Хроники Ледяного Королевства

Episode № 11: Final Countdown

Комната давно погрузилась во тьму, лишь кое-где мерцали слабые огоньки свечей, да их отблески на чугунных канделябрах появлялись и исчезали, загадочно посверкивая в мягкой мгле. Самое тёмное время суток. Темноволосый юноша, приподнявшись на локте, чутко прислушался. Тишина. Он не мог сказать, что его разбудило. Может быть, едва заметное касание сквозняка, может быть, чей-то хриплый смех, влетевший в окно, словно из другого мира — окружение казалось словно выдернутым из реальности, оно как будто плыло по волнам, ощущение лёгкого покачивания не оставляло. Уэйн почти не удивился, осознав, что в комнате он совершенно один. Он сел и, обхватив голову руками, беззвучно застонал. Достаточно гордый, он уже жалел о том, что слабость опять взяла верх. Тихо встав, он потянулся к старому креслу — качалке. Первая попытка была неудачной, рука беспомощно упала вниз; тренер совершил следующий рывок и ухватился кончиками пальцев за джемпер, что был аккуратно повешен на спинку, — но рука вновь соскочила вниз. Лишь на третий раз, едва оторвавшись от простыни, он стянул кофту за рукав. Несколько минут спустя он уже выходил из комнаты. В одном из номеров дальше по коридору горели свечи — тёплый жёлтый свет лучом разрезал тьму, полукругом ложась на пол. Он безмолвно застыл на пороге. Кичум читал. Де Зон готов был поклясться, что от него не укрылось беззвучное появление тренера ярости. Ментал не поднял головы, ничто не изменилось в его лице, в его взгляде. Он молча и безразлично перевернул страницу. Уэйн закрыл глаза. Он вдруг с ужасающей ясностью понял, что этот, напротив, теперь даже и не вспомнит о том, что когда-то они были близкими друзьями. Он в очередной раз обманул себя. Неслышно шагнув в тень, тренер пошел прочь.

Рассвет был непривычно алым, словно весь румянец, так и не выступивший на бледных щеках, проявился в прозрачном утреннем небе. Закрыв дверь в трактир, тренер прислонился к ней спиной, досадливо переплетая пальцы. Опять. Некоторое время спустя, провел ладонями по сухим щекам. Поддаваясь странному желанию стереть здесь все следы своей жизни, чтобы найти место для своей новой, он почти яростно проводил утреннюю тренировку, — упражнялся во владении кинжалом, темным подарком и настоящим проклятием неистовой силы. К полудню изменилось всё, даже запах: вместо какой-то противной влажности нос щекотали ароматы промерзшего снега, утреннего домашнего завтрака и почти неуловимый запах мяты. Пинок в дверь внёс в ряд машинальных действий некоторое разнообразие… Какая-то девушка резко развернулась к двери и ехидно заметила:

— Дверь открывается в другую сторону.

Де зон пошел навстречу, не смутившись, высказывал честное и глубоко нецензурное мнение о неправильных дверях, о тех, кто эти двери ставит и о тех, кто таких идиотов рожает. И только после этого соизволил занять свободное место за общим столом, — несколько тренеров помладше, как можно незаметнее, отодвинулись подальше. Двое мужиков с полными кружками пива напротив, перебрасываясь сальными шуточками — а по-другому они и не шутили —, не обратив внимания, Кичум прошел мимо, оставив неизгладимый след на только что вымытом полу, подошвы его кроссовок были страшно испачканы, сбросили свою ношу на ближайшую скамью, о чём-то ругаясь и толкая друг друга снова и снова, прошли мимо две девчонки, и уже на пороге кто-то из них как бы между прочим сказал:

— Этот мой!..

Когда закрылась дверь, с лёгкой грустью Уэйн подумал, что сейчас он не против был выпить. Опять… Пускай и совсем немного, пять — шесть стопок хорошего коньяка, или на худой конец, бутылку пива. Голова гудела страшно, напоминая о том, что злоупотреблять не стоит, — завтра намечался финальный бой турнира… Как же хотелось вновь, окунуться в злостный хмель, потерять голову и бредить, рваться и рваться туда, где к небу тянутся белоснежные башни, где на острых шпилях танцуют с ветром флаги. В долину тысячи роз, в светлую крепость. Щенок. Да что там у света…. Один самообман.

— Уэйн!

Услышав своё имя, юноша поднял тяжёлый взгляд. Тренер явно надеялся, что его здесь никто не побеспокоит, а потому не обрадовался появлению Венки, своего старого друга.

— Отдыхаешь? — медовый голос прозвучал над ухом, — уроженец архипелага навис над ним. Он был как клинок — тонкий и подтянутый, готовый в любую минуту сорваться в стремительный полёт. Длинные каштановые волосы были стянуты в тугую косу и обвязаны шнурком, чёлка пострижена неровно — явно просто отмахнули кинжалом. Зелёные глаза метали молнии. Де зон мотнул головой, хмуро ответил сквозь зубы, не без вызова:

— Отдыхаю! — Венки уже достаточно давно был знаком со слугой башни Гнева, чтобы знать: такой голосок означал только ярость.

— Перед служением свету сил набираешься? — съязвил парень, садясь рядом и закидывая ноги в грязных сапогах на стол. Отпил из услужливо поднесённого бокала. — Если ты думаешь, что у света тебя примут после того, что ты им сделал, то ты ошибаешься.

Де Зон поджал губы. Помолчал.

— И что мне делать? Я просто хочу освятить, отчистить чертов кинжал, — юноша быстрым движением вынул даго из сапога и с силой, от души метнул. Бородатый тангар отшатнулся. Клинок вошёл в мишень почти по самую рукоять.

— А что теперь делать? — хмыкнул Венки. — Можешь отречься от тьмы и, когда свет в очередной раз отречётся от тебя, стать серостью, ничем. А можешь выбросить из головы все глупости и остаться верным хотя бы себе.

Шуму в трактире прибавилось. Кое-как попав в проём — первые два раза встреча с дверным косяком не заставила себя ждать — в помещение ввалился местный выпивоха и дебошир, Митек. Его не менее захмелевший товарищ был задержан местным вышибалой за попытку провести в «городьбу» своего старого, плешивого и уже привыкшего ко всему Рабидаш. Пока вышибала со скучающим видом макал неудачливого мужичонку в бочку с водой, Митек пытался шумно и немного неразборчиво — язык заплетался — усовестить хохочущих посетителей. Уэйн недовольно скользнул по нему взглядом.

— Светлые очень любят пафосные прощания, — несколько секунд спустя заявил Венки, отгоняя неловкое молчание. — Зачем тебе в белую крепость? Чтобы потом всю жизнь ощущать на себе косые взгляды? — презрительно скривился. — Ты всё равно уже ничего не изменишь. Хотя ты можешь попытаться. Только пеняй на себя, если когда-нибудь нам придётся сойтись на поле боя. И вообще… Заклинателей подобного рода ты сможешь встретить и среди тёмных, а вот друзей среди светлых точно не найдёшь, — видя сомнение друга, привел он последний аргумент.

Де Зон фыркнул:

— Торерос заявил мне то же самое, — вздохнул, и лицо тут же перекосило от ударившей в грудь и рёбра боли. В последнем сражении на Вершине Колдурстра он, несмотря на предостережения, вступил в неравный бой с двумя вампирами. С болью пришла и ярость, как часто бывало у него из-за способности берсерка. Венки тем временем вытащил из мишени клинок и вернулся с ним обратно. Кинжал, вращающийся в его ловких руках, на мгновение замер и снова закрутился, отполированная сталь отбрасывала блики огня, томящегося в тесном плене камина.

— Он без вести пропал, — бесцветным голосом ответил тренер. — Он вернётся. Когда-нибудь. Наверное.

— Вот Черт!.. Обещал же, что дождется тебя!

— Нашел какого-нибудь дракона и душит его прямо сейчас, — улыбнулся де Зон. Венки помог другу встать и увлек к выходу из таверны. Шум и пьяное веселье остались позади. Холодный вечерний воздух освежал голову, путь предстоял неблизкий, Рабидаш нетерпеливо грыз узду, его хозяин, совершенно без сознания спал на крыльце, согреваясь пламенем своего питомца…

Мы всегда желаем не задумываться о последствиях… Стоит опасаться своих желаний, вдруг они исполнятся, и твоя сказка станет твоим ночным кошмаром, от которого не убежать. Как спастись от правды, как убежать от реальности, куда бежать? Как вернуть все назад? Чувствуем как воздух сгущается и давит все сильнее с каждой секундой. Словно небо вмиг обрушилось, и стало нечем дышать… Эш знал, тот теперь не отпустит, в голове билась мысль, заставляющая двигаться, хотя силы покидали его невероятно стремительно. Лучше смерть, чем такая жизнь, он уже сделал выбор, продолжая грести к спасительной точке на горизонте, опоздал… Сил нет, воздуха не хватает, словно погрузился с головой под воду… воздух в легких сгорает с молниеносной силой, а руки и ноги отказываются шевелиться… неужели это и правда конец?.. Кичум бросил слепой взгляд на тумбочку, — библиотечная, недочитанная таки за ночь книжка лежала на месте…

Предрассветное время было его любимым. Еще не появились солнечные лучи, но ты уже чувствуешь их приближение. На душе становится тепло и хочется танцевать, кружиться в танце и ни о чем не думать. Как будто невиданная сила тянет пуститься в пляс. Кичум уже давно не ощущал ничего подобного, в холодном сердце сохранилась лишь преданная верность этому времени суток.

Он лежал на кровати и тупо пялился в потолок, сопротивляясь этой невиданной силе. Не хотелось создавать лишнего шума в невероятно тихом и умиротворенном доме. Казалось, можно пролежать так целую вечность и еще затем немного… Часа в три ночи устав бороться с бодрствованием встал и пошел в душ. Одевшись, лег на кровать, и так и лежит с тех пор, рассматривая потолок и обстановку в комнате. Меняющие форму и размеры, медленно ползущие по стенам тени деревьев. Шкаф, стоящий в углу и сначала находившийся во тьме, силуэтом напоминающий громаду Туранитара, теперь стал приобретать истинную форму. Стол, тумбочка, стул с набросанными на него вещами и торба, валяющаяся в другом углу, и все еще не разобранная. Все было каким-то не естественным. Появились первые лучи солнца, отражаясь в огромном зеркале напротив шкафа стали отбрасывать на него солнечных зайчиков, едва различимых даже в этой темной комнате. Эш никогда не понимал сам, почему он все время рвется куда-то в другие города. Сначала думал, что хочет посмотреть мир. Теперь начинало казаться, что он от кого-то бежит. Друзей, будучи менталом, не заведешь, а поэтому его друзьями стали книги. Только их и перевозил он с собой все время. Возможно они занимали много места и создавали небольшие проблемы при путешествии, но он просто не мог их бросить, словно они в самом деле были настоящими его друзьями. Тут свет от восходящего солнца достиг книжной полки, свисавшей чуть кривовато на стене. Миражи, Средние Века в Хоенне, Мифы Вольдарских Гор, Книга Тактик, История. Эпоха Дразантуса… Редко он находил новых друзей, все книги, за исключением «миражей», следовали за ним уже не первый год. Пикачу мирно спал на противоположном конце кровати, — совершенно недвижно и спокойно, хотя утренний сон известен за свою прозрачность. Кичум заставил свое затекшее от долгого лежания без движений тело подняться с кровати. Пробрался в ванную, еще раз почистил зубы, умылся, сбрил пушок на подбородке и намазавшись кремом вернулся в комнату. Зашагал к спящему покемону, с намерением толкнуть того в бок и разбудить… Боец проснулся сам, едва расстояние между тренером и кроватью стало измеряться сантиметрами, — ушки нервно задергались, он поднял сонный взгляд:

— Пошли. — сказал Кичум, развернулся и вышел в коридор, утопающий в белесом свете, по-утреннему яркого солнца. Он дождался, как покемон молнией выскочит за ним, захлопнул дверь, закрыл на ключ и зашагал вперед. Подол зеленой мантии, весьма коротковатой, от чего она напоминала скорее рыцарскую герольду, волнительно трепетала под давлением сильного сквозняка, — тренер и его ученик шагали в унисон, — начали спускаться в гостиную залу. В этот момент, входная дверь отворилась от пинка и грохнула о стену, впустив холод в странный дымный мир пива, брани и веселья. В помещении было тесновато и шумно, размалёванные девки в коротких передниках сновали между стойками, строя глазки посетителям и разнося заказы. Трактирщик, страшно похожий на большого важного анорита, деловито беседовал с кем-то у стойки. За дальним столиком несколько подозрительных личностей, низко склонив головы над каким-то пергаментом, шушукались с самым заговорщицким видом. На небольшом возвышении юлой крутилась деревянная танцовщица, компания тангаров под общий хохот метала ножи, пытаясь выбить хотя бы несколько очков. Один из карликов, вскочив на стол, чтобы быть замеченным, обличительно тыкал в мишень толстым коротким пальцем и, потрясая кудрявой бородой, в которой запутались крошки, кричал: «Она издевается! Вон, подмигивает, ехидная тварь!» и требовал ещё кружечку. У окна развесёлая шаманка зубоскалила с обаятельным парнем в красной рубахе. Парень явно терпел поражение за поражением в словесном поединке, отстреливаясь обворожительными улыбками и довольно банальными комплиментами. На середине трактира под ленивое треньканье лютни танцевала пара. Лихой одноглазый проходимец чересчур крепко прижимал к себе девушку, руки его блуждали по её спине, а где были руки скромно опустившей глаза красотки, лучше вообще не упоминать… Но вошедшего всё это не интересовало. Окинув всех пристальным взглядом, он целеустремлённо направился мимо общего стола у окна, бесцеремонно расталкивая посетителей. Самый смелый — или самый захмелевший? — попытался было тангар возмутиться, но красноречиво блеснувшая молния на щеках Пикачу, напрочь отбила желание проучить нахала. «Все эти люди… их жизни… их чувства… их эмоции… они вылеплены из пластилина в этом квадратном мире… Мерзость». - думал про себя Кичум, сдерживая нарастающую тень ярости и гнева, — хладнокровность покоев храма Дигнатеру все еще была крепка в нем и помогала контролировать каждый пиксель сознания. Посетители уплетали завтрак, поглядывая друг на друга и как всегда молчали. Кичум отворил дверь и вышел на улицу.

Полуденное солнце окрашивало стволы окружающих Подножие деревьев в нежно-алый цвет, казалось, будто бы они румянятся от смущения, как юные девки. Снег громко скрипел под ногами, изо рта вырывались густые клубы пара, мороз ощутимо пощипывал нос. Кичум прикрыл глаза. На таком морозе он меньше ощущал действие своего внутреннего холода, поэтому находиться на улице было гораздо приятнее, чем в помещении. Неспешно раздумывая о своей дальнейшей судьбе, тренер резко повернул за угол. С той стороны улицы доносились негромкие голоса и топот копыт — видно, конюхи выгоняли покемонов на улицу, чтобы не застаивались в стойлах. Во всей усадьбе, мирно погруженной в предпраздничный день, проявляли активность только крестьяне. Над крышей поварни вился дымок, камбаскены, потревоженные птичницами, возмущенно квохтали, протяжно мычали милтанки… Обстановка была крайне умиротворяющая, юноша чувствовал это, когда миновал забор, отделяющий незнакомый ему участок и горный перевал. С ветки ближайшего деревца упал снег, и ментал увидел, что на стволе сидит дрожащая Сентрет. Это его не удивило — он знал, что стараниями Гаронтра, а так же некоторых его приятелей, они здесь были совсем ручными, даже наглыми, и постоянно попрошайничали. На этот случай все обитатели Подножия носили в карманах орехи или сухарики, тем самым лишь уменьшая самостоятельность зверья. И даже Эш не явился исключением — он сунул руку в карман, извлек оттуда несколько орешков и протянул раскрытую ладонь аж вытянувшемуся от любопытства покемону. Зверек забавно зашевелил носом, крепко схватился лапками за палец юноши и бесстрашно перебрался на его ладонь, затянутую в изумрудную перчатку. Там он принялся за еду с таким видом, как будто по меньшей мере командовал серьезной атакой. Покончив с последним из орешков, Сентрет пискнула и вернулась в дупло. Кичум запетлял среди деревьев, миновал неглубокий овраг и поднялся наверх, вскарабкавшись на гребень плоского холма, — Пикачу казался безучастным. Лицо вдруг, стало суровым, взгляд холодным и расчетливым. Обменялся взглядом с тренером, кивнул и стал удаляться в сторону, к противоположному краю вершины. Расстояние остановилось на отметке в девять саженей, — Эш по очереди выпустил еще пятерых покемонов. Бравые воспитанники, большинство из которых он поймал более трех лет назад. Внешне, они ничем не изменились, да и он тоже, разве что бородка была аккуратно сбрита, да фигура видимо отощала. Выражение неподдельного равнодушия не оставляло его лица, будто бы оно и не пыталось изобразить суровость. Кичум осмотрел каждого, столь пристально и внимательно, иногда задерживая взгляд, — он не смотрел на их форму, не проверял готовность и решимость в их глазах, он искал саму тень проявления эмоций… ничего. Ноль. Он скрывал удовлетворение. Но они уловили это и шустро встали, вытянувшись. Прекрасно…

Снизел поднял лапы вверх. Ничего не мешало. Он сделал пару резких выпадов и поднял взгляд на учителя. Ничего не мешает, не тянет, не сковывает движение. Квилава попрыгала на месте. Она потянулась вверх, подготавливая мышцы. Пикачу хладнокровно наблюдал издали, — Иазур осматривал свои плети, топтался на месте, подражая Голему, который иногда хлопал себя по голове лапами и просыпался. Фироу глубоко засовывал клюв в перья своих крыльев, отчищая их от грязи, — мельчайший лишний вес, и в решающий момент схватки может не хватить ловкости для маневра. Монстры разошлись в стороны, образовав почти идеальный эллипс, центром которого был Эш Кичум…

— Нет чувств, нет эмоций, нет переживаний, нет проблем и поражений. — Глаза Кичума закрылись… мир исчез. Воздух наполнился теплом трения их тел, — порывы ветра почти осторожно сорвали капюшон серебряного плаща с головы. Ментал нарочно не говорил задачи спланированного графика тренировок, лишь упомянув что последнее занятие будет тяжелым и необычным, а когда сказал… что друзьям и напарникам придется бить друг друга, хищным взглядом пытался найти в них сомнение, удивление или даже страх. Ничего, они просто приняли факт равнодушно и спокойно, а теперь просто атаковали, словно противник — манекен на манеже. Прекрасное упражнение, — Эш открыл глаза, принявшись отдавать указания всем своим покемонам, — со стороны казалось, что юноша контролирует каждое сокращение их мышц, но он ругал себя за то, что с трудом справлялся с непосильной задачей: командование шестью покемонами одновременно, которые вместе с тем сражаются друг с другом!

Снизел едва сумел отпрыгнуть от несущегося на него Голема. Приземлившись, он занес обе лапы над головой. Пикачу рискнул. Он сделал выпад в сторону Иазура, виноградная плеть не смогла во время остановить его приближение, навстречу понеслись острые, как бритва, листья, — лишь один слегка царапнул по щеке и монстру пришлось увернуться от резкого удара хвоста грызуна. Откатившись в сторону, Голем поднялся на ноги. Квилава пыталась атаковать зверя огненными атаками, но это мало помогало. Он тотчас сворачивался в непробиваемый шар, параллельно, пришлось уклоняться от когтистых лап Снизела. Всё это мешало сосредоточиться для более сильной атаки. Голос тренера в голове, Квилава подняла мордочку вверх, — с небес приближался Фироу. Быстро — быстро, острие его клюва сокращало расстояние. Огненная сфера вылетела навстречу. Голос тренера в голове, и Фироу принялся что есть мочи махать крыльями, возвращая атаку обратно, — огненный монстр кубарем покатился в сторону, спасаясь от удара. Когти Снизела разодрали Иазуру бок, но тот, так и не почувствовал боли. Он проскользнул плетьми под своим противником, скрутил все четыре лапы, поднял высоко в воздух и принялся нещадно разрезать его острыми листьями. Голос тренера в голове. Снизел закрыл глаза и представил… занесенный снегом горный утес, крохотная пещера далеко — далеко на высоте, отец и мать, вскормившее его с самых ранних лет… сестра, убитая браконьером из низины. Боль душевная сменила физическую, — он был просто непобедим сейчас. Совершенно неожиданно, Квилава выпустила ещё один огненный шар в каменного зверя, но тот словно отвлекал её внимание и не более. Рядом бегал Пикачу и чисто символически размахивал хвостом, — противников не было… Сверху донося прерывистый визг, — Фироу атаковал. Трудно зацепить крохотного покемона с воздуха, будучи весьма большим монстром, — но эта птица была обучена приемам на отлично. Голос тренера в голове. Пикачу ловко подпрыгнул, клюв страшно захлопнулся в каких-то миллиметрах от земли, — Фироу вновь начал набирать высоту, не сразу заметив, что грызун забрался к нему на спину. Снизел вырвался из оков Иазура, — но тот даже не моргнул, продолжая словно зачарованный пытаться схватить его плетьми. Голос тренера в голове. Квилава решила предпринять отчаянный манёвр. Разбежавшись, она наступила на Голема и запрыгнула на спину к Фироу. Здесь Пикачу, уже принялся беспорядочно кромсать спину товарища, ища среди стыков брони уязвимые места. Фироу пытался стряхнуть уже обоих. Квилава схватилась с грызуном в ближней схватке, и полем их битвы надолго стала спина огромной птицы. Снизел перестал сопротивляться, выпущенная пыльца соперника обездвижила его. Голем ринулся вперед, ловко блокировав удар плети Иазура, который теперь сражался уже с двумя оппонентами. Голос тренера в голове. Покемон перехватил летящий в него валун и, орудуя им как щитом, защищал себя от несильных, но резких и точных ударов противника. Снизел освободился вновь и быстро набрал необходимую скорость, — время снова остановилось, все замерло, летящий в никуда Фироу, Голем вот-вот и сломавший огромный булыжник, коим Иазур отчаянно защищался. Квилава пыталась в упор выпустить огнеметом по Пикачу, но тот сумел вовремя увернуться и сделать выпад хвостом по ногам. Удар едва не достиг цели. Квилава отпрыгнула в сторону, чуть не сорвавшись вниз… Голос тренера в голове. Фироу сделал мертвую петлю, перевернувшись несколько раз, заставив бойцов бессильно повиснуть под страхом сорваться вниз. Голем раскрошил щитовую оборону Иазура, но к своему удивлению обнаружил, как тот уже завершил подготовку использовать Солнечный Луч. Снизел согнул ноги и заскользил по вытоптанному снегу, сильно выгибая спину назад… и в тот самый момент, как Голем пробовал на вкус чистую солнечную энергию, Снизел развел лапы в стороны, когтями подрезав сухожилия на ногах обоих, прошмыгнув точно — точно под атакой травяного покемона. Они повалились, уже не способные подняться. Снизел скрестил лапы перед лицом, — сверху пришелся удар воздушного десанта. Квилава и Пикачу почти одновременно влетели в противника, вовремя блокирующего атаку. Сотрясение оттеснило его в сторону, сзади приближался Фироу, заряжаясь для применения Гипер-Луча, который мог за раз снести всех оставшихся покемонов. Темный монстр сделал кульбит назад, Квилава и Пикачу разбежались в стороны, — атака едва не зацепила Кичума, который ни на шаг не сдвинулся. Снизел бесшумно оседлал своего агрессора, скрестил над ним лапы и нанес одновременный, режущий удар по шее… Фироу вскричал и совершил мгновенную, неудачную посадку, вкопавшись на несколько сантиметров в размокшую от сражения землю. Эш спокойно поднял руку вверх… и троица тотчас замерла на месте, прекратив использование всяких атак, — повернулась к тренеру. Боль, сжимающая горло Снизела, исчезла. Голова нестерпимо болела от тяжелого, душного аромата. Пикачу устало глядел вперед. Черные точки, пляшущие перед глазами, постепенно исчезали. Квилава тяжело дышала и посмотрела на поднимающегося с колен Иазура. Его сомкнутые лепестки плотоядно шевелились.

— Вы все молодцы. — холодно сказал ментал. — А я сплоховал… Квилава, Снизел и Пикачу станете опорными звеньями в нашей стратегии, — вы будете начинать, заканчивать или выравнивать ход матча в наших командных интересах. Голем, в твоих обязанностях откачка сил избранных врагов*… Химсул Эрель, ты как и прежде слишком самостоятелен… не слушай всегда, что я тебе говорю, если и сам знаешь, как лучше поступить. — травяной монстр коротко кивнул и спрятал виноградные плети, точно, засунул клинки в ножны. — Фироу… медлителен и никакой мобильности. — покемон словно и не услышал. — Прекрасно… я знаю где выпустить тебя… завтра, когда мы победим…

Над древним королевством благословленной принцессы Колднесс всю ночь беспощадно завывал свирепый северный ветер, самозабвенно треплющий тяжелые, будто бы свинцовые тучи за мохнатые бока. Они, точно послушное стадо, щедро сыпали вниз крупные белые хлопья, еще в полете намерзавшие на ветви деревьев и опускавшие их до самой земли. Всю ночь старуха-Зима разукрашивала свои владения сверкающей ледяной мишурой, развешивала на еловых лапах комки подтаявшей небесной ваты, расстилала по земле пушистые искрящиеся ковры. Всю ночь, до самого рассвета, в глухой чаще не смолкали яростные, торжествующие и отчаянные песни — боевые гимны стаи диких майтьен, — громадные звери, затканные в серое и серебряное великолепие своих роскошных зимних шуб. Они тенями мелькали среди клочьев бушующей вьюги, то появляясь, то вновь исчезая в вихрях колючих снежинок. И на рассвете, когда распушившееся от холода солнце осторожно выглянуло из-за горизонта, позолотив лишь самые верхушки заснеженных крон, город встретил новый день настороженным молчанием, словно не знал, чего ему от него ждать. Все молчали — звери, птицы, и даже веселые сентреты не трещали, сидя на ветках и грызя прошлогодние шишки — смирно сидели проказницы в своих гнездах, не смея и носа высунуть наружу. Единственным звуком, нарушавшим хрусткую, точно тонкая корочка льда, тишину было негромкое поскрипывание снега да хриплое, прерывистое дыхание, то и дело сменявшееся надсадным кашлем. Лишь крестьяне, так и не обратив должного внимания, брались за свои каждодневные дела и обязанности.

Мороз обжигал кожу, зимнее светило тонуло в искрах белого снега. Свет отражался от белоснежных сугробов и слепил глаза. Холодно, но очень светло. Железо заледенело и покрылось инеем. Горожане. Простые приезжие, прибывшие сюда совсем недавно и провожающие уже второй месяц в царстве вечной Зимы, взрослые и дети, тонулунды и странники — оборванцы, все шагали молчаливыми толпами к сводам Ледяной Пещеры. Вытаптывая общую дорогу, они все шагали по ней, словно в почтении склоняли головы, проходили под аркой входа, — точно показывали трепетное почтение к тому Богу, что покоиться на вершине. Он, спящий непробудным сном Гламулос, обязательно когда-нибудь проснется… Они проходили мимо могилы Краканура, — пруд уже покрылся сплошным слоем толстого льда и сиял в отблесках утреннего солнца. Гладкая его поверхность, словно отполированный щит слепила глаза, заставляла отворачиваться и идти прочь. Толпы поднимались все выше и выше по коридору, что спиралью обхватывал тело стройной вершины; вышли на утес, где слева тотчас возникла отвесная громада скалы, холодная и безучастная ко всему. А справа, пропасть и смерть, следующая бок обок с ней. Люди трусливо прижимались к телу горы и почти скреблись наверх… Вскоре появились створки гигантских ворот. Они являли собой творение в тринадцать, может чуть больше, футов высоты. Высеченные из синего льда, покрытые изображениями монстров, выкованных из альзара с такой любовью и заботой, что многие и многие узнавали в них настоящие копии живых покемонов. В самом верху была выбита рунная надпись; многие уверены в том, что создана она вместе со строительством общего сооружения. На самом же деле это далеко не так, — руны эти были весьма условно переведены с древних текстов и отбиты здесь уже в наши дни, как приветствие и напутствие претендентам на трон Ледяного Короля. Сквозь проем уже не было видно белесой поверхности ледяного озера. Сегодня, плоская вершина была с широким размахом застроена, заставлена разномастными постройками и сооружениями совсем непонятными, тут и там дымили яркие шатры. Над головой закрывался сводчатый ледяной потолок, по бокам вырастали стены, совершенно прозрачные, точно из стекла. Люди выходили на трибуны построенной арены, где ристалищем стала поверхность водоема. Все здесь прекрасно сочеталось друг с другом, — глаза было сложно отвести от фантастических ледяных узоров, покрывающих темную от влаги и мороза деревянную поверхность скамеек.

Стадион зашумел. У многих от непривычного гула закладывало уши, особенно у людей — новичков, впервые выползших из своих нор на общепринятое культурное мероприятие — посмотреть финал Ледяного Королевства! «Старики», уже привыкшие, и для которых неровное рокотание поля — не больше чем декорация на заднем плане, жадно всматривались в поле грядущего боя. Краски смешивались, ликования восторженных фанатов, их неудержимые эмоции, — какой-то мужчина явно пытался докричаться до кого-то, но из-за шума стадиона слова по физическим причинам не долетали до своей цели. Ветер засвистел. В разных концах поля начали показываться какие-то фигурки. Вскоре, ристалище накрыла стена, отгородившись от трибун. Защитное поле искрилось, а во многих местах еще были видны большие черные пятна копоти — след недавней битвы за бронзовую медаль.

По трибунам продолжали рассаживаться все новые и новые болельщики. Кто понаделал транспарантов с «революционными» лозунгами, типа: «Вперёд, Уэйн де Зон!» или «За Алобастию!». Поле давно закончили заливать водой, с двух сторон его было расположено по три кольца в равнобедренном треугольнике, с четвертым в центре, который напоминал собой обыкновенный покеболл. Узоры эти не ярко светились, отражаясь на ледяных стенах слабым пурпурным огоньком.

Прошло еще несколько минут, — ворота со скрипом затворились и зрители не остались безучастными, наблюдая за этим волнующим зрелищем. На арене появился судья. С короткой козлиной бородкой, высокий и сухой старик, с совершенно седыми волосами, которые были аккуратно сбриты с боков. Он носил форму Белого Стража, которая как нельзя лучше ему подходила, — мужчина воспарил в воздух, расположившись на ничем не поддерживаемой платформе. Стальная тарелка и человек на ней взлетели ровно над центром поля, покинув заградительный барьер. В этот момент, из двух противоположных сторон, из своих раздевалок на поле вышли финалисты, — стадион разразился бурными приветствиями. Эш Кичум шагал с северного входа, его противник с южного. Они сошлись в центре поля и неохотно пожали друг другу руки, после чего спокойно и молча разошлись по местам, заняв светящиеся треугольники. Комментатор и судья облетел арену вокруг, проверив толькому ему известные аспекты предстоящего сражения, — огласил хорошо известных тренеров, пожелал удачи и затем ударил в гонг, свисающий золотым диском над самыми воротами. Телеэкран отобразил портреты обоих участников, — был запущен таймер, — первые секунды схватки начались. Трибуны на мгновение замерли…

Уэйн словно очутился в оазисе самой древности. Вокруг было еще более сумрачно и влажно чем обычно, и холодная влага не доходила до земли, оседая белой шапкой на сводах арены. Звуки стихли, даже ветер спрятался, болельщиков не было слышно… Тренер стоял и рассматривал свое отражение в ставшей вдруг еще более гладкой и теплой поверхности льда. Глаза горели тем внутренним огнем, присущим лишь крайне впечатлительным юношам, волосы черной волной разметались по плечам. Он смотрел в манящую поверхность камня, и не мог оторвать взгляда Вдруг, слева раздались звуки скрипки, справа — переливы флейты, сзади вклинились ритмичные удары барабана. Звуки сплетались, гармонично накладывались друг на друга, создавая неповторимое музыкальное плетение военного гимна. Теперь де Зон боялся отвести глаза от темно-серого небосвода и посмотреть откуда раздаются звуки, чьи умелые руки их извлекают. Он просто закрыл глаза и отдался переполнявшему его восторгу. Четкий ритм заставлял замирать сердце, облизывать пересохшие губы. Мечта. Исчезла горечь, ожили смех, счастье, любовь.

— Тебе начинать, де Зон! — ну вот… все и закончилось. Голос ментала прервал чудесное видение. Уэйн покачал головой, но не успел и слова вымолвить, как Эш вновь заговорил:

— Ты настолько разжег свое пламя ненависти, что готов уничтожить весь мир, только бы затушить его!

Взгляд тренера ярости стал серьезным, даже суровым… он стянул с макушки маску, полностью скрыв лицо:

— Тебе не понять! Тебе не испытать и доли тех страданий, что пришлось пережить мне! А потому следи за языком, и избавь меня от подобных речей, — он с трудом ворочал языком, словно тот был скован цепями; в его обычно мягком взгляде проскользнула стальная искра, но резиновая маска скрыла это от ментала…

— Ты безумец. — спокойно и холодно сказал Кичум, — Ты не видишь ничего, кроме своей ненависти, которая вконец ослепила тебя и искалечила твою душу! — после чего он медленно отцепил с пояса зеленый покеболл и, вытянув его вперед, что-то негромко пробормотал. Зрители настороженно наблюдали за спектаклем, уже и позабыв о сражении.

Яростный вопль разодрал воздух, подобно мощному взрыву, и в следующий миг на поле был выпущен Скептайл. Уэйн обнажил клинок, тотчас охваченный черным пламенем. Глаза его полыхали адским пожарищем, — покемон его насыщался исходящей из тренера энергией. Лицо ментала окаменело, рука разжала хватку и вниз соскочил шар с изумрудными линиями, протянувшихся изящной вереницей по кругу. На поле появилась Квилава, — трибуны волнительно вздохнули. Скептайл закричал что есть мочи, поднимая сильные потоки воздуха, — шерстка на грудке огненного покемона затрепетала… и не более. Холод Дигнатеру просто проигнорировал гнев леса Телперин. Тело Квилавы вытянулось в невероятном прыжке, и почти без подготовки выпустило пламенем по противнику. За долю мгновения до того, как огнемет достиг цели, воспитанник де Зона отпрыгнул в сторону, лед треснул и разлетелся на мириады осколков, а ревущее пламя поглотило его, точно щепку… спалило… уничтожило. Не косаясь земли, покемон поднялся в воздух, подобравшись к более медлительному оппоненту и тотчас начал яростно рвать когтями мягкое тело, не замечая, что вокруг уже горит воздух. То ли плач, то ли вой, то ли свирепый рев огласил всю арену, голова Квилавы запрокинулась к небу, тело выгнулось дугой… Скептайл ловко схватил её за нижние лапы, с силой развернулся и опрокинул вниз. Но не тут-то было, — монстр свернулся в шар, пробил прорубь и тотчас откатился на безопасное расстояние, — Скептайла лучше держать подальше. Монстр приземлился и сплюнул наземь, — Квилава вновь вытянулась во весь рост, встав на задние лапы. Оглушительно зарычав, травяной покемон совсем без разбега подбросил свое тело высоко в воздух, точно охотящаяся майтьена, и, расставив лапы, рухнул на своего врага, ничего так сильно не желая, как вонзить клыки в его горло. Квилава в ответ вскинулась на дыбы и встретила атаку потоком обжигающего пламени. Клинок светился все сильнее, — с болью, в тело берсерка приходила сила, неведомая, неукротимая и могущественная. Он не думал отставать и отпустить от себя настырную соперницу. Противники, сцепившись в один красно-зеленый клубок, покатились по льду, сметая все на своем пути, пока вдруг земля под ними не исчезла, и они, так и не разжав хватки, рухнули в прорубь, подняв целые тучи брызг. Скептайл сумел навалиться на нее сверху, и теперь его мощные передние лапы сжимали ее плечи, а задние рвали живот, сдирая шерсть пополам с кожей. Она извивалась, точно кошка, клокоча, но даже не могла набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы использовать свое пламя, а потому ей оставалось только реветь и царапать бронированное тело врага, силясь добраться до плоти. И она даже не заметила, как громадные когти рванули ее, как потекла горячая кровь… лишь потом пришла запоздавшая боль, и взвыв, Квилава не перестала терзать противника, а в голове ее стучал уверенный и совершенно спокойный голос тренера. Берсерк что есть силы надавил ей на горло, и холодная озерная вода хлынула ей в нос и уши, заливая их и не давая дышать. Она стала биться еще сильнее, но противник только крепче сдавливал когти, грозясь раздавить гортань, — попыталась сбросить его, но он был тяжелее и навалился на нее всем своим весом, с которым ей было не поспорить, а в ее теле быстро таяли силы, которым не хватало свежего воздуха… Перед глазами ее полыхнули искры, промелькнуло лицо тренера, — на трибунах установилось ужасное молчание. Время остановилось…

— Нет чувств, нет эмоций, нет переживаний, нет проблем и поражений. — Глаза Кичума закрылись… мир исчез. Такого взрыва, Квилава не ожидала даже от себя. Откуда-то взялись силы… Энергетический разряд всколыхнул все озеро, разогнав по нему потоки воды, и Скептайл, не ожидавший подобной магической атаки от полузадушенной противницы, оказался отброшен вверх. Квилава не врезалась, а врубилась в каменистое дно и одним махом поднялась на лапы, стрелой бросилась вперед, подхватив врага, в легких которого было полно воздуха и который сейчас только помогал нести его на поверхность. Они вырвались из проруби, — стадион ахнул, — вслед скептайлу тотчас рванулся поток огня. Воздух так и застонал вокруг. Квилава схватила обескураженное тело и хищно спикировала вниз. Еще один огненный поток опалил противнику брюхо, где и без того алели свежие раны. Скептайл было взвыл от боли, но крик его тут же превратился в свирепый рев. От мощного удара об землю, — бойцы отлетели в сторону и с грохотом врезались в прозрачные ледяные стены ристалища, причем Квилава постаралась и как следует, приложила врага головой об острые уступы. Ее когти, не переставая, терзали его броню… впрочем, оставляя на ней лишь едва заметные царапины. Новый поток огня, казалось, был проглочен берсерком и он, словно подкошенный, потерял сознание. Квилава не сразу почувствовала, как враг обмяк и перестал сопротивляться и лишь после того, как комментатор, отчего-то вспотевший, пролетая мимо, громко огласил результат первого раунда, — она прекратила разрывать только — только поддавшуюся броню на части. Поднялась, вытянулась и оглянулась на тренера, — спокойная, но с окровавленной во множестве мест шерстью, она казалась вернувшейся с охоты майтьеной. Эш коротко кивнул, в глазах мелькнуло удовлетворение, покемону было этого достаточно. Зрители, новички и «старики» глядели в оба, не в силах отвести взгляд от озера, — сейчас здесь происходило что-то немыслимое, невероятное, чего раньше мир попросту не видывал, что оставалось за плотной занавесью, сокрытым от глаз, о чем рассказывали в скромных кругах и полушепотом.

— Нечестно бьешься, ментал! — проревел де Зон своему врагу.

— А кто сказал, что я буду биться честно? Заткнись и сражайся, броксвильский пес. — раздался в ответ холодный голос, раскатившийся эхом и тотчас угасший, точно звезды в предрассветных сумерках.

— Начинай… те… — промямлил судья, и его тонкое тело воспарило высоко в воздухе. Де зон поднял в небо отрешенный взгляд, сжал на груди амулет и спрятал клинок в ножны, — мрак, отчаяние и неуловимая тень обиды мелькнула у него в глазах, чувства переполняли его. Предательски дрожали руки… он уже проигрывал менталу. Стоит дать слабину, не суметь скрыть свои эмоции, — слуга дигнатеру тотчас воспользуется этим, уловит весь ход твоих размышлений, раскроет твою подноготную, разрушит на части все планы и перестроит их заново, так, как ему нужно… а ты, ты будешь слепо уверен в том, что это твои собственные мысли, все принятые решения, исконно твои собственные. Де зон опустил взгляд, и выбросил следующий покеболл. Кичум безучастно наблюдал, как напротив вырастает громада Пилосвайна. Монстр сделал шаг вперед и выставил бивни; Квилава встала на все четыре и приблизилась к врагу еще на полшага. Не сводя друг с друга глаз, они медленно приближались друг к другу, готовясь атаковать или моментально среагировать на выпад противника. Кичум рассчитывал расстояние; примерно два прыжка, и тогда ученик одним ударом сможет сильно ударить огнеметом… иначе, противник с легкостью уклонится от атаки. Но уже в следующую секунду Квилаве пришлось отбивать выпад Пилосвайна: навстречу полетели куски стадиона, ледяные глыбы, достаточно большие, чтобы полностью накрыть раненого покемона. Не успей он вовремя уйти от удара, лежать бы Квилаве уже на поле, погребенной под грудой холодных, обжигающих обломков и истекать кровью. Отпрыгнула назад и отбила следующую атаку на этот раз растопив снаряд огненным потоком, быстро сократила дистанцию в один единственный прыжок и нанесла лобовую атаку, — удар был отбит с такой силой, что Квилава едва не получила вывих шейного позвонка. Пилосвайн развернулся для следующего залпа, — соперница упала, стиснув зубы; казалось, что по ногам проехала груженая камнями телега. Вновь полетели глыбы, удар за ударом, не давая противнику прийти в себя, — быстро, стремительно и хаотично, — все, для того, чтобы было невозможно угадать направление следующей атаки. Рассчет верный, — раненый, истекающий кровью монстр не сможет долго и столь эффективно защищаться. Кичум потянулся было за новым покеболом, но отдернул руку и выругал себя. Квилава рывком вскочила и с разворота ударила врага по голове, — выпустила в упор волну огня, Пилосвайн конечно же не успел уклониться и чуть было не рухнул на лед под тяжестью собственного веса. Время было выиграно, — забравшись на бивни, покемон ловко запрыгнул на голову, вскарабкался по длинной шерсти и оказался на спине, в полной безопасности от разящих на смерть бивней и ледяных камней, коими была уже усеяна вся равнина поля битвы. Боль отошла на второй план; теперь ее охватил азарт, вспомнились тренировки, когда она сражалась с тремя, а то и с четырьмя противниками. Боль в ноге немного утихла; теперь альпинистка сосредоточилась лишь на одном — на сражении… Огнемет принялся выжигать дыру на хребте ледяного зверя, он заревел, и не мог ничего поделать с врагом где-то наверху. Ходил из стороны в стороны, топтался, сотрясаясь вновь и вновь, но соперника хищно впилась когтями и ни за что бы не отпустила. Огнемет выжигал дыру. Пилосвайн упал на бок, согнувшись, судорожно вдохнул; легкие отозвались острой болью, вызвавшей приступ кашля. Огонь выжигал изнутри и покемон чувствовал, как хрустит лед под лапами… Поднялся фонтан брызг, огромная туша с ревом, не то плачем сорвалась в темную пучину. Квилава поднялась на задние лапы, — азарт переполнял её, но стремительно, словно сорвавшаяся с вершин лавина, она возвращала себе былую решительность и холодную расчетливость. Уэйн де Зон обнажил из-под плаща следующий покеболл. Страшно… так должно было быть. Каждый раз, когда ты имеешь дело с тренером ярости, каким бы законным не был ваш бой, будь готовым к самому трагичному концу. Твои монстры могут быть убиты, разорваны на части, их внутренности могут быть вырваны и разбросаны по всей территории поля. Будь готовым к тому, что никакой жалости и пощады не увидешь, и речи идти не может быть о благоразумности прикладываемой ими силы, — какой спорт, какие правила, — задача поставлена, и воины Телперина будут добиваться её своими способами, в своей устрашающей манере неумолимой кровопотери. Зрители, обычные безучастные болельщики не могут ощутить этого в полной мере, того страха и волнения, что испытываешь, встав на ристалище. Даже сейчас, уже попривыкшие, они оглушительно орали, кто-то подскакивал, а слишком тяжелые на подъём стучали своими массивными кулаками по своим не менее массивным коленям. Болельщики из Канто орали громче всех, — соратники, земляки де Зона несли им оскорбления, не скупясь на самые крепкие выражения, вложив в свои слова всю свою страсть, злобу и ярость. Но, кричали они это скорее для себя, так как кантовцы, при всем желании, не могли их услышать. А снегопад усиливался. Даже низко надвинутый капюшон, не спасал от наиболее шустрых снежинок, которые явно хотели, чтобы Эш попробовал их на вкус. Казалось, снег стал неотъемлемой частью и Уэйна. Его волосы были богато украшены снегом, отчего слиплись в нечто снежно — запутанное, — поменяли цвет с темно-черного, на молочно белый. Издали, лицо ментала полностью скрывала тьма… глаза мерцали тусклым огнем из-под капюшона, и недвижная его фигура, сквозь беспорядочное мельтешение снежинок, предавала ему очертания призрака. Де Зон сглотнул… от противника ощутимо веяло чем-то… жуть подкрадывалась к носкам сапог, ухватывалась за них и карабкалась наверх. Да, арлиан чувствовал это… и выбирал следующего покемона, совершенно уверенный в том, что убежит отсюда прочь, как только появиться такая возможность. Кичум стоял по-прежнему незыблемо, словно статуя. Квилава разгорелась порярче, в попытке отогнать подступающий холод ветров. Впереди тяжело ступил Армальдо, один из безусловных лидеров команды, он зарычал и угрожающе защелкал лезвиями своих лап — клинков. Этот враг, несомненно доминировал в атаке, он тотчас устремился к обнаруженной сопернице. Его четыре страшных стальных когтя вспарывали толстую чешую огромных драконов, точно беззащитную кожу, и теперь жаждали лишь одного — поскорее добраться хоть до чего-нибудь жизненно важного и разорвать это в клочья… Но не смотря на усталость и страшные ранения, Квилава не думала сдаваться. Свернувшись в шар, развеяв вокруг нахальный снег, она собралась было парировать ужасный удар, нырнуть под неповоротливого хищника и ударить снизу… Но вдруг, по синей чешуе, точно живые, зазмеились загадочные молнии, и Квилава, которую весьма ощутимо толкнуло потоком водяной атаки, отпрянула в сторону, чем не замедлил воспользоваться Армальдо, тут же бросившийся вдогонку. Его страшные клыки клацнули совсем близко от ее шеи, но она успела шарахнуться в сторону и стукнуть врага столбом пламени. Однако оно не причинило ему ни малейшего вреда — оно просто обтекло его, как вода обтекает камень, и он, свирепо ухмыльнувшись, в свою очередь выпустил в ее сторону поток почти зеленоватой воды. Квилава едва успела нырнуть вниз, лишь мгновение спустя сообразив, что сплоховала — враг оказался сверху! И тут же воспользовался моментом! Чудовищной силы удар забил покемона Кичума в лед… страшная боль рванула все тело, погребая под потоком невозможного страдания… странно, она не потеряла сознания — ведь она явно слышала, как трещат кости, или все-таки повезло? Хрустит лед… что-то ударило по голове, а потом ее протащило по земле. Боль была мученическая, ничего подобного она еще никогда не ощущала, но воспринимала это как-то со стороны и довольно равнодушно. Боль? Подумаешь… В глазах все плыло, и она с трудом сосредоточила взгляд. Она лежала на краю громадной ледяной воронки, по краям которой чернели обугленные, обломанные камни… Армальдо нависал где-то сверху. Доносился голос судьи… вот он, пролетел над головой… Голос тренера в голове, а затем темнота… темнота и мрак навалились по — очереди и перемешавшись, даровали покой.

Трибуны вновь зашумели. Воздух отяжелел под звуками, целым букетом неподдельных эмоциональных ароматов; сохранять абсолютное спокойствие, хладнокровие и видимое безучастие становилось уже невозможно. Но. Но, Эш Кичум словно умер, статуей, монолитом он стоял в своей зоне и ни на шаг не сдвинулся, ни единый мускул не ожил на его лице, — рука не дрогнула, возвращая Квилаву в покеболл, — в глазах застоялась Зима. Ветер влетел под барьер, поток его всполошил подолы плаща, откинул капюшон назад и болельщики ахнули, — Уэйн де Зон в ужасе, или просто от удивления, отшатнулся. Седые, белоснежно седые волосы юноши напротив заставляли кровь застывать в жилах, она превращалась в раскаленный свинец, и порожденная усталость и слабость давила к земле. Судья не решился прокомментировать событие и вместе со всеми окунулся в омут непонимания и отрицания. Ментал, словно дожидался чего-то; он свел руки вместе, зашептал заклинание, — многие не верили, считали что подобные моменты схватки арлианов сильно преувеличивают, но миллионы стали свидетелями, как потоки воздуха все чаще и все сильнее проникают под своды арены, с завихрением скручивают снег под ногами бойцов. Мир словно прошивался серыми нитками осадков, и вскоре, швы на небосводе разошлись, — оттуда выглянуло солнце. Воздух сбросил вес, — молчание, люди замерли и терпеливо выжидали, наблюдая со скамеек посадочных мест и у экранов телевизоров, как все вокруг становилось чище и свежее, — силы покинули, поселив в глубине души ощущаемую легкость, — сознание парило. Снежинки неуверенно падали на щеки, даруя прохладу. Вновь задул ветер, не сильный и равномерный, — он пробежал вокруг, напевая какую-то странную песню. Все происходящее вдруг становилось страшным сном, — голубые огоньки факелов колыхались из стороны в сторону все медленнее и медленнее. Неяркий солнечный свет отражался от поля, — люди снова оживились. Шум, гам, — первыми отошли торговцы и загалдели, разнося соленую закуску, зрители уже старались перекричать друг друга, кто-то ругался, кто-то просто орал. Де Зон нахмурился: выспаться ему так и не удалось, голова раскалывается, — а вдобавок прибавилось и противное чувство необъяснимой тошноты. Кичум по-прежнему стоял, сложив руки замком, но уже ничего не нашептывал…Ветер гулял за спинами, взлетая ввысь и шепча что-то неразборчивое… Закружилась голова, горько-сладкий привкус поселился на языке. Крупные чистые капли рассыпались в неверном потоке, дувшем от озера. Воздух наговаривал двоим соперникам, как будто знал об этой истории что-то еще — то, что неведомое человеку. Де Зон случайно вдохнул безвкусный аромат, тотчас, успокаивая расшатанные памятью нервы. Седой подросток медлил, судья его не торопил. Остекленевшие глаза неподвижно уставились в свинцовое небо. Наконец он продолжил упавшим, старческим голосом:

— Голем, твое тело — оледеневший камень. Твоя боря несокрушима. Ты незыблем, как айсберг покоев Ил-Ха.

Вниз сорвался покеболл, вспышка отразилась яркой белизной на прозрачных стенах, и лед прогнулся под тяжестью опытного бойца команды ментального тренера, тренировка и обучение которого заняли долгие, невообразимо долгие шесть лет. Покемон пару раз стукнул себя ладонями по голове, затем выставил их вперед, словно готовился схватить наступающего, остановить и отбросить. Эш знал, что монстр так и не смог перемениться и окончательно охладеть, но у него были незаменимые качества, коих не было у других воспитанников… ответственность, самоотдача и невозможная Гордыня, способная буквально сворачивать горы, если оно понадобиться. Эти, и конечно природные особенности покемона под номером семьдесят шесть в национальной номенклатуре, — могли, и должны были как минимум ослабить и измотать сильнейшего монстра тренера ярости, его козыря и избранника, в которого он вложил кучу денег, времени и сил. Ментал знал, — выпусти он Пикачу, или даже шалуна Снизела с его манерой вести бой, совершенно не упираясь в тактику и стратегию команды, — он бы неминуемо проиграл. Они слабее Армальдо, они проиграют и будут потеряны для всей оставшейся части матча, — Голем протянет куда больше. Он ослабит, измотает и прощупает за это время все моменты поведения противника, и вот тогда, — тогда можно будет попробовать пустить Пикачу… Одного, за двух. Решение было принято.

Тем временем сражение уже началось, — доисторический зверь вновь ринулся в атаку, — ментал был уверен, приказ тренера даже не поступал. Какая рассеянность! Голем ловко перехватил удар, молниеносно перешел в страшный захват. Жук клещами попытался вцепиться в маленькую голову чудовища, единственное уязвимое место. Должен был последовать бросок, который на ледяном полу был бы весьма и весьма ощутимым. Монстр пригнулся, смерть страшно клацнула где-то наверху, — последовала ожидаемая контратака, — Армальдо заскользил в сторону, с трудом удержав равновесие. Кичум вел диалог, словно случайно упомянув о том, как Голем совсем недавно блокировал атаку самого Мьюту, вооруженного Лиравелем… что ему эти клешни?! Словно вторя его речам, передние лапы Армальло пришли в движение, — теперь они напоминали ручную пилу. Покемон ментала свернулся в шар… Оппонент только это и ждал и бросился навстречу, но тут, совершенно без разгона, не прилагая никаких лишних усилий, сфера оттолкнулась от поверхности стадиона, оставив на ней глубокую воронку. Шар взмыл в воздух, — зрители открыли рты, — Голем ускорился и уничтожительным, смертоносным ударом, прикладывая к нему весь свой вес влетел по черепу бронированного нападающего команды Уэйна. Почти четыре центнера скалы в ускорении свободного падения на несколько мгновений заставили Армальдо вспомнить далекое детство. Голем сделал полный круг, развернулся и понесся в атаку. Враг рассвирепел и выпустил навстречу спираль воды, — её полет оставил широкую колею через центр стадиона. Она ударилась прямехонько в грудь. Но шар продолжал увеличивать скорость и приближался. Уэйн бросил ученику благодарный кивок и тот пошел вперед. Клешни походили на бензопилу, но огромный кусок гранита на автомобильной скорости, несся на встречу и не сулил ничего хорошего. Они столкнулись, — Армальдо вкопался в лед сантиметров на сорок, — в воздух поднялся фонтан искр, — комментатор сглотнул и перевел дыхание.

— Пили, мой сюрикен, пили, — как-то мечтательно выбросил де Зон и стал выжидать. Ученик изо всех сил давил вперед, — Голем крутился на месте и старался разбить под собой хищника, нанесшего Квилаве серьезную травму. Ни страха, ни упрека, ни жалости, — он руководствовался лишь собственной гордостью и, возможно, в глубине души Эш на это надеялся, гордостью за своего тренера. Жук жмурился от прилагаемых усилий, в разные стороны разлетались искры, — воздух накалился от трения и больше всего это напоминало схватку слесаря — металлообработки и хорошо закаленную стальную деталь с пятнадцатой степенью шероховатости. Вдруг, в воздухе необычайно громко зазвенел щелчок пальцев… и то, чтобы это могло значить, ужаснуло Уэйна…Голем с допустимой задержкой совершил невероятный кульбит через мишень и… пропал подо льдом! На скамейках уже никто не сидел, — каждый стоял на ногах, — кому не повезло с ростом, подпрыгивали и забирались на соседей. Кусок горы провалился в воду! Все кончено. Мисти, великолепный тренер из Церрулина, проигравшая Эшу в полуфинале смирно сидела на своем месте с закрытыми глазами. Застывшая довольная улыбка предавала ей необычайную красоту и очарование. Сначала затряслось поле, — кусочки раздробленного в пыль покрытия подпрыгивали в воздух, Армальдо хищно осматривался по сторонам, Уэйн де Зон что-то закричал и от тела его бойца разнеслась почти осязаемая волна тепла. В это мгновение, земля под ногами жука исчезла, — крепкие лапы Голема схватили свою добычу и утащили под воду. Никаких усилий, только держи покрепче, — монстр словно якорь тащил своего противника на дно. Кичум прекрасно понимал, что скорее всего оба не всплывут, — подобная ничья его полностью устраивала, теперь он молча ждал решения судьи, уставившись на него, словно на пророка. Трибуны в очередной раз замолчали. Де Зон выглядел потерянным. В проруби всплыло тело Армальдо, — монстр был без сознания, лапы беспомощно обвисли и не двигались. Кромки воронки окрасились алым отблеском, его броня все еще ярко светилась, — совершенная способность тренеров ярости ушла в никуда. Земля вновь затряслась и из-подо льда вынырнул как ни в чем не бывало каменный монстр, — вода для которого считается верной гибелью. Приплюснутая змееподобная голова сидела на короткой гибкой шее, под жесткой гранитной чешуей перекатывались напряженные мускулы. Голем тяжело дышал, — Эш был озадачен. Холодный ветер колол кожу, резал лицо. Холодно. Ужасно холодно.

Уэйн стоял в нерешительности. Ситуация принимала весьма щекотливые обороты. Голем гадко оскалился, — показывал характер. Армальдо вернулся в покеболл, — стандартный для этого действия щелчок раскатился по арене. Тренер запустил в карман плаща руку и достал оттуда следующий покеболл, но выбросить его не торопился. Голем сокрушил своего противника, возможно это случайность и неудачное совпадение, — везение. Удача была на стороне ментального тренера. Невероятная удача. Хотя, столь же вероятно, что все происходящее, — плод долгого старания, усердных тренировок — расчетливый план в голове Кичума. Так или иначе, выбирать было не из кого, — де Зон вновь надеялся на преимущество стихий. Покебол разбился об землю, выпустив на поле нового бойца, — Поливила. Удар! Не успел монстр появиться, открыть глаза и осмотреться, как мощным ударом его приветствовал соперник. Он отступил на пару шагов от болезненного толчка и не хорошо прищурился. Затишье длилось несколько секунд, за которые гнев успел достичь своего пика…и упасть, утихнуть. Еще мгновение тишины — и завершающей нотой вновь зазвучало пение незваного гостя, — северного ветра. Сцена осветилась. Голем ходил впереди из стороны в сторону, дугой огибая свою мишень. Де Зон стиснул зубы и метнул на врага яростный взгляд, что казалось, он вот-вот сам обрушит на него всю мощь своих способностей. Черные глаза Поливила едва ли не метали молнии. Голем неожиданно почувствовал резкий удар и отлетела приличное расстояние. Бой начался. Следующий удар он отразил, превратив струю воды в стену мельчайших капель. После нескольких неудачных атак, водяной решил использовать чего побольше и посильнее. Огромная водяная стена двинулась навстречу противнику. Отскочив в сторону, Голем повторил свой изысканный и уже ставший нормой вещей, трюк. Нырнул под лед и вынырнул с обратной стороны крохотной цунами, что неслась на фронтальную стену арены. Замешкавшись на мгновение, Поливил потерял контроль над своей атакой. Он разозлился еще пуще и теперь яростно бил струями воды, от которых соперник уворачивался, подпрыгивая и кувыркаясь в воздухе. Так можно сражаться долго, но… Что же предпринять? Он ведь того и добиваться, словно губка впитывает в себя силы, что затем, напарники с легкостью победили ослабевших врагов. Голем резко остановился, удачно пригнувшись от струи, Поливил словно запылал огнем. Кичум закрыл глаза и стала медленно разводить руки. Водяной, не подозревая о намереньях соперников, пытался пробить защиту. В ярости он даже и не чувствовал, как стремительно силы покидают его. Руки стали немного подрагивать, но останавливаться он не собирался. В конце концов, он своего добился, — Голем рухнул ничком, скошенный огромным потоком воды, словно запущенным из помпового ружья. Накрапывал дождик, толи свидетельством стараний Поливилом, толи следствием разбитых его атак. Вновь стало холодно. Сердце кололо ледяной иглой. Гневные тирады и довольные реплики де Зона прервал ледяной смех. Резкий и отвратительный звук, подобный бьющемуся стеклу. Сухой, звенящий, он ворвался в сознание заточенными осколками. В нос забил запах чистой магии. От такого напора голова начинает идти кругом. Физиономию слуги Телперина перекосило.

— Добей Его! — Уэйн что было мочи закричал, срывая голос…

Водяной рванул, но соперника уже не было. Он исчез за пеленой дождя. Тихо. Тревога застряла где-то внутри подобно занозе. Биение сердце отмеряло секунды на табло. Страшно холодно. Пламенный мотор замер, а после бешено забился в железных тесках грудной клетки. Поливил замер, стараясь определить, откуда последует удар. Бесполезно: влажный воздух пропитан безразличием и равнодушием, оно везде: в каплях дождя, в лужах, в разводах на прозрачной ограде, — оно стекало по внутренней границе барьера. Резкая боль. По спине будто ударили кувалдой. Ментальный покемон поднял врага над головой и сокрушительно ударил об пол. Визг и крик. Де Зон достал кинжал. Всплеск силы. Боль. Новый удар, бедного монстра протащило по земле. В лицо хлынули потоки грязи и смесью ледяной воды с кровью, все смешало и превратилось в один комок. Поливил захлебывался мерзким напитком: полные бешенства глаза, как затравленный зверь шипит и скалится. Движение остановилось. Голову сдавило тисками, перед глазами все поплыло. В установившейся тишине слышно, как в унисон забились сердца. Поливил пришел в себя, — отошел от удара и кинулся вперед, — но оппонент был готов. Он развернулся, сжимая беднягу в захвате. Он яростно извивался, как змея, долго сдерживать не получится. Вверх понеслись поток воды и брызг, — ни одной атаки, — Голем давил гортань точно также, как Скептайл мешал Квилаве применить огненные атаки. В порыве гнева Поливил быстро освобождал оставшиеся силы и не мог остановиться. Рвение было столь отчаянным и свирепым, что в итоге тяжеловеса отшвырнуло назад, он врезался в стену. Сверху посыпались щепки и ледяные обломки. В глазах потемнело, из тела выбило обрывки сознания. Все взорвалось от боли, дыхание перехватило. Тотчас налетел Поливил, вжав соперника в помост потоком воды. Словно гидрант, монстр выпустил остаток своих сил в одно мгновение. В тело, словно гвозди вонзились капли воды, проникли сквозь броню и рванули плоть. Голос тренера в голове. Голем, собрав последние силы, свернулся в шар и резко подался вперед. Раздался неприятный хруст и водяной согнулся. На пол хлынула с неприятным чавканьем кровь. Удар! С короткого разбега состоялось новое столкновение, — покемона отшвырнуло, он врезался в противоположную стену и сполз вниз. Сполз и тотчас поднялся, — брови Эша заметно дрогнули. Поливил ловко увернулся от удара, сделав оборот, высоко подпрыгнул и выпустил сверху точный поток воды. Мимо! Голем зашел сзади, едва водяной коснулся земли. Монстр всем своим весом наехал на врага, быстро, словно груженый самосвал, но тот лишь выгнул спину и задрал обе лапы, перебросив вращающуюся крепость через себя. Быстро оправившись, не думая, с ревом бросился обратно. Кичум заметно потерял нить команды, — покемоном овладевали уже самые различные эмоции. Проклятие! Дождавшись пока он приблизиться на нужное расстояние, Поливил сделал сальто над его головой и что есть силы выпустил поток воды, при этом стараясь сразу же увеличить дистанцию. Но, ловко лавируя между водяными струями, вычеркнув недостаток в скорости, — Голем вновь приблизился слишком близко. Удар он нанес первым, но враг увернулся. Через несколько мгновений, «гидрантом» его удалось оттеснить к стене. Поливил сделал шаг назад, поймал нужную опору и от души толкнулся вперед; тотчас, неприкрытая голова мишени оказалась прямо на уровне подходящего удара. Де Зон закричал что-то. Кинжал запылал. Старясь вложить в кулак всю силу, водяной ударил, но в самый последний момент враг успел увернуть голову, и огромный кулак врезался в стену. Покемон взвыл от боли, — он мрачно разглядывал свою правую кисть, с которой содралась кожа и текла кровь. Содранные костяшки для боевых монстров, — привычное дело, но это слишком сильное сотрясение, — возможно и перелом. Уэйн в ужасе отступил назад, — Голем тенью всплыл за спиной раненого Поливила. Куском стены, отлетевшей после тесного знакомства с мышцами монстра, Голем хладнокровно влепил сверху по макушке, — пласт мозаикой развалился в стороны. Водяной обескуражено развернулся и упал…

— Поливил не в состоянии продолжать сражение, победитель Голем и Эш Кичум. — судья прекратил безумие, прозвенел гонг, табло обновились и болельщики загалдели еще громче, отчего уже даже «старички» закрывали уши руками.

Несколько минут тренер тупо стоял, глядя вниз, в ледяное покрытие поле, на носки своих сапог. Думал. Другого исхода быть не могло… А все потому, что устал и расслабился, в буквальном смысле оставил покемона одного, — пустил ситуацию на самотек и просто отдавал команды об атаке: бездумно, опрометчиво, исключив всякие предосторожности! Разумеется, Ментал почувствовал это и вовремя воспользовался… мимолетная слабость, неуверенность, — и ты раскрыл перед ним все свои карты. Кто бы сомневался! Что делать дальше — непонятно.

— Так. Ситуация осложнилась, — констатировал Уэйн, закуривая. Он испытал страстное желание удавить Кичума. Впору орать дурным голосом и топать ногами! — Дастокс, за Телперин!

Воздух разрезала пополам новая вспышка, — невероятно яркая, — Голем сделал шаг назад, ослепленный. Его тренер, словно продолжал разрабатывать в голове всевозможные гениальные решения, — в руках забрезжил белоснежный кусок бумаги и карандаш. Де Зон недовольно оскалился и отдал приказ об атаке… Жук, набравший сравнительную высоту, послушно кивнул. Каменный покемон, словно заговоренный стоял на месте и не двигался, — тело давно покрылось испариной, ожогами и ссадинами, — ужасно ныло и будто бы трещало под собственной мощью. Неожиданно налетевшая воронка урагана унёсла слова Уэйна, нещадно круша на своем пути крохотные снежинки. Усилием воли, покемон направил ветер виртуозным вихрем, наставив, с его помощью, излюбленное оружие летающих насекомых прямо напротив противника. Все заволокло мглой, — этот сумрак несся с таким неистовством и яростью, что оттеснял прочно оперявшегося Голема к кромке поля. Растекаясь чёрной смолой, на гранитном теле возникли ужасные нарывы. Монстр в воздухе продолжал источать нестерпимой яркости свет. Он точно создавал молот из прессованных слоёв воздуха.

— Дастокс избрал через чур сложную магию, требующую максимальных затрат энергии. Необоснованных затрат — один раз ударишь, и окажешься опустошённым, как соломенное чучело. — вдруг заговорил Эш… для себя, его бормотание никто не услышал. — Порыв, эмоции… жажда действия. Нетерпимость.

В середине поля наступила ночь, откровенно темная, было ощущение, будто небо окрасилось в могучий черный устрашающий цвет и ее тень пала на арену, а ураган, бушующий там на земле был проглотить все на своем пути. Серебряный ветер Дастокса, по слухам, мог сорвать шкуру с недостаточно подготовленных для боя с ним покемонов… К делу приобщился мороз, — обдувая, он в четверо раз сильнее обмораживал плоть. Голем поднял взгляд, высоко впереди маленький просвет, так далеко, проскальзывая сквозь тучи, и ложась прерывистой дорожкой на белый как камень твердый снег. Он зажмурился, магия не причиняла ему вреда, но он дергался от боли. Эш не утратил спокойствия, вскинул руки, будто просил Творца о благословлении и прощении. Странные ледяные иглы понеслись навстречу. Творец молчал. Иглы отлетели от монолита брони. Но монстр едва мог стоять. Его била крупная дрожь. Еще один такой залп, и он не выдержит, упадет. В то же мгновенье полетело облако ядовитого дыма, пригнувшись к земле, он задержал дыхание и закрыл глаза. Недолго думая свернулся в шар и принялся вращаться на месте, разгоняя ядовитый мор… Голос Тренера в голове. Вскоре поток ветра стал сам прогонять согнанные в кучу облака отравы. В воздухе перемещались багровые облака ядовитых испарений. На самом деле газ был уже не ядовит. Мгла рассеялась, и зрители ошалело обнаружили тело Голема поверженным, пластом он лежал и не двигался, легкая судорога заставляла сокращаться конечности. Судья, потерявший на доли секунд былую невозмутимость, уже собрался поднять флажок, как…притворившийся побежденным, резко поднялся, спрятался под слоем собственной брони и кинулся во врага, уже совершенно прекратившегося защищаться, расслабившегося и переводившего дух после тяжелого заклинания. Голем выполнил обманное движение, и ринулся в образовавшуюся брешь в обороне. Голем раскрылся и одним махом полоснул по горлу когтями.

— Это еще что за… — прошептал де Зон, непонимающе осознавая картину происходящего.

Еще секунда и намордник Дастокса, скрывавший зубастую пасть, упал наземь. Голем придавил тело врага к земле, вмял его на полуметр в поле и принялся сокрушать перепонки его крыльев, продолжая передними лапами обрабатывать его шею. Жук сотрясал воздух гортанным звуком, напоминавшим одновременно рев и шипение. Это продолжалось довольно долго, и Дастокс трижды окрашивался в алый цвет, в попытке сбросить себя воистину непосильную ношу… Уэйн оскалился, сжал зубы так сильно, что они противно заскрипели. Все в рамках правил… притворился значит?! На этот раз судья поднял флажок, зафиксировав поражение пятого из шести монстров тренера ярости, — на табло горело безумное пять к одному. Ядовитый желтый цвет надписи лишний раз подчеркивал всякое нежелание на него смотреть. Голем, прихрамывая, отходил к центру поля, — часть его брони разъело кислотой, опирался он уже на левую ногу, а правая передняя лапа беспомощно обвисла. В глазах уже не горел огонь, на губах исчезли и проблески улыбки. Монстр страшно устал, выбился из сил и вот — вот упадет. Кичум стоял по-прежнему, не двигаясь и совершенно не разговаривая со своим воспитанником, что по своей сути, является неотъемлемой частью любого сражения; безусловно диалог имел место, но никто её не услышал, и трудно сказать, говорил ли он с ним сейчас, подбадривал или нет…

Ментал очнулся от громоподобного звука. Все вокруг затряслось и замерло. Кровь часто пульсировала у висков, от охватившего страха, перехватало дыхание. Что Это?! Ледяная незыблемость чувств и эмоций была прорвана, словно промасленный клочок ветоши под напором обточенного лезвия. Яростный, дикий, словно из преисподней, рев огромного зверя. После секундной паузы раздался оглушительный грохот колоссального по силе удара, смешанный с таким страшным, дьявольским рыком, что хотелось только одного. Забиться в угол комнаты, зажав, что есть силы, уши. Следом раздался еще более сильный удар, и из облака красноватой пыли вышел Аггрон… Сердце упало, в груди похолодело. Сильнейший из покемонов Уэйна де Зона. Говорят, во время сражения с командой ДМ, этого стального монстра пытались уничтожить сразу сорок семь тренеров и солдат, обстреливали из крупнокалиберной пушки и пытались взорвать бункер, в котором проходило сражение. Похоронить заживо под обломками тренера и его ученика конечно не вышло, иначе бы они сейчас здесь не стояли. Де Зон не пытался помешать взрыву, он наоборот совершил его сам и закапал целиком и полностью весь лагерь организации, после чего откопался, используя лишь способности самого Аггрона…

Они стояли друг напротив друга, готовые в любой момент ринуться в бой. В серых глазах были лишь гнев и ненависть, а в красных глазах Голема азарт предстоящего сражения. Кичум лукаво улыбнулся, — никто не заметил, но вены в его руках словно начали жить собственной жизнью, черная спираль — узор уже отдавала теплом…

Судья молча кивнул и взмахнул рукой, веля начать битву.

Голем собирал силы для новой атаки. Аггрон пока не хотел атаковать, ему вдруг захотелось поиграть с уже сраженным монстром. Любой, разбирающийся в тренинге покемонов, уверенно бы заключил, — у покемона Эша нет шансов, лучше сразу совершить замену и пожалеть монстра. Он достаточно отработал… более чем… невозможно выложился. Хватит! Уэйн что-то шепнул и покемон выпусти едва заметную красную искру. Она плавно перенеслась по воздуху и упала под ноги противнику, тот инстинктивно отскочил в сторону. Это было вовремя. Там где секунду назад стоял Голем, раздался небольшой взрыв. Комья льда, снега и камней полетели ему в лицо. Скала — Уловка! Редкий прием… Каменный монстр прошипел и свернулся в шар. В отличие от обычной своей техники, на которую де Зон уже успел насмотреться, Голем покатился не прямо, а по совсем необъяснимой траектории. Он сразу достиг успеха, ударил Аггрона и в грудь, и в спину. Раздалось несколько вспышек. Одна иссиня белая, как и ожидал Кичум, другая синяя. Ледяной, а затем и водяной луч устремились в гранитного стража, но его хаотичное и необъяснимое движение было невозможно уловить, — поврежденные конечности и ранения на лапах и голове совершенно не мешали Голему следовать такой тактике. Шар продолжал движение, — ужас напал на де Зона. Он мельком заметил, как на ухмыляющемся лице Кичума проступила тьма; из-под шиворота мантии, минуя подбородок, рассекая губу напополам проступила новая татуировка. Чернее ночи, она закруглилась на конце, остановив свое неумолимое движение у самых крыльев носа. Уэйн сглотнул.

Тем временем, поток энергии все-таки сшиб Голема с ног и отбросил к стене, на долю секунды он потерял сознание. Но нельзя было терять время, он пытался приоткрыть глаза и подняться на ноги. Сил не было. Сквозь полуоткрытые веки он видел приближающегося к нему противника, — тот уже не шутил. Покемон моргнул ещё раз и увидел красную светящуюся гневом ауру броксвильского пса. Времени на раздумья не было, он попытался подняться, вдруг почувствовав прилив сил. Резким движением он свернулся в шар и блокировал прямой, сокрушительный удар Аггрона, после чего отскочил от земли и попытался поразить врага верхним ударом. Аггрон, единственный, кто мог выдержать подобный вес, — он буквально схватил шар передними лапами и отбросил, после резко пошел вперед и нанёс неглубокий, но весьма ощутимый порез и отпрыгнул назад. Время для дистанционной атаки. Он промешкался несколько секунд и резкий выпад Голема в ответ, едва, не повалил его на землю, просто физически не хватило усилия. Аггрон принялся наносить очередной цикл ударов, целясь в корпус, но противнику всё это время удавалось уворачиваться от смертоносных стальных когтей. Голем предпринял обманный манёвр, вновь оттолкнувшись от земли. Соперник прекрасно понимал, что не успеет отразить удар. Инстинктивно, без команды тренера, он полоснул хвостом и уклонился корпусом назад. Холодная сталь рассекла и без того покореженную броню, — Голем пролетел метров шестьдесят и рухнул у дальней боков стены, — показалась безволосая его голова, — от брови до щеки наискосок через переносицу, чудом не задев глаз шла огромная рваная рана. На миг всё вокруг остановилось. Капли крови, казалось, застыли в воздухе. Раздалось несколько вспышек заклинаний, но все они разбились об естественную защиту покемона, он лениво вздыхал и просто не мог подняться. Кровь из рассечённого лица всё продолжала хлестать, но боли не было. Покемон медленно встал на ноги, но стоять он уже не мог, облокотившись на холод заграждения, он тяжело дышал и захлебывался кровью. Аггрон самодовольно заряжался для зрелищного и завершающего приема, довольно размахивал хвостом и сокрушался им об лед, наполняя арену грохотом, — каждый удар, и сердце зрителей замирало. Кичум накрыл голову капюшоном и облизнул пересохшие губы… сначала затряслась земля… затем кромки поля, — прозрачные ледяные стены, искусная резьба по самой их границе, — ледяное покрытие. Стадион вспороли трещины, — ледяные пласты, столь огромные, что первый из них тотчас перевернулся под собственным весом Аггрона, — покемон пошел на дно. Пласты вздымались, — Голем почему-то в ужасе от собственной атаки прижался к стене и казался безучастным. Эш стоял незыблемо, — расходившиеся узорами трещины, чудесным образом огибали фигуру ментального тренера, — вверх поднимались настоящие айсберги, заполонив стадион полностью, и если Аггрон и умел плавать, ему просто было негде всплыть… землетрясение только начиналось, — своды арены выдержали, строили наверняка, но когда сверху сорвалось информационное табло и искрами разбилось об лед, у многих предательски защипало под щиколоткой. Погасло освещение и комментатор едва — едва успел перебраться на трибуны, — его парящая платформа сорвалась и уже погружалась на дно…

Трудно сказать, сколько точно это продолжалось и откуда у покемона хватило столько сил на столь сильное землетрясение. В наступившем сумраке, в сгущающихся тенях, стоял лишь де Зон и Кичум. Покемоны вернулись в покеболы, и судья уверенно огласил победителя… чемпиона Ледяного Королевства! По всему миру и на трибунах началось ликование, люди хохотали в эйфории, были счастливы и полностью вкушали всю радость наступившего момента, — включилось аварийное освящение, — с неба засеяли искусственные снежинки и мерцание огоньков — светлячков, — Ледяная Вершина вспыхнуло и полностью, щедро, окатила город голубым пламенем. Всей этой красоты не замечал телперинский страж, черными глазами всматриваясь в фигуру ментального тренера. Он рассеяно посмотрел вверх, — изредка появлялось солнце, — его лучи ползали по трибунам. Освещало лица болельщиков, — они что-то говорили, кричали… Уэйн увидел под самым потолком Натали, она тоже смеялась и убирала со лба волосы. Де Зон поплыл по бездонному океану реальности, — он не чувствовал ног, он просто держался за маленькое бревнышко реальности и, закрыв глаза, отдавался на волю волн. Кто-то терзал его душу. Вокруг звучали голоса. Они говорили о чем-то ясном и радостном, хотя поначалу их голоса были тревожными, но потом все переменилось. Судья, комментатор и избранные личности заговорили в микрофон, — четки и ясно толкали из сорванных глоток нужные слова, но Уэйн слышал их какой-то крошечной частичкой сознания — той, которая не была порабощена болью и воспринимала их… когда он наконец-то опомнился, люди уже расходились, а Эша, чемпиона среди тренеров в Ледяном Королевстве, уже не было на поле. Разбившиеся на куски льдины уже успели схватиться тонким слоем пленки, подступал закатный час.

Подъехав к клубу, Уэйн понял, что тут собралась треть, если не половина города. Целое сборище разодетых представителей учителей, дрессировщиков и координаторов. Одеты были действительно особенно, — в традиционных костюмах тонулундов эпохи Колдиона, — все как один, с длинными иссиня — белыми плащами за спиной. Де Зон даже пожалел о том, что пришел в своем обыкновенном походном костюме, весьма и весьма зашарпанным и испачканном. Еще и с рюкзаком на спине. Не смотря на фейс-контроль и внешнюю убогость в сравнении с толпой, на тренера пялились без исключения все и как на невиданное животное. Впрочем, это не удивительно. Он яро надеялся лишь на то, что сейчас зайдет внутрь, и забьется куда-нибудь в уголок, где никто его и не заметит…

Протискиваясь через толпу стоящую у входа, крикливую и вульгарную, страж вплотную подошел к вышибале. Мужчина, а точнее человек, сильно смахивающий на слакинга, в черном, никого не пропускал, говоря, что клуб заполнен. Его взгляд сразу же уперся в Уэйна, осмотрев с ног да головы, — тренеру захотелось тотчас помыться, — охранник оскалился, и пропуская внутрь, отошел в сторону. Юноше было неудобно, противно, а оттого зародилось сильное желание затеять драку и сбежать, объявленным в розыск.

Оказавшись внутри клуба и обойдя все столики, де Зон устроился за какой-то табуреткой вместо стола. Все пошли танцевать, и он пока никто не опомнился, тихо мелкими перебежками, пополз к бару. Усевшись на высокий табурет, и отшив парочку прилипал в виде малолеток — фанаток, махнул бармену, тот улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил басом «Что будем?». Заказав мохито, и усевшись поудобнее, парень начал рассматривать помещение клуба и посетителей.

Клуб представлял из себя большое помещение с танцплощадкой и столиками по кругу. Наверху были балкончики, на которых видимо, находились вип гости. Музыка играла громко, но бар находился в отдалении, и вблизи него динамика не было. Это сильно радовало, — от такого шума вечно голова начинает болеть.

Народ отрывался вовсю. Трясли головами, дрыгали ногами, размахивали руками и орали в такт музыки. Явно уроков танцев у них не было. Тут внимание финалиста привлекли две фигуры, стоявшие в отдалении и не проявляющие интереса. Просто стояли и наблюдали. Фигуры двух высоких мужчин с развитой мускулатурой. Время от времени они немного смещались в сторону, осматривая посетителей. Может быть вышибалы?

Они находились в тени, и Уэйн не мог разглядеть их лиц, но фигуры притягивали взгляд. И устав бороться с собой, он просто тупо начал наблюдать за ними. Они медленно, плавно и не спеша стали обходить помещение. Не шли, а просто плыли через толпу орущих, дергающихся и диких клубоманов, выйдя немного из тени и направляясь все ближе к свету. Тренер внимательно наблюдал за ними, не упуская новых открывшихся деталей. Длинные волосы у обоих собраны в низкий хвост. Один блондин, второй брюнет. Строгие костюмы. Красивые и правильные черты лица. Они вышли на яркий свет, заметили на себе взгляд де Зона и заметно ускорили шаг, направившись в его сторону. Ну вот, подумал парень, драку заказывали? Уэйн набрал воздуху в легкие и отвернулся к стойке бара, мысленно собираясь, — представил, как первый падает с разбитым носом, а второй, оторопело только собирается замахнуться и… точный удар гардой под подбородок прерывает неудачную атаку. Он широко и довольно улыбнулся, — быстро задышал. Ух, как будет весело.

— Вам обновить? — спросил бармен, тихим и писклявым голосом. Подняв взгляд, тренер уперся взглядом в уже незнакомого бармена. Наверное сменились.

— Да. То есть нет. Не совсем. Плесните что-то покрепче.

— Может быть вам мартини налить или вина, есть еще шампанское…

— Чего?! Девкам оставь! Водки! Грамм сто. Лучше двести.

— А вам есть двадцать один год? — бармен словно только что родился…

— Мне сорок семь. — Уэйн пошутил и снова широко улыбнулся, показав оскал. — бармен постоял несколько секунд на месте, развернулся к полкам и принялся выбирать огненную воду получше.

Де Зон сидел, уставившись взглядом в барную стойку и гоняя ногтем крошку. В этот момент, по обе руки от него на стойку облокотились высокие фигуры и принялись смотреть в упор. Во, ребята уже здесь. Хотя нет, это не они. Хотелось поднять взгляд и убедиться в этом, но глаза не поднимались, вообще тело не слушалось. Бармен поставил рюмку с графинчиком, и наполнил ее, поставив рядом блюдце с нарезанным лимоном. Схватившись за рюмку, парень осушил её и оттолкнул блюдо подальше. Уэйн поднял глаза и жестом пальцев сделал стандартных взмах, — повтори. Хозяин раскраснелся и потянулся наполнить рюмку, но не успел, сосед справа ухватился за графин первым, и наполнив стопку, обратился: «Еще две рюмки и еще грамм триста водки». Внутри похолодело, это что такое? Де Зон резко обернулся и перед глазами сразу потемнело, картина задергалась и в ярком свете цветомузыки мужчин удалось разглядеть не сразу:

— Здесь занято, — сбросил темноволосый шкаф.

— Сидите где хотите. Зачем присоединяться ко мне?

Тонкие изящные черты лица, белоснежные волосы, широкие плечи и сильные руки второго придвинулись ближе.

— Я собираюсь пить здесь по-черному. А обычно я пью в одиночестве, иначе все закончиться общественным дебошем и живописным мордобоем, — Тренер еще раз улыбнулся и, схватив обновленную рюмку, выпил живительную влагу, для успокоения нервов. Гости тоже выпили свои и стопки тут же наполнились вновь. Ну и скорость. Все трое выпили, не закусили и даже не поморщились. Ладно, с такими можно и выпить… Де Зон не стал возражать, когда они подались вперед и сели рядом.

— Обнови.

Бармен послушно выполнял заказ, — в графине оставалось ровно половина. Тренер спокойно опрокинул еще и затем сразу же повторил, — словно минеральную воду, он заливался, что называется по-черному. Как он сам лично называл подобное явление, — «алкомарофон».

— Повтори!..

В эту ночь была скверная погода. Проклятая влага никак не могла приостановить свое падение и дать передышку несчастному, почти уже затопленному снегом городу. Здесь это не редкое явление. Стихия вечно начинала злиться в ночное время суток, перекрывая собой привычные городские звуки. Пожалуй, только в такую погоду можно, если находишься дома и желательно в теплой постельке, спокойно уснуть, забыв, что завтра опять работа, опять беготня за покемонами, опять уже порядком поднадоевший бар и опять беспокойный сон. Уэйн в очередной раз тяжело вздохнул и залпом осушил свою рюмку. Скучно. Де Зон следовал правилам «алкомарофона», беспринципным и чудовищными в своей жестокости, — наполнялась очередная рюмка… но его тянувшуюся руку остановила хватка блондина, — они встретились глазами:

— Извините, сэр Уэйн, но мы бы хотели поговорить с вами об Эше Кичуме… — его глаза заблестели недобрым янтарным огоньком, стали будто бы больше и ярче, выделялись словно фонарики во мраке. Охмеленный тренер не заметил ничего странного, уловив лишь жгучее желание развязать драку…

В сиреневом мареве поблескивали размытые пятна — как огненный фейерверк, или вздыхающее напоследок пепелище, прежде чем оставит после себя лишь напоминание в виде обугленных головешек и серой пыли. И это было завораживающе красиво. «Кажется, теперь я могу тобой управлять…» — он вздохнул. На периферии зрения возник знакомый силуэт. Полуголая фигура с опущенной головой мерцала, словно мираж, встревоженный порывами ветерка. «Я все еще жив…» — прошипел он и поднял бледный взгляд.

Утренний пейзаж завораживал. Холодный предрассветный туман уже рассеялся, и из-за горного отрога показалось солнце — робко, словно устыдившись того, что ему не под силу ничего согреть — оно ползло вверх, высвобождая из тени улицы и каменистые утёсы, которыми была изрезана эта земля. Ледяные своды, посыпанные снежком, имели какую-то особую прелесть в эти утренние часы. Невысокий юноша с узкими чертами лица, проницательными серо-зелеными глазами и густыми, кое-как причесанными, волосами. По своему жизненному ритму Кичум всегда был «жаворонком», поэтому вставал неукоснительно с рассветом. В предрассветной мгле видение растворилось, но голос звенел в ушах, прогоняя сон и рождая необъяснимый страх. «Скоро все это кончится, — фигура растворялась. — Свобода или смерть…» Вопреки его ожиданиям, из-за миража появился заспанный привратник — Белый Страж. Видно было, что энтузиазма по наступившему поводу у него было мало. Ворота дворца сражений медленно отворились. Стражи поклонились тренеру. Все, друг за другом опускали головы, выражая свое крайнее почтение и признавая его власть. Тяжело дыша, опустил голову в ответ, покоряясь этому новому, доселе не известному чувству.

Створки наконец-то раздвинулись окончательно, каблуки ментала застучали по брусчатке внутреннего двора. Эш стянул с рук изумрудные перчатки и откинул капюшон. Солнечный свет окрасил его лицо в алый отблеск рассветного часа. Красивый. Но как ледник — холодный-холодный. Белая кожа, глаза не отражающие света, а впитывающие его, отчего в тени и сумраке становятся совсем черными. Плащ, накинутый на плечи, мерцал серебристым шитьём, складывающимся в затейливые руны по краю. Двор был покинут, — перед длинным и широким крыльцом цитадели остался стоять лишь чемпион Ледяного Королевства, — вспышки света и ставшие чуть противными звуки открывающихся покеболов наполнили своды. Квилава, Голем, Фироу, принявшись тотчас подчищать крылья собственным клювом, Крокано и Снизел. Пять покемонов выстроились шеренгой напротив и весьма смиренно были готовы встретить собственную судьбу, лишь последний из них выглядел удивленным и взволнованным. Тренер нависал над каждым и садился на колено, клал руку на плечо и нашептывал что-то, — они обменивались взглядами, неоднозначно кивали в ответ, — наступала очередь следующего… Первым отважился Голем, он смело сделал шаг вперед и протянул лапу. Эш крепко схватился достойной мужской хваткой с учеником, — они замерли на несколько мгновений, — глаза покемона предательски блеснули, — он развернулся и зашагал в глубины замка. С Фироу пришлось обняться, — он растянул свою огромную шею на плече учителя, после чего воспарил в небо и молнией оказался где-то на том конце дворца сражений. Крокано залился слезами, прыгал на месте и хлопал в ладоши. Кичум — волшебник, успокоил его тотчас, просто прикоснувшись ладонью до макушки. Покемон грустно спрятал взгляд:

— Ступай, Крокано. Я обязательно навещу вас когда-нибудь…

Шаг вперед сделала Квилава, с проходившим мимо Крокано она обменялась чувственным рукопожатием. Кичум схватил на руки своего любимого огненного воспитанника, — монстр спрятал горячее пламя и покрепче прижался к тренеру. Они ткнулись лбами, и лишь затем лапы покемона вновь коснулись покрытой льдом брусчатки. Снизел ошарашено смотрел снизу вверх на Эша. «Я уже готов?!» — боец ни как не мог поверить в принятое менталом решение…

— Думаю… вам двоим стоит побыть наедине. — сглотнул чемпион, посмотрев на каждого. Непрофессиональные, как он их называл, отношения между Квилавой и Снизелом были для него совсем не секретом. Темный покемон продолжал выражать непонимание и страх. — Снизел, если ты считаешь себя достаточно сильным, — можешь остаться здесь… я не буду против… Если ты признаешь в себе слабость, и понимаешь, что тебе еще многому стоит научиться, — у тебя пять минут. Кичум поклонился обоим, развернулся и быстро миновал открытые створки ворот, где до сих, согнув спины стояли Белые Стражи.

— Хранит вас Гламулос! — с поклоном отозвался он и вышел на площадь четырех Стихий.

Вечерело. Воздух становился прохладнее, и чемпион пошел быстрее, насвистывая себе под нос песенку принцессы Колднесс, которую он по обычаю слушал каждое утро в отдаленном закоулке города. Следовало найти сподвижников и компаньонов, — отыскать посох в одиночку невозможно трудно, быть может и совсем нельзя. Найти древко и выкрасть его из-под власти секты, — непосильная юноше задача. План родился в его голове на редкость быстро и полно — откладывать в долгий ящик не стоило, поэтому сейчас, вместо того, чтобы идти в клуб тренерв, Кичум шагал в трактир «Сизая Городьба». Он помнил, что вроде бы его знакомый, офицер белой стражи Эльтар, говорил вчера за кружкой пива, что назавтра назначен дежурить в ночь. Так же тренер помнил, что его приятель очень возмущался этим фактом, так как он ощутимо мешал его планам по охмурению какой-то там очередной красотки. Это значило, что уговорить его прогулять службу было делом двух минут; опасаться разоблачения тоже не приходилось — можно попросить кого подменить из числа незанятых патрульных, — внешне, казалось, что все караульные были на одно лицо и различались разве что по росту, и то незначительно. Он настолько уверился уже в своей правоте, что даже не допускал мысли о неудаче или возможных последствиях. Далекому от магии человеку, все казалось предельно простым — настолько, что даже становилось смешно. Однако, как позже выяснилось, смеяться совсем даже не стоило…

Когда он достиг трактира, где абсолютно всегда зависал Эльтар, уже стемнело. Внутри как всегда царили шум и гам, было душно накурено, и изо всех углов гремел дружный армейский смех. Кичум поднялся на крыльцо, как вдруг об спину хлопнул снежок, разбившись, он раскатился рассыпчатой горстью, — стоял сильный мороз. Эш обернулся, встретившись глазами со Снизелом. Тот стоял молча, показал язык и прицелившись запустил снежок, с намерением попасть в лицо учителя. Человек отбил снежок. Снег рассыпался в руках, отказываясь принимать форму метательного снаряда. Покемон ехидно ухмылялся и наверное представлял как закапывает ментала в снег. Эш не сдержал улыбки и натянул кепку потуже.

— Значит Война? — улыбнулся он, и кинулся за дерево, уклоняясь от атаки покемона…