Игра в свидания

Глава 2

Ужин в «Ритце».

В школьные годы «Ритц» был пределом ее мечтаний. Все популярные мальчишки водили туда своих девушек. Ужин в «Ритце» неизменно ассоциировался с мужчинами в смокингах и женщинами в бриллиантах. Конечно, Лейни знала, что большинство постояльцев гостиницы так не одеваются. И все же, войдя вслед за Триш в величественный холл, она полной грудью вдохнула сочившийся из каждого уголка запах успеха.

В хорошие годы — еще в те времена, когда термин «начинающая компания» еще не стал ругательством — Лейни и Тед часто ужинали в лучших отелях Сиэтла. Они даже по воскресеньям ходили на «бранч» в знаменитый зал Георга в «Фермонт олимпик» на Университетской.

Но хотя у Лейни было достаточно денег, чтобы заплатить за еду, она всегда чувствовала себя в этой среде чужой. Она все время ждала, что другие посетители будут показывать на нее и шептать, что ей здесь не место. Как будто она сама об этом не знает. Лейни провела рукой по волосам. Она уложила их час назад, но во влажном воздухе Флориды они быстро встанут дыбом. Если ей не удастся сохранить прическу, через час она будет похожа на одного из тех чихуахуа, что продаются в зоомагазинах.

Затем она поправила белые шелковые брюки, поборов желание вытащить стринги из попы. Красота требует жертв. Это были самые дорогие из ее брюк — на летней распродаже в «Нордстроме» она заплатила за них более двух сотен, — и ей меньше всего хотелось испортить свой вид выставленным на обозрение нижним бельем. К брюкам она надела оранжевый шелковый топ и оранжево-желтую блузку с узором. Наряд дополняли босоножки с такого же цвета стразами. Лейни потратила массу времени на то, чтобы найти подходящие босоножки, и сейчас она радовалась, что не продала их за жалкие пять баксов.

Тогда предлагаемая цена возмутила Лейни до глубины души, но она была в таком отчаянном положении, что готова была взять деньги. Однако в последний момент она выхватила у тетки босоножки и, сдавшись под натиском любопытствующих соседей, которые тянули лапы к ее вещам, от нижнего белья до мерных чашек, сгребла все в одну кучу и криками прогнала прочь зевак.

Говорят, что о человеке многое может рассказать то, как он ведет себя под чьим-то давлением.

Лейни не хотелось думать, какие выводы можно было сделать о ней в тот день.

Она вновь и вновь переживала эту сцену в своих кошмарах, и ей казалось — хотя не очень-то хотелось признаваться в этом, — что в тот день она даже брызгала слюной. И наверняка плевалась.

Лейни тряхнула головой, пытаясь отогнать воспоминания о том жутком дне, расправила плечи и вздернула подбородок. Они вошли в ресторан и остановились перед метрдотелем. Интересно, он может по одному взгляду определить, что она разорена?

Вряд ли. Одета она правильно. Волосы уложены и блестят. А благодаря зубной пасте десятилетней давности, тюбик с которой она отыскала в глубине комода в своей старой ванной, дыхание у нее свежее.

И ничто не указывает на то, как она изнурена.

Во всяком случае, она на это надеется.

Лейни с достоинством кивнула метрдотелю, когда тот окинул ее беглым взглядом. Проверяет, не оскорбит ли она постоянных клиентов, решила она.

Удостоверившись, что посетительницы хотя и не стоят особого внимания, но одеты вполне прилично, мэтр слегка наклонил голову и произнес:

— Вам сюда, дамы.

Устраиваясь за столиком на двоих в ресторане «Ритц», Лейни чувствовала себя так же неловко и такой же чужой, как и пятнадцать лет назад.

— Я буду омара, — объявила Триш, даже не заглянув в меню.

«А я выпью целую бутылку шардоне», — подумала Лейни. Но тут она посмотрела в меню и поняла, что денег не хватит даже на бокал вина, не говоря уже о бутылке.

— Овощи на гриле выглядят вполне заманчиво, — пробормотала Лейни.

Это блюдо выглядело заманчиво, потому что было самым дешевым. К тому же, если она возьмет овощи, у нее будет предлог не заказывать салат. Или десерт. Все, кто ест на ужин баклажаны и кускус с манкой, должны быть обязательно помешаны на здоровом образе жизни и даже не мечтать о том, чтобы заказать — Лейни перевернула страницу и едва не впала в экстаз от разнообразия аппетитных десертов — лаймовый чизкейк, посыпанный молотым орехом макадамия, залитый шоколадной глазурью и украшенный шапкой из взбитых сливок, горячий хлебный пудинг с Заварным кремом на амаретто и свежей черникой…

Сглотнув слюну, Лейни поспешно отодвинула от себя меню.

Во всяком случае, хлеб здесь бесплатный. Им она и наестся.

Когда подошел официант, Триш заказала бокал вина, салат «Цезарь» и омара. Лейни так хотелось шардоне, что у нее дрожали руки, однако она собрала свою волю в кулак и заказала овощи на гриле и воду. С ломтиком лимона.

М-да, негусто.

Посмеиваясь над собой, Лейни откинулась на спинку стула и заставила себя расслабиться. После долгого путешествия было странно снова оказаться среди людей. Целых семь дней она провела в одиночестве, в обществе своих мыслей.

Естественно, эти попутчики приводили ее в ужас.

— Ну как, ты рада, что вернулась домой? — спросила Триш, глядя на сестру сияющими голубыми глазами.

В тысячный раз Лейни подивилась тому, какие они разные со старшей сестрой. Триш светловолосая, голубоглазая и вся мягкая, без острых углов, — типичная счастливая сорокалетняя мать двоих детей. Лейни же на пять дюймов выше сестры, темноволосая и кареглазая. Никто никогда не назвал бы ее худой, но и пухлой тоже. Она скорее… что-то среднее.

Посредственность.

Несколько лет она обманывала себя, думая, что на самом деле представляет собой нечто большее, чем посредственность, но это заблуждение было временным, как замок из сахарной ваты, который тает при первых каплях дождя.

Лейни изобразила на лице бодрую полуулыбку.

— Да, мне очень хочется какое-то время пожить спокойно и решить, что делать дальше, — солгала она.

— Наверное, приятно, когда на тебя сваливаются деньги от опционов. Можешь делать что угодно. — Триш вздохнула и окинула Лейни взглядом, в котором читалась скорее радость за сестру, чем сожаление: «А почему на месте сестры не оказалась я?» Лейни считала, что Триш не способна испытывать такие уродливые эмоции, как зависть.

Наверное, это она унаследовала по материнской линии.

— Да, приятно. — Интересно, спросила себя Лейни, сколько еще она сможет растягивать губы в этой фальшивой улыбке, прежде чем сломается.

Ложь первая: она сказала Триш и отцу, что начинающая компания, на которую она до изнеможения трудилась в Сиэтле, была продана одной частной компании, и они скоро разбогатеют на опционах.

Правда: компания обанкротилась, но за год до этого она попросила всех согласиться на пятидесятипроцентное сокращение зарплаты, а потом выписала чеки только за два последних месяца.

Ложь вторая: она сообщила родственникам, что Тед, ее муж, с которым она прожила три года, решил записаться в Корпус мира и помогать голодающим детям Африки. Да, они охладели друг к другу, но после развода остались друзьями.

Правда: Тед, будучи маниакальным игроком, набрал кредитов почти на четверть миллиона. В настоящий момент его разыскивают за подделку чеков, а развели их заочно.

Ложь третья: она устала работать программистом и приехала в Нейплз, чтобы «найти себя» и понять, какая карьера ее привлекает.

Правда: она так и не получила диплом программиста и в конечном итоге стала работать системным администратором. На этой работе платили неплохо, но программистом она могла бы заработать значительно больше. Хуже всего, единственное, на что она могла рассчитывать, это была работа. Когда и на работе разладилось, Лейни впала в такую глубокую депрессию, что даже не хотела по утрам вылезать из постели. К тому моменту, когда к ней вернулись силы хотя бы для того, чтобы принимать по утрам душ, ее жизнь уже опала, как суфле.

Она приехала в Нейплз не потому, что хотела этого. У нее не было ни гроша, и ей просто некуда было ехать.

Лейни почувствовала, как к глазам подбираются слезы, и поморгала, а потом взяла стакан с водой и ломтиком (бесплатным) лимона.

«Эх, жалость к себе. Моя давняя подруга».

Лейни уже собралась сделать глоток, когда сзади неожиданно кто-то толкнул ее стул. Запотевший стакан упал на стол с таким стуком, что все посетители ресторана перестали жевать и оглянулись.

— Извините, — прозвучал низкий мужской голос, и тяжелая теплая рука легла ей на плечо.

Лейни не шевелясь смотрела, как вода со стола течет на ее белые брюки. Мысли куда-то улетучились: она понимала, нужно что-то сделать, чтобы это прекратить, но не знала, что именно.

К тому же какой смысл теперь суетиться?

Еще одна маленькая неприятность вдобавок к череде крупных.

Мужчина схватил салфетку. Затем, словно зажимая рану, приложил ее к краю стола, чтобы остановить воду.

— Все будет в порядке. Скажите, как вас зовут, и я оплачу ваш счет в химчистке, — сказал он.

Лейни подняла на него глаза. Надо же, он думает, будто ее жизнь можно так просто исправить. Она бы истерически расхохоталась, если бы не задохнулась, когда их взгляды встретились.

Это был один из тех моментов, о которых пишут в глянцевых журналах или в романах. Он был… поразителен. Красив. Темно-карие глаза. Густые каштановые волосы упали ему на лоб, когда он наклонился, чтобы остановить водопад. И пахло от него потрясающе. Как будто он только что принял душ и прыснул на себя каким-то пряным одеколоном.

А она… она продолжала сидеть неподвижно, словно глупая кукла. Парализованная неожиданной мыслью, что смотрит на него так, как смотрит на мужчину влюбленная женщина. Она давно не испытывала никаких эмоций, кроме отчаяния, поэтому сейчас чувствовала себя, как после удара в живот.

— Извините, мистер Данфорт. Я обо всем позабочусь.

Лейни очнулась и заморгала. Она обнаружила, что официант уже спешит к их столику со стопкой чистых салфеток.

«Скажи что-нибудь», — велела она самой себе, когда молчание затянулось.

Лейни открыла рот и наконец промямлила что-то вроде «все в порядке, ведь это всего лишь вода».

Мужчина подмигнул ей и сказал:

— Отлично. Обещаю, больше такое не повторится.

Он отошел в сторону, уступив место официанту. Он так и не настоял, чтобы она назвала свое имя, и не взял ее номер телефона. Лейни расстроилась, хотя всячески отказывалась признавать это. Она приказала себе наслаждаться едой и перестать прислушиваться к тому, о чем говорят этот мужчина и его довольно молодая и довольно привлекательная, этого Лейни не могла не отметить, спутница. Всю оставшуюся часть ужина она размышляла о том, как бы предложить Триш разделить счет и платить каждой за себя. И даже в этом случае Лейни придется молить банковских богов о том, чтобы за перерасход в двадцать пять баксов они не наслали на нее судебных исполнителей для изъятия карточки.

Хотя что значит один камешек в целой горе ее долгов?

Когда Триш доедала последний кусок своего лаймового чизкейка — Лейни отказалась его даже пробовать, — ей было очень плохо от мысли, что она не может оплатить чек пополам, так зачем делать себе еще хуже, отъедая у сестры крохотные кусочки десерта. Она уже подготовила коротенькую речь о том, что, если Триш не возражает, она оплатит только свой заказ. К сожалению, у нее не было возможности перевести деньги с инвестиционного счета, и она не знает, сколько осталось на карточке, а ведь всем известно, что деньги должны работать и зарабатывать проценты. В общем, не будет ли Триш против заплатить за свой ужин, а она, Лейни, в следующий раз поведет в ресторан всю семью.

Вот так. А ведь еще надо постараться, чтобы ее слова прозвучали как экспромт, а не как заготовленная речь. Это нелегко.

Поэтому, когда официант замер у их стола с маленькой пухлой книжечкой для чеков в руке и спросил: «Дамы, что еще я могу сделать для вас?» — Лейни испугалась, что Триш сейчас предложит оплатить чек пополам, и поспешила выступить со своей речью, но неожиданно поперхнулась лимонной косточкой.

Не замечая, что сестра задыхается, Триш принялась рыться в своей огромной, похожей на хозяйственную сумке из искусственной кожи. По локоть запустив в нее руки, сестра гоняла из угла в угол пачки жвачки, канцелярские принадлежности, блокноты, наполовину использованные тюбики с гигиенической помадой, супербольшой флакон с пастилками для улучшения пищеварения, тюбик неоспорина, коробку с пластырями всех возможных размеров, разнообразные предметы женской гигиены, мобильник, КПК, бумажные носовые платки в таком количестве, что ими можно было бы высушить Мексиканский залив, два батончика из овсяных хлопьев с малиной и бутерброд с арахисовым маслом, который она забыла выбросить на прошлой неделе, — и все ради того, чтобы найти кошелек, который куда-то делся.

— Просто не верится. Наверное, дети, эти маленькие воришки, опять не положили его в сумку, после того как вычистили его, — с виноватым видом проговорила Триш и расстроенно вздохнула. — Я собиралась угостить тебя ужином по случаю твоего приезда, но, видимо, сегодня придется расплачиваться тебе. Обещаю, ужин за мной.

Кровь отхлынула от лица Лейни, когда она мысленно подсчитала, во сколько обошелся заказ Триш.

Два бокала вина — восемнадцать долларов.

Салат «Цезарь» — восемь с половиной.

Омар «Термидор» — сорок пять баксов.

Десерт — двенадцать долларов.

У Лейни перехватило дыхание, и она вдруг обнаружила, что в отчаянии оглядывается по сторонам в поисках выхода. Может, им удастся тихонько ускользнуть, не заплатив? Вот если бы спровадить Триш в дамскую комнату… тогда Лейни встретила бы ее в холле, сказала бы, что расплатилась, и они успели бы сбежать.

Или, может, сделать вид, что она является постояльцем отеля, и записать счет на какой-нибудь номер? А вдруг она назовет несуществующий номер? А вдруг официант проверит имя по списку постояльцев?

Нет, придется действовать по плану А.

— Конечно, никаких проблем, — сказала Лейни, надеясь, что Триш не заметила, как у нее дрожит голос. — Не хочешь перед уходом сходить в туалет?

— О нет, все в порядке. Сейчас допью вино, и можно идти.

Лейни едва сдержалась, чтобы не завыть и не забиться головой о стол. Ну почему, почему, почему обстоятельства всегда складываются против нее?

Она не может потратить еще одну сотню баксов со своей кредитки. Там и так огромный перерасход. Двадцать долларов, возможно, и проскочили бы, но только не сотня.

И что теперь?

Она не может признаться после такого количества вранья об обстоятельствах своего возвращения. Но ведь должен же быть выход.

Обратившись к своим мозгам за гениальной идеей и не получив ее, Лейни решила сделать то, что сделал бы любой в подобной ситуации, — бежать в туалет. Она резко вскочила, при этом ее стул задел стул мистера Большая Шишка.

Пробормотав извинения, Лейни устремилась к двери. Она была так погружена в свои проблемы, что не услышала его ответ. Продолжая сосредоточенно размышлять, она толкнула дверь и прошла в роскошный туалет с мраморным полом.

Итак, говорила она себе, не глядя на свое отражение в зеркале над рядом раковин, надо решать проблему логически.

Она не может оплатить ужин по своей карточке. Если она отдаст ее официанту, тот через минуту вернется и разрежет карточку на глазах у них с Триш. Можно дать ему другие карточки, но что сказать Триш? У нее нет для этого правдоподобного объяснения. На всех ее карточках перерасход. По любой из них может быть отказано в авторизации, она выставит себя еще большей неудачницей, если попросит официанта вернуться к кассе и попробовать еще раз.

Итак, если она не может рассчитаться по счету, какой у нее есть выбор?

Можно поговорить с менеджером. Объяснить ситуацию. Попросить придумать какой-нибудь выход. Например, что она в счет оплаты перемоет всю посуду или что-нибудь в том же роде. Разве не так поступают в кино? Но что, если он (или она) откажет? Тогда ей не останется ничего другого, как сказать Триш, что у нее нет денег. Брр.

Может, все же стоит признаться? Что такого, если Триш узнает правду, если все они поймут, что, несмотря на все старания пробиться в жизни, она осталась жалкой, низкой… Нет. Стоп.

Она не жалкая. Она не низкая. И до недавнего времени тому имелись все доказательства. У нее была правильная машина, правильный дом, правильный адрес в правильном городе. Правильные одежда, туфли, стрижка. Маникюр и педикюр. Все то, что показывает обществу, что Элейн Эймс — личность.

И она намерена все это вернуть. Просто нужно немного времени, чтобы снова встать на ноги; нужен какой-то период, когда никто не будет жалеть ее и сочувственно смотреть на нее как на неудачницу.

Лейни оперлась на холодный мрамор и посмотрела на себя в зеркало.

— Ты не неудачница, — сказала она, вздергивая подбородок.

Слова эхом разнеслись по пустому помещению, но не помогли решить проблему со счетом.

Она вздохнула и отвернулась от зеркала.

Ладно. Как еще люди увиливают от оплаты по счету? Теперь уже нельзя вернуться в зал и пожаловаться на некачественную еду. Ей не хотелось признавать, что она — да, она знает, что это невежливо и даже немного омерзительно — ждала, когда Триш отвернется, чтобы вымазать хлебом ее тарелку, пока ее не унес официант. А что ей делать? Она ничего не ела с Гейнсвилля, да и там она подкрепилась лишь жареной картошкой, оставшейся с прошлого вечера.

Значит, делать вид, будто она недовольна едой, нельзя.

В результате остается только один вариант: старый трюк с «мухой в супе». Только в ее случае это должна быть муха в воде.

Впервые за много дней Лейни ощутила, как внутри ее загорелась крохотная искорка надежды. В конце концов, разве трудно найти таракана во Флориде?