И нет конца обманам

Глава 11 Хейли

Я не запомнила, как мы ушли с вечеринки. Не запомнила, как села к Пайпер в «БМВ». Понятия не имела, как мы вернулись на улицу, где я жила, но, глядя сквозь лобовое стекло на потемневшее небо, вдруг увидела унылое серое здание, которое называла домом.

– Хейли. – Голос Пайпер вернул меня к действительности, и, повернувшись, я наткнулась на обеспокоенный взгляд. – Ты меня пугаешь. Ты не сказала ни слова после разговора с Кристианом.

– Как умерла его мама? – спросила я, сама не узнавая свой голос.

Пайпер рассеянно огляделась и, казалось, задумалась.

– Мама Кристиана?

Я кивнула, подтянув колени к подбородку. После разговора с ним я почувствовала себя такой крошечной и слабой. Ему хватило нескольких слов, чтобы стереть меня в порошок, и осознавать это было тревожно. Обычно я была куда сильнее.

– Когда мы учились в восьмом классе, у нее случилась передозировка. Как раз перед тем, как я перевелась в «Веллингтон-Преп».

Я и понятия не имела, что его мама умерла. Она мне всегда нравилась. Она подвозила меня до дома, когда мы с Кристианом засиживались до темноты. Приятная была женщина, чего нельзя было сказать о моей собственной матери, уж тем более в нынешнем ее состоянии.

– Не понимаю, – прошептала я. Голова шла кругом. – В чем моя вина?

– Ты какую-то бессмыслицу говоришь.

Я взглянула на Пайпер. Она казалась совершенно сбитой с толку.

– Он сказал, что это я виновата.

– Что? – Она ахнула и повернулась ко мне всем телом, пытаясь усесться поудобнее. – Так, слушай. Ты сегодня сказала, что не умеешь дружить, так что я тебя научу. Сейчас ты расскажешь мне обо всем, что случилось между вами с Кристианом, а за остаток ночи мы во всем разберемся и решим, как быть дальше.

Значит, так поступали друзья? Я к такому не привыкла. Меня скручивало от перспективы поделиться чем-то личным с другим человеком. Я скорее отсосу Питу, чем приму чужую помощь. Что ж, ладно, это неправда.

У меня вырвался судорожный вздох.

– Ладно, начну с начала.

Тридцать минут спустя, когда я рассказала Пайпер обо всем, что имело отношение к Кристиану, и ответила на ее бесконечные вопросы, мы лежали на сиденьях машины, откинув их назад (кресла были гораздо удобнее моего матраса у Пита и Джилл), но так и не смогли понять, что имел в виду Кристиан.

– И он сказал, что это твоя вина? Ты уверена?

Я саркастично рассмеялась.

– Ага, абсолютно. Он сказал, цитирую: «Моя мама мертва, и на то было несколько причин. Одна из них – ты».

– Но это же бессмыслица.

Так оно и было. Полная бессмыслица. Я взглянула на приборную панель. Часы показывали три часа ночи. За окном гостиной все еще мелькал телевизор.

– Мне пора возвращаться.

Пайпер тоже взглянула на дом и кивнула.

– Ладно. – Потом она снова посмотрела на меня. – У тебя же есть вай-фай, да?

– Ага. Хоть чем-то Джилл с Питом разрешают пользоваться в полной мере. Для учебы.

Пайпер ласково улыбнулась.

– Хорошо. Погугли Кристиана. Его отца. Его мать. Всех. Собери всю информацию, какую сможешь, а в понедельник поговорим об этом еще раз. Мы во всем разберемся.

Я кивнула.

– Хорошая идея.

Я уже потянулась к ручке двери, но не успела я выбраться, как Пайпер снова заговорила:

– Я заберу тебя в семь утра в понедельник. Никаких отговорок. Как приеду, посигналю.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Пайпер окинула меня красноречивым взглядом и вскинула бровь. А потом покачала головой. Мол, и не думай.

Только оказавшись в своей убогой комнатушке, я позволила себе улыбнуться. Что ж, по крайней мере, один друг в «Инглиш-Преп» у меня был, верно?

В понедельник за обедом Пайпер скользнула на стул рядом со мной и прошептала:

– Как успехи?

Я закрыла учебник по языкам мира и убрала его в сумку.

– Ничего.

До школы мы с Пайпер ехали сорок минут и все это время пытались понять, что имел в виду Кристиан. Я поискала его и его родителей в Сети, но нашла мало. Короткую статью об автокатастрофе, но о жертвах там не говорилось ни слова, так что пользы от нее было мало. Сплошные тайны.

– Честно говоря, я старалась об этом не думать. У меня и без того дерьмовая жизнь и есть из-за чего поволноваться, без Кристиана и его домыслов. Ну, он считает, что я каким-то образом причастна к смерти его матери. Но это же безумие. Он сам безумен.

Пайпер кивала, слушая мою болтовню, а сама нагружала еду на поднос. Не успела я сообразить, что она творит, как она наполнила еще одну тарелку и протянула мне.

– Нет, – запротестовала я, отталкивая тарелку.

Пайпер многозначительно взглянула меня. Зеленые глаза в обрамлении густых ресниц опасно сверкнули.

– Да. А теперь ешь.

Я покачала головой.

– Пайпер, я это очень ценю, но я уже однажды попалась в твою ловушку и теперь позволяю тебе возить меня не только домой, но и в школу. Каждый день. Я не собираюсь принимать от тебя еще и еду. – Аромат деликатесов защекотал ноздри, и мой желудок предательски заворчал, будто говорил мне: «Просто поешь и не спорь, Хейли».

Пайпер снова подтолкнула ко мне тарелку.

– Хейли, ты можешь просто позволить кому-нибудь помочь тебе? Я хочу это сделать. Мне не нравится мысль о том, что людям, не только моим друзьям, а вообще людям, приходится обходиться без еды. По субботам с утра я работаю волонтером в бесплатной столовой, а всю старую одежду отдаю на благотворительность. Мне нравится помогать людям. Особенно если эти люди – мои друзья. Так что, пожалуйста, ешь.

В ее искренних, наивных глазах читалась мольба. Я нервно расправила юбку, стараясь удержать эмоции в узде. Я вообще была не слишком эмоциональным человеком. Никогда не плакала. Заталкивала все чувства поглубже, едва они давали о себе знать. Я не поддавалась чувствам. Они делали человека слабым, уязвимым, а мне такое было не нужно. Вот почему меня так разозлило, что Кристиан умудрился меня задеть. Суровый взгляд и резко очерченная челюсть не шли из головы, а его жестокие слова снова и снова приходили на ум, как заевшая пластинка.

– Спасибо, Пайпер, – промямлила я. – Но позволь мне хоть как-то тебе отплатить. Тебе не нужна помощь с учебой? Или… э-э-э… – Я на мгновение задумалась. Что, черт возьми, я могу предложить? – Машину помыть? Хотя мне придется использовать твою воду и мыло… у тебя дома.

Пайпер засмеялась и взяла с тарелки ломтик жареного картофеля.

– Хм, может, сходишь со мной на следующий футбольный матч? Я ни разу не была с тех пор, как Кэлли уехала, и чувствую себя просто лохушкой. Я старшеклассница, а еще ни на одну игру не сходила.

– Идет. – Я взяла картошку со своей тарелки и сунула в рот. – Если Джилл с Питом не будут против.

Пайпер просияла, радостно взвизгнула и на мгновение заключила меня в объятия. Когда она отстранилась, я улыбнулась ей – искренне. На мгновение впустила в сердце каплю счастья… а потом подняла голову и заметила, как мрачно на меня пялится Кристиан.

Так продолжалось всю неделю: мы с Пайпер смеялись над чем-нибудь, сидя за своим столом, а я притворялась, что меня не волнует ни Кристиан, ни его злобные взгляды. На занятиях он меня попросту игнорировал. Я трусливо пряталась, садилась на последний ряд, а он усаживался впереди и моментально притягивал всеобщее внимание. Если в школе оставалось свободное время, тратила его на домашнюю работу, хотя в некотором смысле за это я тоже успевала поплатиться, ведь обычно я делала уроки дома и хоть как-то отвлекалась от пьянства Пита и нытья Джилл, умолявшей его быть с ней поласковее.

Я ненавидела приемных родителей, но они были не худшей семьей среди всех, где мне доводилось жить. Разумеется, хорошими людьми их нельзя было назвать, и Пит по-прежнему запирал мою дверь на ночь, но мне удавалось выжить. И, несмотря на фиаско с Кристианом, несмотря на то что сверстники либо игнорировали меня, либо воротили от меня нос, я получала удовольствие от обучения в «Инглиш-Преп». Нагрузка была большая и разнообразная, и это помогало сосредоточиться, не отвлекаться на посторонние мысли, что неизбежно случилось бы при наличии массы свободного времени. Разумеется, Кристиан меня ненавидел, а Олли даже не смотрел в мою сторону. В иерархии по-королевски популярных детей я оказалась где-то среди крестьян, зато завела настоящего друга, и в целом получила куда больше, чем могла рассчитывать в любой другой старшей школе, где училась в последние годы.

Даже Мадлен оставила меня в покое, к моему вящему удивлению. Видимо, если не будить спящего медведя, он тебя не тронет.

После физкультуры я переодевалась в раздевалке и как раз сняла футболку, когда снова услышала сплетни. Физкультура была последним уроком, так что можно было переодеться и сбежать. Я-то всегда думала, что много шума только вокруг тем, которые обсуждают в мужской раздевалке, но от болтовни в женской у меня кружилась голова.

– Ты слышала, что Мадлен вышвырнула Эйприл из чирлидерш?

– Кто-то помянул мое имя?

– Ага, мы как раз обсуждали, какой жалкий у Эйприл вид с тех пор, как ты выкинула эту шлюшку из чирлидерш.

Раздался пронзительный, резкий смех. Господи, до чего злобными и ехидными были местные девчонки. И мстительными. Я вдруг подумала, как хорошо, что все эти годы держалась особняком. Такие девицы вели себя просто ужасно.

Я как раз склонилась за формой, и тут ее выхватили прямо у меня перед носом. Рано радовалась. Я вздохнула и почувствовала, как затрепетали крылья носа от гнева. Угадай кто с одной попытки. Я прекрасно знала, у кого хватит глупости, чтобы стащить мою форму, пока я в лифчике и трусах.

Я медленно повернулась, и моя догадка тут же подтвердилась. Передо мной стояла Мадлен с извечно выбеленными волосами и искусственным загаром. Она коварно улыбалась, а шайка ее приспешниц стояла чуть позади, и все стервозно ухмылялись. Они-то все успели переодеться в школьную форму, а я стояла полуголая.

Перевес был на их стороне.

Очаровательно.

Я позволила себе расслабиться. Меня несколько дней никто не трогал, и я тут же совершила ошибку. Если убрать капканы, в один прекрасный день к твоему убежищу явятся волки и растерзают тебя.

Прикрыться я даже не пыталась, только вскинула бровь, глядя на Мадлен. Она-то считала себя королевой школы, но разве не понимала она, насколько часто королев свергают? Королевский титул ничего не означает, если страха в подданных больше, чем любви. Все эти девчонки стояли за нее горой только потому, что никто не хотел оказаться напротив нее, как я сейчас.

– Нравится зрелище? – спросила я с сальной улыбкой.

Мадлен передернуло от отвращения.

– Шутишь, что ли? Ты же просто грязное отребье, кожа да кости.

Я пожала плечами.

– Кожа да кости? Разве ты и вся остальная твоя шайка не для этого отказались от углеводов? Я думала, вы хотите быть худыми, нет? Ведь иначе вы не влезете в свою миленькую маленькую форму чирлидерш. Разве я не права? – Я склонила голову к плечу. – Когда ты в последний раз ела мучное, Мэдди?

Я фыркнула. Лицо Мадлен слегка исказилось, и я поняла, что задела ее за живое. Девчонки вроде нее водились в любой старшей школе, и все они были одинаковыми. Не ели углеводы, пытались втиснуться в тридцать восьмой размер одежды вместо нормального сорок четвертого. Что плохого в том, чтобы иметь формы? Почему они никак не могли это понять? Я слышала, как пару дней назад Мадлен распекала одну из своих подруг прямо в столовой – разумеется, на глазах у всех. «Положи назад картошку, Ариана, а то сама будешь как картошка и окажешься в самом низу пирамиды».

– Я, кажется, велела тебе держаться подальше от Кристиана, – прорычала она, прижимая мою форму к груди.

Я вскинула брови.

– Никаких проблем. Он весь твой.

Она по-кошачьи сощурилась, а ее подруги начали посматривать друг на друга. Я чувствовала, что грядет кульминация, и очень надеялась, что в какой-то момент смогу вырвать у Мадлен одежду. Я уже начала замерзать – мне прямо в спину дул кондиционер. Да и Пайпер наверняка гадает, куда я запропастилась.

– Видишь ли, я слышала кое-что другое. Я слышала, что на днях вы вместе вышли из комнаты, когда я отправила его выполнить одно мое поручение.

– Поручение? – удивленно переспросила я. Неужели это к ней пытался подкатить Коул? Да какая разница, Хейли! Хватай одежду!

Я рванула в ее сторону, но она оказалась умнее, чем я думала. Рассмеявшись, она вручила мою одежду одной из подружек. Вот черт.

– Я отправила его проучить Коула. Видишь ли, Коул мне нагрубил, а я знала, что, если сказать Кристиану, что какой-то парень тронул мою подругу без ее согласия, он с катушек слетит. Особенно учитывая, что Коул ходит в «Веллингтон-Преп». – Она запрокинула голову и злобно захохотала, как какая-то ведьма.

– Итак, давай-ка проясним, – начала я, стараясь говорить спокойно. – Ты хотела замутить с Коулом, а он тебе жестко отказал… я его, конечно, не виню… и ты сказала Кристиану, что Коул кого-то изнасиловал… просто чтобы его избили?

Что это вообще за мир? Где я оказалась?

В раздевалке воцарилась абсолютная тишина. Такая, что через вентиляцию было слышно, как гомонят парни за стенкой.

Мадлен смерила меня очередным ненавидящим взглядом, перекинула волосы через плечо, выпятила бедро.

– Забавно, что ты считаешь, будто можешь кого-то осуждать, Хейли. Ты хоть себя видела? Твоего папочку убили, потому что он был неудачником, а твоя собственная мать даже не хотела о тебе заботиться. Прибереги осуждения для себя самой. Ты, скорее всего, окажешься у стриптизерского шеста и будешь умолять мужиков трахнуть тебя, чтобы почувствовать себя хоть на что-то годной.

– Забавно, что это говорит мне девица, которая пыталась трахнуть парня из «Веллингтон-Преп».

Мне понадобилось призвать на помощь всю свою сдержанность, чтобы не врезать Мадлен. Я так и представляла, как все будет. Как занесу кулак и дам по этому идеальному, безупречному личику. Как она всем телом качнется назад и приземлится на холодный бетонный пол. Но я не могла себе это позволить. Если я попаду в этой школе в неприятности, мне светит далеко не отстранение. Не будет никакого наказания. Меня просто вышвырнут. Вернут в «Оукленд-Хай». Я не смогу вырваться из этого сраного городка, не говоря уже о том, что мне придется вернуться туда, где учится Гейб.

Так что вместо того, чтобы вмазать ей со всей дури, вместо того, чтобы порадовать ее, дав понять, что она меня ранила, я храбро вскинула голову, натянула кеды и прошла мимо нее и ее ненормальной бабской банды в коридор. Если бы я показала, что мне страшно или больно, эти стервятники сожрали бы меня живьем. А так все выглядело так, будто меня совершенно не тронули слова Мадлен.

Вот только она и правда здорово меня задела.

Ранила.

Меня и раньше били, а пощечин я вытерпела столько, что считать перестала, но слова? Слова – другое дело, они врезаются в память.

Твоя собственная мать даже не хотела о тебе заботиться. Чистая правда. Не хотела. Моя собственная мать говорила мне, как она меня ненавидит. «Это из-за тебя мы оказались в таком положении. Это ты виновата, что твой отец мертв. У него все было под контролем, а ты взяла и позвонила в полицию. И теперь посмотри на нас!»

При воспоминании об этом я вздрогнула. К глазам подступали слезы, но я задавила их в зародыше.

Все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.

Если я пройду по коридору в поисках одежды, меня это не убьет.

Не сегодня.