Хроники Брэдбери

2. Глинда добрая[4]

Один человек повлиял на юного Рэя сильнее прочих. Нева Брэдбери, старше всего на десять лет, стала для него не просто тетей, а партнером по фантазиям – таким же отщепенцем, как он сам. Нева была творческой личностью: писала картины, вырезала линогравюры, шила костюмы и платья, играла в школьном театре и любила рисовать карикатуры. Несмотря на энергичность, увлеченность и страсть к искусству, она так и не стала заниматься творчеством профессионально. «Она избегала жизни», – с печалью говорил Рэй, вспоминая о великом непризнанном таланте своей тети. Пожалуй, величайшим ее творением стал племянник. Можно сказать, что именно Нева подарила миру Рэя Брэдбери. Разумеется, его воображение развилось бы и без Невы – в конце концов, он был рожден, чтобы стать Рэем Брэдбери, – но именно Нева растила и направляла его талант.

Третий и четвертый годы своей жизни Рэй провел под крылом матери, продолжая, наряду с обычной едой, кормиться из бутылочки. Его разум подпитывала стабильная кинодиета, однако на Рождество 1925 года Нева, тогда еще подросток с короткими каштановыми волосами и выразительными серыми глазами, подарила своему маленькому другу нечто куда более насыщенное. Рождество в доме Брэдбери было простым и уютным праздником семейства, принадлежащего к «не слишком удачливому среднему классу», как выражался Рэй, – денег на дорогие подарки не водилось. Тем не менее каждый год и на Сент-Джеймс-стрит, и в соседнем доме бабушки и дедушки ставили елку и украшали настоящими свечами. За украшение дома всегда отвечала Нева – она любила праздники, особенно Рождество и Хэллоуин.

Тем памятным рождественским днем в Уокигане выпал снег. Рэй и его брат, спавшие на раздвижном диване в гостиной, проснулись рано, чтобы поскорее увидеть подарки. На одном из свертков под елкой было написано «Шорти» – «Коротыш» (так в семье звали Рэя, а его старший брат Леонард носил прозвище «Скип» – «Попрыгун»). Это был подарок от Невы – сборник «Давным-давно», первая сказочная книга, которой предстояло изменить жизнь Рэя навсегда; ведь, хотя критики и ученые втискивают творчество Брэдбери в узкий жанр научной фантастики, на самом деле он в куда большей степени сказочник. В книге были собраны сказки о Джеке и бобовом стебле, Красавице и Чудовище, Мальчике-с-пальчик, Золушке и других классических персонажах. Сборник вышел в 1921 году в издательстве Rand McNally and Company. Редактором выступила Кэтрин Ли Бейтс, сочинившая в 1893 году стихотворение America the Beautiful, которое сделалось буквально вторым гимном Соединенных Штатов.

Той зимой родители учили Рэя читать. Как и полагается выкормышу популярной культуры, он учился по комиксам в воскресных газетах: «Меня учили читать на «Счастливом хулигане», «Воспитании отца» и прочем подобном». За «Давным-давно» Рэй принялся с наслаждением и был очарован яркими иллюстрациями Маргарет Эванс Прайс. «Сейчас в книжном магазине я в первую очередь спешу в отдел детских книг – ради картинок», – признавался Рэй в восемьдесят два. Несомненно, именно очарование тех первых рисунков впоследствии побуждало его лично контролировать создание обложек, а иногда и иллюстраций почти для всех своих книг. Возможно, произведения Брэдбери рисуют такие яркие визуальные образы во многом именно благодаря его давней любви к иллюстрации и кино.

Когда Рэю исполнилось пять, тетя Нева показала ему свою коллекцию книг, включая серию про страну Оз, и он пришел в восторг. Ничего подобного историям Л. Фрэнка Баума мальчик еще не встречал: они были полны сказочных сюжетов, причудливых выдумок и ярких иллюстраций. «Я часто думал, что Нева сама из страны Оз», – писал Рэй в 1940-е годы в неопубликованном эссе о своей тете под названием «Бескрылая летучая мышь» (The Wingless Bat). Именно с Невы начался путь Рэя в «далекую страну метафор», как он любил выражаться. Несмотря на вполне обычную жизнь с матерью, отцом и братом, а позднее с женой и собственными дочерьми, с этого пути он никогда не сходил.

Дом Брэдбери на Сент-Джеймс-стрит был скромным и заурядным: спальня, кухонька, столовая и гостиная, в которой спали мальчики. Все пространство крошечной спаленки Лео и Эстер с двойными раздвижными дверьми занимала латунная кровать – такая длинная, что один конец выходил в дверной проем. В ногах кровати стоял патефон, на котором Рэй часто слушал музыку. Эстер коллекционировала музыкальные альбомы, и Рэю хорошо запомнилось, как он без конца крутил исцарапанную пластинку с песней The Lady Picking Mulberries. Если Нева познакомила племянника со своими творческими увлечениями напрямую, то мать влияла косвенно: она любила кино и музыку, и сын перенял эти пристрастия.

Из гостиной маленького дома на Сент-Джеймс-стрит лестница вела на чердак и в единственную уборную. Свой страх подниматься по темной лестнице в туалет среди ночи Рэй описал в рассказе «Нечисть над лестницей» (The Thing at the Top of the Stairs) из сборника «Конвектор Тойнби» (The Toynbee Convector). Семейство Брэдбери было очень бережливым: Леонард выключал свет на лестнице, чтобы экономить электричество, поэтому маленькому Рэю, боявшемуся темноты, приходилось каждую ночь подниматься в неизвестность. Он верил, что на чердаке живет чудовище, и терпел до последнего, а иногда даже мочился прямо на лестнице. В итоге раздосадованный отец поставил под диван Рэя и Скипа ночной горшок.

Впоследствии Рэй превратил свой страх, как и другие воспоминания детства, в творческую метафору. Его, как и большинство других писателей, очень часто спрашивали о том, где он черпает идеи. Ответ прост: Рэй брал события из жизни и наполнял их мрачными фантазиями. Дэвид Моген, автор критического трактата «Рэй Брэдбери» (David Mogen, Ray Bradbury), называл такие сюжеты (которых у Рэя было великое множество) «автобиографическими фантазиями». «Еще в начале своей карьеры Брэдбери понял, что лучшая проза рождается из символической интерпретации личного жизненного опыта, и экзотические сюжеты можно использовать как метафору того, что нам известно. Превращая факты в вымысел, Брэдбери творит мифы из повседневных и необычных событий собственной жизни», – писал Моген.

К весне 1926 года, под воздействием Невы и благодаря собственным склонностям, Рэй по уши погрузился в сказочный мир. Тем временем в семье разразилась беда: заболел любимый дедушка Рэя. Сэмюэл Хинкстон Брэдбери, тихий пожилой человек, так и не оправившийся от финансового краха своих золотоискательских предприятий, подхватил менингит. Много недель он пролежал в спальне наверху. Рэю помнилось, как однажды в конце весны он навестил умирающего дедушку и поговорил с ним в последний раз. Утром 4 июня 1926 года, проведя шесть дней в коме, Сэмюэл скончался. Ушел тот, на ком держались традиционные вечерние посиделки на веранде; кто спокойно курил сигары посреди всеобщей суеты; чей баритон, словно по радио, передавался сквозь половицы.

Последний День независимости, проведенный с дедушкой за год до его смерти, остался в памяти Рэя одним из самых дорогих воспоминаний. Тем теплым летним вечером вся семья собралась на веранде и лужайке перед домом. Бион, дядя Рэя, принес маленькую самодельную латунную пушку и выстрелил, разорвав громким шумом тишину ночи – к восторгу детей и возмущению взрослых. Рэй вспоминал тот день в неопубликованном интервью 1971 года, которое дал своему агенту, Дону Конгдону:

История о дедушке Брэдбери и воздушном фонарике, как и все великие истории Брэдбери, – метафора отпускания, и Рэй очень любил ее рассказывать. О последнем Дне независимости с дедушкой он вспоминал и в своем эссе «Моя Византия» (Just This Side of Byzantium), которое впоследствии стало предисловием к поздним изданиям «Вина из одуванчиков». Кроме того, эти воспоминания нашли отражение в фантастическом рассказе о Марсе «Огненные шары» (The Fire Balloons) из сборника «Человек в картинках» (The Illustrated Man).

Сэмюэла Хинкстона Брэдбери похоронили на кладбище Union Cemetery на западе Уокигана. Минни Брэдбери, которой было тогда пятьдесят пять лет, сделалась вдовой; Лео Брэдбери, его младший брат Бион и семнадцатилетняя Нева потеряли отца. Все они тяжело переносили утрату, равно как и свалившееся на них финансовое бремя. После смерти мужа Минни решила сдавать три комнаты своего дома внаем, чтобы свести концы с концами. Одни постояльцы приезжали и уезжали, другие задерживались в доме по адресу: Вашингтон, 619, надолго.

Кончина дедушки стала для Рэя, которому тогда не исполнилось и шести лет, первой встречей со смертью. В последующие дни и недели каждая деталь, каждый подслушанный разговор, любые звуки, запахи и будничные предметы домашнего обихода стимулировали его безудержную фантазию. Перед лицом смерти он увидел мир в новом свете. Его воображение развивалось день ото дня.

Рэй любил прижаться ладонями к прохладным витражам в доме бабушки и дедушки – двум прямоугольным окнам на лестничном пролете, – уткнуться носом в стекло и смотреть наружу через калейдоскоп оттенков, вызывавших мысли о джеме, мармеладе и летних напитках со льдом. Маленькая лужайка вдоль боковой стены дома была усеяна желтыми одуванчиками. Порой сквозь цветное стекло Рэй видел, как в траве крадется кошка или идет по улице прохожий. Ему нравилось, как разные цвета преображают реальность, и даже годы спустя после отъезда из Уокигана он продолжал смотреть на мир словно через цветные витражи в доме бабушки и дедушки. Эти окна появляются в его рассказах «Постоялец со второго этажа» (The Man Upstairs) из сборника «Темный карнавал» (Dark Carnival) и «Земляничное окошко» (The Strawberry Window) из сборника «Лекарство от меланхолии» (A Medicine for Melancholy). Оба можно охарактеризовать как «автобиографическую фантастику» – фантастические рассказы, основанные на реальных воспоминаниях.

В 1926 году Рэй и его брат Скип пошли в театр Academy в центре Уокигана на фильм «Призрак Оперы». Лон Чейни в роли Призрака поразил воображение Рэя не меньше, чем три года назад в роли горбуна. Мальчик был очарован темой неразделенной любви и всей душой сочувствовал трагическому персонажу, обреченному жить в подземельях. Фильм закончился в девять часов вечера, и братья отправились домой, по обыкновению через овраг. В зеленую темноту спускались деревянные ступеньки, и Скип, опередив брата, скрылся под мостом, перекинутым через ручей. Рэй осторожно спустился следом, дрожа от страха перед темнотой и зная, что старший брат может, как всегда, его бросить. «Когда я, испуганный темнотой, перешел ручей, откуда ни возьмись выскочил Скип. Я ревел всю дорогу домой», – вспоминал Рэй. Увидев зареванного младшего сына, Лео Брэдбери – небольшой любитель розыгрышей – нахмурился и взялся за кожаный ремень. «Отец хорошенько отлупил Скипа, и я остался очень доволен», – со смехом рассказывал Рэй.

С того дня Призрак Оперы всегда оставался в его душе. В этом чувствительном непонятом человеке Рэй видел многое от себя. Отец и брат Рэя были людьми крепкими, мужественными, спортивными, а сам он – хрупким фантазером, чувствительной творческой натурой. Его понимала лишь Нева, но в ноябре 1926 года Рэя разлучили с любимой тетей – семейство Брэдбери переехало в Иллинойс.

Той осенью Рэй поступил в первый класс Центральной школы Уокигана. Его учительницей стала мисс Мори, учившая прежде его отца и Неву. Однако дни Рэя в Уокигане были сочтены – по крайней мере на тот период. Леонард Брэдбери, как его собственные отец и дед, испытывал тягу к странствиям. Он с любовью вспоминал дни, проведенные в путешествии по железной дороге через всю страну вслед за отцом, отправившимся добывать золото, любил Запад и хотел туда вернуться. Поэтому после смерти Сэмюэла Хинкстона Леонард решил покинуть Уокиган в поисках новой жизни и приключений. Уложив чемоданы, вся семья отправилась пассажирским поездом из Чикаго в пустыни Нью-Мехико. Прощание с Невой и привычной жизнью стало для шестилетнего Рэя трагедией.

Интересно, что первым городом, в котором остановилось семейство Брэдбери, по чистой случайности оказался Розуэлл в штате Нью-Мехико. Уфологам он хорошо известен – именно здесь в июле 1947 года, предположительно, произошло крушение неопознанного летающего объекта. В том же году появился первый сборник Рэя Брэдбери «Темный карнавал». Всплеск интереса к инопланетянам и НЛО в конце 1940-х – начале 1950-х был вызван многими факторами, и два из них – это, несомненно, крушение в Розуэлле и Рэй Брэдбери, ожививший Марс и марсиан в своем сборнике рассказов «Марсианские хроники», который вышел в 1950 году. А осенью 1926 года Рэй и Розуэлл ненадолго сошлись в одной точке пространства.

Семейство Брэдбери провело в Розуэлле всего две недели, а потом Леонард решил ехать дальше на запад, в Аризону. «В шестнадцать отец побывал в Аризоне и очень к ней привязался», – объяснял Рэй. Поэтому вся семья отправилась в Тусон – на большом такси с пятью другими пассажирами. В Тусоне Леонард снял небольшую двухэтажную квартиру на Лоуэлл-авеню, неподалеку от Аризонского университета.

Для ребенка, выросшего в прериях, перемены были огромными. Здесь на горизонте возвышались голубые холмы, а пересохшая земля дышала жаром даже после заката. Тем не менее Рэю понравился этот пейзаж, хотя он отчаянно скучал по Неве и каждый месяц писал ей, умоляя переехать в Аризону. Та училась в выпускном классе и никак не могла уехать, хотя ужасно скучала по племяннику.

Леонард Брэдбери не мог найти работу, но его это не заботило – главное, что он наконец оказался на Западе. Тяга к путешествиям была удовлетворена. Вскоре та же тяга проснется и в душе Рэя, однако для начала следовало покончить с кормлением из бутылочки. «Кого вообще кормят из бутылочки до шести лет?!» – вопрошал он годы спустя. Справедливости ради, Рэй выпивал всего одну бутылочку в сутки, обычно перед дневным сном, тем не менее отец решил, что дольше терпеть это невозможно. «Однажды, когда я капризничал и не хотел есть овощи, отец в ярости швырнул мою бутылочку в мойку и разбил ее. Это меня сильно травмировало: настал конец!» – вспоминал Рэй.

В Тусоне он обрел новую свободу. Гиперопекающая мать стала отпускать сына чуть дальше от себя, и он больше не был привязан к метафорической яблоне. Сегодняшним родителям и в голову не придет отправлять шестилетних детей гулять в одиночестве по окрестностям, а вот Эстер Брэдбери в 1926 году дала своему Коротышу свободу. Рэй открыл для себя Тусон, в то время примитивный городок скотоводов, и немедленно влюбился. «Ничто не сравнится с атмосферой растущего, строящегося места – с энергией новых начал. То же касается любых событий в нашей жизни, будь то женитьба, новая любовь, новое здание, район в преддверии реконструкции или город, растущий, как Тусон», – объяснял Рэй.

Целыми днями светловолосый мальчишка носился по огромному кампусу Аризонского университета, бродил по факультету естественных наук, с изумлением рассматривал скелеты, кости динозавров, чучела змей, скорпионов и тарантулов, а в другом здании с любопытством наблюдал за сборкой локомотива. «Уже в шесть лет я был студентом – самым юным в стенах Аризонского университета», – заявлял Рэй. Впрочем, не все в университете радовались любознательному херувимчику: охранники регулярно и бесцеремонно выпроваживали Рэя с территории, а на следующий день – или через неделю – он возвращался вновь. В это время сформировались и укрепились многие интересы Рэя. Он восхищался останками динозавров, а много лет спустя написал рассказ «Ревун» (The Fog Horn). В 1953 году кинорежиссер Джон Хьюстон прочел историю о последнем на свете динозавре, выползающем из морских глубин, спутав рев маяка с жалобным зовом потерянной спутницы, и почувствовал, что в Брэдбери есть что-то от Германа Мелвилла, поэтому предложил ему написать киносценарий по «Моби Дику». «Спрашивается, что было бы, откажись я от динозавров? Не сделал бы карьеру!» – десятки лет спустя говорил Рэй.

Пока он открывал для себя новые увлечения, в семействе Брэдбери происходили волнующие события. 27 марта 1927 года, через несколько месяцев после переезда в Тусон, Эстер Брэдбери родила. У Рэя появилась сестренка – Элизабет Джейн Брэдбери. Он перестал быть самым маленьким в семье, и это его мучило. Рэй всегда был центром внимания, звездой, а теперь оказался просто средним сыном. Он любил сестру, однако в глубине души негодовал.