Игра словами

8

Эстер уже стала думать, что он не услышал ее криков, что ей придется как-то выбираться отсюда самой. Но в этот момент совсем близко раздался голос Филипа:

— Эстер, вы звали меня? Что случилось? Где вы?

— Здесь, внизу…

Ей было больно дышать — не то, что говорить.

В мгновение ока Гордридж оказался возле нее, лицо его выражало безмерную тревогу.

— Дорогая моя, как это произошло?!

— Я пошла за вами и упала… — Эстер с большим трудом удавалось сдерживать слезы. — О Боже, как больно!

— Вы могли сломать себе позвоночник, — пробормотал он, осторожно и со знанием дела проверяя, нет ли у нее переломов. — Разве можно бегать по этим скалам сломя голову?! Я ведь проходил специальную подготовку! Скажите мне, если вам где-то особенно больно.

— Больно, когда вы двигаете мою правую руку, при этом даже трудно дышать. Вот здесь.

Она коснулась бока другой рукой, и Гордридж нахмурился.

— Здесь? — спросил он, сосредоточенно ощупывая ребра и наблюдая за ее реакцией.

Она кивнула и поморщилась, когда он нащупал больное место.

— Мне кажется, у вас сломано одно или два ребра, — констатировал Гордридж. — Вы сильно ударились боком, когда упали?

Эстер кивнула.

— Я помню, что налетела на край валуна и несколько секунд не могла перевести дух.

— Боюсь, что болеть будет довольно долго, — заметил он. — Давайте-ка поскорее вернемся в лагерь, и я дам вам что-нибудь болеутоляющее.

Гордридж оставил без внимания ее утверждение, что она прекрасно сможет идти сама. Эстер оказалась прижатой к его крепкой груди и опять почувствовала исходящую от него всесокрушающую мужскую силу. Вдобавок ко всему она была раздосадована и смущена: Гордридж наверняка думает, что вот опять с ней что-то случилось! Совсем недавно ее уколол скат, теперь она сломала ребро, и на этот раз ей потребуется гораздо больше времени, чтобы выздороветь. Из полезного члена экспедиции она превращается просто-напросто в обузу!

В лагере Гордридж дал ей болеутоляющих таблеток и устроил поудобнее, перенеся ее походную кровать под навес, где она обычно печатала. Подложив Эстер под спину подушки, чтобы ей не так больно было лежать, он не ушел, даже когда она сказала, что чувствует себя хорошо, а уселся рядом с ней на стул с таким видом, словно был готов оставаться здесь целый день.

— Извините, кажется, у меня входит в привычку совершать глупые поступки. Если вы захотите теперь отправить меня домой, я вполне смогу это понять.

— Несчастный случай может произойти с каждым. А почему, кстати, вы побежали за мной?

— Я не могла разобрать ваш почерк…

— И это все? — Гордридж искренне рассмеялся.

— Но из-за этого застопорилась вся работа!

— И вы подумали, что я рассержусь?

— А разве нет?

Гордридж смущенно усмехнулся.

— Пожалуй, вы правы. Я совершенно не выношу медлительности. Но вы взяли реванш, поскольку сегодня все равно не сможете работать.

Теперь пришла очередь Эстер смущенно улыбнуться.

— Простите. Я ведь знаю, насколько для вас важно, чтобы книга была поскорей закончена.

Его ответная улыбка была на удивление нежной.

— Уверен, что вы нагоните, как только почувствуете себя лучше. Ведь вы не виноваты, что упали.

Если бы он мог быть таким всегда! Ну почему они все время спорят? Почему он постоянно придирается к ней? Неужели обязательно нужно было сломать ребра, чтобы убедиться, что он способен быть нежным и заботливым?!

— Вообще, вы подходите для этой работы гораздо больше, чем я ожидал, Эстер, — сказал он к ее великому изумлению. — Многие женщины приходили в ужас от самой идеи приехать сюда.

— Думаю, что на меня оказал влияние энтузиазм Эдварда.

— Кстати, вы не хотите, чтобы я сходил за ним?

— Не стоит, — твердо сказала Эстер. — Не нужно портить ему день. Ведь он все равно не может ничего сделать, правда? — И потом, когда ей в голову пришла другая мысль, добавила: — Я, наверное, очень эгоистична: вам ведь тоже нужно вернуться к работе. Вы совершенно спокойно можете идти. Я прекрасно справлюсь сама.

— Черта с два, справитесь! — проворчал он. — Если вы действительно не хотите, чтобы я позвал Эдварда, то я, разумеется, останусь. Мне есть чем заняться в лагере. А кроме того, почему я не могу себе позволить просто так посидеть здесь с вами? — добавил он с улыбкой, от которой у Эстер зашлось сердце.

Кончилось тем, что он все-таки остался, и они провели весь день вместе — Эстер отдыхала на кровати, а Гордридж ухаживал за ней, готовил ланч и ужин и редко отходил от нее больше чем на несколько минут.

Марк, Дик и Уэнди под вечер вернулись из путешествия по острову и были крайне обеспокоены, когда услышали о несчастном случае.

— Если мы можем что-либо сделать… — тут же предложил Марк.

— Все, что угодно, только скажите! — промурлыкала Уэнди, но глаза ее при этом смотрели на Гордриджа, а не на Эстер.

Вскоре вернулся Эдвард и, естественно, страшно встревожился:

— Почему, Филип, вы не дали мне знать, черт возьми!

Тот сделал гримасу.

— Спросите у Эстер. Это она так решила. Ей, видите ли, не хотелось вас беспокоить.

Эдвард нахмурившись посмотрел на сестру.

— Что за глупости?! Ты попала в беду, а меня не было рядом!

— Не волнуйся так, дорогой. Филип присматривал за мной лучше любой няньки.

Она улыбнулась Гордриджу и порадовалась, что между ними возникла какая-то особая доверительность. Даже присутствие Уэнди на другом конце пляжа не могло испортить ей настроения. В конце концов, кто такая Уэнди? Просто молоденькая и хорошенькая пустышка. Если она забавляет Филипа — на здоровье. Эстер чувствовала, что сегодняшнее происшествие настолько сблизило их с Гордриджем, что никакая Уэнди ей теперь не страшна!

Ранним утром она проснулась с неожиданным ощущением счастья, которому не мешала даже острая боль в боку. Эдвард помог ей встать с кровати, и боль заметно уменьшилась. Так что за завтраком ощущение счастья не покидало Эстер, и она искренне веселилась, слушая, как мужчины горячо спорят о том, кто должен сегодня остаться с ней. Каждый приводил неопровержимые аргументы в свою пользу, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы их спор не был прерван появлением в их гавани еще одного катера. Он бросил якорь, и знакомая шлюпка стала приближаться к берегу.

Эстер взглянула на Гордриджа, но тот не проявлял никаких признаков удивления: очевидно, он ждал кого-то из базового лагеря. А когда шлюпка пристала и человек, находившийся в ней, вышел на берег, Эстер показалось, что у нее остановилось сердца.

Она закрыла глаза и попыталась уверить себя, что это мираж, кошмарный сон. Но когда снова открыла их, видение не исчезло. К ней приближался очень хорошо знакомый человек…

Гордридж протянул руку.

— Рад приветствовать тебя, Дэвид!

— И я тебя тоже!

В этот момент Дэвид заметил Эстер и Эдварда и застыл на месте. Он был поражен не меньше их.

— Филип, ты не говорил мне, что эти двое у тебя работают! Вот так сюрприз!

Действительно сюрприз, подумала Эстер. И этот сюрприз может стоить работы Эдварду и разрушить все ее надежды…

— А ты как здесь оказался, Дэвид? — Эдвард первым пришел в себя и, словно успокаивая, обнял сестру за плечи.

Дэвид широко улыбнулся.

— Меня пригласил Филип — как же еще! Мы ведь с ним старые друзья! А твоя жена тоже здесь, мой друг?

Мысли Эстер залихорадило. Это не могло быть простой случайностью! Гордридж пригласил Дэвида, чтобы подтвердить свои подозрения! Раз они давно дружат, он наверняка слышал от Дэвида об их семье…

Наступила такая гробовая тишина, что у Эстер заломило в ушах. Не осмеливаясь взглянуть на Гордриджа, она хотела только одного: чтобы земля разверзлась и поглотила ее.

— Боюсь, что нет, — неловко пробормотал Эдвард.

— Ее не вдохновила идея поехать сюда?

— Что-то вроде этого…

— И поэтому вместо нее приехала твоя преданная сестренка? Молодец, Эстер! И как тебе понравились эти острова?

— Очень понравились, — без всякого выражения ответила она.

Дэвид наконец, по-видимому, что-то осознал и озабоченно посмотрел на каждого из них.

— Я сказал что-нибудь не так?

— Правильно ли я понял, что Эстер — не жена Эдварда? — подчеркнуто спокойно спросил Гордридж.

— Конечно, она не его жена! — произнес Дэвид в замешательстве. — Впрочем, жену Эдварда тоже зовут Эстер… Но я решительно ничего не понимаю!

Дэвид был в полной растерянности; впрочем, на него никто уже не обращал внимания. Эстер хотелось умереть. Это действительно был конец: Гордридж выглядел просто убийственно.

— Полагаю, что у вас была очень веская причина для этой лжи, — заявил он, прямо глядя на нее.

В его голосе было такое осуждение, что Эстер показалось, будто ее бьют кнутом.

— Это была моя идея! — поспешно заметил Эдвард. — Дело в том, что мы с женой… гм… расстались. А поскольку вы настаивали, чтобы я приехал не один…

— И поэтому вы решили обмануть меня?

Голубые глаза Гордриджа превратились в серые льдинки, обжигавшие теперь своим холодом Эдварда.

— Мне казалось, что все это не имеет столь большого значения! — Эстер смело взглянула на Гордриджа, чувствуя, что настало время попытаться спасти брата. — Вы ведь признаете, что мы оба выполняем свою работу успешно. Почему вопрос о нашем браке настолько важен?

Глаза Гордриджа сверкали от гнева.

— Черт, мы говорим сейчас не о работе: я бы все равно предоставил ее вам, если бы вы попросили! Но я ненавижу ложь, обман, мошенничество! Вы попытались сделать из меня дурака, черт бы вас побрал!

— Это не входило в наши намерения… — пробормотал Эдвард, но Гордридж уже не слушал его.

— Продолжим этот разговор когда-нибудь в другое время. Пока идите и занимайтесь своей работой, а вы, Эстер, старайтесь не попадаться мне на глаза. Дэвид, я очень благодарен тебе за то, что ты приехал! Как насчет того, чтобы выпить?

Дальше спорить не имело смысла. Эстер ушла в свою палатку и легла. Она испытывала облегчение от того, что правда вышла наружу, и странное равнодушие к тому, что ждет их в будущем. Какая разница? Ведь Филип потерян для нее навсегда…

Примерно через час ее нашел Дэвид.

— Никогда не думал, что мы встретимся подобным образом, Эстер!

— И я тоже, — ответила она равнодушно.

Боже, неужели это тот самый человек, из-за которого она столько страдала?! Сейчас Эстер не испытывала к нему ничего — ни ненависти, ни обиды, ни любви…

— Поверь, я вовсе не хотел мешать вашей… игре.

Она пожала плечами.

— Мне кажется, Гордридж уже знал обо всем.

— А я был вызван, чтобы подтвердить это? Не слишком приятная миссия. По правде говоря, — добавил он с сожалением, — лгать Гордриджу — самое худшее, что вы оба могли сделать. Он не выносит обмана.

Эстер тяжело вздохнула.

— Мне кажется, что для меня и Эдварда это конец.

— Может быть, он успокоится, — заметил Дэвид без особенной уверенности в голосе, потом взглянул на нее и добавил: — Впрочем, я благодарен Филипу, что он вызвал меня сюда: это дало мне возможность встретиться с тобой! Нам ведь есть о чем поговорить, правда?

Эстер пожала плечами: она вовсе не была уверена в этом. Вот если бы Дэвид пришел к ней хотя бы месяц назад… Он внимательно посмотрел на нее и, кажется, сразу все понял.

— В любом случае, я хочу извиниться, Эстер. Я был несправедлив к тебе и полностью не прав. Ты замечательная женщина. Какому-то мужчине очень повезет…

Они замолчали. Каждый был погружен в свои мысли. Эстер знала, что теперь она никогда не выйдет замуж. Гордридж — единственный мужчина, который ей нужен, и она скорее согласилась бы остаться одной, чем довольствоваться кем-то другим.

— Филип предлагал мне остаться здесь ненадолго, — сказал Дэвид, — но я не согласился. Мне не хочется быть пешкой в вашей игре. Думаю, тебе и Филипу предстоит еще о многом переговорить, а я лучше вернусь в базовый лагерь.

Никакие разговоры не помогут, уныло подумала Эстер. Они не оправдают ложь и обман.

— Помоги мне встать, — попросила она, — я провожу тебя.

Дэвид с готовностью протянул ей руку.

— Филип сказал, что ты сломала парочку ребер. Не повезло! Я сам несколько лет назад сломал ребро и знаю, как это бывает больно.

Но эта боль не сравнится с болью в сердце! — подумала Эстер.

— Можно мне на прощанье поцеловать тебя? — спросил он со смущенной улыбкой.

Эстер улыбнулась ему; Дэвид осторожно обнял ее и, как бы извиняясь, нежно поцеловал.

Вернувшись в лагерь, Эстер, к своему удивлению, обнаружила там Гордриджа. Она хотела проскользнуть в свою палатку, но он хмуро взглянул на нее и молча указал на скамью рядом с собой.

Эстер послушно села. Трудно было поверить, что лишь вчера и даже еще сегодня утром он был совершенно другим человеком. Его сострадание, мягкость, доброта, искренняя озабоченность так согревали ее! А теперь под его взглядом она продрогла до мозга костей.

— Неужели Эдвард действительно думал, что я не раскрою ваш обман? — наконец заговорил Гордридж.

Эстер молча кивнула.

— Что за идиот! Вы с самого начала вели себя не как любящая пара. Кроме того, стоило мне взглянуть на вас, я сразу понял, что вы не та Эстер.

Ее глаза широко раскрылись. — Как вы могли это понять?!

— Дорогая моя! Мы ведь знакомы с Эдвардом не первый год. Странно, что он забыл, как рассказывал мне о своей жене. Но я-то прекрасно помню, что она невысокая полненькая блондинка. Поэтому решил немного понаблюдать за вашим маленьким спектаклем. И это действительно было поначалу довольно забавно. Кажется, еще сэр Вальтер Скотт сказал: "О, какую сложную паутину мы сплетаем, когда впервые занимаемся обманом!". Но потом я понял, что Дэвид был прав…

Эстер во все глаза смотрела на него.

— Дэвид? При чем здесь Дэвид?! Что вы хотите сказать?

Гордридж холодно прищурился.

— Вы уже знаете, что мы с Дэвидом давние друзья. Я помню, как однажды он пришел ко мне страшно оскорбленный. Ему необходимо было с кем-то поделиться. Вот тогда-то, за рюмкой вина, он и рассказал мне о сестре Эдварда! Так что я знаю все, Эстер. Я знаю, что вы занимаетесь обманом не впервые, что вы изменяли Дэвиду, а потом лгали ему в лицо! Когда я увидел, как вы ведете себя с Томом Харди, я понял, что Дэвид говорил правду.

Эстер молча перенесла это оскорбление. Какой смысл оправдываться? Он все равно не поверит ни одному ее слову! Но, может быть, ей еще удастся спасти Эдварда?

— Мой брат так страстно мечтал получить эту работу! — прошептала она, и долго сдерживаемые слезы все-таки потекли по ее щекам.

Гордридж в раздражении покачал головой.

— Если бы он был честен с самого начала, то получил бы ее, в этом нет никаких сомнений! Я могу допустить, что его брак не состоялся, Эстер. За это его винить невозможно. Но я не могу примириться с ложью и попыткой обмана! Я ждал с завидным терпением — принимая во внимание обстоятельства, — что вы расскажете мне всю правду. И что же? Мне пришлось вызвать сюда Дэвида, чтобы покончить с ложью! Вы думаете, мне это было приятно? Но в какой-то момент я стал сомневаться, сохранилась ли в вас обоих хоть крупица честности! Моему терпению пришел конец, Эстер. Мне придется отправить вас с Эдвардом домой.

Эстер закрыла глаза. Это была катастрофа. Разумеется, по логике вещей он должен был произнести подобную фразу, и все-таки она произвела на Эстер ошеломляющее впечатление.

— Естественно, я понимаю, что в нынешнем состоянии вы не можете путешествовать, и, кроме того, мне нужно, чтобы моя книга была закончена к концу месяца. Так что придется дать вам отсрочку. Но не стройте никаких иллюзий! — прорычал Гордридж. — Потом вы оба немедленно уедете отсюда!

Что она могла сказать? Эстер посмотрела на свои руки и машинально покрутила кольцо, купленное ради этого обмана.

— Кстати, еще одно выдающее вас обстоятельство, — коротко усмехнулся он. — Женщина, находящаяся в браке в течение почти двух лет, не будет играть со своим кольцом. Уж если вы отважились на столь рискованную авантюру, вам следовало бы подготовиться тщательнее.

— Эдвард будет просто убит, — тихо сказала она. — Может быть, Вы удовлетворитесь тем, что отправите домой меня?

Гордридж нахмурился.

— Ваш брат должен был подумать, прежде чем замышлять подобное. А теперь давайте прекратим ненужный разговор. Есть вещи, которые я могу сказать только ему.

С этими словами Гордридж отправился разыскивать Эдварда, а Эстер осталась сидеть на скамье, совершенно раздавленная случившимся.

Это было концом ее грез, концом всего. Скоро они с братом опять окажутся в Лондоне, и им будет негде жить, поскольку они сдали свой дом на двенадцать месяцев вперед. А главное — она больше никогда не увидит человека, которого полюбила!

Раскрытие их обмана всегда представлялось Эстер самым страшным кошмаром. И она оказалась права: Гордридж реагировал именно так, как она предполагала. Уверенность Эдварда в том, что его босс никогда ни о чем не догадается, оказалась мыльным пузырем. Боже, почему она согласилась на этот сумасшедший план?!

Несмотря на боль, которую она испытывала при каждом движении, Эстер удалось приготовить ужин. Она ждала Гордриджа раньше, но оба мужчины появились одновременно, причем на лице Филипа сохранялось выражение непримиримости. Он сразу скрылся в своей палатке, а Эдвард с сокрушенным видом подошел к Эстер.

— Если можешь, прости меня, сестренка!

— Тебе не удалось уговорить его?

Брат покачал головой.

— Я фактически валялся у него в ногах, но безрезультатно. Этот человек непреклонен. Боже, каким я был глупцом, думая, что мне удастся провернуть все это! Если бы я был честен с ним! Черт меня дернул сказать, что я до сих пор женат! Наверное, дело в том, что я тогда еще не оправился окончательно после ухода Эстер… И вот теперь — полный крах!

Гордридж появился из своей палатки в черных плавках и, не удостоив их даже взглядом, направился к лагуне. Эстер грустно посмотрела ему вслед. Очевидно, в ее взгляде было нечто такое, что заставило Эдварда насторожиться.

— Что с тобой, сестренка? Господи, неужели я не только идиот, но и слепец?! Ты ведь влюблена в него, правда?

Эстер кивнула. К чему теперь скрывать? Ее карие глаза были полны слез. Эдвард сел на один из раскладных стульчиков и обхватил голову руками.

— Так значит, я доставил тебе еще и это страдание! Ведь ты не могла проявлять своих чувств, потому что должна была выдавать себя за мою жену…

— Эдвард, все это неважно! — Она подошла и положила руку ему на плечо. — Гордридж ничего ко мне не испытывает; из этого ничего не вышло бы даже без нашего маскарада!

— Почему ты так уверена?

В голосе Эдварда сквозило возмущение: казалось, он не верил, что кто-то мог остаться равнодушным к его сестре.

— Потому! — твердо ответила она. — Я провела с ним достаточно много времени. Могу тебя заверить: я бы поняла, если бы он что-то чувствовал.

Эдвард покачал головой.

— Неважно! Все равно это произошло из-за меня. А ведь я не хотел причинять тебе ни малейшей боли!

— Знаю, — сказала Эстер, успокаивая его. — И я переболею им, не беспокойся!

За ужином никто не проронил ни слова. Еще ни одна их трапеза не проходила в такой напряженной атмосфере. Эстер и Эдвард едва притронулись к еде. Гордридж ел как обычно, хотя выражение лица при этом у него было не совсем обычным. Он постоянно сердито хмурил брови, в уголках рта залегли жесткие складки.

Покончив с ужином, Гордридж сразу исчез, и Эстер, поцеловав брата, тоже отправилась к себе в палатку. Ей не хотелось спать, просто нужно было побыть одной.

Переодевшись в хлопчатобумажную ночную рубашку, Эстер легла, но заснуть не могла. Она была слишком возбуждена, все тело ломило от боли в ребрах, а сердечная боль была еще сильнее.

Вход в палатку Эстер намеренно оставила открытым, чтобы можно было видеть ночное небо, звезды и беспокойный океан, который подбирался почти к самому порогу ночью, а потом опять откатывался назад.

Когда в проеме двери появился черный силуэт, она поняла, что Эдвард мучается не меньше ее и не может заснуть.

— Тебе тоже не спится? — спросила она.

— Вы ужасная женщина! — проворчал в ответ низкий голос, который явно не принадлежал ее брату. — Вы должны знать, что я не могу спать! — И с этими словами Гордридж вошел в ее палатку.