Хозяйка Ольбранского замка

Глава 21

Глава 21

Я пришла в себя оттого, что меня встряхнуло и подкинуло в воздух. Такое прежде случалось, когда повозка наезжала на кочку. Но как я оказалась в повозке? Или это не повозка, а экипаж?

Упасть мне не дали, крепко обхватив за плечи. Более того, я вдруг поняла, что лежу на чьих-то костлявых коленях. Память живо подкинула последние моменты событий, так что догадаться, как я оказалась в единственном на округу ландо, и кто позволил себе вопиющую наглость, труда не составило.

Дурной сон какой-то!

Я резко распахнула глаза, убеждаясь в своей правоте, и рванулась из ненавистных объятий. Однако барон оказался неожиданно сильным и стиснул меня потными ручонками.

– Очнулась? – обрадовался Копытов. – Вот и хорошо. Значит, успеем поговорить.

– Как вы смеете? Немедленно отпустите! – я предприняла еще одну попытку вырваться, и только тут осознала, что подлый гад связал руки.

– Советую лежать смирно, а то поранитесь ненароком, – проявил заботу кузнечик, что в его исполнении выглядело издевкой.

– Вы меня похитили! Увезли силой! Знаете, что с вами сделает великий князь Шумский, когда узнает об этом? А он непременно узнает!

– Князь Шумский? – барон нервно дернулся. – А какое ему до вас дело?

– О! Вы даже не потрудились узнать мою девичью фамилию? Верх идиотизма! Как и похищать княгиню, неважно с кем она состоит в родстве. Интересно, на что вы рассчитывали? Я не выйду за вас замуж! Куда вы меня везете?

– Туда, где нас никто не найдет! – Мужчина задумчиво пожевал нижнюю губу. Доля самоуверенности и превосходства слетела с лица, осторожность взяла верх. – Кем вы приходитесь князю? Я проверял, никто прежде ничего не слышал о княжне Ярославе Елизаровне, такого имени нет в дворянской книге родов.

– Не удивительно, имя Ярослава я взяла при замужестве, а в девичестве меня звали княжна Агнияра Елизаровна Шумская. – Я усмехнулась, заметив испуг в глазах кузнечика.

Однако барон быстро взял себя в руки и вернул былой бравый вид.

– Если не ошибаюсь, вас обвиняли в предательстве рода и связях с темниками. После неудачного покушения на князя Леви, вы получили ментальный удар и впали в кому. Полагаю, великий князь Шумский не обрадовался вашему возвращению, раз поспешно выдал замуж за опального княжича.

– Князья Ольбранские ни в чем не виноваты. Обвинения с них сняли! – Стало так обидно за семью покойного мужа, что я кинулась их защищать.

– И все же, князь Шумский не оставил вас в столице, а отправил подальше, в глухомань, – Копытов ядовито ухмыльнулся. – Как думаете, он сильно обрадуется, когда узнает, что вы и тут умудрились опозорить род?

– Это чем же я его опозорила? – нахмурилась, припоминая ситуации, когда такое могло произойти. – Не выдумывайте того, чего нет! Я не намерена отчитываться о причинах, побудивших меня уехать из столицы. Это было мое решение, а не князя. Немедленно отпустите меня, если не хотите отправиться на каторгу вместе с мамашей и сестрицей!

– Что вы такое говорите? Какая каторга, драгоценная моя невеста? Разве вы поступите так с отцом вашего ребенка?

– Какого еще ребенка? – я похолодела, окинула взглядом одежду, которая за исключением пятен сажи, была в порядке. И по внутренним ощущениям ничего непоправимого не произошло. – Вы что такое несете?

– Нашего! Будущего. О появлении которого я позабочусь в ближайшее время. – Копытов с вожделением уставился на мою грудь, вздымающуюся у него перед глазами. А я бы и рада дышать не так часто, но у меня воздуха в легких не хватало от возмущения.

– Это даже не каторга! Данияр испепелит тебя, едва только узнает, – пригрозила ополоумевшему жениху. – Я буду сопротивляться! Я ж тебе зубами глотку перегрызу, если хоть пальцем тронешь.

– Уже тронул, и что? – похотливая псина погладила меня по щеке и спустилась ниже, нагло лапая. Сам он потянулся, чтобы поцеловать.

Но кто бы ему позволил? Я подалась навстречу, кусая мерзкого кузнечика за нос. Барон взвыл от боли и на мгновение ослабил хватку, чем я и воспользовалась. Вытащила руки из ослабевшего захвата и обрушила кулаки с намотанным узлом веревок насильнику на голову. Надо было за спиной руки связывать и о ногах не забывать! Извернувшись, еще и коленом в нос припечатала мерзавца, отчего послышался противный хруст, и у барона хлынула кровища. Не знаю, как умудрилась не запутаться в подоле платья, но, скатившись с колен Копытова на пол, я быстро поднялась, распахнула дверцу экипажа и сиганула из него на ходу. Кубарем покатилась по траве, отбивая все, что только можно. Не беда, синяки и ушибы заживут, а вот поруганную честь не восстановишь.

Экипаж затормозил, за мной ринулись в погоню. Поэтому я, позабыв о боли, подскочила на ноги, схватила мешающий подол и побежала через лес к дому. Ориентиром служил столб дыма, который превосходно просматривался среди деревьев.

В жизни так быстро не бегала. Ветки хлестали по лицу, кустарники и корни деревьев цеплялись за одежду, норовили подставить подножку. Преследователи не отставали. Я понимала, что, если упаду и потеряю время, меня быстро нагонят. Топорный план Копытова мог и сработать. Только этот недалекий человек не понимал очевидного: в живых его после такого никто не оставит. Каким бы позором семьи меня не считали, но Шумские никому не позволят так обращаться с кровным родичем. Вот только, как мне потом жить? И, не дай бог, воспитывать ребенка от этой твари?

Под ноги я смотрела внимательно, опасаясь споткнуться или упасть, но все равно проглядела ловушку. В какой-то миг земля ушла из-под ног, и я, охнув, с ворохом листьев и веток рухнула в волчью яму, прямо на острые колья, которыми щедро утыкали дно. Дикая боль прошила тело сразу в нескольких местах. Я закричала, непроизвольно дергаясь, но этим причинила себе еще больше страданий, которых мое бедное сознание уже не выдержало.

– Проклятье! Осторожнее! – Вниз посыпались комья земли и ветки. – Эта идиотка угодила в яму!

– Она жива? – Узнала голос конюха, который управлял экипажем.

– Если и так, то ненадолго, – с досадой прогундосил Копытов. – Что ж, возможно, это и к лучшему. Упала в яму, умерла, и дело с концом. Тело нескоро найдут. Замок с землями и так мне достанется.

– Так, может, Ее светлости еще помочь можно? Спасти?

– Как? Сам полезешь в эту яму? Княгиня истечет кровью раньше, чем мы ее вытащим. А то и прежде помрет, гляди, вон тот кол бок насквозь пропорол. Нет, она уже не жилец. Эх, такой план насмарку! С матушкиным зельем Ярослава стала бы мягкой и покладистой. Забеременела бы вскорости, а потом мы бы поженились, чтобы позор прикрыть. И вуаля – княжеский титул в кармане. Если не сам, то сыновья князьями бы тут правили.

– Сволочь! – прошептала беззвучно, опасаясь сделать лишний вдох, чтобы пошевелиться.

Из глаз полились горькие слезы. Барон был прав, меня тут нескоро найдут, а к тому времени я умру от ран и потери крови. Судя по тому, что я уже не чувствовала правую ногу ниже колена, один из кольев пропорол ногу там. Невыносимо горел правый бок, к нему я даже прикоснуться боялась, да и нечем. Запястья по-прежнему стягивала веревка. Правой руке досталось, деревяшка торчала практически перед глазами, чуть повыше локтя. Еще один кол упирался в позвоночник, вспоров ткань и оцарапав кожу. Малейшее неосторожное движение, и под весом тела деревяшка войдет внутрь.

Как ни противно было просить помощи у Копытова, но сейчас он единственный мог помочь. Если только не добьет, чтобы никому и ничего не рассказала. Но я уже умирала, и это не так страшно, как мучиться от боли и осознавать, как из тебя по капле вытекает жизнь.

– Помогите! – просипела жалобно. – Пожалуйста, не бросайте меня здесь одну!

– Жива барышня-то! – услышал кучер. – Что же, вот так и бросим?

– Пусть подыхает, – мстительно ответил барон. – И помучается перед смертью! Мне теперь к целителю обращаться, чтобы сломанный нос вылечить.

– Нет! Пожалуйста, не уходите! – взмолилась еле слышно, но моих просьб уже никто не слышал. Судя по удаляющимся шагам, меня оставили в яме умирать.

Сознание захлестнула волна отчаяния. Почему? За что? Зачем давать второй шанс, чтобы вот так глупо его отнять? Я ведь даже пожить не успела. Только-только с заводом наладилось, а еще ведь наш проект с Нинель и Еленой на подходе. Я не хочу, не хочу погибать так рано!

– Пожалуйста! Найдите меня кто-нибудь! Помогите! Спасите! – шептала, звала беззвучно, не желая сдаваться.

Профессор Мечников говорил, что благодаря сыворотке усилятся физические возможности. Проснутся способности, которых ранее не было. Может, самое время для этого? Пожалуйста, услышьте меня кто-нибудь! Пожалуйста!

Не знаю, сколько времени я провела в яме, умоляя о спасении. Казалось, оно растянулось в вечность. Собственного тела я уже не чувствовала, мышцы затекли, боль отупела или сознание уже свыклось с безнадежным состоянием. Кто знает? Меня клонило в сон, с которым я отчаянно боролась. Стоило только сдаться, уснуть, и я не проснусь больше.

У меня, наверное, начались галлюцинации, раз наверху услышала хруст веток и глухое рычание. Может, дикие звери сбежались на запах крови? Но нет, в яму кто-то спускался. Кусочек света, что падал сверху и освещал дальний угол, закрыла тень.

Не знаю, какой ловкостью нужно обладать, чтобы удержаться на отвесной стене и не свалиться на колья. Однако чья-то массивная фигура спустилась вниз, ногами сбивая торчащие колья в стороны, чтобы встать на землю.

Сквозь залитые слезами глаза, я видела лишь тень, которая расчищала пространство вокруг меня, яростно выдирая вбитые до половины длины заостренные палки с руку толщиной. Я уже догадывалась, кто откликнулся на мой зов, и в то же время боялась поверить, что это не плод воспаленного воображения. Наконец, мужчина присел рядом, откинул с лица разметавшиеся волосы, заглядывая в глаза.

– Кто это сделал? – глухим голосом спросил бирюк, бережно срезая веревки с запястий.

– Копытов увез силой из дома. Я сбежала и провалилась в яму. Случайно… помогите! Мне. Не оставляйте. Одну. Снова.

– Снова? То есть, барон видел, что вы в беде, и бросил? – переспросил Григорий.

Сил, чтобы ответить, у меня уже не осталось. Я прикрыла глаза, а из-под ресниц вновь полились слезы.

– Не переживайте, Ваша светлость. Я вас тут не брошу! – успокоил мужчина. – Я пока не буду трогать раны и вынимать колья из тела, – пояснил Григорий свои действия. – Сначала вытащу вас отсюда вместе с обломками, а после решим, как быть дальше. Не бойтесь, я удержу вас и постараюсь обломить колья аккуратно.

Я снова открыла и закрыла глаза, давая понять, что слышу его. Сначала Бирюков убрал кол, упирающийся в спину, затем настал черед того, что пропорол правое плечо. Наверное, у меня начались галлюцинации, потому что в память впечаталась картина, как бирюк стиснул в кулаке злополучную деревяшку, и та раскрошилась под давлением сильных пальцев.

Самого Григория я уже не видела, но чувствовала тепло его тела, согревающего поясницу и поддерживающего второй рукой на весу. С появлением этого мужчины появилась надежда, что теперь все будет хорошо. Он вытащит меня, поможет и найдет способ спасти жизнь.

Следом свободу обрела правая нога, и последним Бирюков обломал кол, пропоровший бок. Это была самая опасная и болезненная рана. Малейшее шевеление отдавалось мучительной болью. Не всякий мужчина одним движением сломает толстенную деревяшку. Григорий предупредил, чтобы потерпела, но все равно, когда кол шевельнулся в ране, я жалобно вскрикнула и опять отключилась.

Не представляю, каким образом Бирюков выбирался вместе со мной из ямы, но очнулась уже наверху. Раны сдавливали тугие повязки. Наверное, их зафиксировали, чтобы не смещались при передвижении. Старая черкеска, на которой я лежала, пахла Григорием, а еще лесом и немного мокрой псиной.

На лицо падали горячие капли влаги. Неужели дождик? Нет. Судя по всхлипам и осторожным поглаживаниям, рядом кто-то тихо плакал. И это явно не бирюк. А кто?

– Ее не спасти! Княгиня не выдержит дорогу. Целителя в наших краях нет, амулет разрядился, ящичек магической почты исчез, мы даже вестник отправить не можем, – глухим голосом Григорий перечислил факты.

– Но мы должны что-то сделать! Ярушка не может умереть, – с отчаянием в голосе прошептала Матрена.

Откуда только взялась? Но это хорошо, что бабулька рядом. Она не оставит меня одну.

Собственное состояние я бы назвала пограничным. Еще не в беспамятстве, но уже близко к нему. Слабость в теле была такая, что сил не хватало пошевелиться. Я слышала разговор Григория и Матрены, понимала, что происходит, но не исключала вариант, что происходящее – плод воспаленного воображения, а на самом деле я по-прежнему нахожусь в яме.

– Мы обязаны спасти Ярушку. Должны найти способ. Попытаться. Может, знахарки живут в округе? Хоть кто-нибудь? Надо вытащить эти ужасные колья. Яра крепкая, выдержит и это испытание. Она же родилась одаренной и не сломалась, когда потеряла магию.

– Вот как? Это объясняет, почему княгиня до сих пор жива. У магов повышенная выживаемость, – задумчиво произнес Григорий. – Я мог бы попробовать один способ, но, боюсь, нас за это отправят на каторгу. Или того хуже – уничтожат на месте. Меня, так уж точно!

– Что за способ? – В голосе Матрены я распознала решимость. Теперь она с живого бирюка не слезет. – Говори!

– Нет, это слишком рискованно. И не гарантирует результата.

– Ты должен. Спасти. Мою девочку, – упрямо повторила бабулька.

– Я никому не должен, кроме империи. А вам я никаких обещаний не давал.

– Неужели тебе ни капли ее не жаль? Ярушка еще так молода, – взмолилась моя защитница. – К тому же, ее спасение напрямую послужит империи.

– Сильно в этом сомневаюсь, – хмыкнул бирюк. – Да и какая империи польза от девчонки, потерявшей дар? Она, если выживет, останется калекой.

– Пользы, может и никакой, но эта девушка – двоюродная сестра Нины Константиновны. У императрицы добрая душа, она вылечит Ярушку, поставит на ноги. Моя девочка обязана дожить до этого момента. И ты в этом поможешь! Отказ будет равносилен предательству, так и знай!

Я расслышала глухой рык, каким бирюк иногда выражал недовольство. А, судя по накалившейся атмосфере, Матрене удалось подловить мужчину на слове. Сам проговорился, что служит империи. Защита и спасение императорской семьи лежит в основе клятвы, которую дает каждый офицер.

– Хор-рошо! – прорычал мужчина в ответ. – Я попробую. Но ты поклянешься на крови, что никому и никогда, в жизни или посмертии, не расскажешь о том, чему станешь свидетелем.

– Согласна! – уверенно ответила бабулька. – Что нужно делать?

– Для начала перенесем девушку в мое убежище в лесу. Тайное! О нем никто не должен узнать.

Я ощутила, как меня поднимают на руки, после чего снова провалилась в беспамятство. В себя пришла оттого, что сделалось невыносимо жарко. Поблизости трещал огонь, слышалось бульканье закипающей воды, а ноздри щекотал пряный запах трав и жженого воска. Одежду с меня сняли, на теле остались лишь куски ткани, прикрывающие стратегические места. Вероятно, меня положили на стол или широкую лавку, потому что под левым боком чувствовались шершавые доски. Сквозь полуприкрытые ресницы я рассмотрела кусок стены, сложенной из бревен, и пучки трав, подвешенные на веревках.

Моего лба и висков коснулась влажная тряпица. Это Матрена промокнула проступивший пот. Бабулька сразу заметила, что я пришла в себя.

– Как ты, Ярушка?

– Где я? – просипела еле слышно.

– В безопасности, моя хорошая. Мы тебе поможем. Не переживай, все наладится.

– Она очнулась? – Я расслышала голос бирюка и выдохнула с облегчением. – Тогда начинаем. Больше ждать нельзя. Как только напою ее, займемся ранами. Я вытащу колья, а ты дашь стечь грязной крови, после чего соединишь края и будешь их крепко держать. Поняла?

– Поняла. Все исполню в точности, – заверила бабулька.

– Не перебивай! – рыкнул Григорий, явно волнуясь. – Чтобы дальше ни произошло, ты молчишь и делаешь, что должна. А я постараюсь ускорить заживление. Ясно? – грозно рявкнул мужчина, хотя этого и не требовалось. Уверена, Матрена и без напоминаний справится. – Молчишь и держишь! Что бы ни увидела! Что бы здесь ни происходило.

У меня дрогнули кончики губ, потому что представила, как бабулька насупилась. Ее хоть на кусочки режь, не пикнет. Лишний раз незачем напоминать.

Тем временем, я расслышала шелест падающей на пол одежды. Матрена шумно втянула носом воздух, но промолчала. Затем перед моими глазами возник Григорий, обнаженный по пояс. Его мускулистые плечи блестели в тусклом пламени свечей, а в карих глазах плясали желтые огоньки. Я различила, как он поднял руку, затем в воздухе мелькнул нож, оставляя на запястье красную набухшую полосу. Бирюк приложил порез к моим губам, позволяя алым каплям попасть в рот.

– Пей! Хотя бы пару глотков. Моя кровь поможет пережить эту ночь. Но она же и изменит тебя навсегда, обратного пути не будет, – предупредил бирюк, как будто у меня был выбор.

Солоноватые капли проникли внутрь и обожгли горло. Кровь Григория такая горячая! Отвращения я не испытывала. Ради призрачного шанса выжить что угодно выпила бы, а бирюку я доверяла.

– Пей же! Порез затягивается, – поторопил мужчина, и я послушно потянула алую жидкость губами.

В этот момент глаза Григория загорелись желтым светом. Знакомым таким, какой я видела у черного зверя. Неужели?..

Додумать не успела, плечо обожгло такой болью, что я разом ухнула в пучину беспамятства. Еще дважды дикая боль выдергивала из состояния бессознательного покоя. Но после нее наступило облегчение, деревяшки из моего тела исчезли.

***

Жаль, что улучшение было недолгим. Почти сразу тело загорелось от нестерпимого жара. Пот градом катился по лицу, заливая глаза, противно щекоча кожу и попадая в рот.

Матрена без устали обтирала меня влажной тряпицей, но этого не хватало, чтобы унять пламя, разливающееся по венам. Постоянно хотелось пить, губы потрескались от обезвоживания. Бабулька поила меня с ложечки, смазывала нежную кожу мазью с отвратительным запахом и вкусом. Однако легче не становилось. Голова кружилась, сознание то проваливалось в небытие со странными видениями, то возвращалось в реальность. Из-за этой постоянной круговерти я уже не понимала, где нахожусь.

Иногда я просыпалась и видела черного волка, зализывающего мои раны. Приятные ощущения, убаюкивающие. Рядом со зверем ненадолго наступало улучшение, и я вновь засыпала. Но во сне приходила злая и жестокая тварь, высмеивающая мои начинания, мысли и надежды. Я оправдывалась, возражала, яростно спорила, но на каждый мой довод она приводила десяток фактов, доказывающих ее правоту.

Игнорировать присутствие бывшей хозяйки тела не получалось. Она стала сильнее, я явно преуспела в искусстве унижения других людей. В неравной борьбе я раз за разом терпела поражение. Если бы не Григорий с Матреной, сражающиеся за мою жизнь, я бы, наверное, давно сдалась.

– Мы должны его снять, – услышала обрывок разговора в одном из проблесков сознания. – Думаю, амулет не дает ранам затянуться.

– Нельзя! Ярушка обмолвилась как-то, что браслет ни в коем случае нельзя снимать, – возразила Матрена. – Я думаю, он сдерживает темную часть, которую она впустила по неосторожности. С появлением амулета моя девочка изменилась: стала лучше, добрее. Он защищает ее!

– Если не сделаем этого, княгиня сгорит от волчьей крови! Еще сутки такой лихорадки, и мы ее потеряем. Решай!

– Они сразу поймут, что амулет был снят, – привела последний довод Матрена. – Боюсь, последствия будут куда серьезнее, чем мы думаем. Агнияра обзавелась этим украшением сразу после визита Патриарха светочей. Он непременно явится, чтобы проверить, почему Ярушка это сделала, а следом нагрянет канцлер и остальные. От мага разума правду не утаишь.

– Может, оно и к лучшему, если узнают? – устало произнес Григорий. – В деревне полно чужаков, которые распространяют грязные слухи. Копытов с подручными осаждает завод, размахивая судебными постановлениями, не дает людям работать. Староста и мастер пытаются удержать власть. Но что они могут без хозяйки?

– Хорошо! Боюсь только, придется связать мою девочку, чтобы не навредила себе и… – Матрена не договорила, но напрашивалось продолжение фразы: «кому-то еще».

– Нет! – Я занервничала, ощутив, как браслет на ноге накалился. – Не надо! Она же тогда возьмет верх!

Но моей мольбы никто не услышал, слова вырвались хрипом из иссушенного жаждой горла. В тот же миг послышался легкий треск – амулет света перестал работать. А в голове раздался зловещий хохот прежней хозяйки тела, жаждущей вырваться на свободу.

Я провалилась в густую темноту, в которой не было ни боли, ни страха, ни иссушающего жара. Сжавшись в комочек, я ожидала, что будет дальше. Но время шло, текли минуты, которые отсчитывала мысленно, чтобы хоть чем-то себя занять, и ничего не происходило. Возникло ощущение, что обо мне забыли. Я оказалась запертой в этом непонятном месте, где нет входа и откуда нет выхода.

Попытка исследовать окружающее пространство ни к чему не привела. Куда бы я ни пошла, какое направление не выбрала – везде царила непроглядная тьма и пустота. Даже твердая поверхность подо мной, и та была условной. В ловушке оказалось сознание, которое способно перемещаться в любом направлении, но не в силах выбраться наружу.

Состояние беспомощности напомнило о тех жутких минутах, когда я умирала в яме и думала, что меня никто не найдет. Тогда я мысленно умоляла о спасении, и оно пришло в облике лесного зверя. Так, может, и сейчас получится его дозваться?

– Пожалуйста, помоги! Найди меня. Вытащи отсюда! – мысленно обратилась к Григорию, вызывая в памяти его облик, особенный запах и всем существом желая, чтобы он меня услышал.

Не сразу, далеко не сразу получилось дозваться. Сначала почудился волчий вой, на который я откликнулась каждой клеточкой. Черный зверь уже не казался монстром. Он выступал защитником, надежным другом и каменной стеной, за которой хотелось спрятаться.

– Я здесь! Я слышу! Пожалуйста, освободи, забери меня отсюда! – закричала, что есть сил, срывая голос.

И он появился из темноты, сверкая желтыми глазищами, приближаясь мягкой поступью уверенного в себе хищника. Мой защитник! Я бросилась к зверю, обнимая за шею, зарываясь лицом в теплую шерсть и вдыхая знакомый запах.

– Я знала! Знала, что ты придешь! Обязательно придешь и спасешь меня. Ты ведь спасешь? – Чуть отстранившись, посмотрела в удивительно умные завораживающие необычным светом глаза.

Зверь повел головой, показывая на собственную спину. Я без слов догадалась, что следовало сделать. Волк припал на передние лапы, чтобы легче было забраться. Когда же я устроилась верхом, поднялся и сразу сорвался на бег. Охнув от неожиданности, я вцепилась пальцами в густую шерсть и крепко стиснула ноги, опасаясь свалиться. В темноте смотреть по сторонам бесполезно, поэтому я прижалась всем телом к волку и прикрыла глаза, доверившись. Теперь, когда он рядом, все обязательно будет хорошо.