Хронология

«…капитан первого ранга Мазур, он же Ящер, ухитрился так и не уйти к Голому Гансу…»

ОНП

«…Вот, к примеру, старший лейтенант Мазур. Каковой о себе отчего-то возомнил, что является Колумбом и Дрейком в одном лице. А никакой он не Дрейк, не говоря уж о Колумбе. Дзержинку кончил? Так все кончали. …»

ППБ

«…Кого-то там торжественно встретил маршал Булганин — это легкая привязка к хронологии, ага, и про дорогого Никиту Сергеевича…

— Что пишут? — спросила Ольга.

— Когда писали, тебя еще на свете не было, — сообщил Мазур. — Вас, друзья, впрочем, тоже. Да и я без штанов бегал…»

ОНП

«…дело все в том, что Ленька был в жизни Мазура всегда. Слишком давно. Он взлез на трон, едва Мазур пошел в первый класс, Мазур учился, взрослел, закончил школу, попал во флот, потом в училище, потом болтался с ножом в зубах по разным экзотическим местам в качестве призрака из плоти и крови — и все это время, все эти годы был Брежнев. А теперь его вдруг не стало.…»

ПЗНВ

«…Взять хотя бы незабвенного дедушкиного брата — каперанг Владимир Казимирович Мазур, будучи пятидесяти шести лет от роду …».

ОНП

«…Убили наповал двух местных товарищей из военного министерства… и вот ведь как… там была ваша жена, она их знала, на экскурсии по городу ездила… Кирилл Степанович, вы, главное, крепитесь… Я имею в виду, ее тоже… убили…»

ПЖДС

«…Все произошло в секунду, словно бы без участия его собственного тела и рассудка. Некая неведомая сила вырвала руку из кармана, чуточку отягощенную привычным ощущением уютно лежащего в ладони револьвера… Только когда она завалилась на вишнево-белое смятое покрывало, замерла с угасающими глазами и совсем несерьезной на вид дырочкой в аккурат над переносицей, когда на два голоса страшно заорали голые близнецы, и один упал на колени, словно отталкивая обеими руками что-то невидимое, когда генерал Асади рывком дернул вниз его руку и вытянул револьвер из вялых пальцев, Мазур понял, что натворил, сообразил, что все произошло на самом деле, что выстрел был, что в комнате стоит острый, тухлый запах пороховой гари, а его жена мертвая, потому что он ее только что застрелил…»

ПЖДС

«…А у Ольги и вовсе настоящие, на девичью фамилию, не захотела в свое время менять отцовскую, некогда в России славную……»

ОНП;

«…Тот, что справа — Ольгин прадедушка, тот, что слева — его двоюродный брат, Аркашенька Кареев, тот, что оказался у Деникина …»

ВП,

«…Ольга свалилась ему на руки безвольно, как кукла. Мазур подхватил ее, одновременно нанеся Ибрагиму удар коленом под горло для пущей надежности. Голова противника мотнулась уже безжизненно, затылок глухо стукнул о стенку, мертвец так и не выпустил пистолета… В купе невыносимо воняло тухлой пороховой гарью. Пальцы Мазура ощутили что-то липкое и теплое, он опустился на колени, осторожно поворачивая Ольгу вверх лицом, — и встретился с ее застывшим взглядом. Пульс не прощупывался. Совершенно потеряв голову на какой-то миг, Мазур попытался встряхнуть Ольгу, сделать искусственное дыхание, зажать крохотную дырочку против сердца… Он видел, что все бесполезно, а поверить не мог, очень уж неожиданно и нелепо произошло…»

ОНП

«…— Пожалуй, — согласилась она, на сей раз без насмешки. — У вас безукоризненный английский, я бы скорее вас приняла за долго жившего в Австралии англичанина или американца-южанина… Совпадение это или нет? Очень уж странное попадание в десятку. В свое время Мазуру ставили именно такой акцент: чтобы даже особо дошлые люди могли его принять за долго жившего среди кенгуру и бумерангов уроженца Альбиона или парня, родившегося южнее линии Мейзон-Диксон. Помогает в иных командировках. Именно так: чтобы собеседник поломал голову — то ли англичанин, то ли американ-южанин. А девочка с первого выстрела…»

СП

«…Он подошел вплотную, приподнял шляпу и, мобилизовав все свое злодейское обаяние, с голливудской улыбкой осведомился, естественно, на своем тщательно поставленном австралийском диалекте английского…»

ПБС

«…Мазур понял, что это был французский, но смысла не разобрал — он мог с грехом пополам петь на французском песни, но разговорной мовою владел лишь на уровне, позволяющем через пень-колоду допросить пленного, потребовать еды-питья да поинтересоваться, нет ли поблизости солдат противника. Судя по лицу Кацубы, тот находился в аналогичном положении…»

ВП

«…Последнее, конечно, было добавлено ни к селу, ни к городу — он вообще-то не владел немецким …»

ПЖДС

«…— Хао, хао, хэнь хао, — сказал ему Мазур, но в ответ на длинную щебечущую тираду вынужден был растерянно пожать плечами — больше он по-китайски почти ничего пригодного сейчас и не знал. Не станешь же спрашивать у благородного старца, где прячутся солдаты, есть ли поблизости танки противника и не минирована ли дорога? И уж тем более нелепо предлагать ресторатору поднять руки, сдать оружие и не запираться…»

ВП

«…— И только? А мы с коллегой — пять на двоих. Так что сможем поддерживать светскую беседу о погоде…»

КДП

«…Мазур подумал тем временем, что с подобными регалиями дело иногда обстоит самым непредсказуемым образом. В свое время ему уже пришлось запихать подальше в ящик стола две подобных звезды — потому что в тех странах решительно поменялась власть, и победители под горячую руку отменили введенные предшественниками ордена. А вот в третьей стране власть хотя и перешла в руки ярых противников прежнего режима, но все они были сами увешаны ранешними наградами и потому оставили все в неприкосновенности. Человеческая психология, конечно. Мало у кого хватит духу росчерком пера ликвидировать свои же собственные награды.…»

ПЖДС

«…к тому же во Вьетнаме ты, товарищ старлей, строго говоря, не работал, а купался, что несет непонятные непосвященным нюансы… а?

Мазур кивнул, не поднимая глаз. Многие слова в их узком кругу, как частенько бывает, носили иной, непонятный непосвященным смысл. „Работал“ — это значит, вступал под водой в активный контакт с… ну, скажем, с потенциальным противником. Грубее говоря, резался под водой с такими же, как сам, подводными хамами, убивал их насмерть, чтобы они тебя не убили. А ежели „купался“, это означает, что твоя подводная деятельность протекала без непосредственного контакта с противником. Пусть даже тебя, как собаку, гоняли на боевых катерах и вертолетах, глушили гранатами, как рыбу, и в любой миг могли отправить к Нептуну. Все равно — „купался“…

— Вот… — продолжал Дракон. — Даже не работал, а купался. Ну, искупнулся неплохо. „За боевые заслуги“ имеешь, вьетнамское что-то там в придачу… Так это — у многих. Вот и все твои свершения на сегодняшний день, старлей.…»

ППБ

«…Он был в Камране не только с Волчонком, но и с ними двумя, с Папой Карло и Черномором, их всех четырех пытались накрыть глубинными бомбами, гоняли, как зайцев, когда уходили из Донгфаня…»

ППБ

«…Пока вы плавали, радист перехватил одну буржуинскую станцию… Мао Цзе Дун помер. Вчера.[2] — Ну ничего себе, — с чувством сказал Морской Змей. — А мне-то он бессмертным казался. С тех пор, как себя помню, Мао был на слуху. Насчет положительного смысла я, откровенно говоря, плохо и вспоминаю, зато в отрицательном столько склоняли… Погоди, он с какого года? — С девяносто третьего. — Семь плюс семьдесят шесть… Нехило.…»

ППБ

«…Послезавтра, как вам должно быть прекрасно известно, день рождения Владимира Ильича Ленина[3], и к здешнему монументу будет торжественное возложение венков. …»

ППБ

«…Помните операцию „Туман“? Очень многие со спокойной совестью ее бы зачислили по ведомству самой необузданной беллетристики…»

СП

«…— А ты где был во время путча? — В командировке, — сказал Мазур. — В жуткой дыре. Он говорил правду — и командировка была, и дыра оказалась жуткой во всех смыслах, вот только рассказывать об этой поездочке можно будет лет через пятьдесят, поскольку уйма народу во всем мире до сих пор полагает, что на затонувшем двести лет назад в теплых морях фрегате до сих пор покоятся золотые слитки и монеты стоимостью миллионов в двадцать долларов США по нынешнему курсу. Хотя после визита туда группы Морского Змея в трюмах корабля остался один балласт — да в качестве современного довесочка три трупа боевых пловцов военно-морского флота одной неслабой державы, чьи штабисты тоже решили немного обогатить родимую казну тайным образом. А когда две группы столкнулись у корабля, пришлось резаться, конечно, да вдобавок представители одержавшей верх стороны, чтобы довести дело до логического конца, потопили замаскированный под прогулочную яхту корабль конкурентов, что с точки зрения международного права было, как ни крути, чистейшей воды пиратством. Потому и следует помалкивать, а корабль тот так и числится в регистре Ллойда пропавшим без вести от неизбежных на море случайностей…»

КДП

«…А с Анечкой у него все наладилось…»

ППБ

«…Он вспомнил Кампучию, то, что не полагалось помнить вообще. Ну, да что тут поделаешь… Опаснее всего там были именно такие. Щупленькие подросточки, на вид — соплей перешибешь, но поди-ка попробуй рискни здоровьем… Никакой другой жизни они не знали вообще, они не уходили в джунгли на задание, они и были частью джунглей, даже не первобытные люди — звереныши. Автомат, гранаты, отточенный до бритвенной остроты тесак, а в сумке на поясе вместо НЗ — скупая горсточка риса и кусок сушеной человечины, а в голове — столь же скупой набор из парочки изречений вождей и животная ненависть ко всем, кто не принадлежит к стае. Если ему когда-то и было по-настоящему страшно, так это — в Кампучии…»

ПЗНВ

«…На безымянном пальце левой руки — цифры. 1979. Если это дата, семьдесят девятый год для Мазура ничем не примечателен, поскольку прошел в относительном безделье — проще говоря, он весь этот год безвыездно просидел в Союзе, натаскивая молодняк, и никому не резал глотку за рубежами великой родины…»

ОНП

«…Это уже было гораздо интереснее. Названный Жаксабаев говорил чистую правду. В семьдесят девятом, когда к гидроузлу в Кунене практически прорвалась мощная колонна бронетехники и под ударом отборных юаровских десантников рухнула кубинская линия обороны (а так называемая ангольская армия попросту улетучилась куда-то в небытие, учинив грандиозный драп), именно Тракайскаядивизия была в пожарном порядке, при полной секретности выброшена навстречу. И показала потомкам буров, что почем. Правда, потери были такими, что не подходили даже под стандартно-обтекаемый термин „значительные“. Как раз в те веселые времена Мазур и резался под водой с „тюленями“ Ван Клеена……»

СП

«…А вообще-то, все началось в Африке, в то чертово лето, когда юаровцы решили устроить маленький блицкриг, и три их бронеколонны чуть ли не по идеальной прямой, „полетом ворона“ двинулись на гидроузел Квеши. Две слегка приотстали, кое-где отвлекаясь на мелкие бои с тем, что именовалось армейскими заслонами, центральная вырвалась вперед километров на двадцать и перла к плотине столь целеустремленно, что никаких сомнений в планах их командиров не оставалось.

Чертовски прогрессивный президент, ветеринар по образованию, марксист по профессии и патологический любитель власти по натуре, неоднократно обцелованный лично Леонидом Ильичом, впал в стойкое состояние истерического ужаса. Он метался по враз обезлюдевшему дворцу, хватая за рукава советских советников и требуя вертолет к подъезду, ближайшие соратники уже начинали драпать на север, национальные гвардейцы потихоньку дезертировали, в столице разгоралась паника, замолчали радио и телевидение…

Меж гидростанцией и неотвратимо приближавшейся бронетехникой, на отрезке в сорок километров длиной, оказалась одна-единственная рота кубинской десантуры — с легким стрелковым и двумя шведскими базуками, названными в честь ихнего самого воинственного короля. Вообще-то, они были неплохими ребятами, эти кубинцы, хотя их генерал, как потом оказалось, самолетами вывозил на родимый остров наркотики, необработанные алмазы и слоновьи бивни… Черт знает, как им это удалось, но рота продержалась полчаса против автоматических пушек, „Фоксов“ — реактивных пакетов на шасси и элитных черномазых коммандосов из „Черной мамбы“. На тридцать второй минуте рация ожила, кто-то из барбудос, не тратя времени на представления по всей форме, сообщил, что с ними, собственно, кончено, а немногих уцелевших через пару минут намотают на гусеницы, после чего замолчал навсегда — рацию, судя по всему, накрыло прямым попаданием вместе с говорившим.

Декорации обозначились. Меж колонной и плотиной было не более двадцати километров саванны, где не осталось ничего, способного сойти за правительственные войска. На плотине семерка „морских дьяволов“, взвод ополоумевших от ужаса президентских гвардейцев, которых от драпа удерживал исключительно наведенный на них Лымарем пулемет, да инженер-португалец, запойный фаталист, решивший досмотреть это кино до конца.

„Морские дьяволы“ оказались за пару тысяч километров от ближайшего моряпо простой и понятной причине: чья-то умная и циничная голова незадолго до вторжения сообразила, что в такой ситуации проще всего будет заминировать плотину, чтобы повторилась подлянка, лет четыреста назад устроенная испанцам свободолюбивыми голландцами. Спущенное на равнину водохранилище сорвало бы любой блицкриг — вполне возможно, экипажи вкупе с десантом и отсиделись бы на броне, но техника застряла бы намертво…

Плохо только, что юаровская разведка работала гораздо лучше президентской охранки, и ночью надежнейший вроде бы майор из местной охраны потрудился над связывавшими заряды проводами так, что нечего было и думать о подрыве с помощью классической машинки, на безопасном расстоянии. Майора в последний момент изловили и сгоряча пристукнули, но это уже ничего не могло исправить, обрезки проводов в черной пластиковой оплетке плавали на поверхности воды, свернувшись кольцами, даже материться не было охоты — предстояло срочно искать выход из положения.

Морской Змей его, конечно, нашел — не зря впоследствии именно он стал контр-адмиралом, обогнав полдюжины других кандидатов. Наспех кое-что перемонтировав, можно было рвануть заряды с помощью подручного электродетонатора — вот только для этого кому-то одному предстояло спуститься под воду и вручную замкнуть цепь, при этом девяносто девять шансов из ста было за то, что возложивший на себя эту миссию боевой пловец уйти живым ни за что не успел бы. Разумеется, такие сантименты во внимание не принимались — тут собрались не дети, а приказ был недвусмысленным…

Короче, Морскому Змею предстояло ткнуть пальцем в кого-то одного из своей шестерки. Всего и делов. Они стояли на гребне плотины, над синим необозримым зеркалом спокойной воды, под столь же синим небом, запаянные в свои черные комбинезоны, как сосиски в целлофан, жара стояла африканская, понятно, счет времени шел на минуты.

Именно тогда это ощущение, это чувство ударило впервые. Возможно, кому-то это покажется странным, но Мазур не боялся — видимо, оттого, что был молод. Скорее было нечто вроде азарта, щекочущего нервы ожидания: на какой номер выпадет шарик? Не верилось, что все вокруг останется, а его не будет. Коли уж и теперь в такое плохо верится… Азарт, правда, мешался с тупым унынием смертной минуты, но это уже вторичное. Молоды были, черти…

Самое смешное — никому не удалось стать павшим героем. В последний момент все обернулось, как в кино. Порой и в жизни оборачивается, как в кино, из-за холмов иногда и вылетает та сама голливудская кавалерия. На сей раз она приняла облик четырехмоторных самолетов, на которых прямехонько из Союза прибыла Ковенская воздушно-десантная дивизия. Прибыла, с ходу развернулась и раздолбала юаровцев, как Бог черепаху, потеряв при этом половину личного состава, но в те годы такие детали никого не заботили, об этом рейде и теперь мало кто знает.…»

ВП

«В 1974 стало ясно, что португальскому правлению в Анголе приходит конец. За власть в стране боролись 3 группировки: ФНЛА, УНИТА и МПЛА. Первые две придерживались националистических тенденций, МПЛА же была ориентирована на марксизм. В стране потихоньку разгоралась гражданская война.

МПЛА поспешила объявить, что она и только она является законной властью в Анголе, предав анафеме всех остальных. Поскольку коммунистически ориентированная МПЛА в поисках помощи обратилась к СССР и Кубе то в спешном порядке со стороны этих стран Анголе была организована „братская помощь“ — в страну стали прибывать кубинские войска, позже к ним присоединились советские военные специалисты.

Крайне нестабильная ситуация в стране и явная угроза того, что гражданская война в Анголе перекинется на территорию Юго-Западной Африки (Намибии), привели к тому что ЮАР расположило на ангольско-намибийской границе группировку из 2000 солдат. ФНЛА и УНИТА согласились объединиться с ЮАР, против МПЛА и кубинских военных.

„Красный фронт“ (МПЛА + кубинцы) насчитывал порядка 12000, в то время как, САДФ (вооруженные силы ЮАР) и отряды ФНЛА и УНИТА все вместе не дотягивали и до 3000. В ЮАР было решено нанести превентивный удар по Анголе, поскольку существовала реальная опасность полномасштабной войны на юге Африки (в это же время Португалия ушла из Мозамбика, оголив родезийскую границу, и родезийская война с террористами вспыхнула с новой силой — все это, а также непрекращающиеся попытки СССР усилить свое военное присутствие в южной части Африки могло привести к полномасштабной войне).

В ночь на 15 октября 1975 отряды САДФ пересекли границу и начали операцию „Саванна“. Несмотря на численный перевес противника в итоге операция „Саванна“ закончилась блестящей победой САДФ. В молниеносной операции ударная группа „Зулу“ поставила под контроль юго-западную часть Анголы, захватив также города Перейра де Эка, Рокадес и др.

В центральной Анголе ударная группа „Фоксбат“ вышибла противника из Лиумбалы (октябрь 1975) Затем „Зулу“ разбила кубинско-ангольские части в Какула и Катенге. Далее был захвачен Кубал, аэропорт Бенгела и разгромлены тренировочные лагеря кубинцев и МПЛА. Потеря Катенги (ноябрь 1975) вынудила МПЛА оставить Бенгельский фронт. „Зулу“ и „Фоксбат“ остановили неприятеля в районе Санта Комба (фронт Цела), а также одержали убедительную победу в битве при Эбо. 13 ноября был захвачен Ново Редондо.

В восточной части Анголы, ударная группа „Икс-рэй“ (позже переименованная в „Оранж“) разгромила кубинцев в Ксангонго и Лусо. Также „Оранжи“ захватили мост Салазар и остановили кубинское наступление на Карианго.

„Фоксбат“ совместно с батальоном УНИТА и взводом бронемашин блокировали наступление кубинцев на Сила Порто. На долю „Фоксбата“ выпало одно из наиболее тяжелых сражений той войны — битва за Мост № 14. При наступлении САДФ на Кибалу, им пришлось форсировать р. Нгиа. Мост № 14 был уничтожен неприятелем, и саперам пришлось его восстанавливать в боевых условиях. Рота пехоты САДФ, минометный взвод, саперный взвод и дивизион легкой артиллерии вступили в бой с кубинским пехотным батальоном, поддержанным артиллерией и реактивными установками. Несмотря на это, САДФ разбила силы противника, захватив при этом полевую артиллерию, минометы и реактивные установки кубинцев. Все время пока шел бой южноафриканские саперы восстанавливали переправу. После переправы САДФ продолжила наступление на Кассамбу и Алмейду. После того как эти города были оставлены МПЛА и кубинцами, САДФ прекратила наступление. За 33 дня САДФ продвинулась на территорию Анголы на 3159 км.

Наступление на Луанду (которая находилась в пределах досягаемости артиллерии САДФ) было прекращено по следующим причинам — начался сезон дождей и самая большая река Анголы — Куэве разлилась, дав кубинцам время возвести оборонительные сооружения и подготовиться к обороне. МПЛА тем временем заручилась международным признанием и по требованию ООН было введено прекращение огня. Надо заметить, что с требованием „остановить воинствующих юаровских расистов“ выступил не только СССР, что было понятным, но также США и Великобритания — поскольку общественное мнение этих стран было настроено против апартеида, а значит и ЮАР в целом.

Общие потери южноафриканцев составили 29 солдат (60 раненых). Одна только ударная группа „Зулу“ предприняла 14 успешных атак, уничтожила 21 засаду, было убито 210 неприятельских солдат, 96 получили ранения, 56 было захвачено в плен. Потери „Зулу“: 1 убитый, 20 раненых.

Однако вторжение в Анголу поставило ЮАР перед проблемой — советское оружие и кубинские войска прибывали безостановочно. Страны Запада, включая США, в очередной раз дистанцировались (а проще говоря, предали, поскольку между США и ЮАР была устная договоренность о помощи, но Конгресс США решительно осудил операцию „Саванна“ и в помощи ЮАР отказал) от этой войны и заняли выжидательную позицию. То, что начиналось как секретная операция превратилось в горячие новости утренних выпусков ведущих мировых газет.

Поскольку ЮАР было не в состоянии нести бремя ангольской войны в одиночку (несмотря на данные ранее заверения США о непременной помощи) в Претории было принято решение о выводе войск.

В январе 1976 САДФ начала выводить войска с территории Анголы. 25 января южно-африканские части полностью покинули Анголу. После ухода из южноафриканцев, на юге Анголы немедленно начала организовываться большая сеть лагерей подготовки террористов, что в итоге привело к рейдам на ангольскую территорию южно-африканских сил СпН с целью их уничтожения.

К 1988 численность кубинских войск в Анголе составляла 70 тыс. человек. Точная численность советского военного присутствия в Анголе неизвестна.

Любопытный факт: по ряду причин, операция была окружена завесой секретности и, чтобы избежать громкого международного скандала, персонал САДФ действовал под личиной „наёмников“. Все письма в действующую армию адресовались на п/п в Гроотфонтейн, ЮЗА и были проштемпелеваны военной цензурой „VERNIETIG SODRA GELEES / DESTROY AFTER READING“ („После прочтения — уничтожить“).»

«…— Знаешь, что он сказал? — воскликнула Лейла. — Только что сообщили по радио… Ваши войска вошли в Афганистан. Никакого сопротивления. Дворец этого негодяя Амина взят штурмом, кем, пока не сообщают, но это и так ясно… — Она подняла на Мазура сияющие глаза. — Здорово! Американцев в очередной раз щелкнули по носу, а они, несомненно, готовы были туда вот-вот влезть… Стоит за это выпить?

— Безусловно, — сказал Мазур. — И что, никаких боев? — Говорю тебе, никаких! Ни тени сопротивления. Нет, ну до чего здорово! Еще раз показали, что такое Советский Союз!

„Похоже, мы прем к Персидскому заливу, как асфальтовый каток, — подумал Мазур, профессионально переваривая неожиданную новость. — А, собственно, почему бы и нет? Чем мы хуже других прочих? Никакого сопротивления — это хорошо. Это прекрасно просто. А впрочем, чего еще прикажете ждать? Что такое этот Афганистан? Горы, песок, племена… Ну, положим, англичанам там в свое время чувствительно намяли бока, но мы-то не англичане, да и времена не те… Точно, стоит выпить за взятый без выстрела Афганистан, тут она права…“.»

ПЖДС

«…Благо в Эль-Бахлаке, говорят, нынче благолепие. Залив давно протралили, избавив от всех мин, на берегу понастроили отелей, пенят лазурь водные мотоциклы, мельтешат загорелые тела, и все давно забыли, что когда-то там столкнули в кровавой грызне своих пешек две сверхдержавы, что в паре миль на норд-ост от залива, где глубина, лежат на дне две крохотных подлодки и белеют черепа боевых пловцов, „морских львов“ и „морских дьяволов“, а военного порта, из-за которого резали друг другу глотки подводные профессионалы, давно уже нет. И полковнику Касему разрядил в спину пистолет собственный адъютант, генерал Барадж держит роскошный отель в Ла-Валетте, а генерал Асади обитает на крохотной дачке под Москвой, где все соседи считают его отошедшим от дел азербайджанским торговцем фруктами. Итог как итог, не хуже и не лучше многих других…»

ОНП

«…когда ребята Мазура, в ту пору еще капитан-лейтенанта, потопили неподалеку от Эль-Бахлака две мини-подлодки и отправили к морскому черту полдюжины неопознанных аквалангистов… Таковы уж игры — что на суше, что на море…»

ОНП

«…Или когда твои парни в отчаянной спешке подрывают портовые арсеналы и секретное оборудование, которое никак нельзя оставлять противнику, а „Саладины“ полковника Касема уже рычат моторами совсем рядом, так, что их пулеметы лупят прямой наводкой по ожидающему твою группу, последнему эсминцу, а тебе еще нужно поднять на воздух три пакгауза, собрать всех, погрузиться и выйти из залива…»

ОНП

«…Мазур, конечно, помнил многое — но оно было слишком далекое, устоявшееся. Как на пирсе, в пожарах и грохоте, помаленьку затухал бой, как захлебывались пушки последнего, прикрывавшего их эсминца, как перебегали черные фигурки и неуклюже крутились на ограниченном пространстве сгоряча залетевшие в гавань броневики, как майор Юсеф отправился гордо умирать и ухитрился проделать это эффектно, как сорванную взрывом башню „Саладина“ швырнуло прямо на Мазура и казалось, что это и есть полный звиздец… А кончилось все — благолепием. Советской военно-морской базы там не стало, но и американской не получилось по причине полного изменения геополитической обстановки, и на берегу залива понастроили отелей, и все давно забыли, что в паре миль на норд-ост от залива, где глубина, лежат на дне две крохотные проржавевшие подлодки, — а вот черепа боевых пловцов наверняка уже растворила морская вода…»

ППВ-2

«…Да, вот именно, Эль-Бахлак… Там ведь была еще одна загадочка, если ты помнишь. Как погибла твоя жена.

— Ну, какая же это загадка, — сказал Мазур, на миг охваченный неприятным, смертным холодком. — Это всем было известно. Джип попал в засаду, он же был с военными номерами…»

ППВ-2

«…Генерал Асади обитает и поныне на крохотной дачке под Москвой, где все соседи считают его отошедшим от дел азербайджанским торговцем фруктами …»

ВП

«…Ты знаешь, генерал Асади умер. На той самой своей подмосковной фазенде. Вышел утречком в садик, тут, должно быть, сердце и сжало, он и посунулся носом в грядку… Нашли уже холодного.

— А ему не помогли, часом? — фыркнул Мазур.

— Брось, — серьезно сказал Самарин. — Эль-Бахлак нынче — насквозь некошерно. Совершенно забытая древняя история. Да и не знал он никаких жутких секретов, как все они… Помнишь?…»

ППВ-2

«…Архивы генерала Асади, хранившиеся где-то в укромном местечке, благополучно прибыли. Как и сам генерал, которого никак не собирались оставлять на милость путчистов — слишком много он знал. В подобных случаях тех, кто много знает, либо пристреливают без шума в укромном уголке, либо, кровь из носу, забирают с собой. В данном случае кто-то высокопоставленный выбрал второе. Асади никоим образом не был битой картой — слишком много наработок у него имелось по внешней разведке, агентуры разослано изрядно, масса каналов и комбинаций работает, так что всю эту благодать следовало вывезти вместе с ее творцом, наплевав на все ультиматумы и устные договоренности со свежеиспеченной властью…»

ПЖДС

«…В нынешнем Васином состоянии полагаться на него, как на подстраховщика, никак нельзя, но рисковать придется, в конце концов, это не подводный бетонный лабиринт в Эль-Бахлаке и не трюм эсминца „Роза“…»

КДП

«…Надежная штука, десять зарядов, прицельный бой на два с лишним километра — тот самый пресловутый „бур“, с которым Мазур столкнулся в Афганистане и сохранил самые тяжелые воспоминания…»

ПЗНВ

«…бывший глава советской тайной полиции Юрий Андропов стал преемником скончавшегося два дня назад Леонида Брежнева… Вот те и на… Надув щеки, Мазур длинно просвистел что-то близкое к похоронному маршу.…»

ПЗНВ

«…Не было никакой операции „Меконг“, была операция „Альтаир“. Это для штабных, паркетных, для кабинетчиков „Альтаир“ был залегендирован как „Меконг“ — у непосвященных и с помощью такого названия, и с помощью сопутствующего вранья усиленно создавали впечатление, будто „морские дьяволы“ тогда работали где-то в Индокитае. А на самом деле все развернулось чуточку южнее — но операция была так важна и секретна, с таких верхов шли приказы и разносы, что многое по устоявшейся системе секретили от своих не хуже, чем от чужих. И правы были, как выяснилось. Если человек знает, что Мазур когда-то усердно резал азиатов в их же родных местах, но при этом именует давнюю операцию не „Альтаиром“, а „Меконгом“, то это означает четкий след…»

ППВ-1

«…Скоротечный ближний бой на гражданском корабле не был для него чем-то новым — как-никак он волей случая стал одним из немногих, кто совершенно точно знал, куда исчезла в одночасье легендарная атаманша пиратов мадам Фанг. Зарвалась мадам, охамела, грабила все подряд, что плавало, вот и цапнула однажды секретный груз, от которого бы ей бежать за тридевять морей, жирной дуре. И проучили, а чего бы вы хотели? Ну, и помимо этого, всякое бывало…»

ВП

«…Он мимолетно вспомнил Мэй Лань, сучку очаровательную — ну что ж, прошло столько лет, что любые воспоминания были чистейшей ностальгией, и не более того… а впрочем, у него и тогда не было ни особой злости, ни ненависти. При чем тут злость и ненависть, если и ты, и тот, кто всерьез собрался тебя прикончить, прилежно выполняете свой долг? Совершенно ни при чем…»

ППВ-1

«…По слишком явной аналогии Мазур вспомнил свою эпопею в теплых южных морях, где плавали джонки и водились пираты — ну да, самым трудным в том деле как раз и было просчитать азиатов с их чертовыми непривычными рожами… Начиная от того кабатчика и кончая Мэй Лань — впрочем, с женщинами все обстоит иначе, хрен их поймешь, что азиатских, что европейских…»

ППВ-1

«…Получив нужные зацепки, память заработала, как компьютер. Ну конечно, в Репине, восемьдесят третий. За весь этот год он лишь однажды бывал в Репино — и именно тогда, когда их веселая бандочка вернулась с очередной работы, с очередной неизвестной для подавляющего большинства землян войнушки. Ну да, конечно же, они шумели и веселились так, что казалось со стороны, будто их и впрямь целая рота, хоть и было-то их всего пятеро. Были основания для веселья, чего уж там, — они тогда ни одного человека не потеряли, а порученное им выполнили в лучшем виде.…»

ППВ-2

«…Девять лет назад[6], чертовски далеко отсюда, три аквалангиста бесшумно всплыли у безлюдного ночного берега, буксируя за собой объемистые, тяжелые мешки. Вопреки их обычной практике берег был абсолютно мирным, там никто не воевал, не стрелял и не собирался в обозримом будущем стрелять пастораль… По здешним стандартам места были глухие и отдаленные, не обремененные асфальтовыми дорогами и спутниковыми антеннами. Единственным строением был как раз коттедж, куда они бесшумно двинулись, вскинув мешки на плечо, включив приборы ночного видения. Они управились за семнадцать минут. Всего лишь заменили половину лежащих у камина аккуратных полешек на принесенные с собой, неотличимые на вид вполне вероятно, кто-то как раз и получил ордена за обеспечение этой неотличимости. Мазур и его ребята получили свои через две недели — и, хотя им не сказали при этом ни единого слова, все трое понимали: сработало. Конечно, они так никогда и не узнали, один ли нагрянул в свой загородный коттедж неизвестный им по имени хозяин, с любовницей, или с приятелями. Не узнали, на кого именно ставили капкан, на хозяина или кого-то из гостей. Известно им было одно: неотличимые поленья, стоило им разгореться, моментально выделили такое количество нервнопаралитического яда по имени фосген, что хватило на весь дом…»

ОНП

«…Помер товарищ Черненко, пока ты на берегу развлекался. Такие дела. Генеральным секретарем у нас пару дней как Михаил Сергеевич Горбачев, так что портретов получить не успели…»

ПБС

«…Ничего особенного, право, — сказал Мазур. — Четырнадцать лет назад[7]. Там была военно-воздушная база янки, и на нее однажды перегнали очень интересный разведывательный аэроплан, если нужна конкретика — „Джи-Эр-двенадцать“. У наших давно текли слюнки касаемо кое-какой начинки… В общем, наземные подходы „беретки“ держали неплохо, а про водные подступы как-то не подумали. Классическая ситуация — когда контрдиверсионные меры решают не комплексом, а вразнобой. Я точно не знаю, но создалось стойкое впечатление, что их главный особист был классический сухопутчик… Там есть каскад озер на прилегающей реке, нечто вроде Серпентайна в Гайд-парке, но, разумеется, в более величественных масштабах. Ну, ничего из ряда вон выходящего, стандарт. Мы прошли по этому каскаду всемером, вернулись, правда, вшестером, но тут поработали не „беретки“, а кайманы. Сняли с „птички“ все необходимое, потом немного нахулиганили на базе и ушли без всплесков. Говоря совсем честно, все свалили на герильеро — их там чуть ли не в каждой стране как собак нерезаных, и, как бы они ни оправдывались, никто не поверит. Правда, как мы потом узнали, их тамошний команданте вовсе не оправдывался, наоборот, орал на весь мир, что это он и устроил диверсию против прогнившего американского империализма, а ребята у него такие орлы, что имели любых янкесов в хвост и гриву……»

ВП

«…Повторяю, вы вляпались в игру, где кое для кого награда простая, но чрезвычайно ценная — жизнь…»

СП

«…Потому что своими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и не дошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот и пришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Так что отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа, если странствовать по ней нетуристом. Одним словом, на город мы наткнулись совершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее — посреди дикой сельвы дома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось, было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцы писали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсе уж незапамятные времена…

— И что? — спросил Мазур.

— А ничего, — грустно усмехнулся Кацуба. — Пару минут глазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше…»

КДП

«…— Как видите, место действия очень напоминает то, где вы себя прекрасно проявили четырнадцать лет назад, — сказал Франсуа, проведя по снимку нерабочим концом авторучки…»

ВП

«…Правда, в сугубо узких кругах одно время бытовало еще и жаргонное выраженьице „сесть на винт“. Родилось оно после визита советского крейсера в туманный Альбион. Крейсер был из новейших, и любопытный по должности народ никак не мог такого случая упустить. Ребята Мазура как раз и присматривали, чтобы всякие любопытные не бултыхались под водой, где не следует. И быстро засекли инкогнито с аквалангом (как позже выяснилось из газет — майора Ройял Нэви), увлеченно обозревавшего подводную часть корпуса. Обижать неизвестного никто не стал — просто по случайному совпадению как раз начались профилактические работы с ходовой частью, и могучий винт крейсера провернулся несколько раз. В конце-то концов, откуда они могли знать, что кто-то балуется с аквалангом в опасной близости, если хозяева ни о чем таком не предупреждали? Словом, куски майора живописно поплыли по акватории… Сел на винт, бедолага…»

«18 апреля 1956 г. с официальным визитом в Англию прибыл отряд советских кораблей. На борту одного из них находился 1-й секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев. Корабли пришвартовались у причала британской военно-морской базы Портсмут, которая охранялась особо тщательно. На судах вывели из действия паротурбинные главные энергетические установки, готовность которых к даче хода (началу вращения корабельных гребных винтов) была более 1 часа из холодного состояния. Визит день за днем шел в строгом соответствии с официальной программой. Внезапно происходит целая серия взаимосвязанных „случайных“ событий, в центре которых находится советский флагманский корабль крейсер „Орджоникидзе“. „Случайно“ под днищем именно этого корабля оказался водолаз, „случайно“ паротурбинная установка крейсера оказалось прогретой и способной к немедленной даче хода, „случайно“ механики крейсера получили приказ: „Провернуть гребные винты!“, „случайно“ водолаза затянуло под крутящиеся гребные винты крейсера. Очень похоже, что команда крейсера заранее знала о плане и времени визита без приглашения водолаза-„диверсанта“, которого она показательно уничтожила без применения какого-либо оружия! Советская сторона заявила правительству Великобритании официальный протест. Британское правительство принесло извинения, уверяя, что ему ничего не известно по поводу этой провокации, организованной неизвестными третьими лицами с целью разрыва добрососедских отношений между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. Журналисты достоверно установили, что, трагически погибший и никому неизвестный этот водолаз-„диверсант“ был одним из ветеранов суперсекретной 12-й флотилии британского флота, имел чин капитана 2 ранга и звали его Лайонел Крэбб. В годы Второй мировой войны он успешно руководил обороной британской военно-морской базы Гибралтар от итальянских боевых пловцов и по праву сам считался одним из лучших британского флота».

«— Потом я немножко учился русскому языку и два года служил в России, где был немножко дипломат и разведчик, а также личный враг вашего премьера Никиты Хрущева.

— Даже так?

— Я не был знаком с ним во время его визита на коронацию Елизаветы в Англию в 1956 году на крейсере „Орджоникидзе“, когда на его борту была совершена попытка диверсии английскими подводными коммандос. Но я в то время исполнял обязанности офицера связи с английскими кораблями, которые были ошвартованы рядом с „Орджоникидзе“, — так случилось, что был на его борту незадолго до обнаружения боевого пловца под днищем крейсера, был и после, когда на крейсере и в воде работали ваши легководолазы. А в 1958 году во время приема Хрущева в нашем посольстве премьер-министром Макмилланом меня представили вашему лидеру, как и всех прочих дипломатов. И тогда, подойдя ко мне вплотную, Хрущев неожиданно резко сказал: „Таких, как вы, нельзя пускать в Россию — которые подныривают под наш флот…“ Он все больше распалялся, яростно говорил еще что-то… Я был просто в шоке! Тут подскочил наш посол, успокоил меня и быстро отправил с поручением долой с глаз Хрущева. Позднее мне рассказали, что КГБ, докладывая ему о диверсии, особо акцентировало внимание на моем присутствии на борту „Орджоникидзе“. Хрущев хорошо запомнил мою фамилию и меня, мы встречались еще несколько раз, и он внимательно следил за мной во время приемов.»

«1. Сформировать при разведотделе штаба КБФ роту особого назначения в составе 146 штатных единиц, укомплектовав её командирами и краснофлотцами-водолазами, прошедшими специальную подготовку в Военно-морской медицинской академии и Управлении ЭПРОНа.

2. Командиром Роты особого назначения назначить лейтенанта Прохватилова Ивана Васильевича, комиссаром роты — политрука Мащенко Анатолия Федоровича.

3. Для руководства и консультаций по водолазному делу выделить военврача 1 ранга Савичева Илью Ильича.

4. Штат ввести в действие с 15.08. 41 г., формирование роты закончить 25.08.41».

«…Первый пожар был двенадцать лет назад, в месте, которое Мазур даже сам с собой привык называть просто Порт. Потому что секретность была небывалая, превосходившая все прежнее — и, как ему потом мимоходом шепнули по великому секрету, даже обаятельный англосакс Драммонд, инкогнито стоявший за теми, кто пытался группу Мазура отловить, твердый профессионал, даже он так и не просек, с кем конкретно имеет дело. Им сели на хвост уже в Порту, когда семерка возвращалась из чужого пекла, унося невеликий железный чемоданчик-кассету, с бумагами, которые адмиралы одной стороны не обменяли бы и на бриллианты по весу, а адмиралы другой как раз обменяли бы, подвернись им возможность уладить дело чейнджем. Именно там они и нашли Володю Чемякина с крутым местным сержантом — в неузнаваемом почти виде. Случайную группочку „синих аксельбантов“, это устроивших, ребята Мазура кончили наспех, но катер те успели спалить-вместе с аквалангами, подводными буксировщиками и прочей роскошью, предназначенной для потаенного отхода. Получалось насквозь хреново в Порт вот-вот должны были ворваться джипы с погоней, судно-база торчало за пределами территориальных вод, имея строжайшие инструкции в таковые не входить, рация, правда, работала и даже обещала подбросить на выручку корабль правительственных ВМФ, но верилось в это плохо — Мазур помнил, что почти все корабли незадачливого президента заперты в бухте тройной цепочкой морских мин, выброшенных ночью с вертолетов. Такая уж шла игра, флот стоял за президента, авиация — за претендента, а сухопутные силы причудливо раскололись примерно пополам… Он послал Турундаева поджечь емкости с горючим — очень уж удобно были расположены, пылающий бензин отрезал бы мол, где они засели, от всего остального мира. Все понимали, что поджигатель живым уйти не успеет, и Турундаев тоже-но пошел, конечно. И поджег. И получилось все, как Мазур рассчитывал: джипы появились-таки, но охотнички остановились перед стеной огня, понемногу захватывавшей и склады, постреливали наугад сквозь пламя и на двух диапазонах требовали подмоги. Перехвативший их переговоры Морской Змей сообщил, что они вызвали вертолеты, так что развязка-вопрос времени. И они лежали на молу, потому что ничего другого делать не могли, могли только ждать, а стоявшая тут же рация бубнила открытым текстом, хоть и условными терминами радист базы призывал их к бодрости духа, словно ребенка конфетами, прельщал кораблем — и надсаживался до тех пор, пока Морской Змей точным грациозным пинком из положения лежа не сбил рацию в воду, и она потонула, даже не булькнув. А поскольку чудеса на войне нередки корабль пришел, еще издали паля по замаячившим на горизонте вертолетам из носового „Бофорса“, в гавань ворвался серо-стальной, изящно-хищный фрегат шведской постройки под правительственным флагом, лихо отшвартовался у мола, и на него сыпанула здешняя морская пехота — кофейного цвета орелики из одного с президентом племени, в чистеньких „леопардовых“ комбинезонах, свеженькие и даже выбритые, бля…

Ну, наградили, конечно. А за рацию он потом отписывался в четырех экземплярах, как старший группы. Четырежды заверял своей незамысловатой подписью, что данный портативный агрегат инвентарный номер такой-то все же получил непоправимые повреждения в ходе операции, а не продан на знаменитой столичной толкучке. Там, на известном всему континенту базаре, на него и наскочил полуколдун-полуюродивый, каких в столице водилось изрядно, — в удивительно чистом белом балахоне с коричневой вышивкой, ритуальными насечками на щеках, увешанный амулетами, как Брежнев орденами. Долго следовал параллельным курсом, суя под нос то загадочные лечебные корешки, то корявые эбеновые фигурки, порывался гадать, а потом заорал вслед на здешней базарной латыни, дикой смеси семи языков, европейских и окрестных: — Бойся третьего пожара, сотник! Третьего пожара бойся! Если перевести его чин в старинные местные ранги, то Мазур, пожалуй, и впрямь был тогда сотником. Он, как и положено, тут же заложил колдуна резиденту, чтобы проверили как следует, пресловутое местное ясновидение тут замешано, или что-то другое, но результатов проверки уже не узнал: сделавшую свое группу отправили домой, в столице началась заварушка, и с резидентом он больше никогда не встречался — тот был сухопутчиком…»

«…беднягу Иноквати изрешетили из дюжины стволов так, что и хоронить было нечего…»

ВП

«…генералиссимус Олонго вообще пропал без вести после того, как мятежники ворвались в столицу. Точно известно, что улететь он не успел, последний правительственный самолет „симбы“ спалили в ангаре, и пешком выбраться из города ни за что бы не смог, очень уж был приметен, болван восьмипудовый, наставил своих бюстов на каждом перекрестке, а все монеты украсил собственным горделивым профилем…»

ВП

«… „Шилонга! — форменная молния сверкнула у Мазура в мозгу. — Ну конечно же, Шилонга!“ Начальник охранки давным-давно забытого генералиссимуса Олонго, президента по названию и диктатора по сути, при дворе которого Мазур в свое время оказался по служебной необходимости, когда этот африканский прохвост еще не рассорился насмерть с Советским Союзом и старательно изображал твердокаменного марксиста. Сухонький, незаметный, бесшумно передвигавшийся Морис Шилонга, единственный из местного политбюро, кто сумел смыться из столицы, когда повстанцы ее заняли — впрочем, это случилось гораздо позже, но все равно…»

ПБС

«…Видывали мы уже это, на практике проходили, взять хотя бы народного вождя Олонго, который сначала был чуть ли не богом земным, а потом, когда стало ясно, что не дождаться рая, остались от вождя одни клочки по закоулочкам… А Мазур еле ноги унес, хотя уж он-то никому рая построить не обещал.…»

ПЖДС

«Фидель с Раулем, правда, пока что на коне»

ОНП

«Недавно в которой-то из английских газет промелькнуло сообщеньице, что одряхлевший Фейроль еще греет косточки на испанских пляжах, а ведь как рвались когда-то „Синие акулы“ его вздернуть, сколько трудов приложили…»

ВП

«…— И все же будьте осторожнее, господа, — сказал Ксавье. — Вчера в этом районе видели судно „синих акул“, наших чертовых сепаратистов…»

ППБ

«…Драммонду не полагается здесь быть, он же сгинул без вести в восемьдесят первом где-то в Индийском океане, разведка точно установила, что его личное дело переведено в архивные файлы, а что это означает, давно известно…»

ОНП

«…Именно Ван Клеен, тертый профессионал, командовал лихими ребятами, с которыми Мазур резался под водой и возле Ахатинских островов, и в Средиземном море, и у берегов Западной Африки — и, не далее как сегодня, на глубине, в нескольких милях от побережья Эль-Бахлака…»

ПЖДС

«…в конце концов, это не подводный бетонный лабиринт в Эль-Бахлаке и не трюм эсминца „Роза“…»

КДП

«…В Ниджиле Мазур спас ему жизнь. Самым натуральным образом. После того как на тамошнем рейде ребятки Ван Клеена подорвали два сухогруза, Москва наконец просекла, что к чему, и туда срочно швырнули группу „морских дьяволов“, в которой Мазур был старшим, а Морской Змей его заместителем. „Тюлени“, малость привыкнув к безнаказанности, решили совершенно по-советски перевыполнить взятые обязательства — и пошли с минами к только что бросившему якорь „Туапсе“. И напоролись на комитет по торжественной встрече. На поверхности воды, конечно, не было не то что ряби — ни единого пузырька, кроме считанных людей, никто в порту и не подозревал, что метрах в пятнадцати под усыпанной солнечными зайчиками морской гладью началась мясорубка. Это было все равно, что драться в густом тумане — видимости никакой, под водой еще стояла мутная взвесь, потому что один из подорванных транспортов под завязку был набит зерном, и все это не успело осесть на дно… Мазур его спас — без малейших натяжек. Мазур был единственным, кто видел, как Змея оглушили, и он колышущейся тряпкой стал уходить в глубину. Успел разделаться с доставшимся ему „тюленем“, кинуться вдогонку и поднять Змея на поверхность — к превеликому изумлению торговцев бананами и эбеновыми статуэтками, крутившихся вокруг „Туапсе“…»

ОНП

«…Горек хлеб шпиона, чуточку насмешливо подумал Мазур, сам однажды угодивший в схожую ситуацию — когда они с Морским Змеем сидели в баре Ниджилы, упакованные под чудаковатых британских туристов, и болтали, само собой разумеется, на соответствующем языке, а занявшие соседний столик соотечественники, инженеры, помогавшие местным поднимать с нуля химическую промышленность (завод, который они построили, потом все равно пришел в запустение), вовсю обсуждали меж собой идиотские шляпчонки, идиотские значки и дурацкие курточки двух импортных гусей. Так что никакой тоски они тогда не испытывали — вместо прилива ностальгии а-ля Штирлиц хотелось примитивно заехать землячкам по морде…»

СП

«…— Ну что ты, — сказал Мазур. — Я ж не дешевка, про Ниджилу тебе напоминать. Я про Никановича. Когда с ним пришлось решать. Ты должен был, адмирал, правда? По предварительному раскладу ролей. Только у тебя глазки вильнули, и рученька опустилась на пару миллиметров. Секунды решали, пришлось мне все на себя взять — из ребят никто и не заметил, только мы двое поняли и знаем только мы двое. Я бы тебе и не напомнил про тот должок… А теперь вот, прости, приходится…»

ОНП

«— Логично, — согласился адмирал что-то уж подозрительно мягко. — И „Туман“, и „Всплеск“, да мало ли примеров…»

СП

«…В диком несоответствии с моментом Мазур отчего-то вспомнил, как капитан-лейтенант Рудницкий, хлебнувший в операции „Оркан“ столько, что хватило бы на четверых, сошел с ума и зациклился на одном-единственном страхе…»

СП

«…Великолепно разработанную, спланированную и продуманную операцию с милым названием „Орхидея“ (преследовавшую отнюдь не ботанические и уж никак не гуманные цели) едва не погубил полукилограммовый комочек шерсти — один из охранников, будучи в увольнительной, приволок из города щенка, и тот, ретивый дуралей, день-деньской носился по берегу, облаивая все, что двигалось, от медуз до волн, и, когда на поверхности бухточки показались шлемы боевых пловцов, от новых впечатлений взорвался форменной истерикой, новоявленный хозяин поперся забирать свое сокровище, пришлось срочно его переводить в неживое состояние, началась преждевременная перестрелка, едва не погубившая все…»

КДП

«…Бывает хуже — когда остаются считанные минуты, вот-вот должен поступить приказ в недвусмысленных формулировках „или-или“, но радист, зажавший ладонями наушники, застыл соляным столбом, и внутри все вымерзает от яростного ожидания. Как на его первой настоящей акции — когда они сидели на третьем этаже иссеченного осколками здания, вода в канале то и дело взлетала фонтанами от снарядов малокалиберных пушек, атакующие подошли настолько близко, что среди автоматной трескотни явственно различался яростный рев „Джой Бангла“, один шальной броневик уже прорвался в порт и носился меж пакгаузами, паля во все стороны, уворачиваясь от лупивших по нему гранатометчиков. Водяной держал палец на кнопке, а в углу хрипел раненый часовой, которого никто не спешил добивать, потому что все боялись пропустить сигнал. Черный юмор был в том, что они-то как раз играли на стороне атакующих, а не обороняющихся — о чем обе стороны и не подозревали и рвануть без приказа заложенные заряды было никак невозможно: в последний миг могло оказаться, что надлежит не взрывать, а воспрепятствовать взрыву. А потом оттуда еще предстояло выбраться так, чтобы ни одна живая душа не узнала о непредусмотренных правилами игры фигурах, тенями промчавшихся по доске. Рванули в конце концов, и даже выбрались. Философски рассуждая, все оказалось зря, потому что победители, которым они подыгрывали, через малое время, как водится, начали истреблять друг друга в череде нелепых переворотов. Но это уже другая история, а если что не так, не наше дело, как говорится — Родина велела…»

КДП

«…Пробираясь за ней следом, он не сразу вспомнил, о чем напомнили эти дикарские пляски. Ах да, противоположный берег Атлантики, Н`Гила, карнавал в честь какого-то старинного праздника, урожая, что ли? Вот утех маски были самодельными, разнообразнейшими, под костюмами можно было спрятать базуку. Они лопухнулись, конечно, были моложе, глаза разбежались, — но и Кисулу, битый волк, был хорош, вывернулся из одиннадцати покушений целехоньким, а в тот раз как-то оплошал, разрешил, чтобы его кресло поставили метрах в трех от дороги, по которой шествовали, приплясывая, маски. Ну, и получил — всю обойму в грудь из спрятанного под накидкой-бубу пистолета. Переполох, задние еще ничего не поняли, напирают, Кисулу еще заваливается, Морской Змей чуть ли не в упор высаживает в стрелявшего полмагазина, ближайшие начинают разбегаться, вопли, свист дудок, длинная пулеметная очередь по всем без разбору — это Отанга, черный двухметровый красавец, племянник, слишком многое терявший со смертью дяди-диктатора, лупит от бедра… С тех пор Мазур как-то не особенно жаловал карнавалы и прочие машкерады — сам он успел плюхнуться наземь, а вот Папу-Кукареку, профессионала, мочилу, чертов племянничек срезал, как косой. Хорошо еще, пенсию потом детишкам выбили, а когда подросли, Мазур на пару с Морским Змеем сочинили правдоподобную байку, в которой Папа-Кукареку, естественно, погибал в знойной, жаркой Африке насквозь героически, где-то даже агитационно… Совсем недавно какой-то газетный щелкопер раскопал-таки и эту историю из прошлого, но дети Папы-Кукареку к тому времени сами уже обзавелись детьми, были в летах, так что пережили относительно легко……»

ВП

«…Кличка, техника боя… стопроцентной гарантии дать нельзя, но с большой уверенностью можно строить версию. Конечно же, Иностранный Легион, „белое кепи“, мать твою, встречались, как же, опасно, но знакомо… приятно точно знать такие мелочи… Н-на! Ушел…»

ВП

«Мне однажды три дня пришлось просидеть в компании верблюдов, и я после этого верблюда видеть не могу»…

СП

«…Именно Ван Клеен, тертый профессионал, командовал лихими ребятами, с которыми Мазур резался под водой и возле Ахатинских островов, и в Средиземном море, и у берегов Западной Африки — и, не далее как сегодня, на глубине, в нескольких милях от побережья Эль-Бахлака…»

ПЖДС

«…Бывает хуже, мог бы он добавить. Когда под тобой нет глубины, а низко над волнами несется вертолет с подвесным гидролокатором, и вслед широкой цепью идут мотоботы, а с них спиной вперед рушатся в воду чужие аквалангисты.…»

ОНП

«…Разбирался, лучше некуда. Правда, ему главным образом приходилось иметь дело с зарубежными аналогами „Ястреба“ и „стопятки“. Прекрасные приборчики, один из лютейших врагов „морского дьявола“ — на глубинах до полусотни метров засекает металлические детали экипировки аквалангиста в ста случаях из ста. А если тот, кто увлекся этакой рыбалкой, пустит над водой на бреющем полдюжины вертолетов с аппаратурой на внешней подвеске, а следом пойдут мотоботы с боевыми пловцами — тому, на кого охотятся, жить станет совсем невесело…»

КДП

«…когда по твоим следам спешит не лагерный конвой, а тщательно выученный державой спецназ, не хуже собак умеющий читать малейший следочек в жесткой африканской траве, тут же, и собаки… Конечно, тут же, для надежности, если напрячь слух, можно разобрать азартный скулеж и рявканье, и преследователи не лопухи, чтобы ловиться на поставленную наспех примитивную растяжку, а самое паршивое, самое поганое — что у них есть рация, и в небе скоро могут оказаться вертолеты, а до желтых унылых гор еще слишком далеко…»

ППВ-1

«…вот взять хотя бы Васеньку Атланта, всем Васенька был хорош, волчара и профи, а вот поди ж ты, не проверил коровью лепешку, лежавшую в не правильном месте, то ли побрезговал, то ли побоялся смешки за спиной услышать. Меж тем мина, под лепешкой спрятанная, как раз на таких вот и была рассчитана — брезгливых, смешков боявшихся. И ладно бы одного Васеньку по африканским чахлымкустам разметало в виде неудобо сказуемых ошметков — с ним вместе еще троих прихватило, Васеньке вверенных, на его профессионализм полагавшихся…»

ППВ-2

«…Ему случалось в жизни пользоваться фальшивыми документами — однако впервые на задание приходилось идти под скрупулезнейше проработанной личиной. Обычно у „морских дьяволов“ не бывает ни легенд, ни личин, ни документов, за редким исключением (вроде полузабытой африканской одиссеи) они выступают в двух ипостасях: либо в облике стремительных призраков без лиц и дара речи, либо в виде неопознанных трупов, которые не могут привязать к конкретной точке земного шара и лучшие специалисты…»

КДП

«…а впрочем, Мазур видывал сочетания и повеселее: ну, скажем, африканского гвардейца в советской полевой гимнастерке образца сорок шестого года со знаками различия тамошней молодой республики, с классическим „шмайсером“ на груди и в фуражке португальского фасона…»

ПДЖС

«…как кое-где в Африке и случалось, Мазур насмотрелся собственными глазами…»

ПДЖС

«…— Ну, если серьезно… — сказал Лаврик. — Если серьезно, то в столице… Черт, даже не скажешь „неспокойно“. Все вроде бы спокойно, но в воздухе что-то этакое носится… Как тогда в Африке. Помнишь?

— Помню, — поморщился Мазур. — Хотя — век бы не помнить…»

ПДЖС

«…Авось да и повезет, тогда, в Африке, было даже похуже, и все равно удалось унести ноги…Тогда, в Африке, пришлось гораздо хуже — Мазур был белым, драпавшим по африканскому городу, по забитым разъяренными неграми улицам — а здесь, где расовые различия выражены не столь явно, шансов гораздо больше…»

ПДЖС

«…Для власовца вроде бы молод, но не в том дело. Тогда, в Африке, недоброй памяти князь Акинфиев, его благородие, был откровенным врагом, несмотря на преклонные годы, — но чертов князь при всем при том был и личностью, волком зубастым. А этот человеческий обломок ничего, кроме брезгливости, не заслуживает…»

ПЗНВ

«…именно Морской Змей в свое время окончательно прояснил для узкого круга лиц крайне насущную задачку: было или нет на крейсере „Шеффилд“ ядерное оружие? Всего и делов, никто не мешает и вам отличиться подобным образом…»

ОНП

«…Нечто подобное было с группой Морского Змея в более цивилизованных местах, правда, но это еще более осложнило дело, потому что и по радио, и по телевидению дважды в час напоминали о группе особо опасных преступников, стремящихся покинуть пределы области…

Предположим, Морской Змей, что твой колобок, благополучно избежал всех опасностей и прибыл на базу, не потеряв ни одного человека. Но там было шестеро „морских дьяволов“, и у них не висела на шее питерская искусствоведка двадцати трех лет, сроду не отмахивавшая серьезных концов по дикой тайге…»

ОНП