Глава двадцать девятая

Малыш по имени Славой оказался менее разговорчивым, чем его брат. Он взял соломинку и, сунув ее в рот, принялся разглядывать уставшего гостя, словно какую-то заморскую диковину. Винса тяготило молчание, потому он спросил, чтобы разрядить тишину:

— Далеко от вашей деревни поместье воеводы?

— Ага! — с готовностью ответил Славой. — Наш папка как уедет туда, так целый день нету!

— А зачем он туда ездит?

Мальчик пожал плечами:

— Да, просто возит еду всякую, капусту там, кур, корову если кто зарежет, так мясо везет. А то и дрова погрузим на телегу и в имении продаем.

— Ты тоже ездил?

— Не-а, говорят — мы еще малые. Только это все вранье, я уже большой!

Винс поневоле усмехнулся, хоть от боли не находил себе места. Он закусил губу, чтобы не застонать и не напугать мальчика, а сам попробовал лечь поудобней.

— У вас в деревне что, все мужики такие злые, как этот ваш Пшеслав, или как там его. С чего он на меня взъелся...

Славой придвинулся поближе и почти зашептал:

— Он очень нехороший. Он за волками охотиться ходит, потом шкуры продает. Он вообще всех зверей бьет, хоть и не позволяют хозяева. Но его еще никто поймать не смог, вот он и ходит в лес.

— Ну да, он так и говорил, когда волчат забирал, что продавать их будет.

Славой помедлил, решая, стоит ли доверять этому странному незнакомцу, в грязной рваной одежде, но потом все же сказал:

— А знаешь, что он в прошлом году сделал? Нам со Стаськой батя рассказывал, по большому секрету! Ты тоже никому не проболтайся.

Винс кивнул и малыш продолжил:

— Представляешь, он вот так же, как нынче, нашел логово, но волчат не стал забирать, а скрутил им лапы проволокой. Вот гад! А потом, когда они подросли, просто пошел и перебил всех. Они же не могли бегать, у них лапы покалечены были... Мы со Стаськой потом всю ночь ревели... Его никто не любит у нас, дядьку этого, злой он. Вот увидишь, он так просто не успокоится, будет тебя по всей округе искать.


Ну, успокоил, нечего сказать... Винс и без того был не в лучшем расположении духа, а теперь и вовсе расстроился. Попал он, не пан Лещинский добьет, так этот волчатник. Что ж так не везет-то все время?!


Вернулся Стась, запыхавшийся, довольный.

— Вот, я принес тебе хлеба и молока! Ешь!

Винс схватил крынку с молоком, выпил сразу чуть не половину, потом откусил от теплой ароматной горбушки кусок, прожевал и лишь затем сказал:

— Спасибо! Вы меня очень выручили, я не забуду... Стась, что там в деревне? Успокоилось?

— Ха, успокоилось! Бабы у колодца собрались, руками машут, языками мелют. А мужики по всем дворам тебя ищут, в каждую щель заглядывают, в каждый погреб. Их дядька Пшеслав так настрополил, что теперь до утра искать будут. Он уже такого напридумывал про тебя... Я подслушал, пока возле них крутился — чуть ли не сотня волков уже за вами гналась, хотела тебя отбить. Врет он, да? А мужики все уши развесили, верят каждому слову! И папка наш там.


Стась рассказывал новости возбужденно, размахивая руками, захлебываясь и перескакивая с одной мысли на другую. Винс хмурился все больше, уже и есть перехотелось.

— Что же мне делать... Они сюда доберутся рано или поздно... Мне надо уехать в усадьбу воеводы. Вы дорогу знаете туда?

— Нет, мы никогда там не были, — повторил Стась слова брата. — Вот если бы тебя наш батя свозить взялся.

— Ты что! Ему нельзя говорить! — прервал его Славой. — А если он всем расскажет?

— Не расскажет! Мы сперва с ним договоримся, он нам поверит.

— Да он и слушать не станет, сразу за хворостину!


Винс слушал их перепалку, но ничего путного в голову не приходило. Пешком он уйти далеко не сумеет, нужна лошадь.

— Побежали! Прямо сейчас и позовем его!

Стась снова подскочил, словно он на ежика присел, но брат его осадил:

— Хитрый какой! Теперь моя очередь, я и побегу, а ты здесь побудь, поохраняй!


Славой выскользнул из сарайчика, а Стась принялся развлекать Винса, что даже такому шустрому мальчишке удавалось с большим трудом, настолько Винс был измотан и опустошен. Стаська что-то весело лопотал, но Винсент был далеко — чернота разливалась перед его глазами, увлекая за собой и обволакивая липкой паутиной подступающей вновь лихорадки.


— Да ты меня и не слушаешь совсем! — обиделся наконец Стась. — Я спрашиваю, спрашиваю, а ты молчишь и молчишь!

— Что ты спрашиваешь? — слабо переспросил Винс.

— Ну это, откуда ты в лесу появился? Ты там живешь, да?

— Нет конечно, — шевельнул губами в еле заметной улыбке Винс. — Я далеко живу, очень далеко, на севере. Только все никак домой не доберусь, все время мешают...

— Мы не мешаем! — испугался Стась. — Мы наоборот даже!... Вот сейчас батя прийдет, и отвезем тебя к твоему Стефану. А вы с ним друзья, да? Вот здорово! А почему ты такой грязный?

— В болото провалился... Меня Пшеслав вытащил...

— Да-а? — Стась удивился, даже приоткрыл рот. — А почему же теперь он на тебя такое наговаривает? Сперва вытащил, теперь погубить хочет.

— Я и сам не пойму...

— Может его и вправду укусил кто?

— Да, бешеные ежики покусали...

Стась расхохотался, представив себе эту картину. Потом вдруг резко умолк, прислушался:

— Тшш... Идет кто-то... Наверное, это Славой воротился с папкой!

Винсент насторожился, но даже приподняться не было сил, все тело налилось свинцовой тяжестью. Так он и ждал, пока не отворилась дверь...

— Эй, кто здесь! А ну, вылазь!

Негромкий настороженный голос звучал требовательно, ослушаться было невозможно. Но Винс, даже если б и хотел, выйти не смог. Стась сидел рядом, перепуганный, до странности молчаливый, только и сумел, что шепнуть:

— Это батя... Злой какой... Что ему Славой наболтал?

— Я долго ждать буду? Сейчас сарай подожгу! Ты что с моим сыном сделал? Где Стась?

— П-а-п, я здесь...

Стаська стал выкарабкиваться из сена, пробираясь на голос.

— Живой? Он тебя не сожрал еще? Вот и славно, давай сюда! А ты что молчишь? Эй, как там тебя, волкулак! У меня рогатина, пришибу!

— Па-а-п, не трогай его, он не оборотень никакой. Он хороший! — слышался слабый голосок Стаськи.

— Ишь, нашелся защитник! Одному я всыпал уже, в погреб запер, тоже сюда рвался! Ты чем моих детей опоил?!

— Ничем он нас не пои-ил!... — плакал Стась, но отец продолжал кричать, ничуть не сбавляя тон.


На шум стал собираться народ...

Загрузка...