Хроники Лормта II: Надежда Сокола

4

Сокольничий вскоре после рассвета направился в читальный зал, который указала Аден. Несмотря на то, что оба не спали ночью, Аден была уже там.

Комната напоминала многие другие такие же — и не только в зданиях Лормта, но и в его толстых стенах.

В центре несколько прямоугольных столов, достаточно больших, чтобы на них помещались огромные тома, свитки и материал, необходимый для их копирования или ремонта. Стулья удобные, они сконструированы так, чтобы на них можно было, не уставая, проводить долгие часы. Свет дают длинные узкие окна в правой стене, а также свечи в многочисленных тяжелых широких подсвечниках: такие подсвечники нелегко случайно уронить или пролить с них воск на драгоценные рукописи.

Вдоль стен от пола до потолка устроены полки с рядами книг и свитков. Некоторые тома переплетены в яркую новую кожу, другие свидетельствуют о глубокой древности.

Тарлах в отчаянии покачал головой. Это всего лишь одна комната, да и то предназначенная для использования людьми, а не как книгохранилище. Как много материалов, как много знаний на самом деле хранится в Лормте? Видя это, Тарлах вполне понял слова Квена о том, что его люди даже не каталогизировали все, чем владеют, особенно те записи, которые обнаружились после Поворота. Забота о сохранности рукописей занимает большую часть времени ученых, тех, кто способен вносить свой вклад в дела общины. Не все на это способны.

Возраст в большей или меньшей степени сказывается на уме и силах самых пожилых. К ним относятся с уважением и добротой, поручают легкие дела, чтобы они не считали себя бесполезными, но в действительности они мало чем способны помочь товарищам.

Этот зал посещается часто, и потому в нем относительно мало пыли и других признаков заброшенности, которые видны в других уголках Лормта.

Целительница уже выложила на стол, возле которого стояла, когда вошел Тарлах, несколько томов. Были на столе и бумага и другие материалы для письма.

Аден указала на стол.

— Кроме тех свитков, которые я дала тебе вчера — это все недавно сделанные копии, — остальное должно оставаться здесь. Некоторые из этих книг такие старые и хрупкие, что мы сами боимся их трогать.

— Понятно.

— Это подлинные записи сокольничьих. У нас мало подобных, и когда просмотришь это, придется искать лишь случайные упоминания и обрывки сведений. — Она внимательно смотрела на Тарлаха. — Ты не один нуждаешься в этих записях. Когда госпожа У на достаточно поправится, чтобы не нуждаться в постоянном присмотре, записями займется Пира. Мы не хотим никаких неприятностей из-за этого.

— Никаких неприятностей не будет, — кратко ответил наемник.

Он уже собрался отвернуться, но его остановило любопытство. Тарлах продолжал смотреть на Аден.

— Почему она интересуется записями о сокольничьих? И почему именно она их хранительница?

Мне казалось, что хранителем истории народа-воина скорее мог бы стать Дуратан или кто-то похожий на него.

Аден улыбнулась.

— Писец из вашего народа, который сделал эти записи, был целителем. Я нашла этот клад несколько лет назад и сама его изучала. Искала другие подобные, к сожалению, безуспешно. В них много сведений о лечении, которых мы раньше не знали.

Он серьезно смотрел на женщину.

— То, что я прочла, помогло мне заставить снова действовать легкие моего брата, когда прошлой весной я спасла его из западни Тьмы. Я могла бы в случае необходимости оживить и его сердце.

Видя, что он заинтересовался, она описала спасение и средства, с помощью которых Джерро был возвращен к жизни.

Тарлах молчал несколько секунд.

— К нашему стыду, мы сами забыли об этом, — сказал он наконец. — Прежде, чем я начну свою работу, не покажешь ли, как помогать восстановлению легких?

Если мы будем обладать этими знаниями, каждый год или даже каждый месяц можно будет вырывать жизни из объятий Мрачного Командующего.

Аден посмотрела на него, удивленная признанием превосходства ее знаний. Даже среди своего народа, хорошо знавшего ее умения и искусство, не часто встречала она такое отношение и надеялась только спустя много лет опыта и практики приобрести достаточное уважение к этому своему делу. Как ученый она никогда не получит признания за стенами Лормта.

— Я с радостью научу тебя, птичий воин. Давай подождем, пока я позову Джерро в качестве нашего предполагаемого пациента. Это довольно болезненный процесс, а у здешних моих друзей слишком хрупкие и старые ребра.

Время в Лормте проходит медленно, но не неприятно. Выздоровление Уны шло поразительно быстро, учитывая серьезность ран. Тем не менее прошло утомительно много дней, прежде чем она смогла вставать с постели, и еще дольше до того, как она вышла за толстые стены лазарета.

Началась зима, но ее прикосновение было еще поверхностным, и даже самые престарелые и ослабевшие жители Лормта редко из-за непогоды вынуждены были оставаться в своих комнатах. Как только целительницы подтвердили, что женщина из долины может ездят верхом, Тарлах предложил ей осмотреть окрестности. Когда зима наступит по-настоящему, у них не будет такой возможности, а им обоим нужно оторваться от тусклых переходов и пыльных книг.

Нужно было также оправиться от разочарования.

Хозяева говорили правду: в Лормте действительно было очень мало сведений о сокольничьих, да и те в основном об их методах лечения. Тарлах и Уна много времени изучали эти записи, потому что очень многие рецепты и методы лечения сокольничьи забыли, а Уна вообще никогда не знала. Особенно полезными оказались методы лечения легких и сердца, и оба они не только их записали, но и запомнили.

С самого начала У на работала вместе с Тарлахом, вначале в постели, потом в зале рядом с ним и оказалась очень искусной в разыскивании информации в самых маловероятных местах, но все равно узнали они немного, и почти ничего нельзя было использовать для помощи сокольничему. По-видимому, время от времени с растущим унынием думал Тарлах, предание о том, что записи о временах до рабства у Джонкары и во время этого рабства были спрятаны в тогда еще новом хранилище Лормта, оказалось неподтвержденной легендой.

Тарлах верил в это предание, потому что его народ всегда внимательно относился к своему прошлому, не поддавался желанию сочинять легенды. Сокольничьи всегда были историками, они тщательно записывали все происшествия и важные для них обычаи, даже те, от которых добровольно или вынужденно отказывались.

Однако, собираясь на север, они решили, что часть записей опасно брать с собой; они могут вызвать у потомков тоску по прежней, более спокойной и безопасной жизни, и потому было решено оставить их в месте, специально предназначенном для хранения знаний в войне между Светом и Тьмой, которая тогда только еще затихала.

Уничтожить записи — такое деяние показалось отвратительным людям, которые гордились своим прошлым, несмотря на постигшую их катастрофу.

Уна с готовностью согласилась на предложенную экскурсию, и на следующее утро, очень рано, они выехали.

В воздухе чувствовалась зима, но хорошо одетых людей, которые к тому же двигаются, это не пугало. Они радовались свежести, оживились также кошка и сокол, им тоже надоела скучная жизнь в закрытых помещениях.

Капитан наблюдал за своей спутницей с нежным и счастливым выражением лица. Наконец-то она стала похожа на себя, подумал он, вернулась краска на лицо, глаза горели прежним живым огнем, и Тарлах понял, что Уна, как и заверили его Аден и Пира, вполне здорова.

Он улыбнулся про себя. Об этой перемене говорили не только слова целительниц. Их не просили не переутомляться, не давали перечень симптомов, за которыми нужно следить. Никаких условий, только предупреждение, которое такому опытному горцу не нужно: не уезжать слишком далеко, чтобы можно было вернуться в случае резкой перемены погоды. И еще одно предупреждение, более настойчивое: ни при каких обстоятельствах не заходить в пещеры, глубокие и мелкие, которых множество в окружающей местности.

Глаза мужчины сузились и потемнели. Аден была очень настойчива в своем предупреждении и подкрепила его вызывающим ужас объяснением.

В это время года в подземных путях вокруг Лормта скрывается опасность, древняя опасность, которая не покидает эти земли почти с самого начала их заселения в отдаленном прошлом — так давно, что подлинной истории этого заселения уже никто не помнит.

В этих лишенных света ходах бродит некое существо, очевидно, только зимой, дитя-женщина, маленькая, судя по всем рассказам, и очень красивая, но несущая смерть всем, кому не повезет с нею встретиться. Дитя-Призрак, привидение, которое, как рассказывают, устремляет свои как будто невидящие глаза на пришельца, которого встречает в пещерах, и пытается обнять его своими маленькими руками. Если это ей удается, она на мгновение прижимается и тут же исчезает, заполнив воздух детским плачем. Через час после ее прикосновения плоть жертвы начинает распадаться, она гниет прямо на костях, как у трупа.

Это не просто страшная легенда, которую рассказывают в безопасности, у уютного очага. Три года назад Аден сама встретилась с таким случаем. Странник пытался найти укрытие от непогоды в пещере и встретил там живую смерть.

Когда его обнаружили, болезнь зашла уже далеко, но у него хватило сил рассказать свою историю. И Аден смогла только дать ему снадобье, которое погрузило его в сон, пока он не расстался с жизнью, для него ставшей кошмаром. И воспоминание об этом человеке по-прежнему мучает по ночам целительницу.

Тарлах вздрогнул, заставляя себя не думать об этом смертоносном ребенке. Эта опасность им совсем не нужна, он не позволит облаку омрачить день для себя и для своей спутницы.

Существовали и другие опасности, о которых он знал, и поэтому оба они были вооружены, хотя выехали вовсе не в поисках неприятностей. В горах бродят дикие звери, одичавшие люди и, как рассказывали, другие существа, пробужденные войной между Светом и Тенью и Тьмой.

Эта война давно бушует в этой многострадальной земле.

Меч на боку женщины — совсем не украшение. Отец Уны настоял на том, чтобы она научилась владеть им, а Тарлах за то время, что они провели вместе, сам учил ее и фехтованию, и другим способам схватки. Уна оказалась хорошей ученицей, а сам Тарлах всегда был известен как прекрасный, хотя и требовательный учитель. И теперь Уна из Морской Крепости превратилась в соратника, от которого не отказался бы ни один человек в здравом уме, в бойца, чью вражду никто знающий ее не захотел бы вызывать.

Несмотря на наслаждение хорошим днем и обществом владелицы долины, настроение Тарлаха почему-то ухудшалось по мере удаления от Лормта.

Мир вокруг совсем не казался безжизненным. Стало гораздо лучше, чем восемь лет назад, сразу после Поворота. Жизнь очень упорна и устойчива.

Даже в первый год несколько маленьких растений, должно быть, пробились к свету на отдельных участках почвы и начали снова заселять опустошенную страну.

Этот процесс ускорялся в тех местах, где существовали мелкие фермы и где фермеры не только спаслись сами, но и сумели сохранить семена и снова засеять поля. А к этому времени вернулись даже деревья. Конечно, маленькие и молодые, совсем не тот могучий лес, что рос здесь до вызванной волшебницами катастрофы, но и они давали убежище местным животным. И даже зимой земля свидетельствовала о возрождении жизни и о надежде.

Тарлах понимал это сердцем и умом, но не испытывал утешения. Горе заполняло его, какого он давно не чувствовал. Он вспоминал то, что было некогда, вспоминал величественное великолепие Гнезда…

Крик Бросающего Вызов Буре вернул Тарлаха к действительности. В крике звучали гнев и предупреждение о близкой опасности. Сокол взлетел, но скоро вернулся и снова крикнул, на этот раз призывая к себе.

Сокольничий послал Леди Гей вперед, извлекая по пути меч. Уна, которая тоже обладала способностью обмениваться мыслями с птицей, с такими же предосторожностями последовала за ним.

Они перевалили через невысокий подъем и увидели то, о чем предупредили сокола его более острые чувства: трех мертвых животных и человека.

Тарлах спешился возле ближайшей коровы. Типичный мелкий рыжий скот, какой держат местные фермеры. Корова мертва уже сутки. Горло у нее разорвано.

Они пошли вниз по склону. Еще две коровы были убиты таким же способом. Определить, как встретил свою смерть пастух, оказалось невозможно. Одна из коров была наполовину съедена, но в первую очередь нападающие сожрали человека. У него отсутствовали горло и все внутренности, сорвана большая часть плоти с груди и бедер.

— Клянусь Янтарной Госпожой!

Тарлах быстро повернулся и увидел, что У на смотрит на обезображенный труп. Свободной рукой воин обнял ее за плечи и отвел в сторону.

— Тебе не нужно было подходить, госпожа, — негромко сказал он. — Даже для меня это нелегкое зрелище.

— Я.., я целительница, — ответила она кратко, почти не разжимая губ. — Нужно было убедиться, что он мертв.

Женщина овладела собой.

— Кто мог это сделать, Тарлах? Волки?

— Не знаю. — Он нагнулся. — Тут плохо видны следы.

Осмотрев площадку в нескольких местах, Тарлах снова присоединился к Уне.

— Возможно, и волки, — с сомнением сказал он спутнице, — но я никогда не видел следов таких размеров.

Тут была также лошадь, но она, кажется, спаслась.

Воздух разорвал боевой клич Бросающего Вызов Буре. Одновременно ветерок донес зловоние, которое вызвало у обоих людей тошноту. Такое зловоние сопровождает Тьму и ее союзников.

Они побежали к своим лошадям и в то же время услышали сверху, со склона, низкий, приводящий в ужас вой. Его мгновенно подхватило еще множество голосов.

Эти голоса отрезали путников от лошадей.

Это не знакомый вой охотящихся волков. Больше похоже на собачий лай, но в то же время и не совсем.

Вопль, ужасающий своей абсолютной жестокостью.

Уна попыталась подавить панику. Она знала, что редко кому из людей приходилось слышать такой звук. А те, кто слышал, не выживали, чтобы рассказать о нем.

Схватка невозможна. Вой действительно отрезал их от лошадей. Теперь звери стали ясно видны, их больше двух десятков, большие звери, выше и тяжелее мастифа, с плотным сильным телом. Четырехпалые, с большими головами и длинными мордами, а на лбу три коротких рога. Глаза у них красные, и не от отраженного света, а сами по себе. Тело покрывает очень короткая шерсть, смешанного коричнево-черного цвета.

Одно из животных прыгнуло на Тарлаха, уверенное в своей победе, и на мгновение наемник испугался, что его меч окажется бессильным, но предсмертный вопль рассеял его сомнения.

Гибель одной твари ничего не решает. Они окружены, отрезаны от лошадей, на которых нападающие не обратили внимания, очевидно, предпочитая иную добычу.

— Защищай спину! — крикнул Тарлах, когда второй зверь набросился на него. Крикнул без необходимости, потому что Уна из Морской Крепости уже встала за ним. Твари не возьмут его сзади, пока она стоит на ногах.

Нападавший на Тарлаха зверь упал, сзади послышался неожиданно стихнувший вой — это Уна убила своего первого противника.

На Тарлаха набросилась рослая самка, она оскалила клыки, похожие на кинжалы, собираясь разорвать ему горло. Тарлах ударил ее в брюхо и распорол его.

Одновременно он отпрыгнул в сторону, но не избежал удара тяжелого тела.

Еще одна тварь набросилась на него, торжествующе рыча. Тарлах успел прийти в себя и встретить это нападение.

Прыжок, который спас Тарлаха от падения, в то же время отдалил его от Уны. Ужас охватил ее, когда один из зверей проскочил мимо, чтобы зайти Тарлаху за спину, но меч женщины взвился словно по собственной воле и разрубил зверю шею.

В это мгновение прыгнули и на нее. Рослое животное не пользовалось при этом мощными челюстями, оно опустило голову, пустив в ход рога, острые, как копья.

От сильного удара женщина упала. Ударила снизу вверх, вогнав меч в тощее брюхо.

Она не может встать! Ей не дадут на это времени!

Уна откатилась в сторону, едва избежав челюстей, нацелившихся ей в плечо, но знала, что следующим прыжком собакоподобный зверь доберется до нее.

Так и случилось бы, но теперь не только люди приняли участие в битве. Кони Морской Крепости славились по всему континенту, а эти два прошли особую выучку у сокольничьих. Окованные железом копыта обрушились на спину зверя и сломали ее, словно прутик.

И в этот же момент со спины Брата Орла спрыгнуло маленькое животное, вцепилось когтями в морду ближайшего зверя, рвало его красные глаза, пока от них ничего не осталось, висели только кровавые клочья нераспознаваемой плоти.

И Леди Гей сражалась зубами и копытами, она отбросила одного зверя от сокольничего, одновременно вцепившись зубами в шею другого.

Бросающий Вызов Буре расправился еще с двумя нападающими, но второй успел задеть его рогом, когда бил в агонии ослепленной головой. Рог не проткнул птицу, но отбросил ее. Сокол отлетел от места битвы и тяжело ударился о землю. И когда попытался снова подняться, одно крыло его больше не слушалось.

Тарлах знал, что даже с помощью союзников они ведут последний бой. Слишком много зверей оставалось, а потери словно добавляли им решимости прикончить добычу. Еще несколько минут, и один из них упадет. И как только это случится, за ним последует и второй…

Одна из тварей перед ним завыла и упала со стрелой в шее.

Множество стрел обрушилось на нападающих. Тарлах поднял голову и увидел стреляющих из луков Пиру и Джерро. С ними были еще люди. Некоторых из них Тарлах видел в Лормте, другие, вероятно, местные фермеры.

Он мог разглядывать их без помех. Неожиданное нападение привело в смятение тварей, число которых и так уменьшилось, и они бежали, спасая свою жизнь.

Наемник почувствовал, как пошатнулась рядом с ним Уна, и повернулся, чтобы поддержать ее, но не выпустил меч из руки. Еще рано убирать его в ножны.

Так же поступила и женщина из долины. Она на мгновение прижалась к Тарлаху, потом распрямилась.

— Я не ранена, хвала Янтарной Госпоже. А ты?

— Тоже. Я тоже не ранен.

Но их спутникам повезло меньше. Уна сняла Брейвери с убитого стрелой зверя. Кошка еще цеплялась за тварь. С ее правой передней лапы капала кровь.

Бросающий Вызов Буре.., он не мертв, это Тарлах знал, но он упал и не смог ответить на призыв человека.

Леди Гей заржала. Она стояла в стороне от места схватки, прочно поставив ноги в позе часового.

Уна подняла голову.

— Иди, — сказала она своему спутнику, — Там сокол. Брейвери в безопасности, а остальные скоро подойдут. Тем временем я посторожу.

И, словно подтверждая ее слова, вернулась с преследования Пира. Она спускалась по склону быстрым шагом, который перешел в бег, когда она приблизилась к паре.

— Идем, миледи. Сядь здесь, тут трава не сорвана. Я должна проверить…

Уна из Морской Крепости подняла голову.

— Я тоже целительница, и мои товарищи ранены.

Принеси воды, а я тем временем осмотрю раны Брейвери.

Женщина внимательно посмотрела на нее, потом кивнула и пошла за водяными мехами, которые остались на лошадях. А Тарлах тем временем поторопился на помощь своему крылатому брату.

Осмотр ран и их очистка причиняли кошке боль, но она переносила ее терпеливо, поверив в мысленное заверение Уны, что это необходимо для ее же пользы.

Однако, когда Уна перевязывала лапу, Брейвери замяукала, и женщина, подняв голову, увидела подходящего к ним Тарлаха. Внутри у нее сжалось. Сокольничий прижимал к себе сокола, и рот у него был мрачно сжат.

— Насколько плохо? — спросила она, когда он подошел.

— Крыло может быть сломано, хотя сам он считает, что это не так. — Говорил Тарлах спокойно, но Уна, хорошо изучившая его, почувствовала в его голосе страх.

Она закончила перевязывать рану Брейвери, потом передала кошку Пире и взяла у Тарлаха боевую птицу.

Делая это, она на мгновение сжала его руку в уверенности, которой сама не ощущала. У птиц хрупкие кости, и немного нужно, чтобы сломать или раздробить их.

Уна долго осматривала Бросающего Вызов Буре, осторожно прощупывая его крылья и бока.

Наконец она подняла голову и улыбнулась.

— Удача с нами, птичий воин. У сокола, вероятно, немало ушибов, но переломов я не обнаружила. Если внутри не разовьется воспаление, твой товарищ вскоре поправится, хотя еще несколько дней не сможет летать.

— Слава Рогатому Лорду, — прошептал Тарлах.

Он торопливо взглянул в сторону Пиры и нагнулся к Брейвери, гладя ее по голове.

Кошка подняла голову навстречу его руке и замурлыкала, довольная лаской. Тарлах, вопреки своему настроению, улыбнулся.

— Ты, во всяком случае, кажешься здоровой, маленький друг.

— Ей тоже повезло. Самое главное — не давать ей срывать повязку, пока я сама не сменю ее. Ты проверил лошадей?

Тарлах кивнул.

— Да. Обе невредимы, как и мы.

Он повернулся к Пире, которая пока единственная из жителей Лормта вернулась к ним. Вдали слышали звуки схватки, крики людей и лай охотничьих собак-волкодавов. Остальные продолжали преследование. Очевидно, ни одной из этих странных тварей не удастся спастись.

— Наша благодарность не может быть выражена в словах, но как вы узнали, что мы в опасности?

— Мы об этом не знали, просто искали чудовищ. — Худое лицо Пиры отвердело. — Этот бедняга ехал за своим скотом, держа перед собой в седле сына. Когда на них неожиданно напали, он бросился на землю, чтобы задержать их, и ударил пони по крупу. Он знал, что ребенок умеет ездить верхом, а ужас и привычка приведут лошадь домой.

— Мальчик, естественно, был в истерике, но сумел внятно рассказать матери о случившемся, и она подняла тревогу. Злобные твари и раньше появлялись в этих местах, а в последнее время количество их увеличилось.

Местные жители готовы были к встрече с ними, опасаясь, что вскоре их земля станет непригодной для жизни.

— Мог потребоваться и целитель, и, так как я хорошо владею луком, а Аден нет, вместо нее поехала я.

Воин кивнул.

— Храбрый человек, — сказал он, поглядев на труп и вздрогнув при воспоминании об этих тварях. Пастух пожертвовал собой, спасая сына. — Тяжело будет ребенку об этом вспоминать, хотя самого ужасного он не видел.

— Да, это так, — согласилась женщина из народа сокольничьих. Ей нравился Тарлах, несмотря на все, что она знает о поведении сокольничьих.

— Звуки охоты затихают, — заметила она. — Скоро мы сможем вернуться в Лормт и попытаемся оставить за собой события этого дня.

— Да, хорошо, что он скоро кончится, — согласился Тарлах, но слова его прозвучали тяжело. Нужно нечто большее, чем сытный ужин и спокойный сон, чтобы снять тяжесть с его сердца.