Идеальная Эльза

Глава 4

Если бы Кристиана кто-то спросил, почему, избавившись от одной надоевшей ему женщины, он немедленно переехал к другой, он бы не нашелся сразу с ответом. Возможно, дело было в том, что он был человеком привычки.

Свою будущую жену Берту он любил примерно с шести лет. Она была наперсницей его детских игр, а потом, что закономерно, стала и супругой. Обе семьи благословили этот союз, и первые три года после женитьбы Кристиан даже хранил Берте верность.

Однако прекрасная танцовщица варьете Адель с ее роскошными формами и томными глазами одалиски породила в Кристиане такой ураган чувств, которых он никогда не испытывал к милой и доброй Берте.

Потратив на Адель едва не четверть наследства, Кристиан опомнился лишь тогда, когда его пригласил к себе поверенный семьи Эрре, мэтр Шварц, и спросил, какого, собственно, дьявола.

К тому времени у Адели уже был роскошный особняк. И самый лучший в городе выезд, и целый сейф с драгоценностями, и даже партия в театре, куда без денег Кристиана бывшую артистку варьете даже полы мыть не пустили бы.

Глядя на столбики цифр, которые начертал на бумаге мэтр Шварц, Кристиан физически ощутил, что его страсть растворяется точно так же, как растворялось его состояние.

Тем не менее он не покинул Адель, хоть и существенно снизил траты на нее, да и навещал куда реже и с меньшим пылом.

Берта относилась к этому увлечению философски. К тому времени у них уже родились Хельга и Исаак, и ее жизнь курсировала между детской, модными лавками и салонами, где можно было предаться сплетням. У Берты был покладистый и легкий характер, и в муже она скорее видела доброго друга, чем возлюбленного, что избавляло Кристиана от сцен ревности и упреков.

В противоположность ей Адель обладала холерическим темпераментом. Дурная актриса в жизни и на сцене, она была собой на спектаклях и изображала кого-то другого в жизни. Кристиан никогда не мог предугадать, какой вечер его ожидает – полный истеричных обвинений, холодной отстраненности или разнузданной постельной пошлости. Адель ревновала Кристиана к жене, к другим актрисам, к горничным и даже к собственным модисткам. Искажаясь от злости, ее лицо дурнело, и вместо томной одалиски являлась истинная фурия.

Не испытывая особой привязанности ни к одной, ни к другой женщине своей жизни, Кристиан утешался спокойствием Берты, утомившись от сцен, которые ему обеспечивала любовница, и наслаждался буйством Адели, когда тихая домашняя гавань вставала поперек горла.

То, что спустя пятнадцать лет брака Берта в один прекрасный день укажет ему на дверь, для Кристиана стало полной неожиданностью.

– Милый, – сказала она, педантично укладывая его рубашки, – твой образ жизни плохо сказывается на детях. Они ведь становятся все взрослее.

Кристиан попытался объяснить жене, что он немедленно изменит свое поведение и что Берте следовало сказать об этом раньше, но она лишь поцеловала его в щеку и сообщила, что ей надоел весь этот фарс.

Забавно, но появление на пороге любовника с чемоданом рассердило Адель.

– Что эта женщина себе воображает? – раздраженно скривилась она. – Ты ее законный муж! Кристиан, милый, ты не можешь уйти из собственного дома.

– Но ведь это тоже мой собственный дом, – пожал плечами Кристиан, которого изрядно веселило недовольство привыкшей к свободе Адели.

И если по отношению к Берте он всегда был безупречно вежлив, то с Аделью не особо церемонился, пресекая на корню все ее попытки испортить ему настроение. До этой поры она еще не сталкивалась с жестокой стороной своего покровителя, хорошо известной в деловых кругах, поскольку прежде Кристиана все устраивало. Однако теперь он не желал никаких выяснений отношений по вечерам, музицирующих гостей, шумных вечеринок, карточных игр, фейерверков и маскарадов. Он приходил из конторы слишком уставшим и раздраженным, а когда Адель смела ему перечить, то молча кивал на дверь, предлагая свободу выбора.

Так и получилось, что к своим тридцати семи годам Кристиан окончательно утратил всякие иллюзии относительно женщин. Любовные перипетии представлялись ему слишком обременительными, а хорошенькие юные чаровницы в его воображении обретали черты Адели-фурии. Стоит ли завязывать отношения, пусть даже мимолетные, если в конце так или иначе будут ждать разочарование и скука?

На следующее утро Кристиан поднялся довольно поздно. Была суббота, а в этот день он позволял себе некоторую богемность. Адель все еще спала, и Кристиан завтракал в одиночестве, когда посыльный принес ему письмо от частного детектива, которого Катарина наняла, чтобы присмотреть за Эльзой Лоттар.

Согласно отчету, покинув его кабинет, Лоттар прямиком отправилась в дешевый бордель, который располагался в портовом районе (тут Кристиану понадобилась передышка, чтобы найти сигару и разжечь ее). Там она провела немного времени, коротко переговорив с одним из вышибал борделя (известным как Ганс-задира, скрупулезно пометил детектив). Портовый район они с Гансом покинули вместе, о чем-то дружелюбно беседуя. Дошли пешком до недорогой гостиницы на тихой улочке Маргариток, и…

«Прежде чем войти внутрь, данная девица огляделась по сторонам и прямиком направилась к вашему покорному слуге, – писал детектив. – «Достаточно таскаться за мной безо всякого дела, – сказала она, – лучше помогите с чемоданами. Уверена, господин Эрре не будет против».

Тут Кристиан снова выпустил бумагу из рук, потому что от вспышки хохота (а может, от слишком большой порции табачного дыма) у него слезы брызнули из глаз.

После чего все-таки дочитал отчет до конца.

Заплатив за гостиницу, все трое отправились ловить экипаж. Чемоданы нес детектив. Руки Ганса же должны были оставаться свободными, чтобы в случае необходимости выхватить револьвер («именно такое объяснение было получено от данной девицы. На мой вопрос, откуда у бордельного вышибалы оружие, девица ответила, что от нее»). Они доехали до центра города и вышли напротив здания, которое занимала компания «Эрре и сыновья». Здесь Лоттар невозмутимо поднялась по ступенькам и объяснила швейцару, что они с Гансом – новые сотрудники компании и им полагаются койки в крыле для мелких служащих. После чего предъявила допуск, подписанный Катариной Вернер.

Тут Кристиан от изумления пролил кофе.

Несколько лет назад он действительно организовал нечто вроде пансионата для клерков и продавцов, чей невысокий доход не позволял им снимать жилье. По правде говоря, он всего лишь слегка переоборудовал пустующее крыло здания, которое во времена его деда использовалось как склады. С тех пор обороты гораздо выросли, и склады переехали в портовый квартал, откуда продукция сразу поступала в лавки и магазины.

Об этом пансионате как о слишком гуманном нововведении зубоскалили все коммерсанты города, но Кристиану было плевать. Такое простое и дешевое решение обеспечивало ему верность мелких служащих получше небольшого повышения жалования. Сам Кристиан был в этом пансионате только однажды, когда контролировал ход ремонтных работ, но запомнил, что, по сути, это было скопление мелких холодных комнаток, похожих на монашеские кельи. Два верхних этажа с отдельным входом занимали женщины, два нижних – мужчины. Между собой эти этажи не были связаны: чтобы пройти на женскую половину, нужно было миновать охранника, приставленного туда во избежание разврата.

Кроме того, пансионат располагался на внутренней территории за проходной, где служащие показывали свои жетоны, означающие принадлежность к компании.

С точки зрения безопасности это было хорошим решением.

С точки зрения удобств – ужасающим.

Никто, у кого в карманах водятся деньги, не решился бы жить в таких суровых условиях.

Деньги у Лоттар были.

Кристиан хмыкнул, признавшись себе, что ее мозги устроены каким-то невероятным образом, и тут же снова рассердился.

Маленькая дрянь – она посмела договориться с Катариной за его спиной.

И Кристиан придвинул к себе чистый лист бумаги.

Воскресные обеды у Анжело вместе с Бертой и детьми были неукоснительной традицией, которой оба супруга придерживались, перестав делить один кров.

Четырнадцатилетняя Хельга уже миновала стадию пухлых щек и острых локтей. Теперь это была уже почти девушка, которая изо всех сил сбрасывала с себя детские привычки.

Исааку исполнилось восемь, и, по правде говоря, Кристиан пока еще не понимал, что он из себя представляет. Болезненный и капризный, сын не внушал никаких надежд на яркое будущее, и это роднило Кристиана со стариком Гё.

Берта никогда не была особой красавицей, но всегда казалась Кристиану непостижимо милой. В простеньком синем платье и с мягкими золотистыми локонами вокруг круглого лица она неуловимо напоминала себя-девочку, и Кристиан с нежностью поцеловал ее руку.

– Прекрасно выглядишь, дорогая, – искренне сказал он.

Она фыркнула:

– А вот ты запустил себя, милый. Тебе давно пора подстричься.

Владелец ресторана Анжело, щедро улыбаясь, подскочил к ним и принялся нахваливать свои блюда.

– Сегодня нам понадобятся приборы еще на одного человека, – предупредил его Кристиан.

Берта удивленно вскинула брови, но не успела ничего спросить, потому что пунктуальная Эльза Лоттар уже приближалась к их столику.

На ней был невыразительный серый костюм с черной траурной повязкой на рукаве. Черная же брошь на высоком воротнике-стойке. Никаких других украшений.

– Добрый день. Меня зовут Эльза Лоттар, – мягко сказала она и бросила короткий взгляд на Кристиана. – Полагаю, что я помощник семьи Эрре?

Он снова восхитился тому, с какой нечеловеческой скоростью она соображала.

У Кристиана мог быть только один повод, чтобы пригласить ее на семейный обед, и Лоттар все поняла совершенно верно. Не персональный помощник Кристиана, но хуже. Он отдаст ее на съедение собственным детям и Берте – будет знать, как проявлять излишнюю инициативу.

Берта с недоумением посмотрела на мужа:

– Эльза Лоттар? Та самая Эльза Лоттар?

– Подстилка старикана Гё, – вдруг громко уведомил всех Исаак.

Хельга со жгучим интересом уставилась на девицу, но тут же отвела глаза. Ничего подстилочного в девице не было.

– У вас хороший слух, господин Эрре, – разбила оглушительную тишину Лоттар и села на свободный стул, мимолетно улыбнувшись Исааку.

Берта густо покраснела.

– Понятия не имею, где он этого нахватался. Уверяю вас, в своем доме мы никогда не обсуждали вас в подобном ключе.

– Могу себе представить, – ровно отозвалась Лоттар.

– За вашей спиной маячит какой-то мужчина, – предупредила ее Хельга.

– О, это Ганс. Мой телохранитель.

– У вас есть телохранитель? – тут же спросил Исаак. – Он охраняет ваше тело?

– Именно так, господин Эрре.

– Но от чего?

– Дело в том, что меня, возможно, хотят убить, – просто объяснила Лоттар.

Тут уже все уставились на нее с интересом.

Кристиан махнул рукой, требуя себе еще кофе.

Хотя лучше бы виски, конечно.

– Что за человек хочет вас убить? – восторженно спросил Исаак.

– Возможно, это два человека.

Кристиан никогда прежде не видел такого восхищения на лице сына.

– Кажется, это неподходящая тема для обеда, – рассердившись от этого восхищения, сказал Кристиан.

– Ну что ты, – возразила Берта, – это самая интересная тема за долгое время.

– Прошу прощения, – опустила глаза Лоттар, – я не сильна в разговорах за обеденным столом. Господин Гё предпочитал есть в полнейшей тишине.

– Это правда, что он мог за целый день не произнести ни слова? – с интересом спросила Берта.

– Однажды он молчал целую неделю.

– Но как же его понимали?

– Это просто: ты всего лишь делаешь все как надо. Если совершишь ошибку, то господин Гё непременно заговорит, чтобы указать на нее.

«Целую неделю, – подумал Кристиан, – Лоттар все дела вела правильно».

– Отчего же он заговорил? – спросила Берта.

– От икоты. Господин Гё сказал: «Черт бы побрал эту изжогу!»

Исаак захихикал.

Хельга едва заметно поморщилась – это тоже было слишком для воскресного обеда.

Им принесли восхитительную оленину, и на некоторое время за столом воцарилось молчание.

– Что значит – помощник семьи Эрре? – спросила наконец Хельга.

– Это значит, что вы можете обращаться ко мне за помощью по любым вопросам, – ответила Лоттар. – Я здесь, чтобы решить все ваши затруднения.

– Но вы же все расскажете папе! – возмутился Исаак.

– Это зависит от ситуации, господин Эрре, – подумав, проговорила Лоттар. – Некоторые затруднения настолько мелкие, что из-за них нет смысла тревожить вашего папу. А некоторые, разумеется, потребуют его пристального внимания.

«Пиф-паф, – сказал себе Кристиан, – выстрел в упор».

Если он обвинит Лоттар в сговоре с секретарем Катариной, то она ответит, что просто не захотела отвлекать его на такие мелочи.

– Я бы предпочел быть в курсе любых ситуаций, – холодно уведомил он.

Она наградила его не менее холодным взглядом:

– Ну разумеется.

– А вас не будут убивать прямо сейчас? – спросил Исаак. – Мне бы хотелось дождаться десерта.

Лоттар обернулась и посмотрела на Ганса. Это был молодой мальчишка, наверное, ее ровесник. На нем был новенький костюм, в котором ему было явно неудобно. Простодушное лицо не внушало ни малейшего доверия: именно с таким лицом человек мог ограбить тебя на безлюдной дороге. В голубых прозрачных глазах этого молодчика не светилось ни единого проблеска мысли, но Кристиан ни за что не поверил бы, что Лоттар могла нанять для своей защиты идиота.

– Если и будут, то Ганс вас защитит, – твердо заверила его сына Лоттар, – вы обязательно получите свой десерт.

– Он же защищает ваше тело, а не мое.

– Ну, а я служу вам, – она улыбнулась, – значит, и Ганс служит вам тоже.

– Боже, – прошептала Берта, – у меня мурашки по коже. Где Гё вас нашел?

– Я сама к нему пришла, – коротко пояснила Лоттар, явно не желая углубляться в эту тему.

– И вы понимаете во всем этом… ну, в финансах? – заговорила Хельга. – Мама говорит, что цифры – это не для женского разума.

– Правда?

– Берта верит в классическое воспитание, – пожал плечами Кристиан.

– Он вами просто одержим, – предательски прошептала Берта. – Однажды Кристиан даже пошел на праздничный вечер Торгового предприятия, чтобы предложить вам работу у него.

Такого удара Кристиан от нее не ожидал, и теперь ему стало вязко и неловко.

Он помнил тот вечер – это было около десяти месяцев назад. Старикан Гё от души повеселился за его счет. «Мальчик мой, – язвил он, – ты пришел посмотреть на действительно успешную компанию? Не стесняйся, ешь и пей за мой счет. Однажды и ты сможешь себе позволить такой праздник».

Все эти унижения были напрасными: Лоттар в зале не было. Кристиан перехватил секретаря старика и спросил его:

– А где же помощница Гё?

– Эльза? – Корбл так удивился, как будто услышал несусветную глупость. – Что ей тут делать? Она же для работы, а не для веселья.

Почему-то это показалось жестоким даже несклонному к сантиментам Кристиану.

– Ах вот почему вы пришли, – безо всякого удивления сказала Лоттар, – это было весьма кстати, вы подняли господину Гё настроение. Оно было очень скверным из-за того, что пришлось выбросить столько денег на какое-то торжество.

– Он был тем еще скрягой, – с облегчением поддержал эту тему Кристиан, радуясь, что она не заострила внимания на словах Берты про одержимость.

– В этом мы с господином Гё похожи, – призналась Лоттар. – Я тоже очень не люблю тратить деньги попусту.

– Я заметил, – кивнул Кристиан. – Как вы устроились в пансионате?

– Неплохо.

– В папином пансионате? – воскликнула Хельга. – Но там же живут только распоследние бедняки!

– О, моя госпожа, вы и понятия не имеете, где живут распоследние бедняки, – с легкой улыбкой возразила Лоттар.

– Однажды мы с мамой были в сиротском приюте, – вспыхнула Хельга. – Приносили туда библии.

Кристиану показалось, что Ганс за их спинами фыркнул, но когда он посмотрел на него, то на простоватом лице не было никакого выражения.

– Эти бедные дети, у которых нет ни настоящего, ни будущего, – вздохнула Берта. – Судьба не дала им и шанса.

Лоттар утешительно покачала головой:

– Ваши библии, безусловно, изменили жизнь этих детей к лучшему.

Со стороны Ганса послышалось сдавленное покашливание.

На лице Эльзы Лоттар не отражалось ничего.