Глава 2

I

Утром, незадолго до возвращения на станцию, Эгон Тамм снова обратился к жителям Стромы. К этому консерватора побудили замечания его дочери, Уэйнесс. «Твои заявления были четко сформулированы, но прозвучали слишком официально и совсем не дружелюбно», – сказала она ему.

«Как так? – Эгон Тамм был удивлен и даже раздосадован. – Я выступил как консерватор, а от консерватора требуются сдержанность и достоинство, подобающие его должности. По-твоему, я должен был рассказывать анекдоты и плясать вприсядку?»

«Конечно, нет! Тем не менее, не обязательно выглядеть угрожающе. Местные старушки поговаривают, что ты собрался отправить их в концентрационный лагерь».

«Какая чепуха! Я говорил о решении серьезного вопроса и пытался подойти к своей задаче с подобающей серьезностью».

Уэйнесс пожала плечами: «Тебе лучше знать. И все же было бы лучше, если бы ты еще раз поговорил с местными жителями и объяснил, что на станции Араминта им будет гораздо удобнее и приятнее жить, чем в Строме».

Эгон Тамм задумался: «В сущности, это неплохая идея – тем более, что я хотел бы напомнить о нескольких важных обстоятельствах».

Выступая со вторым обращением к населению Стромы, Эгон Тамм постарался создать атмосферу радушия и терпимости, вполне гармонировавшую с его характером. Обращение транслировалось из не слишком аккуратно прибранного кабинета смотрителя Боллиндера; на этот раз консерватор не стал надевать церемониальную мантию и стоял, слегка прислонившись к краю стола в позе, которая, как он надеялся, должна была показаться непринужденной и даже беспечной. Выражение его лица, от природы суровое и даже мрачноватое, изменить было гораздо труднее, но Эгон Тамм сделал все возможное, чтобы сгладить это впечатление дружелюбной жестикуляцией и сердечным тоном:

«Вчера вечером я выступил с обращением, не предупредив никого заранее, о чем я собирался говорить. По этой причине, а также, возможно, потому, что я выражался сухим официальным языком, мое сообщение могло оказаться для многих шокирующей неожиданностью. Тем не менее, я считаю, что вы заслуживаете четкого и бескомпромиссного изложения фактов такими, какие они есть. Теперь каждый понимает неопровержимость Хартии и непрерывность существования Заповедника. На этот счет не должно быть никаких ошибок и недоразумений, никакого самообмана.

Мы не пытаемся замять вопрос о предстоящих неудобствах, связанных с переселением, но преимущества переезда более чем возместят эти неудобства. Каждой семье, каждому домовладельцу будет выделено жилье в одном из четырех районов станции – или, по желанию, участок плодородной земли на окраине. Первый район будет застраиваться параллельно пляжу, к югу от Прибрежной усадьбы. Второй – в холмах, к западу от станции. Третий будет окружать четыре небольших озера к западу и северу от Прибрежной усадьбы. Наконец, четвертый район будет примыкать собственно к управлению Заповедника к югу от Приречной дороги, на другом берегу реки Уонн. Каждый дом будет окружен участком земли площадью не меньше гектара. Каждая семья может проектировать свой дом согласно своим потребностям – в разумных пределах, конечно. Мы делаем все возможное для того, чтобы избежать стандартизации. Если кто-нибудь пожелает возвести сооружение, по масштабам и сложности планировки превосходящее нашу смету, мы будем приветствовать такие архитектурные замыслы, но дополнительные расходы автору проекта придется нести самостоятельно. Мы не стремимся разделить наше общество на иерархические уровни, определяемые престижем, богатством или интеллектуальными достижениями, но в то же время не навязываем принципы равенства тем, чья интуиция подсказывает развитие в другом направлении.

Внесите свои имена в список как можно скорее – хотя бы потому, что это поможет нам в планировании. Учитывайте, что станция Араминта не превратится в поселок для пенсионеров. Каждый, кто способен работать, будет так или иначе работать на Заповедник.

Теперь вы получили общее представление о том, чего следует ожидать. Тот, кто внесет свое имя в список первым, сможет первым выбрать себе участок – хотя я думаю, что в конечном счете новые условия удовлетворят и тех, кто не будет торопиться с переездом».

Выпрямившись, Эгон Тамм отошел на шаг от стола и улыбнулся камере: «Надеюсь, мне удалось в какой-то мере успокоить тех, у кого возникли опасения после моего вчерашнего выступления. Не забывайте только об одном – все мы обязаны соблюдать закон, то есть Хартию Кадуола. Если вы намерены не соблюдать Хартию, вас подвергнут наказанию за нарушение закона, предусмотренному тем же законом. Это не должно быть неожиданностью ни для кого».

Эгон Тамм и его спутники поднялись из управления смотрителя к воздушному вокзалу; их провожала разрозненная толпа жителей Стромы. Каткара, однако, в этой толпе не было, и делегация консерватора вернулась на станцию Араминта без него.

II

Через три дня Глоуэна вызвали в кабинет суперинтенданта бюро расследований на втором этаже нового здания управления Заповедника, в конце Приречной дороги. Он представился Хильде, сварливой старой деве, с незапамятных времен охранявшей Бодвина Вука от посетителей и прочих нежелательных вторжений. Неохотно признав присутствие Глоуэна в приемной, она указала на скамью, где, по мнению секретарши, ему надлежало ждать минут сорок, чтобы у него «поубавилось несносного самомнения, свойственного всем Клаттокам».

«Думаю, что суперинтендант хотел бы видеть меня немедленно, – вежливо возразил Глоуэн. – У меня возникло такое впечатление».

Хильда упрямо покачала головой: «Твоего имени нет в списке, а Бодвин в данный момент очень занят. Может быть, он уделит тебе несколько минут позже. Пока ты ждешь приема, хорошенько подготовь свой отчет, чтобы ты мог его представить последовательно и сжато. Бодвин терпеть не может заикающихся, пускающих пузыри молодых головотяпов, заставляющих его терять время».

«Все это прекрасно и замечательно, но все-таки было бы лучше, если бы вы дали ему знать, что я пришел. В противном случае…»

«Ладно, ладно! Терпение очевидно не входит в число понятий, доступных пониманию Клаттоков! – Хильда нажала кнопку. – Здесь у меня Глоуэн, яростно всхрапывающий и роющий землю копытами. Вы действительно хотите его видеть в таком бешенстве?»

От ответных замечаний Бодвина Вука динамик задрожал и, казалось, покрылся испариной. Хильда прислушалась, язвительно подняла брови и повернулась к Глоуэну: «Тебе приказано немедленно пройти в кабинет. Суперинтендант возмущен медлительностью, с которой ты реагируешь на его вызовы».

Сравнительно легко отделавшись от секретарши, Глоуэн проскользнул мимо нее, приоткрыл тяжелую дверь кабинета и протиснулся внутрь.

Бодвин Вук повернулся к нему в кресле с высокой, обтянутой кожей спинкой, будто нарочно подчеркивавшей его почти карликовый рост.4 Начальник приветствовал Глоуэна небрежным взмахом руки и указал на стул: «Садись!»

Глоуэн молча сел.

Откинувшись на спинку кресла, Бодвин Вук сложил руки на маленьком круглом животе. До сих пор не наблюдалось никаких признаков того, что суперинтенданта все еще раздражало своеволие, проявленное Глоуэном в таверне «Приют астронавта». Тем не менее, Бодвин был человек лукавый и никогда ничего не забывал. Некоторое время он разглядывал Глоуэна желтыми, полуприкрытыми тяжелыми веками глазами. Глоуэн спокойно ждал. Он знал, что Бодвин любил преподносить подчиненным маленькие неожиданности, считая, что таким образом в них воспитывалась привычка к постоянной бдительности. Вопреки всем ожиданиям, однако, первое замечание директора застало Глоуэна врасплох.

«Насколько я понимаю, ты собираешься жениться?»

«У меня есть такое намерение», – признался Глоуэн.

Бодвин Вук выпрямился и чопорно кивнул: «Надо полагать, ты уже получил все необходимые рекомендации по этому вопросу?»

Глоуэн с подозрением покосился на притворно-безразличную физиономию начальника: «Надо полагать – тем более, что я не нуждался во множестве рекомендаций».

«Вот именно!» – Бодвин Вук снова откинулся на спинку кресла и воззрился в потолок. В голосе суперинтенданта появился назидательно-педагогический оттенок: «Бракосочетание – обряд, связанный с тысячами мифов. Это не пустяк. Как общественное учреждение, брак скорее всего предшествовал распространению людей по Ойкумене. Ему посвящены огромные затраты усилий и времени, и не только в области теоретических исследований – это своего рода практический эксперимент, поставленный квадриллионами человеческих пар на протяжении десятков тысяч лет. Насколько я понимаю, общепринятое мнение состоит в том, что бракосочетание невозможно обосновать логическими умозаключениями, и что многие его аспекты – не более чем произвольно сформировавшиеся условности. Тем не менее, ритуал этот настойчиво соблюдается. Барон Бодиссей Невыразимый заметил однажды, что в отсутствие института бракосочетания эволюции не пришлось бы так заботливо разграничивать отличительные признаки полов».

Глоуэн пытался представить себе, к чему приведет этот разговор. В отделе расследований считалось, что в случае вызова подчиненного в кабинет суперинтенданта степень разговорчивости Бодвина Вука была прямо пропорциональна сложности задачи, которую он собирался возложить на подчиненного. Глоуэн начинал беспокоиться. Никогда еще Бодвин Вук не проявлял в его присутствии склонность к пространным нравоучительным рассуждениям. Тем более, что Бодвин явно не торопился делать окончательные выводы.

Бодвин Вук нахмурился, будто заметив на потолке пятно неизвестного происхождения, и обронил: «Насколько я помню, Уэйнесс родилась в Строме».

«Да, в Строме».

«Наши проблемы в Строме, не говоря уже об атолле Лютвен, начинают принимать серьезный характер. Уэйнесс, надо полагать, в какой-то степени испытывает личную заинтересованность в том или ином развитии событий».

«Главным образом она стремится к тому, чтобы эти проблемы были решены быстро и безболезненно в соответствии с принципами Хартии».

«К этому стремится каждый из нас! – благочестиво отозвался Бодвин Вук. – Больше нельзя уклоняться от исполнения долга – настало время взяться за дело, засучив рукава!»

«Ага! – подумал Глоуэн. – Наконец-то мы подходим к сути вещей». Вслух он произнес: «И вы нашли дело, которое позволит мне не прозябать спустя рукава?»

«В каком-то смысле, – Бодвин сдвинул в сторону бумаги, лежавшие на столе. – Наше совещание с Руфо Каткаром не увенчалось успехом. Никто не проявил к нему сочувствия. Ты молчал, как дохлая рыба, Шард отделывался язвительными замечаниями, Эгон Тамм не скрывал своих сомнений, да и я, признаться, не проявил особого желания брать на себя далеко идущие обязательства. В общем и в целом мы не показали себя с лучшей стороны и упустили редкую возможность».

Глоуэн смотрел в окно – из кабинета директора открывался широкий вид на спокойные воды реки Уонн. Бодвин Вук внимательно наблюдал за ним, но Глоуэн не позволил себе даже поморщиться и оставался олицетворением безмятежности.

Будучи, по-видимому, удовлетворен результатами своих наблюдений, Бодвин Вук слегка расслабился и поудобнее устроился в кресле. Официальная версия событий была сформулирована и не вызвала возражений: «Сегодня утром я решил снова установить связь с Каткаром. С этой целью я позвонил смотрителю Боллиндеру. Он сообщил, что Каткара никто не видел уже несколько дней. По-видимому, он где-то прячется».

«Возможно и другое объяснение».

Бодвин Вук сухо кивнул: «Боллиндер занимается этим вопросом».

Глоуэн не хотел возвращаться в Строму ни для того, чтобы искать Каткара, ни по какой-либо иной причине. Он и Уэйнесс были всецело погружены в чрезвычайно увлекательный процесс планирования дома, который они собирались построить после того, как поженятся.

Суперинтендант продолжал: «Придется довольствоваться тем немногим, что мы успели узнать. Каткар сулил сенсационные разоблачения, но не предоставил почти никаких фактических данных. Он упомянул Левина Бардьюса и его спутницу по имени Флиц. Возникает впечатление, что Бардьюс – влиятельная персона в индустрии перевозок. Симонетта и „жмоты“ желают переселить йипов на континентальное побережье. Бардьюс может предоставить необходимые для этого транспортные средства – именно поэтому он так популярен. Но его трудно найти – он явно предпочитает оставаться за кулисами».

«Нет ли каких-нибудь сведений о Бардьюсе в базе данных МСБР?»

«Никаких уголовных преступлений он не совершал, никаких дел на него не заводили. В последнем выпуске „Промышленного каталога Ойкумены“ он числится владельцем контрольных пакетов акций нескольких корпораций – строительной компании „ЛБ“, концерна пассажирских космических линий „Транзит с размахом“, грузовой транспортной компании „Ромбус“ и, вероятно, нескольких других. Бардьюс – очень богатый человек, но умеет не попадаться на глаза».

«Невидимок не бывает. Кто-то должен что-то знать об этом Бардьюсе».

Бодвин Вук кивнул: «В связи с чем полезно вспомнить о Намуре, поставившем Бардьюсу бригаду работников-йипов».

«Сложное дело», – огорченно пробормотал Глоуэн. У того, кому поручат расследование прошлого Левина Бардьюса и его связей с Намуром, не останется практически никакого времени на собственные дела – например, на то, чтобы точно определить подходящие размеры помещений в новом доме и обсудить множество других увлекательных и занимательных вопросов.

«А ты как думал? Конечно, сложное! Намур перевозил должников-йипов главным образом на Розалию. Бардьюс не упомянут в списке владельцев сельскохозяйственных угодий на Розалии – что может оказаться как ничего не значащим, так и очень важным обстоятельством, в зависимости от ситуации».

«Спросите Чилке! – нашелся Глоуэн. – Он провел какое-то время на Розалии».

«Хорошая идея! – одобрил Бодвин Вук. – Так что перейдем непосредственно к делу. Ты уже проявил заметные способности к инопланетным расследованиям…»

«Ничего подобного! Вам только так кажется! Десятки раз моя жизнь висела на волоске! Я каким-то чудом…»

Бодвин Вук поднял руку: «Скромность – редкое качество в клане Клаттоков, и она тебе к лицу. Тем не менее, не заставляй меня подозревать, что в данном случае ты проявляешь скромность, руководствуясь исключительно эгоистическими побуждениями!»

Глоуэн не нашел возражений. Суперинтендант продолжал: «В отделе расследований постоянная нехватка персонала – инспекции и патрули отнимают столько времени, что приходится поручать важные задания таким агентам, как ты, еще не накопившим достаточный опыт и не получившим соответствующее повышение».

Поразмыслив несколько секунд, Глоуэн сказал: «Если бы вы повысили меня в ранге, это наполовину упростило бы решение вашей проблемы».

«Всему свое время. Поспешное продвижение по службе не способствует дисциплинированности и находчивости – это прописная истина, известная испокон веков. Тебе только пойдет на пользу, если ты попотеешь в чине капитана еще восемь или даже десять лет».

Глоуэн промолчал, и Бодвин Вук деловито продолжил: «Несмотря на все, я поручаю тебе это расследование. Разумеется, тебе придется снова побывать на других планетах – где именно, не могу даже предположить. Учитывай, что ты добываешь сведения как о Бардьюсе, так и о Намуре, хотя основным подозреваемым остается Бардьюс. Не сомневаюсь, что ты быстро его найдешь – у него много деловых связей. О Намуре не следует забывать по той простой причине, что он поставлял работников-йипов Бардьюсу, и расследование этих поставок, возможно, позволит установить местонахождение Намура. Естественно, на твоем месте меня в первую очередь интересовали бы планета Розалия и ранчо „Тенистая долина“. Если тебе придется иметь дело с Намуром, будь осторожен – он безжалостный и находчивый убийца! Намур знает, что здесь, на станции, ему грозят обвинения в тяжких преступлениях, и сделает все возможное и невозможное, чтобы уйти от ответственности. Ходят слухи, что он связался с бандой отчаянных головорезов, готовых на кровопролитие по заказу. Тем не менее, ты обязан неотступно преследовать Намура и арестовать его по всем правилам».

«В одиночку?»

«А как еще? Никогда не забывай, что ты представляешь весь авторитет бюро расследований и располагаешь всеми его полномочиями!»

«Очень хорошо, суперинтендант! Я не премину напомнить об этом Намуру и Бардьюсу. Тем не менее, моя преждевременная кончина не будет способствовать решению ваших проблем, связанных с нехваткой персонала».

Бодвин Вук передвинул бумаги на прежнее место и снова откинулся на спинку кресла, бесстрастно разглядывая Глоуэна: «У тебя есть ценные качества, полезные компетентному агенту, в том числе терпение и настойчивость. Но твое самое ценное свойство заключается в том, что тебе, как правило, сопутствует удача. По этой причине я сомневаюсь, что тебя убьют или даже искалечат. Успеешь жениться, когда вернешься – если, конечно, ты не задержишься на какой-нибудь планете, повинуясь внезапному влечению сердца».

«Намур уже трепещет, обреченный на неминуемую гибель от руки отважного блюстителя закона!» – пробормотал Глоуэн.

Бодвин Вук пропустил это замечание мимо ушей: «Завтра в полдень ты получишь от меня окончательные указания. После полудня ты взойдешь на борт звездолета „Мирцейский скиталец“ – он доставит тебя к пересадочному терминалу на Соумджиане».

III

На следующий день, за пять минут до полудня, Глоуэн пришел в управление бюро расследований и представился Хильде. Та лениво просмотрела список и покачала головой: «Бодвин проводит совещание; тебе придется подождать, пока он не освободится».

«Пожалуйста, сообщите ему, что я здесь, – настаивал Глоуэн. – Он приказал мне явиться точно в полдень».

Хильда неохотно промолвила несколько слов в микрофон, неодобрительно хмыкнула, услышав яростный ответ Бодвина Вука, и показала на дверь кивком головы: «Тебе разрешают пройти».

Глоуэн зашел в святая святых суперинтенданта. Тот был не один – на стуле сбоку сидел Юстес Чилке. Глоуэн несколько опешил и задержался, уставившись на Чилке. Чилке дружески приветствовал его взмахом руки и смущенно усмехнулся, тем самым показывая, что он тоже понимает несообразность своего присутствия в кабинете Бодвина Вука.

Юстес Чилке родился на ферме в Айдоле, в просторах Большой Прерии на Древней Земле. Одолеваемый с раннего детства неудержимой охотой к перемене мест, он отправился в пожизненное путешествие по мирам Ойкумены. Подрабатывая кем придется, Чилке успел побывать на многих планетах, видел самые странные виды и посещал самые причудливые селения, где ему привелось вкушать экзотические блюда и ночевать в неожиданных местах, иногда в компании таинственных спутниц. Годы странствий позволили ему приобрести множество необычных навыков. По прибытии на станцию Араминта он устроился на работу в аэропорте и постепенно прижился – молодость прошла, Чилке устал от вечных переездов, а местные условия и климат его вполне устраивали. В последнее время к его сравнительно скромной заработной плате прибавился пышный титул «начальника авиационной базы».

Крепко сложенный человек среднего роста с пыльно-русыми, коротко подстриженными кудрями, Чилке смотрел на мир невинными голубыми глазами. Грубоватые и несколько несимметричные черты придавали его лицу выражение шутовской озадаченности, как если бы тяготы бурной жизни наложили на него нестираемую печать, и теперь он обращался ко всем окружающим с безмолвным упреком. Сидя в кабинете суперинтенданта отдела расследований, Чилке, судя по всему, чувствовал себя непринужденно и не проявлял никакого беспокойства.

Глоуэн тоже уселся и попытался оценить настроение Бодвина Вука. Внешние признаки не внушали оптимизма. Выпрямившись и прищурившись, суперинтендант сидел на краю огромного кресла и нервно перекладывал бумаги на столе. Бросив на Глоуэна пронзительный взгляд и тут же опустив желтые глаза, Бодвин наконец заговорил: «Сегодня наш разговор с командором Чилке затянулся, но мы не теряли времени зря».

Глоуэн отреагировал кивком. Он мог бы, конечно, указать на тот факт, что Чилке правильнее было бы именовать «начальником аэропорта», а не «командором», но Бодвин Вук, как правило, не выражал благодарность за поправки.

«Я убедился в том, что Юстес Чилке – человек с большим опытом и многочисленными полезными навыками. Ты разделяешь мое мнение?»

«Разделяю».

«Вчера ты выразил опасения по поводу того, что тебе придется в одиночку выполнять задание на незнакомой планете».

«Что?! – Глоуэн подскочил, как ужаленный. – Ничего подобного!»

Бодвин Вук разглядывал его из-под полуприкрытых век: «Значит, ты не выражал никакой неуверенности и никаких сомнений?»

«Я усомнился только в том, что мне удастся в одиночку арестовать Намура и всю его банду!»

«Стало быть, усомнился. Так или иначе, ты убедил меня в том, что для надлежащего выполнения этого задания потребуются два агента, – откинувшись в кресле, Бодвин Вук аккуратно соединил кончики пальцев. – К числу достоинств Юстеса Чилке относится тот факт, что он хорошо знаком с Розалией – планетой, которая, скорее всего, будет фигурировать в ходе расследования. В связи с чем я рад сообщить, что он согласился способствовать выполнению задания. Вопреки твоим опасениям, тебе не придется арестовывать головорезов в одиночку».

«Лучшего партнера трудно найти!» – развел руками Глоуэн.

«Важно, чтобы на вас обоих были официально возложены надлежащие полномочия, – продолжал Бодвин Вук. – Поэтому я назначаю Чилке полноправным агентом отдела расследований, соответствующим образом аккредитованным в МСБР».

От замешательства у Глоуэна начинала кружиться голова: «Чилке, в его возрасте, согласился пройти весь курс подготовки? Четыре года практики и курсы повышения квалификации?»

«Видишь ли, уникальная квалификация Юстеса Чилке позволила нам пренебречь стандартными процедурами. Невозможно ожидать, чтобы он согласился на уменьшение заработной платы. Необходимо было назначить его на должность, соответствующую по окладу должности начальника аэропорта. Поэтому я присвоил ему звание младшего командора – чуть выше капитана – но для того, чтобы дослужиться до полного командора, ему все же потребуются несколько лет».

У Глоуэна отвисла челюсть. Он обернулся – Чилке пожал плечами и ухмыльнулся. Глоуэн снова повернулся к директору: «Если Чилке станет младшим командором, он сможет отдавать мне приказы, потому что я – всего лишь капитан».

«Да-да, разумеется».

«Таким образом, если мы вместе отправимся выполнять задание, младший командор Чилке будет заведовать всей операцией».

«В этом и заключается смысл различия в рангах».

«Надеюсь, вы не забыли, что вчера, когда я предложил вам повысить меня в ранге, вы сказали, что мне придется попотеть еще лет десять?»

«Ничего я не забыл! – отрезал Бодвин Вук. – Ты мог бы заметить, что я еще не страдаю старческим слабоумием!»

«А сегодня Юстесу Чилке не пришлось потеть и десяти минут, чтобы заслужить то же звание?»

«Мое решение объясняется актуальной необходимостью».

«Тогда вам придется иметь дело с еще одной актуальной необходимостью, – Глоуэн поднялся на ноги, вынул свое удостоверение и бросил его на директорский стол. – Будьте добры принять мое заявление об отставке. Я больше не работаю в отделе расследований». Глоуэн направился к двери.

«Подожди-ка, подожди! – воскликнул Бодвин Вук. – Это безответственный поступок, мы испытываем острую нехватку персонала!»

«Вполне ответственный! Я получил хороший урок. Как минимум дважды вы практически посылали меня на смерть – до сих пор не понимаю, как мне удалось остаться в живых».

«Вот еще! – пробормотал Бодвин Вук. – Безумная опрометчивость, свойственная Клаттокам, заставляла тебя любой ценой поддерживать репутацию бесшабашного храбреца! Тебе остается винить только недостатки своего собственного характера».

Глоуэн, уже взявшийся за ручку двери, остановился: «Объясните мне одну вещь: каким образом я могу быть одновременно трусом, холодеющим от страха при мысли о выполнении задания в одиночку, и бесшабашным храбрецом, готовым на все ради поддержания своей репутации?»

«Все Клаттоки – сумасшедшие! – вскочив на ноги, заявил Бодвин Вук. – Это общеизвестно. Очень жаль, что психическое заболевание настигло тебя в столь раннем возрасте, но не следует винить меня, усталого пожилого человека, во всех твоих напастях!»

Чилке осторожно произнес: «Позвольте мне предложить возможное решение проблемы. Присвойте Глоуэну звание командора – он его вполне заслуживает – и все будут довольны».

Бодвин Вук раздраженно упал в кресло: «В его возрасте никто еще не становился командором! Такое представить себе невозможно!»

Загрузка...