Хозяйка книжного магазина

Глава 7

Смирнов не знал, как подступиться к «Молоху». Лобовая атака ничего не дала, а тратить время на хитрости не было желания. Скорее всего, и эта ниточка оборвется, как с тепличным хозяйством.

– Где же искать эту Марину? – в сердцах воскликнул он.

– Ты меня спрашиваешь? – обрадовалась Ева.

Они сидели в маленькой уютной кондитерской, пропахшей кофе и горячим шоколадом. Изнутри зал на несколько столиков напоминал оклеенную бархатом коробку для конфет.

– Хочешь вишневого торта? – вздохнул сыщик. – Или шарлотку закажем?

Он понимал, что Ева тоже не имеет понятия, куда делась Марина. Ни одной стоящей версии у них не было.

– В жажду Молоха ты, конечно, не веришь.

– О, Ева! Только не это! – он скривился, как от зубной боли. – Допустим даже, обряд возымел действие. Но не испарилась же Комлева? Где-то она находится! Хотя бы труп должен быть. А может, мы слишком усложняем? И дама просто сбежала с любовником в Сочи? Или попала в больницу, лежит там, не приходя в сознание. Или… черт, дурацкая история!

– Зачем ей сбегать? – не согласилась Ева. – Ее бы и так никто не удерживал. А больницы уже обзванивали Вероника, Стас и ты сам. При Комлевой был паспорт, так что безымянной пациенткой она бы не оказалась. Похищение отпадает из-за отсутствия мотивов. Выкуп платить некому, шантажировать некого – у Марины нет ни денег, ни родни, ни влиятельного возлюбленного. Кто заинтересуется приехавшей из глубинки девчонкой без гроша за душой, которая живет в общаге, а работает продавщицей на оптовом рынке?

– Да понимаю я, понимаю…

Официантка принесла заказ – целое блюдо сладостей, две большие чашки кофе и охлажденную минеральную воду.

– Тогда Марину заманили в «Молох» и… убили, – предположила Ева, выбирая пирожное. – Чтобы утолить жажду ненасытного божества и заодно подкрепить свою репутацию. Страшные слухи поползут по Москве, клиенты валом повалят. Представляешь? Заказал проклятие – и все, нет человека: исчез, растворился в задымленном городском воздухе! Киллера нанимать не надо – раз; свидетелей и следов нет – два; неотвратимо – три! От обряда на смерть не спасет никакая охрана, никакие меры предосторожности. А главное достоинство этого универсального метода – ненаказуемость. Наше материалистическое мировоззрение – благодатная почва для подобных злодеяний. Поди докажи, что человек испарился в результате колдовских заклинаний! Тебе никто не поверит. В полиции посмеются, в лучшем случае займутся розыском… формально, в худшем – откажут в возбуждении дела. До суда оно не дойдет в любом случае. Отгадай, почему? Возникнет проблема с вещественными доказательствами. Слово к делу не пришьешь, ты сам научил меня такому подходу.

Ева взобралась на любимого конька, и ссадить ее оттуда – Смирнов по опыту знал – было не просто. Но он знал и другое: в словах Евы, какими бы нелепыми они ни казались, всегда присутствует крупица правды.

– Послушай, – миролюбиво начал он. – Давай из мистического тумана вернемся на грешную землю. Допустим, ты права, и «жрецы Молоха» задумали и осуществили рекламный трюк, дабы привлечь клиентов. Но раз им пришлось убить Марину, значит, «обряд» не имеет той силы, какую они рекламируют? И остальных жертв им тоже придется лишать жизни вполне физическим способом, а это уже уголовное преступление, за которое предусмотрена мера ответственности. Получается, мы имеем дело с организованной бандой наемных убийц, замаскированной под общество «Молох». Так? По-моему, они бы предпочли оставаться в тени, а не выставлять себя напоказ.

Ева задумалась. Она жевала сладости, наслаждаясь их вкусом.

– Прекрасный способ спрятать какой-либо предмет – это положить его на видном месте, – сказала она. – «Молох» прикрывается магической атрибутикой, которую и показывает людям. А что за занавесом, неизвестно.

– Кстати, от кого я услышал о «Молохе»? От Стаса и Вероники. Елкин подтвердил, что они там побывали. Меня будто подталкивают связать исчезновение Комлевой с посещением этого экстравагантного заведения.

Ева с готовностью подхватила его мысль, легко перескакивая от одной версии к другой.

– Вот именно! Вероника и Стас могут оказаться сообщниками, которые убили Марину и пытаются пустить тебя по ложному следу.

– Не забывай, что Киселев сам пришел ко мне с просьбой заняться расследованием и платит немалые деньги, – возразил сыщик. – Он напуган.

– Да, верно… – разочарованно вздохнула Ева. – Значит, убила подругу Вероника. Почему нет? Она влюбилась в Стаса, задалась целью выйти за него замуж, стать на законных основаниях москвичкой, обладательницей жилплощади и материальных благ, которые будет обеспечивать супруг. А тот вдруг начал заглядываться на Марину. Тем более он спас ей жизнь, а синдром спасателя как нельзя лучше располагает к любви между мужчиной и женщиной. Вероника в бешенстве и решается на отчаянный шаг: устранить соперницу любой ценой. Ревность, подкрепленная меркантильными расчетами! Чем не мотив?

– Но Стас говорит, что не был увлечен ни Вероникой, ни Мариной. Он просто оказывал им покровительство.

– Мужчина часто не замечает своих собственных чувств, – с жаром произнесла Ева. – Когда они становятся видны даже посторонним, он все еще склонен заблуждаться.

– Принимаю как рабочий вариант, – согласился Смирнов. – Тогда что мы имеем? Вероника – последняя, кто видел Марину живой. С ее слов получается, что девушкам позвонили из тепличного хозяйства, предложили работу и пригласили прийти узнать условия. Марина была выходная, поэтому она поехала на встречу, а Вероника отправилась на работу на рынок. Комлева собралась, взяла с собой паспорт и ушла. Этого факта больше никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть.

Ева кивнула.

– Контора, о которой рассказала Вероника, действительно существует. Возможно, они с Мариной и ездили туда, но была ли вторая поездка? Если да, Вероника могла незаметно последовать за подругой, найти подходящее место – темный закоулок, например, или пустынный двор, – убить ее и спрятать труп. А теперь сваливать вину на «Молох» и притворяться испуганной. Возникает вопрос, где же тело? Найдется со временем.

– Когда сойдет снег, – усмехнулся Всеслав.

– В общежитии убивать слишком опасно – звукоизоляция плохая, и от трупа избавляться сложно. Опять же следы останутся: кровь или еще что.

– Алиби Вероники установить проще простого, – сказал сыщик. – Она утверждает, что Марина шестнадцатого января поехала на «Щелковскую» и не вернулась. Дежурные по общежитию и жильцы, которых я осторожно опросил, говорят, что с тех пор Марину не видели. Сведения неточные, но приходится ориентироваться на них. Итак, если Вероника тот день провела на работе, не отлучаясь на длительное время, и есть свидетели, готовые подтвердить факт ее присутствия, – она не убивала. А днем позже Комлева уже не вышла на свое рабочее место, причем без предупреждения.

– Ты побывал на рынке? – прищурившись, спросила Ева.

– Конечно, дорогая. И расспросил всех, кто работает рядом с Вероникой. Она там была, торговала все время, в конце дня сдала выручку и ушла затемно. Несколько раз просила соседку подменить ее – ходила в туалет, но быстро возвращалась. Туалет рядом, сбегать туда-назад занимает не больше десяти минут.

– Все равно, Веронику из списка подозреваемых исключать нельзя. Она заинтересованное лицо! – не сдавалась Ева.

– Не будем. Пусть остается.

В голосе сыщика прозвучала тонкая ирония, которую Ева пропустила мимо ушей. Ее уже занимало другое.

– Кофе совсем остыл, – пробормотала она, сделав глоток. – До сих пор мы обсуждали убийство Марины. А что, если она жива и здорова? Мы же ничего о ней не знаем, в сущности. Молодые женщины, как мы имели возможность убедиться, часто ведут двойную жизнь. Вдруг Марина не исключение?

В кондитерскую зашла пожилая пара – оба седые, интеллигентного вида. Ева невольно обратила на них внимание. Мужчина помогал своей спутнице снять пальто, мокрое от снега. Старики были полны достоинства и трогательной нежности, они излучали взаимное тепло. Было приятно наблюдать за ними.

– Мы будем выглядеть еще привлекательнее, – сказал Смирнов, поглаживая Еву по руке.

– Когда состаримся?

– Когда проживем бок о бок многие годы в любви и согласии… пока нам не наскучит мир людей.

– А потом?

– Мы покинем его без сожаления.

На его губах играла едва заметная улыбка. Ева никогда до конца не понимала, шутит он или говорит серьезно.

Она откусила вишневое пирожное и принялась жевать. Смирнов вернулся к предыдущей теме.

– Думаешь, Марина Комлева ведет двойную жизнь?

Ева пожала плечами. Она вполне допускала это.

– Какого рода? – рассуждал сыщик. – Подпольный бизнес? Проституция? Наркоторговля? Только не говори, что Марина – агент иностранной разведки.

Ева и не собиралась. Разведка – это слишком!

– Комлева использовала поездку в офис тепличного хозяйства как предлог, чтобы уйти. Предположим, ей необходимо было скрыться, спрятаться, залечь на дно. Поэтому и не предупредила подругу, начались бы расспросы, пришлось бы врать, изворачиваться. А так, ушла – и поминай как звали!

– Я бы поступил по-другому, – покачал головой Смирнов. – Когда человек уходит из дома и не возвращается, его начинают искать, поднимать ненужный шум. Правильнее было бы придумать какую-нибудь длительную поездку или… спровоцировать ссору, например, «побить горшки», разобидеться, собрать вещи и сказать прости-прощай.

– Марина, судя по всему, не семи пядей во лбу, обыкновенная молодая женщина, без образования, без надлежащего воспитания. Ей не свойственно заранее просчитывать свои шаги, плести запутанные интриги. Она действует спонтанно.

– Ничего себе! – возмутился Всеслав. – Жить двойной жизнью при том, что вырос в детдоме, у всех на глазах; при том, что обитаешь в общежитии, в одной комнате с подругой, с ней же вместе и работаешь, – это надо не семь пядей во лбу иметь, а быть виртуозом лжи и хитрости. В какое время Марина занималась тайной деятельностью? Или она умеет существовать в двух лицах: одно здесь, другое там?

– Где «там»?

– Откуда я знаю? Где-то…

– Значит, двойную жизнь вели обе: и Вероника, и Марина. Что-нибудь могло пойти не так… и Марина скрылась, бросила подругу на произвол судьбы. Поэтому та и дрожит от страха. Стас, ничего не подозревая, грешит на «Молох», а Вероника всячески ему поддакивает.

– Вариантов много, – согласился сыщик. – А передо мной стоит конкретная задача: найти Комлеву. Я же в совершенном тупике! Остались две почти безнадежные попытки нащупать след: наведаться в «Молох» и в тепличное хозяйство «Зеленая Роща».

– А в Шахты не хочешь съездить? – ехидно улыбнулась Ева. – В родной городок девушек? Там о них могут знать больше, чем в необъятной Москве.

– Только в самом крайнем случае!

Улыбка сползла с лица Хромова, когда дверь квартиры № 14 открылась, и на пороге появился здоровенный верзила в футболке и спортивных штанах.

– Тебе чего? – неприязненно спросил он. – Говори быстрее, я хоккей смотрю.

– Вы… живете здесь? – спросил Валерий. Он охрип от волнения.

– Ну! А что я, по-твоему, тут делаю?

– Это… ваша квартира?

Верзила посмотрел на него сверху вниз, хмыкнул.

– Ты из ЖЭКа, парень? Я электрика вызывал, тут с розеткой фигня какая-то… искрит. Как бы пожара не было. Я сутками на работе пропадаю – сгорит все, потом отвечай.

«Он принял меня за электрика, – обрадовался Хромов. – Пока не пришел настоящий электрик, я могу с ним поговорить».

– Вы хозяин квартиры? – с притворной озабоченностью повторил он свой вопрос.

– Не-а, я ее снимаю. А что? Ты иди, чини розетку!

– Кто хозяин? – добивался ответа Валерий.

– Какая тебе разница? – рассвирепел верзила. – Ну, Хромова! Только ее здесь нет. Она в другом месте живет. Я за квартиру на год вперед проплатил!

– Хромова? Яна Арнольдовна?

– Наверное. Не помню я ее имени-отчества. Жилье мне агентство нашло, с хозяйкой я виделся, когда деньги отдавал. И все!

Валерий понял, что от квартиранта он больше ничего не добьется.

– Ладно, где неисправная розетка?

Верзила провел его по светлым, просторным комнатам с красивой мебелью, показал розетку.

– Сам-то управишься? У тебя даже инструментов нет! – сообразил гигант. – Ты чего шел сюда? Поболтать?

Хромов растерялся. В электрике он не разбирался: когда жил с Яной, поломки исправляла она. Потом долго пилила его, насмехалась. А дома, в Старице, приходилось обращаться за помощью к соседу.

– Я посмотрю фронт работ, прикину, что надо… потом приду устранять неисправность, – пробормотал он.

– Пото-о-ом? Ну, ты даешь! Экспертную оценку, значит, пришел делать, – зло выкатил глаза верзила.

Валерий скромно опустил голову:

– Так положено.

– Ой, не могу! – потешался над ним квартирант. – Ну и порядки у вас!

Хромов вздохнул свободно уже за дверью, благодаря бога за то, что успел унести ноги до прихода настоящего электрика. Вот влип! Говорить верзиле о смерти хозяйки квартиры он счел неуместным. Главное удалось выяснить: квартира на Шереметьевской принадлежала Яне, как и магазин «Азор», – во всяком случае, официально. То же, вероятно, и с загородным домом. Если покойная была подставным лицом, то владельцы объявятся в ближайшее время.

Наступил вечер. На синем от мороза небе зажигались звезды, луна застыла среди них туманным ледяным блюдцем. В ее мертвящем свете город казался снежным царством, украшенным феерическими огнями. Хромов шел среди укутанных в шубы и шарфы прохожих, ощущая на себе чей-то взгляд. От этого взгляда под шапкой зашевелились волосы, а тело охватила лихорадочная дрожь.

Он поспешил смешаться с толпой, устремившейся в подземный переход, но и там не мог отделаться от невидимого преследователя. Только в тесноте вагона метро Валерию удалось унять беспричинное волнение. Чувство одиночества и незащищенности в набитом пассажирами поезде поразило его своей остротой и безысходностью. Ему некого было звать на помощь… да он и не знал, откуда исходит угроза.

Украдкой наблюдая за окружающими, Хромов не заметил ничего подозрительного или необычного – уставшие после рабочего дня женщины, хмурые мужчины, возбужденные, болтающие друг с другом студенты, – все как всегда. Кто-то читает, стоя, кто-то, сидя, дремлет, кто-то думает о своих проблемах, кто-то разговаривает.

– Будете выходить? – хихикая, спросили его молоденькие девчушки в разноцветных шапочках. От них пахло цитрусовыми духами и сигаретами.

Валерий посторонился, пропустил их к дверям. За окнами пролетали станции и стены туннеля, увешанные кабелями, – то тьма, то свет… Мелодичный голос женщины-диктора объявлял: «Осторожно, двери закрываются…» Гул голосов сливался с шумом поезда; лица людей, рекламные картинки на стенах вагона пестрели перед глазами…

Чей-то локоть больно уперся в бок Хромова, заставил очнуться.

– Уснул, что ли? – выразили недовольство две полные дамы с объемными сумками, пробираясь к выходу.

Вагон быстро пустел. Хромов вышел на «Кунцевской», побрел по тротуару, скользкому от снега, утоптанного сотнями ног. Ледяной воздух врывался в легкие, выходя наружу белыми облачками пара… Лунное сияние дрожало на фасадах домов, похожих на пчелиные соты. Белые от инея деревья, похожие на вмерзших в рисунок города уродцев, резали ночное пространство на множество черных осколков. Как будто погребенные в толще земли гиганты тянули наружу окоченевшие руки со скрюченными пальцами. Посреди этого ирреального каменно-снежного мира Хромов чувствовал себя чужаком на вымершей незнакомой планете, за каждым шагом которого пристально следит незримый хозяин. Даже фонари и освещенные окна не оживляли этот леденящий душу пейзаж.

Валерий не чаял добраться домой, и когда закрыл за собой дверь квартиры, торопливо разделся и встал под душ. Горячая вода не согревала, а больно била по телу, с которого будто сняли кожу.

– Нервы, – бормотал он. – Нервы… ни к черту не годятся. Слишком много переживаний за двое суток, проведенных в Москве.

Он насухо вытерся жестким, коротким полотенцем, облачился в линялые спортивные штаны и майку, поставил чайник. Легким головокружением и тошнотой заявил о себе голод. Хромов вспомнил, что целый день ничего не ел.

На полке кухонного шкафчика стояла полупустая банка с порошком, напоминающим плохой кофе со сливками и сахаром. Он растворил его в кипятке, выпил. Что делать дальше? Ждать настоящих хозяев, которым рано или поздно потребуются документы на право собственности? Уезжать в Старицу? Или пожить здесь некоторое время: вдруг заявят о себе другие наследники?

Хромов не понимал, зачем Яна согласилась стать мнимой владелицей чужого добра. Что ей посулили? Деньги, наверное. Деньги… они, проклятые, всему виной. Смерть Яны вовсе не трагическая, нелепая случайность – это расплата за ложь, за недовольство жизнью, за обиду на белый свет. Хотела выбраться из нищеты? Выбралась… только какой ценой?

Громкий стук и возня на лестничной площадке привлекли внимание Валерия. Он прислушался, по спине побежал холодок: уж не убийцы ли пытаются проникнуть в квартиру Яны? Они не нашли здесь главного – документов – и решили вернуться, поискать более тщательно.

Хромов на цыпочках прошел к дверям, прильнул к глазку. Грузный мужчина с руганью тащил наверх откормленного бульдога. Тот отчаянно сопротивлялся, не желая идти домой.

– Фу, Деррик! – донеслось до Хромова. – Не смей трогать кошек! Забудь о них!

Вот в чем дело – сосед не может справиться со своим псом, тем самым Дерриком, обнаружившим тело Яны. Всего-то!

Валерий вернулся в кухню, плюхнулся на табуретку и прошептал:

– Я в этой квартире сойду с ума от страха.

Ему никто не возразил.

Из окон дуло, батареи были едва теплые – неудивительно, что он никак не мог согреться. «Надо пойти и лечь спать! – приказал себе Хромов. – Укрыться двумя одеялами и уснуть… отключиться от всего».

За два этих дня в Москве он повзрослел лет на десять. Мысли изменились, чувства, появилось ощущение себя как человека, от которого кое-что зависит. Предыдущая жизнь показалась затянувшимся отрочеством, откуда Хромов сделал первые шаги в мужской игре. Судьба потеряла терпение и выбила у него почву из-под ног, бросила не умеющего плавать в реку – барахтайся, кричи, глотай воду, но держись на поверхности. Выбор невелик: или поплывешь, или пойдешь ко дну.

– Весело… – прошептал он, укладываясь на кровать и натягивая одеяло. – Ой как весело.

Его взгляд блуждал по полкам с книгами – не придет сон, можно будет почитать. Вспомнился торговый зал магазина «Азор»: витрины с антикварными изданиями, яркие обложки современных романов, литература разных жанров… что-то засело в уме, беспокоило. Валерий пытался собраться с мыслями, отыскать причину тревоги. Не получалось.

– Я должен понять, – твердил он, проваливаясь в приятную дрему. – Должен догадаться…

Наконец усталость взяла свое, и Хромов уснул.

Лучше бы он просидел всю ночь за чтением! Вереница кошмаров не отпускала ни на мгновение – он просыпался в холодном поту, засыпал, и ужасы продолжались. Снилась Яна – она снимала кожу со своего лица, и на его месте оставалось кровавое месиво.

– Что, боишься? – спрашивала она. – Некрасивая я стала? Так ведь не было ее никогда, красоты-то. Выходит, и жалеть не о чем.

– Яна, как же это случилось? – растерянно пятился от нее Валерий. – Зачем ты согласилась оформить на свое имя чужое имущество? Откуда у тебя счет в банке? Откуда деньги? С тобой расплатились за оказанную услугу… а потом убили?

– Так надо было…

Яна меркла, становилась все бледнее, прозрачнее и растворялась в воздухе. Хромов вскакивал, дышал со свистом, сердце бешено колотилось… обступившая со всех сторон темнота была полна демонов. Он падал на подушку и проваливался в следующий кошмар.

Яна снова стояла перед ним, держала в руках урну с собственным прахом.

– Все, что осталось от меня прежней, – говорила она, и по ее окровавленным щекам текли слезы. – Теперь ты отвечаешь за мое будущее. Смотри не подведи!

– К-какое будущее? – заикался от ужаса Валерий. – Ты мертва, а я жив.

– Ошибаешься… – шипела она, угрожающе придвигаясь к нему. – Ошибаешься… скоро все встанет на свои места.

Он просыпался от своих же стонов, открывал глаза… было слышно, как воет за окнами ветер, что-то потрескивает, шелестит в глубине квартиры, словно невидимая рука листает и листает страницы нескончаемой книги.

Утром Хромов едва поднялся – лицо серое, под глазами мешки, в груди – тяжесть. Опять вроде без повода вспомнился магазин «Азор»: витрины, обложки новых изданий…

– Что я там увидел? – спросил он свое отражение в зеркале. – Что? Что…