Ииссиидиология. Основы. Том 6

Уважаемый читатель!

Перед Вами логическое для ииссиидиологически подготовленного исследователя продолжение 5-го тома в общей структуре подачи информационного блока, носящего название «Основы Ииссиидиологии». Как автор данной статьи-аннотации я делюсь с Вами своими мыслями о реализованной в данном материале попытке изложения амплификационных, с позиции понимания человеческого пути развития, принципов причинно-следственной предопределённости, а также логически-чувственной обоснованности нюансов синтетических процессов микстумных резопазонов проявления НУУ-ВВУ-Форм, которая была использована Орисом при написании этого и предшествующего томов. Надеясь при этом на Ваше понимание, я предпринимаю попытку вместе с читателями разобраться в том, почему после объективно сверхвиртуальной для наших систем восприятия, но чрезвычайно детализированной, высокочастотно логично выстроенной и при этом интеллектуально-чувственной Информации предыдущих томов теперь нашему вниманию предлагается материал на первый взгляд сугубо биологического свойства, изобилующий узкопрофессиональными нейрофизиологическими и психолого-психиатрическими терминами, но в то же время консолидированный с амплиативно преобразованными ортодоксальными теориями чакрамно-энергоинформационной модальности (в данном случае – сущностности) Фокусной Динамики Форм Самосознаний микстумных ПВК.

На данном фоне закономерно то, что новый том цикла «Основы Ииссиидиологии», являясь обоснованным продолжением рассмотрения роли биологической составляющей микстумных НУУ-ВВУ-Формо-Типов, начатого в предыдущем томе, для нашего же более ёмкого понимания, ещё более акцентирует внимание на ииссиидиологическом подходе к вопросам, дискретно относимым современным научным сообществом к философской антропологии в общем и к теориям поведения личности в частности. При более же объективном трансцендентно-габитуальном (первопричинном, объективно глубоком) рассмотрении становится понятно, что данный материал максимально подводит читателя к объективизации собственных представлений о соотносимости личностного самосознания с бессознательным и подсознательным уровнями на фоне раскрытия инвизусных (неосознаваемых нашей системой восприятия и неопределяемых современными приборами) механизмов анатомии и нейрофизиологии головного мозга в сопряжении с доминацией динамизмов первой пары ИИССИИДИ-Центров.

Не исключено, что у многих ииссиидиологически ангажированных читателей могут возникнуть вопросы. Во-первых, причём здесь философская антропология вкупе с мудреными и зачастую объективно умозрительными теориями поведения, которым свойственна полиморфия, признаваемая самими психологами и психиатрами «современных» групп ПВК (пространственно-временных континуумов), выраженная в изначальном разветвлении теорий философской антропологии на религиозные, культурные и биологические, а в дальнейшем логично дискретизировано преобразованные в свою очередь в мало сопрягающиеся теории поведения личности (интеракционизм, теории социального научения, ситуационизм, гуманизм, бихевиоризм, теория черт, теории типов, психоаналитические теории и др.). Во-вторых, допустив принципиальную возможность ииссиидиологических ассоциаций с философской антропологией, декларирующей со времён Протагора своей базовой целью изучение «человека, как меры всех вещей», несмотря на отсутствие в данной дисциплине до настоящего времени единообразия в трактовании самого понятия личности, а уж тем более понимания его как Формы Самосознания, возможно непонимание логической связки данного научно-философского направления именно с материалом 6-го тома, представляющим, в свою очередь, при поверхностном рассмотрении не столько концепцию развития Самосознания, сколько симбиоз из когнитивной нейробиологии головного мозга человека и модифицированной теории чакр.

Для получения ответов на данные вопросы целесообразно вспомнить о том, что в наших сценарных группах со времен Платона идеалистическая парадигма мировоззрения представлялась в виде арпеджио (итал. arpeggio – способ исполнения на некоторых музыкальных инструментах, при котором звуки аккордов следуют один за другим) – последовательной динамики уровней самопознания по схеме: мироздание – душа – самосознание – поведение. Ииссиидиологическая концепция также признаёт это в практике субтеррансивности (в данном контексте – «индивидуальности») личностного, а не абстрактно-философского трактования, где, как правило, эта последовательность диверсифицированно воспринималась в диаметрально противоположной информационно-логической последовательности: от первостепенно значимой оценки поведенческих реакций, причём в первую очередь окружающих Форм Самосознаний, к индеферентному теоретизированию на тему рассмотрения эфемерных и полирелигиозно оформленных вопросов структуры мироздания. Однако именно такое понимание, приемлемое для систем восприятия микстумных Форм Самосознаний, служит базисом «наполнения» структур НВК и ОДС данными аспектабельными представлениями (в контексте их «видимости», то есть индивидуально – солипсически – значимой самоосознаваемости), являясь необходимым и достаточным условием для преобразования данной информации, оформленной в виде философской антропологии и теорий поведения личности, в более амплификационное, а применительно к ииссиидиологическому учению – в более амплиативное толкование. Для вдумчивого и подготовленного читателя очевидно то, что, отдавая дань менее информационно ёмким теориям, философскую антропологию в общем, а теории поведения личности в частности, безусловно (более объективно) можно использовать не только и не столько как ортодоксальное определение личности, а как сентенцию, отражающую общие и уникальные внутренние и внешние характеристики человека, отвечающие за согласованные проявления чувств, мышления и поведения, зачастую используемые нами для самопознания, сравнения и понимания отдельных людей, а в большей степени в интегральном, свойственном ииссиидиологической парадигме, абиссальном подходе к устройству мироздания, процессу синтетического развития в целом, к специфике развития микстумных форм в частности и, ad extremum (в конечном итоге), в качестве нетрадиционного трактования самого понятия «личность», представляемой в Ииссиидиологии, в зависимости от контекста, либо в виде фокусной Конфигурации, либо проекцией виваксов или Формо-Творцами, а в целом – Формой Самосознания.

Довольно любопытно сопоставить дефиниции И. Канта, использованные при определении сути антропологической философии как науки, стремящейся ответить на четыре вопроса: «Что я могу знать?», «Что я должен делать?», «На что я могу надеяться?» и «Что такое человек?» с принципиально ииссиидиологическим подходом к творчеству микстумных НУУ-ВВУ-Формо-Типов, сводящему все возможности к творческой реализации человека, а именно: его физическую и психоментальную активность в конкретике данных ПВК к условно фаталистической предопределенности и обеспеченности согласованным влиянием первой пары ИИССИИДИ-Центров на фоне описанной в 6 томе Основ определённой доминации аргллаамунной составляющей, что и обеспечивает саму так называемую эксгиберационную функцию, выражающуюся в жесткой детерминации, ннаассм-влооомоотической (от ННААССММ и ВЛОООМООТ) объективной лимитированности и условной запрограммированности внутри всей структуры антропологических поведенческих динамизмов. К данному ииссиидиологическому подходу наиболее близки биологические или натуралистические, философско-антропологические теории, структурированные соответствующими теориями поведения: ставя своей целью изучение сущности и сущностной структуры человека, определяя его роль в царстве природы (в неорганическом, животном и растительном мирах), изучая основные законы биологического, психического и социального развития, эти концепции невольно стали предтечей более амплификационного, с точки зрения Ииссиидиологии, понимания человека в виде энергоинформационно самосовершенствующейся формы самосознания, имеющей определенные преференции в своих (человеческих) континуумах. Более того, именно представители натуралистической философской антропологии наиболее ярко интуитивно уловили и описали микстумный этап развития, понимая под ним развитие человека как вида, качественно гомогенного с остальной биологической реальностью, но имеющего осознанную самоорганизацию (согласно Ииссиидиологии – ллууввуумическую потенцию) – вида, в природе которого заложен конфликт между началом самоорганизации (недавно приобретенным сознанием и социальностью) и базисным бессознательно-витальным началом.

При этом практически все существующие теории поведения личности являются способом перехода от феноменологического качественно-описательного подхода, объективно свойственного всем европейским и североамериканским медицинским школам в общем, а психиатрии и психологии в частности, к каузальному, а на следующем этапе к априорно интуитивному и далее к глубинно-медитационному способу познания.

Понятно, что сам факт полиэтиологичности различных концепций обозначает по сути некое промежуточное, не универсальное решение вопроса, и в этом смысле потенциально безусловный приоритет принадлежит ииссиидиологической концепции, которая, подтверждая объективность динамики инерционных смен научных парадигм вообще, а теорий поведения личности в частности, в конкретике 6-го тома в контексте рассмотрения вопросов поведения личности, зачастую использует амплификационно преобразованные элементы вышеупомянутых теорий. Перечислим особо значимые:

– основное понятие психодинамических и психоаналитических теорий – «понятие мотивации», обозначаемое в Ииссиидиологии как «текущий» и «насущный интерес», с амплификационной точки зрения также основывается на наборе определённых эмоций, однако определяет сам Интерес-мотивацию как функцию по отношению к субтеррансивно уникальному набору эмоциональных мыслеформ, обеспечивающих первостепенно значимую мотивационную роль в формировании и развитии наших мыслительных навыков, интеллекта, работоспособности и жизненного творчества в целом; при этом ииссиидиологический подход «декларирует» то, что каждую долю секунды (от 1 из 328, до 1 из любой другой условно цифровой конфигурационно-объективизированной характеристики, то есть, по сути, конкретики пространственно-энергоинформационной каузально-детерменируемой множественности) примариусивную (доминирующую) роль в Фокусной Динамике (ФД) наших микстумных Форм Самосознаний (ФС) играют СФУУРММ-Формы сразу нескольких разнокачественных «текущих» Интересов, из которых мы резонационно (в соответствии с особенностями нашей НУУ-ВВУ-Конфигурации) выбираем вариант, наиболее коварллертный по отношению к «текущим» реализационным первостепенно-значимым возможностям именно Творцов головного мозга, при котором любой тип нашей творческой активности, обеспечивающий развитие и совершенствование наших ментальных способностей, обязательно сопровождается некоторым психическим напряжением или эмоциональной инициацией тех динамизмов, которые обеспечивают осуществление через нашу ФД процесса гетерогенеусного (разносхематического и условно разноподсхематического) синтеза. Резюмируя: основное понятие психодинамических и психоаналитических теорий – понятие мотивации в виде насущного и текущего интересов можно обозначить как симультанную (свойственную всем ФС) тенденциозно-организационно направленную эгллеролифтивность, выражающуюся в данном резопазоне амицирации в постоянном стремлении каждой из биологических микст-составляющих каждого дооллсового компонента ФД НУУ-ВВУ-Формо-Типов человеческих ПВК к своему бирвуляртному насущному, в итоге сводящую нашу интегральную ФД в основном к императиву инопротоформного текущего интереса [увы, при доминировании в ФД микстумных ФС активности первой пары ИИССИИДИ-Центров – ignoti nulla cupido (“к неизвестному нет влечения” – читай: к насущному ллууввумичному нет осознанного влечения) и пока что – est nobis voluisse satis («мне достаточно самого факта наличия желания» – читай: текущего инопротоформного интереса)];

– «холизм», понимаемый в гуманистической теории не как дословный перевод с греческого («приоритет целого по отношению к его частям»), а как целостное изучение личности, каждый элемент которой находится во взаимосвязи и во взаимозависимости, при этом ииссиидиологическая концепция, объективизируя такой подход, амплификациирует данное понятие в Энерго-Информационное Структурно-Мирозданческое воззрение, чем в очередной раз подчёркивает важность немолекулярных механизмов для осуществления обмена информацией между любыми (прежде всего) синтетическими ФС, включая и составляющие наших биологических форм;

– «субъективный психический опыт», также применяемый в гуманистической теории, соотносимый в ииссиидиологической концепции с «субтеррансивной ОДС», которая рассматривается как информационная коннектирующая составляющая, основа памяти любой ФС, как правило, самоосознающей себя в конкретике данной сценарной группы ПВК;

– «теория социального научения» (прообраз эпигенетического подхода), как утилитарная проекция информационно-энергетических взаимодинамизмов гетерогенеусных Формо-Творцов в структуре микстумно оформленных ФС, происходящих на общем фоне стратегической доминации ллууввумически и окололлууввумически оформленных ПВК;

– «гештальт-теория и гештальт-терапия Перлза», как предтеча интальт-терапии, именуемой так не с целью каламбуризации понятий, а для разработки серьезной практики, впитавшей в себя всё самое амплификационное из предшествующих теорий поведения, используемая Айфааровцами с целью формирования «интальт-личности» путём наработки осознанного интереса к амицирациям в амплиативном направлении развития;

– список наиболее значимых теорий поведения был бы не полон без упоминания бихевиористической по сути теории условных рефлексов И.П. Павлова и теории архетипов психоаналитической модели Юнга, при том что для первой, с ииссиидиологической точки зрения, более характерен несколько нейро-биологический акцент при описании бессознательной резонационности, а для второй – конфигурационно-возможное для Юнга умозрительно-мифологизированное теоретизирование при раскрытии тенденций взаимодинамизмов между бессознательным, личностным и подсознательным уровнями самосознания; при этом после ознакомления с материалом 6-го тома становится ясно, что профективно (менее искажённо) влияние ллууввумических творцов-регуляторов ядерного генома на наши поведенческие динамизмы – нашу ФД – априорно мизерно на фоне микстумно обусловленной доминации представлений и императивов, порождённых творчеством митохондриального генома и фокусными интересами разнопротоформных цивилизаций, обеспечивающих энергоинформационные взаимосвязи внутри коллективного бессознательного.

Тем не менее необходимо добавить, что именно «павловская» и «юнговская» модели поведения служат, в частности, тем сфуурммистическим смыслообразующим мостиком, который подводит нас к информационно более ёмкому пониманию нюансов поведенческих динамизмов, принятому в Ииссиидиологии, и далее – к более амплификационному пониманию принципиальных концептов устройства мироздания, роли личности как Формы Самосознания в данной структуре ПВК, предопределенности и объективной необходимости синтеза первой пары Иисииди-Центров внутри ФД микстумных формо-типов, находящей своё отражение в особенностях ее поведенческих динамизмов. С другой стороны – объединение нейрофизиологического и психологического подходов, нашедших свое отражение в вышеуказанных научных представлениях, логически объединяет обе условные части 6-го тома (ииссиидиологический подход к описанию структур головного мозга и ииссиидиологическое же понимание аргллаамунно-инглимилиссных взаимодействий).

Осознавая то, что в данных резопазонах эксгиберации, в конкретике сценарных групп ПВК, любые мировоззренческие парадигмы, включая и философско-антропологические и поведенческие теории, будучи отражением субтеррансивного мышления структурирующих его Форм Самосознаний, погружены в крайнюю степень дуализации с последующей дискретной конкретизацией как объектов, так и субъектов, что объективно не позволяет осознавать ложность амбивалентной логики, в том числе и применительно к философско-антропологическим и поведенческим теориям, я тем не менее попробую использовать данный инструментарий для обзорного описания материала 6-го тома.

Начнём с того, что при определенной степени эпатажности при изучении материала 6-го тома можно было бы впасть в дуальностную ловушку и либо инерционно-привычно ассоциировать материал с амплиссивной (мирозданчески-многокачественной) подачей Информации, устойчиво-привычно воспринимаемой читателями первых 4-х томов Основ Ииссиидиологии, и, не обладая информацией о современных достижениях в нейробиологии, ошибочно констатировать, что первая половина книги целиком и полностью посвящена уникальному, эксклюзивному, с точки зрения современной биологии, рассмотрению неизвестных в данных группах ПВК анатомо-физиологических особенностей ЦНС (центральной нервной системы), либо расценить данный материал в виде упрощённого реминисцирования медико-биологических профессионально общепризнанных самых современных анатомических, нейробиологических, нейрохимических и нейрофизиологических теорий головного мозга человека, история изучения и возникновения которых на самом деле восходит в наших сценарных группах к мезолиту, когда (антропологически доказано) уже производились успешные, не приводившие к летальному исходу, трепанации черепной коробки (другой вопрос, не являющийся целью рассмотрения в данной работе, – с какой целью данные вмешательства производились: лечебной, оккультной либо какой-либо иной).

Преследуя цель избежать подобной дихотомичности в восприятии текста, возможно, целесообразно напомнить о том, что сам предмет философской антропологии и теорий поведения, изначально являясь доменом по отношению к тактической практике изучения ЦНС (включая мозг), дифференцируется в структуре философии уже во времена античности, когда именно сущность психики, связь её либо с биологической формой как таковой и с головным мозгом в частности, либо с нематериальной субстанцией (душой), становясь предметом изучения различных мировоззренческих школ, собственно и предопределила принципиальное размежевание на материалистическое и идеалистическое направления, при том что последнее, согласно К. Марксу и Ф. Энгельсу, «… есть ни что иное, как материальное, перенесённое в голову и переработанное в ней…». Не вдаваясь в нюансы философских рассуждений и синергизации их с ииссиидиологическим подходом (данный вопрос в конкретике объективности энергоинформационного понимания достаточно подробно описан в 5-м томе Основ Ииссиидиологии), попробуем кратко провести поверхностную ретроспекцию истории изучения головного мозга «от клариссима Галена до Френсиса Крика» в конкретике именно анатомо-физиологического акцентирования, что, надеюсь, и позволит нам в итоге вычленить для себя тот уникальный материал, который предложен автором 6-го тома Основ.

Итак, на сегодняшний день (в данных сценарных группах) общеизвестно, что первые исторические документально подтвержденные аутопсийные (прозекторские) нейрофизиологические эксперименты на животных (на людях официально они в Римской империи, в отличие от древнего Египта, были запрещены) проводились Галеном в начале второго века н.э., который описал некоторые мозговые центры, управляющие движениями конечностей, мимикой, жеванием и глотанием, дифференцировав разные виды деятельности мозга и впервые выдвинув положения о врожденных и приобретенных формах поведения, о произвольных и непроизвольных мышечных реакциях. При этом ученый тщательно изучил практически все отделы мозга: мозговую спайку, боковые или передние желудочки, средний желудочек, четвертый желудочек, свод, служащий для поддержания тяжести расположенных над ним частей мозга – для защиты желудочков от давления на них, кроме того исследователь впервые выявил наличие лиры Давида, дифференцировал «писчее перо», четверохолмие, ножки мозжечка к четверохолмию, отличия между задними ножками мозга, мозжечок, червячок мозжечка и конический придаток мозга – шишковидную железу.

Примерно через 200 лет с подачи Немезия Эмесского субстратами психических процессов стали считаться мозговые желудочки, при этом для них была декларирована строгая специализация: учёный считал, что «передний желудочек» мозга (в отличие от дальнейшего понимания Леонардо да Винчи данного отдела мозга как «души-хранилища», дословно – «камеры здравого смысла») следовало рассматривать как вместилище восприятия или воображения («cellula phantastica»), «средний» – как вместилище мышления («cellula logistica»), а «задний» – как вместилище памяти («cellula memorialis»). Интересно, что данное представление о «трех желудочках мозга» как о непосредственном субстрате основных психических способностей инерционно переходило без всяких изменений из века в век, оставаясь общепринятым и в Средние века, вплоть до появления революционного, с точки зрения широкого применения, переноса внимания исследователя от изучения исключительно трупов животных на тайно добытые и обследуемые органы человека (таким образом объектом анатомических исследований стала пусть и ревитализированная, но по крайней мере схемо-синтетически соответствующая биоформа). Благодаря данной методике Немезия впервые более объективно были описаны 7 пар черепно-мозговых и 30 пар спинно-мозговых нервов, при этом сам спинной мозг представлялся как сплошное образование, по которому и циркулирует «животный дух». С позиции ииссиидиологического рассмотрения, а также упомянутой далее по тексту концепции «триединого мозга», любопытно то, что именно дословное применение определения «животного (нечеловеческого, неллууввумического) духа» для описания динамики спинномозговых структур – объективно небезосновательно.

В нашей группе сценариев история учения о мозговой доминантной атрибуции (первично значимой принадлежности) психических процессов была связана с развитием психологии, долгое время продолжавшей оставаться ветвью философии, с одной стороны, и с начавшимся описанием самого субстрата мозга, с другой, – при этом именно отделы мозга стали расцениваться как материальный субстрат всех психических процессов:

– у Декарта, являющегося в данном случае адептом буддистского, платонического и пифагорейского учений, – это шишковидная железа («седалище души», 7-я чакра Сахасрара; в Ииссиидиологии – ОЛГООЛЛОНИ), расположенная в самом центре мозга и, по его мнению, уже даже в силу самого этого положения, обладавшая свойствами, необходимо достаточными для подконтрольного воспроизведения психических функций;

– у Виллиса – это полосатое тело;

– у Вейсена – это максимально объёмно структурированное вещество больших полушарий – белое вещество;

– у Ланцизия – мозолистое тело (анатомический субстрат, соединяющий оба полушария).

При всём разнообразии конкретных решений вопроса, общим для всех исследователей на этом раннем этапе оставалось стремление непосредственно приурочить все базовые трансцендентные и психические явления к какой-то одной достаточно объёмной части мозгового субстрата, дифференциация же подхода – в привязке к конкретике локализации поведенческих «способностей» в общей структуре головного мозга по «случайной» инерционной хронологичной аналогичности – условно ассоциируется у автора данной статьи с тенденционной динамикой последовательности подачи материала автором «Основ Ииссиидиологии» от 5-го к 6-му томам (начинаясь с амплиссимных информационно ноовременно-континуумных, эпифизарно-клауструумных и электромагнитных динамизмов, переходя в дальнейшем к дефинитивным архитектоническо-нейрофизиологическим и молекулярно-биохимическим «микроструктурным» тенденциозностям ЦНС-сущности). Вышеупомянутая дифференциация впервые проявляется в данных сценариях ПВК только в конце XVIII века благодаря работам И. Майера, который, кондиционально (субъективно-условно) продолжая и развивая немезианский подход, в своём трактате об анатомии и физиологии мозга первый высказал предположение о том, что в коре головного мозга локализована память, в белом веществе – воображение и суждение, в базальных областях мозга – апперцепция (осознанное восприятие) и воля, а деятельность мозга по интеграции всех этих психических функций осуществляется мозолистым телом и мозжечком.

На рубеже XIX и XX веков в научном мире окончательно утвердилась материалистическая парадигма десакрализации головного мозга с доминацией в среде нейрофизиологов постулатов локализационизма, отрицающих как сам факт наличия общего информационного пространства (НВК), так и влияние бессознательных и подсознательных уровней самосознания, сводящих все психоповеденческие реакции исключительно к субстратам головного мозга, непроизвольно вызывая этим у нас условные ассоциации с критикой месткома (мозга) на собрании членов профсоюза (локальных анатомо-нейрофизиологических составляющих), вплоть до нигилизации объективой реальности самого руководящего органа.

Наиболее значимые направления представлены работами следующих ученых:

– М.Ж.П. Флуранса, который, разрушая участки больших полушарий у птиц, наблюдал, что через некоторое время поведение птиц восстанавливается, причём это восстановление идет относительно одинаково, независимо от того, какая часть больших полушарий была разрушена; на этом основании он сделал вывод о том, что, несмотря на то, что весь мозг является сложным органом, тем не менее его кора действует как однородное целое, являясь примариусивным доменом (главенствующей структурой) поведенческих реакций. Любопытно, что своими анатомо-физиологическими экспериментами и выводами Флуранс предвосхитил «кровожадные» работы А. Монуша, У. Фримана и их последователей, проведших, начиная с 30-х по 50-е годы ХХ века, около 70 000 «терапевтических» (объективно, с ллууввумической точки зрения, ошибочно лечебных) лейкотомий (упрощенно – лоботомий) – хирургических воздействий на белое вещество, приводящих к разрушению нервных соединений с префронтальной зоной коры головного мозга;

– П. Брока, соотнёсшего прижизненные речевые (вербальные) нарушения у своих пациентов с аутопсически каузально (причинно-следственно) доказанными деструкциями в конкретной области мозга – задней трети нижней лобной извилины («центре моторных образов слов»), что и было принципиально (с точки зрения локализационного подхода) подтверждено и дополнено спустя десятилетие после находки Брока его последователем в локализационной «онтогенетичности» поведения – К. Вернике («отцом слуховой составляющей речи»), который описал случай поражения задней трети верхней височной извилины левого полушария, вызвавший нарушение понимания речи. Описание двух совершенно изолированных участков мозга, поражение которых приводит к нарушению столь значимых «функций», вызвало активность дальнейших «локализационных» исследований. При помощи данного примера, собственно, как и всех предыдущих, вышеописанных в статье, преследуя цель дальнейшего соотнесения с материалом 6-го тома, основанном на «онлайн инвиво («на живом человеке») медитационно-инвазивной диагностике», я считаю целесообразным акцентировать внимание читателя на констатации ПВК-сценарной объективности привязки субъекта научных изысканий учёных к исследованию именно постревитализационного и (или) инвитро («посмертного» и/или «изученного в пробирке») материала, с дальнейшей субъективной ременинсцированной трансдукцией (переносом) в виде преобразования результатов исследования в причинно-следственные коннективности (связи), жестко соотносимые с витальными (прижизненными) философско-антропологическими поведенческими динамизмами ФД любой ФС;

– Э. Фрича, Э. Гитцига и В. Беца (обнаружившего гигантские «функционально доминантно двигательные» пирамидальные клетки), которые в семидесятых годах XIX века, раздражая кору головного мозга собаки электрическим током, впервые установили, что стимуляция некоторых ограниченных участков коры приводила к сокращению отдельных мышц, и тем самым доказавшими данными экспериментами наличие в коре головного мозга изолированных «двигательных центров».

Хронологическое описание философско-антропологических теорий поведения объективно невозможно без упоминания бихевиористического направления – работ И.М. Сеченова и И.П. Павлова, преобразовавших изыскания Д. Уотсона в практику условно рефлекторного научения, перестав пугать детей наэлектризированными кроликами и перейдя на эксперименты с условно окололлууввумически менее жесткими нейрофизиологическими манипуляциями на собаках. Далее они реформировались В.М. Бехтеревым в «объективную психологию», в рамках которой рефлекторный процесс рассматривался как конкретное выражение и способ реализации любой ФД, представляющей единый нервно-психический процесс, в котором в нерасчленённом виде представлены и физиологические, и психические компоненты, а сама же деятельность человека ограничивается суммой рефлексов, различающихся по сложности, характеру и особенностям организации. Попутно не можем не отметить тот факт, что В.М. Бехтерев является также автором одной из теорий «Бессмертия», в основу которой, по сути, положены интуитивные описания ученым динамики межвозрастных постревитализационных внутриутробных амицираций (перефокусировок).

Выполняя обещанное выше лимитирование изложения данной статьи рамками «от Галена до Крика» и не ставя перед собой целью детальное рассмотрение революционных теорий генетического и эпигенетического детерминизма, перешагнув через столетие, предлагаем совместно с читателем перейти к описанию подхода, официально декларируемого современными нейронауками (нейропсихологией, нейрофизиологией, нейроморфологией, нейрогеномикой и т.д.), изучающими головной мозг высших приматов, включая человека.

Во второй половине ХХ века впервые на проблему отсутствия унифицированной общепризнанной теории мозга, а также на факты непонимания устройства и принципов его работы было указано первооткрывателем структуры ДНК, лауреатом Нобелевской премии Фрэнсисом Криком, написавшем аналитическую статью о головном мозге, в которой говорилось о том, что мы ничего не знаем о мозге и его устройстве, при этом им был проведен анализ существующих подходов к изучению мозга и показано отсутствие новых концептуальных идей в понимании его функционирования, а также сделан вывод о том, что мы и поныне находимся в эксцедерично-допарадигмальном (промежуточно необщепризнанном) периоде развития. Вышеприведённое высказывание вынуждает автора статьи использовать применительно к описанию состояния современной нейронауки цитату Г. Горина из «Анатомии любви»: «… легкие дышат, сердце стучит, а голова – предмет тёмный и исследованию не подлежит…».

Тем не менее наука не стоит на месте, исследования головного мозга совершенствуются, и я считаю необходимым провести их краткий обзор, начав описание современно-признанных нейрофизиологически обусловленных теорий поведения с краткого изложения вышеупомянутой триединой модели эволюционно опосредованной структуризации головного мозга П. МакЛина. Американский невролог в конце ХХ века удивительным образом, пусть и сверхсимплексно (очень упрощенно), предвосхитил описание энергоинформационной взаимообусловленности, жёсткой детерминации между активностью конкретных кармических каналов определенных ИИССИИДИ-Центров и динамикой соответствующих зон головного мозга, использованное в 6-м томе Основ Ииссиидиологии. «Мы должны посмотреть на себя и на мир глазами трех совершенно разных личностей, две из которых не вооружены речью. Данная концепция декларирует то, что человеческий мозг равнозначен трём взаимосвязанным компьютерам, каждый из которых имеет свой собственный разум, свое собственное чувство времени и пространства, собственную память, двигательную и другие функции», – отмечал П. МакЛин при описании триединства ретикулярного (рептильный мозг), эмоционального лимбического (млекопитающий мозг) и визуального (неокортекс) отделов ЦНС. Данная бирвуляртно-конвергентная (эволюционная) теория, декларирующая первостепенную потенциальную значимость для нашей схемы синтеза интуитивного приёма информации подсознания через структуры неокортекса внутри описанной выше триады, несомненно является достаточно профективной, однако не может не восхищать то, что для изучения эгллеролифтивно-амплификационной сути развития ФС в человеческом направлении для нас инстраурационно (первозначно, истинно) и условно самодостаточно, не вдаваясь в стомиллионнолетнюю ретроспекцию R-комплекса (официальная дата возникновения рептильного мозга), более внимательно отнестись к подсказкам «эмбриогенетических» динамизмов головного мозга высших приматов. Дело в том, что на этапе эмбриогенеза, вызывая невольную ассоциацию с базовыми принципами распространения Информации, процесс развития головного мозга представляет собой анатомическое выворачивание нейронных структур изнутри наружу – новые нейроны, образуясь в глубине созревающей коры, продвигаются сквозь заросли уже полностью дифференцированных нейронов вышележащих слоёв, абруптационно (нейромолекулярно-объективно) данный динамизм обеспечивается дуэтом белков рилина и N-кадгерина. Концепция МакЛина хотя и выглядит для ииссиидиологически подготовленного читателя сегрегатированно фигментированной (субъективной и надуманной), однако она на сегодняшний день является одной из немногих теорий поведения, которая понятийно (сфуурммистически, мыслеобразно) объединяет материал, представленный в 6-м томе Основ, с научно-общепризнанными теориями философской антропологии. Для подтверждения данной оценки достаточно прочитать о том, что в анонсируемом томе микстумные аналоги НУУ-ВВУ-Формо-Типов представлены как узкодиапазонное, но энергоинформационно тождественное смешение высоковибрационных уровней разумности и чувственности (ВЧИ и ВИА) с объективно примитивными эгоистическими динамизмами творцов первой пары ИИССИИДИ-Центров, что по факту и приводит к «фаталистическому» парадоксу – Творцы очень сложных корковых формо-структур, обеспечивающие работу «личностного» Самосознания в высокочастотных Уровнях третьего и четвёртого Центров, анатомически соседствуют с Творцами достаточно «примитивных», свойственных животным, нейронных образований, функционально обеспечивающих выживаемость и воспроизводство нашего нынешнего высшеприматного «животно-человеческого» вида.

Объективно то, что, несмотря на многотысячелетнюю историю изучения, понимание устройства и принципов работы головного мозга человека по настоящее время является неразрешённой загадкой и представляет собой центральную проблему всей мировой науки, что обусловило, в частности, создание и реализацию в первой декаде XXI века целого ряда глобальных научно-исследовательских проектов изучения мозга с фантастическим государственным финансированием: проект “Connectom” (с 2005 по 2015 гг., США, финансирование – 100 млн. долларов США), проект «Blue Brain» (2006 г., Швейцария, 100 млн. евро), проект “Human Brain Project” (HBP) (2012-2022 гг., Еврокомиссия Евросоюза, 1 млрд. 190 млн. евро), проект “Brain Initiation” (2013 г., Правительство США, 2014-2024 гг., 3 млрд. долларов США, по 300 млн. долларов в год), проект “Big Brain” (2005 г., США, корпорация Microsoft, 60 млн. долларов США) и т.д. При этом отметим, что, с точки зрения ортодоксального научного подхода, в понимании нуждается не анатомическое строение и нейрофизиологические процессы, происходящие в головном мозге – эти аспекты мозга не вызывают у современных учёных вопросов и сомнений (что само по себе вызывает вопросы у читателей, ознакомившихся с материалом 6-го тома Основ), а не решена фундаментальная проблема понимания базовых принципов работы головного мозга и физических и биохимических основ его устройства. От себя замечу, что это менее дисторсивное (более объективное) понимание как раз и возможно при пекулировании (использовании) менее искаженной информации, предложенной в 6-м томе Основ, описывающей не только новый подход к значимости анатомических структур (клауструмов, дендритных шипиков, микротрубочек, различных зон префронтальной коры, ликвора и т.д.), но и принципиально первостепенную роль НВК в качестве абиссального (бесконечного по своей сути) источника информации.

Необходимость данного революционного реформирования обусловлена самим фактом партикулярности (разобщённой неединообразности) современных научных представлений об устройстве и принципах работы головного мозга, использованием полярных по содержанию и форме технологий исследования, необходимостью овладения широчайшим диапазоном продвинутых мультидисциплинарных знаний в различных областях фундаментальных наук (от квантовой физики и информатики до геномики и молекулярной биологии). Данный вариант амплификации (эволюционности) научных представлений, наиболее понимаемый и близкий автору данной статьи, – использование ииссиидиологической парадигмы – будет способствовать разрешению основного парадокса стратегической стагнации современных представлений о мозге, заключающейся в том, что, несмотря на применение инновационных высокотехнологичных компьютерно-диагностических методов в исследованиях мозга (генно-инженерных, оптогенетических, в частности ДНК-тикерных методик, таких как, например: флуоресцентное секвенирование in situ, МРТ, функциональная МРТ, КТ, МЭГ, ПЭТ и т.д.) и использование фундаментальных подходов математики и теоретической физики, научные представления об устройстве и принципах работы мозга по сути, существу и содержанию профективно (реально, истинно; менее субъективно, менее искажённо) практически не изменились на протяжении последних 100 лет и, по сути, сводятся на данный момент, исключив из списка теорию триединого мозга, к восьми структурным блокам (для справки: предваряя возможные непозитивные реакции как со стороны читателей, так и со стороны корифеев современного научного сообщества, я как автор данной статьи, являясь скромным кандидатом медицинских наук, ни в коей мере не нигилизирую результаты кропотливой и сверхпрофессиональной, амплификационной по своей сути, работы нижеуказанных ученых; моей целью является всего лишь коннектизация данных научных представлений с объективно более амплиативным подходом, предложенным автором «Основ Ииссиидиологии»).

Согласно исследованиям Ухтомского А.А., 1978; Хомской Е.Д., 1987; Карлова В.А., 2002; Штульмана Д.Р., Левина О.С., 2008; выводам проектов «Blue Brain», 2009 и «Connectom», 2005, головной мозг представляет собой мультиуровневую многофункциональную систему (ЦНС) организма человека и млекопитающих, предназначенную для приёма, передачи, обработки и хранения информации, поступающей от его органов, систем и окружающей среды, которая осуществляет регуляцию и поддержание гомеостаза внутри организма, а также способствует и обеспечивает выживание и адаптацию организма человека и животных в постоянно меняющихся условиях воздействия экстремальных факторов внешней среды.

Данная теория, пусть и в упрощённом виде, предваряет ииссиидиологический подход, использованный в 6-м томе Основ, в части описания функциональности головного мозга как целостной эфирно-биологической структуры, взаимообразно использующей динамизмы всех ФС «своих» составляющих, а главное, как нейронного механизма резонационной инициации бесконечного множества потенциально доступных формо-образов НВК, преследующих целью непрерывное распределение своего содержимого по всем ФС нашей биологической составляющей. При этом в анонсируемом материале говорится о теснейшей взаимосвязи между творчеством средних и высших уровней первой пары ИИССИИДИ-Центров с низшими уровнями второй пары (таким образом предлагается объективизированный вариант выхода из Сансарного круга реализационного творчества в «животных программах»), обусловливается объективная возможность и необходимость задействования не только разных, но и общих формо-структур мозга, наиболее ярко показанная на примере по-разному и в разной степени активизированных взаимодинамизациях известных (в общем, но не так детально, как в ии-понимании) современным исследователям зон неокортекса (орбитальной, фронтальной и дорсомедиальной зон префронтальной области коры).

Информация, по данным Е.Д. Хомской (1987), Л.И. Сандригайло (1978), В.Ф. Андрус (2013), внутри нейрона передаётся путём электрической пакетно-импульсной передачи по перехватам Рантье его аксона, а между нейронами информация передаётся химическим путём через нейромедиаторы, факторы роста, нейротрансмиттеры, при этом нейроанатомические структуры, соединяющие нейроны между собой (синапсы), служат основным морфологическим субстратом формирования нейронных сетей (проекты «Blue Brain», 2009 и «Connectom», 2005).

Безусловно, данные работы детализировали и конкретизировали общенаучное представление о принципиальном устройстве нейронных сетей в части электрической и биохимической составляющих, хотя и в этой части до сегодняшнего дня остаются «белые пятна», например, непознанная энергоинформационная функциональность такой структуры синапсов, как дендритные шипики (подробнейшим образом описанная в 6-м томе Основ Ииссиидиологии в виде «микшера» и синхронизатора информации, симультанно образующейся в синапсах различных нейронов). Но главное не это, а то, что вышеуказанная теория принципиально не рассматривает один из первостепенно значимых способов передачи информации, интуитивно обозначенный несколько лет назад в теоретических трудах Р. Пенроуза и С. Хамероффа – волновой путь взаимодействия между нейронами, который и обеспечивает саму инициацию в НВК формо-образов общего для всей совокупности био-творцов сценария развития.

Другой блок научных теорий о мозге основан на выводах программы (“Human Brain Project”, 2012), которая выделяет базовые системные морфо-функциональные уровни центральной нервной системы и головного мозга: геномный уровень, транскриптомный уровень, протеомный уровень, метаболомный уровень, уровень синапсов, уровень клетки, уровень тканевых микросхем, уровень регионов мозга, уровень коннектомности, уровень целого мозга, когнитивный уровень. При этом несомненно, что, амплификационно расширяя и сверхдетализируя наши представления о структуре ЦНС, по факту данные научные концепции еще больше дискретизируют понимание разноуровневой функциональности формо-творцов нашей биоформы, и по своей сути, будучи преобразованными ноолокализационизмом XIX века, невольно ассоциируются с методикой обучения в советских автошколах, когда большая часть занятий сводилась к изучению теоретических сверхдетализированных аспектов устройства двигателя внутреннего сгорания, а на освоение и наработку практических навыков самого вождения (передвижения из пункта А в пункт В на фоне синаптически оструктурированного, а в идеале интуитивно осознаваемого в виде насущного интереса, амицирирования) отводилось не более 10% сценарно оформленного (энергетически «оплаченного») времени. Основываясь на материале 6-го тома Основ, в контексте разбора поведенческих динамизмов, можно с большей степенью объективности утверждать то, что ФД любой ФС, привязанная к резонационной конкретике СФУУРММ-Форм субтеррансивной ОДС, принципиально не связана с каким-то одним конкретным участком или уровнем головного мозга, так как в организации каждого нашего физически-эмоционального «ответа», в организации наших поведенческих динамизмов, в формировании нашей ФД всегда параллельно задействованы не только ФС геномного, протеомного, синаптического, транскриптомного уровней, но и более механистически глобально (на уровне коллективного самосознания) – Формо-Творцы различных областей коры больших полушарий, творцы архикортекса, палеокортекса, а сам этот сложнейший оркестр находится под управлением конкретных кармических каналов определенных ИИССИИДИ-Центров.

Выделяемая современным научным сообществом в особое направление теория нейрональных сетей головного мозга рассматривает их как основные биоинформационные структуры, состоящие из нейронов и синапсов, которые обеспечивают выполнение основных функций жизнеобеспечения организма млекопитающего и человека, запись и хранение памяти, а также обеспечение когнитивных функций и интеллектуально-мнестической деятельности (Р. Нейч-Ниелсон, 2003; K.В. Баев, 2007), при этом церебральная кора представляется как информационная система, состоящая из иерархических групп нейральных сетей (Д. Саттон и Д. Стрэнгам, 2003). С моей точки зрения, нейронных сетей in crudo (в чистом виде) в природе не существует, в условном моменте ФД есть некие активизированные комплексы нервной ткани (синапсы, нейроны различных типов, нейроглиальные клетки, дендритные шипики, фибробласты и т.д.), инвивосно (от in vivo – на живом теле) объективно не поддающиеся комплексной оценке с помощью современных методик визуализации. Таким образом, основываясь на материале 6-го тома Основ, можно сказать, что данный подход в большой степени абберационен (однобоко интерпретируем), так как глобализация информационного значения нейрональных сетей, выделение какой-либо стратегической иерархичности в их творчестве без учета амбигулярности (согласованной взаимосвязи) с био-творцами всего комплекса структур головного мозга, а главное, без понимания и признания существования самого источника информации в виде ноовременного континуума, слишком умозрительны и надуманно ноуменальны.

Головной мозг в целом является многослойной мультиуровневой нейрональной сетью (O. Фаворов, 2003; Р.С. Земель, 2001), обеспечивающей получение, обработку и хранение информации путём распределения её равномерно по всем нейронам мозга на основе голографического принципа (К. Прибрам, 1967; К.В. Судаков, 2010-2012). При этом головной мозг человека сам может представлять собой голограмму, способную формировать различные функциональные системы, направленные на удовлетворение потребностей организма и получение полезного приспособительного результата (П.К. Анохин, 1996; К.П. Судаков, 1996-2012; Н. А Давыдовская, 2012).

По моему мнению, данный теоретический императив, по сути, можно рассматривать в конкретике двух составляющих: с одной стороны, это описание «полезного приспособительного результата» – животных программ первой пары ИИССИИДИ-Центров, нейробиологически оформленных в виде сотворчества разнобирвуляртных био-творцов различных доменов головного мозга с динамизмами митохондриальной ДНК, с другой же – как зародившийся во второй половине ХХ века, с подачи К. Прибрама, пусть и не общепризнанный в ортодоксальной науке, но, несомненно, революционный прорыв в понимании энергоинформационных динамизмов при помощи голографического инструментария, последнее, в частности, было использовано при подаче информации цикла БДК и еще более расширено в анонсируемом томе Основ Ииссиидиологии, где при описании творчества ФС нейронов отмечается, что каждый активированный нейроном паттерн информации, всегда сохраняя свою уникальную конфигурацию по голографическому принципу, мгновенно (в нашем человеческом понимании) позволяет нейрональным творцам любого участка головного мозга и, более того, всего организма в целом иметь потенцию фактического восприятия данной информации (безусловно, на фоне коллективно самоосознаваемых нюансов своей Схемы Синтеза) и таким образом спатиумально (дистанционно) координировать с другими Формо-Творцами свои текущие реализационные интересы. Кроме того, в данном материале (как частный случай амплификационного использования теории А.С. Брюховецкого о ликворе) описывается то, что симультанно (мультипараллельно активно) био-творцы мягкой мозговой оболочки голографически оформляют и рассеивают при взаимодействии со структурами эпифиза в околомозговом пространстве пи-волновые паттерны резонационно сформированных СФУУРММ-Форм. При этом данные формо-образы становятся более доступными не только для дефинитированного (узко схематично специализированного) понимания ФС нейронных творцов, но и для всей совокупности нейро-биологического и формо-сознанческого комплекса (пусть и менее конкретизированного, но объективно стратегически более генералитарного, обобщенно-усредненного), предопределяя субъективное понимание-приятие (самоосознание) резонационно приемлемого инерционно-последующего варианта нашей фокусной Конфигурации. Таким образом формируется, по сути, наше текущее субъективное (субтеррансивное) самовосприятие, наша ФД, при этом – что крайне важно! – вся «непонятая» (подсхематически или сценарно невостребованная) информация в виде фрагментированных полей-сознаний параллельно транслируется в иные фокусные Конфигурации (ФК), более резонирующие с ней, становясь «принадлежностью» других наших личностных интерпретаций из параллельных сценариев развития.

Следующим блоком в подходе к оценке энергоинформационных динамизмов структур головного мозга являются теории Е. Нефтчи (2013), К. Фристона (2012) и М. Джаста (2007), согласно которым нейродинамическая интеграция формирует (предопределяет) нейросетевые когнитивные функции коры мозга на принципах свободной энергии, а восприятие и мышление рассматриваются как сетевые функции – сотрудничество ряда областей головного мозга, которые постоянно адаптируются к новым решаемым задачам, основываясь при этом на собственных ресурсах головного мозга и биологических ограничениях.

Уникальная информация 6-го тома Основ амплиатизирует понимание данных динамизмов, позволяя осознать то, что в первооснове фокусно-динамических поведенческих реакций микстумных биоформ лежат императивы (в данном случае схематические интересы) торсионных полей всех электронных ФС, формирующие собой среду для качественного преобразования в атомарных структурах клеточных нейрофибрилл и нейрофиламентов (в виде бозонно-фермионного конденсирования, наподобие образования бозе-эйнштейновского и фермионного конденсатных состояний), резонационно инициированных частей сллоогрентных Формо-Образов НВК в конкретные СФУУРММ-Формы ПВК (с последующей «материализацией» наиболее стабилизированных из них в органические и неорганические Формы Самосознаний). Таким образом, распакованное по резонационному принципу структурное распределение Информации обеспечивается необходимым потенциалом декогерентной Энергии, что в «конечном итоге» и позволяет активизировать процессы образования в нервных клетках нашего организма вибрационно соответствующие им участки белковых структур за счёт возникновения валентных связей, которые имеют электромагнитную природу. Более того, в контексте описания когнитивных реализаций, в анонсируемом материале подробнейшим образом описывается роль в данном процессе префронтальной коры (на примере комплексивностной (совокупностной) динамики вентромедиальной, вентролатеральной и дорсолатеральной составляющих) в конкретике взаимообусловленности с подкорковыми формо-структурами.

Следующим опорным моментом современной нейрофизиологии является концепция обработки информации, происходящей непосредственно в коре головного мозга человека и млекопитающих на уровне нейрональных кодов (Р. Набарайян, 2008; В. Фриман 2007, 2010) путём активных мембранных токов нейронов коры, а также одновременной активации и взаимодействия различных клеточных уровней коры, что, по сути (в данной транскрипции), и проявляется когнитивными функциями мозга, кроме того, в основе обработки информации головного мозга лежат квантовые механизмы формирования сознания (Ф. Бек, 1992; Р. Чарнечка, 2009; Д. Кеплер 2013) и динамика нейроконнектомности коры мозга.

Понимание данных теорий расширенно на базе информации, использованной в Основах Ииссиидиологии при принципиальном рассмотрении ФД любой ФС в виде трансфинитного поквантово реализационного проявления и субтеррансивного осознания-запоминания энергоинформационной разницы между ФПВ (Фокусами Пристального Внимания), что стратегически и представляет собой процесс конкатенационной амплификации (пошаговое качественное улучшение в соответствующем схематическом направлении) применительно к нашему личностному самосознанию внутри тенденциозности ллууввумической схемы синтеза. Однако и в последнем случае для микстумных эксгиберационных программ характерно параллельное сотворчество как с Формо-Творцами коллективного бессознательного, так и с ФС коллективного подсознания, нейронально-анатомически оформленное в виде активации определенных связей как внутри неокортекса, так и в виде коннектизации коры и подкорковых структур.

Благодаря ставшей сейчас модной популяризации средствами массовой информации нейробиологических инноваций, создаётся устойчивое общественное мнение о том, что по обычной томограмме или функциональной томограмме, даже по «одному» нейрону (в последнем случае безусловным «хитом» является «нейрон Дженнифер Энистон»), можно понять чёткую причинно-следственную связь между активностью определённой зоны мозга и поведенческими императивами – творчеством, фокусной динамикой исследуемого – и на данном материале сделать стратегические выводы о тенденциозности всей ФД ФС. На самом же деле сейчас технически невозможно выделение единственной нейрональной клетки для оструктуривания всех её информационных уровней и дальнейшей функциональной сопоставимости, что и вынуждает современных учёных глобализировать подход и манипулировать объективно неконнектируемыми (на данном этапе развития биологических наук) понятиями нейронных, белковых и геномных сетей. Опуская философский вопрос возможности конкретики осознания инобирвуляртного, по сути, дооллсового (для нас), творчества нейронов, можно констатировать то, что на данном этапе развития наших систем восприятия, находясь в блаженном неведении относительно одного из постулатов Ииссиидиологии («нейрон нейрону – рознь»), на практике исследования ведутся не на нейронах in vivo, а на изолированных культурах (после обработки материала в течение недели in vitro – вне живой ткани мозга). Более того, при секвенировании и ПЦР диагностике изучают не менее 1 млн. нервных клеток, при полнотранскрипторном анализе – от 2 млн., при ПЭТ – коктейль из нескольких миллионов нейронов и 10 млн. фибробластов, нейроглиальных и сосудистых клеток, при МРТ в одном пикселе (три кубических мм – воксель или трехмерный пиксель) информации содержится 2 млн. нейротканевого субстрата. Эти сугубо количественные расчеты позволяют утверждать, что при сегодняшнем уровне развития науки мы можем говорить только об информационных уровнях исследования некоей тенденции в динамике определённых участков нервной ткани, состоящей из целого набора стандартных клеточных элементов.

Таким образом, с моей точки зрения, вышеописанные постулаты современной философской антропологии, основанные на базе современных «парадигмальных» научных представлений о головном мозге, де-факто инанисальны (иллюзорны):

– во-первых, в подавляющем большинстве случаев исследования проводятся на иносхематично построенных ФС (животных), а громкий и дорогостоящий «проект коннектома человека» – составление карты всех синапсов человека – вообще основан на базе изучения нервной системы простейшей нематоды;

– во-вторых, опыты на людях представляют собой исследования на больных, чаще всего имеющих нейро-психические отклонения, априорно тенденциозно смещающихся в другую Схему Синтеза;

– в-третьих, по порядку, но не по значимости, для создания более или менее объективной картины необходимо комплексное многофакторное динамичное, достаточно длительное наблюдение за совокупной динамикой всех структур головного мозга, включая активность миллионов нейронов, что в конечном итоге сможет способствовать расшифровке тех «непроходимых джунглей», в которых, по словам одного из основоположников современной нейробиологии – испанского гистолога Сантьяго Рамона-и-Кахаля (Santiago Ramon у Cajal), заблудились многие ученые;

– в-четвертых, многие функциональные методики являются инвазивными, что само по себе приводит к повреждению структур головного мозга и искажению результата исследования.

Поэтому для изучения эмерджентной активности мозга настоятельно требуется привлечение нанотехнологий, создающих новые материалы, зачастую меньшего размера, чем некоторые молекулы, что и попытался, в частности, осуществить М. Арен, сделав визуализацию под микроскопом целого мозга личинки рыбки Данио. Будучи излюбленным объектом нейробиологов, она сохраняет в своей личиночной стадии полную прозрачность, что позволяет наблюдать ее внутренние органы, в том числе и мозг. М. Арен акцентировал своё внимание в этом эксперименте на нейронах личинки, которые были генетически модифицированы так, что они флюоресцировали, когда в клетку входили ионы кальция при генерации нервного импульса.

Более того (в-пятых), объективно существует другая техническая проблема, возникающая при визуализации нейронной активности, связанная с тем, что крайне сложно регистрировать свет около нейронных цепочек, расположенных в глубине мозга, что и вынудило «нейротехнологов» тесно сотрудничать со специалистами в области вычислительной оптики, технологии материалов и медицины, которые помогли разрешить вопрос необходимости неинвазивного просмотра непрозрачных объектов, таких как кожа и череп, в частности и с помощью еще одной новой разработки – микроэндоскопических оптических технологий.

В настоящее время нейрорадиологи, используя оптические технологии, не способны регистрировать структуры, лежащие глубоко в мозге, хотя для решения данного вопроса уже существуют и используются новые разработки – микроэндоскопии, когда в бедренную артерию вводят тонкую и гибкую трубку с микроскопическим световодом, который по сосудам можно провести ко всем органам, в том числе и к мозгу. На этом фоне американский учёный Д. Черч, вдохновлённый идеями синтетической биологии, предлагает синтезировать молекулу-тикер, которая будет особым и заметным образом изменять что-то в клетке всякий раз, когда нейрон возбуждается. Тикер может создаваться ДНК-полимеразой, которая считывает последовательность нуклеотидов в одной цепочке ДНК и собирает вторую, комплементарную первой, при этом приток ионов кальция после генерации импульса нейроном приведет к тому, что полимераза будет синтезировать другую последовательность нуклеотидов и таким образом совершать ошибки, позволив далее для каждого нейрона мозга экспериментального животного определить конкретную последовательность нуклеотидов в молекуле ДНК. По замыслу ученых это обеспечит в конечно-промежуточном итоге возможно большую объективизацию данных секвенирования in situ и таким образом подвигнет современную инновационную технологию, называющуюся, в частности, флуоресцентным секвенированием in situ, к возможности выявить изменения и ошибки (по сравнению с оригинальной последовательностью нуклеотидов), соответствующие интенсивности или временным характеристикам электрической активности нейрона, предопределяющими в совокупности, с точки зрения сегодняшнего научного подхода, весь синдромо-комплекс поведенческих динамизмов любой ФС.

Сложившаяся концептуальная ситуация, применительно к методикам и основным теориям изучения функциональности головного мозга, вызывает у автора статьи невольную аналогию с механической разборкой ПК, предпринятой воспитанниками детского сада, которые, преследуя цель изучения нюансов интернет коннективности, при этом разобрали ПК «Sunway Taihu Light» на основные, с их точки зрения, компоненты (блок питания, процессор, материнскую плату, накопители и т.д.), далее разбежались по разным комнатам изучать каждый свою текуще-интересующую составляющую, не имея конфигурационной возможности для размышлений над доминантной значимостью самого процесса информационного императива, на фоне того, что из соседних комнат, специализирующихся на междисциплинарных исследованиях (изучающих функциональную сопоставимость «запчастей»), периодически доносились интуитивно несформированные выводы, сопоставимые с пытающимся играть на саксофоне хоккеисте: «О… не работает?!».

Несомненно, что революция в философской антропологии, прорыв в понимании поведенческих динамизмов человеческих ФС, раскрытие тайны головного мозга необходимо–достаточно интегральны по отношению к информационной ёмкости нашего понимания доменов памяти, побуждая меня, как автора статьи, выделить отдельным блоком описание некоторых современно-признанных теорий, касающихся данного вопроса, соотнеся их с ииссиидиологической парадигмой.

Согласуясь с сегодняшним научно-ортодоксальным пониманием, память является одной из основных функций головного мозга, и она равномерно распределена по всем нервным клеткам коры головного мозга, а также в подкорковых узлах и хранится в них непосредственно на белковых и геномных сетях нейронов (A. Роутенберг, 2013), что и позволяет записать, сохранить и воспроизвести информацию в каждом участке этой многослойной нейрональной сети (Н. Тэйлор, Е. Кандел, 2004). Основным субстратом головного мозга, отвечающим за память, является гиппокамп, активация которого позволяет добиться создания ложных воспоминаний путём оптогенетических манипуляций с клетками памяти, несущими энграммы в гиппокампе (С. Рамирес, 2013).

В данной статье я осознанно позволил себе условно «дистанцироваться» от нейрофизиологического, во многом утилитарно медицинского подхода к описанию мнемонических динамизмов, аффектированно (с моей точки зрения) использованных автором 6-го тома Основ Ииссиидиологии, сосредоточившись, памятуя царя Соломона с его «что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после» (Екклесиаст 1, 4-11), на стратегической информационно-энергетической сути понятия памяти, как интегральной функции самой ФД ФС.

Мозг или память, в понимании ортодоксального научного сообщества, являющуюся его функцией, можно сравнить с CD-R диском, предназначенным для однократного записывания информации (консолидации памяти), хотя и подверженным определённым регрессивным преобразованиям, подчиняющимся закону Т. Рибо (закономерность, сформулированная им в конце XIX в., согласно коей разрушения памяти при прогрессирующей амнезии, – например, в случаях заболеваний или в пожилом возрасте, – имеют определённую последовательность: сначала становятся недоступными воспоминания о недавних событиях, затем начинает нарушаться умственная деятельность субъекта, утрачиваются чувствования и привычки, наконец, распадается инстинктивная память; в случаях восстановления памяти те же этапы происходят в обратном порядке, тем не менее несущим тенденциозно персонифицированную константность). Однако уже в конце XIX века, ознаменованного в части подхода психофизиологов, биологов и философов к вопросу памяти очередной сменой духовной этиологической парадигмы на биологическую, мы находим у З. Фрейда следующее высказывание: «Память закладывается не единожды, а на протяжении ряда эпизодов её востребования», что и было экспериментально – с помощью методов картирования нервной сети (в части электрической составляющей) и методов ингибирования синтеза специфических белков (в части биохимической составляющей) – подтверждено уже в конце XX начале XXI веков при доказательстве реактивационных и реконсолидационных свойств памяти млекопитающих, включая человека, что позволяет нам сравнить память скорее с потенциально перезаписываемым CD-RW диском.

Важно, что последние из указанных выше особенностей памяти, а уж тем более такие качества, как способность к репарации (возвращению «утраченной» памяти через 5-7 часов после консолидации), а также любые клинически оформленные нарушения памяти не могут быть адекватно разъяснены современной наукой без понимания базовых положений Ииссиидиологии.

Объективно процесс запоминания стратегически представляет собой некое информационно-энергетическое персистирование фокусной Конфигурации – амплификационное вспоминание себя первопричинного, гештальтированного (целостного) в процессе преодоления диссонационных расстояний, выражающееся в перманентно-ежемгновенном пребывании в динамике обратного развития, в динамике постоянного импринтинга (в данном случае более широко понимаемого в сравнении с геномным импринтингом). В контексте ассоциативных распаковок формо-образов НВК процесс запоминания вполне может быть сравним с рассмотрением собственных фотографий из забытого семейного альбома, при этом наша ФД (на данном этапе творчества) соотносима с шахматным турниром с призовым фондом в виде ревитализации (межкачественного Синтеза), в котором мы, как игроки-безразрядники, делаем чаще всего неосознанные тактические ходы (поли-подсхематические выборы), проводя виртуальную партию с гроссмейстером-куратором (с «собой» информационно более ёмким), осознающим все нюансы конкретной игры (двуинвадерентного Синтеза) и общую стратегию турнира (синтетического Процесса).

Вспоминая классическую цитату председателя шахматной секции Васюков из «Двенадцати стульев» И. Ильфа и Е. Петрова: «Позвольте, товарищ, у меня все ходы записаны», – можно сказать, что в мироздании, в изначальности творчества ССС-Сущности, применительно к биологическим аналогам НУУ-ВВУ-Формо-типов, вся структура головного мозга априорно активна, все нейронные цепочки построены, мы же в данности микстумных реализаций постоянно ассоциативно выхватываем, субъективно как бы формируем, лишь текуще-интересующее звено в уже сформированной гармонизированной системе.

Реактивация и реконсолидация памяти происходит во сне, отсюда следует практический вывод, согласующийся с 9-м пунктом закона Г. Эбингауза («повторение несколько раз подряд заучиваемого материала менее продуктивно для запоминания, чем распределение таких повторений во времени»): интересующую информацию малорезультативно повторять до бесконечности, гораздо более эффективно с ней «переспать». Попутно замечу, что сам факт возможности структуризации памяти во время сна является косвенным подтверждением теории многомирия и многосценарности и полностью согласуется с декларированными Ииссиидиологией принципами синтетических фокусно-конфигурационных динамизмов.

Памятуя И.М. Сеченова, характеризовавшего память как «краеугольный камень психического развития», и используя аналогии с принятым в Ииссиидиологии подразделением Уровней Самосознания, рассматривая память как ннаассмм-интегральную функцию, как характеристику субтерансивности Фокусной Динамики, и условно абстрагировавшись от симультанности процесса, целесообразно, в дополнение (или взамен) к имеющимся на сегодняшний день классификациям, введение следующей градации видов памяти, применённой в 6-м томе Основ:

1. По уровню синтетического развития:

– интуитивная (память «себя» более амплификационного, более информационно ёмкого) как объективная составляющая насущного Интереса;

– бессознательная (память «себя» менее информационно ёмкого и/или иного под-, под-под-схематически «сформированного», включая другие личностные интерпретации, межформотипные пертурбации, начальные/конечные этапы межпротоформных динамизмов);

– личностная, она же оперативная, отражающая тенденциозность конкретного этапа межкачественного (для нас на данном этапе творчества) синтеза, характеристика текущего интереса.

2. По Схеме Синтеза (синтетическая и несинтетическая). Первая подразделяется на:

– базовая нууввумическая;

– микстумная (межпротоформная, окололлууввумическая, клеточная, память органов и систем организма – иммунологическая, генетическая).

Предложенная выше дифференциация видов памяти крайне условна, она подразумевает лишь некую доминацию, либо вексативное информационное наложение внутри объективной микстумности фокусной динамики, вместе с тем на её базе можно интерпретировать практически любые структурные составляющие современной научно признанной классификации видов памяти. Например – принятое подразделение памяти, как характеристики психической активности, на двигательную, эмоциональную, образную и словесно-логическую в первую очередь является проявлением разной степени активности бессознательной и интуитивной памяти; классическое деление по характеру целей деятельности на непроизвольную и произвольную (целенаправленную) и выделение внутри способа запоминания механической и смысловой памяти – является отражением преобладания в ФД либо бессознательной, либо личностно-оперативной компоненты.

В определенной степени более интересным и, пожалуй, более объективным, а главное (для удобства описания) – общепринятым в современном научном сообществе, является аспект рассмотрения памяти по признаку длительности хранения-забывания, декларирующий выделение мгновенной, кратковременной, оперативной и долговременной мнемонической составляющей. Однако не следует забывать, что сама принципиальная возможность выделения временных характеристик памяти является всего лишь данью степени развития наших систем восприятия и может быть использована как одна из эффектусностных (здесь: «результирующих») характеристик степени инерции, свойственной данным резопазонам амицирации, при этом, несомненно, в виртуальных условиях статики ФД существует только долговременная память.

Следующий вариант косвенных характеристик амицирационных перефокусировочных процессов, описанный в анонсируемом томе Основ, – это психо-биологические динамизмы, понимаемые в медицине как вопрос «клеточной памяти», в частности «памяти сердца». Впервые в ортодоксальной медицине он был поднят американской психиатрической школой в лице С. Грофа и Г. Шварца, документально доказавших, что в более 10% случаев после трансплантации таких органов, как сердце, лёгкие, печень или почки, изменяются характерологические особенности реципиента. Эти работы были продолжены У. Саймоном и П. Пирсоллом, авторами термина «энергетическая кардиология», пришедшими к выводу о том, что в основе феномена системной памяти лежит информационный взаимообмен на уровне ДНК при катализации процесса иммунодепрессантами, применяемыми при пересадках. Достаточно глубоко, с экстраполяциями из древнекитайской теории органов (Цзанфу), эта тема описана англичанином А. Д. Альберто – в российской медицине она легла в основу волновой теории Гурвича-Любищева-Гаряева.

Принципиально к вопросам так называемой «соборной памяти клеток» относятся и случаи фантомных болей, феномен стигматов и врожденных дефектов, привнесённых, по выражению детского психиатра Я. Стивенсона, собравшего достаточно большой статистический материал по данной теме, из «прошлой», а как мы понимаем, из параллельно-одновременной жизни. Вопрос памяти клетки гораздо глубже, чем память органа или части органа, используемых при трансплантации, – это еще и никак не изученные взаимодинамизмы, связанные с гемотрансфузией, и фундаментальные вопросы клеточной детерминации во время эмбриогенеза, дэ факто – это вопросы разнобирвуляртности перефокусировок и интроперефокусировочных подсхематических динамизмов, наиболее амплиативно рассматриваемые Ииссиидиологией. Для классической же медицины данной группы континуумов – это потенциальная прерогатива эпигенетики, как раз и занимающейся молекулярно-биологической информацией, хранимой клеточными структурами и передаваемой своим потомкам (дочерним клеткам) на фоне видимого отсутствия (для современных исследователей, прежде всего для ортодоксальных генетиков) данной информации в наследственном материале – в генетическом коде. При этом именно эпигенетика, примирив адептов биогенетизма с социогенетиками, обусловила прогресс в изучении такого важного для амицирационных процессов биологического элемента, как стволовые клетки, оказала влияние на геронтологию и перинатальную психологию. Таким образом, становление эпигенетической теории «Второго кода» (Первый код – это геномная последовательность), понимаемого как биологическая информационная система, работающая в ином (нестагнированном) временном масштабе, – это серьезный шаг для амплификации современной биологической науки, определённое подспорье для синергетизации, сонастройки с ииссиидиологическим подходом, в том числе и к описываемому автором 6-го тома процессу перефокусировок (амицирационных динамизмов) на базе профективного (менее искаженного) представления поведенческих особенностей микстумных Формо-Типов с помощью анатомо-нейро-физиологических модусов представления взаимосвязей различных доменов головного мозга.

По моему мнению, гениальный парадокс изложенного в данном томе материала состоит в том, что, основываясь на дуальности нашего (читательского, микстумного) мышления, используя логически дихотомичные СФУУРММ-Формы ортодоксальной биологии, автор, «противопоставляя» интересы различных участков префронтальной коры, неокортекса и лимбической системы, выделяя в конкретике фокусно-динамических поведенческих особенностей разностепенную значимость кармических каналов первой и второй пары ИИССИИДИ-Центров и применяя акцентуацию на уровнях под-, над- и личностного Самосознания, таким образом подводит читателя к мысли об объективности и структуризационной значимости бинарной оппозиции, о её амплификационной космической целесообразности, приводящей к ассимиляции опыта разнокачественного, гетерогенеусного взаимодействия разнопротоформных Форм Самосознаний, к абиссальной гармонизации и универсализации нашей ФД (на базе всё более осознаваемых ллууввумических выборов), – именно таким образом раскрывая и углубляя потенцию нашей Человечности.

«Мир преобразуют те, кто смог преобразовать себя, зная, что величайшее мастерство начинается с контроля ума. Когда ум станет послушным слугой человека, весь мир ляжет у его ног» (Кун Цю/Конфуций).

О.Ю. Иванов, кандидат медицинских наук, г. Москва