Идеальные лжецы

3 Ты на вражеской территории

Первый день учебы, и:

1. Меня терзало жесточайшее похмелье.

2. У меня под глазами были синяки, как у трупа невесты.

3. С каждой минутой во мне крепла уверенность, что Эган Кэш непременно отомстит за то, что я выставила его на посмешище.

Арти предупреждала, что не стоило начинать студенческую жизнь в Тагусе с унижения Эгана. Да и в обычной жизни нельзя унижать людей, независимо от их социального положения. В мирке Тагуса предосудительными считались только посягательства на достоинство избранных. А Эган был избранным номер один. Существовала довольно многочисленная группа людей, фанатично преданных ему, восхищавшихся историей династии Кэш и уважавших эту семью. Теперь они с готовностью отвернутся от меня, усмотрев в моих действиях угрозу существующему status quo.

Подобная перспектива, если призадуматься, пугала. Но я решила, что если меня ждет общественное порицание и отчисление, то встречу удар судьбы с гордо поднятой головой, выпрямившись во весь свой рост в сто шестьдесят сантиметров. Я действительно совершила глупость, уязвив самолюбие Эгана накануне вечером, но не хотела себе в том признаваться.

Но я не могла предвидеть и не ожидала того, что произошло потом на самом деле.

Я вошла в двери архитектурного уродства, которым было здание колледжа науки и свободных искусств. Из студентов, встречавшихся мне в коридорах, многие смотрели на меня так, словно я была существом, прошедшим путь эволюции от Homo sapiens до совершенно новой токсичной формы жизни. Другие, проходившие мимо, кивали, будто хотели сказать: «Так держать, девочка». На первом занятии атмосфера была натянутая – ко мне присматривались и оценивали. Но потом, на втором семинаре, компания девушек уже улыбалась мне с одобрением.

И что это значило? Я поступила плохо или хорошо? Я толком не поняла, однако испытывала некоторое удовлетворение: не скрою, скользить по коридорам тенью с поникшей головой, кусая губы и прижимая книги к груди, определенно было не в моем стиле. И ради чего? Ради возможности публично совершить поступок, на который никто прежде не отваживался? Спасибо, спасибо, с большим удовольствием.

Пожалуй, не стоило преждевременно праздновать победу.

Моя эскапада все-таки имела последствия, и это стало ясно в конце занятий, когда я пришла на литературу – факультатив, который студенты могли выбирать по желанию. Помимо литературы предлагались еще курсы живописи, аудиовизуальных технологий, музыки и прикладных ремесел, а мне никогда не удавалось сделать собственными руками что-то стоящее, если не считать дурацких и непристойных фигурок из пластилина.

Аудитория производила потрясающее впечатление, как и многие другие места, где я побывала в тот день. Доска представляла собой прозрачный прямоугольник, на котором писали акриловыми фломастерами. Столы сверкали белизной, каждый из них был рассчитан на двоих студентов. Я выбрала стол, стоявший ближе всего к большому окну с голубоватыми стеклами, откуда открывался вид на огромный зеленый парк, окружавший Тагус. И стала ждать.

Аудитория вскоре заполнилась примерно двумя десятками студентов. Высокая худощавая женщина с длинными волосами и лебединой шеей села у доски. Весь ее наряд был в богемном стиле, отчего она напоминала одаренную писательницу, не сумевшую добиться большого успеха. Она представилась как профессор Лорис и поприветствовала новичков на семинарах по литературе – студентов первого и второго курсов.

– Разобьемся на пары для чтения, – начала она занятие. – В течение семестра мы будем обсуждать различные темы и стараться понять альтернативную точку зрения. Почему одни люди видят черное, а другие – белое? Попытаемся это выяснить, так что выберите себе пару и, если необходимо, поменяйтесь местами.

Я повернула голову, чтобы выбрать или быть выбранной, приготовившись к первому успешному социальному контакту, но обнаружила рядом с собой только пустой стул. По рассеянности или из-за самоуверенности я не заметила одного маленького обстоятельства: класс был полон, но никто не захотел составить мне компанию. И только я оказалась за своим столом без пары.

Студенты вокруг перемещались с одного места на другое, чтобы объединиться с желаемым партнером. Я ждала, что кто-нибудь подойдет ко мне, делала попытки заговорить сама, но меня игнорировали, стараясь не встречаться взглядом. Все делали вид, будто за моим столом никого не было, лишь пустота.

Мне давали ясно понять: «С тобой не хотят иметь дело».

В результате я осталась в одиночестве. Все пары сформировались, а ко мне даже муха не подлетала. Задело ли меня это? Конечно, но я не подавала вида.

– Дерри, – обратилась ко мне профессор Лорис, оценив ситуацию. Ей пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной среди шума разговоров в аудитории. – Вы будете вести обсуждение со мной.

Изумительно. Ко всему прочему я буду работать в паре с учителем, как типичный изгой в первом классе. Такого со мной никогда не случалось.

Кто-то негромко рассмеялся, но я не успела заметить, кто именно. Я решила, что не позволю себе расстраиваться из-за подобных неприятностей. Мы ведь уже взрослые люди, не так ли? И я приняла удар как взрослый человек.

– Ладно. – Преподавательница вернулась к доске. Класс уже успокоился и затих. – Я напишу некоторые…

Она умолкла на полуслове, поскольку в аудиторию постучали.

Все уставились на дверь. Итак, спустя четверть часа после начала занятия на пороге появился Адрик Кэш собственной персоной. В руке у него болтался рюкзак, волосы были всклокочены, и он выглядел сонным. Чувствовалось, что он не горел желанием идти в класс. Он производил впечатление человека, который только что проснулся и пришел в университет, только чтобы ему не поставили прогул.

Было ясно, что неминуемо произошло бы в подобной ситуации с кем угодно: выговор учителя и запрет входить. Но только не тогда, когда дело касалось семейства Кэш. На них общие правила не распространялись. В тот момент я об этом еще не знала, только постепенно начинала понимать. Казалось, весь мир считал себя обязанным преобразовать свою функциональную систему, подстраиваясь под трех братьев. Они пользовались безнаказанностью тогда, когда других обычно настигала кара. Они считались небожителями только благодаря происхождению и семейной истории.

Разумеется, профессор улыбнулась ему приветливо, без тени упрека. Мне даже почудилось, будто она обрадовалась, увидев его.

– Кэш, проходите, – сказала она, жестом приглашая войти. – А я удивилась, что вас нет. Боюсь, вы опоздали, мы уже разделились на пары. Поработайте с Дерри, она единственная осталась без партнера.

Повисло гробовое молчание.

– А это обязательно? – спросил он.

– Да. На сей раз я не позволю вам работать индивидуально, – не терпящим возражения тоном заявила преподавательница. – Работа в группе имеет большое значение.

Я подумала, что он примется спорить, но Адрик безмолвно направился к столу, почти волоча за собой рюкзак. Некоторые начали перешептываться, поглядывая на меня. Я сохраняла невозмутимость, стараясь не давать повода для новых сплетен.

Адрик приблизился к свободному месту и сел рядом со мной. Бросив рюкзак на пол, он положил руки на стол и уставился перед собой. До меня донесся легкий свежий аромат мужского лосьона, угрожая вызвать аллергию. Замечу в скобках: я начинала чихать почти от всех запахов, и чем больше чихала, тем сильнее злилась.

Занятие продолжилось.

– Запишите имена писателей, которых мы будем изучать в этом семестре, – сказала преподавательница, повернувшись к нам спиной. – А также возьмите лист бумаги и расспросите своего компаньона о его литературных предпочтениях.

Я открыла блокнот, вынула один листок. Взяв ручку, разделила его на две колонки, пометила их нашими именами и помолчала мгновение. Если честно, мне ни о чем не хотелось спрашивать Адрика. Еще один мой большой недостаток – гордыня, но это вы наверняка успели заметить.

Впрочем, спрашивать не потребовалось.

– «Портрет Дориана Грея», – сказал Адрик внезапно, не глядя на меня.

Я удивилась. Мне тоже очень нравился этот роман. Конечно, я не могла прочитать все книги на свете. Но в течение долгого времени, когда мне не хотелось ни с кем ни видеться, ни разговаривать, чтение стало моим главным прибежищем. Особенно мне нравились произведения, где заблуждения и пороки человеческой натуры отражались особенно ярко.

Я записала название романа в обеих колонках и, задумавшись, ткнула листок ручкой.

– Почему он тебе нравится? – не удержалась я от вопроса.

Адрик помедлил с ответом. Я даже подумала, что он намерен бойкотировать меня, как и все остальные, но он в конце концов ответил, пожав плечами.

– Это притча о том, что человек, совершенный внешне, может быть глубоко порочным внутри, – ответил он лаконично.

Я отметила его мягкий и вкрадчивый тембр. В отличие от зычного, исполненного энергии голоса одиозного старшего братца, речь Адрика обволакивала и, хоть мне и не хочется в том признаваться, ласкала слух.

К тому же я полностью разделяла его суждение о книге – еще один сюрприз.

– И о том, что власть развращает душу, – вырвалось у меня против воли.

– Так как на самом деле обратной стороной власти является слабость, – кивнул он.

Наконец Адрик повернул голову и посмотрел на меня. У него были темно-серые, как грозовое небо, глаза. Легкие тени вокруг век придавали ему усталый вид. Сравнение со старшим братом напрашивалось само: если во взгляде Эгана читались вызов и безмерная гордыня, то взор Адрика был проницательным, немного загадочным и интригующим, хотя его нелегко выдержать.

Но Адрик принадлежал к семейству Кэш.

Мне не стоило забывать, что он был одним из них. А с семейством Кэш следовало держать ухо востро. Всегда.

– Ладно, – кашлянув, я снова вернулась к заданию составить список, – а еще?

– Я читал «Диалог между священником и умирающим». Это короткий рассказ, но было бы любопытно его обсудить.

– Ты читаешь Маркиза де Сада? – переспросила я, нахмурившись.

Он равнодушно пожал плечами и откинулся на спинку стула, демонстрируя полную невозмутимость. Я рассеянно и нетерпеливо заскребла по столешнице ногтем указательного пальца.

– А если и так?

– Он отвратителен, – высказала я свое мнение.

– Именно.

– Как и следовало ожидать… – пробормотала я, покачав головой и записав название рассказа на листке.

Адрик издал флегматичный смешок, больше похожий на фыркание тюленя. Я закатила глаза. От него самого, его брата и от всего, олицетворением чего они являлись, меня начинало мутить, но нужно было успокоиться. Не стоило столь откровенно воспринимать все в штыки. Я только-только поступила в университет, и подразумевалось, что у меня не могло быть причин так люто их ненавидеть, верно? Здравый смысл подсказывал, что лучше держать себя в руках.

– Назови последнюю прочитанную книгу, – сухо попросила я.

– «Искупление» Иэна Макьюэна.

– Ту, которую ты действительно читал, – уточнила я.

– А почему ты думаешь, что я эту книгу не читал? – ответил он вопросом.

– Потому что не читал, – просто сказала я.

Адрик слегка приподнял уголок рта, из-за чего показалось, что он едва заметно улыбнулся. Однако я не поняла, что означала его улыбка: веселье, насмешку или ничего конкретного?

– Тебе кажется невероятным, что я читаю серьезные книги, из-за того, что до этого я сказал, что читал кое-что из Маркиза де Сада, правильно? – отозвался он спокойно, но с металлом в голосе.

– Нет, совсем не потому, но… – попробовала я защититься, но Адрик не дал мне договорить.

– Или ты решила, что я читаю литературу только в стиле Маркиза де Сада?

– Нет, конечно, просто…

Адрик подался вперед, поставив локоть на стол, будто приглашая к доверительной беседе. От пристального взгляда его серых глаз мне стало не по себе, а я не из тех, кто легко теряет присутствие духа.

– Я терпеть не могу Маркиза де Сада, – негромко и очень серьезно сказал он. – Он омерзителен. Извращения и неосуществившиеся фантазии, изложенные на бумаге, чтобы они не потускнели. Однако тому, кто увлекается литературой, интересно читать разные книги. Я не утверждаю, что все они должны нравиться, но считаю, что разнообразие расширяет кругозор. Это занятно, к тому же не придется растрачивать время, клеймя вещи по невежеству или поддерживая вздорные отзывы других критиков, поскольку каждый человек способен составить собственное мнение и вполне им удовлетвориться. Лично мне больше ничего не нужно. Тебе не приходит в голову, что мои мотивы именно таковы, или тебе легче судить о людях только на основании того, что им могут понравиться вещи, которые не нравятся тебе?

Своей отповедью он, образно говоря, отхлестал меня по лицу.

Но я не собиралась сидеть и смиренно помалкивать, ибо я скорее умру и обращусь в пепел, чем позволю одержать над собой верх. Я выдохнула и потрясла головой, ошеломленная его словесным натиском.

– Нет, подожди, – торопливо ответила я, опомнившись и приготовившись спорить. – Я всего лишь думала, что ты не станешь читать подобные вещи потому, что ты…

– Из семьи Кэш? – мгновенно подхватил он.

Я заморгала, не поверив своим ушам.

– Ну… да.

– Боже ты мой, – засмеялся он едва слышно, явно удивившись.

Адрик даже не дал мне времени сказать что-то еще. Повернувшись к Лорис, он поднял руку и громко заявил:

– Профессор, можно я поработаю один в этом семестре? – Внимание аудитории тотчас сосредоточилось на Адрике. Лорис перестала писать на доске и посмотрела на него с недоумением. – Дело в том, что напарница считает меня тупицей из-за моей фамилии, а предпочтения находит гнусными и нездоровыми. Откровенно говоря, такое отношение кажется мне предвзятым.

Еще одна оплеуха.

Весь класс уставился на меня. Некоторые студенты прикрывали ладонью рот, скрывая веселье, хотя отдельные смешки все же прорывались. От негодования и стыда у меня вспыхнуло лицо. Снова я оказалась в центре скандала, который угрожал окончательно испортить мне жизнь.

Я стиснула ручку.

– Это неправда! – поспешно возразила я, не желая выглядеть полной идиоткой. – Все не так. Я лишь сказала… Я имела в виду…

И все же выставила себя полной идиоткой. Я не могла реабилитироваться. Я оборвала себя на полуслове потому, что не могла назвать причин, почему посчитала Адрика недалеким, во всяком случае, логичных причин, и остальные тотчас заметили мою беспомощность.

Итак, я стала всеобщим посмешищем.

– Боюсь, Адрик, – произнесла преподавательница, сначала успокоив студентов, – вы назвали главную причину, по которой вам следует работать вместе. Вы должны научиться в споре отстаивать свою точку зрения. Это является главной целью наших занятий.

Она нас так и не рассадила, но до конца семинара мы больше не обменялись ни словом.

Едва прозвенел звонок, возвещавший об окончании занятий, Адрик, не медля ни секунды, подхватил свой рюкзак и исчез. Когда он ушел, мне стало легче, но в глубине души поселилось тревожное гложущее чувство, что я проиграла ему раунд. Обычно я умела постоять за себя в любом споре, но приходилось признать, что он в два счета оставил меня в дураках, причем сделал это мастерски, что вызывало чуть ли не восхищение.

Нет, только не восхищение.

С ним необходимо держать ухо востро. Возможно, он окажется самым опасным из Кэшей, хотя я предполагала, что одержать верх над Эганом будет весьма непросто. Или жестокость имеет менее губительные последствия, чем острый ум?

Я отправилась обедать в столовую, где меня обещала дождаться Арти. До тех пор столовые ассоциировались у меня с шумными многолюдными помещениями с грязным полом, пропитанными запахом пищи. Разумеется, в Тагусе было иначе. Столовая выглядела современной и чистой, а немногочисленные посетители разговаривали вполголоса. Еда не соответствовала изысканному вкусу студентов, привыкших к ресторанам кампуса, но всегда находились те, кому хватало времени добежать только до столовой.

Я поставила на стол поднос с порцией цыпленка и неаппетитного на вид картофельного пюре. Арти оторвала взгляд от записей. Она ела и одновременно занималась, поставив перед собой ноутбук. На ней были очки в роговой оправе (я и не знала, что она носит очки) и тонкий ободок в волосах. Я снова отметила ее манеру прикусывать нижнюю губу, которой она напоминана героиню «Сумерек».

Поразмыслив, я интерпретировала эту привычку как проявление неуверенности. Беспокойства. Арти беспокоилась, но не из-за деятельного, а, скорее, нервного характера. Она явно нервничала. Вопрос – почему?

– Что случилось? – спросила она, заметив мое недовольство.

Я вздохнула.

– Я думала, что литература будет…

– Что? – резко перебила она меня с неожиданным изумлением. – Ты ходила на литературу?

– Да, – подтвердила я, удивленная ее реакцией. – А что тебя смущает?

– Литературу посещает Адрик. Это его сфера. Его владения.

В ее голосе засквозила паника, что удивило меня еще больше, хотя смысл в ее словах был. Казалось, даже преподавательница боготворила его.

Мне явно не хватало информации.

– Пожалуйста, перечисли предметы, которые являются вотчиной братьев Кэш, – попросила я и добавила, пояснив свою просьбу: – Мне не хотелось бы неосмотрительно выбрать их.

Арти меня не услышала. Она вела себя так, словно случилось нечто неслыханное, что окончательно сбило меня с толку.

– Прежде всего, ты должна немедленно отказаться от курса литературы, – категорично заявила она и, бросив вилку, поспешно придвинула к себе ноутбук. – У меня точно должен быть бланк заявления на замену предмета…

– Нет, – попыталась я удержать ее. – Я не собираюсь ничего менять. Я могу не брать другие курсы, но литературу оставлю. Если я уйду, это будет равносильно публичному признанию в трусости.

Арти посмотрела на меня с недоумением.

– В нынешних обстоятельствах тебе действительно важно, что подумают другие, если ты откажешься от занятий? – в замешательстве уточнила она. – Ты уже испортила отношения с Эганом. Теперь тебе не хватает проблем с Адриком? Лучше отойти в сторону, пока ситуация не ухудшилась.

Я нахмурилась, внезапно разозлившись.

– Один только факт, что я хожу с ним на те же занятия, сулит проблемы?

– Я имею в виду, что ты явно настроена против них, и я тебя предостерегаю лишь потому…

– …что боишься их, – закончила я за нее, констатируя очевидное. – Или ты думаешь, я этого не замечаю?

Арти вздохнула, огляделась по сторонам, желая убедиться, что нас никто не слышит, и наклонилась вперед, чтобы сократить зону слышимости голоса. В ее глазах появилась паника.

– Джуд, я знаю, что тебе было приятно бросить вызов Эгану, – прошептала она тоном, не оставлявшим сомнений в ее серьезности. – Признаюсь, даже я с удовольствием наблюдала за выражением его физиономии, когда ты выиграла. Однако для того, чтобы соперничать с таким человеком, как он, необходимо как минимум занимать сходное социальное положение. В противном случае он уничтожит тебя за долю секунды.

Ее предупреждение прозвучало очень внушительно, но не испугало меня.

– Страх перед человеком, наделенным властью, делает его только сильнее, – проронила я.

Арти поджала губы, откинулась на спинку стула и снова уткнулась в экран ноутбука. Помолчав с загадочным видом, она пробормотала:

– Ты не представляешь, на что они здесь способны. На что способен Эган.

– А ты представляешь? – парировала я. – Если да, поделись.

Она ничего не сказала, и ее молчание было ответом, заставившим меня посмотреть на нее с удвоенным интересом. Возможно, она тоже воспринимала братьев Кэш как небожителей, которых лучше не трогать, поскольку в Тагусе слишком глубоко укоренился дух элитаризма. Сама принадлежность к известной фамилии вызывала всеобщее уважение. Но только не у меня. Я твердо знала, что субъектам вроде Эгана в избытке хватает лишь пороков, которые они старательно скрывают.

Однако не стоило ссориться из-за этого с Арти. Вернее, с моим характером Шрека я всегда боролась до конца, если меня припирали к стенке. Но спорить из-за этих недоумков? Нет. Я предпочитала действовать иначе.

Прежде чем я успела что-то сказать, дабы сгладить недоразумение, наш столик атаковали Кайана и Дэш. Кайана опустилась на стул напротив меня, рядом с Арти. Ее лицо горело, словно она была взбудоражена каким-то известием. Дэш уселся рядом со мной с широкой удовлетворенной улыбкой. Сняв дорогой фирменный рюкзак, он начал доставать из него пачки купюр и выкладывать их передо мной.

– Ты ничего не понимаешь в азартных играх, если не интересуешься выигрышем, – заметил он, напоследок водрузив на кучу денег часы.

Я переводила взгляд с него на деньги.

– Что это?

– То, что ты вчера выиграла в покер, – пояснила очевидное Кайана. – Или ты помнишь только то, что задела Эгана?

Если честно, я совсем забыла о денежной части ставки.

– Это уже представляется мне достойным вознаграждением, – согласилась я.

– Что ж, вдобавок к моральному удовлетворению ты выиграла еще две тысячи долларов, – уточнил Дэш, придвинув ко мне банкноты.

Вода, которую я пила в тот момент, брызнула у меня из носа, и пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не натворить беды. Да, о размере ставки я тоже забыла.

– Две тысячи? – выдавила я ошеломленно.

– Не так уж и много, – фыркнул Дэш, равнодушно пожав плечами.

Ему эта сумма казалась маленькой? Я не могла оправиться от изумления.

– Боже, Джуд, ты выставила Эгана лузером, – сказала Кайана. На ее губах заиграла счастливая лучезарная улыбка. – На это зрелище стоило посмотреть! Грандиозно! Неожиданно!

– Сегодня все об этом говорят, – доверительно сообщил Дэш, чуть понизив голос.

– И это еще не все, – продолжала Кайана. – Никто не видел Эгана с самого вечера.

– Полагаю, ты так унизила его, что он не смеет показываться или не знает, с каким лицом выйти в люди, – добавил Дэш, посмеиваясь.

– Или он слишком занят, придумывая, как уничтожить ее, – вмешалась Арти. Она не отрывалась от экрана своего ноутбука, но держала ушки на макушке.

И снова она заговорила о жестокости Эгана, причем очень убежденно. Я не сомневалась в правдивости ее слов, но теперь у меня развеялись сомнения и по другому поводу: она наверняка что-то знала. Арти знала намного больше, чем хотела показать. Это было понятно, но, возможно, она знала нечто такое, о чем не подозревали Дэш и Кайана.

– В любом случае тебе удалось изменить правила игры на всех уровнях, – вздохнула Кайана с выражением, выбивавшимся из ее радостного настроения.

Засопев, я взглянула на картофельное пюре и ковырнула его вилкой. Аппетит пропал.

– Я не участвую в игре, – покачала я головой.

– Все, что связано с братьями Кэш, одна большая игра, – предупредил в свою очередь Дэш авторитетным тоном. – И победитель известен заранее.

– И это они, – подтвердила Арти.

Допустим, но слегка раздражала слепая уверенность, что они неизбежно сорвут банк. Да, верно, это была территория братьев Кэш. Любой сделал бы выбор в их пользу вместо неизвестной особы с беспредельной храбростью. Но я сама была не робкого десятка. И я могла справиться с грядущими трудностями. Должна была. Я приехала в Тагус с твердым намерением взять все, что он предлагал. И выдержать противостояние с Эганом Кэшем становилось одной из текущих задач…

– И что он мне сделает? – возразила я, закатив глаза. – Он вполне взрослый человек, и к тому же мужчина. Мужчинам не к лицу мелкая мстительность.

Я сказала это лишь для того, чтобы продемонстрировать безразличие.

– Он может забить на эту историю, – согласилась Арти. Слава богу, она рассматривала альтернативные сценарии. – Он достаточно зрелый, чтобы заниматься решением более серьезных проблем, и он не любит тратить время на глупости.

Мне стало интересно, почему она так в этом уверена. Но потом я вспомнила, что в Тагусе знали даже о том, когда братья Кэш ходят в туалет. А потому не удивительно, что Арти досконально изучила характер Эгана.

– Но порой он бывает очень жестоким, – заметила Кайана. – Причем действует чертовски умно и осторожно. Помните, что случилось с Пьером?

Дэш подпер рукой голову и ностальгически зажмурился. Только в тот миг я обратила внимание, что глаза у него подведены синим, и это смотрелось потрясающе.

– Ах, Пьер, – вздохнул он мечтательно и печально. – Я до сих пор вспоминаю, как однажды на празднике застал его с сигаретой в туалете, и он ублажал меня языком так, что мне и присниться не могло, а потом…

Кайана помахала перед его лицом рукой, прерывая его излияния.

– Что за гадость! – воскликнула она. – Я вовсе не хотела, чтобы ты начал вспоминать все, что было. Меня интересовало только то, что произошло между ним и Эганом.

Дэш кивнул и замолчал.

– Итак, что же случилось с Пьером? – спросила мисс Нетерпение в моем лице.

– На семинаре по международным дебатам Пьер поправил Эгана во время выступления, – пояснила Кайана. – Пьер заметил, что Эган ошибся, и он действительно ошибся, но об этом не стоило говорить. Дело в том, что Эган из-за ошибки потерял баллы.

– Эган не стал спорить, но потом… – Дэш сделал драматическую паузу.

И Кайана закончила рассказ:

– Через три занятия, когда Пьер закончил свое сообщение, студенты в аудитории засыпали его вопросами. Вопросы были очень трудными, бедняга запаниковал и от стресса не сумел постоять за себя. Задыхаясь, он опрометью выбежал вон.

Я отчетливо представила себе всю сцену и сидевшего в глубине аудитории Эгана с широкой довольной улыбкой победителя.

– Разумеется, этим дело не закончилось, – добавил Дэш снова с оттенком грусти. – Через несколько дней какие-то студенты хакнули сервер Тагуса, и возникли проблемы с аттестацией учащихся. В итоге базу восстановили полностью, кроме оценок Пьера. Ему пришлось заново сдавать все экзамены за одну неделю.

– И он провалился… – предположила я.

– Нет, сдал, – Кайана покачала головой, как будто вышло еще хуже, – но ему это удалось только с помощью амфетаминов. В ту неделю видели, как он их покупал. Больше он не посещал занятия в Тагусе. Те, кто дружил с Пьером, рассказывали, что родители забрали его, потому что он подсел на наркотики. Возможно, где-то проходит реабилитацию.

Дэш сделал трагическое лицо.

– Я больше никогда не встречу парня с подобным языком. – Он изобразил скорбь.

Кайана закатила глаза – его переживания совсем ее не впечатляли.

– Суть в том, что Эган играет стратегически, – пояснила она. – Тех, кто положил сервер, отчислили, обвинив в вандализме, но известно, что хакерскую атаку спланировал Эган.

В высшей степени умно: заставить других делать грязную работу, чтобы самому остаться чистеньким. Самые грязные и эффективные схемы приводились в исполнение именно такими бессовестными людьми. Возможно, мне следовало бы немного опасаться этого Кэша.

– Пожалуй, стоит подождать и посмотреть, что произойдет, – сказала я вслух, пожимая плечами.

И да, произошло многое.

Только не то, что мы ожидали.

И совсем не так, как планировалось.