Хрустальный грот. Дикий волк

1

Бык не желал нападать. Джеймс Кейл выставил ногу и закричал, но зверь остался недвижим, хотя должен был бы нападать. Вернее, на этой стадии боя у него должно было еще остаться немного сил.

Ничего нельзя было сделать. Самые точные опыты не могли измерить вероятной выносливости и храбрости быка. Этот устал. Значит, Джиму надо было заколоть его сейчас.

Он двинулся к быку и вновь выставил ногу вперед и закричал, подбивая усталого зверя к атаке. Когда рог промелькнул мимо, скользнув по бедру и талии, он быстро втянул живот, чувствуя невольный холодок, пробежавший по его спине.

Как и у быка, у него была своя программа, и пока они действовали по этой программе, он находился в безопасности. Но он стал тореадором только после шести месяцев усиленной тренировки, и у него была свободная воля — то, чего не было у быка, а свободная воля давала ему возможность нарушать программу и делать ошибки.

Если он сделает ошибку, этот бык убьет его.

И потому он был очень осторожен — даже сейчас. Силы у быка были на исходе. Он сделал еще несколько осторожных пассов и выхватил шпагу, вонзив ее между рогов.

Бык споткнулся и упал на колени, заваливаясь на бок, когда Джеймс уже вытащил клинок. Пока он бесстрастно смотрел на агонию животного, перед упавшим быком на песке арены появилась женщина.

Он повернулся к ней. Это была принцесса Афуан из рода Высокородных и глава делегации Высокородных, которые занимали официальную ложу у края арены. Вокруг них теснились аборигены Альфа Центавра.

Афуан была высокого роста, кожа ее была кристально белой, одета она была, если можно было назвать это одеждой, в своеобразное подобие белого облака. Руки ее оставались обнаженными, но от плеч до щиколотки все тело было закрыто, и ноги ее обрисовывались только при ходьбе. Над этим облаком одежды виднелась белая кожа, но отнюдь не такая белая, как у землянина Джима.

Кожа Афуан была цвета слоновой кости, и Джим мог легко видеть ее синие вены, чуть пульсирующие у основания шеи. У нее было узкое лицо и огромные глаза неожиданно желто-лимонного цвета под белыми веками и ресницами, и их разрез чем-то напоминал кошачий, хотя в ее облике не было ничего восточного. Как скульптура она была бы прекрасна, и ее рост ничуть не уступал росту Джима — шесть футов и шесть дюймов.

— Очень забавно, — сказала она, обращаясь к Джиму на языке Империи, с неуловимым шипящим акцентом. — Да, мы, конечно, возьмем тебя с собой, ах… Как тебя зовут в мире, Дикий Волк?

— Я — землянин, Высокородная, — ответил Джим.

— Да-да… приходи к нам на корабль, землянин, Тронный Мир будет рад твоему присутствию, — сказала она.

Афуан бросила мимо него взгляд на остальных членов квадрильи.

— Но этих твоих помощников не к чему брать на корабль. Как только ты прибудешь на Тронный Мир, мы предоставим тебе все, что необходимо.

Она стала поворачиваться, чтобы уйти, но в это время Джим заговорил:

— Извини меня, Высокородная, — сказал он. — Ты сможешь дать мне новых помощников, но ты не сможешь дать мне боевых быков. Они были генетически отобраны в течение ряда поколений. Здесь в стойлах осталось шесть быков. Я хотел бы взять их с собой.

Она вновь повернулась и посмотрела на него. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным. На мгновение Джиму показалось, что он рассердил ее своей речью и сейчас рухнет пятилетняя кропотливая работа и она не возьмет его с собой. Но тут Афуан заговорила:

— Очень хорошо, — сказала она. — Кто бы ни взял тебя на борт корабля, скажи ему, что надо погрузить этих животных. Так я сказала — быть по сему!

Она вновь повернулась, уже окончательно, и уставилась на мертвого быка. Как будто ее движение было сигналом, рядом возникли остальные члены ее свиты и тоже стали разглядывать быка и даже костюмы и вооружение тореро.

Рост женщин был не более чем на дюйм или два меньше, чем у Афуан, рост высоких, ловких белокожих мужчин измерялся примерно от шести футов десяти дюймов до семи футов.

В отличие от Высокородных женщин мужчины носили короткие юбки и туники. Почти во всех случаях цвет их одежд был белым, за исключением полосок, нашитых спереди или сзади на туники.

Никто не выразил желания осмотреть Джима, все они рассматривали остальных членов квадрильи. Он повернулся и пошел прочь, пряча шпагу в ножны. Он прошел по песку арены мимо трибун в широкий проход, стены которого светились сами по себе — одно из удивительных изобретений Империи, которыми пользовались гуманоиды Альфа Центавра, они даже не понимали, как это происходит.

Он открыл дверь своей комнаты. Он был у себя в раздевалке, там не было ни одного окна, но зато целых два происшествия…

Первым происшествием был Макс Холланд, человек из специального комитета при ООН. Вторым событием были два чемодана, которые он запаковал заранее в надежде, что его мечта о путешествии на Тронный Мир станет реальностью. Но сейчас эти чемоданы были раскрыты, а их содержимое разбросано по всей комнате.

— Что это? — спросил Джим, останавливаясь и глядя на маленького человечка сверху вниз.

Лицо Холланда потемнело от злобы.

— Не думайте, — начал он ломающимся от ярости голосом, но тут же взял себя в руки и заговорил спокойно. — То, что Афуан согласилась взять вас с собой, еще не значит, что вы возьмете на Тронный Мир все эти вещи!

— Значит, вы уже знаете, что я приглашен? — спросил Джим.

— Я хорошо умею читать по губам, — самодовольно ответил Макс, — и я смотрел за вами в бинокль с самого начала боя быков.

— Вы решили наведаться сюда раньше меня и осмотреть мой багаж? — спросил Джим.

— Вот именно! — заявил Холланд.

Он резко обернулся и взял в руки две вещи, лежавшие на кровати: шотландскую юбку, у пояса которой в ножнах висел небольшой кинжал, и рубашку с пистолетом сорок пятого калибра под мышкой. Макс начал трясти этими вещами перед самым носом Джима.

— Вы отбываете на Тронный Мир человеческой Империи, цивилизации которой сотни тысяч лет. Мир, где все эти примитивные орудия применялись так давно, что о них, вероятно, уже ничего не помнят.

— Именно поэтому я и беру их с собой, — сказал Джим.

Он быстро забрал юбку и рубашку с пистолетом из рук Макса, и тот на секунду даже не понял, куда они делись. Джим отнес все обратно на кровать. Затем он принялся аккуратно запаковывать вещи.

— Зачем это?! — взревел позади него Макс. — Джим, по-моему, вы иногда считаете, что кроме вас в проекте никого не существует! Разрешите мне напомнить вам — потребовалась работа тысяч специалистов, несколько биллионов долларов и разрешение ста шестидесяти двух правительств, чтобы подготовить из вас тореадора для ублажения Тронного Мира.

Джим, не отвечая, сложил юбку и положил ее в один из открытых чемоданов.

— Послушайте меня! — закричал Макс за его спиной. Он схватил Джима и попытался повернуть его. Джим послушался. — Говорю вам: вы не возьмете с собой эти штуки!

— Возьму, — спокойно сказал Джим.

— А я говорю, что нет! — заорал Макс. — Кого вы из себя корчите? Вы всего-навсего человек, которого Земля выбрала для того, чтобы он отправился на Тронный Мир и наблюдал. Вам понятно?! Наблюдал! Не резал бы людей ножами или убивал их из револьвера… или делал бы вещи, которые могут привлечь большее, чем следует, внимание Империи к Земле. Вы — антрополог, играющий тореадора, а не шпион с ножом в зубах!

— Я — и то, и другое, и третье, — ответил Джим коротко.

Лицо Макса медленно побледнело.

— Боже! — сказал маленький человечек. Он убрал руку с плеча Джима. — Десять лет назад мы и не подозревали о существовании огромной Империи, в составе которой тысячи обитаемых миров — от Альфа Центавра до самого галактического центра.

Пять лет назад вы были еще именем в длинном списке. Я мог вычеркнуть вас карандашом, и вас бы здесь не было. Даже год назад я мог бы поднять вопрос, и я его поднял! Ваши тренировки… Но именно тогда вы показали себя с лучшей стороны и никто меня не послушал, а сейчас оказывается, я был прав. Империя тысячи миров и крохотная Земля. Они когда-то позабыли о нас и они могут позабыть о нас снова — но только в одном случае: если человеком, который отправится туда для наблюдения, будете вы. Но вы решили действовать с Высокородными так, как считаете сами… — он поперхнулся и замолчал. Потом глубоко задышал и выпрямился. — Ладно, забудьте это, — спокойно сказал он. — Вы никуда не едете. Я отменяю приказ на свою собственную ответственность. Земля может сделать со мной что угодно после того, как их корабль отлетит.

— Макс, — почти нежно сказал Джим, — сейчас вам поздно останавливать меня. Я был приглашен принцессой Афуан. Ни вам, ни проекту, ни даже всей Земле не разрешат вмешаться в это приглашение. Неужели вы думаете, что она разрешит вам это?

Макс стоял, глядя на Джима, и глаза его наливались кровью. Он не ответил.

— Мне очень жаль, Макс, — сказал Джим, — но мы должны были прийти к этому рано или поздно. Сейчас мне нет ровным счетом никакого дела до проекта. С этой секунды я буду руководствоваться только собственными суждениями.

— Вашими суждениями? — вместе с этими словами холодное дыхание коснулось шеи Джима. — Вы так уверены в своих суждениях? По сравнению с такими Высокородными, как Афуан, вы так же невежественны, так же примитивны, так же дики, как и все остальные земляне. Возможно, Земля их забытая колония. Или вдруг это просто совпадение, что мы принадлежим к той же самой расе — так же как аборигены, обнаруженные нами на Альфа Центавра. Кто знает? Я не знаю, ни один землянин не знает. И вы тоже не знаете! Джим, не говорите мне о своих суждениях, когда все будущее Земли зависит от того, что вы сделаете, оказавшись там, в Империи!

Джим пожал плечами. Он опять почувствовал, как его руку с силой сжали, когда вновь начал укладывать вещи. Макс попытался повернуть его к себе. На этот раз Джим быстро и бесшумно повернулся. Он освободился от захвата, слегка ударив ребром ладони по кисти Макса, а его правая рука была уже на плече Холланда — большой палец мягко упирался в шею Макса чуть ниже подбородка.

Холланд побледнел, он судорожно начал хватать ртом воздух и, коротко вздохнув, попытался отступить назад, но Джим легко удержал его на месте.

— Вы… вы дурак! — прохрипел Макс. — Вы меня убьете…

— Если придется, — спокойно ответил Джим, — и поэтому я именно тот человек, который должен туда ехать.

Он отпустил Макса, отвернулся, захлопнул чемодан, в котором лежали шотландская юбка и рубашка и пистолет, и поднял два увесистых чемодана. Затем он повернулся и вышел из комнаты.

Автомобиль ждал его на улице. Он слышал, как кричит кто-то ему вслед. Обернувшись, он увидел Макса.

— Наблюдайте! — изо всех сил кричал Макс. — Если у Земли возникнут неприятности с Высокородными, мы убьем вас как бешеную собаку!!!

Джим не ответил. Он вышел в яркий солнечный день Альфа Центавра и сел в открытую, похожую на земной джип машину, которую прислали за ним Высокородные.

2

Шофер был членом земной торговой делегации. На Альфа Центавра были еще две торговые делегации с других планет, и они стремились показать Высокородным Империи свои достижения. Каждая делегация таила надежду, что Высокородные обратят внимание именно на нее. Но у Земли было немного больше шансов заинтересовать Высокородных, ведь эта планета когда-то потерянная и вновь найденная часть Империи. Теперь Высокородные предпочтут отвезти такую новинку искусства, как бой с быками.

Шофер вез Джима и его багаж через весь город к открытому космодрому — бескрайней гладкой площадке. Уже был виден похожий на гигантское яйцо корабль Высокородных. У звездолета автомобиль остановился.

— Вас подождать? — спросил шофер.

Джим вежливо отказался. Он вытащил из машины свои чемоданы и подождал, пока шофер не развернул машину и не умчался обратно в город. Постепенно автомобиль превратился в миниатюрную игрушку и вскоре исчез совсем.

Джим поставил чемоданы и повернулся к кораблю. Он удивился: не было видно ни одного отверстия. Казалось, что никто на борту не заметил Джима. Он уселся на один из чемоданов и решил ждать.

Примерно в течение часа ничего не происходило. Затем внезапно, все так же сидя на чемодане, он очутился не на бетонной площади, а в полукруглой комнате с зелеными стенами, темно-зеленым ковром и подушками всех цветов и размеров — от шести дюймов до шести футов в диаметре. Рядом с Джимом стоял его другой чемодан.

— Ты долго ждал, Дикий Волк? — спросил приятный женский голос. — Извини. Я возилась с другими приемышами.

Он встал и заметил ее. По стандартам Высокородных она была небольшого роста, не больше пяти футов десяти дюймов. Ее кожа, хоть и напоминала белизну оникса, как у принцессы Афуан, была все же темнее — почти незаметный коричневый оттенок, примерно как кожа индейца по сравнению с кожей белого.

Глаза у нее были темно-золотыми с красными искорками, а не желто-лимонными, как у принцессы. Лицо ее не было так вытянуто, как у Афуан. Она улыбнулась так, как никогда бы не позволила себе гордая принцесса Высокородных. И когда она улыбалась, маленькие морщинки-лучики появлялись на ее щеках. Волосы ее, наконец, распущенные, как у всех Высокородных, были с желтым оттенком, а не кристально-белые и уложены не прямо, а завивались и струились густыми волнами.

Улыбка внезапно исчезла и лицо потемнело от прилившей крови. Она просто покраснела, и Джим с изумлением наблюдал это на одной из Высокородных.

— Гляди на меня сколько хочешь! — страстно сказала она. — Мне нечего стыдиться!

— Стыдиться? — спросил Джим. — Чего?

— То есть как… — Внезапно она замолчала. Краска отхлынула от ее щек, и она посмотрела на него с раскаянием.

— Извини. Ну конечно, ведь ты — Дикий Волк. Ты даже не заметил разницы, верно?

— Очевидно, нет, — сказал Джим. — Но только потому, что я не понимаю, о чем ты говоришь!

Она засмеялась, слегка печально, как ему показалось, и неожиданно потрепала его по руке, легко, почти незаметно.

— Скоро ты узнаешь, — сказала она. — Даже если ты и Дикий Волк. Видишь ли, я регрессивна. Какой-то из моих генов сохранил память о прошлом нашей расы… О, мой отец и мать были такими же Высокородными, как и все, не считая королевской линии, и Афуан никогда не выгонит меня из своего окружения. Но, с другой стороны, она почти не обращает на меня внимания. Вот и вожусь я для нее со всякими приемышами… Сейчас я привела на корабль тебя…

Она взглянула на чемоданы.

— Здесь твоя одежда и снаряжение? — спросила она. — Я перенесу их.

В ту же секунду вещи Джима исчезли.

— Секундочку, — сказал Джим.

Она взглянула на него несколько изумленно.

— И ты не хочешь, чтобы их сейчас убрали?

И чемоданы уже стояли у его ног.

— Да нет, — ответил Джим, — просто мне надо захватить с собой кое-что еще. Я сказал принцессе Афуан, что мне понадобятся быки — животные, с которыми я даю представления. В городе шесть быков. Она сказала, что я смогу их взять, и велела передать тому, кто примет меня на корабль, что она дала разрешение.

— О, — сказала девушка задумчиво. — Нет, не надо мне рассказывать. Просто представь себе это место, где они находятся.

Джим вспомнил место — стойла, которые находились позади здания Земной Торговой Делегации. Он почувствовал себя немного странно — как будто его оголенного мозга коснулось легкое перышко. И тут же он вместе с девушкой оказался перед шестью большими клетками, в каждой из которых покоилось замороженное тело быка.

— Да, — задумчиво сказала девушка и… они перенеслись.

Они стояли в гигантском помещении с металлическими стенами, у которых на одинаковом расстоянии стояли клетки, а в них замороженные быки. Джим нахмурился. Температура на складе была довольно высокой — градусов двадцать.

— Эти животные заморожены, — сказал он, — и они должны оставаться…

— О, не беспокойся об этом, — прервала она его и улыбнулась, отчасти весело, отчасти извиняясь за то, что она его прервала. — Ровным счетом ничего не изменится. Я оставила задание механизмам корабля.

И она улыбнулась еще раз.

— Подойди, — сказала девушка, — протяни руку и убедись.

Джим подошел к ближайшей клетке. Никакого изменения температуры не было заметно, но, прикоснувшись к ней, он неожиданно почувствовал, как его пронзил холод… Холод не мог исходить из клеток — они были великолепно изолированы. Джим отдернул руку.

— Понятно, — сказал он. — Хорошо. Я не буду беспокоиться о животных.

— Отлично.

В ту же секунду они переместились куда-то еще… Не в полукруглую комнату, а в другую, светлую, просторную, одна стена которой казалась сделанной из стекла, а за этой стеной был виден пляж… и прилив…. и океан, расстилавшийся до горизонта. Но океан на борту звездолета не очень удивил Джима. Вещи, которые находились в этой комнате со стеклянной стеной, удивили его больше!

Здесь находились создания природы сотен миров — от маленькой рыженькой белочки до странного, высокого, покрытого мехом зверя, явно более высокоразвитого, чем обезьяна, но еще не человека.

— Это остальные мои приемыши, — услышал он голос девушки и взглянул в ее улыбающееся лицо.

— То есть, конечно, они принадлежат Афуан, я за ними только ухаживаю. Вот, — она приласкала маленькую белочку, которая изогнулась под ее рукой, как ангорская кошка. Животные не были ни к чему привязаны, их ничто, казалось, не удерживало, но тем не менее они держались друг от друга на расстоянии.

— Вот это, — повторила девушка, — ифин.

Внезапно она замолчала и остановилась.

— Извини, Дикий Волк, — сказала она. — У тебя ведь есть имя? Как тебя зовут?

— Джеймс Кейл, — ответил он, — зови меня Джим.

— Джим, — повторила она, склонив голову и стараясь правильно выговаривать его имя. На языке Империи звук «м» звучал долго, и краткая форма от имени «Джеймс» получалась у нее более мелодичной и музыкальной, чем английская.

— А как твое имя? — спросил Джим.

Она вздрогнула и посмотрела на него с огромным удивлением.

— Но ты должен звать меня Высокородной, — немного враждебно сказала она. Но в следующее мгновение поборола себя. Ее природная доброта взяла верх.

— У меня, конечно, есть имя. И даже не одно, а много, много имен. Но, как правило, у нас есть одно общепринятое имя. Меня обычно зовут Ро.

— Благодарю тебя, Высокородная, — сказал Джим.

— О, ты можешь называть меня Ро… — она вдруг замолчала, как будто испугавшись своих слов. — По крайней мере, когда мы одни. Ведь ты же человек, Джим, хотя и… Дикий Волк.

— Это тоже придется объяснить мне, Ро, — сказал Джим. — Почему меня Высокородные называют Диким Волком?

Она изумленно посмотрела на него.

— Но ведь ты… Ну, конечно же, ты — единственный человек, который этого не понимает!

Она еще раз покраснела, и Джим удивился. Такая реакция у взрослой женщины?..

— Это… не очень привлекательное имя. Оно звучит… значит, что ты — человек, но затерянный когда-то в лесах и воспитанный зверями и… это значит, что он не имеет никакого представления о настоящем человеке.

И она еще раз покраснела.

— Извини, — сказала она, глядя в пол. — Мне не надо было тебя называть так, но я не подумала. Я буду всегда звать тебя Джимом.

Джим улыбнулся.

— Это не имеет значения, — сказал он.

— Нет, имеет, — зло сказала она, быстро поднимая голову и в упор смотря на него. — Я знаю, что такое оскорбления, и не позволю называть моих… приемышей Афуан всякими кличками!

— Ну что ж, благодарю тебя, — нежно сказал Джим.

Она ласково потрепала его по руке.

— Пойдем посмотрим на моих приемышей…

Джим пошел за ней. Все животные, казалось, были совершенно свободны, но не могли подойти друг к другу ближе чем на 5–6 футов. Их окружал невидимый барьер. Разумных существ не было. Любопытно, что все животные напоминали земных, как современных, так и вымерших миллионы лет назад. Это было интересно. Это, казалось, подтверждало теорию, что люди Империи и люди Земли одной крови, что когда-то люди Земли затерялись в дали веков и были снова найдены Тронным Миром на окраине Галактики. Но возможно, что планеты, населенные разумными существами, просто развивались параллельно. Да, могло быть и так…

Джим заметил нечто необычное в самой Ро. Почти все животные радовались, когда она заговаривала с ними или ласкала их. Она без колебания подходила к громадным хищникам. Правда, некоторые животные не обращали на ласки никакого внимания, но и не трогали Ро. Гибкое животное ростом с ягуара и чем-то его напоминающее — могучая бестия с массивной, похожей на лошадиную головой — позволяло себя гладить, зевало и упорно не отвечало на заботу Ро. Обезьяноподобное существо, покрытое густыми черными волосами, наоборот, печально ластилось к ее руке и заглядывало в глаза Высокородной.

Когда они отошли от обезьяны, Ро повернулась к Джиму.

— Ты их всех увидел, — сказала она. — Может быть, ты иногда будешь мне помогать за ними ухаживать. Они требуют внимания. Афуан иногда месяцами не вспоминает о них. Но с тобой этого не случится… — Она внезапно прервала свою речь. — Ты понимаешь? Ты даешь представление на Тронном Мире для Императора, когда мы вернемся. И, как я уже сказала, ты не животное!

— Благодарю, — нехотя процедил Джим.

Она удивленно посмотрела на него и рассмеялась. Потрепав его по руке привычным жестом, она сказала:

— Сейчас ты увидишь свою комнату.

И они уже были в комнате, где до сих пор не были. Здесь была стеклянная стена, как в зоопарке, и за ней бушевал океан — волны бились о берега в 30 футах от Джима и Ро. Иллюзия это или реальность?

— Здесь ты будешь жить, — сказала Ро.

Джим огляделся. Дверей не было.

— Может, ты расскажешь бедному Джиму, — сказал тот, — как ему перебраться из этой комнаты в следующую?

— В следующую? — переспросила она, и внезапно Джим понял, что она восприняла его слова буквально.

— Прости, — сказал он. — Я хотел сказать, из этой комнаты в любую другую. Ну, если уж на то пошло, что находится за стеной? — Он указал на непрозрачную стену напротив стеклянной.

Она уставилась на стену, нахмурившись, и покачала головой.

— Но… я не знаю, — сказала она. — Какая разница? Ты можешь пойти, куда хочешь. И… знать, как расположены комнаты, незачем!

Джим запомнил это.

— Но мне надо знать, как перемещаться из комнаты в комнату.

— О, — сказала она. — Прости. Конечно же, ты не знаешь. Корабль делает все — тебе только надо наладить с ним контакт — и он исполнит любое твое приказание. — Она вдруг улыбнулась. — Хочешь посмотреть как выглядит корабль? — спросила она. — Я покажу тебе. А пока отдохни, освойся, разгрузи чемоданы. Когда мне вернуться?

Джим назвал ей время в единицах Империи — примерно пятнадцать земных минут.

— Хорошо, — сказала Po, улыбаясь. — Я приду.

И она исчезла.

Оставшись один, Джим осмотрел комнату. Везде лежали ковры и подушки всех размеров, как в комнате, где он впервые встретился с Ро. В углу стоял массивный куб четырех футов толщиной и восьми длиной. Джим решил, что это кровать. Вначале он никак не мог понять, где находится ванная, ничего похожего в комнате не было. Но как только он представил ее себе, как секция стены послушно отъехала в сторону, открыв туалет и плавательный бассейн. Там были и другие приспособления, но Джим не знал их назначения.

Он отвернулся, и стена ванной тут же закрылась.

Джим поднял чемоданы, поставил их на куб, напоминающий кровать, и открыл. В тот же миг открылось небольшое помещение, которое можно было бы назвать стенным шкафом, если бы там были вешалки. Но их не было.

Он представил себе, что все вещи висят в шкафу, — Джим уже чувствовал связь с кораблем. И все вещи внезапно очутились там. Висели они там, как он себе представлял, но только не на вешалках, а в воздухе, на чем-то невидимом.

Джим кивнул. Он был доволен. Он уже хотел закрыть шкаф, но передумал и взял с полки шотландский костюм с юбкой и кинжалом. Оделся. Повесил на пустующее место снятую одежду.

Шкаф закрылся, и Джим хотел отойти от него, когда в центре комнаты из небытия возник гость. Но это была не Ро. Это был мужчина — Высокородный, с белой, как оникс, кожей и семи футов росту.

— Вот ты где, Дикий Волк, — сказал Высокородный. — Пойдем, Мекон позвал тебя.

В тот же момент они переместились в комнату, которую Джим до сих пор не видел. Это был большой прямоугольный зал, и они стояли в центре. В дальнем конце зала на невысоком ложе из подушек лежало животное, похожее на кошку. Приемыш Ро?.. Когда они появились в центре комнаты, ягуар поднял голову и пристально взглянул на Джима.

— Подожди здесь, — сказал Высокородный. — Мекон присоединится к тебе через минуту.

Он исчез. И Джим остался наедине с огромной кошкой, которая лениво встала и медленно через всю комнату двинулась к нему.

Джим смотрел на ягуара. Раздался удивительно жалобный вскрик — звук настолько тонкий, что Джим никогда бы не поверил, что такой мощный зверь может издать подобный звук. Короткий хвост ягуара поднялся вертикально. Тяжелая голова опустилась, и нижняя челюсть чуть не коснулась пола, пасть широко раскрылась, и обнажились огромные острые клыки.

Животное постепенно приближалось к Джиму. Мягко, почти неслышно мощные лапы ступали по упругому полу.

Вой не умолкал ни на минуту. С клыков стекала слюна. Визг становился все громче и громче, переходя в грозное пение.

Джим ждал.

Ягуар был уже совсем близко. В двенадцати ярдах от землянина он остановился и замер. Хвост бил по полу как метроном, а рев, вырывающийся из глотки, заполнил всю комнату. Казалось, ягуар стоял очень долго. Джим ждал. Вдруг вой резко прервался и гигантская кошка взвилась в воздух, прямо к горлу Джима.

3

Зверь мелькнул у его лица… и исчез. Джим и не пошевелился. На мгновение он остался один в прямоугольной комнате, но через секунду рядом с ним стояли трое Высокородных. У одного их них на тунике был вышит дракон.

Второй был коротышкой по стандартам Высокородных — едва ли на три дюйма выше Джима. Третий мужчина был выше своих товарищей — гибкий, с благородной осанкой. Он смотрел на Джима и сочувственно улыбался.

— Говорю я тебе, что они храбры, эти Дикие Волки, — сказал самый высокий мужчина коротышке. — Твой трюк не сработал, Мекон.

— Храбрость! — зло сказал человек, которого назвали Меконом. — Слишком уж это было гладко, чтобы быть правдой. Он даже не повернулся, можно подумать, что его…

Мекон осекся и торопливо взглянул на Оловиеля.

— Продолжай, продолжай, Мекон, — процедил Высокородный. В его тоне чувствовалась угроза.

— Ты собирался что-то сказать. Может быть… предупредили?

— Подождите. Мекон ведь не хотел сказать ничего плохого, — вмешался Трахи, вставая между Меконом и Оловиелем.

— Я бы хотел услышать это от него, — прошептал Оловиель.

— Я… ну конечно, я вовсе не это имел в виду, я даже не помню, что я собирался сказать, — прошептал Мекон.

— Значит, — сказал Оловиель, — я выиграл? И один Пункт Жизни в мою пользу?

— Один… — Признание буквально застряло у Мекона в горле. Лицо его потемнело. Он задыхался от ярости.

— Один Пункт Жизни в твою пользу…

Оловиель рассмеялся.

— Не надо переживать, друг, — сказал он. — У тебя есть шанс отыграться. Предложи что-нибудь благородное для спора.

Мекон опять покраснел.

— Ну хорошо, — резко сказал он. — Я проиграл тебе Пункт. Но мне все-таки хотелось бы знать, почему Дикий Волк не шевельнулся, когда зверь бросился на него. Здесь что-то неестественное.

— Почему бы тебе не спросить его самого? — сказал Оловиель.

— Я его и спрашиваю! — заорал Мекон. — Говори, Дикий Волк! Почему ты не испугался?

— Принцесса Афуан взяла меня на Тронный Мир, чтобы показать Императору, — спокойно ответил Джим. — Сомневаюсь, что меня стоило показывать разорванным на мелкие кусочки. Следовательно, кто бы ни был ответственен за эту приятную кошечку, он должен был позаботиться о том, чтобы я не пострадал.

Оловиель довольно расхохотался. Но Мекон рассвирепел.

— Вот как! — воскликнул он. — Ты думаешь, что до тебя и дотронуться нельзя, Дикий Волк? Сейчас!..

Внезапно между разъяренным Высокородным и Джимом появилась Ро.

— Что вы с ним делаете? — воскликнула она. — Ему велено находиться со мной! Он вовсе не для того, чтобы остальные играли с ним и…

— Еще и ты, грязнолицая! — взревел Мекон. Рука его потянулась к маленькой черной палочке, которая висела у него на поясе между двумя плетьми. — Где моя трубка?

Он схватился за палочку. Ро тоже перехватила ее, и через мгновение трубка была выдернута из-за пояса, но Ро не давала Мекону прицелиться.

— Пусти, ты, маленькая…

Мекон поднял руку, и сжав пальцы в кулак, хотел ударить Ро, но Джим внезапно сделал шаг вперед. Высокородный взвыл, опустил трубку и схватился за правую руку. Начиная от предплечья и примерно до локтя на его руке появилась тонкая красная полоска, а кинжал Джима был уже в ножнах. И в комнате наступила мертвая тишина. Трахи, великолепно владеющий собой Оловиель и даже Ро стояли и смотрели на кровь, струившуюся по руке Мекона. Если бы стены корабля рухнули, они бы, наверное, меньше удивились.

— Он… Дикий Волк поранил меня, — прошептал Мекон, изумленно глядя на кровоточащую руку. — Вы видели, что он сделал? — Мекон пристально посмотрел на Трахи и Оловиеля.

— ВЫ ВИДЕЛИ, ЧТО ОН СДЕЛАЛ? — заорал Мекон. — Давай мне трубку! Перестаньте стоять! Дайте мне трубку! — Трахи сделал едва заметное движение, как будто хотел приблизиться к Ро, у которой была трубка Мекона, но Оловиель удержал его.

— Нет-нет, — прошептал он. — Наша маленькая игра перестала быть игрой. Если ему нужна трубка, пусть берет ее сам!

Трахи остановился. Внезапно исчезла Ро.

— Проклятье! — крикнул Мекон. — Я припомню тебе все, Трахи! Я сказал — дай мне трубку! — Трахи медленно покачал головой. Он побледнел.

— Трубку — нет… Нет, Мекон! — сказал Высокородный. — Оловиель прав. Ты должен сделать это сам!

— Я убью его! — Мекон исчез.

— Я хочу тебе сказать — ты храбрый человек, Дикий Волк, — сказал Оловиель. — Разреши мне дать тебе совет. Если Мекон предложит тебе трубку, не бери ее.

Трахи хотел что-то сказать, но Оловиель пристально посмотрел на него.

— Ты хотел возразить против того, что я советую Дикому Волку? — спросил он. Трахи отрицательно покачал головой, и неприязненно посмотрел на Джима.

Внезапно появился Мекон, рука его все еще кровоточила. Он держал две черные трубки. Одну из них он протянул Джиму.

— Бери, Дикий Волк! — приказал он.

Джим отказался. В его руке сверкнул миниатюрный кинжал.

— Благодарю! — извинился он, — я обойдусь собственным оружием.

Лицо Мекона посветлело от радости.

— Очень хорошо, — сказал он и бросил трубку, которую предлагал Джиму, через всю комнату. — Для меня это не имеет значения.

— Но это имеет значение для меня!

Говорила женщина. Джим обернулся и быстро отступил так, чтобы видеть всех, кто был в комнате. В комнате стояли Ро и еще одна Высокородная, в которой Джим узнал принцессу Афуан. За женщинами возвышался мужчина, который был, наверное, выше Оловиеля на дюйм или два.

— Ну? — спросила Афуан. — Разве все изменилось так, что ты решил уничтожать моих питомцев без ведома своей принцессы, Мекон? — Тот застыл на месте. Казалось, его парализовали слова принцессы. Ярость и изумление исказили его лицо.

Необычайно высокий мужчина ухмыльнулся. Его улыбка напоминала ленивую улыбку Оловиеля, но в ней были могущество и жестокость.

— Боюсь, что ты оскорбил ее Величество, Мекон, — сказал он. — Это обойдется тебе дороже, чем потеря нескольких Пунктов Жизни. Людей ссылали в колониальные миры и за меньшее.

— Но, пожалуй, не в таком деле, как это, — сказал Оловиель. — Дикий Волк первым напал на Мекона, и, конечно, такой Высокородный, как Галиан, должен понять реакцию человека на подобный поступок.

Взгляды Оловиеля и Галиана скрестились. Они глядели друг на друга с некоторым изумлением.

Когда-нибудь, говорили эти взгляды, мы поборемся, но не сейчас.

Принцесса Афуан заметила ссору и немедленно перевела разговор на другую тему.

— Глупости, — сказала она, — это всего лишь Дикий Волк в конце концов. Ты выглядишь омерзительно, человек! — Последняя фраза была обращена к Мекону. — Залечись!

Мекон внезапно очнулся и поглядел на раненую руку. Джим увидел, как порез начал медленно затягиваться. ПОЛТОРЫ секунды — и рана исчезла, на белой коже не осталось даже шрама, только высохшая кровь напоминала о случившемся. Но Мекон провел здоровой рукой по красной полоске и кровь исчезла. Рука была чиста.

— Вот так-то лучше, — сказала Афуан. Она повернулась к Высокородному Галиану. — Займись этим делом. Пусть Мекон будет наказан.

Принцесса исчезла.

— Ты тоже можешь идти, девушка, — сказал Галиан, обращаясь к Ро. — Мне, к сожалению, не довелось видеть этого Дикого Волка на планете. После разговора с Меконом я хочу поговорить с ним.

Ро замялась. Она чуть не плакала.

— Иди, — мягко, но уверенно сказал Галиан. — Я не причиню твоему Дикому Волку вреда. Он скоро вернется к тебе.

Через секунду Ро переместилась, но в последний момент бросила на Джима умоляющий взгляд, предостерегая его от неосторожных поступков.

— Пойдем со мной, Дикий Волк, — сказал Галиан и исчез. Через секунду он снова появился, понимающе улыбаясь.

— Ведь ты не знаешь, как передвигаться по кораблю, — сказал Высокородный. — Очень хорошо, Дикий Волк. Придется мне взять тебя с собой.

И Джим очутился в большой овальной комнате с низким потолком и желтыми стенами, которая была похожа на рабочий кабинет. За каменными плитами, висевшими в воздухе, сидели служащие, не Высокородные, и занимались какой-то работой. Это были коричневые гуманоиды — они напоминали хорошо загоревших белых людей. Они были не выше пяти с половиной футов. Но третий был гораздо выше и на сотню футов тяжелее, чем коричневые. Он был широк в плечах и силен. У маленьких людей были прямые белые волосы, почти как у Высокородных женщин, а высокий атлет был абсолютно лыс. Серая кожа туго обтягивала большой череп, который был так велик, что рот, нос и уши казались точками. Как только появился Галиан, человек вскочил.

— Нет-нет, все в порядке, Реас, — сказал Галиан, — можешь спокойно работать. — Атлет, не возразив ни слова, сел и принялся изучать какую-то карту.

— Реас, — сказал Галиан, махнув в его сторону рукой и глядя на Джима, — нечто вроде моего телохранителя. Хотя мне совершенно не нужен телохранитель, не более чем любому Высокородному. Это тебя удивляет?

— У меня слишком мало знаний, чтобы удивляться или не удивляться, — ответил Джим.

Галиан кивнул Джиму, как бы соглашаясь с ним.

— Ну, конечно, нет, — сказал он и присел на ближайшую подушку. — Покажи мне свое оружие. Оружие, ранившее Мекона.

Джим вытащил кинжал из ножен и протянул его рукояткой вперед. Галиан осторожно взял нож, ухватив его большим и указательным пальцами, поднес кинжал к глазам и нежно дотронулся до конца лезвия, а потом отдал его Джиму.

— Я думаю, что таким оружием можно убить обычного человека, — сказал он.

— Да, — подтвердил Джим.

— Очень интересно. — Он задумался на минуту. Потом уставился на Джима.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя ходить по кораблю и причинять вред Высокородным.

Джим промолчал. Галиан усмехнулся как обычно — немного безразлично, немного жестоко.

— Ты заслуживаешь внимания, Дикий Волк, — задумчиво произнес он. — Да… Но ты, кажется, не понимаешь, что существуешь как насекомое в ладони любого из Высокородных. Тому же Мекону достаточно было сжать ладонь в кулак, и ты бы умер. Он, кстати, и хотел это сделать, когда я и Афуан остановили его. Но я не из тех Высокородных, к которым принадлежит Мекон. Я не похож ни на одного Высокородного, кроме Императора. Мы братья, и это не удивительно. А поэтому я не собираюсь сжимать руку в кулак, Дикий Волк. Я думаю поговорить с тобой как с Высокородным.

— Благодарю, — сказал Джим.

— Тебе не надо благодарить меня, Дикий Волк, — мягко сказал Галиан. — Тебе надо не благодарить меня. Когда я говорю, ты должен слушать — только и всего! Когда я спрошу, ты должен ответить! А сейчас начнем. Как ты попал в комнату, где были Трахи, Оловиель и Мекон?

Джим рассказал Высокородному все коротко и бесстрастно.

— Понятно, — сказал Галиан.

Он обхватил длинными руками колени и чуть откинулся на подушку, глядя Джиму прямо в глаза.

— Значит, ты полностью полагался на то, что принцесса решила показать тебя Императору и поэтому никто не осмелится причинить тебе вреда? Даже если так, Дикий Волк, ты проявил удивительное самообладание, ведь зверь прыгал тебе прямо в лицо.

Он замолчал, как будто предоставляя Джиму возможность что-нибудь сказать, но землянин не проронил ни слова. Галиан неодобрительно прошептал:

— Я разрешаю тебе говорить.

— Что я должен сказать? — спросил Джим.

— Да-а-а. Ты необычный Дикий Волк. Правда, я видел не так уж много Диких Волков, чтобы быть справедливым судьей в этом вопросе. Ты высок и крепок, почти как Высокородные. Скажи, остальной твой народ похож на тебя?

— В среднем нет, — сказал Джим.

— Значит, среди вас есть и более высокие мужчины?

— Да.

— Как Высокородные? — спросил Галиан. — Есть ли среди вас люди моего роста?

— Да.

— Но не много? — глаза Галиана сверкали. — Ведь их очень мало, не так ли? Это редкость?

— Это так, — ответил Джим.

— И, — продолжал Галиан, легко массируя свое колено, — чтобы быть абсолютно откровенным… Можно сказать, что они изгои?

— Приблизительно.

— Да, так я и знал. Видишь ли, Дикий Волк, мы, Высокородные, не изгои, не отщепенцы. Напротив, мы единственная аристократия Галактики. Мы превосходим остальные расы во всем — и физически, и эмоционально, и умственно. Это факт, который ты еще, вероятно, не понял, и естественно, жизнь предоставила тебе случай убедиться в этом, причем небезболезненно. Но я заинтересовался тобой.

Высокородный повернулся к Реасу.

— Принеси мне несколько трубок.

Мускулистый телохранитель оторвался от своей карты, пересек комнату и вернулся. Он нес две черные трубки, точно такие же, как трубки Ро и Мекона. Еще одна трубка висела у Реаса на поясе.

— Спасибо, — сказал Галиан, забирая оружие и поворачиваясь к Джиму. — Я уже говорил тебе, что я не похож на остальных Высокородных. Я абсолютно свободен от всяких предрассудков по отношению к маленьким человеческим расам, но не потому, что я сентиментален, а потому, что я практичен. Ясно? А теперь я покажу тебе кое-что.

Он повернулся и сделал знак человеку с белыми волосами. Тот вскочил и подошел к Реасу. Галиан протянул ему черную трубку.

— Реас, как я уже говорил, не только специально подготовлен, он рожден быть телохранителем. А сейчас посмотри, как он управляется с трубкой по сравнению с соперником.

Реас и коричневый человек стояли друг против друга на расстоянии четырех футов.

— Я дважды хлопнул в ладоши, — сказал им Галиан. — Первый хлопок — сигнал для нападения, но Реас не дотрагивается до своей трубки, пока не услышит второй хлопок. Смотри, Дикий Волк.

Галиан поднял руки и два раза мягко хлопнул в ладони с интервалом примерно в полсекунды. После первого хлопка маленький человек выхватил трубку из-за пояса и уже направил ее узкий конец на Реаса, когда раздался второй хлопок и телохранитель неуловимым движением выхватил черную трубку.

В ту же секунду нечто среднее между дугой автогена и статического электричества вырвалось из оружия маленького человека. Пламя рвалось к груди Реаса, но не достигло цели. Трубка Реаса приняла нужное положение, и контрразряд встретил и обезвредил пламя так, что два разряда поднялись кверху…

— Очень хорошо, — сказал Галиан.

Огонь исчез. Два человека опустили оружие и повернулись к Высокородному. Галиан забрал у коричневого человека трубку и махнул ему рукой, приказывая вернуться на место и продолжать свою работу.

— А сейчас смотри внимательно, Дикий Волк, — сказал Галиан.

Он сунул черную трубку в петлю на поясе, и, как бы отвечая на невидимый сигнал, Реас сделал то же самое.

— А сейчас смотри, — мягко сказал Галиан. — Реасу разрешено стрелять в любое время, когда он захочет.

Телохранитель шагнул вперед и очутился на расстоянии вытянутой руки от Высокородного. Реас на мгновение застыл, чтобы потом бросить взгляд в противоположный угол комнаты, и его рука скользнула к поясу.

Короткий щелчок. Трубка Галиана касалась трубки Реаса, еще и наполовину не вытащенной из-за пояса. Высокородный довольно улыбнулся и отпустил Реаса. Потом он отдал ему оружие, и телохранитель отнес его в хранилище.

— Понял? Рефлексы любого Высокородного быстрее любого человека любой расы. Поэтому Мекон отправился за двумя трубками. Он хотел заставить тебя драться. У тебя не было шансов. Как я уже говорил, мы — единственная настоящая аристократия Галактики. Но я не только быстрее Реаса. Моя память лучше, мой ум изощреннее, мои чувства намного острее чувств любого из существующих людей… даже Высокородных. Несмотря на это, у меня служит больше низкорослых, чем у любого Высокородного. Они делают для меня очень много. Я заставляю их работать. Тебя не удивляет, зачем я делаю это, если все что угодно я могу сделать сам гораздо лучше?

— Я считаю, — сказал Джим, — по той простой причине, что ты не можешь находиться в двух местах одновременно.

Глаза Галиана сверкнули.

— Ты неплохо соображаешь, Дикий Волк, — сказал он. — Да, другие люди мне полезны, хотя они и ниже меня. И я подумал, что ты и твое маленькое оружие, ранившее Мекона, может быть, когда-нибудь мне пригодитесь. Ты удивлен?

— Нет, — мягко ответил Джим. — Вы потратили на меня очень много времени.

Галиан откинулся на пуховую подушку, опять обхватив колено.

— Лучше и лучше, — прошептал он. — У этого Дикого Волка есть мозг — сырое серое вещество, не больше. Но тем не менее мозг! Я не ошибся. Да, возможно, ты пригодишься мне, Дикий Волк, — и знаешь, почему ты согласишься?

— Ты как-нибудь отблагодаришь меня? — сказал Джим.

— Точно, — прошептал Галиан. — Мы, Высокородные, не любим говорить, сколько лет мы прожили. Я просто скажу тебе, что я даю им желанное как награду или как законный заработок.

Он замолчал. Джим спокойно ждал.

— Ну что ж, Дикий Волк, — сказал Галиан через минуту, — скажи, чего ты хочешь больше всего? Если бы ты не был Диким, я бы уже знал, чего ты желаешь. Но я плохо знаю Диких Волков. Что они ценят, как свою жизнь?

— Свободу.

Галиан усмехнулся.

— Ну, конечно, все дикие звери хотят или думают, что хотят, свободы. В твоем представлении свобода — это право уходить и приходить куда хочешь и когда хочешь. Ведь так?

— Это основа.

— В особенности уходить… — прошептал Галиан. — Несомненно, ты никогда не задумывался над этим, Дикий Волк, но факт остается фактом. Если мы тебя взяли на Тронный Мир, ты уже не вернешься на родину. Понимаешь? Ты уже не вернешься!

Джим уставился на него.

— Черт возьми! Я думал, что вернусь домой.

— У тебя нет выхода, — сказал Галиан, — но если ты будешь мне полезен, я смогу вернуть тебя на родину.

Галиан вскочил.

— Сейчас ты вернешься к Ро, — сказал он. — Пусть та мысль, которую я так старательно вложил в твой мозг, останется с тобой. Твоя последняя надежда на возвращение — я, Высокородный Галиан.

… И Джим оказался в комнате, где размещались питомцы принцессы.

Ро сидела в углу и плакала над телом гигантской кошки. Вторая кошка жалобно выла. Тело ягуара раскроила почти надвое молния.

4

Джим направился к девушке. Она не подозревала о его присутствии, пока он не подошел и не обнял ее. Она испуганно вздрогнула, обернулась и, увидев землянина, прильнула к нему.

— С тобой все в порядке? Хотя с тобой все в порядке… — прошептала она сквозь слезы.

— Откуда? — спросил Джим, указывая на мертвую кошку.

Ро горько заплакала, потом она рассказала ему все, что произошло. Этот ягуар — подарок Афуан Мекону. Мекон научил его нападать по приказу…

— Но когда я видел эту кошку в последний раз, она была жива, — сказал Джим. — Как и почему ее убили?

— Разве ты не слышал? — спросила девушка. — Афуан велела наказать Мекона. Галиан решил, что наказанием будет…

Она всхлипнула и указала на животное.

— Страшное наказание, — сказал Джим.

— Страшное? — удивилась Ро. — Ведь от Галиана ничего другого и нельзя было ожидать! Он — дьявол! Кто-нибудь другой, если бы ему приказала принцесса, наказал бы Мекона лишением определенных ценных услуг. Но Галиан выбрал вместо этого несчастное животное. Потеряв подарок принцессы, Мекон теряет один Пункт. О, не Пункт Жизни! Галиан слишком умен, чтобы так сурово обойтись с таким человеком, как Мекон. Этот потеряет годовой Пункт. Но Мекон утратил уже многое… Он встревожен… Его могут изгнать…

— Изгнать?

— Конечно. Изгнание с Тронного Мира… — Внезапно она замолчала и вытерла мокрые от слез глаза, потом медленно встала и посмотрела на мертвую кошку. В то же мгновение тело ягуара исчезло. — Я все забываю, что ты ничего не понимаешь, — сказала она Джиму. — Я еще многому научу тебя. Все Высокородные играют в Пункты. Эту игру не может запретить даже сам Император. Когда Высокородный теряет определенное число Пунктов, он покидает Тронный Мир навсегда. Подробности я тебе объясню позже. А пока я научу тебя перемещаться из комнаты в комнату. — Но слова Ро напомнили Джиму кое-что.

— Подожди минуточку, — сказал он. — Скажи мне, Ро, если бы я сейчас отправился в город по одному важному поручению, я смог бы выйти?

— Ну! — Ро печально покачала головой. — Я думала, ты знаешь. Наш корабль давно покинул колониальный мир. На Тронном Мире мы будем через три дня по корабельному времени.

— Понятно, — угрюмо сказал Джим.

Вдруг Ро побледнела и схватила его за руки.

— Не смотри так! Что бы ни случилось — никогда не смотри так!

Джим с трудом подавил ярость, внезапно загоревшуюся в нем.

— Хорошо, — проговорил он. — Обещаю, ты меня больше таким не увидишь.

Ро все еще держала его руки.

— Ты странный, — сказала она. — Почему ты так посмотрел?

— Галиан просто кое-что сказал мне, — ответил Джим. — Он сказал, что я никогда не вернусь домой.

— Но… но ведь ты не собираешься обратно. — Ро искренне удивилась. — Ты не видел Тронного Мира. Еще ни один человек не захотел добровольно уйти оттуда. Там могут жить только Высокородные, не потерявшие много Пунктов в Игре, и слуги. Даже управляющие Колониальными Играми не могут там жить и если, прибывают туда, то ненадолго…

— Понятно…

Она нахмурилась. Сила его рук чувствовалась даже сквозь тонкую ткань рукавов.

— Ты почти такой же мускулистый, как Старкиен, — удивленно сказала она. — И ты слишком высок для Низкорослого. Все люди твоего мира похожи на тебя?

Джим горько рассмеялся.

— В десять лет я был таким же, — сказал он. Ро удивилась, и он добавил — Это детский возраст, примерно половина до начала юности.

— И тогда ты перестал расти? — спросила девушка.

— Наши врачи провели на мне кучу опытов, — зло сказал Джим, — мой рост остановили, потому что я был слишком велик для десяти лет. Они не нашли никаких отклонений от нормы, но все же решили дать мне питуктарный экстракт гланд, и мой рост был остановлен… Я перестал расти! А в остальном я развивался как нормальный ребенок. Да это все не важно! — Джим резко оборвал разговор. — Ты хотела показать мне, как перемещаться из комнаты в комнату.

— Это… и еще кое-что!

Она вскочила и в эту минуту, как показалось Джиму, стала выше и в глазах ее появился холодный оттенок.

— Они могут уничтожить моих животных, но тебе они не причинят вреда. Когда я обучу тебя, ты будешь знать достаточно… Ты выживешь! Может, моя кожа и темновата, но я такая же Высокородная, как и они! Даже Император не может изгнать меня с Тронного Мира без причины! Все, чем владеют Высокородные, — мое по праву! Пойдем, я покажу тебе, что значит быть гражданином Тронного Мира!

Сначала Ро провела его в секцию корабля, в которой Джим еще не был. Огромный зал, высокий и просторный. Металлические стены, на одной из них играли лучи, переливаясь всеми цветами радуги. В зале находился только один маленький коричневый человек. Как потом узнал Джим, он управлял кораблем, вернее, он лишь стоял и наблюдал за работой механизмов, устраняя малейшие неполадки.

Корабль, по существу, саморегулировался. Он снабжал людей мощностью, необходимой для перемещения, исполнял любое желание. Как послушный пес, он подчинялся любому капризу принцессы и, хотя и в меньшей степени, готов был исполнять приказания других людей.

— Сейчас, — приказала Ро Джиму, — просто стой здесь и расслабься. Между кораблем и тобой наладится контакт.

— Он со мной? — переспросил Джим. Он решил, что она говорит о телепатии, и попытался сказать ей это, но не нашел подобного значения в языке Империи. Ро, однако, поняла его, и удивляя Джима, стала подробно объяснять ему принципы действия корабля. Корабль изучал электрическую активность каждого мозга и основывался на этом при исполнении желаний человека. Мысли, которые вызывают достаточно яркие образы, говорила Ро, возбуждают моторную субъективность тела или, проще, физически отвечают им на определенном уровне воображения, как будто мысль человека исполнилась. Корабль сопоставляет желание человека с образом и перемещает его в место, которое возникает в его воображении.

Процесс, с помощью которого корабль преодолевал световые годы за несколько дней, требовал много энергии. Корабль как бы перемещался в пространстве, подобно перемещению человека в корабле. Был предел расстояний, но количество перемещений было неограниченно и парсеки не имели никакого значения.

— Корабль не движется, он изменяет свои координаты, — объяснила Ро… и она перешла к узкотехническим подробностям, и Джим опять ничего не понял.

После нескольких попыток разобраться в перемещениях у Джима возникло странное чувство — как будто легкое перышко гладит его обнаженный мозг. Сначала он переместился из одного угла в другой, потом он почувствовал уверенность в своих силах и спокойно миновал комнаты, в которых уже побывал.

Ро пригласила землянина к себе и принялась обучать его социологии Тронного Мира. Джим был способным учеником, и это удивило Высокородную.

Джима поразило, что Ро, правда, как и все Высокородные, обладает обширными знаниями. Никогда в жизни ей не приходилось стоять за приборной доской и следить за неполадками. Но в случае необходимости она могла бы сама построить межзвездный корабль, имея нужные орудия и материалы.

Ро, в свою очередь, долго не верила в способности Джима.

— Ты уверен, что все запомнил? — спросила она. — Только Высокородные могут запоминать все с первого раза.

Джим в ответ цитировал несколько параграфов, слово в слово. Опровергнутая, но не убежденная, она продолжала свои объяснения, рассказывая все больше и больше. И Джим запоминал все о Тронном Мире, обществе Высокородных и Империи.

Постепенно перед ним предстала яркая картина жизни Империи, как иногда при решении кроссворда несколько неизвестных слов дают возможность отгадать другие неизвестные.

Высокородные не были прямыми потомками людей, которые когда-то жили на Тронном Мире, создавали и управляли Империей. Те, кто сейчас властвовал над Галактикой, добились этого, будучи скорее слабыми, чем сильными.

Правда, в самом начале Тронный Мир пытался контролировать захваченные и колонизированные планеты. Но этот замысел вскоре провалился, отчасти из-за того, что прошло много времени, отчасти из-за развития космических путешествий.

Новые миры стали независимыми, и экспансия человека продолжалась до тех пор, пока не были достигнуты границы Галактики. Тронный Мир был почти забыт, и о нем иногда вспоминали только как о колыбели человечества.

Но вскоре колониальные миры поняли, что нужно централизованное управление общей организацией. Нужна была планета с номинальной властью, где концентрировались бы достижения науки и искусства. Тронный Мир вновь приобрел огромное значение и стал Вселенской библиотекой и информационным центром. Все это — хотя тогда никто ни о чем не догадывался — дало начало новой династий Высокородных.

Тронный Мир неизбежно отбирал у колониальных миров лучшие умы науки и искусства. Здесь сосредотачивалась интеллектуальная элита человеческой Вселенной. Здесь было наиболее выгодно жить людям творческого труда. Через тысячи лет, а это в масштабах Вселенной небольшой срок, иммиграция достигла такой высоты, что ее пришлось регулировать… Тем временем Тронный Мир, будучи источником самых последних научных и технических достижений, стал неизмеримо богаче и могущественнее прочих колониальных миров.

И вот за последние десять лет, когда Империя еще расширила свои границы, элита Тронного Мира превратилась в Высокородных. Специальный контроль рождаемости придал им физические признаки аристократизма — белая как оникс кожа, лимонно-желтые глаза, белые волосы, брови и ресницы — это все, как узнал Джим, было специально генетически подобрано, чтобы жители колониальных миров чувствовали превосходство Высокородных.

Люди Тронного Мира еще искали гениев среди низших рас, но отбор был чрезвычайно строг и сами отобранные не входили в элиту, а могли только надеяться, что в результате генетического отбора их дети станут белокожими, высокими и великими господами Империи.

— Видишь ли, — сказала Ро Джиму, когда корабль подошел к границе системы Тронного Мира, — всегда есть шанс даже для такого Дикого Волка, как ты. О, они, конечно, попытаются разорвать тебя на мелкие кусочки, все эти Высокородные, стоит им только заподозрить, что ты можешь присоединиться к ним. Но если ты образован и готов ко всему, они не смогут ничего сделать. Мы еще посмотрим, кто кого!

В ее глазах сверкнула искра торжества. Джим улыбнулся ей и переменил тему, спросив, когда остановят корабль. Ро помрачнела.

— Не знаю. Афуан ничего мне не сказала. Но я знаю, что она покажет тебя Императору как можно скорее.

После такого многообещающего разговора Джим готов был ко всему. Примерно через час после беседы с Ро корабль приземлился. Вскоре стены его комнаты исчезли, и он увидел арену. Чемоданы лежали у его ног, а перед ним стояла вся квадрилья — бандерильерос, пикерос, лошади — точная копия квадрильи, с которой он работал на Альфа Центавра. Правда, люди были в костюмах и в отличие от землян все маленького роста и с коричневой кожей.

— Эти звери — искусственные. — Он обернулся и увидел Афуан. — Ты будешь с ними тренироваться. Искусственные звери и искусственные люди должны повторить представление, которое ты дал на Альфа Центавра. Работай с ними, пока они не усвоят, что надо делать.

Принцесса исчезла. Вероятно, она решила, что сказала достаточно. Джим огляделся. Арена была точной копией арены, на которой он уложил быков перед Афуан.

Амфитеатры, которые там были сделаны из коричневого, похожего на бетон материала, здесь блистали кристально белым мрамором. Все было белым, даже песок на арене выглядел как снег.

Джим наклонился, открыл чемодан и вытащил оттуда плащ и мулету, шпагу. Он не стал облачаться в боевой костюм. Потом он отнес чемоданы за барьер. Внезапно, как бы из воздуха, полилась музыка, и, двигаясь ей в такт, Джим пошел перед квадрильей, ведя ее до секции мест, обитых красным бархатом.

С точки зрения Джима это было почти невероятно — длинноволосые маленькие человечки не только двигались с профессиональной точностью, но и точно повторяли движения землян на Альфа Центавра. Были скопированы даже бесполезные детали. Очевидно, все запомнила Афуан или кто-то из ее окружения, и ими была создана программа, контролирующая людей в бою с быками.

Там, где человек прислонился к барьеру, чтобы отдохнуть, его дубликат повторял это движение с точностью до дюйма. Но когда Джим вышел на работу с плащом, он удивился еще больше. Высокородные предоставили ему быка, запрограммированного как квадрилья, но они еще не знали, что программа получилась двойной. Первый бык был запрограммирован биологической наукой Земли на точно такие же движения. Джим усмехнулся.

Когда шпага вонзилась в спину быка, тот послушно рухнул, как и его собрат на Альфа Центавра. Джим посмотрел на своих помощников, думая, все это или не все и не пора ли остановиться, но они, казалось, совершенно не устали.

Во время второй схватки Джим не столько работал с быком, сколько наблюдал за действиями квадрильи. Маленькие человечки двигались легко и уверенно. Но их жесты были несколько скованны. Их мускулы еще не привыкли к такой нагрузке. Но программу они старались выполнять добросовестно и хорошо.

Джим отрепетировал все представление еще два раза, прежде чем закончить тренировку. И хотя он давно уже отработал все до автоматизма, Джим сильно устал. Тем не менее следующие четыре дня он без устали повторял все снова и снова до тех пор, пока его помощники окончательно не усвоили все, что требовалось. У них появился опыт.

Во время тренировки он догадывался, что может управлять быком, представляя его действия, совсем как научила его Ро на корабле. Где-то на Тронном Мире был источник энергии, выполняющий все его приказания.

На шестой день он продемонстрировал своей квадрилье совершенно новый вариант боя. Все заключалось в том, что каждый из шести привезенных быков был запрограммирован по-своему, на всякий случай. Вдруг кто-то заподозрит, что они вообще запрограммированы. Джим знал все эти схемы и заставил своих помощников работать по программе быка в последней клетке, надеясь, правда, что ему не придется с ним сражаться.

В его распоряжение было предоставлено несколько комнат в бесконечном одноэтажном здании. Эти комнаты имели двери и коридоры, и Джим мог ходить, куда вздумается. Но хотя он осмотрел несколько комнат, двор и сады, он не встретил ни одного Высокородного. Здесь жили только слуги — мужчины и женщины.

Ро к нему не приходила. Несколько раз его навещала Афуан, коротко спрашивала, как идут тренировки, и вновь исчезала. Она не торопила его, но когда Джим сообщил, что все готово, принцесса явно обрадовалась.

— Великолепно, — воскликнула она, — ты выступишь перед Императором… на днях! — Афуан переместилась, но на следующее утро она вернулась и объявила, что бой начнется на арене через… несколько имперских единиц времени, в переводе на земные — через сорок минут.

— Я не смогу так быстро оживить быка! — возразил Джим.

— Об этом уже позаботились, — успокоила его Афуан и исчезла.

Джим стал торопливо натягивать боевой костюм. Теоретически ему требовался ассистент, но сейчас он не мог выбирать. Ему удалось наполовину одеться, когда комизм создавшегося положения заставил его рассмеяться.

— Почему тебя нет рядом, когда ты мне так нужна, Ро? — добродушно спросил он у белых стен комнаты.

И немедленно, как джинн из сказки, перед ним возникла Ро. Джим удивился.

— Что мне делать? — спросила девушка.

Джим рассмеялся.

— Только не говори мне, что ты услышала.

— А как же иначе? — удивленно спросила она. — Я велела, чтобы мне дали знать, когда ты меня позовешь, но ты ни разу…

Он опять рассмеялся.

— Я бы позвал, если б знал.

Ро покраснела.

— О, я хотела помочь тебе, — сказала она. — Но тебе, вероятно, не нужна моя помощь.

— Боюсь, что просить помощь не в моих привычках.

— Хорошо-хорошо, но сейчас это не имеет значения, — энергично сказала она. — Чем я могу помочь тебе?

— Одеться…

Неожиданно она хихикнула, и Джим удивленно посмотрел на нее.

— Нет-нет, все в порядке, — произнесла Ро, — просто это работа слуг, людей низших рас. По-другому не бывает.

Она подняла его шляпу.

— Это куда?

— Никуда пока что. Это в последнюю очередь. — Она послушно отложила шляпу и стала помогать ему. Когда Джим оделся, она с интересом взглянула на него.

— Ты выглядишь странно, но красиво, — сказала она.

— Разве ты не видела меня на Альфа Центавра?

Она покачала головой.

— Я была занята и к тому же не думала, что это будет даже занятно.

Ро удивленно посмотрела на Джима, когда он взял плащ и шляпу.

— Это зачем?

— Небольшие куски материи должны привлекать быка. Шпагой его убивают, — он немного вытащил ее из ножен и показал девушке обнаженный клинок, — в самом конце.

Ро побледнела и отступила назад. Глаза ее расширились.

— В чем дело? — спросил Джим.

Она попыталась что-то сказать, вскрикнула и нахмурилась.

— В чем дело? Что случилось? — потребовал ответа Джим.

— Ты мне не говорил… — она наконец справилась с волнением и заговорила, — что ты собираешься убить его!

Она всхлипнула, отвернулась и исчезла. Джим уставился на то место, где только что стояла Ро. Неожиданно раздался женский голос.

— Да!

Это была принцесса Афуан, и он, резко обернувшись, очутился с ней лицом к лицу.

— Оказывается, даже такие Дикие Волки, как ты, совершают ошибки. Я думала, что ты понимаешь: слабое место Ро — это животные.

Он холодно взглянул на нее.

— Ты права, — быстро сказал Джим, — мне не следовало забывать о том…

— Разве что… — сказала она, минуту помолчала, ее лимонно-желтые глаза встретились с его глазами, — ты хотел вывести ее из себя. За такое короткое время ты стал думать о себе очень хорошо, Дикий Волк! У тебя появился такой верный друг, как маленькая Ро, но и такой могущественный враг, как Мекон. Тобой заинтересовался не только Оловиель, но и сам Галиан.

Афуан пристально посмотрела на него.

— Ты меня видишь?

— Конечно, — сказал Джим. И внутренне весь напрягся, хотя по лицу и фигуре этого не было заметно.

Афуан изменилась… И это даже нельзя было назвать изменением, ведь даже выражение ее лица осталось тем же. Но она стала совсем другой.

Внезапно эта высокая, с белой кожей, желтыми глазами и белыми волосами женщина стала привлекательной. Нет, не просто привлекательной, невыразимо желанной, и Джим с трудом сдержал себя. От нее исходила не просто чувственная привлекательность, она вся горела желанием…

Только долгие годы полного одиночества и изоляции помогли Джиму сопротивляться. Он понял, что она пытается пробить его защиту, заставить его предать все, найденное в далеких исканиях души и ума, где ум и душа никогда не бывали раньше, — только это помогло ему стоять равнодушно и спокойно.

И снова неожиданно, без физической перемены Афуан превратилась в далекую принцессу Высокородных, ошеломляющую, но непривлекательную по земным стандартам.

— Удивительно, — мягко сказала она, — просто невероятно, в особенности для Дикого Волка. Но я думаю, что ты теперь ясен мне, дикий человек. Что-то, когда-то, давным-давно сделало тебя честолюбивым, и это честолюбие больше самой Вселенной.

Через секунду Джим был на арене. Когда он появился там, трибуны были уже заполнены одетыми в белое Высокородными. Даже за границей площади Императора находилось шестеро мужчин и четыре женщины.

Зазвенела музыка, и Джим во главе квадрильи двинулся к ложе Императора. Когда он подошел ближе, то увидел там Афуан и Галиана, рядом с ними сидел широкоплечий пожилой мужчина с чуть желтоватыми бровями.

Но, приблизившись к ложе почти вплотную, Джим понял, что ошибся. Человек в центре только напоминал Галиана, но сходство было поразительным. Он вспомнил: Галиан — брат Императора. Землянин стоял перед властелином Империи.

Он был выше Галиана. Он возвышался над Высокородными, его взгляд — ведал что-то необычное для Высокородных, был честным и открытым. Император улыбнулся Джиму, разрешая начать бой. Глаза Афуан довольно сверкнули.

Джим обычно посвящал убитого быка кому-нибудь из публики — убивал его прямо перед этим человеком. Он повернул квадрилью и повел ее в сражение. Его люди отлично работали, несмотря на то что бык вел себя совсем не так, как искусственный. Вероятно, быка выбирала Афуан или кто-нибудь из ее свиты просто наугад. К счастью, каждый бык имел отличительный знак, и Джим имел возможность предвидеть движение быка, как только тот входил в круг.

Но несмотря на это, он должен был показать все, что умеет. К тому же его тревожили слова Афуан о честолюбии. У принцессы был трезвый и хитрый ум…

Бой близился к концу. Бык атаковал до последнего момента. Джим уложил его точно напротив императорской ложи. Вытащив шпагу, он повернулся и сделал несколько шагов к Императору. Во-первых, ему было интересно, как тот отреагирует, во-вторых, так требовал этикет — говорила Ро. Джим подошел к барьеру и посмотрел на Императора, который улыбнулся ему.

Улыбка Императора стала еще шире. Из уголка рта стекала тонкая струйка слюны. Он приоткрыл губы и обратился к Джиму.

— Ус сууу, — произнес Император, улыбаясь, — ус-суу…

1

По поведению окружающих Джим не мог понять, как поступать. А Высокородные в императорской ложе, как и все остальные Высокородные, видимо, намеренно не обращали внимания на удар или припадок своего повелителя. Джим решил действовать подобно зрителям. Афуан и Высокородные, находящиеся в императорской ложе, спокойно сидели, как будто властелин вел с Диким Волком частную беседу. И все это как-то завораживало. Джим вспомнил о гигантском воздействии Афуан, но сейчас все пытались убедить не только землянина, но и самих себя, что ничего не произошло, что все в порядке.

… Внезапно все изменилось… Струйка слюны исчезла с челюсти Императора, стертая невидимой рукой…

— Более того, нам будет очень интересно узнать о тебе побольше, — вдруг неожиданно заговорил Император, как бы продолжая беседу. — Ты первый Дикий Волк, которого мы видим при нашем дворе за долгие годы. Когда отдохнешь, приходи к нам и мы побеседуем.

Улыбка Императора была открытой и дружелюбной.

— Благодарю тебя, Оран, — ответил Джим.

Еще Ро наставляла его, что при разговорах с другими нужно говорить в третьем лице — Император, но при личной встрече обращаться по имени.

— Буду очень рад тебя видеть, — сказал Император, весело улыбаясь.

Он исчез, и через секунду трибуны были пусты. Джим представил свою комнату и перенесся в нее. Немного подумал, потом стал раздеваться. Он как раз снял тугой жакет, когда почувствовал, что сзади ему кто-то помогает… Оглянувшись, Джим увидел Ро.

— Я думаю, что это ужасно, — прошептала она, — но раньше я не понимала…

И она неожиданно посмотрела ему в глаза.

— Джим, этот зверь пытался убить тебя?

— Да, — сказал Джим, испытывая невольное чувство стыда — ведь бой был нечестным. — Так это и происходит…

— Как бы то ни было, — угрюмо и решительно сказала Ро, — если нам повезет, ты оставишь это занятие. Тебе повезло — Император сразу заинтересовался тобой. И… ну-ка, догадайся, в чем дело?

Она перестала помогать Джиму, и он, наполовину раздетый, уставился на нее.

— В чем? — спросил он.

— Я нашла тебе поручителя, — взволнованно выпалила она. — Оловиель! Ты ему тогда понравился… Он хочет иметь тебя среди знакомых. Ты понимаешь? Понимаешь, что это значит?

Ро замолчала и взглянула на него, требуя ответа. Джим покачал головой. На занятиях они этого не проходили.

— Ты уже не слуга! — воскликнула Ро. — Я очень надеялась найти тебе поручителя — но не так скоро. Я не хотела тебе всего рассказывать — ты мог бы разочароваться… Но Оловиель сам пришел ко мне.

— Да?

Джим насторожился, хотя на его лице ничего не изменилось. Он не хотел, чтобы Ро видела его беспокойство. Возможно, Оловиель поступил так из-за визита Афуан, возможно, он сделал это из-за разговора Джима с Галианом. Кто знает? Джим уже собирался спросить Ро, но в последний момент передумал. Он не хотел рассказывать Ро о Афуан и ее действиях, по крайней мере сейчас.

И тут он понял, что Высокородная почти раздела его. Вероятно, она не придавала этому никакого значения, и Джим тоже не придавал, но ему показалось, что Ро раздевает его совершенно безразлично — так богатый хозяин чистит свою лошадь перед выездом. К тому же Джиму нужна была помощь, а не забота и уход.

— Спасибо, — сказал он, отодвинувшись. — Дальше я справлюсь сам.

Он разделся, потом натянул шотландскую юбку и рубашку с короткими рукавами. Ро следила за ним с гордым обожанием.

— Расскажи мне о поручительстве, — попросил Джим. — Для чего оно служит?

— Ну как же, — удивилась Ро. — Конечно же, для усыновления Тронным Миром. Разве ты не помнишь? Я ведь говорила тебе, что даже сейчас иногда гениальным людям из колоний разрешают оставаться. Правда, они не являются истинными Высокородными, но могут надеяться, что их внуки или правнуки станут Высокородными. Это и называется — усыновление Тронным Миром. И начинается усыновление с поручительства.

— Ты хочешь, чтобы я стал Высокородным?

Ро буквально приплясывала от радости.

— Когда за тебя поручатся, начинается процесс усыновления. И ты находишься сейчас под защитой Императора, пока он не примет или не откажет тебе. И пока никому не отказывали. Вряд ли ты станешь исключением. Вряд ли ты совершишь преступление, наказуемое изгнанием с Тронного Мира… Раз Оловиель поручился за тебя, ни один Высокородный не имеет права обращаться с тобой как со слугой. Теперь твоя жизнь вне опасности. Даже Афуан и Галиан ничего с тобой не сделают. Им придется подавать жалобу на Императора, чтобы тебя убрать.

— Понятно, — задумчиво сказал Джим, — скажи, а мне надо говорить, что Оловиель поручился за меня, в разговоре с Императором?

— С Императором? — девушка засмеялась, похлопав Джима по плечу. — Извини, мне не стоило смеяться. Но дело в том, что ты можешь прожить всю жизнь и ни разу не поговорить с Императором.

— Тогда я должен буду умереть, — сказал Джим, — после боя быков Император пригласил меня.

— Ты не понимаешь, Джим, — добродушно сказала она. — Он просто пригласил! Никто не приходит к Императору. Если Император действительно пожелает видеть тебя, ты внезапно предстанешь перед ним. А пока ты должен жить и ждать.

Джим нахмурился.

— Мне очень жаль, — сказала Ро, — ты этого не знал. Император часто говорит, но тут же забывает обо всем. Шутка или комплимент, понимаешь?

Землянин медленно улыбнулся, и Ро побледнела.

— Не смотри так, — сказала она, схватив его за руки, — ни один цивилизованный человек не должен так смотреть!

— Не беспокойся, — ответил Джим.

И улыбнулся.

— Но боюсь, ты ошибаешься. Я повидаю Императора. Где он может быть сейчас?

— Во дворце Вотана, конечно… Но… Джим, ты действительно хочешь пойти туда? Ты не можешь…

— Объясни мне, как туда добраться.

— Нет, — решительно сказала Ро. — Он прикажет Старкиенам убить тебя! Возможно, они убьют тебя, не дожидаясь приказа.

— О! Интересно, зачем Старкиены будут убивать нашего дикого человека? — неожиданно послышался голос Оловиеля.

— После боя Император сказал ему, чтобы он отдохнул и пришел к нему, — объяснила Ро. — А сейчас Джим требует, чтобы я отправила его во дворец Императора. Я никогда не сделаю этого!

Оловиель рассмеялся.

— Почему? Пойти к Императору! — повторил он. — Пойти к Императору… Почему же ты не скажешь? Если ты не скажешь, скажу это я.

— Ты? — разъярилась Ро. — Ты сказал, что будешь его поручителем!

— Правильно, — согласился Оловиель. — Я так и сделаю. Я восхищен Диким Волком! О, какое лицо будет у Галиана, когда я расскажу ему все. Но если, как ты сказала, Джим желает во что бы то ни стало погибнуть, пока поручительство не оформлено, кто я такой, чтобы вмешиваться в его дела?

Он взглянул на Джима.

— Ты действительно хочешь пойти?

Джим зло усмехнулся.

— Я — Дикий Волк, — сказал он. — И я не передумаю.

— Ладно, — согласился Оловиель, не обращая внимания на бешеные попытки Ро заставить его замолчать. — Я пошлю тебя к Вотану и Императору — и как они поступят, ты увидишь сам!

И он переместил Джима. Огромный зал… прозрачный потолок, за которым плыли облака и шестеро человек…

Увидев возникшего из воздуха землянина, Император прервал разговор и отвернулся от пожилого широкоплечего Высокородного, который сидел рядом с ним в амфитеатре. Неизвестный Джиму Высокородный обернулся посмотреть, что заставило самого Императора замолчать. Остальные трое, мускулистые, серокожие, были телохранителями — копиями телохранителя Галиана. Набедренные повязки прикрывали их пах, у широких поясов висели трубки, а тело было покрыто чем-то напоминающим металлические ленты, прилегающие так плотно, что Джим решил — эластичная ткань. Увидев землянина, они выхватили трубки и прицелились, но одно резкое слово Императора остановило их.

— Нет! Это… — Он уставился на Джима и вдруг радостно усмехнулся: — О, да это Дикий Волк!

— Вот именно! — резко сказал старик. — И что ему здесь надо? Племянник, тебе лучше…

— О, — прервал его Император, направляясь к Джиму и улыбаясь. — Я пригласил его. Разве ты не помнишь, Вотан? Я пригласил его после смерти животного.

Теперь Император стоял между телохранителями и Джимом.

— Естественно, ты поспешил прийти к нам, не так ли? Ты не мог заставить нас ждать?

— Да, Оран, — ответил Джим.

Старик по имени Вотан, бывший, по-видимому, дядей Императора, подошел к ним и стал рядом с племянником. Из-под седых бровей сверкнули лимонно-желтые глаза.

— Племянник, ты должен наказать этого дикого человека за его проступок, — сказал он. — Если правила будут нарушены один раз, их нарушат тысячу раз!

— Ну-ну, Вотан, — сказал Император, улыбаясь старому Высокородному. Разве на Тронном Мире много Диких Волков, знающих все эти правила? Нет, я пригласил его! Если же мне не изменяет память, я даже сказал, что хочу поговорить с ним, и я думаю сейчас, что я не ошибся! Садись, Дикий Волк, — продолжал Оран. — И ты, дядя, садись, и ты, Лорава.

Он взглянул на третьего Высокородного, молодого худощавого человека.

— Давайте все сядем и поговорим с нашим Диким Волком. Откуда ты, Дикий Волк? Верно, с края Галактики?

— Да, Оран, — ответил Джим.

Он уже сел и недовольный Вотан опустился на подушку рядом с Императором. Молодой Высокородный по имени Лорава торопливо пристроился около него.

— Забытая колония… забытый мир… — пробормотал Император. — Есть там дикие звери?

— Да, — сказал Джим, — на нашей планете еще много диких зверей, но люди любят убивать…

— Люди любят иногда убивать и зверей, — сказал Император. По его лицу скользнула тень, как будто он вспомнил печальную историю своей жизни. Джим осторожно наблюдал за ним. Трудно было поверить, что этот человек совсем недавно был перед ним на арене.

— А мужчины в твоем мире… и женщины похожи на тебя? — спросил Император, пристально посмотрев на Джима.

— Все мы отличаемся друг от друга.

Император засмеялся.

— Ну конечно! — сказал он. — И без сомнения, вы, здоровые дикие люди, отмечая эту разницу, не пытаетесь уравнять всех… Так же, как и мы, высшая нация, Высокородные Тронного Мира!..

Ирония внезапно исчезла из его голоса.

— Как мы нашли вас через тысячи лет?

— Не вы нашли нас, — сказал Джим. — Наш корабль наткнулся на один из дальних миров Империи.

Все внезапно замолчали, и вдруг Лорава рассмеялся.

— Он лжет, — воскликнул юноша, — они нас нашли? Если они нашли, как же они могли потеряться?

— Молчать! — взревел Вотан. Он повернулся к Джиму. Лицо его было серьезно. — Ты хочешь сказать, что твой народ забыл все о Империи, вернулся в дикое состояние и прошел путь цивилизации от начала и до конца? Ты хочешь сказать, что вы способны совершать космические полеты?

— Да, — лаконично ответил Джим.

Вотан угрюмо посмотрел на Джима, потом повернулся к племяннику.

— Это дело требует расследования, племянник, — сказал он.

— Расследовать, да… — прошептал Император, но мысли его были далеко. Он смотрел сквозь Джима, на его лице появилось грустное выражение. Вотан взглянул на него и вскочил, приказав Дикому Волку встать.

Джим поднялся с подушек. Вотан отвел Императора и Лораву в дальний конец комнаты.

— Я позову тебя позже, Лорава, — нетерпеливо сказал он.

Высокородный кивнул ему и исчез.

Вотан повернулся к Джиму.

— Оловиель поручился за тебя, — коротко сказал Вотан, — к тому же, насколько мне известно, ты прибыл на корабле принцессы Афуан и на борту говорил с Галианом. Правильно?

— Да.

— Понятно…

Вотан на секунду задумался. И неожиданно его взгляд стал резким и пронзительным.

— Кто-нибудь предлагал тебе сейчас пойти к Императору?

— Нет, — ответил Джим. Он улыбнулся высокому широкоплечему старику. — Я решил пойти к Императору сам, потому что он меня пригласил. Я сказал об этом Оловиелю и Ро.

— Ро? — Вотан нахмурился. — А маленькая девчонка Афуан. Ты уверен, что это не она предложила тебе пойти сюда?

— Абсолютно уверен, — сказал Джим. — Она не пускала меня. Что касается Оловиеля, когда я сказал ему, что собираюсь отправиться к Императору, он рассмеялся.

— Рассмеялся? — недоверчиво спросил Вотан. — Посмотри мне в глаза, Дикий Волк!

Джим взглянул в два лимонно-желтых глаза под густыми бровями, и они сверкнули невыносимо ярко и поплыли по лицу Высокородного, пока чуть не слились в один огромный глаз.

— Сколько у меня глаз? — услышал землянин грохочущий голос Вотана.

Два глаза плыли друг к другу, как будто два сверкающих солнца пытались соединиться. Джим почувствовал такое же давление, как и тогда, перед боем быков… Он весь напрягся, и глаза разделились.

— Два, — сказал он.

— Ты ошибаешься, Дикий Волк, — гремел голос, — один, только один.

— Нет, — сказал Джим. — Два глаза так и не слились в один. Я вижу два глаза.

Вотан пробормотал что-то, и его взгляд перестал жечь Джима, гипнотическое воздействие внезапно исчезло.

— Что ж, значит, я так и не добьюсь ответа, — сказал Вотан скорее себе, чем Джиму. — Но я полагаю, ты понимаешь, что мне очень легко узнать правду.

— Я в этом уверен.

— Да… — Вотан задумался. — Здесь что-то кроется… Конечно, Император просто может общаться с тобой как с человеком… другом Оловиеля. Но мне кажется, надо сделать кое-что… посмотри… — И Вотан резко приказал воздуху: — Лорава!

Возник молодой Высокородный.

— Император назначает этого Дикого Волка офицером Старкиенов. Его должны назначить на пост во дворце. Проследи! И пришли ко мне Мелиеса.

Лорава исчез. Через три секунды перед ними материализовался другой человек, худощавый, в обычной белой тунике и юбке, рыжеволосый. Кожа его была белой, но с желтоватым оттенком. Маленькие черные глаза смотрели хитро, очень хитро… Но он явно не был Высокородным, от него исходили уверенность и властность. Он был уверен в себе больше, чем Старкиен.

— Мелиес, — сказал Вотан, — этот человек — Дикий Волк, который недавно устроил представление на арене.

Мелиес кивнул.

— Император назначает его офицером Старкиенов дворцовой охраны. Я приказал Лораве проследить за всеми формальностями, но ты должен объяснить ему все. И пусть его обязанности будут малы, насколько это возможно.

— Да, — голос у Мелиеса был сильный. — Я позабочусь о нем!

Он исчез. Вотан посмотрел на Джима.

— Мелиес — мажордом дворца, — сказал он. — Фактически он господин всех Низкорослых Тронного Мира. Если у тебя возникнут затруднения, обращайся к нему. А сейчас возвращайся. И жди, пока тебя не позовут.

Джим почувствовал, как его мозга касается легкое перышко. Он был в своей комнате. Они ждали его. Подбежала, как только увидела его, Ро и бросилась к нему на шею. Оловиель рассмеялся.

— Итак, ты вернулся, — медленно сказал он. — Я почему-то так и думал. Я даже предложил Ро поспорить на Пункт, но она не любит эту игру. Что там случилось?

— Меня назначили офицером Старкиенов, — спокойно сказал он. — И Вотан сказал мне, что Император поддерживает твое поручительство.

Ро вздрогнула и изумленно посмотрела на него. Оловиель с не меньшим удивлением поднял брови.

— Джим, — недоуменно спросила девушка, — что случилось?

И он кратко рассказал все. Оловиель был восхищен.

— Извините, но у меня появился отличный шанс выиграть несколько маленьких споров, пока Тронный Мир не знает…

И Оловиель исчез. Джим заметил, что Ро обеспокоена.

— Джим, — неуверенно начала она. — Скажи, как обо мне спросил Вотан? Не я ли это предложила тебе нарушить правила и пойти к Императору? Вопрос был задан после того, как он вспомнил, что я придворная Афуан?

— Да. Интересно, не правда ли?

Ро задрожала.

— Нет, — тихо сказала она, — недобрый знак! Я могла бы обучить тебя и помочь выжить, если бы все было нормально. Но в твою судьбу вмешиваются другие Высокородные… — Она охрипла от волнения.

Джим молча смотрел на нее. Потом спросил:

— Ро, скажи мне, Император болен?

— Болен? Ты хочешь сказать, нездоров? — рассмеялась девушка. — Джим, ни один Высокородный никогда не болеет.

— Здесь что-то не так, я не думаю, что это секрет, если то, что произошло на арене, так часто. Ты видела, как он изменился после того, как я убил быка?

— Изменился? — искренне удивилась девушка. — Изменился? Как?

— Разве ты не видела его лица и не слышала, как он выл? А, правда, ты сидела далеко.

— Но, Джим! — Она привычно положила руку ему на плечо. — Вокруг арены установлены фокусирующие установки. Когда ты сражался, — девушка задрожала, но вскоре справилась с собой, — я видела, как ты стоял перед Императором, как он говорил с тобой, и если бы что-нибудь случилось, я бы заметила.

Он уставился на нее.

— Ты не видела? — недоверчиво спросил Джим после минутного молчания.

Ро честно выдержала его взгляд, но Джим понял, что она насторожилась и не хочет смотреть ему в глаза, хотя и не понимает этого.

Она говорила правду, но что-то в ней сопротивлялось признанию, и Джим увидел это. Тянулись секунды, и внезапно он понял, что девушке плохо, Ро не могла нарушать молчания.

Джим отвернулся, и перед ним появилась фигура серокожего бритоголового Старкиена.

Джим резко спросил его:

— Ты кто?

— Меня зовут Адок! Я — это ты!

Джим нахмурился и недовольно посмотрел на Старкиена.

— Ты — это я? — переспросил он. — Не понял.

— Ну же, Джим, — вмешалась Ро. — Он заменяет тебя. Ты ведь не настоящий Старкиен. Взгляни на него и взгляни на себя.

— Высокородная совершенно права, — сказал Адок. У него был глубокий ровный голос, равнодушный. — Когда человек, по рождению и воспитанию не Старкиен, награждается офицерским чином, к нему всегда приставляют замену.

— Ты мой заместитель, да? — осведомился Джим. — Тогда кто же ты официально?

— Официально, я уже говорил, я — это ты, — ответил Адок. — Официально меня зовут Джеймс Кейл, я — Дикий Волк с планеты… — язык у Старкиена начал заплетаться, и он не мог выговорить нужного слова… — земя…

— Мне показалось, что ты назвал себя Адок-І, — сказал Джим.

Старкиен был так серьезен, что землянину страшно захотелось рассмеяться, но осторожность застыла на его лице.

— Неофициально для тебя, Джим, я — Адок-І. Твои знакомые, например Высокородные леди, могут звать меня и Джеймс Кейл, и Адок-І — это не имеет никакого значения.

— Я буду звать тебя Адок-І, а ты можешь звать меня Ро, — сказала девушка.

— Я исполню, Ро, — заявил Старкиен, как будто повторил приказ.

Джим удивленно покачал головой и заговорил с охранником. Этот человек, казалось, не понимал юмора до тупости, был послушен и мог погибнуть за хозяина, в то же время он фамильярно называл Джима по имени. Адок-І испытывал рядом с Джимом ощущение одновременно превосходства и неполноценности. Совершенно ясно было, что Старкиен ни на минуту не допускал, что землянин может выполнять свои обязанности. С другой стороны, он считал Джима хозяином.

«Однако исследовать характер Адока можно будет и позже, а пока надо заняться более важными делами», — подумал Джим.

— Хорошо, — сказал он. — И что же теперь с нами будет?

— Мы всегда будем вместе, Джим, — заявил Старкиен и взглянул на Высокородную. — Если Ро позволит, я немедленно начну инструктаж. Ты узнаешь, что буду выполнять я, а что придется делать тебе.

— Мне в любом случае пора к приемышам, — сказала Ро. — Я приду к тебе позже, Джим. — Она легко дотронулась до его плеча и исчезла.

— Ну хорошо, — сказал Джим, поворачиваясь к Адоку. — С чего начнем?

— Сначала посетим казармы твоих воинов, — сказал Адок. — Если ты разрешишь мне указать путь, Джим…

— Валяй, — и они внезапно очутились в бесконечной комнате с высоченными потолками.

— Где мы? — спросил Джим. Вдалеке виднелось несколько человек.

— Мы в зале парадов… — губы Адока скривились, и землянин понял, что Старкиен удивлен.

— Мы под землей… — и Адок назвал несколько единиц измерения, около полумили по земному счету.

— Это тебя не тревожит? Все Высокородные беспокоятся, но слуги обычно ничего не замечают.

— Нет, меня ничего не тревожит.

— Если тебя что-то испугает, ты должен сказать мне. Можешь не говорить никому, но я должен знать все, чтобы защитить тебя и поддержать.

Джим усмехнулся, ему нравился Адок-І.

— Не беспокойся, — сказал он. — Обычно я ничего не боюсь. Но если что-либо произойдет, обещаю сообщить.

— Хорошо, — серьезно сказал Старкиен. — А сейчас я хочу тебе сказать: на парадах я не могу заменять тебя. Иногда мы будем вместе. Ты видел этот зал и можешь в любое время вернуться в него. А сейчас пойдем на склад, нам надо выбирать оружие, и ты запомнишь, где он находится.

Комната, в которую они переместились, была ярко освещена. Узкий и длинный коридор. На стенах висели кожаные повязки и серебристые ленты. Старкиел выбрал для Джима несколько кожаных повязок и лент, но не предложил ему одеться. Вместо этого они переместились в казарму — ряды комнат, похожие на квартиру Джима, только поменьше.

Потом Адок показал своему подопечному классы обучения, обеденный зал, подземный парк, освещенный искусственным солнцем и, наконец, торговый центр.

И внезапно, без предупреждения они перенеслись на поверхность земли в зал, подобный дворцу Вотана.

— Кто? — спросил было Джим, но прежде, чем он успел задать вопрос, перед ним появился господин слуг Мелиес и посмотрел не на землянина, а на Старкиена.

— Я все показал ему. Потом привел к тебе, как ты говорил.

— Хорошо, — ответил Мелиес. — Император принял поручительство для твоего дальнейшего усыновления.

— Благодарю вас, — сказал Джим.

— Я сказал это для того, чтобы ты понял свое положение. Как кандидат для усыновления ты теоретически — вероятный Высокородный, следовательно ты превосходишь меня. С другой стороны, как офицер Старкиенов низшего ранга — ведь ты не командир десяти полков — и потому, что ты Дикий Волк, — я твой господин.

Джим молча кивнул головой.

— Надеюсь, — резко сказал Мелиес. — Здесь существует противоречие — своеобразное раздвоение личности. Итак, все твои действия как Высокородного мне не подлежат. В то же время как офицер-Старкиен ты подлежишь мне. И опять же, в личной жизни ты можешь быть и слугой, и господином, хотя я сомневаюсь, что выберешь роль слуги.

— Я с вами согласен, — спокойно сказал Джим.

— Следовательно, — продолжал Мелиес, — у меня нет физической власти над тобой. Но если будет необходимо, я отстраню тебя от должности офицера-Старкиена и подам жалобу Императору. И я думаю, что Император обратит на нее внимание.

— Я понимаю.

Мелиес пристально взглянул на него и исчез.

— Джим, — сказал Адок, дотрагиваясь до его локтя, — если хочешь, вернемся в казарму, я покажу тебе, как пользоваться оружием.

— Хорошо.

И они вернулись в казармы. В одной из пустых комнат Старкиен одел на Джима все ленты и пояса, взятые на складе.

— Существует два вида оружия, — сказал Адок, когда Джим оделся. — Вот это… — он дотронулся до маленькой черной трубки, висевшей между петлями на поясе, — имеет свой источник энергии и всегда используется охранниками на Тронном Мире.

Он аккуратно прикоснулся к серебряной полоске, опоясывающей бицепс левой руки Джима.

— А вот это, так сказать, оружие второго класса. В данный момент оно абсолютно бесполезно, его надо подключить к общему источнику энергии. Каждая лента является одновременно оружием и усилителем…

— Усилителем?

— Да. Лента ускоряет твои реакции, увеличивает силы. Это очень важно для не Высокородных. Позднее мы поработаем с оружием второго класса, когда тебе разрешат отправиться на полигон и испытать его.

— Понятно, — сказал Джим, ощупывая серебряные полосы. — Значит, эта штука делает меня чем-то вроде супермена?

— Обученный Старкиен при полном напряжении эффективного оружия второго класса является эквивалентом двух или трех частей армии колониального мира.

— Разве на колониальных мирах нет своих Старкиенов?

Адок был шокирован.

— Старкиены служат только Императору, только ему одному!

— На корабле я разговаривал с Высокородным по имени Галиан. И у него был телохранитель, по меньшей мере удивительно похожий на Старкиена.

— Все правильно. Император дает своих Старкиенов всем Высокородным, если они им требуются. Но они остаются слугами Императора и подчиняются только его приказам.

— Ну хорошо, — сказал Джим, — а подземные помещения Тронного Мира занимают только слуги?

— Да.

— Раз уж я нахожусь здесь на экскурсии, я хотел бы увидеть побольше. Какова площадь всех подземных помещений?

— Под землей комнат столько же, сколько и наверху. Возможно, и больше. Я все не видел.

— Кто знает? — на секунду Джиму показалось, что Адок пожмет плечами, но Старкиен удержался.

— Я не знаю… может быть… Мелиес.

— Да, — задумчиво сказал Джим. — Конечно, Мелиес.

Несколько раз в месяц Джим принимал участие в подземных смотрах. Его обязанности заключались в том, что он стоял перед отрядом в 78 Старкиенов.

Но первый парад запомнился ему на всю жизнь. Весь огромный подземный зал был забит полками безразличных, наголо бритых мускулистых людей.

Джиму казалось, что Старкиены составляли незначительную часть населения Тронного Мира. Впоследствии он произвел несложные вычисления с помощью Адока и установил, что на параде присутствовало двадцать тысяч человек.

А Старкиен сказал ему, что это всего лишь один из пятидесяти парадов.

Да, с такими войсками Высокородные действительно могли не опасаться нападения колониальных миров, даже объединенных.

2

Серебряные полосы пока не были для Джима оружием — он еще не видел их в действии. Но они действовали как усилители. Адок давал командиру простые упражнения — бег, прыжки. После первой тридцатиминутной серии упражнений Старкиен нежно перенес Джима в казармы и заставил лечь на огромную подушку, которая служила постелью, осторожно снял ленты.

— А сейчас, — сказал он, — ты должен отдохнуть не менее трех часов.

— Зачем? — спросил Джим, с любопытством глядя на широкоплечего, мускулистого Старкиена.

— Эффект сначала не воспринимается телом. Помни, твои мускулы работали быстрее, чем обычно. Природа не подготовила их для таких усилий. Сейчас ты чувствуешь и недомогание, но это ничто по сравнению с тем, что с тобой будет через три часа. Лучший способ свести к минимуму боль — спокойно полежать некоторое время. Постепенно твое тело привыкнет к другому режиму. Тебе не придется отдыхать даже после долгой работы.

Адок выключил свет и исчез. Лежа в полумраке, Джим задумчиво изучал белый потолок. Он не чувствовал ни недомогания, ни усталости. Но, как сказал Старкиен, боль появится через три часа. Поэтому Джим пролежал положенное время не шелохнувшись.

Но и потом он не почувствовал недомогания и запомнил эту особенность, как запоминал все, что касалось Тронного Мира.

То, что он узнал сейчас, не совсем вписывалось в картину загадочного общества. Но ему помогло то, что еще с детских лет, проведенных в молчании и одиночестве, он привык к безграничному терпению. Ему пока не удалось расшифровать все. Но когда-нибудь он узнает, а пока… Адок сказал, что через три часа усталость выведет его из строя.

Джим никак не мог понять, наблюдают за ним или нет. Поэтому он заставил себя лежать. И вскоре заснул.

Кто-то дернул его, и Джим проснулся. Перед ним стояла Ро.

— Галиан хочет, чтобы ты встретил одного человека. Он передаст это через Афуан. Ты должен встретить губернатора колониальных миров Альфа Центавра.

Минуту он смотрел на нее, растерянно моргая, но неожиданно, осознав важность ее слов, сбросил сон.

— Зачем мне нужен губернатор Альфа Центавра? — Джим резко сел на кровати.

— Но ведь он твой губернатор, — сказала девушка. — Разве ты не помнишь? Любой новый колониальный мир отдается под власть ближайшего губернатора.

— Нет, — Джим встал. — Никто никогда ничего не говорил мне. Я должен выразить ему почтение?

— Видишь ли… — Ро заколебалась. — Теоретически он может забрать тебя из Тронного Мира в любой момент, ведь ты его подчиненный. Но поручительство для усыновления уже утверждено Императором. Когда он узнает это, вряд ли он захочет ссориться с вероятным Высокородным. К тому же престиж его миров поднимается в несколько раз, если человек с одного из них останется на Тронном Мире. В общем он не может причинить тебе вреда, ты же вежливо, но твердо можешь отказывать ему во всем.

— Понятно, — хмуро сказал Джим, — значит, они прислали тебя за мной?

Кивнув, Ро протянула руку, и он взял ее в свою. Это был самый легкий путь переместиться в то место, где он еще не бывал. Его предупреждали раньше, что требуется большое умственное напряжение, чтобы переправить человека в место, где он ни разу не был, для этого был нужен такой физический контакт с сопровождающим.

Адок, как раньше и Ро, вел себя исключительно корректно — он лишь слегка дотрагивался до плеча Джима, но теперь, когда нужно было куда-нибудь попасть, землянин и девушка просто брались за руки.

В ту же секунду они очутились в небольшой комнате, похожей на рабочий кабинет Галиана.

За плавающими в воздухе досками сидели знакомые ему слуги, а рядом стоял все тот же Старкиен-телохранитель. Вместе с Высокородным Галианом стоял человек, одетый примерно как южноамериканские индейцы — торжественный костюм жителей Альфа Центавра. Губернатор был высок — почти пяти футов десяти дюймов — на три-четыре дюйма больше, чем самый высокий абориген Альфа Центавра.

— Вот и ты, Джим, и ты, Ро, — повернувшись к ним, сказал Галиан. — Джим, я думал, тебе приятно встретиться с районным губернатором — Уик Веном с Альфы. Уважаемый Уик Вен, это Джеймс Кейл, за которого было предложено поручительство на Тронном Мире.

— Хорошо, — сказал губернатор и улыбнулся. Он немного картавил. — Я хотел бы увидеть тебя и пожелать тебе… счастья. Твоя планета только вошла в наше управление, и я очень, очень горд.

Уик Вен счастливо улыбнулся — казалось, он не замечал, что Ро недовольна. Галиан ухмыляется, а землянин не обращает внимания на его слова.

— Да… я просто хотел поздравить тебя. Не буду больше занимать твое драгоценное время, — бойко выпалил Уик Вен.

Джим пристально посмотрел на него. Марионетка, которую дергают за ниточки веселья и гордости. Зачем же Галиан устроил эту встречу?

— Еще раз спасибо, — сказал Джим. — Сейчас же, к сожалению, мне надо идти к Старкиену-заместителю. Тренировка, — он взглянул на Ро.

— Рад был видеть тебя, — медленно сказал Галиан, и его голос был похож на голос Оловиеля.

Было ясно, что чего бы ни ожидал он от этой встречи, он получил все. Но ни к чему уже выяснять отношения… Джим протянул руку девушке, и они перенеслись в его комнату.

— Что это значит? — спросил Джим.

Ро недоуменно пожала плечами.

— Не знаю… А когда на Тронном Мире происходят непонятные вещи, это опасно. Я постараюсь кое-что разузнать. До свидания.

Высокородная исчезла.

Оставшись один, Джим вспомнил сцену свидания с Уик Веном. Его испугала быстрота происходящих событий. Он уже просто не успевал следить за опасностью.

Землянин громко сказал в пространство:

— Адок?!

Через три секунды возник Старкиен.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Тебе не…

— Ничего, — оборвал его Джим. — Скажи мне, под землей есть библиотека?

— Библиотека?… А, ты имеешь в виду центр обучения. Да, я могу тебя туда переместить. Правда, я никогда там не был, но знаю, где он находится.

Адок дотронулся до руки Джима, и они очутились в подземном парке, в котором были раньше. Старкиен задумался и свернул налево.

— По-моему, здесь, — сказал он.

Вскоре они подошли к широким каменным ступеням, ведущим в открытый холл. Было много людей — почти все слуги. Ни одного Старкиена. Землянин внимательно наблюдал за посетителями. И он был вознагражден. Когда они с Адоком поднимались в библиотеку, навстречу им шел черноглазый желтокожий человек, похожий на Мелиеса. Он взглянул на темноволосого человека, который лениво положил ладонь на талию, чуть повыше пояса. Не останавливаясь, желтокожий дотронулся двумя пальцами правой руки до бицепса левой.

И без единого слова, даже не посмотрев друг на друга, эти люди разошлись.

— Ты видел? — тихо спросил Джим Старкиена, когда они вошли в храм. — Жесты? Что они означают?

Адок долго молчал.

— Странно, — наконец сказал он сам себе. — Это уже было раньше. Немой язык…

— И что они сказали? — настаивал Джим. Адок покачал головой.

— Я не знаю. Древний язык. Высокородные узнали о нем только после первого восстания слуг, тысячи лет назад. Они его всегда использовали. Но нам, Старкиенам, никогда ничего не говорили, потому что мы всегда преданы Императору…

— Понятно, — Джим задумался…

Они вошли в зал, который был заполнен вращающимися шарами света. Адок остановился и указал на миниатюрное солнце.

— Это один из архивов. Они сконструированы не для нас, а для молодых Высокородных. Но направо есть комнаты, в которых ты можешь получить информацию. — Они вошли в маленькую комнату. Джим сел за стол, у самого края которого находилось несколько черных ручек. Адок дотронулся до одной из них, и немедленно поверхность парты превратилась в белый экран, на котором было написано «Готов».

— Говори прямо в экран, — сказал Старкиен.

— Мне надо посмотреть документы о всех экспедициях Империи к Альфа Центавра.

Слово «Готов» исчезло с белого экрана, и появились строчки, медленно ползущие слева направо.

Джим стал читать, информация была не совсем той — общее представление об экспедициях в тот район, а он хотел найти открывшую Землю, если она была. Но для этого следовало посмотреть множество материалов и он потратил бы на это много дней и недель…

— Скажи, можно ускорить это чтение?

Адок повернул ручку. Строчки задвигались быстрей. Старкиен убрал руку, но тогда Джим сам потянулся к рукоятке и начал поворачивать, пока она не остановилась достигнув ограничителя. Адок был удивлен.

— Что с тобой? — спросил Джим.

— Ты читаешь почти как Высокородный…

Джим не ответил. Он неотрывно смотрел на экран, не понимая, что прошло очень много времени. Но когда одна часть документов кончилась и перед появлением второй части наступил короткий перерыв, он убедился, что его мускулы затекли.

Он выпрямился, выключил на минуту машину и огляделся. Старкиен все еще неподвижно стоял позади него. Видимо, он за это время ни разу не шелохнулся.

— Ты ждал меня? — спросил Джим. — Долго я читал?

Адок назвал ему единицу имперского времени, равную четырем земным часам. Немного отдохнув, Джим опять сел за стол и включил экран, затребовав сведения по немому языку.

И на экране появилась информация не об одном немом языке, а о пятидесяти двух. Вероятно, слуги восставали пятьдесят два раза.

Джим решил, что посмотрит сведения по этим выступлениям, когда снова придет в библиотеку. Видимо, после каждого восстания Высокородные проводили исследования, но к следующему разу все изменялось. Немой язык служил комплексом разнообразных сигналов, например поглаживание подбородка или скрещенные пальцы. Главное было — понять знак, а не увидеть его.

Джим выключил экран и встал.

Примерно час они ходили по улицам подземного города, заходили в магазины и всюду наблюдали за слугами. Джим видел множество сигналов, но ни один из них не напоминал ему предыдущих версий. Тем не менее он запомнил их все и условия, при которых был подан тот или иной знак.

Потом Джим вернулся в свою комнату. Но он пробыл один не более пяти минут, когда появились Ро и Оловиель.

Джим отметил про себя, что необходимо будет спросить у Ро, как она узнала о его возвращении и существует ли система наблюдения.

Приветствуя гостей, он заметил, что девушка чем-то озадачена, а на лице Оловиеля застыла хмурая усмешка.

— Что-нибудь случилось? — осведомился Джим. — Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься, — сказал Оловиель. — Император утвердил меня твоим поручителем, и Галиан предложил устроить небольшой вечер в твою честь. Я и не подозревал, что он твой друг. Как ты думаешь, почему Галиан сделал это?

— Император будет присутствовать на вечере?

Оловиель нахмурился. Он явно был недоволен тем, что существо низшей расы задало ему не совсем понятный вопрос.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что Мелиес очень умный человек.

3

Оловиель насторожился.

— Ну хорошо, Дикий Волк! — ответил он. — Хватит, мы уже достаточно наслышались этих игр в вопросы и ответы!

— Джим… — предупреждающе начала Ро.

— Мне очень жаль, — твердо сказал Джим, — объяснение затрагивает интересы Императора. Поэтому я ничего не скажу. И вы не заставите меня. Во-первых, вам это просто не удастся, а во-вторых, это не вежливо с вашей стороны, ведь вы мой поручитель. Поверьте мне! — настойчиво сказал землянин, — если бы я мог вам ответить, я бы все рассказал. Вечером вы получите подтверждение от Императора или от Вотана. Если же нет, то я отвечу на любой вопрос. Договорились?

Внезапно Оловиель расслабился, на его губах появилась ленивая улыбка.

— Знаешь, здесь ты поймал меня, Джим, — протянул он. — Я ведь действительно не могу устроить допрос с пристрастием человеку, за которого поручился. Тем более что скрыть это все равно не удастся. Если тебя когда-нибудь усыновят, ты будешь отчаянно спорить на Пункты. Ну ладно, храни свой секрет… до вечера. — И Высокородный исчез.

— Джим, — сказала Ро, — я за тебя боюсь.

Ее слова прозвучали довольно серьезно и важно. Он быстро взглянул на нее и понял, в чем дело. Девушка сочувствовала ему как равному.

Он был глубоко тронут. Ни один человек — мужчина или женщина — не беспокоился о нем.

— Ну мне-то ты можешь сказать, почему Галиан решил устроить вечер только из-за того, что Мелиес очень умный человек? — спросила она. — Похоже, ты намекаешь, что брат Императора и господин слуга как-то связаны. Но этого не может быть. Высокородный и Низкорослый.

— Как между нами, — сказал Джим, вспомнив неожиданную нотку в ее голосе. Ро покраснела, но потом он узнал, что для нее это ничего не значило.

— Я — это совсем другое дело, — сказала девушка. — Но Галиан один из самых важных Высокородных высокопоставленных чиновников, как по рождению, так и по положению.

— Но он всегда любит говорить, что любит использовать людей низших рас…

— Верно… — девушка задумалась, потом посмотрела на него:

— Ты еще ничего не объяснил…

— Здесь все просто, — сказал Джим, — кроме того, дело касается самого Императора, а не меня. Я сказал, что Мелиес очень умный человек, так как люди ошибаются не только от лишней глупости, но и от лишнего ума, когда пытаются что-то скрыть. Адок привел меня к господину слуг, и тот попытался сделать так, чтобы я понял — он разъярен моим назначением.

— Зачем?

— Причины этому, конечно, есть, — сказал Джим. — Например, то, что я, Дикий Волк, нашел поручителя для усыновления, а такой человек, как он, не имеет ни единого шанса на это — слишком уж Мелиес хороший слуга. Но в то же время Мелиес достаточно умен, чтобы скрыть злобу. Зачем ему ссориться с возможным Высокородным?

— Тогда почему?

— Вероятно, он решил, что я шпион, которого Высокородные послали изучить мир слуг, и показал мне, что недоволен одним… скрывая карты…

— Но зачем тебе следить за ним? — спросила Ро.

— Еще не знаю.

— И ты думаешь, в этом замешаны Император и Галиан?

Джим улыбнулся.

— Ты хочешь много знать… Ты хочешь знать больше меня… А теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я не говорил при Оловиеле?

Ро серьезно посмотрела на него.

— Джим, — неожиданно спросила она. — Чем ты занимался? Я имею в виду на Земле, среди своего народа.

— Я был антропологом. Бою быков меня научили позднее.

Девушка недоуменно нахмурилась. Слова «антрополог», насколько он знал, не существовало в языке Империи, и Джим просто перевел два латинских корня — «человек — наука».

— Я изучал прошлое человечества, примитивные культуры, их происхождение.

— А ты говоришь о «…….», — Ро назвала слово, которое он не знал. Внезапно лицо ее смягчилось, и девушка прикоснулась к его руке. — Джим! Бедный Джим, не удивительно!

Он хотел улыбнуться, но сдержался — уж что-что, а бедным он себя не считал.

— Не удивительно?

— Я хочу сказать, не удивительно, что ты всегда такой холодный и держишься на расстоянии от Высокородных. Империя и Высокородные положили конец всему, что ты изучал, да? И ты убедился, что люди твоей расы немного отличаются от обезьян? Твоя работа была напрасна?

— Не совсем.

— Джим, разреши кое-что сказать тебе. То же самое случилось и с нами — я говорю о нации Высокородных. Мы думали, что произошли от аборигенов Тронного Мира, но в конце концов пришлось признать ошибки. Животные формы были схожи на всех планетах, освоенных нами. Это потомки настоящей флоры и фауны. Есть почти неопровержимые доказательства, что были разумные сверхсущества, превосходящие нас во всем и рассеявшие жизнь на тысячах планет. Видишь, и у нас были разочарования.

Джим позволил себе улыбнуться.

— Не беспокойся. Какой бы шок я ни получил, узнав об Империи, он уже прошел. — И Джим решил, что разубедил Высокородную.

Праздник поручительства Оловиеля должен был состояться через три недели. Это время Джим провел, осваивая с помощью Адока тактику и стратегию Старкиенов. Иногда он бывал в Центре обучения.

Когда Джим был свободен, он бродил по подземному городу и запоминал тайные сигналы, составляя каталог и постепенно расшифровывая их.

Ему помогали два обстоятельства. Во-первых, будучи антропологом, он знал, что любой знак развивается на примитивной основе простейших желаний. Как говорил его друг — чтобы жить среди эскимосов, не надо изучать их язык, он и так совершенно ясен. Угрожающий жест, призыв, знак голода — когда человек указывает сначала на рот, а потом гладит себя по животу — это ясно и понятно. Во-вторых, язык сигналов с помощью руки ограничен. Послания на таком языке — это несколько фраз, заключенных в одном движении, а следовательно, основные знаки должны повторяться очень часто.

И в конце концов Джим добился успеха. Через две недели он уже знал знаки приветствия — большой палец дотрагивался до указательного. И тогда он начал постигать смысл остальных сигналов.

Но поиски в библиотечных архивах сведений об экспедиции, открывшей Землю, не увенчались успехом.

Возможно, они и были. Но метод исключения, которым приходилось руководствоваться Джиму, затрагивал огромное количество материала. Практически ему приходилось просматривать почти всю библиотеку.

— Кроме того, — сказал Адок, когда землянин рассказал ему о своих неудачах, — ты должен помнить, что можешь увидеть все доступные материалы и даже не найти упоминания об экспедиции.

Джим остановился и взглянул на Старкиена.

— То есть как это? — требовательно сказал он. — Ты, кажется, думаешь, что разрешают просматривать только часть данных.

— Извини, — сказал Адок, — я, конечно, не знаю, секретная ли это экспедиция, но, может быть, я прав…

— Да… я и не подозревал, что отдельные эпизоды истории Тронного Мира окутаны тайнами, — сказал Джим. — Он секунду помолчал. — Как бы то ни было, а кому разрешен доступ ко всей тайной информации?

— Всем Высокородным разрешен доступ к любой информации, и ты можешь пойти в Центр обучения наверху…

Неожиданно он замолчал.

— Нет, — тихо сказал Старкиен. — Я забыл. Все равно, это тебе ничего не даст.

— Ты хочешь сказать, что Высокородные не позволят мне войти туда? — спросил Джим. Он уже давно наблюдал за телохранителем. На Тронном Мире ни в чем нельзя быть уверенным, даже в, казалось бы, неподкупной честности Адока. Если Старкиен сейчас скажет ему, что запрещено использовать Центр обучения Высокородных, это будет уже вторым препятствием на его пути. Но Адок только покачал головой.

— Нет, тебя пропустят, — сказал он, — ты просто не сможешь пользоваться экранами надземных центров — они приспособлены для молодых Высокородных, которые читают слишком быстро для обычного человека.

— Ты видел, как я читаю. Разве они читают быстрее?

— Намного быстрее. Намного, намного быстрее.

— Ладно, — сказал землянин, — ладно. Сведи меня в один из этих центров!

И они очутились в помещении, напоминающем греческий храм, — крыша, пол и колонны. Между колоннами виднелись зеленые лужайки и светилось лазурное небо. Чуть возвышаясь над полом, на равном расстоянии друг от друга сидели на подушках дети Высокородных. Перед ними медленно плыли экраны. Как только ребенок менял позу, экран самостоятельно передвигался, так чтобы Высокородному было удобно.

Никто не обратил внимания на Джима и Адока. Их просто не заметили.

Землянин остановился за спиной десятилетнего мальчика, который уже был ростом с него, хотя и намного тоньше. Перед ним на экране бежали строчки, и Джим пристально смотрел, пытаясь разделить их на отдельные слова.

Он не мог читать!

Джим разозлился. Ведь пока он делал все, что делали другие, и тело его не подводило никогда. Джим был уверен — он может различать слова в этой строчке, как и любой Высокородный! Но его мозг отказывался воспринимать так быстро поступавшую информацию.

Последняя отчаянная попытка!

Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчишка у экрана. Он полностью сконцентрировался на строчке и только на строчке. Голова раскалывалась от напряжения. Давление на мозг возрастало все больше и больше…

И он почти добился своего. На секунду ему показалось, что строчки расслаиваются на символы, и он понял, что речь идет об организации Старкиенов. И тогда он расслабился — его мозг и тело не могли долго выносить такого напряжения.

Внезапно мальчик-Высокородный заметил его. Ребенок перестал читать и уставился на Джима.

— Ты кто?

Землянин не ответил. Дотронувшись до руки Адока, он переместил себя и Старкиена в свою комнату.

Глубоко вздохнув, Джим сел на подушку и дал знак Адоку — отдыхай. Через минуту дыхание Джима стало ровным и он улыбнулся.

— Почему ты не скажешь «Ведь я говорил»? — сказал он.

Адок покачал головой, совершенно ясно давая понять, что не его дело говорить хозяину такие вещи.

— Что ж, ты прав, но меня остановило то, что я плохо знаю язык Империи. На родном языке я прочел бы все. — Джим задумался и отвернулся от Старкиена, сказав в пространство: — Ро?

Но девушка не появилась перед ним. Это было не удивительно — ведь Ро Высокородная и у нее есть свои обязанности и занятия, совсем не так как у Адока, который должен был приходить по малейшему желанию Джима.

Землянин переместился в комнату Ро, никого не застал и оставил записку с просьбой прийти, как только она освободится.

Через два с половиной часа девушка возникла в комнате землянина.

— Вечер будет очень торжественный. Там будут все. Придется использовать зал Встреч. Должно быть, кто-то прослышал, что это будет не совсем обычный вечер и… — неожиданно она замолчала, что-то припоминая.

— Ах да, я забыла. Ты хотел меня видеть, Джим?

— Да. Скажи, ты можешь установить у себя экран Центра обучения?

— Что?… Ну конечно! Но если тебе он нужен, я попрошу установить его здесь.

— Я бы не хотел, чтобы было известно, что я им пользуюсь. Ведь… если ты поставишь его у себя — это вполне обычная вещь?

— Да, — сказала Ро. — Я все устрою. Но зачем?

Джим рассказал ей о своей неудавшейся попытке в Верхнем Центре, когда он пробовал читать со скоростью молодого Высокородного.

— И ты считаешь, что обучение повысит твои возможности? — спросила девушка и нахмурилась. — Я не думаю, что ты можешь особенно надеяться…

— А я и не надеюсь… — сказал Джим.

Через полчаса экран был установлен в комнате Ро, и теперь все свободное время, которое он раньше проводил в Центре обучения под землей, Джим сидел у девушки.

Через неделю он добился определенного успеха, но дальше дело не продвинулось и он забросил эту попытку. Последние дни, оставшиеся до вечера, Джим бродил среди слуг вместе с Адоком, наблюдая за немым языком.

Он уже свободно понимал его, но пока Джим слышал только сплетни и слухи. Но иногда и слухи полезны…

Из последней такой экспедиции Джим вернулся примерно за час до начала вечера и увидел, что его ждет Лорава.

— Тебя хочет видеть Вотан, — сообщил Высокородный.

И Джима без предупреждения переместили. Рядом с ним стояли Адок и Лорава.

Вотан сидел на подушке перед невесомым пультом, касаясь цветных рукояток, как будто он небрежно играл, но лицо его было серьезно — он занимался чем-то важным. Тем не менее при появлении гостей он встал и подошел к Джиму.

— Я вызову тебя позже, Лорава, — сказал он. Юноша исчез.

— Дикий Волк, на вечере будет сам Император.

— Я не верю, что вечер устраивается в мою честь. Пожалуй, это вечер Оловиеля.

Вотан недовольно махнул рукой.

— Причиной являешься ты, — грубовато сказал он. — И только из-за тебя там будет присутствовать Император. Он хочет поговорить с тобой.

— Императору для этого не нужен вечер, — сказал Джим. — Я могу прийти в любое время по его зову!

— Император блистает в обществе! — сказал Вотан. — Но это не так важно. Важно то, что на вечере Император обязательно заговорит с тобой. Он, безусловно, отведет тебя в сторону и задаст много вопросов.

Вотан заколебался.

— Я буду рад ответить на любой вопрос Императора, — сказал Джим.

— Да… именно так, — пробормотал Вотан. — О чем бы тебя ни спросили — отвечай! Понятно тебе? Он — Император, и даже если он не заметит твои ответы, говори, пока он не прервет тебя. Понятно?!

— Полностью, — сказал землянин, и его глаза на секунду встретились с лимонно-желтыми глазами Высокородного.

— Да… хорошо, — сказал старик, усаживаясь за пульт. — Это все. Уходи.

И Джим с телохранителем очутились в своей комнате.

— Какие ты сделал выводы? — спросил Джим Адока.

— Выводы? — удивился Адок.

— Да, — Джим внимательно взглянул на Старкиена. — Необычная речь, не так ли?

— Все, что имеет отношение к Императору, не может быть странным, — сказал Адок, но говорил он неуверенно. — высокородный Вотан велел тебе отвечать на все вопросы Императора. Это все.

— Да, — произнес Джим. — Скажи, тебя ко мне приставили заместителем… Или ты продолжаешь принадлежать Императору?

— Как я уже говорил, все Старкиены всегда принадлежат Императору вне зависимости от того, где они находятся!

— Я помню.

Джим начал снимать с себя металлические ленты — оружие Старкиенов. Потом облачился в белый костюм мужчины-Высокородного, но без эмблемы, которую решил надевать в определенных ситуациях, и только.

Как только он привел себя в порядок, появилась Ро, и Джим снова решил, что за ним следят. Но сейчас у него не было времени разбираться с этим.

— Надень, — задыхаясь, сказала девушка и протянула ему узкую белую ленту. Он заколебался, и тогда Ро просто обернула его левое запястье, не дожидаясь согласия.

— У меня то же самое, — сказала Высокородная.

На ее левой руке чуть пульсировала тонкая белая полоска. Одета она была как всегда — белые облака окутывали ее тело.

— Что это? — спросил Джим.

— О… ну, да ты не знаешь. Когда устраиваются вечера, особенно большие, люди перемещаются так часто, что за ними просто невозможно уследить. Но когда мы сверили сенсоры, ты можешь просто представить меня и тут же очутишься рядом. Ты увидишь… — Девушка рассмеялась. — На таких вечерах всегда все путается!

И когда через несколько минут он и Адок переместились в зал Встреч, Джим понял, что имела в виду Ро. Гигантский зал раскинулся по меньшей мере на шесть миль. Блестящий пол… Воздушные белые колонны… «Прекрасно», — подумал землянин.

Среди Высокородных сновали слуги, разносившие напитки и еду. Все бесстрастно исчезали и вновь появлялись. У Джима даже зарябило в глазах.

— Адок, — сказал он, поворачиваясь к Старкиену. — Я хочу, чтобы ты что-нибудь сделал. Попытайся найти слугу. Я не знаю, как он будет выглядеть, но, во-первых, он будет стоять не двигаясь, во-вторых, стоять так, чтобы его мог видеть любой слуга с любого конца зала. За ним будут всегда наблюдать. Ты не мог бы заняться сейчас поиском этого человека?

— Да, Джим, — сказал Старкиен и исчез.

— Зачем тебе какой-то слуга? — удивленно спросила Ро и прижалась к Джиму.

— Я скажу позже.

Он увидел, что девушка хочет задать ему несколько вопросов, но в этот момент появились Император и Вотан.

— А вот и мой Дикий Волк! — весело воскликнул Император. — Подойди и поговори со мной, Дикий Волк!

Ро и другие придворные немедленно переместились, пока Джим, Вотан и Император не остались в центре круга примерно пятидесяти футов в диаметре, где можно было спокойно говорить и их никто не мог услышать. Император повернулся и взглянул на старика-Высокородного.

— Иди повеселись хоть раз, Вотан. Со мной все будет хорошо.

Через секунду Вотан исчез.

— Ты мне нравишься… Как там тебя зовут, Дикий Волк? — спросил Император.

— Джим, Оран.

— Ты мне нравишься…

Император чуть наклонился и положил длинную руку на плечо землянина, опираясь на него как усталый человек. Он медленно зашагал взад и вперед, и Джиму приходилось идти рядом с ним.

— Джим, твой мир очень дикий?

— Примерно полвека назад он еще не знал цивилизации.

Они прошли вперед двенадцать шагов, потом столько же назад, и всю беседу Император и Джим так и ходили — двенадцать шагов вперед, двенадцать назад — как в клетке.

— Вы покорили мир за полвека? — спросил Высокородный.

— Нет, Оран. Мы покорили планету давно. Но за последние пятьдесят лет мы научились властвовать над собой.

— Да, человечность — самое трудное… — сказал Император как бы сам себе. — Знаешь, мой брат Галиан, увидев тебя, немедленно бы подумал: «Какие прекрасные слуги из них получатся»! И, вероятно, он прав… но…

Они вновь повернули, и Император взглянул на него.

— … я не думаю. У нас слишком много слуг. — Оран перестал улыбаться. Минуту они молчали.

— У вас свой язык, — прошептал Император, — и искусство, и музыка, и история, и легенды?

— Да, Оран.

— Тогда вы заслуживаете большего, — Император ослепительно улыбнулся. — Я знаю, что ты по крайней мере заслуживаешь большего. Я не удивлюсь, если когда-нибудь вдруг прикажу тебя усыновить.

Джим ничего не ответил. Через минуту, когда они вновь повернули, Император искоса посмотрел на него.

— Ты не хочешь стать Высокородным?

— Еще не знаю, Оран.

— Честный ответ, — прошептал Император, — да, честный ответ… Ты знаешь, вероятность говорит нам, что события произойдут, рано или поздно…

— Вероятность?

Но Император продолжал:

— Где-то должна быть вероятность, что ты Император, а твой народ — Высокородные. А я — Дикий Волк, которого привезли, чтобы он показывал свое варварское искусство тебе и твоим придворным.

Он сильно сжал плечо землянина, Джим взглянул на него и увидел, что глаза Орана стали спокойны как вода, хотя он и толкал его, сильно нажимая на плечо. Создавалось впечатление, что Император ослеп и хочет, чтобы его вели по дороге, по которой он недавно вел Джима.

— Ты когда-нибудь слышал о Голубом Звере?

— Нет, Оран.

— Нет… — прошептал Император. — Я тоже не слышал. Я просмотрел записи легенд всех народов — нигде нет упоминания о Голубом Звере. Но… если он никогда не существовал, почему я вижу его, Джим?

Его руки словно тиски сдавили плечо землянина, но голос оставался тихим, как будто он мечтал о чем-то вслух.

Для стоявших вдалеке Высокородных их беседа оставалась нормальной.

— Я не знаю, Оран.

— Я тоже не знаю, Джим, — сказал Император, — и я боюсь… Три раза он возникал в дверях, преграждая мне дорогу. Знаешь… иногда я возвращаюсь в этот мир… мой ум проясняется… Я чувствую острее, чем любой Высокородный. Я смотрел на тебя после боя с быком, и внезапно все изменилось — ты уменьшился, но я видел множество деталей… их не видел никто… Ты можешь стать Высокородным, но можешь и отказаться, как хочешь. Это не имеет значения… Я видел это в тебе… Это не имеет значения!

Император толкнул Джима вперед.

— Вот так со мной всегда, — снова заговорил он, — все для меня ясно… иногда… и тогда я понимаю, что на шаг впереди остальных Высокородных. Мы стремились к этому многие поколения, но еще не в состоянии сделать шаг… Осознал?

— Да, Оран.

— Но иногда, — продолжал Император, — как только я пытаюсь вглядеться в мир — все расплывается и превращается в туман. И я теряю чувство… внутреннего зрения… и начинаются сны — днем и ночью. Три раза приходил Голубой Зверь…

Император остановился, и Джим подумал, что это остановка перед дальнейшей беседой, но внезапно рука Высокородного упала с его плеча. Джим остановился и повернулся. Оран весело улыбался.

— Ну что ж, я не должен задерживать тебя, Дикий Волк, — сказал Император совершенно нормальным голосом. — Вечер принадлежит тебе, и ты — почетный гость! Радуйся! Познакомься, если хочешь, с кем-нибудь. Мне надо найти Вотана. Когда я один, он сильно беспокоится.

Император исчез.

Джим остался стоять. Постепенно его окружили Высокородные и слуги. Он оглянулся, но Ро нигде не было.

— Адок! — тихо позвал он.

И Старкиен появился.

— Извини, — сказал он, — я не знал, что Император уже закончил аудиенцию. И разыскал слугу.

— Перенеси меня так, чтобы я видел его, но он не мог видеть меня, — сказал Джим. И они очутились в полумраке, между двумя колоннами. Джим разглядел коричневого маленького слугу, который стоял между висящими в воздухе подносами. Землянин и Старкиен расположились позади него.

Джим запомнил это место и перенес себя и Адока туда, где только что разговаривал с Императором.

— Слушай, — сказал он. — Я бы хотел все время видеть Императора. Ты же не должен терять меня из виду. Как только я исчезну, подойди к Вотану и передай ему, что он мне нужен как важный свидетель. Потом перемести его поближе к подносам.

— Да, — бесстрастно согласился Старкиен.

— А сейчас — как мне найти Императора?

— Я могу отправить тебя к нему. Все Старкиены могут найти своего Императора в любом месте.

И они оказались рядом с Императором — всего в нескольких футах от него. Оран разговаривал и смеялся с двумя Высокородными. Около него, чем-то рассерженный, стоял Вотан.

Джим старался двигаться в темпе так, чтобы находиться от Императора примерно на одном и том же расстоянии. Дважды Оран неожиданно исчезал, и землянину приходилось прибегать к помощи Адока и выбирать новую позицию для наблюдения. Высокородные не обращали на него внимания, они, казалось, не желали замечать Дикого Волка, в честь которого был устроен вечер, вероятно, принимали его за одного из слуг.

Время тянулось медленно. Джим уже начал сомневаться в своем плане, когда внезапно увидел, что ожидал. Император застыл.

Джим торопливо шагнул в сторону, чтобы увидеть лицо Орана. Император смотрел мимо Высокородного, с которым только что разговаривал. Его взгляд был четким и ясным, но зрачки остановились, улыбка скривилась и струйка слюны потекла из уголка рта…

И… никто ничего не заметил. Но Джим не терял времени даром. Он обернулся и увидел слугу с подносом, на котором лежало что-то похожее на пирожки. Слуга стоял совершенно спокойно.

И еще трое Низкорослых застыли как статуи. Вероятно, Высокородные уже почувствовали что-то, но Джим не стал ждать, к какому мнению они придут. В ту же секунду он переместился к колоннам.

Человек с подносом…

Джим, согнувшись почти вдвое, бесшумно приблизился к слуге и схватил его — одной рукой за шею, возле самой головы, а второй под мышкой.

— Одно слово — и я сломаю тебе шею, — прошептал Джим.

Человек пытался вырваться, но землянин успокоил его.

— А сейчас делай то, что я прикажу…

Джим оглянулся. В тени колонны вырисовывались силуэты Старкиена и Высокородного.

— Положи два пальца левой руки на бицепсы правой, — прошептал Джим слуге.

Человек не двинулся. И тогда, прячась за его спиной, Джим хладнокровно надавил на его шею большим пальцем. Низкорослый немного сопротивлялся, потом резко, как робот, поднял левую руку и положил два пальца на бицепс правой.

Окаменевший слуга, который стоял ближе всех, внезапно ожил и пошел, увлекая за собой ничего не понимающих Высокородных. Джим быстро закрыл рот заговорщику и, чуть приподняв его, потащил в тень.

— А сейчас, — хмуро сказал Вотан. — Я…

Но слуга захрипел, тело его бессильно повисло на руках Джима…

— Да, они не могли оставить этого слугу в живых, — сказал Вотан. — Я не сомневаюсь, что даже его мозговая структура разрушена.

Он взглянул на Джима. Высокородный уже многое понял.

— Ты знаешь, что здесь кроется?

Джим отрицательно покачал головой.

— Но ты все знал, — прошептал Вотан. — Ты был так уверен, что даже пригласил меня. Кстати, почему?

— Ты — единственный Высокородный, который понимает, что ум Императора затуманен.

Вотан побледнел. Только через несколько секунд мог он говорить.

— Как ты узнал об этом… этом… о том, что задумали слуги?

— Я не мог знать все, — сказал Джим. — Но, изучив под землей немой язык слуг, я понял, что они что-то затевают. Вспомнив о вечере и… о рассудке Императора, я решил идти — игра будет разыграна только здесь. Адок нашел то, что я подозревал. Дальше ты все знаешь.

При упоминании о «рассудке Императора» Вотан насторожился, но к концу речи Джима расслабился.

— Ты хорошо поработал, Дикий Волк, — сказал он. — С этого момента я займусь остальным. И нам лучше будет убрать тебя ненадолго с Тронного Мира, поручились за тебя для усыновления или нет, — Вотан задумался. — Император повысит тебя в чине. Раз уж твое поручительство подписано и ты, возможно, станешь Высокородным. Он назначает тебя командиром полка и посылает на усмирение восстания на одном из колониальных миров.

Он отвернулся от Джима, Адока и мертвого слуги, вероятно, чтобы переместиться, но неожиданно изменил свое решение и, повернувшись, пристально посмотрел на землянина:

— Как тебя зовут?

— Джим.

— Джим… Ну что ж, ты хорошо поработал, Джим. Император оценит это. И я тоже.

Вотан исчез.

4

Планета Атила, на которую послали Джима, Адока, десять частей Старкиенов и Гарна — настоящего командира полка, была населена маленькими коричневыми черноволосыми людьми. Губернатор — волосатый коротышка — не говорил о восстании ни слова и настоял на том, что будут проделаны все церемонии приветствия, прежде чем начнется разговор о деле.

Но он не мог вечно увиливать от объяснений. В конце концов Джим, Адок и Гарн оказались в приемной губернатора. Коротышка приказал принести подушки поудобней и освежающие напитки, но Джим прервал его…

— Все это не имеет значения. Расскажите нам о восстании — где оно происходит, сколько людей принимает в нем участие, каким оружием они располагают?

Губернатор внезапно расплакался.

На мгновение Джим был ошеломлен. Он вспомнил, что мужчины всех обитаемых миров никогда при людях не ревели так громко, как сейчас плакал губернатор.

Джим немного подождал и снова повторил свои вопросы.

Коротышка попытался ответить.

— Я никогда не думал, что они пришлют не Высокородного. Я хотел отдаться на его милость… Но ты не Высокородный…

Он чуть было снова не расплакался, и Джим заговорил с ним строго, чтобы привести его в чувство.

— Встать!

Губернатор повиновался.

— Да будет вам известно, что за меня поручились перед усыновлением Высокородные. Но не в этом дело. Кого бы ни прислал сюда Император — вы должны быть довольны!

— Я… я… — губернатор даже поперхнулся, — я… солгал. Это не просто восстание. Все семьи планеты объединились. Даже мой брат Клуф с ними. Признаюсь — он их главарь. Они собрались, чтобы убить меня и посадить его на мое место.

— Объяснить!

Джим знал, что колониальные миры скопировали со столицы Империи свою организацию. Элита этих миров состояла из самых благородных семейств, управляемых семьей губернатора, который казался маленьким местным Императором.

— Как вы могли такое допустить? — сурово спросил Гарн. — Почему вы не использовали колониальные войска раньше, чтобы пресечь мятеж в зародыше?

— Я… я… — губернатор растерянно взмахнул руками.

У Джима не осталось ни малейших сомнений в том, что произошло. Занятия в подземном Центре обучения и на экране Ро дали ему четкое представление не только об обществе Тронного Мира, но и о колониальных мирах.

Вероятно, губернатор позволил этому делу зайти так далеко, потому что был уверен в своих возможностях, но переоценил себя. Потом, когда мятеж перерос в революцию, он побоялся сообщить об этом в столицу и попросил меньшее число Старкиенов, чем требовалось. Возможно, губернатор предполагал, что восстание можно будет потушить, заключив какой-нибудь договор.

— Сэр, — сказал Гарн.

Они отошли в другой конец комнаты, где их не могли подслушать. Адок последовал за ними, и губернатор остался один.

— Сэр, — сказал Гарн, как только они отошли на достаточное расстояние, — я настоятельно советую ничего не предпринимать и обратиться на Тронный Мир за помощью. Если хотя бы половина того, что говорит этот Низкорослый, правда, восставшие люди уже захватили контроль над всеми вооруженными силами планеты. Полк Старкиенов может сделать очень много, но мы не можем побеждать армии. Мы не можем терять людей из-за его глупости.

— Конечно, — сказал Джим. — Конечно, нет. Но с другой стороны, нам следует сначала лучше разобраться в ситуации. Пока мы говорили только с губернатором. Все может быть не так плохо, как ему кажется.

— Сэр, — сказал Гарн, — я возражаю! Каждый Старкиен очень дорогой и ценный человек. Опыт и вооружение! Нельзя рисковать в безнадежном деле, и, как бывший командир, я вынужден довести до вашего сведения, что нечестно и несправедливо так рисковать моими парнями.

— Сэр, — сказал Адок (с тех пор, как они покинули Тронный Мир, телохранитель соблюдал военный этикет), — адъютант-командир совершенно прав.

Джим взглянул на Старкиенов. Их слова напоминали ему, что хотя он и является фактически командиром полка, но настоящий боевой опыт у Гарна.

— Я ценю ваши возражения и советы, адъютант, но попробую сначала уладить все сам!

— Есть, сэр!

Лицо Гарна было совершенно спокойно. Джим отвернулся и подошел к губернатору, который при его приближении беспомощно поднял голову.

— Мне нужно задать вам много вопросов, — сказал Джим, — но сперва скажите, почему люди пошли за вашим братом?

Губернатор собирался заплакать, но, встретив холодный взгляд землянина, моментально передумал.

— Я не знаю… не знаю!.. Ходили слухи о каком-то покровительстве, — запнулся он и замолчал.

— Продолжайте, — приказал Джим.

— Покровителе с… Тронного Мира.

— Покровительстве Высокородного?

— Я никогда не слышал в точности! — воскликнул побледневший губернатор, — только слухи!

— Не бойся! Послушай меня. У твоего брата несомненно есть войска. Где они расположены и сколько их?

Когда дело перешло от Высокородных к делам его планеты, губернатор ожил, как увядший цветок, омытый водой. Его узкие плечи расправились, голос стал увереннее, и он повернулся, указывая на стену своего кабинета.

— К северу отсюда, — он назвал расстояние в единицах Империи — примерно 60 земных миль, — лагерь на равнине, окруженный холмами. На каждом холме пост и часовые — лучшие солдаты нашей армии. Три… три четверти… — запинаясь, продолжал губернатор, — может быть…

— Более 98 процентов всех вооруженных сил, — вставил Гарн, выразительно посмотрев на губернатора, — если он говорит о трех четвертях.

— Почему они до сих пор не захватили столицу? — спросил Джим.

— Я… я сказал им, что должны прибыть вы… Я даже согласился начать переговоры, если вы уйдете с планеты.

— Единственно возможные переговоры и условия, — сказал Гарн, — это безоговорочная капитуляция. Сколько это примерно людей — 98 процентов от ваших вооруженных сил?

— Три дивизии, — пробормотал губернатор, — примерно сорок тысяч вооруженных солдат.

— От шестидесяти до семидесяти тысяч, — сказал Гарн, посмотрев на Джима.

— Очень хорошо, — сказал Джим. — По местному времени скоро зайдет солнце. У вас есть луна? — добавил он, обращаясь к губернатору.

— Целых две, — начал губернатор, но Джим перебил его.

— Одной будет достаточно. Как только стемнеет, пойдем посмотрим на этот лагерь.

Губернатор улыбнулся.

— Ты пойдешь с нами, — сказал Джим, и коричневый человечек чуть не расплакался.

Через четыре часа, когда первая ранняя луна — оранжевый пылающий круг — осветила низкие холмы на горизонте, небольшой вертолет поднялся с площадки и полетел в черном небе, чуть выше нависающих облаков, в направлении, указанном губернатором. Пятнадцать минут — и он опустился ниже, приблизившись к холмам.

Вертолет приземлился у холмов, покрытых трехфутовой травой. Они спрятали его и пошли дальше пешком. Впереди, на расстоянии 15 ярдов друг от друга пробирались Старкиены. Они двигались абсолютно беззвучно, но и Джим шел точно так же благодаря своему богатому опыту охотника на Земле. Бесшумно шел и губернатор, который, казалось, чувствовал себя как дома. Когда Джим убедился, что маленький человечек не выдаст себя неосторожным движением, он отошел от него на 15 ярдов.

На вершине холма Старкиены внезапно упали на траву. Прошло несколько минут, и неожиданно у ног Джима появился Адок.

— Все в порядке. Можно идти.

Часовые спали. Джим и губернатор встали и последовали за Старкиеном. На самой вершине холма находился наблюдательный пост, огражденный проволокой. В его центре, под большим навесом должен был сидеть часовой. Но его нигде не было видно.

— Лагерь там, — сказал Гарн, протягивая руку над проволокой и указывая на дальний из холмов. — Сейчас все в порядке. Вы можете пройти под проволокой, сэр. Никто ничего не увидит и не услышит.

Джим подошел к адъютанту и взглянул вниз. Он увидел небольшой город.

— Подойдите сюда и посмотрите. Вы не находите ничего подозрительного в этом лагере? — спросил Джим у губернатора.

— Сэр, — сказал Гарн, — этот лагерь построен согласно обычным военным законам. Каждый квартал охраняет определенное количество людей.

— Да, но они еще выстроили здание Совета! Вы только посмотрите!

— Где? — спросил Джим.

Губернатор показал на гигантский купол, возвышавшийся справа от геометрического центра лагеря.

— Только губернатор имеет право созывать совет среди войск! — вздохнул человечек. — Но они поторопились. Как будто меня уже сместили или я умер…

— Вы что-то подозреваете, сэр? — сказал Гарн.

Адок подошел к ним.

— Я не уверен, но… адъютант, каким оружием владеет организация Старкиенов?

— У нас великолепные индивидуальные защитные экраны. Каждый наш воин обладает оружием, равным по мощи огня целой колониальной батарее.

— Значит, у вас такое же точно оружие, как у них, только лучше и эффективнее. Так?

— Сэр! Самое величайшее оружие Старкиенов — это сами Старкиены! Они…

— Я знаю! — недовольно прервал его Джим. — А как насчет… — он попытался подобрать нужное слово и перевести его на язык Империи. — … насчет больших орудий? Массовое уничтожение?

— Ни одной колонии не разрешают иметь ядерное оружие. Возможно, они построили дальнобойные орудия, но вряд ли. Что же касается антиматерии, нет… Это абсолютно исключается!

— Одну минуту. А Старкиены на Тронном Мире имеют доступ — как вы сказали — к антиматерии?

— Конечно. Но они не используют ее уже сотни веков, — сказал Гарн. — Вы хоть примерно представляете себе, сэр, что это такое?

— Немного, — хмуро сказал Джим. — Небольшая частица антиматерии при соприкосновении с материей вызывает грандиозные разрушения, — он минуту помолчал, потом резко сказал — Ну так как, адъютант? Вы видели, как обстоят дела. Нужно ли просить Тронный Мир о помощи?

— Нет, сэр, — просто ответил Гарн. — Если они всего одного часового оставили, значит, у них немного солдат. Их лагерь расположен удобно для воинов, но для обороны почти непригоден. Я не вижу патрулей на улицах, нет патрулей секторов и — удивительно — никакой сигнальной системы. Эти люди еще не поняли, что такое война!

— Продолжайте!

— Сэр, сопоставив все, что я вам сейчас говорил, с фактом, что все их руководители собраны в одном здании, можно прийти к выводу: я предлагаю прямо сейчас послать Адока за нашими людьми, и как только они подойдут, устроим небольшой налет, захватив их лидеров. Потом атакуем их всеми силами — они не смогут защищаться. Главарей отправим в столицу на суд.

— А что, если слухи справедливы и мятежники имеют друга среди Высокородных?

— Сэр, — сказал Гарн. Он был удивлен. — Невозможно! Ну ладно, допустим, что такой покровитель существует, все равно он не остановит нас. Старкиены подчиняются только Императору!

— Да, — сказал Джим. — И все же, адъютант, я не последую вашему совету.

Он отвернулся от Гарна и взглянул на маленького губернатора.

— Ваши знатные семьи всегда соперничают, не так ли?

— О!.. Они всегда интригуют против меня все! — человечек неожиданно захихикал. — Да, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, командир. Они все время дерутся. И честно говоря, это мне очень помогает управлять планетой. Да-да, они всегда обвиняют друг друга во всех смертных грехах и вечно лезут на место получше.

— Естественно, — сказал Джим сам себе. — Французы называли это «нойо».

— Сэр? — сказал Гарн. Маленький губернатор тоже был удивлен. Научный термин на языке Земли ничего не говорил им.

— Неважно. Есть ли хоть один человек, которого так ненавидит ваш брат?

— С кем Клуф… — губернатор задумался. Он смотрел на посеребренную луной траву. — С кем Клуф… А да, Нотрал!… Да, если с кем-нибудь у него и возникали трения, то только с Нотралом.

Он указал на лагерь.

— Видите? Люди Клуфа расположены вон там, а люди Нотрала — почти напротив. Чем дальше они друг от друга, тем больше это им нравится.

— Гарн, Адок, — сказал Джим, поворачиваясь к двум Старкиенам, — у меня есть для вас особое задание. Тихо спуститесь вниз и приведите охранника, живого и невредимого, из отрядов Нотрала.

— Есть! — ответил Гарн.

— Прекрасно. Не забудьте завязать ему глаза. И завяжите потом, когда отпустите. А сейчас, губернатор, покажите еще раз расположение отрядов Нотрала.

Губернатор вытянул руку, и оба Старкиена исчезли так неожиданно, что Джим вспомнил перемещения на Тронном Мире.

Прошло полчаса. Послышался шорох. Джим сел на землю, губернатор стоял рядом с ним, как того требовал этикет, причем даже стоя он был чуть выше Джима.

Адок приполз на пост часового и встал. За ним с земли поднялся коричневый юноша, за которым стоял Старкиен. Солдат колониальных войск мелко дрожал от страха.

— Подведите его, — сказал Джим, стараясь подражать шипящему акценту Высокородных Тронного Мира. Он сидел спиной к луне, и свет ее освещал лицо солдата, но Джим оставался в тени.

— Знаешь ли ты, кого я выбрал вашим последним и великим вождем? — сказал Джим и голос его был жесток.

Зубы солдата стучали. Он не мог говорить и тогда принялся изо всех сил трясти головой. Джим выругался.

— Ладно, неважно, — резко сказал он. — Ты знаешь, кто контролирует площадь за секцией?

— Д-д-да…

— Пойдешь к нему. Скажешь, что я переменил свои планы. Он должен взять власть в свои руки, причем немедленно.

Юноша задрожал, но ничего не сказал.

— Ты меня понял? — заорал Джим. Пленник судорожно задергался.

— Хорошо, Адок, проводи его. Мне нужно отдать приказ адъютанту прежде, чем ты уйдешь.

Адок оттащил солдата за проволоку. Джим приказал Гарну и губернатору приблизиться.

— Покажи территорию Клуфа.

Губернатор задрожал — испуг пленника как бы передался ему. Потом показал пальцем на район. Гарн задал ему несколько вопросов, потом повернулся к Джиму.

— Вы хотите, чтобы я отвел нашего пленника туда, сэр?

— Да, адъютант.

— Есть!

На этот раз они вернулись позже, примерно через час. Когда Джим услышал, что они отпустили юношу и что его окликнули и подобрали солдаты Клуфа, он приказал всем уходить с холма к вертолету.

Они быстро пошли вниз, но Джим окончательно успокоился только тогда, когда вертолет взлетел. Адок сидел за пультом управления, и землянин велел ему отвести аппарат как можно дальше от лагеря, но так, чтобы за ним можно было наблюдать по экранам. Примерно через восемь минут они очутились милях в десяти от лагеря. Вертолет завис на высоте пятнадцати тысяч футов, как облако в безветренный день, над заснувшим городком.

Джим внимательно смотрел на мерцающий экран, и Гарн тоже смотрел, хотя и не знал, зачем это нужно.

Иногда Джим сдвигал рукоятки, переводя фокус на отдельные улицы и здания. Темно… Вдруг внезапно засияла полоска света, не ярче вспышки фонаря, причем в самом центре лагеря, у здания совета.

— Я думаю… — начал было Джим, но Гарн рванулся к пульту и перехватил управление, вертолет метнулся назад вверх. Адок, опытный солдат, только в первую секунду пытался удержать рычаги, но почти сразу же уступил место старшему.

Джим тихо спросил Гарна:

— Антиматерия?

Гарн кивнул.

Через минуту вертолет закувыркался, когда его достигла ударная волна.

Адъютант вскоре выровнял корабль. Отделались они сравнительно легко — несколько стекол было разбито и губернатор в бессознательном положении лежал на полу, из его носа шла кровь. Джим помог Адоку пристегнуть маленького человека к креслу. Ни один из них не догадался использовать ремень, хотя они и ожидали ударной волны.

— Стоит возвращаться? — спросил Джим. Адъютант покачал головой.

— Там ничего не осталось. Разве что кратер.

— Сколько антиматерии было использовано?

— Я не эксперт, сэр, — сказал Гарн, — общее количество примерно… вы бы смогли удержать это в кулаке. Но это сравнение только для удобства. Действующий элемент не более чем песчинка. Сэр?..

— Да.

— Я хотел бы вас спросить, как вы догадались, что в лагере антиматерия?

— Простое умозаключение, основанное на фактах, собранных здесь и на Тронном Мире.

— Значит, это была ловушка, — спокойно сказал Гарн. — Ловушка для меня, и — прошу прощения, сэр, — для ваших Старкиенов. Они хотели, чтобы мы вошли в открытую дверь — поэтому тот район и не охранялся. Весь полк моих солдат был бы сметен… — он умолк.

— Но, — сказал Адок, — ведь колониальные войска должны были знать, что погибнут?

— С чего ты взял? Тот, кто снабдил их антиматерией, не хотел оставлять лишних свидетелей.

Через минуту Гарн спросил у Джима, что такое «нойо».

— Специальные группы, адъютант, — сказал Джим. — Семейные группы, занимающиеся грабежами, оскорблениями и войнами по любому поводу.

— Эти… — Гарн искоса поглядел на губернатора. — Эти составляют «нойо»?

— Только главные семьи, — объяснил Джим. — Они занимаются этим, потому что им просто скучно. «Нойо» никогда не доверяют друг другу. Когда этот солдат, пойманный на территории Клуфа, был допрошен, брат губернатора тут же решил, что его предал кто-то на Тронном Мире. Он попробовал захватить антиматерию, и какая-то случайность погубила его. Я, правда, предполагал, что моя попытка приведет к расколу в лагере, и тогда мы бы спокойно разгромили Клуфа и забрали антиматерию.

— Я понимаю, сэр, — сказал Гарн. — А что сейчас, сэр?

— Сейчас мы должны как можно скорее вернуться на Тронный Мир.

— Сэр! — воскликнул Гарн.

Потом все молчали. Один губернатор плакал, он шептал: «Клуф… Клуф…» и жалобно всхлипывал.

1

Корабль, на котором Джим и Старкиены прилетели на Атилу, был миниатюрной копией корабля Галиана и Афуан. В нем хватало места, он был простым и экономичным, как и все у Высокородных. Капитан просто представлял себе место его назначения, а все расчеты, вплоть до самых сложных, проделывал сам корабль. Когда они поднялись с Тронного Мира, корабль направлял Гарн, так как Джим не знал места назначения. Но сейчас, когда они возвращались, ему не нужна была помощь. Он мог просто вспомнить любое место на Тронном Мире — хоть свою комнату — и корабль спустился бы там.

Перед самым приземлением Джим отозвал Гарна и Адока в сторону.

— Адъютант, я хочу, чтобы полк пока оставался на корабле. Вам пока не надо возвращаться в казармы и посылать рапорт. Подождите…

— Это против правил, — задумчиво сказал Гарн. — Скажите, это приказ?

— Приказ!

— В таком случае его выполнению могут воспрепятствовать только личные приказы Императора или то, что личный приказ противоречит желаниям Императора. Но после того, что случилось, я не думаю, что данный приказ противоречит желанию Императора.

— Верьте мне, адъютант. Я забочусь только о благополучии Императора. Оставайтесь на корабле.

— Сэр! — многозначительно сказал Гарн. — Вы возвращаетесь к себе?

— Да. Со мной пойдет Адок.

Он дотронулся до руки Старкиена. В его квартире никого не было. Джим немедленно отправился к Ро.

Девушка была у себя — она возилась с приемышами. Увидев землянина, Высокородная отбросила инструменты и вскочила.

— ДжимІ — закричала она. — О, Джим!

Он прижал ее к себе. Но через минуту освободился от объятий.

— Прости, — нежно сказал Джим, — но нам надо спешить.

— Это твоя форма Старкиена? — спросила Ро. — Какой ты в ней большой! Скажи, эти ленты еще заряжены?

— Да.

— Да? — она рассмеялась. — Сокруши эту стену! — Она внезапно замолчала и заплакала.

— Нет! Нет! Что я такое говорю? — она храбро взглянула на него. — Что случилось, Джим? Ты испуган?

— Нет, но… Скажи мне, Ро, что на Тронном Мире голубого цвета?

— Голубого? Ты имеешь в виду голубой цвет? — переспросила она.

— Да.

— Но… мы обычно носим белые одежды. Ты это знаешь. Не думаю, что на Тронном Мире ты найдешь сейчас что-нибудь голубое, за исключением разве сувениров из других миров.

— Подумай. Постарайся вспомнить.

— Но ведь действительно ничего… О, разве что ты хочешь, — прервала она себя, — чтобы я перечислила обычные вещи. У нас голубое небо, голубая вода… и, — она улыбнулась, — есть у нас еще Голубой Зверь Императора, если уж тебе все хочется знать.

— Голубой Зверь?

Голос Джима так изменился, что Ро побледнела.

— Ну да, — испуганно сказала она. — Это ничего не значит. Это его игрушка. Потом ему стали сниться кошмары, и ее спрятали. Я не знаю, кто ее спрятал и куда, и думаю, что сейчас этого уже никто не знает. Потом его стал раздражать голубой цвет. Где бы ни был Император, теперь он никогда не увидит ничего голубого. Это важно?

— Мне нужен Вотан. Как его найти?

— Джим, что случилось? — девушка по-настоящему испугалась — Вотан с Императором, и ты не можешь туда пойти. О, я знаю, тебе это удалось один раз… Но не сейчас! В особенности сейчас!

— Почему в особенности? — спросил Джим.

— Не надо… — неуверенно сказала девушка. Землянин успокоился.

— Ну хорошо. А теперь объясни — почему именно сейчас?

— Просто сейчас начались эти неприятности на колониальных мирах, — сказала Ро. — Вотан все время посылает Старкиенов на помощь губернаторам низших рас, и сейчас на Тронном Мире мало солдат. У него сейчас нет ни одной свободной минуты.

Внезапно она замолчала.

— Джим, в чем дело?

Он Не слышал ее. Он смотрел в прозрачное море, омывавшее песчаный берег. И здесь тоже песчаный берег и океан? И эта мысль вернула его к действительности.

— Мне нужен Оловиель, — Джим пристально посмотрел на нее. — Потом мы вчетвером — ты, я, Адок и Оловиель — должны найти Вотана во что бы то ни стало, с Императором он или нет.

— Ты сошел с ума, Джим! Ты не можешь пойти к Императору в энергетических лентах, ни один человек не имеет права носить при Императоре больше одной трубки. Его Старкиены убьют тебя в ту же минуту чисто инстинктивно. Если ты решил так рисковать, так хоть сними ленты. И ты тоже, Адок!

И девушка принялась стаскивать энергетические ленты с мускулов Джима. Ро, несомненно, была права, и он стал помогать ей. Через минуту Джим остался без оружия, не считая черной трубки, висевшей над поясом. Оглянувшись, он увидел, что Адок снял свои ленты.

— А сейчас к Оловиелю. Ты должна его найти. Я даже не знаю, где он живет.

Девушка прикоснулась к его руке, и они переместились.

— Оловиель! — крикнул Джим. Никто не ответил.

— Его здесь нет, — сказала Ро. — И нет смысла искать его по всему Тронному Миру. Так мы его никогда не найдем. Думаю, что самое лучшее — подождать его здесь.

— Подождать? — спросил Джим. — Ждать — нет, это недоступная для нас роскошь. Может быть…

Он замолчал, потому что перед ним возник Оловиель.

— Здравствуй! Ты первый вернулся домой с победой. Я слышал, что твой корабль приземлился, но тебя не было дома. В комнате Ро лежала целая куча энергетических лент. Вот я и вернулся, надеясь, что есть от вас известие, — а вы сами здесь.

Он улыбнулся и вежливо пригласил Ро и Джима сесть. На Адока он не обратил ни малейшего внимания.

— Хотите выпить? Поесть? Могу вам предложить…

— Ничего! — прервал его Джим. — Скажите мне, Оловиель, вы верны своему Императору?

Оловиель удивленно поднял брови.

— Мой дорогой Дикий Волк, — протянул он, — ВСЕ Высокородные верны своему Императору.

— Есть верность и ВЕРНОСТЬ, — резко сказал Джим. — Я не спросил тебя, лоялен ли ты формально. Я тебя спросил, верен ли ты, как, например, Старкиен?

Высокородный насторожился.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. Маска безразличия исчезла.

— Ты мне не ответил.

— А стоит ли отвечать?… В конце концов, я Высокородный, а ты всего лишь бывший Дикий Волк, существо низшей расы, и я… да, я отвечу! Я верен, Джим!

Голос его внезапно стал жестоким.

— А сейчас — в чем дело? Мне нужен прямой и быстрый ответ.

— Мой полк Старкиенов на Атиле, — сказал Джим, — пытались заманить в ловушку. Там была антиматерия!

— Антиматерия? — лицо Оловиеля на секунду от изумления как бы затвердело, потом он быстро расслабил мускулы. Он поверил в невероятное утверждение и теперь анализировал причины и следствия. Через несколько минут Высокородный посмотрел на Джима.

— Да, ты прав. Нам надо повидать Вотана.

— Именно это я и собирался сделать. Я ждал только тебя. Пойдем с нами.

— С нами? — Оловиель взглянул на Адока. — Мы пойдем вдвоем. Этого вполне достаточно.

— Мне нужен Адок как свидетель. А Ро пойдет с нами. Так безопасно.

— Разве? А, да… я понимаю. Ты хочешь сказать, что ее могут взять как заложницу и использовать против нас. Хорошо, Старкиен!

Оловиель подозвал Адока, и они переместились.

Переместились в зал со сценой. Светло-зеленые стены вздымались ввысь. В центре зала на полу был установлен странный вращающийся прибор, создававший переливающуюся радугу. На потолке сияли все цвета радуги, кроме голубого. Император полусидел-полулежал на подушке, наслаждаясь игрой красок.

Рядом стояли Старкиены, вооруженные трубками и энергетическими лентами. Вотан сидел за пультом, передвигая разноцветные рукоятки. Джим один раз видел все это.

— Непрошеные гости! — Старкиены автоматически выхватили оружие, но Вотан быстро поднял голову, заметил Оловиеля и махнул рукой, приказывая телохранителям убрать черные трубки.

— Мне не сказали, что твой полк вернулся в казармы. Я не мог использовать их, — сказал он Джиму.

— Именно поэтому я приказал им не возвращаться, — ответил землянин.

Вотан нахмурился.

— Что? Кто дал тебе право… — он замолчал — перед ним возник маленький коричневый слуга, похожий на Мелиеса. Слуга держал небольшую белую коробочку.

— Это было переслано принцессе Афуан через губернатора… — слуга назвал императорское слово, означающее Альфа Центавра, — для тебя, Вотан.

— Хорошо, — сказал Высокородный. Слуга исчез. Вотан положил сверток на стол и, помедлив секунду, развернул его.

— Что это значит? — недовольно спросил он. Вотан хотел было что-то добавить, но его прервали:

— Это я, Оран! — сказал кто-то.

Император встал с подушки и подошел к столу. Он нетерпеливо вытащил кусок красного гранита, грубо отполированный, примерно трех дюймов в диаметре.

— И здесь записка… — он расправил кусок бумаги. — Читаю — «По просьбе моего доброго друга, Джеймса Кейла, посылаю этот образец с его родной планеты как сувенир для Высокородного Вотана».

Император, восхищенно улыбаясь, взглянул на старика.

— Это подарок тебе, Вотан, — весело сказал он, — от нашего бывшего Дикого Волка. Возьми!

Император бросил камень Высокородному, и Вотан поймал его.

И в ту же секунду вокруг Вотана ослепительно засверкал голубой ореол, сияющий свет ослепил и изменил линии его фигуры во что-то страшное, звериное.

Император громко застонал, отпрянул назад, прикрывая лицо руками.

— Племянник… — загремел искаженный голос старика. Вотан поднял голубые руки, похожие теперь на звериные лапы, и, как бы защищаясь, шагнул к Орану.

Император вскрикнул и попятился назад, споткнулся о подушку, но устоял.

— Голубой Зверь! — завопил он. — Убейте его! УБЕЙТЕ ЕГО!

Если Старкиены и колебались, то секунду, не больше. Три трубки были включены одновременно, и ослепительный голубой силуэт Высокородного исчез в белом пламени.

Старик споткнулся. Сияние потускнело, и небольшой обломок красного гранита покатился по ковру. Вотан рухнул на ковер, лицо его было не тронуто, но тело страшно обуглилось.

Наступила мертвая тишина. Император испуганно посмотрел на труп Вотана.

— Дядя? — раздался дрожащий и неуверенный голос. — Дядя?

Он медленно подошел к Вотану, и чем ближе, тем больше горбились его плечи, а лицо бессильно дергалось, как будто его пытали огнем. Император нерешительно взглянул на лицо Высокородного. Лицо Вотана не изменилось, глаза и рот были закрыты, мускулы расслаблены — спокойное, безмятежное лицо…

— Дядя… — снова послышался тоскливый голос Императора. И вдруг он застыл, чуть склонившись над Вотаном, свесив бессильно длинные руки и невероятно сгорбившись. На секунду Джиму показалось, что в такой позе невозможно сохранить равновесие, но Оран замер как статуя на пьедестале.

— Император… — сказал Оловиель. Внезапно в дальнем конце комнаты раздался довольный смех. Старкиены выхватили оружие…

Раздались три выстрела, и Джим, повернув голову, заметил, как медленно падают телохранители. Они лежали на полу, такие же спокойные, как Вотан.

У зеленых занавесей стоял Галиан. В его правой руке была черная трубка, а в левой — странное, похожее на пистолет устройство с длинным закрученным стволом. Из-за спины Галиана выглядывали Афуан и Мелиес.

Когда Джим повернулся к ним, Галиан небрежно, почти презрительно, бросил пистолет, который звеня проехал по ковру и мягко ударился о ногу мертвого Старкиена.

Галиан пошел вперед. Афуан и Мелиес последовали за ним. Каблуки Высокородного стучали по полированному полу. Он засмеялся.

— А ты, оказывается, опасен, Дикий Волк, — сказал он Джиму. — Ты не только умудрился вернуться назад живым, но и заставил меня волноваться. Но все обошлось хорошо.

Потом Галиан весело посмотрел на Оловиеля.

— Нет, — шутливо сказал он. — Нет! Не «Оран», а «Галиан». Нам следует научить тебя говорить «Галиан»!

2

Слова Галиана поразили их. Джим увидел, что Оловиель весь напрягся и выпрямился. Галиан был самым высоким Высокородным, за исключением Императора, но Оловиель был почти так же высок. Два человека, каждый больше семи футов ростом, в упор смотрели друг на друга.

— Тебе никогда не удавалось научить меня чему-нибудь, Галиан, — сухо сказал Оловиель. — Я бы и не пытался на твоем месте.

— Не глупи, — заговорила Афуан, но Галиан быстро оборвал ее.

— Неважно. Кто мы такие, чтобы указывать ему! Ведь он сказал — мы никогда не сможем обучить его!

— Мы?! — Оловиель горько улыбнулся. — Ты уже стал употреблять множественное число, как Император, Галиан?

— Разве я сказал «мы»? — удивленно спросил Галиан. — Ну, это просто оговорка.

— Значит, ты не убьешь его? — спросил Оловиель, указывая на сгорбленную фигуру Императора кивком головы.

— Убивать его? — удивленно сказал Галиан. — Ну конечно, нет. Заботиться о нем — вот моя главная задача. Вотан никогда не мог по-настоящему ухаживать за ним. Он же немного нездоров, ты знаешь?

— А ты? — спросил Джим. Глаза Галиана сверкнули.

— Будь терпелив, мой маленький Дикий Волк! — прошептал он. — Твое время придет. Сейчас я забавляюсь с Оловиелем.

— Забавляюсь? — угрюмо сказал Оловиель. — Ты лучше придумай объяснение, как погиб Вотан.

Галиан ухмыльнулся.

— Вотана убили императорские Старкиены, по императорскому же приказу. Ты сам все видел.

— А кто убил Старкиенов?

— Ты, конечно, — довольно сказал Галиан. — Ты был возмущен, когда увидел, что Вотана убили ни за что.

— Ну да. А как насчет искажающего света? Джим никогда не просил губернатора Альфа Центавра посылать этот камень Вотану.

Галиан дал знак Мелиесу, который торопливо поднял откатившийся камень и положил его в карман.

— Какой, ты говоришь, искажающий свет? — поинтересовался Галиан.

— Понятно… — Оловиель вздохнул. — Но ведь я, конечно, не убивал Старкиенов.

— Я бы на твоем месте не говорил этого другим Высокородным. Теперь, когда умер Вотан, к Императору нужно приставить человека, и этим человеком буду Я! И если ты будешь рассказывать всякие сказки, Оран вполне может решить отослать тебя с Тронного Мира или изолировать для твоего же блага.

— Да. Но если даже я промолчу, сразу видно, что эти три Старкиена убиты тяжелым ручным интерпрессором. И все вернувшиеся Старкиены будут удивлены, как это я ухитрился убить из трубки сразу троих, ведь на них были одеты энергетические ленты полной мощности. И я могу доказать, что не появлялся на складе интерпрессоров больше года.

— Не сомневаюсь, — сказал Галиан. — Но вот возвратятся ли Старкиены? Нет! Они не вернутся!

Оловиель взглянул на Джима. Джим кивнул.

— Значит, наш Дикий Волк принес вести о маленьких ловушках на колониальных мирах, вот как? — сказал Галиан.

Оловиель рассмеялся и вытащил из-за пояса Адока трубку.

Галиан презрительно улыбнулся.

— Ты действительно сошел с ума? Мы с тобой фехтовали мальчишками. У тебя быстрая реакция, но у меня самая быстрая на всем Тронном Мире, кроме… — он показал на Императора.

— Но потом мы никогда не пробовали играть в эту забавную игру. К тому же я, признаться, устал от пустых слов и забав Тронного Мира. Мне кажется… Да, я очень хочу убить тебя!

Он шагнул вперед. Галиан поспешно отступил назад и медленно вытащил трубку.

— Может быть, поспорить, — предложил он. — Давай спорить на Пункты Жизни. На пятьдесят Пунктов. Кто бы ни проиграл, ему этого вполне хватит, чтобы отправиться в изгнание.

— Не говори мне об этих игрушках, — сказал Оловиель медленно, шаг за шагом подвигаясь вперед, в то время как Галиан так же медленно отступал. — Мне кажется, я потерял всякий интерес к спорам.

Они стояли в центре зала. Между ними было не более 12 футов, но из-за высокого роста, широких плеч, чуть поданных вперед, вытянутых трубок казалось, что они находятся друг от друга на расстоянии вытянутой руки.

Внезапно оружие Оловиеля сверкнуло белой молнией и сам он отклонился назад и в сторону, чтобы ударить сбоку. Галиан нырнул под пламя, ударившее в то место, где секунду назад была его голова, и, повернувшись на каблуках, оказался лицом к лицу с Оловиелем.

Сделай он это чуть быстрее — и линия огня, направленная мимо первого выстрела Оловиеля, поразила бы его. Но пока Галиан поворачивался, его противник успел опустить оружие, заряд Галиана столкнулся с зарядом Оловиеля и белый огонь рассыпался искрами.

За первым страшным ударом — а Джим практиковался с Адоком в фехтовании на трубках, чтобы понять, насколько осторожной была борьба, — оба Высокородных обменялись обычными нападением и защитой. Фехтование на шпагах, если принять, что длина шпаги произвольно увеличивается и уменьшается.

Лезвие огня варьировалось от 10 футов до 6 дюймов. Один заряд полностью уничтожался другим, а все остальное зависело от ловкости и быстроты противников.

Оловиель и Галиан осторожно передвигались по полированному полу, избегая стен. Между ними струилось пламя, неожиданно взрывавшееся фонтаном искр. На лице Галиана застыла улыбка, он был серьезен. Оловиель же после первой атаки полностью расслабился. Он, казалось, о чем-то мечтал, как будто это был не смертельный поединок, а незначительное спортивное состязание, где рисковали небольшими ставками.

Несколько недель назад Джим решил бы, что это своеобразный танец, участники которого держат в руках римские свечи, демонстрируя грацию человеческого тела и красоту фейерверка. Сейчас же он понимал, каким ужасным будет конец. Как ни был быстр и изящен Оловиель, Галиан несколько раз довольно быстро чуть не опередил его. Рано или поздно, но все искусство Оловиеля не поможет ему отразить роковой удар.

У Галиана была лучше реакция. А в таких дуэлях это самое главное.

Внезапно Галиан резко откинулся назад и влево, высоко ударил языком пламени, и поднырнув под контрудар Оловиеля, выпрямившись, полыхнул по левому бедру и руке противника.

Конец… — подумал Джим.

Оловиель упал на правое колено, его левая рука безжизненно свисала. Его оружие упало и покатилось по паркету, но он нашел в себе силы, чтобы рассмеяться прямо в лицо Галиану.

— Тебе смешно? Хорошо, я сотру эту улыбку.

И Галиан, подняв трубку, направил ее в лицо Оловиеля.

— Стой! — крикнул Джим и бросился вперед.

Галиан услышал стук подошв и повернулся быстро, как кошка.

Джим выхватил из-за пояса трубку. У него только и оставалось времени выхватить ее и ударить вперед. Высокородный успел обезвредить удар. Взметнулись искры.

Джим сбил пламя, летевшее в грудь.

Галиан расхохотался.

— Дикий Волк, Дикий Волк… Ты так ничего по-настоящему и не понял, кто такой Высокородный. Но я тебе сейчас дам урок.

— Джим! — воскликнул Оловиель. — Не надо! У тебя нет шансов! Беги!

— Вы оба ошибаетесь, — возразил Джим. Он был спокоен.

Вокруг Галиана и Джима сыпались искры, и вскоре Высокородный удивленно поднял голову.

— Неплохо! — сказал он. — Я даже сказал бы — совсем неплохо для Высокородного и просто бесподобно для такого дикого человека, как ты. Я буду очень огорчен, потеряв тебя, Дикий Волк!

Джим не ответил. Он дрался абсолютно спокойно, стараясь, чтобы его пламя всегда немного опережало заряд Галиана. Он кружил по залу, стараясь держаться в центре. Он боялся, что Галиан припрет его к стене. Если бы у него не было богатого опыта сражения на шпагах, саблях и эспадронах, Джим никогда бы не смог научиться бою на трубках за две короткие недели практики с Адоком. Но опыт и хорошая реакция помогали ему. Он двигался все увереннее.

— Да и вообще, зачем мне убивать тебя? — сказал Галиан, когда они столкнулись. Белая кожа Высокородного блестела от пота. — Будь разумен, Дикий Волк! Оловиель все равно умрет. Но для тебя я строил великие планы. Я хотел, чтобы ты стал командиром моих новых Старкиенов!

Джим не ответил. Он упорно атаковал.

Сбоку раздались шаги и голос Ро:

— Назад!

Землянин не осмелился оглянуться, но через несколько секунд они поменялись с Галианом местами и Джим увидел Ро, которая держала под прицелом принцессу Афуан. Мелиес лежал у ног Адока, и было похоже, что у господина всех слуг сломана шея. Только Император, склонившийся над трупом Вотана, был неподвижен.

— Что ты о себе воображаешь? — внезапно прохрипел Галиан. — Когда я говорю с тобой, ты должен отвечать, Дикий Волк!

Джим парировал удар в голову и молча отступил.

— Ну хорошо, — Высокородный улыбнулся. — Мне это надоело! Я играл с тобой, надеясь, что ты одумаешься! Хватит! Я убью тебя!

Галиан неожиданно атаковал, искры сыпались со всех сторон, и Джим понял, что борется за свою жизнь. У Высокородного были огромные преимущества перед ним: рост, широкий шаг, длинные руки — и он использовал это. Джим парировал его удары, но отступал. Галиан возвышался над ним. Землянин пытался развернуться, но путь уже был отрезан ослепительными молниями. Высокородный бил все чаще и чаще. Джим прикинул в уме пройденный путь и понял, что сейчас его спина упрется в стену. А если это удастся Галиану, дуэль кончится быстро.

Зубы Высокородного были обнажены в злобной усмешке, с подбородка стекали капли пота. Его длинные руки мешали Джиму уйти влево или вправо. Скоро отступать будет некуда.

Был только один способ вырваться из тюрьмы пламени — остановить атаку Галиана и атаковать самому, заставить его отступить. Только скорость могла спасти его. Джим должен был быть быстрее Высокородного.

Дальше колебаться не было смысла. Джим отразил очередной удар и атаковал. При первых яростных выпадах Высокородный остановился, удивленно отступил назад, но вскоре оправился.

Галиан коротко хохотнул, хотел что-то сказать, но решил не тратить дыхание. И ему, и Джиму явно не хватало воздуха. Противники в течение десяти секунд не уступали друг другу ни дюйма. Скорость была убийственной. Ни один землянин не мог бы выдержать такого напряжения даже минуту, однако Джим держался. Галиан изумленно взглянул на него сквозь огонь и дождь искр.

— Ты не можешь этого… не можешь… не можешь… — выдохнул он.

— Могу… — устало прошептал Джим.

Красивое лицо Галиана исказила гримаса ярости. Он отразил удар землянина и немедленно провел огнем круг — земные фехтовальщики называли этот прием «мулине».

Высокородный пытался сбить пламя с самого конца трубки противника. Если бы Галиану удалось это, у него была бы в запасе секунда для маневра. Пламя отнесло дугу и пошло вниз, но пламя противника последовало за смертоносным потоком. Круги огня бежали с бешеной скоростью, и вскоре Джим перехватил инициативу.

Пламя его трубки описало огненную дугу, землянин резко поднял луч точно за линией огня противника и нанес удар в незащищенную грудь Высокородного.

Трубка Галиана полоснула огнем по правому боку Джима, и внезапно глубоко под ребрами землянин почувствовал пустоту и холод. Высокородный покачнулся и распростерся у ног противника.

Пот заливал Джиму глаза, но он разглядел, что Оловиель уже стоит, хотя и опирается на плечо Ро. Землянин несколько раз глубоко вздохнул и немедленно отошел от мертвого.

— Джим, — сказал Оловиель, удивленно посмотрев на него. — Кто ты?

— Дикий Волк. Зачем ты поднялся?

Оловиель невесело рассмеялся.

— Наши раны исчезают быстро. Ты ранен?

— Со мной все будет в порядке. Но за мной остались трупы, займись этим. Мне пора домой.

— Домой?

— На Земле мир, из которого я пришел. — сказал Джим. — Чем меньше шума, тем лучше для Императора. Скажешь, что Галиан убил Вотана и Старкиенов в припадке безумия и ты застрелил его, защищая Императора. — Землянин взглянул на Афуан. — Если, конечно, она будет молчать.

— Принцесса не захочет огорчить меня, — сказал Оловиель. — Галиан предупредил, что если я соглашусь с ним, то Император отправит меня в изгнание или изолирует в моих же собственных интересах. Сейчас это относится к ней.

Он отвернулся от Афуан и, чуть прихрамывая, подошел к Императору. Ро и Джим последовали за ним.

Оловиель прикоснулся к руке своего повелителя.

— Оран… — мягко сказал он.

Через несколько секунд Император медленно выпрямился и тепло улыбнулся.

— Оловиель! — сказал он. — Как хорошо, что ты так быстро пришел. Знаешь, я нигде не могу найти Вотана. Он недавно был здесь, и я могу поклясться, что дядя никуда не выходил, но его нет!

Император поглядел на паркет, на стену, на ковер и на игру света на потолке. Но его глаза ни разу не остановились на убитом.

— Я видел сон, Оловиель, — продолжал Император. — Это было сегодня ночью или, может быть, недавно… Мне снилось, что Вотан мертв. Галиан мертв и все мои Старкиены мертвы. И когда я пришел во дворец Тронного Мира, чтобы рассказать об этом Высокородным, я никого не встретил. Я был совсем один. А ведь это нехорошо?

— Пока я жив, я буду с тобой, Оран!

— Спасибо, — Император снова осмотрел комнату, и голос его стал тревожным. — Но я хотел бы знать, что случилось с Вотаном.

— Ему пришлось ненадолго уйти, — сказал Оловиель. — Он велел мне остаться с тобой, Оран, пока…

Оран улыбнулся.

— Ну, тогда все в порядке! — счастливо сказал он.

Император обнял Оловиеля за плечи и еще раз осмотрел комнату.

— А, да здесь Афуан… и маленькая Ро, и бесстрашный Дикий Волк, бывший, я бы сказал.

Улыбка Императора сменилась немного торжественным, немного грустным выражением.

— Ты ведь покидаешь нас, да?.. Джим, мне показалось, что ты так сказал недавно.

— Да, Оран. Мне надо идти.

Император кивнул.

— Да, я действительно это слышал. Я ведь иногда кое-что понимаю лучше любого Высокородного. Хорошо. Возвращайся на свою планету, Джим.

Рука Императора соскользнула с плеча Оловиеля. Он шагнул вперед.

— Ваш мир полон молодой энергии, Джим. А мы здесь очень устали, очень устали. С тобой и твоими Дикими Волками все будет хорошо. Я вижу, что ты знаешь. Иногда все передо мной… — желто-лимонные глаза Императора, казалось, заволоклись туманом. — Да. Все хорошо. Что-то говорит мне, что ты оказал мне большую услугу. Мне бы хотелось утвердить усыновление. С этой минуты ты Высокородный, Джеймс Кейл. — Оран улыбнулся… — Хотя я не даю тебе ничего нового, ты имеешь все…

Император повернулся к Оловиелю:

— Что мне делать сейчас? — спросил он.

— Я думаю, отослать домой Афуан. Пусть она пока остается там.

— Да.

Принцесса взглянула на Оловиеля, неожиданно крикнула:

— Грязнолицая! Дикарь! Убирайтесь в кусты и размножайтесь там!

Джим хотел ее ударить, но Ро удержала его руку.

— Нет! — гордо сказала она. — Разве ты не видишь? Она ревнует! Ревнует!

Девушка взглянула на него.

— Я иду с тобой, Джим. Иду в твой мир.

— Да, — неожиданно согласился Император. — Это правильно. Так я все и видел. Да, маленькая Ро должна пойти с ним.

— Афуан! — резко скомандовал Оловиель.

Принцесса исчезла.

Джим покачнулся на ногах и с трудом удержался.

— Идем быстрее, — проговорил он. — Я пришлю своих Старкиенов, Оловиель. Они должны охранять Императора, пока с колониальных миров не вернутся остальные. Если ты прикажешь им возвращаться немедленно, возможно, не все погибнут в ловушках Галиана.

— Я сделаю это. До свидания, Джим! — сказал тот. — Спасибо!

— До свидания, Джим, — сказал Император.

Землянин пожал руки Высокородным.

— Кстати, Адок, — сказал Император. — У тебя есть семья?

— Нет, — бесстрастно ответил Старкиен. — Мой сын вырос, а жена ушла в женское поселение.

— Хочешь пойти с Джимом?

— Я… — Адок запнулся. — Я… не привык хотеть чего-то… Я служу… Импе…

— Если я прикажу тебе сопровождать Джима и Ро и оставаться с ними до конца, тебе будет приятно? — спросил Оран.

— Да.

— Адок будет с тобой, — сказал Император. — Он тебе пригодится.

— Благодарю, Оран, счастливо, Оловиель! — сказала Ро и взяла землянина под руку.

В ту же секунду они переместились на космодром.

Гарн стоял у входа, как часовой. Он быстро повернулся к Джиму.

— Рад видеть вас, сэр!

Все закружилось, закачалось, и Джим напряг все силы, чтобы не упасть. Как сквозь сон услышал, как Адок говорит адъютанту:

— Высокородный Вотан и принц Галиан убиты. Погибло три Старкиена. Высокородный Оловиель занял место Вотана. Вам надо немедленно явиться к Императору.

— Да! — подтвердил Джим.

— Есть! — Гарн исчез.

Внезапно они очутились на корабле. Ро, Джим и Адок. Джим чуть не упал. Девушка уложила его на подушку.

— Что… это… Адок?! — услышал он голос Ро, доносившийся из длинного коридора, по которому Джим неудержимо скользил в пропасть все быстрее и быстрее. Сделав огромное усилие, он представил космопорт Альфа Центавра и путь до Земли. Последнее усилие — дальше корабль отправится сам.

Джим не сомневался, что скоро они будут дома, на родной Земле…

Перестав сопротивляться, он почувствовал, что скользит, скользит вниз. Сил удержаться у него уже больше не было.

— Галиан ранил меня перед смертью, — тихо прошептал он. — Я умираю… Расскажи все… там на Земле… Скажи им все…

— Ты не умрешь! — Ро заплакала и обняла его. — Ты не умрешь! Ты не…

Но он уже падал в бездну и тьму.

3

Когда Джим открыл глаза и стал видеть после долгого блуждания во тьме, он с трудом узнал образы и формы вещей, окружающих его. Ему казалось, что он восстал из мертвых. Но постепенно Джим стал лучше видеть, вернулись чувства. Он понял, что лежит на чем-то твердом, не на подушке, и что потолок белый с неприятным серым оттенком. И уж очень низкий.

С трудом Джим повернул голову и увидел небольшой столик, несколько стульев и больничный экран. Через маленькое окошко в дальнем конце струился солнечный свет. Он видел небо, голубое небо с белыми облаками. Джим лежал, смотрел на родное земное небо и пытался сообразить, что же произошло.

Он был на Земле, следовательно, по меньшей мере пять дней он был без сознания, но если это Земля, то почему он здесь? Где же Ро? Где Адок? Где корабль?

Он спокойно лежал и думал. Через полчаса он вспомнил о сожженном боке. Джим откинул простыню, задрал голубую пижаму и исследовал бедро. Даже шрама не было.

Джим чувствовал себя неплохо, но тело его ослабело, как будто он долго спал. На маленьком пластиковом столике стоял стакан с холодной водой и коробка с салфетками. Значит, это больница… Действительно, ведь он был ранен Галианом…

Джим продолжал осмотр помещения. Под верхней крышкой стола находилась вторая. Там был телефон. Он поднял трубку и прислушался, но никаких гудков не последовало. Набрал наудачу несколько цифр — ответа не последовало. Джим положил трубку на место и внезапно заметил у аппарата кнопку, рядом с которой значилось «СЕСТРА».

Он нажал на кнопку. Ничего не произошло. Подождав минут пять, он нажал на кнопку еще раз.

Дверь распахнулась, но вошла не девушка в белом халате, а мускулистый молодой человек, чуть полнее и пониже Джима, но с широкими плечами.

Он подошел к кровати, посмотрел на больного и взял его за левое запястье. Подняв кисть, он начал считать пульс Джима, наблюдая за электронными часами.

— Я здоров. Что это за больница? — спросил Джим.

Мужчина-санитар не ответил. Закончив считать, он положил руку больного на кровать и повернулся.

— Эй, подождите! — Джим сел.

— Лежать! — хрипло сказал человек и, выскочив из палаты, торопливо захлопнул дверь.

Джим откинул простыни и соскочил с постели быстро и уверенно. Подбежав к двери, он дернул за ручку, но пальцы только соскользнули по гладкому, неподвижному металлу.

Джим еще раз потряс ручку, потом отступил на шаг. Сначала он хотел стучать в дверь, пока кто-нибудь не придет, но, подумав, решил этого не делать.

Палата, в которой Джим находился, была похожа на помещение для буйных. Он подошел к окну, и это только подтвердило его опасения. Невидимая с постели толстая решетка закрывала солнце. Если у человека не было необходимых инструментов, он не мог ее взломать.

Под окном раскинулась зеленая лужайка, чуть дальше вздымались высокие сосны, закрывавшие горизонт.

Джим немного подумал и подойдя к постели, лег и укрылся простыней.

С терпением, которое стало его вторым я, он приготовился ждать…

Через несколько часов без предупреждения дверь открылась и вошел все тот же санитар. За ним следовал маленький пожилой человек с узким неприятным лицом и абсолютно лысым черепом, в белом врачебном халате. Он посмотрел на Джима.

— Все в порядке. Вы мне больше не нужны.

Санитар вышел и прикрыл дверь. Врач взял Джима за руку и сосчитал пульс.

— Да… — пробормотал он.

Врач отпустил руку Джима, откинул простыни, поднял вверх пижаму и исследовал его правый бок. Его пальцы нажимали то тут, то там, и внезапно Джим весь напрягся.

— Больно?

— Да, — спокойно сказал Джим.

— Гм… это интересно… если это правда…

— Доктор, со мной все в порядке?

— Да, все в порядке, — ответил врач, одернув пижаму и поправив простыни. — Но я не могу поверить. В вашем правом боку небольшая скважина…

— Во что вы не верите?

— Я не верю, что в этом месте у вас была выжжена огнем рана по меньшей мере двух дюймов в ширину и шести в длину, — сказал доктор. — Да, я видел по телевизору ваш корабль и мне немного рассказывала девушка, но я все равно не верю. Во-вторых, с такой раной вы умерли бы раньше, чем долетели до Земли. А в-третьих, там не осталось даже шрама. Вы никогда не убедите меня, что после большой раны не остается следов!

— А зачем вас убеждать?

— Не надо меня убеждать. Следовательно, на мне нет ответственности! Я могу только дать заключение — вы сейчас абсолютно здоровы. Я так им и передам!

— Им?

Врач уставился на него.

— Доктор, — спокойно сказал Джим, — у вас обо мне плохое мнение, но это ваше дело. Но, кажется, не говорить пациенту, где он находится и кто в этом принимает участие, просто неэтично! Вы говорили о девушке. Скажите, она не ждет сейчас за дверью?

— Нет, — сказал врач. — Что же касается ваших вопросов, я могу сказать, что вас сюда поместили люди из Мирового Правительства. Меня предупредили, чтобы я не говорил с вами ни о чем, кроме вашей болезни. Лечение вам больше не требуется, следовательно, мне не о чем с вами больше говорить.

Он встал и подошел к двери, остановился и посмотрел на Джима.

— К вам пришлют человека, когда я доложу, что вы здоровы, и тогда вы сможете задать любой вопрос.

Он отвернулся и нажал на ручку. Но дверь была заперта. Тогда врач ударил по ней кулаком и закричал. Через минуту дверь осторожно открыли, и он проскользнул в щель. Щелкнул замок, Джим остался один.

На этот раз ждать пришлось недолго. Через 20 минут хлопнула дверь, и в палату вошел человек, лет на десять моложе врача, загорелый. Он был одет в серый костюм. Мужчина строго кивнул Джиму и сел на один из стульев у его кровати.

— Я — Даниель Вилькоксин, — сказал человек, — но, если хотите, можете называть меня Дэн. Правительство собирает комиссию по рассмотрению вашего дела. Я назначен адвокатом.

— А если мне не нужен адвокат?

— Тогда, конечно, я уйду. Но расследование не имеет ничего общего с судебным процессом. Судебный процесс начнется, если его разрешит комиссия. Так что сейчас адвокат вам, по существу, не нужен и вас никто не может заставить принять мои услуги. С другой стороны, если вы откажетесь от меня, другого адвоката комиссия вам скорее всего не предоставит. Ведь это не судебный процесс и формально адвокат вам не нужен.

— Понятно, — сказал Джим. — Разрешите задать вам несколько вопросов.

— Валяйте.

— Где я?

— Пожалуй, вот этого я не могу вам сказать. Это правительственная больница, в которой держат людей, если их дела требуют большой секретности. Я сам приехал сюда в закрытом автомобиле… Я ехал полчаса от здания Правительства, где находится моя контора.

— Где мой корабль? Где женщина и мужчина, сопровождавшие меня?

— Ваш корабль на правительственном космодроме, — сказал Вилькоксин. — Он окружен солдатами, которые держат любопытных далеко, на расстоянии примерно четверти мили, ваши товарищи пока на борту, и за это вы можете благодарить губернатора Альфа Центавра. Он на Земле. Когда правительство попросило их сойти, чтобы поместить туда ученых и охранников, губернатор отговорил их. Кажется, женщина, которую вы привезли, Высокородная? А губернатор прямо-таки дрожит перед любым Высокородным. И я не могу упрекать его в… — Вилькоксин с интересом посмотрел на Джима. — Насколько я понимаю, Высокородные правят Империей?

— Да. Зачем меня держат здесь?

— Эта леди, Высокородная…

— Ее зовут Ро, — перебил Джим.

— Так вот, Ро встретилась с представителями Правительства, как только корабль приземлился. Там были высокопоставленные лица, так как губернатор Альфа Центавра, гостивший на Земле, сказал, что корабль принадлежит Высокородным. В конце концов Ро впустила их и рассказала впечатляющую историю. Там было и то, как вы на дуэли уложили принца императорской крови. Она сказала, что вам намного лучше, но не возражала, когда Правительство предложило поместить вас в земную больницу для лечения. Наверное, они сказали ей, что земные препараты быстрее поставят вас на ноги.

— Да, — прошептал Джим, — она не подозрительна…

— Да, — очевидно, все так и было. Девушка решила забрать вас и Комиссия начнет расследование, как только вы поправитесь. Как я понял, доктор уже дал положительную оценку вашему здоровью, поэтому предварительное слушание, вероятно, начнется утром…

— Что это будет за расследование?..

— Видите ли… в том-то и дело. Расследование не имеет ничего общего с судебной процедурой. Теоретически комиссия созвана для того, чтобы получить информацию. В действительности, и я думаю, вы уже поняли это, они хотят открыть судебное дело, обвинив вас в предательстве и измене.

— Вы сказали «как я уже понял это», — повторил Джим спокойно. — Почему вы решили, что я должен ожидать нечто подобное, возвратившись на Землю?

— Но… — Вилькоксин на секунду умолк и быстро взглянул на Джима. — Когда вы вместе с Высокородными улетали с Альфа Центавра, на Землю вернулся Макс Холланд, который доложил, что вам наплевать на приказы и вы будете действовать по своему собственному плану и попытаетесь поднять на Тронном Мире чуть ли не мятеж, и, естественно, Холланд скажет это завтра на комиссии. Разве вы не говорили этого?

— Нет. Я сказал, что буду руководствоваться только своими суждениями.

— Для комиссии это то же самое.

— Похоже на то, что ваша комиссия уже признала меня виновным… в чем там… в предательстве?

— Пожалуй, да. Тогда я буду вас защищать. И я бы не сказал, что мне все это нравится, опять-таки — как вашему защитнику. Вас выбрали из тысячи кандидатов, потратили много денег. Вас обучали лучшие специалисты — и все это для того, чтобы вы могли вести’, наблюдения на Тронном Мире. Правительству надо было решить, действительно ли мы забытая часть Империи или развивались самостоятельно. Правильно?

— Да.

— Значит, вы согласны? Очень хорошо. Но если поверить рассказу Ро, вместо того чтобы вести спокойно наблюдения, вы затеяли драку с Высокородными, как только вступили на борт корабля, и ранили одного. Потом вы и ваш телохранитель ввязались в какую-то придворную интригу, в которой погибли дядя Императора и его брат. Были убиты и охранники. Правильно?

— Данную ситуацию трудно понять, следуя только фактам. Они искажают картину.

— Вы хотите сказать, что Ро лгала? — требовательно спросил Вилькоксин.

— Я хочу сказать, что ее не так поняли, — ответил Джим. — Скажите, это она рассказала вам это или это просто пересказ?

Вилькоксин задумчиво поскреб свой подбородок.

— Это пересказ, — признался он, — но если человек, который все это мне рассказал, выступит так же убедительно на комиссии, то вам будет плохо.

— Значит, комиссия предубеждена против меня?

— Пожалуй…

Вилькоксин задумался, потом внезапно вскочил и зашагал взад и вперед по комнате.

— Скажу вам честно, я был не в восторге, когда меня назначили вашим адвокатом. Может быть, я и сам был немного предубежден. Я говорю так, не потому что вы переубедили меня, — торопливо сказал он. — Но, возможно, вы говорите правду!

Вилькоксин вновь сел у постели Джима.

— Ну что ж, давайте послушаем ваш рассказ. Итак, вы покинули Альфа Центавра.

— Я отправился на Тронный Мир, чтобы выяснить, посещали ли Высокородные нашу планету или нет. Все, что случилось там, было следствием моих поисков и наблюдений!

— И это все? — спросил Вилькоксин.

— Пока что да. Я выступлю перед комиссией и все подробно расскажу, если они, конечно, выслушают меня.

— Но вы же должны понимать, что без исчерпывающей информации я не могу быть полезным вам.

— Да, но если быть откровенным, я вам не доверяю. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Просто вы вряд ли поймете мой рассказ, не побывав на Тронном Мире.

— Да, но ведь… на Тронном Мире не побывал еще ни один землянин.

— Совершенно верно. Никто из землян не поможет, мне, особенно когда Макс Холланд собирается свидетельствовать перед комиссией, которая уже заранее решила предать) меня суду за измену.

— В таком случае я не могу быть вам полезен.

Вилькоксин вскочил и направился к двери.

— Подождите. Возможно, вы не поможете как защитник, но помогите мне как человек.

— Как?

Вилькоксин повернулся, но его рука лежала на дверной ручке.

— Начнем с того, что я попрошу вас считать меня невиновным, пока не будет доказано обратное.

Адвокат минуту постоял у двери, потом его рука упала и он медленно подошел к Джиму.

— Извините, ну хорошо. Что я могу сделать для вас?

— Видите ли, я думаю, вы можете завтра пойти со мной на заседание комиссии как мой защитник. А пока я буду рад, если вы ответите на несколько вопросов. Во-первых, почему комиссия, Правительство и весь народ так хотят обвинить меня в предательстве, когда я всего лишь вернулся живым с Тронного Мира и привез ценнейший звездолет, Высокородную и Старкиена? Я просто не понимаю, как это сочетается с мнением о моей измене. Конечно, есть Макс Холланд, который обвиняет меня во всех смертных грехах. Но если у них имеются только его показания, я думаю, беспокоиться нечего.

— Как вы не понимаете? — Вилькоксин нахмурился. — Все разговоры начались потому, что они боятся мести Высокородных, которые могут сделать с Землей все что хотят.

— Почему?

Адвокат даже поперхнулся.

— Может быть, потому, что дядя и брат Императора мертвы. Разве Империя не будет мстить за них?

Джим ухмыльнулся.

— Вам смешно!? — удивился Вилькоксин.

— Нет. Просто теперь я понял, почему меня решили обвинить в предательстве. Ведь, насколько я знаю, измена карается смертью.

— Иногда… но при чем здесь?…

— Боюсь, что не могу вам объяснить, — ответил Джим. — Скажите, вы не могли бы встретиться с Ро?

Вилькоксин покачал головой.

— Я попытался сделать это раньше, но мне не разрешили даже приблизиться к кораблю.

— А передать записку?

— Возможно, хотя я и не знаю, доставят ли мне ответ.

— Это не обязательно, — сказал Джим. — Она отдала меня Темным врачам без протеста. Следовательно, Ро доверяла им. Отсюда вывод — она не знает, что собирается эта комиссия сделать со мной завтра… Ей надо рассказать о расследовании.

— Пожалуй да, — сказал Вилькоксин. Потом добавил: — Я передам ей все. Если не будет выхода, я позвоню завтра утром… они, несомненно, вызовут ее, чтобы она повторила рассказ для комиссии. Ро будет присутствовать на расследовании.

— Если вам удастся поговорить с ней вечером, я буду вам очень благодарен.

— Посмотрим. Но чем она вам поможет? Ведь она не даст других показаний.

— Я не это имею в виду.

— Но вы сказали, что ни один человек на Земле не может вам помочь. Следовательно, только она и еще тот мужчина могут выручить вас, — заметил Вилькоксин. — Разрешите мне предупредить вас, — продолжал адвокат, — они главные свидетели обвинения.

— Может быть, а может, и нет, — улыбнулся Джим. — Ведь вы забыли о губернаторе Альфа Центавра!

— Ах да! Я о нем не подумал. Вы правы, он заступился за Ро, когда девушка не захотела уходить с корабля. Возможно, он и вас защитит завтра… Если хотите, я свяжусь с ним.

— Нет, предоставьте его мне.

— Не понимаю, — прошептал адвокат. — Просто ничего не понимаю. Но я с вами! Что-нибудь еще?

— Нет. Извините, если сможете.

— Хорошо, — Вилькоксин вскочил, — я приду сюда за полчаса до того, как они соберутся отправить вас на комиссию. Таким образом, я поеду туда вместе с вами, не возражаете?

— Нет.

Вилькоксин подошел к двери, подергал за ручку и крикнул:

— Откройте!

Через несколько секунд дверь открылась — адвокат посмотрел на Джима.

— Спокойной ночи тебе, Джим. До завтра, дорогой.

— Благодарю.

Хлопнула дверь. Джим лег на кровать и закрыл глаза. На мгновение мозг затаил страх, но он быстро взял себя в руки и вскоре заснул. Он спал спокойно, как солдат перед боем.

4

Даниель Вилькоксин разбудил Джима ровно в 8.15. Вскоре они уже сидели в закрытом автомобиле, который мчался в Правительственный Центр.

Расследование началось в 9.00. Джим спросил адвоката, удалось ли ему поговорить с Ро. Вилькоксин кивнул.

— Мне не разрешили подняться на корабль, но я поговорил с ней по телефону, установленному на пограничном посту. Я задал ей множество вопросов, ответы на которые мне якобы были нужны для защиты, и передал ей все, что вы просили, так сказать, между строк.

— Хорошо, — сказал Джим.

После этого подсудимый не проронил ни слова и игнорировал все вопросы, заданные адвокатом. В конце концов Вилькоксин толкнул его локтем.

— Послушайте, ответьте же мне наконец! Через полчаса я теоретически должен вас защищать. Вы должны мне ответить! Не забывайте, ради вас я связался с Ро, а это было непросто. Кроме полевого телефона, других способов связи с кораблем нет.

Джим взглянул на него.

— Правительственный Центр в девяти милях от космодрома. Верно?

— Но… Да… — удивленно ответил адвокат.

— Если бы я находился в Правительственном Центре, мне не понадобились бы ваши услуги, чтобы передать Ро всю информацию. На таком расстоянии я мог бы сам спокойно говорить с кораблем.

Вилькоксин недоверчиво посмотрел на него.

— Я говорю это для того, чтобы вы поняли — мне нет смысла терять драгоценное время на ответы, все равно вы их не примете, разве что поверите… Обвинения Макса Холланда и других меня абсолютно не интересуют. После того, как вы передали Ро информацию, я попрошу вас только об одном — сидите тихо и не мешайте мне думать.

Джим погрузился в раздумья, и Вилькоксин больше не мешал ему.

Они подъехали к зданию суда. Джима отвели в маленькую комнату, где он должен был ждать членов комиссии. Потом его и адвоката проводили в уже переполненный зал.

Их усадили за стол напротив приподнятой сцены, где должны были разместиться шесть членов комиссии. Джим увидел, что в первом ряду в стороне от толпы сидят Старк Якобсон — руководитель Проекта, тренировавший его перед экспедицией на Тронный Мир, Высокородная Ро, Макс Холланд. За ним он заметил несколько учителей рангом поменьше.

Ро поймала его взгляд, побледнела. Она выглядела взволнованной. Девушка была одета в простую белую тунику и юбку, не очень отличавшиеся от земных нарядов, но тем не менее она выделялась из окружающей толпы.

Глаза Джима привыкли к высокому росту, природной грации и красоте Высокородных. Неожиданно земляне показались ему некрасивыми и маленькими…

Ро испуганно посмотрела на него.

На сцену вышло семь человек, и по залу пробежал взволнованный гул, так как вместе с людьми все увидели маленького коричневого человечка, который занял место рядом с Хейнманом, представителем могущественного Европейского Сектора.

Джим взглянул на губернатора и слабо улыбнулся. Тот взглянул на него печально и торжественно.

Все успокоились. Началось расследование.

— Пусть в записях будет отмечено, — сказал Хейнман в микрофон, — что губернатор Альфа Центавра любезно согласился присутствовать в зале на заседании комиссии, чтобы помочь расследованию опытом и знаниями.

Хейнман постучал по стеклу председательским молотком и велел официальному представителю правительства выступить и описать дело.

Представитель произнес прекрасную речь. Он тщательно избегал слова «предательство», но ухитрился выставить все в таком свете, что у публики не оставалось сомнения в том, что Мировое Правительство возбудит против Джима судебное дело по обвинению в измене.

Потом вызвали свидетеля Старка Якобсона. Его спросили, как Джима готовили к экспедиции на Тронный Мир и почему выбрали именно его.

— Джеймс Кейл, — спокойно ответил Якобсон, — был необычайно талантлив, физически он был великолепно развит. Ведь нам нужен был тореадор. К тому же Джим имел научные степени по химии, истории и антропологии, он показал себя знатоком в культурных и социальных науках.

— Не хотите ли вы сказать, — вмешался Хейнман, — что он выделялся?

— Он был яркой индивидуальностью, но, в конце концов, все они таковы, — сухо сказал Якобсон.

Руководитель Проекта был седым высоким датчанином. Ему было примерно 60 лет. Джим вспомнил, что Якобсон всегда отличался тем, что относился к нему с симпатией.

Якобсон продолжил:

— … это было одним из требований, которые мы предъявляли к избраннику…

И он по списку перечислил остальные требования. Все они подчеркивали хорошее физическое состояние, развитый ум, эмоциональное равновесие и широкий диапазон знаний.

— А как насчет эмоционального равновесия? — вновь вмешался Хейнман. — Не был ли Кейл несколько… скажем… антисоциальным? Не сторонился ли он людей? Не пытался ли он сделать все в одиночку?

— Да, — ответил Якобсон, — и опять-таки нам нужен был именно такой человек. Ведь он должен попасть в совершенно незнакомую обстановку и чужую культуру. Мы хотели, чтобы он был замкнут в себе, немногословен, насколько это возможно.

Якобсон не уступал. Хейнман задавал довольно коварные вопросы, но седой датчанин держался крепко. Он утверждал, что Джим был не менее и не более, а как раз таким человеком, которого и должны были послать по Проекту. Но речь Макса Холланда была откровенно враждебной.

— … остальные члены Проекта, — сказал Холланд, потушив тлеющую сигарету, — никогда не пошли бы на такой риск — ведь это угрожало всей Земле. Наш мир по сравнению с Империей — все равно что цыпленок по сравнению со слоном. Цыпленок так мал, что на него не обращают внимания и он в безопасности, разве что по ошибке попадает под ногу слона. Тогда у него нет никакой надежды! Мне кажется, что Проект в основном не удался и к тому же поставил нас под удар — мы можем попасть под ногу слона — Империи — из-за ошибок Кейла…

Холланд, как и Якобсон, был допрошен Хейнманом и другими членами комиссии, но в отличие от датчанина с удовольствием чернил Джима.

Холланд утверждал, что Джим был крайне антисоциален, вплоть до паранойи, эгоистичен и полностью уверен в своей непогрешимости. Потом очень холодно он пересказал содержание беседы в раздевалке под трибунами арены на Альфа Центавра, когда Джим сказал, что будет действовать самостоятельно.

— Вы считаете, — спросил Хейнман, — этот человек еще до отлета на Тронный Мир решил игнорировать задание Проекта?

— Да.

Холланд сел на место.

Следующей должна была выступать Высокородная, но ее просто попросили послушать магнитофонную запись ее рассказа о Джиме начиная с драки на корабле и заканчивая приземлением на космодроме Правительства.

Когда прозвучало последнее слово, Хейнман прокашлялся и наклонился, как бы намереваясь заговорить с ней. Но губернатор Альфа Центавра что-то прошептал ему на ухо, и представитель Европейского Сектора ничего не спросил.

Девушка была тут же отпущена комиссией.

Сидевший рядом с Джимом Вилькоксин до сих пор был абсолютно спокоен, но теперь он испугался и возбужденно сказал Джиму:

— Послушайте! Мы по крайней мере можем использовать право перекрестного допроса. Губернатор Альфа Центавра допустил ошибку, когда посоветовал Хейнману отпустить ее просто так. Вероятно, они проявили к ней внимание, но вам-то это ничем не поможет. Ро даст показания в вашу пользу, и я уверен, что ее ответы произведут прекрасное впечатление.

Джим покачал головой, да и спорить уже не было времени — его вызвали. Хейнман рассказал немного о его личных качествах и аккуратно и быстро обошел этот скользкий вопрос.

— Возникли ли у вас когда-нибудь сомнения в правильности Проекта? — спросил он наконец.

— НЕТ.

— Но перед отлетом на Тронный Мир у вас, кажется, возникли все-таки такие соображения? — Хейнман перебрал рассыпанные листки и вскоре нашел нужные. — Вот, смотрите, мистер Холланд докладывает о разговоре на Альфа Центавра, я цитирую: «Макс, уже поздно вмешиваться. С данного момента я все решаю сам.» Это так?

— Нет.

— Нет? — Хейнман нахмурился.

— Я сказал не так, — ответил Джим. — «Мне очень жаль, Макс, но это должно было случиться рано или поздно. Проект в данной ситуации не может быть руководством. Теперь я буду следовать только своему суждению.»

Хейнман нахмурился еще больше.

— Не вижу никакой разницы!

— Пожалуй, ее не заметил и Макс Холланд. Но разница есть.

Джим чувствовал, как его изо всех сил дергают за рукав под столом.

— Полегче, — прошептал адвокат. — Полегче! Ради всего святого!

— Ах, значит вы ее видите? — ехидно спросил Хейнман.

Он посмотрел на членов комиссии.

— И вы отрицаете, что брали на Тронный Мир пистолет и нож, несмотря на возражения мистера Холланда?

— Нет.

Хейнман сухо откашлялся, вынул белый платок и вытер рот, затем спрятал платок в карман.

— Ну что ж, с этим, кажется, все.

Представитель Европейского Сектора вытащил листок из кипы бумаг и сделал отметку карандашом.

— Сейчас вы услышали рассказ мисс… Высокородной Ро о ваших действиях. Можете ли вы добавить что-нибудь?

— Нет.

И еще раз он почувствовал, как его дергают за рукав. Джим не ответил адвокату ничего.

— Никаких замечаний, — проговорил Хейнман, — то есть вы не хотите объяснить свои поступки на Тронном Мире, абсолютно противоречащие программе Проекта?

— Этого я не говорил, — возразил Джим, — рассказ Высокородной Ро правдив. Но вы неправильно поняли его. Так же ошибочно и ваше глубокое убеждение, что мои действия на Тронном Мире шли вразрез с Проектом.

— В таком случае, я думаю, вам лучше все объяснить, как вы считаете, мистер Кейл, — сказал Хейнман.

— Я все время и пытаюсь сделать это.

Ответ Джима заставил председателя комиссии покраснеть, но он решил не обращать внимания на вызов. Хейнман махнул подсудимому рукой, приглашая его продолжать.

— Объясняю достаточно просто. Высокородные Империи Тронного Мира, я уверен, губернатор Альфа Центавра со мной согласен, высшие существа не только по сравнению с низшими расами колониальных миров, к которым относится сам губернатор, — Джим взглянул на маленького человечка, но тот явно не хотел смотреть на него, — но и по сравнению с людьми Земли. Следовательно, какие бы тщательные планы ни подготавливались нами, все равно они не смогли бы правильно направить мои действия в абсолютно чужой культуре, где самый заурядный человек в сотни раз выше гениев Земли. В самом начале я понял, что мне придется приспосабливаться к ситуации на Тронном Мире соответственно обстоятельствам и самостоятельно принимать решения.

— Но вы не сказали об этом, когда обучались, — перебил его Хейнман.

— Да. Если бы я об этом сказал на ранних стадиях обучения, меня безусловно бы заменили.

Вилькоксин дернул Джима за рукав.

— Ну конечно, конечно, — вежливо согласился Хейнман. — Продолжайте, мистер Кейл.

— Следовательно, — спокойно сказал Джим, — прибыв на Тронный Мир, я понял, что отстаивать интересы Земли можно только в окружении Императора. Император был сумасшедшим. Его брат Галиан организовал заговор, чтобы стать его советником, фактически властелином Империи, вместо Вотана — дяди Императора. Для этого нужно было уничтожить Старкиенов и Вотана. Потом Галиан легко бы занял место Вотана и удержал бы полный контроль над Тронным Миром и Империей. И он, конечно, хотел создать новых Старкиенов, преданных уже не Императору, а советнику. Что такое Старкиены? Это специально выведенные люди, созданные контролем над генами. Их рождаемость контролируется веками — и Галиан знал, что вывести новую расу воинов и телохранителей он может в течение двух поколений, если у него будет сырьевой материал. И этот материал он собирался брать с… Земли!!!

5

Прошла секунда после речи Джима, прежде чем слова его дошли до сознания земной аудитории. Но реакция была драматичной.

Председатель даже вскочил с кресла, остальные члены тоже.

— Что это значит, мистер Кейл? — требовательно спросил Хейнман. — Вы обвиняете принца Галиана, которого убили, в том, что он хотел изменить нас генетически и превратить в… тупых и верных телохранителей?

— Я его не обвиняю, — ответил Джим абсолютно спокойно. — Я просто констатирую факт. Он сам все рассказал мне. Я не думаю, что вы его поймете, — первый раз за все время в голосе Джима послышалась ирония, — но Высокородные Тронного Мира одобрили бы эту идею. Ведь в конце концов низшие расы колониальных миров веками были слугами Высокородных. А мы знали еще меньше. Мы для них — Дикие Волки, дикие мужчины и женщины!

Хейнман что-то прошептал губернатору Альфа Центавра. Джим стоял молча, пока их беседа не закончилась. Председатель Европейского Сектора снова повернулся к подсудимому.

— Немного раньше вы обронили замечание, — сказал он, — что Высокородные Тронного Мира — высшие существа. Как это сочетается с бесчеловечными планами, которые вы приписываете принцу Галиану? Не говоря уже о том, что он планировал занять место советника Императора, убив своего дядю? И затем место Императора. Даже губернатор Альфа Центавра согласен с вами, что Высокородные выше нас, следовательно, как же мог такой цивилизованный человек, как принц Галиан, планировать такие варварские убийства?

Джим рассмеялся.

— Я все-таки думаю, что ни вы, ни члены комиссии не понимаете социальных отношений между Высокородными и низшими расами. План заговора против Императора с точки зрения любого Высокородного был вершиной предательства и злодейства. Но в то же время любой Высокородный сказал бы, что мы должны быть счастливы, ибо нас удостоил внимания принц крови. Ведь сделав нас Старкиенами, он избавил бы нас от болезней и мы стали бы здоровой, всегда довольной, объединенной расой.

— Вы хотите сказать, мистер Кейл, — произнес Хейнман, — что на Тронном Мире вы действовали на благо не только Императора, но и землян? Так?

Хейнман требовал честного ответа.

— Да! — ответил Джим.

— Я бы хотел вам поверить, но мне кажется, вы хотите, чтобы мы слишком многое приняли без объяснений. Например, как вы узнали о планах принца Галиана? Ведь он, наверное, держал их в строжайшем секрете.

— Вы правы. Некоторые дворяне колониальных миров, — Джим взглянул на губернатора Альфа Центавра, — должны были знать о его планах уничтожения императорских Старкиенов. Принцесса Афуан и Мелиес, господин над слугами, вероятно, знали остальные части плана. Но Галиан был хитер.

— Ну а как о них узнали вы? — спросил маленький толстый член комиссии, которого Джим не запомнил.

— Я антрополог. Я изучаю человеческие культуры во всех их проявлениях и вариантах. Существует определенный предел для человеческой культуры вне зависимости от ее развития. Социальные отношения знати на колониальных мирах были скопированы с Тронного Мира. Высокородные говорили, что это самый высокий уровень культуры. Фактически и Высокородные, и подражавшие им дворяне колониальных миров были разделены на маленькие группки и искусственные клики, подобные «нойо».

Джим остановился и подождал, пока его спросят, что такое «нойо». Спросил его об этом Хейнман.

— Французский атомолог Жан-Жак Петтер дал термин «нойо» обществу, раздираемому внутренними противоречиями. Несколько позже Робер Ардлей охарактеризовал данное понятие как «соседство территориальных властителей, связанных дружеско-враждебной зависимостью». Примером «нойо» является обезьяна Каллицебус. Каждая семья Каллицебус проводит свободное время, угрожая владениям другой семьи. Все это, заменив территорию властью, а угрозы — интригами, можно отнести и к обществу Тронного Мира. Единственным исключением из «нойо» была Ро и подобные ей Высокородные. Они отстали от других Высокородных по физическим данным. Словам Ро не придавали значения, и зря!

Минута молчания… потом Хейнман заговорил:

— Раньше вы сравнивали Высокородных с богами, а теперь — с обществом обезьян. Как это понять? Ведь не могут они быть и теми и другими?

— Почему же, — ответил Джим, — Ардлей утверждал: — «Нации дают героев, а „нойо“ — гениев». Но в данном случае был обратный процесс. Гении создали общество — «нойо». Обезьяны Каллицебус живут, так сказать, в утопии. На деревьях есть и пища, и питье. Высокородные Тронного Мира создали для себя утопию, ведь их технология заботится о выполнении малейшего желания. Естественно, в таких условиях они когда-нибудь ослабнут и станут добычей человеческих рас колониальных миров, положение которых намного хуже. Это — исторический переворот общества.

— Но ведь с Высокородными так не получилось?

— Да, им удалось создать нечто уникальное — вечную аристократию. Империя начала с того, что собрала на планете лучшие умы, и впоследствии эта планета стала Тронным Миром. Но и тогда продолжали приезжать туда самые талантливые люди колониальных миров. Приток свежей крови, понимаете? Кроме того, аристократия Тронного Мира заставила каждого Высокородного знать все о технологии Империи. Другими словами, Высокородные не просто гении — они знающие гении! Девушка Ро, которая сейчас сидит рядом с вами, если вы дадите ей время, материалы и орудия производства, сможет создать на Земле всю технологию Империи.

Хейнман нахмурился.

— И все же я не вижу связи между ними и «нойо».

— Бесконечно обновляющаяся вечная аристократия ведет счет инстинктивному процессу человеческой эволюции, — продолжал Джим. — В результате создается исключительная искусственная ситуация, при которой происходит социальная, а следовательно, и индивидуальная революция. Такая аристократия, если не будет уничтожена снаружи, просто разрушит сама себя. У Высокородных когда-нибудь обязательно наступит упадок.

Губернатор наклонился и что-то настойчиво зашептал Хейнману, но тот отстранил его рукой.

— Как только я понял, то решил: зерна разрушения уже посеяны. Свидетельством упадка служила культура «нойо», до которой деградировали их общественные отношения, — Джим все время внимательно смотрел на губернатора. — Вероятно, через несколько веков Империя станет разваливаться и тогда Высокородным будет уже не до Земли. К счастью, я узнал о планах Галиана, который хотел захватить власть. Не все Высокородные были удовлетворены «нойо». Некоторые индивидуалисты, как Галиан, Оловиель, Вотан, жаждали действия и настоящего риска. Игра в Пункты не была их призванием. Галиан был особенно опасен. Как их Император он был сумасшедшим, но дело в том, что принц мог применить это, в отличие от брата. У Галиана были большие планы относительно Земли. Он бы втянул нас в гибель Империи.

Джим замолчал. Внезапно ему захотелось взглянуть на Ро и посмотреть, какое впечатление произвели на нее эти слова, но он не осмелился.

— Итак, — заключил он, — передо мной стояла ясная цель — остановить или уничтожить Галиана. И я сделал это.

Члены комиссии, губернатор, публика — никто не проронил ни слова. Все ждали продолжения речи Джима. Наконец Хейнман сказал:

— Мы внимательно выслушали ваши объяснения. Вы сделали все, чтобы спасти Землю от сумасшедшего. Но как вы могли все узнать? Не понимаю…

— Я скажу вам, — сказал Джим и мрачно улыбнулся. — Я нашел в их архивах сведения, что Земля все-таки была колонизирована экспедицией Империи и там было несколько Высокородных. И… — он заколебался, но внезапно выговорил медленно и спокойно:

— Я ИЗГОЙ ВЫСОКОРОДНЫХ-ЗЕМЛЯН. ИЗГОИ БОЛЕЕ ЗДОРОВОЙ И РАЗВИТОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ И АРИСТОКРАТИИ. И ТОЛЬКО ПОЭТОМУ Я СМОГ УБИТЬ НА ДУЭЛИ ГАЛИАНА. МОЙ РОСТ ОСТАНОВИЛИ ЗДЕСЬ НА ЗЕМЛЕ, КОГДА МНЕ БЫЛО ВСЕГО ДЕСЯТЬ ЛЕТ!

Джим повернулся и посмотрел прямо на губернатора.

Коричневый человечек застыл, рот его был слегка приоткрыт, маленькие глазки испуганно моргали.

Джим почувствовал, что аудитория симпатизирует ему, но внезапно симпатия сменилась недоверием.

— Высокородный? Вы? — удивился Хейнман.

Было похоже, что председатель спрашивает сам себя. Но вскоре он взял себя в руки и успокоился. Представитель Европейского Сектора вспомнил, кто он!

— В это трудно поверить! — сказал Хейнман, и в его словах прозвучала ирония. — Чем вы можете доказать это?

Джим показал на губернатора Альфа Центавра.

— Он хорошо знает Высокородных. Он видел меня на Тронном Мире. Он знает многое. Поверите ли вы в его свидетельство?

— Я думаю, да! — сказал Хейнман и громко спросил:

— Мистер Кейл утверждает, что он — Высокородный. Как вы считаете, губернатор?

Губернатор взглянул на Джима, он хотел что-то сказать, заколебался и через минуту заговорил, искажая земные слова:

— Нет… нет… он не Высокородныйі Он не может быть Высокородным! Нет… НЕТ!

Позади Джима раздался тысячный вздох разочарованной публики. И тогда Джим медленно встал и скрестил руки на груди.

— Сядьте, мистер Кейл! — крикнул Хейнман.

Но Джим не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Адок! — громко позвал он. Перед ним возник Старкиен. Его могучее тело слегка блестело при электрическом свете, на нем выделялись белые полосы энергетических лент.

Аудитория снова вздохнула, на этот раз с трепетом. Наступила тишина.

— Адок, — спокойно сказал Джим. — Видишь стену? Открой ее. Без шума, без повышения температуры, без обломков. Сделай все аккуратно. Исполняй!

Адок чуть повернулся к стене, которую показал Джим. Внезапно вспыхнул белый свет, ослепительный огонь и раздался хлопок. В стене зияло отверстие неправильной формы, десяти футов в высоту и пятидесяти в длину, с гладко закругленными краями, как будто камень расплавился.

По голубому небу плыли маленькие облака, и Джим сказал:

— Пусть небо будет чистым!

Раздалось пять глухих ударов, и небо стало чистым.

Подсудимый медленно поднял руку и указал на губернатора Альфа Центавра.

— Адок… — начал он.

Маленькая коричневая фигурка внезапно спрыгнула со сцены и, подбежав к Джиму, упала на колени и попыталась поцеловать ему ладонь.

— Нет-нет, Высокородный! — на языке Империи воскликнул губернатор. Потом он в полном отчаянии перешел на английский.

— Не-е-е-т!

Его голос гремел в оглушительной тишине зала.

— Я ошибался! Он — Высокородный! Говорю вам, он — Высокородный! — губернатор почти визжал.

Члены комиссии с ужасом и недоверием смотрели на него.

— Нет! Нет! — кричал губернатор. — Говорю так не потому, что указали на меня. Нет! Это из-за Старкиена! Вы не понимаете! Старкиены подчиняются только Императору и Высокородным! Я ошибался! Это правда! Он действительно Высокородный! Вы должны обращаться с ним как с Высокородным!

— ОН — ВЫСОКОРОДНЫЙ!

Зарыдав, губернатор повалился на пол.

Джим почувствовал, как кто-то пожал его руку. Обернулся и увидел Ро.

— Да, действительно, — сказала Высокородная. Она говорила на английском языке, правильно, но по-своему строя фразы. — Я Высокородная и я вам говорю, что Джим тоже. Император усыновил его. ДЖИМ рисковал жизнью, и он привел меня и Адока, чтобы мы помогли вашему народу когда-нибудь взять наследство Империи.

Она указала на губернатора.

— Этот человек, должно быть, участвовал в заговоре Галиана, он послал с Земли камень от имени Джима. Но это был не камень, а фокусирующее устройство, проецировавшее на Вотана голубой цвет. И Император, подумав, что он видит перед собой Голубого Зверя своих кошмаров, испугался и приказал убить Вотана. Галиан так и планировал. Я думаю, губернатор вам и предложил судить Джима.

— Я лгал… я сказал, что принцесса Афуан скоро сметет Высокородного Оловиеля и будет мстить Земле за то, что сделал на Тронном Мире Джим… — простонал губернатор, закрывая лицо руками. — Но я ошибался… ошибался! Он — Высокородный… Я был не прав… не прав…

Лицо Хейнмана было похоже на лицо человека, только что вышедшего после долгого скитания из темного туннеля к дневному свету, настолько яркому, что приходилось щурить глаза.

Джим хмуро и спокойно посмотрел на представителя Европейского Сектора Совета:

— Надеюсь, теперь вы понимаете, почему Империю нельзя было допустить на Землю любой ценой!