Хороший день для зомби-апокалипсиса

Шестая глава

– Пф-ф… с вами Вести ФМ Липецк и Настя Коростелёва, оставайтесь с нами! Продолжаются переговоры с… пф-ф… перестрелки в районе Центрального Рынка…

– Хачи с чекистами рынок делят, – промокая пот, озвучил Анвар и захлестнул влажное полотенце на гриф от штанги.

– Хачи, – выдохнул усмешливо Илья и крутанул головой, но тему развивать не стал, тяжело дыша и поглядывая на секундную стрелку больших часов, висящих над дверью. Радио бубнит что-то своё, но веры ему нет. Так, фон…

– Время! – резко скомандовал Славка, и они оба начали делать берпи, хватая через раз воздух ртом и пуская носом пузыри. Не вступая в дискуссии, продолжаю отрабатывать серию, акцентируясь на ударах коленом.

Кавказец, подсев под штангу, выпрямился, постоял пару секунд и начал приседать, внимательно глядя в зеркало и стараясь делать всё максимально технично. Небритое лицо заливает потом, но он только смаргивает и выдыхает шумно. Вес у штанги сравнительно небольшой, но несколько подходов по пятьдесят повторений ушатывают даже вольника.

– Славка, халтуришь! – подстёгиваю парня окриком, – Резче выпрыгивай, резче! Ещё пять раз осталось!

– Ф-фу… – согнувшись и уперевшись руками в подрагивающие колени, Илья прерывисто дышит, отдыхая. Грудь ходит ходуном, бока раздуваются, как у запалённого мерина, пот – аж с носа капает, под ногами уже лужица, и это всего-то секунд за десять!

– Всё, – командую я, – сейчас продышитесь, и перейдём от разминки к тренировкам. Не садиться пока! Встали! Продышитесь хоть немного.

– Тащ прапорщик! – взмолился Славка, повиснув всем длинным телом на стойке с блинами, – А может, ну её нахер, тренировку эту? Размялись так, что сил никаких!

– Нормально, – хрипло сказал Анвар, с лязгом опуская гриф на стойки и начиная снимать блины, – втянешься.

– А куда я денусь… – пробурчал Славка с видом великомученика, – пардон… кажется, я сейчас сблюю…

Зажав рот и издавая мерзотнейшие звуки, он добежал-таки до умывальника в углу, куда и вывалил содержимое желудка.

– Ебать, тренировочка… буэ!

Смыв блевоту и умывшись, Славка отпился холодной водой, медленно подошёл к матам и упал навзничь, крестом раскинув руки.

– Сейчас отдохнёте, и как огурчики, – подбадриваю их.

– Зелёненькие, – хихикнул Илья с нотками истерики, – и в пупырышках!

– Будущая элита, бля… – встав на четвереньки, Славка дополз до мусорного ведра и отхаркался тягучей слюной, – Данжи, локации…

– Батяня у нас человек умный, – заранее пресекаю ненадлежащие разговоры.

– А-а… – Слава покосился на камеру в углу, на меня… – ну да, ну да.

«Батяня, блять… и ведь все всё понимают, но гаечки у нас закручены жёстко, иерархия с культом личности выстраивается буквально на глазах. Была бы хоть Личность, не так обидно было бы, что ли…

А тут сколько ни говори „халва“, а во рту привкус падали. „Батяня“, сука… Вот откуда в нём это взялось? Командир и управленец из него, как из говна пуля, а поди ж ты – захватил власть и выстраивает вертикаль так, будто всю жизнь готовился и три диссертации на эту тему защитил!

Ладно мы с Пирогом, новенькие. Даже захотели бы что-то изменить, то что-то реалистичное дал бы, наверное, только вариант „камикадзе“, и то сильно не факт. Кто есть ху в местных раскладах, мы знаем плоховато, а к телу нас подпускают, но не часто и с большими предосторожностями, под дулами автоматов.

Но кадровые старички почему терпят?! Нет ответа… Выжидают чего-то, или их всё устраивает… или совсем безумный вариант, „тащ генерал“ их переиграл. Ничего не исключаю.»

– Всё, парни, давайте потихонечку! – хлопаю в ладоши, и солдаты со стонами встают с матов.

После данжа, который мы непонятным образом «хакнули», сделав локацией, наша команда попала под особый контроль «тащ генерала», особого отдела и Бог весть, кого ещё. Нас пытается оседлать такая прорва народу, притом все со своими интересами, что лично я напрочь перестал понимать, кто есть кто в этой стаей опогоненных и опоганенных товарищей.

Каждый ведь щёки надувает и давить пытается, чтоб мы ему лично в руки отчёты давали или каким-то иным образом прогибались. Чтобы потом, значит, по факту нас под себя подмять, по прецедентному праву. Раз слабину дал, и всё… всем подмахивать придётся в три смены, ртом и жопой.

А мы, млять, новенькие! Раскладов почти не знаем, а это тема такая, мягко говоря непростая. Значение имеют не только погоны и должности, но и личные связи, а их иногда ой как непросто отследить! Есть прапора, которых и старшие офицеры задевать без нужды не станут, и наоборот.

Кого и как посылать, тоже наука. Кому-то скажешь «иди на хуй», он и пойдёт, не слишком даже обижаясь. Другому вроде и вежливо, дипломатично откажешь, а он, сука такая, зуб затаил. Но с улыбочкой до поры. Третьему можно отказать, но непременно потом выпить, чтоб значить – показать, что ты, Михалыч – охеренный мужик, но вот пока никак! А как только, так сразу! Потому что уважаю тебя – мужик ты, Михалыч!

А мы, млять, яйца всем оттоптали. Поставить себя пока не успели, а вот оттоптать – уже. Потом может и выровняются отношения, а может и нет. Да и большой вопрос, а надо ли нам это вообще – выравнивать? Может, просто сдриснуть потихонечку?!

По возвращению мы разом стали «сынками» и «молодцами», которые парадоксальным образом «должны» Родине в лице «тащ генерала». Логика эта, согласно который мы внезапно оказались должниками, сугубо армейская, не предполагающая ни дискуссии, ни вопросов – откуда, собственно, взялись эти долги?

Планов у «Бати» на нас громадьё, и мы «должны оправдать доверие» и затраченные на нас средства. Это, я так понимаю, питание в столовой и выданное обмундирование. Ну и служебная квартира в городке, куда я и ночевать-то через раз прихожу. Взамен конфискованного Камаза добра, ага…

Да, намародёренного, но и руководство Военного Городка, по большому счёту, точно такие же мародёры. Ведут они себя, по крайней мере, не как представители законной власти, а как бандиты из девяностых, подмявшие под себя территорию.

Ну или феодалы, как вариант. Большой разницы не вижу, чтобы там не говорили историки.

А мы пока что «сынки» у «тащ генерала», но при всём том сильно проштрафившиеся. Должны ценить то, что нас не гонят на передовую с сапёрной лопаткой в руках, а дают возможность искупить ударным трудом, кровью и потом свою вину. Тот факт, что «тащ генерал» вообще-то мобилизовал нас в свою опогоненную банду насильно, не учитывается от слова «совсем».

Пирог попытался «качнуть за справедливость» и получил виртуально по морде. Ему припомнили неправильную организацию труда и отсутствие инженерного образования (и ни ипёт, что Серёга криком кричал, что не инженер – должен был, сука, настоять!), вход в данж и ненадлежащее поведение командира. Признавать свою вину, меру, степень, глубину[13], Серёга отказался и полез в залупу, за что бы сослан в гаражи «до осознания и искупления».

Я затихарился, за что был назван мо́лодцем, расцелован мало что не по Брежневски, и назначен командиром как бы элитного отряда из трёх срочников. Что с нами делать, «тащ генерал» не знает, но энтузиазма у него – хоть жопой жуй!

Предполагается, что мы будем вскрывать данжи и проходить локации в пользу Родины, персонифицированной в красномордом лице товарища генерала. Фотографиями ништяков из заброшенных зданий командование возбудилось нешуточно, и очень возмущалось – почему мы, сукины дети, не принесли образцы!

Попытавшись сослаться на чуйку, я был назван долбоёбом и награждён длинной лекцией по технике безопасности. Согласно ей, всё было льзя, если немножко подумать, и что если бы у меня была на плечах голова, а не горшок с говном, то сейчас у научного отдела были бы артефакты, и они понимали бы, с чем вообще имеют дело.

Настаивать на своём не стал, тем более рассказывать о крови кендеров и прочем. Серёгу и парней этой херотой не накрыло, ну или тоже помалкивают, так что решил за лучшее придержать пока язык за зубами. Целее буду.

Думаю, если бы не непонятки с менталом и магией, «тащ генерал» загнал бы в локацию роту бойцов и зачистил бы её под ноль, или что вернее – попытался бы. Подогрел бы бойцов речами о жизненном пространстве и проклятых ксеносах, дополнил амфетаминчиками (по слухам, их уже синтезировали в химической лаборатории), и вперёд – за Бога-Императора Товарища Генерала! По крайней мере, поначалу в воздухе витали именно такие идеи.

Научники под руководством воодушевлённого особиста провели ряд экспериментов, и оказалось, не всё так просто. Мозги у штрафников добровольцев не прожарились, но эффект даже от кратковременного посещения локации специфический, как после длительного запоя. С «Белочкой» и прочими радостями профессионального маргинала.

А с учётом того, что даже пикси, зверушки в тех краях не самые опасные, могут отводить глаза, связываться с шаманами гоблинов и орков тем более ссыкотно. Учитывая, что помимо шаманов есть ещё и воины, которых лично я не склонен недооценивать, ситуация получается ну очень интересная!

Пердак у «тащ генерала» подгорает знатно, ибо внизу есть артефакты, ништяки и… ксеносы, возможности которых – уравнение со многими неизвестными. Что называется «Хочется, но колется», эталонный вариант.

Всё это считается Большой Военной Тайной неизвестного для нас уровня секретности. Судя по количеству офицеров и прапоров, пытающихся нас подмять, в тайну посвящено как минимум человек пятьдесят, а скорее – сотни две. Ну и слухи разной степени бредовости, гуляющие по гарнизону, разумеется.

После зомби, стремительно мутирующих во всякую хтонь, народ не слишком-то удивится игровым элементам в реальном мире. Не то чтобы как так и надо, но многие, как мне кажется, воспримут этот момент скорее с облегчением. Воскрешение, привязка, все дела… нужно только дожить, а там… Здравствуй, Новый Дивный Мир!

Пикси в новую, как бы цифровую реальность укладываются замечательно! Не знаю, сколько народа их видело, но подозреваю – много больше, чем должно было. Плюс телефоны с камерами у каждого первого, слухи и прочие методы распространения информации.

– Конфета есть?

– Эт-то кто такие?! – зачем-то переспросил Маслаченко, выкатив маленькие глазки с полопавшимися красными сосудами.

– Совсем глупый, да? – искренне посочувствовала Прелесть, – Мы – Пикся!

– Очаровательные, – добавила Милашка и хихикнула смущённо.

– Очаровательная – мы! – пискляво возмутилась Прелесть, не обращая больше никакого внимания на багровеющего военного. Разгорелся писклявый спор, имеют ли право все пикси Большого Дерева называться очаровательными, или это личное имя Прелести.

– Друзья и потенциальные союзники, тащ генерал! – пытаюсь спасти положение, встав во фрунт и поедая глазами высокое начальство.

– … Вова, ну Вова… – Прелесть подёргала меня за прядь волос, пытаясь привлечь внимание.

– Очень полезные, тащ генерал! Могут вести воздушную разведку в режиме стелс! – продолжаю я, не отвлёкшись даже на прикушенное, а затем обслюнявленное и поцелованное ухо.

– Дроны, Илья Юрьевич, – негромко сказал особист, наклонившись к генералу.

– … а-а! Дура-дура-дура! – монстрики разодрались, таская друг дружку за волосы, царапаясь и визжа.

– В нынешних условиях, – продолжил Марченко, – сами понимаете, любое преимущество важно… ну да не мне вам рассказывать!

– Хм… – генерал оглядел пикси, уже закончивших драку и переругивающихся пискляво, поправляя причёски и одежду.

– Очаровательная – мы! – доложилась мне Прелесть, красуясь синяком под левым глазом.

– И мы! – сплюнула Милашка через выбитый зуб, – Но по-другому!

– Вкусное есть? – Сестрёнка, пикси Анвара, подлетела к водителю «тащ генерала», – Сладкое?

– В-вот… – покосившись на начальника, беседующего с особистом, водитель в звании младшего сержанта вытащил ментоловые леденцы из нагрудного кармана.

– Дай! – забрав всю упаковку, малышка развернула один леденц и принюхалась. Лизнула осторожно… и захрустела, жмурясь довольно.

– Нехорошо выпрашивать сладкое у незнакомых мужчин, – мягко сказал Анвар, подхватывая её в воздухе и сажая на плечо.

– Да? – удивилась пикси, тут же взлетая с плеча кавказца и снова подлетев к водителю, – Я Сестрёнка, а ты кто?

– Я-а… Александр, Саня Мещеряков, – он осторожно протянул ей палец, и Сестрёнка, понюхав его с непонимающим видом, неуверенно прикусила, слизнув выступившую кровь.

– Мы теперь знакомы, – деловито доложила Сестрёнка хрюкнувшему от смеха кавказцу, – можно выпрашивать, да?

– Можно, – давя улыбку, разрешил тот.

– Острые зубки, – смущённо улыбнулся Саня Мещеряков, совершенно очарованный пиксями, – А у тебя подружки есть, Сестрёнка?

– … поставить на довольствие, – слышу речь особиста, – выдрессировать потихонечку и использовать во благо Родины.

– Что они любят, прапорщик? – развернулся ко мне Василь Иваныч, сверкая очами и очками. Вопреки имени-отчеству, особист носит прозвище не «Чапай», что было бы логично, а «Изделие номер два», что много говорит о человеческих качествах офицера.

– Сладкое, тащ майор, – вытягиваюсь ещё больше.

– Ну смотри… – он смерил меня взглядом дохлой рыбы, – под твою ответственность! Твоя идея, тебе и отвечать!

«Да бля…»

– … а вот дерево, где живут пикси, тащ генерал, – показывает Серёга, листая фотографии, – а вот…

– Дай! – «тащ генерал» вырвал телефон из рук Пирога, – Ну-ка… что за хрень! Сломалось, что ли?

Безрезультатно потыкав в экран толстыми пальцами с траурной каймой под ногтями, Илья Юрьевич в сильном раздражении вернул телефон хозяину.

– Работает, тащ генерал, – тут же доложился Пирог.

– Дай сюда! Да ёб твою мать, прапор! Ты что, издеваешься?! – взъелся главнюк, багровея лицом.

– Никак нет, товарищ генерал! Вот, сами смотрите…

– Ты… прапор, как там тебя? – майор повернулся ко мне, маня пальцем.

– Евгенов Владимир Николаевич, тащ майор.

– Да мне насрать! – отмахнулся тот, а в глазах его мелькнула слабая тень ехидства, и я понял, что всё это с «Как там тебя» срежиссировано от и до, сугубо ради того, чтобы поставить на место возомнившего о себе холопа, – Телефон! Ну!

Оказалось, что телефоны и планшеты, побывавшие в данже, работают теперь только в руках хозяев, что выбесило особиста.

– Всяким долбоёбам… – он выругался так грязно, что я почувствовал себя облитым помоями, хотя и не неженка. Можно ведь «Ёб твою мать» сказать, но все, родившиеся в России, понимают, что имелась в виду не чья-то конкретная мать, а абстрактная. Мать вообще, как маркер эмоций. А можно – по конкретной матушке проехаться «Я твою маму ебал», и это – уже не эмоции, а вполне конкретное оскорбление. Особенно если добавить – как и куда, глядя человеку в лицо.

Особист ругается по второму варианту – так, чтобы оскорбить. По жизни он мудак, или это такая психологическая игра на слом подчинённого, на подмятие воли, я не знаю, но запомню и при случае…

– Виноват, тащ майор! – вытягиваюсь с прогибом назад и смотрю в пространство перед собой оловянным взглядом, и повторяю, как Ванька…

– Виноват!

– Выставить пост, – распорядился «тащ генерал», – и смотрите у меня!

– А этих? – оставив меня в покое, поинтересовался «Изделие № 2» у командира, всем своим видом показывая пёсью преданность.

– Эти? – Маслаченко повернулся в нашу сторону, не сразу раздвигая в улыбке синеватые губы, но глаза у него остались холодными, – Заслужили, заслужили… Сынки!

Сдавленно кхекнул Пирог, который лет на несколько старше самозванного генерала, но Илья Юрьевич уже выстроил нас одними глазами в не слишком ровный строй.

– Молодцы! – давя взглядом, «тащ генерал» притянул меня к потемневшему от пота бронежилету, который он носит, не снимая, и смачно расцеловал в обе щеки, обдав смрадным дыханием и пачкая слюнями, – Орлы! Оправдали доверие командования…

Он говорил рублёными фразами, плохо связанными между собой, и вот уже внезапно пошёл разговор о нашем Долге перед Родиной…

«Когда я успел задолжать? – удивляюсь вяло, – Я платно учился, платно лечился, отслужил срочную службу в армии, потом платил налоги, и всё равно должен!?»

Спорить, впрочем, не стал. Какой смысл качать права у человека, который неделю назад зачищал Военный Городок, убивая потенциальных конкурентов? Мы для него не люди, а «человечки», персонажи «Сисмсов».

– Я, тащ генерал, должником себя не считаю, – начал Серёга, – мне сорок семь лет и…

«Ой дурак…»

– Мы с тобой потом поговорим, – перебил его Василь Иваныч, прищурившись многозначительно, – про законы военного времени и прочее.

Пирог независимо пожал плечами, он человек с убеждениями и чувством собственного достоинства, но сдаётся мне, несколько заигрался.

– Хи-хи-хи! – перед строем пролетела Сестрёнка, пукающая радужными пузыриками. Запахло ментолом и эвкалиптом, а напряжённость момента оказалось нарушенной.

– Дай-дай-дай! – пролетела за ней стайка, отбирая леденцы с восхитительно-интересным эффектом, – Я тоже! И мне пукать!

– В гараж, – определил особист Пирога, прищурившись нехорошо, – пока вину не искупишь.

Я качнулся было… и замер, глядя на дуло автомата, и только проводил взглядом Серёгину спину. А что тут, сука, сделаешь?!

– Выделить помещение… – «тащ генерал» дёрнул подбородком в нашу сторону, – а этих…

Небрежный жест в сторону пикси.

– … поставить на довольствие!

Получасом позже мы обживали сухой полуподвал в самом сердце Военного Городка, вытаскивая хлам времён Холодной Войны. Стеллажи с документами, рассохшиеся от времени противогазы и прочая харахура, невесть как пережившая Перестройку, Вставание с Колен и прочие эсхатологические моменты.

У нас есть туалет на одно сидячее и одно «орлиное» место с чугунными бачками под самым потолком, и умывальник, сделанный явно позднее и почему-то – в комнате. Дизайн, как в советских фильмах пятидесятых, но всё, как ни странно, работает, разве что вода зверски шумит при сливе.

– Душ врезать можно, – уверенно сказал Илья, отложив отвёртку, при помощи которой разбирает стеллаж, – рядом с умывальником.

– А слив? – в отличие от него, работать не прекращаю.

– Да ерунда, тащ прапорщик, – фыркнул он, нехотя беря инструмент, уже до покраснения натёрший ладонь, – чес-слово! Евроремонта не обещаю, но в том же стиле – на пол дня работы, не больше! Был бы материал, да чтоб под руку не лезли.

– Привет-привет! – послышался писклявый голосок над ухом, и я обернулся, глядя на Прелесть с двумя огромными пластиковыми пакетами. Синяк у неё, к слову, уже зажил.

Сперва – одну, а потом полуподвал заполонила вся стайка, и все – гружёные. Переговариваясь пискляво, они летали под потолком причудливыми воздушными шариками.

– Вас как часовой пропустил? – поинтересовался я строго, но пикся не поняла вопроса (или что вернее – не захотела понимать), пожаловалась на плохой воздух и дурака-генерала.

– Воняет – фу! – высказалась она возмущённо то ли про генерала, то ли про знаменитый липецкий воздух, который иногда не то что видно, а пощупать можно, – И конфеты не дал! Жадный!

– А это что? – показываю на пакеты.

– Конфеты, – заулыбалась та довольно, – сами взяли!

– Не сказал, что друзья! – пояснила она возмущённо, пожимая пухлыми плечиками, – А у не друга можно брать. Добыча!

– Н-да… – озадаченно потираю переносицу, но спорить, вот честное слово, никакого желания! Объяснять пиксям, что такое армия и субординация… да в жопу такую радость!

– Взгреют, – философски заметил Слава, поглаживая попискивающее Чудо по спинке. Пикся млела и закатывала глазки, выгибая спинку под пальцем.

– Взгреют, – соглашаюсь с ним, но будущие неприятности не то чтобы не важны… Это тот случай, когда у начальника длинный список твоих действительных и мнимых грехов, и добавление ещё одного перестаёт пугать.

Угостив меня дешёвыми карамельками из пакета и одарив прощальным, очень слюнявым (и очень искренним) поцелуем в щёку, Прелесть выскользнула в окно, а за ней вся стайка. Странным образом, частая металлическая решётка свободно пропустила не только кавайных монстриков, но весьма объёмистые пакеты.

«А говорили, холодное железо преграда для нечисти…»

– В гости приходите! – пропищала Прелесть и все пикси согласно загалдели, обещая показать интересное, – Дружить!

– Даже… она замолчала, явно пересиливая себя, – даже без сладкого приходите! Просто так! Угостим!

Они замерцали и будто растворились в воздухе, отводя глаза.

– Вот такая вот фигня, – произнёс я задумчиво и повернулся к парням, – Ладно, что стоим, кого ждём?

«Сдриснуть, что ли? – упорная мысль снова пролезла в голову, – нужно было остаться на Опытной, когда предлагали! Да кто ж, сука, знал…»

– Всё, парни! – хлопаю в ладоши, – На сегодня с рукопашкой всё! Одеваем доспехи, разбираем посохи и по парам! Слава! Со мной! Базовая стойка, и…

– … стоп! – подойдя к компу, нашарил там скачанный кем-то из ведомства особиста обучающий ролик с Ютуба, и вывел на экран телевизора, висящий на стене. Ролик да-алеко не самый лучший, и сам бы я нашёл информацию покачественней, но увы… доступа к интернету мы лишены. Формально – потому что секретоносители, а на деле разница между нами и штрафниками невелика.

Живём фактически в изоляции, общение ограничено, и вся разница в том, что мы уёбываемся не на тяжёлых работах, а на тренировках три раза в день. А так да… элита!

Па́йка офицерская, кровати не в казарме, а в отдельных, наскоро отгороженных комнатушках в том же полуподвале, ну и прочая мелочёвка такого же рода. Впрочем, это мелочёвка для человека, привыкшего к нормальной жизни, а для срочника такие мелочи значат много.

После нескольких месяцев жизни в казарме, постоянно под прессингом коллектива, где ты круглые сутки должен быть таким же, как все, ценится даже такая херота, как возможность носить головной убор не прямо, а чуть набекрень. Ты уже чуть-чуть, но выделяешься, ты уже не такой, как это серая масса, одетая в «цифру»… ты не такой, как все, ты особенный!

А «тащь генерал», особист и прочие шакалы во всей этой хероте разбираются чётко, на «Ять». Разделяй и властвуй, мля…

Парни у меня неглупые, и все эти игры в психологию понимают, но… всё равно это говно работает!

Когда парни тренируются, а их сослуживцы занимаются в полуподвале ремонтом под присмотром офицера, подгоняемые матерком и живительными пиздюлями, то «элитарность» выпирает сама, как ты её не гони. А с другой стороны – зависть…

… особенно когда симпатичные девушки из офицерской столовой приносят нам поесть. В восемнадцать-двадцать лет такие вещи цепляют на раз.

«Сдриснуть надо, – опять полезла в голову настойчивая мысля́, – Но, сука, как?! Играть в ниндзя без сохранения нет никакого желания, а кендерская кровь, она хоть и даёт какие-то плюшки ко взлому и прочим воровским делам, но меня ж этому никто не учил!

Вскрыть замок или скажем, перепилить решётку на окошке полуподвала – дело не хитрое. Особых воровских навыков не нужно, хватит и слесарных.

А сигнализация? Я этой темой никогда не интересовался, не знаю даже, как подступиться.

Часовые? Не факт, что подберусь сзади, и тем более не факт, что „сниму“ бесшумно. И хотелось бы, если что, без крови… всё-таки есть разница, гоняются за тобой сугубо по приказу, или от души!

Наконец, оружие нам выдают только на стрельбы, а вскрывать оружейную комнату – тот ещё гемор. Бегать по ночному городу с куском арматуры… да ну нахер!

… хотя с другой стороны, всё чаще приходит в голову мысль, что лучше уж так, чем под руководством „тащ генерала“. Больше шансов уцелеть.»

– … да ты бля… – послышалось у дверей, – пшёл!

В спортзал влетел майор Парахин, зам военного коменданта гарнизона, здоровый туповатый громила с наклонностями так и не повзрослевшего школьного хулигана.

– Охуеть, бля! – вывалилось из его рта вместо приветствия, – Хули сидим, бля!? Тащ генерал боевую тревогу объявил, а вам, блять, он не указ? Встать, я кому сказал!

– Тащ майор, – я решил качнуть права, – мы вообще-то только тащ генералу подчиняемся, и ещё особисту.

– Не поэл… – он вылупился на меня маленькими, заплывшими жиром глазками, выворачивая нижнюю губы и обнажая гнилые зубы, – спорить?! Тебя, бля, боевая тревога не касается?!

Мясистая рука хлопнула по кобуре со «Стечкиным», а я моментально прокачал ситуацию…

«Крупный, но рыхлый и дохлый, хотя и считает себя крутым. Мидл по руке, чтоб кобуру не лапал, лоу по внутренней стороне бедра для болючести, и коленом с прыжка по челюсти!»

– Есть, тащ майор! – сказал я и повернулся к парням, – Слыхали?! Собираемся!

– Только, тащ майор, у нас оружие в оружейке, – я снова повернулся к Парахину, у которого от победы надо мной раздулись волосатые ноздри.

– Всё у вас, бля, не как у людей… давай бля, одеваемся! – от него даже запахло по-другому, мускусно и победительно. Напружинив грудную клетку с изрядно обвисшими сисяндрами, и сильно выпятив зачем-то нижнюю челюсть, он с трудом дождался, когда мы переоденемся, постукивая нетерпеливо ногой по полу.

«Альфа блякающая…»

– Сухпай берите, – негромко командую парням, показывая глазами на шкафчик, в котором у нас хранятся всякие деликатесные вкусности, – минимум на неделю! Всосали? Исполнять!

В глазах у срочников промелькнули искорки, а Илюха аж раздулся от желания высказаться… но смолчал, и слава Богу. Не тот случай, зарядил бы ему в «фанеру» просто при попытке открыть рот!

– Готовы? – сощурился Парахин, достав большую сигару из нагрудного кармана и закурив от огромной золотой зажигалки «цыганского» типа, – Пошли!

«В ударе майор Серёга!» – усмешливо констатирую я, жестом приказав парням заткнуться и следовать за мной.

– … давай, бля! – с сигарой во рту бушевал Парахин, лапая кобуру и как нельзя более похожий на цыганского наркобарона. Все эти сигары, золотые зажигалки и часы «Лонжин» удивительным образом не идут ему, делая каким-то дурным опереточным персонажем, – Тревога, бля!

Дежурный открыл оружейку, и я забрал не только положенный по штату автомат и пистолет, но и ружьё, на что никто не обратил внимания, или что вернее – не придал особого значения. Не я один таскаюсь с холодняком и несколькими стволами, как карикатурный пират.

Для перестрелок с бандами конкурентов лучше «Калаша» у нас ничего нет, а мертвяков желательно встречать картечью или принимать на рогатину.

Картинка полностью обмундированного солдата получается порой тем ещё сюром, но… а куда деваться? Благо, передвигается народ всё больше на авто, а не на своих двоих, так что терпимо.

– … хули вы ползаете?! – не унимается Парахин, перекидывая сигару из одного угла слюнявого рта в другой, – Быстрее, бля! Сам тащ генерал на операцию выехал, а вы, бля, жопами в асфальт вросли!

– Страшнее дурака только дурак с инициативой, – глядя на Парахина, пробормотал Славка, поправляя увесистый рюкзак, а потом и обрез ружья пистолетного типа, висящий справа в самодельной кобуре.

– Н-да… – качаю головой, глядя на Парахина, собирающего всех нестроевых.

– Тащ Генерал приказал! – орал он, раззевая рот так широко, что в моём циничном мозгу мелькнуло «Ну и пасть, сто хуёв покласть!», – Всех, мля! Ты что, сука, хочешь по законам военного времени?!

Вскоре у ворот собралась большая толпа вооружённых «сук» из нестроевых, гомонящая и ни соображающая толком, а что же им, собственно, делать?! Оказалось, мы должны прочёсывать окрестности в поисках диверсантов от НЛМК…

– … ну и нахуя?! – выразил общую мысль пожилой капитан из мобилизованных преподавателей Политеха, выпхнутый за ворота с «коротышом» в руках, – Мы-то здесь при какой, извините, манде?! Мы для профи, извиняюсь, дичь!

– … ах вот с какого хуя, – пробормотал стоящий рядом пожилой прапор, выслуживший пенсию ещё при Эльцине, – сам тащ генерал в операции участвует… тогда конечно.

В голосе его даже человек пристрастный не нашёл бы и толики сарказма. Для человека служивого действительно всё понятно и не нуждается в объяснениях.

– А мне вот непонятно нихуя… – шёпотом сказал Илья, – а вам, тащ прапорщик.

– В… – вздыхаю я, – логика!

– А почему «В»? – не понял Илья, часто заморгав.

– Потому что военная, – ответил за меня Славка, – так, тащ прапорщик?

– Угу.

Нас тем временем начали разбивать по отрядам, распределяя задачи, и я весь обратился в слух.

– … по Зегеля пойдёте дворами, по правой стороне! У банка России соединитесь…

– … от авиацентра Чкалова до Шестой поликлиники, потом по Игнатьева…

Сердце бухает в груди африканским барабаном, норовя выскочить из горла. Илья что-то спрашивает у меня, но Славка, моло́дчик, заткнул друга.

– Я по Гагарина…

– Тащ майор! – махнув рукой своим, начинаю пробиваться к особисту, собравшемуся ехать по Гагарина.

– Евгенов, бля, – неприятно удивляется тот, – ты-то с какого хуя?! Я тебе что говорил? Ты подчиняешься только мне и товарищу генералу!

– С такого же, как и все остальные, тащ майор, – говорю на грани дерзости, но сейчас тот момент, когда можно, – зам военного коменданта с оружием в руках согнал!

– Вот долбоёб… – процедил особист сквозь зубы, – ладно, держись за мной!

– Есть, тащ майор!

– А обвешался-то… – поморщился тот, и очень ловко подбил носком берца щит, висящий сзади на моём рюкзаке, – на хуя всю оружейку на себя нацепил?!

– Виноват! Заместитель военного коменданта велел брать всё, не объяснив задачи!

– Долбоёб, – повторил особист, нервно крутанув разом побагровевшей шеей, – Ладно… давайте на броню!

– Есть, тащ майор! – лихо козырнул я, – Слыхали, орлы?

Мы лихо (насколько это вообще возможно с рюкзаками килограмм по пятьдесят каждый) порысили к БТР, забравшись в десантное отделение и устроились с каким-никаким, но удобством.

– Бля, чуть спину не сорвал, – пожаловался Славка, поводя освобождёнными от груза плечами, – тяжеловато мне пока что с рюкзаком бегать!

– Хули вы сюда залезли? – удивился порученец особиста, заглянув к нам, – Вы товарище майора чем слушали? Жопой? Бараны ебаные… На броню! Нехуй вам тут делать, пошли вон!

Я отмолчался, подхватив рюкзак и подавая солдатам пример.

– Гондон… – одними губами сказал Илья, с натугой закидывая рюкзак на броню. Молча показываю кулак, и он понятливо заткнулся.

– Ездили на броне? – поинтересовался подошедший командир экипажа, среднего роста сержант-контрактник чуть за тридцать.

– Не довелось.

– Ясно… – кивнул тот и показал, как правильно держаться и прочие хитрости.

– Гнать не собираюсь, – сказал он, доставая сигареты, – но как придётся, так что если вдруг что – без обид.

– Понимаю, не маленький, – киваю солидно, тоже доставая курево, – сигариллы, по случаю хапнул. Будешь?

– А давай…

Сделали по несколько затяжек, молча поглядывая по сторонам.

– Значит, говоришь, при штабе… – сказал он, будто продолжая разговор.

– Угу.

– Лёха, – сержант протянул жёсткую ладонь.

– Володя, – пожали друг другу руки без долбоёбской игры в эспандер.

– Правильно сделали, что с Асламовым связываться не стали, – кивнул он в сторону порученца, – гондон патентованный.

– С первого взгляда видно, – киваю согласно.

– Давай! – коротко приказал особист, забираясь в десантный отсек, – Двинули!

– Есть двинули, тащ майор! – козырнул контрактник, ловко запрыгивая в машину и заводя двигатель. Короткий рывок, разворот направо, и мы выехали на Гагарина через площадь Авиаторов.

Ехали в составе колонны из БТРа, Камаза с бойцами и двух легковушек, прижимаясь то к одной, то к другой стороне улицы. Иногда колонна заезжала во дворы, после чего следовал приказ, и мы, пригнувшись, бегали по подъездам, мало понимая в происходящем.

– … классика, – пыхтел Анвар, переодеваясь в доспехи и продевая левую руку в ремни щита, склеенного из нескольких слоёв фанеры, – танкую, да?!

– Осталось только хилера и мага найти, – бурчал негромко Илья, переодеваясь в аналогичный доспех, пропахший потом, – вор у нас собственный уже есть.

– Разговорчики! – осаживаю порядка для, ибо вести подобные разговоры рядом с нашим особистом – напрашиваться на неприятности. Он падла, провокации устраивать любит – то с разговорчиками кого подошлёт, то ещё чего в таком же духе. И это не тот случай, когда работа такая… это призвание и характер!

«Средневековье! Тараны уже вовсю используем, скоро до аркбаллист и требушетов докатимся!»

Стреляли редко, мертвяки нынче не такие тупари, как в первые дни, подобие соображалки появилось. На отряды не лезут, осторожничают. Иногда, впрочем, сталкиваемся, и доспехи со щитами в таких случаях – первейшее дело! Жарко… жара так и не спадает, но деваться некуда, очень хочется жить, притом не в виде альтернативной формы жизни или НЕ жизни, не суть.

Говорят, что вроде как бы есть случаи, когда подранные не стали зомби. Научники постарались или иммунитет каким-то чудом выработался, здесь мнения расходятся. Но я лучше доспехи одену, особенно когда вот так приходится, по подъездам и подвалам шататься.

Вообще, мертвяки чем дальше, тем больше напоминают поведением высших хищников, встраиваясь в городскую экосистему. Даже внешне – хищники. Клыки, когти, шипастые хвосты… До дележа охотничьих угодий и разборок уже дошло, и я очень надеюсь, что не дойдёт до дележа самок и размножения альтернативных форм не-жизни.

С другой стороны – мутации продолжаются, и некоторые зомби по степени опасности уже не условные гиены, а росомахи или скажем – нильские крокодилы из особо крупных. И то ли ещё будет…

Слухи ходят разные, и отличить правду от вымысла достаточно сложно. Слушаю иногда, и кажется – бред… ну бред же! А потом данж вспоминается, и ага…

Сам я по возвращении в зачистках не участвовал, да и круг общения достаточно ограниченный, в изоляции живём. Поэтому и составить своё мнение не могу, а анализировать по косвенным данным эту инфернальную хрень… мозги поломать можно.

Иногда в окнах виднеются человеческие лица и колышутся занавески, но на улицах ни души. Понятно, что тревога и всё такое… но домовые комитеты не спешат принимать участие в облаве, что как по мне – вполне логично.

– … что за люди, бля!? – стоя у БТРа с сигаретой, лицемерно возмущался Асламов недеянием обывателей, – Помочь не хотят своим защитникам! Бараны ебаные! Стадо!

– Значит, такие защитники, – усмехнувшись саркастично, сказал Анвар одними губами.

– Правильно! На хуй им эти феодальные разборки, – так же тихо ответил Славка, – Война была равна, сражались два говна!

Илья подхихикнул нервно и сказал что-то своё, не услышанное мной из-за взрыкивания движка у БТРа.

– … Сокол, Сокол, я Орёл, как слышите! – забубнила рация на поясе майора.

– Я Сокол, слышу вас, Орёл! – отозвался Марченко, не обращая на нас внимания. Короткие переговоры, и одна из машина сопровождения, тентованный Камаз с бойцами, уехал в сторону Второй областной больницы.

Ещё через несколько минут в сторону сорок четвёртого лицея отправилась «Ауди» с тремя бойцами, а особист ощутимо расслабился, помягчев лицом. Снова забубнила рация:

– Сокол, Сокол, я Орёл, как слышите!

– Я Сокол, слышу вас, Орёл!

Прозвучало какое-то кодовое слово, и особист, покосившись на нас, отошёл в сторонку. Я обратился в слух…

… но ничего не понял. Майор, коротко переговорив с доверенными бойцами из «БМВ», отправил их куда-то. Проводив взглядом скрывшуюся за поворотом легковушку, я выдохнул, и старательно не глядя на особиста, достал сигарету и закурил. Выдохнув дым с полуприкрытыми глазами, опёрся на совну, всем своим видом показывая пребывание в нирване. Ещё одна затяжка… стряхнуть пепел, чуть сменить позу…

«Сейчас! Иначе никогда не решусь!» – сердце колотится так, как никогда в жизни, пульс под двести, я мигом взмок так, будто зашёл в парную во всей своей амуниции. Добавляют адреналина и невидимые наблюдатели, притаившиеся за шторами…

Развернув совну, делаю классический выпад, и подток с лёгким хрустом вошёл в висок особиста.

«Мёртв» – мелькнула мысль, а я, отпустив совну, уже делаю шаг навстречу открывшему рот Асламову, выдёргивая нож из ножен на правом бедре. Удар-удар-удар-удар!

– Готов… – выдыхаю одними губами и придерживая оседающее тело.

– Бля… – Славка смотрит на меня, дёргая кадыком.

– Вы как? Остаётесь? – спрашиваю их одними губами, присев около трупа и вытирая руки об одежду убитого.

– На хуй! – ответил за всех Илья, – Вот так вот всё!

Он хлопнул себя ребром ладони по горлу, и Анвар согласно кивнул, мягко запрыгивая на броню. Я следом…

– Лёх! – кричу в люк, – Покурим?!

– Давай! Курево с тебя! – подтянувшись, сержант сел на броню и мигом оценил расстановку сил, – Оп-па… интересное кино!

– С нами, или пешком пойдёшь? – вопрос задаю так, чтобы исключить сам намёк на убийство.

– Я… – по его лицу пробежала судорога, – присягу давал служить России, а законной властью в нашей стране является народ, а не охуевший полкан! Какие планы?

– Опытная, – пожимаю плечами.

– А… – сержант завис на несколько секунд, – федеративная республика? С вами.

– Не то чтобы мы тебе не доверяем, – усмехнулся я, и контрактник понимающе отзеркалил усмешку, – но для нашего и твоего спокойствия давай договоримся заранее, чтоб потом обидок не было. Внутри остаётся только водитель, люки открыты.

Демонстрирую РГДшку, до сих пор стоящую… стоявшую на вооружении российской армии, и продолжаю:

– Доезжаем до Опытной, а дальше уже решите, куда вам податься. Может, у вас на Военном Аэродроме интересы, или на Тракторный податься решите.

– Хм…

– Там, – качаю гранату в руке, – могу даже отдать. Вира за нервы, так сказать.

– Не откажусь, – усмехается сержант, и повернувшись к нам спиной, крикнул в люк:

– Давай на улицу, парни!

– Еба… – сказал долговязый ефрейтор, выпрыгнувший наружу и едва не наступивший на Марченко. Сглотнув, он особое внимание уделил моей совне, флагштоком торчащей из виска особиста.

– Бля… – выдохнул веснушчатый рядовой, с укором глядя на командира.

– Аргумент, – ответил тот, показывая глазами на гранату в моей ладони.

– Тоже верно, – сглотнув, согласился рядовой, – и… что теперь?

Повторили для них про Опытную, и парни явно расслабились, ожидая худшего.

– С вами, – переглянувшись, сказали они вразнобой.

– Не то чтобы лично мне в Военном городке было совсем херово, – добавил ефрейтор в порыве откровенности, – но после этого случая путь мне один – в штрафники!

– В лучшем случае, – согласился рядовой.

Преодолевая невесть откуда взявшуюся брезгливость, обыскали тела и…

– Пока не забыл, – выдернув совну, отрубил Асламову голову, – и на всякий случай…

… особисту.

– Это такая тварь, что ему ещё кол в сердце не помешал бы! – объяснил я свои действия. Никто, впрочем, и не возмутился. Привыкли.

– Давай я полиэтилен постелю, – деловито предложил Лёха, – в десантный отсек закинем, а выкинем по дороге, чтоб запутать следствие.

– Ага…

Закинули тела, замели следы крови на земле – как могли…

«Очень надеюсь, что наблюдатели не ринутся в объятия офицеров Особого Отдела, разыскивающих начальство.»

… и не думая долго, двинули через Шкатова в сторону Опытной. Остановившись ненадолго у ДК Сокол, выкинули в кусты голые тела, а головы я решил забрать с собой, причём сам не знаю – толи для некоего отчёта перед руководством Опытной, то ли в качестве охотничьих трофеев, которые займут место над камином.

Станционная, Полевая, Железнякова, Боевой проезд… на душе отлегло, и я уже почти расслабился, когда БТР сбил…

… и переехал кого-то, тут же остановившись так резко, что я чуть не слетел с брони, удержавшись каким-то чудом и ценой вывихнутого запястья.

– Да ёбаный рот! – начал я эмоционально.

– Бля буду, тащ прапорщик! – водитель тут же высунулся из люка, испуганно косясь на гранату в моей руке, – Не было его на дороге!

– … да что за нахуй… – из БТРа вывалился Анвар с автоматом наизготовку, весьма ловко (и бессмысленно) перекатившись по асфальту, взяв на прицел придорожные кусты.

– Мертвяк какой-нибудь! – выпалил водитель, – Точно! Кто же ещё-то?

– Будем надеяться… – я поглядел на видимую с дороги четырнадцатую школу, изо всех сил желая, что это не кто-то из местных решил дуриком спрямить дорогу, а действительно – какой-нибудь зомбак.

– В доспехах? – вложив в вопрос весь доступный мне сарказм, прыгаю с брони, не слушая водителя.

– … ну а чё? Если в доспехах укусили… – он спрыгнул вслед за мной и пошёл, бубня нелепые оправдания.

Подойдя к телу, хотел было повернуть размозжённую голову носком берца, но вовремя вспомнил, что экипаж БТРа мне не подчинённые и не кореша, а непочтительность к покойнику может дорого мне обойтись, если это покойник из местных. Водитель, в отличие от меня, не страдал ни пиететом к покойникам, ни предусмотрительностью, и выполнил грязную работу за меня.

– Это что за покемон! – вырвалось у меня невольно. На миг показалось, что я снова в данже… но нет, вокруг привычная картина липецких окраин, мало изменившаяся после начала апокалипсиса.

– Что там, тащ прапорщик? – поинтересовался Славка.

– Я же говорил – не местный! – выдохнул с облегчением водитель, – Гля!

Вытащив из ножен на тесак, он привычным движением отсёк голову и поднял её за волосы, демонстрируя нам без всякой брезгливости.

– Ухи, а?! – с восторгом сказал рядовой, сияя радостью двойного чуда – он всё-таки сбил не местного и… – Эльф, бля буду!

– Еба-ать… – отозвался Илья, а я смолчал, но мысли у меня вертелись аналогичные, обсценно-лаконичные. Часть черепа отсутствует, морда сильно стёсана асфальтом, но – эльф! Настоящий, сука, эльф!

– Это что… – начал Славка, – по всему миру теперь так? Игра? Данжи, квесты, пати… так?

– Эльфы, сука! – сиял радостью имбецила рядовой, любуясь отрубленной головой, – Бля буду, я первым такую хрень затрофеил! Ща на Ютубчик выложу…

– А мы, получается, игроки? – продолжал Славка на своей волне и замолчал, глядя на портал, появившийся в полуметре над потрескавшимся асфальтом.

– Вы! – шагнувший из него эльф был в ярости и набедренной повязке, – Неписи!

Он повернулся к водителю, всё ещё державшему в руках отрезанную бошку.

– Ещё и голову мне отрезали… – змеюкой прошипел он, оскаливая кипенно-белые зубы, навевающие мысли, что среди его предков явно были хищники.

Мои руки сами выдернули чеку у гранаты…

… и эльф ловко, каким-то змеиным движением перехватил её у самого лица, усмехнувшись презрительно и поднеся кулак к голове. Взрыв…

… и дорога оросилась каплями крови, а безголовое тело, постояв секунду, завалилось на асфальт.

– Вот же блядство, – сказал Лёха без тени эмоций на лице, в эти секунды по выразительности могущее посоперничать с кирпичом, – Вот даже, да? Неписи?

Почти тут же зазвонил телефон, звонила мама и сделал отмашку парням, чтоб помолчали. Неписи, писи… всё потом.

– Да, мам, привет!

– Привет, Вов, ты как?

Оглядываюсь на безголовое тело и всё ещё мерцающий портал над асфальтом…

– Всё хорошо, мама… всё хорошо!