Хозяйка серебряного озера

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Александр Александрович Краснов медленно открыл глаза…

— Доброго утречка, ваша светлость! — перед кроватью навытяжку вытянулся здоровенный наряженный в ливрею с золочеными галунами детина.

— Дагания, — простонал он, поведя глазами, словно надеялся оказаться совсем в другом месте. — Чего тебе, Патрик?

— Как есть Дагания, — склонил бритую голову тот. — Капельки пора пить, — загремел склянками.

— Оставь, после выпью, — поморщился Краснов.

— Нет, уж вы откушайте, — упрямо выпятил челюсть Патрик. — А то знаю я вас.

— Поговори мне! — рык получился знатный, аж у самого в ушах зазвенело. — Пшел вон!

— Нет, уж вы выпейте, — повел богатырскими плечами детина, и Сан Саныч понял, что камердинер не отвяжется — силой заставит, не постесняется скрутить в бараний рог родного младшего брата короля трижды распроклятой Дагании. Чтоб ей пропасть!

— Давай сюда свою отраву, — драться с утра не хотелось, да и сил не было.

— Лекарь обещался вкус зелья улучшить, — чуть расслабился Патрик, подавая хозяину питье. — Пресветлую в свидетели призывал.

— Фу, — передернулся Краснов, сглатывая лекарство. Привыкнуть к его мерзкому вкусу никак не получалось.

— Заедайте скорее, ваша милость, — точь-в-точь повторивший гримасу Сан Саныча камердинер сунул тому под нос тарелку с тонко нарезанным лимоном. — Враз полегчает.

Он знал о чем говорил. Александру Александровичу и правда становилось легче и от прописанной отравы, и от лимончика. Голова переставала болеть и кружиться, в глазах прояснялось, даже силы появлялись. Почти сразу, да. Можно встать и, опираясь на плечо верного Патрика (неважно, что он похож на разбойника с большой дороги, зато предан как собака) дойти до ванной. И, если не споткнешься по дороге, бдительный слуга оставит тебя ненадолго в одиночестве. Тогда можно будет умыться холодной водой, пошире расставить ноги, ухватиться за край раковины, поднять голову, раскрыть зажмуренные глаза, посмотреть в зеркало и увидеть в нем чужое лицо.

Лицо, к которому Сан Саныч не мог привыкнуть уже полгода.

— A ведь и правда полгода прошло, — сказал он отражающемуся в зеркале тридцатилетнему лохматому скуластому мужику, в чьем туловище застрял шесть месяцев назад.

— Забудешь тут, — скривило пухлые губы отражение. В сочетании со смуглой скуластой физиономией, по самые глаза заросшей синеватой щетиной смотрелось это вызывающе, даже порочно. — Шесть месяцев назад ты на мою голову свалился.

— В голову, — уточнил склонный к точным формулировкам Краснов. — И, кстати, не очень-то ты протестовал по этому поводу. Даже объявился не сразу.

— Хочешь сказать, что я трус? — за тонкой пленкой серебряной амальгамы сталью блеснули серые глаза.

— Это я трус, — сознался Сан Саныч. — Иначе давно сознался бы во всем, а там будь, что будет.

— Эй, не вздумай! — метнулось отражение. — Барти только этого не хватает.

— Брата шизика, ты имеешь в виду?

— Помешанного главы тайной канцелярии, — даганец тоже любил, когда вещи называли своими именами. — И потом, все с нами и так ясно.

— Нам бы с тобой как-то договориться надо, мил человек, — Сан Саныч задумчиво почесал кривоватый ястребиный нос, как делал всегда в минуты раздумий.

— О чем? — даганийский герцог тоже подергал себя за нос. — К согласию по основным вопросам мы пришли, учить я тебя учу. Только тяжело мне за тело цепляться стало. Вот что. Наверх тянет.

— Нельзя! — рыкнул Саныч. — Не вздумай, терпи.

— Сам знаю. Зубами уж за жизнь держусь, а только страшно… Вдруг меня туда, — он потыкал пальцем в потолок, — вместе с памятью заберут? Ты ж тут мало того, что сдохнуть можешь, таких дел понаделаешь…

— Могу, — подумав, согласился Краснов. — Но вообще… Помирать не страшно, по себе знаю, так что, не бзди, Алекс. Вот дураком, канеш, оставаться не хочется.

— Нам бы мага жизни, — тоскливо вздохнул герцог Ингарский.

— Нету, — развел руками Краснов и чуть не навернулся из-за накатившей слабости.

— Ладно, проваливай уже. И вели подать на завтрак мяса. Протертые кашки и белковые омлетики меня… нас уморят.

— Бывай, — согласился Сан Саныч и медленно двинулся к дверям, за которыми, он точно знал, сейчас плакал Патрик. Преданному слуге хозяйские разговоры с личной шизофренией были словно нож острый. Потому и прятался Саныч в ванной. Так-то он Алекса в любом зеркале видел, а уж слышал и вовсе каждую минуту.

Нет, Краснов, конечно, мог общаться с хозяином своего нынешнего тела, вернее бывшем хозяином, беззвучно. Только было это очень тяжело, а еще больно. Оттого-то и падал он к концу дня без сил и, засыпая, мечтал проснуться дома — в Москве, чтобы хоть одним глазком увидеть ненаглядную свою Катеньку.

— Патрик, бриться, — вспомнив обросшую физиономию в зеркале, велел Сан Саныч.

— Со всем нашим удовольствием, — излишне радостно откликнулся камердинер. — Все готово, ваша милость.

— И мяса на завтрак вели подать, — вспомнил заветы Алекса Краснов. — Жареного.

— Доктор жареное запретил, — набычился Патрик" готовый до последней капли крови бороться за хозяйское здоровье.

— Тогда хоть котлет паровых, — смирился с неизбежным Саныч.

— Сейчас все будет, обождите секундочку, — со всеми удобствами устроив хозяина в кресле, двухметровый нянька хлопотун метнулся в коридор — распорядиться насчет завтрака.

— Жду, — Краснов, чувствуя дикую усталость, вытянул ноги, прикрыл глаза. Было такое чувство словно он не умываться поутру ходил, а вагоны разгружал. — Ну, — спросил он, — и как ты дошел до жизни такой?

— Иду уже, ваша милость, — поспешил откликнуться Патрик. — Бегу.

— Куда бы мне сбежать? — малодушно задумался Краснов. По всему выходило, что некуда. Потому что оказался он попадуном, а вернее попаданцем. Именно так в книгах, которые читала Катюша, называли людей, оказавшихся в другом мире.

Сан Саныч пару раз заглянул в книжицы с яркими обложками, подивился буйной фантазии авторов да и позабыл об этом. Сам он любил книги иного рода: мемуары, серьезную историческую литературу. Особенно интересовал Краснова период Великой Отечественной войны. Да… Был серьезным уважаемым человеком, а вляпался в натуральное женское фентези. Кому сказать — не поверят. Не, ну правда. Скажи кому, что Александр Александрович Краснов в принца с размаху угодил, стыда не оберешься. И ведь ничего не предвещало.

Жил, работал и не где-нибудь, а в серьезной конторе на хорошей должности, до полковника дослужился, между прочим.

И остальное все как у людей: жена, сын, дом полная чаша. А потом диагноз… Нехороший такой диагноз, операция, химиотерапия, потом еще одна, потом снова операция и под конец метастазы в печени. Вот и все собственно. Финита ля комедия.

Рак печени — страшная болезнь, что бы там не говорили по телевизору жизнерадостные ведущие. А может это Краснову с врачами не повезло? И Стиву Джобсу, и тысячам других? Хотя нет, Сан Санычу как раз бога гневить нечего. Он до последнего дня жил без боли, ел, пил, слабел, конечно, но не мучился. Видно, Катя отмолила.

Нехорошо стало только перед самым уходом: мутило, и холод подступал, врачи вроде приезжали, кололи чего-то… А потом Катя рядом села, за руку взяла, и полегчало. Даже сон хороший приснился. Вроде как свадьба чья-то. Веселье идет. Все вокруг нарядные незнакомые, но рады все Сан Санычу как родному. Приветствуют его словно гостя дорогого, кланяются, обнимают, невеста чарку подносит. Сама хорошенькая такая, совсем юная, улыбается ласково, а в глазах слезы.

"Что такое?" — принимая кубок, дивится Краснов, отпивает глоток, чтобы проснуться в окаянной Дагании. Лучше б не засыпал, право слово!

— A ведь это смерть была, — прошептал помертвевшими губами Саныч, вспомнив то свое сновидение.

— Долго соображаешь, — моментально откликнулся Алекс. — Я вот сразу понял. И, знаешь, полегчало. — Всегда думал, что Гасительница Жизней ужасна, а она вон какая… Глаз не отвести. И добрая.

— Разная она, — не согласился Краснов. — Кому как не тебе об этом знать?

— Это ты в профессиональном смысле, или на грубость нарываешься? — полюбопытствовал герцог. — Тем более, что ремесло у нас общее. Или нет?

— Или да, — сдался Саныч, которого опять начало мутить.

— Ладно, пойду, — подобрел одержавший маленькую победу Алекс. — А ты брейся и завтракай. Да, совсем забыл… Скоро день рождения Барти. Нам нужно будет присутствовать на приеме, сам понимаешь. Так что готовься, — хохотнул он. — Морально и физически.

— Мля… — Краснов такой подставы не ожидал.

— Прорвемся, — пообещал герцог. — Я появляться поменьше буду, чтоб ты окреп, а на приеме и вовсе не высунусь. Дам тебе волю, — издевательски закончил он и правда пропал зараза. Принц особист хренов.

— Сегодня едем к портнихе. У нас последняя примерка, — напомнила лэра Изабелла за завтраком. — Девочки, я заберу вас из академии, пообедаем в городе, и к нэре Станиславе, — делилась планами на день хозяйка дома. — Не опаздывайте, девочки.

— Тогда я остаюсь дома, — выслушав мать, решил Бернард.

— Прогульщик, — стравила зевок в кулачок Эдме — сегодня была ее очередь проводить ночь с мужем.

— А можно, я тоже останусь? — взмолилась Софи. — Позанимаюсь дома.

— Отличная идея, — обрадовалась лэра Брюс. — А то ты бледненькая совсем.

— Не согласен, — нахмурился декан. — Ты слишком балуешь детей, Изабо. Ладно еще Бен, какой с него спрос? Свободный художник. Но девочки? Какой пример они подадут остальным студентам?

— Ты преувеличиваешь, милый, — нежно погладила своего великана по руке лэра. — Из-за приема во дворце Софи пропустит визит домой.

— И мы, — хором взмолились поганки, поняв, куда ветер дует.

— Ей положена компенсация, — продолжила лэра Изабелла.

— И нам! — поганки умильно хлопали глазами.

— Я категорически против, — из последних сил сопротивлялся женскому напору декан. — Компенсация ей, видите ли, нужна! Да любая девица душу готова продать за приглашение во дворец! Правда, Софи? Софи?! Что с тобой?!

— Все хорошо, — она уже была не рада, что завела это разговор. Только скандала, разгоревшегося из-за такой ерунды, ей не хватало. Главное — не расплакаться. — Извините, я пойду собираться…

— Ну вот, — с сердцем сказала лэра Изабелла, перехватывая Софи, — довел ребенка до слез, изверг!

— Злодей, — расхохотались восхищенные утренним представлением близнецы. — Мучитель! — увернувшись от отцовских подзатыльников, они ринулись прочь из столовой.

В дверях оболтусы едва не сбили с ног лакея с подносом, на котором лежала рассортированная на аккуратные стопочки утренняя почта. Белыми проштемпелеванными птицами вспорхнули конверты и рассыпались по полу.

— Прости, Жером, — крикнул Винс.

— Мы нечаянно, — проскочил мимо Терри.

— До вечера, мамочка, отец, братец, сестрички… — их голоса прозвучали уже издалека.

Хлопнула дверь.

— Пороть их надо было, — мэтр Брюс пристально наблюдал за ползающим у порога Жеромом. — Да уж поздно.

— Прекрати пугать девочек, — потребовала лэра Изабелла, — и расстраивать меня. Лучше вели подать мороженого. Мы перенервничали.

— Лучше мне уйти, — Софи была сыта Брюсами по горло. "Они… Они хуже бабушки, честное слово" — общежитие начало казаться девушке землей обетованной. Там она по крайней мере была сама себе хозяйкой, а тут… Досадливо передернув плечами, Соня пошла прочь.

— Лэри, остановил ее Жером. — Вам письмо!

"Скорее бы лето" — стучали лошадиные копыта. "Скорее бы лето" — поскрипывал под полозьями снег. "Скорее бы лето" — подпрыгивала бахрома, которой были отделаны шторки на окнах. "Скорее я свихнусь в этом городе, чем наступит лето" — злилась Софи. "И Брюсы тут совсем ни при чем. Это все я. Сама командовать привыкла. А тут: сюда не ходи, это не надевай, прием у короля — великая милость. И то, что мне от этих милостей подальше держаться нужно, никого не интересует," — лэри Карр выглянула окошко, с сердцем дернув шторку — срывала злость на несчастной тряпке. До ААМ было еще далеко. Разговаривать ни с кем из Боюсов не хотелось, а других в карете просто не было. Даже поганки и те… Вздохнув, выдохнув, Софи приказала себе успокоиться. Не хватало только закатить истерику.

Чтобы отвлечься, она развернула письмо.

"Не знаю, вспомните ли вы меня" — было написано красивым почерком. "Наверное давно выбросили из памяти. Тем более, знакомство наше было коротким и не слишком-то приятным. И все же только в вас, лэри, моя надежда"

— округлые старательно выписанные буквы, дорогая бумага, а слова все те же… Сколько раз за свою короткую жизнь Софи получала письма с мольбами о помощи? "Не так уж много" — с удивлением поняла она. Нэнни и бабушка надежно ограждали свою серебряную девочку от надрывающих сердце просьб. Врядли эта женщина прорвалась бы сквозь заслон, выставленный ими. Софи быстро глянула на имя адресата, там стояло: лэра Силия Брюс, урожденная Сайл…

"Опять они, — Софи кинула недовольный взгляд на мирно подремывающего декана. — Воистину эти Брюсы как саранча. Видно прокляла меня Пресветлая этой семейкой! Вот как не стану дочитывать!"

Подумала так и устыдилась. Ничего плохого не сделала ей эта Силия. И наверняка ей тяжело пришлось, раз написала. Ведь та еще гордячка. Софи вспомнила холодную зелень глаз лэри Сайл, вздрагивающие крылья ее носа, вздернутый подбородок. Ее ведь отчислили. И что? Сразу выдали замуж? Безо всяких ухаживаний, помолвок и прочей конфетно-букетной канители? Как же так?

" Ужас" — содрогнулась Софи, жалея бедняжку. Потом посмотрела на довольных жизнью поганок и решила не рубить с плеча, а сначала прочесть послание. Прочесть и помочь! В конце концов она обязана Силии счастьем кузин.

Сказать, что история лэри Сайл потрясла — не сказать ничего. Возмущение, обида, жалость, восхищение и желание помочь во что бы то ни стало сменялись по мере прочтения. Решение было принято. Конечно, все еще как следует надо обдумать, выбрать подходящее время и задать несколько вопросов мэтру Рэйли.

Глубоко задумавшись, Софи распрощалась с опаздывающими на занятия кузинами и пошла вслед на лэрдом Брюсом. В кабинете декана уселась под ставшую почти родной горную елочку, ласково почесала за ушком усатую Таби, подсадила ее на ветку и погрузилась в медитацию, с которых традиционно начинались ее занятия.

Выбросить из головы мысли о Силии, никак не получалось. Ну и ладно. Зато появилось время вспомнить то немногое, что она знала о герцогине Горм, ее даре и проклятии. На ум приходипи только шепотки прислуги о том, что муж преступной герцогини был отправлен в ссылку, несмотря на его заслуги перед короной.

— Сослали бедненького, — вздыхала кастелянша. — В глушь парламскую. А ведь лэрд пострадамши. Сам под проклятие попал.

— И под проклятие, и под королевскую немилость, — сочувственно кивала головой супруга управляющего.

— Это все из-за того, что расстроилась свадьба нашей принцессы с леорийским дофином. А я так скажу: Пресветлая ее уберегла от позора. Не дала чистой даганийской девушке скатиться в пучину леорийской распущенности. У них ведь многомужество богомерзкое кругом…

— И не говори, — мечтательно закатила глаза лэра Харди. — А крепкие они небось бабенки. При двух мужьях-то.

— Зато не скучают. Некогда, — хихикнула в кулачок кастелянша.

— И ходят враскоряку! — прервал сплетниц возмущенный бас управляющего. — А ну за работу, бесстыдницы. Хоть бы ребенка постеснялись.

Дамы охнули, подпрыгнули, дружно схватились за декольте и прыснули в разные стороны как мыши от кота.

— Не слушайте их, лэри, — склонился к смутившейся Софи лэрд Харди. — Глупые бабы судят о том, чего не понимают. Выбросьте из головы досужие пересуды, держите лучше пряничка. А герцога все же жалко. Героический был мужчина…

— Почему же был? — подступила к управляющему Софи. — Он ведь жив.

— Разве ж это жизнь, девочка? Это отсрочка казни, — погладил по голове молодую хозяйку лэрд Харди. — Держись подальше от менталистов, — добавил он, уходя, — и Софи с тех пор перестала бояться чудовищ из шкафа, вампиров и прочих ходячих мертвецов.

Ее пугалом стали менталисты. Сколько книг прочла за эти годы ведьмочка, сколько премудростей ментальной магии открылось ей… И все же до сих пор сердце лэри Карр сжималось от ужаса, стоило упомянуть кровавую герцогиню, проклявшую весь род мужа…

Тем удивительнее было, когда проявились способности к менталистике. Видать судьба.

— Достаточно, — ворвался в мысли Софи голос мэтра Брюса. — С медитацией на сегодня покончено, перейдем к опросу. Хотелось бы услышать… — он замолчал, задумавшись. — Расскажи о гранатах, девочка.

— Гранаты известны людям очень давно, — Софи неохотно открыла глаза. — Наши предки называли его "анфракс" что значит "уголек." Древних привлекали темные разновидности этого минерала. Алые всполохи в глубине кроваво- красных пиропов завораживали их. И тем не менее расцветка гранатов не ограничивается только красным цветом. Они могут быть и золотистыми, и коричневыми, и зелеными, и даже белыми. Конечно, это стало известно только с развитием магии Земли. Тогда же разновидности граната получили свои названия: розовый родолит, зеленый гроссуляр, кроваво-красный пироп, желтовато-оранжевый спессартин, вишневый альмандин…

Интересно, что в древности людей интересовали не внешние данные камня, а его внутренняя магическая составляющая. Рыцари, отправляясь в походы надевали перстни с гранатом и верили, что самоцвет защитит их от яда, коварства и смертельных ранений. Имеются исследования, в которых утверждается, что гранаты способны изгнать бесов из человека. Одна из просветленных сестер лет триста назад написала работу о влиянии пиропов на природу человеческую. Она с полной уверенностью утверждала, что, — Софи задумалась, вспоминая, — душа человеческая всегда стремится к правде, и ежели судья выпьет воду, настоянную на родолитах, то он способен вершить правый суд.

— Как интересно — рассмеялся довольный лэрд Брюс. — Редкостное могущество.

— Прямых доказательств, как вы понимаете, нет, — спрятала улыбку Софи. — Само название "гранат" пришло к нам из Парлама. Оно подчеркивает природную особенность залежей граната — совокупность сросшихся кристаллов, напоминающих плоды гранатового дерева. И все же ювелирная ценность этого удивительного камня долгое время уступала его магическим и лечебным свойствам. Гранаты издавна успешно применяются в медицине, оказывая сильнейшее воздействие на кровеносную систему. Они останавливают кровотечения, нормализуют давление и успешно борются с мигренью. Достаточно носить золотой перстень с гранатом на правой руке.

— Достаточно? — переспросил декан.

— Мэтр, я имею в виду камни, прошедшие через руки артефакторов. Влияние мастера на самоцвет огромно, и все же природной предрасположенностью минералов не стоит пренебрегать. Хотя, в отдельных случаях, например, когда маг хочет скрыть назначение амулета, на камни накладываются заклинания, противоположные их назначению. Я считаю подобные действия издевательством над самой сутью вещей. Куда проще скрыть камень от посторонних глаз, чем извращать его свойства.

— Допустим, у нас нет возможности спрятать амулет.

— Тогда нужно наложить на него иллюзию или воспользоваться крашенными кварцами, легко поддающимися любым модификациям.

— Уговорила, — крякнул декан. — Дальше.

В Леории верят, что гранат — покровитель влюбленных. Мужчины, желая показать искренность и силу чувств, дарят любимым украшения с этим самоцветом. Тем, кто потерял надежду на взаимность или утратил былую пылкость чувств гранат поможет возродить любовь.

Огненные гранаты — камни новаторов и творцов. Однако, больше всего они благоволят музыкантам, скульпторам и художникам, обеспечивая этим людям прилив вдохновения.

Робким людям пригодится гранатовый талисман, особенно если им недостает упорства и смелости. А вот агрессивные натуры, скрывающие в душе "внутреннего зверя", лучше не носить такие амулеты, дабы не превратиться в настоящее чудовище. Так что далеко не каждый человек может завести дружбу с гранатом.

— Значит, дарим Бену гранатовый перстень, — подвел итог беседы лэрд Брюс. — Что ж, я доволен, а теперь…

— А теперь, — Софи твердо посмотрела на учителя, — я должна сказать вам, что после королевского приема я уеду в Старый камень.

— Куда? — поперхнулся декан.

— В поместье вашего брата Мэйсона, — вежливо пояснила она, с трудом удерживаясь от того, чтобы похлопать кашляющего мужчину по спине. — Лэрда Мэйсона Брюса. И не уговаривайте меня остаться, ничего не получится.

— В самом деле? — развеселился декан.

— Да, — последовало уверенное.

— А как же учебный процесс?

— Пресветлая с ним. Мэтр, ну позвольте съездить в Старый камень, — взмолилась Софи. — Мне это необходимо, поверьте.

— Раз надо — поезжай, — лэрд Брюс прекрасно понял, что спорить в данном случае бесполезно. — Только определись с сопровождающими. Дуэньи, приличия все дела… И не благодари, — остановил он взвизгнувшую от радости ведьмочку. Занятия еще не закончены.

Неделя до дня рождения Барти не прошла — пролетела. Сан Саныч и обернуться не успел, как пришла пора собираться на бал. "Золушка, мля(" — думал он, позволяя Патрику наряжать себя к балу. Слава богу, то есть Пресветлой, что за полгода он привык носить одежду этого мира.

Поперву-то он мучился, путаясь во всех этих сюртуках, вышитых жилетах, панталонах, туфлях с пряжками и, пакость какая, рубашках, отделанных кружавчиками. Типа жабо, твою маму я любил!

От кружевного похабства Краснов отбоярился хотя и не без потерь, а вот от шелковых чулок и туфель не увернулся, да. Была, конечно, мысль надеть мундир, но от нее пришлось отказаться. Не то время и не то место, состояние здоровья и вообще. "Не о том думаешь" — одернул себя Саныч. "Лучше сосредоточься на том, чтобы не запутаться со знакомыми. Алекс тебе сегодня не помощник, если, конечно, не хочешь навернуться в обморок прямо на приеме" — посоветовал себе он.

— Готово, ваша милось, — управившийся с одеванием ушедшего в себя герцога Патрик отошел в сторонку и залюбовался полученным результатом. — Осталось регалии надеть и капельки выпить.

Ох уж эти регалии. Ладно еще родовой перстень. Хуже, что к нему прилагается толстенная золотая цепь, украшенная эмалью и висюльками с какой-то драгоценной хренью. Спасибо Алексу, поржал над страданьями Краснова, но сжалился и подсказал, что можно ограничиться булавкой с гербом. И пусть она увенчана изумрудом с перепелиное яйцо, зато не ерзает и на плечи не давит.

— Красота, — простодушно радовался тем временем камердинер, держа в одной руке стаканчик, в котором плескало зелье, а в другой тонко нарезанный лимончик. — Ежели чего, доктор разрешил еще разок лекарство выпить. На балу, то есть.

— Спасибо ему, — передернулся Саныч, ухватив дольку лимона.

— Так перетопчется, — Патрик целителя терпеть не мог и про себя иначе чем коновалом его не называл. "Только и знает — деньги драть, а вылечить не может. Гнать его в шею" — ответил бы верный герцога Ингарского, если бы его мнением поинтересовались, потому что как никто знал Александр Рокк — глава Тайной канцелярии и младший брат короля так и не оправился после покушения.

Вообще с этим покушением дело было темное. Темное и до сих пор нераскрытое. Да и сама по себе попытка избавиться от младшего ненаследного принца вызывала множество вопросов даже у прямодушного камердинера. Что уж говорить о людях опытных, прекрасно разбирающихся в политике и прочих интриганских тонкостях?

Очень уж странной была эта попытка убийства. Специфической, интеллигентно говоря, а попросту бабской. Ну в самом деле! Контактный яд, нанесенный на парикмахерские принадлежности. Тут уж или соседские спецслужбы расстарались, или брошенная накануне любовница. И то, и другое равновероятно. Жаль, что у непосредственной исполнительницы уже не спросишь. Померла она. Преставилась в мучениях жутких.

Да и не убийца то была, а невинная жертва. Бедная девочка ни о чем не подозревала, просто радовалась, что ей выпала честь привести в порядок шевелюру его светлости герцога Ингарского. Так и отошла с радостно перекошенной физиономией, вызванной параличом мышц, прямо во время стрижки. Ну и лэрда с собой утащила. Чудо великое, что он покрепче оказался. Вроде уже Серых Пределов достиг, ан нет — вернулся. С того света не иначе. Правда память потерял, заговариваться начал, но это ничего! И с этим люди живут, и с худшим. И еще как! Можно сказать, всем на зависть.

А уж его светлость справится. Всех еще переживет. И отмстит. Особенно той твари, которая задумала и организовала покушение. Обязательно. Патрик в это верил свято.

Ничего, что сейчас хозяин слабенький. Зато по ночам кричать перестал. Близких узнает. И Патрика. А на остальных всяких разных плевать. Может сходит на бал его милость и еще кого вспомнит, а даже если нет — ничего. До другого раза подождать можно. Жизнь впереди долгая и счастливая.

Дорога много времени не заняла. Минут пять от силы. Саныч самостоятельно добрался, несмотря на болезнь, за полгода резиденцию брата изучить он успел. Так что усаживаясь в кресло стоящее, на ступеньку ниже трона Барти, чувствовал себя вполне уверенно.

Вроде бы ничего не забыл, думал он, оглядывая полную залу расфуфыренных гостей: к августейшей ручке ее величества приложился, племянниц расцеловал, с племянником пошутил, подарок брату вручил, вернее поставил в известность, что десять бочонков драгоценного ликера "Изумрудные слезы" благополучно доставлены из Ингара и отдыхают в винных погребах его величества.

Крепчайшая настойка на основе яблочных спиртов включала в себя более восьмидесяти ингредиентов. Янтарно-изумрудная, выдержанная в дубовых бочонках, она сочетала сладость со жгучей горечью и ценилась по весу золота… Знающие люди утверждали, что питие "Изумрудных слез" не только не отнимает здоровья, но даже прибавляет его, причем многократно. Сам Краснов из-за болезни еще не пробовал знаменитую на всю Даганию настойку, но от Алекса слышал, что это настоящая амброзия и нектар, крепостью и сладостью подобный молоку, источаемому сосцами Пресветлой.

Не сказать, чтоб местные сравнения сильно воодушевили Сан Саныча, у которого в прошлой жизни с молоком, а вернее с его усвоением были некоторые проблемы деликатного свойства. Так что на фиг тот нектар, ну его. Другое дело — калгановая настоечка, которую мастерски готовила Катюша. Или, к примеру, "Клюковка" домашняя того же авторства… "А вообще с хорошей "белой" ничего не сравнится," — ностальгически вздохнул герцог, заставляя себя вернуться к действительности. Прием только начинался. "Что там у Барти по плану? Обязательные танцы, обед, после еды плясать будет только молодежь, народ посерьезнее развлечет себя игрой в картишки-шахматульки и прочий бильярд, да… На десерт фейерверк, а после баиньки," — освежил в памяти повестку дня Краснов.

Порядок королевского бала оставался незыблемым уже более ста лет. Открывался он всегда полонезом. В танце-шествии принимали участие все без исключения приглашенные. Впереди, само собой, его величество с супругой, следом герцог Ингарский с инфантой (славная девочка, хорошо, что не попала в Леорию к тамошним извращенцам), за ними остальные согласно табели о рангах.

После полонеза наступала пора вальсов: даганский медленный вальс, вальс- гавот, вальс-мазурка. За ними следовали леорийская кадриль, па де труа, па де грас и полонез мазурка — особо ожидаемый юными прелестницами, обожающими флиртовать и кокетничать. Мазуркой первая часть бала и заканчивалась. Кавалеры, завершив танец, вели к столу своих партнерш (насчет пожрать и само-собой выпить).

О, что за обеды давались его величеством. Чего на них только не было. Разве что птичьего молока… Хотя в прошлом годе придворный повар исхитрился назвать один из нежнейших десертов именно что "Птичьим молоком." И все же не яства были главными на этом пиршестве, а традиции, по которым объяснившиеся в друг-другу в любви молодые люди могли просить короля об особой милости — благословении на брак. И ведь почитай каждый год находились такие смельчаки. Презрев запреты близких и семейные договоренности, припадали он к стопам его величества, получали разрешение и чуть не бегом отправлялись в дворцовое святилище. Свадьбу играть.

Далее танцы продолжались. Королевский бал завершался котильоном, длившемся несколько часов. Юные красавицы до дыр протирали туфельки, теряли сознание от усталости и любви… Фейерверк смотрели лишь самые стойкие.

Саныч, честно пройдясь с племянницей в полонезе, уселся в креслице и от дальнейших плясок, спасибо болячке, уклонился. Вместо этого он наблюдал за придворными. Очень интересно было не только проверить свою память, но и сравнить личные впечатления с рассказами Алекса. Да и вообще интересно. Можно сказать, познавательно. Хотя и несколько утомительно. Может быть лучше расслабиться и понаблюдать за хорошенькой блондиночкой? Единственной, кстати говоря, в этом зале.

"До чего ж хороша. Совсем молоденькая, стройная, но не тощая. Глазки… Ах, какие глазки у лэри. Как там ее? Маргарет София Анжелика Карр, графиня Фризз. Судя по фамилии род древний. Почему я не помню?" — задался вопросом Краснов. Ответить ему мог только Алекс, но он не отзывался, верный данному слову молчать и не отсвечивать во время бала. "Ну, не важно" — не стал цепляться к хозяину тела Саныч, не сводя глаз с хорошенькой графини.

"Неизвестно насколько умна эта блондинка и умна ли вообще, но пользоваться достоинствами своей внешности она определенно умеет. Вон какой наряд выбрала. Один только цвет чего стоит" — лениво размышлял Сан Саныч.

Темно-серое почти черное платье хитрого покроя так и льнуло к блондиночке, но только до талии. Ниже оно расходилось широкими складками и вроде как менялось. Словно бы какой-то то ли муар, то ли туман струился до самого пола, Краснов прежде такого не видал. Рукава тоже странными были. Поначалу обычные вроде, а от локтя меняются, превращаясь в марево серое, и тоже стекают до пола. Словно крылья стрекозиные… И украшения на девушке необычные — живые цветы в сияющих серебряных волосах и тонюсенькой талии. На фоне усыпанных драгоценностями гостей это выглядит вызывающе. Будто бы говорит всем эта Маргарет София и прочая-прочая: "Я сама по себе сокровище. Запишите это на бумажке, скурите, а пепел с винцом внутрь употребите."

Может оно, конечно, все не так, может Саныч ошибается, но непохожа белокурая стрекозка на остальных в этом зале. Другая она.

Сопровождение, если не сказать свита, у красавицы тоже необыкновенная. Две девицы гренадерского роста — кровь с молоком. Обе в одинаковых золотистых платьях и беретах на буйных кудрях. При них субтильный паренек ангельской внешности, два одинаковых с лица поганца, по которым ремень плачет, чубатый красавчик, смахивающий на секретаря Барти и мрачный зеленоглазый бледный юноша. Хотя по чести все они кроме субтильного ангелочка и чубатого зеленоглазые адепты Земли.

Неподалеку от молодежной компании расположилась в кресле супружеская чета. "Брюсы," — безошибочно распознал Краснов. Спутать закадычного дружка Барти с кем-нибудь еще было попросту невозможно. Жаль, что в последнее время приятели отдалились друг от друга по неизвестным (пока что) для Саныча причинам. "Помирятся еще" — понадеялся он, веря в здравый смысл брата. Кто же на его месте станет отдалять от себя верных людей?

Старшие Брюсы почти не танцевали — следили за компанией зеленоглазых великовозрастных деток во главе с белокурой Маргариткой. Вообще к ней было приковано множество взглядов. Особенно пристально, почти не таясь, смотрел какой-то придворный хлыщ при мундире и повисшей на руке щуплой девице. "Мать моя, — едва не расхохотался Краснов, в тот момент, когда хлыщ повернулся в его сторону. — Это ж Нэд Грир — сухарь, формалист и зануда. Эка его разбирает. Зацепила, видать девочка." Впрочем, он был не одинок. Блондиночка тоже то и дело посматривала в сторону статного обер-секретаря, мрачнея всякий раз при виде висящей на нем девицы. Нет, Маргаритка, само собой, таилась, не показывала вида, но веселилась скорее напоказ. Краснов это видел вполне отчетливо.

"Любовь" — вздохнул он, от души позавидовав молодым. Где-то в глубине души обиженно вскинулся Алекс, напомнив, что они, между прочим, сами не старые, едва достигшие зрелости мужчины. И нечего киснуть в кресле, изображая старого пердуна на покое. Понравилась девица — иди и пригласи на танец. "А не то я сам высунусь, погляжу на Маргаритку сию" — вместе с нахлынувшей тошнотой пригрозил герцог Ингарский, ясно изъявив свою волю. Решив проявить благоразумие, Сан Саныч поднялся и покорно направился прямиком к белокурой красавице: "Плясать, так плясать. Тем более, что мазурка начинается"

Бал не радовал: людно, шумно, громко. "Кавалеры назойливы, их шутки, которые полагается выслушивать с легкой улыбкой, плоские и потасканные, руки этих самых кавалеров, лежащие на талии… Поотрубать бы эти руки по самую шею!" — могла бы сказать Софи, но, конечно, молчала, танцевала, выслушивала всяческий бред и кивала благостно. А еще она смотрела. На поганца Эдварда! На этого бесстыдника! Что он вообще себе позволяет?! Почему разрешает своей, с позволения сказать, невесте обвиваться вокруг себя наподобие лианы? To же мне глициния, мать ее. Такая же ядовитая. И платье желтое дурацкое. Совершенно не идет к ней.

"На редкость вульгарная особа. А он, он… Глаза бы мои на него не глядели. Лучше посмотрю на Шеридана и поговорю с ним. На редкость приятный молодой человек, к тому же отец моей будущей доченьки. Да, именно так. Остановлю свой выбор на нем, а не на этом, этом… Пусть проваливает хоть к невесте, хоть к демонам в преисподнюю! Пресветлая, ну почему он все время попадается мне на глаза негодяй такой?!" — нервничала Софи, старательно держа на лице самое доброжелательное выражение. Хотелось верить, что ее попытки не пропали даром, и окружающим Хозяйка Серебряного озера кажется самой счастливой девицей в этом зале.

— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить Вас, — неожиданно прозвучавший голос заставил Софи вздрогнуть.

Она вскинула глаза, буквально в двух шагах стоял герцог Ингарский и не просто стоял, а протягивал к ней руку. Правую. "Чего ему?" — промелькнула глупая мыслишка, а тело, спасибо ему, тем временем действовало самостоятельно, следуя накрепко вбитой науке. Для начала оно присело в низком реверансе, демонстрируя уважение ненаследному принцу, а после распрямилось, чуть потупило очи, вложило дрогнувшую ладошку в крепкую мужскую руку и полетело, подчиняясь музыке. И герцогу.

Немного пришла в себя Софи лишь в тот момент, когда его сиятельство молодцевато опустился на одно колено, позволяя девушке обойти в танце вокруг себя. При этом смотрел он насмешливо и понимающе, словно насквозь до донышка видел душу девичью. "Вот тебе и "Ужас Дагании" Котище" — развеселилась Софи, летя на волнах мазурки. Проход, еще один, поворот… "Как хорошо, что он молчит. Нет, не так, — думала Софи, кружась. — Как он хорошо молчит" Она совершенно успокоилась и наслаждалась танцем.

Настала пора меняться партнерами. "За что, Пресветлая?" — едва не застонала лэри, глядя в потемневшие глаза Эдварда Грира.

— Как вы прекрасны сегодня, — дрогнули его губы. — Любоваться вами одно удовольствие.

Дежурный комплимент в устах обер-секретаря его величества взволновал словно признание в любви, а ведь он не сказал ничего сверх предписанного этикетом.

— Пройтись с вами в мазурке — счастье, — сквозь бухающую в ушах кровь услышала она Нэда, уже возвращаясь к герцогу.

— Вы как будто взволнованы, — встретил Софи его светлость. — Неужели зануда Грир умудрился задеть вас, лэри?

— Не понимаю, о чем вы, — пару раз хлопнула ресницами Сонечка. Речь герцога действовала на нее как прекрасное успокоительное.

— Ну и правильно, — одобрил тот. — Хорошеньким девушкам, особенно если они блондинки, положено изображать дурочек.

Что на это ответить Софи не знала, а потому с удовольствием упорхнула прочь от лэрда Рокка. Настала пора следующей фигуры. Вместе с другими дамами она сместилась в центр зала, с тем чтобы изобразить некое загадочное движение веером. Обычно этот момент танца ужасно забавлял Софи, но не сегодня. Ведь рядом с ней оказалась лэри Блэр — та не умеющая одеваться невеста Эдварда. "Вот наказание" — удержать приветливую улыбку оказалось, ох, как непросто.

Зато объятия "Ужаса Дагании" после такого показались Софи тихой гаванью.

— Окажете мне честь?.. — во время последней проходки спросил герцог.

— Прошу прощения, — не расслышала девушка.

— Я насчет обеда, — совершенно по-простецки ответил тот. — Позволите сопровождать вас?

— Буду рада, — просто ответила она. А потом, вспомнив, что обедать предстоит за одним столом с августейшими персонами, запнулась, покраснела.

— Что? — почувствовал перемену настроения белокурой Маргаритки герцог.

— Боюсь, что ее величество не обрадуется близкому соседству со мной, — неуверенно сказала Софи. — Репутация Хозяек Серебряного озера несколько, как бы это сказать…

— Не продолжайте, — властно остановил мужчина, наконец-то, поняв кто перед ним. Вспомнились рассказы Алекса о могущественных северных ведьмах, которые плевать хотели на всемогущество мужчин. Этакие местные феминистки. Они почему- то представлялись Краснову здоровенными толстыми тетками навроде свихнувшихся на естественности бодипозитивщиц с небритыми подмышками, а тут такая фея, что мама не горюй. "Спортсменка, комсомолка, отличница" — хмыкнул он и вместе с волной тошноты и боли почувствовал мгновенный отклик симбионта — Алексу тоже было весело.

— Что? — настало время Софи тревожиться.

— Все в порядке, — бодро соврал Краснов, радуясь, что музыка закончилась. — Позвольте предложить вам руку… Исключительно в плане обеда, — глядя в удивительные аквамариновые глаза, невпопад закончил он.

— Ну если только, — позабыла о неловкости она, благородно приняв неудачную шутку заодно с приглашением.

Обед по случаю для рождения его величества Бартимеуса VII заслуживал отдельного упоминания. Вот уже много лет это не какое-то торжественно-мрачное поглощение пищи в парадной столовой за длиннющим столом, отнюдь. Но и не разудалый средневековый пир, тем более не разгульная оргия с повальной пьянкой и гетерами. Нет, некоторые элементы того, другого и третьего, исключая естественно куртизанок, в организации обеда просматривались. К примеру, роскошь, строгий порядок рассадки гостей, соответственно табели о рангах, музыка опять же.

Но атмосфера вечера, настроение, витающее в зале, были иными, более непринужденными что ли…

В Волшебных Чертогах — любимой зале королевы Анны Марии для гостей были накрыты небольшие, персон на шесть столики. Их изящная сервировка прекрасно гармонировала с общим убранством зала. Белизна тончайшего костяного фарфора перекликалась с цветом, облицованных парламским мрамором стен. Небесно-голубые нежнейшего оттенка скатерти и салфетки перекликались с лазурью куполообразного, расписанного облаками потолка. Позолоченные кривоногие стулья, столы и прочая мебель гармонировали с отделкой стен, представляющей из себя лес. Золотой лес, в котором раздавались негромкие звуки музыки… Оркестр был спрятан на замаскированных хорах, но кого это интересовало, по чести сказать.

В общем, Сан Саныч одобрил: "Георгиевский зал побогаче будет, но где Кремлевский дворец и где Аргайл…" "Хотя с Кусково вполне сравнимо" — вспоминал он дачу графов Шереметьевых ведя Маргаритку к одному из столиков. А то, что своим приглашением на обед лэри Карр задал дополнительной работы распорядителю бала и едва не довел до сердечного приступа церемониймейстера, герцог Ингарский во внимание не принимал. Не по чину.

— Прошу, — подвел он Маргаритку к одному из столиков, дождался пока лакей отодвинет стул для нее и только потом уселся сам. Дурнота против ожидания не прошла. Даже странно, ведь Алекс, держа слово, вновь затаился.

Софи осторожно присела на краешек стула, как заведено, взяла в руки салфетку, но разворачивать ее не торопилась — ждала появления их величеств. И правильно. Не прошло и пары минут, как лэри Карр пришлось подниматься с тем, чтобы поприветствовать августейшую пару.

— Обойдемся без излишнего официоза, дитя мое.

Услышала замершая в глубоком реверансе девушка. Донельзя удивленная она подняла глаза, чтобы увидеть сияющего аки ясно солнышко именинника и его хмурую словно снеговая туча супругу.

— Лишний раз убеждаюсь, что вы, супруг мой, — настоящий отец своим подданным, — поджала губы Анна Мария.

— Как ты мудра, любимая и как прозорлива, — умилился Барти.

— Куда уж мне, — скромно опустила глаза королева.

У Софи, замершей в неудобной позе, если не сказать враскорячку, без привычки начали затекать ноги.

— И как скромна. Одно слово — голубица, — продолжил свою мысль король. — Просто сам себе завидую.

— А уж как я завидую брату, — бесстрашно склонился к ручке Анны Марии герцог Ингарский, героически гася разгорающуюся супружескую ссору. — Честное благородное слово, — серьезно посмотрел на невестку.

— Льстец, — все еще раздраженно отмахнулась та, но взглянув в побледневшее осунувшееся лицо родича сменила гнев на милость. — Оба льстецы, — милостиво улыбнулась братьям, позволила усадить себя за столик и только после этого кивнула Софи, разрешая подняться.

Именинника такое самоуправство не обрадовало, но он предпочел промолчать. Не стоило сейчас усугублять недовольство супруги, однако ее поведение необходимо обсудить. После. Наедине. А пока…

Софи плохо запомнила обед. Она что-то ела, пила и даже отвечала на вопросы. Наверное, внятно, потому что никто над ней не смеялся, пальцем не тыкал и глаз не закатывал. Хотя это еще ни о чем не говорит. Ведь за столом собрались воспитанные люди, которые могут обсудить ошибки, допущенные северной выскочкой, в другое, более подходящее время. Впрочем, такие мелочи не интересовали Хозяйку Серебряного озера. Все ее внимание занимал герцог Ингарский.

Что-то было в нем такое… Непонятное? Пугающее? Манящее? И да, и нет. "Может быть это знак? Может быть, я просто нашла того самого человека?" — задавалась вопросом Софи. "Правда бабушка всегда говорила, что от королевской семейки нужно держаться подальше, но рядом с так хорошо, несмотря на его… " — тут его подали десерт, и едва оформившаяся мысль упорхнула.

— A что ваш жемчуг, растет? — колупнув ложечкой шарик мороженого, светски поинтересовалась королева. — Всегда, знаете ли, хотелось посмотреть, — де давая никому вставить слова, сказала она.

— Вашему величеству стоит только приказать, — едва не закашлялась Софи. — Хотя, по правде сказать, смотреть там особо не на что. Сами по себе моллюски некрасивы, хотя и растят в себе истинное чудо…

— Чудо, да… — согласилась Анна Мария, готовая то ли попросить, то ли потребовать нечто особое для себя. Она даже открыла рот…

— Милая, а как ты относишься к тому, чтобы пригласить лэри Карр к нам на традиционную пятничную игру? — его величество многозначительно посмотрел на супругу.

— Отличная идея, — королева немного нервно промокнула губы салфеткой. — Карты вряд ли привлекут столь молодую особу, но вот фанты… Да, это отличная идея, дорогой.

Софи настороженно посмотрела на повеселевших супругов и подумала, что бабуля была таки права, завещая держаться подальше от самодержцев. Вечно им что-то нужно от Хозяек Серебряного озера. И ведь не откажешь же. Эх…

Зато герцог Ингарский… Какой интересный мужчина.

"Все проходит" — уверял древний мудрец. И он таки был прав. На счастье Софи обед вскоре закончился. Их королевские величества поднялись из-за стола, подавая пример подданным, и, минуя бальный зал, прямиком направились в салон: настало время играть в карты. Их поддержали не только люди в возрасте, но и те, кто предпочитал хороший Вист многочасовому дрыгоножеству под музыку. Некоторые из приглашенных отправились по домам, сочтя момент наиболее подходящим. И только неуемная молодежь готовилась к танцам.

Семейство Брюсов разделилось. Старшие решили сыграть по маленькой, а младшие ринулись навстречу котильону, оставив Софи с герцогом. Нет, они не бросили лэри Карр. Просто, в очередной раз побледнев как спитое молоко, Ужас Дагании так зыркнул на подошедших поганок и Бена, что им ничего не оставалось кроме как раскланяться.

— Ну и зачем? — с трудом скрывая раздражение, полюбопытствовала Софи.

— Сам не знаю, — признался Саныч, недоумевая на хрена ж он так выпендрился и девчонку подставил. — Скажите сами.

— Воспитание не позволяет, — пожаловалась она.

— Понимаю и даже сочувствую… — тут Краснов сбился и умолк, потому что к горлу подкатила прямо-таки запредельная горечь, а голову сдавило болью.

— Вам нехорошо, — растерявшись, констатировала Софи.

— Сейчас отпустит, — вслух понадеялся Сан Саныч, но маленькая хозяйка большого озера его уже не слушала. Она отдавала команды королевским служащим, и что удивительно те ее беспрекословно слушались. Причем все: и дежурный маг портальщик, переместивший его светлость с ее милостью в апартаменты герцога, и целитель, и даже Патрик, что вообще не укладывалось в голове.

Дождавшись, когда оказавшийся на редкость жестоким приступ отпустит измученного Саныча, Маргаритка как ни в чем не бывало придвинула к его постели кресло и распорядилась насчет чая, а когда получила его, велела Патрику удалиться и следить, чтобы никто не потревожил покой герцога и не подслушал предстоящий разговор. Она так и заявила: "ОЧЕНЬ. ВАЖНЫЙ. РАЗГОВОР." Камердинер проникся, и ушел, мерзавец этакий, оставляя своего обессиленного господина наедине с хищно улыбающейся Маргариткой.

— Будете пытать? — попытался пошутить Краснов.

— Если понадобится, — отхлебнула чаю маленькая нахалка.

— Я буду кричать, — поставил ее в известность Ужас Дагании. — Сбежится стража, Барти с женой, племянницы. От вашей репутации не останется камня на камне… — договорил и понял, что шутка зашла куда-то не туда. Не шутят над девичьей честью в этом мире.

— Репутации моего рода такая малость навредить не сможет, — спокойно ответила Маргаритка. — Предшественницы постарались, знаете ли. Так что не тяните время, рассказывайте.

— Вы всерьез рассчитываете на мою откровенность? — рассмеялся Краснов, не обращая внимания на попытки Алекса пробиться и таки выложить все как есть.

— Вообще-то я рассчитывала на это, — девушка оставалась невозмутимой.

— Ха. Ха. Ха, — очень медленно сказал Саныч, хотя смешно ему не было.

— Ну, тогда я сама все расскажу, — она поставила чашку на стол. — Дайте руку, — не сказала, потребовала Маргаритка. — Или испугаетесь? — подначила, видя колебания мужчины.

— Со мной давно не проходят такие номера, — поставил в известность зарвавшуюся девчонку Краснов. — На слабо меня не возьмешь! — закончил он и протянул руку.

Девочка была совсем молоденькой, но точно не дурой. Поэтому от улыбок и подначек удержалась, повернула свою роскошную жемчужину внутрь ладони, сграбастала руку Саныча в свои ладошки и прикрыла глаза.

— Прикажете думать о своем недуге, прекрасная лэри? — осведомился тот.

— Я мысли не читать не обучена, — не сразу ответила Маргаритка. — Так что все равно.

— Тогда я буду думать о вашей дивной красоте, — в Сан Саныча не иначе как дьявол вселился. Иначе с чего бы ему вести себя словно сопливый мажор.

— Помолчите, пожалуйста, — попросила она, не открывая глаз. — Вы мне мешаете.

Изготовившийся выдать очередную глупость Краснов захлопнул рот и откинулся на подушку. Алекс внутри одобрительно хмыкнул в том смысле, что давно пора.

— Очень интересно, — после довольно продолжительного молчания, заговорила девушка. — Если бы речь шла о женщине, то я с уверенностью могла бы утверждать, что она беременна.

— Что? — по полной офигел Краснов, не ожидавший от Маргаритки такой подляны. Хотя где-то как-то она и была права.

— Но поскольку вы мужчина… — она, наконец, открыла глаза. — Я склонна думать, что раздвоенность вашего сознания вызвана иными причинами.

— Хотите сказать, что я безумец? — понадеялся Сан Саныч.

— Не угадали, — Маргаритка улыбнулась и погладила Краснова по руке, успокаивая. — Давайте воздержимся от диагнозов, которые могут нервировать вас. Лучше поговорим о средстве, которое в состоянии помочь.

— Давайте, — чувствуя радость Алекса, позволил себе расслабиться мужчина. Ведь скажи Маргаритка хоть еще хоть слово, эту комнату она бы не покинула. Или покинула бы ее герцогиней Ингарской. Хотя все еще может быть.

— Вам нужна жемчужина, — Маргаритка снова закрыла глаза. Краснову даже показалось, что она впала в транс. — Черная жемчужина, — медленно проговорила она. — Крупная. Матовая. Когти… Ее будут держать изогнутые когти из белого золота… Чешуйчатые лапы, удерживающие сокровище. Да будет правильно.