И про любовь тоже

Глава 1

Кира поглядывала на сидевшую напротив женщину с удивлением и долей настороженности – возраст весьма почтенный, даже, можно сказать, на прабабушку тянет, а одета в джинсовые шорты до колен и футболку с надписью «ЛДПР». На голове – кепочка с длинным козырьком. Такая простенькая, сшитая из разноцветных клиньев. А рядом на сиденье небрежно брошена «авоська» PRADA: сетка сплетена из гладкой экокожи, внутри – мешочек цвета пыльной розы. Не подделка, нет. Италия, прошлогодняя коллекция. У самой Киры такая же, только мешочек черный. Кира на свою сумочку дышать боится, выгуливает редко. А бабулечка, выходит, цены не знает, раз вот так… раскидывается. «Как-то странно она смотрит на меня… Словно я призрак из ее прошлого. Похожа на кого-то? Спросить?» – мучилась Кира в раздумьях, недобрым словом поминая деда, который до сих пор, провожая ее на электричку, повторяет занудно, чтобы она ни в коем случае в поездке не заговаривала с незнакомцами.

Кира решительно отвернулась к окну. Чтобы отвлечься, стала считать мелькающие столбы, на восемнадцатом вдруг резко повернулась к старушке.

– Кира? – торопливо спросила та и схватила ее за руку.

– Вы откуда мое имя знаете? – испугалась Кира, выдернула ладонь из цепких пальцев и хотела было встать и пересесть на свободное место подальше – благо вагон был почти пустой.

– Нет-нет-нет, только не уходите, прошу вас, – залепетала старушка. – Не нужно меня бояться, я все объясню. Только позже. Но вы все сразу поймете. Ах, как жаль, что я его забыла дома… ну ничего, ничего… Вы же Кира? – вновь, но с тревогой спросила она. – Ах, ну да… конечно же, но – как так?!

– Стоп! – остановила Кира поток ее почти бессвязной речи. – Или вы мне объясняете свое странное поведение прямо сейчас, или я… ухожу!

А никуда она не уйдет теперь, пока не прояснит ситуацию, это факт. Уже включилось любопытство – раз, жалость к пожилому человеку – два. Ну и, конечно, дедово воспитание не позволяло хамить… а она, Кира, вела себя по-хамски. Стыдно.

– Вы не поверите, Кирочка, но мы с вами, вероятно, встречались в прошлой жизни, – успокоившись, начала старушка. – Ну, не совсем с вами, конечно…

«Господи, ну за что мне это? Сумасшедшая… а еще три остановки пилить! Неужели и ей до конечной? А потом я несчастную бабулечку куда дену? Черт, не хочу быть наедине с этой психбольной!» Электричка остановилась, и Кира заметила, как все пассажиры, которые еще оставались в вагоне, потянулись к выходу.

Она не знала, что нужно делать, если рядом неадекватный человек. Говорить? Поддакивать? Она не психолог, а просто мужнина жена. То есть бывшая жена Александра Лушникова… уже почти два часа как бывшая. Ей бы самой кто помог забыть этот фарс под названием «развод». Постное выражение лица Сани, радостное – его мамаши. Ее, Киры, вдруг подступившие к глазам слезы, стук молоточков в голове: «Что наделала?!» И дедов голос в телефоне: «Не сметь выть, как дворовая девка, Кира! Ты – правнучка полковника Советской армии! И внучка хирурга!» «И дочь библиотекаря и пьяницы», – хотелось добавить ей, но она в ответ выдала только короткое «да, дед».

Старушка, видимо, ждала какой-то реакции на слова о прошлой жизни, Кира молча кивнула, мол, слушаю.

– Сейчас, Кира, все, что бы я вам ни сказала, будет звучать полным бредом. Я это прекрасно осознаю. Поэтому вам решать – мне начать оправдываться за свою невольную наглость прямо здесь или же вы согласитесь на мое предложение выпить кофе у Армена. Я вас приглашаю.

Она вдруг взяла с сиденья сумочку, развязала шнурок и… вытрясла содержимое розового мешочка на колени: банковские карты, розовый очечник, розовый же кошелечек для мелочи, ключи с брелоком – нежно-сиреневым меховым сердечком на цепочке. Кира не смогла сдержать испуганного возгласа, но странным образом ни одна из вещиц не скатилась на грязный пол вагона…

– Зачем ему понадобился мой телефон? Недотепа, а не вор – трубка совсем недорогая… а тут кредитки… дурак, право… – бормотала старушка. – Кира! – вдруг громко воскликнула она, поднимая на нее взгляд. – Так что вы решили?

– Давайте доберемся до Армена, – обреченно согласилась Кира, с тоской наблюдая, как пожилая женщина небрежно заталкивает вещи обратно в сумочку.

«Значит, она тоже живет в нашем поселке. Иначе откуда бы ей знать единственное кафе, которое держит семья Томерян?» – подумала Кира, приглядываясь к старушке внимательнее. Та бросила на нее виноватый взгляд. Кира ответила ободряющей улыбкой.

Какое-то время они сидели молча, изредка поглядывая друг на друга. Первой молчание нарушила попутчица.

– Давайте пока знакомиться. Зоя Оганезовна Орлова-Томерян. Родная тетушка Армена, – с нотками торжества в голосе произнесла она.

Господи, как же Кира сразу не догадалась, что старушка – армянка? Огромные карие глаза за толщей стекол очков; выбившиеся из-под кепки черные, с седыми прядями, волнистые волосы; смуглая кожа – точно не загар. «Но шорты?! И эта дурацкая кепочка… как-то слишком экстравагантно для пожилой армянки! У них и девушки-то редко рискуют оголять колени. Ладно, не мое дело», – успела подумать Кира.

– Вижу, Кира, вас смутил мой внешний вид. Дело в том, что я в семье что-то вроде недоразумения, все время попадаю в какие-то истории. Вот и сегодня неудачно съездила к внучке в город. Не застала, конечно, а нет бы позвонить заранее! И вот результат – в лифте ее дома на меня напал какой-то безумец в маске! Сумочку отнял, содержимое вытряс на пол, все расшвырял! Но забрал только телефон. И, о боже, какой стыд – порвал на мне платье! Сверху донизу! Тогда только я поняла, что он что-то ищет. Еще порадовалась, что главную свою драгоценность – серебряный медальон – забыла здесь, на даче. И только сейчас, когда встретила вас, Кирочка, пожалела, что его нет со мной. Вы бы не испугались, а сразу поняли, что я не сумасшедшая! Однако перенесем главную беседу на потом – мы, кажется, подъезжаем. Я, конечно, нелепо выгляжу в этом прикиде, как выражается моя внучка Лусинэ, но в ее квартире еще пусто, гардероб пока в общежитии колледжа, а вещи, которые я вынужденно позаимствовала, скорее всего, принадлежат работнице, которая делает косметический ремонт. Я оставила ей записку, вы представляете – на клочке обоев! Благо, нашлась ручка… – не умолкая, тараторила старушка, бодро продвигаясь к выходу из вагона и поминутно оглядываясь на Киру.

Кира все же опередила ее у самых дверей, выскочила на платформу первой, подала руку. «До Армена минут тридцать тихим шагом, не меньше! Как же бабуля пойдет пешком? Неужели ее никто не встречает? Немыслимо!» Кира огляделась – с электрички сошло не более десятка человек, основная масса их уже спустилась по лестнице к дороге, а на платформе остались лишь они вдвоем.

– Зоя Оганезовна, давайте я позвоню Армену, он за вами приедет. Путь неблизкий, – осторожно предложила Кира: номер его мобильного у нее был, они с дедом иногда заказывали в кафе шашлык к определенному часу, а дед потом на «Волге» забирал горячее мясо.

– Да, деточка, пожалуй, я переоценила свои силы, намереваясь составить вам компанию в пешей прогулке по улицам, – согласно закивала старушка. – А мне уже девяносто три года! – с ноткой лукавства добавила она и замолчала, явно ожидая реакции.

– Не может быть! – искренне удивилась Кира, отметив, как обрадовалась ее ответу Зоя Оганезовна.

Кира сделала несколько шагов в сторону лестницы. Дорога в поселок шла параллельно железнодорожным путям, но была надежно отгорожена от них густыми посадками. Небольшую автомобильную стоянку оборудовали своими силами дачники, многие встречали гостей на машинах, так как путь до дач был неблизким. Но и забетонированной площадки за деревьями тоже видно не было. «Если бы Армен приехал встречать тетушку, то давно бы уже поднялся на платформу. Ладно, значит, позвоню». Кира достала из кармашка рюкзака телефон. «Как же я не видела бабулю ни разу? Интересно, а дед ее знает? Он чаще меня бывает у Армена», – подумала она мельком, открыла список контактов в телефоне, несколько раз пролистала его, пока не поняла, каким образом сохранила этот контакт: оказалось, не «Армен», а «Кафе». Кира позвонила, в динамике вместо мужского голоса громко зазвучала армянская мелодия. Кира немного растерялась – вероятно, все же придется идти пешком! Был бы сейчас дед на даче, позвонила бы ему. Но сама же сбежала после заседания суда от его расспросов, хотя знала, что тот ждет ее в городской квартире.

Она выключила телефон и обернулась – странной попутчицы на платформе не было. Но Кира отошла всего-то на несколько шагов! Не веря тревожному предчувствию, она приблизилась к краю платформы. Внизу на рельсах лежала Зоя Оганезовна Орлова-Томерян.

Глава 2

Кира прошептала «помогите», попятилась и оглянулась – по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, поднимался Армен. Вот тогда она закричала в голос.

Армен, не глядя на Киру, пробежал мимо до края платформы и посмотрел вниз. И почти сразу же ринулся обратно. Кира в испуге отпрянула. Она с надеждой посмотрела на кабину электрички, вдруг там машинист! Но та была пуста. «Конечная же, тупик! Пока он дойдет с другого конца поезда… Может и вообще на обед уйти, время-то как раз подходящее. Тогда вот-вот должен появиться! А если нет? Армен меня просто убьет! И бежать некуда, и нет никого вокруг!» – лихорадочно соображая, какие могут быть варианты спасения от взбешенного Армена, Кира запаниковала.

– Ты понимаешь – Зоя умерла! – со злостью произнес Армен, хватая Киру за плечи.

Он тряс ее, что-то говорил, переходя то на армянский, то опять на русский, но Кира все равно ничего не понимала. Голова ее болталась, как у китайского болванчика, которого она «мучила» в детстве – фигурка стояла на рояле, руки сами к ней тянулись, когда не хотелось заниматься. А дед, заглядывая в дверь гостиной, грозился выкинуть «китаезу» в помойное ведро. Так и говорил – помойное. Кира заливалась слезами, представляя, как любимая безделушка отца сгинет среди мусора, хватала болванчика, целовала многократно и ставила обратно на подставку для нот. Дед сразу как-то сникал и, сгорбившись, уходил. А Кира, тяжело вздохнув, открывала нотный альбом…

«О чем думаю?!» – опомнилась она и резким движением вывернулась из рук Армена.

– Стоп! Армен, это сделала не я! – глядя ему в глаза, четко произнесла Кира. – Но никого на платформе больше не было. Скорее всего, Зоя Оганезовна оступилась. Я отошла от нее недалеко, чтобы позвонить вам.

– Зачем?! Я здесь! Уже третью электричку встречаю!

– Но мы этого не знали! Как бы ваша тетя смогла добраться до дома, а? Как вы вообще отпустили ее одну в город? В ее возрасте… – перешла она в наступление.

– Эй, девушка…

– Кира.

– Да, Кира, помню. Зоя не инвалид! Я сам утром привез ее на станцию, посадил в поезд. Тетю никогда и никак нельзя остановить, если что решила! К внучке или к сестре поехать – даже не спрашивала! И сегодня вышла из дома, никому не сказала! Я ее догнал уже на третьей улице! Подожди, а вы давно знакомы?

– Нет! Вот сейчас, по дороге сюда, и познакомились. Зоя Оганезовна сама начала со мной разговор. А потом пригласила к вам на кофе. И ей откуда-то известно мое имя… Вы обсуждали меня с ней? Или деда? И вообще, какое дело вашей семье до нас?!

– Эй, подожди-ка… потом разберемся. «Скорую» ты вызвала? Нет?! А полицию?

– Зачем… полицию?! – испугалась Кира. «Ну, все… попала… сама виновата, нужно было сразу уйти в другой вагон, было же нехорошее предчувствие, было! С первых минут, как только поймала настойчивый взгляд старухи», – с досадой подумала она, наблюдая, как Армен роется в списке контактов в телефоне.

– Вот, участковый Максим Арканов, я его хорошо знаю. Ему позвоню… Макс! Армен Томерян… Беда у меня…

Кира поняла, что если сейчас не присядет куда-нибудь, то упадет в обморок. На платформе имелось несколько лавок, но самая ближняя стояла почти на середине, до нее нужно было еще как-то добраться. Не вариант. Она сняла с плеч рюкзак, мельком отметив, как хорошо, что в нем нет ничего, кроме одежды, бросила его на бетонные плиты, приготовленные, видимо, для ремонта платформы, и села.

«Зоя Оганезовна упомянула, что в их семье она – недоразумение. А в нашей, получается, – я. При чем с детства. Во дворе прыгали через открытый люк все! Промахнулась я одна. И как в полете мог шнурок кроссовки развязаться? Ни секундой раньше, ни секундой позже. Ровно у края – и нога тут же провалилась в пустоту. Если б не Вовка, который дернул меня за капюшон куртки, я целиком улькнула бы вниз. Последствия, слава богу, минимальные – шрам на лбу на память. Ну, и уличные люки обхожу стороной. Гимнастикой начала заниматься – ногу сломала. И ладно бы во время тренировки! Нет, на ровном городском асфальте. А ножом полпальца в прошлом году? Хлебушка порезала к завтраку… Сегодня день вообще супер – развод с мужем и мертвая старушка на рельсах. Чего еще ожидать? От Армена, например, – вон как зло на меня пялится!» – подумала Кира, наблюдая за племянником Зои Оганезовны. И только тут заметила в его руках сумочку-авоську.

«Где он ее взял? Тетушка выронила, а Армен подобрал? А я почему ее не увидела на платформе?» – удивилась Кира.

Армен мял сумочку, словно пытаясь нащупать что-то внутри. Наконец, засунув руку в глубину мешочка, извлек связку ключей.

– Что за черт! – громко произнес Армен. – Телефона нет! Постой! – Он рванул обратно к краю платформы, заглянул вниз и замер. «Что он пытается там обнаружить? Разбитую трубку? Наверное…» Кира нехотя встала со своего места.

– Я могу объяснить, куда делся мобильный. И почему ваша тетя так странно одета.

Кира подошла к Армену ближе.

– Когда я сажал ее в поезд, на ней было длинное темное платье! А это – какой-то… позор! Что? Что ты можешь сказать?

– Зою Оганезовну ограбили в лифте, взяли только мобильный, порвали одежду, она переоделась в квартире в то, что там было, с Люсинэ не встретилась, – выпалила Кира на одном дыхании, боясь, что Армен будет перебивать ее после каждого предложения. – Подробности, которые я от нее узнала, выдам только в присутствии полиции и под протокол, – торопливо добавила она.

– То есть вы проболтали всю дорогу, Зоя поделилась с тобой своей бедой, вы вместе вышли из вагона. И ты не видела, как она упала?! – с угрозой произнес Армен.

Кира молча кивнула. «Не скажу больше ни слова. Черт с ним, пусть думает, что хочет. Макс разберется. Или кто другой, мне без разницы», – решила она, отвернулась от Армена и отошла на безопасное расстояние.

Участкового Максима Арканова знала и Кира. Их связывала детская дружба, плавно переросшая в юношеский роман. Ни они сами, ни родные не сомневались, что их свадьбе быть. Но однажды как-то само собой получилось, что они практически перестали встречаться. Первым признался в любви к другой женщине Макс, тогда и она зачем-то рассказала о Сане Лушникове, хотя еще никакого серьезного романа у них даже не намечалось.

– Привет. Ты-то здесь как? Я так понял, старушка мертва? Кирка, опять вляпалась?

Макс кивнул на спешившего к ним Армена.

– Арканов, ты достал. Всю жизнь мне этого висельника будешь припоминать?

– Ну не я же его нашел в лесочке, – серьезно заметил участковый и отправился навстречу эмоционально жестикулирующему Армену.

Собственно, тот мужской труп, висящий на дереве, она и Лушников обнаружили вдвоем. Направляясь к станции короткой дорогой через лес, решили срезать еще кусок пути и отклонились от тропы. Только муж, сославшись на то, что опаздывает на встречу в город, сбежал, оставив Киру караулить тело до приезда полиции. Конечно, первым к месту происшествия добрался Арканов. «А Макс тогда даже не удивился, что я одна у трупа топчусь, хотя видел, что мы с Саней вдвоем пешком на электричку пошли. Только хмыкнул, что Лушников мертвяков боится, что, мол, совсем не удивительно. А что он имел в виду, интересно? Ну, Арканов… Не любил ты моего мужа, а может, было за что?» – вдруг не к месту подумала Кира и обернулась на знакомый голос.

– Дед?! – ахнула она. – Ты же в городе! Как так-то?

– Ты, дурочка, думала, что рыдать по усопшему, прости господи, то есть – ушедшему, тьфу ты, леший, сбежавшему мужу будешь в одиночестве? Просчитываешься на раз-два, детка. Никаких соплей! Шампанского и шашлычка от Армена – вот так мы отметим иссечение из твоего организма этого рудиментарного органа под названием Саня Лушников. И не возражай! Прости, немного не успел к электричке… а что тут Максимушка делает? О! И Армен… постой, случилось что? А, Кира? Ну-ка, выкладывай! Опять вляпалась?

«И дед туда же…» – с тоской констатировала Кира.

– Ты знал Зою Оганезовну?

– Это еще кто? – искренне, как показалось Кире, удивился дед.

– Зоя Оганезовна Орлова-Томерян – тетя Армена. Странно, что ты с ней не встречался, – я поняла, что живет она в его доме. Жила… а сейчас лежит вон там на рельсах. Мы ждем полицию, но пока явился только Арканов.

– Ну-ка, излагай подробности! – приказал дед, присаживаясь рядом.

Кира рассказывала медленно, словно взвешивая каждую фразу, проживая заново и испуг, и отчаяние, и страх. Она смотрела не на деда, на Армена, уже спокойно говорившего что-то Арканову. Судя по взглядам Макса в ее сторону, эти двое обсуждали Кирино участие в последних событиях.

– Получается, дед, я – главный подозреваемый, вот так! – подытожила она.

– Чушь! Мотива нет. Эта старуха тебя с кем-то перепутала. Сколько ей, говоришь?

– Девяносто три.

– Вот. Не в полном маразме, так со склерозом. И зрение уже наверняка не то.

– Очки с толстыми линзами.

– Вот именно. Факт – обозналась. Допускаю даже, что ты действительно можешь быть чем-то похожа на какую-нибудь ее знакомую из молодости. Остальное дорисовало воображение. Настораживает другое – странный грабитель… О! Из следственного отдела подъехали. Быстро! Ты только ничего не скрывай, детка, когда тебя опрашивать будут. Все-все расскажи, до мельчайших деталей. Я уверен, что оступилась старушка. Голова могла закружиться… возраст! Иди к Максиму.

– Только не уезжай, – попросила Кира, поднимаясь с бетонных плит.

– Ничего не бойся! – напутствовал в ответ дед.

Глава 3

Мясо стало совсем холодным, бутылка игристого на столе, наоборот, нагрелась под прямыми лучами солнца, которое после обеда светило в кухонное окно. Андрей Миронович убрал вино в холодильник и уже в который раз бросил тревожный взгляд на часы – с того момента, как Максим Арканов увез Киру в район для дачи показаний, прошло почти четыре часа. Бранчевский набрал номер внучки, но телефон оказался вне доступа. Максим же на его звонок не ответил.

Киру в причастности к смерти Зои Оганезовны вроде бы никто не подозревал, но Андрею Мироновичу все равно было не по себе – на платформе в момент падения старушки действительно никого, кроме нее, не было. Однако эксперт не исключил возможность, что родственницу Армена могли на рельсы и столкнуть. А у кого была такая возможность? Только у Киры.

Настораживало и предположение судмедэксперта, что поверхностная рана на затылке погибшей причиной смерти стать не могла. Как и перелом лучевой кости левой руки или ушибы мягких тканей частей тела. Но, как говорится, – вскрытие покажет.

«Киру могли задержать как подозреваемую? С чего бы? Даже если это убийство, то уголовное дело еще не заведено. Да и Максим позвонил бы тут же, можно не сомневаться. Ладно, подождем еще часок», – решил Андрей Миронович, прикидывая, чем бы занять себя на это время.

Андрей Миронович Бранчевский в свои девяносто стариком себя не считал, по вечерам бегал вокруг главной городской площади с обязательным посещением одного из четырех скверов – там был уголок с тренажерами. Прогнав подростков, он по пять минут упражнялся на каждом тренажере, подтягивался на турнике и, довольный собой, неспешным шагом возвращался домой. Ему завидовали мужики помладше, с ним кокетничали их жены, матери и тещи, что добавляло в его и так нескучную жизнь приятную нотку легкой романтической интриги. Кира над ним подшучивает, но любя, ласково, а он уверен, что внучка им гордится. Смысл жизни, как бы пафосно ни звучало, у Андрея Мироновича – в ней. Ругая себя за мягкотелость (чрезмерно опекал и баловал девчонку, что уж тут), Бранчевский понимал, что иначе и быть не могло – кто, если не он? Матери до Киры дела не было, у нее новая семья: бездарный муж-алкаш и сын, почти точная копия папаши. И не осудишь бывшую невестку – дочери два года не исполнилось, когда нелепо погиб отец Киры, единственный их с Тамарой сын Сережа. Ирина тогда пить начала, как-то очень быстро стала терять человеческий облик. Андрей Миронович поздно заметил, что Киру она приводит к ним не всегда причесанную, в одежде, из которой та выросла, а порой и голодную. Не до внучки было, он тогда свою Тамару пытался спасти – после смерти Сергея жена стала угасать. Клиники, санатории, частные пансионаты… она была в неплохом физическом здоровье, но истощена душевно.

Он понял наконец, что Кира совсем не нужна Ирине, в день похорон Тамары. Напившись на поминках, бывшая невестка ушла домой, забыв взять с собой дочь.

Бранчевский вскоре оформил опеку над внучкой. С нотариально заверенного письменного согласия Ирины…

Андрей Миронович сунул телефон в задний карман спортивных штанов и вышел в сад. Он любил свои яблони, на двенадцати сотках их росло восемь штук разных сортов, плодоносили они по очереди, радуя его сочными фруктами до самой поздней осени, – яблоки он обожал. Две вишенки были им посажены для Киры, для нее же он научился варить вишневое варенье и клубничный джем. А вот овощных грядок у них не было, томаты и огурцы они покупали у матери Максима Арканова.

Сразу же после смерти жены дачу Бранчевский вознамерился продать, так тоскливо становилось при виде заросшего сорняками участка. В доме, где в прохладные летние вечера топилась русская печь, где они с Тамарой чаевничали за резным ломберным столиком, покрытым связанной собственноручно женой скатертью, Андрей Миронович тогда мог находиться не дольше пяти минут. Любовь к Тамаре не была первой и не стала болезненно страстной, напротив – спокойной, с глубоким безоговорочным доверием к женщине, выбравшей его. Они настолько «вросли» друг в друга за годы брака, что порой общались молча, предугадывая желания друг друга, тут же выполняя их, не задумываясь о том, хочется ли это сделать. Он приносил плед, когда чувствовал, что Тамаре стало прохладно на свежем воздухе, укутывал ей ноги, садился рядом и обнимал. Она благодарно склоняла голову ему на плечо, согревалась… а потом вдруг вставала и шла в дом. Бранчевский улыбался вслед – он только что подумал о кружке горячего чая, жена тут же «прочла» его мысль…

Продать дом он так и не смог, отговорила соседка, напомнив, что он теперь для Киры и отец, и мать. «Посмотри на внучку, Андрей, – бледная и худенькая. На все лето к морю ты ее отвезти не сможешь, а тут у нас – рай. Днем, пока ты в госпитале, я присмотрю за девочкой», – пообещала тогда Катерина.

Андрей Миронович бросил взгляд на дом Муравиных – окна уже много лет были закрыты ставнями и заколочены досками. На входной двери болтался замок. После похорон Катерины он не виделся с ее сыном ни разу, хотя тот клятвенно заверял, что на дачу будет приезжать. Правда, клятва эта прозвучала, когда Петр был уже изрядно пьян.

Бранчевский не раз задумывался, почему так и не решился позвать Катерину замуж, ведь знал, что та не отказала бы. Только ли потому, что Катя и его Томочка были подругами? Или же главной причиной стала его вина перед Катей? Да, он винил себя, что не смог спасти ее мужа Ивана – тот умер у него на операционном столе…

«Ну наконец-то приехали!» Андрей Миронович скорее угадал машину Максима в клубах пыли на дороге. Резко затормозив, «Нива» остановилась у ворот дачи. Бранчевский быстрым шагом направился к машине.

– Что так долго? – набросился он на обоих, пытаясь по выражениям их лиц понять, ждать ли плохих новостей.

– Заглохли в полях! Хотел срезать напрямик, чтобы не возвращаться по забитой фурами трассе. Срезал… и полтора часа ни одной машины мимо! – ответил Максим. – Дайте что-нибудь попить, дядя Андрей, Кирка всю воду из бутылки мне на руки вылила. Я же сам чинился.

– Давай в дом. Холодное шампанское устроит?

– Кайф! Тогда машину к тете Кате на участок загоню, ворота у нее не на замке. Кстати, не в курсе, почему? Кто-нибудь приезжал на дачу хоть раз после ее похорон?

– Нет, – коротко бросил Бранчевский. – Кира, не замечала?

– Нет, – так же коротко ответила она и направилась к дому. Андрей Миронович с удивлением посмотрел ей вслед.

– Ну-ка, Максим, выкладывай, что между вами произошло!

– Ничего, дядя Андрей, нового. Втык ей сделал, что убивается по Лушникову. Всю обратную дорогу слезы лила. Сказала, что обидно ей, а я же вижу, что любит придурка до сих пор!

– Не любовь это, Максим, просто блажь и уязвленное самолюбие! – строго выговорил Андрей Миронович, хотя сердце болезненно екнуло.

– Как ни назови… Ничего, я Ольку на нее натравлю. Пусть еще она ей растолкует, кто таков ее бывший. Ёлы-палы, влюбилась же Кирка в подлеца! Тьфу, не хочу даже говорить!

– Я чего-то не знаю? – с угрозой в голосе спросил Бранчевский.

– Ладно… Сейчас уже можно сказать… был Лушников ваш тут с бабой, и не раз… блин, да и бабы всегда разные были! Но не в этот дом водил, а в ту старую хату, что на задах. Нам же с Олькой со второго этажа видно, кто подъезжает с той стороны. Из окна спальни как раз. Первой Олька заметила его машину – проезд-то там технический, даже гравийки нет. А тут по грязи после ливня джип черный катит. Из него вылезают Лушников и девка в мини. Вы давно в тот дом наведывались?

– Давно. Там хлам один, мы дверь даже не запирали никогда, – немного растерялся от услышанного Бранчевский, но тут же разозлился: – Ах, он, паршивец! Ну, ничего… Кире не рассказывай! Понял? И Олька пусть молчит. Развод, слава богу, состоялся, из квартиры я поганца выставлю, машину отберу. Уйдет, с чем пришел, – с чемоданом, в котором трусы да носки. Все, забыли. Лушников с возу, Кирке легче! Понял?

– Да понял я… только плачет она. Лучше бы рассказать. Пусть его возненавидит! Все легче…

– Я сказал – нет! – отрезал Бранчевский. – Машину ставь, приходи.

– Понял…

Андрей Миронович даже повеселел. Если и были сомнения, что зря он радуется разводу внучки (Кире же плохо!), то сейчас отпали. И хорошо, что деток у них нет…

– Да что ж за день такой, ёлы-палы! Попили шампанского! – донеслось от забора. – Дядя Андрей, идите сюда!

Бранчевский подошел ближе и перегнулся через штакетник.

– Я не давил его, он тут, под ветками, похоже, давно лежит. – Максим кивнул на землю у задних колес «Нивы». – Не очень давно, то есть выглядит вполне еще… свеженьким. Но неживым.

– Звони своим, Максим. Это – Петр, сын Катерины, узнал? – Бранчевский перекрестился. «Одет он как-то странно, в рванье. Насколько знаю, Петр Муравин вполне состоятельный художник, выставки персональные даже за рубежом бывали. Раздели, обокрали? Вполне может быть…» – подумал он, направляясь к своему дому.

Глава 4

Кира все, что нужно, услышала. А что не услышала, то домыслила. Догадалась по отдельным, особенно громко произнесенным словам деда и Макса. И про «баб разных», и про старую хату на смежном, прикупленным дедом несколько лет назад участке, и про джип Лушникова. Окно-то в кухне открыто! Сказать, что не думалось об изменах мужа, не скажешь. Но она ловко могла сама себя успокоить, что, мол, не предательство это, а так – легкие походы налево, которые, как известно, только укрепляют брак. Глупость и пошлость. И почему дед приказал Максу молчать, если даже обрывки услышанного принесли ей мгновенное облегчение? Словно холодный душ после парной. Кира даже засмеялась, но тут громко выругался Максим, а дед рванул к забору. Кира заспешила к ним.

Дед пытался на полдороге ее задержать, но Кира ловко обошла его сбоку и направилась к калитке.

Макс стоял к ней спиной и говорил по мобильному, так что труп мужчины рядом с колесами машины она рассмотреть успела и сразу же признала в нем отца друга детства Гоши Муравина. Она только хотела кое-что сказать Арканову, но тот, не дав раскрыть рта, погнал ее прочь. «Ну, ладно… спросишь потом про Гошку – сам-то о нем ничего не знаешь», – мысленно пригрозила она.

Кира обогнула «Ниву», но с участка уходить не торопилась. «Петр Иванович на даче своей матери был гостем нечастым. Привозил Гошку на машине, обедал и уезжал. Сколько помню, автомобиль в их в семье был всегда. А на чем Муравин приехал в этот раз? Где машина? Не на электричке же он добирался… – подумала она, обведя взглядом заросший травой участок. – Даже велосипед спрятать негде, только если за домом, но машину среди деревьев сада не припаркуешь. И следов шин не видно».

– Макс, авто нет, заметил? А у Муравина-старшего их было несколько, – не выдержала она.

– Гоша хвастался? Кстати, номерок его мне скинь.

– Да, сейчас. – Кира открыла в мобильном список контактов. – Игорь в Австралии уже пять лет обитает, не знал? Женился, сыну год. И мать с ними. Вот номер, звони на «вотсап». – Она повернула экран к Максу.

– Спасибо. А сам Муравин с кем живет? То есть жил.

– Откуда мне знать?!

– Ты же с Гошей общаешься!

– Зато Гоша с отцом – нет! Знаю, что причина – одна из пассий старика. Что-то она у него ценное украла или сам подарил, мне неведомо. Только тетя Катя по завещанию оставила все Игорю. Все, что принадлежало ей лично, – недвижимость, украшения, счета и эту дачу, кстати, тоже.

– Так и нынешняя любовница, похоже, обобрала Гошкиного отца! Вот почему он одет в какие-то обноски! Ну, понятно… Шла бы ты, Кирка, отсюда…

Кира с досадой махнула рукой и вновь приблизилась к трупу.

– Обноски… знаешь, сколько эти рванинки стоят? Бохо-стиль, не слышал? Одни штанцы – твоя месячная зарплата. Смотри, кроссы белые, чистые, вообще пыли нет. А пройдись-ка от платформы пешком по поселку… нет, машину искать нужно! Что ты стоишь столбом?!

– Чтобы место преступления не затоптать! А от платформы его мог подвезти кто-то из местных. Идите, Кира Сергеевна, к себе в дом. И радуйтесь, что хотя бы это убийство вас не касается!

«Знает, по чему ударить, гад!» – обозлилась Кира. Намеки Макса ее раздражали, в такие моменты она его ненавидела. А была же когда-то влюблена… «Стоп! Он сказал – убийство. С чего взял? Крови-то не видно», – Кира вернулась к Арканову.

– Откуда ты знаешь, что его убили?

– Шея свернута, – нехотя ответил он. – Кира, правда, иди домой. Сейчас наши приедут, незачем тебе здесь ошиваться. Ты не свидетель, труп обнаружил я. Убийцей ты быть не можешь, потому что весь день была у меня на глазах. Вот дед твой…

– Что дед?! – испугалась Кира.

– Когда он на дачу приехал, знаешь? Я понял, он должен был тебя в городской квартире ждать? А ты после суда зачем-то сбежала сюда! Он, выходит, на машине тебя опередил, еще и к Армену в кафе успел съездить, заказанный заранее шашлык забрать. С утра дед был на даче! Ты – в суд, а он – сюда.

– Ты его подозреваешь?! Он, по-твоему, Муравину шею свернул?!

– Если и не убил сам, так мог что-то видеть. Вот странно… Андрей Миронович совсем не испугался, увидев труп.

– Дед хирургом всю жизнь был, Арканов! Он что, трупов никогда не видел?!

– Так то – больные… Ладно, следователь разберется.

– Вот и не делай поспешных выводов, ты даже не опер! – со злостью высказалась Кира. Довел! Отомстила! Тоже по больному.

«Вот же я дура!» Она все же не удержалась от виноватого взгляда, вспомнив, что Макс не по своему желанию не продолжил учебу в университете. После школы он легко поступил на юридический. Проучился два курса, успел летнюю сессию сдать, и тут погиб отец. Две сестры, одна совсем мелкая, мать – домохозяйка, и он – студент. Пришлось идти работать…

Кира и сама понимала, что не стоит мешаться под ногами у следственной группы, все равно к ним в дом придут, чтобы опросить деда. Она вышла за ворота и стала медленно продвигаться вдоль забора, внимательно осматривая обочину дороги. Толком не зная, что хочет найти, она носком кеда раздвигала густые заросли, наклонялась ниже, если казалось, что сломан стебель цветка или примят кустик.

– Есть! – громко воскликнула Кира, обнаружив четкий отпечаток протектора автомобильной шины на голом клочке земли.

Кира выпрямилась и помахала рукой Арканову. Но Макс не заметил или сделал вид, что не заметил. Зато рядом с Кирой притормозила знакомая черная «Тойота».

– Кира Сергеевна! Почему-то я не удивлен нашей встрече. Где преступление – там и вы.

Кира ничего не ответила, только вздохнула. С этим человеком отношения не заладились с первых минут общения – следователь райотдела Кустин Михаил Юрьевич открыто обвинил ее в смерти Зои Оганезовны Орловой-Томерян. Причем еще даже не опросив как свидетеля. Позже не то чтобы извинился, но хотя бы тон сменил. А у Киры создалось впечатление, что майор с удовольствием задержал бы ее как преступницу.

– Можно поинтересоваться, что вы искали у забора чужого участка?

– Искала и нашла. Свежий след от протектора шины. Вот, смотрите.

– Ну… да, вижу. – Кустин присел на корточки. – Что вас так удивляет? Дорога рядом, с утра здесь не одна машина проехала наверняка, а минимум с десяток. Ваша улица широкая и засыпана гравием. Естественно, что на станцию и к трассе многие по ней едут.

– Вот именно – широкая. Но недостаточно, чтобы разъехаться двум автомобилям. Зачем было водителю этой машины жаться к забору? Практически вплотную? Если только не припарковался ненадолго.

– Ну, допустим. Вот что, Кира Сергеевна. Пойдемте-ка, проводите меня до места преступления. Только одну минуту подождите. – Кустин достал из кармана брюк телефон. – Аркадий Львович, к осмотру трупа еще не приступил? Ладно. Видишь мою машину? Давай сюда со своим чемоданчиком.

Кира, пока майор общался с экспертом, обнаружила еще два четких следа, как ей показалось, все того же протектора. Сломав пару веток, она воткнула их рядом.

– Глазастая вы, Кира Сергеевна, – с нотками легкой зависти прокомментировал Кустин ее находки. – А у меня с возрастом острота зрения ухудшилась. К пенсии движемся потихоньку, – неожиданно пожаловался он.

– Все там будем, – рассеянно заметила Кира, вдруг подумав о своей пожилой попутчице: вот у кого зрение было совсем плохим. Она носила очки с очень толстыми линзами! – Михаил Юрьевич, а причина смерти Зои Оганезовны уже установлена?

– Предварительно – вниз на рельсы пострадавшая упала уже будучи мертвой. Возможно, плохо стало с сердцем, потеряла сознание. К тому же могла не увидеть край платформы, оступилась и упала. Более точно судмедэксперт скажет завтра. Конечно, версия, что упасть ей помогли, не исключается. Но можете не волноваться по поводу своей причастности к происшествию. Кстати, объяснений, откуда старушке известно ваше имя, нет?

– Сама голову сломала, перебирая варианты! Во-первых, фраза о прошлой жизни наводит на мысль, что я похожа на какую-то ее ровесницу в молодости. Например, на подругу. Которую, возможно, звали Кира…

– А ваши бабушки живы? – перебил Кустин.

– Бабушка со стороны отца Тамара Бранчевская умерла, когда мне не исполнилось и четырех, я ее совсем не помню. Но хотя бы знаю по фотографиям. На нее я не похожа ни капельки. А вот мамину маму даже не видела, она умерла до моего рождения. Не знаю, что там за причина, но мама даже говорить о ней отказывается. Ни фотографий, ни документов, ни письмеца от бабушки не осталось. Я даже не видела никогда свидетельства о рождении мамы… Собственно, и жила-то с ней только первые четыре года, – невесело улыбнувшись, добавила Кира.

– А потом? Вы же встречались? Бывали у нее дома?

– Ну… да. Первое время она почти каждые выходные забирала меня у деда. Когда я пошла в первый класс, мама сошлась с мужчиной, потом за другого вышла замуж…

Кира замолчала и задумалась: «Ну на кой этому мужику мои детские воспоминания? Хотя, похоже, мыслим мы в одном направлении».

– У матери есть еще дети, кроме вас?

– Да, сын Денис. Мы не общаемся, это я вам так, на всякий случай говорю, чтобы о нем не расспрашивали, – предупредила Кира, которая видела братца от силы два десятка раз за двадцать лет его жизни. Гадостный осадок от последней встречи, случившейся в прошлом месяце, сохранился до сих пор. Они случайно столкнулись в торговом центре, Кира прошла бы мимо столика открытого кафетерия, где Денис сидел с девушкой, но он вскочил, схватил Киру за руку и буквально силой усадил рядом с собой на мягкий диван. Одного взгляда на его спутницу ей было достаточно, чтобы понять, что та далеко не юна, как показалось на первый взгляд. Денис представил ей Жанну как подругу, при этом внимательно следя за реакцией Киры, которая если и удивилась, то успешно это скрыла, – братец удовлетворенно расслабился. А дальше из его уст понеслись пошлые анекдоты. Кира выдержала минут пятнадцать и, сославшись на то, что опаздывает на встречу, распрощалась и ушла. Напоследок поймав злой взгляд Дениса. Вот это неприкрытое выражение злобы на лице брата и осталось в памяти неприятным осадком…

– Так вот – о бабушке… – вернулась Кира к главной теме разговора. – Я пыталась узнать хоть что-то у деда, но он уверял меня, что тоже не в курсе, из какой семьи пришла к ним в дом невестка. Причину раздора матери и бабушки знал мой отец, но тайну хранил свято. Загадочно, да? Поэтому еще там, в электричке, когда Зоя Оганезовна меня «узнала» – первое, о чем я подумала, что старушка была знакома с маминой мамой. А звали ту, как и меня, Кирой. И я чертовски похожа на свою бабулю. Но эта мысль была мимолетной, потом как-то забылась.

– А что… Логично! Ваша мать жива и здорова?

– Да… мы общаемся… изредка. Уверена, даже если я попытаюсь что-то расспрашивать о бабушке, вновь столкнусь с глухой стеной. Но попробовать можно.

– Если смерть Зои Оганезовны криминальная, следственным комитетом будет возбуждено уголовное дело.

– Вы же сказали, что никто ее не убивал?!

– По предварительному заключению. Но, учитывая, что кто-то напал на нее в лифте дома внучки…

– Вы думаете, это был не просто грабитель?

– А вы? Вор забрал только недорогой телефон. Кнопочный! Кольца, золотой браслет, банковские карты – все цело. Состоятельная дама была Зоя Оганезовна Орлова-Томерян. Квартиру внучке на свои кровные купила.

– А почему телефон кнопочный?

– Я задал этот вопрос Армену. Бабушка была с причудами, считала, что трубка нужна только для связи, незачем тратиться на гаджет с наворотами.

– Значит, вору понадобился какой-то контакт из телефонного списка. Знать бы, кто именно ворюгу так интересовал. И почему. Наверняка он следил за Зоей Оганезовной, как думаете?

– Возможно… Аркадий Львович, – обратился он к приблизившемуся эксперту. – Пострадавшего видели? Что там?

– Смерть наступила в результате перелома шейного отдела позвоночника. Кто-то профессионально свернул ему шею. На первый взгляд убийство произошло часов шесть назад. К кустам у забора тело приволокли от сарая, попытались прикрыть ветками, но, видимо, кто-то помешал. Из областного СК едут, Родионов звонил.

– Понятно. Следы протектора зафиксируй, пока не затоптали. Возможно, здесь был припаркован автомобиль пострадавшего.

– Или убийцы, – вмешалась в разговор Кира, о чем тут же пожалела: оба мужчины посмотрели на нее с нескрываемым удивлением.

– Я домой, – буркнула Кира и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону своего участка.

– Кира Сергеевна, никуда не отлучайтесь. И дед ваш пусть будет на месте. Я зайду позже, – донеслось до нее предупреждение майора Кустина.

Глава 5

Проходя мимо настежь распахнутых ворот дачи Муравиных, Кира лишь бросила быстрый взгляд на машину Макса – та стояла на прежнем месте, загораживая место преступления.

Убийство Петра Ивановича, Кира в том ничуть не сомневалась, никак не было связано со смертью тетушки Армена, просто чистое совпадение по времени. Игорю о смерти отца наверняка уже сообщил Арканов, следственная группа на месте работает. А Киру в данный момент больше интересует, о чем (или, точнее, о ком) хотела рассказать ей Зоя Оганезовна Орлова-Томерян. Хорошо бы как-то подтвердить версию о родной бабушке Киры, если это вообще возможно. И еще какую-то беглую мысль Кира никак не могла поймать. Фразу, слово или вопрос… что-то короткое, но тем не менее важное. Кира даже остановилась на миг, вдруг подумав, что речь идет о вполне материальном, осязаемом доказательстве – вещи, которая могла бы помочь Зое Оганезовне развеять сомнения Киры в здравии ума случайной попутчицы. Поэтому-то и не стала старушка грузить Киру ненужной информацией, а пригласила на кофе… «Медальон! Она сказала, что оставила дома серебряный медальон! Радовалась еще, что забыла его надеть, а то бы тот стал добычей вора», – вспомнила Кира и достала из кармана джинсов телефон, чтобы позвонить на последний набранный номер – Армену.

– Простите, что беспокою… Вы? Ко мне? Ну, конечно, буду ждать…

Кира в растерянности смотрела на мобильный. Армен не дал ей произнести ни слова, заявив, что едет к ним с дедом на дачу. Зачем?

– Я тебе привез кое-что! – Армен вылез из машины и тут же протянул Кире раскрытую ладонь.

Вот он – медальон! Кира взяла его и невольно ахнула от восторга. Миниатюрная серебряная чеканка изображала Адама и Еву в райском саду, по краю овала вился, держа в пасти яблоко, змей-искуситель. Работа была тонкой, изящной, серебро чернело в углублениях, выдавая возраст украшения. Нащупав сбоку крохотную защелку, Кира открыла медальон. Две черно-белые фотографии, на одной – молодой мужчина в кителе, на второй… она. Кира…

– Ну! Что молчишь? Шок, да? Вот и у меня… Понимаешь теперь, что Зоя тебя перепутала с этой женщиной? Кстати, не знаешь, кто она? Может, родственница твоя? Почему ты тоже Кира? – закидал ее вопросами Армен.

– Послушайте, Армен, незачем так кричать на всю улицу. Пойдемте в дом.

– А что там происходит, за забором? – вдруг заметил он. – Почему полиция?

– Труп нашли. Вроде убийство, – не стала посвящать она Армена в подробности.

– Кто нашел? Ты?

– Арканов! – с досадой ответила Кира, торопясь в дом. Без них там разберутся, точно, а ей сейчас нужно, чтобы Армен рассказал все о своей тетушке Зое. Как она вообще у них в доме оказалась? И как давно там живет? Почему ее даже дед не видел ни разу?

Кира без церемоний подтолкнула Армена к калитке, давая понять, что ее мало интересует происходящее в соседнем дворе.

В доме, не предложив ни кофе, ни чаю, Кира кивком указала гостю на диван, сама же верхом села на стул. Поймав вопросительно-изумленный взгляд деда, мол, что творишь, бессовестная, Кира сделала успокаивающий жест ладонью, улыбнулась и в ожидании уставилась на Армена.

– А вы, Андрей Миронович, знаете, кто эта женщина? А мужчина? – Армен протянул деду медальон.

– Впервые вижу, – прищурился он, а Кира потянулась к столику торшера, где рядом с книжкой лежали очки, и подала их деду.

– Посмотри внимательно на женский портрет!

– Ого! Как ты на нее похожа! Знаешь, даже не сомневаюсь, что это – твоя бабка по материнской линии. Загадочная Кира Владимировна Нестерова.

– Ты ее знал?!

– Ну откуда же, детка? Когда она умерла, твоя мама, насколько мне известно, была еще школьницей младших классов.

– А с кем мама жила? Ведь отца у нее не было. Я имею в виду, официального. Кто ее воспитывал, родственники какие-то забрали? Вообще ничего про мать не знаю! – с досадой произнесла она.

– Ирина в раннем детстве попала в детский приют, Кирочка. Позже ее удочерили. Может быть, поэтому не любила рассказывать о себе.

– А ты откуда все это знаешь? Я же спрашивала тебя, ты всегда отмалчивался, дед! Ну, как так-то?!

– Я лишь выполнял просьбу Ирины. И молчал бы дальше, если бы не этот медальон.

– А наша Зоя к вашей семье какое отношение имеет?! – напомнил о себе Армен. – Почему она носила эту штуку, почти не снимая?

– Кстати, Зоя Оганезовна давно с вами живет?

– О! Как она вообще к нам попала… это такая история… У моего отца Артура Томеряна две старших сестры. Эмме сейчас восемьдесят, живет одна в нашей городской квартире, дети в Ереване, муж умер. Она спокойная, рассудительная тетушка, просто наша радость! И Зоя… Такой характер… с ума сойти. Ураган! Тайфун! Бестия! Пока с мужем жила, все ей с рук сходило – очень ее любил и баловал. Зоечка для него была богиней. – Кира с удивлением заметила презрительные нотки в голосе Армена.

– После его смерти она вдруг собралась и отправилась в Ереван, – продолжил он. – Но и там начудила, даже поссорилась с племянниками. Поэтому наши ереванские родственники и отправили ее к нам прошлой осенью. То есть, как Зоя утверждала, она сама захотела жить с Эммой. Вместе они продержались месяц, ссорились каждый день. Тетя Эмма никак не могла понять, почему должна обслуживать сестру и угождать ей. Однажды набралась смелости и высказала все. Зоя была очень удивлена, но тут же купила себе отдельную квартиру на другом конце города! Такой жест – я, мол, не пропаду и одна. Мы было вздохнули с облегчением, но тут она переписала эту квартиру на мою дочь Лусинэ, заявив, что девочке никак нельзя жить в этом притоне – общежитии колледжа. Я был против! Понял сразу, что настоящая причина этой щедрости как раз боязнь нашей королевы остаться без прислуги. Но Лусинэ так стремилась вырваться из-под нашей опеки! Домой возвращаться отказывалась наотрез, а тут – собственная квартира. Что нам оставалось? Предложить тетушке комнату в нашем дачном доме! Нет, Зоя не стала обузой, как я предполагал. Моя жена ее даже полюбила. И прячет для нее фляжку коньяка. А какой коньяк в девяносто три года! Глупая женщина моя Светлана… Я смирился, хотя хлопот прибавилось – за Зоей глаз да глаз нужен был. Срывалась и неслась куда-то. Иногда целый день ее не было! И вот, совсем нет больше Зои… Я, когда вернулся из города, жену застал в комнате покойной. Света плакала… а на столе лежал этот медальон. Мы и не знали, что он открывается! Ну, висело украшение на шее Зои, даже в голову не приходило спросить – откуда, кто подарил. Я посмотрел на портрет женщины и ахнул – Кира! Сразу понял, почему Зоя тебя в электричке как бы узнала. Ты ее за сумасшедшую приняла, да?

Кира кивнула.

– Ох, зря. Не успела она рассказать, что хотела. Какая-то старая история. Видимо, начудила в молодости наша грешная богиня. Да бог с ней… Позвонил я в Ереван племяннице, у которой жила Зоя, но она не знает, что это за медальон. Хотя видела его на Зое каждый день. У кого еще теперь спрашивать? Возможно, тетя Эмма что-то знает…

– Вечером я поеду к матери. И постараюсь остаться у нее ночевать. Ну, совру, что ключи от городской квартиры на даче оставила, на последнюю электричку не успеваю…

– Кира! – возмутился дед.

– Ну не выгонит же она меня в ночь на улицу! А если и выставит вон, поеду домой – ключи-то на самом деле у меня в рюкзаке.

– Я тебя отвезу в город. И не возражай. Мы со Светой все равно едем, только кафе и дом закроем. Отец уже в квартире, еще днем уехал. Там же Эмма одна… Вот еще бы найти того вора, который телефон у Зои украл! Может, заявление в полицию написать?

– Бесполезно! И кто писать будет? Пострадавшая мертва… разве что Кустина попросить, чтобы записи с камер наблюдения посмотреть помог. Армен, есть там камеры на доме? Или в подъезде?

– Не знаю! Дом новый совсем. Когда за тобой заехать, а?

– Давайте в восемь… Армен, я вот думаю, где Зоя Оганезовна могла пересечься с моей бабушкой Кирой? В Армении? Или у нас в городе?

– Все трое – Зоя, Эмма и мой отец родились здесь. Вся семья жила на Базарной, 12. Старый купеческий особняк. Теперь там живут отец и тетя Эмма. Зоя уехала к племянникам в Ереван несколько лет назад, вернулась осенью… впрочем, я все это говорил уже.

– А вы своему отцу показывали фотографии в медальоне?

– Нет. Он уехал раньше, чем Света его нашла. Думаешь, он твою бабушку знал?

– А вдруг? Зоя Оганезовна где работала?

– А зачем ей, жене, а потом вдове генерала Орлова, было работать?! – воскликнул Армен, а Кира с удивлением уловила в его голосе досаду.

«Не любили вы тетушку, Армен Артурович, интересно только – за что? – подумала она, провожая его до машины. – Н-да… вопрос еще в том, насколько сильна была эта нелюбовь? Возможность помочь старушке упасть на рельсы у Армена была: рядом со старой железнодорожной будкой есть бетонные ступени, которые спускаются как раз до дороги. Правда, они без перил и с уклоном, ими мало кто пользуется – небезопасно. Что, если Армен все же поднялся по ним, столкнул Зою Оганезовну и спустился обратно? Она потому и не закричала, что не ожидала плохого – к ней подошел родной племянник! Было у него время, чтобы пробежать по дороге и подняться ко мне уже с этой стороны? Там всего-то метров двадцать до нормальной лестницы. Я, отойдя от Зои Оганезовны на середину платформы, несколько минут искала номер Армена в контактах, потому что записала не по имени, а «кафе». Потом слушала в трубке армянскую мелодию. А он в это время… беспомощную бабулю – на рельсы! Жесть!» Кира очнулась от мыслей и резко остановилась.

– Кира, ты меня не слышишь? Я спрашиваю – дед с нами поедет?

– А?.. Дед? Нет, вряд ли. Армен, вот что… тут следователь предупредил, что зайдет к нам – деда опросить, да и меня. Не знаю, когда это будет. Давайте договоримся – я позвоню вам, как освобожусь. Если позже восьми, то доберусь на электричке. Или с дедом. Хорошо?

– Ну, давай так. Только что ты можешь рассказать ментам про какого-то бомжа, который сдох на заброшенном участке?

– Это не бомж, Армен, а сын тети Кати Муравиной – Петр. И он не сдох, его убили, – ответила Кира, внимательно следя за выражением лица Армена. Она заметила, что естественно возникшее в данном случае удивление неожиданно сменила другая эмоция – Армен удовлетворенно усмехнулся, старательно пряча довольную улыбку. И Кира была уверена, что ей это не показалось.

Глава 6

Максим Арканов, доложив Кустину, каким образом обнаружил труп, вспомнил вдруг о Кире. Только что вроде вертелась тут, а уже куда-то сбежала. Он, конечно, привык к непоседливости подруги, но в последние год-два они подолгу не общались, встречались на бегу, может, остепенилась?

Он не сразу сообразил, что сам старался с ней меньше сталкиваться. И не потому, что Олька ревнует. Как раз жена-то со своими упреками поутихла, даже, кажется, с сочувствием к Кире стала относиться – с тех пор, как он обмолвился, что у той с благоверным не все гладко складывается. А потом Олька Лушникова с бабой засекла. Да и про свекровь он жене рассказал, мол, та Киру недолюбливает. Или, если быть точным, – терпеть не может. Как однажды пожаловался сам Санек Лушников – «маман Кирку, эту чистоплюйку, и ее дедка на дух не выносит, а я между ними как буфер». Максим тогда даже не удивился – по его мнению, Кира вляпалась в этот клан с хамоватой базарной предводительницей, мадам Лушниковой, по какой-то нелепой случайности.

И куда он, Максим Арканов, смотрел?!

А на Ольку, свою будущую жену. Влюбился махом, еще числясь парнем Киры, когда отношения с ней приобрели какую-то вялотекущую форму с обязательными свиданиями на «их» месте – скамье на краю оврага под кроной дуба. Он тяготился этими встречами, ему казалось, Кира просто зациклилась на куче мелких «традиций» типа этой, свято стараясь соблюдать их все. Начиная с самой ранней – в детсадовском возрасте они закопали под этим же дубом первый совместный «секретик»: Кира положила под стеклышко на кусок фольги от шоколадки два «глазка» из старинного ожерелья бабушки, а Максим тогда отдал свою главную ценность – пуговицу с милицейского кителя деда. Они торжественно поклялись каждый год добавлять в ямку новые «сокровища». И ведь выполняли обещание! Год от года… вплоть до его женитьбы на Ольке.

«Интересно, «секретик» еще цел?» – вдруг подумал Максим и тут же устыдился. Мысль эта была совсем некстати: он стоит в двух метрах от трупа, рядом с которым работает следственная группа, и предается воспоминаниям о первой любви…

– Арканов, иди сюда, – окликнул его Кустин.

– Слушаю, Михал Юрич.

– Макс, Киру Лушникову и ее деда давно знаешь? Ты ведь с рождения живешь в этом поселке.

– Мы с Кирой дружим с детства, Бранчевские каждое лето проводят на даче. Что конкретно вас интересует?

– А Игорь Муравин часто сюда приезжал?

– Тоже каждое лето. До тех пор, пока была жива тетя Катя.

– Бабушка? Мать убиенного Петра, я правильно понял?

– Да.

– Какие отношения были у Игоря с отцом? Может быть, конфликт? Или частые ссоры?

– Если вы подозреваете Игоря, то он убить отца никак не мог – живет в Австралии вместе с женой и ребенком. В последнее время мы не общались…

– Как долго не общались? – живо перебил его Кустин.

– После моей свадьбы не виделись ни разу, – неохотно ответил Максим.

«Черт, вроде бы и не ссорились, а в душе до сих пор гадостное чувство… вины, что ли? Гошка на мальчишнике обозвал меня слепым идиотом, пьяный был уже почти в ноль. Я отмахнулся, а вот, поди же ты, запало… до сих пор не пойму, за что обозвал-то? Что имел в виду? Или врешь себе, Арканов, все ты понимаешь… просто это удобно – себя обманывать, чтобы тошно не стало».

– Девушку не поделили, так? Увел у друга, а, Макс? Женился?

– Да при чем здесь Ольга?! – с досадой отмахнулся он.

– А кто при чем? Кира? Ну, понятно… не просто подругой детства она тебе была. Значит, знаешь ее хорошо… Может она, скажем, причинить боль человеку?

– Еще как! – невольно вырвалось у Максима.

– Ну-ну, давай подробнее… ударила когда кого?

– Да вы что подумали, Михал Юрич! Кирка пальцем никого, да никогда! Я имел в виду – язык у нее, что жало! Выскажется, не подумав. Правда, потом сама жалеет, что обидела, – улыбнулся он, вспомнив ее недавний упрек и виноватый взгляд. – Вы все еще подозреваете, что это она старушку на рельсы столкнула? Не могла Кирка, нет!

– Ладно, остынь. Вернемся к Муравиным. Когда Игорь с семьей перебрался в Австралию?

– Кира сказала, что пять лет назад. Я сам ничего не знал до сегодняшнего дня. У нее спросите. Вон она с Арменом идет к калитке… что еще ему от нее надо? Зачем приезжал?

– Его машина уже полчаса у забора стоит, – пожав плечами, заметил Кустин. – Когда здесь закончим, зайдем к Бранчевскому. Не мог старик не заметить чужой автомобиль, припаркованный у забора участка Муравиных…

– Где это? – удивился Максим, оглядываясь.

– Подруга твоя глазастая обнаружила свежие следы протектора вон там, – кивнул Кустин. – А это место прекрасно просматривается с высокого крыльца дома Бранчевских. Встает вопрос к Бранчевскому – не видел или скрывает почему-то?

– Зачем бы ему?

– Ну… например, машинка знакомая либо водитель. Близко они дружили – Катерина Муравина и доктор Бранчевский? Или, наоборот, – не дружили?

– Вы о чем? – удивился Максим, не понимая, куда клонит майор Кустин.

– Я о том, что военный хирург Андрей Миронович Бранчевский однажды провел неудачную операцию мужу Катерины Алексеевны, полковнику Муравину, в результате которой тот скончался. Знал ты об этом?

– Конечно!

– Ну, видишь – исключить возможность, так скажем, конфликта между семьями мы не можем. Смерть отца могла толкнуть Петра на выяснение отношений с хирургом.

– Через столько лет?! Я точно не знаю, но дядя Ваня умер, когда нам с Гошкой лет по пять было.

– Открылись новые обстоятельства, например. Что-то не так с наследством, Петру понадобились деньги, мог рискнуть пойти на шантаж, да мало ли причин! Что думаешь?

– Деды Киры и Гошки были друзьями! И тетя Катя, уверен, ни разу не упрекнула Андрея Мироновича. Мы вообще думали, что они поженятся!

– Бранчевский делал предложение руки и сердца матери пострадавшего? Интересно…

– Делал – не делал, не скажу точно, не знаю. Просто они много времени проводили вместе. Вплоть до смерти тети Кати. И Андрей Миронович очень сильно горевал, когда она ушла.

– Давно умерла?

– В двенадцатом. Через пару месяцев после моей свадьбы. Ее похоронили на сельском кладбище, так она завещала. Поминки были в этом доме. А после Петр Иванович закрыл дом и больше не приезжал.

– Выходит, не был он здесь десять лет…

– А что ему делать на даче? Дом и участок, как сказала Кира, его мать завещала внуку Игорю. Как и все другое имущество.

– А вот эта информация еще более любопытная! Кира Сергеевна общается с Игорем? Есть его контакты?

– Номер телефона она мне сегодня скинула. Я звонил много раз на «вотсап», но Муравин не ответил. Спит, наверное, в Сиднее уже за полночь.

– Спит… если он в Австралии… ладно, выясним… пора навестить Бранчевских, так, Макс? Пойдем к подружке твоей, тут и без нас закончат.

Кира проводила взглядом удалявшиеся по дороге «Жигули» Армена. Мало того, что она накрутила себя, обвиняя его в убийстве собственной тетушки, так теперь еще будет гадать, с чего бы это Армену радоваться смерти отца Гошки? Они что, общались? Интересно, когда? В редкие приезды Петра Ивановича на дачу? Или в городе сталкивались?

Дед не зря упрекал ее в невнимательности к окружающим, Киру и на самом деле мало интересовала жизнь жителей дачного поселка. Она трудно впускала в личное пространство новых людей, никогда не стремилась стать доверенным лицом, чтобы не выслушивать чужие жалобы и сплетни. Подруг у Киры не было совсем, что ее ничуть не тяготило. Да, она слыла скрытной, знала, что ее считают немного чокнутой, чуть ли не пришельцем или ведьмой. Кира и сама нередко задумывалась, откуда в ней такая способность – предугадывать события, которые вот-вот произойдут. Но, окончив физико-математическую школу, а затем и аэрокосмический университет, в колдовство, гадания и прочие страсти она не верила, считая, что обладает высокой степени интуицией, основанной на логике. Тем более что будущее событие являлось ей не в картинках (как позиционируют «ясновидящие»), а в некоей мысленной вспышке, вполне осознанной и привязанной к определенному месту и времени. Да и случалось это нечасто, не по Кириной воле, а как-то неожиданно. Чаще предсказание было ответом на вопрос, который перед этим мучил ее довольно долго.

Вот и сейчас Кира на миг замерла у калитки, так и не закрыв ее за собой. Еще недавно она была уверена, что смерть Зои Оганезовны Орловой-Томерян никак не связана с убийством Петра Ивановича Муравина. Но мелькнувшая вдруг в сознании фраза «все тайны хранит старый дом» заставила ее выйти на улицу и повернуть в сторону соседнего участка. Конечно, старых домов в поселке было много, да почти все, но Кира точно знала, что речь «в послании» шла о даче Муравиных. Двигаясь почти как зомби, она даже не сразу увидела Макса и Кустина, которые шагали навстречу.

– Кира Сергеевна, не дождались меня? Решили сами?

– Что – сами? – не поняла Кира.

– Поспешить сообщить мне важную информацию, – спокойно ответил майор, а Кира заметила на его губах легкую усмешку.

– Да при чем здесь вы?! – с досадой отмахнулась она. – Мне нужно в дом! Вы же осматривали его, да?

– Работаем, – коротко ответил Кустин. – Вы о чем-то вспомнили, Кира Сергеевна?

– Нет! То есть, возможно… но нужно хорошенько обыскать все комнаты. Обязательно. Тогда все узнаем. Если найдем доказательства!

– Доказательства чего? – явно насторожился следователь, бросив тревожный взгляд на Арканова.

– Связи двух убийств – Зои Оганезовны и Петра.

– С чего вдруг такая уверенность, что старушку убили? Я вам этого не говорил определенно.

Кира не ответила.

– Ну, хорошо, допустим. Вскрытие покажет причину смерти. Учитывая возраст…

– Да при чем тут возраст?! Днем на нее напали в лифте, вы забыли? Преступник забрал телефон, распотрошил сумку и порвал платье… зачем? Ему нужна была вещь, которой у Зои Оганезовны в этот раз при себе не оказалось. Хотя обычно она, эта вещь, была всегда при ней. И я знаю, что это – медальон с фотографиями внутри. Мне Зоя Оганезовна пожаловалась, что забыла его дома, то есть на даче Армена. И в то же время обрадовалась, что вору медальон не достался.

– Почему сразу не рассказали о нем?

– Потому что жена Армена Светлана нашла его недавно, когда зашла в комнату Зои. Открыла…

– Чьи фотографии внутри?

– Мужчины в кителе и… моя. То есть почти наверняка моей бабушки Киры. Именно ее «узнала» во мне Зоя Оганезовна.

– Где сейчас медальон?

– У деда. Я провожала Армена, хотела вернуться, чтобы подождать вас в доме, а тут…

«Вот что я ему сейчас должна сказать? Что меня вдруг осенило? Накрыло? Или что? Как объяснить майору Кустину, с какого перепуга я рвусь в дом Муравиных?» – думала Кира, с надеждой глядя на молчавшего все это время Арканова, – мол, выручай, что стоишь как истукан!

– Товарищ майор, давайте сходим в дом, гражданка Лушникова на месте нам все и объяснит, так ведь, Кира Сергеевна? – произнес Арканов.

Она ничего не ответила Максу, обидевшись на «гражданку Лушникову». Не Лушникова она с утра, а вновь Бранчевская. Осталось паспорт поменять. А потом долго и больно вытравливать из сердца самого Лушникова, выветривать его запах из квартиры, глушить страх одиночества, потому что без него она – одна. Несмотря на то, что по квартире все так же бодро будет вышагивать дед, шуметь нарочито, давая понять, что на самом деле нет никакого одиночества без Сани Лушникова. Что он, дед, рядом за дверью, только открой. Она впустит его или выйдет сама, они будут пить чай на кухне и говорить о чем-то. Но в это время Кира будет не слушать деда, а пытаться уловить знакомый звук – скрип паркета под тяжелыми шагами мужа… бывшего мужа… В день свадьбы Саня сказал ей, что подождет, когда она влюбится в него всерьез. Когда это произошло? Через пару лет, но случилось так, что она уже и жизни без него не мыслила. А сейчас уверена – морок какой-то, колдовство было. Чужой он, Лушников. Какая уж тут любовь… Или не чужой пока?

Они уже подошли к дому Муравиных, когда ее невеселые мысли прервал телефонный звонок. Кира, не посмотрев на экран, ответила.

«Киря, только не называй моего имени», – тихо прошелестел в динамике мужской голос. Она бы его не узнала, но «Кирей» называл ее лишь Гошка. «Я здесь, в поселке. Можешь улизнуть от Арканова на ваше место? Буду ждать», – все так же тихо произнес Муравин.

– Кира Сергеевна, ну же, пойдемте. Сами торопили. Что с вами? Плохие новости? – Кустин смотрел на нее с подозрением.

– Нет, никаких новостей. Молчание, видимо, связь плохая. И номер незнакомый, скорее всего – спам, – бросив взгляд на экран, соврала она и тут же выключила мобильный.

Глава 7

Киру выдал плохо скрытый испуг, и Арканов подруге не поверил. Звонил явно кто-то знакомый, она услышать этого человека не ожидала, растерялась, не зная, что ответить. Это мог быть, например, Лушников. Нет, маловероятно. Тогда это – Гошка.

То есть он, Арканов, не дозвонился до друга детства (тот так и не ответил ни на один вызов), а вот Кире Муравин набрал сам. «Чую, сейчас он где-то рядом, а не на другом континенте. Не зря Кирка так дернулась, даже обернулась на миг. А ее молчание лишь доказывает, что Гошка назначил ей встречу. И где у нас самое безопасное место? Правильно, у оврага», – выстроил он версию, объясняющую странное поведение подруги.

Заметив, что насторожился и Кустин, Макс потянулся к дверной ручке, широко распахнул дверь и отошел в сторону, жестом приглашая спутников зайти в дом. Какое-то время Кира будет бродить по комнатам, пытаясь найти «то, не знаю – что». Это состояние отрешенности, когда она вроде бы с ним, но и еще где-то, он наблюдал с детства. Похоже на игру, но вскоре становится ясно, что все всерьез. Потому что то, о чем она предупреждает, сбывается. И лучше бы ее слушать. Максим хорошо это понял в день, когда погиб отец, – Кира ранним утром прибежала к ним, чтобы уговорить того не садиться за руль…

– Арканов, не помнишь, где тетя Катя держала связку ключей от сараев? Может, на ней и ключ от кладовки под лестницей?

– Да она ее не запирала никогда. Что там прятать, кроме ведра и швабры? – удивился Максим.

– Сам посмотри – замок! И всегда был тут. Только висел на петле, а сейчас замкнут. Мне нужен ключ!

– Что вы намерены найти, Кира Сергеевна? От кого сведения, что там что-то ценное хранится? От хозяйки?

– Просто непонятно, почему заперто… – в задумчивости произнесла Кира, рассматривая замок. – Зачем запирать, если внутри нет ничего стоящего, кроме ведра и швабры? Подождите… Макс, посмотри на вешалке за дверью отдельный ключ на голубой ленточке.

Максим, не возражая, выполнил просьбу. Да, ключ висел на одном из крючков, однако цвет ленты оказался серым, и только в месте, где был завязан узелок, проглядывал голубой шелк.

– Просто чудеса какие-то… за дверью… на ленточке… Давайте открою. – Кустин отобрал ключ у Максима. – Все равно не понимаю, зачем вам, Кира Сергеевна, это нужно? В дом никто не заходил уже много лет, дверь была заперта, замочная скважина – в ржавчине и паутине. Еле открыли ключом, который, кстати, лежал под крыльцом. Очень умно припрятали, – с иронией добавил он.

Кира не ответила, а Макс видел, что ей не терпится продолжить поиски.

– Давайте же, осматривайте помещение да пойдемте отсюда. Мне еще с вашим дедом побеседовать нужно, – недовольно сказал Кустин, отходя в сторону.

Максим молча наблюдал, как Кира веником смахнула паутину, щелкнула выключателем и, пригнувшись, шагнула под лестницу. Свет так и не зажегся, она включила фонарик на телефоне и, направив луч в самый дальний угол, присела на корточки…

Когда Кира вылезла из кладовки, в руках ее была связка старых писем.

– Ну и зачем вам этот хлам? – с удивлением спросил Кустин. – Как эти бумажки могут повлиять на ход следствия?

– Надеюсь, в переписке найдется доказательство того, что два сегодняшних убийства связаны между собой, – с сомнением в голосе ответила Кира. – И еще… при чем тут моя бабушка. То есть медальон с ее фотографией. Ничего пока не понимаю!

– Вы, Кира Сергеевна, та еще фантазерка. Ладно, забирайте эту макулатуру и на выход. Однако странно, что вы так быстро обнаружили письма… знали о них? Признавайтесь. Хозяйка когда-то рассказала?

– Да, хозяйка, – спокойно ответила Кира. А Макс сразу понял, что подруга соврала.

По тому, как на миг перехватило дыхание, когда она взяла в руки эту пачку писем, Кира поняла – вот оно! То самое, за чем лезла в пропахшую плесенью и облюбованную пауками кладовку. И плевать ей на презрительную ухмылку майора. Ладно, Макс не скривился, видимо, догадался, что не просто так она затеяла эти поиски.

Да, не просто так – впервые она четко «увидела» картинку: тетя Катя вешает на крючок за входной дверью ключ на яркой голубой ленте. Лента, конечно, выцвела, но ключ к замку подошел! А вот в угол под лестницу, в самое узкое место, Кира сунулась чисто интуитивно. И нашла же эту пачку, перевязанную обычной бечевкой!

Только выйдя из дома Муравиных, Кира вспомнила о том, что у оврага ее ждет Игорь. «Хоть разорвись! От Кустина не улизнуть, придется Гоше позвонить. Но как? Еще Арканов с меня глаз не спускает, догадливый наш! Все вокруг замечает, только у себя под носом ничего не видит», – вспомнила она вдруг недавно обнаруженного в лесу висельника…

…Тогда муж позорно сбежал, бросив ее у трупа и наказав руками ничего не трогать. Как будто Кире могло прийти в голову трогать мертвеца! После звонка Арканову как участковому она отошла от места подальше, изредка бросая взгляды в ту сторону. Она шла по тропе, но какая-то сила тянула ее вернуться. Кира даже забеспокоилась – нездоровый интерес к покойнику пугал. И тут ее осенило, моментальное объяснение этой «тяги» было столь очевидным, что она резво рванула обратно. Немного не добежав, вдруг застыла на месте. Под ногами лежал телефон, Кира чуть было не наступила на него! В том, что ей не просто так попался мобильный, что в нем была важная информация, сомнений не было. И – к черту условности – Кира должна успеть выудить ее из мобильника до приезда Арканова. Почему так, она поняла позже, когда прочла переписку этого висельника, ужаснулась и… тут заметила «Ниву» Максима. Не думая, зачем это делает, она сунула чужой мобильный себе в рюкзак. Кира ничего не рассказала деду, посчитав, что тот не сможет скрыть это похищение от любимчика Макса. А тогда другу детства станет совсем худо…

– Даже не пытайся уйти, – прозвучал рядом голос Арканова. Кира вздрогнула и зло посмотрела вслед удалявшемуся Кустину – вот кто на самом деле виноват: с утра цепляется к ней. И зачем она, Кира, майору – ни старушку Томерян на рельсы не скидывала, ни Муравина не убивала.

– Почему я должна куда-то идти? – попыталась избежать объяснений Кира.

– Потому что, Кирка, я вижу, как ты маешься после того звонка, на дорогу косишься, словно сбежать задумала. Признавайся, с Гошкой свидание? На нашем месте?

– Тьфу на тебя, Арканов, не выдумывай…

– Не ври мне, – неожиданно тихо и с обидой произнес Макс, а Кира тут же устыдилась. Кому же доверять в этом мире, если не Арканову?!

– Да… Игорь в поселке, почему-то скрывается, больше ничего не знаю. Макс, давай я с ним встречусь, хоть выясню, что случилось. Ты же понимаешь, что его первого будут подозревать в убийстве отца? Этот Кустин даже разбираться не станет, посадит в тюрьму.

– Ну, во-первых, не посадит, а задержит до выяснения. А во-вторых, дело будет вести следственный комитет, скорее всего, Павел Родионов. Я его знаю, нормальный мужик, отличный следак. В общем, Бранчевская, в овраг к Муравину идем вместе. А там решим, как ему помочь. Если нужна помощь, конечно…

– А как же Кустин?

– Доведем до твоего деда, пусть поговорит с ним. Потом скажем, что не все в доме осмотрели, и отчалим. Думаю, дядя Андрей задержит его надолго, успеем метнуться до Гошки и вернуться обратно.

Кира кивнула. «И опять Макс за меня все решил. Не из-за этого ли я, строптивая дурища, и бросилась к слабому Лушникову, потом убедив себя, что полюбила его… безумно? Без ума была, точно, когда вдруг решила, что теперь-то, в браке с Саней, все будет иначе, чем в отношениях с Аркановым. Я наконец стану своим умом жить, не посмеет муж, который, кажется, ловит каждое мое слово, мне перечить. Лушников и не перечил. «Поступай, как хочешь» – его любимая фраза. Поначалу я даже упивалась властью, пока не поняла – да все равно ему, так или эдак, лишь бы его не трогали. И не мешали жить в свое удовольствие – тихо иметь баб на стороне, изредка вспоминая о супружеском долге», – пыталась оправдать неудавшийся брак Кира.

Они почти дошли до конца улицы, Арканов тоже всю дорогу молчал, думая о чем-то своем.

– Макс, – резко остановилась Кира, – скажи, зачем скрывал от меня, что Лушников мне изменяет?

– Я… кто тебе наплел…

– Ты – деду. Сегодня. Ему сказал, а мне – нет! – не смогла сдержать обиду Кира.

– Ты же в доме уже была! Ну и слух у тебя… Кирка, – он обнял ее за плечи и заглянул в глаза, – ну, зачем сейчас-то грязь ворошить? Забудь ты его, козел он! С первого взгляда видно было, что козел! И что ты в нем нашла?!

– Почему не отговорил меня от свадьбы с ним, Арканов? – не отвела взгляда Кира. «Господи, почему сейчас-то больно так? Но не от потери мужа, фиг бы с ним! Плечи горят под ладонями Макса, просто жжет кожу, что же он такой… горячий?! Вцепился, словно боится, что убегу. И убегу! Потому что… не мой он! Олькин!» – чуть не плача, Кира высвободилась из объятий Максима.

– Да мы с Олькой тогда решили – выбрала, значит, любишь. Знаешь ведь, Олька, она – за семью… чтобы все по-хорошему… муж, жена, детки, – как-то вяло произнес Арканов, а Кире вдруг стало его жалко до слез.

«Олька… где ты ее только откопал, эту Ольку, Макс? Детки… могли бы, наверное, и у вас быть, если бы только твоя Олька не…» – успела подумать она.

– Я так и думал, что заявитесь оба! Ничего не изменилось! Куда иголка, туда и нитка! – раздался из придорожных кустов мужской голос.

– Это кого ты ниткой посчитал? – хором спросили Кира и Макс, обнимая с двух сторон слегка располневшего, но вполне узнаваемого друга детства.

Глава 8

– Давайте-ка, Андрей Миронович, еще раз повторим, как прошел ваш сегодняшний день, – глядя как на слабоумного, пропел сладеньким голоском майор, а Бранчевского аж перекосило. «Что это он со мной как с маразматиком? До чего противный тип!» – подумал он.

– Что, на память жалуетесь, товарищ следователь? Как будет угодно, могу и повторить, – произнес Андрей Миронович с долей сарказма и не без удовольствия отметил, как смутился Кустин.

– Не возражаете, я включу диктофон?

– Да-да, конечно. Это вам должно помочь в дальнейшем, – вновь не удержался от иронии Бранчевский. – Можно начинать?

– Да, только коротко, – сухо ответил Кустин.

– В семь часов я, по обыкновению, проснулся в городской квартире. В семь тридцать вернулся с пробежки, в девять проводил Киру в суд, а в девять тридцать – выехал сюда на машине. В десять тридцать был в поселке, сразу же отправился к Армену в кафе, чтобы заказать шашлык. Я был уверен, что Кира после суда по разводу с мужем приедет на дачу, хотел устроить праздник.

– Вы договаривались о встрече с внучкой здесь?

– Нет, напротив, я должен был ждать в квартире. Но я хорошо ее знаю…

– Когда вы приехали от Армена домой?

– Не пытайтесь меня поймать на лжи, майор! После Армена я сразу поехал к платформе встречать Киру! Не заезжая сюда.

– Вы опоздали к приходу электрички на десять минут.

– На семь, – уточнил Бранчевский.

– Хорошо. От кафе до станции ехать десять минут. Где вы были с десяти сорока до одиннадцати двадцати семи?

– Ждал, пока пожарят мясо!

– Не нужно так волноваться, Андрей Миронович. Я лишь пытаюсь восстановить хронологию событий…

– Да понятно мне, что вы пытаетесь! Сделать меня свидетелем преступления либо, еще лучше, – преступником. Не выйдет. Домой я, сделав заказ в кафе, не заезжал, а отправился встречать Киру. Я так понимаю, время смерти Петра как раз с десяти до двенадцати, так? Так вот. Сегодня в этом доме я появился после полудня, как раз после известных вам событий, случившихся со старой женщиной на платформе.

– И никого и ничего не видели?

– Нет, проехал на машине в ворота, припарковался, взял лоток с мясом с заднего сиденья, пакет с продуктами и шампанским и вошел в дом.

– А у соседского забора автомобиль не заметили?

– Не было никаких машин на нашей улице в тот момент. Ни припаркованных, ни проезжающих. Тело Петра обнаружил Максим Арканов, он привез Киру после вашего допроса…

– Киру Сергеевну никто не допрашивал… я ее опросил как свидетеля происшествия. Уголовное дело по факту гибели гражданки Орловой-Томерян не открыто… пока!

– Не силен в юридической терминологии! Вы продержали девочку в участке больше двух часов, Кира и так с утра перенесла стресс…

– Вернемся к вашим передвижениям, Андрей Миронович, – поморщившись, перебил его Кустин, чем вызвал у Бранчевского очередной приступ раздражения.

– Я вышел из дома, когда увидел на дороге машину Арканова. Пригласил Максима к нам. Он решил поставить «Ниву» на территории Муравиных, у нас, как вы могли заметить, места нет. Вот так он и обнаружил труп. Я туда не заходил.

– Даже не полюбопытствовали?

– Полюбопытствовал – через штакетник! Отлично все видно было, если подойти близко к забору! Кто убил Петра, почему – не знаю. Не видел пострадавшего лет десять, со дня похорон его матери.

– Какие у вас с Петром были отношения?

– Какие могут быть отношения между людьми, которые почти не общались? Петр на даче был редким гостем, даже не знаю – ночевал ли хотя бы раз. Катерина образ жизни Петра не одобряла, с его первой женой, матерью Игоря, не ладила. Внука любила, спору нет.

– Почему Катерина Алексеевна лишила наследства единственного сына?

– По-моему, понятно – боялась, что Петр все профукает: и квартиру, и этот дом, и ценности…

– Подробнее – какие ценности? Деньги на счетах? Украшения?

– Я не в курсе, что именно завещала Игорю Катя. Самого документа не видел, Игорь на эту тему не распространялся. Насколько мне известно, к наследству бабушки Игорь серьезно не отнесся, Кира даже недоумевала, почему он считает дачу скорее обузой, чем подарком…

Бранчевский задумался: «А и на самом деле, Гоша оформил на себя дачу, но никогда не приезжал. Выходит, Катиного внука я видел последний раз в двенадцатом году. Была свадьба Максима, после возвращения из загса они втроем – Кира, Макс и Гоша заехали за мной и Катериной, чтобы отвезти в кафе Армена, где был банкет. Но Игорь даже не зашел в дом бабушки. Почему? За Катей отправилась Кира… очень странно. А в зале Гоша сидел как шафер рядом с Максом, а мы с Катей сели с краю, чтобы была возможность незаметно улизнуть. Сколько мы пробыли на банкете? Час от силы. А потом потихонечку пошли домой. Игоря я так больше и не видел. А через два месяца умерла Катерина. Я только сейчас понял, что Гошки на похоронах бабушки не было!»

– Что-то вспомнили, Андрей Миронович?

– Ничего существенного. С Игорем поддерживает связь Кира, от нее мне известно, что он живет и работает в Сиднее. Ему, надеюсь, сообщили о смерти отца?

– Игорь Петрович на связь не выходит. Одну минуту… – Кустин взял со стола мобильный и ответил на вызов.

«Напомнить ему о разнице во времени? В Австралии ночь… нет уж, пусть сам мозги включит», – подумал Бранчевский.

– Да, я понял. Родионов в розыск его объявил? Понял… Андрей Миронович, – Кустин смотрел с подозрением, – как выяснилось, Игорь Муравин сейчас находится не в Австралии, прилетел в областной центр еще третьего дня, а вчера снял номер в мотеле недалеко от поселка. Что вы по этому поводу можете сказать? Как думаете, ваша внучка в курсе, где в данный момент находится друг ее детства?

Бранчевский не ответил, только развел руками. Он точно мог бы утверждать одно – первой, кого позовет на помощь Гошка, будет Кира. А то, что внук Катерины в беде, Андрей Миронович не сомневался.

– Ладно, хватит обниматься, времени нет. Выкладывай, зачем звал Киру? И нечего на дороге отсвечивать, давайте топайте на место. – Макс подтолкнул Игоря в спину, а Киру взял за руку – пробираться к их дубу нужно было сквозь заросли дикой ежевики, за годы она разрослась так, что единственную тропинку перекрыла напрочь.

Максим уже забыл, какие холодные пальцы у Киры, и летом тоже, даже в сорокаградусную жару. Он когда-то посмеивался над ней, называл лягушкой. Она обижалась, но недолго. Улыбалась снисходительно, словно он ребенок или дурачок какой. Макса порой это бесило. В такие моменты он чувствовал стыд, а от этого старался задеть ее еще больнее, чтобы уж разозлилась наконец. Но она прощала и это. Все прощала, простила и Ольку. Выслушала его признание, что встретил девушку мечты, помолчала. А потом улыбнулась ласково и вздохнула, как ему тогда показалось, с облегчением. А потом вдруг выяснилось, что влюблена она не в него, а в какого-то Саню Лушникова. Да так, что замуж невтерпеж…

– Может, уйдешь, пока не поздно? – с тоской предложил Гошка, а Макс с удивлением посмотрел на Киру – о чем это он?

– Игорь боится, что у тебя будут проблемы, – перевела та, глядя на Макса с укором. – Ты вообще слышал, что он перед этим сказал?

А Гошка что-то говорил? Макс, чтобы скрыть неловкость (ну задумался!), кивнул на скамейку.

– Кира, сядь. А ты, друг, внятно изложи суть проблемы. Начни с того, почему ты вообще здесь? Причина?

– Короче. В воскресенье пришло на электронку письмо от отца с просьбой прилететь в Россию. Вот, читайте. – Игорь открыл почту на мобильном.

– Сын, что бы ты ни думал, я люблю тебя. Мне осталось недолго, хочу проститься. Надеюсь, успеешь до похорон. Матери ни слова! – прочитала Кира с экрана телефона.

– Офигеть, какое послание! Любой рванет, даже если не общались. Ты, конечно, сразу в аэропорт? – не удержался Максим.

– Не сразу! Я не поверил в это «недолго», папаша всегда был склонен к панике, доводил мать мнимыми болячками… короче, я решил ему для начала просто позвонить. Набрал, а трубу схватила его последняя «киса» – Дина Романи. Знаете такую певичку? Нет? Ну и фиг с ней. Эта тварь с ходу выдала тираду, что, мол, пошли все на… этот номер и трубка теперь ее, а старому козлу Петруше айфон последней модели ни к чему. Заткнулась на миг, я успел задать вопрос, что с отцом. «Сдохнет скоро, туда и дорога», – прошипела она и отключилась. Все, больше абонент не абонент. Вот после этого я – в аэропорт.

– Почему ко мне сразу не пришел? – Кира смотрела на Гошку с жалостью.

– Киря! У тебя муж…

– И что?! Да и нет уже мужа, развелась сегодня. Где живешь?

– Сначала в городе квартиру на Почтовой снял посуточно, потом – номер в мотеле тут неподалеку.

– У отца был? Он же в твоей квартире живет? – спросил Максим и посмотрел на часы.

– Да, бабка мне всю движимость-недвижимость оставила. Уткнулся в запертую дверь. Папаша замки поменял! Соседка сказала, он больше недели в квартире не появлялся. Мастерская у него в этом же подъезде, поднялся – аналогично, никто не открыл.

– Почему в полицию не пошел?

– С чем? С этим дурацким письмом? Я по службе единого поиска пробил – ни в одной клинике отца не было, ни в морге, нигде, короче.

– А Дину эту не пробовал найти?

– Киря, что за вопрос? Конечно, искал. Концерты у нее по Сибири, блин. Кто только билеты покупает на это безголосое чмо?! Когда я звонил, она, оказывается, была в Иркутске. Да кинула Динка папашу, к гадалке не ходи! Как и все предыдущие «киски», сколько их там было!

– Отец больше на связь не выходил?

– Сегодня утром я получил сообщение с его почты, что он ждет меня на даче.

– Время?

– В десять. Тут же взял машину в прокате и приехал. Нашел свежий труп отца.

– Авто где?

– Метнулся обратно в город, вернул в каршеринг. Который рядом с рынком… А потом сел на электричку и сюда. Арканов, сейчас-то мне что делать? Я не убивал отца, он был уже мертвый, только еще теплый. Я засек время, когда его нашел, – без двадцати одиннадцать. Меня кто-то подставил, понимаете? Может, пока не поздно – обратно в Сидней успею, а?

– Дурень, тебя примут в аэропорту. Тогда точно задержат по подозрению в убийстве. Машину у забора парковал?

– Да.

– Кирка нашла следы от протектора… вот что… сейчас мы с ней уходим, а ты минут через десять топай к дому. Там еще из следственного работают. Сдашься им, расскажешь все. Честно признаешься, что поначалу испугался, – приказал Арканов, хотя Гошку ему было искренне жаль. Он посмотрел на Киру – она с трудом сдерживала слезы.

– Гошенька, послушайся Макса, пожалуйста. – Она обняла Гошу.

– Черт… Алексу год всего исполнился, посадят меня – как они выживут там? Люсьена с матерью и малыш… одни в чужой стране! Вот ведь папаша мой – с того света достал!

– Не ной, Муравин. Прорвемся… Мы двинемся обратно по нашей улице, а ты давай в обход по Озерной. Кира, пойдем! – скомандовал Арканов, похлопав друга детства по плечу.

Глава 9

Бранчевский встал со стула, дав понять Кустину, что ничего более к сказанному добавить не может. И не пора ли ему, майору, восвояси. Хотелось остаться одному, чтобы спокойно упорядочить бродившие в голове мысли и предположения. Появилось у него подозрение, что вдруг всплыло одно старое дело, скорее даже не дело, а тайна, которую скрывали от него Катерина и его Томочка. Андрей Миронович однажды подслушал их разговор, поначалу даже обиделся, что замолкли разом, как только он вошел в комнату. Вопросы начал задавать. А потом этим хитрым дамочкам удалось повернуть все так, что, мол, лезет он, мужчина, совсем не в мужские дела. Окончательно отбила охоту для дальнейших расспросов Томочка одной только снисходительно-ласково произнесенной фразой: «Вот уж не думала, что мой муж любит посплетничать».

А речь тогда шла о какой-то девушке-армянке – похоже, в юности та была близкой подругой Кати. Он отчетливо слышал, как Катерина сокрушалась, что та украла у нее какую-то ценную, памятную вещь.

Вот и сложилось сейчас у него воедино: армянка та – погибшая сегодня Зоя Томерян, а найденный медальон – та самая сворованная ею вещица…

– Андрей Миронович, рад бы освободить вас от своего присутствия, но еще одна тема для беседы имеется, – даже не привстав с места, произнес Кустин. – Кира Сергеевна почему-то уверена, что оба сегодняшних происшествия каким-то образом связаны между собой. Что думаете по этому поводу?

– Ничем не могу помочь, мысли внучки мне неведомы.

– Как давно вы знакомы с Зоей Оганезовной Орловой-Томерян? – неожиданно спросил Кустин, а Бранчевский насторожился. Что вдруг опять об этом? Еще на платформе вроде бы выяснили, что тетушку Армена он ни разу не видел, знать ее не знает.

– Я повторю – не знаком был с ней никогда!

– И тем не менее на фотографии из медальона вы однозначно признали бабушку Киры со стороны матери. Кстати, где вещица? Внучка сказала, Армен оставил ее у вас.

– Вот, смотрите, – выдвинул ящик стола Бранчевский. – Как не признать? Такое сходство! Но на все сто процентов утверждать, что женщина на фото – Кира Владимировна Нестерова, я, разумеется, не могу. У моей бывшей невестки Ирины, возможно, припрятаны документы и снимки матери, но ни я, ни Кира их в глаза не видели. Ирина о матери никогда не вспоминает. Единственное, что мне известно, – с пяти до восьми лет девочка воспитывалась в детском доме, потом ее удочерили…

– Под какой фамилией Ирина выходила замуж за вашего сына?

– Иванова. Эта фамилия ее приемных родителей.

– Они присутствовали на свадьбе?

– Нет. Более того, мы с женой были уверены, что их нет в живых. Честно говоря, я и сейчас думаю, что так и было.

– Почему?

– Потому что Ирина как-то обмолвилась, что оба были уже весьма пожилыми, когда забрали ее из приюта. Поженились наш сын Сергей и Ирина в восьмидесятом, как только ей исполнилось восемнадцать, и на тот момент в своей квартире она проживала одна.

– Каким образом ваша невестка ребенком попала в детский дом, мы выясним. Скорее всего, ее сдала туда родная мать… Ирина не пыталась ее найти?

– Сие мне неизвестно. Но отношение к матери у нее крайне негативное… что, впрочем, вполне объяснимо.

– Странно… при такой нелюбви к ней назвать дочь ее именем…

– Вы можете спросить об этом саму Ирину.

– Да, конечно… Что же, провожайте меня, Андрей Миронович. Вещицу берегите, возможно, в рамках уголовного дела придется у вас ее изъять. А Киру Сергеевну я так и не дождался.

– Действительно, где она? – Бранчевский только сейчас удивился отсутствию внучки.

– С участковым Аркановым задержалась в доме Муравиных. Кира Сергеевна каким-то непостижимым для меня образом обнаружила там в кладовке пачку старых писем и наверняка сидит изучает их. А Максим при ней. Хорошая пара, не так ли, Андрей Миронович?

– Не пара они, – не смог сдержать вздох сожаления Бранчевский.

– Давай дождемся, пока Кустин уйдет. Я в его присутствии себя преступницей чувствую.

– Зря, он классный следак. Немного занудный, но это только на пользу. Висельника, которого вы с Лушниковым нашли, не забыла?

– С тобой забудешь, – настораживаясь, ответила Кира. Что еще не так с тем мужиком? Неужели Макс что-то подозревает? Или это Кустин раскопал… но как? Она же телефон погибшего полиции так и не отдала. Извелась вся – отдавать, не отдавать… Отдаст – Максу же плохо станет.

– Так вот. Ты думаешь, что это было самоубийство? Как бы не так. Михаил Юрьевич сразу сказал, что тому помогли. Экспертиза подтвердила.

– Так это – убийство?! – испугалась она. «Влипла! Улику с места преступления сперла, дура… что теперь делать?!» – запаниковала Кира.

– Эй, Кирка, да что с тобой? Что-то раньше я не замечал, что ты такая впечатлительная! Постой, ты его знала, что ли? – с подозрением уставился на нее Арканов. – Выкладывай: где, при каких обстоятельствах видела Лазарева Антона Викторовича в последний раз!

– Первый и последний раз – в петле на дереве! – огрызнулась Кира, беря себя в руки.

«Вариантов – два. Скорее всего, Кустин и кто там ведет дело сами раскопают, кто была любовница этого Антона. И тут же эта информация станет известна Арканову. Или я отдаю мобильник Максу, и он сам решает, что с ним делать. Оба варианта приведут к одному результату: плохо будет Арканову. Стоп… а если Макс уже все знает, то убийца, возможно, – он?! Мотив – ревность. Нет, он Ольку уже давно бы выгнал. Вот же она идиотка, совсем бабе башню снесло, даже послания свои не стерла… или это только ее любовник в мессенджере переписку сохранил? Зачем?» – думала она, ускоряя шаг, чтобы оторваться от друга. Теперь она спешила к майору, надеясь, что тот отвлечет Арканова от мыслей о висельнике.

– Кира Сергеевна, изучили письма? Что скажете? – На лице майора обозначилась улыбка, но глаза его смотрели на Киру холодно.

– Письма? А… нет пока, то есть не все. Хочу дома, в спокойной обстановке…

– А где же вы были так долго?

– Да так… прогулялись. Слишком много впечатлений за сегодняшний день! У вас еще остались ко мне какие-то вопросы?

– Пока нет. Ваш дедушка рассказал много интересного, будем работать. До свидания, Кира Сергеевна. Максим, проводи меня до машины. – Попрощавшись, Кустин разом потерял к Кире интерес.

Когда она вошла в дом, то застала деда роющимся в ящиках комода. Нижний был уже выпотрошен, какие-то пожелтевшие от времени листы бумаги неровной стопкой лежали в кресле-качалке, а на диване кучей была свалена всякая мелочовка: моток веревки, жестяная коробочка из-под чая, цветные карандаши и фарфоровые фигурки животных. У всех этих зверьков были отбиты кусочки – однажды полка, на которой они стояли, рухнула. Дед тогда расстроился до слез – коллекцию собирала много лет бабушка Тамара.

Дед, стоя на коленях, вынимал из следующего ящика стопки скатертей и салфеток, складывал на ковровую дорожку, перед этим внимательно перебрав их поштучно. Прежде чем окликнуть, Кира несколько минут за ним наблюдала, пытаясь понять, что он может искать.

– Не стой столбом у меня за спиной, лучше помоги, – не оборачиваясь, приказал дед. – Тут майор недавно заходил…

– Я в курсе.

– Сказал, что ты какие-то письма нашла у Муравиных?

– Вот, смотри. – Кира протянула так и не развязанную пачку конвертов.

– От кого? Катерине?

– Да, ей. Почтовая, 43, квартира 8. Без обратного адреса, на штемпеле – Ленинград, почтамт, цех… то ли два, то ли семь, затерто… не важно. Тридцатое июня шестьдесят какого-то года. – Кира взяла ножницы из верхнего узкого ящика комода, перерезала бечевку. – Раз, два… семь штук. Я думала больше.

Кира внимательно осмотрела все конверты.

– Странно. Обратного адреса нет ни на одном. Штемпели все ленинградские, вот тут четко – шестьдесят девятый год, третье декабря. Похоже, все шестьдесят девятого… Постой, дед, ты что, тоже решил поискать письма?

– Представь себе, посетила такая мысль. Тут Кустин договорился до того, что эту Зою Томерян убили и что ты думаешь так же. Подозреваешь кого?

– Ну… возможность столкнуть тетушку на рельсы была у Армена. Я по времени прикинула – теоретически мог он подняться и спуститься по тем кривым ступеням, которые с той стороны платформы.

– Зачем это ему?!

– Зоя Оганезовна была состоятельной дамой. И бездетной. Дед, Томерян когда кафе открыл, не помнишь? Давно ты с этой семьей знаком?

– Десять лет точно – свадьбу Максима у него гуляли, как тебе известно. Не припомню, чтобы до этого дня у него бывали. Шашлык с Катериной у нас во дворе на мангале жарили, продукты покупали в центре поселка, не с руки к нему было ехать. Пожалуй, и не было тогда там кафе. И семья Томерян там не жила. Точнее Макс скажет, я уверен. Так что там, письма подписаны?

– Да, дед. По-видимому, бабушкой Кирой…

– Читай!

– Катя, здравствуй. Начну с главного – поиски вновь безуспешны. Даже Ион со своими связями ничего не смог добиться. Он написал Федору Орлову в ГДР, но тот не ответил. Выехать за границу Ион, как ты знаешь, не может. Не откликнулась на мое письмо и Зоя, – зачитала Кира. – Вот оно – доказательство того, что Катерина Муравина, Зоя Томерян и моя бабушка Кира Нестерова некогда были тесно знакомы!

Кира с торжеством посмотрела на затылок деда, но тот даже не обернулся.

– Дед… что с тобой? – забеспокоилась она, бросила недочитанное письмо на комод и опустилась рядом с ним на колени.

– Вот, оказывается, где хранила Тамарушка детские вещи твоего папы, Кирочка. А я после ее смерти в городской квартире искал… – Дед держал в руках коробку из-под обуви, на крышке которой четким учительским почерком красным карандашом было выведено имя «Сереженька». «Скоро свидимся, сынок…» – скорее прочла по губам, чем расслышала она слова деда.

Глава 10

Кира испугалась: таким бледным деда она видела впервые. На нее полными влаги глазами смотрел глубокий старик. Как можно было вот так, мигом, превратиться из бодрого, пусть даже пожилого мужчины в беспомощного старца? Наверное, она только сейчас осознала, что дед прожил уже почти целый век.

Она молчала, зная, что он не потерпит проявления жалости. Кира видела единственный способ отвлечь его от содержимого коробки – вернуться к переписке Катерины Муравиной с ее бабушкой Кирой.

– Дед, давай по чайку да письма, наконец, прочтем. Интересно же. Ставь чайник, я сейчас вернусь, только посмотрю, где Макс. Он, бедный, голодный весь день!

– А ты? Когда ела? – тут же встрепенулся дед, отложил коробку и легко поднялся с пола. – Мясо! Я разогрею мясо и сделаю салат. И чай, конечно же, – чай! Иди, Кира, отыщи Максимушку, покормим.

«Вот и ладненько», – даже не дернулась она помочь ему, зная, что помощь тот не примет.

Кира для начала просто выглянула в кухонное окно, но Макса не увидела. Не было рядом с забором Муравиных и машины Кустина. А на ее месте стояла «Нива» Арканова. Кира вышла на крыльцо и посмотрела на дом Муравиных. Дверь была заперта, двое мужчин в штатском и один в полицейской форме шли к воротам. Вот они погрузились в микроавтобус…

Кира не сразу заметила Игоря. Он, словно бы нехотя, подошел к автомобилю, похлопал раскрытой ладонью по оконному стеклу.

«Ну, слава богу, решился. Молодец, Гошка! Да где же Макс, бес его забери! Друга увозят, мог бы поддержать!» – разозлилась она на Арканова, наблюдая, как за Муравиным закрывается дверца микроавтобуса. Дождавшись, когда тот скрылся за поворотом, Кира вернулась в дом.

Она не сразу узнала в склонившемся над лежащим на полу дедом Арканова. На кухне почему-то был выключен свет, хотя, когда она уходила, горели все три рожка люстры. Теперь же фонарем, закрепленным на стене по ту сторону входной двери, были освещены лишь стол и кусок ковровой дорожки. Кира прекрасно помнила ее цвет – светло-зеленый, как майская трава. Только откуда это красное пятно рядом с головой деда? Кровь? Тогда кто этот мужик? Убийца? Кира протянула правую руку – там, на полке, в ряд стояли бутылки с прошлогодним вишневым соком, она схватила за горлышко крайнюю. В два прыжка подскочив к мужику, ударила его бутылкой, как ей показалось, по голове. В этот момент он повернулся…