Христианские рассказы для детей. Выбор

Христианские рассказы для детей

Выбор

Оглавление

Пожар Не обманывай! Рога - символ гордости Из любви Горький плод обмана Выбор Трудный путь к Богу Доверие Посмотри на себя Обольщение Запрещенная воскресная школа Выбирай лучшее!

Пожар

В детстве я увлекался огнем. Мне нравилось наблюдать, как желтое пламя, немилосердно пожирая сухую траву, превращалось в сизый дым и бесследно растворялось в воздухе. Иногда я срывал горящую соломинку и потягивал из нее дым, воображая, что это настоящая сигарета.

Дорога в школу проходила через лес. Я знал, что родители не увидят меня здесь, и почти каждый день жег костры. Наловчившись регулировать силу огня и тушить пламя, я возомнил себя бесстрашным героем. Даже зимой мне ничего не стоило развести на снегу костер. Любуясь, как скручиваются в огне мохнатые лапы елей, я с удовольствием вдыхал приятный запах потрескивающей хвои и прыгал через костер, ощущая его горячее дыхание.

Как-то раз мы вместе с одноклассником подожгли поляну. Сухая трава, потрескивая, долго переливалась золотистыми язычками. Когда огонь стал приближаться к сосняку, мы испугались и принялись затаптывать пламя. Однако оно неумолимо ползло в лес.

Вдруг я понял, что могут загореться деревья, и я буду виновником лесного пожара. Я в отчаянии стал просить у Бога прощения и молить о помощи. Господь услышал меня, и произошло чудо. Пламя начало ослабевать и через несколько минут, судорожно вспыхнув в нескольких местах, угасло. Посреди леса осталась огромная черная плешь.

Даже после такого, кажется незабываемого, случая я по-прежнему воровал дома спички и жег костры.

Однажды в теплый сентябрьский день возвращаясь из школы знакомой тропинкой, я стрелял по сторонам зажженными спичками, несколько раз останавливался, поджигал сухую траву. Домой идти не хотелось. Приблизившись к усадьбе, я перелез через забор и решил поиграть в огороде.

Здесь на деревянном помосте возвышался огромный стог сена, а рядом стоял маленький стожок с длинным шестом посередине. Вокруг валялись клочья почерневшего прошлогоднего сена. Собрав его в кучу, я решил развести небольшой костер. «Егор, это очень опасно, рядом большой стог!» — как будто кто-то предупредил меня, и я невольно оглянулся. «Да я мигом потушу!» — успокоил я слегка взволновавшуюся совесть и чиркнул спичкой. Трава вспыхнула, и дым тонкой струйкой тут же поднялся вверх.

Потушив костер, я пошел домой, не спеша переоделся и сел обедать.

— Пожар! Сено горит! — вдруг донесся с улицы отчаянный крик старшей сестры.

Я сразу все понял и вихрем вылетел из дома, надеясь в два счета потушить огонь. Однако было уже поздно. С огорода, где всего несколько минут назад я разводил маленький костер, поднимались огромные клубы дыма. Зловещее пламя безжалостно уничтожало заготовленный на долгую зиму корм.

Я понимал, что такое пламя мне уже не остановить, но в отчаянии хотел прыгнуть в огонь, как обычно делал, и все же попытаться потушить его. Меня вовремя оттащили в сторону крепкие руки отца. От едкого дыма из глаз неудержимо побежали слезы, перехватило дыхание...

Со всех сторон на помощь бежали соседи. Одни, не теряя драгоценного времени, выстроились цепочкой от скирды до речки и стали передавать ведра с водой, другие вилами откидывали в сторону уцелевшее сено. Кто-то уже успел вызвать пожарную машину.

Я метался по огороду, хватаясь за все подряд: то носил воду, то раскидывал сено, путаясь под ногами соседей, но от моих усилий огонь ничуть не уменьшался. Чувство досады, осуждения и презрения к себе жгло сердце, гордость и самоуверенность куда-то исчезли.

Наконец послышался пронзительный вой сирены и в огород въехала пожарная машина. Выскочив из кабины, пожарники растянули шланг, но он оказался дырявым. Мелкие струйки воды фонтаном били во все стороны. Без особых усилий пожарники потушили и без того догорающий стог.

Кое-где еще клубился дым, вокруг тлело раскиданное мокрое сено. Небольшую уцелевшую часть сена сложили в стороне. Самое страшное, казалось, осталось позади, однако для меня самое страшное только начиналось.

Вечером мы обычно всей семьей собирались для чтения Библии и молитвы. Здесь мы делились радостями и переживаниями, рассуждали о прочитанном, родители часто рассказывали разные случаи из своей нелегкой жизни.

В этот вечер на душе у меня было очень тревожно. Папа и мама строили всякие догадки и предположения, как возник пожар.

— Может, Спасибин поджег? — вслух размышляла мама.— Он нас больше всех ненавидит!

— Все возможно,— согласился отец.— Похоже, пожар был запланирован. Как будто еще с ночи под стог был подставлен фитиль.

— Приехал поздно, да и шланг дырявый взял...— с горечью добавила мама.

Все подозрения падали на бывшего участкового милиционера, а теперь пожарника Спасибина. Он нас ненавидел, как и многие сельчане, за то, что мы, как они говорили, изменили русской православной вере и перешли к баптистам. В отместку нам не раз били стекла и бросали во двор тухлые яйца.

Мои братья и сестры притихли и с сожалением смотрели на горюющих родителей, а я от страха боялся поднять глаза. «Может, признаться? — крутилось в голове.— Нет, только не сейчас! Меня все возненавидят, будут презирать. Ведь я уничтожил труд всей семьи, без корма оставил скотину... Хоть бы никто не вспомнил, что я любитель костров». К счастью, родителям было не до меня.

— Похоже, это он мстит нам,— устало вздохнул отец.— Ну что ж, Бог ему судья. Проживем как-нибудь до весны...

Наступившая зима была необычайно холодной. Ртутный столбик, бывало, падал ниже сорока. На сердце у меня было так же холодно, неуютно и мрачно. Казалось, огромная ледяная глыба придавила меня и не отпускала ни днем, ни ночью. Не один раз просил я у Бога прощение за непослушание и самонадеянность, но облегчения не получал. Часто мне казалось, что вот-вот кто-то откроет мой ужасный секрет. Грех разделил меня с родными, я не мог смотреть им прямо в глаза и в конце концов замкнулся в себе.

«Летом буду работать больше всех! — успокаивал я себя, мечтая этим загладить вину.— Накошу сена много-много!» Костры я уже не жег. К огню у меня появилось неистовое отвращение.

Наступила весна. А у меня в душе по-прежнему царил холод и мрак. Все мои решения хоть как-то загладить вину не приносили мне мира и покоя. Без особой радости я наблюдал, как в лесу появились огромные проталины, как расцвели подснежники, а потом мать-и-мачеха и медуница.

Закончился учебный год. Я перешел в восьмой класс.

— Вот и лето наступило,— как-то за обедом сказал отец, щурясь от бьющего в окно яркого солнца.— Самое трудное осталось позади. Слава Богу, пережили нелегкое время! А нынче трава хорошая... Недельки через две можно отправляться на сенокос.

Я не мог дождаться предстоящей работы и действительно готов был гору своротить, только бы искупить тайное преступление.

И вот сенокос начался. Я работал, как мне казалось, больше всех. Коса жужжала и пела в моих руках. После каждого взмаха на землю ложилась ровная зеленая полоса. Терпкий запах свежескошенной травы приятно щекотал ноздри. Я выкашивал отдельные огромные поляны и каждый день подсчитывал, сколько еще нужно сена, чтобы восполнить нанесенные пожаром убытки.

Отец заметил, что я накосил больше всех и похвалил за усердие.

После сенокоса меня еще больше стали мучить угрызения совести: «Ты накосил сена больше, чем сжег? Ну и что из того? Ведь до сих пор все думают, что виноват Спасибин. Ты успокаиваешься, что никто не знает о проступке? Но Бог обо всем знает. Тобой все довольны, хвалят? А на самом деле ты — обманщик».

Незаметно промчалось лето. Я снова пошел в школу, старался хорошо учиться, примерно себя вести. Как-то раз мой классный руководитель, встретив отца, похвалил меня за хорошую учебу и прилежание.

Когда папа рассказывал маме, что учитель доволен мной, я с горечью думал: «На самом деле я не такой хороший. Я обманщик, трус...» Укоры совести становились невыносимыми, я мучился под тяжелым бременем вины. «Надо во всем признаться,— говорил я себе.— Нельзя так жить дальше. Хватит лицемерить! Если Христос придет, я же останусь вместе с грешниками!»

Каждое воскресенье мы всей семьей ездили в город на богослужения. Кроме того, я посещал подростковые собрания. Слово Божье часто касалось моего сердца, и тогда мне казалось, что проповедник, зная, что творится в моей душе, говорит лично для меня.

На одном из собраний пресвитер проповедовал о Божьем милосердии. «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды»,— прочитал он из Библии. Этот стих я знал наизусть, но никогда не задумывался над его значением.

«Бог может простить любой грех, если человек признается в нем и захочет оставить,— говорил проповедник.— Но для этого необходимо исповедать свою вину не только перед Богом, но и перед тем, против кого мы согрешили. Бог прощает кающегося и снимает с него бремя греха...»

От этих слов у меня замерло сердце. Тревожные мысли с новой силой нахлынули на душу: «Сколько ты будешь мучиться? Разве ты не устал от непрестанных угрызений совести? Не откладывай, сегодня же признайся во всем, и Бог освободит тебя...»

Я понимал, что так жить дальше невозможно, а признаться не было сил. В памяти снова и снова всплывало все, что я так старательно скрывал от родителей. По дороге домой я не мог забыть услышанного на собрании и от внутреннего беспокойства не находил себе места.

После ужина, когда все собрались на молитву, я дрожащим от волнения голосом спросил:

— Помните, в прошлом году у нас сгорело сено? Все молчали.

— Это я его поджег, а не Спасибин... Я там... около стога разводил небольшой костер... потом потушил, а где-то, наверно, осталась искра, и стог загорелся. Простите меня...

Стало тихо-тихо. Слышалось только равномерное тиканье больших настенных часов. «Что сейчас будет?!» — переживал я, чувствуя, как колотится сердце. Все молчали. Но я уже не мог молчать. Не стыдясь слез, я упал на колени и стал просить прощения у Бога. После меня молились родители. Они благодарили Бога за то, что Он коснулся моего сердца и дал мне покаяние.

От гнетущего бремени, которое тяготило мой дух, не осталось и следа. Глаза моих родных светились радостью. Напрасно я столько времени обманывал себя, думая, что, узнав о проступке, меня никогда не простят, возненавидят. Как глубоко я ошибался!

— Это для всех нас хороший урок,— сказал отец, когда я подробно рассказал, что пришлось пережить после пожара, сколько мучений причинила мне моя вина.— Никогда не носите в себе тяжелый груз тайных грехов. Не откладывайте исповедания. Время никогда не снимет тяжесть и не смягчит вину. Бесполезно успокаивать совесть разными обещаниями или пытаться загладить грехи добрыми делами.

— От Бога ничего невозможно скрыть, да и от себя никуда не убежишь,— добавила мама.

— Почему так получается? — спросил я у папы.— Я думал: расскажу Богу все, и станет легче. Я часто исповедовал Ему свой грех и много раз молился, но освобождения так и не получил. Почему?

— Конечно, Бог и без нашего исповедания знает все,— сказал отец, и его слова я запомнил на всю жизнь.— Однако Он определил такой порядок: сначала нужно примириться с тем, перед кем виноват, а потом уже просить прощения у Бога, называя грех своим именем, искренне осуждая его в себе. Одно из условий для прощения — исповедание. Слово Божье говорит: «Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды».

Не обманывай!

С горечью вспоминаю случай из далекого детства, когда я обманул отца. Тогда мне еще не было шести лет. Мы жили недалеко от реки. Как-то раз отец разрешил мне погулять на улице. Я внимательно выслушал все предостережения — не играть с соседским мальчиком Вовой, не ходить на реку, не задерживаться до вечера — и, дав отцу массу обещаний, пулей вылетел за двери. В подъезде я столкнулся именно с тем мальчиком, с которым мне строго-настрого запрещали играть.

— Привет! — закричал он, увидев меня.— Пошли на реку! — И, не давая опомниться, он потянул меня за руку.

Я сначала упирался, но Вова был тем ловким искусителем, которому не составляло труда подобрать ключик к моему сердцу. Я не устоял перед соблазном и поплелся за ним.

Пройдя одну улицу, Вова остановился и начал кричать скверные слова. От одного к другому делу он переходил молниеносно, как будто у него все было продумано заранее.

— Повторяй за мной! — обернувшись, приказал он, не оставляя времени для раздумий. Я, как завороженный, последовал его примеру.

Через минуту мы уже бежали дальше.

— Хочешь конфет? — на ходу выпалил он.

— Хочу! А деньги есть?

— Сделаем!

Мне было интересно, как он будет делать деньги, и, удивленно пожимая плечами, я спросил:

— Как можно их сделать?

— Сейчас увидишь,— и, лукаво подмигнув, он вынул из кармана три копейки.— Видишь, вон сидит нищий. Он слепой. Подойди, брось эту монету, чтоб зазвенело, и быстро хватай другую, побольше, понял?

Я потренировался — получилось, и мы пошли «делать деньги».

Слепой играл на гармошке, вокруг толпились люди.

— Вон, видишь, двадцатник блестит? Живо, чего топчешься, трус?! — властно приказал мой искуситель.

Ноги налились свинцом. «Трус!» — обидно зазвучало в ушах, и я пошел. Бросил три копейки, ловко подхватил двадцать, никто не заметил, и я облегченно вздохнул. Мы купили конфет, разделили поровну, а оставшиеся две копейки я отдал Вове, как старшему.

Домой я пришел вечером. На сердце было тревожно.

— Ну как, сыночек, хорошо погулял? — встретил меня папа.

— Да, папочка.

— А ты плохого ничего не делал?

— Нет,— не поднимая головы, ответил я.

— А с Вовой ты гулял?

— Гулял... Прости, папочка...

— А больше тебе не за что просить прощения?

— Не-е-т.

— Ну, тогда иди сюда. Я расскажу тебе историю об Иосифе.

Папа усадил меня на колени, и его рассказ перенес меня в седую древность. Мне казалось, что я вижу Иосифа, любимого сына Иакова, и так было жалко, что братья его ненавидели... Вдруг, оборвав рассказ на полуслове, отец спросил:

— Сынок, скажи, почему ты шел домой со стороны реки?

Я растерялся от неожиданного вопроса и не нашел что ответить.

— Прости, папочка! — виновато прижавшись к нему, сказал я.

— А может, ты забыл еще о чем-то плохом, за что нужно попросить прощения?

— Нет...— не глядя на отца, протянул я.

— Тогда слушай дальше.

Я опять успокоился. Отец продолжал рассказывать, как Иосифа продали в Египет.

«Вот так братья!» — только подумал я, как вдруг:

— Сынок, а почему от тебя мятными конфетами пахнет?

— Вова угостил

— А ты угостил его чем-нибудь?

— Нет.

— Что ж ты? Вот тебе десять копеек, положи в карман. Когда пойдешь гулять, купи и угости. Только не забудь.

— Не забуду,— отчеканил я, радуясь, что так удачно закончился разговор.

Усевшись поудобнее, я уже не слышал, о чем рассказывал папа. «Только бы он ни о чем больше не спрашивал»,— думал я. Но в самый неожиданный момент он снова остановился:

— Сынок, а ты видел нищего на углу?

— Видел,— еле слышно прошептал я.

— А ты дал ему что-нибудь?

— Нет.

— Нехорошо, сынок, нехорошо! Он слепой, у него, может быть, дома детки голодные. Вот тебе двадцать копеек, когда пойдешь гулять, подашь ему.

Затаив дыхание, я крепко прижался к отцу. Но он быстро снял меня с колен и строго посмотрел в глаза.

— Ты брал у нищего деньги? — еще строже спросил отец, держа мой дрожащий подбородок.

— Па-а-почка, прости-и,— разрыдался я.

— Я тебе простил еще тогда, когда ты, забыв мой наказ, побежал с Вовой к реке. Я простил тебе, когда ты в нерешительности стоял у окон подвала и думал, кричать скверные слова или нет. Я тебе простил, когда ты тренировался поднять монету. Я тебе простил, когда ты ел конфеты. Тебе было сладко, а мне очень горько. Я тебе простил, когда ты, сидя у меня на коленях, все время лгал. Я и сейчас прощаю, но простит ли тебе тот слепой нищий?

Сказав это, он оставил меня и занялся своими делами. Слезы душили меня, я не знал, что делать, а папа не обращал на меня внимания.

— Папочка, давай помолимся...

— Мы не можем молиться, пока тебе не простит нищий,— не оборачиваясь, проговорил отец,— Вот тебе рубль, пойди сейчас же к слепому, попроси у него прощения и скажи: «Я взял у вас двадцать копеек, вот вам рубль двадцать». Не забудь только отдать в руки и говори внятно!

После этих слов мне сразу стало легче. Я стремглав выбежал на улицу. Только бы слепой не ушел! К счастью, он еще сидел. Я запыхался, но старался говорить отчетливо и отдал нищему в пять раз больше украденного. Не знаю, понял ли он меня, но домой я летел как на крыльях, твердо решив никогда никого не обманывать.

Рога - символ гордости

После тяжелой болезни Лена выздоравливала медленно. Уже четвертую неделю она не вставала с постели. Дни тянулись долго и казались ей такими скучными. Об игре с детьми Лена только мечтала, потому что малышам не разрешали заходить к ней в комнату

Как-то поздно вечером к Лене зашли родители. Она лежала с закрытыми глазами. Думая, что Лена спит, мама принялась осторожно убирать разложенные на столе книги. Папа встал у окна и, по-видимому, продолжая начатый разговор, шепотом сказал.

— Я тоже обратил внимание, что она молится уже не по-детски, не заученными словами. Слава Богу, подрастает наша девочка, крепнет ее вера, это видно по молитвам и желаниям.

А Лена не спала. «Это они обо мне говорят» — догадалась она, и сердце учащенно забилось Она старалась выглядеть спящей, но ресницы мелко задрожали.

Мама подошла к ней и, наклонившись, спросила:

— Доченька, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо,— открыла Лена глаза.

— Слава Богу! — прошептала мама и, поправив подушку, добавила — Скоро ты уже совсем выздоровеешь.

Папа пожелал Лене спокойной ночи, и они ушли. Лена долго не могла уснуть. Мысли роем кружились в голове: «И правда, я молюсь лучше, чем другие! Даже папа с мамой заметили это!» Лена сразу вспомнила, как ее часто хвалили в школе и дома, как нравится она соседям, они всегда замечают ее доброту и старательность. «Действительно, я и стихи на собрании лучше всех рассказываю, и маму слушаюсь».

Так незаметно в ее сердце, как ядовитая змея, вползла гордость. А когда Лена выздоровела, эта скверна стала проявляться буквально во всем. Лена обижалась на родителей, когда они не замечали ее старания, не подчеркивали, как она послушна и добра, когда угощали наравне со всеми, а ей так хотелось получить что-то повкуснее, получше. Из-за пустяков Лена раздражалась, обижала младших. Когда мама наказывала ее, она сердилась и считала себя во всем правой.

Часто Лена вспоминала похвалу родителей, особенно во время общей семейной молитвы, и старалась молиться красиво. Она усиленно подбирала слова и каждый раз переживала, как бы помолиться лучше всех. Однако ее молитвы с каждым днем становились более неестественными.

Теперь Лена склонялась на молитву с затаенной тревогой и нежеланием. «Я уже не знаю, что придумывать,— со страхом обнаружила она.— Не могу связать даже двух предложений!»

Проходили дни за днями, а Лена не могла победить себя. Признаться же, рассказать все, что мучит, было стыдно, и она продолжала скрывать свои переживания, стараясь делать вид, что у нее все в порядке.

Ссоры с младшими участились. Лена стала сердитой, нетерпеливой, казалось, она вообще перестала любить своих братиков и сестричек.

— Лена, что с тобой случилось? — спросила мама после очередной ссоры детей.

Малыши плакали, а Лена, тяжело дыша от возбуждения, ответила:

— Ничего! Они сами виноваты!

— Даже если они и виноваты, ты, как старшая, должна показывать им добрый пример...

«Поговори с мамой, расскажи ей все...» — взволновалось что-то внутри. «Ты же не виновата! — встрепенулась тотчас гордость.— Ты старшая, и они должны тебя слушаться...»

— Леночка, почему ты стала такой сердитой, недовольной? Что с тобой случилось? Я тебя совсем не узнаю,— с тревогой в голосе снова спросила мама.

Доброе отношение и ласковый голос матери растрогали Лену до слез, и она стала рассказывать, как притворилась спящей и подслушала разговор родителей, как стала думать, что она лучше всех и с ней должны считаться. Рассказала, что хотела избавиться от этих мыслей, но они снова и снова давали о себе знать, а бороться с ними не хватало сил.

— Я самая плохая, злая, противная...— всхлипывала Лена.

— Все, что тебе пришлось пережить, доченька, это последствия гордости,— сказала мама.— Гордость — очень опасный грех. Она отравляет сердце человека, ожесточает его. Гордость обязательно приведет к погибели, ведь Бог гордым противится.

Лена, помнишь, мы ходили в зоопарк и там восхищались красавцем оленем? Какие у него большие рога, величественная осанка, независимый, гордый вид! Представь себе, что такого богатыря легко побеждает орел.

— Как? — удивилась Лена.

— Люди долго не могли понять, как орел с такой смелостью вступает в поединок с сильным и очень осторожным животным. И что удивительно — побеждает его. Задумывались и над тем, почему хищная птица нападает только на оленя, а оленуху не трогает.

Оказывается, прежде чем напасть на животное, орел зорко высматривает тропинку, по которой олени бегают на водопой. Потом он долго купается в дорожной пыли и, притаившись у тропинки, поджидает жертву.

Завидев оленя, орел проворно садится на его роскошные рога и начинает яростно бить крыльями, из которых вылетает пыль. Запорошив животному глаза, орел успокаивается. А ослепленный олень, стараясь избавиться от врага, мчится, не видя перед собой дороги. Но вместо освобождения он разбивается о скалы или, оступившись, летит в пропасть. И тогда орел уничтожает свою жертву.

Лена задумалась, а мама, немного помолчав, продолжила:

— А вот на оленуху орел никогда не нападает. И только потому, что у нее нет рогов.

Наша гордость — те же оленьи рога. Конечно, олень не может избавиться от рогов, потому что таким его создал Бог. Мы же должны освобождаться от гордости, потому что она разобщает человека с Богом. Гордый не способен любить ни ближних, ни Бога. Он и Священное Писание не может понимать правильно, потому что ослеплен самолюбием, как олень ослеплен пылью.

— Я совсем не хочу быть гордой! — вздохнула Лена.— Мама, как надо освобождаться от гордости?

— Освобождаться — значит, не жалея себя, решительно открывать свои грехи и стараться больше не делать их. Когда тебя хвалят, нужно следить за своими мыслями и не себе приписывать успех, а благодарить Господа за способности. Конечно, показать нам нашу греховность может только Дух Святой, поэтому нужно всегда читать Слово Божье и просить, чтобы Господь открывал истину, обличал. При этом нужно быть готовой смиряться, каяться, просить прощения.

Из любви

Стояла поздняя осень. Урожай с полей и огородов был уже убран. Солнце с каждым днем все раньше пряталось за горизонт и было уже не таким теплым, как прежде. По небу все чаще ползли тяжелые дождевые облака. В один из таких пасмурных дней, в воскресенье, Олег покаялся. Ему было пятнадцать лет. За свои годы он еще никогда не был так счастлив, как теперь. Олегу хотелось рассказать всем, что произошло в его жизни. Любовь переполняла его сердце, и он готов был всем делать добро. Олег видел, что его старшая сестра Нина часто помогает соседке, гуляет с ее малышами, рассказывает им библейские истории.

«Конечно, Нине гораздо легче! Она нянчится с детьми, а что мне делать?.. Я тоже хочу трудиться для Господа, но как?» — Такие мысли все чаще стали беспокоить Олега.

Один раз после обеда Олег решил пойти к своему другу, который жил на другом конце поселка. Пройдя несколько улиц, Олег обратил внимание на доносившийся откуда-то стук топора. «Кто-то дрова колет», — определил он и вскоре в одном дворе увидел старика, который с трудом раскалывал чурки. «Может, помочь ему?» — пришло на мысль, и он остановился.

Старик отбросил топор и, положив руку на поясницу, с трудом выпрямился.

Окинув взглядом гору чурок, Олег решительно открыл калитку.

— Добрый день! — приветливо поздоровался он. Старик вопросительно посмотрел на непрошеного гостя.

— Разрешите помочь вам? — кивнул Олег на дрова.

— Помочь? — недоверчиво спросил хозяин.

— Да, я хочу вам помочь! — повторил Олег.

— А ты хоть умеешь дрова колоть? — с усмешкой спросил старик.

— Дома я всегда колю сам. Давайте, попробую! — Олег смело взял топор.

— А сколько это будет стоить? — более мягким голосом спросил старик, отступив немного в сторону.

— Нисколько! — улыбнулся Олег. Старик устало опустился на чурбан и задумчиво произнес:

— Сейчас даром никто ничего не делает...

Олег ловко занес топор над головой и легко вогнал его в чурбан. Тот с треском раскололся.

Вскоре куча поленьев заметно выросла. Олег быстро колол дрова, изредка вытирая рукавом пот с лица.

— Леонид, какой хороший у тебя помощник! — выглянула в окно пожилая женщина.

— Да-а-а,— удовлетворенно протянул старик и подошел к Олегу: — Тебе уже пора отдохнуть, парень.

— Заходите, чайку попьете! — пригласила добродушная хозяйка.

— Спасибо,— отказался Олег,— я хочу закончить работу.

— Потом, если захочешь.— Старик положил свою натруженную руку на плечо Олега.— Пойдем, раз приглашают...

Они вошли в уютную комнату. У стола суетилась хозяйка.

— Как тебя зовут? — спросил старик.

— Олег.

— А меня — Леонид Иванович, мою жену — Анна Сергеевна. Присаживайся к столу.

Анна Сергеевна, накрыв на стол, села рядом с мужем.

— Я хочу помолиться,— немного смущенно сказал Олег и встал.

Старички переглянулись и тоже поднялись. Олег в простых словах попросил благословения на пищу.

Леонид Иванович долго размешивал сахар в чае и наконец спросил:

— Олег, почему ты вдруг решил мне помочь?

— Просто, из любви.

— Как из любви?

— Я недавно покаялся, стал христианином, и так полюбил Господа, что ради Него мне хочется всем людям делать что-нибудь доброе. Бог простил мне грехи и дал вечную жизнь, потому что любит меня. Бог и вас любит. Если вы поверите в Него, Он сделает вас тоже счастливыми и подарит вам жизнь вечную.

У меня родители верующие и сестра. Мы всей семьей ходим на богослужения. Там читают Библию, поют об Иисусе Христе, проповедуют о Его любви и милосердии.

Леонид Иванович, подперев голову руками, задумчиво смотрел перед собой.

— Иисус Христос — это Сын Божий,— пояснил Олег.— Он взял на Себя наши грехи, и за это Его распяли. Но Христос воскрес из мертвых, и верующие в Него не погибнут, они будут вечно жить, потому что Бог оправдывает их. Приходите на собрание, послушаете. Там хорошо объясняют!

Старички переглянулись.

— Спасибо, может, и придем,— пообещал Леонид Иванович, поправив седые, словно серебро, волосы.

В воскресенье Олег пришел в молитвенный дом одним из первых. Он с нетерпением ожидал знакомых старичков и немного волновался: придут ли?

Старички пришли. Они смущенно поздоровались и робко сели на свободную скамейку.

Богослужение проходило как обычно. Дети рассказывали стихи, пел хор. Братья проповедовали о последствии грехопадения, о распятом Христе. После собрания Олег хотел проводить Леонида Ивановича и Анну Сергеевну, но к ним подошел служитель, и они стали беседовать. Олег решил подождать их во дворе.

Много времени прошло, пока старички вышли на улицу. Их лица сияли от счастья.

— Твои знакомые, Олег, стали нам родными,— не скрывая радости, сказал служитель.

— Родными? — удивленно переспросил Олег.

— Да,— счастливо улыбнулся Леонид Иванович.— Сегодня мы тоже покаялись и доверили свою жизнь Богу. Спасибо тебе, Олег, что указал нам путь ко Христу.

— Теперь у нас один Отец — Отец Небесный,— добавил служитель.— То, что сделано из любви, Олег, Бог непременно благословляет.

Горький плод обмана

Сентябрь. С приходом осени в христианские семьи приходят и новые трудности. Связаны они со школой, где ученикам приходится соприкасаться с различными искушениями. Это и в самом деле школа жизни. Там проверяется то, что дети усвоили на собрании и дома, как любят Бога и насколько дорожат Его Словом.

Время испытаний наступило и в семье Лесковых. У них было четыре ученика.

— Папа, купи мне штангу! — попросил Леня, старший сын,— Учитель говорит, что занятия со штангой лучше всего укрепляют мышцы.

— Хочешь быть сильным? — улыбнулся отец. Лёня кивнул.

— Это хорошо. Ребята и должны быть крепкими, сильными. Я тоже мечтал об этом.

— Значит, надо заниматься! — вдохновился Леня,— А почему тогда все говорят, что спорт — это грех?

— Физические упражнения и спорт — разные вещи,— пояснил отец.— Для того, чтобы быть выносливым и крепким, не обязательно заниматься тяжелой атлетикой или каким-либо другим видом спорта.

— А чем? — не понял Лёня.

— Занятиям со штангой ничуть не уступает работа на огороде, когда его нужно вскопать, прополоть или убрать урожай. Здесь как раз и развивается физическая сила и ловкость.

— Все равно не понимаю, почему грех заниматься спортом? — не отступал Лёня.

Не понимали этого и другие дети.

— Спорт — это не просто развлекательные игры. В них обязательно присутствует азарт, то есть страсть, увлечение. Желание выиграть захватывает игрока, развивая в нем дух соревнования. Как вы думаете, дети, для чего спортсмены соревнуются?

— Чтобы узнать, кто самый сильный, ловкий,— быстро ответил Лёня.

— Правильно, чтобы выявить победителя. Без этой цели спортивные игры теряют всякий смысл. Состязания дают человеку возможность отличиться своими способностями, умением, показать себя. Награду получает только победитель. Это возбуждает в каждом спортсмене желание пробовать свои силы с более сильным соперником. Так человеком овладевает честолюбие. Теперь вам понятно, чем опасен спорт?

— Не совсем,— признался семилетний Витя.— Что такое честолюбие?

— Это стремление к почету, желание известности, похвалы и одобрения.— Отец немного помолчал, внимательно посмотрел на старшего сына и спросил: — Лёня, ты помнишь, чтобы Христос над кем-нибудь превозносился или кого-то унижал, показывая Свое могущество?

— Нет...

— Такого никогда не было. Иисус не стремился возвысить Себя в глазах людей. Он проявлял любовь и внимание, расточал Свои силы, не заботясь об авторитете. Он не боялся унижения. Единственной Его целью было прославить Бога. Он и нас учит уступчивости, смирению, учит почитать другого выше себя. А в спорте этот евангельский принцип отвергается. Там нет речи об уступчивости, сострадании.

Спорт — это возвеличивание себя. Он порождает гордость, тщеславие, самолюбие, чувство превосходства над другими. Спортсмен любыми путями добивается первенства.

Марина, сестра Лёни, слушая отца, вполне соглашалась с ним, но в спортивный зал ее тянуло, как магнитом. Она с завистью смотрела на одноклассников, которые записались в кружок легкой атлетики, и искала любую причину, чтобы тоже попасть туда. Первое занятие должно быть в субботу вечером, но уйти из дому незамеченной Марина не могла.

Целую неделю она строила всякие планы, но ничего существенного придумать не получалось. И только в субботу, когда учитель по математике назначил на вечер консультацию, Марина оживилась. «Скажу маме, что нужно идти на консультацию по математике!» — чуть не подпрыгнула она от радости. «Это ведь неправда! — запротестовало внутри.— Не обманывай, это грех...» Пытаясь заглушить голос совести, Марина успокаивала себя: «Я же ничего лишнего не придумала. Это просто совпадение! Я только на первое занятие схожу, и все! Дома никто даже не догадается, что я была в спортзале!»

Придя из школы, Марина охотно помогла маме повесить выстиранное белье и, подметая пол на кухне, сказала:

— Мама, сегодня у нас консультация по математике. Сказали прийти всем...

— Ну что ж, иди. Только не задерживайся! «Как замечательно все получается! — ликовала Марина.— Просто прекрасно!»

Надев спортивный костюм, Марина с тетрадью и книгой под мышкой выскользнула за калитку. «Вот и все! — облегченно вздохнула она, стараясь идти вдоль забора, чтобы мама не увидела ее через окно.— Удалось все-таки!»

В спортзале Марина исправно выполняла все упражнения. Ей нравились прыжки в высоту, потому что выше ее никто из одноклассников не прыгал. Марина нисколько не сомневалась в успехе. Она нетерпеливо подпрыгивала и, дождавшись своей очереди, вздохнула: «Наконец-то! После Тополевой бегу я!»

Легко и уверенно Марина побежала вперед, еще мгновение и... Вдруг одним неловким движением она сбила планку и вместо красивого прыжка неудачно упала на мат, подвернув под себя руку. От резкой боли Марина вскрикнула. «Сломала!» — молниеносно пронеслось в сознании.

— Что с тобой, Марина? — встревожился тренер.

— Не знаю,— обхватив ноющую руку, проговорила она, едва сдерживая слезы.

Потрогав покрасневшую кисть, тренер сразу же определил перелом. Он хотел вызвать скорую помощь, но Марина категорически отказалась.

— Нет, пойду домой.

Болела рука и неимоверно жгло сердце. «Так мне и надо,— с горечью винила себя Марина.— Не хотела добровольно отказаться от греховного увлечения, вот оно и привело к лицемерию, к обману... Теперь об этом узнают все...»

Заплаканная, с опухшей рукой, Марина вошла в кухню. Мама как будто и не выходила оттуда, она все еще хлопотала у плиты.

— Позанималась? — спросила она, не глядя на дочь. Марина молчала. К горлу подступил комок, и она жалобно всхлипнула. Мама тут же обернулась. Марина стояла на пороге в спортивном костюме, неестественно держа на весу отекшую руку.

Дальше все произошло очень быстро. Мама попросила соседа отвезти ее с Мариной в травматологический пункт. Там на руку наложили гипс. Не прошло и часа, как мама с Мариной возвратились домой. За это время Марина не проронила ни слова. Боль немного утихла, но голос совести не смолкал ни на миг.

— Мама, прости меня,— проговорила наконец Марина, от стыда не смея поднять глаз.— Я обманула тебя.

— Ты не только меня обманула,— с сожалением сказала мама.— Ты пренебрегла предупреждениями Духа Святого и сознательно сделала грех.

— Я не думала, что это так опасно. Мне очень хотелось заниматься в спортивном кружке...

— Вот здесь и кроется корень греха. Любовь к какому-то одному греху обязательно влечет за собой другой, потому что у греха есть способность быстро размножаться.

Я рада, что Господь остановил тебя. Это милость Его. Но ты учись покоряться Его слову с первого раза, и Он даст силы не грешить.

Целый месяц Марина ходила с гипсом, а горький плод обмана остался добрым предостережением на всю жизнь.

Выбор

В центре большого жилого массива среди высотных домов приютилась старая трехэтажная школа. Десять лет учился в этой школе Дима Гончаров. И вот в его жизни наступила последняя школьная весна. Перед ним открывалась дверь в жизнь... Гончаровы воспитывали детей в страхе Божьем. Они учили их добросовестно относиться к труду и к учебе. Дима учился хорошо, но преподаватели часто занижали оценки только потому, что он был верующий. Дима мечтал стать архитектором и часто представлял себя студентом вуза. Это вдохновляло его учиться лучше, старательней.

О своем желании Дима никому не говорил. Однако в последней четверти учитель по русскому языку задал сочинение на тему: «Кем быть?», и Диме пришлось открыть свою мечту. Так одноклассники и некоторые преподаватели узнали о планах Димы.

— В таком случае тебе надо бы позаниматься на подготовительных курсах,— заметил классный руководитель.

От неожиданности у Димы перехватило дыхание.

— Я поговорю с директором,— продолжал учитель,— Думаю, он не откажется направить в институт ходатайство от администрации школы.

Диме казалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди. «Неужели моя мечта сбудется? — думал он.— Осталось совсем немного, и... осенью я уже буду студентом!»

Дома Дима все рассказал родителям.

— Конечно, ходатайство из школы много значит,— заметил отец, выслушав вдохновленного сына.

Немного помолчав, он серьезно посмотрел Диме в глаза и спросил:

— Сынок, а ты говорил о своем желании Богу? Одобряет ли Он твою будущую профессию? Дима медленно опустил голову.

— В жизни очень многое зависит от профессии,— продолжал отец.— Архитектура, например, требует много умственных способностей и усиленного труда. Это творческая работа, и для того, чтобы достигнуть успеха, надо полностью отдаться ей.

Эта работа, Дима, не для христианина. Если ты хочешь служить Богу, то должен проверять свои желания и согласовывать их с волей Господа.

Сейчас многие говорят, что надо проще смотреть на жизнь и не втискивать себя в слишком узкие рамки. Можно, мол, и Богу служить, и себя не обижать. Но это не так, сынок. Христианский путь — это путь самоотвержения.

Дима глубоко вздохнул:

— Знаю, папа. Но я никогда не думал, что моя профессия может плохо отразиться на служении Богу...

— Понимаю, тебе нелегко отказаться от своих планов,— сочувственно сказал отец.— Но угодить Богу невозможно, если не отречешься от себя. А это всегда трудно. Конечно, Бог никого не заставляет идти узким путем. Он только предлагает избрать путь, ведущий в жизнь.

В тот вечер в комнате Димы долго горел свет. «Неужели мне никогда не быть архитектором?» — снова и снова думал он и никак не хотел согласиться с этой мыслью. Наконец он открыл Библию и стал читать, как Бог повелел Аврааму оставить дом отца своего и идти в чужую страну. Всемогущий обещал благословить его, и Авраам покорно пошел.

Чем больше Дима читал, тем лучше понимал, почему Авраам делал так, как говорил Бог. Этот человек сильно любил Бога! Вот Авраам ведет на гору единственного сына, чтобы принести его в жертву...

Глубокой ночью Дима склонил колени перед Богом.

— Дорогой Иисус! — молился он.— Ты знаешь, о чем я уже давно мечтаю. Знаешь, как трудно мне отказаться от выбранной профессии. Но я люблю Тебя и боюсь пренебречь Твоей волей. Помоги мне правильно решить этот вопрос и согласиться с Твоими планами. Помоги мне! Аминь.

Через несколько дней на большой перемене к Диме торопливо подошла староста класса:

— Гончаров, тебя директор вызывает!

— Хорошо,— кивнул Дима, догадываясь о теме предстоящего разговора, и торопливо спустился на первый этаж.

Волнуясь, Дима неуверенно открыл дверь кабинета и робко остановился на пороге.

Директор приветливо предложил ему сесть.

— Ну, Дмитрий, как настроение? Как успехи? Последний год, значит, у нас?

— Да.

— Смотрю, точные науки тебе нравятся,— перелистывая журнал успеваемости, сказал директор.— Какие у тебя планы на будущее?

— В институт хотел поступать...

— О! Это тебе под силу! Мне уже говорили по поводу подготовительных курсов. В принципе, я не против ходатайствовать за тебя. Но! Есть одно «но»... — И, глядя Диме прямо в глаза, директор ласково произнес: — Тебе нужно оставить свою веру. Понимаешь, это никак не вписывается в рамки нашего общества!

Дима волновался. Сердце так сильно стучало, что, казалось, этот стук слышит и директор.

— Может, ты пересмотришь свои убеждения, переменишь взгляды? Такому умному молодому человеку верить в Бога в наше время невыгодно. Мы уже как-то говорили с тобой на эту тему, но тогда ты был помоложе. Сейчас же ты вправе сам выбирать путь жизни. Родители пусть верят, у них жизнь почти прошла. А у тебя она только начинается,— директор выжидающе посмотрел на Диму.

«Господи, хочу быть верным Тебе!» — мысленно помолился Дима, а вслух сказал:

— Да, стать архитектором — это моя мечта, но я не могу согласиться на ваши условия! Директор встал. Поднялся и Дима.

— Ты, вероятно, меня не понял, Дмитрий, — миролюбиво произнес директор.— Не торопись, я же не требую прямо сейчас окончательного ответа. Подумай, взвесь все...

— Я вас правильно понял. Это решение не пришло вдруг,— с твердостью в голосе повторил Дима.

— Ты знаешь, что кроется за твоим отказом?

— Знаю.

— Ну что ж, если знаешь — выбирай! Дело твое... «Нет, Господа я не оставлю и жизнь в церкви не променяю на сокровенную мечту»,— твердо решил Дима и вышел из кабинета. И это решение было приятно Богу.

Трудный путь к Богу

Возвратившись из пионерского лагеря, тринадцатилетний Сергей узнал, что его старшая сестра Дина уверовала в Бога. Теперь в их доме появилась Библия — большая книга в кожаном переплете. Отец не скрывал своей неприязни к новым взглядам дочери, бывшей комсомолки и активистки школы, и всячески старался переубедить ее. Но вскоре он сам заинтересовался книгой, которой так увлечена была Дина. Отец мог читать ее до полуночи. Его густые брови при этом то соединялись на переносице, то медленно ползли вверх. Иногда он глубоко вздыхал и, закрыв глаза, о чем-то думал.

Дети заметили, что эту книгу начала читать и мама. Кроткая по природе, она стала еще молчаливей, и какая-то тень грусти легла на ее всегда доброе лицо.

Как-то раз Сергей тоже хотел почитать Библию, но полистав ее, тут же захлопнул:

— Что они в ней нашли? Ни одной картинки нет!

И написано будто не по-русски! Мне такие книги не нравятся.

— Я тоже такие не люблю,— поддержал его Миша.— Нет ничего интересного, сплошные имена.

— А может, взрослым интересно? — предположила Валя.

— Папа никогда плохие книги не читает,— вставила Клара.— Не зря же его все уважают!

Однако сам отец вскоре пришел к выводу, что его авторитет и достоинства, которыми он так гордился, перед Богом ничего не значат. Читая Библию, он увидел себя погибшим грешником.

Дина часто звала родных на собрание. Наконец, после долгих рассуждений, родители решили пойти в молитвенный дом. Там они и покаялись: сначала отец, а потом и мать.

Отец сильно изменился, стал добрым и спокойным, от прежней суровости не осталось и следа. Теперь он собирал по вечерам всю семью и вслух читал Священное Писание. Все слушали с интересом, только Миша и Сергей зевали от скуки и под любым предлогом старались куда-нибудь уйти. Ходить на собрание они категорически отказывались.

Мысленно Сергей пытался оправдать свою непокорность: «Почему я должен туда идти? Там одни старики! Все бьют лбом о пол, целуют иконы, чаши разносят какие-то... Да и одеваются они во все черное...»

Валя с Кларой после каждого собрания вдохновенно делились впечатлениями и звали с собой Мишу и Сергея.

— Миша, ты просто не представляешь, как там красиво поют! — рассказывала Валя.

— Не надо меня уговаривать,— сердито отмахивался он.

Как-то в воскресенье вечером Клара робко вошла в комнату ребят и взволнованно сказала:

— Миша, прости меня за то, что я ссорилась с тобой и часто была несправедлива к тебе...

— С чего это ты вдруг?

— Я сегодня на собрании покаялась и хочу с тобой помириться,— продолжала она.— Сережа, ты тоже прости меня...

— Ты мне ничего плохого не сделала,— пожал плечами Сергей.

Спустя несколько недель покаялась Валя и тоже попросила у братьев прощения.

— Что с ними творится? — удивлялся Миша.— Скоро и нас туда затянут. Давай поклянемся, и все!

— Что? — не понял Сергей.

— Полезли на чердак, там все объясню! — скомандовал Миша.— Да поживей, чтобы никто не увидел!

Вскарабкавшись по скрипучей лестнице вверх, братья сели друг против друга.

— Ты хочешь ходить на эти собрания? — строго спросил Миша.

— Нет!

— Я тоже не собираюсь. А чтобы это было твердо, давай поклянемся.

— Как?

— Очень просто! Повторяй: «Я никогда в жизни не пойду на собрание»,— делая на каждом слове ударение, вполголоса произнес Миша.

— Я никогда в жизни не пойду на собрание,— эхом отозвался Сергей.

— А теперь смотри, Серега, не вздумай нарушить клятву!

Каждое утро Сергей и Миша выгоняли коров на пастбище, расположенное у самого леса. Часто к ним присоединялись соседские мальчики пастухи. Тогда на пастбище становилось весело. Они играли в футбол или просто лежали на траве. Так было и сегодня.

Утомившись от игры, ребята растянулись на траве.

— Илья, расскажи что-нибудь интересное,— попросил кто-то, обращаясь к высокому мальчику.

— Про вызывание мертвых! — уточнил Миша, приподнявшись на локте.

— Рассказывать — не то,— отказался Илья.— Вот если бы по-настоящему вызвать кого-нибудь и поговорить — это интересно!

— А что, давай!

На него выжидающе смотрели пять пар любопытных глаз.

— Днем это не получится.

— Приходите вечером к нам,— тут же пригласил Миша.

— А папа? — округлив от страха глаза, вскочил Сергей.

— Сегодня у них собрание, вечером никого дома не будет. Приходите часикам к восьми!

— Братцы, а коров-то наших нет! — спохватился Сергей.

Никто не заметил, как коровы разбрелись по перелескам. Ребята кинулись разыскивать их.

Пригнав скотину, мальчики собрались в круг, но разговор не клеился, и они решили поиграть в мяч.

— А где он? — огляделся Миша кругом.

— Там остался,— махнул Илья.

Миша пошел за мячом, но скоро вернулся ни с чем.

— Его там нет.

— Как нет? — удивились ребята.

— Да так, нету и все! Иди ты,— послал он брата. Сергей нехотя пошел на то место, где они играли час назад. Он несколько раз обошел поляну вдоль и поперек, но мяча не было.

— Странно, странно,— без конца повторял Сергей.— Куда же он делся?

Очень жалко было Сергею новый кожаный мяч, который недавно подарил им отец. «А что если помолиться? — мелькнула вдруг мысль.— Попросить, чтобы Бог помог найти мяч...— Но Сергей тут же остановил себя: — Да ну, глупости!»

Однако эта мысль не отступала. Пересилив себя, Сергей с опаской огляделся по сторонам, сложил руки, закрыл глаза и дрожащим от волнения голосом произнес:

— Боже! Если Ты есть, помоги мне найти мяч!..

Сергей не знал, что еще говорить. Он немного постоял, открыл глаза и посмотрел по сторонам. Мяча не было, и он медленно зашагал вдоль леса к ребятам. Вдруг под большим кустом он увидел мяч. «Вот он! — екнуло сердце.— Я же здесь смотрел! Как можно было его не видеть?» Сергей поднял мяч и крепко прижал к себе.

«Значит, Бог все-таки есть! Зря я спорил с Диной... Наверно, она права...» Сергей не торопился уходить. «Поблагодари Бога! Он ответил тебе»,— словно кто-то напомнил ему. «Как благодарить? Человеку я бы сказал спасибо, а Богу как?» — запротестовал он и побежал к ребятам.

Сергей старался скрыть свои чувства и небрежно бросил мяч на траву.

— Искать не умеешь! — гордо посмотрел он на брата и сел рядом.

Ребята все так же увлеченно говорили о гаданиях, ворожбе и вызывании мертвых. Однако Сергея это уже не интересовало. «А что, если Бог все-таки есть?! — думал он.— Значит, Он видит меня, знает все, что я делаю, чем занимаюсь... Может, все-таки сходить на собрание?» Но тут же вспомнилась клятва, и Сергей тревожно посмотрел на Мишу.

Сергей был так занят своими размышлениями, что не замечал ничего вокруг. Мяч по-прежнему лежал в стороне, и на него никто не обращал внимания.

Вдруг между деревьями замелькал оранжевый «Москвич». Через несколько минут он поравнялся с поляной, где сидели ребята, и резко затормозил. Из машины выскочил мальчонка, схватил мяч и в два прыжка оказался в машине, громко захлопнув за собой дверь. «Москвич» на большой скорости скрылся за кустами.

От неожиданности ребята успели только вскочить. Растерянно поглядывая друг на друга, они не могли вымолвить и слова. Сергей стоял как вкопанный, глядя вслед автомобилю. Переживания с новой силой нахлынули на него: «Бог тебе дал, а ты не поблагодарил, вот Он и забрал...»

В ту ночь Сергей долго не мог уснуть. События прошедшего дня растревожили душу. Утерянный мяч, вызывание мертвых... Правда, у Ильи ничего не получилось, но ребята все же набрались страху. Им чудилось, что Илья с кем-то разговаривал, что-то как будто шевелилось у него в руках.

Мысленно Сергей вновь и вновь возвращался на поляну, где первый раз в жизни помолился. «Теперь я точно знаю, что Бог есть. Но кто Он такой? — думал Сергей,— Значит, все-таки есть ад, иначе невозможно было бы вызывать мертвых?! Может, сходить на собрание хоть разок? Там, наверное, про Бога много говорят...»

На следующий день Сергей искал возможность поговорить с Диной и только к вечеру зашел к ней в комнату.

Запинаясь чуть ли не на каждом слове, он рассказал о своих переживаниях.

— Сегодня Илья пригласил к себе на ночь, снова мертвых вызывать. Я хотел только спросить тебя, как это по Библии... можно делать?..

— Ни в коем случае! — взволнованно сказала Дина.— Это очень опасно, и, кроме того, это грех! Мишу тоже надо предупредить. Когда я была неверующей, то не знала об этом и однажды пошла к гадалке. После этого я потеряла покой, меня мучили ужасные сны и всякие страхи. Я даже не могла спать без света!

Верующие девочки, однокурсницы, пригласили меня на собрание. Я долго не соглашалась. Но страхи преследовали меня днем и ночью. Близкая к отчаянию, я решилась и пошла с ними. В молитвенном доме мне было хорошо и спокойно на сердце. А как только я уходила оттуда, меня снова начинали мучить страшные голоса и ужасы. Тогда я поняла, что только Бог сможет освободить меня, дать мир и покой душе, а без Него я погибну.

В тот день, когда я покаялась, ко мне подошел служитель, и я ему все-все рассказала. Мы еще раз помолились, и, ты знаешь, голоса пропали, кошмарные сны прекратились, страх исчез. Я стала такой счастливой и свободной! — улыбнулась Дина,— Ты не представляешь, как страшно и опасно находиться под дьявольскими чарами! Из этих сетей без Бога вообще невозможно выбраться!

Сергей не перебивал Дину. Он внимательно слушал, и ему тоже очень захотелось пойти на собрание. Но Дина почему-то не пригласила его.

Прошла неделя, другая. Сергея уже давно никто не звал в собрание, а самому напомнить об этом не хватало мужества. Друзья отвернулись от него, называя фанатиком. С Мишей тоже не было ничего общего. Он пропадал вечерами у друзей, а ранней осенью его призвали в армию.

Бесконечные вопросы о Боге, возникающие в душе, одолевали Сергея. Он не находил покоя и мучился от одиночества и тоски. Ему казалось, что даже родным нет дела до него и он никому не нужен.

Серая слезливая осень навевала скуку, и на сердце у Сергея было так же неуютно и хмуро.

Однажды вечером, когда все ушли на собрание, Сергей вышел из дома. Занятый своими мыслями, он уже целый час бесцельно бродил по улице.

— Ты что ходишь, как маятник? — неожиданно окликнул Сергея одноклассник Андрей.— Я смотрю, ты который раз улицу меряешь. Что без настроения?

— Да так... просто...— пробормотал Сергей.

— Я давно уже наблюдаю за тобой. Ты о чем-то переживаешь ?.. Сергей молчал.

— Приходи к нам на собрание! — вдруг предложил Андрей.

Сергей вздрогнул.

— На какое?

— На христианское.

Сергей резко поднял голову, и взгляды мальчиков встретились.

— Когда?

— Завтра, в воскресенье.

— Так ты что, к баптистам ходишь?

— Да.

— И до сих пор молчал? Скрывал, да?

— Да все как-то не решался сказать. Думал, что ты не поймешь меня,— смутился Андрей.— Я недавно хожу. Мне очень нравится. Знаешь, я, может, и сейчас не решился бы пригласить тебя, но смотрю, ты такой грустный, без настроения, неладно что-то у тебя. Вот и позвал... Так ты точно придешь?

— Приду. Я уже давно хотел, но без приглашения как-то неловко идти.

Дома Сергей никому не сказал о своем намерении. А на следующее утро он пришел в молитвенный дом вместе с Андреем.

Собрание произвело на Сергея глубокое впечатление. Здесь все было просто, совсем не так, как он представлял себе: никаких икон и чаш, никто не бил лбом о пол, люди прилично одеты, много молодежи. Молились просто и понятно. «Какой глупец! — корил себя Сергей,— Нарисовал себе невесть что и поверил. А здесь все какие-то счастливые...»

Так Сергей, на радость домашним, стал ходить на богослужения. Дома он с удовольствием приходил на вечернюю молитву и с интересом слушал, как отец читал Библию.

Часто, закрывшись в своей комнате, Сергей читал Евангелие и пытался вникнуть в смысл написанного. Чем больше он рассуждал над Словом Божьим, тем яснее видел себя погибшим грешником. Тяжесть вины удручала его, томила. Слушая проповеди, Сергей каждый раз думал, что проповедники все про него знают и специально отвечают на те вопросы, которые он так часто задавал себе.

Однажды на утреннем богослужении на Сергея нахлынуло необъяснимое беспокойство.

— Каждому человеку Бог предлагает спасение,— говорил проповедник.— Придет день, когда мы предстанем перед Богом, чтобы дать отчет за свои дела. Хотим мы этого или нет, но встреча с Ним произойдет. Сегодня, дорогой друг, у тебя есть возможность решить самый важный вопрос: «Где будешь проводить вечность?» Задумывался ли ты над этим? Ответь на этот вопрос искренне...

Словно Сам Бог обращался к Сергею и спрашивал: «Где будешь проводить вечность?» В один миг Сергею вспомнились скверные слова, которые он нередко произносил, в памяти всплыло множество грехов, непослушание, клятва... Страшась своей участи, Сергей рад был покаяться, однако его что-то удерживало. Выйти вперед и признать себя грешником у него не хватало сил.

«Сегодня обязательно покаюсь»,— уже в который раз давал себе слово Сергей. Но собрание кончалось, и он снова шел домой с ношей грехов и тревожной совестью.

Наступило Рождество. По дороге в молитвенный дом Сергей дал себе твердое обещание: «Сегодня обязательно покаюсь. Хватит мучиться! После первой проповеди выйду вперед, и все...»

Праздничное богослужение подходило к концу. В сердце Сергея шла борьба, и он снова и снова откладывал свое покаяние: «Пусть сначала кто-нибудь покается, потом я...»

Борьба становилась все напряженнее, и от глубоких переживаний у Сергея вдруг все поплыло перед глазами, тело обмякло, и... больше он ничего не помнил.

Пришел Сергей в себя только на свежем воздухе, куда его вынесли друзья. Никто не подозревал, какая жестокая борьба происходила в его сердце. Все подумали, что он просто заболел. Дома мама предложила ему лекарство, но он отказался:

— Не надо ничего, пройдет...

«Покаяние — это не для меня,— в отчаянии думал Сергей.— Суждено, наверное, мне мучиться в аду... Видимо, участь моя определена...» — от этих страшных мыслей его бросало то в жар, то в холод.

Сергею казалось, что ночь никогда не кончится, но наступившему дню он тоже не радовался и по-прежнему страдал. «Лучше бы я умер,— закусив губы, мучительно думал Сергей.— Все равно уже не смогу покаяться...»

Неожиданно в комнату вошел Андрей.

— Как самочувствие? — спросил он, с тревогой вглядываясь в бледное лицо друга.

— Плохо... не знаю, как быть...— мрачно отозвался Сергей и отвел глаза в сторону.

— Что с тобой?

— Плохо мне.

— Может, в больницу надо?

— Никакая больница мне не поможет...

— Почему?

Сергей как будто ждал этого вопроса. Подбородок его задрожал, и он, не стыдясь слез, рассказал Андрею обо всем.

— Давай помолимся. Расскажи все Иисусу,— предложил Андрей.— Это единственный выход для тебя.

— Разве дома тоже можно покаяться? — воспрянул духом Сергей.

— Конечно, можно! Бог отовсюду слышит. Друзья склонились на колени. Сергей долго молчал. Андрей начал молиться первым. Он просил Господа помочь Сергею открыть свое сердце.

— Боже мой, прости меня...— наконец произнес Сергей, и слова хлынули потоком: — Прости, что я закрывал от Тебя сердце. Иисус, спаси меня! Я хочу верить в Тебя, хочу любить Тебя...

Словно тяжелая ноша свалилась с плеч Сергея. Тихая радость отразилась на его лице. Он нашел то, что так долго и томительно искала его душа.

Прошли годы. Сергея рукоположили на пресвитер-ское служение. Это ревностный, искренне любящий Господа служитель. Он еще не забыл, каким путем пришел к Богу и старается рассказать о Спасителе всем обремененным грехом, твердо зная, что только в Иисусе Христе — мир, радость и покой.

Доверие

Таня с мамой и младшей сестренкой жила в большом промышленном городе. Ее отец много лет занимался спиритизмом, а когда дети подросли, бросил семью. Как-то случайно Таня познакомилась с христианской молодежью.

Эти приветливые молодые люди пригласили ее на богослужение, где она впервые услышала Слово Божье. Весть об Иисусе Христе коснулась ее сердца. Она поняла, что виновна перед Богом и за свои грехи заслужила только смерть.

На одном из воскресных богослужений, дождавшись, когда проповедник закончит говорить, Таня решительно поднялась со скамейки и сказала, что хочет помолиться, попросить у Господа прощения.

С трепещущим сердцем, глубоко сокрушаясь о грехах, Таня обратилась к Богу с верой, что Он простит ее. А когда запели псалом: «Радостную песнь воспойте в небесах, найдена пропавшая овца...», Таня плакала от радости, что Всевышний принял и ее, как бедную овечку. Счастьем наполнилось ее сердце.

Скоро Таня влилась в жизнь церкви, стала участвовать в служении. Один раз молодежную спевку назначили на воскресенье, перед утренним собранием. Таня жила далеко от молитвенного дома, и ей нужно было очень рано встать, чтобы приехать вовремя.

— Разве ты проснешься сама? — удивилась мама, узнав о желании дочери.— Будильник сломался, а я не буду тебя будить, потому что сильно устала и хочу выспаться, хотя бы в выходной.

— Хорошо, ты спи спокойно. Бог поможет мне проснуться. Я помолюсь об этом,— уверенно сказала Таня.

Мама ничего не ответила, а только удивленно пожала плечами и вышла. Она не разделяла взглядов дочери и не верила в существование Бога.

Каждый вечер Таня читала Библию. В этот раз ее внимание привлек второй стих из 24 Псалма: «Боже мой, на Тебя уповаю, да не постыжусь».

— Это же прямо ко мне относится! — прошептала она и в молитве доверила Господу свои переживания:

— Боже, помоги мне встать в полшестого. Я не смогу сама проснуться так рано. Ты знаешь, что мне очень хочется попасть на спевку. Помоги мне, потому что я на Тебя уповаю. Пусть и для мамы это будет свидетельством, что Ты все можешь. Аминь.

Темное южное небо, усыпанное множеством ярких звезд, огромным шатром раскинулось над спящим городом. Сквозь сон Таня услышала пение. «Что это?» — открыла она глаза.

Послышались мелодичные переливы. Соскочив с кровати, она побежала на лоджию, откуда доносилось пение. На подоконнике сидела маленькая птичка. Увидев девушку, певунья издала последнюю трель и вспорхнула на ветку растущего рядом клена. Часы показывали половину шестого.

— Слава Господу! — воскликнула Таня.— Он послал эту птичку, чтобы разбудить меня!

Так Таня в повседневной жизни училась надеяться на Господа и доверяться Ему. Иногда эти уроки давались легко, а порой требовали немало сил, чтобы победить сомнения, страхи и довериться Богу вполне.

Когда отец ушел из дому, Таня переселилась в зал, где он когда-то вызывал духов. Возможно поэтому Таня нередко боялась оставаться одна.

Однажды ей приснился сон, будто она сидит на диване и читает книгу. И вдруг она почувствовала, что в комнате, кроме нее, еще кто-то есть. Тане стало страшно. Ужас сковал ее так, что она не могла поднять голову и даже пошевелиться.

Таня проснулась в холодном поту, дрожа как в лихорадке. В комнате было темно и тихо. Присутствие невидимой силы казалось реальностью. Она вскочила с постели, выбежала на лоджию и опустилась на колени возле мирно посапывающей сестренки. «Может, разбудить ее? — подумала Таня, но тут же остановилась: — А Бог? Он ведь может мне помочь!»

— Господи, прости меня, я совсем забыла, что Ты со мной. Ты обещал не оставлять меня. Боже, помоги, мне страшно... я сильно боюсь... Помоги мне!

Таня верила, что Бог слышит ее. На сердце сразу стало спокойнее. Она присела на коврик у кровати, где спала сестренка, но вдруг из комнаты как будто подул ветер. «Почему из комнаты? — съежилась Таня.— Ведь должно быть наоборот: из открытого окна—в комнату...»

Ветер пошевелил занавеску на двери, зацепил висящее на стуле платье и словно замер возле Тани. Новая волна жуткого страха охватила ее. Тане казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Господи! — вырвалось из груди.— Господи, защити меня от злого духа... изгони этот страх. Удали все, что мешает мне довериться Тебе. Хочу быть Твоей полностью. Ты — свет мой и спасение мое, кого мне бояться?

Пока Таня молилась, страх исчезал, но стоило ей замолчать, как сердце снова начинало учащенно биться. «Буду молиться до тех пор, пока страх совсем не пройдет»,— твердо решила она.

Таня долго стояла на коленях. Во время молитвы Дух Святой напомнил ей утешительные слова из девяностого псалма о блаженной надежде на всемогущего Бога: «Под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи». Таня твердо верила, что эти обетования принадлежат и ей.

— Бог со мной! — прошептала она со слезами благодарности на глазах и вошла в комнату.

Ощущая близкое присутствие Господа, она склонилась на колени у своей постели и стала сердечно благодарить Бога за подаренное ей искупление, за освобождение от власти дьявола. На сердце у Тани стало совершенно спокойно. Страх исчез.

Посмотри на себя

На большой перемене вокруг Ильи столпились пятиклассники. А он, оказавшись в центре внимания, деловито объяснял:

— Рождество и Пасха — самые хорошие праздники! Это обязательно сладости и всякие подарки. Но все же Пасха мне нравится больше!

— Почему? — спросили ребята. — Потому что в этот праздник рано утром заяц приносит крашеные яйца и прячет их где-нибудь в траве. И еще он приносит печенье и конфеты! — Илья причмокнул от удовольствия.— На Рождество, конечно, тоже всегда подарки, но это не так интересно, потому что заранее знаешь, что они разложены под елкой. А пасхальный заяц так спрячет, что не так-то просто найти! Притом нужно искать осторожно, чтобы в траве случайно не наступить на подарок! — Илья энергично размахивал руками.

— Все это вздор! — вдруг оборвал его Ваня.— Неужели ты ничего лучшего не можешь рассказать про Пасху?

Илья густо покраснел. Он не думал, что Ваня тоже слышит его рассказ.

— Тебе уже пора знать, что Пасха — это древнееврейский праздник,— с той же резкостью в голосе продолжал Ваня.— Смысл Пасхи в том, что Христос умер за грехи людей, победил смерть и на третий день воскрес!

— Можно подумать, что я этого не знаю! — обиделся Илья и смерил товарища надменным взглядом.

— Почему же ты рассказываешь всякие небылицы?! — закричал от возмущения Ваня.

Илья молча повернулся и ушел. Никто из ребят не проронил ни слова.

— Еще верующим называется! Чем такие глупости о Пасхе говорить, лучше вообще ничего не рассказывать,— буркнул Ваня и направился в класс.

— Иван! — догнал его Рома.— Зачем ты при всех на Илюшку так обрушился? Это же не по-христиански! Лучше бы ты ему потом одному это сказал.

— Знаешь, что,— Ваня свысока глянул на друга,— его давно уже пора образумить. Зачем он басни рассказывает? Что ребята подумают о верующих из-за этих выдумок?

Роман промолчал. Ему было неприятно. Он понимал, что Ваня поступил плохо.

Уже перед самым звонком на урок Рома попросил Ваню:

— Помоги мне примеры по математике решить! Приходи сегодня ко мне, или я к тебе приду.

В ответ Ваня что-то пробормотал и, гордо подняв голову, пошел в класс. «Какие они все неумехи! — думал он.— Одному помоги, другого научи!.. Лучше после обеда в кино схожу...»

На другой день, неожиданно для всех, учитель объявил контрольную по математике.

Ваня быстро справился с задачей. А Рома сидел рядом и не мог осилить даже первое уравнение. Вытянув шею, он старался заглянуть в тетрадь Вани, но тот, искоса глянув на товарища, демонстративно закрыл рукой исписанный лист.

До конца урока оставалось несколько минут, и Рома, подперев голову рукой, с грустью смотрел на свою контрольную. Кроме условий задачи, переписанных с доски, он ничего больше не написал.

Прозвенел звонок, и Рома положил свою тетрадь на стол учителя, не выполнив ни одного задания.

— Что, списать хотел?! — съязвил Ваня.— Я думал, ты настоящий верующий, а ты...

Рома смущенно посмотрел на Ваню и, глубоко вздохнув, вышел из класса. «Я ни за что не буду способствовать нечестности! — оправдывал свою грубость Ваня,— Списать — это все равно, что своровать или обмануть...»

Незаметно прошла неделя, за ней — другая. Ваня все так же высокомерно разговаривал со своими друзьями, укорял их за всякую мелочь и всегда находил за что обличить. Илья с Ромой сначала отмалчивались, а потом и вообще стали сторониться его. Ваню это раздражало, но он старался выглядеть спокойным и всеми силами оправдывал себя: «Ну и пусть сердятся! Я ведь справедливо говорю. Я прямой человек, не хочу лукавить. Конечно, кому понравится, когда говорят правду в глаза...»

И все же на сердце у Вани было неспокойно. Он понимал, что неправильно относится к друзьям. Бывали моменты, когда у Вани появлялось желание измениться, быть дружелюбным, но мальчики по-прежнему сторонились его, и он отступал от своих решений исправиться.

Однажды на занятиях подростковой группы учитель, Яков Петрович, попросил Ваню прочитать стих из шестой главы Евангелия Луки.

— «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» — внятно прочитал Ваня.

— Объясни, пожалуйста, как ты понимаешь это место? — попросил Яков Петрович.

— Это очень просто,— невозмутимо начал Ваня.— Прежде чем критиковать других за ошибки или недостатки, нужно посмотреть на себя...— Вдруг он запнулся, покраснел и, не договорив, сел.

— Правильно, прежде всего надо посмотреть на себя. Но почему-то в жизни часто бывает наоборот. У другого мы видим даже то, в чем он не виновен, и с легкостью осуждаем ближнего. А свой явный грех как будто не замечаем и даже пытаемся оправдать его...

Иисус Христос учит нас в первую очередь смотреть на себя, проверять свое сердце. Как мы относимся к своим проступкам и как смотрим на проступки других?..

О чем говорил Яков Петрович дальше, Ваня уже не слышал. Прочитанное слово, проникнув в самое сердце, сразило его. «Как я раньше не видел себя? — думал он.— Я немилосердно унижал Илью и Рому, а себя всегда считал правым. Я обвинял их в мелочах, а сам делал намного хуже: ходил в кино, оскорблял ребят, дерзил... И Роме не помог, Илью унизил. Я видел у них соломинку, а бревна в своем глазе не чувствовал...»

— Давайте вместе помолимся,— донесся до слуха Вани голос Якова Петровича.

Во время молитвы Ваня решил попросить прощения у Ильи и Ромы. После собрания он первым вышел во двор. Мрачный и невеселый, стоял он в стороне, поджидая друзей.

Когда на крыльце появился Илья, а потом и Рома, у Вани от волнения пересохло в горле, вспотели руки. Прежде самоуверенный и надменный, он не мог совладать с собой и, словно потеряв дар речи, разочарованно смотрел, как друзья, весело разговаривая, уходили со двора. «Ладно, в школе поговорю с ними... или в другое воскресенье», — успокоил себя Ваня и тоже пошел домой.

С каждым днем Ване становилось все труднее преодолеть себя. Каждое утро он принимал решение попросить прощения у товарищей, но проходили дни, и все оставалось по-прежнему. В конце концов Ваня стал просить помощи у Господа.

— Боже, прости меня! — молился он.— Я очень хочу, чтобы Ты изменил меня... Дай мне силы попросить прощения у Ильи и Ромы!

На следующий день на большой перемене Ваня отозвал друзей в сторону и сказал:

— Простите меня, я плохо поступал, я вас унижал... На самом деле я хуже вас, а считал себя праведным. Простите...

— Конечно прощаем! — И ребята искренне пожали друг другу руки.

Обольщение

Климовы часто собирались в папином кабинете на семейные общения. Иногда отец назначал собрание только для старших детей, и это значило, что будет решаться какой-нибудь серьезный вопрос. Посреди кабинета стоял большой письменный стол, вокруг которого и рассаживалась семья. Сегодня здесь сидели старшие дети (те, кому было больше десяти лет): Сергей, Света и Аня. Они любили эти вечера, где могли рассуждать о Слове Божьем, вместе с папой исследовать Писание, беседовать.

Отец открыл Библию, географический атлас древнего мира и, внимательно посмотрев на детей, сказал:

— Давайте мысленно перенесемся на много веков назад и проследим, как израильский народ шел по пустыне в обетованную землю. Однажды остановились они напротив Иерихона, на моавитских равнинах. С трех сторон эти равнины окружены цепью высоких гор,— отец провел указкой по карте.— Если подняться на вершину Фасги, то перед взором откроется живописная долина, на которой и раскинулся удивительный огромный город. Это трехмиллионный стан израильского народа. В нем, вместо многоэтажных домов и широких магистралей, в строгом порядке стоят разноцветные шатры.

У этого необычного города нет названия, сюда не стекается поток любопытных туристов. Однако в нем есть то, чего нет и не будет ни в одном из величайших городов мира: в центре стана днем стоит столп облачный, а ночью — столп огненный. Это необыкновенное явление напоминало израильтянам о Божьем присутствии.

Моавитский царь Валак, увидев столь многочисленный народ, очень испугался. Он знал о победах Израиля, знал, что с этим народом идет всемогущий Бог. Полагая, что его государство оказалось в опасном положении, Валак стал тщательно обдумывать план спасения. Он решил обратиться за помощью к пророку Валааму и уговорить его проклясть израильтян. За это Валак предложил ему богатые подарки. Слово Божье говорит, что Валаам полюбил богатство, прельстился им и вместе с языческими князьями пошел на преступление.

— Папа, но в Библии ведь написано, что Валаам несколько раз спрашивал у Бога, можно ему идти или нет. И Бог разрешил ему,— Сергей непонимающе посмотрел на отца.

— Библия говорит, что Валаам полюбил подарки, которые передал ему Валак. Он спрашивал Бога, но его обольщенное сердце влекло к тому, чтобы любым путем получить желанное вознаграждение.

Валаам не проклял народ израильский, потому что боялся нарушить прямое повеление Божье, однако, желая получить подарки, научил Валака, как ввести в грех израильтян и тем самым вызвать на них гнев Божий. Обольстившись богатством, Валаам погиб. Поражая мадианитян, израильтяне убили и его.

Обольщение — это сильнейшее орудие, с помощью которого дьявол управляет людьми и заставляет их служить его интересам. Это не только богатство. Выдвигая на первый план что-то вроде безобидное, красивое, даже приятное, дьявол предлагает взрослым и детям делать грех, делать то, что противно Богу. Этот грех бывает так замаскирован, что его трудно распознать.

Иисус Христос говорил Своим ученикам: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас». Чтобы не прельститься грехом, нужно не просто читать Слово Божье, а вникать в него, исследовать и воспринимать верой. Тогда в момент искушения вы будете знать, как поступить. Дух Святой вовремя напомнит вам нужные истины Библии и даст ясное понимание, где добро и истина, а где зло и ложь.

Сейчас мы вспоминали события, которые происходили очень давно. А чем можно обольстить христианина в наше время?

Сережа вчера спрашивал, почему нельзя пойти к Разумовым посмотреть телевизор. Давайте поговорим на эту тему. Мне хочется услышать, что вы об этом думаете.

— Я думаю,— начал Сережа,— что к неверующим идти не надо, потому что они могут смотреть плохие фильмы. Но меня приглашали верующие, они смотрят только...

— Я тоже этого не понимаю,— перебила его Света,— почему одним верующим можно смотреть телевизор, а другим нельзя? Что в этом плохого?

— А мне кажется, без телевизора лучше! — возразила Аня.— Если бы у нас был телевизор, то вечерами мы смотрели бы фильмы и не беседовали так, как сейчас.

— Мне тоже нравятся наши вечера,— поддержал ее отец.— И мы с мамой очень хотим, чтобы нас объединяла не только крыша этого дома, а общие интересы, радости, проблемы. И чтобы в центре всего был Бог. Мы не покупаем телевизор вовсе не потому, что у нас нет денег.

Телевизор — это одна из самых успешных ловушек сатаны. Это современный идол, который требует определенных жертв. Если я куплю телевизор, вы должны будете посвятить ему свое время. Вы будете сначала изредка, а потом чаще и чаще откладывать Библию, чтобы посмотреть интересный фильм. Затем телевизор потребует, чтобы вы реже ходили на собрание, меньше интересовались жизнью церкви, а больше и больше внимания уделяли ему. Телевизор вытесняет Бога из центра жизни.

— Знаешь, папа, как мне бывает стыдно перед девочками! — воскликнула Света.— Они рассказывают друг другу, что видели по телевизору, делятся впечатлениями, смеются, им интересно, а я всегда молчу. Я чувствую себя такой отсталой, несовременной... Иногда не знаю, куда деться. Девочки говорят, что я гордая и считаю себя святой, а их — грешниками. Они всегда смеются над теми, у кого нет телевизора...

— Я вполне понимаю тебя,— кивнул отец.— Жить свято всегда было трудно. А перед приходом Христа, когда умножается беззаконие, становится еще труднее. Сегодня святостью пренебрегают многие христиане, и это — зло в глазах Господа.

Желание приобрести телевизор появляется у тех, кто прельстился уговорами дьявола: «Там не все фильмы плохие. Есть ведь и христианские, и научные, а также о природе и о животных. Христианин тоже должен всесторонне развиваться, знать, что происходит в мире. Это не грех, это очень даже полезно...»

Дети, там на самом деле показывают интересное, захватывающее, но автор всего этого — дьявол. Он расставляет свои сети, чтобы запутать в них как можно больше людей, он всеми силами старается прельстить, если возможно и тех, кто принадлежит Богу. Бойтесь его сетей! Изберите путь Христа — узкий, неудобный для нашего «я», путь самоотвержения и жертвенного служения Богу.

Господь пребывает с нами. Видя намерения и желания нашего сердца, Он поможет нам, сохранит и в конце пути даст венец жизни.

Запрещенная воскресная школа

Бессовестные мальчишки! Что они сделали! — пулей влетел в дом Витя и в негодовании бросил портфель на стул.— Вредные, противные, злые!..— запас обидных слов иссяк, и он, потупив взгляд, замолчал.

Родители удивленно переглянулись.

— Витя, что случилось? — ласково спросила мама.

Витя, красный от возмущения и обиды, молчал. Мама нежно провела рукой по его голове и легким движением привлекла к себе.

Постепенно буря в сердце Вити улеглась. Ему было очень хорошо рядом с мамой, и он начал рассказывать:

— Мама, это ужасно! Знаешь, как сильно они били Юрика! — на его глазах заблестели слезы.

— Расскажи все по порядку,— попросила мама.

— Сегодня Ольга Петровна рассказывала нам про двух космонавтов,— всхлипнул Витя.— Они были очень-очень умные. Знаешь, мама, это было в нашей стране, я только забыл, как их звали. Они полетели на одном... нет, не на самолете, а на ракете. Летели они быстро-быстро! Поднялись так высоко, что земли уже не было видно, а только одни звезды. И так они долетели до самой Луны! Представляешь, как это здорово! Я тоже хотел бы полететь как они! Ольга Петровна говорит, что для этого надо хорошо учиться, быть здоровым и сильным. Когда я вырасту большой, я тоже буду космонавтом!

— Космонавтом? — переспросил отец.

— Да! Правда, это здорово?! — восхищенно воскликнул Витя, но вдруг опять переменился в лице.— А потом Ольга Петровна спросила, кто у нас в классе верит в Бога. Юрик поднял руку. Учительница сказала, что он глупый и что только бестолковые люди молятся Богу, потому что Его нет. И все стали смеяться над Юрой, обзывать его богомолом и другими обидными словами. Мама, а что такое молиться? — неожиданно спросил Витя и, не дожидаясь ответа, продолжал: — А потом... после уроков мальчики сильно побили Юрика.

Он не дрался с ними и даже не защищался, а только сильно плакал. Он даже сдачи никому не дал! Папа, почему они говорят, что Юра глупый? — Витя пытливо взглянул на отца.— Ну и что в этом плохого, если он молится и верит в Бога? Зачем дразнить и бить за это? Пусть хоть что говорят, все равно Юра — мой лучший друг!

— А что делал ты в это время? — спросил отец.

— Я заступался за Юрика. Говорил, что он совсем не глупый. Я даже чуть не подрался с мальчишками, да Юра меня остановил,— в голосе Вити звучали нотки негодования.

— Я доволен тобой, Витек! Молодец, что за друга заступался и не оставил его в беде! Конечно, когда ребята дерутся или обижают друг друга — это плохо. Но Юра тоже не совсем прав... Можно было и не говорить при всех, что он молится и верит в Бога. Тогда бы ничего не случилось. Вам же говорят в школе, что Бога нет. Промолчал бы Юра, и никто бы его не бил, а то сам навлек на себя беду.

— Юрик поступил честно! Зачем обманывать? — горячо защищал Витя своего друга.— Мне все равно: верит он в Бога или нет, я буду с ним дружить! — решительно заявил он.— Можно, я сейчас пойду к нему играть?

— Ну что ж, иди,— отец дружески похлопал Витю по плечу.— Да смотри, не стань тоже верующим! — не то шутя, не то серьезно сказал он уходящему сыну.

Как только за Витей закрылась дверь, мать озабоченно вздохнула:

— Что-то очень быстро он подружился с детьми этих баптистов! Еще и года нет, как они поселились возле нас, а Витя уже так сильно привязался к ним. Боюсь, не случилось бы чего плохого... Недаром же люди сторонятся их! Может, надо запретить ему дружить с Юриком?

— Витя еще мал, и я думаю, ничего плохого их дружба не принесет,— сказал отец,— Не стоит переживать. Ведь они играют только во дворе. Если бы он ходил к ним домой, тогда — другое дело. Вообще, христиане в большинстве случаев — неплохие люди. Пусть пока играет, ему ведь скучно одному. А если начнет что-нибудь говорить о Боге, тогда уже можно и запретить. Это никогда не поздно.

После этого разговора Витю стали чаще отпускать к Юрику. Там всегда было шумно и весело, потому что у Юры было четыре братика и три сестры. Витя вскоре стал в их семье равноправным участником всех игр и затей. Но больше всего ему нравилось слушать Юрика. Он знал много удивительных историй и мог увлеченно рассказывать.

— Сынок! — легонько потрепала мама Витю за волосы.— Вставай, пора в школу.

— Угу! — не открывая глаз, отозвался Витя. Ему так хотелось еще чуточку поспать, но сегодня... Сегодня у Юрика день рождения! Вспомнив об этом, Витя откинул одеяло и соскочил с кровати. Сон моментально исчез, и до мельчайших подробностей вспомнился вчерашний разговор и папины слова: «Что ж, день рождения бывает однажды в году. Раз Юрик пригласил, нужно пойти».

— Я подарю ему красивую книжку и конструктор,— приговаривал Витя, торопливо одеваясь.

В этот день он не мог дождаться, когда закончатся занятия в школе. Витя еще никогда не был в гостях у Юры: папа с мамой не разрешали. Играть во дворе можно было, но заходить в дом и, тем более, кушать у них — никогда! А сегодня папа разрешил! Это же просто замечательно!

Вот и закончился последний урок. Размахивая портфелем, Витя помчался домой. Наспех сделав домашнее задание, он схватил приготовленный подарок и, счастливый, побежал к соседям, где через несколько минут уже был окружен веселой детворой.

— Дети! Скорее мойте руки, обед готов! — позвала Юрина мама.

Довольные ребятишки быстро окружили большой стол. Витя с сияющими от восторга глазами протиснулся между Юрой и его младшим братом и с шумом опустился на стул. «Как вкусно пахнет! Так кушать хочется!» — вдохнул он аппетитный запах.

Но что это? Почему никто не садится? Витя удивленно посмотрел на детей. Все стояли вокруг стола с закрытыми глазами, сложив руки. Витя, покраснев от смущения, вскочил со стула, сложил руки и покрепче закрыл глаза. «Что же теперь будет?» — распирало его любопытство.

В наступившей тишине прозвучал тихий, спокойный голос Юриной мамы:

— Отец наш Небесный, мы благодарим Тебя... «С кем она разговаривает? Ведь Юрин папа еще на работе! Почему она благодарит какого-то отца за пищу и за день рождения Юрика?» — недоумевал Витя, но открыть глаза не решался.

— ...Благодарим Тебя за Витеньку, что он может быть у нас в гостях. Привлеки и его к Себе, чтобы он тоже полюбил Тебя!

«Как интересно! О чем это она говорит?» — думал Витя.

Юрина мама закончила свой разговор незнакомым словом «аминь», и все сели. «Может, это и есть молитва?» — смекнул Витя.

Неловкость и робость вскоре рассеялись, и Витя по-прежнему чувствовал себя легко и непринужденно.

Однако далеко не все ему было понятно. «Кто такой Отец Небесный? Почему так приветливо разговаривала с Ним Юрина мама? Отец Небесный, наверное, очень хороший, потому что Его сильно любят здесь. Надо обязательно спросить об этом у Юры!»

После обеда дети увлеклись играми, и Витя забыл о своих вопросах. Незаметно наступил вечер. Уже и Юрин папа пришел с работы, и снова захотелось кушать. На столе появился большой красивый торт.

Теперь Витя уже знал, как надо вести себя за столом. Он сложил руки и крепко закрыл глаза, с нетерпением ожидая, что будет говорить Юрин папа. «Может, он сейчас скажет кто такой Отец Небесный?» Но, к сожалению, из разговора дяди Коли с Отцом Небесным Витя не узнал ничего нового. Одно ему понравилось: Юрин папа говорил так тепло и приветливо, как разговаривают с самым близким человеком.

А после ужина...

— Папа, расскажи про овечку,— попросила Марина.

— Вечером папа обычно рассказывает нам что-нибудь из Библии, а потом мы вместе молимся,— объяснил Юрик.

— Витя, ты когда-нибудь слышал о потерянной овечке? — спросил дядя Коля. Витя смущенно покачал головой.

— Тогда я расскажу эту историю. Ты хочешь послушать?

Витя кивнул.

— У одного пастуха было большое-большое стадо. Сто овец,— начал свой рассказ дядя Коля.— Каждое утро он выводил овец на пастбище. Пастух хорошо знал, где растет зеленая, сочная трава и где протекает чистый ручей. Он всегда заботился, чтобы овцы были сыты и напоены. Он следил за ними, потому что в горах много разных опасностей. Это и густой колючий кустарник, и глубокая пропасть, и страшные дикие звери...

Овечки хорошо знали голос своего пастуха и послушно шли за ним. Они всегда держались вместе и не разбегались в разные стороны.

В этом большом стаде была одна непослушная овечка. Упрямо опустив голову, она не хотела идти на зов пастуха и постоянно норовила куда-нибудь убежать.

Однажды ей удалось перейти на другую поляну.

А оттуда — еще дальше. Ей казалось, что там трава вкуснее и вода в ручье чище. Так она бегала, поднимаясь все выше и выше, и не заметила, как ушла далеко от стада.

Целый день овечка беззаботно бегала по зеленым полянам. А когда солнце спряталось за соседней горой, стало темно и страшно. Несчастная овечка начала громко и жалобно кричать, звать на помощь. Она не знала, в какую сторону бежать. Вокруг возвышались высокие темные горы. Теперь они уже не были •такими привлекательными, как днем. Овечка побежала в одну сторону, потом в другую, но везде было темно... Так она совсем заблудилась и в темноте упала в глубокую яму, заросшую кустарником. Она старалась выбраться оттуда, но вместо этого еще больше запуталась в колючках.

Откуда-то издалека донесся протяжный вой голодных волков. Бедная овечка дрожала от страха и холода, жалобно кричала, но пастух был далеко и, конечно, ничего не слышал.

Вечером пастух привел свое стадо домой и, как всегда, принялся считать овец. Считал, считал — одной не хватает. Что это? Может, ошибся? Пересчитал снова. Точно — одной нет! Он внимательно посмотрел на всех овец, чтобы узнать, какая потерялась. А-а-а! Понял! Нет той упрямой и самовольной овечки!

Пастух вспомнил, как он много раз возвращал ее в стадо. Бедная овечка... Добрый пастух представил, как ей должно быть страшно ночью в горах: «Она, наверное, зовет меня на помощь. На нее могут напасть волки... Надо торопиться, чтобы найти и спасти ее, пока не поздно!»

Не теряя времени, пастух взял палку и фонарь и поспешно отправился в горы. В темном небе мерцали яркие звезды, освещая тропинку, из-за высоких гор медленно поднималась большая желтая луна.

Дядя Коля рассказал детям, как пастух, преодолев опасности и большие препятствия, с трудом разыскал овцу. Усталый и измученный, он взял ее на руки и понес домой. Как он радовался, что овечка была жива и что он ее нашел!

— Точно так радуется и наш Небесный Пастырь, когда люди, заблудившиеся в этом мире, возвращаются к Нему. Но не все хотят идти к Нему. Таких людей ждет верная гибель. А Господь не желает смерти грешника. Он любит всех людей! Добрый Пастырь и сегодня еще ищет всех заблудших и зовет их к Себе.

Витя не сводил глаз с дяди Коли, внимательно слушая. «Как хорошо, что пастырь оказался таким добрым и пошел искать непослушную овцу!» — думал он.

Однако о Небесном Пастыре и заблудших людях Витя так ничего и не понял, а спросить постеснялся. У Юры же он обязательно спросит все-все и непременно расскажет эту историю папе с мамой!

Потом дядя Коля стал играть на гитаре и все запели интересный псалом:

Пастырь добрый ищет бедную овцу, Без Него погибнет, жаль ее Ему. Ищет тебя, ищет тебя, Жаждет Господь спасти тебя!

Только Витя не пел. А потом все встали на колени: и дядя Коля, и Юрина мама, и дети. Витя

Как и за столом, Юрин папа разговаривал с Отцом Небесным, просил, чтобы Он хранил Юру и остальных детей от зла, чтобы они были послушными и больше всего на свете полюбили Его.

Потом говорила Юрина мама, а за ней дети и даже самый маленький Вася. После последнего слова «аминь», которое каждый раз повторяли хором, все встали и поцеловали друг друга. Они поздравляли Юру с днем рождения и желали ему много доброго и хорошего.

Когда Витя пришел домой, ему показалось, что родители были немного расстроены и чем-то недовольны. Поэтому он решил в этот вечер не делиться своими впечатлениями. Довольный и немного усталый от всего увиденного и пережитого, Витя быстро разделся и юркнул в постель.

На следующий день, встретившись с Юрой в школе, Витя сразу же спросил:

— Юра, а кто такой Отец Небесный, с Которым вы вчера разговаривали?

— Отец Небесный — это Бог.

— Но разве Бог может быть твоим отцом? Ведь твой папа — дядя Коля! Что, Отец Небесный — родственник твоему папе? А где Он живет? И как это Он стал вашим отцом?

Теперь уже и Юра призадумался. Как же ответить? Он понял, что Витя ничего не знает ни о Боге, ни о молитве, ни о Библии. Все, что он услышал вчера, перемешалось в его голове, и теперь он никак не разберется. Да и Юра ничем не мог помочь. Ведь ему было всего восемь лет, и он тоже еще мало знал.

— Я не знаю,— смущенно признался Юрик.

— Не знаешь? — разочарованно протянул Витя.

Юрику было неловко. Что делать? Неожиданно лицо его озарила загадочная улыбка.

— Витек, ты умеешь хранить тайну? — прошептал он ему в самое ухо.— Об этом нельзя никому говорить! Понял?

Вместо ответа Витя энергично кивнул.

— Пойдем со мной на детское собрание! Дядя Ве-ня, наш учитель, объяснит тебе все. Он знает про все на свете! И мы спросим у него! Хорошо? — на одном дыхании выпалил Юра.

У Вити от радости заблестели глаза, и он восторженно посмотрел на Юру. Как это замечательно! Тайна! Он обязательно пойдет на детское собрание и там все-все узнает про Бога!

Но вдруг Витя приуныл и опустил глаза: «А если папе не понравится моя тайна и он не разрешит пойти с Юриком?»

Беспокойные мысли и сильное желание узнать о Небесном Отце настолько занимали Витю, что он почти ничего не усваивал на уроках.

После уроков Юрик еще раз предупредил своего Друга:

— Витя, о том, что у нас есть детские собрания, никто не должен знать. Никто! Понимаешь? Если кто-нибудь узнает об этом, на собрание придет милиция, и дядю Веню за это могут арестовать и посадить в тюрьму. Понял?

— Я никому не скажу,— пообещал Витя и тут же спросил: — А когда мы туда пойдем?

— Не знаю. Как только нам скажут, я тебе сразу сообщу!

Витя с нетерпением ждал приглашения.

— Когда же мы, наконец, пойдем с тобой «в гости»? — каждый день спрашивал он у Юры.

— Не знаю, потерпи! Я тоже никак не могу дождаться! — неизменно отвечал Юра, но сам стал серьезно переживать и беспокоиться: шутка ли это — его друг первый раз пойдет на детское!

Как все-таки долго тянется время, когда ждешь! Когда же, когда? Мальчики частенько говорили о своей тайне, и Витя с интересом расспрашивал друга обо всем: и кто придет, и что там делают, и как нужно себя вести...

А Юра без устали, как мог, терпеливо отвечал на все вопросы.

Вот и сегодня, когда они встретились на улице, Витя нетерпеливо толкнул Юру в бок.

— Когда?

Юрик неопределенно пожал плечами.

— Витек, Юрик, привет! — вдруг раздался знакомый голос.

— О! Алик! — разом воскликнули друзья.

— Давай поиграем во что-нибудь! — обрадовался Витя.

— Сегодня не могу,— отказался Алик и, повернувшись к Юре, шепнул: — Пойдем на минутку.

— Я сейчас,— сказал тот Вите и отошел с Аликом в сторону.

Оставив Витю одного, они несколько минут о чем-то шептались.

— Витя! — тихо позвал Юра, когда Алик ушел.— Сейчас пойдем туда... Подожди меня здесь. Я быстро, только маме скажу...

Возбужденные и радостные мальчики направились на соседнюю улицу. Возле большого дома они остановились. Юрик внимательно огляделся и прошмыгнул во двор, Витя — за ним.

В большой полупустой комнате на расставленных в ряд скамейках сидели дети, а двое взрослых — сбоку на стульях. Довольные ребятишки улыбались и изредка перешептывались. Юрик смело прошел вперед и сел на скамейку рядом с мальчиками. Витя робко и неуверенно последовал за ним.

— Дети, я очень рад, что вы пришли сюда послушать Слово Божье,— нарушил тишину приятный мужской голос.

— Это дядя Веня, наш учитель,— шепнул Юра. Витя понимающе кивнул. Все встали, потому что дядя Веня пригласил к молитве.

После молитвы дети пели, отвечали на вопросы, вспоминали то, что они слышали на прошлом уроке, учили новый псалом. Потом дядя Веня рассказал очень интересную историю из Библии.

— У одного богатого человека,— начал он,— было два сына, которых он сильно любил. И вот младший не захотел жить дома. Он решил уехать куда-нибудь и потребовал у отца свою часть имения, потому что считал себя уже взрослым. Отец хорошо знал своего легкомысленного сына и долго уговаривал его остаться дома, но тот настаивал на своем. Ему не терпелось поскорее уехать в чужую страну, где его никто не знает. Он мечтал жить вольно, как вздумается, чтобы родные не мешали ему, чтобы никому не подчиняться и быть самостоятельным.

Отец не стал спорить с сыном и отдал ему все, что тот требовал. Попрощавшись, сын поспешно отправился в путь. А отец каждый день выходил на дорогу и с тоской всматривался вдаль: может, все-таки вернется сын!

Богатому юноше очень понравилось в чужой стране. Сразу появились друзья, он всем был нужен. Его приглашали на всякие вечеринки и застолья, где неразумный сын безжалостно тратил отцовские деньги. Долгое время он нигде не работал, гулял, пьянствовал, грешил...

Однажды, к своему ужасу, непокорный сын обнаружил, что у него почти закончились деньги. Постепенно они исчезли совсем. Исчезли и друзья. О нем уже никто не вспоминал. Зачем им бездомный и нищий товарищ?

Напрасно он искал своих прежних друзей, его как будто никто не узнавал. Голодный и измученный, обнищавший до крайности, он решил поискать себе какую-нибудь работу. Ему не на что было купить даже хлеба. Наконец он нанялся пасти свиней у одного богатого человека. Он рад был есть то, чем питаются свиньи, но даже этого ему никто не давал.

Прошло много времени. Однажды голодный, несчастный сын вспомнил о своем богатом отце. Ему захотелось домой, но возвращаться было очень стыдно. Он знал, что дома много всякой пищи, там никто не голодает и даже слуги могут кушать сколько захотят. А он на чужбине умирает от голода!..

Наконец, этот молодой человек решительно встал и пошел домой. Он готов был на все, только бы отец простил его! В рваной одежде, худой и грязный, шел он по пыльной дороге и чем ближе подходил к дому, тем сильнее волновался.

Увидев своего несчастного сына издали, отец побежал навстречу, крепко обнял его и стал целовать. Радости отца не было предела. Он устроил в доме большой пир, пригласил всех своих знакомых, друзей и соседей, чтобы порадовались вместе с ними...

Витя не сводил глаз с дяди Вени. Да, такого он еще никогда не слышал!

— У всех людей есть на небе любящий Отец,— продолжал дядя Веня.— Он и сегодня еще ждет Своих сыновей и дочерей, которые блуждают в греховном мире. Он готов простить их и принять в Свою семью.

Как блудный сын встал и пошел к отцу, так и каждому человеку нужно решительно направиться к Богу и попросить прощение за свои грехи.

Витя не заметил, как детское собрание подошло к концу. Комната опустела. Дети, не задерживаясь, быстро разбежались по домам. Только Витя с Юрой не торопились уходить. Им хотелось выяснить непонятное. Дядя Веня внимательно выслушал их и подробно ответил на все вопросы. А потом он пригласил Витю на следующее собрание.

Так Витя стал постоянным посетителем запрещенной воскресной школы.

— Где он опять пропадает? — недовольно спросила Витина мама у отца.— Не нравится мне его дружба с Юрой. Баптисты могут сильно повлиять на него. Еще, чего доброго, завлекут в свою секту!

Витя очень впечатлительный. Ты обратил внимание, что в последнее время он стал каким-то задумчивым и молчаливым? Иногда он такие удивительные вопросы задает! Боюсь, как бы они не научили его библейским сказкам,— взволнованно говорила она.— Я еще не встречала ни одного верующего, который бы имел какую-нибудь выгоду от веры в Бога. Никто из них не может получить нормального образования или устроиться на хорошую работу. Я не хочу, чтобы у моего сына была такая участь.

— Ты права. Я тоже так думаю,— поддержал ее Витин папа.— Как только он придет, я непременно поговорю с ним и все выясню.

Витя забежал в дом и чуть не налетел на отца.

— И откуда ты так мчишься? — спросил отец. Витя почувствовал строгие нотки в голосе папы и уклончиво ответил:

— Я был с Юрой!

— А где вы были? — не отступал отец.

— На детском собрании,— чуть слышно вымолвил Витя и покраснел.

— Что?! На детском собрании?! — повторил отец, ошеломленный откровенным ответом сына.

Детское собрание... Эти слова возвратили его в далекое детство. Тщательно умытый, в брючках, перешитых мамой из старых отцовских, сидит он в кругу детворы в небольшой комнате... Как давно это было!

Но сейчас речь идет о его сыне, и он подумал:

«Нет! Я не хочу, чтобы мой сын стал верующим! Над христианами все насмехаются, их всюду притесняют и унижают. Он должен хорошо учиться, получить высшее образование и занять приличную должность!»

— Витя, я не хочу, чтобы ты туда ходил,— наконец строго сказал отец, делая ударение на каждом слове.— Достаточно того, что мы разрешили тебе играть с Юрой во дворе. Я не хочу, чтобы ты стал верующим, поэтому категорически запрещаю ходить на детское собрание. Ты меня понял?

— Да,— чуть слышно промолвил Витя и, оправдываясь, добавил: — Мы ничего плохого там не делаем. Просто слушаем интересные рассказы. И еще поем. Мне очень нравится ходить туда! Знаешь, какой удивительный случай я там услышал! — Витя торопливо рассказал историю о блудном сыне:

— ...Отец сильно любил своего младшего сына, тосковал и каждый день ждал его возвращения. А когда сын вернулся домой, отец сделал большущий пир. Так же радуется Бог, наш Небесный Отец, когда кто-нибудь возвращается к Нему...

Витя умолк. Ему хотелось узнать: понравилась ли папе история? Но отец молчал.

— Папа! — умоляюще произнес Витя и обнял отца.— Ты сердишься?

— Сынок,— вздохнул отец,— я хочу, чтобы ты жил счастливо. И только поэтому не разрешаю ходить на детское собрание. Надеюсь, ты будешь послушен. А сейчас тебе нужно сделать уроки и идти спать.

Витя не проронил ни слова и, понурив голову, пошел в свою комнату. С тех пор он перестал ходить на детские собрания, потому что папу надо слушаться.

— Витек, ты не переживай,— старался Юра утешить друга,— Я буду внимательно слушать, а потом все-все пересказывать тебе.

Один раз, вернувшись с детского собрания, Юра протянул Вите красивую закладку.

— Посмотри, что тебе дядя Веня передал!

— Мне? — удивился Витя.

— Тебе, конечно,— кивнул Юрик.— У меня тоже такая есть. Сегодня всем раздавали. Почитай, что здесь написано,— повернул он закладку на другую сторону.— Это выучить надо.

— Обязательно выучу,— оживился Витя.— Может, папа когда-нибудь разрешит мне пойти на детское...

— Я сегодня рассказал про тебя дяде Вене,— вспомнил Юра.— Он сказал, что будет молиться за тебя. Бог может так сделать, что папа разрешит тебе ходить...

Вите очень хотелось пойти с Юрой, послушать об Отце Небесном и об Иисусе Христе. Долго он переживал и в конце концов решил не послушаться папу. Когда Юра в следующий раз отправился на детское, Витя пошел следом за ним.

С тех пор каждый раз, возвращаясь с детского собрания, Витя робко поглядывал на отца и слышал упреки совести: «Ты — непослушный!»

— Витя, ты можешь сегодня немного задержаться? — спросил дядя Веня после собрания.— Помоги мне привести в порядок комнату!

Витя с радостью принялся за дело.

— Витя, а твой папа знает, что ты ходишь на детские собрания? — поинтересовался дядя Веня.

— Нет.

— А почему?

— Он не разрешает,— и, немного помолчав, Витя рассказал о всех своих переживаниях.— ...Я не смогу быть послушным сыном Отца Небесного, если буду делать то, что говорит папа,— закончил он.

— А ты говорил об этом Иисусу?

— Разве Ему можно об этом говорить?

— Конечно! Иисусу нравится, когда мы рассказываем Ему о себе все-все: хорошее и плохое, когда мы доверяем Ему свои радости и переживания, говорим с Ним о своих ошибках и грехах,— объяснил дядя Веня.— Если хочешь, давай сейчас вместе помолимся!

Сначала молился дядя Веня. Он рассказал Иисусу про Витю, что ему не разрешают ходить на собрание, и попросил Его помочь этому мальчику.

Короткой и простой была молитва Вити:

— Иисус, прости мои грехи и что я не слушал папу и маму, уходил на детское собрание без разрешения. Иисус, я не знал, что Тебе можно рассказывать про себя даже плохое. Помоги мне слушаться папу и маму и сделай так, чтобы они разрешили мне приходить сюда. Живи в моем сердце и будь всегда со мной! Аминь.

После молитвы Витя спросил:

— Дядя Веня, а Иисус будет теперь со мной всегда и везде?

— Конечно! Если ты любишь Его и хочешь быть с Ним, Он никогда не оставит. Только постарайся всегда слушаться Его.

Веселый и радостный, Витя помчался домой.

— Папа! — еще с порога крикнул он.— Папа! Хочешь, я расскажу тебе один секрет?

— Очень хочу! — улыбнулся отец.

— А ты меня ругать не будешь?

— Посмотрим.

— Знаешь, я...

Сильно волнуясь, Витя рассказал папе, что он ходил на детские собрания, что Иисус простил ему все грехи и теперь живет в его сердце...

— Теперь я всегда буду слушаться тебя, даже если ты накажешь меня и не разрешишь ходить на детское. Иисус теперь живет в моем сердце!

Отец задумчиво смотрел в окно. Стараясь понять, отчего вдруг папа стал таким печальным, Витя не сводил с него глаз. «О чем он думает? Может, сердится? А что, если папа возьмет да и разрешит? Тогда я вместе с Юрой смогу пойти на рождественский вечер!» — мечтал Витя.

После глубокого раздумья, отец неторопливо начал рассказывать:

— Много лет назад я тоже ходил на детские собрания...

Витя в изумлении застыл: «Неужели?»

— Мне тоже нравилось слушать рассказы из Библии и очень хотелось быть послушной овечкой Иисуса,— продолжал отец.— Когда я вырос, то увидел, что верующим трудно жить: их презирают, им не дают возможности учиться в институтах, а некоторых даже сажают в тюрьмы. Я не хотел этих трудностей и, как блудный сын, убежал от Бога.

Я хотел, чтобы ты жил лучше меня, потому и запретил ходить на детские собрания. Но ты, сынок, оказался разумнее... Я не буду больше препятствовать тебе...— Отец замолчал и как-то неестественно откашлялся.

— Спасибо, папа! — кинулся Витя на шею отцу— Теперь я могу пойти на Рождество вместе с Юрой!

А случилось так, что Витя пошел на рождественское собрание с папой. Это на самом деле был радостный праздник, потому что в дом Отца Небесного вернулся еще один блудный сын — Витин папа.

Выбирай лучшее!

Ира Новоселова проснулась раньше обычного. Легко вскочив с постели, она выглянула в окно и ахнула: кругом белым-бело! Снег надел пушистые шапки на крыши домов, на деревья, даже бельевые веревки стали белыми и толстыми.

Наспех одевшись, Ира выскочила на балкон, слепила снежок и тут же вернулась в комнату.

— Снег! Снег на улице! Вставайте, сонюшки! — радостно закричала она и стала тормошить спящих сестренок, слегка натирая им щеки снегом. У девочек куда и сон пропал.

— Снег? Значит, уже зима? Скоро Рождество? И подарки? — зашумели они.

— Нет, еще осень,— остановила их Ира,— но до зимы осталось уже совсем немного. А потом... Потом будет рождественский вечер, а утром под елкой мы найдем себе подарки! А теперь вставайте, пора собираться в школу! Я зайду к маме, что-то на кухне тихо...

Мама Новоселовых часто страдала от болей в ноге, особенно когда менялась погода. Вот и сейчас, не в силах подняться, она лежала в постели. По маминой просьбе Ира приготовила завтрак и отправила детей в школу.

Вечером после ужина папа собрал всех детей в зале. Неожиданно выпавший снег принес детям много радости, и они, перебивая друг друга, торопливо рассказывали отцу, как играли на улице, катались на санках, лепили снеговика.

— Папа, а ты подаришь мне на Рождество теплые сапожки? У меня сегодня ноги замерзли,— пожаловалась Лариса.

— А мне — санки! Ладно, папа? Только не игрушечные, а настоящие! — попросил Вова.

— Сегодня я как раз и хочу поговорить с вами о подарках,— сказал отец.

«Что же папа придумал?» — заинтересовались дети и в ожидании чего-то необычного притихли.

— Вы знаете, что когда нашей маме было всего семь лет, у нее уже не было ни мамы, ни папы. Она была самая младшая в семье. Старшим некогда было присматривать за ней, и она делала что хотела.

Маме нравилось сидеть на берегу ручья и болтать ногами в холодной воде. От этого она простудилась и сильно заболела. У мамы стали болеть ноги так, что она не могла ходить без костылей, и ее отправили в детский дом инвалидов.

Долго ей пришлось жить в доме инвалидов и лечиться, но до сих пор она не может много ходить, у нее сильно болят ноги.

Вот я и хотел вас спросить, как вы думаете, нам нужна машина, чтобы ездить на собрание с мамой?

— Конечно! — тут же согласился Вова,— До автобуса так далеко идти, и маме очень трудно...

— Такую, как у Ивковых,— добавила Ира.— Они всегда на собрание на машине ездят.

— Нет, доченька, это очень дорогая машина. Нам нужно копить деньги на самую дешевую, и именно об этом я хотел поговорить с вами. Вы можете помочь нам с мамой.

— Как? У нас ведь нет своих денег!

— Хотите, я открою вам один секрет? — не отвечая на заданный вопрос, спросил папа.

— Конечно! Мы любим секреты! — зашумели дети

— Мы с мамой каждый месяц отдаем в церковь определенную сумму. Это называется пожертвованием.

Есть там и ваша доля, потому что мы получаем пособие и часть из этих денег отдаем на дело Божье. «Зачем давать за нас? — недовольно подумала Ира.— Мы же не члены церкви... Конечно, так никогда не соберешь на машину!..»

— Папа, а что такое пожертвование? — спросила Лариса.

— Ира, ты можешь объяснить? — спросил папа.

— Это... ну, доброе дело. Когда у нас что-то есть, и оно нам самим нужно, но мы отдаем кому-то ради Бога.

— Тетя Маша вчера дала мне два яблока,— вдруг вспомнила Лариса.— А я подарила их нашим близнецам и себе ничего не оставила...

— Ты хорошо сделала, доченька. Только хвалиться этим не надо. В Библии сказано, что жертвовать нужно втайне, чтобы об этом никто не знал. И еще в Библии написано, что доброхотно дающего...

— Любит Бог! — хором добавили старшие.

— А что значит «доброхотно»? — спросил папа

— Значит, от всего сердца, без сожаления,— ответила Ира.

— Правильно. Помните, мы читали о бедной вдове, которая положила в сокровищницу всего две лепты ? Кого Бог похвалил: эту бедную вдову или богатого фарисея, который положил много денег?

— Бедную вдову,— произнес Вова.

— Да, сынок. Христос сказал, что больше всех положила вдова, потому что она отдала все, что у нее было. Вдова заслуживает большей похвалы. А вы хотите, чтобы вас тоже похвалил Бог?

— Да! — хором воскликнули дети. Только Ира опустила голову и чуть слышно прошептала:

— Хотим.

— Тогда давайте решим, как нам скопить деньги на машину. Для этого нужно от чего-то отказаться. Например, что мы выберем: перестанем жертвовать деньги в церковь, пока купим машину, или оставим вас без новых игрушек и подарков на Рождество?

Наступила тишина. Ира сосредоточенно думала. Ей хотелось быть доброхотно дающей, хотелось, чтобы ее похвалил Бог, но... Родители обещали подарить ей на Рождество швейный набор для вышивания платочков... «А вдова? — вдруг пронзила ее мысль,— Она ведь отдала все! Нет, ради того, чтобы маме было легче, чтобы она могла вместе с нами каждый раз быть на собрании, стоит отказаться и от сладостей, и от швейного набора!..»

— Лучше мы останемся без подарков,— нарушив тишину, тихо сказала Ира.— Отдавайте в церковь, как и раньше...

И снова молчание.

— Дети, кто хочет получить подарок на Рождество, поднимите руку! — предложил папа. Никто не пошевелился.

— Слава Богу! Я очень рад, что вы любите Господа. И хотя отказываться от того, что нам хочется, трудно, но ради Бога стоит, правда? Давайте помолимся, поблагодарим нашего Господа за то, что Он любит нас и мы можем любить Его. Попросим, чтобы Он дал мне здоровье заработать деньги, а также вовремя послал нам нужную машину.

Рождество дети встретили без подарков. Правда, мама испекла вкусный торт и праздник все равно был радостным и торжественным. А осенью, на праздник Жатвы, Новоселовы вместе с мамой подъехали к молитвенному дому на новеньком «Запорожце».