И на всём протяжении дома

Детектив Стив Карелла находился в комнате отдела в одиночестве. Было очень тихо для кануна Рождества.

Обычно весь ад разражался, как только закрывались магазины. Но сегодня вечером в помещении отдела и во всём здании участка царила необычная тишина. Не звонили телефоны. Не стучали пишущие машинки. Ни патрульных, поднимающихся наверх, чтобы спросить, не варится ли кофе в канцелярии в конце коридора. Только Карелла, сидящий за своим столом и перечитывающий отчёт окружному прокурору, который только что напечатал, проверяя на наличие ошибок. Он неправильно написал слово «вооружённое» в фразе «вооружённое ограбление». Получилось «нацеленное ограбление». Шариковой ручкой он вывел надпись «вооружённое», дав преступлению истинное название. Вооружённое ограбление. Маленький винный магазин на Калвер-авеню. Парень вошёл с «Магнумом» 357-го калибра и пустым мешком из-под картошки. Владелец включил бесшумную сигнализацию, и двое патрульных задержали грабителя, когда тот выходил из магазина.

Карелла отделил копирки и страницы в трёх экземплярах: белые - в самую верхнюю ячейку, розовые - в ячейку, предназначенную для Мисколо в канцелярии, жёлтые - для лейтенанта. Он посмотрел на часы. Десять тридцать. Ночная смена должна была закончиться без четверти двенадцать, может быть, чуть раньше, поскольку это был канун Рождества.

Боже, как же здесь было тихо.

Он встал из-за стола и обошёл высокие шкафы, отделявшие остальную часть комнаты отдела от небольшой раковины в углу напротив камеры для задержанных. В такую тихую ночь, как эта, можно заснуть на рабочем месте. Он открыл кран, набрал в ладони воды и плеснул себе на лицо. Он был высоким человеком, и зеркало над раковиной было установлено слишком низко, чтобы соответствовать его росту. Макушка его головы отсутствовала. Зеркало отражало его глаза, которые были темнее его каштановых волос и слегка раскосые, что придавало ему восточный вид. Он вытер лицо и руки бумажным полотенцем, бросил полотенце в корзину под раковиной, затем зевнул и снова посмотрел на часы, не удивившись, что с момента последнего взгляда на них прошло всего две минуты. Тихие ночи надоели. Ему больше нравилось, когда всё вокруг было по-настоящему бурным.

Он подошёл к окнам на дальней стороне комнаты отдела и посмотрел вниз на улицу. Внизу всё выглядело так же тихо, как и наверху. Мало машин, почти не видно пешеходов. Конечно, все они уже были дома, наряжая рождественские ёлки. Синоптики обещали снег, но пока в воздухе не было ни малейшего шороха. Он уже отвернулся от окна, как вдруг всё вокруг завертелось.

Первое, что он увидел, - кровь, стекающую по лицу Коттона Хоуза. Хоуз проталкивал двух белых мужчин через проход в реечной перегородке, отделявшей помещение отдела от коридора снаружи. Мужчины были закованы в одну пару наручников - правое запястье к левому, и один из них жаловался, что Хоуз затянул наручники слишком туго.

«Я тебе сейчас врежу», - сказал Хоуз и снова толкнул обоих мужчин. Один из них почти влетел головой вперёд в комнату отдела, увлекая за собой другого. Они оба были значительно меньше Хоуза, который возвышался над ними, как рыжеволосый варвар, и его гнев как-то живописно преувеличивался белой полоской в волосах над правым виском, где его порезал грабитель, и где отросшие волосы стали седыми. Теперь белая полоска была залита кровью из открытого пореза на лбу. Кровь стекала по правой стороне лица. То, что двое мужчин с ним тоже истекали кровью, похоже, ничуть не утешало Хоуза.

«Что, чёрт возьми, произошло?», - спросил Карелла.

Хоуз метался по отделению, хотя, казалось, держал ситуацию под контролем; в конце концов, это был полицейский участок, а не длинные и плохие улицы. Двое мужчин, которых привёл Хоуз, осматривали помещение, словно решая, действительно ли они хотят провести здесь канун Рождества. Пустая камера для задержанных в углу комнаты показалась им не слишком привлекательной. Один из них то и дело оглядывался через плечо, чтобы проверить, не собирается ли Хоуз снова толкнуть их. Хоуз выглядел так, словно в любой момент мог прихлопнуть обоих.

«Сядьте!» - гаркнул он, а затем подошёл к зеркалу над раковиной и посмотрел на своё лицо. Он сорвал с держателя бумажное полотенце, намочил его и промокнул открытый порез на лбу. Порез продолжал кровоточить.

«Я лучше вызову скорую помощь», - сказал Карелла.

«Нет, она мне не нужна», - сказал Хоуз.

«Зато нам нужна», - сказал один из двух мужчин.

У него шла кровь из пореза на левой щеке. У мужчины, прикованного к нему наручниками, кровь текла из пореза чуть ниже челюсти. Его рубашка тоже была испачкана кровью над грудной клеткой, где она вдобавок была порвана.

Хоуз внезапно повернулся от раковины. «Что я сделал с этой сумкой?» - спросил он Кареллу. «Ты не видел, я пришёл сюда с сумкой?»

«Нет», - сказал Карелла. «Что случилось?»

«Должно быть, я оставил её внизу на столе», - сказал Хоуз и сразу же направился к телефону. Он поднял трубку, набрал номер, а затем сказал: «Дэйв, это Коттон. Я не оставил пакет для покупок внизу, за столом?» Выслушал его, а затем сказал: «Пришли, пожалуйста, с ним одного из патрульных. Большое спасибо». Он положил трубку обратно на подставку. «Через что я прошёл, чтобы зафиксировать этот налёт», - сказал он, - «я не хочу потерять эту чёртову улику.»

«У вас нет никаких доказательств», - сказал мужчина с кровоточащей щекой.

«Кажется, я просил тебя заткнуться», - сказал Хоуз, подойдя к нему. «Как тебя зовут?»

«Я должен замолчать, как я могу назвать вам своё имя?» - сказал мужчина.

«Как ты смотришь на то, чтобы назвать мне своё имя через полный рот выбитых зубов?» - сказал Хоуз. Карелла никогда не видел его таким разгневанным. Кровь продолжала приливать к его щеке, словно в подтверждение его гнева. «Как твоё чёртово имя?» - крикнул он.

«Я вызываю скорую помощь», - сказал Карелла.

«Хорошо», - сказал мужчина, у которого из-под челюсти текла кровь.

«Кому это нужно?» - сказал полицейский в форме у перил.

«Принеси это сюда и положи на мой стол», - сказал Хоуз. «Как тебя зовут?»

«Генри», - сказал полицейский у перил.

«Не тебя», - сказал Хоуз.

«Какой стол ваш?» - спросил полицейский.

«Вон там», - сказал Хоуз и сделал неопределённый жест.

«Что здесь произошло?» - спросил полицейский, занося пакет с покупками и ставя его на стол, на который, по его мнению, указал Хоуз. Сумка была из одного из крупных городских универмагов.

На ней были напечатаны зеленый венок и красный бант. Карелла, уже разговаривавший по телефону, взглянул на пакет с покупками, когда набирал номер скорой помощи.

«Твоё имя», - обратился Хоуз к мужчине с кровоточащей щекой.

«Я ничего вам не скажу, пока вы не зачитаете мне мои права», - сказал мужчина.

«Меня зовут Джимми», - сказал второй мужчина.

«Просто Джимми?»

«Ты, дурень, ничего ему не говори, пока он не прочтёт тебе «Миранду»» (правило Миранды это юридическое требование в США, согласно которому задерживаемый должен быть уведомлен о своих правах, а задерживающий его сотрудник правопорядка обязан получить положительный ответ на вопрос, понимает ли тот сказанное – примечание переводчика).

«Заткнись», - сказал Хоуз. «Джимми, а дальше?»

«Ноулз. Джеймс Нельсон Ноулз.»

«Теперь ты сделал это», - сказал мужчина, у которого по щеке текла кровь.

«Это ничего не значит, если у него есть моё имя», - сказал Ноулз.

«Ты собираешься быть анонимным всю ночь?», - сказал Хоуз другому мужчине.

В трубку Карелла сказал: «Говорю вам, у нас тут три человека истекают кровью.»

«Мне не нужна скорая помощь», - сказал Хоуз.

«Ну, сделайте это как можно быстрее, ладно?», - сказал Карелла и повесил трубку. «Они задерживаются до Пасхи, вряд ли скоро приедут. Где эта аптечка?» - сказал он и подошёл к шкафам с документами. «Разве у нас здесь нет аптечки?»

«Если в этот порез попадёт инфекция», - сказал аноним, - «я подам на город в суд. Если я умру в полицейском участке, вас ждёт ад. Вам лучше в это поверить.»

«Какое имя мы должны вписать в свидетельство о смерти?», - спросил Хоуз.

«Кто, чёрт возьми, положил это в ящик для пропавших без вести?», - сказала Карелла.

«Скажи ему уже своё имя, ладно?», - сказал Ноулз.

«Томас Кармоди, ясно?» - сказал другой мужчина. Он сказал это Ноулзу, как будто не позволял себе унизительно обсуждать это с полицейским.

Карелла передал набор Хоузу: «Наложи повязку, ладно?» - сказал он. «Ты ужасно выглядишь.»

«А как насчёт граждан?», - сказал Кармоди. «Видишь?», - обратился он к Ноулзу. «Они всегда в первую очередь заботятся о себе.»

«Поднялись на ноги», - сказал Карелла.

«А вот и резиновый шланг заявился», - сказал Кармоди.

Хоуз отнёс аптечку к зеркалу. Карелла подвёл Кармоди и Ноулза к камере для задержанных. Он откинул оба засова на двери, снял с них наручники и сказал: «Внутрь, парни».

Кармоди и Ноулз вошли в камеру. Карелла снова запер дверь на двойной засов. Оба мужчины оглядели камеру, словно решая, подходит ли им это помещение. На камере были прутья и защитная стальная сетка. Внутри камеры не было места для сидения. Они обошли её вокруг, разглядывая граффити, нацарапанные на стенах. Карелла подошёл к Хоузу, который прикладывал к порезу ватный тампон.

«Лучше намазать перекисью», - сказал он. «Что случилось?»

«Где этот пакет с покупками?», - спросил Хоуз.

«На столе. Что случилось?»

«Я проверял дом десять-двадцать на углу Калвер и Двенадцатой, парень залез и украл телевизор, который этот хозяин поставил в шкаф, и собирался подарить его жене на Рождество, представляешь? Они были в соседней комнате с друзьями, выпивали, а вор, должно быть, забрался через окно пожарной лестницы; так или иначе, телевизор пропал. В общем, я записал всю информацию - мало шансов заполучить телевизор обратно. А потом спустился вниз и направился к машине, когда на улице раздались крик и вопли, ну я пошёл посмотреть, в чём дело, а эти два придурка спорят из-за пакета с покупками, стоящего на столе.»

«Это всё твоя вина», - сказал Кармоди Ноулзу.

«Это ты начал», - сказал Ноулз.

«В любом случае, это не наша сумка для покупок», - сказал Кармоди.

«Я решил, что два парня просто перебрали», - говорит Хоуз, накладывая пластырь на порез, - «и подошёл к ним, чтобы сказать, чтобы они остыли, пошли домой и выспались, ведь сейчас канун Рождества, верно? И вдруг на сцене появляется нож. У одного из них в руке оказался нож.»

«Не у меня», - сказал Кармоди из камеры для заключённых.

«И не у меня тоже», - сказал Ноулз.

«Я не знаю, кто первый начал резать», - сказал Хоуз, - «но вижу много крови. Потом нож каким-то образом оказывается у другого парня, и он начинает им размахивать, а в следующий момент я оказываюсь в центре событий, и меня тоже режут. Что оказалось...»

«Какой нож?», - сказал Кармоди. «Он бредит.»

«Да, какой нож?», - сказал Ноулз.

«Нож, который ты выбросил в канализацию на углу Калвер и Одиннадцатой», - сказал Хоуз, - «и который патрульные ищут в грязи прямо сейчас. Мне он нужен в канун Рождества», - сказал он, изучая лейкопластырь на лбу. «Мне это очень нужно.»

Карелла подошёл к камере для заключённых, отпер дверь и передал Кармоди аптечку: «Вот», - сказал он. «Пользуйся.»

«Я жду, когда приедет скорая помощь», - сказал Кармоди. «Мне нужна настоящая медицинская помощь.»

«Как хочешь», - сказала Карелла. «А ты?»

«Если он хочет дождаться скорой помощи, то и я хочу дождаться её», - сказал Ноулз.

Карелла снова запер камеру и вернулся к Хоузу, который вытирал мокрым полотенцем кровь с волос. «О чём они спорили?» - спросил он.

«Никто не спорил», - сказал Кармоди.

«Мы хорошие друзья», - сказал Ноулз.

«В сумке лежат улики», - сказал Хоуз.

«Я никогда в жизни не видел такой сумки», - сказал Кармоди.

«Я тоже», - сказал Ноулз.

«Что в сумке?», - спросил Карелла.

«Как ты думаешь?», - ответил вопросом на вопрос Хоуз.

«Ладан», - сказал Кармоди.

«Мирра» (также миро или смирна, это камедистаясмола, получаемаяотафриканскихиаравийскихдеревьевродаКоммифора – примечание переводчика), - сказал Ноулз, и оба мужчины разразились хохотом.

«Ну и ну», - сказал Хоуз. «В этом пакете столько травы, что весь город будет счастлив до самого Нового года.»

«Ладно, пошли», - раздался голос у перил.

Оба детектива повернулись и увидели, как Мейер Мейер ведёт подростка через калитку в комнату отдела. Парню было около 14 лет, и он держал на поводке овцу. Шерсть овцы была грязной и свалявшейся. Подросток выглядел таким же грязным и спутанным. Мейер, одетый в тяжёлое пальто и без шляпы, выглядел, напротив, безупречно лысым и нарядным.

«Я нашёл нам пастуха», - сказал он. Его голубые глаза блестели, а щёки были румяными от холода. «На улице начинается снегопад», - сказал он.

«Я не пастух», - сказал парень.

«Нет, ты вор, вот кто ты», - сказал Мейер, снимая пальто и вешая его на вешалку слева от перил. «Садись вон там. И своей овце тоже найди место.»

«Овцы переносят всевозможные болезни», - сказал Кармоди из камеры для заключённых.

«Кто тебя спрашивал?», - сказал Мейер.

«Если я подхвачу какую-нибудь болезнь от этого животного, я подам на город в суд», - сказал Кармоди.

В ответ овца нагадила на пол.

«Потрясающе», - сказал Мейер. «Почему бы тебе было не украсть что-нибудь чистое, например змею, болван?»

«Моя сестра хотела на Рождество овечку», - сказал подросток.

«Украл чёртову овцу с фермы в зоопарке, представляете?», - сказал Мейер. «Знаешь, что можно получить за кражу овцы? За кражу овцы могут посадить в тюрьму на двадцать лет.»

«Пятьдесят лет», - сказал Хоуз.

«Моя сестра хотела овечку», - сказал парень и пожал плечами.

«Его сестра - Малышка Бо-Пип» (английское детское стихотворение про девочку, которая потеряла своих овечек – примечание переводчика), - сказал Мейер. «Что случилось с твоей головой?»

«Я наткнулся на крупную операцию по продаже наркотиков», - сказал Хоуз.

«Это не наша дурь в том мешке», - сказал Кармоди.

«Это даже не наша сумка», - сказал Ноулз.

«Когда мы получим адвоката?», - спросил Кармоди.

«Заткнись», - ответил Хоуз.

«Ничего не говори им, пока они не зачитают тебе твои права, парень», - сказал Кармоди.

«Кто уберет эту овечью жижу на полу?», - спросил Карелла.

«Кто-нибудь хочет кофе?», - спросил Мисколо из-за перил. «У меня в офисе варится свежий кофе.» На нём был синий свитер поверх синих брюк, и на его лице играла улыбка, пока он не увидел овцу. Его глаза широко раскрылись. «Что это?» - спросил он. «Олень?»

«Это Рудольф» («Рудольф, красноносый северный олень», американскаярождественскаяпесня – примечание переводчика), - сказал Кармоди из камеры для задержанных.

«Без шуток, это что, олень?», - спросил Мисколо.

«Это енот», - сказал Ноулз.

«Это рождественский подарок моей сестры», - сказал парень.

«Я уверен, что это противоречит правилам: олень здесь, в комнате отдела», - сказал Мисколо. «Кто хочет кофе?»

«Я бы не отказался от чашки», - сказал Кармоди.

«Я бы не советовал этого делать», - сказал Мейер.

«Даже в канун Рождества мне приходится выслушивать чушь по поводу своего кофе», - сказал Мисколо, покачав головой. «Если пожелаете, кофе в коридоре.»

«Я уже сказал вам, что хочу чашку кофе», - сказал Кармоди.

«Ты ещё не в тюрьме», - сказал Мисколо. «Это не бесплатная столовая.»

«В канун Рождества», - сказал Кармоди, - «он не даст нам и чашки кофе.»

«Лучше уберите отсюда это животное», - сказал Мисколо, ни к кому конкретно не обращаясь, и пошёл по коридору.

«Почему вы не разрешаете мне отвести овечку сестре?» - спросил подросток.

«Потому что это не ваша с сестрой овца», - сказал Мейер. «Она принадлежит зоопарку. Ты украл её из зоопарка.»

«Зоопарк принадлежит всем жителям этого города», - сказал парень.

«Скажи ему», - поддержал Кармоди.

«Что я узнаю?», - сказал Берт Клинг с порога. «Внутрь, мистер». Его светлые волосы были мокрыми от снега. В одной руке он нёс огромный саквояж, а свободная рука лежала на плече высокого чернокожего мужчины, запястья которого были скованы наручниками за спиной. На чернокожем мужчине был надет макинав (одежда из тяжёлой и плотной шерстяной ткани с водоотталкивающей пропиткой – примечание переводчика) с красной подкладкой, однако плечи его были мокрыми. В его вьющихся чёрных волосах всё ещё блестели снежинки. Клинг посмотрел на овцу. «Мисколо сказал мне, что это олень», - сказал он.

«Мисколо - городской парень», - сказал Карелла.

«Я тоже», - сказал Клинг, - «но я отличаю овцу от оленя». Он посмотрел вниз. «Что там на полу?» - спросил он.

«Это от овцы», - сказал Мейер.

«Подарок моей сестры», - сказал парень.

Клинг положил тяжёлый саквояж и подвёл чернокожего к камере для задержанных. «Так, отойдите», - сказал он Кармоди и Ноулзу и подождал, пока они отойдут от двери. Он отпер дверь, снял с пленника наручники и сказал: «чувствуй себя как дома». Он снова запер дверь на засов. «На улице идёт сильный снег», - сказал он и подошёл к вешалке. «Кофе варится?»

«В канцелярии», - сказал Карелла.

«Я имел в виду настоящий кофе», - сказал Клинг, снимая пальто и вешая его на вешалку.

«Что в саквояже?» - спросил Хоуз. «Похож на багажник парохода.»

«Серебро и золото», - сказал Клинг. «Мой друг в камере обокрал ломбард на Стем. Хозяин уже собирался закрываться, а тут заходит этот тип с обрезом и требует всё, что есть в магазине. У меня даже гитара внизу, в машине. Ты играешь на гитаре?» - спросил он у чернокожего в камере.

Чернокожий мужчина ничего не сказал.

«Здесь достаточно драгоценностей, чтобы осчастливить английскую королеву», - сказал Клинг.

«Где дробовик?», - спросил Мейер.

«В машине», - сказал Клинг. «У меня только две руки». Он посмотрел на Хоуза. «Что случилось с твоей головой?» - спросил он.

«Я уже устал рассказывать всем о том, что случилось с моей головой», - сказал Хоуз.

«Когда приедет скорая помощь?», - спросил Кармоди. «Я истекаю кровью.»

«Так пользуйся аптечным набором», - сказал Карелла.

«И поставить под угрозу моё дело против города?», - сказал Кармоди. «Ни за что.»

Хоуз подошёл к окнам.

«Там действительно снежит», - сказал он.

«Думаешь, у смены будут проблемы с заходом?», - сказал Мейер.

«Может быть. Там уже три дюйма, похоже.»

Хоуз повернулся, чтобы посмотреть на часы.

Мейер тоже посмотрел на часы.

Все в комнате отдела разом посмотрели на часы.

Детективы подумали, что сильный снегопад задержит ночную смену и им придётся возвращаться домой позже, чем они рассчитывали. Люди в камере для задержанных думали, что снегопад может как-то задержать процесс отправления уголовного правосудия.

Паренёк, сидевший за столом Мейера, думал о том, что до Рождества осталось всего полчаса, а его сестра всё никак не получит желанную овечку. В комнате отдела было почти так же тихо, как и тогда, когда Карелла был в ней один.

И тут прибыл Энди Паркер со своими пленниками.

«Двигайтесь», - сказал он и открыл калитку у перил.

Паркер был одет в кожаную куртку, которая делала его похожим на байкера. Под курткой на нём была клетчатая шерстяная рубашка и красный шарф. Синяя шерстяная кепка на голове была покрыта снегом. Его синие вельветовые брюки были покрыты снегом. Даже на трёхдневной щетине прилипли снежинки. Его пленники выглядели одинаково заснеженными, их лица были бледными и испуганными.

Молодой человек был одет в помятый чёрный костюм, припорошенный снегом, который быстро таял, пока он неуверенно стоял в дверном проёме комнаты отдела. Под костюмом на нём была только рубашка, расстёгнутая у воротника, без галстука. По мнению Кареллы, ему было лет двадцать. Девушке с ним - точнее, девочке - было не больше шестнадцати. На ней было лёгкое весеннее пальто, распахнутое поверх того, что мать Кареллы называла домашним платьем, - хлопчатобумажной вещицы с набивным рисунком и пуговицами у горла. Её длинные чёрные волосы были припорошены снегом. Её карие глаза были широко расставлены. Она стояла, дрожа, у самых перил и выглядела более напуганной, чем все люди, которых Карелла когда-либо видел.

Она также выглядела очень беременной.

Пока Карелла наблюдал за ней, она вдруг схватилась за живот и скорчилась от боли. Он сразу понял, что у неё уже начались схватки.

Паркер сказал: «Убирайся», - и Карелле показалось, что он действительно собирается затолкать беременную девушку в комнату отдела. Вместо этого он протиснулся мимо парочки и направился прямо к вешалке. «Садитесь вон туда», - сказал он, снимая куртку и шляпу. «Что это, чёрт возьми, за овца?»

«Это рождественский подарок моей сестры», - сказал парень, хотя Паркер обращался не к нему.

«Повезло ей», - сказал Паркер.

Рядом с его столом стоял только один стул. Молодой человек в засаленном чёрном костюме поставил его для девушки, и она села в него. Он стоял рядом с ней, пока Паркер, оглядываясь по сторонам, закладывал пачку бланков идентификации личности в печатную машинку.

«Надеюсь, вы все пристегнули цепи на свои машины», - сказал он ни к кому не обращаясь, а затем повернулся к девушке. «Как тебя зовут, сестрёнка?» - спросил он.

«Мария Гарсия Лопес», - сказала девушка и снова поморщилась от боли.

«Она рожает», - сказал Карелла и быстро подошёл к телефону.

«Ты вдруг стал доктором?», - сказал Паркер и снова повернулся к девушке. «Сколько тебе лет, Мария?» - спросил он.

«Шестнадцать.»

«Где ты живёшь, Мария?»

«В этом как раз проблема», - сказал молодой человек.

«Кто с тобой разговаривает?», - сказал Паркер.

«Дело в том, что Мария...»

«Слушай, ты понимаешь английский?», - сказал Паркер. «Когда я разговариваю с этой девушкой, мне не нужна помощь...»

«Вы хотите знать, где мы живем...»

«Мне нужен адрес этой девушки, вот что я...»

«Вам нужен адрес, где мы должны жить?» - спросил молодой человек.

«Ладно, как тебя зовут, умник?», - сказал Паркер.

«Хосе Лопес.»

«Знаменитый тореадор?», - сказал Паркер и повернулся, чтобы посмотреть на Кареллу, надеясь на смех.

Карелла разговаривал по телефону. Он сказал в трубку: «Я знаю, что уже звонил вам, но у нас тут беременная женщина. Вы можете срочно прислать скорую помощь?»

«Я не тореадор», - сказал Хосе Паркеру.

«Кто же ты?»

«Я занимался рубкой сахарного тростника в Пуэрто-Рико, но теперь у меня нет работы. Поэтому мы с женой приехали сюда, в этот город, чтобы найти работу. Пока не родился ребенок.»

«Так что вы делали в том заброшенном здании?», - спросил Паркер и снова повернулся к Карелле. «Я нашёл их в заброшенном здании на Шестой Южной улице, сгрудившихся вокруг костра, который они развели.»

Карелла только что положил трубку. «Там ничего не движется», - сказал он. «Они не знают, когда приедет скорая.»

«Вы знаете, что это противозаконно - селиться в здании, принадлежащем городу?», - сказал Паркер. «Это называется сквоттинг, Хосе, ты знаешь, что такое сквоттинг? А также знаешь ли ты, что разводить костры в зданиях - противозаконно? Это называется поджог, Хосе, ты знаешь, что такое поджог?»

«Нам было холодно», - сказал Хосе.

«Бедные дети замёрзли», - сказал Паркер.

«Успокойся», - мягко сказала Карелла. «Сегодня канун Рождества.»

«И что? Это должно означать, что можно нарушать закон, ведь сегодня канун Рождества?»

«У девушки начались схватки», - сказала Карелла. «Она может родить в любую минуту. Успокойся.»

Паркер на мгновение уставился на него, а затем снова повернулся к Хосе: «Хорошо», - сказал он, - «вы приехали сюда из Пуэрто-Рико в поисках работы...»

«Си, сеньор.»

«Говори по-английски. И не перебивай меня. Вы приехали сюда в поисках работы; вы думаете, здесь работа растёт на деревьях?»

«Мой кузен говорит, что у него есть для меня работа. На фабрике, где он работает, он говорит, что там есть работа. Он предложил приехать.»

«О, вот это кузен», - сказал Паркер Хоузу, надеясь на более восприимчивую аудиторию, чем та, которую он нашёл у Кареллы. «Как зовут твоего кузена?» - спросил он Хосе.

«Чирило Лопес.»

«Ещё один тореадор?», - сказал Паркер и подмигнул Хоузу. Хоуз не подмигнул в ответ.

«Почему бы вам не оставить его в покое?», - сказал Кармоди из камеры.

Паркер развернул свой стул так, чтобы оказаться лицом к камере. «Кто это сказал?» - спросил он и посмотрел на чернокожего. «Это ты сказал?»

Чернокожий мужчина не ответил.

«Это я сказал», - признался Кармоди.

«Из-за чего ты в этой камере?»

«Хранение ладана и мирры», - сказал Кармоди и рассмеялся. Ноулз засмеялся вместе с ним. Чернокожий мужчина в камере не улыбнулся.

«А ты?», - спросил Паркер, глядя прямо на него.

«Он мой», - сказал Клинг. «В том большом саквояже полно горячего товара.»

«Хорошая у нас тут компания», - сказал Паркер и повернул свой стул обратно к столу. «Я всё ещё жду от вас адреса», - сказал он. «Законного адреса.»

«Мы собирались остановиться у моего кузена», - сказал Хосе. «Он сказал, что у него есть комната для нас.»

«Где это?», - спросил Паркер.

«Одиннадцать-двадцать четыре Мейсон-авеню, апартаменты тридцать два.»

«Но здесь нет места для нас», - сказала Мария. «Чирило, он...» Она перевела дыхание. Её лицо снова исказилось от боли.

Хосе взял её за руку. Она подняла на него глаза. «Дама, живущая неподалёку», - сказал он Паркеру, - «она сказала, что Чирило уехал.»

«Когда вы в последний раз слышали о нём?»

«В прошлом месяце.»

«Значит, вы не додумались проверить, да? Вы проделали весь этот путь из Пуэрто-Рико, не проверив, здесь ли ещё твой кузен или нет? Блестяще. Слышишь, Берт?» - обратился он к Клингу. «У нас тут экстремальные путешественники; они приезжают в город в летней одежде в декабре и оказываются в заброшенном здании.»

«Они думали, что кузен всё ещё здесь, вот и всё», - сказал Клинг, наблюдая за девушкой, чьи руки были широко раскинуты на животе.

«Так, что тут у нас за чрезвычайное происшествие?» - сказал кто-то у перил.

В руках у мужчины был небольшой чёрный саквояж. На нём было тяжёлое чёрное пальто поверх белых брюк и туники. Снег на плечах шинели и на непокрытой голове был таким же белым, как и туника и брюки. «Генерал милосердия к вашим услугам», - сказал он. «Простите за опоздание, ночь выдалась напряжённой. Не говоря уже о двух футах снега на улице. Где пациент?»

«Вам лучше взглянуть на девушку», - сказала Карелла. «Она...»

«Вот здесь», - сказал Кармоди из камеры.

«Я тоже», - сказал Ноулз.

«Кто-нибудь хочет их выпустить?» - сказал стажёр. «По одному, пожалуйста.»

Хоуз подошёл к камере и откинул засов на двери.

«Кто первый?» - спросил стажёр.

Карелла начала говорить: «Вон та девушка в ла...»

«Наконец-то свободен», - перебил Кармоди, выходя из камеры.

«Не задерживай дыхание», - сказал Хоуз и снова запер дверь на засов.

Стажёр проходил мимо стола Паркера, когда Мария внезапно начала задыхаться.

«Вы в порядке, мисс?» - сразу же спросил он.

Мария схватилась за живот.

«Мисс?» - спросил он.

Мария задыхалась и глубоко вдыхала воздух.

Мейер закатил глаза. Не так давно они с Мисколо принимали роды прямо здесь, в комнате отдела, и он был благодарен стажёру за его присутствие.

«Эта женщина рожает!» - сказал стажёр.

«Наступает рассвет», - вздохнув, сказала Карелла.

«Ребёнок рождается?» - спросил Хосе.

«Похоже на то, мистер», - сказал стажёр. «Кто-нибудь, принесите одеяло или что-нибудь ещё. У вас тут есть одеяла?»

Клинг уже выходил из комнаты отдела.

«Просто успокойтесь, мисс», - сказал стажёр. «Всё будет хорошо». Он посмотрел на Мейера и сказал: «Это мой первый ребёнок.»

«Потрясающе», - подумал Мейер, но ничего не сказал.

«Вам нужна тёплая вода?», - спросил Хоуз.

«Это в кино…», - сказал стажёр.

«Принесите тёплой воды», - сказал Кармоди.

«Мне не нужна горячая вода», - сказал стажёр. «Мне просто нужно, чтобы ей было где прилечь.» Он на мгновение задумался. «Хотя, может быть, мне нужна горячая вода», - сказал он.

Хоуз выбежал из комнаты для отдела, едва не столкнувшись с Клингом, который возвращался с парой одеял, найденных в канцелярии. Мисколо был прямо за ним.

«Ещё один ребенок будет?» - спросил он Мейера. Казалось, он с нетерпением ждёт родов.

«У нас здесь профессионал», - сказал Мейер.

«Если вам нужна помощь», - обратился Мисколо к стажёру, - «просто скажите, хорошо?»

«Мне не понадобится помощь», - сказал стажёр, как показалось Мисколо, несколько раздражённо. «Положите куда-нибудь эти одеяла. Вы в порядке, мисс?» Он вдруг стал выглядеть очень нервным.

Мария кивнула, а затем снова, задыхаясь, схватилась за живот и подавила крик. Клинг расстелил одно из одеял на полу слева от камеры для задержанных, рядом с шипящим радиатором. Ноулз и чернокожий мужчина переместились в ближайшую к радиатору сторону камеры.

«Дайте ей побыть одной», - мягко сказала Карелла. «Вон там, Берт. За шкафами с документами.»

Клинг перестелил одеяло за шкафами.

«Она собирается родить своего ребёнка прямо здесь», - сказал Ноулз.

Чернокожий мужчина ничего не сказал.

«Я никогда в жизни не наблюдал ничего подобного», - сказал Ноулз, покачав головой.

Чернокожий по-прежнему ничего не говорил.

«Мария?», - сказал Хосе.

Мария кивнула, а затем закричала.

«Постарайся не шуметь, ладно?», - сказал Паркер. Он выглядел таким же нервным, как и стажёр.

«Пойдёмте со мной, мисс», - сказал стажёр, поднимая Марию со стула, беря её за локоть и направляя к месту, где Клинг расстелил одеяло за шкафами. «Спокойно», - сказал он. «Всё будет хорошо.»

Хоуз вернулся с чайником горячей воды. «Куда вы хотите...» - начал он говорить, как вдруг Мария и стажёр исчезли из виду за высокими шкафами.

Было три минуты до полуночи, три минуты до Рождества.

Из-за шкафов с документами доносились лишь звуки затруднённого дыхания Марии и мягкие заверения интерна, что всё будет хорошо. Парень не отрываясь смотрел на часы, которые отсчитывали в комнате минуты перед Рождеством. За шкафами с документами шестнадцатилетняя девушка и неопытный стажёр боролись за то, чтобы на свет появилась жизнь.

Внезапно из-за шкафов раздался резкий крик.

Стрелки часов стояли прямо.

Это был день Рождества.

«Всё в порядке?», - спросил Паркер. В его голосе прозвучало что-то похожее на беспокойство.

«Прекрасный малыш», - сказал стажёр, словно повторяя услышанную в кино реплику. «Где эта вода? Принесите мне полотенца. У вас прекрасный, здоровый мальчик, мисс», - сказал он Марии и накрыл её вторым одеялом.

Хоуз принёс ему чайник с тёплой водой.

Карелла принёс ему бумажные полотенца со стойки над раковиной.

«Просто немного помою его, мисс», - сказал стажёр.

«У тебя прекрасный малыш», - улыбаясь, сказал Мейер Хосе.

Хосе кивнул.

«Как ты собираешься его назвать?», - спросил Клинг.

Чернокожий, который молчал с тех пор, как вошёл в комнату, внезапно произнёс глубоким и звучным голосом: «Се, дева зачнёт и родит сына, и нарекут имя ему: Эммануил» (Ветхий Завет, книга Исайи 7:14– примечание переводчика).

«Аминь», - сказал Ноулз.

Детективы столпились вокруг шкафа с документами, стоя спиной к Кармоди. Кармоди мог бы броситься бежать, но не стал. Вместо этого он подхватил сначала пакет с травкой, на котором они с Ноулзом попались, а затем саквояж с добычей, которую Клинг забрал, когда задержал чернокожего. Он отнёс их туда, где за шкафами лежала Мария с ребёнком на груди. Он опустился на колени у её ног. Он сунул руку в сумку, набрал горсть травки и высыпал её на одеяло. Он открыл саквояж. В саквояже лежали золотые кольца и серебряные блюда, браслеты и ожерелья, рубины, бриллианты и сапфиры, сверкавшие в бледном, отражённом от снега свете, проникавшем через угловые окна.

«Gracias», - мягко сказала Мария. «Muchas giacias» («спасибо», «большое спасибо» по-испански – примечание переводчика).

Карелла, стоявший ближе всех к окнам, смотрел на небо, где по-прежнему неистово кружился снег.

«Неплохое имя», - сказал Мейер Хосе. «Эммануэль.»

«Я назову его Карлос», - сказал Хосе. «В честь моего отца.»

Карелла отвернулся от окна.

«Что ты ожидал там увидеть?» - спросил Паркер. «Звезду на востоке?» (Во 2-й главе Евангелия от Матфея появление звезды на востоке означает чудесное событие от Бога, вмешавшегося в ход истории – примечание переводчика).