Хранитель Тайного Алтаря

Глава 1 Экзамены

Ларинна

Щедрое весеннее солнце заливало просторный университетский двор, и цветы яблони, что покачивались у самого окна, пахли головокружительно…

И хотелось забыть обо всех консультациях и экзаменах на свете.

Черноволосая девушка, надув губки, с тяжёлым вздохом облокотилась на парту и подпёрла щёку рукой. Речь профессора, гулко разносившаяся в тишине аудитории над головами юных колдунов, казалась бесконечной… А главное — совершенно непонятной. Мэтр бубнил какую-то абракадабру, вычерчивая на доске круги и магические формулы, походившие на ряд бессмысленных символов.

— Ларинна, ты чего не пишешь? — распахнула глаза сидевшая рядом подруга, миловидная девушка с русыми волосами, бросив короткий взгляд в её тетрадь. — Ведь экзамен завтра!

— Перевели на второй курс, переведут и на третий! — досадливо отмахнулась названная Ларинной. — Куда они денутся… Знаешь что, Фрей? — шаловливо сверкнув чёрными глазами, повернулась она к подруге. — Давай поедем купаться? Жара такая стоит, озёра наверняка уже прогрелись!

— После экзамена, Ринн, после экзамена, — покачала головой кареглазая Фрей, вновь склонившись над своим конспектом. — У меня же нет таких влиятельных родителей, как у тебя.

— Да у меня мировые родители! Чего ты их стесняешься? Они…

— Я не стесняюсь, — невольно рассмеялась подруга. — Но ты всё время великодушно забываешь, что я — Смертная. Если я провалюсь на экзамене, меня до пересдачи лишат неприкосновенности, и твои мировые родители первые будут иметь право отправить меня в лаборатории на опыты. Или на корм своим личам. — Фрей примирительно улыбнулась, увидев полный обиды взгляд Ринн. — Ну, не твои предки, так, вон, Вирлисса, — она кивком указала на сидящего через ряд ослепительного молодого человека. Что сей молодой человек ослепителен, было понятно даже со спины. — Тот ещё фрукт, как и его семейка.

Вирлисс, небрежным жестом перебросив через плечо роскошные серебристые волосы, обернулся и послал девушкам многообещающую улыбку. Его ровные зубы с чуть удлинёнными клыками блеснули под солнцем, как полярный снег.

— Ах, у всех вампиров невероятный слух, особенно у Рождённых, — хмыкнула Фрей.

— Крошка, я сделаю тебя Бессмертной без пересдачи, можешь не волноваться об этом… — одними губами прошептал Вирлисс, но обе девушки услышали. — Может, хоть тогда ты не будешь столь жестока со мной, Фрери…

Ларинна фыркнула от смеха.

— Слушайте, когда вы наконец прекратите друг друга подначивать и нормально заявите о своих отношениях?

— Ты у меня спрашиваешь? — сделал обиженные глаза Вирлисс. — Я молюсь Мортис, чтобы она провалилась. Может, это и будет моим единственным шансом…

Фрей показала ему язык.

— Размечтался, кровосос!

— Кхм!.. — многозначительно покашлял лектор. — Я вижу, некоторые наши молодые колдуны настолько уверены в своих знаниях, что болтают даже на консультации. Не смею задерживать.

Подруга Ларинны побледнела и явно подыскивала слова для оправданий, но Вирлисс её опередил.

— Мы просим прощения, господин профессор, — встал он. — Мы допустили ошибку, но клянёмся, что не повторим её.

Лектор поморщился, но взмахом руки позволил Рождённому вампиру сесть, тем самым разрешая остаться и девушкам.

«С тебя причитается», — прошелестел в голове у Фрей бархатный голос Вирлисса.

«Перетопчешься!» — так же мысленно ответила она.

— Экзамены завтра в девять утра, опоздавших просьба не беспокоить, — наконец прозвучали заключительные слова лектора — пожалуй, единственные, понятые Ларинной за эти бесконечные два часа.

Второкурсники высыпали из аудитории шумной толпой и потекли по мраморной лестнице к выходу из родного универа. Вирлисс тут же возник возле Фрей и, обхватив её за талию, под взаимные шуточки и поддразнивания увлёк по направлению к библиотеке.

— Я тебе объясню высшие заклятья подчинения. Должна же моя будущая жена знать, как управляться с кланом… Я очень огорчусь, если ты выберешь не вампирскую специализацию… Ой! За что??? — донёсся до Ларинны из глубин коридора его обиженный вопль.

Ринн усмехнулась. Если эти двое в такой замечательный весенний день хотят торчать в душной библиотеке над учебниками, — а Вирлисс, насколько было известно Ларинне, и в самом деле серьёзно помогал Фрей — то это их дело. А она пойдёт развлекаться!

Домой идти уж точно не хотелось.

Узкая чёрная мантия с бледно-зелёной каймой — знак ученика магического Университета — мягко шелестела по камням двора.

Девушка присела на бортик тихо журчащего фонтана и плюхнула рядом сумку с учебниками.

Мимо, смеясь, пробегали юные адепты, без пяти минут колдуны; проходили, уткнувшись в учебники, молодые маги-старшекурсники; важно шествовали в чёрных мантиях с фиолетовой оторочкой профессора…

В воздухе звенело то будоражащее напряжение, которое бывает только перед экзаменами.

Солнце, дробясь в воде, бликами дрожало на тёмном мраморе купели.

Ларинна опустила руку в воду, глядя, как лучи золотят кожу в зеленоватой глубине.

— Госпожа!

От неожиданности она вздрогнула.

Перед ней стоял белокурый юноша в дорожной куртке. С плеча свисала облезлая сумка. Ларинна невольно поморщилась.

Смертный. Да ещё и бродяга.

Конечно, на ней не написано, что она бессмертна, а в ученической форме все равны…

Брезгливо поджав губы, Ринн смерила его с ног до головы холодным взглядом.

— Чего тебе? — кисло осведомилась она.

— Госпожа, как мне пройти в зал приёмной комиссии?

Час от часу не легче. Этот оборванец собрался поступать? В университет?

Она, Рождённая Бессмертная, еле сдаёт экзамены, и то благодаря связям родителей, известнейших магов… а на что надеется этот свинопас?

— Поднимешься по парадной лестнице на второй этаж, там налево, — надменно процедила она сквозь зубы.

— Благодарю, госпожа, — парень учтиво поклонился, и, насвистывая, направился к лестнице.

— Невежа, — прошептала девушка.

— Ларинн, вот вы где! Я ищу вас всё утро!

Ларинна закатила глаза. О Мортис, ну нигде не скрыться!..

Рядом с ней на бортик фонтана опустился средних лет мужчина в серой куртке военного покроя и штанах для езды на драконе.

Умные карие глаза внимательно и чуть печально взглянули на девушку.

По виду его можно было принять за офицера, если бы не широкие пластины наплечников — носить их имели право лишь пять человек на всей Атариде: пять верховных жрецов, правивших страной.

Рядом с Ларинной сейчас сидел один из лучших магов — причём далеко не университетских, но из служителей Храма Мортис. Старый друг их семьи, Бессмертный, Иккон.

Иккон, как и её родители, был человеком, а не личом и не верховным вампиром. Иными словами, он принадлежал к высшей касте страны. Рождённый Бессмертный, маг от природы своей, маг милостью богини. Что и помогло ему со временем стать одним из пяти верховных жрецов, что возглавляли Совет магов.

— Вас предки послали? — буркнула она, глядя себе под ноги.

— Нет. Ларинна, вы понимаете…

— …что завтра экзамен, что вы — надежда такой влиятельной семьи, что не надо подтверждать правило, будто на детях гениев природа отдыхает…

— Ринн, я этого не говорил.

— Так и что же? — она с вызовом вскинула голову. — Так все думают, все на кафедре некромансии! «Что эта девица тут делает, она не сумеет отличить Круг Призыва от Круга Подчинения»… И вы тоже так думаете!

— А вы сумеете? — мягко спросил Иккон.

Девушка покраснела, и на глазах её закипели злые слёзы.

— Нет!.. — крикнула она в лицо мужчине и вскочила, собираясь уйти. Иккон поймал её за руку.

— Девочка, с чем у тебя затруднения? Хочешь, я позанимаюсь с тобой на каникулах?

— Это значит, все будут отдыхать, а я вкалывать?

— По-моему, вы хорошо наотдыхались за два года в Университете, — холодно произнёс наставник. — Ларинна, послушайте меня. Сейчас не лучшее время для легкомыслия. И я говорю не об экзаменах. — Он оглянулся и чуть понизил голос. — Пламя на Алтаре Храма гаснет. Жрецы и маги делают всё, чтобы поддержать его, но день ото дня оно всё слабее и слабее.

Девушка, нахмурившись, вгляделась в лицо профессора.

— Да правда? — недоверчиво хмыкнула она. — Вот только сочинять не надо, Иккон…

— Вы думаете, я осмелился бы придумать такое?

— И…что это значит? — облизнув пересохшие губы, прошептала она, вновь опускаясь на бортик фонтана.

— Вы знаете, что из себя представляет наша страна?

— Атарида?… Остров, — с недоумением ответила Ларинна, не понимая, ради чего ей задали вопрос, ответ на который известен каждому школьнику.

— Да, это остров, отделённый от остального мира не только океаном, но и магическими стенами, — кивнул Иккон. — Не секрет, что попасть сюда и уйти отсюда возможно только через портал… иначе Бессмертные весьма и весьма скоро лишились бы материала для опытов, а университет — новых адептов. Вот об этом вы никогда не задумывались?

— Что, Смертные осмелились бы покинуть Атариду? — фыркнула она.

— Запросто, — пожал плечами Иккон. — Но я не имею намерения беседовать с вами о социологии или географии. Я скажу о том, о чём вы вряд ли знаете. Наш остров, согласно записям из тайных храмовых архивов, некогда был заселён пришельцами из иного мира, волей богини перенесённых сюда. Что это за мир, известно весьма смутно, но там нашей богине принадлежали огромные земли… И Смертным на этих землях давалось лишь одно право: умереть по прихоти Бессмертного. Даже обучаясь в Университете, они не получали неприкосновенности… У них в том мире не было надежды. Никакой.

И вот, согласно летописям, Смертные восстали, и им помогали жители других стран, и вели их боги. Мортис не могла устоять против этой мощи, и всё, что сумела — перенести в иной мир свой Храм и несколько верных жрецов. Здесь, на этом острове, была создана Атарида. Богиня отделила её от остального мира и дала своим служителям новый Закон. Отныне жрецы позволяли Смертным безопасно учиться на магов. Позволяли безопасно работать и передвигаться по стране в дневное время. Конечно, убийцы, грабители и прочие мерзавцы по закону доставляются в корм нежити, так было всегда. Но именно поэтому преступлений на Атариде мало… — Иккон меланхолично улыбнулся. — От слуг Бессмертных уйти почти невозможно. Именно из-за дефицита корма Бессмертным разрешено охотиться на простых граждан Атариды, да и то лишь ночью и в глухих местах… да ещё в Университете — на тех, кто не имеет статуса неприкосновенности. В Университете — исключительно для нужд научных лабораторий, вы знаете это.

Однако боги не потеряли надежды стереть государство Мортис с лица земли. Они готовы терпеть даже демонов, но не страну, в основе которой лежит магия Смерти.

Девушка опустила голову.

— Наверное… их можно понять? — тихо спросила она.

— Наверное, — криво усмехнулся Иккон. — Но я бы не хотел лишиться своего дома.

— Конечно, — так же тихо ответила Ларинна, не поднимая глаз.

— Если Стены Мортис не выдержат, если пламя на Алтаре потухнет, то боги не станут разбирать, и их гнев одинаково обрушится как на Бессмертных, так и на Смертных. Атарида падёт. Сейчас на счету каждый опытный маг. Вы унаследовали огромную силу, Ларинна, вы — Рождённая Бессмертная, Живая Рождённая. Есть ли у вас право отлынивать в такой ситуации?

— Я… поняла вас, Иккон. Я готова заниматься с вами, — прошептала Ринн.

— Прошу, не говорите никому раньше времени. Быть может, нам удастся укрепить Стены и раздуть пламя на Алтаре. Нам не нужна паника среди жителей.

— Я понимаю.

Иккон улыбнулся уголком рта.

— Вот и хорошо, девочка, вот и хорошо. Значит, я сейчас иду в деканат и договариваюсь, чтобы тебе перенесли экзамены на осень. Да?

— Да, — убито вздохнула Ларинна.

— С чего начнём занятия?

— Ну… Ритуал Поднятия я знаю. Заклятие Подчинения… У меня даже своих слуг нет, — призналась девушка, не поднимая глаз. — Может, какого-нибудь скелета поднять? Или попробовать вампа отбить у главы клана?…

— Ринн, ты же знаешь, что для новичков встреча с этими типами нежити слишком опасна. А связываться с главами кланов — это ещё и лишняя неразбериха с законом… а на будущее запомни: никогда не отбирай чужих слуг. Ты можешь подчинять себе вампиров только с позволения их хозяев. Словом, начни с простого. Почему бы тебе не поднять зомби?…

— Зомби?

— Да, зомби, — ободряюще улыбнулся Иккон. — Этого вполне достаточно, чтобы понять принцип Заклятия Подчинения, и притом совершенно безопасно. Приходи завтра ко мне в Храм, я объясню тебе теорию. А послезавтра мы придём сюда, в Лаборатории Университета, и перейдём к практике. Договорились?

Ларинна уныло кивнула.

Глава 2 Лик богини

Эет

Университет кипел.

По лестницам и переходам сновали адепты, маги и колдуны, и в этой толчее невозможно было разобрать, где Бессмертные, а где Смертные. Повсюду раздавались взрывы смеха и весёлые, возбуждённые голоса. В самом воздухе, казалось, витал дух братства и сплочённости.

Просторные коридоры, залитые щедрым солнцем, вовсе не производили гнетущего впечатления, как, надо признаться, предполагал молодой человек, сейчас стоявший перед высокими дверями зала, за которыми заседала приёмная комиссия.

Беглец, с которым они вместе укрывались в дупле от бури, утром пожелал страннику доброго пути и ехидным тоном выразил надежду, что юный поступающий не достанется на прокорм какому-нибудь университетскому драколичу. Не то чтобы юноша поверил злобной и завистливой болтовне, но слова эти невольно омрачили его душу. Впрочем, ничто из увиденного тут, в столице, не подтверждало слов неприятного знакомца. Даже забавное высокомерие той девочки, указавшей дорогу так, словно сделала невероятное снисхождение.

Юноша глубоко вздохнул. Сейчас он узнает, напрасен ли был его путь через весь остров, и чего стоили мечты…

— Что, решается судьба? — весело осведомился парень с убранными в хвост белыми, почти серебристыми волосами. — Издалека?

Молодой человек пожал плечами. Какое значение имели все расстояния на свете — здесь, перед этими дверями?

— И в деревне ты был самым крутым волшебником, да? — подмигнул незнакомый студент, то ли колдун, то ли уже маг.

Юноша чуть улыбнулся, вспомнив прошлую ночь и неприятного соседа.

— Я никогда не был волшебником, тем более крутым.

— А чего тогда тащился сюда? — широко ухмыльнулся собеседник, словно невзначай показав удлинённые клыки. — Если ты не волшебник? Знаешь, что тут делают с такими, ни на что не годными?

Юноша прищурился, и взгляд его стал цепким и холодным, как у воина перед схваткой.

— Расслабься! — расхохотался парень. — И в следующий раз думай, что говоришь.

— Вир! — высунулась из соседних дверей худенькая девушка с тёмными волосами. — Книги принесли!

— Ага, я сейчас, Фрери, — Вир тут же сорвался с места. — Бывай! Удачи! — только и крикнул он на бегу, махнув на прощанье.

И скрылся в дверях.

Молодой человек невольно улыбнулся. В его родной деревне ни один Бессмертный не позволил бы себе разговаривать со Смертным, как с равным…

Глубоко вздохнув, юноша потянул на себя массивную тёмную дверь.

Она распахнулась неожиданно легко, открыв перед ним огромный зал, залитый солнцем, заполненный бурлящей толпой. Юноша проскользнул внутрь.

Вдоль стен вытянулись столы с табличками факультетов: «Драконоведение», «Боевая магия», «Алхимия», «Некромансия», «Спиритизм»…

Возле столов толкались и шумели поступающие: и гладко причёсанные, одетые с иголочки отпрыски Бессмертных из самых влиятельных семей, и скромные, аккуратные выходцы из средних сословий — Смертные соискатели.

Его собственная дорожная куртка выглядела здесь, как нищенские лохмотья.

«Богиня, что я тут делаю?… — пронеслась предательская мысль. — Надо мной потешаться станут!»

Подумав так, юноша лишь крепче сжал губы и протиснулся к столу драконоведения.

— Мама, — пищала рядом совсем маленькая девчушка, видимо, сестра кого-то из поступающих. — Мама, а чем некромансия отличается от некромагии?

— Некромагия — это магия Смерти, она лежит в основе любого нашего колдовства, — услышал он ответ, за который был очень благодарен. — А некромансия — одна из её дисциплин, работа с мёртвыми, детка…

— Ну?… — вернул молодого человека к действительности скрипучий голос. Профессор в седом парике и чёрной мантии, сидевший за столиком «Драконоведения», недовольно взирал из-под очков. — Вы пришли сюда, чтобы молчать?

— О, простите… — пробормотал юноша. — Я хотел бы поступить на ваш факультет. Что для этого нужно?

— Богиня, ну почему ты приводишь сюда и подобных невежд? — воздел очи горе профессор. — Имя ваше скажите, откуда вы и каков ваш уровень магии.

— Уровень? — в замешательстве пробормотал соискатель. — Я, право… я не знаю…

— Имя и происхождение. Не тратьте моё время.

— А… Ну да, конечно, — молодой человек смущённо улыбнулся. — Простите… Меня зовут Эет. Я из Верхних Бродов, это в окрестностях Колиноса…

Профессор усмехнулся уголком рта, не поднимая головы от листа, на котором записывал.

— Да, не близко, не близко… А теперь вернёмся к определению вашего уровня. Кто с вами занимался?

— Никто… Я самоучка. Заговаривал коров от болезни. Отпугивал низшую нежить. И сферами пользоваться умею.

— Какими?

— Вчера я использовал Сферу Иллюзии, чтобы спасти Смертного от Дикой Охоты. Например… — смущённо закашлявшись, добавил молодой человек.

Преподаватель поднял голову и впервые заинтересованно взглянул на собеседника.

— Говорите, вам удалось сбить со следа Дикую Охоту с помощью… всего лишь… сферы?

— Ну… да, — невольно улыбнулся соискатель. — Я попросил о помощи богиню, как обычно.

— Гм… Оставим в покое богиню. Послушайте меня… — преподаватель скользнул взглядом по листку, — Эет. Я не хочу ни ругать, ни хвалить вас. Но то, что вы сейчас мне рассказали, либо враньё невиданной наглости, либо невиданной редкости и силы талант. У вас в роду были Бессмертные?

Эет отрицательно помотал головой.

— И такая искренность, — хмыкнул маг. — При таком вот заявлении. Откуда ж к вам свалилась подобная сила, если не от благородных родителей? Молчите?

— Я… не вижу ничего особенного во владении сферами. Они и раньше выручали меня, — пожал плечами Эет.

Волшебник пошамкал губами.

— Ну ладно… Пока напишем: «Заявленный уровень выше среднего». Вот так…под знаком вопроса. А теперь вот что, молодой человек. Пока вы не подтвердите свои способности — о знаниях, заметьте, речь не идёт — никто не имеет права дать вам неприкосновенность, но… если вы сказали правду… Одним словом, послушайтесь доброго совета. Если вы сказали правду, ваша сила неоценима, и обидно было бы потерять её из-за досадного недоразумения. Не оставайтесь на территории университета. Переночуйте в городе, лучше всего в Храме Мортис — там вы будете в полной безопасности. А послезавтра, к девяти утра, придёте на вступительный экзамен в тридцатую аудиторию. Советую вам найти её заранее, потому что на экзамен нельзя опаздывать. Вот вам пропуск, на нём поставят резолюцию о прохождении или непрохождении. Кроме него, с собой ничего не брать. Идите.

Эет, не умея сдержать радости, взял тонкий листочек пропуска и, не отрывая взгляда от сияющей на нём печати, направился к выходу.

— У мальчика есть шанс стать Живым Бессмертным, не трансформируя себя в высшую нежить… — задумчиво глядя ему вслед, покачал седой головой профессор. — Не Рождённый, но Обращённый живой бессмертный! Последний раз такое случилось полторы тысячи лет назад… Молю богиню, чтобы он пережил эти два дня!

…Найти тридцатую аудиторию оказалось непросто: Эет совсем было запутался в переплетениях лестниц, коридоров и переходов, но адепты и колдуны ни разу не отказали ему в помощи, и в конце концов аудитория нашлась.

Хорошенько запомнив дорогу к ней, Эет покинул университет.

Над городом задувал холодный ветер, и с моря наползали тяжёлые серые тучи. Похоже, к ночи снова соберётся гроза.

Люди спешили по своим делам, не обращая на бедно одетого прохожего никакого внимания. Эет медленно шёл между витринами богатых лавок, глядя на цены и прикидывая, на какие деньги купит себе университетскую форму. Впрочем, кажется, студентам платят пособие?

У лавки булочника живот дал о себе знать голодным урчанием. Порывшись в карманах, юноша извлёк на свет две медные монетки — всё, что у него оставалось. В дороге он добывал себе на пропитание, показывая в деревнях магические фокусы или выполняя для крестьян незначительную работу, вроде лечения скота или поиска утерянных предметов… Но кого здесь, в столице, таким удивишь?

Интересно, сколько стоит ночлег в Храме?

Есть хотелось немилосердно. Со вчерашнего вечера Эет не проглотил ни крошки. Отбросив колебания, молодой человек зашёл в лавку.

От упоительного запаха свежего хлеба рот наполнился слюной. Мягкие розовые булочки и хрустящие крендельки с маком словно улыбались с прилавка.

— Чем могу быть полезен? — неприветливо буркнул дородный усач-пекарь, с первого взгляда оценив покупателя.

— Простите, а сколько у вас стоит булочка? — стараясь скрыть смущение, осведомился Эет.

— Два медяка.

— А крендель?

— Три.

Эет вздохнул и выложил на прилавок свои последние деньги.

— Тогда булочку, пожалуйста.

— Приятного аппетита.

Завернув булку в бумажный пакетик, усач протянул покупателю еду.

— А… как пройти к Храму? — осторожно полюбопытствовал Эет, беря хлеб.

— К какому? К главному, что ль?

— А при котором можно переночевать?

— При любом. Но при главном ещё и ужин бесплатно, милостью богини. Тебе, наверное, не лишнее.

Молодой человек покачал головой.

— Ну, дело твоё. Словом, сейчас выйдешь и пойдёшь по улице в гору. Всё прямо и прямо. Упрёшься в главные ворота. Да не задерживайся, а то скоро стемнеет…по переулкам таскаться, сам знаешь оно как…

Эет задумчиво кивнул и вышел из лавки. В пепельных сумерках начинали загораться огни окон, по небу волоклись тяжёлые сизые тучи. Ветер задувал неистово, осыпал на землю порошу яблоневых лепестков, рвал куртку.

Запахнувшись плотнее, Эет медленно двинулся вверх по улице, жуя булку. Фонари стояли редко, роняя зеленоватый свет на брусчатку.

Ночь нагоняла. Она упала на город, накрыла его темнотой, как плотной шалью, и вместе с ней на мостовую упали первые капли дождя.

Эет прибавил шаг, торопясь укрыться от непогоды и мрака.

И через пять минут остановился.

Он очутился на перекрестке. Улица раздваивалась, огибая парк за витой оградой. Только одинокий фонарь тускло озарял пустые скамейки.

Булочник ничего не упоминал о развилке, и оставалось лишь гадать, направо повернуть или налево…

Юноша в замешательстве огляделся. Никакого указателя, и ни души, чтобы спросить дорогу.

Что ж, видимо, придётся использовать магию. Эет полез в сумку, когда холодный порыв ветра заставил замереть. Рука в сумке медленно отпустила шарик направления и сжала одну из сфер. Эет не знал, какую, но, как бы там ни было…

Он быстро развернулся.

Его серебристые волосы светились в темноте, развеваясь на ветру нитями невиданной паутины. Бледная кожа испускала свет, подобный лунному, а полы чёрного огромного плаща вздымались под порывами ветра, как крылья.

Улыбка вампира завораживала.

Эет прищурился, внутренне собравшись.

«О… — прошелестел в голове бархатный голос. — Кого я вижу… Старый знакомый. Заблудился, бедолага?»

— Охотишься, Вир? — ровно осведомился Эет.

— Охочусь.

На сей раз Вирлисс заговорил нормально, не применяя телепатию, но всё равно — речь его звучала вкрадчивой музыкой, что поглощала разум и волю.

«Выпендрёж этот их вампирский, аж тошнит»… — вспомнились Эету слова вчерашнего беглеца.

— Тогда охоться в другом месте, — спокойно проговорил молодой человек. — Удачи. Приятно было тебя снова увидеть.

Плащ вампира опал, утратив всякое сходство с крыльями, а сверхъестественное свечение кожи и волос исчезло. Вирлисс схватился за живот, сложившись от хохота.

— Нет, ну ты мне нравишься! — выдохнул он наконец. — Короткий у тебя разговор с Бессмертными, нечего сказать… Н-да… — вампир выпрямился, промокнув слёзы в уголках глаз. — Ты куда идёшь-то?

— В Храм Мортис.

— В главный, что ли?

Эет кивнул.

— А чего припозднился?

— Я не знаю дороги.

— Ну пошли, провожу!

Молодой человек испытующе вгляделся в Вирлисса, но рассудил, что если бы Бессмертный хотел напасть, то вряд ли стал затевать какие-то сложные игры, и потому кивнул:

— Если тебе не трудно.

— Надо говорить: «Если тебе не влом!» — рассмеялся Вир, хлопнув его по плечу. — Так вот, мне — не влом. Пошли, а то ещё нарвёшься на кого без чувства юмора. Пошли…

Молодые люди — а теперь Вира и не отличить было от человека — свернули направо и быстро зашагали дальше вверх по улице.

Дождь заморосил сильнее.

— Кстати, у тебя потенциал, — небрежно, словно невзначай, бросил спутнику вампир. — К тебе нельзя подкрасться незаметно, и ты не поддаёшься нашему обаянию. А я старался, можешь поверить, — сверкнув зубами в своей фирменной улыбке, заявил Вир.

— И ты бы напал?

— Можешь не сомневаться, — кивнул молодой Бессмертный. — Если бы не встретил тебя сегодня в универе. Но я ж тебя узнал… А нападать на своих — дурной тон.

Эет усмехнулся.

— Я рад это слышать, но я ещё не поступил.

— Не имеет значения, — покачал головой Вирлисс. — Ты поступишь! Ну и погодка… — поёжился он, накидывая капюшон.

— Ты уверен? — Эет даже остановился, вглядываясь в лицо колдуна-вампира.

— В том, что погода мерзопакостная? — улыбнулся тот. — Уверен! — В полной мере насладившись выражением лица своего спутника, Вирлисс соизволил прекратить валять дурака. — Пошли давай, чего встал? Говорю же, у тебя потенциал, какого нет у иных магов. Даже у Живых Рождённых. Вот учится с нами на курсе одна… ну, как учится? Юбочку свою от лучших портных на лекциях протирает. Дура полная. Хотя моя девушка с ней вроде как общается… В голове у этой фифы только родословная и ноль интеллекта. Фрери надо готовиться к экзаменам, а эта идиотка её на озёра зовёт. Ну ты подумай, ум есть?… — Вир даже фыркнул от возмущения, и глаза его в темноте блеснули. — Фрери — Смертная… Понимаешь, чем грозит ей провал, да? А Ринн, которая не отличит вампа в обличье нетопыря от обычной летучей мыши, на консультации провоцирует Фрей поболтать! Самой-то ничего не сделается… Сегодня было такое желание припереть эту девицу где-нибудь и сказать всё, что думаю! Ну ладно, тебе, конечно, не интересно… Прости, — Вирлисс немного нервно улыбнулся.

— А когда у вас экзамен?

— Завтра, — коротко бросил Вир, глядя в сторону.

— Если ты так волнуешься, почему не учишь? — серьёзно спросил Эет. — Ты бы повторял, а не шатался по улицам…

— Перед смертью, друг мой, не надышишься! — широко усмехнулся Вир, блеснув клыками. — Знаешь? А потом… — Вирлисс снова посерьёзнел и опустил голову. — Я не за себя беспокоюсь, а за Фрери. Каждая сессия — как… А, — он горько махнул рукой. — Тебе не понять. Ты ведь наверняка ни разу ни в кого даже не влюблялся, — молодой вампир попробовал улыбнуться, но получилось не очень убедительно. — А я Фрери люблю. По-настоящему.

Эет молчал. Он и правда не знал любви и никогда о ней не задумывался. С одной стороны, вроде как считается, что любовь — это счастье. С другой… Например, Вир особо счастливым не выглядел.

— Почему бы ей не сдать? — спросил наконец Эет.

— Она умница, — кивнул Вирлисс. — О, кстати, хорошо, что ты меня тащишь в Храм. Я как раз помолюсь богине за Фрей!

— А далеко ещё?

— Не очень.

Улица сделала крутой поворот и втиснулась меж двух оград: городским парком и чьим-то развесистым садом. Здесь, под густым переплетением ветвей, царила непроглядная тьма. Эет щёлкнул пальцами и засветил над головой шарик белёсого света.

Вирлисс не сумел сдержать смешливое фырканье.

— Ха! Это «не умеет» он ничего?… Ты что на первом курсе будешь делать? Отстающим уроки давать? Куда поступаешь-то?

— На драконоведение, — пожал плечами молодой человек, стараясь скрыть радость в голосе.

— Виверны, дракончики, драколичики… — с шутовским умилением пропищал вампир. — Какая прелесть! — И уже нормальным тоном добавил: — А я на некроманта учусь.

— Ну… — чуть смущённо пожал плечами Эет. — Ты же Неживой…Бессмертный.

Вир картинно закатил глаза.

— Ой-ой. Ну, раз вампир, значит, обязательно некромант! А у меня, прикинь, есть знакомые-вампы, на алхимиков учатся. Что скажешь?

Эет невольно улыбнулся. С Виром было… легко. И почему-то росла и крепла уверенность, что они — ровесники, что если Вирлисс и старше, то максимум года на два-три, а не на сотню-другую лет…

— Ты классный парень! — только ответил он, дружески ткнув спутника кулаком в плечо. И чуть смущённо добавил: — Меня зовут Эет…

— Ты тоже ничего, Эет… — довольно хмыкнул Вирлисс и, запрокинув голову, подставил лицо холодным каплям. — Вот ведь собачья погода… Не замёрз в своей курточке? Хочешь, дам плащ?

— Да ну, брось! А ты?

— А что мне сделается? — опять ухмыльнулся вампир. — Ты ж сам сказал — я нежить. А вот если ты накануне экзамена схватишь простуду, будет скверно.

Не слушая более возражений, Вир стянул с себя свои «крылья», оставшись в тонкой чёрной рубашке, и накинул их на спутника. Они оказались удивительно лёгкими и тёплыми, и иззябшее тело сразу расслабилось, словно погрузившись в нагретую ванну.

— Не заморачивайся! — фыркнул Вирлисс на возражения. — Да и почти пришли, к тому же.

Дорога наконец вынырнула из узкого проулка на широкий проспект, по обеим сторонам которого дремали тёмные дома.

— Вон он. Видишь? — Вир кивком указал вперёд.

Там, темнее ночного неба, высился силуэт грандиозной ступенчатой пирамиды, и на вершине её ровно горел свет.

— Наверху жрецы живут, — тихо ответил Вир на невысказанный вопрос. — А внизу, под главным Храмом, лежат подземелья. Говорят, в них скрыто тайное святилище богини.

— Тайное святилище? А что в нём?

— Разные слухи ходят… — неопределённо ответил Вирлисс. — Что-то, связанное с самой богиней…Там, внизу, самый настоящий лабиринт. С кучей ловушек. Всех его переходов, говорят, сами жрецы уже не помнят. Так-то, приятель…

Дальнейший путь молодые люди проделали в молчании. Каждый думал о своём…

Молча они вступили на выщербленные столетиями ступени храма и, минуя террасу за террасой, стали подниматься к огоньку, то и дело скрывающемуся за облаками.

Пирамиду, ровно на полпути к вершине, опоясывала широкая площадка, и тут, врезанные в каменную толщу, перед прихожанами представали врата в Храм.

— Выше мы не пойдём, — сказал Вир. — Там кельи жрецов. Нам сюда.

Вампир подошёл к металлическим створкам, украшенным причудливыми изображениями, и уверенно толкнул их.

Они отворились совершенно бесшумно.

Эет зашёл вслед за Вирлиссом в пустынный зал, освещённый лишь мерцающими зеленоватыми светильниками да живым пламенем на высоком алтаре перед огромной фреской, изображение на которой терялось в пляске смутных теней.

На стенах зачем-то намалевали пустые чёрные прямоугольники — иные вытянутые и узкие, иные широкие… Словно места для сюжетной росписи, которую забыли нанести.

— Здесь красиво, — вздохнул негромко Вир, подходя к ближайшей чёрной «фреске». — Знаешь, я любил сюда приходить в детстве. И размышлять… Видишь? Здесь богиня создаёт вампиров. Как думаешь, правда, нет? — он обернулся с улыбкой. — А погляди, у этого типа лицо такое, будто он…ты что так смотришь?

— Здесь ничего нет, Вир.

— В смысле?

— Здесь просто чёрная краска.

Вампир обернулся, озадаченно глядя на Смертного.

— А там? — наконец ровно спросил он, кивком указывая на противоположную стену.

— И там.

Предупреждая вопрос Вирлисса, Эет произнёс:

— Здесь только одна фреска — над алтарём.

— Сама богиня? — уточнил Вир.

— Сама богиня, — кивнул Эет.

— Интересно… — протянул вампир. — Фрери тоже Смертная, а все росписи видит. Очень интересно… Чем же ты так не угодил Мортис?… Ну-ка, пойдём!

Он схватил юношу за руку и потянул вперёд, к алтарю, через весь зал.

— Её ты видишь?

Эет поднял голову — и обомлел.

Богиня была прекрасна.

С высоты на него взирала лёгкая, почти невесомая девушка с пепельными волосами, похожими на туман над рекой. Её бледное, чуть исхудалое личико было печально и полно невероятной, нечеловеческой усталости. Огромные тёмные глаза, казалось, наполняли слёзы, а взгляд безмолвно взывал о помощи.

И эту богиню могли звать как угодно, но только не Мортис.

В своих молитвах он никогда не называл её так.

И вот сейчас… Имя… шёпот, ускользающий звук… который так важно услышать…

Эет не мог!

Молодой человек преклонил колени. В их бедном деревенском храме росписи не было, но именно такой видел он богиню во сне, именно такой представлял в минуты опасности. Не мог только предположить, что столько безысходности увидит в её глазах.

Рядом опустился на колени Вирлисс.

— Богиня, молю, помоги завтра Фрери на экзамене… — услышал Эет шёпот вампира. — Ты же знаешь, как это важно для неё. Молю тебя!

Пламя на алтаре качнулось от вздоха Вира, и тени на фреске заплясали. И от этой ли призрачной игры света, но Эету показалось, что богиня грустно улыбнулась.

Словно умирающая, у которой просят сбегать на кухню и принести для гостя стакан воды.

— Не проси у неё! — быстро выдохнул, помимо воли, Эет. — Фрери в силах справиться сама, не проси ничего!

— Ты чего, переутомился?… — Вирлисс озадаченно смотрел на нового знакомого.

— Ей же плохо! Она сама просит нас о помощи, неужели ты не видишь?

Вирлисс резко поднялся.

— Я ничего не вижу. Это всего лишь фреска, причём нарисовать можно и получше! Например, серп в её руке намалевали косо!..

— Какой серп?… — Эет тоже поднялся. — У неё нет никакого серпа в руке. У неё… — юноша бросил взгляд на кисти богини. Прежде он не обратил на них пристального внимания, пленённый тихой красотой лица и его кроткой безысходной печалью. — У неё роза! Ты с ума сошёл?

— Какая роза? — скрестив руки на груди, насмешливо осведомился вампир. — Зачем розы богине Смерти? Кто из нас сошёл с ума? Нет, ты точно переволновался перед экзаменами… Ладно, пошёл я! — буркнул молодой колдун, направляясь к выходу из храма.

— Вир! — немного растерянно окликнул его Эет. — Плащ-то возьми…

— Оставь! — махнул рукой Вирлисс, не оборачиваясь. — Потом как-нибудь отдашь.

— Вир!

— Да забей!

Эет стоял и беспомощно смотрел, как уходит этот красивый весёлый парень, с которым они могли бы подружиться. И в самом деле, какого дьявола его дёрнуло что-то указывать Виру? Ну, влюблён тот без памяти, так и помолился бы за свою девушку. Богиня сама разберёт, помогать или нет… Как нелепо получилось…

У самых дверей Вир всё-таки обернулся.

— За алтарём есть комнатка, — нехотя произнёс он. — Там дежурный служка. Пни этого соню, пусть принесёт тебе ужин и проводит в гостевую келью. Это его обязанность, между прочим.

— Но…

— Спать в святилище — дурной тон, — отрезал вампир, и двери за ним с гулом захлопнулись.

Глава 3 Визит в Храм

Арит

Небо опьяняло высью. Внизу проносились облака, холодный ветер пробирал до костей, но от ослепительного солнца хотелось петь — петь, как в юности. Огромные кожистые крылья взмахивали ровно и мощно, и далеко под ними всадник дракона мог различить и бескрайнюю дугу моря, и воздушные, практически незримые, корабли Бессмертных у причалов порта, и городские улицы в зелени садов.

Под солнцем кроны сверкали так, словно на них накинули тончайшую драгоценную сеть — то переливались в утреннем свете капли росы и ночного ливня.

Лишь хмурая и гордая громада Храма Мортис вздымалась над облаками, чёрная и неизменная, словно её не касались ни дожди, ни солнце, ни ветер.

Всадник уверенно направил своего зверя вниз, к боковой террасе Храма, предназначенной для посадки драконов.

Ящер опустился, распластав огромные крылья, и человек легко съехал вниз, как по горке.

Чёрный дракон сразу поджал их, аккуратно уместив на боках — а потом замер, нахохлившись, похожий на древнюю скалу.

— Ждать, Пончик, — ласково велел профессор драконоведения и направился было к лестнице, но радостный возглас остановил его:

— Ба, кого я вижу! Сколько лет, сколько зим!

Маг обернулся — и сразу попал в объятия Иккона. Тот, в белоснежной жреческой тоге, ничуть не заботясь об её сохранности, прижал к груди профессора в грубой одежде драконьего всадника.

— Ты в кои-то веки наведался к нам, Арит — и тут же норовишь сбежать? — укорил жрец. — То у тебя экзамены, то лекции, то ещё какая забота… совсем забыл о друзьях! Если ты решил помолиться Мортис, прежде шепни о проблеме её служителю, и, может, богине не придётся утруждаться, а?… — посмеиваясь, Иккон подхватил гостя под руку и увлёк по лестнице наверх, под сень портика Верхнего святилища, за которым располагались кельи жрецов.

— Так ведь и ты, собственно, — бормотал под нос седовласый Арит, оглядываясь на лестницу. — Право, Иккон, дело важное, и я не хотел бы…

— Любое важное дело может подождать полчаса! Ты никуда не уйдёшь, пока не выпьешь со мною чая. Кстати, ты не хочешь есть?… — тон, которым был задан этот простой, в общем-то, вопрос, намекал, что речь идёт не о простой пище. — Мне тут архонты доставили преступников — за одним насилие над несовершеннолетней воспитанницей, а второй — главарь разбойничьей шайки, попался наконец… Я думал обоих отдать своему личу, но одного с удовольствием уступлю тебе, если надо.

— Благодарю, благодарю… — помотал головой профессор. — Я вот как раз по этому поводу… вчера поел, собственно, у друга… Твой достойный слуга, думаю, заслужил небольшой запас… когда ещё подвернутся преступники в нашем спокойнейшем государстве? — маг улыбнулся. — Остаётся охота… Только охота.

Разговаривая, маги миновали портик и зашли в небольшой уютный зал. Лучи солнца косо перечёркивали пространство, падая с балкона за изящной колоннадой, откуда открывался вид на море. Крики чаек нисколько не нарушали светлую тишину.

Бронзовые кадильницы у дальней стены курились, окутывая благовонной поволокой фрески.

Иккон усадил своего гостя в просторное кресло возле терракотового столика, а сам занял место напротив.

— Ты же знаешь, Иккон, — чуть поморщился профессор. — Я бы с удовольствием отказался от охоты, но начальство университета против.

— Да, — тая улыбку в глубине глаз, кивнул жрец с самым серьёзным выражением лица. — Голодные личи скверно выглядят. Зачем же шокировать студентов?

— Голодные вампиры выглядят не лучше. Просто они редко доводят себя до неприглядного состояния.

— Они хуже переносят голод… — примирительно произнёс Иккон.

— Возможно, — кивнул Арит. — Я бы сказал, они переносят его болезненно. Мы, личи, ощущаем его как глубинный холод: неприятно, но терпеть можно. Именно потому, чисто физиологически, мы чаще можем позволить себе роскошь не подражать Живым. Кстати, к их же благу.

— Я понимаю тебя. Ты, вон, дожил до седых волос, прежде чем решиться на Обращение…

— По-хорошему всегда завидовал Живым Бессмертным, — мягко улыбнулся Арит. — А уж появление Смертного, способного стать обращённым к бессмертию, не теряя человеческой сути… Я бы расценил это, по нынешним неспокойным временам, как Знак.

— Таких не было уже очень, очень давно, — покачал головой Иккон. — Таким был дед Ларинны… Около полутора тысяч лет назад. И с тех пор… увы.

Жрец протянул руку к изящному чайнику на бронзовой подставке и наполнил две чашки.

— Прошу.

— Служители богини всегда великолепно заваривали чай… — Арит прикрыл глаза от наслаждения. — Так, собственно, к нашим баранам. Я вчера заприметил одного соискателя. На первый взгляд — деревенский мальчик, ничего особенного… Но, ты знаешь, Иккон… Он заявил, что с помощью сферы сбил со следа Дикую Охоту.

— О, я заявлю, что с помощью пилы проделаю портал в Завесе. Ты мне поверишь? — рассмеялся Иккон.

— Я понимаю твою иронию. Но я пожил не меньше твоего и чуток разбираюсь в людях. Мальчик не врал… Словом, я поставил в его документах знак вопроса. И что ты думаешь? Вечером отправляюсь к приятелю. Он, разумеется, готовился… Дикая Охота, для будущего ужина. И вот мой знакомец рассказывает, какая петрушка курьёзная приключилась с его Сворой… Ты не поверишь, говорит, дорогой. Моих Гончих сбили со следа с помощью Иллюзии… словом, история один в один повторяет рассказ моего соискателя. Сам понимаешь, что я должен был чувствовать! — маг даже привстал, сверкнув глазами. — Мальчишка не солгал. Он едва не сорвал нам ужин, — улыбнулся уголками губ лич. — Не напади Гончие на след ещё какого-то остолопа… полагаю, кого-то из недобитой шайки главаря, что ожидает знакомства с твоим Слугой… так вот, не наткнись они на другого несчастного, сейчас я бы согласился поесть у тебя.

Иккон хмыкнул, покачав головой.

— Трудно поверить. Но, если правда… Тогда это невероятной силы талант, ты прав! Сравнимо с дедом Ринн. Кстати, Ринн придёт сюда сегодня.

— Я слышал, девочка звёзд с неба не хватает, прямо скажем, — вздохнул лич. — Ну, она не моя слушательница, так что с чужих слов говорить не буду.

Иккон побарабанил по столу пальцами, но ничего не сказал. Арит продолжил:

— Так вот, я, на свой страх и риск, выхлопотал у ректора для мальчика иммунитет. До сдачи экзаменов, понимаешь? Молюсь Мортис, чтобы с парнем ничего не стряслось.

— У нас спокойная обстановка, — пожал плечами Иккон. — Нежить в дома не вламывается. Так что я не понимаю твоего беспокойства. Где твой протеже остановился?

— Я посоветовал ему остановиться в Храме.

— Тем более!

— Но университет! Имеем ли мы право подвергать случайностям мага такого уровня, каким обещает стать этот мальчик? Сейчас, когда пламя на Алтаре…

— Не каркай! — почти с суеверной поспешностью вскинул руку Иккон. — Ты прав. Я просто… — он скупо улыбнулся. — Просто боюсь поверить в такую удачу.

— А я в неё поверил, друг мой! Поверил и не хочу упустить! И сейчас тороплюсь порадовать мальчика…молюсь, чтобы он никуда не ушёл!

— Пойдём вместе, — сразу же встал Иккон. — Я тоже взгляну на это чудо. Быть может, богиня шлёт нам избавителя в его лице?

Он перевёл взгляд на потемневшую от дыма фреску. Мортис, в летящем над плечами плаще, с реющими на ветру чёрными волосами, мчала сквозь тьму верхом на чёрном ягуаре в окружении стаи волков, и глаза богини сияли хищной зеленью наравне с волчьими. Мортис Охраняющая, Мортис Заступница…

Там, внизу, в общем святилище храма, на алтарной фреске, богиня представала перед верующими в самой грозной своей ипостаси, Мортис Карающей. Сама Смерть, кости, лишённые плоти — и Серп в руках. Её благую ипостась прихожане могли видеть на сюжетных фресках, но обращаться к ней имели право лишь жрецы.

В задумчивости Иккон потёр переносицу. Вспомнились записи из храмовой библиотеки… О якобы ещё одном лике богини. Но сколько тысячелетий тем обрывкам пергамента! Обрывкам, пришедшим с первыми жрецами из иного мира. Текст испорчен и неясен… Ещё одна ипостась. Изначальная. Истинный лик… Истинное имя.

Если не будет на то воли самой богини, сейчас ничего уже не узнать.

Хотя, возможно, сведения эти дали бы жрецам новые силы? Из иного источника, что не принят в расчёт их врагами?

О Мортис, спаси! Пошли нам надежду!

— Иккон, ну что ты там застрял? — уже от дверей понукал Арит.

Его можно понять, чёрт возьми!

— Иду, — отозвался он, быстрым шагом направляясь следом за магом.

Арит почти бегом мчался по ступеням.

«О, о, о как приспичило!» — ворчал про себя Иккон, но темпа не сбавлял.

— Погоди! — у самого входа в общее святилище простонал он, хватаясь за сердце. — Ты убить меня хочешь… Я ж живой, в отличие от тебя… Сто лет так не бегал.

— Иккон!

Он обернулся.

По ступеням к святилищу поднималась девушка в тёмной накидке, и её пышные чёрные волосы, обрамляя лицо, мягкими прядями ниспадали из-под капюшона на плечи.

И жрец внезапно поразился, как же Ларинна похожа на Мортис в благой ипостаси. Особенно сейчас, в плаще. Разве что глаза тёмные. Почему же он раньше не замечал?

И…может ли это быть простым сходством? Именно теперь, когда пламя на Алтаре…

Бред! Кажется, он начинает во всём видеть знаки и предзнаменования. А это плохо. Так недолго и дров наломать… Сейчас её группа в полном составе сдаёт, а этой девочке экзамены перенесли на осень, и то по его личной просьбе. При чём тут богиня?

— Иккон, ты идёшь? — от дверей святилища крикнул Арит.

— Иди без меня, — ответил ему Иккон. — Ларинна пришла.

— У вас кто-то в гостях, Иккон? — спросила девушка, откидывая капюшон. — Я не вовремя?

— Нет-нет, девочка! Старый друг заходил, идём.

Жрец посторонился, пропуская свою гостью к верхним лестницам.

— Идёмте, Ларинна, идёмте.

Арит, покачав головой, смотрел вслед приятелю и дочери знаменитейших магов Атариды. Н-да… Кто бы мог подумать? Учитывая, что доносилось до его ушей затихающим голосом Иккона…

— Кажется, мы сегодня должны с вами обсудить принцип Заклятья Подчинения? В основе каждого подчинения лежит знание Имени. Имя — это суть. Это сама наша личность. Это единственное, что остаётся неизменным после смерти человека, когда меняется всё. По имени поминают усопших, по имени обращаемся мы к богине…

— М-да-а-а-а… — протянул Арит, вздыхая и проходя в храм. — Увы.

Он прошёл в просторный сумрачный зал, освещённый лишь трепетанием пламени на алтаре. Тут, преклонив колени, молилось несколько прихожан. Маг невольно хмыкнул: народ ни о чём не подозревает. Если бы они знали… Знали о Тайном Алтаре глубоко в храмовых подземельях: пламя на нём агонизировало, захлёбывалось, держалось лишь невероятными усилиями служителей. Фреска над тем Алтарём стала совсем чёрной. Богиня отвернула свой лик и не желала его никому являть. Даже лик Карающей ипостаси жрецы восприняли бы сейчас как благословение…

Не обращая более внимания на прихожан, лич прошёл за алтарь, к келейке дежурного служки. Тот уже собирался уходить, передавая пост своему сменщику.

— Хорошо, что я вас застал, — вежливо кашлянул маг, постучавшись в двери. Оба служителя, склонившиеся над книгой сдачи дежурства, распрямились так резко, что едва не столкнулись лбами.

— Простите, — чуть смущённо улыбнулся посетитель. — Скажите, пожалуйста, а много ли постояльцев, милостью Мортис, вчера остановилось в Храме?

— А что? — подобрался молоденький служка, невольно потирая лоб, так удачно избежавший столкновения.

— Я, видите ли, маг из университета. Тут должен был остановиться один из моих слушателей…

— А, ну так человек пять вчера пришло, все Смертные, — отмахнулся жрец. — Они сейчас в трапезной для гостей, по коридору прямо.

И он отвернулся, перестав обращать внимание на Арита.

Арит, не задерживаясь более, размашистым шагом двинулся в глубь Храма по сумрачному коридору, перечерченному лишь узкими полосами света, что падали из бойниц.

Эета он заметил сразу. Юноша сидел за длинным столом в унылой сводчатой зале, почти теряясь в своей серой куртке на сером фоне стен и пола. Лишь волосы, волнистые волосы цвета светлого золота сияли под лучами солнца.

Лич подошёл и остановился над молодым человеком.

— Эет, — негромко позвал он. — Добрый день.

Парень поднял голову, и его удивительные синие глаза расширились при виде посетителя. Маг невольно подумал, что этот юноша выглядит здесь настолько ярким, настолько живым… что доходит до вызова.

Мортис, сохрани его!

— Господин профессор? День добрый…

— Что ж, я хочу тебя порадовать, Эет, — улыбнулся волшебник. — Твоя история подтвердилась. Потому… Словом, я выхлопотал для тебя у ректора иммунитет. Держи!

В руки юноши лёг желтоватый, прозрачный листок бумаги, похожий на осенний лист, пронизанный светом.

— Держи, Эет, — строже повторил волшебник. — Значок ректор тебе повременил давать, но это — важнее. Покажи этот документ при любой опасности, и тебя оставят в покое. Неладов с законом никто не хочет.

— Так ведь…

— Никаких «так ведь». Любой Бессмертный, причинивший вред Смертному с иммунитетом, считается убийцей, а убийц отправляют… сам знаешь, куда. Живых на корм законопослушной нежити. Тут никакое бессмертие не поможет… А Неживых убивают. Вампирам кол и костёр, личам — разбивание филактерии. Разговор короткий. Главное, держи завтра свою грамоту на виду, хоть вроде значка приколи — и всё будет хорошо.

— Но, господин профессор! — Эет встал. — Что же, завтра все придут сдавать на равных, а я один буду светить с этой бумажкой? Да меня за труса примут… или за любимчика. С первых же шагов!

— Не важно, за труса или за любимчика! — рявкнул профессор так, что на него оглянулись немногие люди, находившиеся в трапезной. — Важно, чтобы за лёгкую жертву не приняли!

— Но…

— Разговор закончен. Завтра не опаздывать!..

Арит развернулся и, широко шагая, пошёл прочь.

Каков мальчишка! С гонором, тоже.

Эет, с белыми от гнева губами, возмущённо смотрел вслед старому учителю.

Чёрт возьми, он не просил ни о каком иммунитете!

Скомкав злосчастный листочек, юноша отправил его в карман и сел доедать свой завтрак.

Глава 4 Заклятие Подчинения

Ларинна

За окном плыла ночь. Холодные капли дождя опять стучали по стеклу, хранившему смутное отражение её лица: темноволосая девушка с чёрными глазами…

Ларинна вздохнула. Улица внизу, под окнами их особняка, сейчас была пустынна, лишь шумел тихо ветер в юной листве.

На душе было печально…

Сегодня в Храме она видела преступника. Кажется, какой-то разбойник… Грабитель и убийца. Его привели связанного к Иккону, и, пока тот подписывал документы, разбойник стоял в зале, не поднимая глаз, лишь сжимая и разжимая кулаки. Она тогда обратила внимание на его руки. Запястья стягивала толстая верёвка — путы Мортис. Магическая вещь.

А потом за преступником явился молчаливый сухощавый слуга Иккона. Бандит взглянул на него — и лицо задрожало, как у маленького ребёнка.

Ларинна тогда отвернулась, не в силах более выносить это зрелище.

Лич увёл свою жертву, но пойманный бандит так и стоял перед её внутренним взором, беспомощный и жалкий.

Она с трудом заставила себя сосредоточиться на объяснениях Иккона.

— Прости, девочка, — сказал тогда жрец. — Мне следовало бы покончить с такими вопросами до твоего прихода. Подобные сцены не для юных глаз… — Он поднялся и подошёл к ней. Отечески положил руку на плечо, и девушка с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть гадливо от прикосновения жреца. — Не жалей его! Этот мерзавец никогда никого не жалел. И сейчас, уверяю тебя, он получил по заслугам. В конце концов закон писан для всех — и для Бессмертных, и для Смертных. Ни один служитель богини не вправе его нарушить. Убийца должен быть казнён! И довольно об этом…

Довольно…

Да, Иккон был прав, полностью прав. С точки зрения закона.

Но…

Ларинна вздохнула. Она сама не могла бы сказать, почему ей стало так горько и противно. Дальнейшие объяснения наставника о заклятиях она слушала как из-под воды, прилагая невероятные усилия, чтобы воспринимать эту речь.

Иккон не торопился, понимая её состояние, делал перерывы, и она, с грехом пополам, убив почти весь день, поняла принцип Заклятия Подчинения.

Оставалось только отработать это фундаментальное заклинание некромансии на практике, и Иккон ожидал её завтра в университете…

Университет…

Ларинна вздохнула.

После длиннющей лекции в Храме она, чтобы хоть как-то развеяться, отправилась в универ.

Экзамен заканчивался, и в потемневшем вечернем коридоре никого уже не осталось — если не считать Вира, который угрюмо стоял, опёршись локтями о подоконник.

— Ты что тут? — спросила Ларинна, подходя к вампиру. — Не сдал, что ли? Привет, кстати.

— Привет, — буркнул Вирлисс, не глядя на неё, и резким движением отбросил за плечо свои серебристые волосы, заплетённые в длинную косу. — Сдал.

— Так что, оценка не нравится?… — Ринн вскинула брови.

— Отлично-то? — хмуро хмыкнул вамп.

— А что тогда?… — девушка осторожно дотронулась до его руки.

— Фрери в последнем потоке сдаёт, — почти прошипел Вирлисс. — Я ей говорил, чтобы шла первой, когда преподы добрые и не уставшие, так нет же! «Я боюсь, я боюсь»! Как будто, если подождёт, новые знания в голове появятся.

— Скрестим пальцы? — подмигнула Ринн.

— Милая моя! — Вирлисс резко развернулся к ней, блеснув глазами. — А кто ей на консультации мешал? Послушай меня! Если она не сдаст, я!..

Чем собирался пригрозить вампир-колдун, Ларинна так и не узнала: дверь аудитории распахнулась, выпустив полоску света, и в коридор выпорхнула сияющая Фрей. Тёмно-каштановые завитки её пышных волос падали на плечи из-под сдвинутой набекрень студенческой шапочки, лицо разгасилось, а над головой девушка победно крутила свою зачётку.

— Сдала! Вир, сдала на отлично!.. Последний экзамен, всё! Я просто уложила препода высшими заклятиями подчинения! Спасибо, Вир!..

Не заметив Ларинну, Фрей кинулась на шею онемевшему от счастья Вирлиссу и чмокнула его в щёку.

— Ага-а!.. — издал Вир ликующий вопль и, подхватив Фрей на руки — прямо так, стоймя, — принялся, хохоча, кружить её по коридору. И Фрей, поджав ноги и обнимая его, тоже смеялась, запрокидывая голову…

«Ну, с этими двумя всё ясно, — с какой-то светлой печалью улыбнулась Ларинна. — Фрери счастливица. За меня бы кто так переживал, как за неё Вир!»

Наконец парочка вернулась с небес на землю, и каблучки Фрей вновь коснулись каменного пола. Обнявшись, вампир и Смертная двинулись к выходу, и тут Фрей увидела Ларинну.

Охнув, она хотела было отпрянуть от Вирлисса, но молодой Бессмертный удержал девушку.

— Фрери, спокойно, Ринн всё уже поняла, — тихо сообщил он, сдерживая улыбку.

— И ты мне не сказал! — возмущённо ахнула девушка.

— Ты её не заметила, а я про неё забыл, — вамп даже бровью не повёл. — Да забей! Подумаешь, велика проблема — Ринн видела, как ты меня поцеловала… Ой! — вампир дёрнулся от тычка Фрей, и девушка высвободилась из его объятий. — Так в щёчку же… — просипел он, согнувшись и держась за бок.

— Вирлисс, кончай придуриваться! — метая глазами молнии, скрестила руки на груди Фрей. — Ты — самовлюблённый, дерзкий, самонадеянный тип, который не отличает порыв благодарности от…

— От чего?… — разогнувшись, заулыбался вамп — и взмыл на подоконник, удачно увернувшись от очередного тычка. — От чего это я не отличу порыв благодарности? О чём это вы подумали, госпожа Фрей? Неужели о каком-то неприличии?…

— О, с меня довольно! — Фрей резко развернулась — и налетела на Ринн, о которой эти двое опять благополучно забыли. — Ах, Ларинна, прости. Не обращай на него внимания. Он невыносим. Кажется, ты приглашала меня на озёра? Я с радостью поеду!

— Ага, мы с радостью, — присоединился из района подоконника Вирлисс — на сей раз он взлетел почти к потолку, чтобы избежать тумака от Фрери. — Ты скажи, во сколько и куда подходить, мы подойдём… Ой! — в него полетела сумка. — Там же твои сферы лежат! — возопил он, схватив имущество подруги. — Я их спас!

— Верни!

— А извинения?

— Что-о?…

— Скажи: «Вир, прости меня. Я больше не буду ничем в тебя швырять, не буду тебя бить и не буду тебя стесняться».

При последних словах Фрей захлопнула рот, проглотив собравшуюся было сорваться колкость.

— Я… не стесняюсь тебя, Вир, — ошеломлённо прошептала она, распахнув глаза. — С чего ты взял?…

— А почему ты тогда шарахаешься в сторону, едва кто из знакомых завидит нас вместе?

— Ты думаешь, это стыд? — Фрей побледнела от негодования. — Идиот! Ты не отличаешь стыд от стыдливости?

— О! — Вирлисс с грохотом рухнул из-под потолка на пол. — Ринн, ты слышала? Она признала, что моё общество опасно для её девичьей стыдливости! Это обнадеживает, право слово.

— Однажды я его убью, — закатила глаза Фрей. — Так что ты скажешь, Ринн? Завтра на озёра?

— Завтра у меня практика с Икконом, — кисло улыбнулась Ларинна. — Здесь, в университете, в девять утра.

— А когда закончите?

— Я не знаю, — Ринн пожала плечами. — Как только подниму зомби.

— И только-то? — рассмеялась Фрей. — Так это минутное дело!

«Кому как», — хмуро подумала Ларинна, но вслух, конечно же, не сказала.

— Помнишь, мы же зомби на первом курсе поднимали, экзамен за первый семестр?

Ринн дёрнула уголком рта.

Сессия за сессией… укоризненные взгляды родителей, разговоры с деканом… подарки ректору…

И вот теперь за её обучение взялся сам Иккон.

Видимо, Фрей поняла свою бестактность.

— Ты сможешь, — ободряюще хлопнула она по плечу подругу. — Это же очень просто. И совершенно безопасно. Подвалы универа сейчас полны материалом, специально для экзаменов. Неужели не выделят тебе мертвеца посимпатичнее? Значит, мы с Виром подойдём завтра к девяти утра и подождём тебя, хорошо? У главного входа, ладно?

Ларинна кивнула.

…Значит, завтра на озёра. Хоть что-то приятное. Конечно, если всё гладко пройдёт с Поднятием.

Зомби, зомби… Что же она знает о зомби? Иккон очень много рассказывал о принципе Заклятия Подчинения, но ни слова не упомянул о материале, с которым придётся работать. Предполагалось, что сведения элементарны и общеизвестны.

Ха.

Ларинна опустила на окно полупрозрачную штору, отгородив свою уютную спальню от непогоды и мрака. Наверное, на море опять шторм. Последнее время по ночам всегда шторм…

Завеса. Стены Атариды…

Словно кто-то извне пытается их пробить.

Так, довольно! Надо сделать всё, чтобы её сила служила Атариде, а что может сила без знаний?

Начнём с изучения зомби!

Ларинна решительно подошла к книжной полке и, вытащив оттуда толстенный чёрный талмуд, плюхнула его на стол.

Широко расставив локти, Ринн склонилась над книгой и подпёрла щёки руками. Светильник струил мягкий свет, бросая его на пожелтевшие страницы, заключая в мягкий круг сидящую девушку, стол и часть пушистого ковра на полу. И тень Ларинны, изгибаясь, тянулась через всю комнату, сливаясь с другими тенями — там, за границей светового круга…

«Зомби — разновидность нежити, поднятой магией к служению волшебнику, который провёл Ритуал Поднятия, закрепив его Заклятием Подчинения. Зомби неприхотливы, дёшевы в содержании и не имеют собственной воли. Они не могут даже принять пищу без дозволения на то хозяина, но приказ выполняют неукоснительно, и нет ничего, что могло бы остановить их. Они полезны как простые слуги, часто использовались преступными магами как убийцы в Эпоху Становления. Чтобы не разлагаться, нужна зомби живая — или очень свежая — плоть. Как правило, лучшим и самым необременительным для хозяина вариантом является кормление мясом животных. Однако зомби необходимо вкусить человечины, чтобы в нём пробудилось сознание. Если смерть исходного материала произошла недавно, то не обязательно давать человечины много, и, как правило, хозяин для улучшения связи со слугой даёт ему немного собственной крови в момент Подчинения — одного укуса довольно».

Ларинна поёжилась. Значит, завтра какой-то мертвец будет кусать её руку своими грязными зубами?…

Девушку передёрнуло, но, совершив гигантское усилие, она заставила себя читать дальше.

«Сознание не равнозначно собственной воле, но «пробуждённый» зомби всё ясно понимает. Однако и речи не может быть о выходе из-под контроля, поскольку это противно не только природе данной нежити, но и Заклятию Подчинения, которое накрепко привязывает слугу к господину узами преданности, благоговения и восхищения. В основе Заклятия — любовь слуги к господину как к источнику и подателю жизни. Слуга не может не любить господина, и правило это едино как для зомби, так и для личей и вампиров».

Щёки Ларинны чуть зарделись, а губы невольно расползлись в глупой улыбке. Ну вот, хоть что-то приятное…

А Вир любит Фрей без всяких заклятий…

Девушка прерывисто вздохнула.

«Однако есть среди зомби исключения из общего правила, — прочитала она далее и замерла. О чём это тут?… — Очень редкие зомби могут обладать собственной волей, могут сами найти себе пропитание и, подобно высшей нежити, планировать свои действия, выполняя приказ. В отсутствие хозяина их поступки непредсказуемы, как поступки любого существа, одарённого свободой воли. Такие зомби очень редки, и некроманты спорят, от чего зависит их появление. Возможно, дело в исходном материале, из которого создаётся немёртвый. Однако и речи не может быть о неподчинении, если ритуал Заклятия проведен правильно»…

Ларинну затрясло. Это что же получается? Нарвётся она случайно завтра на какого-нибудь покойничка, обладавшего неведомыми чертами характера или странными способностями… совершит какую-нибудь ошибку в ритуале — а запросто! — и что? Вместо одного укуса он ею пообедает?

Девушка лихорадочно начала листать страницы. Где же они? Боевые заклятия… А, вот!

Зажав уши руками и вся превратившись во внимание, Бессмертная углубилась в чтение.

Она так и уснула над книгой, уронив голову на пожелтевшие страницы с изображениями черепов и пентаграмм.

Снились скелеты.

Часа через два Ринн проснулась с ноющей шеей и, выключив свет, перебралась на кровать, чтобы сразу провалиться в сон.

Остаток ночи ей виделись гниющие мертвецы, от которых она бегала по всему университету… Боевые заклятья не действовали, или их принцип забывался в самый последний момент.

Ларинна встала разбитая, с больной головой и в прескверном настроении. Через силу запихнув в себя бутерброд и что-то буркнув матери вместо приветствия, она без энтузиазма начала собираться на практическое занятие. Мысль, что какой-то лежалый покойник станет её кусать, вызывала тоску и тошноту.

Раздумья, что Заклятие может выйти из-под контроля или пойти не так, она гнала подальше. В конце концов, чего ей бояться, если рядом будет Иккон?

«А потом меня спрашивают, почему я не люблю некромансию!» — шипела она, запихивая в сумку магический жезл, сырую говядину в пакетике и купальный костюм. Ещё на озёра эти сегодня тащиться после практики…когда хочется упасть на кровать и спать, спать…спать!!! Ну почему, скажите пожалуйста, она должна служить буфером между этими чокнутыми влюблёнными?

Натянув чёрные мешковатые штаны и простую чёрную куртку, злая на весь свет, девушка отправилась в университет.

День стоял омерзительно, тошнотворно ясный и радостный. Мимо неё, оживлённо чирикая, бегом проносились к корпусам юные соискательницы — разряженные в пух и прах, чуть ли не с белыми бантами в причёсках. Проходили собранные, важные соискатели, одетые торжественно и аккуратно, и в самой их важности сквозило нервное напряжение. Мальчики, пожалуй, больше нервничали из-за своей, непривычной многим парням, отутюженности.

Ринн тяжело вздохнула. Ну да, сегодня же вступительные экзамены. О Мортис, дай, чтобы никто не шарахался по подвалам, потеряв дорогу в аудиторию…

У крыльца уже толпился возбуждённый народ.

Ларинна бросила взгляд на университетские часы. Без четверти девять. Скоро начнутся экзамены.

Протолкавшись через шумную толпу поступающих, Ринн взбежала на крыльцо.

Естественно, вход был заперт!

Раздражённо фыркнув, она прислонилась к тёплому дереву дверей. Придётся ждать либо Иккона, либо когда откроют.

Виски ломило.

Ну как же всё бесит! Околачивается тут с начинающими, как соискательница…

Она почувствовала на себе взгляд. В толпе, на ступенях лестницы, стоял синеглазый юноша с золотистыми волосами. Стоял и, улыбаясь, смотрел на неё, Ринн!

Ларинна прикусила губу, чтобы не сорваться. Чего он пялится? Ну ладно, пусть бы себе пялился… чего он лыбится-то?

«Пришибу, чёрт побери…»

Она ещё раз взглянула на него, холодно и высокомерно. Смерила взглядом с головы до пят.

Улыбка блондина стала ещё шире.

Ринн затрясло. Что же за невежа… Ну что за невежа?! Как он смеет, свинопас вшивый… Одет хуже всех, а туда же!

Где же Иккон, чёрт бы его подрал?!

Тут, словно отвечая её мыслям, дверь приоткрылась — толпа соискателей жадно подалась вперёд, — но их ждало разочарование. На крыльцо выглянул Иккон в своей куртке военного покроя и поманил к себе Ларинну.

Бросив полный презрения взгляд на белобрысого парня и задрав кверху нос, она, преисполненная сознанием собственной значимости, скрылась за дверями.

Если бы она только видела, как Эет покачал головой, глядя вслед…

В сумеречном главном холле Иккон с озабоченным видом развернулся к Ринн.

— Ларинна, придётся немного подождать. Возникла небольшая накладка…

— Что случилось? — спросила она. Сердце бешено застучало и замерло. «Что-то с пламенем на Алтаре…» — пронеслась паническая мысль.

Поняв её состояние, жрец улыбнулся.

— Ничего страшного, девочка, просто в данный момент университет отказывается предоставлять для практикантов запасы своего материала. Он только для экзаменов. Придётся подождать, когда они закончатся. Нам разрешат использовать то, что осталось.

— А когда они закончатся? — ахнула Ларинна.

— Ну, это же вступительные. Так что часа в два… Не дольше, — ободряюще улыбнулся Иккон.

В сердцах девушка топнула. Да что же это такое? С минуты на минуту явятся Вир с Фрей, что она им скажет?

Решение пришло мгновенно, злое и неотвратимое. Какого чёрта? Ей же для учебных нужд, сиречь — нужд университета…

— Подождите меня, Иккон, — бросила она, толкая дверь.

— Куда вы, Ринн?…

— За материалом! — коротко ответила Бессмертная. — Вон сколько его толпится, на выбор!

— Но, Ринн… — маг невольно сделал движение, чтобы удержать её. — С девяти ноль-ноль вступает в силу экзаменационный иммунитет!

— Девять ещё не било!

Дверь за спиной Ларинны захлопнулась.

Она вылетела на крыльцо, белая от лихорадочного возбуждения. Взгляд скользнул по толпе соискателей, метнулся на башенные часы.

Без трёх минут.

Зажмурившись, почти без сил, девушка прислонилась к дверям. Голова раскалывалась, словно кто-то давил на виски ледяными ладонями.

«О Мортис, за что мне это, за что?…»

Галдёж соискателей доносился до неё, как сквозь толстенное одеяло.

Может, чёрт побери, плюнуть и вернуться домой? Придёт в два часа, не переломится…

Ринн открыла глаза.

Во двор заворачивали Вирлисс и Фрери, одетые попроще, для похода. За спиной у Вира громоздился рюкзак. Конечно, с палаткой… чего они туда ещё напихали…

Внутри что-то надломилось. Ну как им объяснить?

Фрей, завидев её, помахала рукой.

Ларинна отвернулась, сделав вид, что не заметила однокурсников.

И снова натолкнулась на взгляд этого парня, одетого как бродяга. На сей раз юноша глядел внимательно и чуть ли не участливо, словно спрашивал себя, что такого могло с ней случиться…

Слишком! Это слишком! Чтобы какой-то смертный охламон смел её жалеть!..

Ларинна вскинула подбородок, метая взглядом чёрные молнии. Парень снова улыбнулся ей — на сей раз с каким-то несмелым ободрением. Что он себе позволяет?… Понравилась, да? Понравилась?…

Разум захлестнуло волной безумного гнева. Ах, понравилась? — так и служи мне вечные времена!..

Рука её вскинулась — и с губ слетело боевое заклятие.

Вся нерастраченная сила Бессмертной, помноженная на ярость и гнев, устремилась зелёной вспышкой на юношу. Парень упал как подкошенный, а толпа соискателей, ахнув как один человек, отшатнулась назад. Через мгновение на крыльце уже никого не было, все разбежались, попрятавшись за скамейки и деревья.

В оглушительной тишине Ларинна одиноко стояла на крыльце, и тёплый ветер шевелил завитки её чёрных волос.

А у её ног лежало тело юноши в дорожной серой куртке…

Будто во сне слышала она испуганный вскрик Фрей, видела, как Вирлисс одним движением скинул с плеча рюкзак и гигантским плавным прыжком перелетел на ступени.

— Чёрт, это ж Эет…

Эет? Какой Эет? Что Вир говорит? Это всё происходит на самом деле, или кошмары продолжаются?…

— Эет… Эет! — Вампир бил её мертвеца по щекам, потом хлестал, потом тряс тело за плечи. Голова убитого моталась из стороны в сторону, и удивительные, сияющие волосы цвета светлого золота мели пыльные ступени.

— Ты же прикончила его, идиотка! Ты же прикончила его!.. — орал Вирлисс, глядя на неё снизу вверх, бережно держа тело Смертного. — Ты что натворила, дура?!

Ларинна вскинула голову ещё выше, хоть это и казалось невозможным.

— Я просто обеспечила себя материалом для опыта.

— Материалом для опыта?… — Вир аккуратно положил мёртвого на ступени и поднялся, с прищуром глядя на неё. Нехорошая вкрадчивость появилась в его голосе. — Ты чокнулась?

— А что такого? — презрительно скривила она губы.

— Да ты права не имела! — потеряв терпение, рявкнул Вирлисс. — Он почти студент!..

— Я была вправе!.. — заорала ему в лицо Ларинна, сжав кулаки. — У него нет иммунитета, и до девяти я могу делать, что захочу!.. Я права по закону, и ты не смеешь на меня кричать!..

— А о неписаных законах ты не слышала?! Он был почти студент!.. Он на экзамен пришёл, а ты, со своими куриными мозгами… Да у этого парня в одном мизинце было больше таланта, чем у тебя под бигудями ума!..

— Я Бессмертная, а он Смертный — вот и всё, что тебе надо знать, вампир! — фыркнула Ларинна. — Мне нужен был материал для эксперимента, и я его взяла!

— Ты… — взгляд Вирлисса обжигал презрением. — Какая же ты… Я раньше думал, что ты всего лишь пустоголовая бездельница, а ты… Ты — просто мразь!

Ларинну захлестнула волной бешеная злость.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — негромко отчеканила девушка. — Ты, Нежить по рождению, со мной, Живой Рождённой? Твои предки были в услужении у таких, как я. И только благодаря милости своих хозяев получили свободу. Потомок рабов не смеет повышать голос на меня, дочь хозяев Атариды!

Вирлисс побледнел и отступил на шаг. Глаза его расширились.

— Мои родители… никогда не были ни в чьём услужении… — вытолкнул он из себя, словно не веря, что всё это происходит на самом деле. — Они были Смертными… они добились Бессмертия сами…они всего добились сами, они… А такие, как ты… всё на готовеньком… Да если бы у нас была возможность не охотиться…

Ларинна усмехнулась ему в лицо.

— Ты — нежить, Вирлисс. Ты никогда не сравнишься с такими, как я.

— Да уж, до тебя мне далеко… — прошептал молодой вампир и, резко развернувшись, сбежал вниз по ступеням крыльца.

Он молча прошагал через двор, молча вскинул на плечо рюкзак и пошёл прочь.

Проходя мимо, он бросил лишь один взгляд на замершую Фрей.

«Ты с ней или со мной?»

Девушка резко развернулась и пошла рядом с вампиром.

— Я с тобой, Вир!

Юноша крепко обнял Фрери за плечи, и пара завернула за угол, скрывшись из глаз Ларинны.

Над двором висела мёртвая тишина, и в этой тишине, заскрипев, натужно начали бить университетские часы.

Девять…

— Ты! Да, ты! — ткнула Ринн пальцем в первого попавшегося на глаза смертного соискателя. — Бери его, — она кивнула на тело своего мертвеца, — и иди со мной!

Парень беспомощно оглянулся на других.

— Иди, — шепнул кто-то рядом. — Скажи, как тебя зовут, мы на перекличке за тебя ответим… Иди, а то тоже шандарахнет…больная!

Мальчишка кивнул, шёпотом назвал доброй душе своё имя и, оглядываясь, несмело пошёл к Ларинне.

— Что ты еле шевелишься?! — взвизгнула она. — Бери его и быстро в Лаборатории! Иди за мной!..

Парень почти бегом сорвался с места, схватил убитого и двинул за Ларинной, которая, не дожидаясь более, резко развернулась и скрылась в дверях университета.

В холле её ждал Иккон. Завидев свою ученицу во главе столь живописной группы, жрец только покачал головой, но ничего не сказал, а просто направился к лестнице в подземелья, указывая дорогу.

Ларинна догнала его и несмело дотронулась до руки. Иккон отстранился.

— Учитель… — прошептала она. — Я до девяти… я до первого удара часов убила его.

— Знаю, — сухо ответил жрец. — Я почувствовал заклинание. Ты думаешь, я позволил бы тебе всё ещё разгуливать на свободе, если бы ты нарушила закон об иммунитете?

— Я…

— Ринн, ты совершила убийство, — остановившись и повернувшись к ней, просто сказал жрец. — Тебя спасает простая формальность: две с половиной минуты до вступления в силу иммунитета. Знаешь, с моральной точки зрения твоё оправдание — чистой воды софистика. Мне жаль твоих родителей… В вашей семье никто не нарушал закон до сей поры.

— Я его тоже не нарушила! — сдавленно выпалила Ринн со слезами на глазах. — У него не было иммунитета!..

— Это наш последний практикум, Ларинна. Я больше не желаю заниматься с тобой. Как ты сдашь осенью, меня не волнует. Будь уверена, ректора после этой истории репутация твоей семьи тоже волновать не будет.

— Я же не нарушала… Да что я такого сделала… Иккон, вы лицемер! — крикнула она, забегая вперёд и ища его взгляд. — Сами отправляете на смерть людей… хладнокровно подписываете приказы и отдаёте связанных, пленников, своему личу… Сами для нужд университета убили не одного Смертного… из тех, что документы подавали, или пришли в универ по какой-то надобности… а на меня решили клеймо убийцы поставить? Вы же хуже! Я, по крайней мере, не придумываю себе высокопарных оправданий, а прямо говорю, что — да, я убила, но я сделала это в учебных целях и до первого удара часов! Кстати, это ваша идея была… если бы не вы, я бы сейчас спала у себя дома!..

Ларинна разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Нужен мне этот зомби, как шестой луч пентаграмме, а вы!..

Иккон остановился.

— Ну хорошо, ладно… Не спорю, тут есть и моя вина. Я мог бы тебя удержать… Мы продолжим занятия, а сейчас иди, подними своего красавца. Ведь не зря же ты его убила…

Он распахнул перед Ларинной и её носильщиком тонкие и лёгкие створки. Открылась угрюмая тёмная комната с низким сводчатым потолком и одиноко стоявшей кушеткой, рядом с которой высился небольшой постамент — очевидно, для мага.

— Кладите его, юноша, — велел Иккон белому как мел соискателю, который старался вести себя тише воды, ниже травы во время бурного диалога Бессмертных. — И бегите скорее на экзамен. Если у комиссии будут какие-то вопросы по вашему опозданию, сошлитесь на меня. Моё имя Иккон.

Парень кивнул, аккуратно уложил тело убитого на кушетку и, бросив благодарный взгляд на Иккона, убежал прочь.

— Я выйду, — сказал Ларинне жрец. — Ты всё будешь делать сама. Но я жду снаружи, и, если что-то пойдёт не так, крикни. Хотя я не думаю, чтобы что-то могло пойти не так…

С этими словами он закрыл за собою двери лаборатории.

— Ба!.. — тут же донёсся до Ларинны его радостный голос. — Арит! Ты за материалом? Ну что, явилась твоя знаменитость?…

Ответа девушка не слышала. Видимо, знакомец жреца стоял дальше и говорил тише.

Тяжело вздохнув, Ларинна уселась на кушетку, подвинув ноги мертвеца, и печально уставилась на него.

Красивый… И подвернулся же ты мне…

— Знаешь, быть зомби, конечно, не сахар, — сказала она вслух, словно убитый мог её услышать. — Но это всё же лучше, чем… чем вот так лежать и гнить… Ты совсем ещё тёпленький, тебе будет довольно нескольких кусочков… Кстати!

Ринн встала и вытряхнула из своей сумки пакетик с мясом. Для свежего мертвеца более чем достаточно…

Девушка уронила голову на столик кафедры. Ну, чёрт же побери… Не хотела она его убивать… Это было какое-то затмение…

И ничего уже не исправить.

Только поднимать. Поднимать нежитью.

Как же там возрастает аппетит живых мертвецов? Кажется, это рассчитывается по первой… или второй?… формуле Ниграэля… По ним же рассчитывают не только для поднятия… а, кажется, и для пробуждения сознания… или восстановления немёртвого… Смотря сколько прошло времени с момента смерти… Или каков был срок голодовки… Зависит от стадии разложения. Сколько магической энергии надо затратить мёртвому телу на восстановление… Что же там… сначала кровь стекает в нижние части тела, а потом начинается самопереваривание внутренних органов, или сначала самопереваривание, а потом кровь стекает?…

Ринн стукнулась лбом о прохладную кафедру. Чего она тянет? У неё абсолютно свежий мертвец! Он ещё даже не остыл!

— Я не хотела тебя убивать. Не хотела… — прошептала она.

Девушка спустилась с кафедры и вновь подошла к мёртвому юноше. Надо хоть куртку с него снять…

Она выполнила своё намерение, оставив убитого в одной тунике — ветхой и серой, но аккуратной. Открыла сумку — там обнаружилось много магических вещиц, в основном сфер. Шарик направления… Так… Немного еды в тряпице, кремень, кресало, нитка с иголкой… Ринн усмехнулась. Запасливый. Какие-то травки…

Настал черёд карманов куртки.

Ларинна чувствовала себя воровкой.

Какого чёрта… Он уже, считай, её слуга, и всё его имущество с полным правом принадлежит ей!

Кажется, карманы пусты. Хотя… нет, постойте-ка…какая-то бумажка! Что там у нас?…

Ларинна вытащила на свет прозрачный желтоватый листочек.

Глаза её расширились. По всему телу разлился цепенящий холод.

Как это… не может быть…

Медленно, надеясь на чудо, она развернула листок.

Иммунитет!

Свидетельство об иммунитете.

Ларинна закрыла глаза.

Потом бросила испуганный взгляд на мёртвого парня.

— Чёрт бы тебя побрал, что ж ты его в кармане носил?!

Не помня себя, девушка бросилась к выходу — и замерла на полпути.

Как наяву она увидела себя в Путах Мортис, а в ушах зазвучал суровый голос Иккона…

Закон един для всех. Убийца должен быть казнён!

Нет, Иккону ни слова!

Ларинна метнулась обратно. Что же делать?… Что делать? Только без паники…

Откуда у этого мальчишки свидетельство об иммунитете?

Наверняка у кого-нибудь украл!

Она бросила взгляд на листочек.

Эет… Грамота о неприкосновенности для Эета из Верхних Бродов, что близ города Колинос.

Какое же имя называл Вирлисс? Ведь он же называл какое-то имя! Нет, не может быть, чтоб Эет…

Ларинна, кусая губы, механически рвала на части тонкий листочек. Что же делать? Что делать?…

В ладонях уже оставался мелкий мусор, а Ларинна всё рвала и рвала, и не могла остановиться…

Клочки… Сжечь?… Нет, Иккон почувствует всплеск магии. И это будет не Заклятье Подчинения. Если парня будут искать… наверняка к ней появятся вопросы.

Она сожжёт. Дома.

Ринн аккуратно высыпала бумажки в карман своей куртки. Так… что теперь? Главное, не подавать виду, будто она что-то знает. Надо делать своё дело. Без эмоций. Ей не в чем себя винить… ей нечего бояться.

Богиня, помоги!

Девушка на цыпочках подкралась к дверям и прислушалась. Собеседник Иккона, видимо, подошёл ближе — она его теперь слышала. Они заканчивали разговор.

— Так что ещё не видел. Как увижу, обязательно представлю…ручаюсь!

— Сгораю от нетерпения. Судя по всему, твой Эет — просто дар Мортис. Очень жалею, что не сумел увидеть его тогда, в Храме. Уверен, результаты этого соискателя потрясут всех, от адептов до ректора. Ты ведь вручил ему свидетельство?

— Вручил, — маг недовольно крякнул. — Представь, мальчишка тоже, с гонором оказался. «За кого меня примут, за кого примут»… В карман засунул, представь! Ну, ничего, надеюсь, это он передо мной только хорохорился… Ладно, побегу я. Не терпится его разыскать и узнать результаты!

Ларинна, боясь вздохнуть, отпрянула от дверей и прислонилась к стене.

Чёрт!

Что же ей теперь делать? Если этого парня будут искать…

Надо же как-то его убрать отсюда!..

Стоп. Если она поднимет его как зомби, он уйдёт отсюда. Сам. Ножками. И выполнит любой её приказ… можно будет выиграть время и что-нибудь придумать…

Ларинна решительно подошла к кушетке с мёртвым телом и, достав из своей сумки жезл некроманта, простёрла над убитым.

Наконечник жезла вспыхнул мертвенным изумрудным светом…и, заискрив, во все стороны с треском посыпались крохотные молнии.

Ларинна прерывисто вздохнула. Разрядов не должно было быть… по идее. Они появляются… когда… кажется, на лекциях что-то говорили. Магическое поле. Контакт двух магических полей. Умершего и Взывающего. Так бывает, когда… да, когда с момента смерти прошло совсем немного времени и магическое поле умершего не исчезло. Если оно у него было, конечно.

Чёрт, у этого оно точно было! Лишь бы жезл не треснул.

Ничего. Это… побочный эффект. Всё идёт по плану.

Не время отступать!

Она контролирует своё поле, а он — нет. Вся его сила, какой бы мощной она ни была, покорится ей…

Рассыпающим молнии жезлом она очертила в воздухе круг над кушеткой.

Круг Подчинения.

Стоя над мертвецом, Ринн изливала свою силу внутрь Круга, и энергия этой силы наполняла тело молодого Смертного, пронизывала его изумрудным свечением, нащупывала каналы, соединявшие тело с душой… чтобы связать порванные нити… чтобы притянуть отлетевший дух обратно.

Вот оно! Как провал. Провал в головокружительную бездну. Лишь не соскользнуть туда… не упасть…

Поле Подчинения искрило фейерверком, но Ринн уже этого не видела. Она летела в сияющем тёплом тумане, сквозь странные формы и образы, летела… а там, скрытая за этой вкрадчивой мглой, её ожидала фигура… Юноша с волосами цвета светлого золота, в лёгкой серой тунике. И его удивительные синие глаза вопросительно взглянули на неё, когда он обернулся.

— Скажи мне своё Имя!

— Зачем?…

Такой простой вопрос…

Иккон не говорил, чтобы души умерших задавали своим Призывающим какие-то вопросы…

— Имя — суть твоей души, ты сам. Знающий имя может привязать душу к телу, чтобы её бессмертие и живая плоть других не давали ему умереть.

— Зачем мне возвращаться в мёртвое тело?

— Назови мне своё Имя!

Ларинна чувствовала, что её, как и дух юноши, плавно, но стремительно уносит куда-то в убаюкивающую безбрежность, нежными завитками гасившую сознание. Ещё чуть-чуть, и не хватит силы вернуться…

— Ты не должна тут оставаться, — мягко произнёс призрак. — Возвращайся. Торопись!

— Назови мне своё Имя.

Он внимательно, будто прислушиваясь к чему-то, наклонил голову. Туман вокруг становился плотнее.

Потом юноша поднял взгляд, и она поразилась, сколько в нём было сострадания.

— Моё имя Эет, — словно приняв решение, просто произнёс он.

— Имя суть дух. Во владениях Мортис назвал ты мне своё Имя, и да будет она свидетельницей нерушимой связи меж нами! Отныне моя воля — твоя воля, и нет для тебя иного закона, кроме моего слова. Следуй за мной!

Нити тумана сгустились, свившись в единую нить, связавшую отлетавшую душу с живой душой. И — рывком Ларинну дёрнуло обратно, в её тело.

Девушка открыла глаза.

Она стояла над кушеткой с мёртвым юношей, и жезл в её руках почти погас.

У неё получилось!

— Поднимись! — приказала она.

Мертвец тоже распахнул глаза — синие-синие, как море — и плавным движением сел.

Во взгляде его не было ни капли разума.

Сердце Ларинны на мгновение сжалось: там, во владениях Мортис, он смотрел совсем иначе…

Она достала кусочек сырого мяса и протянула ему.

— Ешь!

Первая еда… Первая еда обязательно должна быть из рук Хозяина.

Он покорно принял говядину и механически положил себе в рот. По губам и пальцам текли алые струйки. Закончив трапезу, зомби облизнулся, как довольная собака, и тщательно вылизал ладони.

Ларинна чуть нахмурилась. По краю сознания скользнула какая-то тревожная мысль…

Впрочем, неважно! Главное, её слушаются.

— Ты…

Он повернул голову на звук её голоса, как преданный пёс.

Ларинна невольно улыбнулась и робко, стесняясь сама себя, коснулась его чудесных волос.

— О, Мортис, какой ты красивый… Можно, я немного тебя поглажу, пока ты такой… — прошептала она, перебирая его золотые пряди. — Если бы у тебя они были длинными…

Глаза молодого человека стали беззастенчиво счастливыми. Одним быстрым движением он схватил её ладонь и прижал к своей щеке. И зажмурился.

Ларинна охнула и отскочила.

Своя воля. У него есть своя воля, хотя…нет сознания.

Зомби с собственной волей!

Он открыл глаза без приказа. Он вылизал кровь с ладоней без приказа. Он… выражает ей свою привязанность… без приказа!

Ринн глубоко вздохнула. Спокойно, девочка, спокойно… Выражать привязанность — это не кидаться… Ну, подумаешь, у неё будет редкий зомби, честь ей и хвала, не у каждого есть…

Только вот он — живое подтверждение той теории о зомби. Что своя воля проявляется у них лишь тогда, когда материал обладает невероятной силой мага-некроманта.

На глаза навернулись слёзы.

— Что мне с тобой делать? — прошептала она. — Ну что мне с тобой делать, скажи!

— Что мне с тобой делать, — с готовностью сказал Эет.

Она, всплеснув руками, рассмеялась, сдерживая рыдания.

— Мне надо пробудить твоё сознание… — прошептала она. — Надо пробудить во что бы то ни стало! Видимо, ты был умным человеком… неужели ты ничего не посоветуешь мне? Чёрт побери, да я тебя учиться отправлю, если ты станешь вменяемым! Ты у меня как миленький на экзамен пойдёшь!

— Кусай! — приказала она, протягивая зомби свою руку.

Он вскинул на неё испуганные, непонимающие глаза.

— Кусай! — повторила Ларинна.

Эет осторожно взял её хрупкую ладошку, поднёс к губам и нежно прикусил пальцы, как беззубый щенок.

— Наказание мне с тобой… Сильнее кусай! До крови!

Результат её ошеломил.

Из глаз юноши потекли слёзы, он выпустил её ладонь и упал на пол, закрыв голову руками. Тело его изогнулось дугой — и он закричал.

Это вступил в конфликт её приказ и нежелание зомби ему подчиняться.

— Стой, Эет! — она кинулась к нему, присела рядом, обняла за плечи.

Сможет ли он вообще укусить живое существо? Любое?…

— Не надо меня кусать… не надо. Я отменяю… Мортис, что же ты за живой мертвец такой… Ты же не хищник совсем…

Так их и застал вошедший в лабораторию на крик Иккон: Ларинна сидела на полу, обняв голову юноши, которую он положил ей на колени, и перебирала густые золотистые пряди. Он нежно, по-собачьи, покусывал пальцы хозяйки, и на глазах обоих блестели слёзы…

Глава 5 Игры богов

Ларинна

Ринн проснулась от осторожного, мягкого покусывания. Она резко открыла глаза и села на постели.

Рядом, на коленях, стоял её зомби и преданными глазами смотрел на свою хозяйку. Его волосы золотом блестели под лучами утреннего солнца.

— Ты что делаешь? — охнула девушка. — Ты меня напугал!

Глаза юноши стали неподдельно несчастными.

— Уходи в свою комнату! И никогда больше не смей до меня дотрагиваться без разрешения! Никогда!..

Эет поднялся и, виновато понурившись, побрёл к дверям — такой безответный и беззащитный, в белой пижаме, которую Ларинна сама ему вчера выдала.

Впрочем, не только пижаму. Ринн вчера выдала своей невольной жертве полный комплект одежды и обуви, предоставила собственную комнату… Мать даже головой покачала:

— Ларинночка, это всего лишь зомби, а ты обходишься с ним, как с полноценной нежитью… Зомби неприхотливы!

Ринн, обняв подушку, уткнулась в неё подбородком. Ну, что же теперь делать? Что делать? Не рассказывать же родителям. Мама впервые была такой радостной: у дочки наконец хоть что-то получилось… Хорошо, Иккон тоже ничего не сказал.

Если бы вернуть Эету сознание! И ведь он должен укусить человека сам! Только сам. Собственными зубками. Никакие аптечные консерванты, на которых иной раз перебиваются вампиры, тут не помогут. Как любая кровь, они могут лишь удержать от разложения, но сознания не пробудят! Как и вампирам не дают истинной силы.

Со вздохом откинув одеяло, Ринн встала и направилась в ванную. Стоя под шипящими струями воды, падающими из мраморного, инкрустированного позолотой душа, она не переставала размышлять о том, что же теперь делать.

Что делать?…

К Иккону идти было страшно. Ей так и виделось, как он выслушивает жалобы того старичка-преподавателя, что кое-кто не явился на экзамен.

Интересно, не явился ли ещё кто-нибудь? Если да, у неё есть призрачный шанс. Ведь Иккон не видел Эета раньше!

Но если Эет единственный…

Ох, богиня, помоги мне!..

«Фрей!»

Эта мысль обожгла. Конечно же, Фрей. Она всё видела… Она должна понять. Пусть Фрери ничего не посоветует, но, по крайней мере, хоть будет кому выплакаться…

Ларинна повернула рычаг из драконьего клыка, перекрыв воду. И, отчаянно зажмурившись, прислонилась к мраморной, тёплой от пара, плитке.

Фрери не простит её. Не за Эета, за Вира. Богиня, что же вчера она наговорила Виру?… И Фрери развернулась и ушла. Вместе с Вирлиссом.

Соскользнув в ванну, Ларинна обняла мокрые ноги, и, уткнувшись лбом в колени, глухо зарыдала. Более одинокой девушка никогда себя ещё не чувствовала…

— Я не хотела, Фрери… Я не хотела… — всхлипывала она. — Я правда не хотела, просто Вир… Вир на меня кричал… Я же не знала!.. Что же мне делать, богиня, что же мне делать?…

Слёзы катились и катились, и она размазывала их по лицу.

— Я не хочу… не хочу… не хочу умирать… Что же мне делать?

В двери постучали.

— Ларинна, ты идёшь завтракать?

— Мам, пусть в мою комнату принесут! — взяв себя в руки, крикнула Ринн.

Насухо вытершись и надев лёгкий утренний халат, девушка вышла из ванной.

Как же она влипла…

А всё из-за этого идиота, который таскал свидетельство об иммунитете в кармане!

Кстати, об идиоте… Его тоже надо бы покормить. Пусть она и влипла из-за него, никто не обвинит её в плохом обращении со слугой.

Промокнув волосы — влажные пряди чёрными кольцами рассыпались по плечам — она пошла на кухню. Нарезав на тарелку сырой говядины, Ринн отнесла её Эету.

Он сидел в кресле, поджав ноги, и смотрел в окно. При звуке открывшейся двери зомби повернул голову, и радостная улыбка осветила его лицо.

— На, ешь! — Ларинна поставила перед ним мясо. — А потом пойдёшь в ванную, умоешься и почистишь зубы! И делай так каждое утро, пока живёшь в этом доме. И…каждый вечер. И…это… голову мой. Каждые два дня. Вообще полностью мойся.

Эет обожающими глазами созерцал её.

Она нахмурилась и отвернулась.

Как он смотрел там, во владениях Мортис…

К горлу снова подкатил комок слёз.

Этот идиот… свинопас вшивый… он же пожалел её! Он пожалел её, скотина такая! Неужели не понимал, что будет потом? Не понимал, что ли?…

Только вот смысл? Есть ли смысл в его великодушии… если её казнят? Что же делать, о Мортис, что же делать?…

Она резко встала. Юноша сделал движение, чтобы последовать за ней, но Ларинна остановила его.

— Делай, что я тебе сказала. Съешь мясо, а потом иди в ванну. А потом… — чем же его занять? — Потом сиди в своей комнате. В смысле… не обязательно сиди. Делай тут, что хочешь. — Ларинна мягко улыбнулась.

И вышла.

Эет грустно опустил голову.

…Помедитировав над тарелкой с завтраком, но так и не сумев заставить себя съесть ни крошки, Ларинна решилась.

Будь что будет! Она пойдёт к Фрей.

Сидеть и трястись от неизвестности было невыносимо…

Чёрные штаны, элегантная золотистая блузка и чуть скошенный чёрный пояс на бёдрах — Ринн старалась сделать всё, чтобы никому и в голову не пришло, будто у неё неприятности. Она — само совершенство. Как всегда.

Фрей квартировала в корпусах университета, предназначенных для студентов, не имевших жилья в столице. Там для будущих магов бесплатно предоставляли не только кров, но и стол — надо сказать, просто восхитительный. Ларинна и сама часто оставалась на обеды, а иногда и на ужины в университете…но сейчас еда интересовала девушку меньше всего.

Вбежав в просторный, выложенный серым гранитом холл общежития, она направилась было к лестнице, ведущей к гостиным и спальням, но на первых ступенях столкнулась со студенткой, делившей комнату с Фрери.

— Привет! — решив не упускать такую удачу, Ринн осветила лицо самой беззаботной из своих улыбок. — А Фрери у себя?

О богиня, только бы Фрери была у себя!..

Соседка стрельнула глазками в сторону и почему-то фыркнула от смеха.

— Нет, — кусая губы, чтобы не засмеяться, ответила она.

— А…

Ринн не дали закончить. Видимо, девочка рассудила, что нашла в ней благодарную слушательницу.

— Она не ночевала! — хихикая в кулачок, довольно сообщили Ларинне. Глазки университетской сплетницы искрились восторгом.

— Как не ночевала?… — Ларинна отступила. — Что-то случилось?

Новая порция сдавленного хихиканья была ей ответом.

— Ну…я не знаю… да, в каком-то смысле случилось… — двусмысленно косясь в сторону, улыбалась соседка. — Так пикантно… Она пришла сегодня утром, — значительная пауза. — Вместе с Вирлиссом! — Пауза ещё значительнее. — И забрала свои вещи! — торжественно закончила девица.

Охнув, Ларинна прислонилась к перилам и закрыла глаза.

Приехали…

Этого ещё не хватало.

Для полного счастья.

— Они ничего не сказали? — слабо спросила она.

— А что они могли сказать? — поразилась собеседница. — И так всё ясно, разве нет? Вирлисс был такой довольный-довольный…

— Довольный? — эта скабрезность неприятно царапнула Ринн.

— Ну, может, и не то чтобы довольный! — отмахнулась та. — Но уж точно весь из себя такой гордый и радостный, просто светился! А Фрей держалась со мной так сдержанно, я бы даже сказала, холодновато… А глаз-то не поднимала, — соседка довольно ухмыльнулась. — Какие мы целомудренные, ха! А как на Вира посмотрит, так тоже вся будто засветится. Не надо думать, что все вокруг тупые!

— Так они просто забрали её вещи и уехали? — оборвала сплетницу Ларинна. — А куда? В дом к его родителям или к нему, в город?

— Я из их разговора поняла, что к нему, — пренебрежительно повела плечами девица. — Сейчас, повезет он её к родителям, как же!

— Куда она денется, — рассеянно отмахнулась Ларинна. — Вир уломает.

— Будет он…

Ринн развернулась и не спеша направилась к выходу.

— Дура, — безразлично бросила она через плечо.

— На себя посмотри! — донеслось в спину. — Дурнее на всём курсе нет!..

Ларинна лишь презрительно искривила губы и не удостоила балаболку ответом.

Впрочем, девица вылетела у неё из головы, едва за спиной захлопнулась дверь общежития. Что же делать? Идти к Вирлиссу казалось немыслимым.

Даже ради Фрей.

О Мортис, ну за что всё это, за что?…

Ринн закусила губы. Никто не должен даже заподозрить, что у неё проблемы.

Что ж… Раз она в университете, почему бы не узнать, сколько соискателей не явилось вчера на экзамен?

С самым небрежным видом девушка направилась к главному учебному корпусу и первое, что увидела — оцепление архонтов вокруг главного крыльца. Внутри круга молчаливых людей в безликой серой форме смущённо жалось несколько человек, отвечавших на вопросы офицера стражи.

При виде формы архонтов, этих служителей Мортис Карающей, у Ларинны подкосились ноги. Словно бы невзначай она опустилась на бортик фонтана.

— А… что тут происходит? — стараясь казаться беззаботной, пролепетала она непослушными губами.

Вопрос адресовался парню, глазеющему на разбирательство.

— Да вот, вроде как ищут кого-то, — отмахнулся он, даже не взглянув на неё. — Вчера на экзамен трое не явились, так никогда прежде не было, чтобы стражу богини на розыски вызывали.

Ринн деланно рассмеялась.

— Ерунда! Подумаешь, трое испугались экзамена…

— Да говорят, вчера какой-то парень с досрочным иммунитетом пропал… а ещё вроде как кого-то пристукнули… так вот и стараются выяснить, не его ли. Свидетелей-то море было, только пока без толку…

Ларинна встала и подошла ближе. Архонт безмолвно протянул руку, загораживая ей путь, и девушка замерла.

— Что случилось? — прошептала она, зная, что не получит ответа.

Служители Мортис Карающей всегда были немее надгробных плит.

Ларинна вся превратилась в слух. До неё долетали обрывки фраз, слова-тени…

— Нет… Девушка… Стоял тут… Не могу… Без трёх… Кто?… Унёс… Нет, не видел… Не знаю. В деканате… — это было последним, что донеслось до Ларинны, и с этими словами офицер стражи развернулся и скрылся в дверях университета.

Ринн резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь, каждую секунду ожидая, что вот сейчас раздастся крик кого-нибудь из вчерашних поступающих: «Вот она! Я её узнал!»

Лишь огромным усилием воли она сдерживала себя, чтобы не перейти на бег.

Провались всё к чёрту! Она идёт к Фрей и Виру. Вирлисс умный… конечно, зараза та ещё, но… она извинится, конечно же, она извинится! И Вир обязательно что-нибудь придумает… и посоветует…

Радовало одно: Вир не жил с родителями, поскольку они — и вполне справедливо — полагали, что «юноше его возраста нужна независимость». Следовательно, ей не придётся связываться с легионом слуг и с оскорблёнными предками — впрочем, Вирлисс вряд ли стал бы им плакаться на вчерашнее. Просто мог бы сказать, что не желает её видеть. Ничего не добавляя.

Значит, придётся объясняться только с ним и Фрей.

Как она дошла до дома, где снимал несколько комнат Вирлисс, Ларинна сама не смогла бы сказать. Она ничего не замечала. В душе её царил хаос — и отчаяние…

Старушка-консьержка лишь проводила глазами элегантно одетую посетительницу, которая, не говоря ни слова, поднялась к светлой площадке лифтов. Здесь, в сверкающем мрамором холле, перед Ринн распахнули свои двери несколько прозрачных кабин, управляемых магическим полем. Ларинна завернула в ближайшую — и вот уже лифт мягко поднимает её к жилым этажам…

Перед дверью вампира Ринн остановилась. Всё тело колотила нервная дрожь. Позвонить казалось немыслимым…

Какими глазами она посмотрит на Вирлисса?

Девушка не замечала, что в кровь искусала губы…

Резко развернувшись, она сделала несколько шагов обратно — и замерла. Перед её внутренним взором ярко встала цепь архонтов на крыльце университета, связанный разбойник в храме Мортис, холодный взгляд слуги Иккона…

Зажмурившись и не давая себе ни секунды на колебания, Ларинна метнулась к двери Вира и надавила кнопку звонка.

Вскоре с той стороны послышались приближающиеся голоса.

— Ты кого-то ждёшь? — донеслось до Ларинны.

— Нет, — последовал ответ. Ринн узнала голос подруги.

— Кто там?

— Это Ларинна. Вир, открой, пожалуйста; нам… мне очень надо с тобой поговорить, — сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, на одном дыхании выпалила Ринн.

Несколько секунд молчания. Потом до посетительницы донёсся приглушённый дверью недоумённый возглас Фрей: «Ты её пустишь?! После вчерашнего?…»

Ларинна закусила губы.

Какая-то возня. Голос Вира: «Фрери, дорогая, во-первых, неучтиво держать даму за дверями. А во-вторых, выслушать — не значит простить. — Его фирменный смешок. — Ты что, хочешь, чтобы она вообразила, будто я от неё прячусь?»

«Прекрати свой вампирский выпендрёж!»

«Это не выпендрёж, это вежливость».

«Мне не интересно, что она собирается сказать!»

«Мне тоже».

Замок щёлкнул — и двери распахнулись.

Она смотрела на них, на своих друзей — так не хотелось применять к ним эпитет «бывших». Вир, с водопадом серебристых волос вдоль спины, в белой рубашке с открытым воротом и тёмно-синих брюках под цвет глаз, даже сейчас, утром, был самим совершенством. А гибкая Фрери, в светлой футболке с каким-то рисунком на груди и в коротких шортах, открывающих ноги, была прелестна безыскусственной простотой. Тонкие кольца пышных волос рассыпались по плечам.

И — о да! — они великолепно смотрелись вместе.

Вирлисс посторонился и нежно привлёк к себе Фрей, таким очаровательным способом убрав ту с дороги.

— Входи, — сухо кивнул он.

— Спасибо… — не поднимая глаз, прошептала Ларинна, переступая порог.

— Не создавай толкотню в коридоре, иди в гостиную, — с досадой поморщился Вир, запирая двери.

Ринн последовала его приглашению и прошла в огромную гостиную, убранную в белых тонах: пушистый ковер на полу, белоснежный книжный шкаф с позолотой — во всю стену, кресла и диваны под накидками из шкуры белого тигра и кидающая во все стороны зайчики солнца роскошная люстра под потолком.

«Белый тигр», — улыбнувшись, невольно подумала Ринн о Вире.

«Тигр» вошёл следом за ней и остановился у окна, прислонившись к подоконнику.

Фрей, ступая бесшумно, будто тень, села в кресло подальше от Ринн и демонстративно уткнулась в книгу.

Вирлисс, скрестив руки на груди, устремил на незваную гостью вопросительный взгляд.

— Я… мне можно сесть? — в замешательстве пробормотала Ларинна.

Фрей только фыркнула из-за книги, а Вир безразлично пожал плечами.

Ларинна осторожно присела на краешек дивана.

— Я слышала, вас можно поздравить? — улыбнувшись с фальшивой беспечностью, выдавила Ринн. — С началом совместной жизни?…

— Спасибо, — сдержанно кивнул Вирлисс. — Мы принимаем твои поздравления. Это всё?

Ларинна глубоко вздохнула.

— Вир, я… Я хотела… хочу… перед тобой извиниться. Не знаю, что на меня вчера нашло, я… Я не думаю ничего из того, что наговорила тебе. И я хотела бы, чтобы ты это знал.

Вирлисс кивнул.

— Прекрасно, теперь я знаю. Это всё?

— Мне… мне очень нужна твоя помощь. Хотя бы совет.

— Причина самоуничижения становится ясной, — хмыкнула Фрей, не отрывая взгляда от своего чтения. — Ларинне, как всегда, что-нибудь нужно.

— Фрей, пожалуйста… — на глаза Ринн навернулись слёзы. — Я в самом деле попала в беду! И мне больше не к кому обратиться, кроме вас.

— Как драматично, — без тени сочувствия прокомментировала Фрей.

— Что там у тебя? — холодно осведомился Вир.

— Ты меня прощаешь? — живо вскинула глаза на однокурсника Ринн.

— Я пока спрашиваю, что у тебя стряслось, — ничуть не добавив тепла ни в голос, ни во взгляд, ответил Вирлисс. — И я не думаю, что тебе на самом деле нужно моё прощение. Ты пришла за помощью, ни за чем более.

— Вир…

— Давай обойдёмся без драмы, Фрери права. Итак, во что ты влипла?

— Я… Вир, у того парня, вчера… — голос Ларинны сорвался. — У него был иммунитет! Я не знаю, как и за какие заслуги, но… у него был досрочный иммунитет!

Вирлисс присвистнул.

Ларинна, не в силах больше сдерживаться, уткнулась в ладони и разрыдалась.

Фрей отложила книгу и встревоженно глянула на Вира. Тот покачал головой.

— Я… я не знаю, что мне делать! Сегодня в университете архонты… они его ищут. На экзамен не явились ещё трое, но… это убийство… они первым делом проверят убитого… и я не знаю! — остальное утонуло в рыданиях.

— Ну, дорогая моя! — хмыкнул Вирлисс. — Надо было думать. А от меня ты чего хочешь?

— Посоветуй, Вир, посоветуй мне хоть что-нибудь! Я не хочу умирать!..

— А Эет хотел, надо полагать? — осведомился вампир.

Ринн зарыдала ещё пуще.

— Зачем… Зачем он носил свидетельство в кармане? Я же не знала… я думала… я в своём праве…

— О да. В своём праве Живой Бессмертной. А сейчас дочь хозяев Атариды рыдает, умоляя Нежить по рождению её спасти.

— Вир! Пожалуйста…

— А что тут сделаешь? — приподнял бровь Вирлисс. — Это мат в три хода, дорогуша!

— Почему? — от накатившей волны ледяного ужаса Ларинна даже перестала плакать.

— Объясняю на пальцах, — терпеливо вздохнул Вирлисс. — Ты права, первым начнут проверять именно убитого. Придут в деканат. И что там скажут офицеру Мортис? Что вчера у деканата просил о материале не кто иной, как сам Иккон, и получил отказ… Ведь ему же отказали, я правильно понимаю, раз тебя потянуло на подвиги? Так вот, стража, разумеется, поинтересуется, зафига почтенному жрецу потребовались учебные зомби. И получит ответ: для одной отстающей девочки, с которой он по доброте душевной хотел позаниматься… «Ага! — соображает офицер Мортис. — Мы добрались до девушки! Свидетели убийства тоже упоминали девушку…» Это, дорогая, ход первый. Назовем его «Университет». Ход второй называется «Храм». Архонты являются к Иккону. Единственный твой шанс — что Иккон решится тебя прикрывать, неважно по каким соображениям. В противном случае события развиваются по следующему сценарию:

«— Господин мой, вы вчера практиковали одну юную особу. Правда ли это?

— Да.

— Что вы с ней проходили?

— Заклятие Подчинения на примере поднятия зомби.

— Прекрасно… Дал ли университет вашей воспитаннице материал для работы?

— Не дал.

— Как же вы провели занятие?

— Она вышла на крыльцо и убила с помощью магии одного из соискателей. Девять ещё не било, потому я ничего не сказал…

— Разумеется, господин мой, вас никто ни в чём не смеет обвинять… Можете ли вы назвать имя вашей ученицы и пройти с нами на опознание?

— Конечно, я рад служить закону».

А дальше, собственно, ход третий, Ринн. Мат.

Они берут с собой Иккона и того, кто поднял весь переполох. Полагаю, кто-то в университете очень был заинтересован в этом мальчике, раз для него выхлопотали иммунитет и забили тревогу, когда парень пропал… И этот кто-то знает Эета в лицо. Итак, Ларинна, ход третий. Стража является к тебе.

«Госпожа, мы можем взглянуть на вашего зомби?»

И что ты можешь ответить?

«Конечно!»

Ты предъявляешь им Эета.

«Господин Иккон, вы подтверждаете, что это — тот самый зомби, которого подняла ваша ученица вчера?»

Конечно, ты могла бы смухлевать, подсунув архонтам какого-нибудь другого зомби, из ваших слуг. Но, если Иккон тебя не прикрывает, он лишает тебя этой возможности. Он говорит, того ли парня ты им предъявила. Тогда офицер Мортис поворачивается к покровителю Эета и спрашивает, узнаёт ли он в твоём зомби своего ученика. Дальше продолжать?

— Вир… а как же быть?

— Я принесу веночек на твою могилку, — улыбнулся Вирлисс. — Обещаю.

— Но…

— Надеюсь, у тебя будет могилка. То есть, что тебя отдадут вампирам, а не личам. Чтобы твоим родителям было хоть где поплакать. Когда у тебя пьют кровь… Уверяю, это безболезненнее, чем когда тебя жрут заживо. И, что самое приятное, потом остаётся тело… Для родных.

— Вир!..

— Может, тебя вручат даже нашей семье?

— Вир!

— Какая прелесть — полакомиться дочерью хозяев Атариды! — блеснул зубами Вирлисс.

— Вир, — это вмешалась Фрери. — Прекрати.

— А что — «прекрати»? — вскинул брови вампир. — Я уже дал ей совет. Её единственный шанс — это молчание Иккона.

— Но как же я пойду к Иккону, если он — высший блюститель законов Атариды?! — Ринн вскочила.

Вирлисс пожал плечами.

— Ну, у тебя есть ещё одна возможность. Угнать у своих предков Корабль. Открыть портал в Завесе — и покинуть Атариду.

— Покинуть?… — дыхание Ларинны перехватило. — Там же повсюду море! А берега населены варварами!..

Вир снова пожал плечами.

— Хоть какой-то шанс. Конечно, там с тобой никто не станет носиться, как с писаной торбой — а ты ведь привыкла, да? Но что делать… И не такие уж там варвары. Вещицы, что привозят наши торговые Корабли, очень даже милы. Особенно из страны, которую торговцы называют Египтом. Или, говорят ещё, на Крите тоже ничего живут…

— Ты с ума сошёл? Я даже названий таких не слышала!.. Нет, это немыслимо!

— Тогда только Иккон. Ну? На этом всё, наконец?

— Но…если я пойду к Иккону… — Ларинна медленно встала и сделала несколько шагов. — Если я ему всё расскажу… Я признаюсь, что у Эета был иммунитет, но что я не видела свидетельства. Что это было убийство по незнанию, по недоразумению… Быть может, он поймёт и…поможет?

— Всё может быть, — безразлично ответил Вирлисс, вновь скрестив руки на груди и отворачиваясь к окну.

— А если нет? — напряжённо спросила Фрей, ставшая почти такой же бледной, как и её подруга.

— А…если…нет… — казалось, вся кровь отхлынула от лица Ларинны. — Тогда я приму любое наказание, которое на меня наложит суд богини. Я виновата, и я… достойно приму последствия. Быть может, хоть этим я…восстановлю честь своей семьи…

При этих словах в душе образовалась какая-то лёгкая и холодная пустота.

Ничего.

Только ледяной покой.

Ларинна направилась к выходу.

— Подожди! — остановил её голос вампира. Вир отвернулся от окна и смотрел на неё так, словно впервые увидел. — Ты серьёзно? Ты к Иккону?

— Да, — устало ответила Ларинна.

— Ты понимаешь, что это… либо победа, либо смерть? — спросила Фрей.

— Да.

— Тогда торопись, — серьёзно сказал Вир. — Ты должна опередить стражу Мортис. Ты должна поговорить с Икконом раньше, чем к нему явятся архонты! Беги, мы тебя догоним, только переоденемся.

— В смысле… вы со мной?… — на губы Ринн выползала неуверенная, робкая улыбка.

— Не можем же мы тебя вот так бросить! — решительно тряхнул головой Вирлисс. — Подождём внизу, в общем храме. А там, если что… что-нибудь придумаем! — он подмигнул Ларинне.

Фрей в восторге прыгнула ему на шею.

— Вир, я тебя обожаю!

Вампир рассмеялся, подхватив её на руки.

— Больше я в этом не сомневаюсь. Со вчерашнего дня! Ну, хватит, у Ринн время ограничено. Быстренько переодевайся, Фрери. А ты что стоишь? — рявкнул он на Ларинну, с улыбкой созерцавшую их объятья. — У тебя мат в три хода, а не в десять. А ну, живо ноги в руки — и бегом! Мы тебя догоним.

— Я… — Ларинна растроганно улыбнулась. — Я тоже тебя обожаю, Вир!

И с этими словами выбежала из квартиры.

Девушка мчалась к храму Мортис, и не могла согнать улыбку с лица — грустную, прощальную улыбку. Она замечала каждый шорох листвы, каждый блик на влажных боках дорожных булыжников — и словно впервые всё это видела…

Тревога, придавленная принятым решением, ледяными когтями царапалась в сердце, но уже не рвала на части душу.

Лестница Храма впервые показалась Ларинне короткой.

Каблучки её сапожек несмело процокали по древним плитам под сводами Верхнего храма, и девушка невольно остановилась, бросив взгляд на море.

Оно распростёрлось до самого горизонта — безмятежная лазурь. Дорога Кораблей…

Ларинна вздрогнула, вспомнив второй совет Вирлисса.

Покинуть Атариду…

Там, за Завесой, совсем иной мир. Мир, где не пользуются магией, где нет бессмертия, с чуждыми законами и обычаями…

Лучше смерть!

Девушка решительно прошла в тёмный коридор, уводивший к жилым кельям.

— Иккон, — негромко позвала она. — Иккон, вы здесь?

Одна из дверей распахнулась, и в коридор выглянул престарелый священник.

— Вы кого-то ищете, дитя моё? — ласково спросил он. — Общее святилище ниже.

— Я… — Ринн на мгновение запнулась. — Я к Иккону. Он?…

— Его комната последняя по коридору, слева, — любезно подсказал жрец и скрылся в своей келье.

Ларинна, собрав всю свою решительность, направилась вперёд.

Коридор казался бесконечным, и свет сюда попадал лишь из дальних концов: из Верхнего храма — и откуда-то спереди. Видимо, там тоже находилась открытая площадка.

Вот и келья Иккона.

Ринн несмело постучалась.

— Войдите, — донеслось изнутри.

Девушка толкнула двери и переступила порог.

Келья оказалась небольшой, лаконично обставленной. Стол у просторного окна, узкая постель, грубый шкаф для вещей — вот и всё. Сам жрец, в своей струящейся белой тоге, сидел за столом и изучал какой-то пожелтевший манускрипт.

— Ринн? — удивился он, подняв голову от своего занятия. — Вот не ожидал! Заходи. Утром ты не пришла, и я решил, что ты пропустишь занятие… Взгляни, сегодня нашёл в архивах храмовой библиотеки… — Жрец улыбнулся. — В отделе демонологии. Знаешь, редчайший документ! Университетским магам и не снилось. — Иккон поднял кверху указательный палец. — А-а, милая моя, это тайные знания. Всем известно, что жрецы Храма владеют не только магией Смерти, но допускать к этим архивам можно далеко не всякого…далеко! — Священник свернул манускрипт в свиток и отложил к стене. — Ну, пройдём в Верхнее святилище и начнём занятие?

— Иккон… — не поднимая глаз, начала Ларинна. — Я хотела с вами серьёзно поговорить.

— Да?…

— Я… хочу вам сознаться и…попросить совета.

— Что-то случилось? — взгляд жреца стал внимательным и участливым.

— Вчера вы мне сказали, что я… совершила убийство. И я… я хочу сказать, что вы… вы были полностью правы. И я… готова принять на себя все последствия за свою несдержанность.

Маг приподнял бровь.

— Ринн, я не понимаю, к чему весь этот балаган. Ты же знаешь, что с точки зрения закона тебе никто ничего не может предъявить. Я рад, что ты осознала свою вину, и надеюсь, что в дальнейшем…

— Учитель… — Ринн всхлипнула. — Вчера я не осмелилась вам сказать… Вчера я нашла в его кармане свидетельство об иммунитете! Я… не знала… Я понятия не имела об этом, когда использовала боевое заклятие!

Иккон дёрнул уголком рта и резко поднялся из-за стола. Отвернулся, устремив взгляд на море.

Молчание становилось невыносимым.

— Иккон… — решилась подать голос юная преступница. — Что мне делать?… Я… бы просила вас помочь мне… но я не решаюсь. Вы и так много сделали для меня и… я бы просила только… чтобы меня вампирам отдали… — к горлу подступали слёзы, мешали говорить. — И чтобы… чтобы Эета… потом… возьмите его к себе, потому что… родители… его окончательно убьют, или мучить станут… что меня… из-за него… а он же не виноват, что я такая дура…оказалась… А он… там… меня… в Круге Подчинения… он меня пожалел…

Губы тряслись, и Ринн, уже не сдерживаясь, размазывала слёзы по щекам.

— Кому ты ещё говорила? — сухо бросил Иккон, не оборачиваясь.

— Виру и Фрери… Это Вир мне посоветовал всё вам рассказать…

— Значит, говорила… А ещё есть парень, который тащил до лаборатории тело…

Ринн закусила губы. Иккон продолжал:

— Что я могу сказать? Я не стану врать из-за тебя, когда сюда явятся архонты. Но я могу настаивать на снисхождении. Настаивать на том, что это был несчастный случай. Что ты не знала об иммунитете. Случай особый; к тому же, твой дед… я не говорю о твоих родителях, они тут мало чем могут помочь…но твой дед был одним из величайших магов! Если бы он не погиб… Ох, не знаю, Ринн!

Она всхлипнула.

Иккон развернулся.

— Знаешь, в чём главная проблема? В том, что Эет сам обещал стать магом на уровне твоего деда! А ведь твой дед родился полторы тысячи лет назад, и с тех пор Атарида не видела равных ему! Ларинна, ты понимаешь? Полторы! Тысячи! Лет! Назад!.. И ты превращаешь Эета в безмозглого зомби небрежным движением руки… Сейчас, когда пламя на Алтаре гаснет, к нам является юноша, способный одной иллюзией сбить со следа Дикую Охоту… — Ринн, вскрикнув, испуганно вскинула глаза на священника. — …а некая юная дурочка решает его использовать как учебный материал! Какими словами мне объяснить это Совету магов Атариды? Тем, что она не знала? Незнание не освобождает от ответственности…

— Но ведь… я… я готова принять…

— Да помолчи ты… — устало отмахнулся Иккон. — Готова она… Тебя послушать, так мы теперь магами должны направо и налево расшвыриваться? У тебя потенциал тоже… о-го-го. Дедовский. Хотя это не оправдание, конечно. И не спасло бы тебя… в другое время. — Он помолчал. — Быть может, если… если повернуть дело так, что иммунитет был выдан по ошибке… Арит и в самом деле мог ошибиться… Я должен ещё раз с ним поговорить… Подожди пока здесь!

С этими словами Иккон вышел из кельи.

Щёлкнул ключ в замке.

Иккон

Вот так история! Да уж, нечего сказать, девочка влипла…

Иккон медленно шёл по внутренним переходам Храма, минуя залы, расписанные изысканными фресками тайных сюжетов, высокие запертые двери библиотечных архивов, световые колодцы для медитации…

Непреодолимое желание толкало его вниз, в лабиринты, в то единственное Святилище, что, в сущности, одно и имело право так именоваться…

Пламя на Алтаре. Изумрудный огонь Силы… Почерневшая фреска.

О богиня, он всего лишь человек, он запутался! Если бы Ты дала знак, всего лишь знак… Как быть… Что делать…

В другое время он бы не колебался! Но…

Но Ринн влипла по его вине, если смотреть беспристрастно. Он так рассчитывал её научить (вот и научил, чёрт!), рассчитывал, что Ринн своей силой поможет удержать Завесу! И у Атариды будет время… пока не явится другой маг, подобный Эету.

Который мог бы дать силу пламени надолго…

Если он явится.

О богиня!..

Краски фресок блекнут день ото дня, и пусть верующим кажется, что на них всего лишь оседает копоть от светильников — это не копоть.

Штормы, что сотрясают Стены Атариды каждую ночь — это не простые штормы.

Шёпот, звучавший в Святилище — умолк. Едва уловимый шёпот, в котором столь многие пытались разобрать слова… Даже его более не слышно. Богиня уже не пытается обращаться к своим служителям. Иногда Иккона посещала страшная мысль: богиня мертва. Но, будь это так, Стены бы уже рухнули.

Что за боги столь рьяно преследуют Мортис? За какие провинности? Чьё желание мести столь пламенно?

Изодранные свитки не давали никакого ответа!

Быть может, богиня отчаялась и не ждёт более понимания своих служителей?

О, тысячекратно лучше гнев богини, чем её отчаяние! Хуже только её гибель…

Иккон остановился перед тёмной лестницей, ведущей к тайному входу в Общее святилище и ниже — в лабиринты, скрывающие путь к Алтарю.

И пошёл вниз.

По необъяснимому порыву священник замер перед дверью Общего храма — и толкнул её в сторону. Она отошла бесшумно, впустив жреца в полный теней простенок у алтаря.

Неподалеку стояла какая-то парочка: парень с длинными серебристыми волосами — судя по убийственной элегантности, вампир; и ничем на первый взгляд не примечательная девушка. Смертная, но неплохой маг — это чувствовалось по её ауре.

Парень что-то вещал, с тем непередаваемым обаянием, которое дано лишь вампирам. Правда, у этого к вампирскому шарму добавлялась львиная доля личного апломба — и коктейль получался сногсшибательным.

— Погоди, — прервала девушка. — Ты хочешь сказать, что Эет во всём храме смог увидеть только одну фреску?

Эет?

Иккон превратился в слух.

— Именно. Знаешь, Фрери, я тогда не придал значения… ну, мало ли, переутомился человек перед экзаменами… Но теперь, судя по возне, которую вокруг него подняли… Странно это всё. А ещё тогда он сказал: «Не проси ничего у богини. Она сама просит о помощи». Типа, «разве ты не слышишь?» Фрей, я чуть не упал! Разозлился тогда на него, если честно…

— Почему?

— Чтоб он мне указывал, что делать! Я так за тебя волновался, думал попросить богиню… а Эет мне — «не проси!» Позвольте, я сам разберусь. А тут ещё… Я с детства хожу в этот храм, и когда какой-то деревенский мальчишка начинает мне впаривать, что на алтарной фреске богиня держит в руке розу… Ну, я на нервах был, может, неадекватно среагировал… Сейчас бы я многое отдал, чтобы расспросить его поподробнее!

Иккон прислонился к стене.

О богиня…

«Судя по возне, которую вокруг него подняли»…

Да судя по словам этого вампира, вокруг Эета не подняли и десятой доли той возни, какую следовало бы поднять!

Неужели Эет был Избранником?

Богиня явила ему свой лик? И как он сказал — все остальные фрески в Храме… были…чёрными?

Почерневшая фреска над Алтарём…

Роза в руке?

Истинный лик?…

О Мортис!..

Но почему? Почему богиня позволила так обойтись с её Избранником? Неужели у неё не хватило силы его защитить? На такую мелочь — не хватило силы?…

Жрец до боли закусил губы.

«Она просила о помощи».

Эет её слышал!

Ларинну мало отправить личам!

Иккон готов был рвать на себе волосы от отчаяния.

Решительным шагом священник вышел из тени и предстал перед болтающей парочкой. Те вздрогнули от неожиданности и отступили на несколько шагов. Наверное, испугались.

Да уж! Наверное, он бы сам испугался, если бы сейчас мог увидеть своё лицо!

— Молодой человек! — резко бросил он парню. — Позвольте вас на пару слов.

Юноша в замешательстве обернулся на подругу, но подошёл.

— Господин… Иккон.

— Вы знали Эета? — без околичностей спросил жрец.

— Мы пару раз виделись, господин Иккон, не более… — пробормотал парень. — В ту ночь я просто проводил его в Храм, всего лишь показал дорогу…

— Вы сказали, будто он не увидел здесь ни одной фрески?

— Да. Но…

— Он говорил только о фресках Общего храма?

— Да… А про главную он сказал, будто…

— Не трудитесь повторять, я слышал. Вы можете мне подробно рассказать, как описывал Эет фреску над алтарём?

— Он не описывал, — вампир нервно облизнул губы. — Он… просто мне возразил. Я сказал, что… — юноша покраснел. — Что серп в её руке нарисовали косо. А он ответил: «У неё в руках нет никакого серпа. У неё в руке роза». Вот и всё, господин Иккон, всё. Больше я ничего не знаю.

— Он сказал, что богиня просит о помощи? О какой?

— Я… не знаю, господин Иккон. Я тогда не придал значения его словам. А что, они и правда… Это было что-то важное?

Иккон вздохнул. Ну как теперь возразишь? Судя по всему, этот мальчик-нежить отнюдь не дурак… Как он там называл свою подружку? Фрери? Поди, это и есть тот самый Вир, который надоумил Ларинну прийти с повинной.

— На одном курсе с Ларинной учитесь? — устало спросил жрец вместо ответа.

Вирлисс кивнул.

— Так что же, господин жрец, Эет говорил…

— Юноша, — не сдерживая раздражения, резко ответил Иккон. — Если я скажу вам, что богиня явила Эету свой истинный лик, свою третью, тайную ипостась, о которой говорят древние рукописи Храма и которую она не являла даже верховным жрецам… Если я скажу, что Эет был Избранником, а ваша однокурсница его ничтоже сумняшеся превратила в зомби… то что это изменит?!

Вирлисс отшатнулся.

Но Иккон уже взял себя в руки.

— Прошу простить. Молодой человек, уже много лет мы не можем услышать даже шёпота богини, и вдруг вы рассказываете, что этот пришлый юноша передал её просьбу… Понимаете, юноша, просьбу! В своё время даже шёпот Мортис был невнятен нашим ушам! А Эет понял её… Она с ним заговорила… Вы не понимаете, какая трагедия случилась из-за нелепого недоразумения!

— Я…

— И вы не пожелали его выслушать! Богиня…

— Я сожалею, господин Иккон. Я не мог даже подумать… — тихо произнёс вампир, не поднимая глаз. — Значит, богине очень плохо, раз Эет сказал не обременять её просьбами?

Жрец со стоном схватился за голову.

— Только молчите об этом, заклинаю всем святым, что есть на Атариде! Быть может, нам ещё удастся исправить ситуацию…

— А мы… чем-нибудь можем помочь? — девушка несмело подошла и встала рядом.

Иккон выдавил на лицо вымученную улыбку.

— Только своим молчанием, дитя моё.

— А что теперь с Ларинной? — прошептала Фрей.

— С Ларинной… — Иккон со вздохом поднял глаза на алтарь Мортис Карающей… и замер.

Падающие пряди чёрных волос на плечи, укутанные плащом. Тонкие белые пальцы, сжимающие загривок чёрного ягуара… И усталая улыбка в уголках губ.

Мортис Милосердная смотрела на жреца!

И никогда прежде не видел он у неё такого взгляда.

И как она была похожа на Ларинну…

Иккон встряхнул головой — но видение не пропало.

— Я получил ответ, богиня, — жрец преклонил колени. — Благодарю тебя.

— Ничтожны твои знания, Иккон, — услышал он вдруг холодный звенящий голос, и никогда не звучал он так ясно в его ушах. — Я руководила действиями Ларинны, когда вложила ей в сердце гнев и затмила её разум, ибо это единственное средство спасти моего Избранника от грядущей беды. Слушай меня внимательно! Вскоре Стены Атариды падут. Извести об этом мой народ. Пусть они садятся на Корабли и покидают остров, пока ещё есть возможность. Пусть они исчезнут среди людей этого мира, пусть без крайней необходимости не используют магию Смерти, дабы не обратили на них свои взоры враждебные мне боги. Пусть пройдёт не одна тысяча лет, но я сумею возродить Атариду, и уцелевшие услышат мой Зов. Нет иного способа спасти мой народ. Бегите!

Жрец вздрогнул и простёрся ниц.

Когда он осмелился поднять взгляд, фреска над алтарём была чёрной.

Вирлисс и Фрей

Вир и Фрери шли по залитой ярким весенним солнцем улице вниз, от Храма, и молчали. Рука Вира лежала на талии Фрей, а девушка прижималась к своему спутнику, словно мёрзла в своей лёгкой светлой курточке.

Оба думали о почерневшей внезапно фреске.

Люди в храме заметили это не сразу, но заметили, и вскоре перед алтарём начали скапливаться встревоженные прихожане. Шепотки, испуганные возгласы и ропот носились по толпе.

Иккон, ставший белее собственной тоги, поднялся с пола и, промямлив под нос нечто неразборчивое, кинулся к внутренним дверям.

— Так что же Ринн? — крикнула ему вслед Фрей.

— Богиня простила её! — бросил жрец на прощанье и скрылся за спасительными дверями.

— Вир… Как ты думаешь, что теперь будет? — наконец нарушила молчание девушка.

— А… — задумчиво отозвался вампир. — Раз жрец сказал, что богиня простила…

— Я не об этом. Я… о фреске. Ну, ты же понимаешь…

Вирлисс тяжело вздохнул.

— Я не знаю, Фрери.

— Мне страшно…

Вирлисс снова вздохнул — и внезапно, осветив лицо ослепительной улыбкой, живо повернулся к Фрей.

— Что бы там ни было, если бы случилось что-то воистину плохое, Иккон сообщил бы. А так… забивать голову? Всё равно мы ни к чему не придём. Пойдём лучше прогуляемся? Хочешь, купим мороженого? Или — прекрасная идея! — идём в порт! Сядем на наш Корабль…

— На наш? — весело уточнила Фрери.

— Ну, Корабль моих предков! — небрежно отмахнулся Вир. — Не будь занудой. И устроим романтическое путешествие по морю. Вдвоём!

— А и правда, идём! — рассмеялась Фрей. — Шторм начнётся ближе к вечеру, мы успеем.

— Конечно, успеем! А пока мороженое никто не отменял.

Вир подмигнул и подтолкнул Фрери к молочной лавке.

— Тебе, как всегда, сливочное с изюмом?

— Ага, — задорно кивнула Фрей.

— Пожалуйста, одно сливочное с изюмом и одно фисташковое. И упаковку кровяного льда, — с очаровательной улыбкой протараторил вампир на одном дыхании.

— Упаковку?… — распахнула глаза Фрей. — А ты не лопнешь?

— Обижаешь, — горделиво фыркнул Вирлисс. — Это же до вечера.

— А до кучи, ещё и фисташковое… — Фрери давилась от смеха.

— А я обожаю фисташковое!

— Я бы поверила, если бы ты попросил упаковку фисташкового и один кровяной лёд! — заливалась смехом девушка.

Все страхи уже вылетели у неё из головы.

Молодые люди шли, поедая мороженое и болтая ни о чём — к залитому солнцем порту, к изящным, белоснежным Кораблям у причалов — Кораблям, что становились невидимыми постороннему глазу, едва выходили в море, за пределы Завесы. Ни одно судно этого мира не могло сравниться с Кораблями Атариды — ни в скорости, ни в надёжности.

Здесь стояло также несколько кораблей торговцев-варваров — их проводили сквозь Завесу лоцманы-маги. Правда, таких было очень мало, и их экипажи редко покидали пределы порта.

Хотя бывали и исключения.

Мать Фрей рассказывала, что будто бы сама родилась далеко на севере, будто была похищена пиратами…и купивший её торговец хотел перепродать свою пленницу в южных странах. Атарида не вела работорговли, но купцы, плавая с севера на юг, никогда не пренебрегали возможностью приобрести за золото драконью кость. Мать сбежала во время стоянки… она больше боялась работорговцев, чем живых мертвецов Атариды.

Ей повезло, её приютил у себя молодой горожанин. Потом он уехал из города в деревню, и как-то так естественно получилось, что мама поехала с ним. А потом — вышла за него замуж…

Фрей зажмурилась, глядя на ослепительно сияющие волны. Тёплый ветер, полный запахов соли и водорослей, касался её щёк. Наверняка мама придумала эту историю, чтобы развлечь свою маленькую дочку… Их семья была самой обычной. И сама Фрей никогда ничем не выделялась.

Серая мышка.

Интересно, почему на неё обратил внимание Вир?… Её ведь даже красавицей не назвать. Ну, миловидная — так миловидных много… И не заводила, чтобы блистать обаянием и задавать тон в любом обществе. Ну, способная. Но больше берёт прилежанием, чем талантом. А Вир! Он обладает всем, чего у неё нет: знатность, богатство, блеск и шарм… красота, наконец!

А он с первого курса по ней сох, да она его ещё и отшивала!

То алая роза на парте, то неподписанное приглашение на закрытую элитную вечеринку, то протянутая на ступеньках рука — и несмелая улыбка…

Но её, Смертную, поначалу бросало в дрожь даже от взгляда вампира, и Фрей подняла бы на смех любого, кто предположил бы, что она хоть по улице с Бессмертным пройдёт в одну сторону.

Как-то раз она Вира чуть не прибила с перепугу защитным заклятьем, когда заметила, что он в темноте за ней идёт — а он, оказывается, её так каждый вечер тайком провожал до общежития, чтобы — не дай Мортис! — кто не пристал. С неё тогда временно сняли иммунитет, за провал на зачёте…

Похоже, Вир понимал опасения любимой. Как простой смертной девушке было поверить в искренность чувств знатного бездельника, да ещё и хищной нежити? Он проявлял чудеса терпения и обходительности. И добился-таки дружбы своей ненаглядной…да, дружбы и доверия.

Но Вирлисс мечтал о большем и отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом. Возможно, к концу учёбы он и преуспел бы, но инцидент с Ринн ускорил события — настолько, что это стало неожиданностью для обоих.

«А о неписаных законах ты слышала?»

У Фрей тогда что-то оборвалось внутри.

Вот он какой…

Всё, что Вирлиссу годами пришлось бы открывать ей, как в яркой вспышке вскрылось за те краткие мгновения бурного диалога. Фрей раньше и помыслить не могла, какое благородство и какие высокие принципы скрываются за внешним раздолбайством и легкомыслием Вирлисса.

Тогда он молча шёл по улице, и девушка едва поспевала за ним. Только дойдя до конца университетского сада, Вир заметил её усилия и сбавил шаг, виновато улыбнувшись уголком рта. Но так за всю дорогу и не проронил ни слова.

Они пришли к нему, и Вирлисс всё так же молча встал у окна, глядя на просыпающуюся улицу. Фрери несмело подошла и обняла его, прижавшись так крепко, как раньше никогда не позволяла себе.

— Иди домой, — тихо сказал он. — Я сейчас очень плохой собеседник…

— Я никуда не уйду, — так же тихо, но твёрдо ответила она.

Вирлисс пожал плечами и, мягко её отстранив, прошёл вглубь комнаты. Фрей снова хотела обнять его, но он снова отстранил, на этот раз решительнее.

— Фрери, не надо меня жалеть. Просто дай мне побыть одному.

И вот тогда Фрей пробрал смех. Она хохотала, согнувшись пополам, и не могла остановиться. Слёзы катились по щекам, а она всё смеялась и смеялась под ошеломлённым взглядом Вирлисса.

Безудержно, с ноткой истерики — от облегчения.

И губы Вира тоже невольно дрогнули.

— Ты…чего, Фрери? — осторожно спросил он.

— Богиня! Я думала, ты и на меня обиделся, а это…гордость эта ваша…мужская… Ох, Вир… «Жалеть»! Ну ты и придумал, «жалеть»! Когда это я кому сопли вытирала?…

Вир уже улыбался от уха до уха — смущённо и растерянно. А она подошла, взяла в ладони его лицо…

Оба целовались, как безумные.

И его руки наконец несмело приподняли её блузку, заскользили по спине, не решаясь на большую дерзость… И Фрей ответила Виру, расстегнув ворот его рубашки, скользнув ладонями по плечам…

Юноша отстранился.

— Фрери, может… Может, нам… предохраняться потребуется?… — неловко пробормотал он. — Я принесу?

Фрей лишь с улыбкой покачала головой.

— Не потребуется. Только не в первый раз.

Вот так это и случилось.

Фрей догадывалась, конечно, что Вирлисс страстный, но ей никогда и в голову не приходило, что он ещё и такой нежный. Они целый день провели в постели, вечером отправились гулять по улицам, шутили, смеялись и целовались у всех на виду — и готовы были дарить своё счастье всем подряд.

А потом Вирлисс купил связку воздушных шаров и полез с Фрей на крышу, запускать их в темнеющее небо, к звёздам…

Потом снова заморосил дождь, и они вернулись… вернулись домой.

Она приготовила ужин — очень просто и буднично, без банальных романтических свечей и хрустальных фужеров. Просто — накрыла на стол, как накрывала на стол её мама, и так же, как мама звала отца, позвала ужинать Вира…

А потом Вир ушёл.

Охотиться.

Что ж… она принимала и это.

Вампир мог и не ходить — но ушёл. Именно в эту ночь.

Фрей понимала, что это было его последним безмолвным вопросом — может ли она, Смертная, принять его таким, какой он есть… Нежить по рождению…

Возможно, если бы Фрери родилась и выросла не на Атариде, она не сумела бы принять Вира. Но она была дочерью Атариды.

Она не ушла.

Вирлисс вернулся после своего позднего «ужина», когда Фрей уже спала. И обрёл своё сокровище под собственным одеялом.

Вампир не стал её будить, а просто устроился рядом — а наутро, едва открыв глаза, осведомился, когда они перевезут к нему её вещи…

Весь вчерашний день пролетел перед внутренним взором Фрей, пока она глядела на искрящееся море, но девушка так и не получила ответа на свой вопрос…

— Вир, за что ты меня любишь? — тихо спросила она, прижимаясь к его плечу.

Вирлисс улыбнулся и уже открыл было рот, чтобы отпустить какую-нибудь свою фирменную остроту — но в последний момент передумал: слишком уж серьёзен был голос Фрей.

— Я не знаю, — просто ответил он. — Люблю… В тот момент, когда я тебя увидел, для меня всё решилось. Я понимаю, что ты думаешь: «я такая вся заурядная, да таких как я можно вроде грибов собирать…» Фрей, ты не заурядная, — серьёзно произнёс он, крепче прижав девушку к себе. — В тебе что-то есть… я не знаю, как это сформулировать… Но такой больше нет. И не будет никогда. — И резко сменил тон, провещав голосом гида-экскурсовода: — Обратите внимание, мы находимся прямо напротив личного причала одного из Верховных вампиров Атариды, и сейчас поднимемся на борт уникального судна, созданного по последним магическим технологиям. Мы желаем вам приятной морской прогулки и выражаем надежду, что все ваши желания исполнятся на борту этого замечательного Корабля…

Фрей звонко смеялась, запрокидывая голову, пока Вир вёл её по узкому волнорезу к высокому и лёгкому, словно взметнувшемуся из пены морской, Кораблю.

— Ванадис! — крикнул кто-то сзади.

Молодые люди не обратили на окрик никакого внимания, но сзади крикнули снова:

— Ванадис! Фрейя!..

Вирлисс запнулся посреди очередной цветистой тирады и вопросительно посмотрел на Фрей. Она ответила встревоженным взглядом и пожала плечами.

Сзади раздались шаги.

Влюблённые обернулись.

К ним размашистым шагом направлялся молодой человек с пышными каштановыми волосами, падавшими на плечи в простой чёрной тунике, наискось перетянутой кожаными ремнями. У бедра висел меч.

Но тёмные глаза смотрели радостно и открыто, и Фрей уже готова была улыбнуться в ответ, но тут поняла, что незнакомец улыбался только ей.

Ей одной.

Вира словно не существовало.

Она готова была поклясться, что видит этого варвара впервые, и всё же…

Будто в другой жизни…

— Кто вы? — нахмурившись, спросила она.

— Не узнаёшь? — покачал головой юноша. — Это понятно. Фрейя, я искал тебя. Идём.

Он протянул руку, словно не сомневался, что девушка пойдёт с ним.

Вирлисс загородил собой Фрери.

— Вероятно, вы туговаты на ухо? — любезно предположил вампир. — Дама задала вам вопрос, кто вы такой.

— Моё имя Фрейр, — пожал плечами юноша, глядя сквозь вампира. Не презрительно, а так, словно и в самом деле разговаривал с воздухом. — А она моя сестра, Фрейя. И я хочу забрать её с собой.

Вирлисс улыбнулся, показав клыки.

— Сожалею, но вы ошиблись, молодой человек. Эта девушка — гражданка Атариды. Она моя невеста. Мы два года проучились вместе в университете, и до сей поры никто в её семье не упоминал ни о каких братьях. Так что — простите.

— Ванадис, — будто не услышав Вирлисса, произнёс Фрейр. — Ты всё вспомнишь. Едва мы вернёмся домой. Не бойся…

— Вир! — испуганно вскрикнула Фрей, прячась за вампира. — Он сумасшедший, да?

— Смею вам напомнить, — ещё очаровательнее улыбнулся Вирлисс, обволакивая Фрейра алчным взглядом, — что гости Атариды не имеют даже дневной неприкосновенности. Я бы советовал вам не испытывать моё терпение… Я не хочу оскорблять взор своей дамы жестоким зрелищем, но я пойду на это, если вы меня вынудите.

— Фрейя, как ты можешь терпеть рядом с собой порождение Мортис? — с детской обидой распахнул глаза Фрейр. — Ты, светлая дочь Ванахейма, подательница жизни? Конечно, мы предполагали, что ты кое-что забудешь, но чтобы твоё чутьё настолько покинуло тебя… Однако не беспокойся, сестра! Высокий тебе поможет! — Фрейр решительно тряхнул головой. — Ты должна торопиться, не сегодня-завтра преграды Мортис не выдержат ударов — и тогда все, кто поганит этот чудесный остров, погибнут! Я искал тебя… я не могу допустить, чтобы ты осталась…

Вирлисс шагнул вперёд и протянул к юноше руку…но тот отбросил её с гримасой брезгливости.

Вирлисс попытался оттолкнуть наглеца — но тот даже не пошатнулся. А потом небрежным жестом отпихнул вампира — и Вир отлетел, как котёнок от удара ноги.

Собственно, ждать было уже нечего.

— Помогите!.. — что было сил закричала Фрей, пытаясь увернуться от рук незнакомца. — На помощь! Архонты! Помогите!..

Вирлисс, пошатываясь, поднялся — из рассечённого виска струилась кровь — и, ни слова более не говоря, взметнулся в воздух, упав на спину Фрейру. Зубы его скользнули по шее странного варвара — а в следующий миг Вир уже падал в море.

Он смог остановиться только у самой воды и снова бросился на противника, хотя уже понимал, что тот сильнее. Фрей кричала, захлёбываясь, и упиралась изо всех сил, а Фрейр тащил её прочь по причалу.

И Вир понял, что скорее умрёт, чем позволит её забрать.

В краткую секунду тело его сжалось, уменьшившись до размеров вёрткого нетопыря, и с пронзительным визгом Вир спикировал прямо в лицо похитителя. Тот невольно вскинул свободную руку, защищая глаза, и острые коготки нетопыря оставили глубокие полосы на щеках красавчика, крылья молотили по физиономии и по голове — Вир не медлил, метался из стороны в сторону, царапался и кусался — и Фрейр вынужден был отпустить руку Фрей.

Девушка кинулась бежать по волнорезу к причалам, к Кораблям, громко крича и зовя на помощь.

Фрейр выхватил меч и скользящим, незримым движением нанёс удар.

Вирлисс никогда прежде не видел, чтобы люди так двигались.

Ему почти удалось увернуться… почти.

Лезвие рассекло крыло — напополам. Оно держалось лишь на тонкой перепонке.

Вир упал на причал и принял прежнюю форму.

Фрейр шёл на него, и весёлый, безжалостный огонь танцевал в тёмных глазах варвара.

На смазливом лице уже не было и следа царапин.

Оскальзываясь, Вир пробовал подняться, но, как в кошмарном сне, тело отказывалось повиноваться.

Раненая рука онемела и, перерубленная, болталась в локтевом суставе.

— Ну что, вампир? — усмехнувшись, негромко произнёс Фрейр, остановившись над ним. — Будешь молить о пощаде?

— Пошёл ты… — скрипнул зубами Вирлисс.

— Ты хоть знаешь, кто я такой? На кого ты осмелился поднять руку, падаль?

— Ты… сволочь… — улыбнулся Вир краешком рта. Во рту стоял вкус крови, и впервые он был таким противным. — Мортис, зову тебя в свидетельницы…

Варвар вздрогнул.

— Заткнись! Только вашей безмясой богини тут не хватало!.. — прошипел он, занося меч.

— Мортис… — прошептал Вир, прикрывая глаза. — Тебе вручаю мой дух…

Рядом послышались голоса. Фрей… Сюда бежала Фрей, а за ней — стража Мортис.

Архонты.

Фрейр дёрнул щекой и выше поднял меч. Солнце блистало на лезвии, как на девственном снеге.

Вирлисс с вызовом и презрением вскинул взгляд.

Ноздри Фрейра гневно задрожали.

— Смелый, гниль! — бросил он. — Значит, умолять не будешь? Но не думай, я не оставлю неотомщённой честь сестры… — протянул варвар. — Я не подарю тебе быструю смерть. Ты подохнешь в мучениях!.. Мой меч не оставляет шансов нежити. А Фрейя вернётся домой и забудет тебя! Мы поможем ей.

И варвар растаял в лучах солнечного света, как мираж.

Вирлисс обессиленно уронил голову на тёплые камни. Шёпот моря удалялся, растворяясь в накатывающей невнятной темноте. Отступали запахи, мир блек. Неужели он теряет сознание?… Это ещё не смерть, чокнутый маг обещал ему мучительный конец… Значит, это только начало…

Да пошёл он…

Что-то кричала и трясла за плечи Фрей, туда-сюда бегали какие-то смутные силуэты — наверное, архонты.

Вир попробовал беспечно улыбнуться любимой и ляпнуть что-нибудь легкомысленное…но не успел придумать, что именно.

Сознание померкло.

Глава 6 Перед бурей

Вирлисс и Фрей

Носилки раскачивались, и Фрей всякий раз вскрикивала, когда при неловком движении тело Вира съезжало в сторону. Она бежала рядом, поправляя его раненую руку и вглядываясь в лицо — посеревшее, с ввалившимися щеками. Глаза запали…

Перерубленная рука посинела, а знаменитая вампирская регенерация не давала о себе знать.

— Куда его нести, госпожа? — осведомился начальник архонтов.

— К родителям! — решительно распорядилась девушка. — И немедленно пошлите за целителем, чтобы к нашему приходу он был там! Я скажу, куда.

Фрей раньше и подумать не могла, что способна на приказной тон с архонтом.

— Я распоряжусь, — кивнул офицер. — А когда пострадавшему окажут первую помощь, будьте готовы ответить на несколько моих вопросов: нам следует поймать преступника. Сейчас вся стража Завесы поднята по тревоге, и драконьи всадники осматривают весь периметр внутренней акватории. Негодяю не скрыться от правосудия богини, не волнуйтесь, госпожа… Кораблям и драконам выдано разрешение атаковать любое подозрительное судно, не пожелавшее остановиться по их требованию.

Фрей только кивнула. Все эти розыски казались незначительной мелочью по сравнению с судьбой Вирлисса…

Наконец их небольшая, но весьма живописная группа, дав пищу толкам по всему городу, добралась до трехэтажного, отделанного белым мрамором особняка родителей Вира — которых, благодаря стараниям Фрей, уже известили.

Женщина, белее стен дома, выбежала на крыльцо прямо в лёгком домашнем платье, воздушном и кружевном, как порыв снежной вьюги. Её серебристые волосы блестящей накидкой струились, окутывая всю фигуру.

Как безумная, она кинулась к носилкам и припала к изголовью Вирлисса.

— Сыночек! Сынок! О богиня, он как мёртвый…сжалься!

— Госпожа, пришёл ли врач? — поражаясь собственной дерзости, вежливо, но твёрдо спросила Фрей.

Вампир подняла на неё непонимающий взгляд — на краткий миг девушке даже удалось восхититься этой тонкой красотой, над которой не властно время.

Уже в следующую секунду влажные от слёз глаза приняли осмысленное выражение.

— Пришёл, — кивнула женщина. — Спасибо вам…что вы его не бросили… Не всякий Смертный способен на такое участие к Бессмертному… Мы обязаны вам. Идёмте с нами в дом!

Она поднялась от носилок, прижимая платок к покрасневшим глазам.

— Мальчик мой…

…Фрей успела подхватить её в последнюю секунду и, поддерживая, повела следом за горестной процессией к комнате Вирлисса.

Сейчас девушка безумно жалела, что так долго запрещала Виру знакомить её с родителями…

Отец Вира провожал архонтов — высокий статный мужчина. И глубокие скорбные морщины, залёгшие сейчас у его щёк, так страшно не вязались с молодым обликом…

Раненого уложили на необъятную кровать под белым балдахином — Фрей ещё успела подумать, что Вир всегда любил в интерьере белый цвет и роскошь, и эта комната не исключение — но сейчас холодная белизна показалась Фрери зловещей, напомнив погребальные покровы.

Отбросив эту мысль, девушка вышла вслед за всеми в коридор: Вирлисса оставили наедине с врачом.

— Попрошу не расходиться, — сухо распорядился офицер стражи. — Господин мой, у вас найдётся свободная комната для беседы со свидетелями? — обратился архонт к хозяину дома.

— Конечно, — безжизненно кивнул тот. — Вот, в конце коридора, чтобы не беспокоить моего сына — подойдёт?

— Вполне. Итак, начнём с вас, сударыня.

Фрей рассказала архонту всё, как было: они с Вирлиссом любят друг друга, собирались отправиться на морскую прогулку… Нет, его родители об этом намерении не знали. Нет, об их отношениях они тоже ничего не знали. Её родители? Да, Вир несколько раз приезжал к ним в деревню вместе с ней, это была его идея. Он не упускал ни малейшего шанса, чтобы с ней сблизиться… Как относились? Вир им нравился… Тот парень? Она видела его впервые. Никаких братьев у неё нет и никогда не было. Она одна в семье. Как преступник её называл? Коверкал имя. Её зовут Фрей, а он звал Фрейя. А, и ещё как-то…странно… на «в». То ли Вальдис, то ли Ванаис… Называл «светлой дочерью» какого-то… Вальхейма… кажется… Нет, она не знает такого человека, её отца зовут Аэлл. Она не имеет понятия, почему дочь этого Вальхейма обязательно «светлая». Нет, тот чокнутый не был блондином. Каштановые волосы, да… Странности? Да в его поведении всё было странным! Явно не в себе… Сначала — нет, не произвёл впечатления опасного… А вы считаете — это нормально, когда вампир кидается на человека и ничего не может с ним сделать?! Хорошо, не буду кричать… Наверное, какой-нибудь маг. Очень могущественный. Нет, не с Атариды. Он производил впечатление варвара…

— Благодарю вас, — кивнул архонт. — Вы свободны. Позовите, пожалуйста, родителей потерпевшего.

Их продержали недолго, и стража Мортис, выразив надежду, что раненый скоро поправится, и заверив, что, как только преступник будет схвачен, им дадут знать, оставила дом.

Фрей осталась в коридоре у дверей Вира, бросив несмелый взгляд на его предков. Они стояли возле комнаты, где проходил допрос, и тоже немного смущённо смотрели на девушку.

— Так вы… — наконец нарушила молчание мать. — Архонты нам сказали, что вы Фрери… то есть, Фрей, — женщина неуверенно улыбнулась. — Та самая?…

Фрей кивнула.

— Вир много рассказывал о вас, — сердечно улыбнулся отец. — Что же вы так долго к нам не приходили?

— Мы… собирались… — покраснев, пробормотала Фрей.

— О, — невесело протянул отец. — Этот оболтус наверняка ещё долго собирался бы! Но вы, Фрери, вы должны были его поторопить…

— Нет-нет! — живо возразила Фрей. — Вир часто предлагал мне. А я… стеснялась…

— Но теперь ты здесь, — мать Вира решительно и совсем не грубо перешла на «ты». — И ты здесь останешься, дочка. — Она подошла и обняла Фрери за плечи. — Ведь ты останешься? — заглянув ей в глаза, спросила женщина. — Я распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату?

— Вир нам не простит, если мы тебя отпустим! — присоединился отец.

— Спасибо вам… — Фрери чувствовала, как из глаз её, непрошенные, льются слёзы. — Я…сама… хотела просить вас… позволить мне остаться…рядом с Виром!

— Ты здесь дома, дорогая, — просто сказала мать. — Я сделаю все необходимые распоряжения.

Фрей слабо кивнула. Ей не нужна была комната. Она не хотела отходить от Вира ни на шаг. И тут, словно отвечая её мыслям, дверь его спальни распахнулась, и на пороге возник целитель.

Все трое устремились к нему.

— Ну, что сказать?… — вытирая пальцы белоснежным платком, вымолвил доктор. — Дело плохо. Регенерация отсутствует, а главное… — он вздохнул. — Вы же сами понимаете, что, по сути, молодой человек никогда не был…э-э…жив. Его организм поддерживает себя за счёт двух вещей, как у всех немёртвых: живого биологического материала — и магии. Той магии, что исходит от нашей богини. Можно сказать, вся нежить существует лишь милостью и волей Мортис.

— Доктор, к чему вся эта лекция? — не выдержала Фрей.

— Сама по себе рана не опасна, рука регенерировала бы уже к концу недели… — вздохнул врач. — Я её перевязал. Но, видимо, оружие, которым нанесено ранение… Похоже, это невероятной силы артефакт. Блокированы все каналы некроэнергии в организме.

— Что это значит?… — хрипло выдохнула мать Вира. Отец лишь крепче сжал её плечо. Пальцы побелели.

— Это значит, что тело вашего сына через некоторое время начнёт разлагаться, — снова вздохнул целитель. — Это будет мучительная смерть… пока полностью не разрушится мозг.

— Но… но вы обязаны что-то сделать! — Фрей показалось, что она это крикнула, хотя на самом деле губы её едва шевельнулись.

— Эвтаназия, — пожал плечами врач. — Кол в сердце и отсечение головы. И в костёр. Как обычно убивают вампиров.

— Вы с ума сошли! — крикнула мать.

— Госпожа, мне жаль. Ваш сын обречён.

— Послушайте, Вир сильный мальчик, — срывающимся голосом заговорил отец. — Он справится. Ему бы только преодолеть кризис…

— Вы не желаете меня слушать, — с досадой махнул рукой доктор. — Дело ваше, это ваш сын будет мучиться… Самое большее, что вы сейчас можете для него сделать — это отсрочить начало конца. Кровь! Свежая кровь. И не животных, а людей. Не замороженный консервант из аптек — настоящая кровь из живого тела, из вен, из артерий. Каждые два часа по чайной ложке. Иначе… я вам уже сказал. Сколько он у вас продержится так? Насколько хватит терпения и мужества у ваших смертных слуг, полагаю. Всего хорошего!

Мать Вирлисса, завыв как обычная смертная женщина, уткнулась в грудь мужа. Тот, серый как придорожный валун, машинально прижал жену к себе.

Дверь хлопнула — доктор вышел из дома.

— Я готова отдать Виру всю свою кровь, — решительно сказала Фрей. — Лишь бы он выжил.

Отец покачал головой.

— Дочка, нам надо выиграть время. Кровь… у живых она восстанавливается. Мы с благодарностью принимаем твою помощь, но у нас в доме достаточно слуг, врач был прав! Человек тридцать…да, дорогая? Если каждый будет давать в свою очередь эту чайную ложку…

— Вместе со мной этого хватит на пятнадцать с половиной часов, — быстро подсчитала в уме Фрей. — Каждые пятнадцать с половиной часов любой человек, живущий в этом доме, кто бы он ни был, обязан будет давать свою кровь. Первые сутки Вир продержится… а там… думаю, надо сообщить всем нашим друзьям… они не откажутся! Мы выиграем время. Я буду первой. И молите Мортис о помощи…

Фрери решительно толкнула дверь спальной и вошла в комнату.

Лучи солнца наискось перечерчивали всё огромное помещение, которое могло сравниться с гостиной в городской квартире Вира. И половину этого пространства занимала постель — невероятная, под необъятным балдахином. Вирлисс лежал с краю — хотя обычно, наверное, забирался на середину — и его лицо казалось зеленоватым на ледяной белизне подушек.

Фрери поднесла своё запястье к губам Вирлисса, но он не отреагировал. Инстинкты, что обычно вели живых мертвецов, даже когда их сознание дремало, которые делали их ещё опасней в состоянии беспамятства — эти инстинкты были мертвы.

— Вир, ну пожалуйста… — со слезами в голосе прошептала Фрей. — Укуси меня, пожалуйста! Ты меня слышишь?

Вирлисс, похоже, услышал её голос — по его лицу скользнула тень улыбки, губы еле заметно дрогнули.

И всё.

Дверь раскрылась, и слуги, осторожно пятясь, ввезли в комнату какое-то громоздкое сооружение.

— Что это? — спросила Фрей.

— Это, госпожа, дозатор, — с поклоном ответил один из вошедших. — Чтобы, значит, он больше не выпил, чем чайную ложку. И ему на вред не пойдёт… и нас от случайностей обережёт, если что.

— Да кто б его укусить заставил! — зло ответила Фрей. — «Больше»! Его б заставить хоть каплю выпить!..

— А не кричите, госпожа, и не надо. Вот и выходит, что дозатор поможет. Смотрите. Вот тут колёсико… На нём циферки. Они объём обозначают. Сколько у нас чайная ложка вмещает? Вот и ставим колёсико на этот объём. Теперь берём иголочку… вы, госпожа, маг, так сумеете её очистить от заразы всякой? И к концу этой иголочки приставляем вот эту трубочку. А другой конец трубочки в рот молодому господину всуньте. Потом иголочку себе в ручку воткнёте…кровь пойдёт. И ему кусать не придётся, и вам безопасно, и норма — тютелька в тютельку! И всем хорошо.

— А если он проглотить не сможет? — опасливо спросила Фрей.

— Ну… самые простые рефлексы ж у него остались? — как маленькой, объяснил слуга. — Слюна-то по подбородку не течёт? Сглатывает он её, то-то и оно… И кровь сглотнёт. Ну, не станем мы вам мешать.

С тем слуги и откланялись.

Фрери неукоснительно выполнила все инструкции и напряжённо смотрела, как струится алая жидкость по прозрачной трубке к губам Вира. Едва первые капли попали в его рот, грудь вампира сделала лихорадочный вздох, шея дёрнулась — и Вирлисс стал жадно глотать. С последней каплей глаза его раскрылись.

Фрери не сумела сдержать радостного возгласа:

— Вир!..

— Фрей… — невнятно прошептал он и слабо повёл головой, словно просил убрать трубку у него изо рта.

— Сейчас, — девушка, отсоединив иглу и на ходу зажимая ранку мягкой тряпицей, подбежала и помогла Виру освободиться.

— Я… дома? — тихо спросил он. — Наверное, всех перепугал?

— Самую малость, — сквозь слёзы улыбнулась Фрей.

— Что со мной…такое?… Я… двигаться не могу, — в глазах его, на самом дне, притаился страх. — Тело…словно…мёртвое…

Фрери больше не могла сдерживаться. Из глаз потекли слёзы. В лучах вечернего солнца солёные капли на её щеках казались золотыми…

— Не плачь, — мягко произнёс Вирлисс. И улыбнулся: — Давай нарушим законы жанра…

— В смысле?…

— В смысле я не стану скатываться в инфантильную патетику «зачем тебе я сейчас такой» и «свали отсюда», а ты не станешь плакать. Хорошо? Не будем друг у друга играть на нервах. И так всё ясно…

Он отвернулся.

— Что — ясно?… — прошептала она.

— Что моё дело плохо, и что ты приняла решение.

Губы Фрей задрожали.

— Я… тебя люблю, Вир… — прошептала она.

— Я знаю… — вздохнул вампир. — Я тоже. Чёрт, как же дико хочется скатиться в эту самую патетику! Поэтому я тебя очень прошу — избавь меня от искушения. Не реви!

Фрери с улыбкой покачала головой.

— А у тебя, оказывается, комплекс настоящего, сильного мужчины. Кто бы мог подумать!

— У меня не комплекс! — огрызнулся Вирлисс. — Просто я и есть сильный мужчина. Кстати, никогда не понимал этого словечка «настоящий»… Ты или мужчина, или нет.

— Знаешь, чтобы согласиться с решением, подобным моему… мужчине и требуется очень большая сила, — задумчиво произнесла Фрей. — Куда больше, чем отказаться от девушки, которую любишь.

— И при этом не показаться самому себе эгоистом, — буркнул Вир. — Именно! Ладно, проехали. — Он снова обернулся к ней и осветил лицо своей фирменной улыбочкой. — Поскольку мы уже решили, что любим друг друга и будем вместе в радости и горести, давай более не возвращаться к этой теме.

— Хорошо, — кивнула Фрей. — Тебе удобно? Может, подушку поправить?

— Не надо. Я просто её не чувствую, — усмехнулся Вир. — Мне хорошо… Я вижу тебя, и я могу с тобой говорить. А подушки и прочая мелочь… забей! Я вот, знаешь, о чём сейчас думаю?…

— О чём?

Его лицо приняло сосредоточенное выражение, будто Вир изо всех сил пытался придумать, что бы ляпнуть… И ляпнул:

— Как же я дальше буду учиться…

— Я буду тебе пересказывать материал лекций, — словно приняв его хитрость за чистую монету, улыбнулась Фрей. — И мы с тобой обязательно найдём способ тебя вылечить!

Вирлисс тяжело вздохнул.

— По крайней мере, будем искать, — подмигнула девушка. — Ты разговорился. Тебе легче?

— Да, немного. Ну, а с языком у меня никогда проблем не было… — задумчиво протянул Вир, созерцая потолок. — Фрери, позови родителей, пожалуйста. Хочу их тоже успокоить.

Фрей улыбнулась ему, поправила одеяло и ушла из комнаты.

Едва за девушкой закрылась дверь, Вирлисс крепко зажмурил глаза — и всё же две слезы скатились по щекам.

Совершая невероятные движения головой, юноша вытер их о подушку.

Там, на молу, тело ещё как-то повиновалось — по крайней мере, трепыхаться получалось. А сейчас…

Вирлисс закусил губы. Опять вкус крови во рту — с каких пор от него хочется блевать? — это клыки прокусили губу. И струйка течёт по подбородку… и её никак не вытереть.

Вир с глухим стоном стукнулся головой об изголовье.

Лучше бы этот мерзавец убил его… чем так…

«Ты умрёшь в мучениях!»

— Сволочь… — пробормотал Вирлисс. — Какая же ты сволочь…

Взгляд замер на дозаторе. Вот оно как…

Что теперь будет? Неужели — только эти строго отмеренные порции крови, по приёму которых можно отмечать время, только эта постель, эти бархатные складки балдахина над головой… и, как благословение — лёгкое прикосновение пальцев Фрери к лицу? Самое большее, что он мог почувствовать…

А ведь ещё вчера он держал её в объятьях. Первый и…неужели единственный?… раз. Еще сегодня утром они рука об руку шли из Храма…и ели мороженое… Как же жалко ту упаковку кровяного льда, чёрт побери…

Вир усмехнулся.

Не смей себя жалеть! Не смей!

Ты выживешь. Ты выживешь ради Фрей и матери. И пусть…этот мерзавец…удавится…

Фрей права. Надо пытаться искать выход. Сдаться легче всего. Два года назад, впервые заговорив с Фрей и встретив решительный отпор, увидев страх в её глазах, он понял, что у него есть выбор: потратить пять лет учёбы на страдания и вздохи о своём разбитом сердце — или на то, чтобы добиться этой девушки.

И он ведь её добился, чёрт побери! За два года…

Там, в его квартире, лежит кольцо белого золота с рубином. Он так мечтал надеть этот перстень на руку Фрери… И он это сделает, назло всем чертям! Или кем был этот мерзавец?…

Как там частенько говорила Фрери? «Перетопчешься, кровосос»? Так вот, перетопчешься ты, Фрейр!

Самозваный «шурин» каким-то образом заставил его тело стать по-настоящему мёртвым — а это, насколько Вир мог судить после двух лет отличной учёбы на факультете некромансии, отнюдь не магия Смерти. Ведь некромагия, если не считать боевых заклятий — а они есть в любых магических школах — по сути, не разрушение и уничтожение, а всего лишь магия Не-Жизни, способ дарить бессмертие — пусть в глазах некоторых и несколько извращённым путем…

Хотя и магией Жизни, наверное, жестокое заклятье Фрейра не назовёшь…

Скорее, какая-то анти-некромагия. Какое-то проклятье. Возможно, из запрещённых, которыми в незапамятные времена пользовались маги весёлой Эпохи Становления.

По губам Вирлисса скользнула упрямая усмешка.

Кажется, он знает, откуда следует начинать.

— Мы ещё поборемся! — прошептал Вир.

Иккон

Иккон почти бегом преодолел подъём по лестнице. Сердце колотилось как безумное, и жрец, прислонившись к стене, прикрыл глаза.

Он слышал голос Мортис!

Впрочем, священник отнюдь не обольщался: богиня обратилась к нему в первый и, вероятно, в последний раз. А почему именно к нему, а не к кому-то из других верховных жрецов?…

Он слабо улыбнулся.

Так уж странно сложились обстоятельства, что он оказался в самом центре неких событий — и богиня заговорила с ним…

Иккон вздохнул.

Бегите!

Этот приказ Мортис до сих пор звучал в его ушах.

Бегите. Стены Атариды падут. Пока у вас есть возможность…

Жрец зажмурился, представив, что начнётся у причалов Кораблей и стойл драконов, какое столпотворение… А что будет с простыми людьми, у которых нет не то что Корабля или дракона, даже лодки? Конечно, Храм организует транспорты спасения, для самых бедных беженцев, но… если быть реалистом…

Невозможно.

Невозможно спасти всех.

Дело богини предупредить свой народ, но дело жрецов сделать так, чтобы это предупреждение принесло как можно меньше неприятностей. Похоже, Ларинна не зря обвиняла его в лицемерии! Прости, Мортис, но, прежде чем он скажет о Твоей воле всем, он шепнет о ней нескольким самым близким людям…

Занятый этими невесёлыми раздумьями, Иккон поднялся в Верхний храм — и остановился у входа.

Навстречу ему поднялась какая-то фигура в тёмном плаще.

Офицер архонтов…

Иккон усмехнулся уголком рта. Совсем забыл…

— Господин Иккон, я дожидался вас, — глухо проговорил архонт из-под тёмного капюшона. — Я бы просил вас ответить на несколько моих вопросов.

— По поводу моей ученицы? — уточнил Иккон. — Не трудитесь! Я сразу скажу вам: да, она убила этого юношу. И она сделала это по воле богини. Я, как жрец, снимаю с неё все обвинения.

…В полной тишине кричали чайки над морем, и тихо вздыхали волны далеко внизу… Какие приёмы использовали древние архитекторы, что этот легчайший звук слышно здесь, на самой вершине Храма?…

Архонт отбросил капюшон с лица. Перед жрецом стоял белокурый юноша с серыми глазами — которые стали круглыми, как две монеты.

Иккон чуть не рассмеялся.

О Мортис, неужели даже Твоих стражников можно чем-то ошеломить?…

— То есть… я правильно вас понял?…

— Правильно, сударь. Надеюсь, вы не станете утверждать, что у жрецов богини нет права миловать преступников Её именем?

— Как я могу осмелиться?… — в замешательстве пробормотал офицер. — Но ведь… уже несколько тысяч лет…

— Это право не использовалось, да, — кивнул Иккон. — С конца эпохи Становления, всё верно.

— Жрецы — гаранты закона, ваша милость, и…

— И воли богини, что выше закона. Всё верно. Просто за всё это время ни один из преступавших закон не делал этого, повинуясь воле Мортис.

— Но ведь… Ларинна ваша ученица, — через силу вытолкнул из себя молодой человек. — Я ни в чём не смею упрекать вас, но…

— Мне кажется, смеете, — устало улыбнулся Иккон. — Да я понимаю вас, сударь, ещё как понимаю. Сам сегодня утром не мог поверить… Вы можете спуститься в Общий храм и посмотреть на почерневшую фреску над алтарём. Четверть часа назад с этой фрески со мной говорила богиня. И Её заступничество за девчонку — самое безобидное из того, что Она мне сказала… Пожалуй, я начну с вас. Богиня велела сообщить народу Атариды, что вскоре наш остров погибнет. «Бегите!» — сказала Она мне. Скройтесь среди варварских народов побережья и лишь в самых крайних случаях используйте магию Смерти. И слушайте. Через несколько тысяч лет Она позовёт уцелевших.

Архонт отступил на шаг. Его лицо стало почти прозрачным — и таким невозможно юным…

— Так что вот… — Иккон махнул рукой. — До грибов ли нынче, молодой человек? Если у вас есть, кого спасать, предупредите их, пока весть не разнеслась по острову. Пока до Кораблей и драконов ещё можно добраться…

Юноша попятился. Запнулся о стоявший за спиной стул, неловко охнул, схватившись за спинку.

— Сколько… у Атариды времени?

— Я не знаю, — устало выдохнул священник. — Никто не знает. День-два… может быть, неделя. Не больше.

— Благодарю вас, — пробормотал архонт и, забыв накинуть капюшон, направился к выходу. По походке его можно было принять за пьяного…

Иккон тяжело побрёл в свою келью. Надо выпустить девчонку, пусть предупредит родителей. И… Как там сказала богиня об Эете? Сделать из него зомби — единственный способ спасти? Вот что сама Мортис думает о шансах на побег?… Великолепно, что тут скажешь…

Только интересно, как же зомбирование поможет этому мальчику? Впрочем… если богиня руководила действиями Ларинны… кто знает? Ринн теперь хозяйка Избранника… как дико звучит! — и, значит, через неё… Но зачем? Какой смысл спасать Избранного, если падёт Атарида? К чему его уникальность?

Богиня, как много вопросов! Если бы ты ещё дала на них ответы…

Жрец распахнул дверь кельи.

Ларинна сидела за столом, и, подперев щёку рукой, смотрела на море. Перед ней лежал тот самый свиток, который Иккон читал перед её приходом — развернутый, но небрежно сдвинутый в сторону. Наверняка из любопытства сунула свой нос — и ничего не поняла.

Иккон невольно усмехнулся. Научится ли эта девчонка хоть чему-нибудь?

Ларинна вскинула на учителя испуганные глаза.

— Что? — спросила она.

— Я снял с тебя все обвинения, — сухо бросил жрец. — Ступай домой. И…береги Эета. Подожди! — вдруг остановил он девушку. — Скажи… он отличается от обычных зомби? Он?…

— У него есть своя воля, — не поднимая глаз, шепнула Ларинна.

Иккон довольно потёр руки.

— Отлично! А сознание? Ты так и не сумела пробудить его сознание?

Ринн покачала головой.

— Как странно… Ему чужды инстинкты хищника… — Иккон нахмурился. — И богиня в его видении держала в руке не серп, а розу… Тут есть, над чем подумать! Жаль, времени нет.

— О чём вы, учитель?

— Я зайду к вам сегодня вечером! — решительно объявил Иккон. — Мне надо кое-что сообщить твоим родителям и взглянуть на Эета. Иди.

Едва за ученицей закрылась дверь, священник тяжело опустился за стол и обхватил руками голову.

Сколько дел!

Прежде всего, надо созвать остальных верховных жрецов и объявить им волю Мортис. Довести также до Совета магов Атариды… а тем временем отдать приказ служителям готовить Корабли Храма для самых бедных беженцев. Известить официально стражу Мортис, пусть готовят драконьих всадников. Составить инструкцию для служб спасения, разработать советы беженцам и предписания о поведении среди варваров… Особенно для магов и нежити. С обычных смертных взятки гладки…

По коридору прокатился звук торопливых шагов… Дверь распахнулась. На пороге, метая глазами молнии, предстал взъерошенный Арит. Его седые волосы растрепались, а профессорская мантия разодралась и перепачкалась в саже — наверняка так и летел на своём Пончике, не переодевшись.

— Иккон, ты подлец! — с порога крикнул лич. — Как ты смел так поступить?!

— Ты о чём? — спокойно осведомился Иккон.

— Твоя девчонка…твоя сопливая девчонка…эта бестолочь… а ты!.. Снять все обвинения!.. Это неслыханно! Ты же знал!.. Как ты мог?! Это что же получается, у нас один закон для знакомых у священников, и другой — для всех остальных?! Один закон для знатных оболтусов, а другой!..

— Арит… — поморщился Иккон, прижав руку к виску. — Я тебя умоляю… Голова болит.

— Ах, у тебя болит голова! Мортис, это всё, что ты можешь мне сказать?! Я подам апелляцию в Совет магов!.. Тебя лишат сана, и это — самое меньшее, что ты получишь за такое злоупотребление положением!.. Я тебе обещаю! Я тебе устрою весёлую жизнь!..

— Да ради Мортис, Арит, — взмолился Иккон. — Делай ты что хочешь! Только не вызывай меня немедленно на дуэль, хорошо?

Арит запнулся.

— Иккон… — голос старого мага задрожал. — Я тебя не узнаю. Что тебя могло заставить так поступить? Что ты от меня скрываешь? Мы же друзья… ты никогда не позволял себе подобного!

Иккон стукнулся лбом о столешницу. Сил не было повторять это ещё один раз… А сколько придётся?

— Арит… Это была воля Мортис, — только и выдавил из себя священник.

— Мортис?! — губы лича задрожали от гнева. — Воля Мортис? Какое удобное оправдание!.. Главное, не требуется никаких доказательств!

— Арит… Слушай… Садись на своего Пончика… и убирайся отсюда! Убирайся с Атариды.

— Ах, так? Ты мне угрожаешь? Ты…мне…

— Арит, ты не так меня по…

Дверь с треском захлопнулась. Иккон остался в келье один.

Когда жрец выбрался из-за стола, коридор уже был пуст. А добежав до Верхнего храма, Иккон услышал лишь шум драконьих крыльев, да гигантская тень на миг закрыла солнце…

Ларинна

Ринн медленно шла по набережной канала, пиная подвернувшийся по пути камушек. Домой идти не хотелось. На душе скребли кошки.

И ведь всё хорошо! Обвинения с неё сняты, родители ни о чём не узнают… но…

Ах, зачем Иккон сказал, что Эет стал бы магом — таким же, каким был её легендарный дед? Зачем?… И так тошно встречать этот собачий обожающий взгляд — прямо сбежала бы из дому, куда глаза глядят! — а уж теперь…

Вот выставила бы этого зомби за порог — но куда он пойдёт, такой?

И куда ей идти?

Ларинна вздохнула, опёршись на ажурные перила горбатого мостика над зелёной глубиной канала. Внизу вода несла белые лепестки яблонь.

О богиня… это на всю жизнь! Эта вина — на всю жизнь…

Ларинна смахнула навернувшуюся слезинку. Почему, ну почему бы ей было спокойно не вернуться домой, а потом прийти снова, в два часа?

Может… может, есть какие-нибудь заклятья, из самых тайных… которые позволили бы перевести зомби в высшую нежить? Пусть в вампиры, пусть в личи — неважно! Но Эет снова стал бы тем юношей, который с таким состраданием смотрел на неё на границе владений Мортис… Он стал бы собой.

Сегодня придёт Иккон, и она обязательно спросит!

На душе стало немного теплее. Конечно, Иккон мог бы предложить сам, а не предложил…а это значит… он и не знал? Невозможно ведь изучить все архивы Храма! Сегодня, вон, он обронил про тот свиток: «Я нашёл!» Быть может, Иккон разрешит ей пройти в секретные секции архивов, скажет — вот он, нужный отдел, здесь вся запрещённая некромагия — работай…

А вот что бы сказали об этой идее Вир и Фрери? Кстати, она так и не заметила их в Храме. Может, задержались?

Ринн решительно направилась к их дому — и усмехнулась, поймав себя на том, с какой лёгкостью назвала квартиру Вирлисса их домом.

Она снова взбежала по светлой роскошной лестнице к лифтам, снова прошла через наполненный свежестью холл этажа — но на звонок никто не отвечал.

Вздохнув, Ларинна вернулась на улицу.

Вот куда эта чокнутая парочка могла потащиться? Учитывая неиссякаемую фантазию Вира — куда угодно.

Ларинна вздохнула и медленно пошла в глубь улиц. Завернула в кафе, без аппетита расковыряла клубничное мороженое — и, печально вздохнув, побрела домой.

Золотое солнце падало за море, обливая улицы прощальным светом. Ветер свежел, трепал волосы, хотя обычно шторм налетал лишь с полной темнотой.

Завидев изящные голубые башенки родительского особняка, Ринн резко остановилась. Нет… домой… в самом деле, не горит! В конце концов…можно подождать Иккона и на улице? Погода отличная… ну, подумаешь, ветер! Не холодный ведь. Пока.

Девушка села на скамейку. Проходившие мимо молодые люди попытались было подойти — но Ларинна обожгла их таким взглядом, что они тут же отправились своей дорогой, а Ринн продолжила созерцать уличный пейзаж.

День блек, краски гасли. Смеркаться ещё не смеркалось, но в самом воздухе уже разливалось то неуловимое ощущение вечера, что предшествует сумеркам.

Внимание привлёк восхищённый свист. Молодые люди снова пытались завязать знакомство: по улице шла сногсшибательная девушка. Наверняка вампир — судя по убийственной элегантности. Чёрная блузка, ненавязчиво облегающая фигуру, воротник-стойка. Белые брюки, белый пояс на талии… Широкие концы с длинной бахромой ниспадают вдоль бедра почти до колена, подчёркивая стройность ног. Вроде бы и никаких изысков, а эффект!

Как это по-вампирски…

Парням не везло — девчонка даже не снизошла до того, чтобы отшить их приставания. Просто прошла мимо, как будто юношей и не было. Даже головы не повернула. Ринн невольно рассмеялась.

Услышав её голос, девушка остановилась — и свернула к ней.

— Ларинна! А я к тебе.

Улыбка медленно растаяла на губах Ларинны, зато глаза стали походить на блюдца из маминого сервиза.

К ней направлялась Фрей!

— О… Фрери… Ты? Тебя не узнать! — только и смогла пробормотать Ринн. — Слушай… Шикарно выглядишь… Вир подарил?

Фрери подошла, и Ринн смогла лучше разглядеть её наряд. Вблизи было видно, как по бокам ворота мерцают тёмным огнём два рубина — просто пресловутый «удар милосердия», добивающий жертву.

Причёску Фрей почти не изменила, лишь пустила по волосам тонкую косу, охватывающую затылок, и она лежала на густых прядях, как полу-обруч.

— Ринн, мы должны с тобой поговорить. Серьёзно, — сдержанно вымолвила Фрей. — Идём к тебе.

— Что, так срочно? А…

— Срочно. И здесь нельзя, — прервала Фрери.

— Так Иккон скоро к нам придёт…

— Прекрасно. Его-то мне и надо. Я надеюсь на твою помощь, Ларинна. Мне нужно его разрешение на доступ к храмовым архивам.

— Потрясающе! Мне тоже нужно, — Ринн просияла. — Я сама собиралась просить!

— А зачем тебе? — подняла брови Фрей.

Ларинна фыркнула.

— Нет, Фрери, ты не считаешь, что это наглость? Я задаю тебе вопросы, а ты на них не отвечаешь. И требуешь, чтобы я отвечала на твои. Нет-нет, для начала скажи, кто тебя так приодел! Ты выглядишь изумительно. Никогда бы не подумала, что ты…

— Это мать Вирлисса, — сухо ответила Фрей. — Для вампира немыслимо одеваться просто. Она хотела сделать мне приятное. «Дочка, теперь ты можешь ни в чём себе не отказывать!» — Фрери чуть грустно улыбнулась. — Я могла отшивать с подарками Вира, но возразить его матери не посмела.

— Он всё же познакомил тебя с родителями? — просияла Ринн. — О Мортис! И когда же свадьба, а? И не говори, что никакой свадьбы не будет, иначе его мамаша не стала бы тебя называть дочкой!

— Вир при смерти, — резко бросила Фрери. — Говорю же, я не хочу обсуждать это на улице! Спасти его может только чудо… и я собираюсь искать рецепт этого чуда в архивах Храма Мортис. Ринн, помоги мне уговорить Иккона… — на ресницах Фрей блеснули слёзы.

Ларинна привстала со скамьи.

— Что?…

— Мне заорать на весь квартал? — зло осведомилась Фрей.

— А ну, прекрати истерику! — сверкнула глазами Ларинна. — И на Вира своего шипи, болен он там или нет. А я тебе не девочка, голос на меня повышать. Пошли! — она подхватила подругу под руку и повела к дому. — Всё сейчас расскажешь. Что-нибудь придумаем!

Через четверть часа девушки сидели в комнате Ларинны, за окнами сгущались сумерки, на столе мирно горел светильник, и тени наползали из углов, заполняя комнату.

Фрери вздохнула и уселась поудобнее на диван, поджав под себя одну ногу. В темноте её брюки и пояс отливали серебром.

— Вот так всё и случилось, — закончила свой рассказ девушка, катая в руках бокал с красным вином.

Ринн нахмурилась и отставила свой бокал на стол. Поднялась и задумчиво подошла к окну, глядя на темнеющую улицу.

— Как интересно… — протянула она. Виски начало слегка давить — как вчера, в университете, злополучным утром. По телу прокатилась лёгкая дрожь. Губы дрогнули в необъяснимой улыбке. — Говоришь, Вир препоручил свой дух Мортис? Эт-то хорошо…

— Я такого не говорила, — удивлённо приподняла брови Фрей. — Откуда ты взяла?

— А? — Ларинна словно очнулась. — Я что-то сказала?

— Ринн… Ты… Всё хорошо? — озадаченно спросила подруга.

— Судя по твоим рассказам, всё очень плохо. Фрери, а ты розы любишь? — спросила она вдруг.

— Да, — немного растерянно ответила Фрей.

— Завтра приду навестить Вира, с самого утра. С большим букетом роз, — Ларинна улыбнулась. — И знаешь, что? Неплохо было бы пригласить к вам твоих родителей. Во-первых, так или иначе, у вас намечается свадьба, разве нет?…

Губы Фрери чуть дрогнули — по лицу скользнула тень улыбки.

— Да, — шепнула она. На ресницах блеснули слёзы. — А что во-вторых?

— А во-вторых, было бы неплохо подробнее расспросить твоих предков о братце. Понимаешь… — Ларинна обернулась. — Не мне тебе рассказывать, что у любого может быть припрятан в шкафу скелет. Ты росла одна… но разве это означает, что у твоих родителей… или у одного из них… не могло быть ещё детей?

Рука Фрей вздрогнула. Вино плеснулось, но, к счастью, не пролилось.

— Ринн, ты меня поражаешь…

Ларинна криво усмехнулась.

— Поражаю? Чем, интересно? Если мне не даётся некромансия, это означает, что я думать не умею?

— Нет, я не это… имела в виду… — смутилась Фрей, опуская взгляд.

А когда подняла его, Ринн стояла совсем рядом, над ней, и Фрери показалось, что её глаза отливают зеленью. И странная, грустная улыбка притаилась в уголках губ.

— Ты меня тоже поражаешь, — совершенно чужим, каким-то глубоким и нежным голосом, произнесла она. — Но более всего поражает твой брат… Точнее, его непревзойдённое хамство.

— Чем я тебя поражаю?

— Своей смелостью, Фрейя.

— Не называй меня так! — Фрей вскочила.

От её резкого движения Ларинна моргнула — и зеленоватое свечение исчезло из её глаз.

— При чём здесь смелость? — губы Фрери побелели от гнева. — Просто я люблю Вира, неужели ты не понимаешь?

Ринн виновато улыбнулась.

— Голова болит, — поморщилась она, отходя к столу и беря снова бокал. — Не обращай внимания, со мной со вчерашнего дня творится что-то странное…

— Я заметила, — сдержанно ответила Фрей. — Ну где же Иккон, наконец?

— Наверное, занят делами. — Ларинна вздохнула. — Мне тоже очень надо попасть в архивы, Фрери…

— Зачем?

— Я… — Ларинна опустила глаза. — Ты что же думаешь, я сволочь распоследняя, да? Убила вчера мальчишку, подняла его как зомби — и довольна?

— Ну… Вроде, ты осознала…

— Фрей, не мямли! — Ларинна пнула в сердцах диванный валик. — Говорю же, вчера на меня как будто накатило что-то… Пойми, я не оправдываюсь! Но… но то, что я сделала… это было в порыве гнева… после бессонной ночи… и… понимаешь, я… как будто была не я. И я… хочу исправить. Исправить то, что сделала.

Фрей невольно усмехнулась.

— Вернуть Эета к жизни?… По-настоящему?… Ларинна, полагаю, это… по меньшей мере, магия, противоположная магии Смерти.

Ларинна дёрнула щекой.

— В архивах Храма есть свитки разных магий!

— Если это вообще в силах магии, — Фрей глядела с сочувствием. — У всего есть предел, даже у волшебства. Дальше начинается… начинается воля богов. Чудо, понимаешь?

— Я приму что угодно. Пусть хотя бы превращение зомби в высшую нежить…

Фрери вздохнула.

— А что потом? — мягко спросила она, подходя к подруге и положив ладонь на её плечо.

— Не понимаю.

— Предположим, ты сделаешь его высшей нежитью. С собственной волей и невероятным могуществом. Своим слугой. Что ты собираешься потом с ним делать?

— Я отпущу его, — вздохнула Ларинна. — Я позволю ему снова получить статус гражданина Атариды, со всеми правами… Эет… говорят, он слишком талантлив, чтобы быть чьим-то слугой. Даже очень привилегированным.

— Ты произнесёшь над ним Формулу Освобождения? — Фрей смотрела внимательно в лицо Ларинне. Вино в её руке чуть дрожало. — А ты не боишься, что он… Получив полную свободу, он… всё тебе припомнит?

Ларинна усмехнулась. Вспомнился его взгляд там, во владениях Мортис…

— Нет.

— Почему?

Ну как это объяснишь?

— Я думаю, он не мстителен.

— Ты думаешь? — Фрери рассмеялась. — Знаешь, ты невероятна!

Ларинна глубоко вздохнула. Как доказать? Хотя… может быть, это шанс?

— Фрей, а… если бы Эет укусил тебя? — запнувшись, спросила она. — Его сознание бы пробудилось. Меня он укусить не смог, а… между тем… это же самый простой вариант… Чтобы пробудить сознание. Чтобы сделать Эета полноценной…нежитью.

Взгляд Фрери стал растерянным.

— Не смог укусить? — вскинула брови девушка. — Ты серьёзно?

Ринн кивнула. Фрей озадаченно нахмурилась.

— Ну… давай попробуем.

— Сейчас, я его приведу!

Ринн выскользнула за двери.

Фрей вздохнула и отошла к окну. Странное поведение для немёртвого, что тут ещё сказать! Видимо, Эет действительно чем-то отличается от других. Недаром его отметила богиня. Вот и шанс посмотреть на Избранника, о котором столько говорил Иккон…

Иккон… Что он ответит на её просьбу? Слёзы подступили к глазам. О богиня, как там сейчас Вир?…

Негромко стукнувшая сзади дверь не позволила Фрери расплакаться. Девушка обернулась.

На пороге стоял красивый стройный юноша в модной одежде — конечно же, приодела хозяйка. Он не спускал преданного взора с Ларинны.

— Это Эет, — представила та.

Губы Фрей невольно дрогнули: девушка в последний миг сдержала смех. Как это дико — знакомиться с зомби…

— Привет, — улыбнулась она, подходя и ставя бокал на стол. — Что ж, Эет, говорят, у тебя проблемы?

Эет моргнул, скользнув по ней взглядом, и снова перенёс всё внимание на свою Госпожу.

— Эет, это Фрей, — сказала Ринн. — Укуси её за руку. До крови.

— Укуси, — протянула ладонь Фрери. Её, как будущего некроманта, захватил опыт.

Юноша широко распахнул глаза и с мольбой уставился на Ларинну. А потом сжал руками голову, колени его подогнулись, и…

— Я отменяю! — крикнула Ларинна, прежде чем молодой человек начал кричать от боли. — Ступай. Ступай в свою комнату!

Эет поднялся. Взгляд его выражал отчаяние и тоску. Он видел, что хозяйка недовольна им, и ничего не мог поделать. Понурившись, молодой человек вышел из комнаты. По щекам его текли слёзы.

Ларинна тяжело вздохнула.

— Вот видишь… Он не хищник, Фрей.

— Вздор! Любая нежить хищна, — Фрери убеждённо тряхнула головой. — Мне ли тебе объяснять? Не волнуйся, Ринн. Возможно, когда он был простым Смертным, он не помышлял об убийствах, но… просто дай ему время. Против природы никто не может идти, и Эет тоже. Чем дольше он пробудет нежитью, тем вернее в нём пробудятся инстинкты нежити! Конечно, если ты будешь его содержать вроде комнатной собачки, кормить по расписанию из блюдечка и расчёсывать локоны как шерстку, ждать придётся долго. Но вели ему самому добывать пропитание… увидишь, что будет. Весьма скоро он тебя поразит, я убеждена. Уж насколько я люблю Вира… Но я не строю иллюзий относительно его аппетитов. Он хищник… Если довести его до бессознательного состояния, меня к нему и магией не подтащишь. Сначала всю кровь выпьет, а потом придёт в себя и тут же над моим трупом с собой покончит. Так что вот… Будь ты хоть трижды Бессмертная, никогда не забывай, на что способна нежить.

Ларинна горько усмехнулась словам Фрей.

— Фрери, Фрери… ты понимаешь, что говоришь? Я специально проштудировала массу литературы о зомби. Время играет против Эета. Это сейчас ему довольно одного укуса. Но чем дольше он останется в таком состоянии, тем… Потом мне придётся выпрашивать у Иккона для него преступника! Не дай Мортис, чтобы бедняга дошёл до стадии, когда сознание пробуждается лишь с поглощением человеческого мозга!

Фрей вздрогнула, и по её лицу скользнула гримаса отвращения. Заметив это, Ринн решила сменить тему.

— А что касается Вира… — она рассмеялась. — Мне кажется, у Вирлисса сдвиг на тебе не только в сознании, но и в подсознании! Он тебя по запаху распознает… расценит как что-то приятное, но несъедобное! Ну… как слуги даже в бессознательном состоянии не могут причинить вред своим хозяевам.

Фрей слабо улыбнулась. Ринн продолжала:

— Я всегда удивлялась, как ты вообще решилась с ним общаться, при твоём-то отношении к немёртвым…

— Я тебе не говорила? — Фрери усмехнулась. — А когда меня лишили иммунитета за провал на зачёте…

— Ты что-то рассказывала… вроде, ты чуть не прибила Вира, да?

— Да… — Фрей смахнула слезинку с глаз. — Он увернулся. Сидел на мостовой, весь такой взъерошенный, и на меня смотрел большими глазами… Я тогда на него наорала… ну, он объяснился, конечно. Мне стало даже немного стыдно. А следующим вечером я опять его засекла… он уже под нетопыря маскировался, но я же отличу! — девушка невольно рассмеялась. — Вот тогда я ему и разрешила… меня проводить. На взводе вся была… Но Вир кого хочешь разговорит.

— Да уж…

— Ну вот… Он у меня спросил, на чём я засыпалась… и предложил позаниматься… Я сначала отказывалась, но он заметил, что если уж я доверяю ему идти рядом по пустынной тёмной улице, то не доверять позаниматься днём в многолюдной библиотеке — нелогично… И я согласилась. Что нелогично. Всего лишь! А он взял и за мной утром зашёл. Зашёл и повёл в библиотеку… А потом… как-то… — Фрери смущённо пожала плечами. — Он всегда находил что-то интересное, и…

— А потом ты как-то влюбилась, — хмыкнула Ларинна, садясь на диван. — И сама боялась себе в этом признаться, потому что не до конца верила Вирлиссу. Чудики вы оба! А ещё, знаешь? Не обижайся, но главным у вас в семье будет Вир. За ним всегда останется последнее слово.

Фрери вдруг резко отставила бокал на стол и отвернулась. Плечи её задрожали. Уткнувшись лицом в ладони, девушка беззвучно плакала, и только короткие редкие всхлипы вырывались порой из-под рук.

Ларинна встала и обняла её.

— О Мортис… Фрери, ну прости меня… Поверь, всё будет хорошо. Обязательно!

— Ничего… Ничего хорошо уже не будет! — прорыдала Фрей. — И Вир навсегда… и никогда больше… За что ему это, богиня, за что?!.

— Фрей, успокойся, — строже сказала Ринн. — Как ты можешь ему помочь, если сама в это не веришь?

— Я…

По дому прокатился мелодичный тихий звон.

— Это Иккон! — подхватилась хозяйка. — Фрери, я встречать. Вытри слёзы и спускайся в гостиную. Давай, давай, сейчас или никогда! Ты же за этим шла.

С этими словами Ларинна вылетела из комнаты.

Процокав каблучками по просторной лестнице, девушка прошла через великолепный холл, убранный статуями и вазонами с цветами, и распахнула двери.

Конечно же, на крыльце стоял Иккон — в белоснежном жреческом одеянии, только на плечи был накинут бордовый плащ.

— Родители дома? — не здороваясь, осведомился жрец.

— Дома, — кивнула Ринн. И посторонилась, пропуская посетителя в холл. — Господин Иккон, я и моя подруга хотели бы с вами серьёзно поговорить…

— Я вижу здесь только вас, госпожа Ларинн, — суховато ответил жрец.

— Фрери сейчас спустится. Мы так долго ждали вас, господин Иккон, — Ларинна покачала головой. — Что же вы не приходили?

— Где Эет? — поморщился Иккон.

— В своей комнате. — Ларинна глубоко вздохнула. — Иккон… я хотела спросить… есть ли заклятия… способные… хотя бы сделать из него высшую нежить?

— Хотя бы? — жрец вскинул брови. — Это, девушка, у вас носит название «хотя бы»? Какова же программа-максимум?

— По-настоящему вернуть ему жизнь, — глядя в глаза священнику, ответила Ларинна, не поведя и бровью.

Иккон всплеснул руками.

— Ларинна, ты меня поражаешь день ото дня! Ты ухитряешься… ну… Ларинна, то, о чём ты говоришь… невозможно. Просто невозможно. Воскрешать могут лишь боги. И то не все. Наша богиня… Увы, это не во власти Мортис.

— Хорошо, ладно, — быстро кивнула девушка. — А сделать его высшей нежитью?

Иккон вздохнул. Вздорная девчонка… Сейчас весь Храм похож на растревоженный муравейник, бурлит Совет магов — и едва теплится пламя на Алтаре. Отряды архонтов приведены в состояние повышенной готовности: завтра могут начаться беспорядки и паника, после объявления…

А Ларинна о каких-то небылицах!

— Мне неизвестно о таких заклятьях, — поморщившись, ответил маг.

— Но вы допускаете, что они возможны?

— Ларинна, не занимайся глупостями. Что сделано, то сделано. Лучше…

— Ну уж нет! — Ринн сверкнула глазами. — Вы считаете, я всю жизнь должна терпеть эту комнатную собачонку, в которую превратился ваш расталантливый Эет?

Жрец пожал плечами.

— Можешь его продать…

— Иккон… вы… Это уж слишком! «Продать!» Я так не могу.

— Ларинна, я не понимаю, чего ты хочешь, — устало вздохнул Иккон. — То, о чём ты просишь — невозможно. Если он тебя раздражает — избавься от него. Что ты создаёшь трудности себе и другим?

Ларинна скрестила руки на груди и глаза её сверкнули.

Зелёным переливом.

— Наверное, я в дедушку. Говорят, он тоже любил трудности. И не разговаривайте больше со мной в таком тоне! Если вам что-то неизвестно, это ещё не означает, будто этой вещи и в природе нет. Вы всего лишь человек, Иккон, и не можете знать всего!

Ничтожны твои знания, Иккон…

Жрец словно наяву услышал эхо этих слов.

Ведь не может же быть, чтобы Ларинна?…

— Чего вы хотите от меня, Ларинн?

— Доступ в секретные архивы Храма. Для меня и Фрей.

— А зачем Фрей? — устало закатил глаза Иккон.

— Если вы знаете заклятия, способные разблокировать каналы некроэнергии, возможно, ей доступ и не потребуется, — тут же парировала Ларинна.

— Разблокировка каналов? Ну да, есть такие заклятия… Правда, ими за ненадобностью уже много тысяч лет никто не пользовался… после того, как запретили проклятья блокировки. Я знаю об их существовании, но сам ими не занимался.

— Вы сможете помочь Фрей и Вирлиссу? Сегодня днём Вир на причале столкнулся с каким-то типом, который воспользовался именно таким проклятьем.

— Блокировка? Немыслимо…

— Мыслимо, не мыслимо! — Ринн топнула. — Ну что вы мямлите? Вир при смерти. Поможете или нет?

— Я не знаю, Ларинна! — крикнул жрец. — Ты забываешься! Я посмотрю кое-какие рукописи и постараюсь что-нибудь придумать. Ты соизволишь дать мне время до завтра? — саркастично осведомился он.

— Не злитесь, Иккон, — виновато улыбнулась Ларинна. — Просто я переживаю. И из-за Эета, и из-за Вира с Фрери… Я не хотела давить на вас.

Иккон усмехнулся.

— Ты… Если тебе что-то придёт в голову, ты неотвратима, как сама смерть. А твои суждения — как удар серпа Мортис.

Ларинна чуть насмешливо сделала глазки священнику.

— Именно так. Значит, вы согласны дать мне доступ в архивы Храма? Для Эета?

— Ларинна, послушай. Ты путаешься в элементарных вещах, а просишь показать тебе высшую магию. Ты же ничего не поймёшь, даже если и получишь доступ.

— У меня много времени, — улыбнулась Ларинна. — Целая вечность, не так ли? Я подтянусь. Теперь у меня есть стимул! И буду искать.

— Ринн, у тебя мало времени… — вздохнул жрец. — Ты помнишь, что стены Атариды…

— Простите, — вдруг раздался сзади тихий голос. На ступенях лестницы стояла Фрей. — Я задержалась.

— Мои соболезнования, дитя моё, — поклонился жрец. — Но не отчаивайтесь! Я обещаю вам поискать средство для Вирлисса. Полагаю, ему можно помочь. Ждите меня завтра поутру, хорошо?

Фрей вскрикнула и с благодарностью упала к ногам жреца. В следующую секунду она поцеловала его руку.

— Что вы! — смутился Иккон, поднимая девушку. — Я пока ещё ничего не сделал. Благодарить будете потом. Ларинна, я могу, наконец, увидеть твоих родителей?

— Сейчас, позову, — кивнула девушка. — Фрей, ты останешься у нас на ночь?

Фрери покачала головой.

— Тогда я тебя провожу. Темновато уже.

— У меня иммунитет, как и у тебя, — напомнила Фрей.

— И что? — Ларинна подхватила подругу под руку и, на прощанье сверкнув улыбкой, выскользнула за дверь.

Родителей она, конечно, позабыла позвать…

И её семья, и семья Вира жили в одном районе. Их особняки стояли буквально в квартале друг от друга, поэтому девушки очень быстро добрались до отделанного белым мрамором особняка верховных вампиров.

Против обыкновения, ночь наполнял покой. Звёзды висели в тёмном куполе неба огромными брильянтами, увесистые и мёртвые. Мирно пели первые сверчки, и от яблонь разливался тонкий тревожащий аромат. Море молчало, не выдавая себя даже запахом соли; затаилось, как зверь перед прыжком.

Девушки остановились перед витой оградой вампирского особняка.

— Сегодня прекрасный вечер, — нарушила молчание Фрей. — А мне почему-то так…

«Страшно».

— …так неспокойно.

Ларинна вздохнула и промолчала.

— Мне кажется, если мы не поможем Виру сегодня…

— Фрей, я знаю.

— Что? — испуганно выдохнула Фрей.

— Мне тоже неспокойно. Идём!

Они вошли в широкий холл, освещённый лишь слабо мерцающими светильниками. Всё освещение в доме было притушено, словно могло помешать больному.

Девушки поднялись по лестнице в убранный коврами коридор, и Фрей осторожно толкнула дверь спальни Вира. Навстречу ей поднялась хозяйка дома: осунувшаяся, с запавшими глазами.

— Что? — одними губами спросила она.

— Всё хорошо, — улыбнулась Фрей. — Господин Иккон обещал помочь. Он придёт завтра.

— О, хвала Мортис! Я боялась…

— Всё хорошо, — повторила Фрей. — Вир спит?

Женщина кивнула.

— Через полчаса надо давать кровь, придётся снова будить… — она сокрушённо вздохнула.

— Позвольте мне поделиться с ним кровью, — робко шагнула вперёд Ларинна.

Женщина лишь благодарно сжала ей руку.

— Вам надо отдохнуть, — мягко заметила Фрери. — Идите, я подежурю.

Мать Вирлисса ласково провела рукой по её волосам, бросила долгий нежный взгляд на постель сына и бесшумно прикрыла за собой двери.

Ларинна, закусив губы, прижала ладони к вискам. Опять это ощущение… К горлу подкатил ком, тело начинала колотить крупная дрожь.

Что же это такое… как тут душно… как тут невыносимо душно…

Она, не пытаясь более ступать тихо, решительно подошла к окну и распахнула створки. Терпкий тревожный аромат ночи ворвался в комнату, всколыхнув белые занавеси порывом ветра.

Резким движением Ринн сорвала заколку с волос, и её чёрные кудри раскатились по плечам неистовой волной.

Она обернулась.

— Что это? — кивком указала она на дозатор, стоявший у изголовья Вирлисса.

— Чтобы он мог пить, не кусая, — пожала плечами Фрери. Она стояла рядом с постелью Вира и с глубокой грустью всматривалась в его лицо.

Ринн расхохоталась, запрокидывая голову.

— «Пить, не кусая!» — с издёвкой передразнила она. — Вы его уморить хотите? Он же вампир! «Пить, не кусая»…

— Ларинна! — глаза Фрей метнули молнию. — Сбавь тон. Ты разбудишь Вира!

— О-хо-хо! — продолжала ёрничать Ринн, делая большие глаза. — «Я его разбужу!» О-хо-хо! Да так и задумано!..

Она подошла к постели и, отстранив Фрери, склонилась над больным. Рука её нежно, но твёрдо сжала его ладонь.

— Проснись, Белый Тигр, — голос девушки лился холодной волной, властный и звонкий. — Ты мне нужен.

От Ринн волнами исходила незримая сила, и от этих волн у Фрей бежали по коже мурашки. Она замерла, почему-то не решаясь даже вздохнуть.

Вирлисс распахнул глаза.

Ларинна поднесла к его губам своё запястье.

— Кусай! — приказала она.

В тёмно-синих глазах Вира отразилось непонимание, словно юноша не мог разобраться, проснулся он или всё ещё видит сон.

— Кусай! — рявкнула Ларинн, и глаза её полыхнули зеленью.

Взгляд Вирлисса медленно заполнял священный ужас. Губы пересохли.

— Ну же, Белый Тигр, — мягче вымолвила Ларинна. — Что ты медлишь?

И зубы Вира вонзились в её запястье.

Пальцы Ринн сильнее сжали его руку.

Вирлисс вскрикнул, словно через него пропустили энергию невероятной силы, и стал жадно глотать.

Он пил так, как никогда ещё не пил, и из глаз текли слёзы. Голова кружилась, а через тело — наконец-то он его чувствовал! — словно проходили разряды молний, сметая всё на своём пути.

— Стоп, — услышал он, и невозможно было противиться этому приказу.

Вир отпустил запястье стоявшей возле его постели.

Фрей нагнулась над ним, с тревогой вгляделась в лицо. Вир улыбнулся и, поймав её ладонь, нежно сжал…

Фрери вскрикнула, будто его рука обожгла её, и бросила сумасшедший, полный радости взгляд на Ларинну. Та, усмехнувшись уголками губ, отошла от влюблённой парочки и упала в кресло. Голова слегка кружилась от потери крови.

— Фрери… — помолчав, спросил вдруг Вир. — Я спал?

— Спал, — кивнула со счастливыми слезами Фрей.

— Мне приснилось… или тут была сама богиня?

— Кто?… — Фрей отступила на шаг.

— Меня напоила своей кровью Мортис… — неуверенно вытолкнул Вирлисс.

— Вир, — подала голос из кресла Ринн. — Честное слово, не знаю, кто тут чем тебя напоил, но, видимо, штука классная. Потому что здесь была только я.

— Ларинна? — Вирлисс с трудом опёрся здоровой рукой о постель и попробовал сесть. — Ты здесь?

— Угу. Я. Ну не Мортис же! — она фыркнула. — Ты меня так за запястье цапнул — до сих пор болит. Но главное — тебе пошло на пользу! А видения… с болезни и со сна чего не привидится?

— Я… — Вирлисс, преодолевая слабость, всё же ухитрился сесть, опёршись спиной на подушки. Его длинные серебристые волосы падали вдоль лица, как у девушки. Сходство подчёркивал растерянный взгляд. — Я же совсем не мог двигаться…

Ринн пожала плечами.

— Вир, ты радуйся, что теперь можешь.

— Но это и в самом деле странно, Ларинна, — заметила Фрей.

— Что вы оба сейчас хотите мне доказать? — Ринн наклонила набок голову, пустив чёрную волну волос на плечо. — Что в меня тут Мортис мимоходом вселялась? Наро-од!.. А не проще предположить, что артефакт вашего чокнутого братца оказался не таким уж мощным, и его действие было временным… ну это же реальней, чем ваши предположения.

Вирлисс медленно кивнул. По его губам скользнула улыбка.

— По крайней мере, укусить тебя доставило мне истинное удовольствие, — хмыкнул он. — Признаю честно — давно мечтал!

— Мечты сбываются! — хмыкнула в ответ Ринн. — Я пойду, ребята. Не в моих привычках мешать чужой радости. Когда у тебя срастётся рука, как сказал врач?

— К концу недели, — ответила за Вирлисса Фрей.

Ларинна чуть поморщилась.

— Выздоравливай, Белый Тигр, — улыбнулась она, поднимаясь из кресла. — И, Фрери… позови всё же своих родителей сюда. Полагаю, пару вопросов им надо задать.

— Ринн, — уже на пороге окликнула её Фрери. — Спасибо!

— Да я тут при чём?… — сделала девушка большие глаза. — Случайно вышло! Давайте, спокойной ночи вам.

И Ларинн закрыла за собой двери.

Глава 7 Две богини

Вирлисс и Фрей

Вир проснулся от зверского голода. За окном ещё плыла ночь, и через открытые створки в спальню вливался аромат яблонь.

И пение сверчков.

Они пели как никогда. Как будто в последний раз.

Вир осторожно, опасаясь разбудить Фрей неловким движением, поднялся и, пошатываясь, хватаясь по дороге за мебель, подошёл к окну.

Тяжело опёршись о подоконник, он вдохнул ночь…

Нежные лепестки яблонь в зеленоватом свете уличных фонарей… Он смотрел на них и не мог налюбоваться.

Вот так же он всегда не мог налюбоваться Фрери. Она была… она была как сама Жизнь. Будничная — и прекрасная без всяких «почему».

Есть хотелось невыносимо. Организм жаждал крови, а будить Фрей, чтобы заслать до холодильника за консервантом, казалось преступлением. Вздохнув, Вир в одном нижнем белье двинулся в долгий путь до кухни.

Больная рука, подвязанная у груди, токала, и иногда её дёргало резкой болью. Придерживаясь здоровой за стену, Вир целенаправленно брёл вперёд, к лестнице. Иногда в глазах темнело.

Лестницу юноша преодолел в несколько приёмов, часто отдыхая на ступеньках. Голова кружилась.

И всё же он радовался. Радовался, что может двигаться самостоятельно, ходить, дотрагиваться руками до предметов… Бредя через спящий дом, Вир тихо смеялся и, наверное, со стороны выглядел как сумасшедший.

Нашарив на кухне выключатель, Вирлисс дошлёпал до холодильника, поёживаясь от холода мраморной плитки, которой был выложен пол, и распахнул дверцу.

Разорвав зубами пакет с консервантом, вампир осушил его одним глотком и полез за следующим. Конечно, консервант не мог сравниться с живой кровью, он хранился для приготовления блюд вампирской кухни — и для особых случаев, когда приходилось по тем или иным причинам долго обходиться без охоты.

Вир при всём желании сейчас не был способен отправиться на охоту — и потому глотал семейные запасы едва не упаковками.

И не мог остановиться…

Когда за окном забрезжил рассвет, на лице Вирлисса начало появляться виноватое выражение.

Зато проклятое головокружение почти прошло, и юноша почувствовал, что может стоять, не цепляясь за дверцу холодильного шкафа.

В коридоре послышались голоса: это проснулись слуги.

— Ты смотри, — услышал Вир. — Уже кто-то встал. Свет горит.

— Да, наверное, уж завтрак для господ приготовили… Достанется нам, что опоздали…ой!

Вирлисс со смущённой улыбкой обернулся. В дверях стояли две кухонные работницы и круглыми глазами смотрели на своего молодого господина: босой, в нижнем белье — и горка пустых пакетов из-под крови у ног.

— Доброе утро, — пробормотал Вир. — Приношу извинения за мой внешний вид, дамы… И я тут намусорил… простите… А ещё, боюсь, придётся бежать до аптеки, пополнять запасы консерванта.

Служанки всплеснули руками и наперебой защебетали, как рады, что молодой господин поправился, что мусор ерунда и пустяки, и что все больные, когда на поправку идут, кушать хотят.

— Наверное, я был очень болен, потому что очень проголодался! — с самой серьёзной миной сокрушённо вздохнул Вирлисс.

Девушки рассмеялись.

— А ваша матушка и отец знают, что вы встали? — спросили они.

— Нет! — Вир сделал резкое движение — и тут же схватился за край стола. — Маме ни звука! Она меня убьёт за то, что я сам пошёл на кухню!

Служанки с улыбкой переглянулись.

— Мы сейчас кого из слуг покрепче позовём, чтобы вас проводили до комнаты. И до аптеки сбегаем, не беспокойтесь!

Через несколько минут Вира довёл до спальни крепкий парень, и молодой вампир, озарённый внезапным вдохновением, велел ему подождать за дверями. Отыскав в спальне нужную вещь, Вир нацарапал на клочке бумаги несколько слов и, вытащив из ящика стола небольшой кошелек с деньгами, вернулся в коридор.

— Держи! — вручил он слуге ключ. — Пойдёшь сейчас на мою городскую квартиру, там в секретере лежит красная коробочка. Принеси её мне. Потом отправляйся к стойлам драконов, найми ящера — вот деньги — и лети по этому адресу, — Вир протянул слуге бумажку. — Привези сюда родителей Фрей. Чтобы к полудню они были здесь!

Слуга поклонился и оставил своего молодого господина.

Вир вернулся в спальню и, ласково поправив одеяло на плечах спящей Фрей, начал потихоньку одеваться. Он как раз закончил приводить себя в порядок, когда раздался стук в дверь: вернулся с городской квартиры слуга.

На сей раз посланнику открыл безукоризненный молодой человек в чёрной шёлковой рубашке, заколотой у ворота пряжкой из белого золота, и в элегантных серебристо-серых брюках. Только бледность да перевязанная рука указывали на то, что Вирлисс не оправился после тяжёлого ранения. Да ещё волосы… Не сумев заплести косу одной рукой, Вир оставил их рассыпанными по плечам.

— Вы просили принести, — слуга протянул вампиру коробочку, обитую алым бархатом. — Сейчас я пойду за драконом, а это… Вот, — парень посторонился, дав Вирлиссу увидеть человека, о присутствии которого вампир догадывался до сих пор лишь по звуку дыхания. — Господин офицер хочет поговорить с вами.

Глаза Вира расширились от удивления.

Перед ним стоял офицер портовой стражи Мортис.

— Благодарю, — кивнул юноша слуге. — Иди, сделай то, о чём я тебя просил. Господин офицер, что привело вас к нам в столь ранний час?

Вир вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь, и, словно невзначай, небрежно опёрся здоровой рукой о стену коридора, чтобы архонт не заподозрил, как трудно ему пока держаться на ногах.

— Я вижу, вы уже поправились? — глухо спросил архонт из-под капюшона. — Позвольте выразить вам мою искреннюю радость, что вижу вас в добром здравии.

Вирлисс очаровательно улыбнулся в ответ.

— Благодарю за участие. Я сам бесконечно рад этому. Быть может, я могу пригласить вас в гостиную и чем-нибудь угостить?

— Нет, — в голосе офицера послышалась лёгкая улыбка, хотя её и нельзя было увидеть под тенью капюшона. — К сожалению, я на службе.

— Ни капли спиртного!

— Тем не менее. Но к делу. Я вынужден сообщить вам неприятную новость. Ваш Корабль… Поистине, вам будет трудно поверить моим словам, но…

— Но офицеры Мортис никогда не лгут, — живо продолжил Вирлисс. — Итак, какова бы ни была ваша новость, боюсь, я ей поверю. Что же произошло с нашим Кораблём?

— В него ударила молния.

— Простите? — Вир невольно нахмурился. — Молния? Но ночь была ясной!

— Я предупреждал, что моим словам будет трудно поверить.

Вирлисс заставил себя захлопнуть рот.

— И…как же это случилось, господин офицер?

— Это произошло в одиннадцать часов вечера. В абсолютно ясном небе вспыхнула молния и ударила прямо в мачту вашего Корабля.

Вир прикусил губу.

В одиннадцать часов вечера он… Да, верно! Сюда пришла Ларинна, он укусил её и загадочным образом исцелился.

По спине побежали мурашки.

По меньшей мере…странное… совпадение…

— Благодарю вас, — задумчиво сдвинув брови, кивнул молодой вампир. — Полагаю, чинить там нечего…

— Увы, вы правы. Корабль раскололся пополам, и обе половины по непонятным причинам взорвались. Даже причал обгорел…

— Видимо, Фрейр сильно разозлился, — не смог удержаться от смешка Вирлисс. — Какая неприятность, в самом деле!

— Фрейр? Кажется, так называл себя напавший на вас маг? Что вы о нём знаете?

— Ровным счётом ничего. Но рассчитываю узнать, — Вирлисс кивнул. — Что ж, ещё раз благодарю вас за сведения.

— Желаю вам приятного дня.

— И вам, офицер.

На том они и расстались. Архонт отправился по своим делам, а Вир, проводив его задумчивым взглядом, вернулся в спальню.

Фрей спала, свернувшись калачиком, и вздрагивала во сне. На ресницах блестели капельки слёз.

Вир скрипнул зубами. Ах, Фрейр… Дай срок, ты пожалеешь, что родился на свет. За эти слёзы Фрери, за её страх, за её отчаяние — ты получишь сполна! Кто бы ты ни был.

Будь ты трижды маг, будь ты маг из магов…

Что же до того, что ты будто бы брат Фрей…

Братья так не поступают!

Где ж ты был, скотина, со своей благородной горделивостью, когда Фрери лишали иммунитета? Когда любой немёртвый мог безнаказанно полакомиться твоей сестрой? Где ты был, подлец, вместе со своей крутой магией?

Нет у тебя на Фрей никаких прав, нет и не будет никогда!

— Я никому не отдам тебя, моя девочка… — прошептал Вир, опускаясь на колени и нежно проводя кончиками пальцев по щеке спящей девушки.

Тревога не покидала сердце.

Слишком необъяснима и велика была сила Фрейра, чтобы не брать её в расчёт. И Вир понимал, что схватка за Фрей будет долгой и опасной.

Фрей…

Юноша усмехнулся. Проклятая слабость… Быть может, хоть следующей ночью он вновь заключит Фрей в объятья? А так… Вир чувствовал себя, как ребёнок, которому пообещали торт, а потом припрятали угощенье до вечера.

Дверь приоткрылась.

Вирлисс повернул голову и улыбнулся застывшей на пороге матери.

— Тсс, — прошептал он, поднося палец к губам. — Не разбуди Фрери…

— Мальчик мой! — тихо вскрикнула женщина, упав на колени рядом с сыном и приникая к его груди. — Вир… Это чудо… Чудо!

— Ну, не плачь… Не надо… — шептал Вирлисс в её волосы. — Ведь теперь всё хорошо. Не плачь…

— Как это случилось? Как? — взяв в ладони лицо сына, мать пожирала его блестящими от слёз глазами.

Вирлисс смущённо усмехнулся.

— Я и сам не знаю, мам. Мне кажется… тут была сама Мортис. А может, то был сон…

— Богиня, благодарю тебя! Не сон, мой мальчик. Не смей так говорить! Ты должен каждый день возносить хвалу нашей богине за то, что она явила тебе свою милость! Если бы ты знал, что за ужасные вещи говорил нам врач… Я не желаю вспоминать!

— Просто, если это был не сон… — Вирлисс улыбнулся. — Тогда мне придётся допустить, что Ларинна… Девушка, которая сюда пришла вчера вместе с Фрей… Что Ларинна и есть богиня. А она… словом, это вздорная девчонка, самая отстающая на нашем курсе…

— Может, она потому и отстаёт? — лукаво улыбнулась мать. — Вы же изучаете некромансию. Силу нашей богини… А разве ты не знаешь, что нет ничего более трудного, чем познать самого себя? Для Мортис некромансия естественна, богиня не привыкла раздумывать, применяя своё могущество… Ей не нужно чертить Круги Власти, чтобы пользоваться им.

— Ринн не привыкла раздумывать, это точно! — весело хмыкнул Вир, но без обычной насмешливости. И мать, как никто знавшая своего сына, поняла, что на сей раз Вирлисс пытается прикрыть шуткой глубокую сосредоточенность. Видимо, её слова заставили его серьёзно задуматься.

— Мам, — произнёс юноша, меняя тему. — Я послал за родителями Фрей. К полудню они должны прилететь…

— Я поняла, мой мальчик, — женщина ласково провела рукой по волосам сына. — Сейчас займусь.

— И… — Вир потупился. — Мне надо будет поговорить с отцом. Серьёзно. О Фрей. Он уже встал?

— Встал, — кивнула женщина. — А о Фрей давно пора поговорить. Всё, идём!

Она поднялась и протянула сыну руку. Опираясь на неё, Вир поднялся на ноги.

— Ты ещё не оправился… — сокрушённо покачала головой мама.

— К концу недели буду как новенький, — беспечно бросил молодой человек. — Куда нам спешить, мам?

Она тихо, чтобы не разбудить Фрей, рассмеялась.

— Ах, молодые всегда куда-нибудь спешат!

Мать и сын вышли из спальни, прикрыв за собой двери.

Глава Клана уже работал в своём кабинете, и в первую секунду бросил на вошедших лишь короткий взгляд от бумаг, разложенных на рабочем столе — но уже в следующий миг верховный вампир вскочил с кресла и сжал сына в объятиях. Из глаз его катились слёзы, но отец Вира, похоже, их не замечал.

— Сынок… — прошептал он. — Я же говорил! Я же знал! Сказал же я этому костоправу, что ты справишься! А он: «Эвтаназия, эвтаназия!»

— Дорогой! — ахнула жена. — Я полагаю, мальчику совсем не обязательно знать, что нам советовал врач.

Верховный вампир отмахнулся.

— Всё же хорошо! Я знал, что всё будет хорошо! — ликующе кричал он, размахивая руками. — А я этому костоправу ещё устрою… устрою весёлую жизнь! Он у меня коров в деревне лечить будет! Нет!.. Его даже к коровам не подпустят!

Вир рассмеялся.

— Мама, ты была права. Я должен ежедневно возносить хвалу Мортис. Ладно… Папа, я могу с тобой поговорить?

— Не буду мешать, — улыбнулась мать, выскальзывая за двери.

— Вина? — предложил отец, проходя за стол.

— Предпочту консервант, — покачал головой Вирлисс.

— В холодильнике возьми, — кивнул отец, протягивая сыну хрустальный бокал с барной полки рядом со столом.

Вир прошёл в дальний угол, где за ширмой прятался небольшой холодильник, и почти до краёв наполнил бокал консервированной кровью.

И тут же его ополовинил, одним глотком.

Пройдя по кабинету, юноша сел на диван, покручивая тонкую ножку бокала между пальцами и наблюдая, как плещется содержимое в прозрачной чаше.

— Ты нервничаешь, — улыбнулся отец.

— Немного, — признал Вирлисс. — Папа, я хотел бы узнать, какое впечатление произвела на тебя Фрери?

— А какое впечатление может на меня произвести дочка? — хмыкнул отец. — Я могу сказать, какое впечатление на меня производишь ты, так затянув с этим разговором! Но тебе не понравится…

— Значит, ты дашь согласие принять её в Клан, когда она станет моей женой? — радостно спросил Вир, привстав с места.

— Конечно. Как же иначе? Фрери умница, сильный маг, и у неё золотое сердце. Я горжусь тобой, сынок, что ты сумел разглядеть её. Она редкостный алмаз, но неотшлифованный, это правда… Ничего! Отшлифуем. Ещё не один ваш однокурсник покусает локти, что проморгал такое сокровище. А ты береги её… Береги! Едва она станет вампиром, все её достоинства засияют.

— Я уверен в ней, — твёрдо сказал Вир. — Пусть она блистает, и пусть мне все завидуют! — он рассмеялся. И серьёзно добавил: — А беречь её надо совсем от другого.

— Ты об этом сумасшедшем, который называл себя её братом?

Вир кивнул:

— Сегодня приезжают родители Фрери, и думаю, они не откажутся рассказать всё, что знают о Фрейре. Если вообще что-то знают…

— Я ни на секунду не допускаю, что этот псих принадлежит к их семье, — покачал головой верховный вампир. — А даже если и так, то, видимо, семья отреклась от него, если Фрери ничего о нём не слышала. Ну, иди, — отец улыбнулся. — Иди. Твоя невеста уже проснулась, надо полагать.

Вир улыбнулся в ответ и закрыл за собой двери отцовского кабинета.

Разумеется, отец не ошибся: когда юноша вернулся в свою комнату, навстречу ему из кресла поднялась Фрери — такая ослепительная в костюме, что подарила ей вчера будущая свекровь.

Вир прикрыл глаза.

— Можно, я умру возле твоих ног от восхищения? — с улыбкой осведомился он.

— Нельзя! — ответила Фрей. — Если я ещё раз тебя увижу умирающим, я сама тебя прибью! Чтоб не мучился. И у других на нервах не играл!

Вирлисс рассмеялся и, подойдя, нежно привлёк к себе Фрери здоровой рукой, прижавшись лбом к лбу.

— Фрери, Фрери… Разве можно быть настолько счастливым, Фрери? — прошептал он.

Они стояли, обнявшись — и выглядели двумя половинками одного целого: оба в светлых брюках, он — в чёрной рубашке, она — в чёрной блузке. Серебристые волосы Вира ниспадали по спине, а серебристый пояс Фрери — по бедру…

— Фрей, я понимаю, что после всего мой вопрос, наверное, прозвучит глупо, — тихо произнёс Вир в её волосы. — Но я хочу соблюсти формальности. Фрей… ты выйдешь за меня?

— Да, — так же тихо ответила Фрей.

— Тогда… — Вир вынужден был отпустить Фрери, чтобы достать из кармана коробочку, принесённую утром слугой из его квартиры. Крышка открылась с лёгким щелчком.

На алом бархате лежал перстень белого золота с тёмным рубином.

— Какой ты романтик, Вир… — растроганно улыбнулась Фрей. — Он прекрасен!

— И так подходит к твоему сегодняшнему наряду, — тая усмешку в уголках губ, серьёзно кивнул Вирлисс.

Он достал кольцо и, не заботясь об упавшей на пол коробке, осторожно надел на руку Фрери.

— Поздравляю, сударыня, теперь вы официально моя невеста.

— О богиня, как это меня угораздило? — рассмеялась Фрей. — Я — и этот выпендрёжный кровосос… Какой ужас!

— Действительно! — подхватил Вир. — Я — и эта примерная домашняя девочка! Ой!..

Фрей, как обычно, ткнула его кулачком и отскочила со смехом в сторону.

— За что?… — просипел, согнувшись, вампир. — Я же просто с тобой согласился!

От резкого движения закружилась голова, тошнота подкатила к горлу. Не сумев ни за что ухватится, Вирлисс упал на пол, в последнюю секунду успев опереться на здоровую руку. Фрей, испуганно вскрикнув, бросилась к нему, но ей не хватило какой-то доли секунды.

— О богиня! Вир, с тобой всё хорошо?!

— Прекрасно, — преодолевая тошноту, прошептал Вир. И невесело рассмеялся: — Вот вам и романтика!

— Мортис! Прости меня, Вир, я не хотела…

— Да брось! — хмыкнул вампир, нежно проведя рукой по её волосам. — Зато мы опять нарушили законы жанра…

— Вир… я боюсь за тебя… — она уткнулась лбом в его плечо.

— Забей! Самое страшное позади. Просто… просто сейчас мне нужно много крови. Я опустошу все аптеки в городе — и всё будет замечательно!

— Но… Но ведь консервант… это не совсем то, что нужно, да? — одними губами прошептала Фрей. — Тебе ведь нужна живая кровь?

— Вообще-то да, но, сама понимаешь, из меня сейчас тот ещё охотник, — беспечно отмахнулся Вир. — Так что немного терпения, и…

Фрей, не говоря ни слова, расстегнула ворот и подставила шею.

Вир запнулся на полуслове и, замерев, глядел на матово-белую кожу, под которой билась жилка.

Сделав над собой усилие, Вирлисс отвёл взгляд.

— Фрей… я сейчас не в том состоянии, чтобы смеяться подобным шуткам, — выдавил он.

— Я не шучу, — тихо, но твёрдо ответила Фрей. — Думаю, от нескольких глотков я не умру, а тебе станет значительно лучше.

Вампир склонился к её шее. Фрери чувствовала, как его дыхание струится по коже.

— Но ты… — голос Вира прерывался. — Ты точно выйдешь за меня?

— Ну конечно! — немного нервно бросила Фрей. — Какое это имеет отношение?…

— Потом объясню… — прошептал Вир — и Фрей вскрикнула от мгновенной острой боли — а потом вступила в силу магия вампиров, и боль отошла, растворилась в головокружительном наслаждении…

Фрей ещё подумала, что теперь понимает, почему вампиров называют «ласковой смертью»…

Их сердца бились в унисон, а его душа словно обволакивала её душу, поддерживала твёрдо и ласково — и будто вела куда-то… Фрей обвила Вира руками, прижалась всем телом. Девушка не могла бы сказать, когда Вирлисс закончил пить кровь — просто один долгий поцелуй в шею вдруг рассыпался жаркими поцелуями по лицу — по глазам и губам, и она, позабыв обо всём на свете, исступлённо отвечала Виру.

…А потом они лежали рядом на ковре его спальни, оба чуток пьяные от счастья, и Фрери вдруг начала смеяться.

— Чёрт побери, мы опять не предохранялись…

И Вир тоже расхохотался. Он смеялся неудержимо, как мальчишка, запрокидывая голову.

— Что поделать, если мы такие… спонтанные? Но надо завязывать с этой порочной практикой. Я хочу, чтобы ты нормально закончила университет.

— А если вдруг? — подмигнула Фрей.

— А если вдруг… Бабушка с дедушкой, думаю, будут счастливы посидеть с малышом, пока родители на лекциях… хотя, конечно, это неправильно…

Оба, посмеиваясь и поддразнивая друг друга, привели себя в порядок, и Вир, усадив любимую в кресло, опустился перед ней на колени, серьёзно глядя в глаза.

— Фрей, коль скоро ты согласилась за меня выйти, я считаю себя вправе начать подобный разговор. Я полагаю, что вопрос о твоей будущей специализации уже решён, и сейчас речь пойдёт только о способе…

— Вир, ты о чём? — резче обычного спросила Фрей.

Вирлисс приподнял брови.

— Я надеюсь, ты собираешься воспользоваться своим правом мага и получить бессмертие? — осведомился он. — На третьем курсе, уже в этом году, Смертным предстоит выбрать, каким способом они получат это бессмертие: станут они вампирами или личами. Собственно, вся программа во многом будет в дальнейшем ориентирована на способ обращения… и на специфику магии этих двух основных видов высшей нежити… Чтобы к пятому курсу… или позже, тут по желанию… Говорят, некоторые профессора до седых волос доживали, прежде чем трансформировать себя. Но, надеюсь, это не твой случай?

Фрей, поджав губы, странно смотрела на Вира.

— Моя специализация — это моё дело, не так ли, Вир? — холодно спросила она.

— Но ты же сказала… что выйдешь за меня? — растерянно пробормотал юноша.

— Разве стать твоей женой и стать вампиром — вещи нераздельные?

— Подожди… — Вирлисс встряхнул головой. — Я тебя не понимаю. Ты что… хочешь состариться и умереть? Ты хочешь остаться Смертной?

— Нет. Я уже выбрала свою специализацию. И уже сообщила о своём выборе в деканат.

— Ну вот, а я о чём? — с облегчением улыбнулся Вир. — Я уже поговорил с отцом. Мы можем не дожидаться пятого курса. Отец согласен принять тебя в Клан! Ты станешь Бессмертной, когда пожелаешь. Ты носишь три моих укуса… — в этом месте Вир виновато улыбнулся, заметив, как Фрери невольно потёрла грудь. — Ну да… — смущённо потупился он. — Если бы я не был уверен в твоём согласии, я ни за что не укусил бы тебя! Зато теперь я могу обратить тебя в вампира, когда пожелаешь.

— Вир, — серьёзно ответила Фрей. — Я стану твоей женой, но я не стану вампиром. Я подала в деканат заявление о специализации на лича.

…В тишине плавно кружились пылинки, золотые в свете солнца. За открытым окном попискивала какая-то птаха…

Вирлисс часто заморгал.

— Так вот… почему… ты отказывалась предохраняться… Ты хочешь, чтобы у нас родился ребёнок, прежде чем…

Фрей глубоко вздохнула.

— Но почему?… — глаза его требовали ответа. — Почему? Я понимаю, личи — более могущественные некроманты, чем вампиры, и они меньше зависят от Смертных… хотя и учиться на личей намного сложнее. Фрей, почему?

— Вир… — виновато шепнула Фрери, проводя рукой по его волосам. — Я очень прошу, пойми меня! Сейчас мы с тобой равны, но, если ты меня обратишь… я стану твоей слугой, а ты моим господином. Я войду в ваш Клан, как обычный вампир. Я даже потеряю статус гражданки Атариды! А когда между близкими людьми возникают отношения «начальник-подчинённый»… что-то ломается. Я не хочу такого между нами, Вир!

— Я клянусь тебе, что тут же произнесу над тобой Формулу Освобождения! — Вирлисс сжал её руку.

— И как я тогда смогу войти в ваш Клан? — усмехнулась Фрей.

— Но моя мама… Она такой же верховный вампир, как отец…

— Они оба получили статус Бессмертных в Университете, — терпеливо вздохнула Фрери. — Им обоим дал Бессмертие начальник вампирской кафедры. Мастер Атариды. Это его обязанность… Обращать пятикурсников, выбравших вампирскую специализацию. Личи в этом смысле ни от кого не зависят: каждый сам создаёт себе филактерию.

— Но никто их и не страхует при прохождении ритуала обращения, — возразил Вирлисс. — И любая ошибка может стать фатальной. Понимаешь? Ты понимаешь, Фрей?

Девушка вздохнула и промолчала, не глядя на жениха.

Вирлисс не находил слов.

— Фрери… — голос его срывался. — Фрери… Ну пойми… Ну, хорошо. Давай подождём до пятого курса. Выбери вампирскую специализацию, — нежно увещевал он. Голос его стал глубоким и бархатным. — Пусть, как моих родителей, тебя обратит Мастер Атариды. Ты станешь верховным вампиром, как они… Хорошо?

— Вир, применяй свои вампирские чары на ком-нибудь другом! — оскорблённо фыркнула Фрери. — Я некромант, не забывай.

Вирлисс вскочил, всплеснув здоровой рукой.

— Нет, это невозможно! Это в голове не укладывается! Что ты упёрлась в эту личовскую специализацию? Ты собираешься войти в семью вампиров — и стать личом! Это нелогично, ты не считаешь? Ты… себя слышишь со стороны?

— Успокойся, — ровно ответила Фрей. — И ответь на один простой вопрос: ты перестанешь меня любить?

Вирлисс замер и очень медленно обернулся к девушке.

— Нет, — тихо ответил он. Взгляд его стал странно беззащитным — и напряжённым.

Словно она использовала запрещённый приём.

Фрей кивнула.

— Где-то записан закон, гласящий, что вампир и лич не могут создать семью?

— Нет…

— В чём проблема?

— В том, что ты не ответила: почему ты не хочешь, чтобы тебя обратил в вампира Мастер Атариды. Если я получу внятный ответ на этот вопрос, я соглашусь с твоим решением. Итак?

— Потому что я не хочу жить по законам вампиров! — резко бросила Фрей. — Потому что все вампиры, так или иначе, но подчинены Мастеру Атариды. Пусть он последний из Древнейших вампиров и сотворён, как говорят, самой Мортис, но… Потому что никакая Формула Освобождения не снимает узы, связующие любого из вас с Мастером. С Принцем Атариды. Обращённые-личи не подчинены никому.

— Но ведь… — Вир пытался искать слова. — Ведь ты не возмущаешься, что Атаридой правят жрецы? Им подчинён всякий, кто родился здесь, будь то нежить или живой человек, Смертный или Бессмертный.

— Правильно. Зачем мне ещё одна инстанция между мной и властью?

Вир, всё ещё не в силах прийти в себя, опустился на край кровати, напротив Фрей, и покачал головой. Он смотрел на девушку и словно впервые её видел.

— Ты будешь личом… — пробормотал он. — О богиня…ты будешь личом. Не могу поверить. Они же…

— Ты что-то имеешь против личей?

— Нет, но… Они совсем другие. Они…так одержимы наукой… некромансией… Для них не существует ничего, кроме их увлечения. Им неважно, как они выглядят, сыты ли они… чёрт возьми, по-моему, им неважно, существует ли Атарида! Лишь бы у них была их лаборатория и возможность проводить свои эксперименты. Ты же… Фрей, ты не такая. Ты… полна жизни. И… если ты, чтобы сохранить свою молодость, вынуждена стать нежитью, то… в вампирах больше жизни, чем… чем в этих сушёных скелетах! Ты видела голодных личей? Во что они превращаются, если не едят человеческую плоть? Вампир, даже самый голодный… да, мы высыхаем, как мумии, но… Ходячие кости — это «привилегия» именно личей.

— Они ближе к богине, да, — саркастично усмехнулась девушка.

— К карающей ипостаси, — согласно кивнул Вирлисс. — Мы же — к ипостаси милосердной.

— К ипостаси милосердной ближе Живые Рождённые, — парировала Фрей.

Вирлисс со свистом втянул в себя воздух и поднялся.

— Я говорил о немёртвых, а не о живых… Вампиры ближе к милосердной ипостаси. Когда речь идёт о наказании преступников… личам отдают совсем уж отморозков.

Фрери согласно кивнула:

— Конечно.

— Вот видишь! — тут же, оживившись, подхватил Вир. — Ты согласилась!

— Я согласилась только с твоим последним утверждением!

Вир улыбнулся, словно ему удалась проделка:

— Нет, ты согласилась, что, раз вампиры ближе к милосердной ипостаси, то в них больше жизни, и потому они больше подходят тебе. — И, предупреждая возражения, с очаровательной улыбкой вскинул руку. — Давай договоримся так: я не буду настаивать, но ты обещай мне подумать. У тебя есть время до осени… Если ты не изменишь своего решения… ну что ж, так тому и быть. Я любил Смертную, я буду любить и волшебницу-лича. Но… если ты передумаешь…

Фрей вздохнула. Если Виру так спокойнее…

— Я подумаю, — кивнула она.

«Я сделаю всё, чтобы ты передумала! — мысленно хмыкнул Вирлисс, тая улыбку в уголках губ. — За эти два года я приобрёл богатый опыт, дорогая!»

«Ты сделаешь всё, чтобы я передумала, — глядя на его довольное лицо, усмехнулась про себя Фрей. — А вот на сей раз перетопчешься, кровосос!»

Ларинна

Ларинна проснулась от того, что кто-то тряс её за плечо. Раскрыв глаза, она увидела над собой напряжённое лицо матери. Губы сжаты в тонкую линию, а взгляд таит глубоко скрытую тревогу.

Ларинна резко села в постели, и остатки сна мгновенно улетучились в неизвестном направлении. Вспомнилось, что вчера, когда она вернулась от Вира и Фрери — а ведь было уже довольно поздно! — Иккон всё ещё о чём-то разговаривал с родителями: в верхней гостиной за стеклянными дверями горел свет…

— Вставай! — коротко велела мать. — Вставай и собирайся. Через два часа мы должны быть на нашем Корабле. С собой брать только самое необходимое.

— Мама… что произошло? — выдохнула Ларинна, комкая в руках одеяло.

— Живо! — крикнула мать. — И… И что за странные приказы — велеть своему зомби спать за порогом? Я об него чуть не запнулась!..

— Я не… — начала Ринн, но вовремя прикусила язык. Если мама узнает, что Эет обладает собственной волей… Нет уж, чем меньше вопросов, тем лучше! — Я больше не буду.

— Шевелись!

— Мама, — невероятным усилием сдержав дрожь в голосе, металлически заговорила Ринн. — Что случилось?

— Если бы ты вчера не загулялась до полуночи, ты бы знала! Сегодня жрецы в два пополудни объявят об этом по всей Атариде. Мы должны успеть отплыть прежде чем начнётся паника.

— Стены Атариды падут?

— В ближайшее время.

— Когда?

— Вечером… Ночью… Завтра утром… Кто знает? Скоро, Ринн! Ты собираешься болтать до полудня?

— Почему народу объявят об этом так поздно?! — Ларинна вскочила, охваченная непонятным гневом.

— Ах, о чём ты думаешь? — всплеснула руками мать. — Одевайся же!

— Подождёте! — почти грубо бросила Ларинна. — Я должна предупредить друзей… Я не могу бросить Фрей и Вирлисса!

— Ринн, у них свой Корабль. Что ты как ребёнок?

Но девушка уже бежала в ванную.

— Мам, а можно тогда я с ними? — крикнула она из-за двери. — Мы отплывём вместе!

— Ну что за ерунда? Дочка, Корабли ведь не безразмерные. У нас и у этих вампиров прогулочные яхты, а не пассажирские транспорты. Сколько людей семья Вира может принять на борт?

— А мы? — высунулась из-за занавески Ларинна.

— Максимум человек пять-шесть. Мы даже слуг не берём.

— Если с комфортом. А если битком? Думаю, человек пятнадцать-двадцать можно спасти. В самом деле, мама, спасти жизни людей! Неужели мы откажемся? Я бы задержалась в порту, чтобы потом, когда люди узнают, спасти кого возможно…

— И как ты будешь объяснять ополоумевшим от ужаса людям, что вот тебя я возьму, а вот тебя — нет? По какому критерию ты будешь их выбирать? Как ты удержишь толпу, если она ринется на палубу? Их никакая магия не остановит! Они потопят Корабль. Ларинна, перестань болтать глупости и собирайся, наконец!

— И кто едет?

— Наша семья. И всё, — жёстко сказала мать. — Если хочешь, можешь взять своего зомби. Слуга нам понадобится.

— Я поеду на корабле Вира! — упёрлась Ларинна. — Если они согласятся.

— Тогда одна нога здесь — другая там! Время к полудню. Договаривайся, что и как, а мы будем ждать вас в порту. Собери сразу вещи, к Вирлиссу можно зайти и с дорожной сумкой.

— Хорошо, — бросила на бегу Ларинна, вылетая из ванной и доставая из настенного шкафа огромную дорожную сумку. — Эет! — крикнула она.

В спальню, счастливо улыбаясь, тут же вбежал её зомби и уставился на хозяйку преданными глазами.

Ларинна, тяжело вздохнув, отвела взгляд.

— Иди в свою комнату и переоденься для выхода. Ты пойдёшь со мной.

Эет просто засветился и вдруг, упав на колени, поцеловал край её одежды — Ларинне показалось, что, не прикажи она вчера не дотрагиваться без позволения, он поцеловал бы руку. А потом вскочил и умчался в свою спальню.

— А… — мать стояла, не в силах закрыть рот, и круглыми глазами смотрела на закусившую губы дочь.

— Что? — резко бросила Ларинна.

— У него… своя воля?… — еле сумела пробормотать мать.

— Мам… — Ринн поморщилась. — Долго рассказывать. Потом… как-нибудь. В общем, ты права, но… давай все подробности потом. Времени мало.

— Зомби со своей волей! Почему ты до сих пор не пробудила его сознание? У тебя был бы слугой великолепный некромант, преданный тебе, как собака! И… столь редкая разновидность высшей нежити, как зомби с собственным сознанием и волей… Даже вассаличу нельзя приказать того, что можно приказать такому зомби. Правда, его сила мага, увы, не сравнится с силой лича, но… это компенсируется его преданностью… Ринн, я горжусь тобой!

Мать хотела её обнять, но Ларинна, поморщившись, отстранилась.

— Мама… Если мне и удастся пробудить сознание Эета… я произнесу над ним Формулу Освобождения. Я не хочу… Словом, то, что случилось — чудовищное недоразумение. Всё, достаточно! Ты сама время тянешь.

— Да, конечно, — кивнула мать. — Потом всё расскажешь. Но обязательно. Мы ждём вас на причале!

С этими словами женщина вышла из комнаты.

А ещё через пятнадцать минут Ларинна, кое-как заколов на голове волосы, в простой чёрной куртке и штанах, мчалась к дому Вира. Эет, в своей старой одежде — почему-то он выбрал её, словно не заметив подарков своей госпожи — бежал рядом, с сумкой хозяйки через плечо.

Люди оборачивались им вслед.

В кронах деревьев шумел весенний ветер.

Дом Вирлисса встретил их радостной суматохой: туда-сюда бегали слуги, из приоткрытых служебных дверей изливались аппетитные запахи и доносился грохот посуды.

— Гости у них, что ли? — озадаченно пробормотала Ларинна, поднимаясь на крыльцо.

Эет следовал за ней, как тень.

В просторном холле Ринн застала в полном составе всё семейство. То есть, действительно всё: Вира, Фрери — и родителей обоих. Все рассаживались на просторных креслах — с радостными улыбками, но достаточно серьёзные. Видимо, только что закончилось знакомство семей жениха и невесты, и предстоял разговор о самозваном брате Фрей.

— Ринн! — вскрикнула Фрей, заметив подругу. — Заходи, заходи! Это она, — пояснила Фрери в ответ на вопросительные взгляды хозяина дома и своих предков. — Это она исцелила Вирлисса и дала совет поговорить с моими родителями.

— Вы всегда желанная гостья в этом доме, — растроганно произнёс верховный вампир. — Наша семья перед вами в неоплатном долгу.

Мать Вирлисса молчала, лишь внимательно всматривалась в девушку. На лице Вира застыло примерно то же выражение.

— Со мной Эет… — неловко пробормотала Ринн. — И я не хотела бы мешать, но…

— Проходи! — сверкнула глазами Фрей. — Посиди с нами и послушай. А потом объяснишь, что это у тебя за походный вид. На озёра решилась всё же махнуть, да? — девушка рассмеялась, усаживая подругу в кресло. — А Эету вели сесть вон туда, на стул в уголке. Что бедняге стоять?

— Эет, сядь, — кивком указала Ринн на предложенное место.

Юноша покорно прошёл в угол и сел на стул.

И без всяких дополнительных приказов поставил сумку на пол.

К счастью, никто, кроме Ларинны, не обратил на эту незначительную мелочь внимания.

— Ну вот, все и собрались, — вздохнул хозяин дома. И торжественно начал: — Брис и Аэлл! Мы счастливы, что ваша дочь выйдет замуж за нашего сына, и не могли бы подобрать ему более достойной партии…

Мать и отец Фрей — ещё не старые люди, одетые хотя и скромно, но изящно — переглянулись с растроганными улыбками.

— Мы и сами, прежде чем стать вампирами, были обычными смертными, из не самых богатых семей, — продолжал отец Вирлисса. — Но мы хотели бы пролить свет на один вопрос… Скажите, есть ли у Фрери братья?

— Братья? — в один голос спросили Аэлл и его жена. — Нет, она одна в семье, — закончила мать Фрей.

— Дело вот в чём…

И глава Клана, всё более волнуясь, начал рассказывать историю с ранением Вира. Закончил он, вскочив с кресла и забегав по комнате. Остановившись напротив будущих родственников, он, прижав руки к груди, почти взмолился:

— Я очень прошу вас… Пусть семья от него отреклась… но на этот раз… скажите правду! Никто… никак… Это никак не отразится на судьбе Фрей. Она так легла к сердцу мне и моей жене, что теперь, простите меня за такие слова, такая же дочь нам, как и вам. Умоляю, скажите, кто такой Фрейр! Быть может… он сын одного из вас?

— Невозможно, — покачал головой Аэлл. — Когда Брис попала на Атариду, я был совсем юношей. Я приютил её у себя в доме… прятал, когда её разыскивали работорговцы. Она стала моей первой и единственной любовью. Её хозяева обратились к страже Мортис, и мы спешно оставили город. Продали всё, что было, и… уехали в деревню.

— Полагаю, архонты не очень-то старались её найти, — хмыкнула под нос Ларинна. — Они слишком сильные маги.

— Они боевые маги, — возразил Аэлл. — Конечно, в бою никто не устоит против архонтов, но розыски им приходится вести, как обычным смертным. Человек — это вам не потерянный предмет.

— Тебе ли этого не знать, Ринн? — сладко осведомился из своего кресла Вирлисс.

Ринн показала ему кулак, но промолчала. Вир негромко рассмеялся.

— Аэлл прекрасный муж, — вздохнула Брис, опустив глаза. — И прекрасный человек. Он женился на мне, хотя, когда мы встретились, я была уже на пятом месяце…

— Мама?! — ахнула Фрей.

— Мы тебе не говорили, Фрери… Но, раз уж вопрос встал именно так… Я не знаю, есть ли ещё дети у того пирата, который… который похитил меня и, прежде чем продать торговцам… — женщина прерывисто вздохнула и на краткий миг опустила глаза. — Полагаю, что есть. Но вряд ли он сам знает о них и… вряд ли они знают друг о друге. Когда я поняла, что беременна… я… чтобы не возненавидеть эту маленькую жизнь, я… сказала себе: «Этого ребёнка дали мне боги. В утешение. И я должна сберечь его во что бы то ни стало!» Я скрывала от купившего меня торговца своё положение, как только могла. Я и в самом деле… научилась тебя любить, Фрей… как ни трудно женщине полюбить плод насильника.

— Мама… — губы Фрери едва шевельнулись. В холле стояла гробовая тишина.

— Ты словно делила все мои невзгоды и печали. Когда мне было совсем плохо, я… клала руку на живот и начинала разговаривать с тобой. И мне в самом деле становилось легче, Фрей, — Брис улыбнулась дрожащими губами. — Сбегая с корабля на Атариде, я думала, что пусть мы погибнем вместе, пусть достанемся какому-нибудь немёртвому… но зато нас не разлучат! Стоянка в Атариде казалась мне благословением, потому что хозяин уже начинал косо посматривать на меня…

— Значит, в жилах Фрей нет ни капли крови атаридцев? — широко распахнул глаза Вирлисс.

— А по вкусу и не скажешь… — попыталась подколоть вампира Фрей, но улыбка вышла кривой и вымученной.

— Но откуда же тогда в ней сила некроманта? — Вир, никак не ответив на шутку невесты, лишь крепче сжал руку девушки.

— Я не знаю, — покачала головой Брис. — Мы с мужем всегда думали, что это благословение Мортис, что она приняла нашу девочку в свой народ.

Вирлисс перевёл вопросительный взгляд на Ларинну, словно ждал ответа.

Через полминуты девушка не выдержала.

— Что ты смотришь? Я не знаю.

Вампир продолжал смотреть.

— Я не знаю, Вир!.. — сорвалась на крик Ларинна. — Я не Мортис!

— Ты вчера…

— Не Мортис я!.. — завопила Ринн, вскакивая с кресла. — Ну, чёрт с тобой, пусть она по своей благости вселилась в меня вчера, чтобы спасти тебя, но это же не значит, что я — это она!.. Вирлисс… ты физику ещё помнишь? Или забыл на почве некромансии? Стакан и налитая в него вода — разные вещи. Понимаешь, раз-ны-е!.. И считать меня богиней… это… это просто святотатство, Вир!

— Давайте вернёмся к вопросу, кто этот Фрейр, — помолчав, прервал общее потрясённое безмолствование Вирлисс. — Он очень сильный маг. И… откуда он взял, что Фрей — его сестра?

— И что это за имена? — подхватила Фрери. — Фрейя, Вальдис…Вана… Ой, не помню!

— Ванадис? — улыбнулась мать.

Фрей замерла и перевела изумлённый взгляд на мать.

— Да… — прошептала она. — Он называл меня именно так. Ванадис…

— Дочь Ванов, — пожала плечами Брис. — Светлая дочь Ванахейма.

— Ты… Ты как будто там была, — выдохнула Фрей. — Он именно так всё и говорил. Я даже слов таких не знаю! Кто такой этот Ванахейм?

— Не кто, а что, — рассмеялась мать. — Это страна. Одна из двух стран, где, как рассказывают жрецы моего народа, живут наши боги. Есть Асгард, а есть Ванахейм. Ванахейм — страна Ванов, а Асгард — Асов. Ванадис и переводится как «Дочь Ванов». И, действительно, есть такая богиня, Фрейя. Она в самом деле подательница жизни, богиня любви и красоты. Я назвала тебя, Фрери, в её честь, хотя и не дерзнула дать полного имени Светлой Госпожи. И у неё действительно есть брат, Светлый Фрейр. Бог добра, защитник от тёмных сил и податель хлеба насущного людям. И надо быть воистину сумасшедшим и святотатцем, чтобы осмелиться назвать себя именем Фрейра!

Вирлисс молчал, потупившись.

С какой лёгкостью варвар отбросил его, вампира…

Как сиял свет на лезвии того снежно-белого клинка…

Ты хоть знаешь, кто я? На кого ты осмелился поднять руку, падаль?

Мой меч не оставляет шансов нежити…

Мы предполагали, что ты забудешь, сестра, но…Высокий тебе поможет…

— А кто такой — Высокий? — спросил Вир у Брис.

— Это одно из имен Одина, — удивлённо ответила женщина. — Царя всех богов и повелителя Асгарда, где живут как послы Ванахейма Фрейр и Фрейя.

— Как приятно — утереть нос богу, — едва слышно хмыкнул юноша. — Недаром он так взбесился…

— Ты о чём? — наклонилась к любимому стоявшая рядом Фрей. — Ты же не думаешь, что этот безумец и в самом деле — бог?

— А похоже, дорогая, — прямо и серьёзно ответил Вирлисс. — Тем более, ты была зачата в тех странах, где правят эти…ваны, асы… как их там… История твоей мамы… словно боги хотели, чтобы ты родилась здесь. Чтобы светлая Фрейя проникла на Атариду незаметно для нашей богини.

Фрей часто заморгала и упала в кресло.

— Вир… ну ты-то… не сходи с ума…

— Отчего же? — приподнял бровь Вирлисс. — Учитывая слова Эета в Храме… и наш с тобой разговор с Икконом… и потемневшую фреску… Вспомним физику, которую Ринн так кстати упомянула: каждой силе нужен свой проводник. И если надо заложить взрывчатку под стенами врага… что ж! Чем этот проводник незаметнее, тем лучше.

— Вирлисс…

— Они использовали тебя, Фрери. Они грязно использовали тебя. Отправили на Атариду девчонку — выплывет или нет, её проблемы! А потом является твой братик… преисполненный возмущения из-за поруганной чести сестры. Я ему вмазал, не зная этой истории, а сейчас вмазал бы ещё раз… несмотря на то, что он бог!

— Видимо, Стены Атариды совсем плохи, если чужие боги разгуливают по порту, как у себя дома… — в никуда уронила Ларинна. — Получается, само пребывание Фрери на острове…

— Угроза для Атариды, да, — кивнул Вирлисс. — Поэтому… думаю, нам с ней надо уезжать отсюда. И не на север, а в южные страны, где правят другие боги, а не эти чокнутые ваны с асами…

— Я не богиня, Вир! — взмолилась Фрери. — Какая я Фрейя? Я просто студентка… я хочу закончить университет…

— Ага, и стать личом! — расхохотался Вир. И, посерьёзнев, добавил, крепче сжав ладонь невесты: — Я бы тоже хотел закончить, Фрей. Но…

— Вир прав, — вмешалась Ларинна. — Атариду надо покинуть.

— Ринн!

— И не потому что ты богиня, которая решилась родиться как смертная, всё позабыв… в отличие от Мортис, которая то вселяется в меня, то уходит по своим делам… — Ларинна подмигнула Вирлиссу. — Думаю, жрецы сумели бы как-то решить эту проблему; возможно, обратили бы скрытую силу Фрери против самих враждебных нам богов… Но у нас нет времени. Собственно, я за этим и шла сюда. Вчера у нас был Иккон. И… — Ларинна набрала побольше воздуха в грудь. — Сегодня Стены Атариды падут. Сегодня гнев богов обрушится на Атариду. К этому времени мы должны быть далеко отсюда. И Вир прав — надо плыть на юг, если мы хотим сохранить жизнь Фрери. Ну, и… до кучи, утереть нос всем этим ванам и асам! — Ларинна рассмеялась. — Можно, я поплыву на вашем Корабле? Как-то… Жизнь и Смерть, вроде бы, две половинки одной медали? Нам с Фрей нельзя расставаться!

Все молчали, не в силах произнести ни слова, лишь обменивались потрясёнными взглядами. Фрей что-то шептала себе под нос и мотала головой, словно продолжала беззвучно доказывать, что она не Фрейя.

— Чёрт!.. — Вирлисс, сидевший, подперев голову рукой, стукнулся лбом о ладонь. — Чёрт, я же совсем забыл…

— Что случилось? — встревоженно спросила Брис.

— Господа, мы влипли, — обведя всех присутствующих лучезарным взглядом, с улыбкой сообщил Вирлисс. — Сегодня утром к нам приходил офицер портовой стражи Мортис. Наш Корабль взорвался. Это если коротко и без подробностей. Кстати, судя по всему, минута в минуту, как я выздоровел. А ты, Фрери, утверждаешь, что твой ненормальный братец — не бог…

— Как?

— Судя по всему, он решил отомстить и мне, и тебе. И лишить нас самой возможности спастись…

Родители Вира вскочили.

— Как?

— Корабль?

— Да, Корабль.

— Так, спокойно! — вмешалась Ларинна. — Сейчас мы все тихо собираемся и идём в порт. И уплываем на нашем Корабле.

— Давайте без суеты, — вдруг раздался от дверей чей-то голос. Все невольно подпрыгнули — и дружно обернулись.

Там стоял Иккон.

Сколько жрец находился здесь и как давно слушал разговор — никто не мог бы сказать.

— Господа, я шёл к вам, чтобы помочь больному, но вижу, что богини справились и без меня, — добродушно хмыкнул жрец. — Владычица, — преклонил он колено перед Ларинной. — Светлая Фрейя, — поднявшись, глубоко поклонился он Фрери.

— Господин Иккон! — хором крикнули возмущённые девушки.

— Да, в это трудно поверить, и, тем не менее… факты говорят за себя. План, предложенный Ларинной, хорош, но в нём присутствует один крохотный изъян. Фрейр наверняка будет искать возможность вернуть сестру, и пребывание Фрери на Корабле подвергнет опасности всех.

— Но я… — начала Фрей, а Ринн уже набрала побольше воздуха, чтобы возразить, но жрец мягко прервал их:

— Надо, чтобы Фрей покинула остров незаметно, способом, не зависящим от превратностей судьбы и капризов моря. Я говорю о драконе. Фрей должна покинуть Атариду на драконе. Да и Вирлиссу, думаю, будет проще перенести стремительное воздушное путешествие, чем длительное морское. Он ведь ещё не оправился от раны… и ничего зазорного тут нет. Удар, нанесённый нежити мечом Фрейра… Полагаю, силы Вира будут восстанавливаться несколько медленнее обычного. Я напишу записку одному своему другу… Его имя Арит, он преподаватель кафедры драконоведения. Очень опытный и сильный лич. Надеюсь, он уже перестал дуться на меня… Сейчас вы пойдёте к нему и попросите, чтобы он довез вас на своём Пончике до побережья Крита. Это богатый остров, далеко отсюда, на юго-востоке. На нём расположена процветающая страна, и там понятия не имеют о ванах и асах. Если же Арит упрётся… наймите дракона в стойлах. Эти звери, конечно, не такие быстрые и послушные, но на безрыбье, как говорится… Главное, успейте до двух часов, когда о предстоящей катастрофе будет объявлено людям. Никто не знает, какие размеры примет паника… Конечно, жрецы и архонты будут стараться до последней возможности контролировать ситуацию, но… сами понимаете… Если же, по какой-либо несчастной случайности, вы не сможете нанять зверя, ну, тогда… Тогда идите в порт. Я буду ждать вас там на своём личном Корабле. Он крохотный, но манёвренный, и снабжён дополнительной магической защитой. Ларинна, я хотел бы, чтобы вы тоже плыли со мной. Вот… это для связи.

Иккон протянул Вирлиссу крохотную коробочку, снабжённую слабо мерцающим зелёным экраном.

— Одну я оставлю у себя, одну дам Ринн… И одну вашим родителям, Вирлисс, которые вместе с Аэллом и Брис поплывут на Корабле родителей Ларинны. Это позволит нам связаться, где бы мы ни очутились. Надеюсь, все мы встретимся на Крите. — Жрец коротко объяснил Вирлиссу и Фрери, как пользоваться этим магическим устройством, и закончил: — Я жду связи с вами до четырёх часов, Вир и Фрей. После четырёх, если вы не свяжетесь с нами, мы с Ларинной выходим в море. Вы должны помнить об этом… У кого-нибудь из присутствующих вопросы есть? Если нет — быстро пакуйте самые необходимые вещи и… идёмте в порт. А Вир и Фрей — в Университет, к Ариту.

— У меня есть вопрос! — звонким напряжённым голосом крикнула Фрей, вскочив с места. — С чего вы взяли, что я Фрейя?! Все эти домыслы — полнейшая чушь, я верить не желаю… что Атарида… из-за меня… — голос девушки сорвался, и остаток фразы утонул в судорожных всхлипах. Вирлисс, тоже встав, осторожно прижал любимую здоровой рукой к себе.

— Если… если это правда… я недостойна спасения, я… из-за меня погибнут люди… и дети, и женщины… и… Вся наша священная Атарида!.. И я должна искать способ выжить? Я?! Этого не будет никогда!

И Фрери, вырвавшись от Вира, кинулась прочь из дома.

Глава 8 Падение Атариды

Вирлисс и Фрей

Фрей мчалась по улице, не разбирая дороги. Кажется, сзади что-то кричал Вирлисс, но Фрери лишь ускорила бег. Слёзы застилали глаза, и девушка то и дело смахивала их, чтобы на что-нибудь не налететь. Утешало одно: в своём нынешнем состоянии Вир не мог её догнать… и не надо! Ничего не надо!.. Его остановят. Конечно же, родители его остановят и вернут в дом… пусть он уедет без неё, пусть все спасутся…

О богиня! Вся жизнь… вся её жизнь обернулась ложью и предательством. Боги… те боги, одной из которых она, оказывается, была, заставили пройти её маму через столько мучений… Заставили человека, которого Фрей всю жизнь считала отцом, полюбить их и принять под свой кров… а теперь, получается, она сама… сама использовала Вира! Богиня, есть ли в его чувстве к ней хоть капля истинной страсти и нежности, или всё — её собственное подсознательное желание иметь надёжного защитника, желание владычицы любви?

И могло ли быть иначе?

Мать полюбила её, дитя насильника.

Отец полюбил её мать, носившую во чреве ту, что дарует любовь.

Родители Вирлисса за день прониклись к ней самыми нежными чувствами…

И Вир…

Красивый, обаятельный, богатый… сходил с ума по ней!

Девчонка, ты хотела получить ответ, почему он тебя любит? Ты его получила!..

И все эти люди… она предавала их самим своим существованием! Она предавала страну, давшую приют ей и её матери!

Фрей свернула с улицы в боковой проулок, ведущий к каналу, и, перепрыгнув через перила, по узенькому парапету забежала под горбатый мостик. И там села прямо на холодный грязный камень, обхватив колени руками, сжавшись в тугой комок. Хотелось одного: поскорее умереть.

Солнечный свет, отражаясь от воды, бликами играл на сводах моста. У ног девушки прозрачная вода несла к морю лепестки яблонь… В зелёной глубине сновали крохотные рыбёшки. Сколько им осталось, этим рыбкам, которые уж точно ни в чём не виноваты? Сколько осталось яблоням?…

Во всём, во всём виновата она!..

Нет, она не станет топиться. Она дождётся, когда её родственнички начнут представление. Чтобы — как всем. Чтобы получить полной мерой то, что она, пусть невольно, но приготовила другим.

Наверху послышался шум, и свет на мгновение заслонил тёмный силуэт. Едва не рухнув в канал — Фрей вовремя протянула ему руку — через перила моста в её убежище спрыгнул Вирлисс. Юноша был страшно бледен, и в мерцающих бликах, скользящих по лицу, кожа казалась зеленоватой. Вира шатало.

— Это жестоко, госпожа Фрей, заставлять меня бегать за вами в таком состоянии… — улыбнулся он, явственно преодолевая слабость. — Если бы не мои вампирские способности, я ни за что бы не нашёл вас после того, как потерял из виду.

— Не надо было бегать, — безжизненно ответила девушка. — И не надо было искать.

— А ты предлагаешь бросить тебя тут?

Она не ответила. Сил не было что-то объяснять.

— Уходи, — только и сказала она.

— Никуда я без тебя не уйду! — Вир опустился рядом с ней на камень парапета.

— Уходи… — прошептала она. — Ты не должен из-за меня страдать.

— А получается, что всё время страдаю, — хмыкнул Вирлисс. — Фрей, я мог бы заявить, чтобы ты не забирала в голову всякий вздор… но это будет ложью. Ты… если говорить прямо, я согласен с тобой. Ты действительно в какой-то мере виновата в гибели Атариды.

Плечи Фрери задрожали, и, уткнувшись в колени, девушка разрыдалась.

Дав ей немного выплакаться, Вир нежно коснулся её щеки и, когда Фрей чуть повернула к нему лицо, мягко, но властно поднял её голову за подбородок.

И серьёзно посмотрел во влажные, полные отчаяния и боли, глаза.

— В какой-то мере, — повторил он. — Не полностью. Куда больше виноваты пославшие тебя боги. Фрей… Ты же ничего не помнишь… Быть может, у тебя не было выбора?

— Неважно… Не имеет значения. Я… так подло использовала вас… пусть и не понимая… Потому что… иначе… За что, за что меня так все любили?

— За то, что ты умеешь любить как никто, — серьёзно ответил Вир. — Ты умеешь дарить тепло и надежду, ты даёшь силы. Ты — сама жизнь и любовь. Как же тебя не любить?

Фрей отстранилась, опустив глаза.

— Мои родители… и твои… Их любовь была нужна мне… и вот… Вирлисс, на самом деле ты… не любишь меня. Уходи, я тебя прошу. Это всё… наваждение. Уходи…

Вирлисс усмехнулся.

— Насколько я помню, это мне нужна была твоя любовь. А не наоборот.

Она молчала. Глубоко вздохнув и вспомнив, что женщины любят ушами, Вир решил, что это тот самый случай, когда надо говорить убедительно, красиво — и предельно искренне. Если он хочет увести отсюда Фрери.

И он обязан выложиться — и выложить всё, что до сих пор не озвучивал даже сам для себя.

— Если бы ты знала, сколько раз я приходил в отчаяние из-за твоих брыканий! И, едва я имел глупость вообразить себя счастливейшим из Бессмертных, как снова слышу это жестокое «Уходи!». Которое года полтора уже не слышал. Чёрт возьми, Фрей, это по-настоящему больно!..

— Вир…

— Это я каждое утро выискивал тебя глазами в толпе, когда мы группой шли на лекции. И, чтобы тебя не раздражать слишком назойливыми взглядами, это я садился на несколько рядов перед тобой… имея возможность только слышать тебя, не видеть! Это я таял от счастья, если сталкивался с тобой в дверях аудитории, отступая и давая тебе пройти мимо, так близко… Фрей, я никогда тебе этого не говорил… Но это время было мучительным и по-своему прекрасным. А ты от меня шарахалась… Да я все мозги свихнул, пытаясь придумать, как убедить тебя не бояться! А сейчас она мне доказывает, что, оказывается, это она за мной бегала! Ну-ну…

Фрери вскинула голову. Глаза её загорелись решительным и мрачным огнём.

— Вир, и ты всегда меня замечал в толпе?

— Всегда. — Он вздохнул. — Фрери… давай продолжим этот разговор на Крите, хорошо? Времени мало, честное слово!

— А на вступительных экзаменах? — жёстко уточнила Фрей.

Вирлисс задумался.

— Н-нет… На вступительных — нет. Я тебя не видел.

— А ведь я там была, — усмехнулась девушка. — Ты меня просто не заметил!

— Ну и?… — Вир озадаченно нахмурился. — Там толпа такая всегда!

— Когда ты меня заметил? — в упор спросила Фрей. — Расскажи, как это случилось.

— Фрери… это чудесный разговор, и мне приятно вспоминать все эти милые моменты… но они не подождут до?…

— Не подождут! Впрочем… ты можешь идти хоть сейчас.

Вирлисс устало вздохнул — и улыбнулся.

— Ну, хорошо. Мы будем сидеть здесь и разговаривать хоть до самого конца. Когда нам на головы упадёт этот мостик, я обниму тебя и утешусь тем, что проведу подле тебя целую вечность.

— Вир…

— А что — Вир?

— Не говори так…

— Ты готова идти?

Фрери лишь молчаливо покачала головой и отстранила вампира, безмолвно прося его уходить.

Вирлисс вздохнул, и, отведя её руку, обнял девушку за плечи.

— Ну, тогда слушай. Это был первый день занятий… Я знакомился со всеми подряд, и с парнями, и с девчонками. Ты же знаешь, как это бывает. Ни о какой неземной любви я даже не помышлял. Мы стояли в коридоре, ожидая преподавателя… кажется, нам предстояла первая лекция по некромансии. Краем уха услышал вашу болтовню с Ринн. Вы тогда как раз тоже знакомились. Ринн что-то ляпнула… меня это рассмешило. Я повернулся к вам и стал прислушиваться. Ты стояла спиной и отвечала очень тихо, что-то вполне ординарное для новоиспечённой первокурсницы. А Ларинна… она умеет себя подать. Она была такой яркой! — Вирлисс усмехнулся. — И она ведь красавица, что тут говорить…

— Словом, ты обратил внимание на Ринн? — уточнила Фрери.

— Да! — живо подхватил Вирлисс. — Пойми, никто меня не тянул к тебе и не тыкал носом: вот тебе вечная любовь, будь любезен…

— Но ты же заговорил со мной! Я же помню.

Вир немного смущённо улыбнулся.

— Фрери, прости, но… это азбука флирта. Если тебе понравилась девушка, надо усыпить внимание потенциального противника, завязав первый разговор с подругой. Вот и всё. А там… потихоньку, ненавязчиво… перенести внимание на настоящую цель. Я начал разговор с тобой, и… Как бы объяснить? Твоя манера говорить, улыбка… Даже та, первая, рождённая лишь вежливостью… Я смотрел в твои глаза и… и посреди осени на меня веяло весной. И ещё не боль, но первое удивление: почему ты на меня смотришь, как на крокодила?… Вроде я ж вполне себе адекватный и на каждого встречного с укусами не кидаюсь. Помню, по краю сознания проскочила мысль: «Чёрт, надо было начинать с той, с другой!» Ринн тогда меня выручила, поддержав разговор. На лекции я хотел сесть рядом… и тут ты мне впервые и заявила: «Держись от меня подальше!» А я понял, что не могу просто повернуться и уйти. Не хочу. И что сделаю всё, чтобы добиться тебя, Фрей. Это был мой выбор. Где тут наваждение?

— Всё очень просто, Вир, — грустно сказала Фрей. — Дело в том, что я очень испугалась. И, видимо, эти мои проклятущие силы, которые я не контролирую… Они включились, как защита. «Светлая Фрейя в окружении нежити, ей нужен защитник…» — по щеке девушки скользнула слезинка. — В тот момент, когда я испугалась, тебя и… шандарахнуло. Со всей этой… божественной дури… Наповал.

Его рука соскользнула с её плеча. Вир подтянул колени к подбородку и замолчал. Только журчала вода в канале, неся яблоневые лепестки, и солнечный свет дрожал на камнях моста.

— Уходи, — снова тихо сказала Фрей.

— А почему в тебя тогда полгруппы не влюбилось? — почти умоляюще спросил Вирлисс, не отрывая взгляда от бегущей воды.

— Наверное, потому что ты стоил всех остальных, — слабо улыбнулась Фрей. — Или потому что я испугалась именно тебя…

Они снова замолчали. Наконец, глубоко вздохнув, Вир заговорил:

— Фрери, знаешь… Даже если всё так… Я не думаю, что чувство, ниспосланное самой богиней любви — наваждение. В противном случае… существует ли любовь вообще? Я счастлив, что ты дала мне возможность узнать её… узнать настоящую любовь. А причины… так ли это важно? Теперь? Ты умеешь пробудить любовь, но ты умеешь на неё и ответить. Так, как не дано ни одной девушке в этом мире.

Фрери благодарно посмотрела на него, и робкая, неуверенная улыбка задрожала в уголках губ.

Вир крепко обнял свою невесту и прижал к себе.

Она уронила голову к нему на грудь и слушала, как стучит его сердце.

Наконец Вир чуть отстранился и шутливо боднул носом её затылок.

— Ну, всё? Воспоминания закончены? Идём, Фрери. Мы и так потеряли много времени.

Она вздохнула.

— Иди, Вир. Я не пойду. Я… только хочу сказать… что благодарна тебе. Ты снял с меня часть такой тяжести! Но всё это… не отменяет моей вины по отношению к Атариде…

Вирлисс скрипнул зубами.

— Фрей, — жёстко заговорил он. — Фрейя!

Она вздрогнула и вскинула на него испуганные глаза.

Вир безжалостно продолжал:

— Что сделано, то сделано, Светлая Госпожа. Вы полагаете, что ваша смерть искупит вину перед Атаридой? Нет, подательница жизни! Просто ваша душа вернётся в Асгард, к любящему брату. Который с удовольствием приложит все усилия, чтобы вы позабыли о мерзких немёртвых. О гнусном острове нечестивцев и о вашей греховной привязанности к некой «падали» по имени Вирлисс.

— Вир!

— Нет, Светлая Госпожа. Вы хотя бы отчасти исправите то, что случилось по вашей вине. Вы отправитесь на Крит и там под руководством Иккона и Арита продолжите изучение некромансии, а потом сами станете немёртвой. Вы выйдете за меня замуж и родите мне детей — и это хотя бы немного компенсирует те жизни, которые погибнут сегодня по вашей вине!

— Вир, но… Но если я это сделаю… я же буду счастлива, — возразила Фрери. — Разве я заслужила счастье?

— Не в этом дело. А в результате, — усмехнулся Вир, показав клыки. — К тому же… знаешь, что я думаю? Вот если начистоту? Ты будешь счастлива… моя милая девочка Фрери. Ты, как никто, достойна счастья. А для богини Фрейи, которая дремлет внутри тебя и которая заварила эту кашу… Для неё и в самом деле это будет искуплением! Особенно если она такая, как её брат…

— Но разве я — не она?

— Слушай, Фрей, не заморачивайся, а!.. — не выдержал Вирлисс. — Она, не она… Просто будь собой. Ты не совершила никакого преступления — ты, какая ты есть. Ты обещала стать моей женой… так и стань ею! Всё, хватит. Идём!

Вир, не слушая более возражений — уже таких неуверенных, — заставил Фрери подняться и вывел из-под моста.

На центральной улице царило возбуждение: люди толкались и спешили, иные бежали куда-то. Иные останавливались и, сбившись в недолговечные группки, что-то неистово обсуждали.

Над городом скапливались облака — тяжёлые, не похожие на обычные грозовые. Подчеревья их отливали странным багрянцем.

Ветер хлопал навесами лавок, стучал ставнями домов.

Ветер донёс приглушённый звон университетских часов: четверть третьего.

Фрей и Вирлисс переглянулись — и, взявшись за руки, кинулись бежать к Университету.

Так быстро, как только мог бежать Вир…

Арит

Арит стоял у распахнутого окна своего кабинета в башне и рассеянно смотрел на море. Отсюда было видно, как потемневшие волны то и дело вскипают белыми барашками, а на горизонте, так далеко, что взгляд смертного не смог бы различить, поднимается странная мгла.

Учёный растерянно обернулся, обведя взглядом свой кабинет. Высокие шкафы, за стеклом которых дремлют книги; стеллажи, забитые раритетами… Сколько всего! Сколько идей, сколько исследований, сколько экспонатов… Руки опускались. Что взять? Сколько сможет унести Пончик?

Слёзы закипали на глазах.

Вся жизнь! Вся неистовая энергия учёного, вся страсть его сердца, направлявшая самые дерзкие изыскания — всё рушилось, всё обращалось в прах. Должно было уйти в небытиё вместе с Атаридой…

Арит криво усмехнулся. Хорошо этим, с вампирской кафедры… Они терзаются, сколько же тряпок и украшений не смогут взять с собой! Бабочки… Личи — нет, они никогда не прожигали вечность впустую.

Вот эта книга… Редчайший экземпляр! Или эта? Быть может, тот кристалл? Уникальный образчик волшебных камней с побережья! Или…

Арит со стоном опустился в кресло, схватившись за голову.

Филактерия! Он же совсем забыл о своей филактерии… Вот с чего нужно начинать! Она хранится в университетских подвалах, с филактериями других учёных-личей, и сейчас там, наверное, не протолкнуться…

Что ж, надо за ней идти. Время истекает. А ещё поднимается ветер. Это плохо. Пончику будет сложно лететь…

В двери постучались.

— Войдите! — крикнул Арит.

На пороге возникли юноша и девушка. Вампир и Смертная.

У вампира, похоже, что-то произошло с рукой: она была перевязана и подвешена у груди на чёрном шёлковом платке.

Лич кинул на визитёров хмурый взгляд из-под седых бровей.

— Чем могу помочь?

— А… Вы… — начала было взволнованная девушка, но молодой человек её перебил:

— Мы имеем честь разговаривать с преподавателем кафедры драконоведения, господином Аритом? — с обаятельнейшей улыбкой осведомился он.

Ох уж этот их вампирский выпендрёж…

— Имеете, имеете, — буркнул Арит. — И господин Арит очень спешит, чего и вам рекомендует. Так что давайте кратко и без церемоний.

Вместо того чтобы извиниться и исчезнуть к чёртовой матери, странная парочка ввалилась в кабинет. Точнее, вампир втолкнул через порог свою девушку, а сам вошёл следом, закрыв за собой двери.

— Мы от господина Иккона, — без обиняков заявил парень. — Он очень просил довезти нас на вашем драконе до побережья Крита. Он сам будет ждать там. На своём Корабле.

Арит приподнялся.

— И у него хватило наглости? — покраснев от гнева, прошипел он. — С какой стати?! Мне самому мало места на драконе, не знаю, как всё разместить… так ещё и вывозить его любимчиков?! Слуга покорный!..

— Прошу прощения, но речь идёт о судьбе Атариды, — не моргнув глазом, заявил юноша.

— Сейчас мне расскажут очередную сказку о воле Мортис?! — сверкнул глазами лич. — Мало того, что он, прикрываясь этой байкой, снял все обвинения с этой пигалицы Ларинны, хотя она!..

В голове Вира в этот момент все разрозненные частички мозаики сложились в законченное панно.

Ночь, дождь, юный смертный с волосами цвета светлого золота…

Я хочу поступать на драконоведение…

Вирлисс глубоко вдохнул — и, не заботясь более о вежливости, прервал лича:

— Эта пигалица Ларинна вместе с Эетом поплывёт на Крит на Корабле Иккона. И… Эет мне говорил о вас.

— А ещё они вместе собираются искать способ сделать Избранника высшей нежитью, — вмешалась Фрей, которая тоже всё поняла. — И им очень, очень нужна ваша помощь. Ринн не хотела убивать вашего ученика, это случилось по недоразумению…

— Возможно, если нам удастся вернуть Эета к… — Вир на секунду запнулся, — к полноценной не-жизни… Ринн произнесёт над ним Формулу Освобождения… Тогда, быть может, мы вернём и милость богини? И возродим Атариду…

— Разве это не достойный вызов для такого учёного, как вы? — добавила, азартно тряхнув головой, Фрери. — Разработать заклятье, способное сделать из зомби лича? Или вампира?

— Ой, я чуток постарше вашего приятеля, юная дама, чтобы поддаваться на подзадоривания, — сварливо отмахнулся Арит. — Что вы знаете о достойном вызове для настоящего мага-некроманта? Вы же без пяти минут вампир!

— Я хочу специализироваться на лича! — возразила Фрей.

— Это правда, — добавил Вир. — Мы из-за этого чуть не поссорились.

— Ладно, ваши отношения меня не волнуют, — оборвал влюблённых Арит. — На лича она хочет… На себя бы посмотрела… девчонка! Камушки на воротничок нацепила… «на лича»! В голове мозги надо иметь, а не перечень нарядов из гардероба, чтобы на лича!.. — крикнул он. — Ну, ладно. Эет там будет, говорите? Чёрт с вами, кровопийцы. Вон, кладовка в углу. Уж придётся вам расстаться с вашим бесценным барахлом. Понимаю, для вампиров это огромная потеря! Подберите под себя снаряжение драконьих всадников, вы ж не хотите закончить полёт голышом? Переодевайтесь тут, а я за филактерией!..

Он вышел, хлопнув дверью, и почти сразу тонкий слух немёртвого донёс до него полный изумления вопрос девчонки:

— А разве филактерии хранятся не у самих личей?…

— А ты как думала, дорогая? — прозвучал ехидный ответ. — Университет и Храм с Эпохи Становления контролируют нежить. Вампиров — через Мастера Атариды, а личей — через филактерии. И не дай богиня создать тайком запасную! Отследят и накажут — мало не покажется. А ты мне — о независимости…

— Умный, да? — возмущённо парировала девчонка. — Лучше связь в карман костюма переложи, чтобы потом не забыть!

Пожав плечами, Арит завернул за угол коридора.

Переходы были пустынны. Только время от времени по стенам прокатывался странный гул, будто здание стонало.

Пол под ногами чуть заметно вибрировал.

Лич закусил губы. Ах, как это скверно! Как скверно… Что же происходит? Ведь на Атариде никогда не было вулканов, да и расположен остров на прочнейшей океанической платформе…

Плюнув на приличия — тем более, стесняться было некого — Арит подхватил полы мантии и бегом припустил по коридорам и лестницам — вниз, в подвалы.

Он добежал до первого этажа, оставалось преодолеть всего один пролёт — а там хранилище филактерий! Снизу уже доносились возбуждённые голоса…

Здание встряхнуло так, что Арит, потеряв равновесие, упал на пол. Сверху посыпалась известка, а верхний пролёт лестницы угрожающе накренился.

Кажется, сквозь грохот обвала он расслышал звон — будто раскололись сотни и сотни стеклянных склянок…

А потом раздались проклятия и стоны раненых.

Пошатываясь, Арит поднялся, придерживаясь за стену. Потолок нижнего пролёта обвалился, перекрыв путь в подвал. Учёному оставалось лишь вознести хвалу Мортис, что он не успел спуститься туда…

Ещё один мощный толчок, хотя и слабее первого, сотряс Университет. Снова тонкий ручеёк известки потёк с потолка…

Сыпля проклятьями и перебираясь через завалы по накренившемуся верхнему пролёту, Арит добрался до того места, где ещё минуту назад находилось окно. Теперь там зияла дыра, скалясь красными, словно окровавленными, осколками кирпичей. Глубоко вдохнув, лич произнёс заклятие левитации — и выскользнул через проём.

Через секунду учёный уже влетел в свой кабинет. Обломки шкафов загромоздили всё его пространство, пол устилали осколки стекла и магических кристаллов. Грустно хмыкнув, лич про себя признал, что вопрос о спасении раритетов решился сам собой.

Перепуганная парочка жалась у дверей, бледная даже для вампиров после месячного воздержания. Юноша прижимал к себе девушку, словно мог её защитить, если рухнет потолок.

Вот чёрт, а если бы не эти студенты, из-за которых он задержался…

…он бы сейчас умирал, замурованный в подвале, рядом с осколками своей филактерии…

— Что сидим? Кого ждём?! — рявкнул от окна лич. — Левитировать умеем?

— Господин Арит!.. — радостно вскрикнули перепуганные ребята — и в этот момент они в самом деле так страшно походили на детей…

Собственно, а разве они не дети?… Двадцать лет против его трёх тысяч!

Ну, Иккон… Ну, зараза… Навязал детский сад ему на голову! Вот, не было печали!

— Сюда, быстро!

Они, запинаясь за обломки, поддерживая друг друга, полезли через весь кабинет к нему. Хоть успели переодеться, птенчики… Парень — в светло-синем, девчонка — в канареечно-жёлтом. Эх, пичуга… А вот ему, похоже, придётся в кои-то веки лететь без снаряжения.

— А где же ваша филактерия? — растерянно спросила девушка, добравшись.

— Другую создам! — отмахнулся лич. — Как доберёмся до места, так сразу и займусь. Живо!.. Знаете, где стойла университетских драконов? Вот туда и левитируйте!

Более не задерживаясь, он шагнул в остатки оконного проёма.

— Вир… — прошептала, оборачиваясь, Фрей. — Значит, сейчас господин Арит… всё равно… что Смертный? Как же он без?…

— Он знает это, — коротко ответил Вирлисс. — Лети, Фрери!

— А ты? Ты же с одной рукой не сможешь…

— Как вампир — да, — в голосе Вирлисса прорвалось нетерпение. — Но, к счастью, на лекциях я не спал, в отличие от Ринн. Я помню заклялку левитации. Первый курс… Сравнивал ещё, для прикола и общего развития… Давай же, Фрери!

Арит поморщился и перестал вслушиваться в разговор.

Небо наливалось багрянцем, словно пульсирующая плоть освежёванного животного. Между тучами беззвучно, и оттого ещё более жутко, то и дело вспыхивали золотые зарницы.

Корпус университета пошёл трещинами, а крыло, под которым находились хранилища филактерий, обрушилось внутрь, словно поглотило самоё себя.

«Скала», как называли циклопическую башню со стойлами, где жили университетские драконы, ещё держалась, но её чёрные стены тоже прочертили извивы глубоких трещин.

Опустившись на верхнюю площадку, Арит увидел, что вход центральной пещеры засыпан. Изнутри доносился рёв ополоумевших животных.

Рядом встали парень и девчонка. Крепкие ребятишки. Девчонке вообще низкий поклон. Три четверти студенток, которых он знал, уже бились бы в истерике.

— Эхххх… — лич засучил рукава. — Где наша не пропадала! Отойдите-ка, молодежь. Сейчас увидите редкостное зрелище. «Энтропия», если что-то говорит. Боевое заклятье из запрещённых!

Парочка отошла к краю. Лич широко расставил ноги и вскинул руки на уровень груди.

— Силой Мортис!.. — воззвал он. Далее прозвучало короткое слово, которое не звучало под небесами Атариды уже несколько тысяч лет.

Меж руками лича вспыхнул ядовито-зелёный шар, в котором искрились изумрудные молнии. Воздух наполнился запахом озона.

Коротко выдохнув, маг швырнул разряд в засыпанный проём.

Зелёное свечение, полыхнув, окутало груду земли — и та, замерцав, исчезла, провалилась в небытиё, словно и не было её никогда. Рёв прикованных в стойлах драконов ударил по ушам.

Вирлисс восхищённо присвистнул.

— Вот бы так по Фрейру… — прошептал он.

— Ага… — выдохнула ошеломлённая Фрей.

— Как ты любишь брата, я не могу!.. — расхохотался вампир. — Научите? — спросил он у Арита.

— Если Иккон разрешит, — серьёзно ответил маг. — Заклятье-то — запрещённое! Помним? Да и сложное оно, для студентов. Тут такой контроль и такая точность нужны… иначе легко энтропируете не только объект, а и всё вокруг. Применяется, имейте в виду, только на открытом воздухе, ни в коем случае не в замкнутом пространстве! Надеюсь, ясно, почему?

— В общих чертах… — пробормотал вампир.

— «В общих чертах…» — усмехнулся лич. — Чтобы энергия рассеялась без помех! Ну-с, прошу. Или будем до конца света болтать?

Конец света, впрочем, был не так уж и далёк. Во всяком случае, конец Атариды — точно. По земле снова прошла сухая вибрация.

Арит остановился.

— Нет, — сказал он. — Вы тут ждите. Если вход снова засыплет… На подвиги не лезть, «Энтропию» повторять не пробовать! Левитируйте к порту. А там… на любой спасательный транспорт Храма пробивайтесь.

С этими словами Арит прошёл под сотрясающиеся своды Скалы.

Ход уводил вниз, и местами потолок угрожающе проседал, но мощная порода ещё держалась. Видимо, толчков не выдержала только мягкая почва над входом.

Фонари, освещавшие раньше пещеру, полопались, и сейчас тут царила непроглядная темень. Свет проникал только от входа.

К счастью, стойло Пончика находилось неглубоко.

Огромный чёрный ящер радостно взревел, увидев хозяина. От взмахов кожистых гигантских крыльев по пещере прокатился ураганный порыв ветра — Ариту пришлось обеими руками схватиться за угол стены, — и в потолок ударил столб изумрудно мерцающего, ядовитого вещества.

— Пончик, спокойно! — крикнул профессор, отскакивая обратно в коридор, чтобы не попасть под едкий дождик. — Прекрати! Иди ко мне.

Нажатием наружной кнопки лич отомкнул замок цепи, на которой сидел дракон, и ящер, урча как гигантский вентилятор, потопал к хозяину.

— Спокойно, Пончик, спокойно… — наговаривал учёный, ведя зверя мимо ревущих и беснующихся драконов, запертых в стойлах. Пещеру снова встряхнуло. — Спокойно! — рявкнул маг.

Они миновали выход, и ящер замер на площадке, косясь блестящим зелёным глазом на онемевшую от ужаса и восхищения парочку.

— Летали раньше на драконе? — ворчливо осведомился лич.

— Д-да… — вытолкнул парень. — На транспортных… Там… на пикник… в гости…

Лич скупо усмехнулся. На транспортных они летали… Но Пончик — боевой дракон.

Ладно, к чему озвучивать? Не дураки вроде. Сами всё понимают.

— Ну, коли летали — так и забирайтесь! Пончик, спокойно. Это наши пассажиры, Пончик. Свои…

— А… нам… левитировать? — робко спросила девушка. — Или он магию не переносит?

— Он не переносит, когда по нему ползают, — буркнул лич. И рявкнул: — Конечно, левитировать! Если не допрыгнете, — ехидно добавил он.

Вампир, кстати, допрыгнул бы. В здоровом состоянии.

Что-то мальчик бледноват для обычного ранения в руку… Эхх, на Крите ему серьёзно придётся подумать о поисках пропитания. Варварские земли — это вам не Атарида, где нежить могла позволить себе охотиться, соблюдая неписаные правила чести, пожалеть иной раз жертву и даже водить дружбу со смертными…

Атарида, Священная Атарида… Кому ты мешала? Кому?…

Вот ринутся сейчас в большой мир уцелевшие немёртвые — и кто-то скажет за это спасибо тем силам, что уничтожили остров? Сомнительно…

Пока Арит предавался невесёлым размышлениям, парочка забралась на дракона и уселась между высокими спинными шипами: девушка впереди, парень сзади.

Глубоко вздохнув, маг в последний раз забежал в пещеру и нажал рычаг, открывавший все стойла. Где-то в глубине послышался лязг падавших цепей, ударило холодным ветром — это одновременно забили крыльями освобождённые звери.

Не дожидаясь, когда их сметёт толпа перепуганных боевых ящеров, лич невероятным прыжком очутился на загривке Пончика.

— Пристегнулись? — крикнул он через плечо, торопливо защёлкивая ремень, крепивший всадника к высокому костяному шипу.

— Ага, — послышались сзади два голоса, слившиеся в один.

— Взлёт, Пончик! — скомандовал профессор, и чудовищный ящер, расправив крылья, скользнул в воздух.

— А-а-а!.. — раздались сзади два испуганных вскрика, но дракон неспешно взмахнул крыльями — и пасть Скалы осталась далеко внизу, вниз провалились корпуса разрушенного Университета, в лицо ударил порыв ледяного ветра, а Пончик величественно продолжал набирать высоту.

Город заливал алый свет, давящий на глаза. Море казалось чёрным. Далеко на горизонте, уже явственно различимая, клубилась странная тёмная стена.

Которая словно бы приближалась. Медленно, но неумолимо.

Город напоминал разрушенный муравейник. Некоторые дома горели. По улицам словно текли тёмные ручьи и речки: люди со всех окраин стекались на центральную улицу, походившую сейчас на страшную переполненную реку, с бурунами и всплесками несущуюся к порту. Снизу доносились приглушённые расстоянием крики: боль, ярость, отчаяние…

Фрери прикрыла глаза. О богиня! Вир, который еле держится на ногах, с раненой рукой… И она, слабая смертная девчонка… Их затоптали бы там! Или пришлось бы применить магию. Боевые заклятия — против обычных людей…

Впрочем, она же всё равно не владеет серьёзной боевой магией.

Там, внизу, над обезумевшим морем человеческих голов кое-где мелькали фигурки магов, скользивших в воздухе. Ей кажется, или в них в самом деле кидают камни? Богиня, зачем?…

Что творилось в порту — нельзя было и вообразить. С высоты Вир и Фрери видели лишь невнятную тёмную массу — и белые Корабли у причалов. Свирепый прибой колотил суда о волнорезы.

Где-то там, на тайном Храмовом причале, окружённый невидимостью, их дожидается Корабль Иккона. А Корабль родителей Ларинны? Хоть бы он уже вышел в море!

Там, зарываясь точёными носами в высокие волны, пробивались в океан несколько десятков Кораблей. И прогулочные яхты, и пассажирские транспорты, несущие на бортах эмблему Храма Мортис… Ветер мешал им, пытался снести обратно, в порт… Но изящные суда Атариды, отвоёвывая каждую пядь, удалялись от берега.

К клубящейся мгле, несущейся им навстречу.

В небе тут и там скользили драконы.

Пончик лёг на крыло, совершая разворот. Мимо проплыла мрачная громада Храма Мортис, который один стоял неколебимо, как утёс посреди шторма. Ни единая трещина не осквернила его стены.

— Вир, смотри… — прошептала Фрери.

На вершине Храма, пронзая багряные тучи, бил ввысь столб призрачного зелёного света.

Рядом полыхнула золотая зарница, и дракон, увернувшись от молнии невиданным кульбитом, ушёл в сторону. Вирлисс и Фрей невольно вскрикнули.

Ящер яростно забил крыльями, и, обогнув Храм, направился над полыхающими руинами к морю.

Ещё одна молния, будто специально направленная в их дракона — и ещё один умопомрачительный кувырок…

— …!.. — донеслось до ушей лича, и Арит с трудом захлопнул рот. Он впервые слышал, чтобы вампир матерился.

— Мальчик, тебе сколько лет? — рявкнул маг, оборачиваясь, чтобы голос не сносило ветром.

— Двадцать три! — крикнул в ответ парень. — А что?

— Большой уже! Пора бы знать, что при женщинах не выражаются, — довольно осклабился Арит. Ну как было упустить такую возможность: поучить манерам — вампира!..

Юноша не нашёл, что ответить.

— Он… никогда раньше… — пролепетала девчонка.

Арит отвернулся, пряча улыбку. Ну, дети. Дети же! И так поддаются на поддразнивания…

Море надвигалось солёным яростным ветром, холодными брызгами.

Пончик взревел. Шторм выворачивал его крылья, сносил ящера в сторону, к прибрежным скалам. Удар бури подкинул дракона как палый лист, взметнул выше, под самые тучи.

Под ними пронёсся другой ящер, тяжелее; кажется, из транспортных драконов.

И в него ударила молния.

Похоже, предназначенная Пончику.

Пламя мгновенно охватило зверя и его пассажиров и, кувыркаясь, погибший дракон факелом понёсся вниз, на камни побережья.

— Это подло! — крикнула Фрей в пламенеющее небо. — Прекратите! Прекратите это!..

И тут впервые, словно в ответ, над Атаридой пророкотал гром. Его густой раскатистый бас окутал остров — и походил на снисходительный смех…

— Я вас ненавижу! — продолжала кричать Фрейя в лицо кровавым тучам. — Фрейр, я ненавижу тебя! Если ты не остановишься, клянусь, я тебя прокляну!..

Тучи молчали, только ярче запламенели.

Порыв урагана толкнул дракона назад, снёс к лесистому взморью.

— Эк, не пускает! — недовольно крякнул Арит. — Что ж, детишки, прямиком на Крит не получится! Вон как сносит! Летим через остров, в море развернёмся!..

Скользя на воздушных потоках, Пончик понёсся вдоль побережья — пока очередной шквал не отбросил его к лесу.

— Да что ж это за напасть-то… — сквозь зубы процедил Арит. — Этот ветер дует со всех сторон!..

— Фрейр!.. — крикнула Фрери. — Я тебя про!..

Дракон встал на дыбы, отчаянно забив крыльями, словно наткнулся на незримую стену — а потом упал на брюхо.

Перед ним, в воздухе, громадный, как туча, соткался всадник на крылатом вороном коне. Крылья этого невиданного скакуна были раскинуты и неподвижны, но кончики их чуть вздрагивали, ловя ветер — будто для всадника не существовало бури…

— Не я повелеваю ветром, сестра, — прошелестел его полный грусти голос. — Не я владею молниями. Я не хотел вражды между нами, Фрейя…

— Тогда… — голос Фрей срывался. — Тогда помоги нам! Помоги нам, Фрейр, и я прощу тебе ранение Вира.

— Ты так любишь этого вампира?

— Разве ты ещё не понял?

Фрейр вздохнул.

— Я понимаю. Мне нравился ход его мыслей — и когда этот мальчишка болел, и когда он выздоравливал, — всадник чуть усмехнулся. — Вирлисс, — впервые обратился он к спутнику Фрей. — Если ты хочешь знать, я всегда был против этой безумной затеи — отправить Фрейю на Атариду. Возможно, мне следовало быть решительнее, но ты не знаешь, что значит идти против воли Одина.

— Что, уже можно рыдать? — осклабился вампир.

Бог поморщился.

— Не бери на себя слишком много, Вирлисс, — процедил он сквозь зубы. — Для меня непривычно оправдываться перед нежитью. Тем более… признавать, что я… был неправ.

— Ты бы произнёс это над моей могилой, а я от умиления прослезился бы в гробу?

— Хватит вам! — вмешалась Фрей. — Фрейр, ты поможешь нам или нет?

— Я не могу, сестра, — ответил Фрейр. — Один разгневается на меня…

— Что и требовалось доказать, — усмехнулся Вирлисс.

— Молодой человек, — вмешался вдруг Арит. — Похоже, вы сейчас совершите ту же ошибку, которую однажды уже совершили, и за которую, если верить вашим словам, себя казните до сих пор. Вы снова предаёте вашу сестру из страха перед Одином.

Фрейр блеснул глазами и с силой сжал повод коня. Пальцы его побелели.

А потом юноша медленно, будто через силу, вытащил из кармана какой-то крохотный предмет.

— Лови! — кинул он его Фрейе. — Это ваш единственный шанс…добраться до твоей подруги. Без неё вы обречены.

— Что это? — крикнула Фрей исчезавшему всаднику, поймав крошечный свёрток.

— Скидбладнир, — донеслось до неё затихающим эхом — и Пончика вновь закрутил ураганный ветер.

— Исчерпывающе. Весьма исчерпывающе, — саркастически хмыкнул Вир. — У твоего брата просто дар объяснения!

— Что касается объяснений, вы их мне дадите, как только мы окажемся в безопасности! — рявкнул на пассажиров лич. — Кажется, Иккон подложил мне даже не свинью, а целого борова!..

Пончик, заложив вираж, увернулся от очередного удара молнии.

— О какой подруге говорил этот очаровательный юноша? — хмуро осведомился маг, бросив короткий взгляд через плечо.

Парень с девчонкой переглянулись.

— Наверное, о Ларинне? — неуверенно предположила Фрей.

— О Ларинне, да, — кивнул Вирлисс.

— При чём тут эта девица? — под нос проворчал Арит.

— Она… — начал было Вир.

— Потом! — отрезал Арит, разворачивая дракона. — Где она?

— На… Ой! — Фрери ахнула. — Вир, сколько времени? Свяжись с ней. Пусть они нас ждут!

Вир ещё раз выругался — и полез за прибором связи.

Ларинна

…Никто не ожидал от Фрей подобной реакции, и, когда за девушкой захлопнулась дверь, все на краткий миг оцепенели. Потом Вирлисс отшвырнул с дороги Иккона и бросился следом.

— Вир! — крикнула его мать, но отец удержал её.

— Не надо. Они разберутся сами.

— Но…

— Всё будет хорошо, — Ринн встала. — А мы не должны терять времени. Собирайтесь же!

Все засуетились, стали спешно подниматься. Холл опустел.

Ларинна, вздохнув, отошла к огромному окну и задумчиво стояла, созерцая улицу… ещё такую мирную. Сердце ныло.

Оставить Атариду… Оставить! Это казалось невозможным.

Словно уловив её настроение, Эет поднялся со своего стула и встал рядом. Ларинна повернула голову и вопросительно посмотрела на юношу. Ей показалось, или он в самом деле хотел до неё дотронуться — и не осмеливался?

Конечно, она же приказала ему…

— Ты… что-то хочешь, Эет? — спросила Ринн.

Его взгляд стал каким-то странным. Словно он пытался найти ответ на её вопрос — сложное, наверное, занятие для существа, уровень сознания которого не превышает уровня домашнего животного. Ларинна, грустно улыбнувшись, погладила его по голове.

Эет, словно её прикосновение стало неким разрешением, поймал ладонь и осторожно сжал, будто пытался ободрить свою Госпожу. Глаза зомби смотрели встревоженно и нежно.

— Всё хорошо, Эет, — сказала Ринн, скользнув кончиками пальцев по его щеке. — Всё хорошо…

С этими словами девушка отвернулась и отошла к Иккону.

— Господин Иккон, — осведомилась она, в упор глядя на него. — Может, вы объясните мне, почему Храм так затянул с объявлением народу?

Жрец приподнял бровь.

— Госпожа Ларинна, есть вещи, недоступные разумению юных дев… даже если эти девы — богини.

Ларинна тоже приподняла бровь.

— Смелое утверждение, святой отец. Учитывая, что разумение богини выше, чем разумение любого из её творений.

— Богини, к сожалению, не умеют править самостоятельно. Они живут в мире, где могут позволить себе быть сразу за всех. Но в нашей плачевной реальности каждый — за себя. Быть может, если бы было иначе… враждебные боги не уничтожили бы Атариду?

В лицо Ларинне бросилась краска.

Иккон невозмутимо продолжал:

— Мне всегда было интересно, чем так насолила наша Владычица этому Одину… Ведь он же бог из этого мира, а она пришла из другого. Неужели богиня отвергла его сватовство?

Ларинна невольно рассмеялась.

— Боги могут иметь своих последователей в разных мирах. Если Мортис могла перенестись сюда, почему того же не мог сделать и Один?

— Видимо, его вела истинная страсть, раз он помчался следом за ней через измерения, — удивлённо покачал головой жрец.

— Истинная ненависть так же сильна, как и истинная любовь. Тем не менее, возвращаясь к нашей теме… Мне кажется, богиня недовольна вами, господин Иккон.

Жрец поклонился.

— Я приму любое наказание, ниспосланное Владычицей.

Ларинна согласно опустила веки.

— Хорошо. Вы никогда более не вернётесь на Атариду.

Иккон вздрогнул и вскинул на девушку неверящие глаза. Она пожала плечами и отвернулась.

— Но…

Ларинна остановилась и, не оборачиваясь, добавила:

— Но её милость не оставит вас и защитит в землях варваров. Её благословение пребудет с вами наравне с другими детьми Мортис.

Наверху послышался шум.

Ларинна обернулась.

По лестнице спускались родители её друзей. Женщины шли в обнимку, обе бледные и заплаканные. Мужчины, мрачные и суровые, несли тяжёлые сумки. Хозяйка дома несла небольшой холодильный кейс — наверняка, с консервантом.

Поймав взгляд Ларинны, женщина смущённо улыбнулась.

— Это для Вира. Когда мы… на Крите…

— Конечно, — кивнула девушка. — Что ж, все в сборе? Идёмте! Эет, — позвала она.

До порта добрались без приключений. Мать Ринн, увидев толпу, возглавляемую её дочерью, только всплеснула руками.

— Мама, — безапелляционно заговорила Ларинна. — Я поплыву с Эетом на Корабле господина Иккона. Думаю, ты вполне сможешь разместить у нас на борту родителей Вира и Фрей.

— Но…

— Их Корабль взорвался, — прервала Ларинна. — У родителей Вира есть аппарат связи. Плывите на Крит. Все подробности они вам расскажут. Отплывайте. Отплывайте немедленно!

— Дочь, — вмешался отец. — Ты не считаешь…

— Она так не считает, — вступил в разговор Иккон, и никогда на памяти отца Ларинны он не разговаривал с ними так жёстко. — Делайте, что сказала Ринн. Увидимся на Крите!

Родители переглянулись, и мать, выдавив улыбку, сделала приглашающий жест пассажирам:

— Прошу. Сейчас я покажу вам каюты. Дорогой, выводи Корабль в море, — крикнула она мужу.

— Мам, пап… Я вас люблю! — Ларинна крепко обняла их на прощанье и оставила судно.

Она стояла на краю пирса, рядом с ней стояли Эет и Иккон, и солёный ветер трепал их волосы, рвал одежду.

Они провожали взглядом хрупкий белоснежный Корабль, летевший к Завесе.

Наконец Иккон вздохнул и положил руку на плечо девушки.

— Всё будет хорошо, Ринн…

Она длинно всхлипнула.

— Идём, — жрец сжал её плечо. — Нам надо успеть подняться на Корабль, пока не началась паника. Я окружу его полем невидимости, но, несмотря на это, нам нельзя долго оставаться в порту.

Они пошли к самым отдалённым причалам, и там, у узкого волнореза, нашли миниатюрный, похожий на пушинку, пронизанную солнцем, Корабль жреца. Едва они поднялись на борт, как аппарат Иккона вспыхнул зелёным огнём.

— Да? — жрец вскинул блестящую пластинку к уху.

— Пламя! — крикнули там так громко, что Ларинна тоже услышала. — Пламя на Алтаре!..

Жрец кинулся к иллюминатору на мористом борту — там, в лазурной безбрежности, казалось, ничего не изменилось, но…

— Завеса пала, — металлически отчеканил священник.

— Да! Мы объявляем народу…

— Конечно, — Иккон оборвал связь.

Они с Ларинной молчаливо уставились друг на друга.

Потом маг, словно очнувшись, кинулся бегом на палубу и наложил на Корабль заклятие Сумрака — замерцав, изящные контуры их судна стали незримы для посторонних глаз.

Вернувшись, Иккон плотно закрыл дверь и, щёлкнув выключателем, опустил на иллюминаторы кожаные шторы.

Каюту залил ровный белый свет. Уютное помещение, отделанное в золотистых тонах, оказалось настолько мало, что Эету пришлось сесть на пол прямо у входа.

— Бокал вина и партию в шахматы? — осведомился жрец у Ларинны. — У нас время до четырёх часов…

Ларинна судорожно вздохнула и скинула с плеч свою плотную куртку. Взгляд её чёрных глаз скользнул по Иккону и остановился на Эете.

Он не спускал обожающего взора со своей Госпожи.

Девушка улыбнулась молодому человеку.

Интересно, умел ли он играть в шахматы?…

Ринн глубоко вздохнула.

— Эет, располагайся, как тебе удобнее. Я — чёрными, — сказала она Иккону, садясь на диван, за маленький шахматный столик.

Иккон уселся в глубокое кожаное кресло, и партия началась.

Мерцающие зеленоватым светом цифры часов на стене отсчитывали время, хотя со стороны могло показаться, что каюта выпала из его стремительного течения.

Качка стала сильнее, да яхта время от времени вздрагивала, ударяясь о пирс.

…Без одной минуты четыре.

Жрец поднялся.

— Ну, пора и в путь.

— Ещё одна минута, — не отрывая взгляда от доски, возразила Ларинна.

— Пока то, да сё… — пожал плечами жрец.

И аппарат Ларинны вспыхнул зелёным светом.

— Да! — девушка подскочила, будто этот свет её обжёг. — Что?!

— Что? — напрягся Иккон.

— Мы ждём вас! Ждём!.. Где вы? — кричала Ринн. — Какие пончики?…

— Это кличка дракона… — прошипел Иккон. Ринн замахала на него рукой.

— Уместимся! Сколько вас? Вирлисс, не смешно! Что значит — трое и дракон? Трое?

Ларинна обежала лихорадочным взглядом всё пространство. Трое. Трое!.. Не на потолок же их садить!

— Мы вас ждём, — металлически отчеканила она. — Давайте.

— Иккон, — решительно обернулась она к жрецу, обрывая связь. — Выкидывайте кресло, шахматы… Нет, диван оставьте, Вирлиссу может стать плохо…

— Что?

— Выкидывайте! — рявкнула Ларинна.

— Ты с ума сошла?

— Их трое!

— Ринн, даже если мы вышвырнем кресло и шахматный столик, сюда войдёт не больше двух человек!

Ринн судорожно вздохнула.

— Тогда… Делайте, что велено. Я тоже выкину своё имущество.

— Сумку? — рассмеялся жрец.

— Эет! — ледяным тоном позвала Ларинна. Зомби вскочил, преданно глядя на свою хозяйку.

Ларинна распахнула двери.

За порогом клубились кровавые сумерки. В ноздри ударил запах гари, смешанный с запахом шторма. В каюту ворвался рёв обезумевшей толпы, над которой иной раз взлетали пронзительные крики.

Девушка невольно отпрянула.

Виски сдавило так, что в глазах на миг потемнело. Ларинна вскрикнула и ухватилась за притолоку двери. Эет непроизвольно сделал движение её подхватить — и замер, остановленный глупым вчерашним приказом.

Не дотрагиваться без разрешения…

Она раскрыла глаза. Мир плыл и качался, сознание словно балансировало на незримой грани, острой, как лезвие.

— Эет, — она глубоко вдохнула. Голос её вновь приобрёл странный звенящий тембр. — Ты пойдёшь сейчас в главный Храм Мортис. Ты поднимешься к кельям жрецов и через внутренние лестницы спустишься в подземелья. Найди там святилище с Алтарём. Ты должен охранять его. Ты должен охранять этот Алтарь от всех чужаков. Храни его до моего возвращения или до возвращения жрецов Мортис. Иди!

Эет повернулся и вышел из каюты. На сходнях он обернулся и бросил через плечо долгий взгляд на свою госпожу, словно хотел навеки запечатлеть в памяти её образ — а потом спрыгнул на волнорез.

Она стояла и смотрела ему вслед, пока он не растворился в толпе — он проталкивался вперёд с упорством механизма, как могут только зомби… Не обращая внимания на толчки, удары и ругательства — он двигался к горящему городу, один против обезумевшего людского потока.

«Прости меня, Эет…» — беззвучно шевельнулись губы девушки.

Вирлисс и Фрей

Ветер играл драконом, как травинкой, попавшей в воздушный поток. Ветер крутил и швырял, сносил Пончика к дальнему побережью.

— Придётся снизиться! — крикнул Арит. — Полетим почти над самой водой, там дует меньше!..

Сжав крылья, ящер вошёл в пикирование. Уцепившись за спинной шип зверя, Фрей зажмурилась и могла только кричать, не слыша себя из-за рёва воздуха.

Пончик выровнялся. Солёные брызги плеснули в лицо пассажирам — волны кипели, казалось, под самым брюхом дракона. Волны вздымались, пытаясь окатить пеной ноги людей, захлестнуть крылья зверя — и всякий раз не дотягивались.

По чёрной ониксовой поверхности океана скользила огромная тень несущегося ящера.

Молнии тут и там перечёркивали небо.

По острову прокатился гул — и часть побережья с грохотом начала сползать в воду. Пончик заметался, уворачиваясь от падающих деревьев, обломков скал и орущих животных. Море встало на дыбы, закипело пеной — будто захаркало кровью, как казалось в багровом свете туч.

Атарида рушилась в океан, не выдерживая толчков.

— Чёрт, может дойти до Колиноса, — проворчал себе под нос Арит. — Окрестные деревни точно смоет.

— Может… нежить спасётся? — робко предположила Фрей. — Она же не может… утонуть?

— Если ты в трещину провалишься, кой чёрт тебя спасёт? — фыркнул лич. — Раздавит в лепёшку! Огонь и земля — тут никакое бессмертие не поможет. А Живым Бессмертным и воды хватит!

Фрей закрыла лицо.

Боги… Она никогда… Ей никогда не искупить подобного. Никакими жертвами.

Девушка рыдала навзрыд, кусая руки.

Вирлисс изгрыз губы в кровь, слыша её рыдания.

«Девочка моя… Ну, девочка моя… Только не сделай никакой глупости, пожалуйста!»

— Ты что ревёшь? — обернулся к Фрей Арит. — Такой молодчиной была, и чего вдруг? Почти добрались! Вон столица, видишь?

Он указал вперёд, где за лесом поднимались к небу клубы чёрного дыма…

…Пончик дёрнулся на его движение…

И не успел уйти из-под огненного разряда.

В крыло ящера ударила молния.

Арит бросил заклятие, сбившее пламя, но дыра с обожжёнными краями расползалась по крылу кровавыми трещинами — тонкие кожистые перепонки не выдерживали напора воздуха.

Пончик взревел — и всё закрутилось перед глазами пассажиров.

Вирлисс, цепляясь за шип дракона, поднялся и расстегнул здоровой рукой пряжку ремня Фрей, одновременно пальцами раненой разжимая замок своего.

— Левитируй, Фрери!.. — только и успел крикнуть он, когда их вышвырнуло со спины дракона.

По крайней мере, прекратилось это тошнотворное коловращение.

Заклятье не подвело. Падение превратилось в плавное скольжение в воздухе, мимо них чёрным обломком скалы пронёсся раненый дракон — и врезался в песок под пологим лесистым обрывом.

Они опустились рядом с упавшим ящером.

Пончик кричал, как человек, и бился, увязая лапами в песке, хлопал крыльями, не в силах взлететь; хвост, извиваясь, молотил по воде, вздымая брызги…

…и из зелёных глаз дракона катились слёзы…

Арит, припадая на одну ногу, путаясь в мантии, изодранной встречным ветром, хромал к своему другу. Он обнял гибкую шею, приник всем телом и нежно гладил жёсткую блестящую чешую.

Пончик притих, лишь жалобно стонал.

— Господин Арит, — несмело заговорил Вирлисс. — Господин Арит, надо идти…

Профессор только махнул рукой.

— Господин Арит…

— Я не брошу Пончика в беде! — всхлипнул маг. — Идите. Да убирайтесь же, вот наказание!.. Не видели никогда, как старики плачут, что ли?!

Фрей открыла было рот, но Вирлисс крепко сжал её плечо. Молча постояв, молодые люди медленно побрели прочь, к пологой тропинке, карабкавшейся на обрыв.

Толчки прекратились, словно сотрясавшие землю силы затаились, собираясь для завершающего удара. Лес заволакивал дым: приближался пожар. Наверное, молнии подожгли деревья.

Поваленные стволы преграждали дорогу, рытвины перечертили всю местность, исказив её до неузнаваемости. Где-то тут, неподалёку, когда-то были озёра… так на них и не съездили…

Молодые люди бежали изо всех сил, и рядом бежали лесные звери, не обращая на людей внимания.

Птиц видно не было.

Наконец Вирлисс и Фрей выбрались на дорогу: искалеченную, изрезанную провалами, кое-где вспученную — но всё-таки дорогу. Когда-то — целую вечность назад, вчера! — по ней ездили на пикники.

— Вир, я больше не могу… — простонала Фрей, падая на землю. — Давай отдохнём.

Вирлисс закусил губы. Если бы не эта чёртова раненая рука!.. Он бы взял Фрери и понёс. А так… Дьявол, его самого шатает ветром.

— Конечно, — со всей беспечностью, на какую был способен, согласился вампир. — Посидим и отдохнём. Перед последним решительным рывком.

Он опустился на брусчатку рядом с Фрей и обнял девушку. Она уронила голову ему на плечо.

Только ветер шумел в вершинах, волоча за собой едкую сизую поволоку, да, потрескивая, приближался лесной пожар. Алое небо в его золотом зареве казалось праздничным, как бархатный театральный занавес, а вовсе не зловещим…

— Мы погибнем, Вир, — прошептала вдруг Фрей. — Мы погибнем, да?

— Нет, если дойдём до Ларинны, — спокойно ответил Вирлисс. — Ты отдохнула?

— А Арит? Он погибнет, да?

— С чего ты взяла? Он сильный маг. Да и землетрясение прекратилось.

— Лич без филактерии и раненый дракон… Сколько у них шансов? Зачем мы их бросили?

Вир вздохнул.

— Мы же не могли силком тащить его, Фрей… Он сделал свой выбор.

— Надо было настаивать.

— Не надо было, — сухо бросил юноша. И, помолчав, добавил: — Если бы я стал тебя гнать, когда лежал прикованный к постели, ты бы ушла?

Фрери всхлипнула.

— Как всё ужасно…несправедливо! Ты меня когда-нибудь простишь?

— Дурочка, — только и ответил Вир. — Вставай!

Он поднялся и протянул Фрери здоровую руку, помогая встать. Девушка с трудом поднялась, и, прихрамывая, пошла рядом с Виром вперёд.

Потом опёрлась о плечо.

— Может, у тебя носки сбились? Поправить? — заботливо спросил Вир. — Будет легче идти.

Фрери, прикусив губу, только отчаянно замотала головой.

— Всё…хорошо, Вир…

Часа через полтора они добрались до пригорода.

Вдоль улицы простирались развалины — некогда уютные дачные коттеджи. Некоторые были охвачены пламенем. Брошенные собаки с воем носились по посёлку. Обгорелые стволы яблонь роняли на мостовую скукоженные тлеющие листья, и ветер искристой порошей гонял их по покрытой трещинами брусчатке.

В озарённом зарницами небе кое-где ещё кружили силуэты транспортных городских драконов.

Впереди высилась изящная башенка — сельский храм. Издали он казался нетронутым стихией, единственным уцелевшим зданием в разрушенном посёлке…

— Фрери, смотри! — с облегчением указал девушке спутник. — Видишь? Доберёмся до храма, там наверняка будет вода. Ты сможешь отдохнуть и попить, и мы наберём с собой фляжку в дорогу.

— Ринн нас, наверное, уже проклинает, — через силу улыбнулась Фрей. — Мы тащимся, как две умирающие мухи.

— Она нас ждёт, — твёрдо ответил Вирлисс. — Ринн, конечно, весьма… своеобразная девушка, но она не бросает в беде.

По земле вновь прошла сухая вибрация — лёгкая, почти незаметная. Вир поморщился.

— Надо спешить, да? — испуганно вскинула глаза Фрей.

— Фрери, если начнётся землетрясение, мы не сможем его обогнать, мы ещё слишком далеко от порта. Так что у нас, по большому счёту, нет выбора: спеши, не спеши… Только дальше… дальше мы используем левитацию.

— А… что же мы раньше… вот глупые… — рассмеялась Фрери. Вир снова поморщился.

— Фрей, по магическим эманациям нас могут заметить твои старые знакомые, понимаешь? Я не хотел бы использовать магию без крайней надобности. Но если снова начнутся толчки… Это уже край. Иначе мы не дойдём.

Они добрались до храма — и Вир от досады стукнул кулаком по стене. То, что издали выглядело целым, вблизи оказалось покрытым трещинами. Вход был завален.

Фрери истерически рассмеялась.

— Дошли!

— Дошли… — поморщился Вирлисс. — Как бы там ни было… Надо отдохнуть. Садись. Пять минут.

— А…

— Фрери, у нас впереди путь через город. К порту. Понимаешь? Мы оба измотаны, а там… там толпа. Там наверняка обезумевшая толпа. Мы должны хоть немного собраться с силами.

Молодые люди уселись, почти упали, на траву под стеной, украшенной барельефами, и молчаливо смотрели на горящий дом напротив.

Наконец Вир вздохнул и запрокинул голову, вглядываясь в небо.

— Интересно, что за фигню всучил нам твой брат?… — начал было он…

Земля судорожно содрогнулась.

…и всё, что успевал Вирлисс — оттолкнуть от стены Фрери.

А в следующую секунду на него всей тяжестью рухнула каменная плита барельефа.

— Вииииир!.. — вонзился в уши пронзительный крик Фрей.

Туча каменной пыли лезла в ноздри и глаза, а на грудь давила немыслимая тяжесть… Чёрт возьми, если бы он был Смертным, наверное, уже бы спёкся… Счастливые они!

Вирлисс хватал ртом воздух, пытаясь протолкнуть его в лёгкие — и не мог. Почти не мог. В грудь просачивались ничтожные капли.

Перед глазами плыли круги.

Здоровой рукой он попытался приподнять плиту — но получилось только чуть-чуть сдвинуть, немного облегчив дыхание.

На большее сил не хватало.

Ах, если бы у него было две руки!..

— Вирлисс! Вирлисс!.. — Фрери кинулась к нему, обхватила руками его голову. — Вир…

Глаза так безумно расширены. Бедная девочка.

— Фрей… — пересохшие губы едва шевельнулись. — Помнишь…

— Что?

Она наклонилась к нему.

Ты сказала, что прибьёшь меня, если ещё раз увидишь умирающим… Чтобы я не мучился.

— Тяжело… — прошептал вампир.

— Я…

По её щекам катились слёзы — и опять казались золотыми. В свете пожара.

Девушка, душа всхлипы, до крови обламывая ногти о камень, пыталась хоть чуть-чуть сдвинуть плиту.

Вир прикрыл глаза.

— Фрей, прекрати. Прости… — сказал он вдруг.

— За что, Вир? За что?… — склонилась она над ним.

Юноша нежно провёл рукой по её засыпанным пылью волосам.

— Наклонись… пожалуйста…ещё… ниже.

— Тебе кровь нужна, да? — отчаянно закивала Фрери. — Конечно. Пей, сколько нужно. Пей, — она легла на землю рядом с вампиром.

— Мне… кровь…уже… не поможет, — дыхание Вира коснулось её кожи. — Если бы было время… а так… Прости.

Зубы Вирлисса вонзились в её шею.

Фрери закрыла глаза и обняла его за плечи. В ушах стоял звон, голова кружилась, всё сильнее и сильнее — не противно, а словно в волшебном танце, когда воздух холодит щёки и хочется петь…

Сознание уплывало…уплывало…

Вокруг скользили тени — лёгкие силуэты на крылатых конях. Девушки в странных шлемах… Руки тянутся к ней…

— Повелительница… повелительница… Наконец-то твоя душа свободна!..

— Оставьте меня!.. Кто вы такие?…

— Валькирии, Владычица! Мы ждём тебя, как велел нам Один…

— Фрей!.. Поднимись, Фрей!

Голос Вирлисса ворвался в кошмар, развеял его порывом ветра.

Приказ, которому нельзя не повиноваться.

Фрери раскрыла глаза, резко сев. По телу разливался странный холод и… мучительно…хотелось… крови?…

— Прости… — Вир виновато смотрел на неё. — Я знаю… ты мечтала стать личом… но… я благодарен богине, что раньше… успел тебя трижды укусить… чтобы сейчас поднять… вампиром. Это… Фрей… это не так уж… и… плохо… а… смертная девочка… одна… сейчас… не выживет, — он грустно усмехнулся уголком рта. — Иди. Теперь иди.

Он уронил голову на камни.

Девушка сжала губы.

— Ты… сделал меня?…

Вирлисс молчал.

— Ты истратил на это последние силы, кретин?!

И, вскочив, Фрей со всей злостью толкнула плиту. Та покачнулась — и съехала в сторону. Вир судорожно вздохнул.

Увидев, что представляет собой его тело ниже груди, Фрери невольно зажмурилась.

Вир чуть дёрнул щекой.

— Теперь… ты понимаешь? Уходи. Я уже не смогу.

— Я магией тебя… долевитирую, я…

Она сама не верила в то, что лепетала. Сдвинуть сейчас Вира с места означало убить его.

— Фрери… Дурочка. Там толпа. Понимаешь? Не убивай себя вместе со мной. Уходи.

— Я не уйду, — она отчаянно замотала головой. — Я никуда не уйду!

— Глупышка… Не… воображай, что… Я выживу. Понимаешь, я же выживу, — вампир бодро улыбнулся. — Отлежусь тут… несколько дней… а потом отыщу Арита, — юноша ласково провёл рукой по её исцарапанной, испачканной в саже щеке. — Вылечим Пончика и разыщем вас на Крите. Но ты… ты должна быть… в безопасности…

— Враль… Какой же ты враль… — прошептала девушка.

Вир прикрыл веки, и на щеке в свете пожара предательски блеснула слезинка.

Он глубоко вздохнул.

— Фрей, я приказываю тебе! Властью Мастера я приказываю тебе уйти!

Фрей широко распахнула глаза, и лицо её стало смертельно бледным. Девушка поднялась и отошла на несколько шагов.

— Что это значит? — прошипел Вирлисс.

— Мой Мастер, я выполнила ваш приказ, насколько это возможно. Узы, связующие Птенца с его Повелителем, не позволяют мне покинуть вас в смертельной опасности. Разве вы не знали?…

Вир со свистом втянул в себя воздух.

— Чёрт… Фрей, я возвращаю тебе — тебя!

В уголках губ Фрери затеплилась лёгкая улыбка, и девушка, подойдя, опустилась на колени рядом с Вирлиссом.

— Какого чёрта ты ещё здесь? — скрипнул зубами молодой человек, отворачиваясь.

— Вы произнесли Формулу Освобождения, мой Мастер, — усмехнулась Фрей. — И больше не имеете никакой власти надо мной. Я не оставлю тебя, Вир. Уж теперь-то я ни за что не оставлю тебя. Глупенький… — она достала из кармана платок и нежно вытерла его лицо от грязи и слёз.

Вир горько расхохотался.

— Ну… какой я идиот… Как же ты меня провела!..

Земля снова вздрогнула.

— Фрери!!! — крикнул Вир. В отчаянно распахнутых глазах пульсировало лихорадочное требование. Требование на грани мольбы.

Девушка нежно улыбнулась — словно отказывалась от бокала аперитива в гостиной.

— Нет, — мягко, но решительно ответила она.

По почве пошла мелкая вибрация, словно Атариду лихорадило. Сверху, со стены, посыпались мелкие камни и сор — они щёлкали Фрей по плечам и макушке, били Вирлисса по лицу…

Фрери наклонилась над Виром, защищая.

Сокрушительный удар потряс остров. Фрери успела только увидеть разбегающиеся во все стороны хищные пасти трещин — и всем телом упала на Вира, закрывая от падающих плит храма.

В последний краткий миг Вир нашёл губами её губы…

…потом для него и для неё была лишь темнота.

Иккон

Жрец мерил шагами каюту, то и дело косясь на часы. Ларинна стояла на палубе, держась за поручни, и не сводила взгляда с обезумевшего порта. То, что там творилось, Иккон предпочитал не видеть.

Люди толпились у пустых причалов, пытались вязать плоты из всего, что было под руками, толкались, сыпали проклятьями, давили друг друга…

Он не раз и не два предлагал девушке вернуться в каюту и не мучить себя зрелищем кошмаров. Что Фрей и Вирлисс свяжутся с ними, когда будут подходить. Что они знают, где Корабль.

Ларинна не отвечала. Лишь временами до него доносились судорожные глухие всхлипы.

Иккон открыл иллюминатор мористого борта. В каюту ворвался солёный горький ветер. На багровом небе, почти до туч, темнела клубящаяся масса, и Иккон уже понимал, что это такое.

На город катилось цунами.

Чёрт, без магии ни один Корабль через него не пройдёт… Но, учитывая, что на Корабле родителей Ларинны четыре мага… Они сами и родители Вирлисса… Возможно, шанс у них есть.

А вот их самих — его и эту юную дурочку — ничто не спасёт, если в момент удара они всё ещё будут торчать у пирса.

— Ларинна, нам надо отплывать, — решился наконец Иккон. — Мы ждём уже три часа с лишним! Если они до сих пор не вышли с нами на связь… Ринн, значит…

Ларинна глубоко вздохнула.

— Иккон, помолчите, а?…

— Иди сюда! — он, не церемонясь более, схватил девушку за руку и втащил в каюту. — Смотри! — крикнул он, указывая на надвигающуюся волну. — Ты её дожидаешься?!

— Вир и Фрери ещё могут успеть.

— Могут? Как долго ты собираешься их дожидаться? Пока нас не утопит, как котят в бочке, в этой посудине? Или не размозжит о пирс? Ринн, Пончик — быстрый дракон. Если бы всё было хорошо, они были бы здесь самое большее через час. Ну, через полтора!.. Прими это, Ларинна. Они погибли.

— Иккон, если они погибнут, я узнаю, — холодно отрезала Ларинна. И вдруг бросила в лицо: — Не думайте, что мне легко от этого знания, или что я просила о нём Мортис!

То, как она произнесла имя богини, с какой странной усмешкой, заставило жреца отступить.

— Ринн… я понимаю, тебе обидно, что ты, получается, понапрасну выставила Эета, но… что поделаешь? Ты поступила, как должна была.

Ларинна прикрыла глаза.

Богиня, о богиня… Каков лицемер… ну, каков лицемер…

— Иккон, пожалуйста, помолчите, — самым мягким, просящим тоном произнесла она.

Жрец посмотрел на её лицо и понял — всё, ещё одно слово, и Ларинна сотворит что-то… неожиданное.

Покачав головой, он отошёл и сел на диван.

Девушка мелкими семенящими шажками бегала по опустевшей каюте от стены к стене. Волосы растрепались, рассыпались по простой белой рубашке. Взгляд — безумный… Слёзы на щеках.

Вдруг Ларинна остановилась. Лицо её застыло.

— Мы… можем отплывать, — безжизненно произнесла она.

— О, — только и произнёс Иккон.

Ну, девчонка. Вздорная девчонка, на которую неизвестно почему пала невероятная милость богини. Неужели это повод так себя вести? Ясно же, что наконец его слова дошли до её пустопрелестной головки, но надо же как-то красиво это подать… не признавать же свою ошибку!

Ларинна обернулась к нему. На ресницах дрожали слёзы. Губы вздрагивали.

— Иккон… — всхлипнула девушка. — Она… она этого хотела. Неужели нельзя было… по-другому?

— Как — по-другому? — мрачно буркнул Иккон, колдуя над дальней стеной, скрывавшей пульт управления судном.

— Какой смысл, что тела Вира и Фрери будут покоиться в земле Атариды, а Эет — сидеть в подземельях Храма? Если он туда вообще доберётся. — И вдруг завопила: — Какой в этом высший смысл?!

— Ты спрашиваешь меня? Так мои знания ничтожны, — хмыкнул Иккон, протягивая руку к чёрной панели.

— Стой! — неожиданно крикнула Ринн.

Жрец вздрогнул и вопросительно взглянул на неё.

— Жди!

Ларинна выбежала на палубу и спрыгнула со сходен.

Девушка мчалась по волнорезу к ближайшей группке людей. Там… Она давно заметила измождённую женщину, державшую на руках ребёнка. Та несколько раз пыталась спуститься на импровизированные плоты, но её всякий раз оттирали.

Ларинна дёрнула несчастную за руку. Женщина повернула к ней заплаканное лицо.

— Туда! — махнула Ларинна на конец волнореза. — Иди туда!

Под руку подвернулся зарёванный мальчишка в порванной курточке — толкнуть туда же… И парень, прижимавший к себе перепуганную девчонку… Чем не Вир и Фрей?

Хоть кого-то… Хоть кого-то!..

Толкая ничего не понимавших людей, позволивших себе каплю надежды — сами не зная, на что — она довела их до края волнореза. Сложнее всего было убедить, что там не море — а сходни Корабля под заклятием Сумрака. Пришлось подняться самой — и протянуть за магическое поле руку.

Наконец вся компания дружно ввалилась в тесную каюту.

— Отплываем, Иккон! — приказала Ларинна, укладывая на диван совершенно обессиленную женщину с ребёнком. Юноша и девушка, обнявшись, примостились у мористого иллюминатора, а мальчуган, всхлипывая, присел на пол у дивана.

Иккон лишь покачал головой, дотрагиваясь до пульта. Не ожидал он такого от девчонки, надо признать… Похоже, она не безнадёжна.

Корабль вздрогнул, и качка стала почти незаметной. Он словно воспарил над волнами — и причал начал стремительно отдаляться.

Последний Корабль Атариды покинул её берега.

Ларинна опустилась на пол у ног жреца, закрыв лицо руками. Плечи её вздрагивали.

Остров удалялся.

Иккон бросил на него последний взгляд.

Ставший таким крохотным — чуть не скала посреди океана; искалеченный, с неузнаваемой линией побережья, охваченный огнём, курящийся дымом как вулкан… Под вспышками зарниц.

Вот такой Иккон увидел свою страну — в последний раз.

А потом он включил режим экрана — и полностью перенёс своё внимание на море, где им навстречу катилась всесокрушающая масса воды.

Встречный ветер снижал скорость почти до нуля, но крошечный Кораблик отчаянно продолжал рваться вперёд, его нос, задранный кверху высокими волнами, дерзко смотрел в лицо клубящемуся исполину, поднятому океаном.

Стена воды закрыла всё багровое небо. Вершина её кипела и дымилась, почему-то напомнив Иккону гриву. Гриву морского жеребца.

Корабль, скользя по воде, встал почти вертикально. Люди закричали.

Иккон призвал Водный Щит, хранящий от удара стихии…надолго ли его хватит?

К тому же… Щиты — это не некромагия. Это школы других магических учений.

Корабль окутало мягкое синее свечение — и он плавно пошёл сквозь тело волны, как нож сквозь масло. И вот уже мчался по её спине, как с невероятной горы — навстречу второй волне.

В каюте потемнело.

Вершины этой волны Иккон увидеть не смог.

Щит, замерцав, раскололся.

— Не пройдём! — крикнул Ларинне Иккон. — Тут надо…

Что тут надо, он не успел ни сказать, ни придумать.

Девушка…женщина… сидевшая у его ног, медленно поднялась, опираясь на стену. Лицо её светилось в темноте, как лицо призрака, волосы вздымал незримый ветер… И зеленью полыхали глаза.

Мортис Милосердная стояла перед ним во плоти!

Воздух каюты наполнился запахом озона — Иккон знал, что так обычно бывает, когда боги, являясь, переносят в измерение смертных часть своего пространства.

Иккон упал на колени. На колени упали все люди в каюте.

Стены и потолок пропали, словно их и не было. Над головой бурлила чёрная масса воды.

Звонкий голос Мортис пронёсся над охваченным агонией миром:

— Сила разрушения, что ведёт тебя — склонись перед своей Владычицей!

И вода расступилась перед Кораблём Атариды, словно живой занавес — и там, впереди, лежало синее спокойное море, залитое обычным земным солнцем.

Под безмятежным голубым небом.

Корабль Атариды вывалился в это лучезарное пространство — и Ларинна мягко упала на пол. Казалось, она даже не дышала.

Жрец обернулся — думая, что не увидит сзади ничего.

Но он увидел.

Он увидел тёмный купол, внутри которого мерцали алые молнии. Граница его шла точно по бывшей Завесе.

Содрогнувшись, жрец отвёл взгляд. Интересно, кто-нибудь?…

Он отогнал эту мысль.

Девушка и парень уже хлопотали возле Ларинны, пытаясь привести её в чувство, и Иккон, поняв, что от него тут мало что требуется, вывел Корабль на курс к Криту.

Они отыскали небольшую бухточку, укрытую скалами, далеко от крупных портов этого острова-государства, и там, бросив якорь, ждали.

Они ждали, не ответит ли на вызов их маяка хоть один из Кораблей Атариды. Ждали, не выйдут ли на связь родители Ларинны или Вирлисса — пытаясь сами связаться с ними, они слышали только свистящий шум помех. Наконец, ждали, когда придёт в себя Ларинна.

Женщина с ребёнком взяла на себя приготовление пищи, парень и мальчишка, разведав, где тут ближайшая деревня, то и дело ходили туда за молоком, сыром и другими свежими продуктами, расходуя денежные запасы Иккона. Девушка, присматривавшая за больной, удила рыбу — а по вечерам все с весёлым визгом купались в море.

На исходе второй недели Ларинна пришла в себя и, безмолвно взглянув на жреца, всё поняла по его лицу. Отвернувшись к стене, девушка сжала губы, чтобы не зарыдать навзрыд, и горькие слёзы покатились по её щекам.

Атариды и её народа более не существовало.