Идущие на смерть…

Глава тринадцатая

Вам, может быть, интересно узнать, откуда римляне брали животных для игр. Вам это будет особенно интересно после того, как вы ознакомитесь с некоторыми цифрами. Траян устроил игры, которые продолжались 122 дня и в которых было убито 11 000 человек и 10 000 животных. А зрелища, устроенные Титом в честь открытия Колизея, продолжались 100 дней, и в них погибло 5 000 диких зверей и 4 000 домашних животных. В 249 году н. э. Филипп праздновал тысячелетие основания Рима и в честь этой даты устроил игры, в которых было убито 1000 пар гладиаторов, 32 слона, 10 тигров, 60 львов, 30 леопардов, 10 гиен, 10 жирафов, 20 диких ослов, 40 диких лошадей, 10 зебр, 6 бегемотов и 1 носорог.

Статистика сама по себе мало что значит, поэтому приведем некоторые примеры. Император Коммод собственноручно в один день убил из лука 5 бегемотов, стреляя в них из императорской ложи. После падения Римской империи бегемота снова привезли в Европу лишь в 1850 году, причем охотой за ним занималось целое армейское подразделение. Доставка бегемота из верховьев Белого Нила в Каир заняла пять месяцев. Бегемот провел зиму в Каире, и затем его перевезли в Англию в цистерне, вмещавшей 400 галлонов воды, для того чтобы животное могло охлаждаться. Это было в 1850 году. А римляне привозили для своих игр бегемотов в большом количестве. Они истребили бегемотов в Ниле на территории Египта. Римляне ввозили как африканских, так и индийских носорогов, и даже самые невежественные зрители легко различали этих животных. Мозаика с изображением охоты за индийским носорогом была недавно обнаружена на Сицилии. Впоследствии индийского носорога удалось доставить в Европу только в 1515 году. Сегодня в неволе живут лишь 6 носорогов.

Целые территории лишались своих диких животных. Отцы ранней христианской церкви находили только одну положительную сторону в кровавых спектаклях: благодаря им от опасных хищников очищались целые округа, и там становилось безопасно заниматься сельским хозяйством. Несколько видов животных были либо совершенно истреблены, либо их численность сильно снизилась. К ним относятся европейский лев, зубр, ливийский слон и, возможно, африканский медведь. Сегодня в Африке нет медведей, и большинство ученых считает, что их там никогда не было, но известно, что римляне «получали» медведей из Восточной Африки и Нубии. Что это были за животные?

Мы этого не знаем, но любопытно, что в Кении и сегодня существует стойкая легенда о «медведе Нанди», большом и свирепом животном, живущем в Абердарских горах. Он время от времени нападает на местных жителей. Несколько белых людей даже видели его, но никому еще не удавалось его убить или поймать. Недавно там были обнаружены остатки поселения римских ловцов животных. Возможно, «африканский медведь» все еще существует.

Ловля и доставка на кораблях тысяч животных стала громадной индустрией. Дикие животные были самым ценным даром, который варварский монарх мог преподнести своим римским господам. Даже римские губернаторы должны были заниматься ловлей животных. Сохранилась интересная переписка между Цицероном, назначенным губернатором Малой Азии, и Целием Руфом, который был эдилом в Риме. Руф хотел достать леопардов для организуемых им игр. Цицерон был занят делами управления своей провинции, и ему совсем не хотелось заниматься ловлей леопардов. Бедный Цицерон еще даже не добрался до вверенной ему провинции, но уже получил письмо от Руфа: «Дорогой Цицерон! Пожалуйста, постарайся достать для меня несколько хороших леопардов, хотя бы десять для начала. Поторопи с этим местных жителей». Когда ожидаемые леопарды не прибыли, Руф написал: «Мой дорогой друг Цицерон! Почти во всех своих письмах я напоминаю тебе о леопардах. Для тебя будет страшным бесчестием, если, после того как Патиск (римский купец) прислал мне 10 леопардов, ты не сможешь прислать мне больше. У меня есть эти 10 леопардов и еще 10 леопардов, присланных мне из Африки. Если ты не пришлешь мне леопардов в ближайшее время, мне придется доставать их в другом месте». А позднее он написал: «Если бы я не получил несколько леопардов от Курио, мне не удалось бы организовать хорошее зрелище. Если ты не пришлешь мне несколько леопардов, не рассчитывай на мое покровительство».

Цицерон писал другу: «Получил еще одно письмо от Руфа… он пишет только о леопардах». Руф, наконец, провел свои игры и был избран эдилом. Цицерон сразу же написал ему: «Дорогой Руф, не могу тебе описать, как я расстроен проблемой с леопардами. Я направил на поиски леопардов всех профессиональных ловцов, но в это время года они встречаются редко. Не беспокойся, поисками занимается множество людей. Все пойманные нами леопарды будут твоими».

У Руфа были основания сердиться. Сулла, ставший диктатором, открыто признавал, что народ проголосовал за него прежде всего потому, что благодаря своим связям с Бохусом, африканским царьком, он мог доставать множество животных для игр. В поисках зверей римские трапперы доходили до Норвегии, откуда они отправляли лосей, до Бирмы, где ловили носорогов, кобр и слонов, и до озера Виктория в сердце Африки. Как и сегодня, Африка была основным охотничьим угодьем для отлова диких животных. Римляне даже выставляли на арену африканских дикобразов. Обнаженные мальчики должны были ловить их голыми руками. Римский комедиограф Плавт писал: «Клянусь богами, в следующий раз они покажут дрессированных африканских мышей».

Используя информацию, взятую из разных источников, давайте создадим образ Фульциния, профессионального ловца диких животных в Африке. Мы можем предположить, что Фульциний был мулатом: отцом его был служивший в Африке римский легионер, а мать была негритянкой. Как и сегодня, метисов не любила ни та, ни другая раса, и Фульциний вырос одиноким мальчиком. Он считал себя выше людей народа своей матери, но знал, что римляне никогда не будут считать его равным себе. Римские писатели описывали такого человека «как дикаря среди дикарей, застенчивого, угрюмого и замкнутого, ненавидящего общество и счастливого только в джунглях».

От людей из народа своей матери Фульциний узнал приемы ловли диких животных, которые остались неизменными до наших дней. Он научился делать ловушки для львов. Для этого надо было вырыть яму, окружить ее высоким забором и посадить в яму привязанного теленка. Лев, услышав его мычание, перепрыгивал через забор и падал в яму. Фульцинию помогали местные жители: они загоняли в реку стадо антилоп, а потом из лодок ловили их арканами. Был и другой способ ловли антилоп: их загоняли в лощину, дно которой было покрыто сырыми шкурами. Животные скользили по ним, падали, и их легко было связать. Под началом Фульциния были сотни загонщиков, которые оцепляли участок джунглей, и, создавая сильный шум и прочесывая участок, загоняли животных во все уменьшающееся свободное пространство. Нумидийские копейщики образовывали своими большими овальными щитами стену вокруг согнанных животных, а люди с лассо и сетями ловили их и связывали. По-видимому, этим способом ловили даже львов. Такая охота изображена на римской вилле в Боне (Алжир).

Недавно на Сицилии, около деревни Армерина, была обнаружена вилла. Стены этой виллы украшены фресками. Некоторые из них достигают 66 ярдов в длину. На них подробно показано, как ловят диких животных и сажают их в клетки для отправки на корабли. Предполагают, что эта вилла служила летней резиденцией императора Марка Аврелия Валерия Максимина, который правил около 300 года н. э. То, что столько места в доме императора было отдано показу ловли диких животных, говорит, какое важное место в жизни римлян занимало все, что было связано с дикими животными.

На одной из мозаик изображены всадники, загоняющие стадо оленей в кольцо сетей. Один из оленей уже запутался в сетях. Другая мозаика изображает, как группа людей грузит слонов на галеру, а в это время другая группа тащит к трапу упирающегося детеныша носорога, а сзади на него лают собаки. Третья мозаика показывает римского ловца животных с огромным щитом. Он указывает на льва, который пожирает только что убитого им сернобыка, и показывает своим мавританским помощникам, как окружить и опутать сетями этого льва. И еще на одной мозаике изображена повозка, которую тащат быки и которой управляют погонщики. На повозке стоит большая деревянная клетка, в которой находятся лев и леопард. В таких клетках животных перевозили на кораблях. Рядом с клеткой идет ловец животных, поддерживающий ее рукой. Наверху клетки имеется трубообразное приспособление, которое часто встречается на этих мозаиках. По-видимому, оно служило для подачи воды в клетку. Фреска показывает людей, несущих клетку на корабль, и еще двух человек, усмиряющих коровью антилопу на корабле. Другие люди несут доску с медведями, завернутыми в сеть, свисающую с шестов.

Фульциний должен был делать все это и многое другое. Он ловил слонов, загоняя их в ущелья, не имеющие другого выхода. Поскольку у него наверняка не было ручных слонов, которых используют для ловли их диких собратьев, он добивался послушания загнанных в ущелье животных тем, что морил их голодом и жаждой. Чтобы поймать детенышей слонов, он нанимал нумидийцев, которые незаметно подбирались к стаду слонов и подрезали слонихам коленные сухожилия, чтобы они не смогли защитить своих детенышей.

Он ловил шимпанзе и бабуинов, выставляя для них сосуды с вином, а затем без труда захватывал опьяневших животных. Чтобы поймать питона, недалеко от того места, где он находился, ставили длинные ящики, сделанные из тростника. Затем питона гнали к ящику, и он, принимая ящик за щель, прятался в нем. Тогда отверстие ящика закрывали. Когда «медведя» находили в берлоге (кем бы ни был африканский медведь), перед ним вешали сети, а затем ревом труб и громкими криками выгоняли наружу. На звериных тропах ставили петли и гнали к ним животных. Вдоль троп развешивали цветные ленточки, и животные, пугаясь незнакомых предметов, не решались отпрыгнуть в сторону.

Такие охоты были грандиозными мероприятиями. Ловцы зверей могли потребовать, чтобы им помогали легионеры, размещенные в данной местности, поскольку поставка животных считалась делом государственным. Все гражданское население могло быть мобилизовано на охоту, и, как показывают письма Цицерона, это часто подрывало местную экономику, поскольку охота длилась неделями.

Как и для всех ловцов зверей, главной проблемой для Фульциния была не ловля зверей, а их доставка. Фульциний устроил вдоль пути следования пойманных животных путевые станции, где животные могли отдохнуть в больших загонах. Римские законы требовали, чтобы окрестные жители обеспечивали животных кормом. Но получить корм для животных от местных жителей иногда было так сложно, что Фульцинию приходилось обращаться за помощью к римским гарнизонам. Если гарнизона поблизости не было, он обращался к наемным копейщикам, которые сопровождали караван животных. Это были безжалостные люди. Однажды они выкопали трупы на кладбище и накормили ими голодных животных. На Фульциния часто жаловались в Рим, но у него всегда был один ответ: «Вы хотите или не хотите получить животных?». Но императору все-таки пришлось издать указ, запрещавший держать животных на одной станции больше недели.

Однако погрузкой на корабль дело не кончалось. Пути в римский порт Остию был долгим и опасным. «Матросы боялись своего собственного груза», — писал Клавдиан. Особенно опасным из-за рифов и мелей было плавание по Красному морю. Трудности плавания усугублялись еще и тем, что плыть приходилось ночью, так как днем корабли приставали к берегу, чтобы укрыть животных от палящих лучей солнца.

Фульциний, думая только об успешной транспортировке животных, ни в грош не ставил человеческую жизнь. Однажды, когда он руководил выгрузкой животных в доках Остии, знаменитый скульптор Паситель поставил недалеко от корабля свой стол и начал лепить фигурки львов. Фульциний сказал ему, чтобы он убирался, но Паситель не обратил внимания на его слова. Несколькими минутами позже клетка с леопардом разбилась, и освободившееся животное чуть не растерзало скульптора. Единственной реакцией Фульциния была слепая ярость к скульптуру, путающемуся под ногами. (Этот эпизод действительно имел место, хотя мне неизвестно имя ловца животных).

Через две тысячи лет другой ловец диких животных приобрел широкую известность, причем он пользовался приемами, сходными с теми, которые использовал Фульциний. Он ловил животных не для зоопарков, а для съемок в голливудских фильмах. Картины, показывающие схватки между различными животными, были очень популярны. Эти картины сейчас можно увидеть на экранах телевизоров и в кинотеатрах повторного фильма. Если вы хотите получить представление, что показывали на арене цирков, посмотрите одну из этих старых лент. Я видел фильм, в котором показывали схватки между африканским львом и индийским водяным буйволом. Действие фильма происходит в «сердце черного континента». Но, конечно, никого не интересовало, происходили ли эти схватки действительно там или они были поставлены в павильоне. Зрителей XX века, как некогда римлян, интересовало одно — увидеть саму схватку. Я видел также картины о «местных копейщиках», сражавшихся со львами-людоедами. Фильмы были сняты по распоряжению местного губернатора в одном из районов Африки для привлечения туристов. Львов на съемки привезли в клетках, а местным жителям раздали копья и щиты, полученные с европейского склада. Я слышал, что во время съемок погибло три человека. Это был спектакль, подобный хорошему зрелищу на арене.

Какая смерть ждала человека, подобного Фульцинию? Такой человек мог умереть от гемоглобинурийной лихорадки или от малярии. Возможно, он погиб в римском форте в 250 милях от Момбасы, остатки которого сохранились до наших дней. Момбаса в те времена была основным портом Восточной Африки. Здесь галеры, отправляющиеся в Италию, загружали рисом, кунжутовым маслом, слоновой костью и дикими животными.

Форт мог быть поставлен здесь как путевая станция для ловцов диких животных. Если это было так, то местные племена постарались уйти подальше от форта, чтобы урожай с их полей не забирали для кормления зверей, а их самих не заставляли перетаскивать клетки с животными. Поэтому форт жил изолированной от местных жителей жизнью. Никто не предупредил гарнизон форта о приближении врагов.

Вероятно, на рассвете отряд воинов масаи неожиданно бросился на стены, издавая устрашающие крики и бросая копья и симисы (длинные кинжалы). Форт занимал пять акров, и гарнизон его был слишком малочисленным, чтобы занять оборону вдоль всех стен. Фульциний должен был драться до конца, плечом к плечу с воинами из местных жителей. Рядом с ним сражались его огромные молосские гончие, которые помогали ему доставлять пойманных животных в порт, а потом загонять их на борт корабля. Возможно, в обороне участвовали и трапперы, сражаясь своими охотничьими копьями. Римские легионеры пользовались мечом и щитом. В конце концов сопротивление гарнизона было сломлено. Форт был разграблен, а все его защитники убиты. Только несколько монет, некоторые времен Адриана, некоторые времен Антонина Пия и одна монета времен Траяна, остались единственными свидетелями этого трагического события. Воинам масаи монеты были не нужны. Они взяли только нужное им оружие и доспехи с убитых воинов.