Идеальный реверс

глава 4

Как-то раз, увидев результаты последнего теста, капитан Блэйк уставился на меня с интересом.

– Интересно, рядовой, вы настолько быстро учитесь или просто наобум тыкали?

Усмехнувшись, я ответил:

– Наобум.

Приятно, что на общем фоне я выгляжу не хуже всех, а местами даже неплохо, но возможно, что мне всего лишь повезло с подразделением – парни там туповатые. Конечно, я старше их, зато нигде не учился – а по тестам стабильно попадаю в первую десятку. Бедный капитан. Или это все новобранцы такие?

Он окинул меня изучающим взглядом, пробормотал:

– Вот бы мне кто-нибудь так наобум цифры в отчётности ставил… – и помахал каким-то бланком.

Рассудив, что я ему должен, на следующее утро я пришёл к нему в кабинет. Капитан искренне удивился и сказал, что вообще-то пошутил, но добавил, что от помощи никогда не отказывается, так что, раз уж я здесь, могу попробовать – вдруг и правда толк будет. И мы засели в его кабинете до вечера.

Было странно сидеть за одним столом с военным, раскладывать по папкам какие-то листы с подписями маршалов, заполнять огромные таблицы графиков дежурств по корпусам и тому подобное.

Заметив моё удивление, капитан Блэйк спросил, в чём причина. Как ни странно, захотелось ответить. Ну, я и спросил, почему у них всё в бумажном виде, ведь даже я знаю, что сейчас документы в основном в «цифре». Он пожал плечами и ответил, что бумага в цифровую эпоху обеспечивает хоть какую-то секретность – труднее слить информацию в сеть. Например, высшие чины подписывают документы только собственноручно – а члены Совета командования ещё и в присутствии двоих свидетелей, – и передают с курьером.

Вообще, все эти бумаги – работа с виду не особенно сложная, если разобраться и привыкнуть. Просто ужасно нудная. Мне-то пока интересно, но если заниматься этим годами, то сдуреешь. Понятно, почему желающих мало.

В общем, так у нас и повелось: капитан приписал меня к своему кабинету, что освобождало от других занятий, и я помогал ему разбирать накопившиеся завалы документов, пока его помощник, лейтенант-майор Фрэнк, сидел в приёмной и раскладывал пасьянсы.

И, видимо, у лейтенанта всё-таки сошёлся червонный король с аналогичной дамой, потому что через пару недель он объявил, что увольняется в связи с предстоящей свадьбой.

Кивнув в ответ на эту новость, капитан Блэйк повернулся ко мне и выдал:

– Рядовой Смит, предлагаю вам должность моего помощника.

Фрэнк почему-то радостно захлопал в ладоши. Я удивлённо посмотрел на него, перевёл настороженный взгляд на капитана, но, не заметив в его лице ни тени шутки, кивнул.

– Отлично, – капитан хлопнул меня по плечу, – тогда на сегодня вы свободны. Завтра займёте приёмную. Не забудьте чашку, подушку от геморроя и что там ещё нужно для полноценной офисной работы. А, да – голых баб не вешать! Только если в шкафчике. А то тут старенькие генералы ходят, с ними может инфаркт приключиться.

***

Оказавшись полновластным хозяином приёмной я, конечно, первым делом зарылся в досье капитана. Родился в Данбурге, гетто для мутантов. В четырнадцать поступил в военное училище – «по собственному желанию». Что за странные желания бывают у людей… По распределению попал в эту часть, где и служит вот уже… Так, а сколько ему лет? Двадцать девять. Значит, служит уже… Ай, неважно. Почти всю жизнь.

Хренасе у него звёзд выслуги! Ордена… Боевые заслуги… Только за последний год вынес троих с поля боя… Ишь, какой героический мужик. А, вот это любопытно – отказался от перевода в штаб. Почему? Может, при случае спрошу его об этом.

Я успеваю захлопнуть досье и сунуть его в ящик прежде, чем дверь в приёмную распахивается, – с интуицией у меня всегда обстояло на высшем уровне. Я даже уверен, что и жив благодаря ей. Хоть это похоже на мистические бредни, но на арене бывали такие случаи, когда я заранее чувствовал, что собирается делать противник. Конечно, не читал мысли, но откуда-то появлялась уверенность – нужно увернуться вот так. И она ни разу меня не подвела. По сравнению с этим чувствовать присутствие капитана Блэйка – пара пустяков.

Я было открываю рот, чтобы завести разговор, но капитан, не глядя на меня, пересекает приёмную и захлопывает за собой дверь кабинета.

Возвращаюсь к документам. Однако внутри неприятно тянет и словно грызёт. Вдруг его плохое настроение связано со мной? Может, я допустил ошибку? В этой армии столько нового, иногда я вообще не понимаю, как должен себя вести. Раньше всё было гораздо проще.

Несколько минут прислушиваюсь к тишине в кабинете капитана, затем всё-таки решаюсь прикоснуться к его сознанию.

И меня окатывает жаркой волной возбуждения. Чьи-то ласковые пальцы оглаживают живот и бёдра, игриво царапают кожу, прижимают к мягкому женскому телу, пока член ритмично погружается в тёплое и влажное, вырисовывающее языком узоры на головке.

Вырываюсь из сознания капитана и испуганно смотрю на закрытую дверь кабинета. Почувствовал ли он моё присутствие?

Ничего не меняется. Наверное, не заметил.

Облизываю губы и аккуратно нащупываю его снова. Конечно, это неловко, однако слишком любопытно, чтобы я мог так легко отказаться.

В прежней жизни мне регулярно перепадал секс, но он совершенно не был похож на этот приятно-тянущий жар. В общую клетку кидали всё «мясо» подряд – чумазых и дурно пахнущих девушек, взрослых женщин в рваных красиво украшенных платьях, даже парней. Кто кого схватил, того и трахает. По малолетству, когда от гормонов мутился разум, я тоже участвовал в этих развлечениях, но потом меня начало тошнить от общей кучи голых тел, криков и плача. Недавно капитан спросил, почему я поморщился, посмотрев на календарь, но я, конечно, не стал объяснять, что сегодня воскресенье – официальный «день мяса».

А когда я дорос до отдельной, своей собственной, клетки и регулярных поставок «самок» – почище и более сговорчивых, – это меня уже не радовало. Иногда я к ним даже не прикасался, так что они молча сидели в углу положенное время. По большей части, конечно, пользовался – куда деваться? – но это был тягостный механический акт: просто двигаешься и ждёшь, когда же, наконец, всё закончится.

В сознании капитана всё совершенно по-другому. Искреннее наслаждение. Тело расслабленно, глаза закрыты, и от каждого прикосновения, как от камушка, брошенного в воду, разбегаются тёплые волны возбуждения. Умелые руки массируют всю поверхность члена – неторопливо, но сильно, закручивая движение на головке. Оргазм уже близко. Игривый женский смех, и вдруг сверху к губам прижимается нежная плоть – так и хочется лизнуть. «Осторожнее с зубами, милый». Аккуратные движения языка. Влага с непривычно-одуряющим ароматом.

Стараюсь держать дистанцию с сознанием капитана, но это трудно. Хочется не то что приблизиться, а влезть в его кожу, самому пережить все эти ощущения.

Да уж, меня с таким удовольствием никогда не облизывали. Ну, что я никого не лизал – очевидно. Когда был мелкий, в приюте, я всё это представлял лишь в общих чертах, а потом уже учился на окружающих примерах – лизать «самок» там не было принято. Типа, ты же не будешь делать такое с куском хлеба или одеждой, просто берёшь и используешь по назначению.

У нас максимум, на что приходилось рассчитывать, – это чтобы девушка не плакала, а «обрабатывала» тебя механически, будто деталь на конвейере, одну из сотен точно таких же. Вот это я и считал хорошим сексом. Проблема в том, что чем дальше, тем реже он случался – хитрые девахи просекли, что я не трахаю плачущих, так что в итоге почти каждая на входе в мою клетку тут же принималась рыдать или уж хотя бы тереть сухие глаза и демонстративно шмыгать носом. Сам виноват, конечно, разбаловал их: я не выдерживал и давал какую-нибудь еду – те же шоколадки и конфеты, которыми награждали за победы, я их уже видеть не мог, – лишь бы прекратили заливаться слезами. Мне этих звуков и из соседних клеток хватало.

А у капитана – не так. Никто не плачет, даже наоборот, стонут приятно. Как будто им всё это нравится. Сколько их там, трое? Одну лижет он, две – его… Ну да, он их ещё по волосам гладит, точно их две. Аккуратно, старается не поцарапать – видимо, это воспоминание, а не фантазия.

Так странно, я одновременно чувствую его возбуждение и остаюсь собой – отстранённым и наблюдающим. Да, это очень приятно, но я бы не сказал, что возбуждён физически. К тому же мне настолько непривычны его ощущения, что удивление перекрывает все прочие чувства.

Так что, когда в моём сознании приглушённо вспыхивает фейерверк чужого оргазма и осыпается лениво кружащимся пеплом, я глубоко вздыхаю и почти спокойно возвращаюсь к работе.