1

Высокий загорелый мужчина, явно проводивший все свободное от работы время на пляже, в нерешительности остановился перед массивной дубовой дверью. Он, наверное, уже в стотысячный раз в своей жизни прочитал надпись на табличке «Элен Томпсон. Адвокат».

Правильнее было бы написать: «Лучший адвокат Сиднея и всего континента», подумал Кевин Чарстен, работавший более семи лет вместе с Элен. Самый лучший и самый безжалостный адвокат. Пожалуй, даже акулы сиднейского океанариума не столь кровожадны по отношению к своим оппонентам.

Элен боялись и уважали все: обвиняемые и их защитники, свидетели, истцы и даже судьи. Она была чертовски умна и изобретательна. Казалось, приложи она чуть больше усилий, и все присяжные единодушно согласились бы, что солнечным безоблачным днем они увидели на небе звезды.

Такова была Элен Томпсон. Самый высокооплачиваемый адвокат Сиднея, зарабатывавший в неделю до пяти тысяч австралийских долларов. Однако клиенты, пожелавшие видеть именно ее своим защитником на суде, не пожалели бы и большей суммы. Иметь такого адвоката, как Элен, значит гарантировать себе оправдательный приговор.

Кевин еще раз посмотрел на табличку: «Элен Томпсон. Адвокат». Да, в этой простоте и скромности — вся она. Прекрасная и неприступная Элен.

Кевин был уже несколько лет женат. Как он всем говорил, счастливо. Его супруга Мелани представляла собой тот редкий тип современных женщин, которым удается прекрасно справляться с домашними заботами и при этом делать успешную карьеру. Однако будь у Кевина шанс завоевать сердце неприступной Элен, он бы, пожалуй, ни секунды не раздумывал, а ринулся головой в опасный омут страстей.

Впрочем… Страстность своей натуры Элен проявляла лишь в зале суда. В повседневной жизни эмоции она скрывала под ледяным панцирем вежливости и остроумия. Зато во время защитной речи Элен перевоплощалась настолько, что могла бы претендовать на славу Сары Бернар, выбери она своим поприщем сцену.

Кевин наконец решился и постучал в дверь.

Никто не ответил, и тогда он постучал еще раз. Настойчивее и громче. Странно, секретарша, очаровательная и услужливая мисс Уолш, заверила его, что Элен в своем кабинете.

Однако и после второй попытки «достучаться» до коллеги, Кевину никто не ответил и не предложил войти.

Что ж, видимо, Элен чертовски расстроена, решил Кевин и толкнул массивную дверь.

В светлом просторном кабинете было мало мебели: только письменный стол с креслом и небольшой диванчик. Однако, как ни странно, ни у кого из посетителей не возникло ощущения пустоты и неустроенности рабочего кабинета мисс Томпсон. Напротив, строгая и безыскусная обстановка настраивала на рабочий лад, мобилизовала и внушала уверенность в неизбежную победу даже в самом трудном и, казалось бы, безнадежном процессе.

Вертящееся кресло стояло чуть поодаль от стола. Оно было пусто. Кевин перевел взгляд в сторону дивана. Никого. Не могла же Элен испариться! Мисс Уолш готова была поклясться, что начальница одна в своем кабинете.

В следующее мгновение легкое дуновение ветерка из раскрытого окна колыхнуло жалюзи. Кевин бросил взгляд в сторону окна и…

— Элен! Я тебя не сразу заметил! — громче, чем в том была необходимость, воскликнул он.

Высокая стройная женщина с копной каштановых волос, спадавших на плечи, стояла спиной к нему и сосредоточенно изучала пейзаж за окном.

Ее офис находился на сорок третьем этаже одного из целой стаи небоскребов делового центра Сиднея. Из окна открывался великолепный и завораживающий вид на гавань Дарлинг, над которой нависал похожий на вешалку без крючка знаменитый мост «Коут Хэнга». На нем, как всегда, собралась кучка сумасшедших экстремалов, намеревавшихся пощекотать себе нервы.

Удивительно, до чего предприимчивы некоторые сиднейцы. Кто бы мог подумать, что за сомнительное удовольствие сигануть вниз головой с высоченного моста, привязав себя лишь за одну ногу резиновым тросом, люди готовы выложить кругленькую сумму в австралийских долларах, заработанных, между прочим, потом и кровью!

А уж как зарабатывать на жизнь, Элен знала не понаслышке. Свою трудовую деятельность она начала еще на последних курсах университета, решив, что уже не имеет морального права сидеть на шее у своих родителей, аккуратно присылавших ей большую часть своего жалкого заработка из Квинсленда, знаменитого тем, что там бывают самые сильные дожди на континенте.

Элен снова устремила взгляд на бухту. Над водами парило на своеобразных парусах-ракушках здание Оперы, ежегодно привлекавшее миллионы иностранных туристов, которые после последней в двадцатом веке Олимпиады, прошедшей в Сиднее, слетались, как пчелы на мед, в один из самых красивых городов мира.

Город сверкающих небоскребов Сити-центра и утопающих в зелени садов, вилл с красночерепичными крышами; город, где старинная архитектура района Рокс великолепно сочеталась с современным авангардизмом района Дарлингхёрст.

— Элен… — робко окликнул погруженную в собственные мысли женщину Кевин.

Она неохотно обернулась. Задумчивый взгляд зеленых миндалевидных глаз устремился на нежданного посетителя и нарушителя добровольного одиночества Элен.

— В чем дело, Кевин? Что случилось? — бесстрастным голосом спросила она, пройдя к своему креслу.

— Элен, пожалуйста, не принимай так близко к сердцу этот проигрыш…

Она села в кресло и вопреки всем правилам приличия развернулась спиной к собеседнику. Однако Кевин и не подумал обидеться. Он прекрасно изучил Элен за долгие годы ежедневного общения. Она не привыкла проигрывать и тем более признаваться в собственной слабости и несовершенстве.

Элен молчала. Королевская осанка и горделиво поднятая голова не выдавали ее чувств и переживаний. Однако Кевин знал, что неудачный процесс, завершившийся несколько часов назад поражением Элен, был бы принципиально важным для любого защитника. А уж тем более для такого непреклонного и бескомпромиссного, как Элен.

— Пойми, никто не застрахован от ошибок. Нельзя всегда одерживать победы. Временами нам приходится склонять голову перед высшими силами…

Элен не дала ему закончить. Она резко развернулась и сказала:

— Нет, Кевин. Ты ведь знаешь, что дело Кловиса для меня было чертовски важно. А этот напыщенный индюк, самовлюбленный Картер, возомнивший себя лучшим обвинителем штата Новый Южный Уэльс, настолько вывел меня из себя, что я до сих пор удивляюсь, как не накинулась на него с кулаками прямо в зале суда.

— Элен, ты ведь прекрасно знаешь, что лучший адвокат штата — ты. И никакие выскочки вроде Картера не запятнают твою репутацию. Запомни: ты лучшая.

— Кевин, перестань разговаривать со мной, как с капризным ребенком, которому не дали главную роль в школьном спектакле! — огрызнулась Элен. — Я не настолько тщеславна и честолюбива, чтобы огорчаться из-за чужих успехов. Но Картер… — Элен сжала кулаки и прищурила свои прекрасные глаза, покорившие не один десяток мужчин, но так и не ответившие никому благосклонным взглядом.

— Ты ведь сама не была уверена в невиновности своего клиента.

— Вот именно, Кевин. В том-то и дело, что я прекрасно знала о том, что Кловис — вовсе не невинная овечка, случайно забредшая на чужое пастбище. Он прохвост и аферист, каких свет не видывал, но я была обязана выиграть это дело! Проиграть Картеру — хуже быть не может! Теперь он возомнит о себе Бог знает что.

— Какая разница, Элен? Перестань корить себя. Ты сделала все, что могла.

Она неуверенно пожала плечами.

— Все ли? Возможно, в моих словах не доставало убедительности. Откуда же ей было взяться, если я и сама не могла смотреть на подзащитного как на жертву заговора и клеветы? Как же я могла убедить в этом судей?

— Элен, послушай. Мне кажется, что тебе уже пора идти домой, — мягко заметил Кевин. — Ты слишком устала сегодня. Вон и Брил Уолш не решается уйти раньше тебя. Все офисы уже опустели. Менеджеры, клерки, финансисты, банкиры и прочие уже давным-давно сидят в пабах и барах, потягивая либо «Фостер» из синих банок, либо «Виктория Биттер» из зеленых. Зачем убиваться? Рабочий день закончился в шесть. Сейчас почти половина девятого. Если ты не думаешь о себе и готова до утра разбираться в перипетиях жизни своих клиентов, то подумай хотя бы о мисс Уолш. Бедная девушка ни в чем не виновата. Ее наверняка уже заждались дома.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Элен. — Пора отправляться домой. Что толку торчать в четырех стенах и копаться в себе?

— Вот и умничка. Отправляйся на стоянку, садись в новенький «ниссан» и поезжай в свой Роз Бэй.

— Кевин, оставь свой сарказм. Ты так говоришь, будто я зазналась от успехов и забыла о том, каких усилий мне все это стоило.

— Вот именно, Элен. Не стоит забывать о том, чего ты добилась. Тогда маленькое поражение покажется тебе лишь еще одним шагом к большой победе.

— Кевин, спасибо за поддержку, хотя ты меня и не успокоил. Боюсь, что Ричарду придется со мной несладко сегодня.

Кевина перекосило. Со стороны Элен было довольно жестоко упоминать о другом мужчине, к тому же счастливом сопернике. Нет, Элен никогда не говорила о любви и о том, что готова пожертвовать собственной свободой ради Ричарда, но… Они ведь жили вместе! Всего пару недель. Однако это известие уязвило самолюбие Кевина. Безусловно, он не имел никакого права упрекать в чем-либо Элен. Они не были связаны никакими обязательствами. У Кевина была умница и красавица жена, однако…

Однако его по-прежнему, как и с первого дня знакомства, тянуло к Элен. Вот и сейчас, увидев ее со спины, Кевин почувствовал, как учащенно заколотилось его сердце от вида упругих ягодиц, обтянутых шелковой юбкой, как перехватило дыхание от колыхавшихся под блузкой полных грудей Элен… Его страсть к коллеге была каким-то наваждением, проклятием, посланным ему за неведомые прегрешения. Однако Элен никогда не дарила ему надежды, и до поры до времени Кевин готов был с этим мириться. Ведь холодная красавица давала от ворот поворот и другим воздыхателям.

Затем появился этот Ричард. Чем он приворожил Элен? Внешне он был ничем не примечательным мужчиной. Немногим выше самой Элен, с короткими волосами невыразительного пшеничного цвета и со столь же невыразительными дымчатыми глазами. Что касается его деловых успехов, то и в бизнесе Ричард не особо преуспел. Нет, конечно, он добился определенных успехов, создал собственную компанию по экспорту эвкалиптового масла в страны Европы, но на фоне блистательной Элен Ричард выглядел жалкой марионеткой.

Чем же тогда он покорил ее? Почему именно ему был открыл доступ в святая святых — спальню Элен Томпсон? Не один день Кевин ломал голову над этим вопросом, но более или менее правдоподобного ответа так и не нашел. Будь Элен непривлекательной замарашкой, прибывшей из провинциального городка и с трудом зарабатывавшей себе на пропитание, Кевин решил бы, что Ричард был избран по причине отсутствия какого-либо выбора вообще. Но вокруг Элен всегда крутилось множество мужчин, среди которых встречались и весьма обеспеченные.

Временами Элен отдавала предпочтение тому или другому, но ни одна связь так и не привела ее к алтарю. Казалось, Элен была не способна на длительные отношения. Стоило ее бойфренду только заговорить о переходе отношений на более высокий уровень, как Элен подобно рыбке выскальзывала из рук.

— Ты прав, — наконец вымолвила со вздохом Элен и поднялась с кресла. — Пора домой. Тебя подбросить?

— Нет, я на машине.

— Как знаешь. — Она быстро собрала со стола лежавшие в беспорядке документы, положила их в серый кейс и, застегнув его, произнесла тоном, не допускавшим возражения: — Мы подадим на апелляцию.

— Элен… это безнадежно. Зачем тебе набивать шишки там, где любой здравомыслящий человек пригнул бы голову? Лучший выход — забыть и о Кловисе, и о Картере, и обо всем этом деле с финансовыми махинациями. Вернее, тебе придется смириться с тем, что это надо забыть.

— Черт, черт, черт! — выругалась Элен. — Ненавижу понедельники! Хорошо началась неделя, нечего сказать!

— Элен, ты устала, — заботливо погладив ее по спине, произнес Кевин.

Однако вместо братских чувств его окатила волна желания, заставившая резко убрать руку со спины женщины. Проклятье! Надеюсь, Ричарду сегодня ничего не перепадет. Скорее всего, вместо десерта ему подадут соус чили. Элен явно не в духе, и если Ричарду не хватит терпения и понимания… Кевин невольно улыбнулся. Что ж, Элен снова будет свободна.

— Чему это ты улыбаешься? — спросила Элен, открыв дверь кабинета.

— Так… — Лгать Кевину не хотелось, а сказать правду было подобно самоубийству.

— Предвкушаешь скорую встречу с Мелани? — Элен озорно подмигнула ему. — Как у вас дела?

— Все в порядке. Ты ведь знаешь, Мели — прелесть.

Элен кивнула.

— А когда твоя прелесть осчастливит тебя наследником?

Кевин пожал плечами.

— Мы пока не думали об этом.

Элен удивленно вскинула брови.

— Как? Вы женаты, если не ошибаюсь… — она закатила глаза, мысленно прикинув сроки… — около двух лет. Не забывай, что мы живем в Австралии. Многодетные семьи — норма, в то время как отсутствие ребенка — явление из ряда вон выходящее. Ты ведь не хочешь, чтобы на тебя все показывали пальцем и сочувственно качали головой.

— Элен, скажи это лучше себе, — довольно резко заметил Кевин.

Какое право она имеет поучать их с Мелани! Да, у них до сих пор нет детей. Однако это вовсе не означает, что ни он, ни тем более его жена не мечтают о малыше!

— Прости, — чуть не плача сказала Элен. — Ты, как всегда, прав, Кевин. — Мне тридцать два, а я до сих пор не познала радости материнства.

Кевина передернуло. Господи, он расстроил ее! Элен отчаянно нуждалась в дружеской поддержке после неудачного процесса, а он… он едва не довел ее до слез.

— Пойдем, — резко сказала Элен, взяв себя в руки. — Кажется, ты волновался о мисс Уолш.

Кевин быстро вышел из кабинета и, подождав, пока Элен запрет дверь, пошел рядом с ней к выходу.

Элен вошла в дом и по привычке бросила ключи на столик в холле. Однако вместо привычного едва слышного позвякивания раздался раздражающий звон, возвестивший о приземлении связки ключей на пол.

— Черт! — выругалась Элен, наклоняясь и поднимая ключи.

Выпрямившись, она обнаружила, что столик стоит в метре от своего привычного места. На нем красовалась фарфоровая китайская ваза с хризантемами. Брови Элен поползли вверх. Она отвела глаза с единственной целью вновь взглянуть на столик и вазу, чтобы убедиться, что при первом взгляде ей все это привиделось. Однако ваза стояла на прежнем месте — в отличие от передвинутого столика. В ней действительно были цветы. Цветы, которые Элен физически не переносила. Хризантемы. Они ассоциировались у нее с похоронами отца. Боже, тогда было так много хризантем! Ажурно-хрупкие и яркие, они лежали на черной земле… Элен аккуратно опустила на пол кейс, скинула туфли и прошла в гостиную.

В комнате работал телевизор, напротив которого на разложенном диване расположился Ричард. На экране мелькали какие-то зубные щетки, стиральные порошки и шоколадные батончики. Ричард мерно посапывал. На подлокотнике дивана стояла пустая синяя банка из-под «Фостера».

— Ричард! — громко окликнула прикорнувшего бойфренда Элен. — Проснись сейчас же.

В ответ раздался нечленораздельный звук, ясно давший понять, что разбудить спящего красавца будет не так-то просто. Проверять разрекламированную в сказках чудодейственную силу поцелуя Элен не собиралась.

Она взяла пустую жестяную банку и пошла в кухню, где бросила ее в одно из трех мусорных ведер. Емкость едва ли не в метр высотой с зеленой крышкой предназначалась для стекла, пластика и прочих непищевых и небумажных отходов. Так как мусор вывезли только вчера, пустая банка с шумом шмякнулась о дно.

Затем Элен налила себе остывшего и оттого потерявшего большую часть своего аромата кофе, села на табурет около кухонного стола и, передернувшись, словно от холода, отпила из чашки. Напиток показался ей чрезмерно горьким, и она неохотно встала, чтобы достать из хлебницы пончик. Уж что-что, а запасы пончиков в ее доме не иссякали. Впрочем, любовь к этому лакомству в крови у всех австралийцев.

Элен откинула крышку хлебницы, протянула руку… пакет был пуст. Она готова была взорваться от возмущения! Ричард не просто уничтожил все ее пончики, но даже не удосужился выбросить пустой пакет!

Схватив шуршащую упаковку, Элен фурией ворвалась в гостиную.

— Ричард! — взревела она. — Проснись, черт бы тебя побрал!

Как ни странно, Ричард тут же открыл глаза и, пару раз удивленно хлопнув ресницами, улыбнулся.

— А, это ты, милая… Привет. — Он снова закрыл глаза.

Однако в следующее мгновение на его лицо опустилось нечто странное: липкое, вкусно пахнущее, но в то же время какое-то неприятно-колючее.

— Что это?

— Вот именно, дорогой! — воскликнула Элен. — Что это?

Ричард приподнялся на локтях, неожиданно ощутив себя беззащитной букашкой перед нависшей над ним разгневанной женщиной.

— Насколько я могу судить, целлофановый пакет, — заметил он, невольно поддававшись волнительному трепету.

Его голос прозвучал довольно уверенно и спокойно, но от внимательного и хорошо знавшего Ричарда человека не укрылись бы прозвеневшие в нем беспокойные нотки.

— Он пуст, черт побери!

— Я вижу.

— Тогда почему ты не выбросил его в мусорное ведро?! — взревела Элен.

— Ну-у, по телевизору был интересный матч, и в самую ответственную минуту…

Элен хмыкнула.

— …к тому же я до сих пор не разобрался в твоих ведрах. Какое из них для чего.

Ричард переехал к ней всего несколько недель назад и любил изобразить нерадивого хозяина, плохо ориентировавшегося в незнакомом доме. Однако холодильник он обнаруживал без труда. Как, впрочем, и спутниковое телевидение, круглосуточно транслировавшее спортивные программы.

— Они все были пусты. Ты мог выкинуть этот чертов пакет в любое ведро.

— Элен, ну что ты завелась? Подумаешь, какой-то пакет от пончиков. Лучше иди ко мне.

Ричард протянул к ней руки, однако Элен и не подумала упасть в его объятия. Напротив, она отпрянула.

— Я лишь хотела напомнить, что совместное проживание предполагает определенный уровень культуры и взаимовежливости. Надеюсь, такое больше не повторится. — Элен снова удалилась на кухню в надежде допить противный кофе. Пусть и без любимых пончиков.

Она порядком проголодалась за день. Сначала суд, затем встреча с новым клиентом и анализ первичных материалов по его делу… В общем, о еде подумать было некогда.

Элен открыла холодильник. Бекон, яйца, джем, минералка. Да, негусто. И куда только подевались все продукты, которые она едва дотащила вчера от автомобиля до кухни?!

— Милая, у тебя был плохой день? — спросил вошедший вслед за ней в кухню Ричард.

— Удивительная проницательность!

— Не язви. Расскажи, что случилось?

— Не хочу об этом говорить. — Элен достала банку с джемом и закрыла дверцу холодильника, на которой уже истерично мигали разноцветные лампочки.

— Картер обошел тебя в суде, да?

Элен не ответила, из последних сил пытаясь держать себя в руках.

— Плюнь на него. Ты все равно лучше всех. Мой самый любимый адвокат. — Ричард обнял ее.

— Ричард, отойди. Я подавлюсь. Разве ты не видишь, что я ем?

— Элен, ты еще даже не открыла крышку!

— Потому что ты не даешь мне пошевелиться. Как я могу открыть банку, если ты сковал мои движения? Я не могу даже пальцем пошевелить!

— Не преувеличивай, — сказал Ричард, но освободил Элен из своих объятий и отошел на несколько шагов. — Так что произошло? — спросил он, когда Элен проглотила первую ложку джема и запила ее кофе.

— Я проиграла по всем статьям, — выпалила Элен, поспешив закусить горькую правду сладким джемом.

— Уверен, все не так плохо, — после минутной заминки пробормотал Ричард.

— Уверен? — Элен скептически улыбнулась. — По твоему виду этого не скажешь.

— Прекрати, Элен. Не накручивай себя еще сильнее. Ты и так опровергала своими неизменными победами теорию вероятности. Везение не бывает вечным.

— Везение?! — воскликнула Элен. Ложка со звоном упала на стол. — То есть ты полагаешь, что все мои удачные судебные процессы — только везение? — Она усмехнулась. — Великолепно! Я-то, наивная, полагала, что дело в моих профессиональных способностях.

Ричард сел на табурет напротив Элен и облокотился о стол.

— Милая, не переворачивай мои слова с ног на голову. Я восхищаюсь тобой. Ты ведь знаешь…

— Уже нет. Я ничего не знаю, — холодно отчеканила Элен. — Похоже, я и тебя-то толком не знала.

— Милая, давай не будем ссориться по пустякам.

— По пустякам? Ты считаешь, что отсутствие элементарного уважения к своему партнеру — это пустяки? Вместо того чтобы как-то поддержать меня в трудную минуту, ты говоришь мне о каком-то идиотском везении!

— Милая… пожалуйста, успокойся и перестань кричать. У тебя был трудный день. Я все понимаю…

— Ты все понимаешь? Тогда по какому поводу у нас в холле цветы?

Ричард смутился и виновато опустил глаза, уставившись на деревянную столешницу.

— Я… я предположил, что ты… В общем…

— В общем, ты хотел поздравить меня с очередной победой, — закончила за него Элен. — Верно?

Ричард с облегчением кивнул. Хорошо, что Элен такая умница и всегда может высказать за него то, о чем он думал.

В следующее мгновение произошло то, чего Ричард ожидал в самую последнюю очередь. Элен расхохоталась. Искренне, запрокинув голову так, что густые каштановые волосы коснулись ее поясницы. Звонкий смех поразил Ричарда сильнее, чем если бы Элен закричала. Он просто парализовал его, лишил дара речи и способности логично рассуждать и принимать верные решения.

— Ох, Ричард, ничего глупее ты сделать не мог.

— Глупее? Элен, милая, я ведь не предполагал, что…

— Я ненавижу хризантемы. Слышишь, не-на-ви-жу, — по слогам произнесла Элен.

— Но почему?

Она резко опустила голову, чудом не ударившись лбом о стол.

— Это не важно, Ричард. Ты меня слишком плохо знаешь. Твой переезд ко мне был ошибкой.

— Ошибкой?

Элен кивнула.

— Да. Я хочу, чтобы ты покинул мой дом. Мы слишком разные люди.

— Любимая, что ты такое говоришь? Да, мы поссорились… У каждой пары бывают минуты, когда…

— Ричард, с этой минуты мы с тобой не пара.

— Элен, как ты можешь ломать то, что мы с тобой построили? Неужели ты совсем не любишь меня? Тебе не жаль наших отношений?

— Ричард, я слишком устала, чтобы вести пустые и никому не нужные разговоры. Терпеть не могу мелодраматических сцен. — Элен встала из-за стола и покинула кухню, оставив Ричарда недоумевать в одиночестве.

Точнее было бы даже сказать, что он был в шоке. В шоке от неожиданно разразившейся бури. В последние дни их с Элен роман начал напоминать нормальную семейную жизнь, тихую гавань, в которой наконец-то пришвартовались два неугомонных корабля.

Заслышав приближавшиеся к кухне торопливые шаги, Ричард с надеждой воззрился на дверь.

— Ричард, сейчас уже довольно поздно, и с моей стороны довольно некрасиво и жестоко прогонять тебя в ночь… но ты действительно доставил бы мне большое удовольствие, освободив мой дом сегодня.

— Элен…

Она не стала его слушать, вновь скрывшись в темноте коридора, ведущего к спальне.