Мозг заработал с удвоенной силой. Быстро оглянувшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в каком-то темном подвальном грязном помещении с решеткой вместо двери. Лежу на полу у ног этого бугая, который возится с завязками на своих штанах.
На полу в углу стоит керосиновая лампа, а рядом ведро, и, судя по запаху, это ведро предназначено для туалета.
Одежда у бугая очень странная. Мешковатые штаны, рубашка, которая когда-то, видимо, была белой, и кожаная жилетка.
А я сама одета в странное платье, явно не моё. Но очень потрепанное и грязное.
Мысленное обследование своего организма показало, что чувствую я себя вполне нормально. Ни голода, ни жажды, ни боли. И это с учетом того, что мужик меня по лицу ударил. Даже скула не саднит.
Бугай, расправившись наконец-то с завязками, опять потянулся ко мне, обдавая парами алкоголя. Я на автомате выставила руку вперед, пытаясь отмахнуться, а из неё вдруг полился настоящий белый свет, который вошел в лицо бугая, словно нож.
Мужик в шоке уставился на меня, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но, закатив глаза, просто упал замертво.
Я убрала руку, посмотрела на неё и подумала, что если это сон, то он очень странный…
Медленно подползла к бугаю и прижала палец к его шее, пытаясь нащупать пульс. Но пульс отсутствовал.
А затем я увидела темную лужу, что растекалась от головы бугая.
Я не сразу поняла, что это кровь, а когда до меня дошло, то в шоке шарахнулась подальше и заорала от ужаса.
– Эй! Тихо! Ты сейчас других приведешь! – услышала я сквозь шум в ушах чей-то голос.
– Что? Кто это говорит? Ты где? – спросила я и начала оглядываться по сторонам.
Но в помещении, кроме меня и бугая, никого не было. А оно было очень маленьким, буквально два на три метра.
– Я за стеной, забыла, что ли? – удивился голос. – Ты вырубила его? Обыскивай быстрее, у него ключ есть от решетки! И выходи.
Я решила послушаться человека за стеной, логика в его словах была, а я сейчас была в таком раздрае, что не знала, что делать.
А мужчина командовал вроде бы уверенно.
Боязливо подползла к бугаю и начала хлопать его по карманам. Благо лежал он на спине, и всё было в доступе.
Ключ и правда нашелся в одном из карманов.
Я встала и, подойдя к решетке, вставила ключ в замок, и он легко провернулся.
Взяла с собой керосиновую лампу, потому что за дверью было очень темно, почти ничего не видно.
– Вышла? – спросил голос, пока я осматривала подвал, состоящий из коридора длиной где-то метров шесть, с четырьмя дверями с такими же решетками, по две с каждой стороны.
Окон и даже тусклого света не было. Я кое-как заметила выход из подвала – лестницу в три ступеньки, заканчивающуюся массивной железной дверью.
– Да, – прошептала я.
– Помоги мне освободиться! – скомандовал голос.
Его решетка была рядом с моей.
Я подошла ближе, поднесла керосиновую лампу, чтобы рассмотреть говорившего мужчину, и тут же ахнула.
Лицо у мужчины было обожженным и заросшим неопрятной бородой, а руки вроде бы связаны за спиной. Волосы грязными паклями спускались с плеч. Да и запах… был не особо приятным. Кажется, он не мылся очень давно. А может, это от ведра так пахло? У меня ведь тоже ведро стояло в камере.
– Быстрее! – поторопил меня мужчина, подслеповато щурясь. – Если сюда придут, тебя по головке не погладят за то, что ты сделала с одним из этих работорговцев!
– Работорговцы? – в шоке спросила я, пытаясь понять, как вообще могла оказаться в подвале и откуда взялись самые настоящие работорговцы.
– Тут ключ всего один, – пробормотала я.
– Он один и есть, – ответил мужчина.
– От всех дверей, что ли? – удивилась я.
– Ну да, это же старая Белая усадьба, – ответил мужчина, выделяя последнюю фразу, будто она означала что-то особенное.
Я вставила ключ в замок, и он спокойно провернулся.
– Невероятно, – крякнул мужчина, смотря на меня как на мессию. – Значит, ты и правда Хозяйка «Белой усадьбы».
Мне почудились благоговейные нотки в его голосе…
– Что? – не поняла я и добавила: – Руки помочь развязать?
– У меня кандалы, вставь в них ключ, только так я смогу выбраться.
У мужчины и правда были кандалы, самые настоящие, железные, как на руках, так и на ногах. Я такие только в кино видела – про рабов, которые на галерах работали. Большая цепь от кандалов была приделана прямо к стене. На вид они были очень массивными и тяжелыми. Господи, такими слонов можно спокойно удерживать.
Он даже толком разогнуться из-за них не мог.
Неужели он постоянно в них сидел? Как он в туалет вообще ходил?
Эти хаотичные мысли быстро пробегали в моей голове, пока я вставляла ключ и так же спокойно его проворачивала.
Мужчина начал быстро растирать ноги и запястья. Вышел в коридор, попрыгал немного, похрустел шеей, сделал махи руками.
А затем рухнул передо мной на колени.
– Я готов служить тебе, Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу, – сказал он, смотря на меня снизу вверх с надеждой во взгляде.
– Я не понимаю, о чем ты? – спросила я.
– Поторопись, – ответил мужчина. – Они скоро придут, а я должен тебе помочь.
Я пожала плечами.
Может, он чокнулся, сидя за решеткой? Но, с другой стороны, одна я всё равно не смогу выбраться, особенно если там таких психов, как бугай, что пытался на меня напасть, много. А «верный рыцарь» в моей ситуации совсем не помешает, даже если он не в себе.
– Хорошо, – заикаясь, ответила я. – Клятва принята.
Из моей руки вдруг вырвался белый луч, который попал в мужчину, и тот шумно выдохнул.
Я с ужасом отдернула руку, ожидая, что мой спаситель сейчас упадет замертво, как и предыдущий бугай, но на лице незнакомца, наоборот, расплылась счастливая умиротворенная улыбка, и он с лёгкостью подскочил на ноги, как будто получил убойную дозу энергетика.
– Моё имя Тодор, Хозяйка, – поклонился он, выделяя слово «хозяйка» по-особенному, с легким придыханием и благоговением. – Я должен обыскать вашего обидчика, вдруг при нем оружие какое-то есть, оно нам поможет.
– Л-ладно, – кивнула я и тут услышала какое-то копошение со стороны третьей решетки и неуверенный детский голосок:
– Мама? – прошептал ребенок. – Это ты?
– Алеша? – резко крикнула я, сердцем чувствуя своего сына, и подбежала к третьей решётке, что была напротив.
Но на меня смотрел совершенно другой ребенок.
У моего сына были белые волосы и голубые глаза, а у этого мальчика были черные волосы и карие глаза. И возрастом он был старше.
Моему Алеше было всего шесть, а этому мальчику лет десять примерно.
– Мамочка, да! Это я, твой Алекс! – крикнул ребенок, отчего моё сердце кинулось вскачь.
Я и правда иногда звала моего Алешу на иностранный манер Алексом.
Боже… неужели это и правда он? Это мой Алеша?
Трясущимися руками я вставила ключ, повернула его, а мальчишка бросился ко мне обниматься и захлебываться слезами.
– Мама, мамочка, я знал, что ты придешь за мной, я знал, что не оставишь! – заикаясь, говорил он, уткнувшись мне в грудь и обильно поливая платье слезами. – Ко мне во сне голос приходил, поддерживал, говорил, что скоро тебя ко мне приведет!
Мальчик тоже был очень грязным, заросшим, и от него пахло давно не мытым телом.
– Алеша, а как меня зовут? – тихо спросила я ребенка, чтобы полностью удостовериться в том, что меня не обманывают и это правда он.
– Екатерина. Рина тебя подруги называют еще, – удивился мальчик и, подняв голову, внимательно посмотрел на меня, а затем ахнул и резко отпрянул.
– Что? Я сделала больно? – Я в ужасе посмотрела на свои руки, решив, что случайно задела своего сына.
– Нет, – медленно покачал он головой и тихо сказал: – Ты не похожа на маму, ты не она. Моложе намного. Девчонка совсем. И лицо другое. Волосы, глаза… Но я… я не знаю, но я почему-то уверен, что ты она и есть. Я просто чувствую это здесь.
Алекс положил грязную ладошку на свою грудь.
– Это я! Клянусь, что я! – расплакалась я от счастья и, шагнув вперед, притянула сына обратно к себе.
– Хозяйка, – резко появился рядом Тодор, чем сильно меня напугал. – Прости, Хозяйка, но я нашел в его каморке оружие и должен зачистить весь дом. Дай мне разрешение разобраться с работорговцами.
Я перевела взгляд почему-то на сына, а его лицо вмиг исказило чистой злобой, и мой миролюбивый мальчик вдруг заявил:
– Этих тварей надо всех убить!
– Что ты говоришь такое? – ахнула я.
Мой ребенок не был таким…
Я ведь учила его всегда быть спокойным, рассудительным и не рубить сгоряча. И самое главное – не причинять вред другим людям! Только если защищаешься.
– Ты не понимаешь! – запальчиво выкрикнул мой сын. – Я месяц уже тут сижу, эти гады людей воруют и продают в другие страны. Детей, взрослых! Они изверги. Нас почти не кормили. Постоянно издевались и били. Мама, дай Тодору разрешение, чтобы он с ними разделался!
Моё сердце сжалось от ужаса. Алеша просидел целый месяц! Месяц! Как же так?
Я медленно повернула голову к стоящему рядом мужчине и тихо сказала:
– Если другого выхода не будет, то я разрешаю защищаться и защищать нас.
– Хорошо, – поморщился Тодор и пробормотал себе под нос: – Задача усложняется в разы. Закройте за мной дверь и никому не открывайте, пока я не вернусь.
Я прошла к выходу, открыла ключом дверь, а затем заперла её, когда мужчина выскользнул в коридор.
Почему-то в голове не было ни капли сомнений в том, что он нас просто бросит.
Вернулась к сыну, а он зашел обратно внутрь своей камеры.
– Не бойтесь, – услышала я голос Алеши, – это моя мама. Она нас спасет.
– Всех? – еще один детский голос, но более грубый, ответил моему сыну.
– Конечно, всех, – удивился мой сын. – Это же моя мама.
– А она правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил еще чей-то более тонкий и слабый голосок.
Я шагнула внутрь и подсветила пространство.
На меня смотрело несколько перепуганных глазенок.
Это были дети. Они собрались в кучку и жались друг к другу в углу.
Эта камера была раза в два больше моей.
Однако все равно для них она была тесной.
Душу затопила черная ярость.
Кто мог так издеваться над детьми? Какой тварью надо быть, чтобы держать их в таких ужасных условиях? Теперь я и сама не прочь пойти и еще раз попинать того подонка, который валяется там в луже собственной крови, и всех тех сволочей за то, что они сотворили!
Надеюсь, Тодор их всех проучит!
Я насчитала трех мальчишек-подростков, двух девочек возрастом лет восьми и десяти, с совсем маленькими детьми на руках, которым на вид было года два или даже полтора.
Всего семеро, и мой сын – восьмой.
Все дети были очень грязными и одеты в какие-то лохмотья.
– Как вы тут все оказались? – только и смогла спросить я охрипшим голосом.
Алеша подошел и обнял меня.
– Я месяц назад очнулся. Помню, что после операции был, – заговорил он, – думал, брежу. А когда стало получше, то понял, что это уже не бред. Решил, что меня украли, а тебя шантажируют. Помнишь, как в том кино, мы еще смотрели его по телевизору?
Я смогла лишь кивнуть, потому что ответить не получалось, в горле встал комок, а сын продолжил:
– Но мы ведь не богатые, ты же не могла бы много денег за меня дать, наша квартира стоит копейки, сбережений вообще никаких нет, к деньгам в банке у тебя доступа нет, ты же бухгалтер простой. А потом они мне рассказали, что мы попали к работорговцам и они нас продадут в Алилах – это страна такая, в бордель или на работы. Кому как повезет. А еще этот мир не наш, мама.
Я кое-как сглотнула колючий ком в горле.
– Ты очнулся месяц назад? – переспросила я.
– Ага, – кивнул мой сын. – Кажется, я попал в тело другого ребенка и очутился в другом мире. Дети мне сказали, что этот мальчик вроде бы укусил охранника и он его сильно по голове ударил. Все подумали, что мальчик уже умер, а я очнулся. Ты тоже в другое тело перенеслась. Эта девушка появилась здесь вчера, я видел, как её притащили эти нелюди и бросили. Она долго ревела. Потом притихла. А сегодня этот к ней пришел, начал бить. Мы все слышала. Её голос резко оборвался, когда он очередной раз её сильно ударил. А дальше ты знаешь, – спокойным голосом поведал мой сын совершенно фантастическую и одновременно очень страшную историю.
А у меня в голове резко появилось воспоминание, где я поклялась голосу спасти «больной мир» в обмен на сына.
Я встала на колени и посмотрела сыну в карие глаза.
– Мама, я даже не знаю, что хуже, – сказал Алеша, – то ли лежать и постоянно терпеть боль, то ли здесь, в этом грязном подвале, сидеть и мучиться от голода.
Я крепко обняла его и прошептала:
– Я рядом, теперь всё будет хорошо.
– Я знаю, знаю, мамочка, – пробормотал мой ребенок.
Такой отважный, такой сильный, но всё равно ребенок. Не представляю, что он испытал, сидя тут целый месяц. И почему так долго? Почему меня сразу к нему не перенесли?
Когда я услышала шорох, то сразу же подняла голову и увидела мальчишку. Он выглядел чуть старше моего сына, да и ростом был выше. Взгляд мальчика был серьезным, брови сдвинуты на переносице, он настороженно оглядывался, щурясь и пытаясь рассмотреть меня.
А я вспомнила про труп в моей камере.
– Так, вы пока в коридор не выходите, – погромче сказала я детям, – сейчас дождемся Тодора, потом думать будем, что дальше делать, ладно?
– Ты правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил мальчик, смотря на меня с сомнением и игнорируя мою просьбу.
– Я не знаю, – пожала я плечами в растерянности. – Меня так Тодор назвал.
– Если ты и вправду Хозяйка, то я хотел бы поклясться тебе в верности, – вдруг заявил ребенок, и я заметила, как сверкнули решимостью его глаза.
Он смело шагнул из камеры и подошел ко мне близко, но с другой стороны, обойдя моего сына. А затем бухнулся передо мной на колени и громко и четко сказал:
– Я готов служить тебе, Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу!
Алеша посмотрел на мальчика с удивлением, но почему-то никак не стал комментировать его поступок и с ожиданием взглянул на меня.
Я услышала, как зашуршали дети, и, повернув голову, увидела, что все они подошли впритык к выходу из своей камеры и смотрят сейчас на меня с затаенной надеждой в глазах и ожиданием чуда.
После всех этих взглядов, полных надежды, само собой, отказать ребенку я не смогла.
Поэтому, немного отодвинув сына в сторону – на всякий случай, а то сама еще не понимаю, как работает этот белый свет, что льется у меня из руки, – я положила ладонь мальчику на голову и так же громко и четко ответила:
– Клятва принята.
И сама еле удержалась, чтобы не откинуть руку в сторону, потому что из ладони опять вырвался свет, озаряя мальчика.
На его лице появилась блаженная улыбка.
А на лицах остальных детей – настоящее благоговение вперемешку с шоком. Кажется, никто из них не верил в то, что я эта самая «Хозяйка». Знать бы еще, что это такое…
Мальчик поднялся с колен и смотрел на меня, как на ожившего Деда Мороза. Даже немного не по себе стало.
– Моё имя Цедрик, – ответил он, медленно приходя в себя и оглядываясь по сторонам, словно только-только понял, где находится и что вообще произошло.
– Меня зовут Рина, – сказала я, заодно представляясь всем детям.
Я думала, они сейчас все начнут падать передо мной на колени, но те продолжали ошарашенно на меня смотреть. Кроме самых маленьких. Малышки просто прижимались к своим сестрам и вроде бы даже спали.
Я заметила, что девочкам было тяжело держать их на руках, но они все равно мужественно продолжали это делать, еще и старались прятаться за спинами двух мальчишек – рыжеволосых близнецов.
– Ну что, – вздохнула я, – давайте знакомиться? Как я уже сказала раньше, моё имя Рина, а как ваши как имена?
– Ромик, – ответил один из рыжих близнецов.
– А я Дин, – ответил второй и, сдвинувшись в сторону, немного толкнул вперед маленькую девочку лет восьми с ребенком на руках, – это Сатия с Флиной.
– А это Мариша с сестрой Крилой, – представил вторую девочку Ромик, также сдвигаясь немного в сторону.
– Ну вот и познакомились, – преувеличенно бодро ответила я. – Планы у нас на данный момент простые…
– Кусить, – пробормотала малышка, что сидела на руках у Мариши, которую она, видимо, устала держать и опустила на ноги.
– Тш-ш, – прошипела на неё девочка.
– Мы все кушать хотим, мам, – вдруг отозвался Алеша. – У него там в каморке должна быть еда какая-то. Нас еще не кормили сегодня.
Сын потянул меня за руку в четвертую, как я думала, камеру, но это на самом деле и не камера была, а как раз каморка охранника, труп которого лежал сейчас в моей клетушке. Это её, значит, Тодор и обыскивал, а я слишком растерялась и даже не поняла, о чем он мне говорил.
Я автоматически двинулась за сыном, подхватив с пола керосиновую лампу.
В каморке еда действительно нашлась. Правда, едой это можно было назвать с большой натяжкой. Хлеб, разделенный на десять частей, который был, видимо, приготовлен для всех узников, и вода.
Похоже, что бугай не находился толком в этой камере, потому что здесь, кроме стола, на котором и стояла кастрюля с хлебом, а также кружки с водой, ничего больше не было.
Я раздала ребятишкам по куску хлеба и сама решила подкрепиться. А то неизвестно, сколько сил мне еще понадобится.
Дети вышли из камеры и, усевшись на пол, начали есть хлеб.
Я не стала им говорить, чтобы они вернулись обратно. А то там запах был не очень приятным, да и вообще… думаю, они там насиделись уже.
У самой маленькой, видимо, еще зубов не было, и поэтому сестра размочила ей корку в воде и сунула в руку, а сама быстро съедала свой кусок, пока малышка обсасывала свой.
У меня сердце сжалось от этого зрелища.
В жизни никогда не думала, что увижу что-то подобное.
Постаралась засунуть свою жалость куда подальше. Сейчас детям не это нужно, сейчас им нужно выйти отсюда живыми и невредимыми.
А остальное всё потом.
– Думаешь, Тодор нас бросил? – вдруг тихонько прошептала Мариша, толкнув одного из близнецов в бок.
– Не мог, – ответил ей тот уверенно, – если клятву Хозяйке дал, то уже не бросит. Надо просто ждать. Тодор – касит, он их быстро всех уделает. Думаешь, зря они его в кандалах держали? Боялись они его.
– А кто такой касит? – заинтересовалась я.
– Ты не знаешь? – удивился мальчик. К сожалению, разобраться, кто из близнецов кто, я не могла. Слишком уж сильно они были похожи.
– Ты не слышал, что ли? – недовольно ответил второй близнец. – Не из нашего мира они оба. Алекс же говорил. А ты всё: «Брехун, брехун».
– Я думал, ему по голове треснули и он того. – И рыжик покрутил пальцем у виска. – А теперь-то понятно, что пришлые они, из богов.
– Ребята, мы не боги, – недовольно высказался Алекс, – мы просто из другого мира. Вот и всё.
– Так вы расскажете, кто такой касит? – решила сменить я странную тему, к которой пока еще сама не была готова морально.
– А, так это воины такие, – ответил мальчик. – Императорские. Особенные. Личные телохранители.
– Лучшие из лучших, – почему-то с грустью вздохнул Цедрик, который всё это время молчал. – Я мечтал когда-то в каситы попасть, да не судьба.
– Ясно, – выдохнула я, мысленно немного успокаиваясь и надеясь на то, что Тодор действительно нас не бросит и сможет одолеть всех злодеев.
Труп в моей камере не давал мне покоя, поэтому я подошла к своей решетке и закрыла её на замок. Не хватало еще ребятишкам увидеть его…
Я села рядом с сыном прямо на пол, благо тот был из досок, а спиной откинулась на решетку и начала ждать. Сын подполз ко мне поближе и прижался сбоку.