly obliging, Sir Leicester, and on behalf of those ladies (who are present) and for myself, I thank you very much."	- Вы чрезвычайно любезны, сэр Лестер, и я приношу вам глубокую благодарность от имени этих молодых леди - вот они! - и от себя.
"It is possible, Mr. Jarndyce, that the gentleman to whom, for the reasons I have mentioned, I refrain from making further allusion-- it is possible, Mr. Jarndyce, that that gentleman may have done me the honour so far to misapprehend my character as to induce you to believe that you would not have been received by my local establishment in Lincolnshire with that urbanity, that courtesy, which its members are instructed to show to all ladies and gentlemen who present themselves at that house.	- Весьма возможно, мистер Джарндис, что джентльмен, о котором я по упомянутым причинам воздерживаюсь говорить, - весьма возможно, мистер Джарндис, что этот джентльмен оказал мне честь понять мой характер настолько превратно, чтобы внушить вам представление, будто вы не будете приняты в моем линкольнширском поместье с той вежливостью, с той почтительностью, которую всем моим людям предписано проявлять по отношению ко всем леди и джентльменам, посещающим мой дом.
I merely beg to observe, sir, that the fact is the reverse."	Если так, я только прошу вас поверить, сэр, что на самом деле вы были бы приняты столь же вежливо и почтительно, как и все прочие посетители.
My guardian delicately dismissed this remark without making any verbal answer.	Опекун деликатно уклонился от ответа.
"It has given me pain, Mr. Jarndyce," Sir Leicester weightily proceeded. "I assure you, sir, it has given--me--pain--to learn from the housekeeper at Chesney Wold that a gentleman who was in your company in that part of the county, and who would appear to possess a cultivated taste for the fine arts, was likewise deterred by some such cause from examining the family pictures with that leisure, that attention, that care, which he might have desired to bestow upon them and which some of them might possibly have repaid."	- Мне было неприятно, мистер Джарндис, - важно продолжал сэр Лестер, - заверяю вас, сэр... Мне было неприятно... узнать от нашей чесни-уолдской домоправительницы, что один джентльмен, гостивший вместе с вами в этой части нашего графства, и, по-видимому, тонкий знаток Изящных Искусств, был точно так же и по той же причине лишен возможности осмотреть наши семейные портреты с той неторопливостью, с тем вниманием, с тем интересом, которые он, быть может, хотел бы им уделить, а значит, и сам лишился возможности получить удовольствие от созерцания некоторых из этих портретов.

Here he produced a card and read, with much gravity and a little trouble, through his eye-glass,	Тут он вынул визитную карточку и, глядя на нее в лорнет, прочел очень внушительным тоном, хоть и с некоторым трудом:
"Mr. Hirrold--Herald--Harold--Skampling--Skumpling--I beg your pardon--Skimpole."	-Мистер Гирольд... Геральд... Гарольд... Скемплинг, Скамплинг... простите - Скимпол.
"This is Mr. Harold Skimpole," said my guardian, evidently surprised.	- Да вот и сам мистер Гарольд Скимпол, - сказал мой опекун, явно удивленный.
"Oh!" exclaimed Sir Leicester,	-А! - воскликнул сэр Лестер.
"I am happy to meet Mr. Skimpole and to have the opportunity of tendering my personal regrets.	- Прекрасно; я счастлив познакомиться с мистером Скимполом и воспользоваться случаем лично выразить ему сожаление.
I hope, sir, that when you again find yourself in my part of the county, you will be under no similar sense of restraint."	Я надеюсь, сэр, что, когда вы снова заглянете в мои места, вам не придется больше стесняться, как в прошлый раз.
"You are very obliging, Sir Leicester Dedlock.	- Вы очень добры, сэр Лестер Дедлок.
So encouraged, I shall certainly give myself the pleasure and advantage of another visit to your beautiful house.	Я конечно воспользуюсь вашим любезным приглашением и доставлю себе удовольствие снова посетить ваш прекрасный дом.
The owners of such places as Chesney Wold," said Mr. Skimpole with his usual happy and easy air, "are public benefactors.	Владельцы таких поместий, как Чесни-Уолд, -проговорил мистер Скимпол со свойственным ему счастливым и беспечным видом, - это благодетели общества.
They are good enough to maintain a number of delightful objects for the admiration and pleasure of us poor men; and not to reap all the admiration and pleasure that they yield is to be ungrateful to our benefactors."	Они так добры, что держат у себя множество великолепных вещей, позволяя нам, бедным людям, восторгаться и наслаждаться ими; а тот, кто не ощущает восторга и наслаждения, попросту проявляет неблагодарность по отношению к нашим благодетелям.
Sir Leicester seemed to approve of this sentiment highly.	Сэру Лестеру подобные мысли, как видно, очень понравились.
"An artist, sir?"	- Вы художник, сэр?
"No," returned Mr. Skimpole. "A perfectly idle man.	- Нет, - ответил мистер Скимпол, - совершенно праздный человек.
A mere amateur."	Просто любитель.
Sir Leicester seemed to approve of this even more.	Сэру Лестеру это, как видно, понравилось еще больше.
He hoped he might have the good fortune to be at Chesney Wold when Mr. Skimpole next came down into Lincolnshire. Mr. Skimpole professed himself much flattered and honoured.	Он выразил надежду, что ему самому посчастливится быть в Чесни-Уолде, когда мистер Скимпол опять приедет в Линкольншир, а мистер Скимпол заверил его, что очень польщен и почитает это за честь.
"Mr. Skimpole mentioned," pursued Sir Leicester, addressing himself again to my guardian, "mentioned to the housekeeper, who, as he may have observed, is an old and attached retainer of the family--"	- Мистер Скимпол, - продолжал сэр Лестер, снова обращаясь к опекуну, - сообщил нашей домоправительнице, которая, как он, вероятно, заметил, давно и преданно служит нашей семье...

("That is, when I walked through the house the other day, on the occasion of my going down to visit Miss Summerson and Miss Clare," Mr. Skimpole airily explained to us.)	(- Это было на днях - я осматривал чесни-уолдский дом, когда поехал навестить мисс Саммерсон и мисс Клейр, - непринужденно пояснил мистер Скимпол.)
"--That the friend with whom he had formerly been staying there was Mr. Jarndyce."	- ...сообщил нашей домоправительнице, что и раньше гостил в этих местах с одним своим другом, и этот друг - мистер Джарндис.
Sir Leicester bowed to the bearer of that name.	- Сэр Лестер поклонился моему опекуну.
"And hence I became aware of the circumstance for which I have professed my regret.	- Вот как я узнал о тех обстоятельствах, по поводу которых сейчас выразил сожаление.
That this should have occurred to any gentleman, Mr. Jarndyce, but especially a gentleman formerly known to Lady Dedlock, and indeed claiming some distant connexion with her, and for whom (as I learn from my Lady herself) she entertains a high respect, does, I assure you, give--me--pain."	Уверяю вас, мистер Джарндис... Мне ... было бы неприятно услышать, что в мой дом постеснялся войти любой джентльмен - кто бы он ни был; так что же говорить о джентльмене, который когда-то был знаком с леди Дедлок и даже приходится ей дальним родственником и которого (как миледи сама говорила мне) она глубоко уважает.
"Pray say no more about it, Sir Leicester," returned my guardian.	- Все ясно, сэр Лестер, - сказал опекун.
"I am very sensible, as I am sure we all are, of your consideration.	- Я очень тронут, и все мы тронуты вашим вниманием.
Indeed the mistake was mine, and I ought to apologize for it."	Промах сделал я сам, и это мне следует извиниться за него.
I had not once looked up.	Я ни разу не подняла глаз.
I had not seen the visitor and had not even appeared to myself to hear the conversation.	Я не видела гостя и, казалось мне, даже не прислушивалась к беседе.
It surprises me to find that I can recall it, for it seemed to make no impression on me as it passed.	Странно, что я ее запомнила, - ведь она как будто не дошла до моего сознания.
I heard them speaking, but my mind was so confused and my instinctive avoidance of this gentleman made his presence so distressing to me that I thought I understood nothing, through the rushing in my head and the beating of my heart.	Я слышала, как разговаривали окружающие, но была в таком смятении и так тяготилась присутствием этого джентльмена, которого инстинктивно стремилась избегать, что в голове у меня шумело, сердце билось, и мне казалось, что я ничего не понимаю.
"I mentioned the subject to Lady Dedlock," said Sir Leicester, rising, "and my Lady informed me that she had had the pleasure of exchanging a few words with Mr. Jarndyce and his wards on the occasion of an accidental meeting during their sojourn in the vicinity.	- Я рассказал обо всем этом леди Дедлок, - сказал сэр Лестер, поднявшись, - и миледи сообщила мне, что она имела удовольствие обменяться несколькими словами с мистером Джарндисом и его подопечными, так как случайно встретилась с ними, когда они гостили по соседству.
Permit me, Mr. Jarndyce, to repeat to yourself, and to these ladies, the assurance I have already tendered to Mr. Skimpole.	Позвольте мне, мистер Джарндис, повторить вам и этим молодым леди то, что я уже говорил мистеру Скимполу.

Circumstances undoubtedly prevent my saying that it would afford me any gratification to hear that Mr. Boythorn had favoured my house with his presence, but those circumstances are confined to that gentleman himself and do not extend beyond him."	Некоторые обстоятельства, несомненно, препятствуют мне утверждать, что я был бы рад услышать о посещении моего дома мистером Бойторном; но эти обстоятельства касаются только данного джентльмена, а к другим лицам они отношения не имеют.
"You know my old opinion of him," said Mr. Skimpole, lightly appealing to us.	- Вы помните, что я всегда говорю о нем, - легким тоном сказал мистер Скимпол, призывая нас в свидетели.
"An amiable bull who is determined to make every colour scarlet!"	- Это добродушный бык, который уперся на своем и считает, что все на свете окрашено в ярко-красный цвет!
Sir Leicester Dedlock coughed as if he could not possibly hear another word in reference to such an individual and took his leave with great ceremony and politeness.	Сэр Лестер Дедлок кашлянул, как бы желая выразить, что "не может больше слышать ни слова о подобном субъекте, и простился с нами чрезвычайно церемонно и вежливо.
I got to my own room with all possible speed and remained there until I had recovered my selfcommand.	Я постаралась поскорее уйти в свою комнату и не выходила из нее, пока не овладела собой.
It had been very much disturbed, but I was thankful to find when I went downstairs again that they only rallied me for having been shy and mute before the great Lincolnshire baronet.	Это было очень трудно, но, к счастью, никто ничего не заметил, и когда я снова сошла вниз, все только подшучивали надо мной, вспоминая, как я была молчалива и застенчива в присутствии знатного линкольнширского баронета.
By that time I had made up my mind that the period was come when I must tell my guardian what I knew.	И тогда я решила, что пора мне рассказать опекуну все, что я знаю о себе.
The possibility of my being brought into contact with my mother, of my being taken to her house, even of Mr. Skimpole's, however distantly associated with me, receiving kindnesses and obligations from her husband, was so painful that I felt I could no longer guide myself without his assistance.	Так тяжело было думать, что теперь я могу встретиться с матерью, что меня могут пригласить к ней в дом и даже что мистер Скимпол - хоть он вовсе мне не друг - будет удостоен вниманием и любезностью ее мужа, - так тяжело было сознавать все это, что я почувствовала себя не в силах найти правильный путь без помощи опекуна.
When we had retired for the night, and Ada and I had had our usual talk in our pretty room, I went out at my door again and sought my guardian among his books.	Когда все ушли спать и мы с Адой, как всегда, немного поболтали в нашей уютной гостиной, я снова вышла из своей комнаты и отправилась искать опекуна в его библиотеке.
I knew he always read at that hour, and as I drew near I saw the light shining out into the passage from his reading-lamp.	Я знала, что в этот час он всегда читает, и когда подошла к его двери, увидела свет настольной лампы, падающий в коридор.
"May I come in, guardian?"	- Можно войти, опекун?
"Surely, little woman.	- Конечно, девочка моя.
What's the matter?"	А что случилось?
"Nothing is the matter.	- Ничего.

I thought I would like to take this quiet time of saying a word to you about myself."	Просто я решила воспользоваться часом, когда все в доме спят, чтобы сказать вам несколько слов о себе.
He put a chair for me, shut his book, and put it by, and turned his kind attentive face towards me.	Он подвинул мне кресло, закрыл книгу и, отложив ее, обратил ко мне свое доброе, внимательное лицо.
I could not help observing that it wore that curious expression I had observed in it once before--on that night when he had said that he was in no trouble which I could readily understand.	Я не могла не заметить, что лицо у него опять какое-то странное, совсем как в ту ночь, когда он сказал, что у него есть заботы, которых мне не понять.
"What concerns you, my dear Esther," said he, "concerns us all.	- Все, что касается вас, милая Эстер, касается всех нас, - сказал он.
You cannot be more ready to speak than I am to hear."	- Как бы охотно вы ни говорили со мною, я буду слушать вас еще охотнее.
"I know that, guardian.	- Я знаю, опекун.
But I have such need of your advice and support.	Но я так нуждаюсь в вашем совете и поддержке.
Oh! You don't know how much need I have to-night."	Ах, вы не подозреваете, как я в этом нуждаюсь, и особенно сегодня.
He looked unprepared for my being so earnest, and even a little alarmed.	Он удивился моей горячности и даже немного встревожился.
"Or how anxious I have been to speak to you," said I, "ever since the visitor was here to-day."	- Мне так хотелось поговорить с вами, - сказала я, - хотелось с той самой минуты, как приехал к нам гость.
"The visitor, my dear!	- Какой гость, дорогая?
Sir Leicester Dedlock?"	Сэр Лестер Дедлок?
"Yes."	-Да.
He folded his arms and sat looking at me with an air of the profoundest astonishment, awaiting what I should say next.	Он скрестил руки и с глубочайшим изумлением посмотрел на меня, ожидая, что я скажу еще.
I did not know how to prepare him.	Я не знала, как мне подготовить его.
"Why, Esther," said he, breaking into a smile, "our visitor and you are the two last persons on earth I should have thought of connecting together!"	- Слушайте, Эстер, - проговорил он с улыбкой, -кто-кто, но чтобы вы могли иметь какое-то отношение к нашему гостю - вот уж чего я бы никак не подумал!
"Oh, yes, guardian, I know it.	- Ну да, опекун, конечно.
And I too, but a little while ago."	И я не думала когда-то.
The smile passed from his face, and he became graver than before.	Улыбка сошла с его лица, и оно сделалось серьезным.
He crossed to the door to see that it was shut (but I had seen to that) and resumed his seat before me.	Он подошел к двери, чтобы убедиться, закрыта ли она (но об этом я уже позаботилась), и снова сел на свое место рядом со мной.
"Guardian," said I, "do you remensher, when we were overtaken by the thunder-storm, Lady Dedlock's speaking to you of her sister?"	- Опекун, - начала я, - вы помните тот день, когда мы бежали от грозы и леди Дедлок говорила с вами о своей сестре?

"Of course.	- Конечно.
Of course I do."	Конечно, помню.
"And reminding you that she and her sister had differed, had gone their several ways?"	- И напомнила вам, что они с сестрой разошлись, "пошли каждая своей дорогой".
"Of course."	- Конечно.
"Why did they separate, guardian?"	- Почему они расстались, опекун?
His face quite altered as he looked at me.	Он взглянул на меня и переменился в лице.
"My child, what questions are these!	- Дитя мое, что за вопросы?
I never knew.	Не знаю.
No one but themselves ever did know, I believe.	Да, кажется, и никто не знал, кроме них самих.
Who could tell what the secrets of those two handsome and proud women were!	Кто мог ведать тайны этих гордых красавиц!
You have seen Lady Dedlock.	Вы видели леди Дедлок.
If you had ever seen her sister, you would know her to have been as resolute and haughty as she."	Если бы вы видели ее сестру, вы заметили бы, что она была так же непоколебима и надменна, как леди Дедлок.
"Oh, guardian, I have seen her many and many a time!"	- Ах, опекун, я видела ее много, много раз!
"Seen her?"	- Вы ее видели?
He paused a little, biting his lip.	Он немного помолчал, закусив губу.
"Then, Esther, when you spoke to me long ago of Boythorn, and when I told you that he was all but married once, and that the lady did not die, but died to him, and that that time had had its influence on his later life—did you know it all, and know who the lady was?"	- Так вот, Эстер, когда вы как-то раз, давно, говорили со мной о Бойторне, а я сказал вам, что однажды он чуть было не женился и его невеста хоть и не умерла в действительности, но умерла для него, причем эта трагедия повлияла на всю его дальнейшую жизнь, - знали ли вы все это, знали вы, кто была его невеста?
"No, guardian," I returned, fearful of the light that dimly broke upon me.	- Нет, опекун, - ответила я, страшась света, который, пока еще тускло, забрезжил передо мной.
"Nor do I know yet."	- Нет, да и сейчас не знаю.
"Lady Dedlock's sister."	- Это была сестра леди Дедлок.
"And why," I could scarcely ask him, "why, guardian, pray tell me why were THEY parted?"	- Но почему, - выговорила я с большим трудом, -скажите мне, опекун, умоляю вас, почему разошлись они - мистер Бойторн и она?
"It was her act, and she kept its motives in her inflexible heart.	- По ее желанию; а по какой причине -неизвестно; это она утаила в своем непреклонном сердце.

He afterwards did conjecture (but it was mere conjecture) that some injury which her haughty spirit had received in her cause of quarrel with her sister had wounded her beyond all reason, but she wrote him that from the date of that letter she died to him--as in literal truth she did--and that the resolution was exacted from her by her knowledge of his proud temper and his strained sense of honour, which were both her nature too.	Впоследствии он предполагал (хоть и не знал наверное), что она поссорилась с сестрой, жестоко уязвившей ее гордыню, и безмерно страдала от этого; во всяком случае, она написала Бойторну, что с того числа, которым помечено ее письмо, она для него умерла, - да так оно и оказалось, - а к решению своему пришла потому, что знает, как сильна в нем гордость, как остро развито в нем чувство чести, свойственные и ее натуре.
In consideration for those master points in him, and even in consideration for them in herself, she made the sacrifice, she said, and would live in it and die in it.	Зная, что эти качества главенствуют в его характере, как и в ее собственном, и считаясь с этим, она, по ее словам, принесла себя в жертву и будет нести свой крест до самой смерти.
She did both, I fear; certainly he never saw her, never heard of her from that hour.	Так она, к сожалению, и поступила: с тех пор он никогда больше не видел ее и ничего о ней не слышал.
Nor did any one."	Как, впрочем, и все те, кто ее знал раньше.
"Oh, guardian, what have I done!" I cried, giving way to my grief; "what sorrow have I innocently caused!"	- Ах, опекун, это я виновата! - вскричала я в отчаянии. - Какое горе я причинила невольно!
"You caused, Esther?"	- Вы, Эстер?
"Yes, guardian.	- Да, опекун.
Innocently, but most surely.	Невольно, но все-таки причинила.
That secluded sister is my first remembrance."	Эта женщина, что жила в уединении, - первая, кого я помню в жизни.
"No, no!" he cried, starting.	- Не может быть! - вскричал он, вскочив с места.
"Yes, guardian, yes!	- Да, опекун, да!
And HER sister is my mother!"	А ее сестра - моя мать!
I would have told him all my mother's letter, but he would not hear it then.	Я хотела было рассказать ему, о чем писала мне мать, но в тот вечер он отказался слушать меня.
He spoke so tenderly and wisely to me, and he put so plainly before me all I had myself imperfectly thought and hoped in my better state of mind, that, penetrated as I had been with fervent gratitude towards him through so many years, I believed I had never loved him so dearly, never thanked him in my heart so fully, as I did that night.	Он говорил со мною так нежно и с таким глубоким пониманием, так ясно объяснил мне все то, что я сама смутно сознавала и на что надеялась в самые светлые свои минуты; а я, и без того уже переполненная пламенной благодарностью, жившей во мне столько лет, я никогда еще не любила его так сильно, не благодарила так глубоко, как в тот вечер.
And when he had taken me to my room and kissed me at the door, and when at last I lay down to sleep, my thought was how could I ever be busy enough, how could I ever be good enough, how in my little way could I ever hope to be forgetful enough of myself, devoted enough to him, and useful enough to others, to show him how I blessed and honoured him.	А когда он проводил меня до моей комнаты и поцеловал у двери и когда я, наконец, легла спать, я подумала: смогу ли я когда-нибудь работать так усердно, быть такой доброй по мере своих скромных сил, такой самоотверженной и такой преданной ему и полезной для других, чтобы доказать ему, как я благословляю и почитаю его?
CHAPTER XLIV	Глава XLIV
The Letter and the Answer	Письмо и ответ

My guardian called me into his room next morning, and then I told him what had been left untold on the previous night.	Наутро опекун позвал меня к себе, и я поведала ему все то, чего не досказала накануне.
There was nothing to be done, he said, but to keep the secret and to avoid another such encounter as that of yesterday.	Сделать ничего нельзя, сказал он, остается только хранить тайну и избегать таких встреч, как вчерашняя.
He understood my feeling and entirely shared it.	Он понимает мои опасения и вполне разделяет их.
He charged himself even with restraining Mr. Skimpole from improving his opportunity.	Он берется даже удержать мистера Скимпола от посещения Чесни-Уолда.
One person whom he need not name to me, it was not now possible for him to advise or help.	Той женщине, которую не следует называть при мне, он не может ни помочь, ни дать совета.
He wished it were, but no such thing could be.	Он хотел бы помочь ей, но это невозможно.
If her mistrust of the lawyer whom she had mentioned were well- founded, which he scarcely doubted, he dreaded discovery.	Если она подозревает юриста, о котором говорила мне, и ее подозрения обоснованы, в чем он, опекун, почти не сомневается, тайну вряд ли удастся сохранить.
He knew something of him, both by sight and by reputation, and it was certain that he was a dangerous man.	Он немного знает этого юриста в лицо и понаслышке и убежден, что это человек опасный.
Whatever happened, he repeatedly impressed upon me with anxious affection and kindness, I was as innocent of as himself and as unable to influence.	Но что бы ни случилось, твердил он мне с тревожной и ласковой нежностью, я буду так же не виновата в этом, как и он сам, и так же не смогу ничего изменить.
"Nor do I understand," said he, "that any doubts tend towards you, my dear.	- Я не думаю, - сказал он, - что могут возникнуть подозрения, связанные с вами, дорогая моя.
Much suspicion may exist without that connexion."	Но многое можно заподозрить и не зная о вас.
"With the lawyer," I returned.	- Если говорить о юристе, это верно, - согласилась я.
"But two other persons have come into my mind since I have been anxious.	- Но с тех пор как я начала так тревожиться, я все думаю о двух других лицах.
Then I told him all about Mr. Guppy, who I feared might have had his vague surmises when I little understood his meaning, but in whose silence after our last interview I expressed perfect confidence.	И я рассказала ему все про мистера Г аппи, который, возможно, о чем-то смутно догадывался в то время, когда я сама еще не понимала тайного смысла его слов; впрочем, после нашей последней встречи я уже не сомневалась, что он болтать не будет.
"Well," said my guardian.	- Прекрасно, - сказал опекун.
"Then we may dismiss him for the present.	- В таком случае, мы пока можем забыть о нем.
Who is the other?"	А кто же второй?
I called to his recollection the French maid and the eager offer of herself she had made to me.	Я напомнила ему о горничной француженке, которая так настойчиво стремилась поступить ко мне.
"Ha!" he returned thoughtfully.	- Да! - отозвался он задумчиво.
"That is a more alarming person than the clerk.	- Она опаснее клерка.

But after all, my dear, it was but seeking for a new service.	Но, в сущности, дорогая, ведь она всего только искала нового места.
She had seen you and Ada a little while before, and it was natural that you should come into her head.	Незадолго перед этим она видела вас и Аду и, естественно, вспомнила о вас.
She merely proposed herself for your maid, you know.	Просто она хотела наняться к вам в горничные.
She did nothing more."	Вот и все.
"Her manner was strange," said I.	- Она вела себя как-то странно, - сказала я.
"Yes, and her manner was strange when she took her shoes off and showed that cool relish for a walk that might have ended in her death-bed," said my guardian.	- Да, странно, но странно вела она себя и тогда, когда ей вдруг пришла блажь сбросить туфли и шлепать по лужам в одних чулках, с риском простудиться насмерть, - сказал опекун.
"It would be useless self-distress and torment to reckon up such chances and possibilities.	- Однако раздумывать обо всех этих шансах и возможностях - это значит бесполезно тревожиться и мучиться.
There are very few harmless circumstances that would not seem full of perilous meaning, so considered.	Каждый пустяк может показаться опасным, если смотреть на него с подобной точки зрения.
Be hopeful, little woman.	Не теряйте надежды, Хозяюшка.
You can be nothing better than yourself; be that, through this knowledge, as you were before you had it.	Нельзя быть лучше, чем вы; и теперь, когда вы знаете все, будьте самой собой, будьте такой, какой были раньше.
It is the best you can do for everybody's sake.	Это самое приятное, что вы можете сделать для всех.
I, sharing the secret with you--"	Поскольку я знаю вашу тайну...
"And lightening it, guardian, so much," said I.	- И так облегчаете мне это бремя, опекун, -вставила я.
"--will be attentive to what passes in that family, so far as I can observe it from my distance.	- ...я буду внимательно следить за всеми событиями, происходящими в этой семье, насколько это возможно на расстоянии.
And if the time should come when I can stretch out a hand to render the least service to one whom it is better not to name even here, I will not fail to do it for her dear daughter's sake."	А если наступит время, когда я смогу протянуть руку помощи и оказать хоть малейшую услугу той, чье имя лучше не называть даже здесь, я приложу все усилия, чтобы сделать это ради ее милой дочери.
I thanked him with my whole heart.	Я поблагодарила его от всего сердца.
What could I ever do but thank him!	Да и как было не благодарить!
I was going out at the door when he asked me to stay a moment.	Я уже подошла к двери, как вдруг он попросил меня задержаться на минуту.
Quickly turning round, I saw that same expression on his face again; and all at once, I don't know how, it flashed upon me as a new and far-off possibility that I understood it.	Быстро обернувшись, я опять заметила, что выражение лица у него такое же, как в тот памятный мне вечер, и вдруг, сама не знаю почему, меня осенила неожиданная догадка, и мне показалось, что, быть может, я когда-нибудь его и пойму.

"My dear Esther," said my guardian, "I have long had something in my thoughts that I have wished to say to you."	- Милая Эстер, - начал опекун, - я давно уже думал, что мне нужно кое-что сказать вам.
"Indeed?"	- Да, опекун?
"I have had some difficulty in approaching it, and I still have.	- Трудновато мне было подойти к этому, да и сейчас еще трудно.
I should wish it to be so deliberately said, and so deliberately considered.	Мне хотелось бы высказаться как можно яснее, с тем чтоб вы тщательно взвесили мои слова.
Would you object to my writing it?"	Вы не против того, чтобы я изложил это письменно?
"Dear guardian, how could I object to your writing anything for ME to read?"	- Дорогой опекун, как могу я быть против того, чтобы вы написали что-нибудь и дали прочесть мне?
"Then see, my love," said he with his cheery smile, "am I at this moment quite as plain and easy--do I seem as open, as honest and old-fashioned--as I am at any time?"	- Так скажите же мне, милая вы моя, - промолвил он с ясной улыбкой, - правда ли, что я сейчас такой же простой и непринужденный... такой же откровенный, честный и старозаветный, как всегда?
I answered in all earnestness,	Я совершенно искренне ответила:
"Quite."	"Вполне".
With the strictest truth, for his momentary hesitation was gone (it had not lasted a minute), and his fine, sensible, cordial, sterling manner was restored.	И это была истинная правда, ибо его мимолетные колебания исчезли (да они и длились-то всего несколько секунд), и он снова стал таким же светлым, всепонимающим, сердечным, искренним, как всегда.
"Do I look as if I suppressed anything, meant anything but what I said, had any reservation at all, no matter what?" said he with his bright clear eyes on mine.	- Может быть, вам кажется, что я умолчал о чем-нибудь, сказал не то, что думал, утаил что-то- все равно что? - спросил он, и его живые ясные глаза встретились с моими.
I answered, most assuredly he did not.	Я без колебания ответила, что, конечно, нет.
"Can you fully trust me, and thoroughly rely on what I profess, Esther?"	- Можете вы вполне полагаться на меня и верить всему, что я говорю, Эстер?
"Most thoroughly," said I with my whole heart.	- Безоговорочно! - ответила я от всего сердца.
"My dear girl," returned my guardian, "give me your hand."	- Моя дорогая девочка, - сказал опекун, - дайте мне руку.
He took it in his, holding me lightly with his arm, and looking down into my face with the same genuine freshness and faithfulness of manner--the old protecting manner which had made that house my home in a moment--said,	Он взял мою руку, легонько обнял меня, глядя мне в лицо все с той же неподдельной искренностью и дружеской преданностью, с той же прежней готовностью защищать меня, которые сразу превратили этот дом в мой родной дом, и сказал мне:
"You have wrought changes in me, little woman, since the winter day in the stage-coach.	- С того зимнего дня, когда мы с вами ехали в почтовой карете, вы заставили меня перемениться, милая моя.
First and last you have done me a world of good since that time."	Но, главное, вы с тех пор сделали мне бесконечно много добра.

"Ah, guardian, what have you done for me since that time!"	- Ах, опекун, а вы? Чего только не сделали вы для меня с той поры!
"But," said he, "that is not to be remembered now."	- Ну, - сказал он, - об этом теперь вспоминать нечего.
"It never can be forgotten."	- Но разве можно это забыть?
"Yes, Esther," said he with a gentle seriousness, "it is to be forgotten now, to be forgotten for a while.	- Да, Эстер, - сказал он мягко, но серьезно, -теперь Это надо забыть... забыть на некоторое время.
You are only to remember now that nothing can change me as you know me.	Вам нужно помнить только о том, что теперь ничто не может меня изменить - я навсегда останусь таким, каким вы меня знаете.
Can you feel quite assured of that, my dear?"	Можете вы быть твердо уверенной в этом, дорогая?
"I can, and I do," I said.	- Могу; твердо уверена, - сказала я.
"That's much," he answered.	- Это много, - промолвил он.
"That's everything.	- Это все.
But I must not take that at a word.	Но я не должен ловить вас на слове.
I will not write this something in my thoughts until you have quite resolved within yourself that nothing can change me as you know me.	Я не стану писать того, о чем думаю, пока вы не будете убеждены, что ничто не может изменить меня, такого, каким вы меня знаете.
If you doubt that in the least degree, I will never write it.	Если вы хоть чуть-чуть сомневаетесь, я не буду писать ничего.
If you are sure of that, on good consideration, send Charley to me this night week--'for the letter.'	Если же вы, по зрелом размышлении, утвердитесь в этой уверенности, пошлите ко мне Чарли "за письмом" ровно через неделю.
But if you are not quite certain, never send.	Но не присылайте ее, если не будете уверены вполне.
Mind, I trust to your truth, in this thing as in everything.	Запомните, в этом случае, как и во всех остальных, я полагаюсь на вашу правдивость.
If you are not quite certain on that one point, never send!"	Если у вас не будет уверенности, не присылайте Чарли!
"Guardian," said I, "I am already certain, I can no more be changed in that conviction than you can be changed towards me.	- Опекун, - отозвалась я, - да ведь я уже уверена. Я так же не могу изменить свое убеждение, как вы не можете перемениться ко мне.
I shall send Charley for the letter."	Я пошлю Чарли за письмом.
He shook my hand and said no more.	Он пожал мне руку и не сказал больше ни слова.
Nor was any more said in reference to this conversation, either by him or me, through the whole week.	И в течение всей следующей недели ни он, ни я не говорили об этом.
When the appointed night came, I said to Charley as soon as I was alone,	Когда настал назначенный им вечер, я, как только осталась одна, сказала Чарли:

"Go and knock at Mr. Jarndyce's door, Charley, and say you have come from me--'for the letter.'" Charley went up the stairs, and down the stairs, and along the passages--the zig- zag way about the old-fashioned house seemed very long in my listening ears that night--and so came back, along the passages, and down the stairs, and up the stairs, and brought the letter.	- Чарли, пойди постучись к мистеру Джарндису и скажи ему, что пришла от меня "за письмом". Чарли спускалась по лестнице, поднималась по лестнице, шла по коридорам, а я прислушивалась к ее шагам, и в тот вечер извилистые ходы и переходы в этом старинном доме казались мне непомерно длинными; потом она пошла обратно, по коридорам, вниз по лестнице, вверх по лестнице и, наконец, принесла письмо.
"Lay it on the table, Charley," said I.	- Положи его на стол, Чарли, - сказала я.
So Charley laid it on the table and went to bed, and I sat looking at it without taking it up, thinking of many things.	Чарли положила письмо на стол и ушла спать, а я сидела, глядя на конверт, но не дотрагивалась до него и думала о многом.
I began with my overshadowed childhood, and passed through those timid days to the heavy time when my aunt lay dead, with her resolute face so cold and set, and when I was more solitary with Mrs. Rachael than if I had had no one in the world to speak to or to look at.	Сначала я вспомнила свое угрюмое детство, когда была такой робкой и застенчивой, потом -тяжелые дни, когда моя тетка лежала мертвая и ее непреклонное лицо было таким холодным и неподвижным, а потом - то время, когда я жила вдвоем с миссис Рейчел и чувствовала себя такой одинокой, как будто мне не с кем было перемолвиться словом, не на кого бросить взгляд.
I passed to the altered days when I was so blest as to find friends in all around me, and to be beloved.	Затем я вспомнила иные дни, когда мне было даровано счастье находить друзей среди всех окружающих и быть любимой.
I came to the time when I first saw my dear girl and was received into that sisterly affection which was the grace and beauty of my life.	Я вспоминала все вплоть до того дня, когда впервые увидела мою дорогую девочку, принявшую меня с той сестринской любовью, которая так украсила и обогатила мою жизнь.
I recalled the first bright gleam of welcome which had shone out of those very windows upon our expectant faces on that cold bright night, and which had never paled.	Я вспомнила яркие приветственные огни, которые в одну холодную звездную ночь засверкали нам навстречу из этих самых окон, впервые озарив наши полные ожидания лица, и с тех пор уже не меркли.
I lived my happy life there over again, I went through my illness and recovery, I thought of myself so altered and of those around me so unchanged; and all this happiness shone like a light from one central figure, represented before me by the letter on the table.	Я вновь пережила свою счастливую жизнь, перебрала в памяти дни своей болезни и выздоровления. Я думала о том, как изменилась я сама и как неизменно ласковы со мной все мои друзья, и все это счастье сияло мне, словно яркий свет, исходя от лучшего из друзей, который сейчас прислал мне письмо, лежащее на столе.
I opened it and read it.	Я вскрыла и прочла его.
It was so impressive in its love for me, and in the unselfish caution it gave me, and the consideration it showed for me in every word, that my eyes were too often blinded to read much at a time.	Я была так потрясена любовью, бескорыстной заботливостью, вниманием ко мне, которые проглядывали в каждом слове этого письма, что слезы то и дело застилали мне глаза, и я не сразу дочитала его до конца.
But I read it through three times before I laid it down.	Но потом я прочла его три раза подряд и только тогда положила обратно на стол.
I had thought beforehand that I knew its purport, and I did.	Я и раньше догадывалась о его содержании, и не ошиблась.

It asked me, would I be the mistress of Bleak House.	В письме мне был задан вопрос: соглашусь ли я стать хозяйкой Холодного дома?
It was not a love letter, though it expressed so much love, but was written just as he would at any time have spoken to me.	Это было не любовное письмо, хотя оно дышало любовью ко мне, - опекун писал так, как говорил со мной всегда.
I saw his face, and heard his voice, and felt the influence of his kind protecting manner in every line.	В каждой строчке я видела его лицо, слышала его голос, чувствовала его доброту и стремление защитить меня.
It addressed me as if our places were reversed, as if all the good deeds had been mine and all the feelings they had awakened his.	Он писал так, как будто мы поменялись местами, как будто все добрые дела исходили от меня, а все чувства, пробужденные ими, - от него.
It dwelt on my being young, and he past the prime of life; on his having attained a ripe age, while I was a child; on his writing to me with a silvered head, and knowing all this so well as to set it in full before me for mature deliberation.	В письме он говорил о том, что я молода, а он уже пережил свою лучшую пору и достиг зрелости в то время, когда я была еще ребенком; а теперь у него уже седая голова и он пишет мне, отлично понимая значение разницы в возрасте, и напоминает мне о ней, чтобы я хорошенько подумала.
It told me that I would gain nothing by such a marriage and lose nothing by rejecting it, for no new relation could enhance the tenderness in which he held me, and whatever my decision was, he was certain it would be right.	Г оворил, что, согласившись на этот брак, я ничего не выиграю, а отказавшись от него, ничего не потеряю, ибо никакие новые отношения не могут углубить его нежность ко мне, и, как бы я ни решила поступить, он уверен, что мое решение будет правильным.
But he had considered this step anew since our late confidence and had decided on taking it, if it only served to show me through one poor instance that the whole world would readily unite to falsify the stern prediction of my childhood.	Свое предложение он обдумал еще раз, уже после нашего последнего откровенного разговора, и решил сделать его, хотя бы для того, чтобы на одном скромном примере показать мне, что весь мир готов опровергнуть суровое предсказание, омрачившее мое детство.
I was the last to know what happiness I could bestow upon him, but of that he said no more, for I was always to remember that I owed him nothing and that he was my debtor, and for very much.	Он писал, что я и представить себе не могу, какое счастье я способна ему дать, но об этом он больше ничего не скажет, ибо мне всегда следует помнить, что я ничем ему не обязана, а вот он -мой неоплатный должник.
He had often thought of our future, and foreseeing that the time must come, and fearing that it might come soon, when Ada (now very nearly of age) would leave us, and when our present mode of life must be broken up, had become accustomed to reflect on this proposal.	Он часто думал о нашем будущем; он предвидел, что настанет время, - как ни грустно, - очень скоро настанет время, когда Ада (которая уже почти достигла совершеннолетия) уйдет от нас и нам больше не придется жить, как мы живем теперь; а предвидя это, он постоянно размышлял о своем предложении.
Thus he made it.	Вот как вышло, что он его сделал.

If I felt that I could ever give him the best right he could have to be my protector, and if I felt that I could happily and justly become the dear companion of his remaining life, superior to all lighter chances and changes than death, even then he could not have me bind myself irrevocably while this letter was yet so new to me, but even then I must have ample time for reconsideration.	Если я и чувствую, что могу дать ему законное право быть моим защитником, что могу радостно и охотно сделаться нежно любимой спутницей его последних лет во всех превратностях жизни и до самой смерти, он все же не хочет, чтобы я навеки связала себя согласием, пока это письмо еще так ново для меня; нет, даже если я все это чувствую, я должна дать себе много времени для размышления.
In that case, or in the opposite case, let him be unchanged in his old relation, in his old manner, in the old name by which I called him.	Так ли я решу, или иначе, он хочет сохранить наши прежние отношения, хочет обращаться со мною по-прежнему, хочет, чтобы я по-прежнему называла его опекуном.
And as to his bright Dame Durden and little housekeeper, she would ever be the same, he knew.	Что же касается его чудесной Хлопотуньи, его маленькой Хозяюшки, он знает, что она навсегда останется такой, какая она теперь.
This was the substance of the letter, written throughout with a justice and a dignity as if he were indeed my responsible guardian impartially representing the proposal of a friend against whom in his integrity he stated the full case.	Вот главное, что он сказал в этом письме, где каждая строчка от первой до последней была внушена чувством справедливости и собственного достоинства; и написал он его в таком тоне, словно и правда был моим опекуном по закону, беспристрастно передающим мне предложение своего друга и бескорыстно перечисляющим все, что можно сказать за и против него.
But he did not hint to me that when I had been better looking he had had this same proceeding in his thoughts and had refrained from it.	Но он ни одним намеком не дал мне понять, что обдумывал все это еще в то время, когда я была красивее, чем теперь, но тогда решил ничего мне не говорить.
That when my old face was gone from me, and I had no attractions, he could love me just as well as in my fairer days.	Он не сказал, что, когда мое лицо изменилось и я подурнела, он продолжал любить меня так же, как и в лучшую мою пору.
That the discovery of my birth gave him no shock.	Не сказал, что, когда открылась тайна моего рождения, это не было для него ударом.
That his generosity rose above my disfigurement and my inheritance of shame.	Что его великодушие выше обезобразившей меня перемены и унаследованного мною позора.
That the more I stood in need of such fidelity, the more firmly I might trust in him to the last.	Что чем больше я нуждаюсь в подобной верности, тем больше могу полагаться на него до конца.
But I knew it, I knew it well now.	Впрочем, я теперь сама знала все это: знала очень хорошо.
It came upon me as the close of the benignant history I had been pursuing, and I felt that I had but one thing to do.	Это было для меня как бы завершением возвышенной повести, которую я читала, и я уже видела, к какому решению должна прийти -других решений быть не могло.
To devote my life to his happiness was to thank him poorly, and what had I wished for the other night but some new means of thanking him?	Посвятить мою жизнь его счастью в благодарность за все, что он для меня сделал? Но этого мало, думала я, и чего же я хотела в тот вечер, несколько дней назад, как не придумать, чем еще я могу отблагодарить его?

Still I cried very much, not only in the fullness of my heart after reading the letter, not only in the strangeness of the prospect-- for it was strange though I had expected the contents--but as if something for which there was no name or distinct idea were indefinitely lost to me.	И все же, прочитав письмо, я долго плакала, и не только от полноты сердца, не только от неожиданности Этого предложения, - ибо оно все-таки оказалось неожиданным для меня, хоть я и предвидела его; нет, я чувствовала, что безвозвратно утратила что-то, чему нет названия и что неясно для меня самой.
I was very happy, very thankful, very hopeful; but I cried very much.	Я была очень счастлива, очень благодарна, очень спокойна за свое будущее, но я долго плакала.
By and by I went to my old glass.	Немного погодя я подошла к своему старому зеркалу.
My eyes were red and swollen, and I said,	Глаза у меня были красные и опухшие; и я сказала себе:
"Oh, Esther, Esther, can that be you!"	"Ах, Эстер, Эстер, ты ли это?"
I am afraid the face in the glass was going to cry again at this reproach, but I held up my finger at it, and it stopped.	Лицо в зеркале, кажется, снова собиралось расплакаться от этого упрека, но я погрозила ему пальцем, и оно стало спокойным.
"That is more like the composed look you comforted me with, my dear, when you showed me such a change!" said I, beginning to let down my hair.	- Вот это больше похоже на то сдержанное выражение, которым ты утешила меня, моя прелесть, когда я заметила в тебе такую перемену! - сказала я, распуская волосы.
"When you are mistress of Bleak House, you are to be as cheerful as a bird.	- Когда ты станешь хозяйкой Холодного дома, тебе придется быть веселой, как птичка.
In fact, you are always to be cheerful; so let us begin for once and for all."	Впрочем, тебе постоянно надо быть веселой; поэтому начнем теперь же.
I went on with my hair now, quite comfortably.	Я начала расчесывать волосы и совсем успокоилась.
I sobbed a little still, but that was because I had been crying, not because I was crying then.	Правда, я все еще немножко всхлипывала, но только потому, что плакала раньше; а сейчас я уже не плакала.
"And so Esther, my dear, you are happy for life.	- Так вот, милая Эстер, ты счастлива на всю жизнь.
Happy with your best friends, happy in your old home, happy in the power of doing a great deal of good, and happy in the undeserved love of the best of men."	Счастлива своими лучшими друзьями, счастлива своим старым родным домом, счастлива возможностью делать много добра, счастлива незаслуженной тобой любовью лучшего из людей.
I thought, all at once, if my guardian had married some one else, how should I have felt, and what should I have done!	И вдруг я подумала: а что, если бы опекун женился на другой, как бы я себя почувствовала и что стала бы делать?
That would have been a change indeed.	Вот уж когда действительно изменилось бы все вокруг меня.
It presented my life in such a new and blank form that I rang my housekeeping keys and gave them a kiss before I laid them down in their basket again.	Я вообразила свою жизнь после этого события, и она представилась мне такой непривычной и пустой, что я немного побренчала своими ключами и поцеловала их, а потом положила в корзиночку.

Then I went on to think, as I dressed my hair before the glass, how often had I considered within myself that the deep traces of my illness and the circumstances of my birth were only new reasons why I should be busy, busy, busy--useful, amiable, serviceable, in all honest, unpretending ways.	Расчесывая на ночь волосы перед зеркалом, я стала думать о том, как часто я сама сознавала в душе, что неизгладимые следы болезни и обстоятельства моего рождения тоже требуют, чтобы я была всегда, всегда, всегда занята делом... полезна для других, приветлива, услужлива, и все это - искренне и без всяких претензий.
This was a good time, to be sure, to sit down morbidly and cry!	Вот уж, право, самое подходящее время теперь унывать и лить слезы!
As to its seeming at all strange to me at first (if that were any excuse for crying, which it was not) that I was one day to be the mistress of Bleak House, why should it seem strange?	А если мысль о том, чтобы сделаться хозяйкой Холодного дома, сначала показалась мне странной (хотя это и не оправдание для слез), то, в сущности, что же в ней странного?
Other people had thought of such things, if I had not.	Если не мне, то другим людям она уже приходила в голову.
"Don't you remember, my plain dear," I asked myself, looking at the glass, "what Mrs. Woodcourt said before those scars were there about your marrying--"	- Разве ты не помнишь, милая моя дурнушка, -спросила я себя, глядя в зеркало, - что говорила миссис Вудкорт о твоем замужестве, когда ты еще не была рябой?..
Perhaps the name brought them to my remembrance. The dried remains of the flowers.	Быть может, это имя напомнило мне о... засушенных цветах.
It would be better not to keep them now.	Теперь лучше было расстаться с ними.
They had only been preserved in memory of something wholly past and gone, but it would be better not to keep them now.	Конечно, они хранились лишь в память о том, что совсем прошло и кончилось, но все-таки лучше было с ними расстаться.
They were in a book, and it happened to be in the next room--our sitting-room, dividing Ada's chamber from mine.	Они были заложены в книгу, которая стояла на полке в соседней комнате - нашей гостиной, отделявшей спальню Ады от моей.
I took a candle and went softly in to fetch it from its shelf.	Я взяла свечу и, стараясь не шуметь, пошла туда за этой книгой.
After I had it in my hand, I saw my beautiful darling, through the open door, lying asleep, and I stole in to kiss her.	Сняв ее с полки, я заглянула в открытую дверь, увидела, что моя милая красавица спит, и тихонько прокралась к ней, чтобы поцеловать ее.
It was weak in me, I know, and I could have no reason for crying; but I dropped a tear upon her dear face, and another, and another.	Я знаю, что это была слабость, и плакать мне было совершенно не от чего, но я все-таки уронила слезу на ее милое личико, потом другую, еще и еще.
Weaker than that, I took the withered flowers out and put them for a moment to her lips.	Слабость еще большая - я вынула засохшие цветы и на мгновение приложила их к губам Ады.
I thought about her love for Richard, though, indeed, the flowers had nothing to do with that.	Я думала о ее любви к Ричарду... хотя, в сущности, цветы не имели к этому никакого отношения.
Then I took them into my own room and burned them at the candle, and they were dust in an instant.	Потом я принесла их в свою комнату, сожгла на свечке, и они мгновенно обратились в пепел.

On entering the breakfast-room next morning, I found my guardian just as usual, quite as frank, as open, and free.	Наутро, сойдя в столовую к первому завтраку, я нашла опекуна таким же, как всегда, -по-прежнему искренним, откровенным и непринужденным.
There being not the least constraint in his manner, there was none (or I think there was none) in mine.	В его обращении со мной не чувствовалось ни малейшей натянутости; не было ее (или мне так казалось) и в моем обращении с ним.
I was with him several times in the course of the morning, in and out, when there was no one there, and I thought it not unlikely that he might speak to me about the letter, but he did not say a word.	В это утро я несколько раз оставалась с ним вдвоем и думала тогда, что он, вероятно, сейчас заговорит со мной о письме; но об этом он не сказал ни слова.
So, on the next morning, and the next, and for at least a week, over which time Mr. Skimpole prolonged his stay.	Не сказал ни на другое утро, ни на следующий день, ни в один из тех дней, которые прожил у нас мистер Скимпол, задержавшийся в Холодном доме на целую неделю.
I expected, every day, that my guardian might speak to me about the letter, but he never did.	Я каждый день ждала, что опекун заговорит со мной о письме, но он молчал.
I thought then, growing uneasy, that I ought to write an answer.	Тогда я стала волноваться и решила, что мне следует написать ответ.
I tried over and over again in my own room at night, but I could not write an answer that at all began like a good answer, so I thought each night I would wait one more day.	По вечерам, оставшись одна в своей комнате, я не раз пыталась приняться за него, но не могла даже начать как следует - что бы я ни написала, все мне не нравилось, и каждый вечер я думала, что лучше подождать еще денек.
And I waited seven more days, and he never said a word.	Так я прождала еще семь дней, но опекун по-прежнему ничего не говорил.
At last, Mr. Skimpole having departed, we three were one afternoon going out for a ride; and I, being dressed before Ada and going down, came upon my guardian, with his back towards me, standing at the drawing-room window looking out.	Наконец, как-то раз после обеда, когда мистер Скимпол уже уехал, а мы трое собирались покататься верхом, я переоделась раньше Ады и, спустившись в гостиную, подошла к опекуну, который стоял ко мне спиной и смотрел в окно.
He turned on my coming in and said, smiling,	Когда я вошла, он оглянулся и сказал с улыбкой:
"Aye, it's you, little woman, is it?" and looked out again.	- А, это вы, Хлопотунья? - и снова повернулся к окну.
I had made up my mind to speak to him now.	Я решила поговорить с ним теперь же.
In short, I had come down on purpose.	Точнее, для этого только я и пришла сюда.
"Guardian," I said, rather hesitating and trembling, "when would you like to have the answer to the letter Charley came for?"	- Опекун, - промолвила я, запинаясь и дрожа, -когда бы вы хотели получить ответ на письмо, за которым ходила Чарли?
"When it's ready, my dear," he replied.	- Когда он будет готов, дорогая моя, - ответил он.
"I think it is ready," said I.	- Мне кажется, он готов, - сказала я.
"Is Charley to bring it?" he asked pleasantly.	- Его принесет Чарли? - с улыбкой спросил он.
"No. I have brought it myself, guardian," I returned.	- Нет; я сама принесла его, опекун, - ответила я.

I put my two arms round his neck and kissed him, and he said was this the mistress of Bleak House, and I said yes; and it made no difference presently, and we all went out together, and I said nothing to my precious pet about it.	Я обвила руками его шею и поцеловала его, а он спросил, считаю ли я себя хозяйкой Холодного дома, и я сказала: "Да"; но пока что все осталось по-старому, и мы все вместе уехали кататься, и я даже ничего не сказала своей милой девочке.
CHAPTER XLV	Глава XLV
In Trust	Священное поручение
One morning when I had done jingling about with my baskets of keys, as my beauty and I were walking round and round the garden I happened to turn my eyes towards the house and saw a long thin shadow going in which looked like Mr. Vholes.	Как-то раз утром, кончив бренчать ключами, я вместе с моей красавицей прогуливалась по саду и, случайно посмотрев в сторону дома, увидела, что в него вползает какая-то длинная, узкая тень, которая смахивает на мистера Воулса.
Ada had been telling me only that morning of her hopes that Richard might exhaust his ardour in the Chancery suit by being so very earnest in it; and therefore, not to damp my dear girl's spirits, I said nothing about Mr. Vholes's shadow.	В это самое утро Ада говорила мне о своих надеждах на то, что Ричард, может быть, скоро охладеет к канцлерской тяжбе, - охладеет именно потому, что теперь занимается ею с таким пылким увлечением, и, вспомнив об этом, я ничего не сказала о тени мистера Воулса моей дорогой девочке, чтобы не огорчить ее.
Presently came Charley, lightly winding among the bushes and tripping along the paths, as rosy and pretty as one of Flora's attendants instead of my maid, saying,	Немного погодя появилась Чарли и кинулась в нашу сторону, легко обегая кусты и мчась вприпрыжку по дорожкам, румяная и хорошенькая, словно спутница Флоры, а не просто моя служанка, и на бегу крикнула мне:
"Oh, if you please, miss, would you step and speak to Mr. Jarndyce!"	- С вашего позволения, мисс, извольте пойти домой, поговорить с мистером Джарндисом!
It was one of Charley's peculiarities that whenever she was charged with a message she always began to deliver it as soon as she beheld, at any distance, the person for whom it was intended.	У Чарли была одна особенность: когда ее посылали передать что-нибудь, она начинала говорить, едва завидев, хотя бы издалека, того, к кому ее послали.
Therefore I saw Charley asking me in her usual form of words to "step and speak" to Mr. Jarndyce long before I heard her.	Поэтому я поняла, что Чарли, в обычных для нее выражениях, просит меня "изволить пойти домой, поговорить с мистером Джарндисом" гораздо раньше, чем услышала ее голос.
And when I did hear her, she had said it so often that she was out of breath.	Когда же я, наконец, его услышала, она успела столько раз произнести эти слова, что совсем запыхалась.
I told Ada I would make haste back and inquired of Charley as we went in whether there was not a gentleman with Mr. Jarndyce.	Я сказала Аде, что скоро вернусь, а направляясь к дому, спросила у Чарли, не приехал ли к мистеру Джарндису какой-нибудь джентльмен.
To which Charley, whose grammar, I confess to my shame, never did any credit to my educational powers, replied,	Чарли, чье знание грамматики, к стыду моему, никогда не делало чести моим педагогическим способностям, ответила:
"Yes, miss. Him as come down in the country with Mr. Richard."	- Да, мисс, который был приехавши в деревню с мистером Ричардом.
A more complete contrast than my guardian and Mr. Vholes I suppose there could not be.	Трудно было представить себе людей, более разных, чем опекун и мистер Воулс.

I found them looking at one another across a table, the one so open and the other so close, the one so broad and upright and the other so narrow and stooping, the one giving out what he had to say in such a rich ringing voice and the other keeping it in in such a cold-blooded, gasping, fish-like manner that I thought I never had seen two people so unmatched.	Когда я вошла, они сидели за столом друг против друга, и один был такой открытый, другой - такой скрытный; один - такой широкоплечий и прямой, другой - такой узкогрудый и сутулый; один откровенно высказывал то, что хотел сказать, сочным, звучным голосом, другой - все чего-то недосказывал и говорил бесстрастно, разевая рот как-то по-рыбьи, - словом, мне показалось, будто я в жизни не видывала людей, столь разительно несходных.
"You know Mr. Vholes, my dear," said my guardian. Not with the greatest urbanity, I must say.	- Вы уже знакомы с мистером Воулсом, дорогая, -сказал опекун, надо сознаться, не слишком любезным тоном.
Mr. Vholes rose, gloved and buttoned up as usual, and seated himself again, just as he had seated himself beside Richard in the gig.	Мистер Воулс, как всегда в перчатках и застегнутый на все пуговицы, встал, затем снова сел, совершенно так же, как в тот раз, когда он садился рядом с Ричардом в двуколку.
Not having Richard to look at, he looked straight before him.	Поскольку у него не было перед глазами Ричарда, он смотрел прямо перед собой.
"Mr. Vholes," said my guardian, eyeing his black figure as if he were a bird of ill omen, "has brought an ugly report of our most unfortunate Rick."	- Мистер Воулс, - начал опекун, глядя на эту черную фигуру, как на какую-то зловещую птицу, - привез нам очень печальные вести о нашем столь несчастном Рике.
Laying a marked emphasis on "most unfortunate" as if the words were rather descriptive of his connexion with Mr. Vholes.	- Он сделал сильное ударение на словах "столь несчастном", словно желал подчеркнуть, что они характеризуют отношение мистера Воулса к Ричарду.
I sat down between them; Mr. Vholes remained immovable, except that he secretly picked at one of the red pimples on his yellow face with his black glove.	Я села между собеседниками. Мистер Воулс сидел недвижный, как истукан, только украдкой трогал рукой в черной перчатке один из красных прыщиков, усеявших его желтое лицо.
"And as Rick and you are happily good friends, I should like to know," said my guardian, "what you think, my dear.	- Вы, к счастью, очень дружны с Риком, дорогая, -сказал опекун, - поэтому мне хотелось бы знать, что вы обо всем этом думаете.
Would you be so good as to--as to speak up, Mr. Vholes?"	Будьте добры, мистер Воулс, высказаться как можно... как можно яснее.
Doing anything but that, Mr. Vholes observed,	И мистер Воулс, высказываясь отнюдь не ясно, начал так:
"I have been saying that I have reason to know, Miss Summerson, as Mr. C.'s professional adviser, that Mr. C.'s circumstances are at the present moment in an embarrassed state. Not so much in point of amount as owing to the peculiar and pressing nature of liabilities Mr. C. has incurred and the means he has of liquidating or meeting the same.	- Как я уже говорил, мисс Саммерсон, будучи поверенным мистера Карстона, я осведомлен о том, что он теперь находится в очень стесненных обстоятельствах, и дело не столько в общей сумме его долгов, сколько в особых условиях и срочности векселей, выданных мистером Карстоном, и в его возможностях погасить эти векселя, иными словами - уплатить долги.
I have staved off many little matters for Mr. C., but there is a limit to staving off, and we have reached it.	Я много раз добивался для мистера Карстона отсрочек по мелким платежам, но всяким отсрочкам есть предел, и мы до него дошли.

I have made some advances out of pocket to accommodate these unpleasantnesses, but I necessarily look to being repaid, for I do not pretend to be a man of capital, and I have a father to support in the Vale of Taunton, besides striving to realize some little independence for three dear girls at home.	Я не раз выручал его ссудами из собственного кармана, дабы уладить все эти неприятности, но, разумеется, хочу получить деньги обратно, ибо не выдаю себя за богача и к тому же обязан содержать отца, проживающего в Тоунтонской долине, не говоря уж о том, что стремлюсь оставить маленькое состояние своим трем дорогим дочерям, проживающим вместе со мною.
My apprehension is, Mr. C.'s circumstances being such, lest it should end in his obtaining leave to part with his commission, which at all events is desirable to be made known to his connexions."	Я опасаюсь, что мистер Карстон попал в такое положение, выпутаться из коего он может только продав свой патент; а если так, об этом, во всяком случае, желательно поставить в известность его родных.
Mr. Vholes, who had looked at me while speaking, here emerged into the silence he could hardly be said to have broken, so stifled was his tone, and looked before him again.	Во время своей речи мистер Воулс не сводил с меня глаз, а теперь, погрузившись в молчание, -которого он, можно сказать, и не нарушал, такой глухой у него был голос, - снова устремил недвижный взгляд куда-то в пространство.
"Imagine the poor fellow without even his present resource," said my guardian to me.	- Подумать только, - бедный юноша останется даже без того небольшого жалованья, которое получает теперь, - сказал мне опекун.
"Yet what can I do?	- Но что я могу поделать?
You know him, Esther.	Вы знаете его, Эстер.
He would never accept of help from me now.	Теперь он ни за что не согласится принять от меня помощь.
To offer it or hint at it would be to drive him to an extremity, if nothing else did."	Предлагать ее или даже намекать на это - значит довести его до крайности, если только он уже не доведен до нее чем-нибудь другим.
Mr. Vholes hereupon addressed me again.	Мистер Воулс снова обратился ко мне:
"What Mr. Jarndyce remarks, miss, is no doubt the case, and is the difficulty.	- Мнение мистера Джарндиса, мисс, несомненно соответствует истине, и в ртом вся трудность.
I do not see that anything is to be done, I do not say that anything is to be done.	Я не считаю, что надо что-нибудь сделать. Я не говорю, что надо что-то сделать.
Far from it.	Отнюдь нет.
I merely come down here under the seal of confidence and mention it in order that everything may be openly carried on and that it may not be said afterwards that everything was not openly carried on.	Я просто приехал сюда строго конфиденциально, и рассказал обо всем с целью вести дела начистоту, так, чтобы впоследствии не говорили, будто дела не велись начистоту.
My wish is that everything should be openly carried on.	Я всегда стремлюсь вести все дела начистоту.
I desire to leave a good name behind me.	Я хочу оставить после себя доброе имя.
If I consulted merely my own interests with Mr. C., I should not be here. So insurmountable, as you must well know, would be his objections.	Если бы я, заботясь лишь о своих собственных интересах, посоветовался с мистером Карстоном, меня бы здесь не было, ибо, как вам хорошо известно, он горячо восстал бы против моей поездки.

This is not a professional attendance.	Наши сегодняшние переговоры не носят характера юридической консультации.
This can he charged to nobody.	Платы за них я не требую.
I have no interest in it except as a member of society and a father--AND a son," said Mr. Vholes, who had nearly forgotten that point.	Я заинтересован в них лишь в качестве члена общества, отца... и сына, - добавил мистер Воулс, чуть было не позабыв о родителе, проживающем в Тоунтонской долине.
It appeared to us that Mr. Vholes said neither more nor less than the truth in intimating that he sought to divide the responsibility, such as it was, of knowing Richard's situation.	Нам стало ясно, что, сообщая о своем намерении разделить с нами ответственность, которую он нес как человек осведомленный о положении Ричарда, мистер Воулс сказал истинную правду.
I could only suggest that I should go down to Deal, where Richard was then stationed, and see him, and try if it were possible to avert the worst.	Я могла придумать лишь один выход: надо мне съездить в Дил, где теперь служит Ричард, увидеться с ним и по мере сил попытаться предотвратить беду.
Without consulting Mr. Vholes on this point, I took my guardian aside to propose it, while Mr. Vholes gauntly stalked to the fire and warmed his funeral gloves.	Не считая нужным советоваться с мистером Воулсом, я отвела опекуна в сторону, чтобы изложить ему свой план действий, а мистер Воулс, унылый и длинный, крадучись подошел к камину и протянул к огню свои траурные перчатки.
The fatigue of the journey formed an immediate objection on my guardian's part, but as I saw he had no other, and as I was only too happy to go, I got his consent.	Опекун, конечно, сейчас же заспорил со мной, доказывая, что путешествие меня утомит, но других возражений у него не было, а мне очень хотелось поехать, так что я добилась его согласия.
We had then merely to dispose of Mr. Vholes.	Теперь надо было только отделаться от мистера Воулса.
"Well, sir," said Mr. Jarndyce, "Miss Summerson will communicate with Mr. Carstone, and you can only hope that his position may be yet retrievable.	- Так вот, сэр, - сказал мистер Джарндис, - мисс Саммерсон повидается с мистером Карстоном, а нам остается лишь уповать на то, что его положение еще не безнадежно.
You will allow me to order you lunch after your journey, sir."	Позвольте мне приказать, чтобы вам подали завтрак; вам не худо подкрепиться с дороги, сэр.
"I thank you, Mr. Jarndyce," said Mr. Vholes, putting out his long black sleeve to check the ringing of the bell, "not any.	- Благодарю вас, мистер Джарндис, - отозвался мистер Воулс, протягивая свой длинный черный рукав, чтобы остановить опекуна, который хотел было позвонить, - завтракать я никак не могу.
I thank you, no, not a morsel.	Благодарю вас, - нет, нет, ни кусочка.
My digestion is much impaired, and I am but a poor knife and fork at any time. If I was to partake of solid food at this period of the day, I don't know what the consequences might be.	Пищеварение у меня совершенно испорчено, и я всегда ем очень умеренно, а если бы я позволил себе принять сытную пищу в такой час дня, не знаю, какие получились бы последствия.
Everything having been openly carried on, sir, I will now with your permission take my leave."	Поскольку все выяснено начистоту, сэр, я теперь, с вашего позволения, распрощаюсь с вами.
"And I would that you could take your leave, and we could all take our leave, Mr. Vholes," returned my guardian bitterly, "of a cause you know of."	- Хотелось бы мне, - с горечью проговорил опекун, - чтобы и вы, мистер Воулс, и все мы навсегда распрощались с тяжбой, столь хорошо вам знакомой.

Mr. Vholes, whose black dye was so deep from head to foot that it had quite steamed before the fire, diffusing a very unpleasant perfume, made a short one-sided inclination of his head from the neck and slowly shook it.	Мистер Воулс, чье одеяние, от сапог до цилиндра, было так густо покрыто черной краской, что она испарялась от близости к огню, распространяя очень неприятный запах, коротко и как-то криво кивнул, потом медленно покачал головой.
"We whose ambition it is to be looked upon in the light of respectable practitioners, sir, can but put our shoulders to the wheel.	- Если мы, практикующие юристы, претендуем на то, чтобы нас уважали, сэр, мы должны налегать плечом на колесо.
We do it, sir.	И мы налегаем, сэр.
At least, I do it myself; and I wish to think well of my professional brethren, one and all.	По крайней мере я налегаю и хочу думать, что все мои собратья по профессии поступают так же.
You are sensible of an obligation not to refer to me, miss, in communicating with Mr. C.?"	Вы не забудете, мисс, что обещали не упоминать обо мне в разговоре с мистером Карстоном?
I said I would be careful not to do it.	Я ответила, что ни слова о нем не скажу.
"Just so, miss.	- Пожалуйста, мисс.
Good morning.	До свиданья.
Mr. Jarndyce, good morning, sir."	Мистер Джарндис, желаю вам всего доброго, сэр.
Mr. Vholes put his dead glove, which scarcely seemed to have any hand in it, on my fingers, and then on my guardian's fingers, and took his long thin shadow away.	Мистер Воулс прикоснулся к моим пальцам, потом к пальцам опекуна своей холодной перчаткой, в которой, казалось, не было руки, и длинный, узкий - ни дать ни взять тень - уполз прочь.
I thought of it on the outside of the coach, passing over all the sunny landscape between us and London, chilling the seed in the ground as it glided along.	А мне представилось, как эта "тень", взобравшись на империал почтовой кареты, будет ползти по озаренным солнцем полям, между Холодным домом и Лондоном, замораживая на своем пути даже семена в земле.
Of course it became necessary to tell Ada where I was going and why I was going, and of course she was anxious and distressed.	Я, конечно, вынуждена была сказать Аде, куда еду и с какой целью, а она, разумеется, очень встревожилась и расстроилась.
But she was too true to Richard to say anything but words of pity and words of excuse, and in a more loving spirit still--my dear devoted girl!--she wrote him a long letter, of which I took charge.	Но она была так предана Ричарду, что только жалела и оправдывала его, и в порыве все более глубокой любви - милая моя, любящая девочка! -написала длинное письмо, которое я обещала передать ему.
Charley was to be my travelling companion, though I am sure I wanted none and would willingly have left her at home.	Пришлось взять с собой Чарли, хотя мне, конечно, не нужно было никаких провожатых, и я охотно оставила бы ее дома.
We all went to London that afternoon, and finding two places in the mail, secured them.	В тот же день мы вместе выехали в Лондон, и узнав, что в почтовой карете есть два свободных места для пассажиров, уплатили за них.
At our usual bed-time, Charley and I were rolling away seaward with the Kentish letters.	В тот час, когда у нас обычно ложились спать, мы с Чарли покатили к морю вместе с письмами, адресованными в Кент.

It was a night's journey in those coach times, but we had the mail to ourselves and did not find the night very tedious.	Во времена почтовых карет ехать до Дила приходилось целую ночь, но в карете мы были одни, и эта ночь не показалась нам слишком утомительной.
It passed with me as I suppose it would with most people under such circumstances.	Я провела ее так, как, наверное, провел бы каждый, будь он на моем месте.
At one while my journey looked hopeful, and at another hopeless.	В иные минуты моя поездка казалась мне многообещающей, в другие - безнадежной.
Now I thought I should do some good, and now I wondered how I could ever have supposed so.	То я думала, что мне удастся помочь Ричарду, то удивлялась, как это могло взбрести мне в голову.
Now it seemed one of the most reasonable things in the world that I should have come, and now one of the most unreasonable.	То приходила к выводу, что, тронувшись в путь, поступила очень умно, то - что совсем не умно.
In what state I should find Richard, what I should say to him, and what he would say to me occupied my mind by turns with these two states of feeling; and the wheels seemed to play one tune (to which the burden of my guardian's letter set itself) over and over again all night.	В каком состоянии я найду Ричарда, что я скажу ему, что он скажет мне - все эти вопросы поочередно занимали меня, сочетаясь с моими противоречивыми чувствами; а колеса всю ночь отстукивали одну и ту же песню, и письмо опекуна казалось мне ее припевом.
At last we came into the narrow streets of Deal, and very gloomy they were upon a raw misty morning.	Наконец мы въехали в узкие улицы Дила, очень унылые в это сырое туманное утро.
The long flat beach, with its little irregular houses, wooden and brick, and its litter of capstans, and great boats, and sheds, and bare upright poles with tackle and blocks, and loose gravelly waste places overgrown with grass and weeds, wore as dull an appearance as any place I ever saw.	Длинное плоское взморье с беспорядочно разбросанными домишками - деревянными и кирпичными, - загроможденное кабестанами, большими лодками, навесами, шестами с талями и блоками, и рядом обширные пустыри, усыпанные галькой, поросшие травой и сорняками, - все это показалось мне невыносимо скучным.
The sea was heaving under a thick white fog; and nothing else was moving but a few early ropemakers, who, with the yarn twisted round their bodies, looked as if, tired of their present state of existence, they were spinning themselves into cordage.	Море волновалось под слоем густого белого тумана; а на суше все словно оцепенело, если не считать нескольких канатчиков, которые встали спозаранку и, обмотавшись пенькой, имели такой вид, словно, тяготясь своим теперешним существованием, собрались вплести в канаты самих себя.
But when we got into a warm room in an excellent hotel and sat down, comfortably washed and dressed, to an early breakfast (for it was too late to think of going to bed), Deal began to look more cheerful.	Но когда мы вошли в теплую комнату превосходной гостиницы, умылись, переоделись и сели завтракать (ложиться спать уже не стоило), Дил стал казаться наиболее веселым.
Our little room was like a ship's cabin, and that delighted Charley very much.	Наша комнатка чем-то напоминала каюту, и Чарли была от нее в восторге.
Then the fog began to rise like a curtain, and numbers of ships that we had had no idea were near appeared.	Но вот туман начал подниматься, как занавес, и мы увидели множество кораблей, о близости которых раньше и не подозревали.
I don't know how many sail the waiter told us were then lying in the downs.	Не помню, сколько всего их было, хотя слуга назвал нам число судов, стоявших на рейде.

Some of these vessels were of grand size--one was a large Indiaman just come home; and when the sun shone through the clouds, making silvery pools in the dark sea, the way in which these ships brightened, and shadowed, and changed, amid a bustle of boats pulling off from the shore to them and from them to the shore, and a general life and motion in themselves and everything around them, was most beautiful.	Были там и большие корабли - особенно один, только что прибывший на родину из Индии; и когда солнце засияло, выглянув из-за облаков, и бросило на темное море светлые блики, казавшиеся серебристыми озерками, изменчивая игра света и тени на кораблях, суета маленьких лодок, снующих между ними и берегом, жизнь и движение на судах и во всем, что их окружало, -все это стало необычайно красивым.
The large Indiaman was our great attraction because she had come into the downs in the night.	Огромный корабль, прибывший из Индии, больше других привлекал наше внимание, потому что он стал на рейд этой ночью.
She was surrounded by boats, and we said how glad the people on board of her must be to come ashore.	Он был окружен лодками, и мы с Чарли толковали о том, как, должно быть, радуются люди на его борту, что наконец-то могут сойти на берег.
Charley was curious, too, about the voyage, and about the heat in India, and the serpents and the tigers; and as she picked up such information much faster than grammar, I told her what I knew on those points.	Чарли хотелось знать, по каким океанам он плыл, правда ли, что в Индии очень жарко, какие там змеи и тигры и так далее; а так как подобные сведения она запоминала гораздо лучше, чем грамматические правила, то я рассказала ей все, что сама об этом знала.
I told her, too, how people in such voyages were sometimes wrecked and cast on rocks, where they were saved by the intrepidity and humanity of one man.	Я добавила также, что во время морских путешествий иногда случаются кораблекрушения, море выбрасывает людей на скалы, и тут несчастных спасает один-единственный человек, бесстрашный и добрый.
And Charley asking how that could be, I told her how we knew at home of such a case.	Чарли спросила, как это может быть, и я рассказала ей, что мы дома узнали об одном таком случае.
I had thought of sending Richard a note saying I was there, but it seemed so much better to go to him without preparation.	Я хотела было послать Ричарду записку, чтобы известить его о своем приезде, но потом решила, что гораздо лучше пойти к нему без предупреждения.
As he lived in barracks I was a little doubtful whether this was feasible, but we went out to reconnoitre.	Он жил в казармах, и я немного сомневалась, удобно ли нам туда идти; но мы все-таки отправились на разведку.
Peeping in at the gate of the barrack-yard, we found everything very quiet at that time in the morning, and I asked a sergeant standing on the guardhouse-steps where he lived.	Заглянув в ворота казарменного двора, мы увидели, что в этот ранний час там почти безлюдно, и я спросила сержанта, стоявшего на крыльце гауптвахты, где живет Ричард.
He sent a man before to show me, who went up some bare stairs, and knocked with his knuckles at a door, and left us.	Он дал мне в провожатые солдата, а тот, поднявшись с нами по лестнице с голыми стенами, постучал в какую-то дверь и ушел.
"Now then!" cried Richard from within.	- Кто там? - крикнул Ричард из комнаты.
So I left Charley in the little passage, and going on to the half-open door, said,	Я оставила Чарли в коридорчике и, подойдя к полуоткрытой двери, спросила:
"Can I come in, Richard?	- Можно войти, Ричард?

It's only Dame Durden."	Это я, Хлопотунья.
He was writing at a table, with a great confusion of clothes, tin cases, books, boots, brushes, and portmanteaus strewn all about the floor.	Ричард что-то писал за столом, а вокруг, на полу, в полном беспорядке валялись костюмы, жестянки, книги, сапоги, щетки, чемоданы.
He was only half dressed--in plain clothes, I observed, not in uniform--and his hair was unbrushed, and he looked as wild as his room.	Он был полуодет, - и не в военном, а в штатском, -не причесан, и вид у него был такой же растерзанный, как у его комнаты.
All this I saw after he had heartily welcomed me and I was seated near him, for he started upon hearing my voice and caught me in his arms in a moment.	Все это я заметила лишь после того, как он радостно поздоровался со мной, а я села рядом с ним, - ведь едва он услышал мой голос, как вскочил из-за стола и немедленно заключил меня в свои объятья.
Dear Richard!	Милый Ричард!
He was ever the same to me.	Со мной он был все тот же.
Down to--ah, poor poor fellow!--to the end, he never received me but with something of his old merry boyish manner.	Вплоть до... ах, бедный, бедный, мальчик! -вплоть до конца он всегда встречал меня с прежней мальчишеской веселостью.
"Good heaven, my dear little woman," said he, "how do you come here?	- Праведное небо! - воскликнул он. - Милая моя Старушка, как вы очутились здесь?
Who could have thought of seeing you!	Мог ли я думать, что увижу вас?
Nothing the matter?	Ничего плохого не случилось?
Ada is well?"	Ада здорова?
"Quite well.	- Вполне здорова.
Lovelier than ever, Richard!"	И еще больше похорошела, Ричард!
"Ah!" he said, leaning back in his chair.	- Эх! - вздохнул он, откинувшись на спинку кресла.
"My poor cousin!	- Бедная моя кузина!
I was writing to you, Esther."	А я, Эстер, сейчас писал вам.
So worn and haggard as he looked, even in the fullness of his handsome youth, leaning back in his chair and crushing the closely written sheet of paper in his hand!	Он сидел, развалившись в кресле, комкая мелко исписанный лист бумаги, и такой он был молодой, красивый - в самом расцвете, - но какой измученный, издерганный!
"Have you been at the trouble of writing all that, and am I not to read it after all?" I asked.	- Раз уж вы потрудились столько написать, неужели мне не удастся прочесть ваше письмо? -спросила я.
"Oh, my dear," he returned with a hopeless gesture. "You may read it in the whole room.	- Эх, дорогая, - ответил он, безнадежно махнув рукой, - только поглядите на эту комнату, и вы прочтете все, что я написал.
It is all over here."	Вот оно - всюду, во всех углах!
I mildly entreated him not to be despondent.	Я ласково уговаривала его не унывать.
I told him that I had heard by chance of his being in difficulty and had come to consult with him what could best be done.	Сказала, что, случайно узнав о его тяжелом положении, приехала, чтобы поговорить с ним и вместе найти какой-нибудь выход.

"Like you, Esther, but useless, and so NOT like you!" said he with a melancholy smile.	- Это похоже на вас, Эстер; но это - бесполезно, а потому - не похоже на вас! - отозвался он с грустной улыбкой.
"I am away on leave this day--should have been gone in another hour--and that is to smooth it over, for my selling out.	- Сегодня я уезжаю в отпуск - должен был уехать через час, - чтобы уладить дело с продажей моего патента.
Well!	Пускай!
Let bygones be bygones.	Что сделано, того не воротишь.
So this calling follows the rest.	Итак, военная служба кончилась тем же, чем и прочие мои занятия.
I only want to have been in the church to have made the round of all the professions."	Не хватало только, чтобы я сделался священником, а не то я обошел бы полный круг всех профессий.
"Richard," I urged, "it is not so hopeless as that?"	- Ричард, - начала я, - неужели вы действительно не можете остаться в полку?
"Esther," he returned, "it is indeed.	- Никак не могу, Эстер, - ответил он.
I am just so near disgrace as that those who are put in authority over me (as the catechism goes) would far rather be without me than with me.	- Мне угрожает позор, да так скоро, что "власть имущим" (как говорится в катехизисе) гораздо удобнее обойтись без меня, чем оставить меня на службе.
And they are right.	И они правы.
Apart from debts and duns and all such drawbacks, I am not fit even for this employment.	Не говоря уже о моих долгах, настойчивых кредиторах и тому подобных неприятностях, я и сам не гожусь даже для этой службы.
I have no care, no mind, no heart, no soul, but for one thing.	Ни к чему у меня не лежит душа; ни к какому делу, кроме одного, нет у меня ни интереса, ни охоты, ни любви.
Why, if this bubble hadn't broken now," he said, tearing the letter he had written into fragments and moodily casting them away, by driblets, "how could I have gone abroad?	Если бы этот мыльный пузырь и не лопнул, -добавил он, разорвав в клочки свое письмо и разбрасывая обрывки, - все равно я не мог бы уехать из Англии.
I must have been ordered abroad, but how could I have gone?	Ведь меня должны были командировать за границу, но как могу я уехать?
How could I, with my experience of that thing, trust even Vholes unless I was at his back!"	Как могу я, умудренный горьким опытом, доверять ведение тяжбы даже Воулсу, если сам не стою у него над душой!
I suppose he knew by my face what I was about to say, but he caught the hand I had laid upon his arm and touched my own lips with it to prevent me from going on.	Очевидно, он прочел на моем лице то, что я хотела ему сказать, и взяв мою руку, лежавшую у него на плече, поднес ее к моим губам, чтобы помешать мне произнести хоть слово.
"No, Dame Durden!	- Her, Хлопотунья!
Two subjects I forbid--must forbid.	Я запрещаю... вынужден запретить всякие разговоры на некоторые темы.
The first is John Jarndyce.	Их две: первая - Джон Джарндис.
The second, you know what.	Вторая... сами знаете что.

Call it madness, and I tell you I can't help it now, and can't be sane.	Назовите это помешательством, а я скажу, что теперь уж ничего не поделаешь, - я не могу остаться в здравом уме.
But it is no such thing; it is the one object I have to pursue.	Но это не помешательство - у меня есть одна-единственная цель, и к ней я стремлюсь.
It is a pity I ever was prevailed upon to turn out of my road for any other.	Жаль, что меня заставили свернуть с моего настоящего пути ради каких-то других целей.
It would be wisdom to abandon it now, after all the time, anxiety, and pains I have bestowed upon it!	Вы, чего доброго, скажете, что теперь, после того как я ухлопал на это дело столько времени, после того как я столько мучился и тревожился, надо его бросить, и это будет разумно!
Oh, yes, true wisdom.	Да, разумно, чего уж разумней!
It would be very agreeable, too, to some people; but I never will."	А также очень приятно некоторым лицам; только я никогда этого дела не брошу.
He was in that mood in which I thought it best not to increase his determination (if anything could increase it) by opposing him.	Он был в таком состоянии, что я решила не возражать ему, чтобы не укреплять его решимости (хотя крепче она, пожалуй, и быть не могла).
I took out Ada's letter and put it in his hand.	Я вынула и отдала ему письмо Ады.
"Am I to read it now?" he asked.	- Вы хотите, чтобы я прочел его сейчас? - спросил он.
As I told him yes, he laid it on the table, and resting his head upon his hand, began.	Я ответила утвердительно, а он положил письмо перед собой, облокотился на стол и, опустив голову на руки, начал читать.
He had not read far when he rested his head upon his two hands--to hide his face from me.	Но не прочтя и нескольких строк, обеими руками прикрыл лицо, чтобы я его не видела.
In a little while he rose as if the light were bad and went to the window.	Немного погодя он встал под тем предлогом, что за столом ему не хватает света, и отошел к окну.
He finished reading it there, with his back towards me, and after he had finished and had folded it up, stood there for some minutes with the letter in his hand.	Там он читал письмо стоя ко мне спиной, а дочитав, сложил его и, не выпуская из рук, молча стоял еще несколько минут.
When he came back to his chair, I saw tears in his eyes.	Когда он вернулся на прежнее место, я заметила на его глазах слезы.
"Of course, Esther, you know what she says here?"	- Вы, Эстер, конечно, знаете, о чем она мне пишет?
He spoke in a softened voice and kissed the letter as he asked me.	Он сказал это мягче, чем говорил раньше, и поцеловал письмо.
"Yes, Richard."	- Да, Ричард.
"Offers me," he went on, tapping his foot upon the floor, "the little inheritance she is certain of so soon--just as little and as much as I have wasted--and begs and prays me to take it, set myself right with it, and remain in the service."	- Она предлагает мне свое маленькое наследство, которое вскоре должна получить, - сказал он и топнул ногой, - денег как раз столько, сколько я промотал, - и она просит и умоляет принять их, чтобы я мог уладить свои дела и остаться на военной службе.

"I know your welfare to be the dearest wish of her heart," said I.	- Я знаю, что ничего она так не желает, как вашего счастья, - сказала я.
"And, oh, my dear Richard, Ada's is a noble heart."	- Ах, дорогой Ричард, у нее золотое сердце, у вашей Ады.
"I am sure it is.	- Я это знаю.
I--I wish I was dead!"	Я... лучше бы мне умереть!
He went back to the window, and laying his arm across it, leaned his head down on his arm.	Он снова отошел к окну и, взявшись за раму, опустил голову на руку.
It greatly affected me to see him so, but I hoped he might become more yielding, and I remained silent.	Мне было очень больно видеть его в таком состоянии, но я надеялась, что, быть может, он сделается более уступчивым, и не говорила ни слова.
My experience was very limited; I was not at all prepared for his rousing himself out of this emotion to a new sense of injury.	Однако я его плохо знала. Могла ли я ожидать, что он от волнения перейдет к новой вспышке чувства обиды?
"And this is the heart that the same John Jarndyce, who is not otherwise to be mentioned between us, stepped in to estrange from me," said he indignantly.	- И тот самый Джон Джарндис, чье имя мы с вами в других случаях не упоминаем, пытался оторвать от меня это сердце! - воскликнул он негодующим тоном.
"And the dear girl makes me this generous offer from under the same John Jarndyce's roof, and with the same John Jarndyce's gracious consent and connivance, I dare say, as a new means of buying me off."	- А милая девушка делает мне великодушное предложение, живя в доме этого самого Джона Джарндиса и, наверное, с милостивого согласия и при поддержке того же Джона Джарндиса, который вновь пытается меня подкупить, чтобы я отказался от своих прав.
"Richard!" I cried out, rising hastily.	- Ричард! - воскликнула я, вскочив с места.
"I will not hear you say such shameful words!"	- Я не хочу слышать от вас такую постыдную клевету!
I was very angry with him indeed, for the first time in my life, but it only lasted a moment.	- Первый раз в жизни я тогда по-настоящему рассердилась на него, но и то лишь на мгновение.
When I saw his worn young face looking at me as if he were sorry, I put my hand on his shoulder and said, "If you please, my dear Richard, do not speak in such a tone to me.	Стоило мне взглянуть на его осунувшееся молодое лицо, уже выражавшее раскаяние, как я положила руку ему на плечо и сказала: -Пожалуйста, дорогой Ричард, не говорите так со мной.
Consider!"	Одумайтесь!
He blamed himself exceedingly and told me in the most generous manner that he had been very wrong and that he begged my pardon a thousand times.	Он принялся беспощадно осуждать себя самым искренним тоном, сказал, что был глубоко неправ и тысячу раз просит у меня прощения.
At that I laughed, but trembled a little too, for I was rather fluttered after being so fiery.	На это я улыбнулась, но не очень весело, потому что все еще дрожала после своей гневной вспышки.

"To accept this offer, my dear Esther," said he, sitting down beside me and resuming our conversation, "--once more, pray, pray forgive me; I am deeply grieved--to accept my dearest cousin's offer is, I need not say, impossible.	- Принять это предложение, моя дорогая Эстер, -сказал он, садясь рядом со мной и возвращаясь к нашему разговору, - еще раз умоляю вас, простите меня, я глубоко раскаиваюсь, - принять это предложение невозможно; как ни дорога мне Ада, об этом и говорить нечего.
Besides, I have letters and papers that I could show you which would convince you it is all over here.	Кроме того, я могу показать вам всякие официальные бумаги и документы, которые убедят вас, что с военной службой я покончил.
I have done with the red coat, believe me.	Верьте мне, я уже снял с себя красный мундир.
But it is some satisfaction, in the midst of my troubles and perplexities, to know that I am pressing Ada's interests in pressing my own.	Но как бы я ни тревожился, как бы ни волновался, меня утешает сознание, что, заботясь о своих интересах, я защищаю интересы Ады.
Vholes has his shoulder to the wheel, and he cannot help urging it on as much for her as for me, thank God!"	Воулс "налег плечом на колесо", а раз он работает для меня, то, значит, и для нее, благодарение богу!
His sanguine hopes were rising within him and lighting up his features, but they made his face more sad to me than it had been before.	В нем снова вспыхнули какие-то радужные надежды, и черты его прояснились, но видеть его таким мне было еще больнее.
"No, no!" cried Richard exultingly.	- Нет, нет! - с жаром воскликнул Ричард.
"If every farthing of Ada's little fortune were mine, no part of it should be spent in retaining me in what I am not fit for, can take no interest in, and am weary of.	- Если бы все маленькое состояние Ады было моим, так и то не стоило бы тратить из него ни фартинга, чтоб удержать меня на том пути, для которого я не гожусь, которым не интересуюсь, который мне надоел.
It should be devoted to what promises a better return, and should be used where she has a larger stake.	Лучше отдать эти деньги на дело, которое вернет их сторицей, лучше истратить их там, где перед Адой открывается гораздо больше возможностей.
Don't be uneasy for me!	А обо мне не беспокойтесь!
I shall now have only one thing on my mind, and Vholes and I will work it.	Теперь я буду думать только об одном, и мы с Воулсом будем работать для этой цели.
I shall not be without means.	Без средств я не останусь.
Free of my commission, I shall be able to compound with some small usurers who will hear of nothing but their bond now--Vholes says so.	Продам патент и частично расплачусь с некоторыми мелкими ростовщиками, которые теперь, по словам Воулеа, ничего не хотят слышать и пристают со своими векселями.
I should have a balance in my favour anyway, but that would swell it.	Во всяком случае, у меня еще осталось кое-что, а будет больше.
Come, come!	Ну, довольно об этом!
You shall carry a letter to Ada from me, Esther, and you must both of you be more hopeful of me and not believe that I am quite cast away just yet, my dear."	Отвезите Аде мое письмо, Эстер, и обе вы побольше верьте в меня - не думайте, что я уже совсем погиб, дорогая.
I will not repeat what I said to Richard.	Не буду повторять того, что я говорила Ричарду.
I know it was tiresome, and nobody is to suppose for a moment that it was at all wise.	Я знаю: все это были скучные увещания, и, конечно, ничего умного я сказать не могла.

It only came from my heart.	Но я говорила от всего сердца.
He heard it patiently and feelingly, but I saw that on the two subjects he had reserved it was at present hopeless to make any representation to him.	Он выслушал меня терпеливо и сочувственно; но я поняла, что говорить с ним сейчас на "запретные" темы - дело безнадежное.
I saw too, and had experienced in this very interview, the sense of my guardian's remark that it was even more mischievous to use persuasion with him than to leave him as he was.	Во время этой встречи я поняла, как прав был опекун, когда сказал, что, пытаясь разубеждать Ричарда, мы повредим ему больше, чем если оставим его в покое.
Therefore I was driven at last to asking Richard if he would mind convincing me that it really was all over there, as he had said, and that it was not his mere impression.	Поэтому я, наконец, попросила Ричарда дать мне доказательства того, что он говорит правду и с военной службой у него действительно все кончено.
He showed me without hesitation a correspondence making it quite plain that his retirement was arranged.	Он охотно показал мне целую переписку, из которой явствовало, что на его прошение об отставке уже получено согласие.
I found, from what he told me, that Mr. Vholes had copies of these papers and had been in consultation with him throughout.	И тут я услышала от него самого, что у мистера Воулса имеются копии всех этих бумаг и что Ричард не раз советовался с ним о продаже патента.
Beyond ascertaining this, and having been the bearer of Ada's letter, and being (as I was going to be) Richard's companion back to London, I had done no good by coming down.	Итак, я узнала, как обстоят дела Ричарда, привезла ему письмо Ады и обещала (а я уже обещала) вернуться вместе с ним в Лондон - вот и все; больше никакого толку из моей поездки не вышло.
Admitting this to myself with a reluctant heart, I said I would return to the hotel and wait until he joined me there, so he threw a cloak over his shoulders and saw me to the gate, and Charley and I went back along the beach.	С грустью признав это в душе, я сказала, что вернусь в гостиницу и там подожду его, а он, накинув на плечи плащ, проводил меня и Чарли до ворот, и мы вдвоем с нею пошли обратно по взморью.
There was a concourse of people in one spot, surrounding some naval officers who were landing from a boat, and pressing about them with unusual interest.	В одном месте собралось много любопытных, -они окружили морских офицеров, выходивших из шлюпки на берег, и старались подойти поближе к ним.
I said to Charley this would be one of the great Indiaman's boats now, and we stopped to look.	Я сказала Чарли, что эта шлюпка, наверное, с того огромного корабля, который прибыл из Индии, и мы тоже остановились посмотреть.
The gentlemen came slowly up from the waterside, speaking good- humouredly to each other and to the people around and glancing about them as if they were glad to be in England again.	Офицеры медленно поднимались на набережную, оживленно болтая друг с другом и с окружившими их людьми, и смотрели по сторонам, явно радуясь своему возвращению в Англию.
"Charley, Charley," said I, "come away!"	- Чарли, Чарли! - сказала я. - Уйдем отсюда!
And I hurried on so swiftly that my little maid was surprised.	- И я вдруг так заспешила, что моя маленькая горничная не могла скрыть своего удивления.
It was not until we were shut up in our cabin-room and I had had time to take breath that I began to think why I had made such haste.	Лишь тогда, когда мы с ней остались вдвоем в нашей комнатке-каюте и я смогла перевести дух, начала я понимать, почему так поторопилась уйти.

In one of the sunburnt faces I had recognized Mr. Allan Woodcourt, and I had been afraid of his recognizing me.	В одном из этих загорелых моряков я узнала мистера Аллена Вудкорта, и мне стало страшно -а вдруг он узнает меня?
I had been unwilling that he should see my altered looks.	Мне не хотелось, чтобы он видел мое изменившееся лицо.
I had been taken by surprise, and my courage had quite failed me.	Я была застигнута врасплох и совсем растерялась.
But I knew this would not do, and I now said to myself,	Но я поняла, что так не годится, и сказала себе:
"My dear, there is no reason--there is and there can be no reason at all--why it should be worse for you now than it ever has been.	"Слушай, милая моя, у тебя нет никаких оснований - нет и не может быть никаких оснований - страдать от этого больше, чем всегда.
What you were last month, you are to-day; you are no worse, you are no better.	Какой ты была в прошлом месяце, такая ты и сегодня - не хуже, не лучше.
This is not your resolution; call it up, Esther, call it up!"	Ты не выполняешь своего решения. Вспомни его, Эстер! Вспомни!"
I was in a great tremble--with running--and at first was quite unable to calm myself; but I got better, and I was very glad to know it.	Я вся дрожала - от быстрой ходьбы - и вначале никак не могла успокоиться, но потом мне стало лучше, и я Этому очень обрадовалась.
The party came to the hotel.	Моряки вошли в гостиницу.
I heard them speaking on the staircase.	Я слышала, как они разговаривают на лестнице.
I was sure it was the same gentlemen because I knew their voices again--I mean I knew Mr. Woodcourt's.	Не было сомнений, что это они, так как я узнала их голоса... вернее, узнала голос мистера Вудкорта.
It would still have been a great relief to me to have gone away without making myself known, but I was determined not to do so.	Мне было бы гораздо легче уехать, не повидавшись с ним, но я твердо решила не спасаться бегством.
"No, my dear, no.	"Нет, милая моя, нет.
No, no, no!"	Нет, нет и нет!"
I untied my bonnet and put my veil half up--I think I mean half down, but it matters very little--and wrote on one of my cards that I happened to be there with Mr. Richard Carstone, and I sent it in to Mr. Woodcourt.	Я развязала ленты своей шляпы и приподняла вуаль - лучше сказать, наполовину опустила ее, хотя это почти одно и то же, - написала на своей визитной карточке, что нахожусь здесь вместе с мистером Ричардом Карстоном, и послала карточку мистеру Вудкорту.
He came immediately.	Он пришел сейчас же.
I told him I was rejoiced to be by chance among the first to welcome him home to England.	Я сказала ему, что очень рада случайно оказаться в числе первых соотечественников, встретивших его по возвращении на родину, в Англию.
And I saw that he was very sorry for me.	И я поняла, что ему очень жаль меня.
"You have been in shipwreck and peril since you left us, Mr. Woodcourt," said I, "but we can hardly call that a misfortune which enabled you to be so useful and so brave.	- За то время, что мы не виделись с вами, мистер Вудкорт, вы многое испытали - кораблекрушение, опасности, - сказала я, - но едва ли можно назвать несчастьем то, что позволило вам сделать столько добра и проявить такое мужество.

We read of it with the truest interest.	Мы читали об этом с самым искренним сочувствием.
It first came to my knowledge through your old patient, poor Miss Flite, when I was recovering from my severe illness."	Я впервые узнала все от вашей прежней пациентки, бедной мисс Флайт, когда выздоравливала после своей тяжкой болезни.
"Ah!	-А!
Little Miss Flite!" he said.	Маленькая мисс Флайт! - отозвался он.
"She lives the same life yet?"	- Она живет по-прежнему?
"Just the same."	- По-прежнему.
I was so comfortable with myself now as not to mind the veil and to be able to put it aside.	Я уже настолько овладела собой, что могла обойтись без вуали и сняла ее.
"Her gratitude to you, Mr. Woodcourt, is delightful.	- Она вам так благодарна, мистер Вудкорт, что это просто трогательно.
She is a most affectionate creature, as I have reason to say."	И ведь она очень любящая душа, - я ее хорошо знаю.
"You--you have found her so?" he returned.	- Вы... вы так думаете? - проговорил он.
"I--I am glad of that."	- Мне... мне это очень приятно.
He was so very sorry for me that he could scarcely speak.	Ему было до того жаль меня, что он едва мог говорить.
"I assure you," said I, "that I was deeply touched by her sympathy and pleasure at the time I have referred to."	- Верьте мне, - сказала я, - я была глубоко тронута ее сочувствием и вниманием в те трудные для меня дни.
"I was grieved to hear that you had been very ill."	- Я очень огорчился, когда узнал, что вы были тяжело больны.
"I was very ill."	- Да, я была очень больна.
"But you have quite recovered?"	- Но теперь вы совсем поправились?
"I have quite recovered my health and my cheerfulness," said I.	- Да, совсем поправилась и по-прежнему жизнерадостна, - сказала я.
"You know how good my guardian is and what a happy life we lead, and I have everything to be thankful for and nothing in the world to desire."	- Вы знаете, как добр мой опекун и как счастливо мы живем; словом, мне есть за что благодарить судьбу и решительно нечего желать.
I felt as if he had greater commiseration for me than I had ever had for myself.	Я чувствовала, что он жалеет меня больше, чем я когда-либо сама жалела себя.
It inspired me with new fortitude and new calmness to find that it was I who was under the necessity of reassuring him.	Оказалось, что это я должна его успокаивать, и на меня нахлынул прилив новых сил, я ощутила в себе новый источник спокойствия.
I spoke to him of his voyage out and home, and of his future plans, and of his probable return to India.	Я стала говорить с ним о его путешествии и планах на будущее, спросила, не собирается ли он вернуться в Индию.
He said that was very doubtful.	Он ответил, что вряд ли вернется туда.
He had not found himself more favoured by fortune there than here.	В Индии судьба его баловала не больше, чем здесь.

He had gone out a poor ship's surgeon and had come home nothing better.	Как был он бедным судовым врачом, когда уехал, так и вернулся бедняк бедняком.
While we were talking, and when I was glad to believe that I had alleviated (if I may use such a term) the shock he had had in seeing me, Richard came in.	Пока мы беседовали и я радовалась, что облегчила ему (если только я имею право употребить это слово) тяжесть встречи со мной, Ричард вошел в комнату.
He had heard downstairs who was with me, and they met with cordial pleasure.	Он узнал внизу, какой гость сидит у меня, и они встретились с искренним удовольствием.
I saw that after their first greetings were over, and when they spoke of Richard's career, Mr. Woodcourt had a perception that all was not going well with him.	После того как они поздоровались и поговорили о делах Ричарда, мистер Вудкорт, видимо, начал догадываться, что с юношей не все ладно.
He frequently glanced at his face as if there were something in it that gave him pain, and more than once he looked towards me as though he sought to ascertain whether I knew what the truth was.	Он часто поглядывал на него с таким выражением, словно что-то в лице Ричарда вызывало в нем жалость; не раз бросал он взгляд и на меня, будто желая убедиться, знаю я истину или нет.
Yet Richard was in one of his sanguine states and in good spirits and was thoroughly pleased to see Mr. Woodcourt again, whom he had always liked.	А ведь Ричард в тот день был оживлен, весел и от души радовался мистеру Вудкорту, который всегда ему нравился.
Richard proposed that we all should go to London together; but Mr. Woodcourt, having to remain by his ship a little longer, could not join us.	Ричард предложил ему отправиться в Лондон с нами, но мистер Вудкорт должен был еще немного задержаться на корабле и потому не мог сопутствовать нам.
He dined with us, however, at an early hour, and became so much more like what he used to be that I was still more at peace to think I had been able to soften his regrets.	Но пообедали мы все вместе, - было еще довольно рано, - и вскоре он стал почти таким же, каким был прежде, так что я все больше успокаивалась при мысли о том, что сумела смягчить остроту его сострадания ко мне.
Yet his mind was not relieved of Richard.	Зато о Ричарде он все еще беспокоился.
When the coach was almost ready and Richard ran down to look after his luggage, he spoke to me about him.	Когда карета была уже почти готова к отъезду и Ричард сбежал вниз присмотреть за своими вещами, мистер Вудкорт заговорил со мною о нем.
I was not sure that I had a right to lay his whole story open, but I referred in a few words to his estrangement from Mr Jarndyce and to his being entangled in the ill-fated Chancery suit.	Я сомневалась, имею ли я право откровенно рассказать ему обо всем, что происходит с Ричардом, и только коротко объяснила, что он разошелся с мистером Джарндисом и запутался в злополучной канцлерской тяжбе.
Mr. Woodcourt listened with interest and expressed his regret.	Мистер Вудкорт выслушал мой рассказ сочувственно и выразил сожаление, что все обстоит так плохо.
"I saw you observe him rather closely," said I,	- Я заметила, что вы довольно внимательно за ним наблюдали, - сказала я.
"Do you think him so changed?"	- Вы находите, что он очень переменился?
"He is changed," he returned, shaking his head.	- Да, переменился, - ответил мистер Вудкорт, покачав головой.

I felt the blood rush into my face for the first time, but it was only an instantaneous emotion.	Впервые в тот день я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, но волнение мое было лишь мимолетным.
I turned my head aside, and it was gone.	Я отвернулась, и оно прошло.
"It is not," said Mr. Woodcourt, "his being so much younger or older, or thinner or fatter, or paler or ruddier, as there being upon his face such a singular expression.	- Не то чтобы он казался моложе или старше, -сказал мистер Вудкорт, - худощавее или полнее, бледнее или румяней, чем раньше, но лицо у него стало какое-то странное.
I never saw so remarkable a look in a young person.	Никогда в жизни я не видел такого странного выражения у человека еще очень молодого.
One cannot say that it is all anxiety or all weariness; yet it is both, and like ungrown despair."	Нельзя сказать, что дело тут только в тревоге или в усталости, хотя он, конечно, устал и постоянно встревожен, и все это похоже на уже зародившееся отчаяние.
"You do not think he is ill?" said I.	- Вам не кажется, что он болен?
No.	- Нет.
He looked robust in body.	На вид он здоров.
"That he cannot be at peace in mind, we have too much reason to know," I proceeded.	- А что у него неспокойно на душе, это нам слишком хорошо известно, - продолжала я.
"Mr. Woodcourt, you are going to London?"	- Мистер Вудкорт, ведь вы поедете в Лондон?
"To-morrow or the next day."	- Да, завтра или послезавтра.
"There is nothing Richard wants so much as a friend.	- Ричард ни в чем так не нуждается, как в друге.
He always liked you.	Он всегда был расположен к вам.
Pray see him when you get there.	Прошу вас, зайдите к нему, когда приедете.
Pray help him sometimes with your companionship if you can.	Навещайте его время от времени, если можете. Очень вас прошу, - этим вы его поддержите.
You do not know of what service it might be.	Вы не знаете, как это может ему помочь.
You cannot think how Ada, and Mr. Jarndyce, and even I--how we should all thank you, Mr. Woodcourt!"	Вы и представить себе не можете, как Ада, мистер Джарндис и даже я... как все мы будем благодарить вас, мистер Вудкорт!
"Miss Summerson," he said, more moved than he had been from the first, "before heaven, I will be a true friend to him!	- Мисс Саммерсон, - проговорил он, волнуясь все больше, - видит небо, я буду ему верным другом!
I will accept him as a trust, and it shall be a sacred one!"	Раз вы доверили его мне, я принимаю на себя это поручение и буду почитать его священным!
"God bless you!" said I, with my eyes filling fast; but I thought they might, when it was not for myself.	- Благослови вас бог! - сказала я, и глаза мои быстро наполнились слезами, но я подумала: пускай, раз они льются не из-за меня самой.
"Ada loves him--we all love him, but Ada loves him as we cannot.	- Ада любит его... мы все его любим, но Ада любит его так, как мы любить не можем.
I will tell her what you say.	Я передам ей ваши слова.
Thank you, and God bless you, in her name!"	Благодарю вас, и да благословит вас бог за нее!

Richard came back as we finished exchanging these hurried words and gave me his arm to take me to the coach.	Едва мы успели наскоро обменяться этими словами, как Ричард вернулся и, взяв меня под руку, пошел вместе со мной садиться в карету.
"Woodcourt," he said, unconscious with what application, "pray let us meet in London!"	- Вудкорт, давайте будем встречаться в Лондоне! -сказал он, не подозревая, какое значение имеет его просьба.
"Meet?" returned the other.	- Обязательно! - отозвался мистер Вудкорт.
"I have scarcely a friend there now but you.	- У меня там, кажется, не осталось ни одного приятеля, кроме вас.
Where shall I find you?"	А где мне вас найти?
"Why, I must get a lodging of some sort," said Richard, pondering.	- Мне, конечно, придется где-нибудь обосноваться, но где, я еще и сам не знаю, - сказал Ричард, раздумывая.
"Say at Vholes's, Symond's Inn."	- Спросите у Воулса в Саймондс-Инне.
"Good!	- Хорошо!
Without loss of time."	И чем скорей мы увидимся, тем лучше.
They shook hands heartily.	Они горячо пожали друг другу руки.
When I was seated in the coach and Richard was yet standing in the street, Mr. Woodcourt laid his friendly hand on Richard's shoulder and looked at me.	Когда я уже сидела в карете, а Ричард еще стоял на улице, мистер Вудкорт дружески положил ему руку на плечо и взглянул на меня.
I understood him and waved mine in thanks.	Я поняла его и в благодарность помахала ему рукой.
And in his last look as we drove away, I saw that he was very sorry for me.	Мы тронулись в путь, а он все еще не отрывал от меня глаз, и в этом последнем взгляде я прочла его глубокое сострадание ко мне.
I was glad to see it.	И я была рада этому.
I felt for my old self as the dead may feel if they ever revisit these scenes.	На себя прежнюю я теперь смотрела так, как мертвые смотрят на живых, если когда-нибудь вновь посещают землю.
I was glad to be tenderly remembered, to be gently pitied, not to be quite forgotten.	Я была рада, что меня вспоминают с нежностью, ласково жалеют и не совсем забыли.
CHAPTER XLVI	Глава XLVI
Stop Him!	"Держи его!"
Darkness rests upon Tom-All-Alone's.	Тьма покрыла Одинокий Том.
Dilating and dilating since the sun went down last night, it has gradually swelled until it fills every void in the place.	Все расползаясь и расползаясь с тех пор, как вчера вечером зашло солнце, она расползлась так широко, что постепенно заполнила все пустоты этого гиблого места.

For a time there were some dungeon lights burning, as the lamp of life hums in Tom-all-Alone's, heavily, heavily, in the nauseous air, and winking--as that lamp, too, winks in Tom-all-Alone's--at many horrible things.	Некоторое время здесь кое-где еле теплились бледные, словно под землей горящие, огоньки, -как еле теплится в Одиноком Томе светильник Жизни, - с трудом, с великим трудом пробиваясь сквозь тяжелый зловонный воздух и мигая, как подмигивает этот светильник в Одиноком Томе многим мерзостям.
But they are blotted out.	Но все огни потухли.
The moon has eyed Tom with a dull cold stare, as admitting some puny emulation of herself in his desert region unfit for life and blasted by volcanic fires; but she has passed on and is gone.	Луна часами смотрела тусклым холодным взглядом на Тома, словно признавая в нем слабого своего соперника и видя отдаленное сходство с собой в этой пустыне, непригодной для жизни и пожираемой внутренним пламенем; во луна зашла и исчезла.
The blackest nightmare in the infernal stables grazes on Tom-all-Alone's, and Tom is fast asleep.	Ужасные кошмары, словно чернейшие кони из конюшни ада, что вышли на свое пастбище, носятся над Одиноким Томом, а Том крепко спит.
Much mighty speech-making there has been, both in and out of Parliament, concerning Tom, and much wrathful disputation how Tom shall be got right. Whether he shall be put into the main road by constables, or by beadles, or by bell-ringing, or by force of figures, or by correct principles of taste, or by high church, or by low church, or by no church; whether he shall be set to splitting trusses of polemical straws with the crooked knife of his mind or whether he shall be put to stone-breaking instead.	Много произносилось речей и в парламенте и в других местах по поводу Тома и много было ожесточенных споров насчет того, как лучше исправить этот самый Том - вернуть ли его на путь истинный при помощи полицейских, или приходских надзирателей, или колокольного звона, или цифровых данных, или правильно развитого вкуса, или Высокой церкви, или Низкой церкви, или вовсе обойдясь без церкви; приказать ли ему расщеплять кривым ножом его разума полемическую солому, или же заставить его дробить камни.
In the midst of which dust and noise there is but one thing perfectly clear, to wit, that Tom only may and can, or shall and will, be reclaimed according to somebody's theory but nobody's practice.	Из всей этой суеты и шумихи вытекает лишь одно несомненное следствие, а именно: Том сможет или сумеет, захочет или будет исправляться только в чьей-то теории, которую никто к нему не приложит на практике.
And in the hopeful meantime, Tom goes to perdition head foremost in his old determined spirit.	А тем временем, тем многообещающим временем Том по-прежнему неуклонно летит вниз головой в пропасть вечной погибели.
But he has his revenge.	Но он мстит.
Even the winds are his messengers, and they serve him in these hours of darkness.	Самые ветры служат ему посланцами и работают на него в эти часы мрака.
There is not a drop of Tom's corrupted blood but propagates infection and contagion somewhere.	Нет капли в испорченной крови Тома, которая не занесла бы куда-нибудь заразы и болезни.
It shall pollute, this very night, the choice stream (in which chemists on analysis would find the genuine nobility) of a Norman house, and his Grace shall not be able to say nay to the infamous alliance.	Вот этой нынешней ночью она осквернит поток избранной крови (которую химики, сделав ее анализ, наверное, признают подлинно благородной) - крови одного норманского рода, -и его светлость не сможет отречься от позорного родства.

There is not an atom of Tom's slime, not a cubic inch of any pestilential gas in which he lives, not one obscenity or degradation about him, not an ignorance, not a wickedness, not a brutality of his committing, but shall work its retribution through every order of society up to the proudest of the proud and to the highest of the high.	Нет атома в грязи, покрывающей Том, нет частицы в том отравленном воздухе, которым он дышит, нет непотребства и низости, ему свойственных, нет деяния, совершенного им по невежеству, злобе или жестокости, которые не обратились бы в возмездие за его обиды, проникнув во все слои общества вплоть до надменнейших из надменных и высочайших из высоких.
Verily, what with tainting, plundering, and spoiling, Tom has his revenge.	Осквернением, грабежом, развратом Том поистине мстит за себя.
It is a moot point whether Tom-all-Alone's be uglier by day or by night, but on the argument that the more that is seen of it the more shocking it must be, and that no part of it left to the imagination is at all likely to be made so bad as the reality, day carries it.	Трудно сказать, когда Одинокий Том безобразнее - днем или ночью, - но если признать, что чем лучше он виден, тем он противней на вид, и что никакое воображение не может представить его себе хуже, чем он есть в действительности, то придется сделать вывод, что он безобразнее днем.
The day begins to break now; and in truth it might be better for the national glory even that the sun should sometimes set upon the British dominions than that it should ever rise upon so vile a wonder as Tom.	А день как раз наступает; но было бы лучше для славы нации, чтобы солнце все-таки иногда заходило во владениях Британской империи, чем всходило над таким мерзостным чудищем, как Том.
A brown sunburnt gentleman, who appears in some inaptitude for sleep to be wandering abroad rather than counting the hours on a restless pillow, strolls hitherward at this quiet time.	Смуглый, загорелый джентльмен, которому, видимо, не спится и поэтому приятнее бродить по улицам, чем метаться в постели, считая ночные часы, заходит сюда в эти тихие предрассветные минуты.
Attracted by curiosity, he often pauses and looks about him, up and down the miserable by-ways.	Все здесь возбуждает его любопытство, и он часто останавливается и окидывает взглядом убогие переулки.
Nor is he merely curious, for in his bright dark eye there is compassionate interest; and as he looks here and there, he seems to understand such wretchedness and to have studied it before.	Однако он, должно быть, испытывает не только любопытство, - когда он смотрит по сторонам, в его живых темных глазах светятся сострадание и участие, словно он понимает весь ужас подобной нищеты и, вероятно, когда-то уже познакомился с нею.
On the banks of the stagnant channel of mud which is the main street of Tom-all-Alone's, nothing is to be seen but the crazy houses, shut up and silent.	По краям забитой грязью зловонной канавы -главной улицы Одинокого Тома - стоят, еле держась на месте, полуразрушенные лачуги, запертые и безмолвные.
No waking creature save himself appears except in one direction, where he sees the solitary figure of a woman sitting on a door-step.	Нигде ни живой души, кроме этого путника да какой-то одинокой женщины, примостившейся на чужом пороге.
He walks that way.	Путник направляется в ее сторону.
Approaching, he observes that she has journeyed a long distance and is footsore and travel- stained.	Приблизившись, он догадывается, что она пришла пешком издалека - ноги у нее стерты и покрыты дорожной пылью.
She sits on the door-step in the manner of one who is waiting, with her elbow on her knee and her head upon her hand.	Она сидит на пороге, облокотившись на колено, опустив голову на руку, и, должно быть, ждет кого-то.

Beside her is a canvas bag, or bundle, she has carried.	Рядом с нею лежит парусиновый мешок или узел, который она принесла с собой.
She is dozing probably, for she gives no heed to his steps as he comes toward her.	Женщина, вероятно, задремала - она не слышит приближающихся шагов.
The broken footway is so narrow that when Allan Woodcourt comes to where the woman sits, he has to turn into the road to pass her.	Выщербленный тротуар так узок, что Аллен Вудкорт вынужден свернуть на мостовую, чтобы обойти эту женщину.
Looking down at her face, his eye meets hers, and he stops.	Заглянув ей в лицо, он встречается с нею взглядом и останавливается.
"What is the matter?"	- Что с вами?
"Nothing, sir."	- Ничего, сэр.
"Can't you make them hear?	- Вы не можете достучаться?
Do you want to be let in?"	Хотите войти в этот дом?
"I'm walting till they get up at another house--a lodging-house-- not here," the woman patiently returns.	- Да нет; просто дожидаюсь, пока не откроется ночлежка - это в другом доме... не здесь, -терпеливо объясняет женщина.
"I'm waiting here because there will be sun here presently to warm me."	- А села я на пороге потому, что скоро тут солнышко пригреет, а я озябла.
"I am afraid you are tired.	- Вы, должно быть, устали.
I am sorry to see you sitting in the street."	Смотреть жалко, как вы сидите на улице.
"Thank you, sir.	- Спасибо вам, сэр.
It don't matter."	Ничего, посижу.
A habit in him of speaking to the poor and of avoiding patronage or condescension or childishness (which is the favourite device, many people deeming it quite a subtlety to talk to them like little spelling books) has put him on good terms with the woman easily.	Он привык разговаривать с бедняками, и говорит он не тем покровительственным, или снисходительным, или ребяческим тоном, каким с ними беседуют обычно (ведь, по мнению многих, самый утонченный способ подойти к бедняку -это заговорить с ним языком прописей), поэтому женщина быстро перестает робеть и стесняться.
"Let me look at your forehead," he says, bending down.	- Покажите-ка мне лоб, - говорит он, наклоняясь к ней.
"I am a doctor.	- Я лекарь.
Don't be afraid.	Не бойтесь.
I wouldn't hurt you for the world."	Я не сделаю вам больно.
He knows that by touching her with his skilful and accustomed hand he can soothe her yet more readily.	Он знает, что, прикоснувшись к ней искусной и опытной рукой, он быстрее рассеет ее недоверие.
She makes a slight objection, saying,	Она сначала отнекивается, твердя:
"It's nothing"; but he has scarcely laid his fingers on the wounded place when she lifts it up to the light.	"Не надо, это пустяк", но не успел он тронуть пальцем пораненное место, как она подняла голову, чтоб ему было лучше видно.
"Aye!	-Да!
A bad bruise, and the skin sadly broken.	Сильный ушиб и большая ссадина.

This must be very sore."	Наверное, очень больно.
"It do ache a little, sir," returns the woman with a started tear upon her cheek.	- Побаливает, сэр, - отвечает женщина, и слеза катится по ее щеке.
"Let me try to make it more comfortable.	- Давайте-ка я вас полечу.
My handkerchief won't hurt you."	Вот только оботру носовым платком, и все, - от платка больней не будет.
"Oh, dear no, sir, I'm sure of that!"	- Ну, конечно, сэр, я понимаю.
He cleanses the injured place and dries it, and having carefully examined it and gently pressed it with the palm of his hand, takes a small case from his pocket, dresses it, and binds it up.	Он очищает пораненное место, обтирает его и, внимательно осмотрев, осторожно прижимает ладонью; потом, вынув из кармана коробочку с перевязочными материалами, промывает и бинтует рану.
While he is thus employed, he says, after laughing at his establishing a surgery in the street,	Занимаясь своим делом, он подшучивает над тем, что устроил хирургический кабинет на улице, потом спрашивает:
"And so your husband is a brickmaker?"	- Значит, ваш муж кирпичник?
"How do you know that, sir?" asks the woman, astonished.	- А вы почем знаете, сэр? - спрашивает женщина с удивлением.
"Why, I suppose so from the colour of the clay upon your bag and on your dress.	- Просто я заметил, какого цвета глина на вашем мешке и платье, вот и догадался.
And I know brickmakers go about working at piecework in different places.	И я знаю, что кирпичники бродят по разным местам в поисках сдельной работы.
And I am sorry to say I have known them cruel to their wives too."	Как ни грустно, но знавал я и таких кирпичников, что поколачивают своих жен.
The woman hastily lifts up her eyes as if she would deny that her injury is referable to such a cause.	Женщина, быстро подняв глаза, кажется, хочет сказать, что ушиблась сама, а муж тут ни при чем.
But feeling the hand upon her forehead, and seeing his busy and composed face, she quietly drops them again.	Но она чувствует, как лекарь кладет руку ей на лоб, видит, какое у него спокойное, сосредоточенное лицо, и молча опускает глаза.
"Where is he now?" asks the surgeon.	-Где же сейчас ваш муж? - спрашивает лекарь.
"He got into trouble last night, sir; but he'll look for me at the lodging-house."	- Вчера вечером с ним беда приключилась, сэр, -попал в кутузку; а выйдет - придет за мной в ночлежку.
"He will get into worse trouble if he often misuses his large and heavy hand as he has misused it here.	- Не миновать ему беды похуже, если он часто будет давать волю кулакам, - ведь он же ударил вас.
But you forgive him, brutal as he is, and I say no more of him, except that I wish he deserved it.	Но сами вы его, грубияна, прощаете, так что я больше не буду о нем говорить; только от души пожелаю, чтобы он заслужил ваше прошение.
You have no young child?"	У вас есть ребенок?
The woman shakes her head.	Женщина качает головой.
"One as I calls mine, sir, but it's Liz's."	- Есть-то есть, только не я его родила, - это ребенок Лиз; но для меня он все равно что свой.

"Your own is dead.	- Значит, ваш умер.
I see!	Понимаю!
Poor little thing!"	Бедный малыш!
By this time he has finished and is putting up his case.	Он уже кончил перевязывать рану и убирает коробочку.
"I suppose you have some settled home.	- Наверное, у вас есть где-нибудь постоянное жилье.
Is it far from here?" he asks, good-humouredly making light of what he has done as she gets up and curtsys.	Далеко отсюда? - спрашивает он, добродушно отмахиваясь от благодарности, когда женщина встает и приседает перед ним. - Далеко ли отсюда?
"It's a good two or three and twenty mile from here, sir.	Пожалуй, добрых двадцать две мили будет, сэр, а не то и все двадцать три.
At Saint Albans.	В Сент-Олбенсе.
You know Saint Albans, sir?	А вы, сэр, слыхали про Сент-Олбенс?
I thought you gave a start like, as if you did."	Должно быть, слыхали - мне показалось, будто вы вздрогнули.
"Yes, I know something of it.	- Да, слыхал.
And now I will ask you a question in return.	А теперь я еще спрошу у вас кое о чем.
Have you money for your lodging?"	У вас есть деньги на ночлег?
"Yes, sir," she says, "really and truly."	- Да, сэр, - отвечает она, - денег у меня хватит.
And she shows it.	И она показывает ему деньги.
He tells her, in acknowledgment of her many subdued thanks, that she is very welcome, gives her good day, and walks away.	Потом застенчиво и горячо благодарит его, а он отвечает:
Tom-all- Alone's is still asleep, and nothing is astir.	"Не за что", - прощается с нею и уходит прочь. Одинокий Том все еще спит, и ничто в нем даже не шевелится.
Yes, something is!	Нет, что-то все-таки шевелится!
As he retraces his way to the point from which he descried the woman at a distance sitting on the step, he sees a ragged figure coming very cautiously along, crouching close to the soiled walls--which the wretchedest figure might as well avoid--and furtively thrusting a hand before it.	Молодой человек, вернувшись на место, с которого издали заметил женщину, сидящую на пороге, видит, как оборванец-нищий очень осторожно пробирается вперед, боязливо протянув перед собой руку и прижимаясь к грязным стенам, от которых и самым последним нищим лучше бы держаться подальше.
It is the figure of a youth whose face is hollow and whose eyes have an emaciated glare.	Это подросток с изможденным лицом и голодным блеском в горящих глазах.
He is so intent on getting along unseen that even the apparition of a stranger in whole garments does not tempt him to look back.	Он так старается пройти незамеченным, что даже появление чужого в этих краях прилично одетого человека не соблазняет его оглянуться назад.

He shades his face with his ragged elbow as he passes on the other side of the way, and goes shrinking and creeping on with his anxious hand before him and his shapeless clothes hanging in shreds. Clothes made for what purpose, or of what material, it would be impossible to say.	Перейдя на другую сторону улицы, он ковыляет по ней, прикрыв лицо истрепанным рукавом, и то вдруг отшатнется назад, то снова двинется вперед, крадучись и в тревоге протянув перед собой руку, а его бесформенные лохмотья висят на нем клочьями, и невозможно догадаться, из чего сотканы эти лохмотья и для какой цели.
They look, in colour and in substance, like a bundle of rank leaves of swampy growth that rotted long ago.	По цвету и ветхости они смахивают на охапку прелых листьев болотного кустарника, гниющих уже давно.
Allan Woodcourt pauses to look after him and note all this, with a shadowy belief that he has seen the boy before.	Аллеи Вудкорт останавливается, смотрит ему вслед и, разглядев его, смутно вспоминает, что когда-то видел этого мальчика.
He cannot recall how or where, but there is some association in his mind with such a form.	Он не может вспомнить - где и когда; но оборванец что-то напомнил ему.
He imagines that he must have seen it in some hospital or refuge, still, cannot make out why it comes with any special force on his remembrance.	Наконец Аллен решает, что видел его где-нибудь в больнице или приюте, но все-таки не может понять, почему этот мальчишка ему запомнился.
He is gradually emerging from Tom-all-Alone's in the morning light, thinking about it, when he hears running feet behind him, and looking round, sees the boy scouring towards him at great speed, followed by the woman.	Раздумывая об этом, он постепенно выходит из Одинокого Тома на те улицы, где утро уже наступило, как вдруг слышит, что кто-то бежит сзади него, и, оглянувшись, видит, как мальчик мчится куда-то во всю прыть, а женщина с пораненным лбом несется за ним вдогонку.
"Stop him, stop him!" cries the woman, almost breathless.	- Держи его! Держи! - кричит женщина, задыхаясь.
"Stop him, sir!"	- Держите его, сэр!
He darts across the road into the boy's path, but the boy is quicker than he, makes a curve, ducks, dives under his hands, comes up half-a-dozen yards beyond him, and scours away again.	Перебежав дорогу, Аллен Вудкорт кидается наперерез подростку, но тот оказался проворней -бросился вбок, пригнулся, выскользнул из рук Аллена и, отбежав на несколько ярдов, выпрямился и снова понесся во весь дух.
Still the woman follows, crying,	Женщина гонится за ним, крича:
"Stop him, sir, pray stop him!"	"Держите его, сэр! Держите, ради бога!"
Allan, not knowing but that he has just robbed her of her money, follows in chase and runs so hard that he runs the boy down a dozen times, but each time he repeats the curve, the duck, the dive, and scours away again.	У Аллена мелькает подозрение, что мальчишка только что украл у женщины деньги, и, приняв участие в погоне, он бежит так быстро, что то и дело нагоняет беглеца; но тот всякий раз бросается вбок, пригибается, ускользает из рук и мчится дальше.
To strike at him on any of these occasions would be to fell and disable him, but the pursuer cannot resolve to do that, and so the grimly ridiculous pursuit continues.	Поравнявшись с ним, можно было бы хватить его кулаком, сбить с ног и задержать, но преследователь не может на это решиться, и безобразная, нелепая погоня продолжается.
At last the fugitive, hard-pressed, takes to a narrow passage and a court which has no thoroughfare.	Поняв, наконец, что деться ему некуда, беглец ныряет в узкий проход и попадает во двор, из которого нет выхода.

Here, against a hoarding of decaying timber, he is brought to bay and tumbles down, lying gasping at his pursuer, who stands and gasps at him until the woman comes up.	Здесь, у гнилого забора, путь его оканчивается, и мальчик валится на землю, задыхаясь и глядя на своего преследователя, который стоит, тоже задыхаясь и глядя на него, пока не подбегает женщина.
"Oh, you, Jo!" cries the woman.	- Ох, Джо, ты, Джо! - кричит женщина.
"What?	- Вот ты какой!
I have found you at last!"	Наконец-то я тебя нашла!
"Jo," repeats Allan, looking at him with attention,	- Джо! - повторяет Аллен, внимательно его разглядывая.
"Jo!	- Джо!
Stay. To be sure!	Погодите... Ну, конечно - он и есть!
I recollect this lad some time ago being brought before the coroner."	Да ведь этого малого приводили на допрос к коронеру.
"Yes, I see you once afore at the inkwhich," whimpers Jo.	- Ну да, я вас видел раз, на дознании, - жалобно лепечет Джо.
"What of that?	- Ну и что?
Can't you never let such an unfortnet as me alone?	Неужто нельзя оставить в покое такого горемыку, как я?
An't I unfortnet enough for you yet?	Может, вам мало моего горя?
How unfortnet do you want me fur to be?	Хотите, чтоб мне еще горше было?
I've been a-chivied and a-chivied, fust by one on you and nixt by another on you, till I'm worritted to skins and bones.	Меня все гнали да гнали, то один из вас, то другой, пока от меня только кожа да кости остались.
The inkwhich warn't MY fault.	А что дознание было, так неужто это я виноват?
I done nothink.	Я -то ведь ничего худого не сделал.
He wos wery good to me, he wos; he wos the only one I knowed to speak to, as ever come across my crossing.	Тот очень добрый был, жалел меня; кто-кто только не ходил по моему перекрестку, а разговаривал со мной он один.
It ain't wery likely I should want him to be inkwhiched.	Да неужто это я затеял, чтоб дознавались про его смерть?
I only wish I wos, myself.	Лучше б уж про мою.
I don't know why I don't go and make a hole in the water, I'm sure I don't."	Лучше бы уж мне пойти на реку да просверлить головой дырку в воде. Право, лучше.
He says it with such a pitiable air, and his grimy tears appear so real, and he lies in the corner up against the hoarding so like a growth of fungus or any unwholesome excrescence produced there in neglect and impurity, that Allan Woodcourt is softened towards him.	Он бормочет таким жалобным голосом, его грязные слезы кажутся такими искренними, он лежит в углу под забором, до того похожий на гриб или какой-то болезненный нарост, который вырос тут среди грязи и мерзости, что Аллеи Вудкорт растроган.
He says to the woman,	Он спрашивает у женщины:
"Miserable creature, what has he done?"	- Вот несчастный! Что он такого натворил?

To which she only replies, shaking her head at the prostrate figure more amazedly than angrily,	Не отвечая, она только покачивает головой, глядя на лежащего мальчика не сердито, но удивленно, и бормоча:
"Oh, you Jo, you Jo.	"Эх, Джо, ты, Джо!
I have found you at last!"	Наконец-то я тебя отыскала!"
"What has he done?" says Allan.	- Что он натворил? - спрашивает Аллен.
"Has he robbed you?"	- Ограбил вас?
"No, sir, no.	- Да нет, сэр, что вы!
Robbed me?	Разве он станет у меня воровать!
He did nothing but what was kind-hearted by me, and that's the wonder of it."	Мне он не сделал ничего, кроме хорошего; в том-то и чудо.
Allan looks from Jo to the woman, and from the woman to Jo, waiting for one of them to unravel the riddle.	Аллен смотрит то на Джо, то на женщину, ожидая, чтобы кто-нибудь разгадал ему эту загадку.
"But he was along with me, sir," says the woman. "Oh, you Jo! He was along with me, sir, down at Saint Albans, ill, and a young lady, Lord bless her for a good friend to me, took pity on him when I durstn't, and took him home--"	-Он как-то раз пришел ко мне, сэр... - говорит женщина, - эх, Джо!., пришел ко мне, сэр, в Сент-Олбенс, совсем больной, но я не посмела оставить его у себя, а одна молодая леди (которая много мне помогала, спасибо ей!) пожалела его и увела к себе домой...
Allan shrinks back from him with a sudden horror.	Аллен в ужасе отшатывается от мальчика.
"Yes, sir, yes.	- Да, сэр, да!
Took him home, and made him comfortable, and like a thankless monster he ran away in the night and never has been seen or heard of since till I set eyes on him just now.	Оставила его ночевать у себя в доме, накормила, напоила, а он, неблагодарный этакий, взял да и сбежал ночью, и с тех пор ни слуху ни духу о нем не было, пока он вот сейчас не попался мне на глаза.
And that young lady that was such a pretty dear caught his illness, lost her beautiful looks, and wouldn't hardly be known for the same young lady now if it wasn't for her angel temper, and her pretty shape, and her sweet voice. Do you know it?	А молодая леди (такая она была милая и красивая) заразилась от него оспой, потеряла свою красоту, и теперь ее, пожалуй, и не узнать бы, если бы не остались при ней ее ангельская душа, да ладное сложение, да нежный голос... Знаешь ты это?
You ungrateful wretch, do you know that this is all along of you and of her goodness to you?" demands the woman, beginning to rage at him as she recalls it and breaking into passionate tears.	Неблагодарный этакий, знаешь ты, что все это приключилось из-за тебя и через ее доброту к тебе? - спрашивает женщина, начиная сердиться на мальчика при этом воспоминании и вдруг заливаясь горючими слезами.
The boy, in rough sort stunned by what he hears, falls to smearing his dirty forehead with his dirty palm, and to staring at the ground, and to shaking from head to foot until the crazy hoarding against which he leans rattles.	Мальчик, ошеломленный этой новостью, растерянно трет грязный лоб грязной ладонью, смотрит в землю и так дрожит всем телом, что скрипит ветхий забор, к которому он прислонился.
Allan restrains the woman, merely by a quiet gesture, but effectually.	Взмахом руки Аллен останавливает женщину, и она умолкает.

"Richard told me--" He falters. "I mean, I have heard of this-- don't mind me for a moment, I will speak presently."	-Ричард рассказывал мне... - начинает он, запинаясь, - то есть я вообще слышал обо всем этом. Подождите минуту, не обращайте на меня внимания; я сейчас поговорю с ним.
He turns away and stands for a while looking out at the covered passage.	Отойдя в сторону, он некоторое время стоит близ крытого прохода и смотрит в пространство.
When he comes back, he has recovered his composure, except that he contends against an avoidance of the boy, which is so very remarkable that it absorbs the woman's attention.	Возвращается он уже овладев собой, но борясь с желанием бросить этого мальчишку на произвол судьбы, и внутренняя борьба его так заметна, что женщина не сводит с него глаз.
"You hear what she says.	-Ты слышишь, что она говорит?
But get up, get up!"	Впрочем, встань-ка лучше, встань!
Jo, shaking and chattering, slowly rises and stands, after the manner of his tribe in a difficulty, sideways against the hoarding, resting one of his high shoulders against it and covertly rubbing his right hand over his left and his left foot over his right.	Дрожа и пошатываясь, Джо медленно поднимается на ноги и становится, - как и все его собратья, когда они в затруднительном положении, - боком к собеседнику, опираясь костлявым плечом о забор и украдкой почесывая правой рукой левую ладонь, а левой ступней правую ногу.
"You hear what she says, and I know it's true.	- Ты слышал, что она сказала; я знаю, что все это правда.
Have you been here ever since?"	Ты бывал здесь с тех пор?
"Wishermaydie if I seen Tom-all-Alone's till this blessed morning," replies Jo hoarsely.	- Помереть мне на этом месте, если я был в Одиноком Томе до нынешнего проклятого утра, -отвечает Джо хриплым голосом.
"Why have you come here now?"	- А зачем ты пришел сюда теперь?
Jo looks all round the confined court, looks at his questioner no higher than the knees, and finally answers,	Джо оглядывает тесный двор, смотрит на собеседника, не поднимая глаз выше его колен, и, наконец, отвечает:
"I don't know how to do nothink, and I can't get nothink to do.	- Я ведь никакого ремесла не знаю и никакой работы найти не могу.
I'm wery poor and ill, and I thought I'd come back here when there warn't nobody about, and lay down and hide somewheres as I knows on till arter dark, and then go and beg a trifle of Mr. Snagsby.	Совсем обнищал, да и заболел к тому же, ну и подумал: дай-ка я вернусь сюда, покуда все еще спят, спрячусь тут в одном знакомом месте, полежу до темноты, а тогда пойду попрошу милостыни у мистера Снегсби.
He wos allus willin fur to give me somethink he wos, though Mrs. Snagsby she was allus a- chivying on me--like everybody everywheres."	Он, бывало, всегда подаст мне сколько-нибудь, хотя миссис Снегсби, та всякий раз меня прогоняла... как и все отовсюду.
"Where have you come from?"	- Откуда ты пришел?
Jo looks all round the court again, looks at his questioner's knees again, and concludes by laying his profile against the hoarding in a sort of resignation.	Джо снова оглядывает двор, переводит глаза на колени собеседника и, наконец, опять прижимается щекой к забору, как видно покорившись своей участи.
"Did you hear me ask you where you have come from?"	- Слышишь, что я говорю? Я спрашиваю, откуда ты пришел?

"Tramp then," says Jo.	- Ну, бродяжничал, коли на то пошло, - отвечает Джо.
"Now tell me," proceeds Allan, making a strong effort to overcome his repugnance, going very near to him, and leaning over him with an expression of confidence, "tell me how it came about that you left that house when the good young lady had been so unfortunate as to pity you and take you home."	- Теперь скажи мне, - продолжает Аллен, с большим трудом превозмогая отвращение, и, подойдя вплотную к мальчику, наклоняется к нему, стараясь завоевать его доверие, - скажи, отчего ты сбежал из того дома, когда добрая молодая леди пожалела тебя на свое горе и взяла к себе?
Jo suddenly comes out of his resignation and excitedly declares, addressing the woman, that he never known about the young lady, that he never heern about it, that he never went fur to hurt her, that he would sooner have hurt his own self, that he'd sooner have had his unfortnet ed chopped off than ever gone a-nigh her, and that she wos wery good to him, she wos. Conducting himself throughout as if in his poor fashion he really meant it, and winding up with some very miserable sobs.	Тупая покорность Джо внезапно сменяется возбуждением, и, обращаясь к женщине, он горячо говорит, что знать не знал о том, что случилось с молодой леди, - и слыхом не слыхал, -и не за тем он пошел к ней, чтоб ей повредить, да он лучше сам себе повредил бы, лучше дал бы отрезать несчастную свою голову, кабы можно было так сделать, чтоб он и не подходил к ней; а она добрая была, очень добрая, пожалела его... - и все это он говорит таким тоном и с таким выражением лица, что искренность его не оставляет сомнений, а в заключение заливается горькими слезами.
Allan Woodcourt sees that this is not a sham.	Аллен Вудкорт видит, что это не притворство.
He constrains himself to touch him.	Он заставляет себя дотронуться до мальчика.
"Come, Jo. Tell me."	- Ну-ка, Джо, скажи мне всю правду!
"No. I dustn't," says Jo, relapsing into the profile state.	- Нет; не смею, - говорит Джо, снова отворачиваясь.
"I dustn't, or I would."	- Не смею, а смел бы, так сказал бы.
"But I must know," returns the other, "all the same.	- Но мне нужно знать, почему ты сбежал, -говорит Аллен.
Come, Jo."	- Ну, Джо, говори!
After two or three such adjurations, Jo lifts up his head again, looks round the court again, and says in a low voice,	Он повторяет это несколько раз, и Джо, наконец, поднимает голову, снова обводит глазами двор и говорит негромко:
"Well, I'll tell you something.	- Ладно, кое-что скажу.
I was took away.	Меня увели.
There!"	Вот что!
"Took away?	- Увели?
In the night?"	Ночью?
"Ah!"	- Ага!
Very apprehensive of being overheard, Jo looks about him and even glances up some ten feet at the top of the hoarding and through the cracks in it lest the object of his distrust should be looking over or hidden on the other side.	Очень опасаясь, как бы его не подслушали, Джо оглядывается кругом и даже смотрит на самый верх высокого, футов в десять, забора и сквозь щели в нем, как будто предмет его опасений может вдруг заглянуть через этот забор или спрятаться за ним.

"Who took you away?"	- Кто тебя увел?
"I dustn't name him," says Jo.	- Не смею сказать, - отвечает Джо.
"I dustn't do it, sir.	- Не смею, сэр.
"But I want, in the young lady's name, to know.	- Но я хочу знать все - это нужно ради молодой леди.
You may trust me.	Можешь на меня положиться - я никому не перескажу.
No one else shall hear."	Говори, никто не услышит.
"Ah, but I don't know," replies Jo, shaking his head fearfully, "as he DON'T hear."	- Вот уж не знаю, - сомневается Джо, опасливо покачивая головой. - Один человек, пожалуй, услышит!
"Why, he is not in this place."	- Ну что ты! Здесь же никого нет, кроме нас.
"Oh, ain't he though?" says Jo.	- Нет, по-вашему? - говорит Джо. - А если есть?
"He's in all manner of places, all at wanst."	Ведь он бывает и тут и там - во многих местах зараз.
Allan looks at him in perplexity, but discovers some real meaning and good faith at the bottom of this bewildering reply.	Аллен смотрит на него в недоумении, но чувствует в этих нелепых словах какую-то правду, а что они сказаны искренне, в этом сомневаться нельзя.
He patiently awaits an explicit answer; and Jo, more baffled by his patience than by anything else, at last desperately whispers a name in his ear.	Он терпеливо ожидает подробного объяснения, а Джо, потрясенный не столько его настойчивостью, сколько терпением, наконец сдается и в отчаянии шепчет ему на ухо чье-то имя.
"Aye!" says Allan.	- Вот оно что! - говорит Аллен.
"Why, what had you been doing?"	- Но почему? Что ты наделал?
"Nothink, sir.	- Ничего, сэр.
Never done nothink to get myself into no trouble, 'sept in not moving on and the inkwhich.	Никогда я ничего худого не делал, разве что задерживался на одном месте, да вот еще к дознанию меня притянули.
But I'm a-moving on now.	Ну а теперь уж я не задерживаюсь - все иду да иду.
I'm a-moving on to the berryin ground--that's the move as I'm up to."	На кладбище иду - вот куда.
"No, no, we will try to prevent that.	- Нет, нет; туда мы тебя не пустим.
But what did he do with you?"	Но что он сделал с тобой?
"Put me in a horsepittle," replied Jo, whispering, "till I was discharged, then giv me a little money--four half-bulls, wot you may call half-crowns--and ses	- Положил в больницу, - шепчет в ответ Джо, - ну я и лежал, покуда не выписали; потом деньжонок дал... четыре монеты, то есть четыре полукроны, и говорит:
' Hook it!	"Убирайся прочь!
Nobody wants you here,' he ses. 'You hook it.	Никому ты здесь не нужен, говорит, ну так и убирайся подальше.

You go and tramp,' he ses.	Ступай бродяжничать, говорит.
' You move on,' he ses.	Не задерживайся на одном месте, говорит.
'Don't let me ever see you nowheres within forty mile of London, or you'll repent it.'	Чтоб глаза мои тебя больше не видели ближе, чем за сорок миль от Лондона, а не то каяться будешь".
So I shall, if ever he doos see me, and he'll see me if I'm above ground," concludes Jo, nervously repeating all his former precautions and investigations.	Да и буду каяться, дай ему только меня увидеть -а уж он увидит, будьте покойны, если только я сквозь землю не провалюсь, - заключает Джо и в тревоге снова озирается по сторонам.
Allan considers a little, then remarks, turning to the woman but keeping an encouraging eye on Jo,	Некоторое время Аллен раздумывает обо всем этом; потом обращается к женщине, не сводя с Джо ободряющего взгляда:
"He is not so ungrateful as you supposed.	- Он не такой неблагодарный, как вы думали.
He had a reason for going away, though it was an insufficient one."	У него была причина сбежать, хоть и неуважительная.
"Thankee, sir, thankee!" exclaims Jo.	- Спасибо вам, сэр, спасибо! - восклицает Джо.
"There now!	- Вот видите!
See how hard you wos upon me.	Сами видите, тетушка, что зря вы на меня поклеп взвели.
But ony you tell the young lady wot the genlmn ses, and it's all right.	Только обязательно скажите молодой леди, как джентльмен про меня говорил, вот и ладно будет.
For YOU wos wery good to me too, and I knows it."	Что ж, вы ведь тоже меня пожалели, я понимаю.
"Now, Jo," says Allan, keeping his eye upon him, "come with me and I will find you a better place than this to lie down and hide in.	- Ну, Джо, - говорит Аллеи, не сводя с него глаз, -пойдем-ка теперь со мной, и я найду тебе место получше; там ты ляжешь и спрячешься.
If I take one side of the way and you the other to avoid observation, you will not run away, I know very well, if you make me a promise."	Я пойду по одной стороне улицы, а ты по другой, чтобы на нас не обратили внимания, и ты обещай мне, что не убежишь; а свое обещание ты сдержишь, в этом я уверен.
"I won't, not unless I wos to see HIM a-coming, sir."	- Не убегу... вот разве только увижу, что он идет, сэр.
"Very well. I take your word.	- Отлично, верю на слово.
Half the town is getting up by this time, and the whole town will be broad awake in another hour.	Сейчас полгорода уже встает, а через час проснется весь город.
Come along. Good day again, my good woman."	Пойдем... До свиданья, сестрица.
"Good day again, sir, and I thank you kindly many times again."	- До свиданья, сэр; премного вам благодарна.
She has been sitting on her bag, deeply attentive, and now rises and takes it up.	Женщина все время сидела на своем мешке и внимательно слушала, а теперь поднимается и берет мешок в руки.
Jo, repeating,	Джо повторяет:

"Ony you tell the young lady as I never went fur to hurt her and wot the genlmn ses!" nods and shambles and shivers, and smears and blinks, and half laughs and half cries, a farewell to her, and takes his creeping way along after Allan Woodcourt, close to the houses on the opposite side of the street.	"Только вы обязательно скажите молодой леди, что не хотел я ей повредить, и передайте, что говорил про меня джентльмен!", потом, кивнув ей, идет, волоча ноги, дрожа, размазывая на лице грязь и мигая; кричит ей что-то на прощанье, не то смеясь, не то плача, и крадучись плетется позади Аллена Вудкорта, прижимаясь к домам на другой стороне улицы.
In this order, the two come up out of Tom-all-Alone's into the broad rays of the sunlight and the purer air.	Таким порядком оба они выходят из Одинокого Тома туда, где ярко светит солнце и где воздух чище.
CHAPTER XLVII	Глава XLVII
Jo's Will	Завещание Джо
As Allan Woodcourt and Jo proceed along the streets where the high church spires and the distances are so near and clear in the morning light that the city itself seems renewed by rest, Allan revolves in his mind how and where he shall bestow his companion.	Проходя вместе с Джо по улицам, где в утреннем свете высокие шпили церквей да и все отдаленные предметы кажутся такими отчетливыми и близкими, что невольно чудится, будто самый город обновился после ночного отдыха, Аллен Вудкорт обдумывает, как и где ему приютить своего спутника.
"It surely is a strange fact," he considers, "that in the heart of a civilized world this creature in human form should be more difficult to dispose of than an unowned dog."	"До чего это странно, - думает он, - что в самом сердце цивилизованного мира труднее приютить человека, чем бездомную собаку".
But it is none the less a fact because of its strangeness, and the difficulty remains.	Да, как ни странно, но так оно и есть, - и вправду труднее.
At first he looks behind him often to assure himself that Jo is still really following.	Первое время Аллен то и дело оглядывается - не убежал бы Джо.
But look where he will, he still beholds him close to the opposite houses, making his way with his wary hand from brick to brick and from door to door, and often, as he creeps along, glancing over at him watchfully.	Но, сколько бы он ни смотрел, он всякий раз видит, как мальчик жмется к стенам домов на той стороне улицы, осторожной рукой нащупывая себе путь от кирпича к кирпичу и от двери к двери, и крадучись двигается вперед, настороженно следя глазами за спутником.
Soon satisfied that the last thing in his thoughts is to give him the slip, Allan goes on, considering with a less divided attention what he shall do.	Уверившись вскоре, что Джо не собирается удирать, Аллен идет дальше, обдумывая, как быть.
A breakfast-stall at a street-corner suggests the first thing to be done.	Увидев съестной ларек на углу, Аллен понимает, что нужно сделать прежде всего.
He stops there, looks round, and beckons Jo.	Он останавливается, оглядывается и кивком подзывает Джо.
Jo crosses and comes halting and shuffling up, slowly scooping the knuckles of his right hand round and round in the hollowed palm of his left, kneading dirt with a natural pestle and mortar.	Перейдя улицу, Джо приближается, то и дело останавливаясь, волоча ноги и медленно растирая правым кулаком согнутую ковшиком левую ладонь, - кажется, будто он, получив в дар от природы пестик и ступку, мешает тесто из грязи.

What is a dainty repast to Jo is then set before him, and he begins to gulp the coffee and to gnaw the bread and butter, looking anxiously about him in all directions as he eats and drinks, like a scared animal.	Джо подают завтрак, который представляется ему роскошным, и мальчик начинает глотать кофе и жевать хлеб с маслом, тревожно озираясь по сторонам, как испуганное животное.
But he is so sick and miserable that even hunger has abandoned him.	Но он чувствует себя таким больным и несчастным, что ему теперь даже есть не хочется.
"I thought I was amost a-starvin, sir," says Jo, soon putting down his food, "but I don't know nothink--not even that.	- Я думал - с голоду помираю, - говорит Джо немного погодя и перестает есть, - а выходит - и тут ошибся... ничего-то я не знаю, ничего понять не могу.
I don't care for eating wittles nor yet for drinking on 'em."	Не хочется мне ни есть, ни пить.
And Jo stands shivering and looking at the breakfast wonderingly.	И Джо стоит, дрожа всем телом и в недоумении глядя на завтрак.
Allan Woodcourt lays his hand upon his pulse and on his chest.	Аллен Вудкорт щупает его пульс и кладет руку ему на грудь.
"Draw breath, Jo!"	- Дыши глубже, Джо.
"It draws," says Jo, "as heavy as a cart."	- Трудно мне дышать, - говорит Джо, - ползет оно еле-еле, дыхание-то... словно повозка тяжелая тащится.
He might add,	- Он мог бы добавить:
"And rattles like it," but he only mutters, "I'm amoving on, sir."	"И скрипит, как повозка", но только бормочет: -Нельзя мне задерживаться, сэр.
Allan looks about for an apothecary's shop.	Аллен ищет глазами аптеку.
There is none at hand, but a tavern does as well or better.	Аптеки по соседству нет, но есть трактир, и это, пожалуй, даже лучше.
He obtains a little measure of wine and gives the lad a portion of it very carefully.	Он приносит рюмку вина и приказывает Джо отпить немножко.
He begins to revive almost as soon as it passes his lips.	Мальчик начинает оживать после первого же глотка.
"We may repeat that dose, Jo," observes Allan after watching him with his attentive face.	- Можешь выпить еще чуть-чуть, Джо, - говорит Аллен, внимательно наблюдая за ним.
"So!	- Вот так!
Now we will take five minutes' rest, and then go on again."	Теперь отдохнем минут пять и пойдем дальше.
Leaving the boy sitting on the bench of the breakfast-stall, with his back against an iron railing, Allan Woodcourt paces up and down in the early sunshine, casting an occasional look towards him without appearing to watch him.	Мальчик сидит на скамье у съестного ларька, прислонившись спиной к железной решетке, а Аллен Вудкорт прохаживается взад и вперед по улице, освещенной утренним солнцем, и время от времени бросает взгляд на своего спутника, стараясь не показать, что следит за ним.
It requires no discernment to perceive that he is warmed and refreshed.	Не нужно особой наблюдательности, чтобы заметить, как согрелся и подкрепился мальчик.

If a face so shaded can brighten, his face brightens somewhat; and by little and little he eats the slice of bread he had so hopelessly laid down.	Его лицо немного проясняется, если только может проясниться лицо столь хмурое, и он постепенно доедает ломоть хлеба с маслом, от которого раньше отказывался.
Observant of these signs of improvement, Allan engages him in conversation and elicits to his no small wonder the adventure of the lady in the veil, with all its consequences.	Подметив эти благоприятные признаки, Аллен заговаривает с ним и, к своему немалому удивлению, узнает о встрече с леди под вуалью и обо всем, что из этого вышло.
Jo slowly munches as he slowly tells it.	Медленно пережевывая хлеб, Джо медленно рассказывает, как было дело.
When he has finished his story and his bread, they go on again.	После того как он покончил и с рассказом и с хлебом, путники идут дальше.
Intending to refer his difficulty in finding a temporary place of refuge for the boy to his old patient, zealous little Miss Flite, Allan leads the way to the court where he and Jo first foregathered.	Не зная, где найти временное убежище для мальчика, Аллен решает посоветоваться со своей бывшей пациенткой, услужливой старушкой мисс Флайт, и направляется к тому переулку, где впервые встретился с Джо.
But all is changed at the rag and bottle shop; Miss Flite no longer lodges there; it is shut up; and a hard-featured female, much obscured by dust, whose age is a problem, but who is indeed no other than the interesting Judy, is tart and spare in her replies.	Но в лавке старьевщика теперь все по-другому. Мисс Флайт уже не живет здесь; лавка закрыта; девица неопределенного возраста, с жесткими чертами лица, потемневшего от пыли, - не кто иная, как прелестная Джуди, - резко и скупо отвечает на вопросы.
These sufficing, however, to inform the visitor that Miss Flite and her birds are domiciled with a Mrs. Blinder, in Bell Yard, he repairs to that neighbouring place, where Miss Flite (who rises early that she may be punctual at the divan of justice held by her excellent friend the Chancellor) comes running downstairs with tears of welcome and with open arms.	Все-таки посетитель узнает, что мисс Флайт переселилась со своими птичками к миссис Блайндер, и тогда идет вместе с Джо в Белл-Ярд, который находится по соседству; а там мисс Флайт (которая встает рано, чтобы не опаздывать на "Суд скорый и правый", где председательствует ее добрый друг канцлер) мчится вниз по лестнице, проливая радостные слезы и раскрыв объятия.
"My dear physician!" cries Miss Flite.	- Мой дорогой доктор! - восклицает мисс Флайт.
"My meritorious, distinguished, honourable officer!"	- Мой заслуженный, доблестный, уважаемый офицер!
She uses some odd expressions, but is as cordial and full of heart as sanity itself can be--more so than it often is.	Выражается она, правда, немного вычурно, но она так же приветлива и сердечна, как и самые здравые умом люди, - пожалуй, даже больше.
Allan, very patient with her, waits until she has no more raptures to express, then points out Jo, trembling in a doorway, and tells her how he comes there.	Аллен, всегда терпеливый с нею, ждет, пока она не истощит всех своих запасов восторга, и, показав рукой на Джо, который стоит в дверях, весь дрожа, объясняет, зачем он сюда пришел.
"Where can I lodge him hereabouts for the present?	- Нельзя ли мне поместить его на время где-нибудь поблизости?
Now, you have a fund of knowledge and good sense and can advise me."	Вы такая опытная, такая рассудительная, -посоветуйте что-нибудь.

Miss Flite, mighty proud of the compliment, sets herself to consider; but it is long before a bright thought occurs to her.	Мисс Флайт, весьма польщенная комплиментом, задумывается; но блестящая мысль приходит ей в голову не сразу.
Mrs. Blinder is entirely let, and she herself occupies poor Gridley's room.	У миссис Блайндер весь дом занят, а сама мисс Флайт живет в комнате бедного Гридли.
"Gridley!" exclaims Miss Flite, clapping her hands after a twentieth repetition of this remark.	- Гридли! - восклицает вдруг мисс Флайт, хлопнув в ладоши после того, как раз двадцать сказала, что живет в его комнате.
"Gridley!	- Гридли!
To be sure!	Ну, разумеется!
Of course!	Конечно!
My dear physician!	Мой дорогой доктор!
General George will help us out."	Нам поможет генерал Джордж.
It is hopeless to ask for any information about General George, and would be, though Miss Flite had not akeady run upstairs to put on her pinched bonnet and her poor little shawl and to arm herself with her reticule of documents.	Бесполезно было бы спрашивать, что это за "генерал Джордж", даже если бы мисс Флайт уже не умчалась наверх, чтобы нацепить на себя общипанную шляпку и ветхую шаль и вооружиться своим ридикюлем с документами.
But as she informs her physician in her disjointed manner on coming down in full array that General George, whom she often calls upon, knows her dear Fitz Jarndyce and takes a great interest in all connected with her, Allan is induced to think that they may be in the right way.	Но вот она возвращается в парадном туалете и, как всегда бессвязно, объясняет доктору, что "генерал Джордж", у которого она часто бывает, знаком с ее дорогой Фиц-Джарндис и принимает близко к сердцу все, что ее касается, и тогда Аллен начинает думать, что, пожалуй, он избрал правильный путь.
So he tells Jo, for his encouragement, that this walking about will soon be over now; and they repair to the general's.	Желая подбодрить Джо, он говорит, что теперь их путешествие скоро кончится, и все вместе они отправляются к "генералу".
Fortunately it is not far.	К счастью, он живет недалеко.
From the exterior of George's Shooting Gallery, and the long entry, and the bare perspective beyond it, Allan Woodcourt augurs well.	Наружный вид "Галереи Джорджа", длинный коридор и открывающееся за ним просторное, почти пустое помещение кажутся Аллену Вудкорту подходящими.
He also descries promise in the figure of Mr. George himself, striding towards them in his morning exercise with his pipe in his mouth, no stock on, and his muscular arms, developed by broadsword and dumbbell, weightily asserting themselves through his light shirt-sleeves.	Располагает его к себе и внешность самого мистера Джорджа, который совершает свой утренний моцион, расхаживая по галерее с трубкой во рту и без сюртука, так что мускулы его рук, развитых фехтованием и гимнастическими гирями, отчетливо выделяются под рукавами тонкой рубашки.
"Your servant, sir," says Mr. George with a military salute.	- Ваш слуга, сэр, - говорит мистер Джордж, кланяясь по-военному.
Good- humouredly smiling all over his broad forehead up into his crisp hair, he then defers to Miss Flite, as, with great stateliness, and at some length, she performs the courtly ceremony of presentation.	Добродушная улыбка расплывается по всему его лицу вплоть до широкого лба и вьющихся волос, когда он здоровается с мисс Флайт, которая очень чинно и довольно медленно совершает торжественную церемонию представления.

He winds it up with another	В заключение он повторяет:
"Your servant, sir!" and another salute.	"Ваш слуга, сэр", - и снова кланяется.
"Excuse me, sir. A sailor, I believe?" says Mr. George.	- Простите, сэр, вы - моряк, если не ошибаюсь? -спрашивает мистер Джордж.
"I am proud to find I have the air of one," returns Allan; "but I am only a sea-going doctor."	- Я горжусь тем, что меня принимают за моряка, -отвечает Аллен, - но я был только судовым лекарем.
"Indeed, sir!	-Вот как, сэр!
I should have thought you was a regular blue-jacket myself."	А я было подумал, что вы настоящий морской волк.
Allan hopes Mr. George will forgive his intrusion the more readily on that account, and particularly that he will not lay aside his pipe, which, in his politeness, he has testified some intention of doing.	Аллен выражает надежду, что мистер Джордж тем охотнее извинит его за вторжение и снова закурит трубку, которую хотел было отложить в сторону из вежливости.
"You are very good, sir," returns the trooper.	- Очень благодарен, сэр, - говорит кавалерист.
"As I know by experience that it's not disagreeable to Miss Flite, and since it's equally agreeable to yourself--" and finishes the sentence by putting it between his lips again.	- Я знаю по опыту, что мисс Флайт относится снисходительно к моему куренью, и если вы тоже... - и, не докончив фразы, он снова берет трубку.
Allan proceeds to tell him all he knows about Jo, unto which the trooper listens with a grave face.	Аллен рассказывает ему все, что знает про Джо, а кавалерист слушает, и лицо у него очень серьезное.
"And that's the lad, sir, is it?" he inquires, looking along the entry to where Jo stands staring up at the great letters on the whitewashed front, which have no meaning in his eyes.	- Значит, это и есть тот парень, сэр, - спрашивает он, выглянув наружу и увидев Джо, который стоит, уставившись на огромные буквы, начертанные на выбеленной передней стене здания и не имеющие для него никакого смысла.
"That's he," says Allan.	- Он самый, - отвечает Аллен.
"And, Mr. George, I am in this difficulty about him.	- И вот, мистер Джордж, я прямо не знаю, как мне с ним быть.
I am unwilling to place him in a hospital, even if I could procure him immediate admission, because I foresee that he would not stay there many hours if he could be so much as got there.	Не хочется помешать его в больницу, даже если бы мне удалось выхлопотать, чтобы его туда приняли немедленно - ведь если его и примут, все равно пробудет он там недолго.
The same objection applies to a workhouse, supposing I had the patience to be evaded and shirked, and handed about from post to pillar in trying to get him into one, which is a system that I don't take kindly to."	Сбежит он и из работного дома, даже если у меня хватит терпения добиться, чтобы его приняли, -ведь когда чего-нибудь добиваешься, только и слышишь, что разные отговорки да увертки и тебя то и дело гоняют из одного места в другое; а это мне не по вкусу.
"No man does, sir," returns Mr. George.	- Никому это не по вкусу, сэр, - отзывается мистер Джордж.
"I am convinced that he would not remain in either place, because he is possessed by an extraordinary terror of this person who ordered him to keep out of the way; in his ignorance, he believes this person to be everywhere, and cognizant of everything."	- Он ни в коем случае не останется ни в больнице, ни в работном доме, потому что смертельно боится того человека, который велел ему "убраться подальше". В своем невежестве он верит, что этот человек вездесущ и всеведущ.

"I ask your pardon, sir," says Mr. George. "But you have not mentioned that party's name.	- Простите, сэр, - говорит мистер Джордж, - но вы не сказали, как его фамилия.
Is it a secret, sir?"	Или ее нужно хранить в тайне, сэр?
"The boy makes it one.	- Да нет, просто мальчик делает из нее тайну.
But his name is Bucket."	Фамилия этого человека Баккет.
"Bucket the detective, sir?"	-Тот Баккет, что служит в сыскной полиции, сэр?
"The same man."	- Он самый.
"The man is known to me, sir," returns the trooper after blowing out a cloud of smoke and squaring his chest, "and the boy is so far correct that he undoubtedly is a--rum customer."	- Я его знаю, сэр, - говорит кавалерист, выпустив клуб дыма и расправляя грудь, - а мальчишка прав в том смысле, что этот Баккет бесспорно хитрая бестия.
Mr. George smokes with a profound meaning after this and surveys Miss Flite in silence.	И мистер Джордж продолжает курить с многозначительным видом, молча поглядывая на мисс Флайт.
"Now, I wish Mr. Jarndyce and Miss Summerson at least to know that this Jo, who tells so strange a story, has reappeared, and to have it in their power to speak with him if they should desire to do so.	- Видите ли, мне хочется, чтобы мистер Джарндис и мисс Саммерсон узнали, что этот Джо, -который сейчас рассказал мне такую невероятную историю, - наконец-то нашелся, и чтобы они смогли поговорить с ним, если пожелают.
Therefore I want to get him, for the present moment, into any poor lodging kept by decent people where he would be admitted.	Поэтому я хочу нанять для него угол у порядочных людей, которые согласились бы принять его.
Decent people and Jo, Mr. George," says Allan, following the direction of the trooper's eyes along the entry, "have not been much acquainted, as you see.	Джо очень редко общался с порядочными людьми, мистер Джордж, - говорит Аллен, заметив, что кавалерист смотрит в сторону входа.
Hence the difficulty.	- В этом вся трудность.
Do you happen to know any one in this neighbourhood who would receive him for a while on my paying for him beforehand?"	Может, вы знаете кого-нибудь по соседству, кто согласится принять его к себе ненадолго, если я заплачу за него вперед?
As he puts the question, he becomes aware of a dirty-faced little man standing at the trooper's elbow and looking up, with an oddly twisted figure and countenance, into the trooper's face.	Задавая этот вопрос, он замечает грязнолицего маленького человека с причудливо искривленным телом и перекошенным лицом, который стоит рядом с кавалеристом и смотрит ему в глаза снизу вверх.
After a few more puffs at his pipe, the trooper looks down askant at the little man, and the little man winks up at the trooper.	Еще немного попыхтев трубкой, кавалерист вопросительно смотрит сверху вниз на маленького человека, а тот подмигивает ему.
"Well, sir," says Mr. George, "I can assure you that I would willingly be knocked on the head at any time if it would be at all agreeable to Miss Summerson, and consequently I esteem it a privilege to do that young lady any service, however small.	- Надо вам знать, сэр, - говорит мистер Джордж, -что я хоть сейчас дал бы голову себе проломить, если бы только это могло доставить удовольствие мисс Саммерсон, и, стало быть, почитаю за честь оказать этой молодой леди любую услугу, пусть хоть самую малую.
We are naturally in the vagabond way here, sir, both myself and Phil.	Мы сами живем тут, как бродяги, сэр, и Фил и я.

You see what the place is.	Видите, какая у нас обстановка.
You are welcome to a quiet corner of it for the boy if the same would meet your views.	Если хотите, мы охотно отведем мальчику уголок, где ему будет спокойно.
No charge made, except for rations.	Никакой платы не нужно, кроме как за питание.
We are not in a flourishing state of circumstances here, sir.	Дела наши идут не блестяще, сэр.
We are liable to be tumbled out neck and crop at a moment's notice.	Нас когда угодно могут вышвырнуть отсюда вон со всеми потрохами.
However, sir, such as the place is, and so long as it lasts, here it is at your service."	Тем не менее, сэр, располагайте этим помещением, худо ли оно, хорошо ли, пока мы сами еще живем здесь.
With a comprehensive wave of his pipe, Mr. George places the whole building at his visitor's disposal.	Сделав широкий жест трубкой, мистер Джордж как бы предоставляет все здание галереи в распоряжение гостя.
"I take it for granted, sir," he adds, "you being one of the medical staff, that there is no present infection about this unfortunate subject?"	- Я полагаю, сэр, - добавляет он, - вы, как медик, можете сказать, что на этот раз болезнь у бедняги не заразительная?
Allan is quite sure of it.	Аллен в этом совершенно уверен.
"Because, sir," says Mr. George, shaking his head sorrowfully, "we have had enough of that."	- Потому что заразой, сэр, мы сыты по горло, -поясняет мистер Джордж, печально покачав головой.
His tone is no less sorrowfully echoed by his new acquaintance.	Его новый знакомый так же печально соглашается с этим.
"Still I am bound to tell you," observes Allan after repeating his former assurance, "that the boy is deplorably low and reduced and that he may be--I do not say that he is--too far gone to recover."	- Я все же обязан сказать вам кое-что, - говорит Аллен, повторив, что болезнь у Джо не заразная, -мальчик очень плох, очень ослабел, и, может быть- наверное я знать не могу, - болезнь его так запущена, что он не выздоровеет.
"Do you consider him in present danger, sir?" inquires the trooper.	- Вы находите, что он в опасности, сэр? -осведомляется кавалерист.
"Yes, I fear so."	- Да, к сожалению.
"Then, sir," returns the trooper in a decisive manner, "it appears to me--being naturally in the vagabond way myself--that the sooner he comes out of the street, the better.	- В таком случае, сэр, - решительно говорит кавалерист, - мне кажется, - ведь я и сам бродяга, -мне кажется, что чем скорей он войдет в дом, тем лучше.
You, Phil!	Эй, Фил!
Bring him in!"	Веди-ка его сюда!
Mr. Squod tacks out, all on one side, to execute the word of command; and the trooper, having smoked his pipe, lays it by.	Мистер Сквод, весь перекосившись, бросается выполнять приказ, а кавалерист, докурив трубку, кладет се на место.
Jo is brought in.	Мальчика приводят в галерею.

He is not one of Mrs. Pardiggle's Tockahoopo Indians; he is not one of Mrs. Jellyby's lambs, being wholly unconnected with Borrioboola-Gha; he is not softened by distance and unfamiliarity; he is not a genuine foreign-grown savage; he is the ordinary home-made article.	Он не индеец из племени Токехупо, о котором хлопочет миссис Пардигл: он не ягненок из стада миссис Джеллиби, так как не имеет ни малейшего отношения к Бориобула-Гха; он не приукрашен отдаленностью и экзотикой; он не настоящий дикарь, не такой дикарь, который рожден и вырос в чужих странах; он самый обыкновенный продукт отечественного производства.
Dirty, ugly, disagreeable to all the senses, in body a common creature of the common streets, only in soul a heathen.	Грязный, некрасивый, неприятный для всех пяти чувств; телом - заурядное детище заурядных улиц, и только душой - язычник.
Homely filth begrimes him, homely parasites devour him, homely sores are in him, homely rags are on him; native ignorance, the growth of English soil and climate, sinks his immortal nature lower than the beasts that perish.	Доморощенная грязь оскверняет его, доморощенные паразиты пожирают его, точат его доморощенные болезни, покрывают его домотканые отрепья; отечественное невежество -порождение английской почвы и английского климата - так принизило его бессмертную природу, что он опустился ниже зверей, обреченных на погибель.
Stand forth, Jo, in uncompromising colours!	Предстань, Джо, в своем неприкрашенном облике!
From the sole of thy foot to the crown of thy head, there is nothing interesting about thee.	От подошв на ступнях твоих и до темени на голове твоей нет в тебе ничего интересного.
He shuffles slowly into Mr. George's gallery and stands huddled together in a bundle, looking all about the floor.	Медленно, волоча ноги, входит Джо в галерею мистера Джорджа и стоит, сжавшись в комок и блуждая глазами по полу.
He seems to know that they have an inclination to shrink from him, partly for what he is and partly for what he has caused.	Он как будто знает, что этим людям хочется отстраниться от него, и их желание отчасти вызвано им самим, отчасти тем горем, которое он причинил.
He, too, shrinks from them.	И он тоже сторонится их.
He is not of the same order of things, not of the same place in creation.	Он не из их среды, не из их мира.
He is of no order and no place, neither of the beasts nor of humanity.	Он не принадлежит ни к какой среде, ему нет места ни в каком мире - ни в зверином, ни в человеческом.
"Look here, Jo!" says Allan.	- Слушай, Джо! - говорит Аллен.
"This is Mr. George."	- Вот это мистер Джордж.
Jo searches the floor for some time longer, then looks up for a moment, and then down again.	Джо еще некоторое время шарит взглядом по полу, потом на миг поднимает глаза, но сейчас же снова опускает их.
"He is a kind friend to you, for he is going to give you lodging room here."	- Он твой добрый друг - хочет приютить тебя здесь у себя.
Jo makes a scoop with one hand, which is supposed to be a bow.	Джо вместо поклона загребает воздух рукой, сложенной ковшиком.

After a little more consideration and some backing and changing of the foot on which he rests, he mutters that he is "wery thankful."	Немного подумав и переступив с ноги на ногу, он бормочет: "Большое спасибо".
"You are quite safe here.	- Здесь тебе ничто не грозит.
All you have to do at present is to be obedient and to get strong.	Будь послушным и поправляйся - вот все, что от тебя сейчас требуется.
And mind you tell us the truth here, whatever you do, Jo."	И ты всегда должен говорить нам правду, Джо, запомни это.
"Wishermaydie if I don't, sir," says Jo, reverting to his favourite declaration.	- Помереть мне на этом месте, - произносит Джо свое излюбленное выражение, - если не буду слушаться, сэр!
"I never done nothink yit, but wot you knows on, to get myself into no trouble.	Ничего я худого не сделал, кроме того, о чем вы знаете.
I never was in no other trouble at all, sir, 'sept not knowin' nothink and starwation."	И ничего худого со мной не случалось, сэр, только то и было, что ничего я знать не знал да чуть с голоду не подох.
"I believe it, now attend to Mr. George.	- Верю. Теперь послушай, что скажет мистер Джордж.
I see he is going to speak to you."	Я вижу, он хочет поговорить с тобой.
"My intention merely was, sir," observes Mr. George, amazingly broad and upright, "to point out to him where he can lie down and get a thorough good dose of sleep.	- Я только хотел, сэр, показать ему место, где он может улечься и выспаться как следует, - говорит мистер Джордж, такой прямой и широкоплечий, что подивиться можно.
Now, look here."	- Пойдем-ка!
As the trooper speaks, he conducts them to the other end of the gallery and opens one of the little cabins.	- Кавалерист уводит Джо в дальний угол галереи и открывает чуланчик.
"There you are, you see!	- Видишь, вот ты и дома!
Here is a mattress, and here you may rest, on good behaviour, as long as Mr., I ask your pardon, sir"--he refers apologetically to the card Allan has given him--"Mr. Woodcourt pleases.	Вот тебе тюфяк, и если будешь хорошо себя вести, можешь тут лежать, пока мистер... простите, сэр... - он с виноватым видом смотрит на визитную карточку, которую дал ему Аллен, -пока мистер Вудкорт не позволит тебе встать.
Don't you be alarmed if you hear shots; they'll be aimed at the target, and not you.	Не пугайся, если услышишь выстрелы, - стрелять будут не в тебя, а в мишень.
Now, there's another thing I would recommend, sir," says the trooper, turning to his visitor.	И еще вот что я посоветую, сэр, - говорит кавалерист, обращаясь к гостю.
"Phil, come here!"	- Фил, поди-ка сюда!
Phil bears down upon them according to his usual tactics.	Фил бросается к ним, не преминув соблюсти все правила своей тактики.
"Here is a man, sir, who was found, when a baby, in the gutter.	- Этот человек сам был подкидышем, сэр, его в канаве нашли грудным младенцем.
Consequently, it is to be expected that he takes a natural interest in this poor creature.	Значит, он, надо полагать, жалеет беднягу.
You do, don't you, Phil?"	Что, Фил, жалеешь ведь?

"Certainly and surely I do, guv'ner," is Phil's reply.	- Еще бы не жалеть, командир! - отвечает Фил.
"Now I was thinking, sir," says Mr. George in a martial sort of confidence, as if he were giving his opinion in a council of war at a drum-head, "that if this man was to take him to a bath and was to lay out a few shillings in getting him one or two coarse articles--"	- Я так думаю, сэр, - начинает мистер Джордж, и лицо у него такое, словно он, уверенный в собственной правоте воин, который сейчас высказывает свое мнение на заседании военного совета, - надо бы Филу сводить парня помыться да купить ему на несколько шиллингов какой-нибудь одежонки попроще...
"Mr. George, my considerate friend," returns Allan, taking out his purse, "it is the very favour I would have asked."	- Вот какой вы заботливый, мистер Джордж, -перебивает его Аллен, вынимая кошелек, - а я как раз сам хотел попросить вас об этом.
Phil Squod and Jo are sent out immediately on this work of improvement.	Филу Скводу немедленно поручают привести Джо в более приличный вид, и они уходят.
Miss Flite, quite enraptured by her success, makes the best of her way to court, having great fears that otherwise her friend the Chancellor may be uneasy about her or may give the judgment she has so long expected in her absence, and observing "which you know, my dear physician, and general, after so many years, would be too absurdly unfortunate!"	Мисс Флайт в полном восторге от своего успеха, но она торопится в суд, очень опасаясь, как бы ее друг канцлер не стал о ней беспокоиться или не вынес в ее отсутствие того решения, которого она так долго ждала, а это, "мои дорогие доктор и генерал, - добавляет она, - было бы чрезвычайно досадной неудачей после стольких лет ожидания!"
Allan takes the opportunity of going out to procure some restorative medicines, and obtaining them near at hand, soon returns to find the trooper walking up and down the gallery, and to fall into step and walk with him.	Аллен пользуется возможностью выйти на улицу, чтобы купить кое-какие подкрепляющие лекарства, а достав их по соседству, возвращается и, видя, что кавалерист шагает по галерее, тоже принимается шагать в ногу с ним.
"I take it, sir," says Mr. George, "that you know Miss Summerson pretty well?"	- Мне кажется, сэр, - говорит мистер Джордж, - вы довольно коротко знакомы с мисс Саммерсон.
Yes, it appears.	- Да, довольно коротко.
"Not related to her, sir?"	- Но вы не в родстве с нею?
No, it appears.	- Нет, не в родстве.
"Excuse the apparent curiosity," says Mr. George. "It seemed to me probable that you might take more than a common interest in this poor creature because Miss Summerson had taken that unfortunate interest in him.	- Простите за любопытство, - говорит мистер Джордж, - но мне показалось, будто вы потому принимаете такое большое участие в этом несчастном, что мисс Саммерсон однажды пожалела его на свою беду.
'Tis MY case, sir, I assure you."	Что до меня, мне хочется помочь ему именно по этой причине.
"And mine, Mr. George."	- И мне тоже, мистер Джордж.
The trooper looks sideways at Allan's sunburnt cheek and bright dark eye, rapidly measures his height and build, and seems to approve of him.	Кавалерист искоса поглядывает на загорелое лицо Аллена, смотрит в его живые темные глаза, быстро измеряет взглядом его рост и телосложение и, кажется, остается доволен.
"Since you have been out, sir, I have been thinking that I unquestionably know the rooms in Lincoln's Inn Fields, where Bucket took the lad, according to his account.	- С тех пор как вы ушли, сэр, я все думал, что догадываюсь, даже знаю наверное, в чью квартиру на Линкольновых полях водил Банкет мальчишку.

Though he is not acquainted with the name, I can help you to it.	Мальчишка не знает, как фамилия хозяина этой квартиры, а я могу назвать ее вам.
It's Tulkinghorn.	Талкингхорн.
That's what it is."	Вот к кому водили Джо.
Allan looks at him inquiringly, repeating the name.	Аллеи, вопросительно глядя на него, повторяет:
"Tulkinghorn.	- Талкингхорн?
That's the name, sir.	- Да, Талкингхорн. Он самый, сэр.
I know the man, and know him to have been in communication with Bucket before, respecting a deceased person who had given him offence.	Я его знаю и знаю, что раньше он, тоже с помощью Банкета, разыскивал одного человека, -теперь уже умершего, - который его когда-то оскорбил.
I know the man, sir. To my sorrow."	Кто-кто, а я, сэр, хорошо знаю этого Талкингхорна... на свое горе.
Allan naturally asks what kind of man he is.	Аллен, естественно, спрашивает, что это за человек.
"What kind of man!	- Что за человек?
Do you mean to look at?"	Вы хотите знать, какой он с виду?
"I think I know that much of him.	- С виду-то я его и сам знаю.
I mean to deal with.	Я спрашиваю, каков он с людьми.
Generally, what kind of man?"	Вообще, что он за человек?
"Why, then I'll tell you, sir," returns the trooper, stopping short and folding his arms on his square chest so angrily that his face fires and flushes all over; "he is a confoundedly bad kind of man.	- Так вот что я вам скажу, сэр, - отвечает кавалерист, внезапно останавливаясь и скрестив руки на широкой груди в таком гневе, что все лицо его вспыхивает и пылает.
He is a slow-torturing kind of man.	- Это прескверный человек.
He is no more like flesh and blood than a rusty old carbine is.	Это человек, который пытает людей медленной пыткой.
He is a kind of man--by George!--that has caused me more restlessness, and more uneasiness, and more dissatisfaction with myself than all other men put together.	Души в нем не больше, чем в каком-нибудь старом ржавом карабине... Это тот человек! - могу поклясться! - который заставил меня столько тревожиться, волноваться, раскаиваться, сколько всем прочим людям и ввек не заставить.
That's the kind of man Mr. Tulkinghorn is!"	Вот что он за человек, этот мистер Талкингхорн!
"I am sorry," says Allan, "to have touched so sore a place."	- Простите, я задел ваше больное место, - говорит Аллен.
"Sore?" The trooper plants his legs wider apart, wets the palm of his broad right hand, and lays it on the imaginary moustache.	- Еще бы не больное! - расставив ноги и лизнув широкую ладонь правой руки, кавалерист поглаживает ею то место, где некогда у него были усы.
"It's no fault of yours, sir; but you shall judge.	- Вы тут ни при чем, сэр! Но судите сами.
He has got a power over me.	Я у него во власти.

He is the man I spoke of just now as being able to tumble me out of this place neck and crop.	Это я про него говорил, когда сказал вам давеча, что меня могут вышвырнуть вон отсюда со всеми потрохами.
He keeps me on a constant see-saw.	Он вечно держит меня в неизвестности, - живешь, будто на доске качаешься.
He won't hold off, and he won't come on.	И в покое не хочет оставить и добить не добивает.
If I have a payment to make him, or time to ask him for, or anything to go to him about, he don't see me, don't hear me--passes me on to Melchisedech's in Clifford's Inn, Melchisedech's in Clifford's Inn passes me back again to him--he keeps me prowling and dangling about him as if I was made of the same stone as himself.	Если мне нужно внести ему проценты, или попросить отсрочки, или вообще поговорить с ним по делу, он не желает меня видеть, не желает слышать... отсылает к Мельхиседеку в Клиффордс-Инн; а Мельхиседек отсылает меня из Клиффордс-Инна обратно к нему, Талкингхорну... так вот и хожу, по его милости, взад-вперед, вокруг да около, словно я из того же теста, что и он.
Why, I spend half my life now, pretty well, loitering and dodging about his door.	Э, да что там говорить - я теперь чуть не полжизни провожу у его дверей; все стою, дожидаюсь да время теряю.
What does he care?	А ему что?
Nothing.	Ничего!
Just as much as the rusty old carbine I have compared him to.	Все равно что старому ржавому карабину, с которым я его сравнил.
He chafes and goads me till-- Bah! Nonsense! I am forgetting myself.	Он меня так изводит, так раздражает, что, пожалуй, доведет до того... Ну, да ладно! чушь... я немного забылся.
Mr. Woodcourt," the trooper resumes his march, "all I say is, he is an old man; but I am glad I shall never have the chance of setting spurs to my horse and riding at him in a fair field.	Мистер Вудкорт, - кавалерист снова начинает шагать, - скажу вам только: хорошо, что он старый человек; хорошо, что мне никогда не случится пришпорить коня да ринуться на него в открытом поле.
For if I had that chance, in one of the humours he drives me into--he'd go down, sir!"	Но если бы такой случай представился, а я бы до того дошел, до чего он меня частенько доводит... ему бы несдобровать, сэр!
Mr. George has been so excited that he finds it necessary to wipe his forehead on his shirt-sleeve.	Мистер Джордж так разволновался, что вынужден отереть потный лоб рукавом рубашки.
Even while he whistles his impetuosity away with the national anthem, some involuntary shakings of his head and heavings of his chest still linger behind, not to mention an occasional hasty adjustment with both hands of his open shirt-collar, as if it were scarcely open enough to prevent his being troubled by a choking sensation.	Он старается успокоиться, насвистывая национальный гимн, но все-таки голова у него судорожно дергается, а грудь все еще вздымается; не говоря уж о том, что время от времени он обеими руками хватается за отложной воротник рубашки, должно быть находя его слишком тугим и боясь задохнуться.
In short, Allan Woodcourt has not much doubt about the going down of Mr. Tulkinghorn on the field referred to.	Короче говоря, Аллеи Вудкорт почти не сомневается, что "в открытом поле" мистеру Талкингхорну несдобровать.

Jo and his conductor presently return, and Jo is assisted to his mattress by the careful Phil, to whom, after due administration of medicine by his own hands, Allan confides all needful means and instructions.	Вскоре возвращается Джо вместе со своим проводником и, приняв лекарство, собственноручно приготовленное Алленом, укладывается на тюфяк с помощью заботливого Фила, которому Аллен поручает уход за больным и дает все необходимые указания и медикаменты.
The morning is by this time getting on apace.	Таким образом, утро проходит быстро.
He repairs to his lodgings to dress and breakfast, and then, without seeking rest, goes away to Mr. Jarndyce to communicate his discovery.	Аллен идет домой переодеться и позавтракать, а потом, даже не отдохнув, отправляется к мистеру Джарндису, чтобы рассказать ему о своей находке.
With him Mr. Jarndyce returns alone, confidentially telling him that there are reasons for keeping this matter very quiet indeed and showing a serious interest in it.	Он возвращается вместе с мистером Джарндисом, который очень заинтересовался его рассказом и по секрету предупредил его, что есть причины тщательно хранить все эти события в тайне.
To Mr. Jarndyce, Jo repeats in substance what he said in the morning, without any material variation.	Джо в общих чертах и почти без изменений повторяет мистеру Джарндису все, что рассказывал утром.
Only that cart of his is heavier to draw, and draws with a hollower sound.	Но ему все тяжелее тянуть свою "повозку", и тянется она со все более глухим скрипом.
"Let me lay here quiet and not be chivied no more," falters Jo, "and be so kind any person as is a-passin nigh where I used fur to sleep, as jist to say to Mr. Sangsby that Jo, wot he known once, is a-moving on right forards with his duty, and I'll be wery thankful.	- Только бы мне полежать здесь спокойно, да не гнали бы меня никуда, - бормочет Джо, - и нашелся бы добрый человек, сходил бы на перекресток, где я подметал, да сказал бы мистеру Снегсби, что известный, мол, ему Джо идет себе да идет, не задерживаясь, как полагается, - очень я тогда рад буду!
I'd be more thankful than I am aready if it wos any ways possible for an unfortnet to be it."	Еще больше, чем сейчас, хоть мне и сейчас так хорошо, что такому горемыке, как я, лучшего и желать невозможно.
He makes so many of these references to the law-stationer in the course of a day or two that Allan, after conferring with Mr. Jarndyce, good-naturedly resolves to call in Cook's Court, the rather, as the cart seems to be breaking down.	Прошло дня два, а Джо все вспоминает о владельце писчебумажной лавки, да так часто, что Аллен, посоветовавшись с мистером Джарндисом, решает отправиться в Кукс-Корт - с тем большей готовностью, что "повозка", должно быть, вот-вот сломается.
To Cook's Court, therefore, he repairs.	Итак, Аллен приходит в Кукс-Корт.
Mr. Snagsby is behind his counter in his grey coat and sleeves, inspecting an indenture of several skins which has just come in from the engrosser's, an immense desert of law-hand and parchment, with here and there a resting-place of a few large letters to break the awful monotony and save the traveller from despair.	Мистер Снегсби стоит за прилавком в своем сером сюртуке и нарукавниках, перелистывая недавно принесенный переписчиком контракт, на который ушло немало бараньих кож, и блуждает глазами по этой исписанной, писарским почерком необъятной пергаментной пустыне, где оазисы заглавных букв лишь изредка нарушают ее ужасающее однообразие, давая отдых взору и спасая "путника" от отчаяния.
Mr Snagsby puts up at one of these inky wells and greets the stranger with his cough of general preparation for business.	Мистер Снегсби останавливается у одного из этих чернильных колодцев и приветствует незнакомца кашлем, выражая готовность приступить к деловым переговорам.

"You don't remember me, Mr. Snagsby?"	- Вы не припоминаете меня, мистер Снегсби?
The stationer's heart begins to thump heavily, for his old apprehensions have never abated.	Сердце у мистера Снегсби начинает тяжело стучать, ибо его давние опасения еще не исчезли.
It is as much as he can do to answer,	Он едва находит в себе силы ответить:
"No, sir, I can't say I do.	- Нет, сэр; не могу сказать, что припоминаю.
I should have considered--not to put too fine a point upon it—that I never saw you before, sir."	Я скорей думаю, говоря напрямик, что никогда вас не видывал, сэр.
"Twice before," says Allan Woodcourt.	- Мы встречались два раза, - говорит Аллен Вудкорт.
"Once at a poor bedside, and once--"	- В первый раз у смертного одра одного бедняка, во второй...
"It's come at last!" thinks the afflicted stationer, as recollection breaks upon him.	"Вот оно - пришло-таки, наконец! - с ужасом думает торговец, внезапно вспомнив все.
"It's got to a head now and is going to burst!"	- Нарыв созрел: сейчас прорвется!"
But he has sufficient presence of mind to conduct his visitor into the little counting-house and to shut the door.	Однако у него хватает присутствия духа увести посетителя в комнатушку, где лежат счетные книги, и закрыть дверь.
"Are you a married man, sir?"	- Вы не женаты, сэр?
"No, I am not."	- Нет, не женат.
"Would you make the attempt, though single," says Mr. Snagsby in a melancholy whisper, "to speak as low as you can?	- Пожалуйста, сэр, - просит мистер Снегсби удрученным шепотом, - хоть вы и холостой, постарайтесь говорить как можно тише.
For my little woman is a-listening somewheres, or I'll forfeit the business and five hundred pound!"	Дело в том, что моя женушка, наверное, подслушивает где-нибудь за дверью, готов держать пари на все свое предприятие и пятьсот фунтов в придачу!
In deep dejection Mr. Snagsby sits down on his stool, with his back against his desk, protesting,	Совершенно подавленный, мистер Снегсби садится на табурет, прислонившись спиной к конторке, и начинает оправдываться:
"I never had a secret of my own, sir.	- У меня никогда не было никаких собственных секретов, сэр.
I can't charge my memory with ever having once attempted to deceive my little woman on my own account since she named the day.	Не могу припомнить, чтобы хоть раз я пытался обмануть свою женушку с того самого дня, как она согласилась выйти за меня замуж.
I wouldn't have done it, sir.	Да я и не стал бы ее обманывать, сэр.
Not to put too fine a point upon it, I couldn't have done it, I dursn't have done it.	Г оворя напрямик, я не мог бы ее обмануть, просто не посмел бы.
Whereas, and nevertheless, I find myself wrapped round with secrecy and mystery, till my life is a burden to me."	Но, несмотря на это и тем не менее, я положительно опутан всякими секретами и тайнами, так что мне прямо жизнь не мила.
His visitor professes his regret to hear it and asks him does he remember Jo.	Посетитель выражает ему соболезнование и спрашивает, помнит ли он Джо.

Mr. Snagsby answers with a suppressed groan, oh, don't he!	- Как не помнить! - отвечает мистер Снегсби, подавляя стон.
"You couldn't name an individual human being--except myself--that my little woman is more set and determined against than Jo," says Mr. Snagsby.	- Если не считать меня самого, нет человека, против которого моя женушка была бы так решительно вооружена и настроена, как против Джо, - объясняет мистер Снегсби.
Allan asks why.	Аллен спрашивает - почему?
"Why?" repeats Mr. Snagsby, in his desperation clutching at the clump of hair at the back of his bald head.	- Почему? - повторяет мистер Снегсби, в отчаянии хватаясь за пучок волос, торчащий на затылке его лысого черепа.
"How should I know why?	- Да как же мне знать, почему?
But you are a single person, sir, and may you long be spared to ask a married person such a question!"	Впрочем, ведь вы холостяк, сэр, и дай вам бог еще долго оставаться в блаженном неведении супружеской жизни и задавать подобные вопросы женатым!
With this beneficent wish, Mr. Snagsby coughs a cough of dismal resignation and submits himself to hear what the visitor has to communicate.	Высказав это доброе пожелание, мистер Снегсби кашляет - кашлем, выражающим унылую покорность судьбе, - и заставляет себя выслушать посетителя.
"There again!" says Mr. Snagsby, who, between the earnestness of his feelings and the suppressed tones of his voice is discoloured in the face.	- Ну вот, опять! - говорит мистер Снегсби, весь бледный от обуревающих его чувств и необходимости говорить шепотом.
"At it again, in a new direction!	- Вот опять, с другой стороны!
A certain person charges me, in the solemnest way, not to talk of Jo to any one, even my little woman.	Одно лицо строжайше запрещает мне говорить о Джо кому бы то ни было, даже моей женушке.
Then comes another certain person, in the person of yourself, and charges me, in an equally solemn way, not to mention Jo to that other certain person above all other persons.	Потом приходит другое лицо в вашем лице, - то есть вы, - и столь же строго запрещает мне говорить о Джо любому другому лицу и особенно первому лицу.
Why, this is a private asylum!	Да это просто какой-то сумасшедший док!
Why, not to put too fine a point upon it, this is Bedlam, sir!" says Mr. Snagsby.	Говоря напрямик, это форменный Бедлам, сэр! -заключает мистер Снегсби.
But it is better than he expected after all, being no explosion of the mine below him or deepening of the pit into which he has fallen.	Не в конце концов оказывается, что дело вовсе уже ее так плохо, как он думал, - мина не взрывается у его ног, и яма, в которую он упал, не разверзается еще глубже.
And being tender-hearted and affected by the account he hears of Jo's condition, he readily engages to "look round" as early in the evening as he can manage it quietly.	Мягкосердечный и огорченный тяжелым состоянием Джо, он охотно обещает "забежать вечерком", пораньше, как только можно будет тихонько выбраться из дому.
He looks round very quietly when the evening comes, but it may turn out that Mrs. Snagsby is as quiet a manager as he.	И когда наступает вечер, он действительно потихоньку уходит; но кто знает, может быть миссис Снегсби не хуже его умеет делать свои дела втихомолку.

Jo is very glad to see his old friend and says, when they are left alone, that he takes it uncommon kind as Mr. Sangsby should come so far out of his way on accounts of sich as him.	Джо очень обрадовался своему старому приятелю, и когда они остаются вдвоем, говорит, что "мистер Снегсби" чудо какой добрый, если сделал такой большей крюк из-за такого никудышного малого, как он, Джо.
Mr. Snagsby, touched by the spectacle before him, immediately lays upon the table half a crown, that magic balsam of his for all kinds of wounds.	Тронутый видом больного, мистер Снегсби немедленно кладет на стол полкроны - свой волшебный бальзам, исцеляющий все раны.
"And how do you find yourself, my poor lad?" inquires the stationer with his cough of sympathy.	- Ну, как ты себя чувствуешь, бедняга? -спрашивает торговец, сочувственно кашляя.
"I am in luck, Mr. Sangsby, I am," returns Jo, "and don't want for nothink.	- Мне повезло, мистер Снегсби. вот повезло-то, -отвечает Джо, - так что ничего мне больше не нужно.
I'm more cumfbler nor you can't think.	А уж как мне тут хорошо, вы и представить себе не можете.
Mr. Sangsby!	Мистер Снегсби!
I'm wery sorry that I done it, but I didn't go fur to do it, sir."	Очень я горько каюсь, что натворил такое, но ведь я не затем туда пошел, сэр.
The stationer softly lays down another half-crown and asks him what it is that he is sorry for having done.	Торговец тихонько кладет на стол еще полкроны и спрашивает Джо, почему он кается и что именно он натворил?
"Mr. Sangsby," says Jo, "I went and giv a illness to the lady as wos and yit as warn't the t'other lady, and none of 'em never says nothink to me for having done it, on accounts of their being ser good and my having been s'unfortnet.	- Мистер Снегсби, - отвечает Джо, - я пошел и заразил одну леди, что там была, только она была не та, другая леди, и никто из них мне за это худого слова не сказал, потому что они такие добрые, а я такой несчастный.
The lady come herself and see me yesday, and she ses,	А леди вчера сама пришла меня навестить и говорит:
'Ah, Jo!' she ses.	"Эх, Джо! говорит.
'We thought we'd lost you, Jo!' she ses.	А мы думали, ты пропал, Джо!" говорит.
And she sits down a-smilin so quiet, and don't pass a word nor yit a look upon me for having done it, she don't, and I turns agin the wall, I doos, Mr. Sangsby.	А сама сидит, улыбается до того спокойно - ни словечком меня не попрекнула за то, что я натворил, даже косо не глянула - вот какая; а я к стене отвернулся, мистер Снегсби.
And Mr. Jarnders, I see him a-forced to turn away his own self.	И вижу я - мистер Джарндис тоже волей-неволей, а отвернулся.
And Mr. Woodcot, he come fur to giv me somethink fur to ease me, wot he's allus a-doin' on day and night, and wen he come a-bending over me and a-speakin up so bold, I see his tears a-fallin, Mr. Sangsby."	А мистер Вудкот, тот пришел накапать мне чего-то, чтоб мне полегчало, - он день и ночь мне капает, - и вот наклонился он надо мной и стал говорить до того весело, а я вижу - у него слезы полились, мистер Снегсби.
The softened stationer deposits another half-crown on the table.	Растроганный торговец кладет на стол еще полкроны.
Nothing less than a repetition of that infallible remedy will relieve his feelings.	Если что и может облегчить его душу, так лишь повторное применение этого испытанного средства.

"Wot I was a-thinkin on, Mr. Sangsby," proceeds Jo, "wos, as you wos able to write wery large, p'raps?"	- Знаете, про что я думаю, мистер Снегсби, -продолжает Джо, - может, вы умеете писать очень большими буквами, а?
"Yes, Jo, please God," returns the stationer.	- Конечно, Джо, как не уметь! - отвечает торговец.
"Uncommon precious large, p'raps?" says Jo with eagerness.	- Большими-пребольшими буквами, громадными, а? - спрашивает Джо в волнении.
"Yes, my poor boy."	- Да, бедный мой мальчик.
Jo laughs with pleasure.	Джо смеется, очень довольный.
"Wot I wos a-thinking on then, Mr. Sangsby, wos, that when I wos moved on as fur as ever I could go and couldn't he moved no furder, whether you might be so good p'raps as to write out, wery large so that any one could see it anywheres, as that I wos wery truly hearty sorry that I done it and that I never went fur to do it, and that though I didn't know nothink at all, I knowd as Mr. Woodcot once cried over it and wos allus grieved over it, and that I hoped as he'd be able to forgive me in his mind.	- Так вот я про что думаю, мистер Снегсби: ведь мне велели не задерживаться на месте, все гнали и гнали, а я все шел да шел, а больше гнать некуда, так вот уж вы сделайте милость, напишите очень большими буквами, чтобы всякий мог разобрать, повсюду, что, мол, очень я горько каюсь, правда истинная, что натворил такое, хоть я вовсе не затем туда пошел и даже вовсе ничего знать не знал, а все-таки смекнул, когда мистер Вудкот из-за этого заплакал раз, да он и всегда о том горюет, и, может, он, бог даст, простит меня в душе.
If the writin could be made to say it wery large, he might."	Вот написать про это большущими буквами, может он тогда меня и простит.
"It shall say it, Jo.	-Так и напишем, Джо.
Very large."	Большущими буквами.
Jo laughs again.	Джо снова смеется.
"Thankee, Mr. Sangsby.	- Спасибо вам, мистер Снегсби.
It's wery kind of you, sir, and it makes me more cumfbler nor I was afore."	Очень вы добрый, сэр, а мне теперь стало еще лучше прежнего.
The meek little stationer, with a broken and unfinished cough, slips down his fourth half-crown--he has never been so close to a case requiring so many--and is fain to depart.	Отрывисто кашлянув, кроткий маленький торговец кладет на стол четвертую полукрону -первый раз в жизни пришлось ему истратить на подобные нужды столько полукрон - и неохотно уходит.
And Jo and he, upon this little earth, shall meet no more. No more.	Никогда больше он не встретится с Джо на нашей маленькой земле... никогда.
For the cart so hard to draw is near its journey's end and drags over stony ground.	Ибо повозка, которую так тяжело влачить, близится к концу своего пути и тащится по каменистой земле.
All round the clock it labours up the broken steps, shattered and worn.	Сутками напролет ползет она вверх по обрывистым кручам, расшатанная, изломанная.
Not many times can the sun rise and behold it still upon its weary road.	Пройдет еще день-два, и когда взойдет солнце, оно уже не увидит эту повозку на ее тернистом пути.

Phil Squod, with his smoky gunpowder visage, at once acts as nurse and works as armourer at his little table in a corner, often looking round and saying with a nod of his green-baize cap and an encouraging elevation of his one eyebrow,	Фил Сквод, закопченный и обожженный порохом, исполняет обязанности сиделки и одновременно работает в качестве оружейника за своим столиком в углу, то и дело оглядываясь, кивая головой в зеленой суконной ермолке и твердя:
"Hold up, my boy!	"Держись, мальчуган!
Hold up!"	Держись!"
There, too, is Mr. Jarndyce many a time, and Allan Woodcourt almost always, both thinking, much, how strangely fate has entangled this rough outcast in the web of very different lives.	Нередко сюда приходит мистер Джарндис, а Аллен Вудкорт сидит тут почти весь день, и оба они много думают о том, как причудливо Судьба вплела этого жалкого отщепенца в сеть стольких жизненных путей.
There, too, the trooper is a frequent visitor, filling the doorway with his athletic figure and, from his superfluity of life and strength, seeming to shed down temporary vigour upon Jo, who never fails to speak more robustly in answer to his cheerful words.	Кавалерист, могучий, пышущий здоровьем, тоже часто заглядывает в чулан и, загородив выход своим атлетическим телом, излучает на Джо столько энергии и силы, что мальчик, как бы немного окрепнув, отвечает на его ободряющие слова более твердым голосом.
Jo is in a sleep or in a stupor to-day, and Allan Woodcourt, newly arrived, stands by him, looking down upon his wasted form.	Сегодня Джо весь день спит или лежит в забытьи, а Аллен Вудкорт, который только что пришел, стоит подле него и смотрит на его изнуренное лицо.
After a while he softly seats himself upon the bedside with his face towards him--just as he sat in the law-writer's room--and touches his chest and heart.	Немного погодя он тихонько садится на койку, лицом к мальчику, - так же, как сидел в комнате переписчика судебных бумаг, - выстукивает ему грудь и слушает сердце.
The cart had very nearly given up, but labours on a little more.	"Повозка" почти остановилась, но все-таки тащится еле-еле.
The trooper stands in the doorway, still and silent.	Кавалерист стоит на пороге, недвижно и молча.
Phil has stopped in a low clinking noise, with his little hammer in his hand.	Фил, тихонько стучавший по какому-то металлу, перестал работать и замер с молоточком в руке.
Mr. Woodcourt looks round with that grave professional interest and attention on his face, and glancing significantly at the trooper, signs to Phil to carry his table out.	Мистер Вудкорт оглядывается; его сосредоточенное лицо поглощенного своим делом врача очень серьезно, и, бросив многозначительный взгляд на кавалериста, он делает знак Филу унести рабочий столик.
When the little hammer is next used, there will be a speck of rust upon it.	Когда Фил снова возьмет в руки свой молоточек, на нем будет ржавое пятнышко от слезы.
"Well, Jo!	- Ну, Джо!
What is the matter?	Что с тобой?
Don't be frightened."	Не пугайся.
"I thought," says Jo, who has started and is looking round, "I thought I was in Tom-all-Alone's agin.	- Мне почудилось, - говорит Джо, вздрогнув и оглядываясь кругом, - мне почудилось, будто я опять в Одиноком Томе.
Ain't there nobody here but you, Mr. Woodcot?"	А здесь никого нет, кроме вас, мистер Вудкот?
"Nobody."	- Никого.

"And I ain't took back to Tom-all-Alone's.	- И меня не отвели обратно в Одинокий Том?
Am I, sir?"	Нет, сэр?
"No."	- Нет.
Jo closes his eyes, muttering,	Джо закрывает глаза и бормочет:
"I'm wery thankful."	- Большое вам спасибо.
After watching him closely a little while, Allan puts his mouth very near his ear and says to him in a low, distinct voice,	Аллен внимательно смотрит на него несколько мгновений, потом, приблизив губы к его уху, тихо, но отчетливо произносит:
"Jo! Did you ever know a prayer?"	- Джо, ты не знаешь ни одной молитвы?
"Never knowd nothink, sir."	- Никогда я ничего не знал, сэр.
"Not so much as one short prayer?"	- Ни одной коротенькой молитвы?
"No, sir.	- Нет, сэр.
Nothink at all.	Вовсе никакой.
Mr. Chadbands he wos a-prayin wunst at Mr. Sangsby's and I heerd him, but he sounded as if he wos a- speakin to hisself, and not to me.	Мистер Чедбендс, тот молился раз у мистера Снегсби, и я его слушал; только он как будто разговаривал сам с собой, а вовсе не со мной.
He prayed a lot, but I couldn't make out nothink on it.	Молился он куда как много, только я-то ничего понять не мог.
Different times there was other genlmen come down Tom-all-Alone's a-prayin, but they all mostly sed as the t'other 'wuns prayed wrong, and all mostly sounded to be a-talking to theirselves, or a-passing blame on the t'others, and not a- talkin to us. WE never knowd nothink.	Другие джентльмены, те тоже кое-когда приходили молиться в Одинокий Том; только они все больше говорили, что другие молятся не так, как надо, других, значит, осуждали, а то сами с собой разговаривали, а не с нами вовсе. Mbi -то никогда ничего не знали.
I never knowd what it wos all about."	Кто-кто, а я знать не знал, об чем это они.
It takes him a long time to say this, and few but an experienced and attentive listener could hear, or, hearing, understand him.	Эти слова он произносит очень медленно, и только опытный и внимательный слушатель способен услышать их, а услышав, понять.
After a short relapse into sleep or stupor, he makes, of a sudden, a strong effort to get out of bed.	Ненадолго заснув или забывшись, Джо вдруг порывается соскочить с постели.
"Stay, Jo!	- Стой, Джо!
What now?"	Куда ты?
"It's time for me to go to that there berryin ground, sir," he returns with a wild look.	- На кладбище пора, сэр, - отвечает мальчик, уставившись безумными глазами на Аллена.
"Lie down, and tell me.	- Ляг и объясни мне.
What burying ground, Jo?"	На какое кладбище, Джо?
"Where they laid him as wos wery good to me, wery good to me indeed, he wos.	- Где его зарыли, того, что был добрый такой, очень добрый, жалел меня.
It's time fur me to go down to that there berryin ground, sir, and ask to be put along with him.	Пойду-ка я на то кладбище, сэр, - пора уж, - да попрошу, чтоб меня рядом с ним положили.
I wants to go there and be berried.	Надо мне туда - пускай зароют.

He used fur to say to me,	Он, бывало, часто мне говорил:
' I am as poor as you to- day, Jo,' he ses.	"Нынче я такой же бедный, как ты, Джо", говорит.
I wants to tell him that I am as poor as him now and have come there to be laid along with him."	А теперь я хочу ему сказать, что я, мол, такой же бедный, как он, и пришел, чтоб меня рядом с ним положили.
"By and by, Jo.	- Успеешь, Джо.
By and by."	Успеешь.
"Ah!	- Кто его знает!
P'raps they wouldn't do it if I wos to go myself.	Может, и не захотят там зарыть, если я туда один пойду.
But will you promise to have me took there, sir, and laid along with him?"	Так уж вы обещайте, сэр, что меня туда отнесут и с ним рядом положат.
"I will, indeed."	- Обещаю, Джо.
"Thankee, sir.	- Спасибо вам, сэр.
Thankee, sir.	Спасибо вам.
They'll have to get the key of the gate afore they can take me in, for it's allus locked.	Придется ключ от ворот достать, чтоб меня туда втащить, а то ворота день и ночь заперты.
And there's a step there, as I used for to clean with my broom. It's turned wery dark, sir.	А еще там ступенька есть, - я ее своей метлой подметал... Вот уж и совсем стемнело, сэр.
Is there any light a-comin?"	А будет светло?
"It is coming fast, Jo."	- Скоро будет светло, Джо.
Fast.	Скоро.
The cart is shaken all to pieces, and the rugged road is very near its end.	"Повозка" разваливается на части, и очень скоро придет конец ее трудному пути.
"Jo, my poor fellow!"	- Джо, бедный мой мальчик!
"I hear you, sir, in the dark, but I'm a-gropin--a-gropin--let me catch hold of your hand."	- Хоть и темно, а я вас слышу, сэр... только я иду ощупью... ощупью... дайте руку.
"Jo, can you say what I say?"	- Джо, можешь ты повторить то, что я скажу?
"I'll say anythink as you say, sir, for I knows it's good."	- Повторю все, что скажете, сэр, - я знаю, это хорошее.
"Our Father."	- Отче наш...
"Our Father! Yes, that's wery good, sir."	- Отче наш!.. да, это очень хорошее слово, сэр.
"Which art in heaven."	- Иже еси на небесех...
"Art in heaven--is the light a-comin, sir?"	- Иже еси на небесех... скоро будет светло, сэр?
"It is close at hand.	- Очень скоро.
Hallowed by thy name!"	Да святится имя твое...
"Hallowed be--thy--"	- Да святится... твое...
The light is come upon the dark benighted way.	Свет засиял на темном мрачном пути.

Dead!	Умер!
Dead, your Majesty.	Умер, ваше величество.
Dead, my lords and gentlemen.	Умер, милорды и джентльмены.
Dead, right reverends and wrong reverends of every order.	Умер, вы, преподобные и неподобные служители всех культов.
Dead, men and women, born with heavenly compassion in your hearts.	Умер, вы, люди; а ведь небом вам было даровано сострадание.
And dying thus around us every day.	И так умирают вокруг нас каждый день.
CHAPTER XLVIII	Глава XLVIII
Closing in	Последняя схватка
The place in Lincolnshire has shut its many eyes again, and the house in town is awake.	Дом в Линкольншире снова смежил свои бесчисленные глаза, а дом в Лондоне бодрствует.
In Lincolnshire the Dedlocks of the past doze in their picture-frames, and the low wind murmurs through the long drawing-room as if they were breathing pretty regularly.	В Линкольншире Дедлоки былых времен дремлют в рамах своих портретов, и чудится, будто это не ветер тихо шепчет в продолговатой гостиной, а портреты дышат мерно и ровно.
In town the Dedlocks of the present rattle in their fire-eyed carriages through the darkness of the night, and the Dedlock Mercuries, with ashes (or hair-powder) on their heads, symptomatic of their great humility, loll away the drowsy mornings in the little windows of the hall.	В Лондоне Дедлоки наших времен с грохотом катят в огнеоких каретах, сквозь ночную тьму, а дедлоковские заспанные Меркурии, посыпав головы пеплом (то есть пудрой) в знак своего великого смирения, все утро просиживают в вестибюле, лениво развалясь и глазея в окошки.
The fashionable world--tremendous orb, nearly five miles round--is in full swing, and the solar system works respectfully at its appointed distances.	Большой свет - этот огромный мир, достигающий чуть не пяти миль в окружности, - мчится во весь опор, а светила солнечной системы почтительно вращаются на указанном им расстоянии.
Where the throng is thickest, where the lights are brightest, where all the senses are ministered to with the greatest delicacy and refinement, Lady Dedlock is.	Там, где светская толпа всего гуще, где огни всего ярче, где все чувства сдерживаются изысканностью и утонченностью, доведенными до совершенства, там пребывает леди Дедлок.
From the shining heights she has scaled and taken, she is never absent.	Никогда она не спускается с тех сияющих высот, на которые поднялась и которыми овладела.
Though the belief she of old reposed in herself as one able to reserve whatsoever she would under her mantle of pride is beaten down, though she has no assurance that what she is to those around her she will remain another day, it is not in her nature when envious eyes are looking on to yield or to droop.	Хоть и рушится ее многолетняя вера в свое уменье скрыть все, что она хочет, под покровом гордости, хоть и не уверена она сегодня, что до завтра останется для всех окружающих прежней леди Дедлок, но не в ее натуре сдаться и пасть, когда в нее впиваются завистливые глаза.
They say of her that she has lately grown more handsome and more haughty.	Поговаривают, будто с некоторых пор она стала еще прекраснее и еще надменнее.
The debilitated cousin says of her that she's beauty nough--tsetup shopofwomen--but rather larming kind--remindingmanfact--inconvenient woman--who WILLgetoutofbedandbawthstahlishment--Shakespeare.	Изнемогающий кузен находит, что кгасоты у ней хватит... на це'ый магазин кгасоток... но от нее как-то не по себе... вгоде той неугомонной особы... что вскакивала с постели и бгодила по ночам... где-то у Шекспига.

Mr. Tulkinghorn says nothing, looks nothing.	Мистер Талкингхорн не говорит ничего, и лицо его ничего не выражает.
Now, as heretofore, he is to be found in doorways of rooms, with his limp white cravat loosely twisted into its old-fashioned tie, receiving patronage from the peerage and making no sign.	Теперь, как и раньше, его можно увидеть на пороге какой-нибудь светской гостиной, в мягком белом галстуке, свободно завязанном старомодным узлом, и, как и раньше, он принимает знаки покровительственного внимания от аристократии, но ничем себя не выдает.
Of all men he is still the last who might be supposed to have any influence upon my Lady.	По-прежнему его никак нельзя заподозрить в том, что он имеет хоть какое-нибудь влияние на миледи.
Of all women she is still the last who might be supposed to have any dread of him.	По-прежнему ее никак не заподозришь в том, что она хоть сколько-нибудь его боится.
One thing has been much on her mind since their late interview in his turret-room at Chesney Wold.	Со дня их последнего разговора в его башенке, в Чесни-Уолде, миледи много думала об одном вопросе.
She is now decided, and prepared to throw it off.	Теперь она приняла решение и готова выполнить его.
It is morning in the great world, afternoon according to the little sun.	В большом свете еще только утро, хотя, судя по столь незначительному светилу, как солнце, полдень уже миновал.
The Mercuries, exhausted by looking out of window, are reposing in the hall and hang their heavy heads, the gorgeous creatures, like overblown sunflowers.	Меркурии, эти роскошные красавцы, выбились из сил - они больше не в состоянии глазеть в окна и теперь отдыхают в вестибюле, понурив тяжелые головы на манер перезрелых подсолнечников.
Like them, too, they seem to run to a deal of seed in their tags and trimmings.	И столько на них всякой мишуры и позолоты, что кажется, будто их тоже оставили на семена.
Sir Leicester, in the library, has fallen asleep for the good of the country over the report of a Parliamentary committee.	Сэр Лестер почивает в библиотеке на благо родине, заснув над отчетом Парламентской комиссии.
My Lady sits in the room in which she gave audience to the young man of the name of Guppy.	Миледи сидит в той комнате, где принимала молодого человека, некоего Гаппи.
Rosa is with her and has been writing for her and reading to her.	Роза при ней; она что-то писала по приказу миледи и читала ей вслух.
Rosa is now at work upon embroidery or some such pretty thing, and as she bends her head over it, my Lady watches her in silence. Not for the first time to-day.	Сейчас Роза вышивает, а может быть, занимается каким-то другим девичьим рукоделием, а миледи в молчании смотрит на ее склоненную головку -уже не первый раз за этот день.
"Rosa."	- Роза!
The pretty village face looks brightly up.	Деревенская красавица повертывается в сторону миледи, и ее личико сияет улыбкой.
Then, seeing how serious my Lady is, looks puzzled and surprised.	Но миледи очень серьезна, и сияющее личико принимает удивленное, недоумевающее выражение.
"See to the door. Is it shut?"	- Поди посмотри, заперта ли дверь?
Yes.	Да, заперта.

She goes to it and returns, and looks yet more surprised.	Подойдя к двери и вернувшись, Роза смотрит на миледи с еще большим удивлением.
"I am about to place confidence in you, child, for I know I may trust your attachment, if not your judgment.	- Я хочу сказать тебе кое-что по секрету, дитя мое, - ты хоть и не все понимаешь, но привязана ко мне.
In what I am going to do, I will not disguise myself to you at least.	О том, что я собираюсь сделать, я буду говорить вполне откровенно - с тобой во всяком случае.
But I confide in you.	Но я тебе доверяю.
Say nothing to any one of what passes between us."	Никому не рассказывай о нашем разговоре.
The timid little beauty promises in all earnestness to be trustworthy.	Застенчивая молоденькая красавица очень серьезно обещает оправдать доверие миледи.
"Do you know," Lady Dedlock asks her, signing to her to bring her chair nearer, "do you know, Rosa, that I am different to you from what I am to any one?"	- Ты ведь заметила, - спрашивает леди Дедлок, делая ей знак сесть поближе, - ты заметила, Роза, что с тобой я не такая, как с другими людьми?
"Yes, my Lady.	- Да, миледи.
Much kinder.	Со мной вы гораздо ласковее.
But then I often think I know you as you really are."	И я часто думаю, что знаю вас такой, какая вы на самом деле.
"You often think you know me as I really am?	- Ты часто думаешь, что знаешь меня такой, какая я на самом деле?
Poor child, poor child!"	Бедное ты дитя, бедное дитя!
She says it with a kind of scorn--though not of Rosa--and sits brooding, looking dreamily at her.	Она говорит это с какой-то горькой досадой, - но не на Розу, - и в глубокой задумчивости устремляет на девушку затуманенные глаза.
"Do you think, Rosa, you are any relief or comfort to me?	- А ты знаешь, Роза, как мне с тобой легко и хорошо?
Do you suppose your being young and natural, and fond of me and grateful to me, makes it any pleasure to me to have you near me?"	Тебе не приходило в голову, что ты мне приятна потому, что ты молода и простодушна, любишь меня и благодарна мне?
"I don't know, my Lady; I can scarcely hope so.	- Не знаю, миледи; почти не смею на это надеяться.
But with all my heart, I wish it was so."	Но мне всем сердцем хотелось бы, чтобы так оно и было.
"It is so, little one."	-Так оно и есть, девочка моя.
The pretty face is checked in its flush of pleasure by the dark expression on the handsome face before it.	Хорошенькое личико чуть было не вспыхнуло от радости, но радость быстро померкла - так скорбно прекрасное лицо другой женщины.
It looks timidly for an explanation.	И девушка робко ждет объяснений.
"And if I were to say to-day,	- Если бы я сегодня сказала тебе:
' Go!	"Уходи!

Leave me!' I should say what would give me great pain and disquiet, child, and what would leave me very solitary."	Оставь меня!", мне было бы очень больно и горько, дитя мое, и я осталась бы совсем одинокой.
"My Lady!	- Миледи!
Have I offended you?"	Я вам чем-то не угодила?
"In nothing.	- Нет, что ты!
Come here."	Сядь сюда.
Rosa bends down on the footstool at my Lady's feet.	Роза опускается на скамеечку у ног миледи.
My Lady, with that motherly touch of the famous ironmaster night, lays her hand upon her dark hair and gently keeps it there.	Миледи кладет руку на ее темноволосую головку, прикасаясь к ней так же нежно, по-матерински, как и в тот памятный вечер, когда приезжал "железных дел мастер"; и уже не отнимает руки.
"I told you, Rosa, that I wished you to be happy and that I would make you so if I could make anybody happy on this earth.	- Я говорила тебе, Роза, что хотела бы видеть тебя счастливой, и сделала бы тебя счастливой, если бы только могла хоть кому-нибудь принести счастье.
I cannot.	Но я не могу.
There are reasons now known to me, reasons in which you have no part, rendering it far better for you that you should not remain here.	Я лишь теперь узнала о некоторых обстоятельствах, и хотя тебя они не касаются, но есть причины, по которым лучше тебе не оставаться здесь.
You must not remain here.	Ты не должна здесь оставаться.
I have determined that you shall not.	Я твердо решила, что ты здесь не останешься.
I have written to the father of your lover, and he will be here to-day.	Я написала отцу твоего жениха, и он сегодня приедет сюда.
All this I have done for your sake."	Все это я сделала ради твоего блага.
The weeping girl covers her hand with kisses and says what shall she do, what shall she do, when they are separated!	Девушка, заливаясь слезами, осыпает поцелуями ее руки и говорит: как же ей жить, когда они расстанутся?
Her mistress kisses her on the cheek and makes no other answer.	Миледи вместо ответа целует ее в щеку.
"Now, be happy, child, under better circumstances.	- А теперь, дитя мое, желаю тебе счастья там, где тебе будет лучше.
Be beloved and happy!"	Будь счастлива и любима!
"Ah, my Lady, I have sometimes thought--forgive my being so free-- that YOU are not happy."	-Ах, миледи, я иногда думала... простите, что я осмеливаюсь... думала, что сами -то вы несчастливы.
"I!"	-Я!
"Will you be more so when you have sent me away?	- Неужели вам будет лучше, когда вы меня отошлете?
Pray, pray, think again.	Прошу вас, прошу, передумайте.
Let me stay a little while!"	Позвольте мне остаться у вас еще немножко!

"I have said, my child, that what I do, I do for your sake, not my own.	- Я уже сказала тебе, дитя мое: все то, что я делаю, я делаю ради твоего блага, а не ради себя.
It is done.	Впрочем, это все уже сделано.
What I am towards you, Rosa, is what I am now--not what I shall be a little while hence.	В эту минуту, Роза, я говорю с тобой так, как чувствую; но не так я буду говорить немного погодя.
Remember this, and keep my confidence.	Запомни это и сохрани в тайне мое признание.
Do so much for my sake, and thus all ends between us!"	Сделай эта ради меня; а сейчас мы расстанемся навсегда!
She detaches herself from her simple-hearted companion and leaves the room.	Миледи легонько отстраняет от себя свою простодушную наперсницу и выходит из комнаты.
Late in the afternoon, when she next appears upon the staircase, she is in her haughtiest and coldest state. As indifferent as if all passion, feeling, and interest had been worn out in the earlier ages of the world and had perished from its surface with its other departed monsters.	Когда она снова появляется на лестнице к концу дня, вид у нее еще более надменный и холодный, чем всегда: она так равнодушна, словно все человеческие страсти, чувства, интересы, отжив свой век в древнейшие эпохи мира, исчезли с лица земли вместе с некогда населявшими ее и вымершими чудовищами.
Mercury has announced Mr. Rouncewell, which is the cause of her appearance.	Меркурий доложил о приходе мистера Раунсуэлла - вот нечему миледи вышла из своих покоев.
Mr. Rouncewell is not in the library, but she repairs to the library.	Мистер Раунсуэлл ожидает ее не в библиотеке; но миледи идет в библиотеку.
Sir Leicester is there, and she wishes to speak to him first.	Там сейчас сидит сэр Лестер, а миледи хочет "начала поговорить с ним.
"Sir Leicester, I am desirous--but you are engaged."	-Сэр Лестер, я хочу... впрочем, вы, кажется, заняты.
Oh, dear no!	О, боже мой, нет!
Not at all.	Вовсе нет!
Only Mr. Tulkinghorn.	Ведь у него только мистер Талкингхорн.
Always at hand.	Всегда он где-то поблизости.
Haunting every place.	Какой-то вездесущий.
No relief or security from him for a moment.	Нет от него спасения и покоя ни на миг.
"I beg your pardon, Lady Dedlock.	- Виноват, леди Дедлок.
Will you allow me to retire?"	Вы позволите мне удалиться?
With a look that plainly says,	Бросив на него взгляд, которым ясно сказано:
"You know you have the power to remain if you will," she tells him it is not necessary and moves towards a chair.	"Вы же знаете, что вольны остаться, если сами этого захотите", - она говорит, что в этом нет надобности, и направляется к креслу.
Mr. Tulkinghorn brings it a little forward for her with his clumsy bow and retires into a window opposite.	Мистер Талкингхорн с неуклюжим поклоном слегка подвигает к ней кресло и отходит к окну напротив.

Interposed between her and the fading light of day in the now quiet street, his shadow falls upon her, and he darkens all before her.	Вклинившись между нею и меркнущим светом дня на утихшей улице, он отбрасывает свою тень на миледи и погружает во мглу все, что она видит перед собой.
Even so does he darken her life.	Вот так он потопил во мраке и всю ее жизнь.
It is a dull street under the best conditions, where the two long rows of houses stare at each other with that severity that half-a- dozen of its greatest mansions seem to have been slowly stared into stone rather than originally built in that material.	Улица за окном и при самом красивом освещении все равно - скучная улица, на которой два длинных ряда домов уставились друг на друга с такой чопорной строгостью, что кажется, будто некоторые из стоящих здесь роскошных особняков были выстроены не из камня, во мало-помалу окаменели, завороженные этими взглядами.
It is a street of such dismal grandeur, so determined not to condescend to liveliness, that the doors and windows hold a gloomy state of their own in black paint and dust, and the echoing mews behind have a dry and massive appearance, as if they were reserved to stable the stone chargers of noble statues.	Улица за окном преисполнена столь унылого величия, так твердо решила не снисходить до оживления, что даже двери и окна здесь мрачно кичатся своей черной окраской и пылью, а гулкие конюшни на задних дворах имеют такой безжизненный, монументальный вид, словно в них должны стоять только каменные кони, сошедшие с пышных постаментов.
Complicated garnish of iron-work entwines itself over the flights of steps in this awful street, and from these petrified bowers, extinguishers for obsolete flambeaux gasp at the upstart gas.	На этой величественной улице ступени подъездов украшены замысловатыми железными решетками и, приютившись в их омертвелых гирляндах, гасители для устаревших факелов дивятся на выскочку - газ.
Here and there a weak little iron hoop, through which bold boys aspire to throw their friends' caps (its only present use), retains its place among the rusty foliage, sacred to the memory of departed oil.	Кое-где, еле держась на месте в ржавой листве, торчит железный обручик, сквозь который сорванцы-мальчишки стараются пропихнуть шапки своих товарищей (только на это он теперь и годится), а оставили его, как священную память о тех временах, когда в него втыкали фонарь с горящим маслом, ныне исчезнувшим.
Nay, even oil itself, yet lingering at long intervals in a little absurd glass pot, with a knob in the bottom like an oyster, blinks and sulks at newer lights every night, like its high and dry master in the House of Lords.	Нет, даже само масло хоть и редко, но еще встречается кое-где, налитое в маленькую смешную стеклянную плошку с шишечкой на дне, напоминающей устрицу, и каждую ночь оно мигает и хмурится на новые источники света, уподобляясь в этом своему отставшему от века ретрограду-хозяину, заседающему в палате лордов.
Therefore there is not much that Lady Dedlock, seated in her chair, could wish to see through the window in which Mr. Tulkinghorn stands.	Поэтому леди Дедлок, сидящей в кресле, пожалуй, не на что смотреть в окно, у которого стоит мистер Талкингхорн.
And yet--and yet--she sends a look in that direction as if it were her heart's desire to have that figure moved out of the way.	И все же... и все же... она бросает на него такой взгляд, словно всем сердцем желает, чтобы эта тень сошла с ее пути.
Sir Leicester begs his Lady's pardon.	Сэр Лестер просит извинения у миледи.
She was about to say?	Она желала сказать?..

"Only that Mr. Rouncewell is here (he has called by my appointment) and that we had better make an end of the question of that girl.	- Только то, что у нас мистер Раунсуэлл (он приехал по моему приглашению) и что надо нам, наконец, решить вопрос об этой девушке.
I am tired to death of the matter."	Мне до смерти надоела вся эта история.
"What can I do--to--assist?" demands Sir Leicester in some considerable doubt.	- Чем же... я могу... помочь вам? - спрашивает сэр Лестер в полном недоумении.
"Let us see him here and have done with it.	- Примем его здесь и покончим с этим делом.
Will you tell them to send him up?"	Велите пригласить его сюда.
"Mr. Tulkinghorn, be so good as to ring.	- Мистер Талкингхорн, позвоните, пожалуйста.
Thank you. Request," says Sir Leicester to Mercury, not immediately remembering the business term, "request the iron gentleman to walk this way."	Благодарю вас... Попросите... - говорит сэр Лестер Меркурию, не сразу припоминая, как величают мистера Раунсуэлла в деловом мире, - попросите железного джентльмена прийти сюда.
Mercury departs in search of the iron gentleman, finds, and produces him.	Меркурий отправляется на поиски "железного джентльмена", отыскивает и приводит его.
Sir Leicester receives that ferruginous person graciously.	Сэр Лестер радушно встречает эту "железистую личность".
"I hope you are well, Mr. Rouncewell.	- Надеюсь, вы здоровы, мистер Раунсуэлл.
Be seated. (My solicitor, Mr. Tulkinghorn.) My Lady was desirous, Mr. Rouncewell," Sir Leicester skilfully transfers him with a solemn wave of his hand, "was desirous to speak with you.	Присядьте. (Мой поверенный, мистер Талкингхорн.) Миледи пожелала, мистер Раунсуэлл, - торжественным мановением руки сэр Лестер дипломатично отсылает его к миледи, -пожелала побеседовать с вами.
Hem!"	Хм!
"I shall be very happy," returns the iron gentleman, "to give my best attention to anything Lady Dedlock does me the honour to say."	- Буду очень счастлив, - отзывается "железный джентльмен", - с величайшим вниманием выслушать все то, что леди Дедлок изволит сказать мне.
As he turns towards her, he finds that the impression she makes upon him is less agreeable than on the former occasion.	Обернувшись к ней, он находит, что она нравится ему меньше, чем в их первую встречу.
A distant supercilious air makes a cold atmosphere about her, and there is nothing in her bearing, as there was before, to encourage openness.	Холодом веет от ее отчужденного и высокомерного лица, и теперь уже ничто в ней не поощряет собеседника к откровенности.
"Pray, sir," says Lady Dedlock listlessly, "may I be allowed to inquire whether anything has passed between you and your son respecting your son's fancy?"	- Позвольте спросить вас, сэр, - начинает леди Дедлок равнодушным тоном, - вы говорили со своим сыном относительно его блажи?
It is almost too troublesome to her languid eyes to bestow a look upon him as she asks this question.	Когда она задает этот вопрос, кажется, будто ее томным глазам не под силу даже взглянуть на собеседника.
"If my memory serves me, Lady Dedlock, I said, when I had the pleasure of seeing you before, that I should seriously advise my son to conquer that--fancy."	- Если мне не изменяет память, леди Дедлок, я сказал, когда в прошлый раз имел удовольствие вас видеть, что настоятельно буду советовать сыну преодолеть эту... блажь.

The ironmaster repeats her expression with a little emphasis.	Заводчик повторяет ее слово, делая на нем упор.
"And did you?"	- И вы ему это посоветовали?
"Oh! Of course I did."	- Ну да, конечно!
Sir Leicester gives a nod, approving and confirmatory.	Сэр Лестер одобрительно кивает.
Very proper.	Очень достойно.
The iron gentleman, having said that he would do it, was bound to do it.	Если "железный джентльмен" что-нибудь обещал, он был обязан выполнить обещание.
No difference in this respect between the base metals and the precious.	В этом отношении простые металлы не должны отличаться от драгоценных.
Highly proper.	Очень, очень достойно.
"And pray has he done so?"	- Он так и сделал?
"Really, Lady Dedlock, I cannot make you a definite reply.	- Право же, леди Дедлок, я не могу дать вам определенный ответ.
I fear not.	Боюсь, что не преодолел.
Probably not yet.	Вероятно, еще нет.
In our condition of life, we sometimes couple an intention with our--our fancies which renders them not altogether easy to throw off.	Наш брат, то есть человек нашего звания, иной раз связывает свои планы на будущее со своей... блажью, а значит, ему не так-то легко отказаться от нее.
I think it is rather our way to be in earnest."	Пожалуй, нам вообще свойственно относиться серьезно ко всему на свете.
Sir Leicester has a misgiving that there may be a hidden Wat Tylerish meaning in this expression, and fumes a little.	Сэр Лестер, заподозрив, что за этой фразой скрывается "уот-тайлеровское умонастроение", вскипает.
Mr. Rouncewell is perfectly good-humoured and polite, but within such limits, evidently adapts his tone to his reception.	Мистер Раунсуэлл безукоризненно деликатен и вежлив; но тон его, хоть и учтивый, не менее холоден, чем оказанный ему прием.
"Because," proceeds my Lady, "I have been thinking of the subject, which is tiresome to me."	- Видите ли, - продолжает миледи, - я думала об Этой истории... которая мне надоела.
"I am very sorry, I am sure."	- Очень сожалею, смею заверить.
"And also of what Sir Leicester said upon it, in which I quite concur"--Sir Leicester flattered--"and if you cannot give us the assurance that this fancy is at an end, I have come to the conclusion that the girl had better leave me."	- И еще о том, что говорил по этому поводу сэр Лестер, а я с ним вполне согласна, - сэр Лестер польщен, - и я решила, что девушке лучше расстаться со мной, конечно, лишь в том случае, если вы не можете утверждать, что блажь у вашего сына прошла.
"I can give no such assurance, Lady Dedlock. Nothing of the kind."	- Утверждать это я не могу, леди Дедлок, никоим образом.
"Then she had better go."	- В таком случае, девушке лучше уехать.

"Excuse me, my Lady," Sir Leicester considerately interposes, "but perhaps this may be doing an injury to the young woman which she has not merited.	- Простите, миледи, - учтиво вмешивается сэр Лестер, - но, быть может, этим мы обидим девушку, и обидим незаслуженно.
Here is a young woman," says Sir Leicester, magnificently laying out the matter with his right hand like a service of plate, "whose good fortune it is to have attracted the notice and favour of an eminent lady and to live, under the protection of that eminent lady, surrounded by the various advantages which such a position confers, and which are unquestionably very great--I believe unquestionably very great, sir--for a young woman in that station of life.	Вот молодая девушка, - начинает сэр Лестер величественно излагать вопрос, помахивая правой рукой (кажется, будто он расставляет серебряный столовый сервиз), - девушка, которая имела счастье привлечь к себе внимание и благосклонность высокопоставленной леди и пользуется покровительством этой высокопоставленной леди, а также всевозможными преимуществами подобного положения, бесспорно очень значительными, - я полагаю, бесспорно очень значительными, сэр, -для молодой девушки ее звания.
The question then arises, should that young woman be deprived of these many advantages and that good fortune simply because she has"--Sir Leicester, with an apologetic but dignified inclination of his head towards the ironmaster, winds up his sentence--"has attracted the notice of Mr Rouncewell's son?	Итак, возникает вопрос, справедливо ли это -лишать молодую девушку тех многочисленных преимуществ и того счастья, которые выпали ей на долю, лишать только потому, что она, - сэр Лестер, как бы желая извиниться, но с очень важным видом, подчеркивает эту фразу, наклонив голову в сторону заводчика, - только потому, что она привлекла внимание отпрыска мистера Раунсуэлла?
Now, has she deserved this punishment?	Заслужила ли она такую кару?
Is this just towards her?	Справедливо ля это по отношению к ней?
Is this our previous understanding?"	Разве это мы раньше имели в виду?
"I beg your pardon," interposes Mr. Rouncewell's son's father.	- Виноват! - вставляет свое слово родитель этого "отпрыска".
"Sir Leicester, will you allow me?	- Сэр Лестер, вы позволите мне высказаться"?
I think I may shorten the subject.	Мне кажется, мы можем сократить разговор.
Pray dismiss that from your consideration.	Прошу вас, не придавайте значения всему этому.
If you remember anything so unimportant--which is not to be expected--you would recollect that my first thought in the affair was directly opposed to her remaining here."	Быть может, вы не забыли, - впрочем, нельзя ожидать, чтобы вы помнили такие пустяки, - а если забыли, то я вам напомню, что я с самого начала был против того, чтобы девушка оставалась здесь.
Dismiss the Dedlock patronage from consideration?	Не придавать значения покровительству Дедлоков?
Oh!	Ого!
Sir Leicester is bound to believe a pair of ears that have been handed down to him through such a family, or he really might have mistrusted their report of the iron gentleman's observations.	Сэр Лестер должен верить своим ушам, унаследованным от столь благородных предков; не будь этого, он подумал бы, что не расслышал слов "железного джентльмена".
"It is not necessary," observes my Lady in her coldest manner before he can do anything but breathe amazedly, "to enter into these matters on either side.	- Ни нам, ни вам уже незачем распространяться об этом, - ледяным тоном говорит миледи, пока ее супруг еще не успел опомниться в только тяжело дышит в полном изумлении.

The girl is a very good girl; I have nothing whatever to say against her, but she is so far insensible to her many advantages and her good fortune that she is in love--or supposes she is, poor little fool--and unable to appreciate them."	- Девушка очень хорошая; я ни в чем не могу ее упрекнуть, но она так равнодушна к этим своим многочисленным преимуществам и к счастью, которое выпало ей на долю, что влюбилась, - или воображает, что влюбилась, бедная глупышка! - и неспособна оценить все это по достоинству.
Sir Leicester begs to observe that wholly alters the case.	Сэр Лестер позволяет себе заметить, что это совершенно меняет дело.
He might have been sure that my Lady had the best grounds and reasons in support of her view.	Он должен был знать, что миледи имеет достаточные причины и основания придерживаться своего мнения.
He entirely agrees with my Lady.	Он вполне согласен с миледи.
The young woman had better go.	Девушке лучше уехать.
"As Sir Leicester observed, Mr. Rouncewell, on the last occasion when we were fatigued by this business," Lady Dedlock languidly proceeds, "we cannot make conditions with you.	- Как сказал сэр Лестер в прошлый раз, когда мы так устали от этих разговоров, мистер Раунсуэлл, - томно продолжает леди Дедлок, - мы не можем заключать с вами никаких соглашений.
Without conditions, and under present circumstances, the girl is quite misplaced here and had better go.	А если так, то при создавшихся условиях девушке здесь делать нечего, и ей лучше уехать.
I have told her so.	Так я ей и сказала.
Would you wish to have her sent back to the village, or would you like to take her with you, or what would you prefer?"	Желаете вы, чтобы мы отослали ее в деревню, или вы намерены взять ее с собой, или как вы вообще хотите с ней поступить?
"Lady Dedlock, if I may speak plainly--"	- Леди Дедлок, разрешите мне говорить откровенно...
"By all means."	- Пожалуйста.
"--I should prefer the course which will the soonest relieve you of the incumbrance and remove her from her present position."	- Я предпочел бы как можно скорее избавить вас от этого бремени, а девушке дать возможность уволиться безотлагательно.
"And to speak as plainly," she returns with the same studied carelessness, "so should I.	- Говоря так же откровенно, - отзывается миледи все с той же деланной небрежностью, - я бы тоже это предпочла.
Do I understand that you will take her with you?"	Если я правильно вас понимаю, вы возьмете ее с собой?
The iron gentleman makes an iron bow.	"Железный джентльмен" кланяется ей "железным" поклоном.
"Sir Leicester, will you ring?"	- Сэр Лестер, позвоните, пожалуйста.
Mr. Tulkinghorn steps forward from his window and pulls the bell.	Мистер Талкингхорн выступает вперед из оконной ниши и дергает за шнурок от звонка.
"I had forgotten you.	- Я забыла, что вы здесь.
Thank you."	Благодарю вас.
He makes his usual bow and goes quietly back again.	Он кланяется, как всегда, и молча отходит к окну.

Mercury, swift-responsive, appears, receives instructions whom to produce, skims away, produces the aforesaid, and departs.	Меркурий быстро является на зов, получает указания насчет того, кого именно ему следует привести, исчезает, приводит указанное лицо и снова исчезает.
Rosa has been crying and is yet in distress.	Роза, как видно, плакала, да и сейчас еще очень взволнована.
On her coming in, the ironmaster leaves his chair, takes her arm in his, and remains with her near the door ready to depart.	Не успела она войти, как заводчик, встав с кресла, берет ее под руку и останавливается с нею у двери, готовый уйти.
"You are taken charge of, you see," says my Lady in her weary manner, "and are going away well protected.	- Вот видите, вас уже взяли на попечение, и вы уходите под надежной защитой, - устало говорит миледи.
I have mentioned that you are a very good girl, and you have nothing to cry for."	- Я сказала, что вы очень хорошая девушка, и плакать вам не о чем.
"She seems after all," observes Mr. Tulkinghorn, loitering a little forward with his hands behind him, "as if she were crying at going away."	- И все-таки, - замечает мистер Талкингхорн, чуть подвигаясь вперед и заложив руки за спину, - она, вероятно, плачет оттого, что ей жалко уезжать.
"Why, she is not well-bred, you see," returns Mr. Rouncewell with some quickness in his manner, as if he were glad to have the lawyer to retort upon, "and she is an inexperienced little thing and knows no better.	- Что с нее взять, ведь она невоспитанная, -парирует мистер Раунсуэлл довольно резким тоном, как будто он обрадовался, что наконец-то получил возможность отыграться на этом крючкотворе, - девчонка неопытная, ничего еще не понимает.
If she had remained here, sir, she would have improved, no doubt."	Останься она тут, сэр, может, она и развилась бы.
"No doubt," is Mr. Tulkinghorn's composed reply.	- Все может быть, - невозмутимо соглашается мистер Талкингхорн.
Rosa sobs out that she is very sorry to leave my Lady, and that she was happy at Chesney Wold, and has been happy with my Lady, and that she thanks my Lady over and over again.	Роза, всхлипывая, говорит, что ей очень грустно расставаться с миледи, что в Чесни-Уолде она жила счастливо, что у миледи ей было хорошо и она бесконечно благодарна миледи.
"Out, you silly little puss!" says the ironmaster, checking her in a low voice, though not angrily.	- Полно, глупый ты котенок! - негромко и мягко останавливает ее заводчик.
"Have a spirit, if you're fond of Watt!"	- Возьми себя в руки, если любишь Уота!
My Lady merely waves her off with indifference, saying,	Миледи отпускает девушку мановением руки, выражающим лишь равнодушие, и говорит:
"There, there, child!	- Довольно, милая, перестаньте!
You are a good girl.	Вы хорошая девушка.
Go away!"	Идите!
Sir Leicester has magnificently disengaged himself from the subject and retired into the sanctuary of his blue coat.	Сэр Лестер, величественно отрекшись от участия в этом деле, замыкается в святилище своего синего сюртука.

Mr. Tulkinghorn, an indistinct form against the dark street now dotted with lamps, looms in my Lady's view, bigger and blacker than before.	Мистер Талкингхорн, - неясная фигура на фоне темной улицы, теперь, правда, уже испещренной световыми бликами фонарей, - маячит перед глазами миледи, еще более высокий и черный, чем всегда.
"Sir Leicester and Lady Dedlock," says Mr. Rouncewell after a pause of a few moments, "I beg to take my leave, with an apology for having again troubled you, though not of my own act, on this tiresome subject.	- Сэр Лестер и леди Дедлок, - говорит мистер Раунсуэлл после недолгого молчания, - прощаясь с вами, прошу извинить меня за то, что я, хоть и не по своему почину, вновь обеспокоил вас столь скучным делом.
I can very well understand, I assure you, how tiresome so small a matter must have become to Lady Dedlock.	Уверяю вас, я прекрасно понимаю, как надоели леди Дедлок все эти пустяки.
If I am doubtful of my dealing with it, it is only because I did not at first quietly exert my influence to take my young friend here away without troubling you at all.	Пожалуй, я сделал лишь один промах - надо было тогда же уговорить девочку уехать со мной, не беспокоя вас.
But it appeared to me--I dare say magnifying the importance of the thing--that it was respectful to explain to you how the matter stood and candid to consult your wishes and convenience.	Но мне казалось, - и, смею заметить, я, очевидно, преувеличил значение этого вопроса, - мне казалось, что уважение к вам обязывает меня объяснить, как обстоит дело, а считаясь с вашими пожеланиями и удобствами, я проявлю искреннее стремление уладить дело по-хорошему.
I hope you will excuse my want of acquaintance with the polite world."	Надеюсь, вы извините меня за то, что я так плохо знаю высший свет.
Sir Leicester considers himself evoked out of the sanctuary by these remarks.	Сэр Лестер считает, что подобная речь вынуждает его покинуть свое святилище.
"Mr. Rouncewell," he returns, "do not mention it.	- Мистер Раунсуэлл, - внушает он, - говорить об этом нет надобности.
Justifications are unnecessary, I hope, on either side."	Я полагаю, что никаких оправданий не нужно, ни нам, ни вам.
"I am glad to hear it, Sir Leicester; and if I may, by way of a last word, revert to what I said before of my mother's long connexion with the family and the worth it bespeaks on both sides, I would point out this little instance here on my arm who shows herself so affectionate and faithful in parting and in whom my mother, I dare say, has done something to awaken such feelings-- though of course Lady Dedlock, by her heartfelt interest and her genial condescension, has done much more."	- Рад слышать это, сэр Лестер, и если вы разрешите мне напоследок вернуться к тому, о чем я говорил раньше, то есть к долголетней службе моей матери в семействе Дедлоков, - а подобная служба предполагает высокие достоинства и у господ и у слуг, - я приведу вот этот маленький пример - девушку, с которой я сейчас стою под руку и которая показала себя такой любящей и преданной при расставанье; а ведь, осмелюсь сказать, это моя матушка до некоторой степени воспитала в ней подобные чувства... хотя, конечно, леди Дедлок своим сердечным участием и мягкой снисходительностью сделала для Розы гораздо больше.
If he mean this ironically, it may be truer than he thinks.	Возможно, что он говорит это с иронией, однако в его словах больше истины, чем он думает.

He points it, however, by no deviation from his straightforward manner of speech, though in saying it he turns towards that part of the dim room where my Lady sits.	Впрочем, он говорит, не изменяя своей обычной прямоте, - только оборачивается в ту сторону слабо освещенной комнаты, где сидит миледи.
Sir Leicester stands to return his parting salutation, Mr. Tulkinghorn again rings, Mercury takes another flight, and Mr. Rouncewell and Rosa leave the house.	Сэр Лестер встает, чтобы ответить на прощальные слова посетителя, мистер Талкингхорн снова звонит, Меркурий снова прилетает, и мистер Раунсуэлл с Розой уходят из этого дома.
Then lights are brought in, discovering Mr. Tulkinghorn still standing in his window with his hands behind him and my Lady still sitting with his figure before her, closing up her view of the night as well as of the day.	Вносят лампы, и оказывается, что мистер Талкингхорн еще стоит у окна, заложив руки за спину, а миледи еще сидит в кресле и перед глазами у нее еще маячит его фигура, заслоняющая от нее и ночь и день.
She is very pale.	Миледи очень бледна.
Mr. Tulkinghorn, observing it as she rises to retire, thinks,	Заметив это, когда миледи поднимается, чтобы уйти, мистер Талкингхорн думает:
"Well she may be!	"Еще бы ей не бледнеть!
The power of this woman is astonishing.	До чего сильна эта женщина!
She has been acting a part the whole time."	Она все время играла роль".
But he can act a part too--his one unchanging character--and as he holds the door open for this woman, fifty pairs of eyes, each fifty times sharper than Sir Leicester's pair, should find no flaw in him.	Но и он умеет играть роль - у него одно неизменное амплуа, - и когда он открывает дверь перед этой женщиной, пятьдесят пар глаз в пятьдесят раз более зорких, чем глаза сэра Лестера, не заметили бы ни единого изъяна в его игре.
Lady Dedlock dines alone in her own room to-day.	Сегодня леди Дедлок обедает одна в своей комнате.
Sir Leicester is whipped in to the rescue of the Doodle Party and the discomfiture of the Coodle Faction.	Сэра Лестера вызвали в парламент спасать партию Дудла и громить клику Кудла.
Lady Dedlock asks on sitting down to dinner, still deadly pale (and quite an illustration of the debilitated cousin's text), whether he is gone out?	Сидя за обедом, леди Дедлок, по-прежнему мертвенно-бледная (и точь-в-точь такая, как о ней говорит изнемогающий кузен), спрашивает, уехал ли сэр Лестер.
Yes.	Да.
Whether Mr. Tulkinghorn is gone yet?	А мистер Талкингхорн уже ушел?
No.	Нет.
Presently she asks again, is he gone YET?	Вскоре она опять спрашивает: неужели он еще не ушел?
No.	Нет.
What is he doing?	Что он делает?
Mercury thinks he is writing letters in the library.	Меркурий полагает, что он пишет письма в библиотеке.
Would my Lady wish to see him?	Миледи желает его видеть?

Anything but that.	Нет, ни в коем случае.
But he wishes to see my Lady.	Зато он желает видеть миледи.
Within a few more minutes he is reported as sending his respects, and could my Lady please to receive him for a word or two after her dinner?	Спустя несколько минут ей докладывают, что он свидетельствует миледи свое почтение и спрашивает, не соблаговолит ли она принять его и побеседовать с ним несколько минут после обеда.
My Lady will receive him now.	Миледи примет его сейчас.
He comes now, apologizing for intruding, even by her permission, while she is at table.	Он входит, извиняясь за то, что помешал ей кушать, хоть и с ее разрешения.
When they are alone, my Lady waves her hand to dispense with such mockeries.	Когда они остаются одни, миледи взмахом руки просит его прекратить эту комедию.
"What do you want, sir?"	- Что вам угодно, сэр?
"Why, Lady Dedlock," says the lawyer, taking a chair at a little distance from her and slowly rubbing his rusty legs up and down, up and down, up and down, "I am rather surprised by the course you have taken."	- Вы знаете, леди Дедлок, - говорит юрист, садясь в кресло неподалеку от нее и медленно потирая ноги в поношенных штанах - вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, - я несколько удивлен вашим образом действий.
"Indeed?"	-Вот как?
"Yes, decidedly.	- Да, решительно удивлен.
I was not prepared for it.	Не ожидал я этого.
I consider it a departure from our agreement and your promise.	Я считаю, что вы нарушили наш договор и свое обещание.
It puts us in a new position, Lady Dedlock.	Это меняет наши отношения, леди Дедлок.
I feel myself under the necessity of saying that I don't approve of it."	Должен сказать, что я этого не одобряю.
He stops in his rubbing and looks at her, with his hands on his knees.	Перестав потирать ноги, он кладет руки на колени и смотрит на нее.
Imperturbable and unchangeable as he is, there is still an indefinable freedom in his manner which is new and which does not escape this woman's observation.	Он, как всегда, невозмутим, он не изменился ни в чем, однако в его обращении сейчас чувствуется какой-то едва заметный оттенок вольности, которого раньше никогда не было; и это не укрылось от внимания женщины.
"I do not quite understand you."	-Я не совсем понимаю вас.
"Oh, yes you do, I think.	- Нет, кажется, понимаете.
I think you do.	Думаю, что понимаете.
Come, come, Lady Dedlock, we must not fence and parry now.	Полно, леди Дедлок, полно, не к чему нам теперь фехтовать друг с другом и скрещивать рапиры.
You know you like this girl."	Ведь вы любите эту девочку.
"Well, sir?"	- Ну так что же, сэр?

"And you know--and I know--that you have not sent her away for the reasons you have assigned, but for the purpose of separating her as much as possible from--excuse my mentioning it as a matter of business--any reproach and exposure that impend over yourself."	- Вы знаете, - да и я знаю, - что вы уволили ее не по тем причинам, которые указали, но чтобы оградить ее, насколько возможно, от... - простите, что я об этом: говорю, во в этом суть дела, - от позора и бесчестия, которые угрожают вам.
"Well, sir?"	- Ну так что же, сэр?
"Well, Lady Dedlock," returns the lawyer, crossing his legs and nursing the uppermost knee. "I object to that.	- А вот что, леди Дедлок, - отвечает юрист, положив ногу на ногу и поглаживая колено, - я против этого.
I consider that a dangerous proceeding.	Я считаю, что это опасно.
I know it to be unnecessary and calculated to awaken speculation, doubt, rumour, I don't know what, in the house.	Я убежден, что этого не нужно было делать, ибо это вызовет в вашем доме разговоры, подозрения, слухи и тому подобное.
Besides, it is a violation of our agreement.	Кроме того, этим вы нарушили наше условие.
You were to be exactly what you were before.	Вы должны были оставаться совершенно такою же, как раньше.
Whereas, it must be evident to yourself, as it is to me, that you have been this evening very different from what you were before.	Однако вам, очевидно, самой ясно, как ясно мне, что сегодня вечером вы были совсем другой, нежели всегда.
Why, bless my soul, Lady Dedlock, transparently so!"	Это, да что говорить, леди Дедлок, это ясно всем.
"If, sir," she begins, "in my knowledge of my secret--" But he interrupts her.	- Если я, сэр, - начинает она, - помня о своей тайне... Но он перебивает ее:
"Now, Lady Dedlock, this is a matter of business, and in a matter of business the ground cannot be kept too clear.	- Леди Дедлок, в этом суть дела, а когда говоришь о деле по существу, необходима полная ясность.
It is no longer your secret.	Это уже не ваша тайна.
Excuse me.	Извините меня.
That is just the mistake.	Тут вы ошиблись.
It is my secret, in trust for Sir Leicester and the family.	Это моя тайна, и я храню ее ради сэра Лестера и его рода.
If it were your secret, Lady Dedlock, we should not be here holding this conversation."	Будь она только вашей тайной, леди Дедлок, мы не вели бы здесь этого разговора.
"That is very true.	- Совершенно верно.
If in my knowledge of THE secret I do what I can to spare an innocent girl (especially, remembering your own reference to her when you told my story to the assembled guests at Chesney Wold) from the taint of my impending shame, I act upon a resolution I have taken.	Если, помня об этой тайне, я по мере сил стараюсь спасти невинную девушку (ведь я не забыла, как вы на нее намекали, когда в Чесни-Уолде рассказывали мою историю гостям), - стараюсь спасти невинную девушку от тяжелых последствий угрожающего мне позора, то я поступаю так, как решила поступить.
Nothing in the world, and no one in the world, could shake it or could move me."	Ничто в мире и никто в мире не может поколебать мое решение или повлиять на меня.

This she says with great deliberation and distinctness and with no more outward passion than himself.	Она говорит все это непринужденно, отчетливо и внешне так же бесстрастно, как он.
As for him, he methodically discusses his matter of business as if she were any insensible instrument used in business.	А он педантично обсуждает "суть дела", словно эта женщина - просто бесчувственное орудие, которым он пользуется в своих целях.
"Really?	- Вот как? - говорит он.
Then you see, Lady Dedlock," he returns, "you are not to be trusted.	- Тогда вы сами видите, леди Дедлок, что доверять вам нельзя.
You have put the case in a perfectly plain way, and according to the literal fact; and that being the case, you are not to be trusted."	Вы изложили все совершенно ясно, с предельной точностью, и теперь я вижу, что доверять вам нельзя.
"Perhaps you may remember that I expressed some anxiety on this same point when we spoke at night at Chesney Wold?"	- Быть может, вы помните, что я не скрыла своего беспокойства о девушке, когда мы ночью беседовали в Чесни-Уолде?
"Yes," says Mr. Tulkinghorn, coolly getting up and standing on the hearth.	- Да, - отвечает мистер Талкингхорн, спокойно вставая и становясь спиной к камину.
"Yes.	- Да.
I recollect, Lady Dedlock, that you certainly referred to the girl, but that was before we came to our arrangement, and both the letter and the spirit of our arrangement altogether precluded any action on your part founded upon my discovery.	Я припоминаю, леди Дедлок, что о девушке вы тогда говорили. Но это было раньше, чем мы заключили условие; а ведь и буква и дух нашего условия запрещали вам совершать какие бы то ни было поступки, вытекающие из моего открытия.
There can be no doubt about that.	Это бесспорно так.
As to sparing the girl, of what importance or value is she?	Пощадить девушку? Но какое она имеет значение, какую ценность?
Spare!	Пощадить!
Lady Dedlock, here is a family name compromised.	Леди Дедлок, под угрозой честь рода.
One might have supposed that the course was straight on--over everything, neither to the right nor to the left, regardless of all considerations in the way, sparing nothing, treading everything under foot."	В подобных случаях необходимо идти напролом через... через все, не отклоняясь ни вправо, ни влево, не обращая внимания ни на что, ничего не щадя, все растаптывая на пути...
She has been looking at the table.	Она все время смотрела на стол.
She lifts up her eyes and looks at him.	Теперь она подняла глаза и смотрит на собеседника.
There is a stern expression on her face and a part of her lower lip is compressed under her teeth.	Лицо ее стало суровым, а нижняя губа закушена.
"This woman understands me," Mr. Tulkinghorn thinks as she lets her glance fall again. "SHE cannot be spared.	"Эта женщина меня понимает, - думает мистер Талкингхорн, когда она снова опускает глаза. -Нельзя пощадить ее.
Why should she spare others?"	Так с какой стати ей щадить других?"
For a little while they are silent.	Несколько мгновений они молчат.

Lady Dedlock has eaten no dinner, but has twice or thrice poured out water with a steady hand and drunk it.	Леди Дедлок ничего не ела, но два или три раза недрогнувшей рукой наливала себе воды и выпивала ее.
She rises from table, takes a lounging-chair, and reclines in it, shading her face.	Она встает из-за стола, садится в глубокое кресло и, откинувшись назад, полулежит в нем, прикрыв лицо рукой.
There is nothing in her manner to express weakness or excite compassion.	Ничто в ней не обнаруживает слабости и не возбуждает сострадания.
It is thoughtful, gloomy, concentrated.	Она задумчива, мрачна, сосредоточенна.
"This woman," thinks Mr. Tulkinghorn, standing on the hearth, again a dark object closing up her view, "is a study."	"Эта женщина, - думает мистер Талкингхорн, стоя у камина, словно какой-то темный неодушевленный предмет, который заслоняет ей все на свете, - эта женщина достойна изучения".
He studies her at his leisure, not speaking for a time.	И он всласть изучает ее на досуге - некоторое время даже не говорит ни слова.
She too studies something at her leisure.	Она тоже что-то изучает на досуге.
She is not the first to speak, appearing indeed so unlikely to be so, though he stood there until midnight, that even he is driven upon breaking silence.	Не такая она женщина, чтобы заговорить первой; не такая, - стой он тут хоть до полуночи, и это столь ясно, что даже он чувствует себя вынужденным прервать молчание.
"Lady Dedlock, the most disagreeable part of this business interview remains, but it is business.	- Леди Дедлок, в нашей беседе мы еще не дошли до самого неприятного; но в нем суть дела.
Our agreement is broken.	Наш договор расторгнут.
A lady of your sense and strength of character will be prepared for my now declaring it void and taking my own course."	Вы, с вашим умом и силой характера, не можете не понять, что я считаю договор недействительным и буду поступать, как мне заблагорассудится.
"I am quite prepared."	-Я к этому готова.
Mr. Tulkinghorn inclines his head.	Мистер Талкингхорн наклоняет голову.
"That is all I have to trouble you with, Lady Dedlock."	- Только по этому поводу мне и пришлось побеспокоить вас, леди Дедлок.
She stops him as he is moving out of the room by asking,	Он уже хочет уйти, но миледи останавливает его вопросом:
"This is the notice I was to receive?	- Это и есть предупреждение, которое вы собирались мне сделать?
I wish not to misapprehend you."	Отвечайте, я хочу понять вас правильно.
"Not exactly the notice you were to receive, Lady Dedlock, because the contemplated notice supposed the agreement to have been observed.	- Я хотел сделать вам несколько иное предупреждение, леди Дедлок; то предупреждение я сделал бы, если бы вы соблюли наш договор.
But virtually the same, virtually the same.	Но, в сущности, это одно и то же... в сущности, одно и то же.
The difference is merely in a lawyer's mind."	Только юрист поймет, в чем различие между ними.

"You intend to give me no other notice?"	- Значит, это последнее предупреждение?
"You are right.	- Именно.
No."	Последнее.
"Do you contemplate undeceiving Sir Leicester to-night?"	- Вы собираетесь сказать сэру Лестеру правду сегодня вечером?
"A home question!" says Mr. Tulkinghorn with a slight smile and cautiously shaking his head at the shaded face.	- Вопрос ребром! - говорит мистер Талкингхорн с легкой улыбкой и осторожно покачивает головой, глядя на миледи, которая по-прежнему прикрывает лицо рукою.
"No, not to- night."	- Нет, не сегодня.
"To-morrow?"	- Завтра?
"All things considered, I had better decline answering that question, Lady Dedlock.	- Принимая во внимание все обстоятельства, мне лучше не отвечать на этот вопрос, леди Дедлок.
If I were to say I don't know when, exactly, you would not believe me, and it would answer no purpose.	Скажи я вам, что и сам не знаю, когда именно это случится, вы не поверите, и мой ответ ничего вам не даст.
It may be to-morrow.	Может быть, завтра.
I would rather say no more.	Но я, пожалуй, ничего больше не скажу.
You are prepared, and I hold out no expectations which circumstances might fail to justify.	Вы предупреждены, а я не подаю надежд, которые в силу различных обстоятельств могут не исполниться.
I wish you good evening."	Желаю вам доброго вечера.
She removes her hand, turns her pale face towards him as he walks silently to the door, and stops him once again as he is about to open it.	Он молча направляется к двери, а миледи опускает руку, поворачивает к нему бледное лицо и окликает его в тот миг, когда он собирается открыть дверь:
"Do you intend to remain in the house any time?	- Вы еще останетесь здесь?
I heard you were writing in the library.	Я слышала, что вы писали в библиотеке.
Are you going to return there?"	Вы вернетесь туда?
"Only for my hat.	- Только за шляпой.
I am going home."	Я иду домой.
She bows her eyes rather than her head, the movement is so slight and curious, and he withdraws.	Вместо ответа на его прощальный поклон она опускает не голову, а только глаза, и это -какое-то странное, еле заметное движение; а он уходит.
Clear of the room he looks at his watch but is inclined to doubt it by a minute or thereabouts.	Выйдя из комнаты, он вынимает часы, смотрит на них, и ему кажется, что они ошибаются примерно на одну минуту.
There is a splendid clock upon the staircase, famous, as splendid clocks not often are, for its accuracy.	Лестницу украшают другие, очень роскошные часы, которые, не в пример многим роскошным часам, славятся своей точностью.
"And what do YOU say," Mr. Tulkinghorn inquires, referring to it.	- Ну, а вы что скажете, - говорит мистер Талкингхорн, взглянув на них.

"What do you say?"	- Вы что скажете?
If it said now,	Если б они сейчас сказали:
"Don't go home!"	"Не иди домой!.."
What a famous clock, hereafter, if it said to-night of all the nights that it has counted off, to this old man of all the young and old men who have ever stood before it,	Какими знаменитыми часами они сделались бы отныне, если бы из всех отсчитанных ими вечеров они выбрали именно этот вечер, а из всех стариков и юношей, когда-либо стоявших перед ними, выбрали именно этого старика и сказали ему:
"Don't go home!"	"Не иди домой!"
With its sharp clear bell it strikes three quarters after seven and ticks on again.	Часы бьют три четверти восьмого - звон их отчетлив и чист - и продолжают тикать.
"Why, you are worse than I thought you," says Mr. Tulkinghorn, muttering reproof to his watch.	- Ну, вы хуже, чем я думал, - укоризненно бормочет мистер Талкингхорн, обращаясь к своим часам.
"Two minutes wrong?	- Ошибаетесь на две минуты!
At this rate you won't last my time."	Этак вас на мои век не хватит.
What a watch to return good for evil if it ticked in answer,	Какие это были бы замечательные часы, если бы, заплатив добром за зло, они протикали в ответ:
"Don't go home!"	"Не иди домой!"
He passes out into the streets and walks on, with his hands behind him, under the shadow of the lofty houses, many of whose mysteries, difficulties, mortgages, delicate affairs of all kinds, are treasured up within his old black satin waistcoat.	Он выходит на улицу и шагает, заложив руки за спину, мимо величественных особняков, с которыми связано столько всевозможных тайн, трудностей, закладных, щекотливых дел, хранящихся под его поношенным жилетом из черного атласа.
He is in the confidence of the very bricks and mortar.	Кирпичи, выбеленные известкой, я те, кажется, делают ему признания.
The high chimney-stacks telegraph family secrets to him.	Высокие дымовые трубы поверяют ему семейные тайны.
Yet there is not a voice in a mile of them to whisper,	Труб этих видимо-невидимо, но ни одна не шепнет ему:
"Don't go home!"	"Не иди домой!"
Through the stir and motion of the commoner streets; through the roar and jar of many vehicles, many feet, many voices; with the blazing shop-lights lighting him on, the west wind blowing him on, and the crowd pressing him on, he is pitilessly urged upon his way, and nothing meets him murmuring,	Среди суеты и движения менее аристократических улиц, под грохот и дребезжанье бесчисленных экипажей, под шум бесчисленных шагов и звуки бесчисленных голосов, освещенный яркими огнями витрин, овеваемый западным ветром, теснимый густой толпой, он идет навстречу своей беспощадной судьбе, и ничто не остановит его словами:
"Don't go home!"	"Не иди домой!"

Arrived at last in his dull room to light his candles, and look round and up, and see the Roman pointing from the ceiling, there is no new significance in the Roman's hand to-night or in the flutter of the attendant groups to give him the late warning,	Но вот он, наконец, пришел в свой скучный кабинет, зажег свечи и, оглянувшись кругом, смотрит вверх на римлянина, указующего перстом с потолка, но не видит сегодня ни в руке римлянина, ни в суете окруживших его амуров нового смысла и запоздалого предостережения:
"Don't come here!"	"Не входи сюда!"
It is a moonlight night, but the moon, being past the full, is only now rising over the great wilderness of London.	Ночь лунная; но луна на ущербе и только сейчас встает над необъятными дебрями Лондона.
The stars are shining as they shone above the turret-leads at Chesney Wold.	Звезды сияют, как сияли они в Чесни-Уолде над террасой, пристроенной к башенке. -
This woman, as he has of late been so accustomed to call her, looks out upon them.	"Эта женщина", как он с недавних пор привык называть миледи, смотрит на них.
Her soul is turbulent within her; she is sick at heart and restless.	Душа у нее в смятении; на сердце гнет, она страдает, места себе не находит.
The large rooms are too cramped and close.	Ей душно, ей тесно в этих просторных комнатах.
She cannot endure their restraint and will walk alone in a neighbouring garden.	Она рвется вон из них на свободу и, наконец, решает уйти в сад.
Too capricious and imperious in all she does to be the cause of much surprise in those about her as to anything she does, this woman, loosely muffled, goes out into the moonlight.	Своевольная и властная всегда, эта женщина никого не удивляет, что бы она ни делала, и сейчас, небрежно накинув на плечи мантилью, она выходит на улицу, освещенную луной.
Mercury attends with the key.	Ее сопровождает Меркурий с ключом от сада.
Having opened the garden-gate, he delivers the key into his Lady's hands at her request and is bidden to go back.	Отперев садовую калитку, он, по приказу миледи, отдает ей ключ, а она говорит, что он может идти домой.
She will walk there some time to ease her aching head.	Она немного погуляет здесь, пока у нее не пройдет головная боль.
She may be an hour, she may be more.	Погуляет с час или больше.
She needs no further escort.	Провожать ее не надо.
The gate shuts upon its spring with a clash, and he leaves her passing on into the dark shade of some trees.	Калитка закрывается, щелкнув задвижкой, и Меркурий покидает миледи, которая скрылась из виду в тени деревьев.
A fine night, and a bright large moon, and multitudes of stars.	Прекрасная ночь, яркая большая луна и мириады звезд.
Mr. Tulkinghorn, in repairing to his cellar and in opening and shutting those resounding doors, has to cross a little prison-like yard.	Направляясь в свой винный погреб, мистер Талкингхорн открывает и закрывает двери, которые захлопываются с шумом, и пересекает дворик, похожий на тюремный.
He looks up casually, thinking what a fine night, what a bright large moon, what multitudes of stars!	Случайно подняв глаза к небу, он думает о том, какая сегодня прекрасная ночь, какая яркая большая луна, какое множество звезд!
A quiet night, too.	И такая тихая ночь!
A very quiet night.	Очень тихая ночь.

When the moon shines very brilliantly, a solitude and stillness seem to proceed from her that influence even crowded places full of life.	Когда луна сияет ярким светом, она как бы излучает покой и тишину, умиротворяя даже те людные места, где жизнь кипит.
Not only is it a still night on dusty high roads and on hill-summits, whence a wide expanse of country may be seen in repose, quieter and quieter as it spreads away into a fringe of trees against the sky with the grey ghost of a bloom upon them; not only is it a still night in gardens and in woods, and on the river where the water-meadows are fresh and green, and the stream sparkles on among pleasant islands, murmuring weirs, and whispering rushes; not only does the stillness attend it as it flows where houses cluster thick, where many bridges are reflected in it, where wharves and shipping make it black and awful, where it winds from these disfigurements through marshes whose grim beacons stand like skeletons washed ashore, where it expands through the bolder region of rising grounds, rich in cornfield wind-mill and steeple, and where it mingles with the ever-heaving sea; not only is it a still night on the deep, and on the shore where the watcher stands to see the ship with her spread wings cross the path of light that appears to be presented to only him; but even on this stranger's wilderness of London there is some rest.	Ночь тиха - тиха не только на пыльных дорогах и на вершинах холмов, с которых открывается вид на спящие поля, чей сон тем глубже, чем дальше они уходят куда-то, сливаясь, наконец, с каймой деревьев, что выделяются на фоне неба, окутанные призрачным, седым туманом; ночь тиха не только в садах, лесах и у реки, где заливные луга свежи и зелены, где вода, сверкая, струится между уютными островками, плещет, низвергаясь с плотин, бежит среди шелестящих тростников; покой нисходит на реку не только там, где она течет меж тесно сгрудившимися домами и где в ней отражаются мосты, а верфи и корабли превращают ее во что-то черное и страшное, - не только там, где, спасаясь от этого уродства, она убегает в болотистую низину с мрачными баканами, которые торчат, как скелеты, выброшенные на берег волнами, - не только там, где она широко растекается в более высоких, просторных местах, изобилующих нивами, ветряными мельницами и колокольнями, и где, наконец, сливается с вечно волнующимся океаном; ночь тиха не только в открытом море, не только на берегу, где случайный прохожий останавливается и смотрит, как шхуна с распростертыми крыльями пересекает лунную дорожку, которая, казалось, была дарована ему одному; нет, покой нисходит даже на дебри Лондона.
Its steeples and towers and its one great dome grow more ethereal; its smoky house-tops lose their grossness in the pale effulgence; the noises that arise from the streets are fewer and are softened, and the footsteps on the pavements pass more tranquilly away.	Его колокольни, башни и купол его огромного собора кажутся все более воздушными; в этом бледном свете его закопченные крыши теряют грубость очертаний; шумы на улицах, приглушенные, умолкают один за другим, а звуки шагов на тротуарах медленно тают вдали.
In these fields of Mr. Tulkinghorn's inhabiting, where the shepherds play on Chancery pipes that have no stop, and keep their sheep in the fold by hook and by crook until they have shorn them exceeding close, every noise is merged, this moonlight night, into a distant ringing hum, as if the city were a vast glass, vibrating.	На тех полях, где обитает мистер Талкингхорн, - а судейские пастушки неумолчно играют на свирелях Канцлерского суда, оберегая в овчарнях своих овец, пока всеми правдами и неправдами не остригут их наголо, - на этих полях все шумы растворились в лунной ночи и слились в один далекий гул, словно весь город превратился в огромное звенящее стекло.
What's that?	Что это?
Who fired a gun or pistol?	Кто выстрелил из ружья или пистолета?
Where was it?	Где?
The few foot-passengers start, stop, and stare about them.	Редкие прохожие вздрагивают, останавливаются и оглядываются кругом.

Some windows and doors are opened, and people come out to look.	Кое-где открываются окна и двери, и люди выходят узнать, что случилось.
It was a loud report and echoed and rattled heavily.	Выстрел был громкий, он вызвал эхо и гулко раскатился вдали.
It shook one house, or so a man says who was passing.	По уверению какого-то прохожего, от него даже дом затрясся.
It has aroused all the dogs in the neighbourhood, who bark vehemently.	Он поднял на ноги всех собак в околотке, и они яростно лают.
Terrified cats scamper across the road.	Перепуганные кошки бешено мчатся через улицу.
While the dogs are yet barking and howling--there is one dog howling like a demon--the church-clocks, as if they were startled too, begin to strike.	Пока собаки все еще лают и воют, - один пес воет, как сущий демон, - церковные колокола, словно тоже чем-то испуганные, начинают отбивать часы.
The hum from the streets, likewise, seems to swell into a shout.	Как бы вторя им, уличный шум нарастает и становится громким, как крик.
But it is soon over.	Но вскоре все затихает.
Before the last clock begins to strike ten, there is a lull.	Прежде чем последние отставшие часы начинают бить десять, водворяется тишина.
When it has ceased, the fine night, the bright large moon, and multitudes of stars, are left at peace again.	И вот часы умолкли; прекрасная ночь, яркая большая луна и мириады звезд снова погружаются в покой.
Has Mr. Tulkinghorn been disturbed?	А мистера Талкингхорна все это потревожило?
His windows are dark and quiet, and his door is shut.	В окнах у него темно, из комнат не доносится ни звука, дверь заперта.
It must be something unusual indeed to bring him out of his shell.	Впрочем, этого человека трудно вытащить из его раковины, - разве если случится что-то из ряда вон выходящее.
Nothing is heard of him, nothing is seen of him.	Его не слышно, его не видно.
What power of cannon might it take to shake that rusty old man out of his immovable composure?	Каким же оглушительным должен быть пушечный выстрел, чтобы нарушить невозмутимое спокойствие этого твердокаменного старика?
For many years the persistent Roman has been pointing, with no particular meaning, from that ceiling.	Много лет настойчивый римлянин указывал перстом с потолка неизвестно на что.
It is not likely that he has any new meaning in him to-night.	Да вряд ли он и сегодня видит, что-то определенное.
Once pointing, always pointing--like any Roman, or even Briton, with a single idea.	Просто он, как и всякий римлянин или как всякий британец, одержимый одной навязчивой идеей, раз начав, продолжает указывать.
There he is, no doubt, in his impossible attitude, pointing, unavailingly, all night long.	Так, изогнувшись в неестественной позе, он тщетно указывает перстом всю ночь напролет.
Moonlight, darkness, dawn, sunrise, day.	Лунный свет, сумрак, заря, восход, день.

There he is still, eagerly pointing, and no one minds him.	А римлянин все так же настойчиво продолжает указывать перстом, хотя на него никто не обращает внимания.
But a little after the coming of the day come people to clean the rooms.	Но вот наступает утро, и приходят люди, чтобы убрать комнаты.
And either the Roman has some new meaning in him, not expressed before, or the foremost of them goes wild, for looking up at his outstretched hand and looking down at what is below it, that person shrieks and flies.	И, то ли римлянин, наконец, указал на что-то новое, чего здесь не было раньше, то ли первый вошедший сошел с ума, но, так или иначе, человек этот, подняв глаза вверх, на протянутую руку, а затем опустив их на что-то, распростертое внизу, вскрикивает и бежит прочь.
The others, looking in as the first one looked, shriek and fly too, and there is an alarm in the street.	Остальные, увидев то, что видел первый, тоже вскрикивают и убегают, а на улице поднимается переполох.
What does it mean?	Что все это значит?
No light is admitted into the darkened chamber, and people unaccustomed to it enter, and treading softly but heavily, carry a weight into the bedroom and lay it down.	В комнате закрыли ставни, и ее не освещают ничем, и люди, незнакомые с нею, входят тихо, но тяжело ступая; уносят из нее какой-то груз в спальню и кладут его на кровать.
There is whispering and wondering all day, strict search of every corner, careful tracing of steps, and careful noting of the disposition of every article of furniture.	Весь день здесь недоуменно шепчутся, усердно обыскивают каждый уголок, тщательно осматривают следы шагов и тщательно отмечают расположение всех вещей в комнате.
All eyes look up at the Roman, and all voices murmur,	Все глаза смотрят вверх на римлянина, и все голоса бормочут:
"If he could only tell what he saw!"	"Если б он только мог рассказать, что он видел!"
He is pointing at a table with a bottle (nearly full of wine) and a glass upon it and two candles that were blown out suddenly soon after being lighted.	Римлянин указывает на стол, а на столе стоят бутылка вина (почти полная), рюмка и две свечи, внезапно погасшие вскоре после того, как их зажгли.
He is pointing at an empty chair and at a stain upon the ground before it that might be almost covered with a hand.	Он указывает на пустое кресло и пятно на полу перед креслом - пятно, которое можно почти закрыть ладонью.
These objects lie directly within his range.	Все это как раз в том месте, куда указывает его перст.
An excited imagination might suppose that there was something in them so terrific as to drive the rest of the composition, not only the attendant big-legged boys, but the clouds and flowers and pillars too--in short, the very body and soul of Allegory, and all the brains it has--stark mad.	Распаленное воображение способно увидеть во всем этом такие ужасы, от которых могут помешаться все остальные детали росписи - не только толстоногие амуры, но и облака, и цветы, и колонны, - словом, самое тело и душа этой Аллегории и весь ее ум.
It happens surely that every one who comes into the darkened room and looks at these things looks up at the Roman and that he is invested in all eyes with mystery and awe, as if he were a paralysed dumb witness.	Все те, что входят в полутемную комнату и оглядываются кругом, непременно устремляют взор вверх, на римлянина, и он кажется им таинственным и грозным, как и всякий свидетель, пусть немой и недвижный.

So it shall happen surely, through many years to come, that ghostly stories shall be told of the stain upon the floor, so easy to be covered, so hard to be got out, and that the Roman, pointing from the ceiling shall point, so long as dust and damp and spiders spare him, with far greater significance than he ever had in Mr. Tulkinghorn's time, and with a deadly meaning.	И в течение многих грядущих лет люди, наверное, будут рассказывать страшные истории о пятне на полу, которое так легко прикрыть, но так трудно смыть; а римлянин, указующий перстом с потолка, будет указывать, пека пыль, сырость и пауки будут его щадить, - указывать с гораздо большим смыслом, чем во времена мистера Талкингхорна, и - со зловещим значением.
For Mr. Tulkinghorn's time is over for evermore, and the Roman pointed at the murderous hand uplifted against his life, and pointed helplessly at him, from night to morning, lying face downward on the floor, shot through the heart.	Ибо время мистера Талкингхорна прошло навсегда; а в ту ночь римлянин указывал на руку убийцы, поднятую на старика, и с вечера до утра беспомощно указывал на него самого, лежащего ничком на полу, с пулей в сердце.
CHAPTER XLIX	Глава XLIX
Dutiful Friendship	Дружба дружбой, служба службой
A great annual occasion has come round in the establishment of Mr. Matthew Bagnet, otherwise Lignum Vitae, ex-artilleryman and present bassoon-player.	Мистер Джозеф Бегнет (по прозвицу - Дуб), отставной артиллерист, а ныне музыкант-фаготист, и все его семейство отмечают знаменательную годовщину.
An occasion of feasting and festival.	Отмечают празднеством и пиром.
The celebration of a birthday in the family.	Празднуют день рождения одного из членов семейства.
It is not Mr. Bagnet's birthday.	Не день рождения самого мистера Бегнета.
Mr. Bagnet merely distinguishes that epoch in the musical instrument business by kissing the children with an extra smack before breakfast, smoking an additional pipe after dinner, and wondering towards evening what his poor old mother is thinking about it—a subject of infinite speculation, and rendered so by his mother having departed this life twenty years.	Нет, эту славную веху в торговле музыкальными инструментами мистер Бегнет отмечает только тем, что особенно крепко целует детей перед завтраком, после обеда выкуривает лишнюю трубочку, а под вечер начинает спрашивать себя, что думает об этом его бедная старенькая матушка - тема, вызывающая бесконечные, но совершенно бесплодные размышления, так как мать его скончалась лет двадцать назад.
Some men rarely revert to their father, but seem, in the bank-books of their remembrance, to have transferred all the stock of filial affection into their mother's name.	Иные мужчины лишь редко вспоминают об отце -очевидно, на текущем счету их памяти весь вклад сыновней любви внесен на имя матери.
Mr. Bagnet is one of these.	Мистер Бегнет один из таких мужчин.
Perhaps his exalted appreciation of the merits of the old girl causes him usually to make the noun-substantive "goodness" of the feminine gender.	А достоинства своей "старухи" он ценит так высоко, что слово "самоотречение" кажется ему именем существительным женского рода.
It is not the birthday of one of the three children.	Празднуют и не день рождения кого-нибудь из троих детей.
Those occasions are kept with some marks of distinction, but they rarely overleap the bounds of happy returns and a pudding.	Эти годовщины тоже отмечаются кое-чем, но, как правило, ограничиваются поздравлениями и пудингом.

On young Woolwich's last birthday, Mr. Bagnet certainly did, after observing on his growth and general advancement, proceed, in a moment of profound reflection on the changes wrought by time, to examine him in the catechism, accomplishing with extreme accuracy the questions number one and two,	Правда, в прошлый день рождения юного Вулиджа мистер Бегнет сделал несколько замечаний насчет роста и общего развития сына и затем, после краткого, но глубокого размышления на тему о том, как все меняется с течением времени, учинил сыну экзамен по катехизису и задал ему совершенно точно вопросы первый и второй, а именно:
"What is your name?" and	"Как твое имя?" и
"Who gave you that name?" but there failing in the exact precision of his memory and substituting for number three the question	"Кто дал тебе это имя?", но третьего вспомнить не смог и заменил его вопросом:
"And how do you like that name?" which he propounded with a sense of its importance, in itself so edifying and improving as to give it quite an orthodox air.	"А как тебе нравится это имя?", придав ему, однако, значительность столь назидательную и поучительную, что вопрос приобрел совершенно ортодоксальный характер.
This, however, was a speciality on that particular birthday, and not a general solemnity.	Впрочем, экзамен по катехизису производился только в этот день рождения и не вошел в традицию на семейных торжествах.
It is the old girl's birthday, and that is the greatest holiday and reddest-letter day in Mr. Bagnet's calendar.	Сегодня день рождения "старухи", и это величайший праздник в году, отмеченный в календаре мистера Бегнета ярко-красной цифрой.
The auspicious event is always commemorated according to certain forms settled and prescribed by Mr. Bagnet some years since.	Знаменательное событие из года в год празднуется по определенному ритуалу, составленному и утвержденному мистером Бегнетом несколько лет назад.
Mr. Bagnet, being deeply convinced that to have a pair of fowls for dinner is to attain the highest pitch of imperial luxury, invariably goes forth himself very early in the morning of this day to buy a pair; he is, as invariably, taken in by the vendor and installed in the possession of the oldest inhabitants of any coop in Europe.	Глубоко убежденный в том, что обед, состоящий из двух кур, - высочайший предел царской роскоши, мистер Бегнет в этот день неизменно выходит из дому спозаранку, чтобы купить парочку кур, а продавец столь же неизменно надувает его, всучив ему двух самых древних старцев петухов, какие выросли и состарились в птичниках Европы.
Returning with these triumphs of toughness tied up in a clean blue and white cotton handkerchief (essential to the arrangements), he in a casual manner invites Mrs. Bagnet to declare at breakfast what she would like for dinner.	Вернувшись с этими образцами птичьей жесткости, завязанными в чистый ситцевый платок, синий с белыми разводами (без которого в этот день покупки не обходятся), мистер Бегнет за завтраком, как бы между прочим, спрашивает миссис Бегнет, что именно она желала бы скушать за обедом.
Mrs. Bagnet, by a coincidence never known to fail, replying fowls, Mr. Bagnet instantly produces his bundle from a place of concealment amidst general amazement and rejoicing.	Миссис Бегнет, как ни странно столь неизменное совпадение, отвечает, что ей хотелось бы курятины, и мистер Бегнет немедленно вынимает из тайника свой узелок, вызывая всеобщее изумление и восторг.

He further requires that the old girl shall do nothing all day long but sit in her very best gown and be served by himself and the young people.	Далее он требует, чтобы "старуха" весь день напролет ничего не делала, но сидела бы сложа руки в своем самом лучшем наряде, а прислуживать ей и заниматься хозяйством будут дети и он сам.
As he is not illustrious for his cookery, this may be supposed to be a matter of state rather than enjoyment on the old girl's part, but she keeps her state with all imaginable cheerfulness.	Но повар он никудышный, а потому не трудно догадаться, что весь этот почет не доставляет "старухе" никакого удовольствия; однако она занимает свое почетное положение со всем благодушием, какое только можно вообразить.
On this present birthday, Mr. Bagnet has accomplished the usual preliminaries.	В сегодняшний день ее рождения мистер Бегнет уже закончил традиционную подготовку к празднеству.
He has bought two specimens of poultry, which, if there be any truth in adages, were certainly not caught with chaff, to be prepared for the spit; he has amazed and rejoiced the family by their unlooked-for production; he is himself directing the roasting of the poultry; and Mrs. Bagnet, with her wholesome brown fingers itching to prevent what she sees going wrong, sits in her gown of ceremony, an honoured guest.	Он купил два экземпляра домашней птицы, до того старых, что их по пословице, конечно, никак нельзя было "провести на мякине", а уж на вертел они и подавно не годились; он изумил и привел в восторг все семейство неожиданной покупкой; он самолично руководит жареньем петухов, а миссис Бегнет сидит в парадном туалете, как почетная гостья, и ее смуглые сильные руки так и чешутся исправить оплошности, которые она подмечает.
Quebec and Malta lay the cloth for dinner, while Woolwich, serving, as beseems him, under his father, keeps the fowls revolving.	Квебек и Мальта накрывают на стол, а Вулидж, как и подобает, неся службу под командой отца, поворачивает вертел, на котором жарятся петухи.
To these young scullions Mrs. Bagnet occasionally imparts a wink, or a shake of the head, or a crooked face, as they made mistakes.	Конечно, юные поварята часто делают промахи, и тогда миссис Бегнет подмигивает им, покачивает головой или морщится, обернувшись в их сторону.
"At half after one." Says Mr. Bagnet.	- В половине второго, - объявляет мистер Бегнет.
"To the minute.	- Минута в минуту.
They'll be done."	Изжарятся.
Mrs. Bagnet, with anguish, beholds one of them at a standstill before the fire and beginning to burn.	Миссис Бегнет с тревогой видит, что вертел остановился и один петух начинает подгорать.
"You shall have a dinner, old girl," says Mr. Bagnet.	- Ну и обед у тебя будет, старуха! - говорит мистер Бегнет.
"Fit for a queen."	- Хоть самой королеве на стол.
Mrs. Bagnet shows her white teeth cheerfully, but to the perception of her son, betrays so much uneasiness of spirit that he is impelled by the dictates of affection to ask her, with his eyes, what is the matter, thus standing, with his eyes wide open, more oblivious of the fowls than before, and not affording the least hope of a return to consciousness.	Миссис Бегнет весело улыбается, показывая белые зубы, но юный Вулидж замечает в ней признаки такого беспокойства, что, побуждаемый сыновней любовью, взглядом спрашивает ее, что случилось? - а сам стоит, уставившись на нее во все глаза, начисто позабыв о петухах и не подавая никаких надежд на то, что к нему вернется память.

Fortunately his elder sister perceives the cause of the agitation in Mrs. Bagnet's breast and with an admonitory poke recalls him.	К счастью, старшая из его сестренок догадывается, почему взволновалась миссис Бегнет, и приводит его в себя увещевательным толчком в бок.
The stopped fowls going round again, Mrs. Bagnet closes her eyes in the intensity of her relief.	Петухи снова начинают вращаться, и миссис Бегнет даже глаза закрывает, - такая большая гора свалилась у нее с плеч.
"George will look us up," says Mr. Bagnet.	- Джордж придет к нам, - говорит мистер Бегнет.
"At half after four.	- В половине пятого.
To the moment.	Без опоздания.
How many years, old girl. Has George looked us up.	Сколько уж лет, старуха, Джордж приходит к нам.
This afternoon?"	В этот день?
"Ah, Lignum, Lignum, as many as make an old woman of a young one, I begin to think.	- Ах, Дуб, Дуб, да, я думаю, столько лет, сколько нужно для того, чтоб молодка стала старухой.
Just about that, and no less," returns Mrs. Bagnet, laughing and shaking her head.	Примерно столько, никак не меньше! - отвечает миссис Бегнет, смеясь и качая головой.
"Old girl," says Mr. Bagnet, "never mind.	- Старуха, - говорит мистер Бегнет. - Это вздор.
You'd be as young as ever you was.	Ты все такая же молодая.
If you wasn't younger.	Если не моложе.
Which you are.	Именно моложе.
As everybody knows."	Как всем известно.
Quebec and Malta here exclaim, with clapping of hands, that Bluffy is sure to bring mother something, and begin to speculate on what it will be.	Квебек и Мальта кричат, хлопая в ладоши, что Заводила, наверное, принесет маме подарочек, и пытаются угадать, какой именно.
"Do you know, Lignum," says Mrs. Bagnet, casting a glance on the table-cloth, and winking "salt!" at Malta with her right eye, and shaking the pepper away from Quebec with her head, "I begin to think George is in the roving way again.	- Знаешь, Дуб, - начинает миссис Бегнет, но, окинув взглядом накрытый стол, правым глазом подмигивает Мальте, чтобы та принесла солонку и, отрицательно качнув годовой, дает понять Квебек, что перечницы ставить не нужно, -знаешь, Дуб, мне кажется, что Джордж опять собирается куда-то сбежать.
"George," returns Mr. Bagnet, "will never desert.	- Джордж, - возражает мистер Бегнет, -неспособен дезертировать.
And leave his old comrade.	И покинуть старого товарища.
In the lurch.	В беде.
Don't be afraid of it."	Не бойся.
"No, Lignum.	- Да нет же, Дуб.
No.	Нет.
I don't say he will. I don't think he will.	Ты меня не понял. Я не хотела сказать, что покинет. Конечно, не покинет.

But if he could get over this money trouble of his, I believe he would be off."	Но дай ему только развязаться со своими денежными неурядицами, и он наверняка удерет куда-нибудь.
Mr. Bagnet asks why.	Мистер Бегнет спрашивает - почему?
"Well," returns his wife, considering, "George seems to me to be getting not a little impatient and restless.	- Видишь ли, - отвечает ему жена, немного подумав, - сдается мне, что Джордж стал какой-то беспокойный - прямо места себе не находит.
I don't say but what he's as free as ever.	Я не говорю, что он теперь не такой обходительный, как был.
Of course he must be free or he wouldn't be George, but he smarts and seems put out."	Конечно, обходительный - это у него в крови; но он чем-то терзается и как будто выбит из колеи.
"He's extra-drilled," says Mr. Bagnet.	- Просто его чересчур замуштровали, - говорит мистер Бегнет.
"By a lawyer.	- Один крючкотвор замуштровал.
Who would put the devil out."	Который самого дьявола из колеи выбьет.
"There's something in that," his wife assents; "but so it is, Lignum."	- Это, пожалуй, верно, - соглашается с ним жена, -но все-таки дела не меняет, Дуб.
Further conversation is prevented, for the time, by the necessity under which Mr. Bagnet finds himself of directing the whole force of his mind to the dinner, which is a little endangered by the dry humour of the fowls in not yielding any gravy, and also by the made gravy acquiring no flavour and turning out of a flaxen complexion.	Разговор на время прекращается, так как мистер Бегнет понимает, что ему необходимо целиком сосредоточиться на приготовлении обеда, которому угрожает некоторая опасность, ибо от природы сухие петухи упорно не желают выделить из себя сок для подливки, а "темный" соус получился безвкусным и белым, как лен.
With a similar perverseness, the potatoes crumble off forks in the process of peeling, upheaving from their centres in every direction, as if they were subject to earthquakes.	Картошка, варившаяся в кожуре, столь же строптиво крошится на вилках, когда ее чистят, и рассыпается, словно она подвержена землетрясениям.
The legs of the fowls, too, are longer than could be desired, and extremely scaly.	А ноги у петухов оказались гораздо более длинными, чем следует, и обтянутыми жесткой, как чешуя, кожей.
Overcoming these disadvantages to the best of his ability, Mr. Bagnet at last dishes and they sit down at table, Mrs. Bagnet occupying the guest's place at his right hand.	Преодолев, в меру своих способностей, все эти недостатки, мистер Бегнет кладет петухов на блюдо, н все усаживаются за стол, причем миссис Бегнет занимает место почетной гостьи - по правую руку от хозяина.
It is well for the old girl that she has but one birthday in a year, for two such indulgences in poultry might be injurious.	Большое счастье для "старухи", что день ее рождения бывает только раз в году, - ведь случись ей дважды отведать подобной "курятины", с ней бы худо было.
Every kind of finer tendon and ligament that is in the nature of poultry to possess is developed in these specimens in the singular form of guitar-strings.	Все тонкие связки и сухожилия, какими только обладает домашняя птица, у этих двух экземпляров уподобились гитарным струнам.
Their limbs appear to have struck roots into their breasts and bodies, as aged trees strike roots into the earth.	Конечности же их глубоко пустили корни в тело, как старые деревья пускают корни в землю.

Their legs are so hard as to encourage the idea that they must have devoted the greater part of their long and arduous lives to pedestrian exercises and the walking of matches.	В частности, ноги у петухов такие жесткие, что кажется, будто птицы эти посвятили большую часть своей долгой и многотрудной жизни пешеходному спорту и состязаниям в ходьбе.
But Mr. Bagnet, unconscious of these little defects, sets his heart on Mrs. Bagnet eating a most severe quantity of the delicacies before her; and as that good old girl would not cause him a moment's disappointment on any day, least of all on such a day, for any consideration, she imperils her digestion fearfully.	Но мистер Бегнет, не замечая этих маленьких недостатков, ревностно потчует миссис Бегнет, упрашивая ее скушать огромную порцию лакомства, лежащую на ее тарелке; а так как добрая "старуха" ни за что на свете не огорчит его хоть на миг ни в какой день года, а в этот - тем менее, то пищеварению ее угрожает страшная опасность.
How young Woolwich cleans the drum-sticks without being of ostrich descent, his anxious mother is at a loss to understand.	Как ухитряется юный Вулидж безнаказанно обгладывать и, не будучи потомком страуса, переваривать ноги этих петухов, его встревоженная матушка понять не в силах.
The old girl has another trial to undergo after the conclusion of the repast in sitting in state to see the room cleared, the hearth swept, and the dinner-service washed up and polished in the backyard.	Но после окончания пира "старуха" подвергается новому испытанию: ей приходится сидеть в почетном бездействии и только смотреть, как ее дочки убирают комнату, выметают золу из камина, моют и чистят столовую и кухонную посуду на заднем дворе.
The great delight and energy with which the two young ladies apply themselves to these duties, turning up their skirts in imitation of their mother and skating in and out on little scaffolds of pattens, inspire the highest hopes for the future, but some anxiety for the present.	Обе молодые девицы, подоткнув юбочки в подражание матери, носятся туда-сюда, скользя, как на коньках, в своих высоких деревянных сандалиях, а их бурный восторг и энергия подают самые радужные надежды на будущее, но внушают некоторые опасения в настоящем.
The same causes lead to confusion of tongues, a clattering of crockery, a rattling of tin mugs, a whisking of brooms, and an expenditure of water, all in excess, while the saturation of the young ladies themselves is almost too moving a spectacle for Mrs. Bagnet to look upon with the calmness proper to her position.	Разговоры становятся бессвязными, посуда и оловянные кружки громко стучат и гремят, метлы так и летают по полу, вода льется и разливается, и все это - без удержу; что касается омовения самих молодых девиц, то оно слишком волнующее зрелище для миссис Бегнет, чтобы она могла смотреть на него со спокойствием, подобающим ее положению.
At last the various cleansing processes are triumphantly completed; Quebec and Malta appear in fresh attire, smiling and dry; pipes, tobacco, and something to drink are placed upon the table; and the old girl enjoys the first peace of mind she ever knows on the day of this delightful entertainment.	Наконец различного рода очистительные процессы победоносно заканчиваются; Квебек и Мальта появляются в свежих нарядах, улыбающиеся и обсохшие; трубки, табак и бутылки уже на столе, а "старуха", как всегда в этот день приятного семейного торжества, впервые начинает наслаждаться душевным покоем.
When Mr. Bagnet takes his usual seat, the hands of the clock are very near to half-past four; as they mark it accurately, Mr. Bagnet announces,	Когда мистер Бегнет садится на свое обычное место, стрелки часов приближаются к половине пятого; а когда они отмечают ровно половину, мистер Бегнет объявляет:
"George!	- Джордж!
Military time."	Точно. По-военному.

It is George, and he has hearty congratulations for the old girl (whom he kisses on the great occasion), and for the children, and for Mr. Bagnet.	Действительно, это пришел Джордж, и он горячо поздравляет "старуху" (которую целует по случаю торжественного дня), детей и мистера Бегнета.
"Happy returns to all!" says Mr. George.	- Всех поздравляю! - говорит мистер Джордж.
"But, George, old man!" cries Mrs. Bagnet, looking at him curiously.	- Джордж, старый друг! - восклицает миссис Бегнет, глядя на него с любопытством.
"What's come to you?"	- Что с вами стряслось?
"Come to me?"	- Что со мной стряслось?
"Ah!	- Ну да!
You are so white, George--for you--and look so shocked.	Вы какой-то бледный, Джордж, - бледней, чем всегда, да и вид у вас совсем расстроенный.
Now don't he, Lignum?"	Правда, Дуб?
"George," says Mr. Bagnet, "tell the old girl.	- Джордж, - говорит мистер Бегнет. - Скажи старухе.
What's the matter."	Что случилось?
"I didn't know I looked white," says the trooper, passing his hand over his brow, "and I didn't know I looked shocked, and I'm sorry I do.	- Я не знал, что я бледный, - говорит кавалерист, проводя рукой по лбу, - не знал и что лицо у меня расстроенное; если так, извините.
But the truth is, that boy who was taken in at my place died yesterday afternoon, and it has rather knocked me over."	Но сказать вам правду, тот мальчик, которого поместили у меня, умер вчера днем, и это меня очень огорчило, вроде как обухом по голове ударило.
"Poor creetur!" says Mrs. Bagnet with a mother's pity.	- Бедняжка! - отзывается миссис Бегнет с материнским состраданием.
"Is he gone?	- Неужели умер?
Dear, dear!"	Ах ты господи!
"I didn't mean to say anything about it, for it's not birthday talk, but you have got it out of me, you see, before I sit down.	- Я про это не хотел говорить - не подходящий предмет для разговора в день рождения, но ведь я не успел присесть, как вы уже выпытали у меня эту новость.
I should have roused up in a minute," says the trooper, making himself speak more gaily, "but you're so quick, Mrs. Bagnet."	А не то я бы сразу развеселился, - объясняет кавалерист, заставляя себя говорить более оживленным тоном, - но такая уж вы, миссис Бегнет, - все-то у вас мигом.
"You're right.	- Правильно, - соглашается мистер Бегнет.
The old girl," says Mr. Bagnet.	- Старуха.
"Is as quick. As powder."	У нее и впрямь все мигом... Чисто порох.
"And what's more, she's the subject of the day, and we'll stick to her," cries Mr. George.	- И больше того - она виновница нынешнего торжества, так что мы должны ее занимать! -восклицает мистер Джордж.
"See here, I have brought a little brooch along with me.	- Вот поглядите, какую брошечку я принес.

It's a poor thing, you know, but it's a keepsake.	Вещица, конечно, пустяковая, так просто - на память.
That's all the good it is, Mrs. Bagnet."	А больше в ней ничего хорошего нет, миссис Бегнет.
Mr. George produces his present, which is greeted with admiring leapings and clappings by the young family, and with a species of reverential admiration by Mr. Bagnet.	Мистер Джордж вынимает свой подарок, и младшие члены семейства встречают его восторженными прыжками и хлопаньем в ладоши, а мистер Бегнет благоговейным восхищением.
"Old girl," says Mr. Bagnet.	- Старуха! - говорит мистер Бегнет.
"Tell him my opinion of it."	- Скажи ему мое мнение о ней.
"Why, it's a wonder, George!" Mrs. Bagnet exclaims.	- Чудо как хороша, Джордж! - восклицает миссис Бегнет.
"It's the beautifullest thing that ever was seen!"	- Такой красивой вещи я в жизни не видывала!
"Good!" says Mr. Bagnet.	- Прекрасно, - соглашается мистер Бегнет.
"My opinion."	- Мое мнение!
"It's so pretty, George," cries Mrs. Bagnet, turning it on all sides and holding it out at arm's length, "that it seems too choice for me."	- Она такая хорошенькая, Джордж, - говорит миссис Бегнет, вытянув руку, в которой держит подарок, и поворачивая брошку во все стороны, -что для меня она слишком уж красива!
"Bad!" says Mr. Bagnet.	- Плохо! - возражает мистер Бегнет.
"Not my opinion."	- Не мое мнение!
"But whatever it is, a hundred thousand thanks, old fellow," says Mrs. Bagnet, her eyes sparkling with pleasure and her hand stretched out to him; "and though I have been a crossgrained soldier's wife to you sometimes, George, we are as strong friends, I am sure, in reality, as ever can be.	- Но так ли, этак ли, спасибо вам сто тысяч раз, старый друг, - говорит миссис Бегнет, протянув руку Джорджу, и глаза ее блестят от удовольствия, - и хоть я иной раз и обходилась с вами как сварливая солдатка, Джордж, на самом-то деле мы с вами такие закадычные друзья, каких во всем свете не сыщешь.
Now you shall fasten it on yourself, for good luck, if you will, George."	А теперь, если хотите, Джордж, сами приколите ее на счастье.
The children close up to see it done, and Mr. Bagnet looks over young Woolwich's head to see it done with an interest so maturely wooden, yet pleasantly childish, that Mrs. Bagnet cannot help laughing in her airy way and saying,	Дети теснятся вокруг, желая лучше видеть, как Джордж прикалывает к лифу миссис Бегнет свой подарок, а мистер Бегнет смотрит поверх головы Вулиджа, чтобы тоже увидеть это, - смотрит с таким деревянно-степенным и в то же время ребячески-милым интересом, что миссис Бегнет не может удержаться от легкого смеха и говорит:
"Oh, Lignum, Lignum, what a precious old chap you are!"	- Ах, Дуб, Дуб, вот уж бесценный старикан!
But the trooper fails to fasten the brooch.	Но кавалеристу не удается приколоть брошь.
His hand shakes, he is nervous, and it falls off.	Рука его дрожит, он волнуется и роняет свой подарок.
"Would any one believe this?" says he, catching it as it drops and looking round.	- Ну и ну! - говорит он, подхватив его на лету и озираясь по сторонам.

"I am so out of sorts that I bungle at an easy job like this!"	- До того расстроился, что не могу справиться с таким пустяком!
Mrs. Bagnet concludes that for such a case there is no remedy like a pipe, and fastening the brooch herself in a twinkling, causes the trooper to be inducted into his usual snug place and the pipes to be got into action.	Миссис Бегнет, придя к заключению, что для подобного случая нет лучшего лекарства, чем трубка, мигом сама прикалывает брошку и, усадив кавалериста в его привычном уютном уголке, приносит мужчинам трубки.
"If that don't bring you round, George," says she, "just throw your eye across here at your present now and then, and the two together MuSt do it."	- Если и трубка вас не подбодрит, Джордж, -говорит она, - посмотрите разок-другой вот сюда -на свой подарочек, а уж оба-то средства вместе обязательно подействуют.
"You ought to do it of yourself," George answers; "I know that very well, Mrs. Bagnet. I'll tell you how, one way and another, the blues have got to be too many for me.	- Да вас и одной хватит, чтобы меня подбодрить, -отзывается Джордж, - я это прекрасно знаю, миссис Бегнет... Ну, теперь расскажу вам, почему да отчего у меня столько огорчений накопилось.
Here was this poor lad.	Возьмите хоть этого несчастного мальчишку.
'Twas dull work to see him dying as he did, and not be able to help him."	Невесело было видеть, как он умирает, зная, что ничем ему не поможешь.
"What do you mean, George?	- Что вы говорите, Джордж?
You did help him.	Вы же помогли ему.
You took him under your roof."	Вы его приютили.
"I helped him so far, but that's little.	- Да, этим я ему помог, но ведь это пустяк.
I mean, Mrs. Bagnet, there he was, dying without ever having been taught much more than to know his right hand from his left.	Я хочу сказать, миссис Бегнет, что он умирал, так ничему и не научившись, - только и умел, что отличать правую руку от левой.
And he was too far gone to be helped out of that."	Ну, а тут уж помогать было поздно.
"Ah, poor creetur!" says Mrs. Bagnet.	- Ах, бедняжка! - восклицает миссис Бегнет.
"Then," says the trooper, not yet lighting his pipe, and passing his heavy hand over his hair, "that brought up Gridley in a man's mind.	- И вот, - продолжает кавалерист, все еще не зажигая трубки и проводя тяжелой рукой по волосам, - тут невольно приходит на память Гридли.
His was a bad case too, in a different way.	С ним тоже вышло плохо, хоть и по-другому.
Then the two got mixed up in a man's mind with a flinty old rascal who had to do with both.	Так что оба они сливаются в твоих мыслях с бессердечным старым негодяем, что преследовал их обоих.
And to think of that rusty carbine, stock and barrel, standing up on end in his corner, hard, indifferent, taking everything so evenly--it made flesh and blood tingle, I do assure you."	А как подумаешь об этом ржавом карабине, что торчит в своем углу, такой жесткий, бесчувственный, равнодушный ко всему на свете, так прямо дрожь пробирает и кровь горит в жилах, уверяю вас.
"My advice to you," returns Mrs. Bagnet, "is to light your pipe and tingle that way.	- Мой вам совет, - говорит миссис Бегнет, -зажгите-ка вы трубочку, и пусть у вас горит она, а не кровь.
It's wholesomer and comfortabler, and better for the health altogether."	Так-то лучше будет - и спокойней, и уютней, да и для здоровья полезней.

"You're right," says the trooper, "and I'll do it."	- Правильно, - соглашается кавалерист, - так я и сделаю.
So he does it, though still with an indignant gravity that impresses the young Bagnets, and even causes Mr. Bagnet to defer the ceremony of drinking Mrs. Bagnet's health, always given by himself on these occasions in a speech of exemplary terseness.	Да, так он и делает, правда не утратив своей негодующей серьезности, которая производит сильное впечатление на юных Бегнетов и даже побуждает мистера Бегнета ненадолго отложить церемонию тоста за здоровье миссис Бегнет -тоста, который Бегнет в такие дни всегда провозглашает сам, произнося речь, образцовую по сжатости.
But the young ladies having composed what Mr. Bagnet is in the habit of calling "the mixtur," and George's pipe being now in a glow, Mr. Bagnet considers it his duty to proceed to the toast of the evening.	Но молодые девицы уже составили напиток, который мистер Бегнет привык называть "смесью", а трубка Джорджа уже рдеет, поэтому мистер Бегнет, наконец, считает своим долгом произнести главный тост праздничного вечера.
He addresses the assembled company in the following terms.	Он обращается к собравшемуся обществу в следующих выражениях:
"George.	- Джордж.
Woolwich.	Вулидж.
Quebec. Malta.	Квебек, Мальта.
This is her birthday.	Сегодня день ее рождения.
Take a day's march.	Сделайте хоть целый дневной переход.
And you won't find such another.	Другой такой не найдете.
Here's towards her!"	Пьем за ее здоровье!
The toast having been drunk with enthusiasm, Mrs. Bagnet returns thanks in a neat address of corresponding brevity.	Все с энтузиазмом выпили, и миссис Бегнет произносит благодарственную речь, еще более краткую.
This model composition is limited to the three words	Этот перл красноречия сводится к четырем словам:
"And wishing yours!" which the old girl follows up with a nod at everybody in succession and a well-regulated swig of the mixture.	"А я за ваше!", причем "старуха" сопровождает его кивком в сторону каждого из присутствующих поочередно и умеренным глотком "смеси".
This she again follows up, on the present occasion, by the wholly unexpected exclamation,	Но на сей раз она заключает церемонию неожиданным восклицанием:
"Here's a man!"	"Кто-то пришел!"
Here IS a man, much to the astonishment of the little company, looking in at the parlour-door.	Кто-то действительно пришел, - к великому удивлению маленького общества, - и уже заглянул в дверь.
He is a sharp-eyed man--a quick keen man--and he takes in everybody's look at him, all at once, individually and collectively, in a manner that stamps him a remarkable man.	Это человек с острыми глазами, живой, проницательный, и он сразу ловит все устремленные на него взгляды, каждый в отдельности и все вместе, с такой ловкостью, которая обличает в нем незаурядного человека.
"George," says the man, nodding, "how do you find yourself?"	- Джордж, - говорит он с легким поклоном, - как вы себя чувствуете?

"Why, it's Bucket!" cries Mr. George.	- Э, да это Баккет! - восклицает мистер Джордж.
"Yes," says the man, coming in and closing the door.	- Он самый, - отзывается Баккет, войдя и закрыв за собой дверь.
"I was going down the street here when I happened to stop and look in at the musical instruments in the shop-window--a friend of mine is in want of a second-hand wiolinceller of a good tone--and I saw a party enjoying themselves, and I thought it was you in the corner; I thought I couldn't be mistaken.	- А я, знаете ли, проходил тут по улице и случайно остановился взглянуть на музыкальные инструменты в витрине, - одному моему приятелю нужна подержанная виолончель с хорошим звуком - гляжу, целая компания веселится, и показалось мне, будто в углу сидите вы; так и есть- не ошибся.
How goes the world with you, George, at the present moment?	Ну, Джордж, как делишки?
Pretty smooth?	Идут довольно гладко?
And with you, ma'am?	А ваши, тетушка?
And with you, governor?	А ваши, хозяин?
And Lord," says Mr. Bucket, opening his arms, "here's children too!	Бог мой! - восклицает мистер Баккет, раскрыв объятия, - да тут и деточки имеются!
You may do anything with me if you only show me children.	Только подсуньте мне малыша, и можете сделать со мной все что угодно.
Give us a kiss, my pets.	Ну-ка, поцелуйте-ка меня, крошечки вы мои!
No occasion to inquire who YOUR father and mother is.	Незачем и спрашивать, кто ваши родители.
Never saw such a likeness in my life!"	В жизни не видывал такого сходства!
Mr. Bucket, not unwelcome, has sat himself down next to Mr. George and taken Quebec and Malta on his knees.	Завоевав всеобщее расположение, мистер Баккет садится рядом с мистером Джорджем и усаживает к себе на колени Квебек и Мальту.
"You pretty dears," says Mr. Bucket, "give us another kiss; it's the only thing I'm greedy in.	- Ах вы мои прелестные милашки, - говорит мистер Банкет, - поцелуйте-ка меня еще разок; а больше мне ничего не нужно.
Lord bless you, how healthy you look!	Господь с вами, до чего ж у вас здоровый вид!
And what may be the ages of these two, ma'am?	А по скольку лет вашим девочкам, тетушка?
I should put 'em down at the figures of about eight and ten."	Одной восемь, а другой десять, я так думаю.
"You're very near, sir," says Mrs. Bagnet.	- Вы почти угадали, сэр, - говорит миссис Бегнет.
"I generally am near," returns Mr. Bucket, "being so fond of children.	- Я всегда угадываю, - отвечает мистер Баккет, -потому что до смерти люблю ребят.
A friend of mine has had nineteen of 'em, ma'am, all by one mother, and she's still as fresh and rosy as the morning.	У одного моего приятеля девятнадцать человек детей, тетушка, и все от одной матери, а сама она до сих пор свежая и румяная, как Заря.
Not so much so as yourself, but, upon my soul, she comes near you!	Не такая красавица, как вы, но вроде вас, могу поклясться!
And what do you call these, my darling?" pursues Mr. Bucket, pinching Malta's cheeks.	А это как называется, душечка? - продолжает мистер Баккет, ущипнув Мальту за щечку.

"These are peaches, these are.	- Это персик, вот что это такое.
Bless your heart!	Ну что за девочка!
And what do you think about father?	А как насчет твоего папы?
Do you think father could recommend a second-hand wiolinceller of a good tone for Mr. Bucket's friend, my dear?	Как думаешь, милочка, удастся папе подыскать подержанную виолончель с хорошим звуком для приятеля мистера Баккета?
My name's Bucket.	Моя фамилия Баккет.
Ain't that a funny name?"	Смешная, правда?
These blandishments have entirely won the family heart.	Эти любезные речи окончательно завоевывают сердца всего семейства.
Mrs. Bagnet forgets the day to the extent of filling a pipe and a glass for Mr. Bucket and waiting upon him hospitably.	Миссис Бегнет, позабыв, какой сегодня день, своими руками набивает трубку, потом наливает стакан мистеру Баккету и радушно потчует его.
She would be glad to receive so pleasant a character under any circumstances, but she tells him that as a friend of George's she is particularly glad to see him this evening, for George has not been in his usual spirits.	Такого приятного человека она с радостью приняла бы когда угодно и говорит ему, что особенно рада видеть его сегодня вечером, потому что он друг Джорджа, а Джордж нынче прямо сам не свой - чем-то расстроен.
"Not in his usual spirits?" exclaims Mr. Bucket.	- Сам не свой? Расстроен? - восклицает мистер Баккет.
"Why, I never heard of such a thing!	- Что вы говорите!
What's the matter, George?	А в чем дело, Джордж?
You don't intend to tell me you've been out of spirits.	Ни за что не поверю, что вы расстроены.
What should you be out of spirits for?	С чего бы вам расстраиваться?
You haven't got anything on your mind, you know."	Впрочем, может, вас что-нибудь волнует, а?
"Nothing particular," returns the trooper.	- Ничего особенного, - отвечает Джордж.
"I should think not," rejoins Mr. Bucket.	- И я думаю, что нет, - поддакивает мистер Баккет.
"What could you have on your mind, you know!	- Ну, что вас может волновать, а?
And have these pets got anything on THEIR minds, eh?	Разве этих малюточек что-нибудь волнует, а?
Not they, but they'll be upon the minds of some of the young fellows, some of these days, and make 'em precious low- spirited.	Понятно, нет; зато они сами скоро будут волновать каких-нибудь молодых людей и уж, конечно, приведут их в расстройство чувств.
I ain't much of a prophet, but I can tell you that, ma'am."	Я не очень-то хороший пророк, но это я вам предсказываю, тетушка.
Mrs. Bagnet, quite charmed, hopes Mr. Bucket has a family of his own.	Миссис Бегнет, совершенно плененная, выражает надежду, что у мистера Баккета есть дети.
"There, ma'am!" says Mr. Bucket.	- В том-то и горе, тетушка! - говорит мистер Баккет.
"Would you believe it? No, I haven't.	- Вы не поверите: нет у меня детей.

My wife and a lodger constitute my family.	Жена да жилица - вот и вся моя семья.
Mrs. Bucket is as fond of children as myself and as wishful to have 'em, but no. So it is.	Миссис Баккет не меньше меня любит ребят и так же хотела бы иметь своих, но... нету. Так вот все и получается в жизни.
Worldly goods are divided unequally, and man must not repine.	Мирские блага распределены не поровну, но роптать не надо.
What a very nice backyard, ma'am!	Какой у вас уютный дворик, тетушка!
Any way out of that yard, now?"	Из этого дворика есть выход, а?
There is no way out of that yard.	Из дворика выхода нет.
"Ain't there really?" says Mr. Bucket.	- Неужели нет? - переспрашивает мистер Баккет.
"I should have thought there might have been.	- А я думал, что есть.
Well, I don't know as I ever saw a backyard that took my fancy more.	Очень мне нравится этот дворик - в жизни не видывал такого.
Would you allow me to look at it?	Вы мне позволите его осмотреть?
Thank you.	Благодарю вас.
No, I see there's no way out.	Нет, я вижу, выхода нет.
But what a very good- proportioned yard it is!"	Но какой это благоустроенный дворик!
Having cast his sharp eye all about it, Mr. Bucket returns to his chair next his friend Mr. George and pats Mr. George affectionately on the shoulder.	Обежав острым взглядом весь двор, мистер Баккет возвращается, садится в кресло рядом со своим другом, мистером Джорджем, и ласково хлопает мистера Джорджа не плечу.
"How are your spirits now, George?"	- Ну, а теперь как настроение, Джордж?
"All right now," returns the trooper.	- Теперь хорошее, - отвечает кавалерист.
"That's your sort!" says Mr. Bucket.	- Вот это в вашем духе! - одобряет мистер Баккет.
"Why should you ever have been otherwise?	- Да и с чего ему быть плохим?
A man of your fine figure and constitution has no right to be out of spirits. That ain't a chest to be out of spirits, is it, ma'am?	Мужчина с вашей прекрасной фигурой и здоровьем не имеет права расстраиваться... Скажите вы, тетушка, ну можно ли расстраиваться, когда у тебя такая широкая грудь?..
And you haven't got anything on your mind, you know, George; what could you have on your mind!"	И ведь вас, конечно, ничто не волнует, Джордж; да и что может вас волновать?
Somewhat harping on this phrase, considering the extent and variety of his conversational powers, Mr. Bucket twice or thrice repeats it to the pipe he lights, and with a listening face that is particularly his own.	Что-то уж очень настойчиво твердя одно и то же, несмотря на свои выдающиеся и многоразличные способности по части светского разговора, мистер Баккет два-три раза повторяет последнюю фразу, обращаясь к трубке, которую зажигает, как бы прислушиваясь к чему-то, с особенным, ему одному свойственным выражением лица.
But the sun of his sociality soon recovers from this brief eclipse and shines again.	Но вскоре солнце его общительности приходит в себя после своего краткого затмения и вновь начинает сиять.

"And this is brother, is it, my dears?" says Mr. Bucket, referring to Quebec and Malta for information on the subject of young Woolwich.	- А это ваш братец, душечки? - говорит мистер Баккет, обращаясь к Мальте и Квебек за информацией насчет юного Вулиджа.
"And a nice brother he is--half-brother I mean to say.	- И очень милый братец... конечно, только единокровный брат.
For he's too old to be your boy, ma'am."	Он уже в таком возрасте, что не может быть вашим сыном, тетушка.
"I can certify at all events that he is not anybody else's," returns Mrs. Bagnet, laughing.	- Во всяком случае, я могу удостоверить, что мать его не какая-то другая женщина, - со смехом возражает миссис Бегнет.
"Well, you do surprise me!	- Да ну? Поразительно!
Yet he's like you, there's no denying.	А впрочем, он и вправду похож на вас - тут уж ничего не скажешь.
Lord, he's wonderfully like you!	Бог мой! Да он прямо вылитая мать!
But about what you may call the brow, you know, THERE his father comes out!"	А вот лоб, знаете ли, - тут узнаешь отца!
Mr. Bucket compares the faces with one eye shut up, while Mr. Bagnet smokes in stolid satisfaction.	Зажмурив один глаз, мистер Баккет переводит глаза с отца на сына, а мистер Бегнет курит с невозмутимым удовлетворением.
This is an opportunity for Mrs. Bagnet to inform him that the boy is George's godson.	Миссис Бегнет пользуется удобным случаем сообщить гостю, что мальчик - крестник Джорджа.
"George's godson, is he?" rejoins Mr. Bucket with extreme cordiality.	- Крестник Джорджа? Да что вы! - подхватывает мистер Баккет с большим чувством.
"I must shake hands over again with George's godson.	- Надо мне еще раз пожать руку крестнику Джорджа.
Godfather and godson do credit to one another.	Крестный и крестник делают честь один другому.
And what do you intend to make of him, ma'am?	А кем он у вас собирается быть, тетушка?
Does he show any turn for any musical instrument?"	У него есть способности к игре на каком-нибудь музыкальном инструменте?
Mr. Bagnet suddenly interposes, "Plays the fife. Beautiful."	- Играет на флейте. Прекрасно, - внезапно вмешивается мистер Бегнет.
"Would you believe it, governor," says Mr. Bucket, struck by the coincidence, "that when I was a boy I played the fife myself?	- Вы не поверите, хозяин, когда я был мальчишкой, я сам играл на флейте, - говорит мистер Баккет, пораженный этим совпадением.
Not in a scientific way, as I expect he does, but by ear.	- Не по-ученому, как наверняка играет он, а просто по слуху.
Lord bless you!	Подумать только!
'British Grenadiers'--there's a tune to warm an Englishman up! COULD you give us	"Британские гренадеры" - от этой песни у нас, англичан, кровь кипит! А ну-ка, сыграй нам
'British Grenadiers,' my fine fellow?"	"Британских гренадеров", юноша!

Nothing could be more acceptable to the little circle than this call upon young Woolwich, who immediately fetches his fife and performs the stirring melody, during which performance Mr. Bucket, much enlivened, beats time and never falls to come in sharp with the burden,	Ничто не может сильнее польстить маленькому кружку, чем такая просьба, обращенная к юному Вулиджу, который немедленно достает свою флейту и начинает играть зажигательную мелодию, в то время как мистер Баккет, необычайно оживившись, отбивает такт и поет припев:
"British Gra-a-anadeers!"	"Британские грена-а-а-адеры!", ни разу его не пропустив.
In short, he shows so much musical taste that Mr. Bagnet actually takes his pipe from his lips to express his conviction that he is a singer.	Короче говоря, он оказался столь музыкальным человеком, что мистер Бегнет даже вынимает трубку изо рта и выражает убеждение, что их новый знакомый - певец.
Mr. Bucket receives the harmonious impeachment so modestly, confessing how that he did once chaunt a little, for the expression of the feelings of his own bosom, and with no presumptuous idea of entertaining his friends, that he is asked to sing.	Мистер Баккет, не отрицая этого обвинения, сознается, что когда-то действительно немножко пел, стремясь излить чувства, волновавшие его грудь, но отнюдь не имея самонадеянного намерения услаждать своих друзей, и все это он говорит так скромно, что его тут же просят спеть.
Not to be behindhand in the sociality of the evening, he complies and gives them	Не желая отстать от других участников вечеринки, он поет им:
"Believe Me, if All Those Endearing Young Charms."	"Поверьте, когда б эти милые юные чары".
This ballad, he informs Mrs. Bagnet, he considers to have been his most powerful ally in moving the heart of Mrs. Bucket when a maiden, and inducing her to approach the altar--Mr. Bucket's own words are "to come up to the scratch."	Эту песню, как он объясняет миссис Бегнет, он всегда считал своей самой мощной союзницей, так как она помогла ему завоевать сердце миссис Баккет в бытность ее девицей и уговорить ее пойти под венец, или, как выражается мистер Баккет, "прийти к финишу".
This sparkling stranger is such a new and agreeable feature in the evening that Mr. George, who testified no great emotions of pleasure on his entrance, begins, in spite of himself, to be rather proud of him.	Незнакомец оказался таким приятным и компанейским малым, так быстро сделался душой общества, что мистер Джордж, не выразивший большого удовольствия при встрече с ним, невольно начинает им гордиться.
He is so friendly, is a man of so many resources, and so easy to get on with, that it is something to have made him known there.	Он так любезен, у него столько разнообразных талантов, с ним чувствуешь себя так непринужденно, что положительно стоит познакомить его со своими друзьями.
Mr. Bagnet becomes, after another pipe, so sensible of the value of his acquaintance that he solicits the honour of his company on the old girl's next birthday.	Выкурив еще одну трубку, мистер Бегнет уже так дорожит этим знакомством, что просит мистера Баккета оказать ему честь пожаловать к ним на следующий день рождения "старухи".
If anything can more closely cement and consolidate the esteem which Mr. Bucket has formed for the family, it is the discovery of the nature of the occasion.	А мистер Баккет испытывает величайшее уважение к семейству Бегнетов, особенно после того, как узнает, что сегодня празднуется день рождения хозяйки.

He drinks to Mrs. Bagnet with a warmth approaching to rapture, engages himself for that day twelvemonth more than thankfully, makes a memorandum of the day in a large black pocket- book with a girdle to it, and breathes a hope that Mrs. Bucket and Mrs. Bagnet may before then become, in a manner, sisters.	Он пьет за здоровье миссис Бегнет с почти восторженной пылкостью; обещает прийти еще раз ровно через год, выражая более чем растроганную благодарность за приглашение; записывает для памяти знаменательную дату в свою большую черную записную книжку, стянутую ремешком, и выражает надежду, что миссис Баккет и миссис Бегнет еще до этого дня так подружатся, что сделаются как бы родными сестрами.
As he says himself, what is public life without private ties?	Чего стоит общественная деятельность, говорит он, если у человека нет личных привязанностей?
He is in his humble way a public man, but it is not in that sphere that he finds happiness.	Правда, он сам, по мере своих скромных сил, общественный деятель, но не в этой области находит он счастье.
No, it must be sought within the confines of domestic bliss.	Нет, счастье надо искать в благословенном кругу семьи.
It is natural, under these circumstances, that he, in his turn, should remember the friend to whom he is indebted for so promising an acquaintance.	Все сегодня складывается так, что мистер Баккет, естественно, не должен забывать о друге, которому обязан столь многообещающим знакомством.
And he does.	И он не забывает.
He keeps very close to him.	Он все время рядом с ним.
Whatever the subject of the conversation, he keeps a tender eye upon him.	О чем бы ни заходил разговор, он не сводит с друга нежного взора.
He waits to walk home with him.	Он решает посидеть еще немного, чтобы идти домой вместе с ним.
He is interested in his very boots and observes even them attentively as Mr. George sits smoking cross-legged in the chimney-corner.	Он интересуется даже сапогами своего друга и внимательно их рассматривает, пока мистер Джордж, положив ногу на ногу, курит у камина.
At length Mr. George rises to depart.	Наконец мистер Джордж встает, собираясь уходить.
At the same moment Mr. Bucket, with the secret sympathy of friendship, also rises.	В тот же миг встает и мистер Баккет, движимый тайным тяготением к обществу друга.
He dotes upon the children to the last and remembers the commission he has undertaken for an absent friend.	Он в последний раз восторгается детьми и вспоминает о поручении своего приятеля, который сейчас в отъезде.
"Respecting that second-hand wiolinceller, governor--could you recommend me such a thing?"	- Так как же насчет подержанной виолончели, хозяин... можете вы подыскать мне что-нибудь в этом роде?
"Scores," says Mr. Bagnet.	- Да хоть десяток, - отвечает мистер Бегнет.
"I am obliged to you," returns Mr. Bucket, squeezing his hand.	- Очень вам признателен, - говорит мистер Баккет, крепко пожимая ему руку. -
"You're a friend in need.	"Друга познаешь в нужде" - вот вы и есть такой друг.
A good tone, mind you!	С хорошим звуком, заметьте!

My friend is a regular dab at it.	Мой приятель настоящий музыкант.
Ecod, he saws away at Mozart and Handel and the rest of the big-wigs like a thorough workman.	Черт его побери, - пилит Моцарта и Генделя и прочих знаменитостей, как великий мастер своего дела.
And you needn't," says Mr. Bucket in a considerate and private voice, "you needn't commit yourself to too low a figure, governor.	И вам не к чему, - добавляет мистер Банкет задушевным и доверительным тоном, - вам не к чему скромничать, хозяин, - назначать слишком дешевую цену.
I don't want to pay too large a price for my friend, but I want you to have your proper percentage and be remunerated for your loss of time.	Я не хочу, конечно, чтобы мой приятель переплачивал, но вы должны получить приличную комиссию и вознаграждение за потерю времени.
That is but fair.	Это только справедливо.
Every man must live, and ought to it."	Каждый человек должен жить, и пусть живет.
Mr. Bagnet shakes his head at the old girl to the effect that they have found a jewel of price.	Мистер Бегнет делает движение головой в сторону "старухи", как бы желая сказать, что новый знакомый прямо драгоценная находка.
"Suppose I was to give you a look in, say, at half arter ten to- morrow morning.	- А что, если мне заглянуть к вам завтра, ну хоть, скажем, в половине одиннадцатого?
Perhaps you could name the figures of a few wiolincellers of a good tone?" says Mr. Bucket.	Вы уже сможете назвать мне цены нескольких виолончелей с хорошим звуком? - осведомляется мистер Баккет.
Nothing easier.	Чего легче!
Mr. and Mrs. Bagnet both engage to have the requisite information ready and even hint to each other at the practicability of having a small stock collected there for approval.	Мистер и миссис Бегнет берутся узнать нужные сведения и даже предлагают друг другу собрать в своей лавке небольшую коллекцию виолончелей, чтобы покупатель мог с ними ознакомиться.
"Thank you," says Mr. Bucket, "thank you.	- Благодарю вас, - говорит мистер Баккет, -благодарю вас.
Good night, ma'am.	До свидания, тетушка.
Good night, governor.	До свидания, хозяин!
Good night, darlings.	До свидания, душечки.
I am much obliged to you for one of the pleasantest evenings I ever spent in my life."	Очень вам признателен за один из приятнейших вечеров, какие я только проводил в жизни!
They, on the contrary, are much obliged to him for the pleasure he has given them in his company; and so they part with many expressions of goodwill on both sides.	Нет, это они очень признательны ему за удовольствие, полученное в его обществе; так что и гость и хозяева расстаются, обменявшись самыми добрыми пожеланиями.
"Now George, old boy," says Mr. Bucket, taking his arm at the shop-door, "come along!"	- Ну, Джордж, старый друг, - говорит мистер Баккет, подхватив кавалериста под руку у выхода из лавки, - пойдемте!

As they go down the little street and the Bagnets pause for a minute looking after them, Mrs. Bagnet remarks to the worthy Lignum that Mr. Bucket "almost clings to George like, and seems to be really fond of him."	Они идут по уличке, а Бегнеты ненадолго задерживаются на пороге, глядя им вслед, и миссис Бегнет говорит достойному Дубу, что мистер Баккет "так и льнет к Джорджу - должно быть, души в нем не чает".
The neighbouring streets being narrow and ill-paved, it is a little inconvenient to walk there two abreast and arm in arm. Mr. George therefore soon proposes to walk singly.	Соседние улицы узки и плохо вымощены; шагать по ним под руку не совсем удобно, и мистер Джордж вскоре предлагает спутнику идти порознь.
But Mr. Bucket, who cannot make up his mind to relinquish his friendly hold, replies,	Но мистер Баккет не в силах расстаться с другом и отвечает:
"Wait half a minute, George.	- Подождите минутку, Джордж.
I should wish to speak to you first."	Дайте мне сперва поговорить с вами.
Immediately afterwards, he twists him into a public-house and into a parlour, where he confronts him and claps his own back against the door.	И он немедленно тащит Джорджа в какую-то харчевню, ведет его в отдельную комнату, закрывает дверь и, став к ней спиной, смотрит Джорджу прямо в лицо.
"Now, George," says Mr. Bucket, "duty is duty, and friendship is friendship.	- Слушайте, Джордж, - начинает мистер Баккет, -дружба дружбой, а служба службой.
I never want the two to clash if I can help it.	Я всегда стараюсь но мере сил, чтобы они не сталкивались одна с другой.
I have endeavoured to make things pleasant to-night, and I put it to you whether I have done it or not.	Нынче вечером я пытался сделать все по-хорошему; судите сами, удалось мне это или нет.
You must consider yourself in custody, George."	Можете считать себя под арестом, Джордж.
"Custody?	- Под арестом?
What for?" returns the trooper, thunderstruck.	За что? - спрашивает кавалерист, как громом пораженный.
"Now, George," says Mr. Bucket, urging a sensible view of the case upon him with his fat forefinger, "duty, as you know very well, is one thing, and conversation is another.	- Слушайте, Джордж, - говорит мистер Баккет, стараясь внушить кавалеристу разумное отношение ко всему происходящему, и для большей убедительности тычет в его сторону толстым указательным пальцем, - как вам отлично известно, долг - это одно, а дружеская болтовня -совершенно другое.
It's my duty to inform you that any observations you may make will be liable to be used against you.	Мой долг официально предупредить вас, что "всякое суждение, которое вы произнесете, может быть обращено против вас".
Therefore, George, be careful what you say.	Поэтому, Джордж, будьте осторожней, не говорите лишнего.
You don't happen to have heard of a murder?"	Вы случайно не слышали об одном убийстве?
"Murder!"	- О каком убийстве?
"Now, George," says Mr. Bucket, keeping his forefinger in an impressive state of action, "bear in mind what I've said to you.	- Слушайте, Джордж, - говорит мистер Баккет, назидательно двигая указательным пальцем, -запомните, что я вам сказал.

I ask you nothing.	Я вас ни о чем не расспрашиваю.
You've been in low spirits this afternoon.	Сегодня вечером вы были расстроены.
I say, you don't happen to have heard of a murder?"	Так вот, вы случайно не слышали об одном убийстве?
"No.	- Нет.
Where has there been a murder?"	А где произошло убийство?
"Now, George," says Mr. Bucket, "don't you go and commit yourself.	- Слушайте, Джордж, - говорит мистер Баккет, -смотрите не выдайте сами себя.
I'm a-going to tell you what I want you for.	Сейчас скажу, почему я за вами пришел.
There has been a murder in Lincoln's Inn Fields--gentleman of the name of Tulkinghorn.	На Линкольновых полях произошло убийство... убили одного джентльмена, некоего Талкингхорна.
He was shot last night.	Застрелили вчера вечером.
I want you for that."	Потому-то я и пришел за вами.
The trooper sinks upon a seat behind him, and great drops start out upon his forehead, and a deadly pallor overspreads his face.	Кавалерист опускается в кресло, которое стоит сзади него, и на лбу его выступают крупные капли пота, а по лицу разливается мертвенная бледность.
"Bucket!	- Баккет!
It's not possible that Mr. Tulkinghorn has been killed and that you suspect ME?"	Полно! Быть не может, чтобы мистера Талкингхорна убили и вы заподозрили меня!
"George," returns Mr. Bucket, keeping his forefinger going, "it is certainly possible, because it's the case.	- Джордж, - отвечает мистер Баккет, беспрерывно двигая указательным пальцем, - это не только может быть, но так оно и есть.
This deed was done last night at ten o'clock.	Преступление было совершено вчера в десять часов вечера.
Now, you know where you were last night at ten o'clock, and you'll be able to prove it, no doubt."	Вы, конечно, знаете, где вы были вчера в десять часов вечера и, надо думать, сможете представить доказательства - где именно.
"Last night!	- Вчера вечером!
Last night?" repeats the trooper thoughtfully.	Вчера вечером! - повторяет кавалерист в раздумье.
Then it flashes upon him. "Why, great heaven, I was there last night!"	И вдруг его осеняет: - Господи, да ведь вчера вечером я был там!
"So I have understood, George," returns Mr. Bucket with great deliberation.	- Я это знал, Джордж, - отзывается мистер Баккет очень непринужденно.
"So I have understood.	- Я это знал.
Likewise you've been very often there.	А также - что вы там бывали частенько.

You've been seen hanging about the place, and you've been heard more than once in a wrangle with him, and it's possible --I don't say it's certainly so, mind you, but it's possible--that he may have been heard to call you a threatening, murdering, dangerous fellow."	Люди видели, как вы околачивались в конторе Талкингхорна, не раз слыхали, как вы препирались с ним, и может быть - наверное я этого не говорю, заметьте себе, - но, может быть, слышали, как он вас называл злонамеренным, преступным, опасным субъектом.
The trooper gasps as if he would admit it all if he could speak.	Кавалерист открывает рот, словно хочет подтвердить все это, но не в силах вымолвить ни слова.
"Now, George," continues Mr. Bucket, putting his hat upon the table with an air of business rather in the upholstery way than otherwise, "my wish is, as it has been all the evening, to make things pleasant.	- Слушайте, Джордж, - продолжает мистер Баккет, положив шляпу на стол с таким деловым видом, словно он не сыщик, арестовавший заподозренного, а какой-нибудь драпировщик, который пришел к заказчику, - я хочу, да и весь вечер хотел, - чтобы все у нас с вами обошлось по-хорошему.
I tell you plainly there's a reward out, of a hundred guineas, offered by Sir Leicester Dedlock, Baronet.	Скажу вам откровенно, что сэр Лестер Дедлок, баронет, обещал награду в сто гиней за поимку убийцы.
You and me have always been pleasant together; but I have got a duty to discharge; and if that hundred guineas is to be made, it may as well be made by me as any other man.	Мы с вами всегда были в хороших отношениях, но по долгу службы я обязан вас арестовать, и если кто-то должен заработать эти сто гиней, не все ли равно, я их заработаю или кто другой.
On all of which accounts, I should hope it was clear to you that I must have you, and that I'm damned if I don't have you.	Итак, вы, надо думать, поняли, что я должен вас забрать, и будь я проклят, если не заберу.
Am I to call in any assistance, or is the trick done?"	Придется мне звать на подмогу, или обойдемся без этого?
Mr. George has recovered himself and stands up like a soldier.	Мистер Джордж уже пришел в себя и стал навытяжку, как солдат.
"Come," he says;	- Пойдемте, - говорит он.
"I am ready."	- Я готов.
"George," continues Mr. Bucket, "wait a bit!" With his upholsterer manner, as if the trooper were a window to be fitted up, he takes from his pocket a pair of handcuffs.	- Джордж, - продолжает мистер Баккет, -подождите минутку! - и все с тем же деловым видом, словно сам он - драпировщик, а кавалерист- окно, на которое нужно повесить драпировки, вытаскивает из кармана наручники.
"This is a serious charge, George, and such is my duty."	- Обвинение тяжкое, Джордж; я обязан их надеть.
The trooper flushes angrily and hesitates a moment, but holds out his two hands, clasped together, and says,	Кавалерист, вспыхнув от гнева, колеблется, но лишь мгновение, и, стиснув руки, протягивает их Баккету со словами:
"There!	- Ладно!
Put them on!"	Надевайте!
Mr. Bucket adjusts them in a moment.	Мистер Баккет вмиг надевает на них наручники.
"How do you find them?	- Ну как?

Are they comfortable?	Удобно?
If not, say so, for I wish to make things as pleasant as is consistent with my duty, and I've got another pair in my pocket."	Если нет, так и скажите, - я хочу, чтоб у нас с вами все обошлось по-хорошему, насколько позволяет долг службы; а то у меня в кармане есть другая пара.
This remark he offers like a most respectable tradesman anxious to execute an order neatly and to the perfect satisfaction of his customer.	Это замечание он делает с видом очень почтенного ремесленника, который стремится выполнить заказ аккуратно и вполне удовлетворить заказчика.
"They'll do as they are?	- Годятся?
Very well!	Прекрасно!
Now, you see, George"--he takes a cloak from a corner and begins adjusting it about the trooper's neck--"I was mindful of your feelings when I come out, and brought this on purpose.	Теперь слушайте, Джордж! - Он шарит в углу, достает плащ и закутывает в него кавалериста. -Отправляясь за вами, я позаботился о вашем самолюбии и прихватил с собой вот это.
There!	Чудесно!
Who's the wiser?"	Кто теперь заметит, что на вас наручники?
"Only I," returns the trooper, "but as I know it, do me one more good turn and pull my hat over my eyes."	- Один я, - отвечает кавалерист. - Но, раз так, окажите мне еще одну услугу - надвиньте-ка мне шляпу на глаза.
"Really, though!	- Вздор какой!
Do you mean it?	Неужели вы это серьезно?
Ain't it a pity?	А стоит ли?
It looks so."	Право, не стоит.
"I can't look chance men in the face with these things on," Mr. George hurriedly replies.	- Не могу я смотреть в лицо всем встречным, когда у меня эти штуки на руках, - настаивает мистер Джордж.
"Do, for God's sake, pull my hat forward."	- Ради бога, надвиньте мне шляпу на глаза.
So strongly entreated, Mr. Bucket complies, puts his own hat on, and conducts his prize into the streets, the trooper marching on as steadily as usual, though with his head less erect, and Mr. Bucket steering him with his elbow over the crossings and up the turnings.	Мистер Баккет выполняет эту настоятельную просьбу, сам надевает шляпу и выводит свою добычу на улицу; кавалерист идет таким же ровным шагом, как и всегда, но голова его сидит на плечах не так прямо, как раньше, и когда нужно перейти улицу или завернуть за угол, мистер Баккет направляет его, подталкивая локтем.
CHAPTER L	Глава L
Esther's Narrative	Повесть Эстер
It happened that when I came home from Deal I found a note from Caddy Jellyby (as we always continued to call her), informing me that her health, which had been for some time very delicate, was worse and that she would be more glad than she could tell me if I would go to see her.	Вернувшись из Дила, я нашла у себя записку от Кедди Джеллиби (так мы все еще называли ее), в которой говорилось, что здоровье Кедди, пошатнувшееся за последнее время, теперь ухудшилось, и она будет невыразимо рада, если я приеду повидаться с нею.

It was a note of a few lines, written from the couch on which she lay and enclosed to me in another from her husband, in which he seconded her entreaty with much solicitude.	Записка была коротенькая - всего в несколько строчек, написанных в постели, с которой больная не могла встать, - вложенная в письмо ко мне от мужа Кедди, очень встревоженного и просившего меня исполнить ее просьбу.
Caddy was now the mother, and I the godmother, of such a poor little baby--such a tiny old-faced mite, with a countenance that seemed to be scarcely anything but cap-border, and a little lean, long-fingered hand, always clenched under its chin.	Теперь Кедди была матерью, а я - крестной бедненькой малютки, крохотной девочки со старческим личиком, до того маленьким, что оно почти скрывалось в оборках чепчика, и худенькими ручонками с длинными пальчиками, вечно сжатыми в кулачки под подбородком.
It would lie in this attitude all day, with its bright specks of eyes open, wondering (as I used to imagine) how it came to be so small and weak.	Девочка лежала так целый день, широко раскрыв глазенки, похожие на блестящие крапинки, и словно недоумевая (казалось мне), почему она родилась столь крошечной и слабенькой.
Whenever it was moved it cried, but at all other times it was so patient that the sole desire of its life appeared to be to lie quiet and think.	Когда ее перекладывали, она плакала; если же ее не трогали, вела себя так терпеливо, словно хотела только одного - спокойно лежать и думать.
It had curious little dark veins in its face and curious little dark marks under its eyes like faint remembrances of poor Caddy's inky days, and altogether, to those who were not used to it, it was quite a piteous little sight.	На личике у нее выделялись странные темные жилки, а под глазами - странные темные пятнышки, смутно напоминавшие мне о "чернильных временах" в жизни бедной Кедди; в общем, девочка производила очень жалкое впечатление на тех, кто к ней еще не привык.
But it was enough for Caddy that SHE was used to it.	Но сама Кедди к ней, конечно, привыкла и лучшей дочки не желала.
The projects with which she beguiled her illness, for little Esther's education, and little Esther's marriage, and even for her own old age as the grandmother of little Esther's little Esthers, was so prettily expressive of devotion to this pride of her life that I should be tempted to recall some of them but for the timely remembrance that I am getting on irregularly as it is.	Она забывала о своих недомоганиях, строя всевозможные планы и мечтая о том, как будет воспитывать свою крошку Эстер, да как крошка Эстер выйдет замуж, и даже как она, Кедди, состарившись, будет бабушкой крошечных Эстер крошки Эстер, и в этом так трогательно сказывалась ее любовь к ребенку, которым она так гордилась, что я поддалась бы искушению рассказать о ее мечтах подробно, если бы не вспомнила вовремя, что уже сильно уклонилась в сторону.
To return to the letter.	Теперь вернусь к записке.
Caddy had a superstition about me which had been strengthening in her mind ever since that night long ago when she had lain asleep with her head in my lap.	Отношение Кедди ко мне носило какой-то суеверный характер - оно возникло в ту давнюю ночь, когда она спала, положив голову ко мне на колени, и становилось все более суеверным.
She almost--I think I must say quite--believed that I did her good whenever I was near her.	Она почти верила, - сказать правду, даже твердо верила, - что всякий раз, как мы встречаемся, я приношу ей счастье.
Now although this was such a fancy of the affectionate girl's that I am almost ashamed to mention it, still it might have all the force of a fact when she was really ill.	Конечно, все это были выдумки любящей подруги, и мне почти стыдно о них упоминать, но доля правды в них могла оказаться теперь, когда Кедди заболела.

Therefore I set off to Caddy, with my guardian's consent, post-haste; and she and Prince made so much of me that there never was anything like it.	Поэтому я, с согласия опекуна, поспешила уехать в Лондон, а там и она и Принц встретили меня так радушно, что и передать нельзя.
Next day I went again to sit with her, and next day I went again.	На другой день я снова отправилась посидеть с больной, отправилась и на следующий.
It was a very easy journey, for I had only to rise a little earlier in the morning, and keep my accounts, and attend to housekeeping matters before leaving home.	Поездки эти ничуть меня не утомляли - надо было только встать пораньше, проверить счета и до отъезда распорядиться по хозяйству.
But when I had made these three visits, my guardian said to me, on my return at night,	Но после того как я съездила в город три раза, опекун сказал мне, когда я вечером вернулась домой:
"Now, little woman, little woman, this will never do.	- Нет, Хозяюшка милая, нет, этак не годится.
Constant dropping will wear away a stone, and constant coaching will wear out a Dame Durden.	Вода точит и камень, а эти частые поездки могут подточить здоровье нашей Хлопотуньи.
We will go to London for a while and take possession of our old lodgings."	Переедем-ка все в Лондон и поживем на своей прежней квартире.
"Not for me, dear guardian," said I, "for I never feel tired," which was strictly true.	- Только не делайте этого ради меня, дорогой опекун, - сказала я, - ведь я ничуть не утомляюсь. И это была истинная правда.
I was only too happy to be in such request.	Я только радовалась, что кому-то нужна.
"For me then," returned my guardian, "or for Ada, or for both of us.	- Ну, так ради меня, - не сдавался опекун, - или ради Ады, или ради нас обоих.
It is somebody's birthday to-morrow, I think."	Позвольте, завтра, кажется, чей-то день рождения?
"Truly I think it is," said I, kissing my darling, who would be twenty-one to-morrow.	- Именно, - подтвердила я, целуя свою дорогую девочку, которой на другой день должен был исполниться двадцать один год.
"Well," observed my guardian, half pleasantly, half seriously, "that's a great occasion and will give my fair cousin some necessary business to transact in assertion of her independence, and will make London a more convenient place for all of us.	- Вот видите; а ведь это большое событие, -заметил опекун полушутливо, полусерьезно, - и по этому случаю моей прелестной кузине придется заняться равными необходимыми формальностями в связи с ее совершеннолетием, выходит, что всем нам будет удобнее пожить в Лондоне.
So to London we will go.	Значит, в Лондон мы и уедем.
That being settled, there is another thing--how have you left Caddy?"	Решено. Теперь поговорим о другом: в каком состоянии вы оставили Кедди?
"Very unwell, guardian.	- В очень плохом, опекун.
I fear it will be some time before she regains her health and strength."	Боюсь, что ее здоровье и силы восстановятся не скоро.
"What do you call some time, now?" asked my guardian thoughtfully.	- То есть как - "не скоро"? - озабоченно спросил опекун.
"Some weeks, I am afraid."	- Пожалуй, она проболеет несколько недель, как это ни грустно.

"Ah!"	- Так!
He began to walk about the room with his hands in his pockets, showing that he had been thinking as much.	- Он принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы и глубоко задумавшись.
"Now, what do you say about her doctor?	- Ну, а что вы скажете насчет ее доктора, милая моя?
Is he a good doctor, my love?"	Он хороший врач?
I felt obliged to confess that I knew nothing to the contrary but that Prince and I had agreed only that evening that we would like his opinion to be confirmed by some one.	Мне пришлось сознаться, что я не могу сказать о нем ничего дурного, хотя мы с Принцем не дальше как сегодня сошлись на том, что не худо бы проверить диагноз этого доктора, пригласив на консилиум другого врача.
"Well, you know," returned my guardian quickly, "there's Woodcourt."	- Знаете что, - быстро сказал опекун, - надо пригласить Вудкорта.
I had not meant that, and was rather taken by surprise.	Мысль о нем не приходила мне в голову, и слова опекуна застали меня врасплох.
For a moment all that I had had in my mind in connexion with Mr. Woodcourt seemed to come back and confuse me.	На мгновение все, что связывалось у меня с мистером Вудкортом, как будто вернулось и привело меня в смятение.
"You don't object to him, little woman?"	- Вы ничего не имеете против него, Хлопотунья?
"Object to him, guardian?	- Против него, опекун?
Oh no!"	Конечно, нет.
"And you don't think the patient would object to him?"	- И вы не думаете, что больная будет против?
So far from that, I had no doubt of her being prepared to have a great reliance on him and to like him very much.	Я не только не думала этого, но даже была убеждена, что она будет верить ему и он ей очень понравится.
I said that he was no stranger to her personally, for she had seen him often in his kind attendance on Miss Flite.	И я сказала, что она знакома с ним, так как они часто встречались, когда он так участливо лечил мисс Флайт.
"Very good," said my guardian.	- Прекрасно! - отозвался опекун.
"He has been here to-day, my dear, and I will see him about it to-morrow."	- Сегодня он уже был у нас, дорогая моя, и завтра я поговорю с ним об этом.
I felt in this short conversation--though I did not know how, for she was quiet, and we interchanged no look--that my dear girl well remembered how merrily she had clasped me round the waist when no other hands than Caddy's had brought me the little parting token.	Во время этого короткого разговора я чувствовала, - не знаю почему, ведь Ада молчала и мы даже не смотрели друг на друга, -чувствовала, что моя дорогая девочка живо помнит, как весело она обняла меня за талию, когда не кто иная, как наша Кедди принесла мне маленький прощальный подарок.
This caused me to feel that I ought to tell her, and Caddy too, that I was going to be the mistress of Bleak House and that if I avoided that disclosure any longer I might become less worthy in my own eyes of its master's love.	И я поняла - необходимо сказать Аде и Кедди тоже о том, что мне предстоит сделаться хозяйкой Холодного дома, а если я стану все откладывать да откладывать, я буду в своих же глазах менее достойной любви хозяина этого дома.

Therefore, when we went upstairs and had waited listening until the clock struck twelve in order that only I might be the first to wish my darling all good wishes on her birthday and to take her to my heart, I set before her, just as I had set before myself, the goodness and honour of her cousin John and the happy life that was in store for for me.	И вот, когда мы поднялись наверх и подождали, пока часы пробьют полночь, чтобы я первая смогла прижать к сердцу и поздравить свою любимую подругу с днем ее рождения, я стала говорить ей, как некогда говорила самой себе, о том, что ее кузен Джон добр и благороден и что меня ждет счастливая жизнь.
If ever my darling were fonder of me at one time than another in all our intercourse, she was surely fondest of me that night.	Никогда еще, кажется, за все годы нашей дружбы моя дорогая девочка не была со мной так нежна, как в ту ночь.
And I was so rejoiced to know it and so comforted by the sense of having done right in casting this last idle reservation away that I was ten times happier than I had been before.	А я была так рада этому, так утешалась, сознавая, что правильно поступила, преодолев свою совсем ненужную скрытность, что была в десять раз счастливее прежнего.
I had scarcely thought it a reservation a few hours ago, but now that it was gone I felt as if I understood its nature better.	Всего несколько часов назад я не думала, что скрываю свою помолвку умышленно, но теперь, когда высказалась, почувствовала, что ясней понимаю, почему молчала так долго.
Next day we went to London.	На другой день мы переехали в Лондон.
We found our old lodging vacant, and in half an hour were quietly established there, as if we had never gone away.	Наша прежняя квартира была не занята, и мы в каких-нибудь полчаса так удобно устроились в ней, словно никогда из нее не уезжали.
Mr. Woodcourt dined with us to celebrate my darling's birthday, and we were as pleasant as we could be with the great blank among us that Richard's absence naturally made on such an occasion.	Мистер Вудкорт обедал у нас по случаю дня рождения моей милой девочки, и мы очень приятно провели вечер, хотя, конечно, ощущали большую пустоту, ибо в этот торжественный день с нами не было Ричарда.
After that day I was for some weeks--eight or nine as I remember--very much with Caddy, and thus it fell out that I saw less of Ada at this time than any other since we had first come together, except the time of my own illness.	А потом я несколько недель, - помнится, восемь или девять, - целыми днями сидела у Кедди; вот почему я все это время видела Аду очень мало, -никогда еще мы не виделись с нею так мало с тех пор, как познакомились, если не считать периода моей болезни.
She often came to Caddy's, but our function there was to amuse and cheer her, and we did not talk in our usual confidential manner.	Правда, она часто приходила к Кедди, но там обе мы должны были развлекать и ободрять больную и потому не могли говорить по душам, как бывало.
Whenever I went home at night we were together, but Caddy's rest was broken by pain, and I often remained to nurse her.	Если я возвращалась домой ночевать, мы с Адой не разлучались весь вечер; но Кедди плохо спала от боли, и я нередко оставалась у нее на всю ночь, чтобы ухаживать за нею.
With her husband and her poor little mite of a baby to love and their home to strive for, what a good creature Caddy was!	Что за чудесная женщина была эта Кедди, как она любила мужа и свою маленькую жалкую крошку; а ведь ей надо было заботиться и обо всем доме!

So self- denying, so uncomplaining, so anxious to get well on their account, so afraid of giving trouble, and so thoughtful of the unassisted labours of her husband and the comforts of old Mr. Turveydrop; I had never known the best of her until now.	Самоотверженная, безропотная, она так горячо желала поскорей выздороветь ради своих близких, так боялась причинить кому-нибудь беспокойство, так была встревожена тем, что муж ее лишился своей помощницы, а об удобствах мистера Тарвидропа необходимо заботиться по-прежнему... словом, я только теперь узнала, до чего она хорошая.
And it seemed so curious that her pale face and helpless figure should be lying there day after day where dancing was the business of life, where the kit and the apprentices began early every morning in the ball- room, and where the untidy little boy waltzed by himself in the kitchen all the afternoon.	И как странно было думать, что она недвижно лежит день за днем, бледная и беспомощная, в том доме, где танцы - самое главное в жизни, где подмастерья с раннего утра упражняются под аккомпанемент "киски" в бальном зале, а неопрятный мальчуган всю вторую половину дня вальсирует один в пустой кухне.
At Caddy's request I took the supreme direction of her apartment, trimmed it up, and pushed her, couch and all, into a lighter and more airy and more cheerful corner than she had yet occupied; then, every day, when we were in our neatest array, I used to lay my small small namesake in her arms and sit down to chat or work or read to her.	По просьбе Кедди я взяла на себя верховное руководство и наблюдение за ее комнатками, вычистила их, убрала, передвинула ее кровать и другие вещи в светлый, веселый уголок, не такой душный, как тот, который она занимала раньше; и с тех пор мы завели такой обычай: сначала приводили в полный порядок свой туалет, потом я клала ей на руки мою малюсенькую тезку, а сама усаживалась рядом поболтать, поработать или почитать вслух.
It was at one of the first of these quiet times that I told Caddy about Bleak House.	В один из таких спокойных часов я сказала Кедди про перемены в Холодном доме.
We had other visitors besides Ada.	Кроме Ады, нас навещали и другие посетители.
First of all we had Prince, who in his hurried intervals of teaching used to come softly in and sit softly down, with a face of loving anxiety for Caddy and the very little child.	В первую очередь - Принц, который забегал к нам в перерывах между занятиями, осторожно входил, стараясь не шуметь, присаживался и с любящей тревогой глядел на Кедди и свою маленькую дочку.
Whatever Caddy's condition really was, she never failed to declare to Prince that she was all but well--which I, heaven forgive me, never failed to confirm.	Хорошо ли, плохо ли чувствовала себя Кедди, она неизменно уверяла мужа, что ей почти совсем хорошо, а я - да простит мне небо! - неизменно подтверждала ее слова.
This would put Prince in such good spirits that he would sometimes take the kit from his pocket and play a chord or two to astonish the baby, which I never knew it to do in the least degree, for my tiny namesake never noticed it at all.	Это так радовало Принца, что он иной раз вынимал из кармана свою "киску" и проводил смычком по одной-двум струнам, чтобы позабавить малютку; только это ему никогда не удавалось, - моя крошечная тезка как будто даже не замечала, что он играет.
Then there was Mrs. Jellyby.	Бывала у нас и миссис Джеллиби.
She would come occasionally, with her usual distraught manner, and sit calmly looking miles beyond her grandchild as if her attention were absorbed by a young Borrioboolan on its native shores.	Она заходила от случая к случаю, как всегда рассеянная, и тихо сидела, не глядя на внучку, но устремив глаза куда-то вдаль, словно все ее внимание было поглощено каким-нибудь юным бориобульцем, пребывающим на своих родных берегах.

As bright-eyed as ever, as serene, and as untidy, she would say,	Поблескивая глазами, по-прежнему безмятежная и растрепанная, она говорила:
"Well, Caddy, child, and how do you do to-day?" And then would sit amiably smiling and taking no notice of the reply or would sweetly glide off into a calculation of the number of letters she had lately received and answered or of the coffee-bearing power of Borrioboola-Gha.	"Ну, Кедди, дитя мое, как ты себя чувствуешь сегодня?" - и приятно улыбалась, не слушая ответа; или заводила разговор о том, сколько писем она получила за последнее время, сколько ответов написала, или какое количество кофе может производить колония Бориобула-Гха.
This she would always do with a serene contempt for our limited sphere of action, not to be disguised.	Все это она говорила с благодушным и нескрываемым презрением к нашей столь узкой деятельности.
Then there was old Mr. Turveydrop, who was from morning to night and from night to morning the subject of innumerable precautions.	Бывал у нас и мистер Тарвидроп-старший, ради которого с утра до вечера и с вечера до утра принимались бесчисленные предосторожности.
If the baby cried, it was nearly stifled lest the noise should make him uncomfortable.	Если малютка плакала, ее чуть не душили из боязни, что детский крик, упаси боже, обеспокоит мистера Тарвидропа.
If the fire wanted stirring in the night, it was surreptitiously done lest his rest should be broken.	Если ночью нужно было разжечь огонь в камине, это делали чуть ли не тайком и всячески стараясь не шуметь, чтобы не потревожить его сон.
If Caddy required any little comfort that the house contained, she first carefully discussed whether he was likely to require it too.	Если для удобства Кедди нужно было что-нибудь принести из другой комнаты, она сначала тщательно обдумывала вопрос - а не может ли эта вещь понадобиться ему?
In return for this consideration he would come into the room once a day, all but blessing it--showing a condescension, and a patronage, and a grace of manner in dispensing the light of his highshouldered presence from which I might have supposed him (if I had not known better) to have been the benefactor of Caddy's life.	В ответ на это внимание он заходил к невестке раз в день, осеняя ее благодатью своего присутствия и с такой снисходительностью, с таким покровительственным видом, с таким изяществом озаряя все вокруг сиянием своей напыщенной особы, что я могла бы подумать (если б не видела его насквозь): ну, Кедди нашла себе благодетеля на всю жизнь!
"My Caroline," he would say, making the nearest approach that he could to bending over her. "Tell me that you are better to-day."	- Моя Кэролайн, - говорил он, наклоняясь к ней, насколько это ему удавалось, - скажите мне, что сегодня вы чувствуете себя лучше.
"Oh, much better, thank you, Mr. Turveydrop," Caddy would reply.	- О, гораздо лучше; благодарю вас, мистер Тарвидроп, - отвечала Кедди.
"Delighted!	-Я в восторге!
Enchanted!	В упоении!
And our dear Miss Summerson. She is not quite prostrated by fatigue?"	А наша милая мисс Саммерсон еще не совсем извелась от усталости?
Here he would crease up his eyelids and kiss his fingers to me, though I am happy to say he had ceased to be particular in his attentions since I had been so altered.	Тут он закатывал глаза и посылал мне воздушный поцелуй, хотя приятно отметить, что он перестал ухаживать за мной с тех пор, как я так изменилась.
"Not at all," I would assure him.	- Вовсе нет, - уверяла я его.
"Charming!	- Чудесно!

We must take care of our dear Caroline, Miss Summerson.	Мы должны заботиться о нашей дорогой Кэролайн, мисс Саммерсон.
We must spare nothing that will restore her.	Мы не должны скупиться ни на какие лекарства, лишь бы она поправилась.
We must nourish her. My dear Caroline"--he would turn to his daughter-in-law with infinite generosity and protection--"want for nothing, my love.	Мы должны хорошо кормить ее... Моя милая Кэролайн, - обращался он к своей невестке с бесконечно щедрым и покровительственным видом, - не отказывайте себе ни в чем, моя прелесть.
Frame a wish and gratify it, my daughter.	Изъявите желание и удовлетворяйте его, дочь моя.
Everything this house contains, everything my room contains, is at your service, my dear.	Все, что есть в этом доме, все, что есть в моей комнате, - все к вашим услугам, дорогая.
Do not," he would sometimes add in a burst of deportment, "even allow my simple requirements to be considered if they should at any time interfere with your own, my Caroline.	Прошу вас даже, - добавлял он порой, ярче прежнего блистая своим "хорошим тоном", - не обращайте внимания на мои скромные потребности, если они противоречат вашим, моя Кэролайн.
Your necessities are greater than mine."	Ваши нужды важнее моих.
He had established such a long prescriptive right to this deportment (his son's inheritance from his mother) that I several times knew both Caddy and her husband to be melted to tears by these affectionate self-sacrifices.	- Он так давно превратил свой "хороший тон" в привилегию для себя и повинность для других (унаследованную Принцем от покойной матери), что они приобрели право давности, и я не раз видела, как и Кедди и ее муж умилялись до слез, тронутые столь преданным самоотречением.
"Nay, my dears," he would remonstrate; and when I saw Caddy's thin arm about his fat neck as he said it, I would be melted too, though not by the same process. "Nay, nay!	- Нет, дорогие мои, - внушал им мистер Тарвидроп, и я, видя, как бедная Кедди обнимает его толстую шею своей худенькой рукой, сама готова была прослезиться, но уже по другой причине, - нет, нет!
I have promised never to leave ye.	Я обещал никогда не покидать вас.
Be dutiful and affectionate towards me, and I ask no other return.	Исполняйте только свой долг по отношению ко мне, любите меня, и никакой другой награды я не требую.
Now, bless ye!	А теперь всего доброго!
I am going to the Park."	Я направляюсь в парк.
He would take the air there presently and get an appetite for his hotel dinner.	Там он прогуливался и нагуливал себе аппетит к обеду - обедал же он в ресторане.
I hope I do old Mr. Turveydrop no wrong, but I never saw any better traits in him than these I faithfully record, except that he certainly conceived a liking for Peepy and would take the child out walking with great pomp, always on those occasions sending him home before he went to dinner himself, and occasionally with a halfpenny in his pocket.	Хочу верить, что я не придираюсь к мистеру Тарвидропу-старшему, но я не замечала в нем качеств более достойных, чем те, о которых правдиво рассказываю здесь, если не считать того, что он, несомненно, был расположен к Пищику и очень торжественно брал его с собой на прогулку, - причем всегда отсылал мальчугана домой перед тем, как сам шел обедать - а иной раз дарил ему медяк.

But even this disinterestedness was attended with no inconsiderable cost, to my knowledge, for before Peepy was sufficiently decorated to walk hand in hand with the professor of deportment, he had to be newly dressed, at the expense of Caddy and her husband, from top to toe.	Но, насколько я знаю, даже это его бескорыстное внимание к ребенку требовало довольно больших расходов от других лиц, ибо Пищика надо было привести в достаточно парадный вид, чтобы профессор "хорошего тона" мог водить его за ручку гулять, так что малыша пришлось с головы до ног одеть во все новенькое за счет Кедди и ее мужа.
Last of our visitors, there was Mr. Jellyby.	И, наконец, в числе наших посетителей был мистер Джеллиби.
Really when he used to come in of an evening, and ask Caddy in his meek voice how she was, and then sit down with his head against the wall, and make no attempt to say anything more, I liked him very much.	Когда он приходил к нам по вечерам, кротким голосом спрашивал Кедди, как ее здоровье, а потом садился, прислонившись головой к стене и не делая больше никаких попыток вымолвить еще хоть слово, я, право же, чувствовала к нему большое расположение.
If he found me bustling about doing any little thing, he sometimes half took his coat off, as if with an intention of helping by a great exertion; but he never got any further.	Если он заставал меня в хлопотах, занятой каким-нибудь пустяковым делом, он иногда порывался снять сюртук, как бы всей душой желая мне помочь, но дальше этого дело не шло.
His sole occupation was to sit with his head against the wall, looking hard at the thoughtful baby; and I could not quite divest my mind of a fancy that they understood one another.	Так он и просиживал весь вечер, прислонившись головой к стене и пристально глядя на задумчивую малютку, а мне было трудно избавиться от нелепой мысли, что они понимают друг друга.
I have not counted Mr. Woodcourt among our visitors because he was now Caddy's regular attendant.	Перечисляя наших гостей, я еще не назвала мистера Вудкорта, но ведь он теперь лечил Кедди и потому постоянно бывал у нее.
She soon began to improve under his care, but he was so gentle, so skilful, so unwearying in the pains he took that it is not to be wondered at, I am sure.	Под его наблюдением она быстро начала поправляться, да и немудрено - так он был мягок, так опытен, так неутомим в своих стараниях.
I saw a good deal of Mr. Woodcourt during this time, though not so much as might be supposed, for knowing Caddy to be safe in his hands, I often slipped home at about the hours when he was expected.	За это время я много раз виделась с мистером Вудкортом, хоть и не так много, как можно было ожидать, - ведь, зная, что можно спокойно оставить Кедди на его попечении, я нередко уходила домой до его прихода.
We frequently met, notwithstanding.	И все-таки мы встречались часто.
I was quite reconciled to myself now, but I still felt glad to think that he was sorry for me, and he still WAS sorry for me I believed.	Теперь я совершенно примирилась с собой, но тем не менее радовалась при мысли о том, что он до сих пор жалеет меня; а что он действительно меня жалеет, это я чувствовала.
He helped Mr. Badger in his professional engagements, which were numerous, and had as yet no settled projects for the future.	Он работал теперь ассистентом у мистера Беджера, имевшего большую практику, но сам пока не строил определенных планов на будущее.
It was when Caddy began to recover that I began to notice a change in my dear girl.	Когда Кедди стала выздоравливать, я заметила, что моя милая Ада в чем-то переменилась.

I cannot say how it first presented itself to me, because I observed it in many slight particulars which were nothing in themselves and only became something when they were pieced together.	Не могу сказать, когда именно я впервые это заметила, так как наблюдала это во многих мелочах, ничтожных каждая в отдельности, но в целом приобретавших некоторое значение.
But I made it out, by putting them together, that Ada was not so frankly cheerful with me as she used to be.	Сопоставив их одну с другой, я пришла к выводу, что Ада уже не так откровенно и весело разговаривает со мной, как бывало.
Her tenderness for me was as loving and true as ever; I did not for a moment doubt that; but there was a quiet sorrow about her which she did not confide to me, and in which I traced some hidden regret.	Любила она меня так же нежно и преданно, как и раньше, в этом я ни минуты не сомневалась, но у нее как будто было тайное горе, которого она мне не поверяла; казалось, она молча жалела кого-то.
Now, I could not understand this, and I was so anxious for the happiness of my own pet that it caused me some uneasiness and set me thinking often.	Этого я никак не могла понять, но мне было так дорого счастье моей красавицы, что ее душевное состояние меня тревожило, и я часто раздумывала, что именно могло ее так печалить.
At length, feeling sure that Ada suppressed this something from me lest it should make me unhappy too, it came into my head that she was a little grieved--for me--by what I had told her about Bleak House.	Наконец, убедившись, что Ада что-то скрывает от меня из боязни меня огорчить, я вообразила, будто она сама немного огорчена - из-за меня... моим признанием насчет Холодного дома.
How I persuaded myself that this was likely, I don't know.	Как могла я убедить себя в том, что это похоже на правду, не знаю.
I had no idea that there was any selfish reference in my doing so.	Мне и в голову не приходило, что, предполагая это, я придаю слишком большое значение своей особе.
I was not grieved for myself: I was quite contented and quite happy.	Сама-то ведь я не огорчалась; я была вполне довольна и совершенно счастлива.
Still, that Ada might be thinking--for me, though I had abandoned all such thoughts--of what once was, but was now all changed, seemed so easy to believe that I believed it.	А все-таки Ада могла думать - думать за меня, хотя сама я выбросила из головы все подобные мысли, - о том, что когда-то было, но теперь изменилось, и мне было так легко поверить в свое предположение, что я и поверила.
What could I do to reassure my darling (I considered then) and show her that I had no such feelings?	Что мне сделать, чтобы успокоить свою милую девочку (думала я тогда), как доказать ей, что подобные чувства мне чужды?
Well! I could only be as brisk and busy as possible, and that I had tried to be all along.	Что ж, оставалось только казаться как можно более оживленной да работать как можно усерднее, но это я всегда старалась делать.
However, as Caddy's illness had certainly interfered, more or less, with my home duties--though I had always been there in the morning to make my guardian's breakfast, and he had a hundred times laughed and said there must be two little women, for his little woman was never missing--I resolved to be doubly diligent and gay.	Однако болезнь Кедди, то больше, то меньше, мешала мне исполнять мои домашние обязанности (хотя по утрам я всегда задерживалась, чтобы приготовить завтрак опекуну, и он сто раз говорил со смехом, что в доме, очевидно, две хозяйки, потому что его Хозяюшка всегда на месте); и вот я решилась быть прилежной и веселой вдвойне.

So I went about the house humming all the tunes I knew, and I sat working and working in a desperate manner, and I talked and talked, morning, noon, and night.	Я хлопотала по дому, напевая все песни, какие звала; все шила и шила, как одержимая, все болтала и болтала без умолку и утром, и днем, и вечером.
And still there was the same shade between me and my darling.	Тем не менее все та же тень лежала между мною и моей милочкой.
"So, Dame Trot," observed my guardian, shutting up his book one night when we were all three together, "so Woodcourt has restored Caddy Jellyby to the full enjoyment of life again?"	- Итак, Хлопотунья, - заметил опекун как-то раз вечером, когда мы сидели втроем и он закрыл книгу, которую читал, - Вудкорт вылечил Кедди Джеллиби. И теперь она совсем здорова?
"Yes," I said; "and to be repaid by such gratitude as hers is to be made rich, guardian."	- Да, - ответила я, - и она платит ему такой горячей благодарностью, которая ценнее всякого богатства, опекун.
"I wish it was," he returned, "with all my heart."	- Правильно; но я все же хотел бы, чтоб он получил и богатство, - сказал опекун, - всем сердцем желал бы.
So did I too, for that matter.	И я желала этого.
I said so.	Так я и сказала.
"Aye!	- Еще бы!
We would make him as rich as a Jew if we knew how.	Мы охотно помогли бы ему разбогатеть, знай мы только, как это сделать.
Would we not, little woman?"	Ведь правда, Хозяюшка?
I laughed as I worked and replied that I was not sure about that, for it might spoil him, and he might not be so useful, and there might be many who could ill spare him. As Miss Flite, and Caddy herself, and many others.	Не отрываясь от шитья, я рассмеялась и ответила, что не уверена, стоит ли это делать, - ведь богатство может его испортить, и тогда он, пожалуй, будет приносить меньше пользы людям, так как некоторые больные, например мисс Флайт, да и сама Кедди и многие другие, уже не смогут его приглашать, а обойтись без него им будет трудно.
"True," said my guardian.	- Это верно, - сказал опекун.
"I had forgotten that.	- Об этом я не подумал.
But we would agree to make him rich enough to live, I suppose?	Однако вы, наверное, согласитесь, что хорошо бы помочь ему разбогатеть, но лишь настолько, чтобы ему хватало на жизнь, не правда ли?
Rich enough to work with tolerable peace of mind?	Настолько, чтобы он мог работать со спокойной душой?
Rich enough to have his own happy home and his own household gods--and household goddess, too, perhaps?"	Настолько, чтобы иметь уютный домашний очаг и домашних богов... а может быть и домашнюю богиню?
That was quite another thing, I said.	- Это совсем другое дело, - проговорила я.
We must all agree in that.	- С этим мы все должны согласиться.
"To be sure," said my guardian. "All of us.	- Конечно, все, - отозвался опекун.

I have a great regard for Woodcourt, a high esteem for him; and I have been sounding him delicately about his plans.	- Я очень ценю Вудкорта, очень уважаю и осторожно расспрашивал его об его планах на будущее.
It is difficult to offer aid to an independent man with that just kind of pride which he possesses.	Трудно предлагать помощь человеку независимому по натуре и такому гордому, как он.
And yet I would be glad to do it if I might or if I knew how.	И все же я был бы рад помочь ему, если бы знал, как за это приняться.
He seems half inclined for another voyage.	Он, видимо, подумывает о новом путешествии.
But that appears like casting such a man away."	Жаль было бы лишаться такого человека.
"It might open a new world to him," said I.	- Может быть, это откроет для него новый мир, -сказала я.
"So it might, little woman," my guardian assented.	- Все может быть, Хлопотунья, - согласился опекун.
"I doubt if he expects much of the old world.	- От старого мира он, вероятно, не ждет ничего хорошего.
Do you know I have fancied that he sometimes feels some particular disappointment or misfortune encountered in it.	А вы знаете, мне иногда кажется, что он переживает какое-то разочарование или горе.
You never heard of anything of that sort?"	Вы ни о чем таком не слыхали?
I shook my head.	Я покачала головой.
"Humph," said my guardian.	-Хм!
"I am mistaken, I dare say."	Стало быть, я ошибся, - сказал опекун.
As there was a little pause here, which I thought, for my dear girl's satisfaction, had better be filled up, I hummed an air as I worked which was a favourite with my guardian.	Тут наступила маленькая пауза, и, решив, ради моей милой девочки, что лучше ее заполнить, я, продолжая работать, стала напевать песню, которую опекун особенно любил.
"And do you think Mr. Woodcourt will make another voyage?" I asked him when I had hummed it quietly all through.	- Вы думаете, что мистер Вудкорт снова отправится в путешествие? - спросила я, промурлыкав свою песню до конца.
"I don't quite know what to think, my dear, but I should say it was likely at present that he will give a long trip to another country."	- Не знаю наверное, милая моя, но мне кажется, что он, возможно, уедет за границу надолго.
"I am sure he will take the best wishes of all our hearts with him wherever he goes," said I; "and though they are not riches, he will never be the poorer for them, guardian, at least."	- Куда бы он ни поехал, он увезет с собой наши лучшие сердечные пожелания, - проговорила я, - и хотя это не богатство, он от них, во всяком случае, не обеднеет, правда, опекун?
"Never, little woman," he replied.	- Конечно, Хлопотунья, - ответил он.
I was sitting in my usual place, which was now beside my guardian's chair.	Я сидела на своем обычном месте - в кресле, рядом с опекуном.
That had not been my usual place before the letter, but it was now.	Раньше, до получения письма, я обычно занимала другое кресло, а это стало моим лишь теперь.

I looked up to Ada, who was sitting opposite, and I saw, as she looked at me, that her eyes were filled with tears and that tears were falling down her face.	Взглянув на Аду, сидевшую напротив, я увидела, что она смотрит на меня глазами полными слез, и слезы текут по ее щекам.
I felt that I had only to be placid and merry once for all to undeceive my dear and set her loving heart at rest.	Тут я почувствовала, что мне нужно быть ровной и веселой, чтобы раз навсегда вывести из заблуждения свою подругу и успокоить ее любящее сердце.
I really was so, and I had nothing to do but to be myself.	Впрочем, я и так уже была ровной и веселой, а значит, мне оставалось только быть самой собой.
So I made my sweet girl lean upon my shoulder--how little thinking what was heavy on her mind!--and I said she was not quite well, and put my arm about her, and took her upstairs.	Поэтому я заставила свою дорогую девочку опереться на мое плечо, - как далека я была от мысли, какое бремя лежит у нее на душе! -сказала, что ей не по себе, и, обняв ее, увела наверх.
When we were in our own room, and when she might perhaps have told me what I was so unprepared to hear, I gave her no encouragement to confide in me; I never thought she stood in need of it.	Когда мы вошли в свою комнату, Ада, быть может, уже была готова сделать мне признание, которое явилось бы для меня огромной неожиданностью, но я даже не попыталась вызвать ее на откровенность - мне и в голову не пришло, что это как раз то, в чем она нуждается.
"Oh, my dear good Esther," said Ada, "if I could only make up my mind to speak to you and my cousin John when you are together!"	- Ах, моя милая, добрая Эстер, - промолвила Ада, - если бы только я могла решиться поговорить с тобой и кузеном Джоном, когда вы вместе!
"Why, my love!" I remonstrated.	- Да что с тобой, моя милочка! - старалась я успокоить ее.
"Ada, why should you not speak to us!"	- Ада! Что же мешает тебе поговорить с нами?
Ada only dropped her head and pressed me closer to her heart.	Ада только опустила голову и крепче прижала меня к груди.
"You surely don't forget, my beauty," said I, smiling, "what quiet, old-fashioned people we are and how I have settled down to be the discreetest of dames?	- Ты, конечно, не забываешь, моя прелесть, -сказала я, улыбаясь, - какие мы с ним спокойные, старозаветные люди и как твердо я решила быть самой скромной из замужних дам?
You don't forget how happily and peacefully my life is all marked out for me, and by whom?	Ты не забываешь, какая счастливая и мирная жизнь мне предстоит и кому я этим обязана?
I am certain that you don't forget by what a noble character, Ada.	Я уверена, Ада, что ты никогда не забудешь о том, какой он чудесный человек.
That can never be."	Этого нельзя забыть.
"No, never, Esther."	- Конечно, нет, Эстер, никогда!
"Why then, my dear," said I, "there can be nothing amiss--and why should you not speak to us?"	- Значит, дорогая, - сказала я, - ты не можешь сказать нам ничего плохого; так почему бы тебе не поговорить с нами?
"Nothing amiss, Esther?" returned Ada.	- Ты сказала "плохого", Эстер? - промолвила Ада.
"Oh, when I think of all these years, and of his fatherly care and kindness, and of the old relations among us, and of you, what shall I do, what shall I do!"	- Ах, когда я думаю обо всех этих годах, и об его отеческой заботливости и доброте, и о давней дружбе между всеми нами, и о тебе... ах, что мне делать, что делать!

I looked at my child in some wonder, but I thought it better not to answer otherwise than by cheering her, and so I turned off into many little recollections of our life together and prevented her from saying more.	Я посмотрела на свою девочку с удивлением и решила, что лучше ничего на это не отвечать, но попытаться развеселить ее; поэтому я сейчас же перевела разговор на воспоминания о разных незначительных событиях нашей совместной жизни и, таким образом, не дала ей высказаться.
When she lay down to sleep, and not before, I returned to my guardian to say good night, and then I came back to Ada and sat near her for a little while.	Только после того как она улеглась, я пошла к опекуну пожелать ему спокойной ночи; потом вернулась к Аде и посидела подле нее.
She was asleep, and I thought as I looked at her that she was a little changed.	Она спала, а я смотрела на нее, и мне казалось, что она немного изменилась.
I had thought so more than once lately.	Я не раз думала об этом за последнее время.
I could not decide, even looking at her while she was unconscious, how she was changed, but something in the familiar beauty of her face looked different to me.	Даже теперь, глядя на нее, спящую, я не могла решить, в чем же, собственно, она изменилась; но что-то неуловимое в ее привычной для меня красоте теперь казалось мне каким-то другим.
My guardian's old hopes of her and Richard arose sorrowfully in my mind, and I said to myself,	Я с грустью вспомнила давние надежды опекуна, связанные с нею и Ричардом, и сказала себе:
"She has been anxious about him," and I wondered how that love would end.	"Она тревожится о нем", а потом стала раздумывать - к чему приведет эта любовь?
When I had come home from Caddy's while she was ill, I had often found Ada at work, and she had always put her work away, and I had never known what it was.	Во время болезни Кедди я, возвращаясь домой, часто заставала Аду за шитьем, но она немедленно убирала свою работу, и я так и не узнала, что она шьет.
Some of it now lay in a drawer near her, which was not quite closed.	В тот вечер работа ее лежала в не совсем задвинутом ящике комода, стоявшего рядом с ее кроватью.
I did not open the drawer, but I still rather wondered what the work could he, for it was evidently nothing for herself.	Я не выдвинула ящика, но призадумалась - что же она могла шить? Ведь шила она явно не для себя самой.
And I noticed as I kissed my dear that she lay with one hand under her pillow so that it was hidden.	Целуя свою дорогую подругу, я заметила, что она лежит, засунув одну руку под подушку, так что ее не было видно.
How much less amiable I must have been than they thought me, how much less amiable than I thought myself, to be so preoccupied with my own cheerfulness and contentment as to think that it only rested with me to put my dear girl right and set her mind at peace!	Значит, я в то время была вовсе не такая добрая, какой они меня считали, вовсе не такая добрая, какой считала себя сама, если только о том и заботилась, чтобы казаться веселой и довольной, полагая, что от меня одной зависит успокоить мою милую девочку и вернуть ей душевный мир.
But I lay down, self-deceived, in that belief.	И я легла спать, не усомнившись в этом, обманув сама себя.
And I awoke in it next day to find that there was still the same shade between me and my darling.	А проснувшись на другой день, снова заметила, что все та же тень лежит между мной и моей дорогой девочкой.
CHAPTER LI	Глава LI
Enlightened	Все объяснилось

When Mr. Woodcourt arrived in London, he went, that very same day, to Mr. Vholes's in Symond's Inn.	Приехав в Лондон, мистер Вудкорт в тот же день пошел к мистеру Воулсу, в Саймондс-Инн.
For he never once, from the moment when I entreated him to be a friend to Richard, neglected or forgot his promise.	С той минуты как я попросила его стать другом Ричарду, он никогда не забывал своего обещания и ни разу его не нарушил.
He had told me that he accepted the charge as a sacred trust, and he was ever true to it in that spirit.	Он сказал мне тогда, что, принимая мое поручение, почтет своим священным долгом его исполнить; и он сдержал слово.
He found Mr. Vholes in his office and informed Mr. Vholes of his agreement with Richard that he should call there to learn his address.	Мистера Воулса он застал в конторе и сказал ему, что, по уговору с Ричардом, зашел сюда узнать его адрес.
"Just so, sir," said Mr. Vholes.	- Правильно, сэр, - отозвался мистер Воулс.
"Mr. C.'s address is not a hundred miles from here, sir, Mr. C.'s address is not a hundred miles from here.	- Местожительство мистера Карстона не за сотню миль отсюда, сэр... не за сотню миль.
Would you take a seat, sir?"	Присядьте, пожалуйста, сэр.
Mr. Woodcourt thanked Mr. Vholes, but he had no business with him beyond what he had mentioned.	Мистер Вудкорт поблагодарил мистера Воулса и сказал, что говорить им не о чем - он только просит дать адрес Ричарда.
"Just so, sir.	- Именно, сэр.
I believe, sir," said Mr. Vholes, still quietly insisting on the seat by not giving the address, "that you have influence with Mr. C.	Я полагаю, сэр, - сказал мистер Воулс, не давая адреса и тем самым молчаливо настаивая на том, чтобы мистер Вудкорт присел, - я полагаю, сэр, что вы имеете влияние на мистера Карстона.
Indeed I am aware that you have."	Точнее, знаю, что имеете.
"I was not aware of it myself," returned Mr. Woodcourt; "but I suppose you know best."	- Сам я этого не знаю, - заметил мистер Вудкорт, -но вам, должно быть, виднее.
"Sir," rejoined Mr. Vholes, self-contained as usual, voice and all, "it is a part of my professional duty to know best.	- Сэр, мои профессиональные обязанности требуют, чтобы мне было "виднее", - продолжал мистер Воулс, как всегда сдержанно.
It is a part of my professional duty to study and to understand a gentleman who confides his interests to me.	- Мои профессиональные обязанности требуют, чтобы я изучал и понимал джентльмена, который доверяет мне защиту своих интересов.
In my professional duty I shall not be wanting, sir, if I know it.	А я никогда сознательно не погрешу против своих профессиональных обязанностей.
I may, with the best intentions, be wanting in it without knowing it; but not if I know it, sir."	Как я ни стремлюсь работать добросовестно, я, конечно, могу погрешить против своих профессиональных обязанностей, сам того не ведая; но сознательно не погрешу, сэр.
Mr. Woodcourt again mentioned the address.	Мистер Вудкорт снова попросил мистера Воулса дать ему адрес Ричарда.
"Give me leave, sir," said Mr. Vholes.	- Уделите мне внимание, сэр, - настаивал мистер Воулс.
"Bear with me for a moment.	- Потерпите немного и выслушайте меня.

Sir, Mr. C. is playing for a considerable stake, and cannot play without--need I say what?"	Сэр! мистер Карстон ведет крупную игру без... нужно ли говорить без чего?
"Money, I presume?"	- Без денег, надо думать?
"Sir," said Mr. Vholes, "to be honest with you (honesty being my golden rule, whether I gain by it or lose, and I find that I generally lose), money is the word.	- Сэр, - отозвался мистер Воулс, - скажу вам честно (быть честным - это мое золотое правило, все равно выигрываю я от этого или проигрываю, а я вижу, что большей частью проигрываю), именно - без денег.
Now, sir, upon the chances of Mr. C.'s game I express to you no opinion, NO opinion.	Имейте в виду, сэр, я не высказываю вам никакого мнения о шансах мистера Карстона в этой игре -никакого мнения.
It might be highly impolitic in Mr. C., after playing so long and so high, to leave off; it might be the reverse; I say nothing.	Быть может, бросив игру, после того как он играл столь долго и крупно, мистер Карстон поступит в высшей степени неблагоразумно, а может быть, и наоборот; я лично не говорю ничего.
No, sir," said Mr. Vholes, bringing his hand flat down upon his desk in a positive manner, "nothing."	Нет, сэр, ничего! - закончил мистер Воулс с решительным видом, хлопая ладонью по пюпитру.
"You seem to forget," returned Mr. Woodcourt, "that I ask you to say nothing and have no interest in anything you say."	- Вы, по-видимому, забываете, - заметил мистер Вудкорт, - что я не просил вас высказываться и не интересуюсь вашими высказываниями.
"Pardon me, sir!" retorted Mr. Vholes. "You do yourself an injustice.	-Простите, сэр! - возразил мистер Воулс,- вы несправедливы к самому себе.
No, sir!	Нет, сэр!
Pardon me!	Простите!
You shall not--shall not in my office, if I know it--do yourself an injustice.	Я не могу допустить, - пока вы в моей конторе, я не могу допустить, - чтобы вы были несправедливы к самому себе.
You are interested in anything, and in everything, that relates to your friend.	Вы интересуетесь всем, решительно всем, что касается вашего друга.
I know human nature much better, sir, than to admit for an instant that a gentleman of your appearance is not interested in whatever concerns his friend."	Я слишком хорошо знаю человеческую натуру, сэр, чтобы хоть на минуту допустить, что джентльмен, подобный вам, не интересуется чем-либо, что имеет отношение к его другу.
"Well," replied Mr. Woodcourt, "that may be. I am particularly interested in his address."	- Может, и так, - проговорил мистер Вудкорт, - но я больше всего интересуюсь его адресом.
"The number, sir," said Mr. Vholes parenthetically, "I believe I have already mentioned.	- Я, кажется, уже сообщил вам, сэр, номер дома, -сказал мистер Воулс "в скобках" и таким тоном, словно адрес Ричарда был чем-то совершенно лишним.
If Mr. C. is to continue to play for this considerable stake, sir, he must have funds.	- Если мистер Карстон и впредь намерен вести крупную игру, сэр, он должен иметь фонды.
Understand me!	Поймите меня!
There are funds in hand at present.	В настоящее время фонды имеются налицо, я ничего не прошу, - фонды имеются налицо.

I ask for nothing; there are funds in hand. But for the onward play, more funds must be provided, unless Mr. C. is to throw away what he has already ventured, which is wholly and solely a point for his consideration.	Но для продолжения игры нужны еще фонды, если только мистер Карстон не намерен отказаться от того, что он предпринял, а это предоставляется исключительно и всецело его собственному усмотрению.
This, sir, I take the opportunity of stating openly to you as the friend of Mr. C.	Пользуюсь случаем откровенно заявить об этом вам, сэр, как другу мистера Карстона.
Without funds I shall always be happy to appear and act for Mr. C. to the extent of all such costs as are safe to be allowed out of the estate, not beyond that.	Если фондов нет, я всегда буду счастлив выступать от имени мистера Карстона и вести его дела лишь в той мере, в какой могу твердо рассчитывать на гонорар, который мне выплатят из спорного наследства, но не больше.
I could not go beyond that, sir, without wronging some one.	Я не могу пойти дальше этого, сэр, не нанося ущерба другим лицам.
I must either wrong my three dear girls or my venerable father, who is entirely dependent on me, in the Vale of Taunton; or some one.	Мне пришлось бы тогда нанести ущерб своим трем дорогим дочерям или своему престарелому отцу, который живет на моем иждивении - в Тоунтонской долине - или другим лицам.
Whereas, sir, my resolution is (call it weakness or folly if you please) to wrong no one."	Принимая все это во внимание, сэр, я выношу решение (назовите его блажью или причудой, как хотите) не наносить ущерба никому.
Mr. Woodcourt rather sternly rejoined that he was glad to hear it.	На это мистер Вудкорт довольно сухо ответил: "Рад слышать".
"I wish, sir," said Mr. Vholes, "to leave a good name behind me.	- Я хочу, сэр, оставить по себе доброе имя, -продолжал мистер Воулс.
Therefore I take every opportunity of openly stating to a friend of Mr. C. how Mr. C. is situated.	- Поэтому я пользуюсь каждым удобным случаем откровенно рассказать любому другу мистера Карстона, в каком положении сейчас находится мистер Карстон.
As to myself, sir, the labourer is worthy of his hire.	А о себе скажу, сэр, что за свою работу я заслуживаю вознаграждения.
If I undertake to put my shoulder to the wheel, I do it, and I earn what I get.	Если я берусь налечь плечом на колесо, я и налегаю, сэр, и полностью окупаю работой свой гонорар.
I am here for that purpose.	Для этого я и нахожусь здесь.
My name is painted on the door outside, with that object."	Для этой цели моя фамилия написана на входной двери.
"And Mr. Carstone's address, Mr. Vholes?"	- А как насчет адреса мистера Карстона, мистер Воулс?
"Sir," returned Mr. Vholes, "as I believe I have already mentioned, it is next door.	- Мне помнится, сэр, я уже сказал вам, что мой клиент живет здесь, - ответил мистер Воулс.
On the second story you will find Mr. C.'s apartments.	- Квартиру мистера Карстона вы найдете на третьем этаже.
Mr. C. desires to be near his professional adviser, and I am far from objecting, for I court inquiry."	Мистер Карстон пожелал жить поближе к своему поверенному, и я ровно ничего не имею против этого, ибо только радуюсь, когда меня проверяют.

Upon this Mr. Woodcourt wished Mr. Vholes good day and went in search of Richard, the change in whose appearance he began to understand now but too well.	Тут мистер Вудкорт пожелал мистеру Воулсу всего доброго и пошел искать Ричарда, слишком хорошо понимая теперь, почему он так переменился.
He found him in a dull room, fadedly furnished, much as I had found him in his barrack-room but a little while before, except that he was not writing but was sitting with a book before him, from which his eyes and thoughts were far astray.	Ричард оказался дома, в полутемной, убого обставленной комнате, и выглядел он почти так же, как в тот день, когда я виделась с ним в казармах, с той лишь разницей, что на этот раз он не писал, но держал в руках какую-то книгу, от которой и взгляд его и мысли были очень далеко.
As the door chanced to be standing open, Mr. Woodcourt was in his presence for some moments without being perceived, and he told me that he never could forget the haggardness of his face and the dejection of his manner before he was aroused from his dream.	Дверь случайно была открыта, поэтому мистер Вудкорт некоторое время наблюдал за ним без его ведома и впоследствии говорил мне, что никогда не забудет, каким измученным и подавленным показался ему этот юноша, глубоко погруженный в свои думы.
"Woodcourt, my dear fellow," cried Richard, starting up with extended hands, "you come upon my vision like a ghost."	- Вудкорт, дорогой мой! - воскликнул Ричард, вскочив с места и протянув руки. - Вы появляетесь передо мной, словно какой-то дух.
"A friendly one," he replied, "and only waiting, as they say ghosts do, to be addressed.	- Добрый дух, который, как и все прочие духи, по поверью, только и ждет, чтобы к нему обратились, - сказал мистер Вудкорт.
How does the mortal world go?"	- А как идут дела в мире смертных?
They were seated now, near together.	Они сели рядом.
"Badly enough, and slowly enough," said Richard, "speaking at least for my part of it."	- Довольно плохо и довольно медленно, - ответил Ричард, - во всяком случае - мои дела.
"What part is that?"	- Что же это за дела?
"The Chancery part."	-Те, что связаны с Канцлерским судом.
"I never heard," returned Mr. Woodcourt, shaking his head, "of its going well yet."	- В жизни не слыхивал, чтобы там хоть когда-нибудь дела шли хорошо, - заметил мистер Вудкорт, качая головой.
"Nor I," said Richard moodily.	-И я не слыхал, - сказал Ричард хмуро.
"Who ever did?"	- Да и кто слышал?
He brightened again in a moment and said with his natural openness,	Но вдруг он оживился и сказал со свойственной ему непосредственной откровенностью:
"Woodcourt, I should be sorry to be misunderstood by you, even if I gained by it in your estimation.	- Вудкорт, я не хочу, чтобы вы ошибались во мне, даже если эта ошибка будет в мою пользу.
You must know that I have done no good this long time.	Вы должны знать, что за все эти годы я не сделал ничего хорошего.
I have not intended to do much harm, but I seem to have been capable of nothing else.	Я стремился не делать ничего дурного, но, по-видимому, только на это я и способен, а больше ни на что.

It may be that I should have done better by keeping out of the net into which my destiny has worked me, but I think not, though I dare say you will soon hear, if you have not already heard, a very different opinion.	Возможно, что мне лучше было бы держаться подальше от той сети, которой меня опутала судьба; но я этого не думаю, хотя вы, наверное, скоро услышите, а может быть, уже слышали противоположное мнение.
To make short of a long story, I am afraid I have wanted an object; but I have an object now--or it has me--and it is too late to discuss it.	Короче говоря, я, очевидно, нуждался в какой-то цели; но теперь я выбрал себе цель - или она выбрала меня, - и спорить об этом уже поздно.
Take me as I am, and make the best of me."	Берите меня таким, каков я есть, и не требуйте от меня большего.
"A bargain," said Mr. Woodcourt.	- Согласен, - проговорил мистер Вудкорт.
"Do as much by me in return."	- Относитесь так же ко мне.
"Oh! You," returned Richard, "you can pursue your art for its own sake, and can put your hand upon the plough and never turn, and can strike a purpose out of anything.	- Ну, что говорить о вас! - отозвался Ричард. - Вы способны заниматься своим делом ради него самого, вы способны взяться за плуг и никогда не уклоняться в сторону, вы можете создать себе цель из чего угодно.
You and I are very different creatures."	Мы с вами очень разные люди.
He spoke regretfully and lapsed for a moment into his weary condition.	Он говорил, словно сожалея о чем-то, и на минуту снова помрачнел.
"Well, well!" he cried, shaking it off.	- Ну, будет, будет! - воскликнул он, стараясь развеселиться.
"Everything has an end.	- Всему бывает конец.
We shall see!	Поживем - увидим!
So you will take me as I am, and make the best of me?"	Итак, вы возьмете меня таким, каков я есть, и не будете требовать от меня большего?
"Aye! Indeed I will."	- Ну да, конечно!
They shook hands upon it laughingly, but in deep earnestness.	Они пожали друг другу руки со смехом, но очень искренне.
I can answer for one of them with my heart of hearts.	За искренность одного из них я ручаюсь всем своим сердцем.
"You come as a godsend," said Richard, "for I have seen nobody here yet but Vholes.	- Вы мне прямо богом ниспосланы, - сказал Ричард, - ведь я здесь никого не вижу, кроме Воулса.
Woodcourt, there is one subject I should like to mention, for once and for all, in the beginning of our treaty.	Вудкорт, есть одно обстоятельство, которое я хотел бы раз навсегда объяснить в самом начале нашей дружбы.
You can hardly make the best of me if I don't.	Если я этого не сделаю, вы вряд ли сможете относиться ко мне хорошо.
You know, I dare say, that I have an attachment to my cousin Ada?"	Вы, наверное, знаете, что я люблю свою кузину Аду?
Mr. Woodcourt replied that I had hinted as much to him.	Мистер Вудкорт ответил, что он узнал об этом от меня.

"Now pray," returned Richard, "don't think me a heap of selfishness.	- Прошу вас, - продолжал Ричард, - не считайте меня отъявленным эгоистом.
Don't suppose that I am splitting my head and half breaking my heart over this miserable Chancery suit for my own rights and interests alone.	Не думайте, что я бьюсь над этой несчастной канцлерской тяжбой, ломая себе голову и терзая сердце, только ради своих собственных интересов и прав.
Ada's are bound up with mine; they can't be separated; Vholes works for both of us.	Интересы и права Ады связаны с моими; их нельзя разделить. Воулс работает для нас обоих.
Do think of that!"	Не забывайте этого!
He was so very solicitous on this head that Mr. Woodcourt gave him the strongest assurances that he did him no injustice.	Он пылко стремился подчеркнуть свою заботу об интересах Ады, и мистер Вудкорт самым решительным образом заверил его, что воздает ему должное.
"You see," said Richard, with something pathetic in his manner of lingering on the point, though it was off-hand and unstudied, "to an upright fellow like you, bringing a friendly face like yours here, I cannot bear the thought of appearing selfish and mean.	- Видите ли, - сказал Ричард, с какой-то жалкой настойчивостью возвращаясь все к той же теме, хотя говорил он непосредственно, не обдумывая заранее своих слов, - я не в силах вынести мысли, что могу показаться себялюбивым и низким столь прямому человеку, как вы, пришедшему сюда из чисто дружеских побуждений.
I want to see Ada righted, Woodcourt, as well as myself; I want to do my utmost to right her, as well as myself; I venture what I can scrape together to extricate her, as well as myself.	Я хочу, Вудкорт, чтобы Ада получила все, на что она имеет право, так же как хочу этого для себя. Я приложу все силы к тому, Чтобы она восстановила свои права, а я свои. Я ставлю на карту все, что могу наскрести, чтобы выпутать и ее и себя.
Do, I beseech you, think of that!"	Умоляю вас, не забывайте об этом!
Afterwards, when Mr. Woodcourt came to reflect on what had passed, he was so very much impressed by the strength of Richard's anxiety on this point that in telling me generally of his first visit to Symond's Inn he particularly dwelt upon it.	Впоследствии, когда мистер Вудкорт вспоминал об этой встрече, он говорил, что горячее стремление Ричарда защитить интересы Ады произвело на него очень сильное впечатление, и, рассказывая мне о своем визите в Саймондс-Инн, больше всего говорил об этом.
It revived a fear I had had before that my dear girl's little property would be absorbed by Mr. Vholes and that Richard's justification to himself would be sincerely this.	А я снова стала бояться, что маленькое состояние моей дорогой девочки будет проглочено мистером Воулсом, - потому-то Ричард так и старается оправдать себя.
It was just as I began to take care of Caddy that the interview took place, and I now return to the time when Caddy had recovered and the shade was still between me and my darling.	Мистер Вудкорт пришел к Ричарду, когда я уже начала ездить к больной Кедди; теперь же я расскажу о том времени, когда Кедди поправилась, а между мной и моей милой подругой все еще лежала тень.
I proposed to Ada that morning that we should go and see Richard.	На другой день после того вечера, о котором я рассказала в предыдущей главе, я утром предложила Аде пойти повидаться с Ричардом.
It a little surprised me to find that she hesitated and was not so radiantly willing as I had expected.	Меня немного удивило, что она стала колебаться, вместо того чтобы обрадоваться и согласиться сразу, как ожидала я.

"My dear," said I, "you have not had any difference with Richard since I have been so much away?"	- Дорогая моя, - начала я, - а ты не поссорилась с Ричардом за то время, что я так редко бывала дома?
"No, Esther."	- Нет, Эстер.
"Not heard of him, perhaps?" said I.	- Может быть, он тебе давно не писал? - спросила я.
"Yes, I have heard of him," said Ada.	- Нет, писал, - ответила Ада.
Such tears in her eyes, and such love in her face.	А глаза полны таких горьких слез и лицо дышит такой любовью!
I could not make my darling out.	Я не могла понять своей милой подруги.
Should I go to Richard's by myself? I said.	Не пойти ли мне одной к Ричарду? сказала я.
No, Ada thought I had better not go by myself.	Нет, Ада считает, что мне лучше не ходить одной.
Would she go with me?	Может быть, она пойдет со мной вместе?
Yes, Ada thought she had better go with me.	Да, Ада находит, что нам лучше пойти вместе.
Should we go now?	Не пойти ли нам сейчас?
Yes, let us go now.	Да, пойдем сейчас.
Well, I could not understand my darling, with the tears in her eyes and the love in her face!	Нет, я никак не могла понять, что творится с моей девочкой, почему лицо ее светится любовью, а в глазах слезы.
We were soon equipped and went out.	Мы быстро оделись и вышли.
It was a sombre day, and drops of chill rain fell at intervals.	День был пасмурный, время от времени накрапывал холодный дождь.
It was one of those colourless days when everything looks heavy and harsh.	Это был один из тех серых дней, когда все кажется тяжелым и грубым.
The houses frowned at us, the dust rose at us, the smoke swooped at us, nothing made any compromise about itself or wore a softened aspect.	Мы шли, и на нас хмурились дома, нас осыпало пылью и окутывало дымом; все вокруг выглядело неприкрашенным и неприглаженным.
I fancied my beautiful girl quite out of place in the rugged streets, and I thought there were more funerals passing along the dismal pavements than I had ever seen before.	Мне казалось, что моей красавице совсем не место на этих угрюмых улицах, казалось даже, что по их унылым мостовым похоронные процессии проходят гораздо чаще, чем в других частях города.
We had first to find out Symond's Inn.	Прежде всего нам надо было отыскать Саймондс-Инн.
We were going to inquire in a shop when Ada said she thought it was near Chancery Lane.	Мы уже собирались зайти в какую-нибудь лавку и справиться, как вдруг Ада сказала, что это, кажется, по соседству с Канцлерской улицей.
"We are not likely to be far out, my love, if we go in that direction," said I.	-Так пойдем туда, милая, - сказала я.
So to Chancery Lane we went, and there, sure enough, we saw it written up.	Итак, мы пошли на Канцлерскую улицу и действительно увидели там надпись:
Symond's Inn.	"Саймондс-Инн".

We had next to find out the number.	Теперь оставалось только узнать номер дома.
"Or Mr. Vholes's office will do," I recollected, "for Mr. Vholes's office is next door."	- Впрочем, достаточно найти контору мистера Воулса, - вспомнила я, - ведь его контора в том же доме, что и квартира Ричарда.
Upon which Ada said, perhaps that was Mr. Vholes's office in the corner there.	На это Ада сказала, что контора мистера Воулса, вероятно, вон там, в углу.
And it really was.	Так оно и оказалось.
Then came the question, which of the two next doors?	Потом возник вопрос, в какую же из двух смежных дверей нам нужно войти?
I was going for the one, and my darling was going for the other; and my darling was right again.	Я говорила, что в эту, Ада - что в ту, и опять моя прелесть оказалась права.
So up we went to the second story, when we came to Richard's name in great white letters on a hearse-like panel.	Итак, мы поднялись на третий этаж и увидели фамилию Ричарда, начертанную большими белыми буквами на доске, напоминавшей могильную плиту.
I should have knocked, but Ada said perhaps we had better turn the handle and go in.	Я хотела было постучать, но Ада сказала, что лучше нам просто повернуть дверную ручку и войти.
Thus we came to Richard, poring over a table covered with dusty bundles of papers which seemed to me like dusty mirrors reflecting his own mind.	И вот мы подошли к Ричарду, который сидел за столом, обложившись связками бумаг, покрытых пылью, и мне почудилось, будто каждая из этих бумаг - запыленное зеркало, отражающее его душу.
Wherever I looked I saw the ominous words that ran in it repeated.	На какую бы из них я ни взглянула, мне тотчас попадались на глаза зловещие слова:
Jarndyce and Jarndyce.	"Джарндисы против Джарндисов".
He received us very affectionately, and we sat down.	Ричард поздоровался с нами очень ласково, и мы уселись.
"If you had come a little earlier," he said, "you would have found Woodcourt here.	- Приди вы немного раньше, - сказал он, - вы застали бы у меня Вудкорта.
There never was such a good fellow as Woodcourt is.	Что за славный малый этот Вудкорт!
He finds time to look in between-whiles, when anybody else with half his work to do would be thinking about not being able to come.	Находит время заглянуть ко мне в перерывах между работой, а ведь всякий другой на его месте, даже будь он вполовину менее занят, считал бы, что зайти ему некогда.
And he is so cheery, so fresh, so sensible, so earnest, so--everything that I am not, that the place brightens whenever he comes, and darkens whenever he goes again."	И он такой бодрый, такой здоровый, такой рассудительный, такой серьезный... словом, совсем не такой, как я; и вообще здесь как будто светлеет, когда он приходит, и темнеет вновь, стоит ему выйти за дверь.
"God bless him," I thought, "for his truth to me!"	"Благослови его бог, - подумала я, - за то, что он сдержал слово, данное мне!"

"He is not so sanguine, Ada," continued Richard, casting his dejected look over the bundles of papers, "as Vholes and I are usually, but he is only an outsider and is not in the mysteries.	- Он не так уверенно смотрит на наше будущее, Ада, как смотрим мы с Воулсом, - продолжал Ричард, бросая унылый взгляд на связки бумаг, -но ведь он посторонний человек и не посвящен в эти таинства.
We have gone into them, and he has not.	Мы погрузились в них с головой, а он нет.
He can't be expected to know much of such a labyrinth."	Можно ли ожидать, чтобы он хорошо разбирался в этом лабиринте?
As his look wandered over the papers again and he passed his two hands over his head, I noticed how sunken and how large his eyes appeared, how dry his lips were, and how his finger-nails were all bitten away.	Он снова опустил блуждающий взгляд на бумаги и провел обеими руками по голове, а я заметила, как ввалились и какими большими стали его глаза, как сухи его губы, как обкусаны ногти.
"Is this a healthy place to live in, Richard, do you think?" said I.	- Неужели вы считаете, Ричард, что жить в таком месте полезно для здоровья? - проговорила я.
"Why, my dear Minerva," answered Richard with his old gay laugh, "it is neither a rural nor a cheerful place; and when the sun shines here, you may lay a pretty heavy wager that it is shining brightly in an open spot.	- Как вам сказать, моя дорогая Минерва, - ответил Ричард со своим прежним беззаботным смехом, -конечно, воздух здесь не деревенский, и вообще местечко не бог весть какое веселое - если солнце случайно и заглянет сюда, значит можете биться об заклад на крупную сумму, что открытые места оно освещает ярко.
But it's well enough for the time.	Но на время и здесь хорошо.
It's near the offices and near Vholes."	Недалеко от суда и недалеко от Воулса.
"Perhaps," I hinted, "a change from both--"	- Может быть, - начала я, - расстаться с тем и другим...
"Might do me good?" said Richard, forcing a laugh as he finished the sentence.	- ...было бы мне полезно? - докончил мою фразу Ричард, принудив себя засмеяться.
"I shouldn't wonder!	- Конечно!
But it can only come in one way now--in one of two ways, I should rather say.	Но теперь жизнь моя должна идти лишь одним путем - вернее, одним из двух путей.
Either the suit must be ended, Esther, or the suitor.	Или тяжба кончится, Эстер, или тяжущийся.
But it shall be the suit, my dear girl, the suit, my dear girl!"	Но кончится тяжба... тяжба, милая моя!
These latter words were addressed to Ada, who was sitting nearest to him.	Эти последние слова были обращены к Аде, которая сидела к нему ближе, чем я.
Her face being turned away from me and towards him, I could not see it.	Она отвернулась от меня и смотрела на него, поэтому я не видела ее лица.
"We are doing very well," pursued Richard.	- Наши дела идут прекрасно, - продолжал Ричард.
"Vholes will tell you so.	- Воулс подтвердит вам это.
We are really spinning along.	Мы действительно мчимся вперед на всех парах.
Ask Vholes.	Спросите Воулса.
We are giving them no rest.	Мы не даем им покоя.

Vholes knows all their windings and turnings, and we are upon them everywhere.	Воулс знает все их окольные пути и боковые тропинки, и мы всюду их настигаем.
We have astonished them already.	Мы уже успели их разбередить.
We shall rouse up that nest of sleepers, mark my words!"	Мы разбудим это сонное царство, попомните мои слова!
His hopefulness had long been more painful to me than his despondency; it was so unlike hopefulness, had something so fierce in its determination to be it, was so hungry and eager, and yet so conscious of being forced and unsustainable that it had long touched me to the heart.	Давно уже его уверенность в будущем огорчала меня больше, чем его уныние, ведь она была так непохожа на уверенность искреннюю, в ней было столько неутоленной жажды, столько отчаянного желания надеяться во что бы то ни стало, она была такая вымученная и такая мучительная для него самого, что я всем сердцем жалела его уже с давних пор.
But the commentary upon it now indelibly written in his handsome face made it far more distressing than it used to be.	Но теперь, увидев, что все это неизгладимо запечатлелось на его красивом лице, я встревожилась еще больше.
I say indelibly, for I felt persuaded that if the fatal cause could have been for ever terminated, according to his brightest visions, in that same hour, the traces of the premature anxiety, self-reproach, and disappointment it had occasioned him would have remained upon his features to the hour of his death.	Я говорю "неизгладимо", так как убеждена, что, если бы в тот самый час роковая тяжба могла прийти к тому концу, о котором он мечтал, оставленные ею следы преждевременной тревоги, угрызений совести и разочарований все равно не покинули бы его лица до самого смертного часа.
"The sight of our dear little woman," said Richard, Ada still remaining silent and quiet, "is so natural to me, and her compassionate face is so like the face of old days--"	- Мне так привычно видеть нашу дорогую Хлопотунью, - сказал Ричард, в то время как Ада по-прежнему сидела недвижно и молча, - видеть ее сострадательное личико, все такое же, как в прежние дни...
Ah!	Ах!
No, no.	Нет, нет.
I smiled and shook my head.	Я улыбнулась и покачала головой.
"--So exactly like the face of old days," said Richard in his cordial voice, and taking my hand with the brotherly regard which nothing ever changed, "that I can't make pretences with her.	- ...совершенно такое же, как в прежние дни, -повторил Ричард с чувством, беря меня за руку и глядя на меня тем братским взглядом, выражение которого ничто в мире не могло изменить, - мне так привычно видеть ее, что перед нею я не могу притворяться.
I fluctuate a little; that's the truth.	Я немножко неустойчив, что правда, то правда.
Sometimes I hope, my dear, and sometimes I--don't quite despair, but nearly.	Временами я надеюсь, дорогая моя, временами... отчаиваюсь - не совсем, но почти.
I get," said Richard, relinquishing my hand gently and walking across the room, "so tired!"	Я так устал! - проговорил Ричард, тихонько выпустив мою руку, и принялся ходить по комнате.
He took a few turns up and down and sunk upon the sofa.	Он несколько раз прошелся взад и вперед и опустился на диван.
"I get," he repeated gloomily, "so tired.	- Я так устал, - повторил он подавленно.
It is such weary, weary work!"	- Это такая тяжелая, тяжелая работа!

He was leaning on his arm saying these words in a meditative voice and looking at the ground when my darling rose, put off her bonnet, kneeled down beside him with her golden hair falling like sunlight on his head, clasped her two arms round his neck, and turned her face to me.	Эти слова он произнес в раздумье, опустив голову на руку и устремив глаза в пол, а моя дорогая девочка вдруг поднялась, сняла шляпу, стала перед ним на колени и, смешав с его волосами свои золотистые локоны, которые озарили его словно потокам солнечного света, обвила руками его шею и обернулась ко мне.
Oh, what a loving and devoted face I saw!	О, какое любящее и преданное лицо я увидела!
"Esther, dear," she said very quietly, "I am not going home again."	- Эстер, милая, - проговорила она очень спокойно, - я не вернусь домой.
A light shone in upon me all at once.	Все объяснилось в одно мгновение.
"Never any more.	- Никогда не вернусь.
I am going to stay with my dear husband.	Я останусь со своим милым мужем.
We have been married above two months.	Вот уже больше двух месяцев как мы обвенчались.
Go home without me, my own Esther; I shall never go home any more!"	Иди домой без меня, родная моя Эстер; я никогда не вернусь домой!
With those words my darling drew his head down on her breast and held it there.	Моя милая девочка прижала к своей груди его голову.
And if ever in my life I saw a love that nothing but death could change, I saw it then before me.	И тут я поняла, что вижу любовь, которую может изменить только смерть.
"Speak to Esther, my dearest," said Richard, breaking the silence presently.	- Объясни все Эстер, моя любимая, - сказал Ричард, нарушив молчание.
"Tell her how it was."	- Расскажи ей, как это случилось.
I met her before she could come to me and folded her in my arms.	Я бросилась к ней прежде, чем она успела подойти ко мне, и обняла ее.
We neither of us spoke, but with her cheek against my own I wanted to hear nothing.	Мы молчали, и я, прижавшись щекой к ее лицу, не хотела ничего слушать.
"My pet," said I.	- Милая моя, - говорила я.
"My love.	- Любимая моя.
My poor, poor girl!"	Бедная моя, бедная девочка!
I pitied her so much.	Я так горячо жалела ее.
I was very fond of Richard, but the impulse that I had upon me was to pity her so much.	Я очень любила Ричарда, но все-таки, помимо своей воли, страстно жалела ее.
"Esther, will you forgive me?	- Эстер, ты простишь меня?
Will my cousin John forgive me?"	Кузен Джон простит меня?
"My dear," said I, "to doubt it for a moment is to do him a great wrong.	- Милая моя, - сказала я. - Ты обидела его, если хоть на миг усомнилась в этом.
And as to me!"	А я!..
Why, as to me, what had I to forgive!	Что могла я прощать ей?

I dried my sobbing darling's eyes and sat beside her on the sofa, and Richard sat on my other side; and while I was reminded of that so different night when they had first taken me into their confidence and had gone on in their own wild happy way, they told me between them how it was.	Я вытерла глаза моей плачущей девочке и села рядом с ней на диване, а Ричард сел по другую сторону от меня, и в то время как я вспоминала о другом вечере, столь непохожем на этот день, -вечере, когда они посвятили меня в тайну своей любви и пошли своим собственным безумным, счастливым путем, - они рассказывали мне, почему поженились теперь.
"All I had was Richard's," Ada said; "and Richard would not take it, Esther, and what could I do but be his wife when I loved him dearly!"	- Все, что у меня есть, принадлежит Ричарду, -объяснила Ада, - но, Эстер, он ничего не хотел принять от меня; что же мне оставалось делать, как не выйти за него замуж, если я так глубоко его люблю?
"And you were so fully and so kindly occupied, excellent Dame Durden," said Richard, "that how could we speak to you at such a time!	- А вы были целиком поглощены своими добрыми делами, замечательная наша Хлопотунья, - сказал Ричард, - могли ли мы говорить с вами в такое время?
And besides, it was not a long-considered step.	Да мы и не обдумывали ничего заранее.
We went out one morning and were married."	Просто вышли из дому в одно прекрасное утро и обвенчались.
"And when it was done, Esther," said my darling, "I was always thinking how to tell you and what to do for the best.	- А когда все это совершилось, Эстер, - сказала моя девочка, - я постоянно думала да раздумывала, как сказать об этом тебе и как сделать лучше.
And sometimes I thought you ought to know it directly, and sometimes I thought you ought not to know it and keep it from my cousin John; and I could not tell what to do, and I fretted very much."	То мне казалось, что тебе надо узнать обо всем немедленно, то - что тебе ничего знать не нужно и лучше скрыть все это от кузена Джона; словом, я не знала, как быть, и очень волновалась.
How selfish I must have been not to have thought of this before!	Значит, какой же я была эгоистичной, что не догадалась об этом раньше!
I don't know what I said now.	Не помню, что я говорила им.
I was so sorry, and yet I was so fond of them and so glad that they were fond of me; I pitied them so much, and yet I felt a kind of pride in their loving one another.	Я была так огорчена и вместе с тем так любила их и была так рада, что они любят меня. Я так их жалела, но все же как будто гордилась их взаимной любовью.
I never had experienced such painful and pleasurable emotion at one time, and in my own heart I did not know which predominated.	Никогда я не испытывала подобного волнения, и мучительного и приятного одновременно, и сама не могла разобраться, что больше - горе мое или радость.
But I was not there to darken their way; I did not do that.	Но я пришла сюда не для того, чтобы омрачать их путь; я и не сделала этого.
When I was less foolish and more composed, my darling took her wedding-ring from her bosom, and kissed it, and put it on.	Когда я немного одумалась и успокоилась, моя милая девочка вынула из-за корсажа обручальное кольцо, поцеловала, его и надела на палец.
Then I remembered last night and told Richard that ever since her marriage she had worn it at night when there was no one to see.	Тут я вспомнила вчерашнюю ночь и сказала Ричарду, что со дня своей свадьбы она всегда надевала кольцо на ночь, когда никто не мог его увидеть.

Then Ada blushingly asked me how did I know that, my dear.	Ада, краснея, спросила: как ты об этом узнала, дорогая моя?
Then I told Ada how I had seen her hand concealed under her pillow and had little thought why, my dear.	А я сказала, что видела, как она спала, спрятав руку под подушку, но в то время и не подозревала, почему она так спит; вот как узнала, дорогая моя.
Then they began telling me how it was all over again, and I began to be sorry and glad again, and foolish again, and to hide my plain old face as much as I could lest I should put them out of heart.	Тогда они сызнова принялись рассказывать мне обо всем с самого начала, а я опять принялась огорчаться, радоваться, говорить глупости и по мере сил прятать от них свое старое, некрасивое лицо, чтобы не испортить им настроения.
Thus the time went on until it became necessary for me to think of returning.	Так проходило время; но мне пора уже было подумать о возвращении домой.
When that time arrived it was the worst of all, for then my darling completely broke down.	Мы начали прощаться, и мне стало еще тяжелее, потому что Ада пришла в полное отчаяние.
She clung round my neck, calling me by every dear name she could think of and saying what should she do without me!	Она бросилась мне на шею, называя меня всеми ласковыми именами, какие могла придумать, и твердила, что не знает, как ей без меня жить.
Nor was Richard much better; and as for me, I should have been the worst of the three if I had not severely said to myself,	Ричард вел себя не лучше. А я, я, наверно, расстроилась бы еще больше, чем они оба, если бы несколько раз не сделала себе строгого внушения:
"Now Esther, if you do, I'll never speak to you again!"	"Эстер, если ты будешь так вести себя, я никогда больше не стану с тобой разговаривать!"
"Why, I declare," said I, "I never saw such a wife.	- Ну, признаюсь, в жизни я не видывала такой жены! - проговорила я.
I don't think she loves her husband at all.	- Должно быть, она ни капельки не любит своего мужа.
Here, Richard, take my child, for goodness' sake."	Слушайте, Ричард, оторвите от меня мою девочку, ради всего святого.
But I held her tight all the while, and could have wept over her I don't know how long.	Но я сама не выпускала ее из объятий и готова была плакать над нею бог знает сколько времени.
"I give this dear young couple notice," said I, "that I am only going away to come back to-morrow and that I shall be always coming backwards and forwards until Symond's Inn is tired of the sight of me.	- Объявляю дорогим молодоженам, - сказала я, -что ухожу лишь для того, чтобы вернуться завтра, и что то и дело буду ходить сюда и обратно, пока Саймондс-Инну не надоест меня видеть.
So I shall not say good-bye, Richard.	Поэтому я не буду прощаться, Ричард.
For what would be the use of that, you know, when I am coming back so soon!"	Зачем, если я вернусь так скоро?
I had given my darling to him now, and I meant to go; but I lingered for one more look of the precious face which it seemed to rive my heart to turn from.	Я передала ему с рук на руки мою обожаемую девочку и собралась уходить; но задержалась, чтобы еще раз взглянуть на ее дорогое лицо, -сердце у меня разрывалось при мысли, что я сейчас должна буду уйти и расстаться с ней.

So I said (in a merry, bustling manner) that unless they gave me some encouragement to come back, I was not sure that I could take that liberty, upon which my dear girl looked up, faintly smiling through her tears, and I folded her lovely face between my hands, and gave it one last kiss, and laughed, and ran away.	И вот я сказала (веселым и оживленным тоном), что, если они не пригласят меня прийти опять, я, быть может, и не посмею явиться без зова, но моя дорогая девочка только взглянула на меня и слабо улыбнулась сквозь слезы, а я сжала ее прелестное личико ладонями, в последний раз поцеловала ее, рассмеялась и убежала.
And when I got downstairs, oh, how I cried!	Но зато как я плакала, когда спускалась по лестнице!
It almost seemed to me that I had lost my Ada for ever.	Мне казалось, что я навсегда потеряла свою Аду.
I was so lonely and so blank without her, and it was so desolate to be going home with no hope of seeing her there, that I could get no comfort for a little while as I walked up and down in a dim corner sobbing and crying.	Без нее я почувствовала себя такой одинокой, вокруг меня образовалась такая пустота, мне было так тяжело возвращаться домой - туда, где я уже не увижу ее, что я все плакала и плакала, шагая взад и вперед по какому-то темному закоулку, и никак не могла перестать.
I came to myself by and by, after a little scolding, and took a coach home.	Но постепенно я успокоилась, - после того как побранила себя, - и поехала домой в наемной карете.
The poor boy whom I had found at St. Albans had reappeared a short time before and was lying at the point of death; indeed, was then dead, though I did not know it.	Незадолго до этого дня тот бедный мальчик, которого я видела в Сент-Олбенсе, нашелся и теперь лежал при смерти, - вернее, он уже умер, но тогда я этого еще не знала.
My guardian had gone out to inquire about him and did not return to dinner.	Опекун пошел справиться о его здоровье, но не вернулся к обеду.
Being quite alone, I cried a little again, though on the whole I don't think I behaved so very, very ill.	Я была совсем одна и поплакала еще немножко, хотя, в общем, кажется, вела себя не так уж плохо.
It was only natural that I should not be quite accustomed to the loss of my darling yet.	Понятно, что мне не сразу удалось привыкнуть к мысли о разлуке с моей любимой подругой.
Three or four hours were not a long time after years.	Ведь прошло всего три-четыре часа, а мы с нею прожили вместе столько лет.
But my mind dwelt so much upon the uncongenial scene in which I had left her, and I pictured it as such an overshadowed stony-hearted one, and I so longed to be near her and taking some sort of care of her, that I determined to go back in the evening only to look up at her windows.	Я так упорно думала о той убогой неуютной квартире, в которой я ее оставила, так отчетливо представляла себе эти комнаты, мрачные, неприветливые, мне так страстно хотелось побывать около Ады и хоть как-то позаботиться о ней, что я решилась снова отправиться в Саймондс-Инн вечером, хотя бы лишь для того, чтобы посмотреть с улицы на ее окна.
It was foolish, I dare say, but it did not then seem at all so to me, and it does not seem quite so even now.	Пожалуй, это было глупо, но тогда я думала иначе и даже теперь не совсем уверена, что это было глупо.
I took Charley into my confidence, and we went out at dusk.	Я рассказала обо всем Чарли, и мы вышли в сумерках.

It was dark when we came to the new strange home of my dear girl, and there was a light behind the yellow blinds.	Когда мы подошли к новому, чужому для меня дому, который теперь стал домом моей милой девочки, было уже темно, и в окнах за желтыми занавесками горел свет.
We walked past cautiously three or four times, looking up, and narrowly missed encountering Mr. Vholes, who came out of his office while we were there and turned his head to look up too before going home.	Поглядывая на них, мы осторожно прошлись взад и вперед раза три-четыре и едва не столкнулись с мистером Воулсом, который вышел из своей конторы и, повернув голову, тоже посмотрел вверх, прежде чем направиться домой.
The sight of his lank black figure and the lonesome air of that nook in the dark were favourable to the state of my mind.	Его долговязая черная фигура и этот затерявшийся во тьме закоулок - все было так же мрачно, как мое душевное состояние.
I thought of the youth and love and beauty of my dear girl, shut up in such an ill-assorted refuge, almost as if it were a cruel place.	Я думала о юности, любви и красоте моей дорогой девочки, запертой в этих четырех стенах, и ее жилище, столь не подходящее для нее, казалось мне чуть ли не застенком.
It was very solitary and very dull, and I did not doubt that I might safely steal upstairs.	Место здесь было очень уединенное и очень скудно освещенное, поэтому я не боялась, что меня кто-нибудь увидит, когда я буду пробираться на верхний этаж.
I left Charley below and went up with a light foot, not distressed by any glare from the feeble oil lanterns on the way.	Оставив Чарли внизу, я, стараясь не шуметь, поднялась по темной лестнице, и меня не смущал тусклый свет уличных масляных фонарей, так как сюда он не достигал.
I listened for a few moments, and in the musty rotting silence of the house believed that I could hear the murmur of their young voices.	Я прислушалась, и в затхлой, гнилой тишине этого дома мне послышался неясный говор знакомых молодых голосов.
I put my lips to the hearse-like panel of the door as a kiss for my dear and came quietly down again, thinking that one of these days I would confess to the visit.	Коснувшись губами доски, похожей на могильную плиту, и мысленно поцеловав свою дорогую девочку, я тихонько спустилась на улицу, решив сознаться как-нибудь на днях, что снова приходила сюда вечером.
And it really did me good, for though nobody but Charley and I knew anything about it, I somehow felt as if it had diminished the separation between Ada and me and had brought us together again for those moments.	И мне действительно стало легче: пусть никто не знал об этом тайном посещении, кроме Чарли и меня, мне все-таки показалось, будто оно смягчило мою разлуку с Адой и как-то соединило нас на несколько мгновений.
I went back, not quite accustomed yet to the change, but all the better for that hovering about my darling.	Я отправилась домой, еще не совсем свыкшаяся с мыслью о перемене в своей жизни, но утешенная тем, что хоть немного побродила у дома своей милой подруги.
My guardian had come home and was standing thoughtfully by the dark window.	Опекун уже вернулся домой и стоял в задумчивости у темного окна.
When I went in, his face cleared and he came to his seat, but he caught the light upon my face as I took mine.	Когда я вошла, лицо его посветлело, и он сел на свое обычное место; но, когда я села тоже, на меня упал свет лампы, и опекун увидел мое лицо.
"Little woman," said he, "You have been crying."	- Хозяюшка, - сказал он, - да вы, оказывается, плакали.

"Why, yes, guardian," said I, "I am afraid I have been, a little.	- Да, опекун, - отозвалась я, - сознаюсь, что поплакала немножко.
Ada has been in such distress, and is so very sorry, guardian."	Ада была так расстроена, и все это так печально.
I put my arm on the back of his chair, and I saw in his glance that my words and my look at her empty place had prepared him.	Я положила руку на спинку его кресла и увидела по его глазам, что мои слова и взгляд, брошенный на опустевшее место Ады, подготовили его.
"Is she married, my dear?"	- Она вышла замуж, дорогая?
I told him all about it and how her first entreaties had referred to his forgiveness.	Я рассказала ему все и подчеркнула, что она с первых же слов заговорила о том, как горячо желает, чтобы он простил ее.
"She has no need of it," said he.	- Мне нечего ей прощать. - сказал он.
"Heaven bless her and her husband!"	- Благослови их бог, и Аду и ее мужа!
But just as my first impulse had been to pity her, so was his. "Poor girl, poor girl!	- Но, как и я, он сразу же стал ее жалеть: - Бедная девочка, бедная девочка!
Poor Rick!	Бедный Рик!
Poor Ada!"	Бедная Ада!
Neither of us spoke after that, until he said with a sigh,	Мы умолкли и молчали, пока он не сказал со вздохом:
"Well, well, my dear!	- Да, да, дорогая моя.
Bleak House is thinning fast."	Холодный дом быстро пустеет.
"But its mistress remains, guardian."	- Но его хозяйка остается в нем, опекун.
Though I was timid about saying it, I ventured because of the sorrowful tone in which he had spoken.	- Я колебалась перед тем, как сказать это, но все-таки решилась - такой печальный у него был голос.
"She will do all she can to make it happy," said I.	- И она всеми силами постарается принести счастье этому дому.
"She will succeed, my love!"	- Это ей удастся, душа моя.
The letter had made no difference between us except that the seat by his side had come to be mine; it made none now.	Письмо не внесло никакой перемены в наши отношения, если не считать того, что я теперь всегда сидела рядом с опекуном; и на этот раз в них ничего не изменилось.
He turned his old bright fatherly look upon me, laid his hand on my hand in his old way, and said again,	Он по-прежнему посмотрел на меня ласковым отеческим взглядом, по-прежнему положил свою руку на мою и повторил:
"She will succeed, my dear.	- Ей это удастся, дорогая.
Nevertheless, Bleak House is thinning fast, O little woman!"	Тем не менее Холодный дом быстро пустеет, Хозяюшка!
I was sorry presently that this was all we said about that.	Немного погодя мне стало грустно, что мы больше ничего не сказали по этому поводу.
I was rather disappointed.	Я чувствовала что-то вроде разочарования.

I feared I might not quite have been all I had meant to be since the letter and the answer.	Я стала опасаться, что, с тех пор как получила письмо и ответила на него, вела себя, пожалуй, не совсем так, как стремилась вести себя.
CHAPTER LII	Глава LII
Obstinacy	Упрямство
But one other day had intervened when, early in the morning as we were going to breakfast, Mr. Woodcourt came in haste with the astounding news that a terrible murder had been committed for which Mr. George had been apprehended and was in custody.	Но вот через день, рано утром, только мы собрались завтракать, как прибежал мистер Вудкорт и сообщил поразительную новость: совершено страшное убийство, подозрение пало на мистера Джорджа, и он заключен под стражу.
When he told us that a large reward was offered by Sir Leicester Dedlock for the murderer's apprehension, I did not in my first consternation understand why; but a few more words explained to me that the murdered person was Sir Leicester's lawyer, and immediately my mother's dread of him rushed into my remembrance.	Это меня так потрясло, что, услышав от мистера Вудкорта о том, что сэр Лестер Дедлок обещал крупную награду за поимку убийцы, я сначала не поняла, почему именно он обещал награду: но мистер Вудкорт объяснил, что убитый был поверенным сэра Лестера, и я тотчас вспомнила, какой страх он внушал моей матери.
This unforeseen and violent removal of one whom she had long watched and distrusted and who had long watched and distrusted her, one for whom she could have had few intervals of kindness, always dreading in him a dangerous and secret enemy, appeared so awful that my first thoughts were of her.	Человек, к которому моя мать давно уже относилась настороженно и подозрительно, человек, который давно относился настороженно и подозрительно к ней, человек, которого она не любила и всегда боялась, как опасного и тайного врага, теперь был устранен неожиданно и насильственно, и это показалось мне чем-то таким ужасным, что я сразу же вспомнила о ней.
How appalling to hear of such a death and be able to feel no pity!	Как тяжело было слышать о такой смерти и тем не менее не чувствовать жалости!
How dreadful to remember, perhaps, that she had sometimes even wished the old man away who was so swiftly hurried out of life!	Как страшно было думать, что, быть может, моя мать когда-нибудь желала смерти этому старику, так внезапно выброшенному из жизни!
Such crowding reflections, increasing the distress and fear I always felt when the name was mentioned, made me so agitated that I could scarcely hold my place at the table.	Эти мысли теснились в моей голове, усиливая смятение и ужас, которые я всегда испытывала, когда упоминалось имя моей матери, и я так разволновалась, что едва усидела за столом.
I was quite unable to follow the conversation until I had had a little time to recover.	Я не могла следить за разговором, пока не прошло некоторое время и мне не удалось оправиться от потрясения.
But when I came to myself and saw how shocked my guardian was and found that they were earnestly speaking of the suspected man and recalling every favourable impression we had formed of him out of the good we had known of him, my interest and my fears were so strongly aroused in his behalf that I was quite set up again.	Но когда я немного пришла в себя, увидела, как огорчен опекун, и услышала, с каким серьезным видом оба мои собеседника говорят о заподозренном человеке, вспоминая, какое прекрасное впечатление он производил на нас и как много хорошего мы о нем знали, мое сочувствие к нему и мой страх за его судьбу так возросли, что я вполне овладела собой.
"Guardian, you don't think it possible that he is justly accused?"	- Опекун, неужели вы думаете, что его обвиняют не без оснований?
"My dear, I CAN'T think so.	- Нет, моя милая, я не могу так думать.

This man whom we have seen so open- hearted and compassionate, who with the might of a giant has the gentleness of a child, who looks as brave a fellow as ever lived and is so simple and quiet with it, this man justly accused of such a crime?	Мы знаем его как человека искреннего и сострадательного, одаренного огромной силой и вместе с тем младенческой кротостью, очень храброго, но бесхитростного и уравновешенного, - так как же можно обвинять его "не без оснований" в подобном преступлении?
I can't believe it.	Я не могу этому поверить.
It's not that I don't or I won't.	Не то что не верю или не хочу верить.
I can't!"	Просто не могу!
"And I can't," said Mr. Woodcourt.	-И я не могу, - сказал мистер Вудкорт.
"Still, whatever we believe or know of him, we had better not forget that some appearances are against him.	- И все-таки, несмотря на все, что мы думаем и знаем о нем, нам лучше не забывать, что против него собраны кое-какие улики.
He bore an animosity towards the deceased gentleman.	К покойному он относился враждебно.
He has openly mentioned it in many places.	Ничуть этого не скрывал - говорил об этом многим.
He is said to have expressed himself violently towards him, and he certainly did about him, to my knowledge.	Ходит слух, будто у него с покойным были крупные разговоры, а что он отзывался о нем очень неодобрительно, это мне доподлинно известно.
He admits that he was alone on the scene of the murder within a few minutes of its commission.	Он признает, что находился поблизости от места преступления один, незадолго до того, как было совершено убийство.
I sincerely believe him to be as innocent of any participation in it as I am, but these are all reasons for suspicion falling upon him."	Я убежден, что он так же не виновен, как я сам, но все это - улики против него.
"True," said my guardian. And he added, turning to me, "It would be doing him a very bad service, my dear, to shut our eyes to the truth in any of these respects."	- Вы правы, - сказал опекун и, повернувшись ко мне, добавил: - Мы окажем ему очень плохую услугу, дорогая, если, закрыв глаза на правду, не учтем всего этого.
I felt, of course, that we must admit, not only to ourselves but to others, the full force of the circumstances against him.	Я, конечно, понимала, что мы должны признать всю силу этих улик, и не только в своей среде, но и говоря с другими людьми.
Yet I knew withal (I could not help saying) that their weight would not induce us to desert him in his need.	Однако я знала (и не могла не сказать этого), что как бы ни были тяжелы улики против мистера Джорджа, мы не покинем его в беде.
"Heaven forbid!" returned my guardian.	- Упаси боже! - отозвался опекун.
"We will stand by him, as he himself stood by the two poor creatures who are gone."	- Мы будем поддерживать его, как сам он поддержал двух несчастных, которых уже нет на свете.
He meant Mr. Gridley and the boy, to both of whom Mr. George had given shelter.	Он имел в виду мистера Гридли и мальчика, которых мистер Джордж приютил у себя.

Mr. Woodcourt then told us that the trooper's man had been with him before day, after wandering about the streets all night like a distracted creature.	Тут мистер Вудкорт рассказал нам, что подручный кавалериста пришел к нему еще до рассвета, после того как всю ночь сам не свой бродил по улицам.
That one of the trooper's first anxieties was that we should not suppose him guilty.	Оказывается, мистер Джордж больше всего беспокоился, как бы мы не подумали, что он действительно совершил преступление.
That he had charged his messenger to represent his perfect innocence with every solemn assurance be could send us.	И вот он послал своего подручного сказать нам, что он не виновен, в чем и дает самую торжественную клятву.
That Mr. Woodcourt had only quieted the man by undertaking to come to our house very early in the morning with these representations.	Мистер Вудкорт успокоил посланца только тем, что обещал ему прийти к нам рано утром и передать все это.
He added that he was now upon his way to see the prisoner himself.	Он добавил, что хочет немедленно пойти навестить заключенного.
My guardian said directly he would go too.	Опекун тотчас же сказал, что пойдет вместе с ним.
Now, besides that I liked the retired soldier very much and that he liked me, I had that secret interest in what had happened which was only known to my guardian.	Не говоря уж о том, что я была очень расположена к мистеру Джорджу, а он ко мне, у меня был тайный интерес ко всей этой истории, известный одному лишь опекуну.
I felt as if it came close and near to me.	Я чувствовала себя так, словно все это было связано со мной и близко касалось меня.
It seemed to become personally important to myself that the truth should be discovered and that no innocent people should be suspected, for suspicion, once run wild, might run wilder.	Мне казалось даже, что я лично заинтересована в том, чтобы обнаружили истинного виновника, и подозрение не пало на людей невинных; ведь подозрения могут зайти очень далеко - только дай им волю.
In a word, I felt as if it were my duty and obligation to go with them.	Словом, я смутно сознавала, что долг призывает меня пойти вместе с ними.
My guardian did not seek to dissuade me, and I went.	Опекун не пытался разубеждать меня, и я пошла.
It was a large prison with many courts and passages so like one another and so uniformly paved that I seemed to gain a new comprehension, as I passed along, of the fondness that solitary prisoners, shut up among the same staring walls from year to year, have had--as I have read--for a weed or a stray blade of grass.	Тюрьма, в которой сидел кавалерист, была огромная, со множеством дворов и переходов, так похожих друг на друга и так одинаково вымощенных, что, проходя по ним, я как будто лучше поняла заключенных, которые год за годом живут в одиночках, под замком, среди все тех же голых стен; лучше поняла ту привязанность, которую они иногда питают (как мне приходилось читать) к какому-нибудь сорному растению или случайно пробившейся былинке.
In an arched room by himself, like a cellar upstairs, with walls so glaringly white that they made the massive iron window-bars and iron-bound door even more profoundly black than they were, we found the trooper standing in a corner.	На верхнем этаже, в сводчатой комнате, напоминающей погреб, со стенами столь ослепительно белыми, что по контрасту с ними толстые железные прутья на окнах и окованная железом дверь казались густо-черными, мы увидели мистера Джорджа, стоявшего в углу.

He had been sitting on a bench there and had risen when he heard the locks and bolts turn.	Очевидно, он раньше сидел там на скамейке и встал, услышав, как отпирают замок и отодвигают засовы.
When he saw us, he came forward a step with his usual heavy tread, and there stopped and made a slight bow.	Увидев нас, он, тяжело ступая, сделал было шаг вперед, точно собирался подойти к нам, но вдруг замер на месте и сдержанно поклонился.
But as I still advanced, putting out my hand to him, he understood us in a moment.	Тогда я сама подошла к нему, протянула руку, и он мгновенно понял, как мы к нему относимся.
"This is a load off my mind, I do assure you, miss and gentlemen," said he, saluting us with great heartiness and drawing a long breath.	- У меня прямо гора с плеч свалилась, уверяю вас, мисс и джентльмены, - сказал он, очень горячо поздоровавшись с нами и тяжело вздохнув.
"And now I don't so much care how it ends."	- Теперь для меня уже не так важно, чем все это кончится.
He scarcely seemed to be the prisoner.	Он был не похож на арестанта.
What with his coolness and his soldierly bearing, he looked far more like the prison guard.	Глядя на этого спокойного человека с военной выправкой, можно было скорее подумать, что он -один из стражей тюремной охраны.
"This is even a rougher place than my gallery to receive a lady in," said Mr. George, "but I know Miss Summerson will make the best of it."	- Принимать здесь даму еще менее удобно, чем в моей галерее, - сказал мистер Джордж, - но я знаю, мисс Саммерсон на меня не посетует.
As he handed me to the bench on which he had been sitting, I sat down, which seemed to give him great satisfaction.	Он подал мне руку и подвел меня к скамье, на которой сидел сам до нашего прихода, и когда я села, ему, как видно, стало очень приятно.
"I thank you, miss," said he.	- Благодарю вас, мисс, - сказал он.
"Now, George," observed my guardian, "as we require no new assurances on your part, so I believe we need give you none on ours."	- Ну, Джордж, - проговорил опекун, - как мы не требуем от вас новых уверений, так, думается, и вам незачем требовать их от нас.
"Not at all, sir.	- Конечно, нет, сэр.
I thank you with all my heart.	Спасибо вам от всего сердца.
If I was not innocent of this crime, I couldn't look at you and keep my secret to myself under the condescension of the present visit.	Будь я виновен в этом преступлении, я не мог бы скрывать свою тайну и смотреть вам в глаза, раз вы оказали мне такое доверие своим посещением.
I feel the present visit very much.	Я очень тронут этим.
I am not one of the eloquent sort, but I feel it, Miss Summerson and gentlemen, deeply."	Я не краснобай, но глубоко тронут, мисс Саммерсон и джентльмены.
He laid his hand for a moment on his broad chest and bent his head to us.	Он приложил руку к широкой груди и поклонился нам, нагнув голову.
Although he squared himself again directly, he expressed a great amount of natural emotion by these simple means.	Правда, он тотчас же выпрямился, но в этом безыскусственном поклоне сказалось его глубокое волнение.
"First," said my guardian, "can we do anything for your personal comfort, George?"	- Прежде всего, - начал опекун, - нельзя ли нам позаботиться о ваших удобствах, Джордж?
"For which, sir?" he inquired, clearing his throat.	- О чем, сэр? - спросил кавалерист, откашлявшись.
"For your personal comfort.	- О ваших удобствах.

Is there anything you want that would lessen the hardship of this confinement?"	Может быть, вы нуждаетесь в чем-нибудь таком, что облегчило бы вам тяжесть заключения?
"Well, sir," replied George, after a little cogitation, "I am equally obliged to you, but tobacco being against the rules, I can't say that there is."	- Как вам сказать, сэр, - ответил мистер Джордж, немного подумав, - я вам очень признателен, но курить здесь запрещается, а ни в чем другом я не терплю недостатка.
"You will think of many little things perhaps, by andby.	- Ну, может быть, вы потом вспомните о каких-нибудь мелочах.
Whenever you do, George, let us know."	Дайте нам знать, Джордж, как только вам что-нибудь понадобится.
"Thank you, sir. Howsoever," observed Mr. George with one of his sunburnt smiles, "a man who has been knocking about the world in a vagabond kind of a way as long as I have gets on well enough in a place like the present, so far as that goes."	- Благодарю вас, сэр, - сказал мистер Джордж с улыбкой на загорелом лице. - Кто всю жизнь мыкался по свету, тому пока что не так уж плохо и здесь.
"Next, as to your case," observed my guardian.	- А теперь насчет вашего дела, - проговорил опекун.
"Exactly so, sir," returned Mr. George, folding his arms upon his breast with perfect self-possession and a little curiosity.	- Да, сэр, - отозвался мистер Джордж, скрестив руки на груди, и приготовился слушать с некоторым любопытством, но вполне владея собой.
"How does it stand now?"	- В каком положении теперь ваше дело?
"Why, sir, it is under remand at present.	- Теперь, сэр, оно отложено.
Bucket gives me to understand that he will probably apply for a series of remands from time to time until the case is more complete.	Баккет объяснил мне, что, вероятно, будет время от времени просить дальнейших отсрочек, пока дело не будет расследовано более тщательно.
How it is to be made more complete I don't myself see, but I dare say Bucket will manage it somehow."	Как оно может быть расследовано более тщательно, я лично не вижу, но Баккет с этим, вероятно, как-нибудь справится.
"Why, heaven save us, man," exclaimed my guardian, surprised into his old oddity and vehemence, "you talk of yourself as if you were somebody else!"	- Бог с вами, друг мой! - воскликнул опекун, невольно поддаваясь свойственной ему раньше чудаковатой пылкости. - Да вы говорите о себе, словно о постороннем человеке!
"No offence, sir," said Mr. George.	- Простите, сэр, - сказал мистер Джордж.
"I am very sensible of your kindness.	- Я очень ценю вашу доброту.
But I don't see how an innocent man is to make up his mind to this kind of thing without knocking his head against the walls unless he takes it in that point of view.	Но ни в чем не повинный человек в моем положении только так и может к себе относиться; а не то он голову об стену разобьет.
"That is true enough to a certain extent," returned my guardian, softened.	- До известной степени это правильно, -проговорил опекун немного спокойнее.
"But my good fellow, even an innocent man must take ordinary precautions to defend himself."	- Но, друг мой, даже невинному необходимо принять обычные меры предосторожности для своей защиты.
"Certainly, sir.	- Конечно, сэр.

And I have done so.	Я так и сделал.
I have stated to the magistrates,	Я заявил судьям:
'Gentlemen, I am as innocent of this charge as yourselves; what has been stated against me in the way of facts is perfectly true; I know no more about it.'	"Джентльмены, я так же не виновен в этом преступлении, как вы сами; все факты, которые выдвигались как улики против меня, действительно имели место; а больше я ничего не знаю".
I intend to continue stating that, sir.	Так я буду говорить и впредь, сэр.
What more can I do?	Что же мне еще делать?
It's the truth."	Ведь это правда.
"But the mere truth won't do," rejoined my guardian.	- Но одной правды мало, - возразил опекун.
"Won't it indeed, sir?	- Мало, сэр?
Rather a bad look-out for me!" Mr. George good-humouredly observed.	Ну, значит, дело мое дрянь! - шутливо заметил мистер Джордж.
"You must have a lawyer," pursued my guardian.	- Вам нужен адвокат, - продолжал опекун.
"We must engage a good one for you."	- Мы пригласим для вас опытного юриста.
"I ask your pardon, sir," said Mr. George with a step backward.	- Прошу прощения, сэр, - сказал мистер Джордж, сделав шаг назад.
"I am equally obliged.	- Я вам очень признателен.
But I must decidedly beg to be excused from anything of that sort."	Но, с вашего позволения, я решительно отказываюсь.
"You won't have a lawyer?"	- Вы не хотите пригласить адвоката?
"No, sir."	- Нет, сэр!
Mr. George shook his head in the most emphatic manner.	- Мистер Джордж резко мотнул головой.
"I thank you all the same, sir, but--no lawyer!"	- Благодарю вас, сэр, но... никаких юристов!
"Why not?"	- Почему?
"I don't take kindly to the breed," said Mr. George.	- Не нравится мне это племя, - сказал мистер Джордж.
"Gridley didn't.	- Гридли оно тоже не нравилось.
And--if you'll excuse my saying so much--I should hardly have thought you did yourself, sir."	И... простите меня за смелость, но вряд ли оно может нравиться вам самим, сэр.
"That's equity," my guardian explained, a little at a loss; "that's equity, George."	- Оно мне не нравится в Канцлерском суде, который разбирает дела гражданские, - объяснил опекун, немного опешив. - Гражданские, Джордж, а ваше дело уголовное.
"Is it, indeed, sir?" returned the trooper in his off-hand manner.	- Вот как, сэр? - отозвался кавалерист каким-то беззаботным тоном.
"I am not acquainted with those shades of names myself, but in a general way I object to the breed."	- Ну, а я не разбираюсь во всех этих тонкостях, так что я против всего племени юристов вообще.

Unfolding his arms and changing his position, he stood with one massive hand upon the table and the other on his hip, as complete a picture of a man who was not to be moved from a fixed purpose as ever I saw.	Опустив руки, он переступил с ноги на ногу и стал, положив одну свою крупную руку на стол, а другую уперев в бок, с видом человека, которого не собьешь с намеченного пути.
It was in vain that we all three talked to him and endeavoured to persuade him; he listened with that gentleness which went so well with his bluff bearing, but was evidently no more shaken by our representations that his place of confinement was.	Тщетно мы все трое уговаривали его и старались разубедить. Он слушал нас с терпеливой кротостью, которая так шла к его грубоватому добродушию, но все наши доводы могли поколебать его не больше, чем тюрьму, в которой он сидел.
"Pray think, once more, Mr. George," said I.	- Прошу вас, подумайте, мистер Джордж, -проговорила я.
"Have you no wish in reference to your case?"	- Неужели у вас нет никаких желаний в связи с вашим делом?
"I certainly could wish it to be tried, miss," he returned, "by court-martial; but that is out of the question, as I am well aware.	- Я, конечно, хотел бы, чтобы меня судили военным судом, мисс, - ответил он, - но хорошо знаю, что об этом не может быть и речи.
If you will be so good as to favour me with your attention for a couple of minutes, miss, not more, I'll endeavour to explain myself as clearly as I can."	Будьте добры, уделите мне немного внимания, мисс, - несколько минут, не больше, - и я попытаюсь высказаться как можно яснее.
He looked at us all three in turn, shook his head a little as if he were adjusting it in the stock and collar of a tight uniform, and after a moment's reflection went on.	Он оглядел всех вас троих поочередно, помотал головой, словно шею ему жал воротник тесного мундира, и после краткого раздумья продолжал:
"You see, miss, I have been handcuffed and taken into custody and brought here.	- Видите ли, мисс, на меня надели наручники, арестовали меня и привели сюда.
I am a marked and disgraced man, and here I am.	Я теперь опозоренный, обесчещенный человек -вот до чего я докатился.
My shooting gallery is rummaged, high and low, by Bucket; such property as I have--'tis small--is turned this way and that till it don't know itself; and (as aforesaid) here I am!	Баккет обшарил мою галерею сверху донизу; имущество мое, правда небольшое, все перерыли, порасшвыряли, так что неизвестно, где теперь что лежит, и (как я уже говорил) вот до чего я докатился!
I don't particular complain of that.	Впрочем, я на это не особенно жалуюсь.
Though I am in these present quarters through no immediately preceding fault of mine, I can very well understand that if I hadn't gone into the vagabond way in my youth, this wouldn't have happened.	Хоть я и попал сюда "на постой" не по своей вине, но хорошо понимаю, что, не уйди я бродяжничать еще мальчишкой, ничего такого со мной не случилось бы.
It HAS happened.	А теперь вот случилось.
Then comes the question how to meet it"	Значит спрашивается: как мне к этому отнестись?
He rubbed his swarthy forehead for a moment with a good-humoured look and said apologetically,	Оглядев нас добродушным взглядом, он потер смуглый лоб и сказал, как бы извиняясь:
"I am such a short-winded talker that I must think a bit."	- Не умею я говорить, придется немножко подумать.
Having thought a bit, he looked up again and resumed.	Немножко подумав, он снова посмотрел на нас и продолжал:

"How to meet it.	- Как теперь быть?
Now, the unfortunate deceased was himself a lawyer and had a pretty tight hold of me.	Несчастный покойник сам был юристом и довольно крепко зажал меня в тиски.
I don't wish to rake up his ashes, but he had, what I should call if he was living, a devil of a tight hold of me.	Не хочу тревожить его прах, но, будь он в живых, я бы сказал, что он до черта крепко прижал меня.
I don't like his trade the better for that.	Потому-то мне и не нравятся его товарищи по ремеслу.
If I had kept clear of his trade, I should have kept outside this place.	Держись я от них подальше, я бы сюда не попал.
But that's not what I mean.	Но не в этом дело.
Now, suppose I had killed him.	Теперь допустим, что это я его убил.
Suppose I really had discharged into his body any one of those pistols recently fired off that Bucket has found at my place, and dear me, might have found there any day since it has been my place.	Допустим, я действительно разрядил в него свой пистолет - один из тех, что за последнее время употреблялись для стрельбы в цель, а Баккет нашел у меня такие пистолеты, хотя ничего особенного в этом нет, и он мог бы найти их у меня когда угодно - в любой день, с тех пор как я содержу галерею-тир.
What should I have done as soon as I was hard and fast here?	Так что же я сделал бы, попав сюда, если б и впрямь совершил убийство?
Got a lawyer."	Я нанял бы адвоката.
He stopped on hearing some one at the locks and bolts and did not resume until the door had been opened and was shut again.	Он умолк, заслышав, что кто-то отпирает замки и отодвигает засовы, и молчал, пока дверь не открыли и не закрыли опять.
For what purpose opened, I will mention presently.	Вскоре я скажу, для чего ее открывали.
"I should have got a lawyer, and he would have said (as I have often read in the newspapers),	- Я нанял бы адвоката, а он сказал бы (как мне часто доводилось читать в газетах):
'My client says nothing, my client reserves his defence': my client this, that, and t'other.	"Мой клиент ничего но говорит, мой клиент временно воздерживается от защиты... мой клиент то, да се, да другое, да третье".
Well, 'tis not the custom of that breed to go straight, according to my opinion, or to think that other men do.	Но я-то знаю, что у этого племени не в обычае идти напрямик и допускать, что другие идут прямым путем.
Say I am innocent and I get a lawyer.	Скажем, я не виновен, и я нанимаю адвоката.
He would be as likely to believe me guilty as not; perhaps more.	Скорей всего он подумает, что я виновен... пожалуй, даже наверное так подумает.
What would he do, whether or not?	Что он будет делать, - все равно, поверит он мне или нет?
Act as if I was-- shut my mouth up, tell me not to commit myself, keep circumstances back, chop the evidence small, quibble, and get me off perhaps!	Он будет действовать так, как будто я виновен: будет затыкать мне рот, посоветует не выдавать себя, скрывать обстоятельства дела, по мелочам опровергать свидетельские показания, вертеться, крутиться и в конце концов он, может быть, меня вызволит - добьется моего оправдания.

But, Miss Summerson, do I care for getting off in that way; or would I rather be hanged in my own way--if you'll excuse my mentioning anything so disagreeable to a lady?"	Но, мисс Саммерсон, как вы думаете, хочу ли я, чтобы меня оправдали таким путем, или, по мне, лучше быть повешенным, а все-таки поступить по-своему?..
He had warmed into his subject now, and was under no further necessity to wait a bit.	Извините, что я упоминаю о предмете, столь неприятном для молодой девицы. Он уже вошел в азарт и больше не нуждался в том, чтобы "немножко подумать".
"I would rather be hanged in my own way.	- Пусть уж лучше меня повесят, зато я поступлю по-своему.
And I mean to be!	И я это твердо решил!
I don't intend to say," looking round upon us with his powerful arms akimbo and his dark eyebrows raised, "that I am more partial to being hanged than another man.	Этим я не хочу сказать, - он оглядел всех нас, уперев свои сильные руки в бока и подняв темные брови, - этим я не хочу сказать, что мне больше других хочется, чтобы меня повесили.
What I say is, I must come off clear and full or not at all.	Я хочу сказать, что меня должны оправдать вполне, без всяких оговорок, или не оправдывать вовсе.
Therefore, when I hear stated against me what is true, I say it's true; and when they tell me, 'whatever you say will be used,' I tell them I don't mind that; I mean it to be used.	Поэтому, когда говорят об уликах, которые против меня, но говорят правду, я подтверждаю, что это правда, а когда мне говорят: "Все, что вы скажете, может послужить материалом для следствия", - я отвечаю, что ничего не имею против!.. пускай служит.
If they can't make me innocent out of the whole truth, they are not likely to do it out of anything less, or anything else.	Если меня не могут оправдать на основании одной лишь правды, меня вряд ли оправдают на основании чего-то менее важного или вообще чего бы то ни было.
And if they are, it's worth nothing to me."	А если и оправдают, этому для меня - грош цена.
Taking a pace or two over the stone floor, he came back to the table and finished what he had to say.	Он сделал шага два по каменному полу, вернулся к столу и закончил свою речь следующими словами:
"I thank you, miss and gentlemen both, many times for your attention, and many times more for your interest.	- Благодарю вас, мисс и джентльмены, горячо благодарю за ваше внимание и еще больше за участие.
That's the plain state of the matter as it points itself out to a mere trooper with a blunt broadsword kind of a mind.	Я осветил вам все дело, как оно представляется простому кавалеристу, у которого разум - все равно что тупой палаш.
I have never done well in life beyond my duty as a soldier, and if the worst comes after all, I shall reap pretty much as I have sown.	Я ничего хорошего в жизни не сделал, - вот только выполнял свой долг на военной службе, и если в конце концов случится самое худшее, я только пожну то, что посеял.
When I got over the first crash of being seized as a murderer--it don't take a rover who has knocked about so much as myself so very long to recover from a crash--I worked my way round to what you find me now.	Когда я очнулся от первого потрясения, после того как меня забрали и обвинили в убийстве, - а бродяга вроде меня, который столько шатался по свету, недолго оправляется от потрясений, - я обдумал, как мне себя вести, и сейчас объяснил это вам.

As such I shall remain.	Этой линии я и буду придерживаться.
No relations will be disgraced by me or made unhappy for me, and--and that's all I've got to say."	По крайней мере я не опозорю своих родных, не заставлю их хлебнуть горя и... вот все, что я могу вам сказать.
The door had been opened to admit another soldier-looking man of less prepossessing appearance at first sight and a weather-tanned, bright-eyed wholesome woman with a basket, who, from her entrance, had been exceedingly attentive to all Mr. George had said.	Когда дверь открыли - как я уже говорила раньше, - вошел человек такого же военного вида, как и мистер Джордж, но, на первый взгляд, не столь внушительный, а с ним - загорелая, с живыми глазами, здоровая на вид женщина, которая держала в руках корзинку и с самого своего прихода очень внимательно слушала все, что говорил мистер Джордж.
Mr. George had received them with a familiar nod and a friendly look, but without any more particular greeting in the midst of his address.	Не прерывая своей речи, мистер Джордж приветствовал этих людей только дружеским кивком и дружеским взглядом.
He now shook them cordially by the hand and said,	Теперь же он сердечно пожал им руки и сказал:
"Miss Summerson and gentlemen, this is an old comrade of mine, Matthew Bagnet.	- Мисс Саммерсон и джентльмены, это мой старый товарищ Мэтью Бегнет.
And this is his wife, Mrs. Bagnet."	А это его жена миссис Бегнет.
Mr. Bagnet made us a stiff military bow, and Mrs. Bagnet dropped us a curtsy.	Мистер Бегнет сдержанно поклонился нам по-военному, а миссис Бегнет присела.
"Real good friends of mine, they are," sald Mr. George.	- Они - мои истинные друзья, - сказал мистер Джордж.
"It was at their house I was taken."	- Меня забрали из их дома.
"With a second-hand wiolinceller," Mr. Bagnet put in, twitching his head angrily.	- Подержанная виолончель, - вставил мистер Бегнет, сердито дергая головой.
"Of a good tone.	- С хорошим звуком.
For a friend.	Для приятеля.
That money was no object to."	Дело не в деньгах.
"Mat," said Mr. George, "you have heard pretty well all I have been saying to this lady and these two gentlemen.	- Мэт, - сказал мистер Джордж, - ты слышал почти все, что я говорил этой леди и джентльменам!
I know it meets your approval?"	Ты, конечно, согласен со мной?
Mr. Bagnet, after considering, referred the point to his wife.	Мистер Бегнет, подумав, предоставил своей жене ответить на этот вопрос.
"Old girl," said he.	- Старуха, - проговорил он.
"Tell him.	- Скажи ему.
Whether or not.	Согласен я.
It meets my approval."	Или нет...

"Why, George," exclaimed Mrs. Bagnet, who had been unpacking her basket, in which there was a piece of cold pickled pork, a little tea and sugar, and a brown loaf, "you ought to know it don't.	- Ну, Джордж, - воскликнула миссис Бегнет, распаковывая свою корзинку, в которой лежали кусок холодной соленой свинины, пачка чаю, сахар и хлеб из непросеянной муки, - надо бы вам знать, что он никак с вами не согласен.
You ought to know it's enough to drive a person wild to hear you.	Надо бы вам знать, что, послушавши вас, можно с ума спятить.
You won't be got off this way, and you won't be got off that way--what do you mean by such picking and choosing?	Как же вас вызволить, если вы этого не хотите, того не желаете?.. Что это вам вздумалось так придираться да разбираться?
It's stuff and nonsense, George."	Все это вздор и чепуха, Джордж.
"Don't be severe upon me in my misfortunes, Mrs. Bagnet," said the trooper lightly.	- Не будьте строги ко мне в моих горестях, миссис Бегнет, - шутливо проговорил кавалерист.
"Oh! Bother your misfortunes," cried Mrs. Bagnet, "if they don't make you more reasonable than that comes to.	- К черту ваши горести, если вы от них не умнеете! - вскричала миссис Бегнет.
I never was so ashamed in my life to hear a man talk folly as I have been to hear you talk this day to the present company.	- Никогда в жизни не было мне так стыдно слушать дурацкую болтовню, как было стыдно за вас, когда вы тут всякий вздор городили.
Lawyers?	Адвокаты?
Why, what but too many cooks should hinder you from having a dozen lawyers if the gentleman recommended them to you"	А что, кроме вашей дурацкой придирчивости, мешает вам нанять хоть дюжину адвокатов, если этот джентльмен порекомендует их вам?
"This is a very sensible woman," said my guardian.	- Вот разумная женщина, - сказал опекун.
"I hope you will persuade him, Mrs. Bagnet."	- Надеюсь, вы уговорите его, миссис Бегнет.
"Persuade him, sir?" she returned.	- Уговорить его, сэр? - отозвалась она.
"Lord bless you, no.	- Бог с вами!
You don't know George.	Да вы не знаете Джорджа.
Now, there!" Mrs. Bagnet left her basket to point him out with both her bare brown hands. "There he stands!	Вот, глядите, - миссис Бегнет бросила корзинку и показала на мистера Джорджа своими смуглыми руками, не знавшими перчаток, - вот он какой!
As self-willed and as determined a man, in the wrong way, as ever put a human creature under heaven out of patience!	До чего он своевольный, до чего упрямый малый, - хоть кого выведет из терпения.
You could as soon take up and shoulder an eight and forty pounder by your own strength as turn that man when he has got a thing into his head and fixed it there.	Вы скорей вскинете на плечо сорокавосьмифунтовую пушку, чем разубедите этого человека, когда он забрал себе что-нибудь в голову и уперся на своем.
Why, don't I know him!" cried Mrs. Bagnet.	Э, да неужто я его не знаю! - вскричала миссис Бегнет.
"Don't I know you, George!	- Неужто я вас не знаю, Джордж?
You don't mean to set up for a new character with ME after all these years, I hope?"	Или вы после стольких лет вздумали корчить из себя неизвестно кого и втирать очки мне?

Her friendly indignation had an exemplary effect upon her husband, who shook his head at the trooper several times as a silent recommendation to him to yield.	Дружеское негодование женщины сильно действовало на ее супруга, который несколько раз покачал головой, глядя на кавалериста и как бы убеждая его пойти на уступки.
Between whiles, Mrs. Bagnet looked at me; and I understood from the play of her eyes that she wished me to do something, though I did not comprehend what.	Время от времени миссис Бегнет бросала взгляд на меня, и по выражению ее глаз я поняла, что ей чего-то от меня хочется, но чего именно - я не могла догадаться.
"But I have given up talking to you, old fellow, years and years," said Mrs. Bagnet as she blew a little dust off the pickled pork, looking at me again; "and when ladies and gentlemen know you as well as I do, they'll give up talking to you too.	- Вот уж много лет, как я перестала вас уговаривать, старина, - сказала миссис Бегнет, сдув пылинку со свинины и снова бросив на меня взгляд, - и когда леди и джентльмены узнают вас не хуже, чем знаю я, они тоже перестанут вас уговаривать.
If you are not too headstrong to accept of a bit of dinner, here it is."	Если вы не слишком упрямы, чтобы принять кое-какие гостинцы, вот они!
"I accept it with many thanks," returned the trooper.	- Принимаю с великой благодарностью. -отозвался кавалерист.
"Do you though, indeed?" said Mrs. Bagnet, continuing to grumble on good-humouredly.	- В самом деле?- проговорила миссис Бегнет ворчливым, но довольно добродушным тоном.
"I'm sure I'm surprised at that.	- Очень этому удивляюсь.
I wonder you don't starve in your own way also.	Странно, что вы не хотите уморить себя голодом, лишь бы поставить на своем.
It would only be like you.	Вот было бы похоже на вас!
Perhaps you'll set your mind upon THAT next."	Может, вы теперь и до этого додумаетесь?
Here she again looked at me, and I now perceived from her glances at the door and at me, by turns, that she wished us to retire and to await her following us outside the prison.	Тут она опять взглянула на меня; и теперь я поняла, что, глядя попеременно то на меня, то на дверь, она давала мне понять, что нам следует уйти и подождать ее за оградой тюрьмы.
Communicating this by similar means to my guardian and Mr. Woodcourt, I rose.	Передав это тем же способом опекуну и мистеру Вудкорту, я встала.
"We hope you will think better of it, Mr. George," said I, "and we shall come to see you again, trusting to find you more reasonable."	- Мы надеемся, что вы передумаете, мистер Джордж, - сказала я, - и когда снова придем повидаться с вами, найдем вас более благоразумным.
"More grateful, Miss Summerson, you can't find me," he returned.	- Более благодарным вы меня не найдете, мисс Саммерсон, - отозвался он.
"But more persuadable we can, I hope," said I.	- Но надеюсь - более сговорчивым, - сказала я.
"And let me entreat you to consider that the clearing up of this mystery and the discovery of the real perpetrator of this deed may be of the last importance to others besides yourself."	- И прошу вас подумать о том, что необходимо раскрыть тайну и обнаружить преступника, - это дело первостепенной важности не только для вас, но, может быть, и для других лиц.

He heard me respectfully but without much heeding these words, which I spoke a little turned from him, already on my way to the door; he was observing (this they afterwards told me) my height and figure, which seemed to catch his attention all at once.	Он выслушал меня почтительно, но не обратил большого внимания на мои слова, которые я произнесла, слегка отвернувшись от него, - уже на пути к выходу. Он всматривался (как мне после сказали) в мое лицо и фигуру, которые почему-то вдруг привлекли его внимание.
"'Tis curious," said he.	- Любопытно, - проговорил он.
"And yet I thought so at the time!"	- И ведь в тот раз я тоже так подумал!
My guardian asked him what he meant.	Опекун спросил, что он имеет в виду.
"Why, sir," he answered, "when my ill fortune took me to the dead man's staircase on the night of his murder, I saw a shape so like Miss Summerson's go by me in the dark that I had half a mind to speak to it."	- Видите ли, сэр, - ответил он, - когда в ночь преступления моя злосчастная судьба привела меня в дом убитого, по лестнице мимо меня прошла женщина, и хоть было темно, она показалась мне до того похожей на мисс Саммерсон, что я даже чуть было не заговорил с нею.
For an instant I felt such a shudder as I never felt before or since and hope I shall never feel again.	Я содрогнулась; такого ужаса я ни до, ни после этого не испытывала и, надеюсь, не испытаю и впредь.
"It came downstairs as I went up," said the trooper, "and crossed the moonlighted window with a loose black mantle on; I noticed a deep fringe to it.	- Она спускалась по лестнице, а я поднимался, -сказал кавалерист, - и когда она прошла мимо окошка, - в ту ночь светила луна, - я заметил, что на плечи у нее накинута широкая черная мантилья с длинной бахромой.
However, it has nothing to do with the present subject, excepting that Miss Summerson looked so like it at the moment that it came into my head."	Впрочем, это совершенно не относится к нашему делу, но сейчас мисс Саммерсон показалась мне до того похожей на ту женщину, что я сразу о ней вспомнил.
I cannot separate and define the feelings that arose in me after this; it is enough that the vague duty and obligation I had felt upon me from the first of following the investigation was, without my distinctly daring to ask myself any question, increased, and that I was indignantly sure of there being no possibility of a reason for my being afraid.	Я не могу определить и отделить одно от другого все те чувства, какие я испытала после его слов. Достаточно сказать, что если с самого начала мною владело смутное убеждение, что долг требует от меня наблюдать за ходом следствия по этому делу, - хоть я и не смела задавать себе никаких вопросов, - то сейчас это убеждение стало твердым; однако я с возмущением говорила себе, что у меня нет ни малейших оснований чего-то опасаться.
We three went out of the prison and walked up and down at some short distance from the gate, which was in a retired place.	Мы втроем вышли из тюрьмы и стали прохаживаться неподалеку от ворот, расположенных в уединенном месте.
We had not waited long when Mr. and Mrs. Bagnet came out too and quickly joined us.	Долго ждать нам не пришлось, - мистер и миссис Бегнет тоже вышли из ворот и быстро подошли к нам.
There was a tear in each of Mrs. Bagnet's eyes, and her face was flushed and hurried.	На глазах у миссис Бегнет выступили слезы, ее пылающее лицо было взволновано.

"I didn't let George see what I thought about it, you know, miss," was her first remark when she came up, "but he's in a bad way, poor old fellow!"	- Вы знаете, мисс, я и виду не показала Джорджу, какого я мнения о его деле, - призналась она, как только подошла к нам, - но он попал в скверною историю, бедняга!
"Not with care and prudence and good help," said my guardian.	- Нет, не думаю, если о нем позаботиться, если действовать осторожно и оказать ему помощь, -сказал опекун.
"A gentleman like you ought to know best, sir," returned Mrs. Bagnet, hurriedly drying her eyes on the hem of her grey cloak, "but I am uneasy for him.	- Такому джентльмену, как вы, лучше знать, сэр. -заметила миссис Бегнет, поспешно вытирая глаза краем серой накидки, - но я за него беспокоюсь.
He has been so careless and said so much that he never meant.	Очень уж он неосторожный - говорил много такого, чего у него и на уме не было.
The gentlemen of the juries might not understand him as Lignum and me do.	Джентльмены присяжные, может, и не поймут его так, как понимаем мы с Дубом.
And then such a number of circumstances have happened bad for him, and such a number of people will be brought forward to speak against him, and Bucket is so deep."	К тому же собрали столько улик и столько свидетелей будут показывать против него, а Баккет такой хитрый.
"With a second-hand wiolinceller.	- Подержанная виолончель.
And said he played the fife.	Говорил, что играл на флейте.
When a boy," Mr. Bagnet added with great solemnity.	В детстве, - добавил мистер Бегнет очень многозначительным тоном.
"Now, I tell you, miss," said Mrs. Bagnet; "and when I say miss, I mean all!	- Теперь вот что я вам скажу, мисс, - начала миссис Бегнет, - а когда я говорю "мисс", я говорю "все вы".
Just come into the corner of the wall and I'll tell you!"	Пойдемте-ка вон туда в уголок у стены, и я вам кое-что скажу.
Mrs. Bagnet hurried us into a more secluded place and was at first too breathless to proceed, occasioning Mr. Bagnet to say,	И миссис Бегнет торопливо потащила нас в еще более уединенное место, но она так тяжело дышала от волнения, что сначала не могла вымолвить ни слова, и мистеру Бегнету пришлось понукать ее:
"Old girl! Tell 'em!"	- Скажи им, старуха!
"Why, then, miss," the old girl proceeded, untying the strings of her bonnet for more air, "you could as soon move Dover Castle as move George on this point unless you had got a new power to move him with.	- Так вот, мисс, - проговорила "старуха", развязывая ленты своей шляпы, чтобы свободнее было дышать, - легче сдвинуть с места Дуврский замок, чем сдвинуть Джорджа, когда он упрется на своем, если только не удастся найти какую-то новую силу, которая его сдвинет.
And I have got it!"	И я эту силу нашла!
"You are a jewel of a woman," said my guardian.	- Вы прямо сокровище, а не женщина! - сказал опекун.
"Go on!"	- Рассказывайте!

"Now, I tell you, miss," she proceeded, clapping her hands in her hurry and agitation a dozen times in every sentence, "that what he says concerning no relations is all bosh.	- Так вот что я вам скажу, мисс, - торопливо продолжала она, волнуясь и то и дело всплескивая руками. - Хоть он и говорит, что у него нет родных, но это сущая чепуха.
They don't know of him, but he does know of them.	Они ничего про него не знают, но зато он знает о них.
He has said more to me at odd times than to anybody else, and it warn't for nothing that he once spoke to my Woolwich about whitening and wrinkling mothers' heads.	Он кое-когда рассказывал мне о себе и - гораздо больше, чем другим, и не зря он как-то раз говорил моему Вулиджу, как это, мол, хорошо, если у матери не прибавилось ни одной морщинки, ни одного седого волоса по вине сына.
For fifty pounds he had seen his mother that day.	Бьюсь об заклад на пятьдесят фунтов, что в тот день Джордж увидел свою мать.
She's alive and must be brought here straight!"	Она жива, и ее нужно привезти прямо сюда!
Instantly Mrs. Bagnet put some pins into her mouth and began pinning up her skirts all round a little higher than the level of her grey cloak, which she accomplished with surpassing dispatch and dexterity.	Тут миссис Бегнет, немедленно взяв в рот несколько булавок, принялась подкалывать подолы своих юбок, так чтобы они стали чуть короче серой накидки, и сделала она это изумительно быстро и ловко.
"Lignum," said Mrs. Bagnet, "you take care of the children, old man, and give me the umbrella!	- Дуб, - сказала миссис Бегнет, - приглядывай за детьми, старик, и подай мне зонт!
I'm away to Lincolnshire to bring that old lady here."	Я еду в Линкольншир, чтобы доставить сюда старушку!
"But, bless the woman," cried my guardian with his hand in his pocket, "how is she going?	- Что она выдумала, эта женщина! - воскликнул опекун, сунув руку в карман. - Как же она поедет?
What money has she got?"	Да хватит ли у нее денег?
Mrs. Bagnet made another application to her skirts and brought forth a leathern purse in which she hastily counted over a few shillings and which she then shut up with perfect satisfaction.	Миссис Бегнет снова повозилась со своими юбками, вытащила кожаный кошелек, торопливо пересчитала лежавшие в нем несколько шиллингов, потом закрыла его с чувством полного удовлетворения.
"Never you mind for me, miss.	- Не беспокойтесь обо мне, мисс.
I'm a soldier's wife and accustomed to travel my own way.	Я жена солдата и привыкла путешествовать одна.
Lignum, old boy," kissing him, "one for yourself, three for the children.	Ну, Дуб, - и миссис Бегнет расцеловалась с мужем, - один поцелуй тебе, старик, три детям.
Now I'm away into Lincolnshire after George's mother!"	А теперь я отправилась в Линкольншир за матушкой Джорджа!
And she actually set off while we three stood looking at one another lost in amazement.	И она действительно уже тронулась в путь, в то время как мы трое только переглядывались, не помня себя от удивления.
She actually trudged away in her grey cloak at a sturdy pace, and turned the corner, and was gone.	Она зашагала прочь твердым шагом, завернула за угол, и ее серая накидка скрылась из виду.
"Mr. Bagnet," said my guardian. "Do you mean to let her go in that way?"	- Мистер Бегнет, - сказал опекун, - неужели вы так и отпустите ее?

"Can't help it," he returned.	- Ничего не поделаешь, - ответил тот.
"Made her way home once from another quarter of the world.	- Однажды приехала домой. Из другой части света.
With the same grey cloak.	Вот в этой серой накидке.
And same umbrella.	И с тем же зонтом.
Whatever the old girl says, do.	Что старуха скажет, то и делайте.
Do it!	Делайте!
Whenever the old girl says, I'LL do it.	Когда старуха говорит: "Я сама сделаю".
She does it."	Она сама и сделает.
"Then she is as honest and genuine as she looks," rejoined my guardian, "and it is impossible to say more for her."	- Значит, она действительно такая добрая и честная, какой кажется, - заметил опекун, - а это очень много, - большего и не скажешь.
"She's Colour-Sergeant of the Nonpareil battalion," said Mr. Bagnet, looking at us over his shoulder as he went his way also.	- Она знаменосец Несравненного батальона, -сказал мистер Бегнет и, уже уходя, еще раз оглянулся на нас.
"And there's not such another.	- И другой такой во всем свете не сыщешь.
But I never own to it before her.	Но при ней я этого не говорю.
Discipline must be maintained."	Надо соблюдать дисциплину.
CHAPTER LIII	Глава LIII
The Track	След
Mr. Bucket and his fat forefinger are much in consultation together under existing circumstances.	Обстоятельства сложились так, что мистеру Баккету теперь частенько приходится совещаться со своим толстым указательным пальцем.
When Mr. Bucket has a matter of this pressing interest under his consideration, the fat forefinger seems to rise, to the dignity of a familiar demon.	Когда мистер Баккет обдумывает дела столь же важные, как то, которым он занят теперь, его толстый указательный палец как бы возвышается до положения демона-друга.
He puts it to his ears, and it whispers information; he puts it to his lips, and it enjoins him to secrecy; he rubs it over his nose, and it sharpens his scent; he shakes it before a guilty man, and it charms him to his destruction.	Мистер Баккет прикладывает его к уху, и палец нашептывает ему нужные сведения; прикладывает к губам, и палец приказывает ему молчать; трет им нос, и палец обостряет его нюх; грозит им преступнику, и тот, как завороженный, выбалтывает гибельное признание.
The Augurs of the Detective Temple invariably predict that when Mr. Bucket and that finger are in much conference, a terrible avenger will be heard of before long.	Авгуры из Храма Уголовного Розыска неизменно предсказывают, что, если уж мистер Баккет начал длительно совещаться со своим пальцем, значит скоро можно ожидать грозного возмездия кому-то.
Otherwise mildly studious in his observation of human nature, on the whole a benignant philosopher not disposed to be severe upon the follies of mankind, Mr. Bucket pervades a vast number of houses and strolls about an infinity of streets, to outward appearance rather languishing for want of an object.	Мистер Баккет в общем - снисходительный философ, несклонный строго осуждать людские безрассудства, и обычно он изучает человеческую натуру не слишком ревностно; но теперь он заходит в десятки домов и без устали рыщет по бесчисленным улицам, хотя вид у него такой, словно он слоняется от нечего делать.

He is in the friendliest condition towards his species and will drink with most of them.	С ближними своими он поддерживает самые дружеские отношения, а со многими даже не прочь выпить за компанию.
He is free with his money, affable in his manners, innocent in his conversation--but through the placid stream of his life there glides an under-current of forefinger.	Деньгами он сорит не стесняясь, в обращении любезен, в беседе бесхитростен; однако в глубинах тихой реки его жизни струится подводное течение, которое направляется указательным пальцем.
Time and place cannot bind Mr. Bucket.	Мистера Баккета не связывают ни пространство, ни время.
Like man in the abstract, he is here to-day and gone to-morrow--but, very unlike man indeed, he is here again the next day.	Как и любой смертный, сегодня он здесь, а завтра его уже нет; но, не в пример простому смертному, послезавтра он опять тут как тут.
This evening he will be casually looking into the iron extinguishers at the door of Sir Leicester Dedlock's house in town; and to-morrow morning he will be walking on the leads at Chesney Wold, where erst the old man walked whose ghost is propitiated with a hundred guineas.	Нынче вечером он, как будто из простого любопытства, осматривает железные гасители факелов у подъезда лондонского дома сэра Лестера Дедлока; а завтра утром будет в Чесни-Уолде ходить по террасе с полом, обитым свинцом, - той самой террасе, до которой некогда прохаживался старик, чей дух хотят умилостивить сотней гиней, обещанных за поимку убийцы.
Drawers, desks, pockets, all things belonging to him, Mr. Bucket examines.	Мистер Баккет осматривает все вещи покойного -ящики, письменные столы, карманы - словом, все, что тому при надлежало.
A few hours afterwards, he and the Roman will be alone together comparing forefingers.	Несколько часов спустя он останется вдвоем с римлянином, и один будет по-прежнему указывать перстом вниз, а другой - поднимать указательный палец вверх.
It is likely that these occupations are irreconcilable with home enjoyment, but it is certain that Mr. Bucket at present does not go home.	Подобные занятия вряд ли совместимы с семейными радостями; во всяком случае, мистер Баккет теперь не бывает дома.
Though in general he highly appreciates the society of Mrs. Bucket--a lady of a natural detective genius, which if it had been improved by professional exercise, might have done great things, but which has paused at the level of a clever amateur--he holds himself aloof from that dear solace.	А ведь он очень высоко ценит общество миссис Баккет - особы с врожденным сыскным нюхом, которая могла бы творить чудеса, если бы развила свой талант профессиональной практикой, но, не получив этой возможности, осталась просто любительницей, хотя и одаренной; однако мистер Баккет избегает ее, лишая себя столь милого сердцу отдохновения.
Mrs. Bucket is dependent on their lodger (fortunately an amiable lady in whom she takes an interest) for companionship and conversation.	Миссис Баккет довольствуется общением и разговорами со своей жилицей (к счастью, женщиной приятной), в судьбе которой принимает участие.
A great crowd assembles in Lincoln's Inn Fields on the day of the funeral.	В день похорон на Линкольновых полях собирается огромная толпа, и сэр Лестер Дедлок лично присутствует на церемонии.

Sir Leicester Dedlock attends the ceremony in person; strictly speaking, there are only three other human followers, that is to say, Lord Doodle, William Buffy, and the debilitated cousin (thrown in as a make-weight), but the amount of inconsolable carriages is immense.	Строго говоря, кроме него, провожающих только трое: лорд Дудл, Уильям Баффи да изнемогающий кузен (которого прихватили с собой, чтобы составить две пары, но скорбных карет тьма тьмущая.
The peerage contributes more four-wheeled affliction than has ever been seen in that neighbourhood.	Аристократия соизволила выразить столько соболезнования на четырех колесах, сколько этому околотку в жизни не доводилось видывать.
Such is the assemblage of armorial bearings on coach panels that the Herald's College might be supposed to have lost its father and mother at a blow.	И так велико скопище гербов на дверцах карет, что кажется, будто вся Геральдическая палата сразу потеряла родителей.
The Duke of Foodle sends a splendid pile of dust and ashes, with silver wheel-boxes, patent axles, all the last improvements, and three bereaved worms, six feet high, holding on behind, in a bunch of woe.	Герцог Фудл выслал роскошную карету - ни дать ни взять погребальный костер, осыпанный прахом и пеплом, - карету с серебряными втулками, патентованными осями, всеми новейшими усовершенствованиями и тремя осиротевшими лакеями шести футов ростом, торчащими на запятках, словно траурный султан.
All the state coachmen in London seem plunged into mourning; and if that dead old man of the rusty garb be not beyond a taste in horseflesh (which appears impossible), it must be highly gratified this day.	Все высокопоставленные кучера, сколько их есть в Лондоне, облачились в черные ливреи, и если покойный старик в поношенном одеянии питал некоторое пристрастие к породистым лошадям (что мало вероятно), сегодня он может вдосталь налюбоваться ими.
Quiet among the undertakers and the equipages and the calves of so many legs all steeped in grief, Mr. Bucket sits concealed in one of the inconsolable carriages and at his ease surveys the crowd through the lattice blinds.	Незаметный среди убитых горем факельщиков, экипажей я лошадиных ног, мистер Баккет сидит, притаившись, в одной из скорбных карет и с удобством наблюдает за толпой сквозь решетчатые ставни ее окон.
He has a keen eye for a crowd--as for what not?--and looking here and there, now from this side of the carriage, now from the other, now up at the house windows, now along the people's heads, nothing escapes him.	Он великий мастер следить за толпой, - как и за всем на свете, - и когда посматривает туда-сюда то в правое окно кареты, то в левое, то поднимает глаза вверх на окна домов, то пробегает взглядом по головам людей, он ничего не упускает из виду.
"And there you are, my partner, eh?" says Mr. Bucket to himself, apostrophizing Mrs. Bucket, stationed, by his favour, on the steps of the deceased's house.	"А, и ты здесь, мой дружок? - говорит себе мистер Баккет, подразумевая миссис Баккет, которая по его протекции получила место на крыльце дома, где жил покойный.
"And so you are.	- Вот как!
And so you are!	Так, так!
And very well indeed you are looking, Mrs. Bucket!"	И ты, право же, выглядишь очень мило, миссис Баккет!"
The procession has not started yet, but is waiting for the cause of its assemblage to be brought out.	Процессия еще не тронулась с места, - она ждет, чтобы из дому вынесли то, из-за чего все собрались.

Mr. Bucket, in the foremost emblazoned carriage, uses his two fat forefingers to hold the lattice a hair's breadth open while he looks.	Мистер Баккет, расположившись в передней карете, украшенной гербами, чуть-чуть раздвигает ставни толстыми указательными пальцами обеих рук и наблюдает.
And it says a great deal for his attachment, as a husband, that he is still occupied with Mrs. B.	До чего нежна его супружеская любовь, - он прямо глаз не сводит с миссис Баккет.
"There you are, my partner, eh?" he murmuringly repeats.	"Так вот ты где, мой дружок, а? - бормочет он себе под нос.
"And our lodger with you.	- И ты взяла с собой нашу жилицу.
I'm taking notice of you, Mrs. Bucket; I hope you're all right in your health, my dear!"	Я за тобой присматриваю, миссис Банкет; надеюсь, ты чувствуешь себя прекрасно, дорогая?"
Not another word does Mr. Bucket say, but sits with most attentive eyes until the sacked depository of noble secrets is brought down-- Where are all those secrets now?	Ни слова больше не произносит мистер Банкет, но смотрит вокруг внимательнейшими глазами, пока не выносят завернутого в саван хранителя благородных тайн (Где теперь все эти тайны?
Does he keep them yet?	По-прежнему ли он хранит их?
Did they fly with him on that sudden journey?--and until the procession moves, and Mr. Bucket's view is changed.	Или они вместе с ним отбыли в это неожиданное путешествие?), - смотрит, пока процессия не трогается с места и картина перед его глазами не изменяется.
After which he composes himself for an easy ride and takes note of the fittings of the carriage in case he should ever find such knowledge useful.	После этого он усаживается поудобнее, словно тоже собирается куда-то ехать, и на всякий случай запоминает, как оборудована карета внутри -авось когда-нибудь пригодится.
Contrast enough between Mr. Tulkinghorn shut up in his dark carriage and Mr. Bucket shut up in HIS.	Велико различие между мистером Талкингхорном, спрятанным в темном катафалке, и мистером Банкетом, спрятавшимся в темной карете.
Between the immeasurable track of space beyond the little wound that has thrown the one into the fixed sleep which jolts so heavily over the stones of the streets, and the narrow track of blood which keeps the other in the watchful state expressed in every hair of his head!	Неизмеримо пространство, окружающее маленькую ранку, которая повергла первого в непробудный сон, не тревожимый даже тряской по мостовым, и велико различие между этим пространством и тонкой нитью кровавого следа, которая держит второго в неусыпном и бдительном напряжении, заметном чуть не в каждом волосе на его голове!
But it is all one to both; neither is troubled about that.	Но им обоим нет дела до этого различия; ни тот, ни другой ничуть этим не интересуются.
Mr. Bucket sits out the procession in his own easy manner and glides from the carriage when the opportunity he has settled with himself arrives.	Мистер Баккет сидит в карете, как у себя дома, дожидаясь, пока вся процессия не пройдет мимо, затем выскальзывает на улицу, когда наступает момент, который он заранее наметил.

He makes for Sir Leicester Dedlock's, which is at present a sort of home to him, where he comes and goes as he likes at all hours, where he is always welcome and made much of, where he knows the whole establishment, and walks in an atmosphere of mysterious greatness.	И вот он направляет свои стопы в почти родной для него дом сэра Лестера Дедлока - дом, куда он вхож в любой час дня и ночи, где его всегда встречают гостеприимно и очень за ним ухаживают, где он знаком со всей челядью и окружен атмосферой таинственного величия.
No knocking or ringing for Mr. Bucket.	Мистеру Баккету нет нужды стучать или звонить.
He has caused himself to be provided with a key and can pass in at his pleasure.	Он запасся ключом от двери и может войти, когда ему заблагорассудится.
As he is crossing the hall, Mercury informs him,	В то время как он проходит по вестибюлю, Меркурий докладывает:
"Here's another letter for you, Mr. Bucket, come by post," and gives it him.	- Вот для вас еще одно письмо, мистер Баккет; получено по почте, - и подает ему письмо.
"Another one, eh?" says Mr. Bucket.	- Неужели еще одно? - отзывается мистер Баккет.
If Mercury should chance to be possessed by any lingering curiosity as to Mr. Bucket's letters, that wary person is not the man to gratify it.	Кто знает, быть может, Меркурий и томится любознательностью, возбужденной корреспонденцией мистера Банкета, но осторожный адресат вовсе не собирается ее удовлетворить.
Mr. Bucket looks at him as if his face were a vista of some miles in length and he were leisurely contemplating the same.	Мистер Баккет смотрит в лицо Меркурию с таким видом, словно это не лицо, но аллея в несколько миль длиной, которую он неторопливо просматривает из конца в конец.
"Do you happen to carry a box?" says Mr. Bucket.	- Скажите, у вас нет с собой табакерки? -осведомляется мистер Баккет.
Unfortunately Mercury is no snuff-taker.	К сожалению, Меркурий не нюхает табака.
"Could you fetch me a pinch from anywheres?" says Mr. Bucket.	- Достали бы мне щепотку, а? - просит мистер Баккет.
"Thankee.	- Вот спасибо.
It don't matter what it is; I'm not particular as to the kind.	Все равно какого; насчет сорта я не разборчив.
Thankee!"	Вот уж спасибо так спасибо!
Having leisurely helped himself from a canister borrowed from somebody downstairs for the purpose, and having made a considerable show of tasting it, first with one side of his nose and then with the other, Mr. Bucket, with much deliberation, pronounces it of the right sort and goes on, letter in hand.	Не спеша взяв шепотку из табакерки, позаимствованной у кого-то из слуг, мистер Баккет долго и необычайно внимательно принюхивается к ней сперва одной ноздрей, потом другой, уверенным тоном объявляет, что табак как раз такой, какой ему нравится, и уходит с письмом в руках.
Now although Mr. Bucket walks upstairs to the little library within the larger one with the face of a man who receives some scores of letters every day, it happens that much correspondence is not incidental to his life.	И вот мистер Баккет поднимается наверх в маленькую библиотеку, устроенную внутри большой, и хотя идет с таким видом, словно привык получать десятки писем в день, но, сказать правду, он никогда не вел обширной корреспонденции.

He is no great scribe, rather handling his pen like the pocket-staff he carries about with him always convenient to his grasp, and discourages correspondence with himself in others as being too artless and direct a way of doing delicate business.	Писать он не мастер - перо держит, как маленькую карманную дубинку, которую всегда носит при себе, чтобы иметь ее под рукой, - и не поощряет других писать ему письма, поясняя, что это слишком безыскусственный и прямолинейный способ ведения щекотливых дел.
Further, he often sees damaging letters produced in evidence and has occasion to reflect that it was a green thing to write them.	Вдобавок ему нередко приходится наблюдать, как письма, компрометирующие репутации, представляются на рассмотрение суда в качестве вещественных доказательств, и он не без оснований полагает, что писать их было весьма неразумно.
For these reasons he has very little to do with letters, either as sender or receiver.	По этим причинам он почти никогда не пишет и не получает писем.
And yet he has received a round half-dozen within the last twenty-four hours.	Однако за последние двадцать четыре часа он получил их ровно полдюжины.
"And this," says Mr. Bucket, spreading it out on the table, "is in the same hand, and consists of the same two words."	- И это тоже, - говорит мистер Баккет, развертывая только что полученное письмо, - это тоже написано тем же почерком и состоит из тех же двух слов.
What two words?	Каких двух слов?
He turns the key in the door, ungirdles his black pocket-book (book of fate to many), lays another letter by it, and reads, boldly written in each,	Он запирает дверь на ключ, снимает ремешок со своей черной записной книжки ("книги судеб" для многих людей), вынимает из нее другое письмо и, положив его рядом с первым, читает в обоих разборчиво написанные слова:
"Lady Dedlock."	"Леди Дедлок".
"Yes, yes," says Mr. Bucket.	- Да, да, - говорит мистер Банкет.
"But I could have made the money without this anonymous information."	- Но я мог бы заработать обещанную награду и без этой анонимной информации.
Having put the letters in his book of fate and girdled it up again, he unlocks the door just in time to admit his dinner, which is brought upon a goodly tray with a decanter of sherry.	Положив письма в свою "книгу судеб" и снова затянув ее ремешком, он отпирает дверь как раз вовремя, чтобы принять обед, который ему приносят на роскошном подносе вместе с графином хереса.
Mr. Bucket frequently observes, in friendly circles where there is no restraint, that he likes a toothful of your fine old brown East Inder sherry better than anything you can offer him.	В дружеском кругу, где не нужно стесняться, мистер Баккет нередко признает, что его ничем не корми, только дай ему выпить капельку хорошего, старого ост-индского хереса.
Consequently he fills and empties his glass with a smack of his lips and is proceeding with his refreshment when an idea enters his mind.	Вот и теперь он наполнил и осушил рюмку, причмокнув от наслаждения, по не успел он приступить к еде, как его осеняет какая-то новая мысль.
Mr. Bucket softly opens the door of communication between that room and the next and looks in.	Мистер Банкет бесшумно отворяет дверь и заглядывает в соседнюю комнату.
The library is deserted, and the fire is sinking low.	В библиотеке никого нет, огонь в камине чуть теплится.

Mr. Bucket's eye, after taking a pigeon-flight round the room, alights upon a table where letters are usually put as they arrive.	Г олубем облетев комнату, взгляд мистера Баккета опускается на тот стол, куда обычно кладут полученные письма.
Several letters for Sir Leicester are upon it.	Там лежит несколько писем на имя сэра Лестера.
Mr. Bucket draws near and examines the directions.	Мистер Баккет подходит к столу и рассматривает адреса.
"No," he says, "there's none in that hand.	- Нет, - говорит он, - ни одного, написанного тем почерком нету.
It's only me as is written to.	Значит, так пишут только мне.
I can break it to Sir Leicester Dedlock, Baronet, to-morrow."	Завтра можно открыть все сэру Лестеру Дедлоку, баронету.
With that he returns to finish his dinner with a good appetite, and after a light nap, is summoned into the drawing-room.	Затем он возвращается и с аппетитом обедает; а после того как он успел немного подремать, его приглашают в гостиную.
Sir Leicester has received him there these several evenings past to know whether he has anything to report.	В последние дни сэр Лестер вызывал его к себе туда каждый вечер и спрашивал, не может ли он сообщить что-нибудь новое.
The debilitated cousin (much exhausted by the funeral) and Volumnia are in attendance.	Изнемогающий кузен (чуть совсем не изнемогший на похоронах) и Волюмния тоже сидят в гостиной.
Mr. Bucket makes three distinctly different bows to these three people.	Мистер Баккет кланяется всем троим поочередно, но - по-разному.
A bow of homage to Sir Leicester, a bow of gallantry to Volumnia, and a bow of recognition to the debilitated Cousin, to whom it airily says, "You are a swell about town, and you know me, and I know you."	Сэру Лестеру - поклон почтительный; Волюмнии - поклон галантный; изнемогающему кузену -поклон старого знакомого, небрежно дающий понять, что "ты, мол, братец, известный повеса, из золотой молодежи; ты меня знаешь, и я тебя знаю".
Having distributed these little specimens of his tact, Mr. Bucket rubs his hands.	Продемонстрировав этими тонкими оттенками свой такт, мистер Баккет потирает руки.
"Have you anything new to communicate, officer?" inquires Sir Leicester.	- Нет ли у вас чего-нибудь нового, инспектор? -спрашивает сэр Лестер.
"Do you wish to hold any conversation with me in private?"	- Вы бы не хотели побеседовать со мною наедине?
"Why--not to-night, Sir Leicester Dedlock, Baronet."	-Побеседовать... нет, не сегодня, сэр Лестер Дедлок, баронет.
"Because my time," pursues Sir Leicester, "is wholly at your disposal with a view to the vindication of the outraged majesty of the law."	- Не забудьте, - продолжает сэр Лестер, - что мое время целиком в вашем распоряжении, ибо я стремлюсь восстановить попранное величие закона.
Mr. Bucket coughs and glances at Volumnia, rouged and necklaced, as though he would respectfully observe,	Мистер Баккет, кашлянув, устремляет взор на Волюмнию, нарумяненную и в жемчужном ожерелье, словно желая почтительно заметить:
"I do assure you, you're a pretty creetur.	"А ты еще очень недурна собой.

I've seen hundreds worse looking at your time of life, I have indeed."	В твоем возрасте многие дамочки, право же, выглядят гораздо хуже".
The fair Volumnia, not quite unconscious perhaps of the humanizing influence of her charms, pauses in the writing of cocked-hat notes and meditatively adjusts the pearl necklace.	Очаровательная Волюмния, возможно, подозревает о смягчающем влиянии своих прелестей и, перестав писать какие-то треугольные записки, мечтательно поправляет жемчужное ожерелье.
Mr. Bucket prices that decoration in his mind and thinks it as likely as not that Volumnia is writing poetry.	Мистер Баккет мысленно подсчитывает, сколько может стоить это драгоценное украшение, и решает, что Волюмния сейчас, вероятно, сочиняет стихи.
"If I have not," pursues Sir Leicester, "in the most emphatic manner, adjured you, officer, to exercise your utmost skill in this atrocious case, I particularly desire to take the present opportunity of rectifying any omission I may have made.	- Если я еще не просил вас, инспектор, -продолжает сэр Лестер, - не просил самым настоятельным образом проявить все ваше мастерство при расследовании этого зверского преступления, то я немедленно воспользуюсь случаем исправить оплошность, которую я, быть может, сделал.
Let no expense be a consideration.	Не думайте о затратах.
I am prepared to defray all charges.	Я готов взять на себя все расходы.
You can incur none in pursuit of the object you have undertaken that I shall hesitate for a moment to bear."	Только добейтесь цели, а тратить можете сколько угодно, - я без колебаний оплачу все ваши издержки.
Mr. Bucket made Sir Leicester's bow again as a response to this liberality.	В ответ на эту щедрость мистер Баккет снова отвесил сэру Лестеру почтительный поклон.
"My mind," Sir Leicester adds with a generous warmth, "has not, as may be easily supposed, recovered its tone since the late diabolical occurrence.	- Как и следовало ожидать, - добавляет сэр Лестер с горячностью возмущенного человека, - ко мне еще не вернулось душевное спокойствие, нарушенное в тот день, когда произошло это страшное событие.
It is not likely ever to recover its tone.	Да и вряд ли я когда-нибудь успокоюсь.
But it is full of indignation to-night after undergoing the ordeal of consigning to the tomb the remains of a faithful, a zealous, a devoted adherent."	Но сегодня, после того как мне пришлось подвергнуться тяжкому испытанию - предать земле останки верного, усердного и приверженного мне человека, - я негодую.
Sir Leicester's voice trembles and his grey hair stirs upon his head.	Голос у сэра Лестера дрожит, его седые волосы топорщатся на голове.
Tears are in his eyes; the best part of his nature is aroused.	На глазах у него слезы; лучшая часть его существа в смятении.
"I declare," he says, "I solemnly declare that until this crime is discovered and, in the course of justice, punished, I almost feel as if there were a stain upon my name.	- Я заявляю, - продолжает он, - я торжественно заявляю, что, пока преступника не найдут и не покарают по закону, я буду считать, что имя мое запятнано.

A gentleman who has devoted a large portion of his life to me, a gentleman who has devoted the last day of his life to me, a gentleman who has constantly sat at my table and slept under my roof, goes from my house to his own, and is struck down within an hour of his leaving my house.	Джентльмен, посвятивший мне значительную часть своей жизни, джентльмен, посвятивший мне последний день своей жизни, джентльмен, постоянно сидевший за моим столом и спавший под моим кровом, уходит из моего дома к себе, и спустя час после того, как он покинул мой дом, его убивают.
I cannot say but that he may have been followed from my house, watched at my house, even first marked because of his association with my house--which may have suggested his possessing greater wealth and being altogether of greater importance than his own retiring demeanour would have indicated.	Быть может, за ним шли по пятам от самого моего дома, следили, пока он был в моем доме, и даже наметили его жертвой именно потому, что он был связан с моим домом, - кто знает, а вдруг его связь с моим домом как раз и вызвала предположение, что он владеет более крупным состоянием и вообще более важное лицо, чем могло бы показаться по его скромному образу жизни.
If I cannot with my means and influence and my position bring all the perpetrators of such a crime to light, I fail in the assertion of my respect for that gentleman's memory and of my fidelity towards one who was ever faithful to me."	Если я, с моими средствами, моим влиянием, моим общественным положением, не смогу обнаружить и уличить виновников столь страшного злодеяния, я погрешу против уважения к памяти этого джентльмена и моей верности тому, кто был всегда верен мне.
While he makes this protestation with great emotion and earnestness, looking round the room as if he were addressing an assembly, Mr. Bucket glances at him with an observant gravity in which there might be, but for the audacity of the thought, a touch of compassion.	Пока он с глубоким волнением и искренностью произносит эту декларацию, оглядывая комнату с таким видом, словно обращается к большому обществу, мистер Баккет смотрит на него внимательно и серьезно, и в этом взгляде, - как ни дерзко подобное предположение, - быть может, есть доля сострадания.
"The ceremony of to-day," continues Sir Leicester, "strikingly illustrative of the respect in which my deceased friend"--he lays a stress upon the word, for death levels all distinctions--"was held by the flower of the land, has, I say, aggravated the shock I have received from this most horrible and audacious crime.	- Сегодняшняя погребальная церемония, -продолжает сэр Лестер, - наглядно показала, каким уважением пользовался мой покойный друг, - он делает ударение на последнем слове, ибо смерть уравнивает сильных мира сего и малых сих, - каким уважением пользовался мой покойный друг среди цвета наших соотечественников, а мое присутствие на этой церемонии, как я уже говорил, растравило рану, нанесенную мне этим тягчайшим и дерзновенным преступлением.
If it were my brother who had committed it, I would not spare him."	Если бы его совершил даже мой родной брат, я бы его не пощадил.
Mr. Bucket looks very grave.	Вид у мистера Баккета очень серьезный.
Volumnia remarks of the deceased that he was the trustiest and dearest person!	Волюмния говорит, что покойный был таким преданным, таким обаятельным человеком!
"You must feel it as a deprivation to you, miss," replies Mr. Bucket soothingly, "no doubt.	- Надо думать, вам его очень недостает, мисс, -произносит мистер Баккет успокоительным тоном.
He was calculated to BE a deprivation, I'm sure he was."	- Можно было заранее предвидеть, что вам его будет недоставать; мне это яснее ясного.

Volumnia gives Mr. Bucket to understand, in reply, that her sensitive mind is fully made up never to get the better of it as long as she lives, that her nerves are unstrung for ever, and that she has not the least expectation of ever smiling again.	В ответ Волюмния дает понять мистеру Баккету, что ее чувствительная душа не оправится от этого удара до самой смерти, что нервы ее расстроены навсегда и больше уж она не питает ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь будет в силах улыбнуться.
Meanwhile she folds up a cocked hat for that redoubtable old general at Bath, descriptive of her melancholy condition.	Тем временем она складывает треугольником письмо, адресованное грозному старому генералу в Бат и рисующее меланхолическое состояние ее духа.
"It gives a start to a delicate female," says Mr. Bucket sympathetically, "but it'll wear off."	- Потрясение для деликатной особы женского пола, - сочувственно говорит мистер Баккет, - но со временем все это пройдет.
Volumnia wishes of all things to know what is doing?	Волюмнии больше всего на свете хочется знать, что происходит.
Whether they are going to convict, or whatever it is, that dreadful soldier?	Признают ли виновным - или как это там называется - этого ужасного солдата?
Whether he had any accomplices, or whatever the thing is called in the law?	Были ли у него сообщники - или как их там называют в суде?
And a great deal more to the like artless purpose.	И она множество таких же простодушных вопросов.
"Why you see, miss," returns Mr. Bucket, bringing the finger into persuasive action--and such is his natural gallantry that he had almost said "my dear"--"it ain't easy to answer those questions at the present moment.	Видите ли, мисс, - отвечает мистер Баккет, убедительно покачав указательным пальцем (и так он галантен от природы, что чуть было не добавил "душечка моя!"), - в настоящее время ответить на эти вопросы нелегко.
Not at the present moment.	Именно в настоящее время.
I've kept myself on this case, Sir Leicester Dedlock, Baronet," whom Mr. Bucket takes into the conversation in right of his importance, "morning, noon, and night.	Изволите видеть, сэр Лестер Дедлок, баронет, -вовлекая в разговор баронета, мистер Баккет отдает дань его знатности, - этим делом я занимаюсь день и ночь.
But for a glass or two of sherry, I don't think I could have had my mind so much upon the stretch as it has been.	Если б не рюмка-другая хересу, мне, пожалуй, не удалось бы выдержать такое умственное напряжение.
I COULD answer your questions, miss, but duty forbids it.	Я мог бы ответить на ваши вопросы, мисс, но это запрещает служебный долг.
Sir Leicester Dedlock, Baronet, will very soon be made acquainted with all that has been traced.	Сэр Лестер Дедлок, баронет, в самом скором времени будет осведомлен обо всем, что уже удалось выяснить.
And I hope that he may find it"--Mr. Bucket again looks grave--"to his satisfaction."	И я надеюсь, - мистер Баккет снова принимает серьезный вид, - что он получит удовлетворение.
The debilitated cousin only hopes some fler'll be executed--zample.	Изнемогающий кузен надеется только, что кого-нибудь казнят... в назидание пгочим.
Thinks more interest's wanted--get man hanged presentime--than get man place ten thousand a year.	Полагает, что в нынешние вгемена... повесить челаэка тгудней... чем достать челаэку место... хотя бы на десять тыщ в год.

Hasn't a doubt--zample--far better hang wrong fler than no fler.	Не сомневается... что в пгимег пгочим... гогаздо лучше повесить не того, кого надо... чем никого.
"YOU know life, you know, sir," says Mr. Bucket with a complimentary twinkle of his eye and crook of his finger, "and you can confirm what I've mentioned to this lady. YOU don't want to be told that from information I have received I have gone to work.	- Видите ли, сэр, вы знаете жизнь, - говорит мистер Баккет, одобрительно подмигивая и сгибая палец, - и можете подтвердить то, что я сказал этой леди. Не к чему говорить вам, что, получив информацию, я взялся за работу.
You're up to what a lady can't be expected to be up to.	Вы знаете такие вещи, о каких леди и понятия не имеют, да этого от них и ждать нельзя.
Lord!	Бог мой!
Especially in your elevated station of society, miss," says Mr. Bucket, quite reddening at another narrow escape from "my dear."	Особенно когда леди занимают столь высокое положение в обществе, как вы, мисс, - объясняет мистер Баккет, даже покраснев от того, что опять чуть было не сказал "душечка".
"The officer, Volumnia," observes Sir Leicester, "is faithful to his duty, and perfectly right."	- Волюмния, - внушает сэр Лестер, - инспектор верен своему долгу и совершенно прав.
Mr. Bucket murmurs,	Мистер Баккет бормочет:
"Glad to have the honour of your approbation, Sir Leicester Dedlock, Baronet."	- Я рад, что удостоился вашего одобрения, сэр Лестер Дедлок, баронет.
"In fact, Volumnia," proceeds Sir Leicester, "it is not holding up a good model for imitation to ask the officer any such questions as you have put to him.	- В самом деле, Волюмния, - продолжает сэр Лестер, - вы не подаете примера, достойного подражания, задавая инспектору подобные вопросы.
He is the best judge of his own responsibility; he acts upon his responsibility.	Он сам наилучший судья во всем, что касается его ответственности; он отвечает за свои действия.
And it does not become us, who assist in making the laws, to impede or interfere with those who carry them into execution.	И нам, помогающим издавать законы, не подобает препятствовать и мешать тем, кто приводит их в исполнение.
Or," says Sir Leicester somewhat sternly, for Volumnia was going to cut in before he had rounded his sentence, "or who vindicate their outraged majesty."	Или, - сэр Лестер теперь говорит довольно суровым тоном, ибо Волюмния пыталась перебить его раньше, чем он успел закончить фразу, - или тем, кто восстанавливает их поруганное величие.
Volumnia with all humility explains that she had not merely the plea of curiosity to urge (in common with the giddy youth of her sex in general) but that she is perfectly dying with regret and interest for the darling man whose loss they all deplore.	Волюмния смиренно объясняет, что ею движет не простое любопытство (вообще столь свойственное юным и ветреным представительницам ее пола), но что она положительно умирает от жалости и участия к милейшему человеку, утрату которого оплакивают все.
"Very well, Volumnia," returns Sir Leicester.	- Прекрасно, Волюмния, - говорит сэр Лестер.
"Then you cannot be too discreet."	- В таком случае, вам надлежит быть как можно более осмотрительной.
Mr. Bucket takes the opportunity of a pause to be heard again.	Мистер Баккет пользуется паузой, чтобы снова заговорить.

"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I have no objections to telling this lady, with your leave and among ourselves, that I look upon the case as pretty well complete.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, с вашего позволения и между нами, я не прочь сообщить этой леди, что считаю расследование дела почти законченным.
It is a beautiful case--a beautiful case--and what little is wanting to complete it, I expect to be able to supply in a few hours."	Это великолепное дело... великолепное... а то немногое, чего не хватает, чтобы его закончить, я надеюсь раздобыть через несколько часов.
"I am very glad indeed to hear it," says Sir Leicester.	- Я от души рад слышать об этом, - отзывается сэр Лестер.
"Highly creditable to you."	- Это можно поставить вам в большую заслугу.
"Sir Leicester Dedlock, Baronet," returns Mr. Bucket very seriously, "I hope it may at one and the same time do me credit and prove satisfactory to all.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, - продолжает мистер Баккет очень серьезным тоном, - надеюсь, это будет поставлено мне в заслугу и одновременно принесет удовлетворение всем.
When I depict it as a beautiful case, you see, miss," Mr. Bucket goes on, glancing gravely at Sir Leicester, "I mean from my point of view.	Видите ли, мисс, - объясняет мистер Баккет, устремляя серьезный взгляд на сэра Лестера, -когда я говорю, что это великолепное дело, надо понимать - великолепное с моей точки зрения.
As considered from other points of view, such cases will always involve more or less unpleasantness.	С точки зрения других лиц такие дела всегда более или менее неприятны.
Very strange things comes to our knowledge in families, miss; bless your heart, what you would think to be phenomenons, quite."	Бывает, что мы узнаем о весьма странных происшествиях в семейных домах, мисс, - таких происшествиях, верьте мне, что вы бы сказали: да это просто чудеса в решете.
Volumnia, with her innocent little scream, supposes so.	Волюмния соглашается с ним, издав легкое взвизгивание невинного младенца.
"Aye, and even in gen-teel families, in high families, in great families," says Mr. Bucket, again gravely eyeing Sir Leicester aside.	- Да, мисс, и даже - в благороднейших семействах, знатнейших семействах, высокопоставленных семействах, - говорит мистер Баккет и снова искоса бросает на сэра Лестера серьезный взгляд.
"I have had the honour of being employed in high families before, and you have no idea--come, I'll go so far as to say not even YOU have any idea, sir," this to the debilitated cousin, "what games goes on!"	- Я и раньше имел честь оказывать услуги высокопоставленным семействам; и вы представить себе не можете - ну, пойду дальше, скажу, что даже вы не можете себе представить, сэр, - обращается он к изнемогающему кузену, -какие порой случаются истории!
The cousin, who has been casting sofa-pillows on his head, in a prostration of boredom yawns,	Кузен, который от неизбывной скуки то и дело нахлобучивал себе на голову диванные подушки, зевает и произносит:
"Vayli," being the used-up for "very likely."	"Весь-а-ятно", - что означает: "Весьма вероятно".
Sir Leicester, deeming it time to dismiss the officer, here majestically interposes with the words,	Рассудив, что теперь как раз настала пора отпустить инспектора, сэр Лестер властно прекращает разговор словами:
"Very good.	"Очень хорошо.

Thank you!" and also with a wave of his hand, implying not only that there is an end of the discourse, but that if high families fall into low habits they must take the consequences.	Благодарю вас!", а мановением руки объявляет, что беседа кончена, и если высокопоставленные семейства предаются низким порокам, то пусть они сами и расхлебывают все последствия.
"You will not forget, officer," he adds with condescension, "that I am at your disposal when you please."	- Не забудьте, инспектор, - снисходительно добавляет он, - что я в вашем распоряжении во всякое время, когда вам будет угодно.
Mr. Bucket (still grave) inquires if to-morrow morning, now, would suit, in case he should be as for'ard as he expects to be.	Мистер Баккет (все с тем же серьезным видом) спрашивает, удобно ли будет сэру Лестеру принять его завтра утром, в случае, если, как и надо ожидать, дело подвинется вперед?
Sir Leicester replies,	Сэр Лестер отвечает:
"All times are alike to me."	"В любое время!"
Mr. Bucket makes his three bows and is withdrawing when a forgotten point occurs to him.	Мистер Баккет, отвесив свои три поклона, направляется к выходу, но вдруг вспоминает нечто, о чем совсем было позабыл.
"Might I ask, by the by," he says in a low voice, cautiously returning, "who posted the reward-bill on the staircase."	- Кстати, могу я спросить, - осведомляется он вполголоса, из осторожности вернувшись на прежнее место, - кто повесил на лестнице объявление о награде?
"I ordered it to be put up there," replies Sir Leicester.	- Это я велел повесить его туда, - отвечает сэр Лестер.
"Would it be considered a liberty, Sir Leicester Dedlock, Baronet, if I was to ask you why?"	- Вы не сочтете меня дерзким, сэр Лестер Дедлок, баронет, если я спрошу вас - зачем?
"Not at all.	- Вовсе нет.
I chose it as a conspicuous part of the house.	Я выбрал это место как одно из самых заметных в доме.
I think it cannot be too prominently kept before the whole establishment.	Мне кажется, что чем чаще объявление будет бросаться в глаза людям, тем лучше.
I wish my people to be impressed with the enormity of the crime, the determination to punish it, and the hopelessness of escape.	Я хочу внушить всем в моем доме мысль о том, как тяжко это преступление, как твердо я решил покарать виновника и как безнадежны любые попытки избежать возмездия.
At the same time, officer, if you in your better knowledge of the subject see any objection--"	Впрочем, инспектор, вы знаете дело лучше меня, и если вы имеете какие-либо возражения...
Mr. Bucket sees none now; the bill having been put up, had better not be taken down.	Мистер Баккет пока не имеет никаких возражений; раз уж объявление есть, лучше его не снимать.
Repeating his three bows he withdraws, closing the door on Volumnia's little scream, which is a preliminary to her remarking that that charmingly horrible person is a perfect Blue Chamber.	Снова отвесив каждому из троих по поклону, он удаляется и закрывает дверь, а Волюмния слабо взвизгивает перед тем, как сказать, что этот восхитительно ужасный человек - просто какое-то вместилище страшных тайн.

In his fondness for society and his adaptability to all grades, Mr. Bucket is presently standing before the hall-fire--bright and warm on the early winter night--admiring Mercury.	Любя общество и умея приноравливаться ко всем его слоям, мистер Баккет останавливается в вестибюле перед камином, где в этот ранний зимний вечер пылает яркий, пышущий жаром огонь, и восторгается Меркурием.
"Why, you're six foot two, I suppose?" says Mr. Bucket.	- Ну и рост у вас, - шесть футов и два дюйма будет, а? - говорит мистер Баккет.
"Three," says Mercury.	- И три дюйма, - отвечает Меркурий.
"Are you so much?	- Не может быть!
But then, you see, you're broad in proportion and don't look it.	До чего вы широки в плечах! - на первый взгляд и не угадаешь, что такой рослый.
You're not one of the weak-legged ones, you ain't.	Вы не из тонконогих, э нет!
Was you ever modelled now?"	Скажите, вас никогда не лепил скульптор, натурщиком быть не доводилось?
Mr. Bucket asks, conveying the expression of an artist into the turn of his eye and head.	Задавая этот вопрос, мистер Баккет слегка повернул и наклонил голову, придав такое выражение своим глазам, что его можно принять за ценителя искусств.
Mercury never was modelled.	Меркурию никогда не доводилось быть натурщиком.
"Then you ought to be, you know," says Mr. Bucket; "and a friend of mine that you'll hear of one day as a Royal Academy sculptor would stand something handsome to make a drawing of your proportions for the marble.	- А жаль; надо бы вам попробовать, - говорит мистер Баккет. - Один мой приятель-скульптор, -вы скоро услышите, что он попал в Королевскую академию[179], - дорого бы дал за то, чтобы сделать с вас набросок, а потом изваять вашу статую из мрамора.
My Lady's out, ain't she?"	Миледи, кажется, нет дома?
"Out to dinner."	- Уехала на званый обед.
"Goes out pretty well every day, don't she?"	- Выезжает чуть не каждый день, а?
"Yes."	-Да.
"Not to be wondered at!" says Mr. Bucket.	- И немудрено! - говорит мистер Баккет.
"Such a fine woman as her, so handsome and so graceful and so elegant, is like a fresh lemon on a dinner-table, ornamental wherever she goes.	- Такая роскошная женщина, такая красавица, такая изящная, такая шикарная, да она прямо украшение для любого дома, куда бы ни поехала, ни дать ни взять - свежий лимон на обеденном столе.
Was your father in the same way of life as yourself?"	А ваш папаша служил по той же части, что и вы?
Answer in the negative.	Следует отрицательный ответ.
"Mine was," says Mr. Bucket.	- Мой служил по этой самой, - говорит мистер Баккет.
"My father was first a page, then a footman, then a butler, then a steward, then an inn-keeper.	- Сначала он был мальчиком на побегушках, потом ливрейным лакеем, потом дворецким, потом управляющим, а потом уж завел свой собственный трактир.

Lived universally respected, and died lamented.	При жизни пользовался всеобщим уважением, а когда умер - все по нем плакали.
Said with his last breath that he considered service the most honourable part of his career, and so it was.	Лежа на смертном одре, говорил, что считает годы, проведенные в услужении, самым почетным временем своей жизни; да так оно и было.
I've a brother in service, AND a brother- in-law.	У меня родной брат в услужении и брат жены тоже.
My Lady a good temper?"	А что, у миледи хороший характер?
Mercury replies, "As good as you can expect."	- Обыкновенный, - ответствует Меркурий. -Какой у всех леди, такой и у нее.
"Ah!" says Mr. Bucket.	- Так! - отзывается мистер Баккет.
"A little spoilt?	- Значит, немножко избалована?
A little capricious?	Немножко капризна?
Lord!	Бог мой!
What can you anticipate when they're so handsome as that?	Чего еще можно ожидать от женщин, если они такие красотки?
And we like 'em all the better for it, don't we?"	За это-то самое они нам и нравятся, правда?
Mercury, with his hands in the pockets of his bright peach-blossom small-clothes, stretches his symmetrical silk legs with the air of a man of gallantry and can't deny it.	Засунув руки в карманы своих коротких атласных штанов персикового цвета и вытянув стройные ноги в шелковых чулках, Меркурий тоном заправского ловеласа говорит, что не может этого отрицать.
Come the roll of wheels and a violent ringing at the bell.	Слышен стук колес и неистовый звон колокольчика.
"Talk of the angels," says Mr. Bucket.	- Легка на помине! - говорит мистер Баккет.
"Here she is!"	- Приехала!
The doors are thrown open, and she passes through the hall.	Распахивается дверь, и миледи проходит по вестибюлю.
Still very pale, she is dressed in slight mourning and wears two beautiful bracelets.	Как всегда, очень бледная, она одета в полутраур, и на руках у нее два великолепных браслета.
Either their beauty or the beauty of her arms is particularly attractive to Mr. Bucket.	Красота этих браслетов, а может, и красота ее рук привлекает внимание мистера Баккета.
He looks at them with an eager eye and rattles something in his pocket--halfpence perhaps.	Жадным взором он смотрит на них и чем-то бренчит у себя в кармане... быть может, медяками.
Noticing him at his distance, she turns an inquiring look on the other Mercury who has brought her home.	Заметив его издали, миледи устремляет вопросительный взгляд на другого Меркурия, того, что привез ее домой.
"Mr. Bucket, my Lady."	- Это мистер Баккет, миледи.
Mr. Bucket makes a leg and comes forward, passing his familiar demon over the region of his mouth.	Шаркнув ножкой, мистер Баккет приближается к миледи, водя перед губами своим демоном-другом.
"Are you waiting to see Sir Leicester?"	- Вы дожидаетесь сэра Лестера?

"No, my Lady, I've seen him!"	- Нет, миледи; я его уже видел.
"Have you anything to say to me?"	- Вам нужно что-нибудь сказать мне?
"Not just at present, my Lady."	- Не сейчас, миледи.
"Have you made any new discoveries?"	- Узнали что-нибудь новое?
"A few, my Lady."	- Кое-что, миледи.
This is merely in passing.	Разговор ведется на ходу.
She scarcely makes a stop, and sweeps upstairs alone.	Она даже не остановилась и плавно поднимается по лестнице одна.
Mr. Bucket, moving towards the staircase-foot, watches her as she goes up the steps the old man came down to his grave, past murderous groups of statuary repeated with their shadowy weapons on the wall, past the printed bill, which she looks at going by, out of view.	Подойдя ближе, мистер Баккет смотрит, как она поднимается по тем ступеням, по которым старик спустился в могилу, проходит мимо грозной скульптурной группы вооруженных воинов и их теней на стене, проходит мимо печатного объявления, на которое бросает взгляд, и скрывается из виду.
"She's a lovely woman, too, she really is," says Mr. Bucket, coming back to Mercury.	- Обольстительная женщина, прямо обольстительная, - говорит мистер Баккет, вернувшись к Меркурию.
"Don't look quite healthy though."	- Вот только вид у нее не особенно здоровый.
Is not quite healthy, Mercury informs him.	Она и впрямь не особенно здорова, поясняет Меркурий.
Suffers much from headaches.	Мигрень замучила.
Really?	Неужели?
That's a pity!	Какая жалость!
Walking, Mr. Bucket would recommend for that.	Так надо побольше гулять, советует мистер Баккет.
Well, she tries walking, Mercury rejoins.	Да она уже пробовала лечиться прогулками, говорит Меркурий.
Walks sometimes for two hours when she has them bad.	Иной раз гуляет часа по два, если чувствует себя скверно.
By night, too.	И даже по ночам.
"Are you sure you're quite so much as six foot three?" asks Mr. Bucket.	- А вы уверены, что рост у вас целых шесть футов и три роима? - спрашивает мистер Баккет.
"Begging your pardon for interrupting you a moment?"	- Простите, что перебил.
Not a doubt about it.	В этом нет ни малейших сомнений.
"You're so well put together that I shouldn't have thought it.	-А я бы не подумал - до того вы хорошо сложены.
But the household troops, though considered fine men, are built so straggling. Walks by night, does she?	И наоборот - взять к примеру хоть лейб-гвардейцев: считаются красавцами, а сложены препаршиво... Так, значит, гуляет даже по ночам?

When it's moonlight, though?"	Однако только при лунном свете, конечно?
Oh, yes.	Ну, конечно.
When it's moonlight!	При лунном свете!
Of course.	Конечно.
Oh, of course!	Разумеется!
Conversational and acquiescent on both sides.	Собеседники что-то уж очень разговорчивы и охотно поддакивают друг другу.
"I suppose you ain't in the habit of walking yourself?" says Mr. Bucket.	- А сами вы, должно быть, не имеете привычки гулять? - продолжает мистер Баккет.
"Not much time for it, I should say?"	- Не хватает времени, надо думать?
Besides which, Mercury don't like it.	А хоть бы и хватало, так Меркурий не любит гулять.
Prefers carriage exercise.	Предпочитает делать моцион на запятках.
"To be sure," says Mr. Bucket.	- Оно и понятно, - соглашается мистер Баккет.
"That makes a difference.	- Разве можно сравнить гулянье с катаньем?
Now I think of it," says Mr. Bucket, warming his hands and looking pleasantly at the blaze, "she went out walking the very night of this business."	Помнится, - продолжает мистер Баккет, грея себе руки и с приятностью поглядывая на пламя, - она ходила гулять в тот самый вечер, когда все это произошло.
"To be sure she did!	- А как же, конечно ходила!
I let her into the garden over the way."	Я же сам и провел ее в сад, что через дорогу от нас.
"And left her there.	- И оставили ее там, а сами ушли.
Certainly you did.	Ну да, конечно, ушли.
I saw you doing it."	Я видел, как вы уходили.
"I didn't see YOU," says Mercury.	-А я не видел вас, - говорит Меркурий.
"I was rather in a hurry," returns Mr. Bucket, "for I was going to visit a aunt of mine that lives at Chelsea--next door but two to the old original Bun House--ninety year old the old lady is, a single woman, and got a little property.	- Да я, по правде сказать, торопился, - объясняет мистер Баккет, - пошел, знаете, навестить свою тетку - она живет в Челси, через два дома от старого Бан-Хауса; девяносто лет стукнуло старухе, одинокая, имеет небольшое состояние.
Yes, I chanced to be passing at the time.	Ну вот, я случайно и проходил мимо сада, в то время как вы отошли.
Let's see.	Позвольте.
What time might it be?	В котором часу это было?
It wasn't ten."	Кажется, десяти еще не было.
"Half-past nine."	- В половине десятого.
"You're right.	- Правильно.
So it was.	В половине десятого.

And if I don't deceive myself, my Lady was muffled in a loose black mantle, with a deep fringe to it?"	И, если не ошибаюсь, миледи была в широкой черной мантилье с длинной бахромой?
"Of course she was."	- Ну да, в мантилье.
Of course she was.	Ну да, конечно.
Mr. Bucket must return to a little work he has to get on with upstairs, but he must shake hands with Mercury in acknowledgment of his agreeable conversation, and will he--this is all he asks--will he, when he has a leisure half-hour, think of bestowing it on that Royal Academy sculptor, for the advantage of both parties?	Мистер Баккет должен вернуться наверх, потому что у него есть там небольшое дельце, но сначала он хочет пожать руку Меркурию в благодарность за приятную беседу и спросить, не согласится ли Меркурий - мистер Баккет больше ни о чем не попросит, - не согласится ли он, когда у него выпадет полчасика свободного времени, уделить его скульптору Королевской академии к обоюдному удовольствию?
CHAPTER LIV	Глава LIV
Springing a Mine	Взрыв мины
Refreshed by sleep, Mr. Bucket rises betimes in the morning and prepares for a field-day.	Бодрый и свежий после сна, мистер Баккет встает спозаранку и готовится к боевому дню.
Smartened up by the aid of a clean shirt and a wet hairbrush, with which instrument, on occasions of ceremony, he lubricates such thin locks as remain to him after his life of severe study, Mr. Bucket lays in a breakfast of two mutton chops as a foundation to work upon, together with tea, eggs, toast, and marmalade on a corresponding scale.	Облачившись в чистую рубашку и вооружившись мокрой головной щеткой, каковым орудием он в торжественных случаях приглаживает те скудные остатки растительности, которые еще уцелели у него на черепе после суровой жизни, посвященной всякого рода расследованиям, мистер Баккет приводит себя в парадный вид, после чего начинает запасаться пищей и, первым делом заложив основу завтрака двумя бараньими отбивными, добавляет к ним в соответствующей пропорции чай, крутые яйца, гренки и варенье.
Having much enjoyed these strengthening matters and having held subtle conference with his familiar demon, he confidently instructs Mercury "just to mention quietly to Sir Leicester Dedlock, Baronet, that whenever he's ready for me, I'm ready for him."	Насладившись этими питательными яствами и закончив хитроумное совещание со своим демоном-другом, он конфиденциально поручает Меркурию негласно "доложить сэру Лестеру, баронету, что в любое время, когда он будет готов принять меня, я буду готов явиться".
A gracious message being returned that Sir Leicester will expedite his dressing and join Mr. Bucket in the library within ten minutes, Mr. Bucket repairs to that apartment and stands before the fire with his finger on his chin, looking at the blazing coals.	Милостивый ответ гласит, что сэр Лестер поторопится закончить свой туалет и через десять минут выйдет к мистеру Банкету в библиотеку, а мистер Баккет, направив свои стопы в эту комнату, становится перед камином и, приложив палец к подбородку, смотрит на рдеющие угли.
Thoughtful Mr. Bucket is, as a man may be with weighty work to do, but composed, sure, confident.	Мистер Баккет задумчив, как человек, которому предстоит трудная работа, но спокоен, тверд и уверен в себе.
From the expression of his face he might be a famous whist-player for a large stake--say a hundred guineas certain--with the game in his hand, but with a high reputation involved in his playing his hand out to the last card in a masterly way.	Глядя на него, можно подумать, что он знаменитый игрок в вист на большие ставки, -скажем, от ста гиней и выше, - который уже уверен в выигрыше, но, стремясь поддержать свою блестящую репутацию, хочет вплоть до самой последней взятки разыгрывать игру мастерски.

Not in the least anxious or disturbed is Mr. Bucket when Sir Leicester appears, but he eyes the baronet aside as he comes slowly to his easy-chair with that observant gravity of yesterday in which there might have been yesterday, but for the audacity of the idea, a touch of compassion.	Ни тени тревоги или смущения не обнаруживает мистер Баккет, когда появляется сэр Лестер, но, в то время как баронет медленно идет к креслу, сыщик по-вчерашнему искоса поглядывает на него, внимательно и серьезно; а вчера в этом взгляде, сколь ни дерзка подобная мысль, пожалуй была и доля сострадания.
"I am sorry to have kept you waiting, officer, but I am rather later than my usual hour this morning.	- Простите, что я заставил вас ждать, инспектор, но сегодня утром я встал немного позже обычного.
I am not well.	Я не особенно хорошо себя чувствую.
The agitation and the indignation from which I have recently suffered have been too much for me.	Чувства негодования и волнения, которые я испытал в последние дни, отозвались на моем здоровье.
I am subject to--gout"--Sir Leicester was going to say indisposition and would have said it to anybody else, but Mr. Bucket palpably knows all about it--"and recent circumstances have brought it on."	Я подвержен... подагре, - сэр Лестер хотел было сказать "недомоганиям", да так и сказал бы всякому другому, но мистер Баккет явно все знает про его подагру, - а последние события вызвали новый приступ.
As he takes his seat with some difficulty and with an air of pain, Mr. Bucket draws a little nearer, standing with one of his large hands on the library-table.	Он садится с трудом и, видимо, превозмогая боль, а мистер Баккет подвигается поближе к нему и кладет на стол свою большую руку.
"I am not aware, officer," Sir Leicester observes; raising his eyes to his face, "whether you wish us to be alone, but that is entirely as you please.	- Я не знаю, инспектор, - говорит сэр Лестер, поднимая на него глаза, - хотите ли вы, чтобы мы остались одни, но всецело предоставляю это на ваше усмотрение.
If you do, well and good.	Если вы хотите побеседовать со мной наедине, пожалуйста.
If not, Miss Dedlock would be interested--"	Если нет, мисс Дедлок было бы интересно...
"Why, Sir Leicester Dedlock, Baronet," returns Mr. Bucket with his head persuasively on one side and his forefinger pendant at one ear like an earring, "we can't be too private just at present.	- Изволите видеть, сэр Лестер Дедлок, баронет. -объясняет мистер Баккет, вкрадчиво склонив голову набок и приложив указательный палец к уху, как серьгу, - сейчас нам необходимо остаться вдвоем.
You will presently see that we can't be too private.	Нам прямо-таки необходимо остаться вдвоем, и вы это вскоре поймете.
A lady, under the circumstances, and especially in Miss Dedlock's elevated station of society, can't but be agreeable to me, but speaking without a view to myself, I will take the liberty of assuring you that I know we can't be too private."	В любой обстановке присутствие леди, и особенно столь высокопоставленной, как мисс Дедлок, для меня только приятно, но дело не во мне, и в данном случае, осмелюсь вас заверить, нам необходимо остаться вдвоем.
"That is enough."	- Пусть так.
"So much so, Sir Leicester Dedlock, Baronet," Mr. Bucket resumes, "that I was on the point of asking your permission to turn the key in the door."	- Больше того, сэр Лестер Дедлок, баронет, -продолжает мистер Баккет, - я как раз хотел попросить у вас разрешения запереть дверь на ключ.
"By all means."	- Пожалуйста.

Mr. Bucket skilfully and softly takes that precaution, stooping on his knee for a moment from mere force of habit so to adjust the key in the lock as that no one shall peep in from the outerside.	Ловко и бесшумно принимая эту предосторожность, мистер Баккет по привычке становится на одно колено и старается так повернуть ключ в скважине, чтобы и одним глазком нельзя было заглянуть в эту комнату из соседней.
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I mentioned yesterday evening that I wanted but a very little to complete this case.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, я говорил вчера вечером, что мне лишь очень немногого недостает, чтобы закончить расследование.
I have now completed it and collected proof against the person who did this crime."	Теперь я его закончил и собрал все необходимые и достаточные улики против лица, совершившего преступление.
"Against the soldier?"	- Против солдата?
"No, Sir Leicester Dedlock; not the soldier."	- Нет, сэр Лестер Дедлок; не против солдата.
Sir Leicester looks astounded and inquires,	Удивленно глядя на него, сэр Лестер осведомляется:
"Is the man in custody?"	- Преступник заключен в тюрьму?
Mr. Bucket tells him, after a pause,	Мистер Баккет отвечает ему после небольшой паузы:
"It was a woman."	- Преступление совершила женщина.
Sir Leicester leans back in his chair, and breathlessly ejaculates,	Сэр Лестер откидывается на спинку кресла и, едва переводя дух, восклицает:
"Good heaven!"	- Праведное небо!
"Now, Sir Leicester Dedlock, Baronet," Mr. Bucket begins, standing over him with one hand spread out on the library-table and the forefinger of the other in impressive use, "it's my duty to prepare you for a train of circumstances that may, and I go so far as to say that will, give you a shock.	- Теперь, сэр Лестер Дедлок, баронет, - начинает мистер Баккет, стоя перед сидящим баронетом, и, упершись ладонью одной руки в библиотечный стол, выразительно поводит указательным пальцем другой, - теперь я обязан подготовить вас к некоторым известиям, которые могут нанести и, скажу больше, безусловно нанесут вам удар.
But Sir Leicester Dedlock, Baronet, you are a gentleman, and I know what a gentleman is and what a gentleman is capable of.	Но, сэр Лестер Дедлок, баронет, вы джентльмен, а я знаю, что такое джентльмен и на что джентльмен способен.
A gentleman can bear a shock when it must come, boldly and steadily.	Джентльмен может перенести удар, когда это неизбежно, перенести твердо и стойко.
A gentleman can make up his mind to stand up against almost any blow.	Джентльмен может заставить себя перенести почти что любой удар.
Why, take yourself, Sir Leicester Dedlock, Baronet.	Да вот, взять к примеру хоть вас самих, сэр Лестер Дедлок, баронет.
If there's a blow to be inflicted on you, you naturally think of your family.	Если вам наносят удар, вы, натурально, думаете о своем роде.

You ask yourself, how would all them ancestors of yours, away to Julius Caesar--not to go beyond him at present--have borne that blow; you remember scores of them that would have borne it well; and you bear it well on their accounts, and to maintain the family credit.	Вы спрашиваете себя, как перенесли бы все ваши предки, вплоть до Юлия Цезаря, - пока что дальше не пойдем, - как все они перенесли бы подобный удар; вы вспоминаете, что десятки ваших предков способны были перенести удар мужественно, и сами вы переносите его мужественно в память о них и для поддержания родовой чести.
That's the way you argue, and that's the way you act, Sir Leicester Dedlock, Baronet."	Вот как вы рассуждаете и вот как вы действуете, сэр Лестер Дедлок, баронет.
Sir Leicester, leaning back in his chair and grasping the elbows, sits looking at him with a stony face.	Сэр Лестер сидит, откинувшись назад с каменным лицом, и, вцепившись в ручки кресла, смотрит на мистера Банкета.
"Now, Sir Leicester Dedlock," proceeds Mr. Bucket, "thus preparing you, let me beg of you not to trouble your mind for a moment as to anything having come to MY knowledge.	- Теперь, сэр Лестер Дедлок, - продолжает мистер Баккет, - подготовив вас таким образом, я буду просить вас ни минутки не огорчаться тем, что кое-какие обстоятельства стали известны мне.
I know so much about so many characters, high and low, that a piece of information more or less don't signify a straw.	Я знаю так много о стольких людях, и знатных и простых, что одним фактом больше, одним -меньше, роли не играет.
I don't suppose there's a move on the board that would surprise ME, and as to this or that move having taken place, why my knowing it is no odds at all, any possible move whatever (provided it's in a wrong direction) being a probable move according to my experience.	Как бы ни передвигались фигуры на шахматной доске, кого-кого, а меня это не удивит, и если мне стало известно, каким образом они передвинулись, так это не имеет ровно никакого значения, так как я знаю по опыту, что любая их перестановка (особенно, если она сделана не по правилам) вполне возможна.
Therefore, what I say to you, Sir Leicester Dedlock, Baronet, is, don't you go and let yourself be put out of the way because of my knowing anything of your family affairs."	Следовательно, вот что я вам скажу, сэр Лестер Дедлок, баронет: не огорчайтесь только потому, что мне стали известны кое-какие ваши семейные дела.
"I thank you for your preparation," returns Sir Leicester after a silence, without moving hand, foot, or feature, "which I hope is not necessary; though I give it credit for being well intended.	- Благодарю вас за старание подготовить меня, -говорит после небольшой паузы сэр Лестер, не шевельнув ни рукой, ни ногой и не меняясь в лице, - хочу верить, что в этом не было нужды, но, впрочем, отдаю должное вашим добрым побуждениям.
Be so good as to go on.	Продолжайте, пожалуйста.
Also"--Sir Leicester seems to shrink in the shadow of his figure--"also, to take a seat, if you have no objection."	А также, - сэр Лестер как-то съеживается, явно тяготясь тем, что перед глазами у него маячит фигура сыщика, - прошу вас, присядьте, если ничего не имеете против.
None at all.	Вовсе нет.
Mr. Bucket brings a chair and diminishes his shadow.	Мистер Баккет приносит себе стул и, усевшись, тем самым несколько укорачивает свою фигуру.
"Now, Sir Leicester Dedlock, Baronet, with this short preface I come to the point.	- Теперь, сэр Лестер Дедлок, баронет, после этого короткого предисловия я приступаю к делу.
Lady Dedlock--"	Леди Дедлок...

Sir Leicester raises himself in his seat and stares at him fiercely.	Выпрямившись в кресле, сэр Лестер бросает на сыщика гневный взор.
Mr. Bucket brings the finger into play as an emollient.	Мистер Баккет делает успокоительное движение пальцем.
"Lady Dedlock, you see she's universally admired.	- Леди Дедлок, как вам известно, вызывает всеобщее восхищение.
That's what her ladyship is; she's universally admired," says Mr. Bucket.	Да, всеобщее восхищение, - вот какая она, ее милость, - отмечает мистер Баккет.
"I would greatly prefer, officer," Sir Leicester returns stiffly, "my Lady's name being entirely omitted from this discussion."	- Я безусловно предпочел бы, инспектор, -холодно внушает ему сэр Лестер, - чтобы в нашей беседе имя миледи совершенно не упоминалось.
"So would I, Sir Leicester Dedlock, Baronet, but--it's impossible."	- И я предпочел бы, сэр Лестер Дедлок, баронет, но... Это невозможно.
"Impossible?"	- Невозможно?
Mr. Bucket shakes his relentless head.	Мистер Баккет неумолимо качает головой.
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, it's altogether impossible.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, это никак не возможно.
What I have got to say is about her ladyship.	То, что я обязан вам сказать, относится к ее милости.
She is the pivot it all turns on."	Она - ось, вокруг которой вертится все.
"Officer," retorts Sir Leicester with a fiery eye and a quivering lip, "you know your duty.	- Инспектор, - возражает сэр Лестер с яростью во взоре и дрожью в губах, - вы знаете, в чем заключается ваш долг.
Do your duty, but be careful not to overstep it.	Исполняйте свой долг, но берегитесь выходить за его пределы.
I would not suffer it.	Этого я не потерплю.
I would not endure it.	Этого я не вынесу.
You bring my Lady's name into this communication upon your responsibility--upon your responsibility. My Lady's name is not a name for common persons to trifle with!"	Если вы припутаете к этому делу имя миледи, вы за это ответите... вы за это ответите... Имя миледи не такое имя, которое могут трепать все и каждый!
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I say what I must say, and no more."	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, я скажу только то, что обязан сказать, не больше.
"I hope it may prove so.	- Надеюсь, что так оно и будет.
Very well.	Отлично.
Go on.	Продолжайте.
Go on, sir!"	Продолжайте, сэр!
Glancing at the angry eyes which now avoid him and at the angry figure trembling from head to foot, yet striving to be still, Mr. Bucket feels his way with his forefinger and in a low voice proceeds.	Глядя в эти гневные глаза, которые теперь избегают его, глядя на этого разгневанного человека, что дрожит с головы до ног, но тщится сохранить спокойствие, мистер Баккет. нащупывая себе путь указательным пальцем, продолжает вполголоса:

"Sir Leicester Dedlock, Baronet, it becomes my duty to tell you that the deceased Mr. Tulkinghorn long entertained mistrusts and suspicions of Lady Dedlock."	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, мой долг сказать вам, что покойный мистер Талкингхорн с давних пор относился к леди Дедлок недоверчиво и подозрительно.
"If he had dared to breathe them to me, sir--which he never did—I would have killed him myself!" exclaims Sir Leicester, striking his hand upon the table.	- Если б он только посмел намекнуть мне на это, сэр, - но он не посмел, - я бы убил его своими руками! - кричит сэр Лестер, стукнув кулаком по столу.
But in the very heat and fury of the act he stops, fixed by the knowing eyes of Mr. Bucket, whose forefinger is slowly going and who, with mingled confidence and patience, shakes his head.	Но в самом разгаре вспыхнувшей ярости он умолкает, скованный проницательным взглядом мистера Баккета, а тот, твердо уверенный в себе, медленно поводит указательным пальцем, терпеливо покачивая головой.
"Sir Leicester Dedlock, the deceased Mr. Tulkinghorn was deep and close, and what he fully had in his mind in the very beginning I can't quite take upon myself to say.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, покойный мистер Талкингхорн был человек замкнутый, скрытный, и я не знаю наверное, что именно было у него на уме в первую пору вашего брака.
But I know from his lips that he long ago suspected Lady Dedlock of having discovered, through the sight of some handwriting--in this very house, and when you yourself, Sir Leicester Dedlock, were present--the existence, in great poverty, of a certain person who had been her lover before you courted her and who ought to have been her husband." Mr. Bucket stops and deliberately repeats, "Ought to have been her husband, not a doubt about it.	Но, как я слышал от него самого, он давно уже подозревал, что леди Дедлок - в этом доме и в вашем присутствии, сэр Лестер Дедлок, -догадалась, взглянув на какую-то рукопись, что некий человек еще жив и живет в нищете -человек, который любил ее, прежде чем вы начали за ней ухаживать, и обязан был на ней жениться, -мистер Баккет делает паузу и повторяет решительным тоном: - обязан был на ней жениться... бесспорно обязан.
I know from his lips that when that person soon afterwards died, he suspected Lady Dedlock of visiting his wretched lodging and his wretched grave, alone and in secret.	Я слышал от самого мистера Талкингхорна, что спустя короткое время этот человек умер, а после его смерти мистер Талкингхорн заподозрил леди Дедлок в том, что она посетила, одна и тайком, убогое жилище и убогую могилу покойного.
I know from my own inquiries and through my eyes and ears that Lady Dedlock did make such visit in the dress of her own maid, for the deceased Mr. Tulkinghorn employed me to reckon up her ladyship--if you'll excuse my making use of the term we commonly employ--and I reckoned her up, so far, completely.	Я узнал - после того как навел справки и кое-что увидел и услышал, - что леди Дедлок действительно ходила туда в платье своей горничной, а узнал потому, что покойный мистер Талкингхорн поручил мне следить за ее милостью, - простите, что употребляю выражение, которое у нас в ходу, - и я ее выследил.
I confronted the maid in the chambers in Lincoln's Inn Fields with a witness who had been Lady Dedlock's guide, and there couldn't be the shadow of a doubt that she had worn the young woman's dress, unknown to her.	В его конторе, на Линкольновых полях, я устроил очную ставку этой горничной со свидетелем, который служил проводником леди Дедлок, и тут уж не осталось сомнений в том, что ее милость без ведома этой девицы надевала ее платье.
Sir Leicester Dedlock, Baronet, I did endeavour to pave the way a little towards these unpleasant disclosures yesterday by saying that very strange things happened even in high families sometimes.	Сэр Лестер Дедлок, баронет, я вчера сделал попытку подготовить вас к столь неприятным разоблачениям, подчеркнув, что даже в высокопоставленных семействах порой случаются очень странные происшествия.

All this, and more, has happened in your own family, and to and through your own Lady.	Все, о чем я говорил сейчас, и еще кое-что произошло в вашем собственном семействе, с вашей собственной супругой и через нее.
It's my belief that the deceased Mr. Tulkinghorn followed up these inquiries to the hour of his death and that he and Lady Dedlock even had bad blood between them upon the matter that very night.	Я думаю, что покойный мистер Талкингхорн продолжал расследование до своего смертного часа и что в тот роковой вечер у него с леди Дедлок был по этому поводу крупный разговор.
Now, only you put that to Lady Dedlock, Sir Leicester Dedlock, Baronet, and ask her ladyship whether, even after he had left here, she didn't go down to his chambers with the intention of saying something further to him, dressed in a loose black mantle with a deep fringe to it."	Теперь вы только передайте все это леди Дедлок, сэр Лестер Дедлок, баронет, и спросите ее милость, что произошло вскоре после того, как он ушел отсюда, - не ходила ли она к нему домой, чтобы сказать ему еще что-то, и не надела ли она тогда широкой черной мантильи с длинной бахромой?
Sir Leicester sits like a statue, gazing at the cruel finger that is probing the life-blood of his heart.	Сэр Лестер Дедлок сидит как статуя, устремив взор на беспощадный палец, вонзающийся в святая святых его сердца.
"You put that to her ladyship, Sir Leicester Dedlock, Baronet, from me, Inspector Bucket of the Detective.	- Передайте все это ее милости, сэр Лестер Дедлок, баронет, от моего имени, от имени Банкета, инспектора сыскного отделения.
And if her ladyship makes any difficulty about admitting of it, you tell her that it's no use, that Inspector Bucket knows it and knows that she passed the soldier as you called him (though he's not in the army now) and knows that she knows she passed him on the staircase.	И если ее милость будет отпираться, скажите ей, что - напрасно... ибо инспектор Баккет знает все -знает, что она проходила мимо солдата, как вы его называете (хотя теперь он в отставке), и знает, что она видела этого солдата, когда разминулась с ним на лестнице.
Now, Sir Leicester Dedlock, Baronet, why do I relate all this?"	Теперь, сэр Лестер Дедлок, баронет, зачем я все это говорю?
Sir Leicester, who has covered his face with his hands, uttering a single groan, requests him to pause for a moment.	Закрыв лицо руками, сэр Лестер со стоном просит мистера Баккета немного помолчать.
By and by he takes his hands away, and so preserves his dignity and outward calmness, though there is no more colour in his face than in his white hair, that Mr. Bucket is a little awed by him.	Но вскоре он отнимает руки от лица, так хорошо сохраняя достойный вид и внешнее спокойствие, -хотя его лицо так же бело, как волосы, - что мистеру Баккету становится даже немного страшно.
Something frozen and fixed is upon his manner, over and above its usual shell of haughtiness, and Mr. Bucket soon detects an unusual slowness in his speech, with now and then a curious trouble in beginning, which occasions him to utter inarticulate sounds.	Сэр Лестер всегда замкнут в раковине своей надменности, но сейчас его оледенило и сковало еще что-то, и мистер Баккет вскоре замечает, что речь его становится необычно медлительной, а начиная говорить, он иногда с трудом произносит какие-то нечленораздельные звуки.
With such sounds he now breaks silence, soon, however, controlling himself to say that he does not comprehend why a gentleman so faithful and zealous as the late Mr. Tulkinghorn should have communicated to him nothing of this painful, this distressing, this unlooked-for, this overwhelming, this incredible intelligence.	Подобными звуками он сейчас и нарушает молчание; однако вскоре овладевает собой и заставляет себя выговорить, что не может постичь, каким образом столь преданный и усердный джентльмен, каким был покойный мистер Талкингхорн, ничего не сказал ему об этих прискорбных, печальных, непредвиденных, потрясающих, невероятных обстоятельствах.

"Again, Sir Leicester Dedlock, Baronet," returns Mr. Bucket, "put it to her ladyship to clear that up.	- Повторяю, сэр Лестер Дедлок, баронет, -продолжает мистер Баккет, - передайте мои слова ее милости, и пусть она сама все объяснит.
Put it to her ladyship, if you think it right, from Inspector Bucket of the Detective.	Расскажите об этом ее милости, если найдете нужным, от имени Баккета, инспектора сыскного отделения.
You'll find, or I'm much mistaken, that the deceased Mr. Tulkinghorn had the intention of communicating the whole to you as soon as he considered it ripe, and further, that he had given her ladyship so to understand.	Или я ничего не понимаю в людях, или вы узнаете, что покойный мистер Талкингхорн сам бы сообщил все это вам, как только решил бы, что настало время; узнаете даже, что он дал это понять ее милости.
Why, he might have been going to reveal it the very morning when I examined the body!	Более того, он, возможно, рассказал бы вам обо всем в то самое утро, когда я осматривал его тело!
You don't know what I'm going to say and do five minutes from this present time, Sir Leicester Dedlock, Baronet; and supposing I was to be picked off now, you might wonder why I hadn't done it, don't you see?"	Ведь вы не знаете, что именно я собираюсь сказать и сделать через пять минут, сэр Лестер Дедлок, баронет; допустим, что меня сейчас пристукнут, вы тогда, чего доброго, станете удивляться, почему я не сделал того, что собирался сделать, не так ли?
True.	Правильно.
Sir Leicester, avoiding, with some trouble those obtrusive sounds, says,	Сэр Лестер делает огромное усилие, стараясь не испускать нечленораздельных звуков, и ему удается выдавить из себя слово:
"True."	"Правильно".
At this juncture a considerable noise of voices is heard in the hall.	Но вдруг из вестибюля доносятся чьи-то громкие голоса.
Mr. Bucket, after listening, goes to the library-door, softly unlocks and opens it, and listens again.	Прислушавшись к ним, мистер Баккет идет к двери и, бесшумно повернув ключ, открывает ее, а затем снова прислушивается.
Then he draws in his head and whispers hurriedly but composedly,	Немного погодя он оглядывается и говорит торопливым, но спокойным шепотом:
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, this unfortunate family affair has taken air, as I expected it might, the deceased Mr. Tulkinghorn being cut down so sudden.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, эта прискорбная семейная история разглашена, чего я и ожидал, после того, как покойный мистер Талкингхорн скончался так внезапно.
The chance to hush it is to let in these people now in a wrangle with your footmen.	Единственный шанс замять ее - это впустить сюда людей, которые сейчас препираются внизу с вашими лакеями.
Would you mind sitting quiet--on the family account--while I reckon 'em up?	Может, вы посидите спокойно - ради чести вашего рода, - пока я разделаюсь с ними?
And would you just throw in a nod when I seem to ask you for it?"	И будьте так любезны, кивните мне головой, когда вам покажется, что я прошу кивнуть.
Sir Leicester indistinctly answers,	Сэр Лестер отвечает заплетающимся языком:
"Officer. The best you can, the best you can!" and Mr. Bucket, with a nod and a sagacious crook of the forefinger, slips down into the hall, where the voices quickly die away.	"Как знаете, инспектор, как знаете!", а мистер Баккет, кивнув ему и с проницательным видом согнув указательный палец, шмыгает вниз в вестибюль, после чего голоса быстро умолкают.

He is not long in returning; a few paces ahead of Mercury and a brother deity also powdered and in peach-blossomed smalls, who bear between them a chair in which is an incapable old man.	Вскоре он возвращается, а в нескольких шагах за ним шествует Меркурий, который вместе с другим родственным ему божеством в пудреном парике и персиковых штанах несет в кресле расслабленного старика.
Another man and two women come behind.	За ними идут мужчина и две женщины.
Directing the pitching of the chair in an affable and easy manner, Mr. Bucket dismisses the Mercuries and locks the door again.	Приветливо и непринужденно указав, куда поставить кресло, мистер Баккет отпускает обоих Меркуриев и снова запирает дверь на ключ.
Sir Leicester looks on at this invasion of the sacred precincts with an icy stare.	Сэр Лестер смотрит ледяным взором на это вторжение в его святилище.
"Now, perhaps you may know me, ladies and gentlemen," says Mr. Bucket in a confidential voice.	- Ну-с, вы, может, знаете меня, леди и джентльмены, - начинает мистер Баккет конфиденциальным тоном.
"I am Inspector Bucket of the Detective, I am; and this," producing the tip of his convenient little staff from his breast-pocket, "is my authority.	- Я Баккет, инспектор сыскного отделения, вот кто я такой, а вот это, - говорит он, высунув из внутреннего кармана кончик своей дубинки, которая всегда у него под рукой, - это знак моей власти.
Now, you wanted to see Sir Leicester Dedlock, Baronet.	Значит, вы хотите видеть сэра Лестера Дедлока, баронета?
Well!	Прекрасно!
You do see him, and mind you, it ain't every one as is admitted to that honour.	Вы его видите, и заметьте себе, что не всякий может удостоиться такой чести.
Your name, old gentleman, is Smallweed; that's what your name is; I know it well."	Ваша фамилия Смоллуид, дедушка, вот какая у вас фамилия, и мне она хорошо известна.
"Well, and you never heard any harm of it!" cries Mr. Smallweed in a shrill loud voice.	- Ну и что же? Вы ведь о ней ничего дурного не слышали! - визжит мистер Смоллуид громко и пронзительно.
"You don't happen to know why they killed the pig, do you?" retorts Mr. Bucket with a steadfast look, but without loss of temper.	- А вы случайно не знаете, за что зарезали одну свинью, а? - спрашивает мистер Баккет, глядя ему прямо в глаза, но ничуть не раздражаясь.
"No!"	- Нет!
"Why, they killed him," says Mr. Bucket, "on account of his having so much cheek.	- Так вот, ее зарезали за то, что она вела себя чересчур нахально, - говорит мистер Баккет.
Don't YOU get into the same position, because it isn't worthy of you.	- Смотрите, как бы и вам не подвергнуться той же участи, - это вам совсем ни к чему.
You ain't in the habit of conversing with a deaf person, are you?"	Может, вы привыкли разговаривать с глухими, а?
"Yes," snarls Mr. Smallweed, "my wife's deaf."	- Да, - рычит мистер Смоллуид, - у меня жена глухая.
"That accounts for your pitching your voice so high.	- Вот почему вы так пронзительно визжите.
But as she ain't here; just pitch it an octave or two lower, will you, and I'll not only be obliged to you, but it'll do you more credit," says Mr. Bucket.	Но раз ее здесь нет, визжите, пожалуйста, на одну-две октавы ниже - так и мне будет приятнее и для вас приличнее, - говорит мистер Баккет.

"This other gentleman is in the preaching line, I think?"	- А этот джентльмен, он из проповедников, сдается мне.
"Name of Chadband," Mr. Smallweed puts in, speaking henceforth in a much lower key.	- Это мистер Чедбенд, - отвечает Смоллуид, резко сбавив тон.
"Once had a friend and brother serjeant of the same name," says Mr. Bucket, offering his hand, "and consequently feel a liking for it.	- Я когда-то знавал одного вашего однофамильца -приятель мой был, тоже сержант, - говорит мистер Баккет, протянув руку Чедбенду, - так что мне ваша фамилия нравится.
Mrs. Chadband, no doubt?"	А это, наверное, миссис Чедбенд?
"And Mrs. Snagsby," Mr. Smallweed introduces.	- И миссис. Снегсби, - представляет мистер Смоллуид вторую свою спутницу.
"Husband a law-stationer and a friend of my own," says Mr. Bucket.	- Ее муж держит писчебумажную лавку, и он мой закадычный друг, - говорит мистер Баккет.
"Love him like a brother!	- Люблю его, как брата родного!..
Now, what's up?"	Ну, в чем дело?
"Do you mean what business have we come upon?" Mr. Smallweed asks, a little dashed by the suddenness of this turn.	- То есть вы спрашиваете, по какому делу мы пришли? - осведомляется мистер Смоллуид, немного озадаченный столь неожиданным поворотом.
"Ah!	- Ага!
You know what I mean.	Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю.
Let us hear what it's all about in presence of Sir Leicester Dedlock, Baronet.	Выкладывайте, а мы послушаем в присутствии сэра Лестера Дедлока, баронета.
Come."	Ну! Валяйте.
Mr. Smallweed, beckoning Mr. Chadband, takes a moment's counsel with him in a whisper.	Подозвав к себе мистера Чедбенда, мистер Смоллуид кратко совещается с ним шепотом.
Mr. Chadband, expressing a considerable amount of oil from the pores of his forehead and the palms of his hands, says aloud,	Мистер Чедбенд, выделяя из пор своего лба и ладоней значительное количество пота, произносит громко:
"Yes. You first!" and retires to his former place.	"Да, вы первый!" - и возвращается на прежнее место.
"I was the client and friend of Mr. Tulkinghorn," pipes Grandfather Smallweed then; "I did business with him.	- Я был клиентом и другом мистера Талкингхорна, - верещит дедушка Смоллуид, - я вел с ним дела.
I was useful to him, and he was useful to me.	Я был полезен ему, а он был полезен мне.
Krook, dead and gone, was my brother-in-law.	Покойный Крук был моим шурином.
He was own brother to a brimstone magpie--leastways Mrs. Smallweed.	Он был родным братом зловредной сороки... то бишь миссис Смоллуид.
I come into Krook's property.	Я унаследовал имущество Крука.
I examined all his papers and all his effects.	Я осмотрел все его бумаги и веши.
They was all dug out under my eyes.	Все они были перерыты на моих глазах.

There was a bundle of letters belonging to a dead and gone lodger as was hid away at the back of a shelf in the side of Lady Jane's bed--his cat's bed.	Среди них нашлась пачка писем, которая осталась от его покойного жильца и была запрятана на полке рядом с подстилкой Леди Джейн -Круковой кошки.
He hid all manner of things away, everywheres.	Старик повсюду рассовывал всякую всячину.
Mr. Tulkinghorn wanted 'em and got 'em, but I looked 'em over first.	Мистер Талкингхорн пожелал иметь эти письма и получил их; но сначала я сам их прочитал.
I'm a man of business, and I took a squint at 'em.	Я деловой человек, ну, я в них и заглянул.
They was letters from the lodger's sweetheart, and she signed Honoria.	Это были письма от любовницы его жильца, а подписывалась она "Гонория".
Dear me, that's not a common name, Honoria, is it?	Но ведь Гонория - это, черт побери, довольно редкое имя, а?
There's no lady in this house that signs Honoria is there?	Нет ли случайно в этом доме какой-нибудь леди, которая подписывается "Гонория", а?
Oh, no, I don't think so!	Да нет; не думаю, что есть!
Oh, no, I don't think so!	Нет, нет, не думаю?
And not in the same hand, perhaps?	А может, подпись у нее похожа на ту?
Oh, no, I don't think so!"	Нет, нет, не думаю, что похожа!
Here Mr. Smallweed, seized with a fit of coughing in the midst of his triumph, breaks off to ejaculate,	Но тут, на вершине своего торжества, мистер Смоллуид обрывает речь, задыхаясь от кашля, и только охает:
"Oh, dear me!	- Ох, боже мой!
Oh, Lord!	О господи!
I'm shaken all to pieces!"	Меня совсем растрясло!
"Now, when you're ready," says Mr. Bucket after awaiting his recovery, "to come to anything that concerns Sir Leicester Dedlock, Baronet, here the gentleman sits, you know."	- Ну-с, - говорит мистер Банкет, подождав, пока он откашляется, - когда вы соберетесь сказать то, что касается сэра Лестера Дедлока, баронета, имейте в виду, что этот джентльмен сидит здесь.
"Haven't I come to it, Mr. Bucket?" cries Grandfather Smallweed.	- А разве я этого еще не сказал, мистер Баккет? -визжит дедушка Смоллуид.
"Isn't the gentleman concerned yet?	- Неужто я не сказал того, что касается этого джентльмена?
Not with Captain Hawdon, and his ever affectionate Honoria, and their child into the bargain?	Может, его не касается капитан Хоудон со своей "навеки любящей Гонорией" и их младенцем в придачу?
Come, then, I want to know where those letters are.	В таком случае, я желаю знать, где находятся эти письма.
That concerns me, if it don't concern Sir Leicester Dedlock.	Это касается меня, если даже не касается сэра Лестера Дедлока.
I will know where they are.	И я узнаю, где они!
I won't have 'em disappear so quietly.	Я не потерплю, чтоб они улетучились под шумок.

I handed 'em over to my friend and solicitor, Mr. Tulkinghorn, not to anybody else."	Я вручил их моему другу и поверенному мистеру Талкингхорну, а не кому-то другому.
"Why, he paid you for them, you know, and handsome too," says Mr. Bucket.	-Да ведь он заплатил вам за них... заплатил щедро, - говорит мистер Баккет.
"I don't care for that.	-Не в плате дело.
I want to know who's got 'em.	Я хочу знать, кому они достались.
And I tell you what we want--what we all here want, Mr. Bucket.	И я скажу вам, чего мы хотим... чего мы все здесь требуем, мистер Баккет.
We want more painstaking and search-making into this murder.	Мы требуем, чтобы это убийство расследовали тщательно и досконально.
We know where the interest and the motive was, and you have not done enough.	Мы знаем, кому оно на пользу и по каким причинам, а вы сделали еще далеко не все.
If George the vagabond dragoon had any hand in it, he was only an accomplice, and was set on.	Если Джордж, бродячий драгун, и приложил к этому руку, так он был только сообщником, а подстрекал его кто-то другой.
You know what I mean as well as any man."	Вы не хуже прочих понимаете, на что я намекаю.
"Now I tell you what," says Mr. Bucket, instantaneously altering his manner, coming close to him, and communicating an extraordinary fascination to the forefinger,	- Так вот что я вам скажу, - говорит мистер Баккет, мгновенно изменив тон, подойдя вплотную к старику и придав чуть ли не колдовскую силу своему указательному пальцу.
"I am damned if I am a-going to have my case spoilt, or interfered with, or anticipated by so much as half a second of time by any human being in creation. YOU want more painstaking and search-making! YOU do?	- Будь я проклят, если допущу, чтобы хоть один человек на свете испортил мое дело, или вмешался в него, или опередил меня хоть на полсекунды. Вы требуете тщательного и досконального расследования! Вы этого требуете!
Do you see this hand, and do you think that I don't know the right time to stretch it out and put it on the arm that fired that shot?"	А вы видите эту руку? По-вашему, я не знаю, в какое время нужно ее протянуть и схватить за руку того, кто стрелял?
Such is the dread power of the man, and so terribly evident it is that he makes no idle boast, that Mr. Smallweed begins to apologize.	Так страшна сила этого человека и такая угроза звучит в его словах, которых никак не назовешь праздной похвальбой, что мистер Смоллуид начинает извиняться.
Mr. Bucket, dismissing his sudden anger, checks him.	Сдержав внезапно вспыхнувший гнев, мистер Баккет обрывает старика:
"The advice I give you is, don't you trouble your head about the murder.	- Вот что я вам посоветую - не забивайте себе головы этим убийством.
That's my affair.	Это мое дело.
You keep half an eye on the newspapers, and I shouldn't wonder if you was to read something about it before long, if you look sharp.	Следите за газетами, и я не удивлюсь, если вы скоро прочтете в них что-нибудь насчет него, только читайте повнимательней.
I know my business, and that's all I've got to say to you on that subject.	Я знаю, что мне надо делать, и вот все, что я хотел вам сказать по этому поводу.
Now about those letters.	Теперь насчет писем.
You want to know who's got 'em.	Вы хотите знать, кому они достались?

I don't mind telling you.	Охотно отвечу вам.
I have got 'em.	Мне достались.
Is that the packet?"	Та самая пачка, а?
Mr. Smallweed looks, with greedy eyes, at the little bundle Mr. Bucket produces from a mysterious part of his coat, and identifies it as the same.	Мистер Смоллуид смотрит жадными глазами на маленький сверток, который мистер Баккет вынул из каких-то загадочных недр своего сюртука, и подтверждает, что это та самая пачка.
"What have you got to say next?" asks Mr. Bucket.	- Ну-с, что же вы еще скажете? - спрашивает мистер Баккет.
"Now, don't open your mouth too wide, because you don't look handsome when you do it."	- Только не больно широко разевайте пасть - вам это не идет, не очень красиво получается.
"I want five hundred pound."	- Я желаю получить пятьсот фунтов.
"No, you don't; you mean fifty," says Mr. Bucket humorously.	- Нет, не желаете, - вы хотели сказать пятьдесят, -издевается над ним мистер Баккет.
It appears, however, that Mr. Smallweed means five hundred.	Тем не менее выясняется, что мистер Смоллуид все-таки желает получить пятьсот.
"That is, I am deputed by Sir Leicester Dedlock, Baronet, to consider (without admitting or promising anything) this bit of business," says Mr. Bucket--Sir Leicester mechanically bows his head--"and you ask me to consider a proposal of five hundred pounds.	- Имейте в виду, что сэр Лестер Дедлок, баронет, уполномочил меня рассмотреть эту вашу претензию (однако ничего не признавая и не обещая), - говорит мистер Баккет. Сэр Лестер машинально наклоняет голову. - А вы требуете, чтобы я уплатил вам пятьсот фунтов.
Why, it's an unreasonable proposal!	Но ведь это нелепое требование!
Two fifty would be bad enough, but better than that.	Двести пятьдесят и то много, но все-таки разумнее.
Hadn't you better say two fifty?"	Не лучше ли вам попросить двести пятьдесят?
Mr. Smallweed is quite clear that he had better not.	Мистер Смоллуид совершенно уверен, что лучше ему этого не делать.
"Then," says Mr. Bucket, "let's hear Mr. Chadband.	- В таком случае, - говорит мистер Баккет, -давайте выслушаем мистера Чедбенда.
Lord!	Бог мой!
Many a time I've heard my old fellow-serjeant of that name; and a moderate man he was in all respects, as ever I come across!"	Сколько раз я, бывало, слушал болтовню своего старого товарища-сержанта, вашего однофамильца, и до чего ж он был умеренный человек во всех отношениях - другого такого я в жизни не видывал!
Thus invited, Mr. Chadband steps forth, and after a little sleek smiling and a little oil-grinding with the palms of his hands, delivers himself as follows,	Получив приглашение высказаться, мистер Чедбенд выступает вперед, источая пот из ладоней и расплываясь в елейной улыбке, а высказывается он в следующих словах:
"My friends, we are now--Rachael, my wife, and I--in the mansions of the rich and great.	- Друзья мои, ныне пребываем мы - Рейчел, супруга моя, и я сам - в палатах богачей и сильных мира сего.
Why are we now in the mansions of the rich and great, my friends?	Почему пребываем мы ныне в палатах богачей и сильных мира сего, друзья мои?

Is it because we are invited? Because we are bidden to feast with them, because we are bidden to rejoice with them, because we are bidden to play the lute with them, because we are bidden to dance with them?	Потому ли, что мы приглашены, потому ли, что мы призваны пировать с ними, потому ли, что мы призваны ликовать с ними, потому ли, что мы призваны играть с ними на лютне, потому ли, что мы призваны плясать с ними?
No.	Нет!
Then why are we here, my friends?	Тал почему же пребываем мы здесь, друзья мои?
Air we in possession of a sinful secret, and do we require corn, and wine, and oil, or what is much the same thing, money, for the keeping thereof?	Знаем ли мы некую греховную тайну и требуем ли мы зерна, и вина, и елея, или - что примерно одно и то же - денег за сохранение сей тайны?
Probably so, my friends."	Пожалуй, так и есть, друзья мои.
"You're a man of business, you are," returns Mr. Bucket, very attentive, "and consequently you're going on to mention what the nature of your secret is.	- Вы деловой человек, вот вы кто такой, - говорит мистер Баккет, выслушав его очень внимательно, - а стало быть, собираетесь объяснить, какую именно тайну вы знаете.
You are right.	Правильно.
You couldn't do better."	Так и надо поступать.
"Let us then, my brother, in a spirit of love," says Mr. Chadband with a cunning eye, "proceed unto it.	- Давайте же, брат мой, в духе любви, углубимся в сие, - продолжает мистер Чедбенд, бросив на него хитрый взгляд.
Rachael, my wife, advance!"	- Рейчел, супруга моя, выступи вперед!
Mrs. Chadband, more than ready, so advances as to jostle her husband into the background and confronts Mr. Bucket with a hard, frowning smile.	Миссис Чедбенд, которой только того и надо было, выступает вперед, отпихнув своего супруга на задний план, и, подойдя к мистеру Баккету, усмехается жестко и хмуро.
"Since you want to know what we know," says she, "I'll tell you.	- Раз уж вы желаете знать то, что знаем мы, -говорит она, - пожалуйста, могу рассказать.
I helped to bring up Miss Hawdon, her ladyship's daughter.	Я воспитала мисс Хоудон, дочь ее милости.
I was in the service of her ladyship's sister, who was very sensitive to the disgrace her ladyship brought upon her, and gave out, even to her ladyship, that the child was dead--she WAS very nearly so--when she was born.	Я служила у сестры ее милости, а сестра эта очень тяжело переживала позор, который ей довелось испытать по вине ее милости, и даже сказала ее милости, что девочка умерла, - да она и впрямь чуть не умерла, как только родилась.
But she's alive, and I know her."	Но она все-таки осталась в живых, и я ее знаю.
With these words, and a laugh, and laying a bitter stress on the word "ladyship," Mrs. Chadband folds her arms and looks implacably at Mr. Bucket.	Произнося эту речь, миссис Чедбенд всякий раз со смехом делает язвительное ударение на словах "ее милость", а кончив, складывает руки и неумолимо смотрит на мистера Банкета.
"I suppose now," returns that officer, "YOU will he expecting a twenty-pound note or a present of about that figure?"	- Надо так понимать, - говорит сыщик, - что вы ожидаете двадцатифунтовой бумажки или подарка примерно на эту сумму?
Mrs. Chadband merely laughs and contemptuously tells him he can "offer" twenty pence.	Миссис Чедбенд только посмеивается и презрительно заявляет ему, что он может "предложить" и двадцать пенсов.

"My friend the law-stationer's good lady, over there," says Mr. Bucket, luring Mrs. Snagsby forward with the finger.	- Супруга моего приятеля, владельца писчебумажной лавки, прошу вас, - говорит мистер Баккет, подзывая указательным пальцем миссис Снегсби.
"What may YOUR game be, ma'am?"	- Ну, а вы в какую игру играете, сударыня?
Mrs. Snagsby is at first prevented, by tears and lamentations, from stating the nature of her game, but by degrees it confusedly comes to light that she is a woman overwhelmed with injuries and wrongs, whom Mr. Snagsby has habitually deceived, abandoned, and sought to keep in darkness, and whose chief comfort, under her afflictions, has been the sympathy of the late Mr. Tulkinghorn, who showed so much commiseration for her on one occasion of his calling in Cook's Court in the absence of her perjured husband that she has of late habitually carried to him all her woes.	Вначале слезы и стенания мешают миссис Снегсби объяснить, в какую игру она играет, но мало-помалу смутно выясняется, что миссис Снегсби - женщина, истерзанная обидами и оскорблениями, женщина, которую мистер Снегсби походя обмарывал, покидал, пытался держать в черном теле; а в этих горестях величайшим утешением ей служило сочувствие покойного мистера Талкингхорна, который однажды, зайдя в Кукс-Корт в отсутствие ее неверного мужа, выразил ей такое участливое соболезнование, что она с тех пор привыкла обращаться к нему со всеми своими невзгодами.
Everybody it appears, the present company excepted, has plotted against Mrs. Snagsby's peace.	Оказывается, что все - не говоря о присутствующих - сговорились нарушать душевное спокойствие миссис Снегсби.
There is Mr. Guppy, clerk to Kenge and Carboy, who was at first as open as the sun at noon, but who suddenly shut up as close as midnight, under the influence--no doubt--of Mr. Snagsby's suborning and tampering.	Например, мистер Г аппи, клерк от Кенджа и Карбоя, вначале был открытая душа, ясный, как солнце в полдень, а потом вдруг замкнулся, и теперь душа его - потемки, мрак полночный, а все, безусловно, под влиянием подкупа и давления со стороны мистера Снегсби.
There is Mr. Weevle, friend of Mr. Guppy, who lived mysteriously up a court, owing to the like coherent causes.	Опять же мистер Уивл, приятель мистера Гаппи, -этот вел в переулке таинственную жизнь по все тем же понятным причинам.
There was Krook, deceased; there was Nimrod, deceased; and there was Jo, deceased; and they were "all in it."	А еще покойный Крук, и покойный Нимрод, и покойный Джо - все они были "замешаны в этом".
In what, Mrs. Snagsby does not with particularity express, but she knows that Jo was Mr. Snagsby's son, "as well as if a trumpet had spoken it," and she followed Mr. Snagsby when he went on his last visit to the boy, and if he was not his son why did he go?	В чем именно, миссис Снегсби подробно не объясняет, но она знает, что Джо "был сыном мистера Снегсби", так верно знает, как если б об этом "в трубы трубили", и она шла по пятам за мистером Снегсби, когда тот ходил прощаться с мальчишкой, который был при смерти; а не будь мальчишка его сыном, на что бы мистеру Снегсби с ним прощаться?
The one occupation of her life has been, for some time back, to follow Mr. Snagsby to and fro, and up and down, and to piece suspicious circumstances together--and every circumstance that has happened has been most suspicious; and in this way she has pursued her object of detecting and confounding her false husband, night and day.	С некоторых пор она только и делала, что выслеживала мистера Снегсби да сопоставляла всякие подозрительные обстоятельства, а они все до единого были одно подозрительней другого; словом, она день и ночь добивалась своей цели -изобличить и уличить своего изменщика-мужа.

Thus did it come to pass that she brought the Chadbands and Mr. Tulkinghorn together, and conferred with Mr. Tulkinghorn on the change in Mr. Guppy, and helped to turn up the circumstances in which the present company are interested, casually, by the wayside, being still and ever on the great high road that is to terminate in Mr. Snagsby's full exposure and a matrimonial separation.	Так вот и вышло, что она свела Чедбендов с мистером Талкингхорном, выяснила вместе с мистером Талкингхорном, почему так переменился мистер Г аппи, и тем самым помогла вытащить на свет божий обстоятельства, которые интересуют всех присутствующих, хоть это все и вышло случайно, так сказать попутно; сама же она идет и будет идти своим прямым широким путем, который завершится полным разоблачением мистера Снегсби и разрывом супружеских уз.
All this, Mrs. Snagsby, as an injured woman, and the friend of Mrs. Chadband, and the follower of Mr. Chadband, and the mourner of the late Mr. Tulkinghorn, is here to certify under the seal of confidence, with every possible confusion and involvement possible and impossible, having no pecuniary motive whatever, no scheme or project but the one mentioned, and bringing here, and taking everywhere, her own dense atmosphere of dust, arising from the ceaseless working of her mill of jealousy.	Все это миссис Снегсби, как оскорбленная женщина, приятельница миссис Чедбенд и последовательница мистера Чедбенда, оплакивающая покойного мистера Талкингхорна, заявляет здесь в доверительном порядке со всей возможной неясностью в мыслях и со всей возможной и невозможной бессвязностью речи, но зато она не предъявляет никаких денежных претензий, не строит никаких планов и проектов, кроме упомянутого, и лишь привносит сюда, как и повсюду, густые тучи пыли, которые поднимаются от непрестанно работающей мельницы ее ревности.
While this exordium is in hand--and it takes some time--Mr. Bucket, who has seen through the transparency of Mrs. Snagsby's vinegar at a glance, confers with his familiar demon and bestows his shrewd attention on the Chadbands and Mr. Smallweed.	Пока она произносит этот монолог, отнимающий немало времени, мистер Банкет, мгновенно разглядев, что она собой представляет, ибо кислые ее слова прозрачны, как уксус, советуется со своим демоном-другом и устремляет острые внимательные глаза на Чедбендов и мистера Смоллуида.
Sir Leicester Dedlock remains immovable, with the same icy surface upon him, except that he once or twice looks towards Mr. Bucket, as relying on that officer alone of all mankind.	Сэр Лестер недвижим, и лицо у него такое же ледяное, как и раньше, но он все-таки раза два бросает взгляд на мистера Баккета, как будто из всех людей на свете только один человек, этот сыщик, внушает ему доверие.
"Very good," says Mr. Bucket. "Now I understand you, you know, and being deputed by Sir Leicester Dedlock, Baronet, to look into this little matter," again Sir Leicester mechanically bows in confirmation of the statement, "can give it my fair and full attention.	- Прекрасно, - говорит мистер Баккет, - теперь я вас понимаю, заметьте себе, и, будучи уполномочен сэром Лестером Дедлоком, баронетом, рассмотреть ваши претензии, - сэр Лестер снова машинально наклоняет голову в подтверждение его слов, - я могу уделить этому делу полное и беспристрастное внимание.
Now I won't allude to conspiring to extort money or anything of that sort, because we are men and women of the world here, and our object is to make things pleasant.	Ну что ж, не буду называть ваше поведение "сговором", "вымогательством" или как-нибудь в этом роде, так как все мы тут люди, умудренные житейским опытом, и желаем уладить дело полюбовно.
But I tell you what I DO wonder at; I am surprised that you should think of making a noise below in the hall.	Но скажу вам, чему я действительно удивляюсь: я изумлен, что вы рискнули шуметь внизу, в вестибюле.
It was so opposed to your interests.	Это было не в ваших интересах.

That's what I look at."	Вот как я на это смотрю.
"We wanted to get in," pleads Mr. Smallweed.	- Мы требовали, чтобы нас впустили, -оправдывается мистер Смоллуид.
"Why, of course you wanted to get in," Mr. Bucket asserts with cheerfulness; "but for a old gentleman at your time of life--what I call truly venerable, mind you!--with his wits sharpened, as I have no doubt they are, by the loss of the use of his limbs, which occasions all his animation to mount up into his head, not to consider that if he don't keep such a business as the present as close as possible it can't be worth a mag to him, is so curious!	- Ну да, конечно, вы требовали, чтобы вас впустили, - весело соглашается мистер Баккет, -но очень странно для пожилого джентльмена в вашем возрасте, - что называется, поистине почтенном возрасте, имейте в виду! - притом джентльмена, который уже не владеет своими конечностями, отчего ум у него обострился, ибо вся жизненная сила бросилась ему в голову, -повторяю, очень странно не понимать, что если он не будет помалкивать о подобном деле, так оно не принесет ему ни гроша!
You see your temper got the better of you; that's where you lost ground," says Mr. Bucket in an argumentative and friendly way.	Вот видите, вы дали волю своему вспыльчивому нраву; тут-то вы и потеряли почву под ногами, -объясняет мистер Баккет убедительным и дружеским тоном.
"I only said I wouldn't go without one of the servants came up to Sir Leicester Dedlock," returns Mr. Smallweed.	- Я только сказал, что не уйду, пока кто-нибудь из слуг не пойдет доложить сэру Лестеру Дедлоку. -возражает мистер Смоллуид.
"That's it!	- Именно!
That's where your temper got the better of you.	Вот когда вы дали волю своему вспыльчивому нраву.
Now, you keep it under another time and you'll make money by it.	Ну, в другой раз держите его в руках - деньжонок подзаработаете.
Shall I ring for them to carry you down?"	Позвонить, чтобы вас снесли вниз?
"When are we to hear more of this?" Mrs. Chadband sternly demands.	- Когда же мы опять займемся этим делом? -строго спрашивает миссис Чедбенд.
"Bless your heart for a true woman!	- Что за прелесть - настоящая женщина!
Always curious, your delightful sex is!" replies Mr. Bucket with gallantry.	Ваш очаровательный пол всегда отличался любопытством! - отвечает мистер Баккет не без галантности.
"I shall have the pleasure of giving you a call to-morrow or next day--not forgetting Mr. Smallweed and his proposal of two fifty."	- Буду иметь удовольствие сделать вам визит завтра или послезавтра... причем, конечно, не забуду о мистере Смоллуиде и его желании получить двести пятьдесят фунтов.
"Five hundred!" exclaims Mr. Smallweed.	- Пятьсот! - восклицает мистер Смоллуид.
"All right!	- Пусть так!
Nominally five hundred."	Номинально пятьсот.
Mr. Bucket has his hand on the bell-rope. "SHALL I wish you good day for the present on the part of myself and the gentleman of the house?" he asks in an insinuating tone.	- Мистер Баккет берется за шнурок от звонка. - А пока могу я пожелать вам всего хорошего от своего имени и от имени хозяина дома? -осведомляется он вкрадчивым тоном.

Nobody having the hardihood to object to his doing so, he does it, and the party retire as they came up.	Ни у кого не хватает дерзости отказать ему в этом, и вся компания удаляется тем же порядком, каким явилась сюда.
Mr. Bucket follows them to the door, and returning, says with an air of serious business,	Мистер Баккет провожает гостей до двери, а вернувшись, говорит серьезным, деловым тоном:
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, it's for you to consider whether or not to buy this up.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, вам решать, нужно ли от них откупиться, или нет.
I should recommend, on the whole, it's being bought up myself; and I think it may be bought pretty cheap.	Я бы посоветовал откупиться при моем посредстве; и думаю, что откупиться можно будет по дешевке.
You see, that little pickled cowcumber of a Mrs. Snagsby has been used by all sides of the speculation and has done a deal more harm in bringing odds and ends together than if she had meant it.	Миссис Снегсби - это не женщина, а соленый огурец какой-то - была орудием в руках всех этих мошенников и, пытаясь связать концы с концами, принесла гораздо больше вреда, чем сама того желала.
Mr. Tulkinghorn, deceased, he held all these horses in his hand and could have drove 'em his own way, I haven't a doubt; but he was fetched off the box head-foremost, and now they have got their legs over the traces, and are all dragging and pulling their own ways.	Покойный мистер Талкингхорн твердой рукой правил всеми этими клячами и, бесспорно, угнал бы их туда, куда хотел, но его самого стащили с козел головой вниз, а теперь клячи запутались ногами в постромках, и каждая тянет и тащит в свою сторону.
So it is, and such is life.	Вот что происходит, и такова жизнь.
The cat's away, and the mice they play; the frost breaks up, and the water runs.	Кошки нет - мышам раздолье; тронулся лед -водичка течет.
Now, with regard to the party to be apprehended."	Теперь насчет особы, которую придется арестовать.
Sir Leicester seems to wake, though his eyes have been wide open, and he looks intently at Mr. Bucket as Mr. Bucket refers to his watch.	Сэр Лестер как будто только сейчас проснутся, -хотя глаза у него все время были широко открыты, - и напряженно смотрит на мистера Баккета, в то время как тот бросает взгляд на свои часы.
"The party to be apprehended is now in this house," proceeds Mr. Bucket, putting up his watch with a steady hand and with rising spirits, "and I'm about to take her into custody in your presence.	- Особа, которую придется арестовать, находится сейчас здесь, в доме, - продолжает мистер Баккет, твердой рукой пряча часы и воодушевляясь, - и я собираюсь взять ее под стражу в вашем присутствии.
Sir Leicester Dedlock, Baronet, don't you say a word nor yet stir.	Сэр Лестер Дедлок, баронет, вы только молчите и сидите смирно.
There'll be no noise and no disturbance at all.	Ни шума, ни суматохи не будет.
I'll come back in the course of the evening, if agreeable to you, and endeavour to meet your wishes respecting this unfortunate family matter and the nobbiest way of keeping it quiet.	Вечером я вернусь, если вам угодно, и постараюсь выполнить ваши пожелания, то есть получше замять эту несчастную семейную историю.
Now, Sir Leicester Dedlock, Baronet, don't you be nervous on account of the apprehension at present coming off.	А теперь, сэр Лестер Дедлок, баронет, пусть вас не волнует этот арест.

You shall see the whole case clear, from first to last."	Вы ясно увидите, как было дело с начала и до конца.
Mr. Bucket rings, goes to the door, briefly whispers Mercury, shuts the door, and stands behind it with his arms folded.	Мистер Баккет звонит, идет к двери, шепотом отдает какое-то краткое приказание Меркурию, потом закрывает дверь и стоит перед нею, скрестив руки.
After a suspense of a minute or two the door slowly opens and a Frenchwoman enters. Mademoiselle Hortense.	Спустя одну-две минуты напряженного ожидания дверь медленно открывается и входит француженка - мадемуазель Ортанз.
The moment she is in the room Mr. Bucket claps the door to and puts his back against it.	Как только она входит в комнату, мистер Баккет, захлопнув дверь, загораживает ее спиной.
The suddenness of the noise occasions her to turn, and then for the first time she sees Sir Leicester Dedlock in his chair.	Вздрогнув от неожиданного шума, француженка озирается и только тогда видит сэра Лестера Дедлока, сидящего в кресле.
"I ask you pardon," she mutters hurriedly.	- Простите, пожалуйста, - торопливо бормочет она.
"They tell me there was no one here."	- Мне сказали, что здесь никого нет.
Her step towards the door brings her front to front with Mr. Bucket.	Она делает шаг к двери и видит перед собой мистера Баккета.
Suddenly a spasm shoots across her face and she turns deadly pale.	И вдруг судорога искажает ее лицо, и по нему разливается мертвенная бледность.
"This is my lodger, Sir Leicester Dedlock," says Mr. Bucket, nodding at her.	- Это моя жилица, сэр Лестер Дедлок, - говорит мистер Баккет, кивая на нее.
"This foreign young woman has been my lodger for some weeks back."	- Вот уже несколько недель как эта молодая иностранка сняла у меня комнату.
"What do Sir Leicester care for that, you think, my angel?" returns mademoiselle in a jocular strain.	- Какое до этого дело сэру Лестеру, ангел мой? -насмешливо спрашивает мадемуазель.
"Why, my angel," returns Mr. Bucket, "we shall see."	- А вот увидим, ангел мой, - отвечает мистер Баккет.
Mademoiselle Hortense eyes him with a scowl upon her tight face, which gradually changes into a smile of scorn,	Мадемуазель Ортанз смотрит на него, и хмурая гримаса на ее напряженном лице мало-помалу превращается в презрительную улыбку.
"You are very mysterieuse.	- Вы очень таинственны.
Are you drunk?"	А вы случайно не пьяны?
"Tolerable sober, my angel," returns Mr. Bucket.	- В меру трезв, ангел мой, - отвечает мистер Баккет.
"I come from arriving at this so detestable house with your wife.	- Я только что пришла в этот омерзительный дом вместе с вашей женой.
Your wife have left me since some minutes.	Несколько минут назад ваша жена куда-то ушла.
They tell me downstairs that your wife is here.	Внизу мне сказали, что она здесь.
I come here, and your wife is not here.	Я поднимаюсь сюда, но ее здесь нет.

What is the intention of this fool's play, say then?" mademoiselle demands, with her arms composedly crossed, but with something in her dark cheek beating like a clock.	Вы что, смеяться надо мной удумали? -спрашивает мадемуазель, спокойно сложив руки; но на ее смуглой щеке что-то дергается, как пружинка в часах.
Mr. Bucket merely shakes the finger at her.	Мистер Баккет только грозит ей пальцем.
"Ah, my God, you are an unhappy idiot!" cries mademoiselle with a toss of her head and a laugh.	- Ах, боже мой, идиот несчастный! - кричит мадемуазель, рассмеявшись и тряхнув головой.
"Leave me to pass downstairs, great pig."	- Я ухожу, пустите меня, толстая свинья.
With a stamp of her foot and a menace.	Она угрожающе топает ногой.
"Now, mademoiselle," says Mr. Bucket in a cool determined way, "you go and sit down upon that sofy."	- А теперь, мадемуазель, - говорит мистер Баккет холодным и решительным тоном, - подите-ка сядьте на тот диванчик.
"I will not sit down upon nothing," she replies with a shower of nods.	- Ни на что я не сяду, - упирается она, быстро качая головой.
"Now, mademoiselle," repeats Mr. Bucket, making no demonstration except with the finger, "you sit down upon that sofy."	- А теперь, мадемуазель, - повторяет мистер Баккет, который стоит столбом и только грозит ей пальцем, - сядьте-ка на тот диванчик.
"Why?"	- Зачем?
"Because I take you into custody on a charge of murder, and you don't need to be told it.	- Затем, что я арестую вас по обвинению в убийстве, и вы это сами прекрасно понимаете.
Now, I want to be polite to one of your sex and a foreigner if I can.	Вы - женщина и вдобавок иностранка, а потому, заметьте, я хочу обойтись с вами вежливо, если только удастся быть вежливым.
If I can't, I must be rough, and there's rougher ones outside.	Если же не удастся, придется мне быть грубым; а за стеной находятся люди погрубее меня.
What I am to be depends on you.	Каким я буду с вами - это всецело зависит от вас самой.
So I recommend you, as a friend, afore another half a blessed moment has passed over your head, to go and sit down upon that sofy."	Поэтому советую вам, как друг, пойти и, не медля ни секунды, сесть на тот диванчик.
Mademoiselle complies, saying in a concentrated voice while that something in her cheek beats fast and hard,	Мадемуазель повинуется, хотя что-то быстро и резко дергается на ее щеке, и произносит сдавленным голосом:
"You are a devil."	- Вы дьявол!
"Now, you see," Mr. Bucket proceeds approvingly, "you're comfortable and conducting yourself as I should expect a foreign young woman of your sense to do.	- Вот видите, - удовлетворенно внушает ей мистер Баккет, - теперь вам удобно, и ведете вы себя так, как я того ожидал от неглупой молодой иностранки.
So I'll give you a piece of advice, and it's this, don't you talk too much.	Поэтому я хочу дать вам один совет, а именно: не говорите лишнего.
You're not expected to say anything here, and you can't keep too quiet a tongue in your head.	Здесь никто не ждет от вас никаких показаний, и самое лучшее вам - не болтать языком.
In short, the less you PARLAY, the better, you know."	Одним словом, чем меньше вы будете "парлэ", тем лучше, заметьте себе.

Mr. Bucket is very complacent over this French explanation.	- Мистер Баккет очень гордится тем, что употребил французское слово.
Mademoiselle, with that tigerish expansion of the mouth and her black eyes darting fire upon him, sits upright on the sofa in a rigid state, with her hands clenched--and her feet too, one might suppose--muttering,	Растянув рот по-тигриному, мадемуазель недвижно сидит на диване, вытянувшись в струнку и стиснув руки - а может быть, и колени, - и ее черные глаза мечут пламя на сыщика.
"Oh, you Bucket, you are a devil!"	- О, вы, Баккет, вы сущий дьявол! - бормочет она.
"Now, Sir Leicester Dedlock, Baronet," says Mr. Bucket, and from this time forth the finger never rests, "this young woman, my lodger, was her ladyship's maid at the time I have mentioned to you; and this young woman, besides being extraordinary vehement and passionate against her ladyship after being discharged--"	- Итак, сэр Лестер Дедлок, баронет, - начинает мистер Баккет, и теперь его указательный палец не знает ни минуты покоя, - эта молодая особа, моя жилица, служила горничной у ее милости в тот период, о котором я вам говорил, и она не только возненавидела ее милость самой лютой и страстной ненавистью, после того как была уволена...
"Lie!" cries mademoiselle.	- Ложь! - кричит мадемуазель.
"I discharge myself."	- Я сама уволилась.
"Now, why don't you take my advice?" returns Mr. Bucket in an impressive, almost in an imploring, tone.	- Почему же вы не слушаетесь моего совета? -спрашивает мистер Баккет весьма выразительным и чуть ли не умоляющим тоном.
"I'm surprised at the indiscreetness you commit.	- Удивляюсь вашей несдержанности.
You'll say something that'll be used against you, you know.	Этак вы, чего доброго, проболтаетесь и скажете что-нибудь такое, что потом могут истолковать вам во вред, заметьте себе.
You're sure to come to it.	Обязательно проболтаетесь.
Never you mind what I say till it's given in evidence.	Не обращайте внимания на мои слова, пока я не даю показаний на суде.
It is not addressed to you."	Я не с вами говорю.
"Discharge, too," cries mademoiselle furiously, "by her ladyship!	- Уволена, тоже скажет! - в ярости кричит мадемуазель. - Ее милостью!
Eh, my faith, a pretty ladyship!	Хорошенькая "ее милости", нечего сказать!
Why, I r-r-r-ruin my character by remaining with a ladyship so infame!"	Да я опозор-р-рила бы себя, останься я у такой гнусной леди!
"Upon my soul I wonder at you!" Mr. Bucket remonstrates.	- Ну, знаете, я вам удивляюсь! - увещает ее мистер Баккет.
"I thought the French were a polite nation, I did, really.	- А я-то думал, французы - вежливая нация, вот что я думал, право.
Yet to hear a female going on like that before Sir Leicester Dedlock, Baronet!"	И вдруг приходится слышать, как особа женского пола выражается подобным образом в присутствии сэра Лестера Дедлока, баронета!
"He is a poor abused!" cries mademoiselle.	- Олух несчастный! Его одурачили! - кричит мадемуазель.

"I spit upon his house, upon his name, upon his imbecility," all of which she makes the carpet represent.	- Плевать я хотела на его дом, на его имя, на его глупость, - и она плюет на ковер.
"Oh, that he is a great man!	- Подумаешь, какой великий человек!
Oh, yes, superb!	Подумаешь, какой знатный!
Oh, heaven!	О господи!
Bah!"	Тьфу!
"Well, Sir Leicester Dedlock," proceeds Mr. Bucket, "this intemperate foreigner also angrily took it into her head that she had established a claim upon Mr. Tulkinghorn, deceased, by attending on the occasion I told you of at his chambers, though she was liberally paid for her time and trouble."	- Так вот, сэр Лестер Дедлок, - продолжает мистер Баккет, - эта необузданная иностранка обозлилась на покойного мистера Талкингхорна и вбила себе в голову, что он у нее в долгу потому-де, что он однажды вызвал ее к себе в контору на очную ставку, о чем я вам уже рассказал; а ведь ей щедро заплатили за беспокойство.
"Lie!" cries mademoiselle.	- Ложь! - кричит мадемуазель.
"I ref-use his money all togezzer."	- Я отказалась от его денег... наотрррез!
"If you WILL PARLAY, you know," says Mr. Bucket parenthetically, "you must take the consequences. Now, whether she became my lodger, Sir Leicester Dedlock, with any deliberate intention then of doing this deed and blinding me, I give no opinion on; but she lived in my house in that capacity at the time that she was hovering about the chambers of the deceased Mr. Tulkinghorn with a view to a wrangle, and likewise persecuting and half frightening the life out of an unfortunate stationer."	- Если вы будете упорно продолжать свое "парлэ", - бросает ей мистер Баккет как бы между прочим, - вам придется за это поплатиться, заметьте себе... Далее, не могу вам сказать, сэр Лестер Дедлок, потому ли она поселилась у меня с заранее обдуманным намерением совершить убийство, что сначала хотела замазать мне глаза: но так или иначе, она жила у меня уже в то время, когда шлялась вокруг да около конторы покойного мистера Талкингхорна, ища с ним ссоры, и в то же время изводила одного несчастного торговца, который ее до смерти боялся.
"Lie!" cries mademoiselle.	- Ложь! - кричит мадемуазель.
"All lie!"	- Все ложь!
"The murder was committed, Sir Leicester Dedlock, Baronet, and you know under what circumstances.	- Убийство было совершено, сэр Лестер Дедлок, баронет, и вы знаете - при каких обстоятельствах.
Now, I beg of you to follow me close with your attention for a minute or two.	Теперь я прошу вас минуты две слушать меня внимательно.
I was sent for, and the case was entrusted to me.	Меня вызвали, и дело это поручили мне.
I examined the place, and the body, and the papers, and everything.	Я обследовал место преступления, мертвое тело, бумаги и вообще все, что нужно.
From information I received (from a clerk in the same house) I took George into custody as having been seen hanging about there on the night, and at very nigh the time of the murder, also as having been overheard in high words with the deceased on former occasions--even threatening him, as the witness made out.	Получив некоторые сведения (от одного клерка из того же дома), я забрал Джорджа, потому что его видели у дома покойного в ночь и даже чуть ли не в самый час преступления, а кроме того, слышали, как он раньше не раз пререкался с покойным и даже угрожал ему, насколько понял свидетель.

If you ask me, Sir Leicester Dedlock, whether from the first I believed George to be the murderer, I tell you candidly no, but he might be, notwithstanding, and there was enough against him to make it my duty to take him and get him kept under remand.	Если вы спросите меня, сэр Лестер Дедлок, верил ли я с самого начала в то, что мистера Талкингхорна убил Джордж, я искренне отвечу вам: нет. А все-таки он мог быть убийцей, и против него скопилось столько улик, что я считал своим долгом забрать его и посадить под замок до конца следствия.
Now, observe!"	Теперь слушайте дальше!
As Mr. Bucket bends forward in some excitement--for him--and inaugurates what he is going to say with one ghostly beat of his forefinger in the air, Mademoiselle Hortense fixes her black eyes upon him with a dark frown and sets her dry lips closely and firmly together.	Мистер Баккет наклоняется вперед слегка взволнованный, - что для него необычно, - и подготавливает слушателя к рассказу о дальнейших событиях, угрожающе взметнув указательный палец, а мадемуазель Ортанз, хмуро насупившись и впившись в него своими черными глазами, с решительным видом сжимает пересохшие губы.
"I went home, Sir Leicester Dedlock, Baronet, at night and found this young woman having supper with my wife, Mrs. Bucket.	- Вечером я вернулся домой, сэр Лестер Дедлок, баронет, и застал эту девицу за ужином с моей женой, миссис Баккет.
She had made a mighty show of being fond of Mrs. Bucket from her first offering herself as our lodger, but that night she made more than ever--in fact, overdid it.	С того дня как она впервые напросилась к нам в жилицы, она всячески подлизывалась к миссис Баккет, но в тот вечер лебезила больше обыкновенного; пожалуй, даже пересаливала.
Likewise she overdid her respect, and all that, for the lamented memory of the deceased Mr. Tulkinghorn.	Точно так же она пересаливала, выражая свое глубокое уважение и прочее к незабвенной памяти покойного мистера Талкингхорна.
By the living Lord it flashed upon me, as I sat opposite to her at the table and saw her with a knife in her hand, that she had done it!"	Я сел за стол против нее; поглядел, как она орудует ножом, и, клянусь богом, вдруг меня осенило: понял - ее работа!
Mademoiselle is hardly audible in straining through her teeth and lips the words,	Мадемуазель едва слышно шепчет сквозь сжатые зубы и губы:
"You are a devil."	- Вы дьявол.
"Now where," pursues Mr. Bucket, "had she been on the night of the murder?	- Но где же находилась она в ночь убийства? -продолжает мистер Баккет.
She had been to the theayter. (She really was there, I have since found, both before the deed and after it.) I knew I had an artful customer to deal with and that proof would be very difficult; and I laid a trap for her--such a trap as I never laid yet, and such a venture as I never made yet.	- В театре. (Как я впоследствии узнал, она действительно была в театре, - была и до того, как совершила убийство, и после.) Я понял, что мне придется иметь дело с очень хитрой преступницей и что собрать улики против нее будет очень трудно, и вот я устроил ей западню, да такую, какой еще никогда не устраивал, и с таким риском, на какой еще ни разу не шел.
I worked it out in my mind while I was talking to her at supper.	Все это я успел обдумать, пока разговаривал с нею за ужином.

When I went upstairs to bed, our house being small and this young woman's ears sharp, I stuffed the sheet into Mrs. Bucket's mouth that she shouldn't say a word of surprise and told her all about it. My dear, don't you give your mind to that again, or I shall link your feet together at the ankles."	Когда же мы с женой ушли наверх и легли спать (надо сказать, что дом у нас маленький, а слух у этой особы очень острый), я на всякий случай заткнул простынею рот миссис Баккет, - а вдруг она ахнет от удивленья? - и рассказал ей обо всем, что мне пришло в голову... Не вздумайте попытаться еще раз, душечка, а не то я вас стреножу.
Mr. Bucket, breaking off, has made a noiseless descent upon mademoiselle and laid his heavy hand upon her shoulder.	Оборвав свою речь, мистер Баккет бесшумно ринулся на мадемуазель и придавил ей плечо тяжелой рукой.
"What is the matter with you now?" she asks him.	- С чего это вы вдруг? - осведомляется она.
"Don't you think any more," returns Mr. Bucket with admonitory finger, "of throwing yourself out of window. That's what's the matter with me.	- Не вздумайте выброситься из окна. Вот с чего это я вдруг, - отвечает мистер Баккет, грозя ей пальцем.
Come! Just take my arm.	- Ну-ка, возьмите меня под руку.
You needn't get up; I'll sit down by you.	И незачем вам вставать; я сам сяду рядом с вами.
Now take my arm, will you?	Почему бы вам не взять меня под руку, а?
I'm a married man, you know; you're acquainted with my wife.	Я человек женатый, с женой моей вы знакомы.
Just take my arm."	Вот и берите меня под руку.
Vainly endeavouring to moisten those dry lips, with a painful sound she struggles with herself and complies.	Тщетно пытаясь облизнуть сухие губы, она издает болезненный стон, сдерживает себя и повинуется.
"Now we're all right again.	- Прекрасно, теперь мы опять все наладили.
Sir Leicester Dedlock, Baronet, this case could never have been the case it is but for Mrs. Bucket, who is a woman in fifty thousand--in a hundred and fifty thousand!	Сэр Лестер Дедлок, баронет, это дело никогда бы не удалось расследовать досконально, как удалось теперь, не будь миссис Баккет; а она такая женщина, что отберите пятьдесят тысяч женщин... нет, сто пятьдесят тысяч, другой такой не найдете!
To throw this young woman off her guard, I have never set foot in our house since, though I've communicated with Mrs. Bucket in the baker's loaves and in the milk as often as required.	Я хотел, чтобы эта девица перестала держаться начеку, и потому с той самой ночи ни разу не заходил домой, однако по мере надобности клал записки для миссис Баккет то в молоко, то в булки, которые посылал ей.
My whispered words to Mrs. Bucket when she had the sheet in her mouth were,	А что я шепнул миссис Баккет, когда заткнул ей рот простыней, так это следующие слова:
'My dear, can you throw her off continually with natural accounts of my suspicions against George, and this, and that, and t'other?	"Можешь ты, милая моя, постоянно втирать ей очки, рассказывая, что я подозреваю Джорджа, того, другого, третьего?
Can you do without rest and keep watch upon her night and day?	Можешь ты следить за ней день и ночь, не смыкая глаз?

Can you undertake to say, 'She shall do nothing without my knowledge, she shall be my prisoner without suspecting it, she shall no more escape from me than from death, and her life shall be my life, and her soul my soul, till I have got her, if she did this murder?' Mrs. Bucket says to me, as well as she could speak on account of the sheet, 'Bucket, I can!' And she has acted up to it glorious!"	- Можешь ты мне сказать: "Она шагу не ступит без моего ведома; она будет моей пленницей, сама того не подозревая; она не уйдет от меня, как не уйдет от смерти; жизнь ее будет моей жизнью, а душа - моей душой, пока я не уличу ее, если убийство совершила она?" А миссис Баккет ответила мне, хоть и не очень внятно - простыня мешала, - "Могу, Баккет!" И блестяще выполнила свое обещание!
"Lies!" mademoiselle interposes.	- Ложь! - перебивает его мадемуазель.
"All lies, my friend!"	- Сплошная ложь, друг мой!
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, how did my calculations come out under these circumstances?	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, правильно ли я все рассчитал?
When I calculated that this impetuous young woman would overdo it in new directions, was I wrong or right?	Когда я рассчитывал, что эта пылкая девица обязательно будет пересаливать и в других отношениях, был я прав или нет?
I was right.	Был прав.
What does she try to do?	Что она задумала сделать?
Don't let it give you a turn?	Не пугайтесь!
To throw the murder on her ladyship."	Задумала свалить вину на ее милость.
Sir Leicester rises from his chair and staggers down again.	Сэр Лестер поднимается, но, пошатнувшись, снова падает в кресло.
"And she got encouragement in it from hearing that I was always here, which was done a-purpose.	- И ее поощряли слухи о том, что я постоянно торчу у вас в доме; а торчал я здесь как раз в расчете на то, чтоб она это знала.
Now, open that pocket-book of mine, Sir Leicester Dedlock, if I may take the liberty of throwing it towards you, and look at the letters sent to me, each with the two words	Теперь откройте вот эту мою записную книжку, сэр Лестер Дедлок, когда я, с вашего позволения, переброшу ее вам, и просмотрите полученные мною письма; вы в каждом увидите два слова!
'Lady Dedlock' in it.	"Леди Дедлок".
Open the one directed to yourself, which I stopped this very morning, and read the three words	Разверните письмо, адресованное вам и перехваченное мною сегодня утром, и вы прочтете в нем три слова:
'Lady Dedlock, Murderess' in it.	"Леди Дедлок - убийца".
These letters have been falling about like a shower of lady-birds.	Эти письма сыпались на меня, словно божьи коровки.
What do you say now to Mrs. Bucket, from her spy-place having seen them all 'written by this young woman?	Что же вы теперь скажете про миссис Банкет, если она видела из засады, как эта особа писала все свои письма?
What do you say to Mrs. Bucket having, within this half- hour, secured the corresponding ink and paper, fellow half-sheets and what not?	Что вы скажете про миссис Баккет, если она полчаса назад достала чернила, которыми были написаны эти письма, и почтовую бумагу и даже оторванные чистые полулисты и прочее?

What do you say to Mrs. Bucket having watched the posting of 'em every one by this young woman, Sir Leicester Dedlock, Baronet?" Mr. Bucket asks, triumphant in his admiration of his lady's genius.	Что вы скажете, сэр Лестер Дедлок, баронет, про миссис Баккет, если она следила за этой девицей, когда та сдавала письма на почту одно за другим? - с торжеством осведомляется мистер Баккет, восторгаясь гениальностью своей супруги.
Two things are especially observable as Mr. Bucket proceeds to a conclusion.	Два обстоятельства все больше бросаются в глаза по мере того, как мистер Баккет подходит к концу своего рассказа.
First, that he seems imperceptibly to establish a dreadful right of property in mademoiselle.	Во-первых, чудится, будто он неуловимо получил какое-то грозное право собственности на мадемуазель.
Secondly, that the very atmosphere she breathes seems to narrow and contract about her as if a close net or a pall were being drawn nearer and yet nearer around her breathless figure.	Во-вторых, чудится, будто самый воздух, которым она дышит, сжимается и замыкается вокруг нее, словно ее с трудом дышащее тело все тесней и тесней опутывают сетью или пеленают гробовыми пеленами.
"There is no doubt that her ladyship was on the spot at the eventful period," says Mr. Bucket, "and my foreign friend here saw her, I believe, from the upper part of the staircase.	- Известно, что ее милость была на месте преступления в тот знаменательный час, - говорит мистер Баккет, - и что вот эта моя приятельница-иностранка увидела ее там, вероятно с верхней площадки лестницы.
Her ladyship and George and my foreign friend were all pretty close on one another's heels.	Ее милость, Джордж и моя приятельница-иностранка, все они, можно сказать, тогда шли по пятам друг за другом.
But that don't signify any more, so I'll not go into it.	Но теперь это уже не имеет никакого значения, и я не буду распространяться на эту тему.
I found the wadding of the pistol with which the deceased Mr. Tulkinghorn was shot.	Я нашел пыж от пистолета, из которого стреляли в покойного мистера Талкингхорна.
It was a bit of the printed description of your house at Chesney Wold.	Пыж был сделан из клочка бумаги, оторванного от печатной статьи с описанием вашего дома в Чесни-Уолде.
Not much in that, you'll say, Sir Leicester Dedlock, Baronet.	Ну, это улика не очень веская, скажете вы, сэр Лестер Дедлок, баронет.
No.	Да!
But when my foreign friend here is so thoroughly off her guard as to think it a safe time to tear up the rest of that leaf, and when Mrs. Bucket puts the pieces together and finds the wadding wanting, it begins to look like Queer Street."	Но если вот эта моя приятельница-иностранка настолько позабыла об осторожности, что не побоялась просто изорвать на куски и бросить остаток печатной страницы, а миссис Баккет сложила обрывки и увидела, что не хватает как раз того клочка, который пошел на пыж, дело начинает принимать скверный оборот.
"These are very long lies," mademoiselle interposes.	- Все это наглая ложь, - перебивает его мадемуазель.
"You prose great deal.	- Очень уж много вы разглагольствуете.
Is it that you have almost all finished, or are you speaking always?"	Вы кончили или будете говорить вечно?

"Sir Leicester Dedlock, Baronet," proceeds Mr. Bucket, who delights in a full title and does violence to himself when he dispenses with any fragment of it, "the last point in the case which I am now going to mention shows the necessity of patience in our business, and never doing a thing in a hurry.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, - продолжает мистер Баккет, который всегда с удовольствием произносит полный титул своего собеседника, не желая опускать ни единого слова, - последний пункт, к которому я теперь перехожу, доказывает, как важно в нашей работе быть терпеливым и ничего не делать второпях.
I watched this young woman yesterday without her knowledge when she was looking at the funeral, in company with my wife, who planned to take her there; and I had so much to convict her, and I saw such an expression in her face, and my mind so rose against her malice towards her ladyship, and the time was altogether such a time for bringing down what you may call retribution upon her, that if I had been a younger hand with less experience, I should have taken her, certain.	Вчера я следил за этой особой без ее ведома, когда она была на похоронах вместе с моей женой, решившей взять ее с собою, а я уже тогда собрал столько улик, подметил такое выражение на ее лице, был так возмущен ее подкопом под миледи, да и час похорон показался мне настолько подходящим часом для так называемого возмездия, что, будь я более молодым и менее опытным работником, я, не колеблясь, арестовал бы ее тогда.
Equally, last night, when her ladyship, as is so universally admired I am sure, come home looking--why, Lord, a man might almost say like Venus rising from the ocean--it was so unpleasant and inconsistent to think of her being charged with a murder of which she was innocent that I felt quite to want to put an end to the job.	Опять же в прошлый вечер, когда ее милость, которая вызывает всеобщее восхищение, вернулась домой с видом, - бог мой! - можно сказать, с видом Венеры, выходящей из волн морских, было так неприятно и просто дико думать об обвинении ее в убийстве, которого она не совершила, что мне положительно не терпелось покончить с этим делом.
What should I have lost?	Но допустим, что я покончил бы с ним; что бы я в этом случае потерял?
Sir Leicester Dedlock, Baronet, I should have lost the weapon.	Сэр Лестер Дедлок, баронет, я потерял бы тогда орудие преступления.
My prisoner here proposed to Mrs. Bucket, after the departure of the funeral, that they should go per bus a little ways into the country and take tea at a very decent house of entertainment.	После того как похоронная процессия тронулась в путь, вот эта моя пленница предложила миссис Баккет проехаться на омнибусе за город и попить чайку в одном очень приличном ресторанчике.
Now, near that house of entertainment there's a piece of water.	Надо сказать, что неподалеку оттуда находится пруд.
At tea, my prisoner got up to fetch her pocket handkercher from the bedroom where the bonnets was; she was rather a long time gone and came back a little out of wind.	За чаем эта девица встала и пошла взять носовой платок из комнаты, где обе наши дамы оставили свои шляпки. Ходила она довольно долго и вернулась немного запыхавшись.
As soon as they came home this was reported to me by Mrs. Bucket, along with her observations and suspicions.	Как-только они приехали домой, миссис Баккет доложила мне об этом, а также о прочих своих наблюдениях и подозрениях.
I had the piece of water dragged by moonlight, in presence of a couple of our men, and the pocket pistol was brought up before it had been there half-a-dozen hours. Now, my dear, put your arm a little further through mine, and hold it steady, and I shan't hurt you!"	Ночь была лунная, я приказал обшарить дно пруда в присутствии двух наших сыщиков, и вскоре нашли карманный пистолет, который не успел пролежать там и шести часов... А теперь, душечка, просуньте ручку чуть подальше и держите ее попрямей - тогда я не сделаю вам больно!

In a trice Mr. Bucket snaps a handcuff on her wrist.	Мистер Баккет во мгновение ока защелкивает наручник на запястье француженки.
"That's one," says Mr. Bucket.	- Один есть, - говорит мистер Баккет.
"Now the other, darling.	- Теперь протяните другую, душечка.
Two, and all told!"	- Два... и дело с концом!
He rises; she rises too.	Он встает, она поднимается тоже.
"Where," she asks him, darkening her large eyes until their drooping lids almost conceal them--and yet they stare, "where is your false, your treacherous, and cursed wife?"	- Где, - спрашивает она, опустив веки, так что они почти закрывают ее большие глаза, которые, как ни странно, все-таки смотрят на него пристальным взглядом, - где ваша лживая, ваша проклятая жена-предательница?
"She's gone forrard to the Police Office," returns Mr. Bucket.	- Отправилась в полицейский участок, - отвечает мистер Баккет.
"You'll see her there, my dear."	- Там вы ее и увидите, душечка.
"I would like to kiss her!" exclaims Mademoiselle Hortense, panting tigress-like.	- Хотелось бы мне ее поцеловать! - восклицает мадемуазель Ортанз, фыркнув по-тигриному.
"You'd bite her, I suspect," says Mr. Bucket.	- А я опасаюсь, как бы вы ее не укусили, - говорит мистер Баккет.
"I would!" making her eyes very large.	- Уж я бы ее укусила! - кричит она, широко раскрыв глаза.
"I would love to tear her limb from limb."	- Я бы ее на куски растерзала с восторгом!
"Bless you, darling," says Mr. Bucket with the greatest composure, "I'm fully prepared to hear that. Your sex have such a surprising animosity against one another when you do differ.	- Ну, конечно, душечка, - говорит мистер Баккет, сохраняя полнейшее спокойствие, - ничего другого я и не мог ожидать, зная, до чего ненавидят друга друга особы вашего пола, когда ссорятся.
You don't mind me half so much, do you?"	А на меня ведь вы сердитесь гораздо меньше, не так ли?
"No.	-Да.
Though you are a devil still."	Но все-таки вы дьявол.
"Angel and devil by turns, eh?" cries Mr. Bucket.	- То ангел, то дьявол, - вот как нас честят, а? -восклицает мистер Баккет.
"But I am in my regular employment, you must consider.	- Но, подумайте хорошенько, ведь я только действую по долгу службы.
Let me put your shawl tidy.	Позвольте мне накинуть на вас шаль поаккуратней.
I've been lady's maid to a good many before now.	Мне и раньше не раз приходилось заменять камеристку многим дамам.
Anything wanting to the bonnet?	Шляпку поправить не требуется?
There's a cab at the door."	Кэб стоит у подъезда.

Mademoiselle Hortense, casting an indignant eye at the glass, shakes herself perfectly neat in one shake and looks, to do her justice, uncommonly genteel.	Бросив негодующий взгляд на зеркало, мадемуазель Ортанз одним резким движением приводит свой туалет в полный порядок, и, надо отдать ей должное, вид у нее сейчас точь-в-точь как у настоящей светской дамы.
"Listen then, my angel," says she after several sarcastic nods.	- Так выслушайте меня, ангел мой, - язвительно говорит она, кивая головой.
"You are very spiritual.	- Вы очень остроумны.
But can you restore him back to life?"	Но можете вы возвратить к жизни того человека?
Mr. Bucket answers, "Not exactly."	- Пожалуй, что нет, - отвечает мистер Банкет.
"That is droll.	- Забавно!
Listen yet one time.	Послушайте меня еще немножко.
You are very spiritual.	Вы очень остроумны.
Can you make a honourable lady of her?"	Но можете вы вернуть женскую честь ей?
"Don't be so malicious," says Mr. Bucket.	- Не злобствуйте, - говорит мистер Банкет.
"Or a haughty gentleman of HIM?" cries mademoiselle, referring to Sir Leicester with ineffable disdain.	- Или мужскую гордость ему? - кричит мадемуазель, с неизъяснимым презрением указывая на сэра Лестера.
"Eh!	- Ага!
Oh, then regard him!	Так посмотрите же на него.
The poor infant!	Бедный младенец!
Ha! Ha! Ha!"	Ха-ха-ха!
"Come, come, why this is worse PARLAYING than the other," says Mr. Bucket.	- Пойдемте-ка, пойдемте; это "парлэ" еще хуже прежнего, - говорит мистер Баккет.
"Come along!"	- Пойдемте!
"You cannot do these things?	- Значит, не можете.
Then you can do as you please with me.	Ну, так делайте со мной что хотите.
It is but the death, it is all the same.	Придет смерть - только и всего; а мне наплевать.
Let us go, my angel.	Пойдемте, ангел мой.
Adieu, you old man, grey.	Прощайте вы, седой старик.
I pity you, and I despise you!"	Я вас жалею и пре-зи-раю!
With these last words she snaps her teeth together as if her mouth closed with a spring.	- И она так стиснула зубы, что кажется, будто рот ее замкнулся при помощи пружины.
It is impossible to describe how Mr. Bucket gets her out, but he accomplishes that feat in a manner so peculiar to himself, enfolding and pervading her like a cloud, and hovering away with her as if he were a homely Jupiter and she the object of his affections.	Нет слов описать, с каким видом выводит ее мистер Баккет, но этот подвиг он совершает каким-то ему одному известным способом, окружая и обволакивая ее, точно облаком, и улетая вместе с нею, - ни дать ни взять доморощенный Юпитер, который похищает предмет своей нежной страсти.

Sir Leicester, left alone, remains in the same attitude, as though he were still listening and his attention were still occupied.	Оставшись один, сэр Лестер сидит недвижно, словно все еще прислушиваясь к чему-то, словно внимание его все еще чем-то поглощено.
At length he gazes round the empty room, and finding it deserted, rises unsteadily to his feet, pushes back his chair, and walks a few steps, supporting himself by the table.	Но вот, наконец, он обводит глазами опустевшую комнату и, поняв, что в ней никого нет, пошатываясь встает, отодвигает кресло и делает несколько шагов, хватаясь рукой за стол.
Then he stops, and with more of those inarticulate sounds, lifts up his eyes and seems to stare at something.	Потом останавливается и, снова бормоча что-то невнятное, поднимает глаза, точно присматриваясь к чему-то.
Heaven knows what he sees.	Бог его знает, что он такое видит.
The green, green woods of Chesney Wold, the noble house, the pictures of his forefathers, strangers defacing them, officers of police coarsely handling his most precious heirlooms, thousands of fingers pointing at him, thousands of faces sneering at him.	То ли - зеленые-зеленые леса Чесни-Уолда, великолепный дом, портреты своих предков; то ли - чужих людей, оскверняющих все это, полицейских, запустивших грубые руки в самое драгоценное его наследие, тысячи пальцев, указывающих на него, тысячи рож, злорадно смеющихся над ним.
But if such shadows flit before him to his bewilderment, there is one other shadow which he can name with something like distinctness even yet and to which alone he addresses his tearing of his white hair and his extended arms.	Но если подобные тени и мелькают перед ним, к его великому ужасу, то есть еще одна, совсем иная тень, имя которой он даже сейчас может произнести почти отчетливо; и, глядя лишь на нее одну, он рвет свои белые волосы и только к ней одной он простирает руки.
It is she in association with whom, saving that she has been for years a main fibre of the root of his dignity and pride, he has never had a selfish thought.	Это она - та, которой он дорожил без малейшего себялюбия, разве что много лет видел в ней главный источник своего достоинства и гордости.
It is she whom he has loved, admired, honoured, and set up for the world to respect.	Она, которую он любил, боготворил, почитал и вознес так высоко, что ее уважал весь свет.
It is she who, at the core of all the constrained formalities and conventionalities of his life, has been a stock of living tenderness and love, susceptible as nothing else is of being struck with the agony he feels.	Она, к которой он, скованный этикетом и условностями своей жизни, испытывал живую любовь и нежность, сейчас терзаемые, как никакие другие его чувства, невыносимой пыткой.
He sees her, almost to the exclusion of himself, and cannot bear to look upon her cast down from the high place she has graced so well.	Он смотрит на нее, почти не думая о себе, и не может вынести мысли, что ее низвергли с тех высот, которые она так украшала.
And even to the point of his sinking on the ground, oblivious of his suffering, he can yet pronounce her name with something like distinctness in the midst of those intrusive sounds, and in a tone of mourning and compassion rather than reproach.	Но, даже рухнув на пол, он, забывая о своих муках, все еще находит в себе силы вырвать ее имя из хаоса непроизвольных звуков и почти внятно вымолвить его, скорее со скорбью и состраданием, чем с упреком.
CHAPTER LV	Глава LV
Flight	Бегство

Inspector Bucket of the Detective has not yet struck his great blow, as just now chronicled, but is yet refreshing himself with sleep preparatory to his field-day, when through the night and along the freezing wintry roads a chaise and pair comes out of Lincolnshire, making its way towards London.	Баккет, инспектор сыскного отделения, еще не нанес своего сокрушительного удара, о котором рассказывалось только что, он пока еще освежается сном, готовясь к боевому дню, а тем временем ночью двухместная почтовая карета, запряженная парой лошадей, выезжает из Линкольншира и по промерзшим зимним дорогам несется в Лондон.
Railroads shall soon traverse all this country, and with a rattle and a glare the engine and train shall shoot like a meteor over the wide night-landscape, turning the moon paler; but as yet such things are non-existent in these parts, though not wholly unexpected.	Вскоре всю эту местность пересекут железные рельсы, и поезда будут метеорами проноситься по широким ночным просторам, грохоча и сверкая огнями, затмевающими лунный свет; но пока что их нет в этих краях, хоть и можно надеяться, что они когда-нибудь появятся.
Preparations are afoot, measurements are made, ground is staked out.	Ведутся подготовительные работы, производятся изыскания, ставятся вехи.
Bridges are begun, and their not yet united piers desolately look at one another over roads and streams like brick and mortar couples with an obstacle to their union; fragments of embankments are thrown up and left as precipices with torrents of rusty carts and barrows tumbling over them; tripods of tall poles appear on hilltops, where there are rumours of tunnels; everything looks chaotic and abandoned in full hopelessness.	Уже строят мосты, устои которых, еще не перекрытые фермами, в тоске переглядываются через дороги и реки, и можно подумать, что это каменные влюбленные, которым что-то препятствует соединиться; кое-где возведены отдельные участки насыпей, но, недоконченные, они сейчас похожи на обрывы, залитые потоками брошенных повозок и тачек, успевших покрыться ржавчиной; высокие треножники из жердей возникают на вершинах холмов, под которыми, по слухам, будут прорыты туннели; все имеет хаотический вид, все кажется покинутым, безнадежно опустошенным.
Along the freezing roads, and through the night, the post-chaise makes its way without a railroad on its mind.	Но почтовая карета несется во тьме ночной по промерзшим дорогам и не помышляя о дороге железной.
Mrs. Rouncewell, so many years housekeeper at Chesney Wold, sits within the chaise; and by her side sits Mrs. Bagnet with her grey cloak and umbrella.	В этой карете едет миссис Раунсуэлл, столько лет прослужившая домоправительницей в Чесни-Уолде, а рядом с нею сидит миссис Бегнет в серой накидке и с зонтом в руках.
The old girl would prefer the bar in front, as being exposed to the weather and a primitive sort of perch more in accordance with her usual course of travelling, but Mrs. Rouncewell is too thoughtful of her comfort to admit of her proposing it.	"Старухе" хотелось бы примоститься на передней скамейке, снаружи, так как это сиденье устроено на открытом воздухе и представляет собой что-то вроде насеста, а она как раз привыкла путешествовать сидя на торчке, но миссис Раунсуэлл так заботится об удобствах своей спутницы, что не пускает ее туда.
The old lady cannot make enough of the old girl.	Миссис Раунсуэлл не в силах выразить свою благодарность миссис Бегнет.
She sits, in her stately manner, holding her hand, and regardless of its roughness, puts it often to her lips.	Она сидит как всегда величавая, держа спутницу за руку, и как ни шероховата эта рука, уже не раз подносила ее к губам.
"You are a mother, my dear soul," says she many times, "and you found out my George's mother!"	- Вы - сами мать, душа моя, - то и дело повторяет она, - и вы нашли мать моего Джорджа!

"Why, George," returns Mrs. Bagnet, "was always free with me, ma'am, and when he said at our house to my Woolwich that of all the things my Woolwich could have to think of when he grew to be a man, the comfortablest would be that he had never brought a sorrowful line into his mother's face or turned a hair of her head grey, then I felt sure, from his way, that something fresh had brought his own mother into his mind.	- А вот как дело было, - отзывается миссис Бегнет. - Джордж, он всегда говорил со мной откровенно, сударыня; и вот он раз у нас дома говорит моему Вулиджу, что придется, мол, тебе, Вулидж, о многом подумать, когда вырастешь, и приятней всего тебе будет думать о том, что у мамы твоей ни морщинки на лице, ни седого волоса на голове не прибавилось по твоей вине; и так трогательно он это сказал, что я сразу же догадалась: значит, недавно он что-то услышал про свою родную мать, вот и вспомнил о ней.
I had often known him say to me, in past times, that he had behaved bad to her."	В молодости он не раз мне говорил, что был плохим сыном.
"Never, my dear!" returns Mrs. Rouncewell, bursting into tears.	- Никогда, дорогая! - возражает миссис Раунсуэлл, заливаясь слезами.
"My blessing on him, never!	- Благословляю его от всей души, никогда!
He was always fond of me, and loving to me, was my George!	Он всегда меня любил, всегда был такой ласковый со мной, мой Джордж!
But he had a bold spirit, and he ran a little wild and went for a soldier.	Но он был смелый мальчик, немножко сбился с пути, ну и завербовался в солдаты.
And I know he waited at first, in letting us know about himself, till he should rise to be an officer; and when he didn't rise, I know he considered himself beneath us, and wouldn't be a disgrace to us.	И я понимаю, что вначале он не хотел нам писать, пока не выйдет в офицеры; а когда увидел, что офицером ему не быть, решил, что, значит, он теперь ниже нас, и нечего ему нас позорить.
For he had a lion heart, had my George, always from a baby!"	Он всегда был гордый, мой Джордж, - чуть не с пеленок!
The old lady's hands stray about her as of yore, while she recalls, all in a tremble, what a likely lad, what a fine lad, what a gay good-humoured clever lad he was; how they all took to him down at Chesney Wold; how Sir Leicester took to him when he was a young gentleman; how the dogs took to him; how even the people who had been angry with him forgave him the moment he was gone, poor boy.	Всплеснув руками, словно в давно минувшие дни молодости, почтенная старуха, вся дрожа, вспоминает о том, какой он был хороший мальчик, какой красивый мальчик, какой веселый, добродушный и умный мальчик; как все в Чесни-Уолде его любили; как любил его сэр Лестер, когда еще был молодым джентльменом; как любили его собаки; как даже те люди, которые на него сердились, простили его, когда он, бедный мальчик, ушел из дому.
And now to see him after all, and in a prison too!	И теперь, после такой долгой разлуки, увидеть его снова, но... в тюрьме!
And the broad stomacher heaves, and the quaint upright old-fashioned figure bends under its load of affectionate distress.	И широкий корсаж тяжело вздымается, а по-старинному подтянутый прямой стан горбится под бременем материнской любви и горя.
Mrs. Bagnet, with the instinctive skill of a good warm heart, leaves the old housekeeper to her emotions for a little while--not without passing the back of her hand across her own motherly eyes-- and presently chirps up in her cheery manner,	С врожденной чуткостью доброго, отзывчивого сердца миссис Бегнет позволяет старой домоправительнице ненадолго отдаться нахлынувшим на нее чувствам, - да и сама она вынуждена отереть рукой свои материнские глаза, но вскоре снова начинает тараторить, как всегда, бодрым голосом:

"So I says to George when I goes to call him in to tea (he pretended to be smoking his pipe outside),	- Вот я и говорю Джорджу, когда отправилась позвать его чай пить (а он тогда вышел на улицу под тем предлогом, что хочется, мол, трубочку выкурить на воздухе):
'What ails you this afternoon, George, for gracious sake?	"Что это вас нынче так тревожит, Джордж, скажите ради всего святого?
I have seen all sorts, and I have seen you pretty often in season and out of season, abroad and at home, and I never see you so melancholy penitent.'	Я всякое видела на своем веку, да и вас частенько видела и в хорошее время и в плохое, и дома и за границей, но в жизни не видывала, чтобы вы так загрустили, - ведь можно подумать, будто вы в чем-то каетесь!" -
'Why, Mrs. Bagnet,' says George, 'it's because I AM melancholy and penitent both, this afternoon, that you see me so.'	"Эх, миссис Бегнет, - говорит Джордж, - мне нынче и вправду грустно и настроение у меня покаянное, вот почему я сейчас такой, каким вы меня видите". -
'What have you done, old fellow?' I says.	"Да что же вы наделали, старый друг?" -спрашиваю я.
'Why, Mrs. Bagnet,' says George, shaking his head, 'what I have done has been done this many a long year, and is best not tried to be undone now.	"Эх, миссис Бегнет, - говорит Джордж, а сам головой качает, - что я делал сегодня, то делал и многие годы, а переделывать это - лучше и не пытаться.
If I ever get to heaven it won't be for being a good son to a widowed mother; I say no more.'	Если мне и доведется попасть в рай, то уж, конечно, не за то, что я был хорошим сыном своей матери-вдове. А больше я вам ничего говорить не буду".
Now, ma'am, when George says to me that it's best not tried to be undone now, I have my thoughts as I have often had before, and I draw it out of George how he comes to have such things on him that afternoon.	И вот, сударыня, как сказал мне Джордж, что теперь, мол, "переделывать - лучше и не пытаться", я вдруг и вспомнила кое-что, о чем и раньше не раз думала, и тут же принялась допытываться, отчего ему именно сегодня пришли в голову такие мысли.
Then George tells me that he has seen by chance, at the lawyer's office, a fine old lady that has brought his mother plain before him, and he runs on about that old lady till he quite forgets himself and paints her picture to me as she used to be, years upon years back.	Ну, Джордж и говорит мне, что он, мол, случайно встретил в конторе Талкингхорна одну приятную старушку, которая очень напомнила ему мать, да так увлекся разговором про эту самую старушку, что совсем забылся и принялся мне расписывать, какой она была раньше, много лет назад.
So I says to George when he has done, who is this old lady he has seen?	Но вот, наконец, он замолчал; тут я у него и спрашиваю: а кто ж она такая, эта старушка, которую он нынче видел?
And George tells me it's Mrs. Rouncewell, housekeeper for more than half a century to the Dedlock family down at Chesney Wold in Lincolnshire.	А Джордж отвечает, что это, мол, миссис Раунсуэлл, которая вот уже лет пятьдесят с лишком служит домоправительницей в семействе Дедлоков, в Чесни-Уолде, где-то в Линкольншире.
George has frequently told me before that he's a Lincolnshire man, and I says to my old Lignum that night,	А надо вам сказать, Джордж не раз говорил мне и раньше, что он родом из Линкольншира; ну я в тот вечер и сказала своему старику Дубу:

'Lignum, that's his mother for five and for-ty pound!'"	"Дуб, это его мать - бьюсь об заклад на сорок пять фунтов!"
All this Mrs. Bagnet now relates for the twentieth time at least within the last four hours. Trilling it out like a kind of bird, with a pretty high note, that it may be audible to the old lady above the hum of the wheels.	За последние четыре часа миссис Бегнет рассказывала все это по меньшей мере раз двадцать, щебеча, словно птица, но как можно громче, чтобы старушка могла расслышать ее слова, несмотря на стук колес.
"Bless you, and thank you," says Mrs. Rouncewell.	- Спасибо вам, и дай вам бог счастья, - говорит миссис Раунсуэлл.
"Bless you, and thank you, my worthy soul!"	- Дай вам бог счастья, добрая вы душа, а я вас благодарю от всего сердца!
"Dear heart!" cries Mrs. Bagnet in the most natural manner.	- Бог с вами! - восклицает миссис Бегнет совершенно искренне.
"No thanks to me, I am sure.	- За что же меня благодарить? Не за что!
Thanks to yourself, ma'am, for being so ready to pay 'em!	Вам спасибо, сударыня, за то, что вы так благодарите меня!
And mind once more, ma'am, what you had best do on finding George to be your own son is to make him--for your sake --have every sort of help to put himself in the right and clear himself of a charge of which he is as innocent as you or me.	И еще раз не забудьте, сударыня, когда увидите, что Джордж - и вправду ваш сын, непременно заставьте его, ради вашего же блага, заручиться всей помощью, какая ему нужна, чтобы оправдаться и снять с себя обвинение, - ведь он так же не виноват, как мы с вами.
It won't do to have truth and justice on his side; he must have law and lawyers," exclaims the old girl, apparently persuaded that the latter form a separate establishment and have dissolved partnership with truth and justice for ever and a day.	Этого мало, что правда и справедливость на его стороне; за него должны стоять суд и судейские, -восклицает миссис Бегнет, видимо уверенная, что "суд и судейские" стоят особняком и навеки расторгли свой союз с правдой и справедливостью.
"He shall have," says Mrs. Rouncewell, "all the help that can be got for him in the world, my dear.	- Он получит всю помощь, какую только можно получить, дорогая моя, - говорит миссис Раунсуэлл.
I will spend all I have, and thankfully, to procure it.	Я с радостью отдам все свое добро, лишь бы помочь ему.
Sir Leicester will do his best, the whole family will do their best.	Сэр Лестер сделает все, что можно, да и вся его родня тоже.
I--I know something, my dear; and will make my own appeal, as his mother parted from him all these years, and finding him in a jail at last."	Я... я знаю кое-что, дорогая моя, и буду сама просить, как мать, которая не видела его столько лет и, наконец, отыскала в тюрьме.
The extreme disquietude of the old housekeeper's manner in saying this, her broken words, and her wringing of her hands make a powerful impression on Mrs. Bagnet and would astonish her but that she refers them all to her sorrow for her son's condition.	Старая домоправительница так волнуется, говорит так несвязно, так горестно ломает руки, что все это производит сильное впечатление на миссис Бегнет, и, пожалуй, даже удивило бы ее, если б она не видела, как страстно жалеет старушка своего несчастного сына.
And yet Mrs. Bagnet wonders too why Mrs. Rouncewell should murmur so distractedly,	И все-таки миссис Бегнет недоумевает, почему миссис Раунсуэлл так рассеянно и непрерывно бормочет:

"My Lady, my Lady, my Lady!" over and over again.	"Миледи, миледи, миледи!"
The frosty night wears away, and the dawn breaks, and the post- chaise comes rolling on through the early mist like the ghost of a chaise departed.	Морозная ночь подходит к концу, брезжит рассвет, а почтовая карета все мчится вперед в утреннем тумане, похожая на призрак какой-то погибшей кареты.
It has plenty of spectral company in ghosts of trees and hedges, slowly vanishing and giving place to the realities of day.	Ее окружает огромное общество других призраков - изгородей, и деревьев, которые медленно исчезают, уступая дневной действительности.
London reached, the travellers alight, the old housekeeper in great tribulation and confusion, Mrs. Bagnet quite fresh and collected--as she would be if her next point, with no new equipage and outfit, were the Cape of Good Hope, the Island of Ascension, Hong Kong, or any other military station.	По приезде в Лондон путешественницы выходят из кареты; старая домоправительница - очень взволнованная и встревоженная, миссис Бегнет -совсем свежая и собранная, какой она, впрочем, осталась бы и в том случае, если бы ей немедленно пришлось отбыть дальше, в том же экипаже и опять без багажа, и ехать в какой-нибудь гарнизон на мысе Доброй Надежды, острове Вознесения или в Гонконге.
But when they set out for the prison where the trooper is confined, the old lady has managed to draw about her, with her lavender- coloured dress, much of the staid calmness which is its usual accompaniment.	Но пока они идут в тюрьму, где содержится кавалерист, старой домоправительнице удается не только оправить свое светло-лиловое платье, но и принять всегда свойственный ей спокойный и сдержанный вид.
A wonderfully grave, precise, and handsome piece of old china she looks, though her heart beats fast and her stomacher is ruffled more than even the remembrance of this wayward son has ruffled it these many years.	Сейчас она словно прекрасная статуэтка из старинного фарфора удивительно чистой и правильной формы; а ведь ни разу еще за все эти годы - и даже тогда, когда она вспоминала о своем блудном сыне, - сердце ее не билось так быстро, а корсаж не вздымался так судорожно, как сейчас.
Approaching the cell, they find the door opening and a warder in the act of coming out.	Подойдя к камере, они видят, что дверь открывается и выходит надзиратель.
The old girl promptly makes a sign of entreaty to him to say nothing; assenting with a nod, he suffers them to enter as he shuts the door.	Миссис Бегнет немедленно делает ему знак не говорить ни слова. Кивнув в знак согласия, он впускает их и закрывает дверь.
So George, who is writing at his table, supposing himself to be alone, does not raise his eyes, but remains absorbed.	Поэтому Джордж, который что-то пишет за столом, сосредоточившись на своей работе и не подозревая, что он здесь уже не один, даже не поднимает глаз.
The old housekeeper looks at him, and those wandering hands of hers are quite enough for Mrs. Bagnet's confirmation, even if she could see the mother and the son together, knowing what she knows, and doubt their relationship.	Старая домоправительница смотрит на него, и одни лишь ее трепетные руки могли бы рассеять все сомнения миссис Бегнет, даже если б, увидев мать и сына вместе и зная все, что она знает, она все-таки усомнилась в их родстве.
Not a rustle of the housekeeper's dress, not a gesture, not a word betrays her.	Старая домоправительница не выдает себя ни шорохом платья, ни движением, ни словом.
She stands looking at him as he writes on, all unconscious, and only her fluttering hands give utterance to her emotions.	В то время как сын ее что-то пишет, ни о чем не подозревая, она стоит и смотрит на него, борясь с волнением, и только руки ее трепещут.
But they are very eloquent, very, very eloquent.	Но они очень красноречивы... очень, очень красноречивы.

Mrs. Bagnet understands them.	Миссис Бегнет понимает их язык.
They speak of gratitude, of joy, of grief, of hope; of inextinguishable affection, cherished with no return since this stalwart man was a stripling; of a better son loved less, and this son loved so fondly and so proudly; and they speak in such touching language that Mrs. Bagnet's eyes brim up with tears and they run glistening down her sun-brown face.	Они говорят о благодарности, о радости, о горе, о надежде; говорят о неугасимой любви, пылавшей безответно с той поры, как этот рослый человек стал юношей, и о том, что более внимательного сына мать любит меньше, а этого сына любит с великой нежностью и гордостью; они, эти руки, говорят таким трогательным языком, что на глазах у миссис Бегнет появляются слезы и, поблескивая, текут по ее загорелому лицу.
"George Rouncewell!	- Джордж Раунсуэлл!
Oh, my dear child, turn and look at me!"	Милое мое дитя, обернись и взгляни на меня!
The trooper starts up, clasps his mother round the neck, and falls down on his knees before her.	Выскочив из-за стола, сын обнимает мать и падает перед ней на колени.
Whether in a late repentance, whether in the first association that comes back upon him, he puts his hands together as a child does when it says its prayers, and raising them towards her breast, bows down his head, and cries.	То ли в порыве позднего раскаяния, то ли отдавшись ранним воспоминаниям детства, он складывает руки, как ребенок на молитве, и, простирая их к материнской груди, опускает голову и плачет.
"My George, my dearest son!	- Мой Джордж, мой милый, милый сын!
Always my favourite, and my favourite still, where have you been these cruel years and years?	Ты всегда был моим любимым сыном, ты и до сих пор любимый; где же ты был в эти горькие долгие годы?..
Grown such a man too, grown such a fine strong man.	И как он вырос, как возмужал, каким стал красивым, сильным мужчиной!
Grown so like what I knew he must be, if it pleased God he was alive!"	Я всегда думала, что он будет точь-в-точь таким, если, по милости божьей, останется в живых.
She can ask, and he can answer, nothing connected for a time.	Некоторое время она не в силах спрашивать, а он не в силах отвечать связно.
All that time the old girl, turned away, leans one arm against the whitened wall, leans her honest forehead upon it, wipes her eyes with her serviceable grey cloak, and quite enjoys herself like the best of old girls as she is.	И все это время "старуха", то есть миссис Бегнет, стоит, отвернувшись, лицом к выбеленной стене, опираясь на нее рукой и прильнув к ней честным, открытым лбом, стоит, вытирая глаза своей видавшей виды серой накидкой и ликует, - самая лучшая из "старух" на всем белом свете.
"Mother," says the trooper when they are more composed, "forgive me first of all, for I know my need of it."	- Матушка, - начинает кавалерист, после того как все трое немного успокоились, - прежде всего простите меня, потому что я понял, как нужно мне ваше прощение.
Forgive him!	Простить!
She does it with all her heart and soul.	Она прощает его всем сердцем и всей душой.
She always has done it.	Она всегда его прощала.
She tells him how she has had it written in her will, these many years, that he was her beloved son George.	Она рассказывает ему, как, много лет назад, назвала его в своем завещании своим возлюбленным сыном Джорджем.

She has never believed any ill of him, never.	Она никогда не верила в то, что он плохой, нет, никогда.
If she had died without this happiness--and she is an old woman now and can't look to live very long--she would have blessed him with her last breath, if she had had her senses, as her beloved son George.	Если б она умирала, не изведав счастья этой встречи, - а ведь она уже старая женщина и долго не проживет, - и если б она не потеряла сознания перед смертью, то, испуская последнее дыхание, она благословила бы его, как своего возлюбленного сына Джорджа.
"Mother, I have been an undutiful trouble to you, and I have my reward; but of late years I have had a kind of glimmering of a purpose in me too.	- Матушка, я не выполнил своего сыновнего долга, я огорчил вас и вот поплатился за это; но в последние годы и во мне зародилось что-то вроде добрых чувств.
When I left home I didn't care much, mother--I am afraid not a great deal--for leaving; and went away and 'listed, harum-scarum, making believe to think that I cared for nobody, no not I, and that nobody cared for me."	Когда я убежал из дому, я не очень тосковал о нем, матушка, - не очень, как это ни стыдно, а когда уехал далеко и очертя голову завербовался в солдаты, стал обманывать себя и думать, что ни о ком я не тоскую - уж, конечно, нет! - и что никто не тоскует обо мне.
The trooper has dried his eyes and put away his handkerchief, but there is an extraordinary contrast between his habitual manner of expressing himself and carrying himself and the softened tone in which he speaks, interrupted occasionally by a half-stifled sob.	Отерев глаза и спрятав носовой платок, кавалерист продолжает свою исповедь; но как разительно отличается его обычная манера говорить и держать себя от той мягкости, с какой он говорит теперь, изредка обрывая речь полуподавленным всхлипываньем.
"So I wrote a line home, mother, as you too well know, to say I had 'listed under another name, and I went abroad.	- И вот я написал домой лишь несколько строк, в которых рассказал, как вам хорошо известно, матушка, что завербовался в солдаты под чужим именем; а потом я уехал за границу.
Abroad, at one time I thought I would write home next year, when I might be better off; and when that year was out, I thought I would write home next year, when I might be better off; and when that year was out again, perhaps I didn't think much about it.	Там я сначала думал, что напишу домой на будущий год, когда выйду в люди; а когда этот год прошел, стал думать, что напишу на следующий - опять-таки, когда выйду в люди; когда же прошел и этот год, я уже почти никогда не думал о том, что пора, мол, написать домой.
So on, from year to year, through a service of ten years, till I began to get older, and to ask myself why should I ever write."	Так вот год за годом и прошли все десять лет моей службы, а тут я стал стареть и спрашивать себя: да стоит ли вообще писать?
"I don't find any fault, child--but not to ease my mind, George?	- Я не виню тебя, дитя мое... Но, Джордж, как мог ты не успокоить меня?
Not a word to your loving mother, who was growing older too?"	Как мог не написать ни словечка своей любящей матери, которая все стареет и стареет?
This almost overturns the trooper afresh, but he sets himself up with a great, rough, sounding clearance of his throat.	Эти слова вновь переворачивают всю его душу, но он берет себя в руки и громко, с силой откашливается.
"Heaven forgive me, mother, but I thought there would be small consolation then in hearing anything about me.	- Да простит меня бог, матушка, но я думал, что мои письма для вас плохое утешение.
There were you, respected and esteemed.	Вот вы - вас уважают и ценят.

There was my brother, as I read in chance North Country papers now and then, rising to be prosperous and famous.	А мой брат - он все богатеет, становится вес более известным человеком, как мне приходится иногда читать в наших северных газетах.
There was I a dragoon, roving, unsettled, not self-made like him, but self-unmade--all my earlier advantages thrown away, all my little learning unlearnt, nothing picked up but what unfitted me for most things that I could think of.	А я - простой драгун... бродяга, я не сумел устроить свою жизнь, не умел сам себе пробить дорогу, как брат, и, хуже того, потерял ее, потому что забыл, в каких прекрасных правилах был воспитан, забыл то немногое, что знал в юности, а если чему и научился, так это не годилось для тех занятий, которые мне по душе.
What business had I to make myself known?	Так какое право я имел писать о себе?
After letting all that time go by me, what good could come of it?	Что хорошего могло выйти из моих писем после стольких лет?
The worst was past with you, mother.	Ведь вы, матушка, тогда уже пережили самое худшее.
I knew by that time (being a man) how you had mourned for me, and wept for me, and prayed for me; and the pain was over, or was softened down, and I was better in your mind as it was."	В то время (то есть когда я уже стал зрелым) я понял, как вы обо мне горевали и плакали, как молились за меня; но со временем ваша боль прошла или притупилась, и, ничего обо мне не зная, вы думали обо мне лучше, чем я того заслуживал.
The old lady sorrowfully shakes her head, and taking one of his powerful hands, lays it lovingly upon her shoulder.	Старая мать скорбно качает головой и, взяв его сильную руку, с любовью кладет ее себе на плечо.
"No, I don't say that it was so, mother, but that I made it out to be so.	- Нет, матушка, я не говорю, что так оно действительно было, но так я себе это представлял.
I said just now, what good could come of it?	Повторяю, ну что хорошего могло из этого выйти?
Well, my dear mother, some good might have come of it to myself--and there was the meanness of it.	Правда, милая моя матушка, кое-что хорошее могло бы получиться для меня самого... но мне это показалось бы подлостью.
You would have sought me out; you would have purchased my discharge; you would have taken me down to Chesney Wold; you would have brought me and my brother and my brother's family together; you would all have considered anxiously how to do something for me and set me up as a respectable civilian.	Вы бы меня разыскали; выкупили бы меня из военной службы; увезли бы меня в Чесни-Уолд; свели бы меня с братом и его семьей; и все вы всячески старались бы как-нибудь мне помочь и превратить меня в степенного штатского.
But how could any of you feel sure of me when I couldn't so much as feel sure of myself?	Но как могли бы вы верить в меня, когда я сам не мог в себя верить?
How could you help regarding as an incumbrance and a discredit to you an idle dragooning chap who was an incumbrance and a discredit to himself, excepting under discipline?	Как могли бы вы не считать меня позорной обузой, - меня, бездельника-драгуна, который сам себе был позорной обузой, если не считать того времени, когда его сдерживала дисциплина?

How could I look my brother's children in the face and pretend to set them an example--I, the vagabond boy who had run away from home and been the grief and unhappiness of my mother's life?	Как мог бы я смотреть в глаза детям брата и служить им примером - я, бродяга, который еще мальчишкой убежал из дому и принес горе и несчастье родной матери?
'No, George.' Such were my words, mother, when I passed this in review before me: 'You have made your bed. Now, lie upon it.'"	"Нет, Джордж, - говорил я себе, матушка, когда перебирал все это в уме, - ты сам себе постелил постель, ну и лежи в ней!"
Mrs. Rouncewell, drawing up her stately form, shakes her head at the old girl with a swelling pride upon her, as much as to say,	Величаво выпрямившись, миссис Раунсуэлл со все возрастающей гордостью качает головой в сторону миссис Бегнет, как бы желая сказать:
"I told you so!"	"Я вам говорила!"
The old girl relieves her feelings and testifies her interest in the conversation by giving the trooper a great poke between the shoulders with her umbrella; this action she afterwards repeats, at intervals, in a species of affectionate lunacy, never failing, after the administration of each of these remonstrances, to resort to the whitened wall and the grey cloak again.	А "старуха", стремясь дать выход своим чувствам и выразить интерес к разговору, с силой тычет Джорджа зонтом в спину, между лопатками. И в дальнейшем она время от времени точно так же орудует зонтом, словно в припадке безумия, вспыхнувшего на почве дружеских чувств, но не забывает после каждого из этих увещаний повернуться к выбеленной стене и вытереть глаза серой накидкой.
"This was the way I brought myself to think, mother, that my best amends was to lie upon that bed I had made, and die upon it.	- Вот я и убедил себя, матушка, что уж если я теперь раскаялся, то лучше всего искуплю свою вину тем, что буду лежать в постели, которую сам себе постелил, да и умру в ней.
And I should have done it (though I have been to see you more than once down at Chesney Wold, when you little thought of me) but for my old comrade's wife here, who I find has been too many for me.	Так я и поступил бы (однако я не раз приезжал в Чесни-Уолд, чтобы хоть одним глазком поглядеть на вас без вашего ведома) - так я и поступил бы, если бы не вот эта жена моего старого товарища, -ведь как я теперь вижу, она меня перехитрила.
But I thank her for it. I thank you for it, Mrs. Bagnet, with all my heart and might."	Но за это я благодарен ей... спасибо вам за это, миссис Бегнет, от всего сердца, от всей души.
To which Mrs. Bagnet responds with two pokes.	На что миссис Бегнет ответствует двумя тычками.
And now the old lady impresses upon her son George, her own dear recovered boy, her joy and pride, the light of her eyes, the happy close of her life, and every fond name she can think of, that he must be governed by the best advice obtainable by money and influence, that he must yield up his case to the greatest lawyers that can be got, that he must act in this serious plight as he shall be advised to act and must not be self-willed, however right, but must promise to think only of his poor old mother's anxiety and suffering until he is released, or he will break her heart.	И вот старуха мать начинает упрашивать своего сына Джорджа, своего милого, вновь обретенного мальчика, свою радость и гордость, свет своих очей, утеху своей старости, и, называя его всеми ласковыми именами, какие только может вспомнить, уговаривает его воспользоваться самой лучшей консультацией, какую только можно получить при деньгах и связях; она говорит, что ему необходимо поручить ведение своего дела самым знаменитым адвокатам, каких только удастся пригласить; говорит, что, раз он попал в такую беду, ему надо поступать так, как ему посоветуют, и, хоть он и чист, как стеклышко, он не должен упрямиться; нет, он должен обещать, что станет думать только о тревогах и страданиях своей бедной старухи матери, а тревожиться и страдать она будет, пока его не отпустят с миром; если же он не послушается, он разобьет ей сердце.

"Mother, 'tis little enough to consent to," returns the trooper, stopping her with a kiss; "tell me what I shall do, and I'll make a late beginning and do it.	- Матушка, вы просите так мало, что я должен уступить, - отвечает кавалерист, прервав ее поцелуем, - скажите, что мне нужно делать, и так я и буду делать - лучше поздно, чем никогда.
Mrs. Bagnet, you'll take care of my mother, I know?"	Миссис Бегнет, вы, конечно, позаботитесь о матушке?
A very hard poke from the old girl's umbrella.	Вместо ответа "старуха" изо всей силы тычет его зонтом.
"If you'll bring her acquainted with Mr. Jarndyce and Miss Summerson, she will find them of her way of thinking, and they will give her the best advice and assistance."	- Познакомьте ее с мистером Джарндисом и мисс Саммерсон, - она узнает, что они тоже уговаривали меня защищаться; а они посоветуют, как быть, и помогут нам.
"And, George," says the old lady, "we must send with all haste for your brother.	- И еще, Джордж, - говорит ему мать, - мы должны как можно скорее послать за твоим братом.
He is a sensible sound man as they tell me--out in the world beyond Chesney Wold, my dear, though I don't know much of it myself--and will be of great service."	Он умный, рассудительный человек, - так мне говорили, хотя сама я, дорогой мой, почти ничего не знаю о том, что делается за оградой Чесни-Уолда, - и он может многое сделать для тебя.
"Mother," returns the trooper, "is it too soon to ask a favour?"	- Матушка, - спрашивает кавалерист, - не рано ли мне просить вас об одной милости?
"Surely not, my dear."	- Конечно, нет, дорогой мой.
"Then grant me this one great favour. Don't let my brother know."	- Тогда окажите мне только одну великую милость - не пишите об этом брату.
"Not know what, my dear?"	- О чем не писать, дорогой?
"Not know of me.	- Не пишите обо мне.
In fact, mother, I can't bear it; I can't make up my mind to it.	Сознаюсь, матушка, что я просто не могу вынести этой мысли... не могу свыкнуться с нею.
He has proved himself so different from me and has done so much to raise himself while I've been soldiering that I haven't brass enough in my composition to see him in this place and under this charge.	Он так не похож на меня, мой брат, он столько сделал, чтобы выйти в люди, пока я прозябал в солдатах, что у меня духу не хватит встретиться с ним в тюрьме и вдобавок - когда меня обвиняют в тяжком преступлении.
How could a man like him be expected to have any pleasure in such a discovery?	Можно ли ожидать от такого человека, как он, что подобная новость будет ему приятна?
It's impossible.	Нельзя.
No, keep my secret from him, mother; do me a greater kindness than I deserve and keep my secret from my brother, of all men."	Нет, скройте от него мою тайну, матушка, окажите мне эту незаслуженную милость и кого-кого, а брата не посвящайте в мою тайну.
"But not always, dear George?"	- Но не всегда же скрывать, милый Джордж?
"Why, mother, perhaps not for good and all--though I may come to ask that too--but keep it now, I do entreat you.	- Может быть, и не всегда, матушка, - хотя, возможно, я когда-нибудь попрошу и об этом; а пока скрывайте, умоляю вас.

If it's ever broke to him that his rip of a brother has turned up, I could wish," says the trooper, shaking his head very doubtfully, "to break it myself and be governed as to advancing or retreating by the way in which he seems to take it."	Если же ему суждено узнать, что его бродяга-брат вернулся, - говорит кавалерист, с сомнением покачивая головой, - то лучше уж я сам скажу ему об этом и посмотрю, как он примет мои слова, а тогда решу, наступать мне или отступать.
As he evidently has a rooted feeling on this point, and as the depth of it is recognized in Mrs. Bagnet's face, his mother yields her implicit assent to what he asks.	Он горячо настаивает, глубоко убежденный в своей правоте, а по лицу миссис Бегнет видно, что она понимает и одобряет его; поэтому мать сдается и, умолкнув, всем своим видом обещает исполнить его просьбу.
For this he thanks her kindly.	За Это он ласково благодарит ее.
"In all other respects, my dear mother, I'll be as tractable and obedient as you can wish; on this one alone, I stand out.	- Во всем остальном, милая моя матушка, я буду самым сговорчивым и послушным сыном; только в этом одном не уступлю.
So now I am ready even for the lawyers.	Теперь я готов принять даже адвокатов.
I have been drawing up," he glances at his writing on the table, "an exact account of what I knew of the deceased and how I came to be involved in this unfortunate affair.	Я тут сидел и писал кое-что, - он бросает взгляд на исписанную бумагу, лежащую на столе, -рассказывал совершенно точно обо всем, что знаю насчет покойного, и как вышло, что меня припутали к этому злополучному делу.
It's entered, plain and regular, like an orderly-book; not a word in it but what's wanted for the facts.	Написано просто и по всем правилам, не хуже, чем книга приказов по полку, - ни слова лишнего, только то, что относится к делу.
I did intend to read it, straight on end, whensoever I was called upon to say anything in my defence.	Я надумал прочесть это с начала и до конца, как только получу разрешение говорить в свою защиту.
I hope I may be let to do it still; but I have no longer a will of my own in this case, and whatever is said or done, I give my promise not to have any."	Надеюсь, мне и теперь можно будет прочесть это; а впрочем, я сейчас отказываюсь от своей воли и, что бы там ни говорили, что бы ни делали, обещаю не своевольничать.
Matters being brought to this so far satisfactory pass, and time being on the wane, Mrs. Bagnet proposes a departure.	Итак, переговоры благополучно закончились соглашением, а время, отведенное для свидания, уже подходит к концу, поэтому миссис Бегнет объявляет, что пора уходить.
Again and again the old lady hangs upon her son's neck, and again and again the trooper holds her to his broad chest.	Старуха мать снова и снова обнимает сына, а сын вновь и вновь прижимает ее к своей широкой груди.
"Where are you going to take my mother, Mrs. Bagnet?"	- Куда вы отведете матушку, миссис Бегнет?
"I am going to the town house, my dear, the family house.	- Я поеду в городской дом, милый мой, то есть в дом моих господ.
I have some business there that must be looked to directly," Mrs. Rouncewell answers.	У меня там срочное дело, - отвечает миссис Раунсуэлл.
"Will you see my mother safe there in a coach, Mrs. Bagnet?	- Вы наймете карету и проводите туда матушку, миссис Бегнет?
But of course I know you will.	Да я и так знаю, что проводите.
Why should I ask it!"	И спрашивать не к чему.

Why indeed, Mrs. Bagnet expresses with the umbrella.	Действительно, "не к чему", соглашается миссис Бегнет при помощи зонта.
"Take her, my old friend, and take my gratitude along with you.	- Возьмите ее с собой, старинная моя приятельница, и примите мою благодарность.
Kisses to Quebec and Malta, love to my godson, a hearty shake of the hand to Lignum, and this for yourself, and I wish it was ten thousand pound in gold, my dear!"	Поцелуйте от меня Квебек и Мальту, передайте привет крестнику, крепко пожмите руку Дубу, а вот это вам, дорогая моя, - жаль только, что это не десять тысяч фунтов золотом!
So saying, the trooper puts his lips to the old girl's tanned forehead, and the door shuts upon him in his cell.	Кавалерист касается губами загорелого лба "старухи", и дверь его камеры закрывается.
No entreaties on the part of the good old housekeeper will induce Mrs. Bagnet to retain the coach for her own conveyance home.	Добрая старая домоправительница хочет отправить миссис Бегнет домой в той же карете, но тщетны все ее мольбы.
Jumping out cheerfully at the door of the Dedlock mansion and handing Mrs. Rouncewell up the steps, the old girl shakes hands and trudges off, arriving soon afterwards in the bosom of the Bagnet family and falling to washing the greens as if nothing had happened.	Живо соскочив на мостовую у подъезда дедлоковского дома и поднявшись вместе с миссис Раунсуэлл на крыльцо, "старуха" пожимает ей руку, удаляется с деловым видом и вскоре, вернувшись в лоно бегнетовского семейства, как ни в чем не бывало снова принимается за мытье овощей.
My Lady is in that room in which she held her last conference with the murdered man, and is sitting where she sat that night, and is looking at the spot where he stood upon the hearth studying her so leisurely, when a tap comes at the door.	Мидеди сидит в той комнате, где вела свой последний разговор с покойным, и смотрит на то место, где он стоял у камина, так неторопливо изучая ее на досуге, как вдруг слышит стук в дверь.
Who is it?	Кто это?
Mrs. Rouncewell.	Миссис Раунсуэлл.
What has brought Mrs. Rouncewell to town so unexpectedly?	Что привело миссис Раунсуэлл в город так неожиданно?
"Trouble, my Lady.	- Горе, миледи.
Sad trouble.	Тяжкое горе.
Oh, my Lady, may I beg a word with you?"	Ах, миледи, можно мне сказать вам несколько слов?
What new occurrence is it that makes this tranquil old woman tremble so?	Что еще случилось и почему эта всегда спокойная старуха так дрожит?
Far happier than her Lady, as her Lady has often thought, why does she falter in this manner and look at her with such strange mistrust?	Она гораздо счастливее своей госпожи, как часто думала сама госпожа, так почему же она так трепещет и смотрит на миледи с таким странным недоверием?
"What is the matter?	- Что случилось?
Sit down and take your breath."	Сядьте и отдышитесь.
"Oh, my Lady, my Lady.	- Ах, миледи, миледи!
I have found my son--my youngest, who went away for a soldier so long ago.	Я нашла своего сына... младшего, того, что так давно ушел в солдаты.

And he is in prison."	И он сидит в тюрьме.
"For debt?"	- За долги?
"Oh, no, my Lady; I would have paid any debt, and joyful."	- Нет, нет, миледи. Я с радостью заплатила бы за него, сколько бы он ни задолжал.
"For what is he in prison then?"	- За что же он попал в тюрьму?
"Charged with a murder, my Lady, of which he is as innocent as--as I am.	- По обвинению в убийстве, миледи, - убийстве, в котором он так же не виновен, как... как я.
Accused of the murder of Mr. Tulkinghorn."	Его обвиняют в убийстве мистера Талкингхорна.
What does she mean by this look and this imploring gesture?	Что значит ее взгляд и этот жест мольбы?
Why does she come so close?	Почему она подходит так близко?
What is the letter that she holds?	Что за письмо держит она в руках?
"Lady Dedlock, my dear Lady, my good Lady, my kind Lady!	- Леди Дедлок, дорогая моя госпожа, милостивая госпожа, добрая моя госпожа!
You must have a heart to feel for me, you must have a heart to forgive me.	Вы должны пожалеть меня, вы должны простить меня.
I was in this family before you were born.	Я служила своим господам еще до вашего рождения.
I am devoted to it.	Я предана им.
But think of my dear son wrongfully accused."	Но подумайте о моем дорогом сыне, - ведь на него напраслину взвели.
"I do not accuse him."	- Я его не обвиняю.
"No, my Lady, no.	- Нет, миледи, нет.
But others do, and he is in prison and in danger.	Но другие обвиняют, и он в тюрьме, в опасности.
Oh, Lady Dedlock, if you can say but a word to help to clear him, say it!"	Ах, леди Дедлок, если вы можете сказать хоть слово в его оправдание, скажите это слово!
What delusion can this be?	Что она такое вообразила, эта старуха?
What power does she suppose is in the person she petitions to avert this unjust suspicion, if it be unjust?	Почему она думает, что женщина, к которой она обращается с подобной просьбой, может опровергнуть несправедливое подозрение, если оно действительно несправедливо?
Her Lady's handsome eyes regard her with astonishment, almost with fear.	Прекрасные глаза миледи смотрят на домоправительницу с удивлением, чуть ли не с ужасом.
"My Lady, I came away last night from Chesney Wold to find my son in my old age, and the step upon the Ghost's Walk was so constant and so solemn that I never heard the like in all these years.	- Миледи, вчера вечером я выехала из Чесни-Уолда, чтобы на старости лет найти своего пропавшего сына, а в последние дни шаги на Дорожке призрака слышались так часто и такие они были зловещие, каких я ни разу не слыхивала за все эти годы.
Night after night, as it has fallen dark, the sound has echoed through your rooms, but last night it was awfullest.	Ночь за ночью, чуть, бывало, стемнеет, их топот отдавался в ваших покоях, но вчера вечером они звучали так страшно, как никогда.

And as it fell dark last night, my Lady, I got this letter."	И вот, миледи, вчера, как стемнело, я получила это письмо.
"What letter is it?"	- Какое письмо?
"Hush!	- Тише!
Hush!"	Тише!
The housekeeper looks round and answers in a frightened whisper, "My Lady, I have not breathed a word of it, I don't believe what's written in it, I know it can't be true, I am sure and certain that it is not true.	- Оглянувшись кругом, домоправительница отвечает испуганным шепотом: - Миледи, я никому о нем ни слова не сказала, я не верю тому, что в нем написано, я знаю, что этого не может быть, я твердо уверена, что это неправда.
But my son is in danger, and you must have a heart to pity me.	Но мой сын в опасности, и вы должны меня пожалеть.
If you know of anything that is not known to others, if you have any suspicion, if you have any clue at all, and any reason for keeping it in your own breast, oh, my dear Lady, think of me, and conquer that reason, and let it be known!	Если вы знаете что-нибудь такое, что неизвестно другим, если вы кого-нибудь подозреваете, если вы можете разгадать эту загадку, но по какой-то причине молчите, то подумайте обо мне, дорогая моя госпожа, и, несмотря ни на что, расскажите обо всем, что вам известно.
This is the most I consider possible.	Это моя единственная просьба.
I know you are not a hard lady, but you go your own way always without help, and you are not familiar with your friends; and all who admire you--and all do --as a beautiful and elegant lady, know you to be one far away from themselves who can't be approached close.	Я знаю, вы не жестокая, но вы всегда поступаете по-своему, без чужой помощи, ни с кем не водите дружбы, и каждый, кто восхищается вами, как изящной и прекрасной леди, - а восхищаются все, - каждый знает, что вы очень далеки от него, и к вам нельзя подойти близко.
My Lady, you may have some proud or angry reasons for disdaining to utter something that you know; if so, pray, oh, pray, think of a faithful servant whose whole life has been passed in this family which she dearly loves, and relent, and help to clear my son!	Миледи, может быть, гордость или гнев заставляют вас молчать о том, что вам известно, а если так, умоляю вас, подумайте о своей верной служанке, - ведь вся моя жизнь прошла в вашем семействе, и я к нему глубоко привязана, -смягчитесь и помогите оправдать моего сына!
My Lady, my good Lady," the old housekeeper pleads with genuine simplicity, "I am so humble in my place and you are by nature so high and distant that you may not think what I feel for my child, but I feel so much that I have come here to make so bold as to beg and pray you not to be scornful of us if you can do us any right or justice at this fearful time!"	Миледи, моя добрая госпожа, - умоляет старая домоправительница с непритворным простодушием, - я такая ничтожная и скромная, а вы от природы такая гордая я далекая ото всех, что, пожалуй, и представить себе не можете, как я страдаю за свое детище; но я так страдаю, что вот даже пришла сюда к вам и осмелилась просить и умолять вас не отвергнуть нас в это ужасное время, если вы можете помочь нам добиться правды!
Lady Dedlock raises her without one word, until she takes the letter from her hand.	Не говоря ни слова, миледи поднимается и берет письмо из ее рук.
"Am I to read this?"	- Вы хотите, чтобы я его прочла?
"When I am gone, my Lady, if you please, and then remembering the most that I consider possible."	- Пожалуйста, прочтите, миледи, но лишь после того, как я уйду, и не забудьте о моей единственной просьбе.
"I know of nothing I can do.	- Не знаю, чем я могу помочь.

I know of nothing I reserve that can affect your son.	Я не скрываю ничего такого, что касается вашего сына.
I have never accused him."	Я никогда его не обвиняла.
"My Lady, you may pity him the more under a false accusation after reading the letter."	- Миледи, прочитайте это письмо, и, может быть, вы больше пожалеете моего сына за то, что на него взвели поклеп.
The old housekeeper leaves her with the letter in her hand.	Старая домоправительница уходит, а миледи стоит с письмом в руках.
In truth she is not a hard lady naturally, and the time has been when the sight of the venerable figure suing to her with such strong earnestness would have moved her to great compassion.	Она действительно не жестокая, и было время, когда лицо этой почтенной женщины, умоляющей ее с такой страстной искренностью, пробудило бы в ней глубокое сострадание.
But so long accustomed to suppress emotion and keep down reality, so long schooled for her own purposes in that destructive school which shuts up the natural feelings of the heart like flies in amber and spreads one uniform and dreary gloss over the good and bad, the feeling and the unfeeling, the sensible and the senseless, she had subdued even her wonder until now.	Но миледи так давно привыкла подавлять свои чувства и скрывать истину, столько лет сознательно перевоспитывала себя в той пагубной школе, которая учит людей заглушать свои естественные душевные побуждения, хоронить их в своем сердце, - подобно тому, как мухи далеких эпох погребены в янтаре, - наводить однообразный и тусклый глянец на всех хороших и дурных, глубоко чувствующих и бесчувственных, разумных и неразумных, - так давно привыкла к этому, что, слушая миссис Раунсуэлл, до сих пор подавляла в себе даже удивление.
She opens the letter.	Она развертывает письмо.
Spread out upon the paper is a printed account of the discovery of the body as it lay face downward on the floor, shot through the heart; and underneath is written her own name, with the word "murderess" attached.	В него вложена печатная заметка о том, как нашли труп человека с пулей в сердце, лежавший ничком на полу; а внизу написано ее имя и слово "убийца".
It falls out of her hand.	Письмо выпало из ее рук.
How long it may have lain upon the ground she knows not, but it lies where it fell when a servant stands before her announcing the young man of the name of Guppy.	Как долго оно пролежало на полу, она не знает; оно лежит, где упало, но вдруг она отдает себе отчет в том, что перед нею стоит лакей и докладывает о приходе молодого человека, некоего Гаппи.
The words have probably been repeated several times, for they are ringing in her head before she begins to understand them.	Лакей, должно быть, несколько раз повторил свои слова. - они звенели в ее ушах еще до того, как она начала понимать их смысл.
"Let him come in!"	- Проводите его сюда.
He comes in.	Он входит.
Holding the letter in her hand, which she has taken from the floor, she tries to collect her thoughts.	Подняв письмо, она держит его в руках и старается сосредоточиться.
In the eyes of Mr. Guppy she is the same Lady Dedlock, holding the same prepared, proud, chilling state.	Для мистера Гаппи она все та же леди Дедлок, по-прежнему сдержанная, гордая и холодная.

"Your ladyship may not be at first disposed to excuse this visit from one who has never been welcome to your ladyship"--which he don't complain of, for he is bound to confess that there never has been any particular reason on the face of things why he should be-- "but I hope when I mention my motives to your ladyship you will not find fault with me," says Mr. Guppy.	- Ваша милость, может быть, мой приход сначала покажется вам непростительной дерзостью, но ведь вы, ваша милость, ни разу не были рады меня видеть, на что я, впрочем, не жалуюсь, так как, принимая во внимание все обстоятельства, радоваться действительно было нечему; но когда я объясню вашей милости, с какой целью явился сейчас, вы, надеюсь, меня не осудите, - говорит мистер Гаппи.
"Do so."	- Объясняйте.
"Thank your ladyship.	- Очень благодарен, ваша милость.
I ought first to explain to your ladyship," Mr. Guppy sits on the edge of a chair and puts his hat on the carpet at his feet, "that Miss Summerson, whose image, as I formerly mentioned to your ladyship, was at one period of my life imprinted on my 'eart until erased by circumstances over which I had no control, communicated to me, after I had the pleasure of waiting on your ladyship last, that she particularly wished me to take no steps whatever in any manner at all relating to her.	Я должен прежде всего сказать вашей милости, -начинает мистер Гаппи, присев на краешек стула и поставив цилиндр на ковер у своих ног, - что мисс Саммерсон, чей образ, как я однажды сказал вашей милости, был в течение одного периода моей жизни запечатлен в моем сердце, пока его не стерли не зависящие от меня обстоятельства, -мисс Саммерсон говорила со мной после того, как я в последний раз имел удовольствие нанести визит вашей милости, и настоятельно просила меня не делать никаких шагов ни в какой области, которая может ее касаться.
And Miss Summerson's wishes being to me a law (except as connected with circumstances over which I have no control), I consequently never expected to have the distinguished honour of waiting on your ladyship again."	А поскольку желания мисс Саммерсон для меня закон (исключая желаний, связанных с не зависящими от меня обстоятельствами), я, следовательно, никак не думал, что удостоюсь высокой чести снова нанести визит вашей милости.
And yet he is here now, Lady Dedlock moodily reminds him.	Тем не менее он пришел, угрюмо напоминает ему миледи.
"And yet I am here now," Mr. Guppy admits.	- Тем не менее я пришел, - признает мистер Гаппи.
"My object being to communicate to your ladyship, under the seal of confidence, why I am here."	- Вот я и хочу разъяснить вашей милости, почему я пришел.
He cannot do so, she tells him, too plainly or too briefly.	Она просит разъяснить это как можно яснее и короче.
"Nor can I," Mr. Guppy returns with a sense of injury upon him, "too particularly request your ladyship to take particular notice that it's no personal affair of mine that brings me here.	- А я, - говорит мистер Г аппи обиженным тоном, -настоятельно прошу вашу милость обратить особенное внимание на то, что я пришел сюда не ради себя.
I have no interested views of my own to serve in coming here.	Направляясь к вам, я заботился не о своих интересах.
If it was not for my promise to Miss Summerson and my keeping of it sacred--I, in point of fact, shouldn't have darkened these doors again, but should have seen 'em further first."	Не дай я мисс Саммерсон обещания, которое почитаю священным, ноги бы моей больше не было в этом доме; напротив, я бы держался от него подальше.
Mr. Guppy considers this a favourable moment for sticking up his hair with both hands.	Мистер Г аппи находит, что сейчас ему самая пора запустить обе руки себе в шевелюру.

"Your ladyship will remember when I mention it that the last time I was here I run against a party very eminent in our profession and whose loss we all deplore.	- Вы, может, припомните, ваша милость, что, когда я пришел сюда в прошлый раз, я столкнулся с одним человеком, который пользовался большой известностью среди нас, юристов, и чью потерю все мы оплакиваем.
That party certainly did from that time apply himself to cutting in against me in a way that I will call sharp practice, and did make it, at every turn and point, extremely difficult for me to be sure that I hadn't inadvertently led up to something contrary to Miss Summerson's wishes.	С тех пор этот человек принялся вредить мне всюду и везде, можно сказать, весьма некрасивым образом, так что я уж начал побаиваться не на шутку, а не сделал ли я, сам того не ведая, чего-нибудь против желания мисс Саммерсон.
Self-praise is no recommendation, but I may say for myself that I am not so bad a man of business neither."	Но ведь я, - хвалить себя не годится, однако должен это сказать в свою защиту, - ведь я тоже не плохо знаю свое дело.
Lady Dedlock looks at him in stern inquiry.	Леди Дедлок устремляет на него строгий, вопросительный взгляд.
Mr. Guppy immediately withdraws his eyes from her face and looks anywhere else.	Мистер Гаппи мгновенно отводит от нее глаза и смотрит куда-то в сторону.
"Indeed, it has been made so hard," he goes on, "to have any idea what that party was up to in combination with others that until the loss which we all deplore I was gravelled--an expression which your ladyship, moving in the higher circles, will be so good as to consider tantamount to knocked over.	- Скажу больше, - продолжает он, - было так трудно понять, чего, собственно, добивается этот человек совместно с другими лицами, что, пока мы не понесли утраты, которую оплакиваем, я, можно сказать, увязал в песке, - вы, ваша милость, возможно этого не поняли, ибо вращаетесь в высших кругах, так благоволите считать, что это все равно что "зашел в тупик".
Small likewise--a name by which I refer to another party, a friend of mine that your ladyship is not acquainted with--got to be so close and double-faced that at times it wasn't easy to keep one's hands off his 'ead.	Опять же Смолл - это мой приятель, с которым ваша милость незнакомы, - Смолл сделался таким замкнутым и двуличным, что временами было довольно трудно удержаться и не стукнуть его по башке.
However, what with the exertion of my humble abilities, and what with the help of a mutual friend by the name of Mr. Tony Weevle (who is of a high aristocratic turn and has your ladyship's portrait always hanging up in his room), I have now reasons for an apprehension as to which I come to put your ladyship upon your guard.	Так или иначе, но я напряг свои скромные силы и способности, да еще мне помог один наш общий друг, некий мистер Тони Уивл (человек аристократических склонностей - у него в комнате всегда висит портрет вашей милости), и вот теперь у меня появилась причина кое-чего опасаться, почему я и явился предупредить, что вашей милости надо держаться начеку.
First, will your ladyship allow me to ask you whether you have had any strange visitors this morning?	Прежде всего позвольте спросить, ваша милость: не приходили к вам нынче утром какие-нибудь необычные гости?
I don't mean fashionable visitors, but such visitors, for instance, as Miss Barbary's old servant, or as a person without the use of his lower extremities, carried upstairs similarly to a guy?"	Я хочу сказать - не светские визитеры, а такие, как, например, бывшая служанка мисс Барбери или один человек, который не владеет своими нижними конечностями, так что его приходится таскать, словно чучело Гая Фокса.
"No!"	- Нет.
"Then I assure your ladyship that such visitors have been here and have been received here.	- Ну, а я могу заверить вашу милость, что эти посетители сюда явились и их приняли.

Because I saw them at the door, and waited at the corner of the square till they came out, and took half an hour's turn afterwards to avoid them."	Надо вам сказать, что я увидел их у подъезда и подождал на углу площади, пока они отсюда не вышли, а тогда отошел и целых полчаса кружил по улицам, чтобы с ними не встретиться.
"What have I to do with that, or what have you?	- Какое мне дело до всего этого и какое вам дело?
I do not understand you.	Я вас не понимаю.
What do you mean?"	Что вы хотите этим сказать?
"Your ladyship, I come to put you on your guard.	- Ваша милость, я пришел просить вас держаться начеку.
There may be no occasion for it.	Может, в этом нет надобности.
Very well.	Пусть так.
Then I have only done my best to keep my promise to Miss Summerson.	В таком случае, я только сделал все возможное, чтобы выполнить обещание, которое дал мисс Саммерсон.
I strongly suspect (from what Small has dropped, and from what we have corkscrewed out of him) that those letters I was to have brought to your ladyship were not destroyed when I supposed they were.	Я сильно подозреваю (кое-что Смолл сам выболтал, а кое-что мы выпытали у него), я сильно подозреваю, что те письма, которые я когда-то брался принести вашей милости, а потом считал погибшими, на самом деле вовсе не погибли.
That if there was anything to be blown upon, it IS blown upon.	Еще я подозреваю, что если в них есть что разглашать, так это разглашают сейчас.
That the visitors I have alluded to have been here this morning to make money of it.	И еще - что гости, о которых я упоминал, явились сюда нынче утром, чтобы сорвать на этом хороший куш.
And that the money is made, or making."	И, должно быть, уже сорвали, а нет, так вот-вот сорвут.
Mr. Guppy picks up his hat and rises.	Мистер Гаппи поднимает свой цилиндр и встает.
"Your ladyship, you know best whether there's anything in what I say or whether there's nothing.	- Ваша милость, вам лучше знать, имеет все это хоть какое-нибудь значение или не имеет.
Something or nothing, I have acted up to Miss Summerson's wishes in letting things alone and in undoing what I had begun to do, as far as possible; that's sufficient for me.	Так ли, этак ли, но я старался исполнить желание мисс Саммерсон в том смысле, чтобы ничего больше не затевать и насколько возможно замять то, что я уже успел сделать; с меня этого довольно.
In case I should be taking a liberty in putting your ladyship on your guard when there's no necessity for it, you will endeavour, I should hope, to outlive my presumption, and I shall endeavour to outlive your disapprobation.	Возможно, что не было никакой надобности предостерегать вашу милость и, придя сюда с этой целью, я позволил себе вольность; если так, надеюсь, вы постараетесь забыть мой дерзкий поступок, а я попытаюсь забыть ваше неодобрение.
I now take my farewell of your ladyship, and assure you that there's no danger of your ever being waited on by me again."	Теперь я распрощаюсь с вашей милостью, и, заверяю вас, нечего бояться, что я опять явлюсь к вам.

She scarcely acknowledges these parting words by any look, but when he has been gone a little while, she rings her bell.	В ответ на эти прощальные заверения она лишь едва поднимает глаза, но вскоре после его ухода звонит в колокольчик.
"Where is Sir Leicester?"	-Где сейчас сэр Лестер?
Mercury reports that he is at present shut up in the library alone.	Меркурий докладывает, что он сидит один в библиотеке, запершись.
"Has Sir Leicester had any visitors this morning?"	- Приходил ли кто-нибудь к сэру Лестеру сегодня утром?
Several, on business.	Несколько человек по делу.
Mercury proceeds to a description of them, which has been anticipated by Mr. Guppy.	Меркурий описывает их так, как до него описал мистер Гаппи.
Enough; he may go.	Довольно; он может идти.
So!	Так!
All is broken down.	Все кончено.
Her name is in these many mouths, her husband knows his wrongs, her shame will be published--may be spreading while she thinks about it--and in addition to the thunderbolt so long foreseen by her, so unforeseen by him, she is denounced by an invisible accuser as the murderess of her enemy.	Имя ее на устах у толпы; муж ее узнал о своем несчастье, позор ее получит огласку, - быть может, слух разносится уже сейчас, пока она это думает, - и вдобавок к громовому удару, которого так долго ждала она, но никак не ждал ее муж, какие-то невидимые доносчики обвиняют ее в убийстве ее врага.
Her enemy he was, and she has often, often, often wished him dead.	А врагом ее он действительно был, и она часто, часто, часто желала его смерти.
Her enemy he is, even in his grave.	Он враг и теперь, даже в могиле.
This dreadful accusation comes upon her like a new torment at his lifeless hand.	Тяжкое обвинение свалилось на нее как новая пытка, которой ее подвергает его безжизненная рука.
And when she recalls how she was secretly at his door that night, and how she may be represented to have sent her favourite girl away so soon before merely to release herself from observation, she shudders as if the hangman's hands were at her neck.	И, вспомнив о том, что в тот вечер она тайком подходила к его дверям, вспомнив, что незадолго перед убийством она уволила свою любимую служанку, - а это могут объяснить ее желанием избавиться от лишних глаз, - вспомнив все это, она трепещет, словно рука палача касается ее шеи.
She has thrown herself upon the floor and lies with her hair all wildly scattered and her face buried in the cushions of a couch.	Она бросилась на пол и лежит, зарывшись лицом в диванные подушки, а волосы ее разметались в беспорядке.
She rises up, hurries to and fro, flings herself down again, and rocks and moans.	Но вдруг она вскакивает, носится по комнате, снова бросается на пол, мечется, стонет.
The horror that is upon her is unutterable.	Она охвачена невыразимым ужасом.
If she really were the murderess, it could hardly be, for the moment, more intense.	Будь она и вправду убийцей, ужас ее не мог бы быть сильнее.

For as her murderous perspective, before the doing of the deed, however subtle the precautions for its commission, would have been closed up by a gigantic dilatation of the hateful figure, preventing her from seeing any consequences beyond it; and as those consequences would have rushed in, in an unimagined flood, the moment the figure was laid low--which always happens when a murder is done; so, now she sees that when he used to be on the watch before her, and she used to think, "if some mortal stroke would but fall on this old man and take him from my way!" it was but wishing that all he held against her in his hand might be flung to the winds and chance-sown in many places.	Ведь если б она действительно задумала совершить убийство и приняла хитроумнейшие предосторожности, ненавистный образ, несмотря на это, разросся бы в ее глазах до гигантских размеров и помешал бы ей предугадать неизбежные последствия преступления - но не успел бы он пасть ниц, как эти последствия хлынули бы на нее нежданным потоком, - как всегда бывает после убийства; и вот теперь она понимает, что когда он ее выслеживал, а она думала: "О, если бы смертельный удар поразил этого старика и убрал с моего пути!" - то эти мысли ей внушало желание уничтожить бесследно - развеять по всем ветрам - улики, собранные им против нее.
So, too, with the wicked relief she has felt in his death.	Недаром она испытала недоброе облегчение, когда узнала о его смерти.
What was his death but the key- stone of a gloomy arch removed, and now the arch begins to fall in a thousand fragments, each crushing and mangling piecemeal!	Чем была его смерть, как не извлечением камня, замыкавшего гнетущий ее свод, а теперь свод рушится, рассыпаясь на тысячи обломков, и каждый из них давит и ранит ее!
Thus, a terrible impression steals upon and overshadows her that from this pursuer, living or dead--obdurate and imperturbable before her in his well-remembered shape, or not more obdurate and imperturbable in his coffin-bed--there is no escape but in death.	И вот страшное наваждение охватывает и омрачает ее душу: от этого преследователя -живого или мертвого, окостенелого и бесчувственного при жизни, каким она хорошо его помнит, или столь же окостенелого и бесчувственного теперь, на гробовом ложе, - от этого преследователя нельзя спастись иначе как смертью.
Hunted, she flies.	Затравленная, она бежит.
The complication of her shame, her dread, remorse, and misery, overwhelms her at its height; and even her strength of self-reliance is overturned and whirled away like a leaf before a mighty wind.	Смятение чувств - стыда, страха, угрызений совести, отчаяния,- достигнув своего апогея, берет над нею верх; и даже ее непоколебимая уверенность в себе теперь сорвана и унесена прочь, как древесный лист неистовым ураганом.
She hurriedly addresses these lines to her husband, seals, and leaves them on her table:	Она торопливо пишет несколько строк мужу и, запечатав письмо, оставляет его на столе:
If I am sought for, or accused of, his murder, believe that I am wholly innocent.	"Если меня будут разыскивать, обвинив в его убийстве, верьте, что в этом я совершенно не виновна.
Believe no other good of me, for I am innocent of nothing else that you have heard, or will hear, laid to my charge.	Во всем остальном не верьте ничему хорошему обо мне, ибо я виновна во всех других проступках, какие мне приписывают, как Вы уже слышали или услышите.
He prepared me, on that fatal night, for his disclosure of my guilt to you.	В тот роковой вечер он предупредил меня, что расскажет Вам о моем падении.

After he had left me, I went out on pretence of walking in the garden where I sometimes walk, but really to follow him and make one last petition that he would not protract the dreadful suspense on which I have been racked by him, you do not know how long, but would mercifully strike next morning.	После того как он расстался со мной, я вышла из дому, сказав, что хочу погулять в саду, где иногда гуляю, но на самом деле я решила пойти к нему, чтобы в последний раз попросить его сжалиться надо мной: прекратить муки ожидания - эту ужасную пытку, которой он мучил меня так давно - Вы не знаете, как давно, - и сострадательно нанести удар завтра же утром.
I found his house dark and silent.	В доме у него было темно и тихо.
I rang twice at his door, but there was no reply, and I came home.	Я звонила два раза, но никто не откликнулся, и я вернулась домой.
I have no home left.	Теперь у меня уже нет дома.
I will encumber you no more.	Я больше не буду обременять Вас.
May you, in your just resentment, be able to forget the unworthy woman on whom you have wasted a most generous devotion--who avoids you only with a deeper shame than that with which she hurries from herself--and who writes this last adieu.	Забудьте в своем справедливом негодовании недостойную женщину, на которую Вы напрасно потратили столько великодушной преданности, -эта женщина покидает Вас с глубоким стыдом, -еще более глубоким, чем стыд, с которым она бежит от самой себя - и прощается с Вами навсегда!"
She veils and dresses quickly, leaves all her jewels and her money, listens, goes downstairs at a moment when the hall is empty, opens and shuts the great door, flutters away in the shrill frosty wind.	Она быстро одевается, прячет лицо под вуалью, прислушивается к чему-то и, не взяв с собой ни драгоценностей, ни денег, спускается по лестнице и, улучив минуту, когда в вестибюле никого нет, открывает, потом закрывает за собой огромную дверь и быстро исчезает из виду, словно ее подхватил и унес резкий морозный ветер.
CHAPTER LVI	Глава LVI
Pursuit	Погоня
Impassive, as behoves its high breeding, the Dedlock town house stares at the other houses in the street of dismal grandeur and gives no outward sign of anything going wrong within.	Бесстрастно, как и подобает знатным, городской дом Деддоков взирает на другие дома величаво-унылой улицы и ничем не выдает, что внутри его что-то неладно.
Carriages rattle, doors are battered at, the world exchanges calls; ancient charmers with skeleton throats and peachy cheeks that have a rather ghastly bloom upon them seen by daylight, when indeed these fascinating creatures look like Death and the Lady fused together, dazzle the eyes of men.	Тарахтят кареты, раздается стук в двери, высший свет обменивается визитами; пожилые прелестницы с костлявыми шейками и персиковыми щечками, румянец которых приобретает довольно-таки замогильный оттенок при дневном свете, когда эти очаровательные создания смахивают на какой-то сплав из Женщины и Смерти, изображенных на популярной картинке, - пожилые прелестницы ослепляют мужчин.

Forth from the frigid mews come easily swinging carriages guided by short-legged coachmen in flaxen wigs, deep sunk into downy hammercloths, and up behind mount luscious Mercuries bearing sticks of state and wearing cocked hats broadwise, a spectacle for the angels.	Из холодных конюшен, мягко покачиваясь на рессорах, выезжают кареты, и на их козлах, глубоко погрузившись в пуховые подушки, восседают коротконогие кучера в белокурых париках, а на запятках торчат расфранченные Меркурии с булавами в руках и в треуголках набекрень - зрелище, поистине достойное небожителей.
The Dedlock town house changes not externally, and hours pass before its exalted dullness is disturbed within.	Внешне городской дом Дедлоков ничуть не меняется, и проходит много часов, прежде чем внутри его рушится чинное однообразие его жизни.
But Volumnia the fair, being subject to the prevalent complaint of boredom and finding that disorder attacking her spirits with some virulence, ventures at length to repair to the library for change of scene.	Но вот обворожительная Волюмния, замученная великосветской болезнью - скукой, и находя, что сегодня этот недуг слишком сильно портит ей настроение, решается, наконец, перейти в библиотеку для перемены обстановки.
Her gentle tapping at the door producing no response, she opens it and peeps in; seeing no one there, takes possession.	Однако ее осторожный стук не вызывает отклика, и тогда она открывает дверь, заглядывает внутрь и, увидев, что в комнате никого нет, входит.
The sprightly Dedlock is reputed, in that grass-grown city of the ancients, Bath, to be stimulated by an urgent curiosity which impels her on all convenient and inconvenient occasions to sidle about with a golden glass at her eye, peering into objects of every description.	В Бате, этом городке, заросшем травой и заселенном стариками, бойкая Дедлок слывет донельзя любопытной девицей, которая пользуется всяким удобным и неудобным случаем шмыгать туда-сюда с золотым лорнетом в руках и совать свой нос во что только можно.
Certain it is that she avails herself of the present opportunity of hovering over her kinsman's letters and papers like a bird, taking a short peck at this document and a blink with her head on one side at that document, and hopping about from table to table with her glass at her eye in an inquisitive and restless manner.	И на сей раз она, конечно, не упускает случая попорхать, как птичка, над письмами и бумагами своего родича - быстро клюнуть один документ, заглянуть, склонив головку набок, в другой и, приложив к глазам лорнет, с любознательным и беспокойным видом попрыгать от стола к столу.
In the course of these researches she stumbles over something, and turning her glass in that direction, sees her kinsman lying on the ground like a felled tree.	Увлекшись поисками, она обо что-то спотыкается и, направив лорнет в эту сторону, видит своего родича, - он распростерт на полу, словно поваленное дерево.
Volumnia's pet little scream acquires a considerable augmentation of reality from this surprise, and the house is quickly in commotion.	Столь неожиданное открытие придает любимому слабому взвизгиванию Волюмнии изрядную долю искренности, и в доме мгновенно поднимается переполох.
Servants tear up and down stairs, bells are violently rung, doctors are sent for, and Lady Dedlock is sought in all directions, but not found.	Слуги мчатся вверх и вниз по лестницам, яростно звонят звонки, посылают за докторами, леди Дедлок ищут повсюду, но не находят.
Nobody has seen or heard her since she last rang her bell.	О ней нет ни слуху ни духу с тех пор, как она позвонила в последний раз.

Her letter to Sir Leicester is discovered on her table, but it is doubtful yet whether he has not received another missive from another world requiring to be personally answered, and all the living languages, and all the dead, are as one to him.	Ее письмо к сэру Лестеру найдено на ее столе; но кто знает, может быть он уже получил другую весть из другого мира - весть, требующую личного ответа, - и теперь все языки человечества, живые и мертвые, ему одинаково чужды.
They lay him down upon his bed, and chafe, and rub, and fan, and put ice to his head, and try every means of restoration.	Его укладывают в постель, согревают, растирают, обмахивают, прикладывают ему лед к голове и всячески стараются привести его в чувство.
Howbeit, the day has ebbed away, and it is night in his room before his stertorous breathing lulls or his fixed eyes show any consciousness of the candle that is occasionally passed before them.	Однако день угас и ночь наступила в спальне, прежде чем хриплое его дыхание стало ровным, а в устремленных в одну точку невидящих глазах, перед которыми время от времени водили свечой, впервые мелькнули проблески сознания.
But when this change begins, it goes on; and by and by he nods or moves his eyes or even his hand in token that he hears and comprehends.	Но, с тех пор как он пришел в себя, состояние его непрерывно улучшается - мало-помалу он начинает поворачивать голову, переводить глаза с одного предмета на другой и даже шевелить пальцами в знак того, что слышит и понимает все, что ему говорят.
He fell down, this morning, a handsome stately gentleman, somewhat infirm, but of a fine presence, and with a well-filled face.	Сегодня утром, когда он рухнул на пол, он был красивым осанистым джентльменом, немножко припадающим на ногу, но все же представительным и с упитанным лицом.
He lies upon his bed, an aged man with sunken cheeks, the decrepit shadow of himself.	Теперь он лежит в постели - старик со впалыми щеками, дряхлая тень самого себя.
His voice was rich and mellow and he had so long been thoroughly persuaded of the weight and import to mankind of any word he said that his words really had come to sound as if there were something in them.	Раньше голос у него был густой и сочный и сэр Лестер так долго был убежден в огромном весе и значении каждого своего слова Для всего человечества, что слова его и вправду звучали так, словно в них был какой-то важный смысл.
But now he can only whisper, and what he whispers sounds like what it is--mere jumble and jargon.	Но теперь он может только шептать, а все, что он шепчет, звучит так, как и должно звучать, - это бессмысленный лепет, не слова, а звук пустой.
His favourite and faithful housekeeper stands at his bedside.	Его любимая служанка - преданная домоправительница - стоит у его ложа.
It is the first act he notices, and he clearly derives pleasure from it.	Это первое, что он осознает, и это явно доставляет ему удовольствие.
After vainly trying to make himself understood in speech, he makes signs for a pencil. So inexpressively that they cannot at first understand him; it is his old housekeeper who makes out what he wants and brings in a slate.	Сделав несколько тщетных попыток заставить окружающих понять его речь, он делает знак, чтобы ему подали карандаш, но - еле заметный знак, так что его понимают не сразу. Только старая домоправительница догадывается, чего он хочет, и приносит ему аспидную доску.
After pausing for some time, he slowly scrawls upon it in a hand that is not his,	Немного погодя он медленно, не своим почерком, царапает на ней слова:
"Chesney Wold?"	"Чесни-Уолд?"
No, she tells him; he is in London.	Нет, отвечает ему домоправительница; он в Лондоне.

He was taken ill in the library this morning.	Ему сделалось дурно сегодня утром, в библиотеке.
Right thankful she is that she happened to come to London and is able to attend upon him.	Как она рада, что случайно оказалась в Лондоне и может теперь ухаживать за ним.
"It is not an illness of any serious consequence, Sir Leicester.	- Болезнь у вас не тяжелая, сэр Лестер.
You will be much better to-morrow, Sir Leicester.	Завтра вам будет гораздо лучше, сэр Лестер.
All the gentlemen say so."	Так и сказали все эти джентльмены.
This, with the tears coursing down her fair old face.	Она говорит это, а слезы текут по ее красивому старческому лицу.
After making a survey of the room and looking with particular attention all round the bed where the doctors stand, he writes,	Окинув глазами всю комнату, больной очень внимательно всматривается в докторов, обступивших кровать, и пишет:
"My Lady."	"Миледи".
"My Lady went out, Sir Leicester, before you were taken ill, and don't know of your illness yet."	- Миледи нет дома, сэр Лестер; она вышла до того, как вам сделалось дурно, и еще не знает о вашей болезни.
He points again, in great agitation, at the two words.	Очень волнуясь, он указывает на слово, которое написал.
They all try to quiet him, but he points again with increased agitation.	Все стараются его успокоить, но он опять указывает на это слово, а волнение его возрастает.
On their looking at one another, not knowing what to say, he takes the slate once more and writes	Он видит, как люди переглядываются, не зная, что сказать, и, снова взяв аспидную доску, пишет:
"My Lady.	"Миледи.
For God's sake, where?"	Ради бога, где?"
And makes an imploring moan.	Потом испускает стон, в котором звучит мольба.
It is thought better that his old housekeeper should give him Lady Dedlock's letter, the contents of which no one knows or can surmise.	Врачи решают, что старуха домоправительница должна отдать ему письмо миледи, содержания которого никто не знает и даже не может предугадать.
She opens it for him and puts it out for his perusal.	Она распечатывает и отдает ему письмо, чтобы он сам прочел его.
Having read it twice by a great effort, he turns it down so that it shall not be seen and lies moaning.	С великим трудом прочитав его два раза, он кладет письмо исписанной страницей вниз, так, чтобы никто не мог ее увидеть, и стонет.
He passes into a kind of relapse or into a swoon, and it is an hour before he opens his eyes, reclining on his faithful and attached old servant's arm.	Но вот он снова теряет сознание или впадает в забытье, и только спустя час открывает глаза и склоняет голову на руку своей верной и преданной старой служанки.
The doctors know that he is best with her, and when not actively engaged about him, stand aloof.	Врачи понимают, что ему легче быть с нею одной и отходят в сторону, возвращаясь лишь тогда, когда нужна их помощь.
The slate comes into requisition again, but the word he wants to write he cannot remember.	Он снова просит аспидную доску, но не может вспомнить слово, которое хочет написать.

His anxiety, his eagerness, and affliction at this pass are pitiable to behold.	Смотреть жалко на его тревогу, его волнение и страдания.
It seems as if he must go mad in the necessity he feels for haste and the inability under which he labours of expressing to do what or to fetch whom.	Кажется, будто он вот-вот помешается - так остро он чувствует, что необходимо спешить, и так беспомощно силится объяснить, что именно нужно сделать, за кем надо послать.
He has written the letter B, and there stopped.	Он написал букву Б и остановился.
Of a sudden, in the height of his misery, he puts Mr. before it.	Но вдруг, когда отчаяние его уже дошло до предела, он начинает писать слово "мистер" перед Б.
The old housekeeper suggests Bucket.	Старуха домоправительница подсказывает: "Баккет?"
Thank heaven!	Слава богу!
That's his meaning.	Это он и хотел написать.
Mr. Bucket is found to be downstairs, by appointment.	Мистера Баккета находят внизу, - он обещал вернуться и уже явился.
Shall he come up?	Позвать его?
There is no possibility of misconstruing Sir Leicester's burning wish to see him or the desire he signifies to have the room cleared of every one but the housekeeper.	Нельзя не понять, как страстно жаждет сэр Лестер его увидеть, - нельзя не понять, как хочет он, чтобы комнату покинули все, кроме домоправительницы.
It is speedily done, and Mr. Bucket appears.	Его желание исполняют быстро, и мистер Баккет приходит.
Of all men upon earth, Sir Leicester seems fallen from his high estate to place his sole trust and reliance upon this man.	Из всех людей на земле только он один подает надежду и внушает доверие сэру Лестеру, упавшему с высоты своего величия.
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I'm sorry to see you like this.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, очень грустно видеть вас в таком состоянии.
I hope you'll cheer up.	Надеюсь, вы поправитесь.
I'm sure you will, on account of the family credit."	Обязательно поправитесь, на благо своему роду.
Sir Leicester puts her letter in his hands and looks intently in his face while he reads it.	Сэр Лестер, передав мистеру Баккету письмо, пристально следит за его лицом, пока тот читает.
A new intelligence comes into Mr. Bucket's eye as he reads on; with one hook of his finger, while that eye is still glancing over the words, he indicates,	А мистеру Баккету приходят в голову какие-то новые мысли, - это видно по его глазам, - и, согнув свой указательный палец, но не отрывая глаз от письма, он, наконец, говорит:
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I understand you."	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, я вас понимаю.
Sir Leicester writes upon the slate.	Сэр Лестер пишет на аспидной доске:
"Full forgiveness.	"Полное прощение.
Find--" Mr. Bucket stops his hand.	Найдите..." Мистер Баккет останавливает его.
"Sir Leicester Dedlock, Baronet, I'll find her.	- Сэр Лестер Дедлок, баронет, я ее найду.
But my search after her must be begun out of hand.	Но поиски надо начать немедленно.

Not a minute must be lost."	Нельзя терять ни минуты.
With the quickness of thought, he follows Sir Leicester Dedlock's look towards a little box upon a table.	С быстротою мысли повернувшись в ту сторону, куда посмотрел сэр Лестер Дедлок, он видит на столе небольшую шкатулку.
"Bring it here, Sir Leicester Dedlock, Baronet?	- Принести ее сюда, сэр Лестер Дедлок, баронет?
Certainly.	Понятно.
Open it with one of these here keys?	Открыть одним из этих ключей?
Certainly.	Понятно.
The littlest key? TO be sure.	Самым маленьким ключом? Разумеется.
Take the notes out?	Вынуть деньги?
So I will.	Вынимаю.
Count 'em?	Пересчитать?
That's soon done.	За этим дело не станет.
Twenty and thirty's fifty, and twenty's seventy, and fifty's one twenty, and forty's one sixty.	Двадцать и тридцать - пятьдесят, еще двадцать -семьдесят, еще пятьдесят - сто двадцать, да еще сорок - сто шестьдесят.
Take 'em for expenses?	Взять их на расходы?
That I'll do, and render an account of course.	Возьму и, конечно, дам отчет.
Don't spare money?	Денег не жалеть?
No I won't."	Не буду.
The velocity and certainty of Mr. Bucket's interpretation on all these heads is little short of miraculous.	Быстрота, с какой мистер Баккет безошибочно понимает все молчаливые приказания сэра Лестера, кажется почти сказочной.
Mrs. Rouncewell, who holds the light, is giddy with the swiftness of his eyes and hands as he starts up, furnished for his journey.	Миссис Раунсуэлл взяла свечу, чтобы посветить ему, и у нее даже голова закружилась - так стремительно бегают его глаза и летают руки, когда он вскакивает, уже готовый к отъезду.
"You're George's mother, old lady; that's about what you are, I believe?" says Mr. Bucket aside, with his hat already on and buttoning his coat.	- А вы Джорджу матерью доводитесь, бабушка; вот вы кто такая, правда? - обращается к ней мистер Баккет, уже нахлобучив шляпу на голову и застегивая пальто.
"Yes, sir, I am his distressed mother."	- Да, сэр, я его мать, и до чего я по нем горюю!
"So I thought, according to what he mentioned to me just now.	- Так я и думал, судя по тому, что он давеча мне говорил.
Well, then, I'll tell you something.	Ну что ж, тогда я вам кое-что скажу.
You needn't be distressed no more.	Можете больше не горевать.
Your son's all right.	С вашим сыном все обстоит прекрасно.
Now, don't you begin a-crying, because what you've got to do is to take care of Sir Leicester Dedlock, Baronet, and you won't do that by crying.	Нет, плакать не надо, потому что сейчас вы должны ухаживать за сэром Лестером Дедлоком, баронетом, а будете плакать - ему лучше не станет.

As to your son, he's all right, I tell you; and he sends his loving duty, and hoping you're the same.	Что до вашего сына, повторяю: у него все прекрасно, и он с сыновней любовью велел пожелать вам того же и поклониться.
He's discharged honourable; that's about what HE is; with no more imputation on his character than there is on yours, and yours is a tidy one, I'LL bet a pound.	Обвинение с него сняли, - вот как обстоит дело; честь его ничуть не пострадала и репутация не запятнана, - она не хуже вашей, а ваша чиста, как стеклышко, держу пари на один фунт.
You may trust me, for I took your son.	Можете мне верить - ведь это я забрал вашего сынка.
He conducted himself in a game way, too, on that occasion; and he's a fine-made man, and you're a fine-made old lady, and you're a mother and son, the pair of you, as might be showed for models in a caravan. Sir Leicester Dedlock, Baronet, what you've trusted to me I'll go through with.	Он тогда вел себя молодцом, да и вообще он человек расчудесный, а вы расчудесная старушка, и вы с ним такие мать и сын, что вас можно за деньги показывать как образцовых... Сэр Лестер Дедлок, баронет, ваше поручение я выполню.
Don't you be afraid of my turning out of my way, right or left, or taking a sleep, or a wash, or a shave till I have found what I go in search of.	Не бойтесь, что я сверну с дороги вправо или влево, что я засну, умоюсь или побреюсь раньше, чем найду то, что пошел искать.
Say everything as is kind and forgiving on your part?	Передать от вашего имени прощение и вообще всякие добрые слова?
Sir Leicester Dedlock, Baronet, I will.	Сэр Лестер Дедлок, баронет, передам.
And I wish you better, and these family affairs smoothed over--as, Lord, many other family affairs equally has been, and equally will be, to the end of time."	Вам желаю поправиться, а вашим семейным делам - уладиться, как они улаживались - бог мой! - и будут улаживаться во многих семействах до скончания веков!
With this peroration, Mr. Bucket, buttoned up, goes quietly out, looking steadily before him as if he were already piercing the night in quest of the fugitive.	Кончив свою речь и застегнувшись на все пуговицы, мистер Баккет бесшумно выходит из комнаты, глядя перед собой и словно уже пронизывая глазами ночную тьму в поисках беглянки...
His first step is to take himself to Lady Dedlock's rooms and look all over them for any trifling indication that may help him.	Прежде всего он направляется в покои миледи и осматривает их, стараясь найти хоть какую-нибудь мелочь, которая могла бы ему помочь.
The rooms are in darkness now; and to see Mr. Bucket with a wax-light in his hand, holding it above his head and taking a sharp mental inventory of the many delicate objects so curiously at variance with himself, would be to see a sight--which nobody DOES see, as he is particular to lock himself in.	Теперь в ее комнатах совсем темно, и было бы очень любопытно понаблюдать, как мистер Баккет, подняв над головой восковую свечу, мысленно составляет инвентарь хрупких безделушек, которые столь разительно не вяжутся с его обликом; но никто его не видит, потому что он позаботился запереть дверь.
"A spicy boudoir, this," says Mr. Bucket, who feels in a manner furbished up in his French by the blow of the morning.	- Шикарный будуар, - говорит мистер Баккет, чувствуя, что он как будто понаторел во французском языке после своей недавней стычки с француженкой.
"Must have cost a sight of money.	- Должно быть, стоил кучу денег.

Rum articles to cut away from, these; she must have been hard put to it!"	Нелегко, верно, было расстаться с такой роскошью; очень уж туго ей пришлось, надо думать!
Opening and shutting table-drawers and looking into caskets and jewel-cases, he sees the reflection of himself in various mirrors, and moralizes thereon.	Он открывает и закрывает ящики в столах, заглядывает в шкатулки и футляры с драгоценностями, видит свое отражение в бесчисленных зеркалах и принимается философствовать по этому поводу.
"One might suppose I was a-moving in the fashionable circles and getting myself up for almac's," says Mr. Bucket.	- Можно подумать, что я вращаюсь в великосветских кругах и сейчас собираюсь расфрантиться, чтобы ехать на бал в Олмэк, -бормочет мистер Баккет.
"I begin to think I must be a swell in the Guards without knowing it."	- Того и гляди окажется, что я - какой-нибудь гвардейский щеголь, а мне-то и невдомек.
Ever looking about, he has opened a dainty little chest in an inner drawer.	По-прежнему обегая глазами комнату, он находит в ящике комода дорогой ларчик и открывает его.
His great hand, turning over some gloves which it can scarcely feel, they are so light and soft within it, comes upon a white handkerchief.	Широкая его рука роется в перчатках, почти не ощущая их, - слишком они легки и нежны для его огрубевших пальцев, - и вдруг нащупывает белый носовой платок.
"Hum!	-Хм!
Let's have a look at YOU," says Mr. Bucket, putting down the light.	Надо осмотреть тебя, - говорит мистер Баккет, ставя на комод свечу.
"What should YOU be kept by yourself for?	- С какой это стати тебя хранили не с другими платками, а припрятали отдельно?
What's YOUR motive?	С какой целью?
Are you her ladyship's property, or somebody else's?	Ты чей платок - ее милости или еще чей-то?
You've got a mark upon you somewheres or another, I suppose?"	Где-нибудь на тебе должна быть метка.
He finds it as he speaks,	Отыскав метку, он читает вслух:
"Esther Summerson."	"Эстер Саммерсон".
"Oh!" says Mr. Bucket, pausing, with his finger at his ear.	- Так! - говорит мистер Баккет и стоит, приложив палец к уху.
"Come, I'll take YOU."	- Пойдем-ка: тебя я прихвачу с собой.
He completes his observations as quietly and carefully as he has carried them on, leaves everything else precisely as he found it, glides away after some five minutes in all, and passes into the street.	Он заканчивает свои наблюдения так же бесшумно и тщательно, как начал и вел их: наводит порядок, оставляя все вещи, кроме платка, на тех самых местах, где они были раньше, и, пробыв в этих комнатах всего минут пять, покидает их и выходит на улицу.
With a glance upward at the dimly lighted windows of Sir Leicester's room, he sets off, full-swing, to the nearest coach- stand, picks out the horse for his money, and directs to be driven to the shooting gallery.	Бросив взгляд вверх, на тускло освещенные окна в спальне сэра Лестера, он мчится во весь дух к ближайшей стоянке наемных карет и, выбрав лошадь, за которую не жаль заплатить хорошие деньги, велит ехать в "Галерею-Тир Джорджа".

Mr. Bucket does not claim to be a scientific judge of horses, but he lays out a little money on the principal events in that line, and generally sums up his knowledge of the subject in the remark that when he sees a horse as can go, he knows him.	Мистер Баккет не считает себя ученым знатоком лошадей, но, привыкнув посещать главнейшие конские состязания и тратить там малую толику денег, обычно любит подводить итоги своим знаниям в этой области, утверждая, что, если лошадь резва, он это сразу видит.
His knowledge is not at fault in the present instance.	Вот и сегодня он тоже не ошибся.
Clattering over the stones at a dangerous pace, yet thoughtfully bringing his keen eyes to bear on every slinking creature whom he passes in the midnight streets, and even on the lights in upper windows where people are going or gone to bed, and on all the turnings that he rattles by, and alike on the heavy sky, and on the earth where the snow lies thin--for something may present itself to assist him, anywhere--he dashes to his destination at such a speed that when he stops the horse half smothers him in a cloud of steam.	Тарахтя по булыжникам со скоростью, опасной для жизни, и, однако, внимательно глядя острыми глазами на всех крадущихся прохожих, мимо которых карета несется по полночным улицам, и даже на свет в верхних окнах, за которыми люди уже легли или ложатся спать, и на углы улиц, которые с грохотом объезжает карета, и на пасмурное небо, и на землю, покрытую тонкой пеленой снега, - ибо след может найтись где угодно, - он во весь опор мчится к месту своего назначения, да так стремительно, что, приехав и соскочив на землю, чуть не задыхается в клубах пара, который валит от лошади.
"Unbear him half a moment to freshen him up, and I'll be back."	- Отпусти-ка ей удила на минутку, пускай остынет; а я мигом вернусь.
He runs up the long wooden entry and finds the trooper smoking his pipe.	Пробежав по длинному деревянному проходу, он видит, что кавалерист сидит дома и курит трубку.
"I thought I should, George, after what you have gone through, my lad.	- Так я и знал, Джордж, что после всего, что вы пережили, вы первым долгом возьметесь за трубку, приятель.
I haven't a word to spare.	Не могу тратить лишних слов.
Now, honour!	Дело чести!
All to save a woman.	Все - ради спасения женщины.
Miss Summerson that was here when Gridley died--that was the name, I know--all right--where does she live?"	Мисс Саммерсон, та девица, что была здесь, когда умер Гридли, - не беспокойтесь, я знаю, что ее так зовут, - о ней не беспокойтесь! - так вот: где она живет?
The trooper has just come from there and gives him the address, near Oxford Street.	Кавалерист только что вернулся домой после визита к ней и дает ее адрес, - это неподалеку от Оксфорд-стрит.
"You won't repent it, George.	- Вы об этом не пожалеете, Джордж.
Good night!"	Спокойной ночи!
He is off again, with an impression of having seen Phil sitting by the frosty fire staring at him open-mouthed, and gallops away again, and gets out in a cloud of steam again.	Он выходит, смутно припоминая, что, оказывается, видел и Фила, который сидел, разинув рот, у нетопленного камина, уставившись на нежданного гостя; потом несется дальше и снова выходит из кареты, опять-таки окутанный клубами пара.

Mr. Jarndyce, the only person up in the house, is just going to bed, rises from his book on hearing the rapid ringing at the bell, and comes down to the door in his dressing-gown.	Мистер Джарндис один не спит во всем доме, но уже собирается лечь спать, как вдруг слышит резкий звон колокольчика и, оторвавшись от книги, в халате спускается вниз, чтобы открыть дверь.
"Don't be alarmed, sir."	- Не пугайтесь, сэр.
In a moment his visitor is confidential with him in the hall, has shut the door, and stands with his hand upon the lock.	- Г ость, во мгновение ока очутившись в передней, уже запер дверь и, дружески глядя на хозяина, стоит, положив руку на задвижку.
"I've had the pleasure of seeing you before.	- Я уже имел удовольствие встречаться с вами.
Inspector Bucket.	Инспектор Баккет.
Look at that handkerchief, sir, Miss Esther Summerson's.	Взгляните на этот носовой платок, сэр, - это платок мисс Эстер Саммерсон.
Found it myself put away in a drawer of Lady Dedlock's, quarter of an hour ago.	Я сам нашел его в комоде у леди Дедлок четверть часа назад.
Not a moment to lose.	Нельзя терять ни минуты.
Matter of life or death.	Дело идет о жизни и смерти.
You know Lady Dedlock?"	Вы знакомы с леди Дедлок?
"Yes."	-Да.
"There has been a discovery there to-day.	- Сегодня там открылась одна тайна.
Family affairs have come out.	Семейные дела получили огласку.
Sir Leicester Dedlock, Baronet, has had a fit--apoplexy or paralysis--and couldn't be brought to, and precious time has been lost.	Сэра Лестера Дедлока, баронета, хватил удар, - не то апоплексия, не то паралич, - и его долго не удавалось привести в чувство, так что потеряно драгоценное время.
Lady Dedlock disappeared this afternoon and left a letter for him that looks bad.	Леди Дедлок ушла из дому сегодня, во второй половине дня, и оставила мужу письмо, которое мне совсем не по нутру.
Run your eye over it.	Прочтите его.
Here it is!"	Вот оно!
Mr. Jarndyce, having read it, asks him what he thinks.	Прочитав письмо, мистер Джарндис спрашивает сыщика, что он обо всем этом думает?
"I don't know.	- Не знаю что и думать.
It looks like suicide.	Скорей всего она хочет покончить с собой.
Anyways, there's more and more danger, every minute, of its drawing to that.	Так или иначе, может дойти до этого, и опасность возрастает с каждой минутой.
I'd give a hundred pound an hour to have got the start of the present time.	Надо было начать поиски раньше - я бы ста фунтов не пожалел отдать за каждый потерянный час.
Now, Mr. Jarndyce, I am employed by Sir Leicester Dedlock, Baronet, to follow her and find her, to save her and take her his forgiveness.	Дело в том, мистер Джарндис, что сэр Лестер Дедлок, баронет, поручил мне выследить и найти ее... чтобы спасти и сказать, что он ее прощает.

I have money and full power, but I want something else.	Деньги и полномочия у меня имеются, но мне нужно еще кое-что.
I want Miss Summerson."	Мне нужна мисс Саммерсон.
Mr. Jarndyce in a troubled voice repeats,	Мистер Джарндис переспрашивает с тревогой в голосе:
"Miss Summerson?"	- Мисс Саммерсон?
"Now, Mr. Jarndyce"--Mr. Bucket has read his face with the greatest attention all along--"I speak to you as a gentleman of a humane heart, and under such pressing circumstances as don't often happen.	- Слушайте, мистер Джарндис, - отвечает мистер Банкет, который все это время с величайшим вниманием изучал лицо собеседника, - я говорю с вами как с человеком большой души, а дело такое спешное, какие не часто случаются.
If ever delay was dangerous, it's dangerous now; and if ever you couldn't afterwards forgive yourself for causing it, this is the time.	Промедление тут необычайно опасно, и если оно произойдет по вашей вине, вы потом никогда себе этого не простите.
Eight or ten hours, worth, as I tell you, a hundred pound apiece at least, have been lost since Lady Dedlock disappeared.	Повторяю, восемь, а то и десять часов, ценой по сотне фунтов каждый, не меньше, потеряны с тех пор, как леди Дедлок исчезла.
I am charged to find her.	Мне поручили ее найти.
I am Inspector Bucket.	Я - инспектор Баккет.
Besides all the rest that's heavy on her, she has upon her, as she believes, suspicion of murder.	Ее и так уж тяготило многое, а тут еще она узнала, что ее заподозрили в убийстве.
If I follow her alone, she, being in ignorance of what Sir Leicester Dedlock, Baronet, has communicated to me, may be driven to desperation.	Если я пущусь за нею в погоню один, она, не зная о том, что сэр Лестер Дедлок, баронет, просил меня передать, может дойти до крайности.
But if I follow her in company with a young lady, answering to the description of a young lady that she has a tenderness for--I ask no question, and I say no more than that--she will give me credit for being friendly.	Если же я поеду за нею вдогонку вместе с молодой леди, к которой она питает нежные чувства, - я ни о чем не спрашиваю и вообще об этом ни слова, - она поверит, что я ей друг.
Let me come up with her and be able to have the hold upon her of putting that young lady for'ard, and I'll save her and prevail with her if she is alive.	Отпустите со мной мисс Саммерсон, дайте мне возможность удержать леди Дедлок с ее помощью, и я спасу беглянку и верну ее, если она еще жива.
Let me come up with her alone--a hard matter--and I'll do my best, but I don't answer for what the best may be.	Отпустите со мной мисс Саммерсон, - задача эта трудная, - и я как можно лучше сделаю все, что в моих силах, хоть и не знаю, что в данном случае будет лучше.
Time flies; it's getting on for one o'clock.	Время летит - скоро час ночи.
When one strikes, there's another hour gone, and it's worth a thousand pound now instead of a hundred."	Когда он пробьет, будет потерян еще целый час, а он стоит уже не сотню, а тысячу фунтов.
This is all true, and the pressing nature of the case cannot be questioned.	Все это верно, и спешить действительно необходимо.
Mr. Jarndyce begs him to remain there while he speaks to Miss Summerson.	Мистер Джарндис просит сыщика подождать внизу, пока сам он пойдет переговорить с мисс Саммерсон.

Mr. Bucket says he will, but acting on his usual principle, does no such thing, following upstairs instead and keeping his man in sight.	Мистер Баккет соглашается, но, но своему обыкновению, не остается внизу, а следует за мистером Джарндисом наверх, не упуская его из виду.
So he remains, dodging and lurking about in the gloom of the staircase while they confer.	Пока наверху совещаются, он стоит в засаде на полутемной лестнице.
In a very little time Mr. Jarndyce comes down and tells him that Miss Summerson will join him directly and place herself under his protection to accompany him where he pleases.	Немного погодя мистер Джарндис, вернувшись, говорит, что мисс Саммерсон сейчас придет и под покровительством мистера Баккета будет сопровождать его всюду, куда он укажет.
Mr. Bucket, satisfied, expresses high approval and awaits her coming at the door.	Мистер Банкет, очень довольный, одобряет это решение и, поджидая свою спутницу, отходит к двери.
There he mounts a high tower in his mind and looks out far and wide.	Тут он настраивает свой ум на высокий лад и устремляет мысленный взор в необъятную даль.
Many solitary figures he perceives creeping through the streets; many solitary figures out on heaths, and roads, and lying under haystacks.	Он видит множество одиноких прохожих на улицах; множество одиноких за городом, на пустошах, на дорогах, под стогами сена.
But the figure that he seeks is not among them.	Но той, которую он ищет, среди них нет.
Other solitaries he perceives, in nooks of bridges, looking over; and in shadowed places down by the river's level; and a dark, dark, shapeless object drifting with the tide, more solitary than all, clings with a drowning hold on his attention.	Он видит других одиноких: они стоят на мостах и, перегнувшись через перила, смотрят вниз; они ютятся во мраке глухих закоулков под мостами, у самой воды; а какой-то темный-темный бесформенный предмет, что плывет по течению, -самый одинокий из всех, - привлекает к себе его внимание.
Where is she?	Где она?
Living or dead, where is she?	Живая или мертвая, где она?
If, as he folds the handkerchief and carefully puts it up, it were able with an enchanted power to bring before him the place where she found it and the night-landscape near the cottage where it covered the little child, would he descry her there?	Если бы тот платок, который он складывает и бережно прячет, волшебной силой показал ему комнату, где она его нашла, показал окутанный мраком ночи пустырь, вокруг домишка кирпичника, где маленького покойника покрыли этим платком, сумел бы Баккет выследить ее там?
On the waste where the brick-kilns are burning with a pale blue flare, where the straw- roofs of the wretched huts in which the bricks are made are being scattered by the wind, where the clay and water are hard frozen and the mill in which the gaunt blind horse goes round all day looks like an instrument of human torture--traversing this deserted, blighted spot there is a lonely figure with the sad world to itself, pelted by the snow and driven by the wind, and cast out, it would seem, from all companionship.	На пустыре, где в печах для обжига пылают бледно-голубые огни; где ветер срывает соломенные кровли с жалких кирпичных сараев; где глина промерзла, а вода превратилась в лед и чудится, будто дробилка, которую, целый день шагая по кругу, приводит в движение изможденная слепая лошадь, это не просто дробилка, но орудие пытки для человека, - на этом гиблом, вытоптанном пустыре маячит чья-то одинокая тень, затерянная в этом скорбном мире, засыпаемая снегом, гонимая ветром и как бы оторванная от всего человечества.

It is the figure of a woman, too; but it is miserably dressed, and no such clothes ever came through the hall and out at the great door of the Dedlock mansion.	Это женщина; но она одета как нищая, и в подобных отрепьях никто не пересекал вестибюля Дедлоков и, распахнув огромную дверь, не выходил из их дома.
CHAPTER LVII	Глава LVII
Esther's Narrative	Повесть Эстер
I had gone to bed and fallen asleep when my guardian knocked at the door of my room and begged me to get up directly.	Я уже легла спать и успела заснуть, как вдруг опекун постучал в дверь моей комнаты и попросил меня встать немедленно.
On my hurrying to speak to him and learn what had happened, he told me, after a word or two of preparation, that there had been a discovery at Sir Leicester Dedlock's. That my mother had fled, that a person was now at our door who was empowered to convey to her the fullest assurances of affectionate protection and forgiveness if he could possibly find her, and that I was sought for to accompany him in the hope that my entreaties might prevail upon her if his failed.	Когда я выбежала, чтобы поговорить с ним и узнать, что случилось, он после двух-трех вступительных слов сказал мне, что сэр Лестер Дедлок узнал все, что моя мать бежала из дому, а к нам явился человек, которому поручено найти ее, если удастся, и заверить в том, что ее простили, что ее любят и не дадут в обиду; меня же этот человек просит сопровождать его, в надежде, что на нее повлияют мои мольбы, если сам он не сумеет ее убедить.
Something to this general purpose I made out, but I was thrown into such a tumult of alarm, and hurry and distress, that in spite of every effort I could make to subdue my agitation, I did not seem, to myself, fully to recover my right mind until hours had passed.	Таков был общий смысл слов опекуна, и я их поняла; но тревога, спешка и горе привели меня в замешательство, и как я ни старалась, я не могла успокоиться и совсем пришла в себя лишь спустя несколько часов.
But I dressed and wrapped up expeditiously without waking Charley or any one and went down to Mr. Bucket, who was the person entrusted with the secret.	Тем не менее я быстро оделась и закуталась, не разбудив ни Чарли, ни других обитателей нашего дома, и сошла вниз, к мистеру Баккету, -оказалось, что это ему доверили тайну.
In taking me to him my guardian told me this, and also explained how it was that he had come to think of me.	Так мне сказал опекун, провожая меня, и объяснил также, почему мистер Баккет вспомнил обо мне.
Mr. Bucket, in a low voice, by the light of my guardian's candle, read to me in the hall a letter that my mother had left upon her table; and I suppose within ten minutes of my having been aroused I was sitting beside him, rolling swiftly through the streets.	В передней при свете свечи, которую держал опекун, мистер Баккет вполголоса прочел мне письмо, оставленное моей матерью на столе, и минут через десять, после того как меня разбудили, я уже сидела рядом со своим спутником и мы быстро катили по улицам.
His manner was very keen, and yet considerate when he explained to me that a great deal might depend on my being able to answer, without confusion, a few questions that he wished to ask me.	Он сказал мне прямо, однако стараясь щадить меня, что хочет задать мне несколько вопросов и что очень многое будет зависеть от моих ответов, которые должны быть совершенно точными.
These were, chiefly, whether I had had much communication with my mother (to whom he only referred as Lady Dedlock), when and where I had spoken with her last, and how she had become possessed of my handkerchief.	Спрашивал он главным образом о том, как часто я виделась со своей матерью (которую он неизменно называл "леди Дедлок"), когда и где я говорила с нею в последний раз и как это вышло, что у нее очутился мой носовой платок.

When I had satisfied him on these points, he asked me particularly to consider--taking time to think--whether within my knowledge there was any one, no matter where, in whom she might be at all likely to confide under circumstances of the last necessity.	Когда я ответила ему на эти вопросы, он попросил меня хорошенько подумать - подумать не спеша, нет ли где-нибудь такого человека, все равно где, к которому она вероятней всего решит обратиться в случае крайней необходимости.
I could think of no one but my guardian.	Я никого не могла указать, кроме опекуна.
But by and by I mentioned Mr. Boythorn.	Но, подумав, назвала еще мистера Бойторна.
He came into my mind as connected with his old chivalrous manner of mentioning my mother's name and with what my guardian had informed me of his engagement to her sister and his unconscious connexion with her unhappy story.	Я вспомнила о нем потому, что о моей матери он всегда говорил с рыцарской почтительностью, был когда-то помолвлен с ее сестрой, - как я слышала от опекуна, - и, сам того не ведая, пострадал по причинам, связанным с ее прошлым.
My companion had stopped the driver while we held this conversation, that we might the better hear each other.	Во время этого разговора мой спутник приказал вознице придержать лошадь, чтобы нам было легче слышать друг друга.
He now told him to go on again and said to me, after considering within himself for a few moments, that he had made up his mind how to proceed.	Теперь же он велел ему трогаться снова и, немного подумав, сказал мне, что уже решил, как действовать дальше.
He was quite willing to tell me what his plan was, but I did not feel clear enough to understand it.	Он был не прочь изложить мне свой план, но в голове у меня мутилось, и я чувствовала, что все равно ничего не пойму.
We had not driven very far from our lodgings when we stopped in a by-street at a public-looking place lighted up with gas.	Мы отъехали еще не очень далеко от нашего дома, как вдруг остановились в переулке у освещенного газом здания, где, видимо, помещалось какое-то учреждение.
Mr. Bucket took me in and sat me in an arm-chair by a bright fire.	Мистер Баккет провел меня туда и усадил в кресло у камина, в котором ярко пылал огонь.
It was now past one, as I saw by the clock against the wall.	Я посмотрела на стенные часы - был уже второй час ночи.
Two police officers, looking in their perfectly neat uniform not at all like people who were up all night, were quietly writing at a desk; and the place seemed very quiet altogether, except for some beating and calling out at distant doors underground, to which nobody paid any attention.	Двое полицейских в безукоризненно опрятных мундирах и ничуть не похожие на людей, работающих всю ночь, молча писали что-то за письменным столом; и вообще здесь было очень тихо, если не считать того, что из подвального этажа доносились глухие стуки в дверь и крики, на которые никто не обращал внимания.
A third man in uniform, whom Mr. Bucket called and to whom he whispered his instructions, went out; and then the two others advised together while one wrote from Mr. Bucket's subdued dictation.	Мистер Баккет вызвал третьего полицейского и шепотом передал ему какие-то инструкции, после чего тот вышел из комнаты, а первые двое стали совещаться, причем один из них одновременно писал что-то под диктовку мистера Баккета, говорившего вполголоса.
It was a description of my mother that they were busy with, for Mr. Bucket brought it to me when it was done and read it in a whisper.	Оказалось, что они составляли описание наружности моей матери, и когда оно было закончено, мистер Баккет принес его мне и прочел шепотом.
It was very accurate indeed.	Описание это было сделано очень точно.

The second officer, who had attended to it closely, then copied it out and called in another man in uniform (there were several in an outer room), who took it up and went away with it.	Второй полицейский, подойдя к нам вплотную и внимательно прослушав чтение, снял с описания копию и вызвал еще одного человека в мундире (их было несколько в соседней комнате), а тот взял копню и ушел с нею.
All this was done with the greatest dispatch and without the waste of a moment; yet nobody was at all hurried.	Все это они делали очень быстро, не теряя ни минуты, хотя никто, казалось, не спешил.
As soon as the paper was sent out upon its travels, the two officers resumed their former quiet work of writing with neatness and care.	Как только бумагу куда-то отослали, оба полицейских снова принялись что-то писать -очень старательно и аккуратно.
Mr. Bucket thoughtfully came and warmed the soles of his boots, first one and then the other, at the fire.	Мистер Баккет стал спиной к камину и в задумчивости принялся греть перед огнем подошвы своих сапог, согнув сначала одну ногу, потом другую.
"Are you well wrapped up, Miss Summerson?" he asked me as his eyes met mine.	- Вы хорошо закутались, мисс Саммерсон? -спросил он, поймав мой взгляд.
"It's a desperate sharp night for a young lady to be out in."	- На дворе зверский холод; не под силу это для молодой леди - провести ночь на воздухе в такую стужу.
I told him I cared for no weather and was warmly clothed.	Я ответила, что мне все равно, какая погода, и одета я тепло.
"It may be a long job," he observed; "but so that it ends well, never mind, miss."	- Дело может затянуться надолго, - заметил он. -Ну что ж, пускай, лишь бы оно хорошо кончилось, мисс.
"I pray to heaven it may end well!" said I.	- Молю бога, чтобы оно кончилось хорошо! -сказала я.
He nodded comfortingly.	Он успокоительно кивнул головой.
"You see, whatever you do, don't you go and fret yourself.	- Что бы вы ни делали, никогда не волнуйтесь.
You keep yourself cool and equal for anything that may happen, and it'll be the better for you, the better for me, the better for Lady Dedlock, and the better for Sir Leicester Dedlock, Baronet."	Что бы ни случилось, отнеситесь к этому хладнокровно и спокойно, - так будет лучше для вас, лучше для меня, лучше для леди Дедлок и лучше для сэра Лестера Дедлока, баронета.
He was really very kind and gentle, and as he stood before the fire warming his boots and rubbing his face with his forefinger, I felt a confidence in his sagacity which reassured me.	Ко мне он был так внимателен, говорил со мной так мягко, что, глядя на него, когда он стоял спиной к камину, грея себе сапоги и почесывая щеку указательным пальцем, я прониклась доверием к его прозорливости, и это меня успокоило.
It was not yet a quarter to two when I heard horses' feet and wheels outside.	Еще не было без четверти двух, когда я услышала топот копыт и стук колес.
"Now, Miss Summerson," said he, "we are off, if you please!"	- Ну, мисс Саммерсон, - сказал мистер Баккет, -пора нам тронуться в путь!

He gave me his arm, and the two officers courteously bowed me out, and we found at the door a phaeton or barouche with a postilion and post horses.	Он взял меня под руку, полицейские вежливо поклонились мне на прощанье, и я увидела у подъезда фаэтон, или скорее коляску с поднятым верхом, запряженную парой почтовых лошадей и с форейтором вместо кучера.
Mr. Bucket handed me in and took his own seat on the box.	Мистер Баккет усадил меня в экипаж, а сам сел на козлы.
The man in uniform whom he had sent to fetch this equipage then handed him up a dark lantern at his request, and when he had given a few directions to the driver, we rattled away.	Человек в мундире, которого мистер Баккет посылал за коляской, передал ему, по его просьбе, потайной фонарь, и, после того как он сделал несколько указаний форейтору, мы отъехали.
I was far from sure that I was not in a dream.	Иногда мне казалось, что все это сон.
We rattled with great rapidity through such a labyrinth of streets that I soon lost all idea where we were, except that we had crossed and re-crossed the river, and still seemed to be traversing a low-lying, waterside, dense neighbourhood of narrow thoroughfares chequered by docks and basins, high piles of warehouses, swing-bridges, and masts of ships.	Мы мчались во весь опор по таким путаным улицам, что в этом лабиринте я скоро потеряла всякое представление о том, где мы находимся; заметила только, что мы два раза переехали по мостам через Темзу, затем покатили по ее низкому берегу, густо застроенному, пересеченному узкими уличками, загроможденному сухими и плавучими доками, висячими мостами и высокими складами, из-за которых торчал целый лес корабельных мачт.
At length we stopped at the corner of a little slimy turning, which the wind from the river, rushing up it, did not purify; and I saw my companion, by the light of his lantern, in conference with several men who looked like a mixture of police and sailors.	Наконец мы остановились на углу какого-то топкого переулка, где, несмотря на сильный ветер, дувший с реки, стоял очень тяжелый запах, и тут при свете фонаря мой спутник стал совещаться с какими-то людьми, видимо полисменами и матросами.
Against the mouldering wall by which they stood, there was a bill, on which I could discern the words,	На полуразрушенной стене, у которой они стояли, висело объявление, и я разобрала на нем слова:
"Found Drowned"; and this and an inscription about drags possessed me with the awful suspicion shadowed forth in our visit to that place.	"Найдены утопленники", потом другую надпись что-то насчет вылавливания баграми, - и тогда во мне вспыхнуло страшное подозрение: я поняла, с какой целью мы приехали сюда.
I had no need to remind myself that I was not there by the indulgence of any feeling of mine to increase the difficulties of the search, or to lessen its hopes, or enhance its delays.	Мне незачем было напоминать себе, что я нахожусь тут не для того, чтобы, поддавшись своим чувствам, усложнить трудные поиски, умалить надежды на их успех и удлинить неизбежные проволочки.
I remained quiet, but what I suffered in that dreadful spot I never can forget.	Я молчала, но никогда не забуду, сколько я выстрадала в этом ужасном месте.
And still it was like the horror of a dream.	И по-прежнему все вокруг казалось мне страшным сном.
A man yet dark and muddy, in long swollen sodden boots and a hat like them, was called out of a boat and whispered with Mr. Bucket, who went away with him down some slippery steps--as if to look at something secret that he had to show.	Позвали сидевшего в лодке человека, совсем черного от грязи, в длинных сапогах, промокших и разбухших, и такой же шляпе, и он стал шептаться с мистером Баккетом, а потом вместе с ним спустился куда-то но скользким ступеням -вероятно затем, чтобы показать ему что-то спрятанное там.

They came back, wiping their hands upon their coats, after turning over something wet; but thank God it was not what I feared!	Они вернулись, вытирая руки о полы пальто, словно там, внизу, они трогали и переворачивали что-то мокрое; но, к счастью, мои опасения оказались напрасными!
After some further conference, Mr. Bucket (whom everybody seemed to know and defer to) went in with the others at a door and left me in the carriage, while the driver walked up and down by his horses to warm himself.	Посовещавшись некоторое время с окружающими, мистер Баккет (которого все здесь, видимо, знали и уважали) вошел вместе с ними в какой-то дом, оставив меня в коляске, а форейтор принялся ходить взад и вперед около своих лошадей, чтобы согреться.
The tide was coming in, as I judged from the sound it made, and I could hear it break at the end of the alley with a little rush towards me.	Начинался прилив, о чем я догадывалась по шуму прибоя, слыша, как волны разбиваются о берег в конце переулка, устремляясь в мою сторону.
It never did so--and I thought it did so, hundreds of times, in what can have been at the most a quarter of an hour, and probably was less--but the thought shuddered through me that it would cast my mother at the horses' feet.	Они даже не приблизились к нам, и все же за те четверть часа, а может быть и меньше, - что мы простояли на берегу, мне сотни раз чудилось, будто волны уже подкатывают, и я содрогалась при мысли, что они могут бросить под ноги лошадям мою мать.
Mr. Bucket came out again, exhorting the others to be vigilant, darkened his lantern, and once more took his seat.	Но вот мистер Баккет вышел, наказав здешним людям "смотреть в оба", и, погасив фонарь, снова занял свое место.
"Don't you be alarmed, Miss Summerson, on account of our coming down here," he said, turning to me.	- Не тревожьтесь, мисс Саммерсон, хоть мы и заехали в эту Дыру, - сказал он, повернувшись ко мне.
"I only want to have everything in train and to know that it is in train by looking after it myself.	- Я только хотел наладить дело и самолично убедиться, что оно налажено.
Get on, my lad!"	Трогай, приятель!
We appeared to retrace the way we had come.	Должно быть, мы повернули назад и ехали теперь прежней дорогой.
Not that I had taken note of any particular objects in my perturbed state of mind, but judging from the general character of the streets.	Это не значит, что я, в расстройстве чувств, смогла запомнить хоть какие-нибудь отдельные приметы нашего пути к реке, но так мне казалось по общему виду улиц.
We called at another office or station for a minute and crossed the river again.	Мы ненадолго заехали в какое-то другое учреждение, вероятно полицейский участок, и еще раз проехали по мосту.
During the whole of this time, and during the whole search, my companion, wrapped up on the box, never relaxed in his vigilance a single moment; but when we crossed the bridge he seemed, if possible, to be more on the alert than before.	Все это время, да и в течение всей нашей поездки, мой закутанный спутник, сидевший на козлах, ни на миг не ослаблял напряженного внимания ко всему окружающему, но, когда мы ехали по мосту, он, казалось, насторожился еще больше.
He stood up to look over the parapet, he alighted and went back after a shadowy female figure that flitted past us, and he gazed into the profound black pit of water with a face that made my heart die within me.	Один раз он привстал, чтобы заглянуть через перила, в другой раз соскочил с козел и побежал назад вслед за какой-то женщиной, как тень проскользнувшей мимо нас; то и дело он смотрел в глубокую черную бездну воды, и лицо у него было такое, что сердце у меня замирало.

The river had a fearful look, so overcast and secret, creeping away so fast between the low flat lines of shore--so heavy with indistinct and awful shapes, both of substance and shadow; so death-like and mysterious.	Река в тот час наводила ужас - она была такая мрачная и словно затаившаяся, так быстро ползла между низкими плоскими берегами, была так густо испещрена какими-то тенями и предметами с неясными, призрачными очертаниями, казалась такой мертвенной и таинственной.
I have seen it many times since then, by sunlight and by moonlight, but never free from the impressions of that journey.	С тех пор я много раз видела ее и при солнечном и при лунном свете, но так и не могла забыть впечатлений своей ночной поездки.
In my memory the lights upon the bridge are always burning dim, the cutting wind is eddying round the homeless woman whom we pass, the monotonous wheels are whirling on, and the light of the carriage-lamps reflected back looks palely in upon me--a face rising out of the dreaded water.	В моей памяти на этом мосту всегда тускло горят фонари; резкий вихрь бешено крутится вокруг бездомной женщины, бредущей нам навстречу, монотонно вертятся колеса, а свет фонарей на нашей коляске отражается в воде, и чудится, будто бледный отблеск его глядит на меня... как лицо, выступающее из жуткой реки.
Clattering and clattering through the empty streets, we came at length from the pavement on to dark smooth roads and began to leave the houses behind us.	Мы долго тарахтели по безлюдным улицам, но вот, наконец, съехали с мостовой на темную, немощеную дорогу, и городские дома остались позади нас.
After a while I recognized the familiar way to Saint Albans.	Немного погодя я узнала хорошо знакомую мне дорогу в Сент-Олбенс.
At Barnet fresh horses were ready for us, and we changed and went on.	В Барнете нас дожидалась подстава; лошадей перепрягли, и мы тронулись дальше.
It was very cold indeed, and the open country was white with snow, though none was falling then.	Стоял жестокий мороз, открытая местность, по которой мы ехали, вся побелела от снега; но сейчас снег не шел.
"An old acquaintance of yours, this road, Miss Summerson," said Mr. Bucket cheerfully.	- А ведь она старая ваша знакомая, эта дорога-то, правда, мисс Саммерсон? - пошутил мистер Баккет.
"Yes," I returned.	- Да, - отозвалась я.
"Have you gathered any intelligence?"	- Вы собрали какие-нибудь сведения?
"None that can be quite depended on as yet," he answered, "but it's early times as yet."	- Кое-какие собрал, но им нельзя доверять вполне, - ответил он, - впрочем, времени прошло еще немного.
He had gone into every late or early public-house where there was a light (they were not a few at that time, the road being then much frequented by drovers) and had got down to talk to the turnpike-keepers.	Мистер Баккет заходил во все трактиры, и дневные и ночные, если только в них горел свет (в те времена на этой дороге они встречались часто, так как здесь было много проезжих), и соскакивал с козел у застав, чтобы поговорить со сборщиками подорожных пошлин.
I had heard him ordering drink, and chinking money, and making himself agreeable and merry everywhere; but whenever he took his seat upon the box again, his face resumed its watchful steady look, and he always said to the driver in the same business tone,	Я не раз слышала, как он приказывал подать вина своим собеседникам и бренчал монетами, да и вообще он был со всеми любезен и весел, но как только снова садился на козлы, лицо его принимало прежнее настороженное, сосредоточенное выражение, и он неизменно бросал форейтору все тем же деловым тоном:

"Get on, my lad!"	- Трогай, приятель!
With all these stoppages, it was between five and six o'clock and we were yet a few miles short of Saint Albans when he came out of one of these houses and handed me in a cup of tea.	Мы задерживались так часто, что все никак не могли доехать до Сент-Олбенса, а между пятью и шестью часами утра снова остановились в нескольких милях от него у трактира, из которого мистер Баккет принес мне чашку чаю.
"Drink it, Miss Summerson, it'll do you good.	- Выпейте, мисс Саммереон, - это вас подкрепит.
You're beginning to get more yourself now, ain't you?"	А вы понемногу приходите в себя, правда?
I thanked him and said I hoped so.	Я поблагодарила его и сказала, что, пожалуй, действительно прихожу в себя.
"You was what you may call stunned at first," he returned; "and Lord, no wonder!	- Вначале вы, что называется, были ошеломлены, - сказал он, - да и немудрено, бог мой!
Don't speak loud, my dear.	Не говорите громко, душа моя.
It's all right.	Все в порядке.
She's on ahead."	Мы ее нагоняем.
I don't know what joyful exclamation I made or was going to make, but he put up his finger and I stopped myself.	Не знаю, какое радостное восклицание вырвалось или чуть было не вырвалось у меня, но он поднял палец, и я прикусила язык.
"Passed through here on foot this evening about eight or nine.	- Она прошла здесь вчера вечером, около восьми или девяти часов.
I heard of her first at the archway toll, over at Highgate, but couldn't make quite sure.	В первый раз я услышал о ней у Хайгетской таможенной заставы, но не мог узнать ничего определенного.
Traced her all along, on and off.	С тех пор расспрашивал о ней всюду.
Picked her up at one place, and dropped her at another; but she's before us now, safe. Take hold of this cup and saucer, ostler.	В одном месте нападал на ее след, в другом терял его: но все равно она где-то впереди на нашей дороге и жива... Эй, конюх, бери обратно чашку с блюдцем.
Now, if you wasn't brought up to the butter trade, look out and see if you can catch half a crown in your t'other hand.	И если ты не увалень, посмотрим, удастся тебе поймать полукрону другой рукой или нет.
One, two, three, and there you are!	Раз, два, три - поймал!
Now, my lad, try a gallop!"	Ну, приятель, теперь вскачь!
We were soon in Saint Albans and alighted a little before day, when I was just beginning to arrange and comprehend the occurrences of the night and really to believe that they were not a dream.	Вскоре мы прибыли в Сент-Олбенс, где остановились незадолго до рассвета, как раз когда я начала сопоставлять и осознавать события этой ночи, поверив, наконец, что все это - не сон.
Leaving the carriage at the posting-house and ordering fresh horses to be ready, my companion gave me his arm, and we went towards home.	Оставив коляску на почтовой станции и приказав заложить в нее пару свежих лошадей, мистер Баккет взял меня под руку, и мы направились допой, то есть к Холодному дому.

"As this is your regular abode, Miss Summerson, you see," he observed, "I should like to know whether you've been asked for by any stranger answering the description, or whether Mr. Jarndyce has.	- Это ваше постоянное местожительство, мисс Саммерсон, - объяснил мой спутник, - поэтому я хочу навести справки здесь - может, сюда заходила какая-нибудь незнакомка, похожая на леди Дедлок, и спрашивала вас или мистера Джарндис.
I don't much expect it, but it might be."	Вряд ли это могло быть, но возможность не исключена.
As we ascended the hill, he looked about him with a sharp eye--the day was now breaking--and reminded me that I had come down it one night, as I had reason for remembering, with my little servant and poor Jo, whom he called Toughey.	Когда мы поднимались на холм, он внимательно осматривал все вокруг - уже начало светать, - и вдруг напомнил мне, что когда-то, в памятный для меня вечер, я спускалась с этого холма вместе со своей маленькой горничной и бедным Джо, которого он называл Тупицей.
I wondered how he knew that.	Я не могла понять, как он узнал об этом.
"When you passed a man upon the road, just yonder, you know," said Mr. Bucket.	- Вон там на дороге вы поравнялись с каким-то человеком, - помните? - спросил мистер Баккет.
Yes, I remembered that too, very well.	Да, я и это отлично помнила.
"That was me," said Mr. Bucket.	- Это был я, - сказал мой спутник.
Seeing my surprise, he went on,	Заметив, что я удивилась, он продолжал:
"I drove down in a gig that afternoon to look after that boy.	- В тот день я приехал сюда на двуколке повидать этого малого.
You might have heard my wheels when you came out to look after him yourself, for I was aware of you and your little maid going up when I was walking the horse down.	И вы, наверное, слышали, как стучали колеса, когда вы сами пошли его повидать; я же заметил вас и вашу девчонку в то время, как вы обе поднимались в гору, а я вел на поводу свою лошадь под гору.
Making an inquiry or two about him in the town, I soon heard what company he was in and was coming among the brick-fields to look for him when I observed you bringing him home here."	Я расспросил о парне в поселке, быстро узнал, в каком обществе он очутился, и только было подошел к кирпичным сараям, чтобы за ним последить, как увидел, что вы ведете его сюда, к себе домой.
"Had he committed any crime?" I asked.	- Разве он тогда в чем-нибудь провинился? -спросила я.
"None was charged against him," said Mr. Bucket, coolly lifting off his hat, "but I suppose he wasn't over-particular.	- Нет, ни в чем, - ответил мистер Баккет, спокойно сдвинув шляпу на затылок, - но не думаю, чтобы он вообще вел себя безукоризненно.
No.	Не думаю.
What I wanted him for was in connexion with keeping this very matter of Lady Dedlock quiet.	Я хотел его повидать потому, что необходимо было избежать огласки этой самой истории, касавшейся леди Дедлок.
He had been making his tongue more free than welcome as to a small accidental service he had been paid for by the deceased Mr. Tulkinghorn; and it wouldn't do, at any sort of price, to have him playing those games.	А мальчишка не умел держать язык за зубами, разболтал про то, что однажды оказал небольшую услугу покойному мистеру Талкингхорну, за которую тот ему заплатил; ну, а позволить ему болтать нельзя было ни в каком случае.

So having warned him out of London, I made an afternoon of it to warn him to keep out of it now he WAS away, and go farther from it, and maintain a bright look-out that I didn't catch him coming back again."	Итак, я выпроводил его из Лондона, а потом решил приехать сюда и приказать ему, чтоб он и не думал возвращаться в город, раз уж он оттуда ушел, а убирался бы подальше да не попадался мне на обратном пути.
"Poor creature!" said I.	- Бедный мальчик! - сказала я.
"Poor enough," assented Mr. Bucket, "and trouble enough, and well enough away from London, or anywhere else.	- Довольно бедный, - согласился мистер Баккет, -и довольно беспокойный, и довольно не плохой -только вдали от Лондона и прочих подобных мест.
I was regularly turned on my back when I found him taken up by your establishment, I do assure you."	Когда я увидел, что его взяли к вам в дом, я, верьте не верьте, прямо остолбенел.
I asked him why.	Я спросила его, почему.
"Why, my dear?" said Mr. Bucket.	- Почему, душа моя? - сказал мистер Баккет.
"Naturally there was no end to his tongue then.	- Да потому, разумеется, что в вашем доме его длинному языку и конца бы не было.
He might as well have been born with a yard and a half of it, and a remnant over."	Все равно как если бы он родился с языком ярда в полтора или того длиннее.
Although I remember this conversation now, my head was in confusion at the time, and my power of attention hardly did more than enable me to understand that he entered into these particulars to divert me.	Теперь я отчетливо помню весь этот разговор, но тогда в голове у меня мутилось, и мне никак не удавалось сосредоточить внимание - я сообразила только, что, рассказывая мне о Джо так подробно, мой спутник хотел лишь развлечь меня.
With the same kind intention, manifestly, he often spoke to me of indifferent things, while his face was busy with the one object that we had in view.	Из тех же благих побуждений, надо полагать, он часто заговаривал со мной о том о сем, но по лицу его было видно, что он все время думает только о своей цели.
He still pursued this subject as we turned in at the garden-gate.	На эту тему он говорил и тогда, когда мы вошли в наш сад.
"Ah!" said Mr. Bucket.	-А! - сказал мистер Баккет.
"Here we are, and a nice retired place it is.	- Вот мы и пришли! Красивый дом и стоит в уединенном месте.
Puts a man in mind of the country house in the Woodpecker- tapping, that was known by the smoke which so gracefully curled.	Прямо как в сказке - ни дать ни взять домик в дятловом дупле, - который можно было распознать только по дыму, что так красиво вился над крышей.
They're early with the kitchen fire, and that denotes good servants.	Я вижу, тут раненько начинают разводить огонь на кухне; значит, служанки у вас хорошие.
But what you've always got to be careful of with servants is who comes to see 'em; you never know what they're up to if you don't know that.	Только нужно строго следить за теми людьми, которые приходят в гости к прислуге; кто их знает, что у них на уме, да и не угадаешь, если не знаешь наверное, зачем они пришли.

And another thing, my dear. Whenever you find a young man behind the kitchen-door, you give that young man in charge on suspicion of being secreted in a dwelling-house with an unlawful purpose."	И еще одно, душа моя: если вы когда-нибудь обнаружите, что за кухонной дверью прячется молодой человек, обязательно подайте на него жалобу, как на заподозренного в тайном проникновении в жилой дом с противозаконной целью.
We were now in front of the house; he looked attentively and closely at the gravel for footprints before he raised his eyes to the windows.	Мы уже подошли к дому. Мистер Баккет нагнулся, внимательно осмотрел гравий в поисках следов, потом взглянул вверх, на окна.
"Do you generally put that elderly young gentleman in the same room when he's on a visit here, Miss Summerson?" he inquired, glancing at Mr. Skimpole's usual chamber.	- А этот старообразный юнец, мисс Саммерсон, он всегда живет в одной и той же комнате, когда приезжает к вам в гости? - спросил он, глядя на окна комнаты, которую мы обычно отводили мистеру Скимполу.
"You know Mr. Skimpole!" said I.	- Вы знаете мистера Скимпола! - воскликнула я.
"What do you call him again?" returned Mr. Bucket, bending down his ear.	- Как вы сказали? - переспросил мистер Баккет, наклонившись ко мне.
"Skimpole, is it?	- Скимпол, да?
I've often wondered what his name might be.	Я не раз спрашивал себя, как его фамилия.
Skimpole.	Так, значит, Скимпол.
Not John, I should say, nor yet Jacob?"	А как его зовут? Уж наверное не Джоном и не Джекобом!
"Harold," I told him.	- Гарольдом, - ответила я.
"Harold.	- Гарольдом.
Yes.	Так.
He's a queer bird is Harold," said Mr. Bucket, eyeing me with great expression.	Престранная птица этот Гарольд, - сказал мистер Баккет, глядя на меня очень многозначительно.
"He is a singular character," said I.	- Он своеобразный человек, - согласилась я.
"No idea of money," observed Mr. Bucket.	- Не имеет понятия о деньгах, - заметил мистер Баккет.
"He takes it, though!"	- Но все же от них не отказывается!
I involuntarily returned for answer that I perceived Mr. Bucket knew him.	Мистер Баккет, очевидно, знает его, невольно вырвалось у меня.
"Why, now I'll tell you, Miss Summerson," he replied.	- Послушайте-ка, что я вам расскажу, мисс Саммерсон, - начал он.
"Your mind will be all the better for not running on one point too continually, and I'll tell you for a change.	- Вам вредно все время думать об одном и том же, так что я вам про это расскажу, чтобы вы хоть немного отвлеклись.
It was him as pointed out to me where Toughey was.	Ведь это он сказал мне, где находится Тупица.

I made up my mind that night to come to the door and ask for Toughey, if that was all; but willing to try a move or so first, if any such was on the board, I just pitched up a morsel of gravel at that window where I saw a shadow.	В ту ночь я решил было постучаться и только спросить у кого-нибудь о мальчишке; а потом подумал - дай-ка я сначала попытаю счастья, авось удастся разыскать его иным путем; увидел тень в этом окне, да и бросил в стекло горсть гравия.
As soon as Harold opens it and I have had a look at him, thinks I, you're the man for me.	Гарольд открыл окно, я на него поглядел; ну, думаю: "Этот субъект мне пригодится".
So I smoothed him down a bit about not wanting to disturb the family after they was gone to bed and about its being a thing to be regretted that charitable young ladies should harbour vagrants; and then, when I pretty well understood his ways, I said I should consider a fypunnote well bestowed if I could relieve the premises of Toughey without causing any noise or trouble.	Первым долгом принялся его умасливать - сказал, что не хочется-де беспокоить хозяев, раз они уже легли спать, и как это, мол, прискорбно, что мягкосердечные молодые леди укрывают у себя бродяг; а как только раскусил его хорошенько, говорю, что охотно, мол, пожертвую пятифунтовую бумажку, лишь бы выпроводить отсюда Тупицу без шума и треска.
Then says he, lifting up his eyebrows in the gayest way,	Тут он весь расплывается в улыбке, поднимает брови и начинает рассуждать:
'It's no use mentioning a fypunnote to me, my friend, because I'm a mere child in such matters and have no idea of money.'	"К чему говорить мне о какой-то пятифунтовой бумажке, друг мой? В таких вопросах я сущее дитя - да я и понятия не имею, что такое деньги".
Of course I understood what his taking it so easy meant; and being now quite sure he was the man for me, I wrapped the note round a little stone and threw it up to him.	Я-то, конечно, уразумел сразу, что значит этакое беззаботное отношение к подобному предмету, и, теперь уже не сомневаясь, что этот тип как раз такой, какой мне нужен, завернул в пятифунтовую бумажку камешек, да и подбросил его Скимполу.
Well!	Ладно!
He laughs and beams, and looks as innocent as you like, and says,	Он смеется и сияет с самым невинным видом и, наконец, говорит:
' But I don't know the value of these things.	"Но я не знаю ценности этой бумажки.
What am I to DO with this?'	Что же мне с нею делать?" -
' Spend it, sir,' says I.	"Истратьте ее, сэр", - отвечаю я.
'But I shall be taken in,' he says, 'they won't give me the right change, I shall lose it, it's no use to me.'	"Но меня облапошат, - говорит он, - мне не дадут столько сдачи, сколько нужно; я потеряю эту бумажку; мне она ни к чему".
Lord, you never saw such a face as he carried it with!	Бог мой, в жизни вы не видывали такой физиономии, с какой он мне все это выкладывал!
Of course he told me where to find Toughey, and I found him."	Само собой, он объяснил мне, где найти Тупицу, и я его нашел.
I regarded this as very treacherous on the part of Mr. Skimpole towards my guardian and as passing the usual bounds of his childish innocence.	Я заметила, что со стороны мистера Скимпола это было предательством по отношению к моему опекуну и такой поступок уже выходит за обычные пределы его ребяческой наивности.
"Bounds, my dear?" returned Mr. Bucket.	- Вы говорите - пределы, душа моя? - повторил мистер Баккет.
"Bounds?	- Пределы?

Now, Miss Summerson, I'll give you a piece of advice that your husband will find useful when you are happily married and have got a family about you.	Вот что, мисс Саммерсон, хочу я вам дать один совет, который понравится вашему супругу, когда вы счастливо выйдете замуж и заведете свою семью.
Whenever a person says to you that they are as innocent as can be in all concerning money, look well after your own money, for they are dead certain to collar it if they can.	Всякий раз, как вам кто-нибудь скажет, что "я-де ровно ничего не смыслю в денежных делах", -смотрите в оба за своими собственными деньгами, потому что их обязательно прикарманят, если удастся.
Whenever a person proclaims to you	Всякий раз, как вам кто-нибудь объявит:
'In worldly matters I'm a child,' you consider that that person is only a-crying off from being held accountable and that you have got that person's number, and it's Number One.	"В житейских делах я дитя", - знайте, что этот человек просто не желает нести ответственность за свои поступки, и вы его уже раскусили и поняли, что он эгоист до мозга костей.
Now, I am not a poetical man myself, except in a vocal way when it goes round a company, but I'm a practical one, and that's my experience.	Сказать правду, сам я человек не поэтичный, если не считать того, что иной раз не прочь спеть песню в компании, но зато я человек практичный и знаю все это по опыту.
So's this rule.	Это закон жизни.
Fast and loose in one thing, fast and loose in everything.	Кто ненадежен в одном, тот ненадежен во всем.
I never knew it fail.	Ни разу не встречал исключения.
No more will you.	И вы не встретите.
Nor no one.	Да и никто другой.
With which caution to the unwary, my dear, I take the liberty of pulling this here bell, and so go back to our business."	Сделав такое предостережение неопытной девице, душа моя, я позволю себе позвонить в этот вот звонок и, таким образом, вернуться к нашему делу.
I believe it had not been for a moment out of his mind, any more than it had been out of my mind, or out of his face.	Но так же, как у меня, дело, должно быть, ни на миг не выходило у него из головы, о чем можно было догадаться по его лицу.
The whole household were amazed to see me, without any notice, at that time in the morning, and so accompanied; and their surprise was not diminished by my inquiries.	Все наши домашние были поражены моим неожиданным появлением в столь ранний час, да еще в обществе подобного спутника, а расспросы мои удивили их еще больше.
No one, however, had been there.	Мне ответили, что никто в Холодный дом не приходил.
It could not be doubted that this was the truth.	И это, конечно, была правда.
"Then, Miss Summerson," said my companion, "we can't be too soon at the cottage where those brickmakers are to be found.	- Если так, мисс Саммерсон, - сказал мой спутник, - нам надо как можно скорей попасть в тот дом, где живут кирпичники.
Most inquiries there I leave to you, if you'll be so good as to make 'em.	Вы уж сами их расспросите, будьте так добры.
The naturalest way is the best way, and the naturalest way is your own way."	Чем проще с ними разговаривать, тем лучше, а вы - сама простота.

We set off again immediately.	Мы немедленно тронулись в путь.
On arriving at the cottage, we found it shut up and apparently deserted, but one of the neighbours who knew me and who came out when I was trying to make some one hear informed me that the two women and their husbands now lived together in another house, made of loose rough bricks, which stood on the margin of the piece of ground where the kilns were and where the long rows of bricks were drying.	Дойдя до памятною мне домика, мы увидели, что он заперт и, по-видимому, необитаем; но одна из соседок, знавших меня, вышла на улицу, в то время как я старалась достучаться, и сказала, что обе женщины с мужьями живут теперь все вместе в другом доме - ветхом домишке, сложенном из старого кирпича, на краю того участка, где находятся печи и длинными рядами сушатся кирпичи.
We lost no time in repairing to this place, which was within a few hundred yards; and as the door stood ajar, I pushed it open.	Мы сразу же пошли к этому дому, стоявшему в нескольких сотнях ярдов от прежнего, и, увидев, что дверь полуоткрыта, я ее распахнула.
There were only three of them sitting at breakfast, the child lying asleep on a bed in the corner.	Обитатели его сидели за завтраком, но их было только трое, не считая ребенка, который спал в углу на койке.
It was Jenny, the mother of the dead child, who was absent.	Дженни, матери умершего ребенка, дома не было.
The other woman rose on seeing me; and the men, though they were, as usual, sulky and silent, each gave me a morose nod of recognition.	Увидев меня, другая женщина встала, а мужчины, как всегда, хмуро промолчали, но все-таки угрюмо кивнули мне, как старой знакомой.
A look passed between them when Mr. Bucket followed me in, and I was surprised to see that the woman evidently knew him.	Когда же вслед за мной вошел мистер Баккет, все переглянулись, и я с удивлением поняла, что женщина его знает.
I had asked leave to enter of course.	Я, конечно, попросила разрешения войти.
Liz (the only name by which I knew her) rose to give me her own chair, but I sat down on a stool near the fire, and Mr. Bucket took a corner of the bedstead.	Лиз (я знала только это ее уменьшительное имя), поднявшись, хотела было уступить мне свое место, но я села на табурет у камина, а мистер Баккет присел на край койки.
Now that I had to speak and was among people with whom I was not familiar, I became conscious of being hurried and giddy.	Теперь, когда мне пришлось говорить с людьми, к которым я не привыкла, я вдруг разволновалась и почувствовала себя неловко.
It was very difficult to begin, and I could not help bursting into tears.	Было очень трудно начать, и я не удержалась от слез.
"Liz," said I, "I have come a long way in the night and through the snow to inquire after a lady--"	- Лиз, - промолвила я, - я приехала издалека, ночью, по снегу, чтобы спросить насчет одной леди...
"Who has been here, you know," Mr. Bucket struck in, addressing the whole group with a composed propitiatory face; "that's the lady the young lady means.	- Которая была здесь, как вам известно, - перебил меня мистер Баккет, обращаясь ко всем троим сразу и вкрадчиво глядя на них, - о ней-то вас и спрашивают.
The lady that was here last night, you know."	О той самой леди, что была здесь вчера вечером, как вам известно.
"And who told YOU as there was anybody here?" inquired Jenny's husband, who had made a surly stop in his eating to listen and now measured him with his eye.	- А кто сказал вам, что здесь кто-то был? -спросил муж Дженни, который даже перестал есть, прислушиваясь к разговору, и хмуро уставился на мистера Банкета.

"A person of the name of Michael Jackson, with a blue welveteen waistcoat with a double row of mother of pearl buttons," Mr. Bucket immediately answered.	- Мне это сказал некто Майкл Джексон - тот, что носит синий вельветовый жилет с двумя рядами перламутровых пуговиц, - недолго думая, ответил мистер Баккет.
"He had as good mind his own business, whoever he is," growled the man.	- Кто б он там ни был, пусть занимается своими делами и не сует носа в чужие, - проворчал муж Дженни.
"He's out of employment, I believe," said Mr. Bucket apologetically for Michael Jackson, "and so gets talking."	- Он, должно быть, безработный, - объяснил мистер Баккет в оправдание мифическому Майклу Джексону, - вот и чешет язык от нечего делать.
The woman had not resumed her chair, but stood faltering with her hand upon its broken back, looking at me.	Женщина не села на свое место, а стояла в нерешительности, положив руку на сломанную спинку стула и глядя на меня.
I thought she would have spoken to me privately if she had dared.	Мне казалось, что она охотно поговорила бы со мной наедине, если бы только у нее хватило смелости.
She was still in this attitude of uncertainty when her husband, who was eating with a lump of bread and fat in one hand and his clasp-knife in the other, struck the handle of his knife violently on the table and told her with an oath to mind HER own business at any rate and sit down.	Она все еще колебалась, как вдруг ее муж, который держал ломоть хлеба с салом в одной руке и складной нож - в другой, с силой стукнул рукояткой ножа по столу и, выругавшись, приказал жене не соваться в чужие дела и сесть за стол.
"I should like to have seen Jenny very much," said I, "for I am sure she would have told me all she could about this lady, whom I am very anxious indeed--you cannot think how anxious--to overtake.	- Мне очень хотелось бы видеть Дженни, - сказала я, - она, конечно, рассказала бы мне все, что знает об этой леди, которую мне, право же, очень нужно догнать - вы не представляете себе, как нужно!..
Will Jenny be here soon?	А что, Дженни скоро вернется домой?
Where is she?"	Где она?
The woman had a great desire to answer, but the man, with another oath, openly kicked at her foot with his heavy boot.	Женщине не терпелось ответить, но мужчина с новым ругательством пнул ее в ногу своим тяжелым сапогом.
He left it to Jenny's husband to say what he chose, and after a dogged silence the latter turned his shaggy head towards me.	Впрочем, он предоставил мужу Дженни сказать все, что тому заблагорассудится, а тот сначала упорно молчал, но, наконец, повернул в мою сторону свою косматую голову:
"I'm not partial to gentlefolks coming into my place, as you've heerd me say afore now, I think, miss.	- Терпеть не могу, когда ко мне приходят господа, о чем вы, может статься, уже слышали от меня, мисс.
I let their places be, and it's curious they can't let my place be.	Я-то ведь не лезу к ним в дом, значит довольно странно с их стороны, что они лезут ко мне.
There'd be a pretty shine made if I was to go a-wisitin THEM, I think.	Хорошенький переполох поднялся бы у них в доме, надо полагать, вздумай я прийти в гости к ним.
Howsoever, I don't so much complain of you as of some others, and I'm agreeable to make you a civil answer, though I give notice that I'm not a-going to be drawed like a badger.	Но на вас я не так злюсь, как на других, и вам не прочь ответить вежливо, хоть и предупреждаю, что не позволю травить себя как зверя.

Will Jenny be here soon?	Скоро ли вернется домой Дженни?
No she won't.	Нет, не скоро.
Where is she?	Где она?
She's gone up to Lunnun."	Ушла в Лондон.
"Did she go last night?" I asked.	- Она ушла вчера вечером? - спросила я.
"Did she go last night?	- Ушла ли она вчера вечером?
Ah! She went last night," he answered with a sulky jerk of his head.	Да, вчера вечером, - ответил он, сердито мотнув головой.
"But was she here when the lady came?	- Но она была здесь, когда пришла леди?
And what did the lady say to her?	Что ей говорила леди?
And where is the lady gone?	Куда леди ушла?
I beg and pray you to be so kind as to tell me," said I, "for I am in great distress to know."	Прошу вас, умоляю, будьте так добры, скажите мне, - просила я, - потому что я очень встревожена и мне надо знать, где она сейчас.
"If my master would let me speak, and not say a word of harm--" the woman timidly began.	- Если мой хозяин позволит мне сказать и не обругает... - робко начала женщина.
"Your master," said her husband, muttering an imprecation with slow emphasis, "will break your neck if you meddle with wot don't concern you."	- Твой хозяин, - перебил ее муж, медленно, но выразительно, пробормотав ругательство, - твой хозяин тебе шею свернет, если ты будешь лезть не в свое дело.
After another silence, the husband of the absent woman, turning to me again, answered me with his usual grumbling unwillingness.	Немного помолчав, муж Дженни снова повернулся ко мне и принялся отвечать на мои вопросы, но по-прежнему неохотно и ворчливым тоном:
"Wos Jenny here when the lady come?	- Была ли здесь Дженни, когда пришла леди?
Yes, she wos here when the lady come.	Да, была.
Wot did the lady say to her?	Что ей говорила леди?
Well, I'll tell you wot the lady said to her.	Так и быть, скажу вам, что леди ей говорила.
She said,	Она сказала:
'You remember me as come one time to talk to you about the young lady as had been a-wisiting of you?	"Вы не забыли, как я пришла к вам однажды поговорить про ту молодую леди, что вас навещала?
You remember me as give you somethink handsome for a handkercher wot she had left?'	Помните, как щедро я вам заплатила за носовой платок, который она здесь оставила?"
Ah, she remembered.	Да, Дженни помнила.
So we all did.	И все мы помнили.
Well, then, wos that young lady up at the house now?	Ладно; а что, эта молодая леди сейчас в Холодном доме?
No, she warn't up at the house now.	Нет, она в отъезде.
Well, then, lookee here.	Слушайте дальше.

The lady was upon a journey all alone, strange as we might think it, and could she rest herself where you're a setten for a hour or so.	Леди сказала, что, как ни странно, но она идет пешком, одна, и нельзя ли ей хоть часок отдохнуть - посидеть на том самом месте, где вы сейчас сидите.
Yes she could, and so she did.	Да, можно; ну, она села и отдохнула.
Then she went--it might be at twenty minutes past eleven, and it might be at twenty minutes past twelve; we ain't got no watches here to know the time by, nor yet clocks.	Потом ушла часов... скорей всего в двадцать минут двенадцатого, а может, и в двадцать минут первого; у нас тут никаких часов нету, ни карманных, ни стенных, - мы и не знаем, который час.
Where did she go?	Куда она ушла?
I don't know where she go'd.	Я не знаю, куда она ушла.
She went one way, and Jenny went another; one went right to Lunnun, and t'other went right from it.	Она пошла одной дорогой, а Дженни другой; одна пошла прямо в Лондон, другая - в сторону от Лондона.
That's all about it.	Вот и все.
Ask this man.	Спросите моего соседа.
He heerd it all, and see it all.	Он все слышал и видел.
He knows."	Он то же самое скажет.
The other man repeated,	Другой человек повторил:
"That's all about it."	- Вот и все.
"Was the lady crying?" I inquired.	- Леди плакала? - спросила я.
"Devil a bit," returned the first man.	- Ни черта она не плакала! - ответил муж Дженни.
"Her shoes was the worse, and her clothes was the worse, but she warn't--not as I see."	- Башмаки у нее, правда, совсем изорвались, да и платье тоже было рваное, а плакать она не плакала... чего-чего, а этого я не видел.
The woman sat with her arms crossed and her eyes upon the ground.	Женщина сидела сложив руки и потупившись.
Her husband had turned his seat a little so as to face her and kept his hammer-like hand upon the table as if it were in readiness to execute his threat if she disobeyed him.	Ее муж повернул свой стул, чтобы видеть ее лицо, и положив на стол кулак, тяжелый, как молот, очевидно, держал его наготове, чтобы выполнить свою угрозу, если жена нарушит запрет.
"I hope you will not object to my asking your wife," said I, "how the lady looked."	- Надеюсь, вы не против того, чтобы я спросила вашу жену, какой у нее был вид, у этой леди? -сказала я.
"Come, then!" he gruffly cried to her.	- Ну, отвечай! - грубо крикнул он жене.
"You hear what she says.	- Слышишь, что она сказала?
Cut it short and tell her."	Отвечай, да не говори лишнего.
"Bad," replied the woman.	- Плохой у ней был вид, - ответила женщина.
"Pale and exhausted.	- Бледная она такая была, измученная.
Very bad."	Очень плохо выглядела.
"Did she speak much?"	- Она много говорила?

"Not much, but her voice was hoarse."	- Нет, не много, и голос у нее был хриплый.
She answered, looking all the while at her husband for leave.	Отвечая, она все время смотрела на мужа, как бы спрашивая у него разрешения.
"Was she faint?" said I.	- А что, она очень ослабела? - спросила я.
"Did she eat or drink here?"	- Она что-нибудь ела или пила у вас?
"Go on!" said the husband in answer to her look.	- Отвечай! - приказал муж в ответ на взгляд жены.
"Tell her and cut it short."	- Отвечай, да не болтай лишнего.
"She had a little water, miss, and Jenny fetched her some bread and tea.	- Выпила немного воды, мисс, а потом Дженни подала ей хлеба и чашку чаю.
But she hardly touched it."	Только она, можно сказать, и не притронулась ни к чему.
"And when she went from here," I was proceeding, when Jenny's husband impatiently took me up.	- А когда она ушла отсюда... - начала было я, но муж Дженни нетерпеливо перебил меня:
"When she went from here, she went right away nor'ard by the high road.	- Когда она отсюда ушла, она пошла прямо на север по большой дороге.
Ask on the road if you doubt me, and see if it warn't so.	Можете там расспросить, если не верите, -увидите, что я правду сказал.
Now, there's the end.	Теперь все.
That's all about it."	Больше говорить не о чем.
I glanced at my companion, and finding that he had already risen and was ready to depart, thanked them for what they had told me, and took my leave.	Я взглянула на своего спутника и, увидев, что он уже встал и готов тронуться в путь, поблагодарила за полученные сведения и простилась.
The woman looked full at Mr. Bucket as he went out, and he looked full at her.	Женщина проводила мистера Баккета пристальным взглядом, а он, уходя, тоже пристально посмотрел на нее.
"Now, Miss Summerson," he said to me as we walked quickly away. "They've got her ladyship's watch among 'em.	- Ну, мисс Саммерсон, - сказал он мне, когда мы быстро пошли прочь, - значит, у них остались часы ее милости.
That's a positive fact."	Это ясно как день.
"You saw it?" I exclaimed.	- Вы их видели? - воскликнула я.
"Just as good as saw it," he returned.	- Нет, но все равно что видел, - ответил он.
"Else why should he talk about his 'twenty minutes past' and about his having no watch to tell the time by?	- А то зачем бы ему говорить, что было "двадцать минут" не то двенадцатого, не то первого, и еще, что у них нет часов и они не знают, который час?
Twenty minutes!	Двадцать минут!
He don't usually cut his time so fine as that.	Да разве он умеет определять время с такой точностью?
If he comes to half-hours, it's as much as HE does.	Точность до получаса - это все, на что он способен, - уж, конечно, не больше.

Now, you see, either her ladyship gave him that watch or he took it.	Так вот, значит: или ее милость отдала ему свои часы, или он сам их взял.
I think she gave it him. Now, what should she give it him for?	Я думаю, что она их отдала, но за какую услугу она отдала ему часы?
What should she give it him for?"	За какую услугу она их отдала?
He repeated this question to himself several times as we hurried on, appearing to balance between a variety of answers that arose in his mind.	Пока мы торопливо шагали вперед, он все повторял этот вопрос, видимо не зная, какой выбрать ответ из всех тех, что приходили ему на ум.
"If time could be spared," said Mr. Bucket, "which is the only thing that can't be spared in this case, I might get it out of that woman; but it's too doubtful a chance to trust to under present circumstances.	- Если бы только у нас было время, - сказал мистер Баккет, - а этого-то нам как раз и не хватает, - я мог бы выпытать все у той женщины; но почти нет шансов, что мне скоро удастся поговорить с нею наедине, а ждать удобного момента мы не можем.
They are up to keeping a close eye upon her, and any fool knows that a poor creetur like her, beaten and kicked and scarred and bruised from head to foot, will stand by the husband that ill uses her through thick and thin.	Мужчины следят за ней зорко, а всякий дурак знает, что любая несчастная бабенка вроде нее, забитая, запуганная, замученная, вся в синяках с головы до ног, будет, несмотря ни на что, слушаться мужа, который над ней измывается.
There's something kept back.	Они что-то скрывают.
It's a pity but what we had seen the other woman."	Жаль, что нам не удалось повидать другую женщину.
I regretted it exceedingly, for she was very grateful, and I felt sure would have resisted no entreaty of mine.	Я от души жалела об этом, так как Дженни была мне очень благодарна и, наверное, не отказалась бы выполнить мою просьбу.
"It's possible, Miss Summerson," said Mr. Bucket, pondering on it, "that her ladyship sent her up to London with some word for you, and it's possible that her husband got the watch to let her go.	- Возможно, мисс Саммерсон, - сказал мистер Баккет, все раздумывая над этим вопросом, - что ее милость послала эту женщину в Лондон с весточкой к вам; возможно также, что муж ее получил часы за то, что позволил жене пойти.
It don't come out altogether so plain as to please me, but it's on the cards.	Все это не вполне ясно для меня, но похоже, что так оно и есть.
Now, I don't take kindly to laying out the money of Sir Leicester Dedlock, Baronet, on these roughs, and I don't see my way to the usefulness of it at present.	Не хочется мне выкладывать деньги сэра Лестера Дедлока, баронета, этим грубиянам, да я и не думаю, что это может принести пользу сейчас.
No!	Нет!
So far our road, Miss Summerson, is for'ard--straight ahead--and keeping everything quiet!"	Пока что, мисс Саммерсон, едем вперед, прямо вперед и больше ни слова об этом!
We called at home once more that I might send a hasty note to my guardian, and then we hurried back to where we had left the carriage.	Мы еще раз зашли домой, и там я написала короткую записку опекуну, приказав немедленно отослать ее, а потом поспешили обратно на почтовую станцию, где оставили свою коляску.
The horses were brought out as soon as we were seen coming, and we were on the road again in a few minutes.	Лошадей привели, как только увидели, что мы подходим, и спустя несколько минут мы снова тронулись в путь.

It had set in snowing at daybreak, and it now snowed hard.	Снег пошел еще на рассвете и шел все сильнее.
The air was so thick with the darkness of the day and the density of the fall that we could see but a very little way in any direction.	День был такой пасмурный, а снег шел так густо, что в какую сторону ни глянь, ни зги не было видно.
Although it was extremely cold, the snow was but partially frozen, and it churned--with a sound as if it were a beach of small shells --under the hoofs of the horses into mire and water.	Несмотря на жестокий мороз, снег не совсем смерзся и хрустел под копытами лошадей, как ракушки на берегу моря, превращаясь в какую-то кашу из грязи и воды.
They sometimes slipped and floundered for a mile together, and we were obliged to come to a standstill to rest them.	Лошади то и дело скользили и спотыкались, и мы были вынуждены останавливаться, чтобы дать им передышку.
One horse fell three times in this first stage, and trembled so and was so shaken that the driver had to dismount from his saddle and lead him at last.	Во время первого перегона одна наша лошадь три раза спотыкалась и падала и теперь едва держалась на ногах, так что форейтору пришлось спешиться и вести ее на поводу.
I could eat nothing and could not sleep, and I grew so nervous under those delays and the slow pace at which we travelled that I had an unreasonable desire upon me to get out and walk.	Я не могла ни есть, ни спать, и меня так волновали все эти проволочки и задержки, что не раз во мне вспыхивало неразумное желание выскочить из коляски и пойти пешком.
Yielding to my companion's better sense, however, I remained where I was.	Но, подчиняясь своему благоразумному спутнику, я смирно сидела на месте.
All this time, kept fresh by a certain enjoyment of the work in which he was engaged, he was up and down at every house we came to, addressing people whom he had never beheld before as old acquaintances, running in to warm himself at every fire he saw, talking and drinking and shaking hands at every bar and tap, friendly with every waggoner, wheelwright, blacksmith, and toll- taker, yet never seeming to lose time, and always mounting to the box again with his watchful, steady face and his business-like	А он, свежий и бодрый, вероятно потому, что делал свое дело не без удовольствия, заходил во все дома, попадавшиеся нам по дороге; говорил с первыми встречными, как со старыми знакомыми; бежал погреться на каждый придорожный огонек; беседовал, выпивал и жал руки собеседникам в каждом постоялом дворе и кабачке; дружески болтал со всеми возчиками, колесниками, кузнецами и сборщиками подорожных пошлин; однако не терял ни минуты и, снова влезая на козлы, все с тем же настороженным и решительным выражением лица, всякий раз деловито бросал форейтору:
"Get on, my lad!"	"Трогай, приятель!"
When we were changing horses the next time, he came from the stable-yard, with the wet snow encrusted upon him and dropping off him--plashing and crashing through it to his wet knees as he had been doing frequently since we left Saint Albans--and spoke to me at the carriage side.	Когда мы меняли лошадей после первого перегона, мистер Баккет, весь облепленный мокрым снегом, который комками падал с его пальто, и с мокрыми до колен ногами, вышел с конного двора, хлюпая и увязая в грязи, - что с ним случалось не раз с тех пор, как мы выехали из Сент-Олбенса, - и, подойдя к коляске, заговорил со мной:
"Keep up your spirits.	- Держитесь, мисс Саммерсон.
It's certainly true that she came on here, Miss Summerson.	Я узнал наверное, что она проходила здесь.
There's not a doubt of the dress by this time, and the dress has been seen here."	Теперь выяснилось, как она была одета, и здесь видели женщину в таком платье.

"Still on foot?" said I.	- Она по-прежнему шла пешком? - спросила я.
"Still on foot.	- Пешком.
I think the gentleman you mentioned must be the point she's aiming at, and yet I don't like his living down in her own part of the country neither."	Возможно, она направилась к тому джентльмену, о котором вы говорили; однако мне это кажется сомнительным - ведь он живет неподалеку от поместья Дедлоков.
"I know so little," said I.	- Я почти ничего не знаю о ней, - сказала я.
"There may be some one else nearer here, of whom I never heard."	- Может быть, тут поблизости живет какой-нибудь другой ее знакомый, о котором я никогда не слышала.
"That's true.	- Это верно.
But whatever you do, don't you fall a-crying, my dear; and don't you worry yourself no more than you can help. Get on, my lad!"	Но так или иначе, смотрите не вздумайте плакать, душа моя, и постарайтесь не волноваться... Трогай, приятель!
The sleet fell all that day unceasingly, a thick mist came on early, and it never rose or lightened for a moment.	Мокрый снег шел весь день не переставая; с самого утра поднялся густой туман и не рассеивался ни на минуту.
Such roads I had never seen.	В жизни я не видела таких ужасных дорог.
I sometimes feared we had missed the way and got into the ploughed grounds or the marshes.	Иной раз я даже побаивалась - а вдруг мы сбились с пути и заехали на пашню или в болото.
If I ever thought of the time I had been out, it presented itself as an indefinite period of great duration, and I seemed, in a strange way, never to have been free from the anxiety under which I then laboured.	Сколько времени прошло с тех пор, как мы выехали, я не знала, да и почти не думала об этом; но мне казалось, что очень много, и, как ни странно, чудилось, будто я никогда не была свободна от той тревоги, которая теперь владела мною.
As we advanced, I began to feel misgivings that my companion lost confidence.	Чем дальше мы ехали, тем больше я опасалась, что мой спутник начинает терять уверенность в себе.
He was the same as before with all the roadside people, but he looked graver when he sat by himself on the box.	С людьми, попадавшимися на дороге, он вел себя по-прежнему, но, когда сидел один на козлах, лицо у него становилось все более озабоченным.
I saw his finger uneasily going across and across his mouth during the whole of one long weary stage.	Я заметила, что в течение одного длинного перегона он очень беспокоился и все водил и водил пальцем перед губами.
I overheard that he began to ask the drivers of coaches and other vehicles coming towards us what passengers they had seen in other coaches and vehicles that were in advance.	Я слышала, как он расспрашивал встречных кучеров и возчиков, каких пассажиров они видели в каретах и других экипажах, ехавших впереди нас.
Their replies did not encourage him.	Их ответы его не удовлетворяли.
He always gave me a reassuring beck of his finger and lift of his eyelid as he got upon the box again, but he seemed perplexed now when he said, "Get on, my lad!"	Влезая на козлы, он неизменно делал мне успокоительный знак пальцем или глазами, но когда говорил: "Трогай, приятель!" - в голосе его слышалось недоумение.

At last, when we were changing, he told me that he had lost the track of the dress so long that he began to be surprised.	Во время одной из остановок, когда мы снова меняли лошадей, он, наконец, сказал мне, что потерял след, - никто на дороге не видел женщины, одетой так-то и так-то, - и потерял так давно, что сам начинает этому удивляться.
It was nothing, he said, to lose such a track for one while, and to take it up for another while, and so on; but it had disappeared here in an unaccountable manner, and we had not come upon it since.	Не беда, говорил он, когда теряешь след ненадолго, а потом снова находишь; но в этих местах след вдруг исчез необъяснимым образом, и с тех пор так и не удается снова напасть на него.
This corroborated the apprehensions I had formed, when he began to look at direction-posts, and to leave the carriage at cross roads for a quarter of an hour at a time while he explored them.	Это подтверждало мои опасения, возникшие уже тогда, когда он принялся читать названия дорог на столбах и соскакивать с козел на перекрестках, чтобы осматривать их по четверти часа кряду.
But I was not to be down-hearted, he told me, for it was as likely as not that the next stage might set us right again.	Впрочем, он и сейчас просил меня не унывать, утверждая, что на следующем перегоне мы, вероятно, снова найдем потерянный след.
The next stage, however, ended as that one ended; we had no new clue.	Но следующий перегон окончился тем же, что и предыдущий, - мы не узнали ничего нового.
There was a spacious inn here, solitary, but a comfortable substantial building, and as we drove in under a large gateway before I knew it, where a landlady and her pretty daughters came to the carriage-door, entreating me to alight and refresh myself while the horses were making ready, I thought it would be uncharitable to refuse.	При этой станции был просторный постоялый двор, стоявший в уединенном месте, но построенный основательно, с удобствами для проезжих, и не успели мы въехать в огромные ворота, как хозяйка и ее хорошенькие дочки подошли к нашей коляске и принялись упрашивать меня выйти и отдохнуть, пока будут перепрягать лошадей, а я решила, что отказываться нехорошо.
They took me upstairs to a warm room and left me there.	Они. провели меня наверх в теплую комнату и оставили одну.
It was at the corner of the house, I remember, looking two ways. On one side to a stable-yard open to a by-road, where the ostlers were unharnessing the splashed and tired horses from the muddy carriage, and beyond that to the by-road itself, across which the sign was heavily swinging; on the other side to a wood of dark pine-trees.	Помню, это была угловая комната, с окнами на две стороны, - одно окно выходило на примыкавший к проселку конный двор, где конюхи выпрягали из облепленной грязью коляски забрызганных усталых лошадей, а за двором был виден проселок, над которым медленно покачивалась вывеска; другое окно выходило на темный сосновый лес.
Their branches were encumbered with snow, and it silently dropped off in wet heaps while I stood at the window.	Я подошла к этому окну и стала смотреть на ветви деревьев, согнувшиеся под снегом, который бесшумно падал с них мокрыми хлопьями.
Night was setting in, and its bleakness was enhanced by the contrast of the pictured fire glowing and gleaming in the window- pane.	Надвигалась ночь, и она казалась еще мрачнее оттого, что на оконном стекле, переливаясь, рдели отблески огня, горевшего в камине.
As I looked among the stems of the trees and followed the discoloured marks in the snow where the thaw was sinking into it and undermining it, I thought of the motherly face brightly set off by daughters that had just now welcomed me and of MY mother lying down in such a wood to die.	Я смотрела на просветы между стволами деревьев, на ямки, чернеющие в снегу, там, куда падала с ветвей капель, и, вспоминая о материнском лице хозяйки, окруженной веселыми дочерьми, которые приняли меня так радушно, думала о том, что моя мать, может быть, лежит в таком вот лесу... и умирает.

I was frightened when I found them all about me, but I remembered that before I fainted I tried very hard not to do it; and that was some little comfort.	Я испугалась, внезапно увидев обступивших меня женщин - хозяйку и ее дочерей, но вспомнила, что, падая в обморок, изо всех сил старалась не потерять сознания, и это послужило мне некоторым утешением.
They cushioned me up on a large sofa by the fire, and then the comely landlady told me that I must travel no further to-night, but must go to bed.	Меня усадили на большой диван у камина, обложили подушками, и добродушная хозяйка сказала, что нынче вечером мне никуда ехать нельзя, а надо лечь в постель.
But this put me into such a tremble lest they should detain me there that she soon recalled her words and compromised for a rest of half an hour.	Но я так вздрогнула, испугавшись, как бы они не задержали меня здесь, что хозяйка быстро взяла свои слова обратно, и мы сошлись на том, что я отдохну, но не более получаса.
A good endearing creature she was. She and her three fair girls, all so busy about me.	Добрая она была женщина, ласковая, - и не только она, но и все три ее хорошенькие дочки, которые так хлопотали вокруг меня.
I was to take hot soup and broiled fowl, while Mr. Bucket dried himself and dined elsewhere; but I could not do it when a snug round table was presently spread by the fireside, though I was very unwilling to disappoint them.	Меня упрашивали поесть горячего супа и жареной курицы, пока мистер Баккет обсушится и пообедает в другой комнате; но когда у камина поставили и накрыли круглый стол, я не смогла ни к чему притронуться, хоть мне и очень не хотелось огорчать хозяек.
However, I could take some toast and some hot negus, and as I really enjoyed that refreshment, it made some recompense.	Все же я съела несколько ломтиков поджаренного хлеба и выпила немного горячего вина с водой, и так как все это показалось мне очень вкусным, хозяйки были до некоторой степени вознаграждены за свои старания.
Punctual to the time, at the half-hour's end the carriage came rumbling under the gateway, and they took me down, warmed, refreshed, comforted by kindness, and safe (I assured them) not to faint any more.	Спустя полчаса, минута в минуту, коляска с грохотом проехала под воротами, и женщины проводили меня вниз, но теперь я уже согрелась, отдохнула, успокоилась под влиянием их ласковых слов и (как я их убедила) вряд ли снова могла лишиться чувств.
After I had got in and had taken a grateful leave of them all, the youngest daughter--a blooming girl of nineteen, who was to be the first married, they had told me--got upon the carriage step, reached in, and kissed me.	Когда я села в коляску и с благодарностью распрощалась со всеми, младшая дочь - цветущая девятнадцатилетняя девушка, которая, как мне сказали, должна была выйти замуж раньше сестер, - стала на подножку и поцеловала меня.
I have never seen her, from that hour, but I think of her to this hour as my friend.	С той поры я никогда больше ее не видела, но до сих пор вспоминаю о ней как о близком друге.
The transparent windows with the fire and light, looking so bright and warm from the cold darkness out of doors, were soon gone, and again we were crushing and churning the loose snow.	Окна этого дома, залитые светом свечей и пламенем каминов, казались очень яркими и теплыми во мраке морозной ночи, но они скоро исчезли во тьме, а мы снова принялись уминать и месить мокрый снег.
We went on with toil enough, but the dismal roads were not much worse than they had been, and the stage was only nine miles.	Двигались мы с большим трудом, но на этом перегоне дорога была лишь немногим хуже, чем на прежних, да и перегон был короткий - всего девять миль.

My companion smoking on the box--I had thought at the last inn of begging him to do so when I saw him standing at a great fire in a comfortable cloud of tobacco--was as vigilant as ever and as quickly down and up again when we came to any human abode or any human creature.	Мой спутник, сидя на козлах, курил, - я попросила его не стесняться в этом отношении, когда заметила на последнем постоялом дворе, что он стоит у пылающего огня, уютно окутанный клубами дыма, - но он по-прежнему внимательно всматривался во все окружающее и быстро соскакивал с козел, едва завидев вдали дом или человека, а потом так же быстро взбирался на свое место.
He had lighted his little dark lantern, which seemed to be a favourite with him, for we had lamps to the carriage; and every now and then he turned it upon me to see that I was doing well.	На коляске были фонари, но он зажег и свой потайной фонарик, который, видимо, был его постоянным спутником, и, время от времени поворачивая его в мою сторону, освещал им меня, вероятно желая удостовериться, что я хорошо себя чувствую.
There was a folding-window to the carriage-head, but I never closed it, for it seemed like shutting out hope.	Я могла бы задернуть занавески, прикрепленные к поднятому верху коляски, но ни разу этого не сделала - мне казалось, будто этим я лишу себя последней надежды.
We came to the end of the stage, and still the lost trace was not recovered.	Мы проехали весь перегон, но так и не напали на потерянный след.
I looked at him anxiously when we stopped to change, but I knew by his yet graver face as he stood watching the ostlers that he had heard nothing.	Когда мы остановились на почтовой станции, я в тревоге взглянула на мистера Баккета, который в это время стоял и смотрел, как конюхи перепрягают лошадей, но поняла по его еще более озабоченному лицу, что он ничего не узнал.
Almost in an instant afterwards, as I leaned back in my seat, he looked in, with his lighted lantern in his hand, an excited and quite different man.	Однако секунду спустя, как раз когда я откинулась на спинку сиденья, он вдруг заглянул ко мне под верх коляски с зажженным фонариком в руке, возбужденный и совершенно изменившийся в лице.
"What is it?" said I, starting.	- Что случилось? - спросила я, вздрогнув.
"Is she here?"	- Она здесь?
"No, no.	- Нет, нет.
Don't deceive yourself, my dear.	Не обольщайтесь надеждой, душа моя.
Nobody's here.	Никого здесь нету.
But I've got it!"	Но я напал на след!
The crystallized snow was in his eyelashes, in his hair, lying in ridges on his dress.	Иней опушил его волосы и ресницы и валиками лежал в складках его одежды.
He had to shake it from his face and get his breath before he spoke to me.	Мистер Баккет стряхнул его с лица, перевел дух и только тогда снова заговорил со мной.
"Now, Miss Summerson," said he, beating his finger on the apron, "don't you be disappointed at what I'm a-going to do.	- Так вот, мисс Саммерсон, - сказал он, постукивая пальцем по фартуку коляски, -возможно, вы будете разочарованы, когда узнаете, что я теперь собираюсь делать, но успокойтесь.
You know me.	Вы меня знаете.

I'm Inspector Bucket, and you can trust me.	Я - инспектор Баккет, и вы можете на меня положиться.
We've come a long way; never mind.	Мы ехали долго; но ничего... Подать четверку лошадей!
Four horses out there for the next stage up!	Едем обратно!
Quick!"	Живо!
There was a commotion in the yard, and a man came running out of the stables to know if he meant up or down.	На дворе поднялся переполох, и кто-то, выбежав из конюшни, крикнул: "Куда же ехать, вперед или обратно?"
"Up, I tell you!	- Обратно - сказано вам!
Up!	Обратно!
Ain't it English?	Оглохли, что ли?
Up!"	Обратно!
"Up?" said I, astonished.	- Обратно, - спросила я, пораженная.
"To London!	- В Лондон?
Are we going back?"	Значит, мы возвращаемся?
"Miss Summerson," he answered, "back.	- Да, мисс Саммерсон, - ответил он, -возвращаемся.
Straight back as a die.	Прямиком - в Лондон.
You know me.	Вы меня знаете.
Don't be afraid.	Не бойтесь.
I'll follow the other, by G--"	Будем гнаться за другой, черт побери!
"The other?" I repeated.	- За другой? - повторила я.
"Who?"	- За какой "другой?"
"You called her Jenny, didn't you?	- За Дженни, ведь вы ее так называли?
I'll follow her. Bring those two pair out here for a crown a man.	За ней я и буду гнаться... Эй, вы, те две пары сюда - по кроне получите.
Wake up, some of you!"	Да проснитесь вы наконец!
"You will not desert this lady we are in search of; you will not abandon her on such a night and in such a state of mind as I know her to be in!" said I, in an agony, and grasping his hand.	- Но вы не оставите той леди, которую мы ищем... вы не покинете ее в такую ночь, когда она в таком отчаянии! - пролепетала я, в тревоге хватаясь за его руку.
"You are right, my dear, I won't.	- Нет, душа моя. не покину.
But I'll follow the other. Look alive here with them horses.	Но я буду гнаться за другой... Эй, вы, запрягайте быстрей!
Send a man for'ard in the saddle to the next stage, and let him send another for'ard again, and order four on, up, right through. My darling, don't you be afraid!"	Отправить верхового на следующую станцию с приказом выслать оттуда верхового вперед и заказать еще четверку... Милая моя, не бойтесь!

These orders and the way in which he ran about the yard urging them caused a general excitement that was scarcely less bewildering to me than the sudden change.	Он так властно отдавал эти распоряжения и так метался по двору, понукая конюхов, что переполошил всю станцию, и это поразило меня, пожалуй, не меньше, чем внезапная перемена направления.
But in the height of the confusion, a mounted man galloped away to order the relays, and our horses were put to with great speed.	Но вот в самом разгаре суматохи верховой галопом ускакал заказывать сменных лошадей, а нашу четверку запрягли во мгновение ока.
"My dear," said Mr. Bucket, jumping to his seat and looking in again, "--you'll excuse me if I'm too familiar--don't you fret and worry yourself no more than you can help.	- Душа моя, - сказал мистер Баккет, вскакивая на свое место и заглядывая под верх коляски, -простите меня за фамильярность, но постарайтесь поменьше нервничать и волноваться.
I say nothing else at present; but you know me, my dear; now, don't you?"	Я пока больше ничего не скажу, но вы меня знаете, душа моя; не так ли?
I endeavoured to say that I knew he was far more capable than I of deciding what we ought to do, but was he sure that this was right?	Я решилась сказать, что он, конечно, гораздо лучше меня знает, как поступить, но уверен ли он, что поступает правильно?
Could I not go forward by myself in search of--I grasped his hand again in my distress and whispered it to him--of my own mother.	Нельзя ли мне поехать вперед одной, чтобы найти... я в отчаянии схватила его за руку и прошептала: "...свою родную мать?"
"My dear," he answered, "I know, I know, and would I put you wrong, do you think?	- Душа моя, - ответил он, - мне все известно, все; но неужели я стану вас обманывать, как по-вашему?
Inspector Bucket.	Это я-то - инспектор Баккет?
Now you know me, don't you?"	Ведь вы меня знаете, правда?..
What could I say but yes!	Что я могла ответить, как не "да"?
"Then you keep up as good a heart as you can, and you rely upon me for standing by you, no less than by Sir Leicester Dedlock, Baronet. Now, are you right there?"	- Так мужайтесь по мере сил и верьте, что я стараюсь для вас не меньше, чем для сэра Лестера Дедлока, баронета... Ну, готово?
"All right, sir!"	-Готово, сэр!
"Off she goes, then.	- Едем!
And get on, my lads!"	Трогай, ребята!
We were again upon the melancholy road by which we had come, tearing up the miry sleet and thawing snow as if they were torn up by a waterwheel.	Мы снова мчались по той же унылой дороге, но обратно, а жидкая грязь и талый снег летели из-под копыт нашей четверки, как водяные брызги из-под мельничного колеса.
CHAPTER LVIII	Глава LVIII
A Wintry Day and Night	Зимний день и зимняя ночь
Still impassive, as behoves its breeding, the Dedlock town house carries itself as usual towards the street of dismal grandeur.	По-прежнему бесстрастно, как и подобает знатным, городской дом Дедлоков взирает на величаво-унылую улицу.

There are powdered heads from time to time in the little windows of the hall, looking out at the untaxed powder falling all day from the sky; and in the same conservatory there is peach blossom turning itself exotically to the great hall fire from the nipping weather out of doors.	Время от времени в окошках вестибюля появляются пудреные парики, и их обладатели глазеют на беспошлинную пудру, что весь день сыплется с неба, а другие "персиковые цветы" в этой "оранжерее", будучи экзотическими растениями и спасаясь от холодного ветра, дующего с улицы, поворачиваются к огню, ярко пылающему в камине.
It is given out that my Lady has gone down into Lincolnshire, but is expected to return presently.	Приказано говорить, что миледи отбыла в Линкольншир, но изволит вернуться на днях.
Rumour, busy overmuch, however, will not go down into Lincolnshire.	Однако молва, у которой нынче хлопот полон рот, не желает следовать за ней в Линкольншир.
It persists in flitting and chattering about town.	Щебеча и летая по городу, она и не думает его покидать.
It knows that that poor unfortunate man, Sir Leicester, has been sadly used.	Она уже знает, что с этим бедным, несчастным человеком, сэром Лестером, поступили очень дурно.
It hears, my dear child, all sorts of shocking things.	Она слышит, душечка моя, всякие ужасные вещи.
It makes the world of five miles round quite merry.	Она прямо-таки потешает весь свет, то есть мир, имеющий пять миль в окружности.
Not to know that there is something wrong at the Dedlocks' is to augur yourself unknown.	Не знать, что у Дедлоков что-то стряслось, значит расписаться в своей собственной безвестности.
One of the peachy-cheeked charmers with the skeleton throats is already apprised of all the principal circumstances that will come out before the Lords on Sir Leicester's application for a bill of divorce.	Одна из прелестниц с персиковыми щечками и костлявой шейкой уже осведомлена о всех главнейших уликах, которые будут представлены палате лордов, когда сэр Лестер внесет туда билль о своем разводе.
At Blaze and Sparkle's the jewellers and at Sheen and Gloss's the mercers, it is and will be for several hours the topic of the age, the feature of the century.	У ювелиров Блейза и Спаркла и у галантерейщиков Шийна и Г лосса только о том и говорят и будут говорить еще несколько часов, так как это - интереснейшее событие современности, характернейшее явление века.
The patronesses of those establishments, albeit so loftily inscrutable, being as nicely weighed and measured there as any other article of the stock-in-trade, are perfectly understood in this new fashion by the rawest hand behind the counter.	Постоянные посетительницы этих лавок, при всем их высокомерии и недостижимости, измеряются и взвешиваются там с такой же точностью, как и любой товар, и даже самый неопытный приказчик за прилавком отлично разбирается в том, что у них сейчас вошло в моду.
"Our people, Mr. Jones," said Blaze and Sparkle to the hand in question on engaging him, "our people, sir, are sheep--mere sheep.	- Наши покупатели, мистер Джонс, - говорят Блейз и Спаркл, нанимая этого неопытного приказчика, - наши покупатели, сэр, это - овцы, сущие овцы.
Where two or three marked ones go, all the rest follow.	Стоит двум-трем меченым овцам тронуться с места, как остальные уже бегут за ними.
Keep those two or three in your eye, Mr. Jones, and you have the flock."	Только не упустите первых двух-трех, мистер Джонс, и вся отара попадет к вам в руки.

So, likewise, Sheen and Gloss to THEIR Jones, in reference to knowing where to have the fashionable people and how to bring what they (Sheen and Gloss) choose into fashion.	То же самое говорят Шийн и Глосс своему Джонсу, объясняя ему, как надо привлекать великосветское общество и рекламировать товар, на который они (Шийн и Глосс) решили создать моду.
On similar unerring principles, Mr. Sladdery the librarian, and indeed the great farmer of gorgeous sheep, admits this very day,	Руководясь теми же безошибочными принципами, мистер Следдери, книгопродавец и, поистине, великий пастырь великолепных овец, признается в этот самый день:
"Why yes, sir, there certainly ARE reports concerning Lady Dedlock, very current indeed among my high connexion, sir.	- Ну да, сэр, среди моей высокопоставленной клиентуры, конечно, ходят слухи о леди Дедлок, и очень упорные слухи, сэр.
You see, my high connexion must talk about something, sir; and it's only to get a subject into vogue with one or two ladies I could name to make it go down with the whole.	Надо сказать, что мои высокопоставленные клиенты непременно должны о чем-нибудь разговаривать, сэр, и стоит увлечь какой-нибудь темой одну или двух леди, которых я мог бы назвать, чтобы этой темой увлеклись все.
Just what I should have done with those ladies, sir, in the case of any novelty you had left to me to bring in, they have done of themselves in this case through knowing Lady Dedlock and being perhaps a little innocently jealous of her too, sir.	Представьте себе, сэр, что вы поручили мне пустить в продажу какую-нибудь новинку; я постараюсь заинтересовать ею этих двух леди совершенно так же, как они сейчас сами заинтересовались случаем с леди Дедлок, потому что были знакомы с нею и, быть может, слегка ей завидовали, сэр.
You'll find, sir, that this topic will be very popular among my high connexion.	Вы увидите, сэр, что эта тема будет пользоваться большой популярностью в среде моих высокопоставленных клиентов.
If it had been a speculation, sir, it would have brought money.	Будь она предметом спекуляции, сэр, на ней можно было бы нажить кучу денег.
And when I say so, you may trust to my being right, sir, for I have made it my business to study my high connexion and to be able to wind it up like a clock, sir."	А уж если это говорю я, можете мне верить, сэр, ибо я поставил себе целью изучить свою высокопоставленную клиентуру, сэр, и умею заводить ее как часы, сэр.
Thus rumour thrives in the capital, and will not go down into Lincolnshire.	Так слух распространяется в столице, не добираясь, однако, до Линкольншира.
By half-past five, post meridian, Horse Guards' time, it has even elicited a new remark from the Honourable Mr. Stables, which bids fair to outshine the old one, on which he has so long rested his colloquial reputation.	В половине шестого пополудни, по часам на башне конногвардейских казарм, от достопочтенного мистера Стейблса, наконец, добились нового изречения, обещающего затмить первое, то, на котором так долго зиждилась его репутация записного остряка.
This sparkling sally is to the effect that although he always knew she was the best-groomed woman in the stud, he had no idea she was a bolter.	Эта блестящая острота гласит, что хотя он всегда считал леди Дедлок самой выхоленной кобылицей во всей конюшне, но никак не подозревал, что она с норовом и может "понести".
It is immensely received in turf-circles.	Восхищение, вызванное этой остротой в скаковых кругах, не поддается описанию.

At feasts and festivals also, in firmaments she has often graced, and among constellations she outshone but yesterday, she is still the prevalent subject.	То же самое на празднествах и приемах, то есть на тех небесах, где леди Дедлок блистала так часто, и среди тех созвездий, которые она затмевала еще вчера; там она и сегодня - главный предмет разговоров.
What is it?	Что это?
Who is it?	Кто Это?
When was it?	Когда это было?
Where was it?	Где это было?
How was it?	Как это было?
She is discussed by her dear friends with all the genteelest slang in vogue, with the last new word, the last new manner, the last new drawl, and the perfection of polite indifference.	Ее самые закадычные друзья сплетничают про нее на самом аристократическом и новомодном жаргоне с новомодными каламбурами, в новомоднейшем стиле, наимоднейшим манером растягивая слова и с безупречно вежливым равнодушием.
A remarkable feature of the theme is that it is found to be so inspiring that several people come out upon it who never came out before--positively say things!	Достойно удивления, что эта тема развязала язык всем, кто доселе держал его на привязи, и это молчальники - подумать только! - ни больше ни меньше, как принялись острить!
William Buffy carries one of these smartnesses from the place where he dines down to the House, where the Whip for his party hands it about with his snuff-box to keep men together who want to be off, with such effect that the Speaker (who has had it privately insinuated into his own ear under the corner of his wig) cries,	Одну из таких хлестких острот Уильям Баффи унес из того дома, где обедал, в палату общин, а там лидер его партии пустил ее по рукам вместе со своей табакеркой, чтобы удержать членов парламента, задумавших разбежаться, и она произвела такой фурор, что спикер (которому ее тихонько шепнули на ухо, полузакрытое краем парика) трижды возглашал:
"Order at the bar!" three times without making an impression.	"К порядку!" - но совершенно безрезультатно.
And not the least amazing circumstance connected with her being vaguely the town talk is that people hovering on the confines of Mr. Sladdery's high connexion, people who know nothing and ever did know nothing about her, think it essential to their reputation to pretend that she is their topic too, and to retail her at second- hand with the last new word and the last new manner, and the last new drawl, and the last new polite indifference, and all the rest of it, all at second-hand but considered equal to new in inferior systems and to fainter stars.	Не менее поражает другое обстоятельство, связанное со смутными городскими толками о леди Дедлок, - оказывается, люди, которые вращаются на периферии круга великосветской клиентуры мистера Следдери, люди, которые ничего не знают и никогда ничего не знали о леди Дедлок, находят теперь нужным, для поддержания своего престижа, делать вид, будто и им тоже она служит главной темой всех разговоров; а получив ее из вторых рук, они передают ее дальше вместе с новомодными каламбурами, в новомоднейшем стиле, наимоднейшим манером растягивая слова, с новомоднейшим вежливым равнодушием, и прочее и тому подобное; и хотя все это - из вторых рук, но в низших солнечных системах и среди тусклых звезд почитается равным самой свежей новинке.

If there be any man of letters, art, or science among these little dealers, how noble in him to support the feeble sisters on such majestic crutches!	Если же среди этих мелких торгашей последними новостями попадается литератор, живописец или ученый, как благородно он поступает, поддерживая свою ослабевшую музу столь великолепными костылями!
So goes the wintry day outside the Dedlock mansion.	Так проходит зимний день за стенами дома Дедлоков.
How within it?	А что же происходит в нем самом?
Sir Leicester, lying in his bed, can speak a little, though with difficulty and indistinctness.	Сэр Лестер лежит в постели и уже обрел дар слова, но говорит с трудом и невнятно.
He is enjoined to silence and to rest, and they have given him some opiate to lull his pain, for his old enemy is very hard with him.	Ему предписали молчание и покой и дали опиума, чтобы успокоить боль, - ведь его давний враг, подагра, терзает его беспощадно.
He is never asleep, though sometimes he seems to fall into a dull waking doze.	Он совсем не спит, разве что изредка впадает в тупое, но чуткое забытье.
He caused his bedstead to be moved out nearer to the window when he heard it was such inclement weather, and his head to be so adjusted that he could see the driving snow and sleet.	Узнав, что погода очень скверная, он велел передвинуть свою кровать поближе к окну и подложить ему под голову подушки, чтобы он мог видеть, как падает мокрый снег.
He watches it as it falls, throughout the whole wintry day.	Весь зимний день напролет он смотрит на снег за окном.
Upon the least noise in the house, which is kept hushed, his hand is at the pencil.	При малейшем шуме, хотя его немедленно прекращают, рука сэра Лестера тянется к карандашу.
The old housekeeper, sitting by him, knows what he would write and whispers,	Старуха домоправительница сидит у его постели и, зная, что именно он собирается написать, шепчет:
"No, he has not come back yet, Sir Leicester.	- Нет, сэр Лестер, он еще не вернулся.
It was late last night when he went.	Ведь он уехал вчера поздно вечером.
He has been but a little time gone yet."	С тех пор прошло не так уж много времени.
He withdraws his hand and falls to looking at the sleet and snow again until they seem, by being long looked at, to fall so thick and fast that he is obliged to close his eyes for a minute on the giddy whirl of white flakes and icy blots.	Больной опускает руку и снова смотрит на мокрый снег, смотрит долго, пока ему не начинает казаться, будто снег валит так густо и быстро, что от этих мелькающих белых хлопьев и ледяных снежинок у него вот-вот закружится голова; и тогда он на минуту закрывает глаза.
He began to look at them as soon as it was light.	На снег он начал смотреть, как только рассвело.
The day is not yet far spent when he conceives it to be necessary that her rooms should be prepared for her.	День угаснет еще не скоро, но сэр Лестер решает вдруг, что надо приготовить покои миледи к ее приезду.
It is very cold and wet.	Сегодня очень холодно и сыро.
Let there be good fires.	Надо хорошенько протопить ее комнаты.
Let them know that she is expected.	Пусть все знают, что ее ждут.
Please see to it yourself.	"Пожалуйста, миссис Раунсуэлл, последите за этим сами".

He writes to this purpose on his slate, and Mrs. Rouncewell with a heavy heart obeys.	Он пишет все это на аспидной доске, и домоправительница повинуется ему с тяжелым сердцем.
"For I dread, George," the old lady says to her son, who waits below to keep her company when she has a little leisure, "I dread, my dear, that my Lady will never more set foot within these walls."	- Боязно мне, Джордж, - говорит она сыну, который ждет ее внизу, чтобы побыть с нею, когда ей удастся урвать свободную минутку, -боязно мне, милый мой, что миледи никогда уже больше не войдет в этот дом.
"That's a bad presentiment, mother."	- Что это у вас за дурные предчувствия, матушка?
"Nor yet within the walls of Chesney Wold, my dear."	-И в Чесни-Уолд не вернется, милый мой.
"That's worse.	- Это еще хуже.
But why, mother?"	Но почему, матушка, почему?
"When I saw my Lady yesterday, George, she looked to me--and I may say at me too--as if the step on the Ghost's Walk had almost walked her down."	- Когда я вчера говорила с миледи, Джордж, мне показалось, будто она так выглядит - да, пожалуй, и так глядит на меня - словно шаги на Дорожке призрака ее почти настигли.
"Come, come!	- Полно, полно!
You alarm yourself with old-story fears, mother."	Вы сами себя пугаете этими страхами из старых сказок, матушка.
"No I don't, my dear.	- Нет, милый мой.
No I don't.	Нет, не сама я себя пугаю.
It's going on for sixty year that I have been in this family, and I never had any fears for it before.	Вот уже много лет, как я служу в их роду, -шестой десяток, - и никогда у меня не было никаких страхов.
But it's breaking up, my dear; the great old Dedlock family is breaking up."	Но он гибнет, милый мой; знатный, древний род Дедлоков гибнет.
"I hope not, mother."	- Не хочется верить этому, матушка.
"I am thankful I have lived long enough to be with Sir Leicester in this illness and trouble, for I know I am not too old nor too useless to be a welcomer sight to him than anybody else in my place would be.	- Как я рада, что дожила до той поры, когда понадобилась сэру Лестеру в его болезни и горе, -ведь я еще не совсем одряхлела, я еще могу работать, а ему приятнее, чтобы при нем была я, а не кто-нибудь другой.
But the step on the Ghost's Walk will walk my Lady down, George; it has been many a day behind her, and now it will pass her and go on."	Но шаги на Дорожке призрака настигнут миледи, Джордж; много дней они за нею гнались, а теперь растопчут ее и двинутся дальше.
"Well, mother dear, I say again, I hope not."	- Бог с вами, милая матушка, надеюсь, что этого не случится.
"Ah, so do I, George," the old lady returns, shaking her head and parting her folded hands.	- И я надеюсь, Джордж, - отвечает старуха, качая головой и разводя руками.
"But if my fears come true, and he has to know it, who will tell him!"	- Но если мои страхи оправдаются и ему доведется узнать об этом, кто скажет ему правду?..
"Are these her rooms?"	- Это ее покои?

"These are my Lady's rooms, just as she left them."	- Да, это покои миледи, и все здесь осталось в том виде, в каком она их покинула.
"Why, now," says the trooper, glancing round him and speaking in a lower voice, "I begin to understand how you come to think as you do think, mother.	- Что ж, - говорит кавалерист, оглядываясь кругом и понижая голос, - теперь я начинаю понимать, почему вы так думаете, матушка.
Rooms get an awful look about them when they are fitted up, like these, for one person you are used to see in them, and that person is away under any shadow, let alone being God knows where."	Когда смотришь на комнаты, а они, как вот эти покои, убраны для человека, которого ты привык в них видеть, но он ушел из них в горе, да к тому же бог весть куда, - чудится, будто у них и впрямь жуткий вид.
He is not far out.	Он недалек от истины.
As all partings foreshadow the great final one, so, empty rooms, bereft of a familiar presence, mournfully whisper what your room and what mine must one day be.	Как на все расставанья падает тень последней, вечной разлуки, так опустевшие комнаты, лишившись своих обитателей, горестно шепчут о том, какой неизбежно будет когда-нибудь и ваша и моя комната.
My Lady's state has a hollow look, thus gloomy and abandoned; and in the inner apartment, where Mr. Bucket last night made his secret perquisition, the traces of her dresses and her ornaments, even the mirrors accustomed to reflect them when they were a portion of herself, have a desolate and vacant air.	Пусто стало в гостиной миледи, и она кажется мрачной и нежилой; а в будуаре, где вчера вечером мистер Баккет тайком делал обыск, все ее платья, украшения и даже зеркала, привыкшие отражать эти вещи, когда они были как бы частью ее существа, кажутся какими-то заброшенными и ненужными.
Dark and cold as the wintry day is, it is darker and colder in these deserted chambers than in many a hut that will barely exclude the weather; and though the servants heap fires in the grates and set the couches and the chairs within the warm glass screens that let their ruddy light shoot through to the furthest corners, there is a heavy cloud upon the rooms which no light will dispel.	Как ни темен, как ни холоден зимний день, в этих покинутых комнатах сейчас темнее и холоднее, чем во многих хижинах, которые едва укрывают людей от непогоды, и хотя слуги разводят яркий огонь в каминах и для тепла огораживают кушетки и кресла стеклянными экранами, сквозь которые алый свет проникает в самые дальние углы, в покоях миледи нависла тяжелая туча, и ее не рассеет никакой свет.
The old housekeeper and her son remain until the preparations are complete, and then she returns upstairs.	Старуха домоправительница сидела здесь вместе с сыном, пока не закончились приготовления к приезду миледи, и теперь возвращается наверх.
Volumnia has taken Mrs. Rouncewell's place in the meantime, though pearl necklaces and rouge pots, however calculated to embellish Bath, are but indifferent comforts to the invalid under present circumstances.	Тем временем Волюмния заняла место миссис Раунсуэлл, хотя жемчужное ожерелье и банки с румянами, рассчитанные на то, чтобы пленять Бат, едва ли могут помочь больному.
Volumnia, not being supposed to know (and indeed not knowing) what is the matter, has found it a ticklish task to offer appropriate observations and consequently has supplied their place with distracting smoothings of the bed-linen, elaborate locomotion on tiptoe, vigilant peeping at her kinsman's eyes, and one exasperating whisper to herself of,	Считается, что Волюмния не знает (да она и в самом деле не знает) о том, что случилось, поэтому привычная для нее обязанность лепетать уместные замечания кажется ей сейчас чересчур щекотливой, и, умолкнув, она то рассеянно оправляет простыни на кровати больного, то осторожно движется на цыпочках, то зорко заглядывает в глаза родича и раздражающе шепчет себе под нос:

"He is asleep."	"Он спит".
In disproof of which superfluous remark Sir Leicester has indignantly written on the slate,	Опровергая это совершенно ненужное утверждение, сэр Лестер в негодовании написал на аспидной доске:
"I am not."	"Нет, не сплю".
Yielding, therefore, the chair at the bedside to the quaint old housekeeper, Volumnia sits at a table a little removed, sympathetically sighing.	Тогда, уступив кресло у кровати старухе домоправительнице, Волюмния, сочувственно вздыхая, садится у стола в некотором отдалении.
Sir Leicester watches the sleet and snow and listens for the returning steps that he expects.	Сэр Лестер смотрит на мокрый снег за окном и прислушивается, не слышно ли долгожданных шагов.
In the ears of his old servant, looking as if she had stepped out of an old picture-frame to attend a summoned Dedlock to another world, the silence is fraught with echoes of her own words,	А старой служанке, которая словно выступила из рамы старинного портрета, чтобы проводить на тот свет вызванного туда Дедлока, чудится, будто тишину нарушают отзвуки ее собственных слов:
"Who will tell him!"	"Кто скажет ему правду?"
He has been under his valet's hands this morning to be made presentable and is as well got up as the circumstances will allow.	Сегодня утром сэр Лестер отдался в руки камердинера, чтобы вернуть себе презентабельный вид, и теперь выглядит даже элегантным - конечно, насколько это возможно для больного.
He is propped with pillows, his grey hair is brushed in its usual manner, his linen is arranged to a nicety, and he is wrapped in a responsible dressing-gown.	Его обложили подушками, седые волосы его причесаны, как всегда, белье на нем безукоризненное, и он облачен в красивый халат.
His eye-glass and his watch are ready to his hand.	Лорнет и часы лежат у него под рукой.
It is necessary--less to his own dignity now perhaps than for her sake--that he should be seen as little disturbed and as much himself as may be.	Он считает необходимым, - и теперь, пожалуй, не столько ради своего собственного достоинства, сколько ради миледи, - казаться как можно менее встревоженным и как можно больше самим собой.
Women will talk, and Volumnia, though a Dedlock, is no exceptional case.	Женщины любят чесать язык, и Волюмния в том числе, хоть она и принадлежит к роду Дедлоков.
He keeps her here, there is little doubt, to prevent her talking somewhere else.	Он держит ее при себе, конечно, лишь затем, чтоб она не чесала язык в чужих домах.
He is very ill, but he makes his present stand against distress of mind and body most courageously.	Он тяжело болен, но очень стойко переносит свои душевные и телесные муки.
The fair Volumnia, being one of those sprightly girls who cannot long continue silent without imminent peril of seizure by the dragon Boredom, soon indicates the approach of that monster with a series of undisguisable yawns.	Обольстительная Волюмния, будучи одной из тех бойких девиц, которые не могут молчать долго, не подвергаясь неминуемой опасности быть растерзанными драконом Скукой, вскоре предвещает откровенными зевками появление этого чудища.

Finding it impossible to suppress those yawns by any other process than conversation, she compliments Mrs. Rouncewell on her son, declaring that he positively is one of the finest figures she ever saw and as soldierly a looking person, she should think, as what's his name, her favourite Life Guardsman --the man she dotes on, the dearest of creatures--who was killed at Waterloo.	Поняв, что ей не удастся подавить зевоту иначе, как болтовней, она поздравляет миссис Раунсуэлл с ее сыном, утверждая, что он положительно один из самых красивых мужчин, каких она когда-либо видела, а военная выправка у него такая, как у... как бишь его звали? - ну, этого ее любимого лейб-гвардейца, которого она боготворит... милейший был человек... пал в битве при Ватерлоо.
Sir Leicester hears this tribute with so much surprise and stares about him in such a confused way that Mrs. Rouncewell feels it necessary to explain.	Сэр Лестер слушает эти похвалы так удивленно и смотрит вокруг с таким недоумением, что миссис Раунсуэлл находит нужным объяснить ему, о ком идет речь.
"Miss Dedlock don't speak of my eldest son, Sir Leicester, but my youngest.	- Мисс Дедлок говорит не о старшем моем сыне, сэр Лестер, а о младшем.
I have found him.	Я его нашла.
He has come home."	Он вернулся домой.
Sir Leicester breaks silence with a harsh cry.	Сэр Лестер нарушает молчание хриплым возгласом:
"George?	- Джордж?
Your son George come home, Mrs. Rouncewell?"	Ваш сын Джордж вернулся домой, миссис Раунсуэлл?
The old housekeeper wipes her eyes.	Старуха домоправительница вытирает глаза.
"Thank God. Yes, Sir Leicester."	- Да, сэр Лестер. Слава богу, вернулся.
Does this discovery of some one lost, this return of some one so long gone, come upon him as a strong confirmation of his hopes?	Значит, пропавший без вести нашелся, значит, тот, кто ушел из дому так давно, теперь возвратился, и сэр Лестер, быть может, видит в этом доброе предзнаменование - подтверждение своих надежд?
Does he think,	Быть может, он думает:
"Shall I not, with the aid I have, recall her safely after this, there being fewer hours in her case than there are years in his?"	"Неужели я, с моими средствами, не смогу ее вернуть, если после ее ухода прошло лишь несколько часов, а вот вернулся же человек, пропадавший столько лет".
It is of no use entreating him; he is determined to speak now, and he does. In a thick crowd of sounds, but still intelligibly enough to be understood.	Теперь бесполезно просить его умолкнуть; он твердо решил говорить и говорит -заплетающимся языком, но настолько внятно, что его понимают.
"Why did you not tell me, Mrs. Rouncewell?"	- Почему вы мне раньше не сказали, миссис Раунсуэлл?
"It happened only yesterday, Sir Leicester, and I doubted your being well enough to be talked to of such things."	- Он вернулся только вчера, сэр Лестер, и я не знала, достаточно ли вы окрепли, чтобы мне можно было доложить вам об этом.
Besides, the giddy Volumnia now remembers with her little scream that nobody was to have known of his being Mrs. Rouncewell's son and that she was not to have told.	К тому же опрометчивая Волюмния, слегка взвизгнув, вспоминает, как вчера решили скрыть, что кавалерист - сын миссис Раунсуэлл, а значит, она сейчас напрасно проговорилась.

But Mrs. Rouncewell protests, with warmth enough to swell the stomacher, that of course she would have told Sir Leicester as soon as he got better.	Но миссис Раунсуэлл уверяет, да с таким жаром, что корсаж ее высоко вздымается, что она, конечно, сама доложила бы о возвращении своего сына Джорджа сэру Лестеру, как только ему стало бы лучше.
"Where is your son George, Mrs. Rouncewell?" asks Sir Leicester,	- Где же ваш сын Джордж, миссис Раунсуэлл? -спрашивает сэр Лестер.
Mrs. Rouncewell, not a little alarmed by his disregard of the doctor's injunctions, replies, in London.	Немало встревоженная тем, что больной говорит, вопреки запрету врачей, миссис Раунсуэлл отвечает, что Джордж в Лондоне.
"Where in London?"	-Где в Лондоне?
Mrs. Rouncewell is constrained to admit that he is in the house.	Миссис Раунсуэлл вынуждена сознаться, что он здесь, в доме.
"Bring him here to my room.	- Приведите его сюда, ко мне в спальню.
Bring him directly."	Приведите сию минуту.
The old lady can do nothing but go in search of him.	Старухе волей-неволей приходится пойти за сыном.
Sir Leicester, with such power of movement as he has, arranges himself a little to receive him.	Сэр Лестер по мере сил приводит себя в порядок, чтобы принять его.
When he has done so, he looks out again at the falling sleet and snow and listens again for the returning steps.	Покончив с этим, он снова смотрит в окно на мокрый снег и снова ждет, не послышатся ли шаги той, что должна вернуться.
A quantity of straw has been tumbled down in the street to deaden the noises there, and she might be driven to the door perhaps without his hearing wheels.	Мостовую под окном завалили соломой, чтобы заглушить уличный шум, и, когда миледи подъедет к дому, пожалуй, и не услышишь стука колес.
He is lying thus, apparently forgetful of his newer and minor surprise, when the housekeeper returns, accompanied by her trooper son.	Так он лежит, как будто позабыв о новом, неожиданном событии, правда не очень значительном; но вот приходит домоправительница вместе с сыном-кавалеристом.
Mr. George approaches softly to the bedside, makes his bow, squares his chest, and stands, with his face flushed, very heartily ashamed of himself.	Мистер Джордж, осторожно подойдя к кровати, кланяется, а выпрямившись, стоит навытяжку, густо краснея и глубоко стыдясь самого себя.
"Good heaven, and it is really George Rouncewell!" exclaims Sir Leicester.	- Боже мой, ты ли это, Джордж Раунсуэлл! -восклицает сэр Лестер.
"Do you remember me, George?"	- Помнишь меня, Джордж?
The trooper needs to look at him and to separate this sound from that sound before he knows what he has said, but doing this and being a little helped by his mother, he replies,	Кавалеристу трудно понять больного -приходится смотреть ему в лицо и мысленно расчленять звуки его невнятной речи, - но с помощью матери он, наконец, понял вопрос и отвечает:
"I must have a very bad memory, indeed, Sir Leicester, if I failed to remember you."	- Как не помнить, сэр Лестер! Худая была бы у меня память, сэр Лестер, если б я вас не помнил.

"When I look at you, George Rouncewell," Sir Leicester observes with difficulty, "I see something of a boy at Chesney Wold--I remember well--very well."	- Вот смотрю я на тебя, Джордж Раунсуэлл, - с трудом выговаривает сэр Лестер, - и вижу тебя мальчуганом в Чесни-Уолде... ясно помню... совсем ясно.
He looks at the trooper until tears come into his eyes, and then he looks at the sleet and snow again.	Он смотрит на кавалериста, пока слезы не выступают у него на глазах, а тогда снова поворачивает голову к окну, за которым падает мокрый снег.
"I ask your pardon, Sir Leicester," says the trooper, "but would you accept of my arms to raise you up?	- Простите, сэр Лестер, - говорит кавалерист, - но, может, вы разрешите мне приподнять вас немножко?
You would lie easier, Sir Leicester, if you would allow me to move you."	Позвольте мне передвинуть вас, сэр Лестер, чтобы вам было удобней лежать.
"If you please, George Rouncewell; if you will be so good."	- Пожалуйста, Джордж Раунсуэлл... будь так добр.
The trooper takes him in his arms like a child, lightly raises him, and turns him with his face more towards the window.	Кавалерист обхватывает его руками, как ребенка, легко приподнимает и укладывает, повернув лицом к окну, чтобы ему было удобней смотреть туда.
"Thank you.	- Спасибо.
You have your mother's gentleness," returns Sir Leicester, "and your own strength.	Рука у тебя легкая - по наследству от матери досталась, - говорит сэр Лестер, - а силу сам нажил.
Thank you."	Спасибо.
He signs to him with his hand not to go away.	Взмахом руки он просит Джорджа не уходить.
George quietly remains at the bedside, waiting to be spoken to.	Джордж стоит у кровати молча - ждет, пока с ним не заговорят.
"Why did you wish for secrecy?"	- Почему ты хотел скрыть, что вернулся?
It takes Sir Leicester some time to ask this.	Сэр Лестер произносит эти слова очень медленно.
"Truly I am not much to boast of, Sir Leicester, and I--I should still, Sir Leicester, if you was not so indisposed--which I hope you will not be long--I should still hope for the favour of being allowed to remain unknown in general.	- Сказать правду, сэр Лестер, мне ведь хвастаться нечем, и я... я опять попросил бы вас, сэр Лестер, если б вы не были больны, хотя, надеюсь, вы скоро поправитесь, - попросил бы вас, как о милости, позволить мне всегда скрывать, кто я такой.
That involves explanations not very hard to be guessed at, not very well timed here, and not very creditable to myself.	Я должен, конечно, объяснить - почему, но это не трудно угадать и без объяснений, а они здесь сейчас совсем не ко времени, да и мне самому не сделают чести.
However opinions may differ on a variety of subjects, I should think it would be universally agreed, Sir Leicester, that I am not much to boast of."	Люди по-разному смотрят на вещи, но с тем, что мне хвастаться нечем, сэр Лестер, согласятся все.
"You have been a soldier," observes Sir Leicester, "and a faithful one."	- Ты был солдатом, - возражает сэр Лестер, -солдатом, верным своему долгу.
George makes his military bow.	Джордж кланяется по-военному.

"As far as that goes, Sir Leicester, I have done my duty under discipline, and it was the least I could do."	- Коли на то пошло, сэр Лестер, я всего только исполнял свой воинский долг, повинуясь дисциплине, а этого мало.
"You find me," says Sir Leicester, whose eyes are much attracted towards him, "far from well, George Rouncewell."	- Как видишь, Джордж Раунсуэлл, - говорит сэр Лестер, не отрывая глаз от кавалериста, - я чувствую себя плохо.
"I am very sorry both to hear it and to see it, Sir Leicester."	- Мне очень грустно слышать и видеть это, сэр Лестер.
"I am sure you are.	- Верю.
No.	Так вот.
In addition to my older malady, I have had a sudden and bad attack.	Не говоря уж о моей давней болезни, меня внезапно разбил паралич.
Something that deadens," making an endeavour to pass one hand down one side, "and confuses," touching his lips.	Ноги немеют, - и он с трудом проводит рукой по бедру, - и язык заплетается, - и он дотрагивается до губ.
George, with a look of assent and sympathy, makes another bow.	Джордж снова кланяется, глядя на больного с понимающим и сочувственным видом.
The different times when they were both young men (the trooper much the younger of the two) and looked at one another down at Chesney Wold arise before them both and soften both.	Перед ними обоими всплывают другие времена, -когда оба они были юны (только Джордж гораздо моложе сэра Лестера) и так же вот смотрели друг на друга в Чесни-Уолде, - и оба они сейчас очень растроганы.
Sir Leicester, evidently with a great determination to say, in his own manner, something that is on his mind before relapsing into silence, tries to raise himself among his pillows a little more.	Но прежде чем снова умолкнуть, сэр Лестер, видимо, твердо решил сказать что-то, о чем думал долго, и теперь он пытается немного приподняться на подушках.
George, observant of the action, takes him in his arms again and places him as he desires to be.	Заметив это, Джордж снова обхватывает его руками и укладывает так, как этого хочет больной.
"Thank you, George.	- Спасибо, Джордж.
You are another self to me.	Ты словно мое второе я.
You have often carried my spare gun at Chesney Wold, George.	В Чесни-Уолде, Джордж, ты, бывало, часто носил за мной запасное ружье.
You are familiar to me in these strange circumstances, very familiar."	Ты для меня как свой человек в этом моем необычном испытании, совсем свой.
He has put Sir Leicester's sounder arm over his shoulder in lifting him up, and Sir Leicester is slow in drawing it away again as he says these words.	Поднимая сэра Лестера, Джордж положил его здоровую руку себе на плечо, и сэр Лестер, беседуя с ним, не отнимает ее.
"I was about to add," he presently goes on, "I was about to add, respecting this attack, that it was unfortunately simultaneous with a slight misunderstanding between my Lady and myself.	- Я хотел добавить, - продолжает сэр Лестер, -говоря о своем параличе, я хотел добавить, что, к сожалению, он совпал с небольшим недоразумением, которое вышло у нас с миледи.

I do not mean that there was any difference between us (for there has been none), but that there was a misunderstanding of certain circumstances important only to ourselves, which deprives me, for a little while, of my Lady's society.	Я не хочу этим сказать, что у нас была размолвка (никакой размолвки не было), но вышло недоразумение - мы по-разному отнеслись к некоторым обстоятельствам, важным только для нас самих, и это на короткое время лишило меня общества миледи.
She has found it necessary to make a journey--I trust will shortly return. Volumnia, do I make myself intelligible?	Она нашла нужным уехать... я верю, что она скоро вернется... Волюмния, я говорю достаточно внятно?
The words are not quite under my command in the manner of pronouncing them."	Я не могу заставить себя правильно произносить слова.
Volumnia understands him perfectly, and in truth he delivers himself with far greater plainness than could have been supposed possible a minute ago.	Волюмния отлично его понимает, и в самом деле он говорит гораздо яснее, чем этого можно было ожидать минуту назад.
The effort by which he does so is written in the anxious and labouring expression of his face.	Он изо всех сил старается говорить отчетливо, и это видно по тревожному и напряженному выражению его лица.
Nothing but the strength of his purpose enables him to make it.	Только твердая решимость выполнить задуманное помогает ему вернуть себе дар слова.
"Therefore, Volumnia, I desire to say in your presence--and in the presence of my old retainer and friend, Mrs. Rouncewell, whose truth and fidelity no one can question, and in the presence of her son George, who comes back like a familiar recollection of my youth in the home of my ancestors at Chesney Wold--in case I should relapse, in case I should not recover, in case I should lose both my speech and the power of writing, though I hope for better things--"	- Посему, Волюмния, - продолжает он, - я желаю сказать при вас, при своей старой домоправительнице и друге, миссис Раунсуэлл, в преданности и верности которой не усомнится никто, а также при ее сыне Джордже, который вернулся и живо напомнил мне о моей молодости, проведенной в доме моих предков в Чесни-Уолде... на случай, если у меня будет второй удар, на случай, если я не выздоровею, на случай, если я потеряю и дар речи и возможность изъясняться письменно, хоть и надеюсь на лучшее...
The old housekeeper weeping silently; Volumnia in the greatest agitation, with the freshest bloom on her cheeks; the trooper with his arms folded and his head a little bent, respectfully attentive.	Старуха домоправительница беззвучно плачет; Волюмния пришла в величайшее возбуждение, и щеки ее залиты ярчайшим румянцем; кавалерист скрестил руки на груди и слегка наклонил голову, и все они слушают больного с почтительным вниманием.
"Therefore I desire to say, and to call you all to witness-- beginning, Volumnia, with yourself, most solemnly--that I am on unaltered terms with Lady Dedlock.	- ...Посему я желаю сказать и самым торжественным образом призываю всех вас в свидетели - начиная с вас, Волюмния, - что отношение мое к леди Дедлок не изменилось.
That I assert no cause whatever of complaint against her.	Что у меня нет никаких оснований обвинять ее в чем бы то ни было.
That I have ever had the strongest affection for her, and that I retain it undiminished.	Что я всегда питал к ней глубочайшую привязанность, которая не уменьшилась и ныне.
Say this to herself, and to every one.	Скажите это и ей самой и всем.
If you ever say less than this, you will be guilty of deliberate falsehood to me."	Если вы чего-нибудь не доскажете, вы будете виновны в умышленном вероломстве по отношению ко мне.

Volumnia tremblingly protests that she will observe his injunctions to the letter.	Волюмния, вся дрожа, уверяет, что буквально исполнит его распоряжение.
"My Lady is too high in position, too handsome, too accomplished, too superior in most respects to the best of those by whom she is surrounded, not to have her enemies and traducers, I dare say.	- Миледи вознесена так высоко, она так прекрасна, так превосходно воспитана и образована, она почти во всех отношениях настолько выше даже лучших из тех женщин, которые ее окружают, что не может не иметь врагов и не страдать от клеветников.
Let it be known to them, as I make it known to you, that being of sound mind, memory, and understanding, I revoke no disposition I have made in her favour.	Пусть все они знают, как теперь знаете вы с моих слов, что я, будучи в здравом уме и твердой памяти, не отменяю ни единого распоряжения, сделанного мною в ее пользу.
I abridge nothing I have ever bestowed upon her.	Я не уменьшаю наследства, оставленного ей по моему завещанию.
I am on unaltered terms with her, and I recall-having the full power to do it if I were so disposed, as you see--no act I have done for her advantage and happiness."	Я не изменил своего отношения к ней, и я не признаю недействительным, - хоть и мог бы признать, как видите, - ни единого шага, сделанного мною ради ее блага и счастья.
His formal array of words might have at any other time, as it has often had, something ludicrous in it, but at this time it is serious and affecting.	В другое время его широковещательная декларация могла бы показаться смешной, - как и казались раньше иные его декларации, - но теперь она производит глубокое, трогательное впечатление.
His noble earnestness, his fidelity, his gallant shielding of her, his generous conquest of his own wrong and his own pride for her sake, are simply honourable, manly, and true.	Его благородная искренность, верность, рыцарское стремление защитить жену, одержанная им ради нее великодушная победа над горечью обиды и оскорбленной гордости свидетельствуют об истинном благородстве, мужестве и честности.
Nothing less worthy can be seen through the lustre of such qualities in the commonest mechanic, nothing less worthy can be seen in the best-born gentleman.	Когда в человеке проявляются столь светлые качества, он достоин всяческого уважения, все равно, будь он простой ремесленник или высокородный джентльмен.
In such a light both aspire alike, both rise alike, both children of the dust shine equally.	В такие минуты и тот и другой поднимаются на одинаковую высоту, и оба - простые смертные -излучают одинаково яркий свет.
Overpowered by his exertions, he lays his head back on his pillows and closes his eyes for not more than a minute, when he again resumes his watching of the weather and his attention to the muffled sounds.	Утомленный напряжением, больной откинул голову на подушку и закрыл глаза - только на минуту, не больше, - а потом снова начинает смотреть в окно, прислушиваясь к глухим шумам.
In the rendering of those little services, and in the manner of their acceptance, the trooper has become installed as necessary to him.	Он охотно принимает от кавалериста мелкие услуги, и тот уже становится ему необходимым.
Nothing has been said, but it is quite understood.	Это получилось как-то само собой - никто не сказал об этом ни слова, но все понятно.
He falls a step or two backward to be out of sight and mounts guard a little behind his mother's chair.	Джордж, отступив шага на два, чтобы не маячить перед глазами больного, стоит на страже за креслом матери.

The day is now beginning to decline.	День угасает.
The mist and the sleet into which the snow has all resolved itself are darker, and the blaze begins to tell more vividly upon the room walls and furniture.	Туман и моросящий дождь, пришедшие на смену снегопаду, сгущаются вместе с сумерками, и пламя камина бросает все более яркие блики на стены и мебель.
The gloom augments; the bright gas springs up in the streets; and the pertinacious oil lamps which yet hold their ground there, with their source of life half frozen and half thawed, twinkle gaspingly like fiery fish out of water--as they are.	На улицах мрак сгущается тоже, вспыхивают яркие огни газовых фонарей, а упрямые масляные плошки, которые по сию пору удержались здесь, вместе с полузамерзшим-полурастаявшим источником своей жизни, судорожно мигают, словно разевающие рот огненные рыбы, вытащенные из воды.
The world, which has been rumbling over the straw and pulling at the bell, "to inquire," begins to go home, begins to dress, to dine, to discuss its dear friend with all the last new modes, as already mentioned.	Большой свет, целый день подъезжавший по устланной соломой улице к входной двери, чтобы позвонить в колокольчик и "справиться о здоровье", разъезжается по домам, переодевается в вечерние туалеты, обедает и, как уже было сказано, сплетничает о своем дорогом друге на все новомодные лады.
Now does Sir Leicester become worse, restless, uneasy, and in great pain.	А сэру Лестеру становится хуже - он беспокоится, мечется и тяжко страдает.
Volumnia, lighting a candle (with a predestined aptitude for doing something objectionable), is bidden to put it out again, for it is not yet dark enough.	Волюмния зажгла было свечу (должно быть, ей так уж на роду написано - вечно делать не то, что следует), но получила приказ погасить ее, так как "еще светло".
Yet it is very dark too, as dark as it will be all night.	На самом деле сейчас уже совсем темно, - темнее не будет и ночью.
By and by she tries again.	Вскоре Волюмния делает новую попытку зажечь свечу.
No!	"Нет!
Put it out.	Погасите.
It is not dark enough yet.	Еще светло".
His old housekeeper is the first to understand that he is striving to uphold the fiction with himself that it is not growing late.	Старуха домоправительница первая догадалась, что сэр Лестер пытается себя уверить, будто еще не поздно.
"Dear Sir Leicester, my honoured master," she softly whispers, "I must, for your own good, and my duty, take the freedom of begging and praying that you will not lie here in the lone darkness watching and waiting and dragging through the time.	- Дорогой сэр Лестер, почитаемый господин мой, - тихонько шепчет она, - я обязана взять на себя смелость просить и умолять вас ради вашей же пользы не лежать в полной темноте, - вы все прислушиваетесь, ждете, а ведь так время тянется еще дольше.
Let me draw the curtains, and light the candles, and make things more comfortable about you.	Позвольте мне опустить шторы и зажечь свечи -вам тогда будет уютнее.
The church-clocks will strike the hours just the same, Sir Leicester, and the night will pass away just the same.	Светло ли, темно ли, а часы на колокольнях все равно будут отбивать время, сэр Лестер, и ночь все равно пройдет.
My Lady will come back, just the same."	И миледи все равно вернется.

"I know it, Mrs. Rouncewell, but I am weak--and he has been so long gone."	- Я знаю, миссис Раунсуэлл; но я слаб... а он уехал так давно.
"Not so very long, Sir Leicester.	- Не очень давно, сэр Лестер.
Not twenty-four hours yet."	И суток еще не прошло.
"But that is a long time.	- Но сутки - это большой срок.
Oh, it is a long time!"	Боже, какой большой!
He says it with a groan that wrings her heart.	Он говорит это со стоном, от которого у нее сжимается сердце.
She knows that this is not a period for bringing the rough light upon him; she thinks his tears too sacred to be seen, even by her.	Она знает, что сейчас не время зажигать яркий свет; слезы его она считает слишком священными, чтобы даже ей можно было их видеть.
Therefore she sits in the darkness for a while without a word, then gently begins to move about, now stirring the fire, now standing at the dark window looking out.	И она сидит в темноте, не говоря ни слова; но немного погодя начинает бесшумно двигаться по комнате - то помешает угли в камине, то станет у темного окна и посмотрит на улицу.
Finally he tells her, with recovered self-command,	Овладев собой, он, наконец, говорит ей:
"As you say, Mrs. Rouncewell, it is no worse for being confessed.	- Вы правы, миссис Раунсуэлл, надо признать то, что есть, - ведь хуже не будет.
It is getting late, and they are not come.	Уже поздно, а они все еще не приехали.
Light the room!"	Зажгите свет!
When it is lighted and the weather shut out, it is only left to him to listen.	Свет зажгли, теперь уже не видно, как моросит дождь за окном, и сэру Лестеру остается только прислушиваться.
But they find that however dejected and ill he is, he brightens when a quiet pretence is made of looking at the fires in her rooms and being sure that everything is ready to receive her.	Но как он ни болен, как ни подавлен, все замечают, что он оживляется, когда кто-нибудь скажет: надо бы пойти посмотреть, жарко ли горит огонь в покоях миледи, и убедиться, что все готово к ее приезду.
Poor pretence as it is, these allusions to her being expected keep up hope within him.	Эти уловки шиты белыми нитками, но он видит в них признак того, что ее ждут, и это поддерживает в нем надежду.
Midnight comes, and with it the same blank.	Пробило полночь, а вокруг все так же пусто.
The carriages in the streets are few, and other late sounds in that neighbourhood there are none, unless a man so very nomadically drunk as to stray into the frigid zone goes brawling and bellowing along the pavement.	Экипажи проезжают в эту пору редко, а поздней ночью других звуков в этом квартале обычно не слышно, если только какой-нибудь кутила не напьется до такой степени, что, одержимый охотой к перемене мест, забредет на эту промерзшую улицу и, шагая по мостовой, примется во все горле орать песни.
Upon this wintry night it is so still that listening to the intense silence is like looking at intense darkness.	Зимняя ночь так тиха, что слушать эту глубочайшую тишину все равно что смотреть в непроглядный мрак.

If any distant sound be audible in this case, it departs through the gloom like a feeble light in that, and all is heavier than before.	Если откуда-то издалека и доносится какой-нибудь звук, он прорезает мглу, словно бледный луч света, а потом безмолвие нависает еще тяжелее.
The corporation of servants are dismissed to bed (not unwilling to go, for they were up all last night), and only Mrs. Rouncewell and George keep watch in Sir Leicester's room.	Всю челядь услали спать (и она не прочь уйти на покой, так как не спала прошлую ночь), и только миссис Раунсуэлл дежурит вместе с Джорджем в спальне сэра Лестера.
As the night lags tardily on--or rather when it seems to stop altogether, at between two and three o'clock--they find a restless craving on him to know more about the weather, now he cannot see it.	Ночь тянется медленно, - вернее, она как будто совсем останавливается между двумя и тремя часами, - и тогда мать и сын замечают, что больной все тревожнее жаждет узнать, какова погода, - ведь сам он не видит, что делается за окном.
Hence George, patrolling regularly every half-hour to the rooms so carefully looked after, extends his march to the hall-door, looks about him, and brings back the best report he can make of the worst of nights, the sleet still falling and even the stone footways lying ankle- deep in icy sludge.	Поэтому Джордж, который каждые полчаса обходит дозором тщательно убранные покои миледи, теперь идет к двери вестибюля и, выглянув на улицу, возвращается с докладом, в котором как можно более светлыми красками рисует беспросветно ненастную ночь: ведь на самом-то деле мокрый снег идет не переставая, и даже на каменных тротуарах скопилось столько холодной, как лед, слякоти, что в ней можно увязнуть по щиколотку.
Volumnia, in her room up a retired landing on the staircase--the second turning past the end of the carving and gilding, a cousinly room containing a fearful abortion of a portrait of Sir Leicester banished for its crimes, and commanding in the day a solemn yard planted with dried-up shrubs like antediluvian specimens of black tea--is a prey to horrors of many kinds.	Волюмния сидит наверху в своей комнате, выходящей на отдаленную лестничную площадку, куда можно попасть, лишь пройдя еще два марша после того, как на лестнице кончается резьба и позолота, ибо это - комната для родственниц, и в ней висит разительно непохожий, просто страшный, портрет сэра Лестера, сосланный сюда за свои пороки, а днем из нее можно увидеть скучный задний двор, обсаженный кустами, которые засохли и смахивают на какие-то допотопные экземпляры кустов черного чая, -Волюмния сидит наверху, в своей комнате, одолеваемая всяческими страхами.
Not last nor least among them, possibly, is a horror of what may befall her little income in the event, as she expresses it, "of anything happening" to Sir Leicester. Anything, in this sense, meaning one thing only; and that the last thing that can happen to the consciousness of any baronet in the known world.	Пожалуй, самый главный из них - страх перед тем, что будет с ее маленьким доходом, если, как она выражается, "что-нибудь случится" с сэром Лестером, В этом смысле "что-нибудь" значит только одно, а именно последнее, что вообще может случиться с сознанием любого баронета на этом свете.
An effect of these horrors is that Volumnia finds she cannot go to bed in her own room or sit by the fire in her own room, but must come forth with her fair head tied up in a profusion of shawl, and her fair form enrobed in drapery, and parade the mansion like a ghost, particularly haunting the rooms, warm and luxurious, prepared for one who still does not return.	Страхи довели Волюмнию до того, что она уже не находит в себе мужества посидеть у своего камина или улечься спать в своей комнате, а принуждена выйти из нее, обмотав прелестную головку бесчисленными платками и окутав прелестную фигурку шалями, а выйдя, бродить, как привидение, по всему дому, особенно по теплым и роскошным покоям, убранным для той, которая все еще не вернулась.

Solitude under such circumstances being not to be thought of, Volumnia is attended by her maid, who, impressed from her own bed for that purpose, extremely cold, very sleepy, and generally an injured maid as condemned by circumstances to take office with a cousin, when she had resolved to be maid to nothing less than ten thousand a year, has not a sweet expression of countenance.	В такую ночь Волюмния не в силах выносить одиночество, и ей сопутствует ее горничная, которую для того и подняли с кровати, а горничная совсем закоченела, до смерти хочет спать и вообще обижена судьбой, ибо в силу обстоятельств обречена прислуживать бедной родственнице, тогда как мечтает служить у леди с десятью тысячами годового дохода, - значит, не мудрено, что лицо у нее не очень любезное.
The periodical visits of the trooper to these rooms, however, in the course of his patrolling is an assurance of protection and company both to mistress and maid, which renders them very acceptable in the small hours of the night.	К счастью, их время от времени навещает кавалерист - когда обходит дозором покои миледи, - поэтому хозяйке с горничной обеспечены и защита и мужское общество, что очень приятно в поздние часы ночи.
Whenever he is heard advancing, they both make some little decorative preparation to receive him; at other times they divide their watches into short scraps of oblivion and dialogues not wholly free from acerbity, as to whether Miss Dedlock, sitting with her feet upon the fender, was or was not falling into the fire when rescued (to her great displeasure) by her guardian genius the maid.	Заслышав приближающиеся шаги, обе они всякий раз прихорашиваются, чтобы встретить его во всей красе, а в промежутках между его визитами проводят часы своего бдения, то погружаясь в кратковременное забытье, то не без озлобления споря о том, валилась ли мисс Дедлок, - которая сидит поставив ногу на решетку камина, - или не валилась в огонь, когда (к великому ее неудовольствию) была спасена своим добрым гением - горничной.
"How is Sir Leicester now, Mr. George?" inquires Volumnia, adjusting her cowl over her head.	- Ну, как теперь чувствует себя сэр Лестер, мистер Джордж? - осведомляется Волюмния, поправляя на голове капюшон.
"Why, Sir Leicester is much the same, miss.	- Да как вам сказать, мисс; сэру Лестеру, пожалуй, не лучше, не хуже.
He is very low and ill, and he even wanders a little sometimes."	Он очень расстроен и слаб и даже иногда немного бредит.
"Has he asked for me?" inquires Volumnia tenderly.	- А обо мне спрашивал? - осведомляется Волюмния нежным голосом.
"Why, no, I can't say he has, miss. Not within my hearing, that is to say."	-Нет, не могу этого утверждать, мисс... то есть я не слышал, чтобы спрашивал.
"This is a truly sad time, Mr. George."	- Какое, поистине, грустное время, мистер Джордж.
"It is indeed, miss.	- Что правда, то правда, мисс.
Hadn't you better go to bed?"	А не лучше ли вам лечь спать?
"You had a deal better go to bed, Miss Dedlock," quoth the maid sharply.	- Право же, лучше бы вам лечь спать, мисс Дедлок, - настаивает горничная резким тоном.
But Volumnia answers No! No!	Но Волюмния отвечает: нет! нет!
She may be asked for, she may be wanted at a moment's notice.	Ее могут позвать... она может внезапно понадобиться.
She never should forgive herself "if anything was to happen" and she was not on the spot.	Она никогда бы себе не простила, если бы "что-нибудь случилось", а ее бы не оказалось "на месте".

She declines to enter on the question, mooted by the maid, how the spot comes to be there, and not in her room (which is nearer to Sir Leicester's), but staunchly declares that on the spot she will remain.	Она отказывается обсуждать поднятый горничной вопрос, почему это самое "место" обязательно должно находиться здесь, а не в ее собственной комнате (которая расположена ближе к спальне сэра Лестера), но стойко заявляет, что останется на месте.
Volumnia further makes a merit of not having "closed an eye"--as if she had twenty or thirty--though it is hard to reconcile this statement with her having most indisputably opened two within five minutes.	Далее Волюмния ставит себе в заслугу, что она "ни одного глаза не сомкнула", - как будто у нее их двадцать или тридцать, - но это утверждение трудно примирить с тем, что всего пять минут назад она, без всякого сомнения, открыла оба глаза.
But when it comes to four o'clock, and still the same blank, Volumnia's constancy begins to fail her, or rather it begins to strengthen, for she now considers that it is her duty to be ready for the morrow, when much may be expected of her, that, in fact, howsoever anxious to remain upon the spot, it may be required of her, as an act of self-devotion, to desert the spot.	Вот уже бьет четыре часа, а вокруг по-прежнему пусто, и стойкость Волюмнии начинает ослабевать или, скорее, усиливаться, ибо теперь Волюмния считает своим долгом подготовиться к завтрашнему дню, когда от нее может потребоваться многое; в сущности даже, как ни стремится она остаться на месте, может быть, ей надлежит пожертвовать собой и покинуть это место.
So when the trooper reappears with his,	Словом, как только кавалерист приходит опять и повторяет:
"Hadn't you better go to bed, miss?" and when the maid protests, more sharply than before,	"Не лучше ли вам лечь спать, мисс?", а горничная настаивает еще резче:
"You had a deal better go to bed, Miss Dedlock!" she meekly rises and says,	"Вам, право же, лучше бы лечь спать, мисс Дедлок!" - Волюмния встает и кротко лепечет:
"Do with me what you think best!"	"Делайте со мной что хотите!"
Mr. George undoubtedly thinks it best to escort her on his arm to the door of her cousinly chamber, and the maid as undoubtedly thinks it best to hustle her into bed with mighty little ceremony.	Мистер Джордж, несомненно, хочет проводить ее под ручку в предназначенную для родственниц комнату, а горничная, несомненно, хочет запихнуть ее в постель без всяких церемоний.
Accordingly, these steps are taken; and now the trooper, in his rounds, has the house to himself.	Принимаются соответственные меры, и кавалерист, обходя дозором весь дом, уже больше никого не встречает на своем пути.
There is no improvement in the weather.	Погода не улучшается.
From the portico, from the eaves, from the parapet, from every ledge and post and pillar, drips the thawed snow.	С подъезда, с карнизов, с парапета, с каждого выступа, столба и колонны падает талый снег.
It has crept, as if for shelter, into the lintels of the great door--under it, into the corners of the windows, into every chink and crevice of retreat, and there wastes and dies.	Забившись, словно в поисках убежища, под притолоку огромной входной двери, под самую дверь, в углы окон, в каждую укромную щелку и трещину, снег тает и растекается.
It is falling still; upon the roof, upon the skylight, even through the skylight, and drip, drip, drip, with the regularity of the Ghost's Walk, on the stone floor below.	Он все еще падает на крышу, на окно верхнего света, и даже проникает сквозь оконные рамы внутрь, и так же размеренно - кап-кап-кап, - как звучат шаги на Дорожке призрака, - капает вниз на каменный пол.

The trooper, his old recollections awakened by the solitary grandeur of a great house--no novelty to him once at Chesney Wold-- goes up the stairs and through the chief rooms, holding up his light at arm's length.	Кавалерист, в котором безлюдное величие огромного дома - знакомое ему по Чеени-Уолду -пробудило старые воспоминания, поднимается по лестницам и проходит по парадным комнатам, держа свечу в вытянутой руке.
Thinking of his varied fortunes within the last few weeks, and of his rustic boyhood, and of the two periods of his life so strangely brought together across the wide intermediate space; thinking of the murdered man whose image is fresh in his mind; thinking of the lady who has disappeared from these very rooms and the tokens of whose recent presence are all here; thinking of the master of the house upstairs and of the foreboding,	Он думает о том, какие превратности судьбы он пережил за последние несколько недель, думает о своих детских годах, проведенных в деревне, и о двух периодах своей жизни, так странно сомкнувшихся через большой, отделяющий их друг от друга промежуток времени; он думает об убитом человеке, чей образ еще жив в его памяти; думает о женщине, покинувшей эти покои, где все напоминает о том, что она была здесь еще так недавно; думает о хозяине дома, который лежит наверху, и о вещих словах:
"Who will tell him!" he looks here and looks there, and reflects how he MIGHT see something now, which it would tax his boldness to walk up to, lay his hand upon, and prove to be a fancy.	"Кто скажет ему правду?" - думает, озираясь по сторонам, - а вдруг ему сейчас кто-нибудь померещится, и тогда придется собрать всю свою храбрость, чтобы подойти, прикоснуться рукой к видению и доказать себе, что оно обман чувств.
But it is all blank, blank as the darkness above and below, while he goes up the great staircase again, blank as the oppressive silence.	Но ничего такого нет; все вокруг пусто... пусто, как тьма, - и наверху и внизу, - тьма, что его окружает, когда он вновь поднимается по широкой лестнице; пусто, как гнетущее безмолвие.
"All is still in readiness, George Rouncewell?"	- Все готово к приему миледи, Джордж Раунсуэлл?
"Quite orderly and right, Sir Leicester."	- Все в полном порядке, сэр Лестер.
"No word of any kind?"	- Никаких вестей?
The trooper shakes his head.	Кавалерист качает головой.
"No letter that can possibly have been overlooked?"	- Может быть, пришло письмо, но о нем забыли доложить?
But he knows there is no such hope as that and lays his head down without looking for an answer.	Впрочем, сэр Лестер и сам понимает, что на это надеяться нечего и, не дожидаясь ответа, опускает голову.
Very familiar to him, as he said himself some hours ago, George Rouncewell lifts him into easier positions through the long remainder of the blank wintry night, and equally familiar with his unexpressed wish, extinguishes the light and undraws the curtains at the first late break of day.	Джордж Раунсуэлл теперь стал совсем своим человеком для сэра Лестера, как тот сам сказал несколько часов назад, и в течение всей этой зимней ночи, пустой и длинной, он время от времени поднимает больного и перекладывает поудобнее, а при первом запоздалом проблеске утра, угадав, - тоже как свой человек, -невысказанное желание больного, гасит свет и поднимает шторы.
The day comes like a phantom.	День возникает как призрак.

Cold, colourless, and vague, it sends a warning streak before it of a deathlike hue, as if it cried out,	Холодный, тусклый, сумрачный, он выслал вперед свою грозную предвестницу, мертвенно-бледную полосу зари, и как бы восклицает, предостерегая:
"Look what I am bringing you who watch there!	"Вы, бодрствующие в этом доме, смотрите, что я вам несу!
Who will tell him!"	Кто скажет ему правду?"
CHAPTER LIX	Глава LIX
Esther's Narrative	Повесть Эстер
It was three o'clock in the morning when the houses outside London did at last begin to exclude the country and to close us in with streets.	Было три часа ночи, и отдельные дома, раскиданные по предместьям Лондона, начали, наконец, вытеснять поля и, образуя улицы, смыкаться вокруг нас.
We had made our way along roads in a far worse condition than when we had traversed them by daylight, both the fall and the thaw having lasted ever since; but the energy of my companion never slackened.	Дороги совершенно испортились со вчерашнего дня, когда мы проезжали по ним засветло, так как снег шел и таял всю ночь, но энергия моего спутника не ослабела.
It had only been, as I thought, of less assistance than the horses in getting us on, and it had often aided them.	Мне чудилось, будто она влечет нас вперед, лишь немногим уступая энергии наших лошадей, и не раз случалось, что она помогала им.
They had stopped exhausted half-way up hills, they had been driven through streams of turbulent water, they had slipped down and become entangled with the harness; but he and his little lantern had been always ready, and when the mishap was set right, I had never heard any variation in his cool,	Лошади, выбившись из сил, то останавливались на полугоре, то боролись с бурными потоками воды, и их сносило течением, то падали, поскользнувшись, и запутывались в сбруе; но мой спутник всякий раз приходил им на помощь, светя своим фонариком, и когда очередное дорожное происшествие благополучно заканчивалось, я неизменно слышала его спокойное:
"Get on, my lads!"	"Трогай, ребята!"
The steadiness and confidence with which he had directed our journey back I could not account for.	Нет слов рассказать о том, с какой твердостью и уверенностью в себе он руководил нашим возвращением.
Never wavering, he never even stopped to make an inquiry until we were within a few miles of London.	Ни разу не поколебавшись в своем решении, он ни разу не приказал остановиться, чтобы навести справки, пока до Лондона не осталось всего нескольких миль.
A very few words, here and there, were then enough for him; and thus we came, at between three and four o'clock in the morning, into Islington.	Но и теперь во время редких остановок он ограничивался лишь двумя-тремя вопросами; и так мы между тремя и четырьмя часами ночи доехали до Излингтона.
I will not dwell on the suspense and anxiety with which I reflected all this time that we were leaving my mother farther and farther behind every minute.	Не буду говорить подробно, с каким мучительным чувством неизвестности и тревоги я все это время думала о том, что мы с каждой минутой все больше и больше отдаляемся от моей матери.

I think I had some strong hope that he must be right and could not fail to have a satisfactory object in following this woman, but I tormented myself with questioning it and discussing it during the whole journey.	Правда, я очень надеялась, что мистер Баккет прав и если он гонится за Дженни, то на это у него, наверное, есть серьезные причины, и все-таки всю дорогу до Лондона я терзалась сомнениями и недоумением.
What was to ensue when we found her and what could compensate us for this loss of time were questions also that I could not possibly dismiss; my mind was quite tortured by long dwelling on such reflections when we stopped.	Что будет, когда мы найдем эту женщину, и как нам удастся наверстать потерянное время - вот вопросы, от которых я не могла отделаться, и когда мы остановились, я была уже совершенно измучена своими мыслями.
We stopped in a high-street where there was a coach-stand.	Остановились мы на широкой улице, где была стоянка карет.
My companion paid our two drivers, who were as completely covered with splashes as if they had been dragged along the roads like the carriage itself, and giving them some brief direction where to take it, lifted me out of it and into a hackney-coach he had chosen from the rest.	Мой спутник заплатил обоим нашим форейторам, которые были так забрызганы грязью, словно их самих таскали по дорогам, как нашу коляску, и, коротко объяснив им, куда ее надо отвезти, взял меня на руки и перенес в наемную карету, которую выбрал сам.
"Why, my dear!" he said as he did this. "How wet you are!"	- Душа моя, - воскликнул он, - да вы, я вижу, совсем промокли!
I had not been conscious of it.	А я и не заметила этого.
But the melted snow had found its way into the carriage, and I had got out two or three times when a fallen horse was plunging and had to be got up, and the wet had penetrated my dress.	Мокрый снег часто проникал под верх коляски, к точу же раза два мне пришлось выходить из нее, когда упавшая лошадь билась и ее поднимали, -так можно ли было удивляться, что я промокла?
I assured him it was no matter, but the driver, who knew him, would not be dissuaded by me from running down the street to his stable, whence he brought an armful of clean dry straw.	Я уверяла мистера Баккета, что это пустяки, но наш возница - его знакомый, - не слушая моих уговоров, сбегал к себе в конюшню и принес охапку чистой сухой соломы.
They shook it out and strewed it well about me, and I found it warm and comfortable.	Ее бросили в карету, хорошенько закутали ею мои ноги, и мне стало тепло и удобно.
"Now, my dear," said Mr. Bucket, with his head in at the window after I was shut up. "We're a-going to mark this person down.	- Ну, душа моя, - сказал мистер Баккет, просунув голову в окно кареты, после того как дверцу закрыли, - теперь мы эту женщину нагоним.
It may take a little time, but you don't mind that.	Может быть, не очень скоро, но не тревожьтесь.
You're pretty sure that I've got a motive.	Ведь вы уверены, что я действую не без оснований.
Ain't you?"	Правда?
I little thought what it was, little thought in how short a time I should understand it better, but I assured him that I had confidence in him.	Я и не подозревала, что это за основания, - не подозревала, как скоро я пойму их вполне; но я уверила его, что всецело на него полагаюсь.
"So you may have, my dear," he returned.	-Так и следует, душа моя, - отозвался он.
"And I tell you what!	- И вот что я вам скажу!
If you only repose half as much confidence in me as I repose in you after what I've experienced of you, that'll do.	Если вы будете полагаться на меня хоть вполовину меньше, чем я полагаюсь на вас теперь, после того как увидел, какая вы, то этого с меня хватит.

Lord!	Бог мой!
You're no trouble at all.	Ведь вы ни капельки не мешаете.
I never see a young woman in any station of society--and I've seen many elevated ones too--conduct herself like you have conducted yourself since you was called out of your bed.	В жизни я не видывал такой девушки ни в каком кругу, - а я их много перевидал, в том числе высокопоставленных, но ни одна не могла бы вести себя так, как вели себя вы, с тех пор как вас подняли с постели.
You're a pattern, you know, that's what you are," said Mr. Bucket warmly; "you're a pattern."	Вы примерная девушка, вот вы кто, - с жаром воскликнул мистер Баккет, - примерная!
I told him I was very glad, as indeed I was, to have been no hindrance to him, and that I hoped I should be none now.	Я сказала ему, как я рада, - а я действительно радовалась, - что не была для него обузой и, надеюсь, не буду и впредь.
"My dear," he returned, "when a young lady is as mild as she's game, and as game as she's mild, that's all I ask, and more than I expect.	- Душа моя, - отозвался он, - когда девушка так же нежна, как стойка, и так же стойка, как нежна, -это все, чего я прошу, и больше, чем ожидаю.
She then becomes a queen, and that's about what you are yourself."	Тогда эта девушка просто царица женщин, и вы как раз такая.
With these encouraging words--they really were encouraging to me under those lonely and anxious circumstances--he got upon the box, and we once more drove away.	С этими ободряющими словами - они действительно ободрили меня в моем одиноком горе - он влез на козлы, и мы снова тронулись в путь.
Where we drove I neither knew then nor have ever known since, but we appeared to seek out the narrowest and worst streets in London.	Г де мы ехали - я не знала тогда, не знаю и теперь, но мы как будто нарочно выбирали самые узкие и глухие улицы Лондона.
Whenever I saw him directing the driver, I was prepared for our descending into a deeper complication of such streets, and we never failed to do so.	Всякий раз как мистер Баккет давал новые указания нашему вознице, я уже знала, что мы сейчас нырнем в еще более путаную сеть подобных уличек, и так оно неизменно оказывалось.
Sometimes we emerged upon a wider thoroughfare or came to a larger building than the generality, well lighted.	Иногда мы выезжали на довольно широкий проспект или направлялись к ярко освещенному зданию, более крупному, чем все соседние дома.
Then we stopped at offices like those we had visited when we began our journey, and I saw him in consultation with others.	Тогда мы останавливались у подъезда учреждения, подобного тем, в какие заезжали в первый час нашего пути, и я видела, как мой спутник совещается с какими-то людьми.
Sometimes he would get down by an archway or at a street corner and mysteriously show the light of his little lantern.	Бывало и так, что, пройдя куда-то под воротами или обогнув угол улицы, он таинственно махал своим зажженным фонариком.
This would attract similar lights from various dark quarters, like so many insects, and a fresh consultation would be held.	Тут на его свет роем бабочек слетались другие огоньки, и снова начиналось совещание.
By degrees we appeared to contract our search within narrower and easier limits.	Мало-помалу круг, в пределах которого мы вели поиски, как будто начал сужаться.
Single police-officers on duty could now tell Mr. Bucket what he wanted to know and point to him where to go.	Полисмены, стоявшие здесь на своих постах, уже знали то, что хотел узнать мистер Баккет, и указывали, куда надо направиться.

At last we stopped for a rather long conversation between him and one of these men, which I supposed to be satisfactory from his manner of nodding from time to time.	Наконец мы остановились надолго, так как беседа его с одним из этих полисменов вышла довольно длинной и, видимо, интересной, судя по тому, как он время от времени кивал головой.
When it was finished he came to me looking very busy and very attentive.	Закончив совещание, он подошел ко мне с очень деловым и очень сосредоточенным видом.
"Now, Miss Summerson," he said to me, "you won't be alarmed whatever comes off, I know.	- Ну, мисс Саммерсон, - сказал он мне, - я знаю, вы не испугаетесь, что бы ни случилось.
It's not necessary for me to give you any further caution than to tell you that we have marked this person down and that you may be of use to me before I know it myself.	Не к чему рассказывать вам все, - скажу только, что теперь мы эту женщину выследили и вы можете мне понадобиться с минуты на минуту.
I don't like to ask such a thing, my dear, but would you walk a little way?"	Не хочется вас беспокоить, душа моя, но вы в силах немного пройти пешком?
Of course I got out directly and took his arm.	Я, конечно, сейчас же вышла из кареты и взяла его под руку.
"It ain't so easy to keep your feet," said Mr. Bucket, "but take time."	- Идти тут довольно трудно, - сказал мистер Баккет, - не спешите.
Although I looked about me confusedly and hurriedly as we crossed the street, I thought I knew the place.	Я растерянно и торопливо озиралась по сторонам, не понимая, куда попала, и все же, когда мы переходили какую-то улицу, мне показалось, будто я узнаю ее.
"Are we in Holborn?" I asked him.	- Мы на Холборне? - спросила я.
"Yes," said Mr. Bucket.	- Да, - ответил мистер Баккет.
"Do you know this turning?"	- Узнаете вы улицу за тем углом?
"It looks like Chancery Lane."	- Кажется, это Канцлерская улица.
"And was christened so, my dear," said Mr. Bucket.	- Правильно! Так ее окрестили когда-то, душа моя, - подтвердил мистер Баккет.
We turned down it, and as we went shuffling through the sleet, I heard the clocks strike half-past five.	Мы свернули на нее, увязая в мокром снегу, и я услышала, как часы пробили половину шестого.
We passed on in silence and as quickly as we could with such a foot-hold, when some one coming towards us on the narrow pavement, wrapped in a cloak, stopped and stood aside to give me room.	Мы шли молча и так быстро, как только можно было идти по такой скользкой дороге, как вдруг какой-то встречный прохожий в плаще остановился на узком тротуаре и сделал шаг в сторону, чтобы пропустить меня.
In the same moment I heard an exclamation of wonder and my own name from Mr. Woodcourt.	В тот же миг я услышала возглас удивления и свое имя, произнесенное мистером Вудкортом.
I knew his voice very well.	Я сразу узнала его голос.
It was so unexpected and so--I don't know what to call it, whether pleasant or painful--to come upon it after my feverish wandering journey, and in the midst of the night, that I could not keep back the tears from my eyes.	Было так неожиданно и так... не знаю, как сказать - то ли приятно, то ли больно встретить его поздней ночью, после моих лихорадочных странствий, что я не смогла удержаться от слез.
It was like hearing his voice in a strange country.	Мне почудилось, будто я попала в чужую страну и там вдруг услышала его слова:

"My dear Miss Summerson, that you should be out at this hour, and in such weather!"	- Дорогая мисс Саммерсон, вы ли это? Как случилось, что вы на улице в такой час и в такую погоду?
He had heard from my guardian of my having been called away on some uncommon business and said so to dispense with any explanation.	Он слышал от опекуна, что меня вызвали по какому-то срочному делу, и сам сказал мне это, чтобы избавить меня от всяких объяснений.
I told him that we had but just left a coach and were going--but then I was obliged to look at my companion.	А я сказала ему, что мы только что вышли из экипажа и теперь идем... но, не зная, куда мы идем, я запнулась и взглянула на своего спутника.
"Why, you see, Mr. Woodcourt"--he had caught the name from me--"we are a-going at present into the next street.	- Видите ли, мистер Вудкорт, - проговорил он, называя моего собеседника по фамилии, так как расслышал, как я произнесла ее в разговоре, - мы сейчас собираемся свернуть в следующий переулок.
Inspector Bucket."	Инспектор Баккет.
Mr. Woodcourt, disregarding my remonstrances, had hurriedly taken off his cloak and was putting it about me.	Не обращая внимания на мои возражения, мистер Вудкорт сбросил с себя плащ и накинул его мне на плечи.
"That's a good move, too," said Mr. Bucket, assisting, "a very good move."	- Хорошо сделали, - поддержал его мистер Баккет, - очень хорошо.
"May I go with you?" said Mr. Woodcourt. I don't know whether to me or to my companion.	- Можно мне вас проводить? - спросил мистер Вудкорт, не знаю только - меня или моего спутника.
"Why, Lord!" exclaimed Mr. Bucket, taking the answer on himself.	- Бог мой! - воскликнул мистер Баккет, отвечая и за меня и за себя.
"Of course you may."	- Конечно, можно.
It was all said in a moment, and they took me between them, wrapped in the cloak.	Все это было сказано в одно мгновение, и дальше я шла между ними обоими, закутанная в плащ.
"I have just left Richard," said Mr. Woodcourt.	- Я только что от Ричарда, - сказал мистер Вудкорт.
"I have been sitting with him since ten o'clock last night."	- Сидел у него с десяти часов вечера.
"Oh, dear me, he is ill!"	- О господи, значит он болен!
"No, no, believe me; not ill, but not quite well.	- Нет, нет, он не болен, уверяю вас, но, правда, не совсем хорошо себя чувствует.
He was depressed and faint--you know he gets so worried and so worn sometimes--and Ada sent to me of course; and when I came home I found her note and came straight here.	Сегодня он расстроился, ослабел, - вы знаете, он иногда очень волнуется и устает, - вот Ада и послала за мной, по своему обыкновению; а я, вернувшись домой, увидел ее записку и сразу же направился в эти края.
Well!	Ну, что вам еще сказать?

Richard revived so much after a little while, and Ada was so happy and so convinced of its being my doing, though God knows I had little enough to do with it, that I remained with him until he had been fast asleep some hours.	Немного погодя Ричард так оживился, а ваша Ада так этому обрадовалась и была так уверена, что это дело моих рук, - хотя, бог свидетель, я тут совершенно ни при чем, - что я сидел у них, пока он не заснул и не проспал несколько часов крепким сном.
As fast asleep as she is now, I hope!"	Столь же крепким, надеюсь, каким сейчас спит Ада!
His friendly and familiar way of speaking of them, his unaffected devotion to them, the grateful confidence with which I knew he had inspired my darling, and the comfort he was to her; could I separate all this from his promise to me?	Он говорил о них как о своих близких друзьях, был непритворно предан им, внушил доверие моей дорогой девочке, воспылавшей к нему благодарностью, и всегда ободрял ее, а я... могла ли я сомневаться, что все это связано с обещанием, которое он дал мне?
How thankless I must have been if it had not recalled the words he said to me when he was so moved by the change in my appearance:	Какой я была бы неблагодарной, если бы не вспомнила слов, которые он мне сказал, когда был так взволнован моей изменившейся внешностью:
"I will accept him as a trust, and it shall be a sacred one!"	"Вы доверили его мне, и ваше поручение я почитаю священным!"
We now turned into another narrow street.	Мы опять свернули в узкий переулок.
"Mr. Woodcourt," said Mr. Bucket, who had eyed him closely as we came along, "our business takes us to a law-stationer's here, a certain Mr. Snagsby's.	- Мистер Вудкорт, - сказал мистер Баккет, внимательно присматриваясь к нему на ходу. - мы сейчас должны зайти по делу к одному торговцу канцелярскими принадлежностями, некоему мистеру Снегсби.
What, you know him, do you?"	Как, да вы его, оказывается, знаете?
He was so quick that he saw it in an instant.	Он был так наблюдателен, что, назвав эту фамилию, сразу же догадался по лицу мистера Вудкорта, что тот знает торговца.
"Yes, I know a little of him and have called upon him at this place."	- Да, я немного знаком с ним и заходил к нему сюда.
"Indeed, sir?" said Mr. Bucket.	- Прекрасно, сэр! - проговорил мистер Баккет.
"Then you will be so good as to let me leave Miss Summerson with you for a moment while I go and have half a word with him?"	- Так позвольте мне ненадолго оставить мисс Саммерсон с вами, а я пойду поговорить с ним.
The last police-officer with whom he had conferred was standing silently behind us.	Последний из полисменов, с которыми совещался мистер Баккет, молча стоял сзади нас.
I was not aware of it until he struck in on my saying I heard some one crying.	Я его не замечала, пока он не вмешался в разговор - когда я сказала, что, кажется, кто-то плачет здесь поблизости.
"Don't be alarmed, miss," he returned.	- Не пугайтесь, мисс, - промолвил он.
"It's Snagsby's servant."	- Это служанка Снегсби.
"Why, you see," said Mr. Bucket, "the girl's subject to fits, and has 'em bad upon her to-night.	- Видите ли, - объяснил мистер Баккет, - с этой девушкой случаются припадки, и нынче ночью ей туго пришлось.

A most contrary circumstance it is, for I want certain information out of that girl, and she must be brought to reason somehow."	Это очень досадно, потому что мне нужно получить от нее кое-какие сведения; так что придется как-нибудь привести ее в чувство.
"At all events, they wouldn't be up yet if it wasn't for her, Mr. Bucket," said the other man.	- Но, если бы не она, мистер Баккет, все в доме давно завалились бы спать, - сказал полисмен.
"She's been at it pretty well all night, sir."	- Она тут голосила чуть не всю ночь, сэр.
"Well, that's true," he returned.	- Что правда, то правда, - согласился тот.
"My light's burnt out.	- Мой фонарь догорает.
Show yours a moment."	Посветите-ка мне своим.
All this passed in a whisper a door or two from the house in which I could faintly hear crying and moaning.	Все это говорилось шепотом, неподалеку от того дома, из которого глухо доносились стоны и плач.
In the little round of light produced for the purpose, Mr. Bucket went up to the door and knocked.	Мистер Баккет подошел к двери, которую полицейский осветил маленьким кругом света, и постучал.
The door was opened after he had knocked twice, and he went in, leaving us standing in the street.	Дверь открыли только после того, как он постучал два раза, и он вошел в дом, а мы остались на улице.
"Miss Summerson," said Mr. Woodcourt, "if without obtruding myself on your confidence I may remain near you, pray let me do so."	- Мисс Саммерсон, - сказал мистер Вудкорт, -прошу вас, позвольте мне остаться с вами, только не сочтите меня навязчивым.
"You are truly kind," I answered.	- Вы очень добры, - ответила я.
"I need wish to keep no secret of my own from you; if I keep any, it is another's."	- Мне нечего скрывать от вас, и если я теперь что-то скрываю, так это чужая тайна.
"I quite understand.	- Это я хорошо понимаю.
Trust me, I will remain near you only so long as I can fully respect it."	Верьте мне, я останусь при вас только до тех пор, пока не почувствую себя лишним.
"I trust implicitly to you," I said.	-Я во всем доверяю вам, - сказала я.
"I know and deeply feel how sacredly you keep your promise."	- Я знаю и глубоко чувствую, как свято вы исполняете свое обещание.
After a short time the little round of light shone out again, and Mr. Bucket advanced towards us in it with his earnest face.	Немного погодя маленький круг света засиял вновь, и, освещенный им, мистер Баккет подошел к нам; лицо у него было серьезное.
"Please to come in, Miss Summerson," he said, "and sit down by the fire.	- Пойдемте, пожалуйста, туда, мисс Саммерсон, -сказал он, - погрейтесь у огонька.
Mr. Woodcourt, from information I have received I understand you are a medical man.	Мистер Вудкорт, мне сказали, что вы - врач.
Would you look to this girl and see if anything can be done to bring her round.	Будьте добры, осмотрите эту девушку, - может, удастся привести ее в чувство?
She has a letter somewhere that I particularly want.	У нее где-то спрятано письмо, которое мне очень нужно.

It's not in her box, and I think it must be about her; but she is so twisted and clenched up that she is difficult to handle without hurting."	В ее сундуке письма нет, должно быть она носит его с собой, но сейчас она так скорчилась и съежилась, что до нее трудно дотронуться, не сделав ей больно.
We all three went into the house together; although it was cold and raw, it smelt close too from being up all night.	Мы все трое вошли в дом. В этом доме было не только холодно и сыро, но и душно.
In the passage behind the door stood a scared, sorrowful-looking little man in a grey coat who seemed to have a naturally polite manner and spoke meekly.	В коридоре за дверью стоял перепуганный, расстроенный маленький человек в сером сюртуке, очень вежливый, с мягким голосом.
"Downstairs, if you please, Mr. Bucket," said he.	- Пройдите, пожалуйста, вниз, мистер Баккет, -сказал он.
"The lady will excuse the front kitchen; we use it as our workaday sitting-room.	- Леди извинит меня за то, что я веду вас в кухню, - в будни она заменяет нам гостиную.
The back is Guster's bedroom, and in it she's a-carrying on, poor thing, to a frightful extent!"	В чулане при кухне обычно спит Гуся; она и сейчас там, бедняжка, и так мучается, просто ужас!
We went downstairs, followed by Mr. Snagsby, as I soon found the little man to be.	Мы стали спускаться по лестнице, а за нами следовал мистер Снегсби - так звали маленького человека, как я скоро узнала.
In the front kitchen, sitting by the fire, was Mrs. Snagsby, with very red eyes and a very severe expression of face.	В кухне у огня сидела миссис Снегсби и глаза у нее были очень красные, а лицо очень суровое.
"My little woman," said Mr. Snagsby, entering behind us, "to wave-- not to put too fine a point upon it, my dear--hostilities for one single moment in the course of this prolonged night, here is Inspector Bucket, Mr. Woodcourt, and a lady."	- Крошечка, - начал мистер Снегсби, входя следом за нами, - не лучше ли нам прекратить, - говоря напрямик, дорогая, - прекратить вражду хоть на одну минутку за всю эту длинную ночь? К нам пришли инспектор Баккет, мистер Вудкорт и одна леди.
She looked very much astonished, as she had reason for doing, and looked particularly hard at me.	Миссис Снегсби очень удивилась, да и немудрено, и, оглядев нас всех, бросила особенно недружелюбный взгляд на меня.
"My little woman," said Mr. Snagsby, sitting down in the remotest corner by the door, as if he were taking a liberty, "it is not unlikely that you may inquire of me why Inspector Bucket, Mr. Woodcourt, and a lady call upon us in Cook's Court, Cursitor Street, at the present hour.	- Крошечка, - продолжал мистер Снегсби, присев в самом дальнем углу у двери, словно он считал, что, садясь на стул у себя дома, позволяет себе некоторую вольность, - ты, может быть, спросишь меня, почему инспектор Баккет, мистер Вудкорт и эта леди зашли в переулок Кукс-Корт в такой неурочный час?
I don't know.	Не знаю.
I have not the least idea.	Не имею ни малейшего понятия.
If I was to be informed, I should despair of understanding, and I'd rather not be told."	Если бы мне и сказали, почему, я все равно ничего бы не понял, и лучше пускай не говорят.

He appeared so miserable, sitting with his head upon his hand, and I appeared so unwelcome, that I was going to offer an apology when Mr. Bucket took the matter on himself.	Он сидел, опустив голову на руку, и казался таким жалким, а мое появление здесь, очевидно, было столь нежелательным, что я уже хотела извиниться, как вдруг мистер Баккет решил вмешаться.
"Now, Mr. Snagsby," said he, "the best thing you can do is to go along with Mr. Woodcourt to look after your Guster--"	- Вот что, мистер Снегсби, - начал он, - подите-ка вы сейчас с мистером Вудкортом и позаботьтесь о своей Гусе...
"My Guster, Mr. Bucket!" cried Mr. Snagsby.	- "Своей Гусе", мистер Баккет! - воскликнул мистер Снегсби.
"Go on, sir, go on.	- Продолжайте, сэр, продолжайте в том же духе.
I shall be charged with that next."	Того и гляди, меня заподозрят и в том, что она "моя".
"And to hold the candle," pursued Mr. Bucket without correcting himself, "or hold her, or make yourself useful in any way you're asked.	- Держите свечу, - продолжал мистер Баккет, не исправив своей оплошности, - или держите девушку и вообще помогайте, когда вас попросят.
Which there's not a man alive more ready to do, for you're a man of urbanity and suavity, you know, and you've got the sort of heart that can feel for another. Mr. Woodcourt, would you be so good as see to her, and if you can get that letter from her, to let me have it as soon as ever you can?"	Вы безусловно будете делать все это охотно, потому что вы человек учтивый и мягкий, сами знаете, и сердце ваше полно сочувствия к ближнему. (Мистер Вудкорт, осмотрите ее, пожалуйста, и если вам удастся найти письмо, отдайте его мне как можно скорее.)
As they went out, Mr. Bucket made me sit down in a corner by the fire and take off my wet shoes, which he turned up to dry upon the fender, talking all the time.	Мистер Вудкорт и мистер Снегсби вышли, а мистер Баккет, ни на минуту не умолкая, заставил меня сесть в углу у камина и снять сырые башмаки, потом повесил их сушиться на каминную решетку.
"Don't you be at all put out, miss, by the want of a hospitable look from Mrs. Snagsby there, because she's under a mistake altogether.	- Не огорчайтесь, мисс, что миссис Снегсби встретила вас не очень-то приветливо, -проговорил он, - ведь все дело в том, что она давно уже находится в заблуждении.
She'll find that out sooner than will be agreeable to a lady of her generally correct manner of forming her thoughts, because I'm a-going to explain it to her."	Она это скоро поймет, - что будет не слишком приятно для столь здравомыслящей особы, как она, - ибо я сейчас объясню ей все.
Here, standing on the hearth with his wet hat and shawls in his hand, himself a pile of wet, he turned to Mrs. Snagsby. "Now, the first thing that I say to you, as a married woman possessing what you may call charms, you know--'Believe Me, if All Those Endearing,' and cetrer--you're well acquainted with the song, because it's in vain for you to tell me that you and good society are strangers--charms--attractions, mind you, that ought to give you confidence in yourself--is, that you've done it."	- Стоя у камина со своей мокрой шляпой и моими шалями в руках и сам смахивая на ворох мокрого тряпья, он обратился с речью к миссис Снегсби: -Первое, что я вам скажу, как замужней женщине, притом одаренной так называемыми чарами, -помните песню: "Поверьте, когда б эти милые чары..." и так далее? - полно, вы же знаете эту песню, раз ее знают в свете, и зря вы будете мне твердить, что не вращаетесь в светском обществе, - так вот, значит, первое, что я вам скажу, как женщине, одаренной чарами и прелестями, - которые, заметьте, должны бы внушить вам веру в себя, - это то, что вы сами во всем виноваты.

Mrs. Snagsby looked rather alarmed, relented a little and faltered, what did Mr. Bucket mean.	Миссис Снегсби испуганно посмотрела на него, но немного смягчилась и, запинаясь, спросила, что хочет этим сказать мистер Баккет.
"What does Mr. Bucket mean?" he repeated, and I saw by his face that all the time he talked he was listening for the discovery of the letter, to my own great agitation, for I knew then how important it must be;	- Что хочет этим сказать мистер Баккет? -повторил он, а я увидела по его лицу, что он, и болтая, все время прислушивался к тому, что делалось за стеной, стараясь угадать, нашлось ли письмо, - увидела и взволновалась, поняв, какое большое значение оно имеет.
"I'll tell you what he means, ma'am.	- Сейчас я вам объясню, что он хочет сказать, сударыня.
Go and see Othello acted.	Пойдите-ка посмотрите спектакль "Отелло".
That's the tragedy for you."	Эта трагедия - самая для вас подходящая.
Mrs. Snagsby consciously asked why.	Миссис Снегсби в искреннем недоумении спросила: почему?
"Why?" said Mr. Bucket.	- Почему? - повторил мистер Баккет.
"Because you'll come to that if you don't look out.	- А потому, что вы кончите тем же, если не возьмете себя в руки.
Why, at the very moment while I speak, I know what your mind's not wholly free from respecting this young lady.	Да что говорить - ведь в этот самый момент, пока я тут с вами беседую, у вас душа не на месте и в голове вертятся всякие мысли насчет этой вот молодой леди.
But shall I tell you who this young lady is?	А сказать вам, кто она такая?
Now, come, you're what I call an intellectual woman--with your soul too large for your body, if you come to that, and chafing it--and you know me, and you recollect where you saw me last, and what was talked of in that circle.	Ну, слушайте: вы, что называется, женщина большого ума, хотя коли на то пошло, душа у вас слишком велика для тела, - так и выпирает, - и вы меня знаете, а также помните, в каком доме вы виделись со мной на днях и о чем шла речь в той компании.
Don't you?	Ведь помните?
Yes!	Да!
Very well.	Прекрасно.
This young lady is that young lady."	Так вот, эта молодая леди - та самая, о которой тогда шла речь.
Mrs. Snagsby appeared to understand the reference better than I did at the time.	Миссис Снегсби, видимо, поняла его слова лучше, чем я могла их понять в то время.
"And Toughey--him as you call Jo--was mixed up in the same business, and no other; and the law-writer that you know of was mixed up in the same business, and no other; and your husband, with no more knowledge of it than your great grandfather, was mixed up (by Mr. Tulkinghorn, deceased, his best customer) in the same business, and no other; and the whole bileing of people was mixed up in the same business, and no other.	- А Тупица, иначе говоря Джо, был замешан в этом деле, и только в нем одном; и переписчик, которого вы знали, был тоже замешан в этом деле, но только в нем; и ваш супруг, который разбирался во всем этом не больше, чем ваш прадедушка, был замешан (покойным мистером Талкингхорном, своим лучшим заказчиком) именно в этом деле, и только в нем; и вся эта злобная орава была замешана все в том же самом деле, но только в нем одном.

And yet a married woman, possessing your attractions, shuts her eyes (and sparklers too), and goes and runs her delicate-formed head against a wall.	И вот замужняя женщина, столь одаренная прелестями, сама замазывает себе глазки (да еще такие блестящие!) и бьется изящной головкой об стену.
Why, I am ashamed of you! (I expected Mr. Woodcourt might have got it by this time.)"	Ну, знаете, мне прямо стыдно за вас! (Пора бы уж мистеру Вудкорту найти письмо.)
Mrs. Snagsby shook her head and put her handkerchief to her eyes.	Миссис Снегсби покачала головой и приложила платок к глазам.
"Is that all?" said Mr. Bucket excitedly.	- Вы думаете, это все? - с жаром продолжал мистер Баккет.
"No.	- Нет, не все.
See what happens.	Смотрите, что вышло.
Another person mixed up in that business and no other, a person in a wretched state, comes here to-night and is seen a-speaking to your maid-servant; and between her and your maid-servant there passes a paper that I would give a hundred pound for, down.	Другая особа, тоже замешанная в этом деле и только в нем одном и попавшая в очень тяжелое положение, приходит сюда нынче вечером, разговаривает с вашей служанкой и передает ей бумагу, за которую я и ста фунтов не пожалел бы отдать.
What do you do?	А что делаете вы?
You hide and you watch 'em, and you pounce upon that maid-servant--knowing what she's subject to and what a little thing will bring 'em on--in that surprising manner and with that severity that, by the Lord, she goes off and keeps off, when a life may be hanging upon that girl's words!"	Вы прячетесь и подглядываете за ними, а потом налетаете на девчонку - зная, какая у нее болезнь и каким пустяком можно вызвать приступ, -налетаете так неожиданно и с такой яростью, что она, черт подери, валится наземь в припадке, да так и валяется до сих пор, а ведь чья-то человеческая жизнь, быть может, зависит от одного ее слова!
He so thoroughly meant what he said now that I involuntarily clasped my hands and felt the room turning away from me.	Он говорил все это так внушительно, что я невольно сжала руки, и вся комната закружилась передо мной.
But it stopped.	Но это сразу же прошло.
Mr. Woodcourt came in, put a paper into his hand, and went away again.	Вернулся мистер Вудкорт, отдал мистеру Баккету какую-то бумажку и снова ушел.
"Now, Mrs. Snagsby, the only amends you can make," said Mr. Bucket, rapidly glancing at it, "is to let me speak a word to this young lady in private here.	- Ну, миссис Снегсби, единственное, чем вы можете искупить свою вину, - сказал мистер Баккет, быстро бросив взгляд на бумажку, - это оставить меня здесь вдвоем с этой молодой леди -я хочу с ней поговорить.
And if you know of any help that you can give to that gentleman in the next kitchen there or can think of any one thing that's likelier than another to bring the girl round, do your swiftest and best!"	И если вы знаете, как помочь джентльмену, который возится в чулане, или чем можно привести в чувство девушку, да поскорее, действуйте как можно проворней и усердней!
In an instant she was gone, and he had shut the door.	Миссис Снегсби немедленно вышла, а он закрыл за нею дверь.
"Now my dear, you're steady and quite sure of yourself?"	- Теперь, душа моя, скажите, вы спокойны и вполне владеете собой?
"Quite," said I.	- Вполне, - сказала я.

"Whose writing is that?"	- Чей это почерк?
It was my mother's.	Это был почерк моей матери.
A pencil-writing, on a crushed and torn piece of paper, blotted with wet. Folded roughly like a letter, and directed to me at my guardian's.	Несколько строк, написанных карандашом на измятом, надорванном клочке бумаги, покрытом пятнами сырости и наспех сложенном в виде письма на мое имя, адресованного на квартиру опекуна.
"You know the hand," he said, "and if you are firm enough to read it to me, do!	- Вы узнали почерк, - сказал мистер Баккет, - и если вы достаточно владеете собой, чтобы прочесть мне вслух это письмо, читайте!
But be particular to a word."	Но не пропустите ни слова.
It had been written in portions, at different times.	Письмо было написано по частям, в разное время.
I read what follows:	Вот что я прочла:
"I came to the cottage with two objects.	"Я пришла сюда, в этот домик, с двумя целями.
First, to see the dear one, if I could, once more--but only to see her--not to speak to her or let her know that I was near.	Во-первых, мне хотелось увидеть еще раз свою любимую, если удастся, - только увидеть; ни говорить с нею, ни дать ей знать, что я близко, я не хотела.
The other object, to elude pursuit and to be lost.	Вторая цель - ускользнуть от погони и скрыться навек.
Do not blame the mother for her share.	Не осуждай той другой матери за ее участие.
The assistance that she rendered me, she rendered on my strongest assurance that it was for the dear one's good.	Она помогла мне, но лишь после моих самых настоятельных уверений, что это - на благо моей любимой.
You remember her dead child.	Ты помнишь ее умершего ребенка.
The men's consent I bought, but her help was freely given."	Согласие мужчин я купила, но женщина помогла мне, не требуя награды".
"'I came.'	- "Я пришла сюда".
That was written," said my companion, "when she rested there.	Значит, она писала это, когда отдыхала у кирпичников, - сказал мой спутник.
It bears out what I made of it.	- Это подтверждает мои выводы.
I was right."	Я оказался прав.
The next was written at another time:	Следующие строки были написаны позже.
"I have wandered a long distance, and for many hours, and I know that I must soon die.	"Я прошла длинный путь, бродила много часов и знаю, что скоро умру.
These streets!	Ох, эти улицы!
I have no purpose but to die.	Я хочу лишь одного - смерти.
When I left, I had a worse, but I am saved from adding that guilt to the rest.	Уходя из дому, я хотела поступить иначе, гораздо хуже; но теперь я избавлена от необходимости добавить этот грех ко всем другим своим грехам!

Cold, wet, and fatigue are sufficient causes for my being found dead, but I shall die of others, though I suffer from these.	Я замерзла, промокла, выбилась из сил, и этого достаточно, чтобы меня нашли мертвой; но я умру от других причин, хоть и страдаю от всего этого.
It was right that all that had sustained me should give way at once and that I should die of terror and my conscience."	Все, что было моим оплотом, рухнуло мгновенно, и это справедливо; справедливо и то, что мне суждено умереть от ужаса и угрызений совести".
"Take courage," said Mr. Bucket.	- Крепитесь! - сказал мистер Баккет.
"There's only a few words more."	- Осталось лишь несколько слов.
Those, too, were written at another time. To all appearance, almost in the dark:	Последние слова были написаны еще позже, вероятно, когда уже стемнело.
"I have done all I could do to be lost.	"Я сделала все, что могла, чтобы скрыться.
I shall be soon forgotten so, and shall disgrace him least.	Так меня скорее забудут, а его позор будет менее тяжким.
I have nothing about me by which I can be recognized.	При мне нет ничего такого, что помогло бы узнать, кто я.
This paper I part with now.	С этим письмом я расстаюсь сейчас.
The place where I shall lie down, if I can get so far, has been often in my mind.	Место, где я успокоюсь, если только буду в силах дойти до него, вспоминалось мне часто.
Farewell.	Прощай.
Forgive."	Прости".
Mr. Bucket, supporting me with his arm, lowered me gently into my chair.	Мистер Баккет обнял меня одной рукой и осторожно опустил в кресло.
"Cheer up!	- Успокойтесь!
Don't think me hard with you, my dear, but as soon as ever you feel equal to it, get your shoes on and be ready."	Не осуждайте меня за жестокость, душа моя, но как только вам станет лучше, наденьте башмаки и приготовьтесь.
I did as he required, but I was left there a long time, praying for my unhappy mother.	Я надела башмаки и приготовилась; но ждать мне пришлось долго - он ушел в соседнюю комнату, а я сидела одна и все время молилась за свою несчастную мать.
They were all occupied with the poor girl, and I heard Mr. Woodcourt directing them and speaking to her often.	Все в доме хлопотали около больной девушки, и я слышала, как мистер Вудкорт отдавал распоряжения и то и дело заговаривал с нею.
At length he came in with Mr. Bucket and said that as it was important to address her gently, he thought it best that I should ask her for whatever information we desired to obtain.	Наконец он вернулся вместе с мистером Баккетом и сказал, что с девушкой необходимо обращаться очень мягко, поэтому он считает, что мы скорее получим нужные нам сведения, если расспрашивать ее буду я.
There was no doubt that she could now reply to questions if she were soothed and not alarmed.	Теперь она уже в силах отвечать на вопросы, надо только говорить с нею ласково, стараясь не испугать ее.
The questions, Mr. Bucket said, were how she came by the letter, what passed between her and the person who gave her the letter, and where the person went.	Мистер Баккет сказал, что спросить ее надо о том, каким образом к ней попало письмо, о чем она говорила с женщиной, которая отдала ей это письмо, и куда ушла женщина.

Holding my mind as steadily as I could to these points, I went into the next room with them.	Стараясь по мере сил запомнить все эти вопросы, я прошла в чулан вместе со своими спутниками.
Mr. Woodcourt would have remained outside, but at my solicitation went in with us.	Мистер Вудкорт хотел было остаться, но по моей просьбе последовал за нами.
The poor girl was sitting on the floor where they had laid her down.	Больная девушка сидела на полу, на том месте, куда ее положили после припадка.
They stood around her, though at a little distance, that she might have air.	Все стояли вокруг нее, но - поодаль, чтобы ей легче дышалось.
She was not pretty and looked weak and poor, but she had a plaintive and a good face, though it was still a little wild.	Она выглядела слабой и болезненной, а лицо у нее было некрасивое, но доброе и какое-то жалкое, хотя все еще немного безумное.
I kneeled on the ground beside her and put her poor head upon my shoulder, whereupon she drew her arm round my neck and burst into tears.	Я стала на колени рядом с бедняжкой и положила ее голову к себе на плечо; а она обвила рукой мою шею и залилась слезами.
"My poor girl," said I, laying my face against her forehead, for indeed I was crying too, and trembling, "it seems cruel to trouble you now, but more depends on our knowing something about this letter than I could tell you in an hour."	- Бедная моя девочка, - сказала я, прижавшись лицом к ее лбу, - ведь я тоже плакала и дрожала, -я знаю, это жестоко - беспокоить тебя в такое время, но нам очень нужно кое-что узнать об этом письме, так нужно, что мне не хватило бы и целого часа, чтобы объяснить тебе почему.
She began piteously declaring that she didn't mean any harm, she didn't mean any harm, Mrs. Snagsby!	Жалобным голосом она принялась уверять, что не хотела сделать ничего плохого... "не хотела сделать ничего плохого, миссис Снегсби!"
"We are all sure of that," said I. "But pray tell me how you got it."	- Мы в этом не сомневаемся, - сказала я, - но прошу тебя, скажи мне, как попало к тебе это письмо.
"Yes, dear lady, I will, and tell you true.	- Да, сударыня, я скажу, скажу чистую правду.
I'll tell true, indeed, Mrs. Snagsby."	Я скажу все по правде, миссис Снегсби.
"I am sure of that," said I.	- Мы тебе верим, - отозвалась я.
"And how was it?"	- Так как же это случилось?
"I had been out on an errand, dear lady--long after it was dark-- quite late; and when I came home, I found a common-looking person, all wet and muddy, looking up at our house.	-Меня послали по делу, сударыня... поздно вечером... и вот пришла я домой и вижу - какая-то женщина из простых, вся мокрая, вся в грязи, смотрит на наш дом.
When she saw me coming in at the door, she called me back and said did I live here.	Как завидела она, что я подхожу к дверям, окликнула меня и спрашивает, не тут ли, мол, я живу.
And I said yes, and she said she knew only one or two places about here, but had lost her way and couldn't find them. Oh, what shall I do, what shall I do!	Я говорю, - да, тут. А она говорит, что знает в этом околотке только два-три дома, но заблудилась и не может их отыскать... Ох, что мне делать, что мне делать?
They won't believe me!	Не поверят они мне!
She didn't say any harm to me, and I didn't say any harm to her, indeed, Mrs. Snagsby!"	Она не сказала мне ничего плохого, и я не сказала ей ничего плохого, право же, миссис Снегсби!

It was necessary for her mistress to comfort her--which she did, I must say, with a good deal of contrition--before she could be got beyond this.	Пришлось самой хозяйке уверять служанку, что ее не обвиняют ни в чем, и миссис Снегсби, надо отдать ей должное, с покаянным видом успокоила девушку, которая лишь после этого смогла отвечать мне.
"She could not find those places," said I.	- Так, значит, она заблудилась и не могла отыскать эти дома? - спросила я.
"No!" cried the girl, shaking her head.	- Не могла! - со слезами ответила девушка, качая головой.
"No!	- Нет!
Couldn't find them.	Никак не могла!
And she was so faint, and lame, and miserable, Oh so wretched, that if you had seen her, Mr. Snagsby, you'd have given her half a crown, I know!"	И она была такая слабая, хромая, несчастная, - ох, до чего несчастная! - если б вы только увидели ее, мистер Снегсби, вы обязательно дали бы ей полкроны!
"Well, Guster, my girl," said he, at first not knowing what to say. "I hope I should."	-Ну, Гуся, ну, девочка,- пробормотал мистер Снегсби, не зная, что и сказать, - дал бы, конечно.
"And yet she was so well spoken," said the girl, looking at me with wide open eyes, "that it made a person's heart bleed.	- А ведь говорила она так хорошо, - продолжала девушка, глядя на меня широко открытыми глазами, - послушать, так прямо сердце кровью обливалось.
And so she said to me, did I know the way to the burying ground?	И потом спросила меня, может, я знаю, как пройти на кладбище?
And I asked her which burying ground.	А я спросила, на какое кладбище?
And she said, the poor burying ground.	А она говорит: на кладбище для бедных.
And so I told her I had been a poor child myself, and it was according to parishes.	Тут я и говорю ей, что я сама - бедная сиротка, а кладбища для бедных - они в каждом приходе.
But she said she meant a poor burying ground not very far from here, where there was an archway, and a step, and an iron gate."	А она говорит, что ей нужно то кладбище для бедных, что недалеко отсюда, - попадаешь туда через крытый проход и там еще ступенька есть и железная решетка.
As I watched her face and soothed her to go on, I saw that Mr. Bucket received this with a look which I could not separate from one of alarm.	Я смотрела ей в лицо, упрашивая ее рассказать все подробно, как вдруг заметила, что ее последние слова явно встревожили мистера Баккета.
"Oh, dear, dear!" cried the girl, pressing her hair back with her hands. "What shall I do, what shall I do!	- Ох, боже мой, боже мой! - вскричала девушка, крепко прижимая волосы к темени обеими руками, - что мне делать? что мне делать?
She meant the burying ground where the man was buried that took the sleeping-stuff--that you came home and told us of, Mr. Snagsby--that frightened me so, Mrs. Snagsby.	Она хотела пойти на кладбище, где схоронили того человека, что выпил сонное зелье... вы тогда пришли домой и рассказали нам про него, мистер Снегсби, - а мне стало так страшно, миссис Снегсби!
Oh, I am frightened again.	Ох, мне опять страшно.
Hold me!"	Держите меня!

"You are so much better now," sald I. "Pray, pray tell me more."	- Нет, сейчас тебе гораздо лучше, - сказала я, -умоляю тебя, умоляю, скажи мне, что было дальше.
"Yes I will, yes I will!	- Да, скажу; да, скажу!
But don't be angry with me, that's a dear lady, because I have been so ill."	Только не сердитесь на меня, сударыня, за то, что мне было так худо.
Angry with her, poor soul!	Сердиться на нее, бедняжку!
"There!	- Ну вот!
Now I will, now I will.	Теперь я скажу, теперь скажу.
So she said, could I tell her how to find it, and I said yes, and I told her; and she looked at me with eyes like almost as if she was blind, and herself all waving back.	И тогда она говорит: может, я покажу ей дорогу на кладбище? А я говорю: ладно, и показала, а она глядит на меня, как слепая, а сама прямо с ног валится.
And so she took out the letter, and showed it me, and said if she was to put that in the post-office, it would be rubbed out and not minded and never sent; and would I take it from her, and send it, and the messenger would be paid at the house.	И вот вынула она письмо, показала мне и говорит, что если она, мол, снесет его на почту, так оно все сотрется и его бросят, не отошлют никуда; и еще сказала: может, я соглашусь взять письмо и отослать с посыльным, а ему заплатят на месте.
And so I said yes, if it was no harm, and she said no--no harm.	Я говорю: ладно, если только в этом нет ничего плохого; а она сказала, что нет - ничего плохого нету.
And so I took it from her, and she said she had nothing to give me, and I said I was poor myself and consequently wanted nothing.	И вот взяла я у нее письмо, а она говорит, что ей нечем мне заплатить, а я говорю, что я, мол, сама бедная и ничего мне не надо.
And so she said God bless you, and went."	Ну она тогда сказала: "Благослови тебя бог!" - и ушла.
"And did she go--"	- И она пошла...
"Yes," cried the girl, anticipating the inquiry.	-Да!- крикнула девушка, угадав вопрос.
"Yes!	- Да!
She went the way I had shown her.	Пошла в ту сторону, куда я сказала.
Then I came in, and Mrs. Snagsby came behind me from somewhere and laid hold of me, and I was frightened."	Тут я вернулась домой, а миссис Снегсби как подскочит ко мне откуда-то сзади да как вцепится в меня, ну я и перепугалась.
Mr. Woodcourt took her kindly from me.	Мистер Вудкорт осторожно разнял ее руки, и я встала.
Mr. Bucket wrapped me up, and immediately we were in the street.	Мистер Баккет закутал меня в плащ, и мы немедленно вышли на улицу.
Mr. Woodcourt hesitated, but I said,	Мистер Вудкорт колебался, идти ему с нами или остаться, но я сказала:
"Don't leave me now!" and Mr. Bucket added,	"Не покидайте меня сейчас!" - а мистер Баккет добавил:
"You'll be better with us, we may want you; don't lose time!"	"Идемте с нами, вы можете нам понадобиться; нельзя терять времени!"

I have the most confused impressions of that walk.	У меня осталось лишь самое смутное воспоминание о том, как мы тогда шли.
I recollect that it was neither night nor day, that morning was dawning but the street-lamps were not yet put out, that the sleet was still falling and that all the ways were deep with it.	Помню, что это было не ночью и не днем -брезжил рассвет, но фонари еще горбли, - а мокрый снег по-прежнему шел не переставая и все вокруг было им занесено.
I recollect a few chilled people passing in the streets.	Помню редких закоченелых прохожих на улицах.
I recollect the wet house-tops, the clogged and bursting gutters and water-spouts, the mounds of blackened ice and snow over which we passed, the narrowness of the courts by which we went.	Помню мокрые крыши домов, канавы, забитые грязью, переполненные водосточные трубы, сугробы почерневшего снега и льда, по которым мы пробирались, узкие переулки, по которым мы шли.
At the same time I remember that the poor girl seemed to be yet telling her story audibly and plainly in my hearing, that I could feel her resting on my arm, that the stained house-fronts put on human shapes and looked at me, that great water-gates seemed to be opening and closing in my head or in the air, and that the unreal things were more substantial than the real.	Но, помнится, все это время мне чудилось, будто я отчетливо, совсем ясно слышу, как несчастная девушка рассказывает мне все, что знает; чудилось, будто голова ее лежит у меня на руке; будто покрытые пятнами стены домов приняли человеческий облик и уставились на меня; будто какие-то огромные шлюзы открываются и закрываются не то у меня в голове, не то где-то в пространстве, и все призрачное сделалось более ощутимым, чем вещественное.
At last we stood under a dark and miserable covered way, where one lamp was burning over an iron gate and where the morning faintly struggled in.	Наконец мы остановились под сводом темного отвратительного прохода, в конце которого над железными решетчатыми воротами горел фонарь и куда едва проникал утренний свет.
The gate was closed.	Ворота были заперты.
Beyond it was a burial ground --a dreadful spot in which the night was very slowly stirring, but where I could dimly see heaps of dishonoured graves and stones, hemmed in by filthy houses with a few dull lights in their windows and on whose walls a thick humidity broke out like a disease.	За ними виднелось кладбище - страшное место, где лишь очень медленно начинала рассеиваться ночная тьма и где я смутно различила какое-то нагромождение поруганных могил и надгробных камней в колодце из ветхих запущенных домов с редкими тусклыми огоньками в окнах, со стенами, на которых густая плесень проступала как гной на язвах.
On the step at the gate, drenched in the fearful wet of such a place, which oozed and splashed down everywhere, I saw, with a cry of pity and horror, a woman lying--Jenny, the mother of the dead child.	На ступеньке перед железными воротами, в луже какой-то ужасающей жидкости, стекавшей со стен этой трущобы и капавшей отовсюду, была распростерта женщина, в которой я с криком жалости и ужаса узнала... Дженни, мать умершего ребенка.
I ran forward, but they stopped me, and Mr. Woodcourt entreated me with the greatest earnestness, even with tears, before I went up to the figure to listen for an instant to what Mr. Bucket said.	Я кинулась было к ней, но меня удержали, и мистер Вудкорт с величайшей горячностью и даже со слезами принялся умолять меня выслушать, что скажет мистер Баккет, и только тогда подойти к женщине.
I did so, as I thought. I did so, as I am sure.	Кажется, я послушалась его; наверное, послушалась.
"Miss Summerson, you'll understand me, if you think a moment.	- Мисс Саммерсон, подумайте минутку, и вы все поймете.

They changed clothes at the cottage."	Они обменялись платьями в доме кирпичников.
They changed clothes at the cottage.	"Они обменялись платьями в доме кирпичников!"
I could repeat the words in my mind, and I knew what they meant of themselves, but I attached no meaning to them in any other connexion.	Я могла только повторить про себя эти слова и понять их прямой смысл, но не могла догадаться, какое значение они имеют.
"And one returned," said Mr. Bucket, "and one went on.	- И одна вернулась в Лондон, - объяснил мистер Баккет, - а другая пошла другой дорогой.
And the one that went on only went on a certain way agreed upon to deceive and then turned across country and went home.	Та, что пошла другой дорогой, отошла недалеко -только чтобы замести следы, а потом сделала круг по полям и вернулась домой.
Think a moment!"	Подумайте минутку!
I could repeat this in my mind too, but I had not the least idea what it meant.	Я и эти его слова могла повторить про себя, но никак не могла понять их значения.
I saw before me, lying on the step, the mother of the dead child.	Я видела перед собой распростертую на ступеньке мать умершего ребенка.
She lay there with one arm creeping round a bar of the iron gate and seeming to embrace it.	Она лежала там, обхватив одной рукой прут железной решетки и словно обнимая его.
She lay there, who had so lately spoken to my mother.	Она лежала там - женщина, что так недавно говорила с моей матерью.
She lay there, a distressed, unsheltered, senseless creature.	Она лежала там, замученная, бездомная, в обмороке.
She who had brought my mother's letter, who could give me the only clue to where my mother was; she, who was to guide us to rescue and save her whom we had sought so far, who had come to this condition by some means connected with my mother that I could not follow, and might be passing beyond our reach and help at that moment; she lay there, and they stopped me!	Та женщина, что принесла письмо моей матери; та единственная, что знала, где теперь моя мать; та, что могла указать нам, как найти и спасти мою мать, которую мы искали так далеко отсюда; та, что погибала из-за чего-то, связанного с моей матерью, но неизвестного мне, и, может быть, должна была скоро умереть и уйти от нас туда, где мы ничем не могли ей помочь.., она лежала там, а они меня удерживали!
I saw but did not comprehend the solemn and compassionate look in Mr. Woodcourt's face.	Я увидела, каким торжественным и сострадательным стало вдруг лицо мистера Вудкорта, но не поняла ничего.
I saw but did not comprehend his touching the other on the breast to keep him back.	Я увидела, как он положил руку на грудь моего второго спутника, чтобы заставить его посторониться, но не поняла почему.
I saw him stand uncovered in the bitter air, with a reverence for something.	Я увидела, как он стоит на холодном ветру, благоговейно обнажив голову.
But my understanding for all this was gone.	Но ничего этого я не могла понять.
I even heard it said between them,	Я услышала даже, как спутники мои обменялись следующими словами:
"Shall she go?"	- Может быть, ей подойти?
"She had better go.	- Пусть подойдет.
Her hands should be the first to touch her.	Пусть коснется первая.

They have a higher right than ours."	Это ее право, не наше.
I passed on to the gate and stooped down.	Я подошла к железным воротам и наклонилась.
I lifted the heavy head, put the long dank hair aside, and turned the face.	Я подняла тяжелую голову, откинула в сторону длинные мокрые волосы и повернула к себе лицо.
And it was my mother, cold and dead.	И увидела свою мать, холодную, мертвую!
CHAPTER LX	Глава LX
Perspective	Перспективы
I proceed to other passages of my narrative.	Перехожу к другим главам своего повествования.
From the goodness of all about me I derived such consolation as I can never think of unmoved.	Все мои близкие были так внимательны ко мне, и я черпала такое утешение в их доброте, что не могу вспомнить об этом без волнения.
I have already said so much of myself, and so much still remains, that I will not dwell upon my sorrow.	Впрочем, я уже столько говорила о себе и мне надо сказать еще столько, что я не буду распространяться о своем горе.
I had an illness, but it was not a long one; and I would avoid even this mention of it if I could quite keep down the recollection of their sympathy.	Я захворала, но болела недолго, и не стала бы даже упоминать об этом, если бы могла умолчать о сочувствии моих близких.
I proceed to other passages of my narrative.	Итак, перехожу к другим главам своего повествования.
During the time of my illness, we were still in London, where Mrs. Woodcourt had come, on my guardian's invitation, to stay with us.	Все время, пока я болела, мы безвыездно жили в Лондоне, и к нам тогда, по приглашению опекуна, приехала погостить миссис Вудкорт.
When my guardian thought me well and cheerful enough to talk with him in our old way--though I could have done that sooner if he would have believed me--I resumed my work and my chair beside his.	Наконец опекун решил, что я достаточно окрепла и повеселела, так что уже могу побеседовать с ним по душам, как встарь, - хотя, послушайся он меня, это можно было бы сделать и раньше, - и, взяв свое рукоделье, я снова села в мое кресло рядом с ним.
He had appointed the time himself, and we were alone.	Он сам назначил время этой беседы, и мы были одни.
"Dame Trot," said he, receiving me with a kiss, "welcome to the growlery again, my dear.	- Ну вот, вы и опять в Брюзжальне, Хозяюшка, -начал он, встретив меня поцелуем, - добро пожаловать, дорогая!
I have a scheme to develop, little woman.	Есть у меня один проект, и я хочу предложить его вам, милая девочка.
I propose to remain here, perhaps for six months, perhaps for a longer time--as it may be.	Я надумал пожить в Лондоне еще полгода, а то и дольше... там видно будет.
Quite to settle here for a while, in short."	Словом, поселиться здесь на время.
"And in the meanwhile leave Bleak House?" said I.	- И значит, на это время покинуть Холодный дом, - сказала я.
"Aye, my dear?	- Да, милая, - отозвался он.
Bleak House," he returned, "must learn to take care of itself."	- Холодный дом должен привыкнуть сам заботиться о себе.

I thought his tone sounded sorrowful, but looking at him, I saw his kind face lighted up by its pleasantest smile.	Мне показалось, будто он проговорил это с грустью, но, взглянув на него, я увидела, что доброе его лицо сияет необычайно довольной улыбкой.
"Bleak House," he repeated--and his tone did NOT sound sorrowful, I found--"must learn to take care of itself.	- Холодный дом, - повторил он, и я почувствовала, что на этот раз тон у него вовсе не грустный, - должен привыкнуть сам заботиться о себе.
It is a long way from Ada, my dear, and Ada stands much in need of you."	Он слишком далеко от Ады, моя дорогая, а вы Аде очень нужны.
"It's like you, guardian," said I, "to have been taking that into consideration for a happy surprise to both of us."	- Как это похоже на вас, опекун, подумать об этом и сделать нам обеим такой приятный сюрприз, -сказала я.
"Not so disinterested either, my dear, if you mean to extol me for that virtue, since if you were generally on the road, you could be seldom with me.	- Не такой уж я бескорыстный, как кажется, дорогая моя, заметьте это себе, если хотите превознести меня за эту добродетель, - ведь если вы чуть не каждый день будете уезжать, мне с вами почти не придется видеться.
And besides, I wish to hear as much and as often of Ada as I can in this condition of estrangement from poor Rick.	Кроме того, бедный Рик от нас отдалился, а мне хочется как можно чаще и подробней знать, как живет Ада.
Not of her alone, but of him too, poor fellow."	И не она одна, но и он, бедный, тоже.
"Have you seen Mr. Woodcourt, this morning, guardian?"	- Вы виделись с мистером Вудкортом сегодня утром, опекун?
"I see Mr. Woodcourt every morning, Dame Durden."	- С мистером Вудкортом я вижусь каждое утро, Хлопотунья.
"Does he still say the same of Richard?"	- О Ричарде он говорит все то же?
"Just the same.	-То же самое.
He knows of no direct bodily illness that he has; on the contrary, he believes that he has none.	Думает, что никакой болезни у него нет, точнее -даже уверяет, что он ничем не болен.
Yet he is not easy about him; who CAN be?"	Однако Вудкорт не спокоен за Рика... да и можно ли быть спокойным?
My dear girl had been to see us lately every day, some times twice in a day. But we had foreseen, all along, that this would only last until I was quite myself.	Последнее время моя милая девочка приходила к нам каждый день, иногда даже два раза в день; но мы предвидели, что так часто она будет бывать у нас, лишь пока я не поправлюсь вполне.
We knew full well that her fervent heart was as full of affection and gratitude towards her cousin John as it had ever been, and we acquitted Richard of laying any injunctions upon her to stay away; but we knew on the other hand that she felt it a part of her duty to him to be sparing of her visits at our house.	Мы ясно видели, что ее преданное, благодарное сердце по-прежнему полно любви к кузену Джону, и были убеждены, что Ричард не препятствует ей встречаться с нами; но, с другой стороны, мы знали, что она считает своим долгом по отношению к мужу навещать нас не слишком часто.
My guardian's delicacy had soon perceived this and had tried to convey to her that he thought she was right.	Опекун со свойственной ему чуткостью скоро все это понял и постарался убедить Аду, что находит ее поведение вполне правильным.

"Dear, unfortunate, mistaken Richard," said I.	- Милый, несчастный, заблудший Рик! - сказала я.
"When will he awake from his delusion!"	- Когда же он, наконец, проснется и поймет свое заблуждение?
"He is not in the way to do so now, my dear," replied my guardian.	- Пока что он к этому не склонен, дорогая моя, -ответил опекун.
"The more he suffers, the more averse he will be to me, having made me the principal representative of the great occasion of his suffering."	- Чем больше он страдает, тем враждебней относится ко мне, видя во мне главного виновника своих страданий.
I could not help adding,	Я не могла удержаться и сказала:
"So unreasonably!"	- Как это неразумно!
"Ah, Dame Trot, Dame Trot," returned my guardian, "what shall we find reasonable in Jarndyce and Jarndyce!	- Эх, Старушка, Старушка! - отозвался опекун. -Да разве есть хоть что-нибудь разумное в тяжбе Джарндисов?
Unreason and injustice at the top, unreason and injustice at the heart and at the bottom, unreason and injustice from beginning to end--if it ever has an end--how should poor Rick, always hovering near it, pluck reason out of it?	Все в ней неразумно и несправедливо сверху донизу, неразумно и несправедливо снаружи и внутри, неразумно и несправедливо от начала и до конца - если только будет конец, - так может ли бедный Рик, который вечно возится с этой тяжбой, набраться от нее ума-разума?
He no more gathers grapes from thorns or figs from thistles than older men did in old times."	Может ли этот юноша собирать виноград с терновника, а инжир с чертополоха, если этого не могли и наши предки в седую старину?
His gentleness and consideration for Richard whenever we spoke of him touched me so that I was always silent on this subject very soon.	Опекун всегда говорил о Ричарде мягко, с большой чуткостью, а я, слушая его, умолкала очень быстро, - так трогало меня его отношение к юноше.
"I suppose the Lord Chancellor, and the Vice Chancellors, and the whole Chancery battery of great guns would be infinitely astonished by such unreason and injustice in one of their suitors," pursued my guardian.	- А ведь лорд-канцлер, и вице-канцлеры, и вся канцлерская тяжелая артиллерия, пожалуй, безмерно удивились бы, узнай они о том, как неразумен и несправедлив один из их истцов, -продолжал опекун.
"When those learned gentlemen begin to raise moss-roses from the powder they sow in their wigs, I shall begin to be astonished too!"	- Не меньше, чем удивлюсь я, когда эти ученые мужи начнут выращивать моховые розы на пудре, которой они засеивают свои парики!
He checked himself in glancing towards the window to look where the wind was and leaned on the back of my chair instead.	Он повернулся было к окну, чтобы узнать, откуда дует ветер, но удержался и вместо этого облокотился на спинку моего кресла.
"Well, well, little woman!	- Так-то, милая девочка.
To go on, my dear.	Ну, а теперь вернемся к нашей теме, дорогая.
This rock we must leave to time, chance, and hopeful circumstance.	Предоставим времени, случаю и благоприятному стечению обстоятельств уничтожить этот подводный камень.
We must not shipwreck Ada upon it.	Нельзя же допустить, чтоб о него разбилась Ада.

She cannot afford, and he cannot afford, the remotest chance of another separation from a friend.	Ричард не должен со мной сближаться, пока есть хоть малейший риск, что он может вновь отдалиться от меня, - ему и Аде будет очень трудно перенести второй разрыв с другом.
Therefore I have particularly begged of Woodcourt, and I now particularly beg of you, my dear, not to move this subject with Rick.	Поэтому я настоятельно просил мистера Вудкорта, а теперь настоятельно прошу вас, дорогая, не заговаривать обо мне с Риком.
Let it rest.	Забудьте об этом.
Next week, next month, next year, sooner or later, he will see me with clearer eyes.	Пройдет неделя, месяц, год - все равно, рано или поздно, он посмотрит на меня более ясными глазами.
I can wait."	Я могу и подождать.
But I had already discussed it with him, I confessed; and so, I thought, had Mr. Woodcourt.	Пришлось сознаться, что я уже говорила об этом с Ричардом, кажется говорил и мистер Вудкорт.
"So he tells me," returned my guardian.	- Да, это я знаю с его слов, - промолвил опекун.
"Very good.	- Ну что ж.
He has made his protest, and Dame Durden has made hers, and there is nothing more to be said about it.	Он, так сказать, заявил протест от себя, а Хлопотунья - от себя, и больше об этом говорить не к чему.
Now I come to Mrs. Woodcourt.	Теперь я перейду к миссис Вудкорт.
How do you like her, my dear?"	Как она вам нравится, дорогая моя?
In answer to this question, which was oddly abrupt, I said I liked her very much and thought she was more agreeable than she used to be.	В ответ на этот вопрос, такой странный и неожиданный, я сказала, что она мне очень нравится и, по-моему, она теперь приятней, чем была раньше.
"I think so too," said my guardian.	-И я так думаю, - согласился опекун.
"Less pedigree?	- Меньше болтает о родословных, правда?
Not so much of Morgan ap--what's his name?"	Не так пространно рассказывает о Моргене-ап... или как его там зовут?
That was what I meant, I acknowledged, though he was a very harmless person, even when we had had more of him.	Я ответила, что именно это я и хотела сказать, хотя, в сущности, ее Морген-ап-Керриг был довольно безобидной личностью даже тогда, когда миссис Вудкорт рассказывала о нем пространней, чем теперь.
"Still, upon the whole, he is as well in his native mountains," said my guardian.	- Но, в общем, пусть он сидит себе там в своих родных горах, - сказал опекун.
"I agree with you.	- Я с вами согласен.
Then, little woman, can I do better for a time than retain Mrs. Woodcourt here?"	Итак, Хлопотунья, может быть, мне попросить миссис Вудкорт погостить у нас подольше?
No.	Да.
And yet--	И все же...
My guardian looked at me, waiting for what I had to say.	Опекун смотрел на меня, ожидая ответа.

I had nothing to say.	Мне нечего было ответить.
At least I had nothing in my mind that I could say.	Вернее, я не могла придумать ответ.
I had an undefined impression that it might have been better if we had had some other inmate, but I could hardly have explained why even to myself.	Мне как-то смутно казалось, что лучше бы у нас погостил кто-нибудь другой; но почему - этого я, пожалуй, не могла объяснить даже самой себе.
Or, if to myself, certainly not to anybody else.	То есть себе-то я могла объяснить, но уж никак не другим.
"You see," said my guardian, "our neighbourhood is in Woodcourt's way, and he can come here to see her as often as he likes, which is agreeable to them both; and she is familiar to us and fond of you."	- Тут вот какое обстоятельство, - сказал опекун, -Вудкорт работает неподалеку от нас, а значит, сможет заходить к нам и видеться с матерью сколько душе угодно, что будет приятно им обоим; мы к ней привыкли, и она вас любит.
Yes.	Да.
That was undeniable.	Этого нельзя было отрицать.
I had nothing to say against it.	Я ничего не могла сказать против.
I could not have suggested a better arrangement, but I was not quite easy in my mind. Esther, Esther, why not?	Он очень хорошо все это придумал - я не могла бы предложить ничего лучшего; но на душе у меня было не совсем спокойно... Эстер, Эстер, почему же?
Esther, think!	Эстер, подумай!
"It is a very good plan indeed, dear guardian, and we could not do better."	- Это действительно очень разумно, дорогой опекун, лучше не придумаешь.
"Sure, little woman?"	- Вы уверены, Хлопотунья?
Quite sure.	Совершенно уверена.
I had had a moment's time to think, since I had urged that duty on myself, and I was quite sure.	Минуту назад я заставила себя подумать, подумала и теперь уже была совершенно уверена.
"Good," said my guardian.	- Прекрасно, - сказал опекун.
"It shall be done.	- Так и сделаем.
Carried unanimously."	Решили единогласно.
"Carried unanimously," I repeated, going on with my work.	- Решили единогласно, - повторила я, не отрываясь от своего рукоделья.
It was a cover for his book-table that I happened to be ornamenting.	Я тогда вышивала скатерть для его книжного столика.
It had been laid by on the night preceding my sad journey and never resumed.	В памятный вечер перед своей тяжкой поездкой я отложила эту неоконченную работу и с тех пор больше за нее не принималась.
I showed it to him now, and he admired it highly.	Теперь я показала скатерть опекуну, и она ему очень понравилась.
After I had explained the pattern to him and all the great effects that were to come out by and by, I thought I would go back to our last theme.	Я попросила его рассмотреть узор, описала, какой красивой будет эта скатерть, и, наконец, решила возобновить наш разговор на том месте, где он прервался.

"You said, dear guardian, when we spoke of Mr. Woodcourt before Ada left us, that you thought he would give a long trial to another country.	- Вы как-то сказали, дорогой опекун, - помнится, перед тем, как Ада от нас ушла, - что мистер Вудкорт опять собирается уехать за границу надолго.
Have you been advising him since?"	Вы с тех пор говорили с ним об этом?
"Yes, little woman, pretty often."	- Да, Хозяюшка; довольно часто.
"Has he decided to do so?"	- Он решил уехать?
"I rather think not."	- Как будто нет.
"Some other prospect has opened to him, perhaps?" said I.	- Может быть, у него появились какие-то новые виды на будущее? - спросила я.
"Why--yes--perhaps," returned my guardian, beginning his answer in a very deliberate manner.	-Как вам сказать?.. Да... может быть, - начал опекун, очевидно обдумывая свой ответ.
"About half a year hence or so, there is a medical attendant for the poor to be appointed at a certain place in Yorkshire.	- Примерно через полгода откроется вакансия на должность врача для бедных в одном йоркширском поселке.
It is a thriving place, pleasantly situated--streams and streets, town and country, mill and moor--and seems to present an opening for such a man.	Живут там зажиточно, и место приятное - нечто среднее между городом и деревней: речки и улицы, мельницы и луга, - да и работа подходящая для такого человека, как он.
I mean a man whose hopes and aims may sometimes lie (as most men's sometimes do, I dare say) above the ordinary level, but to whom the ordinary level will be high enough after all if it should prove to be a way of usefulness and good service leading to no other.	Я хочу сказать - человека, который надеется и желает возвыситься над общим уровнем (а ведь почти все люди хотят этого временами), но в конце концов удовольствуется и общим уровнем, если получит возможность приносить пользу и честно работать, хоть и не прославится.
All generous spirits are ambitious, I suppose, but the ambition that calmly trusts itself to such a road, instead of spasmodically trying to fly over it, is of the kind I care for.	Я думаю, что все благородные души честолюбивы, но мне больше всего нравится честолюбие, которое спокойно выбирает подобный путь, вместо того чтобы судорожно пытаться перескочить через него.
It is Woodcourt's kind."	Честолюбие Вудкорта как раз такое.
"And will he get this appointment?" I asked.	- И его назначат на эту должность? - спросила я.
"Why, little woman," returned my guardian, smiling, "not being an oracle, I cannot confidently say, but I think so.	- Ну, знаете, Хлопотунья, - ответил опекун с улыбкой, - не будучи оракулом, я ничего не могу сказать наверное, но думаю, что назначат.
His reputation stands very high; there were people from that part of the country in the shipwreck; and strange to say, I believe the best man has the best chance.	Репутация у него очень хорошая, к тому же среди людей, потерпевших кораблекрушение вместе с ним, оказались йоркширцы, тамошние жители, и как ни странно, но я верю, что чем лучше ты сам, тем больше у тебя шансов на успех.
You must not suppose it to be a fine endowment.	Впрочем, не думайте, что это доходное место.
It is a very, very commonplace affair, my dear, an appointment to a great amount of work and a small amount of pay; but better things will gather about it, it may be fairly hoped."	Должность очень, очень скромная, дорогая моя, -работы много, а заработка мало; но можно надеяться, что со временем положение его улучшится.

"The poor of that place will have reason to bless the choice if it falls on Mr. Woodcourt, guardian."	- Бедняки в этом поселке будут счастливы, если выбор падет на мистера Вудкорта, опекун.
"You are right, little woman; that I am sure they will."	- Правильно, дорогая, в этом сомневаться не приходится.
We said no more about it, nor did he say a word about the future of Bleak House.	Больше мы об этом не говорили, и опекун не сказал ни слова о Холодном доме и его будущем.
But it was the first time I had taken my seat at his side in my mourning dress, and that accounted for it, I considered.	Потому не сказал, решила я тогда, что я ношу траур и еще только в первый раз после болезни сижу с ним наедине.
I now began to visit my dear girl every day in the dull dark corner where she lived.	Теперь я каждый день навещала мою дорогую девочку в том унылом темном закоулке, где она жила.
The morning was my usual time, but whenever I found I had an hour or so to spare, I put on my bonnet and bustled off to Chancery Lane.	Обычно я бывала у нее по утрам, но всякий раз, как у меня выпадал часок-другой свободного времени, я надевала шляпу и снова бежала на Канцлерскую улицу.
They were both so glad to see me at all hours, and used to brighten up so when they heard me opening the door and coming in (being quite at home, I never knocked), that I had no fear of becoming troublesome just yet.	Оба они, и Ричард и Ада, были так рады видеть меня в любое время и так оживлялись, заслышав, что я открываю дверь и вхожу (чувствуя себя здесь как дома, я никогда не стучала), что я ничуть не боялась им надоесть.
On these occasions I frequently found Richard absent.	Приходя к ним, я часто не заставала Ричарда.
At other times he would be writing or reading papers in the cause at that table of his, so covered with papers, which was never disturbed.	Если же он и был дома, то обычно что-то писал или читал документы, приобщенные к тяжбе, сидя за своим столом, заваленным бумагами, до которых не позволял дотронуться.
Sometimes I would come upon him lingering at the door of Mr. Vholes's office.	Случалось мне видеть, как он стоит в нерешительности перед конторой мистера Воулса.
Sometimes I would meet him in the neighbourhood lounging about and biting his nails.	Случалось сталкиваться с ним, когда он бродил по соседству, бесцельно слоняясь по улицам и покусывая ногти.
I often met him wandering in Lincoln's Inn, near the place where I had first seen him, oh how different, how different!	Нередко я встречала его в Линкольне-Инне близ того здания, где впервые его увидела; но - ах! -как он был непохож на прежнего, как непохож!
That the money Ada brought him was melting away with the candles I used to see burning after dark in Mr. Vholes's office I knew very well.	Я знала, что состояние, принесенное ему Адой в приданое, тает, как свечи, горящие по вечерам в конторе мистера Воулса.
It was not a large amount in the beginning, he had married in debt, and I could not fail to understand, by this time, what was meant by Mr. Vholes's shoulder being at the wheel--as I still heard it was.	А состояние это было очень небольшое. К тому же у Ричарда были долги до женитьбы; так что я теперь хорошо понимала что значат слова "мистер Воулс налегает плечом на колесо", - а он продолжал "налегать", как я слышала.
My dear made the best of housekeepers and tried hard to save, but I knew that they were getting poorer and poorer every day.	Моя дорогая подруга оказалась превосходной хозяйкой и всячески старалась экономить; и все же я знала, что молодые беднеют с каждым днем.
She shone in the miserable corner like a beautiful star.	В этом убогом углу она сияла как прекрасная звезда.

She adorned and graced it so that it became another place.	Она так украсила и озарила его, что теперь его и узнать нельзя было.
Paler than she had been at home, and a little quieter than I had thought natural when she was yet so cheerful and hopeful, her face was so unshadowed that I half believed she was blinded by her love for Richard to his ruinous career.	Сама же она была бледнее, чем раньше, когда жила дома, и я удивлялась, почему она так молчалива, - ведь она до сих пор не теряла бодрости и надежды, а лицо у нее всегда было такое безмятежное, что, мне казалось, это любовь к Ричарду ослепляет ее, и она просто не видит, что он идет к гибели.
I went one day to dine with them while I was under this impression.	Как-то раз я шла к ним обедать, раздумывая обо всем этом.
As I turned into Symond's Inn, I met little Miss Flite coming out.	И вдруг, подойдя к Саймондс-Инну, встретила маленькую мисс Флайт, которая вышла от них.
She had been to make a stately call upon the wards in Jarndyce, as she still called them, and had derived the highest gratification from that ceremony.	Она только что нанесла визит "подопечным тяжбы Джарндисов", как она все еще их называла, и осталась от души довольна этой церемонией.
Ada had already told me that she called every Monday at five o'clock, with one little extra white bow in her bonnet, which never appeared there at any other time, and with her largest reticule of documents on her arm.	Ада говорила мне, что старушка является к ним каждый понедельник ровно в пять часов, нацепив на шляпку лишний белый бант, - которого на ней не увидишь в другое время, - а на руке у нее тогда висит ее самый объемистый ридикюль с документами.
"My dear!" she began.	- Душенька моя! - начала она.
"So delighted!	- Я в восторге!
How do you do!	Как поживаете?
So glad to see you.	Как я рада вас видеть.
And you are going to visit our interesting Jarndyce wards? TO be sure!	Вы идете с визитом к нашим интересным подопечным Джарндисов? Ну, конечно!
Our beauty is at home, my dear, and will be charmed to see you."	Наша красавица дома, душенька моя, и будет счастлива видеть вас.
"Then Richard is not come in yet?" said I.	- Значит, Ричард еще не вернулся? - спросила я.
"I am glad of that, for I was afraid of being a little late."	- Вот хорошо, а то я боялась, что немного опаздываю.
"No, he is not come in," returned Miss Flite.	- Нет, еще не вернулся, - ответила мисс Флайт.
"He has had a long day in court.	- Сегодня он засиделся в суде.
I left him there with Vholes.	Я оставила его там с Воулсом.
You don't like Vholes, I hope? DON'T like Vholes.	Надеюсь, вы не любите Воулса? Не надо любить Воулса.
Dan-gerous man!"	О-пас-нейший человек!
"I am afraid you see Richard oftener than ever now," said I.	- Вероятно, вы теперь встречаетесь с Ричардом чаще прежнего, к сожалению? - спросила я.
"My dearest," returned Miss Flite, "daily and hourly.	- Прелесть моя, - ответила мисс Флайт, - я встречаюсь с ним ежедневно и ежечасно.

You know what I told you of the attraction on the Chancellor's table?	Вы помните, что я вам говорила о притягательной силе вещей на столе лорд-канцлера?
My dear, next to myself he is the most constant suitor in court.	Так вот, душенька моя, если не считать меня, Ричард самый постоянный истец во всем суде.
He begins quite to amuse our little party.	Это прямо-таки забавляет нашу маленькую компанию.
Ve-ry friendly little party, are we not?"	Мы оч-чень дружная компания, не правда ли?
It was miserable to hear this from her poor mad lips, though it was no surprise.	Г рустно было слышать это от бедной слабоумной старушки, но я не удивилась.
"In short, my valued friend," pursued Miss Flite, advancing her lips to my ear with an air of equal patronage and mystery, "I must tell you a secret.	- Короче говоря, достойный мой друг, - зашептала мне на ухо мисс Флайт с покровительственным и таинственным видом, - я должна открыть вам один секрет.
I have made him my executor.	Я назначила Ричарда своим душеприказчиком.
Nominated, constituted, and appointed him.	Назначила, уполномочила и утвердила.
In my will.	В своем завещании.
Ye-es."	Да-а!
"Indeed?" said I.	- Неужели? - удивилась я.
"Ye-es," repeated Miss Flite in her most genteel accents, "my executor, administrator, and assign. (Our Chancery phrases, my love.) I have reflected that if I should wear out, he will be able to watch that judgment.	- Да-а, - повторила мисс Флайт самым жеманным тоном, - назначила его своим душеприказчиком, распорядителем и уполномоченным. (Так выражаются у нас в Канцлерском суде, душенька.) Я решила, что если сама я не выдержу, так ведь он-то успеет дождаться решения.
Being so very regular in his attendance."	Он так регулярно бывает в суде.
It made me sigh to think of him.	Я только вздохнула.
"I did at one time mean," said Miss Flite, echoing the sigh, "to nominate, constitute, and appoint poor Gridley.	- Одно время, - начала мисс Флайт и тоже вздохнула, - я собиралась назначить, уполномочить и утвердить бедного Гридли.
Also very regular, my charming girl.	Он тоже очень регулярно ходил в суд, моя прелесть.
I assure you, most exemplary!	Уверяю вас, прямо образцово!
But he wore out, poor man, so I have appointed his successor.	Но он не выдержал, бедняга; поэтому я назначила ему преемника.
Don't mention it.	Никому об этом не рассказывайте.
This is in confidence."	Говорю по секрету.
She carefully opened her reticule a little way and showed me a folded piece of paper inside as the appointment of which she spoke.	Она осторожно приоткрыла свой ридикюль и показала мне сложенную бумагу - вероятно, то самое завещание, о котором говорила.
"Another secret, my dear. I have added to my collection of birds."	- Еще секрет, дорогая: я сделала добавление к своей птичьей коллекции.

"Really, Miss Flite?" said I, knowing how it pleased her to have her confidence received with an appearance of interest.	- В самом деле, мисс Флайт? - отозвалась я, зная как ей приятно, когда ее слушают с интересом.
She nodded several times, and her face became overcast and gloomy.	Она несколько раз кивнула головой, а лицо ее омрачилось и потемнело.
"Two more.	- Еще две птички.
I call them the Wards in Jarndyce.	Я назвала их "Подопечные тяжбы Джарндисов".
They are caged up with all the others. With Hope, Joy, Youth, Peace, Rest, Life, Dust, Ashes, Waste, Want, Ruin, Despair, Madness, Death, Cunning, Folly, Words, Wigs, Rags, Sheepskin, Plunder, Precedent, Jargon, Gammon, and Spinach!"	Они сидят в клетках вместе с остальными: с Надеждой, Радостью, Юностью, Миром, Покоем, Жизнью, Прахом, Пеплом, Мотовством, Нуждой, Разорением, Отчаянием, Безумием, Смертью, Коварством, Глупостью, Словами, Париками, Тряпьем, Пергаментом, Грабежом, Прецедентом, Тарабарщиной, Обманом и Чепухой.
The poor soul kissed me with the most troubled look I had ever seen in her and went her way.	Бедняжка поцеловала меня такая взволнованная, какой я ее еще не видела, и отправилась восвояси.
Her manner of running over the names of her birds, as if she were afraid of hearing them even from her own lips, quite chilled me.	Имена своих птичек она перечисляла очень быстро, словно ей было страшно услышать их даже из своих собственных уст, и мне стало жутко.
This was not a cheering preparation for my visit, and I could have dispensed with the company of Mr. Vholes, when Richard (who arrived within a minute or two after me) brought him to share our dinner.	Подобная встреча никак не могла поднять мое настроение; охотно обошлась бы я и без встречи с мистером Воулсом, которого Ричард (явившийся минуты через две после меня) привел к обеду.
Although it was a very plain one, Ada and Richard were for some minutes both out of the room together helping to get ready what we were to eat and drink.	Обед был очень простой, но Аде и Ричарду все-таки пришлось ненадолго выйти из комнаты, чтобы заняться хозяйством.
Mr. Vholes took that opportunity of holding a little conversation in a low voice with me.	Тут мистер Воулс воспользовался случаем побеседовать со мной вполголоса.
He came to the window where I was sitting and began upon Symond's Inn.	Он подошел к окну, у которого я сидела, и заговорил о Саймондс-Инне.
"A dull place, Miss Summerson, for a life that is not an official one," said Mr. Vholes, smearing the glass with his black glove to make it clearer for me.	- Скучное место, мисс Саммерсон, для тех, кто здесь не работает. - начал мистер Воулс и, желая протереть стекло, чтобы мне было лучше видно, принялся пачкать его своей черной перчаткой.
"There is not much to see here," said I.	- Да, смотреть здесь не на что, - согласилась я.
"Nor to hear, miss," returned Mr. Vholes.	- И слушать нечего, мисс, - отозвался мистер Воулс.
"A little music does occasionally stray in, but we are not musical in the law and soon eject it.	- Случается, что сюда забредут уличные музыканты, но мы, юристы, не музыкальны и быстро их выпроваживаем.
I hope Mr. Jarndyce is as well as his friends could wish him?"	Надеюсь, мистер Джарндис здоров, к счастью для своих друзей?
I thanked Mr. Vholes and said he was quite well.	Я поблагодарила мистера Воулса и сказала, что мистер Джарндис вполне здоров.

"I have not the pleasure to be admitted among the number of his friends myself," said Mr. Vholes, "and I am aware that the gentlemen of our profession are sometimes regarded in such quarters with an unfavourable eye.	- Сам я не имею удовольствия быть в числе его друзей, - заметил мистер Воулс, - и знаю, что в его доме на нашего брата, юриста, порой смотрят недружелюбно.
Our plain course, however, under good report and evil report, and all kinds of prejudice (we are the victims of prejudice), is to have everything openly carried on. How do you find Mr. C. looking, Miss Summerson?"	Как бы то ни было, наш путь ясен: хорошо о нас говорят или плохо, все равно мы, вопреки всякого рода предубеждениям против нас (а мы жертвы предубеждений), ведем свои дела начистоту... Как вы находите мистера Карстона, мисс Саммерсон?
"He looks very ill. Dreadfully anxious."	-У него очень нездоровый вид... страшно встревоженный.
"Just so," said Mr. Vholes.	- Совершенно верно, - согласился мистер Воулс.
He stood behind me with his long black figure reaching nearly to the ceiling of those low rooms, feeling the pimples on his face as if they were ornaments and speaking inwardly and evenly as though there were not a human passion or emotion in his nature.	Он стоял позади меня, длинный и черный, чуть не упираясь головой в низкий потолок и так осторожно ощупывал свои прыщи на лице, словно это были не прыщи, а драгоценные камни, да и говорил он ровным утробным голосом, как человек, совершенно лишенный человеческих чувств и страстей.
"Mr. Woodcourt is in attendance upon Mr. C., I believe?" he resumed.	- Мистер Карстон, кажется, находится под наблюдением мистера Вудкорта?
"Mr. Woodcourt is his disinterested friend," I answered.	- Мистер Вудкорт - его бескорыстный друг, -ответила я.
"But I mean in professional attendance, medical attendance."	- Но я хотел сказать - под профессиональным наблюдением, под медицинским наблюдением.
"That can do little for an unhappy mind," said I.	- Оно плохо помогает, когда душа неспокойна, -заметила я.
"Just so," said Mr. Vholes.	- Совершенно верно, - согласился мистер Воулс.
So slow, so eager, so bloodless and gaunt, I felt as if Richard were wasting away beneath the eyes of this adviser and there were something of the vampire in him.	Такой медлительный, такой хищный, такой бескровный и унылый! - Мне чудилось, будто Ричард чахнет под взглядом своего поверенного, а поверенный чем-то смахивает на вампира.
"Miss Summerson," said Mr. Vholes, very slowly rubbing his gloved hands, as if, to his cold sense of touch, they were much the same in black kid or out of it, "this was an ill-advised marriage of Mr. C.'s."	- Мисс Саммерсон, - продолжал мистер Воулс, очень медленно потирая руки в перчатках -казалось, его тупому осязанию безразлично, затянуты они в черную лайку или нет, - я считаю брак мистера Карстона неблагоразумным поступком.
I begged he would excuse me from discussing it.	Я попросила его не говорить со мной на эту тему.
They had been engaged when they were both very young, I told him (a little indignantly) and when the prospect before them was much fairer and brighter. When Richard had not yielded himself to the unhappy influence which now darkened his life.	Они дали друг другу слово, когда были еще совсем юными, объяснила я ему (довольно-таки негодующим тоном), а будущее представлялось им более светлым и ясным, чем теперь, когда Ричард поддался злополучному влиянию, омрачающему его жизнь.
"Just so," assented Mr. Vholes again.	- Совершенно верно, - снова подтвердил мистер Воулс.

"Still, with a view to everything being openly carried on, I will, with your permission, Miss Summerson, observe to you that I consider this a very ill- advised marriage indeed.	- Однако, придерживаясь своего принципа высказывать все начистоту, я замечу, с вашего позволения, мисс Саммерсон, что нахожу этот брак чрезвычайно неблагоразумным.
I owe the opinion not only to Mr. C.'s connexions, against whom I should naturally wish to protect myself, but also to my own reputation--dear to myself as a professional man aiming to keep respectable; dear to my three girls at home, for whom I am striving to realize some little independence; dear, I will even say, to my aged father, whom it is my privilege to support."	Я считаю своим долгом высказать это мнение, долгом не только по отношению к близким мистера Карстона, от которых, натурально, жду справедливой оценки, но и по отношению к своей собственной репутации, ибо я дорожу ею, как юрист, стремящийся сохранить всеобщее уважение, ибо ею дорожат мои три дочери, которым я стараюсь обеспечить маленькое независимое состояние, и добавлю даже: ею дорожит мой престарелый отец, содержать которого я считаю своей почетной обязанностью.
"It would become a very different marriage, a much happier and better marriage, another marriage altogether, Mr. Vholes," said I, "if Richard were persuaded to turn his back on the fatal pursuit in which you are engaged with him."	- Этот брак стал бы совсем другим браком -гораздо более счастливым и во всех отношениях более удачным, мистер Воулс, - сказала я, - если бы Ричарда можно было уговорить отказаться от роковой цели, к которой вы стремитесь вместе с ним.
Mr. Vholes, with a noiseless cough--or rather gasp--into one of his black gloves, inclined his head as if he did not wholly dispute even that.	Беззвучно кашлянув, или, точнее, зевнув в свою черную перчатку, мистер Воулс наклонил голову, как бы не желая резко возражать даже против этого.
"Miss Summerson," he said, "it may be so; and I freely admit that the young lady who has taken Mr. C.'s name upon herself in so ill- advised a manner--you will I am sure not quarrel with me for throwing out that remark again, as a duty I owe to Mr. C.'s connexions--is a highly genteel young lady.	- Мисс Саммерсон, - произнес он, - возможно, что вы и правы; и я охотно признаю, что молодая леди, столь неблагоразумно принявшая фамилию мистера Карстона, - надеюсь, вы не посетуете на меня за то, что я из чувства долга перед близкими мистера Карстона повторяю это, - является весьма достойной молодой леди из очень хорошей семьи.
Business has prevented me from mixing much with general society in any but a professional character; still I trust I am competent to perceive that she is a highly genteel young lady.	Дела помешали мне вращаться в обществе иначе как в качестве поверенного моих клиентов, тем не менее, надеюсь, я способен понять, что супруга мистера Карстона весьма достойная молодая леди.
As to beauty, I am not a judge of that myself, and I never did give much attention to it from a boy, but I dare say the young lady is equally eligible in that point of view.	Что касается красоты, то в этой области я не знаток и никогда с юных лет не обращал на нее большого внимания; но смею сказать, что эта молодая леди отличается большими достоинствами и в отношении красоты.
She is considered so (I have heard) among the clerks in the Inn, and it is a point more in their way than in mine.	Ее (как я слышал) считают красивой клерки нашего Инна, а в этом они смыслят больше меня.
In reference to Mr. C.'s pursuit of his interests--"	Что же касается того обстоятельства, что мистер Карстон печется о своих собственных интересах...
"Oh!	- Полно!
His interests, Mr. Vholes!"	Какие там интересы, мистер Воулс!

"Pardon me," returned Mr. Vholes, going on in exactly the same inward and dispassionate manner. "Mr. C. takes certain interests under certain wills disputed in the suit.	- Простите, - перебил меня мистер Воулс и продолжал все тем же утробным и бесстрастным голосом: - У мистера Карстона имеются некоторые интересы, связанные с некоторыми завещаниями, которые оспариваются в суде.
It is a term we use.	Так выражаемся мы, юристы.
In reference to Mr. C,'s pursuit of his interests, I mentioned to you, Miss Summerson, the first time I had the pleasure of seeing you, in my desire that everything should he openly carried on--I used those words, for I happened afterwards to note them in my diary, which is producible at any time--I mentioned to you that Mr. C. had laid down the principle of watching his own interests, and that when a client of mine laid down a principle which was not of an immoral (that is to say, unlawful) nature, it devolved upon me to carry it out.	Что же касается того обстоятельства, что мистер Карстон печется о своих интересах, то я уже сказал вам, мисс Саммерсон, в тот день, когда впервые имел удовольствие с вами встретиться, что я стремлюсь вести дела начистоту, - я тогда употребил именно эти слова и впоследствии записал их в свой деловой дневник, который можно представить для ознакомления когда угодно, - я уже сказал вам, что мистер Карстон желает следить за своими интересами лично и поставил мне условием подробно осведомлять его о ходе его дела. Когда же любой мой клиент ставит какое-либо не безнравственное (я хочу сказать, не противозаконное) условие, мне надлежит выполнить это условие.
I HAVE carried it out; I do carry it out.	Я его выполнял; я его выполняю.
But I will not smooth things over to any connexion of Mr. C.'s on any account.	Однако я никоим образом не хочу смягчать положение, когда ставлю о нем в известность близких мистера Карстона.
As open as I was to Mr. Jarndyce, I am to you.	С вами я говорю начистоту, как говорил и с мистером Джарндисом.
I regard it in the light of a professional duty to be so, though it can be charged to no one.	Я считаю своим профессиональным долгом высказаться начистоту, хоть и не могу потребовать за это гонорара.
I openly say, unpalatable as it may be, that I consider Mr. C.'s affairs in a very bad way, that I consider Mr. C. himself in a very bad way, and that I regard this as an exceedingly ill- advised marriage. Am I here, sir?	Итак, как ни грустно, но скажу начистоту, что дела мистера Карстона весьма плохи, что сам мистер Карстон очень плох и что брак его -чрезвычайно неблагоразумный брак... Здесь ли я, сэр?
Yes, I thank you; I am here, Mr. C., and enjoying the pleasure of some agreeable conversation with Miss Summerson, for which I have to thank you very much, sir!"	Да, благодарю вас, я здесь, мистер Карстон, и с удовольствием веду приятную беседу с мисс Саммерсон, за что обязан принести вам глубокую благодарность, сэр!
He broke off thus in answer to Richard, who addressed him as he came into the room.	Так он оборвал наш разговор, отвечая Ричарду, который окликнул его, войдя в комнату.
By this time I too well understood Mr. Vholes's scrupulous way of saving himself and his respectability not to feel that our worst fears did but keep pace with his client's progress.	Но я уже слишком хорошо поняла все значение щепетильных попыток мистера Воулса спасти себя и свою репутацию и не могла не чувствовать, что беда, которой мы так опасались, надвигается вместе с угрожающим падением его клиента.
We sat down to dinner, and I had an opportunity of observing Richard, anxiously.	Мы сели за стол, и я с тревогой воспользовалась случаем присмотреться к Ричарду.

I was not disturbed by Mr. Vholes (who took off his gloves to dine), though he sat opposite to me at the small table, for I doubt if, looking up at all, he once removed his eyes from his host's face.	Мистер Воулс (снявший перчатки во время еды) мне не мешал, хотя сидел против меня, а стол был не широкий, - не мешал потому, что если уж поднимал глаза, то не сводил их с нашего хозяина.
I found Richard thin and languid, slovenly in his dress, abstracted in his manner, forcing his spirits now and then, and at other intervals relapsing into a dull thoughtfulness.	Я нашла Ричарда похудевшим и вялым, небрежно одетым, рассеянным, и если он время от времени делал над собой усилие, стараясь оживленно поддерживать разговор, то вскоре снова погружался в тупую задумчивость.
About his large bright eyes that used to be so merry there was a wanness and a restlessness that changed them altogether.	Его большие блестящие глаза, такие веселые в былое время, теперь были полны тревоги, беспокойства, и это совершенно изменило их.
I cannot use the expression that he looked old.	Не могу сказать, что он постарел.
There is a ruin of youth which is not like age, and into such a ruin Richard's youth and youthful beauty had all fallen away.	В некоторых случаях гибель юности не то же самое, что старость; и на такую гибель были обречены юность и юношеская красота Ричарда.
He ate little and seemed indifferent what it was, showed himself to be much more impatient than he used to be, and was quick even with Ada.	Он ел мало и, кажется, относился к еде равнодушно; он стал гораздо более раздражительным, чем раньше, и был резок даже с Адой.
I thought at first that his old light-hearted manner was all gone, but it shone out of him sometimes as I had occasionally known little momentary glimpses of my own old face to look out upon me from the glass.	Вначале я подумала, что от его прежней беспечности не осталось и следа; потом стала замечать, как ее отблески мелькают на его лице, так же, как видела иногда в зеркале какие-то черточки своего прежнего лица.
His laugh had not quite left him either, but it was like the echo of a joyful sound, and that is always sorrowful.	И прежний его смех еще не совсем угас; но он казался лишь эхом прежнего веселья, и от этого становилось грустно на душе.
Yet he was as glad as ever, in his old affectionate way, to have me there, and we talked of the old times pleasantly.	Но со мной он был по-прежнему ласков и, как всегда, рад видеть меня у себя, так что мы с удовольствием болтали, вспоминая прошлое.
These did not appear to be interesting to Mr. Vholes, though he occasionally made a gasp which I believe was his smile.	Наша беседа явно не интересовала мистера Воулса, хотя он иногда растягивал рот в какой-то зевок, который, видимо, заменял ему улыбку.
He rose shortly after dinner and said that with the permission of the ladies he would retire to his office.	Вскоре после обеда он поднялся и сказал, что просит у дам позволения удалиться к себе в контору.
"Always devoted to business, Vholes!" cried Richard.	-Как всегда, всего себя отдаете делу, Воулс!-воскликнул Ричард.
"Yes, Mr. C.," he returned, "the interests of clients are never to be neglected, sir.	- Да, мистер Карстон, - ответил тот, - нельзя пренебрегать интересами клиентов, сэр.
They are paramount in the thoughts of a professional man like myself, who wishes to preserve a good name among his fellow-practitioners and society at large.	Только о них и должен думать человек моего склада - юрист, который стремится сохранить свое доброе имя в среде коллег и в любом обществе.

My denying myself the pleasure of the present agreeable conversation may not be wholly irrespective of your own interests, Mr. C."	Если я лишаю себя удовольствия вести столь приятный разговор, мистер Карстон, то к этому меня до известной степени понуждают и ваши собственные интересы.
Richard expressed himself quite sure of that and lighted Mr. Vholes out.	Ричард сказал, что не сомневается в этом, и посветил мистеру Воулсу, пока тот спускался по лестнице.
On his return he told us, more than once, that Vholes was a good fellow, a safe fellow, a man who did what he pretended to do, a very good fellow indeed!	Вернувшись, он не раз повторял нам, что Воулс славный малый, надежный малый, который выполняет все, за что берется, - словом, прямо-таки замечательный малый!
He was so defiant about it that it struck me he had begun to doubt Mr. Vholes.	И он твердил это так настойчиво, что я все поняла - он уже начал сомневаться в мистере Воулсе.
Then he threw himself on the sofa, tired out; and Ada and I put things to rights, for they had no other servant than the woman who attended to the chambers.	Усталый, он бросился на диван, а мы с Адой принялись наводить порядок, так как прислуги у молодых не было, если не считать женщины, приходившей убирать квартиру.
My dear girl had a cottage piano there and quietly sat down to sing some of Richard's favourites, the lamp being first removed into the next room, as he complained of its hurting his eyes.	У моей милой девочки было маленькое фортепьяно, и она тихонько села за него и принялась петь любимые песни Ричарда, но сначала мы перенесли лампу в соседнюю комнату, потому что он жаловался, что глазам его больно от света.
I sat between them, at my dear girl's side, and felt very melancholy listening to her sweet voice.	Я сидела между ними, рядом с моей дорогой девочкой, и слушала ее чудесный голос с глубокой печалью.
I think Richard did too; I think he darkened the room for that reason.	Кажется, Ричард испытывал то же самое -потому-то он, должно быть, и захотел остаться в темноте.
She had been singing some time, rising between whiles to bend over him and speak to him, when Mr. Woodcourt came in.	Ада пела, но время от времени вставая, наклонялась к нему и говорила несколько слов; и вдруг пришел мистер Вудкорт.
Then he sat down by Richard and half playfully, half earnestly, quite naturally and easily, found out how he felt and where he had been all day.	Он подсел к Ричарду, заговорил с ним полушутя-полусерьезно, и само собой вышло, что Ричард рассказал ему, как он себя чувствует и как провел день.
Presently he proposed to accompany him in a short walk on one of the bridges, as it was a moonlight airy night; and Richard readily consenting, they went out together.	Немного погодя мистер Вудкорт сказал Ричарду, что ночь нынче лунная и свежая, так что не пойти ли им вдвоем погулять по мосту, а Ричард охотно согласился, и они ушли.
They left my dear girl still sitting at the piano and me still sitting beside her.	Моя дорогая девочка по-прежнему сидела за фортепьяно, а я - рядом с нею.
When they were gone out, I drew my arm round her waist.	Когда Ричард и мистер Вудкорт ушли, я обняла ее за талию.
She put her left hand in mine (I was sitting on that side), but kept her right upon the keys, going over and over them without striking any note.	Она взяла меня за руку левой рукой (я сидела слева от нее), а правой продолжала перебирать клавиши, но не брала ни одной ноты.

"Esther, my dearest," she said, breaking silence, "Richard is never so well and I am never so easy about him as when he is with Allan Woodcourt.	- Эстер, любимая моя, - начала Ада, нарушая молчание, - когда у нас сидит Аллен Вудкорт, Ричард так хорошо себя чувствует, что я за него совсем спокойна.
We have to thank you for that."	За это мы должны благодарить тебя.
I pointed out to my darling how this could scarcely be, because Mr. Woodcourt had come to her cousin John's house and had known us all there, and because he had always liked Richard, and Richard had always liked him, and--and so forth.	Я объяснила своей милой подруге, что я тут совершенно ни при чем, - ведь мистер Вудкорт бывал в доме ее кузена Джона, познакомился там со всеми нами, и Ричард всегда ему нравился, а он всегда нравился Ричарду и... и так далее.
"All true," said Ada, "but that he is such a devoted friend to us we owe to you."	- Все это верно, - сказала Ада, - но если он стал нашим преданным другом, то этим мы обязаны тебе.
I thought it best to let my dear girl have her way and to say no more about it.	Я решила уступить своей дорогой девочке, чтобы прекратить спор.
So I said as much.	Так я ей и сказала.
I said it lightly, because I felt her trembling.	Сказала легким тоном, ибо почувствовала, что она дрожит.
"Esther, my dearest, I want to be a good wife, a very, very good wife indeed.	- Эстер, любимая моя, я хочу быть хорошей женой... очень, очень хорошей женой.
You shall teach me."	Этому меня научишь ты.
I teach!	Мне ее научить!
I said no more, for I noticed the hand that was fluttering over the keys, and I knew that it was not I who ought to speak, that it was she who had something to say to me.	Но я промолчала, ибо заметила, как ее рука бродит по клавишам, и поняла: мне не надо ничего говорить... Ада сама хочет сказать мне что-то.
"When I married Richard I was not insensible to what was before him.	- Когда я выходила замуж за Ричарда, я предвидела то, что его ожидает.
I had been perfectly happy for a long time with you, and I had never known any trouble or anxiety, so loved and cared for, but I understood the danger he was in, dear Esther."	Я долго была вполне счастлива своей дружбой с тобой, а ты меня так любила, так обо мне заботилась, что я не знала горя и тревоги; но я тогда поняла, в какой он опасности, Эстер.
"I know, I know, my darling."	- Я знаю, я знаю, любимая моя!
"When we were married I had some little hope that I might be able to convince him of his mistake, that he might come to regard it in a new way as my husband and not pursue it all the more desperately for my sake--as he does.	- Когда мы поженились, я немного надеялась, что, быть может, сумею показать ему, в чем он заблуждается... надеялась, что, став моим мужем, он, может быть, посмотрит на все это другими глазами, вместо того чтобы с еще большим рвением преследовать свою цель ради меня... как он это делает теперь.
But if I had not had that hope, I would have married him just the same, Esther. Just the same!"	Но, если бы даже я не надеялась, я бы все равно вышла за него замуж, Эстер... все равно!

In the momentary firmness of the hand that was never still—a firmness inspired by the utterance of these last words, and dying away with them--I saw the confirmation of her earnest tones.	Ее рука, которая раньше безостановочно бродила по клавишам, на мгновение замерла, твердо надавив на них, - казалось, Ада хотела этим подчеркнуть свои последние слова; а как только она умолкла, рука ее снова ослабела... и тут я поняла, как искренне говорила моя милая подруга.
"You are not to think, my dearest Esther, that I fail to see what you see and fear what you fear.	- Не думай, любимая моя Эстер, что я не вижу того, что видишь ты, и не боюсь того, чего ты боишься.
No one can understand him better than I do.	Никто не может понять Ричарда лучше, чем я.
The greatest wisdom that ever lived in the world could scarcely know Richard better than my love does."	Величайшая мудрость на свете никогда не будет знать его так, как знает мая любовь.
She spoke so modestly and softly and her trembling hand expressed such agitation as it moved to and fro upon the silent notes!	Она говорила все это так скромно и мягко, но ее дрожащая рука бродившая по немым клавишам, выражала такое глубокое волнение!
My dear, dear girl!	Моя милая, милая девочка!
"I see him at his worst every day.	- Каждый день я вижу его в таком плохом состоянии, в каком его не видит никто.
I watch him in his sleep.	Я смотрю на него, когда он спит.
I know every change of his face.	Как бы ни менялось его лицо, я понимаю, чем вызвана перемена.
But when I married Richard I was quite determined, Esther, if heaven would help me, never to show him that I grieved for what he did and so to make him more unhappy.	Но когда я вышла замуж за Ричарда. Эстер, я твердо решила, с помощью божьей, никогда не показывать ему, что огорчена его поведением, -ведь от этого ему только стало бы еще хуже.
I want him, when he comes home, to find no trouble in my face.	Я хочу, чтобы, приходя домой, он не читал на моем лице ни малейшего беспокойства.
I want him, when he looks at me, to see what he loved in me.	Я хочу, чтобы, глядя на меня, он видел только то, что любит во мне.
I married him to do this, and this supports me."	Для этого я и вышла за него замуж, и это меня поддерживает.
I felt her trembling more.	Я чувствовала, что она дрожит все сильнее.
I waited for what was yet to come, and I now thought I began to know what it was.	Но молчала, ожидая новых признаний, и вскоре начала догадываться, о чем еще она хочет говорить со мной.
"And something else supports me, Esther."	- И еще кое-что поддерживает меня, Эстер.
She stopped a minute. Stopped speaking only; her hand was still in motion.	Она на мгновение умолкла, но только на мгновение, а рука ее по-прежнему бродила по клавишам.
"I look forward a little while, and I don't know what great aid may come to me.	- Я немного заглядываю вперед и мечтаю о том времени, когда, может быть, получу большую, очень большую поддержку.

When Richard turns his eyes upon me then, there may be something lying on my breast more eloquent than I have been, with greater power than mine to show him his true course and win him back."	Это будет, когда Ричард, взглянув на меня, увидит в моих объятиях существо более красноречивое, чем я, более способное вернуть его на правильный путь и спасти.
Her hand stopped now.	Рука ее замерла.
She clasped me in her arms, and I clasped her in mine.	Ада крепко обняла меня, а я обняла ее.
"If that little creature should fail too, Esther, I still look forward.	- Но если и эта малютка не поможет, Эстер, я все равно буду мечтать о будущем.
I look forward a long while, through years and years, and think that then, when I am growing old, or when I am dead perhaps, a beautiful woman, his daughter, happily married, may be proud of him and a blessing to him.	Я буду мечтать о далеком-далеком будущем, которое наступит через многие-многие годы, -мечтать, что, когда я состарюсь или, быть может, умру, дочь Ричарда, прекрасная и счастливая в замужестве, будет гордиться своим отцом и служить ему утешением.
Or that a generous brave man, as handsome as he used to be, as hopeful, and far more happy, may walk in the sunshine with him, honouring his grey head and saying to himself,	Или буду мечтать о том, как благородный и мужественный юноша - такой же красивый, каким некогда был Ричард, такой же полный надежд, но гораздо более счастливый - будет идти рядом с отцом в солнечный день и, почитая его седины, говорить себе:
' I thank God this is my father!	"Благодарю бога за такого отца!
Ruined by a fatal inheritance, and restored through me!'"	Его чуть не сгубило роковое наследство, но он возродился к новой жизни благодаря мне!"
Oh, my sweet girl, what a heart was that which beat so fast against me!	О моя прелестная девочка, какое чудесное сердце билось так трепетно рядом с моим!
"These hopes uphold me, my dear Esther, and I know they will.	- Вот какие надежды поддерживают меня, милая моя Эстер, и, я знаю, будут поддерживать всегда.
Though sometimes even they depart from me before a dread that arises when I look at Richard."	Впрочем, даже они иногда покидают меня, - ведь мне так страшно смотреть на Ричарда.
I tried to cheer my darling, and asked her what it was.	Я попыталась ободрить свою любимую и спросила, чего же она боится?
Sobbing and weeping, she replied,	Заливаясь слезами, она ответила:
"That he may not live to see his child."	- ...Что он не увидит своего ребенка, не доживет...
CHAPTER LXI	Глава LXI
A Discovery	Неожиданность
The days when I frequented that miserable corner which my dear girl brightened can never fade in my remembrance.	Никогда не исчезнут из моей памяти те дни, когда я часто навещала убогое жилище, которое так украшала моя милая девочка.
I never see it, and I never wish to see it now; I have been there only once since, but in my memory there is a mournful glory shining on the place which will shine for ever.	Я больше не бываю в тех краях и не хочу бывать -с тех пор я посетила их лишь раз, - но в моей памяти они окружены ореолом скорби, и он будет сиять вечно.
Not a day passed without my going there, of course.	Конечно, не проходило и дня без того, чтобы я не навестила Аду и Ричарда.

At first I found Mr. Skimpole there, on two or three occasions, idly playing the piano and talking in his usual vivacious strain.	Вначале я два-три раза заставала у них мистера Скимпола, который от нечего делать играл на фортепьяно и, как всегда, оживленно болтал.
Now, besides my very much mistrusting the probability of his being there without making Richard poorer, I felt as if there were something in his careless gaiety too inconsistent with what I knew of the depths of Ada's life.	Признаться, я почти не сомневалась, что каждое его появление у молодых чувствительно отзывается на кошельке Ричарда, но даже не говоря об этом, в его беспечной веселости было что-то слишком несовместимое с душевным состоянием Ады, о котором я знала.
I clearly perceived, too, that Ada shared my feelings.	Кроме того, мне было ясно, что Ада относится к мистеру Скимполу так же, как я.
I therefore resolved, after much thinking of it, to make a private visit to Mr. Skimpole and try delicately to explain myself.	Тщательно продумав все это, я решила пойти к нему и сделать попытку деликатно объясниться с ним.
My dear girl was the great consideration that made me bold.	Больше всего я заботилась о благе моей дорогой девочки, и это придало мне смелости.
I set off one morning, accompanied by Charley, for Somers Town.	Как-то раз утром я вместе с Чарли отправилась в Сомерс-Таун.
As I approached the house, I was strongly inclined to turn back, for I felt what a desperate attempt it was to make an impression on Mr. Skimpole and how extremely likely it was that he would signally defeat me.	Чем ближе я подходила к знакомому дому, тем больше мне хотелось повернуть вспять, - ведь я предвидела, как безнадежны будут мои старания повлиять на мистера Скимпола и как много шансов на то, что он нанесет мне жестокое поражение.
However, I thought that being there, I would go through with it.	Тем не менее я решила, что делать нечего, - раз уж я пришла сюда, отступать поздно.
I knocked with a trembling hand at Mr. Skimpole's door-- literally with a hand, for the knocker was gone--and after a long parley gained admission from an Irishwoman, who was in the area when I knocked, breaking up the lid of a water-butt with a poker to light the fire with.	Дрожащей рукой я постучала в дверь, повторяю -рукой, потому что дверной молоток исчез, и после длительных переговоров меня впустила какая-то ирландка, которая стояла во дворике и, пока я стучала, кочергой отбивала крышку от бочки для воды, должно быть на растопку.
Mr. Skimpole, lying on the sofa in his room, playing the flute a little, was enchanted to see me.	Мистер Скимпол лежал в своей комнате на диване, поигрывая на флейте, и при виде меня пришел в восторг.
Now, who should receive me, he asked.	Кто же должен принимать меня, спросил он?
Who would I prefer for mistress of the ceremonies?	Которую из его дочерей я предпочла бы видеть в роли церемониймейстера?
Would I have his Comedy daughter, his Beauty daughter, or his Sentiment daughter?	Дочь Насмешницу, дочь Красавицу или дочь Мечтательницу?
Or would I have all the daughters at once in a perfect nosegay?	А может быть, я хочу видеть всех трех сразу в одном роскошном букете?
I replied, half defeated already, that I wished to speak to himself only if he would give me leave.	Уже наполовину побежденная, я ответила, что, с его разрешения, хотела бы поговорить с ним наедине.

"My dear Miss Summerson, most joyfully! Of course," he said, bringing his chair nearer mine and breaking into his fascinating smile, "of course it's not business.	- Дорогая мисс Саммерсон, с величайшей радостью! - отозвался он, подвигая свое кресло поближе ко мне и сияя очаровательной улыбкой.- Но, разумеется, говорить мы будем не о делах.
Then it's pleasure!"	А, стало быть, об удовольствиях!
I said it certainly was not business that I came upon, but it was not quite a pleasant matter.	Я сказала, что, конечно, пришла не по делу, но тема нашего разговора будет не из приятных.
"Then, my dear Miss Summerson," said he with the frankest gaiety, "don't allude to it.	- Если так, дорогая мисс Саммерсон, - промолвил он с самой искренней веселостью, - вы про нее и не говорите.
Why should you allude to anything that is NOT a pleasant matter?	К чему говорить о вещах, которые нельзя назвать приятными?
I never do.	Я никогда о них не говорю.
And you are a much pleasanter creature, in every point of view, than I.	А ведь вы гораздо приятнее меня во всех отношениях.
You are perfectly pleasant; I am imperfectly pleasant; then, if I never allude to an unpleasant matter, how much less should you!	Вы приятны вполне; я же не вполне приятен. Поэтому, если уж я никогда не говорю о неприятных вещах, так вам тем более не к лицу о них говорить!
So that's disposed of, and we will talk of something else."	Итак, с этим покончено, давайте поболтаем о чем-нибудь другом.
Although I was embarrassed, I took courage to intimate that I still wished to pursue the subject.	Мне было неловко, но я все-таки решилась сказать, что хочу говорить о том, для чего явилась сюда.
"I should think it a mistake," said Mr. Skimpole with his airy laugh, "if I thought Miss Summerson capable of making one.	- Я сказал бы, что это ошибка, - промолвил мистер Скимпол с легким смехом, - если бы считал, что мисс Саммерсон способна ошибаться.
But I don't!"	Но я этого не считаю!
"Mr. Skimpole," said I, raising my eyes to his, "I have so often heard you say that you are unacquainted with the common affairs of life--"	- Мистер Скимпол, - начала я, глядя ему в глаза, -я так часто слышала от вас самих, что вы ничего не смыслите в житейских делах...
"Meaning our three banking-house friends, L, S, and who's the junior partner?	- То есть в наших трех друзьях из банкирского дома - Фунте, Шиллинге и... как бишь зовут младшего компаньона?
D?" said Mr. Skimpole, brightly.	Пенс? - принялся шутить мистер Скимпол. -Правильно!
"Not an idea of them!"	О них я не имею ни малейшего представления!
"--That perhaps," I went on, "you will excuse my boldness on that account.	- Так, может быть, вы не посетуете на меня за навязчивость, - продолжала я.
I think you ought most seriously to know that Richard is poorer than he was."	- Но, мне кажется, вы обязаны знать, что Ричард теперь обеднел.
"Dear me!" said Mr. Skimpole.	- Боже мой! - воскликнул мистер Скимпол.
"So am I, they tell me."	- Но я тоже обеднел, как мне говорят.
"And in very embarrassed circumstances."	- И что дела его очень запутаны.

"Parallel case, exactly!" said Mr. Skimpole with a delighted countenance.	- Как и мои - точь-в-точь! - отозвался мистер Скимпол с ликующим видом.
"This at present naturally causes Ada much secret anxiety, and as I think she is less anxious when no claims are made upon her by visitors, and as Richard has one uneasiness always heavy on his mind, it has occurred to me to take the liberty of saying that--if you would--not--"	- Ада, естественно, этим очень встревожена и, вероятно, тревожится еще больше, когда вынуждена принимать гостей; а Ричарда никогда не оставляет тяжкая забота; ну вот я и решила взять на себя смелость сказать вам... не можете ли вы... не...
I was coming to the point with great difficulty when he took me by both hands and with a radiant face and in the liveliest way anticipated it.	Мне было очень трудно высказаться до конца, но мистер Скимпол взял мои руки в свои и с сияющим лицом очень быстро докончил мою фразу:
"Not go there?	- Не бывать у них?
Certainly not, my dear Miss Summerson, most assuredly not.	Конечно, не буду больше бывать, дорогая мисс Саммерсон; безусловно не буду.
Why SHOULD I go there?	Да и зачем мне у них бывать?
When I go anywhere, I go for pleasure.	Если я куда-нибудь иду, я иду, чтобы получить удовольствие.
I don't go anywhere for pain, because I was made for pleasure.	Я никогда не хожу туда, где буду страдать, потому что я создан для удовольствий.
Pain comes to ME when it wants me.	Страдание само приходит ко мне, когда хочет.
Now, I have had very little pleasure at our dear Richard's lately, and your practical sagacity demonstrates why.	Надо сказать, что в последнее время я почти не получал удовольствия, когда заходил к нашему милому Ричарду, а вы так практичны и проницательны, что объяснили мне, почему так вышло.
Our young friends, losing the youthful poetry which was once so captivating in them, begin to think,	Наши молодые друзья утратили ту юношескую поэтичность, которая некогда была в них столь пленительной, и начали думать:
' This is a man who wants pounds.'	"Вот человек, которому нужны фунты".
So I am; I always want pounds; not for myself, but because tradespeople always want them of me.	Это правда; мне то и дело нужны фунты - но не для себя, а для торговцев, которые то и дело норовят получить их с меня.
Next, our young friends begin to think, becoming mercenary,	Далее, наши молодые друзья понемножку становятся меркантильными и начинают думать:
'This is the man who HAD pounds, who borrowed them,' which I did.	"Вот человек, который уже получил фунты... то есть взял их в долг", - а я и вправду брал.
I always borrow pounds.	Я всегда занимаю фунты.
So our young friends, reduced to prose (which is much to be regretted), degenerate in their power of imparting pleasure to me.	Выходит, что наши молодые друзья, опустившиеся до прозы (о чем приходится очень пожалеть), так сказать, вырождаются, лишаясь способности доставлять мне удовольствие.
Why should I go to see them, therefore?	А раз так, с какой стати я к ним пойду?
Absurd!"	Смешно!

Through the beaming smile with which he regarded me as he reasoned thus, there now broke forth a look of disinterested benevolence quite astonishing.	Сияющая улыбка, с какой он, разглагольствуя, поглядывал на меня, и бескорыстно благожелательное выражение его лица были просто поразительны.
"Besides," he said, pursuing his argument in his tone of light- hearted conviction, "if I don't go anywhere for pain--which would be a perversion of the intention of my being, and a monstrous thing to do--why should I go anywhere to be the cause of pain?	- А кроме того, - продолжал он свои рассуждения тоном безмятежной уверенности в себе, - если я не иду туда, где буду страдать, - а пойди я туда, я поступил бы чудовищно, наперекор самой сущности своей жизни, - так зачем мне идти куда-то, чтобы причинять страдания другим?
If I went to see our young friends in their present ill-regulated state of mind, I should give them pain.	Если я навещу наших молодых друзей теперь, когда они в неуравновешенном состоянии духа, я причиню им страдание.
The associations with me would be disagreeable.	Мое общество будет им неприятно.
They might say,	Они могут сказать:
'This is the man who had pounds and who can't pay pounds,' which I can't, of course; nothing could be more out of the question!	"Вот человек, который занимал фунты, но не может вернуть эти фунты", - чего я, разумеется, не могу, - и речи быть не может!
Then kindness requires that I shouldn't go near them--and I won't."	Если так, вежливость требует, чтобы я к ним не ходил... я и не буду ходить.
He finished by genially kissing my hand and thanking me.	Кончив свою речь, он с чувством поцеловал мне руку и поблагодарил меня.
Nothing but Miss Summerson's fine tact, he said, would have found this out for him.	Только утонченный такт мисс Саммерсон, сказал он, помог ему разобраться во всем этом.
I was much disconcerted, but I reflected that if the main point were gained, it mattered little how strangely he perverted everything leading to it.	Я была очень смущена, но решила, что раз уж я добилась своей главной цели, мне все равно, что он столь извращенным путем пришел к единомыслию со мной.
I had determined to mention something else, however, and I thought I was not to be put off in that.	Мне нужно было, однако, сказать ему еще кое о чем, и тут уж я была уверена, что меня ничем не смутишь.
"Mr. Skimpole," said I, "I must take the liberty of saying before I conclude my visit that I was much surprised to learn, on the best authority, some little time ago, that you knew with whom that poor boy left Bleak House and that you accepted a present on that occasion.	- Мистер Скимпол, - начала я, - осмелюсь сказать еще кое-что перед тем, как уйти: недавно я с удивлением узнала из самых достоверных источников, что вам было известно, с кем ушел бедный больной мальчик из Холодного дома, и что вы в связи с этим согласились принять подарок.
I have not mentioned it to my guardian, for I fear it would hurt him unnecessarily; but I may say to you that I was much surprised."	Я не сказала об этом опекуну, из боязни его огорчить; но вам я могу сознаться, что очень удивилась.
"No?	- Не может быть!
Really surprised, my dear Miss Summerson?" he returned inquiringly, raising his pleasant eyebrows.	Неужели вы действительно удивились, дорогая мисс Саммерсон? - переспросил мистер Скимпол, шутливо поднимая брови.
"Greatly surprised."	- Очень.

He thought about it for a little while with a highly agreeable and whimsical expression of face, then quite gave it up and said in his most engaging manner,	Он немного подумал об этом с приятнейшим и чуть лукавым видом и, наконец, окончательно отказавшись понять мое удивление, проговорил самым чарующим тоном:
"You know what a child I am.	- Вы знаете, я сущее дитя.
Why surprised?"	Скажите, почему же вы удивились?
I was reluctant to enter minutely into that question, but as he begged I would, for he was really curious to know, I gave him to understand in the gentlest words I could use that his conduct seemed to involve a disregard of several moral obligations.	Мне не хотелось объяснять все подробно, но мистер Скимпол сам попросил меня об этом, потому-де, что ему очень любопытно это знать, и я в самых мягких выражениях, какие могла придумать, дала ему понять, что он тогда погрешил против своих нравственных обязанностей.
He was much amused and interested when he heard this and said,	Это показалось ему очень интересным и забавным, и он отозвался на мою речь словами:
"No, really?" with ingenuous simplicity.	"Неужели правда?" - сказанными с неподдельным простодушием.
"You know I don't intend to be responsible.	- Вы же знаете, что я не могу отвечать за свои поступки, нисколько на это не претендую.
I never could do it.	И никогда не мог.
Responsibility is a thing that has always been above me--or below me," said Mr. Skimpole. "I don't even know which; but as I understand the way in which my dear Miss Summerson (always remarkable for her practical good sense and clearness) puts this case, I should imagine it was chiefly a question of money, do you know?"	Ответственность - это такая штука, которая всегда была выше меня... или ниже, - пояснил мистер Скимпол, - я даже не знаю точно, выше или ниже; но, насколько я понимаю, наша дорогая мисс Саммерсон (которая отличается практическим здравым смыслом и ясностью ума) намекает, вероятно, на то, что я тогда принял деньги, не так ли?
I incautiously gave a qualified assent to this.	Я опрометчиво согласилась с этим.
"Ah!	- Ага!
Then you see," said Mr. Skimpole, shaking his head, "I am hopeless of understanding it."	В таком случае, - проговорил мистер Скимпол, качая головой, - я, как видите, безнадежно не способен уразуметь все это.
I suggested, as I rose to go, that it was not right to betray my guardian's confidence for a bribe.	Я решила уйти и встала, но добавила еще, что нехорошо было променять доверие опекуна на взятку.
"My dear Miss Summerson," he returned with a candid hilarity that was all his own, "I can't be bribed."	- Дорогая мисс Саммерсон, - возразил мистер Скимпол с неподражаемой наивной веселостью, -никто не может дать взятку мне.
"Not by Mr. Bucket?" said I.	- Даже мистер Баккет? - спросила я.
"No," said he.	- Даже он, - ответил мистер Скимпол.
"Not by anybody.	- Никто не может.
I don't attach any value to money.	Деньги для меня не имеют никакой цены.

I don't care about it, I don't know about it, I don't want it, I don't keep it—it goes away from me directly.	Я ими не интересуюсь; я в них ничего не смыслю; я в них не нуждаюсь: я их не берегу... они уплывают от меня мгновенно.
How can I be bribed?"	Как же можно дать взятку мне?
I showed that I was of a different opinion, though I had not the capacity for arguing the question.	Я сказала, что думаю иначе, хоть и не способна с ним спорить.
"On the contrary," said Mr. Skimpole, "I am exactly the man to be placed in a superior position in such a case as that. I am above the rest of mankind in such a case as that.	- Напротив, - продолжал мистер Скимпол, - в подобных случаях я как раз стою выше прочих людей.
I can act with philosophy in such a case as that.	В подобных случаях я способен действовать, руководствуясь философией.
I am not warped by prejudices, as an Italian baby is by bandages.	Я не опутан предрассудками, как итальянский младенец свивальниками.
I am as free as the air.	Я свободен, как воздух.
I feel myself as far above suspicion as Caesar's wife."	Я, как жена Цезаря, чувствую себя выше всяких подозрений.
Anything to equal the lightness of his manner and the playful impartiality with which he seemed to convince himself, as he tossed the matter about like a ball of feathers, was surely never seen in anybody else!	Он так легко, с такой шаловливой беспристрастностью убеждал сам себя, жонглируя своей аргументацией, словно пуховым шариком, что в этом с ним, пожалуй, не мог бы сравниться никто на свете!
"Observe the case, my dear Miss Summerson.	- Рассмотрите этот случай, дорогая мисс Саммерсон.
Here is a boy received into the house and put to bed in a state that I strongly object to.	Вот мальчик, которого привели в дом и уложили на кровать в таком состоянии, которое мне очень не нравится.
The boy being in bed, a man arrives--like the house that Jack built.	Когда этот мальчик уже на кровати, приходит человек... точь-в-точь как в детской песенке "Дом, который построил Джек".
Here is the man who demands the boy who is received into the house and put to bed in a state that I strongly object to.	Вот человек, который спрашивает о мальчике, приведенном в дом и уложенном на кровать в состоянии, которое мне очень не нравится.
Here is a bank-note produced by the man who demands the boy who is received into the house and put to bed in a state that I strongly object to.	Вот банкнот, предложенный человеком, который спрашивает о мальчике, приведенном в дом и уложенном на кровать в состоянии, которое мне очень не нравится.
Here is the Skimpole who accepts the bank-note produced by the man who demands the boy who is received into the house and put to bed in a state that I strongly object to.	Вот Скимпол, который принимает банкнот, предложенный человеком, который спрашивает о мальчике, приведенном в дом и уложенном на кровать в состоянии, которое мне очень не нравится.
Those are the facts.	Вот факты.
Very well.	Прекрасно.

Should the Skimpole have refused the note? WHY should the Skimpole have refused the note?	Должен ли был вышеозначенный Скимпол отказаться от банкнота? Почему он должен был отказаться от банкнота?
Skimpole protests to Bucket,	Скимпол противится, он спрашивает Баккета:
' What's this for?	"Зачем это нужно?
I don't understand it, it is of no use to me, take it away.'	Я в этом ничего не смыслю; мне это ни к чему; берите это обратно".
Bucket still entreats Skimpole to accept it.	Баккет все-таки просит Скимпола принять банкнот.
Are there reasons why Skimpole, not being warped by prejudices, should accept it?	Имеются ли такие причины, в силу которых Скимпол, не извращенный предрассудками, может взять банкнот?
Yes.	Имеются.
Skimpole perceives them.	Скимпол о них осведомлен.
What are they?	Что же это за причины?
Skimpole reasons with himself, this is a tamed lynx, an active police-officer, an intelligent man, a person of a peculiarly directed energy and great subtlety both of conception and execution, who discovers our friends and enemies for us when they run away, recovers our property for us when we are robbed, avenges us comfortably when we are murdered.	Скимпол рассуждает следующим образом: вот дрессированная рысь - энергичный полицейский инспектор, неглупый человек, который весьма своеобразно проявляет свою энергию, отличаясь тонкостью замыслов и их выполнения; который ловит для нас наших друзей и врагов, когда они от нас убежали; возвращает нам наше имущество, когда его у нас украли; достойно мстит за нас, когда нас убили.
This active police-officer and intelligent man has acquired, in the exercise of his art, a strong faith in money; he finds it very useful to him, and he makes it very useful to society.	Занимаясь своим искусством, этот энергичный полицейский инспектор преисполнился непоколебимой веры в деньги - он находит их очень полезными для себя и приносит ими большую пользу обществу.
Shall I shake that faith in Bucket because I want it myself; shall I deliberately blunt one of Bucket's weapons; shall I positively paralyse Bucket in his next detective operation?	Неужели я должен расшатывать эту веру Баккета только потому, что у меня самого ее нет; неужели я стану умышленно притуплять оружие Баккета; неужели я решусь буквально парализовать Банкета в его будущей сыскной работе?
And again.	И еще одно.
If it is blameable in Skimpole to take the note, it is blameable in Bucket to offer the note--much more blameable in Bucket, because he is the knowing man.	Если со стороны Скимпола предосудительно взять банкнот, значит со стороны Банкета предосудительно его предлагать - и даже гораздо более предосудительно, так как Банкет опытнее Скимпола.
Now, Skimpole wishes to think well of Bucket; Skimpole deems it essential, in its little place, to the general cohesion of things, that he SHOULD think well of Bucket.	Но Скимпол стремится уважать Банкета; Скимпол, хоть он и человек маленький, считает необходимым уважать Банкета для поддержания общественного строя.
The state expressly asks him to trust to Bucket.	Г осударство настоятельно требует от него доверять Банкету.
And he does.	И он доверяет.

And that's all he does!"	Вот и все!
I had nothing to offer in reply to this exposition and therefore took my leave.	Мне нечего было возразить на это рассуждение, и поэтому я распрощалась с мистером Скимполом.
Mr. Skimpole, however, who was in excellent spirits, would not hear of my returning home attended only by	Однако мистер Скимпол, который был в прекрасном расположении духа, и слышать не хотел, чтобы я вернулась домой в сопровождении одной только
"Little Coavinses," and accompanied me himself.	"Ковинсовой малютки", как он все еще называл Чарли, и сам проводил меня до дому.
He entertained me on the way with a variety of delightful conversation and assured me, at parting, that he should never forget the fine tact with which I had found that out for him about our young friends.	По дороге он занимал меня приятным разговором о том о сем; а прощаясь, заверил, что никогда не позабудет, с какой деликатностью и тактом я разъяснила ему, как ему надо себя вести с нашими молодыми друзьями.
As it so happened that I never saw Mr. Skimpole again, I may at once finish what I know of his history.	Как-то так вышло, что я больше не встречала мистера Скимпола; поэтому лучше мне тут же рассказать все, что я знаю о его дальнейшей жизни.
A coolness arose between him and my guardian, based principally on the foregoing grounds and on his having heartlessly disregarded my guardian's entreaties (as we afterwards learned from Ada) in reference to Richard.	Опекун и он охладели друг к другу главным образом из-за случая с Джо, а также потому, что мистер Скимпол (как мы впоследствии узнали от Ады) бездушно пренебрег просьбами опекуна не вымогать денег у Ричарда.
His being heavily in my guardian's debt had nothing to do with their separation.	Его крупный долг опекуну никак не повлиял на их разрыв.
He died some five years afterwards and left a diary behind him, with letters and other materials towards his life, which was published and which showed him to have been the victim of a combination on the part of mankind against an amiable child.	Мистер Скимпол умер лет через пять после этого, оставив дневник, письма и разные материалы автобиографического характера; все это было опубликовано и рисовало его как жертву коварной интриги, которую человечество замыслило против простодушного младенца.
It was considered very pleasant reading, but I never read more of it myself than the sentence on which I chanced to light on opening the book.	Говорят, будто книга получилась занимательная, но я, открыв ее как-то раз, прочла из нее только одну фразу, случайно попавшуюся мне на глаза, и дальше уже читать не стала.
It was this:	Вот эта фраза:
"Jarndyce, in common with most other men I have known, is the incarnation of selfishness."	"Джарндис, как и почти все, кого я знал, - это воплощенное Себялюбие".
And now I come to a part of my story touching myself very nearly indeed, and for which I was quite unprepared when the circumstance occurred.	А теперь я подхожу к тем главам своего повествования, которые очень близко касаются меня самой, и опишу события, которых никак не предвидела.
Whatever little lingerings may have now and then revived in my mind associated with my poor old face had only revived as belonging to a part of my life that was gone--gone like my infancy or my childhood.	Если время от времени во мне и возникали воспоминания о том, каким было когда-то мое несчастное лицо, то лишь потому, что они были частью воспоминаний о тех годах моей жизни, которые уже миновали... миновали так же, как детство и отрочество.

I have suppressed none of my many weaknesses on that subject, but have written them as faithfully as my memory has recalled them.	Я не утаила ни одной из многих моих слабостей, связанных с этим, но правдиво описала их такими, какими они сохранились в моей памяти.
And I hope to do, and mean to do, the same down to the last words of these pages, which I see now not so very far before me.	Хочу и надеюсь поступать так же до самого последнего слова на этих страницах, которое, видимо, скоро будет дописано.
The months were gliding away, and my dear girl, sustained by the hopes she had confided in me, was the same beautiful star in the miserable corner.	Бежали месяцы, а моя дорогая девочка, по-прежнему черпая силы в надеждах, которые поведала мне, сияла в своем жалком жилище, словно прекрасная звезда.
Richard, more worn and haggard, haunted the court day after day, listlessly sat there the whole day long when he knew there was no remote chance of the suit being mentioned, and became one of the stock sights of the place.	Ричард, совсем замученный, изможденный, день за днем продолжал торчать в суде, безучастно просиживал там весь день напролет, даже если знал, что дело его ни в коем случае не будет разбираться, и, таким образом, сделался там одним из самых бессменных завсегдатаев.
I wonder whether any of the gentlemen remembered him as he was when he first went there.	Вряд ли хоть кто-нибудь из судейских помнил, каким был Ричард, когда впервые пришел в суд.
So completely was he absorbed in his fixed idea that he used to avow in his cheerful moments that he should never have breathed the fresh air now "but for Woodcourt." It was only Mr. Woodcourt who could occasionally divert his attention for a few hours at a time and rouse him, even when he sunk into a lethargy of mind and body that alarmed us greatly, and the returns of which became more frequent as the months went on.	И он был так поглощен своей навязчивой идеей, что иной раз, в веселую минуту, признавался, что ему не пришлось бы даже дышать свежим воздухом, "не будь Вудкорта" Только мистер Вудкорт и мог иногда на несколько часов отвлечь внимание Ричарда от тяжбы и даже расшевелить его в те дни, когда он погружался в очень тревожившую нас летаргию души и тела, приступы которой учащались с каждым месяцем.
My dear girl was right in saying that he only pursued his errors the more desperately for her sake.	Моя дорогая девочка была права, когда говорила, что, заботясь о ее благе, он с тем большим рвением цепляется за свой самообман.
I have no doubt that his desire to retrieve what he had lost was rendered the more intense by his grief for his young wife, and became like the madness of a gamester.	Я тоже не сомневалась, что его желание возместить растраченное еще больше возросло от жалости к молодой жене и, наконец, уподобилось одержимости игрока.
I was there, as I have mentioned, at all hours.	Я уже говорила, что навещала их как можно чаще.
When I was there at night, I generally went home with Charley in a coach; sometimes my guardian would meet me in the neighbourhood, and we would walk home together.	Если я проводила у них вечер, то обычно возвращалась вдвоем с Чарли в наемной карете; а бывало и так, что опекун встречал меня по дороге, и мы шли домой вместе.
One evening he had arranged to meet me at eight o'clock.	Однажды мы с ним условились встретиться в восемь часов вечера.
I could not leave, as I usually did, quite punctually at the time, for I was working for my dear girl and had a few stitches more to do to finish what I was about; but it was within a few minutes of the hour when I bundled up my little work-basket, gave my darling my last kiss for the night, and hurried downstairs.	На этот раз мне не удалось уйти, как всегда, точно в назначенное время, потому что я кое-что шила для своей дорогой девочки и, заканчивая работу, должна была сделать еще несколько стежков; но задержалась я очень ненадолго и, убрав рабочую корзинку, в последний раз поцеловала свою дорогую подругу, пожелала ей спокойной ночи и заторопилась вниз.

Mr. Woodcourt went with me, as it was dusk.	Мистер Вудкорт пошел меня проводить, так как сумерки уже сгустились.
When we came to the usual place of meeting--it was close by, and Mr. Woodcourt had often accompanied me before--my guardian was not there.	Когда мы подошли к месту, где я обычно встречалась с опекуном, - а это было недалеко и мистер Вудкорт уже не раз провожал меня туда, -опекуна там не оказалось.
We waited half an hour, walking up and down, but there were no signs of him.	Мы подождали с полчаса, прохаживаясь взад и вперед, но он не приходил.
We agreed that he was either prevented from coming or that he had come and gone away, and Mr. Woodcourt proposed to walk home with me.	Тогда мы решили, что или ему что-то помешало прийти, или он приходил, но, не дождавшись меня, ушел; и мистер Вудкорт предложил проводить меня до дому пешком.
It was the first walk we had ever taken together, except that very short one to the usual place of meeting.	Мы в первый раз шли вдвоем, если не считать тех случаев, когда он провожал меня до обычного места встречи с опекуном, которое было совсем близко.
We spoke of Richard and Ada the whole way.	Всю дорогу мы говорили о Ричарде и Аде.
I did not thank him in words for what he had done--my appreciation of it had risen above all words then--but I hoped he might not be without some understanding of what I felt so strongly.	Свою благодарность ему за то, что он сделал, я никогда не выражала словами, - в то время она была больше всяких слов, - но я надеялась, что, быть может, он догадывается о том, что я чувствовала так глубоко.
Arriving at home and going upstairs, we found that my guardian was out and that Mrs. Woodcourt was out too.	Придя домой и поднявшись наверх, мы узнали, что опекуна нет дома, а миссис Вудкорт тоже ушла.
We were in the very same room into which I had brought my blushing girl when her youthful lover, now her so altered husband, was the choice of her young heart, the very same room from which my guardian and I had watched them going away through the sunlight in the fresh bloom of their hope and promise.	Мы были в той самой комнате, куда я привела свою краснеющую подругу, когда ее девичье сердце избрало себе юного возлюбленного, который потом стал ее мужем и так страшно изменился, - в той самой комнате, где мы с опекуном любовались на них, когда они уходили, озаренные солнцем, в расцвете своих надежд и окрыленные верой друг в друга.
We were standing by the opened window looking down into the street when Mr. Woodcourt spoke to me.	Мы стояли у открытого окна и смотрели вниз, на улицу, как вдруг мистер Вудкорт заговорил со мной.
I learned in a moment that he loved me.	Я сразу поняла, что он меня любит.
I learned in a moment that my scarred face was all unchanged to him.	Я сразу поняла, что мое рябое лицо казалось ему ничуть не изменившимся.
I learned in a moment that what I had thought was pity and compassion was devoted, generous, faithful love.	Я сразу поняла, что чувство, которое я принимала за жалость и сострадание, в действительности было преданной, великодушной, верной любовью.
Oh, too late to know it now, too late, too late.	Ах! Как поздно я это поняла... как поздно, поздно!
That was the first ungrateful thought I had.	Такова была моя первая неблагодарная мысль.
Too late.	Как поздно!

"When I returned," he told me, "when I came back, no richer than when I went away, and found you newly risen from a sick bed, yet so inspired by sweet consideration for others and so free from a selfish thought--"	- Когда я вернулся, - сказал он мне, - когда я возвратился таким же бедняком, каким был до отъезда, и увидел вас, а вы тогда только что встали с постели после болезни, но так нежно заботились о других, ничуть не думая о себе...
"Oh, Mr. Woodcourt, forbear, forbear!" I entreated him.	- Полно, мистер Вудкорт, не надо, не надо! -умоляла я его.
"I do not deserve your high praise.	- Я не заслуживаю ваших похвал.
I had many selfish thoughts at that time, many!"	В то время я часто думала о себе, очень часто!
"Heaven knows, beloved of my life," said he, "that my praise is not a lover's praise, but the truth.	- Верьте мне, любовь всей моей жизни, - сказал он, - что моя похвала - не похвала влюбленного, но истинная правда.
You do not know what all around you see in Esther Summerson, how many hearts she touches and awakens, what sacred admiration and what love she wins."	Вы не знаете, что видят в Эстер Саммерсон все те, кем она окружена, не знаете, как много сердец она трогает и пробуждает, как благоговейно все восхищаются ею и как ее любят!
"Oh, Mr. Woodcourt," cried I, "it is a great thing to win love, it is a great thing to win love!	- О мистер Вудкорт! - воскликнула я. - Быть любимой - это такое счастье! Такое счастье!
I am proud of it, and honoured by it; and the hearing of it causes me to shed these tears of mingled joy and sorrow--joy that I have won it, sorrow that I have not deserved it better; but I am not free to think of yours."	Я горжусь этой великой честью и плачу от радости и горя... от радости - потому, что меня любят, от горя - потому, что я недостаточно этого заслуживаю... но думать о вашей любви я не имею права.
I said it with a stronger heart, for when he praised me thus and when I heard his voice thrill with his belief that what he said was true, I aspired to be more worthy of it.	Я сказала это, уже овладев собой, - ведь когда он так превозносил меня и я слышала, как в его дрожащем голосе звучит глубокая вера в меня, я жаждала как можно лучше заслужить его похвалу.
It was not too late for that.	А заслужить ее было еще не поздно.
Although I closed this unforeseen page in my life to-night, I could be worthier of it all through my life.	И хотя в этот вечер я перевернула непредвиденную страницу своей жизни, но в течение всех грядущих лет я могла жить так, чтобы стать достойной его похвал.
And it was a comfort to me, and an impulse to me, and I felt a dignity rise up within me that was derived from him when I thought so.	Эта мысль утешала и вдохновляла меня, и, думая об этом, я видела, что благодаря ему во мне раскрываются новые достоинства.
He broke the silence.	Он нарушил молчание.
"I should poorly show the trust that I have in the dear one who will evermore be as dear to me as now"--and the deep earnestness with which he said it at once strengthened me and made me weep-- "if, after her assurance that she is not free to think of my love, I urged it.	- Плоха была бы моя вера в любимую, которая вечно будет мне так же дорога, как теперь, если бы после того, как она сказала, что не имеет права думать о моей любви, я все-таки настаивал бы на своем, - проговорил он с такой глубокой искренностью, что она придала мне твердости, хоть я и не могла удержаться от слез.
Dear Esther, let me only tell you that the fond idea of you which I took abroad was exalted to the heavens when I came home.	- Милая Эстер, позвольте мне только добавить, что то глубокое чувство к вам, с которым я уехал за границу, стало еще более глубоким, когда я вернулся на родину.

I have always hoped, in the first hour when I seemed to stand in any ray of good fortune, to tell you this.	Я все время надеялся, - с того самого часа, когда в моей жизни впервые блеснул луч какого-то успеха, - надеялся, что скажу вам о своей любви.
I have always feared that I should tell it you in vain.	Я все время опасался, что скажу вам о ней напрасно.
My hopes and fears are both fulfilled to-night.	Сегодня сбылись и мои надежды и мои опасения.
I distress you.	Я вас огорчаю.
I have said enough."	Ни слова больше.
Something seemed to pass into my place that was like the angel he thought me, and I felt so sorrowful for the loss he had sustained!	Мне почудилось, будто я на мгновение превратилась в того безгрешного ангела, каким он меня считал, и с великой скорбью поняла, как тяжело ему терять меня!
I wished to help him in his trouble, as I had wished to do when he showed that first commiseration for me.	Мне хотелось помочь ему в его горе, так же хотелось, как в тот день, когда он впервые меня пожалел.
"Dear Mr. Woodcourt," said I, "before we part to-night, something is left for me to say.	- Дорогой мистер Вудкорт, - начала я, - прежде чем мы расстанемся сегодня, я должна вам сказать еще кое-что.
I never could say it as I wish--I never shall--but--"	Я не могу сказать это так, как хотела бы... и никогда не смогу... но...
I had to think again of being more deserving of his love and his affliction before I could go on.	Мне снова пришлось заставить себя вспомнить о том, что я должна быть достойной его любви и горя, и только после этого я смогла продолжать.
"--I am deeply sensible of your generosity, and I shall treasure its remembrance to my dying hour.	- Я глубоко чувствую ваше великодушие и сохраню это драгоценное воспоминание до своего смертного часа.
I know full well how changed I am, I know you are not unacquainted with my history, and I know what a noble love that is which is so faithful.	Я хорошо знаю, как я изменилась, знаю, что вам известно мое происхождение, и понимаю, какое это возвышенное чувство - такая верная любовь, как ваша.
What you have said to me could have affected me so much from no other lips, for there are none that could give it such a value to me.	То, что вы мне сказали, не могло бы так взволновать меня и не имело бы для меня такой большой цены, если бы это сказал любой другой человек.
It shall not be lost.	И это не пропадет даром.
It shall make me better."	От этого я сама стану лучше.
He covered his eyes with his hand and turned away his head.	Он закрыл глаза рукой и отвернулся.
How could I ever be worthy of those tears?	Стану ли я когда-нибудь достойной его слез?
"If, in the unchanged intercourse we shall have together--in tending Richard and Ada, and I hope in many happier scenes of life --you ever find anything in me which you can honestly think is better than it used to be, believe that it will have sprung up from to-night and that I shall owe it to you.	- Если мы по-прежнему будем встречаться с вами, - когда будем ухаживать за Ричардом и Адой, а также, надеюсь, и при более благоприятных обстоятельствах, - и вы увидите, что я в чем-то стала лучше, знайте - это зародилось во мне сегодня вечером благодаря вам.

And never believe, dear dear Mr. Woodcourt, never believe that I forget this night or that while my heart beats it can be insensible to the pride and joy of having been beloved by you."	И не думайте, дорогой, дорогой мистер Вудкорт, никогда не думайте, что я забуду этот вечер... Верьте, что пока бьется мое сердце, оно всегда будет гордо и счастливо тем, что вы полюбили меня.
He took my hand and kissed it.	Он взял мою руку и поцеловал ее.
He was like himself again, and I felt still more encouraged.	Он вполне овладел собой, и это еще больше меня ободрило.
"I am induced by what you said just now," said I, "to hope that you have succeeded in your endeavour."	- Судя по тому, что вы сейчас сказали, -промолвила я, - можно надеяться, что вы будете работать там, где хотели?
"I have," he answered.	- Да, - ответил он.
"With such help from Mr. Jarndyce as you who know him so well can imagine him to have rendered me, I have succeeded."	- Я добился этого с помощью мистера Джарндиса, а вы так хорошо его знаете, что вам легко догадаться, как велика была его помощь.
"Heaven bless him for it," said I, giving him my hand; "and heaven bless you in all you do!"	- Бог да благословит его за это, - сказала я, протянув ему руку, - и благослови вас бог во всех ваших начинаниях!
"I shall do it better for the wish," he answered; "it will make me enter on these new duties as on another sacred trust from you."	- Это пожелание поможет мне работать лучше, -отозвался он. - Оно поможет мне выполнять мои новые обязанности, как новое священное поручение, данное вами.
"Ah! Richard!" I exclaimed involuntarily,	- Бедный Ричард! - невольно воскликнула я.
"What will he do when you are gone!"	- Что он будет делать, когда вы уедете?
"I am not required to go yet; I would not desert him, dear Miss Summerson, even if I were."	- Мне пока еще рано уезжать. Но даже если бы надо было, я не покинул бы его, дорогая мисс Саммерсон.
One other thing I felt it needful to touch upon before he left me.	И еще об одном должна была я сказать ему на прощанье.
I knew that I should not be worthier of the love I could not take if I reserved it.	Я знала, что, умолчав об этом, я буду менее достойной той любви, которую не могла принять.
"Mr. Woodcourt," said I, "you will be glad to know from my lips before I say good night that in the future, which is clear and bright before me, I am most happy, most fortunate, have nothing to regret or desire."	- Мистер Вудкорт, - начала я, - прежде чем расстаться со мной, вы будете рады узнать от меня, что будущее представляется мне ясным и светлым, что я совершенно счастлива и вполне довольна своей судьбой, что мне не о чем жалеть и нечего желать.
It was indeed a glad hearing to him, he replied.	Он ответил, что бесконечно рад это слышать.
"From my childhood I have been," said I, "the object of the untiring goodness of the best of human beings, to whom I am so bound by every tie of attachment, gratitude, and love, that nothing I could do in the compass of a life could express the feelings of a single day."	- С самого детства, - сказала я, - обо мне неустанно заботился лучший из людей - человек, с которым я связана такими узами привязанности, благодарности и любви, что за всю свою жизнь, как бы я ни старалась, я не смогу выразить всей глубины чувств, которые испытываю к нему в течение одного-единственного дня.
"I share those feelings," he returned.	- Я разделяю эти чувства, - отозвался он.

"You speak of Mr. Jarndyce."	Ведь вы говорите о мистере Джарндисе.
"You know his virtues well," said I, "but few can know the greatness of his character as I know it.	- Вам хорошо известны его достоинства, - сказала я, - но лишь немногие могут понять величие его души так, как понимаю я.
All its highest and best qualities have been revealed to me in nothing more brightly than in the shaping out of that future in which I am so happy.	Все его самые высокие и лучшие качества открылись мне ярче всего в том, как он строил мою такую счастливую жизнь.
And if your highest homage and respect had not been his already--which I know they are--they would have been his, I think, on this assurance and in the feeling it would have awakened in you towards him for my sake."	И если бы вы раньше не питали к нему чувств величайшего уважения и почтения, - а я знаю, вы его уважаете и почитаете, - эти чувства возникли бы у вас теперь, после моих слов, и в вашей душе пробудилась бы благодарность к нему за меня.
He fervently replied that indeed indeed they would have been.	Он с самой горячей искренностью подтвердил мои слова.
I gave him my hand again.	Я снова протянула ему руку.
"Good night," I said, "Good-bye."	- До свидания, - сказала я, - прощайте!
"The first until we meet to-morrow, the second as a farewell to this theme between us for ever."	- "До свидания" - то есть до новой встречи завтра; а "прощайте" - в знак того, что мы навсегда прощаемся с этой темой?
"Yes."	-Да.
"Good night; good-bye."	- До свидания; прощайте!
He left me, and I stood at the dark window watching the street.	Он ушел, а я стояла у темного окна и смотрела на улицу.
His love, in all its constancy and generosity, had come so suddenly upon me that he had not left me a minute when my fortitude gave way again and the street was blotted out by my rushing tears.	Его любовь, столь верная и великодушная, явилась так неожиданно, что не прошло и минуты после его ухода, как твердость снова изменила мне, и слезы, хлынувшие у меня из глаз, помешали мне видеть все, что было за окном.
But they were not tears of regret and sorrow.	Но то были не слезы горя и сожаления.
No.	Нет.
He had called me the beloved of his life and had said I would be evermore as dear to him as I was then, and I felt as if my heart would not hold the triumph of having heard those words.	Он назвал меня "любовь всей моей жизни", сказал, что я вечно буду так же дорога ему, как теперь, и сердце мое едва могло вынести радостное торжество, принесенное мне этими словами.
My first wild thought had died away.	Моя первая безумная мысль исчезла.
It was not too late to hear them, for it was not too late to be animated by them to be good, true, grateful, and contented.	Нет, не поздно услышала я его слова, ибо не поздно было вдохновиться ими, чтобы идти по пути добра, верности, благодарности и довольствоваться своей судьбой... Как легок был мой путь!
How easy my path, how much easier than his!	Насколько легче его пути!
CHAPTER LXII	Глава LXII
Another Discovery	Еще одна неожиданность

I had not the courage to see any one that night.	В тот вечер я была в таком состоянии, что не могла никого видеть.
I had not even the courage to see myself, for I was afraid that my tears might a little reproach me.	Я не могла даже взглянуть на себя в зеркало, - мне казалось, что мои слезы укоряют меня.
I went up to my room in the dark, and prayed in the dark, and lay down in the dark to sleep.	Не зажигая свечи, я в темноте ушла к себе в комнату, в темноте помолилась и в темноте легла спать.
I had no need of any light to read my guardian's letter by, for I knew it by heart.	Мне не нужно было света и для того, чтобы перечитать письмо опекуна, - это письмо я знала на память.
I took it from the place where I kept it, and repeated its contents by its own clear light of integrity and love, and went to sleep with it on my pillow.	Я достала его и мысленно прочла при том ярком свете благородства и любви, которые исходили от него; потом легла в постель, положив письмо на подушку.
I was up very early in the morning and called Charley to come for a walk.	Наутро я встала спозаранку и позвала Чарли гулять.
We bought flowers for the breakfast-table, and came back and arranged them, and were as busy as possible.	Мы накупили цветов для обеденного стола, а вернувшись, принялись расставлять их в вазы, и вообще дел у нас было по горло.
We were so early that I had a good time still for Charley's lesson before breakfast; Charley (who was not in the least improved in the old defective article of grammar) came through it with great applause; and we were altogether very notable.	Встали мы так рано, что до завтрака оставалось еще много времени, и я успела позаниматься с Чарли; а Чарли (которая по-прежнему не обнаруживала никаких успехов в грамматике) на этот раз отвечала с блеском, так что мы обе показали себя с лучшей стороны во всех отношениях.
When my guardian appeared he said,	Вошел опекун и сказал:
"Why, little woman, you look fresher than your flowers!"	"Ну, дорогая, сегодня вид у вас еще более свежий, чем у ваших цветов!"
And Mrs. Woodcourt repeated and translated a passage from the Mewlinnwillinwodd expressive of my being like a mountain with the sun upon it.	А миссис Вудкорт процитировала и перевела несколько строф из "Мьюлинуиллинуода", в которых воспевалась озаренная солнцем горная вершина, после чего сравнила меня с нею.
This was all so pleasant that I hope it made me still more like the mountain than I had been before.	Все это было так приятно, что я, кажется, сделалась еще более похожей на эту самую вершину.
After breakfast I waited my opportunity and peeped about a little until I saw my guardian in his own room--the room of last night--by himself.	После завтрака я стала искать удобного случая поговорить с опекуном, - заглядывала туда-сюда, пока не увидела, что он сидит у себя в комнате... той самой, где я провела вчерашний вечер... и что с ним никого нет.
Then I made an excuse to go in with my housekeeping keys, shutting the door after me.	Тогда я под каким-то предлогом вошла туда со своими ключами и закрыла за собой дверь.
"Well, Dame Durden?" said my guardian; the post had brought him several letters, and he was writing.	- Это вы, Хозяюшка? - сказал опекун, подняв глаза; он получил несколько писем и сейчас, видимо, отвечал на них.
"You want money?"	- Вам нужны деньги?

"No, indeed, I have plenty in hand."	- Нет, нет, денег у меня достаточно.
"There never was such a Dame Durden," said my guardian, "for making money last."	- Что за Хозяюшка, - как долго у нее держатся деньги, - воскликнул опекун, - другой такой нигде не сыскать.
He had laid down his pen and leaned back in his chair looking at me.	Он положил перо на стол и, глядя на меня, откинулся на спинку кресла.
I have often spoken of his bright face, but I thought I had never seen it look so bright and good.	Я часто говорила о том, какое у него светлое лицо, но тут подумала, что никогда еще не видела его таким ясным и добрым.
There was a high happiness upon it which made me think,	Оно было озарено столь возвышенным счастьем, что я подумала:
"He has been doing some great kindness this morning."	"Наверное, он сегодня утром сделал какое-то большое и добро дело".
"There never was," said my guardian, musing as he smiled upon me, "such a Dame Durden for making money last."	- Что за Хозяюшка, - задумчиво улыбаясь мне, повторил опекун, - как долго у нее держатся деньги; другой такой нигде не сыскать.
He had never yet altered his old manner.	Он ничуть не изменил своего прежнего обращения со мной.
I loved it and him so much that when I now went up to him and took my usual chair, which was always put at his side--for sometimes I read to him, and sometimes I talked to him, and sometimes I silently worked by him-- I hardly liked to disturb it by laying my hand on his breast.	Мне так оно нравилось, и я так любила опекуна, что, когда теперь подошла к нему и села в свое кресло, которое стояло рядом с его креслом, -здесь я обычно читала ему вслух, или говорила с ним, или работала молча, - я едва решилась положить руку ему на грудь, - так не хотелось мне его тревожить.
But I found I did not disturb it at all.	Но я поняла, что вовсе его не потревожила.
"Dear guardian," said I,	- Милый опекун, - начала я.
"I want to speak to you.	- Я хочу поговорить с вами.
Have I been remiss in anything?"	Может быть, я в чем-нибудь поступала нехорошо?
"Remiss in anything, my dear!"	- Нехорошо, дорогая моя?
"Have I not been what I have meant to be since--I brought the answer to your letter, guardian?"	- Может быть, я была не такой, какой хотела быть с тех пор, как... принесла вам ответ на ваше письмо, опекун?
"You have been everything I could desire, my love."	- Вы всегда были такой, какой я хотел бы вас видеть, моя милая.
"I am very glad indeed to hear that," I returned.	- Я очень рада этому, - сказала я.
"You know, you said to me, was this the mistress of Bleak House.	- Помните, как вы спросили меня, считаю ли я себя хозяйкой Холодного дома?
And I said, yes."	И как я сказала "да"?
"Yes," said my guardian, nodding his head.	- Помню, - ответил опекун, кивнув.
He had put his arm about me as if there were something to protect me from and looked in my face, smiling.	Он обнял меня, как бы желая защитить от чего-то, и с улыбкой смотрел мне в лицо.

"Since then," said I, "we have never spoken on the subject except once."	- С тех пор, - промолвила я, - мы говорили об этом только раз.
"And then I said Bleak House was thinning fast; and so it was, my dear."	- И я тогда сказал, что Холодный дом быстро пустеет; так оно и оказалось, дорогая моя.
"And I said," I timidly reminded him, "but its mistress remained."	- А я сказала, - робко напомнила я ему: - "Но хозяйка его остается".
He still held me in the same protecting manner and with the same bright goodness in his face.	Он все еще обнимал меня, как бы защищая от чего-то, и ясное его лицо все так же светилось добротой.
"Dear guardian," said I, "I know how you have felt all that has happened, and how considerate you have been.	- Дорогой опекун, - сказала я, - я знаю, как вы отнеслись к тому, что произошло после этого, и каким внимательным вы были.
As so much time has passed, and as you spoke only this morning of my being so well again, perhaps you expect me to renew the subject.	С тех пор прошло уже много времени, а вы как раз сегодня сказали, что теперь я совсем поправилась, так, может быть, вы ждете, чтобы я заговорила сама?
Perhaps I ought to do so.	Может быть, мне самой надо это сделать?
I will be the mistress of Bleak House when you please."	Я стану хозяйкой Холодного дома, как только вы этого пожелаете.
"See," he returned gaily, "what a sympathy there must be between us!	- Вот видите, - весело отозвался он, - как у нас с вами сходятся мысли!
I have had nothing else, poor Rick excepted--it's a large exception--in my mind.	Я ни о чем другом и не думаю - за исключением бедного Рика, а это очень большое исключение.
When you came in, I was full of it.	Когда вы вошли, я как раз думал об этом.
When shall we give Bleak House its mistress, little woman?"	Так когда же мы подарим Холодному дому его хозяйку, дорогая?
"When you please."	- Когда хотите.
"Next month?"	- Ну, скажем, в будущем месяце?
"Next month, dear guardian."	- Хорошо, в будущем месяце, дорогой опекун.
"The day on which I take the happiest and best step of my life--the day on which I shall be a man more exulting and more enviable than any other man in the world--the day on which I give Bleak House its little mistress--shall be next month then," said my guardian.	- Итак, день, когда я сделаю самый радостный для меня, самый лучший шаг в моей жизни, - день, когда я стану счастливейшим из людей и мне можно будет завидовать больше, чем любому другому человеку на свете, - день, когда мы подарим Холодному дому маленькую хозяюшку, -этот день настанет в будущем месяце, - сказал опекун.
I put my arms round his neck and kissed him just as I had done on the day when I brought my answer.	Я обвила руками его шею и поцеловала его совершенно так же, как в тот день, когда принесла ему свой ответ.
A servant came to the door to announce Mr. Bucket, which was quite unnecessary, for Mr. Bucket was already looking in over the servant's shoulder.	Тут к двери подошла горничная и доложила о приходе мистера Баккета, но опоздала, так как сам мистер Баккет уже выглянул из-за ее плеча.

"Mr. Jarndyce and Miss Summerson," said he, rather out of breath, "with all apologies for intruding, WILL you allow me to order up a person that's on the stairs and that objects to being left there in case of becoming the subject of observations in his absence?	- Мистер Джарндис и мисс Саммерсон, - начал он, с трудом переводя дух, - простите, что помешал. Может быть, вы разрешите внести сюда наверх одного человека, который сейчас находится на лестнице и не хочет оставаться там, чтобы не привлекать внимания?..
Thank you. Be so good as chair that there member in this direction, will you?" said Mr. Bucket, beckoning over the banisters.	Благодарю вас... Будьте добры, внесите этого субъекта сюда, - сказал кому-то мистер Баккет, перегнувшись через перила.
This singular request produced an old man in a black skull-cap, unable to walk, who was carried up by a couple of bearers and deposited in the room near the door.	В ответ на эту необычную просьбу два носильщика внесли в комнату какого-то немощного старика в черной ермолке и посадили его у двери.
Mr. Bucket immediately got rid of the bearers, mysteriously shut the door, and bolted it.	Мистер Баккет сейчас же отпустил носильщиков, с таинственным видом закрыл дверь и задвинул задвижку.
"Now you see, Mr. Jarndyce," he then began, putting down his hat and opening his subject with a flourish of his well-remembered finger, "you know me, and Miss Summerson knows me.	- Видите ли, мистер Джарндис, - начал он, сняв шляпу и подчеркивая свои слова движениями столь памятного мне указательного пальца, - вы меня знаете, и мисс Саммерсон меня знает.
This gentleman likewise knows me, and his name is Smallweed.	Этот джентльмен также знает меня, а фамилия его - Смоллуид.
The discounting line is his line principally, and he's what you may call a dealer in bills.	Занимается учетом векселей, а еще, как говорится, ростовщичеством.
That's about what YOU are, you know, ain't you?" said Mr. Bucket, stopping a little to address the gentleman in question, who was exceedingly suspicious of him.	Ведь вы ростовщик, правда? - сказал мистер Баккет, прерывая на минуту свою речь, чтобы обратиться к названному джентльмену, который смотрел на него необычайно подозрительно.
He seemed about to dispute this designation of himself when he was seized with a violent fit of coughing.	Старик хотел было что-то возразить на это обвинение, но ему помешал жестокий приступ кашля.
"Now, moral, you know!" said Mr. Bucket, improving the accident.	- И поделом! - сказал мистер Баккет, не преминув извлечь из этого пользу.
"Don't you contradict when there ain't no occasion, and you won't be took in that way.	- Не спорьте, когда это все равно ни к чему, - вот вам и не придется страдать от таких приступов.
Now, Mr. Jarndyce, I address myself to you.	Теперь, мистер Джарндис, обращаюсь к вам.
I've been negotiating with this gentleman on behalf of Sir Leicester Dedlock, Baronet, and one way and another I've been in and out and about his premises a deal.	Я вел переговоры с этим джентльменом по поручению сэра Лестера Дедлока, баронета, и часто бывал у него по тем или иным делам.
His premises are the premises formerly occupied by Krook, marine store dealer--a relation of this gentleman's that you saw in his lifetime if I don't mistake?"	А живет он там, где раньше жил его родственник, старьевщик Крук... вы, кажется, знавали Крука, правда?
My guardian replied,	Опекун ответил:
"Yes."	"Да".

"Well! You are to understand," said Mr. Bucket, "that this gentleman he come into Krook's property, and a good deal of magpie property there was.	- Так; а надо вам знать, - продолжал мистер Баккет, - что этот джентльмен унаследовал имущество Крука, - впрочем, имущество никчемное, попросту говоря - хлам.
Vast lots of waste-paper among the rest.	И, между прочим, горы каких-то бросовых бумаг.
Lord bless you, of no use to nobody!"	Никому не нужных, разумеется!
The cunning of Mr. Bucket's eye and the masterly manner in which he contrived, without a look or a word against which his watchful auditor could protest, to let us know that he stated the case according to previous agreement and could say much more of Mr. Smallweed if he thought it advisable, deprived us of any merit in quite understanding him.	Мистер Баккет говорил все это, лукаво поглядывая на нас, и, не бросив ни взгляда, не сказав ни слова, способного вызвать протест настороженно слушавшего старика, очень ловко ухитрился намекнуть нам на то, что излагает дело точно так, как условился о том с мистером Смоллуидом, хотя мог бы рассказать о нем гораздо подробней, если бы считал это желательным; поэтому нам не трудно было его понять.
His difficulty was increased by Mr. Smallweed's being deaf as well as suspicious and watching his face with the closest attention.	А ведь задача мистера Баккета усложнялась тем, что мистер Смоллуид был не только глух, но и подозрителен и прямо-таки впивался глазами в его лицо.
"Among them odd heaps of old papers, this gentleman, when he comes into the property, naturally begins to rummage, don't you see?" said Mr. Bucket.	- И вот, как только этот джентльмен вступил в права наследства, он, естественно, начал рыться в этих горах бумаги, - продолжал мистер Баккет.
"To which?	- Что? Что он начал?
Say that again," cried Mr. Smallweed in a shrill, sharp voice.	Повторите! - крикнул мистер Смоллуид визгливым, пронзительным голосом.
"To rummage," repeated Mr. Bucket.	- Рыться! - повторил мистер Баккет.
"Being a prudent man and accustomed to take care of your own affairs, you begin to rummage among the papers as you have come into; don't you?"	- Как осторожный человек, привыкший заботиться о своих интересах, вы начали рыться в бумагах, как только вступили в права наследства, не так ли?
"Of course I do," cried Mr. Smallweed.	- А как же иначе? - крикнул мистер Смоллуид.
"Of course you do," said Mr. Bucket conversationally, "and much to blame you would be if you didn't.	- А как же иначе, - живо подтвердил мистер Баккет, - иначе нельзя, - очень было бы непохвально, если б вы не рылись.
And so you chance to find, you know," Mr. Bucket went on, stooping over him with an air of cheerful raillery which Mr. Smallweed by no means reciprocated, "and so you chance to find, you know, a paper with the signature of Jarndyce to it.	И вот вам, помните, случайно попалась на глаза, -продолжал мистер Баккет, наклоняясь к мистеру Смоллуиду с насмешливой улыбкой, на которую тот никак не ответил, - и вот вам случайно попалась бумага за подписью "Джарндис".
Don't you?"	Попалась, а?
Mr. Smallweed glanced with a troubled eye at us and grudgingly nodded assent.	Мистер Смоллуид смущенно посмотрел на нас и неохотно кивнул в подтверждение.

"And coming to look at that paper at your full leisure and convenience--all in good time, for you're not curious to read it, and why should you be?--what do you find it to be but a will, you see.	- И вот вы на досуге и не спеша заглянули в эту бумагу, - не скоро, конечно, - потому что вам было ничуть не любопытно ее прочитать, да и к чему любопытствовать? - и чем же оказалась эта бумага, как не завещанием?
That's the drollery of it," said Mr. Bucket with the same lively air of recalling a joke for the enjoyment of Mr. Smallweed, who still had the same crest-fallen appearance of not enjoying it at all; "what do you find it to be but a will?"	Вот потеха-то! - проговорил мистер Баккет все с тем же веселым видом, словно он вспомнил остроту, которой хотел рассмешить мистера Смоллуида; но тот по-прежнему сидел как в воду опущенный, и ему, вероятно, было не до смеха. -И чем же оказалась эта бумага, как не завещанием?
"I don't know that it's good as a will or as anything else," snarled Mr. Smallweed.	- Я не знаю, завещание это или еще что, -проворчал мистер Смоллуид.
Mr. Bucket eyed the old man for a moment--he had slipped and shrunk down in his chair into a mere bundle--as if he were much disposed to pounce upon him; nevertheless, he continued to bend over him with the same agreeable air, keeping the corner of one of his eyes upon us.	С минуту мистер Баккет молча смотрел на старика, который уже чуть не сполз с кресла и походил на какой-то ком, - смотрел так, что казалось, будто он с наслаждением надавал бы ему тумаков; но желания этого он, конечно, не выполнил и по-прежнему стоял, наклонившись над мистером Смоллуидом все с тем же любезным выражением лица, и только искоса поглядывал на нас.
"Notwithstanding which," said Mr. Bucket, "you get a little doubtful and uncomfortable in your mind about it, having a very tender mind of your own."	- Знали или не знали, - продолжал мистер Баккет, - но завещание все-таки внушало вам некоторое сомнение и беспокойство, потому что душа у вас нежная.
"Eh?	-Как?
What do you say I have got of my own?" asked Mr. Smallweed with his hand to his ear.	Что вы сказали, какая у меня душа? - переспросил мистер Смоллуид, приложив руку к уху.
"A very tender mind."	- Очень нежная душа.
"Ho!	-Хо!
Well, go on," said Mr. Smallweed.	Ладно, продолжайте, - сказал мистер Смоллуид.
"And as you've heard a good deal mentioned regarding a celebrated Chancery will case of the same name, and as you know what a card Krook was for buying all manner of old pieces of furniter, and books, and papers, and what not, and never liking to part with 'em, and always a-going to teach himself to read, you begin to think-- and you never was more correct in your born days--'Ecod, if I don't look about me, I may get into trouble regarding this will.'"	- Вы много чего слыхали насчет одной пресловутой тяжбы, что разбирается в Канцлерском суде, той самой, где спор идет о двух завещаниях, оставленных некиим Джарндисом; вы знаете, что Крук был охотник скупать всякое старье - мебель, книги, бумагу и прочее, ни за что не хотел расставаться с этим хламом и все время старался научиться читать; ну вот, вы и начинаете думать - и правильно делаете: "Эге, надо мне держать ухо востро, а то как бы не нажить беды с этим завещанием".
"Now, mind how you put it, Bucket," cried the old man anxiously with his hand at his ear.	- Эй, Баккет, рассказывайте, да поосторожней! - в тревоге вскричал старик, приложив руку к уху.
"Speak up; none of your brimstone tricks.	- Говорите громче, без этих ваших зловредных уверток.

Pick me up; I want to hear better.	Поднимите меня, а то я плохо слышу.
Oh, Lord, I am shaken to bits!"	О господи, меня совсем растрясло!
Mr. Bucket had certainly picked him up at a dart.	Мистер Баккет поднял его во мгновение ока.
However, as soon as he could be heard through Mr. Smallweed's coughing and his vicious ejaculations of	Но, как только мистер Смоллуид перестал кашлять и злобно восклицать:
"Oh, my bones!	"Ох, кости мои!
Oh, dear!	Ох, боже мой!
I've no breath in my body!	Задыхаюсь!
I'm worse than the chattering, clattering, brimstone pig at home!" Mr. Bucket proceeded in the same convivial manner as before.	Совсем одряхлел - хуже, чем эта болтунья, визгунья, зловредная свинья у нас дома!" - мистер Баккет, зная, что теперь старик снова может расслышать его слова, продолжал все тем же оживленным тоном:
"So, as I happen to be in the habit of coming about your premises, you take me into your confidence, don't you?"	- Ну, а я привык часто захаживать к вам, вот вы и рассказали мне по секрету о завещании, правда?
I think it would be impossible to make an admission with more ill will and a worse grace than Mr. Smallweed displayed when he admitted this, rendering it perfectly evident that Mr. Bucket was the very last person he would have thought of taking into his confidence if he could by any possibility have kept him out of it.	Мистер Смоллуид подтвердил это, но донельзя неохотно, чрезвычайно недовольным тоном и ничуть не скрывая, что кому-кому, а уж мистеру Банкету он ни за что бы не сказал ничего по секрету, если бы только мог этого избежать.
"And I go into the business with you--very pleasant we are over it; and I confirm you in your well-founded fears that you will get yourself into a most precious line if you don't come out with that there will," said Mr. Bucket emphatically; "and accordingly you arrange with me that it shall be delivered up to this present Mr. Jarndyce, on no conditions.	- И вот мы с вами обсуждаем это дело, -обсуждаем по-хорошему, - и я подтверждаю ваши вполне основательные опасения, говоря, что вы наживете себе кучу пре-непри-ят-нейших хлопот, если не заявите о найденном завещании, - с пафосом проговорил мистер Баккет, - а вы, вняв моему совету, договариваетесь со мной о передаче этого завещания здесь присутствующему мистеру Джарндису без всяких условий.
If it should prove to be valuable, you trusting yourself to him for your reward; that's about where it is, ain't it?"	Если оно окажется ценным документом, вы получите от мистера Джарндиса награду по его усмотрению; так?
"That's what was agreed," Mr. Smallweed assented with the same bad grace.	- Такой был уговор, - согласился мистер Смоллуид, по-прежнему неохотно.
"In consequence of which," said Mr. Bucket, dismissing his agreeable manner all at once and becoming strictly business-like, "you've got that will upon your person at the present time, and the only thing that remains for you to do is just to out with it!"	- Поэтому, - продолжал мистер Баккет, сразу же переменив свой любезный тон на строго деловой, - вы в настоящее время имеете при себе это завещание, и единственное, что вам остается сделать, это вынуть его!

Having given us one glance out of the watching corner of his eye, and having given his nose one triumphant rub with his forefinger, Mr. Bucket stood with his eyes fastened on his confidential friend and his hand stretched forth ready to take the paper and present it to my guardian.	Покосившись на нас бдительным взглядом и торжествующе потерев нос указательным пальцем, мистер Баккет впился глазами в своего "закадычного друга" и протянул руку, готовый взять бумагу и передать ее опекуну.
It was not produced without much reluctance and many declarations on the part of Mr. Smallweed that he was a poor industrious man and that he left it to Mr. Jarndyce's honour not to let him lose by his honesty.	Мистер Смоллуид вынул бумагу очень неохотно и лишь после того, как многословно попытался уверить нас в том, что он бедный, трудящийся человек и полагается на порядочность мистера Джарндиса, который не допустит, чтобы он, Смоллуид, пострадал из-за своей честности.
Little by little he very slowly took from a breast-pocket a stained, discoloured paper which was much singed upon the outside and a little burnt at the edges, as if it had long ago been thrown upon a fire and hastily snatched off again.	Но вот, наконец, он очень медленно вытащил из бокового кармана покрытую пятнами, выцветшую бумагу, сильно опаленную на обороте и немного обгоревшую по краям - очевидно, ее когда-то хотели сжечь, но, бросив в огонь, быстро вытащили оттуда.
Mr. Bucket lost no time in transferring this paper, with the dexterity of a conjuror, from Mr. Smallweed to Mr. Jarndyce.	С ловкостью фокусника мистер Баккет мгновенно выхватил бумагу у мистера Смоллуида и вручил ее мистеру Джарндису.
As he gave it to my guardian, he whispered behind his fingers,	Передавая ее опекуну, он прошептал, приложив руку ко рту:
"Hadn't settled how to make their market of it.	- Он не договорился со своими домочадцами, сколько за нее надо запросить.
Quarrelled and hinted about it.	Все они там из-за этого переругались.
I laid out twenty pound upon it.	Я предложил за нее двадцать фунтов.
First the avaricious grandchildren split upon him on account of their objections to his living so unreasonably long, and then they split on one another.	Сперва скаредные внуки накинулись на дедушку за то, что он зажился на этом свете, а потом накинулись друг на друга.
Lord!	Бог мой!
There ain't one of the family that wouldn't sell the other for a pound or two, except the old lady--and she's only out of it because she's too weak in her mind to drive a bargain."	Это такая семейка, что каждый в ней готов продать другого за фунт или два, если не считать старухи, но ту не приходится считать только потому, что она выжила из ума и не может заключать сделок.
"Mr Bucket," said my guardian aloud, "whatever the worth of this paper may be to any one, my obligations are great to you; and if it be of any worth, I hold myself bound to see Mr. Smallweed remunerated accordingly."	- Мистер Баккет, - громко проговорил опекун, -какую бы ценность ни представляла эта бумага для меня или для других, я вам очень признателен, и если она действительно ценная, я сочту своим долгом соответственно вознаградить мистера Смоллуида.
"Not according to your merits, you know," said Mr. Bucket in friendly explanation to Mr. Smallweed. "Don't you be afraid of that.	- Не соответственно вашим заслугам. Не бойтесь этого, - дружески пояснил мистер Баккет мистеру Смол-луиду.
According to its value."	- Соответственно ценности документа.
"That is what I mean," said my guardian.	- Это я и хотел сказать, - промолвил опекун.

"You may observe, Mr. Bucket, that I abstain from examining this paper myself.	- Заметьте, мистер Баккет, что сам я не стану читать этой бумаги.
The plain truth is, I have forsworn and abjured the whole business these many years, and my soul is sick of it.	Дело в том, что вот уже много лет, как я окончательно отказался от всякого личного участия в тяжбе - так она мне осточертела.
But Miss Summerson and I will immediately place the paper in the hands of my solicitor in the cause, and its existence shall be made known without delay to all other parties interested."	Но мисс Саммерсон и я, мы немедленно передадим бумагу моему поверенному, выступающему в суде от моего имени, и все заинтересованные стороны будут безотлагательно осведомлены о ее существовании.
"Mr. Jarndyce can't say fairer than that, you understand," observed Mr. Bucket to his fellow-visitor.	- Вам ясно, что мистер Джарндис совершенно прав, - заметил мистер Баккет, обращаясь к своему спутнику.
"And it being now made clear to you that nobody's a-going to be wronged--which must be a great relief to YOUR mind--we may proceed with the ceremony of chairing you home again."	- Теперь вы поняли, что никто не будет в обиде, и, значит, у вас гора с плеч свалилась, - стало быть, можно приступить к последней церемонии -отправить вас в кресле обратно домой.
He unbolted the door, called in the bearers, wished us good morning, and with a look full of meaning and a crook of his finger at parting went his way.	Отперев дверь, он кликнул носильщиков, пожелал нам доброго утра, значительно посмотрел на нас, согнув палец на прощанье, и ушел.
We went our way too, which was to Lincoln's Inn, as quickly as possible.	Мы тоже поспешили отправиться в Линкольнс-Инн.
Mr. Kenge was disengaged, and we found him at his table in his dusty room with the inexpressive-looking books and the piles of papers.	Мистер Кендж был свободен, - он сидел за столом в своем пыльном кабинете, набитом скучными на вид книгами и кипами бумаг.
Chairs having been placed for us by Mr. Guppy, Mr. Kenge expressed the surprise and gratification he felt at the unusual sight of Mr. Jarndyce in his office.	Мистер Г аппи подвинул нам кресла, а мистер Кендж выразил удивление и удовольствие по поводу того, что наконец-то видит в своей конторе мистера Джарндиса, который давно уже сюда глаз не кажет.
He turned over his double eye-glass as he spoke and was more Conversation Kenge than ever.	Это приветствие он произносил, вертя в руках очки, и мне казалось, что сегодня ему особенно подходит прозвище "Велеречивый Кендж".
"I hope," said Mr. Kenge, "that the genial influence of Miss Summerson," he bowed to me, "may have induced Mr. Jarndyce," he bowed to him, "to forego some little of his animosity towards a cause and towards a court which are--shall I say, which take their place in the stately vista of the pillars of our profession?"	- Надеюсь, - проговорил мистер Кендж, - что благотворное влияние мисс Сачмерсон, - он поклонился мне, - побудило мистера Джарндиса. -он поклонился опекуну, - отчасти преодолеть его враждебное отношение к той тяжбе и тому суду, которые... так сказать, занимают определенное место среди величественной галереи столпов нашей профессии?
"I am inclined to think," returned my guardian, "that Miss Summerson has seen too much of the effects of the court and the cause to exert any influence in their favour.	- Насколько я знаю, - ответил опекун, - мисс Саммерсон наблюдала такие результаты деятельности этого суда и такие последствия этой тяжбы, что никогда не станет влиять на меня в их пользу.
Nevertheless, they are a part of the occasion of my being here.	Тем не менее если я все-таки пришел к вам, то это отчасти из-за суда и тяжбы.

Mr. Kenge, before I lay this paper on your desk and have done with it, let me tell you how it has come into my hands."	Мистер Кендж, прежде чем положить эту бумагу к вам на стол и тем самым развязаться с нею, позвольте мне рассказать вам, как она попала в мои руки.
He did so shortly and distinctly.	И он рассказал это кратко и точно.
"It could not, sir," said Mr. Kenge, "have been stated more plainly and to the purpose if it had been a case at law."	- Вы изложили все так ясно и по существу, сэр, -сказал мистер Кендж, - как не излагают дела даже на заседании суда.
"Did you ever know English law, or equity either, plain and to the purpose?" said my guardian.	- А вы считаете, что английские суды Общего права и Справедливости когда-нибудь высказывались ясно и по существу? - заметил мистер Джарндис.
"Oh, fie!" said Mr. Kenge.	- О, как можно! - ужаснулся мистер Кендж.
At first he had not seemed to attach much importance to the paper, but when he saw it he appeared more interested, and when he had opened and read a little of it through his eye-glass, he became amazed.	Сначала мистер Кендж как будто не придал особого значения бумаге, но не успел он бросить на нее взгляд, как заинтересовался, а когда развернул ее и, надев очки, прочел несколько строк, стало ясно, что он был поражен.
"Mr. Jarndyce," he said, looking off it, "you have perused this?"	- Мистер Джарндис, - начал он, подняв глаза, - вы это прочли?
"Not I!" returned my guardian.	- Нет, конечно! - ответил опекун.
"But, my dear sir," said Mr. Kenge, "it is a will of later date than any in the suit.	- Но слушайте, дорогой сэр, - сказал мистер Кендж, - это завещание Джарндиса составлено позже, чем те, о которых идет спор в суде.
It appears to be all in the testator's handwriting.	Все оно, по-видимому, написано завещателем собственноручно.
It is duly executed and attested.	Составлено и засвидетельствовано, как полагается по закону.
And even if intended to be cancelled, as might possibly be supposed to be denoted by these marks of fire, it is NOT cancelled.	И если даже его собирались уничтожить, - судя по тому, что оно обгорело, - все-таки фактически оно не уничтожено.
Here it is, a perfect instrument!"	Это неопровержимый документ!
"Well!" said my guardian.	- Прекрасно! - сказал опекун.
"What is that to me?"	- Но какое мне до него дело?
"Mr. Guppy!" cried Mr. Kenge, raising his voice.	- Мистер Гаппи, - позвал мистер Кендж громко.
"I beg your pardon, Mr. Jarndyce."	- Простите, мистер Джарндис...
"Sir."	- Да, сэр?
"Mr. Vholes of Symond's Inn.	- К мистеру Воулсу в Саймондс-Инн.
My compliments.	Мой привет.
Jarndyce and Jarndyce.	"Джарндисы против Джарндисов".
Glad to speak with him."	Буду рад побеседовать с ним.
Mr. Guppy disappeared.	Мистер Гаппи исчез.

"You ask me what is this to you, Mr. Jarndyce.	- Вы спрашиваете, какое вам дело до этого документа, мистер Джарндис?
If you had perused this document, you would have seen that it reduces your interest considerably, though still leaving it a very handsome one, still leaving it a very handsome one," said Mr. Kenge, waving his hand persuasively and blandly.	Но если бы вы его прочитали, вы увидели бы, что в нем вам завещано гораздо меньше, чем в более ранних завещаниях Джарндиса, хотя сумма остается весьма крупной... весьма крупной, -объяснил мистер Кендж, убедительно и ласково помахивая рукой.
"You would further have seen that the interests of Mr. Richard Carstone and of Miss Ada Clare, now Mrs. Richard Carstone, are very materially advanced by it."	- Засим вы увидели бы, что в этом документе суммы, завещанные мистеру Ричарду Карстону и мисс Аде Клейр, в замужестве миссис Ричард Карстон, гораздо значительнее, чем в более ранних завещаниях.
"Kenge," said my guardian, "if all the flourishing wealth that the suit brought into this vile court of Chancery could fall to my two young cousins, I should be well contented.	- Слушайте, Кендж, - сказал опекун, - если бы все огромное богатство, вовлеченное тяжбой в порочный Канцлерский суд, могло достаться обоим моим молодым родственникам, я был бы вполне удовлетворен.
But do you ask ME to believe that any good is to come of Jarndyce and Jarndyce?"	Но неужели вы просите меня поверить в то, что хоть что-нибудь хорошее может выйти из тяжбы Джарндисов?
"Oh, really, Mr. Jarndyce!	- Ах, полно, мистер Джарндис!
Prejudice, prejudice.	Это предубеждение, предубеждение!
My dear sir, this is a very great country, a very great country.	Дорогой сэр, наша страна - великая страна... великая страна.
Its system of equity is a very great system, a very great system.	Ее судебная система - великая система... великая система.
Really, really!"	Полно! Полно!
My guardian said no more, and Mr. Vholes arrived.	Опекун ничего не сказал на это, а тут как раз появился мистер Воулс.
He was modestly impressed by Mr. Kenge's professional eminence.	Всем своим видом он скромно выражал благоговейное почтение к юридической славе мистера Кенджа.
"How do you do, Mr. Vholes?	- Как поживаете, мистер Воулс?
Willl you be so good as to take a chair here by me and look over this paper?"	Будьте так добры, присядьте здесь рядом со мной и просмотрите эту бумагу.
Mr. Vholes did as he was asked and seemed to read it every word.	Мистер Воулс повиновался и внимательно прочел весь документ от начала и до конца.
He was not excited by it, but he was not excited by anything.	Чтение его не взволновало; но, впрочем, его не волновало ничто на свете.
When he had well examined it, he retired with Mr. Kenge into a window, and shading his mouth with his black glove, spoke to him at some length.	Изучив бумагу, он отошел к окну вместе с мистером Кенджем и довольно долго говорил с ним, прикрыв рот своей черной перчаткой.

I was not surprised to observe Mr. Kenge inclined to dispute what he said before he had said much, for I knew that no two people ever did agree about anything in Jarndyce and Jarndyce.	Не успел мистер Воулс сказать и нескольких слов, как мистер Кендж уже начал с ним спорить, но меня это не удивило - я знала, что еще не было случая, чтобы два человека одинаково смотрели на любой вопрос, касающийся тяжбы Джарндисов.
But he seemed to get the better of Mr. Kenge too in a conversation that sounded as if it were almost composed of the words "Receiver- General," "Accountant-General," "report," "estate," and "costs."	Однако в разговоре, который, казалось, весь состоял из слов "уполномоченный по опеке", "главный казначей", "доклад", "недвижимое имущество" и "судебные пошлины", мистер Воулс, по-видимому, одержал верх над мистером Кенджем.
When they had finished, they came back to Mr. Kenge's table and spoke aloud.	Закончив беседу, они вернулись к столу мистера Кенджа и теперь уже стали разговаривать громко.
"Well!	- Так!
But this is a very remarkable document, Mr. Vholes," said Mr. Kenge.	Весьма замечательный документ, правда, мистер Воулс? - промолвил мистер Кендж.
Mr. Vholes said,	Мистер Воулс подтвердил:
"Very much so."	- Весьма.
"And a very important document, Mr. Vholes," said Mr. Kenge.	- И весьма важный документ, мистер Воулс? -проговорил мистер Кендж.
Again Mr. Vholes said,	Мистер Воулс снова подтвердил:
"Very much so."	- Весьма.
"And as you say, Mr. Vholes, when the cause is in the paper next term, this document will be an unexpected and interesting feature in it," said Mr. Kenge, looking loftily at my guardian.	- И, как вы правильно сказали, мистер Воулс, когда дело будет слушаться в следующую сессию суда, появление этого документа будет весьма интересным и неожиданным фактом, - закончил мистер Кендж, глядя на опекуна с высоты своего величия.
Mr. Vholes was gratified, as a smaller practitioner striving to keep respectable, to be confirmed in any opinion of his own by such an authority.	Мистер Воулс, юрист менее значительный, но стремящийся к укреплению своей репутации, был польщен, что его мнение поддерживает такой авторитет.
"And when," asked my guardian, rising after a pause, during which Mr. Kenge had rattled his money and Mr. Vholes had picked his pimples, "when is next term?"	- А когда же начнется следующая сессия? -спросил опекун, вставая после небольшой паузы, во время которой мистер Кендж бренчал деньгами в кармане, а мистер Воулс пощипывал свои прыщи.
"Next term, Mr. Jarndyce, will be next month," said Mr. Kenge.	- Следующая сессия, мистер Джарндис, начнется в следующем месяце, - ответил мистер Кендж.
"Of course we shall at once proceed to do what is necessary with this document and to collect the necessary evidence concerning it; and of course you will receive our usual notification of the cause being in the paper."	- Разумеется, мы немедленно проделаем все, что требуется в связи с этим документом, и соберем относящиеся к нему свидетельские показания; и, разумеется, вы получите от нас обычное уведомление о том, что дело назначено к слушанию.

"To which I shall pay, of course, my usual attention."	- На которое я, разумеется, обращу не больше внимания, чем всегда.
"Still bent, my dear sir," said Mr. Kenge, showing us through the outer office to the door, "still bent, even with your enlarged mind, on echoing a popular prejudice?	- Вы по-прежнему склонны, дорогой сэр, - сказал мистер Кендж, провожая нас через соседнюю комнату к выходу, - при всем вашем обширном уме, вы по-прежнему склонны поддаваться распространенному предубеждению?
We are a prosperous community, Mr. Jarndyce, a very prosperous community.	Мы процветающее общество, мистер Джарндис... весьма процветающее общество.
We are a great country, Mr. Jarndyce, we are a very great country.	Мы живем в великой стране, мистер Джарндис... мы живем в великой стране.
This is a great system, Mr. Jarndyce, and would you wish a great country to have a little system?	Наша судебная система - великая система, мистер Джарндис; неужели вы хотели бы, чтобы у великой страны была какая-то жалкая система?
Now, really, really!"	Полно, полно!
He said this at the stair-head, gently moving his right hand as if it were a silver trowel with which to spread the cement of his words on the structure of the system and consolidate it for a thousand ages.	Он говорил это, стоя на верхней площадке лестницы и делая плавные движения правой рукой, словно держал в этой руке серебряную лопаточку, которой накладывал цемент своих слов на здание упомянутой системы, чтобы оно простояло еще многие тысячи веков.
CHAPTER LXIII	Глава LXIII
Steel and Iron	Сталь и железо
George's Shooting Gallery is to let, and the stock is sold off, and George himself is at Chesney Wold attending on Sir Leicester in his rides and riding very near his bridle-rein because of the uncertain hand with which he guides his horse.	"Галерея-Тир Джорджа" сдается внаем, весь инвентарь распродан, а сам Джордж живет теперь в Чесни-Уолде и, когда сэр Лестер ездит верхом, сопровождает его, стараясь держаться поближе к поводьям его коня, так как всадник правит не очень твердой рукой.
But not to-day is George so occupied.	Но сегодня у Джорджа другие заботы.
He is journeying to-day into the iron country farther north to look about him.	Сегодня он едет на север, в "страну железа", посмотреть, что там делается.
As he comes into the iron country farther north, such fresh green woods as those of Chesney Wold are left behind; and coal pits and ashes, high chimneys and red bricks, blighted verdure, scorching fires, and a heavy never-lightening cloud of smoke become the features of the scenery.	Чем дальше он едет на север, в "страну железа", тем реже встречаются на его пути свежие зеленые леса, - такие, как в Чесни-Уолде, - и, наконец, они исчезают совсем; только и видишь вокруг, что угольные шахты и шлак, высокие трубы и красный кирпич, блеклую зелень, палящие огни да густые, никогда не редеющие клубы дыма.
Among such objects rides the trooper, looking about him and always looking for something he has come to find.	Вот по каким краям едет кавалерист, посматривая по сторонам и высматривая без устали, не покажется ли то место, куда он едет.

At last, on the black canal bridge of a busy town, with a clang of iron in it, and more fires and more smoke than he has seen yet, the trooper, swart with the dust of the coal roads, checks his horse and asks a workman does he know the name of Rouncewell thereabouts.	Наконец он въезжает в оживленный городок, который весь звенит от лязга железа, весь - в огнях и дыму (такого всадник еще не видывал, хотя сам уже почернел от угольной пыли на дорогах) и вскоре останавливает коня на мосту, переброшенном через канал с черной водой, и спрашивает встречного рабочего, не слыхал ли тот про некоего Раунсуэлла.
"Why, master," quoth the workman, "do I know my own name?"	- Вы бы еще спросили, хозяин, слыхал ли я, как меня зовут, - отвечает рабочий.
"'Tis so well known here, is it, comrade?" asks the trooper.	- Значит, его хорошо знают в этих местах, приятель? - спрашивает кавалерист.
"Rouncewell's?	- Раунсуэлла-то?
Ah! You're right."	Ну, еще бы!
"And where might it be now?" asks the trooper with a glance before him.	- А где он сейчас, как вы думаете? - спрашивает кавалерист, глядя перед собой.
"The bank, the factory, or the house?" the workman wants to know.	- То есть, вы хотите знать - в банке он или на заводе, или дома? - интересуется рабочий.
"Hum!	-Хм!
Rouncewell's is so great apparently," mutters the trooper, stroking his chin, "that I have as good as half a mind to go back again. Why, I don't know which I want.	Как видно, Раунсуэлл такая важная шишка, -бормочет кавалерист, поглаживая себя по подбородку, - что мне, пожалуй, лучше повернуть назад... Я и сам не знаю, где я хочу его видеть.
Should I find Mr. Rouncewell at the factory, do you think?"	Как вы думаете, найду я мистера Раунсуэлла на заводе?
"Tain't easy to say where you'd find him--at this time of the day you might find either him or his son there, if he's in town; but his contracts take him away."	- Трудно сказать, где его найти. Днем в эти часы вы можете застать его на заводе, если только он теперь в городе, - ведь он часто уезжает по делам; а нет - так его сына.
And which is the factory?	А где его завод?
Why, he sees those chimneys--the tallest ones!	Видит приезжий вон те трубы... самые высокие?
Yes, he sees THEM.	Да, видит.
Well! Let him keep his eye on those chimneys, going on as straight as ever he can, and presently he'll see 'em down a turning on the left, shut in by a great brick wall which forms one side of the street.	Ну, так ему надо ехать прямо на них; скоро будет поворот налево, и тут он опять увидит эти трубы за высокой кирпичной стеной, что тянется вдоль всей улицы.
That's Rouncewell's.	Это и есть завод Раунсуэлла.
The trooper thanks his informant and rides slowly on, looking about him.	Кавалерист благодарит за полученные сведения и медленно едет дальше, посматривая по сторонам.
He does not turn back, but puts up his horse (and is much disposed to groom him too) at a public-house where some of Rouncewell's hands are dining, as the ostler tells him.	Назад он не поворачивает, но оставляет своего коня (которого ему очень хочется почистить собственноручно) на постоялом дворе, где сейчас, по словам конюха, обедают "рабочие руки" Раунсуэлла.

Some of Rouncewell's hands have just knocked off for dinner-time and seem to be invading the whole town.	У некоторых "рабочих рук" Раунсуэлла сейчас обеденный перерыв, и они заполнили весь город.
They are very sinewy and strong, are Rouncewell's hands--a little sooty too.	Они очень мускулисты и сильны, эти "рабочие руки" Раунсуэлла... и немножко закопчены.
He comes to a gateway in the brick wall, looks in, and sees a great perplexity of iron lying about in every stage and in a vast variety of shapes--in bars, in wedges, in sheets; in tanks, in boilers, in axles, in wheels, in cogs, in cranks, in rails; twisted and wrenched into eccentric and perverse forms as separate parts of machinery; mountains of it broken up, and rusty in its age; distant furnaces of it glowing and bubbling in its youth; bright fireworks of it showering about under the blows of the steam-hammer; red-hot iron, white-hot iron, cold-black iron; an iron taste, an iron smell, and a Babel of iron sounds.	Кавалерист подходит к воротам в кирпичной стене, заглядывает во двор и, пораженный, видит всюду, куда ни глянь, огромное скопление железа, пережившего самые различные стадии, отлитого в самые разнообразные формы: железные полосы, клинья, листы; железные чаны, котлы, оси, колеса, зубья, рычаги, рельсы; железо гнутое, перекрученное, превращенное в детали машин странной, причудливой формы; горы железного лома, ржавого от старости; а подальше - печи, в которых железо рдеет и клокочет в пылу юности; яркие фейерверки железных искр, брызжущие из-под парового молота; железо, раскаленное докрасна, железо, раскаленное добела, железо, охлажденное до черноты; он ощущает железный вкус и железный запах; слышит оглушительное "вавилонское смешение" железных звуков.
"This is a place to make a man's head ache too!" says the trooper, looking about him for a counting-house.	- Ну и местечко, - того и гляди голова затрещит! -говорит кавалерист, оглядываясь кругом и отыскивая глазами контору.
"Who comes here?	- А кто это идет, хотел бы я знать?
This is very like me before I was set up.	Смахивает на меня в молодости.
This ought to be my nephew, if likenesses run in families.	Должно быть - мой племянник, если верить в семейное сходство.
Your servant, sir."	Ваш слуга, сэр.
"Yours, sir.	- К вашим услугам, сэр.
Are you looking for any one?"	Вы кого-нибудь ищете?
"Excuse me.	- Простите.
Young Mr. Rouncewell, I believe?"	Вы мистер Раунсуэлл-младший, если не ошибаюсь?
"Yes."	-Да.
"I was looking for your father, sir.	- Я ищу вашего отца, сэр.
I wish to have a word with him."	Мне надо с ним побеседовать.
The young man, telling him he is fortunate in his choice of a time, for his father is there, leads the way to the office where he is to be found.	Молодой человек говорит, что он пришел как раз вовремя, ибо мистер Раунсуэлл сейчас здесь, и провожает посетителя в контору к отцу.
"Very like me before I was set up--devilish like me!" thinks the trooper as he follows.	"Очень похож на меня в молодости... до черта похож!.." - думает кавалерист, следуя за ним.
They come to a building in the yard with an office on an upper floor.	Войдя во двор, они подходят к какому-то зданию, в одном из верхних этажей которого помещается контора.

At sight of the gentleman in the office, Mr. George turns very red.	Мистер Джордж, увидев джентльмена, сидящего в конторе, густо краснеет.
"What name shall I say to my father?" asks the young man.	- А ваша фамилия? - спрашивает молодой человек. - Как доложить о вас отцу?
George, full of the idea of iron, in desperation answers	Джордж, будучи не в силах отвязаться от мыслей о железе, наобум отвечает:
"Steel," and is so presented.	"Сталь"; так его и представляют.
He is left alone with the gentleman in the office, who sits at a table with account-books before him and some sheets of paper blotted with hosts of figures and drawings of cunning shapes.	Но вот Джордж остается вдвоем с джентльменом, который сидит за столом, разложив перед собой счетные книги и листы бумаги, исписанные цифрами или заполненные сложными чертежами.
It is a bare office, with bare windows, looking on the iron view below.	Стены в конторе голые, окна голые, и за ними открывается вид на царство железа.
Tumbled together on the table are some pieces of iron, purposely broken to be tested at various periods of their service, in various capacities.	По столу разбросаны какие-то железные предметы, умышленно разломанные на куски для испытания на прочность в различные периоды их службы в качестве различных орудий.
There is iron-dust on everything; and the smoke is seen through the windows rolling heavily out of the tall chimneys to mingle with the smoke from a vaporous Babylon of other chimneys.	Все вокруг покрыто железной пылью, а за окнами виден дым - он поднимается густыми клубами из высоких труб и смешивается с дымом туманного "Вавилона" других труб.
"I am at your service, Mr. Steel," says the gentleman when his visitor has taken a rusty chair.	- Я к вашим услугам, мистер Сталь, - говорит джентльмен, после того как посетитель присел на потертый стул.
"Well, Mr. Rouncewell," George replies, leaning forward with his left arm on his knee and his hat in his hand, and very chary of meeting his brother's eye, "I am not without my expectations that in the present visit I may prove to be more free than welcome.	- Видите ли, мистер Раунсуэлл, - начинает Джордж, наклоняясь вперед, облокотившись на левое колено и держа шляпу в руке, но тщательно избегая встречаться глазами с братом, - я предвижу, что мое посещение покажется вам скорее навязчивым, чем приятным.
I have served as a dragoon in my day, and a comrade of mine that I was once rather partial to was, if I don't deceive myself, a brother of yours.	Когда-то я служил в драгунах и подружился с одним товарищем, который, если не ошибаюсь, был вашим братом.
I believe you had a brother who gave his family some trouble, and ran away, and never did any good but in keeping away?"	Насколько я знаю, у вас был брат, который причинил немалое беспокойство своей семье, убежал из дому и ничего хорошего не сделал, если не считать того, что старался не показываться на глаза родным.
"Are you quite sure," returns the ironmaster in an altered voice, "that your name is Steel?"	- А вы по-прежнему утверждаете, - говорит заводчик изменившимся голосом, - что ваша фамилия Сталь?
The trooper falters and looks at him.	Кавалерист бормочет что-то невнятное и смотрит на него.
His brother starts up, calls him by his name, and grasps him by both hands.	Старший брат вскакивает, называет его по имени и обнимает.
"You are too quick for me!" cries the trooper with the tears springing out of his eyes.	- Ну, брат, ты похитрее меня! - кричит кавалерист, и слезы показываются у него на глазах.

"How do you do, my dear old fellow?	- Как живешь, старина?
I never could have thought you would have been half so glad to see me as all this.	А я и помыслить не мог, что ты мне так обрадуешься.
How do you do, my dear old fellow, how do you do!"	Как живешь, старина? Как живешь?
They shake hands and embrace each other over and over again, the trooper still coupling his	Они снова и снова трясут друг другу руки, обнимаются, и кавалерист все твердит:
"How do you do, my dear old fellow!" with his protestation that he never thought his brother would have been half so glad to see him as all this!	"Как живешь, старина?" - уверяя, что и помыслить не мог, что брат ему так обрадуется.
"So far from it," he declares at the end of a full account of what has preceded his arrival there, "I had very little idea of making myself known.	- Больше того, - говорит он в виде заключения к полному отчету обо всем случившемся с ним до его приезда сюда, - я вовсе и не хотел признаваться тебе, кто я такой.
I thought if you took by any means forgivingly to my name I might gradually get myself up to the point of writing a letter.	Я думал, что, если ты снисходительно отнесешься ко всему, что я расскажу про твоего брата, я со временем решусь написать тебе письмо.
But I should not have been surprised, brother, if you had considered it anything but welcome news to hear of me."	Но я не удивился бы, брат, если бы вести обо мне не доставили тебе удовольствия.
"We will show you at home what kind of news we think it, George," returns his brother.	- Вот погоди, Джордж, мы тебе дома покажем, как мы относимся к подобным вестям, - отвечает брат.
"This is a great day at home, and you could not have arrived, you bronzed old soldier, on a better.	- Сегодня у нас в семье торжественный день, и ты, загорелый старый солдат, приехал как раз вовремя.
I make an agreement with my son Watt to-day that on this day twelvemonth he shall marry as pretty and as good a girl as you have seen in all your travels.	Мы с моим сыном Уотом порешили, что ровно через год он женится на одной хорошенькой и хорошей девушке, - ты такой и не видывал за все свои странствия.
She goes to Germany to-morrow with one of your nieces for a little polishing up in her education.	Завтра она уезжает в в Г ерманию с одной из твоих племянниц, чтобы немного пополнить свое образование.
We make a feast of the event, and you will be made the hero of it."	Мы надумали отпраздновать это событие, и ты будешь героем дня.
Mr. George is so entirely overcome at first by this prospect that he resists the proposed honour with great earnestness.	Вначале мистер Джордж так ошеломлен этой перспективой, что с жаром отказывается от подобной чести.
Being overborne, however, by his brother and his nephew--concerning whom he renews his protestations that he never could have thought they would have been half so glad to see him--he is taken home to an elegant house in all the arrangements of which there is to be observed a pleasant mixture of the originally simple habits of the father and mother with such as are suited to their altered station and the higher fortunes of their children.	Однако брат и племянник (а племяннику он тоже твердит, что и помыслить не мог, что они ему так обрадуются), завладевают им и ведут его в нарядный дом, во всей обстановке которого заметно приятное смешение простоты -привычной для родителей, когда-то живших скромно, - и роскоши, соответствующей их изменившемуся положению в обществе и обеспеченности их детей.

Here Mr. George is much dismayed by the graces and accomplishments of his nieces that are and by the beauty of Rosa, his niece that is to be, and by the affectionate salutations of these young ladies, which he receives in a sort of dream.	Мистер Джордж совершенно потрясен изяществом и благовоспитанностью своих родных племянниц, красотой Розы, своей будущей племянницы, и как во сне принимает ласковые приветствия всех этих молодых девиц.
He is sorely taken aback, too, by the dutiful behaviour of his nephew and has a woeful consciousness upon him of being a scapegrace.	Кроме того, он болезненно смущен почтительным обращением племянника и в душе с огорчением называет себя никчемным шалопаем.
However, there is great rejoicing and a very hearty company and infinite enjoyment, and Mr. George comes bluff and martial through it all, and his pledge to be present at the marriage and give away the bride is received with universal favour.	Как бы то ни было, в доме сегодня большая радость, очень непринужденное общество и нескончаемое веселье; причем мистер Джордж, со свойственным ему грубоватым добродушием и выправкой отставного военного, не ударил лицом в грязь, а его обещание приехать на свадьбу и быть посаженым отцом у Розы вызвало всеобщее одобрение.
A whirling head has Mr. George that night when he lies down in the state-bed of his brother's house to think of all these things and to see the images of his nieces (awful all the evening in their floating muslins) waltzing, after the German manner, over his counterpane.	Г олова кружится у мистера Джорджа, когда, лежа в ту ночь на самой парадной кровати в доме брата, он перебирает все это в уме, и ему чудится, будто призраки его племянниц (перед этими девицами в кисейных платьях с развевающимися оборками он весь вечер испытывал благоговейный трепет) вальсируют на немецкий манер по его стеганому одеялу.
The brothers are closeted next morning in the ironmaster's room, where the elder is proceeding, in his clear sensible way, to show how he thinks he may best dispose of George in his business, when George squeezes his hand and stops him.	На следующее утро братья запираются в комнате заводчика, и старший, со свойственной ему ясностью ума и здравым смыслом, начинает объяснять, как, по его мнению, лучше всего устроить Джорджа у него на заводе, но младший жмет ему руку и перебивает его:
"Brother, I thank you a million times for your more than brotherly welcome, and a million times more to that for your more than brotherly intentions.	- Брат, миллион раз благодарю тебя за более чем братский прием и миллион раз благодарю за более чем братские предложения.
But my plans are made.	Но я уже решил, как мне жить дальше.
Before I say a word as to them, I wish to consult you upon one family point.	Я тебе все объясню, только сначала хочу посоветоваться с тобой по одному семейному вопросу.
How," says the trooper, folding his arms and looking with indomitable firmness at his brother, "how is my mother to be got to scratch me?"	Скажи мне. - и кавалерист, сложив руки, глядит на брата с непоколебимой твердостью, - скажи, как убедить матушку вычеркнуть меня?
"I am not sure that I understand you, George," replies the ironmaster.	- Я не совсем понимаю тебя, Джордж, - отвечает заводчик.
"I say, brother, how is my mother to be got to scratch me?	- Я говорю, брат, как убедить матушку, чтобы она меня вычеркнула?
She must be got to do it somehow."	Как-нибудь надо ее убедить.
"Scratch you out of her will, I think you mean?"	- Ты хочешь сказать - вычеркнула из своего завещания?
"Of course I do.	- Ну да, вот именно.

In short," says the trooper, folding his arms more resolutely yet, "I mean--TO--scratch me!"	Короче говоря, - объясняет кавалерист, снова сложив руки с еще более решительным видом, - я хочу сказать... пусть... она меня вычеркнет!
"My dear George," returns his brother, "is it so indispensable that you should undergo that process?"	- Но, дорогой Джордж, - отзывается брат, -неужели тебе так необходимо подвергнуться этой операции?
"Quite!	- Обязательно!
Absolutely!	Непременно!
I couldn't be guilty of the meanness of coming back without it.	Если этого не сделают, я не отважусь на такую подлость, как остаться дома.
I should never be safe not to be off again.	Этак, пожалуй, я скоро опять удеру.
I have not sneaked home to rob your children, if not yourself, brother, of your rights.	Я не затем вернулся домой, брат, чтобы отнять у твоих детей их права, не говоря уж о твоих правах, брат.
I, who forfeited mine long ago!	Ведь я-то давным-давно потерял свои права!
If I am to remain and hold up my head, I must be scratched.	Если вы все хотите, чтоб я остался, нужно меня вычеркнуть, а не то я не смогу держать голову высоко.
Come.	Слушай!
You are a man of celebrated penetration and intelligence, and you can tell me how it's to be brought about."	Ты слывешь человеком умным, деловым, ты можешь мне посоветовать, как все это проделать.
"I can tell you, George," replies the ironmaster deliberately, "how it is not to be brought about, which I hope may answer the purpose as well.	- Я могу посоветовать тебе, Джордж, - уверенным тоном говорит заводчик, - как не проделывать этого и все-таки достигнуть своей цели.
Look at our mother, think of her, recall her emotion when she recovered you.	Посмотри на нашу мать, подумай о ней, вспомни, как волновалась она, когда нашла тебя!
Do you believe there is a consideration in the world that would induce her to take such a step against her favourite son?	Ты думаешь, можно хоть чем-нибудь заставить ее сделать такой шаг во вред любимому сыну?
Do you believe there is any chance of her consent, to balance against the outrage it would be to her (loving dear old lady!) to propose it?	Ты думаешь, есть хоть малейший шанс на ее согласие, и она, наша милая, любящая старушка, не будет глубоко обижена подобным предложением?
If you do, you are wrong.	Если ты так думаешь, ты ошибаешься.
No, George!	Нет, Джордж!
You must make up your mind to remain UNscratched, I think." There is an amused smile on the ironmaster's face as he watches his brother, who is pondering, deeply disappointed. "I think you may manage almost as well as if the thing were done, though."	Лучше примирись с тем, что тебя не вычеркнут. Я полагаю, - говорит заводчик, с улыбкой глядя на брата и забавляясь задумчивым и глубоко разочарованным выражением его лица, - я полагаю, можно все устроить и без вычеркиванья.
"How, brother?"	- Как же это, брат?

"Being bent upon it, you can dispose by will of anything you have the misfortune to inherit in any way you like, you know."	- Если уж тебе так хочется, можешь сам потом сделать завещание и распорядиться, как тебе угодно, наследством, которое ты, к своему несчастью, получишь.
"That's true!" says the trooper, pondering again.	- Это верно, - говорит кавалерист, подумав.
Then he wistfully asks, with his hand on his brother's, "Would you mind mentioning that, brother, to your wife and family?"	И, положив руку на руку брата, застенчиво спрашивает: - Ты не откажешься передать это своей жене и детям?
"Not at all."	- Конечно, нет.
"Thank you.	- Спасибо.
You wouldn't object to say, perhaps, that although an undoubted vagabond, I am a vagabond of the harum-scarum order, and not of the mean sort?"	И ты не против сказать им, что хоть я, конечно, бродяга, но - просто шалопай, а не подлец.
The ironmaster, repressing his amused smile, assents.	Заводчик соглашается, подавляя добродушную усмешку.
"Thank you.	- Спасибо.
Thank you.	Спасибо.
It's a weight off my mind," says the trooper with a heave of his chest as he unfolds his arms and puts a hand on each leg, "though I had set my heart on being scratched, too!"	У меня гора с плеч свалилась, - говорит кавалерист и, глубоко вздохнув, кладет руки на колени - а ведь я давно уже твердо решил добиться, чтобы меня вычеркнули!
The brothers are very like each other, sitting face to face; but a certain massive simplicity and absence of usage in the ways of the world is all on the trooper's side.	Братья сидят лицом к лицу, очень похожие друг на друга, но кавалерист отличается от брата какой-то неуклюжей простотой и полной непрактичностью.
"Well," he proceeds, throwing off his disappointment, "next and last, those plans of mine.	- Так вот, - продолжает он, стараясь позабыть о своем разочаровании, - теперь, чтобы с этим покончить, поговорим вообще о моих планах на жизнь.
You have been so brotherly as to propose to me to fall in here and take my place among the products of your perseverance and sense.	Ты поступил по-братски, когда предложил мне обосноваться здесь и занять свое место в той жизни, которую ты создал своим умом и деловитостью.
I thank you heartily.	Горячо тебя благодарю.
It's more than brotherly, as I said before, and I thank you heartily for it," shaking him a long time by the hand.	Это более чем братский поступок, как я уже говорил, и я горячо тебя благодарю, - говорит Джордж и долго жмет руку брату.
"But the truth is, brother, I am a--I am a kind of a weed, and it's too late to plant me in a regular garden."	- Но, сказать правду, брат, я... я вроде сорной травы, и сажать меня в хорошо возделанный сад теперь уже поздно.
"My dear George," returns the elder, concentrating his strong steady brow upon him and smiling confidently, "leave that to me, and let me try."	- Дорогой Джордж, - возражает старший брат, глядя ему в лицо с доверчивой улыбкой и сдвинув густые прямые брови, - предоставь это мне и позволь мне сделать попытку.
George shakes his head.	Джордж качает головой.

"You could do it, I have not a doubt, if anybody could; but it's not to be done. Not to be done, sir!	- Я знаю, ты, конечно, мог бы найти мне работу; но это не нужно... не нужно, дорогой мой!
Whereas it so falls out, on the other hand, that I am able to be of some trifle of use to Sir Leicester Dedlock since his illness-- brought on by family sorrows--and that he would rather have that help from our mother's son than from anybody else."	Кроме того, оказалось, что я кое в чем могу быть полезен сэру Лестеру Дедлоку, с тех пор как он заболел... из-за семейных неприятностей; а ему легче принять помощь от сына нашей матери, чем от любого другого человека.
"Well, my dear George," returns the other with a very slight shade upon his open face, "if you prefer to serve in Sir Leicester Dedlock's household brigade--"	- Что ж, дорогой Джордж, - говорит брат, и легкая тень омрачает его открытое лицо, - если ты предпочитаешь служить в домашней бригаде сэра Лестера Дедлока...
"There it is, brother," cries the trooper, checking him, with his hand upon his knee again; "there it is!	- Ну вот, брат! - восклицает кавалерист, не дав ему договорить, и снова кладет руку на колено. -Ну вот!
You don't take kindly to that idea; I don't mind it.	Тебе это не нравится. Но я на тебя не обижаюсь.
You are not used to being officered; I am.	Ты ведь не привык к тому, чтобы тебе приказывали, а я привык.
Everything about you is in perfect order and discipline; everything about me requires to be kept so.	Ты сам умеешь держать себя в полном порядке и подчиняться собственной дисциплине; а мне надо, чтобы меня держали в руках другие.
We are not accustomed to carry things with the same hand or to look at 'em from the same point.	Я и ты - мы привыкли жить по-разному и смотрим на жизнь с разных точек зрения.
I don't say much about my garrison manners because I found myself pretty well at my ease last night, and they wouldn't be noticed here, I dare say, once and away.	Я не говорю о своих гарнизонных повадках потому, что вчера чувствовал себя тут у вас совсем свободно, да, наверное, вы о них и не вспомните, когда я уеду.
But I shall get on best at Chesney Wold, where there's more room for a weed than there is here; and the dear old lady will be made happy besides.	Но в Чесни-Уолде мне будет лучше - там для сорной травы больше простора, чем здесь; да и нашей милой старушке будет приятней, если я останусь при ней.
Therefore I accept of Sir Leicester Dedlock's proposals.	Вот почему я решил принять предложение сэра Лестера Дедлока.
When I come over next year to give away the bride, or whenever I come, I shall have the sense to keep the household brigade in ambuscade and not to manoeuvre it on your ground.	А когда я через год приеду сюда и буду посаженым отцом у Розы, и вообще когда бы я сюда ни приехал, у меня хватит ума оставить "домашнюю бригаду" в засаде и не давать ей маневрировать на твоей территории.
I thank you heartily again and am proud to think of the Rouncewells as they'll be founded by you."	Еще раз горячо благодарю тебя и горжусь тем, что ты положишь начало роду Раунсуэллов.
"You know yourself, George," says the elder brother, returning the grip of his hand, "and perhaps you know me better than I know myself.	- Ты знаешь себя, Джордж, - говорит старший брат, пожимая ему руку, - и, может быть, ты даже лучше меня самого знаешь меня.
Take your way.	Иди своим путем.
So that we don't quite lose one another again, take your way."	Иди, только бы нам с тобой снова не потерять друг друга из виду.
"No fear of that!" returns the trooper.	- Не бойся, не потеряем! - отзывается кавалерист.

"Now, before I turn my horse's head homewards, brother, I will ask you--if you'll be so good--to look over a letter for me.	- А теперь пора уже мне сесть на коня и тронуться в обратный путь, брат, но сначала я попрошу тебя: будь так добр, просмотри одно письмо, которое я написал.
I brought it with me to send from these parts, as Chesney Wold might be a painful name just now to the person it's written to.	Я нарочно привез его с собой, чтобы отослать отсюда, - боялся, как бы той, кому я пишу, не стало больно, если б она увидела, что письмо пришло из Чесни-Уолда.
I am not much accustomed to correspondence myself, and I am particular respecting this present letter because I want it to be both straightforward and delicate."	Переписка - это вообще не по моей части, а насчет этого письма я особенно неспокоен, потому что мне хочется, чтобы оно вышло искренним и деликатным вместе.
Herewith he hands a letter, closely written in somewhat pale ink but in a neat round hand, to the ironmaster, who reads as follows:	Тут он передает брату письмо, написанное убористо, бледноватыми чернилами, но четким, круглым почерком, и брат читает:
Miss Esther Summerson, A communication having been made to me by Inspector Bucket of a letter to myself being found among the papers of a certain person, I take the liberty to make known to you that it was but a few lines of instruction from abroad, when, where, and how to deliver an enclosed letter to a young and beautiful lady, then unmarried, in England.	"Мисс Эстер Саммерсон, инспектор Баккет сказал мне, что в бумагах одного человека нашли адресованное мне письмо, посему осмелюсь доложить Вам, что в письме этом было всего лишь несколько строк с распоряжениями из-за границы насчет того, когда, где и как я должен вручить другое, прилагаемое письмо одной молодой и красивой леди, которая в то время была не замужем и жила в Англии.
I duly observed the same.	Я в точности выполнил это распоряжение.
I further take the liberty to make known to you that it was got from me as a proof of handwriting only and that otherwise I would not have given it up, as appearing to be the most harmless in my possession, without being previously shot through the heart.	Далее, осмелюсь доложить Вам, что письмо у меня попросили, сказав, что оно нужно только для сравнения почерков, а иначе я бы его не отдал, потому что, оставаясь у меня, оно никому не могло принести вреда; ни за что бы не отдал, -разве только меня сначала убили бы выстрелом в сердце, ну, тогда бы и взяли.
I further take the liberty to mention that if I could have supposed a certain unfortunate gentleman to have been in existence, I never could and never would have rested until I had discovered his retreat and shared my last farthing with him, as my duty and my inclination would have equally been.	Далее, осмелюсь доложить, что, если б я только знал, что некий несчастный джентльмен жив, я бы не успокоился, пока не нашел бы его там, где он скрывался, и не поделился бы с ним своим последним фартингом как из чувства долга, так и по своему искреннему желанию.
But he was (officially) reported drowned, and assuredly went over the side of a transport- ship at night in an Irish harbour within a few hours of her arrival from the West Indies, as I have myself heard both from officers and men on board, and know to have been (officially) confirmed.	Но считалось (официально), что он утонул, и он действительно упал за борт пассажирского корабля, ночью, в одном ирландском порту, спустя несколько часов после прибытия корабля из Вест-Индии, как я своими ушами слышал и от офицеров и от матросов, и мне известно, что это было (официально) подтверждено.

I further take the liberty to state that in my humble quality as one of the rank and file, I am, and shall ever continue to be, your thoroughly devoted and admiring servant and that I esteem the qualities you possess above all others far beyond the limits of the present dispatch.	Далее, осмелюсь доложить, что в моем скромном, заурядном положении я остаюсь и всегда буду оставаться Вашим искренне преданным и восхищающимся Вами слугой, а те качества, которыми Вы наделены превыше всех на свете, я уважаю гораздо глубже, чем это выражено в ограниченных рамках настоящего письма.
I have the honour to be,	Имею честь кланяться.
GEORGE	Джордж".
"A little formal," observes the elder brother, refolding it with a puzzled face.	- Немного официально написано, - говорит старший брат, с недоумевающим видом складывая письмо.
"But nothing that might not be sent to a pattern young lady?" asks the younger.	- Но ничего такого в нем нет, чего нельзя было бы написать молодой девушке, настоящей леди? -спрашивает младший.
"Nothing at all."	- Ровно ничего.
Therefore it is sealed and deposited for posting among the iron correspondence of the day.	Итак, письмо запечатали и присоединили к остальной сегодняшней корреспонденции, касающейся железа, которую предстоит сдать на почту.
This done, Mr. George takes a hearty farewell of the family party and prepares to saddle and mount.	Затем мистер Джордж, сердечно простившись с семейством брата, собирается оседлать своего коня и отбыть.
His brother, however, unwilling to part with him so soon, proposes to ride with him in a light open carriage to the place where he will bait for the night, and there remain with him until morning, a servant riding for so much of the journey on the thoroughbred old grey from Chesney Wold.	Однако брат, не желая так скоро расставаться с ним, предлагает ему доехать вместе в легкой открытой коляске до того постоялого двора, где Джордж должен заночевать, и обещает пробыть там с ним до утра; а на чистокровном старом чесни-уолдском Сером поедет слуга.
The offer, being gladly accepted, is followed by a pleasant ride, a pleasant dinner, and a pleasant breakfast, all in brotherly communion.	Предложение принято с радостью, после чего братья отправляются в путь, и приятная поездка, приятный обед, а наутро приятный завтрак проходят в братском общении.
Then they once more shake hands long and heartily and part, the ironmaster turning his face to the smoke and fires, and the trooper to the green country.	Затем братья опять долго и горячо жмут друг другу руки и расстаются - заводчик поворачивает к дыму и огням, а кавалерист - к зеленым просторам.
Early in the afternoon the subdued sound of his heavy military trot is heard on the turf in the avenue as he rides on with imaginary clank and jingle of accoutrements under the old elm-trees.	Вскоре после полудня во въездной аллее Чесни-Уолда раздается приглушенный дерном топот его коня, бегущего тяжелой кавалерийской рысью, и всадник, которому в этом топоте слышится звон и бряцанье полного кавалерийского снаряжения, проезжает под старыми вязами.
CHAPTER LXIV	Глава LXIV
Esther's Narrative	Повесть Эстер

Soon after I had that convertion with my guardian, he put a sealed paper in my hand one morning and said,	Вскоре после моей последней, памятной беседы с опекуном он как-то раз утром передал мне запечатанный конверт и сказал:
"This is for next month, my dear."	"Это вам к будущему месяцу, дорогая".
I found in it two hundred pounds.	В конверте я нашла двести фунтов.
I now began very quietly to make such preparations as I thought were necessary.	Никому ничего не говоря, я принялась за необходимые приготовления.
Regulating my purchases by my guardian's taste, which I knew very well of course, I arranged my wardrobe to please him and hoped I should be highly successful.	Согласуя свои покупки со вкусами опекуна, разумеется хорошо мне известными, я старалась сделать себе такое приданое, которое могло ему понравиться, и надеялась, что это мне удастся.
I did it all so quietly because I was not quite free from my old apprehension that Ada would be rather sorry and because my guardian was so quiet himself.	Я никому ничего не говорила, потому что все еще побаивалась, как бы это известие не огорчило Аду, и потому еще, что опекун и сам никому ничего не говорил.
I had no doubt that under all the circumstances we should be married in the most private and simple manner.	Конечно, я считала, что мы, во всяком случае, не должны никого приглашать на свадьбу и венчаться будем самым скромным образом.
Perhaps I should only have to say to Ada,	Может быть, я только скажу Аде:
"Would you like to come and see me married to-morrow, my pet?"	"Не хочешь ли, душенька моя, пойти завтра посмотреть, как я буду венчаться?"
Perhaps our wedding might even be as unpretending as her own, and I might not find it necessary to say anything about it until it was over.	А может быть, мы поженимся и вовсе втихомолку, как поженились она и Ричард, и я никого не буду извещать о нашем браке, пока он не состоится.
I thought that if I were to choose, I would like this best.	Мне казалось, что, будь выбор предоставлен мне, я предпочла бы последнее.
The only exception I made was Mrs. Woodcourt.	Единственное исключение я допустила в отношении миссис Вудкорт.
I told her that I was going to be married to my guardian and that we had been engaged some time.	Ей я сказала, что выхожу замуж за опекуна и что обручились мы уже довольно давно.
She highly approved.	Она отнеслась к этому очень одобрительно.
She could never do enough for me and was remarkably softened now in comparison with what she had been when we first knew her.	Прямо не знала, как мне угодить, да и вообще стала гораздо мягче, чем была в первое время нашего знакомства.
There was no trouble she would not have taken to have been of use to me, but I need hardly say that I only allowed her to take as little as gratified her kindness without tasking it.	Она охотно взяла бы на себя любые хлопоты, лишь бы чем-нибудь мне помочь, однако я, разумеется, позволяла это лишь в той небольшой мере, в какой ей было приятно помогать мне, не обременяя себя.
Of course this was not a time to neglect my guardian, and of course it was not a time for neglecting my darling.	Конечно, не такое это было время, чтобы перестать заботиться об опекуне, и не такое, конечно, чтобы перестать заботиться о моей милой подруге.

So I had plenty of occupation, which I was glad of; and as to Charley, she was absolutely not to be seen for needlework.	Поэтому я всегда была очень занята, и это меня радовало. Что касается Чарли, то она по уши погрузилась в рукоделье.
To surround herself with great heaps of it--baskets full and tables full--and do a little, and spend a great deal of time in staring with her round eyes at what there was to do, and persuade herself that she was going to do it, were Charley's great dignities and delights.	Бывало, обложится кипами тканей - корзинки полны доверху, столы завалены, - а шить не шьет, только день-деньской смотрит вокруг круглыми глазенками, соображая, что еще надо сделать, уверяет себя, что она все это сделает, и наслаждается своими почетными обязанностями.
Meanwhile, I must say, I could not agree with my guardian on the subject of the will, and I had some sanguine hopes of Jarndyce and Jarndyce.	Между тем я, должна сознаться, никак не могла разделить мнение опекуна о найденном завещании и даже питала кое-какие надежды на решение по делу Джарндисов.
Which of us was right will soon appear, but I certainly did encourage expectations.	Кто из нас двух оказался прав, выяснится вскоре, но я, во всяком случае, не подавляла в себе подобных надежд.
In Richard, the discovery gave occasion for a burst of business and agitation that buoyed him up for a little time, but he had lost the elasticity even of hope now and seemed to me to retain only its feverish anxieties.	У Ричарда завещание вызвало новый прилив энергии и оживления, но приободрился он лишь на короткое время, ибо уже потерял даже свою прежнюю способность надеяться на безнадежное, и мне казалось, будто им целиком овладела лишь одна его лихорадочная тревога.
From something my guardian said one day when we were talking about this, I understood that my marriage would not take place until after the term-time we had been told to look forward to; and I thought the more, for that, how rejoiced I should be if I could be married when Richard and Ada were a little more prosperous.	Из нескольких слов опекуна, сказанных как-то раз, когда мы говорили об этом, я поняла, что свадьба наша состоится не раньше, чем окончится сессия Канцлерского суда, на которую молодые и я под чужим влиянием возлагали надежды, и я все чаще думала, как приятно мне будет выйти замуж, когда Ричард и Ада станут немного более обеспеченными.
The term was very near indeed when my guardian was called out of town and went down into Yorkshire on Mr. Woodcourt's business.	Сессия должна была вот-вот начаться, как вдруг опекуна вызвали в провинцию, и он уехал из Лондона в Йоркшир по делам мистера Вудкорта.
He had told me beforehand that his presence there would be necessary.	Он и раньше говорил мне, что его присутствие там будет необходимо.
I had just come in one night from my dear girl's and was sitting in the midst of all my new clothes, looking at them all around me and thinking, when a letter from my guardian was brought to me.	Как-то раз вечером, вернувшись домой от своей дорогой девочки, я сидела, разложив вокруг себя все свои новые туалеты, рассматривала их и думала, и тут мне принесли письмо от опекуна.
It asked me to join him in the country and mentioned by what stage- coach my place was taken and at what time in the morning I should have to leave town.	Он просил меня приехать к нему в Йоркшир, указывая, в какой пассажирской карете для меня заказано место и в котором часу утра она выезжает из города.
It added in a postscript that I would not be many hours from Ada.	В постскриптуме он добавлял, что с Адой я расстанусь лишь на короткий срок.
I expected few things less than a journey at that time, but I was ready for it in half an hour and set off as appointed early next morning.	Я в то время никак не ожидала, что мне придется уехать, однако собралась в полчаса и выехала на другой день рано утром.

I travelled all day, wondering all day what I could be wanted for at such a distance; now I thought it might be for this purpose, and now I thought it might be for that purpose, but I was never, never, never near the truth.	Я ехала весь день и весь день опрашивала себя, для чего я могла понадобиться опекуну в такой глуши; и все придумывала то одну причину, то другую; но я была очень, очень, очень далека от истины.
It was night when I came to my journey's end and found my guardian waiting for me.	Приехала я уже ночью и сразу увидела опекуна, который пришел меня встретить.
This was a great relief, for towards evening I had begun to fear (the more so as his letter was a very short one) that he might be ill.	Это было для меня большим облегчением, ибо к вечеру я начала немного беспокоиться (особенно потому, что письмо его было очень кратким) и думать - уж не заболел ли он?
However, there he was, as well as it was possible to be; and when I saw his genial face again at its brightest and best, I said to myself, he has been doing some other great kindness.	Однако он был совершенно здоров, и когда я вновь увидела его доброе лицо, какое-то особенно светлое и прекрасное, я подумала: ну, значит, он тут сделал еще какое-то большое и доброе дело.
Not that it required much penetration to say that, because I knew that his being there at all was an act of kindness.	Впрочем, угадать это было нетрудно, - ведь я знала, что он и приехал-то сюда лишь для того, чтобы сделать доброе дело.
Supper was ready at the hotel, and when we were alone at table he said,	Ужин в гостинице был уже готов, и когда мы остались одни за столом, опекун сказал:
"Full of curiosity, no doubt, little woman, to know why I have brought you here?"	- Ну, Хозяюшка, вам, должно быть, не терпится узнать, зачем я вызвал вас сюда?
"Well, guardian," said I, "without thinking myself a Fatima or you a Blue Beard, I am a little curious about it."	- Конечно, опекун, - ответила я, - хоть я и не считаю себя Фатимой, а вас - Синей бородой, но все-таки мне немножко любопытно узнать, зачем я вам понадобилась.
"Then to ensure your night's rest, my love," he returned gaily, "I won't wait until to-morrow to tell you.	- Не хочу лишать вас спокойного сна этой ночью, милая моя, - пошутил он, - а потому, не откладывая до утра, объясню вам все теперь же.
I have very much wished to express to Woodcourt, somehow, my sense of his humanity to poor unfortunate Jo, his inestimable services to my young cousins, and his value to us all.	Мне очень хотелось так или иначе выразить Вудкорту, как я ценю его человечное отношение к бедному, несчастному Джо, как благодарен ему за его неоценимую заботливость о наших молодых и как он дорог всем нам.
When it was decided that he should settle here, it came into my head that I might ask his acceptance of some unpretending and suitable little place to lay his own head in.	Когда выяснилось, что он будет работать здесь, мне пришло в голову: а попрошу-ка я его принять от меня в подарок домик, скромный, но удобный, где он сможет приклонить свою голову.
I therefore caused such a place to be looked out for, and such a place was found on very easy terms, and I have been touching it up for him and making it habitable.	И вот для меня стали подыскивать такой дом, нашли его и купили за очень недорогую цену, а я привел его в порядок для Вудкорта, стараясь, чтобы жить в нем было приятно.
However, when I walked over it the day before yesterday and it was reported ready, I found that I was not housekeeper enough to know whether things were all as they ought to be.	Но когда я третьего дня отправился туда и мне доложили, что все готово, я понял, что сам я недостаточно хороший хозяин и не могу судить, все ли устроено, как следует.

So I sent off for the best little housekeeper that could possibly be got to come and give me her advice and opinion.	Ну, я и вызвал самую лучшую маленькую хозяюшку, какую только можно сыскать, - пусть, мол, приедет, выскажет свое мнение и поможет мне советом.
And here she is," said my guardian, "laughing and crying both together!"	И вот она сама здесь, - заключил опекун, - она здесь и улыбается сквозь слезы!
Because he was so dear, so good, so admirable.	Я потому улыбалась сквозь слезы, что он был такой милый, такой добрый, такой чудесный.
I tried to tell him what I thought of him, but I could not articulate a word.	Я пыталась сказать ему все, что думала о нем, но не могла вымолвить ни слова.
"Tut, tut!" said my guardian.	- Полно, полно! - проговорил опекун.
"You make too much of it, little woman.	- Вы придаете этому слишком большое значение, Хлопотунья.
Why, how you sob, Dame Durden, how you sob!"	Слушайте, что это вы так расплакались, Старушка? Что с вами делается?
"It is with exquisite pleasure, guardian--with a heart full of thanks."	-Это от светлой радости, опекун... от полноты сердца, - ведь оно у меня переполнено благодарностью.
"Well, well," said he.	- Так, так, - отозвался он.
"I am delighted that you approve.	- Очень рад, что заслужил ваше одобрение.
I thought you would.	Да я в нем и не сомневался.
I meant it as a pleasant surprise for the little mistress of Bleak House."	Все Это я затеял, чтобы сделать приятный сюрприз маленькой хозяйке Холодного дома.
I kissed him and dried my eyes.	Я поцеловала его и вытерла глаза.
"I know now!" said I.	- Я все теперь понимаю! - сказала я.
"I have seen this in your face a long while."	- Давно уже догадывалась по вашему лицу.
"No; have you really, my dear?" said he.	- Не может быть! Неужели догадывались, милая моя? - проговорил он.
"What a Dame Durden it is to read a face!"	- Что за Старушка, как она умеет читать мысли по лицам!
He was so quaintly cheerful that I could not long be otherwise, and was almost ashamed of having been otherwise at all.	Он был так необычно весел, что я тоже не могла не развеселиться, и мне стало почти стыдно, что вначале я была совсем невеселой.
When I went to bed, I cried.	Ложась в постель, я немножко поплакала.
I am bound to confess that I cried; but I hope it was with pleasure, though I am not quite sure it was with pleasure.	Сознаюсь, что поплакала; но хочу думать, что - от радости, хоть и не вполне уверена, что от радости.
I repeated every word of the letter twice over.	Я дважды мысленно повторила каждое слово его письма.
A most beautiful summer morning succeeded, and after breakfast we went out arm in arm to see the house of which I was to give my mighty housekeeping opinion.	Наступило чудеснейшее летнее утро, и мы, позавтракав, пошли под руку осматривать дом, о котором я должна была высказать свое веское мнение многоопытной хозяйки.

We entered a flower-garden by a gate in a side wall, of which he had the key, and the first thing I saw was that the beds and flowers were all laid out according to the manner of my beds and flowers at home.	Мы подошли к нему сбоку, открыли калитку в ограде ключом, который взял с собой опекун, вошли в цветник, и первое, что мне бросилось в глаза, это - клумбы и цветы, причем цветы были рассажены, а клумбы разбиты так, как я это сделала у нас дома.
"You see, my dear," observed my guardian, standing still with a delighted face to watch my looks, "knowing there could be no better plan, I borrowed yours."	- Вот видите, дорогая моя, - заметил опекун, остановившись и с довольным видом наблюдая за выражением моего лица, - я решил подражать вам, зная, что лучше не придумаешь.
We went on by a pretty little orchard, where the cherries were nestling among the green leaves and the shadows of the apple-trees were sporting on the grass, to the house itself--a cottage, quite a rustic cottage of doll's rooms; but such a lovely place, so tranquil and so beautiful, with such a rich and smiling country spread around it; with water sparkling away into the distance, here all overhung with summer-growth, there turning a humming mill; at its nearest point glancing through a meadow by the cheerful town, where cricket-players were assembling in bright groups and a flag was flying from a white tent that rippled in the sweet west wind.	Мы пересекли прелестный фруктовый садик, где в зеленой листве прятались вишни, а на траве играли тени яблонь, и вошли в дом, точнее -коттедж с крошечными, чуть не кукольными комнатками, простой деревенский коттедж, в котором было так чудесно, так тихо, так красиво, а из окон открывался вид на такие живописные веселые места: текущая вдали речка поблескивала сквозь нависшую над ней пышную летнюю зелень и, добежав до мельницы, с шумом вертела жернова, а приблизившись к коттеджу, сверкала, огибая окраину приветливого городка и луг, на котором пестрели группы игроков в крикет и над белой палаткой развевался флаг, колеблемый легким западным ветерком.
And still, as we went through the pretty rooms, out at the little rustic verandah doors, and underneath the tiny wooden colonnades garlanded with woodbine, jasmine, and honey-suckle, I saw in the papering on the walls, in the colours of the furniture, in the arrangement of all the pretty objects, MY little tastes and fancies, MY little methods and inventions which they used to laugh at while they praised them, my odd ways everywhere.	И когда мы осматривали хорошенькие комнатки, а выйдя на небольшую деревенскую веранду, прохаживались под маленькой деревянной колоннадой, украшенной жимолостью, жасмином и каприфолией, - всюду я узнавала и в обоях на стенах, и в расцветке мебели, и в расстановке всех этих красивых вещей, свои вкусы и причуды, свои привычки и выдумки - те самые, что всегда служили предметом шуток и похвал у нас дома, -словом, во всем находила отражение самой себя.
I could not say enough in admiration of what was all so beautiful, but one secret doubt arose in my mind when I saw this, I thought, oh, would he be the happier for it!	Слов не хватало выразить, в каком я была восторге от всей этой прелести; но, в то время как я любовалась ею, меня стало тревожить тайное сомнение. Я думала: разве это даст счастье ему?
Would it not have been better for his peace that I should not have been so brought before him?	А может быть, на душе у него было бы спокойнее, если бы обстановка его дома не так напоминала ему обо мне?
Because although I was not what he thought me, still he loved me very dearly, and it might remind him mournfully of what be believed he had lost.	Правда, я не такая, какой он меня считает, но все-таки он любит меня очень нежно, а здесь все будет скорбно напоминать ему о том, что он считает тяжкой утратой.
I did not wish him to forget me--perhaps he might not have done so, without these aids to his memory--but my way was easier than his, and I could have reconciled myself even to that so that he had been the happier for it.	Я не хочу, чтобы он меня забыл, и, быть может, он не забудет меня и без этих напоминаний, но мой путь легче его пути, а я примирилась бы даже с его забвением, если б оно могло дать счастье ему.

"And now, little woman," said my guardian, whom I had never seen so proud and joyful as in showing me these things and watching my appreciation of them, "now, last of all, for the name of this house."	- А теперь, Хлопотунья, - сказал опекун, которого я еще никогда не видела таким гордым и радостным, как сейчас, когда он показывал мне все в доме и слушал мои похвалы, - теперь в заключение надо вам узнать, как называется этот домик.
"What is it called, dear guardian?"	- Как же он называется, дорогой опекун?
"My child," said he, "come and see,"	- Дитя мое, - проговорил он, - пойдите и посмотрите.
He took me to the porch, which he had hitherto avoided, and said, pausing before we went out,	Оп повел меня к выходу, на парадное крыльцо, которое до сих пор обходил стороной, но, перед тем как ступить на порог, остановился и сказал:
"My dear child, don't you guess the name?"	- Милое мое дитя, неужели вы не догадываетесь, как он называется?
"No!" said I.	- Нет! - сказала я.
We went out of the porch and he showed me written over it, Bleak House.	Мы сошли с крыльца, и опекун показал мне надпись, начертанную над входом: "Холодный дом".
He led me to a seat among the leaves close by, and sitting down beside me and taking my hand in his, spoke to me thus,	Он подвел меня к скамье, стоявшей в кустах поблизости, сел рядом со мной и, взяв мою руку, начал:
"My darling girl, in what there has been between us, I have, I hope, been really solicitous for your happiness.	- Милая моя девочка, с тех пор как мы познакомились, я, мне кажется, всегда искренне стремился дать вам счастье.
When I wrote you the letter to which you brought the answer," smiling as he referred to it, "I had my own too much in view; but I had yours too.	Правда, когда я написал вам письмо, ответ на которое вы принесли сами, - и он улыбнулся, - я слишком много думал о своем собственном счастье; но думал и о вашем.
Whether, under different circumstances, I might ever have renewed the old dream I sometimes dreamed when you were very young, of making you my wife one day, I need not ask myself.	Вы были еще совсем девочкой, а я уже иногда мечтал о том, чтобы вы со временем сделались моей женой; но не стоит мне спрашивать себя, позволил бы я или нет этой давней мечте овладеть мною вновь, если бы обстоятельства сложились по-другому.
I did renew it, and I wrote my letter, and you brought your answer.	Как бы то ни было, я снова стал об этом мечтать и написал вам письмо, а вы на него ответили.
You are following what I say, my child?"	Вы слушаете меня, дитя мое?
I was cold, and I trembled violently, but not a word he uttered was lost.	Я похолодела и дрожала всем телом, но слышала каждое его слово.
As I sat looking fixedly at him and the sun's rays descended, softly shining through the leaves upon his bare head, I felt as if the brightness on him must be like the brightness of the angels.	Я сидела, пристально глядя на него, а лучи солнца, сквозившие сквозь листву, озаряли мягким светом его непокрытую голову, и мне чудилось, будто лицо его светится, как лик ангельский.
"Hear me, my love, but do not speak.	- Слушайте, любимая моя, но ничего не говорите сами.
It is for me to speak now.	Теперь должен говорить я.

When it was that I began to doubt whether what I had done would really make you happy is no matter.	Неважно, когда именно я стал сомневаться в том, что мое предложение действительно принесет вам счастье.
Woodcourt came home, and I soon had no doubt at all."	Вудкорт приехал домой, и вскоре у меня уже не осталось сомнений.
I clasped him round the neck and hung my head upon his breast and wept.	Я обвила руками его шею, склонила голову к нему на грудь и заплакала.
"Lie lightly, confidently here, my child," said he, pressing me gently to him.	- Лежите так, дитя мое, лежите спокойно и верьте мне, - сказал он, слегка прижимая меня к себе.
"I am your guardian and your father now.	- Теперь я вам опекун и отец.
Rest confidently here."	Лежите так, отдыхайте и верьте мне.
Soothingly, like the gentle rustling of the leaves; and genially, like the ripening weather; and radiantly and beneficently, like the sunshine, he went on.	Он говорил, успокаивая меня, как нежный шелест листвы, ободряя, как ясный день, светло и благотворно, как светит солнце.
"Understand me, my dear girl.	- Поймите меня, дорогая моя девочка, -продолжал он.
I had no doubt of your being contented and happy with me, being so dutiful and so devoted; but I saw with whom you would be happier.	- Я знал, как развито в вас чувство долга, как вы преданны мне, и не сомневался, что со мной вы будете довольны и счастливы; но я понял, с каким человеком вы будете еще счастливей.
That I penetrated his secret when Dame Durden was blind to it is no wonder, for I knew the good that could never change in her better far than she did.	Немудрено, что я угадал тайну этого человека, когда наша Хлопотунья еще и не подозревала о ней, - ведь я знал гораздо лучше, чем она сама, какая она хорошая; а это хорошее никогда не может измениться.
Well!	Ну вот!
I have long been in Allan Woodcourt's confidence, although he was not, until yesterday, a few hours before you came here, in mine.	Аллен Вудкорт уже давно открыл мне свою тайну, однако он до вчерашнего дня ничего не знал о моей, а узнал лишь за несколько часов до вашего приезда.
But I would not have my Esther's bright example lost; I would not have a jot of my dear girl's virtues unobserved and unhonoured; I would not have her admitted on sufferance into the line of Morgan ap-Kerrig, no, not for the weight in gold of all the mountains in Wales!"	Я молчал до поры до времени, потому что не хотел мириться с тем, что кто-то не ценит по достоинству такую прелесть, как моя Эстер; не хотел, чтобы высокие качества моей милой девочки - хотя бы даже малейшая их частица -остались незамеченными и непризнанными; не хотел, чтоб ее только из милости приняли в род Моргана-ап-Керрига, ни за что не допустил бы этого, хоть дайте мне столько золота, сколько весят все горы Уэльса!
He stopped to kiss me on the forehead, and I sobbed and wept afresh. For I felt as if I could not bear the painful delight of his praise.	Он умолк и поцеловал меня в лоб, а я всхлипнула и снова расплакалась, чувствуя, что не могу вынести мучительного наслаждения, которое доставляли мне его похвалы.
"Hush, little woman!	- Полно, Старушка!
Don't cry; this is to be a day of joy.	Не плачьте! Сегодня день радости.

I have looked forward to it," he said exultingly, "for months on months!	Я ждал его, - сказал он горячо, - ждал месяц за месяцем!
A few words more, Dame Trot, and I have said my say.	Еще несколько слов, Хлопотунья, и я доскажу все, что хотел сказать.
Determined not to throw away one atom of my Esther's worth, I took Mrs. Woodcourt into a separate confidence.	Твердо решившись не допустить, чтобы хоть одна капля достоинств моей Эстер осталась незамеченной, я поговорил по секрету с миссис Вудкорт.
'Now, madam,' said I, 'I clearly perceive--and indeed I know, to boot--that your son loves my ward.	"Вот что, сударыня, - сказал я, - я вижу, точнее знаю наверное, что ваш сын любит мою подопечную.
I am further very sure that my ward loves your son, but will sacrifice her love to a sense of duty and affection, and will sacrifice it so completely, so entirely, so religiously, that you should never suspect it though you watched her night and day.'	Далее, я убежден, что моя подопечная любит вашего сына, но готова пожертвовать своей любовью из чувства долга и привязанности и принесет эту жертву так полно, безоговорочно и свято, что вы об этом и не догадаетесь, даже если будете следить за ней день и ночь".
Then I told her all our story--ours--yours and mine.	Затем я рассказал ей всю нашу историю... нашу... вашу и мою.
'Now, madam,' said I, 'come you, knowing this, and live with us.	"Теперь, сударыня, - сказал я, - когда вы все это узнали, приезжайте к нам и погостите у нас.
Come you, and see my child from hour to hour; set what you see against her pedigree, which is this, and this'--for I scorned to mince it--'and tell me what is the true legitimacy when you shall have quite made up your mind on that subject.'	Приезжайте и наблюдайте за моей девочкой час за часом; говорите все, что хотите, против ее происхождения, о котором я могу сказать вам то-то и то-то, - мне не хотелось ничего скрывать от нее, - а когда хорошенько подумаете, скажите мне, что такое "законное рождение".
Why, honour to her old Welsh blood, my dear," cried my guardian with enthusiasm,	Ну, надо отдать должное ее древней уэльской крови, дорогая моя! - с энтузиазмом воскликнул опекун.
"I believe the heart it animates beats no less warmly, no less admiringly, no less lovingly, towards Dame Durden than my own!"	- Я уверен, что сердце, которому эта кровь дает жизнь, бьется при мысли о вас, Хлопотунья, с не меньшей теплотой, не меньшим восхищением, не меньшей любовью, чем мое собственное!
He tenderly raised my head, and as I clung to him, kissed me in his old fatherly way again and again.	Он нежно приподнял мою голову, а я прижалась к нему, и он стал целовать меня снова и снова, прежними, отеческими поцелуями.
What a light, now, on the protecting manner I had thought about!	Как ясно я поняла теперь, почему он всегда казался мне моим защитником!
"One more last word.	- Еще одно слово, и теперь уже последнее.
When Allan Woodcourt spoke to you, my dear, he spoke with my knowledge and consent--but I gave him no encouragement, not I, for these surprises were my great reward, and I was too miserly to part with a scrap of it.	Когда Аллен Вудкорт объяснялся с вами, милая моя, он говорил с моего ведома и согласия. Но я никак его не обнадеживал, конечно, нет, - ведь такие вот нечаянные радости моих близких служат мне великой наградой, а я был столь жаден, что не хотел лишиться хоть малейшей ее крупицы.

He was to come and tell me all that passed, and he did.	Мы тогда решили, что, объяснившись с вами, он придет ко мне и расскажет обо всем, что было; и он рассказал.
I have no more to say.	Больше мне не о чем говорить.
My dearest, Allan Woodcourt stood beside your father when he lay dead --stood beside your mother.	Любимая моя, Аллен Вудкорт стоял у смертного ложа вашего отца... и вашей матери.
This is Bleak House.	Вот - Холодный дом.
This day I give this house its little mistress; and before God, it is the brightest day in all my life!"	Сегодня я дарю этому дому его маленькую хозяюшку и клянусь, что это самый светлый день в моей жизни!
He rose and raised me with him.	Он встал сам и поднял меня.
We were no longer alone.	Теперь мы были не одни.
My husband--I have called him by that name full seven happy years now --stood at my side.	Мой муж - вот уже целых семь счастливых лет, как я называю его так, - стоял рядом со мной.
"Allan," said my guardian, "take from me a willing gift, the best wife that ever man had.	- Аллен, - проговорил опекун, - примите от меня этот добровольный дар - лучшую жену, какая только есть на свете.
What more can I say for you than that I know you deserve her!	Вам я скажу лишь одно: вы ее достойны, а у меня это высшая похвала.
Take with her the little home she brings you.	Примите ее и вместе с нею скромный домашний очаг, который она вам приносит.
You know what she will make it, Allan; you know what she has made its namesake.	Вы знаете, как она преобразит его, Аллен, вы знаете, как она преобразила его тезку.
Let me share its felicity sometimes, and what do I sacrifice?	Позвольте мне только иногда делить с вами блаженство, которое воцарится в нем, и я буду знать, что ничем я сегодня не пожертвовал.
Nothing, nothing."	Ничем, ничем!
He kissed me once again, and now the tears were in his eyes as he said more softly,	Он еще раз поцеловал меня, и теперь на глазах у него были слезы; потом сказал более мягко:
"Esther, my dearest, after so many years, there is a kind of parting in this too.	- Эстер, любимая моя, после стольких лет - это своего рода разлука.
I know that my mistake has caused you some distress.	Я знаю, моя ошибка заставила вас страдать.
Forgive your old guardian, in restoring him to his old place in your affections; and blot it out of your memory. Allan, take my dear."	Простите своего старого опекуна, возвратите ему его прежнее место в вашей привязанности и выкиньте эту ошибку из памяти... Аллен, примите мою любимую.
He moved away from under the green roof of leaves, and stopping in the sunlight outside and turning cheerfully towards us, said,	Он вышел из-под зеленого свода листвы, но приостановился на открытом месте и, озаренный солнцем, обернулся в нашу сторону и сказал веселым голосом:
"I shall be found about here somewhere.	- Вы найдете меня где-нибудь здесь по соседству.
It's a west wind, little woman, due west!	Ветер западный, Хлопотунья, настоящий западный!

Let no one thank me any more, for I am going to revert to my bachelor habits, and if anybody disregards this warning, I'll run away and never come back!"	И впредь - никаких благодарностей; а то ведь я теперь опять буду жить по-холостяцки, и если этого моего требования не выполнят, убегу и не вернусь никогда!
What happiness was ours that day, what joy, what rest, what hope, what gratitude, what bliss!	Как счастливы были мы в тот день, какая тогда была радость, какое успокоение, какие надежды, какая благодарность судьбе, какое блаженство!
We were to be married before the month was out, but when we were to come and take possession of our own house was to depend on Richard and Ada.	Обвенчаться мы решили в конце месяца; но мы еще не знали, когда нам удастся переехать сюда и поселиться в своем доме, - это зависело от Ады и Ричарда.
We all three went home together next day.	На другой день мы все трое вернулись домой вместе.
As soon as we arrived in town, Allan went straight to see Richard and to carry our joyful news to him and my darling.	Как только мы приехали в Лондон, Аллен сразу же отправился к Ричарду, чтобы сообщить радостное известие ему и моей милой подруге.
Late as it was, I meant to go to her for a few minutes before lying down to sleep, but I went home with my guardian first to make his tea for him and to occupy the old chair by his side, for I did not like to think of its being empty so soon.	Было уже поздно, но, прежде чем лечь спать, я все-таки собиралась ненадолго пойти к Аде, решила только сначала заехать с опекуном домой, чтобы напоить его чаем и посидеть с ним рядом в своем старом кресле, - мне не хотелось, чтобы оно опустело так скоро.
When we came home we found that a young man had called three times in the course of that one day to see me and that having been told on the occasion of his third call that I was not expected to return before ten o'clock at night, he had left word that he would call about then.	Приехав, мы узнали, что сегодня какой-то молодой человек три раза приходил к нам и спрашивал меня; а когда ему в третий раз сказали, что я вернусь не раньше десяти часов вечера, он попросил доложить, что "зайдет часиков в десять".
He had left his card three times.	Все три раза он оставлял свою визитную карточку. На ней было написано:
Mr. Guppy.	"Мистер Гаппи".
As I naturally speculated on the object of these visits, and as I always associated something ludicrous with the visitor, it fell out that in laughing about Mr. Guppy I told my guardian of his old proposal and his subsequent retraction.	Естественно, я стала раздумывать - для чего я могла ему понадобиться? И так как с мистером Г аппи у меня всегда связывалось что-нибудь смешное, я принялась подшучивать над ним и, слово за слово, рассказала опекуну о том, как он однажды сделал мне предложение, а потом сам отказался от моей руки.
"After that," said my guardian, "we will certainly receive this hero."	- Если так, - сказал опекун, - мы, конечно, примем Этого героя.
So instructions were given that Mr. Guppy should be shown in when he came again, and they were scarcely given when he did come again.	Мы распорядились, чтобы мистера Г аппи приняли, но едва успели это сделать, как он уже пришел опять.
He was embarrassed when he found my guardian with me, but recovered himself and said,	Увидев рядом со мной опекуна, он опешил, но овладел собой и сказал:
"How de do, sir?"	- Как живете, сэр?
"How do you do, sir?" returned my guardian.	- А вы как поживаете, сэр? - осведомился опекун.

"Thank you, sir, I am tolerable," returned Mr. Guppy. "Will you allow me to introduce my mother, Mrs. Guppy of the Old Street Road, and my particular friend, Mr. Weevle.	- Благодарю вас, сэр, недурно, - ответил мистер Г аппи, - Разрешите представить вам мою мамашу, миссис Гаппи, проживающую на Олд-стрит-роуд, и моего закадычного друга, мистера Уивла.
That is to say, my friend has gone by the name of Weevle, but his name is really and truly Jobling."	Надо сказать, что мой друг одно время называл себя Уивл, но его настоящая и подлинная фамилия - Джоблинг.
My guardian begged them to be seated, and they all sat down.	Опекун попросил их всех присесть, и они уселись.
"Tony," said Mr. Guppy to his friend after an awkward silence. "Will you open the case?"	- Тони, ты, может, приступишь к изложению дела? - обратился мистер Гаппи к своему другу после неловкого молчания.
"Do it yourself," returned the friend rather tartly.	- Излагай сам. - ответил ему друг довольно резким тоном.
"Well, Mr. Jarndyce, sir," Mr. Guppy, after a moment's consideration, began, to the great diversion of his mother, which she displayed by nudging Mr. Jobling with her elbow and winking at me in a most remarkable manner, "I had an idea that I should see Miss Summerson by herself and was not quite prepared for your esteemed presence.	- Итак, мистер Джарндис, сэр, - начал после недолгого размышления мистер Гаппи, к великому удовольствию своей мамаши, которое она выразила тем, что принялась толкать локтем мистера Джоблинга и залихватски подмигивать мне, - я желал переговорить с мисс Саммерсон наедине, и ваше уважаемое присутствие явилось для меня некоторой неожиданностью.
But Miss Summerson has mentioned to you, perhaps, that something has passed between us on former occasions?"	Но, может, мисс Саммерсон осведомила вас о том, что когда-то произошло между мной и ею?
"Miss Summerson," returned my guardian, smiling, "has made a communication to that effect to me."	- Да, - ответил опекун с улыбкой, - мисс Саммерсон мне кое-что рассказала.
"That," said Mr. Guppy, "makes matters easier.	- Это упрощает мою задачу, - сказал мистер Гаппи.
Sir, I have come out of my articles at Kenge and Carboy's, and I believe with satisfaction to all parties.	- Сэр, я окончил ученье у Кенджа и Карбоя, и, кажется, - к удовлетворению всех заинтересованных сторон.
I am now admitted (after undergoing an examination that's enough to badger a man blue, touching a pack of nonsense that he don't want to know) on the roll of attorneys and have taken out my certificate, if it would be any satisfaction to you to see it."	Теперь меня зачислили (после экзамена, от которого можно было прямо свихнуться, столько пришлось зазубрить всякой никчемной чепухи) -меня зачислили, повторяю, в список ходатаев по делам, и я даже захватил с собой свое свидетельство - может, вы пожелаете ознакомиться?
"Thank you, Mr. Guppy," returned my guardian.	- Благодарю вас, мистер Гаппи, - ответил опекун.
"I am quite willing --I believe I use a legal phrase--to admit the certificate."	- Верю вам на слово, или, как выражаетесь вы, юристы, "признаю наличие этого свидетельства".
Mr. Guppy therefore desisted from taking something out of his pocket and proceeded without it.	Мистер Гаппи отказался от мысли извлечь что-то из своего кармана и продолжал, не предъявляя свидетельства:

"I have no capital myself, but my mother has a little property which takes the form of an annuity"--here Mr. Guppy's mother rolled her head as if she never could sufficiently enjoy the observation, and put her handkerchief to her mouth, and again winked at me--"and a few pounds for expenses out of pocket in conducting business will never be wanting, free of interest, which is an advantage, you know," said Mr. Guppy feelingly.	- У меня лично капиталов нет, но у моей мамаши есть небольшое состояние в виде ренты, - тут мамаша мистера Гаппи принялась вертеть головой- столь невыразимое удовольствие получила она от этих слов, потом закрыла рот носовым платком и снова подмигнула мне. - Следовательно, я когда угодно могу призанять у нее несколько фунтов на свои конторские расходы, к тому же - без всяких процентов, а это, изволите видеть, огромное преимущество, - с чувством заключил мистер Гаппи.
"Certainly an advantage," returned my guardian.	- Еще бы не преимущество! - согласился опекун.
"I HAVE some connexion," pursued Mr. Guppy, "and it lays in the direction of Walcot Square, Lambeth.	- У меня уже имеется клиентура, - продолжал мистер Гаппи, - по соседству с площадью Уолкот, в Ламбете.
I have therefore taken a 'ouse in that locality, which, in the opinion of my friends, is a hollow bargain (taxes ridiculous, and use of fixtures included in the rent), and intend setting up professionally for myself there forthwith."	Посему я снял дом в этом околотке, и, по мнению моих друзей, очень удачно (налоги пустяковые, пользование обстановкой включено в квартирную плату), и теперь намерен безотлагательно основать там самостоятельную юридическую контору.
Here Mr. Guppy's mother fell into an extraordinary passion of rolling her head and smiling waggishly at anybody who would look at her.	Мамаша мистера Г аппи снова принялась отчаянно вертеть головой, проказливо ухмыляясь каждому, кто бросал на нее взгляд.
"It's a six-roomer, exclusive of kitchens," said Mr. Guppy, "and in the opinion of my friends, a commodious tenement.	- В доме шесть комнат, не считая кухни, -продолжал мистер Гаппи, - квартира очень удобная, по мнению моих друзей.
When I mention my friends, I refer principally to my friend Jobling, who I believe has known me," Mr. Guppy looked at him with a sentimental air, "from boyhood's hour."	Говоря "друзей", я главным образом подразумеваю своего друга Джоблинга, который знает меня, - мистер Гаппи устремил на него сентиментальный взор, - чуть не с пеленок.
Mr. Jobling confirmed this with a sliding movement of his legs.	Мистер Джоблинг подтвердил это, шаркнув ногами.
"My friend Jobling will render me his assistance in the capacity of clerk and will live in the 'ouse," said Mr. Guppy.	- Мой друг Джоблинг будет помогать мне в качестве клерка и жить у меня в доме, -продолжал мистер Гаппи.
"My mother will likewise live in the 'ouse when her present quarter in the Old Street Road shall have ceased and expired; and consequently there will be no want of society.	- Мамаша тоже переедет ко мне, когда истечет и кончится срок договора на ее теперешнюю квартиру на Олд-стрит-роуд, так что общества у нас хватит.
My friend Jobling is naturally aristocratic by taste, and besides being acquainted with the movements of the upper circles, fully backs me in the intentions I am now developing."	Мой друг Джоблинг от природы наделен аристократическими вкусами и, кроме того, знает все, что происходит в высшем свете, и он всецело поддерживает те планы, которые я сейчас излагаю.
Mr. Jobling said	Мистер Джоблинг произнес
"Certainly" and withdrew a little from the elbow of Mr Guppy's mother.	"Конечно", - и немного отодвинулся от локтя мамаши мистера Гаппи.

"Now, I have no occasion to mention to you, sir, you being in the confidence of Miss Summerson," said Mr. Guppy, "(mother, I wish you'd be so good as to keep still), that Miss Summerson's image was formerly imprinted on my 'eart and that I made her a proposal of marriage."	- Далее, сэр, поскольку мисс Саммерсон доверила вам нашу тайну, мне незачем говорить, -продолжал мистер Гаппи (мамаша, будьте добры, ведите себя посмирнее), - мне незачем говорить вам, что образ мисс Саммерсон некогда был запечатлен в моем сердце и я сделал ей предложение сочетаться со мною браком.
"That I have heard," returned my guardian.	- Об этом я слышал, - заметил опекун.
"Circumstances," pursued Mr. Guppy, "over which I had no control, but quite the contrary, weakened the impression of that image for a time.	- Обстоятельства, - продолжал мистер Г аппи, -отнюдь не зависящие от меня, но совсем наоборот, временно затуманили этот образ.
At which time Miss Summerson's conduct was highly genteel; I may even add, magnanimous."	В каковой период времени мисс Саммерсон вела себя исключительно благородно; добавлю даже -великодушно.
My guardian patted me on the shoulder and seemed much amused.	Опекун похлопал меня по плечу, видимо очень забавляясь всем происходящим.
"Now, sir," said Mr. Guppy, "I have got into that state of mind myself that I wish for a reciprocity of magnanimous behaviour.	- А теперь, сэр, - сказал мистер Г аппи, - я лично пришел в такое состояние духа, что возжелал отплатить взаимностью за ее великодушие.
I wish to prove to Miss Summerson that I can rise to a heighth of which perhaps she hardly thought me capable.	Я хочу доказать мисс Саммерсон, что могу подняться на высоту, достичь которой она вряд ли полагала меня способным.
I find that the image which I did suppose had been eradicated from my 'eart is NOT eradicated.	Я вижу теперь, что образ, который я считал вырванным с корнем из моего сердца, на самом деле отнюдь не вырван.
Its influence over me is still tremenjous, and yielding to it, I am willing to overlook the circumstances over which none of us have had any control and to renew those proposals to Miss Summerson which I had the honour to make at a former period.	Он по-прежнему влечет меня неодолимо, и, поддаваясь этому влечению, я готов пренебречь теми обстоятельствами, кои не зависят ни от кого из нас, и вторично сделать предложение, которое я когда-то имел честь сделать мисс Саммерсон.
I beg to lay the 'ouse in Walcot Square, the business, and myself before Miss Summerson for her acceptance."	Покорнейше прошу мисс Саммерсон соблаговолить принять от меня дом на площади Уолкот, контору и меня самого.
"Very magnanimous indeed, sir," observed my guardian.	- Поистине очень великодушное предложение, сэр, - заметил опекун.
"Well, sir," replied Mr. Guppy with candour, "my wish is to BE magnanimous.	- А как же, сэр! - совершенно искренне согласился мистер Гаппи. - К этому-то я и стремлюсь -проявить великодушие.
I do not consider that in making this offer to Miss Summerson I am by any means throwing myself away; neither is that the opinion of my friends.	Конечно, я не считаю, что, делая предложение мисс Саммерсон, я приношу себя в жертву; не считают этого и мои друзья.
Still, there are circumstances which I submit may be taken into account as a set off against any little drawbacks of mine, and so a fair and equitable balance arrived at."	Тем не менее имеются обстоятельства, которые, сдается мне, следует принять в расчет в качестве противовеса к кое-каким моим маленьким недочетам, - вот у нас и установится полное равновесие.

"I take upon myself, sir," said my guardian, laughing as he rang the bell, "to reply to your proposals on behalf of Miss Summerson.	- Я возьму на себя смелость, сэр, ответить на ваше предложение от имени мисс Саммерсон, - со смехом сказал опекун и позвонил в колокольчик.
She is very sensible of your handsome intentions, and wishes you good evening, and wishes you well."	- Очень тронутая вашими благими намерениями, она желает вам доброго вечера и всего хорошего.
"Oh!" said Mr. Guppy with a blank look.	-Вот так так! - произнес мистер Гаппи, тупо уставившись на нас.
"Is that tantamount, sir, to acceptance, or rejection, or consideration?"	- Как же это надо понимать, сэр: как согласие, как отказ или как отсрочку!
"To decided rejection, if you please," returned my guardian.	- Понимайте как решительный отказ! - ответил опекун.
Mr. Guppy looked incredulously at his friend, and at his mother, who suddenly turned very angry, and at the floor, and at the ceiling.	Мистер Г аппи, не веря своим ушам, бросил взгляд на друга, потом на мамашу, которая внезапно рассвирепела, потом на пол, потом на потолок.
"Indeed?" said he.	- В самом деле? - сказал он.
"Then, Jobling, if you was the friend you represent yourself, I should think you might hand my mother out of the gangway instead of allowing her to remain where she ain't wanted."	- В таком случае, Джоблинг, если ты такой друг, каким себя изображаешь, ты, кажется, мог бы взять под ручку мамашу и вывести ее вон, чтоб она под ногами не путалась, - незачем ей оставаться там, где ее присутствие нежелательно.
But Mrs. Guppy positively refused to come out of the gangway.	Но миссис Гаппи решительно отказалась выйти вон и не путаться под ногами.
She wouldn't hear of it.	Просто слышать об этом не захотела.
"Why, get along with you," said she to my guardian, "what do you mean?	- Ну-ка, ступайте-ка отсюда вы, - сказала она опекуну. - Что еще выдумали!
Ain't my son good enough for you?	Это мой-то сын да не хорош для вас?
You ought to be ashamed of yourself.	Постыдились бы!
Get out with you!"	Пошли вон!
"My good lady," returned my guardian, "it is hardly reasonable to ask me to get out of my own room."	- Но, почтеннейшая, - возразил опекун, - вряд ли разумно просить меня уйти из моей собственной комнаты.
"I don't care for that," said Mrs. Guppy.	- А мне плевать! - отрезала миссис Гаппи.
"Get out with you.	- Пошли вон!
If we ain't good enough for you, go and procure somebody that is good enough.	Если мы для вас не хороши, так ступайте найдите себе жениха получше.
Go along and find 'em."	Подите-ка поищите себе хороших!
I was quite unprepared for the rapid manner in which Mrs. Guppy's power of jocularity merged into a power of taking the profoundest offence.	Я была прямо поражена, увидев, как миссис Гаппи, которая только что веселилась до упаду, мгновенно обиделась до глубины души.
"Go along and find somebody that's good enough for you," repeated Mrs. Guppy.	- Ну-ка, подите-ка да поищите себе подходящего жениха, - повторяла миссис Гаппи.
"Get out!"	- Убирайтесь вон!

Nothing seemed to astonish Mr. Guppy's mother so much and to make her so very indignant as our not getting out.	Но мы не убирались, и это, кажется, пуще всего удивляло и выводило из себя мамашу мистера Гаппи.
"Why don't you get out?" said Mrs. Guppy.	- Чего ж вы не уходите? - твердила она.
"What are you stopping here for?"	- Нечего вам тут рассиживаться!
"Mother," interposed her son, always getting before her and pushing her back with one shoulder as she sidled at my guardian, "WILL you hold your tongue?"	- Мамаша, - вмешался ее сын, забежав вперед и отпихнув ее плечом, когда она боком налетела на опекуна, - намерены вы придержать язык или нет?
"No, William," she returned, "I won't!	- Нет, Уильям, - ответила она, - не намерена!
Not unless he gets out, I won't!"	Не намерена, пока он не уберется вон отсюда!
However, Mr. Guppy and Mr. Jobling together closed on Mr. Guppy's mother (who began to be quite abusive) and took her, very much against her will, downstairs, her voice rising a stair higher every time her figure got a stair lower, and insisting that we should immediately go and find somebody who was good enough for us, and above all things that we should get out.	Тем не менее мистер Гаппи и мистер Джоблинг, вместе взялись за мамашу мистера Г аппи (которая принялась ругаться) и, к великому ее неудовольствию, потащили ее вниз, причем голос ее повышался на одну ступень всякий раз, как она спускалась со ступеньки лестницы, продолжая настаивать, чтобы мы сию же минуту пошли искать подходящего для нас жениха, а самое главное - убрались вон отсюда.
CHAPTER LXV	Глава LXV
Beginning the World	Начало новой жизни
The term had commenced, and my guardian found an intimation from Mr. Kenge that the cause would come on in two days.	Началась судебная сессия, и опекун получил уведомление от мистера Кенджа, что дело будет слушаться через два дня.
As I had sufficient hopes of the will to be in a flutter about it, Allan and I agreed to go down to the court that morning.	Я все-таки надеялась на завещание и волновалась, думая о том, как оно повлияет на исход дела, поэтому мы с Алленом условились пойти в суд с утра.
Richard was extremely agitated and was so weak and low, though his illness was still of the mind, that my dear girl indeed had sore occasion to be supported.	Ричард был очень возбужден и вдобавок так истощен и слаб, хотя его все еще не считали больным, что моя дорогая девочка поистине нуждалась в поддержке.
But she looked forward--a very little way now--to the help that was to come to her, and never drooped.	Но Ада ждала, что скоро - теперь уже очень скоро - получит помощь, на которую так надеялась, и потому никогда не поддавалась унынию.
It was at Westminster that the cause was to come on.	Дело должно было разбираться в Вестминстере.
It had come on there, I dare say, a hundred times before, but I could not divest myself of an idea that it MIGHT lead to some result now.	Надо сознаться, что оно разбиралось там уже раз сто, и все же я не могла отделаться от мысли, что на этот раз судебное разбирательство, может быть, и приведет к какому-нибудь результату.
We left home directly after breakfast to be at Westminster Hall in good time and walked down there through the lively streets--so happily and strangely it seemed!--together.	Мы вышли из дому сразу же после первого завтрака, чтобы вовремя попасть в Вестминстер-Холл, и шли по оживленным улицам - так радостно это было и непривычно... идти вдвоем!

As we were going along, planning what we should do for Richard and Ada, I heard somebody calling "Esther!	По дороге мы советовались, как нам помочь Ричарду и Аде, как вдруг я услышала, что кто-то окликает меня: - Эстер!
My dear Esther!	Милая Эстер!
Esther!"	Эстер!
And there was Caddy Jellyby, with her head out of the window of a little carriage which she hired now to go about in to her pupils (she had so many), as if she wanted to embrace me at a hundred yards' distance.	Оказалось, что это Кедди Джеллиби - она высунула голову из окна маленькой кареты, которую теперь нанимала, чтобы объезжать своих учеников (их было очень много), и тянулась ко мне, словно пытаясь обнять меня на расстоянии в сотню ярдов.
I had written her a note to tell her of all that my guardian had done, but had not had a moment to go and see her.	Незадолго перед тем я написала ей письмо, в котором рассказывала о том, что сделал для меня опекун, но у меня все не хватало времени навестить ее.
Of course we turned back, and the affectionate girl was in that state of rapture, and was so overjoyed to talk about the night when she brought me the flowers, and was so determined to squeeze my face (bonnet and all) between her hands, and go on in a wild manner altogether, calling me all kinds of precious names, and telling Allan I had done I don't know what for her, that I was just obliged to get into the little carriage and calm her down by letting her say and do exactly what she liked.	Мы, конечно, повернули назад, и моя любящая подруга пришла в такой восторг, с такой радостью вспоминала о том вечере, когда принесла мне цветы, так самозабвенно тискала мои щеки (а заодно и шляпку) и вообще так безумствовала, называя меня всяческими ласкательными именами и рассказывая Аллену о том, сколько я для нее сделала, что мне пришлось сесть рядом с ней и успокоить ее, позволив ей говорить и делать все, что душе угодно.
Allan, standing at the window, was as pleased as Caddy; and I was as pleased as either of them; and I wonder that I got away as I did, rather than that I came off laughing, and red, and anything but tidy, and looking after Caddy, who looked after us out of the coach-window as long as she could see us.	Аллен стоял у дверцы кареты и радовался не меньше Кедди, а я радовалась не меньше их обоих; удивляюсь только, как это мне все-таки удалось от нее оторваться, а выскочив из кареты, я стояла растрепанная, с пылающими щеками, и, смеясь, смотрела вслед Кедди, которая тоже смотрела на нас из окошка, пока не скрылась из виду.
This made us some quarter of an hour late, and when we came to Westminster Hall we found that the day's business was begun.	Из-за этого мы опоздали на четверть часа и, подойдя к Вестминстер-Холлу, узнали, что заседание уже началось.
Worse than that, we found such an unusual crowd in the Court of Chancery that it was full to the door, and we could neither see nor hear what was passing within.	Хуже того, в Канцлерском суде сегодня набралось столько народу, что зал был набит битком - в дверь не пройдешь, и мы не могли ни видеть, ни слышать того, что творилось там внутри.
It appeared to be something droll, for occasionally there was a laugh and a cry of	Очевидно, происходило что-то смешное - время от времени раздавался хохот, а за ним возглас:
"Silence!"	"Тише!".
It appeared to be something interesting, for every one was pushing and striving to get nearer.	Очевидно, происходило что-то интересное - все старались протиснуться поближе.

It appeared to be something that made the professional gentlemen very merry, for there were several young counsellors in wigs and whiskers on the outside of the crowd, and when one of them told the others about it, they put their hands in their pockets, and quite doubled themselves up with laughter, and went stamping about the pavement of the Hall.	Очевидно, что-то очень потешало джентльменов-юристов, - несколько молодых адвокатов в париках и с бакенбардами стояли кучкой в стороне от толпы, и, когда один из них сказал что-то остальным, те сунули руки в карманы и так расхохотались, что даже согнулись в три погибели от смеха и принялись топать ногами по каменному полу.
We asked a gentleman by us if he knew what cause was on.	Мы спросили у стоявшего возле нас джентльмена, не знает ли он, какая тяжба сейчас разбирается?
He told us Jarndyce and Jarndyce.	Он ответил, что "Джарндисы против Джарндисов".
We asked him if he knew what was doing in it.	Мы спросили, знает ли он, в какой она стадии.
He said really, no he did not, nobody ever did, but as well as he could make out, it was over.	Он ответил, что, сказать правду, не знает, да и никто никогда не знал, но, насколько он понял, судебное разбирательство кончено.
Over for the day? we asked him.	Кончено на сегодня, то есть отложено до следующего заседания? - спросили мы.
No, he said, over for good.	Нет, ответил он, совсем кончено.
Over for good!	Кончено!
When we heard this unaccountable answer, we looked at one another quite lost in amazement.	Выслушав этот неожиданный ответ, мы опешили и переглянулись.
Could it be possible that the will had set things right at last and that Richard and Ada were going to be rich?	Возможно ли, что найденное завещание наконец-то внесло ясность в дело и Ричард с Адой разбогатеют?
It seemed too good to be true.	Нет, это было бы слишком хорошо, - не могло этого случиться.
Alas it was!	Увы, этого и не случилось!
Our suspense was short, for a break-up soon took place in the crowd, and the people came streaming out looking flushed and hot and bringing a quantity of bad air with them.	Нам не пришлось долго ждать объяснений; вскоре толпа пришла в движение, люди хлынули к выходу, красные и разгоряченные, и с ними хлынул наружу спертый воздух.
Still they were all exceedingly amused and were more like people coming out from a farce or a juggler than from a court of justice.	Однако все были очень веселы и скорей напоминали зрителей, только что смотревших фарс или выступление фокусника, чем людей, присутствовавших на заседании суда.
We stood aside, watching for any countenance we knew, and presently great bundles of paper began to be carried out--bundles in bags, bundles too large to be got into any bags, immense masses of papers of all shapes and no shapes, which the bearers staggered under, and threw down for the time being, anyhow, on the Hall pavement, while they went back to bring out more.	Мы стояли в сторонке, высматривая кого-нибудь из знакомых, как вдруг из зала стали выносить громадные кипы бумаг - кипы в мешках и кипы такой величины, что в мешки они не влезали, словом - неохватные груды бумаг в связках всевозможных форматов и совершенно бесформенных, под тяжестью которых тащившие их клерки шатались и, швырнув их до поры до времени на каменный пол зала, бежали за другими бумагами.
Even these clerks were laughing.	Хохотали даже эти клерки.

We glanced at the papers, and seeing Jarndyce and Jarndyce everywhere, asked an official-looking person who was standing in the midst of them whether the cause was over.	Заглянув в бумаги, мы увидели на каждой заголовок "Джарндисы против Джарндисов" и спросили какого-то человека (по-видимому, судейского), стоявшего среди этих бумажных гор, кончилась ли тяжба.
Yes, he said, it was all up with it at last, and burst out laughing too.	- Да, - сказал он, - наконец-то кончилась! - и тоже расхохотался.
At this juncture we perceived Mr. Kenge coming out of court with an affable dignity upon him, listening to Mr. Vholes, who was deferential and carried his own bag.	Тут мы увидели мистера Кенджа, который выходил из зала суда и, с самым достойным и любезным видом, слушал, что говорил ему почтительным тоном мистер Воулс, тащивший свой собственный мешок с документами.
Mr. Vholes was the first to see us.	Мистер Воулс увидел нас первый.
"Here is Miss Summerson, sir," he said.	- Взгляните, сэр, вон стоит мисс Саммерсон, -сказал он.
"And Mr. Woodcourt."	- И мистер Вудкорт.
"Oh, indeed!	- А, вижу, вижу!
Yes.	Да.
Truly!" said Mr. Kenge, raising his hat to me with polished politeness.	Они самые! - отозвался мистер Кендж, снимая передо мною цилиндр с изысканной вежливостью.
"How do you do?	- Как поживаете?
Glad to see you.	Рад вас видеть.
Mr. Jarndyce is not here?"	А мистер Джарндис не пришел?
No.	Нет.
He never came there, I reminded him.	Он никогда сюда не ходит, напомнила я ему.
"Really," returned Mr. Kenge, "it is as well that he is NOT here to-day, for his—shall I say, in my good friend's absence, his indomitable singularity of opinion?--might have been strengthened, perhaps; not reasonably, but might have been strengthened."	- По правде сказать, это хорошо, что он не пришел сюда сегодня, - сказал мистер Кендж, - ибо его -позволительно ли будет сказать это в отсутствие нашего доброго друга? - его столь непоколебимые и своеобразные взгляды, пожалуй, только укрепились бы; без разумных оснований, но укрепились бы.
"Pray what has been done to-day?" asked Allan.	- Скажите, пожалуйста, что произошло сегодня? -спросил Аллен.
"I beg your pardon?" said Mr. Kenge with excessive urbanity.	- Простите, что вы изволили сказать? -переспросил его мистер Кендж чрезвычайно вежливым тоном.
"What has been done to-day?"	- Что произошло сегодня?
"What has been done," repeated Mr. Kenge.	- Что произошло? - повторил мистер Кендж.
"Quite so. Yes.	- Именно.
Why, not much has been done; not much.	Да, ну что ж, произошло немногое... немногое.

We have been checked--brought up suddenly, I would say--upon the--shall I term it threshold?"	Перед нами возникло непредвиденное препятствие... мы были вынуждены, я бы сказал, внезапно остановиться... если можно так выразиться... на пороге.
"Is this will considered a genuine document, sir?" said Allan.	- А найденное завещание, оно признано документом, имеющим законную силу, сэр? -спросил Аллен.
"Will you tell us that?"	- Разъясните нам это, пожалуйста.
"Most certainly, if I could," said Mr. Kenge; "but we have not gone into that, we have not gone into that."	- Конечно, разъяснил бы, если бы мог, - ответил мистер Кендж, - но этого вопроса мы не обсуждали... не обсуждали...
"We have not gone into that," repeated Mr. Vholes as if his low inward voice were an echo.	- Этого вопроса мы не обсуждали, - как эхо, повторил мистер Воулс своим глухим утробным голосом.
"You are to reflect, Mr. Woodcourt," observed Mr. Kenge, using his silver trowel persuasively and smoothingly, "that this has been a great cause, that this has been a protracted cause, that this has been a complex cause.	- Вам следует иметь в виду, мистер Вудкорт, -заметил мистер Кендж, убеждающе и успокоительно помахав рукой, точно серебряной лопаточкой, - что тяжба эта была незаурядная, тяжба это была длительная, тяжба это была сложная.
Jarndyce and Jarndyce has been termed, not inaptly, a monument of Chancery practice."	Тяжбу "Джарндисы против Джарндисов" довольно остроумно называют монументом канцлерской судебной практики.
"And patience has sat upon it a long time," said Allan.	- На котором с давних пор стояла статуя Терпения, - сказал Аллен.
"Very well indeed, sir," returned Mr. Kenge with a certain condeseending laugh he had. "Very well!	- Поистине очень удачно сказано, сэр, - отозвался мистер Кендж, снисходительно посмеиваясь, -очень удачно!
You are further to reflect, Mr. Woodcourt," becoming dignified almost to severity, "that on the numerous difficulties, contingencies, masterly fictions, and forms of procedure in this great cause, there has been expended study, ability, eloquence, knowledge, intellect, Mr. Woodcourt, high intellect.	Далее, вам следует иметь в виду, мистер Вудкорт, - тут внушительный вид мистера Кенджа перешел в почти суровый вид, - что на разбирательство этой сложнейшей тяжбы с ее многочисленными трудностями, непредвиденными случайностями, хитроумными фикциями и формами судебной процедуры была затрачена уйма стараний, способностей, красноречия, знаний, ума, мистер Вудкорт, высокого ума.
For many years, the--a--I would say the flower of the bar, and the--a--I would presume to add, the matured autumnal fruits of the woolsack--have been lavished upon Jarndyce and Jarndyce.	В течение многих лет... э... я бы сказал, цвет Адвокатуры и... э... осмелюсь добавить, зрелые осенние плоды Судейской мудрости в изобилии предоставлялись тяжбе Джарндисов.
If the public have the benefit, and if the country have the adornment, of this great grasp, it must be paid for in money or money's worth, sir."	Если общество желает, чтобы ему служили, а страна - чтобы ее украшали такие Мастера своего дела, за это надо платить деньгами или чем-нибудь столь же ценным, сэр.
"Mr. Kenge," said Allan, appearing enlightened all in a moment. "Excuse me, our time presses.	- Мистер Кендж, - сказал Аллен, который, видимо, сразу все понял, - простите меня, но мы спешим.

Do I understand that the whole estate is found to have been absorbed in costs?"	Не значит ли это, что все спорное наследство полностью истрачено на уплату судебных пошлин?
"Hem!	-Хм!
I believe so," returned Mr. Kenge.	Как будто так, - ответил мистер Кендж.
"Mr. Vholes, what do YOU say?"	- Мистер Воулс, а вы что скажете?
"I believe so," said Mr. Vholes.	- Как будто так, - ответил мистер Воулс.
"And that thus the suit lapses and melts away?"	- Значит, тяжба прекратилась сама собой?
"Probably," returned Mr. Kenge.	- Очевидно, - ответил мистер Кендж.
"Mr. Vholes?"	- Мистер Воулс?
"Probably," said Mr. Vholes.	- Очевидно, - подтвердил мистер Воулс.
"My dearest life," whispered Allan, "this will break Richard's heart!"	- Родная моя, - шепнул мне Аллен, - Ричарду это разобьет сердце!
There was such a shock of apprehension in his face, and he knew Richard so perfectly, and I too had seen so much of his gradual decay, that what my dear girl had said to me in the fullness of her foreboding love sounded like a knell in my ears.	Он переменился в лице и так встревожился, - ведь он хорошо знал Ричарда, чье постепенное падение я сама наблюдала уже давно, - что слова, сказанные моей дорогой девочкой в порыве проникновенной любви, вдруг вспомнились мне и зазвучали в моих ушах похоронным звоном.
"In case you should be wanting Mr. C., sir," said Mr. Vholes, coming after us, "you'll find him in court.	- На случай, если вам понадобится мистер Карстон, сэр, - сказал мистер Воулс, следуя за нами, - имейте в виду, что он в зале суда.
I left him there resting himself a little.	Я ушел, а он остался, чтобы немножко прийти в себя.
Good day, sir; good day, Miss Summerson."	Прощайте, сэр, прощайте, мисс Саммерсон.
As he gave me that slowly devouring look of his, while twisting up the strings of his bag before he hastened with it after Mr. Kenge, the benignant shadow of whose conversational presence he seemed afraid to leave, he gave one gasp as if he had swallowed the last morsel of his client, and his black buttoned-up unwholesome figure glided away to the low door at the end of the Hall.	Завязывая шнурки своего мешка с документами, он впился в меня столь памятным мне взглядом хищника, медленно пожирающего добычу, и приоткрыл рот, как бы затем, чтобы проглотить последний кусок своего клиента, а затем поспешил догнать мистера Кенджа, - должно быть, из боязни оторваться от благожелательной сени велеречивого столпа юриспруденции - и вот уже его черная, застегнутая на все пуговицы зловещая фигура проскользнула к низкой двери в конце зала.
"My dear love," said Allan, "leave to me, for a little while, the charge you gave me.	- Милая моя, - сказал мне Аллен, - оставь меня ненадолго с тем, кого ты поручила мне.
Go home with this intelligence and come to Ada's by and by!"	Поезжай домой с этой новостью и потом приходи к Аде!
I would not let him take me to a coach, but entreated him to go to Richard without a moment's delay and leave me to do as he wished.	Я не позволила ему проводить меня до кареты, но попросила его как можно скорее пойти к Ричарду, добавив, что сделаю так, как он сказал.
Hurrying home, I found my guardian and told him gradually with what news I had returned.	Быстро добравшись до дому, я пошла к опекуну и сообщила ему, с какой новостью я вернулась.

"Little woman," said he, quite unmoved for himself, "to have done with the suit on any terms is a greater blessing than I had looked for.	- Что ж, Хлопотунья, - промолвил он, ничуть не огорченный за себя самого, - чем бы ни кончилась эта тяжба, счастье, что она кончилась, - такое счастье, какого я даже не ожидал.
But my poor young cousins!"	Но бедные наши молодые!
We talked about them all the morning and discussed what it was possible to do.	Все утро мы проговорили о них, думая и раздумывая, чем бы им помочь.
In the afternoon my guardian walked with me to Symond's Inn and left me at the door.	Во второй половине дня опекун проводил меня до Саймондс-Инна, и мы расстались у подъезда.
I went upstairs.	Я поднялась наверх.
When my darling heard my footsteps, she came out into the small passage and threw her arms round my neck, but she composed herself directly and said that Richard had asked for me several times.	Услышав мои шаги, моя милая девочка вышла в коридор и кинулась мне на шею; но сейчас же овладела собой и сказала, что Ричард уже несколько раз спрашивал обо мне.
Allan had found him sitting in the corner of the court, she told me, like a stone figure.	По ее словам, Аллен отыскал его в зале суда -Ричард забился куда-то в угол и сидел как каменный.
On being roused, he had broken away and made as if he would have spoken in a fierce voice to the judge.	Очнувшись, он вспыхнул и, видимо, хотел было обратиться к судье с гневной речью.
He was stopped by his mouth being full of blood, and Allan had brought him home.	Но не смог, потому что кровь хлынула у него изо рта, и Аллен увез его домой.
He was lying on a sofa with his eyes closed when I went in.	Когда я вошла, он лежал на диване, закрыв глаза.
There were restoratives on the table; the room was made as airy as possible, and was darkened, and was very orderly and quiet.	Рядом на столике стояли лекарства; комнату хорошо проветрили и привели в полный порядок -в ней было полутемно и очень тихо.
Allan stood behind him watching him gravely.	Аллен стоял около дивана, не сводя с больного внимательных глаз.
His face appeared to me to be quite destitute of colour, and now that I saw him without his seeing me, I fully saw, for the first time, how worn away he was.	Лицо Ричарда показалось мне мертвенно-бледным, и теперь, глядя на него, пока он меня еще не видел, я впервые поняла, до чего он измучен.
But he looked handsomer than I had seen him look for many a day.	Но я давно уже не видела его таким красивым, как в этот день.
I sat down by his side in silence.	Я молча села рядом с ним.
Opening his eyes by and by, he said in a weak voice, but with his old smile,	Вскоре он открыл глаза и, улыбаясь своей прежней улыбкой, проговорил слабым голосом:
"Dame Durden, kiss me, my dear!"	- Старушка, поцелуйте меня, дорогая!
It was a great comfort and surprise to me to find him in his low state cheerful and looking forward.	Меня очень утешило, хоть и удивило, что он и в этом тяжелом состоянии не утратил бодрости духа и с надеждой смотрел на будущее.
He was happier, he said, in our intended marriage than he could find words to tell me.	Он говорил, что радуется нашей предстоящей свадьбе, да так, что слов не хватает.

My husband had been a guardian angel to him and Ada, and he blessed us both and wished us all the joy that life could yield us.	Ведь Аллен был ангелом-хранителем для него и Ады; и он благословляет нас обоих и желает нам всех радостей, какие только может принести нам жизнь.
I almost felt as if my own heart would have broken when I saw him take my husband's hand and hold it to his breast.	Я почувствовала, что сердце у меня готово разорваться, когда увидела, как он взял руку моего жениха и прижал ее к своей груди.
We spoke of the future as much as possible, and he said several times that he must be present at our marriage if he could stand upon his feet.	Мы как можно больше говорили о будущем, и он несколько раз сказал, что приедет к нам на свадьбу, если только здоровье позволит ему встать.
Ada would contrive to take him, somehow, he said.	Ада как-нибудь ухитрится привезти его, добавил он.
"Yes, surely, dearest Richard!"	"Ну, конечно, милый мой Ричард!"
But as my darling answered him thus hopefully, so serene and beautiful, with the help that was to come to her so near--I knew--I knew!	Откликаясь на его слова, моя дорогая девочка, спокойная и прекрасная, казалось, все еще надеялась на ту поддержку, которую должна была получить так скоро, а я уже все поняла... все!..
It was not good for him to talk too much, and when he was silent, we were silent too.	Ему было вредно много говорить, и когда он умолкал, мы умолкали тоже.
Sitting beside him, I made a pretence of working for my dear, as he had always been used to joke about my being busy.	Сидя рядом с ним, я сделала вид, что углубилась в какое-то рукоделье, предназначенное для моей любимой подруги, - ведь он привык подшучивать надо мною за то, что я вечно чем-нибудь занята.
Ada leaned upon his pillow, holding his head upon her arm.	Ада облокотилась на его подушку и положила его голову к себе на плечо.
He dozed often, and whenever he awoke without seeing him, said first of all,	Он часто впадал в забытье, а проснувшись, сразу спрашивал, если не видел Аллена:
"Where is Woodcourt?"	-Где же Вудкорт?
Evening had come on when I lifted up my eyes and saw my guardian standing in the little hall.	Настал вечер; и вдруг, случайно подняв глаза, я увидела, что в маленькой передней стоит опекун.
"Who is that, Dame Durden?" Richard asked me.	- Кто там, Хлопотунья? - спросил Ричард.
The door was behind him, but he had observed in my face that some one was there.	Он лежал спиной к двери, но по выражению моего лица догадался, что кто-то пришел.
I looked to Allan for advice, and as he nodded "Yes," bent over Richard and told him.	Я взглядом спросила у Аллена, как быть; он кивнул, и я тогда нагнулась к Ричарду и сказала ему, кто пришел.
My guardian saw what passed, came softly by me in a moment, and laid his hand on Richard's.	Опекун все это видел и, тотчас же подойдя ко мне, тихонько покрыл ладонью руку Ричарда.
"Oh, sir," said Richard, "you are a good man, you are a good man!" and burst into tears for the first time.	- Вы, вы пришли! - воскликнул Ричард. - Какой вы добрый, какой добрый! - И тут впервые за этот день из глаз его хлынули слезы.
My guardian, the picture of a good man, sat down in my place, keeping his hand on Richard's.	Опекун - олицетворение доброты - сел на мое место, не снимая руки с руки Ричарда.

"My dear Rick," said he, "the clouds have cleared away, and it is bright now.	- Милый Рик, - проговорил он, - тучи рассеялись, и стало светло.
We can see now.	Теперь мы все видим ясно.
We were all bewildered, Rick, more or less.	Все мы когда-нибудь заблуждались, Рик, - кто больше, кто меньше.
What matters!	Все это пустяки.
And how are you, my dear boy?"	Как вы себя чувствуете, мой милый мальчик?
"I am very weak, sir, but I hope I shall be stronger.	- Я очень слаб, сэр, но надеюсь, что поправлюсь.
I have to begin the world."	Придется теперь начинать новую жизнь.
"Aye, truly; well said!" cried my guardian.	- Правильно; хорошо сказано! - воскликнул опекун.
"I will not begin it in the old way now," said Richard with a sad smile.	- Я начну ее не так, как раньше, - сказал Ричард с печальной улыбкой.
"I have learned a lesson now, sir.	- Я получил урок, сэр.
It was a hard one, but you shall be assured, indeed, that I have learned it."	Жестокий был урок, но я извлек из него пользу, не сомневайтесь в этом.
"Well, well," said my guardian, comforting him; "well, well, well, dear boy!"	- Ну полно, полно, - утешал его опекун, - полно, полно, милый мой мальчик!
"I was thinking, sir," resumed Richard, "that there is nothing on earth I should so much like to see as their house--Dame Durden's and Woodcourt's house.	- Я думал, сэр, - продолжал Ричард, - что ничего на свете мне так не хотелось бы, как увидеть их дом, то есть дом Хлопотуньи и Вудкорта.
If I could be removed there when I begin to recover my strength, I feel as if I should get well there sooner than anywhere."	Вот если бы можно было перевезти меня туда, когда я начну поправляться, - там я наверное выздоровлю скорее, чем в любом другом месте.
"Why, so have I been thinking too, Rick," said my guardian, "and our little woman likewise; she and I have been talking of it this very day.	- А я и сам уже думал об этом, Рик, - сказал опекун, - да и наша Хлопотунья тоже - мы как раз сегодня говорили об этом с нею.
I dare say her husband won't object.	Надеюсь, муж ее ничего не будет, иметь против.
What do you think?"	Как вы думаете?
Richard smiled and lifted up his arm to touch him as he stood behind the head of the couch.	Ричард улыбнулся и поднял руку, чтобы дотронуться до Аллена, стоявшего у его изголовья.
"I say nothing of Ada," said Richard, "but I think of her, and have thought of her very much.	- Об Аде я не говорю ничего, - сказал Ричард, - но думаю о ней постоянно.
Look at her!	Взгляните на нее!
See her here, sir, bending over this pillow when she has so much need to rest upon it herself, my dear love, my poor girl!"	Видите, сэр, как она склоняется над моей подушкой, а ведь ей самой так нужно положить на нее свою бедную головку и отдохнуть... любовь моя, милая моя бедняжка!
He clasped her in his arms, and none of us spoke.	Он обнял ее, и все мы умолкли.
He gradually released her, and she looked upon us, and looked up to heaven, and moved her lips.	Но вот он медленно выпустил Аду из своих объятий, а она оглядела всех нас, обратила взор к небу, и губы ее дрогнули.

"When I get down to Bleak House," said Richard, "I shall have much to tell you, sir, and you will have much to show me.	- Когда я приеду в новый Холодный дом, -продолжал Ричард, - мне придется многое рассказать вам, сэр, а вы многому меня научите.
You will go, won't you?"	Вы тоже приедете туда, правда?
"Undoubtedly, dear Rick."	- Конечно, дорогой Рик!
"Thank you; like you, like you," said Richard.	- Спасибо!.. Узнаю вас, узнаю! - сказал Ричард.
"But it's all like you. They have been telling me how you planned it and how you remembered all Esther's familiar tastes and ways.	- Впрочем, я узнаю вас во всем, что вы теперь сделали... Мне рассказали, как вы устроили их дом, как вспомнили о вкусах и привычках Эстер.
It will be like coming to the old Bleak House again."	- Вот приеду туда, и мне будет казаться, что я вернулся в старый Холодный дом.
"And you will come there too, I hope, Rick.	- Но, надеюсь, вы и туда приедете, Рик?
I am a solitary man now, you know, and it will be a charity to come to me.	Вы знаете, я теперь буду жить совсем один, и тот, кто ко мне приедет, окажет мне великую милость.
A charity to come to me, my love!" he repeated to Ada as he gently passed his hand over her golden hair and put a lock of it to his lips. (I think he vowed within himself to cherish her if she were left alone.)	Да, дорогая моя, великую милость! - повторил он, повернувшись к Аде, и, ласково погладив ее по голове, отделил от ее золотистых волос один локон и приложил его к губам. (Мне кажется, он тогда в душе дал себе обет заботиться о ней, если ей придется остаться одной.)
"It was a troubled dream?" said Richard, clasping both my guardian's hands eagerly.	- Все это было как страшный сон! - проговорил Ричард, крепко сжимая руки опекуну.
"Nothing more, Rick; nothing more."	- Да, но только сон, Рик... только сон.
"And you, being a good man, can pass it as such, and forgive and pity the dreamer, and be lenient and encouraging when he wakes?"	- А вы, такой добрый, можете ли вы забыть все это, как сон, простить и пожалеть спящего, отнестись к нему снисходительно и ободрить его, когда он проснется?
"Indeed I can.	- Конечно, могу.
What am I but another dreamer, Rick?"	Кто я сам, как не спящий, Рик?
"I will begin the world!" said Richard with a light in his eyes.	-Я начну новую жизнь! - сказал Ричард, и глаза его засияли.
My husband drew a little nearer towards Ada, and I saw him solemnly lift up his hand to warn my guardian.	Мой жених наклонился к Аде, и я увидела, как он торжественно поднял руку, чтобы предупредить опекуна.
"When shall I go from this place to that pleasant country where the old times are, where I shall have strength to tell what Ada has been to me, where I shall be able to recall my many faults and blindnesses, where I shall prepare myself to be a guide to my unborn child?" said Richard.	- Когда ж я уеду отсюда в те чудесные места, где все будет, как было в прежние годы, где у меня хватит сил рассказать, чем была для меня Ада, где я смогу искупить многие свои ошибки и заблуждения, где я буду готовиться к воспитанию своего ребенка? - сказал Ричард.
"When shall I go?"	- Когда я уеду туда?
"Dear Rick, when you are strong enough," returned my guardian.	- Когда вы достаточно окрепнете, милый Рик, -ответил опекун.
"Ada, my darling!"	- Ада, любимая!

He sought to raise himself a little.	Ричард силился приподняться.
Allan raised him so that she could hold him on her bosom, which was what he wanted.	Аллен приподнял его, так чтобы Ада смогла обнять его, как ему этого хотелось.
"I have done you many wrongs, my own.	- Я много огорчал тебя, родная моя.
I have fallen like a poor stray shadow on your way, I have married you to poverty and trouble, I have scattered your means to the winds.	Я пересек твой путь, словно какая-то бедная заблудшая тень; я взял тебя замуж и принес тебе только бедность и горе; я промотал твое состояние.
You will forgive me all this, my Ada, before I begin the world?"	Ты простишь мне все это, моя Ада, прежде чем я начну новую жизнь?
A smile irradiated his face as she bent to kiss him.	Улыбка озарила его лицо, когда Ада нагнулась и поцеловала его.
He slowly laid his face down upon her bosom, drew his arms closer round her neck, and with one parting sob began the world. Not this world, oh, not this!	Он медленно склонил голову ей на грудь, крепче обвил руками ее шею и с прощальным вздохом начал новую жизнь... Не в нашем мире, о нет, не в нашем!
The world that sets this right.	В том мире, где исправляют ошибки нашего.
When all was still, at a late hour, poor crazed Miss Flite came weeping to me and told me she had given her birds their liberty.	Поздно вечером, когда дневной шум утих, бедная помешанная мисс Флайт пришла ко мне вся в слезах и сказала, что выпустила на волю своих птичек.
CHAPTER LXVI	Глава LXVI
Down in Lincolnshire	В Линкольншире
There is a hush upon Chesney Wold in these altered days, as there is upon a portion of the family history.	Тихо стало в Чесни-Уолде с тех пор, как жизнь там течет по-новому, с тех пор, как смолкли сплетни об одной главе из истории рода Дедлоков.
The story goes that Sir Leicester paid some who could have spoken out to hold their peace; but it is a lame story, feebly whispering and creeping about, and any brighter spark of life it shows soon dies away.	Ходит слух, будто сэр Лестер деньгами замкнул уста тем, что могли бы говорить; но это слух недостоверный, он передается шепотом, ползет еле-еле, а если и вспыхивает в нем искра жизни, то она скоро угасает.
It is known for certain that the handsome Lady Dedlock lies in the mausoleum in the park, where the trees arch darkly overhead, and the owl is heard at night making the woods ring; but whence she was brought home to be laid among the echoes of that solitary place, or how she died, is all mystery.	Известно, что красавица леди Дедлок покоится теперь в родовом мавзолее под темной сенью деревьев, в парке, где по ночам гулко кричат совы; но откуда ее привезли домой, чтобы положить в этом уединенном месте, и отчего она умерла - все это тайна.

Some of her old friends, principally to be found among the peachy-cheeked charmers with the skeleton throats, did once occasionally say, as they toyed in a ghastly manner with large fans--like charmers reduced to flirting with grim death, after losing all their other beaux--did once occasionally say, when the world assembled together, that they wondered the ashes of the Dedlocks, entombed in the mausoleum, never rose against the profanation of her company.	Некоторые ее прежние приятельницы, главным образом из числа прелестниц с персиковыми шечками и костлявыми шейками, обмолвились как-то раз, зловеще играя огромными веерами -подобно прелестницам, вынужденным флиртовать с неумолимой смертью после того, как растеряли всех прочих своих вздыхателей, - обмолвились как-то раз, когда весь "большой свет" был в сборе, что они удивляются, почему останки Дедлоков, погребенных в мавзолее, не возмущены ее кощунственным присутствием.
But the dead-and-gone Dedlocks take it very calmly and have never been known to object.	Но покойные Дедлоки относятся к нему совершенно невозмутимо и никогда не протестуют.
Up from among the fern in the hollow, and winding by the bridle- road among the trees, comes sometimes to this lonely spot the sound of horses' hoofs. Then may be seen Sir Leicester-invalided, bent, and almost blind, but of worthy presence yet--riding with a stalwart man beside him, constant to his bridle-rein.	Время от времени в этом глухом углу слышен топот копыт, который доносится из лощины, заросшей папоротником, и с тропинки, вьющейся между деревьями, и вскоре верхом на коне появляется сэр Лестер, одряхлевший, сгорбленный, почти слепой, но все еще представительный, и с ним другой всадник, рослый крепкий мужчина, готовый в любую минуту подхватить поводья, если их уронит его хозяин.
When they come to a certain spot before the mausoleum-door, Sir Leicester's accustomed horse stops of his own accord, and Sir Leicester, pulling off his hat, is still for a few moments before they ride away.	Как только они подъезжают к мавзолею, конь сэра Лестера привычно останавливается перед входом, а сэр Лестер снимает шляпу, и, молча постояв тут, всадники удаляются.
War rages yet with the audacious Boythorn, though at uncertain intervals, and now hotly, and now coolly, flickering like an unsteady fire.	Война с дерзким Бойторном все еще свирепствует, хотя вспыхивает она лишь изредка, то разгораясь, то угасая, как пламя, трепещущее на ветру.
The truth is said to be that when Sir Leicester came down to Lincolnshire for good, Mr. Boythorn showed a manifest desire to abandon his right of way and do whatever Sir Leicester would, which Sir Leicester, conceiving to be a condescension to his illness or misfortune, took in such high dudgeon, and was so magnificently aggrieved by, that Mr. Boythorn found himself under the necessity of committing a flagrant trespass to restore his neighbour to himself.	А все потому, как слышно, что, когда сэр Лестер навсегда переехал в Линкольншир, мистер Бойторн недвусмысленно выразил желание отказаться от своего права на спорную тропинку и выполнить все требования сэра Лестера; но сэр Лестер, поняв это как снисхождение к его немощам или несчастью, так вознегодовал и так величественно оскорбился, что мистер Бойторн оказался вынужденным снова нарушить мир и среди бела дня вторгнуться во владения соседа, чтобы вернуть ему спокойствие духа.
Similarly, Mr. Boythorn continues to post tremendous placards on the disputed thoroughfare and (with his bird upon his head) to hold forth vehemently against Sir Leicester in the sanctuary of his own home; similarly, also, he defies him as of old in the little church by testifying a bland unconsciousness of his existence.	Итак, мистер Бойторн по-прежнему воздвигает на спорной тропинке деревянные щиты с грозными предупреждениями и (с птичкой на голове) держит громовые речи против сэра Лестера в святилище собственного дома, а в церковке ведет себя по-прежнему вызывающе, делая вид, будто совершенно не замечает присутствия баронета.

But it is whispered that when he is most ferocious towards his old foe, he is really most considerate, and that Sir Leicester, in the dignity of being implacable, little supposes how much he is humoured.	Однако ходит слух, что чем более яростно гневается мистер Бойторн на своего давнего врага, тем больше он в глубине души печется о его благе; но сэр Лестер в своей гордой непреклонности и не догадывается, как его ублажают.
As little does he think how near together he and his antagonist have suffered in the fortunes of two sisters, and his antagonist, who knows it now, is not the man to tell him.	Нимало не подозревает он и о том, как близко подошел его путь к пути противника, когда оба они сплели свои судьбы с судьбами двух сестер, и оба от этого пострадали; а противник его, который теперь об этом узнал, уж, конечно, ничего ему не скажет.
So the quarrel goes on to the satisfaction of both.	Таким образом, распря продолжается, к величайшему удовлетворению обеих сторон.
In one of the lodges of the park--that lodge within sight of the house where, once upon a time, when the waters were out down in Lincolnshire, my Lady used to see the keeper's child--the stalwart man, the trooper formerly, is housed.	В одной из сторожек, разбросанных по парку, -той, которая видна из дома (в дни, когда Линкольншир был залит водой, миледи часто видела близ нее ребенка сторожа), - теперь живет рослый мужчина, отставной кавалерист.
Some relics of his old calling hang upon the walls, and these it is the chosen recreation of a little lame man about the stable-yard to keep gleaming bright.	Несколько реликвий, оставшихся от его прежней службы, развешаны здесь по стенам, и нет более приятного развлечения для хромого коротыша, который работает на конном дворе, как натирать их до блеска.
A busy little man he always is, in the polishing at harness-house doors, of stirrup-irons, bits, curb-chains, harness bosses, anything in the way of a stable-yard that will take a polish, leading a life of friction.	Коротыш никогда не сидит сложа руки: примостившись у входа в шорную, он полирует стремена, удила, мундштучные цепочки, бляхи на сбруе, вообще весь конюшенный инвентарь, какой только можно полировать, и, таким образом, ведет жизнь, целиком заполненную полировкой.
A shaggy little damaged man, withal, not unlike an old dog of some mongrel breed, who has been considerably knocked about.	Потрепанный, маленький, искалеченный человек, он не лишен сходства со старым псом смешанной породы, который вынес немало колотушек.
He answers to the name of Phil.	Его зовут Фил.
A goodly sight it is to see the grand old housekeeper (harder of hearing now) going to church on the arm of her son and to observe-- which few do, for the house is scant of company in these times--the relations of both towards Sir Leicester, and his towards them.	Приятно смотреть на величавую старуху домоправительницу (еще более туговатую на ухо, чем раньше), когда она идет в церковь под руку с сыном, и наблюдать - что удается немногим, ибо теперь в доме почти не бывает гостей, - как обходятся они с сэром Лестером и как он обходится с ними.
They have visitors in the high summer weather, when a grey cloak and umbrella, unknown to Chesney Wold at other periods, are seen among the leaves; when two young ladies are occasionally found gambolling in sequestered saw-pits and such nooks of the park; and when the smoke of two pipes wreathes away into the fragrant evening air from the trooper's door.	В разгаре лета к ним приезжают друзья, и тогда серая накидка и зонт, которых в другое время в Чесни-Уолде не видно, мелькают сквозь зеленую листву; тогда в заброшенных пильных ямах и других глухих уголках парка резвятся две девочки, а у входа в сторожку, где живет кавалерист, дымок из двух трубок вьется в душистом вечернем воздухе.

Then is a fife heard trolling within the lodge on the inspiring topic of the	Тогда в сторожке заливается флейта, играющая вдохновенную мелодию
"British Grenadiers"; and as the evening closes in, a gruff inflexible voice is heard to say, while two men pace together up and down,	"Британских гренадеров", а под вечер двое мужчин прохаживаются взад и вперед и слышно, как кто-то произносит грубоватым твердым голосом:
"But I never own to it before the old girl.	"Но при старухе я этого не говорю.
Discipline must be maintained."	Надо соблюдать дисциплину".
The greater part of the house is shut up, and it is a show-house no longer; yet Sir Leicester holds his shrunken state in the long drawing-room for all that, and reposes in his old place before my Lady's picture.	Большая часть дома заперта, и посетителям его уже не показывают; но сэр Лестер, как и встарь, поддерживая свое одряхлевшее достоинство, возлежит на прежнем месте, перед портретом миледи.
Closed in by night with broad screens, and illumined only in that part, the light of the drawing-room seems gradually contracting and dwindling until it shall be no more.	По вечерам свечи в гостиной горят только в этом углу, огороженном широкими экранами, но кажется, будто круг света мало-помалу сужается и тускнеет, и недалеко то время, когда и здесь воцарится тьма.
A little more, in truth, and it will be all extinguished for Sir Leicester; and the damp door in the mausoleum which shuts so tight, and looks so obdurate, will have opened and received him.	Сказать правду, еще немного, и для сэра Лестера свет угаснет совсем, а сырая дверь мавзолея, которая закрывается так плотно и открывается с таким трудом, распахнется, чтобы его впустить.
Volumnia, growing with the flight of time pinker as to the red in her face, and yellower as to the white, reads to Sir Leicester in the long evenings and is driven to various artifices to conceal her yawns, of which the chief and most efficacious is the insertion of the pearl necklace between her rosy lips.	Длинными вечерами Волюмния, чье лицо с течением времени все больше багровеет там, где ему надлежит быть румяным, и все больше желтеет там, где оно должно быть белым, читает вслух сэру Лестеру и, вынужденная прибегать к различным уловкам, чтобы подавить зевоту, находит, что лучше всего это удается, когда берешь в рот жемчужное ожерелье и придерживаешь его розовыми губками.
Long-winded treatises on the Buffy and Boodle question, showing how Buffy is immaculate and Boodle villainous, and how the country is lost by being all Boodle and no Buffy, or saved by being all Buffy and no Boodle (it must be one of the two, and cannot be anything else), are the staple of her reading.	Читает она все больше многословные трактаты, в которых обсуждается вопрос о Баффи и Будле и доказывается, как непорочен Баффи и как мерзок Будл, или что страна погибает, ибо привержена к Будлу, а не к Баффи, или что она спасена, ибо предалась Баффи, а не Будлу (обязательно - тому или другому, а третьего быть не может).
Sir Leicester is not particular what it is and does not appear to follow it very closely, further than that he always comes broad awake the moment Volumnia ventures to leave off, and sonorously repeating her last words, begs with some displeasure to know if she finds herself fatigued.	Сэру Лестеру все равно что слушать, и слушает он не очень внимательно, хотя всякий раз, как Волюмния отваживается умолкнуть, он немедленно просыпается и, повторив звучным голосом последнее произнесенное ею слово, с легким неудовольствием осведомляется, не утомилась ли она?

However, Volumnia, in the course of her bird-like hopping about and pecking at papers, has alighted on a memorandum concerning herself in the event of "anything happening" to her kinsman, which is handsome compensation for an extensive course of reading and holds even the dragon Boredom at bay.	Впрочем, Волюмния, по-птичьи порхая и поклевывая разные бумаги, узрела как-то раз документ, относящийся к ней и составленный в предвидении того самого, что когда-нибудь "случится" с ее родичем, а документ этот должен так щедро вознаградить ее в будущем за нескончаемое чтение вслух, что уже теперь удерживает на почтительном расстоянии даже дракона Скуку.
The cousins generally are rather shy of Chesney Wold in its dullness, but take to it a little in the shooting season, when guns are heard in the plantations, and a few scattered beaters and keepers wait at the old places of appointment for low-spirited twos and threes of cousins.	Родственники перестали гостить в унылом Чесни-Уолде и съезжаются ненадолго лишь во время охотничьего сезона, когда в зарослях гремят выстрелы и несколько егерей и загонщиков, разбросанных по лесу, поджидают на прежних местах, не появится ли пара или тройка невеселых родственников.
The debilitated cousin, more debilitated by the dreariness of the place, gets into a fearful state of depression, groaning under penitential sofa-pillows in his gunless hours and protesting that such fernal old jail's--nough t'sew fler up--frever.	Изнемогающий кузен, которого здешняя скука доводит до полного изнеможения, впадает в ужасающе удрученное состояние духа и когда не охотится, стонет под гнетущим грузом диванных подушек, уверяя, что в этой чегтовой стагой тюгме пгямо взбеситься можно...
The only great occasions for Volumnia in this changed aspect of the place in Lincolnshire are those occasions, rare and widely separated, when something is to be done for the county or the country in the way of gracing a public ball.	Единственные праздники для Волюмнии в этом столь изменившемся линкольнширском поместье - это те немногие и очень редкие дни, когда она считает своим долгом послужить графству Линкольншир или всему отечеству вообще, украсив своим присутствием благотворительный бал.
Then, indeed, does the tuckered sylph come out in fairy form and proceed with joy under cousinly escort to the exhausted old assembly-room, fourteen heavy miles off, which, during three hundred and sixty-four days and nights of every ordinary year, is a kind of antipodean lumber- room full of old chairs and tables upside down.	И тогда эта чопорная сильфида преображается в юную фею и под конвоем кузенов, ликуя, трясется четырнадцать миль по скверной дороге, направляясь в убогий, запущенный бальный зал, который в течение трехсот шестидесяти четырех суток каждого невисокосного года напоминает дровяной склад у антиподов, - так набит он ветхими столами и стульями, опрокинутыми ножками кверху.
Then, indeed, does she captivate all hearts by her condescension, by her girlish vivacity, and by her skipping about as in the days when the hideous old general with the mouth too full of teeth had not cut one of them at two guineas each.	Тогда она и впрямь покоряет все сердца своей снисходительностью, девической живостью и способностью порхать не хуже, чем в те дни, когда у безобразного старого генерала со ртом, набитым зубами, еще не прорезалось ни одного зуба ценою по две гинеи за штуку.
Then does she twirl and twine, a pastoral nymph of good family, through the mazes of the dance.	Тогда эта буколическая нимфа знатного рода кружится и вертится, выполняя сложные фигуры танца.
Then do the swains appear with tea, with lemonade, with sandwiches, with homage.	Тогда к ней подлетают поклонники с чаем, лимонадом, сандвичами и комплиментами.
Then is she kind and cruel, stately and unassuming, various, beautifully wilful.	Тогда она бывает ласковой и жестокой, величавой и скромной, переменчивой и пленительно капризной.

Then is there a singular kind of parallel between her and the little glass chandeliers of another age embellishing that assembly-room, which, with their meagre stems, their spare little drops, their disappointing knobs where no drops are, their bare little stalks from which knobs and drops have both departed, and their little feeble prismatic twinkling, all seem Volumnias.	Тогда напрашивается забавная параллель между нею и украшающими этот бальный зал маленькими хрустальными канделябрами прошлого века с тощими ножками, скудными подвесками, нелепыми шишечками без подвесок, голыми веточками, разронявшими и подвески и шишечки, и чудится, будто все эти канделябры с их слабым радужным мерцанием - двойники Волюмнии.
For the rest, Lincolnshire life to Volumnia is a vast blank of overgrown house looking out upon trees, sighing, wringing their hands, bowing their heads, and casting their tears upon the window- panes in monotonous depressions.	Все остальное время жизнь Волюмнии в Линкольншире - это не жизнь, а длительное пустое прозябание в пережившем себя доме, взирающем на деревья, которые вздыхают, заламывают руки, склоняют головы и, предавшись беспросветному унынию, роняют слезы на оконные стекла.
A labyrinth of grandeur, less the property of an old family of human beings and their ghostly likenesses than of an old family of echoings and thunderings which start out of their hundred graves at every sound and go resounding through the building.	Величественный лабиринт, он теперь не столько обитель древнего рода живых людей и их неживых подобий, сколько обиталище древнего рода отзвуков и отголосков, что вылетают из бесчисленных своих могил после каждого звука и отдаются по всему зданию.
A waste of unused passages and staircases in which to drop a comb upon a bedroom floor at night is to send a stealthy footfall on an errand through the house.	Дом - пустыня, с коридорами и лестницами, по которым не ходят люди; дом, где стоит ночью уронить гребень на пол спальни, как послышатся чьи-то крадущиеся шаги, которые пойдут блуждать по всем комнатам.
A place where few people care to go about alone, where a maid screams if an ash drops from the fire, takes to crying at all times and seasons, becomes the victim of a low disorder of the spirits, and gives warning and departs.	Дом, по которому редко кто отваживается бродить в одиночку; где служанка взвизгивает, если из камина выпадает уголек, ни с того ни с сего принимается плакать, становится жертвой душевной тоски, предупреждает о своем намерении уволиться и уезжает.
Thus Chesney Wold.	Вот каков ныне Чесни-Уолд.
With so much of itself abandoned to darkness and vacancy; with so little change under the summer shining or the wintry lowering; so sombre and motionless always--no flag flying now by day, no rows of lights sparkling by night; with no family to come and go, no visitors to be the souls of pale cold shapes of rooms, no stir of life about it--passion and pride, even to the stranger's eye, have died away from the place in Lincolnshire and yielded it to dull repose.	Такой в нем теперь мрак и запустение; так мало он меняется, все равно, освещен ли он летним солнцем, или погружен в зимний сумрак; такой он всегда хмурый и безлюдный - днем над ним уже не развевается флаг, ночью не сияют огнями его окна; нет в нем больше хозяев, которые то приезжают, то уезжают, нет гостей, чтобы вдохнуть душу в темные холодные клетки комнат; не шевелится в нем жизнь, и даже чужому глазу видно, что страсть и гордость умерли в линкольнширском поместье и обрекли его на тупое спокойствие.
CHAPTER LXVII	Глава LXVII
The Close of Esther's Narrative	Конец повести Эстер
Full seven happy years I have been the mistress of Bleak House.	Вот уже целых семь счастливых лет, как я -хозяйка Холодного дома.

The few words that I have to add to what I have written are soon penned; then I and the unknown friend to whom I write will part for ever. Not without much dear remembrance on my side. Not without some, I hope, on his or hers.	К тому, что я написала, осталось добавить всего лишь несколько слов; вскоре они будут написаны, и тогда я навеки прощусь с неведомым другом, для которого я все это пишу; я сохраню немало дорогих мне воспоминаний, надеюсь, кое-что останется в памяти и у него или у нее.
They gave my darling into my arms, and through many weeks I never left her.	Милую мою девочку отдали на мое попечение, и я не расставалась с ней много недель.
The little child who was to have done so much was born before the turf was planted on its father's grave.	Ребенок, на которого возлагали столько надежд, родился раньше, чем могилу его отца обложили дерном.
It was a boy; and I, my husband, and my guardian gave him his father's name.	Это был мальчик, и мы с мужем и опекуном назвали его Ричардом в честь отца.
The help that my dear counted on did come to her, though it came, in the eternal wisdom, for another purpose.	Помощь, на которую так надеялась моя дорогая подруга, пришла; но провидение прислало ее с иной целью.
Though to bless and restore his mother, not his father, was the errand of this baby, its power was mighty to do it.	Младенец родился, чтобы вернуть жизнь и счастье матери, а не отцу, и он выполнил свое назначение.
When I saw the strength of the weak little hand and how its touch could heal my darling's heart and raised hope within her, I felt a new sense of the goodness and the tenderness of God.	Когда я узнала, какие силы таятся в этой слабой ручонке, как исцеляет она своим прикосновением сердце моей любимой, вселяя в него надежду, я увидела новый смысл в господней благости и милосердии.
They throve, and by degrees I saw my dear girl pass into my country garden and walk there with her infant in her arms.	И вот мать и дитя постепенно окрепли - я увидела, как моя дорогая девочка стала иногда выходить в мой деревенский сад и гулять с ребенком на руках.
I was married then.	В то время я уже была замужем.
I was the happiest of the happy.	Я была счастливейшей из счастливых.
It was at this time that my guardian joined us and asked Ada when she would come home.	Как раз в это время у нас гостил опекун, и однажды он спросил Аду, когда же она вернется домой?
"Both houses are your home, my dear," said he, "but the older Bleak House claims priority.	- Оба дома родные для вас, дорогая моя, - сказал он, - но старший Холодный дом претендует на первенство.
When you and my boy are strong enough to do it, come and take possession of your home."	Когда вы окрепнете, и вы и мой мальчик, переезжайте в свой родной дом.
Ada called him "her dearest cousin, John."	Ада называла его "милым кузеном Джоном".
But he said, no, it must be guardian now.	Но он сказал, что теперь она должна называть его опекуном.
He was her guardian henceforth, and the boy's; and he had an old association with the name.	Ведь отныне он будет опекуном и ей и мальчику; к тому же он давно привык, чтобы его так называли.
So she called him guardian, and has called him guardian ever since.	Тогда она назвала его "опекуном" и с тех пор всегда называет его так.

The children know him by no other name.	Дети даже не знают, что у него есть какое-нибудь другое имя.
I say the children; I have two little daughters.	Я сказала - "дети", потому что у меня родились две дочки.
It is difficult to believe that Charley (round-eyed still, and not at all grammatical) is married to a miller in our neighbourhood; yet so it is; and even now, looking up from my desk as I write early in the morning at my summer window, I see the very mill beginning to go round.	С трудом верится, что Чарли (а у нее все такие же круглые глаза, и она по-прежнему не в ладах с грамматикой) теперь замужем за нашим соседом-мельником. Но верится или не верится, а это правда, и сейчас, ранним летним утром, когда я, оторвав глаза от стола, за которым пишу, бросаю взгляд в окно, я вижу, что колеса их мельницы начинают вертеться.
I hope the miller will not spoil Charley; but he is very fond of her, and Charley is rather vain of such a match, for he is well to do and was in great request.	Надеюсь, мельник не избалует Чарли; но что поделаешь - он в ней души не чает, а Чарли очень гордится своим браком, потому что муж у нее человек зажиточный и считался завидным женихом.
So far as my small maid is concerned, I might suppose time to have stood for seven years as still as the mill did half an hour ago, since little Emma, Charley's sister, is exactly what Charley used to be.	Теперь у меня новая маленькая горничная, и, глядя на нее, мне кажется, будто время остановилось - семь лет стоит так же неподвижно, как стояли мельничные колеса полчаса назад, - а все потому, что крошка Эмма, сестра Чарли, теперь точь-в-точь такая, какою Чарли сама была когда-то.
As to Tom, Charley's brother, I am really afraid to say what he did at school in ciphering, but I think it was decimals.	Что касается Тома, брата Чарли, не знаю, право, сколько он успел пройти по арифметике, пока учился в школе, но думаю, что до десятичных дробей все-таки дошел.
He is apprenticed to the miller, whatever it was, and is a good bashful fellow, always falling in love with somebody and being ashamed of it.	Как бы то ни было, он работает у мельника, и он такой хороший, застенчивый парень - всегда в кого-нибудь влюблен и всегда этого стыдится.
Caddy Jellyby passed her very last holidays with us and was a dearer creature than ever, perpetually dancing in and out of the house with the children as if she had never given a dancing-lesson in her life.	Кедди Джеллиби провела у нас свои последние каникулы и была еще милее прежнего - только и делала, что до упаду танцевала с детьми и дома и в саду, словно уроки танцев ей ничуть не надоели.
Caddy keeps her own little carriage now instead of hiring one, and lives full two miles further westward than Newman Street.	Теперь Кедди уже не нанимает кареты, но держит свою собственную, да и живет она в целых двух милях к западу от Ньюмен-стрит.
She works very hard, her husband (an excellent one) being lame and able to do very little.	Работает она очень много, потому что ее муж (очень любящий муж) стал прихрамывать и почти не может ей помогать.
Still, she is more than contented and does all she has to do with all her heart.	Тем не менее она ничуть не жалуется на судьбу и с величайшей охотой делает все, что ей приходится делать.
Mr. Jellyby spends his evenings at her new house with his head against the wall as he used to do in her old one.	Мистер Джеллиби все свои вечера просиживает у нее, прислонившись головой к стене в ее новой квартире, как сидел в старой.

I have heard that Mrs. Jellyby was understood to suffer great mortification from her daughter's ignoble marriage and pursuits, but I hope she got over it in time.	Я слышала, будто миссис Джеллиби была жестоко уязвлена унизительным для нее Замужеством и ремеслом дочери; но эта язва, кажется, уже зажила.
She has been disappointed in Borrioboola-Gha, which turned out a failure in consequence of the king of Borrioboola wanting to sell everybody--who survived the climate--for rum, but she has taken up with the rights of women to sit in Parliament, and Caddy tells me it is a mission involving more correspondence than the old one.	В колонии Бориобула-Гха она разочаровалась -затея потерпела неудачу, потому что бориобульский царек вдруг решил обменять на ром всех колонистов, вернее - тех, кому удалось выжить в тамошнем климате, - но теперь миссис Джеллиби принялась добиваться того, чтобы женщины получили право заседать в парламенте, и Кедди говорила мне, что эта новая миссия требует еще более обширной корреспонденции, чем старая.
I had almost forgotten Caddy's poor little girl.	Я чуть было не забыла о бедной дочурке Кедди.
She is not such a mite now, but she is deaf and dumb.	Теперь она уже не такая жалкая крошка, какой была, но она глухонемая.
I believe there never was a better mother than Caddy, who learns, in her scanty intervals of leisure, innumerable deaf and dumb arts to soften the affliction of her child.	Пожалуй, нет на свете лучшей матери, чем Кедди, - ведь как ни мало у нее свободного времени, она ухитряется изучать разные способы обучения глухонемых, чтобы облегчить жизнь своему ребенку.
As if I were never to have done with Caddy, I am reminded here of Peepy and old Mr. Turveydrop.	Я, кажется, никогда не кончу рассказывать о Кедди, - вот и сейчас вспомнила про Пищика и мистера Тарвидропа-старшего.
Peepy is in the Custom House, and doing extremely well.	Пищик теперь служит в таможне, и весьма успешно.
Old Mr. Turveydrop, very apoplectic, still exhibits his deportment about town, still enjoys himself in the old manner, is still believed in in the old way.	Мистер Тарвидроп-старший так растолстел, что кажется, будто его вот-вот удар хватит, но он по-прежнему рисуется своим "хорошим тоном" в общественных местах, по-прежнему наслаждается жизнью на свой лад и по-прежнему пользуется тем, что в него слепо верят.
He is constant in his patronage of Peepy and is understood to have bequeathed him a favourite French clock in his dressing-room--which is not his property.	Он все так же покровительствует Пищику и, кажется, даже завещал юноше свои любимые французские часы, которые висят на стене в его будуаре... но принадлежат не ему.
With the first money we saved at home, we added to our pretty house by throwing out a little growlery expressly for my guardian, which we inaugurated with great splendour the next time he came down to see us.	Первые же деньги, которые нам удалось скопить, мы употребили на расширение своего уютного домика - пристроили к нему специально для опекуна маленькую Брюзжальню и самым торжественным образом открыли ее, когда он приехал к нам погостить.
I try to write all this lightly, because my heart is full in drawing to an end, but when I write of him, my tears will have their way.	Я стараюсь писать все это в легком тоне, потому что приближаюсь к концу своей повести и чувствую, как переполнено мое сердце, а когда пишу об опекуне, то и вовсе не могу удержаться от слез.

I never look at him but I hear our poor dear Richard calling him a good man.	Г лядя на него, я всегда вспоминаю о том, как наш бедный дорогой Ричард назвал его добрым человеком.
To Ada and her pretty boy, he is the fondest father; to me he is what he has ever been, and what name can I give to that?	Аде и ее прелестному мальчику он стал горячо любящим отцом; а со мной он все тот же, каким был всегда; так как же мне назвать его?
He is my husband's best and dearest friend, he is our children's darling, he is the object of our deepest love and veneration.	Он лучший и самый близкий друг моего мужа, он любимец наших детей. Мы любим его глубочайшей благоговейной любовью.
Yet while I feel towards him as if he were a superior being, I am so familiar with him and so easy with him that I almost wonder at myself.	Но хотя он всегда представляется мне каким-то высшим существом, я чувствую себя с ним так просто, так легко, что сама себе удивляюсь.
I have never lost my old names, nor has he lost his; nor do I ever, when he is with us, sit in any other place than in my old chair at his side, Dame Trot, Dame Durden, Little Woman--all just the same as ever; and I answer,	Я не утратила ни одного из своих прежних ласкательных имен и прозвищ, не утратил и он своего, и когда он гостит у нас, я всегда сижу рядом с ним в своем старом кресле. "Старушка", "Хлопотунья", "Хозяюшка" - так зовет он меня по-прежнему, а я по-прежнему отвечаю:
"Yes, dear guardian!" just the same.	"Да, дорогой опекун!"
I have never known the wind to be in the east for a single moment since the day when he took me to the porch to read the name.	С тех пор как он подвел меня к крыльцу нашего дома, чтобы я прочла его название, я ни разу не замечала, чтобы ветер дул с востока.
I remarked to him once that the wind seemed never in the east now, and he said, no, truly; it had finally departed from that quarter on that very day.	Однажды я сказала опекуну, что теперь как будто никогда не бывает восточного ветра, а он сказал: что правда, то правда, в самом деле не бывает; в один памятный день ветер навсегда перестал дуть с востока.
I think my darling girl is more beautiful than ever.	Мне кажется, что моя дорогая подруга стала еще красивее прежнего.
The sorrow that has been in her face--for it is not there now--seems to have purified even its innocent expression and to have given it a diviner quality.	Скорбь, омрачившая Аду и теперь исчезнувшая, как бы омыла ее невинное личико, и оно стало каким-то возвышенно непорочным.
Sometimes when I raise my eyes and see her in the black dress that she still wears, teaching my Richard, I feel—it is difficult to express--as if it were so good to know that she remembers her dear Esther in her prayers.	По временам, когда я поднимаю глаза и вижу, как она в черном траурном платье, которого еще не снимает, дает урок моему Ричарду, я чувствую, -трудно это выразить! - как приятно мне было бы знать, что она поминает в своих молитвах свою милую Эстер.
I call him my Richard!	Я назвала мальчика "мой Ричард"!
But he says that he has two mamas, and I am one.	Но ведь он говорит, что у него две мамы, и я одна из них.
We are not rich in the bank, but we have always prospered, and we have quite enough.	Сбережений у нас немного, но мы живем в достатке и ни в чем не нуждаемся.
I never walk out with my husband but I hear the people bless him.	Всякий раз, как я выхожу из своего дома с мужем, я со всех сторон слышу, как благословляют его люди.

I never go into a house of any degree but I hear his praises or see them in grateful eyes.	Всякий раз, как я вхожу в чужой дом, чей бы он ни был, я слышу хвалы моему мужу или читаю их в благодарных глазах.
I never lie down at night but I know that in the course of that day he has alleviated pain and soothed some fellow-creature in the time of need.	Всякий раз, как я вечером ложусь спать, я засыпаю с уверенностью, что сегодня он облегчил чьи-то страдания и утешил человека в беде.
I know that from the beds of those who were past recovery, thanks have often, often gone up, in the last hour, for his patient ministration.	Я знаю, что многие, очень многие неизлечимые больные в последний свой час благодарили его за терпеливый уход.
Is not this to be rich?	Разве это не богатство?
The people even praise me as the doctor's wife.	Люди хвалят даже меня, как жену своего доктора.
The people even like me as I go about, and make so much of me that I am quite abashed.	Людям приятно встречаться даже со мной, и они ставят меня так высоко, что это меня очень смущает.
I owe it all to him, my love, my pride!	Всем этим я обязана ему, моему возлюбленному, моей гордости!
They like me for his sake, as I do everything I do in life for his sake.	Это ради него меня любят, так же как я делаю все, что делаю в жизни, ради него.
A night or two ago, after bustling about preparing for my darling and my guardian and little Richard, who are coming to-morrow, I was sitting out in the porch of all places, that dearly memorable porch, when Allan came home.	Дня два назад, нахлопотавшись к вечеру, - надо было приготовиться к приезду моей дорогой подруги, опекуна и маленького Ричарда, которые прибудут завтра, - я пошла немного посидеть на крыльце, милом, памятном крыльце, и вдруг Аллен вернулся домой.
So he said,	Он спросил:
"My precious little woman, what are you doing here?"	- Что ты здесь делаешь, бесценная моя хозяюшка?
And I said,	А я ответила:
"The moon is shining so brightly, Allan, and the night is so delicious, that I have been sitting here thinking."	- Луна светит так ярко, Аллен, а ночь так прекрасна, что мне захотелось тут посидеть и подумать.
"What have you been thinking about, my dear?" said Allan then.	- О чем же ты думала, моя милая? - спросил Аллен.
"How curious you are!" said I.	- Какой ты любопытный! - отозвалась я.
"I am almost ashamed to tell you, but I will.	- Мне почти стыдно говорить об этом, но все-таки скажу.
I have been thinking about my old looks--such as they were."	Я думала о своем прежнем лице... о том, каким оно было когда-то.
"And what have you been thinking about THEM, my busy bee?" said Allan.	- И что же ты думала о нем, моя прилежная пчелка? - спросил Аллен.
"I have been thinking that I thought it was impossible that you COULD have loved me any better, even if I had retained them."	- Я думала, что ты все равно не мог бы любить меня больше, чем теперь, даже останься оно таким, каким было.
"'Such as they were'?" said Allan, laughing.	- Каким было когда-то? - со смехом проговорил Аллен.

"Such as they were, of course."	- Ну да, разумеется, - каким было когда-то.
"My dear Dame Durden," said Allan, drawing my arm through his, "do you ever look in the glass?"	- Милая моя Хлопотунья, - сказал Аллен и взял меня под руку, - ты когда-нибудь смотришься в зеркало?
"You know I do; you see me do it."	- Ты же знаешь, что смотрюсь; сам видел.
"And don't you know that you are prettier than you ever were?"	- И ты не видишь, что никогда еще ты не была такой красивой, как теперь?
"I did not know that; I am not certain that I know it now.	Этого я не видела; да, пожалуй, не вижу и сейчас.
But I know that my dearest little pets are very pretty, and that my darling is very beautiful, and that my husband is very handsome, and that my guardian has the brightest and most benevolent face that ever was seen, and that they can very well do without much beauty in me—even supposing—."	Но я вижу, что дочурки у меня очень хорошенькие, что моя любимая подруга очень красива, что мой муж очень хорош собой, а у моего опекуна самое светлое, самое доброе лицо на свете, так что им совсем не нужна моя красота... даже если допустить...