Когда Мира переступила порог этого дома, она сразу поняла, о чем Митя говорил в машине.
Автоматизированный, умный и технологичный, от и до.
Каждый раз, задерживаясь на работе, он садился на заднее сидение своей машины, и входил в приложение. Заранее включал свет, электрический камин, проектор в гостиной, даже ставил на таймер гребанный чайник, который вскипал к его приходу, не смотря на то, что чай он никогда не пил. Нет, это все было не потому, что Митя являлся любителем всяких электронных штук, просто так казалось, что дом жив. Что кто-то радуется его возвращению, ждет… жарит тосты к его приходу. Вот такой вот маразм.
— Как он определил, я же тихо? — прошептала Мира, делая беззвучный шаг. — Я думала он реагирует на хлопок.
— Здесь везде камеры, — мягко ответил Митя. — Они реагируют на движения, и тогда загорается свет. Интенсивность, цвет, все настраивается вручную.
— Офигеть, как это круто…
Мира покрутилась в просторной гостиной. Светлый, кремовый паркет, высокие узкие окна. Здесь одновременно сочеталось два стиля. Строгая и неприклонная классика, вместе со взбалмошным и непреклонным хай теком, который умело вписывался своими стеклянными, пластиковыми и металлическими деталями, среди задрапированных под янтарь толстых штор, и вручную вылепленного камина, в котором огонь тоже был не из искры.
— Я рад, что тебе нравится. Чем тебя угостить?
— А что у тебя есть? О! —
Мира подбежала к стене, которая на вид была сделана из цельного толстого стекла, — так вот где ты взял золотую рыбку?
— Они не настоящие, — Митя обнял ее сзади, глядя на умело отображенные пиксели. — Зато убирать не нужно.
— А за моей, что нужно было? — Мира рассмеялась, обхватывая его руки своими. — Я шучу. Мы же в ответе за тех, кого приручили. Как ты думаешь, ей бы было интересно, если бы ее запустить к ним? Они такие яркие и красочные, ей бы весело было с ними плавать?
— Внутри нет воды, это имитация. Если бы ты её запустила туда, она бы свалилась и сдохла среди плат и микросхем.
Митя вздохнул, ощущая себя той же самой рыбкой, которая уже столько лет лавирует среди подделок и суррогата, в абсолютном одиночестве и чужой искусственности, но вдруг чьи-то чужие руки, полили его настоящей водой, и закоротили микросхемы, ломая этим самым систему ложных ценностей, и уничтожая фальшивок.
— Значит, нужен настоящий аквариум, с настоящими рыбками, да?
Мира повернулась к нему и он только грустно улыбнулся.
Как-то устало.
Ну какие ему к черту живые существа? Рыбки, собака, женщина… Ребенок, блин. Есть люди, которые абсолютно не адаптированы под семейную жизнь. Китайская подделка, которой забыли вставить механизм, отвечающий за чувство любви и заботы.
— Меня больше волнует, что мы дальше будем делать? У меня мало времени для всех этих встречаний, и я имею в виду, не только свой распорядок дня, понимаешь? А для тебя, такой формат в самый раз. Не хочу отнимать у тебя это. Не хочу, чтобы через пару лет, ты бежала от меня, потому что, вряд ли, я отпущу тебя просто так.
Любовь у всех разная, я это понял еще давно, и с каждым днем убеждаюсь в этом больше и больше. Романтика у таких, как я, совсем иная. Изменишь мне — закатаю в асфальт. Три метра над уровнем неба, это конечно очень сопливо, а вот три метра под уровнем земли, гораздо больше подходит моей реальности.
— А если ты мне изменишь? — Мира опустила глаза, потому что видеть расширенные зрачки Димы, было страшно.
— У меня в постели было достаточно дур. Много умных. Худых, сочных, по одной, пара, и трио. Наверное это не очень приятно звучит, и я этим совсем не хвастаюсь. Но это своего рода гарант, что мне уже ничего из этого добра не надо. Тем более, наравне с теми эмоциями, которые даешь мне ты.
— Они, наверное, тоже давали тебе эмоции, в первые дни, — Мира вздохнула, понимая что не готова к такому разговору. Это было чересчур. Она не верила его словам, в ней не было ничего такого, что могло разбудить в ком-то что-то серьёзное. Только секс. Этому ее научила жизнь, не она сама это придумала. А врать о таком в ответ тоже было сложно, язык не поворачивался.
— Митя, пожалуйста, давай пока не будем делать громких заявлений, и просто посмотрим как будет развиваться все дальше?
— У тебя есть причины для того чтобы сомневаться? Скажи лучше сейчас, Мира. Поверь, эта минута самое подходящее время. Пока я ещё способен здраво рассуждать, существует большая вероятность в том, что я тебя услышу.
— У меня никогда не было серьезных отношений, — Мира глубоко выдохнула, собираясь, рассказать почти всю правду, — я с детства была предоставлена сама себе. Мне сложно поверить, что может быть все так. Просто, свободно. Я так не привыкла и все ищу подвох. Что это, Дима? Простое увлечение молодым телом? Желание показать своим друзьям и знакомых, что еще способен на такого рода подвиги?
— Ну спасибо, — он ухмыльнулся, — ты только что меня списала со счетов, особо не подбирая слов. Тот же вопрос: что это, Мира? Потребность в папочке, который решит все твои проблемы? Просто тусуешься, потому что скучно и почему бы собственно и не воспользоваться, а?
— Я не знакомилась с тобой, ты сам настоял на этом.
— Да перестань, что я не знаю как это делается?
— Что делается? Я не проследовала никакую выгоду.
— Ну тогда зачем? — он смотрел на нее своими черными от злости глазами, одновременно желая докопаться до сути, и сжать в объятиях до хруста костей.
— Меня подкупило то, как ты вел себя, — проговорила Мира глядя в пол, — в моей жизни ещё никогда не было такого, чтобы действия были впереди слов. Обычно все только и делают, что треплют всякую ерунду, которая не соответствует действительности. А я мечтала чтобы было наоборот. Верила, что так бывает. Если такое поведение называется "поведением папочки", то да. Считай что я искала именно это. И да, мужчина должен решать проблемы женщины, потому что на то он и мужчина, я не верю, что ты чувствовал бы себя комфортно, если бы я не позволила тебе вмешаться во что-то, что меня беспокоит…
— Оставайся со мной, — произнес Митя, сам не понимая, как это предложение сорвалось с губ.
Может быть, он правда сегодня конкретно перепил?
Он словно опытный охотник, долго выслеживал редкого зверя. Занесенного в красную книгу. Хотел трепать мех, терзать, убить, но как только животное свернулось перед ним калачиком, он опустил ружье. Привел домой, и не хотел больше отпускать. Пусть она радует только его. Редкая, последняя в своем роде. И еще такая юная.
— Не обязательно, как сожительница. Черт, я х*й знает, как это объяснить. Типа, что бы утром, ты мелькала на моей кухне, раздражала оставленными на столешницах, кругами от чашек, бесила всевозможными кремами в ванной. А еще волосы, на ковре. Хочу беситься от этого и тут же прощать, как только ты будешь подходить ко мне. Мы наверное, в любом случае, рано или поздно придем к этому.
Мира зажмурилась, пытаясь откинуть к черту эмоции, и поступить так как следует, как от нее требовал Ян. Ведь так же не бывает. Невозможно любить сначала одного, а потом другого. Невозможно любить двух людей сразу. Митя — страшный человек, который совершал, и возможно, продолжает совершать ужасные поступки. Она — всего лишь соринка, которая должна испортить работу безупречного механизма. Она не может к нему ничего чувствовать. Не может. Не может.
— Ты дрожишь, — крепкие руки обняли ее, прижимая к своей груди. — Я хочу чтобы ты была счастлива, и при этом была максимально рядом. Это возможно? Мне приходится много работать, я не хочу тратить время которое остаётся на дорогу, пробки, лишнюю суету. Если для тебя это что-то значит, ты первая женщина, которую я привёл в этот дом, если не брать в учёт то, что ко мне приходят убирать, под пристальным наблюдением камер.
— Меня тоже будут снимать камеры? — Мира подняла на него взгляд, понимая, что не сможет сказать ему "нет", иначе это все разрушит.
— Какое это имеет значение? Главное что на тебя буду смотреть я.
— Но мама… — Мира ухватилась за последнюю соломинку, которая сдерживала ее до попадания в самый настоящий водоворот.
— Она сама говорила, что большую часть времени проводит за границей, и будет рада человеку, который присмотрит за ее дочерью. Твоя мать — взрослый человек, она прекрасно понимает что мы с тобой вместе не цветочки нюхаем, и потом, с сегодняшнего дня, ты сама в праве принимать любые решения, касаемо твоей судьбы. Просто если ты сама не хочешь быть рядом, если причина в этом, и ты просто ищешь отмазки…
— Нет, Митя, я согласна…
Она посмотрела в его глаза, надеясь, что он не заметит там безысходность.
— Это самая приятная новость, за весь этот день, — он ласково запустил пальцы в её волосы, целуя также нежно и растягивая удовольствие. Митя допускал, что именно сейчас совершает самую страшную ошибку, но отказаться от такого соблазна просто был не в силах.
— Давай теперь посмотрим подарки? Только не долго, вскроем везде бумагу, посмотрим одним глазком, а потом я буду смотреть на то, как смотрится мой подарок, когда ему не мешает твоя одежда.
Мира только сейчас заметила огромную кучу подарочных коробок, сложенных в углу комнаты.
— Это все мне? — она не могла поверить глазам.
Разжав руки, она кинулась к разноцветным коробкам. Было ли такое в её жизни раньше? Нет. Было ли это заслугой Мити? В очередной раз? Только его.
Он присел рядом на пол, наблюдая как она действительно счастлива. Обычным коробкам, пестрым бантам. В жизни Мити было много женщин, которым он лично преподносил подарки и он прекрасно знал какие эмоции последуют на их прекрасных лицах. Удивление, ну такое, на троечку, ведь дамы знающие себе цену, прекрасно понимают что должны быть одарены по достоинству.
Восхищение.
Тоже не особо трогающее сердце: "о, спасибо, это та самая "Виттон", которую я хотела", — говорили они, только в слегка надутых губах, оставалась вторая часть фразы, о том что ей нужно было не золотистую фурнитуру, а серебряную, и вообще это коллекция вот-вот себя изживет. Уж лучше бы ты дал мне денег, а я бы потратила их сама. Куда нужно.
В этом случае все было абсолютно наоборот, в глазах Миры блестела радость, она разбрызгивала парфюмы прямо у них над головой, и они тысячей капелек оседали ароматным облаком, примеряла смеясь какие-то шляпы, игнорируя ценники и брендовые упаковки, восхищалась наборами косметики. Она радовалась, искренне радовалась, и от этого на душе у Мити было уютно. Он поддел пальцем ее бретельку, медленно расстегивая платье вдоль спины. Эта девчонка была такой настоящей, от этого хотелось любить ее ещё сильнее, всеми возможными способами, на которые способен человек.
Ночью он мало спал и много переживал.
Стоило ли эти чувства, расценивать, как нужные, как жизненно необходимые, и стоит ли их принимать? Дима пару раз хотел позвонить, и "пробить" девчонку. Но что такого он бы мог о ней узнать? Что она прогуливала школу? Она не похожа была на человека, который имел какие-то цели, и все, что ему грозило максимум, это то, что ей рано или поздно надоест быть с ним. Но это же может случиться с каждым, верно? Это не зависит от разницы в возрасте или предпочтений в еде.
Митя отмахнул от себя все назойливые мысли, крепче прижимаясь к обнаженному стройному телу. Боже, это было настоящее счастье, не больше, не меньше.
Он и предположить раньше не мог, что все эмоции, все желания и мечты, могут уместиться в одной девчонке. Просто Игла Кощея.
***
Мира проснулась рано, с одним единственным желанием: всегда здесь просыпаться. Всегда.
Это было глупо, безрассудно, и даже дело совсем не в Яне, а в ее легкомысленности. Она словно бездомный котенок, ластилась ко всем, кто имел неосторожность приласкать ее. От этого было мерзко и хотелось плакать.
Что было бы, если Митя узнал, с какой целью она выследила его? Что было бы, если он узнал, что их встреча не случайно? Вряд ли бы он остался таким внимательным и нежным. Мире даже показалось, что она почувствовала хруст цемента у себя на зубах. Однозначно, милый охотник тут же перестал бы быть милым, и направил в нее дуло своего ружья.
Но Мира не собиралась ничего портить. Не собиралась рассказывать ему то, что испортило бы все.
Она просто пошлет Яна к чертям, у него нет никаких доказательств, что они знакомы, да и Мира была уверена, что он не сунется к Диме. Лис был слишком напуган и перестал доверять людям.
Мира поднялась с постели, и улыбнулась, когда Митя, вместо нее, обнял подушку.
Может быть, она бы даже пожарила ему яичницу. Интересно, когда он последний раз, ел яйца, прямо со сковороды?
Но телефон Мити мерно зажужжал, в мягком, пушистом коврике.
Мира подняла телефон, с одной целью — включить беззвучный. Пусть звонят сколько влезет, сегодня она его никуда не отпустит. Но красотка на экране, с подписью "малышка", заставила подступить к горлу горький ком. У нее даже живот скрутил, от неимоверного страха и боли.
Мира вылетела из спальни, запираясь в ванной комнате. Осела на холодную мраморную ванну.
Звонок прекращен.
Только через секунду, телефон снова завибрировал, и Мира сняла трубку.
Да, она знала, что нужно было разбудить Диму и поговорить с ним. Выяснить все. Но разум отключился, ревность перекрыла здравый смысл.
— Да, — она замерла, прислушиваясь к тому, что происходило в динамике.
— Вообще что ли охренела уже? Я сколько раз говорила, не трогать личные вещи. И как Дмитрий Николаевич тебя только держит.
Очень наглый, противный голос совсем не сочетался с фотографией, которую Мира видела на экране.
— Ты кто такая? — она сжала в руках телефон, все прекрасно понимая и без этого вопроса.
Вот жестокая реальность. Так было до нее и так будет после. Какие переезды, серьезные отношения, любовь? Захотелось плюнуть в душу так же сильно, как только что плюнули ей. Пусть он тоже почувствует себя брошенным, раз уж она бросить его не может.
— Я немного не поняла, — в трубке явно смутились.
— Я объясню, если ты такая тупая, — Мира сжала кулаки сильнее, чтобы не расплакаться, — Митя больше тебя не трахает и попросил меня оповестить об этом тебя, чтобы у него не разболелась голова от твоих мерзких воплей. Боюсь, что если ты позвонишь сюда ещё раз, разговор будет другим.
Мира бросила трубку, и не сдержала покатившихся слез. Все так, как и рассказывал Ян. Никаких принципов и ценностей, все что приедается — в расход.
Так может он единственный человек, который был с ней честен?
Мира умылась прохладной водой, поднимая телефон и возвращаясь в спальню. Туда где совсем немного времени назад она была счастлива, но грубо и резко вернулась в реальность. Она ненавидит Митю. Митя их с Яном враг. Митя предатель. А она просто играет роль. Все стало так, как и должно было быть.
Только роль провалена. Главный герой конкретно налажал. Кино не выйдет в прокат, а если и выйдет, то потерпит неудачу.
Мира наспех натянула ненавистное платье, в котором еще вчера чувствовала себя по другому, и тихо вышла из квартиры.
Еще оставалась неделя. Целую неделю можно было жить в старой съемной квартире. А потом она обязательно что-нибудь придумает. Канаты было сложно рубить, но она сильная и всегда была такой. Ян, который держал ее словно куклу Вуду, страшно прокололся. На Мите стояла сильная защита, и плевать ему было на куклу.
Она долго бродила по городу и думала ни о чем. Вспомнила бабушку, вспоминала, как было хорошо быть маленькой и беззащитной. В мире нет людей, которым мы нужны. Это всего лишь искусственно созданное убеждение, как муляж, бутафорский торт. Выглядит вкусно, а внутри пустота. Да и сам он вылеплен из картона.
Ключ вошел в замок, она переступила порог. В квартире было сыро, неуютно и уже почти темно. Мира не собиралась заходить к Яну. Не собиралась обсуждать, как она была счастлива, а потом ее послали на*уй из этой замечательной сказки.
Квартира в которой никто не живет, сразу чувствуется. Здесь даже воздух становится другим. Но было абсолютно плевать на атмосферу, которая была вокруг. Гораздо важнее была атмосфера внутри. А там тоже было пусто, будто кто-то умер.
Мира свернулась калачиком на диване, накрываясь теплым пледом. Если бы можно было укрыться от всего на свете, она бы все деньги отдала, за такой плед.
Предательство ещё долго остаётся в организме, это самый трудновыводимый токсин. Она плакала и понимала, что ни черта ещё не готова к этой жизни, никто не научил ее как правильно, а как нет. Как можно делать, и как нельзя.
Но ключ в замке повернулся, и входная дверь открылась, заставляя Миру сжаться сильнее и заплакать ещё больше. Она не была готова ко встречи с ним. Не была готова, чтобы с неё срывали плед знакомые и родные руки, чтобы они прижимали к своей груди, гладили волосы. Мира почти задыхалась, когда он собирал губами ее слезы, она чувствовала себя ещё хуже от всех этих действий. Они ранили, выворачивали душу.
— Тише, малыш, ну что ты? — едва различимая за ее рыданиями и стуком глупого сердца фраза, как ещё щепотка земли на собственноручно похороненное тело.
— Скажи мне, что случилось?
Мира нашла силы посмотреть в его глаза, зная что не имеет на это никакого права.
— Все закончилось, — заикаясь от всхлипов проговорила она.
— Он прогнал тебя? — Ян ласково провел ладонью по ее щеке.
— У него есть другая, — проговорила Мира, чувствуя как боль становится почти невыносимой.
— У него всегда было много женщин, это не проблема, — Ян успокаивающе гладил ее спину. — Или я чего-то не понимаю?
— Не понимаешь, — Мира попыталась его оттолкнуть, но ничего не вышло.
— Ты что, дура? Я же тебе говорил включать мозги, и думать только ими, — Ян сильнее сдавил ее, что бы она перестала биться в его руках, — я мало тебе о нем рассказывал? Недостаточно, что бы ты поняла, что он животное? Оборотень, в человеческом обличье.
— Я больше не буду с ним встречаться. Можешь искать себе новую подружку. У тебя же оказывается всегда есть запасные варианты.
— Послушай, у нас почти все получилось. Ты должна взять себя в руки, девочка моя, — Ян гладил ее спину, уже чувствуя, как подступают волны желания.
Он соскучился, серьезно. Думал, что и она тоже. Но что-то было не так. Совсем не так, как должно было быть.
— Ты влюбилась в него что ли? — Мира видела, как зрачки Яна расширились, дыхание стало более тяжёлым, а губы скривила усмешка. — Влюбилась, и тебя парит что у него есть другая баба?
Ян резко встал, так что кровать сильнее прогнулась, а потом подбросила Миру.
— Ты влюбляешься во всех, кто тебя трахает?
Ян навис над ней, и ни один мускул на его лице не дрогнул от прилетевшей пощечины.
— Я же тебе верил, думал мы делаем общее дело, думал наши отношения для тебя что-то значат…
— Ты подложил меня под чужого мужика! — закричала Мира.
— Я попросил тебя помочь мне проучить одну мразь, а ты разглядела в чудовище прекрасного принца?
Мира видела как вздулись вены на его шее.
— Я думал ты не такая, думал ты особенная. С первой встречи так думал, и до последнего сдерживал себя, чтобы держаться от тебя подальше, не марать своим грязным прошлым, а когда раскрыл все карты я что получил? Очередной нож в спину?
— Я тебя не предавала, не говори так! — Мира всхлипнула, чувствуя себя паршивее некуда.
— Я бы ничего ему не рассказала, в любом случае. Ни о тебе, ни о нас. Никогда.
— Ты просто шлюха. И это не оскорбление, а факт, — Ян оперся лбом в холодную стену, пытаясь привести свое дыхание в норму.
Сдерживая себя, чтобы не убить ее.
— Я просто хотела быть счастливой. Чтобы меня любили, — Мира рыдала, переходя на крик, — я тебе не нужна, и ему не нужна. Никому! Ты и он очень похожи. Как отражение в зеркале, а я хотела найти хоть в одном чувства. Ко мне. Их нет, Ян.
— Ты мне говорила, что любишь. Я места себе не находил. Думал, какая же я скотина, что же я делаю. А тебе оказывается, только в радость. Нравилось с ним? Нравилось, да?
Он подскочил, прижимая содрогающееся тело к кровати изо всех сил. Так, что Мира чувствовала, как ее грудная клетка прогнулась.
Она ощущала себя шлюхой. Теперь окончательно. Да ей нравилось, и да, она никогда не произнесет этого в слух, потому что находясь здесь, ныряя в прошлое, она была счастлива с Яном и ей было с ним хорошо. Тоже.
— Что я должна сделать, что я должна сделать ещё чтобы вы оба от меня отстали? Это ты надломил мою жизнь, а он сломал окончательно.
— Не ставь меня рядом с ним, даже в одном предложении. Он ничтожество, мерзость.
— Ну так и куда я тебе после него? — Мира уперлась руками в стальные плечи, выигрывая хоть немного воздуха.
— Он сказал, что закатает меня в асфальт, если я предам его, — проговорила она, блуждая глазами по лицу Яна.
— А ты сама чего хочешь? Что для тебя важнее, кто тебе нужен, Мира?
— Уходи, пожалуйста. Дай мне побыть одной.
— Осталось совсем немного. Ты должна закончить начатое. Ты слишком много пережила. Я бы никогда не хотел тебя делить с кем-то. Тем более с ним. Я с ума каждый день сходил, когда тебя не было рядом. Знаешь, что нужно жертвовать иногда самим дорогим, что у нас есть, дабы добиться справедливости. Самым ценным. Я пожертвовал твоими чувствами. Надеялся, что они сильнее, чем всякая х*йня, которой он тебя успел подкупить. Нужно было просто убить его. Все равно мы теперь не можем быть вместе. Ты же влюбилась. И тебе стало по*уй на мои чувства, на мое желание быть с тобой. Сейчас, все зависит от тебя, Мира.
— Я не влюблялась в него, — Мира ощутила, как ледяной страх сковывает ее горло.
— Я просто жалел твою психику, только поверхностно рассказал, на что он способен. У меня есть видео, не одно видео где он издевается над людьми, многих из них уже нет в живых. Хочешь посмотреть? Показать тебе с каким наслаждением он это делает?
— Хватит, Ян, пожалуйста, хватит, — Мира зажмурилась, пряча лицо в ладонях.
— Прости, — Ян снова прижал её к себе, — прости, я просто ревную тебя, ревную как сумасшедший. Мне одна мысль невыносима о том, на что я пошёл, но я больше не могу никому верить.
Ян отнял от лица ее руки, обхватывая его своими.
— Девочка моя, маленькая моя девочка, мы же должны быть счастливы после всего, через что мы пойдём.
— Я не могу тебе поверить, прости. Больше не могу. Не после всего, что произошло. Я хочу побыть одна.
Мира снова натянула на себя плед, и свернулась калачиком. Ян не уходил. Лежал рядом, тяжело дышал, и иногда гладил ее.
Мире даже не хотелось думать о его намерениях. Настоящий ли он сейчас, или нет. Она даже не заметила, как провалилась в сон, потому что в этой реальности больше оставаться не хотелось.