И тогда она исчезла

13

Лорел вручает молодой девушке, помывшей ее волосы, монету в два фунта и мило улыбается.

– Спасибо, Дора.

Затем протягивает парикмахеру-стилисту банкноту достоинством в пять фунтов стерлингов.

– Огромное спасибо, Таня! Прическа выглядит великолепно!

Перед уходом Лорел еще раз смотрит на себя в огромное зеркало, висящее на стене. Волосы длиной до плеч, светлые, блестящие и элегантные. Они абсолютно не соответствуют тому, что находится под ними. Если бы Лорел могла заплатить кому-нибудь в Страуд Грин восемьдесят фунтов, чтобы взамен получить солнечную, цветущую, шелковую, будто уложенную феном, душу, то дала бы чаевые гораздо больше пяти фунтов.

Ветреный осенний день встречает Лорел на улице. Волосы, легкие, как шелк, вьются вокруг головы. Уже поздно, и Лорел проголодалась. Решив, что не может терпеть до дома, она открывает дверь кафе, расположенного через три дома от парикмахерской. Взяв капучино без кофеина и горячий сэндвич с сыром, начинает быстро есть. Сыр отрывается от хлеба непослушными нитями. Они рвутся и хлопают Лорел по подбородку. Она берет бумажную салфетку, вытирает жир с подбородка и замечает, что дверь кафе открывается. Входит мужчина.

Он среднего роста и телосложения, ему около пятидесяти. Волосы короткие, темные, с сединой на висках. Немного поредевшие. На носу очки в черепаховой оправе. На вошедшем очень приличные джинсы и хорошая рубашка. Ботинки на шнуровке. Такого качества одежду носил и Пол. И сколь бы противоречивыми и страшно запутанными ни были сейчас чувства Лорел к Полу, она должна признать, что он всегда выглядит прекрасно.

К своему удивлению, она обнаруживает, что почти восхищена задержавшимся в дверном проеме мужчиной. В нем есть нечто особенное: небольшая развязность и определенно – разве она смеет говорить это? – мерцающий огонек в глазах. Лорел наблюдает, как он стоит в очереди у прилавка. Она замечает, что у него плоский, но мягкий живот, красивые руки. Одно ухо торчит немного больше другого. Он не красив в традиционном значении слова, но обладает видом человека, который давно примирился со своими физическими недостатками и переключил все внимание на свою индивидуальность.

Он заказывает кусок морковного торта и черный кофе. По акценту трудно определить, кто он. Возможно, американец. Или другой иностранец, блестяще выучивший английский язык в США. Вот он забирает заказ и несет его к столу, стоящему рядом с ее столом. У Лорел перехватывает дыхание. Кажется, мужчина не заметил, что она уставилась на него. Интересно, что столик он выбрал самый близкий к ней, хотя в кафе полно свободных мест. У Лорел начинается паника из-за того, что неосознанно могла привлечь внимание этого мужчины. Ведь ей не нужно ничье внимание.

Несколько секунд они так и сидят – бок о бок. Он ни разу не посмотрел на нее, но Лорел чувствует, что от него исходит неясное намерение. Мужчина играет со своим смартфоном. Лорел медленно доедает сэндвич с сыром, уже не набивая рот. Через какое-то время к ней приходят мысли, что она всего лишь вообразила, что между ней и мужчиной что-то пробежало. Она допивает кофе и собирается уйти.

И тогда слышит:

– У вас красивые волосы.

Она поворачивается, шокированная его словами, и произносит:

– О.

– На самом деле симпатичные. Очень красивые.

– Спасибо. – Ее рука машинально поднимается к волосам. – Мне их только что уложили. Обычно они не так хорошо выглядят.

Он улыбается.

– Вы когда-нибудь заказывали здесь этот морковный торт?

Она качает головой.

– Это довольно странно. Хотите попробовать?

У Лорел вырывается нервный смешок:

– Нет, спасибо, я…

– Послушайте, у меня есть чистая ложка, вот. – Он подталкивает торт через свой стол поближе к Лорел. – Давайте же! Я ни за что не смогу съесть все это один.

В тот самый миг тонкая яркая полоска света пробегает через зал кафе, падает на ложку, и та начинает сверкать, будто в свете факела. На торте видны следы вилки, и момент довольно интимный – инстинктивно Лорел хочет отступить и уйти. Но не так-то просто отвести взгляд от блесток, искрящихся на серебряной ложке, и у Лорел появляется странное ощущение, будто в ее жизни что-то начинает зарождаться. Что-то вроде надежды.

Она берет ложку и зачерпывает маленький кусочек торта с того краю, которого не коснулась вилка мужчины.

Его зовут Флойд. Флойд Данн. Он протягивает руку и произносит:

– Рад знакомству, Лорел Мэк.

Его пожатие сильное и теплое.

– Что у вас за акцент? – спрашивает она, придвигая свой стул к его столу, и чувствует, как солнечные лучи согревают ей затылок.

– А, – говорит он, промокая губы бумажной салфеткой. – Лучше спросите, какого акцента у меня нет. Я сын очень амбициозных американцев, которые разъезжали по всему миру, часто меняя работу. Четыре года в США. Два в Канаде. Опять четыре в США. Четыре в Германии. Год в Сингапуре. Три в Великобритании. Родители возвратились в Штаты, а я остался здесь.

– Значит, вы здесь уже давно?

– Всего я провел здесь, – он поднимает глаза, подсчитывая, – тридцать семь лет. У меня есть британский паспорт. Британские дети. Британская же бывшая жена. Я слушаю сериал «Арчеры»[13]. И полностью ассимилирован.

Он улыбается. Лорел смеется.

Она ловит себя на том, что сидит в кафе в середине дня, говорит со странным мужчиной и смеется над его шутками. Как это могло произойти? И почему именно сегодня? Разве за ее плечами не сотни черных дней, прошедших с тех пор, как пропала Элли? Возможно, сегодняшние события – результат завершения ее поисков? Возможно, именно так и происходит после того, когда ты, наконец, хоронишь своего ребенка?

– Так вы живете поблизости? – спрашивает Флойд.

– Нет. В Барнете. Но раньше жила здесь. Несколько лет назад. Потому-то здесь моя парикмахерская и мой парикмахер. У меня жуткий страх позволить кому-то другому трогать мои волосы. Вот я и приезжаю сюда каждый месяц.

– Ну… Что ж… – Он, прищурившись, оглядывает ее волосы. – Похоже, оно того стоит.

Его тон кокетлив, и ей надо выяснить, странный этот мужчина или нет.

В самом деле, есть ли в нем что-то необычное, неправильное? Что с ним не так? Неужели она не в состоянии увидеть предупреждающие знаки? Он что, собирается обмануть ее, изнасиловать, похитить? Или преследовать ее? Вдруг он безумен? Она задает себе эти привычные вопросы относительно всех, кого встречает. Она никогда не была доверчивой, даже еще до того, как ее дочь исчезла и десять лет спустя оказалась мертвой…

Пол всегда говорил, что смотрит на отношения с Лорел как на долгосрочный проект. Она же не хотела выходить за Пола, пока Джейк не начнет ходить. Боялась, что если в жизни Пола сложная полоса, то он может не явиться на регистрацию брака.

И сейчас она задает себе такие вопросы еще чаще. Поскольку знает, что даже худший вариант развития событий нельзя легкомысленно считать маловероятным.

А как быть с этим хорошо одетым, сероглазым, седеющим мужчиной с нежной, мягкой, ухоженной кожей? Лорел не может найти в нем ничего плохого. Кроме того, что он говорит с нею.

– Спасибо, – говорит она в ответ на комплимент. Затем отодвигает свой стул назад, к своему столу. Она хочет уйти, но одновременно хочет, чтобы Флойд попросил ее остаться.

– Вам надо идти? – спрашивает он.

– Ну, да. – Она пытается думать о том, что должна сделать. – Мне надо увидеться с дочерью.

На самом деле ей не надо этого. Она уже давно не видится со своей дочерью.

– О, у вас есть дочь?

– Да. И сын.

– По одному ребенку каждого пола.

– Да. – Сердце Лорел начинает болеть из-за того, что она как бы отрекается от пропавшей дочери. – По одному ребенку каждого пола.

– А у меня две девочки.

Лорел кивает и надевает на плечо сумку.

– Сколько им?

– Одной двадцать один. Другой девять.

– Они живут с вами?

– Младшая со мной. Старшая со своей мамой.

– О.

Флойд улыбается.

– Это сложно.

Лорел улыбается в ответ.

– Разве не все в жизни сложно?

Он отрывает уголок газеты, лежащей на соседнем столе, достает ручку из кармана пальто и говорит:

– Послушайте! Мне понравилось разговаривать с вами. Но это было совсем недолго. Я бы очень хотел вытащить вас на ужин. – Он чиркает номер на клочке бумаги и передает ей: – Позвоните мне!

Позвоните мне.

Так уверенно, так просто, так… нахально? Она не может вообразить, как можно быть таким.

Лорел берет листок бумаги и трет его кончиками пальцев.

– Да, – немного помолчав, отвечает она. – Ну, возможно.

Флойд смеется. Он очень уверен в себе.

– Возможно меня вполне устраивает. Пусть будет возможно.

Лорел быстро покидает кафе, ни разу не оглянувшись.

В тот вечер Лорел делает нечто такое, чего никогда раньше не делала. Она заскакивает к Ханне без предупреждения. Выражение лица дочери, когда она видит, что мать стоит на пороге, состоит из 90 процентов потрясения и 10 процентов беспокойства.

– Мама?

– Привет, дорогая.

Ханна заглядывает за спину матери, будто может увидеть там причину ее появления здесь.

– Ты в порядке?

– Да. Все хорошо. Просто… Проходила мимо и почувствовала, что давно не видела тебя.

– Мы же виделись в воскресенье.

В тот день Ханна на минутку заглянула к Лорел – принесла свой старый ноутбук, но даже не перешагнула через порог.

– Да. Знаю. Ну, в тот день это было… просто, ну, в общем… как-то спонтанно, не по-настоящему.

Ханна переступает с ноги на ногу. Она босая.

– Хочешь войти?

– Это было бы здорово, дорогая. Спасибо.

На Ханне джоггеры[14] и белая обтягивающая футболка с надписью спереди «Cheri». Ханна никогда не была большим знатоком моды. Она предпочитает черный костюм от Banana Republic для работы, дешевую одежду для выходных и отпуска и совсем простую одежду для дома. Лорел не знает, что дочь носит по вечерам, поскольку они ни разу никуда не ходили вечером вместе.

– Чаю хочешь?

– Поздновато уже для чая.

Ханна закатывает глаза. У нее не хватает снисхождения к тому, что Лорел чувствительна к кофеину. Дочь считает, что мама специально досаждает ей.

– Ну, а я собираюсь выпить кофе. Что тебе сделать?

– Ничего не надо, правда. Все хорошо.

Лорел смотрит, как ее дочь перемещается по своей небольшой кухне, открывая и закрывая шкафы. Видит невыразительные движения ее тела и задает себе вопрос: было ли время, когда они с Ханной были близки.

– Где ты была? – говорит Ханна.

– Прости?

– Ты сказала, что проходила мимо.

– О, да. Верно. Была в парикмахерской.

Лорел касается своих волос, чувствуя, как эта безобидная ложь прожигает ее насквозь.

– Выглядишь прекрасно.

– Спасибо, дорогая.

Клочок газеты с накарябанным наспех номером и именем Флойд лежит у Лорел в кармане, и, коснувшись его, она говорит:

– Забавная вещь произошла.

Ханна бросает на маму полный страха взгляд. Такой же самый взгляд она бросает всегда, когда говорит о чем угодно. Будто боится, что ее втянут во что-то ужасное, что ее схватит нечто, с чем у нее не хватит сил совладать.

– Мужчина дал мне свой номер телефона. Пригласил на ужин.

Страх в глазах Ханны превращается в ужас, и Лорел чувствует, что сделала бы что угодно, заплатила бы сверх меры, чтобы этот разговор был с Элли, а не с Ханной. Элли завопила бы, закричала и бросилась бы к Лорел, крепко сжав в своих объятиях. И еще сказала бы, что это удивительно, невероятно и потрясающе.

– Конечно, я не собираюсь ему звонить. Но он заставил меня задуматься… О нас. О всех нас. Мы все отделены друг от друга, как острова в море.

– Ну, да.

В голосе Ханны Лорел слышит нотки обвинения.

– Это тянется слишком долго. И до сих пор мы не нашли способа снова стать семьей. Похоже, мы все застряли в том дне. Я хочу сказать… Посмотри на себя. – В тот же миг Лорел умолкает, осознав, что ни в коем случае нельзя так говорить.

– На себя? – Ханна выпрямляется, растопырив пальцы. – А что такого со мной? При чем тут я вообще?

– Ну, ты удивительна, и я так горжусь тобой. Тем, как упорно ты работаешь, и всем, чего ты достигла. Но разве ты никогда не чувствуешь, что… Ты никогда не думала, что немного замкнута? Что ведешь одномерную жизнь? Однообразную? К примеру, у тебя даже кошки нет.

– Что? Кошки? Ты серьезно? Как, черт возьми, у меня может быть кошка? Меня нет дома целыми днями, да и ночами тоже. Да я ее вообще бы не видела…

Лорел протягивает руку к дочери.

– Забудь о кошке. Я просто использовала ее в качестве примера. Я имею в виду, что ты все время работаешь. Ну, а есть какое-то измерение для тебя лично? Друг? Мужчина?

Дочь с недоумением моргает.

– Почему ты спрашиваешь меня о мужчинах? Ты же знаешь, нет у меня времени на мужчин. Нет у меня времени ни для чего. Даже для этого разговора.

Лорел вздыхает и кладет ладонь себе на затылок.

– Я просто заметила, когда заходила прибираться, что несколько раз тебя не было дома накануне ночью.

Ханна вспыхивает и строит гримасу.

– А, и ты подумала, что у меня появился бойфренд?

– Ну, да. Я действительно так подумала. И не удивилась.

Ханна снисходительно улыбается.

– Нет, мама, – говорит она, – как ни печально, нет никакого бойфренда. Просто, ну, знаешь, вечеринки, выпивка и все такое. Я остаюсь у друзей на ночь.

Пожав плечами, Ханна снова принимается теребить сухую кожу вокруг ногтей.

Лорел щурит глаза. Вечеринки? Ханна? Дочь выглядит смущенной, и Лорел не верит ей. Но не настаивает. Улыбается и говорит:

– А… Понятно.

Ханна смягчается и склоняется к Лорел.

– Я все еще молода, мама. У меня еще будет время для мужчин. И для кошек тоже. Просто не сейчас.

Лорел хочет спросить, Ну а как же мы? Когда наша жизнь прекратит быть такой? Когда для нас настанет пора снова стать семьей? Когда кто-либо из нас сможет по-настоящему смеяться или улыбаться, не чувствуя себя виноватым?

Но ни о чем таком не спрашивает, а берет Ханну за руку.

– Знаю, милая. Я и вправду знаю. И очень хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы все мы были счастливы. Я хочу…

– Ты хочешь вернуть Элли.

Лорел удивленно смотрит на Ханну.

– Да. Я хочу вернуть Элли. Чтобы она опять была с нами.

– Я тоже, – признается Ханна. – Но теперь мы знаем, что Элли не вернется, и мы просто должны продолжать жить дальше.

– Да. Именно так. Ты абсолютно права.

Пальцы Лорел опять касаются листка бумаги в кармане, трут его, и дрожь опускается по ее позвоночнику.

14

– Привет, Флойд. Это Лорел. Лорел Мэк.

– О, миссис Мэк.

Это мягкое, протяжное, трансатлантическое произношение, такое ленивое и сухое.

– Или вы мисс?

– Мисс.

– Тогда мисс Мэк. Как приятно получить от вас весточку! Трудно найти что-то более приятное.

Лорел улыбается.

– Хорошо.

– Мы строим планы насчет ужина?

– Ну, да. Так мне кажется. Разве что…

– Никаких разве что. Если только у вас нет какого-то определенного разве что на уме.

Она смеется.

– Нет ничего определенного.

– Ну и ладненько. Что скажете, если мы встретимся в пятницу вечером?

– Хорошо. – Нет нужды проверять ежедневник. Лорел и так прекрасно знает, что в этот день свободна. – Прекрасно.

– Поедем в город? Полюбуемся яркими огнями? Или встретимся где-нибудь возле меня? А может, около вас?

– На яркие огни я согласна.

Ее голос прерывается, и она смущается, будто вновь стала подростком.

– Я надеялся, что вы так и скажете. Вам нравится тайская кухня?

– Я люблю тайскую кухню.

– Тогда позвольте мне самому позаботиться обо всем. Я найду ресторан и сделаю для нас заказ. Позже пришлю вам эсэмэску с подробностями.

– Ничего себе. Да вы…

– Расторопный?

– Расторопный. Да. И…

– Возбуждающий? Захватывающе интересный?

Она опять смеется.

– Это не совсем то, что я хотела сказать.

– Конечно. Так и есть. Я интересный парень. Бесконечные развлечения и приключения, вот мой стиль. Именно так я наслаждаюсь жизнью.

– Вы забавный.

– Спасибо.

– Увидимся в пятницу.

– Так и будет. Обязательно. – И добавляет: – Разве что…

О своей внешности Лорел заботилась всегда. Держала себя в форме даже в ужасные первые годы после исчезновения Элли. Принимала душ, тщательно выбирала одежду, закрашивала темные круги под глазами дорогими маскирующими кремами, расчесывала волосы до тех пор, пока они не начинали блестеть. Лорел должна была оставаться собой. Ей нельзя было вдобавок потерять саму себя.

Она всегда заставляла себя выглядеть хорошо, но уже довольно давно перестала беспокоиться о том, чтобы быть привлекательной. Честно говоря, прекратила попытки выглядеть симпатичной приблизительно в 1985 году, когда они с Полом начали жить вместе. И сейчас ее глупое лицо в зеркале; открытая косметичка; волнение, из-за которого Лорел нанесла на веки тушь для ресниц вместо подводки; ужасная кожа; раздражение на себя за то, что позволила своему лицу постареть, что сама больше не выглядит привлекательно, что не родилась с такими генами, как у Кристи Тарлингтон[15], – вот это все было для Лорел новым и непривычным.

Поморщившись, она снимает тушь специальной салфеткой и шепчет:

– Что за фигня! Хрень какая-то.

Позади нее на кровати свалена одежда. Какая странная погода сегодня вечером! Тепло и душно, как обычно в это время года, но еще обещают дождь и сильный ветер. И хотя с фигурой у Лорел полный порядок – стандартный десятый размер, – вся парадная одежда куплена, когда Лорел еще не было сорока. Платья и юбки коротковаты, руки слишком обнажены, да и вырез великоват. Ничто не кажется подходящим, ни один наряд. В конце концов Лорел сдается, выбирает серый топ с длинными рукавами и расклешенные черные брюки. Мрачновато. Но вполне уместно.

Время семь ноль пять. Чтобы не опоздать на встречу с Флойдом, надо выйти через десять минут. Лорел быстро заканчивает макияж. Она понятия не имеет, выглядит она лучше или хуже с такой косметикой. Все равно уже нет времени, чтобы что-то исправить.

Подойдя к двери, Лорел на мгновение замирает и смотрит на маленькую полочку, где стоят фотографии всех троих ее детей. Ей нравится, как они приветствуют ее или прощаются с ней. Она берет фотографию Элли. Ей пятнадцать лет. Снимок сделан в октябре, во время коротких каникул, проведенных в Уэльсе. Лицо Элли раскраснелось от морского воздуха и игры в мяч на пляже с братом и сестрой. Рот раскрыт так широко, что видно горло. На Элли коричневая вязаная шапка с гигантским помпоном на макушке. Руки полностью скрыты рукавами огромного худи.

– Я иду на свидание, Элли, – говорит Лорел своей девочке. – С хорошим человеком. Его зовут Флойд. Думаю, он бы тебе понравился.

Она нежно проводит большим пальцем по улыбающемуся лицу ее доченьки, по гигантскому помпону.

Мам, это потрясающе, – слышит Лорел голос Элли где-то глубоко внутри себя. – Я так счастлива за тебя! Иди и веселись!

– Я попробую, – отвечает Лорел в пустоту. – Постараюсь.

В ресторане, выбранном Флойдом для свидания, мягкий свет. Лакированные черные с золотом стены. Темная мебель. Абажуры из аметистовых бусинок, галогенные лампы. Лорел приходит с опозданием на две минуты. Флойд уже там.

Ей кажется, что он выглядит моложе в этом мягком свете. Значит, и я должна выглядеть моложе, – думает она и сразу чувствует себя увереннее. Она приближается к Флойду. Он встает и целует Лорел в обе щеки – надо же, она позволяет ему!

– Вы выглядите очень изящно. Весьма элегантно.

– Спасибо, – отвечает она. – Вы тоже.

На нем черно-серая твидовая рубашка в мелкую ломаную клетку и черная вельветовая куртка. Волосы уложены, как и на их первой встрече. От него исходит аромат кедра и лайма.

– Вам нравится ресторан? – спрашивает он с поддельной неуверенностью в голосе. Но кого он может обмануть!

– Конечно, нравится. Здесь великолепно.

– Уф, – выдыхает он и получает в ответ улыбку.

– Вы бывали здесь прежде?

– Да. Но только днем. Всегда хотел вернуться вечером, когда здесь более темно, мрачно и полно подозрительных личностей, – шутит он.

Лорел оглядывает посетителей. Многие, видимо, пришли прямо из офиса или на свидание.

– Не такие уж они подозрительные, – замечает она.

– Да. Я уже заметил. И страшно разочарован.

Она улыбается, и он передает ей меню.

– Вы голодны?

– Как волк.

И это правда. Она слишком нервничала весь день и потому так и не смогла засунуть в рот хотя бы кусочек. И теперь, когда увидела Флойда и вспомнила, почему согласилась разделить с ним его торт, почему позвонила ему и договорилась о встрече, ее аппетит возвратился.

– Вам нравится острая еда?

– Да. Очень.

Он просиял.

– Слава богу за это! Мне на самом деле нравятся только те, кто любит острое. В противном случае у нас с вами было бы плохое начало.

Чтобы ознакомиться с меню, нужно время. Флойд же полон вопросов. У вас есть работа? Братья? Сестры? В какой квартире вы живете? Какое у вас хобби? Есть ли дома животные? Сколько лет вашим детям?

– О. – Она кладет салфетку на колени. – Двадцать семь и двадцать девять.

– Ничего себе! – Он смотрит на Лорел искоса. – Вы не выглядите на столько лет, чтобы иметь детей такого возраста. Я думал, ну максимум подростки.

Она знает, что это полная бессмыслица, ведь потеря ребенка старит гораздо быстрее, чем жизнь, проведенная, например, на пляже.

– Мне почти пятьдесят пять, – вздыхает она. – И выгляжу я именно на столько.

– Ну, нет, – возражает он. – Я бы дал вам сорок с небольшим. Вы отлично выглядите.

Такой несуразный комплимент Лорел оставляет без внимания.

Флойд улыбается, из внутреннего кармана шикарной куртки вытаскивает пару очков для чтения и надевает их.

– Не пора ли сделать заказ?

С заказом переусердствовали. Блюда все продолжают прибывать. Их гораздо больше, чем ожидали Лорел с Флойдом, и значительную часть вечера они переставляют бокалы и бутылки с водой, перекладывают мобильные телефоны, чтобы освободить место для новых тарелок.

– Что это? – спрашивают они каждый раз, когда появляется новое блюдо. – Пожалуйста, скажите, что это последнее.

Сначала пьют пиво, затем переходят к белому вину.

Флойд рассказывает Лорел о разводе с матерью своей старшей дочери. Девочку зовут Сара-Джейд.

– Я хотел назвать ее Сара-Джейн, но моя бывшая потребовала назвать дочку Джейд. Это был довольно простой компромисс. Я зову дочь Сарой. Моя бывшая зовет ее Джейд. Дочка называет себя Эс-Джей. – Он пожимает плечами. – Вы можете дать своим детям любое имя, какое вам нравится, но в конечном счете они поступят по-своему.

– Какая она?

– Сара? Она… – Впервые Лорел видит, что еще чуть-чуть, и Флойд может вскипеть. – Она необычная. Она, э-э… – Кажется, у него заканчиваются слова. – Ну, – наконец говорит он, – думаю, вам нужно просто увидеть ее.

– А сами вы часто видитесь в ней?

– О, довольно часто. Она все еще живет с моей бывшей. У них не все так уж хорошо, поэтому Сара использует меня в качестве аварийного спасательного люка. Большинство выходных, на самом деле. Но это палка о двух концах. – Он криво улыбается.

– А ваша другая дочь? Как ее зовут?

– Поппи.

Его лицо расцветает.

– Какая она? Совсем не похожа на Сару-Джейд?

– О, боже, да. – Он медленно и театрально кивает. – Да, в самом деле. Поппи удивительна. Она блестяще разбирается в математике, у нее необычайно едкое чувство юмора. Она ни от кого не терпит оскорблений и унижений. Я буквально хожу перед ней на цыпочках. И она всегда напоминает мне, что в этом мире я не самый главный. В любом споре она от кого угодно может и мокрого места не оставить. А из меня просто вьет веревки.

– Ничего себе. Она великолепна! – говорит Лорел, думая, что это почти точное описание ее собственной погибшей дочери.

– Так и есть, – он утвердительно кивает головой. – Я счастливчик.

– Как же получилось, что она живет с вами?

– Хороший вопрос. Все это довольно сложно. У Поппи и Сары-Джейд разные матери. Мама Поппи была… Как бы получше сказать… У меня были случайные отношения, которые… в общем, перешли границы. Если понимаете, о чем я. Поппи не была запланирована. Отнюдь. И потом мы с ее мамой и вправду пытались какое-то время быть нормальной парой, но нам так и не удалось осуществить это. А когда Поппи исполнилось четыре годика, ее мать исчезла.

– Исчезла?

Сердце Лорел начинает колотиться, ведь это слово так много значит для нее.

– Да. Оставила Поппи на моем пороге. Опустошила свой банковский счет. Бросила дом, работу. И больше ни разу не появилась.

Флойд берет бокал и делает долгий глоток, ожидая реакцию Лорел.

Она в ужасе подносит руку к горлу. У нее внезапно возникает смутное ощущение, что все предопределено. Что встреча с этим странно привлекательным мужчиной не случайна, как Лорел подумала сначала. Что они с Флойдом каким-то образом распознали причудливые пустоты – пустоты, возникшие в жизни каждого, когда дорогие им люди трагически и таинственно были отняты у них.

– Ничего себе, – произносит Лорел. – Бедная Поппи.

Флойд опускает взгляд на скатерть. Затем кончиком пальца начинает катать зернышко риса.

– Такова реальность, – вздыхает он. – Такова реальность.

– Как думаете, что с ней случилось?

– С матерью Поппи? – переспрашивает Флойд. – Боже, да я понятия не имею. Она вообще была странной женщиной. Могла оказаться где угодно. В буквальном смысле.

Лорел смотрит на него, обдумывая уместность следующего вопроса.

– Вы никогда не думали, что она может быть мертва?

Флойд мрачно глядит на Лорел, и она понимает, что зашла слишком далеко.

– Кто знает? – отвечает он. – Кто знает?

И улыбка вновь появляется на его лице. Разговор продолжается. Они заказывают еще по бокалу вина.

Веселье возобновляется, и свидание движется своим чередом.

15

Вернувшись домой, Лорел сразу направляется к своему ноутбуку, надевает очки и гуглит Флойда Данна. В ресторане они проговорили до самого закрытия, и их очень вежливо попросили уйти. Флойд Данн ненавязчиво предложил поехать в другое место. Он был членом какого-то клуба.

– Это не роскошный клуб, – пояснил он, – там простой бар и несколько кресел. Старикашки пьют бренди и брюзжат.

Лорел не хотела возвращаться домой в Барнет после того, как метро закроется. Поэтому, попрощавшись с Флойдом на Пикадилли-серкус, сидела, улыбалась, рассматривала свое пьяное отражение в окне вагона и, наконец, доехала до конечной станции.

Теперь она в пижаме с зубной щеткой во рту. Одежда, которую она оставила на своей кровати, брошена грудой на кресло, а косметика все еще разбросана по всей поверхности туалетного столика. У Лорел не осталось сил, чтобы привести все в порядок. Она просто хочет удержать себя вместе с Флойдом в том невещественном коконе, который они создали сегодня вечером, чтобы отгородиться от жизненных проблем, не давая им просачиваться внутрь сквозь мельчайшие дырочки.

Через нескольких секунд поиска Лорел узнает, что Флойд Данн не просто математик, как он сказал за ужином, но еще и автор нескольких признанных учеными книг по теории чисел и математической физике.

Она переходит на Google Images и всматривается в Флойда на разных этапах его жизни. На некоторых фотографиях он явно моложе, чем сейчас: от тридцати до сорока. Вот он длинноволосый, в расстегнутой у ворота рубашке. Это фото было сделано специально для его первых книг. На нем он выглядит немного тревожно. С этим человеком она не разделила бы кусок торта – здесь он похож на одинокого лектора Открытого университета[16] начала восьмидесятых. На более поздних фотографиях Флойд более или менее такой, как теперь. Его волосы немного неряшливы, покрыты перхотью. Более темные, чем сейчас. Одежда не так элегантна, но в основном это тот же мужчина, с кем она только что ужинала.

Лорел хочется узнать о нем как можно больше. Хочется окутать себя им и его захватывающим миром. Снова и снова видеть его. Потом она вспоминает о Поле и его подруге Бонни. Вспоминает, какое недоумение и даже оцепенение почувствовала, когда Пол приехал, чтобы сообщить – он встретил женщину, и они уже живут вместе. Лорел не могла постичь, как ему удалось добраться туда, где все легко и просто и где бабочки порхают в животе. Где строят планы и держатся за руки. И теперь то же самое происходит с нею. Внезапно у нее возникает страшное желание позвонить Полу.

Лорел уже воображает, как говорит: Пол, я встретила невероятного, сказочного парня. Он умный, привлекательный и добрый. С ним весело.

И тут она понимает, что впервые за долгие годы хочет поговорить с Полом о чем-то еще, кроме Элли.

Следующий день проходит в мучительном одиночестве.

По субботам Лорел обычно встречается со своими подругами Джеки и Бель. Все трое учились в школе в Портсмуте и были неразлучны. Лет тридцать тому назад, когда им было по двадцать и они жили в Лондоне, Лорел как-то встретилась с Джеки и Бель в баре в Сохо, и они рассказали, что объявили о своей гомосексуальности и любви друг к другу, а теперь они пара. Одиннадцать лет назад Бель родила мальчиков-близняшек. Когда у Лорел уже завершался родительский этап жизни, у них он только начинался. А после того как пропала Элли, дом Джеки и Бель в Эдмонтоне[17], полный подгузников, детских игрушек и розового йогурта в мягких тюбиках, стал для Лорел убежищем.

В эти выходные подруги уезжают в Шропшир[18] на турнир по регби и берут с собой мальчиков. Поэтому для Лорел время тянется медленно, в квартире висит тяжелая атмосфера. У соседей хлопают двери, детей громко зовут домой, кто-то заводит машину, где-то лает собака во время вечерней прогулки – все эти звуки углубляют чувство одиночества. К тому же от Флойда нет ни звонка, ни эсэмэс. Лорел чувствует себя старой, слишком старой. К вечеру, все хорошенько обдумав, она решает прекратить общение с Флойдом. Пойти на свидание с ним было безумием. Бессмыслицей. Лорел – раненая женщина с тонной ужасного багажа, а Флойд просто использовал свое непринужденное очарование, чтобы провести вечер с женщиной. Он, вероятно, мог устраивать такое каждый вечер, если бы только захотел. И, скорее всего, прямо сейчас сидит в кафе, угощая морковным тортом кого-то еще.

В воскресенье Лорел решает навестить мать, поскольку просто не в состоянии провести еще один день в одиночестве. Лорел бывает у матери, как правило, по четвергам. Визит получается еженедельным, и становится гораздо труднее найти причину, чтобы увильнуть.

Дом престарелых, где живет мама Лорел, находится в Энфилде[19], в двадцати минутах езды. Это новостройка из красного кирпича. Окна из дымчатого стекла, чтобы никто не мог заглянуть внутрь и ужаснуться собственному будущему. Мама Лорел, Руби, перенесла три инсульта. Теперь ее словарный запас крайне ограничен, она наполовину слепа, и у нее провалы в памяти. Она очень несчастна и часто говорит, что хочет умереть.

Лорел приезжает в половине одиннадцатого. Руби сидит на стуле. Рядом с ней тарелка с овсяным печеньем и чашка с молоком, будто для четырехлетнего ребенка. Лорел берет маму за руку и гладит пергаментную кожу. Потом смотрит в темные глаза и старается увидеть в этой женщине ту, прежнюю, которая брала маленькую Лорел за руку и за ногу и бросала в бассейн, гуляла с маленькой Лорел по пляжу и заплетала ей волосы, готовила обжаренную с обеих сторон яичницу так, что желток оставался почти сырым – Лорел увидела это блюдо в американском сериале и попросила маму сделать такое же. Энергия матери в то время была безгранична. Ее вьющиеся темные волосы не знали ни заколок, ни повязок. Она всегда носила обувь на низком каблуке, чтобы можно было быстро бежать за автобусом или перепрыгивать через стены в погоне за уличным грабителем.

Первый инсульт случился четыре месяца спустя после того, как исчезла Элли, и с тех пор Руби так и не стала прежней.

– На прошлой неделе я была на свидании, – рассказывает Лорел матери.

Та кивает и, сжав губы, криво улыбается. Она пытается что-то сказать, но не может найти слова.

– Ф-ф-ф-ф-ф… Ф-ф-ф-ф-ф…

– Не волнуйся, мама. Я знаю, что ты рада за меня.

Внезапно у мамы получается:

– Фантастика! Чудесно!

– Да. – Лорел широко улыбается. – Правда, теперь я сильно волнуюсь и веду себя как подросток. Я все время смотрю на телефон и жду, что он вот-вот позвонит. Жалкое зрелище!

Мама снова улыбается или, лучше сказать, создает подобие улыбки, насколько ей позволяет поврежденный мозг.

– З… Зовут?

– Его зовут Флойд. Флойд Данн. Американец. Моего возраста. Невообразимо умный, привлекательный и веселый. У него две дочери, одна живет с ним, другая уже взрослая.

Мама кивает, продолжая улыбаться.

– Ты… ты… ты… ты…

Лорел проводит большим пальцем по ее руке и ободряюще улыбается.

– Ты… Ты… Ты позвони ему!

Лорел смеется.

– Не могу!

Мама неодобрительно качает головой и с досадой причмокивает.

– Нет. Честно. Я уже звонила ему первая и уже сделала первый шаг. Теперь его очередь.

Руби опять выражает неодобрение.

– Думаю, – рассуждает Лорел, – можно послать ему эсэмэс, только чтобы сказать спасибо. И уж тогда дело за ним. Все будет зависеть от него.

Мама кивает и охватывает руку Лорел своей, легонько сжимая.

Руби обожала Пола. С первого же дня их знакомства она повторяла:

– Ну, ты молодец, моя дорогая! Нашла хорошего мужчину. Теперь, пожалуйста, будь добра к нему. Не отпускай его.

А Лорел, криво усмехаясь, с оттенком сухой иронии отвечала:

– Посмотрим.

Ведь она никогда не верила ни в бесконечное счастье, ни в то, что можно жить счастливо до глубокой старости. А ее мама лелеяла радужные надежды на прекрасное будущее Пола и Лорел, потому что хотя и была романтиком, но и реалистом тоже. Такое сочетание во многих отношениях было идеальным.

Руби протягивает руку к сумочке Лорел, открывает ее, вытаскивает телефон Лорел и вручает ей.

– Как? – удивляется Лорел. – Прямо сейчас?

Руби кивает.

Лорел тяжело вздыхает и набирает слова.

– Если все пойдет наперекосяк, я буду считать, что ты полностью в ответе за это, – говорит она полушутя.

Потом нажимает кнопку «Отправить», быстро закрывает телефон и запихивает его обратно в сумочку, испугавшись того, что только что сотворила.

– Вот дерьмо. – Лорел прячет лицо в ладонях. – Ну хитрюга! Не могу поверить, что ты заставила меня сделать это!

Руби смеется, издавая странные, чересчур высокие звуки. Но это и вправду смех. И первое, что приходит Лорел на ум, – она слышит материнский смех впервые за очень долгое время.

Через несколько секунд звонит телефон Лорел. Это он.

16

Во вторник у Лорел и Флойда второе свидание. На сей раз они никуда не едут, а идут в эритрейский ресторан недалеко от дома Флойда. Лорел всегда хотела пойти в этот ресторан, но Пол не соглашался, потому что там на окне было прилеплено скотчем объявление, возвещавшее о всего лишь трехзвездочном рейтинге гигиены.

На Флойде темно-зеленая рубашка поло под черным джемпером и джинсы. Лорел надела облегающий льняной сарафан поверх белой хлопковой блузки, черные колготки и черные туфли. Ее длинные волосы собраны сзади, и она похожа на супермодную монашку – пока Лорел не встретилась с Флойдом, она не осознавала, насколько строгой, разве что не клерикальной, была ее одежда.

– Вы выглядите потрясающе! – Он явно не понял ее трудностей с выбором одежды. – Вы слишком стильная по сравнению со мной. Я чувствую себя ни на что не годным бродягой.

– Вы прекрасно выглядите. – Лорел садится за столик. – Замечательно.

Она поражена тем, какой расслабленной чувствует себя здесь. Нет нужды следить за тем, чтобы не сделать что-нибудь не так, как надо, – на прошлой неделе этот страх портил ей первое свидание. Замызганный ресторан ярко освещен, но свет не мешает Лорел чувствовать безразличие к своей внешности, к тому, выглядит ли она старой или нет.

Она смотрит, как движутся руки Флойда, и ей хочется поймать их в воздухе, прижать к своему лицу. Она следит взглядом за движением его головы, видит, как появляется паутинка морщинок вокруг глаз, стоит ему улыбнуться. Время от времени она замечает, как на его груди вспыхивают едва заметные брызги волос – рубашка поло не застегнута на верхние пуговицы. Внезапно у Лорел появляется ужасно сильное желание заняться с ним сексом, и осознание этого на мгновение повергает ее в своего рода волнующую мучительную тишину.

– У вас все в порядке, Лорел? – спрашивает он, ощутив ее неловкость.

– О, боже, да. Все хорошо.

Она улыбается. Он успокаивается, и беседа продолжается.

Он тепло общается с официантами, которые, кажется, хорошо его знают и приносят бонусные блюда и самые вкусные и легкие закуски – порции крошечные, на один укус, чтобы лишь распробовать.

– Знаете, – говорит Лорел, отрывая кусок лепешки и опуская его в тушеную баранину, – мой бывший не хотел приглашать меня сюда из-за низкого рейтинга гигиены. – На мгновение Лорел становится стыдно за то, что она принижает Пола, рисуя его незнакомцу одним цветом, хотя о своем бывшем муже может рассказать гораздо больше.

– Ну, гигиена-шмигиена, у меня никогда не было проблем с животом после здешней еды, а хожу я сюда уже много лет. Эти люди знают, что делают.

– И давно вы живете здесь?

– О, боже, целую вечность. С тех пор, как мои родители возвратились в США. Они дали мне немного денег, сказали вложить их в какое-нибудь неряшливое место, лишь бы оно было близко к центру. Я нашел тот дом. Он был поделен на жилые помещения типа «студия». Омерзительное было место. Боже, как только люди могут так жить! Дохлые крысы. Засоренные туалеты. Дерьмо на стенах. Бррр! – Флойд поежился, и его передернуло. – Но это было лучшее из решений, какие я когда-либо принимал. Вы не поверите, сколько это здание стоит сейчас.

Лорел охотно могла поверить Флойду, поскольку продала собственный дом в Страуд Грин всего лишь несколько лет назад.

– Как думаете, вы когда-нибудь вернетесь в Штаты?

Он качает головой:

– Нет. Ни за что. Та страна никогда не была мне родиной. Нигде я не чувствовал себя дома, пока не приехал сюда.

– А ваши родители? Они живы?

– Ага. Живы и здоровы. Они были юными родителями, и потому сейчас они все еще довольно бодрые. А ваши? Они еще с вами?

Лорел отрицательно качает головой.

– Папа умер, когда мне было двадцать шесть. Мама в доме престарелых. Она очень больна и слаба. Сомневаюсь, что протянет еще год. – Помолчав, с улыбкой добавляет: – Должна признаться, она-то и велела мне позвонить вам. В воскресенье. Ей нужно много времени, чтобы составить предложение. Обычно она не хочет говорить ни о чем, кроме смерти. Но в этот раз велела мне позвонить вам. Сказала, что это фантастика, ну, что я встретила вас. И что это чудесно. Она буквально вложила мой телефон в мою же руку. Это самая… – Лорел мельком глядит на свои колени, – самая материнская вещь, какую она сделана за последнее десятилетие. Будто она стала моей прежней мамой. Меня это тронуло.

Флойд протягивает руки через стол и кладет их на руки Лорел. Его красивые серые глаза устремлены на нее.

– Да благословит Бог вашу прекрасную маму.

Лорел сцепляет свои пальцы с его и нежно сжимает их. Они и нежные, и в то же время твердые, но, главное, сексуальные. Его прикосновение заставляет ее почувствовать именно то, чего она уже не рассчитывала ощутить снова. Она уже забыла, как это бывает. А сейчас его большие пальцы поднимаются по ее запястью и ложатся на пульс. Кончиками пальцев Флойд проводит вверх и вниз по внутренней поверхности ее рук. Лорел помещает свои пальцы в мягкие волоски на его предплечьях, и затем ее ладони прячутся в мягкую шерстяную ткань его рукавов. Она находит его локти, а он ее, и они обхватывают руки друг друга через стол. Проходит вечность, прежде чем они отпускают друг друга и просят счет.

Снаружи его дом точно такой же, как ее прежний. Всего через три улочки от того места, где она жила раньше. Это двухквартирный викторианский дом с голландскими фронтонами и небольшим балконом над крыльцом. К парадной двери с витражными панелями из цветного стекла проложена дорожка из плиток. Небольшой ухоженный квадратный палисадник перед домом, пара мусорных баков поодаль. Флойд еще не успел вставить ключ в замочную скважину парадной двери, а Лорел уже знает, как будет выглядеть дом внутри, – ровно так, как тот, в каком она жила.

И верно. Кафельная прихожая с широкой лестницей. Перила, заканчивающиеся щедрым завихрением. Спереди единственная деревянная ступенька, ведущая вниз в просторную светлую кухню, и дверь налево, через которую Лорел видит книжные полки, мерцание телевизора и пару босых ног, скрещенных в щиколотках. Босые ноги распрямляются и опускаются на ободранные половицы, затем в двери возникает голова – маленькое, нервное лицо с копной светлых волос. В ушах сережки, расположенные полумесяцем. На веках широкие мазки синей подводки.

– Папа?

Голова мгновенно втягивается назад.

– Привет, зайка. – Флойд поворачивается и одними губами объясняет Лорел, что это Сара-Джейд, а потом просовывает голову в дверь. – Как провела вечер?

– Хорошо.

Голос у Сары-Джейд мягкий и глубокий.

– Как Поппи?

– Хорошо.

– Когда она легла спать?

– Полчаса назад. Ты что-то рано.

Лорел видит, как голова слегка наклоняется вперед, затем быстро исчезает.

– Сара, – Флойд поворачивается к Лорел и протягивает к ней руку. – Хочу тебя кое с кем познакомить. – Он тянет Лорел к двери, затем подталкивает перед собой. – Это Лорел. Лорел, вот моя старшая дочь, Сара-Джейд.

– Эс-Джей, – говорит крошечная девушка, сидящая в кресле, и медленно поднимается на ноги. Она протягивает Лорел маленькую руку для пожатия. – Приятно познакомиться. – Потом падает обратно в кресло и поджимает под себя миниатюрные голубоватые ноги с синими прожилками.

На Саре-Джейд широкая черная футболка поверх черных бархатных легинсов. Девушка очень худая, и Лорел хочется узнать – это от расстройства пищеварения или просто такое телосложение.

По телевидению идет реалити-шоу – люди пришли в ярко освещенный ресторан на свидания вслепую. На полу у ног Эс-Джей пустая тарелка со следами кетчупа и пустая бутылка из-под диетической кока-колы. На подлокотнике смятая обертка Galaxy[20].

Значит, у Эс-Джей такое телосложение от природы. Воображение Лорел немедленно рисует маму девушки в виде трепетной феи с огромными глазами и шестым размером джинсов. На мгновение Лорел охватывает зависть.

– Ну, – говорит дочери Флойд, – мы будем на кухне. Будешь пить с нами чай?

Сара-Джейд качает головой, но ничего не отвечает. Лорел следует за Флойдом в кухню. Там тоже все знакомо: нарядные кремовые шкафы из дерева с большими деревянными же ручками, темно-зеленая кухонная плита, окруженный табуретами остров. Но расположен он не так, как в старой кухне Лорел, а сдвинут назад, где стоит сосновый стол в окружении сосновых стульев. На столе кипы бумаг и журналов, два ноутбука. Через спинку одного из стульев перекинуто розовое меховое пальто, на другом висит пиджак.

Лорел садится на табурет и смотрит, как Флойд наливает кружку ромашкового чая для нее и варит кофе в электрической кофеварке для себя.

– Ваш дом прекрасен.

– Благодарю вас. Хотя, думаю, вам следует знать, что точно там, где вы сейчас сидите, держал свой ночной горшок парень, живший в задней комнате. И я это точно знаю, потому что после того, как тот тип съехал, на этом месте стоял горшок… как бы вам сказать… неопорожненный.

– О, боже! – Лорел смущенно хихикает. – Как же это мерзко!

– И не говорите.

– А знаете, ваш дом такой же, как мой прежний. Правда. Ну, то есть не точно такой же, но та же планировка и тот же дизайн.

– Давным-давно, – произносит Флойд, – все эти улицы, все эти здания были построены примерно в одно время, чтобы поселить здесь городских рабочих. – Он передает Лорел чай и улыбается. – Странно было бы думать, что однажды наши потомки будут очарованы состоянием Барретта[21] и будут отчаянно пытаться сохранить черты времени. Не прикасайтесь к тому пластиковому плинтусу, он бесценен.

Улыбаясь, Лорел подхватывает:

– Вам, наверное, трудно поверить, что люди, которые раньше жили здесь, делали встроенные шкафы с зеркальными раздвижными дверями!

Флойд смеется и с нежностью смотрит на Лорел, но очень скоро взгляд его становится серьезным.

– Я погуглил вас. После нашего первого свидания.

Улыбка застывает на лице Лорел.

– Я знаю об Элли.

Лорел крепко обнимает кружку двумя руками и с трудом делает глоток.

– О.

– Вы ведь знали, что я буду искать сведения о вас?

Она печально улыбается.

– О, не знаю, наверное, это приходило мне в голову. Но я бы вам и сама все рассказала. Скоро. Я уже собиралась. Но такое признание не годится для первого свидания.

– Не годится. – Голос Флойда звучит мягко. – Я понимаю.

Не зная, как быть в такой ситуации, Лорел рассматривает кружку со всех сторон.

– Я искренне соболезную вам. Просто я… – Он глубоко вздыхает. – Я бы не… Не могу даже представить. Ну, то есть… могу представить. Даже слишком хорошо представляю, как трудно такое перенести. Не то чтобы я сталкивался с чем-то подобным. Но сама мысль… Вы… и ваша девочка… это так… О, боже! – Флойд тяжко вздыхает. – И я хотел вам что-то сказать, весь вечер пытался, потому что было нечестно сидеть и болтать с вами, когда у меня уже были все эти знания. А вы не знали, что я знал, и…

– Я идиотка. Сама должна была догадаться.

– Нет. Это я идиот. Я должен был подождать, пока вы не будете готовы сказать мне.

Лорел улыбается и смотрит в затуманенные глаза Флойда, потом переводит взгляд вниз, на его руки, которые так просто и так обольстительно ласкали ее руки в ресторане. Смотрит на его теплый, уютный дом и говорит:

– Я готова. Сейчас я могу говорить об этом.

Он протягивает руку и кладет Лорел на плечо. Она инстинктивно трется о его руку щекой.

– Вы уверены?

– Да. Уверена.

Уже почти час ночи, когда Флойд ведет Лорел вверх по лестнице в свою спальню. Сара-Джейд в полночь уехала домой на такси, тихо попрощавшись с отцом. Она так и не пожелала общаться с Лорел.

Спальня Флойда покрашена в темно-бордовый цвет. На стене висят написанные маслом занятные абстрактные картины. Флойд объясняет Лорел, что нашел их в подвале, когда ремонтировал дом.

– Они, наверное, довольно неказисты. Но мне нравятся. Приятно знать, что именно я освободил их из тьмы забвения, дал им жить и дышать.

– Где комната Поппи? – шепчет Лорел.

Он указывает вверх и за спину.

– Она ничего не услышит. Да и вообще спит как убитая.

Он расстегивает молнию сарафана на спине, а Лорел тащит за рукава его теплый мягкий джемпер. Руки, ноги, одежда, в том числе колготки, – все перепутывается. Давным-давно Лорел приняла решение завязать с сексом и больше никогда не вспоминать о нем, но пять минут спустя именно он и происходит. Лорел занимается сексом, и не просто сексом, но лучшим сексом, который когда-либо был в ее жизни, и очень скоро хочет повторить.

Они засыпают в объятиях друг друга, когда тускло-коричневая охра рассвета начинает вползать в комнату сквозь щель в занавесках.

17

– Доброе утро! Вы Лорел?

Лорел слегка подскакивает. Сейчас десять часов, и она думала, что дочь Флойда уже в школе.

– Да. – Лорел пытается тепло улыбнуться. – Я Лорел. А ты, полагаю, Поппи?

– Да. Поппи.

Девочка сияет и широко улыбается. Становятся заметны слегка неровные зубы и маленькая ямочка на левой щеке. На мгновение Лорел теряет дар речи и, чтобы не упасть, вцепляется в то, что есть под рукой, – в дверную раму.

– Надо же! Ой, извини. Просто ты выглядишь, как… – Лорел замолкает, боясь признаться, что Поппи ужасно похожа на погибшую Элли. Такая же ямочка, широкий лоб, глаза с тяжелыми веками. И так же слегка наклоняет голову, когда пытается понять, о чем думает собеседник. – Ну, ты мне кое-кого напоминаешь.

Лорел преувеличенно громко смеется. Она и раньше часто видела девочек, похожих на Элли, но никогда не доходила до того, чтобы преследовать кого-либо из них на улице, выкрикивая имя дочери и хватая девочку за плечо, как показывают в кино. У Лорел начинали порхать бабочки в животе, ускорялось дыхание. Появлялось чувство, что ее мир вот-вот взорвется от радости и облегчения. Сразу после исчезновения Элли часто случались те недолгие моменты, но уже много лет их не было.

Поппи улыбается еще шире и спрашивает:

– Принести вам чего-нибудь? Чай? Кофе?

– О, – говорит Лорел, не ожидая такой проворности от девятилетней девочки. – Да. Если можно, кофе, пожалуйста. – Она наклоняется в сторону и смотрит за спину девочки, не приближается ли Флойд. Он сказал, что спустится через две минуты. И не говорил, что его дочь будет здесь.

– Папа сказал, что вы очень симпатичная, – говорит Поппи, поворачиваясь к Лорел спиной, чтобы налить из крана воды в кувшин с фильтром. – Так оно и есть.

– Надо же! – говорит Лорел. – Спасибо. Впрочем, я и должна так выглядеть.

Она расправляет рукой спутанные волосы, которые отец этого ребенка теребил вчера вечером. На Лорел футболка Флойда, сильно пахнущая сексом. Лорел знает это.

– У вас был чудесный вечер? – спрашивает Поппи, выкладывая ложкой молотый кофе в кофеварку.

– Да, спасибо, совершенно чудесный.

– Вы были в эритрейском ресторане?

– Да.

– Мой любимый, – замечает Поппи. – Папа начал водить меня туда, когда я была еще совсем маленькой.

– О, – протягивает Лорел. – Какой, должно быть, у тебя утонченный вкус!

– Нет ничего такого, чего я не стала бы есть, – отвечает девочка. – Кроме чернослива, который является проделками дьявола.

На Поппи широкое хлопковое платье в синюю и белую полоску; темно-синие шерстяные колготки и темно-синие кожаные туфли-лодочки. Каштановые волосы убраны назад и скреплены двумя маленькими красными зажимами. Слишком формальный наряд для маленькой девочки. Когда дочерям Лорел было столько же лет, сколько Поппи сейчас, пришлось бы подкупать их, чтобы они надевали такое.

– Сегодня в школе нет занятий?

– Ни сегодня, ни когда-либо еще. Я не хожу в школу.

– О, – удивляется Лорел, – это… Я имею в виду… То есть… Я хочу сказать…

– Папа сам учит меня.

– Он всегда учил тебя?

– Да. Всегда. Знаете, я могла читать детские книги, когда мне было три года. Простую алгебру выучила в четыре. На самом деле даже педагогическое училище не совладало бы со мной.

Поппи звонко смеется, как взрослая женщина, и выключает кофеварку.

– Я могу заинтересовать вас гранолой с йогуртом? Что скажете? Или предпочтете тост?

Лорел поворачивается, чтобы опять заглянуть за спину девочки. До сих пор нет Флойда. И вообще нет никаких признаков, что он скоро появится.

– Послушай, – говорит Лорел, – а можно мне принять душ, прежде чем что-нибудь съесть? Я чувствую себя немного… – Лорел строит гримаску. – Я быстренько.

– Ну конечно, – кивает Поппи. – Примите душ. Кофе будет вас ждать.

Лорел улыбается, выходит из кухни и на лестнице встречает Флойда. Он свежий после душа. Еще влажные волосы зачесаны назад. Кожа кое-где слегка ободрана и кровоточит – он сбрил вчерашнюю щетину. Флойд обнимает Лорел за талию и прячет лицо у нее на плече.

– Я познакомилась с Поппи, – спокойно говорит она. – Ты не сказал мне, что учишь ее дома.

– Разве не сказал?

– Нет. – Она отстраняется от другой попытки приласкать ее. – Я хочу принять душ. Не могу же я сидеть и болтать с твоей дочерью, если пахну как старая потаскуха, всю ночь занимавшаяся любовью?

Флойд смеется.

– Ты пахнешь восхитительно! – Он втягивает носом воздух рядом с Лорел. Затем его рука скользит вниз по ее животу, и она разрывается между желанием прижать эту руку сильнее и оттолкнуть ее.

– Прекрати! Ну, перестань же, – ласково говорит Лорел, и Флойд смеется.

– Что думаешь о моей Поппи?

– Она очаровательна. Совершенно восхитительна.

Он расцветает от таких слов.

– Разве она не великолепна?

Он наклоняется и нежно целует Лорел в губы, потом спускается по лестнице и направляется в кухню. Слышно, как он приветствует дочь.

– Доброе утро, моя замечательная девочка! Как твои дела?

Лорел поднимается по лестнице и принимает долгий душ в ванной, смежной со спальней своего возлюбленного, чувствуя странность и неправильность, причину которым найти не может.

В тот же день Лорел отправляется к Ханне, чтобы навести порядок у нее в квартире. Посторонние могли бы счесть немного странным, что под стоящую на столе вазу с цветами подсунуты тридцать фунтов. Лорел, конечно, понимает, что получать плату наличными за уборку квартиры собственной дочери не совсем нормально. Но в их семье, как и в любой другой, свои тараканы, и этот – всего лишь один из них. Зато каждую неделю Лорел кладет тридцать фунтов на специальный банковский счет, который когда-нибудь использует, чтобы баловать угощениями своих будущих внуков и устраивать им развлечения по выходным.

Лорел складывает банкноты и засовывает их в кошелек. Потом осматривает квартиру – так она начала делать, когда Ханна перестала спать здесь каждую ночь. Лорел не верит, что Ханна ходит к подругам на пижамные вечеринки. Дочь, которую она знает, не стала бы так вести себя. Ханна никогда не любила весело проводить время.

Цветы в вазе особенно интересны. Это не наспех купленный пучок тюльпанов из супермаркета Sainsbury’s и не лилии Старгейзер[22], но букет из темных роз, гипсофил, лиловых гиацинтов и эвкалипта. Стебли все еще скреплены спиралью в середине, где обычно их связывают веревочкой.

В кухне Лорел достает чистящие средства из шкафчика под раковиной и рассматривает поверхности столов, ища подсказки. Ночью Ханны не было дома, о чем опять говорит отсутствие миски с остатками мюсли. Нет остатков другой еды. Не разбросана косметика. Лорел понимает, что если у Ханны есть мужчина, то она проводит все свое время у него дома, и тогда точно не будет никаких следов ее пребывания здесь.

Лорел вздыхает и наклоняется к мусорному ведру, чтобы вытащить из него полупустой пакет для мусора, который, как всегда, почти ничего не весит, так как у Ханны нет активной жизни. Лорел сдавливает мусор, чтобы перевязать верхнюю часть пакета узлом, и слышит хруст целлофана. Она быстренько засовывает руку в пакет, обнаруживает там пленку, в какую заворачивают цветы, вытаскивает ее, расправляет и разглаживает. Взгляд Лорел останавливается на крошечной карточке, прикрепленной липкой лентой. Сообщение наспех написано неряшливым почерком флориста:

Лорел держит карточку большим и указательным пальцами и несколько секунд смотрит на нее. Потом сует назад в мешок для мусора и завязывает узел. Так вот, думает она. Вот оно что. Ханна движется вперед. У Ханны есть мужчина. Но почему, спрашивает себя Лорел, Ханна не говорит об этом со мной?

18

Лорел не видела Пола со дня похорон Элли. Там они стояли рядом. Пол не привел Бонни и даже не спросил, можно ли.

Да, он хороший человек.

Во всех отношениях.

Он поддерживал ее в тот день – ее ноги подкашивались, когда гроб скрывался из глаз под звуки «Somewhere Only We Know»[24]. На поминках, устроенных в доме его матери, он передавал Лорел чашки чая, а затем нашел ее в углу сада и уговорил вернуться в дом, обещая большую порцию Бейлис со льдом – ее самый любимый спиртной напиток. Они остались, когда все разошлись, сидели рядом, перекатывали лед в своих бокалах и смешили друг друга. Чувства Лорел путались, становясь то светлыми и темными одновременно, то золотистыми и серебристыми. Пол ни разу не проверил свой телефон и ни разу не побеспокоился, что опоздает к Бонни. В десять часов вечера Пол и Лорел ушли вместе и нетвердой походкой направились к стоянке микротакси. В машине Лорел позволила Полу крепко обнять ее, прижалась лицом к его груди и ощутила чистый, до боли знакомый запах. Она ощущала мягкость его старой рубашки, купленной на Джермин-Стрит[25], и едва не повернула к нему лицо и не поцеловала его.

На следующее утро Лорел проснулась с ощущением, будто все в ее мире перевернуто вверх ногами и перепутано, как только возможно. С тех пор она ни разу не говорила с Полом.

Но теперь она чувствует, что вся эта неясность растаяла и можно все начать с чистого листа. Можно еще раз встретиться с Полом. И, вернувшись из квартиры Ханны к себе домой, звонит ему.

– Привет, Лорел, – тепло здоровается он.

Пол все и всегда говорит тепло. Это одна из многих вещей, какие заставляли Лорел ненавидеть его с тех пор, как пропала Элли, – то, как он улыбался полиции, репортерам и любопытным соседям; как общался с близкими знакомыми, согревая их руки в своих, глядя прямо в глаза и справляясь об их здоровье, преуменьшая собственный кошмар; как постоянно пытался заставлять абсолютно всех всегда чувствовать себя лучше. А Лорел тем временем представляла, как будет все сильнее и сильнее сжимать руки вокруг его мягкого горла, пока совсем не задушит.

Но сейчас его интонации соответствуют ее собственному душевному состоянию, и она опять может по достоинству оценить Пола. Прекрасный, прекрасный Пол Мэк. Чудесный человек.

– Как дела? – справляется он.

– Все хорошо, спасибо, – отвечает она. – А у тебя?

– О, ты знаешь.

Да, знает.

– Я тут подумала, – начинает она, – на следующей неделе у нас с Ханной день рождения. Может, нам с тобой устроить что-нибудь? Вместе? Как считаешь?

Ханна пришла в этот мир ровно через две минуты после полуночи в двадцать седьмой день рождения Лорел. И родилось семейное предание, что дочь родилась полной решимости присвоить всеобщее внимание.

– Хочешь сказать, все мы? Ты, я, дети?

– Да. Дети. И супруги. Если захочешь.

– Ух ты! – Он восклицает, как маленький мальчик, получивший велосипед в подарок. – Думаю, прекрасная мысль. В эту среду, да?

– Да. Но я еще не спросила у Ханны. Вдруг она будет занята. Просто я подумала, что после пережитых лет, ну, ты понимаешь, после того, как нашли останки Элли, после прощания с ней… Мы так долго были сломлены. Может, настало время…

– Стать прежними, – перебил он. – Это блестящая идея. Я бы очень этого хотел. Сегодня же скажу Бонни.

– Ну, – медлит Лорел, – подожди, пока я не поговорю с детьми. Это не так-то просто. Ты же знаешь, они сильно заняты. Надо постучать по дереву…

– Да. Обязательно. Спасибо, Лорел.

– Пожалуйста.

– Долгим же был путь.

– Тяжелым.

– Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала по тебе. И вот еще что, Пол…

– Да?

Лорел на секунду замирает, проглатывает комок и, глубоко заглянув в себя, пытается восстановить слова, которые до сего момента не собиралась говорить Полу.

– Прости меня. Мне правда очень жаль.

– Бога ради, за что?

– О, знаешь, Пол! Ты не должен притворяться. Я была стервой по отношению к тебе. Ты же знаешь, что так и было.

– Лорел, – вздыхает он, – стервой ты никогда не была.

– Нет, – возражает она, – была, и даже хуже, чем стервой.

– Ты всегда была настоящей матерью, Лорел. Вот и все.

– Другие матери теряют детей, не теряя мужей.

– Ты не потеряла меня, Лорел. Я все еще твой. И всегда буду твоим.

– Ну, это же не совсем верно?

Пол опять вздыхает.

– Если уж на то пошло, – рассуждает Пол, – то я отец твоих детей, твой друг, кто вместе с тобой шел по жизни, кто любит тебя и заботится о тебе. Мне необязательно быть в браке с тобой, чтобы быть таким. Это все гораздо глубже, чем брак. Это навсегда.

Теперь вздыхает Лорел, и неловкая улыбка приподнимает уголки ее губ.

– Спасибо, Пол. Спасибо.

Через мгновение она сбрасывает звонок, но некоторое время телефон остается у нее на коленях. Лорел смотрит прямо перед собой, ощущая умиротворение. Она и не подозревала, что почувствует его снова.

Как только Лорел предлагает отпраздновать дни рождения, в голосе Ханны появляется раздражение, и она резко спрашивает:

– Что это за все мы?

– Я, ты, папа, Джейк, Бонни и Блю.

– О, боже, – стонет Ханна.

Лорел всегда знала, что Ханна не может быстро принять новое.

– Ведь ты сама говорила, – объясняет Лорел, – что пришло время всем нам двигаться дальше. Мы теперь исцеляемся, и это часть процесса.

– Ну, для тебя, возможно, так. Но я хотела сказать, что ты даже не знакома с Бонни. Не будет ли неловко?

– Не будет. Потому что мы с твоим отцом не допустим этого. – Как много времени прошло с тех пор, как она использовала слова мы с твоим отцом? – Все уже взрослые, Ханна. Больше никаких оправданий. Тебе почти двадцать восемь. Я практически пенсионерка. Мы похоронили Элли. У твоего отца есть супруга. Он любит ее. Мне придется примириться с этим и принять ее как часть нашей семьи. То же самое с Джейком и Блю. И, конечно, с тобой…

– Со мной?

– Да. С тобой. И с тем, кто прислал тебе те прекрасные цветы.

Гробовая тишина.

Затем вопрос:

– Какие еще цветы?

– Букет на твоем кухонном столе.

– Нету там никакого букета.

– О, ну тогда воображаемый букет с воображаемыми розовыми розами. Тот самый.

Ханна чмокает.

– Да не букет это. Просто охапка цветов. Я купила их для себя.

Лорел вздыхает и неискренне извиняется.

– О, значит, я ошиблась. Прости.

– Просто перестань выдумывать для меня парня, мама! Нет никакого парня, понятно тебе?

– Да, да, конечно. Извини.

– И мне вообще-то не нравится мысль о большом семейном застолье. Слишком уж все это странно.

– Но ты будешь свободна?

Ханна отвечает не сразу.

– Нет.

– Нет?

– Ну, не в мой день рождения. То есть не в наш. Нет. Но в другой день я смогу.

– Что же тогда ты будешь делать в наш настоящий день рождения?

– Ну, знаешь, просто выпьем после работы. Ничего особенного.

Лорел медленно моргает. Она чувствует, что дочь лжет. Наверное, этот T x пригласил ее в какое-то особенное место. Но Лорел ничего не говорит.

– Как насчет пятницы?

– Прекрасно, – отвечает Ханна. – Замечательно. Но если все окажется ужасной катастрофой, я буду обвинять тебя всю оставшуюся жизнь.

Лорел улыбается.

Будто для нее это новость!

Лорел готовится к встрече с Флойдом в четверг вечером. В этот раз не надо волноваться и суетиться, не надо вариться на медленном огне. Флойд отправил ей эсэмэску через полчаса после ее ухода в среду утром. Это было лучшее свидание в моей жизни. И Поппи ты очень понравилась. Могу ли я снова увидеть тебя? Пожалуйста! Завтра же!

Эта эсэмэска пришла на телефон Лорел, когда поезд вылетел из туннеля на яркий дневной свет. Она спрятала улыбку в глубинах своей души и отправила ответ: Возможно. Разве что…