Идеальный расчет

Глава 1

Чаще всего в своей жизни я была одна. В школе, в универе и потом, когда уже вроде пора детей уму-разуму учить, от «кампутеров» отгонять, да внуков просить, не было у меня тех детей. Не подумайте, что я их не хотела. Хотела. Только вот дети просто так, от одного хотения не заводятся. Да и могла тоже, да. Думаете, что имею завышенные запросы, или как там пишется в статьях про современных женщин «Хотела от мужчины много, сама была единорогом»?

Была у меня одна, всего одна черта, которая этому мешала. Ну, не деторождению, а процессу, что перед деторождением… Со скромностью своей ничего и не расскажешь толком. В общем, мужчины со мной больше недели никак и не приживались, как штукатурка на районной больнице – неделя и до свидания, вроде и не было вовсе. Хорошо еще, если объяснят, предупредят, а так, чаще всего, просто уходили пока я на работе.

Скажете, психическая? Нет, спокойная и уравновешенная, два высших образования, секция танцев, бегала три раза в неделю, зимой лыжи в охотку. Но вот… не нравилось им со мной жить. Оттого и не заводились дети.

Но во всем остальном – жизнь полная чаша благодати и радости. Мать, Царствие Небесное, всему научила, хоть и растила одна, без отца. Отец мой был моряком дальнего плаванья, бороздил моря и океаны, и, видимо, забороздился так, что дорогу домой забыл напрочь. Эту сказку я любила в детстве, но в школе «добрые» одноклассники объяснили мне, что моряки и космонавты – это такие звери, которых мамашки придумывают, чтобы не уронить имени отца в глазах чада. Хоть он их и бросил давным-давно.

Я, конечно, ждала папу, и обязательно представляла его с ракушкой, такой, знаете, размером с баранью голову. Что он войдет в дверь квартиры, ленты за плечами будут колыхаться, из ракушки вдруг раздастся крик чаек, гуд корабля, и прочая эта морская финипистика.

В школе меня тоже недолюбливали, и все из-за моей странности, но это меня не особо расстраивало. "Меньше народу – больше кислороду" - как говорила бабушка, у которой я проводила каждое лето. Бабуля, кстати, осенью, возвращая меня по осени маме, тоже выдыхала, и, думаю, даже отмечала мой отъезд. Но без помощи не могла и поэтому смирялась – терпела мое присутствие. Соседские старушки ей завидовали, но она-то знала, что я за зверь.

В школе, а потом и в институте я дружила только с Верочкой – она спокойно относилась к моей прибомбашинке, но, если быть честным, у нее была примерно такая же, а если совсем не врать – даже похуже, чем моя.

Рожать «для себя» - как это стало модно нынче, я не хотела, хоть и подумывала на эту тему. Потому что не честно это, не хотела, чтобы и им пришлось врать про отцов – полярников, и прочих удивительных тварей.

В сорок лет моя особенность вдруг оказалась востребованной, и я, получив чуточку дополнительного образования, открыла свою фирму. В ней мы с Верочкой и стали звездами первой величины – хорошо, что не вылечились, когда нам советовали знакомые, причитая, что с такими вот «тараканами» никаких детей не завести, потому что они в этой среде не заводятся от слова совсем.

Когда фирма разрослась, пришлось нанять в офис двух девушек. Не смогли мы найти таких, как мы, видимо, в специальном божьем принтере краски такие закончились, сняли с производства. Пришлось брать помощниц по объявлениям.

Именно из-за них я и сделала шаг, который стоил мне всего. Лучше, конечно, по порядку, но сразу скажу – я честная и открытая женщина, на посиделках даже называют душой компании. Только вот с тех посиделок всех баб моих знакомых мужья забирают, а меня - такси, и приезжаю я в свой большой красивый дом, но пустой и тихий, и от этого мертвый. Хотя, есть в нем что-то похожее на меня, и это огорчало еще сильнее. Вечера были холодными и тихими. Оставалось ждать утра, когда жизнь начинала кипеть и солнце подмигивало в окно, и планов громадье. Лишь бы не вечер.

Рано утром все шло по плану, который висел на холодильнике под магнитом с коровой. Купила я ее не из-за надписи: «Не жри, и так корова», а потому что корова была мультяшная, и глаза у нее были очаровательными. Как принято писать «с поволокой». Она действительно напоминала меня: длинные ресницы, опущенные уголки глаз, тонкая талия и обширные ягодицы. Корова была в туфлях лодочках и купальнике в стиле пятидесятых. Именно так я и собиралась одеться на очередной летний отпуск, но пока не отпускала работа.

Кофемашина подала сигнал, что пора закругляться в ванной и спешить – доделать дела на пять дней за два и покупать путевку. В этот раз поехать придется без Верочки – у нее открылась аллергия, и пока она не разберется на что, боится, говорит, умрет от анафилактического шока.

Такси подъехало вовремя, и я считала, что день начался хорошо. Но эти двое смешали не только мои карты, но и карты Всевышнего, скорее всего. Думаю, у него в этот день был не просто выходной, а первый день долгожданного отпуска.

– Эльвирочка Михална, Эльви… - за мной бежала помощница и снова повторяла это дурацкое уменьшительно-ласкательное, которое меня раздражало.

– Прошу тебя, не называй меня так, из-за «Эльвирочки» я любить тебя сильнее не стану, хотя, «сильнее» - это прямо очень сильно сказано, - ответила я, остановившись перед лифтом, и обернувшись к Елене.

– Похоже, мы напутали с Мариночкой Львовной, - она сделала мультяшные глаза, сжала ладошки на груди и глубоко вздохнула.

– И что же вы Еленочка Никитишна с Мариночкой Львовной напутали? Это мой первый вопрос, а второй – отчего у мужчин с такими красивыми именами такие тупые дети.

– У каких мужчин? – Лена снова «зависла».

– Давай по делу. Что вы там напутали?

– Мы отправили стеллажи не на Никитскую, как нужно было, а в пригород, и с Никитской заказчик сейчас орет на нас. Понимаете?

– Я прекрасно понимаю, почему он орет на вас, Еленочка Никитишна. Созвонитесь с водителем и назовите правильный адрес, а я еду на Никитскую и попытаюсь успокоить человека, которому пришлось говорить с вами, - ответила я и шагнула в лифт.

Глава 2

Я не верю в перемещение душ, в любовь после секса и в лосьон после бритья, но… то, что происходит сейчас – не идет ни в какие ворота. Я помню себя Элечкой, Элей – женщиной, у которой все понятно и расписано на пару месяцев вперед, а вот такого приключения в моей жизни просто не должно было быть хотя бы потому, что… Потому что я этого не хотела.

 – Ой, как хорошо, что ты проснулась. Я скучала по тебе, - в комнату вошла та самая девчушка, что старательно реанимировала меня с помощью тряпки и холодной воды, и не стесняясь прижалась к моему бедру. Темные волосы спутаны после сна, мятая рубаха почти до пола, босые ноги и… взгляд синих глаз, в которых можно было утонуть.

– Ты кто, девочка? – в горле моментально пересохло, и страх, нарастающий в геометрической прогрессии, захватил все это чужое тело. На память пришла та шутка про Фаину Раневскую и пионеров, и мне кажется, я даже хохотнула.

– Мэри, - сдвинув брови, словно она сильно удивлена, ответила малышка и отошла чуть назад. Что-то меня смущало в ней, но я никак не могла разобрать – что именно.

– А я кто? – дрожащим голосом спросила я. Да, вопрос, конечно, глупейший, но что оставалось делать, спросить больше не у кого.

– Ты Полка – наша мама, - ответила она, и я рукой нащупала стул, о котором с радостью вспомнила, и присела.

– Полка? –  решила не молчать, а говорить, говорить, чтобы не терять связи с реальностью, а может, наоборот, быстрее прервать этот странный сон.

– Тебя зовут Полианна, но ты сама зовешь себя Полкой. Просыпаешься утром и говоришь: «Ну что, Полка, отдохнули и ладно, пора за дела приниматься», - стараясь изменить голос, пробубнила девочка, стоящая сейчас прямо лицом к лицу со мной.

– Понятно. И за какие дела я принималась обычно?

– А ты не помнишь? Прямо ничего-ничегошеньки? Но почему? – девочка сложила губы и лицо так, словно она сейчас заплачет.

– Я не помню, как оказалась там, за мешками. Я что, пила там что-то, может быть, отравилась? – решив отвести разговор от этой скользкой темы, спросила я и чуть обняла ее. Она была теплой, мягкой и пахла детством.

– Ты раньше пила только по праздникам, а вчера как там оказалась, я и не знаю, только вот мы боялись смотреть на тебя. Гарри сказал, что ты, может, и не дышишь. Вся белая лежала. Отец, как вернулся, так мы его и отправили за тобой, а ты оказалась пьяной, как какая-нибудь прачка, - последние слова она произнесла опять не своим голосом. Скорее всего, имитировала голос того козла… нет, щегла.

– Гарри? Папа? – я говорила уже только с собой, и поток мыслей не позволял слушать ее ответа. То есть, это моя дочка, у нее есть папа, то есть мой муж? А Гарри? Это тот мальчик, голос которого я слышала? Это тоже мой ребенок? Мамочки-и…. Сердце мое билось так часто и шумно, что вот-вот и его станет заметно под рубашкой.

– … и потом уже появилась я. Так что, Гарри старше, вот. Ты только больше не говори, что нас не помнишь, Полка, - закончила речь Мэри.

– Ты покажешь мне уборную? – терпеть я уже не могла, да и ребенок, похоже, не так уж был испуган. Неужто тут постоянно такая чертовщина происходит или эта Полка – настолько нестабильный персонаж, что у нее сегодня память отшибает напрочь, завтра она просыпается мужиком с бородой. Что за бредятина?

Она потянула меня за собой в соседнюю комнату. К слову, на полу здесь были хорошие такие, добротные половички, да и доски пола – пропитанные, скорее всего, маслом, доски – все было чистенько и опрятно.

Уборную тоже можно было не бояться. Комната квадратов шесть с небольшим, огромное окно со шторой, которую можно задвинуть по медной трубке, медная же ванна с гнутыми ножками и высокой спинкой, столик из толстого обруба – половина бревна с обрезанными скруглениями. На столе медный таз, большой кувшин. Унитаз заменял стул со спинкой. Дырка в сиденье говорила, что это именно то, что я ищу. Низ “трона” задрапирован шторкой. Я посмотрела в дыру и к своему счастью увидела чистое ведро.

– А бумага? – спросила я, осматриваясь по сторонам. Девочка смотрела на меня непонимающим взглядом. Я показала зачем мне нужно то, о чем я просила, и она указала на еще один кувшин на полу и полотенце, что висело на спинке.

– Ясно. Ты не выйдешь на минуточку? – уже с нетерпением спросила я и, не дожидаясь ответа, задрала рубашку и уселась.

– Зачем? – удивленно переспросила она и потопала к тазу, где шумно и с радостью принялась умываться.

Затем, что мне и самой странно сейчас даже сидеть на этой костлявой заднице, а не то что процедуры, на которые ты мне указала, детка, - хотела ответить я, но решила плюнуть на скромность. Если в обморок брякнусь от найденных на своем теле новинок, хоть кто-то в чувства приведет. Или же она опять будет ждать отца, перешептываясь с братом?

Преодолев стыд и страх, я закончила дела и подошла к зеркалу над столиком. Еще внимательнее рассмотрела свое лицо, натянула рубашку за спиной, снова убедившись, что такой я не была даже в школе. Девчонка все это время внимательно наблюдала за моими манипуляциями, но не спрашивала ни о чем. Молодец – выйдет отличный следователь.

Выйдя из уборной, мы попали в небольшой холл или коридор, но он был достаточно широк. Здесь кроме спальни и туалета были еще три двери, но, если пройти чуть дальше, выход в кухню, а уже из нее - на улицу. Все полы застелены половичками, похожими на бабулины в деревне.

 Так, а на улицу лучше пока не соваться, а то, кто знает, что у меня за падучая случилась, может, вообще болею чем, а тут туалет с дырой в стуле. Никакая медицина катастроф сюда не долетит. Если она тут вообще есть.

Кухня чистенькая и какая-то, прямо, чересчур кукольная. Шкафчики – полочки над рабочим столом занавешены занавесками в мелкий цветочек, под столешницами такие же медные трубки, на которых надета ткань. Все в оборочках и рюшах. Мда-а. Царство медного дятла. Откуда у него столько медной посуды? По стенам и над рабочей зоной в центре кухни висели блестящие миски, кастрюли и сковороды. Когда я задумала Веруне – любительнице домашнего варенья подарить такой медный таз, честно говоря, офигела от его цены. А здесь – будто сразу за домом медная руда… И судя по всему, бьет ключом прямо из земли.

Глава 3

Газету я читала с огромным интересом. Перерыла все полки и нашла еще пару, но эти были полными – шесть двойных страниц привычного газетного формата. На первой странице в левом верхнем углу нашла дату. Больше эти цифры не могли быть ничем.

 «11 ниро 2056 лета». Итак, ниро это месяц? Лета — это год?  Да и год сильно больше нашего, значит это не просто прошлое. Это место, о котором я не знаю. Да и не только я. Видимо, это место для тех, кто пропадает в нашем мире. Все же знают эти случаи, когда человек выходит из дома и теряется. Его не находят ни живым, ни мертвым. А вдруг все здесь такие? А вдруг миров такое множество, что мне станет еще страшнее? Я тряхнула головой, чтобы отогнать мысль.

Черт бы побрал это все, и у кого мне все узнать? У шестилетнего ребенка? Она и так близка к шоку, но судя по тому, что она может больше меня, живет она жизнью взрослого. Зачем? Так активно ребенка готовят во фрейлины? Что это за место такое, где ребенок в этом возрасте размышляет как старушка? Она ни играть, ни гулять не хочет.

Газета называлась «Новости Ланномар». Как сказала мне Мэри, город называется Ландек. Ланномар это что? Это тоже город, или это страна? Ладно, не будем создавать себе проблем, - подумала я, и решила узнать как можно больше о доме, пока нет мужчины, который поймет, что со мной что-то не так, и легко отправит к какому-нибудь местному психиатру, что будет лечить меня кровопусканием, пиявками или ледяной водой.

Я боялась вечера, потому что вечером вернется «кор Фил». И, судя по всему, этот кор был моим мужем, вернее, мужем девушки, в чьем теле мне приходится обживаться. Это больше не походило ни на розыгрыш, ни на сон.

Как только девочка ушла в свою комнату, я вышла на улицу. Во дворе был небольшой сад с зеленью, которую я узнала сразу: петрушка, укроп, много мелиссы, мята, сельдерей. На шпалерах росли огурцы, и я даже зачем-то подошла и понюхала небольшие плоды. Это были знакомые мне, настоящие огурцы.

Морковь торчала оранжевыми попками из земли и, судя по тому, что расстояния между корнеплодами были разные, ее уже рвут для еды. Август? У нас до августа морковка много меньше. Свекла размером с кулак, зеленый горошек подвязан нитками, и кто-то заботливо наматывает его на них.

  Грядки были аккуратными, словно нарисованные. Вокруг газон из белого клевера, невысокие колючие кустарники, похожие на барбарис. Деревянный забор был, скорее всего, чисто для определения границ участка – бревна в земле и по три перекладины в пролетах между ними. Такие делают обычно те, кто держит лошадей или коров, но ни одного следа этих самых животных я не нашла.

Зато нашла сарай, что стоял рядом с домом. Кстати, дом выглядел отлично – одноэтажный, с большими окнами, побеленными стенами, крыша на четыре ската покрыта черепицей. Дорожки выложены камнем, и к сараю я прошла, не ступая на траву. В такое место можно приехать на отдых, но жить здесь… Я не понимала, чем занималась здесь женщина с этой горой медной посуды и занавесочками, которые, скорее всего, приходилось стирать не реже раза в неделю.

Деревянная дверь в сарай была закрыта на вертушку. Внутри глиняный пол, припорошенный соломенной трухой. Множество полок и столов разных размеров, инструмент, аккуратно разложенный на полках, но, как и в доме, я не нашла ни одной розетки. Электричества нет!

Он, и правда, был «деревянщиком», как сказала Мэри. Это столярная мастерская, и даже для непонятного времени без электричества, здесь были доказательства, что у парня руки растут из нужного места. Изящные балясины, что лежали на верстаке, были пропитаны маслом, скорее всего, ждали своего времени, чтобы стать частью лестницы. Такие, а если точнее - менее аккуратно исполненные, я покупала и просила распилить вдоль. Их можно было использовать в моей работе, и многие заказчики любили такие мелочи.

Итак, значит он постоянно работает дома, а сейчас уехал для какой-то встречи или покупки материала. А может, отвез монтировать часть лестницы, и мальчик ему помогает с работой. А девочка помогает по дому. Видимо, родители с самого рождения распланировали судьбу детей, и сейчас строго следовали этому плану. Я, наверное, именно так бы и воспитывала детей, но постоянно боролась с чувством вины за то, что детства они не видят.

 Мне нравилась эта мастерская, куча всевозможных ручных инструментов, но самое главное – здесь был идеальный порядок! Словно все приготовили для того, чтобы я не раздражалась. Пол, скорее всего, специально присыпался трухой, ведь так со временем глина вбирает его в себя, становясь все плотнее и плотнее.

Когда-то я читала, что такой пол из глины со временем набивают до состояния камня, а потом проливают маслом. Это было в одной из книг, что я читала во времена учебы в архитектурном. Кто бы знал, что когда-то я это увижу вживую?

За мастерской было стойло для двух лошадей, и я поняла почему не увидела следов от них – лошадей выгоняли за территорию в дверь, что вела на задний дворик, и именно его я видела из окна комнаты, в которой проснулась.  За стойлом курятник с десятью пестрыми курицами и красивейшим черным петухом, что смотрел сейчас на меня настороженно одним глазом повернув голову на бок. Неужели животное чувствует, что это уже не его хозяйка?

– Кора Пола, это вы в сарае? Я видела, как утром мужчины отбыли из дома, – голос с улицы мог касаться только меня. Пола, Полка – это я! Поправив кудрявые волосы, что выпали из пучка, заботливо завернутого Мэри, я примерила улыбку, сделала как можно более беспечное лицо и вышла из сарая.

– Пола, кор Филипп говорил, что вас не было дома пару дней? Ездили в город? – продолжала задавать вопросы женщина лет тридцати, что стояла за калиткой. Роста среднего, с пышной, в отличие от моей, грудью, пышными бедрами и уж слишком тонкой, чтобы это было реальностью, талией. Корсет? Но зачем он в этой глуши? Светлые кудряшки мило обрамляли ее незагорелое лицо, которое она прятала под широкополой шляпой.

Глава 4

Мэри не поднимала на меня глаза на протяжении всего ужина. А вот Фил теперь не опускал их и внимательно рассматривал мое лицо. Я уже что-то сделала не так, и, видимо, не один раз. Ну, ничего, думаю, бить он меня за это не станет, а если станет, то пожалеет – кочергой умеет пользоваться любой. Так он поймет, что я не та, прежняя Полка.

– У меня на лице что-то прилипло? – спросила я, проводя ладонью по губам.

– Нет, - он отвечал так, словно видел меня впервые.

– Тогда что ты рассматриваешь? На мой взгляд, оладьи, залитые маслом с сахаром, выглядят заманчивее, чем я, - я уже пожалела, что не послушалась Мэри и не сделала, как они привыкли.

– Нам нужно поговорить, - ответил он, салфеткой, до этого лежавшей на его коленях, вытер губы и, положив ее на стол, встал. Я повторила за ним те же действия и направилась к выходу. Видимо, он хотел, чтобы я пошла в комнату, но я-то знаю, что все подобные разговоры надо вести на улице. Так мужчины говорят намного тише – все до единого переживают, что сор из избы станет достоянием общественности.

– Идем в дом, - почти шепотом раздалось за моей спиной.

– Думаю, на улице будет приятнее, да и вечер какой хороший. Раз уж дело не ждало окончания ужина, вопрос, наверное, срочный. Мы его быстренько решим и отправимся доедать вкуснятину, что приготовила Мэри, - указала я на линию горизонта, к которой начинало клониться солнце.

– Хорошо, только вот, я очень устал, Пола, - Фил повернул к конюшне и сразу присел на скамью, указав на место рядом.

– О чем ты хотел поговорить? – я старалась держаться как можно непринужденнее, но уже поняла, что все это зря.

– Что ты делала в сарае, когда мы тебя нашли?

– Я не помню, Фил. Я очнулась от того, что пить хотелось страшно, а ноги просто не держали. Нашла бутыль и попила из нее. А потом снова провалилась в обморок, - честно ответила я и подняла на него глаза. – А еще… я плохо помню прошлое. Что-то всплывает, а какие-то моменты как будто были не со мной.

– Во-первых, Пола, ты никогда не называла меня «Фил». Во-вторых, ты никогда не позволяла мне подавать на стол, а третье – ты никогда не пила так, чтобы заснуть в старом сарае, которого ты боишься.

– Почему я боюсь сарая? – мне чуточку стало не по себе – фиг знает, что тут за особенности местной фауны и флоры, да еще и насекомые поди.

– Там крысы! – достаточно громко ответил Фил.

– Мне кажется «Фил» - очень красиво и модно звучит, а миску с оладьями тебе и правда, проще было подать. Про сарай я тебе ответила, - выпалила я и резко встала, но он схватил меня за запястье и притянул обратно так, что мне снова пришлось сесть.

– Думаю, «Филипп» звучит именно так, как меня назвали родители, а вот миски… миски согласен, мне подавать проще…

– Тогда меня прошу называть Полианна, а не Пола, и уж точно не Полка. А что касается кухни… Там все неудобно. Нужно переделать. Я нарисую тебе как нужно, - сказала я глядя в его глаза, и, резко встав, сразу отошла на пару метров. - А сейчас, мы идем пить чай. После этого я купаю Мэри и мы ложимся спать.

– «Купаешь Мэри»? – переспросил он с удивлением.

– Да, в этом нет ничего странного. Мама должна заботиться о своем ребенке. Она и так у нас как маленькая старушка – все может, все умеет, а поиграть или сказки почитать? Нет, мы про это не слышали! Хватит, у ребенка должно быть детство! – выдохнув все слова, что копились в голове, я направилась к дому. Я боялась только одного – получить сзади поленом по голове. Кто его знает, какой он муж, и что здесь вообще принято. Поступала я конечно немудро, но поделать с собой ничего не могла. Полюбить незнакомого мужика нужно время, а вот дети… Детей мне хотелось полюбить как можно быстрее, чтобы не упускать ни единого дня этой любви.

Фил вошел в дом минут через пять, уселся на свое место напротив меня и подвинул кружку с чаем.

– Гарри, ты не хочешь рассказать нам что-нибудь? – спросила я, полностью расслабившись. Пока мы ушли недалеко от случая в сарае, все можно валить на то, что я приложилась головой, потом приложилась к бутылке, вот и несу ересь.

– Что-о? – мальчик спросил меня с какой-то наглецой, вроде как «кто ты такая, женщина, чтобы мне вопросы задавать?»

– Я тихо сказала? – завопила я на весь дом. – Расскажи нам, как ты провел день, уважаемый Гарри, - закончив орать, я положила руки на колени и с улыбкой стала ждать ответ. Мэри, которую я заметила краем глаза, сидела, не шелохнувшись, только вытаращенные глаза ее говорили о том, что происходит что-то совершенно неожиданное.

– Мы были у кора Линуса. Отец делает лестницу и шкафы в его доме, что он строит для старшего сына. Весь день рабочие ставили поручни и пролеты, а отец следил за тем, чтобы они использовали нужные доски, - будто школьник, четко, но с явным испугом рассказывал мальчишка. Если Мэри была хоть чуточку похожа на отца, парнишка был совсем из другой колоды. Неужели он похож на меня? Просто я еще не привыкла к своей внешности и не вижу схожих черт.

– А ты что там делал, что так сильно устал, и позволяешь разговаривать с матерью таким тоном? Или, может быть, я чего-то не знаю, и именно ты кормишь меня? – спросила я отвалившись на стуле. Фил держал губы, чтобы не улыбнуться. Судя по усам, я поняла, что он их прикусывает.

– Я выбирал доски нужного размера и приносил их отцу. Если он соглашался, что это то, что нужно, я с рабочими прилаживал их на место. Отец сказал, что я не научусь делу, коли не подержу в руках каждую из этих досок, - теперь уже испуганно ответил мальчик.

– Вот, можешь, когда хочешь, правда? – спросила я, рассматривая его широко открытые глаза и веснушки на щеках. Когда он говорил, была видна щербинка между верхними зубами, и это делало его немного похожим на кролика, что умиляло. Сейчас он был похож на испуганного кролика.

– Что можешь? – переспросил он и тоже принялся кусать нижнюю губу.

– Отвечать с уважением. Можешь меня не бояться, просто, если в семье нет теплого отношения друг к другу, это и не семья вовсе, - добавила я и вышла из-за стола.

Глава 5

Проводив отца семейства, я решила сразу приступить к делу. Негоже ходить кругами по этой кухне, если все за раз можно укомплектовать, как удобно хозяйке. Правда, хозяйка здесь сейчас была Мэри, и ее совсем не напрягала беготня. Ну, это ничего, обязательно оценит. Главное, увидеть и попробовать, как это должно быть! Руки у меня чесались с первого дня пребывания в этом доме, но сегодня нам дали зеленый свет официально.

Плита располагалась по центру, и ее, само собой, невозможно было передвинуть. Да и не хотелось лишать дом этой атмосферы. А вот разномастные шкафчики и полки с занавесками, что занимали аж три стены…

– Гарри, малыш, раз ты сегодня единственный мужчина в доме, и знаешь где у нас хранится молоток и гвозди, ждем от тебя инструмент и твои умелые руки. А мы с Мэри пока освободим полки. Половину вот этой стены нам нужно освободить и добавить к той, - я указала детям как я вижу перемены, а они только и успевали, что вертеть головами с открытыми ртами.

Разномастные мешочки с остатками круп мы отнесли в чулан к основному хранилищу, сняли занавески, выдернули маленькие гвоздики, к которым крепились шнурки с тканью, и отмыли все с мылом. Дерево было качественно обработано маслом на несколько раз.

– Дети, хочу провести с вами небольшой ликбез по оказанию первой помощи, чтобы не случилось, как тогда, - я махнула головой в сторону сарая. – Если ваша мать свалилась со стула или ушла и не вернулась в чулан, вы сходите и проверьте. Если я не буду говорить с вами, зовите взрослых, допустим, соседей. Иначе, потеряете вы мать и придется жить с мачехой, а Мэри уже знает какими бывают мачехи.

– Что она знает? – переспросил Гарри, помогая мне выдвинуть панель с полками от стены.

– Что мачехи используют детей для тяжелого труда и не дают шансов пробиться в люди, - ответила я.

– Это - как ты сегодня, правильно? Мы занимаемся тяжелым трудом, и мне пришлось остаться дома, а не поехать с отцом учиться его ремеслу, - вздохнув тяжело, сказал Гарри и продолжил тянуть полки.

– Мне кажется, или вы меня недолюбливаете? – я внимательно посмотрела на этих двоих, совершенно не похожих на брата и сестру, сорванцов.

– Не кажется, но ты знаешь, почему, - серьезно ответил мальчик.

– Гарри преувеличивает, Полка. Он хочет казаться старше и ведет себя как отец, - вступила со смешком Мэри.

– А вот и нет. Я, и правда, ему очень помогаю, - бросив все, Гарри выпрямился и зло посмотрел на сестру.

– Хорошо, все у нас молодцы, только вот, совета в нашей семье нет и взаимной любви тоже. Не кажется? – я посмотрела на Гарри

– Ничего у нас нет, потому что мы не такие, как все эти семьи, и ты прекрасно это знаешь, - выпалил он и принялся со злостью двигать полки ногами, упираясь спиной в стену.

– Так, давайте сядем и вы мне все расскажете. Почему это мы не такие? Иначе я с вами больше не стану разговаривать.

– Ни слова на эту тему. Ты знаешь. Ни сло-ва! – по слогам и с особой важностью ответил Гарри, но когда я схватила его за запястье и притянула к себе, чтобы расспросить, он выдернул руку и убежал из дома к конюшне.

– Полка, не спрашивай об этом, даже я не могу тебе ничего говорить. Мы все обещали друг другу, что наша тайна не будет обсуждаться ни с семьей, ни с чужими, и от этого зависит наша жизнь! – серьезно сказала девочка, выходя за братом. – Я попробую с ним поговорить, но ты тоже пойми… папа велел ни слова не говорить.

Она выбежала, а я осталась сидеть посреди раскуроченных шкафов в полном непонимании. Ну и ладно, подавитесь вы своей тайной. Больше ни слова. Хотите жить, как соседи в коммуналке? Я вам устрою!

Дети вернулись минут через пятнадцать и принялись помогать мне и дальше. У полок были боковые и задняя стенки, ножки сантиметров десять, а фасадов здесь, видимо, еще не знали или эта чума с занавесками была кусочком местной моды. Я решила, что пора ее менять. Просить Фила сделать дверцы? Да пошел он к черту!

Я сделаю одинакового размера корзины, и они мило будут смотреться на этих полках. Всю эту мелочь мы разложим по корзинам, а с лицевой стороны к корзинам можно прикрепить небольшие спилы с наименованиями продуктов.

Мозг работал как часы – я вернулась в свою стихию, и моя мания «все по полочкам», наконец, нашла выход.

Запасы газет нашлись в чулане, тонкие реечки были в огромном количестве в мастерской. Маленькие гвоздики и молоток, и вуа-ля! У меня есть все необходимое для создания первой формочки. Из газет я решила делать папье-маше. Это, конечно, не салфетки, которые клей себе и клей слоями на форму, но все же.

Массу из газет я делать не стала. Бумага не очень толстая и совсем не лощеная, а значит, ее можно смачивать обрывками в клейстере и прикладывать к форме. Дело пошло быстрее, когда Гарри понял, что мы делаем и что нам не хватает форм.

Он обращался с топором, как взрослый, и мне в какие-то минуты было даже страшно. Но он сделал нам несколько деревянных ящиков размером как раз, как моя первая форма. Мэри получала столько удовольствия от процесса, что аж язык высунула.

Только к поздней ночи мы сделали шестнадцать штук для одного шкафа, и сейчас они стояли на слабо затопленной печи и сушились.

– Отец! – вскинув руки, закричала девочка так неожиданно, что я чуть не упала.

– Что с ним? – спросила я, осмотревшись. Сначала я подумала, что он вернулся, и просто я его не увидела.

– Он должен вернуться, а у нас нет ничего на ужин!

– У нас осталась каша и жареные овощи с обеда, - попыталась я успокоить ребенка, который метался по кухне, не находя нигде запасов.

– Каша – утренняя пища, а одних овощей на ужин мало! – Мэри так искренне переживала, что ее отец не получит всего набора белков, жиров и углеводов, что я решила ей помочь:

– Милая, у нас есть соленое мясо или копчености?

– Да, конечно. И то и другое, - ответила она и, увидев во мне помощницу, расслабилась.

– Гарри, убирай формы с плиты, подкинь дров. Мэри, ставь кастрюлю и неси копчености и соленое мясо. Сейчас мы приготовим быстрый и вкусный ужин. Я отправилась в чулан, чтобы порыться в крупах, и нашла там перловку.

Глава 6

Деревня, в которой мы жили, вовсе не походила на деревню, какой мы привыкли ее видеть. Стоящие на достаточно большом расстоянии друг от друга дома больше напоминали скит. Вдали от города и рынка, в полной тишине, что обрывают лишь голоса скота.

Наш дом был самым маленьким, да и никакого хозяйства, кроме небольшого огорода и двора с конюшней и мастерской, не было. Два остальных хозяина использовали земли с размахом. Тропинка, которую прорезали следы от колясок и телег, тянулась между всеми владениями, и рассмотреть, как живут остальные было проще некуда.

Я знала только одну особу – Марфу, к имени которой зачем-то лепили приставку «кора». Видимо, это что-то вроде миссис. Ну ладно, кора так кора. Мэри рассказала, что у них трое детей. Во втором доме, что был дальше всего от нас, но, судя по направлению дороги, на выезде из нашей деревушки и ближе всех к городу, также жили фермеры.

Земли были арендованными, и требовалось согласие на постройку здесь. Ежегодно мы платили налог, а истинный хозяин мог легко придумать причину, по которой захотел бы, чтобы семья съехала. Правда, при этом он должен был оплатить стоимость дома, что построили на его земле, но в случае с фермерами это совсем мало, так как уехать с тремя чемоданами в другое место – это одно, а вот имея стада, достаточно сложно найти жилье с подобными условиями.

Мэри рассказывала обо всех деталях жизни в королевстве Ланномар, а мне казалось, что я слушаю сказку. У нас не было стада, да и весь свой скарб мы могли поместить в две телеги, но, как только я представила, как тяжело остальным, стало не по себе.

– У коры Лидии пятеро детей, но двое из них совсем младенцы, и я иногда сижу с ними, пока она управляется в огороде. За это они дают муку. Ее муж – кор Маршал - мельник, и их земли находятся возле реки. Прямо там он и построил мельницу. Их старший сын Дени старше нашего Гарри, и они работают вместе, девочки примерно мои ровесницы, а близнецы родились совершенно неожиданно, - указывая на дом на берегу, рассказывала Мэри.

– И часто ты ходишь к ним? – рассматривая красивый дом и аккуратную изгородь, спросила я.

– Когда позовет кора Лидия. Чаще всего, когда наступает время уборки урожая. Они нанимают помощников, но с детьми она доверят сидеть только мне! – гордо заявила маленькая хвастунишка.

– Она добрая?

– Да, очень, но тебе она никогда не нравилась, - вдруг добавила Мэри.

– Странно. Как ты думаешь, почему?

– Потому что у нее все валится из рук, - засмеялась Мэри. – Ты так и говорила, что не можешь даже смотреть на то, как она работает, потому что у нее руки как крюки!

– Ужас, Мэри. Я была такой злюкой?

– Иногда да, но в остальном, если все по местам и мы с Гарри послушные, ты не ругалась.

Итак, значит, Полка – та еще мегера была. Но уж больно похожа на меня в плане осуждения людей, навязывания своего порядка. Я сейчас не вела себя так, как раньше, только потому, что здесь совсем не как там, и еще не понятно, что со мной могут сделать за длинный язык. И так, в первые же дни напрягла детей перестановкой, хоть они все и привыкли жить по своим правилам.

– Вспомни, Эля, как от тебя рвали когти все, кому ты не платила! – повторяла я сама себе шепотом, посматривая на маленькую Мэри. Я не хочу потерять ее. Вряд ли найдется или родится ребенок умнее и милее, чем Мэри.

Я радовалась, что мы никого не встретили. Мы прошли вдоль реки, я рассмотрела издали мельницу, дом и ягнят, что паслись во дворе Лидии. На веревках было много белья, и развешено оно было аккуратно – уголок к уголку, как учила меня в детстве мама, потому что соседи могли заметить, и называть нас не аккуратными. Наверно, отсюда у меня и началась проблема с принятием неровностей и кривизны.

– Мэри, расскажи мне еще о королевстве. Может. ты что-то знаешь о королеве или о том, кто действительно управляет королевством? Какие права у людей? – мне негде было взять информацию, кроме как из головы этой юной леди и обрывочно из газетенок. Мой муж отрицал мой диагноз, и говорить на эту тему со мной просто не хотел.

– Особо и нечего, мамуля. Королева правит вместе с палатой лордов, если быть совсем точным, но считается, что сама. На нее влияют две партии, и остальным из-за них и не удается донести свои пожелания или провести новые законы… - девочка вдруг осеклась, словно поняла, что говорит вовсе не детским языком, но дело было совсем в другом, как оказалось. – О королеве лучше не говорить с незнакомыми, запомни это. Говорят, что ее люди найдут способ, как закрыть рот недовольным.

– А эти лорды? Ну, партии, которые поддерживает королева? Они богаты?

– Несметно! – обрисовав руками несметность богатства в виде шара, ответила Мэри.

– Значит, есть недовольные?

– Много, но люди скрывают это, - словно боясь, что нас могут услышать, девочка говорила шепотом.

– Ясно, тогда расскажи пока о том, что не под запретом, допустим, давно ли королева на престоле, и после кого она пришла? Есть ли король?

– Король умер от длительной болезни, а их дочь – принцесса Аурлика должна стать будущей королевой. Король получил престол после смерти его кузена. Говорят, что при странных обстоятельствах погибла вся семья – они упали в карете с обрыва.

– Что в том удивительного?

– Дорога там цела, и до обрыва еще много метров – там легко разъезжаются даже три кареты. Да и стражи, что сопровождали королевскую семью… они выезжают вперед и проверяют дорогу, и только потом гонец возвращается назад, сообщая, что дорога чиста. Погибла вся королевская семья. На престол взошел король Клариус. А его жена – графиня Леонидия стала королевой.

– И ты должна стать фрейлиной Аурлики? – переспросила я.

– Да, она будущая королева, и через десять лет она займет место своей матери, что пока опекает ее. Для принцессы нанимают самых лучших учителей, и весной начнется отбор.

– И фрейлиной может стать девочка, не имеющая титула? – удивилась я, зная из своей истории, что таковыми могли стать только титулованные особы.

Глава 7

Хорошо, что Фил спал, когда я вошла в комнату. На столе слабо горела масляная лампа, и в ее свете сонный он выглядел не так уж и опасно. Расслабленное лицо казалось совсем не знакомым – не тем, каким я привыкла видеть его каждый день.

Переодеваясь в ночную сорочку с пустой стороны кровати, я постоянно наблюдала за тем, чтобы он не обернулся в самый неожиданный момент. Также осторожно я присела на край постели, закинула ноги под одеяло и легла на самый край. Несколько минут привыкала к тому, что рядом лежит и сопит чужой мужчина, а заснула, думая о поездке в город, которого никогда не видела.

– Позволь, мне пора вставать, - шептали мне на ухо сквозь сон. Я проснулась лицом к лицу с Филиппом. Отстранилась и только потом поняла, что лежу на его плече.

– Ты же обещал не трогать меня! – подскочила я с кровати, чуть не упав, так как ноги запутались в длинном подоле.

– Вот я как раз тебя не трогал. Проснулся от того, что отлежал руку. Открыл глаза, а на ней лежишь ты. Думаешь, я сам тебя затащил на нее во сне?

– Черт тебя знает, что ты делаешь по ночам, - кутаясь в плед, ответила я.

– Сплю, дорогая, потому что за день устаю как собака, и как только голова касается подушки, засыпаю. А просыпаюсь, как только закричит первый петух. Гарри и Мэри тоже давно привыкли к этому. Как и ты… Потому что, когда мы вставали, вода была нагрета, и в доме пахло едой, - он говорил, а сам разминал плечо, потом ногами искал тапочки, чтобы отправиться в туалет, но я опередила его босиком.

– А завтрак снова будет готовить Мэри? Ты помнишь, что сегодня придет учитель? – кричал он мне вслед. 

Да, и это еще лето. А что же будет в доме без центрального отопления зимой? Вода, наверное, ледяная по утрам, да и комнаты тоже.  Интересно, как они прогреваются? Ведь кроме печи-плиты в центре огромного зала с кухней в доме нет ни каминов, ни печурок. Я решила не думать пока о том, что не наступило, и войдя в ванную комнату прикрыла за собой двери. Никакого замка или даже крючка здесь не было. 

– Потерпи чуток. Пока ты умываешься, я приготовлю завтрак, - я вспомнила о кислом молоке, благодаря которому можно быстро испечь оладьи. Жаль, здесь не было сгущенки! Та-ак… Она ж варится из молока и сахара. Плита, пока готовим да и потом тоже, долго остается теплой, а внутри на углях и подавно – еще часа три тлеют. Значит, нужно сразу поставить вариться сгущенку, и к обеду у нас будет прекрасный десерт.

Из ванной я вышла одетой полностью, а судя по тому, что Фил тоже уже оделся, думаю, он сбегал за конюшню. Ничего, по утрам перед работой природа полезна, - подумала я с улыбкой и посмотрела на него еще раз. Теперь его брови приняли привычное положение – они почти соединились у переносицы. Либо он постоянно всем был недоволен, либо же старался казаться серьезнее. Выглядел он «благодаря» этой мимике старше, и думаю, прекрасно знал об этом.

Мэри уже затопила плиту, поставила на нее кашу и протирала пол. Я поражалась тому, как эта девочка видит все мелочи и нисколько не боится работы.

– Милая, давай позавтракаем, а потом примемся за уборку. Думаю, мы успеем до прихода учителя, - выйдя к ней, сказала я.

– Нет, что ты. Обычно мы это делали перед сном – ты говорила, что нельзя оставлять дом с крошками на ночь. Давай хоть сейчас я все быстро приберу! – заявила девочка, и продолжила начатое. Она три раза поменяла воду, пока закончила намывать полы в кухне. Половики они с Гарри вытрясли на улице и постелили снова. Неужели это все научила ее делать Полианна? Значит, она была еще более дурной, чем я?

Это первое место, которое, несмотря на неудобство из-за отсутствие бытовой техники и прочих привычных вещей, не раздражало меня, но чтобы девочка была так замотивирована? А Фил, который ополаскивает сапоги в специальном корыте перед крыльцом и вытирает их насухо перед тем, как снять их на крыльце? По-моему, мне самой будет сложно здесь жить, а не им со мной, как я привыкла.

– Ты о чем задумалась? – спросила Мэри, наблюдая за тем, как я жарю оладьи. - И зачем ты варишь молоко с сахаром?

– Думаю о том, почему тебе не лень по утрам заниматься уборкой. А из молока получится нечто очень вкусное! – ответила я и указательным пальцем коснулась кончика носа девочки. Она засмеялась.

– Лень расхолаживает, ты сама говорила, что каждую минуту жизни нужно занимать делом, иначе эту минуту займет дьявол, а потом начнет отвоевывать все больше и больше времени.

– А учитель что говорит на этот счет?

– А учитель говорит, что в школе нет места дьяволу или Богу. С помощью Бога мы здоровы, а жить лучше можно только с помощью науки! – заявила она, копируя мимику и голос, видимо, учителя.

– Он прав. Лучше не путать эти вещи. Учеба важнее многих вещей, в том числе, и уборки, Мэри, - я закончила с оладьями, и мы накрыли на стол.

Завтракали в тишине. Я смотрела на полку и прикидывала – сколько всего еще нужно сделать корзинок. Потом мы убрали со стола, мужчины отправились в мастерскую, а мы начали готовить комнату к уроку. Сняли скатерть со стола, протерли его, принесли бумагу и карандаши, Мэри, наконец, достала и разложила перед моими глазами свои тетради. Они-то меня и добили!

Ее почерк был настолько идеален, что казалось, она пишет каждую букву через трафарет. Абсолютно одинаковый наклон, высота, расстояние между ними. Я видела такие шрифты только в программах для специалистов, и, чаще всего, они были не бесплатными.

– Доброго дня, кора Полианна, - раздалось за моей спиной, и я обернулась к двери. Там стоял мужчина лет пятидесяти, чуть полноватый, но эта полнота только красила его – молодила. Немного выше меня ростом, клетчатый пиджак, под которым угадывалась серая безрукавка и белая рубашка. Темные брюки дополняли этот костюм, и все в нем было подчинено стилю, а сочетание цветов было просто великолепным. Серые глаза, лапки морщинок вокруг, глубокие носогубки – все говорило о его веселом характере.

Глава 8

Кор Алистер закончил с детьми уже под вечер. Устала даже я. Дети с такой радостью выбежали на улицу, что я даже начала считать свои выводы об их скромности поспешными.

Учитель ужинал с нами. Филипп расспрашивал его о новых достижениях в науке, и тот говорил о каких-то мелочах, вроде той, что рану теперь возможно сшивать, и она так быстрее заживет. Мне стало страшновато за свое здоровье и здоровье детей. Хорошо хоть роды позади, и мне не придется переживать по поводу этого момента, - подумала я.

Дав задание для Гарри и Мэри, он откланялся – мы услышали подъехавшую коляску. Проводили учителя и выдохнули. Весь день, по сути, заняла учеба. Сейчас я радовалась тому, что это только два раза в неделю, и не всегда в нашем доме. Хотя, благодаря ему я смогу понять, что здесь изучают, а что под запретом, а то начну рассказывать детям сопромат, а нас потом дружно сожгут, как еретиков.

Мэри вызвалась помогать мне с газетами, а Гарри после ужина пошел с отцом в мастерскую доделывать работу – утром мы должны были вместе ехать в город. Гарри оставался дома с Мэри, а Фил с вечера должен уложить заготовки в коляску.

– Вот уже и темнеет, - грустно сказала Мэри и выдохнула.

– Тебе жаль времени? Завтра позавтракаете и можете заниматься тем, что вам нравится, - с улыбкой ответила я девочке.

– Нет, жаль, что учитель так мало бывает здесь. Мне бы хотелось больше узнать.

– А детям обычно нравится играть и бегать, Мэри. Детство скоро закончится и начнутся дела и обязанности. Ты так и не сможешь поиграть, - доделывая форму для коры Фаусты ответила я девочке.

– Мне скучно просто так играть или бегать, как это делают Дэни и Гарри. Они могут просто рубить палкой крапиву, и им весело от того, что они губят ее без причины. Мне жаль времени на эту ерунду.

– Что бы ты хотела делать, дорогая? – я все больше удивлялась этой девочке, но боялась увидеть в ней черты сумасшествия. Дети – индиго, вот эти не по годам развитые существа. Мне всегда казалось, что они глубоко несчастны от каши, что варится в их детской голове. Они просто не успевают перестроить свое детское восприятие под серьезные вещи.

– В Ландеке есть университет, но девочкам там пока учиться нельзя, да и стоит это недешево, - грустно вздохнула Мэри и продолжила лепить корзинку.

– Думаю, со временем и это станет возможным, Мэри, а пока я могу что-то рассказывать тебе за работой. Что тебя интересует больше всего? Только, прошу, кроме истории, потому что я ее не помню совсем.

– Откуда берется дождь? Учитель не может ответить на этот вопрос, и говорит, что вода собирается над землей долгие годы, - хмыкнула Мэри и уставилась на меня.

Я указала ей на кастрюлю с остывающим супом и попросила аккуратно открыть крышку. Она это сделала и с вопросом посмотрела на меня.

– А теперь наклони крышку, - сказала я и подошла, подставив под край крышки чистую тарелку.

– Да, там всегда вода, - как о чем-то обыденном, ответила она.

– А ты не думала, откуда она там? Ведь суп имеет совсем другой цвет и вкус.

– Это от пара. Пар становится водой, - отмахнулась она от меня, но вдруг ее глаза блеснули. Мне показалось, что я увидела чудо – момент, когда в человеке зарождается мысль. – И дождь… Это пар от земли, от озер и морей, что поднимается вверх, там собирается в большие облака и становится дождем… - она положила крышку и , не посмотрев на меня, прошла мимо в свою комнату.

Ну вот, я сломала ребенка, которому еще слишком рано все это знать… тоже мне мамаша – ни ума, ни фантазии. Поди специально пока детям такого не говорят, а я вперед батьки в котел.

– Мы закончили, и готовы спать. Мэри уже легла? – в кухню вошли Филипп и Гарри. Фил заметил три сырых короба – корзины, что теперь будут сохнуть на остывающей плите, а утром поедут к новой хозяйке. – Из чего ты сделала раствор краски?

– Из луковой шелухи, Филипп, и есть еще такие красители, как дубовая кора, некоторые сушеные травы. Методом проб можно создать множество оттенков для дерева и бумаги. Мне же нужно только закрасить буквы на газетах.

– Это отличная идея, Пола. По возвращению я приготовлю тебе несколько отрезков, а ты покрасишь их в те оттенки, что доступны сейчас, хорошо? Я думаю, это понравится людям. Я сегодня весь день смотрел на тот брусок, потом покрыл его маслом, и, как ты и сказала, он стал еще красивее.

– Да, конечно, сделаю. А ты покажешь мне город. Или мы лишь к заказчице и обратно? – я хотела точно быть уверенной, что мне позволено будет посмотреть место, где людей больше, чем в нашем глухом углу.

– Да, конечно. После того, как я все выгружу и ты покажешь свои новинки, можешь брать коляску и поехать осмотреть город, - Фил, судя по голосу, и не думал меня удерживать возле себя.

– Я не умею управлять ею, Фил, - опустила голову я.

– Завтра я научу тебя по дороге, потому что все знают, что ты управляешь коляской лучше меня. Я, и правда, начинаю верить, что с тобой что-то не так. Ты хоть что-то вспомнила?

– Ничего, Фил. Я просто узнаю все как впервые и свыкаюсь с этим знанием. Но я очень люблю Мэри и начинаю любить Гарри, - пожалуй, мне и самой было стыдно за то, что я лишила семью любимого человека, а самое главное, любящего.

– Думаю, все вернется со временем. Я не стану торопить тебя. Если ты не вспомнишь, я расскажу тебе. Только не сейчас, не сейчас, - он как-то отрешенно ответил и прошел мимо меня в комнату.

Ну ладно, тайна сия есть велика, судя по всему, - проговорила я про себя и пошла заканчивать с расположением корзинок на плите. Ребенка я ввела в ступор дождем, мужа тоже заставила загрустить… Осталось «сломать» Гарри, но тот, видимо, умнее всех нас, и, не ввязываясь в диалоги, ушел спать расстроеный тем, что он завтра остается нянькой для младшей сестры.

Выждав, как и вчера, пол часа, я на цыпочках прокралась в комнату. Фил спал. Сегодня я видела его работу, и понимаю, как она трудна. Это он еще дома работал, не выезжал. Меня сегодня вымотал учитель и эта толпа ребятишек в доме.

Глава 9

Город начинался как небольшая деревушка: одноэтажные домишки, тут и там стайки детей, овцы и козы перед домами. Наши дома в глуши выглядели куда более привлекательно. Люди, что встречались на улице, либо куда-то шли, либо бежали, или вовсе – тащили несусветную тяжесть на спине. М-да, все города по-своему похожи, - подумала я и принялась рассматривать начинающиеся многоэтажки. Я их так обозвала потому что Фил сообщил за несколько минут до приближения к ним, мол, сейчас будут самые высокие дома в мире.

Я конечно не надеялась увидеть высотки как в Дубае, но на восемь-девять этажей я все же рассчитывала. И удивиться мне следовало как можно сильнее, потому что если уж я забыла свою семью, то дома «до неба» уж точно должны были меня привести в экстаз. Это все судя по тому, как Фил оглядывался на меня, ожидая моей реакции.

Да, потолки там высокие, но шесть этажей? Вы серьезно, ребята? – подумала я, но рот, якобы для того, чтобы не отвалилась челюсть, я прикрыла. Кирпич и железные балки. Это хорошо, если у вас здесь морозов нет, ребятки, иначе эти самые балки – так себе задумка. Точка промерзания у железа будет ровно в вашей комнате, а отсюда, кроме холода, и сырость, и постоянная промозглость.

– Тебе нравится? – Фил ждал моего восторга.

– Очень! Только вот, страшно там жить, Филипп.

– Отчего же? Ты всегда хотела жить в городе, в уютной квартире из двух комнат, иметь прислугу и ходить на выставки и премьеры в театр! – он был явно удивлен.

Так вот, значит, какой была эта ваша Полка! Как там пелось в песне из моего времени? «Она хотела бы жить на Манхэттене» …

– Мне нравится наш дом, нравится, что там тихо и безопасно для детей, - честно ответила я. Да, мне нравилась городская сутолока, но это только в момент работы, а жить я хотела бы за городом!

– Нам все равно придется переехать, Пола. Мы уже обсудили это, - Фил повернул направо, и мы съехали с улицы «небоскребышей».

– Знаешь, если все уже решено и распланировано, то и со мной не стоит на эти темы разговаривать, - ответила я и отвернулась.

До места мы ехали молча. Мощеные камнем улицы, чистые тротуары – эта часть города мне нравилась больше. Двухэтажные дома, ящики с цветами на окнах, небольшие балкончики, с которых дети пускали мыльные пузыри. В одном из таких домиков и жила заказчица Фила – кора Фауста.

– Фил и Гарри столько рассказали о вас, кора Полианна, что я пригласила своих подруг и соседок, чтобы и они посмотрели на вас, - прямо от порога начала пожилая женщина в черном чепце.

– Доброго дня, кора Фауста, и что же особенного рассказали обо мне, - ответила я аккуратно, проходя в дом. Фил подмигнул мне, указывая на доски, которые нужно было занести в дом.

– Кор Филипп, мой слуга занесет все, что вы привезли, - указав на мужчину лет тридцати, крепкого и достаточно высокого, сказала старушка, и поторопила меня внутрь.

Да, как и говорил мой муж, дом был очень маленьким. Вернее, это была квартирка. Первый этаж занимала большая гостиная, объединенная с кухней, и небольшая ванная комната, а на втором, скорее всего, была лишь спальня.

– Вот она, вот эта прекрасная выдумщица, что лишила меня головной боли и необходимости делать перегородки, - с этими словами мы обошли диван, на котором сидели три таких же, как и хозяйка, чопорных дамы в годах.

– Простите, но чем же я заслужила столько слов, милая кора Фауста?

– Смотрите сюда, - она бесцеремонна повернула меня за плечи к стене, возле которой стояла кровать. Скорее всего, хозяйка еще не расставила мебель, и ее место на втором этаже.

– Да, это кровать, - ответила я.

– Вы видели как я хожу, милая? Практически еле передвигаюсь, а теперь гляньте на эту лестницу! Когда я поднимусь и войду в спальню как раз настанет время для того, чтобы просыпаться и спускаться к завтраку! – она засмеялась, довольная своей шуткой, ее подхватили подруги и, конечно же, не могла не присоединиться и я.

– А при чем здесь моя помощь, кора Фауста? – все еще улыбаясь, спросила я.

– Ваш сынишка рассказал, что вы дома планируете полки до потолка, и такая полка может вполне себе выполнить роль стенки, так как и в кухне она будет полезна, и мою спаленку возле печи отгородит, - разъяснила бабуля, а я тут же поняла, о чем она.

Когда Гарри дома передвигал полки, составляя их компактнее возле стены, мы освободили половину гостиной от перегородок, сделали светлее, и я рассказывала им, что если нам не станет хватать полок, мы просто попросим отца добавить этих самых полок аж до потолка.

– Да, вы правы. Понимаю, вам слишком трудно подниматься на второй этаж.

– Да, милая, и, кроме этого, я смогу рассчитать моего слугу и взять молодую девочку, которая будет готовить мне и прибирать в доме за жилье. Комната на втором этаже окажется ей хорошим расчетом, - разъяснила она.

– Только вот, советую все же повыбирать девочку. Ваш слуга, вижу, хорошо знает вас и уважительно относится, но… почему вы его рассчитываете? – переспросила я.

– Я продала дом, а эта квартира осталась мне от сына. Он уехал в другую страну и я осталась совсем одна. У меня не было возможности содержать мой дом и слуг. Он предложил мне жить здесь на деньги от продажи дома. Процент в банке не столь высок, но на него можно позволить себе одну служанку. Здесь спокойная улочка, да и в городе скоро начнутся приемы – как только королева вернется в зимнюю резиденцию, жизнь забурлит, - мечтательно сказала она и ее глаза загорелись огнями прошлых балов, на которых она, видимо, когда-то блистала.

– Думаю, я буду вам полезнее, чем вы думали, потому как здесь можно поставить не только полку в ширину кровати, кора Фауста. Кроме этого я рекомендую заказать ширму.

– Они слишком тяжелые, милая. Мне бы хотелось, чтобы она была не массивной, а легкой, но не из материи, поскольку тень на ней – плохой вкус, - сморщилась она.

– Хорошо. Филипп сделает легкую деревянную рамку, а я заполню ее рогожкой очень интересной техники, похожей на плетение из лозы. Но это будет нечто совсем иное, - описала я все, что запланировала.

Глава 10

Оленину подали до возвращения Филиппа. Запах от мисок шел просто волшебный. Мясо, видимо, очень долго тушили, и потом добавляли к нему овощи и травы. В голове шумело от пива и мыслей.

Спросить прямо? А вдруг этим самым я запущу что-то ужасное? Вдруг он хочет избавиться от меня? Тогда зачем носится со мной, как с вазой? Зачем пытается настроить на доверие? Что с меня взять? У меня нет родителей, а значит и наследства. Где Полианна жила раньше? До встречи с ним? Он сказал, что и у него не было родителей!

– О! Я как раз вовремя! Потирая руки, к столу подошел Фил. Его лицо не выражало ничего, словно мы только приехали и уселись за стол. Как будто и не было никакого разговора с незнакомой мне женщиной.

– Да, и запах немыслимый! – ответила я для проформы и осторожно подняла на него глаза, - уже хотела искать тебя. Где ты был?

– Нужно было поговорить кое с кем. Об этом я, как и обещал, расскажу тебе потом. Он жадно ел, но так аккуратно, словно привычки его оттачивались в мишленовских ресторанах. Судя по его рассказу об отсутствии родителей ему, это явно не грозило, а значит, всему этому он научился сам. И этот щегольской вид, хоть и работа его вполне себе простецкая. Таких мастеров проще представить в рубашке и свободных брюках сплошь в пятнах смолы, на которую налипли опилки. Как правило, они в этой одежде ходят и в пир и в мир. Филипп был совсем иным персонажем.

– Скажи, мне нужно беспокоиться? – хоть и собиралась молчать, но этот вопрос не задать я просто не смогла.

– Совершенно не о чем, - засмеялся он и принялся за мясо. Благо, он не смотрел на меня, когда ел, иначе заметил бы, куда я смотрю. а, может, и заметил, - вдруг мелькнула мысль. Тогда... Он слишком уверен в себе и умен, чтобы не переживать о ситуации, когда я узнаю что-то большее.

Я заметила движение на лестнице за окном, где ранее увидела Фила, и чуть не упала с лавки – по ней спускались дети. Катарина ждала их внизу и улыбалась каждому, раздавая какие-то бумажки или фантики. Среди мальчишек я заметила троих девочек лет двенадцати – пятнадцати. Если я кого-то и пропустила, все равно, там было не менее двенадцати человек. Что они делают в этой чертовой гостинице?

– Что случилось? – подняв на меня глаза, спросил Филипп.

– Ничего, просто осматриваюсь. Здесь не только вкусно, но и очень приятно находиться, Фил. Хозяйка – хорошая повариха, и не только! – выпалила я.

– Да, Бэлла знает свое дело, - утвердительно качнул головой Филипп. – Я рад, что поездка доставила тебе радость.

– Очень вкусно, Фил, и познавательно, но мне кажется, нужно поторопиться домой. Скоро стемнеет, а дети одни.

– Да, дорогая, доедаем, и сразу отправляемся.

– Только вот, не знаю как сказать… Мне нужно в уборную, - шепотом чуть слышно сказала я, наклонившись к столу.

– Скажи Белле, она укажет тебе дорогу, - так же, заговорщицки шепча, ответил Филипп.

Он был спокоен, как и до встречи с этой Катариной. Даст Бог, и я выживу, но узнать эту тайну мне нужно было как можно быстрее. Бэлла указала мне на заднюю дверь, но была удивлена, что я не знаю дорогу, пробурчала что-то вроде: «уборная, как и раньше, там».

Я поторопилась, чтобы успеть столкнуться с этой женщиной, что сейчас, будто Белоснежка среди гномов, ворковала с детьми. Когда я вышла на задний двор, она вскинула глаза и тут же опустила их. Улыбнулась натянуто, как улыбаются люди, когда взгляд задерживается на чужом лице, и человек ловит этот взгляд. Я улыбнулась в ответ. Я прошла мимо них, и услышала, как она шикает на ребятишек. «Домик» уборной был вполне приличный, и на улице возле него висел на стене рукомойник и даже полотенце.

Раз уж пришла, я быстро избавилась из пива в организме, постояла там еще пару минут, старательно прислушиваясь к детской болтовне, и вышла. Катарины уже не было, а на лестнице сидели две девочки и мальчишка лет шестнадцати. Эти были самые старшие. Видимо, остальных она быстро увела наверх. Что за чертовщина здесь происходит, и кому верить, - были мои основные вопросы к тому, кто переселил мою грешную душу в это тело.

Филипп наблюдал за моим возвращением. Видимо, он уже расплатился и ждал меня, разговаривая с хозяином.

– Заезжайте почаще, мы всегда рады вам, - провожая нас, сказал Элиус и помог мне подняться в коляску.

Мы отъехали и через несколько минут выехали на знакомую уже мне лесную дорогу в сторону дома.

– Откуда там столько детей, Филипп?

– Когда ты называешь меня полным именем, мне кажется, что ты хочешь узнать совсем другое, а не о том, что спрашиваешь, - засмеялся он. – Раньше ты всегда называла меня Филиппом, а после того случая в сарае ты называешь меня Фил.

– Знаешь, у меня масса вопросов, на которые ты все никак не ответишь, но я терплю. Так на этот вопрос ты можешь ответить? Откуда на постоялом дворе столько детей?

– Я не знаю, дорогая. Возможно это дети постояльцев или прибилась стайка попрошаек – пока тепло они ходят между городами и деревнями. Строят шалаши и живут в лесу.

– Дети? Одни в лесу? А как же учеба, что они едят? Кто их лечит? – Филипп так спокойно и обыденно говорил о жизни ребят, что у меня холодок пробежал по спине.

– Пола, я начинаю верить, что в твоей голове не осталось ничего, - посмотрев на меня внимательно, ответил он. – Накинь плащ, иначе твое платье покроется слоем пыли.

– Не уходи от разговора, Филипп. Я не могу поверить, что они живут на улице.

– Уж поверь. Думаю, они по мелочам помогают хозяевам постоялого двора. За это их кормят, а, может, Бэлла находит им одежду.

– Да, они очень плохо одеты. А та женщина, что была с ними? Она что-то раздавала каждому… - я заметила, как щека Филиппа дернулось – попала в точку.

– Полианна, прекрати этот поток вопросов. Я устал, и единственное, чего мне хотелось бы после сытного ужина и выпитого пива – спокойно добраться со своей женой до дома, обнять детей, потом помыться и, обняв эту самую жену, заснуть, потому что с раннего утра у меня… как и у тебя, заметь, много работы!