Идущие

Глава первая

– Правитель, на дальних подступах к озеру вновь появились чьи-то дозорные отряды, – проговорил Наби-бек, обращаясь к куньбеку Янгую.

Они расположились на коврах из кошмы у дальней от входа стены в главной юрте правителя усуней. Над ними на ярком самотканом ковре висел полотняный белый стяг с изображением чёрного ворона.

– Да, мы пока ещё не так много знаем о том, что это за люди, но кое-что узнали, – задумчиво ответил куньбек Янгуй. – По донесениям лазутчиков, это, должно быть, воины местных племён тиграхаудов. Они из числа потомков некогда могущественного и многочисленного народа саков. Мы вошли в их земли, и они пытаются более точно разузнать, кто мы такие, какими силами располагаем и почему появились именно здесь. Насколько мне известно, они приняли к себе часть бежавших в эту сторону юэчжей и мирно уживаются с ними: выделили им пастбища и даже берут в жёны их дочерей, тем самым усиливаясь благодаря установлению новых родственных отношений. Как видишь, земли здесь обширные и благодатные. Много пастбищ с богатым травостоем. В воде нет нехватки. – И он пригубил молоко из деревянной чаши, которую держал в руке.

– Правитель, за всё время нашего пребывания здесь они ещё ни разу не попытались связаться с нами, и это очень настораживает. Они постоянно наблюдают издали, но при этом не выказывают нетерпения. Почему они так ведут себя? Или они не настолько сильны, чтобы дать нам отпор и попытаться выгнать со своих земель, или же чего-то ждут, а может быть, кого-то, помощь откуда-то, – не сводя глаз с правителя, выразил свои думы Наби-бек. – К тому же, как сообщают лазутчики, язык этих тиграхаудов очень схож с нашим. Оттого и сведения добываются столь быстро и, полагаю, являются весьма достоверными, хотя пока довольно скудными.

– Я уверен, Наби-бек, в том, что и им уже многое известно о нас. Юэчжи, живущие среди тиграхаудов, наверняка узнали нас и сообщили их правителю и о том, кто мы, и о том, откуда, и о том, почему мы вдруг оказались здесь, и, конечно же, о том, какими силами располагаем. Им многое известно. Поэтому они и не вступают в ненужные связи, а выжидают, чтобы понять, что мы теперь предпримем, каковы будут наши дальнейшие действия. Для них важно одно: пройдём ли мы через их земли в другие края или же попытаемся завладеть этой территорией. Вот от этого будет зависеть их поведение в отношении нас. А в том, что они стягивают сюда все свои силы, я сомнений не имею, – взглянув на собеседника, уверенно произнёс куньбек Янгуй.

– Значит, война?

Наби-бек вопрошающе вскинул густые брови, затем, задумчиво глядя на подстилку перед собой, на которой размещалась еда: сыры, творог, масло и мясо, – опустил на неё чашу с молоком и по привычке коснулся пальцами шрама на лице.

– Вот о чём мои думы, – разглядывая напиток в своей чаше, продолжил куньбек Янгуй. – Тиграхауды приняли бежавших от хуннов юэчжей, хотя понимали, что могут тем самым навлечь на свои головы немилость шаньюя Модэ. Почему они так поступили? Если они сильны и уверены в своей мощи, тогда зачем им нужны юэчжи, которых нужно содержать, с которыми нужно делиться пастбищами и с которыми даже сочли нужным вступать в родство? Они без особых усилий могли бы превратить юэчжей в рабов. Именно так и не иначе поступил бы любой сильный народ. Так почему они приняли такое решение, а не другое? Я долго думал над этим и, кажется, кое-что понял. Тиграхауды слабы и не имеют той силы, при которой не возникает нужда с кем-то объединяться либо принимать в свой народ кого-то ещё и относиться к нему как к равному. Вот в этом и кроется истинная причина радушного приёма пришедших юэчжей. Других мыслей на этот счёт у меня нет, и я уверен в том, что я прав. Наш приход в эти земли означает для тиграхаудов совсем иное, нежели появление малочисленных юэчжей, и они это видят, и их это очень настораживает. К тому же сведения о нас, полученные от юэчжей, полагаю, весьма тревожат их. И ещё. Думаю, у тиграхаудов нет союзников в ближних землях, иначе они бы уже давно дали нам понять, что мы нарушили их покой и обязаны немедленно покинуть территорию. – Куньбек Янгуй перевёл взгляд на Наби-бека. – Мы почти тридцать дней и ночей стоим здесь, а они, как ты правильно заметил, ещё ни разу не попытались связаться с нами.

– Правитель, – Наби-бек смотрел ему в глаза, – если я правильно тебя понял, то ждать мы больше не будем и сами двинемся на них?

– Наби-бек, – отведя взор и слегка улыбнувшись, продолжил куньбек Янгуй, – ты почти прав, но не совсем. Теперь, когда мы всё поняли о хозяевах этих земель, мы должны вступить с ними в переговоры и поставить в известность об истинных наших намерениях. Пусть они узнают всю правду: и о том, что нам нужны пастбища, и о том, что нам нужны земли для стойбищ, и, самое главное, о том, что нам, как и им, нужно мирное соседство. Иными словами, они должны поделиться всем этим без войны. Конечно же, им такие требования придутся очень даже не по нраву, но ничего теперь не изменишь. Мы уже здесь, обратного пути для нас нет и не будет. Дадим им на раздумья какое-то время, а дальше всё будет зависеть от принятого ими решения. В случае отказа возьмём всё это силой. Вот так и поступим. Такое решение будет самым правильным и в нашем, и в их положении. Всегда нужно пытаться сначала решить вопрос мирным путём, а военные действия отложить на второй план, и тогда тот, кто так поступит, окажется прав и по мнению своего народа, и в глазах противника. Только в таких случаях военные действия будут всеми поняты и оправданы, и только при таких обстоятельствах принесённые жертвы будут не напрасны. – Куньбек Янгуй замолчал, глотнул молока и вновь взглянул в глаза Наби-беку. – Слушай моё веление, Наби-бек. Ты отправишься к ним в ставку к царю Демиру и вступишь в переговоры от моего имени.

– Повинуюсь, правитель!

Наби-бек вскочил на ноги, склонил голову перед куньбеком Янгуем, приложив ладонь к груди, и быстрым шагом покинул юрту. Куньбек Янгуй хлопнул в ладони, и тут же на входе появился воин и замер в почтительной позе в ожидании велений правителя.

– Пусть срочно прибудут ко мне все дагяни, дуюйи, дали, шечжундали и кигюни, – повелел куньбек Янгуй вызвать своих старших помощников, носивших эти титулы.

– Повинуюсь, правитель.

Воин удалился.

Ставка тиграхаудов находилась на юго-восточном побережье огромного высокогорного озера, что лежало между двумя гигантскими горными хребтами, почти полностью окруженное ими.

Наби-бек с десятком своих воинов и в сопровождении такого же количества воинов тиграхаудов во главе с их военачальником медленно продвигались по дремучему ельнику, петляя, взбираясь по едва заметной лесной тропе всё выше и выше. Иногда тропа оказывалась зажатой между невысокими горными грядами, нависавшими над головами красноватыми выступами, прорезанными многочисленными водными промоинами, но когда они расступались, то вдали, на высоте, видны были ослепительно белые снежные вершины гор. Воздух здесь был невероятно чистый, прозрачный, с приятным смолистым хвойным привкусом, от чего дышалось легко, и иногда при глубоком вдохе ощущалось лёгкое пьянящее головокружение.

Ближе к полудню отряд выехал из леса на берег озера и оказался на тропе, идущей между узкой прибрежной песчаной полосой и горной грядой. Вода в озере имела зеленовато-чёрный цвет, и от этого водная гладь казалась продолжением ельника. В небольшом отдалении виднелось крупное стойбище. Как догадался Наби-бек, это и была ставка правителя тиграхаудов. Отряд неспешно направился в его сторону.

Даже на расстоянии было понятно, что стойбище довольно большое. Его центральная часть состояла из приземистых каменных жилищ, расположенных в определённом порядке, а по окраинам стояли многочисленные кожаные островерхие шатры, напоминавшие головные уборы тиграхаудов. День был безветренный, ясный и солнечный. Всюду возле жилищ клубился светлый дымок, уходящий прямыми струями вверх и растворявшийся в небесной синеве. Дикая, истинно природная тишина, царившая в лесу и слегка нарушаемая лишь пением птиц и жужжанием насекомых, по мере приближения к стойбищу отступила под напором всевозможных звуков, исходивших от крупного поселения людей, в котором протекала хоть и размеренная, но довольно активная жизнь. Уже стали отчётливо слышны голоса: и громкие мужские выкрики, и женское многоголосие, и детский смех, и всё это вперемежку с конским ржанием, мычанием коров, блеянием овец, лаем собак и множеством других звуков.

Вскоре отряд подступил к окраине стойбища. Сотня воинов тиграхаудов, разделившись надвое, встречала их у ближних шатров, образовав коридор и пропуская к неширокой дороге, уходящей ровной линией прямо в центр стойбища. В самом начале этой дороги располагались деревянные арочные ворота с небольшой площадкой наверху. Над ней на столбе висел огромный барабан, в который тут же стали ударять дубинками стоявшие по бокам от него два стражника. Встречавшие воины молча и очень внимательно, а некоторые, более молодые, с нескрываемым напряжением рассматривали прибывших гостей.

Как только зазвучал барабан, заметил Наби-бек, во всём стойбище тут же утихли людские голоса. Проехав ворота, отряд двинулся дальше по дороге, по бокам от которой молча скапливались обитатели стойбища. Они смотрели на усуней по-разному: кто со страхом в глазах, кто с удивлением, а кто и с явным интересом, при этом старики, мужчины и юноши большей частью смотрели с вызовом, старухи, женщины и девушки – с испугом, а малые дети бросали на них кроткие взгляды, прячась за своих матерей и крепче обычного сжимая ручонками их ладони.

Пройдя мимо окраинных шатров, отряд стал продвигаться между жилищами из камня, где дорога заметно расширялась, через какое-то время превращалась в огромную круглую площадь, за которой вновь сужалась, уводя так же прямо к дальней окраине стойбища. На площади военачальник сопровождающего отряда поднял руку, и все остановились. К ним тут же подбежали воины и замерли в ожидании. Военачальник спешился и посмотрел на Наби-бека, давая понять, что они прибыли. Наби-бек и его люди тоже сошли с коней и передали их поджидавшим воинам, а те бегом увели животных с площади.

В восточной стороне площади на невысокой деревянной платформе был установлен огромный трёхглавый шатёр, перед которым и на обширной террасе, и на ступенях стояла полусотня стражников. Воины сопровождения не спешивались и по кивку своего военачальника, развернув скакунов, умчались в обратном направлении, оставив его вместе с гостями.

Наби-бек рассматривал главный шатёр: в передней части его между двух столбов на верёвках была растянута хорошо выделанная огромная шкура какого-то животного с изображением лежащего оленя с большими и очень ветвистыми рогами. Вскоре двустворчатая деревянная дверь распахнулась, и из неё вышел мужчина средних лет с длинными седыми волосами, тяжело ниспадавшими на широкие плечи из-под островерхого кожаного головного убора с оборкой из пушнины. Он был облачён в тонкую кожаную рубаху, поверх которой надел длиннополый безрукавник из чёрной овечьей шкуры. Его штаны из тонкой кожи были заправлены в высокие кожаные сапоги, а талию стягивал широкий поясной ремень из красной кожи, за которым спереди виднелся большой кинжал с изящной изогнутой остроконечной рукоятью, похожей на рог. Мужчина замер, окинул взглядом площадь и остановил суровый взор на Наби-беке, оглядывая его с ног до головы. Двое стражников, стоявших за его спиной по бокам от двери, тут же закрыли её и вновь застыли, как истуканы. Наби-бек заметил, что все стражники похожи друг на друга, и их сходство исходило не от однообразия в облачении и оружии, а от того, как они стояли, от их поз: они располагались попарно, на равном отдалении друг от друга, каждый статно заложив левую руку за поясницу, а правой рукой держась за рукоять своего меча, висевшего сбоку, при этом глядя строго перед собой, словно не замечая ничего вокруг.

Военачальник, сопровождавший усуней, метнув быстрый взгляд на Наби-бека и слегка кивнув ему в сторону шатра, быстрым шагом направился туда и сам, легко и ловко поднимаясь по каменным ступеням, ведущим к бревенчатому настилу, образовывавшему большую террасу, где был разбит шатёр. Наби-бек последовал за ним. Остановившись в двух шагах перед седовласым мужчиной, военачальник молча склонил голову и приложил правую руку к груди, тем самым показав, что перед ними высокий сановник.

– Как зовут этого асия? – низким голосом, обращаясь к своему военачальнику, спокойно спросил седовласый, смотря прямо в глаза Наби-бека.

– Властитель, его имя Наби-бек, – не поднимая головы, ответил сопровождающий.

– Пусть его воинов разместят на отдых и позаботятся об их конях, – распорядился седовласый и, слегка склонив голову в сторону Наби-бека, тем самым выражая приветствие, повернулся к двери в шатёр.

– Будет исполнено, властитель, – отступая на шаг и выпрямляясь, ответил военачальник, быстро развернулся и спешно направился к ожидавшим усуням.

К Наби-беку подошёл один из стражников и замер перед ним. Усунь вопрошающе взглянул на седовласого.

– Оставь всё оружие, – пояснил тот.

Наби-бек отстегнул от пояса меч и вместе с кинжалом отдал стражнику. Приняв оружие, стражник продолжал стоять. Наби-бек вновь удивлённо посмотрел на седовласого.

– Плётку тоже, – указал седовласый на правый сапог, из-за голенища которого торчала плеть. Наби-бек вытащил её и тоже протянул стражнику, который, приняв и её, слегка склонил голову и быстро удалился.

Стражники открыли створки двери. Седовласый вошёл в шатёр. Наби-бек проследовал за ним.

В шатре после яркого солнца, казалось, царил полумрак. Седовласый замер и кому-то поклонился, приложив ладонь к груди. Наби-бек стоял за его спиной и пока никого и ничего разглядеть не мог.

– Правитель, прибыл посол асиев, – произнёс седовласый, продолжая стоять в поклоне. – Он назвался Наби-беком, но нам известен, как Наби-ван.

Только теперь он выпрямился и сделал шаг в сторону, повернувшись лицом к Наби-беку. Наби-бек увидел разостланные по всему шатру яркие ковры, в центре шатра – пылающий очаг, а у дальней стены – сидящего на широком, низком, обшитом белыми овечьими шкурами троне с высокой спинкой седовласого мужчину средних лет, очень похожего на стоявшего рядом с ним сановника, но в отличие от него облачённого во всё светло-бежевое. По бокам от трона, сжимая в руках рукояти мечей, так же неподвижно, как и стражники снаружи, стояли два огромных телохранителя.

Наби-бек в приветствии сделал шаг вперёд, приложил ладонь к груди и слегка склонил голову.

– Пройди сюда и присаживайся, Наби-бек, – услышал он спокойный голос правителя.

Наби-бек поднял взгляд. Правитель смотрел на него спокойно и приглашал, плавным жестом указывая на разостланные на ковре овечьи шкуры, бугрившиеся из-за больших подушек, подложенных снизу. Наби-бек взглянул на сановника, едва заметно кивнувшего в ответ и прикрывшего веки в знак разрешения подойти к правителю. Наби-бек медленным шагом, аккуратно ступая, обошёл очаг и приблизился к правителю. Сопровождавший его сановник тоже подошёл. Правитель указал на два мягких сиденья, лежавшие ближе к нему, по бокам от низкого деревянного столика с круглой столешницей. Наби-бек скрестил ноги и опустился на своё сиденье. Оно было достаточно мягким и удобным. Сановник также сел. Наби-бек понял, что первое впечатление о схожести во внешности между сановником и правителем оказалось ошибочным.

Из бокового шатра по правую руку от правителя, откинув полог на двери, вошёл воин и замер. Правитель слегка кивнул ему. Воин удалился, и вскоре вместе с ним вошли трое с подносами, на которых стояли кувшины и большие чаши. Они подошли к сидящим, поставили перед каждым чашу и, когда те протянули над чашами руки, стали из кувшинов аккуратно поливать на ладони воду, после чего подали куски чистой белой ткани, дабы можно было вытереть руки после омовения. Потом они всё забрали и удалились, вернувшись тут же с подносами, уставленными блюдами с едой. Расставив всё на столе, обслуживающие воины положили перед каждым сидящим деревянную ложку и покинули шатёр. На плоских глиняных тарелках, источая жар, лежали и мясо ягнёнка, и запеченная на углях рыба, и зажаренная птица, а также сваренный рис, сыры, творог, лепёшки и зелень. В больших глубоких чашах пенилось взбитое кобылье молоко. Правитель подался вперёд к столу, взглянул на Наби-бека и сановника и развёл ладони над едой, приглашая к трапезе.

– Прошу. Угощайтесь.

Он ложкой зачерпнул немного рассыпчатого риса и стал неспешно прожёвывать его. Наби-бек и сановник тоже приступили к еде. После того как все насытились, правитель взял в руку чашу с напитком и стал небольшими глотками отпивать, наслаждаясь свежестью и прохладой. Наби-бек и сановник последовали его примеру. Как только они завершили трапезу, воины убрали блюда и быстро покинули шатёр.

– Три дня пути в седле по горной местности до берега нашего тёплого моря – это довольно непростой переход, – задумчиво произнёс правитель, спокойно глядя прямо в глаза Наби-беку и при этом поглаживая широкой ладонью короткую седую бороду. Его большие, чёрные, как смоль, умные глаза, обрамлённые длинными белёсыми ресницами, заскользили по лицу Наби-бека. – Думаю, после отдыха в этих благодатных местах с чистейшим, прохладным воздухом и вкусной студёной водой из горных родников ты и твои воины быстро восстановитесь и обретёте прежнюю силу.

– Благодарю тебя, правитель, за добрые пожелания, – слегка склонив голову, вежливо ответил Наби-бек.

– Здоров ли твой гуньмо Янгуй? – вдруг спросил хозяин шатра.

– Хвала небесам, мой куньбек Янгуй в полном здравии, чего и тебе желает, царь Демир, – деликатно поправив относительно титула своего правителя и впервые обращаясь к правителю тиграхаудов по его титулу и по имени, ответил Наби-бек, вновь склонив голову и приложив ладонь к груди.

– Значит, не гуньмо, как прежде, а куньбек, и не ваны, а беки теперь… Благодарю, – царь Демир тоже склонил голову слегка и степенно и приложил ладонь к груди. Он ненадолго задумался, улыбнулся с лёгким сарказмом и продолжил, вновь смотря прямо в глаза Наби-беку: – Как многообразен этот мир, и как же он тесен и переменчив. Прежде ваш народ обитал очень далеко от нас, и нам не доводилось встречаться, а теперь по воле Небес вы оказались здесь, и мы с вами говорим почти на одном языке. Разве можно было поверить в такое? Но пришло время, и мы с вами увиделись и, надеюсь, поймём друг друга. Язык шаньюя Модэ и его народа тоже во многом имеет сходство с нашим и вашим языками, но, несмотря на это, мы с ним давние враги, и, как я понимаю, вы тоже стали недругами. Вы ушли из-под его главенства, а стало быть, общий язык не сумел вас с ним объединить, не связал навечно. Воля Небес нам неведома, но всему в людском мире есть причины и есть объяснения. И вашему уходу оттуда наверняка тоже есть причина, равно как есть объяснение вашему появлению в этих землях. – Царь Демир замолчал, о чём-то размышляя и поглаживая седую бороду.

Наби-бек не сводил с него глаз, понимая, что разговор становится серьёзным и уже напрямую касается его миссии здесь, но царь погрузился в раздумья, и он молча ожидал дальнейших слов.

– Судя по тому, что вы стоите почти на моей границе уже больше месяца и не продолжаете путь дальше, вы явно намерены в ближайшее время что-то предпринять, ведь так не может продолжаться бесконечно. Естественно, мне трудно понять такое поведение. Признаюсь, всё это время я размышляю, как вы поступите теперь, подойдя к моим землям, но вы ничего не делаете, и каждый день я воспринимаю вас по-разному. То я вижу в вашем поведении какую-то растерянность, то отсутствие планов, либо же вы наводите на мысль, что совершенно случайно оказались здесь, не знаете ничего о здешних обитателях и о хозяевах этих территорий и по этой причине не можете принять какого-либо решения… – царь Демир посмотрел на Наби-бека и, выражая лёгкое недоумение, вопрошающе приподнял брови. – Ответь мне, Наби-бек, прав ли я или же в чём-то ошибаюсь. Ты ведь не зря прибыл ко мне? Твой правитель направил тебя с какой-то определённой целью. Видимо, ты наконец-то внесёшь ясность в сложившееся положение и развеешь мои сомнения относительно вашего появления здесь…

– Царь Демир, да, ты прав, мой правитель прислал меня с определённым поручением. Он убеждён в том, что ты уже многое знаешь о нас благодаря юэчжам, которых ты, как равных, радушно принял в свои земли и под своё покровительство, и этому, надо полагать, есть свои причины. Прежде мы, усуни, были вынуждены подчиниться воле правителя хуннов шаньюя Модэ и долгие годы входили в состав его державы, принимая участие во многих его завоеваниях, дабы остаться в живых и не утратить своей целостности. Но, как мы ни старались, шаньюй не счёл нужным относиться к нашему народу как к равному его народу и не наделил столь необходимыми правами, благодаря которым мы могли бы стать вровень с хуннами. Находясь там, мы не только не стали с ними братскими народами, но едва не утеряли своё истинное имя, так как и сам шаньюй, и его народ называли нас асии, а не усуни. Мы по его велению стали носить его титулы, пасти скот только на тех пастбищах, на которые он указывал, иметь определённое им количество воинов и сражаться с теми народами, на которые посылал он. При всём при этом он не счёл нужным пойти хотя бы на одну уступку, о которой не раз просил наш правитель. В итоге мы вынуждены были проявить своеволие и уйти, – сказав, Наби-бек замолчал, на мгновение задумался и продолжил: – А теперь с твоего высочайшего позволения, царь Демир, я перейду к поручению моего правителя.

Наби-бек вновь замолчал в ожидании реакции царя Демира. Тот внимательно слушал и тут же кивнул в знак согласия.

– Мой куньбек Янгуй навсегда увёл народ из окрестностей озера Лобнор, последнего места нашего проживания. Только в этом направлении остались земли, не покорённые шаньюем Модэ. Мы вынуждены были прийти сюда. Другого пути не было. Теперь мы у твоих границ. Мой правитель направил меня к тебе, царь Демир, дабы я рассказал всю правду о причинах нашего появления здесь и передал его намерения. Так вот, царь Демир, то, что я нахожусь здесь в качестве посла моего правителя, свидетельствует о том, что он готов путём переговоров с тобой решить самый главный вопрос. Он желает узнать, готов ли ты, царь Демир, отступить от южных своих земель и отдать их нашему народу, не проливая крови ни своих, ни наших воинов. Он ждёт твоего ответа, от которого будут зависеть дальнейшие отношения между нами. Также при принятии решения он советует помнить о том, что обратного пути у него нет. Это всё, царь Демир, – Наби-бек замолчал и почтительно склонил голову, приложив ладонь к груди.

Дослушав Наби-бека, царь Демир изменился в лице. От прежнего благодушного вида не осталось и следа. Его лицо стало суровым, глаза наполнились гневом, а руки сжались в кулаки. Едва сдерживая нахлынувшие чувства, он порывисто поднялся. Наби-бек и сановник тут же вскочили с мест.

– Да как ты смеешь! – вскричал вдруг сановник и, выхватив из-за голенища сапога плеть, замахнулся на Наби-бека.

– Не сметь! – метнув гневный взгляд, приказал царь Демир.

Сановник быстро и послушно опустил руку и виновато склонил голову. Царь Демир продолжал пристально смотреть на него.

– Он всего лишь передаёт волю своего правителя! Он его посланник! Никто не смеет даже прикасаться к таким, как он! Или ты забыл наши священные законы?! – с металлом в голосе громко произнёс царь Демир.

Сановник ещё ниже опустил голову. Наби-бек отвёл взгляд от сановника и смотрел себе под ноги, смиренно сложив руки на поясе. Царь Демир взглянул на посла и сел на место, нервно поправив полы овчинного безрукавника и положив ладони на колени.

– Слушай приказ, Даут, – обратился к сановнику царь Демир.

При его словах тот, не поднимая головы, сделал шаг вперёд и замер в ожидании.

– Наби-бека и его людей пусть сопроводят до нашей границы. Они отбывают на заре. Теперь же пусть никто не мешает их отдыху. Ступай, – царь Демир едва шевельнул пальцами в сторону сановника, словно что-то стряхнул с колена, и перевёл взгляд на Наби-бека.

– Будет исполнено, правитель, – сановник отступил на несколько шагов, развернулся и направился к выходу.

– Наби-бек, я понял твоего куньбека Янгуя. О принятом решении я оповещу, отправив гонца. Больше тебя не задерживаю, – учтиво указав жестом в сторону двери, царь Демир встал и заложил руки за спину.

– Благодарю, царь Демир, – Наби-бек слегка склонил голову, приложив руку к груди, развернулся и быстрым шагом вышел из шатра.

– Однако недолго размышлял царь Демир над моим предложением, – задумчиво произнёс куньбек Янгуй. – Он ожидал его и был готов ответить, коль так скоро прислал гонца. То, что он предлагает, совершенно не входило в мои планы. Умён и решителен этот царь.

Куньбек Янгуй смотрел вдаль на горные вершины. Они с Наби-беком стояли на берегу небольшой речки, что, журча, игриво несла свои прозрачные воды по извилистому мелкому руслу. Наби-бек молча и нервно потирал шрам на лице.

– Его предложение выступить в совместный поход против канглов весьма неожиданно. Решение вопроса о земле после предстоящей войны – довольно расчётливый и хитрый ход. Выходит так, что в случае нашей общей победы нам отойдёт часть земель канглов, и ему не придётся делиться своей территорией. Ну а в случае поражения для него вопрос о земле уже не будет стоять так остро, как сейчас. И вот почему. Оставив нас, он просто уйдёт к себе, и всё. Ведь он, ссылаясь на то, что мы ничего не знаем о народе канглов, предлагает своё главенство в этом походе и руководство над общими объединёнными силами и, следовательно, постарается одержать победу силами усуней, бросая их первыми в бой и сохраняя своих воинов. Его расчёт понятен. Ослабленные этой войной, понеся большие потери, мы не сможем требовать каких-либо уступок и не будем представлять для него угрозу, – после недолгих раздумий продолжил рассуждать куньбек Янгуй. – В любом случае он остаётся в выигрыше. Изрядно потрепав с нашей помощью своего соседа, канглов, – как выясняется, его врагов, – он укрепит свои позиции в их отношениях и почти избавится от наших притязаний. Но это о нём. Мы же в этом противостоянии выглядим в его глазах довольно глупыми и неспособными отстоять собственные интересы. И самое худшее даже не в этом. Молва о нас, о вот таких, слабых и глупых, быстро разлетится по всей округе и сослужит в ближайшем будущем самую худшую службу. Все народы, обитающие в этих землях, станут воспринимать нас именно такими, и никто не станет считаться с нами всерьёз. Никто не примет моих послов с должным уважением, и только постоянная война станет нашей повседневной жизнью. Но это уже будет не жизнь, а тяжёлое выживание, изнуряющее наш народ, доводящее до отчаяния. Смерть превзойдёт рождение, а это чревато полным исчезновением. Разве для этого мы проделали столь долгий и трудный путь? – Куньбек Янгуй посмотрел в глаза Наби-беку и, не дожидаясь ответа, решительно направился к своему коню. Наби-бек заспешил следом, а когда поравнялся с куньбеком Янгуем, тот резко остановился, повернулся и отдал приказ: – Созывай через день большой совет!

– Повинуюсь, правитель, – прижав ладонь к груди, склонил голову Наби-бек.

– Беки мои и мои военачальники, я созвал вас на большой совет впервые с тех пор, как мы пришли в эти земли, – восседая на широком троне перед своей юртой, куньбек Янгуй окинул взором собравшихся, вплоть до сотников, расположившихся большим кругом на войлочных коврах. – Скоро закончится лето, а мы не знаем, какие здесь зимы. У нас нет пастбищ и нет стойбищ. У нас пока нет земли. В дороге погибло много скота. Мы не знаем ничего и о народах, обитающих вокруг нас. Мы не можем знать того, как они поступят теперь, видя нас и зная о нашем присутствии здесь. Сложные дни мы переживаем. Это правда. Но мы все вместе, и мы сильны этим. – Правитель замолчал и оглядел подданных, стараясь увидеть их глаза и понять состояние их духа. Они все напряжённо смотрели на него, ожидая дальнейших слов. – Вон там, – куньбек Янгуй показал рукой на север, – начинаются земли тиграхаудов. По моему поручению Наби-бек посетил их ставку и имел беседу с их царём Демиром. В ответ на моё предложение мирно оставить эти земли нам царь Демир прислал гонца. То, что он сообщает, признаюсь, стало для меня полной неожиданностью. Так вот, царь Демир предлагает вернуться к вопросу о земле после совершения совместного с ним похода на его соседей канглов. – Куньбек Янгуй замолчал, наблюдая за реакцией беков и военачальников. Было заметно оживление. Они переглядывались и тихо переговаривались. Выждав, пока они успокоятся, куньбек Янгуй продолжил: – Учитывая ситуацию, я принял решение. На заре к царю Демиру отправится гонец. Я принимаю его предложение. Тридцать тысячников со своими воинами во главе с Наби-беком пойдут со мной. – Куньбек Янгуй встал и все тут же вскочили со своих мест. – Юити-бек, – куньбек Янгуй повернул голову направо.

Юити-бек, стоявший за Наби-беком, сделал шаг вперёд, приложил ладонь к груди и склонил голову.

– Юити-бек, на время моего отсутствия и отсутствия дуглу Наби-бека ты, кто носит титул сян дуглу, временно примешь на себя обязанности дуглу и останешься старшим над всеми. Цзо дуглу Бэйтими-бек и ю дуглу Карами-бек будут тебе во всём помогать, как правая и левая твоя рука. Усиль дозоры, продолжай направлять лазутчиков в разные стороны и будь наготове со всеми войсками, – отдал распоряжение куньбек Янгуй.

– Повинуюсь, правитель, – твёрдо произнёс сян дуглу Юити-бек.

– Наби-бек, – куньбек Янгуй перевёл взгляд на Наби-бека, – готовь войска к походу.

– Повинуюсь, правитель.

– На этом большой совет завершён, – куньбек Янгуй приложил ладонь к груди, слегка склонил голову, затем быстрым шагом обошёл свой трон по левой стороне, взглянул на стоявших ближе к нему Бэйтими-бека и Карами-бека, тут же с почтительным жестом отступивших на шаг, и решительно направился в главную юрту. Все присутствующие повторили почтительный жест и, как только правитель вошёл в юрту, стали расходиться.

– Правитель, дальние дозоры доложили, что замечены дозоры и передовые отряды тиграхаудов, – ведя своего чёрного, как смоль, скакуна вровень с белым жеребцом правителя, сообщил Наби-бек.

– Значит, мы на верном пути. Хорошо. Всюду незнакомая местность. Это очень затрудняет передвижение, – вглядываясь вперёд, тихо произнёс куньбек Янгуй. – Насколько они далеко?

– В полудневном переходе, правитель, – уточнил Наби-бек.

Куньбек Янгуй слегка кивнул и стал осматривать округу. Некоторое время они двигались молча.

– Что-нибудь стало известно о месте нашей встречи? Что за местность там? – взглянув на Наби-бека, вдруг спросил куньбек Янгуй.

– Да, правитель, если наши дозоры не ошибаются, то встреча произойдёт в долине между лесами с восточной стороны и холмами с северной и западной сторон. Только эта открытая местность более всего подходит. В земли канглов мы вступим, пройдя среди западных холмов. Тиграхауды направляются к той долине, – с готовностью ответил Наби-бек.

Куньбек Янгуй внимательно выслушал и задумался. Наби-бек часто поглядывал на него. Конные сотни, ощетинившись копьями, неспешно продвигались следом, поднимая клубы пыли.

– Прости, правитель, что-то не так? – не выдержав долгого молчания, тихо и взволнованно спросил Наби-бек.

– Скажи мне, как близко к нашим передовым дозорам дальние дозоры тиграхаудов? – спросил куньбек Янгуй.

– Правитель, они, зная, что мы идём навстречу, свои дальние дозоры отправляют только в западную сторону, к землям канглов, но в нашей стороне их нет. Наши дозоры их не замечали, – удивлённый таким вопросом, пожав плечами, ответил Наби-бек.

Куньбек Янгуй вновь задумался. Наби-бек поджал нижнюю губу. Было заметно, что он в растерянности от вопросов правителя. Тем временем прежде казавшиеся далёкими хвойные леса к востоку от них приблизились и потянулись на север почти ровной окраиной, чернея тенистыми зарослями.

– Наби-бек, слушай и запоминай, – сурово посмотрев ему в глаза, очень внушительным голосом произнёс куньбек Янгуй. – Сейчас же направь двоих тысячников с их воинами в тот лес. – Куньбек Янгуй рукой указал на лесные гущи. – Передай им, чтобы продвигались по лесу параллельно нам, но не выказывали своего присутствия. Ещё двум тысячникам передай приказ немедленно отойти влево от меня и следовать тоже параллельным курсом за холмами. Пусть не отдаляются, держатся на расстоянии пяти ли и высылают вперёд как можно дальше усиленные дозоры. Всех, кого дозоры встретят, убивать на месте, никого не упускать. Никого! Даже если это люди тиграхаудов. Никого не оставлять в живых. Когда подойдём к месту встречи с тиграхаудами, эти тысячники должны продвинуться дальше нас и ждать моего сигнала. Они поймут какого. Нам нельзя угодить в западню. Всё может случиться, – куньбек Янгуй отвёл взгляд от Наби-бека и стал смотреть вперёд, поглаживая скакуна по шее.

– Будет исполнено, правитель.

Наби-бек начал поворачивать коня.

– И вот что ещё, Наби-бек, – вновь сурово произнёс куньбек Янгуй. Наби-бек остановился. – Там, в долине, когда мы встретимся с царём Демиром и его войсками, особенно внимательно слушай мои приказы, следи за сигналами и немедленно исполняй их. Всем тысячникам передай моё веление действовать без промедлений.

– Повинуюсь, правитель, – как всегда, почтительно ответил Наби-бек.

– Наби-бек, очень скоро мы будем иметь свои земли, – куньбек Янгуй загадочно улыбнулся и уверенно кивнул.

– Да будет так, правитель.

Наби-бек склонил голову, приложил ладонь к груди и тут же с места вскачь повёл коня в сторону военачальников, огибая следовавший за правителем сотенный отряд телохранителей. Куньбек Янгуй поднял руку, и к нему примчался начальник личной охраны.

– Правитель, тот человек в середине на белом скакуне и есть сам царь Демир, – взглядом показывая на правителя тиграхаудов, пояснил Наби-бек.

– Да, я вижу его, – всматриваясь в передние ряды войск тиграхаудов, стоявших на дальней стороне долины, кивнул куньбек Янгуй.

Дойдя до места, войска усуней по команде куньбека Янгуя остановились, не вступая в долину. Тиграхауды также замерли на её окраине.

– Каковы их силы? – спросил куньбек Янгуй.

– Правитель, по сведениям дозорных, у них около пятнадцати тысяч воинов, – ответил Наби-бек.

– Это хорошо, – задумчиво произнёс куньбек Янгуй.

– Правитель, но этого же мало! – возмущённо, но сдержанно воскликнул Наби-бек.

– Сколько смогли, столько и привели, – на удивление Наби-бека спокойно откликнулся куньбек Янгуй.

Куньбек Янгуй оглянулся на свои войска, поднял руку, указал в сторону тиграхаудов и неспешно, шагом повёл коня по долине. Войска тронулись за ним, раздвигаясь по флангам. Тиграхауды, заметив это, также начали движение в долину.

– А теперь, Наби-бек, будь очень внимателен к моим командам. От этих можно всего ожидать, – кивнул в сторону тиграхаудов куньбек Янгуй.

– Правитель, я всё помню, – почтительно и уверенно ответил Наби-бек.

– Ты остаёшься с войсками. Я в сопровождении начальника охраны встречусь с царём Демиром. Зорко следи за мной. Теперь от этого может зависеть очень многое, – дал последние наставления куньбек Янгуй.

– Повинуюсь, правитель.

Войска усуней и тиграхаудов полностью вступили в долину и замерли друг против друга на расстоянии пяти полётов стрелы. Первым в окружении десятка телохранителей двинулся навстречу царь Демир, ведя скакуна быстрой рысью. Куньбек Янгуй взглянул на Наби-бека, затем перевёл взгляд на начальника своей личной охраны, стоявшего за его спиной, слегка кивнул, прикрыв глаза, и тронулся с места, продвигаясь навстречу к царю Демиру, но сдерживая коня и ведя его тихим шагом. Начальник личной охраны правителя и десять воинов последовали за ним. Наби-бек остался на месте.

Царь Демир уверенно приближался к середине пространства, разделяющего его войска и войска усуней, и вскоре уже преодолел её. Тем временем куньбек Янгуй неспешно продвигался навстречу, не отдаляясь сильно от своих войск. Прошло немного времени, и между двумя правителями оставалось всего лишь полсотни шагов, как вдруг усуни, сопровождавшие правителя, стремительно вскинули луки, заложили стрелы и выстрелили по воинам тиграхаудов, охранявшим царя, сразив почти всех в одно мгновение и тут же пустившись вскачь, быстро приблизились вплотную и добили мечами уцелевших охранников царя Демира. Начальник личной охраны куньбека Янгуя ловко набросил аркан на царя Демира и, стянув правителя тиграхаудов на землю, волоком потащил его в сторону своих войск. Куньбек Янгуй выхватил меч, развернулся к усуньским войскам, резко поднял руку вверх и указал мечом на войска тиграхаудов. Тысячи усуней во главе с Наби-беком по всей ширине долины устремились вперёд на противника, пребывавшего от увиденного в полной растерянности. Вскоре военачальники тиграхаудов, опомнившись, повели войска навстречу. Противники не успели сойтись в ближнем бою, как вдруг тиграхауды увидели, как слева, из леса, на них мчатся тысячи усуней и одновременно справа, из-за холмов, стремительно появились ещё тысячи усуней, охватывая долину с обоих флангов. Став очевидцами пленения правителя, видя численное превосходство усуней, попав почти в окружение и утеряв боевой дух, военачальники тиграхаудов приняли решение не проливать зря кровь своих воинов и повелели войскам срочно остановиться, не вступать в сражение, не оказывать сопротивления, а сложить оружие и сдаться, рассчитывая на милость правителя усуней.

На далёком западном горизонте светило оставило последние багровые следы, плавно забирая у земли свой свет и своё тепло, но с надеждой на скорую новую встречу. По всей долине запылали костры. Обезоруженных пленённых тиграхаудов усуни разместили под усиленной охраной в ограждении многочисленных факелов в западной части долины, дабы они были видны с высоты.

Куньбек Янгуй сидел возле большого костра, задумчиво наблюдая за языками пламени, что игриво метались, рассыпая яркие искры при всяком дуновении ветерка.

«Первый шаг сделан. Хвала Вечным Небесам, царь Демир уже в моих руках. Он попытался перехитрить меня, предложив вступить в союз. Да, он всё рассчитал и надеялся бросить моих воинов вместе со мной на своего врага и тем самым одновременно ослабить или избавиться от меня и нанести урон неприятелю-соседу. Но слишком самонадеянным оказался. Он даже не сомневался в том, что я соглашусь на его предложение и на этот поход. А всё потому, что я и мой народ оказались в безвыходном положении. Именно по этой причине он был уверен в том, что я соглашусь на любые условия. Да, я не знал ничего о численности его сил, но он не мог предположить того, что я хорошо запомнил некоторые советы шаньюя Модэ. Многочисленный и сильный народ никогда не примет в свои ряды остатки беглого и слабого народа как равного себе, и тем более не наделит его землёй, и не вступит с ним в родство. Только в качестве невольников будет существовать такой пришлый народ. Прав шаньюй Модэ. То, что тиграхауды приняли беглых юэчжей, наделили равными с собой правами, а также выделили свои земли и вступили с ними в родственные связи, свидетельствует лишь об одном – тиграхауды слабы и поэтому поступили именно так по отношению к юэчжам, дабы хоть как-то пополнить свои ряды и немного усилиться. Исходя из этого, можно понять, что воинов у них не так много и они неспособны вступить со мной в прямое противостояние. Однако всё это только теперь нашло подтверждение. Я, конечно же, рисковал, построив свою тактику вот таким образом, доверившись лишь скудным сведениям, добытым лазутчиками и Наби-беком. Всё могло обстоять совершенно иначе, и мой расчёт мог оказаться ошибочным. Что теперь думать об этом? Случилось так, как случилось. Я оказался прав. Вернее, прав оказался шаньюй Модэ, одним из советов которого мне удалось воспользоваться. Да, нужно честно признаться себе, что прежде я никогда даже предположить бы не мог, что буду однажды за что-то благодарить жестокого правителя хуннов. Надо же, как бывает в жизни! – куньбек Янгуй улыбнулся, мотнул головой, цокнув языком, выпрямил спину, окинул взором ночной лагерь и вновь стал смотреть на огонь. – И ещё в одном нужно честно признаться себе. Ведь я не был уверен, что прав, когда после долгих раздумий принял решение не вступать в союз с тиграхаудами, а любой ценой одолеть их в этой долине. Только по этой причине, из-за сомнений в задуманном, я не поставил никого в известность о своих планах, держал их в тайне ото всех. Даже от Наби-бека. И он, и все остальные беки, и военачальники до последнего были уверены в том, что мы приняли условия царя Демира. Пойти войной с незнакомым союзником по неизведанной земле на неизвестного врага означает только одно – быть равнодушным к судьбе своего народа. А это в свою очередь означает, что ты не являешься истинным правителем… – Куньбек Янгуй тяжко вздохнул, посмотрел на телохранителя, стоявшего к нему спиной на небольшом отдалении, затем взглянул на других охранников, протёр глаза и вновь перевёл взгляд на огонь. – Теперь нужно думать о будущем… Хотя о нём приходится думать всегда. Власть над народом становится тяжёлой ношей только в таком положении, в какое угодили мы. В обустроенной и сытой жизни и чувства, и ощущения, равно как и поступки, и помыслы, иные, нежели теперь. Даже слова другие. Там всё это какое-то поверхностное и необременяющее. Да и ответственность не столь тяготит, становясь всего лишь обыденной привычкой. При хорошем существовании всё в человеке расслабленно: и разум, и душа, и тело. Теперь же пришло время глубоких раздумий, волевых решений и безошибочных действий. Для всего этого нужны силы… Пора отдохнуть. День был непростой, но, хвала Небесам, завершился благополучно для нас. Нужно немного поспать… Даже светило покинуло нас до утра, дабы мы погрузились во сны и набрались сил… Мы пришли из земель, за которыми восходит светило, в земли, за которыми оно скрывается. Значит, мы идём за ним. Мы – идущие за светилом…» – Куньбек Янгуй устало провёл ладонью по лицу, оглянулся по сторонам и откинулся на спину на разостланные на земле мягкие овечьи шкуры.

– Царь Демир, ты лично приведёшь меня и мои войска в свою ставку. И сделаешь это до заката. В противном случае все твои военачальники и воины будут казнены.

Куньбек Янгуй сидел на шкурах возле костра. Царь Демир стоял перед ним. Вид у него был измождённый. Руки и лицо покрыты многочисленными ссадинами и ранами, кожаные доспехи сильно истёрты. Покрасневшими от бессонницы глазами он смотрел на правителя усуней.

– Поведёшь не той лесной тропой в горах, по которой твои люди сопровождали моего посла в ставку, а главной дорогой, по которой ты пришёл сюда. Я уверен, что ты очень ясно осознаёшь положение, в котором оказался теперь, и не станешь его усугублять. Более того, отныне в твоих интересах честно отвечать на все мои вопросы и выполнять все мои приказы незамедлительно и без попыток ввести в заблуждение. Советую тебе, царь Демир, прежде чем дать ответы мне, подумать о том, что от их достоверности и полноты во многом будет зависеть судьба и твоя, и твоего народа, – куньбек Янгуй встал, заложил руки за спину, медленно подошёл вплотную к царю Демиру и стал пристально смотреть ему в глаза. Тот не выдержал взгляда и опустил голову. Куньбек Янгуй вернулся на место, вновь опустился на шкуры, продолжая смотреть на пленника.

– Хорошо, куньбек Янгуй, я согласен. В моём народе помнят о правах победителя и уважают их. Я отвечу на все твои вопросы и поведу тебя в свою ставку главной дорогой. Лишь об одном прошу, если, конечно, смею… – царь Демир запнулся и посмотрел в глаза куньбека Янгуя.

– Говори, – кивнул куньбек Янгуй.

– Прояви милость к моему народу. Меня казни, но народ пощади. Прошу тебя, – царь Демир продолжал смотреть в глаза куньбека Янгуя и вдруг рухнул на колени, безвольно опустив руки и низко склонив голову.

Куньбек Янгуй не ожидал такого и слегка растерянно поднялся с места. Два стражника, стоявшие за спиной царя Демира, тут же подхватили его за руки и подняли на ноги.

– Уведите его, дайте ему еды и воды, пусть немного отдохнёт перед дорогой, – приказал стражникам куньбек Янгуй.

Каменистая дорога петляла среди густого ельника, постепенно поднимаясь всё выше и выше. Далеко за полдень передовая тысяча усуней во главе с Наби-беком уже выступила из леса на берег озера. За ней в плотном окружении сотни телохранителей продвигался куньбек Янгуй, рядом с которым ехал царь Демир. Следом шли войска, за которыми вели всех пленённых тиграхаудов. За пешими пленниками гнали их лошадей. Замыкали шествие многочисленные обозы и тыловая тысяча. По бокам от дороги, в лесу, на всём протяжении пути находились многочисленные дозорные отряды.

Пройдя небольшое расстояние по берегу, передовая тысяча по команде Наби-бека остановилась. Вдали виднелось стойбище – ставка царя Демира. Наби-бек долго и напряжённо всматривался в ту сторону. Оттуда примчался воин и что-то взволнованно сообщил. Отправив его обратно, Наби-бек подозвал тысячника, что-то сказал ему, тот поднял руку, и к нему тут же прискакал один из сотников. Тысячник отдал короткое распоряжение. И сотник, нахлёстывая плетью коня, помчался вдоль воинов по направлению к правителю.

– Правитель, – склонив голову и приложив ладонь к груди, сотник обратился к куньбеку Янгую.

– Говори, – кивнул куньбек Янгуй.

– Правитель, меня послал Наби-бек. Лазутчики, что побывали вблизи от ставки тиграхаудов, сообщили, что там никого нет. Стойбище покинуто всеми обитателями.

Сотник замолчал, переводя дыхание. Куньбек Янгуй на мгновение задумался, затем перевёл взгляд на царя Демира.

– Что это значит?

– Куньбек Янгуй, я думаю, что они узнали о моём поражении и за ночь покинули ставку, зная о том, что ты скоро придёшь туда, – растерянно ответил царь Демир. – Мне нечего больше сказать.

– Как они могли узнать об этом? – не сводя с него глаз, сурово спросил куньбек Янгуй. – Кто и как сумел сообщить им обо всём? Говори!

– Этого я не знаю. Хотя, может быть, это Даут как-то сумел избежать пленения и добраться до ставки, – неуверенно произнёс царь Демир. Было заметно, что он искренне недоумевает.

– Кто это? – гневно спросил куньбек Янгуй.

– Это мой брат. Вечером я не заметил его среди своих людей, но и он не пытался найти меня. После того как меня увели от тебя, я был один. Не уверен в том, что это он, но никто другой не сумел бы увести людей из ставки. Кроме него, они не подчинились бы никому, – царь Демир замолчал, опустил голову и прикрыл веки.

Куньбек Янгуй посмотрел на сотника:

– Скачи к Наби-беку и передай моё веление вступать в ставку!

– Повинуюсь, правитель, – почтительно поклонился сотник и помчался обратно.

Куньбек Янгуй нашёл взглядом начальника личной охраны и кивнул ему. Тот быстро приблизился, сдерживая скакуна.

– Риза, сопроводи царя Демира к пленённым. Он должен отыскать среди них своего брата. Доставь его ко мне, – распорядился куньбек Янгуй, обратившись к начальнику личной охраны по имени.

– Будет исполнено, правитель, – склонив голову и приложив ладонь к груди, ответил тот и посмотрел на царя Демира.

Послав вперёд две сотни воинов, дабы они тщательно осмотрели стойбище, Наби-бек приблизился к главным арочным бревенчатым воротам ставки тиграхаудов. Он заметил, что огромного барабана, прежде висевшего над ними, теперь не было, как не было и шатров, заполнявших раньше окраины стойбища. Пройдя под аркой, он неспешно продвигался по главной дороге. Приземистые каменные строения чернели низкими дверными проёмами, словно пустыми бездонными глазницами взирая на проезжавших мимо них чужаков. Кругом стояла тишина. Нигде не было видно ни одного дымка. Всюду царили унылое запустение и безжизненная пустота.

«М-да, от того, что я видел в этой ставке в первый мой приезд, теперь не осталось и следа, словно ничего тут вовсе и не было. Трудно представить, что всего лишь день назад здесь кипела обычная жизнь, жизнь, которая протекала в этом стойбище многие и многие годы. Теперь её нет. Нет той жизни, но будет другая. Так кто же всё-таки оповестил их? Может быть, царь Демир оставил кого-то наблюдать за происходящим в долине и дал особые указания на такой случай? Нет, такого не могло быть, так как он не сомневался в заключении союза с нами, был уверен в объединении сил и не допускал даже мысли о нападении на него. Если уж даже я не догадался о задумке нашего правителя, то царю Демиру и вовсе такое в голову бы не пришло, иначе он бы не привёл войска в долину. Получается, что кому-то всё-таки удалось избежать пленения и добраться до ставки, и этот кто-то не мог быть простым человеком. Разве могли все обитатели ставки сами принять решение об уходе? Или могли бы они подчиниться велению какого-нибудь воина или даже военачальника? Не думаю, что такое возможно. Они могли поверить в то, что их царь потерпел поражение и вместе с войсками пленён, но быстро собраться и покинуть ставку без веления кого-то из высокопоставленных сановников не посмели бы никогда. Значит, тот, кто сообщил о поражении в сражении и отдал приказ об уходе из ставки, был одним из приближённых к царю людей», – оглядывая опустевшую ставку, размышлял Наби-бек.

Вскоре Наби-бек оказался на главной площади ставки и остановил коня. То, что он увидел, поразило его ещё больше. Трёхглавого царского шатра на месте тоже не было. Большая терраса, на которой располагался шатёр только позавчера, была пуста. Наби-бек спешился, передал коня подбежавшему воину, подошёл к ступеням, ведущим на террасу, ненадолго задержался, осматривая её, затем поднялся, прошёл к самому её центру и встал там, уперев руки в бока и оглядываясь по сторонам. Он посмотрел на два столба, между которыми прежде на верёвках была растянута шкура с изображением оленя. Наби-бек подошёл к этим столбам. Обрывки верёвок свисали с них. Он взялся за один из концов и стал рассматривать. Верёвка явно была перерублена, а не отвязана. «Очень спешили», – подумал Наби-бек.

К террасе стремительно примчался сотник, осадил разгорячённого скакуна, быстро спешился, подбежал к месту, где стоял Набибек, и замер в почтительном поклоне.

– Говори, – кивнул Наби-бек, смотря на него с высоты террасы.

– Властитель, в стойбище и вокруг него никого не обнаружено. Осмотрели все жилища и все ближайшие окрестности. Судя по обнаруженным следам на этой дороге, – сотник показал рукой на главную дорогу, – все ушли на север.

– Встаньте дозором вокруг стойбища. Подбери место для размещения пленных и присмотри загоны для лошадей, – повелел Наби-бек.

– Будет исполнено, властитель.

Наби-бек посмотрел на могучего тысячника, что в ожидании стоял невдалеке, и кивнул ему. Тысячник тут же спешился, подошёл и, не поднимаясь на террасу, остановился, склонив голову и приложив ладонь к груди.

– Боранды, скоро сюда прибудет правитель. Уже темнеет. В долине он запретил разбивать лагерь, но здесь надо сделать это. Правителю и войскам нужно как следует отдохнуть. Походную юрту правителя возведём здесь, на этом настиле. Как только прибудут обозы, распорядись, – повелел Наби-бек, очень уважительно относясь к тысячнику.

– Будет исполнено, властитель.

Ночь опустилась на землю без плавного заката, как это бывает в равнинной местности, а почти мгновенно, словно лавина, скатившись на стойбище с горных вершин и погрузив всю округу в непроглядную тьму. Плотный туман, потянувшийся от озера по всему побережью, влажной прохладной массой плавно вползал в каждую щель и в пустых каменных жилищах, и в возведённых юртах, окутывая зажжённые костры и запалённые факелы мутной пеленой, отчего они становились тускнее и, казалось, теряли свой жар.

– Даута, брата царя Демира, среди пленных не оказалось, – возлегая на расстеленных шкурах, тихо произнёс куньбек Янгуй.

Наби-бек сидел рядом, держа в руках чашу с молоком. В походной юрте правителя в очаге под таганом на трёх ножках с треском полыхал огонь, дрожащим пламенем освещая жилище.

– Правитель, а может, он был там, но царь Демир решил почему-то не выдавать его? – предположил Наби-бек. – Ведь, кроме меня, в лицо никто из наших людей его не знает. Даже если царь и увидел брата, то мог не сказать об этом.

– Тогда зачем он вообще сказал мне о нём? Только о нём? – куньбек Янгуй вопрошающе взглянул на собеседника, протянул руку и взял чашу с молоком.

– Видимо, подумал, что ты, правитель, всё равно узнаешь о его брате, и это вызовет подозрения и породит недоверие в будущем, – ответил Наби-бек.

– Может быть и так, но я думаю, что причина кроется в другом. Сдаётся мне, что между ними нет истинных братских отношений. Возможно, Даут всё это время жил надеждой однажды стать царём тиграхаудов и желал как можно скорее сменить брата на троне. Мне показалось, что царь Демир знает об этом и всегда знал, поэтому и сказал о нём. Вполне может быть, что он нашими руками решил избавиться от Даута, не желая стать братоубийцей. Услышав о том, что кто-то увёл всех людей из главного стойбища, он понял, что это сделал Даут и что отныне именно он стал предводителем народа. Иначе зачем вот так сразу все подозрения переводить на брата? Он понял, что потерял власть, и теперь у него только один выход – войти в доверие ко мне и постараться сделать так, чтобы я вернул ему власть, покарав брата. Другого выхода у него нет. По этой причине отныне он будет служить мне верой и правдой. И я воспользуюсь этим сполна. Завтра же, Наби-бек, он в полном твоём распоряжении. Узнай у него обо всём, что нас интересует. Ты должен знать всё о количестве их людей и войск, о расположении стойбищ, пастбищ, обо всех их землях, о соседях по всем границам, в каких отношениях они состоят и с его народом, и между собой. Только после этого все наши люди прибудут сюда, – куньбек Янгуй пригубил чашу.

– Будет исполнено, правитель, – не вставая, но выпрямившись, почтительно ответил Наби-бек.

Глава вторая

Как и весь народ, зная уже обо всём, что произошло и в долине, и в ставке тиграхаудов, Иджими с нетерпением ожидал веления правителя выдвигаться в земли, отныне принадлежащие им по праву победителей. Он в числе первых встречал гонцов от правителя, вслушивался в каждое слово и, не услышав приказа о выдвижении, разочарованно возвращался к юрте, не отвечая на приставания младшего брата Илими с просьбой посмотреть, как он метко выпускает стрелы по мишени из своего маленького лука. Илими, видя, что брат не в настроении и чем-то огорчён, умолкал, присаживался рядом, не мешая его думам, но не понимая происходящего, и лишь поглядывал с надеждой на внимание.

Юрта старика-возничего, с которым Иджими пришлось в одной кибитке проделать весь долгий путь от озера Лобнор до этих мест, располагалась на самой восточной окраине стойбища, возле леса, и представляла собой жалкое жилище, собранное из больших растрёпанных лоскутов грязного войлока, наброшенных на каркас из прутьев и беспорядочно стянутых верёвками. Иджими подъехал к ней, спешился, оглянулся по сторонам и, никого не увидев, привязал коня к стоящей кибитке. Затем откинул ветхий полог на входе в юрту, наклонился и вошёл.

Внутри всё было так же убого, как и снаружи. Через небольшое верхнее дымоходное отверстие, радуя глаза, в юрту пробивался пучок утреннего света, слегка рассеивая царящий полумрак. Иджими, прищурившись, осмотрел жилище, в котором не было ничего, кроме скудной посуды, очага, тагана на трёх ножках и брошенных вокруг старых войлочных ковриков, нескольких овечьих шкур и потертых кожаных сумок. Иджими подошёл к тагану и протянул над ним ладонь. Убедившись в том, что очаг холодный, он вздохнул, ещё раз огляделся и вышел наружу.

Светило едва взошло над горами и пока не коснулось лучами даже верхушек деревьев, и от этого лесная гуща была наполнена темнотой и казалась зловещей. Иджими подошёл к кибитке, заглянул внутрь, задумчиво постоял и стал отвязывать скакуна, как вдруг услышал какой-то шорох за спиной, со стороны леса, и тут же обернулся, потянувшись к мечу, притороченному ремнями ножен к седлу. Всмотревшись в ближние заросли, он увидел старика-возничего, пробиравшегося среди деревьев и уже почти вышедшего на окраину леса. Иджими, успокаиваясь, убрал руку от меча, глубоко вздохнул и прикрыл было глаза, но тут же открыл, вздрогнув от чьего-то прикосновения к ноге. Огромный лохматый пёс с разодранными короткими ушами обнюхивал его, тяжело и учащённо дыша, часто высовывая длинный язык, лениво мотая слюнявой мордой и оглядываясь на старика.

– Кто это там? Кому это я понадобился? – недовольно бурча, непонимающе поглядывал на Иджими уставший старик. Он остановился в нескольких шагах, щурясь и рассматривая гостя.

– Это я, Иджими. Ты не узнал меня? – вытянув руки в стороны, громко произнёс юноша и улыбнулся.

Пёс тем временем, лениво виляя хвостом, прошёл под кибитку и лёг, поглядывая то на старика, то на юношу.

– А, это ты, старший сын самого Наби-бека! – подойдя ближе и глядя прямо в лицо Иджими, узнал старик. – Не думал, что ты вспомнишь о старике и навестишь.

– Рад видеть тебя, старец, – Иджими приложил руку к груди и слегка наклонил голову. – Я не забывал о тебе.

Старик пристально посмотрел в глаза юноши и ответил на приветствие, почтительно приложив руку к груди и низко склонив голову.

– Ты, наверное, устал, давай присядем, – вежливо предложил Иджими.

Старик кивнул и направился к бревну, что лежало возле юрты, сбоку от входа. Иджими последовал за ним. Они присели и какое-то время молча смотрели на пса, который всё никак не мог найти удобного места под кибиткой, чтобы прилечь. Наконец пёс угомонился.

– Что ты делал в лесу в такую рань? – посмотрев на старика, спросил Иджими. – Вижу, не на охоту ходил, – оглядев его с ног до головы, после паузы добавил он.

Старик был очень худ, лицо и руки его покрывали сечки, а одежда была больше похожа на жалкие лохмотья.

– Тут вот какое дело, – как-то нерешительно начал старик, затем взглянул на Иджими, словно пытаясь понять, поймёт тот его или нет, и продолжил: – Вышел-то я несколько дней назад на охоту…

Старик вдруг замолчал и с неподдельной тревогой посмотрел в сторону леса. Только теперь Иджими заметил, что глаза старца совершенно другие, нежели он помнит: вокруг зрачков появились странные белёсые мутноватые круги. От увиденного ему стало не по себе.

– Что случилось, старец? – взволнованно спросил Иджими.

Старик, услышав, вздрогнул и перевёл взор на молодого гостя, словно только что заметил его присутствие.

– Что с тобой? – всматриваясь ему в лицо, ещё более взволнованно спросил Иджими.

– Ты, юноша, зачем приехал? – неожиданно и тихо спросил старик.

– Я… я хотел увидеть тебя… может, тебе что-нибудь нужно… узнать… – растерянно ответил Иджими.

– Поезжай… поезжай… мне ничего не нужно… – старик раздражённо опустил голову, замотал ею, замахал руками, словно пытаясь избавиться от надоедливых мух, и поднялся на ноги.

Иджими тут же вскочил и отступил на шаг в ужасе. Старик обошёл его, нервно откинул полог на входе в юрту и скрылся внутри. Иджими, ничего не понимая, смотрел на полог в полной растерянности от увиденного, от тех разительных перемен, что произошли со стариком на его глазах.

Джуйя, как всегда, была возле своей юрты. Она носила воду из небольшой речки, что журчала невдалеке, подкидывала хворост в огонь, мыла посуду, вытрясала коврики в стороне от жилища, в общем, занималась обычными домашними делами и не сразу заметила подъехавшего к берегу Иджими. Увидев юношу, она оглянулась на вход в юрту, убедилась в том, что никто ещё не вышел наружу, тщательно вытерла лицо и руки, поправила одежду на себе и побежала к нему, слегка подтягивая подол длинного платья.

Иджими спешился. Отпущенный конь подошёл к воде, опустил низко голову, понюхал, широко раздувая ноздри, и начал пить.

– Ты почему так рано? – подбежав к Иджими, спросила Джуйя, радостно рассматривая его лицо.

Иджими задумчиво посмотрел ей в глаза и молча присел на валун. Джуйя перестала улыбаться, подошла и присела перед ним на корточки, взяв его за руки.

– Иджими, что-то случилось? Ты чем-то расстроен? – тихо спросила Джуйя.

– Я навестил старца… – Иджими запнулся и мотнул головой. – Помнишь, я тебе рассказывал?

– Да, помню, конечно, – кивнула Джуйя.

– Странный он какой-то стал… – Иджими вновь ненадолго замолчал, словно подбирал нужные слова, и взволнованно продолжил: – Будто и не он вовсе…

– Что с ним? – ничего не понимая, спросила Джуйя. – Иджими, чем он тебя так расстроил?

– Когда я приехал, то не застал его. Потом он появился и сказал, что несколько дней был на охоте, но при этом с собой у него ничего не было. Понимаешь, совсем ничего. Ни добычи, ни оружия – ничего. Весь ободранный и исхудавший. И пёс его такой же. Но самое главное – он был очень сильно чем-то напуган. Очень сильно! Я заметил, как он смотрел на лес. Он хотел было о чём-то сказать, но взглянул с ужасом на заросли и прогнал меня. Взял и тут же прогнал меня! Представляешь? – на одном дыхании произнёс Иджими.

– Да, странно всё это, – Джуйя задумчиво поднялась, не отпуская рук Иджими, и присела рядом на валун. – Ты же говорил, что он всегда был словоохотливым и спокойным.

– Признаться, он напугал меня, – тихо произнёс Иджими. – Я такого не ожидал. Думал, что он обрадуется, увидев меня. Я же повёз ему еды и ещё кое-что, но… Вон, всё в мешках.

Иджими кивнул в сторону коня – к седлу с обеих сторон были приторочены два больших кожаных мешка.

– В юрте пусто, ничего нет. И волов я не видел. Как он живёт? Чем питается? Где всё?.. Ничего не понимаю… Вот я и приехал к тебе… Кому ещё я скажу о таком?

– Иджими, ты правильно сделал, что приехал, но чем я могу помочь? Скажи, – тихо с сочувствием в голосе произнесла девушка.

– Джуйя, мне кажется, за ним нужно скрытно понаблюдать. Без еды да в таком состоянии он долго не сможет прожить. Думаю, он одинок и его никто не навещает, – поделился мыслями Иджими.

– Наверное, ты прав, – задумчиво произнесла Джуйя и вдруг спросила: – А почему ты не оставил там гостинцы, те, что повёз? Расстроился и забыл о них, да?

– Да, я только теперь вспомнил о них, – кивнул Иджими.

– Отвези, Иджими, и незаметно оставь где-нибудь, но чтобы он нашёл их без труда. Хорошо? – слегка улыбнувшись уголками губ, попросила Джуйя.

– Хорошо, Джуйя, я так и сделаю. А наблюдать буду с верными друзьями. Им тоже придётся всё рассказать. Иначе ничего не получится, – приняв решение, уверенно сказал юноша.

– Это ты правильно придумал, Иджими, с друзьями будет легче.

Джуйя заметно расслабилась и улыбнулась так, что её красивые глаза заблестели и заискрились, а милое лицо засияло, подобно светилу. Теперь она была такой, какой её привык видеть Иджими. Глядя на неё, он тоже улыбнулся.

– Поезжай, Иджими, тебе пора, – поднимаясь, ласково попрощалась Джуйя.

– Хорошо, Джуйя, пора, – кивнул Иджими.

Джуйя нехотя выпустила его руки из своих, слегка склонила голову перед ним и направилась в сторону юрты, оглядываясь с улыбкой.

– Первыми будете вы, братья Айю и Баркут, вас сменят Габи и Кабат, потом Куньми и Акташ, а после них я и Кассак, – завершил разговор Иджими.

Они сидели вокруг костра. Сумерки сгустились, и вместе с ними пришла прохлада.

– Иджими, а, если старец направится в лес, нам что делать? – спросил Айю. Он был высокого роста и очень широк в плечах, мощным телосложением заметно отличаясь от друзей-сверстников.

– Один из вас должен пойти следом и оставлять метки на деревьях, а второй – тут же сообщить мне. Мы все быстро соберёмся и пойдём за старцем. Нам нельзя упустить его. Только так мы сможем узнать, что случилось с ним и что происходит в лесу, – ответил Иджими.

– А если он вообще никуда не пойдёт? Тогда что делать? – задал вопрос Баркут, брат Айю, стройный юноша с маленькой головой, острым взглядом и крючковатым носом.

– Тогда последим несколько дней, а потом сами осмотрим лес, мы же не знаем его. Заодно поохотимся, – пожал плечами Иджими. – Есть ещё вопросы?

Он окинул взором друзей. Они молчали.

– Всё, расходимся. Пора спать.

Иджими поднялся.

– Иджими, ты с друзьями следишь за старцем уже три дня. Может быть, достаточно? – сидя возле Иджими на валуне возле речки, спросила Джуйя.

– Джуйя, – Иджими взглянул ей в глаза, – ты никому об этом не говорила?

– Нет, а что? – удивилась она.

– Еду, что я тогда оставил старику в кибитке, он, видимо, нашёл и забрал. Но её было не так много, а он с псом больше не выходил из юрты. Вот я и подумал, может, ты кому-то сказала, и ему принесли еды, пока мы не начали следить, – объяснил Иджими свой вопрос.

– Нет, никто не знает о том разговоре. А вдруг он… – Джуйя испуганно прикрыла рот ладонью.

– Ты чего? Думаешь, он умер? – растерянно спросил Иджими.

Джуйя, часто моргая, кивнула и пожала плечами. Иджими молча смотрел на неё, затем опустил голову.

– Надо бы как-то заглянуть к нему в юрту, – почти прошептала Джуйя. – Ты же хочешь помочь ему, а получается что-то не так…

Иджими задумчиво поднялся. Со стороны юрты послышался звук конских копыт: кто-то подъехал. Иджими оглянулся и увидел возле юрты всадника. Джуйя тоже взглянула туда и вскочила на ноги.

– Это мой брат. Мне пора.

Джуйя быстро посмотрела в глаза Иджими, улыбнулась уголками губ, слегка склонила голову и побежала к жилищу. Иджими видел, как её брат спрыгнул с коня, взглянул в их сторону и быстрым шагом вошёл в юрту.

Наступили сумерки. Оставив коней в небольшой низине возле стоявших там двух лошадей, Иджими и Кассак стали тихо взбираться по склону.

– Куньми, Акташ, вы где? – добравшись до края, Иджими тихо окликнул друзей. – Это мы, Иджими и Кассак.

– Тише вы, – послышался близкий голос.

– А, вот вы где, – подползая к друзьям, что лежали на земле, прошептал Иджими. – Ну, что там? Старик так и не появился?

– Появился только что. Что-то взял из кибитки и обратно зашёл в юрту, – повернул голову к Иджими Куньми.

– Жив, значит, старик, – прошептал Иджими. – А что взял-то? Кибитка пустая же.

– Выходит, не пустая. Он долго возился там, а потом с какими-то мешками выбрался и занёс их в юрту, – щёлкнув языком, довольно произнёс Куньми. – И на умирающего с голоду он вовсе не похож. Шустрый такой. Мы с Акташем чуть не ахнули от удивления. Да, Акташ? – Куньми повернулся в сторону лежащего рядом Акташа и ткнул его локтем в бок.

– Угу, – ответит тот.

– Ну и дела… – прошептал Кассак.

– А пёс где? – спросил Иджими.

– В юрте, наверное. Наружу при нас не выходил, – ответил Куньми.

– Больше ничего не заметили? В округе никто не появлялся? Со стороны леса ничего не было? – вглядываясь то в сторону юрты старика, то в сторону чернеющего леса, тихо спросил Иджими.

– Я ничего. А ты, Акташ? – Куньми вновь посмотрел на напарника и опять ткнул его локтем в бок.

– Хмм, – прозвучало в ответ.

– Он тоже ничего, – поворачивая голову к Иджими, ответил за Акташа Куньми.

– Ладно, поезжайте отдыхать, – слегка хлопнув Куньми по плечу, сказал Иджими.

Куньми снова ткнул локтем в бок Акташа и пополз вниз по склону. Акташ последовал за ним.

– Ой! Ты чего мне на руку наступил? Вот я тебе… – вдруг тихо вскрикнул Куньми.

– Хе-хе-хе, – послышался смех Акташа.

Вскоре Иджими и Кассак остались одни. Опустилась ночь. На небе появились тусклые звёзды. Стало прохладнее.

– Чего он очаг не топит или костёр возле юрты не зажигает, а? Холодно ночами уже, да и еду надо же как-то готовить, – в который раз удивился Кассак.

– Странный он какой-то стал. Не поймёшь его. Всё у него теперь не как у людей. У кого только я не спрашивал о нём, никто ничего не знает. Очаг он разводил. Это точно. Когда я в тот раз приехал к нему, то видел в остывшем очаге остатки дров, но с тех пор ни разу. Всё это после той охоты и началось, – прошептал Иджими. – Он будто боится чего-то или кого-то и поэтому огнём не хочет выдавать своего присутствия здесь. Даже пса держит в юрте. Думаю, холодными ночами пёс согревает его, иначе замёрз бы уже.

– М-да, дела… А волы где? Нет же их. Куда они-то подевались? Мы всю округу осмотрели, но ни костей, ни шкур не нашли. Вообще ничего. Если бы он отдал их кому-то, то с кибиткой отдал бы. Зачем она ему без волов? – соглашаясь с другом, произнёс Кассак.

Они замолчали, продолжая вглядываться в сгущающуюся тьму.

Небосвод едва засветлел над горными вершинами, бледным фоном выделив их чёрные величавые силуэты. Иджими и Кассак, позёвывая, борясь со сном, наблюдали за юртой старика.

– Скорей бы Айю и Баркут приехали, – согревая дыханием руки, прошептал Кассак.

– И я озяб, но до смены ещё далеко. Братья побудут здесь весь день – и всё, мы прекращаем наблюдение. Отдохнём, а завтра на рассвете вместе поедем в лес и сами всё там осмотрим. Старик, видимо, не собирается покидать юрту, а мы не можем следить за ним бесконечно, – откидываясь на спину и тоже потирая руки, тихо напомнил Иджими и тут же добавил: – Я уже начинаю жалеть, что всё это затеял и вас втянул.

– Вон он, – чуть громче положенного вдруг сказал Кассак.

Иджими быстро перевернулся на живот. Старик с сумкой на плече вместе с собакой направлялся в сторону леса, растворяясь в утренних сумерках.

– Вот. Дождались всё-таки. Действуем, как договорились. Я за ним, а ты скачи за всеми нашими. Я отпущу его немного вперёд и пойду следом. Пёс может меня учуять, если сильно приближусь. Трудно будет не потерять его из виду, но ничего не поделаешь, будем стараться. Идите за мной по меткам – я буду делать насечки на деревьях и ломать ветки. Всё, пора, – Иджими коснулся рукой плеча Кассака и спросил: – Ты заметил, куда он направился? Где вошёл в лес?

– Да, запомнил. С этого места между юртой и кибиткой. Будь осторожен. Я помчался, – посмотрев в лицо друга, Кассак стал быстро спускаться.

Иджими ещё раз взглянул в сторону леса и последовал за Кассаком к своему скакуну.

В лесной гуще было совершенно темно. Деревья росли настолько близко друг к другу и так цепко переплетались ветвями, что порой были абсолютно непроходимы, словно живая стена, преграждая путь. Иджими сошёл с коня и вёл его на поводу, держа в руке меч, дабы делать насечки на стволах и срубать ветки. Он часто останавливался и прислушивался, пытаясь уловить малейший шорох впереди, искал проходимые места и иногда поглядывал вверх, на звёзды в редких просветах над головой, чтобы не сбиться совсем с пути.

«Эх, надо было собаку с собой взять!» – думал он, очень сожалея о том, что ни ему самому, ни кому-то из друзей в голову не пришла эта мысль.

Небо заметно посветлело, и окутанный туманом лес хоть и очень слабо, но стал проглядываться на несколько шагов вперёд. Иджими удалось обнаружить следы старика, и он, немного успокоившись, уверенно шёл за ним, не забывая при этом оставлять метки и стараясь быть как можно тише.

Кассак вместе с друзьями быстро вернулся к юрте старика. С места наблюдения они, следуя подсказкам Кассака, определили, где старик вошёл в лес, и направились в гущу. Через какое-то время пришлось спешиться и вести лошадей на поводу.

– Эй, Айю, иди вперёд. Ты среди нас всегда был самым лучшим следопытом, – оглянувшись назад, тихо обратился к другу Кассак.

Тот молча обошёл всех и возглавил группу, внимательно вглядываясь то себе под ноги, то в деревья по сторонам. Из-за высокого роста он часто пригибался под разлапистыми ветвями. Вскоре он увидел первую метку, оставленную Иджими, – срубленную ветку.

Иджими шёл по следам старика, стараясь не выдать своего присутствия громким звуком: тщательно высматривал сучки и ветки под ногами, следил за тем, чтобы конь тоже не производил лишнего шума, и при этом остерегался приближения к старику, дабы пёс не обнаружил его.

День уже прошёл свою середину. Светило неустанно пробивалось пучками лучей сквозь тесную, дремучую лесную чащу, рассеиваясь среди ветвей и едва достигая земли, покрытой толстым слоем хвои и валежником. От безветрия воздух среди деревьев поначалу казался застоялым, густым и вязким, но, насыщенный смолистым привкусом, он не спирал дыхания, не доводил до душного изнеможения и излишней потери сил, поэтому сильной жажды Иджими не испытывал.

За всё время преследования Иджими ни разу не увидел старика, но изредка слышал впереди звуки: треск веток, шум крыльев внезапно вспорхнувшей потревоженной птицы, редкой в этих местах, и поэтому знал, что идёт верно.

«Странно, на кого он тут охотится? Ни следов зверя какого-нибудь, ни птицы здесь почти нет», – думал Иджими, часто оглядывавший окрестности.

Ближе к вечеру юноша уловил приглушённые звуки за спиной. Остановившись и повернувшись назад, стал прислушиваться и вглядываться в гущу деревьев. Вскоре Иджими увидел Айю, а за ним и всех друзей. В ожидании их приближения он присел на землю.

– Нужно что-то делать с лошадьми, – тихо сказал Иджими друзьям, присевшим кругом. – С ними мы будем сильно отставать и можем потерять старика. К тому же от них много шума. Если старик нас заметит, то мы ничего уже не узнаем и все наши задумки и труды будут напрасными.

– Нужно оставить их здесь под присмотром, – решительно предложил Куньми.

– Да, верно. Решение, думаю, единственное и правильное, – кивнул Иджими. – Кому-то двоим нужно будет быть с ними. Кто устал или не хочет идти дальше? Говорите правду. Мы друзья, не бойтесь осуждения… К тому же ещё неизвестно, кому будет труднее – тем, кто пойдёт дальше, или тем, кто останется здесь.

Все молчали.

– Предлагаю Габи и Кабата, – вновь подал голос Куньми. – Они немного младше, и им будет труднее, чем нам. А ведь мы не знаем, как долго придётся идти за стариком. Хотя Иджими прав, и неизвестно, что может случиться здесь. Однако, если что-то будет не так, они смогут вернуться на лошадях в стойбище.

Худощавые, чем-то похожие друг на друга Габи и Кабат переглянулись и пожали плечами, не возражая Куньми.

– Что скажете, Габи и Кабат? – взглянув на них, прямо спросил Иджими.

– Хорошо. Надо так надо, – быстро кивнул Габи и посмотрел на Кабата.

Тот тоже согласился уверенным кивком.

– Что ж, решено, так и поступим. Габи и Кабат, вы остаётесь здесь с лошадьми. Будьте бдительны. Отдыхайте по очереди. Всех скакунов, кроме ваших, стреножьте. Оружие держите наготове. Костёр постарайтесь не разжигать. Только в крайнем случае, если будет очень холодно, сделайте это. Еда и вода есть у каждого, как мы и договаривались. На несколько дней должно хватить. Всё, друзья, нам пора. Старик только на вид кажется малосильным, а на самом деле, как я убедился, очень выносливый и скорый на ход.

Иджими поднялся, а за ним и все встали с мест. Иджими подошёл к Габи и Кабату и обнял каждого, ободряюще похлопав по плечам. Айю, Баркут, Акташ, Куньми и Кассак тоже попрощались с остающимися. Потом сняли с коней сумки с привязанными к ним свёрнутыми козьими шкурами, нагрузили их на себя поудобнее и направились на восток, быстро исчезая среди деревьев.

– Эй, Кабат, не знаю, как ты, а я пойду за всеми и поведу лошадей. Дожидаться здесь не буду. Случись что-нибудь, кто им поможет, кроме нас с тобой? – решительно сказал Габи.

– Верно, я согласен. Будем ближе к ним, – согласился Кабат.

Завершался третий день преследования группой юношей старика охотника. Сумерки сгустились и наполнили лес непроглядной тьмой, принеся с собой прохладу и звенящую тишину.

– Всё, встаём на отдых. Дальше идти уже невозможно, – вытянув руку и коснувшись широкой спины идущего впереди всех Айю, прошептал Иджими. – Старик тоже до утра будет отдыхать.

Друзья собрались возле Иджими, стараясь не шуметь, сняли сумки и опустились на землю. Отвязали лёгкие тёплые шкуры и тихо расстелили их, руками расчистив землю от веток и еловых шишек.

– Поедим и спать. Первым в дозоре буду я, потом Кассак, Куньми, Акташ, Баркут и Айю, – стал шептать Иджими. – Если кто-то что-то услышит или заметит, сразу будите всех. Старик, как мы поняли, костра тоже не разжигает, но поглядывать в его сторону нужно. Всякое может быть.

– Эй, все просыпайтесь! Быстро, быстро! – Айю тормошил друзей, стараясь как можно тише будить их своим густым низким голосом. – Вставайте же скорее!

Первым вскочил на ноги Иджими.

– Что случилось, Айю? – встревоженно, но тихо спросил он.

– Вон что, – Айю показал рукой.

В стороне, где должен был быть старик, сквозь предутренний туман в темноте виднелся тусклый, далёкий, мерцающий свет от огня.

– Старик что, костёр разжёг? – предположил Куньми.

– Я тоже так подумал, но вы смотрите, смотрите, – шептал Айю.

Все стали всматриваться и скоро увидели, что огней иногда становилось много, и они разлетались в стороны, будто кто-то разбрасывал огромные головёшки.

– Что это? – удивлённо, но излишне громко произнёс Акташ и тут же сам прикрыл ладонью рот.

– Тише ты! – одёрнул его Баркут.

– И давно это? – спросил Иджими.

– Вот только и увидел, – буркнул Айю.

– Что там творится? Это не просто костёр. Огни похожи на факелы. Странно всё это, – прошептал Иджими.

– Я пошёл, – вдруг решительно сказал Айю. – Я один.

Глянув исподлобья на брата, он закинул на спину колчан со стрелами, взял лук и направился в сторону огней. Никто не успел и слова произнести, как он уже бесшумно растворился в сумраке.

Не по годам мощнотелый и рослый Айю, несмотря на своё телосложение, бесшумно шёл в темноте по совершенно незнакомой ему местности. Прирождённый охотник-одиночка, он, словно матёрый хищник, как только нутром ощущал присутствие жертвы, тут же начинал азартно её выслеживать и преследовать и почти всегда ловко настигал. Так случалось во все его выходы на промысел зверя. Вот и сейчас он понял, что начинает большую охоту. На мгновение остановившись, он глубоко вдохнул, закрыл глаза, запрокинул назад голову и сильно сжал кулаки, затем выдохнул, решительно тряхнул головой и двинулся вперёд. Сонливость, расслабленность мгновенно покинули его тело, и теперь он уже был собран и очень сосредоточен.

– Кто должен был стоять в дозоре? – тихо, но сурово спросил друзей Иджими.

– Я, – прошептал Баркут.

– Ты уснул? – не меняя тона, вновь спросил Иджими.

– Да, – признался тот.

– Ты понимаешь, что ты не только брата, но и всех нас подвёл? Айю поэтому ушёл один. Он знал о твоих слабостях, и ему стало стыдно за тебя, за такого брата. Ты это-то понимаешь? Он своим поступком приносит нам всем извинение за тебя, – укоризненно произнёс Иджими.

– Простите меня, друзья, – виновато попросил прощения Баркут.

– Ладно, потом разберёмся. Пошли за Айю, – Иджими стал собирать вещи. – Ты, Баркут, возьми мешок брата.

Айю приближался к месту, где странным образом бесновался огонь. Туман и густые заросли не давали возможности как следует рассмотреть, что там происходит, и поэтому он украдкой подходил всё ближе и ближе. Когда до огня оставалось расстояние одного полёта стрелы, Айю услышал многоголосое звериное рычание, очень похожее на рычание собак или волков. Пробравшись среди деревьев ещё на несколько десятков шагов, он замер и стал всматриваться. То, что он увидел, ужасом поразило его до самой глубины души, словно в одно мгновение острые холодные шипы вонзились в сердце. Он смотрел не отрываясь и чувствовал, как волосы на голове зашевелились, будто кто-то ледяными пальцами взъерошивал их, по спине к макушке пробежал холодок и тело в одно мгновение покрылось липким потом… Зрелище, что предстало перед его взором, было самым жутким из всего, что он видел в жизни.

Возле костра стоял старик охотник со своим ощетинившимся и сипло лающим псом и бросал горящие палки в разные стороны, а вокруг медленно кружили странные на вид люди. Их было не меньше десятка. Почти обнажённые, в набедренных повязках из шкур, они, пританцовывая, продвигались друг за другом то в одну сторону, то, вдруг быстро развернувшись, в другую. Но самое страшное заключалось в том, что у них вместо лиц были волчьи морды. Эти существа злобно рычали и жутко оскаливали клыкастые пасти, высовывая длинные языки.

Айю нервно провёл ладонью по лицу, вытирая пот, затем прикрыл на мгновение глаза и коснулся волос на макушке. Немного придя в себя, он оглянулся, выбирая наиболее удобную позицию, дабы было лучше видеть всех возле костра. Осторожно приблизившись ещё на несколько шагов, он присел на одно колено, из колчана за спиной вытянул стрелу, заложил её в тетиву, поднял лук и стал прицеливаться среди ветвей в одного из нападавших на старика. Он видел, что старик заметно обессилел и уже не кидает горящие палки, выхватывая их из костра, а с огромным усилием машет одной из них перед собой, стоя спиной близко к огню. Айю выбрал цель, натянул тугую тетиву, задержал дыхание и выпустил стрелу, тут же вновь быстро снарядив лук. Один из волчьеголовых замер на полушаге, схватился рукой за стрелу, вонзившуюся ему прямо в сердце, покачнулся и упал на спину. Его собратья не успели ничего понять, как вдруг ещё один из них рухнул на землю. Затем ещё. Остальные в панике окружили поверженных, то склоняясь над ними и рассматривая тела, то вертя мордами в разные стороны, рыча и суетливо оглядывая округу.

Айю собирался было выпустить следующую стрелу, но увидел старика, бежавшего в его сторону и невольно перекрывшего собой сектор обстрела. Айю сокрушённо опустил лук, выжидая пока откроется обзор, и, как только старик исчез, вновь вскинул лук и выстрелил в очередную жертву, метко сразив и её. Тем временем старик, тяжело дыша, едва держась на ногах, цепляясь руками за ветки, проследовал мимо Айю, не заметив его и продолжая отдаляться от зловещего места, и только пёс, бежавший следом, на мгновение замер в нескольких шагах от Айю, злобно зарычал и побежал дальше за хозяином.

Айю перевёл взгляд на костёр и увидел волчьеголовых, преследующих старика. Он понял, что теперь не сможет сражать их из лука, поскольку они отдалились от огня и лишь мелькали в темноте на его фоне. Айю вскочил и побежал обратно, руками раздвигая разлапистые ветви и часто оглядываясь назад. Пробежав несколько сотен шагов, он вдруг налетел на кого-то, сбил с ног и упал сверху.

– Ты чего?! – услышал он под собой голос Иджими.

Айю свалился с него набок, переводя учащённое дыхание. Иджими проворно вскочил на ноги и протянул руку. Рядом уже стояли все друзья.

– Все к бою! – прохрипел Айю и выхватил меч, напряжённо глядя в сторону, откуда сам прибежал.

– Эй, вы кто? – с противоположной стороны раздался чей-то хриплый тихий голос, и тут же все, оглянувшись, заметили человека, что стоял за деревом в нескольких шагах от них.

– Старец, это ты? – Иджими узнал старика по голосу и окликнул его.

– Сын Наби-бека, это ты?

Человек вышел из-за дерева, пошатываясь, подошёл и, придерживаясь за ветвь, стал всматриваться в лица юношей, пытаясь определить, кто из них Иджими. Его огромный пёс, повиливая хвостом, подходил к каждому и обнюхивал.

– Да, это я… – Иджими начал было говорить, как вдруг все услышали топот ног.

– О ужас! Это они! Скорее уходим! – вскрикнул старик.

Иджими выхватил меч и бросился к Айю. Друзья поспешили за ним.

– Нет, только не это! Их много! Нужно бежать! – надрывным голосом вновь крикнул старик и замахал руками.

– Старик прав, их много. Я видел, – шепнул Айю стоящему рядом с ним Иджими. – И это не люди.

Иджими взглянул на друга, затем посмотрел вверх, где среди древесных вершин были видны едва посветлевшие клочки неба, и коротко сказал:

– Бежим!

Все помчались в обратную сторону, стараясь на ходу выстроиться друг за другом. Айю был последним. Он остановился возле старика, посмотрел мгновение, схватил его, перекинул через плечо и побежал дальше. Пёс рванулся с места и последовал за людьми.

Габи и Кабат сидели под деревом и смотрели по сторонам. Небо заметно посветлело, предвещая раннее утро. Туман плавно рассеивался, становился более прозрачным и уже начал медленно выпускать дремучие заросли из своих мутных объятий, от чего ближние деревья и лошади обретали более отчётливый вид.

– Есть хочется, – поглаживая живот, прошептал Габи.

– Угу, – поддержал Кабат.

– Как там наши? Долго их нет. Не случилось бы чего, – задумчиво произнёс Габи.

– Угу, – буркнул Кабат.

Габи вдруг вскочил на ноги, прислушиваясь.

– Ты чего? – удивился Кабат.

– Тихо, – приложив палец к губам, прошептал Габи.

Кабат тоже встал, чтобы прислушаться.

– Слышишь? – Габи показал рукой в сторону, куда ушли их друзья. – Кажется, там кто-то есть.

– Угу, – приложив ладонь к уху, согласился Кабат.

– Ты слушай, а я к лошадям.

Габи заспешил к коням и стал быстро развязывать путы на их ногах.

Не видя пока никого, но уже отчётливо слыша приближающийся топот, Габи и Кабат взобрались на своих коней, приготовили луки и встревоженно смотрели оба в лесную гущу, пытаясь среди деревьев увидеть тех, кто бежал в их сторону.

– Габи… Кабат… лошадей!

Юноши увидели выбежавшего из-за деревьев Куньми и услышали его отрывистые, надрывные крики.

Очень скоро появились и все остальные. Последним выбежал Айю. Он остановился и опустил старика с плеча на землю. Прибежавшие тяжело дышали и просто не могли ничего сказать. Габи и Кабат, быстро спешившись, подвели к друзьям их лошадей, и вскоре все юноши были верхом. Иджими протянул руку старику и резким движением затянул его себе за спину. Все во главе с Айю поспешили сквозь лес к становищу.

Через несколько мгновений на это же место выскочили волчьеголовые. Они замерли, принюхались, а затем бросились вслед за людьми. Их было гораздо больше, нежели Айю видел возле костра.

– Как думаешь, мы смогли оторваться от них? – поравнявшись с Айю, громко спросил Иджими.

Старик крепко держался за юношу, обхватив его тонкими, жилистыми руками.

– Нет. Они очень сильные и проворные, – уверенно прогрохотал в ответ Айю. – Это не люди.

Иджими придержал коня, отпустив Айю вперёд, наклонился вбок и оглянулся, стараясь увидеть друзей, – боялся, что кто-то из них отстанет. Он увидел скачущего за ним Куньми, но больше никого не было видно. Иджими остановил скакуна и махнул рукой Куньми. Тот едва сдержал разгорячённого бегом коня. Мимо промчался Акташ. Он резко осадил лошадь, оглянулся и, лишь убедившись, что с друзьями всё в порядке, вновь помчался вслед за Айю.

– Куньми, забери старика, – помогая рукой старику, прокричал Иджими.

Старик сполз на землю. Куньми кивнул, протянув старому охотнику руку, ловко затянул его себе за спину и помчался за Акташем. Внезапно выскочивший из зарослей пёс побежал за ними.

Иджими с тревогой смотрел назад в ожидании остальных друзей. Вскоре они друг за другом промчались мимо него. Последним был Баркут. Он придержал коня и выкрикнул:

– Иджими, чего стоишь? Скорее уходи!

Иджими махнул рукой:

– Скачи! Не останавливайся!

Баркут кивнул и помчался вперёд. Иджими заложил стрелу в лук и стал целиться в сторону, откуда должны были появиться преследователи. Они не заставили долго ждать, и он увидел первого из них. К своему удивлению и ужасу, он увидел не человека, а волка с человеческим телом, бегущего на всех четырёх конечностях! Всего лишь на мгновение растерявшись, Иджими справился с оцепенением и, прицелившись, выпустил стрелу. Остриё вонзилось прямо в правый глаз волчьеголовому, от чего он, словно ударившись о невидимое препятствие, внезапно опустил голову, мордой ткнулся в землю и кубарем полетел под дерево. Иджими, резкими толчками подбивая пятками в бока скакуна, часто нахлёстывая его плетью, с места вскачь пустился за друзьями.

Свежее утро, родившись над горными вершинами, плавно разливалось по всему небосводу, пока ещё тусклым светом проникая в дремучие заросли безграничного ельника. С высоты птичьего полёта можно было бы разглядеть сквозь дымку лёгкого тумана, как в лесу вереницей, друг за другом, петляя среди деревьев, мчатся восемь всадников, а за ними, рассыпавшись веером, по-звериному, стремительно перебирая руками и ногами, быстро бегут волчьеголовые, постепенно настигая конников и охватывая их с боков.

Низко припав к гриве скакуна, Иджими гнал его во весь опор, с огромным усилием маневрируя среди деревьев. Приходилось часто уклоняться от ветвей, но он старался не упустить из виду скачущего впереди Баркута. Изредка он оглядывался и, к своему ужасу, отчётливо видел оскаленные пасти не отстающих волчьеголовых людей. Теперь он замечал их уже недалеко, по обеим сторонам от себя.

Айю стремительно вылетел на обширную поляну, где было гораздо светлее, и, осадив коня, вертелся на месте, оглядывая округу. Дабы сориентироваться по звёздам, взглянул вверх, но на белёсом небосводе уже не было видно ни одной звезды.

– Не туда мы попали, – прикусив губу, зло прошептал Айю. – Сбились!

Вскоре на поляне оказались все друзья, один за другим быстро выскакивая из леса.

– Это место мне незнакомо! – продолжая вертеться на коне, прогрохотал Айю. – Мы сбились с пути!

Иджими развернулся назад и с тревогой смотрел на гущу деревьев.

– Все за мной! – показав рукой направление, крикнул Айю и тут же сам погнал туда коня. Друзья устремились следом.

Иджими оглянулся на них и вновь посмотрел на лес. Волчьеголовые появились на окраине, но не в одном месте, а по всей ширине поляны. Их было много. Они остановились и, тяжело дыша, смотрели звериными глазами то на Иджими, то в сторону его удаляющихся друзей. Некоторые из них поднялись на ноги. Впервые Иджими удалось рассмотреть преследователей в полный рост: волчьеголовые, словно на подбор, были очень высокими и обладали огромными мускулистыми телами. От увиденного у Иджими внутри всё мгновенно похолодело. Он порывисто развернул скакуна и помчался за друзьями. Волчьеголовые дружно ринулись за ним, и те, кто стоял на ногах, сначала так и побежали, подобно людям, но по мере ускорения переходили на бег на всех четырёх конечностях, заметно прибавляя в скорости.

Айю первым пересёк поляну, достиг лесной окраины и влетел между двух огромных елей в сумеречную гущу. Вскоре там скрылись и все остальные юноши, и только Иджими находился ещё почти на середине поляны. Он изо всех сил хлестал плетью коня, но, как ни спешил, волчьеголовые настигали, и он это знал, хотя и не оглядывался: он слышал за спиной нарастающий гул шагов и близкое многоголосое рычание.

До спасительного леса оставалось всего с десяток шагов, когда вдруг конь под Иджими неожиданно и резко сбавил ход, от чего всадник, словно пушинка, перелетел через его голову, рухнул на землю и кубарем покатился по траве. На какое-то мгновение всё вокруг Иджими быстро завертелось и потухло, но вскоре он открыл глаза и понял, что лежит на животе. Слегка приподняв голову над травой, Иджими осмотрелся. Теперь ему стало ясно, отчего конь так странно повёл себя: один из волчьеголовых, злобно рыча, вцепился клыками ему в хвост и тянул назад. Скакун ещё держался на ногах, сопротивлялся, вскидывал голову, бешено сверкая огромными испуганными зрачками, фыркал и лягался. Иджими не знал, как поступить, и оглянулся на лес, но никого там не заметил. Он вновь посмотрел на преследователей и поразился увиденному: волчьеголовые, бывшие уже очень близко к нему, падали один за другим, словно подкошенные, будто на бегу спотыкались обо что-то на земле. Тот из них, что вцепился в коня, тоже вдруг рухнул, разжав пасть и отпустив наконец испуганное и утомлённое животное. Ничего не понимая, Иджими приподнялся на руках и только теперь увидел, что упавшие волчьеголовые сражены стрелами. Иджими оглянулся. По всей окраине леса на поляну выступили всадники. Их было много, не меньше целой сотни. Они шагом ехали на конях и прицельно расстреливали волчьеголовых из огромных боевых луков. Иджими порывисто вскочил на ноги, не сводя глаз с воинов и не веря пока в спасение. Тяжело дыша, юноша посмотрел в сторону волчьеголовых. Неся огромные потери, они убегали обратно, вновь пересекая поляну и исчезая в лесу.

– Иджими, как ты? – кто-то неожиданно громко окликнул Иджими.

Он вздрогнул и оглянулся. Позади были все его друзья. Они смотрели встревоженно, удерживая на месте своих коней. Иджими растерянно кивнул, опустился на землю, поднял дрожащую руку и стал нервно утирать рукавом лицо.

Тем временем воины продолжали медленно продвигаться по поляне. Убрав луки, они добивали поверженных мечами и копьями, склоняясь, чтобы разглядеть волчьеголовых.

Айю первым спешился, подошёл к Иджими и присел рядом. За ним сошли с лошадей и подошли остальные друзья. Они тоже опустились на траву и молча смотрели на Иджими, сидящего с низко опущенной головой. Было заметно, как он учащённо дышит, как подрагивает всё его тело, словно охваченное сильным ознобом.

Кассак протянул Иджими кожаный мешочек с глиняным сосудом внутри, в котором была вода.

– На, попей, – предложил он.

Иджими отказался, мотнув головой.

– Иджими, мы не бросили тебя. Мы уже шли к тебе, – тихо начал Акташ. – Но нас не пустил сотник Ихлас. Это он спас нас всех.

– Мы не знаем, как он оказался здесь. Он забрал старика и приказал нам оставаться в лесу, – дополнил Куньми.

– Да, а Габи и Кабат, оказывается, не остались там, где мы разошлись, а сразу пошли за нами, – продолжил Баркут. – Если бы не они, мы все погибли бы ещё раньше.

Иджими поднял голову, окинул уставшим взором друзей и вытянул в стороны руки. Все тут же, не поднимаясь, собрались в плотный круг. Они посмотрели друг на друга и дружно обнялись, при этом каждый старался коснуться головой головы другого.

Весь день сотня Ихласа, к которой добавилось девять человек и десять волокуш с телами волчьеголовых людей, прикрытых шкурами, продвигалась по лесу на запад. Иджими с друзьями и старик ехали следом за первым десятком воинов. Так повелел Ихлас, возглавлявший отряд. На небольшом отдалении от них со всех сторон следовали дозорные пары.

Ближе к вечеру встали лагерем на ночлег. Лошадей не рассёдлывали и оставили под охраной вблизи от стоянки. Запылали костры – по одному на десять человек, как было заведено в войсках. Выставили усиленные дозоры и приступили к готовке еды.

Иджими с друзьями и старик расположились у костра в самом центре лагеря. Это тоже было велением сотника Ихласа. Вскоре воины принесли им горячую еду. Голодные и уставшие, они тут же приступили к трапезе, после чего молча улеглись на шкурах, заботливо разложенных воинами вокруг костра, и сразу же уснули, впервые за все эти дни.

Ближе к полуночи сотник Ихлас подошёл к их костру, тихим шагом обошёл спящих, останавливаясь возле каждого и всматриваясь в лица. У изголовья Иджими присел, осторожно убрал с его лица соринку, улыбнулся, мотнул головой, поднялся, подкинул хворост в огонь и, аккуратно ступая, направился к другим кострам.

– Иджими, я вынуждена была обратиться к брату за помощью. У меня был плохой сон. Но дело даже не в нём! Я почувствовала, что ты с друзьями попал в беду… – Джуйя стояла перед сидящим на валуне со склонённой головой Иджими и пыталась объяснить, почему открыла старшему брату тайну, связанную со стариком. – Ты зря злишься… В конце концов, если бы не Ихлас, то вы все погибли бы. Ты же не можешь отрицать этого?.. Почему ты так несправедлив ко мне?

Джуйя была расстроена поведением Иджими, его укоризненным молчанием. Она тоже замолчала и тяжко вздохнула. Не зная, куда девать руки, убрала их за спину. Затем опустилась на землю, сдувая с лица выбившуюся из косы прядь шелковистых волос, и перевела взор с Иджими вдаль, на горные вершины.

Иджими приподнял голову, посмотрел на девушку, сполз с валуна и оказался рядом с ней на земле. Глядя на профиль её красивого лица, он видел, как обиженно надуты у неё губки. Он улыбнулся и протянул руки к Джуйе. Девушка задумчиво посмотрела на них, затем перевела взгляд на лицо Иджими, вынула руки из-за спины, нежно коснулась пальцами его переносицы со сросшимися бровями, облегчённо вздохнула и взяла его руки в свои узкие ладони.

– Ты больше не обижаешься? – тихо спросила она, слегка склонив голову к плечу.

– У тебя хороший брат, – перестав улыбаться, также тихо заговорил Иджими. – Ихлас – надёжный человек, и очень дорожит тобой. Это видно по поступкам. Ты права, если бы не он и не его воины… – Иджими замолчал на полуслове и сокрушённо мотнул головой. – Когда они появились, я ничего не мог понять. Кто? Как? Откуда? Ничего! Понял, что это наши воины, и всё. Больше ничего… Я ведь в том положении, в какое угодил, уже прощался с жизнью. Это правда…

Иджими замолчал, обхватил ладони Джуйи и часто заморгал.

– Иджими, не стоит об этом вспоминать! Это было ужасно. Я даже представить не могу, что ты пережил тогда… – искренне сочувствуя ему и стараясь успокоить, взволнованно говорила Джуйя. Запнулась и продолжила: – Ты не поверишь, но в том сне я видела волка. Он появился ниоткуда на пороге юрты и угрожающе рычал, но внутрь так и не вошёл, исчезнув тоже в никуда. В ту ночь я не сомкнула глаз до самого утра и почувствовала, что с тобой может случиться беда. Но я верила всей душой, что тебе удастся спастись и вернуться, ведь волк в моём сне не вошёл в жилище и не причинил беды. Вот тогда-то брат заметил мою тревогу и спросил о ее причине. Прости, но твоя жизнь мне дороже, чем наша с тобой тайна.

На глазах Джуйи появились слёзы. Она осторожно освободила свою руку из ладони Иджими и нежно погладила его по щеке.

Глава третья

– Правитель, нашим лазутчикам удалось обнаружить место нахождения Даута, – почтительно поприветствовав куньбека Янгуя, сообщил Наби-бек, стремительно вошедший в главную юрту.

– Сколько войск ему удалось собрать? – поднявшись со скамьи и заложив руки за спину, спросил куньбек Янгуй.

– Немного, правитель, но, вопреки нелестным отзывам царя Демира об умственных способностях брата, тот оказался весьма неглупым и довольно предприимчивым человеком, – привычно потерев шрам, с лёгким сарказмом в голосе произнёс Наби-бек.

Куньбек Янгуй удивлённо вскинул бровь.

– Дело в том, правитель, что Даут, по известным нам причинам не сумев в своих стойбищах собрать нужное количество воинов, тайно направил посла к правителю соседей канглов. Не знаю наверняка его цели, но думаю, что он попросит военной помощи для войны с нами, – предположил Наби-бек, поясняя свои слова.

– Это важная новость. К тому же очень неожиданная, – кунь-бек Янгуй на мгновение задумался и продолжил: – По данным, которыми мы теперь располагаем обо всех наших соседях, канглы являются самыми сильными среди них. Они многочисленны и обладают большой и боеспособной армией. Пожалуй, в этом они не уступают нам. Но у них есть неоспоримое преимущество. Канглы на своей земле, и этот факт имеет огромное значение в сложившихся обстоятельствах, не учитывать его мы не можем.

Куньбек Янгуй замолчал, опустился на широкую скамью и жестом предложил садиться Наби-беку. Тот почтительно склонил голову, приложив руку к груди, и, скрестив ноги, опустился на низкое мягкое сиденье.

– Когда он отправил посла? – уточнил куньбек Янгуй.

– Два дня назад, – уверенно ответил Наби-бек.

Куньбек Янгуй отвел взгляд и стал смотреть на очаг, в котором, сгорая, потрескивали дрова. Он долго молчал, обдумывая ситуацию.

В дверь постучали, и её створки распахнулись. Вошёл начальник личной охраны правителя Риза и замер в приветственном поклоне. Стражники снаружи тут же закрыли за ним дверь.

– Говори, – посмотрел на него куньбек Янгуй.

– Правитель, тысячник Бурчук требует срочной встречи с Наби-беком, – сообщил тот.

Куньбек Янгуй едва заметно кивнул. Риза склонил голову, развернулся, стукнул в дверь, которая тут же открылась, и вышел.

– Командующий дозорными войсками не станет беспокоить понапрасну и по пустякам. Иди, Наби-бек, позже договорим. Мне есть над чем подумать, – прикрыв веки, разрешил куньбек Янгуй.

Наби-бек поднялся, почтительно склонил голову и быстрым шагом покинул юрту.

Тысячник Бурчук не взошёл на террасу, а оставался на земле возле ступеней. Это был мужчина средних лет, огромного роста, с очень широкими плечами и большим животом. Лёгкий ветерок развевал длинные густые рыжие космы, борода была заплетена в косу. Широко расставив ноги, постукивая свёрнутой плетью по голенищу сапога, он оглядывал окрестности, изредка бросая напряжённый взгляд из-под мохнатых бровей на дверь главной юрты. Когда она открылась и на террасу вышел Наби-бек, Бурчук ловко засунул плеть за голенище и шагнул навстречу, прикладывая руку к груди и неуклюже, по-бычьи, словно готовясь боднуть, склоняя голову.

– Слушаю тебя, доблестный Бурчук, – быстро сбежав по ступеням, произнёс Наби-бек, ответив на приветствие.

– Властитель, утром мой дальний южный дозор захватил одного странного человека. Похоже, он тиграхауд и не простолюдин какой-нибудь, а из знатных. Скрытно и спешно он продвигался с запасной лошадью в южную сторону. Это и вызвало подозрения у дозорных. Его срочно доставили ко мне. Очень он похож на важного гонца, но не на лазутчика, поскольку не проявлял интереса к нашим расположениям. Вот я и счёл нужным как можно быстрее сообщить о нём тебе, властитель. Не зря же он появился в тех местах и пытался тайком обойти наши дозоры, – низким, густым, гортанным голосом доложил Бурчук.

– Где он сейчас? – спросил Наби-бек.

– В юрте одного из моих дозорных, – ответил Бурчук. – Там, на самой окраине. – Он показал рукой в сторону главных ворот в стойбище.

Наби-бек поднял руку, и к нему тут же подвели скакуна.

– Поехали, доблестный Бурчук, посмотрим на твоего пленника, – ловко вскочив в седло, кивнул Наби-бек.

Бурчук быстрым шагом подошёл к огромному серому жеребцу, отвязал его от коновязи, грузно взобрался в седло и последовал за Наби-беком.

– Да, это точно он, правитель, – уверенно кивнул Наби-бек. Он стоял перед куньбеком Янгуем в главной юрте.

– Царь Демир не должен говорить неправду. Такого до сих пор за ним замечено не было, – задумчиво проговорил куньбек Янгуй.

– Правитель, царь Демир видел его со стороны, тайком, и слышал голос. Он, без сомнений, признал верного помощника своего брата Даута и назвал имя. Его зовут Берджу, – пояснил Наби-бек.

– О чём говорил пленник Берджу, когда его видел и слышал царь Демир? – взглянув в глаза Наби-бека, спросил куньбек Янгуй.

– Правитель, не беспокойся, я всё предусмотрел, и пленник в это время не говорил ничего ни о своей тайной миссии, ни о том, кто и куда его направил, – понимая, к чему задал вопрос куньбек Янгуй, заверил Наби-бек.

– Это правильно. Царю Демиру не следует знать всего.

Куньбек Янгуй сел и жестом предложил сесть Наби-беку.

– У этого пленного Берджу есть семья?

– Да, правитель. Он женат на младшей сестре Даута Галатис, и у них трое детей, – ответил Наби-бек.

– Вот как? Становится понятным, почему Даут так доверяет ему, – довольный услышанным, произнёс куньбек Янгуй.

Поджав губу, он несколько раз слегка кивнул, что-то обдумывая, затем ненадолго закрыл глаза, после чего взглянул на очаг.

– Теперь, Наби-бек, нам нужно подумать над тем, как с наибольшей пользой воспользоваться тем, что мы имеем. Я говорю о Дауте и его посланнике к канглам Берджу, – куньбек Янгуй вопросительно посмотрел на Наби-бека. – Что скажешь?

– Правитель, я думаю, что нам нужно напасть на стойбище Даута и захватить его, а вместо Берджу отправить к канглам своего человека, будто он посланник от Даута. Оставшись и без этого предводителя, тиграхауды сами попросятся под твоё правление, а наш лазутчик сообщит канглам об этом, постарается задержаться там под видом пострадавшего от усуней и будет твоими ушами и глазами в их главном стойбище или владениях, – быстро сообразив, предложил Наби-бек.

Куньбек Янгуй задумался. Он долго молчал, глядя на горящий очаг. Наби-бек в ожидании решения то поглаживал шрам на лице, то рассматривал свои ладони.

– Вот как мы поступим, Наби-бек, – наконец прервав раздумья, начал говорить куньбек Янгуй. – Вели своим лазутчикам, тем, кто обнаружил место нахождения Даута, тайно похитить и его, и его семью, доставить к нам и надёжно спрятать. Другие же лазутчики пусть так же, без излишнего шума и тем более без кровопролития, доставят к нам всю семью пленного Берджу. Всё это нужно сделать очень быстро.

Наби-бек поднялся и спешно направился к выходу.

Сотник Терим с отрядом лазутчиков затаились среди скал над одним из стойбищ тиграхаудов. На землю плавно опускался прохладный вечер, отчего прежде чёткие контуры гор и деревьев размывались и растворялись в сумерках и виды вокруг тускнели, окрашиваясь в однообразные мутно-сероватые цвета.

Предварительно обезвредив, тщательно допросив двоих дозорных тиграхаудов, чей схрон был оборудован на скале, и убедившись в том, что сановник Даут с семьёй и семья его посла к канглам Берджу находятся в этом стойбище, лазутчики оставили лошадей под охраной в предгорном лесу, устроились среди камней и наблюдали за всем, что происходило внизу, терпеливо ожидая наступления ночи, дабы под её покровом совершить то, ради чего они и прибыли сюда.

– Шатёр Даута, как я понял, вон тот, что в середине, – показав рукой на большой новый шатёр из светлой кожи, расположенный почти в самом центре стойбища, прошептал сотник Терим. – А шатёр его посла Берджу – тот, что за ним.

– Да, только перед входом в главный шатёр стоят стражники, – тоже тихо ответил молодой воин крепкого телосложения.

Они лежали на самом краю отвесной скальной стены высотой в десять человеческих ростов прямо над поселением.

– Ближе к полуночи, когда все будут крепко спать, ты, Бабу, со своими людьми спустишься и проберёшься к шатру посла Берджу, а я к шатру Даута. Здесь, прямо под нами, у подножия скалы, загон для овец. Я заметил возле него нескольких собак. Ты знаешь, что с ними нужно сделать, – сотник повернул голову к воину, убеждаясь, правильно ли понял он сказанное. Тот уверенно кивнул. – Обратно уходить будем так же. Поднимем пленников сюда. Это место самое незащищённое вокруг стойбища. Только тут мы сможем пройти с захваченными нами Даутом и женщинами с детьми.

Бабу снова кивнул. Сотник ещё раз внимательно осмотрел стойбище, затем развернулся, опустился ниже, присел и вытянул ноги, прислонясь спиной к камню.

Наступила полночь. Небольшое стойбище тиграхаудов уже давно погрузилось в безмолвие и в темноту, и только у входа в главный шатёр мерцал огонь, поддерживаемый двумя стражниками.

Вниз по отвесной скале в восточной стороне поселения чёрными тонкими змейками поползли два десятка верёвок, и вскоре по ним, едва выделяясь на фоне тёмной стены чёрными пятнами, стали медленно и бесшумно спускаться люди. Три огромных пса, охранявших загон с овцами у самого подножия скалы, вдруг учуяв запах чужаков, поднялись с мест и зарычали, но подать голос так и не успели, рухнув на землю сражённые стрелами, пущенными сверху.

Терим первым достиг земли, мягко опустился, отвязал верёвку от пояса, сделал пару шагов и сразу присел, вглядываясь в сторону жилищ. К нему приблизился Бабу и присел рядом. Оба повязали головы чёрными платками, прикрыв их концами лица ниже глаз. На ногах у них, как и у всех их лазутчиков во время таких вылазок, были надеты сапоги без подошв, дабы бесшумно ступать и чувствовать землю под ногами. Терим оглянулся и посмотрел вверх. На стене никого уже не было, все спустились и притаились за его спиной.

Убедившись, что на стойбище всё спокойно, Терим вытянул руку со сжатым кулаком в сторону шатра Берджу и разжал кулак, растопырив пальцы. Бабу кивнул, оглянулся, поднял руку, махнул своим людям и, низко пригнувшись, побежал в указанном направлении. Девять воинов, тоже с прикрытыми лицами, тихо последовали за ним. Терим проводил их взглядом и побежал в сторону главного шатра, придерживая меч на боку, часто замирая, прислушиваясь к звукам и оглядываясь вокруг. Следом за ним, не отставая, словно тени, бежали девять его воинов.

Преодолев около сотни шагов, Терим достиг главного шатра с обратной от входа стороны и присел, дожидаясь своих людей. Мягко и тихо развернувшись к ним, он показал два пальца ближнему из них и, сжав кулак, указал большим пальцем себе за спину. Воин понятливо кивнул и пальцами и жестами продублировал приказ сотника, обернувшись к товарищам. По два воина тут же метнулись в разные стороны, обходя шатёр по бокам и приближаясь к входу.

Стражники расслабленно стояли перед входом в шатёр. Один из них зевнул, лениво покачиваясь и шаркая тяжёлыми сапогами, подошёл к костру, наклонился, взял двумя руками охапку приготовленного хвороста и бросил в огонь. Костёр сразу же полыхнул ярче, громче затрещал, с жаром разбрасывая искры. Не успел стражник развернуться, как стрела вонзилась ему в грудь. Он схватился за неё, пошатнулся и упал на спину. Второй стражник, увидев это, открыл было рот, но не успел издать и звука, как другая стрела пробила его шею под правым ухом и в одно мгновение окровавленным наконечником выскочила под левым. Стражник зажал руками горло, шагнул в сторону, опустился на колени и рухнул лицом в землю. С обеих сторон шатра из темноты появились люди в чёрном, лазутчики Терима. Они взяли убитых за руки и за ноги и быстро скрылись с ними за шатром. Двое из лазутчиков вернулись и заняли места стражников. Терим спешно подошёл и оглянулся по сторонам. Два воина, сопровождавшие сотника, подпалили от костра факелы. Терим осторожно сдвинул полог на входе в шатёр и вошёл внутрь. Воины с факелами последовали за ним.

– Наби-бек, ты дал возможность Берджу увидеть свою семью? – куньбек Янгуй стоял возле горящего очага, протянув ладони, словно ему было холодно и он решил погреть руки.

– Да, правитель, они виделись и недолго пообщались, – ответил Наби-бек, стоявший в шаге от него.

Куньбек Янгуй убрал руки от огня, подошёл к своей скамье, опустился на неё и жестом предложил Наби-беку присаживаться. Тот почтительно занял своё место.

– После давнего ранения иногда в эту пору года мои руки немного теряют чувствительность, и я таким образом всякий раз проверяю их, – разглядывая свои ладони, улыбнувшись, пояснил куньбек Янгуй и посмотрел на Наби-бека.

– Понимаю, правитель, – кашлянув в кулак, отозвался Наби-бек.

– Я заметил, что ты тоже иногда потираешь свой шрам. Беспокоит? – рассматривая след от старой раны на лице Наби-бека, с искренним сочувствием в голосе спросил куньбек Янгуй.

– Иногда, правитель, – смутившись, тихо сказал Наби-бек и по привычке коснулся рукой шрама на левой половине лица.

– Как твои сыновья? – вдруг перестал улыбаться куньбек Янгуй.

– С ними всё в порядке, правитель, благодарю, – слегка склонив голову и приложив ладонь к груди, ответил Наби-бек.

– Потерпи, дуглу Наби-бек. Потерпи. Недолго нам осталось пребывать в разлуке и с нашими семьями, и со всем нашим народом. Близится осень, и нам с тобой здесь, в этих землях, нужно ещё многое успеть сделать для того, чтобы они стали нашими и впредь всегда принадлежали нам, – обращаясь к собеседнику в соответствии с его высоким титулом, что случалось очень редко, задумчиво произнёс куньбек Янгуй.

Наби-бек вздохнул и с пониманием кивнул.

– Мы не должны допускать ошибок… Мы с тобой обязаны сделать так, чтобы тиграхауды не стали нам врагами, вступив в союз с соседями и тем самым усилив их. Малые юэчжи, которых они приняли как равных себе, наверняка не прервали отношений с сородичами, живущими среди канглов, тоже принявших их как равных. Теперь благодаря сведениям, предоставленным нам царём Демиром, мы знаем и об этом. О том, что происходит с тиграхаудами, я уверен, известно и правителю канглов. В связи с этим для нас с тобой становится очень важным понять, как теперь он поступит, и упредить его возможные действия, направленные и на разобщение нас и тиграхаудов, и на создание всех предпосылок для нашего столкновения в войне… Или же он захочет присоединить тиграхаудов к себе. Вот над чем нам с тобой, Наби-бек, нужно крепко подумать и найти единственное верное решение, дабы не допустить ни того, ни другого варианта развития событий. Родственные между собой юэчжи, несмотря на то что живут среди двух разных народов, сделают всё, чтобы мы, пришлый народ, не навредили тем из них, кто вошёл в состав тиграхаудов. Юэчжи среди канглов постараются повлиять на правителя, дабы он как можно быстрее присоединил к себе тиграхаудов. Тогда юэчжи воссоединятся с собратьями, – куньбек Янгуй наконец, после отвлечённого разговора, говорил о главном, о том, что теперь является самым важным и занимает все его мысли. – Даут направил Берджу к правителю канглов с просьбой о военной помощи против нас, ссылаясь на бездарность брата, царя Демира, и на безвыходное положение, в котором оказался он и все тиграхауды. Берджу теперь в наших руках, но это пока ничего не меняет. Правитель канглов и так знает обо всём, что случилось и с царём Демиром, и с Даутом. Он не может не догадываться о скором прошении Даута о помощи. У него наверняка есть планы относительно сложившейся ситуации, и он, я уверен, готовится к их воплощению. К сожалению, мы не знаем о них, но, полагаю, он не пойдёт войной против нас, а постарается присоединить к себе оставшихся без власти тиграхаудов и только после этого станет думать о большой войне с нами. Во всяком случае, я бы на его месте поступил именно так. Дожидаться войны между нами и тиграхаудами с его стороны было бы бессмысленно. Мы без особых усилий одолеем их, и он это знает и рассчитывать на наше ослабление от такой войны не будет… Хотя одним только Небесам известно, кто и как на грешной земле способен поступить. – Куньбек Янгуй замолчал, закрыл глаза и устало провёл ладонью по лицу.

Наби-бек слушал очень внимательно.

– Скажи мне, Наби-бек, как тиграхауды относятся к царю Демиру и к его брату Дауту? – открыв глаза и посмотрев на Наби-бека, вдруг спросил куньбек Янгуй.

– Царя Демира, правитель, как мне стало известно, подданные почитают за миролюбивый нрав, поистине отцовскую заботу и справедливые решения. К Дауту относятся по-разному. Кто-то недоволен вспыльчивым характером и необдуманными скорыми поступками. Кто-то проявляет уважение к нему, как к сановнику предприимчивому и смекалистому. Есть и те, кто попросту боятся его, и их довольно много, – с готовностью ответил Наби-бек.

– Боятся, говоришь? Это плохо для него, – думая о чём-то, рассудил куньбек Янгуй и, взглянув в глаза Наби-беку, продолжил: – В том, что царь Демир дорожит жизнями своих людей, мы убедились. Его брат Даут тоже тогда проявил себя, но совсем иначе. Завистливый и жаждущий власти, он умело воспользовался ситуацией и, бросив в беде брата – царя с войсками, поспешил объявить себя новым правителем. Ни мужской чести, ни верности присяге, ни преданности родству у него, как оказалось, нет и не было. Однако, всегда зная о слабостях и пороках брата, добродушный Демир держал его рядом с собой, заботился, доверял, всячески оберегал и даже возвысил над всеми. Видимо, надеялся на добрые изменения в нём и на благоразумное поведение, но, увы, ничего подобного не произошло. Жаль мне царя Демира. Его надеждам, как теперь выяснилось, не суждено было свершиться. Он испытал на себе предательство со стороны самого близкого человека. Велико его разочарование, но ничего уже не изменишь… – куньбек Янгуй тяжко вздохнул и вновь прикрыл глаза, погрузившись в раздумья.

Наби-бек слегка кивнул несколько раз, соглашаясь с правителем.

– На всё воля Небес, – прервал раздумья куньбек Янгуй и посмотрел на Наби-бека. – Вернёмся к главному. Вели к утру подготовить пять тысяч воинов. Царь Демир тоже пусть будет готов к дороге. Вместе с ним я отправляюсь в стойбища тиграхаудов. Всех пленённых тиграхаудов тоже подготовь. Я забираю их с собой. Пусть вернутся к своим семьям. Здесь они не нужны. Содержать их, равно как и казнить, мы не будем. Пусть сослужат добрую службу за наше милосердие и расскажут по всем стойбищам о дарованной свободе и проявленном нами великодушии. Пользы от этого будет больше, нежели они погибнут тут от голода. Ты же, Наби-бек, остаёшься. Через десять дней отошли Берджу к канглам, куда он и был отправлен Даутом, но теперь его цель будет иной. Скажи, что он по-прежнему является послом сановника Даута. Он ведь знает о его пленении. Так вот, пусть сообщит правителю канглов всё то, что велел Даут. Слово в слово, но добавит, что войск у Даута нет и никто из воинов пока не желает ему подчиняться. После этого он должен сделать всё, чтобы остаться там, у них. Мы поможем в этом. Длительную задержку в пути он должен объяснить ранением, случайно полученным в дороге. Вели нашему палачу повредить ему руку или ногу, но не сильно, так, чтобы за эти десять дней, пока ты его не отправишь к канглам, поправился. О нахождении у нас он должен забыть. С ним направь нашего лазутчика, наиболее смышлёного, на случай, если правитель канглов захочет с ответом вернуть его обратно. Сославшись на недомогание после полученного увечья, Берджу отправит нашего человека вместо себя, а сам останется там. Он должен проявить все свою смекалку, но остаться у них и, как ты сказал, стать моими глазами и ушами. Накажи ему, чтобы он любой ценой вошёл в доверие к кому-либо из ближайшего окружения правителя канглов. Золота на это дело не жалей, но всё держи под особым контролем. Как, когда, где и с кем из наших людей он будет связываться, обдумай сам. Отныне он будет служить нам, зная и помня о том, что его семья у нас и их судьба теперь всецело зависит от его поведения, – куньбек Янгуй ненадолго замолчал, давая возможность Наби-беку всё подробно запомнить, после чего продолжил: – К Дауту и его семье, так же как и к семье Берджу, вели относиться с уважением, но строго. Никого из них никуда не выпускай. Даже прислугу. Усиль охрану. Кроме назначенных постоянных стражников, никто не должен подходить к ним. Никто. Иначе, Наби-бек, вся эта наша затея окажется бесполезной, – куньбек Янгуй перевёл взгляд на огонь и замолчал.

– Всё будет исполнено, правитель, – Наби-бек понял, что на этом разговор окончен, поднялся, склонил голову, приложив ладонь к груди, развернулся и покинул юрту.

Глава четвёртая

Иджими был возле своей юрты, когда к ней подъехал сотник Ихлас. Увидев его, Иджими удивился, но виду не показал и подошёл. Ихлас спешился и приложил руку к груди, приветствуя юношу. Иджими ответил также с почтением.

– Что-то случилось, Ихлас? – спросил Иджими.

– Пройдёмся, Иджими, а то я давно не ходил пешком, даже забыл, что это такое, – жестом приглашая юношу к прогулке, улыбнулся Ихлас. Его большие синие глаза, окаймленные длинными пушистыми ресницами, задорно блеснули, а полные губы обнажили ровные ряды белоснежных зубов. Он был высок и статен.

– Может, хочешь жажду утолить? – радушно предложил Иджими.

– Нет, благодарю, Иджими. Пойдём поговорим.

Ихлас спокойным шагом направился вниз по отлогому склону в сторону островерхой скалы, одиноко возвышавшейся над берегом мелкой речки. Иджими сделал несколько быстрых шагов и поравнялся с гостем. Они молча дошли до скалы, у подножия которой лежали большие валуны. Ихлас наклонился, сорвал травинку и присел на один из камней, Иджими опустился на другой напротив него. Ихлас задрал голову, окинул взором яркий синий небосвод, широко развёл в стороны руки и всей грудью глубоко вдохнул тёплый свежий воздух, явно наслаждаясь солнечным днём.

– Эх, красота-то какая! – воскликнул он, игриво взглянув на юношу.

Иджими, глядя на него, улыбнулся.

– А ты чего такой хмурый? – спросил Ихлас, вытянул руки вверх над головой и с хрустом потянулся, разминая спину. – Денёк-то какой, а? Красота! Наслаждайся и ни о чём не думай! В твои-то годы ходить понурым вредно!

– Да я в порядке, – смутившись, пожал плечами Иджими.

– Это хорошо. Это радует, – опустив руки, довольно произнёс Ихлас.

Иджими не мог понять ни цели его приезда, ни его поведения, и от этого сам не знал, как вести себя, и был слегка растерян. Заметив это, Ихлас перестал улыбаться и балагурить и уже серьёзно посмотрел в глаза юноши. Иджими не отводил взгляда, ожидая дальнейших слов.

– Хорошо. Давай поговорим, – словно прочитав его мысли, начал Ихлас. – Скажи, Иджими, ты с друзьями случаем не собираешься в тот лес? Что-то вы все подозрительно притихли. Ничего о вас не слышно, хотя всегда все только и говорили о ваших чудачествах. Сдаётся мне, что вы что-то задумали и к чему-то тайно готовитесь. Или я ошибаюсь? – вертя в руках травинку, напирал Ихлас. – Что-то на вас не похоже, чтобы эти волчьеголовые так сильно вас напугали. Вы же из всех юношей самые сорвиголовы. Так что? Готовитесь, да? Можешь мне честно ответить?

– Кто это сказал? – Иджими прищурился и теперь уже с подозрением смотрел на Ихласа.

– Так, судя по твоему взгляду, мои догадки близки к истине, – Ихлас усмехнулся уголками рта. – И когда вы выдвигаетесь? Чего молчишь? Говори уж, коль вы не смогли сохранить в тайне планы.

– Да никуда мы не собираемся, и планов нет у нас никаких, – пожал плечами Иджими. – Кому это в голову пришло, не могу понять.

– Послушай меня, Иджими, я ведь точно знаю, что вы что-то затеяли, и приехал к тебе не уму-разуму учить, а очень серьёзно поговорить. Ты же человек взрослый и умный, всё сам понимаешь. Давай поговорим по душам, честно и откровенно. Скажу больше. От того, как мы с тобой пообщаемся, и от того, поймём мы друг друга или же нет, будет зависеть одно интересное обстоятельство, о котором ты можешь узнать от меня или не узнать в конце нашего разговора. Всё зависит от тебя. Так что подумай, прежде чем что-то сказать.

– Это связано с Джуйей? – осторожно спросил Иджими.

– Нет, Иджими. Поверь на слово. С моей сестрёнкой это не связано. Всё, что происходит между вами, это ваши дела, – уверенно ответил Ихлас.

– Это мой отец велел? – вновь осторожно спросил Иджими.

– Иджими, перестань допытываться. Наби-бек мне ничего такого не велел. Если даже он что-то и знает, то я никаких указаний по этому поводу не получал.

Ихлас терпеливо отвечал на все вопросы, и Иджими, замолчав, опустил голову.

– Так что? Кончились расспросы? Теперь я слушаю тебя, – Ихлас смотрел выжидающе.

– Да, всё верно. Мы решили пойти в тот лес и для этого собираем отряд, – Иджими поднял голову и посмотрел в глаза Ихласа. – Нам стало известно, что волчьеголовые давно наведываются в стойбище, к дальней окраине, туда, где живёт старик охотник. Они похитили много скота, в том числе и волов этого старика. Люди запуганы и поэтому молчат. Они обратились было к своему старейшине с просьбой о помощи, но он только посмеялся над их рассказами и отказал. Без скота им очень трудно, но они терпеливо и молча переживают эти беды, понимая, что всем сложно живётся.

– И ты с друзьями решил помочь им: пойти в лес, найти волчьеголовых и уничтожить их. Так? – наклонившись к Иджими, уточнил Ихлас.

– А что делать, если никто им не верит, не слушает, только смеются и не помогают?! Или это чужие для нас люди? Как им жить дальше? Кто их защитит? А? Ответь теперь ты мне!

Иджими негодовал. Его взгляд сделался очень суровым. Он долго смотрел Ихласу в глаза, потом часто заморгал и отвернулся.

Ихлас не отводил взгляда. Он выпрямился и нервно отбросил травинку. Было видно, как задвигались желваки. Иджими повёл головой, словно разминал шею, и попытался успокоить учащённое дыхание, покашливая в руку.

– Я не знал всего этого, – примирительным тоном произнёс Ихлас и поправил на шее ворот кожаной куртки, словно ему вдруг стало душно.

– Я тоже, пока не выслушал страшные откровения старика и пока мы с друзьями не объехали ту окраину и не узнали от людей обо всём, что с ними происходит… – тихим голосом объяснил Иджими, мельком взглянув на Ихласа.

Ихлас вдруг улыбнулся, будто вспомнил что-то забавное, и уже спокойно спросил:

– А ты не слышал, что в больших отарах стали пропадать овцы, а в крупных табунах уже исчезло несколько десятков голов? Кое-где пропали даже волы с ослами. Знаешь об этом?

Иджими слегка заёрзал, будто ему было не очень удобно сидеть.

– Понятно. Решили сами людям помочь, – по-дружески коснувшись рукой плеча Иджими, Ихлас сам ответил на свой вопрос и утвердительно кивнул.

Иджими слегка отдёрнул плечо, недовольный.

Ихлас поднялся с места, подошёл к берегу речки, присел, опустил руки в прозрачную воду, поводил ими там, затем стал зачерпывать воду горстями и бросать себе в лицо, с наслаждением пофыркивая. Иджими улыбнулся и сделал то же самое, также пофыркивая от удовольствия.

Ихлас вдруг вскочил, забежал в речку, развернулся и стал бросать горстями воду в Иджими, смеясь и выкрикивая:

– Вот тебе! Вот! Упрямец ты этакий! Получай! Вот тебе! Вот!

Иджими уже визжал от нахлынувшего азарта и, тоже войдя в речку, брызгался в ответ:

– А это тебе! Получай! Вот так тебе! А ещё вот так!

Они оба смеялись и бегали по реке, крича и обливая друг друга водой, словно были ровесниками, хотя между ними была разница в десять лет жизни. Изрядно наплескавшись, мокрые с ног до головы, запыхавшись, они вернулись к камням, стянули с себя одежду и сапоги и разложили для просушки на соседних валунах.

– Уф, хорошо-то как! – присев на камень в одних штанах, прошептал Ихлас, растирая крепкую грудь и подставив лицо с прикрытыми глазами под жаркие солнечные лучи.

Иджими упёрся руками за спиной о камень, с улыбкой, прищурив один глаз, взглянул на Ихласа, откинул голову и тоже зажмурился. Они долго так сидели под палящими лучами, обдуваемые лёгкими порывами тёплого ветерка.

– Ихлас, а о чём ты хотел рассказать? Что за обстоятельство? Ты обещал, – прервал молчание Иджими.

– Ну что ты так не вовремя, юноша, у меня было такое красивое видение! – разлепив один глаз и скосив его на Иджими, нарочито укоризненно пробурчал Ихлас и, вновь прикрыв веко, отвернулся. – Ну всё, видение пропало.

Ихлас выпрямился и открыл глаза. Иджими встал, подошёл к одежде, потрогал её и вернулся обратно на место.

– Ещё немного, – кивнул он.

– Что я хотел тебе сообщить, спрашиваешь? – поведя широкими плечами, начал Ихлас, на мгновение замолчал и продолжил: – Скажу, раз обещал. Мне не дают покоя эти волчьеголовые люди. Не выходят из головы. Всё время думаю о них. Сян дуглу Юити-бек запретил показывать их тела народу, приказал тайно сжечь. А тут ещё и слухи пошли о тебе с друзьями. К тому же и этот скот, что стал пропадать у людей. В общем, всё к одному увязалось в моей голове. Вот я и решил со своими воинами отправиться в тот лес и постараться найти и уничтожить волчьеголовое племя, разом покончить со всеми бедами.

– Нас уже полсотни собралось. Мы готовы. Возьмешь нас с собой? – с готовностью и надеждой спросил Иджими.

– Не могу, Иджими. Вы ещё очень молоды, и, случись что с вами, я никогда себе не прощу, – смотря ему прямо в глаза, ответил Ихлас. – Я такого права не имею.

– Как же так, Ихлас?! Ведь это мы их обнаружили и первыми вступили с ними в схватку. Разве справедливо так поступать с нами? Что я скажу своим друзьям? Они рисковали жизнями ради одного старика. Ты должен взять нас с собой! Пусть не всех, кого мы собрали, но моих верных друзей и меня ты обязан взять! – возмущённо произнёс Иджими.

– Иджими, послушай меня. Мы можем и не вернуться. Ты понимаешь это? Никто из нас ничего не знает о них. Где они обитают и сколько их, никому не ведомо. Я не могу рисковать вашими жизнями. Не могу! Этот враг не обычный, он совсем другой, особенный. Ты же сам видел, какие они! Я даже о своих воинах думаю с тревогой, а они люди бывалые и отважные, – Ихлас с досадой махнул рукой и замолчал.

– Тогда для чего ты приехал ко мне и обо всём этом говоришь? – с укоризной в голосе спросил Иджими.

– Я понимаю тебя, Иджими, ты огорчён. Но ты понял, почему я здесь.

Ихлас поднялся, подошёл к своей одежде и стал облачаться в неё. Иджими тоже оделся. Он обиженно молчал на обратном пути к юрте. На прощание Ихлас похлопал его по плечу, запрыгнул на коня и повёл его лёгкой рысью. Иджими долго стоял и смотрел ему вслед, затем порывисто забежал за свою юрту, упал на землю, обхватив руками голову, и тихо заплакал, содрогаясь всем своим юным телом.

– Старик, а мы не сбились с пути? По моим данным, мы должны были уже выйти на ту поляну, где столкнулись с ними, – ведя скакуна вровень со стариком, едущим верхом на выделенной ему кобыле, спросил сотник Ихлас.

– Нет, предводитель, здесь не должно быть поляны. Она осталась по левую руку. Я веду тебя по той тропе, по которой сам всегда хожу и вышел на этих чудовищ, – прищурившись и мельком взглянув в лицо воина, спокойно ответил старик. – На ту поляну сын Наби-бека вывел друзей случайно, сбившись с этой тропы и стороной обойдя её. – Старик посмотрел вниз и довольно кивнул, увидев бегущего рядом пса. – А вот как ты, предводитель, оказался на той поляне, я не могу понять, – старик вновь метнул прищуренный взгляд на сотника Ихласа, поджал губу и покачал головой, удивляясь этому факту.

– Да я и сам не знаю, – пожал широкими плечами Ихлас. – Видимо, Небесам было так угодно. От твоей юрты я вошёл в лес, увидел две тропы, уходившие в разные стороны, и повёл людей по той, что привела к поляне. Вот и всё.

– Ну надо же такому случиться… Та тропа старая. Я по ней раньше ходил, пока не понял, что эта покороче будет. Давненько я ту забросил, даже уже и не помню когда… Пока своими ногами не исходишь этот лес, не разберёшься, что да как в нём… Зверя и птицы не так давно здесь очень много было. А теперь за ними ох как далеко приходится идти. Да и не всегда удаётся выследить и добыть. Пуганые стали. Ушла вся живность из этих мест. Или истребили её под корень. А всё это дело рук волчьеголовых! Или лап их, чтоб их… Больше-то некому… Они всюду вредят… И откуда только взялись на наши головы?! И так жизнь не мёд, а тут ещё и другая беда по лесу подкралась. Это хорошо, что ты, предводитель, проявил понимание и решил истребить их, а иначе всё может кончиться очень плохо для нас. Скота у нас и без того мало было, а теперь из-за этих, чтоб их, и вовсе не стало. И охоты никакой нет. Ох как тяжко жить сейчас… Помереть легче, – старик наклонился вбок и с досадой плюнул.

Ихлас слушал с сочувствием, иногда от волнения слегка отклоняясь назад и глубоко вдыхая свежий, утренний, пропитанный запахом смолы и хвои воздух.

Сотня Ихласа, растянувшись по узкой лесной тропе, ведомая стариком охотником, весь день продвигалась на восток, изредка останавливаясь на непродолжительный отдых. Ближе к вечеру на указанном стариком месте возле родника Ихлас велел разбить лагерь для ночлега. Запалив костры и выставив вокруг усиленные дозоры, воины напоили и покормили коней, поели сами и дружно улеглись на шкуры, погрузившись в долгожданный сон.

Прошло три дня с того времени, как Ихлас и его сотня, взяв с собой старика в качестве проводника, вступили в дремучий лес и, вереницей петляя среди могучих деревьев, неспешно продвигались на восток.

– Вот то место, где меня и окружили эти, чтоб их, волчьеголовые, – остановив кобылу и показав рукой на кострище, пояснил старик. – Я ведь костров на ночёвку не разжигал, но всё для этого всегда заготавливал заранее. Вот и сгодились мои нехитрые задумки в ту ночь. Как только пёс учуял их среди ночи, я тут же и запалил…

Ихлас глянул на головёшки и осмотрелся. Все десятники были рядом в ожидании приказа. Не заметив ничего необычного, что могло вызвать подозрения, Ихлас посмотрел на одного из десятников и, слегка кивнув, назвал по имени:

– Ортек.

Десятник приложил руку к груди, затем описал ею круг над головой, тут же направляя скакуна через поляну, в дальнюю её сторону. Десять воинов проследовали за ним, на ходу вскидывая луки и снаряжая их стрелами.

Ихлас перевёл взгляд на другого десятника и, тоже назвав его по имени: «Лачин», прикрыв глаза, кивнул.

Лачин приложил руку к груди, поднял её, описал круг и направил коня в левую сторону от поляны. Его воины последовали за ним, также снаряжая луки.

– Хайсам, – Ихлас обратился к третьему десятнику, и тот повёл своих людей в правую от поляны сторону.

– Всем быть наготове. Дозоры усилить, – окинув взглядом остальных, тихо повелел Ихлас.

Все как один, приложив руку к груди, десятники развернули скакунов и направились к своим воинам.

– Будем ждать, – Ихлас посмотрел на старика.

– Ты это слышишь? – воин приложил ладонь к уху и стал всматриваться сквозь ветви.

– Да, – тоже прошептал второй воин.

– Это же прямо у нас за спиной, – первый воин ловко вскинул лук и заложил в него стрелу.

Второй тоже приготовил свой лук.

– Они идут прямо на нас по нашей тропе, – прошептал первый воин.

– Вышли к нам со спины, – сдерживая одной рукой коня, согласился второй.

– Обошли нас, – зло прошептал первый.

– Угу, – вновь согласился второй.

– Юнус, скачи к сотнику и сообщи об этом! – приказал первый.

– Погоди, Фахад, надо увидеть их, иначе что я скажу сотнику, – резонно подметил Юнус.

– Можешь и не успеть уйти. Они очень быстрые, – не особо настаивая на своём, прошептал Фахад.

– Успею, я же голубь. Не зря же мне это имя дали, – тихо усмехнулся Юнус.

– Пошути, пошути, пока ещё можно, – примирительно произнёс Фахад.

– Эти страшилища не быстрее тебя. Ты же рысь, ловкая и проворная, – вновь усмехнулся Юнус.

– Тихо, они уже близко. Слышишь? Но почему-то идут по тропе, хотя удобнее напасть со всех сторон. Что-то здесь не так, – глядя ещё пристальнее, высказал сомнения Фахад.

Он поднял лук и прицелился в сторону тропы, медленно натягивая тетиву. Юнус тоже изготовился к стрельбе. Они уже были готовы выпустить стрелы, как вдруг увидели на тропе всадника, затем второго и третьего.

Приподнявшись в седле, Фахад ослабил тетиву и удивлённо протянул:

– Так это же сын Наби-бека и его друзья.

Иджими приблизился к дереву, за которым скрывались дозорные Фахад и Юнус, и, заметив их, остановился.

– Почему вы здесь? – недовольно, но тихо спросил Ихлас Иджими и семерых его друзей.

Юноши виновато смотрели в землю, но молчали.

– Каплан, – Ихлас шёпотом обратился к десятнику, который привёл Иджими к нему. Каплан с готовностью слегка склонил голову и приложил руку к груди. – Каплан, со своими людьми доставь их обратно в стойбище.

Десятник кивнул и посмотрел на Иджими. Тот, едва сдерживая возмущение, взглянул в лицо Ихласу, но промолчал и развернул коня, кивнув друзьям. Десятник повёл жеребца к тропе. Иджими с друзьями направились следом. Не успели они войти в лес, как с другой стороны поляны услышали быстрый топот копыт. Они остановились и оглянулись. Одинокий всадник стремительно пересёк поляну, приблизился к Ихласу, осадил скакуна и стал что-то говорить, часто показывая на лес, откуда прискакал. Дослушав, Ихлас описал рукой круг над головой и, указав направление, с места вскачь повёл туда коня. Все воины, что были в лесу возле тропы, тут же помчались за ним, вырываясь из леса на поляну, мимо десятника Каплана, Иджими и его друзей. Каплан растерянно закрутился на месте, сдерживая коня.

– Каплан, послушай, – заметив его растерянность, обратился Иджими. – Нас восемь человек, ты с десятью воинами. И что, мы все должны уйти? Там что-то случилось. Мы не должны оставить их. Ихлас поймёт тебя и не будет гневаться за ослушание. Мы не подведём тебя. Поверь. Давай скорее за ними! Мы все нужны им!

Каплан взглянул на Иджими, затем на своих воинов и решительно повелел:

– Все за мной!

Стеганув плетью коня, он пустился через поляну вслед остальным воинам. Старик по-прежнему стоял возле кострища и растерянно смотрел на происходящее.

– Старик, а ты чего стоишь? За нами! – на скаку крикнул Каплан.

Старик закивал, развернул свою кобылу и, нахлёстывая её, последовал за всеми. Пёс побежал возле него.

Десятник Ортек с двумя воинами были в дозоре, скрываясь на небольшом скальном выступе на окраине леса. Здесь дремучий ельник заканчивался, начиналась горная скалистая местность. Лесные чащи уходили влево и вправо, огибая ярко освещённые светилом горы.

День приближался к середине. Утирая пот с лица, Ортек и воины вглядывались вдаль, где под широким тенистым скальным козырьком чернел вход в пещеру, а на просторной пологой площадке перед ней были видны волчьеголовые люди. Некоторые из них просто лежали, другие что-то делали, иногда скрываясь в пещере. Справа на площадке, там, куда не доставала тень от скального выступа, на множестве длинных жердей, подвешенных на крестовинах, висели куски мяса, подвяливаясь под лучами солнца. Чуть в стороне от них виднелось углубление, наполненное белёсыми костями.

– Ортек, кажется, прибыли наши, – оглянувшись на лес, прошептал один из воинов. Ортек тоже оглянулся.

– Следите, а я пошёл, – сползая со скалы, прошептал десятник.

– Их там много, сотник Ихлас, даже трудно сказать сколько. Это и есть их стойбище. Дозорных, как я понял, они вообще не выставляют, или мы их не смогли заметить.

Десятник Ортек стоял перед спешившимся сотником Ихласом. Было видно, что он сильно взволнован, так как часто вытирал лицо и всё время теребил пальцами короткую бороду. Они находились на окраине леса, скрываясь за деревьями.

– Нашли мы их, наконец, – злобно произнёс Ихлас и яростно сверкнул глазами.

– Они не разжигают костров и едят только вяленое мясо. Его у них много. Видимо, это и наш скот, и лесная живность, – продолжил Ортек, делясь своими наблюдениями.

– Дозоров у них нет, говоришь, – задумчиво сказал Ихлас. – Это хорошо. Нам будет легче. Продолжай наблюдать, Ортек. Иди, – Ихлас одобрительно похлопал десятника по плечу и направился к воинам, углубляясь в лес.

– Где же Лачин и Хайсам? – Ихлас оглядывался, нервно сжимая плеть в руках. – Уже давно пора им появиться здесь, даже если они вернулись на ту поляну.

Ихлас стоял между двумя огромными елями в окружении десятников. Взглянув на десятника Каплана, он с укоризной покачал головой, но ничего не сказал и отвёл взгляд.

Со стороны тропы послышался топот копыт. Все повернулись туда. Появившийся всадник осадил скакуна, спрыгнул на землю, порывисто подошёл к Ихласу, приложил руку к груди и склонил голову.

– Говори, – кивнул Ихлас.

– Сотник Ихлас, меня послал десятник Лачин. Мы обнаружили стойбище волчьеголовых, – на одном дыхании сообщил гонец.

– Где? – не поверил своим ушам Ихлас.

– Недалеко отсюда, в горах, вон там, – показал рукой влево гонец. – Они обитают в пещере. Много их. Десятник Лачин просит тебя, сотник Ихлас, о небольшом подкреплении.

– Так. Отдохни немного, попей воды.

Ихлас отослал воина и задумался. Десятники напряжённо переглядывались. Услышанное было неожиданным для всех. Ихлас ещё не успел прийти в себя от такой новости, как появился второй всадник. Он тоже спрыгнул с коня и, подбежав к сотнику Ихласу, замер, склонив голову и приложив руку к груди.

– Говори, – слегка раздражённо кивнул Ихлас.

– Сотник Ихлас, я от десятника Хайсама. Мы нашли стоянку волчьеголовых. Она недалеко отсюда, в горах. Вон в той стороне, – быстро доложил гонец и показал рукой вправо. – Много их там, но сколько в точности, пока нам неизвестно. Десятник Хайсам просит тебя, сотник Ихлас, очень срочно прибыть туда.

– Иди, отдохни, попей воды, – едва сдерживая себя от нахлынувшей ярости, кивнул Ихлас.

Десятники же смотрели с нескрываемой тревогой. Прикрыв рот ладонью, Ихлас присел на корточки, обдумывая сложившуюся ситуацию. Десятники, затаив дыхание, не сводили с него глаз.

Недолго подумав, Ихлас поднялся, обвёл всех злым взглядом и начал отдавать приказы:

– Я, десятники Ортек, Каплан и Барс, а также Иджими с друзьями остаёмся здесь. Десятники Этбай и Хулун отправляются к Лачину. К Хайсаму идут десятники Джейран и Саасхан. Ты, Хозан, будешь нашим единственным резервом и поможешь тем, кому будет тяжелее всего. Всем выжидать, пока волчьеголовые не обнаружат вас, и атаковать на расстоянии из луков. Мечи и копья против них бесполезны. Старайтесь не подпускать их к себе. Ну а если совсем станет невмоготу, отступайте к той поляне, где был старик, и уже оттуда все вместе уходите дальше. Меня не ждите. Это всё. Вперёд. Да помогут нам всем Небеса, – Ихлас приложил руку к груди и склонил голову. Десятники ответили тем же.

– Пусть Иджими придёт, – приказал Ихлас.

Воин приложил руку к груди, кивнул и убежал. Вскоре он вернулся с Иджими.

– Иджими, – Ихлас подошёл к юноше, – всё очень плохо. Мои дозоры обнаружили три крупных стойбища волчьеголовых, но их может быть ещё больше. Мне нужна твоя помощь, – Ихлас очень серьёзно смотрел в глаза юноши.

– Я готов, – кивнул Иджими, видя, как сильно встревожен Ихлас.

– Иджими, нас оказалось мало, и нам нужно большое подкрепление. Ты понимаешь меня? Тебе надо срочно вернуться в стойбище и сообщить сян дуглу Юити-беку обо всём, что здесь происходит. Теперь уже ничего не скрывай. Попроси его от моего имени о выделении двух тысяч воинов и о срочном направлении их сюда вместе с тобой.

– Хорошо. Я всё понял, – кивнул Иджими.

– Друзей своих и старика забирай с собой. Дорога долгая и опасная. Вам нужно быть вместе, – дополнил Ихлас. – Всё, спеши. Да сохранят вас Небеса.

– И вас тоже, – вновь кивнул Иджими и побежал обратно.

Волчьеголовые вели себя спокойно, ничем не выказывая настороженности или встревоженности. Сотник Ихлас лежал за выступом рядом с десятником Ортеком и наблюдал. Слева и справа от них притаились воины Ортека. В сотне шагов с обеих сторон лежали десятники Каплан и Барс со своими людьми. Все выбрали удобные позиции и тоже внимательно наблюдали за стойбищем, до которого расстояние было чуть больше одного полёта стрелы. Между ними и волчьеголовыми простиралась труднопроходимая полоса с множеством острых скальных выступов в человеческий рост.

День подступал к завершению, ослабляя жар, постепенно забирая с собой все цвета и плавно заменяя их на однообразный серовато-коричневый, приглушая все звуки, наконец выпуская на волю прохладу и тишину.

– Ветерок в нашу сторону. Это хорошо, иначе волчьеголовые учуяли бы нас сразу. Ты выбрал правильное и удобное место, – повернув голову к Ортеку, прошептал Ихлас. – Надеюсь, что и у других стойбищ наши люди расположились так же. Оставь здесь двоих дозорных, и всё, спускаемся вниз. Каждый подобрал себе место и без суеты займёт его. Пошли отсюда.

Ихлас стал тихо сползать вниз. Ортек повернул голову к ближнему воину, показал ему два пальца, затем ткнул одним пальцем на своё место, после чего указал на себя и вниз. Воин кивнул. Ортек тоже начал сползать вниз.

Иджими вёл коня настолько быстро, насколько это было возможно в сумерках, да к тому же постоянно петляя среди деревьев. Получалось не так, как он хотел. Он очень спешил, понимая всю сложность положения, в которое угодил сотник Ихлас со своими людьми. Друзья Иджими следовали за ним, не отставая, и только старик не поспевал за отрядом, всё больше и больше теряя юношей из виду.

Вспомнив о старике, Иджими осадил скакуна и крикнул поравнявшемуся с ним Кассаку:

– Пусть Айю с братом останутся со стариком на поляне. Костры пусть жгут и только возле них и находятся. Дальше дорогу я помню! Старик очень задерживает нас! Побольше стрел им дайте.

Кассак кивнул и остановился, а Иджими помчался вперёд.

– Всё спокойно? – спросил Ихлас Ортека, вернувшегося от дозорных.

– Да, сотник Ихлас, пока без перемен, – слегка запыхавшийся Ортек присел возле Ихласа на землю. – Странно как-то они все разговаривают. Через каждые пару слов лают. Всё время так общаются. Да и слов их не разберёшь… Никогда не доводилось о таких даже слышать. Трудно поверить, что они на самом деле существуют.

– Второй день здесь сидим… Эх, побольше бы нам людей, наверняка уже покончили бы с ними, – с сожалением произнёс Ихлас. – Гонцы, посланные к Лачину и Хайсаму, вернулись. Там тоже пока всё спокойно. Только это и радует.

– Сотник Ихлас, а если у них ещё есть стойбища, кроме этих? По подсчётам дозорных, здесь их не меньше четырёх десятков будет. Как они их подсчитали, не знаю, они ведь похожи друг на друга как две капли воды! Детей и женщин, или как там их, не заметили. Вот что странным показалось. Похоже, здесь только мужчины, или как там их, – поделился наблюдениями Ортек.

– Я заметил это, Ортек. Почти такое же количество в тех двух стойбищах… Вернее, в лагерях. Получается, что это их отряды, вроде как воины. Выходит, главное стойбище где-то в другом месте. Думаю, что заготовленное мясо они скоро отправят туда. Сможем ли мы проследить за ними и узнать, где их ставка, или как там у них… Тьфу ты, твоими словами уже заговорил!.. В общем, нам нужно установить местонахождение их главного стойбища – вот что для нас важно теперь. Хорошо, что ночи лунные стоят, а то уйдут в темноте, и не заметим… Там, видимо, дети и женщины, а эти поставляют им еду. Они не знают, что такое огонь, но и сырым мясо не едят, только в вяленом виде. Как они так живут, не понимаю… – размышлял вслух Ихлас.

– Сотник Ихлас, хотел сказать насчёт костров. Всё для них приготовлено с запасом и укрыто от возможного дождя, – вспомнил о выполненном поручении Ортек.

– Это правильно. Всякое может случиться. У Лачина и Хайсама тоже всё приготовили… Люди Хозана у родника напоили лошадей и с собой свежей воды привезли. Иди попей и дозорным отправь, – одобрительно сказал Ихлас.

– Хорошо, сотник Ихлас, – приложив руку к груди, Ортек поднялся и тихо отошёл за деревья.

Наступила лунная ночь. Ихлас и Ортек решили сами побыть в дозоре, понаблюдать за лагерем волчьеголовых и ближе к полуночи взобрались на свои места на скале. На площадке перед пещерой было пусто. Тусклый свет ночной хозяйки небес слегка размывал виды, оттеняя каждый выступ и чернотой наполняя каждую ложбинку, превращая её в глубокую расщелину, от чего могло показаться, что местность совершенно не та, что представала взору при дневном светиле. Но это была лишь игра света и тени, и при внимательном осмотре пейзаж становился узнаваемым.

– Мясо пока на месте. Не дошло ещё, видимо, но уже скоро завялится, – прошептал Ихлас. – Хорошо, что они хотя бы спят ночами, подобно нам, и прячутся от прохлады внутри пещеры.

– Да, сотник Ихлас, звери тоже должны отдыхать, – согласился Ортек.

– Они не звери, но и не люди. Что-то среднее между человеком и волком. И повадки у них от этого странные, – Ихлас посмотрел на Ортека. – Пошли вниз. Нам тоже надо поспать. За мясом пусть дозорные следят пуще всего.

– Немного отдохнули, и пора в путь, – вставая, произнёс Иджими. – Уже недолго осталось.

Он подошёл к своему коню, погладил его по морде и запрыгнул в седло. Пятеро его друзей тоже вскочили с мест и сели на лошадей. Отряд продолжил путь, несмотря на глубокую ночь.