Идеальная жена

ГЛАВА ВТОРАЯ

В пятницу в пятом часу вечера служащие из офисов в районе Уолл-стрит стали целыми потоками высыпать на улицу из подъездов, предвкушая отдых в предстоящие выходные дни. Холлы и бары заполнились постоянными посетителями, которым не терпелось поскорее, прямо сейчас, начать уикенд.

Райан и Фрэнк, как это повелось у них еще со студенческих лет, каждую пятницу отмечали окончание рабочей недели рюмочкой. Оседлав два последних свободных высоких кожаных стула у шикарного резного бара красного дерева в “Вотеринг-Хоул”, они обменялись дружескими приветствиями с барменом Гарри.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Гарри. – Как обычно?

– Да, – ответил Фрэнк, но Райан отрицательно покачал головой.

– Мне кока-колу.

– Кока-колу? переспросил Фрэнк, удивленно подняв бровь. – Что с тобой, парень? Неужели та дамочка сдвинула тебе мозги своей правой клешней? Ну, когда врезала тебе по башке?

Райан осторожно дотронулся рукой до челюсти.

– Да-а, хороший был ударчик, – проговорил он с раздражением. – Есть что-нибудь?

– Синяк появляется, вот здесь, – ткнул пальцем Фрэнк.

– Оу-у! – взвыл Райан от боли. Бармен поставил перед ним стакан, доверху наполненный льдом, и открытую бутылку кока-колы. Райан взял один кубик льда из стакана, завернул его в носовой платок и осторожно приложил к челюсти. – Надеюсь, это поможет. Мне что-то не хочется объяснять деду, почему у меня челюсть припухла.

– А-а-а, – протянул Фрэнк, – я понял: не пьешь потому, что собираешься сесть за руль и навестить старика, – так, что ли?

– Точно. – Райан осторожно подвигал челюстью из стороны в сторону. – Ну что ты будешь делать с этой дамочкой! Сначала вышагивает, демонстрируя почти все свои прелести, а когда мужик обращает внимание, выходит из себя от злости. Где приличия?

– Приличия?

– Да, приличия, знаешь ли! Поменьше декольте, поменьше голых ног, поменьше всего напоказ.

Брови у Фрэнка приподнялись от удивления.

– И это я слышу от парня, который имел свидания с Мисс Ноябрь?

Действительно, Райан рассуждал как-то странно. Видано ли, чтобы его раздражало, что женщина слишком обнажена? Если она симпатичная, то – чем больше, тем лучше!

Райан поднял глаза на Фрэнка.

– Это была Мисс Декабрь, – сказал он и улыбнулся. Маленькие колокольчики помнишь?

– Никогда не забуду! – хохотнул Фрэнк и принялся разглядывать челюсть Райана. – А синяк твой потемнел. Придется тебе сочинить какую-нибудь историю, да так, чтобы дед принял все за чистую монету.

Райан вздохнул.

– Э-эх! Если он спросит, расскажу, как было на самом деле. Скорее всего, он заявит, что я получил по заслугам.

– Вижу, старик не изменился?

– В противоположность некоторым женщинам, – он указал на синяк, – мой дед всегда предсказуем.

Да, как и вечер в доме Кинкейда-старшего, размышлял Райан, в то время как Фрэнк, извинившись, отправился в туалет.

Сначала напитки, их принесут в старомодную гостиную. Бурбон для Райана, сельтерская вода для Джеймса (он полностью отказался от виски по настоянию врачей). Затем Агнес Бримли, экономка с лицом красновато-лилового цвета, позовет их в столовую, на обед, предварительно проверенный и одобренный доктором: как всегда, твердый шелушенный рис, измельченные до кашицеобразного состояния овощи, жилистые куры. Десерт будет иметь вид, запах и структуру толченого мыла.

Потом старик наплюет и на логику, и на чрезмерно рациональную мисс Бримли, зажжет одну из своих твердых, как канат, сигар – последняя слабость, с которой он не распростился, – твердо зафиксирует Райана своими слезящимися глазами и прочтет ему Лекцию Месяца: “Как Обстоят Дела в Мире и Насколько Лучше Обстояли Дела Семьдесят Лет Назад”. Вот вам и весь репертуар. Затем последует: “Как Управлять Бизнесом "Кинкейд Инкорпорейтед"”, несмотря на то что за те пять лет, что Райан стоит во главе этой фирмы по землеустройству, она из компании, влияние которой ограничивалось Восточным побережьем, выросла до общенациональной многопрофильной корпорации.

Но все это будет только вступительным словом, разминкой перед настоящей, любовно выпестованной лекцией Джеймса, которая, как и всегда, начнется словами: “Время идет, мой мальчик” – и закончится напоминанием, что Райану скоро стукнет тридцать два и что самое время обзавестись семьей.

Райан улыбнулся. Конечно, он будет сидеть на протяжении всей лекции без малейшего намека на протест. Никакой финансист высшего разряда не сможет ничего изменить. Райан Кинкейд, человек, которому журнал “Тайм” присвоил титул “Одинокий Рейдер”,[2] будет терпеливо слушать всю лекцию по самой простой и самой сложной из причин – потому что он любит своего деда, а дед любит его, хотя старик скорее взбесится от ярости, чем признает это.

Дед воспитал и вывел в жизнь и его, и Гордона после скандального развода их отца. Теперь, когда Гордона уже нет на свете, ни у Райана, ни у старика не осталось другого объекта заботы.

– Ну а как насчет Шэрон? – спросил Фрэнк, снова водружаясь на высокий стул.

– А что Шэрон?

– Вряд ли она будет в восторге от перспективы провести этот вечер без тебя, если припомнить, как она нервничает каждый раз по поводу нашего еженедельного мальчишника.

– Если ты все о том же, – скривился Райан, – мне бы не хотелось говорить о Шэрон.

– А что, проблемы?

– Ну… я забыл о ее дне рождения.

– Вот почему мы в конце концов оказались в “Монтаносе”!

– Да, но это еще не все, – вздохнул Райан. – Я считал, что мы понимаем друг друга. Она не хотела ничего постоянного, и я тоже. А теперь она все время твердит, что все ее подруги выходят замуж и рожают детей.

– Надеюсь, ты объяснил ей, что еще слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни?

Райан поднял стакан, поднес ко рту, внимательно посмотрел на темную жидкость и поставил его на место, не притронувшись.

– Дело в том, что… нет. Фрэнк в ужасе отшатнулся.

– Что “нет”?

– Мы приближаемся к середине жизни – я говорю на случай, если ты этого не замечаешь.

– В тридцать два года? – спросил Фрэнк, ухмыляясь все шире и шире. – А-а, я понял. Ты уже приготовился слушать лекцию дедушки Кинкейда о том, “Как Жениться, Остепениться и Произвести Маленьких Кинкейдов”, чтобы порадовать старика на склоне лет.

– Иногда мне кажется, что он прав, – скривил губы Райан. – В конце концов, брата нет в живых, и, Бог свидетель, его брак не дал ни одного наследника.

– Да. Полное фиаско.

– А что еще могло быть? Гордон сам, по своей воле, женился на сан-францисской версии Иезавель.[3]

– Беттина Элдридж, по-моему? Я помню, – вздохнул Фрэнк. – Слушай, парень, это Америка. Королевства не исчезают только потому, что Наследный Принц должен непременно выбрать себе невесту. Скажи это старику.

Райан задумчиво водил пальцем по краю стакана.

– Дедушка очень стар, – сказал он негромко. – Время идет, видишь ли.

– Если даже свяжешь цепи стенных часов узлом, время все равно не остановится, – резко сказал Фрэнк. – Но если ты считаешь, что это не так, то всегда найдется Шэрон.

Райан усмехнулся. Когда они еще учились на первых курсах Йельского университета, Фрэнк уже имел привычку раскладывать все по полочкам.

– Спасибо, не надо. Я не согласен, что супружество – это естественное состояние мужчины.

– За это я готов выпить.

– Ладно. Взгляни на мою семью. Моя мать отметила пятнадцатую годовщину свадьбы тем, что попросила у отца развод, чтобы уехать и заняться антропологией. Через год отец влюбился в секретаршу и исчез в неизвестном направлении. Брат женился на женщине, которая каждый раз, когда смотрела на него, видела только долларовые знаки.

– Брак может опротиветь до тошноты, – согласился Фрэнк.

– Дедушка всегда говорил мне, что его брак удался на все сто процентов. Да и почему бы ему не быть удачным? – Моя бабушка была старомодной женщиной. Приятная, добродушная, доброжелательная.

– В то время женщины отличались воспитанностью, приятель, – вздохнул Фрэнк. – Девочка рождалась для того, чтобы из нее получилась настоящая леди. Играть на пианино, подавать чай, вышивать салфеточки, принести мужу домашние тапочки, газету…

У Райана даже бровь поднялась.

– Мы вообще-то говорим о жене, – вежливо заметил он, – а не о коккер-спаниеле.

– И вместе с тем, – продолжал Фрэнк, пропуская замечание друга мимо ушей, – она должна быть и красивой, и сексуальной.

Райан вдруг представил, как он снимает с блондинки из “Монтаноса” ее бархатную накидку. Прикасается руками к обнаженному телу, к загорелой, шелковистой коже, к высокой, красивой груди и плавно изгибающимся бедрам…

У-у-уххх! Райан взял стакан и залпом выпил остатки холодной как лед кока-колы.

– Если бы я мог найти такую птичку, я бы сам на ней женился! – улыбнулся Фрэнк.

Райан взглянул на часы и встал.

– Ты описываешь идеальную жену. Однако пройдут годы, и она уже не будет красивой, как топ-модель. Кстати, именно об этом я хочу напомнить деду. – Он вытащил бумажник и бросил несколько купюр на стойку. – Спасибо за компанию, дружище. Это как раз то, что мне было нужно.

– Да я и сам рад был поболтать, – сказал Фрэнк.

И Райан подумал, что, когда дедушка снова заведет свою дежурную лекцию на тему “Почему Бы Тебе Наконец Не Обзавестись Семьей”, он запоет арию “Я Хочу Жениться На Точно Такой Же Девушке, Как Та, На Которой Женился Дорогой Дедушка”. Затем сложит руки на груди, откинется на спинку стула и будет, улыбаясь, смотреть на него.

Как это повелось с незапамятных времен, с самого детства, Райан сел за стол в столовой Кинкейдов по правую руку от Джеймса. Сегодняшний ритуал не шел ни в какое сравнение с обедами его детства. И ничего общего с тем, к чему он привык за последние годы.

Райан нахмурился. Что здесь, черт побери, происходит?

Уже приготовившись к одному из тех ужасных обедов, которые он не раз живописал Фрэнку, Райан готов был упасть со стула, когда мисс Бримли почти парадным шагом внесла первое.

– А-а-а! – со счастливым видом произнес Джеймс.

– А-а-а! – повинуясь долгу, повторил Райан, приготовившись к самому худшему. Но, когда его дед приоткрыл крышку супницы, нос его уловил аппетитный, чудесный аромат. – Раковый суп? – с недоумением спросил он.

– Раковый суп, – подтвердил Джеймс. Агнес Бримли сияла.

За раковым супом последовала нежная говядина с жировыми прослойками, печеный картофель в сметане и весенний салат из помидоров, огурцов и зелени, вокруг которого были красиво разложены ломтики французского сыра “рокфор”.

– И конечно, хороший кларет,[4] чтобы все это размочить, – сказал Джеймс.

Когда с обедом было покончено, Райан вежливо кашлянул.

– Мы… отмечаем какую-то годовщину, дедушка? – осторожно спросил он.

Джеймс оторвал свой взгляд от тарелки. Губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.

– Я вообще-то так не думаю, хотя… ты можешь считать, что так оно и есть.

Райан кивнул.

– И… что же это такое, сэр? Джеймс улыбнулся и покачал головой.

– С вопросами пока повременим, Райан. После десерта – я обещаю.

Не успел он договорить, как мисс Бримли, будто по сигналу, распахнула дверь для прислуги и внесла кушанье, проворностью своего шага подчеркивая, что она совершенно отрицательно относится к содержимому подноса.

– Десерт, – холодно произнесла она. Райан, не в силах оторваться, смотрел на поднос, который она ему протягивала. Такого разнообразия сладостей он не видел с детства! Крошечные подрумяненные пирожные со взбитыми сливками, шоколадные эклеры размером в один укус, рассыпчатые квадратные коржики…

Он изумленно поднял глаза на мисс Бримли:

– Это шоколадные пирожные с орехами?

– Самые настоящие, – фыркнула она.

Райан потянулся было за пирожным, но вспомнил об изнуряющих тренировках, которыми он мучил себя каждое утро, чтобы быть в форме, и отдернул руку.

– Я… я думаю… нет, спасибо. Лицо экономки немного подобрело.

– Хоть один нашелся, кто пользуется мозгами, как Бог велел.

Джеймс разразился хриплым смехом.

– Если ты надеешься испортить мне аппетит, Бримли, – сказал он, пробуя от всего, что лежало перед ним, понемногу, – то я должен тебя огорчить: ничего не выйдет. Принеси кофе, пожалуйста. Только настоящий кофе, а не ту бурду, из которой кофеин полностью удален, – я имею в виду пойло, каким меня потчевали последние несколько лет. Потом закрой дверь и оставь нас одних.

Когда все приказанное было исполнено, Джеймс вздохнул, засунул руку под жилет, вытащил сигару (поступок этот совсем недавно показался бы весьма смелым, но сейчас, в сравнении с таким пиршеством, был преисполнен даже какой-то невинности) и откусил кончик.

– Отличный обед, мой мальчик, ты не находишь?

Райан встал и взял с каминной полки старомодную дедушкину зажигалку для сигар.

– Я полагаю, это зависит от того, что ты понимаешь под словом “отличный”, – сказал он несколько недовольным тоном, поднося зажигалку к сигаре и нажимая на зубчатое колесико. – Джулия Чайлд была бы, вероятно, согласна с тобой, что же касается меня, я подозреваю, что твои врачи будут придерживаться несколько другого мнения.

– Врачи… – проскрежетал дед недовольным тоном, жестом как бы отметая их всех. – Шаманы, ты хочешь сказать? Бьют в бубны и пляшут вокруг костра. Мы все прекрасно знаем, что самое большее, что они могут, – это отсрочить неминуемое.

Райан усмехнулся.

– Возможно, диета твоя и изменилась, а вот характер такой же веселый, как и прежде.

Старик захихикал, затем начал, попыхивая, раскуривать сигару, пока кончик не стал ярко-красным.

– Так, – сказал он, выпуская кольцо дыма. – А что нового произошло в твоей жизни, молодой человек?

– Почему бы тебе самому не рассказать сначала, что нового у тебя?

Веки Джеймса задумчиво опустились.

– А что у меня может быть нового? Пилюли и манная каша – вот и вся моя жизнь.

– Но не сегодня.

– Да, – усмехнулся Джеймс. – Не сегодня.

– Ты обещал объяснить мне значение этого перенасыщенного холестерином пира, когда мы покончим с едой.

– А что, если мы с тобой просто поболтаем? Райан нахмурился. Дед говорил спокойным, добродушным тоном. Почему же на душе так тревожно?

– Нет, конечно, я не против. А о чем мы будем говорить?

– Я уже сказал о чем. Что нового в твоей жизни?

– Что ж, надо подумать. Мы решили выкупить собственность в Санта-Фе, а подразделение, которое мы расширяем вне Вегас…

– Откуда у тебя синяк? Райан усмехнулся.

– Ты поверишь, если я скажу, что потянулся за мылом и ударился о дверь ванной?

– Нет, – сказал Джеймс, подняв брови. – Не поверю. Какой-нибудь обиженный муж оставил?

– Дедушка! Ты меня удивляешь, – покачал головой Райан, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку. – Ты же знаешь, что я свято верю в незыблемость супружеских уз.

На лице старика появилось загадочное выражение.

– Я рассчитываю на это. И жду ответа, каким образом ты все-таки заработал синяк.

– Предположим, я скажу, что это женщина мне влепила!

Джеймс весело захихикал.

– Тогда я скажу, что ты давно этого заслужил! Ну, хорошо, мне не надо подробностей. Я думаю, это не важно. – Он отряхнул пепел с сигары о край пепельницы. – Что еще нового?

– Ну, это подразделение в Вегасе…

– Да-да, – нетерпеливо проговорил Джеймс. – Я уверен, что дела в “Кинкеид Инкорпорейтед” идут неплохо. Ты внес большой вклад в развитие компании, гораздо больший, чем я, и мы оба это знаем.

Райан даже рассмеялся.

– Ну хватит, хватит, – смущаясь, проговорил он. – Это уж слишком на один вечер: сначала шикарный обед, потом такая похвала.

– Я имел в виду, – продолжал Джеймс, перекрывая своим голосом бормотание Райана, – что нового в твоей личной жизни?

– А-а, улыбнулся Райан, усаживаясь в кресло. – Мы приближаемся к самому главному. Ты интересуешься, не сделал ли я кому-нибудь предложение за промежуток времени с прошлого посещения по сегодня?

– Не “кому-нибудь”, – заметил дед, не улыбнувшись в ответ, – а женщине, из которой получится хорошая жена.

– Идеальная жена, – сказал Райан, хохотнув.

– Не вижу в этом ничего смешного, молодой человек!

– Да нет. Я просто вспомнил наш разговор с Фрэнком Россом – вы ведь, я надеюсь, помните Фрэнка, сэр?

– Не забыл. Как я понимаю, он тоже еще не остепенился.

– Я думаю, дедушка, тебе не по душе перемены в мире, – осторожно сказал Райан. – Сейчас женщины совсем не те, что были прежде.

– Они абсолютно те же, что и прежде. Всегда находились женщины, на которых мужчины должны жениться. Весь фокус в том, что их надо найти.

– Ну, вот когда я найду…

– Да, все дело в том, когда!.. – резко возразил Джеймс. – С такими темпами – никогда. А время идет.

– Дедушка, – твердо произнес Райан. – У меня нет никакого настроения обсуждать это сегодня, серьезно.

Старик изучающе посмотрел на него. Затем вздохнул и затушил сигару о дно пепельницы.

– Здесь немного сквозит. Перейдем в библиотеку.

Райан встал.

– Позвольте помочь вам, сэр, – предложил он, увидев, как Джеймс тяжело уперся руками в подлокотники кресла. Он всегда предлагал свою помощь, видя, как Джеймс с неимоверными усилиями пытается встать. Ответ был всегда один и тот же: “Я еще не в могиле”.

Но сегодня…

– Да, – сказал дедушка. – Я полагаю, хорошо бы…

Райан бросил быстрый взгляд на лицо старика, но ничего на нем не прочел.

Старик поднялся на ноги, провел внука через весь холл в библиотеку, где в очаге, назло пасмурному осеннему ветру, плясали огоньки, и усадил его в широкое кожаное кресло с удобным подголовником.

– Вот так-то лучше, – со вздохом сказал Джеймс. – Налей коньяку.

Райан направился за коньяком, по пути обдумывая странную просьбу старика. А почему бы и не коньяк? По сравнению с сегодняшним обедом это просто мелочь. Он наполнил две коньячные рюмки, одну отдал деду, затем пододвинул для себя кресло к огню и сел.

– Хорошо, дедушка, – сказал он. – Давай.

– Что – давай? – Джеймс сделал вид, что не понимает.

Глаза Райана сузились.

– Ты разжег мое любопытство. Теперь я хочу получить некоторые ответы. Что происходит?

– Почему это вы, молодежь, так нетерпеливы?

– Дедушка… – проговорил Райан голосом, полным предостережения.

– Ну, хорошо, хорошо. Надеюсь, ты помнишь, что скоро мне исполнится восемьдесят семь лет?

– И ты решил заранее сделать себе подарок? Обед, при виде которого твои доктора принялись бы рвать на себе волосы?

– Это моя жизнь, а не их, – проговорил Джеймс, посмотрев внуку прямо в глаза. – Ты помнишь что-нибудь из того, что изучал в воскресной библейской школе?

– Ну, – осторожно протянул Райан, – смотря что…

– Я имею в виду библейское предписание, что человек имеет право прожить семьдесят лет, – улыбнулся Джеймс. – Так что я уже хватил лишнего.

Райан тоже улыбнулся.

– Вы всегда умели получить хорошую прибыль на ваши инвестиции, сэр.

– Я решился на эту ужасную безжировую, бессахарную, безвкусную диету семь лет назад по настоянию моих врачей. Они убедили меня, что человек в восемьдесят лет, выживший после операции, от которой умирают мужчины вдвое моложе, может улучшить свою участь, принимая пищу разумно и в ограниченном количестве.

– Это был хороший совет.

– Был – до сегодняшнего дня.

– Да полно тебе, дедушка! Ты же не собираешься выбросить полотенце только из-за того, что тебе через пару месяцев исполнится восемьдесят семь?

– Вчера я прошел свое очередное полугодовое обследование, – быстро проговорил Джеймс. – Доктора посоветовали мне привести в порядок дела.

С лица Райана мгновенно исчезла улыбка.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что, даже если есть только протертую пищу, все равно человеку не удастся прожить дольше отпущенного срока. Никому не дано вечно занимать место на этой перенаселенной планете.

– Но это же чушь!

– Это логично на сто процентов, и ты это знаешь. И – предвижу твой вопрос – я уже сделал повторное медицинское обследование, и оно подтвердило первое. Вот так. Время подводить итоги.

Райану показалось, что в животе у него все перевернулось. Он любил деда. Джеймс был ему и отец, и наставник. Он был для него все. Семья, какой он ее помнил, тоже ассоциировалась с дедом. Годы ушли безвозвратно. И все-таки какое-то подсознательное чувство, не имеющее ничего общего с рациональным мышлением, подсказывало ему, что еще не все пропало.

– Стоит ли так печалиться, мой мальчик. Я пожил на своем веку. Правда, я ни о чем не жалею.

Райан прокашлялся.

– Ну, а если пойти на прием к другому доктору? К хорошему специалисту?

– Я же тебе сказал: уже был. Я перебрал взвод докторов. Все они бормотали свои магические заклинания и читали эти свои “куриные кости” – и все талдычили одно и то же.

Райан встал и принялся мерить комнату шагами.

– Надо что-то предпринять. Должен быть выход.

– Нет.

– Тогда я смогу что-нибудь сделать!

– Ты? Ты – можешь!

Райан резко крутанулся на месте.

– Что? Скажи мне, и я сделаю.

– Сделаешь? произнес Джеймс негромко. – Могу я рассчитывать, что ты сделаешь нечто, что на первый взгляд может показаться… непростым?

Глаза у Райана сузились от решимости.

– Я вас когда-нибудь подводил, сэр? Старик улыбнулся.

– Нет, не подводил.

– Скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю все, что в моих силах.

Джеймс помедлил, затем кашлянул несколько раз перед тем, как начать говорить.

– На прошлой неделе у меня была гостья, – сказал он. – Точнее, две посетительницы. Вдова твоего брата. И его падчерица.

Райан нахмурился от такой резкой перемены темы.

– Беттина приходила?

– Да. С дочерью от мужа номер один – от того бедняги, предшественника Гордона.

– Но почему? Я имею в виду – ведь Гордона уже более года нет в живых!

– О-о! Какое-то время Беттина очень активно заботилась о семье, но, в конце концов, пришла к тому, от чего ушла.

– Это точно, – сказал Райан довольно резким тоном. – Ну и чего она хочет?

– Денег. Не то чтобы она это сказала открытым текстом. Как бы там ни было, Беттина далеко не глупая женщина. Она никогда не будет говорить в открытую.

– А, по-моему, она достаточно откровенна. Единственный человек, который не умел ее разглядеть, был Гордон.

– В конце концов, и он начал ее понимать – незадолго до кончины.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не только ушел от Беттины, но и не включил ее в завещание.

Райан поднял брови от удивления.

– Ты это серьезно?

– Совершенно серьезно. Он завещал свои деньги благотворительной организации, а дом в Сан-Франциско – мне.

– Вот это да! – негромко сказал Райан, и настороженная улыбка расползлась по его лицу. – Теперь Беттина хочет, чтобы ты что-нибудь предпринял по этому поводу?

– Все, чего она хочет, так это, как она деликатно преподнесла, чтобы я вспомнил, что она нашего круга, одна из нас.

– Ну и стерва! Джеймс кивнул.

– Я с тобой согласен. Но есть и другие обстоятельства.

– Какие еще другие обстоятельства? Женщина – дрянь. Переспала, должно быть, с сотней мужиков, прежде чем остановила свой взор на Гордоне.

– Включая и тебя?

– Нет, резко ответил Райан, подавшись всем корпусом к Джеймсу. – Нет, меня не было в их числе. Что же касается приглашений – не могу отрицать. Было. Очень прозрачный намек. – Он прищурился. – Откуда ты знаешь?

Джеймс улыбнулся.

– Мне было всего семьдесят девять, когда она вышла замуж за Гордона, пояснил он. Мужчина в таком возрасте вполне способен распознать женщину подобного сорта.

– Гордон не смог, – сказал Райан с каменным выражением лица.

Старик вздохнул.

– Речь идет не о неспособности твоего брата распознать истину. Речь идет об ответственности.

– Ты хочешь сказать, что симпатизируешь этой женщине?

– Сейчас речь идет не о симпатии. Я говорю об ответственности. И о долге семьи. Это довольно серьезные вещи, Райан. Я уверен, ты согласишься со мной.

Райан посмотрел на изборожденное морщинами лицо деда, на его руку с рюмкой коньяка, не слишком сильно, но заметно дрожащую, и усилием воли подавил в себе гнев.

– Что ж, согласен. И если ты намерен сообщить мне, что собираешься передать Беттине в собственность тот дом в Сан-Франциско или включить ее в свое завещание, то тебе незачем беспокоиться. Как поступить с личной собственностью – это ваше дело, сэр. Вы не должны мне ничего объяснять.

– Но тебе это может не понравиться.

– Может.

– Прямой, как всегда, – рассмеялся Джеймс.

– Интересно, от кого бы я мог унаследовать эту черту характера? – улыбнулся в ответ Райан.

– Поверь мне, у меня и в мыслях не было давать что-то Беттине. Разве я могу пойти против желания Гордона?

– В таком случае я не понимаю…

– Я говорил, что с ней приезжала дочь?

– Да. – Райан пересек комнату и подлил себе коньяку. Ей, должно быть… сколько? Семнадцать? Восемнадцать? Последний раз я ее видел – собственно, и единственный раз – вечером накануне отъезда Гордона на побережье. Он привел Беттину и девочку сюда, на обед.

– Твоя память получше моей. Я ребенка вообще не помню.

– Это, наверное, потому, что и вспоминать-то нечего. Девочка сидела неподвижно, как деревянная кукла. Она выглядела как форменная простофиля, вся какая-то угловатая, одни острые локти и коленки, прикрытые рюшечками, которые были ей совершенно не к лицу.

Джеймс улыбнулся.

– Я думаю, ты рад будешь услышать, что за это время она похорошела, – заметил он.

– Ну, я думаю, переходный возраст у нее уже позади.

– Совершенно верно, – сказал Джеймс, протягивая пустую рюмку, чтобы Райан налил коньяку.

Райан задержал взгляд на рюмке, помедлил.

Что бы все это значило? Ему хотелось пожать плечами, но он воздержался.

– Значит ли это, – проговорил он, наливая коньяк, – что она пошла в…

– В мать? Нет, вовсе нет. Они даже не похожи. Девочка, должно быть, пошла в отца. Она просто красавица! – расцвел Джеймс. – Беттина вырядилась во что-то красно-пурпурное, знаешь, когда штаны и кофта вместе, только на два размера меньше.

Райан рассмеялся.

– Это называется комбинезон, по-моему.

– Но девушка была одета так, будто собралась на чай к самой королеве! Костюм в сдержанных тонах, белая блузка с бантом на шее, русые волосы, забранные в пучок на затылке.

– Вероятно, задумка Беттины, – заметил Райан, пожав плечами. – Наверное, они рассчитывали, что ты скорее клюнешь, если девушка будет выглядеть милой и невинной.

– Может быть, хотя я не думаю, что дело обстоит именно так. Девочка была тиха и молчалива. Беттина пыталась втянуть ее в разговор, но она сидела тихо как мышь.

– Все такая же простушка, похоже.

– Ну, вообще-то разговор вела Беттина. Она сказала, что Гордон вычеркнул ее из завещания под влиянием настроения, в приступе гнева.

– Вот как она хочет повернуть! – фыркнул Райан.

– Я тоже не поверил ее словам. Поэтому, когда они ушли, я позвонил своему адвокату и попросил его проверить кое-что, холодно улыбнулся Джеймс. – Беттина была вычеркнута из завещания намеренно, это ясно. Похоже, Гордон застал ее в постели с мужчиной.

Райан допил коньяк, поставил стакан и сложил руки на груди.

– Надеюсь, ты позвонил Беттине и сказал ей об этом?

– Я ей ничего не сказал, Райан. Сначала мне хотелось поговорить с тобой. Видишь ли, мой адвокат обнаружил нечто совершенно непредвиденное. Видимо, Гордон намеревался сделать еще одно изменение в завещании.

– Какое изменение?

– За две недели до смерти он наведался к своему адвокату. Он говорил, что его не покидают мысли о девочке.

– Дочери Беттины? Джеймс кивнул.

– Он сказал, что Беттина спихнула ее в закрытую школу типа пансиона, как только они поженились, чтобы девочка не болталась под ногами, и что он чувствует себя виноватым, потому что пальцем о палец не ударил, чтобы помешать этому. Он говорил, что никогда не уделял ей достаточного внимания и не выполнял свой долг отчима.

Райан вздохнул. Картина начинала проясняться.

– Послушай, дедушка, если ты намереваешься продолжить платить за обучение…

Джеймс хихикнул.

– Ей двадцать три года, Райан. Она окончила школу четыре года назад. И я понимаю, почему Гордон беспокоился о ней. Она совсем не похожа на молодых женщин, которых мы привыкли видеть. В ней нет излишней пикантности, нет и утонченности. Я полагаю, это результат пребывания в закрытой школе – одном из тех старомодных мест, где девушек воспитывают как настоящих леди. Вряд ли в наши дни сохранилось много таких заведений. Если верить Беттине, ее дочь играет на пианино, вышивает, даже знает, как по всем правилам приготовить и подать чай. Райан расхохотался.

– Надо познакомить ее с Фрэнком. – Фрэнк здесь ни при чем, – отрезал старик. – Ты слушаешь, что я говорю?

– Конечно, сэр. И она представляется мне очаровательной.

Вообще-то она представлялась ему простушкой или даже чуть глуповатой и скучной, как хозяйственное мыло, но… деду об этом незачем говорить.

– Сначала меня удивило, почему Беттина выбрала именно эту школу, где культивировались такие вещи, но затем я понял: она надеялась, что таким образом ее дочь будет дружить с теми, с кем следует общаться. Возможно, познакомится с братом какой-нибудь богатой одноклассницы и выйдет за него замуж.

– Но не познакомилась? – Райан ухмыльнулся, увидев, что Джеймс отрицательно качает головой. – Я понимаю. Она уже не в переходном возрасте, она просто домашняя. Бедная Беттина. Ее план сыграл с ней шутку бумеранга.

– Я бы не сказал, что девушка “домашняя”, – задумчиво произнес Джеймс. – Что верно, то верно – она бесхитростная. Вполне порядочная и скромная.

– Ну тогда, – сказал Райан, пытаясь замаскировать свое нетерпение, – я уверен, рано или поздно она найдет хорошего мужа.

– Я в этом не сомневаюсь, – твердо сказал Джеймс и улыбнулся.

– Послушай, дедушка, по-моему, мы уклонились от темы. Мы обсуждали… а-а, да. Мы говорили о…

– О моей смерти. Мы обсуждали именно это и еще то, что ты можешь сделать, чтобы смягчить ее приближение. Я готов вернуться к этой теме, если ты… – (В дверь библиотеки постучали.) – Да? – с некоторым раздражением сказал старик, когда дверь открылась. – Ну что там еще, Бримли? Неужели нельзя потерпеть и оставить меня в покое хотя бы на минуту?

– К вам гости, сэр, – повысив тон, сообщила экономка с оттенком неодобрения.

– А что, уже девять? – со вздохом спросил Джеймс. – Неудивительно, что ты стал так нетерпелив, мой мальчик. Я совсем забыл о времени. Мне казалось, что до прихода Беттины и ее дочери еще целый час.

Райан с изумлением уставился на деда.

– Что ты имеешь в виду?

– Я попросил их прийти к вечеру, после ужина.

– Зачем?

– Разумеется, для того, чтобы ты смог с ней познакомиться.

Райан запустил пятерню в свои волосы и отбросил их назад.

– Сэр, сказал он почти нежным голосом. – Боюсь, вы что-то путаете. Я уже знаком с Беттиной, мы встречались с ней раньше, помните?

Джеймс с силой шлепнул ладонями по ручкам кресла.

– Не надо меня опекать, мой друг, я еще не дожил до старческого маразма. Речь идет не о Беттине. Девон – вот с кем я хочу тебя познакомить.

– Девон?

– Только, ради Бога, не надо принимать такой озадаченный вид. Да, Девон. Дочь Беттины. Падчерица твоего брата.

– Но зачем? Послушай, если ты хочешь что-то сделать для нее… дать денег, еще что-то…

– Что я хочу, Райан? Это имеет отношение к твоему обещанию выполнить мою просьбу. Я попрошу кое-что сделать для меня.

– Я выполню, но какое это имеет отношение к… как, ты сказал, ее зовут?

– Девон, – напомнил старик. – И это имеет непосредственное отношение к ней. Видишь ли, я подумал, что есть возможность решить все проблемы сразу.

– Какие проблемы?

– Те проблемы, о которых мы говорим с тобой уже битый час, – раздраженно сказал Джеймс. – Ты что же, не слушал? Речь шла о моем настоятельном желании, чтобы ты женился на подходящей женщине.

– А-а-а, это, – протянул Райан, пренебрежительно махнув рукой.

– Да, именно это. А теперь всплыло еще одно обстоятельство: желание твоего брата, чтобы его падчерица была пристроена.

– Дедушка, – покорным голосом проговорил Райан. – Я не вижу ничего общего между этими двумя обстоятельствами.

Хитрая улыбка пробежала по лицу Джеймса.

– Между этими обстоятельствами есть нечто общее. Тебе нужна жена, а девушку надо пристроить, – захихикал старик. – Все очень просто, Райан. Я нашел тебе идеальную жену. Я хочу, чтобы ты женился на Девон.

Казалось, его слова эхом раздались в библиотеке. Сзади, в камине, громко выстрелило сырое полено – жар вытеснил последнюю влагу из его сердцевины.

Как будто из моих легких вышел последний пузырек воздуха, подумал Райан.

– Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно, – сказал он вслух.

– Никогда в жизни я еще не говорил так серьезно. И я напоминаю тебе, что ты дал мне слово. Ты возьмешь в жены Девон Франклин.

Франклин? – ошеломленно подумал Райан. Сердце его с силой ударилось о ребра. Франклин?

– Дедушка, – произнес он сдавленным голосом, но дед в это время повернулся в кресле, уставившись на дверь. Глаза его сияли от удовольствия.

– Девон, дорогая! Входи, пожалуйста! Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим внуком.

Еще до того, как Райан обернулся, до того, как он ее увидел, он уже понял, кто это. Конечно! Там, в дверях, – та самая экстравагантная блондинка с несносным характером, которая ударила его шесть часов назад в супермаркете “Монтанос”.