И стать героем

2

Надо собраться с мыслями и придумать, как выкрутиться из этой ситуации. Я был один, да к тому же еще и раненый, на борту спасательной шлюпки, которая окажется в фокусе перекрестного огня, как только появится в пределах досягаемости ракетных батарей Земли. Я выбрался сухим из воды, встретившись с гоулами, но вот после встречи с представителями того же биологического вида, что и я, мне уже спастись не удастся. Они не станут рисковать, опасаясь, что я действую согласно телепатическим приказам гоулов.

Конечно же, никакие приказы гоулов не довлели надо мной. Я по-прежнему оставался все тем же Питером Грантамом, психокинетиком, который шесть недель назад отправился в путь с даянским флотом. Мысли у меня в голове блестящими не были, но все они были моими, моими собственными…

Но разве я могу быть в этом уверен?

Не исключено, что подозрения, возникшие у Кайла, безосновательными все же не были. Если гоулы на самом деле такие умелые, какими мы их считаем, они вполне могли не оставить явных свидетельств своего вмешательства, во всяком случае не на сознательном уровне.

Но как раз такими делами и занимались психокинетики. Я действовал как обычный раненый, охваченный паникой, — пытался добраться до дома и там спокойно зализать раны. Но как раз обычным раненым я-то и не был! Я был обучен разбираться во всех тончайших структурах разума и был готов отразить любое нападение!

Теперь настало время воспользоваться своими знаниями и умениями. А для этого следовало прибегнуть к единственному способу, возможному в данной ситуации. Я должен был отпереть кладовые воспоминаний подсознания и еще раз увидеть, что же произошло.

Лег на спину, выбросил из головы все посторонние мысли и сконцентрировался на ключевом слове, которое должно было ввести меня в состояние самогипноза…

Чувственные ощущения потускнели. Я был один-одинешенек в туманной пустоте транса первой степени. Воспользовался вторым ключевым словом и, скользнув под туманную поверхность, очутился в мире снов, где смутные фантасмагорические фигуры мельтешили в чистилище недосформулированных понятий. Я прорвался еще глубже, вломившись на заполненный яркими галлюцинациями Третий Уровень, где мысленные образы зеркального сияния немедленно требовали обратить на них внимание. И еще глубже я…

Безграничный упорядоченный беспорядок Уровня, где располагалась базовая память, лежал передо мной. Абстрагированный от него, отчужденный и внимательный контроль личностной части разума тщательно обшарил этот многомерный континуум в поисках следов вторжения чужого разума.

И нашел искомое.

Как среди множества неподвижных деталей человеческий глаз мгновенно замечает неуловимое движение, так и внутреннее око выделило тончайшие следы, оставленные зондировавшим меня мозгом гоула, — легчайшие, словно шепот, прикосновения, которые искусно подправили скрытые мотивы моего поведения.

Я избирательно сфокусировал внутреннее око, настраиваясь на записанный памятью гештальт.

«Есть контакт, о Лучезарный!»

«Теперь помягче! Бережно лелей этот проблеск контакта. Он колеблется у самого порога сознания…»

Мастер, он постоянно ускользает! Он извивается, словно обжора-червь, попавший в пищевой бассейн!

Часть моего разума следила, как разматываются катушки памяти. Я прислушался к голосам — еще не голосам, а всего лишь их концепциям, сложным неописуемо. Видел, как та приманка-псевдоличность, которую я именно для этого и конкретизировал из абстракции во время сотен тренировок, сражается против навязываемых извне побудительных мотивов, а затем отступает перед неумолимым напором внешнего зондирования. Я следил, как гоул-оператор перехватывает контроль над двигательными центрами моего мозга и заставляет ползти сквозь удушающий дым через командный отсек к аварийному люку. Стена пламени выросла впереди, загораживая дорогу. Я шагнул в огонь, почувствовал, как призрачные огненные кнуты стегают меня, а потом люк уже оказался открытым, и я втянул себя в шлюпку, насилуя сломанную ногу. Почерневшая рука неуклюже повернула запорный штурвал. Затем последовала вспышка — это спасательная шлюпка отделилась от разваливающегося дредноута, и мир сомкнулся вокруг, когда я рухнул на пол. На Уровне, расположенном глубоко в подсознании, моя приведенная в боевую готовность псевдоличность опять кинулась в атаку на захватчика.

«Он почти ускользнул от меня. Лучезарный Владыка! Соединись с этой козявкой!»

«Невероятно! Ты что, забыл все, чему тебя учили? Держись за него, даже если у тебя иссякнут последние нити жизненной силы!»

Отстраненный от любого беспорядка, на уровне, где понимание и способность к запоминанию являются мгновенными и всеобъемлющими, контроль личностной части моего разума последовал за ловким разумом гоула, когда тот запечатлевал команды глубоко у меня в подсознании. Потом чужеродный мыслезонд выдернули из меня и все следы его присутствия тщательно затерли, дабы я не подозревал, что во мне кое-что переделали. Не подозревал, конечно, на сознательном уровне.

Наблюдая за разумом гоула, я одновременно и учился.

Внушающее зондирование — об этой концепции земные психокинетики могли пока только строить теории — было не более чем моделью в пустоте…

Но оно было моделью, которую я теперь мог сдублировать, увидев то, что сделали со мной.

Я нерешительно принялся шарить по нематериальной ткани континуума, деформируя ее и манипулируя ею, копируя гоуловский зонд. Словно грани кристалла толщиной в лист бумаги, многократно ограниченные ракурсы реальности сместились в фокус, сами по себе настраивая его.

И внезапно канал открылся. С такой же легкостью, как протягиваешь руку, чтобы снять ночную бабочку с ночного цветка, я потянулся через невообразимую пустоту и ощутил яму, где было чернее, чем на дне самого ада, и какую-то сверкающую фигуру.

И тогда раздался беззвучный вопль:

«Лучезарнейший! Он вытянулся и прикоснулся ко мне!»

Используя технику, которую я усвоил с помощью самого же гоула, я нанес удар, чтобы подавить этот вопль, ворвался во тьму, воняющую сероводородом, и уцепился в отвратительную студнеобразную безразмерность гоуловского шпиона, когда тот скрючился в безумном приступе ксенофобии, словно тонна ливера, извивающегося на дне темного колодца.

Я усилил контроль. Разум гоула, нечленораздельно тараторя, завернулся сам в себя. Не останавливаясь для отдыха, я последовал за ним, зондируя его через мой контактный туннель, копируя модели и бегло осматривая вялый разум противника.

И увидел мир желтых морей, где волны с плеском набегали на бесконечные берега из грязи. Увидел яму, окруженную испарениями, — там из какого-то внутрипланетного источника била ключом жидкая сера, наполняя необъятный бассейн природного происхождения. Гоулы теснились у его края, жадно питаясь серой, и каждый чудовищный призрак старался оттеснить соседей и занять более выгодную позицию.

Я полез дальше и увидел толстенные жгуты живой нервной ткани, которые связывали каждый принимающий пищу орган с мозговой массой, укрытой глубоко под поверхностью планеты. Проследил пути, по которым чувствительные отростки тянулись в бескрайние пещеры, где меньшие по размерам создания упорно работали над странными устройствами. Как мне подсказала память моего врага, здесь трудилась молодь гоулов. Они строили флот, который должен будет доставить потомство гоулов в новые миры, открытые Первым Властителем, миры, где доступ к пище свободен. Не только к сере, но и кальцию, калию, железу и всем остальным металлам. Больше не будет тесниться племя гоулов — жалкие остатки некогда великой расы — у единственного пищевого бассейна. Они расселятся по всей Галактике и за ее пределами тоже.

Но только если мне не удастся помешать им.

Гоулы разработали план, но им очень не повезло.

В прошлом то там, то здесь им удавалось брать под контроль людей на военных космолетах. Контроль был достаточно поверхностный: его хватало лишь на то, чтобы устраивать аварии на кораблях. Но это не был тот абсолютный контроль, который требовался, чтобы послать человека на Землю, где он, понукаемый гоулами, совершил бы сложную диверсию.

А потом они нашли меня — одного-единственного выжившего, не окруженного хаотическими полями чужих мыслей. Но гоулам очень не повезло: они подобрали психокинетика. И вместо того чтобы заполучить покорного раба, они открыли двери крепости для невидимого шпиона. И теперь я уже лазил по ее коридорам и высматривал, что бы украсть.

Я бродил в безвременье среди узоров белого света и белого шума, проникал в самые потайные уголки мыслей гоулов, странствовал по чуждым дорогам, осматривая формы и цвета концепций чужого разума.

В конце концов я ненадолго остановился и принялся разглядывать многопорядковую структуру рисунка внутри рисунка — схему устройства странного механизма.

Проследил логическую цепь работы этого аппарата, и словно бомба взорвалась у меня в голове — мне стало ясно его назначение.

Из мерзкого убежища, сокрытого под темной поверхностью мира гоулов, который вращался по транс-Плутонианской орбите, я украл величайшую тайну их рода.

Способ передавать материю через пространство.

— Вы должны выслушать меня, Кайл! — закричал я. — Я знаю, что вы считаете меня роботом гоулов. Но то, что у меня есть, слишком велико, чтобы позволить вам просто так отбросить это. Передатчик материи! Вы прекрасно знаете, что его появление может означать для нас. Но концепция слишком сложна, чтобы попытаться описать ее. Вам придется поверить мне на слово. Но я могу построить этот передатчик, используя стандартные детали плюс антенну бесконечной площади и ленту Мебиуса. И несколько других штучек…

Я еще некоторое время разглагольствовал перед Кайлом, а потом с нетерпением стал ждать его ответа. Я приближался к Земле. Если до Кайла не дойдет вся прелесть моего предложения, то в любую секунду экраны шлюпки начнут регистрировать излучение приближающихся боеголовок.

Кайл вернулся, и его ответ свелся к простому «нет».

Я попытался его убедить. Напомнил ему, как готовил себя к этому полету, как проводил долгие часы, работая с энцефалоскопом, воздвигая перекрестные сети условнорефлекторных защитных реакций, создавая шунтировочные цепи в виде приманки-псевдоличности, дабы оставить на свободе мое волевое эго. Я рассказал ему о гипнозе, действующем на подсознание, и об эластичной составляющей эго-комплекса…

С таким же успехом я мог бы и не утомлять свой язык.

— Я не понимаю этого телекинетического жаргона, Грантам, — резко оборвал меня Кайл. — Он отдает мистицизмом. Но что с вами сделали гоулы — это я понимаю достаточно хорошо. Мне очень жаль.

Я откинулся назад и, покусывая нижнюю губу, погрузился в очень нехорошие размышления о полковнике Аусаре Кайле. Потом несколько успокоился и принялся решать проблему, тяжким жерновом висевшую на шее.

На клавиатуре я набрал код навигационного архива и быстро просмотрел на справочном экране стандартный каталог, проверяя зону действия радаров, расположение радиомаяков, станций слежения, управляющих полей. Было похоже на то, что невидимая для радаров шлюпка размером с мою может, скорее всего, пробраться сквозь защитную сеть, если на борту ее окажется отважный пилот. А я, как человек, подозреваемый в шпионаже, вполне мог бы проявить отвагу.

И кроме того, у меня появилось несколько идей.