Храм любви

7

— Привет, сестренка! — сказал стоящий на крыльце Берни.

— Ах! Привет… Здравствуй, Триша… и Джуниор. Входите! — Она слегка покраснела. — А мы тут с Нилом готовим завтрак…

Берни прищурился.

— Не поздновато ли?

Из кухни вышел Нил с пучком салата в одной руке и куском сыра в другой.

— Сделать вам по сандвичу? Каким ветром вас сюда занесло?

— Едем в Лондон, на конференцию, — пояснил Берни. — Предпочли отправиться своим ходом. Кстати, по пути мы звонили вам с автозаправочных станций.

— Правда? — Грейс покраснела еще больше.

— Да, несколько раз.

Нил усмехнулся.

— Должно быть, мы были в саду.

— Может, уложим Джуниора в спальне, Триша? — быстро произнесла Грейс, радуясь, что сообразила убрать кровать. — А потом я угощу вас охлажденным чаем.

— Малыш проспит еще часок-другой, — сказала Триша. На ней было элегантное летнее платье, гладкие волосы сияли. — Великолепно выглядишь, Грейс!

— Спасибо, — ответила та. И снова покраснела.

— У нас не было намерения застать вас врасплох, — словно извиняясь, заметила Триша в спальне.

Грейс поспешно схватила со стула и зажала в кулак носки Нила.

— Все это временно, — пробормотала она. — Я имею в виду нас с Нилом.

Триша покачала головой.

— Как знать, дорогая моя, как знать… У Нила сейчас критический возраст.

— Жалко, что вы уезжаете в Эдинбург, — с вздохом произнесла Грейс, наблюдая, как Триша укладывает спящего Джуниора на кровать.

— Ты так говоришь, будто мы отправляемся на другой конец света! Тебе непременно нужно навестить нас… кстати, можешь и Нила взять с собой.

Когда все собрались за столом, Берни сказал, глядя на Грейс:

— Признаюсь, мы надеялись, что ты выручишь нас. Я хотел пригласить Тришу в ресторан при гостинице Келли Баркс. Не посидишь с нашим малышом?

— Хотите, чтобы я присмотрела за Джуниором?! — испуганно воскликнула Грейс. — А если он расплачется?

— Возьмешь его на руки. — Берни пожал плечами. — Вот и Нил поможет тебе. После ужина мы заедем за сыном, а потом вернемся в гостиницу. У нас там зарезервирован номер. Ну, пожалуйста, Грейс! Мы с Тришей так давно никуда не выбирались вдвоем.

— Красное вино при свечах и шоколадное суфле… — мечтательно произнесла Триша.

— И можно держаться за руки под столом, — добавил Берни. — Кроме того, вы с Нилом — крестные Джуниора, так что не отлынивайте от своих обязанностей.

Не прошло и получаса после отбытия Берни и Триши, как малыш проснулся.

— А я-то надеялась, что он проспит весь вечер, — вздохнула Грейс. — Почему бы тебе не взять его на руки, Нил?

— Но ведь ты же женщина и должна больше знать о детях.

— Откуда мне о них знать? К тому же ты мужчина и должен уметь справляться со сложностями.

— Ладно, будем баюкать Джуниора по очереди.

Так они и сделали. Однако малыш и не думал успокаиваться. Тогда Нил подогрел заранее приготовленную Тришей бутылочку с молоком и подал ее Грейс. Джуниор припал к соске, будто не ел несколько дней. Когда он напился, Грейс протянула малыша Нилу.

— Держи. И бутылочку тоже. Пусть допьет. А я пока уберу со стола.

Тот взглянул на нее, даже не пытаясь взять ребенка.

— Что происходит?

— Ничего. Просто сейчас твоя очередь держать Джуниора.

— Я никогда в жизни не кормил ребенка, — взволнованно произнес Нил.

— А малышу все равно.

Джуниор нетерпеливо пискнул, и Нилу поневоле пришлось принять его на руки. Сначала он ощутил тепло тяжеленького детского тельца, потом Джуниор поднял на него голубые глаза. Соска вновь была во рту малыша, и тот довольно причмокивал.

К горлу Нила почему-то подкатил ком. Справившись с ним, он произнес:

— Кажется, это не так уж сложно…

Когда Джуниор опустошил бутылочку, Нил усадил его к себе на колени. Мальчик был таким маленьким, беспомощным…

Как можно обидеть ребенка? Всплывший в голове Нила вопрос наверняка был навеян разговором с Сарой. Как знать, может, и моя мать испытывала такую же нежность, когда держала меня на руках? — подумал он затем. Ответа ему уже никогда не узнать.

— Нил? — шепнула Грейс. — Что случилось?

Он поднял голову. Перед ним стояла красивая женщина с копной светлых, сияющих в свете лампы кудрей. Что, если бы это был их ребенок — его и Грейс? Какие чувства испытывал бы он тогда? Столько вопросов, что впору бежать от них на край света, мрачно подумал Нил.

— Наверное, нужно положить Джуниора в постель.

— Да, — тихо произнесла Грейс. — А потом ты расскажешь мне, что происходит.

Может, расскажу, подумал Нил, неся малыша в спальню. А может, нет. Сейчас ему стало странно, что он задумался об общем с Грейс ребенке. Это означало бы принятие определенных обязательств. А также — наличие любви. Но он не любит Грейс. А она? Любит его?

Уложив сонного Джуниора, Нил хмуро уставился в стену. Ему живо припомнилось, как они занимались сегодня любовью, какой нежностью были пронизаны ласки Грейс. Что это, если не любовь?

Однако Нил не хотел, чтобы она любила его. Просто не знал, что ему делать с этой любовью, вот и все. Пора возвращаться в Лондон.

На кухне Грейс заваривала чай.

— Ты рассказал мне все, что узнал о своих родителях, — с подчеркнутым спокойствием заметила она, — но ни словом не обмолвился о своих чувствах по этому поводу.

— Я еще сам в них не разобрался.

— Но какие-то эмоции ты испытываешь!

— Не дави на меня, Грейс, — сдержанно произнес Нил.

— Как же мне тогда понять, что происходит в твоей душе?

— А зачем тебе это?

Она опустила взгляд.

— Мы вместе провели минувшую ночь. Потом полдня занимались любовью. Неужели это ничего не значит для тебя?

— Разумеется, значит! Но при чем тут мои родители?

— Что это означает для тебя, Нил?

Он посмотрел в ее глаза и понял, что она боится ответа. И подозрение о ее любви почти переросло в уверенность.

— Все-таки не дави на меня, ладно?

Грейс с видимым усилием проглотила то, что вертелось на ее языке.

— Хорошо. Я сама не люблю, когда меня подталкивают к чему-то… особенно, когда речь идет о живописи.

Нил не ожидал подобного понимания.

— Ты замечательная женщина, — хрипло вырвалось у него.

Неожиданно глаза Грейс наполнились слезами.

— Я зашедший в тупик художник.

Их разговор оказался прерван вернувшимися родителями Джуниора.

После того как Берни и Триша забрали малыша и на автомобиле отправились в гостиницу, Нил порывисто подхватил Грейс на руки, быстро унес в спальню и там овладел ею молча, почти без ласк, с оттенком отчаяния.

Когда все кончилось, он сказал:

— Я возвращаюсь в Лондон. Завтра у меня насыщенный день, несколько деловых встреч… Но перед следующим уикендом я тебе позвоню.

В сумерках его глаза казались черными. Глядя в них, Грейс подумала о том, что впервые за все время не испытала удовлетворения. И не только в физическом смысле — ее сердце осталось пустым и холодным. И еще она испугалась. Изо всех сил стараясь не показать страха, который был настолько же силен, насколько и иррационален, Грейс сдержанно произнесла:

— Я могу как-то повлиять на твое решение?

— Нет. Я делаю все, что могу, — именно это я и пытаюсь тебе сказать, — с нотками раздражения ответил Нил.

Потом она стояла у окна, глядя вслед удаляющимся, мигающим в сумерках задним габаритным огням «мерседеса». Грейс до сих пор окружали впитавшиеся в ее собственную кожу запахи Нила, словно наяву она ощущала его прикосновения, слышала насыщенный страстью хрипловатый голос…

Она вымыла посуду, смела крошки со стола, а потом еще долго слонялась по дому, как неприкаянная. Было уже сильно заполночь, когда она наконец легла в постель.

Проснулась Грейс с первыми лучами солнца. Жуя банан, направилась в студию и встала перед стоящим на мольберте натянутым на рамку пустым холстом. Она долго рассматривала рабочее пространство, прежде чем взять первый тюбик и выдавить краску на палитру.

Зато потом Грейс работала весь день напролет. Если бы ее спросили, она не смогла бы дать определение чувствам и идеям, которые изображала. Лишь когда начали сгущаться сумерки, она сделала несколько завершающих мазков и отступила на пару шагов назад.

Картина была завершена. Пожалуй, это самое значительное мое произведение, подумала Грейс.

Действительно, полотно отличалось от прежних ее работ. Абстракция, но с узнаваемыми элементами, буйством красок и общим радостным настроением. В этой картине не было даже намека на прежние мрачные мотивы, долгие месяцы преследовавшие Грейс будто наваждение.

Она вымыла кисти, проверила, на всех ли тюбиках с краской завинчены крышечки, затем удалилась в спальню и без сил упала на кровать. Через минуту ее сморил глубокий, без сновидений, сон.

…Нил постучал, потом толкнул оказавшуюся незапертой дверь и снова постучал. Никакого ответа.

Разумеется, здесь, в деревне, Грейс чувствует себя в безопасности, но все же ей следовало бы соблюдать большую осторожность, особенно сейчас, когда солнце село и с каждой Минутой становится все темнее.

Войдя в дом, Нил заглянул на кухню, но там было пусто. Тогда он направился в спальню и увидел Грейс, лежащую поверх покрывала в стареньких домашних джинсах и просторной рубашке. Ее босые ступни пробудили в Ниле столько эмоций, что он поспешил отойти от спальни и двинулся в студию.

При виде стоящей на мольберте картины у него перехватило дыхание. «Восхитительно» — это было единственное определение, пришедшее ему на ум. Он застыл перед произведением Грейс, словно прислушиваясь к нему, впитывая радость всеми порами кожи — радость, которая почти пугала своей интенсивностью.

Но постепенно все эмоции вытеснило чувство неловкости. Я был прав, подумал Нил, продолжая разглядывать картину. Сейчас уже очевидно: Грейс влюбилась в меня. И следуя своей манере, отобразила это на холсте.

За спиной Нила зазвучали шаги босых ног. Он обернулся.

— Ты влюблена в меня. — Это прозвучало, как обвинение.

Грейс остановилась и убрала волосы с лица.

— Да, — сказал она, — влюблена.

Ее честность обескуражила Нила.

— Ведь я с самого начала предупреждал тебя против этого!

— Верно.

— Я говорил, что между нами лишь временные отношения, а о чем-то более серьезном не может быть и речи.

Грейс прищурилась.

— Почему ты так рассердился?

— Потому что ты давно уже знаешь обо всем, но мне не сказала ни слова! — процедил Нил сквозь зубы.

— Не давно, а всего лишь после того, как под дождем привела тебя в дом и мы уснули в обнимку.

— Просто тебе стало жаль меня, когда я рассказал историю своих родителей.

— Единственное чувство, которого я не испытываю к тебе, — это жалость! — возразила Грейс.

Нил помолчал, гневно глядя на нее.

— Все произошло слишком быстро, — произнес он, наконец. — Ты и я. Наш с тобой роман. Я уже ничего не понимаю. Ни того, что происходит между нами в постели, ни того, что вне ее. Ни с тобой, ни без тебя.

— Ты просто не позволяешь себе понять.

Логика Грейс разозлила Нила еще больше.

— Какое-то время я должен провести без тебя.

— Ты прекращаешь наши отношения? — сдавленно спросила она. — Странно, что меня это удивляет… Ведь я всегда знала, что рано или поздно все именно так и кончится.

— Ничего я не прекращаю! Просто мне необходима передышка.

— И ты нарочно приехал, чтобы сказать мне это?

Нил сам не знал, зачем приехал. Потому что после трудного дня хотел отдохнуть в саду Грейс? Или потому что в последнее время спокойнее всего чувствовал себя в ее постели?

— Неужели я должен объяснять каждое свое действие! Ну, надоело мне сегодня в городе, я взял и приехал сюда…

Побледнев, Грейс попятилась.

— Я бы хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, у которого хватает мужества поделиться не только своим телом, но и чувствами.

— Каких чувств ты ожидаешь? Не забывай: сначала меня воспитывал Эрик, а потом улица.

— Чушь!

Неожиданно Нил шагнул вперед и крепко схватил Грейс за запястье.

— Как думаешь, соседи услышат, если ты закричишь? Или ближайший коттедж слишком далеко?

— Прекрати! — воскликнула она. — Я тебя не боюсь… мы уже говорили об этом. Не такой ты человек, чтобы поднять на меня руку!

— Откуда ты знаешь? — тихо произнес Нил. — Разве можно заглянуть в чужую душу?

Грейс с усилием выдернула руку.

— Хочешь запугать меня, чтобы я сама прогнала тебя? Тогда ты успокоишься и сможешь вести привычный образ жизни?

— Нет, я лишь прошу тебя не впадать в дешевую сентиментальность. По-моему, любовь — это бранное слово.

— Не смей принижать мои чувства! И не оскорбляй меня. Мне двадцать девять лет, и ты первый мужчина, в которого я влюбилась. Мои эмоции далеки от сантиментов. Это какое-то… первобытное чувство. И оно… настоящее.

— В таком случае, ты выбрала не того мужчину.

Грейс отступила на шаг, потирая запястье.

— Ты хочешь прожить бобылем до конца своих дней? Не имея жены, детей… никого, кто бы любил тебя? Думаешь, такой участи желала бы для тебя твоя мать?

— Только ее сюда не впутывай. Я даю задний ход, Грейс. Мне нужно побыть на некотором расстоянии от тебя и разобраться в том, что происходит.

— А почему бы не сделать того же вместе со мной?

— Потому что ты влюблена в меня, — произнес Нил с мрачной прямотой.

— Это единственная моя вина.

— Я предупреждал, чтобы ты не влюблялась в меня. Так что с моей стороны обмана нет.

— Выходит, я оказалась в западне, верно?

Увидев, как поникли ее плечи, Нил с чувством произнес:

— Лучше бы я никогда не видел этой картины!

— От правды не спрячешься…

Нил смотрел на Грейс и думал о том, как все странно: чем больше он сердится на нее, тем сильнее ему хочется увлечь ее в постель.

— Я не прекращаю наши отношения, — повторил он нарочито бесстрастным тоном. — На следующей неделе мне нужно слетать в Милан и Мадрид. А потом, возможно, еще и в Хельсинки. Но ближе к уикенду я позвоню тебе.

Если учесть, что сегодня четверг, ждать придется девять дней, подумала Грейс. Она покачала головой.

— Я не собираюсь целыми днями сидеть у телефона, если ты на это намекаешь.

Нил гневно засопел.

— Поберегись, солнышко!

— Я двадцать девять лет прожила без тебя, так что полторы недели как-нибудь осилю.

— Последнее слово непременно должно остаться за тобой!

— Ведь это единственное, что я могу себе позволить, верно? — тихо произнесла она. — Но мне не нужно последнего слова, Нил. Мне нужен ты.

Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не сгрести Грейс в охапку и не зацеловать до беспамятства. Понимая, что стоит ему дотронуться до нее, как с его решимостью сразу же будет покончено, Нил натянуто произнес:

— Продолжим разговор, когда я вернусь. До свидания, Грейс.

С этими словами он вышел из студии, затем сбежал с крыльца и быстро зашагал к «мерседесу».

От кого я убегаю? — вертелось в его голове. От Грейс или от себя?

Неужели это все? — думала тем временем Грейс, глядя на свою яркую, жизнерадостную картину. Как же я перенесу приближающееся одиночество? Какая же я дура, что влюбилась в него!

Пока Нил занимался делами, пока перелетал из одного города в другой, ему удавалось не думать о последнем разговоре с Грейс. Однако, сидя в самолете, несущем его в Лондон, он считал минуты, остающиеся до приземления.

Приехав домой на такси, Нил бросил дорожную сумку в прихожей, поспешил к телефону и быстро набрал знакомый номер. Но ответом ему стали лишь длинные гудки.

Он быстро переоделся в спальне в джинсы и рубашку с отложным воротником, затем схватил с бюро ключи от «мерседеса».

Нил гнал автомобиль вперед, цедя сквозь зубы ругательства. Деревни Стоунпит он достиг в рекордно короткое время. Однако, войдя в тихий, залитый предзакатным солнцем двор Грейс, где карминно-розовые и белые розы, лиловые флоксы и бордовые георгины стояли как часовые, выстроившись вдоль старой каменной стены, Нил понял, что кроме него здесь никого нет.

Возможно, Грейс уехала в Лондон навестить Теда и Кэрол.

На всякий случай толкнув дверь, Нил обнаружил, что та не заперта.

— Грейс? — крикнул он входя. — Ты дома?

Тишину нарушало лишь доносящееся из сада птичье пение. На кухне — к своему величайшему облегчению — Нил обнаружил недопитую чашку кофе и пучок свежего салата на столе.

Что со мной? — пронеслось в его голове. Почему вянущий пучок салата пробуждает у меня столько эмоций?

Он стоял посреди небольшого уютного коттеджа, окруженного цветами и слабо пахнущего масляной краской. Разве не находится здесь все, что ему хочется? Потому что тут живет женщина со страстной и творческой натурой. Грейс. Та, кого он подсознательно искал всю свою жизнь. Женщина, которую он… любит.

Мне действительно нужно было очутиться вдали, проехаться по нескольким странам, чтобы понять, что мой дом здесь, как и будущее, которое невозможно без Грейс. Ее присутствие в моей жизни так же необходимо, как воздух, которым я дышу.

Как только она вернется, сразу скажу, что люблю ее, подумал Нил.

В ожидании Грейс он машинально двинулся в студию. Картина, ставшая причиной последней размолвки, стояла на полу, прислоненная к стене. Переведя взгляд на мольберт, Нил вздрогнул.

О новой работе Грейс с уверенностью можно было сказать лишь одно: здесь не было уверенности ни в чем. И меньше всего — в любви.

Я чуть не потерял ее! — вспыхнуло в мозгу Нила. Из-за своей собственной глупости.

Не в силах оставаться в одном помещении с новой картиной, он вышел в сад. Но и здесь ему не хотелось оставаться. В конце концов Нил открыл калитку и медленно побрел по улице.

Всего через несколько минут он вдруг увидел показавшуюся впереди из-за поворота Грейс. Она была в шортах и футболке, под которой слегка колыхалась грудь. В руке Грейс несла корзинку с хлебом и картонкой молока.

Как можно не любить ее? — зачарованно подумал Нил.

В эту минуту Грейс подняла голову, увидела его… и от неожиданности споткнулась. В следующее мгновение корзинка полетела в одну сторону, а сама Грейс в другую.

Нил бегом бросился к ней.

— Родная моя… Ты не ушиблась?

Она ахнула.

— Как ты меня назвал?

По ее щекам разлился румянец, грудь взволнованно вздымалась под белым трикотажем футболки.

— Выйдешь за меня замуж? — хрипло произнес Нил.

Грейс смотрела на него во все глаза.

— В тебе нет ни капли романтики, — наконец пролепетала она. — Разве ты никогда не слышал о свечах и скрипках?

— Если ты согласишься стать моей женой, я разожгу костер и найму симфонический оркестр, — нетерпеливо произнес Нил, вглядываясь в ее лицо.

От волнения его сердце билось так, будто он пробежал мили две.

— Я сплю? — осторожно спросила Грейс. — Или это классический пример исполнения желаний?

— Ты бодрствуешь, — заверил Нил, помогая ей подняться. — Понимаю, что не заслуживаю тебя, что был круглым дураком и все такое… Но недавно я осознал, что люблю тебя. И буду любить всегда. Стань моей женой, Грейс. Пожалуйста.

Та потрогала его пальцем, затем задумчиво произнесла:

— Вроде бы настоящий… Может, поцелуешь меня, чтобы я окончательно убедилась, что это действительно ты?

Нил склонил голову и поцеловал Грейс, вложив в этот поцелуй всю силу и нежность своей неожиданно обнаруженной им любви.

Спустя некоторое время Грейс невнятно произнесла под его губами:

— Да.

— Да что?

Она подняла на Нила сияющий взгляд.

— Ты настоящий. И да, я выйду за тебя замуж. Даже несмотря на то, что последние дни были худшими в моей жизни. Только с одним условием.

— С каким? — внутренне напрягшись, спросил он.

— Я хочу ребенка. Нашего с тобой. Твоего и моего. Ты согласен? Отвечай, это очень важно для меня.

Нил на миг задумался, но тут же кивнул.

— Если ребенок будет твоим и моим, я не против. Пусть их даже будет двое.

Грейс счастливо вздохнула.

— Тогда все в порядке. Подними корзинку, дорогой, и идем домой, ужинать.