Хозяин облачного трона

Глава 3

В городе мне пришлось задержаться ещё на два дня. Впрочем, слово «пришлось» здесь не совсем подходит — задержался я очень даже с удовольствием. Госпожа Тианелия оказалась женщиной весьма горячей, хоть при первом взгляде на её холодную маску, этого и не скажешь. Два дня, проведённые нами в роскошном отеле, пролетели как два часа. Как два очень приятных и ярких часа.

Иногда в минуты близости я ловил странное ощущение — будто в груди вспыхивает не моё желание, а чужое. Будто Ферон, со своими воспоминаниями и навыками, так сказать, протягивал руку помощи и пытался управлять моим телом. Это, конечно, немного напрягало, но шпион-ловелас, коим, как я понял, был этот парень — это не архимаг-убийца Хрант, поэтому опасности большой такие появления Ферона не представляли. Максимум — возникало ощущение, что кто-то наблюдает. Но к этому нужно было привыкать: нас в теле бедняги Ари четверо. И пусть я, Ваня Орлов — главный, делать вид, что остальных не существует, было бы глупо.

Нам было очень хорошо с госпожой Тианелией, которая довольно быстро стала для меня Тиной, но всё хорошее когда-нибудь кончается, и утром третьего дня мы расстались, пообещав друг другу обязательно повторить этот прекрасный опыт, если судьба когда-либо ещё сведёт нас вместе. При этом, как в таких случаях обычно бывает, мы оба понимали, что вряд ли ещё встретимся, а если даже и встретимся, то точно не повторим. Но почему бы не сказать приятные слова друг другу на прощанье?

Не знаю, куда после этого отправилась проверяющая — назад в столицу или инспектировать другую академию, а я — на станцию, где купил билет на дилижанс до Криндорна. Так назывался небольшой городок, возле которого находилось родовое гнездо Оливаров.

Дорога до Криндорна заняла трое суток: скрипучий дилижанс, пыльные тракты, дешёвые постоялые дворы, невкусная еда в придорожных трактирах — то ещё удовольствие. Конечно, при наличии средств уровень комфорта можно было значительно повысить, но у меня имелось на всё про всё лишь пять имперских золотых риалов — сумма большая для ужина в трактире, но недостаточная для нормального трёхдневного путешествия. В теории можно было «одолжить» ещё хотя бы пять риалов у Тины, но гусары денег не берут.

В Криндорн я прибыл к полудню и сразу же на станции арендовал обычный дорожный экипаж, чтобы тот довёз меня до дома. Имение Оливаров находилось, по сути, в пригороде, так что ехать пришлось недолго — около двух часов. Лошади шли мерно, не спеша, колёса постукивали по булыжной дороге, и чем ближе мы подъезжали, тем отчётливее в голове оживала чужая, но при этом уже будто и родная память Аристарна. Я вспоминал, где какая роща, какой поворот ведёт к мельнице, где стоит старый дуб, под которым Ари когда-то прятался от проливного ливня.

Наконец впереди показалось имение. Сначала верхушки деревьев, затем крыши, а за ними и сам дом. Он возвышался на пригорке, широкий, трёхэтажный, сложенный из светлого камня. По краям располагались два крыла, образующие букву «П» и заключавшие в себе просторный внутренний двор.

Для Аристарна это был родной дом, для меня — всего лишь место, которое я знал из его памяти, но никогда раньше не видел своими глазами. Странное ощущение: сердце ёкало, как будто я возвращался домой после длительного отсутствия, но разум холодно напоминал: это не моё прошлое. Это не моя жизнь. Это не мой дом.

Я выбрался из экипажа, взял чемодан и направился к воротам. Отодвинул тяжёлую створку, вошёл внутрь имения. Охранника при входе не оказалось: род Оливаров давно не в той силе, чтобы держать караул у собственных ворот. Древняя фамилия, некогда почитаемая, теперь жила на обломках былого величия. Облупившаяся штукатурка на стенах, покосившиеся хозяйственные постройки, пустые клумбах, где когда-то цвели дорогие цветы — всё выглядело не то чтобы запущено, но, скажем так, печально. И что интересно, память Ари не давала ответа на вопрос: как Оливары дошли до такой жизни.

По каменной дорожке я направился к дому и почти сразу же наткнулся на садовника Скурта — уже довольно старого, но крепкого и всегда улыбчивого мужчину. Завидев, что кто-то идёт, садовник поднял голову, прищурился, вглядываясь в меня, а затем его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Господин, вы вернулись! — воскликнул Скурт, вытирая ладони о фартук и кланяясь.

— Вернулся, — ответил я, выдавив дежурную улыбку — мне нетрудно, а старику приятно, и пошёл дальше, к дому.

Поднялся по каменным ступеням, толкнул тяжёлую дверь. Она заскрипела, но поддалась. Внутри особняк встретил меня прохладой и запахом старого дерева и печного дыма. В просторном холле стояли тяжёлые дубовые шкафы с потёртыми резными дверцами, на стенах висели выцветшие портреты предков, пол был застлан ковром, когда-то роскошным, теперь вытертым до нитей.

Едва я успел поставить чемодан, как на меня налетела мать. Она возникла из боковой двери — высокая, статная, в простом, но чистом платье тёмно-синего цвета. Волосы её, светлые, чуть вьющиеся, были собраны в узел, лицо, несмотря на усталость и мелкие морщинки у глаз было удивительно красивым. И я сразу понял: вот откуда у Аристарна его благородные черты.

— Ари! Сынок! — воскликнула госпожа Оливар и крепко меня обняла. — Вот это сюрприз! Как же я рада тебя видеть!

Я улыбнулся и растерянно приобнял мать Аристарна в ответ, стараясь не выдать смущения. Впрочем, какая ещё мать Аристарна? Это теперь моя мать, как бы дико это ни звучало. И это теперь моя семья и мой дом. И чем быстрее я с этим свыкнусь, тем будет лучше.

На шум пришёл отец: высокий, но сутулый, с густыми усами и седыми висками, в видавшем виды камзоле. Следом выбежала сестра. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Память тут же уточнила: сестре пятнадцать и зовут её Миалия, для родных — Миа. Несмотря на юный возраст сестры, породу было видно сразу: красивое, благородное лицо, светлые волосы, большие синие глаза. Одним словом — красавица.

Родные смотрели на меня с удивлением и радостью. Недолгое молчание прервал отец.

— Мы не ждали тебя так скоро, — сказал он. — Что стряслось?

Я вздохнул. Врать не хотелось, но и правду говорить было нельзя. Поэтому я решил совместить.

— Получил ранение во время тренировки, — сказал я. — Изучали одно сложное заклятие, немного ошиблись. В целом всё нормально, но нужно время на восстановление. Вот меня и отправили домой. Восстанавливаться в семейном кругу.

— Ох, Аристарн… — мать приложила ладони к лицу. — Ранение… бедный мальчик…

— Ничего страшного, — сказал отец. — Для мужчины это нормально, а для будущего боевого мага тем более. У него впереди служба, и не одно ещё ранение придётся пережить.

Мать с упрёком посмотрела на отца, но спорить с ним не стала, а обратилась ко мне:

— Есть сильно хочешь?

— Да не особо, — ответил я. — До ужина дотяну.

— А ты через Трогбел ехал? — спросила сестра. — Там сейчас проходит весенняя ярмарка. Ты не заходил на неё?

— Все вопросы за ужином! — отрезал отец. — Дайте Ари переодеться и отдохнуть с дороги!

Сестра тут же умолкла и убежала, мать напомнила, что ужин подадут ровно в семь вечера, и тоже ушла — явно отправилась на кухню, предупредить повара, чтобы приготовил что-нибудь особое в честь моего приезда. А я посмотрел на большие часы, стоявшие у стены. Они показывали половину пятого — у меня было два с половиной часа, чтобы привести себя в порядок, смыть дорожную пыль и даже немного отдохнуть.

По памяти Ари я дошёл до лестницы и поднялся на второй этаж. В конце длинного коридора, стены которого были увешаны старыми гравюрами с видами охот и военных парадов, находилась его комната. Теперь — моя. Я добрался до нужной двери, толкнул её и вошёл.

Комната оказалась небольшой. Окно выходило в сад, стены были выкрашены в светло-бежевый цвет, кое-где на них виднелись следы времени — тонкие трещинки, потускневшая краска. У стены стояла простая кровать с высоким изголовьем, рядом — тумбочка, в углу — шкаф. На полу лежал коврик, потёртый, но чистый. Довольно скромно, но уютно.

Я присел на кровать, пружины подо мной скрипнули. Провёл рукой по одеялу и призадумался. Семья встретила меня тепло. Вроде неплохие люди: приветливые, добрые на вид. Мать заботливая, сестра весёлая, отец строгий, но справедливый. Однозначно хорошие люди — в этом плане с семьёй повезло. Да, не богатые, но, в конце концов, я вообще мог попасть в тело какого-нибудь крестьянина с перспективой батрачить по шестнадцать часов в сутки на господина, так что не надо наглеть — с любой стороны повезло.

И всё же… Это была какая-то дичь, в которую я так до конца ещё и не поверил. Точнее, поверил, но вот принять полностью ещё не мог. Несколько дней назад я жил себе спокойно в Питере, ходил на работу, пил пиво с друзьями по выходным, смотрел футбол, ездил рыбачить на Ладогу… А теперь — другой мир, чужое тело, чужая жизнь. Вокруг магия, аристократия, средневековье какое-то или как минимум аналог восемнадцатого-девятнадцатого века в моём мире. И мне приходится изображать того, кем я никогда не был.

Но деваться некуда. Надо принимать правила игры и не забывать, что всё могло быть намного хуже. Сейчас надо все силы приложить к тому, чтобы семья ничего не заподозрила. Ну и не опоздать на ужин.

Кабинет Советника Вардисара, одного из семи ближайших и самых преданных помощников Императора выглядел не просто как рабочее место — скорее, как тронный зал в миниатюре, где каждая деталь напоминала о власти и весе хозяина кабинета. Высокие своды были расписаны строгими геометрическими орнаментами, на стенах висели карты Империи и старые боевые штандарты, потемневшие от времени. Вдоль стен тянулись стеллажи, уставленные артефактами и свитками.

Вардисар Морлин был членом Имперского Совета и отвечал за безопасность государства. Он курировал всю систему внутреннего порядка: от тайной службы до гарнизонов городской стражи. Под его началом находился разветвлённый аппарат осведомителей, тайных агентов и специальных групп, занимавшихся поиском изменников, магов-отступников и любых, кто мог поколебать устои Империи.

Вардисар был не просто советником — он был глазами и ушами Императора. Любой заговор, любое неповиновение, любая искра мятежа пресекались им на корню. А в случае опасности для Империи он имел право отдать приказ об уничтожении, не дожидаясь одобрения Императора. Рука Советника по безопасности могла одним росчерком пера лишить сана барона, снять с должности главу крупного города или отправить небольшую армию в карательный поход.

Ходили слухи, что даже Первый советник Императора не имеет такой власти, как Морлин, и что Советник Вардисар негласно держит под наблюдением и одарённых — хотя официально это входило в обязанности Советника по магии.

На вид главному имперскому безопаснику было под пятьдесят, но его реальный возраст был скрыт магией, и мало кто знал, сколько же лет Морлину на самом деле. Но это было неважно — маги, в отличие от простых смертных, с возрастом становились только сильнее.

На груди у Советника красовался огромный медальон с эмблемой его ведомства: серебряный глаз со зрачком в виде расположенного остриём вниз меча. Всё просто и понятно: эмблема символизировала не только способность Службы имперской безопасности всё видеть, но и её право карать во имя Империи и во славу Императора.

Хозяин кабинета сидел за столом, опершись руками о край, и с нескрываемой ненавистью смотрел на посетителя. Вытянутое лицо Советника с жёсткими скулами и чёрными горящими глазами перекосилось от ярости. А напротив него, ссутулившись и держа руки за спиной, словно ученик на ковре у учителя, стоял полковник Фарисаль. На лице полковника застыла каменная маска, но глаза выдавали тревогу или даже страх.

— Как ты мог провалить такое важное поручение, Фарисаль⁈ — голос Советника прорезал тишину кабинета, как раскат грома. — Сколько сил, сколько средств, сколько жизней было потрачено, чтобы схватить Хранта! И ради чего⁈ Чтобы ты всё испортил?

— Всё пошло не по плану, ваше сиятельство, — глухо произнёс Фарисаль, не поднимая глаз.

— Это я уже понял! — взревел Советник. — Но почему всё пошло не по плану?

— Сущность Ферона не смогла захватить контроль над телом Хранта. Возникла угроза, что Разрушитель восстановит силы и воспрянет. Этого нельзя было допустить. Я принял решение действовать по красному коду.

Советник ударил ладонью по столу. Глухой треск прокатился по кабинету, чернильница подпрыгнула, а по поверхности столешницы пошла трещина — дерево не выдержало ярости хозяина. Воздух в комнате ощутимо дрогнул, в нём повисла сухая горечь магии, отчего Фарисаль непроизвольно втянул голову в плечи.

— По красному коду? — рявкнул Морлин. — А как ты допустил, что до этого дошло?

— Ваше сиятельство, я не мог никак повлиять на ход эксперимента, технической частью занимался профессор, — попытался оправдаться Фарисаль. — Я отвечал за безопасность. И когда понял, что ситуация выходит из-под контроля, принял решение. Я уничтожил тело Хранта, чтобы он не воспрянул. Другого выхода не было.

— Ты отвечал не только за безопасность! Ты отвечал за весь эксперимент! Я доверил тебе его проведение, а ты не справился!

Фарисаль ещё сильнее ссутулился, едва заметно дрогнули руки за спиной. Казалось, ещё миг — и он рухнет на колени.

— И ты не уничтожил Хранта! — продолжал Советник. — У тебя, Фарисаль, нет таких способностей, чтобы уничтожить столь сильную и живучую сущность, как у Разрушителя. Ты избавился лишь от тела, а сущность Хранта осталась. Она теперь здесь, в нашем мире. И где именно — не знает никто!

Полковник вытянулся, будто на плацу, но плечи всё же остались поникшими. Лоб его покрылся каплями пота.

— Ваше сиятельство… Сущность Хранта не могла сохраниться. — произнёс он хрипло. — Удерживающих заклятий мы не накладывали, амулетов не использовали. Она не сохранилась, ваше сиятельство, я уничтожил Разрушителя полностью.

Советник Вардисар ещё раз ударил кулаком по столешнице и вскочил из-за стола, его плащ взметнулся, словно за его спиной расправились тени крыльев. Морлин подошёл к полковнику, и с каждым его шагом пол дрожал, будто по нему лупили огромным молотом.

— Хрант Разрушитель — архимаг! Ему не нужны амулеты! — рявкнул Советник. — Его невозможно уничтожить так просто. Ты хоть представляешь, чем это может обернуться для нашего мира⁈

— При таком раскладе… следовало отправить со мной отряд поддержки, сильных магов, — робко произнёс полковник, снова пытаясь оправдаться. — Но вы, ваше сиятельство, запретили выносить на широкий круг информацию об эксперименте. И ещё раз хочу напомнить, я лишь отвечал за безопасность. Я не могу нести ответственность за то, что сущность Ферона не справилась с телом Хранта. А когда я понял, что всё выходит из-под контроля, то действовал согласно инструкции.

Советник прошёлся по кабинету, измеряя его широкими шагами. В воздухе дрожали искры магии, отовсюду тянуло тяжёлым жаром. Напряжение давило так, что полковник едва не согнулся под тяжестью этого давления. Но постепенно гнев Советника начал стихать. Его дыхание выровнялось, движения стали медленнее. Он вернулся к столу, опёрся ладонями о полированное дерево и холодно спросил:

— Что со свидетелями?

— Все уничтожены, — быстро ответил Фарисаль. — Профессор, его ассистент, Зиран, Дрок — все. Ни одного свидетеля не осталось.

Полковник не рискнул говорить Советнику, что кронот Дрок сумел скрыться, приняв человеческий облик. И о том, что в тело Хранта вместе с Фероном попала ещё одна сущность — из другого мира, Фарисаль тоже рассказывать не стал, боясь разгневать Морлина ещё сильнее.

— Кронот точно уничтожен? — уточнил Советник.

— Да, ваше сиятельство! — не моргнув, соврал полковник.

— Кто вообще додумался привлекать его к проекту?

— Его привлекли двадцать лет назад, ещё до того, как кронотов объявили вне закона и изгнали. Он всё это время находился в другом мире вместе с сущностью Ферона. По завершении эксперимента Дрок в любом случае подлежал ликвидации.

Советник Вардисар тяжело вздохнул, покачал головой и медленно провёл рукой по лицу, словно стирая с него следы ярости. Буря улеглась.

— Сейчас кто, кроме тебя, знает об эксперименте и о том, что сущность Хранта Разрушителя проникла в наш мир? — спросил Морлин холодно, но уже спокойно.

Фарисаль выпрямился, словно подтянутый невидимой ниткой, и отрапортовал:

— Кроме меня — никто, ваше сиятельство!

Советник прищурился и о чём-то задумался.

— Я найду её, — поспешил добавить полковник. — Найду сущность Хранта и уничтожу. Дайте мне время, и я всё сделаю. И всё сохраню в тайне.

— Сохранишь, — негромко произнёс Советник и мрачно усмехнулся. — Выбора-то у тебя нет.

И прежде чем полковник успел осознать смысл сказанных Морлином слов, тот резко поднял руку, и воздух в кабинете дрогнул. Из ладони Советника рвануло пламя — сгустком мрачного сияния, густого, как расплавленный металл. Фарисаль пошатнулся, но не упал.

Полковник выхватил из-за пояса амулет-защитник — тяжёлый диск из чёрного металла с выгравированным щитом. Камень в центре амулета вспыхнул бледным светом и поднял перед Фарисалем мерцающий барьер. Первая волна удара врезалась в этот барьер, зазвенела и раскололась на искры, а полковник, стиснув зубы, шагнул вперёд, напряг мышцы и поднял руку, пытаясь дотянуться до Морлина.

Но Советник даже не пошевелился. Его пальцы сжались в кулак, и чёрно-алое сияние спрессовалось в узкий клин. Этот клин вообще не заметил защитный барьер и обрушился на Фарисаля, пронзая того насквозь. Амулет на груди полковника разлетелся на осколки, которые звоном рассыпались по ковру. Фарисаль рухнул на колени, его лицо исказилось, дыхание сорвалось на хрип.

Полковник попытался подняться, упрямо отказываясь принимать неизбежное поражение, но силы стремительно покидали его. А потом короткий жест Советника Вардисара поставил точку: невидимая волна прошла через тело Фарисаля, и оно начало осыпаться, как сухая глина. За несколько мгновений от полковника не осталось ничего: ни плоти, ни одежды, ни пепла. Ковёр был чист, будто никто никогда не падал на это место. И лишь огромный портрет Императора на стене оставался молчаливым свидетелем того, что здесь произошло.

Кабинет снова погрузился в тишину, Морлин вернулся в своё кресло, откинулся на спинку и задумался. Его глаза были тёмными и холодными, но в их глубине горел беспокойный огонь. Где теперь искать Хранта Разрушителя? Как выследить сущность великого архимага, если она могла укрыться в любом теле, в любом уголке Империи? Задача казалась невыполнимой, но Советник по имперской безопасности понимал, что ему эту задачу придётся решать.

Я вошёл в обеденный зал ровно в семь, но родные уже сидели на своих местах, словно специально пришли раньше. От этого я ощутил лёгкую неловкость, будто опоздал.

Отец сидел во главе стола, мать — рядом с ним, сестра — напротив. А вот брата не было, и это меня удивило. Эрлонт всегда занимал место по правую руку от отца и редко пропускал семейные ужины. Ладно, в момент моего приезда его могло не быть дома — дела. Но он не явился и к ужину. Это было странно. Впрочем, память Ари подсказывала: брату уже двадцать пять лет, а значит, у него вполне могли быть какие-то дела, из-за которых он был в отъезде.

Стол уже был накрыт. На нём стояли глиняные миски с какой-то похлёбкой, тарелка с тушёной капустой, блюдо с большими кусками варёного мяса, серый хлеб — всё просто и скромно, без изысков, для дворянского дома даже бедно. Но тут уж ничего не поделаешь.

Я вспомнил, что обучение в академии было платным и весьма недешёвым. Немало золота уходило на то, чтобы Ари мог сидеть за партой рядом с отпрысками богатых родов. Похоже, семья едва сводила концы с концами, чтобы оплатить учёбу младшего сына.

Мои размышления нарушил скрип двери — в зал вошла служанка с подносом. Она быстро подошла к столу и поставила на его середину большое блюдо с пирогом, — явно испечённым в честь моего приезда. Память Ари подсказала, что пирог должен быть с грибами и куропатками, в крайнем случае с курицей — одно из любимых блюд младшего Оливара.

Поставив пирог, служанка слегка преклонила голову и поспешила быстро уйти. Тем не менее я успел её рассмотреть: молодая, лет восемнадцати — двадцати, симпатичная, фигуристая. И что интересно, при её виде внутри у меня что-то ёкнуло — для Ари это была не просто служанка, что-то там было ещё. Неужели молодой Оливар крутил роман с прислугой? Этого мне только не хватало.

Придётся расстроить девушку. Расстроить Нолу — услужливо подсказала память. Но при этом память не выдавала никаких воспоминаний об отношениях Ари и Нолы. Может, эта девушка ему просто нравилась? Если так, то это нормально. Я младшего Оливара очень даже понимал — мне симпатичная и фигуристая служанка тоже приглянулась. Я даже на секунду представил… но тут же одёрнул себя. Нет. Нельзя. Дома — ни-ни. Не стоит давать волю Ферону. На стороне — пожалуйста. Но не здесь, не с теми, кто ежедневно кланяется твоим родителям и накрывает на стол.

Когда за служанкой закрылась дверь, отец подал условный сигнал к началу трапезы — пожелал всем приятного аппетита, а мать принялась нарезать пирог. Я первым делом принялся за похлёбку: зачерпнул ложку и отправил в рот. Вкус оказался неожиданно хорошим. Возможно, с дороги, но тем не менее.

Ну а пирог оказался выше всяких похвал, и тут уж дорога была ни при чём — не зря этот пирог был любимым блюдом Ари. Я навалился на него, будто неделю не ел. И даже не сразу понял, что отец у меня что-то спросил.

— Чем ты планируешь заниматься, пока будешь дома? — повторил отец свой вопрос.

Пока я думал, что ответить, вместо меня это сделала мать.

— Торлин! — громко произнесла она, всплеснув руками. — Мальчику надо хотя бы пару дней дать отдохнуть! А потом уже задавать такие вопросы.

Отец не стал с ней спорить, а я поспешил сменить тему и спросил:

— А где Эрлонт? Почему он не вышел к ужину?

И в ту же секунду я заметил, как все напряглись. Мать отвела взгляд, сестра опустила голову, отец чуть нахмурился, но тем не менее ответил ровным голосом, будто ничего особенного и не случилось:

— Эрлонт в отъезде. По делам уехал в Криндорн. Скоро вернётся. С ним всё хорошо.

Отец сделал особый упор на последнюю фразу, а ведь я просто спросил, где брат. Похоже, до «хорошо» там было далеко, учитывая, как все отреагировали на мой вопрос. Но сейчас тему развивать явно не стоило, поэтому я молча кивнул и продолжил уплетать пирог.

— А ты расскажешь нам про академию? — спросила через некоторое время сестра. — Чему ты ещё научился?

— Расскажет, — снова ответила вместо меня мать. — Но после десерта. Не отвлекайте Ари вопросами, дайте мальчику поесть домашнего.

Сестра умолкла, а мать позвала прислугу — видимо, хотела сказать, чтобы подавали десерт. Однако сказать она ничего не успела, вошедшая в обеденный зал Нола открыла рот раньше.

— Прибыли люди барона Бильдорна, — сказала служанка. — Стоят у ворот и требуют господина Торлина.

Лицо у Нолы было напряжённым, голос взволнованным: похоже, визит людей барона ничего хорошего не сулил. Это и по моим родным стало понятно: они все напряглись, особенно отец. Он положил ложку, нахмурился и сказал:

— Передай им, что я сейчас подойду.

Голос отца при этом остался спокойным, он не спеша встал из-за стола. Я тоже поднялся, отодвинув стул.

— А ты куда? — резко спросил отец.

— С тобой, — ответил я.

— Позвали только меня. Значит, хотят говорить только со мной.

— Ничего страшного, переживут, — твёрдо сказал я, на корню пресекая попытки отца оставить меня за столом. — Я имею право пойти и посмотреть, кто припёрся к нам домой так поздно и без приглашения.

В глазах отца мелькнуло раздражение, но довольно быстро оно сменилось на другую эмоцию — похоже, даже на уважение. Он понял: спорить бесполезно, и махнул рукой — мол, делай, что хочешь. Однако мать так легко сдаваться не собиралась.

— Останься, сынок, — попросила она. — Не ходи.

Это мне уже совсем не понравилось — сразу же появилось какое-то нехорошее предчувствие, и я окончательно решил, что пойду.

— Мы быстро, — пообещал я, после чего мы с отцом покинули обеденный зал, оставив мать, сестру и служанку в тревожной тишине.