Игрок

Глава 2

Всадник мгновенно соскочил на землю и, подняв своего врага с пыльной земли, отер сначала его лицо, а потом разорвал на нем рубашку. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что этот человек был почти мертв или, во всяком случае, умрет очень скоро.

Несчастный открыл стекленеющие глаза и с любопытством смотрел в лицо своего противника, словно ребенок, только что пробудившийся после глубокого сна.

– Каким образом ты меня обнаружил, Коркоран? – спросил он.

– Просто повезло, – ответил Коркоран. – Ты лучше скажи, каким образом ты оказался здесь, Бристоль? И что я тебе сделал?

– Вчера вечером в Юджине тебе повезло и ты раздел меня до нитки. Но разве это можно назвать везением? Не везение, а просто ловкость рук, а, Коркоран? Признайся…

– Ты думаешь, я жульничал, когда играл в карты?

– Знаю наверняка. Помоги мне остановить кровь, эта пуля…

– Бесполезно! Ты умрешь, Гарри Бристоль.

Раненый качнулся в руках Коркорана, который его поддерживал; глаза его расширились, рот приоткрылся.

– Это неправда, – произнес он наконец. – Я чувствую, это неправда. Ты лжешь, Коркоран. Ради Бога, дай мне еще один шанс. Помоги мне! Ты не допустишь, чтобы я истек кровью, как какой-нибудь…

– Спокойно! Спокойно! – уговаривал его Коркоран. – Ты уже на девять десятых покойник. Я немного разбираюсь в ранах и знаю, что тебе пришел конец.

Бристоль сглотнул слюну и поднял руку – это стоило ему немалых усилий, и на лице его при этом появилась гримаса боли.

– Мне еще нет и сорока, – стонал Бристоль. – Что я сделал, чтобы заслужить такую…

– Ты достаточно пожил, – отозвался Коркоран. – И твой сегодняшний выстрел исподтишка, твое трусливое нападение – не самый подходящий поступок, который должен завершать человеческую жизнь.

– Тебе бы проповедником быть, Коркоран, а не картежником.

– Может быть, я и стану им, когда мой ум притупится. Но до тех пор, пока у меня достаточно ловкие пальцы, я намерен жить не работая.

– Ага, все-таки признаешься! – воскликнул Бристоль. – Значит, ты вчера плутовал?

– Нет, – ответил Коркоран. – Вчера не плутовал. Для того чтобы обобрать компанию тупоголовых идиотов, подобных тебе, Бристоль, и плутовать не требуется.

Бристоль оскалился, словно злая собака, которую вдруг ударили.

– Ладно, чего уж там, – вдруг решительно сказал он. – Со мною покончено. Я это чувствую. Только дай мне напиться, прежде чем уйдешь. Дай глоток воды!

– Конечно!..

Коркоран прислонил раненого к придорожному камню, заботливо поправив на нем шляпу, чтобы солнце не било в глаза, а затем пошел за своей флягой.

Обе руки у него были заняты, когда он заметил опасность: Бристоль вытащил из-за пояса револьвер. При первом выстреле пуля просвистела около самого виска Коркорана, но прежде чем Бристоль успел выстрелить снова, Коркоран вышиб револьвер у него из руки.

– Ну и подлец же ты! – проговорил он без всякой злобы.

Умирающий пристально смотрел на своего врага.

– У этого револьвера всегда был тугой курок, – сказал он. – Если бы я прицелился в твое правое ухо, у тебя на лбу уже была бы дырка, Коркоран.

– Вполне возможно. Вот тебе вода, Бристоль.

Тот принял флягу, подозрительно взглянув на нее. Сначала подумал, что ее тотчас же отберут назад, а потом решил, что вода в ней может быть отравлена. В конце концов начал пить и осушил флягу до дна.

После этого бросил ее на землю, в пыль, которая немедленно ее поглотила. Коркоран, ни слова не говоря, поднял флягу, отер горлышко от пыли и положил на место.

– Вот и отлично, – сказал он. – А теперь скажи, что я могу для тебя сделать.

– Странный ты парень, – с трудом выговорил второй. – В жизни не видал другого такого, Коркоран!

Его враг сложил руки на груди.

– Выбирай, что тебе больше нравится, – посоветовал он. – Можешь продолжать говорить обо мне, а можешь сказать, что я могу для тебя сделать.

– Что ты можешь для меня сделать? Дай мне паспорт, чтобы меня пустили на Небеса, или научи твоим шулерским штучкам, чтобы я мог унести их с собой в ад!

– Дурак никогда не научится играть в карты, – ответил Коркоран. – Что касается паспорта на небеса, то даже ангел с крыльями не в состоянии был бы пронести тебя через ворота на небо, Бристоль, – негодяя, который стреляет из засады! Да что там говорить, когда ты через несколько минут отправишься в ад, даже черти будут тебя презирать!

Бородатое лицо умирающего скривилось в презрительной гримасе.

– Опять читаешь мораль? – сказал он. – Ну и тип ты, Коркоран! Другого такого еще поискать.

– В последний раз предлагаю, – терпеливо, без всякого раздражения сказал тот, к кому были обращены эти слова. – Скажи, нет ли какого поручения, которое я мог для тебя выполнить?

– Что я, совсем безумный, что ли? Только дурак может надеяться, что ты выполнишь свое обещание.

– Если вспомнишь то немногое, что тебе обо мне известно, то должен знать: никто не упрекнет меня в том, что я не исполнил данного кому-то слова.

– Скажи прямо: почему ты хочешь что-то сделать для меня? Что тебя заставляет? Не потому ли, что обчистил меня до нитки?

– Любезный друг, – начал было Коркоран, но потом словно передумал и начал снова: – Не буду пытаться объяснять, почему я это делаю. Скажу лишь одно: когда-нибудь случится так, что я сам буду умирать, так же, как ты сейчас, и надо мной будет стоять другой человек…

– Это ты-то, такой богатый и важный? – проговорил Бристоль, пытаясь засмеяться, однако вместо смеха из его горла вырвался всего лишь жалкий хлюпающий кашель. – Важный богатый господин? Да ты еще доживешь до восьмидесяти лет и будешь раздавать добрые советы своим внукам! Так обстоят дела в этом мире. А вот если человек честный… у него нет никаких шансов. Мир создан только для таких господ, как ты.

– Говорю тебе, – по-прежнему спокойно заметил Коркоран, – что на свете можно жить, даже имея врагов. Но до определенного предела. Я давно перешел эту границу, можно сказать, что украл у самого себя последние пять лет своей жизни. Ну и что же, когда придет мой час – когда кто-то один выстрелит мне в спину или, – горделиво добавил он, – мне придется столкнуться лицом к лицу с целой толпой, надеюсь, что они, по крайней мере, сделают для меня то, что я готов сделать сейчас для тебя.

– Что же именно?

– На каждые двадцать врагов у меня, возможно, найдется один друг. И мне, вероятно, захочется каждому из них, в знак моего расположения, кое-что послать. А кто твои друзья, Бристоль? Что бы ты хотел им передать в знак своего расположения?

– Друзья? – отозвался Бристоль. – Да мои друзья только пожмут плечами, когда узнают, что я отдал концы. Друзья? Что мне было с ними делать? Болтать обо всяких глупостях?

– Значит, у тебя нет друзей? – мягко проговорил Коркоран. – Но ведь есть же, наверное, семья, какие-нибудь родственники?

– Никого. Родители давно померли, жена – через год после того, как мы поженились. Никого у меня нет.

– Ни друзей, ни родных? Никого на свете, кто будет о тебе вспоминать, когда тебя не станет? Господи помилуй, Бристоль, подумай хорошенько, вспомни!

– У моей жены был сын, – проворчал Бристоль. – Живет он сейчас в Сан-Пабло, если только этот рыжий пащенок куда-нибудь оттуда не двинул. Вот он, возможно, и помнит, мне не раз случалось задавать ему хорошую трепку. Можешь найти его и передать, что мне больше никогда не придется его колошматить. – Губы его раздвинулись в широкую гримасу, а потом лицо свела судорога и он схватился за грудь. – Скоро мне конец, – чуть слышно прошептал он.

– Верно, очень скоро, – не стал возражать Коркоран.

– Послушай… – едва выдохнул Бристоль.

– Что?

– Да эти разговоры насчет ада и рая. Ведь такие господа, как ты, наверное, в это не верят? А, приятель?

– А ты сам-то веришь?

– Я плохо вижу, у меня все в тумане. Дай мне руку, сделай милость.

Коркоран встал на колени прямо в пыль и взял в свою руку тонкие сильные пальцы умирающего.

– Как темно, – выдохнул Бристоль, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. – Так вот, об этом деле. Право, не знаю, что и думать. Что, если бабы и детишки говорят правду? И Санта-Клаус есть на свете, и все другое? Ведь если это правда, – сколько мне придется платить, страшно представить! Ты ведь не думаешь, что это правда, а, друг?

Несчастный смотрел на своего собеседника невидящими глазами. Теперь он просил и умолял, словно нищий.

– Если это правда, – отвечал Коркоран, – то не следует терять надежды, Бристоль. Ты же знаешь, что говорят проповедники: их Бог – это Бог милосердия.

– Проповедники? Это те, что указывают, как попасть на небо? Попы, что ли? Им ведь многие верят.

– Совершенно верно.

– Вот если бы… если бы один из них был здесь. Мог ли бы он указать мне путь теперь… после всего, что я творил?

– А ты бы этого хотел?

– Подумать только, что я засну и больше никогда не проснусь! Подумать только! Превратиться в голый скелет, начисто обглоданный стервятниками! Человек, который говорил, думал, помнил, – как он может превратиться в прах, Коркоран? Как это может произойти?

– А может быть, это и не так.

– Если бы попасть в церковь… друг…

– Бристоль, церковь тебе не нужна: говорят, достаточно просто раскаяться.

– Коркоран, это правда! Вот он я! И я раскаиваюсь! Не хочу оставаться во тьме – вместе с лошадьми, собаками, коровами, Коркоран! Дай мне еще одну возможность! Еще одну возможность! Вот если бы попасть в церковь, если бы здесь был поп, проводник на небо!..

– Успокойся, друг! Очень может быть, что Господь все это время смотрит на тебя, хоть ты об этом и не подозреваешь. Может быть, он и сейчас тебя слушает.

– Коркоран, Коркоран! Ты умный человек. Что мне сказать Господу, чтобы он услышал? Что мне ему сказать? – Он вцепился в своего убийцу, с трудом выговаривая слова.

– Я… я не знаю, Бристоль, – в замешательстве пробормотал Коркоран. – Я просто не знаю.

– Он, наверное, захочет, чтобы я помолился. Коркоран, скажи мне какую-нибудь молитву!

– Я, кажется, знаю одну, Бристоль. По крайней мере, почти всю. Повторяй за мной, если хочешь.

– Нет, не так! В церкви становятся на колени. Ради всего святого, помоги мне встать на колени!

И вот, сгибаясь под тяжестью умирающего, Коркоран помог Бристолю встать на колени и поддерживал его слабеющее тело.

– Повторяй за мной: «Отче наш, иже еси на Небеси…»

– «Отче наш, – шептали непослушные губы Бристоля, – иже еси на Небеси».

– «Да светится имя Твое».

– Что это означает, Коркоран? Как может имя светиться?

– У нас нет времени на объяснения. Просто повторяй слова. Если есть на свете Бог, он знает, что твои слова идут от сердца.

– «Да светится имя Твое!» – шептал Бристоль.

– «Да приидет царствие Твое; Да будет воля Твоя на земли и на небеси».

– «Да приидет царствие Твое», – выдохнул Бристоль. – Боже всемогущий! Дай мне еще только один шанс! Не такой уж я подонок! «Да будет воля Твоя на земли и…»

Тяжелое тело Бристоля выскользнуло из рук Коркорана и легло на дорогу. Гарри Бристоль испустил дух. Коркоран поднялся на ноги, отряхнул пыль с колен и внимательно посмотрел на умершего.

– Очень странно, – сказал себе Коркоран. – Если мне придется еще раз участвовать в подобном деле… я, возможно…

Он поднял голову и увидел, как по голубому куполу неба пролетело легкое белое облачко и скрылось из глаз.